Читать онлайн Выбери меня

1

На бедро упала холодная капля. Саша, вздрогнула, приподняла бейсболку с лица и открыла один глаз. Свет невыносимо слепил, Саша моргнула несколько раз и села. Кудрявая малышка в желтом купальничке старательно поливала из пластмассовой лейки ее шлепанцы.

– Привет, – Саша произнесла это самым мягким голосом, на какой только была способна, боясь испугать ребенка.

Вода перестала выливаться. Девочка сначала заглянула в лейку, а потом подняла глаза на женщину. Саша подумала, что ребенок не понимает языка и добавила "Hi!".

Малышка что-то пролепетала и протянула Саше игрушку.

– Водичка закончилась? – Саша тоже заглянула в лейку, и вдруг опомнилась, – а ты чья? Где твоя мама?

– Мама, – произнесла девочка, и продолжила смотреть на Сашу.

– Где мама? – Саша оглянулась, в надежде увидеть приближающуюся встревоженную мать. Но вокруг всё было спокойно.

– Пойдем, поищем маму, – она взяла девочку за ручку и медленно пошла по песку.

Песок обжигал, и Саша пожалела, что не надела обувь.

– Соня!

Саша вздрогнула от окрика. К ней приближался крайне встревоженный мужчина в плавках и с полотенцем, небрежно наброшенным на одно плечо. Позади семенила невысокого роста женщина в голубой форменной одежде и виновато лепетала на английском.

– Мама, – радостно произнесла девочка, и протянула руки к мужчине. Он подхватил ее и прижал к себе.

– Господи, как я испугался! – мужчина обнимал девочку, и эмоции, от испуга до облегчения, быстро сменялись на его лице. Успокоившись, он впервые взглянул на Сашу.

– Простите, – вымученно улыбнулся он, – вот, у семи нянек, как говорится, дитя без глазу. Я пошел искупаться, няня решила, что быстренько успеет сбегать за питьевой водой, а эта егоза умудрилась выбраться из манежа и сбежать.

– Мама, – сказала девочка.

– Папа, – поправил мужчина, и девочка послушно произнесла "папа", засмеялась и уткнулась носиком в грудь отца.

– Держи свою лейку, хитрюга, – Саша протянула игрушку девочке.

– Не хотите ли сегодня поужинать с нами? – спросил мужчина.

Саша не ожидала такого поворота и замялась, не зная, что ответить. С одной стороны, ужинать с незнакомой семьей как-то неудобно, а с другой – почему бы нет, на курортах земляки обычно так и объединяются в шумные компании.

– Да, конечно, – кивнула она, – только я не одна, а с сыном.

Она, прищурившись, посмотрела на пляж, где в тени тента подростки с аниматорами играли в волейбол.

– Вон тот, – она протянула руку, – в черных плавках.

– Ну, с сыном, так с сыном, – кивнул мужчина, – давайте в половине восьмого встретимся у стойки.

Саша кивнула и повернулась уходить.

– Меня Василий зовут, – почти в спину представился мужчина.

– Меня Саша, – ответила она, обернувшись.

Весь день она думала о мужчине с девочкой. Он ей кого-то смутно напоминал, но вот кого… Актера, что ли, какого-то?.. Его лицо было явно ей знакомо, но Саша не могла припомнить этого мужчину. Но привлекало в нем не только приятное лицо, но и крепкая фигура. Уж она его достаточно рассмотрела днем. Широкие плечи и мускулистые руки, упругий торс…И темные волосы, блестевшие от воды. И замечательные карие глаза. "Ну-ну, давай!", – подначила она сама себя, – "сейчас слюна потечет!"

На ужин она собиралась тщательней обычного, немного волнуясь. Сын, давно одетый, шумно вздыхал и сетовал на копавшуюся мать. Сообщение о том, что они сегодня ужинают в компании незнакомых русских, его мало обрадовала. Это значило, что надо будет сидеть спокойно, не болтать за столом, и не изображать саблезубого тигра, засунув ломтики картошки фри под верхнюю губу.

Встретились на открытой террасе. Василия Саша увидела сразу, его трудно было не заметить. Она снова мысленно восхитилась новым знакомым. Одежда еще более подчеркивала его привлекательность. Малышка Соня, одетая в персиковое платьице, топала ножками рядом с отцом.

– Это мой сын, Даня, – произнесла Саша.

– Очень приятно, – Василий протянул мальчику руку и крепко пожал протянутую ладонь.

Ужин оказался не таким скучным, как все боялись вначале. Они много разговаривали, Даня все-таки показал тигра, чем вызвал смущение матери и смех нового знакомого. Соня, сытая и довольная, протягивала ко всем руки, и наконец, отец вытащил ее из детского стульчика и поставил на землю. Она тут же обежала стол и приблизилась к Дане. Мальчик недоуменно смотрел на существо в платье, не зная, что ему делать, а она, совершенно не сомневаясь, тянула его за палец – вставать.

Саша улыбнулась:

– Иди, поиграй с Сонечкой, видишь, она тебя зовет.

Даня встал и протянул девочке руку. Она вложила ему свою ладошку и потянула за собой. Улыбающийся мальчик оглянулся и вскинул большой палец другой руки. Ему нравилось быть нянькой. Дети играли невдалеке, а взрослые наблюдали за ними и наслаждались вечером.

– А где Сонина мама? – спросила Саша, опасаясь, как бы новый знакомый не принял ее вопрос за вторжение в личную жизнь.

– Она позже приедет, – кратко ответил мужчина.

Саша понимающе кивнула, хотя мало что поняла. До сих пор она не встречала мужчин, которые ездили бы на отдых с детьми без жен.

– А вы здесь вдвоем? – ответно спросил Василий.

– Да, – ответила Саша. Но не успела она продолжить, как крутящийся тут же Даня выпалил:

– У мамы нет мужа!

– Даня! – укоризненно протянула Саша.

– Вот болтун, – покачала она головой, – но, в общем, да, мужа у меня нет, и мы вдвоем.

В это время невдалеке заиграла музыка и мальчик дернулся в ту сторону.

– Мама, мини-диско!

Саша встала и положила салфетку.

– Спасибо за ужин, мы пойдем. Никак нельзя пропустить! – она с улыбкой развела руками.

– А мы составим вам компанию! – Василий тоже встал и подозвал дочь.

Вечер удался. Даня тут же затесался в толпу разноязычных мальчиков и девочек, пел, танцевал, веселился на полную катушку. Соня тоже не отставала, забралась на невысокую сцену и хлопала в ладоши, вызывая смех зрителей. Но, вскоре она устала, забралась на руки отца и уснула, невзирая на громкую музыку и шум. Когда детские танцы закончились, они еще немного погуляли в прохладе освежающего ветерка, Даня выпросил стакан разноцветного коктейля, и здоровенный моток сладкой ваты. Потом и он устал, прицепился за Сашину руку, и они побрели в свои номера, спать. Василий, со спящей дочкой на руках, проводил новых друзей до двери. Саша впустила Даню в прохладу комнаты, и, обернувшись, посмотрела на мужчину.

– Все было очень здорово, – в полголоса произнесла она, – спасибо вам за компанию.

– До завтра, – ответил Василий, пошевелив пальцами, прижатыми к бочку ребенка, в знак прощания.

2

Утром они встретились за завтраком, и не расставались почти весь день. Их принимали за семью – сильный папа, красивая мама и двое замечательных детей. Даня ходил за Василием как щенок, с готовностью выполняя все его поручения. Мужчина же с видимым удовольствием играл с парнишкой, учил его плавать и нырять. Соня сидела в надувном бассейне, плескалась и смеялась.

Дни шли, Саша уже привыкла к своей нечаянной компании. Даня порядочно загорел, в мини-клубе стал своим, то и дело исчезал куда-то с группой ребятишек. Вечерами приносил картинки и поделки, а на футболке прибавлялись значки за какие-то клубные достижения. Саша подумала, что она давно не чувствовала себя такой умиротворенной и счастливой.

А одним утром все изменилось. Придя на завтрак, Саша и Даня обнаружили, что их столик занят. Обычно этого не происходило, гости отеля предпочитали садиться на привычные им места. За столиком важно восседал полный немолодой мужчина, рядом с ним худощавая женщина в шляпе, его же лет, и девушка, высокая, худенькая, в сарафане в пол. А между ними стоял детский стульчик, в котором, подвязанная салфеткой, сидела Соня.

– Мама, покорми Софию, если ты закончила, – девушка взяла сумочку и встала, – я допью кофе и покурю.

Она взяла кофейную чашку и удалилась на террасу для курящих.

В это время их раздвижных дверей отеля вышел Василий. Она приветливо кивнул Саше и Дане, присевших за соседний столик и подошел к своим родственникам.

– Доброе утро, Виктор Анатольевич, – мужчины поприветствовали друг друга. – Здравствуй, Сонечка, зайчик мой, – Василий наклонился к ребенку и поцеловал ее в пухлую щечку.

– Вася! – желчно произнесла женщина, – ну сколько раз тебя просили! Не Соня, а Софья! Или София. Что за Соня?

– И вам доброе утро, Наталья Николаевна! – улыбнулся уголком губ мужчина.

– Алина вышла покурить, – так же сухо сообщила женщина. Василий кивнул, но в курилку не пошел.

Саша с Даней быстро позавтракали и ушли. Удаляясь, Саша оглянулась – Василий сидел на стуле возле ребенка и был безучастен в компании родственников. Вернувшаяся Алина что-то рассказывала ему, тесть и теща переговаривались между собой. А он занимался ребенком, подавал ей кусочек арбуза и вытирал мокрый от арбузного сока подбородок. Саша качнула головой, что-то мужчина не выглядел счастливым семьянином.

Первый раз за много дней Саша была на пляже одна. Она откровенно скучала по мужчине и девочке, но заставляла себя не искать в рядах лежаков знакомые фигуры. Даня тоже спрашивал несколько раз, когда появится новый знакомый, но, получив неопределенный ответ, убежал играть с мальчишками. А ей было грустно. Даже не так – ей было уныло. Ничего не радовало. Она через силу улыбалась сыну, то и дело приносившему дары моря на лежак. Камней, собранных за неделю, накопилось уже полчемодана, и каждый вечер Даня сортировал их, решая, какие выкинуть, а какие забрать домой. Потом складывал богатства обратно. На следующий день сортировка повторялась.

Все-таки Саша не выдержала и из-под шляпы осмотрела пляж. Алину она увидела сразу. В лимонном купальнике с еще белой кожей, девушка заметно выделялась из толпы отдыхающих. Надувной бассейн Сонечки тоже был там, и Саша увидела внутри розовую панамку. Василия рядом не было. Ужин тоже прошел в одиночестве. Саше есть не хотелось, она лениво гоняла по тарелке картофельные брусочки. Даня ужины любил, перед ним стояла огромная тарелка, наполненная жареными ребрышками в соусе, гора картошки и куриная ножка. А рядом ожидала своего часа тарелка со сладостями. Естественно, не осилив и половины, Даня вылез из-за стола и помчался к быстро двигающейся очереди – за мороженым. Он принес матери стаканчик с шариком фисташкового цвета, и Саша, попробовав, с удовольствием съела, мороженое оказалось очень вкусным.

Звуки детской дискотеки подорвали всех юных отдыхающих, и родители двинулись за ними. Саша присела в пластиковое кресло среди кустов магнолии и откинулась назад. Дети привычно выполняли движения, топали и хлопали.

– Привет.

Она вздрогнула от неожиданности и обернулась на голос. Василий стоял рядом и улыбался.

– А Соня где? – Саша не знала, что сказать, и этот вопрос первым пришел на ум.

– С матерью, – коротко ответил мужчина. Он присел на соседний стул и стал тоже наблюдать за детьми. Они какие-то время молчали.

– Как прошел день? – спросил Василий.

– Нормально, – Саша пожала плечами, – как обычно – купались, загорали, ели.

– Я скучал, – вдруг произнес он и взял Сашину руку в свою ладонь.

Она замерла. Жест, невинный со стороны, взбудоражил ее до дрожи. Мужчина держал ее пальцы и слегка поглаживал. Она могла бы отнять руку, но не стала.

– Мы тоже, – через паузу ответила она, – Даня несколько раз спрашивал…

– Хороший у тебя парень, – перейдя на "ты" произнес он.

Они сидели почти не разговаривая, но его пальцы, как бабочки, порхали над ее ладонью. Развлечение закончилось, и Даня, возбужденный и красный, разыскал мать.

– О! Привет! – обрадовался он Василию. Они поприветствовали друг друга популярным здесь "дай пять!", ударяя ладонью сверху, снизу, изображая еще какие-то пассы руками. Саша так и не освоила эту детскую игру.

– Мам, погуляем еще немного? – сын умоляюще взглянул на Сашу.

– Да, конечно, – кивнула она.

Мужчина и мальчик веселились. Увидев машинки на пульте управления, оба кинулись к стойке. Оплатив время, они схватились за пульты, и, азартно крича, запустили машинки по длинной аллее, заставляя идущих по дорожке гуляющих, переступать, а иногда и перепрыгивать шустрые автомобильчики. Саша думала, что ее сын еще никогда не был так счастлив. Единственным мужчиной, близким ребенку был дедушка, Сашин отец. Он был замечательным, но все же только сейчас Саша осознала, насколько сыну не хватает отца. Раньше она не замечала, чтобы Даня тянулся к мужчинам. В секциях дзюдо и плавания, где занимался мальчик, тренерами были мужчины. Она где-то читала, что детям из неполной семьи, особенно мальчикам, нужно компенсировать отсутствие папы. Что она и сделала. А теперь эта теория рухнула, потому что ребенку нужен был не тренер, а мужчина-друг. Саше стало невесело от этих мыслей. Отпуск заканчивается, и сыну будет сложно расставаться с новым другом.

Набегавшись, Даня подбежал к матери, и, обхватив ее за талию, повис.

– Воды-ы! – прохрипел он, закатив глаза и одновременно смеясь.

Они взяли в ночном баре бутылочку минералки. Ребенок запрокинул голову, жадно вливая воду в себя. Напившись, он вытер губы и громко отрыгнул.

– Даня! – Саша дернулась и покраснела. Хорошо, что в свете неярких фонарей этого не было видно.

– Чего? – протянул мальчик, – там пузырики!

– Ты сам как пузырик! – она притянула его к себе, – спать пора!

– Нее, – тут же начал вырываться сын, – я не устал.

– Устал, устал! – Саша была неумолима.

Даня заблестел глазами и надулся. Плакать он себе не позволял, но обиженно сопеть было можно.

– Слушай, дружище, – подключился к разговору Василий, до сих пор молча наблюдающий за разговором матери и сына, – а пойдем завтра со мной на утреннюю пробежку? Только надо встать рано, в семь часов утра!

Даня воспрял и с надеждой посмотрел на Сашу. Она кивнула "можно", и он подпрыгнул от радости. Все вместе они дошли до ресепшена, и Василий на беглом английском попросил у администраторов второй ключ от Сашиного с Даней номера. Улыбающемуся гостю отказать не смогли, и ключ через мгновение был у него в руках.

– Вот, смотри, – произнес Василий, подавая ключ мальчику, – утром ты встанешь тихонько, не будя маму, уйдешь, а потом так же тихо вернешься и откроешь дверь этим ключом.

Даня, не скрывая радости, сунул пластиковую карту-ключ в карман. Они дошли до номера, мальчик нырнул в прохладу комнаты, а Саша задержалась.

– Спасибо, – тихо произнесла она.

– Можно пригласить тебя на свидание?

Этого вопроса Саша не ожидала.

– А как же?.. – растерянно произнесла она, имея ввиду ребенка в номере. ей вдруг ужасно захотелось окунуться с головой в курортный роман, но привычка блюсти интересы ребенка взяла верх, заставив сомневаться.

– Он спит крепко? – спросил мужчина. Саша кивнула.

– Ну, тогда второй ключ нам в помощь, – хитро улыбнулся он.

Саша ахнула. Так вот для чего был взят второй ключ! Догадка проявилась на ее лице, и Василий покачал головой.

– Нет, я правда хочу взять Даньку завтра с собой!

Из номера раздался голос сына, и Саша заторопилась.

– Я жду тебя в холле, – полушепотом сказал Василий и быстро ушел.

Она тянула время. Ребенок уже давно спал, а она все сидела перед столиком и теребила в руках ключ. Василий нравился ей, но Саша чувствовала какой-то глубинный страх. Если бы она чуть покопалась в своих ощущениях, то поняла бы, что она боится слишком привязаться к новому знакомому. С момента рождения сына у нее, конечно, были мужчины, но серьезных отношений так и не сложилось. И, добавила она про себя, такого влечения она не испытывала никогда, даже к Даниному отцу. А влечение это зависимость. И ей было страшно. Телевизор тихо бормотал, транслируя какой-то ночной сериал на английском языке, и, в какой-то момент, персонаж выкрикнул "Get out!"1, заставив ее вздрогнуть. Она встала и решительно вышла, напоследок глянув на свернувшегося комочком сына.

Василий сидел в кресле, перелистывая толстый журнал. Увидев Сашу, он встал. Она отчего-то вдруг засмущалась.

– Дай угадаю, – улыбнулся он, – сидела и гадала "идти – не идти"?

Саша не ответила, а он добавил вкрадчиво:

– Не представляешь, как я волновался, вдруг ты передумаешь и не придешь.

Василий взял ее за руку, снова вызвав бурю эмоций. Стадо мурашек побежали вдоль позвоночника, а в животе порхал ворох щекотных бабочек. Стало немного прохладней, они прошли по центральной аллее и вышли к площадке ночной дискотеки. Гости танцевали, выпивали у бара и разговаривали. В это время заиграла медленная мелодия и на площадку потянулись пары.

– Потанцуем? – Василий заглянул в Сашины глаза. Она кивнула.

Он замечательно вел, и ей оставалось только подчиняться. В какой-то момент она почувствовала, что прижата к нему несколько больше, чем предполагал танец, но отстраняться не стала, отдавшись ощущениям. Музыка закончилась, и Василий буквально выдернул ее из грез, уводя с площадки. В темноте восточной ночи, среди цветущих кустарников, влюбленным было куда спрятаться. Он затащил ее в небольшую беседку, обвитую зеленью, и жадно поцеловал.

Саша с готовностью подставила губы, обхватила мужчину за шею, и выгнулась ему навстречу. Ей казалось, она сходит с ума. Одной рукой она прижимал ее к себе, а другой зарылся в распущенные волосы. Отпуская на секунду губы, он касался губами шеи, нежной кожи над ключицами, и снова возвращался к губам. Мужская рука, отпустив волосы, начала путешествовать по телу. Запустив руку под футболку, он сжал полукруглую грудь, и Саша застонала. Это прозвучало как сигнал к действию.

А потом она, отчаянно смущаясь, искала в темноте брошенное белье, шепотом сетовала, что половина отеля видели их, а если не видели, то слышали. Найдя, наконец, цветастые слипы, она собиралась надеть их, но Василий забрал трусы, сунул к себе в карман и потащил ее на побережье. Они побросали одежду на ближайший к воде лежак и вошли в воду. Море, нагретое как теплое молоко, ласкало горячие тела, слившиеся в одно целое. Удивительно, что на этот праздник любви не сбежались все постояльцы. Но Саше было уже все равно. Они ныряли, обнимались, смеялись и любили.

Когда они вышли на берег, холодный ветерок напомнил о себе, и Саша вздрогнула. Василий обтер ее своей футболкой и помог одеться.

– Пойдем ко мне? – спросил он, но прозвучало это утвердительно.

Его номер был близнецом ее номера. Они даже не включали свет, рухнув в белеющую в темноте постель.

– Слушай, – позже сказала Саша, лежа на его руке, – все это время меня мучает мысль, что я тебя где-то видела.

– Да ты что?! – ей показалось, что произнес он это с иронией.

– Ага, – кивнула она.

– Ну ты, Беликова, даешь, – со смешком произнес мужчина.

В ту же секунду все встало на свои места, и Саша вспрыгнула, как ужаленная.

– Бли-и-ин! Василий! Я же еще чувствую, что знакомо! – она побежала и включила свет уставившись на голого мужчину в кровати. Василий сморщился, прикрывая ладонью глаза.

– Васька Толмачев!

– Угу! – кивнул он, – выключи свет, а?

Саша засмеялась и щелкнула выключателем.

– А я тебя сразу узнал, – сказал он. – Вернее не сразу, а когда ты назвала имя. Ты почти не изменилась.

Саша поверить не могла, что спустя двадцать лет она встретилась с одноклассником на турецком курорте. Васька Толмачев в школе не был героем ее романа. Невысокий, хулиганистый, громкоголосый и дерзкий, он раздражал ее своими выходками. Например, в шестом классе он залез в ее портфель и съел ее яблоко. А в седьмом выдернул из-под нее стул, она упала и долго плакала. Правда Елена Сергеевна, учительница русского и литературы, отчитала его и заставила извиняться, а сам Васька сделал это с виноватой миной на лице, но Саша помнила обиды до сих пор.

– Ты меня вечно мучил! – обвиняюще ткнула она ему пальцем в грудь.

– Не вечно, – улыбнулся он, покачав головой, – в десятом я тебя поцеловал!

– Но я этого не хотела!

– Хотела-хотела, просто не признавалась!

– А ничего, что ты поцеловал меня на глазах моего парня?! А потом ему же сломал мизинец в драке?!

– Ну, во-первых, не я сломал, а он сам. Не умеешь драться – не берись.

– Толмачев, ты был ужасным ребенком!

– А ты была заучка и недотрога!

Они долго смотрели друг на друга, потом мужчина потянулся к Саше, прижал ее к себе и чмокнул в нос.

– Ты была самая очаровательная заучка. После того поцелуя мне хотелось разорвать Сергеева на сотню маленьких медвежат. И чего ты за него уцепилась…

– Он был милый, – Саша хмыкнула, показывая, что это очевидно.

Внезапно Василий отстранился, вглядываясь в Сашино лицо.

– Даня… Кто его отец?

– Не Сергеев, – засмеялась Саша, успокаивающе поглаживая его по предплечью. – С Даниным отцом была настолько короткая связь, что теперь я думаю, не приснилось ли это мне. Мы совсем немного встречались, а потом он разбился на мотоцикле. Очень глупая смерть, он любил гонять без шлема. Поэтому я до сих пор Беликова. И Даня – Беликов тоже.

Она замолчала. Сейчас уже она вспоминала эту историю спокойно. А когда-то…

И вдруг ее словно током пробило.

– Толмачев! Ты женат! – это была истина, только сейчас всплывшая в ее голове. Осознав ужас ситуации, Саша соскочила с кровати. Готовая немедленно, в чем есть, бежать, она уставилась на любовника. Но он спокойно покачал головой.

– Нет…

– Как – нет?

– Ну так – нет.

– А как же все внезапно прибывшие родственники?

– Ну, строго говоря, они мне не родственники. Никто из них.

Саша недоумевающе посмотрела на Василия: на его лице отразилась мимолетная досада, и, как показалось Саше – сожаление.

– Соня – не моя дочь.

Тут Саша совсем растерялась. Уж этого она точно не ожидала услышать.

Увидев немой вопрос, Василий пожал плечами.

– У нас с Алиной были отношения, да. Красивая сотрудница и босс, ну ты понимаешь. А потом она сказала, что беременна. И мы поженились, ну не сволочь же я какая-нибудь. Когда родилась Соня, я был самым счастливым отцом на свете. А потом узнал, что она не моя. Ну, это неприятная история, пересказывать не буду. Объявился биологический Сонин отец…

Саша, затаив дыхание, слушала чужую историю разочарования, и не представляла, что такое бывает.

– Ну и все… Мы развелись, Соня осталась по документам моей дочерью, взамен Алина отказалась от всяческих претензий после развода. Сейчас мы все стараемся жить так, чтобы это было на пользу ребенку.

– Ты любишь ее… – прошептала Саша. Она имела ввиду девочку, и мужчина понял ее правильно.

– Да, Сонечка – ангел. Она все равно моя дочка, самая прекрасная на свете! – он улыбнулся.

Саша подползла к нему, забралась под одеяло и прижалась.

– Столько откровений за одну ночь… – Василий навис над ней, – как насчет небольшого эротического перерыва?..

Саша оказалась в своем номере в половине седьмого утра. Она подоткнула сыну одеяло и рухнула в свою постель. Мальчик держал руку на телефоне, ожидая звонка будильника. Мысли роились в голове, Саша подумала, что это курортное сумасшествие теперь не даст ей уснуть. Но тут же отключилась. Последняя мысль была о том, что ее трусики остались в кармане мужских брюк.

3

– Сань, отомри!

Саша моргнула, положила каталог обивочных тканей и повернулась к говорившей.

– Тебя заберут в дурдом, – кивая сама себе в подтверждение слов говорила Галя, подружка и сотрудница, – и правильно сделают! Ходишь, как блаженная и лыбишься.

Галя была права, Саша действительно все время улыбалась. У нее было чувство, что счастье распирает ее изнутри. Иногда, правда, маленькая, но очень черная тучка сомнений набегала на голубой небосвод Сашиного настроения, и тогда она пугалась того, что все подозрительно хорошо. Не бывает так, чтобы все было "хорошо", за этим всегда идет "плохо". В этот момент, словно бы почувствовав, звонил телефон. И из аппарата, как сладкая суспензия, выливалась на Сашин мозг благость, звучавшая чувственным Васиным голосом. Вася говорил одно и то же – что он соскучился, что любит, что до вечера сойдет с ума. И она снова улыбалась.

Курортный роман скрыть не получилось. По приезду Даня сразу же всем разболтал подробности их встречи с Толмачевым и его псевдо-семьей, конечно же, без интимных подробностей. Но мама, ее замечательная наблюдательная всевидящая мама, все поняла. И моментально устроила допрос с пристрастием. Скрывать не было смысла, ибо Василий не собирался откладывать намерения в долгий ящик. Сложность состояла в том, что Толмачев давно обосновался в первопрестольной, а Саша до сих пор обитала в родном городе на одной жилой площади с родителями. И вот, через неделю он должен был приехать их "забирать". А вот тут уже возникли трудности.

– Как это – "забирать"? – возмущался папа, расхаживая туда-сюда по комнате, – ты что, даже не обсудишь это с нами?!

Мама сидела в кресле, поджав ноги, и молчала. Сама-то она считала, что обсуждать нечего, но мужу не перечила, он должен был дойти до этого путем своих извилистых размышлений.

– Саша, курортные романы редко заканчиваются свадьбами, – продолжал папа, – подумай о Дане! Ему придется менять школу! И еще, где ты там собираешься работать? Это Москва! Там, таких как ты, пучок – пять рублей в базарный день! Или ты намерена выйти замуж и начать конвейерно рожать детей?

Папа еще много чего говорил, но суть его измышлений была ясна как божий день – уезжать никак нельзя. Саша понимала его тревоги. Родители всегда были рядом. Когда случилась та авария, они чуть с ума не сошли от переживаний за нее. И она бы без них не справилась. Да и вообще, родители были неотъемлемой частью ее жизни.

Устав аргументировать, отец рухнул на стул и вперился глазами в мать.

– Марина, а ты чего молчишь?!

Мама улыбнулась, выбралась из кресла, сходила на кухню и принесла стакан воды. Протянув его отцу, она разжала кулачок другой руки, на которой лежали две желтые таблетки. Отец без вопросов закинул таблетки в рот, запил, со стуком поставил стакан и снова уставился на жену.

– Паш, не горячись! – мама говорила негромко, но от звука ее голоса папа заметно расслабился.

– Саша – девочка взрослая, неглупая, – продолжила мама, – и она имеет полное право устраивать свою жизнь.

– Но для этого совсем необязательно уезжать, – перебил отец.

– Пусть съездит, посмотрит, – говорила мама. Из ее уст это звучало так, будто Саша собиралась на ознакомительную экскурсию. Мама намеренно не упоминала, что их дочь собирается переехать к мужчине насовсем.

– Тем более, мы знаем этого мальчика, – добавила она. Саша улыбнулась. Для мамы будет сюрпризом, как изменился мальчик.

Отец беспокойно скрипнул стулом, но слушал, что говорила жена. Он всегда слушал ее, Саше казалось, что мама речью могла усмирить кого угодно. Удивительная способность, жаль, что она не передалась ей генетически.

– Сашенька, принеси альбом, – попросила мама.

Саша достала из глубины книжных полок толстый фотоальбом в как-бы-кожаном переплете с ее младенческой фотографией на обложке. Пухлая улыбающаяся девочка в косынке смотрела со снимка. Как мило. Они открыли альбом, и, словно в первый раз, начали рассматривать черно-белые фотографии. Вот Сашеньке месяц. Папа сам снимал. Фотография темная. На столе, застеленном ватным одеялом и байковой пеленкой, лежит голенькая малышка в чепчике. Что за мода, фотографировать голых детей?! Потом шли фото в три месяца, в полгода. У мамы на руках, у папы на руках, а вот у бабушки Кати, царствие ей Небесное, хорошая была бабушка. Есть даже фотографии с дедом Степаном, Саша его не помнила, дед умер рано. Потом пошли цветные изображения. Саша-первоклассница, с гипюровыми бантами и букетом. А вот общее фото – двадцать семь маленьких детей, кое-как построенных в три рядка, а за их спинами учительница с табличкой "1А". Саша в первом ряду, ножки в "третьей позиции", в руках цветы, вымученная улыбка. А где же Толмачев? А, вот он! Сбоку, во втором ряду, вне поля зрения Таисии Михайловны. И, конечно, занят своими делами. Даже в объектив не смотрит. Маленький, смешной.

Саша улыбнулась и ткнула пальцем в Васину фигурку. Мама улыбнулась в ответ. Отец не улыбнулся. Они продолжили листать, просматривая школьный период. На ежегодных "А-четыре" фото, весь класс. Можно проследить, как меняются и растут дети. Саша вытянулась к концу третьего класса. И вот она уже не в первом ряду, а в третьем, за спиной у учительницы. А Толмачев все там же, сбоку. То с левого, то с правого. В восьмом классе Саша начала превращаться в девушку. Она помнила этот период. Ей казалось, что у нее слишком быстро растет ступня. Буквально за полгода мама два раза покупала новую обувь – старая становилась мала. Саша плакала, боялась, что нога вырастет как у папы, сорок третьего размера. Но, на тридцать седьмом она так и остановилась, навсегда. Зато упало зрение, и тут уже плакала мама. Первые очки были ужасны на вид. Саша упорно не носила их, отчего стала хуже учиться. Классная руководительница вызвала маму, долго беседовала. Сашу пересадили за первую парту к мелкому и беспокойному Ваське Толмачеву. И тут она поняла, насколько спокойна была ее жизнь до сих пор. Толмачев постоянно что-то бубнил ей в ухо, пытался списывать, тыкал в бок, ставил локоть на упавшую на парту косу. Саша жаловалась, Толмачева ругали, Толмачев привычно извинялся, и все начиналось сначала.

В десятом к ним в класс пришел Вадик Сергеев, и свел всех девчонок с ума. Сергеев был высокого роста, занимался плаванием, был призером городских соревнований. Саше он тоже нравился, но она скрывала это. Однако, после "Осеннего бала" Сергеев пошел провожать именно ее. Саша была тихо счастлива, и не расплескивала свое счастье, боясь утратить его. В классе они с Сергеевым почти не миловались, оставляя это на вечер, но одноклассники знали – у них любовь. И завидовали. Больше пар в классе не сложилось. Поцелуй с Толмачевым вышел стихийно. На тот момент она его почти не замечала, упиваясь новыми ощущениями, да и Васька странно приутих, перестав дергать и задирать девушку. Но однажды он просто сбесился. Класс возвращался из кинотеатра. Все бурно обсуждали фильм, учительница плелась где-то сзади, следя, чтобы ни один из двадцати восьми подопечных не свернул в проулок, и не умотал домой раньше того, как они доберутся до школы. Саша шла в кучке девчонок. И вдруг, растолкав всех, Толмачев подхватил ее и потащил. Пусть он был невысок ростом, но стройная Саша в его руках чувствовала, что он может добежать с ней до самой школы.

– То-оол-ма-аа-че-е-вв, ооот-пууус-тиии! – кое-как выговорила она, трясясь на плече у Толмачева.

Он поставил ее на землю, и, чего она совсем не ожидала, взял обеими руками за лицо, и поцеловал. В губы. Саша не услышала, как ахнули девчонки, зашумели парни. У нее закружилась голова, загудело в ушах, а в животе скрутился тугой горячий ком. Разорвал эту блаженную тишину Сергеев. Он оторвал Толмачева от подруги, и тут же ударил ему в лицо. Началась драка. Мальчишки возили друг друга по тротуару, девчонки визжали. Учительница, как курица, квохча и взмахивая руками, бегала вокруг дерущихся, но не разнимала, боясь, что ее затянет в этот водоворот.

Сергеев не ревновал и не вспоминал этот инцидент. А Саша вспоминала. Она помнила свои ощущения, пыталась воспроизвести их с Сергеевым, но, не получалось. Сергеев целовался много, но бестолково. Он обслюнавливал ей все лицо, пытался засунуть язык в рот. Это было непонятно и выглядело глупо. А после того дурацкого поцелуя еще и неприятно. Отношения с Сергеевым сошли на нет к концу одиннадцатого класса, когда сначала их развели подготовительные к экзаменам консультации, потом вступительные экзамены и разные вузы.

– Сашенька, а вы с Васей дружили в школе? – спросила мама, листая альбом.

– Ну как, дружили… – Саша улыбнулась, – мы вообще были дружным классом.

Маму этот ответ удовлетворил. Они переговаривались между собой, не вовлекая отца в беседу. Он поглядывал в альбом, хотя, делал вид, что ему не интересно. На следующий день мама шепнула, что отец готов принять в доме гостя. Сколько она потратила времени на убеждение, Саша не знала, но предполагала, что не один час.

4

– Ты опять улыбаешься! – напомнила Галя и открыла шкаф, доставая цветастые кружки. – Что, может по чаю?

"По чаю" в Галином понимании было не только чай, но и пирог с курицей, собственноручного Галиного приготовления, салатик в пластиковом контейнере, и, Сашино "курабье". "Тебя не кормить уже надо, а лечить", приговаривала Галя, подкладывая Саше кусок пирога. Ей казалось, что подруга худеет от несчастной любви. Галя была ужасно романтичной, и с восторгом слушала все, что рассказывала Саша. Сама Галя никуда не выезжала, так как была обременена двумя детьми почти подросткового возраста, пожилыми разведенными, но, продолжающими жить вместе и скандалить, родителями, собакой и котом. Время от времени Галя обещала все бросить и сбежать с первым попавшимся мужчиной. Наверное, детям и родителям Гали страшно везло, что ей не попался тот самый первый. Галя свято верила, что мужчины любят хозяюшек, и, продолжала совершенствоваться на этом поприще. Она много готовила, вышивала, вязала спицами и крючком, шила, плела кружево и собиралась научиться ткать ковры. Галин дом был похож на музей народного творчества. Галины дети были румяны, в отличие от бледнолицего и худощавого Дани, которого Галя собиралась отнять у Саши и усыновить. Саша смеялась и предлагала усыновить себя. Галя была не против.

– Ну что, когда твой-то приезжает? – выспрашивала подруга, и глаза ее горели от предвкушения.

– В пятницу, – жуя проговорила Саша.

– А уезжаете когда?

– Во вторник.

– Эх, подруга, – Галя на мгновение опечалилась, – как же я без тебя-то?!

– Галя, – Саша взяла ее за руку и посмотрела в глаза, – не в средневековье живем, есть интернет, соцсети!

– Ну да, – печально согласилась Галя.

На Сашино место, в агентство дизайнерских услуг, уже подбирали сотрудника. Каждый день приходили девушки и молодые люди, показывали свеженькие, недавно полученные дипломы. Кое-кто даже работал на этом поприще. Кого, в итоге, выберут, не знали ни Саша, ни Галя.

Пятница приближалась. Все нервничали, но старались не показывать этого. Саша старалась заполнить дни работой, чтобы некогда было думать. Но мысли все равно крутились, кипели в голове, и, готовы были, как каша из кастрюли, вырваться наружу. Саша боялась. Боялась всего неизвестного. Днем она накручивала себя, доводила до панической атаки, а вечером Васе приходилось по полтора часа разубеждать ее в том, что она себе надумывала. И так каждый день.

"Я – инфантильная дурочка!" – ругала себя Саша, – "Инфантильная и несамостоятельная!"

"Ты у меня умница", – ласково убаюкивал Вася.

Вечер четверга был невыносим. Казалось, что кто-то надувает шарик, он скрипит, расширяется, и вот-вот должен лопнуть. Наконец мама не выдержала, собралась, подхватила отца, и повела на улицу – выгуливать. Саша накормила Даню ужином. Самой кусок в горло не лез. Сын внешне был совершенно спокоен. Он радовался будущему приключению, не переживал из-за смены школы, и очень хотел снова увидеть Василия. Единственной его заботой было то, что он не мог забрать с собой все свои игрушки. Огромный хоккей на высоких ножках, подаренный ему на последний Новый год, никак не вписывался в их багаж. Впрочем, Даня собирался обсудить эту проблему с Василием, и надеялся решить вопрос в свою пользу.

Перед сном Саша всегда читала сыну. Это была традиция. Сегодня чтение получилось каким-то скомканным, непрочувствованным. Саша видела, что Даня отвлекается, думает о своем, да и сама она читала монотонно, постоянно прерываясь и теряя нить повествования

– Мам! – ребенок тронул ее за руку, и Саша прервалась на полуслове.

– Что, сынок?

– Мам, как ты думаешь, а Васе нужен сын?

Саша поперхнулась. Поня-ятно…

– Ну-у-у… Наверное нужен. Я даже уверена, что нужен!

– А как ты думаешь, он захочет такого сына, как я? Или ему нужен будет свой сын?

Даня в свои десять был в курсе отношений полов. Лет с пяти информация выдавалась по принципу "вопрос-ответ". Единственной заминкой было отсутствие у него, Дани, живого папы. Тогда же и пришлось рассказать ему об отце.

– Как думаешь, – Даня заглянул Саше в глаза, – он захочет, чтобы ты родила ему сына?

– Сынок, послушай, – Саша обняла мальчика, – Вася – очень хороший человек. И ты ему ужасно понравился, иначе вы бы не болтали по скайпу по три часа, так?

Даня кивнул. Они и правда, почти каждый день общались, Василий показал мальчику его будущую комнату. Это было очень смешно, мужчина таскал ноутбук по квартире, пытаясь познакомить Сашу и Даню со своим жильем. Даня размеры комнаты оценил, и, взамен собирался бежать с гаджетом по дому, показывать свое нынешнее обиталище. Василий его остановил, пообещав вскоре приехать и оценить масштаб.

– Мам, ну все равно, я же ему не буду сыном…

– Даня, ты ему будешь другом! Это очень важно, когда у тебя есть хороший друг, который тебя понимает.

– А Сонечке я буду кто?

– А Сонечке, – погладила она сына по щеке, – ты будешь братом. Если, конечно, захочешь.

– Я захочу! Она прикольная!

Саша улыбнулась. Ее сын был замечательным оптимистом, радовался жизни и не ждал подвохов. Он был настолько открыт для всех, что Саша всегда боялась, как бы кто не обидел, не разочаровал. Но, к счастью, до сих пор Дане попадались только хорошие люди.

… Его отец был таким же. Абсолютно открытый, безбашенный и восторженный, Кирилл покорял всех. И Саша тоже пала жертвой его обаяния. Бурный роман закружился, когда ей, студентке пятого курса, надо было во всю писать дипломную работу. Но какой там диплом?! Ее унесло в прямом смысле слова, потому что, кроме Саши, Кирилл испытывал страсть к мотоциклам. И, соединив их вместе – любимую девушку и любимую технику, Кирилл был абсолютно и безоговорочно счастлив.

Родители не сразу забили тревогу. Но потом Александра перестала ночевать дома. Мама пыталась поговорить, и первый раз в жизни наткнулась на стену непонимания. То, что стена была розовая и в сердечках, не имело значения. Мама не догадывалась, что Саша не всегда ночевала дома у Кирилла. Иногда это было в гараже…

Нынешней Саше казалось, что тогда, одиннадцать лет назад, у нее случилось помрачение рассудка. Иначе, чем объяснить, что она ни о чем не могла думать, кроме секса и скорости. Днем они не вылезали из постели, а потом всю ночь гоняли по темным, освещенным фонарями, улицам. Длилось это недолго… Именно в этот день родители в ультимативной форме велели девушке вернуться домой. Досадливо вынырнув из блаженного небытия, Саша даже умудрилась крепко поссориться с папой, чего в принципе, не случалось ни разу. Папа довольно резко обозначил, что он думает обо всем этом, развернул дочь к себе спиной и тычками в лопатки загнал в комнату. Приказ был ясен – никаких гулянок! Саша покричала в закрытую дверь о том, что она свободный человек, бросила со злости на пол пару учебников, потом немножко поплакала. А потом села и начала думать, что же ей теперь делать. Но долго думать не пришлось. Кирилл не отвечал на звонки весь день, к вечеру она сходила с ума, металась по комнате, и даже не пыталась усмирить разогнавшееся сердце. Ночью началась паническая атака, она задыхалась и выла в подушку. Вбежавшая мама мгновенно оценила ситуацию, накачала дочь успокоительным и сидела с ней до утра. А утром пришло известие, что Кирилл погиб. Разбился насмерть. Скорая приехала, констатировала и уехала. Узнав об этом, Саша потеряла сознание.

Двадцатишестилетний Кирилл был сиротой. Настоящим, детдомовским. У него не было ничего, кроме комнаты в общежитии и мотоцикла. Наверное, поэтому он никогда не рассказывал о себе, а Саша, пребывающая в любовной горячке, не спрашивала. Ее родители организовали похороны. Государство выделило мизерную сумму и забыло о погибшем во цвете лет гражданине. А еще через три недели Саша поняла, что беременна. На тот момент у нее уже не было сил переживать, и она просто показала маме полосатый тест.

Данька родился холодной зимней ночью. Саша с любопытством разглядывала ребенка, пытаясь увидеть в нем того, кто свел ее с ума. Но не видела. Это был просто малыш, чуть припухший, с розовыми пятнышками на переносице. Акушерка сказала, что это пройдет. Ни на первый, ни на второй день Саша не чувствовала ничего к ребенку. Она ухаживала за ним, мыла и кормила, и сразу укладывала в кроватку. Любовь пришла к ней на третий день. Вот так, из ниоткуда. Она проснулась от писка, встала, пошатываясь, накинула халатик, вынула ребенка из кроватки, и вдруг… Почувствовала дивный запах, исходящий от младенца. Ей захотелось прижать его к себе крепко-крепко. А еще захотелось плакать. В это время в груди что-то шевельнулось, кольнуло, и, словно поползли крошечные горячие муравьи. Саша перехватила сына, достала грудь, и из соска струей ударило молоко. Ребенок жадно присосался, давился, кашлял, а муравьи все ползли и ползли. Вошедшая детская сестра ахнула, глянув на молодую мать – ночная рубашка и халат промокли насквозь от прибывшего молока.

– …Мам! Мам! Ты уснула что ли?! – Даня потряс мать, – иди, уже, спать, завтра трудный день! – он снисходительно похлопал ее по коленке.

– Сокровище ты мое, – стиснула она сына, – так и съела бы тебя!

– И поужинай перед сном, – хихикнул ребенок.

5

Как справедливо заметил Даня, день был очень трудным. Василий прилетал в четыре часа дня. Он категорически отказался от того, чтобы его встречали. Прийти обещал к семи, а когда Саша начала объяснять, как добраться, рассмеялся и сказал, что знает, где она живет. Саша вдруг сообразила, что у ее мужчины есть родители, которые тоже живут в этом городе.

Кое-как досидев до конца рабочего дня под насмешливые Галины взгляды, она начала собираться домой. Делала она это медленно, будто бы оттягивая момент выхода. Наконец, Галя потеряла терпение, забрала у нее сумку, одним движением смела содержимое стола внутрь и громко застегнула замок. Сунув в Сашины руки потяжелевший ридикюль, она торжественно распахнула дверь и указала на выход.

– Вперед, к своему счастью! – торжественно провозгласила она. – Перед смертью не надышишься, – добавила тише.

***

Дверной звонок коротко дзынькнул.

– Я открою, – крикнул Даня, и бросился к двери.

Саша, покрывшись нервной испариной, тоже вышла в прихожую…

Вечер удался. Василий был само очарование. Мама – само радушие. Папу немножко простимулировали порцией горячительного, отчего он тоже стал само очарование и радушие. Даня, ошалевший от количества подарков, носился по квартире с криками "Именно об этом я и мечтал!". А Саша, наконец-то, перестала натужно улыбаться и расслабилась. Все было хорошо. Перед уходом они остались в прихожей вдвоем. Родители деликатно удалились, и Вася, притянув ее к себе, зарылся лицом в волосы.

– Сашка, как же я соскучился!

– И я…

Они постояли так немножко, потом мужчина с видимым сожалением разжал руки. Саша накинула куртку.

– Я провожу тебя.

Вышли в подъезд, и, едва захлопнулась дверь, он прижал ее к стене и жадно поцеловал. Это было то, чего ждали оба весь вечер.

Улетали чуть ли не с оркестром. Как ни отговаривала Саша, родители все же поехали с ними в аэропорт. Мало того, туда же подтянулась Галя, привезя с собой контейнер, куда был уложены заботливой рукой еще теплые пирожки с картошкой и грибами.

– В дорожку, – совала она контейнер Саше, а сама успевала размазать остатки туши по Сашиному плечу. Пирожки были засунуты в Данин рюкзак, больше сумок не было, багаж уже сдали. Хоккей остался дома, Даня и Вася договорились, что на месте купят другой, точно такой же.

Москва встретила свежим ветром и тучками, погода нынче не радовала. Контроль прошли неожиданно быстро, и на парковке сели в большой черный автомобиль. Всю дорогу Даня крутил головой и задавал кучу вопросов, самыми простыми из которых были "А когда мы проедем через Красную Площадь?" и "Где живет президент?". Саша сидела, откинувшись на подголовник, и лениво наблюдала, как мимо них пролетают высотки, бесконечные магазины с яркой рекламой, а по улицам идут по своим делам люди. Она собиралась полюбить этот огромный, живой и такой красивый город. Подняв взгляд, она увидела, что Василий смотрит на нее в зеркало заднего вида. Встретившись взглядами, он подмигнул ей, она улыбнулась.

Это бы не центр города, но, все же, ухоженный и просторный район. Они поднялись на седьмой этаж и вошли в квартиру. Даня не стал церемониться, скинул кроссовки и умчался в поисках "своей" комнаты. Через секунду из глубины квартиры раздалось довольное гиканье.

– Ну, а ты чего там возишься? – спросил Василий, наблюдая, как Саша копошится с замком сапога, – дай сюда!

Он присел на корточки, ловко расстегнул заевшую "молнию" и стянул сапог.

– Готово!

Саша поднялась и замерла, очутившись в теплой близости от мужчины. И он стоял, и, улыбаясь, смотрел сверху вниз на нее.

– Ну, давай, давай, иди, осваивайся! – Василий начал слегка подталкивать Сашу вглубь квартиры.

Они прошлись по дому, который был немал, и, похоже, сделан из двух типовых квартир. Василий, как заправский экскурсовод, воодушевленно рассказывал и показывал, сопровождая действо традиционными "посмотрите налево", "посмотрите направо". Кухня, просторная, светлая, но, совершенно не обжитая, была последней. Тут они плюхнулись на стулья, Василий щелкнул чайником.

– Ну как? – спросил он, и Саша вдруг поняла, что за внешним юмором скрывалось тщательно припрятанное волнение – понравиться или нет?

– Квартира – супер! – искренне похвалила она, – у тебя так чисто!

– Домработница приходит, – махнул рукой мужчина, – а то бы…

– А готовит кто?

– Никто не готовит, – удрученно признался Василий, – ужинал я, в основном, не дома, а если дома, то еду на заказ.

– То-то я смотрю, плита слишком новая, – хихикнула Саша, встала, и начала хозяйничать. Открыв и осмотрев каждый шкафчик, она нашла две кружки, ополоснула, поставила на стол.

– Посуды бы надо докупить, – улыбаясь сказала она.

– Докупим! – с пионерской готовностью ответил хозяин квартиры.

– И в холодильнике, наверное, мышь пове… – она потянула дверцу холодильника и не договорила. Холодильник был забит продуктами. Очевидно, домработнице было дано указание.

– Ооо! Подготовился!

– А то! – довольно развалился на стуле Василий.

Чайник щелкнул, и Саша крикнула сына. Он пришел, в руках коробка с пирожками.

– Ой, вот Галюнчику спасибо! – обрадовалась Саша и пододвинула контейнер Василию, – ешь, вкуснотища невозможная!

Даня, отхлебнувший глоток, вдруг сморщился:

– Фу-у! Какая у вас невкусная вода! – протянул он разочарованно, – и воняет!

– Не воняет, а пахнет, – вполголоса поправила Саша, а Василий огорченно развел руками.

– Что верно, то верно, вода здесь не ахти. Я тоже долго привыкал. Если хочешь, будем покупать бутилированную.

Мальчик кивнул и отодвинул чашку. Порывшись в холодильнике, он нашел альтернативу чаю – молоко, но и его почти не пил, засунул пирожок в рот и снова ушел.

Они остались одни в тикающей настенными часами тишине. Оба молчали, а потом одновременно посмотрели друг на друга. Василий протянул руку и коснулся Сашиной щеки. Она прижалась к теплой ладони.

– Ну, и что теперь будем делать? – почти шепотом спросила она.

– Жить, – так же тихо ответил мужчина. Он подтянул ее к себе, усадил на колени и коснулся губами кончика носа.

6

И они начали жить. Незаметно пришел сентябрь, сын, поглощенный впечатлениями, был все время занят, а вечерами бурно возбужденный, рассказывал о новых знакомых, о каких-то девочках, мальчиках, собаках и компьютерных играх. В школьную жизнь он влился так гармонично, что Саше осталось только тихо радоваться, что все складывается настолько хорошо. Вечерами Даня с Васей, как называл мужчину мальчик, играли в настольный хоккей, который, обещанный дома, был в Москве немедленно куплен. Оба были азартны, кричали, спорили из-за каждого гола. И вообще, все казалось идиллией.

Она стала плохо спать. То ли от перемены часового пояса, то ли от того, что дни были похожи один на другой, и Саша, не привыкшая бездельничать, откровенно заскучала. Она пыталась найти работу, но, худшие папины предсказания сбывались, и она не один раз вспоминала его слова про "пучок" и его стоимость. А еще, все чаще стали приходить мысли о безрассудстве, которое ей было не свойственно. То есть, когда-то она была безрассудной и импульсивной, способной на нелогичные выходки, но жизнь научила тому, что думать надо не только о себе. До недавнего времени все свои действия Саша согласовывала с внутренним советчиком, подсказывающим, как поступить, чтобы интересы сына не пострадали. Эта осторожность была во всем, начиная с нового заказчика, и заканчивая мужчинами, проявляющими к ней интерес. Вот с ними, мужчинами, дело обстояло совсем плохо. Первое время, когда Даня был еще мал, она категорически отказывалась от каких бы то ни было встреч. Ей казалось, что даже двухчасовая отлучка будет замечена ребенком и расценена как предательство. Мама, которая рада была присмотреть за внуком, убеждала Сашу, что это вовсе не так, и хоронить себя в столь юном возрасте вовсе не нужно, но дочь упрямо трясла головой. Так мимо нее прошли симпатичные однокурсники, потом сослуживцы. Ребенок подрастал, но привязанность не становилась слабее. Наоборот, теперь Саше стало казаться, что подросший сын, привыкший к беззаветной любви близких, не примет чужого человека в семью. Так они и жили, маленьким прайдом, с дедушкой Павлом во главе, пока не случился этот быстротечный курортный роман. Саша была готова поверить в предопределенность судьбы, иначе как объяснить эту встречу. И она смогла-таки раскрыться, с удивлением поняв, что готова снова влюбиться. Она настолько расслабилась, что позволила убедить себя на продолжение отношений, мало того, еще и на такой шаг, как переезд и совместное проживание. Не иначе как он ее приворожил. Ну, это, конечно, была версия Гали, которая с замиранием души слушала рассказ и выпытывала интимные подробности. В приворот Саша не верила. Просто она почувствовала родственную душу. Ведь это не какой-то незнакомый мужчина, это же Васька Толмачев! И пусть он вырос и заматерел, но внутри брутального тела сидел мальчишка, влюбленный в нее, Сашу, с детских лет.

И вот теперь она снова начала сомневаться в правильности своих действий. Да, ребенку здесь хорошо. С Василием у него отношения лучше, чем она могла ожидать. Сама она с нетерпением ждала любимого мужчину с работы, каждый день балуя его домашней едой, от которой он отвык. Она подружилась с домработницей, женщиной пенсионного возраста, которая сначала с настороженностью, а потом с радушием приняла их. Домработница была деликатна и не болтлива, что Сашу очень радовало. Ее и так смущал факт присутствия в доме постороннего человека, пусть и три раза в неделю.

Василий был по-прежнему внимателен, вел себя как восторженный мальчишка, а ночами, наполненными страстью, они умудрялись еще и поболтать, что Саше очень нравилось. Единственным вопросом, который они не обсудили до сих пор, было присутствие в жизни Василия полуторагодовалой Сонечки и всех ее родственников.

Алина появилась внезапно. Саша не ждала гостей, когда во входной двери щелкнул замок и вошла девушка. Обе, и Саша, и Алина, в первый момент растерялись, глядя друг на друга. Алина первая справилась с потрясением, и бросила ключи на мягкий пуфик в прихожей.

– Здравствуйте, – произнесла она. Тон ее был холоден, как сквозняк, который она впустила из подъезда.

– Здравствуйте, – ответила Саша. Алину она узнала сразу.

– Вы – новая домработница? – спросила Алина, хотя по тону и взгляду было ясно, что она прекрасно знает, кто перед ней. Не дожидаясь ответа, она прошла вглубь квартиры, цокая каблучками изящных сапожек. Саша осталась стоять в дверях кухни. Тем более, что Алина прекрасно ориентировалась в квартире. Она по-хозяйски открывала и закрывала створки, что-то листала. Закончив, она вышла в прихожую, проигнорировав стоящую у косяка Сашу, вошла в кухню, достала стакан, придирчиво осмотрела его на просвет, затем налила воды, выпила, и поставила стакан на стол. В прихожей она долго прихорашивалась, оглядывая себя в зеркало, потом взяла обширную сумку, сунула туда черную папку и ключи.

– Передайте Толмачеву, что я заходила, забрала документы, он знает, какие. К Софии можно приходить как обычно, в четверг вечером, она уже выздоровела.

Алина вышла, а Саша подумала, нарочно ли она выделила слова "как обычно", и если да, то на что намекала. Перебрав в голове события последних недель, Саша припомнила, что, действительно, по четвергам они никуда не выходили, и Вася возвращался домой поздно. Холодный паучок пробежал острыми лапками внутри груди. Нет, она не была против того, что у Василия есть какие-то свои дела, но он решил, что ей лучше не знать об этом. Ощущение было неприятным. Саша качнула головой. Надо же, как эта девица вывела ее из состояния равновесия.

7

Скрежещущий звук поворота ключа в замочной скважине заставил вздрогнуть. Первая мысль была – вернулась! Но Саша одернула себя, еще не хватало ей, взрослой женщине, нервничать из-за девчонки. Но это была не Алина, а Ксения Павловна, домработница. У Саши язык не поворачивался называть женщину так, скорее она была добровольной помощницей. Сначала Саша была полна решимости рассчитать домработницу и заниматься хозяйством самой, но Василий отговорил ее. "Тебе что, плохо что ли? – увещевал он, – в доме чистота, ты свободна. А вдруг соберешься выйти на работу?" Это было разумно. "Кроме того, – добавлял Василий, скорчив трагическую мину, – у бедной старушки это единственный способ дохода. Ну представь, выгоним мы ее на улицу, как она проживет на одну пенсию?" Это, конечно, был удар ниже пояса. Саша так и видела несчастную сгорбленную старушку, считающую в магазине мелочь, чтобы купить пакет молока. Василий лукавил. Ксения Павловна была не так стара, как он пытался ее изобразить. Да, ей было почти семьдесят, но, при этом, Ксения Павловна водила автомобиль, и не какой-то там "пежо", а целый джип, правда кроссовер, но, тем не менее. Мазда досталась ей от покойного мужа, который скончался, как говорила Ксения Павловна, не от старости, а из-за вредности характера. Однажды, поссорившись с супругой, муж Ксении Павловны собрался и уехал на дачу. И там его настиг инсульт. Ксения Павловна на людях не показывала своего горя, всячески ругала почившего, называла упертым ослом. Но, в глубине души она скорбела по тому, кто был ее половинкой почти пятьдесят лет. Именно поэтому она не продала автомобиль, а оставила как память. Самым близким она говорила, что в машине все еще пахнет мужем. Именно от страха одиночества Ксения Павловна много работала. А еще, в свободное от работы время, она председательствовала в клубе пенсионеров, устраивала чаепития, а иногда и личную жизнь пожилых подруг.

Саша сразу поняла, что домработница охраняла Васины владения, как охраняла ключница царские палаты. Приязнь, которую испытывал мужчина к старушке была взаимной. Первое время Саша старалась не мешаться под ногами, когда бодрая домработница включала пылесос и начинала курсировать по комнатам. Общение сводилось к нейтральному "да", "нет", "спасибо" и "пожалуйста". Лед в отношениях растопил Даня. Он совершенно не стеснялся присутствия домработницы, и, через некоторое время, стал звать ее "бабушка Ксения". Мальчик нравился Ксении Павловне, о чем она сказала Саше. У самой домработницы сыновей не было, только дочки. И у дочек дочки. Настоящее бабье царство. После смерти отца, дочки начали настойчиво уговаривать Ксению Павловну переехать к одной из них, но она только отмахивалась. "Такие дуры, прости господи, – жаловалась Ксения Павловна, – не нравится им, что работаю. Не стыдно, говорят, тебе, мама, на старости лет чужие унитазы чистить, что бы сказал папа. Требуют квартиру сдать и переехать. Ну уж нет, я с ними с ума сойду!" Дочки, и правда, звонили часто, Ксения Павловна смотрела на телефон, и, с видимым удовольствием отключала вызов. Через час звонок повторялся. Ксения Павловна утверждала, что младшую дочку, Катерину, любит больше всех, потому что та вышла замуж за иностранца, уехала с ним и не докучает ей.

Незаметно для себя Саша привязалась к свободолюбивой старушке, тем более что она была кладезем любопытной информации. Как выяснилось, домработница – коренная москвичка. Саша любила слушать рассказы о прежней московской жизни. А еще она хорошо готовила, и всегда и во всем видела тайный смысл.

– Что-то блины сегодня капризные, – говорила она, глядя с досадой на порванный блинчик, – не иначе, как что-то хотят мне сказать.

Блинчики Ксении Павловны были изумительными. Саша пыталась освоить рецепт, но, все же, это было не то. Ксения Павловна заводила тесто "на глаз", но получалось неизменно вкусно. Кроме блинов старушка видела сигналы в погоде, в снах, и даже в том, насколько удачно получилось припарковаться. Отношения Василия с Алиной домработница спрогнозировала сразу. Молодая хваткая любовница хозяина дома не понравилась ей своей заносчивостью, и, пожилая женщина мысленно дала этим отношениям пару месяцев. Но, когда Алина не только не ушла из жизни Василия, но и переехала в его квартиру, Ксения Павловна недоумевала. Недоумевала до тех пор, пока беременность не стала явной. Тогда она признала, что Алина не так проста, как кажется.

– Здравствуй, Шурочка!

Саша приветливо кивнула. Шурочкой ее не звал никто, только домработница. Звучало это непривычно, но неплохо, и Саша не была против.

Ксения Павловна вдруг принюхалась.

– Ты не одна? – настороженно спросила она.

Саша отрицательно помотала головой.

– Эта что ли приходила? – неприязненно спросила женщина. Действительно, насыщенный запах Алининых духов еще витал в воздухе.

– Ага, – Саша кивнула, – я так растерялась!

– Ходит и ходит, – ворчливо произнесла Ксения Павловна, – чего ей надо…

– Она забрала какие-то документы, – пожала плечами Саша.

– Она на тебя приходила посмотреть, – фыркнула Ксения Павловна, – соперницу оценить, так сказать. Никак нашего Васеньку отпустить не может…

Саша хихикнула. Ксения Павловна в присутствии Василия вела себя уважительно, и даже подобострастно, называла его Василий Алексеевич, и обращалась на "вы", хотя сам Василий этого смущался. А когда его не было, "Василий Алексеевич" превращался в "Васеньку".

– Смейся, смейся, – проворчала старушка, надевая домашние туфли, – эта кобра еще покажет себя во всей красе, вот увидишь!

День пошел своим чередом. Ксения Павловна начала протирать и так сияющие стекла, громко жужжать пылесосом, и пытаться перекрикивать его. Саша сбегала в магазин и занялась обедом. Вскоре вернулся из школы Даня, быстро рассказал все новости, пообедал и умчался на улицу. Саше хотелось снова заняться поисками работы, она никак не могла отказаться от этой мысли. Галя, звонившая каждый день, рассказывала, что новый сотрудник, хоть и мужик, но толку от него никакого. Понимать это надо было исключительно в личном плане. Очевидно, новый "мужик" либо был женат, либо не пытался ухаживать за Галей. Во втором случае Галя презрительно награждала мужчину невидимым для других, но пылающим огнем для нее, клеймом "он из этих", и отпускала с миром. Она была твердо уверена, что ее женское счастье впереди. В плане работы "мужик" устраивал всем, а самое главное, у него был автомобиль, а значит, все выезды на объекты стали его прямой обязанностью.

Но утренний инцидент не уходил из головы. Саша совершенно не планировала ни с кем соперничать, не умела и не хотела. Алина не показалась ей какой-то роковой женщиной, способной ради своей цели пойти по трупам врагов, и, она надеялась, что Василий разрешит эту неприятную ситуацию. Конечно, ради общения с дочкой, он готов терпеть общество бывшей возлюбленной, утешала себя Саша, но ей-то вовсе не обязательно влезать в эти непонятные отношения с его бывшей женой и ее родственниками. Вечером она не сдержалась и рассказала Василию об Алине.

– Приходила? – Василий положил вилку и встал из-за стола. Лицо его окаменело, скулы напряглись.

– Вась, да ладно тебе, – Саша подошла и участливо погладила его по плечу, – ну приходила и приходила, что теперь? Она бумаги какие-то забрала, сказала, ты знаешь…

– Ага, знаю, – Василий выдохнул, расслабился и обнял Сашу за плечи, – деньги она взяла. Других бумаг ей не надо… Ты прости, солнце, что так получилось, я не хотел тебя во все это вмешивать, но ситуация просто выходит из-под контроля, и я, наверно, первый раз в жизни не знаю, что делать.

Саша терпеливо слушала, что рассказывал мужчина. И ей это не понравилось еще больше, чем ему. Потому что она с первых слов поняла, что Алина была одержима. Возможно, она уже совсем не испытывала чувств к бывшему любовнику, но факт, что ее отвергли, не давал девушке покоя. Она преследовала его, требовала внимания и шантажировала ребенком. Да, шантажировала самым наглым образом, постоянно напоминая, что Василий никакого отношения к девочке не имеет, а значит, не может ничего требовать. После того, как Василию пришлось уволить Алину из компании, потому что она начала распространять сплетни, ситуация только ухудшилась. Она требовала денег, мотивируя тем, что Василий оставил ее без работы. Искать другую работу Алина не планировала.

– Ты понимаешь, – с горечью произнес Василий, – ведь Соня ей совсем не нужна! Она живет с бабушкой и дедом, и не видит мать неделями.

Саша лихорадочно думала, что можно сделать. То, что оставлять все как есть нельзя, она была уверена.

И они начали действовать. Встречи с ребенком стали проходить в общественных местах. Предложив развлечь Сонечку в детском центре, Василий не предупредил о сюрпризе – он буден не один. Даня был рад поиграть на автоматах, покататься на роликах и поесть мороженого. Его настроение мало-помалу передалось всем. Саша перестала напряженно стоять за плечом Василия, и даже родители Алины, растерянно-удивленные присутствием Саши и ее сына, расслабились. Василий же делал вид, что все прекрасно. Он не сидел за столиком, а вместе с детьми носился от автомата к автомату.

Саша чувствовала взгляд в спину. Она была довольна тем, как развиваются события. Планируя этот выход, она больше всего боялась, что Алина откажется вести ребенка в людное место. Но, все оказалось гораздо лучше – Алина не пришла совсем, отправив на шумное мероприятие своих родителей. Теперь они сидели на мягком диванчике, попивали кофе и о чем-то разговаривали.

День прошел замечательно. И даже кислая улыбка Натальи Николаевны не омрачила хорошее Сашино настроение. Весь вечер и последующие дни Саша с Василием радовались и перебирали буклеты, планируя следующий "четверговый", как они называли его, поход. Но дальше все пошло не так гладко.

Саша ни разу не была в аквапарке, тем более в таком огромном. Вокруг стоял шум, дети носились по мокрому полу, рискуя посыпаться с бортика бассейна, и приходилось уворачиваться, чтобы чужое чадо с надувным кругом вокруг талии не снесло в подогретую, пахнущую хлором воду. Но это все было просто пустяками по сравнению с тем, что происходило внутри их компании. Сегодня Алина появилась во всей красе. В ярко-голубом бикини она уместнее бы смотрелась на песках Адриатического моря. Но притягивала к себе внимание она не только видом. Алина была весела, что-то щебетала, хватала Василия за руку и прижималась бедром. Сашу она игнорировала, как если бы она была пустое место. Василий сначала аккуратно высвобождал руки и отодвигался от знойной красотки. Через некоторое время Саша заметила, что он раздражен. Все пошло не так, как планировалось. И только дети были счастливы. Даня с гиканьем слетал то с одной горки, то с другой, а Сонечка плескалась в детском бассейне.

Саша накинула полотенце, и подошла к краю бортика, высматривая сына. Плавать совсем не хотелось и настроение было испорчено. Она увидела, как Василий спустился в детский бассейн и, протянув руки, ловил девочку с маленькой горки. Соня плюхалась в воду и смеялась.

Она почувствовала присутствие человека рядом и обернулась. За спиной стояла Алина. По Сашиным рукам пробежали мурашки. Алина тоже посмотрела в детский бассейн и обернулась к Саше.

– Послушай, – Алина смотрела в упор, – не знаю, что вы там напридумывали, но все это зря, потому что Вася меня никогда не бросит. И ни ты, ни твой ребенок, не заменят ему дочери. Так что лучше бы тебе…

На этом месте Саша почувствовала, что закипает. Лимит ее человеколюбия и доброты был исчерпан уже давно, а эта девица умела довести до нервного припадка даже святого. Наглая и самоуверенная, она решилась запугивать. Ну так не на ту напала.

– Ты тоже послушай, – Сашин голос был не менее высокомерен, – я сама решу, что лучше для меня и моего сына. И если ты еще не заметила, то вы с Василием в разводе, о чем есть соответствующий документ. Ты можешь некоторое время еще ему трепать нервы, но поверь, терпение его на исходе. И, вполне возможно, ты останешься без поддержки очень скоро. Конечно, я имею ввиду материальную поддержку, потому что моральной ты никогда и не имела.

Дальше все произошло неожиданно и быстро. Алина взвизгнула и вцепилась Саше в руку. Длинные ногти вонзились в кожу, оставляя красные полукружия. Саша вскрикнула, и попыталась оттолкнуть Алину, но не смогла, а поскользнувшись, полетела спиной в воду. Следом упала и Алина.

Ослепленных и оглушенных, их выловили быстро. Саша радовалась, что Даня не видел всего этого, еще не хватало, чтобы она дралась с соперницей на глазах у ребенка. Еще бы и родители узнали. Ой, не дай бог! Василий завернул ее в большое желтое полотенце.

– Ну ты как? – он обеспокоено заглядывал ей в глаза.

– Знаешь, Толмачев, – решительно произнесла Саша, – я передумала, разбирайся с этой сумасшедшей сам!

Она зло посмотрела на мужчину, а он неожиданно засмеялся.

– Ну ты, мать, даешь! – сквозь смех произнес он, – ну прям батл!

– Да иди ты! – она толкнула его в бок, – ржет еще!

Василий прижал ее к себе и, не удержавшись, поцеловал.

– Тигрица моя, – сказал он ей на ухо.

– Шлюха! – раздалось громким эхом и унеслось под высокий потолок, – тварь!

Алина вырывалась из рук отца, крича с надрывом. Наталья Николаевна испуганно прижимала к себе плачущую Сонечку. Виктор Анатольевич дернул дочь к себе и с размаху влепил ей пощечину. Алина изумленно замолчала, ее мать вскрикнула, а люди, находившиеся рядом, разом обернулись на звук шлепка.

– Чтобы я тебя не слышал! – сказал мужчина дочери. – Мы уходим, – бросил он жене и направился к выходу.

Они ушли быстро, не попрощавшись.

8

Больше совместных выходов не было. И четверговых визитов тоже. Саша не спрашивала, чем все кончилось, но, судя по тому, что Василий ходил непривычно хмурым, было не очень хорошо.

Между тем, приближался новый год. Обстановку нужно было обязательно разрядить, и Саша придумывала, как они проведут эти первые совместные праздники. У Василия даже не было елочных игрушек. И они провели один субботний день гуляя по торговым центрам, скупая елочные украшения, шуршащую мишуру и тонкий "дождик". Купили столько, что, по заверению Василия, хватило бы украсить кремлевскую елку. Долго думали, какую купить елку – искусственную или живую. И остановились на живой, не такой отточено красивой, зато с восхитительным запахом смолы и мороза. Дни летели, приближая любимый всеми праздник детства. Подарки были давно куплены, упакованы и спрятаны. Саша хотела спросить у Василия про подарок для Сони, но потом отказалась от этой мысли, боясь будоражить наболевшее. Ей казалось, что он принимает какое-то трудное для себя решение.

Когда дзынькнул дверной звонок, Саша несла из кухни в гостиную две огромные кружки с какао.

– Я открою, – Ксения Павловна зашуршала тапками по полу, торопливо направляясь к двери.

– Кто там? – крикнула Саша, расставляя посуду на низком столике. В маленькой вазочке стояла веточка ели, украшенная серебристым шаром, Саша чуть сдвинула ее, поставив на освободившееся место тарелку с теплым печеньем. Ни неожиданный гость и пожилая домработница не шли в комнату, и она, недоумевая, двинулась в прихожую. Не пройдя и двух шагов, увидела испуганную Ксению Павловну, а за ней Алину. В руках у девушки был пистолет, лицо сковала гримаса, похожая на улыбку.

– Иди, иди, – она подтолкнула старушку к Саше.

– Ну, привет, разлучница, – проговорила Алина, продолжая напряженно держать пистолет, – не ждала? С наступающим!

– Алина, послушай, – Саша попыталась заговорить, но девушка, замотала головой и вытянула руки, наставив пистолет Саше в грудь.

– Помолчи! – было видно, что руки дрожат, но голос был тверд, – ты уже все, что могла, сказала! Ты настроила Васю простив меня! Ты лишила Софью отца! Все из-за тебя! Он закрыл мои счета! Оставил только какие-то сраные алименты! А мне не нужны его подачки! Мне нужен он сам! И он будет моим!

Алина начала кричать. Руки ее все больше дрожали и палец то и дело съезжал с курка. Никто не заметил, как в дверном проеме появился Даня. Мальчик выглядел растерянным. В руках он держал большую детскую энциклопедию. Саше хотелось закричать, чтобы он уходил, но она боялась привлечь к сыну внимание Алины.

– О, пацан! – Алина увидела мальчика и на секунду гримаса ярости сошла с ее лица, заменившись на улыбку, – иди сюда!

– Даня, не ходи! – вскрикнула Саша.

– Я говорю – иди сюда! – повысив голос произнесла Алина. Мальчик медленно двинулся к ней. – Что читаешь?

– Про космос, – ровным голосом ответил Даня.

– Я тоже любила про космос, – вдруг сказала Алина, – ну-ка, покажи книжку.

Мальчик развернул том к девушке, и вдруг, неожиданно резко взмахнул, и ударил по вытянутым рукам ребром книги. Алина вскрикнула, выронила пистолет. Обломки красивых ухоженных ногтей разлетелись во все стороны. Саша бросилась к сыну, оттолкнула его в комнату и захлопнула дверь. Потом схватила пистолет и, распахнув окно, выкинула его наружу. Задыхаясь от пережитого страха, она обернулась к Алине, ожидая нападения, но та продолжала сидеть на полу, рыдая и прижимая к груди руки. Шустрая домработница уже говорила с кем-то по телефону.

Спустя полчаса все было кончено. Пистолет оказался травматическим. Где Алина взяла оружие – неизвестно. Приехавшие одновременно Василий и отец Алины, вдвоем увели девушку из квартиры. Она покорно позволила взять себя под обе руки. Саша заметила, что пальцы на левой руке были багрово-синими, скорее всего, это был перелом. Ей вдруг стало очень жаль эту несчастную.