Читать онлайн Нюрка по имени Анна

Глава 1

Метла противно скребла по бетонному полу, сгребая в кучу металлическую, всю в заусеницах, стружку. Стружка сопротивлялась как могла: цеплялась за неровности бетона, наматывалась на прутья метлы. Поддев лопатой целый ворох стальной соломы, Нюрка вывалила его в контейнер вторсырья.

На подметенный пол щедро посыпались свежие, пахнущие древесиной опилки. Настороженно оглянувшись, Нюрка подошла к ближайшему станку. Стащила с руки рабочую рукавицу и принялась на пульте программного управления токарного станка с числовым программным управлением набирать команду пуска насоса. Она сосредоточенно тыкала средним пальцем в кнопки, одновременно наблюдая за меняющимися на экранчике цифрами.

Может, кому-то было бы удобнее проводить эту операцию указательным пальцем, но только не Нюрке. Среди разнокалиберных пальцев руки Нюркиной гордостью были средний и безымянный – тонкие, по-аристократически длинные. Указательный подкачал, короткий и толстый, словно сарделька, мог бы стать главным недостатком руки, если бы его не опередили большой, изогнутый, будто узловатый корень, и мизинец. В сущности, из-за последнего Нюрка постоянно и прятала руки. На мизинце у нее почему-то было только две фаланги. Ноготь же меньше всего походил на человеческий, скорее на коготь медведя. А подрезать его было сплошной мукой, кому только вздумалось натолкать в роговицу кровеносных сосудов и нервных окончаний?

Насос наконец заурчал, и из шланга полилась мутная эмульсия. Залив опилки, Нюрка напялила рукавицы и принялась метлой размазывать по полу грязную древесную кашу.

Гулкое эхо пустого цеха подхватило раскатистый мужской хохот.

– Не зажимай, скидывай лавэ на троих!

– Отскидывался. До аванса неделя, сейчас на полных бобах.

Узнав голос Семена, Нюрка еще интенсивнее заелозила метлой по полу.

– Ба! Какие люди! – раздалось у нее прямо над головой, и Нюркина шикарная коса намоталась на Семенову руку. – Красавица! – Под общий хохот Семен повернул девушку лицом к себе. – Позолоти ручку. Будь человеком, на бутылку не хватает!

Сморщенное, словно мордочка обезьяны, лицо перекосилось, а слишком тяжелая нижняя челюсть задрожала от страха.

– Семен, ты ее поцелуй, тогда точно даст, – со смехом подначивали парни.

Нюрка обреченно сунула руку в карман и протянула своим мучителям несколько мятых купюр.

– С аванса отдам, гадом буду! – радостно пообещал Семен.

– Дурень ты, – заржал приятель, саданув его ладонью по плечу. – Женись на девке, отдавать не придется. Прикинь только, какой бизнес! Это ж на две зарплаты в два раза больше бутылок купить можно! – промурлыкал голосом кота Матроскина из Простоквашино.

– Да уж больно лик страшен… – Дурачась, Семен вертел Нюркиной головой в разные стороны.

– С лика водку не пить, тряпкой прикроешь. Но хоть под юбкой должно у нее все нормально быть. Нюрка, признавайся, под юбкой у тебя все нормально?

От ужаса Нюркины глаза, обычно сфокусированные в одну точку, даже стали меньше косить.

– Братва, она язык проглотила, – поставил диагноз Семен, вталкивая Нюрку в проход между станками и прижимая к огромному кожуху одного из них. – Придется самим поглядеть. Ты не рыпайся, мы ж не хулиганье какое, мы сватаемся!

Нюрка попыталась опустить внезапно задравшийся подол, но тут ее халат во все стороны брызнул пуговицами. Нюрка взвыла как-то протяжно, по-звериному. Она извивалась, стараясь вырваться из рук по-деловому ощупывающих ее тело.

– Не-е… ребята. Я столько не выпью. Пардон, красотка, придется тебе еще в девках походить. Да бросьте вы эту кунсткамеру, колосники уже плавятся! – Семен задал энергии другое направление.

Получив свободу, Нюрка запахнула халат и, продолжая выть, бегом покосолапила в раздевалку.

Еще в интернате для детей инвалидов Нюрка поняла, что жизнь – жестокая штука и, по крайней мере, с ней, Нюркой, миндальничать не собирается. Ужаснувшись вышедшему из ее лона маленькому чудовищу, Нюркина мать спешно отказалась от новорожденной ошибки природы. Теперь в свои двадцать шесть Нюрка с тоской вспоминала интернат, откуда в детстве рвалась всеми силами. Ей стало казаться, что там, среди искореженных тел, она-то и была по-настоящему дома.

В маленькой квартирке-малосемейке, где обитала Нюрка, не было ни единого зеркала. Она вообще ненавидела зеркала, об уродстве ей и так постоянно напоминали окружающие. Единственное, что у Нюрки оказалось по-настоящему красивым, – густые, черные как смоль, волосы длиной ниже колен… Но даже со спины Нюрка не могла заинтересовать мужчину – не менее косы в глаза прохожим бросался ее горб.

Всю дорогу Нюрка рыдала. Не прекратила этого занятия и теперь, сидя на крохотной кухоньке. Ну почему, размышляла Нюрка, природа, изукрасив ее, как Бог черепаху, не довела задуманного до конца? Зачем при таком раскладе ей здравый рассудок? Чтобы острее чувствовать боль?

Как и все женщины, Нюрка мечтала о счастье, одновременно сознавая тщетность этих мечтаний. В детстве она представляла себя заколдованной принцессой и ждала отважного рыцаря, который убьет злого колдуна и разрушит чары поцелуем. Ведь расколдовал же Иван

лягушку-царевну. Неужели, чтобы поцеловать Нюрку надо больше смелости?

Вера в сказки ушла. Теперь Нюрка мечтала лишь об одиночестве, в котором не будет насмешек, издевательств, ее злого гения – Семена… В котором ей позволят спокойно доживать свои дни.

Глава 2

Рабочие из первой смены уже готовились сворачивать свою трудовую деятельность, когда Нюрка переодетая в черный, пропахший машинным маслом и металлом халат, настороженно прошла в цех. Вжав голову в плечи, она была готова при первых признаках Семена рвануть прочь, словно перепуганная ворона. Напряженности способствовали и странные предчувствия, одолевающие Нюрку с самого утра.

Проснулась она в навязчивом ожидании неприятностей. И хотя неприятности являли собой всю Нюркину жизнь, сжавшие сердце тиски пророчили что-то особенно пакостное.

Противный цеховой звонок вызвал заметное оживление среди людей, одновременно послужив сигналом к отключению токарных станков. Их гул сменился топотом спешащего по домам рабочего класса.

Нюрка вжалась в малоприметную нишу, ожидая, когда цех опустеет и можно будет без помех приступить к своим обязанностям.

Семен с компанией промчались мимо. Опять спешат погасить вчерашний застоявшийся в горле пожар. Кажется, предчувствия погорячились… Но тоска не отступала.

– Нюрку просят пройти в кабинет начальника цеха. – Даже диспетчер по громкой связи никогда не называл ее по фамилии. Разве ущербное Нечто имеет право на что-либо, кроме клички? – Повторяю…

Тревога стала еще сильнее. Нюрка вдруг поняла, что ожидала неприятностей совсем не с той стороны. Ноги налились свинцом, и она с трудом поволокла их на второй этаж, где располагалась контора.

Едва слышно поцарапала дерматин на двери с надписью «Начальник цеха». К сожалению, даже этот звук был услышан, и до нее донеслось распоряжение:

– Войдите!

Нюрка просочилась в кабинет и застыла по центру огромного, протертого до основы ковра.

– А… явилась. – Начальник окинул ее таким взглядом, что Нюрке захотелось умереть раньше, чем она услышит продолжение. – До каких пор будет продолжаться этот детский сад? Пожелало ваше величество – работает, нет охоты – бросила кучу мусора посреди прохода и руки умыла! Я тебя сколько раз предупреждал? К тебе отнеслись по-человечески, взяли в коллектив, когда за воротами завода очередь безработных больше, чем в бакалею во время сухого закона. А ты? Объясни мне, непонятливому, какого черта я должен платить одинаковую зарплату тебе и другим уборщицам, когда они и за себя, и за тебя пашут?! Так, все… Хватит! Переодевайся и маршируй домой. Но сначала вот тебе бумага, вот ручка. Будь добра, по собственному желанию пиши, пока я тебя по статье не вышвырнул.

Нюрка, не сдержавшись, всхлипнула. В это время неплотно прикрытая дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась секретарша.

– Илья Петрович! Но это же жестоко! – заявила она без предисловий, давая понять, что содержание беседы от нее не тайна. – Нюрка ни при чем. Это Семен с бригадой ей прохода не дают!

– Семен работает, хорошо работает. А если она не может ужиться с коллективом, пусть поищет себе другой. Времена сейчас поменялись: хочешь получать – работай, не хочешь – уступи место, желающие найдутся. У нас производство, работают взрослые люди, и вытирать всем сопли я не намерен!

Нюрка присела на край стула. Давясь слезами, подвинула к себе письменные принадлежности и застыла, все еще надеясь на милость.

– Ну, Илья Петрович! Куда ее возьмут? Простите в последний раз! – Секретарша взмолилась с таким жаром, словно просила лично за себя.

Ее в цехе тоже не особо любили. Ходили упорные, но не просто слухи, что эта тридцатилетняя яркая дама выполняет при начальнике отнюдь не только секретарскую работу.

– Ты пиши, пиши! – подзадорил Илья Петрович заметив, что Нюрка застыла обелиском. – У тебя этот «последний раз» каждую неделю.

Чудом сдерживая слезы, Нюрка зябко куталась в пальто фасона «секонд-хенд». Охранник на проходной безразличным взглядом скользнул по сгорбленной фигурке. На улице ветра почти не было, и крупные хлопья плавно ложились на заснеженную землю. У автобусной остановки уже топталась порядочная толпа, ожидающая транспорта.

– О, красотка Баттерфляй! – Издевательский голос Семена позволял догадываться, что вся бригада нанесла визит «зеленому змию» в ближайшей к заводу забегаловке, теперь же направляется на покой. – Подойди поближе, бандерлог!..

Нюрка уже не обращала внимания на гомерический хохот поддавшей компании. Она вдруг вспомнила, что завтра 31 декабря.

– С наступающим… – пробормотала Нюрка сама себе. – С новым счастьем… – И разрыдалась.

Городскому транспорту, как обычно, хватило снегопада, чтобы в его движении произошел сбой. Когда наконец-то подошел рейсовый автобус, толпа на остановке успела собраться порядочная. Охваченные предпраздничным раздражением, люди дружно ринулись на штурм. Естественно, подвыпившая компания Семена оказалась в первых рядах атакующих.

Какой-то сердобольный, вовсю пышущий перегаром мужик в последний момент втолкнул Нюрку на подножку. Дверь закрылась, вжав Нюрку в плотный брикет пассажиров. Окруженная стеной благодатного равнодушия, к своей остановке Нюрка успела почти полностью успокоиться.

В длинном и узком общем коридорчике пришлось задержаться: соседка, забаррикадировав проход сумками, прислонила к стене благоухающую лесом и праздником сосну и копалась с замком, пытаясь попасть в собственную квартиру. Рядом стоял ее сынишка, бойкий мальчуган лет пяти. Он осмотрел Нюрку с ног до головы, шмыгнул носом и спросил:

– Тетя Нюа, а где твоя елка?

– У меня нет елки… – Нюрка почувствовала, как в ее груди опять зашевелилась обида.

– Саша, не приставай к тете… – привычно равнодушно одернула малыша мать.

– Ну как же без еочки?! – не выговаривая буквы, возмутился Саша. – Без еочки Дед Мооз подаака не подаит! На! – И сунул Нюрке в руку пушистую сосновую ветку.

– Спасибо, – пробормотала Нюрка, дождалась пока соседка освободит проход, и юркнула в свое убежище.

Смолистый аромат наполнил квартиру. Значит, праздник настойчиво рвется в дверь, и не пустить его будет просто глупостью. После всех неприятностей…

Нюрка приготовила большую чашку чая и в душе плюнула на все передряги. Зачем начинать новую жизнь с понедельника, когда есть неплохой шанс начать с нового года? Тем более что все рухнуло до основания, а на руинах гораздо удобнее строить.

Люди, которых жизнь не устает лупить по щекам, становятся гибкими и цепляются за эту злодейку, ожидая после трепки хотя бы коротких мигов затишья. Ломаются в основном благополучные счастливчики, воспринимая первое же испытание как личное оскорбление. И тут же в горячке обиды мстят жизни, выбирая для этого кто на что горазд: таблетки, лезвие, свободный полет, петлю или грохочущие колеса локомотива…

Прихлебывая горячий чай, Нюрка размышляла над будущим, заодно привыкая к статусу безработной, а значит, нищей… Хм-м, с какой это стати? Светящиеся окна девятиэтажки напротив сами подбросили идею: это же золотое дно! Так, девять этажей, два подъезда… На каждом по четыре квартиры. Если договориться мыть лестничные площадки хотя бы за две гривни в месяц, пусть даже не каждый согласится платить… Это же больше ста гривень! Да она на заводе всего сто пятьдесят получала. А здесь один день в неделю всего-то работы. Надо после праздников заняться вплотную, и денежный вопрос решится, как пить дать. Тем более, пенсию по инвалидности детства пусть минимальную (на хлеб не хватит), но платят. А на первое время расчетных хватит…

Насчет праздников… Нюрка вытряхнула из кошелька остатки своих сбережений. Да-а, после семеновского ограбления едва хватит на полторы булки хлеба… В холодильнике кастрюля вчерашнего супа, десяток яиц, чуть больше килограмма картошки да в морозильной камере два охаянных кем не лень окорочка. Проживем! Повеселевшая Нюрка принялась расплетать косу, чтобы на ночь помыть голову, а завтра заниматься лишь предпраздничными хлопотами.

Волосы черной змеей скользнули по руке и рассыпались, укутывая сгорбленную фигуру едва не до щиколоток. Они были не только Нюркиной гордостью, но и роскошью. С недавних пор, читая развешенные на каждом углу объявления: «Покупаем волосы на выгодных для вас условиях», Нюрка прониклась мыслью, каким капиталом обладает. Приблизительную сумму назвал предприимчивый делец, атаковавший несчастную калеку прямо на улице. Он предложил за Нюркину косу ни много ни мало – целых 600 гривень! При воспоминании об этом эпизоде Нюркино сморщенное личико расплылось в улыбке: пусть на один лишь шампунь приходится тратить добрую треть зарплаты, мысль, что ей, Нюрке, может хоть в чем-то завидовать любая писаная красавица, невероятно тешила истрепанное самолюбие.

Глава 3

Хотя зимний день и отличается своей краткостью, хозяйство у Нюрки было слишком малым, так что к полудню она успела вычистить и вымыть всю квартирку. На небольшом столе в жилой комнате установила в вазу сосновую ветку и украсила ее тремя купленными на заре самостоятельной жизни елочными шарами.

Вытащенный для праздничного ужина окорочек был обложен в качестве гарнира половинками картофелин, присыпан приправами, залит майонезом и водружен в духовку.

Сумерки застали Нюрку за кропотливой и, в общем-то, бессмысленной работой: измываясь над своими неуклюжими пальцами, она пыталась из нескольких ярких конфетных фантиков соорудить нарядную бабочку. Не то чтобы бабочка на сосновой ветке была так необходима, просто Нюрка подсознательно оттягивала момент, когда придется покинуть свое уютное логово и выйти в жестокий мир. Впрочем, выбор был небольшой: либо все же сходить в магазин, либо грызть во время новогоднего ужина четвертушку сухого, словно кусок пемзы, хлеба.

Скрепя сердце Нюрка напялила пальто и вышла под тугие, наполненные снежной сечкой струи ветра.

Стеклянный павильон светился в ночи, как диковинный аквариум. Размером не больше сельской пивной, магазин претендовал едва ли не на звание супермаркета. Здесь продавали все, начиная от экзотических фруктов и заканчивая туалетной бумагой.

Нюрка просочилась через двери и бесшумно скользнула к хвосту очереди. Две обозленные перспективой работы в праздничную ночь продавщицы с плохо скрываемым раздражением обслуживали измотанных действительностью покупателей.

Крепко спитый мужик к привычной бутылке дешевой, явно суррогатной водки в честь Нового года купил банку килек в томате. Занявшая его место полная женщина, в не первый год ношенном «чебурашковом» полушубке, старательно пересчитала наличность, намереваясь устроить хотя бы видимость банкета для своей семьи. Кроме двухсот граммов сыра, полкило вареной колбасы и прочей снеди, из которой мало-мальски опытная хозяйка может соорудить кучу салатов, она с решительным видом заказала один свежий огурчик и один помидор. Если потоньше порезать и пореже размазать по тарелкам, они вполне могут стать гвоздем программы!

От нечего делать Нюрка пыталась угадать, соблазнится ли следующая хозяйка свежими овощами. Нюрке уж на ее гроши такой соблазн не грозил.

Дверь снова открылась, очередь колыхнулась, словно под порывом ветра: в магазин прямиком к прилавку прошагала блондинка в наброшенной на плечи длинной, до щиколотки, шубе. Роскошная серебристая норка буквально сверкала в свете люминесцентных ламп. Следом спокойно прошествовал мужчина, одетый не столь броско, но, несомненно, черное кашемировое пальто было не каждому по средствам. Обыватели безропотно отошли на шаг, словно признавая за этими хозяевами жизни право не соблюдать условности, как очереди в продуктовый.

Блондинка почти лениво указывала обтянутым лайковой перчаткой пальчиком то на один, то на другой деликатес, и оба продавца, в миг превратившиеся в обаятельных, улыбчивых девушек, все это разнообразие складывали в пакеты с новогодней символикой. Периодически блондинка оглядывалась на своего спутника, и тот, уловив в ее глазах вопрос, поощрительно кивал головой.

Очередь, затаив дыхание, жадно впитывала каждую деталь эпизода из жизни «новых русских». Нюрка же, не владея собой, вовсю косила на мужчину. Он действительно был бессовестно красив красотой голливудских положительных супергероев. Не здешний, нисколько не напускной лоск делал чудом его пребывание в этом магазинчике, районе, да и городишке в целом. Спустя минут пять мужчине явно наскучила затеянная блондинкой купля-продажа, и он, чтобы отвлечься, скользнул равнодушным взглядом по напряженно-молчаливой очереди.

Их глаза встретились. Мужчина нахмурился и принялся внимательно рассматривать Нюрку с ног до головы, словно какого-то диковинного жука на булавке. Нюркина мордочка моментально стала пунцовой, вся фигура съежилась, голова втянулась в плечи, а взгляд уткнулся в пол.

Это было сродни инстинкту – для уродства опасна красота. В самом деле, садовник срезает корявые ветви, кинолог безжалостно умерщвляет уродливого щенка, чтобы не портил породу. Да что там говорить, кое-где и с человеческими «бракованными» детенышами поступают аналогично. Нет, уродству не приходится ждать от совершенства ничего хорошего. Если, конечно, совершенство не представляет собой японца, выращивающего бонсай.

Нюрка усиленно рассматривала пол, словно соображая, как половчее сквозь него провалиться, когда раздался уверенный мужской голос:

– Ананас, пожалуйста. Нет, левее, самый большой. Да. И бутылку шампанского, красного…

– Но, дорогой, я уже все заказала! – вмешалось женское сопрано.

– Знаю… Нет, не упаковывайте. Давайте сюда. Считайте.

«С человеком, который разговаривает таким тоном, здорово не поспоришь», – думала Нюрка, всеми фибрами желая, чтобы мужчина быстрее покинул магазин и можно было бы начать дышать. В поле Нюркиного зрения вошли два безукоризненных ботинка и часть кашемирового пальто.

– Девушка, не сочтите за дерзость, – прозвучал в следующий момент голос прямо у нее над головой. – Примите, пожалуйста, этот небольшой подарок.

Нюрка часто заморгала, пытаясь высушить навернувшиеся на глаза слезы, и, приложив невероятные усилия, дерзнула посмотреть в лицо незнакомца.

– Зачем?.. – пролепетала едва слышно.

– Сегодня новогодняя ночь. Я хочу просить вас об одном одолжении: пожелайте, чтобы в следующем году сбылось мое самое сокровенное желание.

Он почти насильно вручил Нюрке благоухающий ананас и бутылку. Его ладони накрыли Нюркины руки, пальцы слегка сжались совершенно явственно, по-деловому исследуя содержимое ее варежек. Краска схлынула с лица, Нюрка сделалась смертельно бледной.

– Не забудьте. Я верю, что тогда мое желание наверняка исполнится.

Потеряв к Нюрке всякий интерес, он стремительно вернулся к прилавку, на ходу отсчитывая купюры.

Блондинка брезгливо окинула Нюрку взглядом и высокомерно фыркнула:

– Дорогой, что на тебя нашло?

Не отвечая, мужчина подхватил сумки и первым покинул магазин.

Ничего не понимающие люди провели взглядом нарушителей привычного бытия. Кто-то хихикнул:

– Так вот ты какой, добрый Дедушка Мороз!

В следующий миг Нюрка оказалась в центре внимания.

– Повезло же уродине! – Молодая дама со злобной завистью рассматривала прижатый к Нюркиной груди тропический плод.

Нюрка судорожно всхлипнула и, совсем позабыв, для чего явилась в магазин, со всех ног бросилась прочь.

Не обращая внимание на подтаивающий на сапогах снег, Нюрка шагнула в комнату, водрузила на стол ананас и бутылку и только после этого вернулась в миниатюрную прихожую, чтобы снять верхнюю одежду. Запахи хвои, экзотического плода и тающего снега перемешались, навевая ощущение праздника и счастья. А когда был включен телевизор и из кухни на стол перекочевало скудное «торжественное» блюдо из единого окорочка, Нюркины губы сами расплылись в улыбке – у нее этой ночью настоящий Новый год!

Нюрка то и дело посматривала на часы, опасаясь пропустить самую ответственную минуту. А когда началось обращение президента к народу, она схватила бутылку шампанского и принялась неуклюже сдирать с горлышка фольгу. Практики по открытию бутылок у нее не было совсем, и Нюрка боялась опоздать из-за своей неловкости. Поэтому проволочка оказалась снята задолго до решающего мгновения, и Нюрке пришлось целые три минуты придерживать пробку рукой, с досадой выслушивая высокие пожелания, которые персонально к ней никакого отношения не имели.

– З Новим роком, дорогi громадяни! – наконец произнес волшебную фразу президент и его лик сменился циферблатом часов.

С отчетом первой секунды Нюрка сковырнула пробку. С праздничным хлопком та вылетела из бутылки, и шипящий напиток ринулся на свободу, облив скатерть, сосновую ветку, ананас и все же попав в бокал. С первым ударом курантов Нюрка поспешно вскочила, схватила бокал с шампанским и с каким-то мистическим трепетом забормотала:

– Я хочу, чтобы сбылось самое заветное желание того мужчины! Пожалуйста! Пусть оно сбудется!!! А для себя… для себя…– Только теперь она с ужасом сообразила, что, думая постоянно о незнакомце, она совсем забыла придумать желание для себя. – Чтобы я наконец стала счастливой! – чуть ли не с отчаянием выкрикнула она, понимая, что требует от судьбы слишком многого.

Нюрка сделала глоток, уж собралась отставить бокал, но вдруг подумала, что за такие желания непременно нужно выпить до дна. Поспешно допила шампанское. С последним ударом часов бокал коснулся стола…

Должно быть, при этом она слишком сильно ударила им об столешницу. Ножка бокала легко, без малейшего сопротивления откололась от верхней половины. Рука Нюрки еще продолжала по инерции двигаться, и острый осколок успел-таки впиться в палец. Нюрка зачарованно смотрела, как ее кровь капает на осколки стекла, на белую скатерть. Опомнилась, зажала рану и бросилась в ванную. Кровотечение под струей холодной воды быстро остановилось.

Нюрка вернулась в комнату, озабоченная лишь одной мыслью: и так маловероятно, чтобы желания исполнялись за здорово живешь, лишь оттого, что высказаны они в новогоднюю ночь, но неужели она своей неуклюжестью убила и так дохленький шанс на их осуществление? Схватила бутылку и, заливая досаду, сделала глоток прямо из горлышка. Пенистый напиток не столько попал в рот, сколько окатил Нюрку холодными струями. Она внимательно осмотрела царящий на столе кавардак и неожиданно рассмеялась: натюрморт и вправду выглядел празднично. Даже окровавленные осколки стекла вписывались в него со странной гармонией! Это же Новый год – языческий праздник! А разве не язычество – скреплять свои желания кровью?

Отбросив все переживания, Нюрка напропалую веселилась, как только может веселиться одинокий человек во время насквозь семейного торжества. Песни на «Голубом огоньке» звучали одна душевнее другой, и Нюрка, бессовестно фальшивя, подпевала известным певцам. Она словно окунулась в детство, где еще находилось место мечтам. Она вспоминала того незнакомца и представляла, что все певцы поют лишь для нее, передавая ей признания в любви от незнакомца. А все певицы за нее, Нюрку, тоскуют и отвечают ему взаимностью.

Непривычный к алкоголю организм расклеился от бокала шампанского уже через час. Нюрка отключила телевизор, пошатываясь, приблизилась к кровати и рухнула на нее в блаженном бессилии.

В ту ночь впервые за много лет она видела цветные сны…

Глава 4

Первые дни нового года Нюрка просидела дома, резонно полагая, что аборигены «золотого дна», что, напротив, отходят от праздничного застолья и не слишком пока интересуются эстетическим видом лестничных пролетов. Нюрка смаковала тонкие ломтики ананаса и добросовестно таращилась на девятиэтажку, готовя себя к необходимости преодолеть смущение и пройти по квартирам, предлагая свои услуги.

Честно говоря, все ее самовнушение помогло, как мертвому припарка. Утром третьего января, нажимая на кнопку звонка первой попавшейся квартиры первого этажа, Нюрка дрожала осиновым листом от страха. Единственное, что внушало надежду, так это «санитарное» состояние давно не убиравшейся лестничной площадки. Тишина за дверью стояла полная. Минут через пять Нюрка окончательно уверилась, что хозяев нет дома, и невольно вздохнула с облегчением. Впрочем, она тут же одернула себя, перешла к соседней двери и с возобновившимся ужасом нажала на кнопку.

В квартире послышались шаркающие шаги. Свет в окуляре глазка на минуту исчез, и дверь, удерживаемая цепочкой, слегка приоткрылась. Выглянувшее сердитое старушечье лицо успокаивающе на Нюрку не подействовало.

– Я… я… – забормотала Нюрка, невольно отступая на шаг.

– Бездельники! Лентяи! – на надрыве запричитала старуха, словно Нюрка на глазах хозяйки принялась свежевать ее любимую болонку. – Я в твои годы впроголодь жила, любой работы не чуралась, но с протянутой рукой по домам ходить – со стыда бы померла!

Сообразив, что ее приняли за попрошайку, Нюрка от ужаса и смущения чуть не грохнулась в обморок.

– Я н-н-е п-п-ро-с-си-т-ть… – в отчаянии начала заикаться она. – П-п-подъезд м-мыть… – Смаргивая слезы, безнадежно указала рукой на закоулок у мусоропровода, который, судя по амбре, в новогоднюю ночь некоторые любители фиесты на свежем воздухе приняли за отхожее место.

– Подъезд мыть? – переспросила старуха, и ненависть в ее глазах сменилась интересом. Заметив, что Нюрка пятится, явно собираясь удариться в бега, заспешила: – А ну постой, дочка! – Цепочка зазвенела, и дверь распахнулась на полную ширину. – Пройди в квартиру, разговор будет…

Нюрка нерешительно переступила порог, разулась на пестром тряпичном коврике и по приглашению хозяйки пугливо прошла на кухню.

– Садись, – приказала старуха, указывая на табурет у стола. Выключила плюющийся кипятком чайник и принялась наливать в две чашки пахнущий травами отвар. – Ты прости уж, что на тебя нашумела. Мочи совсем нет, второй день с самого утра алкаши шляются, деньги на опохмелку клянчат… Пей чаек… Ты что ж рукавицы не снимешь?

– У меня руки больные… – прошептала Нюрка и нерешительно протянула руки в варежках к чашке.

– Как же ты с больными-то руками полы мыть надумала? – Хозяйка тяжело опустилась на табурет напротив и шумно отхлебнула чаю.

– Работы нет, денег нет, а жить на что-то надо, – пояснила Нюрка.

Она сделала первый глоток ароматного отвара и неожиданно для себя расслабилась.

– И то правда. – Старуха помолчала. – Сдается, девка, под счастливой планидой ты родилась… Давно по квартирам ходишь?

Не заметив в ее глазах иронии по поводу «счастливой планеты», Нюрка окончательно успокоилась:

– Так получилось, к вам первой попала…

– Во! Что я говорю, счастливая планида! – Старуха многозначительно подняла морщинистый указательный палец. – Подъезды эти я мыла. А как месяц назад совсем радикулит скрутил, прости Господи, здесь такой срач начался, войти стыдно. Коль сговоримся, передам тебе всю клиентуру в полном порядке, и не надо будет тебе все пороги обивать. – Она ожидающе посмотрела на Нюрку.

– А что надо, чтобы сговориться?

– Оба подъезда потянешь? – Получив радостное подтверждение, старуха продолжила со знанием дела. – Значит так, деньги я сама собирать буду и тебе в лучшем виде все передам… Я по две гривни брала, на большее и не рассчитывай – народ прижимистый… Я вижу, ты не из этого дома? Ага. Воду, значит, для мытья тебе где-то брать надо. У меня будешь. А мне за помощь десяточку в месяц дашь. И мне хорошо, и ты не в накладе. Согласна?

Нюрка невольно улыбнулась такой коммерческой хватке и кивнула головой в знак согласия. Действительно, она не учла, где воду брать и куда использованную сливать? Не бегать же каждый раз к себе через пустырь.

– Да! Так ты мне здесь, поди, натопчешь, туда-сюда с ведром мотаясь. Так что полики и у меня в квартире потом подтереть придется. – Старуха хитро прищурилась и вновь получила согласие. – А может, сейчас и начнешь? Грязищи развелось, силушки нет смотреть! Я тебе все свое хозяйство попользоваться дам…

– Извините… – начала было Нюрка, но старуха, поняв, что рискует перегнуть палку, поспешно прибавила:

– Бесплатно! Совсем бесплатно!

Уже через десять минут, оставив в квартире старухи пальто и платок, вооружившись «бесплатно» предоставленными ведром с водой, тряпкой, веником и даже толстенными резиновыми противохимическими перчатками, Нюрка мыла ступеньки, начав с верхнего этажа. Поразмыслив, она пришла к выводу, что ей довольно таки повезло – она нашла себе не только работу, но и «администратора». Правда, грязи в подъезде было без всякой меры, но Нюрка утешила себя, что это от месячной запущенности. А если прибираться каждую неделю… Да и жильцы сразу почувствуют разницу и охотнее платить будут.

Уборка шла без особых приключений. Лишь во втором подъезде вышедший с мусорным ведром мужчина полюбопытствовал, сколько намерена брать за услуги новая уборщица. Нюрка немного схитрила, ответив, что платить по-прежнему надо бабе Гале, чем вызвала у мужчины взрыв хохота:

– Ну баба Галя! Ну бизнесмен! Ей волю дай, целую артель сколотит и все подъезды в городе к рукам приберет!

Уже к трем часам пополудни уставшая, но довольная своей предприимчивостью Нюрка успела помыть полы в квартире бабы Гали и сидела на ее кухне, угощаясь травяным чаем и свежеподжаренными оладьями. Старуха сияла не меньшим энтузиазмом:

– Ты ж, дочка, меня не подведи. На следующей неделе помыть не забудь. Когда придешь, может, во вторник?

– Приду во вторник, – согласилась Нюрка.

– А денежку я тебе к концу месяца аккуратно соберу, не сомневайся…

Глава 5

Через пустырь Нюрка летела, словно ее горб вдруг превратился в два крыла. Под ногами весело скрипел снег, редкие снежинки падали с сумеречного неба. На душе было хорошо. Мелькнула шальная мысль: а вдруг сегодняшняя удача – сбывающееся новогоднее желание? И хотя перспектива драить заплеванные ступеньки к понятию «счастье» относится с трудом, на фоне хронического невезения Нюрке она казалась настоящим подарком судьбы.

Она ступила на проходящую вдоль подъездов расчищенную от снега дорогу. Еще метров двадцать, потом на третий этаж и уже дома.

– Какие люди без охраны!.. На ловца и зверь бежит!

Нюрка вздрогнула всем телом. Улыбка слиняла с ее губ, когда почти над самым ухом раздался радостно-пьяный голос Семена.

– А мы к тебе заходили. Решили всей бригадой с наступившим поздравить. Нового счастья тебе! Здоровья! Любви и радости! – С каждым пожеланием Семен дружески хлопал по спине онемевшую Нюрку, отчего ее плечи опускались все ниже и ниже. – Нюрка, тут вот какие дела… На заводе, черти, опять зарплату задержали. Четыре дня праздничных, а денег – ноль целых хрен десятых. Стратегический запас весь вышел. Но завтра ж еще пить и пить! Да что там завтра, сегодня бы вечер докуковать! Нюрка, будь человеком, Петрович сказал, пятого зарплату выдадут, кровь из носу… Одолжи двадцатку, не дай честной компании засохнуть!

– Нету… – едва слышно от страха прошептала Нюрка.

В «честной компании» поднялся недовольный ропот.

– Ну не выпендривайся ты. Мы ж к тебе со всей душой… Ты ведь у нас богатенький Буратино, подай, Христа ради, котам Базилио на медикаменты!..

– У меня совсем денег нет… – опять прошептала Нюрка.

Была у нее, конечно, мелочь. Ровно на одну булку хлеба, но Семену эти крохи уж никак бы не помогли.

– Нюрка, ты нас без ножа режешь! Ну хоть пятерку! Что ты, в натуре, жилишься?

Нюрка затравленно завертела головой. Да будь у нее злополучная пятерка, с радостью б на откуп отдала, лишь бы в покое оставили!

– Ладно, Семен, пошли вешаться от такой жизни… – позвал один из компании.

Семен в сердцах выматерился и, чтобы хоть чем-то насолить, дернул Нюрку за косу. Резко повеселел:

– Гуляем, братва! Держите Квазиморду, мы ей сейчас заем по всем правилам оформим!

Прежде чем Нюрка сообразила, что с ней собираются делать, двое подхватили ее под руки и сжали с боков. С сухим щелчком раскрылся нож… Когда Нюрка почувствовала лезвие на натянутой до предела косе, ее рот открылся в беззвучном крике… Ужас сжал сердце: этого не может случиться, ведь это слишком жестоко!

– Семен, ты что фигню порешь? – не обращая внимания на исказившуюся Нюркину мордочку, поинтересовался один из парней. – Зачем тебе ее патлы?

– Балда темная. Газеты читать надо. Там черным по белому пишут: «Куплю натуральные волосы». Теперь сечешь?

– Да кому ж ты их сегодня сплавить собрался? Праздник ведь, – не унимался пессимист.

Семен, напротив, настроен был весьма оптимистично.

– У меня кореш – заготовитель по бабской шерсти. Тридцатку точно отвалит!

Дыхание комом свернулось в груди. Застывшим взглядом Нюрка смотрела, как Семен, словно лассо, раскручивает в руке ее гордость – почти полутораметровую ампутированную косу.

– Гля, какая красотища! Два дня гулять можно. Ты, Баттерфляй, челюсть подбери. После праздничка чистоганом компенсируем, гадом буду!

– Сем, может, напрасно? – вяло заметил один из собутыльников. – Еще Квазиморда рассвирепеет, заявление накатает…

– Не порть воздух. Если бы за такое срок давали, прикинь, сколько брадобреев на нарах бы парилось. Да что вы к ней прилипли, как к родной? Погнали, хайра загоним да в магазинчик за живой водой. – Семен расшаркался. – Благодарствуйте, миссис Квазимодо, извиняйте, если что не так. С праздничком!

Оставленная в одиночестве Нюрка, шатаясь, сделала всего один шаг. Ноги подкосились, и Нюрка, словно ей не волосы обрезали, а позвоночник перебили, безвольно рухнула лицом в сугроб у обочины.

Нюрка лежала в снегу, не чувствуя обжигающего холода. Издалека, словно сквозь туман, доносились до нее звуки, не вызывая, впрочем, никаких эмоций… Вот деловито проспешили шаги… Шумно дышащий щен, подбежав вплотную, сунул нос в Нюркины обскубленные волосы. Его любопытство было резко пресечено истерическим женским визгом:

– Лорд! Назад, мальчик! Не смей всякую пьянь нюхать!..

Становилось все теплее и спокойнее. Покой наваливался на плечи, укутывая мягким покрывалом, защищающим от всех неприятностей… Какая-то часть пока еще не отключившегося сознания равнодушно зафиксировала шум подъехавшей машины… Вот глухо хлопнула дверца… Далекие, словно с края Вселенной, шаги…

Чьи-то руки схватили Нюрку за плечи, насильно вырвали из небытия и усадили в сугроб.

– Ты что это надумала?! – Резкость голоса была смягчена гулом в ушах. – Плохо?.. Подожди минуту…

Нюрка так и не нашла в себе сил открыть глаза. Опять хлопнула дверца автомобиля, шаги приблизились. Что-то ледяное коснулось ее губ, и холодная, пахнущая цветами влага, потекла по ее подбородку.

– Ну! Пей! – приказал голос.

Нюрка безвольно подчинилась и тут же закашлялась – коньяк огнем обжег горло.

– Пей, тебе говорю!

Она вяло отвернулась от бутылки.

– Идти можешь? – Сильные руки рывком поставили ее на ноги.

Нюрка пошатнулась, попробовала сделать шаг и едва опять не свалилась, но человек продолжал крепко держать ее за плечи.

– Не смей раскисать! Так… Топаем домой… Да ты смотри, куда идешь!..

Нюрка с трудом разлепила ресницы. Перед глазами заснеженная дорога. Мелькают черные ботинки ведущего ее мужчины. Один шаг… второй… Впрочем, сильно сказано. Налитые свинцом ноги лишь несмело намечали направление, передвигалась же в пространстве Нюрка лишь всецело благодаря тащившему ее человеку.

В подъезде стало еще хуже. Ноги никак не хотели подниматься на высоту ступеньки. Мужчина подхватил ее на руки. Сквозь туман перед глазами мелькали лестничные пролеты. На третьем этаже Нюрка вяло пошевелилась.

– Здесь? Давай ключ.

Он забрал ключи из непослушных рук, открыл первую дверь и втащил Нюрку в общий коридор.

На шум выглянула соседка. Нюрка в своем полуобморочном состоянии не могла видеть, как вытянулось от удивления ее лицо.

– Здравствуйте, – вежливо поприветствовал женщину Нюркин спутник. – Мы с вашей соседкой очень мало знакомы, – как бы оправдываясь, пояснил он. – Ей стало на улице плохо. Не подскажите, в какой квартире она живет?

В ответ на невнятное мычание, поблагодарил за помощь.

Спустя минуту Нюрка находилась в своей квартирке. Мужчина уложил ее на постель и вышел, захлопнув за собой дверь. «Ну что ж… – со странным спокойствием подумала Нюрка. – Так даже лучше… Здесь никто не помешает уснуть… Навсегда…»

Глава 6

Она ошиблась. Не прошло и пяти минут, как послышался скрежет ключа в замке и дверь открылась. В комнату уверенным шагом прошел человек.

– Лежишь? Ну лежи, лежи, умирающий лебедь. Я-то думал, ты сильнее, – сердито произнес все тот же голос и тут же спросил спокойнее: – Скажи хоть, что стряслось?.. Ты бы встала, в самом деле. Сейчас ведь все покрывало талым снегом замочишь… – Голос то приближался, то удалялся – мужчина по-хозяйски передвигался с кухни в комнату и обратно.

Передвижения сопровождались звоном посуды, шумом текущей из крана воды, шорохом бумаги, тихим журчанием наливаемого напитка. Щелкнула зажигалка, и в воздухе запахло сигаретным дымом.

– Подъем, соня! Просим к столу!

Нюрка не шелохнулась. Она находилась в полной уверенности, что все эти звуки, а тем более голос – предсмертный бред.

– Алло! Тебя и к тарелке на руках нести? – возмутился голос. – Возьми нервишки в руки. Прекращай мне эту истерику!.. Давай лучше познакомимся. Меня Игорем зовут, а вас, мадемуазель? Просьба отвечать, иначе могу обидеться!

Веселые нотки, появившиеся в голосе, немного вывели Нюрку из стопора. По крайней мере, она прошептала:

– Нюрка…

– Что еще за Нюрка? Конечно, я произвожу впечатление порядочного хама, поскольку без всякого повода и разрешения с твоей стороны перешел на «ты» уже во время второй встречи. Но Нюрка – это и для хама слишком! К тому же имя Анна мне нравится больше.

– Анна?! – переспросила Нюрка, от неожиданности возвращаясь к жизни. – А… а разве мы с вами уже встречались?

– Относительно, Анна. Все очень относительно… Правда, если ты не забыла о моей просьбе, я должен поблагодарить тебя за услугу… Эй, встанешь ты наконец? Мне становится скучно беседовать с египетской мумией!

Нюрка с трудом приподнялась на кровати и едва не упала опять: посреди сервированного стола в обыкновенной трехлитровой банке стоял огромный букет алых роз.

– Цветы… – прошептала Нюрка, пытаясь подавить возникшее вдруг желание ущипнуть себя.

– Я сегодня выступаю в роли службы 9-1-1. Сначала тебя спасал, потом розы. Неизвестно, сколько времени понадобится, чтобы тебя в чувства привести, вот и побоялся, что они в машине замерзнут. Так что позвольте вручить их вам. Разумеется, если вы не намерены вышвырнуть своего спасителя за двери вместе с букетом.

Нюрка перевела зачарованный взгляд с букета на источник насмешливого голоса и совсем перестала дышать. В расстегнутом черном кашемировом пальто возле старенького серванта стоял и дымил сигаретой… незнакомец, для которого Нюрка в новогоднюю ночь загадывала желание.

– Вы?!

– Мы, кажется, договорились перейти на «ты». Правда, договор получился очень односторонний. – Он потушил сигарету в блюдце. – Для закрепления оного предлагаю выпить по глоточку. Кстати, в твоем состоянии это просто необходимо… Но сначала позволь помочь тебе снять пальто.

Решительно шагнул к Нюрке, но та испуганно шарахнулась от его рук.

– В чем дело? Анна, это несерьезно. Я, как благовоспитанный человек, должен париться при полном параде лишь оттого, что дама сама не снимает верхнюю одежду и мне не дает позволения разоблачиться. Ну, смелее. В конце концов, это я гость, а ты – хозяйка.

Нюрка беспомощно посмотрела на пуговицы. Расстегнуть их в рукавицах невозможно, но еще невозможнее снять варежки и выставить на обозрение свои уродливые руки.

– Отвернитесь, пожалуйста, – попросила, сгорая от смущения.

Игорь пожал плечами, повернулся к Нюрке спиной и направился к столу. Сняв, набросил на спинку стула свое пальто, сверху аккуратно повесил белый шарфик.

– Анна, – спросил, не поворачивая головы, – ты не сочтешь вершиной наглости, если я попрошу разрешение снять и пиджак? У тебя здесь настоящая Африка.

– Конечно… снимайте… – озабоченно пробормотала Нюрка.

Едва Игорь отвернулся, она встала с дивана, рассталась с варежками и нервно дрожащими пальцами поспешно расстегнула пальто. Отбросила его на кровать и тут же напялила рукавицы. Сапоги снимала уже с «чехлами» на руках. Сгребла лишнюю одежду и вынесла в коридор.

– Можно поворачиваться?

Нюрка выпрямилась, насколько позволял горб, и судорожно вздохнула:

– Можно…

Она смутилась под пристальным взглядом серых глаз. Как всегда во время волнения, подняла руку, чтобы по привычке перебросить на грудь свою великолепную косу… Рука встретила пустоту. Боль снова защемила сердце, непрошеные слезы сами потекли по щекам.

– Анна! – строго прикрикнул Игорь. Взял со стола бокал, на палец наполненный коньяком, долил до половины и сунул Нюрке под нос: – Я тебя умоляю, прекрати эти истерики! Пей. Пей, а не головой крути!

– Они… они… Семен… – лепетала Нюрка сквозь всхлипы.

– Я тебя и слушать не стану, пока не выпьешь. Вот так, молодчина… До дна… давай- давай… – Игорь почти насильно влил в Нюрку коньяк.

Помогло. Нюрка не могла не то что плакать, дыхание перевести. Так и стояла соляной статуей, ощущая, как в горле плещется огненная жидкость.

Игорь схватил со стола кружочек лимона, макнул его в сахар и поднес Нюрке:

– Открывай рот. Проглотила? Теперь вдыхай. Легче? – Взял свой бокал, отпил. – Ну, а теперь пошли к столу.

Помог Нюрке сесть. Она с удивлением рассматривала разложенные по тарелкам деликатесы. Большинство из них Нюрке не были известны ни по вкусу, ни по названию.

– Я вижу, алкоголик из тебя никакой. Давай ешь, не то еще сгоришь с непривычки.

Нюрка робко потянулась к вилке.

– Стоп! – распорядился Игорь, заново наполнив бокалы. – Выпьем еще по глотку, и ты исполнишь одно мое маленькое желание. Прямо сейчас.

Приятное тепло уже разливалось по всему телу, и на этот раз Нюрка намного смелее пригубила бокал. Сморщилась, пытаясь восстановить дыхание, и едва не поперхнулась от следующего указания.

– А теперь перестань заниматься ерундой и снимай рукавицы.

Прежде чем Нюрка успела опомниться, Игорь завладел ее руками и сам стащил варежки. Нюрка сжалась в комок, но никаких брезгливых замечаний не последовало. Боязливо посмотрела на продолжавшего держать ее за руки Игоря. Он без намека на отвращение рассматривал изуродованные пальцы.

Словно почувствовав ее взгляд, поднял глаза и улыбнулся:

– Ну вот. А ты боялась. Теперь одним комплексом меньше. Поешь и найди мне острые ножницы.

– Зачем?

– Парикмахер тебе дрянной попался, как собака волосы обгрыз. Я, конечно, тоже не ас женских причесок, но попробую хотя бы подровнять.

– Это не парикмахер… – Нюрка шмыгнула носом. – Это Семен ножом…

– Успокойся. Волосы – не голова, новые отрастут. А если этот Семен еще раз к тебе приблизится, передай ему, что из-под земли достану, – нисколько не рисуясь, произнес Игорь.

Нюрке казалось, что она спит или попала в сказку. Она не верила собственным ушам – ее собрались защищать! Она не верила глазам и прочим органам чувств: не просто кто-то, а самый красивый мужчина, которого ей довелось видеть за всю жизнь, ухаживал за ней, как за какой-то принцессой!

Игорь усадил Нюрку на табурет в стороне от стола и сосредоточенно орудовал расческой и ножницами, пытаясь соорудить хоть что-то напоминающее стрижку из варварски изуродованных волос. При каждом прикосновении его длинных холеных пальцев Нюрка трепетала от сумасшедшего блаженства.

– Ну вот, пожалуй, готово. – Игорь, склонив голову, любовался делом своих рук. – Можешь пойти в зеркало посмотреть.

Нюрка потрогала руками все, что осталось от ее гордости, и натянуто улыбнулась:

– У меня нет зеркала… Смотреть ведь особенно не на что.

Нюрка принесла из прихожей веник и совок, которые Игорь тут же у нее отобрал.

– Я намусорил, мне и убирать, – заявил тоном, не терпящим возражений. – А ты пока наливай. Выпьем, чтобы твоя коса быстрее отрастала.

Если Игорь, увивающийся вокруг Нюрки, выглядел сюрреалистически, то Игорь, подметающий пол в полунищенской малосемейке, и вовсе оказался зрелищем диким. Наполняя бокалы, Нюрка не могла отвести от него взгляда: стройному, длинноногому мужчине в черных брюках от дорогущего костюма и не менее дорогой белоснежной рубашке по имиджу полагалось не брать в руки ничего тяжелее сотового телефона, но ни в коем случае не веник! Игорь выпрямился, и их глаза встретились.

– Я… – Замеченная в подглядывании Нюрка смущенно потупилась. – Я тогда загадала, чтобы твое желание сбылось…

– Спасибо, – совершенно серьезно ответил он. – Ты даже не представляешь, насколько для меня важно его исполнение.

– А какое оно, важное желание?

Они снова сели за стол, и Нюрка, подняв бокал, нашла в себе смелость для подобного вопроса.

– Не скажу! – Он выпил коньяк, подождал, пока Нюрка расправится со своим, и, подхватив с тарелки полупрозрачный ломтик сыра, сунул ей в рот. – Вот сбудется, тогда узнаешь.

Нюрка в состоянии приятного опьянения чувствовала себя на седьмом небе от счастья. О таком можно было только мечтать. Но неожиданно ей стало стыдно, ведь этот великолепный вечер она, по существу, у кого-то украла. Игорь же не просто так оказался в машине с букетом роз и целым складом продуктов.

Он чутко уловил смену ее настроения:

– Анна, о каких неприятностях опять задумалась?

– Прости меня, пожалуйста… Я испортила тебе все планы. Ты же в гости собирался…

Он вздохнул и потянулся к бутылке:

– Анюта, у тебя что, других дел нет, кроме как забивать себе голову разными глупостями? Я куда собирался, по-твоему? В гости. Где я сейчас? В гостях! Так что ты ничего не испортила. Логично?

На душе опять стало легко и весело. Рядом с обходительным Игорем Нюрка совсем позабыла о своих комплексах, а он, казалось, совсем не замечал ее уродства. Единственное, что Нюрку пугало, заставляя постоянно украдкой поглядывать на часы, это мысль, что чудо слишком быстро закончится. Что Игорь сейчас уйдет. Растворится навсегда в другой жизни, куда Нюрке нет и никогда не будет доступа.

Ничто не вечно, особенно если стрелки часов так неумолимо мчатся вперед.

– Ну мне, пожалуй, пора. – Игорь встал, неожиданно пошатнулся, едва не сбив свой бокал. Рассмеялся, проведя рукой по лицу. – Дьявольщина!.. Хорошо с тобой, но я, по-моему, слегка перестарался с коньяком. Не помню уж, когда в последний раз так напивался. Как подумаю, что сейчас два часа за рулем сидеть, волосы дыбом встают… Ладно, гони меня взашей, не то я еще час из-за стола выбираться буду.

У Нюрки тоже волосы зашевелились от страха: почти полночь, гололед, да еще в таком состоянии! Коньяк, который сыграл злую шутку с Игорем, придал Нюрке смелости.

– Не уезжай, пожалуйста. Я тебе на кровати постелю, а у меня еще раскладушка есть.

– Не знаю, удобно ли… – начал было Игорь, опять пошатнулся и тут же оборвал себя, взмахнув рукой. – Остаюсь! Теперь твоя очередь спасать меня от автомобильной катастрофы. Но с одним условием – на раскладушке сплю я.

Нюрка обрадованно бросилась к шкафу доставать постельные принадлежности… В своей эйфории она не заметила, что Игорь пристально следит за каждым ее движением… совершенно трезвым взглядом.

Глава 7

Постели совместными усилиями были расстелены, и Нюрка отправилась готовиться ко сну в ванную комнату. Прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся из зала, Нюрка сбросила платье и надела длинную ночную сорочку. Опьянение несколько раскоординировало ее движения, и Нюрка не сразу справилась с пуговицами. После некоторой возни ей все же удалось застегнуть на сорочке сверхцеломудренную застежку, заканчивающуюся под самым горлом. Разгладила руками старомодные «бабские» рюшики на груди. Ее ночное ситцевое одеяние было отнюдь не от кутюрье. Не хватало лишь чепца, не то Нюрке было бы самое место в деревенской избе середины прошлого века. Соблазнить в таком неглиже даже самого оголодавшего мужчину не удалось бы и Клаудии Шифер, тем не менее сверху Нюрка надела бесформенный вельветовый халат и, лишь поплотнее в него закутавшись, прошла в комнату.

Ее взгляд сразу наткнулся на мужскую одежду, аккуратно развешенную на спинке стула, рядом с его ножкой лежали носки. Нюркины щеки обагрились румянцем. Стараясь не смотреть в дальний угол комнаты, где была установлена раскладушка для неожиданного гостя, она щелкнула выключателем и поспешно юркнула в постель.

– Спокойной ночи, – произнес мужской голос.

– Спокойной… – пробормотала в ответ Нюрка.

Это было непривычно, невозможно, абсурдно! Но факт оставался фактом: в ее квартире, порог которой до сего дня не переступала ни единая живая душа, кроме самой Нюрки, ночью находился мужчина! Она еще долго не могла уснуть, напряженно вслушиваясь в размеренное дыхание, доносящееся с другого конца комнаты. Наконец переживания этого дня, коньяк и усталость совместными усилиями сморили Нюрку, и она провалилась в нечто среднее между сном и забытьем…

…Тихий, но явственный шорох заставил Нюрку открыть глаза. Комнату заливал яркий свет, заглядывающей в окно луны. Шорох повторился, приближаясь к кровати, на которой лежала Нюрка. Еще полностью не вернувшись в реальность, она пыталась сообразить, на что похож этот звук. Что-то темное и блестящее мелькнуло над постелью в ее ногах, заставляя Нюрку испугаться. Испуг сменился ужасом, когда над кроватью во всей красе предстала голова гигантской, готовой к броску кобры.

Парализованная страхом, Нюрка не могла пошевелиться. Шорох повторился – кобра вползала на кровать, втаскивая сантиметр за сантиметром свое черное чешуйчатое тело. Вот тяжесть навалилась на Нюркины ноги, поднимаясь все выше. Черные бусины змеиных глаз завораживали, гипнотизировали… Тень от раздувшегося капюшона уже коснулась Нюркиного лица. В лунном свете блеснули огромные клыки, покрытые желтыми подтеками ядовитой слюны. Нюрка открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. Собрав всю силу воли, она сломала оцепенение и дернулась, отшатываясь от ужасной змеиной головы. Кобра бросилась, вонзая зубы в Нюркино плечо. Боль молнией пронзила все тело. Крик наконец вырвался из горла. Сопровождаемая его эхом, Нюрка провалилась в бездну небытия…

– Анна! Анна!!! – Кто-то тормошил ее за плечи.

С невероятным усилием Нюрка открыла глаза. Совсем рядом – встревоженное лицо Игоря. Ее губ коснулся холодный ободок стакана.

– Все в порядке, Анна. Попей воды. Тебе просто приснился страшный сон… Ну, ну же успокойся…

Нюрка сделала несколько судорожных глотков и с трудом перевела дыхание.

– Змея… – Пробормотала едва внятно.

– Змея? Анна, это всего лишь ночной кошмар. Ну посуди сама, какие змеи здесь, да еще и зимой? – Игорь успокаивал Нюрку, гладя рукой ее куцые волосы. – Все хорошо, Анна… Все в порядке… Кошмары дважды не повторяются… Ты сейчас успокоишься и уснешь… Тебе приснится что-либо приятное, светлое и красивое… Ну, я не знаю что… Может, весенний сад, а может…

Нюрка зачарованно смотрела на шепчущие губы. Они медленно, но неуклонно приближались. Смысл простых слов, срывающихся с них, ничего не значил… За ним скрывался зов… Подчиняясь ему, Нюрка прикрыла глаза. Ее голова без всяких усилий оторвалась от подушки. Ее губы потянулись навстречу зовущим губам. Слов больше не было, они оказались ненужными. Она уже чувствовала на своем лице горячее дыхание Игоря… Нюрку снова охватил ужас: сейчас раздастся язвительный смех, и ее брезгливо, словно испорченную, грязную вещь, отшвырнут прочь! Нюрка испугано посмотрела на Игоря. Их взгляды встретились. Но в серых, затуманенных глазах не было места насмешке.

Их губы соединились. В свои неполные двадцать шесть Нюрка совсем не умела целоваться, но губы Игоря и не требовали немедленного ответа. Подчиняясь мягкому нажиму, голова Нюрки опустилась на подушку. Скрипнули пружины кровати, и Игорь оказался рядом с ней под одеялом. Его губы медленно, миллиметр за миллиметром, знакомились с ее губами. Их коснулся горячий, настойчивый язык. После минутной борьбы он приоткрыл ее рот и нырнул внутрь, разыскивая ее язык. Нашел и принялся ласкать мягкими, требовательными прикосновениями, словно приглашая на какой-то неведомый танец.

Нюрка почувствовала сквозь ткань сорочки на своем бедре обжигающую руку Игоря. Скользя по ее телу, она поднималась все выше, ведя за собой волну горячего озноба. Дыхание перехватило. Вместо сердца в груди Нюрки забился пульсирующий комок огня, готовый в любую секунду взорваться. Словно пытаясь прикоснуться к этому пламени, рука Игоря легла на ее грудь и сжала напрягшийся сосок. Дрожащая всем телом, полубезумная от новых ощущений, Нюрка не смогла уловить мгновения, когда исчезла преграда между ее грудью и его руками. Губы перестали терзать ее поцелуями, спустились ниже, продолжая исследовать ее тело. Руки поползли вниз, увлекая за собой ткань сорочки.

Игорь отбросил одеяло, и Нюрка поняла, что лежит на простыне совершенно обнаженная и беззащитная. Но холод январской ночи не успел прикоснуться к ней. Его опередил Игорь. Колено ласково, но упрямо раздвинуло ее крепко сжатые ноги. Обнаженное мужское тело обволокло ее теплом, руки вернулись к груди, а губы снова обожгло поцелуем. Твердая мужская плоть ищуще ткнулась в низ ее живота… Охваченная инстинктивным страхом первой ночи, Нюрка сжалась и что было сил оттолкнула Игоря. Он замер.

Новая мысль заставила прийти в ужас от своего поступка: что она делает?! Ведь судьба дает ей шанс получить то, о чем она мечтала всю жизнь, – Любовь! Любовь самую настоящую и самую надежную. Любовь человека, в чьих глазах она будет самой красивой и самой необходимой. Ведь какой бы ни была МАТЬ, для ее ребенка она самая лучшая!

Охваченная раскаянием и надеждой, она сама поддалась навстречу Игорю. Его поцелуй был ответом. Рука скользнула, сжимая ее бедро все крепче. Резкий, сильный толчок, и Нюрка затрепыхалась от боли в объятиях Игоря. Он остановился, продолжая прижимать ее тело к себе.

– Тихо, Анна… Уже все позади… – Прошептал он, лаская поцелуями мочку ее уха. – Не бойся… Больше не будет больно…

Слегка оправившись от боли, Нюрка нетерпеливо пошевелилась, предлагая продолжать. Еще один толчок, и она закусила губу: чужая плоть, распирающая ее тело изнутри, казалось, сейчас разорвет ее. Игорь опять остановился.

– Анна… Может, не надо? Давай в следующий раз? – Спросил тихо.

Нюрка обвила его спину руками, впервые обняв, и отрицательно покачала головой. «Следующий раз»… Она не такая уж дура, чтобы не понимать: следующего раза просто не будет, а ей нужен! Нужен этот ребенок!!!

Ее губ коснулся поцелуй, язык Игоря отыскал ее язык, а рука нашла ее грудь. Ритуал начинался с самого начала, но больше ничего не происходило. Нюрка недоуменно замерла, ведь ей не ласки необходимы!

– Расслабься, – шепнул он. – Не надо спешить…

Нюрка с неохотой подчинилась, но уже через несколько минут ее дыхание окончательно сбилось с ритма, комок пламени в груди запульсировал сильнее и начал разрастаться. Словно почувствовав момент, Игорь продолжил движения, на этот раз не вызывая никакой боли.

Пламя продолжало расти, охватывая все тело почти болезненной истомой, пока наконец не взорвалось миллионами искр. Нюрка вскрикнула. Почти одновременно с ней Игорь издал короткий вздох и замер, лишь сильнее вжавшись в нее.

Вот и все… Она своего добилась. Только бы судьба не обманула и все не оказалось бессмысленным. Но нет, это было бы настоящей насмешкой. Теперь надо лишь ждать.

– Почему ты улыбаешься?

Нюрка посмотрела на Игоря. Подперев голову рукой, он внимательно за ней наблюдал.

– Не знаю… – Ответила она так же шепотом.

– Жаль. А я думал, ты рада, что мы вместе… – Он наклонился, чтобы еще раз ее поцеловать.

Глава 8

Проснулась Нюрка поздно – зимнее солнце уже вовсю заливало светом ее квартирку. Она сладко потянулась. Взгляд наткнулся на пылающий алым букет роз, вызывая на губах улыбку. Еще ни разу Нюрке не приходилось просыпаться в таком радужном настроении. Прислушалась. Привычная к одиночеству, безошибочно определила, что в квартире, кроме нее, никого нет. К лучшему. Тягостные объяснения отменяются.

Нюрка соскользнула с кровати, но едва ее ноги коснулись пола, со сдавленным стоном уселась обратно: ноги, бедра, живот – да все тело распирало от непривычной тянущей боли. Посмотрела вниз и охнула, прикрыв рот рукой: до самых колен ее ноги покрывали засохшие подтеки крови. Еще одно кровавое пятно красовалось на простыне. Нюрка положила руку себе на живот и прислушалась, пытаясь понять, принялось ли в ней семя и стоит ли ожидать всходов. Занятие было заведомо тщетным. Набросив халат, Нюрка сдернула с кровати простыню и решительно покосолапила в ванную.

С блаженством погрузилась в теплую воду. Что ж, она опять осталась одна… Остается тешить надежду, что не совсем одна… Нюрка вдруг отчетливо представила, как Игорь проснулся утром и обнаружил себя лежащим рядом неизвестно с кем. Как поспешно, воровато, бесшумно собирался, опасаясь, что она со слезливыми причитаниями откроет глаза, и горько усмехнулась. А чего, собственно, она ожидала при своей внешности? Как любит говорить Семен: «Некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки». Вчера коньяка было предостаточно, но утром неизбежно, как и похмелье, наступает раскаяние… По крайней мере, в следующий раз Игорь трижды подумает, с кем пить, даже с благотворительными целями, чтобы опять не оказаться в постели с подобной уродиной.

Выбравшись из ванны, Нюрка насухо вытерлась полотенцем, надела халат и уж собралась привести в порядок косу, когда вспомнила о ее полном исчезновении. Но больше не было ни слез, ни сожаления: может, коса – это всего лишь копеечная плата за вход в новую жизнь? Ведь не валялась бы Нюрка носом в сугробе, Игорь не оказался бы в ее квартире. Не было бы этой ночи и надежды обрести счастье в маленьком пищащем комочке, который подрастет и однажды назовет ее нежным словом «МАМА».

Замочив простыню в тазу, Нюрка почувствовала настоящий приступ голода и направилась на кухню. Пока грелся чайник, открыла дверцу холодильника и в изумлении замерла: полки буквально ломились от ярких упаковок и свертков. Оказалось, что вчера на стол попала лишь незначительная часть принесенных Игорем деликатесов. Нюрка поколебалась, не зная, как относиться к подобной щедрости. Хотя, в конце концов, Игорь совсем не похож на мужчину, способного выгрести из холодильника недоеденные угощения. Наверняка для него это не потеря, зато Нюрка теперь на несколько дней избавлена от неприятной необходимости выходить в магазин. С чувством все растущей благодарности Нюрка соорудила себе пару бутербродов, налила большую чашку чаю и уселась за кухонный стол завтракать.

Нежный вкус ветчины и острый сыра вернули в памяти события прошлой ночи. Игорь… он необыкновенный, нежный, добрый… Если бы все могло быть по-другому… Но ни Игорь, ни она не виноваты, что они слишком разные. Нюрка вспомнила прикосновения его рук и почувствовала, как ее сердце снова превращается в пылающий уголек… Уж не угораздило ли ее влюбиться?! Нюрка не на шутку испугалась, но тут же решила, что в любом случае это ее проблемы и плохо от этого никому постороннему не будет. Она станет теперь жить будущей любовью к своему ребенку и памятью прошлой ночи.

Стряхнув с себя оцепенение, Нюрка взяла веник, кухонное полотенце и пошагала в зал – пора заняться уборкой. Настроение было настолько прекрасным, что она даже бубнила себе под нос мотивчик, в котором сам Валдис Пельш не узнал бы оригинала.

Нюрка составила стопкой забытые вчера пустые тарелки, потянулась к бокалам и вдруг застыла, выронив веник. На столе, прижатые ножкой одного из бокалов, лежали… доллары! Нюрка нерешительно ковырнула их пальцем, раздвигая веером: пять сотенных купюр… Ошалело опустилась на стул. Как он мог? Как он мог оставить ей деньги?! Нюрка всхлипнула и тут же себя одернула. Собственно говоря, что «как он мог»? Да при такой внешности Нюрку ни то что с пьяных глаз, под полным наркозом нельзя вообразить валютной проституткой! Следовательно, Игорь лишь еще раз проявил такт и благородство: поняв, что произошло, не стал плеваться и оскорблять в сущности ни в чем не повинную калеку, а просто откупился за якобы нанесенный моральный и физический ущерб… Подобное объяснение не заглушило полностью обиды и не принесло решения, что делать с деньгами. За что их брать, если Нюрке самой было… Она инстинктивно положила ладонь на свой живот…

Что делать? Не быть дурой! Ей эти деньги не нужны, но если все же судьба милостива и у нее будет ребенок? Разве она не имеет морального права потратить на него деньги отца? Пусть даже Игорь никогда не узнает, что его угораздило отцом сделаться.

Нюрка спрятала деньги в вазочку в самом дальнем углу серванта и продолжила уборку. Как ни старалась продлить «удовольствие», к семи вечера квартира сияла, постиранная простыня сушилась на веревке в ванной, а Нюрка маялась бездельем.

Взяла с полки купленный больше года назад женский роман. Дочитать его дальше тридцатой страницы Нюрке не удавалось, несмотря на шесть попыток. Она доходила до откровенной сцены чужой любви и каждый раз со слезами зависти откладывала книгу. Теперь, когда в ее жизни была такая же безумная ночь, можно было попытаться узнать, о чем автор расписывал на целых пятьсот страниц, если уже на тридцатой между главными героями царят полное взаимопонимание и любовь?

Хлопнула входная дверь. По коридору протопала шумная компания и исчезла, судя по звуку, в квартире слева, где проживал веселый, в меру бесшабашный и не злой (по отношению к Нюрке) холостяк. Взвыл магнитофон. Почти картонные стены малосемейных квартир практически не глушили шумов. Без тени раздражения, Нюрка пришла к выводу, что гулянка у них закончится не раньше полуночи, и снова углубилась в чтение.

Послюнив палец, она приготовилась перевернуть тридцатую, «проклятую» страницу и подпрыгнула от неожиданности: кто-то нажал кнопку ее дверного звонка. Нюрка досадливо поморщилась – опять соседские гости перепутали кнопки. Может, одумаются? Звонок продолжал надрываться, а в квартире слева такой гам, что, даже если бы звонили к ним, там могли и не услышать. Со вздохом отложив книгу, Нюрка вышла в коридор.

Не хотелось видеть ни брезгливые, ни жалостливые взгляды, поэтому Нюрка привычно уставилась в пуговицу на своем халате, открыла дверь и отступила на шаг, пропуская чужих назойливых посетителей. Против ожидания шумная гурьба не ринулась мимо. Человек просто переступил порог и остановился рядом. Пересилив себя, Нюрка пробормотала:

– Вам туда… – И указала на дверь напротив входной.

– Хм… Вот это я понимаю гостеприимство, – произнес знакомый голос.

Не веря своим ушам, Нюрка вскинула голову и с изумлением уставилась на улыбающегося Игоря:

– Ты?!

– Прости, если разочаровал, но это действительно я.

Объяснить с позиции логики данный визит не получалось. Если только…

– Твои деньги там, в серванте… Я сейчас принесу, – заторопилась Нюрка.

Игорь нахмурился, заставляя ее испуганно сжаться:

– Анна, давай договоримся, если ты еще раз при мне упомянешь о каких-либо деньгах, я рассержусь.

– Но тогда… тогда зачем ты пришел? – Пролепетала она.

– А тебе не приходило в голову, что я просто хотел тебя увидеть? – Спросил шепотом Игорь и, приподняв ее лицо за подбородок, коснулся Нюркиных губ осторожным поцелуем.

Надо же было случиться, что именно в этот момент распахнулись двери соседской квартиры и в коридор высыпала целая толпа желающих покурить на свежем воздухе. Сцена получилась из репертуара «К нам едет ревизор». Сосед с трудом вернул отпавшую челюсть на место. Под его ошарашенным взглядом мордочка Нюрки запылала краской смущения. Игорь же невозмутимо поздоровался с окаменевшей компанией и, приобняв Нюрку за плечи, предложил:

– Давай зайдем в квартиру. Мы здесь весь коридор перегородили.

Нюрка прошла в комнату следом за Игорем и настороженно, словно затравленный зверек, следила, как он по-хозяйски снимает пальто и вешает на спинку стула.

Покончив с этим занятием, Игорь внимательно посмотрел на Нюрку.

– Анна, у меня такое впечатление, что я пришел совсем некстати. Ты не рада мне?

– Рада… – Пробормотала Нюрка и, чтобы хоть что-то сказать, спросила: – Ты в холодильнике оставил бутылку коньяка. Принести?

– Э-э нет! Я вообще не любитель выпить. А сегодня, надеюсь, мне не понадобится искать повод, чтобы остаться.

– Ты хочешь сказать… что вчера коньяк был… был всего лишь поводом? – Нюркины глаза округлились от неожиданного признания.

Игорь виновато улыбнулся и развел руками:

– Каюсь. Грешен.

– Но зачем?!

Сделав к ней шаг, он убрал с Нюркиного лица прядку волос и прижал ее голову к своей груди:

– Потому что ты мне нравишься. Этого мало?

– Нравлюсь?! – Это и вовсе было сверх Нюркиного понимания. Она отстранилась и едва не с ужасом оглянулась на кровать. – И ты сегодня опять… опять будешь со мной спать?

Игорь закрыл лицо руками и вдруг расхохотался:

– Анна, у тебя поразительная способность ставить человека в неловкое положение! Ну ладно, такой прямой вопрос требует честного ответа. Я скажу, даже рискуя получить по физиономии за наглость: да. Да, я действительно хочу с тобой спать!

– Но…

Договорить дальше Игорь не позволил. Он попросту приподнял Нюрку и закрыл ее рот поцелуем.

Уставшая, опустошенная, Нюрка лежала рядом с Игорем, заботливо прикрытая одеялом. Ее голова покоилась на его плече. Нюрка старательно рассматривала его лицо, пытаясь запомнить каждую черточку.

Игорь в последний раз затянулся сигаретой и, опустив руку, затушил ее в стоящем у кровати блюдце. Перевел взгляд на Нюрку, улыбнулся и легонько щелкнул ее по носу:

– Прекрати на меня так смотреть, иначе, честное слово, я сейчас впервые в жизни покраснею… – Улыбка исчезла с его губ, а глаза стали серьезными. – Кстати, я ведь сегодня пришел не совсем просто так… – Почувствовав, как Нюрка напряглась в ожидании неприятностей, наклонился и успокаивающе коснулся губами ее лба. – Ты утром так сладко спала, что было жаль будить. Телефона, я заметил, у тебя нет… Ну, а я просто побоялся, что, если исчезну без предупреждения на недельку, ты меня потом и на порог не пустишь. Понимаешь, я не настолько богат, чтобы вообще не работать. Сегодня я уже должен был быть в Питере. И так пришлось звонить, переносить встречу на завтра. В общем, с утра первым самолетом я улетаю… Дождешься?

– Ты хочешь еще раз прийти ко мне? – Шепотом спросила Нюрка, еще не привыкшая к мысли, что она для Игоря – прихоть не на один час.

– А ты не собираешься меня выгнать? – Игриво поинтересовался он.

– Игорь, но я не понимаю… ПОЧЕМУ?

– Ты даже не догадываешься, какая ты замечательная.

– Я?! Но ведь это ты, ты самый лучший, добрый…

Игорь прервал поток эпитетов, коснувшись пальцем ее губ, и горько усмехнулся:

– Вот насчет этого не обольщайся. Я – редкостная сволочь, Анна, и, поверь, говорю это не для красного словца.

Нюрка судорожно вздохнула и затихла, уткнувшись носом в его плечо. Конечно же она не поверила. Игорь не мог быть плохим человеком, будь это так, сердце бы подсказало Нюрке. Но сейчас в ее тлеющем угольке не было ничего, кроме зарождающейся любви к Игорю. Возможно, уже приближается время страдать, но сейчас время для счастья, и Нюрка примет его…

Глава 9

Словно какая-то сила подбросила Нюрку. Она резко села на кровати, непонимающе глядя на ночь за окном. В комнате было намного светлее: слегка размытый столб света проникал из коридора. Нюрка повернула голову. Игорь, уже полностью одетый, стоял у входной двери. Заметив, что Нюрка проснулась, он вернулся с порога.

– Который час?.. – Нюрка потерла сонные глаза.

– Еще очень рано. Только четыре… Ты спи. – Игорь уложил ее на подушки и осторожно коснулся губами Нюркиной щеки. – Что тебе привезти?

Уже проваливаясь обратно в сон, Нюрка едва заметно улыбнулась:

– Ничего… – Из последних сил открыла затуманившиеся глаза. – А ты действительно вернешься?..

– Спи… Конечно вернусь… Береги себя… – Шепотом попросил Игорь, но она этого уже не услышала.

Второе утро подряд Нюрка просыпалась на смятых простынях и в приподнятом настроении. Настроение было прекрасным, пока она купалась и чистила зубы. Упало оно во время утреннего чаепития, едва Нюрка вспомнила о необходимости ехать на завод. Сегодня пятница, и если не получить расчет вместе с расчетными… Проблема никуда не денется, а просто омрачит еще и следующую неделю.

Крахмально скрипел под ногами снег… «Вот бы Семен подхватил грипп и сейчас отлеживался на больничном. Желательно вместе со всей компанией… – мечтала Нюрка. – Или допился до белой горячки и теперь ловил чертей по углам палаты в местной психиатричке. Да пусть даже он будет жив-здоров, но каким-нибудь чудом не заметит ее, Нюрку!»

С каждым шагом, приближающим Нюрку к заводской проходной, тиски все сильнее сжимали ее сердце, а плечи ее опускались все ниже и ниже. В цех она входила в состоянии, близком к панике. Малозаметной тенью прошмыгнула на второй этаж. Нюрке оставалось пересечь коридор, когда неожиданный окрик пригвоздил ее ноги к полу:

– Нюрка! – К ней почти подбежала секретарь начальника цеха. – Слушай, Илья Петрович уже передал твое заявление в отдел кадров. – В глазах молодой женщины читалось сочувствие с примесью какой-то неуверенной надежды. – Ты знаешь что, попробуй еще раз к нему подойти… Может, получится уговорить… —

Заметив, что Нюрка отрицательно качнула головой, продолжила с жаром:

– Ну не будь дурой! Как же ты жить собралась – без работы, без денег? Хочешь, я с тобой пойду, вместе попробуем?

Нюрка опять покачала головой:

– Не надо. У меня уже есть работа.

– Есть работа?! – Секретарь уставилась на Нюрку с таким удивлением, словно впервые в жизни видала подобное чудо природы. – Ну, тогда ладно… Удачи. Да, я тебе говорила уже, документы в отделе кадров…

Уволиться с завода оказалось несравненно проще, чем устроиться сюда. Не надо было обходить пропасть кабинетов и собирать кипу справок. Уже в полдень Нюрка вышла на морозный воздух, имея в кармане трудовую книжку и пачку денег. Сумма, по Нюркиным понятиям, немалая: здесь и зарплата за последний месяц, и компенсация за неиспользованный отпуск – всего почти триста гривень. С таким капиталом, если экономить, можно смело смотреть в будущее. Но все же кое-что из этих денег она скоро потратит без всякого сожаления. Нюркина мордочка расплылась в улыбке – она обязательно устроит сюрприз к приезду Игоря. Какой? Это еще предстояло обдумать…

Нюрка едва не подпрыгнула от неожиданности и ужаса, когда чья-то рука схватила ее за воротник пальто, а дурашливый голос Семена гаркнул в самое ухо:

– Квазиморда на заводе, хана прогрессивке!

Нюрка дико взвизгнула, когда он сунул ей за шиворот целую пригоршню снега.

– Квази!..

– Семен! Марш к станку! Перерыв уже закончился, – вмешался в экзекуцию возвращающийся из рабочей столовой Илья Петрович.

Семен и компания с хохотом и прибаутками помчались выполнять приказ вышестоящего начальства. А Нюрка стремительно засеменила к проходной.

– Подожди! – перехватил ее Илья Петрович. Нахмурившись, посмотрел в Нюркины полные слез глаза. – Зайдем ко мне в кабинет. Наверное, я все же дам тебе еще один шанс.

– Я не хочу больше работать на вашем заводе! – вскрикнула Нюрка, но тут же испугалась своей дерзости, затравленно сжалась и побежала к выходу.

Уже у автобусной остановки Нюрка смахнула холодящую щеку слезу, еще раз оглянулась на завод и неожиданно для себя хихикнула. В этом смехе было больше радости, чем истерики: она ведь действительно начала новую жизнь, и только что был сожжен последний мост, связывающий ее с прошлым. Словно подтверждая окончание полосы невезения, почти сразу подъехал автобус.

С автобуса Нюрка сошла на несколько остановок раньше своей. Деньги в кармане буквально жгли, навевая разные соблазны. Одним из них был – встретить Игоря не в стареньком халатике, а в чем-то… И хотя Нюрка понимала, разоденься она, как дочь миллионера, краше от этого не станет, направилась к универмагу.

Самый большой в городе магазин был давно уже выкуплен предпринимателями и поделен на секции, принадлежащие разным хозяевам. Сейчас здесь можно было купить все – от сантехники до обручального кольца. Нюрка скрупулезно обходила прилавки с одеждой, пока ее взгляд не натолкнулся на вельветовый халат. На четыре размера больше, чем если бы у Нюрки была стандартная фигура, он обещал хотя бы отчасти замаскировать ее горб. А расцветка – черный фон с ярко-оранжевыми пятнами, словно шкура леопарда, – подкупала своей необычной пестротой.

Нюрка долго таращилась на поднесенный поближе халат, пытаясь на глаз определить, как он на ней будет смотреться, пока продавец наконец не выдержала.

– Девушка, в соседней секции есть примерочная, оставьте деньги и пройдите померяйте, – предложила она.

Нюрка испуганно замотала головой при одной мысли, что ей придется раздеваться в столь людном месте. Ведь, принимая во внимание ее талант притягивать неприятности, наверняка кто-нибудь вопрется в кабинку в самый неподходящий момент!

– Ну… если хотите, покупайте халат, померяете дома. Если не подойдет, вернете завтра.

В частных магазинах действовал совершенно другой принцип, чем на земном шаре: будь ты хоть черт с рогами, но при деньгах, тебя обслужат внимательно и вежливо.

Прижимая к груди пакет с покупкой, Нюрка направилась к выходу, когда ее словно магнитом потянуло к красочно оформленной витрине. Дыхание перехватило: под стеклом, украшенные яркими погремушками и пупсами, лежали и без того прекрасные лимонно-желтые и голубенькие ползунки, словно сияющие изнутри, забавные миниатюрные распашонки и покрытые пеной кружев чепчики. Висящий в прозрачном целлофановом пакете ярко-красный атласный конверт для новорожденного выглядел настоящим произведением искусства.

Нюрка восторженно прикрыла глаза, представляя, как бережно возьмет в руки такой же атласный конверт, в котором будет попискивать ее самый родной человечек на свете.

– Интересно, она что, для себя выбирает? – Пробрался в мечты удивленный женский голос.

– Да ты что, дорогая, кто же на такую полезет! – Ответил насмешливый мужской.

К выходу из магазина Нюрка бежала, стараясь задавить рвущиеся из груди рыдания. В одном можно не сомневаться: даже с округлившимся животом, даже с младенцем на руках она по-прежнему будет оставаться изгоем… Нет ничего уродливее и смешнее, чем карикатура на Мадонну. Может, она поступает опрометчиво и жестоко, собираясь выпустить на этот чудовищный свет еще одного мученика, которому придется терпеть насмешки, если не над собой, то над своей матерью? Может, стоит остановить эту безумную затею? Но тогда зачем вообще жить?!!

Вернувшись в свою квартиру, Нюрка первым делом примерила халат. Глазомер у нее оказался хорошим, и обновка сидела на ней вполне прилично. Разумеется, если вообще какая-либо вещь способна смотреться на ее, мягко говоря, нестандартной фигуре.

Аккуратно повесив халат в шкаф, Нюрка задумалась. Чем бы занять себя, чтобы не изнывать каждую секунду от ожидания, тем паче что оно может оказаться бесплодным? А зачем? Ждать – мука для тех, кто только этим и занимается. Ей же ни разу в жизни не приходилось ждать чего-то хорошего, поэтому вполне можно наслаждаться новым ощущением. Можно даже помечтать, как в детстве. И обязательно придумать счастливый конец этой истории.

Нюрка добросовестно наслаждалась болезненно-сладким томлением все выходные и понедельник заодно.

Глава 10

Во вторник с самого утра пришлось одеться и идти в дом напротив, чтобы исполнить свою трудовую повинность. Баба Галя встретила Нюрку радушно. Ведро, тряпка и прочие «аксессуары» уже поджидали ее у порога.

Как Нюрка и подозревала, в подъездах было гораздо чище, чем в прошлый раз. Очевидно, измученные грязью и вонью, жильцы теперь не спешили мусорить, а у посторонних, должно быть, просто не хватило времени. Нюрка старательно вымыла лестничные пролеты, лифты. И даже оттерла копоть на кнопках управления лифтом. Хотя родные, пластмассовые кнопки были давно сожжены безвестным вандалом и заменены алюминиевыми, какой-то оболтус опять долго, но безрезультатно держал возле них пламя горящей спички.

Спустя часа четыре с обоими подъездами было покончено, и Нюрка, сменив «общественное» ведро на домашнее, мыла полы в квартире бабы Гали. Сама хозяйка хлопотала на кухне, лишь время от времени выглядывая в коридор, чтобы проконтролировать работу и осчастливить Нюрку ценным указанием. Справившись и с этим заданием, Нюрка тщательно вымыла руки (и так не образец изящества, не хватало еще грибок подцепить!).

– Дочка, иди блинцов покушай! – Позвала баба Галя. – До Масленицы, конечно, далеко, но блиночков всегда хочется. Да и в магазин за хлебом не набегаешься. А так, мукички наколотил, на сковородочку и, пожалуйте, с пылу с жару… – Рассуждала старушка, накладывая блины в тарелку перед Нюркой. Сверху щедро полила двумя большими ложками смородинового варенья. – Кушай, не стесняйся, – поощрила гостью и наполнила большую чашку своим «фирменным» травяным чаем.

Баба Галя наконец прекратила суетиться, присела на стул напротив Нюрки, и минут пять они в полной тишине уничтожали ажурные блины. На шестой минуте хозяйка прервала молчание, хотя было заметно, с каким трудом до этого она выдерживала паузу вежливости:

– А ты, дочка, сама живешь?

– Сама, – подтвердила Нюрка.

– А родители живы?

– Не знаю… – Нюрка запила чаем образовавшийся в горле ком. – Я детдомовская.

– Ай-я-яй!.. – Сокрушенно покачала головой старушка. – Сиротка, значится… А замуж не вышла?

Нюрка едва не подавилась от неожиданности. Смахнула с ресницы навернувшуюся слезу и, с трудом отдышавшись, ответила вопросом на вопрос:

– Да что вы, бабушка, кому я такая нужна? – Почему-то с бабой Галей говорить даже на такие темы было достаточно легко.

– Ну здесь, дочка, ты не права. С лика воду не пить, а красотой сыт не будешь, да и не вечная она, красота эта… Девка, смотрю, ты работящая, серьезная, не то что нынешние вертихвостки. Тем лишь бы наряды менять да по танцулькам бегать… У меня вот подруга есть, а у нее сынок – парень тоже серьезный, не из балованных. Не женатый. Хочешь, познакомлю?

– Да что вы?! – Нюрка испуганно взмахнула руками. – Да он на меня и смотреть не захочет!

– А он на тебя смотреть и не сможет, – совершенно спокойно ответила баба Галя. – Сын у подруги с детства слепой. Ей уже недолго на этом свете суетиться… Посуди сама, там он один останется, тут ты одна. Одиночество, дочка, страшная вещь. Вдвоем попроще будет жизнь эту жить… Вы оба молодые, опять же, может, Господь даст, дитя родите. На старость утешение и опору… Не обязательно ведь деточка получится некрасивая или безглазая… Да что ты все головой качаешь?

– Спасибо, но не надо меня ни с кем знакомить… – Нюрка вдруг подумала, что, даже разговоры подобные ведя, она невольно изменяет Игорю, и жутко покраснела от стыда.

Баба Галя оказалась проницательной, словно сказочная ведунья:

– Понятно… Уже в кого влюбиться успела? Поверь, дочка, не доведет это до добра. Настоящая любовь – это забота о муже и уважение к нему до гробовой доски… Ну, чтоб и он, конечно, о тебе заботился и уважал. А страсти всякие – это от лукавого. Так что не отказывайся сразу, а хорошенько сначала обмозгуй.

Следуя этому совету, Нюрка «обмозговывала» всю дорогу домой. А ведь кое в чем права баба Галя, права… По раскладу, как ни крути, получается – слепой парень ей куда больше подходит, чем здоровый, красивый Игорь… К тому же богатый. А Нюрка… Что Нюрка может ему дать, чем удержит рядом? Натешится и бросит, даже не вспомнит потом, что была такая. Может, уж сразу порвать? Послушаться бабу Галю? Только вот получается, что брак с ее слепым ставленником для Нюрки будет больше по расчету, чем надежды хотя бы на мимолетное счастье с Игорем. Да и жестоко это. Нелюбимому мужу жена не в утешение, а в наказание, только жизнь испортит. Да, верно, могло бы стерпеться – слюбиться… Если бы в ее судьбу так стремительно не ворвался Игорь. А теперь Нюрка знает, что такое любовь, и обманывать себя суррогатами не сможет. Игорь, Игорь… что же ты натворил?..

Сердце сжалось в крошечный комочек и заныло. Маленькая искорка разгоралась в груди, пока не заполнила все тело сладкой истомой… Нюрка судорожно вздохнула: «Игорь…»

Глава 11

В среду Нюрка проснулась засветло. В радостном возбуждении она принялась хлопотать по хозяйству. Особенно убирать было нечего, но она довела квартирку до настоящего блеска и, едва дождавшись восьми утра, с большой хозяйственной сумкой вышла на улицу. Игорь ведь обещал приехать через неделю, а значит, вернется сегодня вечером. Из Питера даже самолетом не ближний свет, да и неизвестно, успеет ли он перед вылетом поужинать. Нюрка представила, как он придет к ней, уставший, голодный… Вот тут его и будет ждать сюрприз!

Не обращая внимания на магазины, Нюрка прямиком направилась на городской рынок. Для Игоря она должна купить самое лучшее. Сумка быстро наполнялась: банка домашней, густой, как масло, сметаны, тугая белоснежная головка капусты, золотистые луковицы… Не обошла Нюрка стороной и мясной ряд, благо финансы пока позволяли.

Домой она вернулась с почти неподъемной сумкой, ноющими от тяжести руками, но невероятно довольная. Поставила на плиту на медленный огонь вариться бульон с большим куском свинины. Готовить Нюрка умела, но не любила. Да и какая женщина любит, если не для кого? Не себя же разносолами ублажать? Развела и поставила в теплое опару. Поминутно глядя на часы, принялась ловко шинковать капусту.

Время в этой суете летело незаметно, но… все равно слишком медленно. В окнах дома напротив начал зажигаться свет. Нюрка бросила в бордово-красный наваристый борщ пучок изрубленной зелени и отключила конфорку. Пышный, на славу подошедший пирог с капустной начинкой поставила печься в духовку, все одно к столу его следует подавать остывшим. А вот мясо должно быть с пылу с жару. Так что заготовка для мясного блюда пусть пока в холодильнике постоит. Время для приготовления с лихвой хватит, пока Игорь будет раздеваться, мыть руки, наслаждаться большой тарелкой ароматного борща с куском румяного пирога…

…Нюрка сидела за кухонным столом и смотрела в окно на медленно падающие пушистые хлопья снега. Особенно красиво у светящихся фонарей…

Готовый пирог с золотистой корочкой уже выложен на блюдо и прикрыт белоснежным полотенцем.

Нюрка вздрогнула, когда послышался звук открывающейся входной двери и в общем коридоре раздались тяжелые, неуверенные шаги – вернулся загулявший сосед…

Перевела взгляд на циферблат часов. Полночь… Ждать больше нечего. Слезы сами покатились из уголков глаз…

«Ну, что ты? – пыталась успокоить себя Нюрка. – Он же обещал вернуться через неделю. Игорь улетел в четверг, значит, ждать его надо лишь завтра! – Но доводы, хотя и казались здравыми, помогали мало. – Он не придет НИКОГДА! Я не нужна ему. Я ему никогда не была нужна… Посмотри на себя, уродина! На что вообще можно надеяться? Скажи лучше ему спасибо за то, что не побрезговал лечь с такой в постель! И хватит ныть! Представь, если он все же придет завтра и увидит твою жуткую физиономию, вдобавок опухшую от слез…»

От последней мысли рыдания только вырвались наружу.

Глава 12

Утром следующего дня Нюрка чувствовала себя совершенно изможденной ночной истерикой. В надежде прийти немного в себя погрузилась в теплую ванну. Омывая водой опухшее лицо, она почти физически ощущала, как разглаживается кожа и сходит отечность. Зажав нос двумя пальцами, полностью погрузила голову под воду. Теперь, когда не надо было беречь свои роскошные косы, она могла позволить себе подобное ныряние.

Нюрка надела новый халат и опять заняла свой пост у кухонного окна. Она никогда не думала, что ожидание может быть столь болезненным. Тут же одернула себя: ей больно не от этого, а потому что она не знает, ждет она или просто сходит с ума?

Второй день подряд слабая надежда начинала сменяться апатией, от которой до отчаяния рукой подать. Солнце по-зимнему рано скрылось за горизонтом, а стрелки часов застыли на четырех после полудня, когда звонок ожил и истерично залился трелью. От неожиданности Нюрка едва не свалилась со стула. Спотыкаясь о собственные тапочки и путаясь в полах халата, бросилась открывать первую дверь. Дрожа всем телом, бегом пересекла общий коридор и поспешно распахнула вторую…

Улыбка моментально исчезла с ее губ. Тело охватил болезненный столбняк: на лестничной площадке толпилась компания Семена в полном сборе и с самим Семеном во главе. Нюрка с трудом справилась с оторопью и попыталась захлопнуть дверь. Не тут-то было! Семен успел подставить ногу, а в следующий момент с силой открыл дверь на полную ширину.

– Нюрка, ты что так не гостеприимно? – Посетовал досадливо, обдав ее совсем свежими водочными парами. – Мы ж по-товарищески, мы не ссориться, а мириться пришли. Должок за нами числится, вот отдать спешили… А ты гостей встречаешь – дверью по морде. Нехорошо… Неужели так и будешь на пороге держать? Пошли, пошли, – подзадорил всех, и компания ринулась в квартиру, почти насильно увлекая за собой Нюрку…

На кухне Семен торжественно продемонстрировал купюру и, положив на стол, азартно прихлопнул ее ладонью:

– Вот пятерочка, как с куста. Мы долгов не забываем… А это что? – Приподнял полотенце. – О-о-о! Ты прямо как чувствовала, что в гости нагрянем. С чем это он? – Ковырнул пирог пальцем, обнажая начинку. – С капустой! Молодчина, с капустой – мой любимый. Ну, закусь есть, Витек, не жиль бутылку! Сейчас мировую пить будем.

– Не надо… Пожалуйста, не надо!.. – Попыталась протестовать Нюрка, но на ее слова никто не обратил ни малейшего внимания.

Если бы Нюрку попросили описать словами ее ужас, она бы едва ли справилась: в ее квартире, ее крепости, было тесно как раз от тех, от кого она в первую очередь здесь и пряталась.

Один из компании достал из-за пазухи непочатую бутылку водки. Семен вовсю шерстил по буфету, расставляя на столе разнокалиберную посуду – от рюмки до чайной чашки. Емкости тут же наполнились водкой. Семен разломал пирог на куски и поднял стакан:

– Ну, вперед! Как говорится, лучше хороший мир, чем плохая война. – Залпом выпил, понюхал пирог и откусил с добрую половину куска. Смачно двигая челюстями, окинул взглядом забившуюся в угол Нюрку и налитую для нее нетронутую рюмку: – А ты чего это не пьешь?

Затравленно пряча глаза, Нюрка отрицательно покачала головой.

– Ты что, нас не уважаешь? Выпить с нами брезгуешь? – Семен начал злиться.

– Не надо… Я совсем не пью… – Попыталась оправдываться Нюрка.

– Не можешь – научим, не хочешь – заставим… У нас так на заводе говорят, не слышала? Ну, пей! Ребята, придержите Квазимоду!

После короткой возни Нюрка оказалась в надежных захватах. Ей зажали нос, а когда задерживать дыхание больше не было сил и Нюрка открыла рот, чтобы хватануть глоток воздуха, выплеснули туда содержимое рюмки. Нюрка задохнулась. Ее отпустили, и она, согнувшись в три погибели, пыталась прокашляться и хоть немного прийти в чувство.

– Так-то лучше, а то «мама, мама». – Семен хохотнул с одобрением. – Мы ж не звери какие. Мы люди с понятием. Вот на днях Петрович вызвал нас и сказал, как мужик мужикам: «Нехорошо! Нехорошо ущербных обижать». А мы что? Мы сразу осознали. Раскаялись, можно сказать. А ты с нами выпить брезгуешь! Нехорошо… Еще, что ли, по одной?

Бутылки водки на пятерых, не считая глотка влитого в Нюрку, хватило ненадолго. Кто-то из компании нанес визит холодильнику и сразу обнаружил полную бутылку коньяка.

– О! – Обрадовался Семен. – А ты не дура. Вот это молодец, вот это по-нашему!

Нюрка молчала, она мечтала лишь об одном – чтобы непрошеные гости поскорее закончили куражиться и убрались восвояси!

Коньяк заканчивался еще быстрее первой бутылки, а компания лишь начала входить во вкус и желала продолжения банкета. Когда оставалось меньше четверти бутылки, Семен принялся шарить по своим карманам. Извлек несколько мелких купюр.

– Блин! Не хватит и на один пузырь… – Его взгляд остановился на лежащей на столе купюре. – Слушай, Нюрка, ты у нас не жмот, мы тебе в следующий раз должок вернем. Понимаешь, душа поет и жаждет пьянки. Слав, держи лавэ. Давай дуй в магазин. Одна нога там, другая – здесь.

– Ты чё, крайнего нашел? – Возмутился Станислав.

– Слава, не выделывайся! Витек прошлый пузырь брал, грошики я скидывал. Так что «черепашкой» тебе быть. Ну сам посуди, не даму же снаряжать!

Недовольно ворча, Станислав удалился.

Дождавшись, когда за ним захлопнется дверь, Семен потянулся за остатками коньяка:

– По пять капель.

– Славка обидится, – заметил Виктор.

– На обиженных воду возят, – отмахнулся Семен. – Принесет пойло – штрафную накатит.

Коньяк с точностью, обусловленной изнуряющими тренировками, был разлит в четыре емкости. Последние капли Семен выжал в Нюркину рюмку.

– Ну?.. – Подвинул к ней.

Нюрка продолжала сидеть, заторможенно глядя в одну точку.

– Слышь, Квазимода, ты нас не зли. Пей сама или счас опять вольем! – Заплетающимся языком пообещал Виктор.

Нюрка с отчаянием схватила рюмку и опрокинула в рот дозу, достаточную лишь для того, чтобы смочить язык.

– Братва! – Заржал один из компаньонов. – Вы поглядите только, какие у Квазиморды квазилапы! – Он схватил Нюркину руку и распластал по столешнице.

– Спрячь! – Возмутился Виктор. – Как представлю, что она этими клешнями тесто месила, блевать хочется.

– Значит, выпей, – с ухмылкой предложил Семен. – Коньяк она уж точно не на когтях настаивала.

Виктор вскочил на ноги и, натыкаясь на каждый угол, рванул в туалет. Послышались звуки, характерные для освобождающегося желудка.

– Слабовата молодежь, – заржал Семен. – Ты, Нюрка, себе цены не знаешь. Тебя же за деньги показывать надо. А чё? Это мысль! Бери меня в менеджеры. Прикинь только афишу: «Квазиморда дрессированная. Ночной кошмар средь бела дня. Слабонервных просим удалиться». Гы-гы…

Прерывая его посреди мысли, залился дверной звонок.

– О! Славик вернулся! – оживился Семен, потирая руки. – Открывай, хозяйка, ворота!

Нюрку долго упрашивать не пришлось. Она протиснулась мимо сидящих, почти подбежала к шкафу, встроенному в стену коридорчика, и попыталась достать пальто и сапоги. От неловкого движения с полки с грохотом посыпалась обувь. На шум выглянул Семен и сразу конфисковал одежду.

– Ты, Квазиморда, никак в бега ударилась? – Он многозначительно помахал пальцем перед ее лицом. – Ты меня не зли – хуже будет!

Нюрка поплелась в общий коридор. Она ведь действительно собиралась убежать из еще вчера уютной квартирки куда подальше. А теперь… Что теперь? На улице не такой уж мороз. До соседнего дома минут пять, если бегом. Даже босиком не смертельно… Баба Галя добрая, она поймет и приютит на ночь.

Нюрка положила руку на замок, вдохнула полную грудь воздуха и закрыла глаза – впервые в жизни она решилась на столь дерзкое неповиновение. Резко распахнула двери и, как в омут, ринулась навстречу свободе. Расчет был практически верен: нетвердо стоящий на ногах Станислав, да еще учитывая фактор неожиданности, не смог бы ее удержать. Но…

Нюрка словно натолкнулась на каменный монолит. Сильные руки, несмотря на отчаянное сопротивление, водворили Нюрку обратно в коридор.

– Анна, что с тобой? Что произошло? – Участливо спросил знакомый голос.

Нюрка открыла глаза и с ужасом уставилась на Игоря. Волосы зашевелились на затылке. Ее уже не пугало возвращение к пьяной компании, лишь бы… Лишь бы Игорь ничего не узнал! Что он подумает? Он же ей никогда не простит… Ну, почему Семен всегда отбирает у нее самое дорогое?! Поняв, что Игорь собирается пройти в квартиру, уперлась ладонями в его грудь и зашептала с отчаянием:

– Нет… Не надо… Не ходи туда!..

– Ты что, выгоняешь меня?

– Пожалуйста… Только не сегодня!

– Анна, что с тобой? – Игорь обеспокоенно заглянул ей в лицо.

– Квазиморда! Ты что там, Славку трахаешь?! – Раздался из комнаты вопль Семена и следом взрыв пьяного хохота.

Лицо Игоря моментально стало жестким, глаза нехорошо сверкнули.

– Отойди.

– Игорь, пожалуйста… Пожалуйста… – Молила Нюрка.

– Отойди!

Его губы сжались, превратившись в тонкую побледневшую полоску. Игорь властно отодвинул Нюрку с прохода, отставил в сторону яркие пластиковые пакеты, которые держал в руке, и решительно направился в квартиру.

Нюрка обессиленно сползла по стене на пол, скукожилась в комок, зажав голову ладонями.

– А это что еще за конь? – Донесся до нее голос Семена.

Сердце бешено стучало, отдавая эхом в висках. Что ответил Игорь, Нюрка не расслышала. Может, он говорил слишком тихо, а может, вообще не удосужился ответить… Раздались вопли, звуки борьбы и шум рушащейся мебели.

Нюрка моментально оказалась на ногах. Их же четверо, они пьяны и не соображают, что делают… Игорь!

Переступив через страх, забитость и собственную никчемность, Нюрка бросилась на помощь. Едва влетела в квартиру, натолкнулась на спину Игоря. Он повернулся, спокойно одергивая рукав кашемирового пальто. Внимательно осмотрел Нюрку холодным взглядом. Она же зачарованно смотрела в глубь комнаты: стол опрокинут, на полу тесной кухоньки, среди осколков битой посуды и объедков пирога, копошился Семен с компанией.

– С-сука!.. – прошипел он, с трудом вставая на четвереньки.

Игорь перенес свое внимание на него.

– Хватит нежиться. Подъем – и… вон отсюда! – Приказ прозвучал высокомерно-брезгливо.

– Ты, падла, мне еще ответишь!.. – Семену наконец удалось принять вертикальное положение.

Он сжал кулаки и бросился на Игоря.

Один едва заметный удар, и Семен отлетел назад. Споткнулся о пытающегося встать подельщика, и оба опять распластались на захламленном полу. Игорь шагнул вперед, наклонился и, схватив первого попавшегося за шиворот, выволок в коридор. Вернулся за следующим.

– Убери руки, гад! – Потрепанный Семен все равно был настроен воинственно. – Запомни этот вечер, падла, ты его еще не раз будешь вспоминать!

Пытаясь сохранить гордый вид, он, шатаясь из стороны в сторону, направился к выходу.

– Не сомневайся. Припомню, особенно если еще раз тебя в этом районе увижу, – спокойно ответил Игорь. – Но тогда уже пеняй на себя.

Продолжая материться, компания вышла на лестничную площадку. Громко хлопнула дверь подъезда.

Убедившись, что все ушли, Игорь повернулся к Нюрке:

– Ну, рассказывай, как они здесь очутились.

Нюрка низко опустила голову, боясь встретиться с Игорем взглядом:

– Я… я думала, это ты пришел…

– Да ты, милочка, ненормальная – всем подряд двери открывать. – Голос был спокойным и равнодушным. – Ты что, пила с ними?

Нюрка отрицательно покачала головой. Игорь рукой коснулся ее волос, собрал их на затылке в пучок и насильно повернул Нюркину голову лицом к себе.

– Я не намерен читать тебе морали, так что врать не надо. Пила? – повторил вопрос более настойчиво.

– Я не хотела… Это Семен… – Прошептала Нюрка.

– Что Семен? Он тебе водку в рот насильно заливал, что ли?! – В его голосе проскользнуло раздражение.

Нюрка наконец решилась поднять на Игоря полные слез глаза и едва заметно кивнула.

– Так… – Игорь оставил в покое ее волосы. Оглянулся, рассматривая учиненный погром. – Давай-ка, наверное, в квартире убери. Пройти невозможно… – Легко одной рукой поднял стол и поставил на место. Взгляд задержался на размазанном по полу куске пирога. – А это что, ты пекла? – спросил даже с интересом.

– Я… я хотела для тебя сюрприз… – Нюрка судорожно всхлипнула.

– Н-да. Сюрприз получился на славу. – Игорь развернулся.

Нюрка с тоской следила, как он уходит. Но едва Игорь успел переступить порог квартиры, она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась. Игорь тут же оказался рядом, оторвал ее руки от лица.

– Я, кажется, просил тебя не истерики закатывать, а в квартире убрать! – Голос был несколько сердитым.

– Ну, и пусть… Ну, и не надо…– Бормотала Нюрка взахлеб. – Ну, и уходи…

– Что ты шепчешь? Кто вообще собрался уходить?!

– А ты разве не… – Нюрка даже перестала всхлипывать от растерянности.

– Горе горькое… Иди умойся и берись за веник. Я в коридор за сумками хочу сходить…

Глава 13

Когда Нюрка проснулась, в постели опять никого, кроме нее, не было. Чутко прислушалась, но так и не смогла опознать безобидных, но непривычных звуков. Быстро надела новый, леопардовой расцветки халат и, сунув ноги в тапочки, поспешила на кухню. Застыла в дверях от изумления: у печи, едва слышно мурлыча какую-то мелодию, колдовал Игорь.

На кухонном столе был расставлен целый арсенал ярких пакетиков, баночек и разных затейливых вещиц. Словно почувствовав затылком взгляд, Игорь повернул голову. Улыбнулся, прянул всем телом к Нюрке и коснулся губами ее щеки, что, учитывая небольшой размер кухни, оказалось вполне возможным. Но даже во время этого романтического приветствия Игорь ни на секунду не прекратил помешивать длинной палочкой в сияющей медью джезве. По квартире разносился дразнящий аромат свежесваренного кофе. Но едва напиток попытался шоколадно-густой пеной рвануть через вверх, джезва была ловко снята с печи и водружена на стол.

– Беги умывайся. – На лице Игоря сияла искренняя, открытая улыбка. – Я заметил, ты предпочитаешь чай, но, надеюсь, не против хотя бы изредка разнообразить утро? А я вот заядлый кофеман, шагу без кофе ступить не могу.

Нюрка улыбнулась в ответ и направилась в ванную. Объяснять Игорю, что кофе, особенно его хорошие сорта, при Нюркиной зарплате находились за пределами реальности, не хотелось. К ее второму приходу на кухню на столе успел появиться небольшой шоколадный тортик.

– Игорь, ты, случайно, не волшебник? – Застенчиво спросила Нюрка, беря приготовленную для нее чашку.

– На этом свете есть люди, для которых приятно делать чудеса. Ты как раз к ним и относишься… Анна, скажи-ка, у тебя часто гости бывают?

Рука Нюрки дрогнула, она поспешно поставила чашку на место и опустила голову.

– Анна, прекрати! – Игорь протянул руку и, взяв ее за подбородок, осторожно повернул лицом к себе. – Что случилось? Я же просто задал тебе вопрос.

– Ты… ты, может, не поверишь, но ко мне вообще никто не ходит. Кроме… кроме тебя… – В голосе звучало глухое отчаяние.

– Ну и славно. Не вижу причин для трагедии, – попытался успокоить ее Игорь. – Кстати, у тебя запасные ключи от квартиры есть?

– Для чего они мне? – В глазах читалось недоумение.

– Я так и подозревал. Ты сегодня сможешь дома посидеть денек? Значит, давай свои ключики. Я сейчас по делам пройдусь, заодно и дубликаты закажу. Вторую пару я себе оставлю, тогда тебе не придется двери кому попало открывать… А мне волноваться, что к тебе в квартиру опять вчерашняя нечисть налезет.

Нюрка сжалась, как от удара: Игорь, несмотря ни на что, продолжает на нее сердиться. На глаза навернулись слезы.

– Анна! Я не знаю и знать не хочу, что происходит. Гены виноваты, издержки воспитания или дурное влияние улицы. Но почему ты должна винить себя во всех смертных грехах лишь потому, что подобные скоты живут на свете? – Строго спросил Игорь и ласково прижал Нюрку к своей груди. – Не думай больше об этом. Я верю, что ты и в мыслях не собиралась приглашать подобную компанию. Ну? Успокоилась?..

Нюрка судорожно всхлипнула, освободилась от его объятий и уже с несмелой улыбкой на губах посмотрела Игорю в глаза:

– Ты надолго уходишь?

– Так-то лучше. Пей кофе, совсем остынет. Анна, я ведь вчера к тебе прямо из аэропорта примчался. А у меня тоже дом есть, и там, наверное, давно волнуются: жив ли я, здоров? Не пристрелили ли меня конкуренты сгоряча?

– А они могут?! – Испуганно охнула Нюрка.

– Да шучу я. Нет, конечно. Кому я нужен – патроны переводить?

– А дома… – Нюрка поспешно заткнулась, поскольку не смела, да и не хотела знать, женат ли Игорь. Ей-то какая разница? Не под венец же он ее обещал повести, в самом деле!

Но Игорь словно прочел эту тень мелькнувшей мысли.

– Нет у меня жены. Свободен как ветер, – сказал с улыбкой.

– Я не собиралась об этом спрашивать! – Поспешила заверить Нюрка, но тут вспомнила блондинку, с которой первый раз видела Игоря в магазине, и испуганно закусила губу.

Игорь загадочно рассмеялся, поцеловал Нюрку в лоб и поднялся из-за стола:

– Пора собираться. Ехать далековато, а я сегодня без машины.

Проводив Игоря до самого порога, Нюрка закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и, прижав крепко сжатые кулаки к лицу, почувствовала, что задыхается от счастья. Игорь совсем на нее не злится! Он самый добрый! Самый лучший!.. Одна лишь мысль продолжала доставлять смутное беспокойство: зачем ему Нюрка? Хотя любовь и зла, Нюрка была далека даже от подозрения, что при ее-то данных кому-либо придет в голову в нее влюбиться. Но тогда зачем?.. Она решила не забивать мозги вопросами, на которые ответов пока не существует, и направилась на кухню.

Нюрка аккуратно переставила в шкафчик кофейное хозяйство Игоря, перемыла посуду. Заглянув в холодильник, обнаружила там кастрюльку с мясным полуфабрикатом, о котором совсем успела позабыть. Что с ним теперь? Выбросить? Но она не привыкла с подобным расточительством обращаться с продуктами. Да и мясо, замариновавшееся в специях и собственном соку, источало просто волшебный аромат.

Нюрка призадумалась, а через минуту опять ринулась к холодильнику. На стол перекочевали баночки с томатом, майонезом, горчицей, головка чеснока и специи, специи, специи… Вооружившись фантазией, Нюрка принялась создавать соус, который, по ее мнению, просто обязан был понравиться Игорю. Других дел все одно не было, и она провозилась полдня, осторожно обжаривая каждый кусочек мяса до румяной корочки, но так, чтобы внутри он оставался сочным.

Результат превзошел все ожидания – это был венец Нюркиных кулинарных возможностей! Она сняла пробу и с трудом подавила желание продолжить дегустацию. Довольная Нюркина мордочка постоянно расплывалась в улыбке от уха до уха. Если бы хоть что-то было способно сделать Нюрку привлекательной, такая улыбка, безусловно, ее бы украсила.

Требовательно разразился трелью дверной звонок, заставляя Нюрку испуганно сжаться. У Игоря теперь есть ключи… «Это не Семен… Не Семен! – твердила шепотом Нюрка, что есть силы зажимая ладонями уши, чтобы не слышать звонка. – Это кто-то ошибся! Я не открою!»

С одной стороны, ее никто и не принуждал открывать двери. С другой – было сомнительно, что, будь у кнопки даже Семен, ему удастся добраться до Нюрки через две двери. Но дрожь перестала колотить ее лишь минут через пять после того, как неизвестный посетитель перестал трезвонить.

Нюрка еще долго прислушивалась к каждому шороху в общем коридорчике. Наконец взяла себя в руки и направилась в ванную напускать воду, решив искупаться до прихода Игоря. Решение оказалось мудрым – теплая вода успокаивающе подействовала на нервы. Нюрка расслабилась и даже принялась напевать, в такт легонько похлопывая по воде и наблюдая за маленькими фонтанчиками брызг. Постепенно занятие это ее увлекло, тем паче что мыслями Нюрка была дальше этих забав, да и своей квартирки. Она почти погрузилась в своеобразную нирвану и вскрикнула от неожиданности, когда в воду перед ее носом булькнул небольшой блестящий предмет. Спустя минуту она узнала в предмете, столь внезапно возникшем из ниоткуда, связку из двух ключей и резко оглянулась.

На пороге ванной комнаты, прислонившись плечом к косяку дверей, стоял Игорь и с улыбкой за ней наблюдал. Нюрка охнула, покраснела, словно свекла, и попыталась стыдливо прикрыться руками. Не замечая ее смущения, Игорь наклонился. Не обращая внимания на намокающий рукав кашемирового пальто, зачерпнул пригоршню воды и брызнул Нюрке в лицо.

– Блаженствуешь? А я замерз как тысячу чертей, – протянул шутливо капризно. – Хочу ванну!

– Конечно. Сейчас. Я только наберу горячей…

Нюрка засуетилась, пытаясь дотянуться до полотенца, чтобы выбраться из ванны. Но руки Игоря опустились ей на плечи и усадили Нюрку обратно.

– Вода водой, но согревать меня будешь ты. Не вздумай сбежать! Я сейчас, только одежду сброшу, – приказал строго и исчез в комнате.

По телу пробежала волна озноба. Нюрка послушно осталась на месте, только подобрала ноги к груди и обхватила их руками. Она крепко зажмурилась, ощущая невероятную смесь страха перед неизвестностью и желания уже изведанного. Легкий всплеск – и уровень воды резко поднялся.

– Н-да, это не джакузи! – Весело произнес Игорь. – Но и не таз для белья…

Мокрая, но еще не согревшаяся после мороза рука коснулась Нюркиной щеки. Она рискнула открыть глаза: в ванной напротив нее, подобрав под себя ноги, сидел Игорь. Нюрка склонила голову, крепче прижимаясь щекой к его руке. Неизвестно с чего пришедшая в голову мысль удивила, но уже не могла испугать Нюрку: она принадлежит Игорю. Полностью, до последней капли крови! Он может убить ее, растерзать прямо сейчас… Мало того, Нюрка страстно желала умирать и воскресать в его руках.

Серые проницательные глаза Игоря заглянули ей в душу. Его губы изогнулись в легкой полуулыбке. В следующее мгновение он сгреб не помышляющую о сопротивлении Нюрку в охапку и впился поцелуем в ее губы.

Когда объятия ослабли, полузадушенная Нюрка уже не соображала, на каком небе находится. Игорь не мешкая выбрался из ванны, вытащил из воды Нюрку и, завернув в махровое полотенце, потащил свою добычу в комнату. Одной рукой сдернув с кровати одеяло, бережно опустил Нюрку на простыни.

– Я люблю тебя… – Прошептала она, не имея больше сил сдерживаться.

Игорь застыл как вкопанный. Улыбка исчезла с его губ, глаза как-то странно сверкнули на побледневшем лице, а по щеке пробежала нервная судорога.

– Прости…

– Игорь, я не… – Нюрка испугалась, что сказала что-то не то, попыталась приподняться.

Но тревога оказалась напрасной. Чтобы не означало это его «прости», сегодняшним вечером Игорь был не намерен останавливаться…

Об остывшем на плите угощении Нюрка вспомнила, лишь когда далеко за полночь Игорь пригрозил укусить ее, если она не найдет для него хотя бы вчерашнего сухаря.

Глава 14

В воскресенье утром Нюрка и сама удивилась, как ей удалось проснуться первой. Игорь лежал рядом, лицом к ней, подложив под голову согнутую в локте руку. Нюрка зачарованно рассматривала его расслабленное, безмятежное лицо, прислушивалась к спокойному, размеренному дыханию. Какой он все же красивый… Даже для этой жизни, пусть к нему она и более милосердна… Не говоря уже об уродине Нюрке…

Нюрка боялась пошевелиться, вдохнуть полной грудью, чтобы не потревожить его сна. В следующий момент она испуганно вздрогнула: ни одна мышца не напряглась на лице Игоря, но его глаз неожиданно открылся, внимательно посмотрел на Нюрку и так же, независимо от остального лица, закрылся. Больше всего Нюрку поразило, что Игорь даже не сбился с дыхания! Подобное она видела только у кошек и собак, которым по долгу сути приходится постоянно быть готовым к охоте или нападению. Что же пришлось пережить за свой век Игорю, чтобы обрести настолько чуткий сон? А может, не в этом дело, может, пригрезилось что-то и открывшиеся глаза вовсе не означают, что он просыпался и видел ее? Нюрка бесшумно приподнялась, не спуская взгляда с Игоря. Тут же его рука распрямилась, словно стальная пружина, коснулась Нюркиного лба и прижала ее голову к подушке.

– Ты чего это не спишь?

Улыбающееся лицо Игоря приблизилось к ней вплотную. Его рот слегка приоткрылся, между белоснежных зубов показался кончик языка. В какой-то миг Нюрке показалось, что Игорь сейчас… лизнет ее в нос.

Он ограничился тем, что облизал собственные, сухие после сна губы и опять улыбнулся:

– Ну, так чего Аннушке не спится?

– А ты?.. – Голос Нюрки неожиданно охрип.

– Ну, я – случай уникальный. Не могу спать, когда на меня смотрят таким взглядом… Слушай, Анна, сегодня же воскресенье, отоспаться можно про запас на целый месяц. – Прикрыв рот ладонью, Игорь сладко зевнул. – Или ты категорически против?

– Конечно… Конечно отдыхай! – Всякая настороженность исчезла из Нюркиной души, уступая место нежности. – Только выпусти меня сначала.

– Анна, – недовольно протянул Игорь и зябко передернул плечом. – Ты собираешься выбраться из-под этого теплого одеяла?

– Но я больше не усну, – заметила Нюрка. – К тому же на рынок надо сходить. Не то опять соберешься от голода меня укусить. – Она сама не заметила, как научилась игриво улыбаться.

– Укусить?! Да я тебя прямо сейчас искусаю! – Шутливо зарычав, Игорь всем телом навалился на Нюрку. – Надо же, надумала! На улице мороз, хороший хозяин собаку не выгонит. Да она добровольно и не пойдет! А ты по рынкам?.. Нет покоя мне, несчастному, ни ночью, ни днем, ни в будни, ни в законные выходные… Ладно, отложи немного свой поход, сейчас приведу себя в относительный порядок и съездим вместе.

– Как съездим? – Не поняла Нюрка.

– Обыкновенно, Анна, на машине, – пояснил Игорь, не вставая, свесил голову, заглядывая под кровать, и извлек кожаный дипломат.

– Ты… хочешь отвезти меня на своей машине?! – Нюрка едва перевела дыхание.

– А что тебя так удивляет? – Игорь внимательно посмотрел на Нюрку. – Машина стоит у твоего подъезда, я трезвее закоренелого трезвенника… Кстати, ты не сердись, что я без спроса к тебе в квартиру своих вещей натащил. Просто привык надевать утром свежие носки и рубашку, а поскольку ночую у тебя… – Игорь извлек из дипломата аккуратно сложенную одежду.

– Так давай я постираю! – С готовностью предложила Нюрка.

– Не говори глупостей. Я тебя в прислугу не нанимал, – довольно резко ответил Игорь, встал с кровати и скрылся в ванной.

Прислушиваясь к шуму льющейся воды, Нюрка размышляла: как должна относиться к последней фразе женщина? Настоящая женщина на подобную реплику обиделась бы или, напротив, радовалась? Опыта у Нюрки не было, поэтому она решила повременить с эмоциями, тем более что обижаться на Игоря у нее пока не получалось. Она надела халат и спустя минут пять сменила Игоря в ванной. Утренний моцион много времени не занял, но когда она вышла оттуда, на столе ее уже ждал свежесваренный кофе.

Нюрка в своем смешном потертом пальтишке спускалась следом за Игорем по лестнице. Она во все глаза таращилась на его широкую спину, облаченную в дорогущий кашемир, и с каждым шагом все глубже погружалась в ощущение нереальности. Яркие лучи зимнего солнца отражались от искристого снега и буквально слепили. Наверное, именно они стали причиной навернувшихся на глаза слез. Игорь непринужденно подхватил Нюрку под руку и повел вокруг машины. Нюрка совершенно не разбиралась в марках машин, но сейчас в жизнь воплощалась сказка о Золушке, мечта каждой замызганной действительностью замарашки, и ей до боли захотелось узнать, какая карета повезет ее на первый бал. Украдкой бросила взгляд на капот – металлические буквы английского алфавита однозначно складывались в «форд». Нюрка не удержалась и коснулась варежкой черной сияющей поверхности автомобиля…

– Анна, садись, пока совсем не замерзла. – Игорь открыл перед нею дверь и помог забраться на переднее сиденье. Вновь обошел машину и занял место водителя. – Значит, на рынок?

Нюрка судорожно вздохнула и восторженно прикрыла глаза. «Так не бывает! Ну, разве только в кино!» – твердила про себя, но машина мягко тронулась с места вполне реально.

Долго держать глаза закрытыми не было сил, и уже спустя минуту Нюрка с замиранием сердца глазела по сторонам. Какие иномарки?! Она ведь ни разу в жизни не сидела даже в «Запорожце»! Нюрка пришла к выводу, что окружающий мир из окна автобуса и автомобиля смотрится совсем по-разному. Нюрка покосилась на Игоря. Словно почувствовав ее взгляд, тот улыбнулся. Осмелев, Нюрка стащила варежку и коснулась ладонью шероховатого пластика передней панели. Не находя себе места от радостного возбуждения, опять посмотрела в окно и заволновалась.

– Игорь! Ты мимо проехал! – Воскликнула, испуганно оглядываясь на быстро удаляющийся поворот, ведущий к рынку.

– Правда? Очень жаль, но возвращаться – плохая примета, – спокойно заметил он.

Не услышав в его словах и тени досады, Нюрка заволновалась по-настоящему:

– Игорь, куда… куда мы едем?

– Анна, но ты же сама говорила, надо купить продукты.

««форд»», не останавливаясь, пересек пригород и помчался еще быстрее, оказавшись на загородной скоростной трассе. По обе стороны дороги мелькали заснеженные деревья лесополос. Нюрка побледнела и сжалась, затравленно глядя в одну точку перед собой.

Игорь покосился на нее и нахмурился:

– Анна, ты чего-то боишься?

– Н-нет… – Соврала Нюрка.

Ее действительно напугало непонятное поведение Игоря. Хотя за все недолгое время их знакомства она ни разу не получила от него неприятностей, жизнь приучила Нюрку постоянно ожидать подвоха. А неожиданности и подавно не обещали ничего хорошего.

– А мне кажется, ты боишься именно меня, – задумчиво произнес Игорь. Заметив, как Нюрка вздрогнула, когда «форд» слегка притормозил у перекрестка, Игорь загнал машину на обочину, выключил двигатель и повернулся к Нюрке: – Рассказывай! – Его голос, как тогда, в новогодний вечер в магазинчике, звучал властно и требовательно.

– Ч-т-то?.. – Нюрка старалась не смотреть ему в глаза.

– Рассказывай, почему трясешься как заячий хвост? – Повторил он раздраженно и уже мягче спросил: – Анна, ты мне не доверяешь?

– Я… я… – Нюрка ничего не смогла поделать со своим голосом, да еще и умудрилась отшатнуться, когда Игорь попытался прикоснуться к ней рукой.

– Та-ак… – Протянул Игорь, вставая из машины. Не спеша обошел «форд», распахнул дверцу со стороны Нюрки: – Выйди, пожалуйста!

В ответ на такой приказ Нюрка лишь сильнее вжалась в сиденье. Губы Игоря превратились в одну побелевшую полоску. Он наклонился и силой выволок Нюрку из машины. Встряхнув, поставил ее на ноги. Взяв рукой за подбородок, повернул ее мордочку к себе.

– Анна, я не чудотворец и не способен зализывать раны чужой психики… Ну, что я должен сделать, чтобы ты мне поверила? – Его губы коснулись губ помертвевшей от ужаса Нюрки. – Анна! Да что с тобой творится?! – Он прижал Нюрку к своей груди, сдвинул с ее головы платок и гладил рукой рассыпавшиеся волосы. – Успокойся. Ну же… Хотя бы ответь – чем я тебя так напугал?

Нюрка подняла на него глаза. Наклонив голову, осторожно поцеловала лежащую на своем плече руку и наконец перевела дыхание.

– П-прости… Это не ты… Это все из-за улицы.

Здесь она почти не кривила душой – лишь в своей квартирке Нюрка чувствовала себя относительно спокойно; выйдя же из нее, независимо от собственного желания превращалась в затравленного зверька с одним стремлением – выжить.

Игорь улыбнулся, еще раз коснулся ее губ легким поцелуем.

– Надеюсь, теперь мы можем ехать дальше? – Спросил, распахивая перед Нюркой дверцу машины.

– Куда? – Она нерешительно замялась, все еще ощущая тревогу от быстрой езды в неизвестность.

– Елки-палки! – Сокрушенно вздохнул от такой несообразительности Игорь. – Я же тебе раз сто повторил – за продуктами.

– Но зачем было выезжать из города? – Настаивала Нюрка.

– Анна, я тебя умоляю! – Едва не с отчаяньем произнес Игорь. – Подумай сама, где в вашем городе приличный продуктовый магазин?

На Нюркин взгляд «приличных» магазинов там было предостаточно. Вот только на рынке выбор больше и цены ниже, из-за чего продукты неделями на прилавке не валяются. Все же, относительно успокоенная, она юркнула в машину. Игорь захлопнул дверцу, занял свое место и включил зажигание, а следом обогрев салона.

– У тебя дома есть малиновое варенье? – Поинтересовался у дрожащей теперь уже от холода Нюрки.

– Две банки. – Нюрка приблизила озябшие руки к источнику горящего воздуха.

– Две мне ни к чему. А вот большая чашка чаю с малиной с тебя причитается. Всю машину выстудила, насморк точно обеспечен!

Игорь припарковал «форд» на автостоянке неподалеку от большого магазина из стекла и пластика – мода, занесенная с «загнивающего Запада» еще ветрами Перестройки. Внушительных размеров неоновая вывеска (по причине полудня неосвещенная) гласила «Елисейский», хотя по всей документации магазин проходил как «Енисейский». Вот только вторая по порядку буква была так замысловато выкручена из стекла, что еще ни одному прохожему не удалось опознать в ней «н». Чего, впрочем, и добивались владельцы магазина. Ведь находился он отнюдь не в Москве, а пиратское использование известных марок чревато. Но, вообще-то, магазин мало чем уступал по ассортименту своему московскому псевдотезке. Да и покупатель у нас не настолько привередливый, чтобы сокрушаться над разночтением вывески.

В торговом зале у первой же витрины с колбасами глаза Нюрки округлились от изумления, вызванного отнюдь не только богатством выбора. Цены в два-три раза выше рыночных. Но даже непосвященная в нюансы Нюрка быстро сообразила, что столь великая разница вызвана не одной престижностью заведения. Та же сырокопченая колбаса, представленная около двадцати видами, мало походила на свой рыночный аналог. Нюрка все еще глазела на изобилие, когда к ней подошел Игорь с уже наполненным пакетом в руке:

– Здесь я, считаю, и сам неплохо справился. А вот дальше потребуется твоя помощь. Хозяин, честно говоря, из меня никакой. Может, хочешь чего-нибудь особенного?

Нюрка отрицательно мотнула головой. Проходя в следующий отдел, специально отстала на несколько шагов, всеми силами изображая увлеченность оформлением залов. На самом же деле она опасалась, что кто-нибудь догадается, что они с Игорем вместе. Зачем ему такая реклама? Может быть, ей удалось бы ввести в заблуждение наивного простачка, но Игорь сразу понял причину ее поведения. Решительно подхватил Нюрку под руку и повел с гордо-независимым видом, словно рядом была не уродина в жалком пальтишке, а роскошная блондинка в норковом манто.

Стройные миловидные продавщицы вместо замызганных халатов были облачены в бледно-розовые фирменные платьица. Впрочем, с такими фигурами им было бы более уместно рекламировать элитное белье, а не торговать смертельной угрозой для талии. Едва Игорь приближался к прилавку, улыбки девушек из профессиональных мигом превращались в очаровательно-жизнерадостные. Но очарование тут же портили отвисшие челюсти, лишь они замечали рядом Нюрку. Она была готова провалиться сквозь землю. Игоря же подобная реакция нимало не трогала. У кондитерского отдела он заговорщицки приобнял Нюрку за плечи и указал на выставленный в витрине шикарный торт:

– Настоятельно рекомендую. Девушка, будьте любезны! – Это уже относилось к очумевшей от удивления, как и все прежние, продавщице.

Нюрка поискала глазами ценник, но тот, как назло, слегка опрокинулся вперед. Собралась было наклониться, чтобы рассмотреть стоимость аппетитного чуда, но Игорь, улыбнувшись, удержал ее:

– Дорогая, и так могу сказать, это безе с арахисом. Вкус изумительный. Вот только, – окинул взглядом пакеты, которые гроздьями держал в обеих руках, – к машине отнести его придется тебе.

Игорь сложил покупки, включая коробку с тортом, на заднее сиденье, помог Нюрке устроиться на переднем и, подмигнув ей, повернул ключ зажигания:

– Ну вот, а ты переживала. Все ведь купили.

Несмело улыбнувшись, Нюрка отрицательно покачала головой.

– Как?! Мы что-то забыли? – Удивился Игорь.

– Давай заедем на рынок, – попросила Нюрка. – Здесь же ничего нет.

Игорь недоуменно оглянулся на пакеты.

– Да это же баловство сплошное! – Окончательно осмелела Нюрка. – Такими вкусностями только желудок портить. Для здоровья горячее полезно: супы разные, борщи…

Игорь захохотал:

– Ну, ты прямо слова бабы Кати повторяешь!

– А кто это?

– Баба Катя? – Переспросил, выезжая с автостоянки. – Одна очень занимательная старушка.

Если в «Елисейском» магазине себя неуютно чувствовала Нюрка, то на городской толкучке с гордым названием «Рынок» редким гостем, судя по всему, был Игорь. Но он и не думал смущаться или нервничать. Напротив, с живым интересом рассматривал зазывающих к себе торговцев и их товар, начиная от спичек, галантереи и заканчивая истерично визжащими от холода и непривычной обстановки поросятами. Оглянувшись, Игорь обнаружил исчезновение Нюрки. Принялся целеустремленно осматривать ряды в поисках ее сгорбленной фигуры. Пропажа была замечена рядом с дряхлой старухой, разложившей свой скудный товар прямо на постеленной на снег газете. Нюрка придерживала большой полиэтиленовый пакет. Бабка не без усилий готовилась пересыпать туда целое ведро картофеля.

– Зачем тебе столько? – Полюбопытствовал оказавшийся рядом Игорь.

– Милок, картошечка домашняя, со своего огородика, рассыпчатая! – Затараторила бабка, в глазах которой мелькнуло плохо скрываемое разочарование.

– Сколько? – Игорь жестом остановил достающую кошелек Нюрку и посмотрел на старуху.

– Двенадцать гривнев… За десять отдам! Дешевле нигде не найдете. – Невооруженным взглядом было видно, каких нервных усилий ей стоила эта уценка.

Нюрка, с жалостью глядя на до полусмерти замерзшую бабку, опять потянулась к кошельку.

– Анна, сейчас поссоримся, – строго предупредил Игорь, сжимая ее руку. Достал бумажник и подал бабке извлеченную оттуда двадцатку. – Сдачи не надо.

Старуха охнула, рассматривая купюру. Вместо боли в ее глазах теперь было изумление. Игорь наклонился, собираясь поднять пакет с картофелем.

– Нет! – Поспешно остановила его Нюрка. Собрала края пакета в пучок, рывком оторвала от земли и ловко прижала его к груди. – Нельзя так брать, ручки оторвутся, – пояснила Игорю.

– Это у тебя сейчас ручки оторвутся, такие тяжести поднимать! Дай сюда…

Игорь отобрал у Нюрки ношу, воспользовавшись ее методом транспортировки ненадежных пакетов.

– И все же зачем тебе столько? – Спросил, направляясь к машине.

– Холодно на улице, а она совсем старенькая. Не от хорошей же жизни в таком возрасте на базар картошку тащат. Наверное, денег и на хлеб нету… – Смущенно ответила Нюрка.

Игорь уложил пакет в багажник и задумчиво посмотрел на нее.

Глава 15

Игорь позволил Нюрке занести в квартиру лишь торт и велел ставить на плиту чайник. Остальные пакеты из машины перетащил сам.

– Где причитающееся мне варенье? – Спросил строго, избавляясь от верхней одежды. – Замерз жутко. И устал порядком. Знаешь, я не привык на покупки больше получаса тратить. Все же утомительное это дело – четыре часа кряду по магазинам толкаться…

Он ловко перегружал свертки в холодильник, время от времени откладывая некоторые на кухонный стол.

– И проголодался наверняка, – ласково улыбнулась ему Нюрка. – Сейчас чаю выпьем, и я сварю…

– Нет! – Оборвал ее Игорь. Он быстро резал хлеб и намазывал его маслом. – Для желудка, говоришь, полезно горячее? Вот чай, горячее ничего не придумаешь. Когда меня здесь нет, готовь сколько угодно, можешь на неделю вперед. Но когда я прихожу, будь добра, не заставляй меня любоваться тобою у плиты. – Поверх масла на хлеб легли тонкие пластинки сыра, а сверху овальные ломтики колбасы. – Прошу к столу!

– Выглядит замечательно. Но чем я тебя вечером угощать буду? – Все еще улыбаясь, Нюрка наполняла чашки.

– До вечера далеко. Что-либо придумаем.

– За окном уже темнеет… – Нюрка застыла и с подозрением посмотрела на Игоря. – Ты… ты сегодня уйдешь?.. – Спросила шепотом.

– Нет. – Он покачал головой. – А вот завтра придется.

– Надолго?

– Как получится. Ты расстроилась?

– Что ты?! – Нюрка усилием воли заставила себя улыбнуться.

Потом они сидели рядом у телевизора. Игорь смотрел программу новостей, с не меньшим вниманием какую-то аналитическую передачу… До Нюрки информация не доходила. Она просто не спускала глаз с Игоря и тихо таяла от счастья.

– Черт!!!

Нюрка так и не поняла причины, заставившей Игоря вскочить на ноги и броситься в коридор. Вернулся он спустя минуту с мобильным телефоном в руке.

– Анна, извини, пожалуйста. Всего один звонок… – Он быстро нажал пальцем по кнопку.

Нюрка невольно затаила дыхание. Она впервые видела Игоря таким.

– Олег? Ты «Обзор» смотришь?.. Ну и?.. Я тебя о договоре спрашиваю! – В раздражении Игорь повысил голос. – Что Игорь Владимирович?! С самого рождения Игорь Владимирович! Я документацию неделю назад подписал… Олег… Олег! – Игорь перешел едва ли не на крик, и Нюрка в который раз испуганно сжалась лишь от мысли, что когда-либо он может с ней заговорить подобным тоном. – Ты меня слушай, черт загреби! Немедленно проверь информацию. Если по привычке пургу гонят, завтра первым же рейсом сам – слышишь, лично! – вылетай в Москву и без пакета не возвращайся. Понял? – Почти успокоившийся Игорь по мере получения информации от собеседника начал опять звереть. – Если подтвердится, сходи с договором в сортир и постарайся не попадаться мне на глаза, урою! Я сказал, не доводи до греха, урою собственными руками!

Игорь нажал отбой. Поставил локоть на колено и, опершись подбородком о ладонь, задумался.

– Игорь… – Нерешительно окликнула его Нюрка.

– Что? – Он перевел на нее отсутствующий взгляд.

– У тебя… у тебя неприятности?

Игорь стряхнул с себя озабоченность:

– Пустяки. Не бери в голову. Сотней больше, сотней меньше… В случае чего наверстаю.

– Сотня… долларов?! – Испугалась Нюрка, чем окончательно развеселила Игоря.

– Долларов?.. Анна, ты прелесть! Знаешь, что я придумал? – Игорь бросил взгляд на наручные часы. – Поехали сейчас в ресторан. Не надо будет ломать голову над ужином. Давай быстренько одевайся. Я пока столик закажу. – Он снова потянулся к телефону.

– Не надо! – Испуганно вскрикнула Нюрка.

– В чем дело? – Не понял ее реакции Игорь.

– Я тебя умоляю, не надо в ресторан!

Нюрка просто не знала, какими словами объяснить ему, что она ни разу в жизни не была в подобном заведении и не хочет даже знать, какими глазами там будут смотреть на уродину в поношенной грошовой одежке. Но объяснений и не потребовалось – внезапно ожил мобильный телефон. Зуммер был прерывистый, вдобавок что-то противно запищало из кармана Игорева пиджака. Он недоверчиво наклонил голову.

– Проклятие… Вот это называется, масть пошла…

– Что это? – Шепотом спросила Нюрка, хотя уже и сама догадалась, что для Игоря сегодняшний день не из приятных.

– Не волнуйся. Я пойду на машину гляну. Сигнализация сработала. – Игорь надел пиджак, взял телефон и направился в коридор.

Но Нюрка опередила его и уже спешно натягивала сапоги.

– А ты куда собралась?

– С тобой.

– Посиди дома, Анна!

Не слушая, Нюрка выбежала из коридора и помчалась вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, резко замерла. Лампочка, висящая с улицы на уровне третьего этажа для освещения входа в подъезд, как ей и положено, освещала… На обочине, где его днем оставил Игорь, черный «форд» мигал фарами и аварийными огнями и вопил сиреной, словно раненый зверь, призывающий на помощь.

У Нюрки перехватило дыхание: лобовое и боковые стекла машины были разбиты, на капоте в месте удара белела рваными краями поврежденной краски глубокая вмятина. Нюрка всхлипнула, в отчаянии заломив руки. Внезапно огни потухли, и автомобиль успокоился. Нюрка оглянулась – рядом стоял Игорь. Он спрятал в карман пиджака пульт сигнализации, сунул в зубы сигарету и, прикрывая огонек ладонью, прикурил.

– Анна, иди домой, – попросил устало. Внимательно присмотрелся к Нюрке: – Ты что, плачешь?.. Прекрати сейчас же. – Ладонью вытер бегущие по Нюркиным щекам слезы. – Нашла из-за чего расстраиваться.

– Это Семен… все Семен!.. – Сквозь всхлипы выдавила Нюрка.

– Ну при чем здесь Семен? Дорогая, из-за этого Семена у тебя начинается мания преследования. Просто какие-то хулиганы решили покуражиться над оставленной без присмотра машиной… Подобное не так уж редко случается. Беги в квартиру, нечего здесь мерзнуть.

Игорь повернулся к машине, рассматривая повреждения. Вслепую набрал телефонный номер.

– Андрей, отдыхаешь?.. Ладно, бросай все и мчись сюда. – Игорь продиктовал адрес. – Да без колес остался… Нет, пустяки – какие-то психи лобовик грохнули. – Игорь рассмеялся, оглянулся через плечо и заметил у подъезда трясущуюся от холода и слез Нюрку. Прикрыл ладонью микрофон. – Я кому сказал, марш в квартиру! Мне еще с твоими простудами не хватало возиться! – Прикрикнул на нее.

Нюрка бросилась вверх по лестнице.

– Андрей, ты по дороге заскочи… – Еще успела услышать фразу Игоря.

Ворвавшись в квартиру, Нюрка стащила с ног сапоги, забежала в комнату и, упав на кровать, разрыдалась в полную силу. Слова Игоря не убедили ее. Она всеми внутренностями чувствовала, что это дело рук Семена. Решил отомстить за набитую морду… Самое прискорбное, что его замысел вполне может осуществиться. Рано или поздно Игорь догадается, из-за кого на него сыплются эти неприятности, и благоразумно уйдет от них, заодно бросив их источник – Нюрку. Ну, что этому Семену нужно?! Неужели у него нет других развлечений, кроме третирования несчастной калеки?!

Занятая своими страданиями, Нюрка даже не услышала, как в квартиру вернулся Игорь. Постояв несколько минут над содрогающимся телом на кровати, он сгреб Нюрку одной рукой в охапку, затащил в ванную и насильно умыл.

– Я же просил успокоиться! Анна, ты меня просто убиваешь своими постоянными слезами… – Отчитывал ее, старательно вытирая Нюркину мордочку полотенцем. – Все? Больше не будешь? Тогда пошли на кухню. Если Магомет не идет к горе, однажды гора может заявиться к Магомету…

Игорь усадил Нюрку за стол. Снял со стоящего здесь же подноса прозрачный пластиковый колпак. Аппетитный аромат тут же заполнил собой кухоньку.

– Так, что нам тут прислали?.. – Игорь убирал крышки с блюд. Заметив ничего не понимающий взгляд Нюрки, рассмеялся: – Да не из воздуха это все. Андрея попросил заехать в ресторан. Надо же тебя как-то в чувства приводить. Бери вилку – и вперед. – Игорь, подавая пример, первым принялся за еду.

Нюрка осторожно ковырнула вилкой кусочек мяса в густой подливке, но, так и не донеся его до рта, всхлипнула.

– Что-о?! Опять? – Игорь поднялся, достал из буфета два бокала, наполнил их красным вином и подвинул один Нюрке: – Пей, и чтобы я больше этой сырости не видел!

– Игорь… – Нюрка, старательно пряча глаза, подняла бокал. – А что с машиной, ее можно исправить?

– Забудь, тебе говорю. Нет больше машины. Я ее Андрею подарил, пусть сам и ремонтирует. Он уже давно на нее неравнодушно косился.

Дыхание перехватило. Нюрка во все глаза пялилась на человека, который так запросто раздаривает машины. Да что же собой, в конце концов, представляет Игорь?!

Глава 16

Лес совсем не был похож на настоящий. Скорее он выглядел студийно-голивудским, под стать тем, что Нюрка не раз видела в зарубежных фильмах ужасов, в последнее время заполонивших телевизионные экраны. Замерзшие, покрытые серебристым налетом ветви деревьев не тревожил даже слабый порыв ветерка. Все вокруг было залито неестественно голубым светом. То и дело исчезающая за облаками полная луна была бы не в силе так освещать округу.

Нюрка бесшумно скользнула под поваленным деревом. Прислушалась. Тишина была плотной, словно туго скатанный ватный ком. Вместо испуга Нюркой овладело удивление: как она здесь очутилась и чего это ради стоит на четвереньках? Сделала несколько шагов и неожиданно убедилась, что передвигаться таким способом гораздо удобнее, чем выделывать акробатические трюки, пытаясь принять вертикальное положение. Не мешало бы осмотреться. Грациозно, не задевая ни единой ветки, Нюрка почти струилась между деревьями. Во всем теле ощущались непривычная сила и легкость.

Нарушая волшебное беззвучие, где-то поблизости сухо преломилась ветка. Нюрка настороженно присела, потянула носом сухой морозный воздух. Звук повторился. На полусогнутых, так что живот едва не касался снега, Нюрка подкрадывалась к его источнику. Одним летящим прыжком перемахнув через лежащий на пути ствол дерева, Нюрка оказалась на небольшой поляне. На другой ее стороне, спиной к затаившейся Нюрке, стоял человек. Словно затылком почувствовав взгляд, он резко повернулся.

Охотничий азарт у Нюрки исчез, когда она узнала Игоря. Перестав прятаться, сделала к нему шаг, но лицо Игоря почему-то исказил ужас. Подобная реакция показалась Нюрке крайне забавной: ее боятся. Ее, которая готова шарахаться от собственной тени, БОЯТСЯ! И кто? Самый дорогой для нее человек! Наверное, он просто не узнал ее. Нюрка открыла рот, чтобы сказать что-либо успокаивающее, но вместо слов из ее глотки вырвалось глухое рычание.

Игорь отшатнулся и выхватил из кармана отнюдь не мобильный телефон. Недоверчиво склонив голову набок, Нюрка рассматривала направленный на нее ствол пистолета. Это уж слишком – то обхаживает, как дитя малое, то на прицел берет! Нюрка решительно сделала еще один шаг с намерением предложить ему не валять дурака…

Пистолет плюнул огнем. Нюркины уши заложило от грохота, а тело от кончика носа до кончика хвоста (?!) пронзило нестерпимой болью. Игорь стрелял и стрелял. Нюрка сжалась в комок, пытаясь спрятаться от летящих в нее пуль. Приступ чудовищной злобы распрямил ее тело, как стальную пружину, и швырнул на Игоря. Не удержавшись на ногах, он опрокинулся в сугроб. Кашемировое пальто распахнулось, обнажая шею. Кровь все громче стучала в Нюркиных висках. Уже мало соображая, что делает, она вонзила клыки в удобно подставленную глотку. Солоноватый привкус заполнившей рот крови затуманил ее рассудок. Нюрка с яростью терзала еще трепещущую плоть. Внезапно она застыла, с ужасом таращась на почти перегрызенную шею. Заглянула Игорю в лицо. Несколько снежинок успели упасть на его невидящие, широко раскрытые глаза, растаяли и двумя слезинками скатились по обескровленным щекам.

Что она натворила?! Она убила не просто любимого, она лишила жизни своего ГОСПОДИНА! Нюрка задрала голову к мертвенному диску луны. По лесу прокатился крик дикой боли…

… Нюрка с воплем отбросила одеяло и вскочила с кровати. По щекам бежали слезы, тело колотилось противной дрожью, а рот был наполнен чем-то солено-сладким. Нюрка вытерла губы рукой, щелкнула выключателем и уставилась на окровавленную ладонь. По подбородку сочилась теплая струйка. Нюрка нерешительно коснулась прокушенной во сне губы и помчалась в ванную. Холодная вода быстро остановила кровотечение. Нюрка с силой потерла виски, стараясь отогнать все еще стоящий перед глазами ночной кошмар. Спасаясь от озноба, поплотнее укуталась в халат и прошла на кухню.

Судя по всему, Игорь ушел совсем недавно. В воздухе еще витал легкий аромат кофе, а вымытая чашка, из которой он пил, сохраняла капельки воды. Нюрка достала из буфета турку, на глаз наколотила в холодной воде молотые зерна и сахар и поставила на газ. Села на табурет, в ожидании, когда закипит кофе, посмотрела в окно. Зимние сумерки быстро рассеивались. На востоке, окутанном кровавыми облаками, из-за горизонта вынырнул край солнца.

– Куда ночь, туда и сон, – пробормотала охрипшим голосом, словно отгоняя таким образом нависшее над ней проклятие.

Легче на душе не стало. Но новый день и с шипением заливший конфорку напиток окончательно вернули Нюрку к реальности. Быстро выхлебав обжигающий кофе, Нюрка резко вскочила на ноги и с остервенением загремела кастрюлями.

Нюрка не знала, когда именно Игорь найдет время, чтобы к ней зайти. Поэтому готовить она решила лишь те блюда, которые после одних-двух суток настаивания становятся лишь вкуснее. Привычные звуки кипящего в кастрюльке бульона и шипящего на сковороде жира наполняли жизнь обыденным ритмом. Особенно отвлекаться на посторонние мысли не было времени, ни то, чего доброго, лук не подрумянится, а обуглится, картофель расползется по кастрюле, а нашинкованная капуста превратится в безвкусные вялые нити.

Нюрка двигалась по кухне с автоматизмом хорошо запрограммированного робота. Но чем ближе ее кулинарная практика подходила к логическому завершению, тем сильнее Нюрку охватывало, ощущение, что что-то она забыла. Сдвинула крышку, под которой кипели почти готовые щи. Кажется, все положила: и горошины душистого перца, и пергаментные листики лавра… Но щемящее чувство беспокойства и не собиралось ее покидать. Неожиданно Нюрка застыла, на ее мордочке отобразилось недоверие. Резко крутанув ручку, она перекрыла газ под кастрюлей и со всех ног покосолапила в комнату.

Нюрка судорожно рылась в шкафу, извлекая документы, брошюрки с кулинарными рецептами, но не проявляя к ним ни малейшего интереса. Пока наконец не обнаружила два календарика за прошлый и новый год. Уселась за стол, аккуратно разложив перед собой найденные «сокровища». Больше всего ее заинтересовал как раз прошлогодний календарь. Ведя искореженным ногтем по цифрам последнего месяца, Нюрка беззвучно шевелила губами. Раньше ей и в голову не приходило вести график «женских недомоганий», отсутствие которых многих дам не только не радует, но и приводит в ужас.

Закончив подсчеты, Нюрка… принялась все пересчитывать заново. Наконец откинулась на спинку стула, ощущая, как в душе поднимается волна восторга. Сомнений не оставалось – у нее недельная задержка. Нюрка усилием воли попыталась поумерить ликование, чтобы потом не испытать чересчур сильное разочарование. Ведь мало ли что могло стать причиной подобного сбоя? Он может произойти даже от смены климата, не говоря уже об образе жизни. И все же… все же очень хотелось верить. А если надежды не оправдаются, Игорь ведь все еще рядом, она сможет попытаться еще раз… Игорь…

Улыбка сбежала с Нюркиной мордочки, когда она склонилась над новым календариком. Подсчитать было не сложно, но от этого не менее больно. Нюрка с силой отчеркнула ногтем дату – 3 апреля. Если она действительно беременна, в этот день ей придется расстаться с Игорем… Конечно, если он не бросит ее раньше. Тянуть дальше будет просто опасно. Одно дело, когда он по непонятным причинам проводит столько времени с нищей уродиной. Другое – иметь безумие надеяться, что Игорь будет рад, когда станет ясно, что эта самая уродина ждет от него ребенка. Нюрка ни на секунду не сомневалась, что Игорь этого попросту не допустит. У него достаточно и денег, и влияния, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Мнение же Нюрки здесь, увы, не будет играть никакой роли. Дело даже не в жестокости или мягкосердечии Игоря, а просто в здравом рассудке. Да и подкупать особенно никого не придется: увидев искореженное тело, а также социальный статус кандидатки в мамаши, медики тут же придут к выводу, что мозги у нее также набекрень…

Значит… Значит, «сон в руку». Чтобы не позволить Игорю уничтожить ее смысл жизни, Нюрке самой придется убить его в своем сердце… Она вспомнила ночной кошмар, в котором из остекленевших глаз Игоря двумя слезами скатывались растаявшие снежинки, и сама едва не разрыдалась. Да нет же! Игорь будет спокойно жить дальше и даже не узнает причины их расставания, а значит, у него не будет повода для переживаний. У Нюрки же навсегда останется его частичка…

Нюрка положила ладонь на живот, словно хотела спросить у своего пока еще не совсем реального будущего ребенка: «Малыш, ты там?» Волна нежности заполнила ее душу. Нюрку охватило желание сделать хоть что-нибудь для этого малыша прямо сейчас. Она тут же оказалась у шкафа. Достала с самой дальней полки герметично завязанный целлофановый пакет с серебристо-серыми мотками нежнейшей шерстяной пряжи. Когда-то она хотела связать из нее себе кофточку. Но несколько столкновений с тыкающими в нее пальцами, ржущими идиотами навсегда отбили у Нюрки желание наряжаться.

Выкроив из куска новой клеенки подобие детской фигурки, Нюрка принялась замерять ее линейкой. Быстро подсчитала необходимое количество петель, и вот уже стальные спицы стремительно замелькали в ее руках. Вязать Нюрка научилась все в том же доме для детей-инвалидов. Одна из воспитательниц с упорством, достойным восхищения, усаживала девчонок, да и мальчишек из тех, кто не слишком сопротивлялся, за рукоделие. Она не уставала твердить, что для этих, обделенных природой и родительской любовью ребятишек склеивание коробочек и сборка выключателей не является пределом возможностей. Что умение творить руками красивые вещи не только может стать хорошим подспорьем в жизни, но даже изменить ее.

До глубокой ночи тихо постукивали спицы, вывязывая узор детской кофточки и Нюркиной мечты о материнстве…

Глава 17

С самого утра во вторник у Нюрки было приподнятое настроение. Хотя она не была любительницей ранних завтраков, приготовила себе чай и пару бутербродов, ведь ей сейчас идти работать, а голодание может повредить ее будущему ребенку!

По улице Нюрка буквально несла себя, старательно обходя раскатанные детворой полоски голого льда. Все в ее жизни обрело новый смысл. Даже мыть чужие подъезды она теперь будет не для себя, а для того, чтобы скопить денег к радостному событию. Ее малышу надо будет купить так много разных вещей… Нюрка была готова молиться на Игоря – все это, все до последней капли подарил ей именно он.

С сияющими от счастья глазами Нюрка позвонила в дверь бабы Гали. Мелькнула тень в дверном глазке, щелкнул замок, в приоткрывшуюся щель, ограниченную цепочкой, высунулось недоверчивое лицо хозяйки. Настороженно осмотрев лестничную площадку, старуха наконец сочла возможным освободить двери от цепочки и прервать странную пантомиму.

– Проходи, дочка, – пригласила Нюрку, отступая в глубь коридора.

– Здравствуйте… – Слегка растерялась Нюрка от необычного приема. – А что это вы? Прячетесь от кого?

– Не прячусь, дочка, а боюсь, – сердито буркнула баба Галя. – Сейчас только дураки и бандиты не боятся. Вон два дня назад у соседей этажом выше всю квартиру обобрали. Те вернулись после работы, а дома шаром покати! Все вынесли: и деньги, и золото, и магнитофон этот, что к телевизору приделывается, видео! Хозяин их на Север на вахту ездил, так еще с тех времен вещей много хороших понакупили. И что? В один день от богатства сплошной пшик остался! Хорошо, что еще не прибили никого. Что хотят, то и творят, и жаловаться некому. Знакомая у меня, Степановна, может, знаешь, толстая такая, по Мира живет? Тоже, как я, подъезды мыла. И что же, ограбили, последнее свели, ироды. Она заявление в милицию написала: так, мол, и так. Третий год ищут! – Баба Галя тяжко вздохнула, наблюдая, как Нюрка снимает пальто. – А ты не хочешь чайку сначала?

– Спасибо, я только попила. Может, потом, когда закончу. – Нюрка легко подхватила ведро с водой.

– Да и то так, всего-то делов – начать да кончить. Ты, когда воду придешь менять, позвони. Я дверь прикрою от греха подальше.

Едва Нюрка вышла из квартиры, как тут же забыла о причитаниях бабы Гали. Ее они не касались: что с нищей возьмешь, кроме цепей, да и это сейчас не актуально.

Нюрка на лифте поднялась на девятый этаж, одновременно взмывая в мечтах еще выше, туда, в будущее, где она прижмет к груди маленький пищащий комочек… Тут Нюрка сообразила, что до сих пор думала о своем ребеночке как-то в общем. Малыш и малыш, а ведь это маленький человечек, у которого будет имя. Если родится мальчик, Нюрка непременно решила назвать его Игорем. Игорь Игоревич – красиво звучит. И если правда, что с именем младенцу передается и судьба человека, в честь которого он назван, пусть ее Игоречек унаследует от отца хотя бы частичку красоты и удачи… А если девочка? Уж точно даже под пытками Нюрка не назовет ее Анной!

Привычные к работе руки сами драили лестницу, а Нюрка тем временем выбирала имя для своей возможной дочки. Оля? Таня? Кристина?.. С каждой вымытой ступенькой отбрасывалось одно из имен. Ведь оно дается человеку на всю жизнь и должно быть красивым, а для Нюркиной дочки – самым лучшим! Работа закончилась раньше, чем будущая мама нашла окончательный результат.

С полчаса баба Галя пристально наблюдала, как Нюрка, словно порхая на крыльях, хлопотала в ее квартире: мыла полы и, сверх всякой договоренности, вытирала пыль на мебели.

– Будет тебе… – Остановила не в меру разошедшуюся работницу. – Пошли на кухню, у меня как раз пирог с клюквой поспел. Клюква по зиме особенно очень полезная. Мне ее аж из Сибири присылают.

Нюрка не имела ничего против «очень полезной клюквы», тем более что витамины очень даже нужны для нормального развития ее ребенка. Она запивала травяным чаем пирог, но и его кисловатая начинка не могла согнать блаженной улыбки с Нюркиной мордочки.

– Что-то ты, дочка, от счастья так и светишься… Надумала с сыном подруги моей знакомиться? – Баба Галя вернулась к разговору недельной давности.

Нюрка потупилась.

– Не надо, – ответила с неохотой. – Ни к чему все это.

– Много ты понимаешь! А «к чему» будет, когда одна на всем свете на старости лет останешься? – Рассердилась несостоявшаяся сваха. – Сама же знаешь, что не красавица. Махнет какая-то краля задом перед твоим нынешним ухажером, он тебя и бросит. А слепой от тебя точно никуда не денется, потому как соблазнов этих ни одним глазком не видит!

– Хорошо, если бросит… – Невольно вырвалось у Нюрки.

Предстоящее расставание с Игорем было для нее больным вопросом. Если он будет и дальше к ней так хорошо относиться, какими словами Нюрка будет должна сказать ему: «Прощай навсегда»? Вот если бы она ему надоела или Игорь действительно встретил другую, более достойную его внимания… Так оно, конечно, и случится. Но лучше бы произошло это до третьего апреля.

– Ты что, дочка?! – Баба Галя наконец пришла в чувство после такого ответа. – Он тебя что, обижает? Бьет?!

Нюрка покачала низко опущенной головой. Она уже жалела о неосторожно оброненной фразе. Говорить об их отношениях с Игорем не хотелось. Разве что священнику на исповеди, но Нюрка в церковь не ходила, да и вряд ли священник поймет и одобрит происходящее. И вообще сомнительно, что найдется на свете человек, который сможет поверить в реальность этой истории.

Баба Галя, чутко уловив ее настроение, только горестно поохала, подливая в чашку кипятка, и сама сменила тему.

– Ну, а это зачем ты с собой сделала? – Спросила Нюрку.

Не поняв вопроса, Нюрка испуганно подняла на старуху глаза. Неужели та заметила, что… Да ведь она сама наверняка не уверена!

– Что «это»?

– Косу, спрашиваю, зачем обрезала? Еще прошлый раз узнать хотела, да как-то неловко было. Не думала уж, что за модой гоняться будешь. Это же надо, красотищу такую загубить!