Читать онлайн Повелитель крови

© Баштан Э.И., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все события, персонажи, названия в настоящем киноромане вымышленные, а любые совпадения с реальными случайны

Пролог

Не дав девушке опомниться, он затащил ее в кабинку и, усевшись на крышку унитаза, заставил сесть к себе на колени.

– Ты что делаешь? – возмутилась она.

– Тихо!

Он приложил палец к ее губам и прислушался. Скрипнула дверь. Раздались шаги. Кто-то зашел в соседнюю кабинку и щелкнул задвижкой.

Две минуты они провели в полном молчании. Она созерцала в отражении на кнопке слива коротко стриженный затылок спутника и свое лицо с потеками туши и растрепанной прической. Он разглядывал рекламу всемирно известного ресторана быстрого питания на дверце кабинки и размышлял, о чем думали маркетологи, если вообще думали, размещая свою рекламу в таком месте. Хотя на самом деле следовало размышлять совсем о другом – план, в котором и без того хватает дыр, похоже, катится ко всем чертям.

Соседка тем временем закончила свои дела и ушла, стукнув дверью. Теперь можно немного выдохнуть. Девушка поменяла положение и вытянула правую ногу, насколько позволяло тесное пространство кабинки.

– У меня нога затекла, – пожаловалась она, пытаясь устроиться.

– Терпи, – сквозь зубы прошипел парень. – Там твои дружки рыщут.

Девушка чуть слышно вздохнула и прикусила губу.

– Я домой хочу, – шепотом сказала она.

– Раньше надо было думать… Слушай, закинь мне ее на плечо, – нервно усмехнулся парень, когда девушка продолжила возиться, пытаясь занять удобное положение.

Он пошевелил коленками.

– Какая же у тебя костлявая задница! Сколько ты весишь?

– Сколько претензий! – возмутилась она. – А кто придумал спрятаться в туалете?

– У тебя есть идеи получше?

Он достал из кобуры, спрятанной под кожаной курткой, пистолет.

– Нет! – огрызнулась она.

– Тогда сидим и ждем.

Он прислонился спиной к сливному бачку и закрыл глаза. И во что они друг друга втянули?..

Пару месяцев назад он, несомненно, обрадовался бы перспективе застрять в туалете с хорошенькой брюнеткой, может быть, даже с этой самой, которая ерзала у него на коленях, кусая губки и разглядывая потолок. Но сейчас в нем осталось только одно желание – покончить с этим запутанным делом, а потом послать всех подальше, напиться виски и завалиться спать в каком-нибудь дешевом мотеле, и пускай там будет вонять сыростью, канализацией и, возможно, мышами, зато его там никто не будет тревожить.

Дверь хлопнула, и чуть слышно провернулся ключ в замке. Парень напрягся и прислушался. Девушка отгрызла ноготь на безымянном пальце и принялась за средний. Чьи-то шаги, сопровождаемые едва различимым скрипом металла по кафельному полу, приблизились и вскоре замерли прямо возле их кабинки. Парень поднял пистолет и снял предохранитель. В этот момент дверца распахнулась…

Глава 1

Вообще-то, мечты сбываются. И Эмма знала это, ведь теперь она жила в Берлине и работала в крупном печатном издании. Ну как работала – проходила неоплачиваемую стажировку, отчаянно надеясь на то, что однажды ее возьмут в штат, хотя и знала, что такое в Das Glas случается крайне редко.

Однако Эмма не отчаивалась и не жаловалась. В конце концов, она еще не совсем вышла из того возраста, когда можно без угрызений совести сидеть на шее у родителей. В прошлом месяце ей исполнилось восемнадцать, и еще три оставалось до завершения стажировки – достаточно времени, чтобы начать свой путь к финансовой независимости. К тому же первый шаг уже сделан – Эмма уехала из маленького городка под Брауншвейгом навстречу большой мечте и настоящей жизни.

Фрау Нельсон, мамина подруга, прожужжала все уши о том, как замечательно, что Эмма будет жить у ее ненаглядной Маргаретхен, они непременно станут лучшими подругами. Энтузиазм фрау Нельсон был заразителен, и Эмма без труда поверила, что Маргаретхен, которая старше ее на три года и работает в какой-то серьезной компании, безмерно обрадуется новой соседке.

Эмма смотрела на мир широко открытыми глазами, не ожидая от него никаких подвохов. Она просто еще не знала, что в нем есть не только радуга и единороги.

Стук входной двери и звон ключей, ударившихся о полку в коридоре, разбудили Эмму. Она бросила взгляд на часы, стоявшие на прикроватном столике, – половина пятого. Приглушенный предположительно мужской голос за стенкой сменился взрывом смеха. Очередной ухажер, поняла Эмма, а это значило, что ее сон, в общем-то, закончен.

Маргарет работала в основном в ночную смену, и солидность ее компании вызывала некоторые сомнения, но где и чем именно занималась соседка, Эмма не знала. Один-два раза в неделю Маргарет приводила домой новых кавалеров, которые оставляли после себя запах сигарет, пива и дешевого мужского парфюма. Эмма совсем не возражала против гостей, однако последние, встретив ее на кухне с кружкой зеленого чая и свежеиспеченным круассаном, кексом или чем-нибудь еще в том же духе, почему-то только виновато улыбались и спешили по своим делам. И сегодняшний ухажер в этом плане совсем не отличался от остальных.

Захлопнув за ним дверь, Маргарет появилась в кухне. Не обратив на Эмму никакого внимания, она залезла в холодильник, достала оттуда контейнер с лазаньей и вместо приветствия произнесла:

– В твоей лазанье слишком много сыра. Ты можешь добавлять его поменьше?

– Конечно, – рассеянно пожала плечами Эмма, наблюдая в окно, как любовник Маргарет переходит на другую сторону улицы, останавливается, закуривает, поднимает воротник куртки, защищаясь от пронизывающего осеннего ветра, и отправляется дальше, прочь из поля зрения и их с Маргарет жизни.

У Эммы еще никогда не было парня. Почему? Хорошенькая брюнетка с огромными голубыми глазами и улыбкой в пол-лица не пользуется особым успехом у парней. Может, ей не хватает стервозности?

– Маргарет…

Эмма обернулась, чтобы задать этот вопрос своей соседке, но та успела улизнуть из кухни, прихватив с собой лазанью.

Эмма вздохнула, заглянула в свою кружку, в которой осталось немного остывшего чая, и посмотрела на часы. Шесть утра – самое время, чтобы напечь кексиков для коллег.

Тем временем на другом конце города в небольшом сквере, склонившись над кучей осенней листвы, стоял мужчина. Его возраст и внешность было сложно определить из-за капюшона, который высовывался из-под куртки и скрывал лицо. Перед ним лежало тело девушки. Невидящий взор ее глаз был устремлен в предрассветное небо. Покачав головой, мужчина опустился на колено и закрыл девушке глаза, потом поправил висевший на его плече чехол, из которого торчала рукоять катаны, огляделся по сторонам и не спеша направился к выходу из парка.

Город просыпался.

Если бы кто-нибудь спросил у Марка Шнайдера, сбылись ли его мечты, он, замешкавшись на какую-то долю секунды, ответил бы «да». Однако, если бы его спросили, счастлив ли он, Марк, не раздумывая, сказал бы «нет».

Странно, но исполнение мечты не всегда делает людей счастливыми. Почему? Может быть, дело в том, что мечта оказалась не та? Или ее исполнение подкачало? Марк выбрал бы второй вариант.

Когда был на восемнадцать лет моложе, он представлял себе работу полицейского как увлекательный и захватывающий боевик, в котором преступники сами идут к тебе в руки, а справедливость всегда торжествует. На деле все оказалось не так оптимистично.

Тем утром Марк, потирая замерзшие пальцы, переминался с ноги на ногу рядом с судмедэкспертом, осматривавшим тело девушки. Раскинутые руки, распахнутое пальто, под которым виднелось недорогое коктейльное платье в блестках, – казалось, будто она специально упала в этот ворох осенней листвы.

– Следов борьбы нет, – говорил судмедэксперт, пожилой мужчина в очках с толстой оправой. – Явных следов насильственной смерти тоже нет.

Он поднялся, стягивая резиновые перчатки.

– Похоже, передозировка. Ты только посмотри на ее лицо. Моя жена даже в день свадьбы не выглядела такой счастливой.

Марк усмехнулся.

– Документы, сумочка? – спросил он у стоявших рядом криминалистов.

– Нет, пока ничего, – отозвался один из них.

– Ладно, разберемся.

Марк зевнул и передернул плечами. Отгул, на который он сегодня рассчитывал из-за начавшейся еще вчера простуды, придется отложить на некоторое время. Шмыгнув носом, Марк засунул руки в карманы и взглянул на пробегающие по небу тучи. «Скорее всего, снова будет дождь», – подумал он. Потом посмотрел еще раз на тело, покачал головой и, перекинувшись парой служебных фраз с коллегами, отправился в участок. Удобно, что идти до него не больше пятнадцати минут, а морозный утренний воздух бодрил лучше любого кофе.

Рабочий день второго ассистента главного редактора Эммы Бишоф проходил в обычном режиме. Телефон разрывался от звонков, а электронная почта каждые пять минут выдавала новые сообщения. Одной рукой девушка строила график к статье об истощении водных ресурсов для старика Уве, который совсем не дружил с компьютерами и которому Эмма никак не могла отказать в этой маленькой просьбе. Второй рукой она придерживала телефон, пытаясь дозвониться до офиса одного крупного босса, чтобы назначить встречу.

Красная чашка стукнула о поверхность стойки ресепшена, и наманикюренные пальчики принялись нервно барабанить по ней.

– Эмма, у нас закончился кофе.

– Сейчас закажу, – кивнула Эмма, не отрываясь от своих занятий.

– Эмма, у меня не работает принтер, – раздался с другой стороны мужской голос. – Я перекину документ тебе на почту? Распечатай!

– Хорошо! – крикнула девушка в ответ, отложила телефон и заглянула в ежедневник, потом посмотрела на часы на мониторе компьютера и потерла лоб – через полчаса совещание, а макета номера еще нет.

– Эмма, курьер!

– Эмма, милочка, где мои графики?

Спросите у Эммы, сходите к Эмме, попросите Эмму…

За три месяца работы в редакции она умудрилась стать самым популярным сотрудником. Широкая улыбка и готовность помочь в любой ситуации привлекали коллег, которые без зазрения совести пользовались ее добротой. Однако настоящих друзей Эмма еще не успела здесь завести. С одной стороны, ей не хватало времени на простое общение, а с другой – никто особо и не стремился водить с ней дружбу.

Впрочем, понятие «дружбы» в принципе было чуждо коллективу газеты Das Glas, название которой – «Стекло» – обозначало открытость и прозрачность публикуемой информации. На деле же они ничем не отличались от всех остальных изданий, для которых сенсация всегда стояла на несколько ступеней выше человеческих чувств и норм морали. Последнее стало открытием для Эммы, но она все еще пыталась оправдать это тем, что люди должны знать правду.

Ей на самом деле очень нравилась эта работа. Даже когда в половине восьмого вечера звонил телефон и кто-нибудь просил о каком-нибудь маленьком одолжении, ну просто сущем пустяке, который больше ни один человек на свете не может сделать.

В этот раз позвонила Таня, женщина под сорок с русским именем, но уходящими в глубь веков немецкими корнями – в семидесятые в Германии было модно называть детей русскими именами. Запинаясь от волнения и меняя буквы местами, Таня сказала, что застряла в аэропорту и никак не успевает на пресс-конференцию в Feuerbach Robotics. О значении этой пресс-конференции Эмме не нужно было рассказывать – вся редакция жужжала как потревоженный улей с тех самых пор, как Штефан Фейербах, генеральный директор компании, после пятилетнего молчания объявил о том, что готов говорить с прессой.

Естественно, Эмма не могла не выручить коллегу, хотя и испытывала определенные опасения по поводу своей компетентности для выполнения столь ответственного задания. Тем не менее времени рефлексировать по этому поводу уже практически не оставалось, поэтому она распечатала список вопросов, высланный Таней, и, стараясь дышать хотя бы через раз из-за одолевавшего ее волнения, вышла в промозглый берлинский вечер.

Глава 2

Ранее тем же днем Марк и его коллега Диана внимательно изучали фотографии девушки, обнаруженной утром. За окном полицейского управления ярко светило солнце, пробираясь сквозь пожелтевшую листву, и весело щебетали птицы, словно забыв о том, что сейчас совсем не весна.

– Ненавижу строить предположения, пока не готов отчет судмедэксперта, – фыркнула Диана, отворачиваясь от доски, на которой были развешаны фотографии.

В отличие от Марка, обладавшего непримечательной, невыдающейся и незапоминающейся среднеевропейской внешностью – что, впрочем, вполне неплохо для полицейского, – Диану замечали всегда и везде. Несмотря на то что свои светлые волосы она обычно собирала на затылке в хвост, а широкими чертами лица и характером пошла в отца, известного в свое время автогонщика, Диана умела выглядеть эффектно. Особенно ей в этом помогали четвертый размер груди и высокие каблуки, которые в случае необходимости становились смертельным оружием.

– Девушка одета броско, но недорого, – не обращая внимания на Диану и время от времени шмыгая носом, размышлял вслух Марк. – Если верить ценнику на подошве правой туфли, то стоили они всего девять евро. Или купила она их недавно, или носила очень редко. Не привыкла к ним – на пятках пластыри. На левом чулке затяжка, но она, скорее всего, образовалась уже при падении. Аккуратный маникюр, да и в целом не похожа она на проститутку или наркоманку. Студентка или работает где-то в офисе, может быть, в банке. Не думаю, что она часто ходит по клубам. Видимо, в этот раз был какой-то повод. Возвращалась домой с вечеринки…

– Может, со свидания, – вставила Диана, протягивая Марку коробку бумажных салфеток.

– Нет, – покачал головой Марк и вытянул одну салфетку. – Коронер сказал, что предположительное время смерти – с трех до четырех утра. Вряд ли она возвращалась с удачного свидания, а судя по выражению ее лица, вечер все-таки удался. В общем, вряд ли она бы шла одна в это время через парк.

– А почему ты решил, что она была одна? – спросила Диана.

Марк задумчиво посмотрел на коллегу, но вместо того, чтобы что-то ответить, от всей души высморкался.

– Кто-то же забрал ее сумочку, – продолжила Диана.

– Если она сама ее не потеряла или не забыла где-то, – отозвался Марк.

– Маловероятно. Посмотри на ее губы.

Диана подошла к доске и ткнула пальцем в одну из фотографий.

– Она накрасила их незадолго до смерти, а это значит, что сумочка у нее была.

– Ее мог забрать случайный прохожий, – пожал плечами Марк. – Не все в этом городе такие сознательные, сразу вызывают полицию.

– А мог и убийца… И да, в базе ее отпечатков нет.

– По крайней мере, скоро мы узнаем, что с ней случилось, – сказал Марк и обернулся, услышав, как открылась дверь кабинета.

Бормоча что-то невнятное себе под нос, вошел их коллега Тезер Аталик. Турок по происхождению и немец по гражданству, он работал в одном отделе с Дианой и Марком уже пять лет и почти пятнадцать в полиции. Попеременно хватаясь то за голову, то за свою короткую черную бородку, Аталик не отрывал взгляд от развернутой серой папки, которую нес в левой руке.

– Тезер? – настороженно окликнула его Диана. – Что там?

Аталик остановился и посмотрел на коллег так, словно увидел их впервые. Потом закрыл папку и помахал ею перед собой.

– С такими уликами мы не можем открыть дело об убийстве.

– Рассказывай уже, что там, – попросил Марк, сморкаясь.

– Ребята, это какая-то чертовщина… – почесал затылок Аталик.

– Да порази же ты нас уже наконец! – зевнул Марк и потянулся.

– Девушка умерла не от передозировки. Она умерла от потери крови, – сказал Аталик.

– И в чем чертовщина, Тезер? – скептически спросила Диана. – На месте преступления крови не было, значит, ее убили где-то еще и притащили туда. Разве может быть другое объяснение?

– В том все и дело, ее никуда не тащили.

Аталик подошел к доске.

– Посмотри, нет никаких признаков того, что кто-то ее нес. Ни волокон ткани, ни складок на одежде, ни царапин на туфлях. Все факты говорят о том, что она пришла туда сама.

– Тезер, но это бред, – возразила Диана. – Должно быть простое и логичное объяснение. Смотри, вот здесь…

Пока коллеги оживленно обсуждали возможные варианты гибели до сих пор неизвестной девушки, Марк взял со стола Аталика отчет судмедэксперта и быстренько пролистал его. На мгновение он даже забыл о насморке, в памяти всплыли фотографии из отчета восемнадцатилетней давности, которые навсегда застряли в его памяти. Тогда была кровь, много крови, и на лице несчастной жертвы застыл ужас, а не эйфория.

– Я знаю, что с ней случилось, – почти шепотом сказал Марк.

Но тут внезапный приступ рвоты заставил его согнуться пополам, а Диану и Аталика – наконец отвлечься от доски.

– Я за уборщицей, – зажав нос, сказала Диана и скрылась в коридоре.

Марк уселся в кресло и попытался отдышаться. Перед его глазами все плыло и прыгало, но стоило ему закрыть их, как тут же появлялись те жуткие кадры.

– Давай-ка я отвезу тебя домой, – предложил Тезер.

Марк хотел помотать головой из стороны в сторону, но тут же закрыл рот ладонью.

– Нет, мы должны работать. Я знаю…

Зазвонил телефон. Тезер, похлопав Марка по плечу, сказал:

– Передохни чуть-чуть, – и взял трубку.

Звонил один из тех полицейских, которые с самого утра опрашивали местных жителей. Едва Тезер закончил записывать информацию, прибежала Диана, а следом за ней появились уборщица и пара любопытных лиц, которые заглянули в кабинет, но тут же скрылись.

– У нас есть зацепка – соседка опознала нашу девушку, – сообщил Аталик, повесив трубку.

– Отлично, едем, – отозвалась Диана, забирая у Тезера листок с адресом. – А ты, – указала она пальцем в сторону Марка, – отправляйся домой.

– Но… – попытался возразить Марк, оторвавшись от наблюдения за уборщицей, которая возила тряпкой по полу.

– Без возражений, – перебила его Диана. – Я попрошу кого-нибудь из патрульных отвезти тебя. Мы бы подбросили, все равно по пути, но, извини, я только недавно поменяла обшивку на заднем сиденье. Поехали, Тезер.

– Выздоравливай, – сочувственно посмотрел Тезер на Марка.

Вместе с Дианой они вышли из кабинета. Следом за ними ушла и уборщица, бросив неодобрительный взгляд на Марка.

Он посидел еще какое-то время, обхватив голову руками, а потом встал и подошел к доске. Но сколько Марк ни вглядывался в расположение листьев вокруг жертвы и в мелкий оранжевый гравий дорожки, он так и не сумел найти доказательств того, что жертву туда кто-то принес. Может, она и правда пришла туда сама?

Глава 3

До начала пресс-конференции оставалось пять минут, и Эмма прокручивала в голове вопросы, которые уже знала наизусть, покусывая при этом нижнюю губу и нервно озираясь по сторонам. Вокруг царила деловитая суета, как и во время любых приготовлений к любому важному событию. Кто-то сновал туда-сюда, кто-то непрестанно говорил о чем-то.

Эмма постучала каблучком по полу, улыбнулась какому-то корреспонденту, случайно встретившемуся с ней взглядом, и, словно приняв какое-то решение, стянула заколку и распустила волосы. Как ни странно, от этого ей стало легче.

Однако не успела она этим насладиться, как свет в зале слегка приглушили, и кто-то объявил: «Дамы и господа! Штефан Фейербах!» На мгновение наступила полная тишина. Сотни камер и записывающих устройств замерли в боевой готовности. И вошел он, сопровождаемый своими многочисленными помощниками и заместителями.

Эмме показалось, что она забыла, как дышать.

Сделав несколько шагов, мужчина остановился и с улыбкой обвел взглядом зал, задержавшись, как показалось Эмме, именно на ней. Щелкнул затвор, и сердце девушки замерло. Мужчина подмигнул, и пуля его обаяния разбила ее сердце на мелкие осколки. «Добрый вечер, господа!» – раздался его бархатный голос.

Следующие несколько минут выпали из сознания Эммы, и, как впоследствии ни пыталась, она так и не смогла вспомнить, что же с ней тогда происходило.

Из состояния транса ее вывела внезапно начавшаяся вокруг суматоха – журналисты начали задавать свои вопросы. Эмму охватил приступ паники.

Я не помню вопросы!

Поспешно развернув листок с вопросами, девушка еще раз пробежалась по ним глазами.

Я не смогу!

Потом ей вспомнились умоляющий голос Тани и суровое лицо главного редактора, который завтра утром не будет выслушивать оправдания, а просто напомнит, где находится дверь, и карьера Эммы закончится, так и не успев начаться.

Дыши.

Вдох, выдох.

Ой! Что? Что? Что я делаю?!

Рука Эммы взметнулась вверх, устремляя за собой все остальное тело, и вот уже внимание всей аудитории и Штефана Фейербаха приковано к девушке, а Штефан Фейербах обращается к ней.

– Простите? – широко улыбнувшись, переспросила Эмма.

«Всегда улыбайся», – учила ее в свое время мама. «Хорошеньким глупышкам многое сходит с рук, а интеллектом блеснуть еще успеешь», – говорила она.

– Ваш вопрос, мисс, – сделал приглашающий жест Фейербах.

Внезапно в руках у Эммы оказался микрофон. Нажав на кнопку диктофона, Эмма собралась с духом и произнесла:

– Эмма Бишоф, Das Glas. Господин Фейербах, мы знаем, что долгое время ваша компания занималась производством промышленных роботов, и недавно вы перешли на сегмент домашних роботов, но с чего все начиналось? Как и почему была основана Feuerbach Robotics?

– Информация об этом есть на нашем сайте, госпожа Бишоф, – ответил мужчина.

– Я знаю, – смутилась Эмма. – В тысяча девятьсот девяносто шестом году вы открыли небольшую фирму по производству электронного оборудования для промышленных объектов, – выдал ее мозг почти на автомате. – Но почему? Почему эта сфера? Почему роботы?

– Я родился в эпоху великих ожиданий, госпожа Бишоф. Мир грезил о полетах к звездам, о технической революции. Артур Кларк и Рэй Брэдбери в свое время произвели на меня очень сильное впечатление, а когда я прочитал Айзека Азимова, я точно знал, чем хочу заниматься. Годы упорной учебы и немалая доля везения – и вот я здесь, перед вами, – скромно улыбнувшись, развел руками Фейербах.

– Тогда почему, если вы мечтали о полетах к звездам, перешли на домашних роботов? Это же совсем несерьезно.

– «Умный дом» – это технология будущего, которое уже наступило. Космические технологии помогают тысячам, а наш новый сегмент поможет миллионам. Он позволит людям не тратить время на рутину вроде уборки, готовки и стирки и в конечном итоге сделает их счастливее. В этом и состоит наша главная цель – подарить людям счастье. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, – кивнула Эмма.

– Следующий вопрос? – обратился Штефан к залу.

– Да! – выкрикнула Эмма.

– Прошу, госпожа Бишоф, – небрежно проведя рукой по густым темным волосам, ободряюще кивнул Фейербах.

– Вы сказали о везении, а в чем конкретно оно состояло? – импровизировала Эмма, пытаясь хоть на несколько мгновений продлить их разговор.

– Терпение и трудолюбие – важные компоненты успеха, но не основные. Множество гениальных изобретений так и остаются на бумаге, потому что просто не находят тех, кто вдохновился бы ими. Мне же повезло не только найти того, кто поверил в меня, но и стал моим духовным наставником. Я полагаю, его имя знакомо вам.

– Да, – растерянно ответила девушка.

Конечно, имя духовного наставника Штефана Фейербаха было ей знакомо так же, как и миллионам людей по всему миру, но в этот конкретный момент оно совсем вылетело из ее головы.

– Спасибо, – пробормотала Эмма, присаживаясь на свое место.

Ее лицо и уши горели, ладони вспотели, а в своих мыслях она снова и снова прокручивала вопросы, заданные Штефану, и его ответы на них. Эмме стало стыдно. Ей казалось, что она выступила совершенно некомпетентно и безответственно.

До самого конца пресс-конференции она сидела, покусывая губы, записывая все на диктофон и пытаясь делать пометки в блокноте, которые неизменно превращались в геометрические фигуры и в итоге сложились в имя Stefan, обведенное в сердечко.

Ой!

Эмма спешно захлопнула блокнот, посмотрела по сторонам и с удивлением обнаружила, что Штефан Фейербах уже произнес свою заключительную речь и как раз покидает зал. Как только он и его свита скрылись за дверью, заскрипели стулья, защелкали застежки и крепления, потянулись к выходу журналисты. Эмма выключила диктофон, убрала его в сумочку и вышла из аудитории.

– Госпожа Бишоф! – окликнул ее кто-то.

– Да?

Девушка обернулась и увидела высокого представительного мужчину в черном костюме. Он подошел к ней почти вплотную и, понизив голос, сказал:

– Господин Фейербах хочет с вами поговорить.

– Да? – удивленно протянула она.

– Следуйте за мной.

Мужчина развернулся и направился в сторону, противоположную центральному входу. Эмма пошла за ним, теребя сумочку и кусая нижнюю губу.

Штефан Фейербах хочет со мной поговорить? О чем?

Дорога казалась ей бесконечной, один коридор за другим, потом лифт и снова коридор. И вот последняя дверь, а за ней тускло освещенный переулок, окутанный дождем, и длинный черный лимузин с открытой дверцей.

Раздался щелчок, и над головой Эммы распахнулся зонт. Девушка замерла. Восторженно-радостно-мучительное предвкушение встречи с мужчиной мечты сменилось страхом. Несмотря на свою неосведомленность во многих житейских вопросах, Эмма прекрасно понимала, что у этой истории может быть более одного финала, и почему-то ни один из них не напоминал ей широко известное «и жили они долго и счастливо».

– Пожалуйста, госпожа Бишоф.

Охранник слегка тронул Эмму за плечо и указал в сторону автомобиля. Девушка поправила сумочку и покраснела. Как же невежливо подозревать такого серьезного человека, как Штефан Фейербах, в таких глупостях, да еще и заставлять его ждать! Отогнав дурные мысли, Эмма пересекла тротуар и залезла в лимузин. Дверца за ней захлопнулась, и машина тут же пришла в движение.

В приглушенном свете кожаного салона лицо Штефана Фейербаха казалось отстраненно-загадочным и даже немного ироничным. На губах его играла улыбка, но глаза смотрели серьезно на Эмму, которая, снова прикусив нижнюю губу, пыталась поправить так некстати задравшуюся юбку. Именно сейчас девушка остро ощутила, как сильно ей не хватает навыка красиво садиться в автомобиль.

Покончив с юбкой, Эмма откинула с лица непослушные темные локоны и слегка оторопела. Штефан Фейербах оказался ближе, чем она могла себе представить. Она чувствовала не только легкий аромат его мужского парфюма, но и ощущала тепло его тела.

– Я не собирался вас пугать, Эмма, – приветливо улыбнулся Штефан. – Но вы напуганы. Почему?

Эмма слегка отодвинулась, но в этот момент лимузин повернул, и предательская юбка заскользила на кожаной обивке, заставив девушку снова оказаться в непосредственной близости от Фейербаха.

– Мама учила не доверять незнакомым мужчинам, – ответила Эмма и тут же закрыла рот рукой.

Боже мой, ну что же я несу!

– Как интересно, – покачал головой Штефан.

– Что именно? – спросила девушка, старательно убирая волосы за уши.

Теперь она жалела, что не собрала их обратно в хвост, ведь они постоянно лезли в глаза и ничуть не помогали ей справляться с неловкостью.

– Я убежден, что личность человека формируется в первые два года жизни, поэтому, не в обиду вашей матушке, Эмма, не доверять незнакомым мужчинам она научила вас слишком поздно, – добродушно рассмеялся он.

– Почему?

– Вы сидите в автомобиле с незнакомым мужчиной, который везет вас в неизвестном направлении. Что вами движет? Любопытство?

– Было бы невежливо…

Эмма на всякий случай взяла покрепче сумочку, хотя прекрасно знала, что в ней нет ничего, что могло бы сойти за средство обороны, кроме шариковой ручки и диктофона.

Диктофон. Зря она не подумала его включить.

– Вы не находите, Эмма, что вежливость – это удивительное качество? Оно сильнее страха за собственную жизнь или… честь.

Едва скользнув взглядом в декольте девушки, Штефан непринужденно улыбнулся. Эмма же, наоборот, съежилась и запахнула посильнее свое кашемировое пальто.

– Как видите, вежливость не является одним из моих достоинств, – виновато пожал плечами Фейербах. – Я не хотел пугать вас, но тем не менее напугал до смерти. Я ведь совсем не за этим вас сюда позвал, Эмма.

– А зачем же? – судорожно сглотнула девушка. – И скажите, куда вы меня везете?

Глава 4

Уже вечерело, когда Марк наконец оказался дома. Жар, сопровождаемый нескончаемыми насморком и тошнотой, усиливался, и он мечтал оказаться поскорее на своем старом диване с чашкой горячего бульона для приема внутрь и банкой холодного пива для наружного применения. Усмехнувшись про себя, что самое главное в этом деле – ничего не перепутать, Марк захлопнул дверь и потянулся было к выключателю, но заметил, что из кухни идет слабый свет, сопровождаемый какими-то странными звуками.

Вытащив из кобуры пистолет, он сделал несколько шагов по коридору. Вздрогнул, краем глаза заметив свое отражение в зеркале. Там, слегка ссутулив спину, стоял мужчина среднего роста, тридцати с небольшим лет, с коротко стриженными темными волосами. Затем Марк заглянул в дверной проем, щелкнул затвором и сказал: «Ни с места!»

Из-за открытой двери холодильника показалась поднятая рука, сжимающая пивную банку, а потом и весь ее обладатель – молодой мужчина в махровом халате, клетчатых домашних штанах и тапочках в виде зайчиков на босу ногу.

– Я тут позаимствовал у тебя пиво и немного колбасы, – сказал он, – это уголовное преступление?

Марк опустил пистолет и включил свет. Мужчина в халате был примерно того же возраста, что и Марк, но, несомненно, гораздо привлекательнее. Его густые вьющиеся волосы были чуть длиннее среднего, а плотный загар говорил о том, что он много времени проводит вне дома.

– Аксель, какого ты здесь делаешь? – спросил Марк.

– У меня закончились спички.

Аксель открыл банку. Марк положил пистолет на стол и, поставив чайник на плиту, огляделся в поисках спичек.

– И ты искал их в холодильнике?

Аксель достал из кармана халата коробок и бросил его Марку.

– Нет, мне просто всегда было интересно, чем питаются копы, – улыбнулся он.

Марк зажег плиту и повернулся к собеседнику.

– Как ты сюда попал?

– Через балкон.

Аксель прислонился к столу и сделал глоток. Марк бросил взгляд на балконную дверь, скрытую задернутой занавеской. Кажется, он взял за правило закрывать балкон, чтобы навязчивый сосед не сновал туда-сюда в его отсутствие, но сегодня он действительно мог об этом забыть.

– Он был закрыт, – сказал Марк.

– Очевидно, нет, – развел руками Аксель и снова улыбнулся. – Это что, допрос с пристрастием?

– Нет, – усмехнулся Марк, доставая из кухонного шкафа пакетик с сухим куриным бульоном. – Если бы это был допрос с пристрастием, то моя пушка была бы сейчас у твоей долбаной башки. А сейчас проваливай.

Он сел на стул и прикрыл глаза.

Аксель потоптался какое-то время на месте, разглядывая Марка и словно обдумывая, говорить ему что-то или нет, потом отодвинул занавеску, дернул ручку двери и обернулся.

– Эй, – сказал он.

Марк встрепенулся и потер глаза. Кажется, он успел задремать.

– Ты все еще тут? – устало протянул Марк.

– Слушай, можно я тут у тебя порисую завтра? – спросил Аксель с видом пятилетнего ребенка, уговаривающего папу пойти в зоопарк.

– У себя дома рисовать тебе уже неинтересно?

Закипел чайник. Марк нехотя поднялся и залил куриный бульон кипятком.

– У тебя здесь перспектива лучше.

– Перспектива чего?

Марк сделал глоток и даже закрыл глаза от удовольствия. Оказывается, именно этого ему и не хватало весь день – чего-нибудь поесть. Ведь с самого утра он успел перехватить только сырный пончик по пути к месту преступления, так как уличный денер-кебаб, в котором он обычно завтракал, был еще закрыт.

– Отсюда лучше вид вон на те аптеку, автостоянку и стройку.

Аксель отвернулся к окну и, прикрыв один глаз, примерился, изобразив пальцами рамку. Марк вытащил из холодильника упаковку нарезанной колбасы и основательно засохший батон.

– Я уж думал, ты хочешь написать что-то вроде «ностальгии по коммунизму».

Аксель поднял вверх указательный палец и рассмеялся.

Кухня, в которой они находились, отлично подошла бы для этой темы. Старый кухонный гарнитур, пожелтевший от времени, хлипкий стол, который когда-то раскладывался вдвое и регулярно разбирался на запчасти для выноса в гостиную по особым торжествам и праздникам, газовая плита времен строительства Стены, духовка, которая не использовалась по назначению уже лет десять, и Марк понятия не имел, что за хлам в ней хранится. Из всей обстановки выделялся только новый серебристый холодильник, который пришлось купить в прошлом году взамен прежнего, отслужившего верой и правдой трем поколениям семьи Шнайдер.

– Значит, ты не против? – спросил Аксель.

– Делай что хочешь, – махнул рукой Марк, вытаскивая пласт салями из упаковки.

– Супер! – воскликнул Аксель и вышел на балкон.

Закрыв дверь, он помахал через стекло Марку.

– Да пошел ты, – добродушно выругался Марк, продолжая уплетать колбасу и запивать ее бульоном.

Жизненные силы постепенно возвращались к нему.

– Куда вы меня везете? – взволнованно спросила Эмма.

Автомобиль остановился на светофоре, и она выглянула в окно. В этот момент они как раз проезжали мимо коричневой коробки «Берлинской комической оперы». Толпа стояла у входа, не то ожидая начала спектакля, не то уже собираясь расходиться по домам.

Эмма посмотрела на дверцу. Где-то здесь должна быть ручка, но где? В накаленной обстановке замкнутого пространства лимузина девушка почувствовала, что у нее начинается приступ паники.

Говорят, в экстремальной ситуации мозг лучше концентрируется и легче принимает решения. Неправда. В экстремальной ситуации мозг отключается.

– Всего лишь довезу вас до станции подземки, – донесся до нее голос Фейербаха. – «Потсдамская площадь» вам подойдет?

– Что? – не поверила Эмма своим ушам.

– «Потсдамская площадь», – повторил он, дружелюбно улыбаясь.

– Нет… да, – закивала девушка, все еще сомневаясь в услышанном. – Я поняла. Да, «Потсдамская площадь» мне подойдет.

В этот момент лимузин повернул налево, а потом почти сразу направо, и Эмма едва успела схватиться за сиденье, чтобы снова не скатиться к Фейербаху.

– Что ж, теперь, когда мы выяснили конечный пункт нашего путешествия и когда вы больше не ищете способов к отступлению – ручка там, слева снизу, кстати… – кивнул он.

Эмма украдкой взглянула в указанном направлении и покачала головой – Фейербах говорил правду.

– …позвольте рассказать вам, почему же я выбрал вас.

Девушка не стала уточнять, «почему» и, самое главное, «для чего», а лишь внимательно посмотрела в лицо своему собеседнику. Впервые за этот вечер она смогла разглядеть его вблизи. В тусклом освещении салона мужчина выглядел старше, чем ей показалось на конференции. Взгляд его по-прежнему оставался задумчивым и даже каким-то отстраненным, хотя в уголках глаз и губ пролегли морщинки, выдавая в нем человека, который улыбается чаще, чем хмурится.

– Меня окружают циники, Эмма, – продолжал он тем временем. – Люди, которые способны только на то, чтобы думать о деньгах, о выгоде, о чем угодно, тратя драгоценные минуты своей жизни на то, что этого совсем не стоит. Человеческая жизнь так коротка и так… хрупка, – сказал он, едва заметно облизнув губы. – Но им все равно! – махнул рукой Штефан. – Вы невинное создание, Эмма, с такой чистой и открытой душой… Просто удивительно встретить такого человека, как вы, в это время, в этом городе, в вашей профессии. Я уверен, что у нас еще будет время поговорить об этом, но сейчас… сейчас я хочу сделать вам предложение…

Фейербах выдержал паузу, и Эмма почувствовала, как ее в очередной раз за сегодняшний вечер бросило в жар. Не выдержав взгляда мужчины, она отвернулась к окну. За ним медленно проплывала площадь, усеянная сотнями серых бетонных параллелепипедов – мемориал жертвам Холокоста. Между ними бродили, фотографируясь, туристы и бегали дети.

– Я предлагаю вам написать книгу, – произнес в итоге Фейербах.

Глава 5

– Ну что, кажется, это здесь.

Диана остановились у выкрашенной в коричневый цвет деревянной двери с табличкой «Лиза Майер» и постучала. На стук никто не ответил, но женщине показалось, что она услышала какой-то звук. Она присела на корточки и приложила ухо к замочной скважине. Замок был старый, и оттуда тянуло прохладой. Где-то в квартире скрипнула половица.

– Там кто-то есть, – шепотом сказала Диана и достала из кармана красной кожаной куртки набор отмычек.

Тезер огляделся по сторонам и приготовил пистолет. Замок щелкнул, и Диана осторожно толкнула дверь. Свет, проникший из подъезда, выхватил в полумраке квартиры два силуэта. Выгнув спинки, они жмурились и терлись друг об друга, но, увидев незнакомцев, тут же пригнули уши и разбежались в разные стороны.

– Коты, – поморщился Тезер и, вытащив носовой платок, приложил его к носу.

Запах в квартире стоял соответствующий. Сколько дел могут наделать два вполне взрослых пушистых создания?

Диана включила свет. Из длинного узкого коридора, оклеенного однотонными белыми обоями, вели три двери – в кухню, ванную и гостиную. Все три комнаты выходили на одну сторону и отличались высокими потолками, но малыми габаритами. В кухне умещались только небольшой кухонный гарнитур и столик на двух человек, а в гостиной, которая служила одновременно и спальней, стояли шкаф, телевизор и разложенный, аккуратно застеленный синим покрывалом диван. На стенах не висело ни одной картины, на подоконниках не было цветов, и только кошки, одна рыжая, а другая серая с белыми лапами, добавляли жизни и разнообразия аскетичному интерьеру.

– Похоже, Лиза Майер была не самым притязательным человеком, – почесал бородку Тезер.

В резиновых перчатках делать это было не очень удобно.

– Ага.

Диана открыла дверцы шкафа и окинула взглядом его содержимое. Вся одежда была разложена по полочкам и развешана по плечикам, а также по цветам, фактуре и, похоже, сочетаемости.

– И кажется, еще педантом, – добавила она.

И вздрогнула – рыжая кошка вскочила на полку и потерлась о ее бедро.

– Они, наверное, голодные, Тез, – обернулась она к Тезеру.

– Понял, – кивнул он и пошел в кухню.

Рыжая метнулась за ним, а серая лишь недоверчиво повела ушами, но едва раздался звук открываемой дверцы холодильника, как ее тут же словно ветром сдуло.

В холодильнике, заполненном всевозможными баночками и контейнерами, под кошачьи консервы была отведена целая нижняя полка. Тезер открыл банку и огляделся в поисках мисок. Кошки вились вокруг него и почти синхронно мяукали, требуя еды. Миски нашлись под столом и были настолько идеально вылизаны, что их даже не пришлось мыть. Он вывалил еду и почти с минуту понаблюдал, как стремительно она исчезает в кошачьих желудках.

– Бедные создания, – сказал он вслух. – Если вас никто не заберет, придется отвезти вас завтра в приют.

– Что? – донесся до него голос Дианы из гостиной.

– Ничего, – отозвался Тезер, выглянув в коридор.

Тут его внимание привлекла висевшая на вешалке сумка. Он снял ее с крючка и пошел к Диане.

– Смотри-ка, что у меня есть.

– Да, я тут тоже в шкафу кое-что нашла, – показала она на лежавший у нее на коленях ноутбук. – Но давай сначала твое.

Она отложила ноутбук в сторону, и они принялись методично выкладывать содержимое сумки на диван: расческа, тушь, старый чек из магазина, визитница с разложенными по алфавиту дисконтными карточками, пропуск.

– Feuerbach Robotics, – прочитала Диана, – Лиза Майер, бухгалтерия. А вот и место работы.

Тезер посмотрел на просвет пузырек с таблетками. На самом дне виднелись последние три штучки.

– Нервная, похоже, работа.

– Что там? – вытянула шею Диана.

– Похоже, антидепрессант, – протянул мужчина, разглядывая этикетку.

– Да, я бы тоже в депрессию впала, если бы жила в таком месте, – хмыкнула она.

У самой Дианы дома был целый музей «Формулы-1» – ретроафиши, которые собирал еще отец, шлемы пилотов и даже автомобильный диск, который служил ей подставкой под телевизор, который она, правда, никогда не включала.

Тезер извлек на свет телефон устаревшей модели с кнопками и монохромным экраном.

– Посмотри.

– Не знаю, – с сомнением покачала головой Диана. – Либо это запасной телефон, либо наша девушка – ретроград. Я делаю ставку на первое.

– Почему? – спросил Тезер, пролистывая список вызовов.

– Потому что эту сумку она не забыла дома, а намеренно оставила. Судя по тому, как она была одета, при ней, скорее всего, был какой-нибудь небольшой клатч.

– Тем не менее с этого телефона в последний раз звонили вчера в семь часов вечера некой Лоле, и вызов продолжался пятнадцать секунд. Да и вообще, она активно пользовалась им. Каждый день звонила… маме.

Тезер повернулся к Диане. Она глубоко вздохнула и закрыла лицо руками.

– Ненавижу это. Больше всего ненавижу это в нашей работе.

Тезер сочувственно посмотрел на нее. Ему никогда не доводилось сообщать родственникам о погибших, но он знал, что вряд ли смог бы – не хватило бы хладнокровия и беспристрастности.

– Не скучаешь по дорожной полиции? – спросил он.

– Гонять с «мигалками», нарушая правила, можно и здесь, – слабо улыбнулась Диана. – Только здесь платят больше… А тебя-то как в криминальную полицию занесло?

– Любил детективы в детстве смотреть.

– Да ладно! Серьезно?

Тезер кивнул, Диана прикрыла рот ладонью и издала смешок. Серая кошка запрыгнула на диван и принялась громко умываться.

– Ладно, что там еще в телефоне?

Тезер потер нос и начал просматривать список контактов.

– Агнесс, ветеринар, Габи, Зизи, Лола, мама, парикмахер, работа.

Тезер остановился.

– А дальше?

– А все, больше нет.

– Какая богатая социальная жизнь.

Диана потянулась за ноутбуком. Пароль на нем, к счастью, не стоял. На весь экран был открыт интернет-браузер. Среди сохраненных вкладок Диана нашла несколько сайтов по кулинарии, пару женских журналов, форум для кошатников и одну популярную социальную сеть.

Хотя в друзьях у Лизы Майер значилось порядка пятидесяти человек, никто не оставлял комментарии под новыми фотографиями ее кошек и постами про любовь и отношения, от которых так и веяло осенней депрессией. В истории сообщений хранились только редкие поздравления с Рождеством и Днем рождения.

И только последнее сообщение, полученное на прошлой неделе, отличалось от всех остальных. Оно пришло от той же Лолы.

– «Привет, Лиза! – прочитала вслух Диана. – Как дела? Я знаю, что мы давно не виделись, но Рори мне сделал предложение!!! НАКОНЕЦ-ТО!!! Мы женимся через две недели!!! Я устраиваю девичник – ничего особенного, так, небольшие посиделки. Приходи! Буду рада тебя видеть! Соберемся, как раньше. Позвони мне. Обнимаю…»

– Да что там за Лола?

Тезер наклонился поближе и заглянул в монитор. Диана открыла страничку Лолы и снова не удержалась от смешка. Коротко стриженная брюнетка на всех фотографиях размахивала руками, и на каждой из них у нее был раскрыт рот.

– Жизнерадостная девица, – прокомментировал Тезер.

– Свяжись с ней, – попросила Диана, закрывая ноутбук и поднимаясь с дивана. – Пусть приедет завтра в участок. А я позвоню матери жертвы. Но сначала мы выйдем отсюда, или я разрыдаюсь от этого запаха.

Тезер хмыкнул и начал собирать вещи обратно в сумку.

Глава 6

Сочинительством Эмма начала увлекаться еще в раннем детстве. Придумывала на ходу стишки и короткие истории, а родители в умилении записывали их. Потом, когда ей исполнилось лет девять, Эмма освоила старую бабушкину печатную машинку. Компьютеры она не признавала, считая, что ими пользуются только какие-то поддельные писатели, настоящие же доверяют исключительно печатным машинкам.

В старших классах Эмма решила продолжить свою «писательскую карьеру» и подалась в журналистику. Но, к сожалению или к счастью, рынок труда на тот момент мог предложить только один вариант – школьную газету, возглавляемую учительницей английского языка. Помимо Эммы, ею занималась еще парочка энтузиастов – мальчик, который хорошо рисовал, но ни с кем не общался, и девочка-студентка по обмену из Канады. Да и те вскоре нашли для себя более интересное занятие на почве совместного интереса к книгам, а точнее – к книжным шкафам, за которыми можно тайком целоваться. Для Эммы это был своего рода удар. Отчасти потому, что мальчик ей все-таки нравился, хотя она никогда и не рассчитывала оказаться с ним за шкафом, но больше из-за того, что он предал их общее дело.

Потом были маленькие заметки для местной газеты и одна большая статья для крупного молодежного журнала, которую так и не опубликовали.

Теперь Эмма практически не писала, разве только когда перепадало какое-то задание от шефа. И вдруг такое предложение…

Девушка отвернулась от окна и внимательно посмотрела на Фейербаха.

– Я вас правильно понимаю, вы предлагаете мне написать книгу?

– Именно так я и сказал, – утвердительно кивнул мужчина, продолжая улыбаться.

– О чем?

Штефан усмехнулся.

– Обо мне, естественно.

– Ах, ну да, – кивнула девушка, – простите, что я сразу не догадалась, – сказала она и снова смутилась.

Воспитание говорило ей, что нельзя дерзить Штефану Фейербаху, но вымотанные им нервы требовали возмездия.

– Я не думаю, что смогу выполнить эту почетную миссию.

Эмма поджала губки и скрестила руки на груди.

– Полагаю, вы справитесь, – дружелюбно возразил мужчина, пристально глядя ей в глаза.

Автомобиль повернул налево, за окном потянулись освещенные оранжевыми фонарями аллеи Тиргартена.

– Я не знаю, как писать книги, – пожала плечами Эмма. – И вообще, почему я?

– Вы напишете правду.

«О да, – мрачно подумала Эмма, покусывая нижнюю губу, – я напишу всю правду о том, как этот паршивец запугивает молоденьких девушек!»

Штефан рассмеялся.

– Вы мне нравитесь, Эмма, – сказал он. – Позвоните Кристине, моей помощнице, она перешлет вам мои условия и назначит время встречи.

– Я не думаю… – замотала головой девушка, глядя на визитку, которую протягивал ей Фейербах.

Лимузин остановился.

– До встречи, Эмма.

Штефан еще раз улыбнулся, взял ее руку и вложил в нее свою визитку. В этот же момент дверь автомобиля открылась.

– Я… не… до… до свидания! – пробормотала девушка и, не глядя на мужчину, вылезла из машины, отказавшись от предложенной охранником помощи.

Пронизывающий ветер, гулявший между небоскребами Потсдамской площади, сразу же растрепал ее волосы, забрался под распахнутое пальто и пробрал до самых костей. Она спешно застегнула пальто и, отчаянно стараясь не стучать зубами, пробежала мимо остатков Берлинской стены, пересекла Потсдамер-штрассе и скрылась в недрах подземки.

Я никогда ему не позвоню! Никогда! Никогда!!!

Позже Эмма лежала в горячей ванне, кутаясь в пушистую пену. Одинокая свечка на полочке у запотевшего зеркала отбрасывала причудливые тени на белые кафельные стены. Влажный воздух был наполнен ароматами шоколада, клубники и банана, но Эмма чувствовала лишь запахи парфюма Штефана Фейербаха и кожаного салона его лимузина.

Раз за разом она прокручивала в голове их разговор. Сколько остроумных фраз она могла бы ему сказать, как раскованно и самоуверенно могла бы себя вести! Она оставила бы за собой последнее слово, громко хлопнув дверью… Нет, она бы бросила его визитку ему в лицо и влепила бы пощечину за то, что он посмел прикоснуться к ней!..

Нет, лучше бы он прикасался еще. И еще. И еще! Ох, она бы стянула с него этот галстук и!..

Дверь стукнула о край ванны так, что Эмма от неожиданности чуть не захлебнулась. Огонек свечи потух, и тут же мир осветился таким ярким электрическим светом, что ей пришлось зажмуриться.

– Где моя тушь? – раздался совсем рядом недовольный голос Маргарет, сопровождаемый грохотом переставляемых бутыльков и тюбиков.

Эмма промолчала и медленно погрузилась под воду, притворившись, что ее здесь нет. Она понятия не имела, куда Маргарет дела свою тушь.

– Почему ты никогда не возвращаешь вещи на место? – продолжала бушевать соседка.

Это никогда не кончится…

Эмма вынырнула из ванны и протерла глаза. Маргарет, одетая в короткое синее платье, которое она называла почему-то «счастливым» – чем именно, Эмма даже не спрашивала, – стояла на коленях, перебирая содержимое шкафчика, которое теперь в полном беспорядке валялось на полу.

– Посмотри в своей сумке, – посоветовала Эмма.

– С какой стати ей быть у меня в сумке?

Рассерженно выдохнув, Маргарет тем не менее поднялась на ноги и исчезла за дверью.

Что-то с грохотом упало в коридоре и покатилось в сторону ванной. Потом что-то медленно сползло, и Эмма догадалась, что это ее пальто, которое она так небрежно бросила, когда вернулась домой. Теперь оно наверняка лежало в луже, которая натекла с ее осенних сапожек.

– Твою мать, – тихо выругалась Маргарет.

Эмма поняла, что это относится вовсе не к пальто. Просто тушь действительно оказалась в ее сумке. Как всегда.

– Я ушла, – зачем-то сообщила Маргарет, хотя обычно этого не делала, и щелкнула замком.

Какое-то время Эмма пыталась прийти в себя во внезапно наступившей тишине и даже снова вернуться к мыслям об этом «совершенно несносном паршивце», но яркий свет и холодный воздух, задувавший из коридора, не давали ей этого сделать. Тогда она протянула руку, чтобы открыть клапан и слить воду, но так и застыла на месте.

А куда я дела визитку?

Перебирая в памяти все свои действия с момента получения визитки, Эмма выскочила из ванны и едва не закричала от боли – что-то впилось ей в одну ногу, потом в другую. Она и забыла, что Маргарет все свалила на пол. Отпустив пару ругательств в адрес соседки, она протопала в коридор, оставляя за собой мокрые следы.

Пальто и вправду лежало на ее сапожках, но это Эмму совсем не беспокоило. Главное, что в кармане обнаружилась немного помятая визитка, которая пахла Штефаном Фейербахом.

Чуть позже тем же вечером молодой человек зашел в один из баров Кудамма [1]. Не снимая капюшон и не расстегивая черную кожаную куртку, он прошел к стойке. Увидев его, бармен, полный мужчина в годах, тут же приветливо замахал руками и закричал:

– Хей-хей! Давненько ты к нам не заходил!

– Давненько, – улыбнулся парень, но тут же стал очень серьезным. – Мне чего-нибудь бодрящего, Фредди, и желательно горячего.

– Что-то случилось? – тихо спросил бармен, наливая в маленькую чашечку эспрессо.

– Они в городе.

Бармен поставил перед ним кофе и стакан воды. Парень достал из кармана монету в два евро и положил их на стойку.

– Будь осторожнее, – похлопал его по руке мужчина.

Тот лишь коротко кивнул и поправил висевший за спиной чехол с катаной.

Глава 7

Яркий солнечный свет заливал аскетично-холостяцкую спальню Марка Шнайдера. Выкрашенные в бежевый цвет стены контрастировали с икеевским гардеробом из темного дерева, купленным в прошлом году взамен окончательно развалившегося полированного монстра, и черным постельным бельем, подаренным Акселем на этот день рождения.

Дело в том, что Аксель до сих пор считал Марка своим лучшим другом. Когда-то так и было, но сейчас Марк этого мнения не разделял. Напротив, Аксель стал для него досадной обузой, от которой почему-то оказалось очень трудно избавиться.

Марк перевернулся на спину, откинул одеяло и какое-то время созерцал потолок. Призрачные обрывки снов проплывали в его голове, но когда он попытался ухватить хотя бы один из них, понял, что совершенно не помнит, что ему снилось.

Марк зевнул, посмотрел на свои наручные часы, которые никогда не снимал, и тут же подскочил с кровати.

12:45.

Будильник, валявшийся, как обычно, под кроватью, оказался солидарен с наручными часами – 12:45.

Марк надел брюки и выгреб из шкафа носки, чтобы подобрать пару, но тут его внимание привлек звук из кухни – кто-то поставил металлический чайник на плиту. Пару секунд Марк размышлял о том, что специально проверил вчера все окна и двери, чтобы Аксель не ходил туда-сюда, однако…

– Ты просочился через замочную скважину? – спросил Марк, появляясь в кухне с одним носком в руке.

– И тебе привет!

Аксель отвернулся от мольберта и радостно улыбнулся. Сегодня на нем была простая белая футболка и синие джинсы, неизменными остались только тапки-зайчики.

– Зачем через скважину? Я взял твой запасной ключ. Виолетте он ведь больше не нужен.

– Благодаря тебе он ей больше и не нужен.

Марк сел на край стула и натянул носок.

– Я, между прочим, сделал тебе одолжение, друг.

Аксель потряс кисточкой в воздухе, оставив несколько красных капель краски на линолеуме. Марк неодобрительно посмотрел на пятна. Он уже давно не бесился по поводу своей бывшей подружки.

– Скрасил досуг моей девушке. Спасибо, конечно.

– Ей было одиноко – ты же все время на работе, – невинно пожал плечами Аксель.

Марк поднялся со стула и заглянул в холодильник. Ничего нового со вчерашнего дня в нем не появилось. Взяв с полки то, что осталось от колбасы, Марк захлопнул дверцу и посмотрел на Акселя.

– Кому-то приходится зарабатывать деньги. Не всем везет иметь папочку-миллиардера.

– Толку-то от этого, – пробурчал Аксель. – Но, конечно же, прости за то, что он у меня есть! – развел он руками.

Марк стиснул зубы и шумно выдохнул через нос, отчего его ноздри угрожающе раздулись, а на лбу вздулась синяя жилка.

– Слушай, прости, я не хотел тебя обидеть… – попытался оправдаться Аксель.

Но было уже поздно – Марк схватил его за грудки и прижал к стенке, опрокинув при этом мольберт, стул и банку с водой, которая тут же растеклась по всей кухне, еще больше усилив запах мокрой акварели.

И тут в дверь позвонили.

– Это еще кто? – сквозь зубы спросил Марк.

– Я китайскую еду заказал, – тяжело дыша, ответил Аксель.

Марк мотнул головой и разжал пальцы. Аксель поспешил выйти из кухни, но поскользнулся на мокром линолеуме и едва не растянулся на полу. Марк не удержался и хохотнул, но тут же сам наступил в лужу и намочил свой единственный носок. Выругавшись, он взял тряпку и принялся вытирать пол. Поднял стул, потом мольберт. Какое-то время внимательно смотрел на него, пытаясь понять, что же видит. Красные и синие линии разной длины и толщины пересекались под прямым углом.

– Ну как тебе? – раздался голос у него прямо над ухом.

Марк вздрогнул и обернулся. Аксель стоял рядом, с мечтательной улыбкой глядя на свое творение.

– Ты хреновый художник, – вынес вердикт Марк.

– Ты ничего не понимаешь в современном искусстве, – отмахнулся Аксель и, поставив бумажный пакет из службы доставки на стол, начал доставать оттуда коробки с лапшой.

По кухне тут же разлился запах китайских приправ и кисло-сладкого соуса.

– Я и тебе заказал, со свининой, как ты любишь.

– Спасибо, конечно, – почесал Марк затылок, – но мне надо на работу, – бросил он, одновременно стягивая носок и выходя – или, точнее, выскакивая – на одной ноге в коридор.

Аксель снял с плиты давным-давно закипевший чайник.

– Не надо, я позвонил им и сказал, что ты не придешь.

Марк замер на одной ноге и медленно развернулся.

– Чего?

– Ну ты вчера такой больной был – я подумал, что неплохо бы тебе побыть дома. К тому же Диана была только за.

– Оу…

Марк забросил носок в ванную и остановился, размышляя о случившемся все-таки выходном и о том, что надо самому позвонить в участок. Телефон как раз лежал на столике у входа.

Аксель возник в дверном проеме с улыбкой Чеширского кота.

– Она хорошенькая?

– Кто? – не понял Марк, набирая телефон Дианы.

– Ну Диана.

– Тебе не светит, – усмехнулся Марк.

– Почему?

– Привет, Диана.

Проигнорировав соседа, Марк прошел по коридору и закрылся в спальне.

– Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовалась Диана на другом конце.

Марк глубоко вдохнул. Чувствовал он себя гораздо лучше, даже насморк почти прошел, но Диане он почему-то решил не говорить об этом.

– Отвратительно, – кашлянул он. – Валяюсь тут с температурой… Как у вас дела?

– Мы справляемся, – ответила Диана. – Чтобы ты не скучал, у меня для тебя есть задание. Покопайся в социальной жизни Лизы Майер, может, найдешь что-нибудь интересное. Подробности сейчас сброшу.

– Ок, – кивнул Марк и уже собирался сбросить вызов, но вдруг вспомнил о том, что вчера не успел рассказать. – Диана?

– Да? – отозвалась она.

– В Шенеберге был клуб Lion’s Court – проверь его. Он может быть связан с нашим делом.

– Lion’s Court? – переспросила Диана, набирая текст в полицейской базе данных.

– Да.

Диана хотела спросить что-то еще, но он уже отключился.

Поисковый запрос выдал один результат. Диана нахмурилась и щелкнула по нему мышкой. Верхней строкой в открывшемся окне значилось: «Дело Марии Шнайдер. Закрыто 15 марта 1995 года».

Рабочий день Эммы проходил в авральном режиме. С самого утра ей достался нагоняй от Тани за то, что она задавала совсем не те и к тому же какие-то очень глупые вопросы на пресс-конференции и своим безответственным поведением подвела не только Таню, но и вообще всю редакцию. «Да куда уж там, всю нацию», – мрачно подумала Эмма, помешивая уже остывший кофе и стараясь не принимать близко к сердцу слова рассерженной коллеги. Получалось с трудом. Даже пришлось немного поплакать в туалете. Но после обеда времени на расстройства совсем не осталось благодаря массе мелких и крупных поручений, которые сыпались как из рога изобилия. И только маленькая прямоугольная визитка то и дело отвлекала внимание Эммы.

В конце концов девушка собралась с духом и набрала указанный номер. Эмма даже не заметила, успел ли прозвучать хотя бы один гудок, прежде чем на том конце весело прощебетали:

– Добрый день, госпожа Бишоф! Меня зовут Кристина, я ассистент господина Фейербаха. Мы ждали вашего звонка. Я выслала пакет документов на вашу электронную почту. Когда будете готовы дать окончательный ответ, позвоните мне. Я доступна в любое время.

– Хор-рошо-о-о… – протянула Эмма, когда словесный поток ее собеседницы иссяк.

– Тогда ждем вашего звонка! Хорошего вам дня, госпожа Бишоф!

– И вам, – ответила Эмма, но в телефоне уже звучали короткие гудки.

Недоумевая, Эмма попыталась открыть свой личный почтовый ящик, который был известен весьма ограниченному количеству людей и точно не Штефану Фейербаху. С третьей попытки ее дрожащие пальцы набрали правильный пароль.

Письмо действительно было. С договором на оказание услуг по написанию мемуаров, примерным графиком встреч и оплат. Последний произвел на девушку самое сильное впечатление. Она даже не представляла, куда можно потратить такие деньги.

– Такого не бывает, – прошептала Эмма и еще раз пересмотрела документы. – Почему же он выбрал меня?

Глава 8

Видавшее виды темно-красное купе Alfa Romeo Montreal 1970 года выпуска остановилось на углу улицы Белцигер в районе Шенеберг. Стрелки часов в машине показывали без пяти минут одиннадцать. Ночная улица была пустынна, если не считать пары случайных прохожих, выгуливавших собак в парке через дорогу, и небольшой, но шумной компании, дружно дымившей у траттории напротив.

Диана заглушила двигатель и вышла из машины. Тезер последовал за ней.

– Все же я не понимаю, как эти два дела могут быть связаны, – продолжал он начатый еще в участке диалог, уже давно превратившийся в монолог. – Там была группа вчерашних подростков, возомнивших себя, представить только, вампирами! А здесь… здесь мы даже не знаем наверняка, было ли убийство. Те ребята до сих пор за решеткой, если вообще живы. Как бы не оказалось, что мы зря теряем время.

Диана не слушала Аталика. Застегнув куртку, она прошла мимо двухэтажного кирпичного здания, значившегося в базе данных как клуб Lion’s Court. Редкий образец архитектуры конца девятнадцатого века, чудом уцелевший в Берлине и особенно выделявшийся среди безликой застройки девяностых, казался необитаемым. Арочные окна первого этажа были темны, а большие квадратные окна верхнего этажа и вовсе наглухо закрыты ставнями. Здание не имело никаких опознавательных знаков и даже дверей, кроме небольшой калитки в примыкавшем к нему с одной стороны металлическом заборе, за которым виднелись автостоянка и два одноэтажных здания, похожих на склады той же эпохи.

Диана нажала на кнопку звонка, и из динамика донесся мелодичный женский голос:

– Волшебное слово пропустит вас в Страну грез!

Диана и Тезер переглянулись, девушка усмехнулась:

– «Полиция» подойдет?

На том конце ничего не ответили. Диана хотела снова нажать на звонок, но тут раздался сигнал, и калитка открылась. Из едва приметной двери вышел широкоплечий охранник и строго потребовал:

– Ваши документы.

Потом выдавил служебную улыбку и добавил:

– Пожалуйста.

Проверив документы, охранник отошел в сторону, пропуская полицейских внутрь. Диана и Тезер оказались в тускло освещенном коридоре. Где-то вдалеке слышались мощные раскаты музыки.

Откуда-то из темного угла тут же возникла девушка. В полумраке особенно сильно были заметны ее бледная кожа и тщательно подведенные глаза.

– Доброй ночи, господа, – ослепительно улыбнулась она, обнажив маленькие клыки.

– Нам нужен господин Лион, – сразу перешла к делу Диана.

– Я провожу вас, – ответила девушка и пошла впереди, постукивая каблуками высоких сапог и покачивая бедрами, затянутыми в слишком короткие кожаные шортики.

Аталик неодобрительно покачал головой из стороны в сторону и погладил свою бородку, как делал всегда, когда предпочитал промолчать, нежели высказать вслух свои мысли.

Как, например, в истории с машиной Дианы. Он считал, что лучше бы она нашла себе партнера и проводила свое свободное время более разнообразно, а не валялась постоянно под этой раздолбанной колымагой. Однако Тезер не привык учить кого-то жизни и раздавать советы направо и налево, потому что люди все равно все делают по-своему.

Коридор тем временем закончился, и за тяжелой металлической дверью показался огромный зал. В приглушенном свете прожекторов среди красного кирпича и металла темная масса людей ритмично качалась под тяжелый рок, вырывавшийся из динамиков.

На мгновение ярко вспыхнул и тут же погас свет. Вместе с ним исчезла и музыка. «Лион!» – прошелся по залу шепот, и вскоре толпа уже вовсю скандировала: «Лион! Лион! Лион!»

Аталик напряженно проверил, на месте ли его пистолет. В наступившей темноте он совсем ничего не видел. Пространство, наполненное гулом толпы, внезапно стало совсем крохотным и давило на плечи. Диана, наоборот, улыбалась. Всеобщее возбуждение будоражило ее. Еще немного, и она готова закричать вместе со всеми: «Лион!»

И вот появился он, и толпа просто сошла с ума.

Господин Лион стоял на сцене посреди танцпола в ярких лучах прожекторов и слегка небрежно опирался на трость. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, не больше. Его длинные белокурые волосы мягкими волнами падали на плечи. Камзол из красного бархата сверкал изящной вышивкой и переливался драгоценными камнями. Панталоны, шелковая рубашка с жабо и шелковые же чулки дополняли образ щеголеватого дворянина восемнадцатого века. Обведя взглядом зал, Лион на мгновение закрыл глаза и улыбнулся, затем поднял руку, призывая к тишине.

– Дети мои, – тихо и мягко произнес он, но его голос долетел до самых дальних уголков танцпола. – Я рад приветствовать вас этой ночью. И да начнется веселье!

Гитарное соло разорвало пространство зала. Следом грохот музыки обрушился на толпу, но вместо того чтобы снова впасть в безумство, она благоговейно расступилась перед Лионом, который сошел со сцены и неторопливой походкой направился прямиком туда, где стояли Диана и Тезер. Люди жадно пожирали Лиона глазами. Одни облизывали губы и скалили зубы, показывая маленькие клыки, другие несмело тянули к нему руки, словно боясь обжечься. Их взгляды кричали: «Возьми меня! Я! Я буду сегодня твоей жертвой!» И Лион действительно выбирал себе жертву – глаза темно-изумрудного цвета, какого не бывает в природе, внимательно изучали окружавшие его лица. Кто-то награждался улыбкой, кто-то кивком, но кружевной платок, пропуск в обитель господина Лиона, достался… Диане.

Не успела она опомниться, как холодное дыхание Лиона коснулось ее шеи: «Идемте, госпожа комиссар, – сказал он. – Я ждал вас».

Эмма закрыла входную дверь и постояла какое-то время в темноте, прислонившись плечом к косяку.

Ну и денек, похуже, чем вчера…

Девушка вздохнула, потом принюхалась и нахмурилась. Что-то было не так. Она повела еще раз носом и поняла, что именно. Отсутствие запахов. Обычно по вечерам ее встречал запах немытой посуды и портящейся еды, но сейчас его не было. В квартире вообще ничем не пахло.

Эмма включила свет и разулась, потом, не снимая пальто, дошла до кухни и щелкнула выключателем. Вся посуда лежала в сушилке, именно там, где она оставила ее утром. Задумчиво хмыкнув, Эмма заглянула в спальню Маргарет, где царил привычный, но вчерашний беспорядок.

Девушка прикусила губу и медленно расстегнула пальто. Маргарет отсутствует всего сутки, стоит ли поднимать панику?

А предаваться панике?

Эмма достала из кармана телефон и набрала номер Маргарет. Он оказался заблокирован. После нескольких безуспешных попыток пробиться через непреклонного оператора девушка сняла пальто и прошлась по комнате соседки в поисках хоть какого-нибудь намека на место работы Маргарет. Где она работает? Ночной клуб, бар или нечто иное? Когда-то Эмма пыталась выяснить это, но рассказ Маргарет о том, как она трудится в Deutsche Bank, звучал не слишком убедительно.

В процессе поисков девушка нашла свое летнее платье, туфли на каблуках, которые, как она думала, остались дома, давно потерянные тушь и крем, золотые сережки и даже плеер, который, она была уверена, у нее украли в метро месяц назад.

Ну и поделом ей!

Эмма бросила плеер на кровать и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Страшно хотелось есть. В холодильнике обнаружились листик салата, половина контейнера с помидорами черри и даже открытая пачка феты. Сделав из этого салат, Эмма закрылась в своей комнате и достала ноутбук.

Она хотела почитать что-нибудь легкое и позитивное, но вместо этого по привычке открыла свою почту, где в самом верху списка висело письмо от Фейербаха. Девушка все еще злилась на свою соседку и в глубине души даже радовалась, что ее нет сегодня дома. Масла в огонь добавляла еще и вчерашняя встреча со Штефаном, которая одновременно и тяготила, и волновала ее, и определенно требовала чего-то более решительного с ее стороны, поэтому, особо не раздумывая, она взяла телефон и набрала номер.

Как только на другом конце взяли трубку, Эмма без лишних предисловий произнесла:

– Я согласна.

Глава 9

Кабинет господина Лиона, владельца ночного клуба Lion’s Court, был обставлен в духе эпохи рококо – настоящее царство причудливых завитушек и изящных линий. Золотая виноградная лоза щедро оплетала шелковые бордовые обои, причудливо переплетаясь с коваными подсвечниками. Их мягкий приглушенный свет создавал в комнате уютную, почти интимную атмосферу.

Мягко ступая по ковру изысканными атласными туфлями с бриллиантовыми пряжками, которым позавидовала бы сама английская королева, Лион дошел до стола, положил на него трость и повернулся к полицейским.

– Итак, вы пришли по поводу Берни…

– Берни? – переспросила Диана. – Какого Берни?

– Так…

Выдержав паузу, он продолжил:

– Значит, вы пришли по другому вопросу. По какому же?

– Что за Берни, господин Лион? – спросил Тезер.

– Присаживайтесь, господа.

Хозяин кабинета указал на диванчик, обшитый красной тафтой. Тезер принял предложение, Диана осталась стоять.

– У меня непростое заведение, господин Аталик.

Лион едва заметно усмехнулся, заметив легкое замешательство на лицах детективов, ведь они еще не называли ему своих имен.

– Конфликт интересов здесь – достаточно частое явление, – продолжил он, обходя свой стол и опускаясь в кресло. – Почему же вы здесь?

Лион задал вопрос скорее себе, чем полицейским. Сложив пальцы домиком, он внимательно посмотрел на своих собеседников, переводя взгляд с одной на другого.

– Здесь что-то старое, – задумчиво произнес он, остановившись на Тезере, – давно забытое…

– Имя Марии Шнайдер вам о чем-нибудь говорит? – спросила Диана.

На мгновение Лион изменился в лице и даже немного ссутулился, но тут же взял себя в руки и, судорожно вздохнув, произнес:

– Бедняжка Мари… Ее смерть сделала меня звездой.

– Вы знали ее? – задал вопрос Аталик.

– Увы, не при жизни, и не Марию, а ее сына. Хороший парень. Тогда ему, кажется, было десять.

– Комиссар Марк Шнайдер является членом нашей команды.

На какую-то долю секунды на лице Лиона отразилось удивление, и он задумчиво произнес:

– Этого он хотел – бороться за справедливость.

Сказав это, он заметил, как Диана опустила взгляд, а Тезер погладил бородку.

– Что вы знаете об «Ангелах ночи»? – спросил Аталик.

– Не больше того, что уже написано в отчетах полиции, – пожал плечами Лион.

– Очередная банда сатанистов, – фыркнула Диана.

– Многие вампиры, – произнес мужчина, – и считающие себя таковыми, – добавил он, сделав ударение на слове «считающие», – поклоняются Дьяволу, не без оснований полагая, что являются порождениями Ада. Всем нужен покровитель, и если они не могут обратиться к Богу, то почему бы не обратиться к его оппоненту?

– Если бы я не читала материалы дела, то подумала бы, что вы причастны ко всему этому, – сказала Диана, внимательно наблюдая за его реакцией.

– Я не сторонник насилия, госпожа комиссар, – серьезно ответил Лион.

Она сделала шаг в его сторону.

– Но вы считаете себя вампиром.

– А вы не верите в вампиров, – усмехнулся Лион, поднимаясь из-за стола.

– Нет, – уверенно заявила Диана.

Лион медленно приблизился к ней. Они были почти одного роста, но она на пару сантиметров выше из-за высоких каблуков. Аромат его парфюма, приторно-сладкий с нотками ванили и карамели, который она не почувствовала там, в зале, среди множества других запахов, ударил ей в нос. Пристально глядя ей в глаза, мужчина взял Диану за руку. От прикосновения его ледяных пальцев она едва заметно вздрогнула. Другой рукой, на которой красовался невероятных размеров бриллиант, он не спеша расстегнул пуговицы на рубашке и приложил руку Дианы к своей груди. «Боже», – прошептала она. На ощупь он был словно мрамор – гладкий, твердый, холодный. Если где-то под этой оболочкой и билось сердце, то Диана не ощущала этого. Казалось, что он даже не дышит. Ее дыхание, наоборот, становилось все более учащенным. Никогда в жизни Диана не встречала никого, подобного Лиону. Коснувшись его лица, она провела пальцем по его губам, удивившись, насколько мягкими и нежными они оказались. Их взгляды встретились. Его темно-зеленые, слегка подведенные глаза внимательно следили за ней, но не выражали никаких эмоций. «Фарфоровая кукла, – подумала Диана, – красивая фарфоровая кукла». Она запустила руку в его длинные волосы, лишь на несколько оттенков светлее ее собственных. Натуральный шелк. А когда-то они были беспорядочной копной, перетянутой выцветшей банданой, и вместо этого изысканного наряда он носил потертую кожаную куртку и рваные джинсы. Таким она видела его на фотографии восемнадцатилетней давности, прикрепленной к делу. Такой она сама была в свои шестнадцать. Теперь же перед ней стояло создание, не просто принадлежащее какой-то другой эпохе, но словно пришедшее из другого мира. Холодное, будто окаменелое, неживое…

– Кхм, кхм, – многозначительно покашлял Аталик в другом конце комнаты.

Сложившаяся ситуация ему крайне не нравилась. Он чувствовал себя некомфортно сначала там, среди беснующейся толпы, теперь здесь, в абсолютной тишине этого роскошного кабинета. К тому же Диана вела себя как совершенная школьница. Обычно она сразу пресекала подобное поведение со стороны противоположного пола ударом в челюсть или под дых, но сейчас, как ему показалось, она была готова зайти очень далеко.

– Ваша вера по-прежнему сильна, Диана? – тихо спросил Лион и неожиданно улыбнулся.

Диана опустила руку и ничего не ответила. Тогда он подошел к ней вплотную и, слегка коснувшись губами ее уха, с усмешкой прошептал:

– Вампиров не бывает.

После этого, едва заметно подмигнув Аталику и оставив его в замешательстве размышлять над тем, не померещилось ли ему, Лион вернулся за свой стол. Диана скрестила руки и осталась стоять на месте.

– К чему все это, господин Лион?

– Вы думали об этом с того момента как увидели меня на сцене, госпожа комиссар, – произнес Лион, застегивая рубашку. – Я не мог не удовлетворить ваше любопытство.

Диана хмыкнула и покачала головой.

– Вы читаете мысли? – спросила она.

Лион поправил камзол и положил локти на стол.

– Я читаю лица. Например, ваш коллега сейчас размышляет, что меня нужно упрятать за решетку или в психиатрическую клинику. Он за вас очень переживает, Диана.

Тезер кашлянул и немного нетерпеливо сказал:

– Может быть, мы уже перейдем к делу?

– Прошу вас, господа, – сделал Лион приглашающий жест и откинулся на спинку кресла. – Почему вы спрашиваете меня о Марии Шнайдер?

– У нас есть основания полагать, – произнесла Диана, – что дело, расследованием которого мы сейчас занимаемся, каким-то образом связано с тем, что произошло тогда.

– Что случилось?

– В интересах следствия… – начал Аталик.

Но Диана перебила его:

– Вчера утром было обнаружено обескровленное тело молодой женщины.

Лион вздохнул и, помолчав, сказал:

– Обескровленные тела, конечно, в нашей области компетенций, но как это связано с Марией? Неужели появились новые «Ангелы ночи»?

– Об этом мы и хотели вас спросить, – ответила Диана.

Мужчина задумался.

– Нет, не припоминаю, чтобы я слышал о чем-то подобном.

– Тогда, может, вы скажете что-то об этом?

Диана достала из внутреннего кармана куртки фотографию с места преступления и протянула ее Лиону. Какое-то время он изучал изображение, потом в замешательстве посмотрел на комиссаров и недоуменно произнес:

– Она такая счастливая…

Диана и Тезер молча смотрели на Лиона и думали об одном и том же – единственная зацепка, за которую они могли ухватиться, оказалась ложной.

– Простите, господа, – покачал головой хозяин клуба, – но я действительно не знаю, чем могу вам помочь.

Бросив еще один взгляд на фотографию, он передал ее Диане. Та положила перед ним свою визитку.

– Если вам что-то станет известно, сообщите нам. Доброй ночи.

Господин Лион поднялся со своего места, чтобы проводить гостей. Тезер вышел из кабинета первым, и Диана обернулась, чтобы взглянуть еще раз на Лиона. Он улыбнулся и, слегка склонившись, взял ее руку и прикоснулся к ней губами.

– Если вы захотите продолжить знакомство, – прошептал он, глядя на нее снизу вверх, – я всегда к вашим услугам. Я люблю женщин, Диана.

– На завтрак или на ужин? – немного нервно усмехнулась она.

– В любое время суток, – очаровательно улыбнулся он, показав клыки. – И запомните, вампиров не бывает.

Уже выйдя из здания, Диана бросила еще один взгляд на темные окна и, слегка передернув плечами, сказала Тезеру:

– Кое-кто задолжал нам парочку объяснений…

Глава 10

Электронные часы пропищали шесть, и Эмма проснулась. Некоторое время она лежала в темноте, разглядывая причудливый узор, сплетенный тенями ветвей в прямоугольнике оранжевого света на стене над ее кроватью. В доме было тихо, только в ванной, как обычно, капала вода.

Девушка дотянулась до выключателя и включила свет, потом подняла с пола плюшевого медведя, с которым спала с восьми лет, и села, вытянув перед собой ноги. Пошевелила маленькими пальчиками и улыбнулась. Летний загар еще не успел сойти, и белые перекрещивающиеся полоски, оставшиеся от ремешков сандалий, напомнили ей о тех беззаботных временах, когда ее любили, ценили и у нее были друзья, а проблемой вселенского масштаба являлся вскочивший на носу прыщик. Теперь же вселенная Эммы серьезно увеличилась в масштабах, а вместе с ней выросли и проблемы.

Где же Маргарет?

Девушка встала с кровати и, не выпуская из рук медведя, дошла до комнаты соседки. Ничего не изменилось. Телефон также не поведал нового. Покусав нижнюю губу, девушка подумала о том, что, наверное, надо позвонить фрау Нельсон, матери Маргарет, или в полицию. Полиции она боялась меньше. Полиция не начнет паниковать и кричать на Эмму за то, что она не знает, куда делась ее соседка.

Вздохнув, девушка почесала затылок и решила дать Маргарет последний шанс, громко объявив на всю квартиру:

– Если ты через час не вернешься, Маргарет, я позвоню в полицию!

Эмма помолчала, словно ожидая какого-то ответа, но в квартире было по-прежнему тихо.

Час тянулся медленно. Сначала Эмма развлекала себя подбором наряда для предстоящей вечером встречи со Штефаном Фейербахом, которую она вчера так опрометчиво назначила. Выбор не представлял особой сложности. Чтобы снова не попасть в глупую ситуацию из-за дурацкой юбки, девушка решила надеть брючный костюмчик темно-коричневого цвета – единственный, который у нее имелся, – и к нему кремового цвета водолазку, чтобы кое у кого не возникало соблазна заглядывать к ней в декольте.

Вообще, Эмма была настроена более чем решительно. Сегодня она не позволит этому снобу (но такому привлекательному!) насмехаться над собой. Она покажет ему, чего стоит Эмма Бишоф и что она уже не ребенок. Совсем не ребенок. А чем лучше всего подчеркнуть свою взрослость? Конечно же, духами. Те, что были у Эммы, казались ей слишком девчачьими. Тогда почему бы не посмотреть у Маргарет?

Рейд на комнату соседки девушка совершила в паре с верным плюшевым медведем, который покорно стоял на стреме, пока Эмма не перепробовала все духи и не перемазала все руки, подбирая помаду – своей-то у нее не было. В итоге спустя всего пятнадцать минут к беспорядку, оставленному совместными усилиями соседок, добавился почти слезоточивый аромат парфюмерного магазина, и посреди всего этого безобразия стояла Эмма в своей ночной рубашке с Даффи Даком и с темно-красными, почти бордовыми губами, разглядывая себя в зеркале и размышляя, как ей лучше собрать непослушные волосы.

За стенкой зазвонил будильник. 6:25.

Девушка опустила руки, рассыпав спутавшиеся завитушки, едва доходившие до плеч, и заплакала. А вдруг с Маргарет действительно случилось что-то страшное?

Да еще эта помада… Она сделала ее и без того пухленькие губки просто огромными.

Эмма вышла в коридор и, сняв трубку, набрала «110». К тому моменту, как оператор спросил ее, что случилось, она уже вовсю ревела и едва смогла выговорить: «У меня пропала соседка». И дело было не столько в Маргарет, сколько в том, что Эмма осознала, что она совсем одна в большом городе.

Диана шла к своему кабинету. В кармане у нее позвякивали ключи от машины, а в голове вертелась навязчивая мелодия из рекламы жевательной резинки. В руке она несла бумажную подставку с двумя стаканчиками из соседней кофейни.

Настроение у Дианы было прескверным. Разговоры с родственниками жертв всегда выжимали из нее все силы. Но когда она увидела Тезера, поняла, что, в принципе, бодра, как апельсин. Аталик покачивался в кресле взад и вперед, сосредоточив все свое внимание на потолке.

– Как дела? – спросила Диана, поставив перед ним один из стаканчиков.

В кабинете стоял стойкий аромат женщины – что-то банановое, что-то ванильное, что-то шоколадное, а сверху какой-то невообразимо раздражающий парфюм.

Тезер вздрогнул и сел ровно.

– Ураган Лола, – произнес он, потирая глаза. – Она провела здесь почти два часа. Рассказала обо всем, начиная с покупки свадебного платья и заканчивая сыном троюродной тетки, который уехал жить в Норвегию.

– А что-нибудь о Лизе Майер?

– Вкратце могу сказать, что основное время и внимание у нее отнимала работа, и, насколько известно, она ни с кем не встречалась, да и друзей у нее было не слишком много.

– Госпожа Майер, в общем-то, рассказала мне то же самое. Просто одна из множества невидимок большого города, которая однажды возвращалась домой после посиделок с подружками, а спустя пять часов ее нашли в куче осенней листвы.

Диана нащупала в кармане фотографию жертвы и внимательно посмотрела на нее.

– Что же сделало тебя такой счастливой? – вслух спросила она и, задумавшись, посмотрела в окно. – Может быть, ты все-таки встретила мужчину своей мечты?

От фотографии до сих пор пахло карамельным парфюмом Лиона.

– Позер, – усмехнулась Диана.

Тезер тем временем снял крышку со стакана и достал откуда-то из-под стола целлофановый пакет, в котором лежал бумажный сверток. К царившему в кабинете запаху тут же добавился аромат свежесваренного кофе, а также жареной баранины, соленых огурцов, томатов, капусты и острого соуса – одним словом, всего того, из чего состоит завернутый в лаваш денер-кебаб.

– Ты говорила с Марком? – поинтересовался мужчина, разворачивая пакет с завтраком.

– Нет, – коротко ответила Диана и тут же спросила: – Что ты знаешь о нем?

Тезер как раз хотел отпить кофе, но пластиковый стаканчик замер на полпути к цели.

– О Марке? У него день рождения в июле, – пожал плечами Аталик. – Он никогда не опаздывает, и мозги у него работают как надо.

– Ну а его личная жизнь? Что ему нравится? Какие фильмы он смотрит? Какую еду предпочитает? Я знаю только, что он не любит креветки и ни черта не понимает в машинах.

– Помнишь, он как-то говорил про какой-то фильм, кажется, Финчера? А из еды он иногда заказывает китайскую.

– А в остальном? – развела руками Диана.

Аталик задумался. Какое-то время тишину нарушал только звук пережевывания им пищи.

– Мы совсем ничего не знаем о Марке Шнайдере, – в конце концов произнес он.

– Вот именно! – хлопнула Диана ладонью по столу. – Надеюсь, коллеги Лизы Майер знают о ней больше, чем мы о Марке. Нужно опросить их.

– Как скажешь, – кивнул мужчина, – ты же у нас главная.

После этих слов Диана показала ему язык, и оба рассмеялись.

Тем не менее это была правда. Три года назад на фоне очередной волны эмансипации и борьбы за права женщин Диану Кройц перевели из дорожной полиции в криминальную, а потом назначили руководителем оперативной группы. На тот момент в группу входили еще три человека, кроме Аталика и Шнайдера, но все они благополучно перевелись в другие отделы, выражая кто скрытый, а кто и явный протест против руководства в целом и высокой блондинки в частности. Поначалу все думали, что это просто пиар-ход, чтобы показать, что полиция прогрессивна и современна, и со временем все снова станет так, как было прежде. Не стало. Диана, которая и так никогда не отличалась спокойным и покладистым характером, показала себя настоящей пантерой, лидером, готовым бороться за свою группу и отстаивать ее и свои интересы, хотя в рабочих отношениях с коллегами никогда не напоминала о своем должностном положении. По факту руководил всеми делами Марк, и никто против этого не возражал, поскольку и Диана, и Тезер понимали, что по своим аналитическим способностям и наблюдательности они серьезно уступают Шнайдеру.

К сожалению, Марк в последнее время был все больше апатичен и все меньше рвался к работе. Диана и Тезер расходились во мнениях, что именно послужило для этого причиной. Диана считала, что все началось в прошлом году, когда преступника, которого они очень долго искали, оправдали, потому что его адвокат сумел доказать, что это была самозащита, хотя все улики говорили об обратном. Аталик же думал, что дело в поездке Марка в Гамбург на прошлое Рождество, хотя зачем и к кому он ездил, так и осталось для всех загадкой.

В дверь постучали. Высокий мужчина средних лет в белом халате остановился в дверях, сжимая в руках серую папку, точь-в-точь такую же, какую принес позавчера Тезер. Несколько секунд он размышлял, к кому лучше обратиться, и в итоге сказал:

– Меня зовут Герхард Фольк. Я ваш временный судмедэксперт, и у меня есть для вас новость, касающаяся Лизы Майер.

Мужчина сделал паузу и посмотрел на свою папку, словно сомневаясь, стоит ли озвучивать то, что в ней написано.

– Мы вас слушаем, – подбодрил его Тезер, кладя бумажный пакет, оставшийся от денер-кебаба, в мусорное ведро.

– Ваша девушка не была убита, – кашлянув, произнес мужчина.

Глава 11

Эмма посмотрела еще раз на свое отражение в зеркале лифта и тяжело вздохнула. Опухшие от слез глаза и губы, покрасневший нос. Давно она не ощущала себя настолько некрасивой и настолько несчастной.

Последний час Эмма провела в полицейском участке, заполняя заявление о пропаже Маргарет Нельсон. Получалось это с трудом, поскольку слезы так и норовили оставить кляксы на почти исписанном листе бумаги. К тому же в участке к Эмме отнеслись с таким вниманием и участием, что она еще больше расплакалась от жалости к себе и благодарности к окружающим и сразу же дала себе обещание в понедельник утром напечь для этих милых людей пончиков с сахарной пудрой – ведь это именно то, что любят полицейские во всем мире.

Сейчас же Эмма сделала последний вдох, готовясь нырнуть в бурлящий поток редакционной жизни.

Обычно она приходила на работу гораздо раньше своих коллег. Ей нравилось пройти вдоль длинных рядов столов, заваленных бумагами, прислушиваясь к глухому стуку своих каблучков по мягкому ковролину, открыть окно и впустить в душный офис прохладную свежесть берлинского утра. Но сегодня все было иначе. Отовсюду доносились голоса, телефонные звонки, грохот печатающих принтеров.

– Эмма!

Девушка, пробегавшая мимо со стопкой документов – Эрика, первый ассистент главного редактора, – резко остановилась и, посмотрев на нее, громко прошептала:

– Ты опоздала! Тебя шеф ищет! Бегом к нему!

В последней фразе Эмма не нуждалась. Сняв на ходу плащ, она бросила его вместе со своей сумочкой на стол, схватила блокнот и ручку и поспешила к начальству.

Шеф, слегка располневший мужчина за пятьдесят с забавными усами «а-ля тридцатые» и зачесанными назад светло-каштановыми с проседью волосами, сидел в своем кабинете, который был отделен стеклянной перегородкой от всего остального офиса и назывался среди сотрудников весьма подходящим словом «аквариум». Жалюзи были открыты, и Эмма видела, как шеф пролистывает газету конкурентов и недовольно хмурит брови.

«О боже…» – выдохнула Эмма и, постучавшись, вошла.

– О, Эмма!

Оторвавшись от изучения газеты, шеф внимательно посмотрел на своего ассистента, отметил ее заплаканное лицо, но ничего не сказал.

– Доброе утро, господин Шульц, – как можно более непринужденно улыбнулась девушка.

– У нас сломалась кофе-машина.

– Да, я сейчас вызову специалиста, – кивнула Эмма, записывая в блокнот.

– Они провозятся целый день, – недовольно отмахнулся господин Шульц.

– Хорошо, тогда я схожу на второй этаж к аналитикам, у них есть…

– Отвратительный кофе, – поморщился он. – Мне нужен лучший. Лучший кофе в этом городе. Ты меня поняла?

– Да, но…

Почесав переносицу, шеф взглянул на карту Берлина, разместившуюся на одной из стен кабинета.

– Пойдешь на Ранкештрассе, перейдешь через Аугсбургерштрассе, и слева будет небольшая итальянская кофейня, там еще у входа стоит зеленая Vespa [2]. Мимо не пройдешь. Возьмешь двойной эспрессо.

– Хорошо, уже иду, – покорно ответила Эмма.

Прогулка в три квартала была бы сейчас именно тем, что ей нужно, если бы не дождь, поливающий с самого утра. Добрый патрульный полицейский довез ее до издательства, но на этом, похоже, заряд доброты на сегодня был исчерпан.

– И еще, – вспомнил шеф, – я там посылал тебе вчера графики – проверь их и распечатай. Они нужны мне к десяти. И сама чтобы вернулась к десяти – будешь вести протокол.

– Хорошо.

– Пока все, иди, – махнул рукой шеф и вернулся к чтению газеты.

Эмма посмотрела на наручные часы и вздохнула. Без двадцати пяти минут десять. Только чудо поможет ей успеть вернуться в офис до десяти утра и распечатать какие-то графики, которые она вчера определенно не получала. Да еще это совещание, на котором именно она должна сегодня вести протокол. Почему-то шеф никогда не зовет ее на обсуждение новых тем или макетов, а только на всякие скучные встречи по поводу бюджетов и прочей финансовой ерунды, в которой она ничего не понимает.

О том, что ждало ее вечером, Эмма предпочитала не думать.

В отделе судебно-медицинской экспертизы, где стояли вечные холод и полумрак, сегодня было на редкость оживленно. Помимо самого виновника собрания господина Фолька, в комнате находились Диана и Тезер, а также трое весьма нервных ребят из оперативной группы Макса Хубера, бывшего руководителя и любовника Дианы.

– Я напишу рапорт на имя начальника полиции! – возмущался один из них. – Вы знаете, кто эта женщина? – указал он на одно из двух тел, накрытых синими простынями. – Пресса одолевает нас уже третий день! Вчера мы сделали официальное заявление, что причиной смерти потерпевшей стала передозировка антидепрессантов! Ан-ти-деп-рес-сан-тов! – по слогам выговорил он. – Вы понимаете, какие это последствия для ее репутации? – обратился он к судмедэксперту, который стоял, засунув руки в карманы халата, и понимающе покачивал головой. – И для нашей репутации! – посмотрел на Диану, задумчиво изучающую отчет в серой папке, возмущающийся офицер. – Пресса нас сожрет с потрохами! Что за бардак у нас здесь творится! – продолжал он, повышая тон и не сводя взгляда с Дианы, словно это она перепутала отчеты о вскрытии.

Как так получилось, что два отчета оказались перепутаны, смог бы объяснить только составивший их судмедэксперт господин Вернер, но он попал в больницу с переломом ноги и сотрясением головного мозга. Полез утром заменить разбитую соседскими хулиганами лампочку на крыльце над входной дверью, но неудачно поставил стремянку и в итоге упал вместе со стремянкой, да еще и сломал перила.

Судьбе несчастного господина Вернера в участке сочувствовал только Тезер Аталик и те, кого работа судмедэксперта не касалась напрямую. Диана же была солидарна с ребятами Макса, что в обозримом будущем никого из них не ждет ничего хорошего, но в открытую она никогда не признала бы этого.

Пробежав еще раз по строчкам отчета, в котором говорилось, что Лиза Майер скончалась от передозировки антидепрессантов в сочетании с большим количеством выпитого спиртного, Диана мысленно вздохнула с облегчением. Теперь все казалось правильным и логичным. Не было ничего необычного в том, что одинокая девушка-бухгалтер принимает антидепрессанты. Никаких вампиров, никаких загадок и вопросов без ответов. Обычная ситуация.

Диана закрыла папку и посмотрела на Аталика.

– Я закрываю это дело, – объявила она и, развернувшись на каблуках, вышла из отделения судебно-медицинской экспертизы, решительно покачивая своим белокурым хвостом.

Марк дремал на диване под вой сирен и грохот выстрелов, доносящихся из телевизора. Ему снилось, что он преследует большой черный фургон верхом на белом единороге, только вместо рога у того был проблесковый маячок.

Вот уже второй день Марк совершенно наглым образом уклонялся от работы, но угрызений совести по этому поводу не испытывал. Даже присутствие Акселя его не раздражало. Напротив, Марк сам приходил к нему в кухню и подолгу наблюдал за тем, как тот рисует. Теперь нагромождение параллельных, перпендикулярных и кривых линий обрело для Марка некий смысл. Может быть, он и не видел в нем аптеку и автостоянку, но какой-то индустриальный пейзаж, одетый в желтую кудрявую листву, он все-таки сумел разглядеть.

Последним штрихом Аксель добавил к картине единорога. Вполне правдоподобного белого единорога, изящно поставившего на копытце переднюю ногу.

– Почему единорог? – спросил сегодня утром Марк.

– Не знаю, – повел плечом Аксель, продолжая вырисовывать белую гриву.

– Вроде как в жизни всегда есть место для сказки? – с иронией произнес Марк.

Аксель обернулся и посмотрел на Марка, который в это время сидел за кухонным столом, подперев голову руками.

– Почему «сказки»? Хочешь сказать, что не веришь в единорогов?

– Конечно, нет, – не сдержал смешка Марк. – Ты, может, еще думаешь, что сказка про Гензеля и Гретель тоже случилась на самом деле?

– Тогда Библия, по-твоему, тоже сборник сказок? – серьезно спросил Аксель.

– Почему? – не понял Марк.

– В Ветхом Завете же говорится про единорогов и василисков.

– Не может быть, – возразил Марк скорее из вредности.

Ему не очень хотелось слушать какую-нибудь притчу про единорога и Моисея. Других персонажей Ветхого Завета он все равно не знал, поскольку религией в его семье никто не увлекался. Однако Аксель не стал поучать его притчами и даже рассуждать о научных доказательствах существования мифических существ, а просто отвернулся к своей картине и продолжил рисовать.

Этот разговор произошел утром. Сейчас же Марк в своем полуденном сне нацеливал пистолет, готовый выстрелить в черный фургон, как вдруг кто-то схватил его за шиворот и потянул со всей силы назад. Падение было мягким, но вместо затянутого тучами неба Марк увидел глупую улыбку Акселя и свой телефон, на котором высвечивалось имя Дианы.

– Комиссар Шнайдер, – еще не совсем проснувшись, ответил на вызов Марк.

– Я закрыла дело, – сообщил ему голос Дианы.

– Почему?

Марк сел и хотел потянуться, но ответ коллеги заставил его тут же вскочить с дивана. Через три минуты он уже шел быстрым шагом к полицейскому участку. Он ни на секунду не сомневался, что кто-то в этой истории что-то явно упускает. Марк должен был расставить все по своим местам.

Глава 12

Эмма вышла из здания редакции, построенного на рубеже веков в стиле ар-нуво, с украшенным лепниной эркером и огромными окнами, выходящими на тихую улицу, утопающую летом в зелени, а осенью – в пурпуре и золоте. В тонких струях дождя краски казались более яркими и глубокими, а воздух, наполненный запахом мокрой листвы и асфальта, – чище и насыщеннее. Где-то вдалеке шумели машины, но здесь был слышен только шорох капель по крыше и тротуарам.

Эмма раскрыла зонт, но не успела сделать и шаг, как рядом возник Мартин Думкопф, их штатный фотограф. Пригладив свои короткие светлые волосы, он подмигнул девушке.

– Хорошенькая погодка для прогулок, а? – сказал он, вытаскивая из пачки сигарету.

– Совсем не хорошенькая, – возразила Эмма и, вежливо улыбнувшись, вышла на тротуар.

Потоки воды весело стекали в ливневую канализацию, и только Эмма подумала о том, что бежевый костюм плохо сочетается с проливным дождем, как Мартин ее окликнул.

– Тебя подвезти?

– Да, пожалуйста, – тут же согласилась она, но уже через пару минут начала сожалеть о своем решении.

Не выпуская сигарету изо рта, Мартин завел двигатель и спросил:

– Куда поедем?

– Прямо по Ранкештрассе, – ответила Эмма, пристегиваясь.

– Прямо по Ранкештрассе, – повторил Мартин, выезжая на проезжую часть. – А что там, на Ранкештрассе?

– Итальянская кофейня, – произнесла девушка, чувствуя, как заслезились глаза от сигаретного дыма, моментально заполнившего маленький салон автомобиля Smart.

– Опять босс самодурством занимается, а? – усмехнулся Мартин.

Эмма тактично промолчала. Несмотря на то что она боялась своего шефа до дрожи в коленях, Эмма относилась к нему с глубоким уважением и не любила сплетен, и уж тем более никогда не становилась их источником, даже если узнавала какие-то занятные подробности из личной жизни господина Шульца вроде того, что он любит ездовых собак или предпочитает проводить отпуск на «даче», сохранившейся с гэдээровских времен.

– А ты что сегодня натворила, а? – спросил Мартин, чтобы поддержать беседу.

– Ничего, – сказала Эмма, вглядываясь в расплывающиеся за окном витрины.

Они уже ехали по Ранкештрассе, но, как назло, она никак не могла вспомнить, справа или слева должна быть кофейня.

– А чего тебя сегодня копы на работу привезли, а? – ехидно поинтересовался мужчина.

– Это мой сосед, – почему-то соврала Эмма и сама себе удивилась. – Предложил утром до работы подбросить, и я согласилась, чтобы под дождем не мокнуть.

– Сосед, значит, – протянул Мартин. – А сколько лет соседу, а? Молодой, красивый?

– Да что ты, – отмахнулась Эмма, – ему уже лет тридцать.

Мартин пригладил волосы и мельком взглянул в зеркало заднего вида. Ему тоже тридцать, что же он теперь, дряхлый старик?

– Значит, тебе не нравятся мужчины в возрасте?

Затянувшись, Мартин выпустил колечко дыма в сторону Эммы. Девушка покраснела и сделала вид, что не расслышала вопрос.

– Может, как-нибудь сходим вечером выпьем чего-нибудь, а? – непринужденно предложил Мартин.

Эмма прикусила губу и попыталась улыбнуться мужчине, но в этот момент прямо по курсу выросла пятидесятиметровая шестиугольная часовня из синего стекла, а рядом с ней – скрытая под белыми пластинами Мемориальная церковь кайзера Вильгельма [3] – Кудамм.

– Мы проехали, – сказала Эмма.

– Проехали, – не то согласился, не то просто подтвердил факт Мартин.

Он выбросил окурок в окно и, резко выкрутив руль влево, развернулся. Со всех сторон раздались возмущенные сигналы автомобилей.

– Красиво, ага? – подмигнул мужчина слегка побледневшей Эмме и нажал на газ.

– Стой! – едва успела закричать девушка, как ремень безопасности впился в ее плечо, а в нескольких сантиметрах от носа автомобиля возникла какая-то припаркованная оранжевая машина.

– Стою! – радостно доложил Мартин. – Ты увидела кофейню?

– Да, – выдохнула Эмма, пытаясь справиться с внезапно возникшим головокружением. – Ты меня не жди, мне надо еще в несколько мест, это надолго, – сказала она, отстегиваясь и доставая свой зонт из-за сиденья водителя.

– Ты уверена? – немного огорченно спросил Мартин, понизив голос и подавшись ей навстречу.

– Да, – быстро ответила Эмма, слегка поморщившись от долетевшего до нее несвежего дыхания мужчины, и поспешила поскорее выбраться из машины.

– Так что насчет сходить куда-нибудь? – прокричал напоследок Мартин.