Читать онлайн Ночь, когда погасли звезды

Пролог

Лето 1421 года после Красного неба только началось, но уже принесло с собой печальные вести. Арут Галесс с тяжелым сердцем смотрел на очередное иссушенное тело крестьянина, возложенное на погребальный костер. Это была пятая смерть, по одной жизни за день, и Арут чувствовал себя отчасти виноватым в произошедшем. Вот уже несколько дней он вместе с отрядом рыцарей Рассвета пытался найти причину загадочных смертей. Всего сюда прибыли десять братьев. Самые младшие, как и Арут, остались в деревне, пока опытные воины отправились в лес на поиски следов.

Деревня Квинн, расположенная в королевстве Румия на востоке империи Белур, была одной из множества поселений в этих плодородных землях и до недавнего времени процветала. В сердце королевства редко происходили какие-либо события, поэтому рыцари Рассвета в своих белых доспехах и коротких накидках, прошитых серебряными нитями, которые едва закрывали локоть, казались чем-то необычным и удивительным.

– Хищное старое колдовство… – вдруг заговорил стоящий рядом волшебник в черном плаще. На его плече, как и у прочих рыцарей Рассвета, алым цветом был изображен заключенный в круг меч. Однако, в отличие от остальных, чье оружие было направлено вверх, его клинок указывал острием вниз. Худое вытянутое лицо волшебника сморщилось. – Смрад от этой мерзости оскверняет землю. Хорошо, что мертвые не чувствуют его, иначе они восстали бы из могил, чтобы своими руками предать это тело огню.

Арут посмотрел на своего спутника и не смог понять, о чем тот говорит. Волшебник опирался на железный посох с небольшим синим камнем на вершине, который излучал легкое холодное сияние. Рыцарь знал, что Акесу тяжело ходить из-за подагры. Но несмотря на это, он нашел в себе силы и благородство, чтобы прийти на зов, игнорируя свой недуг. Несмотря на то, что с помощью магии ему наверняка удавалось поддерживать свое тело, его шаги выдавали испытываемую боль. Это заставляло юношу уважать брата из ордена Заката.

– Вы уже видели такое?

Акес коснулся козлиной бородки, уже потерявшей половину черных волос.

– Лично нет, но… Лорд Сагатон писал, что в своей молодости уже сталкивался с подобным. Правда, тогда было лишь одно тело и полдесятка исчезнувших. Тогда он предположил, что это неизвестное отродье Даргеза. Думаю, он прав. Не слышал я о людях способных на нечто подобное… Даже представить страшно, если это человек. В прошлый раз там были лишь старики да старухи, тут же, – рыцарь опустил глаза, – безусые юнцы…

Акес стал уходить, и Арут последовал за ним.

– Мы можем справиться нашими силами? – взволнованно спросил он.

– Не стоит переживать слишком сильно, ваша молодость придаст вам сил, уверяю, – смягчившись в лице, произнес старик. – Однако, ответа я не знаю, дорогой брат, могу сказать лишь то, что игнорировать это недопустимо. Если не сможем убить – надо хотя бы взглянуть на эту тварь, будь то человек или неизведанный зверь, – его взгляд был удивительно спокойным, даже немного веселым.

Арут шел молча. Разглядывая причудливые орнаменты, вырезанные на стенах каждого дома. Он не догадывался, что, согласно местным поверьям, эти узоры отгоняют злых духов и не дают им проникнуть в жилище. Из больших городов специально приглашали мастера, и семьи не оставались в жилищах, пока резьба не была готова. Если бы ему рассказали об этом, он наверняка бы счел это глупостью и способом заработать на суевериях. Как и любой рыцарь Рассвета он верил, что ничто не защитит лучше, чем меч, направленный его божеством. Однако он, возможно, позавидовал бы непоколебимой уверенности местных жителей в своей безопасности в стенах родного дома.

– Господин Раймонд, – привлек внимание Арута простуженный голос. Он был хриплым и неприятным, словно ржавый металл царапает слух, – не познакомите меня с вашим спутником?

Неподалеку стоял невысокий человек с ожогом на щеке, сутулый, со взглядом, напоминающим мертвую жабу. Волшебника звали Тамарат. Он оказывал услуги рыцарям за бессовестно низкую плату, объясняя это исследованием необычного случая. Акес задерживался, а в таких делах участие кого-то, обладающего познаниями в магии, было необходимо. Его натянутая улыбка вызвала у Арута чувство тошноты, поэтому он был рад, что волшебник обратился к его брату.

– Монди! – окрикнул его Арут. – Пойдем, поможешь мне!

Раймонд не стал медлить и подошел. Высокий, с большими светлыми глазами и маленьким носом, он выделялся среди своих братьев, которые предпочитали небольшие арбалеты. Сам же он мастерски владел луком и отлично стрелял верхом на лошади. В отличие от Арута, который был облачен в латный доспех, на нем была простая кожаная куртка, и он не носил меч, видимо, оставив его в доме. Если бы кто-то из старших увидел это, у него были бы большие неприятности.

– Чем могу? – его тихий, наполненный решимостью голос напоминал легкий ветерок, способный в любой момент перерасти в ураган. – Брат Акес, рад вашему прибытию, – он выразил почтение легким поклоном и на свое удивление получил такое же в ответ.

– Ничем. Мне казалось, я спасал тебя.

Раймонд потянулся к затылку.

– Ну… Спасибо. Неприятный тип, – тихо сказал он, взглянув на Тамарата через плечо. Тот устало крутил головой по сторонам. – И чего ему только надо?

Акес незаметно удалился. Когда Арут заметил его отсутствие, волшебник уже подходил к дому деревенского старосты.

– Предлагаю пойти отдо́хнуть, – сказал Арут, почесывая бровь.

Раймонд охотно согласился.

Рыцари расположились в доме на окраине деревни, недалеко от леса. Хотя он был просторным, разместить там всех вместе со снаряжением оказалось непросто, но это не стало проблемой. В течение пяти дней даже половина отряда не собиралась в одном месте одновременно.

Большой дом приветствовал гостей высоким порогом и печью у входа. Повсюду были разбросаны вещи. Особое внимание привлекал массивный старый стол у стены, он едва стоял. На нем были аккуратно разложены непримечательный серебряный медальон, набор чернил, несколько свечей и небольшая книга. Над входной дверью в доме висели пучки трав, которые служили оберегом, как и узоры на стенах. На восточной стене – деревянное изображение медведя с открытой пастью. Вопреки имперским законам местные жители почитали его как божество, чье дыхание меняет лето и зиму. Божественный зверь грозно смотрел на гостей его владений, будто ему было дело до учиненного ими небольшого беспорядка.

Едва братья зашли, как следом за ними появился еще один человек, озарив все вокруг своей широкой улыбкой.

– Да как вы только посмели оставить меня одного с этим странным незнакомцем? – раздался громкий и звонкий голос, который буквально врезался в уши. Казалось, будто немой человек внезапно обрел способность говорить.

– Мы знали, Терон, что ты как никто другой сможешь стерпеть его надменность, – заразившись его улыбкой, отмахнулся Раймонд.

– В самом деле, дорогой брат, твоя мудрость крепче любого доспеха и прочно защищает тебя от любых недостойных мыслей. А как ты от него ушел?

Тот почесал нос и, пожав плечами, скромно ответил:

– Ну, сказал, что он странный… и… я не очень хочу с ним общаться, – Арут захотел что-то сказать, но Терон не дал ему вставить и слова. – Ну, он оказался весьма понимающим, улыбнулся и пошел куда-то, а я сразу за вами.

Брат Терон был крепко сложен и обладал светлыми сияющими глазами. За свое добродушие и искренность, не подвергавшиеся сомнению ни у кого, кто общался с ним хотя бы минуту, он был любим в ордене. Его кротость сердца высоко ценилась отцами ордена.

Однажды, будучи еще ребенком, Терон был найден в окружении сумрачных гончих – вечно голодных уродливых тварей, превращающихся в камень под светом солнца и оживающих вновь с уходом его лучей. Несмотря на это, юный Терон оставался весьма приветливым и не унывал даже в самый сложный час, оставаясь островком надежды для своих братьев.

На закате дня Раймонд и Арут, ожидая приказов или новостей, предавались привычным занятиям. Первый с особым усердием начищал свои доспехи, а второй решил скоротать время за разбором вещей.

– Слушай, Рам, ты слышал что-то про «ночь, когда погаснут звезды»? – спросил брат Терон, читающий оставленную на столе книжку.

– Нет, – прозвучал быстрый ответ, – я предпочитаю слышать о том, как без лишних проблем кого-то… – засохший кусок грязи прилип к нагруднику, словно голодный вампир к своей жертве, и своей стойкостью уже начинал вызывать раздражение, – кого-то убить, – на выдохе закончил он. – Ну или на худой конец ловко сбежать чтобы не умереть просто так. Поэтому все эти боги, легенды… мой отец говорил, что это выдумки.

Если бы не прилипший кусок грязи, он бы заметил, как его брат закатил глаза.

– Зря ты так. Вот, послушай, что отец Терра́рд пишет в своем дневнике: «Спустя три года утомительных скитаний по бескрайней пустыне можно сказать, что наш поход за книгой Еттер закончился неудачей. Однако все же назвать его полным провалом не можно. К нам в руки попало несколько страниц. Каждое слово записано с помощью магии и прочитать их могут только волшебники… Какая досада… Эта воровка будто знала, что мы получим их. Хотя, чего ожидать от создательницы книг с пророчествами? – Терон перескочил несколько строк. – Отец Сагатон заявил, что эти страницы подтверждают старую легенду, уходящую к основанию ордена, о великой битве, началом которой станет „ночь, когда погаснут звезды”. К сожалению, больше нам узнать не удалось. Говорят…»

Раймонд утер нос, так и не сумев оттереть грязь.

– Этим рассказам сколько? – перебил он. – Лет пятьсот – шестьсот, наверное…

– Мне кажется, орден пораньше появился.

– Это не важно, – Арут чем-то хлопнул, откинул голову и оперся на стену. – Я тоже не верю в легенды. Хотя вот брат Йон, уверен, был бы рад этой битве, как голодный пес не обглоданной кости. Он как-то сказал мне, что пришел в орден, потому что причастность к чему-то великому его воодушевляет. Мне сложно с ним согласится: я пришел сюда, потому что иначе с голоду бы подох. Да, если подумать, я тоже был бы не прочь завалить побольше всякой гадости. Только в отличие от него я все-таки очень надеюсь умереть своей смертью, где-нибудь на горшке или в кровати.

– Мог бы и совместить, – тут же сказал Раймонд.

– Отличный план, Монди. Для тебя так и сделаю.

Устав от их болтовни, Терон вышел наружу. Съедаемый скукой он наблюдал за единственной деревенской улицей и, должно быть, немного завидовал, что братья могут так легкомысленно относится к возможным событиям. Впрочем, наступление темноты уводило эти мысли все дальше и дальше.

После долгого трудового дня крестьяне, все как один безбородые усачи, с утомленным видом возвращались домой. Их одежда была гораздо лучше, а питание – сытнее, чем у жителей королевства Сеон, откуда был родом рыцарь. Даже самые зажиточные люди в деревне, ставшей для него родной, неподалеку от замка, где его воспитали, не могли похвастаться таким достатком.

– Господин рыцарь, господин рыцарь! – прервал безмятежную тишину, бежавший в его сторону, ловкий мальчонка. Терон сразу узнал в нем внука местного старосты.

– Дедушка попросил вас прийти к нему. Сказали, это важно.

Уже через пятнадцать минут Терон, Арут и Раймонд вошли в дом старосты. Они увидели, что помимо хозяина, который выглядел слишком молодо для своих лет, их ждали брат Акес, отец Террард и Тамарат. Последний держал в руках обгоревший сверху деревянный посох, похожий своими очертаниями больше на безобразную куриную лапу, чем на опасное оружие.

Больше всего в глаза бросался светловолосый Террард, выделявшийся среди своих братьев не только массивной бородой, но и своим облачением. Его доспехи были украшены мехом горностая каштанового цвета, а на плече висел чехол с большим двуручным мечом. На гарде меча виднелась надпись: «Небо чтит погибших от ран сражений» – девиз, характерный для всех, кто носит титул отца.

Отцы занимали главенствующее положение в иерархии ордена и отвечали за основные управленческие функции: они передавали знания неофитам и братьям-рыцарям, наставляли их и защищали. За свою многовековую историю орден Рассвета несколько раз оказывался на грани гибели и забвения, но каждый раз возрождался и восстанавливал свои силы. Считается, что пока жив хотя бы один из отцов, орден сможет возродиться снова.

– Ну наконец-то! – сказал он как всегда громко. В его голосе чувствовались сила и твердость характера. – Я начал думать, что вы зарылись в мох. Ну да ладно, отец Аксель с братьями нашли ту тварюгу, за которой мы пришли. Нас там уже заждались.

Раймонд сжал кулаки, готовясь к первой охоте. Он шел к ней долгие годы. Терон опустил взгляд, понимая, что их ждет утомительный путь. Арут завел руки за спину, ожидая распоряжений. Было видно, что все трое сосредоточены и готовы к предстоящему испытанию, что, несомненно, порадовало бесшумно усмехнувшегося Террарда.

Староста, скромно стоявший в стороне, внезапно заговорил:

– Прошу, прислушайтесь ко мне. Ночью в этом лесу опасно, никто в деревне не покидает домов с наступлением темноты.

– Ныне и здесь не безопасно, – немедленно сказал Акес.

– Не стоит волнений, я провожу их, – с наслаждением произнес Тамарат, глядя на старосту. Тот быстро отвел взгляд в сторону и сжал в руке серебряную монету, помня, что о волшебнике ходило множество неприятных слухов.

– И все же, – староста поднял взгляд на Террарда, – может быть это дело рук ведьмы Упущенного Момента.

– Ха! – взголосил Террард. – Россказни о Семи ведьмах больше подходят для детских страшилок и нас не волнуют. Что касается вас, милейший друг, то спите спокойно и не думайте об этом.

После слов старосты Акес выглядел взволнованно, но предпочел промолчать.

В течение получаса компания пробиралась через ночной лес к месту встречи. Впереди шел наемник, миновавший торчащие корни так ловко, словно пробегал тут все детство. За ним, освещая путь братьям, следовал Акес. С возрастом его силы угасали, и белый свет на вершине посоха стал заметно тусклее, но все еще оставался ярче пламени факела.

Все это время Арут не убирал руку с меча. Его преследовало чувство, будто неприятные, едкие взгляды направлены на них со всех сторон. И в этом он был не одинок: каждому было не по себе.

– Не стоит волноваться, братья, – воодушевленно произнес Акес, заметив беспокойство братьев. – В этом лесу полно духов, раздраженных нашим присутствием, но, пока благостный свет Лотх освещает нам путь, они не опасны.

– Такая слепая вера в мифический свет… – вдруг сказал Тамарат. – Забавно, – с усмешкой заключил он.

Раймонд нахмурился, пытаясь унять дрожь в руках. Его задело пренебрежение к словам уважаемого брата. Он пытался найти достойный ответ и, погрузившись в свои мысли, не заметил, как быстро прошел путь. Группа остановилась. Впереди виднелась большая нора, которая уходила глубоко под землю. В нее свободно мог бы залезть высокий человек.

Террард медленно огляделся. Сначала он посмотрел на нору, затем на окрестные кривые деревья и, наконец, на Акеса. Во взгляде, обращенном к мудрейшему из присутствующих, читалось нечто многозначительное – Террард видел то, чего раньше никогда не встречал и хотел бы найти объяснение в глазах волшебника, но тот лишь отвел взгляд.

Он продолжал осматриваться довольно долго, в то время как юноши стояли неподвижно, остерегаясь лишний раз вздохнуть. Наемника же, казалось, происходящее мало волновало. Он держался развязно, небрежно прокручивая в руках посох, и смотрел куда-то мимо остальных, словно отгородившись ото всех невидимой стеной. У Арута создалось впечатление, что их осторожность сильно раздражала колдуна, хотя совсем недавно он сам упрекал их в неосмотрительности.

Раймонд зацепился глазами за брата Акеса, который, закрыв глаза, глубоко и размеренно дышал. Странным образом этот образ успокаивал его.

– Аксель, мышь волосатая, неужели ты повел своих туда один? – пробурчал под нос Террард и развел руками. – Ладно, – после недолгой паузы сказал он внушительным голосом, – спускаемся за ними. Дорогой Акес, мы с вами отправимся впереди, парни – за нами. Терон, идешь последним, – он подошел к юноше и что-то прошептал ему на ухо. Тот внимательно выслушал и кивнул. После этого отец продолжил, как ни в чем не бывало, – если что-то пойдет не так, и враг окажется слишком сильным – беги, мальчик, и расскажи о том, что тут случилось. – Юноша, опустив взгляд, нерешительно кивнул. – А ты, – Террард пронзил взглядом Тамарата, – не путайся под ногами.

Волшебник сохранил невозмутимость, даже когда на него посмотрели очень строго. Казалось, его совсем не беспокоит давление со стороны отца, и это начинало выглядеть немного безумно.

– Что-то ты слишком спокоен, – взволнованно сказал Арут.

Тот плавно развернулся спиной к юноше.

– Я устал ждать. И только.

Террард презрительно хмыкнул, резко развернулся и без колебаний направился вглубь норы. Акес прошептал несколько слов, и теплое белое свечение стало ярче, приобретая голубоватый оттенок. Он поспешил за отцом.

Шагнув в темноту, они начали спускаться все ниже и ниже, не представляя, что их ждет. Земля постепенно сменилась твердым камнем, а узкий тоннель расширился до просторного подземного коридора. Это место больше походило на пещеру из легенд о дремлющих во мраке драконах, нежели на логово дикого зверя.

Весь путь Терон не спускал глаз с Тамарата, нервно размышляя о том, как выполнит просьбу Террарда и, если что-то пойдет не так, убьет волшебника.

– Стой, – шепнул Террард, перекрыв рукой путь Акесу, – там выход.

Свет излучаемый посохом волшебника в миг ослаб.

Вдали чуть видно трепетало маленькое, почти угасшее пламя, похожее на обессилевшего доживающего последние мгновения светлячка. Из пещеры же веяло хорошо знакомым запахом крови.

Отец обернулся и окинул взглядом вспотевшие, растерянные лица юношей. Они стояли на пороге встречи с неведомым противником. С печалью в сердце и надеждой в душе он приказал им обнажить мечи.

Арут впал в замешательство. С каждым мгновением становится все труднее дышать, сердце бьется быстрее, а руки становятся влажными от пота. Мысли путаются, и он никак не может сосредоточиться. Его жизнь уже много раз была в опасности, но такой – он не чувствовал никогда. Встретившись холодным взглядом с отцом, рыцарь собрался с духом. Террард будто за руку провел Арута сквозь подступающий страх, и придал сил следовать за ним.

Выйдя из коридора, компания очутилась в большом открытом пространстве, в одно мгновение залитое волшебным светом. Повсюду лежали иссушенные тела братьев-рыцарей, различить которых даже в открытых шлемах казалось невозможным. В одном из них по белой волчьей шкуре Террард узнал отца Акселя, еще несколько часов назад имевшего обе руки.

Улыбаясь, Тамарат встал на колено громко сказал:

– Господин…

Едва тот успел коснуться земли, как Терон размашистым ударом собрался прикончить его, но едва он вознес меч, как перед ними мелькнула рычащая черно-пепельная фигура почти на две головы выше Террарда, будто поглотившая свет, созданный Акесом. Мгновенье спустя раздался скрежет металла: отец, возглавлявший их, погиб, не успев пошевелиться или даже издать предсмертный крик.

Оказавшись в полной темноте, Раймонд попытался атаковать колдуна-предателя. Он размахивал мечом наугад, но все было тщетно. Удалось лишь несколько раз рассечь воздух клинком, когда он ощутил мощный удар в живот. Этот удар был нанесен с силой, превосходящей таран, сокрушивший первые ворота Древнего Амелина. Невозможно было осознать, куда его отбросило, и о какую именно из стен он ударился затылком. Теряя сознание, рыцарь чувствовал, как надежда не потерять свои внутренности стремительно угасает.

Крик боли Раймонда вызывал у братьев не меньше страха, чем мгновенная и безмолвная смерть наставника. Терон хотел выполнить полученный приказ и сбежать, но, потеряв в темноте выход, уперся в стену.

Внезапно все вокруг озарилось ярким солнечным светом.

Арут ощутил толчок в плечо и обернулся. Рядом с ним в луже собственной крови лежал Тамарат. Веки рыцаря мгновенно потяжелели, а ноги, казалось, потеряли связь с землей. Последним, что он увидел перед тем, как потерять сознание, были разноцветные яркие блики и завороженный ими брат Терон, который, казалось, вот-вот позабудет, как дышать. Серый, синий и зеленый цвета, кружась вокруг ярящегося черного силуэта, сливались в едином танце, словно мотыльки у свечи. Затухающий в унисон с глазами хриплый рев: «Лжец!» – был последним, что достигло его слуха в тот миг.

Глава 1

1442 год после Красного неба.

Мало кто был знаком Тилозиром, но все знали о его непростом характере. Ходили самые разные слухи о нем, возможно, потому что он часто покидал пределы Волшебной Рощи – места, созданного специально для всех обладателей магии. Конечно, некоторые вещи вызывали у него особенное раздражение. Например, необходимость ждать в пустом зале Азона – богоизбранного волшебника и вечного создателя этого места.

Азон как обычно опаздывал, но Тилозир этому нисколько не удивился: у тех, кто прожил тысячи лет, нередко очень необычное восприятие времени. И радость вызывало то, что в этот раз счет шел на часы, а не на годы.

Здесь, внутри могучего древа, стены залов покрыты светящимся мхом, который излучает мягкий свет. Потолки украшены ветвями и листьями, будто лес сам протягивает руку местным волшебникам.

В центре главного зала, где собирались выдающиеся обитатели этого места, располагался огромный стол, выросший из дерева. Вокруг стола стоят массивные деревянные стулья с резными спинками, на которых нанесены имена. Взгляд Тилозира скользил по ним и наполнялся грустью, ведь заняты остались лишь четырнадцать из сорока четырех. Каждое из них было по-своему особенным, имея что-то от владельцев. Глаза волшебника замерли на одном из них – том, на чьей спинке вырезаны сидящие на цветах пчелы.

Тилозир пригладил черные, почти как у всех волшебников, волосы, оголив редкую седину, тихо вздохнул и отвел в сторону взгляд. Вдоль одной из стен висела карта империи, объединившей большую часть людских народов и ближайших земель. Правда, в своей точности и подробности она значительно уступала большинству работ ордена Заката, пренебрегая даже важнейшими дорогами.

Волшебнику претили любые конфликты. Он прекрасно понимал причины вечной борьбы народов и рас и был противником любых конфликтов, предпочитая любым разумным способом избегать их до последней возможности. Многое из этого он пытался передать ученикам.

Он обучал их не только магическому искусству, но и жизненным принципам. Волшебник виделся ему миротворцем, защитником и творцом, поэтому Тилозир стремился отвергать агрессивную магию, отдавая предпочтение иллюзиям и изменениям физических свойств. Однако передать эти взгляды новому поколению едва ли получалось в должной мере.

Многие из них безосновательно считали его трусом. Возможно, если бы они видели столько бессмысленных войн и напрасных смертей, сколько видел он, они бы изменили свое мнение. Впрочем, в последние годы это стало лишь несбыточной мечтой, неумно желающей стать прошлым.

Больше всего его беспокоила последняя ученица, которая явно попусту растрачивала свой редкий талант. Он переживал, что она не сможет реализовать свой потенциал, словно назло этому миру. Тилозир понимал причины, но пока не знал, как их исправить. Забывшись в мыслях о ней, он ритмично стучал указательным пальцем по столу и потерял счет времени, когда ощутил приближение одного из величайших колдунов мира. Прибыл Азон.

Могущественный волшебник сильно влиял на потоки магии, это было трудно не заметить. Богоизбранный излучал настолько сильную энергию, что она подавляла даже тех, кто мог только представить ее величину. Хотя… здешние уже привыкли.

Эхо от стука соснового посоха разносилось по коридорам. Ветви на потолке, как по команде, склонялись к проходу, будто собаки приветствуют хозяина. Сопровождающий его лязг доспехов особо заинтересовал Тилозира.

Люди, не владеющие магией, не появлялись здесь после окончания Охоты на ведьм, чтобы обеспечить безопасность учеников. Даже выжившие после этой охоты находились на грани выживания. Из трех десятков тысяч волшебников разных направлений и сил едва ли можно было найти хоть одну тысячу, да и те были испуганы или озлоблены на, как они говорили, «неблагодарных завистников». После тех гонений и жертв количество потенциально опасных магов значительно выросло, особенно среди учеников, – это вызывало много головной боли.

Как только Азон появился в проходе, зал наполнился неповторимым запахом сотен деревьев. В их насыщенном аромате уславливались ноты хвои, коры, листьев и смолы. Казалось, на встречу явился сам лес во всей своей красоте. На вид ему было чуть больше тридцати – очередное доказательство того, что внешность слишком мало говорит о человеке. Азон был одет в серую поношенную мантию, на которой местами произрастали маленькие грибы. Колдун опирался на увесистый посох, похожий скорее на сжавшийся для удобства ствол взрослого дерева, нежели на его маленькую часть. Он с оживлением что-то рассказывал стоящему рядом неуверенному рыцарю. Толстые побеги плотно затворили проход.

– Рад тебя видеть, старый друг! – выкрикнул он.

Вслед за словами появился аромат диких ягод. Пронизывающий глубокий голос мог заставить с трепетом слушать все, что скажет богоизбранный, но Тилозир не обратил внимания, будто не слышал. Он и не желал слышать причины, по которым тот мог привести сюда рыцаря Рассвета, предвкушая очередную беду.

– Снова задумался? Понимаю, завораживающие зрелище, – негромко сказал Азон, осматривая потолок. – В том месяце я наблюдал за звездами, – он отпустил посох, который, пустив корни, застыл на месте, и сел рядом с Тилозиром. – Амбриель и Бриамбиль встретились на небосводе. В последний раз подобное предшествовало Гневу Огня и Красному небу, и пусть тогда встретились иные светила, они предсказали катастрофу, которую теперь не забудут.

Тилозир громко выдохнул и сжал кулак.

– Встреча звезд войны и раздора не может привести ни к чему хорошему, – голос волшебника звучал твердо, но сдержанно, в нем чувствовалась внутренняя сила. – Тем сильнее я убежден, что рыцарю ордена Рассвета тут не место.

Он бросил быстрый взгляд на спутника богоизбранного, тот вздрогнул и инстинктивно потянулся к мечу, но остановил себя, не дав коснуться рукояти. Это было неудивительно. Глаза Тилозира, блеснувшие ярким изумрудным светом, по обучающим трактатам ордена свидетельствовали о демонической силе. Молодой рыцарь уже набрал полную грудь воздуха, готовясь что-то заявить, как вдруг заговорил Азон.

– Ах да, это отец Габелл, – сказал он, повернувшись к спутнику лицом. Неприветливость Тилозира была ему понятна и все же превосходила всякие ожидания. Он тихо радовался тому, что знает, как может уговорить друга. – Высокопоставленный посланник ордена Рассвета. Он здесь чтобы просить нашей помощи, а ты, насколько я помню, просящим не отказываешь. А вам, Габелл, стоит быть чуть сдержаннее, – Азон перевел взгляд на Тилозира, – он не имеет ничего общего с демонами. Это его излюбленный трюк, – глубоко вздохнув добавил он. – Рассказывайте, уважаемый, что там у вас за новости.

Рыцарь выпрямился, и волчий мех на его серебристом доспехе тихо колыхнулся. Этот аксессуар выглядел неуместно в этих краях, где снег был редким гостем. Достав письмо, рыцарь начал во весь голос читать. Большую часть рассказа Тилозир пропустил мимо ушей. Волшебник потерял всякий интерес, когда Габелл упомянул войну между зеленокожими и эльфами.

Заключительная часть посвящалась восстанию мертвецов на севере, неподалеку от владений Ужаса Ночи – праотца всех вампиров, который, казалось, совсем позабыл о людях. Это заставило Тилозира слушать. Его потомки не редко что-то учиняли в империи и за ее пределами, открыто нападая даже на крупные города. И все же рядом с его владениями обычно было спокойно.

Волшебник понимал, чем чреват этот тревожный знак. Его радовало и то, что орден Рассвета, несмотря на свою неприязнь к волшебникам и братьям из ордена Заката, признает серьезность ситуации и ищет помощи везде, где это возможно. Судя по всему, это заслуга трижды упомянутого великого интенданта, кем бы он ни был.

Закончив читать, рыцарь свернул письмо и вручил Азону.

– Спасибо, Габелл, – тихо сказал он, переключив внимание на Тилозира. Тот коротким, едва заметным жестом попросил остаться наедине. Азон цокнул языком, – я найду вас завтра. Уверен выход вы найдете.

Перед тем, как тот что-то возразил, богоизбранный взмахнул рукой, и рыцарь с громким хлопком пропал.

– Хорошо, а то псиной воняет, – тут же сказал Тилозир.

– В общем, друг мой, ты понял, что к чему. С эльфами и зеленокожими мы как-нибудь разберемся, я надеюсь, а вот мертвецов без внимания лучше не оставлять.

– Мы? – удивился Тилозир.

Азон, усмехнувшись, коротким движением потер глаза.

– Он же читал громче медведя во время гона… Меня попросили поучаствовать в их переговорах.

– Я слышал, – невозмутимо произнес Тилозир. – Не думал, что ты согласишься.

– К тому же я не могу надолго покинуть пустыню. Если ее не сдерживать – неизвестно, как много земель она погребет в своих песках. Поверь, я не стал бы просить, если бы это было возможно, но ходит слух, что ведьма Облачного Пика поднимает мертвецов, – Азон откинулся на спинку стула. – Про ведьм все сказки, конечно, но и легенды на пустом месте не возникают. К тому же, я не думаю, что Ужас Ночи вдруг оживился. Слишком мелко… В любом случае, друг мой, сорняки нужно вырывать сразу.

– Я понимаю… – Тилозир опустил глаза. – И все же я не могу уйти. В прошлый раз меня не было и…

– Подожди, – перебил Азон. Усталым взглядом он пристально посмотрел на волшебника. – Это я обещал им защиту в тени своих деревьев, и это я их подвел. То, что тебя тут не оказалось, – всего лишь стечение обстоятельств, которых нельзя было избежать. К тому же я все равно хотел предложить тебе взять Наю с собой, – собеседник встал из-за стола, – девочке давно пора проветрится. Уверен, ей это пойдет на пользу.

Несколько минут Тилозир ходил по залу вокруг стола, ласково проводя рукой по спинкам стульев.

– Встреча с рыцарями неизбежна. Не думаю, что она готова к такой дороге, – походив еще немного, он вдруг спросил: – А почему ты уверен?

– Мне было видение, что птенец с зеленым оперением расправит крылья. Других подходящих птенцов я не знаю.

– У меня плохое предчувствие.

Азон поднялся со своего места.

– Если тебе будет проще принять решение, то Азура уже должна быть там. Они давно не виделись, твоя дочь наверняка скучает по ней.

– Азура? – чуть слышно спросил Тилозир. – Разве вашей супруге нужна помощь?

– Конечно, богоизбранные не всесильны и уж тем более не вездесущи. Будь это так, то… – он окинул взглядом пустующие стулья.

Азон ощутил раздражение волшебника, которое мгновенно охватило весь зал, но также быстро исчезло. Эти неожиданные перемены напомнили ему, насколько искусен его друг, если может скрывать свои эмоции даже от него.

– Ладно. Уверен, Ная будет в восторге, от встречи с Азурой, – угрюмо сказал он, намечая примерный маршрут на карте.

В такие моменты испытываешь неподдельную радость от того, что не видел выражение лица, произнесшего эти слова. Тилозир уже не сильно скрывал свое недовольство, но понимал, что, если девочка, как-то узнает, что он помешал им встретиться, то она вряд ли заговорит с ним в ближайшие месяцы.

Азон еще раз посмотрел на пустующие места. Большинство их хозяев обучало магии детей, а другие – искали и приводили в место, которое считали безопасным. Однако из двух богоизбранных, считающих Рощу своим домом, в самый нужный час на месте не оказалось ни одного.

Взгляд богоизбранного вернулся к другу. Он уже закончил рассматривать карту и то и дело посматривал в сторону выхода. Его плечи немного, почти незаметно, дрожали; волшебник никак не мог понять: то ли это от злости, то ли от тревоги.

– Ступай, – произнес Азон, – Да благословит вас свет звезд, добрый друг, – прошептал он, смотря ему вслед.

Едва покинув зал, Тилозир с тяжелым вздохом посмотрел на стены, которые хоть и выглядели прекрасно из-за растущих на них цветов, но будто продолжали пахнуть гарью. Еще одно напоминание о том, что безмолвные древесные стражи появились здесь слишком поздно.

Собравшись с мыслями, волшебник решительно отправился по пустующим коридорам к лестнице на верхние этажи. За его спиной оставались многочисленные помещения и кабинеты, в которых не так давно звучал детский смех. Теперь в этой части древа, ставшего настоящей крепостью, редко кто-то появлялся. За несколько лет он так и не привык к этой кричащей тишине, мысли о которой прежде его не редко привлекали.

Поднявшись по винтовой лестнице к одной из ветвей, в которой жили молодые волшебники. Из окон был виден окружающий его лесок, построенный вокруг него город и птицы, парящие внизу. Прежде таких ветвей требовалось не меньше семи. Чем выше оказывался волшебник, тем разнообразней становилось окружение. Разница была настолько велика: оглядевшись, невозможно было сказать, что оказался внутри дерева.

Ная жила одна на этаже. В отличие от остальных ребят, предпочитающих держаться вместе, чтобы было веселее, она держалась особняком, предпочитая компанию игривой белки, поселившейся неподалеку.

Тилозир постучал в дверь.

– Да? – раздался голос, теплый, как весенний ручей, но слабый, словно солнце поздней осенью.

Ная сидела на кровати и с интересом смотрела в большое окно. Без звездного света здесь было бы темно.

– Что с тобой? – ровным тоном спросил учитель.

– Может, немножко приболела… Все в порядке, – быстро ответила она, смахнув что-то с подоконника.

– Может? В таком бардаке только болеть и остается.

Сделав несколько шагов, волшебник остановился у высокого комода, на котором под слоем пыли покоилась стопка книг. Большую часть он принес на прошлой неделе и быстро понял, что одной не хватает. Хвала богам хоть что-то из этого ее заинтересовало. Тилозир посмотрел на нее и со вздохом сказал:

– На севере империи восстают мертвецы…

– Опять уходишь? Почему? Зачем? – выдавила девушка, развернувшись к нему. Будь она здорова, возглас разнесся бы по всему этажу.

Длинные зеленые волосы взметнулись в воздухе и плавно опустились на плечи, будто живые. Светло-карие глаза смотрели на Тилозира со смесью удивления и тревоги. Учитель подсел к ней и кончиками пальцев дотронулся до лба. Появилось теплое свечение цвета свежей травы, и Ная чувствовала, как боль в горле стремительно оставляет ее в покое. Она не отводила от него глаз, тонкие губы дрожали.

– Ну что ты так смотришь. Я устал путешествовать один, а ты уже не ребенок, так что пойдешь со мной, – после этого она сразу переменилась в лице, и даже глаза заулыбались. Наю переполняло желание поделиться этим чувством, но Тилозир жестом не дал ей перебить себя. – Мы не на прогулку идем, а разобраться с мертвецами. Дорога не близкая, так что убедись, что взяла все необходимое. Госпожа Азура будет рада тебя видеть.

– Она тоже с нами? – девушка сильно удивилась и уже не могла сдержать улыбку.

– Она уже ждет нас там.

– Поняла!

Ная тут же вскочила, начав суетливо, даже слишком, перебирать вещи.

– На рассвете выходим, постарайся не опоздать хотя бы на этот раз, – Тилозир быстро прошел до двери и перед уходом добавил, – и… приберись тут ради приличия. Не известно, когда вернемся.

– Да-да, – небрежно ответила ученица.

– И шарф свой возьми!

– Точно…

Волшебник закатил глаза и покинул комнату.

Тилозир смог скрыть свое недовольство ее участием, но радость дочери превзошла его ожидания. Она давно не выходила даже в безлюдный лес, не то что в город. Учитель понимал, что впору порадоваться ее энтузиазму, но все же интуиция редко подводила его, а плохое предчувствие не покидало волшебника с самого начала. И все же такой воодушевленной он не видел девушку очень давно. Только ради этих минут можно было отправиться в путь. «Может, Азон прав?» – размышлял он до рассвета.

Глава 2

Ранним утром Тилозир ожидал Наю на небольшой поляне, покрытой ковром из белых цветов, сияющих при лунном свете. Глядя на темное затянутое тучами небо, он вертел в руке покрытый копотью небольшой стреловидный амулет из золота на шее.

Волшебник вспоминал, как раньше это место служило тренировочным полем, а ближайшие деревья – его границей. Некоторые из них украшали рисунки из пересекающихся магических кругов, заполненных замысловатыми символами. Они и обеспечивали безопасность учеников. В начале Охоты на ведьм, четыре года назад, именно их предшественники стали одним из самых серьезных препятствий для незваных гостей.

Тилозир закрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов и вновь их открыл. Осмотревшись, он увидел одиннадцатилетнюю девочку, которая проходила свое первое испытание под надзором преподавателей. Несколько опытных волшебников атаковали ее, создавая несложные заклинания из маленьких огоньков и струй воды. Ная успешно защищалась, выпуская широкое пламя из своих рук. Искры разлетались причудливыми узорами, словно оставленными кистью художника.

Из ниоткуда, словно тень, которую не тревожат яркие вспышки заклинаний появился Тилозир. Волшебник вышел из-за деревьев, но никто не обратил на него внимания: все взгляды были прикованы к девочке. Он стремительно подошел к высокому старику поодаль от остальных в коричневой мантии. Тот был сгорблен и выглядел уставшим, седые волосы лежали на плечах, как снег.

– Ты как раз вовремя, – не глядя на волшебника сказал старик. Его голос был низким и хриплым, словно старый клен, скрипящий на ветру.

– Вот как? – на выдохе ответил Тилозир. Его голос звучал спокойно, будто ничего не происходит. – Мне казалось, я опоздал.

– Ну что ты, я примерно так и рассчитывал. Поэтому попросил, чтобы она была последней.

– Ну, как она? Вижу, что двигается небрежно.

Девочка заметила появление учителя. На раскрасневшемся лице появилась легкая улыбка.

– В целом даже неплохо. Заклинаний она знает не мало, хоть и пользуется… не совсем верно и очень… немногими. Вопреки твоим желаниям в совершенно ясно, что опирается на огонь. Довольно яркие эмоции…

– Томик, чтоб тебя… – угрюмо пробурчал под нос Тилозир.

Старик потер глаза и, понимающе кивнув, продолжил:

– Старается нападать, забывая, что ее задача защищаться. Терпения и сдержанности ей не достает. Пламя ей по нраву, и силу свою она чувствует. Талант на лицо, но из-за всеобщего одобрения… – старик перевел взгляд на удивленных и улыбающихся волшебников, – и слишком стремительных успехов ее начинает захлестывать гордость. И будь я трижды проклят Прародителем, ты бы это заметил, если бы бывал здесь чаще! Не сомневаюсь, что болтливый справочник глупости, которому ты ее поручил, лишился бы пары, а может и десятка страниц, – ехидно хихикнул он.

Тилозир положил ему руку на плечо и сказал:

– Ты знаешь, почему я не могу.

– Знаешь… конечно, знаешь… – проворчал Амброзиус. – Не знал бы даже разговаривать не стал бы.

– Вот поэтому я и сказал тебе и Томику за ней присматривать. Спасибо.

Старик, издав непонятный звук, недовольно поморщился и отмахнулся со словами:

– Мелочь по сравнению с тем, что сделал для меня ты.

Отбив очередную атаку, Ная снова начала атаковать сама: несколько красно-желтых языков бесформенного пламени, извиваясь подобно волнам, друг за другом отправились в сторону учителей. Взрослым волшебникам не составляло труда рассеять подобный огонь.

– Достаточно, – внезапно прервал бой один из них.

Тилозир поспешил встать рядом с Наей, вытиравшей стекающий по лбу пот. Теперь он разделял все взгляды и сомнения вместе с ней.

– Зачтено, – после недолгой паузы произнес экзаменатор.

– Спасибо, что пришли, – устало дыша, шепнула она.

Улыбка девушки стала шире.

– Я был тут… неподалеку.

Девушка склонила голову в знак благодарности перед преподавателями и те, переговариваясь, разбрелись по округе. С блеском в глазах она взглянула на учителя.

– Ну, что скажете?

– Очевидно, – он положил руку ей на голову и чуть пригладил волосы, – Томик не совсем справляется со своими обязанностями. Завтра попробуем тренироваться иначе, а пока иди отдыхай. Хватит с тебя на сегодня.

Не дожидаясь ее ответа, Тилозир быстрым шагом направился к одному из преподавателей. Волшебница была растеряна и совсем не понимала, что сделала не так. Улыбка пропала с лица. Ей казалось, что все прошло идеально, а может даже лучше, судя по восхищенным лицам других учеников, которые уже окончили свои испытания.

– Молодец, – прозвучал голос старика, обративший на себя внимание.

Расстроившись, она не заметила, как он подошел.

– Дедушка Амброзиус! – радостно вскрикнула она. – А вот он опять недоволен… – она опустила глаза.

Старик тихо посмеялся.

– Тебе есть куда расти. А отец твой всегда такой, сколько его знаю, а знаю я его жуть, как давно. Надо просто привыкнуть. К тому же тебе есть, к чему стремится.

– Но…

– Придется тебе слушать нытье Томика, – ехидно посмеялся Амброзиус. – Вот он устроит этой мятой книжке!

– Он накажет его?

– Ну по корешку уж точно не погладит. Чего ты? Не переживай так, ничего с этой поваренной книгой не случится, пока он мне весь мозг не изгадит. Пойдем, мне есть чем тебя угостить.

Амброзиус приобнял ее за плечо.

Оказалось, что, несмотря на опоздание, Ная пришла раньше учителя. Сначала это испугало: может, учитель опять куда-то пропал и появится не скоро, как это часто бывало раньше. Однако потом успокоила себя мыслью, что ее бы предупредили о таком.

Даже небольшое ожидание казалось столь мучительным, что хотелось биться лбом об ближайшее дерево. Чтобы развеять скуку, волшебница начала создавать вокруг себя маленькие сияющие огоньки, которые послушно двигались вслед за ней.

– И все же тебе недостает терпения, – почти сразу прозвучал откуда-то голос Тилозира.

Ная вздрогнула, и огонь тут же погас. «Он что был здесь?» Учитель появился рядом с ней, и девочка опустила голову. Ей было неловко от того, что в свободное время она занималась именно магией огня.

– Ну да ладно, сейчас не об этом, – тихо сказал волшебник. – Ты спросила, что я думаю по поводу твоего испытания… Так вот, это ерунда. Хочешь настоящую проверку?

Девочка тут же приободрилась и, с улыбкой посмотрев на него, решительно ответила:

– Конечно, хочу!

Волшебница знала: он недоволен ее практикой огненной магии. Для нее это был шанс доказать ему, что все это не проходит бесследно.

– Что ж, попробуй защищаться. Продержись хотя бы минуту.

– Всего минуту? – громко возмутилась она. – Вчера я продержалась почти двадцать.

Тилозир слегка кивнул. Ная, вопреки его надеждам, не стала отмалчиваться и высказала свое вполне ожидаемое мнение. Наблюдения Амброзиуса были очень точными, и гордыня уже начала давать о себе знать. Однажды один знакомый, которого Тилозир предпочел бы никогда не знать, сказал ему: «Даже боги погибают, когда начинают верить в собственное превосходство». Что уж говорить о простых смертных?

Ная не успела моргнуть, как рядом с ней, образовав полный круг, появилось множество копий учителя.

Иллюзионная магия – это умение манипулировать сознанием живых существ. Она позволяет вселять в сердца людей страх или отвагу, спрятать предметы или, напротив, показать то, чего никогда не существовало. В сочетании с другими техниками она становилась особенно опасной. Она была слишком сложна в усвоении и тяжела в использовании, поэтому владеющих ею можно было пересчитать по пальцам одной руки. В древних книгах упоминаются искусные маги, что были способны изменить воспоминания людей настолько сильно, что те становились совершенно непохожи на себя. К счастью, богоизбранные давным-давно озаботились их исчезновением.

Задержав дыхание, Ная попыталась сосредоточиться в ожидании первого удара. Ничего подобного раньше не происходило, и она не представляла, чего можно было ожидать от учителя. Все копии двигались синхронно. От каждой из них в сторону девочки полетели мерцающие быстрые, как молнии, огоньки, похожие на те, которыми она играла перед его приходом. Девочка пыталась угадать, какой огонек выбрать, но не успела ничего понять, как оказалась на земле. Один из них попал ей в бок, а остальные пролетели сквозь нее, оставив после себя лишь странное и неприятное ощущение.

Копии все как один покачали головой и, выдыхая, произнесли в унисон:

– Хочешь еще?

Ная быстро вскочила на ноги.

– Да! – не задумываясь ответила она.

После каждой неудачной попытки юная волшебница думала, что ей не хватает совсем немного, что вот-вот она справится и поймет, кто из них настоящий учитель. И каждый раз ее ожидала неудача: ей не удавалось справится даже с первой атакой. Вскоре она поняла, что все они разговаривают, двигаются и даже дышат совершенно одинаково.

В очередной раз она вскочила на ноги. Казалось, нужный огонек в последний момент меняется местами с иллюзией, и поэтому девушка решила атаковать всех разом. Ее обычный задор превратился в азарт, который был неприемлем для Тилозира и красноречиво отобразился на ее лице. Сила ее огня росла на глазах, несмотря на нарастающую усталость. Такое поведение в сочетании с разрушительной магией огня было слишком опасным, чтобы его игнорировать.

– Думаю, что на сегодня достаточно, – внезапно произнес Тилозир.

Все копии пропали. Ная увидела учителя сидящего под деревом с книгой в руках.

– Так не честно! Вас в этом кругу даже не было!

В ее голосе прозвучали досада и обида. Было нелегко поверить в то, что ей не удастся продержаться и пяти секунд. Наверное, это был самый тяжелый урок из всех, что он преподал ей за все годы.

– Конечно, нет. Если бы ты захотела слушать, то поняла бы, что у тебя и не было задачи искать меня. Я просил тебя защищаться, сосредоточься ты на этом, у тебя, может быть, было бы еще несколько секунд.

Ная опустила голову. Ее плечи слегка подрагивают, а глаза блестят от подступающих слез. Она изо всех сил старается сдержать эмоции, но это дается ей все труднее.

– Не злись на меня, – вздыхая, поднялся Тилозир. – Ты так боишься неудачи, что сама идешь к ней. Страх – лишь иллюзия, такой же обман разума, как и эти копии, он существует лишь в твоих мыслях, – подойдя к ней, наставник встал на колени и положил руку ей на голову. – Нельзя забывать, что далеко не все тебе по зубам. Тем более с первого раза, – сделав небольшую паузу, он продолжил. – Теперь, когда мы размялись, может приступим к тренировке?

– Т-тренировке? – шмыгнув носом, уточнила она. – Я думала это она и была.

Тилозир молча развел руками.

У ее ног из-под земли пророс небольшой красный цветок, который нельзя было встретить нигде в округе. Почти сразу его накрыл полупрозрачный желтый купол, под которым растение сразу же завяло.

– Оживи его, – произнес учитель, когда Ная растерянно взглянула на него, растирая покрасневшие глаза. – Способ найдешь здесь.

Волшебник вложил в ее руки внушительный фолиант, который листал под деревом. В ее ладонях он значительно уменьшился, но даже так от его веса у девушки подкашивались ноги.

Заметив испуг в ее глазах, Тилозир прикоснулся к фолианту, и тот вдруг стал легким, как перышко.

– Да я же состарюсь пока найду тут хоть что-то! Это же даже не защитная магия, как мне это вообще может пригодится? – выпалила Ная на одном дыхании.

– Если разберешься – в следующий раз продержишься секунд тридцать, – ученица пристально посмотрела на незамысловатую кожаную обложку. – Отправлю к тебе Томика, – вставая сказал маг. – Он присмотрит за твоими успехами и подскажет, если что.

– Вы опять уходите? – ее голос прозвучал, как звон разбитого колокола в пустом лесу.

– Ищи заклинание, трать время с пользой, – уходя сказал он как ни в чем не бывало.

Его манера игнорировать вопросы и смотреть отрешенно куда угодно, только не на собеседника, всегда возмущала ее. С тех пор как она здесь живет, ей так и не удалось к этому привыкнуть.

Она не смогла повторить вопрос. Он растворился в воздухе, оставив ее наедине с цветком и чувством полного непонимания, что делать дальше.

– У-чи-те-е-е-ль, – послышался мягкий голос за спиной. – Простите, я опоздала, – запыхавшись, выдохнула Ная.

Тилозир обернулся, убирая амулет под одежду. Красный шарф девушки был настолько длинным, что его можно было несколько раз обернуть вокруг шеи или использовать как головной убор. Простенький на вид зачарованный предмет, небрежно накинутый на плечи, превратил зеленый цвет волос в каштановый. Ная широко улыбалась, и волшебнику нравилось видеть ее такой.

– Ничего. Я привык. Смотрю, тебя не сильно волнует, что твоя девятнадцатая зима может пройти в пути.

Девушка пожала плечами и, опустив глаза, ответила:

– Я давно думала о необходимости сменить обстановку. С кон… кхм… с конца войны я не покидала это место, – Ная окинула взглядом близлежащие деревья и слегка улыбнулась. – Если честно, мне тут стало немного… душно, так что, – она снова посмотрела на него, и в глазах мелькнула грусть, – можете думать, что сделали мне подарок, – быстро добавила она.

Человека, сила которого заключалась в манипуляциях чужим сознанием, обмануть было почти невозможно. И пусть это никак не проявилось на лице, то, что ее слова не оказались ложью, его немного успокоило.

– Вот как? Ты хорошо подготовилась?

Ная сняла с плеча небольшую сумку. Она выглядела невзрачно, но изнутри была украшена сложными магическими знаками, защищающими ее от влаги и увеличивающими вместимость. В сумке находились уменьшенные версии различных предметов: склянок, пищи, трав и одежды. Отдельно лежал мерцающий фолиант, настолько маленький, что мог поместится в нагрудный карман.

– Такой же беспорядок, как в комнате… – вздохнув, отметил Тилозир.

Девушка ничего не ответила, но уголки ее губ слегка приподнялись.

– Ладно, идем, иначе Азура нас не дождется, – сказал волшебник, быстрым шагом двинувшись вперед. Его голос был тихим и удовлетворенным.

Ученица с трудом поравнялась с ним.

– А нам долго идти? – не услышав ответа, Ная насупилась. – А эльфов встретим? Гномов?

Тилозир молча ускорился. Девушка ненадолго остановилась и, закатив глаза, раз глубоко вздохнула. «Очаровательная привычка… Могла бы и не спрашивать».

Ей не терпелось увидеться с Азурой, которую в знак уважения называла госпожой, хотя та постоянно возражала против такого обращения. В прошлый раз они виделись за несколько месяцев до начала Охоты на ведьм. Тогда богоизбранная неожиданно покинула Волшебную Рощу, и девушка до сих пор задавалась вопросом «почему так вышло?»

Юная волшебница не знала, какой стала та, кого все местные дети когда-то обожали. Гонения могли изменить ее, но Ная предпочитала верить, что улыбка по-прежнему озаряет ее лицо.

Покинув Рощу, волшебники вышли на одну из главных улиц многотысячного Тол-Юда. Этот торговый город был построен вокруг Волшебной Рощи богоизбранного и раскинулся на берегу огромного озера. Он находился неподалеку от пересечения Малого и Большого имперских трактов, благодаря чему сюда стекались товары со всех краев империи Белур.

Множество волшебников, выросших под ветвями могучего древа, со временем оседали в этом городе. Он стал символом спокойствия, где можно было забыть о войнах и распрях. Поэтому враждующая между собой знать, какими бы амбициями она ни обладала, не рисковала угрожать Подлунному городу. Это сделало его одним из самых безопасных мест во всей империи.

Царившая над городом вечная ночь дарила лишь мягкий звездный свет. Когда-то давно один из богоизбранных, чье имя забылось в глубине веков, подарил Азону и его жене возможность предсказывать будущее по движению звезд, не обременяя себя такой мелочью, как смена дня и ночи.

Здесь улицы, позабывшие солнечный свет, освещены сотнями волшебных ламп, а самый ходовой товар – более дешевые фонари и свечи. Дороги вымощены камнем, который за века стал гладким от тысяч ног, прошедших по нему, а дома, стоящие вдоль улиц, украшены разноцветными флагами и вывесками, манящими прохожих заглянуть внутрь.

Ная, озираясь по сторонам, не заметила, как отстала от учителя. Она ощутила нарастающую тревогу: сердце начало биться быстрее, а ладони стали влажными от пота. Идущие на нее люди толкались и кричали, создавая впечатление, будто она плывет против течения горной реки. С начала Охоты, когда каждый прохожий мог оказаться врагом, она не чувствовала себя такой беспомощной и уязвимой.

Вдруг она почувствовала, как кто-то схватил ее за руку. Испуганная девушка инстинктивно попыталась воспламенить схваченную руку, но даже небольшая искра, появившись, тут же затухала. Волшебница быстро поняла, что за руку ее держит именно учитель и, сосредоточившись на своем дыхании, постаралась расслабится.

– Тебе стоит быть внимательнее, – прозвучал голос спокойный голос Тилозира.

Волшебник вытащил ее из потока людей и повел вдоль стены. Ная вздохнула спокойно, но, даже когда он отпустил ее, схватилась за кусок его плаща.

– Стой тут, – вскоре велел он, вырвав быстрым движением серую ткань из ее пальцев.

Девушка коротко кивнула и прижалась к стене. К счастью, так раздражающие и настораживающие ее прохожие совсем не обращали на нее внимания.

Спустя время, на другом конце улицы, ее взгляд привлекли, раздающие горожанам хлеб, братья ордена Рассвета. Волшебница недовольно прорычала про себя. Ей не нравилось, что они отдают еду тем, кто в ней не особо нуждается: она считала, что из-за Охоты сама знает немало более подходящих мест. В душе девушки все еще звучала обида на жителей города. Они не только не помогли колдунам в час нужды, но и активно участвовали в их истреблении. Даже лица большинства прохожих вызывали отвращение.

Постепенно поток людей ослабевал, и, неожиданно для себя, Ная обнаружила заинтересовавшего ее торговца с другой стороны улицы. Седой длинноволосый старичок со сверкающей лысиной на макушке. Он зазывал к себе людей, которые без доли любопытства проходили мимо разложенных им книг, трав, сладостей и снадобий. Его голос был слаб, и издалека волшебница никак не могла разобрать, что именно он говорит.

Ее взгляд упал на небольшой округлый бутылек размером с молодое яблоко. В нем находилось густая красная жидкость, а изнутри к стеклу прилип маленький того же цвета лепесток.

– Идем, – внезапно обратился к ней Тилозир, заставив ее вздрогнуть.

– Вы опять? – эта черта учителя сердила девушку, однако та ничего не могла поделать и поспешила за ним, снова схватившись за кусок плаща.

У главных ворот города, на высоком серебряном постаменте, стояла статуя Всезнающего Прародителя – главного божества имперского пантеона. Создатель неба и Хранитель солнца изображался величественным старцем с пышной бородой. Восседая на троне, на который опиралось его витиеватое копье, он встречал входящих в город. Его глаза смотрят устало, но грозно, словно видят прошлое и будущее.

Проходя мимо статуи, Ная раздраженно фыркнула.

– Мы не будем брать лошадь? – с любопытством спросила она.

Тилозир молча помотал головой.

– А почему? Ну да, забыла, – улыбнувшись сказала она.

Едва выйдя за ворота девушка оглянулась. Ей вновь казалось, что с вершины дуба можно легко дотянуться до звезды, хотя еще ребенком она несколько раз пробовала и хорошо запомнила, что это не так.

Дорога на север должна занять не один месяц, и Тилозир не разделял энтузиазм своей подопечной, предчувствуя что-то неладное. Он привык верить своей интуиции в любых ситуациях, хотя и продолжал всегда всеми силами надеется на лучшее. И теперь он продолжал лелеять надежду, что ошибается.

Глава 3

Крупнейшие города империи Белур, согласно «Неоспоримому закону», строили величественные храмы. Тол-Юд не был исключением.

Стены круглого храма сложены из массивных блоков белого камня, столь искусно высеченных, что, казалось, гора сама даровала их. В отличие от общепринятых правил, когда крыша покрывалась черепицей из сверкающего в солнечных лучах золота – здесь было серебро.

Вход в храм украшали массивные двойные двери, украшенные серебряными пластинами с символами всех богов имперского пантеона. Внутри располагался залитый ярким белым светом просторный зал, его стены и потолок были расписаны сценами из легенд о богах: их великими свершениями и грандиозными трагедиями.

Вокруг центра зала располагались серебряные статуи самых почитаемых богов. Под каждым указаны имена и титулы: Аардин – бог ветра и смеха; Я'сет – богиня очага и брака; Весаг Однорукий – бог-кузнец и судья, лишивший себя руки; Тур – бог знаний и поэзии; Виктлен – бог вина и полей; Зиркад Лжепророк – коварный бог грез и удачи; Тенра – богиня плодородия и властительница земли, матерь богов; Эйно́р – богиня победы и милосердия. В отдельной постройке за стенами храма расположились словесные описания ее брата – Рэнйов, имя которого страшились произносить и даже записывали лишь зеркальным письмом, считая, что за ним неминуемо следует война, ведь она – часть его самого. Вместе с ним непременно изображалась и их тетка – Тенейра – богиня смерти и зимы, умеющая обуздать его дикий нрав.

Следующая статуя разительно отличалась от остальных. Рядом с ней не горело свечей, а сама она была накрыта плотной тканью, из-под которой выглядывал лишь направленный к небу медный палец. Даже при отсутствии таблички каждый точно знал – это Дарге́з – могучий бог колдовства и раздора. Несмотря на события последних лет, его статуи боялись убирать из храмов, ведь если Прародитель создал небо и осветил его солнцем, то Даргез – заселил звездами. Именно он даровал людям власть над магией вопреки воле своего брата, а черные волосы волшебников стали напоминанием о силе Повелителя Ночи.

В самом центре, в окружении всех богов, возвышалась статуя величественного гиганта – Всезнающего Прародителя, свирепо взирающего на своего могучего брата.

В течение последних нескольких лет жрицы посвящали один день в неделю молитвам в память о святой принцессе Алисе, ставшей жертвой богоизбранного волшебника. Они говорили, что долголетие – это высшая форма почитания богов, и призывали прожить те годы, которые не смогла прожить принцесса, за нее. Среди людей с каждым годом все чаще можно услышать разговоры о том, что Алиса – посланница самой Эйнор.

Глава 4

Тем временем по Малому имперскому тракту – артерии, соединяющей южные и северные части империи, ответив на зов о помощи в борьбе с нежитью, двигалась небольшая группа из трех рыцарей ордена Заката.

– Ариан сказал, где они будут ждать нас? – обратился к остальным самый старший из них.

Весь седой, он был чуть впереди. Прошитый серебряными нитями плащ закрывал эмблему ордена на плече. Латный доспех блестел на солнце.

– Какой-то постоялый двор неподалеку от Тадрена. Я запамятовал название… – ответил рыцарь с дорогим на вид плащом.

Провожая взглядом идущих навстречу путников, он заострил взгляд на бедрах белокурой девушки. Она, заметив это, отвернулась, надув щеки.

– Глаза-то не выпадут? – с ухмылкой прохрипел старик.

– Конечно выпадут и за ней побегут. Так-то поди попроще под юбку запрыгнуть, – улыбаясь, вмешался самый молодой из них. В сравнении с ним пара вьючных лошадей позади них выглядела как пони. – Хотя я бы на их месте заглянул в какой-нибудь кабак. В «Радость бедняка» или даже «Радость королей»…

– Я отреж… – собрался развернуть коня Арка́н.

– Ты что совсем страх позабыл, Дотра́н? – возмущенный голос старого рыцаря прозвучал отрывисто и резко.

Дотран, опустив взгляд, улыбнулся от уха до уха. Не прошло и минуты, как он, подняв глаза, посмотрел на друга впереди.

– Ножик-то наточил языки отрезать, Арк? – задорно произнес он.

– Еще бы! – злобно ответил черноволосый рыцарь. – Так что не волнуйся, дорогой брат, укоротить его тебе будет легче, чем загнать оленя.

Легкий ветерок колыхнул черно-белые плащи троицы.

– Уж явно не проще, чем твои похождения к бесподобной госпоже Барбиль, – тут же уколол его великан.

– Клянусь, еще одно слово, и я посмотрю, что ты ел на завтрак!

– Тоже мне тайна… мы едим одно и то же.

– Ну все, – выдохнув, Аркан резко развернул коня.

Дотран всегда обладал очень громким голосом, и его такой же громогласный смех сейчас был даже громче обычного.

– А-а-а-а, чтоб мной волки подавились, а ну-ка хватит! – фыркнул старик, метнув строгий взгляд. – Если не успокоитесь, обещаю, я прибью вас обоих, – прорычал он. – В другой раз подеретесь, мы и так сильно опаздываем.

Он знал, что, пребывая в хорошем настроении, Дотран мог широко разойтись в своих издевательствах над вспыльчивым другом. В ответ Аркан, закусив губу, махнул рукой, а Дотран ехидно хихикнул. Старик, недолго помолчав, раздраженно сказал:

– Дотран, дай сюда шкатулку. Не хватало еще, чтобы вы ее повредили по глупости.

Здоровяк ловко потянулся к сумке, прикрепленной к седлу, и вручил старшему маленькую светлую шкатулку. Орден Заката был известен не только точностью своих карт, но и скрупулезностью исследовательских работ: каталоги, рекомендации, медицинские исследования и многое другое. Перед отъездом старик перерыл множество учетных книг, пытаясь разузнать, к какой категории можно отнести завалившуюся за шкаф шкатулку или кинжал, запертый в ней. Но за неделю он так и не смог изучить свойств вещей, источающих сильную магию. Не найдя никакой информации, А́лген решил самостоятельно перевезти их, предполагая, что в руках волшебника кинжал может проявить свои свойства.

Основные силы ордена почти на три месяца раньше покинули свои владения на юге и вереницами шли на север. Готовясь к большой войне, они везли с собой множество обозов с волшебными артефактами и прочим снаряжением. Для братьев ордена было нехарактерно что-то потерять, но старик допускал, что в царившей суматохе что-то исключительное могло произойти.

Сжав шкатулку в руке, Алген поднял голову. Его взгляд на мгновение застыл на вечной темноте над Тол-Юдом. Старик видел его не раз, но никак не мог привыкнуть к тому, что эту уходящую в небо бездонную яму стороной обходит солнечный свет. Он вдохнул полной грудью и, мягко улыбнувшись, сказал:

– Неподалеку отсюда есть таверна «Веселый гоблин», можно не заезжать в город. Владелец – мой друг, нас хорошо примут, – заверил старик, с наслаждением почесывая короткую белую бороду.

– Может, мы тогда ускоримся? – обременено сказал Дотран. – А то я сожру там твоего веселого гоблина.

Старший громко усмехнулся. Парень действительно мог есть за двоих. Стоя рядом с ним, низкорослый Алген выглядел, как гриб под деревом.

Наступил вечер. Солнце уже скрылось за горизонтом, и на небе начали появляться первые звезды. Шум таверны разносился по всей округе, и его, возможно, можно было услышать даже у входа в город, хотя их разделяли холм и поле. Яркие огни трехэтажного каменного здания были заметны издалека. Они зазывали к себе усталых путников, обещая веселье.

– Не мог потерпеть чуть-чуть… – ворчал Аркан поглаживая лошадь по шее.

– А чем ты недоволен? – широко развел руками Дотран. – Не ты ли хотел узнать, что я ел на завтрак?

Старик, утомленный долгой дорогой и непрекращающейся болтовней своих энергичных спутников, откреплял меч от седла. Эти двое находились под его опекой уже не менее десяти лет, и с каждым годом его все чаще забавлял вопрос, который он задавал сам себе: «Как же они стали такими балбесами?»

– Дотран, посмотри за лошадьми, – командовал он.

Тот собрался возразить, но, беззвучно шевельнув губами, выдохнул. Аркан, увидев это довольно кивнул.

Большое уютное помещение было набито народом, свободных мест оставалось немного. Здесь играет приятная музыка, и кто-то, едва связывая буквы в слова, неумело пел.

Смесь хмельных и винных ароматов, витающих в воздухе таверны, соединялась с теплым запахом дерева, исходящим от массивной барной стойки и деревянных столов. Здесь чувствовались нотки солода и дрожжей, смешанные с тонкими оттенками дуба и ванили от бочек с выдержанным вином.

Хозяина таверны, несмотря на маленький рост, было видно сразу – длинноухий гоблин в белой рубахе под красным жилетом важно сидел на высоком стуле, изготовленном на заказ. В углу, развалившись на очень массивных стульях, о чем-о оживленно болтали двое орков. Зеленокожие силачи были значительно выше среднего человека, но из-за высоких потолков они чувствовали себя свободно. Один вид их рук заставлял успокоится любого дебошира.

– Дотрану тут понравится… – осматриваясь сказал Аркан.

Глазами он искал кого-то сколь-нибудь симпатичного его взору.

– Плор! – резко, как удар молнии, выкрикнул старик. – Все еще не знаешь горя?

Остроносый гоблин прищурился, услышав знакомый голос.

– Алген, ты? – удивленно спросил хозяин таверны.

Старик развел руками и, улыбнувшись, кивнул. Он подошел совсем близко, и гоблин неловко встал ногами на стул.

– Ты постарел, – с теплотой в голосе заметил рыцарь.

Чуть хромая, он подошел к стулу. Его глаза улыбались.

– Ты тоже, – просвистел Плор. – Если бы не твой рост, я бы тебя не узнал. В жизни не видел таких мелких рыцарей, – в его голосе слышались властность и самодовольство, хотя сам он не достигал и метра. – А ты поди меньше еще стал, не сменил коня на пони?

Со стороны слышались вжатые смешки подручных. Даже встав на носочки своих красных ботиночек ему было не просто обнять старого друга.

– Ваши тут уже проходили, – доложил гоблин, продолжая обнимать его. – Я думал ты уже помер где-то, так и не заскочив на минутку, как обещал. Все же лет сорок прошло…

– Давно ты стал таким сентиментальным? – большая часть тела гоблина закрывалась предплечьем старика.

– Я всегда такой, когда вспоминаю, что ты мне должен три серебряных.

– Мы до утра. Комнаты есть?

– Для тебя найдем. Две?

– Две.

– Три, – поспешил вмешаться Аркан.

– Две! – настоял Алген. Он проигнорировал плохо скрытое недовольство подопечного и продолжил. – И коней бы нам в твои закрома завести, все же не два золотых стоят. Там такие, ух! Можно хоть мешок серебра отдать за каждого.

Плор понимающе кивнул и начал раздавать соответствующие указания.

Сев за ближайший свободный стол, рыцари стали ожидать Дотрана. Тот вскоре явился, сразу же приковав к себе внимание зеленокожих, – он лишь немного уступал им в росте.

– А мне тут нравится, – с наслаждением произнес рыцарь, с присущей ему энергией осматривая помещение. Его радостный взгляд, уже предвкушающий разнообразие блюд, остановился на ком-то забавном размером с кошку, юркнувшем под один из столов. – Что это за зверь? – тихо удивился рыцарь. – Арк, ты видел? Твой стыд сбежал.

Здоровяк взглянул на брата, который увлеченно куда-то смотрел и явно не услышал его слов.

– Тут чародей, – внезапно предупредил старик.

– Ну и что? – шмыгнув носом, расслабленно произнес Дотран. – Охота на ведьм уже закончилась. Спасать его ни от кого не надо.

– А то, что не заметить тебя может разве что слепой. Постарайтесь вести себя прилично, особенно ты, – Алген ткнул пальцем в нагрудник великана. – Иначе уши оборву. Как я понял, он не один. Не хотелось бы его нервировать, мало ли что.

– Дотянись еще… – чуть слышно шепнул Дотран.

– Я не слышу.

– Да это я так, ничего важного.

Старик коротко кивнул.

– Он сказал, что ты не дотянешься до его ушей, – вдруг заговорил Аркан.

– Арк! – едва успел возмутится Дотран, как старик прижал его к столу за ухо.

– Ну как, дотягиваюсь? – с наслаждением протянул старший.

– Т-т-ты же сказал вести себя прилично, а сам? – сквозь сдерживаемый хохот указал старику великан. Тот скрутил ухо сильнее, – Я понял, понял, понял!

– То-то же, – Алген резко отпустил покрасневшего подопечного.

– Арк, конская рожа… – держась за ухо, раздраженно произнес рыцарь.

В отличие от простолюдина Дотрана, Аркан был пятый сыном герцога, подчиняющегося напрямую императору, а не одному из наместников. На их родовом гербе изображен единорог, вставший на дыбы среди дубов. Ему никогда не нравилось, когда ему напоминают о родстве с ними, но в этот раз он чуть слышно усмехнулся и ничего не сказал.

Алген достал из сумки небольшую фляжку, из которой хлынул едкий запах, от которого у Аркана каждый раз на глазах наворачивались слезы. Братья демонстративно откинулись назад, будто от внезапно вспыхнувшего пламени. А старик, пожав плечами, отхлебнул из нее, закрыл и убрал подальше.

Братья переглянулись, с трудом пытаясь сдержать смех.

С приходом рыцарей Тилозир почти не спускал с них глаз. Его охватило странное, очень знакомое чувство. Оно, словно зуд в недоступном месте, не давало покоя. Волшебник барабанил пальцами по деревянному столу звуком проливного дождя.

Зато Нае было совершенно не до них: девушка за троих уплетала какую-то птицу, отдавая косточки с оставшимися кусочками мяса мелкому зверьку под столом с плоской жалобной мордой. Он съедал кости без остатка.

– Ваша вода, – чуть слышно проронила девушка, аккуратно подойдя к Нае со спины.

Тилозир, не отрывая взгляд от рыцарей, жестом указал поставить ее рядом с ученицей. Как только девушка ушла, волшебник прикоснулся к кружке, и вода в ней стала молоком.

– А вы есть не будете, учитель? – с полным ртом еды спросила девочка.

– Я не голоден.

Смотря на него любопытными глазами, Ная промычала что-то в ответ. «Никогда не видела его таким…», – промелькнуло у нее в голове.

Волшебник гадал, что такого особенного исходит от рыцарей, в которых он не видит ничего примечательного. Старик, может, немного выделялся, но что в этом такого? Его глаза бегали по лицам прочих гостей, допуская, что дело вовсе не в этой компании. Это чувство такое родное, но в то же время пугающе забытое, будто специально спрятанное в глубинах памяти, где хранится все то, что хочется бесследно стереть и что появляется в самый неподходящий момент.

– Я отойду ненадолго, – вскоре сказал он. – Доешь быстрее, чем вернусь, – иди в комнату.

Провожая его взглядом, Ная протяжно хмыкнула и насторожилась.

Тилозир с присущей ему аккуратностью пробирался между людьми, словно легкий ветерок, скользящий между деревьями в густом лесу. Он подошел к орку, лучшие дни которого уже остались позади. Зеленокожий гигант стоял к нему спиной и что-то мычал себе под нос.

– Не знаешь, что тут делают эти рыцари? – поинтересовался волшебник, протягивая на стойке пару золотых монет.

Развернувшийся орк недобро зыркнул на монеты, а затем переключил все внимание на волшебника. Сжав руку в кулак больше головы Тилозира, он сдвинул брови. Глубокие шрамы на толстой коже лица были похожи на рисунки, наносимые на праздничную посуду, с той лишь разницей, что никаких завораживающих красок здесь не было.

Тилозир не понимал, чем мог обидеть его, и с большим любопытством наблюдал за реакцией зеленокожего.

– Монеты себе предлагаю тебе оставить, – внушительным тоном заговорил он. – Твои родичи помогли в прошлом нам, брать их не могу я. Гнали нас так же, как недавно вас. Не верно так.

Тилозир был удивлен, но все же притянул монеты к себе. Он понимал, о чем говорил зеленокожий. Когда орки восстали после многовекового рабства, многие богоизбранные волшебники не смогли остаться в стороне и помогли им покинуть земли людей. Тилозир не часто общался с зеленокожими, и ему показалось странным, что кто-то так относится к событиям, произошедшим в столь далекие времена. Но если подумать, это было не так удивительно. В конце концов им так и не удалось восстановить собственный язык, что продолжало отражаться в их речи.

– Я бросаюсь в глаза?

На самом деле Тилозира более чем устраивало такое положение дел. Мало кто хотел бы иметь дело с волшебником, возможности которого не понимает.

– Дивишься чему ты не могу понять. Волосы ночного неба, одет ты, волшебник как, и золото, не серебро дал мне. Не глупец я. Что людей тех дело имеет, то не знаю. Прежде подобные им путь на север держали войском большим, за горизонт уходящим.

– Думаешь, эти просто отстали?

– Думаешь верно.

Тилозир улыбнулся и, кивнув в знак благодарности, собрался вставать.

– Постой, – заговорил орк. – От Тадрена неподалеку, что дней в трех пути отсюда, зверя ночного видели. Бдителен будь.

– Благодарю. Может какие-то новости есть?

– Хм… В город вороний, Амелином что зовут, снова слетаются вороны. Слышал я, рук ведьмы Тени Слепящей дело это. Коли путь твой там пролегает, бдителен будь.

– Хорошо.

Тилозир знал, что не стоит винить в этом мифическую ведьму. Он догадывался, кто мог бы стать виновником особого интереса черных птиц к древнему городу.

– Вывернулся, значит… – беззвучно проговорил он, постукивая пальцем по ноге.

Волшебник поблагодарил орка еще раз и, снова взглянув на рыцарей, направился к Нае. Девушка уже удалилась в комнату.

Ная медитировала, рассевшись на своей кровати, в просторной уютной комнате. Она пыталась почувствовать то, что так насторожило учителя. Правда, не понимала, что искать, да и вообще, может дело не в какой-то магии, а в чем-то более простом, например, в настроении.

После вкусного ужина ей стоило больших усилий войти в состояние, в котором удалось бы видеть магические потоки. Мир замер. Неподалеку она видела лишь множество тусклых огоньков, немногие горели чуть ярче, а пара довольно четко. Пронизывающая мир магия стремилась к ним и подпитывала, и разглядеть подобное стены не мешали, какой бы толщины они не были. Она уже видела огонь Тилозира прежде, но и в ином случае узнать его не составило бы труда – среди прочих он был подобен маяку. Волшебница продолжала всматриваться в окружение все глубже, стараясь найти нечто, что могло бы привлечь внимание именно учителя – нечто не самое очевидное.

По лбу медленно спускалось несколько капель пота.

Едва учитель приоткрыл дверь, как Ная, потеряв концентрацию, резко завершила медитацию. Она прорычала про себя от досады, что увлеклась и упустила его из виду.

Окинув ее взглядом, он негромко заметил:

– Ты запачкала шарф.

Девушка дышала неровно, будто пробежала значительное расстояние. Она быстро нашла взглядом жирное пятно на красной ткани и, задержав дыхание, выжгла его.

– Все нормально? – с каменным лицом спросил волшебник. Ная устало кивнула. – Если что – я внизу.

Стоило Тилозиру закрыть дверь, как волшебница рухнула на кровать и стала жадно захватывать воздух. Она так ничего и не нашла, но понимала, что слишком устала, чтобы продолжать. «Забыла, что нельзя так делать…» – устало думала она.

Волшебник был доволен увиденным: обычно от нее нельзя было добиться хоть чего-то, требующего сдержанности, а тут… Он рассудил, что не стоит ей мешать.

Дотран доедал четвертую птицу.

– Ну… теперь, я думаю, все… – икнув, обратился он к братьям и тут же откинулся на спинку стула.

– Тебе известно, что столько жрать нельзя? – оперевшись локтями на стол, усмехнулся Аркан. – У тебя всегда был горб спереди, но скоро он перевесит всю остальную тушу.

– Да-да, мой мальчик. Скоро пузо в доспех не влезет, – внезапно поддержал того Алген.

– Ха! Толстый слой жира на этой прекрасной фигуре надежнее любого доспеха и защищает меня от холода, разврата… – он многозначительно взглянул на Аркана, – и всякой мрази, которая хотела бы меня сожрать. А если и сожрет – еще и подавится, – заверил великан, сложив руки на животе.

Рыцари рассмеялись.

Вскоре старик, опираясь на стол поднялся. Братья энергично встали вслед за ним.

Благодарим тебя, Лотх, за то, что свет твой указал нам путь в это замечательное место, – тихо произнес Алген. – Ладно, – командным голосом заговорил он, – идем спать, выходим рано. К Тадрену подойдем под утро следующего дня, возьмем с собой что-нибудь в дорогу, если получится. Лишний раз походные припасы трогать не хочется, мало ли что.

– Чур я сплю на кровати, – задорно сказал Дотран.

Аркан хотел возразить, но здоровяк с усилием положил руку ему на плечо так, что тот не смог устоять и сел на стул.

Стоило рыцарям пойти наверх, как Тилозир тоже вернулся в комнату. Было уже поздно, и он думал, что Ная давно уснула. Но та, сдерживая сон, собиралась с силами, чтобы попробовать начать поиски снова.

«Должно же быть что-то необычное, – убеждала себя она. – Или ничего нет…совсем? Еще разок…»

Ее дыхание становилось все размереннее и глубже, как вдруг заскрипела дверь.

– А я думала, вы уже уснули там, – словно с претензией, сказала ученица.

– Меня больше интересует, почему не спишь ты? Завтра долгая дорога, – не взглянув на нее произнес он, ложась на кровать.

Девушке не понравился тон, с которым это прозвучало. Она не считала, что провинилась хоть в чем-то, чтобы выслушивать упреки. В конце концов, она всего лишь беспокоилась за него. Но возразить ему на это было как-то… неловко. Все же дорога действительно долгая.

– Да вот, не спалось просто, – отмахнулась Ная, отворачиваясь от него.

– И только?

– Да…

Тилозир взглянул на нее, его глаза на мгновение вспыхнули зеленым светом. Девушка тут же зевнула и через несколько вздохов уснула.

– Когда-нибудь мы поговорим о том, что обманывать меня не мудрое решение, – прошептал он.

Всю ночь волшебник провел в размышлениях об истоках туманной и отвратительной тревоги, коснувшейся его. Единственное, что удалось понять точно, – дело было в рыцарях.

Светало.

«Артефакт! – внезапно понял он и тут же подскочил, как ошпаренный. – Орден шел на войну и точно вез артефакты… Но почему его не взяли в обоз? – размышляя, он быстро стучал пальцами по тыльной стороне ладони. – Забыли? Вряд ли: орден ведет серьезный учет. Опасно вести с остальными? Бред. Нашли в дороге? Вероятнее всего. Но что… – волшебник судорожно перебирал в голове известные ему предметы, которые могли бы иметь на него подобный эффект, но на ум не приходило ничего. – Странно все это, впрочем, проще будет просто держаться от них подальше».

Ная безмятежно спала. Покинув комнату, Тилозир спустился вниз. От вечерних гулянок не осталось и следа: из всей толпы лишь пара зеленокожих, как прежде, сидели в углу в полудреме.

Он подошел к знакомому орку, евшему большой деревянной ложкой какую-то похлебку, от которой исходил яркий землистый аромат. Сейчас было заметно, что его кожа заметно темнее, чем у сородичей в углу.

– Желаешь испить или искушать что? – взглянул на него орк. – Присядешь?

Тилозир коротким жестом выразил отказ.

– Нет, благодарю, я не голоден. Эти рыцари, они еще здесь.

– Покинули засветло нас, – ответил орк, отхлебнув еще ложку.

Волшебник был рад услышать это. Они должны были двигаться гораздо быстрее, чем они с Наей, и, если повезет хотя бы немного, то они больше не встретятся.

– Послушай, – произнес орк, когда Тилозир уже собрался уходить. – Видал ли ты, – орк замолчал, по лицу было отчетливо видно, что он сильно напрягся, – ризра́ков?

– Призраков?

– Верно, – с облегчением подтвердил гигант.

– Да… – удивленно ответил Тилозир. – А почему ты спрашиваешь?

Орк помолчал.

– Жизнь всю, казалось, что сказки это, которые перерос я. Спасибо.

– Не стоит, – скупо проронил волшебник. – Налей одну небольшую миску.

– Надумал?

– Не мне.

Поднимаясь наверх, Тилозир услышал энергичное возмущение гоблина-хозяина:

– Старый пройдоха снова ушел, не заплатив! – с добрым тоном причитал он.

Глава 5

Тем временем в таверне, что неподалеку от малоизвестной деревни Тадрен, под сказочным названием «Зеркало Дриады» за столом сидел рыцарь Рассвета. Мрачный на вид, он, держа руку на небольшом дневнике, отрешенным взглядом смотрел на мелькающих в скромном зале людей.

Иногда его взгляд соскальзывал на шов на предплечье льняной, как цвет его волос, рубахи. Реже он смотрел на мелкий дождь за окном, который начался как раз тогда, когда его подопечные погнались за местными бандитами. Он был слабым, словно скупая слеза, и шел без остановки уже несколько дней, то усиливаясь, то ослабевая, и не собирался прекращаться.

Услужливый и учтивый хозяин время от времени, словно прикидываясь навязчивым щенком не давал ему покоя. Его волновало недовольное лицо рыцаря: он боялся, что такой важный гость останется недоволен его приемом, не догадываясь, что ничего не может раздражать больше него самого.

С очередным глубоким вдохом он погрузился в мысли и вернулся на три дня назад:

– …Я устал ждать, – протирая глаза, обратился он к подопечным за соседним столом. Его голос был низким и напряженным, как натянутая тетива, с которой вот-вот сорвется стрела.

– Это от того, что вы не пьете, брат Гослин, – произнес рыжеволосый паренек.

– А это потому, что вы слишком строги к себе, – поддержал его близнец.

Несмотря на гвалт, который разносился по всей таверне, их было очень хорошо слышно. Звонкие голоса братьев перебивали шум, как звон колоколов превосходит звон клинков.

Гослин, пройдясь пальцами по эфесу лежавшего поперек стола меча, задумчиво взглянул на последнего. Ариана от брата отличала приметная лысина и опаленное лицо. С большим аппетитом они уплетали блеарскую курицу, славившуюся своими размерами повсюду. Несмотря на то, что ее черное мясо имело неприглядный вид, а горечь чувствовалась даже в аромате, оно пользовалось большим спросом.

– Не понимаю, почему вы так беспокоитесь за них, – чавкая продолжил Бирк.

– Неужели они сами о себе не позаботятся? – добавил Ариан.

– Вот как? – тихо произнес Гослин. – Вам нужно почистить доспехи.

– Но… – тут же вздохнул один из братьев, но сразу же замолк, когда суровый взгляд наставника опустился на него, будто снежная пелена на пшеничное поле.

– Пошли… – отряхивая руки, сказал второй.

– Мои тоже, – добавил им вслед старший.

Не успели они покинуть зал, как к столу подошел изрядно выпивший человек в темном изношенном плаще. Покинув свою компанию, он едва держался на ногах.

– Вам… – выдавил из себя он. – Не рады здесь… совсем, – слова было непросто разобрать, язык заплетался.

Рыцарь с удивлением смотрел на человека. Толстое лицо незнакомца вблизи уже не мог скрыть никакой плащ. Он едва держался на ногах и явно не осознавал, где находится, и что происходит. От него разило «Счастьем бродяги» – самым дешевым вином, которое только можно было найти в любом мало-мальски уважающем себя заведении. Казалось, еще немного, и этот бедняга позеленеет. Запах от него был даже хуже, чем от свиней, с которыми Гослин возился в юности. Рыцарь был настолько поражен наглостью этого человека, что на мгновение растерялся и не знал, что сказать.

– Ты слышишь меня! – выкрикнул он, ударив рукой по столу. Языком он подобрал вытекающие слюни.

Близнецы оглянулись, остановившись у лестницы наверх.

– Зря он это, – сказал Бирк.

– Жаль его, – добавил Ариан.

Глаза Гослина вспыхнули яростью, словно сухая трава под знойным солнцем. В мгновение ока он вскочил с места и молниеносным движением схватил наглеца за шиворот. Одним мощным рывком Гослин швырнул противника вперед, и тот с глухим стуком ударился лицом о стол.

– Как ты смеешь, шваль, так со мной разговаривать? – повышенным тоном спросил он уже обмякшее тело.

Компания, от которой тот отделился, обменявшись парой слов, затихла. Гослин заметил, что они начали суетиться, видимо, собираясь уходить. Один из них встав замер. В отличие от остальных, он не выглядел суетливым и держался прямо. Хотя его лицо и было скрыто капюшоном, рыцарь чувствовал, что незнакомец пристально наблюдает за ним, словно хищник перед прыжком.

При взгляде на этих двоих у хозяина таверны вырвался нервный смех.

– Всем выпить за счет заведения! – заставил себя выкрикнуть он, поглаживая пушистого кота, для которого все это словно было обыденностью.

Близнецы скрылись на втором этаже, а Гослин, ногой убедившись, что тело рядом с ним в ближайшее время не поднимется, сел на место. Почти сразу к нему подошли два человека, снова приковав к себе внимание зала.

– Мы заберем? – робко спросил один из них, кивая на лежачего.

Он жестом руки дал свое дозволение. Поднимая товарища, они не заметили, как задрался его рукав, оголив замысловатый многоуровневый черный символ. Стоило ему лишь показаться на глаза рыцарю, как тот устремил к нему все свое внимание. Гослин не знал его значения, но понимал, что он был слишком не только для какого-то бродяги, но и для опытных мастеров.

– Гляди, кажется, знак ведьмы Звездного Месяца… – краем уха услышал чей-то шепот Гослин и тут же вскочил, схватившись за меч.

Не доставая его из ножен, рыцарь двумя короткими, но быстрыми движениями повалил на землю противников. Одного добил ногой. Вслед за ним люди в плащах разом обнажили мелькнувшие словно молнии мечи. Лишь один оказался достаточно спокойным, чтобы не сделать этого.

– Ой-ой-ой, – запричитал хозяин, схватившись за голову, и украдкой поспешил на второй этаж за близнецами.

Немногочисленные посетители расступились, а стоявший у стойки полуэльф скрылся за ней.

– Будет разумнее сдаться, – хладнокровно произнес Гослин, обнажая меч.

Трое из четверки начали переглядываться, последний – тот, который долгое время не спускал с рыцаря взгляд, – сделал полшага вперед и заговорил:

– Мы всего лишь скромные путники и с вашим великолепием, господин, не желаем меряться. Да и разве можем мы, меркнущие перед вашим величием, даже думать об этом? – сказал сладкоголосый мужчина.

Он говорил тихо, стараясь скрыть свой акцент, который, впрочем, без труда улавливался рыцарем. Согласные буквы произносились чисто, но неспешно и вычурно, будто с набитым ртом. Сложно было не заметить, с каким трудом ему давались эти принижающие собственную гордость слова.

– Убью только первого, кто не сдастся – пожалеют, что уцелели, – непоколебимо продолжил рыцарь.

– Да на тебе даже доспеха нет! – дрожащим голосом выкрикнул один из них.

– Сдайся первым, остроухий! – крепко сжав меч, приказал Гослин. – И, быть может, если за твоей спиной нет преступлений, тебе позволят уйти в ту глушь, что эльфы называют домом.

Наверху раздались возмущенные голоса близнецов и громкий топот. Банда испуганно попятилась назад. Их обуял страх: он не позволял ногам стоять на месте, а ужас перед наказанием не позволял броситься бежать. Эльф не двинулся с места. Размеренно дыша, он держал ладонь на изогнутой рукояти и был готов нападать.

– Ну давай, – прозвучал надменный тон.

Гослин сжал губы. Ведомый праведным гневом он ринулся в их сторону, издавая пугающий, яростный крик. Скрежет покидающего ножны клинка – эльф, полный уверенности в своих силах, решительно бросился ему навстречу.

Вопреки ожиданиям остроухого, рыцарь не только не сделал ни единого шага назад, но даже не остановился. Его рука, словно щит, отвела рассекающий плоть клинок в сторону. Эльф громко вздохнул, но его возглас прервал стремительный удар гардой в подбородок. С грохотом тело рухнуло на ближайший стол, который проломился под его тяжестью.

Гослин, сдерживая жгучую боль от пульсирующей раны, зашипел сквозь зубы. Он чувствовал, как быстро она стала затягиваться. «Еще не время», – словно блик, промелькнула мысль. Рыцарь перевел грозный взгляд на остальных. Те, побросав оружие, ринулись бежать. Проводив их взглядом, он немедленно переключил внимание на главаря, который, отхаркнув сгусток густой крови, пытался подняться. Гослин ногой отбросил острый, как когти мантикоры, клинок в сторону и наступил остроухому на грудь.

К этому моменту, будто тени, близнецы встали за наставником, который, кажется, совсем не заметил их присутствия.

– Чем вы тут занимались? – пугающе холодно спросил старший, усиливая давление.

Эльф скалился и молчал, и вскоре рыцарь едва ли не всем весом стоял на нем. Он с нажимом повторил вопрос, но в ответ услышал лишь невнятное мычание.

– Что ты молчишь? – возмутился Бирк.

– Язык проглотил? – озлобился Ариан. – Что за запах? – после небольшой паузы спросил он.

Принюхавшись Гослин учуял стойкий аромат цитрусов, которые в это время нельзя было найти даже на самом богатом рынке провинции.

– Не будешь говорить – быстро пожалеешь об этом.

Где-то в стороне заскулил хозяин таверны.

Эльф, криво улыбаясь, демонстративно открыл рот.

– Да он язык откусил… – констатировал Ариан.

– Перестарались, – добавил Бирк.

Гослин взглянул на троицу, с которой расправился до него. Они вполне могли дать ответы на его вопросы, а этот уже не представлял интереса и, более того, продолжал оставаться опасным. Без долгих размышлений рыцарь нанес мощный пронзающий удар в грудь, но тот с противным лязгом отскочил, разрубив ткань плаща. Под ней оказался золотистый дорогой доспех. Не теряя ни секунды, Гослин коротким движением в сторону лица прервал жизнь остроухого.

Через какое-то время сообщники эльфа стали приходить в себя. Желания молчать от них было не много, и без труда удалось выяснить, что они похищали детей из окрестных деревень, чтобы призвать ведьму Звездного месяца.

Трактирщик почти безостановочно гладил кота, который оказался настолько ленивым, что, несмотря на всю шумиху, и ухом не повел. Хозяин постоянно вопрошал богов: «За что мне это на мою печальную голову? Кто за это все заплатит?». Наверняка на это нытье могли уйти месяцы, если бы не Гослин, который окончательно вышел из себя, выслушивая это, не отдал ему весь комплект доспеха с главаря. Правда, рыцарю это помогло не сильно: всхлипы и причитания сменились возгласами и суетливостью.

Рыцарь Рассвета не знал, насколько это возможно, по-хорошему стоило бы передать пленников в руки ополченцев, но предписания ордена требовали от него не оставаться в стороне. Они были написаны большой кровью и не были чем-то, чем Гослин мог бы пренебречь.

К вечеру он дал указание близнецам найти сбежавших, – один из пленников должен был указать дорогу. Рыцарь допускал, что логово могло бы быстро опустеть, узнай там, что братья ордена Рассвета поблизости заинтересовались ими. Приближался дождь, а с ним и риск упустить их.

– Просто не дайте себя убить, – сказал он, проверяя седла их боевых коней. – Кто-то ранен – вернитесь. Потеряли след – вернитесь. Если даже подумаете, что не сможете справиться сами – вернитесь. Дождемся братьев Заката и вместе разберемся.

– Да что они могут? – усмехнулся Бирк.

Ариан едва открыл рот, как услышал громкий хлопок по затылку брата и передумал что-то говорить.

– Что говорят нам отцы в своей мудрости? – сурово спросил Гослин, словно туча над пшеничным полем, он навис над подопечным.

– «За самой неприглядной наружностью может скрываться злейший враг всего живого».

– То-то же… – после недолгого молчания он вздохнул и продолжил. – В ваших руках уже давно не только ваши жизни… Себя не жалко, так других пожалейте, – голос стал угрюмым и грузным.

С тех слов погода стала угрюмее. Скупой еще минуту назад дождь снова накатился подобно вздымающейся волне.

Обложка из приятной прежде на ощупь коровьей кожи с серебряной застежкой уже многое повидала и стала очень грубой. Выцветая, она становилась все более светлой и блеклой. Ее поверхность была покрыта порезами и царапинами разных размеров, а в некоторых местах растрескалась.

После долгого молчания рыцарь наконец открыл свой дневник. Страницы были заполнены плотным текстом и заметками. Иногда встречались рисунки и схематические изображения монументальных построек, наспех набросанные карты и зарисовки пейзажей. Почерк менялся от страницы к странице: то аккуратный и чистый, то небрежный и размашистый с множеством исправлений. Гослин, просматривая старые записи, медленно долистал до чистых листов, которым предшествовали зарисовки символа, увиденного на руках бандитов, и начал записывать:

Месяц большой жатвы, Одна тысяча четыреста сорок второй год после Красного неба.

Очередные слухи об очередной ведьме… нужно доложить отцам и уделить окрестным лесам больше внимания. Тревожно, что люди уделяют этим чудовищам столько внимания, праздно надеясь, что те могут исполнить их заветные желания. Я привык думать, что мифы – всего лишь мифы. Быть может, эти ведьмы и жили, но те времена давно прошли. Но этот аромат… Цитрусовый аромат = ведьма Звездного Месяца???

Глава 6

Рыцари Заката во главе с Алгеном, покинув «Веселого гоблина», спешили воссоединиться с отрядом Гослина. Осталось всего три дня пути. Эта часть дороги проходила через небольшой лес, значительно расширяющийся на запад.

Малый имперский тракт, вдоль которого расположились таверны и постоялые дворы, в это время года не пользовался популярностью среди путников, направляющихся к северным границам. Уже через месяц перевалы должны были оказаться под снегом, что сделало бы добычу драгоценных металлов невозможной или чрезмерно дорогой. Такие важные грузы всегда сопровождались силами имперских легионов.

Путешествие из сердца империи могло принести солидную прибыль, но большинство торговцев, привыкших путешествовать с имперскими караванами, считало его слишком рискованным. Особенно сейчас, когда ордена Рассвета и Заката призвали своих братьев в Альшалон, и порождения Даргеза повсеместно поднимают голову, делая разбойников самой мелкой из возможных угроз. Правда, смельчаки все же находились.

– Старик, ты уже бывал в Амелине? – спросил витающий в облаках Дотран.

Алген, посмотрев вверх, призадумался.

– Да, – вскоре ответил он. – В последний раз я пробыл там несколько месяцев, лет тридцать назад. Залез с братьями Рассвета в лачугу вервольфа… Как сейчас помню, как он нас чуть не покромсал, мерзейшая тварь! Таких потомков Нессшар, разрази ее гнев Прародителя, я ни до, ни после не видал… а почему ты спросил?

Дотран уже начинал скучать, думая, что старика снова безнадежно куда-то заносит, поэтому был очень рад, когда тот вернулся к тому, с чего начали.

– Да знаешь, от братьев слышал о «Величественных вратах Севера», которые остановили легионы империи и даже волшебников. Таких, говорят, больше нигде не увидеть.

Старик обременено вздохнул.

– Не строй больших ожиданий на этот счет.

– Чего это? – возмутился Дотран.

– Сам увидишь.

Аркан, ушедший немного вперед, окликнул их и остановил коня.

До темноты оставалось чуть более половины дня пути, когда рыцари наткнулись на разбитые повозки. Многие были доверху набиты товаром, но большая его часть валялась по округе. А от людей и лошадей, перевозивших их, остались только кровавые росчерки.

– Странно, – приглушенным голосом произнес Алген. – Эта часть дороги еще должна быть безопасной.

Дотран и Аркан обнажили мечи и нацепили открытые шлемы на кольчужные капюшоны.

– Кто-то большой и очень страшный, – хмыкнув, заключил Дотран. – Они просто бежали, позабыв обо всем.

– Следы мантикоры… – мрачным тоном произнес Аркан.

– Старая… – вздохнул Алген, глядя на темный, как уголь, густой клок шерсти. – Тут же леса да равнина, а она такая большая… Странно это, – старик прикусил губу и громко цокнул. – Надо найти ее, пока не стемнело, иначе потом не справимся.

– А это проблема? Тут половина деревьев размером поменьше нее.

Старик направил коня в лес, и братья молча отправились за ним. Крупные следы вели их вперед. По пути они заметили, что многие деревья были сильно повреждены, будто зверь потерял равновесие. Братья, затаив дыхание, прислушивались к каждому шороху в этом, казалось бы, мертвом месте. В пасмурный день тишину нарушал лишь шелест листьев, которые изредка тревожил ветер да лязг доспехов. Это напоминало о том, что где-то неподалеку бродит опасная тварь.

Крылатый зверь с телом льва, мощными когтистыми лапами, длинным змеиным хвостом с многочисленными шипами на конце и уродливым лицом старика или старухи, застывшим в гримасе ужаса от собственного вида. Во всяком случае, так гласила легенда. Их размеры сильно различаются в зависимости от среды обитания.

Рыцари ехали медленно и осторожно, стараясь не шуметь. В воздухе витало напряжение, и каждый из них чувствовал себя неуютно после увиденного.

Вдруг вьючные лошади перестали слушаться. Старик настороженно поднял голову и принюхался. Братья тоже остановились и прислушались. Им показалось, что они услышали какой-то странный звук, похожий на рычание, где-то вдалеке. Алген спешился и жестом приказал братьям сделать то же самое. Они привязали коней к ближайшим целым деревьям и, взяв с собой щиты и несколько склянок в поясные сумки, двинулись дальше пешком.

Согласно записям ордена Заката, мантикоры – это одиночки, обитающие рядом с холмами, где они роют свои норы. Они обладают хитростью и силой, но не отличаются ловкостью. Крайне агрессивны и злопамятны, отступают только для того, чтобы напасть снова. У них плохое зрение, особенно днем, поэтому они полагаются на свой слух во время охоты. Ночью мантикоры становятся втройне опаснее и могут использовать свои магические способности. До восхода солнца с ними следует избегать любых контактов.

Самки мантикор крупнее и опаснее самцов. Кроме того, эти существа теряют ориентацию в пространстве при сильном шуме. Особую опасность представляют ядовитые железы, расположенные в хвосте мантикор. Яд способен мгновенно повергнуть жертву в шок и убить за пару минут.

Их мясо непригодно для употребления в пищу, а испарения крови – токсичны. Уже через несколько часов может появиться тошнота и головная боль, в особо сложных случаях, быстро проявляется онемение рук. При малейших признаках отравления рекомендуется немедленно покинуть опасное место и не усугублять ситуацию, после чего обратится к отцам при первой возможности.

Несмотря на то, что случайные встречи с мантикорами происходят довольно редко, каждому, кто покидает обитель, необходимо знать об этих опасных существах. Все подобные записи неизменно заканчивались едиными для обоих орденов словами: «Берегите ваши жизни, ибо от них зависят другие».

Хромой старик обеспокоенно оглядывался по сторонам. Он был уверен, что монстр уже знает о незваных гостях. Дотран и Аркан шли чуть позади, постоянно озираясь. Их последняя встреча с мантикорой едва не стоила жизни обоим и унесла жизни шестерых рыцарей, в том числе одного из отцов.

Менее чем через четверть часа показалась мантикора, чем очень удивила Алгена. Она сама нашла их, отказавшись от характерного для ее вида нападения из засады. Со злобой в желтых глазах монстр молча шел на них шаг за шагом. Каждое его движение было плавным и осторожным, но при этом сильным и уверенным. Под его тяжестью шаталась земля.

– Что же она жрала тут? – пробубнил под нос Дотран.

Алген твердо стоял на земле, а боль в мгновенье будто бы покинула ногу. За двадцать лет ему трижды доводилось видеть это чудовище, и то, что перед ним, было крупнее предыдущих.

Могучее создание уже наметило цель для рывка и человеческим голосом издало истошный вопль, обнажая несколько рядов зубов. Полный решимости рыцарь ловко увернулся от прыгнувшего монстра и ударил мечом по щиту. Озаренное белым ослепительным светом щита чудовище рухнуло на землю, вздымая ее с оглушающим грохотом.

Старик отскочил назад. Монстр перед ним кричал и барахтался, как рыба без воды. Дергаясь, он сокрушал толстым хвостом окружающие деревья, как град пшеницу. То, что ничего не отскочило в сторону братьев, выглядело, как чудо.

Аркан с Дотраном стали обходить упавшего монстра с разных сторон, создавая гул ударами по щитам. Они двигались быстро, без тени сомнений и капли страха под шквалом хаотичных движений.

Едва зверь попытался подняться на лапы, как Алген швырнул в него флакон с отваром капруса, растущего вдоль рек на западе империи. Ужасно зловонный запах, от одной мысли о котором на глазах проступали слезы, а горло безнадежно пересыхало, вырвался из стеклянной темницы. Вязкая желтая жидкость, похожая на мед, прилипла к лицу и застилала маленькие черные глаза мантикоры, не слабее неистовой ярости.

Во время короткой передышки между атаками Дотран выбрал своей целью левую заднюю ногу зверя. Несмотря на свою массивность, рыцарь был необычайно ловок: он с легкостью нанес удар по мускулистой лапе ночного хищника. Из раны брызнула густая черная кровь. Серебряные нити накидки защитили лицо великана от ядовитых испарений. Зверь снова взвыл, заливая всю землю под собой водопадом слюны. Хлесткий удар хвоста пронзил воздух, подобно молнии. Дотран с легкостью ушел от смертельного удара и отскочил назад.

Аркан, улучив момент, атаковал с другой стороны. Он считался лучшим в обращении с мечом среди всего южного отделения ордена Заката, а потому без труда преодолел дистанцию и нанес удар в правую лапу. Зачарованный меч с инкрустированным в рукоять десятком небольших изумрудов без труда преодолел шкуру и мышцы. Отчаянный крик монстра был наполнен такой болью, что ее, казалось, можно было ощутить физически. Даже бывалые воины чувствовали себя не в своей тарелке, молодые на несколько дней лишались сна, а послушники могли потерять сознание.

Рыцарь глубоко и поразительно легко вонзил клинок в плоть чудовища, но вытащить его оказалось задачей не из легких. Меч впился в кость. «Что за?» – успел удивиться рыцарь. Мгновенье замешательства, и Аркан не смог увернуться от удара хвоста. Ему едва удалось избежать прямого попадания, прикрывшись щитом, но даже так можно было сказать, что он ощутил себя семенем одуванчика под ураганным ветром.

Увидев это, Дотран почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сердце забилось часто, словно капли проливного дождя по стеклу. Дыхание сбилось. Он не знал, задели ли шипы брата, но понимал, что удар такой силы мог переломать все кости. Ему хотелось выкрикнуть его имя, но он не смог произнести ни звука.

Старик казался спокойным по сравнению с великаном, однако холодный пот на спине и ладонях выдавал его волнение. Не мешкая, он бросился к лицу чудовища, стремясь поскорее покончить с ним. Из пасти мантикоры исходил запах крови, а в рядах зубов рыцарь заметил застрявшие обрывки одежды.

Чудовище, с остервенением клацая зубами, постаралось подняться, но Дотран, подобно тарану, врезался в него, издав исходящий из глубины души волевой крик. Шип в центре щита вонзился в плоть, а лапа с застрявшим мечом не выдержала и подкосилась. Раздался громкий хруст, не уступающий треску сокрушенных деревьев.

Ловкий не по возрасту старик, закрыв лицо накидкой, вонзил клинок в глаз мантикоры. Когда чудовищный крик затих – тело еще продолжало брыкаться. Меч вместе с рукой глубоко пошел в плоть монстра. Алген чувствовал, как кровь слабо, как какой-то неприметный сорняк, жжет руку через перчатку.

Как только движение хвоста прекратилось, великан кинулся к брату. Его щит разлетелся на мелкие осколки, металлические части превратились в бесформенные обломки, а нагрудник повреждения нагрудника заставили Дотрана схватиться за голову и испустить протяжный стон.

– Идиот! – закричал он. – Кто язык мне отрезать будет, рожа ты конская! Кого я за гриву дергать буду, гад? – дрогнул громкий голос.

Аркан едва дышал, губами, хватаясь за воздух. Друг потянулся снять с него шлем.

– А ну не трогай его! – запыхавшись в спешке, приказал наставник.

Здоровяк тут же убрал руки за голову, прикусив верхнюю губу.

Старик снял с себя шлем и, отшвырнув его в сторону, командным голосом произнес:

– Приведи лошадей.

Дотран растерянно взглянул на Аркана, но Алген, размахивая руками, быстро повторил приказ и прогнал его.

Старик не мог сказать, удастся ли спасти подопечного, но смело мог заявить, что, несмотря на происшествие, преследование прошло слишком легко. Он не был уверен, везение это или что-то иное, но знал, что основные потери рыцари всегда несли из-за засад, характерных для этих существ.

В его глазах мантикора вела себя странно с самого начала и до самого конца. «И все же, – подумал он, аккуратно вливая в рот Аркана целебное зелье, – все прошло слишком хорошо».

Ная шла за Тилозиром, погруженная в свои мысли. Казалось, он совсем не знает усталости и не сбавляет шаг ни на минуту. Несколько раз девушка спрашивала учителя, почему они не взяли лошадей или хотя бы повозку, но тот лишь вздыхал и отмахивался. Радовало хотя бы то, что ей удавалось не отставать.

Каждый раз, когда волшебница смотрела на учителя, она вспоминала его встревоженное лицо. Охота на ведьм показала ей, насколько беспомощной она может быть, а единственный, с кем она чувствовала себя в безопасности, был в смятении. Это удручало и заставляло ее быть втройне внимательнее, чтобы прийти на помощь, если она потребуется.

Волшебник же шел с высоко поднятой головой и мычал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, похожую на колыбельную. В руке он крутил золотой стреловидный амулет – это помогало отвлечься от размышлений об испытанном в таверне чувстве.

Тилозир внезапно остановился. Ная, чуть не врезавшись в него, замерла с озадаченным видом. Волшебник тяжело вздохнул. Выглянув из-за его спины, девушка увидела разбитый караван и одиноко стоящую лошадь с зеленой попоной.

– Лошадь, значит… без всадника, – нехотя произнес учитель. Взглянув на Наю, он добавил, – не отходи.

Волшебник убрал амулет под одежду и двинулся вперед. Вчерашнее чувство вернулось, а увиденное на дороге значительно усиливало тревогу. Она эхом отзывалась и в девушке, которая замешкалась с ответом, но все же поспешила за ним. Биение сердца усилилось, Ная понимала, насколько медленнее стал шагать учитель.

Когда они подходили к повозкам, из леса вышел Дотран.

– Коня он привязал, единорог безрогий, – раздраженно бурчал он себе под нос. Со стороны это выглядело, будто кого-то проклинает. – Как дал бы больно, но ты же, сволочь, помираешь лежишь.

Увидев Тилозира, он замер. Рыцарь узнал его и стал пристально рассматривать. Ная, затаив дыхание, встала ближе к учителю. Ее плечо прижалось к его спине.

– Ты… – великан увидел небольшую седину на волосах. – Вы ведь волшебник? – громким голосом спросил рыцарь. Тилозир коротко кивнул в ответ, и лицо Дотрана осветилось широкой улыбкой от уха до уха. – Так вы же можете помочь! Мы тут мантикору преследовали и… в общем, мой брат очень тяжело ранен, прошу, скажите, что владеете целительной магией…

Еще в таверне волшебник заметил у них символ ордена Заката. Будь обстоятельства немного иными, он бы без раздумий согласился им помочь, но сейчас, когда от них исходила непонятная опасность, а Ная рядом с ними наверняка места себе не найдет. Решение стало непростым. Он сделал несколько глубоких вздохов и, коротко взглянув на девушку, холодно ответил:

– Показывай.

От его ответа Ная готова была провалиться сквозь землю. Ругаться с ним на глазах у постороннего человека, тем более того, кто, возможно, преследовал ее, было недопустимо. Волшебница пыхтела от негодования, как огнедышащий дракон из сказок. Если бы она только могла себе позволить, то обязательно бы резко возразила ему.

От облегчения великан сложил ладони, словно в молитве, и, ловко схватив коня за поводья, поспешил в лес. Тилозир собрался сделать шаг за ним и обернулся, почувствовав, как Ная держит его за одежду. Ее глаза ярко демонстрировали неприятие его решения.

– Останешься тут? – произнес он и девушка, отведя взгляд в сторону, отпустила его. – Если боишься, просто не отходи.

«Как же ты порой невыносим!» – мысленно прокричала волшебница.

Тилозир понимал, чем вызвана ее реакция. «Чего стоят принципы, если следовать им лишь, когда удобно?» – ответ на этот вопрос был ему известен давным-давно. Он сам учил ее, что, если кто-то просит о помощи, ее нужно непременно оказать, и считал, что не имеет права проигнорировать просьбу, тем более в ее присутствии.

Более половины пути они преодолели молча. Ная с удивлением обнаружила, что ее учитель сторонится лошадей, будто те пылают.

– Если его задели шипы, боюсь, что он уже труп, и никакая магия ему не поможет, – пугающе равнодушно произнес волшебник.

Немного помолчав, Дотран ответил:

– Н-нет, не задели. Я уверен.

«А врать он не умеет совсем, – подумал Тилозир. – Хороший признак».

Ная, позабыв о злости, удивленно рассматривала поврежденные деревья. Она была способна на подобное и видела, на что способен Азон, но не могла даже представить себе зверя столь крупного, чтобы учинить подобное.

– Мантикора, я смотрю, очень крупная? – будто уловив ее любопытство, спросил Тилозир.

Тем временем Алген сделал все возможное, чтобы помочь своему подопечному. Все знания, которые он накопил за шесть с половиной десятилетий службы в ордене, не могли спасти умирающего Аркана. Старик понимал, что даже лорд Сагатон, мудрейший из них, не может создать зелье, которое исцелит его раны. Он с комом в горле подбирал слова, которые скажет Дотрану, когда тот вернется.

Вскоре послышался звонкий голос великана, который оживленно рассказывал, как они с Арканом спасались от стаи сумрачных волков, и если бы не солнце то: «Уже росли бы на нас сорняки».

Когда за его спиной показался Тилозир, Алген вскочил с места. Внешне волшебник выступал непоколебимым оплотом хладнокровия, в отличие от девушки за его спиной. Та заметно нервничала и сторонилась рыцаря.

Тилозир же был рад тому, что Ная с любопытством, не уступающим ее осторожности, слушала рыцаря. Тревожное чувство, гнетущее его, кажется, достигло своего пика и почти наверняка исходило от старика.

– Как он? – словно ужаленный, спросил Дотран, увидев их.

Алген выпрямился в полный рост и, тяжело вздыхая, отпустил голову. Он так и не придумал, как сказать о состоянии Аркана.

– Нет… – замотал головой великан.

– Он еще жив, но… – с трудом выжимая из себя слова, посмотрел на него старик.

– Ну раз жив, значит, шансы есть, – прохладно заметил волшебник.

Он быстрым шагом подошел к Аркану.

– Что-то уже предпринимали?

– Да, – подошел Алген. – Все, что предписано: толченный зуб малого драконида, настой из листьев ангелики и корня деяла, экстракт плодов зарьки и целебное зелье, изготовленное нашими мастерами.

– Понятно, – произнес Тилозир.

Он сел на колени рядом с Арканом. Закрыв глаза, волшебник глубоко вздохнул и вытянутой рукой, будто желая приобнять как можно больше воздуха, повел в его сторону. Подул ветер. Вторая рука коснулась нагрудника, и тот сразу же принял прежнюю форму.

Старик поднял голову и заметил, как ветви ближайших деревьев вслед за рукой колдуна потянулись к Аркану. «Не все потеряно?» – понадеялся он.

– Ты… сможешь помочь?

Благодаря грамотным действиям Алгена рыцарь смог продержаться достаточно долго, но впереди было намного больше работы.

– Скорее да, чем нет. Хорошо, что шипы не задели. Вам повезло, – произнес Тилозир, взглянув на старика. – Мне понадобится время. Ночь придется провести здесь.

Алген взглянул на тушу мантикоры и почесал бороду.

– Ясно, делай, что нужно, – с облегчением сказал он, хотя равнодушные лицо и голос волшебника раздражали его. – Дотран, готовимся к ночлегу! И подальше от этой туши! Дышать этим еще… мало ли что.

Великан воодушевленно кивнул и принялся готовить место для палаток, перевозимых одной из вьючных лошадей. Место он выбрал у стройного раскидистого дерева, которое чудом не пострадало от чудовища.

Ная осторожно обходила мантикору. Она тщательно рассматривала ее со всех сторон, понимая, что ее представления меркли перед тем, насколько омерзительным в итоге оказалось это создание. «Хорошо, что ты мертв, – размышляла она. – От тебя было бы сложно спастись».

– Только не подходи ближе, – вдруг сказал старик. – Надышаться ее кровью – впечатления не из приятных.

Девушка посмотрела на старика и застыла, только слепой мог не заметить явную неприязнь в ее глазах. Он оглянулся на волшебника, пристально наблюдающего за ними, и, опустив взгляд, направился к Дотрану.

Ная проводила его взглядом и отошла от мантикоры.

– Мда, – угрюмо произнес Тилозир, вернув свое внимание раненому.

Вдруг пошел тихий дождь, усиливающийся с каждым вздохом волшебника. Дотран с трепетом смотрел на них.

– Не отвлекайся, – слегка толкнул его Алген.

– Дождь только над ними… – не отрывая взгляда, прошептал великан.

– Поживешь с мое – еще и не такое увидишь. Не отвлекайся, кому сказал.

Ная тоже смотрела на учителя. От его смятений будто не осталось и следа, и это успокаивало. Даже волнение от присутствия рыцарей поблизости сгнило где-то на задворках мыслей. Она хотела подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть, что и как он делает, но не хотела мешать.

Неприятное ощущение, исходившее от старика, мешало Тилозиру сосредоточиться. Он начал шептать старую песню на гармоничный мотив, в котором каждая новая строка требовала вдоха полной грудью, и медленно поднял руки над головой, заключив ладони в замок. Упавшие капли взмыли вверх, а падающие застыли в воздухе. Плавным движением руки волшебник собрал их воедино, и те, словно небесный ручеек, направились под доспех Аркана.

Вскоре дыхание рыцаря стало слабо отличаться от обыденного. Изредка он продолжал жадно ухватывать воздух, но то было скорее исключением.

Дотран к этому времени собрался разводить костер и, посмотрев на Наю, которая, оперевшись на дерево, стояла в стороне, спросил:

– Поможешь?

Она нахмурилась, резко двинула кистью в сторону костра, и хворост загорелся небольшим пламенем.

– Удобно, – улыбнувшись так, будто бы его друг еще полчаса назад не стоял на пороге смерти, сказал великан.

– Еще бы, – сухо ответила девушка.

Почувствовав себя неуютно, она отвела взгляд и направилась к Тилозиру. Девушка села неподалеку от него и слегка улыбнулась.

Несмотря на то, что Азон отзывался о нем с большим уважением, учитель редко демонстрировал свои умения. Ная практически не видела, на что он способен, и считала, что сама не сможет повторить его действий. Движения учителя завораживали и требовали огромной собранности, на которую указала необходимость прочтения каких-то слов. Сейчас, когда его слова придавали ему сил, ей казалось, что его магия похожа на свет богоизбранной Азуры, даже несмотря на теплый зеленоватый оттенок. Прежде о таком она не могла и подумать.

Едва она перевела взгляд на Аркана, как с ее лица пропала улыбка.

– Что такое? – услышав громкий грузный вздох, спросил Тилозир.

– Тебе боль… Нет, ничего, – быстро ответила она, но почти сразу продолжила. – Хотя нет. Почему ты им помогаешь?

– А почему не должен?

Несмотря на ее возмущенный тон, Тилозир был спокоен, как и прежде. Это возмущало девушку еще больше. Временами она думала, что, даже если легендарная катастрофа тысячелетний давности повторится, и небо снова окрасится в красный, его ничего не тронет. «Очаровательная привычка», – иронично думала она в такие моменты.

– Ну хотя бы потому, что один из них мог убить кого-то из… – с усилием она сглотнула. Ей было тяжело удержать себя от того, чтобы повысить на него голос. – наших друзей. Или меня. Или тебя!

– Не могли, – все так же спокойно отвечал волшебник. – На их руках эмблемы ордена Заката. Они, в отличие от своих братьев из ордена Рассвета, пренебрегли указом императора и не только не участвовали в Охоте на ведьм, но и нередко укрывали волшебников. Даже возглавляет их волшебник, которого серебро жжет не слабее нас с тобой.

Ная почувствовала какое-то опустошение. Она не знала, что ответить на это и молчала, опустив голову.

– Ты осторожна, и это правильно, – продолжал волшебник. – Но вряд ли можно считать мудрым решение видеть врага в каждом встречном. Ты хорошо помнишь леди Азуру?

Ная подняла голову. Ее очень озадачил этот неожиданный вопрос.

– Разумеется. Как можно забыть госпожу? Она была всегда была такой… – Ная улыбнулась, представив ее. Ей не удавалось подобрать слово, которые достойно описало бы богоизбранную.

– Так вот она была бы очень разочарована, откажи мы им в помощи. Если хочешь равняться на нее, не забывай, что та добра ко всем.

– С ее то силой бояться нечего. Будь я так же сильна, как она или Владычица штормов, все было бы гораздо проще.

– Богоизбранные отнюдь не всесильны.

– Я… понимаю.

Тилозир открыл глаза и взглянул на нее. Поток воды остановился.

– Для начала попробуй хотя бы не так враждебно смотреть на них, а там будет проще. Могу сказать, что это неплохие люди. Глазом моргнуть не успеешь, как найдешь с ними общий язык. Ты услышала?

– Угу, – задумчиво подтвердила она.

Смеркалось.

Глава 7

Алген провел несколько часов почти без движения, наблюдая за тем, как Тилозир продолжал колдовать рядом с Арканом. Чем темнее было, тем более ярким становилось зеленоватое свечение, наполняющее рыцаря.

Ная и Дотран сидели у разделяющего их костра. Великан не сводил усталых глаз с потрескивающих веток и с легкой улыбкой рассказывал девушке о своих похождениях с другом. Больше о нем, чем о себе.

Поначалу волшебница не понимала, зачем рыцарь все это рассказывает ей, но вскоре поняла, что он рассказал бы это любому, кто оказался бы рядом. Ная слушала невнимательно, Дотран говорил слишком много и быстро утомил ее. Стараясь не смотреть на него, она поднимала взгляд, лишь когда здоровяк изредка пересаживался поудобнее.

Внезапно рыцарь, находящийся в приподнятом настроении, помрачнел.

– Когда мы только познакомились, об Арке ходило много всяких слухов, – начал он, бросив взгляд на раненого друга. – Впрочем, примерно половина из них оказалась чистейшей правдой, – усмехнулся рыцарь. – Двенадцать лет назад, когда Туросс Олгон Бледный привел кровопийц в Гисналл, а те вскоре привели и орды нежити за собой…

Услышав название города, Ная устремила к нему все внимание.

– В городе внезапно вспыхнуло восстание, и ворота удержать не удалось. Сражения шли в городских кварталах. Тогда, помимо гарнизона, в городе было триста семнадцать рыцарей Рассвета и сотня другая послушников с неофитами. Дядька Арка был там одним из отцов. Отряд Аркана защищал какой-то переулок, когда за их спинами показалось несколько румийских дьяволов… Слышала о таких? – спросил он, заметив ее интерес. В ответ Ная покачала головой, и Дотран продолжил. – Эти монстры крупнее даже орков. Аркан не рассказывает, что было потом. На моих глазах рвали братьев, и все же… не представляю, что там случилось, раз спустя столько лет он не говорит ни слова. Разве что сказал, что хотел умереть в том бою.

– Почему?

– М? – удивился Дотран ее неожиданному участию.

– Почему хотел умереть?

Ная совсем не понимала этого. За три года Охоты на ведьм она не видела, чтобы хоть кто-то думал о таком.

– Баран безрогий потому что. В отличие от нас со стариком, он из знати. Его лишили наследства и, как дядьку, отправили служить ордену. В их кругах это, говорят, нынче почетно, – Дотран почесал голову. – Он щас-то терпеть не может тех, кто отказался от него, а уж тогда-то… – рыцарь засмеялся. – В пятнадцать он искал смерти, но, слава Прародителю, тогда выжил, когда опытнейшие воины погибли. «А может это воля Бормиша или Лотх», – так наш старик ему сказал. Вот и живет с тех пор в ожидании момента, когда поймет, зачем он нужен. Услышав о призыве в Альшалон, он чуть из сапог не выпрыгнул, пока орал: «Ну наконец-то!», – девушка усмехнулась. – А тут вот как вышло…

Ная посмотрела на Аркана. Зеленое свечение потускнело: учитель почти закончил.

– Твой учитель, судя по всему, довольно сильный, – произнес рыцарь, увидев, как она смотрит на него.

– Очень, – тут же заявила волшебница, рассудив, что те побоятся выступить против сильного мага. Она посмотрела на него и горделиво продолжила, – Сам Великий Дуб как-то сказал мне, что учитель – один из сильнейших волшебников, которых он знал, не считая других богоизбранных.

– Сам Великий Дуб? – поразился Дотран, в памяти которого всплыло, доходящее до небес древо Тол-Юда. – Вы знакомы с богоизбранным?

– С двумя, – на этот раз ее голос звучал твердо и уверенно.

– С двумя? – переспросил он во весь голос.

Ная улыбаясь кивнула.

– А еще кто? – наклонился в ее сторону рыцарь.

Затаив дыхание, он ждал ответа.

– Сияние Луны.

Великан задумчиво перевел взгляд на костер. Он немного помолчал и сказал, что никогда не слышал о ней. Ная была вне себя от возмущения и с воодушевлением начала рассказывать о госпоже.

Услышав возглас Дотрана, старик обеспокоенно посмотрел в их сторону и обрадовался тому, что молодые люди нашли общий язык.

– Ну что? – спросил Алген Тилозира.

– К утру придет в себя.

Рыцарь, подняв голову, тихо сказал:

– Ох, Лотх, спасибо тебе, – он провел рукой по волосам и беззвучно засмеялся. – Пойду скажу Дотрану… а… ты пойдешь?

– Нет, я не закончил.

– Понятно. Еды может?

– Благодарю, я не голоден.

– Ну как знаешь, – ответил Алген и направился к костру.

Давно он не чувствовал такого облегчения и даже позабыл о хромоте. Стоило ему приблизится к костру, как волшебница замолкла и стала пристально смотреть на него, слегка касаясь шарфа. Старик на мгновение остановился.

– Ная, подойди ко мне, – вдруг послышался голос учителя.

Девушка тут же поспешила удалиться, обходя старика по дуге.

– Невзлюбила совсем, – негромко заметил Алген и, посмотрев на Дотрана, продолжил. – Ликуй, твой подельник будет в порядке.

Великан готов был кричать и плясать от радости, однако старик пронзил его взглядом и велел не шуметь, как гром, хотя бы несколько часов, пригрозив, что иначе «оборвет уши». Здоровяка переполняла энергия, с каждой минутой становилось все труднее усидеть на месте. Однако каждый робкий взгляд на старика хотя бы на время охлаждал его пыл.

Вскоре к костру вернулась Ная. У нее был озадаченный вид, и она даже не обратила внимания на старика. Тот удивленно посмотрел на нее, затем на Дотрана. В ответ великан молча пожал плечами и заговорил:

– Так твое имя? Ная? Очень эм… необычное.

– Да, мне все так говорят.

– А меня вот Дотран звать. А это… – навел он рукой на Алгена.

– Просто старик, – быстро прервал рыцарь.

– Учитель просил сказать, что поначалу вашему другу будет тяжело сидеть на лошади, но с ним все хорошо.

– Так ничего, на дороге повозка была. Лошадей к ней, Арка в нее – и нет проблемы.

– Если она цела, – вздохнул старик.

– Так с нами волшебники, тоже мне проблема. Не проблема же? – великан улыбнулся и взглянул на Наю.

Та, чуть отвернув голову, осторожно посмотрела на него и скупо ответила:

– Нет.

– Спасибо за помощь, – зевнув, произнес Алген. – Тебе и твоему учителю. Мои благодарности безмерны, и словами их не выразить.

Ная напряженно тихо вздохнула и промолчала. Тон у него был такой, будто он терпеть не мог принимать помощь от чужаков, но при том понимал, что без нее было не обойтись.

– Ладно, – перебил старик неловкое молчание. – Всем надо отдохнуть, завтра тоже не простой день. И тебе, юная леди.

Обычно Ная агрессивно восприняла бы такое указание от постороннего человека, но сейчас учитель настойчиво попросил ее не ссориться с попутчиками. И она сделала вид, что согласилась, хотя на самом деле спать ей совсем не хотелось.

В отличие от волшебницы, Дотран сильно утомился. Переживания за друга опустошили его, и, несмотря на внешнюю стойкость, он уже валился с ног. Рыцарь аккуратно улыбнулся девушке и рухнул на землю, напрочь позабыв о палатке, которую сам же и ставил.

Старик снял с пояса меч и, обняв его, как молодое дерево, закрыл глаза. Он не заснул полностью. За много лет у него выработалась привычка, которая от обстоятельств воспринималась им и как проклятье, и как благословение – умение просыпаться от малейшего движения.

Этот навык оказался незаменимым во время девятилетнего похода по Тужуанской пустыне в составе экспедиции, искавшей легендарные книги Еттер. Воровка, как ее называли оба рыцарских ордена, спрятала бесценную мудрость, от которой удалось найти лишь жалкую крупицу. После безжалостного солнца он находил успокоение во всем: запахе травы, тени деревьев, шелесте листьев, пении птиц и шуме рек. Иногда ему казалось, что даже луна светит здесь по-другому. Лишь Лотх, ярчайшая звезда небосвода, оставалась неизменным отражением мудрой богини, в честь которой была названа.

Ная легла спиной к костру. Сейчас она не ощущала вчерашней тревоги и могла спокойно подумать над словами учителя о рыцарях. Она спросила себя: «Может быть, рыцари Заката встречались мне во время Охоты, потому что хотят помочь, а не убить?»

Пока девушка разбиралась в своих мыслях, ее учителя терзали собственные. Несмотря на все попытки защитить себя от гнетущего давления, со временем оно все сильнее касалось его. Ощущение сродни знанию о преследующем хищнике, но то лишь пол беды. Опаснее всего то, что он остается неизвестным.

Тилозир задержал дыхание. Его глаза сверкнули ярким, как молодая молния, зеленым светом. Через несколько секунд послышался храп старика. Услышав его Тилозир усмехнулся. Для таких, как он, подобный недуг в любой момент мог окончится плачевно. Волшебник взглянул на Дотрана. В темноте спящий рыцарь был похож на безмятежно лежащий камень. А сон Наи, казалось, не потревожит даже конец времен.

В дорожной сумке старика, поразившего Тилозира своей несгибаемой волей, – даже потеряв сознание, он вцепился в меч не слабее, чем пес в приглянувшуюся кость – лежала шкатулка. Одного взгляда на нее хватило, чтобы распознать отголоски сильной магии, доступной поистине великим колдунам или богоизбранным, и понять, что она была источником той жуткой ауры.

«Кто запечатал ее? Кто смог открыть? Орден? Как? – один за другим пронеслись вопросы в его голове. – В ордене Заката, даже после Охоты немало хороших волшебников, но едва ли им по силам даже „поцарапать” такие чары».

Заглянув внутрь, Тилозир рефлекторно отпрянул и отшвырнул шкатулку в сторону. Из нее выпал небольшой нож с клинком в форме копья с изображением двух змеев, ползущих к острию. Их головы доставали до изящной металлической рукояти, разделенной на три части цилиндрической формы. Навершие же ее украшало изображение волка с устрашающей вытянутой мордой, перевязанной цепью из металла другого цвета.

В груди воцарилась звенящая тишина, лишь иногда прерываемая слабым толчком, как эхом из далекого прошлого. О былой тревоге осталось только мечтать. Небольшой островок света в темном лесу в одно мгновение превратился в едва ли не самое опасное место, которое он только мог себе представить. Отовсюду слышались шорохи и звуки, похожие на осторожные шаги. От ощущения застывшего на нем взгляда из темноты, кожа на спине покрылась мурашками, а каждый волосок встал дыбом, как если бы его раздели до костей. Руки начали дрожать, а в легкие словно насыпали песка, каждый вдох давался с трудом. Глаза волшебника засветились ярко, как звезды в кромешной тьме. Взглянув в них, можно было ослепнуть. Он стал осматриваться в поисках источников шума, но ничего не заметил.

Внезапный злорадствующий хохот, подобно стреле, пронзил разум Тилозира.

– Наконец-то! – завопил высокий голос. В нем слышался металл. – М-м-м, прохладный ветер, – голос стал глубже так же внезапно, как появился, но оставался напряженным и угрожающим. – Свежесть, как после дождя. Я снова… снова чувствую. Я так скучал по этому! – тон вновь поднялся.

Воздух стал комом в горле волшебника, и все посторонние звуки просто пропали. Остался лишь он и треск костра.

– Ты боишься… – с наслаждением продолжил он. – Спустя столько лет этот страх не угас. Я скучал по нему так сильно! А ты, ты скучал по нему?

Голос упивался каждым произнесенным словом. Он был самым близким, кого Тилозир знал, и звучал прямо внутри него. Волшебник быстро подошел к костру и сел рядом. Он пристально посмотрел на пламя, которое волновалось от дуновения ветра, и, быстро собравшись с мыслями, мысленно заговорил, наконец прервав непрекращающийся хохот:

«Только мертвецы не ведают страха».

В желудке появилось легкое жжение.

– Ты ведь помнишь, чем все кончилось в прошлый раз, верно? Ну конечно же помнишь, – голос был немного раздражен, но при этом говорил с необычайным надрывом.

Из-за исходящего от учителя напряжения проснулась Ная. Она чуть привстала и посмотрела на Тилозира, но тот даже не заметил ее, будто находился в совсем другом месте. Он упорно смотрел на огонь, не отрываясь ни на миг. Вид у него был серьезный и встревоженный, по лбу стекали капли пота, а руки цеплялись друг за друга так, будто одна из них должна сорваться в пропасть.

«Ты всегда был слеп, слеп и теперь, – мысленно ответил ему волшебник. – Прежде я думал, что запер тебя достаточно хорошо, но вижу, что стоит закинуть тебя еще дальше. Оттуда ты не сможешь выбраться».

– Успокаивай себя, как хочешь. Тебе это не поможет. Когда Голод явится за тобой – он явится за ней! – Тилозир бросил взгляд на дочь и тут же вернулся к огню. Девушка притворилась спящей и удивилась, что это сработало. – Да-а-а. За нее ты боишься даже больше, чем за остальных, – сказал он и рассмеялся. Волшебник, сдвинув брови, прикусил губу. – Скоро тебе придется дать мне свободу, – произнес постепенно затихающий голос. Его последние слова звучали почти шепотом.

Тилозира знобило от страха и гнева. Он резко взмахнул рукой в сторону, и где-то далеко послышался хруст деревьев, а вскоре и грохот, разбудивший рыцарей. Они рефлекторно схватились за мечи. Глаза волшебника вновь ярко сверкнули, и окружающие, почувствовав сильную слабость, заснули.

Волшебник посмотрел на нож, лежащий на земле, и достал из-под одежды амулет. Прошло всего несколько дней с начала их путешествия, а он уже начал жалеть, что взял Наю с собой: она сильно ограничивала его. Это было неприятное открытие, которое затмевает даже камень, притаившийся в сапоге, но в сто крат уступает внезапному пробуждению старого соперника.

«Вернуть ее назад еще не поздно, – размышлял Тилозир, глядя на девушку. – Вернуть и… снова оставить ее? Какими бы ни были объяснения – все равно не поймет, не теперь. Не простит ведь… Но даже если не простит, разве такой риск для ее жизни не хуже? – он перевел взгляд на пламя. – Сражаться или бежать с ней за спиной… едва ли выполнимо. Конечно, лучше всего покинуть новых знакомых как можно раньше, но и оставить его без присмотра мне нельзя», – волшебник метнул взгляд к ножу. За попыткой найти решение он не заметил, как из-за горизонта показалось солнце. Его время вышло.

«Сопроводить рыцарей до их твердыни – лучшее, что можно сделать, учитывая, что Азура вероятнее всего там же. Оставить Наю с ней, а самому заняться возникшими неприятностями. Плохо, что на дорогу уйдет не один месяц, а там… там остается лишь надеяться на то, что за это время ничего серьезного не случится. А если и случится, то решим по обстоятельствам. Не в первый раз. Да, пусть так и будет. Нельзя чтобы кинжала кто-то коснулся в дороге», – рассудил наконец Тилозир. Волшебник с помощью магии вернул шкатулку с ножом на место и медленным шагом вернулся к Аркану.

В отличие от рыцарей, Ная видела, как учитель повалил деревья. Она заметила злость на его лице, эмоцию, казалось, такую далекую от него. Она не знала, что и думать. «Если решения нет – значит его время не настало, – сказал ей как-то дедушка Амброзиус. – Наблюдай и жди», – учил он ее.

К полудню раненый рыцарь стал приходить в себя. Глаза с трудом открылись, ему не сразу удалось распознать знакомые лица.

– Арк, ты как, в порядке? – спросил его Дотран.

Различить звуки было тяжело, но великан раз за разом повторял свой вопрос, пока Аркан не собрал все имеющиеся силы и не произнес слабое:

– А?

– А? – удивился Дотран, тут же взглянув на старика. – Что значит «А?». Он стал еще дурнее и не может сказать «Да»?

Алген, очищая кусок хвоста мантикоры простым ножом с неказистой деревянной рукоятью, улыбался. Ная чуть слышно хихикнула.

– Заткнись, – выдавил из себя Аркан.

– Ха! – взголосил Дотран. – Он в порядке.

Аркан так и не расслышал его, просто сказал первое, что пришло в голову. Его тошнило, все тело ломило. Яркая вспышка света перед лицом заставила его зажмурится.

– Все хорошо? – прозвучал суровый голос старика. Он был довольно далеко.

– Сейчас пройдет, – спокойно сказал Тилозир.

– Зачем так орать? – заговорил Аркан, почувствовав давление в висках. Как только в глазах появилась ясность, он, глядя на Дотрана, продолжил. – Только не говори, что я жив…

– Еще как жив! – задорно заявил великан.

– Проклятье… думал, что, наконец, отдохну от тебя.

– Ну он точно в порядке, – фыркнул старик. – Ты встать можешь?

Аркан постарался подняться, но, лишь немного оторвавшись от земли, запыхался и лег обратно. Он помотал головой и глазами наткнулся на Наю, стоявшую рядом с Тилозиром. Его взгляд застыл на ней. Он был так напряжен, словно пытается что-то вспомнить.

До этого момента наблюдать за этой словесной перепалкой было забавно. Девушка спряталась за плечом Тилозира. Она коснулась шарфа и посмотрела на рыцаря украдкой.

– Арк, не пялься так, а то даже мне страшно от твоей рожи. А ведь она и без того кошмарная. – После того, как брат никак не отреагировал на его просьбу, Дотран сел прямо перед его глазами. – Опять оглох?

– Да уйди ты от меня!

Аркан попробовал оттолкнуть его, но сил на это не хватило. Великан рассмеялся и полез обнять его.

Увидев, что все впорядке, Тилозир решил не мешать воссоединению друзей. Ная поспешила за ним. Пристальный взгляд рыцаря до сих пор не давал покоя.

– Волшебник, постой, – быстрым шагом догнал их старик. – Когда он сможет встать?

Тилозир глядя через плечо ответил:

– Когда наберется сил. Не думаю, что это займет много времени, но… – он поднял глаза к небу, затягивающемуся тучами. – Надвигается буря. Надо уходить.

Алгена удивили его слова. Он тоже посмотрел наверх и удивился еще больше: еще пару минут назад на небе не было ни облачка.

– Мы движемся в Альшалон. Если вам по пути, может, окажете честь составить нам компанию? Аркан все еще не пришел в себя, да и мало ли что.

Тилозир был доволен тем, что его попросили об этом – не пришлось придумывать, как пойти с ними. Он немедленно согласился, добавив, что они тоже движутся туда, и цели их совпадают. Ная потянула его за рукав. У нее был очень недобрый взгляд.

– Никогда, слышишь, ни-ког-да не позволяй мантикоре ударить себя. Это ужасное чувство, – говорил Аркан брату, продолжая смотреть в сторону девушки.

Дотран копался в сумке в поиске фляги с водой.

– Да ты прям мечту мою разрушил.

Аркан усмехнулся и тут же схватился за ребра, чем только раззадорил брата. Он потянулся рукой к поясу и сдавленным тоном произнес:

– Где мой меч?

– Ну… эм… сломался в бою.

Аркан отвел взгляд в сторону и закрыл глаза.

– Туда ему и дорога, – тихо подытожил он.

Дотран заметил, как тот схватился второй рукой за предплечье так крепко, что она дрожала от напряжения.

– Раз уж на то пошло, то я уже почти придумал, как в красках описать вашу доблестную смерть графине Барбиль, светлейший, – саркастично говорил великан, едва сдерживая смех. – А ее мужу то, в каких непостижимых муках это происходило. Уверен, его сиятельство бы здорово заплатил за такие радостные новости.

– Сволочь… – сквозь зубы выдавил захохотавший Аркан.

– Ох, трагедия-то какая.

– Заткнись, наконец.

Вскоре Аркан смог подняться. С помощью Дотрана он тихо ковылял до повозки, которую старик с волшебником уже приготовили к дороге.

– Ты что-то знаешь о повадках мантикор? – спросил Алген поджегшего по его просьбе монстра Тилозира.

– Нет, – скупо ответил тот.

Старому рыцарю хотелось выяснить причины странного поведения чудища. Алген был раздосадован полученным ответом. В обычное время он мог бы годами оставаться в этих местах, исследуя это происшествие.

Аркан разлегся в повозке. Его клонило в сон. Почти сразу нехотя туда залезла Ная и села с другой стороны. Она постоянно смотрела на учителя со смесью злобы и обиды.

– Что? – не выдержав агрессивно спросила она рыцаря, который хмурясь смотрел на нее.

Тот, слегка привстав, нахмурился еще сильнее.

– Мне… знакомо твое лицо, – внезапно сказал он. – Где я мог тебя видеть?

– Нет… не думаю, – робко ответила она, отсев подальше.

– Я… – начал рыцарь.

– Тебе лучше? – подошел сзади Дотран.

– Да, – раздраженно ответил он другу.

– Тогда на!

Хлесткий звук удара по голове заставил старика оглянуться. Аркан скорчил такое лицо, что Ная была вынуждена закрыть лицо рукой, чтобы скрыть улыбку.

– Это тебе за то, что ты родственничка своего по крови копытной привязать, как нормальный человек, не можешь.

Дальнейшей перепалке никто не стал мешать. Один бросил в другого перчатку, заявив, что, если бы мог подняться, тот уже ел бы землю. Второй рассмеялся, продолжая дразнить друга его «немощностью».

Глядя на это усталым взглядом, Тилозир улыбнулся.

– Коня? – спросил его проходящий мимо с лошадью раненого старик.

Волшебник, увидев животное перед своим носом, сделал быстрый шаг назад.

– Нет, – невозмутимо ответил он. – Я предпочитаю передвигаться на своих ногах.

– Ты будешь отставать, – настоял Алген, протягивая ему поводья.

– Вовсе нет.

Старик пожал плечами и пошел дальше.

– Голод точно нагонит вас, – внезапно прошептал ночной голос, от которого Тилозир вздрогнул. – Ты теряешь конт…

На этот раз волшебник не дрожал от ужаса и сразу смог заглушить его.

«Не в этот раз», – словно хлопнув дверью за спиной неугомонного дебошира, мысленно ответил ему Тилозир.

Глава 8

На небольшом холмике за «Зеркалом дриады» Гослин тренировался в обращении с мечом. С него было хорошо видно редких путников, проходящих мимо, а одинокое раскидистое дерево укрывало от солнца.

– Восемь дней… – с угрюмым лицом проговаривал он себе под нос, вспоминая Алгена. – Сколько его знаю, не помню, чтобы он хоть раз опоздал.

Забыв о еде, рыцарь усердно тренировался весь день. Усталость постепенно стала одолевать его, но тот все продолжал и продолжал махать мечом. Повторяя это раз за разом, он перебирал сценарии, которые могли бы случиться со стариком. Худшие исходы считались им настолько маловероятными, что не стоили совершенно никакого внимания.

Совсем иначе дело обстояло с близнецами, которые, казалось, давно должны были вернутся. Он посмотрел на дорогу, по которой их увел плененный разбойник и, продолжая пыхтеть, как запряженный вол, сел под деревом. Убирая со лба мокрые волосы, он достал походный дневник и остановился на первых страницах.

Будущий рыцарь пришел в себя в каком-то каменном здании с высокими потолками. На стенах чередовались флаги орденов Заката и Рассвета. Через большие округлые окна помещение хорошо освещалось. В воздухе витал странный аромат: смесь лекарств, меда и целой сокровищницы неизвестных запахов. Все это казалось до тошноты непривычным.

Каждый вдох Гослина вызывал боль: то жгучую, то колющую. Вокруг царил страшный холод, но к нему удалось привыкнуть настолько быстро, насколько это возможно. Пошевелиться, даже повернуть голову удалось только превозмогая ощущение того, что голова вот-вот отделится от шеи. Он молча смотрел на ходящие по залу черные очертания, пока под тяжестью век не закрыл глаза.

Вдруг кто-то дотронулся до его щеки. От этого обжигающего касания он вздрогнул бы, если б мог, но даже замычать, чтобы излить боль, не вышло. Симпатичная женщина в белой рясе с убранными под капюшон волосами обошла и присела перед ним.

– Живой? Понятно, – с задумчивым тоном отметила она.

С трудом Гослин держал их открытыми, наблюдая за ее неспешными действиями, смысл которых был ему непонятен. Она несколько раз дотронулась до него и, ему казалось, выглядела очень довольной тем, что человек морщится от боли. Когда в женских руках появилось небольшое зеркальце, он увидел в нем свое отражение: обугленное лицо, в котором глаза напоминали две молочные лужицы. Поначалу ему показалось это странным наваждением, но, проморгавшись, Гослин понял, что оно действительно принадлежит ему.

Парень сразу перевел взгляд на нее. Заметив это, она широко улыбнулась и продолжила заниматься своим делом. Гослин не сводил глаз с ее губ. Он не понимал, что происходит, но почему-то улыбающееся лицо успокаивало само по себе. Так продолжалось до тех пор, пока она медленно не растворилась у него перед глазами.

В следующее пробуждение ему удалось охватить взглядом зал целиком. Оно было заставлено койками, в нем было не просто тепло, но душно. Боль при дыхании покинула его, словно никогда не заявляла о себе. От бесконечных стонов соседей вскоре заболела голова.

Среди бродивших от койки к койке людей он узнал женщину, посетившую его в прошлый раз. Она проводила почти все время за широким рабочим столом, который, для своих размеров, выглядел поразительно пустым. На нем находились лишь чернила, перья, пачки бумаги и толстая книга. Подперев голову рукой, женщина медленно вела записи, создавая впечатление, что вот-вот уснет. Она бы обязательно уснула, если бы не подходившие к ней люди.

К ней часто обращался высокий мужчина с длинными худыми пальцами, охватывающими медный посох, который на вид был слишком тяжелым для него. Он отражал солнечный свет и приковывал к себе внимание. Лицо мужчины скрывалось под маской и капюшоном. Левое плечо венчала эмблема ордена Заката. Красный символ сильно выделялся на черном фоне опаленного внизу плаща.

– Красивая, правда? – прозвучал рядом хриплый голос.

Увлекшись наблюдениями, Гослин не заметил, как к нему подошел низкорослый старик с небольшой книжечкой в руках. Смуглая кожа, седина, едва коснувшаяся висков, несколько глубоких морщин на лбу и ужасно усталый взгляд – бросались в глаза, добавляя ему полтора десятка лет. Черный плащ и такая же эмблема, как и у человека с посохом, отличались только едва заметными пятнами крови.

– Как ты себя чувствуешь? – продолжил он. – Говорить можешь?

Морщины поднялись, словно морские волны.

– Д…да, – почти беззвучно ответил Гослин.

Почувствовав резкую боль, он поспешил схватится за грудь.

Лицо старика вновь переменилось и морщины колыхнулись, как колосья пшеницы при смене ветра. Юношу позабавила такая перемена и от усмешки его удерживала только боль.

– Ну ничего, не утруждайся. Ты так обгорел, что это еще ерунда. Вот, выпей-ка, – старик протянул ему флакончик с темно-желтой жидкостью.

Ярко-красная кожа на руке Гослина напоминала свежую рану и немного пугала юношу. Стоило жидкости коснуться языка, как к горлу подступила рвота.

– Мда, – вздохнув сказал старик, глядя на парня. – Думал, что будет получше. Хорошо, что не ел. Раз ты не в состоянии задавать вопросы сам – слушай. Во-первых, меня зовут Алген, и это командорство ордена Заката в Эльдатте. Ты здесь три дня. Во-вторых, твой город обратился в пепел, и тебе повезло выжить даже обгорев до углей.

В голове юноши всплыли обрывки произошедшего, больше походившие на неприлично дурной сон. Дотронувшись до лба, он ощутил жгучую продолжительную боль как в ладони, так и лице.

Выждав немного, Алген продолжил:

– Но об этом позже. Ты пока отдыхай, поешь, если сможешь. Завтра попробуем поговорить еще разок.

Гослин ободряюще кивнул, и старик отправился дальше. Он подходил к другим, но не задерживался рядом с ними и минуты.

Весь день юноши прошел в головных болях и безуспешных попытках восстановить картину произошедшего. Поесть так и не удалось, а от повторяющихся обрывков огненного вихря он потерял сон. Стоило закрыть глаза, и перед глазами то и дело мелькали люди. бессильно бившиеся в панике, словно рыбы в сетях.

Утром вернулся Алген. Он пребывал в приподнятом настроении и что-то жевал. Гослин рассказал ему, что уже ночью у него получилось подняться и сесть на кровать.

– В остальном как себя чувствуешь?

Не дожидаясь ответа, он полез в поясную сумку, скрытую под плащом, и достал оттуда вещи, которые нужны ему для письма: небольшую книжку, с которой ходил вчера, гусиное перо и стеклянный цилиндрический стаканчик с верхней частью в форме опрокинутого конуса, наполненный чернилами.

– Что с моими родителями?

Считая себя обреченным на ответ, Гослин смотрел в ноги. Это настроение передалось рыцарю, который с хлопком закрыл книжку.

– Я не знаю, – прохрипел он так, будто говорил это каждый час. – Пострадавших распределили в ближайшие обители. Здесь те, кому досталось более всего, обреченные. Я видел, как ты обгорел. Если они были рядом, я бы на многое не надеялся, но если хочешь – можем поискать, мало ли.

Этих слов хватило, чтобы Гослин подорвался с места. Для него они прозвучали как надежда на удачный исход. Но старик положил руку на плечо и помешал подняться. Несмотря на возраст, в его руке было достаточно сил, чтобы удержать пятнадцатилетнего юношу, с детства не покидающего поля.

– Сначала вопросы, мальчик, а потом все остальное, – твердо сказал старик.

– Задавайте, – быстро ответил он.

Рыцарь снова открыл книжку.

– Как твое имя?

– Гослин Брерр из Ватте.

– Что последнее ты помнишь?

Гослин долго и эмоционально описывал обрывки памяти, но с каждым словом он все больше думал, что старика это не сильно волнует.

– Ну хорошо, Гослин Брерр из Ватте, а после этого ты что-то помнишь?

– Я проснулся тут и…

– Понятно, – прервал его Алген.

– Я что-то должен был помнить? – возмутился юноша.

– Ты не спрашивал себя, почему тут все лежат, а ты уже готов бежать, хотя всего пару дней назад был не более, чем ноющим угольком с глазами.

Гослин смутился. Дыхание перехватило, а взгляд застыл на собеседнике. Он ведь действительно не задумывался об этом, просто принял свое выздоровление как должное. Теперь это казалось очень странным. Парень медленно помотал головой.

– А вот стоило бы, юноша. У нас таких, как ты, называют «хоргас» – потомок нашего бога-защитника Бормиша. Считается, что они не могут умереть, пока не выполнят цель, данную им от рождения. Их не берут ни раны, ни болезни.

– Я-я-я… Это всего лишь сказки, – вырвались слова из уст потерянного мальчика. Сам он в них не верил. Причин не доверять рыцарю не было, а чудесное выздоровление делало все именно таким, каким он описал. – Я помню, как болел.

Алген потер лоб.

– Ничего удивительного, чтобы сила Бормиша пробудилась, – надо быть при смерти. Так было у меня и у всех остальных, кто стал хоргасом. Так что… будь это просто детской сказкой, ни ты, ни я не дожили бы до этого часа.

Выражение лица парня переменилось.

– И что я должен был увидеть?

Старик пожал плечами и, немного помявшись, ответил:

– Каждый что-то свое видит. Я бы рассказал, да уж лучше пусть меня Нессшар пережует и выплюнет.

– Нессшар?

– Проматерь половины всякой погани, но ты пока не думай об этом, еще успеешь. Не помнишь, и ладно, возможно, ты стал хоргасом немного раньше. Пойдем попробуем найти твоих родителей, мало ли, – старик хлопнул юношу по плечу, и тот поморщился. – Заодно расскажешь, как давно болел, когда последний раз поранился.

Здание оказалось гораздо больше, чем он думал. Несколько просторных залов было заполнено чуть живыми вечно стонущими людьми. Рыцари и прочие служители ордена постоянно оглядывались на Гослина. Кто-то улыбался, а кто-то обременено вздыхал.

От Алгена он узнал, что люди в белых одеждах принадлежат к ордену Рассвета, а в черном – к ордену Заката. Первые занимались в основном борьбой с нежитью, зверолюдьми и прочими видами нечисти, чья плоть закипает от прикосновения серебра. Вторые же уделяли все свое внимание исследованиям, созданию эликсиров и зачарованию снаряжения. Старик объяснил, что все эти различия довольно условны.

Оба ордена помогают людям и другими средствами: от раздачи еды до медицинской помощи, много внимания уделяют искусству. Нередко строят дома и школы для бедняков и беспризорников, где учат грамоте и счету, а те потом находят себе место в их рядах. Это вызывает большое недовольство знати, но правящая династия благоволит орденам и не препятствует этим инициативам.

– Правда, – не забыл добавить Алген, – братья Рассвета получают гораздо больше внимания империи, и численность их выше. От человека на троне много зависит.

Позже многие учившиеся юноши сами становились братьями-рыцарями, а девушки – сестрами, помогающими в хозяйстве и врачевании. Численность рыцарей и сочувствующих росла год от года.

Разыскать родителей так и не удалось. На обратном пути Гослин внезапно спросил идущего впереди старика:

– Дожить с вашей жизнью до таких лет, наверное, непросто. В таком возрасте хочется умереть в постели.

Алген рассмеялся так сильно, что закашлялся. При взгляде на юношу его глаза улыбались.

– Разорви меня Нирена! Мальчик, мне всего-то сорок три. Но если тебя это успокоит, – старшему из наших братьев более двухсот лет, а его руки, как прежде, полны сил. Досточтимый лорд Сагатон наверняка был бы рад умереть во сне, но, к сожалению, нам это просто не суждено. Наш удел – погибнуть в бою… И твой… в том числе, – эти слова прозвучали пугающе. – Не стоит отчаиваться, Гослин Брерр из Ватте. Наши имена сияют на мече защитника человечества. Этот путь ему указал светоносный Прародитель, и он поделился с нами своим величайшим даром – готовностью отдать жизнь ради других, – с благоговением твердил рыцарь. – Я предлагаю тебе присоединится к нам и прожить положенную тебе жизнь с пользой.

Непоколебимая уверенность, звучавшая в словах старика, сильно влияла на юношу. Хотя он продолжал надеяться найти своих родных, его вера в успех угасала с каждым днем. Гослин узнал, что мир, который он знал, сгорел в одно мгновение. Присоединение к одному из орденов в его положении выглядело не приговором, а спасением.

– Не торопись, ответишь, когда будешь готов, – все продолжал Алген. – Можешь даже уйти, если хочешь, но я бы все же советовал подумать над моим предложением. А сейчас иди отдохни, вон та дверь – твоя.

Гослин поблагодарил рыцаря за помощь и направился в указанном направлении. За ней оказалась небольшая гостевая комната с маленьким окном, через которое пробивались солнечные лучи. У стены стояла кровать, рядом – небольшой шкаф. На столе лежал десяток увесистых книг, а рядом с ними – одинокая свеча, которая, казалось, с нетерпением ждала, когда ее наконец зажгут. Он отодвинул несколько книг в сторону. От них несло ветхостью, но слова на кожанной обложке были видны хорошо. Впервые в жизни юноша пожалел, что не умеет читать.

Утром следующего дня вновь явился Алген. На сей раз он выглядел еще более уставшим, хотя это представлялось попросту невозможно. Он будто не спал всю ночь и вот-вот свалится с ног. Мешки под глазами выглядели так, словно в них свалили в два раза больше репы, чем они могли бы выдержать.

Рыцарь поставил на стол большую деревянную тарелку с похлебкой. Она казалась заполненной лишь наполовину. Ее насыщенный аромат был скрашен дымом от костра, а сильный запах ячменя напомнил, как давно Гослин не ел.

– Как спалось? – спросил Алген, едва Гослин взял в руку ложку.

– Я… Эм… Подумал над вашим предложением и… я согласен, – морщины старика сформировали забавную картину удивления. – Только…только я хотел бы сначала… – Гослин замешкался. – Сначала я хочу найти родителей. Хотя бы то, что от них осталось.

– Если кто-то жив, то их имя, как и твое, должны быть увековечены в записях. Я провожу тебя в обитель, где размещали… тех, кто пострадал меньше твоего. Но я советую смирится с тем, что останки мы вряд ли найдем.

Молодой человек понимающе кивнул и приступил к трапезе. На удивление еда пахла гораздо вкуснее, чем была на вкус. Съев пару ложек, он понял, что это были не кусочки мяса, а какие-то овощи, которые уже невозможно было различить – они превращались в кашу, едва касаясь языка. Когда Гослин закончил, он обнаружил, что старик, облокотившись о стену, чуть слышно сопел. Создавалось впечатление, что, оказавшись в самом центре того огненного вихря, он мог бы спать так же безмятежно. Но стоило юноше привстать с табуретки, как Алген тут же очнулся.

На вопрос молодого человека о том, как можно спать стоя, Алген ответил легендой восточных королевств. Согласно ей, среди облаков есть два божества, которые играют друг с другом в различные игры. От победителя этого соревнования зависит, будет ли на земле идти дождь или светить солнце. Каждому божеству по душе свое: они постоянно состязаются, и этому не видно ни конца, ни края ни днем, ни ночью, ни через года, ни через столетия.

– Глупо, не правда ли? – вздохнув спросил рыцарь. – Как будто богам больше заняться нечем. Ты отдыхай. Вечером я зайду, обсудим, как сделать лучше.

Он уже почти закрыл за собой дверь, когда Гослин окликнул его:

– Я бы хотел еще узнать! Что все-таки случилось? Ну… там, в городе.

Набрав воздуха в грудь, Алген ответил:

– Рано тебе еще об этом знать. Всему свое время.

Вздыхая, Гослин едва касался страниц. Навеянные ими воспоминания походили на зудящий укус насекомого.

Прогремел гром.

– Снова проиграл? – раздосадовано произнес рыцарь, взглянув на собирающиеся в кулак тучи.

Он решил подождать старого знакомого еще день, а затем, если тот не появится, отправиться на поиски близнецов. Рыцарь посмотрел на корни дерева, которые удачно выглядывали из-под земли. Ему тут же пришло в голову, что это подходящее место, чтобы спрятать здесь послание для Алгена, если он все же не успеет прибыть.

«Ты так часто смотришь на эту звезду, и куда же ведет тебя твоя богиня? – думал он о старике. – Неужели свет Лотх завел тебя в беду?»

Пока память свежа, он решил написать послание о маршруте и просьбу, не дожидаясь похода в Альшалон. Перелистывая листы к концу, рыцарь заметил, что страница, которая должна быть заполнена, пуста.

– А что здесь было? – вслух спросил он себя.

Глава 9

Вечером того же дня.

– …так вот, я ведь тогда не знал, что, если видишь детеныша кхара, надо головой крутить, как будто сошедшая с ума сова, потому что его мамаша всегда рядом, – оживленно рассказывал Дотран молчаливым спутникам. – А это все равно не помогает, потому что она чаще всего уже висит над твоей головой.

Как и всегда, он говорил громко и совершенно не задумывался, слушает его кто-то или нет. Великан не смолкал уже несколько часов и даже Аркан, раздраженно спросивший: «Когда уже у тебя кончится воздух?» – не смутил его даже на мгновенье.

Ная, в отличие от рыцаря, который время от времени несмело поглядывал на нее и иногда хмурился, слушала рассказы Дотрана с интересом. «Никогда не знаешь, что пригодится…» – учил ее Амброзиус. Когда великан, заметив ее увлеченный взгляд, воскликнул: «Хоть кто-то понимает, насколько это полезно!» – Аркан ответил, что это только потому что она слышит эту историю впервые.

Девушка часто оглядывалась на учителя, который, к ее удивлению, совсем не отставал от них. Выражение его лица было очень красноречивым – оно буквально дышало равнодушием.

Вдруг Алген внезапно прервал подопечного:

– Вот и он, – указал он на поднимающийся над деревьями дым.

Волшебнице подумалось, что этим он спас тяжело вздыхающего Аркана. Возможно на это повлиял его призыв к Дотрану: «Молись, чтобы я не поправился! Потому что, если поправлюсь, то на сей раз непременно отрежу твой язык».

Великан плечом открыл толстую дверь постоялого двора. Вошедший рыцарь привлек к себе внимание тех немногих, кто был в зале. Их перешептывание нисколько не волновало его. Он сразу заприметил два больших шкафа за прилавком, где стояло вино вперемешку с напитками подешевле, и тут же поспешил к нему.

Когда посетитель постучал по прилавку, из соседнего помещения вышел местный. Он выглядел неприветливо и, увидев очередного рыцаря, вздохнул, словно обреченный. Молодой полуэльф с тревогой взглянул на следы крови, оставшиеся после недавней драки. Он облизнул верхнюю губу и поклонился, сказав:

– Чего изволите желать, господин?

Пока работник вальяжно шагал к рыцарю, тот успел рассмотреть весь товар. Он точно знал, чего хотел.

– Кружку медового, – озираясь, быстро произнес Дотран.

Он барабанил по деревянному прилавку, как одержимый.

– Один серебряный альде́́р[1].

Едва полуэльф успел договорить, как монета уже лежала перед ним.

– Дотран! – раздался громогласный крик.

В помещение вошел Алген. Он бросил на здоровяка такой злобный взгляд, что у Аркана, опирающегося на старика, не осталось ни малейших сомнений: будь Алген здесь один, он бы немедленно кинулся к застывшему богатырю.

– Если ты снова потратил походные на выпивку, клянусь Всезнающим, тебе не будет спасения! – заявил старик.

Выражение лица Дотрана напоминало нашкодившего ребенка. Если бы братья увидели его, то наверняка бы рассмеялись, а Аркана понадобилось бы снова возвращать к жизни. Но пока они видели лишь вжатую в плечи голову. Сладкий цветочный аромат медового вина уже добрался до него и манил к себе.

– Убери! – коротко, словно удар плетью, произнес он сквозь зубы.

Полуэльф пожал плечами и с невозмутимым видом выполнил просьбу. Рыцарь проводил взглядом кружку с насыщенным золотистым напитком и облизнул губы.

– Нам две комнаты с парой кроватей, и завтрак чтоб был, – глубоко вздохнув, сказал ему Дотран, оглядываясь через плечо на старика.

Работник вынырнул из-под прилавка.

– Насколько пожелаете остаться?

– На ночь.

– Что же, это будет стоить один имперский гала́т[2]. Если вы захотите добавить в него сыр, то придется доплатить еще три альдера, а если мясо – еще семь.

– Мяса не жалей…

Работник улыбнулся, загребая монеты.

– Комнаты вверх по лестнице, вторая и третья дверь по правую руку.

Дотран нервно кивнул головой и развернулся, собираясь уйти.

– А как же ваше медовое вино?

Старик, помогая Аркану сесть, метнул взгляд на кружку, как боги метают с небес ветра, и тихо произнес:

– Уши оборву…

Здоровяк чуть отодвинул кружку, но почти сразу, махнув рукой, притянул ее обратно. Со словами: «Ай, ладно!» – он залпом осушил ее и пошел «сдаваться» старику, ожидая сурового наказания. Согревающий богатый вкус сладости с тонкими нотами специй того стоили.

– Ну хоть немного стыдно, – упрекнул старик.

– Ну что ты в самом деле? Я свои честно заработанные потратил! – возмутился Дотран… ну почти, – добавил он себе под нос.

Старик минуту прожигал в нем дыру взглядом. Когда он поднял руку, Дотран зажмурился, но тот лишь махнул на него рукой.

Аркан усмехнулся, сдержав смех. В отличие от старика, ему было известно, как великан заработал эти деньги. Тайна заключалась в том, что он делал ставки на друга при каждом удобном случае: когда тот участвовал в турнирах, сражался на арене с деревянным мечом или просто демонстрировал свое мастерство. Аркан нередко защищал честь ордена на турнирах, но, чтобы подзаработать как можно больше, в такие моменты он не использовал ничего, связанного с братьями. Многие хотели помериться силой и с самим Дотраном, выглядящим весьма внушительно. Однако выигрывать так же часто, как Аркану, ему не удавалось. Орки были достойными соперниками, хотя, возможно, дело обстояло совсем наоборот. Но радость не продлилась долго, рыцарь сразу же схватился за грудь, почувствовав острую боль.

Сидя за столом, Дотран пристально смотрел на Алгена, как кролик на лису, и нервно постукивал пальцем по столу, пока не услышал:

– Послушай, черноволосый, либо коснись серебра, либо уходи, – с серьезным лицом говорил полуэльф, то и дело украдкой поглядывая в сторону рыцарей Заката. – Волшебникам тут не рады.

Ная, стоявшая за спиной Тилозира, тяжело дышала и была вне себя от злости.

Во всех краях империи издревле серебро ценилось выше всего прочего. Порождения Повелителя Ночи испытывали страшную боль при столкновении с серебром. Никто не удивился объявлению охоты на волшебников.

С тех пор как серебро стало основным металлом для чеканки монет, люди могли не беспокоиться о том, что перед ними нечисть в человеческом обличье. С помощью него, обжигающего волшебников так же, как созданий Даргеза, во время Охоты на ведьм было обнаружено немало одаренных магией людей.

– Они с нами! – выкрикнул Дотран.

– Ну… – смутился работник. Немного помолчав, он, подняв подбородок твердым голосом продолжил. – Хорошо. Хозяин приказал брать лишь серебром, а дешевый мусор вроде золота или меди его не интересует. Четыре имперских галата.

– Чего? – возмутившись, вскочил Дотран, уронив свой стул. – Жадная сволочь, это же просто грабеж!

За редким исключением волшебники никогда не славились своими богатствами. Торговцы колдовскими артефактами или мелкими безобидными безделушками сами редко могли создать хотя бы сноп искр.

– Я заплачу, – тихо сказал Аркан, глядя на Тилозира.

Волшебник кивнул ему, и рыцарь сделал зеркальный жест.

– Спасибо, но мы сами, – спокойно произнес Тилозир, будто все происходящее его не касалось.

Дотран, пожав плечами, сел на место.

Волшебник снял перчатку и достал из сумки четыре галата. Увидев, что серебро не обжигает его, полуэльф виновато сказал:

– Ну… раз такое дело… а девушка?

– Бери все, девушка – волшебница.

Пока Дотран с детским любопытством наблюдал за волшебником, Алген пристально смотрел на его действия и заметил, как полуэльф радостно принял совсем не серебряные монеты.

– Эх, жаль, что ничего не слыхать. Нет, ну грабеж натуральный, я бы ему в морду дал. Можно я ему в морду дам? – повернувшись к старику, спросил великан. Его будто переполняла энергия.

– Можно.

– Да ну? – удивился великан.

Даже развалившийся на столе Аркан нашел в себе силы подняться, чтобы увидеть лицо наставника.

– Шутка, – ехидно хихикнув произнес Алген.

Братья многозначительно переглянулись, но говорить ничего не стали.

– Спасибо, – сказал внезапно подошедший со спины волшебник.

Хотя Дотран и не подал виду, что испугался, на самом деле в его мыслях за мгновение пронеслось пол десятка богов. Тилозир поставил перед ним кружку медового вина, от вида которого великан засиял не слабее солнца.

– А вот за это благодарю, – сразу же потянулся он к кружке.

– Кхм.

Дотран поднял глаза на недовольного старика и, цокнув, опустил руку.

– В этот раз можно, – выдавил из себя Алген.

Рыцарь охнул и, хватаясь за «благодарность», предложил волшебнику сесть с ними. Тилозир не стал отказывать, считая, что их компания пойдет Нае на пользу. Хотя она по-прежнему сторонилась молчаливого Аркана. Волшебницу все еще пугало, что он узнал ее лицо, и мысль о том, что он мог следовать за ней во время Охоты, напоминала о себе всякий раз, когда он смотрел на нее.

«Людям надо доверять», – постоянно говорил учитель еще до Охоты на ведьм. Как оказалось, звучало это гораздо легче, чем было на самом деле. Вот только дедушка Амброзиус вторил ему и после того, как преследования начались. Успокаивало не только это, но и то, что здоровяк и старик вели себя дружелюбно, а по отношению друг к другу даже забавно, и вряд ли Аркан сильно отличается от них.

Не успели волшебники присесть, как со стороны лестницы послышался сильный командный голос:

– Вы опоздали!

Гослин выглядел мрачным, как туча. Его тон был очень суровым. Ная сидела на кончике стула, наблюдая за каждым его движением боковым зрением.

Тилозир заметил на руке символ ордена Рассвета, а волшебница была готова вскочить с места в любой момент. «Не хорошо», – думал волшебник.

– Гослин! – развернулся Дотран. – Как же я рад тебя видеть… Будь ты не такой ворчливый.

Мрачный рыцарь с заложенными за спину руками быстро подошел к столу.

– Рыцарю не пристало пить вино вне трапезы, – напомнил он правило ордена Заката с высоко поднятой головой. – Ты совсем распустил их, старик. Ко мне ты не был так добр.

Дотран с силой поставил кружку на стол так, что тот затрещал. Ни один мускул на лице Гослина не дернулся.

– А вы… – взглянул он на Тилозира.

– Попутчики, – холодно ответил волшебник.

Рыцарь Рассвета протянул ему руку в знак приветствия, ни на мгновение не отрывая взгляда от незнакомца. Тилозир заметил на его пальце серебряное кольцо. Взглянув в глаза Гослина, волшебник медленно помотал головой.

– Вот, значит, как… – метнув взгляд в сторону Алгена, тихо произнес рыцарь. – Нам бы поговорить, старик.

Тот жестом выразил согласие и, поднимаясь, наказал Дотрану:

– Решишь выпить третью – пожалеешь.

– Проклятый Гослин, его… – раздраженно произнес великан. – В жизни не знал человека, который умеет так плюнуть в душу. Сам не радуется – еще и старика на свою сторону склоняет. А дальше что?

Дотран выдохнул и залпом осушил заветную кружку.

– Ну вот, – продолжил он, – весь вкус изгадил.

В его голосе ярко прозвучала обида. Великан лишился возможности вновь ощутить вкус единственного вина, на которое Алген изредка закрывал глаза в дороге.

– Дело во вкусе? – спросил волшебник.

Вздохнув, Дотран расстроено кивнул.

Тилозир через весь стол потянулся к кружке, притянув к себе молчаливые взгляды рыцарей. Стоило ему коснуться, как она вновь наполнилась до краев. По виду там была обычная вода, но аромат медового вина был необычайно силен. И вкус был насыщеннее, чем прежде.

Рыцарь приоткрыл рот и постарался поймать взгляд Аркана, который, казалось, был удивлен даже больше него.

– Чтоб мной подавились, только не говорите мне, что все волшебники так умеют…

– Очень…

Волшебник на мгновение задумался, направив пустой взгляд куда-то в сторону, и Ная продолжила за него:

– Немногие, – твердо сказала она.

– Ха! Нет, ну ты слышал, – Дотран, как ему казалось легонько, ударил Аркана по руке, отчего тот, прикрыв усталые глаза, зашипел. – Лучшее знакомство в моей жизни. И хмелеть не буду?

– Нет.

– Ох-хо-хо-хох и все из-за какой-то счастливой случайности!

– Счастливой случайности? – удивилась Ная. – Он же чуть не умер.

В этот момент Аркан наклонил голову набок и посмотрел на нее. Впервые его взгляд не был хмурым: он устало улыбнулся. Девушка смутилась и отвела глаза, а затем наклонилась к учителю и прислонилась к его руке.

– Конечно случайности! А как еще можно назвать то, что этот бездарь, – Дотран положил руку на спину друга, – не в состоянии привязать лошадь по-человечески. Хотя чему я тут удивляюсь? Копытами-то сложно узлы завязывать.

Аркан попытался ударить наотмашь в ответ на этот укол, но из-за боли сделал это медленно и неловко. великану не составило труда избежать дружеского гнева, и он ехидно захихикал.

Тем временем на улице в мягком мерцающем свете волшебных фонарей Гослин, скрестив руки, ожидал старика.

Алген вышел на улицу и сразу начал разговор:

– Интересное изобретение, правда? – глядел он на волшебные лампы. – Десять лет назад вряд ли кто-то мог подумать о таком.

– Вы сильно опоздали, что случилось? – не оборачиваясь решительно спросил Гослин.

Алген, почесывая бороду, встал рядом с ним. Оба они смотрели на плывущие на восток облака.

– Наткнулись на мантикору и…

Гослин взмахнул рукой и резко развернулся к нему.

– Мантикору? – возмутился он, сморщив нос. – Правила запрещают вступать в бой менее чем в шестером. А отцы считают, что для охоты нужно и вовсе не менее девяти человек!

– Ну-ка дай руку…

– Что? Зачем? – недоумевал рыцарь, закрывая руку второй.

– Дай я сказал! – твердо приказал старик.

Гослин неохотно повиновался, отведя взгляд в сторону. Он знал, что сейчас начнется.

Алген поднес руку к свету и заметил зашитый рукав. На белой рубашке отчетливо виднелись следы крови.

– Мне казалось, что ты стал осторожнее относиться к своему дару. Когда-нибудь рана не заживет, и все кончится плохо.

Гослин выдернул руку.

– Учение говорит, что мы живем для того, чтобы умереть в назначенный час, помнишь? Сомневаюсь, что кто-то вроде нас нужен Бормишу, чтобы погибнуть в бою с какими-то бродягами.

– Вряд ли Защитнику человечества нравится, как его даром злоупотребляют подобным образом. К тому же мы слишком малы, чтобы знать о его планах. Быть может смерть от руки бродяги входит в его планы. Подумай об этом, мало ли что.

– Тем более, раз моя смерть входить в его планы, какой толк от нее уклоняться?

– Неужто ты забыл о своем видении? Помнится мне, ты рассказывал, что он явился к тебе во сне и пригрозил отобрать свой дар.

Гослин смутился. Такое действительно было, и забыть тот урок, что преподал ему Бормиш, так же невозможно, как разучиться дышать.

– Да, я знаю, – печально сказал он. – Это была необходимость. Я бы так не сделал, будь то возможно. Так что там мантикора?

Старик почесал голову и, сев на ступеньку, вытянул хромую ногу. В подробностях описывая их столкновение, он пользовался каждой возможностью подчеркнуть странное поведение монстра и помощь, оказанную волшебником.

– Ясно, почему вы движетесь вместе.

– Ты недоволен?

Рыцарь Рассвета сел рядом со стариком и вскинул голову к небу

– Ты знаешь мое отношение к ним, – Гослин сжал кулак до хруста в костях. Он смотрел на свою руку представляя, как сжимает меч. – Будь моя воля, я бы избавился от всех колдунов. Их сила, их амбиции несут в себе слишком большую угрозу. Ничего удивительного, что Прародитель был в ярости, когда Повелитель Ночи осквернил его творения своим «даром».

– Мы всяких видели. А эти… враги себя так не ведут. Тебе не стоит провоцировать волшебника, так что постарайся не сверлить Наю взглядом.

– Ная – это та девчонка? Странное имя, никогда не слышал такого.

– Да, я тоже. Она скрывалась от ваших во время Охоты.

– Она мне не знакома, если ты об этом.

– Ну и славно. Тем меньше поводов для непонимания, но ты все же попробуй не грубить или хотя бы просто не разговаривай. Она девушка с характером, мало ли что. Учитель у нее… не по зубам он нам.

– Я понял. Буду присматривать за ними.

Старик раздраженно выдохнул.

– Я не это имел ввиду!

– Твоя нога… я заметил хромоту. Слышал, что змей в пустыне лишил тебя ее, но сила Бормиша вернула все на свои места. Болит?

Алген был вне себя от того, что Гослин так нагло сменил тему. Но в том, чтобы вернуться назад, не видел пользы. Ему казалось невозможным переменить его мнение насчет чародеев. Уж слишком велики были его шрамы.

– Вовсе нет, – сдерживая гнев ответил он. – Просто не могу привыкнуть к тому, что она вернулась.

– Вот как… Слушай. У тебя бывало такое, чтобы записи из дневника пропадали?

Алген засмеялся.

– Так ты все еще ведешь записи, как я учил?

– Это крайне полезно. Я пытался привить это и своим балбесам, но они пренебрегают этим.

– Нет. Со мной такого не случалось. Пропало что-то важное? – Гослин помотал головой и призвал не думать об этом. Тогда старик продолжил. – Кстати, где они? Хотел бы я видеть, кого ты воспитываешь.

Рыцарь около часа непрерывно рассказывал о том, что произошло, пока они ждали старика и его подопечных.

– Так что же мы сидим? – воскликнул Алген, услышав, что близнецов давно нет.

Гослин спокойно ответил, что у них приказ встретиться и двигаться к Альшалону, а не искать «отставших» по лесам. Он заверил, что те могут позаботиться о себе сами, и не стоит тратить время на лишние переживания. Он говорил так быстро, что запыхался и замолчал, решив перевести дух.

Старик сосредоточил уставший взгляд на раскидистом дереве в темноте. Для него было очевидно, что Гослин беспокоится о близнецах, но орден привил ему поразительную тягу к исполнению предписаний.

– Ты не подумай… – вскоре продолжил рыцарь. – Конечно, я беспокоюсь о них, но они должны сами выбраться. Но если они залезли туда, куда не стоит, то должны сами разобраться с этим.

– Орел желает, чтобы голуби поднялись на его высоту… Не слишком ли ты суров, брат мой? Ты хоргас, и тебя хранят сила Бормиша и мудрость Лотх, а их лишь твои наставления.

– Я верю, что наставлял не голубей, старик. Всем орлятам рано или поздно приходится учиться летать. Как бы я не беспокоился, я верю, что они справятся. Во всяком случае верю в это больше, чем в то, что смогу заснуть в одном доме с волшебниками.

Он отклонил голову назад, задрав вверх подбородок, и сразу же наткнулся на пронзительный взгляд старика. Его усталые глаза наполнились блеском, брови приподнялись, а лицо вытянулось.

– Эти люди спасли нашего брата, так что засунь свое недовольство подальше. Наблюдать – наблюдай, но делать ничего не смей.

– Я тебя услышал.

Несколько минут они сохраняли молчание. Вдалеке сверкнула молния, и оба они подумали, что надвигается буря. Но еще долго сидели на улице, сохраняя молчание.

– …И тут он наклоняется ко мне и говорит: «Что-то ты аппетитно пахнешь…» – увлеченно рассказывал Дотран, изображая мерзкий голос. – Душа в ноги ушла, а она у меня большая. Ну я как подпрыгнул, как дал…

Он внезапно оборвал рассказ, услышав лязг доспехов за спиной. Взглянув через плечо, великан увидел, что братья вернулись. Его глаза беспорядочно забегали.

– Если что, я больше не пил, – шепотом произнес он. – Арк, прошу тебя…

Тот, усмехнувшись, кивнул и произнес:

– Только если ты прекратишь без устали болтать.

– Ладно-ладно-ладно, только не говори ничего.

Тилозир чуть заметно кивнул.

– И чем все закончилось? – с неясным выражением лица смотрела на рыцаря Ная.

– Эм… башку ему срубил, да и все дела, – ответил великан, пожав плечами.

Гослин прошел мимо стола, кивнув головой в сторону волшебников. По скрипучей лестнице он отправился в комнату. Алген смотрел ему вслед, постукивал по столу Дотрана и что-то бурчал себе под нос.

– Чего молчишь? – неожиданно сказал он, обрушив на него свой взгляд. – Напился уже и слова сказать не можешь?

– Ни в коем случае, – поспешил ответить рыцарь.

Алген посмотрел на Тилозира, ожидая понимания и содействия, но тот подтвердил слова Дотрана. Тогда глаза переместились к Аркану, который не стал сдавать брата, изрядно удивив старика.

– Ладно, – с облегчением произнес старик. – У нас отбой, иди наверх. Хорошо хоть дом по кускам собирать не придется, как было в Эссэ-Юде…

Дотран выдохнул. Ему не хотелось уходить: все же редко случалось так, чтобы его слушали с таким интересом, а не пытались заткнуть через слово. Подхватив Аркана, он поблагодарил волшебников и ушел.

Алген, не двигаясь с места, проследил, чтобы те поднялись наверх, а затем спросил:

– Он точно больше не пил?

– Разумеется.

– Ну хорошо. Доброй ночи.

Тилозир ответил скромным жестом, и старик последовал за братьями.

Глава 10

Поздней ночью Тилозиру не давали покоя слова Дотрана об обстоятельствах их встречи. Он размышлял о том, что странное поведение мантикоры, освободившаяся лошадь и кинжал, который вызывал болезненные воспоминания, похожие на шрамы после постыдного поражения, вряд ли были случайными совпадениями. К этому добавлялось плохое предчувствие перед началом пути и пробуждение вечного соперника.

Гроза за окном усиливалась. Стук створок раздражал и мешал думать.

Тилозир начал сомневаться в правильности своего решения не заколдовать шкатулку сразу. Он понимал, что вряд ли найдется глупец, который осмелится украсть что-то у рыцарей, особенно колдовские артефакты. Волшебнику было хорошо известно, как из маленькой искры может разгореться неудержимое яростное пламя. Поэтому он решил убедится, что никто не сможет взять кинжал в руки.

Закончив убеждать себя в необходимости действовать, Тилозир поднялся с края кровати. Его глаза сверкнули, озарив все помещение ярким зеленым светом. Внизу послышался грохот.

Перед выходом волшебник обернулся, взглянув на спящую в обнимку с шарфом Наю. «Такая безмятежность, – подумал он. – Может вернуть тебя обратно? Нет. Плохая идея. Не время для метаний», – и, опустив взгляд, вышел за дверь.

Тревожное чувство ослабло, когда они зашли внутрь, и Тилозир не сомневался, что шкатулка осталась в сумке на лошади.

На первом этаже спали: кто-то устроился рядом со столом, кто-то прямо за ним, а одному «счастливчику» выпало лежать лицом в остатках какой-то мелкой птицы. За прилавком растянулся полуэльф, его рука сжимала мелкие монеты, а изо рта стекала струйка слюны. Всего несколько минут назад каждый из них занимался своими делами, но Тилозир провел их тайной тропой во владения Лжепророка – Зиркада, властвующего над снами.

Бури и ливни были частыми гостями в этих местах. Многие жители Румии, охватывающей почти все восточные земли империи, проходя здесь, задавались вопросом: «Почему же Ясвет так часто проигрывает свой спор здесь? Будто его драгоценный брат становится стократ свирепее в битве над этой землей».

Часто посещая родину этой легенды, волшебник не мог не задаться тем же вопросом. Но в отличие от многих других его радовала победа Свирепого. Он находил успокоение в запахе и звуке дождя, создаваемым им.

Конюшня постоялого двора представляла собой свежую пристройку к основному зданию со входом с другой стороны. Большие двойные двери были заперты на засов изнутри. Оттуда доносился такой громкий храп, что он перебивал даже звук капель, барабанивших по крыше.

Закрытые двери не были для Тилозира значимым препятствием. Превратив себя в воду, волшебник рухнул на землю и просочился внутрь, где вернул прежний облик. Одежда и волосы высохли мгновенно.

На полу лежал босоногий конюх, еще двое спали у дальней стены. Владелец решил обезопаситься и отправил смотреть за дорогими боевыми лошадьми всех, кто у него был. Помимо уже знакомых, Тилозир увидел пару вьючных коней и могучего скакуна с символом ордена Рассвета на белой попоне. Снаряжения там было значительно меньше, чем у братьев Заката.

Сумка Алгена оказалась полна. Тилозир опустошал ее с помощью магии, аккуратно пробираясь сквозь склянки и бумаги, пока не нашел, что искал. Посмотрев на шкатулку, волшебник неосознанно дотронулся до амулета под одеждой. Несколько минут он молча смотрел на нее, затаив дыхание. Ему было страшно от того, что простая, до смешного обыкновенная деревянная коробочка сдерживала такую дикую, неумолимую силу.

Открыв ее, наконец, он отбросил в сторону крышку, и та застыла в воздухе, повинуясь его магии. От одного взгляда на кинжал его охватила дрожь, словно северный ветер пробирающая до костей. Змеи на нем едва заметно двигались в темноте.

Тилозир прекрасно понимал, что глаза обманывают его, но тень сомнения одной мыслью заставила его задуматься о том, чтобы прикоснуться к рукояти. Он уже потянулся к ней, не отрывая взгляда, но сумел вовремя остановился.

Едва волшебник отдернул руку, как перед его глазами вспыхнул ослепительно яркий образ, из-за чего у Тилозира вспыхнула сильная, но мимолетная головная боль, от которой он пошатнулся и чуть не выронил шкатулку из рук. Смутный черный силуэт исчез быстрее молнии, рассекшей небо. Крышка рухнула на землю.

Со следующим вдохом видение появилось вновь. На этот раз более четкое: удалось различить огромные красные глаза, раскрытую пасть и белые, как иней, клыки.

В голове тут же раздался задорный затмевающий гром хохот.

– Он вернулся! – утопая в надрывном смехе, заявил грубый голос. – Я чувствую, как дрожит сердце! Как кровь в наших жилах стала холоднее льда! И он хочет его вер…

Тилозир вцепился в плечо и глубоко вздохнул. Голос внутри него умолк. Сделав выдох, он понял, что дыхание сбилось, а на плечи, подобно снегу, падающему на горы, легла усталость. Он ударил по стене, одновременно опираясь на нее, и в этот момент небо разразилось раскатом грома. Волшебник молчал, но был полностью согласен с услышанным заявлением. При взгляде на открытую шкатулку его лицо искривилось. Любой, кто увидел это, без сомнения перенял бы это чувство.

Вспомнив, зачем пришел, Тилозир плотно закрыл шкатулку и придавил рукой. В помещении сверкнул зеленый свет – он сотворил заклинание, которое должно было надежно запереть этот «кошмар» от любого, кто мог бы коснуться его.

«Вернулся? – подумал волшебник. – Слишком рано…»

– Медитация, – тихо произнес он, возвращая шкатулку на место. – Да, там я найду ответы.

Проснувшись Ная обнаружила рядом с собой записку, в которой коротко, но четко говорилось, что Тилозир вернется с приближением темноты. Сказав, что еда для нее оплачена, он просил ее: «Будь умницей и дождись меня».

– Опять… – вздохнула она. – Как же это в твоем стиле.

Эта его «очаровательная» привычка исчезать, ничего не объяснив, снова дала о себе знать. Как советовал дедушка Амброзиус, за много лет она научилась не задавать ему вопросов. Хотя иногда казалось, что сопротивляться этому порыву невозможно.

Было странно, что в этот раз учитель не только предупредил о своем уходе, что само по себе удивительно, но и указал, когда вернется. Это было нечто более конкретное, чем его привычное: «Скоро». Подобное уже случалось, когда он бесследно пропал на несколько лет, и это вселяло надежду.

Девушка повела бровями, словно пожала плечами, а затем сожгла листок, сотворенный магией. Его куски, взмыв над ее головой, растворились, словно соль в кипящей воде. Вздохнув еще от негодования, Ная закрыла глаза и направила на голову мягкий и теплый поток воздуха. Растрепанные волосы пришли в порядок. «А почему он ушел? – вдруг подумала она. – То чувство вернулось?»

Любопытство вывело ее из комнаты. Едва выйдя за дверь, она увидела, как Дотран ворвался в соседнюю комнату и громко заговорил. Разобрать, что он говорил, было невозможно, да и подслушивать ей не хотелось. Сейчас у волшебницы были дела поважнее.

Когда-то эта комната была уютной и светлой, но сейчас выглядит уныло и неухоженно. Две кровати и пара потрепанных временем стульев, на которых как попало лежат части доспехов. В углу у входа есть небольшой стол, где можно перекусить или выпить кружку пива, о которой втайне мечтал Дотран. Воздух в комнате затхлый – постоянное напоминание о том, что в отсутствие владельца об уборке тут забывают.

Узнай хозяин, что эта комната досталась рыцарям Заката, он бы от стыда повырывал себе все волосы, а потом придушил полуэльфа. Только непривередливость братьев-рыцарей спасала полукровку от кары.

Вернувшись с завтрака, Дотран с удивлением обнаружил, что Аркан так и не поднялся, хотя проснулся даже раньше него. Великан внимательно посмотрел на друга: тот неподвижно глядел на болтающуюся взад-вперед паутину под потолком, иногда сжимая от непроходящей боли в груди мышцы лица.

– Ты как? – беспокойно спросил рыцарь.

– В порядке, – на выдохе ответил друг.

– Да что ты говоришь! За последние дни ты проклял меня… – великан стал пересчитывать пальцы. – Один раз. Один! И даже не грозился мне язык отрезать. Это по-твоему в порядке?

– Иди к черту, – сквозь зубы прозвучал ответ.

Дотран почесал нос.

– Неубедительно. Из-за тебя скоро меня лихорадка свалит.

– Из-за меня? – удивился Аркан.

– Ну а как же? Сил моих нет издеваться над дважды убогим, никакого удовольствия. Так вот и слягу от хандры.

Аркан попробовал встать, но поняв, что не может, лег обратно и тихонько ахнул.

– Ладно, – глядя на это произнес Дотран. – Пойду попрошу волшебника глянуть на тебя. И еды принесу, а то взгляд у тебя хуже, чем у протухшей рыбы, аж тошнит, – рыцарь громко посмеялся. – Помнишь?

Брат медлил с ответом. Сделав глубокий вдох, он с усилием поднялся, опираясь на руки. Наконец выдохнув с таким облегчением, будто с него сняли лошадь, он с одышкой сказал:

– Я не просил твоей помощи.

– Не помню, чтобы мне было нужно твое разрешение, – с усмешкой ответил великан громче обычного и хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась пыль.

Ная не без проблем забрала завтрак у полуэльфа. Они смотрели друг на друга с взаимным презрением. «Неприятный тип, свободный только усложнять жизнь другим», – думала она. Впрочем, с детства она знала одного столь напыщенного, невыносимо самовлюбленного эльфа, что в сравнении с ним этот полукровка казался даже любезным.

В главном зале было немноголюдно. Однако по сравнению с моментом их прихода людей стало больше, и ожидалось, что их количество еще значительно возрастет.

На завтрак ей дали немного подгоревшее, но ароматное мясо блеарской курицы, щедро сдобренное зеленью и овощами. Запах сочетал в себе пикантность специй и дым от огня. Даже в этом небогатом местечке достать специи не составляло труда, что лишний раз говорило о важности имперских торговых путей. Еще было что-то похожее на лечебные травы, которые в своих зельях и странных обрядах использовал Амброзиус. Пытаясь вспомнить, девушка поймала смутное воспоминание о том, как он попросил ее подать ему лепестки анге́лики. Наверное, пахло именно ими, но запах специй перебивал, вытеснял их на дальний план.

По заветам Тилозира Ная решила попытаться убедить работника дать ей полную кружку прохладного молока. Однако после короткой ссоры тот вручил ей лишь немного воды.

Девушка не унывала. С самого начала она втайне пыталась освоить навык превращения воды во что-то иное. Часто, когда работника не было рядом, этот навык мог бы оказаться невероятно полезным, но каждый раз попытки Наи оборачивались неудачей. Теперь, когда ей снова удалось лишь немного подогреть содержимое кружки, очередной провал не сильно ее огорчил. Она понимала, что для освоения навыка превращения воды потребуется еще много времени и усилий.

Вкус курицы был насыщенным и сложным. В нем чувствовались сладкие нотки с легкой горчинкой. К удивлению девушки мясо имело долгое послевкусие целебных трав и цветов, хотя их аромат был едва уловим. Едва она распробовала блюдо, как из-за спины раздался громкий голос:

– Доброго утра. Не поможешь мне?

Дотран подкрался незаметно, как тень. От неожиданности Ная выронила ложку. Испугавшись, она ударила большим пальцем об указательный и выбила несколько искр. Почти сразу, не раздумывая, она резким движением погасила их. Страх поджечь все вокруг оказался сильнее страха привлечь к себе внимание после Охоты на ведьм. А когда рыцарь потянулся поднять ложку, умело скрывая беспокойство, Ная попросила его отойти.

Гигант растерялся, скорчив забавное лицо, будто Алген застал его за мухлежом на ставках, и, обойдя стол, переспросил:

– Не поможешь?

«Госпожа была бы недовольна», – вздохнув, мысленно проговорила девушка. Она опустила взгляд и кивнула.

Стул скрипнул под весом опершегося руками Дотрана. Его льняная рубаха была велика даже такому здоровяку, как он. На шее был узкий, но длинный шрам.

– Арку не здоровится. Не знаешь, где твой учитель? А то ни я, ни старик не можем найти его.

– Он… не вернется до вечера.

Великан прикусил нижнюю губу.

– Вот как… – расстроено произнес он, подперев большим пальцем подбородок. – А может ты сможешь нам помочь?

– Я? – удивилась Ная.

Девушка подняла голову. Обычно радостное лицо рыцаря было беспокойным. Казалось, он готов покорно ожидать ответ, но вдруг заговорил:

– Он сам на себя не похож, и вообще, ржавый гвоздь выглядит приятнее, чем его нынешняя рожа. Хотя он всегда такой, но сейчас еще хуже, – с небольшой усмешкой произнес Дотран.

Ная слегка улыбнулась.

«Учитель бы попробовал помочь… – подумала она, не отрывая взгляд от больших холодно-голубых глаз рыцаря. – Раз его нет, может, я могла бы? И госпожа Азура была бы недовольна отказом…»

– Я не сильна в исцелении, но подумаю, что можно сделать, – наконец ответила она.

Дотран выпрямился. Его настроение сменилось словно по щелчку пальцев.

– Вот спасибо! – воскликнул он. – Даже если не получится – все равно хорошо. Знаешь, старик все талдычит, что намерение важнее результата, если, конечно, не помереть в итоге. Ну ладно, надо ему хотя бы еды отнести, а то с голодухи того и гляди в слюне утопнет.

Расправившись с едой, Ная вышла на улицу. Трава после дождя приобрела сочный зеленый оттенок. Каждая травинка блестела от застывших капель, переливающихся на утреннем солнце, словно драгоценные камни в императорской короне. Вокруг царил запах свежести и чистоты, ярко контрастируя с запахами таверны.

На противоположной стороне дороги раскинулся лес, в который ушел Тилозир. Деревья были необычайно красивы. Их листья, словно маленькие огоньки, наполняли лес жизнью. При легком дуновении ветра они начинали шелестеть и подниматься, создавая впечатление, что деревья дышат полной грудью. Это напомнило Нае Волшебную Рощу, созданную Азоном, и вызвало у нее улыбку.

Переходя дорогу, она заметила, как за трактиром на холме Гослин и Алген оба в полном боевом облачении сошлись в поединке. К удивлению Наи, старик, несмотря на хромоту, ничуть не уступал своему сопернику ни в силе, ни в ловкости, а иногда даже превосходил его. Удивительное зрелище.

Каждый удар был силен и точен, но даже будь это настоящая битва – никто из них не смог бы победить. И все же их поединок не шел ни в какое сравнение с тем, что показывали старшие волшебники в Волшебной Роще.

Выбрав место, откуда удобно наблюдать за рыцарями, Ная вспомнила свое знакомство с Тилозиром и хлопнула в ладоши. Ветви и трава взволновались, теплый воздух мигом осушил все вокруг девушки. Хотя одна холодная капля с листка дерева предательски рухнула ей за воротник, заставив вздрогнуть всем телом.

Волшебница открыла свою сумку и начала искать среди склянок, содержимое которых было зачаровано Азоном на долгое хранение. Наконец, она нашла то, что искала – небольшую плотную бумажку, легко поместившуюся в ее ладони. Ная провела над ней второй рукой, и та стала большой увесистой книгой, которую с трудом удавалось удержать.

– Томик… – вздохнув произнесла она, поглаживая ветхий корешок фолианта.

Древняя книга, прошедшая через множество испытаний, была, по ее собственным рассказам, создана легендарными богоизбранными из рода людей – Погонщиком Ветров и Отцом Огня. Эти фигуры настолько известны своими невероятными деяниями, что, если бы не подтверждение Азона и Азуры, Ная вряд ли поверила бы в их существование. Впрочем, как эта работа оказалась в руках учителя оставалось загадкой и для них, а сам фолиант стойко отпирался от ответов на любые вопросы по этой теме.

Девушка провела над ним второй раз, и тот стал весить не тяжелее пера.

– Как жаль, что ты больше не заговоришь, – прошептала она. – Прости…

Несмотря на то, что Тилозир и Амброзиус, присматривающий за ней в отсутствие учителя, настаивали на подробном разборе целебных практик, Ная пренебрегала ими. В детстве ей казалось, что только Томик, рассказывающий ей обо всем, что ей интересно, был главным союзником и спасителем от скучных занятий. Однако Охота все расставила на свои места. Сейчас, когда учитель впервые взял ее с собой, недостаток знаний встал костью в горле.

«Может, если у меня получится помочь им, в следующий раз он возьмет меня с собой, куда бы ни пошел?» – размышляла девушка, с грустью в глазах разглядывая потрепанные страницы.

Она долго и внимательно изучала книгу, позабыв о еде и отдыхе. Открывала разные разделы, рассматривала заклинания попроще и сложные утомительные ритуалы, не допускающие ошибок, – такие, как тот, который провел Тилозир, исцеляя Аркана.

Ная понимала, что этот ритуал сложен в исполнении, но она даже не подозревала – насколько. Волшебнику требовалось не только соблюдать точные моменты для вдоха и выдоха, но и испытывать сильные эмоции в определенном порядке. Неожиданно выяснилось, что ритуал вовсе не требовал какого-то запредельного количества волшебных сил. Если все делать правильно, то он вполне по плечу девочке.

«Наверняка учитель будет впечатлен», – с улыбкой подумала Ная, но тут же ее лицо помрачнело, когда она осознала, сколько времени потребуется, чтобы выучить все детали.

– Черт! – раздался насмешливый возглас со стороны холма: Алген свалил с ног Гослина. Судя по всему, он ожидал чего-то подобного.

– О чем ты думаешь? – стараясь отдышаться, спросил старик. – Бьешь так, будто не понимаешь, когда отступать, – он сделал несколько неспешных шагов и воткнул меч в землю. – Если это из-за твоих ребят, мы можем пойти за ними.

Гослин приподнялся.

– Не стоит, они справятся сами. Паника множится быстрее, чем кролики, стоит лишь дать ей повод. Я не паникую, и тебе не следует толкать меня к этому.

– Волноваться за подопечных – это нормально.

Гослин поднялся и движением конку показал Алгену готовность к бою. Старик вскинул меч, и рыцарь атаковал со словами:

– Вот я и говорю, что все нормально. Сами справятся!

Старик без труда парировал удары и даже не думал атаковать в ответ.

– Напрасно ты так боишься их неудачи, – твердо заявил он. – Быть может, волею Бормиша у них все хорошо, и нужно лишь немного помочь.

Гослин ловко сменил вооруженную руку и сделал хороший выпад, чем удивил старика. Тот охнул и попятился назад, едва успев отразить удар.

– Именно потому что их отсутствие не означает поражение, они справятся сами! – вновь заверил рыцарь.

Ная упорно продолжала искать подходящее заклинание. Она понятия не имела, какая проблема терзает рыцаря, и надеялась найти что-то универсальное. Из всего многообразия простых узконаправленных заклинаний, таких как: лечение лихорадки, бессонницы, зубов, срастание костей и многих других – найти те, что были действительно необходимы в данный момент, оказалось сложнее, чем она предполагала.

Часть подходящих заклинаний содержала вереницы эмоций, которые просили соответствующих воспоминаний, чтобы иметь хоть какой-то значимый эффект, и это повергло девушку в апатию. Другие казались простыми, но требовали гораздо больше магических сил, чем Ная могла безболезненно использовать без отдыха. От такого выбора ей хотелось кричать.

– Как же мне тебя не хватает, Томик, – устало проговорила она, опершись затылком о ствол дерева.

Челка спустилась на глаза и волшебница, сдув ее, почувствовала, как веки тяжелеют. Усталость сказывалась на способности сосредотачиваться, и она решила немного размяться. Откладывая книгу в сторону, волшебница наткнулась на какое-то препятствие.

– М? – произнесла она, думая, что это торчащий корень дерева.

Слегка подвинув фолиант, девушка оказалась очарована искусно сделанным кинжалом. Его изящную рукоять обвивали белые змеи, она была великолепна. Затаив дыхание, Ная потянулась к кинжалу. Едва она успела коснуться его кончиками пальцев, как почувствовала сильное жжение от ладони до локтя. Боль была такой сильной, что не было сил даже закричать.

Подняв рукав волшебница с ужасом обнаружила, как вены трясущейся руки налились багровым цветом. От слабости закружилась голова. Прислонившись спиной к дереву, девушка спустилась по стволу и словно приросла к нему. Глаза закрылись, и открыть их никак не удавалось.

– Ная… На-а-ая! – с трудом поднимая веки, услышала она громкий голос.

Рядом с ней на корточках сидел Дотран. Она хотела отшатнуться от него, но лишь вздохнула.

– Чего ты кричишь? – обессилено проговорила она, дотронувшись до лба.

Рыцарь немного удивился тому, что она так спокойно говорит с ним, но виду не подал. Шмыгнув носом, он ждал пока она придет в себя.

Волшебница ахнула и резко подняла рукав. Ничего странного. Это принесло небольшое облегчение, но туманные воспоминания сбивали с толку. Мысли путались, и она никак не могла собраться. Все вокруг казалось ей беспорядочным парадом снов. Она вспоминала рукоять и боль от прикосновения к ней. Другие видения, далекие и незнакомые, мимолетно возникали в сознании и тут же исчезали.

Голова раскалывалась, будто на нее упала тяжелая ветка.

– Все хорошо? – слегка отодвинувшись, спросил Дотран. – Выглядишь взволнованно.

Улыбчивый великан приобрел необычайно серьезный вид.

– Д-да, все нормально, – слабым голосом ответила Ная. – А что ты тут…

На лице рыцаря вновь воцарилась беззаботная улыбка.

– Я осматривался тут вокруг, – почесывая затылок, сказал он. – Как учил старик, мало ли что. Потом смотрю – ты сидишь. Подумал, дай-ка подойду, может, ты проголодалась. Не проголодалась?

Ная действительно была голодна. Она несколько раз кивнула головой и вместе с рыцарем отправилась в трактир, по пути обсуждая, как можно помочь Аркану.

Несмотря на то, что девушка не смогла найти подходящий способ, тот, казалось, вовсе не расстроился. Наоборот, его голос стал дружелюбнее обычного. Она не вполне понимала, почему так, и это тревожило ее.

Не прошло и получаса после их возвращения, как внутрь ворвался Тилозир. Волшебник тяжело дышал и быстро обводил взглядом помещение в поисках Наи. В его глазах отчетливо читались тревога и растерянность, как у путника, который на третий день пути вдруг понял, что свернул не туда.

Он быстрыми шагами направился к столу, за которым сидела девушка и двое рыцарей. его появление сильно удивило ученицу: до наступления темноты было еще далеко, но она, поджав губу и опустив взгляд, догадывалась в чем дело.

«Я помешала?» – промелькнула мысль в голове.

– Засветло мы уходим, будь готова, – бегло сказал он, даже не взглянув на нее. Его тон был спокоен и сильно выбивался из общей картины.