Читать онлайн Последняя добыча. Добро пожаловать на Код-9. Здесь охота уже началась

Планета Код-9, затерянная в спиралях Млечного Пути, дышала зноем, но не адским пламенем пустыни, а сухим, выматывающим жаром, напоминающим раскаленные прерии Земли. Небо, бледно-голубое и безмятежное, нависало над бескрайними равнинами, усеянными островками жизни, столь же хрупкими, сколь и загадочными. Воздух был густым, пропитанным запахом пыли и смолы редких кустарников. Местная флора, словно насмехаясь над законами эволюции, состояла из колючих кустарников, мигрирующих под напором ветра, и одиноких «плакучих терний», чьи длинные, похожие на волосы побеги шелестели, как будто шептали проклятия. В вышине парили птицы – существа с прозрачными крыльями, отражавшими солнечные лучи в миллионе радужных бликов, но их пение, похожее на звон разбитого стекла, лишь подчеркивало пустоту этого мира.

Шестеро шахтёров, одетых в потертые комбинезоны из грубого хаки-полотна, с потрепанными нашивками «Гелиос-Индастриз» на плечах, брели через равнину, их тени, вытянутые в полдень, сливались с узором земли. На головах – широкополые шляпы, обмотанные тряпками против пыли, на ногах – кирзовые сапоги, изъеденные песком. Ни скафандров, ни респираторов: атмосфера здесь была пригодной для дыхания, но корпорация сэкономила даже на фильтрах для воды. Их лица, обветренные и покрытые слоем грязи, напоминали треснувшие маски – губы пересохли, глаза щурились под слепящим светом. Каждый нес на спине ящик с локаторами, а на поясах болтались старые геосканеры, издающие тревожный писк при каждом шаге.

– Еще полчаса, и упремся в ту самую зону, – пробормотал Гарретт, старший группы, поправляя рюкзак, лямки которого впивались в плечи. Его голос, хриплый от постоянного напряжения, звучал как скрип ржавых петель. – Ставим маяки, берем пробы… и назад, к лагерю. Если повезет.

Лиза, молодая женщина с вьющимися каштановыми прядями, выбивавшимися из-под шляпы, резко остановилась, вытирая тыльной стороной перчатки пот со лба. Ее комбинезон, когда-то синий, теперь выцвел до серости, на локтях краснели заплаты.

– «Если повезет»? – засмеялась она, и смех этот был резким, как удар хлыста. – Последний раз, когда ты так сказал, Джек остался без пальца. Помнишь? А корпорация даже компенсации не выплатила. «Риски профессии», – передразнила она чей-то ледяной голос из офиса на орбите.

Марк, высокий и угловатый, с лицом, изборожденным морщинами, толкнул ногой камень, который покатился по склону, поднимая шлейф красноватой пыли.

– А ты чего хотела? – проворчал он, поправляя очки с треснувшим стеклом. – Контракт подписывали сами. «Работа на неизведанных территориях, повышенная оплата…» – Он махнул рукой в сторону горизонта, где над редкими кустарниками кружила стая прозрачных птиц, их крылья бросали на землю радужные блики. – Вот тебе и «неизведанные территории». Песок, камни, эти чертовы кусты… И ни грамма Эльвизиума в здешней породе.

Томас, самый молчаливый, прислонился к стволу плакучей тернии, снял шляпу и провел рукой по мокрым от пота волосам. Его комбинезон был расстегнут до груди, открывая нательную футболку с выцветшим логотипом земной рок-группы.

– Они знают, что тут была старая шахта, – произнес он тихо, словно боясь, что его услышат невидимые микрофоны. – И пока мы её ищем, они получают субсидии от Альянса. «Пионеры промышленности», – скривился он. – А если мы сдохнем… Ну, найдут других мечтателей.

– Забавно. Альянс и «Гелиос-Индастриз» воевали двадцать лет назад. А теперь вместе осваивают ресурсы космоса. А сколько людей умерло в боях за Марс?

Карлос, седой и коренастый, с лицом, напоминавшим кору старого дуба, достал из кармана флягу, сделал глоток теплой воды и сплюнул в песок.

– Очень много, но на Земле и Марсе теперь мир и моя внучка в школе про космос пишет сочинения, – сказал он, не глядя на остальных. – Говорит, я герой, покоряю новые миры. А я ей не могу объяснить, что геройство здесь – это выжить, когда твой контракт превращает тебя в раба. – Он ткнул пальцем в датчик на запястье, где мигало предупреждение: «ОПАСНОСТЬ: НОРМА». – Видите? Даже ложь у них «нормальная».

Ветер внезапно усилился, закрутив в воздухе листья плакучих терний, похожие на слезы из металла. Кусты, цепляясь корнями за камни, сдвинулись на пару сантиметров, оставляя за собой борозды, будто гигантские черви проползли под поверхностью. Где-то вдали закаркала стая ворон – единственных земных существ, которых корпорация завезла сюда «для экобаланса». Они сидели на ветвях, словно мрачные стражники, и наблюдали за людьми черными, блестящими глазами.

– Ненавижу этих тварей, – прошипела Лиза, швырнув камень в ближайшую птицу. Та взмахнула крыльями, взмыла в воздух и уселась на соседний куст, не переставая каркать. – Как будто они знают, что мы здесь лишние.

– Мы и есть лишние, – пробормотал Марк, вглядываясь в горизонт. – Эльвизиум… Золото космоса. А мы – мусор, который его добывает.

Гарретт, нахмурившись, достал из кармана карту – бумажную, потрепанную, с пометками от руки. Корпорация не доверяла им цифровые носители.

– Здесь, – он указал на перекрестье линий, нарисованных красным. – Ставим первый маяк. Если что-то пойдет не так… – Он замолчал, и все поняли: помощи ждать неоткуда. Радиосвязь с лагерем прерывалась каждые полчаса, а «экстренный канал» вел в автоответчик.

Томас, копаясь в ящике с оборудованием, достал локатор – коробку с мигающими лампочками, похожую на реликт прошлого века.

– Смотрите, – он ткнул пальцем в экран, покрытый рябью. – Датчики показывают пустоту в холмах. Ни руд, ни воды… Только песок и базальт. – Его голос дрогнул. – Нас специально прислали в эту зону. Но зачем?

– Назад! – выкрикнул Карлос, судорожно выхватывая дробовик, его пальцы побелели от напряжения. Страх в его глазах смешался с яростью, инстинкт выживания вступил в бой с парализующим ужасом.

Но было поздно.

Песок впереди них пришел в движение, сначала дрожа, будто поверхность воды под первым каплями дождя, а затем вздыбился, взорвавшись вверх клубами пыли и каменных осколков. Из недр песка, точно порождение кошмара, вырвались тени. Высокие, скрытые в самодельных одеждах из рванья с головами, укрытыми уродливыми масками, они походили на живые воплощения древнего ужаса. В их руках чернели примитивные, но смертоносные орудия – копья с зазубренными наконечниками, топоры, сделанные из осколков кости и камня.

– О, черт… – выдохнул Гарретт, пятясь, его дыхание сбилось, а пальцы лихорадочно метались по кобуре, но отчаянное желание выжить уступало месту оцепенению.

Первое копье взлетело в воздух с жутким свистом, рассекая пространство между ними. Оно впилось в грудь Лизы с глухим, влажным звуком, разрывая ткань, плоть, проникая глубже, пока не вышло с другой стороны. Она даже не закричала – лишь шагнула назад, будто не сразу осознала случившееся, её глаза широко раскрылись, словно отражая осознание неминуемого конца, и спустя мгновение её тело безжизненно рухнуло в пыль.

– Нет! – Карлос зарычал, в ярости нажимая на спусковой крючок, дробовик вздрогнул в его руках, выплевывая смертоносные заряды. Один из нападавших содрогнулся, его тело разлетелось на куски под градом металлических дробин. Но их было слишком много.

Гарретт попытался рвануться к Лизе, но лезвие уже стремилось к нему. Следующее копье пронзило его живот, входя под рёбра, как раскалённый нож в масло. В груди вспыхнул разрывающий, всепоглощающий огонь боли. Он захрипел, его губы задрожали, руки судорожно потянулись к древку, но силы покидали его. Он медленно осел на колени, глаза его потухали, а сознание погружалось в бездну. Последнее, что он увидел перед собой, была тень, нависшая над ним.

Высоко над полем боя, холодным, равнодушным наблюдателем парил автономный дрон, его механический глаз мигал, фиксируя происходящее. Он не мог кричать, не мог молить о помощи – он просто записывал, документировал, как неведомая смерть настигала каждого. Но даже эта безмолвная машина не избежала участи свидетелей. Камень, метко брошенный одной из фигур, со страшной силой врезался в корпус аппарата, затем ещё один, и ещё. Дрон закувыркался в воздухе, его объектив заискрил, а затем он с глухим ударом рухнул вниз, его механические останки разбросало по песку, словно погасший маяк, никогда не исполнивший своей роли.

Марсианское солнце медленно соскальзывало за горизонт исполинского защитного купола Нового Арея – жемчужины человеческой колонизации и столицы терраформированного Марса. Его лучи, пробиваясь сквозь хитросплетение стекла и щитов, окрашивали титановые стены небоскрёбов в насыщенные кроваво-красные тона, создавая завораживающую иллюзию, будто колоссальные здания истекают расплавленным металлом в лучах.

В просторном кабинете на двадцатом этаже Центрального управления по урегулированию межпланетных конфликтов и расследований – массивного здания из сверхпрочного стекла и редкоземельных сплавов – директор Вайтер Хантер, широкоплечий мужчина с благородной сединой на висках, задумчиво разглядывал объёмную карту дальних колоний. Его пронзительные серые глаза, повидавшие немало конфликтов за долгие годы службы, внимательно изучали пульсирующие красные точки, маркирующие места последних происшествий.

– Майкл, – произнёс директор глубоким, резонирующим голосом, поворачиваясь к своему лучшему следователю. Проекции отбрасывали причудливые тени на его волевое лицо, испещрённое морщинами опыта. – Ситуация на Код-9 вышла из-под контроля. Добыча Эльвизиума практически парализована.

Майкл Блэквуд, высокий, атлетически сложенный мужчина лет сорока пяти, с характерным шрамом, пересекающим левую бровь, чуть заметно поморщился, когда поднимался с эргономичного кресла. Кибернетический протез левой ноги издал едва уловимый звук сервоприводов – неизгладимое напоминание о кровопролитной войне за марсианские территории, разыгравшейся два десятилетия назад. Чёрный композитный материал протеза прятался под тактическими штанами оперативника следственного Центра.

– Хантер, – отозвался он, вставая и приближаясь к дисплею размеренной походкой опытного оперативника. Его голос, глубокий и спокойный, выдавал годы тренировок по контролю эмоций. – Какими данными мы располагаем по пропавшим шахтёрам?

Хантер провёл рукой по седеющим вискам, и информационная проекция отреагировала на движение, развернув детальную статистику происшествий:

– За последний квартал бесследно исчезло восемнадцать человек. Все – опытные шахтёры. Последняя группа – пять специалистов по глубинному бурению – пропала семь стандартных суток назад. – Он сделал паузу, и его лицо омрачилось. – Перед потерей связи был уничтожен разведывательный дрон. Все следы ведут в неизученный сектор планеты, за пределы картографированных территорий.

Блэквуд задумчиво потёр подбородок вглядываясь в мерцающие точки на объёмной карте. Его тренированный глаз профессионального следователя пытался выхватывать закономерности в расположении мест исчезновения:

– Код-9… – протянул он, и в голосе прозвучали нотки мрачной задумчивости. – Помню эту планету по брифингам разведки. Атмосфера не токсична. Давление у поверхности не превышает земное, а температуры схожи с земными перепадами.

– Майк, – Хантер встал и положил тяжёлую руку на плечо следователя, в этом жесте читались годы совместной службы и пережитых испытаний. – Ты один из немногих, кому я могу доверить это дело. Ситуация щепетильная. Сверху просили провести следствие тихо.

– Всё в порядке, я справлюсь, – чуть усмехнулся Майкл, и шрам на его лице сложился в характерную складку. – А кибернога даже превосходит прежнюю. Особенно в экстремальных условиях. Процессоры лучше справляются с перегрузками, чем живая плоть. Меня можно направлять на любые расследования, на любые планеты.

– Надеюсь, ты прав, – кивнул Хантер, но его взгляд задержался на карте. – Впрочем, сложностей у тебя хватит и без этого. Ты же знаешь, кто работает на колонии? Здесь люди с Земли, с Лунных баз, даже переселенцы с Фобоса. Каждому своё понятие о правде, каждый говорит на своём диалекте, в каждом обществе – свои традиции. Любое расследование – это не только улики и утерянные следы, но ещё и попытка понять людей, которых объединяет только одно: работа и жажда заработать.

– Да уж, сложности в общении есть всегда и везде, – Майкл провёл рукой по лицу и чуть качнул головой. – Но я не привык, чтобы меня это останавливало.

Директор медленно подошёл к панорамному окну, простиравшемуся от пола до потолка. За толщей сверхпрочного стекла раскинулся величественный город будущего – триумф человеческой инженерии и несгибаемой воли к освоению новых миров. Небоскрёбы, будто титанические кристаллы, пронзали красноватую дымку искусственной атмосферы, а между ними сновали потоки транспорта, образуя светящиеся артерии мегаполиса.

– Месяц в криогенном сне, Майк, – проговорил Хантер, не отрывая взгляда от панорамы города. – Запредельные перегрузки при разгоне на эльвизиумных двигателях. Даже с новейшими инерционными компенсаторами это будет не прогулка. Мы уже отправили все необходимые документы в местный Центр на Код-9. Тебя встретят и предоставят полную хронологию событий, включая данные свеже пропавших шахтёров.

Блэквуд встал рядом с директором, его отражение в стекле накладывалось на городской пейзаж, создавая причудливый эффект:

– Знаете, Хантер, – произнёс он после долгой паузы, – когда-то, во время войны за колонии, я и представить не мог, что мы сумеем превратить этот красный ад в подобие рая, – он обвёл широким жестом раскинувшуюся панораму города. – А теперь вот приходится защищать то, что построили. Закономерно, не находите?

– Именно поэтому я и выбрал тебя, Майк, – в голосе директора прозвучала отеческая теплота. – Ты не просто помнишь цену этого мира. Ты часть той цены. И как никто другой знаешь, насколько важен Эльвизиум для выживания нашей цивилизации.

Блэквуд рассеянно кивнул, машинально массируя место соединения кибернетического протеза с живой плотью – старая привычка, появившаяся после операции:

– Когда назначен вылет?

– Через двадцать четыре стандартных часа. Корабль уже готовят в доках орбитальной станции, – Хантер вернулся к рабочему столу и активировал ещё один экран, заливший кабинет призрачным синим светом. – Вот последние данные с Код-9. Изучи внимательно перед вылетом. Возможно, увидишь то, что упустили местные специалисты.

– Будет сделано, – ответил Блэквуд, принимая кристалл данных с характерным интерфейсом. – Совсем как в старые времена, да? Только теперь враг невидим и неизвестен.

Директор улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, в которых читалась глубокая тревога:

– Будь предельно осторожен, Майк. Что бы там ни скрывалось, оно достаточно опасно, чтобы уничтожить новейший разведывательный дрон и забрать восемнадцать опытных шахтёров. И я боюсь, что это не последняя пропажа.

Блэквуд направился к выходу, его шаги гулко отдавались в просторном помещении. У дверей он остановился, обернувшись через плечо:

– Не беспокойтесь, Хантер. Я найду ответы, чего бы это ни стоило. В конце концов, – он позволил себе лёгкую улыбку, – это просто ещё одно расследование.

Когда двери за следователем закрылись с мягким пневматическим шипением, Хантер ещё долго стоял, глядя на карту Код-9, где пульсирующие красные точки, словно капли крови, отмечали сектора исчезновения людей.

Квартира следователя Майка Блэквуда нависала над марсианской пустыней, будто жемчужина, вплетённая в серебристую паутину Сити-сфер. Эти колоссальные полимерные купола, некогда возведённые для защиты от безжалостной радиации, теперь переливались всеми оттенками жизни: изумрудные сады, золотистые жилые сектора, алые промышленные зоны. Лучи солнца, преломляясь в защитных слоях, рассыпались по поверхности сфер радужными зайчиками, словно космические художники размахивали кистями по холсту марсианского небосвода. Внизу, под ногами города, простирались ржавые дюны, напоминающие о временах, когда Марс был лишь холодной гробницей, а не колыбелью для восемнадцати миллионов жизней, жаждущих нового начала.

Интерьер квартиры дышал холодным стилем 2370 года. Стеклянные стены, тоньше паутины, но прочнее стали, открывали панораму, от которой захватывало дух: бескрайние равнины, усеянные куполами-близнецами, и далёкие шпили терраформерных станций, выстреливавшие в небо струями кислорода. Оттенки индиго и стального дыма царили в просторной гостиной, где плавали ленты последних новостей на стенах, мерцая, как светлячки в сумерках. Пол, устланный коврами из биосинтетического шелка, повторял узоры земных лесов – кленовые листья, дубовые ветви, – словно напоминая, что даже на Марсе можно тосковать по зелёному шепоту далёкой колыбели человечества.

В центре комнаты, на диване, напоминавшем изогнутую волну океана, полулежал Майк. Его кибернетическая нога, обнажённая от колена, мерцала холодным блеском титана, контрастируя с теплом живого тела. Глаза, цвета синего неба, неотрывно следили за экраном, где репортёр с голосом, натянутым как струна, вещал о похищениях в секторе G-7.

– Майк… – голос Альбы прозвучал из кухни, словно мелодия. – Хочешь виски? Или… может, кофе с сиринийским кардамоном?

Он не ответил сразу. Его пальцы, нервно сжимая край дивана, выдали внутренний шторм. Альба знала: когда он молчит дольше трёх секунд, мысли его уже в другом конце галактики.

– Ещё рано, – наконец бросил он, но экран погас, подчиняясь импульсу чипа. Майк обернулся, и его взгляд встретился с её глазами – два озера, где плескались тени невысказанных страхов.

Она стояла в дверном проёме, залитом мягким светом биолюминесцентных ламп. Деловой костюм, облегающий фигуру словно вторая кожа, подчёркивал каждую линию её тела – строгую, но хрупкую, как марсианский лёд. В руках она сжимала две чашки, от которых вился пар, танцующий в такт её неровному дыханию.

– Ты опять куда-то собрался? – её голос дрогнул, словно струна, готовая лопнуть. Она поставила чашки на стол, и звук пластика о стекло прозвучал как импульсный выстрел. – Каждый раз, когда ты улетаешь, я…

Она замолчала, сглотнув ком в горле. Майк поднялся, кибернога мягко жужжала, синхронизируясь с шагами. Он приблизился, но Альба отступила, её пальцы вцепились в подол жакета.

– Альба… – он протянул руку, но она резко отвернулась, пряча лицо в тени. – Не надо, Майк! – её смех прозвучал горько, как кофе без сахара. – Ты говоришь о долге, о защите людей… Но кого ты защищаешь? Она резко обернулась, глаза метали молнии. – Вчера в мятежных новостях: корпорация «Гелиос-Индастриз» снова утаила данные о утечке радиации в секторе H-3. А ты, вместо того чтобы расследовать это рядом, летишь на край света, подальше от меня?

Майк стиснул зубы. В её словах была правда – острая, как лезвие. Он видел репортажи бунтарей. Слышал, как матери в секторе H-3 умоляли о помощи, пока «Гелиос» отписывался пресс-релизами. Но…

– Ты думаешь, я не знаю? – его голос прорвался сквозь тишину, хриплый от ярости. – Каждый день я вижу их игры.

Он замолчал, заметив, как дрожь пробежала по её плечам. Альба прижала ладонь к стеклу, за которым плыли огни города.

– А если ты не вернёшься? – её шёпот едва долетел. – В позапрошлый раз тебя ели нашли в обломках шаттла.

Майк закрыл глаза. Воспоминания нахлынули: холод металла, впивающегося в рёбра, запах гари, крики в рацисвязь… Её лицо на экране связи, бледное от слёз, когда он лежал в медкапсуле 2 месяца.

– Людям нужна помощь, – признался он, голос сломался.

– А мне не нужна помощь? – она внезапно оказалась рядом, её пальцы вцепились в его рубашку. – Наши мечты, наш дом… Ты обещал, что после прошлого дела всё изменится!

Её слёзы упали ему на ладонь, горячие, как расплавленный свинец. Майк обнял её, чувствуя, как бьётся её сердце – часто, как крылья пойманной птицы.

– После этого расследования я уйду, – прошептал он в её волосы, пахнущие земной сиренью. – Клянусь. Мы купим участок у озера Эдем, где небо фиолетовое на рассвете…

Альба отстранилась, изучая его лицо, будто ища следы лжи.

– Правда? – её губы дрожали. – Ты… бросишь службу?

Он кивнул, проводя пальцем по её щеке, стирая следы слёз.

– Даже если придётся сжечь все мосты.

Она рассмеялась сквозь слёзы, звук смеха звенел, как хрустальные колокольчики.

– Тогда я полечу с тобой, – внезапно заявила она, поднимая подбородок с привычной упрямостью. – На это расследование. Я не останусь здесь, гадая, жив ты или…

– Альба, нет! – он отшатнулся, но она перебила его, прижав палец к его губам.

– Я не прошу разрешения. Я инженер-нейрофизик «Гелиоса», помнишь? – Её глаза сверкнули. – Я знаю их системы лучше, чем ты – свою пушку. Или ты думал, я стану ждать, как героиня дешёвых драм? Договорись со своим директором обо мне.

Майк замер, затем рассмеялся – глубоко, от души, впервые за месяцы.

– Ты невозможна, – прошептал он, целуя её ладонь.

– Зато твоя, – улыбнулась она, прижимаясь к нему.

Блэквуд поднял трубку прямой связи с Хантером.

За окном марсианская ночь опускалась, окрашивая купола в багрянец. Где-то там, в глубине космоса, их ждали служебные тревоги. Но здесь, в этой комнате, пахнущей кофе и шёлковым ковром, они нашли нечто сильнее тревоги – обещание, зажжённое, как звезда в чёрной пустоте.

1 глава: Звериный рык

На красных пустошах Марса, где ржавые пески встречаются с куполами Сити-сфер, возвышалась стартовая площадка «Светила». Подобно одинокому часовому на границе промышленных территорий, она высилась среди безжизненных марсианских равнин, где вдалеке мерцали огни человеческих городов, словно драгоценности на багровом полотне планеты. Это был форпост цивилизации, где пересекались пути жадных Корпораций и первопроходцев-мечтателей, готовых шагнуть за пределы обжитого мира.

В командном центре площадки, окружённый экранами и потоками данных, восседал Директор Хантер. Его волевое лицо, испещрённое тенями от мерцающих дисплеев, выражало глубокую озабоченность. Капли пота блестели на его нахмуренном лбу, а в глазах читалась сложная смесь решительности и тревоги.

– Альба, я не могу с чистой совестью одобрить эту миссию, – произнёс он, обращаясь к стоящей перед ним молодой женщине. – Я приехал лично чтобы тебя переубедить.

Её образ воплощал собой новое поколение исследователей: блестящий нейрофизик с острым умом и неукротимым духом. Иссиня-чёрные волосы были собраны в строгий хвост, а белоснежный комбинезон не мог скрыть внутреннее напряжение и готовность к действию.

– Директор, я понимаю ваши опасения, – ответила она, и в её голосе, несмотря на мягкость тона, звенела сталь убеждённости. – Но Код-9 – это не баловство. Это шанс быть со своим мужем. И я учёный. Возможно, я помогу расследованию.

Хантер чувствовал, как его сопротивление тает под напором её страстной убеждённости. После долгого момента внутренней борьбы он медленно кивнул и разблокировал доступ к системе.

– Хорошо, – произнёс он с тяжёлым вздохом, протягивая ей пропуск. – Но помни – на кону стоят человеческие жизни. Делай всё так, как говорит Майк.

Благодарная улыбка Альбы осветила комнату, создав момент молчаливого понимания между ними – для неё это был миг радости, для него – момент затаённого беспокойства.

Несколько часов спустя в бронированном ангаре площадки, где воздух был наполнен запахом озона и машинного масла, Альба встретилась со своим мужем, Майком Блэквудом. Его атлетическая фигура и шрамы на щеке говорили о богатом опыте марсианских жизни, а в глубине глаз таилась тень прошлых неудач, скрытая за маской профессиональной, военной, уверенности.

– Ты готова? – спросил он, пытаясь скрыть собственное волнение, но его голос всё равно дрогнул.

– Более чем, – ответила Альба, чувствуя, как её сердцебиение синхронизируется с гулом систем жизнеобеспечения.

Их погружение в транспортную капсулу происходило с церемониальной неспешностью. Биомеханические крепления обвивали их тела, словно защитный кокон, каждый щелчок фиксаторов отдавался эхом в гулкой тишине ангара. Альба поймала взгляд Блэквуда, увидев в нём отражение собственных чувств – коктейль из страха, надежды и решимости.

– Ты справишься, – произнёс Майк с уверенностью.

– Да, – прошептала Альба, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах подобно бурной реке, – Я больше не собираюсь быть без тебя ни секунды.

Когда шаттл, погруженный в истомный гибер-крио сон, наконец коснулась твердых основ Код-9, она открыла перед Альбой и Майком окно в мир, поразивший их сходством с родной Землей. Ландшафт, размахивающий и безбрежный, представлял собой бездонную степь и бескрайние пустыни, как если бы какой-то вечный художник уместил на холст целую симфонию природы – от нежных тростниковых степей до безжизненных песков, простирающихся до самого горизонта.

Небо над головой, с яркими звездами, теперь будто было обернуто теплым светом. Солнце рассыпало лучи по земному пейзажу, создавая игривую симфонию света и тени на гладкой поверхности планеты. Песок под ногами переливался, словно неугомонные красноватые волны, когда теплый ветер налетал, меняя струи цвета в бесконечном танце.

Когда они вышли из капсулы, уютно охватываемые теплом новой планеты, они заметили упругие движения контейнера, в котором хранились приборы и оборудование.

Вскоре на связь вышел местный исполняющий обязанности, старший Центр-директор Управления по Безопасности Гарт – человек с широкими плечами и умными глазами, полными понимания и заботы. Он встретил их с умиротворяющей улыбкой, хоть в его интонации сквозила явная усталость, вызванная многочисленными заботами.

– Добро пожаловать на Код-9, – произнес он, его голос обрел тепло, как зимний вечер, когда пламя из камина освещает уютные уголки. – Все данные готовы, и завтра утром вы можете приступить к своей деятельности, следователь Блэквуд. Здесь полно дел для вас.

– Как обстоят дела? – спросил он.

Гарт покачал головой, как бы предчувствуя трудные моменты.

– Бывают случаи странных исчезновений, конфликты между шахтёрами, что-то вроде мелких драк. Поставьте под сомнение все, что кажется простым; на Код-9 нет ничего устоявшегося.

Альба, наблюдая за обсуждением, почувствовала легкое шевеление внутри себя. Она всегда была готова к вызовам, и работа врачом, даже в спокойном окружении, представлялась ей необходимым бременем.

– А что насчет меня? – вмешалась она, взгляд полон решимости. – Если планета безопасна, но случаются несчастные случаи или драки – значит, не обойтись без врачебной помощи. Я готова работать в лечебном блоке.

Гарт кивнул, хотя на губах его появилась сдержанная улыбка. Частые нападения и конфликты на Код-9 пугали медперсонал, но он понимал, что каждый, кто приходит на эту планету, привносит что-то свое.

– Хорошее решение, Альба. Я охотно вас приму. Мы установили медицинское отделение у шахты. Нужно следить за шахтёрами и заботиться обо всех, кто пострадает.

Он ненадолго замолчал, затем добавил с легкой задумчивостью:

– Кстати, моя жена тоже врач. Но сейчас она на больничном – подхватила инфекцию дыхательных путей. Здесь это довольно распространено, учитывая пылевые бури и условия шахт. Надеюсь, она скоро пойдет на поправку.

Пока разговор продолжался, в воздухе струились тихие импрессионистические звуки – отдаленные крики шахтёров, звуки механизмов, колебания ветра, словно мантра, создававшая новую реальность.

Бар-блок, вырезанный в толще скальной породы, дышал тяжелым металлом и дымом. Стены, поглощали свет тусклых неоновых ламп, оставляя углы тонуть в сизой мгле. Воздух гудел от гнева машин, работающих в шахтах за городком поселения, а под потолком, словно стаи летучих мышей, кружили экранчики рекламных роликов: «Корпорация „Гелиос-Индастриз“ – ваш труд – наше будущее!». Над барной стойкой, собранной из бронированного стекла с трещинами, заляпанными смолой, висел экран с мерцающими цифрами – курс добычи «Эльвизиума-7» падал третий день подряд. А продажа поднималась.

Именно в этот час, когда смена шахтёров заканчивалась, а их мозолистые руки тянулись к стаканам, дверь вздрогнула от удара. В бар вошел мужчина. Лет сорока пяти, с плечами, которые даже под черным кожаным плащом выдавали военную выправку. Его шаги – отрывистые, точные, словно отмеренные циркулем – заставили пару шахтёров у стойки невольно отодвинуться. Лицо его, с резкими скулами и шрамом, пересекающим левую бровь, казалось высечено из гранита. Старомодный военный китель-жилет с расстегнутым воротом, аккуратная щетина, взгляд холодного аквамарина, скользящий по залу с легким снисхождением хищника, оценивающего стадо.

– Вечер, Лекс, – кивнул он бармену, голос – ровный, с хрипотцой, будто пропущенный через сигаретный дым.

Бармен, мужчина лет пятидесяти с руками, покрытыми татуировками схем боевых дронов, лишь поднял подбородок:

– Вейн. Редкий гость. «Лунный виски», как обычно?

– Если только ты не разбавляешь его токсодкой, как в прошлый раз, – Вейн усмехнулся, облокотившись на стойку. Его пальцы барабанили по стеклу, подчеркивая ритм шутки.

Лекс фыркнул, доставая бутылку с самодельной этикеткой, на которой сиял серебряный полумесяц:

– Ты бы лучше спросил, почему у меня сегодня клиентов – как крыс в очистных тоннелях.

– Потому что все умные люди в это время спят в дорогих постелях, – Вейн поднял бокал, наблюдая, как жидкость переливается аметистовыми бликами. – А дураки… дураки копают, дерутся или пьют.

– Но ты же тут. – Лекс хотел парировать.

Но из угла, где тьма сгущалась, словно черная дыра, раздался хриплый рык:

– Заткнись, щегол! Или я тебе в глотку этот бокал засуну!

Смех в баре оборвался. Вейн медленно повернул голову. В углу, за столом, заваленным пустыми стаканами из грубого пластика, сидел шахтёр. Его комбинезон, пропитанный пылью «Эльвизиума», сливался с тенями, а лицо, обожженное ветрами, напоминало потрескавшуюся кору. В дрожащей руке он сжимал самодельную флягу, из горлышка которой сочился пар – запах дешевого спирта и горечи заполнил пространство.

– Повтори, – сказал Вейн тихо, поставив бокал. Его голос стал мягким, как лезвие перед ударом.

Шахтёр, сползая со стула, выругался:

– Сказал – заткнись! Вы тут ржете, как идиоты, а я пытаюсь забыть, что шесть часов долбил породу за пайку, которой и ворона не прокормить!

Вейн подошел к его столу. Шахтёр встал, шатаясь, но капитан не отступил ни на шаг. Их тени слились в одну – изломанную, дрожащую.

Вдруг где-то недалеко прозвучал крик, похожий на имитацию животного рыка. Вейн посмотрел на Лекса, котороый просто пожал плечами.

– Что пьешь? – спросил Вейн, не сводя глаз с его запавших век.

– Токсодку, – шахтёр плюхнулся обратно, тыча пальцем в флягу. – Гоню сам из сока мигрирующих кустов. Корпорация жрет наши налоги, а на выпивку жалеет кредитов…

Вейн наклонился, положив ладонь на его плечо. Шахтёр вздрогнул, ожидая удара, но Вейн лишь сжал пальцы – жест неожиданно теплый, почти дружеский.

– Лекс, – Вейн не повернулся, но голос прозвучал как приказ. – Две порции токсодки. Себе и…

– Зенон, – пробурчал шахтёр, потупившись.

– …и Зенону.

Бармен, стиснув зубы, налил мутную жидкость в стаканы. Вейн взял свой, принюхался – запах напомнил ему выхлопы плазменных двигателей.

– За тех, кто копает глубже, чем другие осмеливаются мечтать, – произнес он, чокнувшись с Зеноном.

Шахтёр замер, потом глотнул, скривившись. Вдруг он фыркнул, вытирая рот рукавом:

– Черт. Ты хоть и придурок, но… спасибо.

Вейн усмехнулся, допивая свою порцию.

– Знаешь, Зенон, – он поставил стакан, оставив на стекле влажный круг, словно печать. – Иногда, чтобы выжить, недостаточно долбить породу. Иногда… нужно долбить тех, кто стоит у тебя на пути.

Шахтёр хрипло рассмеялся, а Вейн уже поворачивался к выходу, накидывая плащ. В кармане ждал импульсный пистолет – холодный, как его прошлое. Но сегодня он оставил его ненагруженным.

«Странно, – подумал Вейн, шагая в темноту из блока. – Что это был за крик?».

А бар-блок, проглотив очередную порцию токсодки, продолжал дышать. Как всегда.

Время на Код-9 текло особым образом: местное солнце опустилось за горизонт, и над планетой уже раскинулось темное одеяло ночи. Тени скрывали сеть шахт, где трудились шахтёры, охваченные рутинным трудом, бившие молотами прямо в сердце материнской породы. Неоднократно в таких условиях вспыхивали конфликты, а граница между безразличием и страхом становилась тонкой, отделяя благо от зла.

Тем временем, на втором этаже центрального здания Управления по безопасности, Гарт, директор с седыми висками и усталым, но суровым лицом, находился в своем кабинете. Он налил бокал токсодки – крепкого напитка, главным образом производимого местными шахтёрами из экзотических соков мигрирующих кустов, и разложил легкую закуску: несколько консервов из ворон. Мутная жидкость в бокале пузырьками срывалась в воздух, придавая напитку ощущение праздника.

Однако в этот момент раздался настойчивый стук в дверь. Гарт вздрогнул, быстро положил еду в ящик стола и нажав кнопку на стене, заставил дверь отъехать в сторону.

В кабинет ввалился его заместитель – мужчина, с которым ассоциировалась дикая атмосфера работяги, с одутловатыми щеками и обветренной кожей. Ему было около пятидесяти, и он тяжело дышал, словно только что пробежал несколько километров.

– Гарт, – произнес заместитель, размахивая руками, – я только что был на грядках – зелень сортировал! – он запнулся, чтобы вздохнуть, а затем, наклонившись, начал нюхать воздух, словно искал запах свежести.

Гарт открыл ящик, вновь доставая угощение и выпивку. Он взглянул на заместителя и, улыбнувшись, пригласил его:

– Ну, присоединяйся к моему вечернему приему.

Кабинет был маленьким и аккуратным, с чистыми белыми стенами, словно прокладывавшими путь к строгости офиса. Однако мебель – матерчатые кресла и низкий стол – была не лучшего качества, создавая ощущение, что это место было оставлено на произвол судьбы. Казалось, что из него давно ушло тепло, и теперь лишь холодный свет ламп заливает холодную, незатейливую атмосферу.

Вскоре они чокнулись бокалами, и токсодка, попадая в горло, оставляла резкое жжение. Гарт произнес, слегка покашливая:

– Ты что-то хотел мне рассказать, – напомнил он, подняв брови. – Что нашёл в зелени?

Заместитель, налив себе полновесную порцию напитка, наконец решился:

– Я не в зелени нашел, а у окраины городка видел… парня.

– Какого парня? – нахмурился Гарт. – У нас в этом сообществе все друг друга знают. Это странно, что кто-то появился.

– Этот парень… – Сергей сделал паузу, его голос чуть дрожал от неожиданного волнения. – Он был голый и странный. Увидел меня, а потом… и бросился на меня!

Гарта такой поворот заинтересовал:

– Это действительно странно. Может, он был пьян? Под какими-то веществами?

Заместитель покачал головой, глубоко вздыхая.

– Нет, не пьян. Наркотиков здесь нет. Единственное, что растет – эти мигрирующие кусты.

Тишина наполнила кабинет, пока Гарт обдумывал информацию. Неприятная мысль закралась в его сознание:

– И что с ним стало?

– Я его вырубил, – быстро ответил Сергей, как будто оправдываясь.

Гарт напрягся – вопрос, который сейчас был естественным, был немного неуместным, и все же напряжение нарастало, заставляя его задавать очевидный вопрос:

– А где он сейчас?

– В блоке-тюрьме, – Сергей встал.

Во мгновение Гарт ощутил, как его сердце забилось быстрее. Сначала шахтёры пропадают. Теперь странный голый парень.

– Надо выяснить, что происходит, – произнес он на низком, угрюмым тоном.

Блок-тюрьма сектора G-12 дышала депрессией и унынием. Сводчатые потолки, покрытые пылью, низко нависали над узкими коридорами, где решётки бросали на стены решётчатые тени – будто гигантский паук сплел здесь ловушку из стали и тишины. Воздух, густой от запаха окисленной крови и пыли, цеплялся за горло, как руки утопленника. Где-то вдали выл сквозняк, его монотонный стук сливался с гулом вентиляции, напоминая тиканье часов на теле приговорённого.

Гарт шёл впереди, его ботинки с глухим стуком дробили тишину. Тактический жилет, облегающий широкие плечи, скрипел при каждом шаге, а пальцы непроизвольно сжимали импульсный пистолет – привычка, выработанная за годы патрулирования. Сергей, шагавший следом, курил самодельную сигарету, её огонёк дрожал в такт нервному подёргиванию щеки.

– Чёртов морозильник, – прошипел он, сплёвывая. – Каждый раз, как в первый раз.

Гарт не ответил. Его взгляд, острый как лезвие, впился в дверь камеры №6, покрытую граффити. Старый цифровой замок зажужжал, когда он вставил ключ – звук, от которого по спине пробежали мурашки.

Камера встретила их волной холода, вырвавшейся из чрева ледяного гиганта. На полу, в луче фонаря, свернулся человек. Его тело, лишённое одежды, напоминало изуродованную скульптуру: рёбра выпирали из-под кожи, покрытой синеватыми пятнами гематом, а стопы, распухшие и покрытые коркой грязи, казались слепленными из глины дикарём. Пальцы ног, растопыренные и искривлённые, цеплялись за бетон, будто пытаясь врасти в него. Из раны на боку, похожей на зияющий рот, сочилась кровь – густая, почти чёрная, она растекалась по полу, рисуя карту неизвестных земель.

– Как он ещё дышит? – Сергей присвистнул, прикрыв нос рукавом.

Гарт присел на корточки, избегая встречи с мутным взглядом дикаря. Зрачки мужчины, расширенные до предела, отражали мерцание фонаря – два крошечных кровавых солнца в пустоте.

– Вызови Альбу, – бросил он через плечо, доставая рацию. Голос его, обычно твёрдый, дрогнул на полтона.

Связь с Блэквудом установилась не с первого раза. Помехи резали слух, будто сама станция сопротивлялась диалогу.

– Блэквуд на связи.

– Нужен врач, – Гарт прикусил язык, чтобы не выдать дрожь в голосе. – Раненый в камере №6. Ножевое.

Пауза. Где-то на фоне послышался шум перебираемых бумаг.

– Альба уже в пути – Голос Альбы утонул в помехах.

Линия оборвалась. Сергей, прислонившись к стене, нервно щёлкнул предохранителем:

– Ты видел его глаза?

Гарт не ответил.

Шаги Альбы отозвались эхом, словно в тюрьму вошла сама надежда. Мужчины замерли, когда её красивая фигура, облачённая в обтягивающий комбинезон, появилась в дверном проёме. Даже Сергей выпрямился, пряча сигарету за спину – жест, смешной и трогательный в своей нелепости.

– Где пациент? – её голос, звонкий и чёткий, разрезал смрадный воздух.

Гарт молча указал на камеру. Альба шагнула вперёд, не обращая внимания на взгляды, скользящие по её талии, на волосы, собранные в тугой узел, на капли пота, сверкающие на шее. Её красота здесь, среди пыли и трудностей, казалась чудом – и каждый мужчина невольно прикрыл рану в душе, которую она невольно обнажила.

– Медпакет, – она протянула руку, не глядя. Рекрут Ник, двадцатилетний парень, бросился выполнять приказ, уронив инъектор.

Рана оказалась глубже, чем казалось. Альба, в перчатках, залитых чёрной кровью, раздвинула края плоти – мышцы подёргивались, как провода под напряжением.

– Селезёнка задета, – пробормотала она, накладывая зажимы. – Гемостатик!

– Кончился в прошлом году, – Сергей отвернулся, глотая тошноту.

Альба выругалась сквозь зубы – редкий случай, когда её ледяное спокойствие дало трещину. Из кармана она достала флакон с белым порошком из своего медпакета.

– Держите его, – приказала она, и рекрут с Гартом вцепились в холодные руки дикаря. Тело внезапно вздрогнуло, из горла вырвался рык – низкий, животный, заставивший задрожать стены.

– Зурр-таал… кех-лаар… – слова, похожие на скрежет металла, заполнили камеру.

– Что он несёт? – прошептал рекрут, бледнея.

– Бред, – Альба ввела адреналин, наблюдая, как веки пациента затрепетали. – Или молитву.

Когда Блэквуд появился в дверях, его тень легла на окровавленный пол. Альба не подняла головы заявила:

– Я остаюсь.

– Здесь небезопасно, – он шагнул ближе, запах его кожи – смесь кофе и озона – на мгновение перебил смрад от дикаря.

– Там, – она кивнула в сторону коридора, откуда уже доносился гул толпы, – будет опаснее.

Шахтёры, закончившие смену, заполняли бар-блок. Скоро первые грязные ругательства нарушат тишину, но здесь, в камере №6, время текло иначе. Альба прижала ладонь ко лбу дикаря.

– Кто ты? – прошептала она, а в ответ услышала лишь стук собственного сердца, сливающийся с гулом станции.

Где-то вдали загудела рабочая сирена. Начиналась новая ночь на краю галактики – ночь, где у каждого была своя рана, своя тайна, и свой зверь, спрятанный за решёткой.

Блэквуд стоял у массивной двери, упершись ладонью в стену. Его силуэт отбрасывал резкую тень на гладкую поверхность. В глазах мужчины бушевала тревога, замаскированная под раздраженную решимость.

– Альба, лечи его быстрее, – голос его был тверд, но едва уловимо дрожал, словно лед, который вот-вот треснет. – Ты должна ехать домой. В блок. Там безопасно. Ты знаешь, что без защищенной протокольной сети я не смогу работать нигде больше. Хантер же тебя предупреждал делать всё, то я прикажу.

Альба, склонившаяся над лежащим на тюремном ложе раненым дикарем, не подняла головы. Ее тонкие пальцы мягко касались гиподермических инъекторов, проверяя уровень вводимых препаратов. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глубине глаз плясали переживания.

– Он не выживет, если я уйду, – голос ее был ровным, но в нем звучало что-то непреклонное, не терпящее возражений. – Я должна стабилизировать его.

Блэквуд сжал челюсти. Несколько секунд в помещении царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным писком датчиков. Затем он шагнул ближе, скрестив руки на груди.

– Первый день прибытия и уже приключения, Альба, – его взгляд стал пронзительным, словно хотела заглянуть внутрь собеседницы и найти там ответ. Вот почему он не хотел брать её с собой. Постоянные угрозы жизни.

Альба медленно выпрямилась и повернулась к нему. Свет от фонарей отбрасывал на её лицо мерцающие отблески, делая его ещё более непроницаемым.

– Я знаю, что тебя надо слушать, – её голос зазвучал тише, но обрёл ещё больше силы. – Но он умрет без меня.

Блэквуд раздражённо выдохнул, его пальцы дрогнули, сжавшись в кулак. Она шагнул в сторону, будто собираясь уйти, но затем остановился.

– Хорошо, – сказала он, не скрывая разочарования. – Ты остаешься. Но до утра. Не выходи из тюрьмы. Завтра утром ты возвращаешься в блок. Обещай мне что когда я проснусь, то ты будешь со мной в кровати.

– Ты проснёшься от меня. – Альба кивнула, чуть медленнее, чем нужно было для уверенности, но достаточно, чтобы Блэквуд не стал спорить. Майк ещё раз оглядел раненого, потом – Альбу. Что-то в её взгляде смягчилось, но он быстро отвернулся.

– Я отправляюсь в блок, – бросил он на прощание. – Помни о обещании.

– Ты завтра её сопроводишь до нашего блока. – бросил Блэквуд Нику.

Звук шагов стих в коридоре, оставив Альбу и рекрута с раненным. В этот момент она осознала – эта ночь будет длинной.

2 глава: Неизвестный враг

Блэквуд растянулся на широкой, немного жестковатой кровати, покрытой тканью с металлическим отливом. Здесь, в углу блока, мерцали тусклые лампы, отбрасывая на стены теплые янтарные отсветы. Он закинул руки за голову и позволил себе редкую слабость – улыбку.

Мысли его снова и снова возвращались к Альбе. Она была чем-то недосягаемым и в то же время самым близким, что у него когда-либо было. Но даже самые приятные мысли не могли надолго отвлечь его от реальности.

Блэквуд скользнул взглядом по лежащему рядом планшету, на котором высвечивались архивные записи о пропавших шахтёрах. Короткий выдох, едва заметный кивок – пора вернуться к делу. Он собрался с мыслями и пробежался по известным фактам.

Восемьдесят лет назад зонды корпорации обнаружили эту планету. Почва здесь оказалась буквально нашпигована Эльвизиумом – редчайшим металлом, позволяющим совершать гравитационные прыжки между планетами и звёздами. Это открытие изменило всю индустрию межзвёздных перелётов, и потому корпорация не медлила. Началась добыча.

Воздух оказался пригодным для дыхания, но имел скрытую угрозу – микровирусы, медленно разрушающие лёгкие. С этой проблемой справились быстро: еженедельные инъекции полностью нейтрализовали вирус. Шахтёры, колонисты, все, кто здесь жил, неукоснительно следовали протоколу.

Но через четырнадцать лет после начала добычи начались исчезновения. Пятеро шахтёров исчезли бесследно. Потом ещё восемь человек. Не было никаких закономерностей. Разные дисциплины, разный возраст, разный статус. Среди пропавших были и медики, и учителя, и даже оперативники Центра безопасности. Но добыча продолжалась.

Исследование поверхности планеты ничего не дало. Здесь не было ни болот, ни газовых карманов, ни хищников. Самое опасное существо – местная птица с прозрачными крыльями, да завезённые с Земли вороны, используемые для контроля популяции ящериц, которые портили продукты.

Тогда же на планету был сброшен военный корпоративный центр. Официальная версия – обеспечение безопасности и поддержка инфраструктуры. Однако данные были неполными. Что именно произошло в те годы, осталось скрытым даже в зашифрованных архивах.

Блэквуд чувствовал: между исчезновением первых колонистов и прибытием военных существует связь. Но какая? Пока это оставалось загадкой.