Читать онлайн Рационализация общества. Очерки познания витасистемных оснований

© Александр Васильев, 2025

ISBN 978-5-0065-5895-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие. Вводные тезисы

Данную книгу составляют итоговые статьи автора, первично опубликованные на научно-публицистических российских сайтах. Они посвящены актуальным проблемам объективно необходимой рационализации российского общества, – прежде всего. Но, как выясняется, ввиду всеобщности оснований они видятся актуальными и для всего культурно-исторического сообщества народов, бывшего и возникающего содружества, этнически близких и дальних народов, определяющих общемировое развитие.

Процессы рационализации человеческой жизнедеятельности в общественных условиях существования установились первоначально естественным образом, на основе эволюционного развития мозга. И именно общественное единение гоминидов (homo sapiens), их взаимодействия на основе осознания общих целей существования и адаптации к окружающему миру, процессы достижения общих целей (как осознанных изменений жизни) определили как ускоренное развитие свойств мозга, так и (через положительные обратные связи) ускоренное развитие биофизических возможностей (могущества) первичных формаций относительно окружающего мира, – обеспечили, в современном научном понимании, их рационализацию. Соответствующие свойства человеческого мозга получили через многие века этого «разумного» развития общемировое отражение терминами: ratio (разум), kognitio (когнитивные, мыслительные свойства мозга) и, наконец, обобщенным термином (лат.) – intellectus (ум, рассудок, разум), интеллект.

Это общемировое развитие представлено теперь многочисленными историческими, философскими и научными обобщениями, – такими разделами общемировой социальной памяти как история философии, история науки и история техники (научно-технического развития). И лишь последний раздел отражает в той или иной мере процессы рационализации общества, – только так называемой инструментальной рационализации, – например, в современном историческом обобщении [1]. Однако, в научно-философском, социологическом осмыслении этих глобальных процессов западными учеными был внесен термин модернизация, отражающий лишь расширение использования новых средств различного назначения, главным образом в общественном производстве, в экономике. Очевидно поэтому термин рационализация не используется применительно к обществу в целом и российскими учеными. Но суть в том, что модернизация как таковая осуществлялась по различным целям, в том числе по целям общей (экономической) рационализации отдельных производств, объектов частной и государственной собственности. В то же время всегда объективно существовала и существует общесоциальная (государственная) задача рационализации общества в целом (по отношению к окружающему миру, его изменениям), которая должна решаться соответствующей целерациональной (по выражению М. Вебера) модернизацией, по высшим общественным целям.

Как показывает всемирная история, уже первичные общественные формации, наряду с инструментальной рационализацией (которая широко представлена историей техники) объективно нуждались и в общем, организационном (структурно-функциональном) совершенствовании для обеспечения наиболее надежного существования и обретения наибольшего могущества (под всевозможными воздействиями окружающего мира и агрессивных соседей), – наиболее высокой деятельной (интегральной) характеристики своей социоприродной формации. Это совершенствование обеспечивалось, – как теперь известно по многочисленным этнографическим исследованиям, интеллектуальными (разумными) свойствами (потенциями) всей социальной формации, то есть свойствами соответствующих «лидеров», которые становились вождями и образовывали так называемые в современной науке «вождества» [2] (и др.). Таким образом, организационное развитие обществ, начиная с первичных формаций, определилось развитием предгосударственных и государственных комплексов управления общественным развитием во всем множестве процессов образующих текущее и предстоящее состояние обществ относительно окружающего мира и общей социоприродной жизнедеятельности. В этом плане можно рассмотреть, прежде всего, исследования Л. Е. Гринина [3].

Общемировое техническое, технологическое развитие определилось, – как теперь хорошо видно уже школьникам, развитием естественнонаучных знаний, так называемых естественных наук и соответствующего комплекса знаний, называемого Естествознанием. В рассмотрении длительной истории государственного развития и воздействий его на общественное развитие надо обратить внимание на интеллектуальный взлет научного просвещения Европы и соответствующую деятельность его лидеров, особенно в плане общественного самопознания. (А.-М. Ампер, Э. Дюркгейм, О. Конт, Г. Спенсер и др., – см. обширную литературу). Для совершенствования (рационализации, – в научном понимании) человеческого общества в целом Огюст Конт предложил обобщать, систематизировать все научные знания, положительно действующие на общественное развитие и использовать, развивать это комплексное знание как главную общественную науку. Первоначально он назвал ее «социальной физикой» (поскольку основные знания для совершенствования общественной жизнедеятельности давала в то время именно физика, как ведущая наука), но последующее понимание им большого значения других знаний, особенно о человеке, – гуманитарных и прочих знаний, определило утверждение в научном сообществе (рождение) «главной науки» под именем Социология [4].

Не останавливаясь здесь даже на кратком очерке развития данного научного направления, – история его представлена многими исследованиями начиная, например, с В. М. Хвостова [5], надо отметить главное. Социология изначально основывалась на множестве (комплексе) избранных учеными знаний, но в то же время ее развитие быстро определилось отношениями ученых с государственной Властью, отношениями к «властным» знаниям и соответствующим концепциям, программам общественного развития. Тема «главенства», «генерализации» (экспертного ранжирования) знаний, составляющих когнитивный базис рационализации общества (который предстоит еще сформировать), – сознательно избегаемая в официальной деятельности ученых (социологов-теоретиков и социальных философов), является всё же объективно ключевой для общества и требует отдельного исследования. В этом плане можно рассмотреть некоторые критические исследования развития Обществоведения и Обществознания, Социологии в СССР и новой России [5—9].

Здесь, соответственно авторскому опыту системных исследований, надо обратить внимание на то, что в СССР, несмотря на официальные отношения с партийной Властью различных научно-философских сообществ, происходило определенное научное развитие сущностных для общества знаний, видимых теперь «общественно генеральными», – с позиций современной системной методологии познания сложных организаций (систем, – к которым относятся и человек, и общество). Автор связывает начало этого развития с научно-философским творчеством выдающегося российского философа Александра Богданова (Малиновского) [10]. Как и в предыдущих книгах это отмечается и в приведенных здесь очерках. Согласно используемым в этом развитии научным знаниям, выверенным всем эволюционным опытом живой природы и ранними общественными формациями, индивидуальным развитием человека, данное направление формирования научного обществознания, – можно сказать, «социогеномных» знаний, обозначено автором «витасистемным» направлением. В этом плане надо рассмотреть и уточнить науковедческую терминологию используемую в познании общества. Исторически, после Социологии, которая использует тот или иной комплекс знаний об обществе, о его развитии, в российской научной деятельности установился термин Обществоведение. Здесь полезно указать на первый опыт формирования 6-ти томного Обществоведения, для всеобщего, общественно целесообразного образования молодых и действующих строителей принципиально нового социалистического общества [11] (благодаря современной цифровой технике и понимающим энтузиастам эти тома уже оцифрованы и общедоступны). Эти тома, как и последующие, политически утвержденные издания «сведений» о развивающемся обществе, вплоть до 80-х годов, показывают преимущественное содержание в них именно исторических сведений об обществе (первое издание отличается тем, что в нем представлены исторические сведения о всех основных, ведущих обществах в мировом сообществе). Надо заметить, что исторические сведения, – которые часто называют знаниями, в науковедческом плане не являются научными знаниями. Они являются именно сведениями, когнитивными данными социальной памяти (сведения о текущем обществе станут историческими в ближайшем будущем). В то же время, эти сведения способствуют в общей современной методологии научного познания общества, – при ведущей роли системной методологии, познанию всеобщих закономерностей, значения всех структурно-функциональных составляющих общества, от Единиц до подсистем и систем, системных комплексов всех уровней. Они способствуют, среди прочего, познанию важнейшего всемирного исторически-политического, структурно-функционального перерождения объективно необходимой общественно целевой жизнедеятельности (общественного труда) в политическую организацию жизнедеятельности (посредством властного Права), с исторически и политически нарастающим доминированием индивидуально-целевой деятельности по беспредельному возвышению материальных благ в индивидуальной жизни. При этом были «изобретены» различные способы индивидуального обогащения «без труда», – во многом вредные для человека и общества, как по здоровью, так и по общим ресурсам общественно целевого развития. В этом историческом плане надо рекомендовать здесь изучение великой истории так называемой (от древнегреческих мыслителей) экономики, – как общих правил и норм общественно целевой деятельности (по первичной сущности), и так называемой в Древней Греции хрематистики (которую Аристотель не относил к экон6омике), истории становления во всем мире политической экономии капитализма. Полезные сведения в этом плане дают, например, первые тома Обществоведения Н. Г. Тарасова [11] и глубокое исследование ведущего российско-советского экономиста В. Я. Железнова [12]. Здесь надо отметить и методологическое правило мыслителей Древней Греции, – которое автор регулярно использовал в своей научной работе и рекомендует всем исследователям человека и общества, – «Только тогда можно понять сущность вещей, когда знаешь их происхождение и развитие». Витасистемный подход предопределяет исследование «экономики» как целевой жизнедеятельности индивида, группы, коропорации и общества в целом, то есть эволюционно-системное и системно-историческое исследование так называемой «экономической деятельности». Результаты таковых исследований автора представлены в предыдущих книгах.

В плане общих закономерностей надо заметить, что во всем человеческом сообществе имеют место и используются всеобщие по основным свойствам человеческие Единицы, природные и технические ресурсы, энерго-материальные (физические) и информационные закономерности. Таким образом, при современном развитии наук, особенно в познании человека и основ общественного развития, актуализируется необходимость формирования Обществознания с использованием великих достижений в Естествознании и уже широко апробированной методологии познания сложных и сверхсложных организаций – системной методологии. Обществознание, основанное на исторических сведениях не является научным.

Думается, в результате осознания необходимости использования научных знаний и произошел в конце 80-х годов, – активированный политэкономической «перестройкой», переход от Обществоведения к Обществознанию, в формировании общеобразовательного учебного предмета [13; 14]. Однако, к сожалению, он был осуществлен ограниченными когнитивными ресурсами и с адаптацией к новой, рыночной парадигме общественного развития, то есть не использовал в полной мере системные знания о живой природе, человеке и обществе, достаточно развитые и выверенные к тому времени. Рассмотрение содержания и научных знаний, особенностей нового учебного курса составляет, конечно, большую научную тему, дополненную к тому же недавно установленными министерским Руководством изменениями всего содержания курса, включая основные его цели. Некоторые вопросы данного плана рассмотрены автором в представленных ниже статьях.

Важное значение для современной общественной «генерализации» знаний, как информационных (социогеномных) оснований «рационального общества», несомненно, приобретает, великий опыт строительства советской России (в котором использовались не только всемирные исторические и политэкономические знания, но и результаты научных исследований А. Богданова, других российских ученых). Несмотря на отсутствие в тот период системных знаний, то есть всеобщих закономерностей организации сложных формаций (объектов) на базе живых структурно-функциональных единиц, – организмов как «живых систем» и корпораций в обществе (эти знания появились много позже), строительство принципиально нового, «социалистического» общества началось с общей организации трудовой деятельности во всех сферах общества, прежде всего, с организации материального производства, создающего базу всего общественного развития по высшим целям. В этом плане надо, несомненно, изучать и систематизировать данный опыт, представивший всему мировому сообществу главное – общественную рациональность использования системных принципов в организации общественно целевого развития, то есть развития общей структурно-функциональной организованности и целевой жизнедеятельности общества, – системно аналогично принципам, выверенным великой эволюцией живой природы, в том числе развитием человека разумного. Надо заметить, что эти принципы были научно осознаны лишь во второй половине 20 века, а в советской России и СССР они использовались, можно сказать, не в полной мере, лишь по мере приближения к ним «предпроектных» и политических указаний К. Маркса и В. И. Ульянова (Ленина) и научно-творческих поисков А. Богданова, – с известными политическими отклонениями (особенно по политическому блокированию развития А. Богдановым «организационной науки»). Этот опыт раскрывает, кроме прочих важнейших системных закономерностей, и системно-организационное значение общественно адекватного информационного обеспечения главного и ведущего комплекса – Государства, – прежде всего, адекватными знаниями и когнитивными системами принятия Решений, обеспечивающих рациональное (соответствующее высшим целям) общественное развитие.

Таким образом, системно-исторически обобщая использование человеческим обществом своего социального разума, сложно организованного и «властно» развиваемого, в структурно-функциональных человеческих Единицах (по специализированным профессиональным направлениям) и управляющих системах, особенно в государственных, надо осознать объективную необходимость всеобщего освоения не только «школьного» (государственно детерминированного), но и всего научного Обществознания (в мере общественно функциональной необходимости граждан и корпораций), – сформированного и постоянно развиваемого адекватно состоянию текущего общества и «целевому древу» его развития, необходимому ускорению отдельных специализированных направлений.

Рационализация общества предстает, таким образом, в социальном сознании тотальным интеллектуальным процессом, – повсеместным и функционально целостным. Системно обобщая великий исторический опыт общественного развития, мы осознаем, что рационализация общества – это, в сущности, безграничная и всесторонняя интеллектуализация его посредством регулярной выработки и социального освоения знаний об окружающем мире и самости, о человеке и обществе, которая обеспечивает всестороннее возвышение общественной жизни и всего общества относительно окружающего мира (как обособленной страны мирового сообщества). В социально-исторической рефлексии, – вспоминая рабоче-крестьянскую революцию начала прошлого века и масштабное строительство общества «светлого будущего», она невозможна, таким образом, без «ликбеза» общесоциального уровня, то есть без освоения адекватного Обществознания. Начальным, можно сказать, культурно-трудовым (профессиональным) «ликбезом» предстает, в сущности, общее и специальное образование молодых поколений.

В предыдущих сборниках (томах) статей под общим заглавием «Рациональное общество» и отдельных тематических сборниках автором представлены системно связанные знания из научно-философского наследия и результаты собственных системных исследований, которые видятся адекватными когнитивными средствами для указанного выше общесоциального интеллектуального возвышения граждан (по когнитивным способностям). Думается, представленные ниже дополнительные системные исследования, отраженные краткими очерками, – частично переработанными после первичной публикации, с привлечением адекватного научно-философского наследия, будут способствовать формированию научного Обществознания, – целерационального для указанного выше тотального процесса всестороннего возвышения общества относительно окружающего мира.

Вводные источники

1. Кнорринг В. Г. История и методология науки и техники. Информационная сфера человеческой деятельности с древнейших времен до начала XVI века. Учебное пособие. СПб: Изд-во Политехнического ун-та, 2013. 352 с.

2. Артемова О. Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине (по австралийским этнографическим данным). М.: Наука, 1987. 200 с.

3. Гринин Л. Е. Государство и исторический процесс: Политический срез исторического процесса. М.: ЛИБРОКОМ, 2009. 264 с.

4. Конт Огюст. Дух позитивной философии. Слово о положительном мышлении. Пер. с фр. И. А. Шапиро. Ростов-на-Дону: Феникс, 2003. 256 с.

5. Хвостов В. М. Социология. Исторический очерк учений об обществе. Изд. 2-е. М.: ЛИБРОКОМ, 2011. 354 с.

6. Кононов И. Ф. Социально-философское наследие Ленина и судьба социологии в СССР (1920-е гг.) // Социологические исследования. 2020. №4.

7. Кононов И. Ф. Социология в СССР (конец 1920-х – 1980-е гг.): смена конвенций и экзегеза ленинского теоретического наследия // Социологические исследования. 2020. №5. С. 90—101.

8. Кара-Мурза Сергей. Российское обществоведение: становление, методология, кризис. М.: Алгоритм, 2016. 480 с.

9. Симонян Р. Х. Социальная философия, обществознание или генералистика: К проблеме кризиса социологии // Вопросы философии. 2021. №3. С. 29—40.

10. Александр Александрович Богданов / Сост., ред. М. В. Локтионов. М.: Политическая энциклопедия, 2021. 448 с.

11. Тарасов Н. Г. Обществоведение. В 6-ти томах. Л.: «Сеятель», 1923—1926. – (Библиотека обществоведения).

12. Железнов В. Я. Экономическое мировоззрение древних греков. Изд. 2-е. М.: ЛИБРОКОМ, 2012. 257 с.

13. Лазебникова А. Ю., Иванова Л. Ф. Как создавалось современное школьное обществознание // Отечественная и зарубежная педагогика. 2018. Т.2, №1 (47). С. 79—90.

14. У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи / Сост. Э. Б. Корицкий. Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1990. 336 с.

15. Галушка А. С., Ниязметов А. К., Окулов М. О. Кристалл роста. К русскому экономическому чуду. М., 2021. 360 с.

1. Рационализация общества – объективно необходимая основа возвышения могущества страны в окружающем мире*

Данная статья определилась и оформилась по результатам поиска и прочтения ряда работ, связанных с тематикой рациональности, понятие которой многие ученые относят к статусу фундаментального знания, – например, Д. О. Труфанов [1]. Она намечалась автором также с целью разработки научно-философского пояснения, – как минимум, и обоснования новой научной парадигмы и системной концепции общественного развития, которые представлены недавно завершенной публикацией книг под общим названием «Рациональное общество» [2]. Эти книги (как сборники статей) составляют, – в понимании автора, научно-исторические, естественнонаучные и системные, системно-социальные основания и начальные проработки основных направлений в указанной концепции. Соответствующие итоговые размышления по данной тематике, которые сжато представлены ниже, возникли не только на основе предыдущих системных исследований, но и в связи с неожиданными находками при новом прочтении бывших у автора и найденных (в инт.-библиотеках) публикаций по проблемам рациональности и связанным темам.

Предварительные сведения и размышления

В исследованиях эволюционно-исторического развития рационализации надо учитывать, что оно происходило на базе жизнедеятельности человека, во взаимодействиях с природой, и соответствующего развития разума, с положительными обратными связями через познание мира и разумную организацию процессов и инструментов целевых действий и деятельностей в создании все новых и новых объектов и процессов, то есть рационализацию, – в современном понимании, на базе накопления и систематизации знаний. Это развитие показывает нам фундаментальное значение рационализации и последующей оптимизации во всем общественном развитии, в развитии средств обеспечивающих рост структурно-функционального совершенства и могущества человеческого общества относительно окружающего мира. Особое значение для общества, как выясняется в системно-исторических исследованиях, имеют всеобщие закономерности живой природы, определившие ее эволюцию, эволюцию организмов (живых организаций, живых систем), и развитие выдающихся ее представителей – гоминидов, развитие человека предсоциального и социального, его разума, разумной, рациональной (в философском понимании) социальной жизнедеятельности, во всем стремительно развернувшемся спектре специализированных целевых деятельностей.

Фундаментальность понятия «рациональность» в современной социологии была научно раскрыта, как отмечалось выше, в недавних работах Д. О. Труфанова. Они подкрепили в этом плане многие предыдущие работы ведущих философов советской школы [3—11]. Историческое развитие научной рационализации в ведущих странах мира и научно-философское, рефлексивное осмысление самого понятия рациональность тесно связано, как известно, с развитием научного познания мира, человека и общества. Но, в то же время, понимание усложнилось этим познанием и доминированием в обществах экономических, политэкономических принципов и партийно-политических парадигм общественного развития. На Западе стали появляться различные теории модернизации и прочие, существенно повлиявшие на постперестроечное мышление российской философии, уводя мышление от объективно предписанного обществу пути развития, – обусловленного научным познанием объективных закономерностей в отражении окружающего мира, то есть научным развитием общественного сознания. В этом плане полезно сопоставить многие доперестроечные работы ведущих отечественных философов, – на базе естествознания и всеобщих системных закономерностей (В. Г. Афанасьев, Э. С. Маркарян и мн. др.) и постперестроечные (на базе западных теорий).

Обзоры исторического развития рационализации на Западе и философских обобщений, теорий, связанных с ним представлены многими исследованиями отечественных философов. Среди западных исследователей можно выделить здесь английского философа Э. Геллнера (ввиду наличия перевода его работы), связывающего, как и многие другие ученые, развитие рационализации общества с развитием культуры [12]. Думается, эта работа полезна и для сопоставления западного мышления с российским, в культурном плане (как минимум).

Не имея возможности представить далее даже кратчайший очерк результатов основных отечественных исследований по рассматриваемой тематике, выберем наиболее важные из них (на взгляд автора). Рассмотрим предельно кратко сборник статей под редакцией Б. И. Пружинина и В. С. Швырева [7]. Он видится наиболее значимым и актуальным, – думается, для широкого круга читателей. Актуальные рассуждения о рациональности в нем связаны не только с использованием знаний, – как информационных (разумных) средств достижения целей, человеческих и общественных, но и с такими общественно важными понятиями как свобода деятельности, человеческие и общественные ценности, справедливость и другими. Здесь надо ограничиться, однако, цитированием наиболее важных, на взгляд автора, суждений Б. И. Пружинина в его статье «Рациональность и единство знания». Он отмечает, например (с. 121):

«Обретение проблемой рациональности статуса фундаментальной философской проблемы резко раздвинуло горизонты ее обсуждения. В поле зрения оказались сферы деятельности, прежде не соотносившиеся с данной проблематикой, открылись новые временные и культурные измерения проблемы. Но, может быть, именно в силу разнообразия новых исследовательских перспектив в обобщенной проблематике рациональности как бы отступило на задний план, а то и вовсе растворилось ее исходное специфическое содержание. В довольно многочисленных и весьма разнообразных работах, посвященных данной проблематике в 80-е годы, очень не отчетливо выражено то существенное, надо думать, обстоятельство, что проблема рациональности является специфической, исторически конкретной формой постановки и обсуждения вопроса о месте и роли разума в человеческом бытии. Так, а не иначе, этот вопрос был поставлен лишь во второй половине ХХ столетия. Так он и должен рассматриваться сегодня».

Надо сказать, таким образом, что должно рассматриваться, научно-философски анализироваться и само понятие рациональности, обретающее в современный период статус социально фундаментальной категории. Актуальность размышлений Б. И. Пружинина в современный период обостряется ростом внутренних и внешних проблем не только России, но и других стран. Здесь надо привести в этом плане еще одну цитату:

«В активе разума теперь не воображаемые возможности, но вся мощь действительно созданной на его базе технической цивилизации – то реальное качество жизни цивилизованного человека, от которого не решаются отказаться даже самые решительные критики этой цивилизации. Однако и то, что противостоит сегодня разуму, – не вера, пусть даже самая фанатичная, и не суеверие, пусть даже самое темное, но кошмары атомной угрозы, безумие экологического кризиса, пугающая непредсказуемость различного рода революций – зеленых, сексуальных, демографических… Но самое главное заключается в том, что разум является инициатором всех этих процессов, как позитивных (что вполне соoбразовывалось с ожиданиями), так и негативных (что позволяет сегодня квалифицировать соответствующие ожидания как „просвещенческую иллюзию“). Именно разум привел в движение силы, с которыми, как оказалось, он сам не в состоянии справиться».

Здесь надо конкретизировать: речь должна идти о разуме общества, – как функционально целостной социотехнической организации (объективно требуемой), – следовательно, о его организованности и уровне общественной адекватности, то есть о рациональности общества в целом! Эта актуальная тема и рассматривалась автором этих строк в последние годы, и предлагается здесь, соответственно предыдущим публикациям, в качестве дискурса. Но рассмотрим это ниже.

Далее Б. И. Пружинин затрагивает понятие оптимальности, – в части знаний, тесно связанное с научной рациональностью, – что, думается, не требует пояснений. И отмечает предварительно математическое мышление, родившее в общественном сознании понятие рациональности в рефлексии над опытом и в отражении окружающего мира. Через многие века это понятие будет развито применительно к социально-экономическому развитию общества, в исследованиях и рассуждениях Макса Вебера о рациональности «хозяйственной» деятельности, о «капиталистической» рациональности [13]. Выделим здесь наиболее важные для рассматриваемой тематики фразы Б. И. Пружинина:

«Очевидно, употребление термина «рациональный» в математике является не только более древним, но и более фундаментальным, чем его объектно-гносеологическое приложение – последнее связано лишь с математизацией науки Нового времени. Поэтому неудивительно, что и в последнем случае ясно проступала смысловая соотнесенность этого термина с упорядочивающими и артикулирующими способностями разума. И даже когда речь заходила о рациональности мира, никаких иных свойств мира, кроме его логической представимости (интеллигибельности), не предполагалось – рациональность мира означала лишь, что мир упорядочен настолько, что может быть представлен как логически артикулированное целое³. В веберовской концепции явственно проступило еще одно смысловое измерение рациональности – оптимальность (курсив – А. В.).

И далее (с. 127):

Специфика же рациональных форм организации деятельности как раз и обеспечивается разумом: объективно существующая возможность оптимально увязать цели и пути их достижения реализуется благодаря логической экспликации их связи и просчету логически возможного. <…>

Но дело в том, что суть веберовской концепции рациональности связана не с констатацией условий успешности деятельности вообще, а с противопоставлением рациональной организации хозяйственной жизни традиционному способу хозяйствовании, в котором, между прочим, цели и пути их достижения так же сообразовывались достаточно успешно. Противопоставление же это у М. Вебера проходит как раз по параметру оптимальности. Подчеркнуть данное обстоятельство тем более важно, что именно оптимальность логического сообразования целей и путей к ним в рациональных формах деятельности стала центральным пунктом проблематизации рациональности вообще. <…> Иными словами, логическая организация познавательного процесса не обеспечивает, и в принципе не может обеспечить оптимальность результатов познания. Рациональность знания как его логичность не совпадает с рациональностью знания как его оптимальностью. В этом обстоятельстве и содержатся истоки проблемы рациональности знания».

По тематике исследований М. Вебера видится полезным рассматривать и изучать, сопоставлять с другими, недавнюю исторически и политэкономически обобщающую работу А. А. Олейникова [14]. В рассматриваемом здесь плане он также затрагивает понятия рациональности и оптимальности в организации экономической деятельности страны. Например, в подразделе «Либерально-рыночная модель как угроза для экономической безопасности страны», с. 1018:

«Главный урок, очевидно, заключается в том, что, как справедливо отмечает д-р экон. наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова А. Пороховский, «любая рыночная модель реализуется под воздействием как экономических, так и неэкономических факторов. Причем, по мере возрастания сложности экономического развития той или иной страны роль неэкономических факторов возрастает, ибо рыночная модель экономики – это не самоцель, а средство повышения благосостояния людей и укрепления демократических принципов как в обществе в целом, так и во всех звеньях человеческой деятельности»*. Другими словами, главные факторы развития России с ее людскими, территориальными и природными ресурсами лежат «в политической плоскости, т. е. в способности и воле государства обеспечить распределение, использование и управление этими ресурсами в интересах всего общества и оптимальном сочетании личных, групповых и национальных интересов»** (подч. – А. В.).

В конце XX в. наш внутренний враг в лице либерала-западника предпринял новую контрреволюционную попытку провести в России западные реформы с единственной маниакальной целью: присоединить Россию к Западу, перекорежить все наше традиционное общество, насаждая силой здесь западный капитализм и западные порядки. Под прикрытием фальшивых лозунгов о свободе, братстве и демократии наши либералы-западники выступают в качестве борцов, но не за пресловутые «права человека», а за глобализацию американского образа жизни, за господство американского «культурного империализма», опирающегося на социокультурные факторы»

(ссылки: * Пороховский А. А. Вектор экономического развития. – М., 2002. – С. 159.

** Петренко И. Н. Безопасность экономического пространства хозяйствующего субъекта. – М., 1997. – С. 113.).

И далее, в подразделе «Модель народного предприятия в России», С. 1098:

«Проблема выработки оптимальной модели предприятия постоянно привлекает внимание ученых. И это объясняется тем, что модель предприятия, адекватная данному национальному хозяйству, отражает народнохозяйственную модель, помогая понять соответствующие принципы функционирования всего хозяйства страны».

Рационализация и оптимизация как процессы роста потенциальных возможностей и действующего могущества общества

Рассмотрим, прежде всего, понятие оптимальности. Оно появилось и стало широко употребительным в науке, можно сказать, вслед за рациональностью в середине 20 века и считается, на взгляд автора, сугубо математическим понятием, связанным с научно-технической сферой, с конкретными производственными процессами, поскольку оптимизация профессионально осуществлялась именно математиками, посредством всеобщих и развиваемых методов оптимизации. Очевидно, по этой причине мы не находим (по авторским поискам) определения «оптимальности» не только в философских, но и в других словарях, даже в популярном экономико-математическом словаре [15]. В нем рассматриваются лишь методы (процессы) оптимизации. Но, словарь дает и следующие общественно актуальные определения, позволяющие, на взгляд автора, использовать данное понятие, совместно с понятием рациональности, первоначально в системных исследованиях общественного развития, а затем и в социально-экономических:

«Оптимальные оценки – иначе их называют д в о й с т в е н н ы м и оценками, объективно обусловленными оценками, разрешающими множителями, множителями Лагранжа, целым рядом других терминов. Математический смысл оценок поясняется в статье «Jlинейное программирование», а экономический – в статье «Объективно обусловленные (оптимальные) оценки. Эти оценки двойственной задачи обладают замечательными свойствами; они показывают, насколько возрастет (или уменьшится) целевая функция прямой задачи при увеличении (или уменьшении) запаса соответствующего вида ресурсов на единицу этого ресурса. ….».

Далее, словарь приводит:

«Оптимальность по Парето. Итальянский буржуазный экономист В. Парето более, полувека назад математически сформулировал один из самых распространенных критериев оптимальности, предназначенных для того, чтобы проверить, улучшает ли предложенное изменение в экономике общий уровень благосостояния (? – подч. А.В.).

Критерий Парето формулируется просто: «Следует считать, что любое изменение, которое никому не причиняет убытков и которое приносит некоторым людям пользу (по их собственной оценке), является улучшением».

То есть улучшением благосостояния этих людей при неизменном состоянии других (по этому критерию – любой численности). В реальности может вычисляться лишь средний уровень благосостояний, выражаемый основными продуктами (общественного производства) потребления, но он совершенно не выражает уровень оптимальности состояния общества в целом (страны) относительно окружающего мира (как «средняя температура по больнице», – в популярном выражении, и многие средние величины в современной статистике). То есть критерий Парето надо считать лишь критерием социально ответственной деятельности экономически и политически элитных слоев общества. Далее словарь указывает действительно важные понятия для оптимизации человеческой и общественной жизнедеятельности:

«Оптимальное планирование – комплекс методов, позволяющих выбрать из многих возможных (альтернативных) вариантов плана или программы один оптимальный вариант, т. е. наилучший с точки зрения заданного критерия оптимальности и определенных ограничений. Оптимальное планирование на практике должно состоять в том, что плановые и экономические органы страны правильно и четко формулируют и детализируют цели экономической системы в целом и каждого ее звена; отбирают критерии оптимальности для всего комплекса задач планирования и решают его каждую задачу в отдельности оптимально, т. е. находя единственное наилучшее решение с учетом избранных критериев оптимальности. Однако, как много раз говорится в этом словаре, жизнь намного сложнее любой математической схемы. Использование методов оптимального планирования помогает принять правильные решения и планы, но не дает их в готовом виде, как иногда думают.

Оптимальное планирование основано на решении задач математического программирования, экономико-математическом моделировании, причем используются два вида моделей: модели объектов планирования и модели процессов планирования – информационные».

Здесь надо привести и второе, связанное определение, важное для системно-исторического рассмотрения оптимальности и рациональности применительно к общественному развитию в целом:

«Оптимизируемая система. Так при решении отраслевых задач оптимального планирования развития и размещения производства (а также некоторых других) определяется комплекс входящих в расчет объектов и связей с внешним миром, т. е. с народным хозяйством в целом. Обычно требуется серьезный анализ для правильного выделения оптимизируемой системы. Например, можно ли решать изолированно задачу размещения и развития угольной промышленности в стране? Да, такие задачи решаются. Но ясно, что их результаты будут ненадежны, пока мы их не свяжем с размещением и развитием газовой, нефтяной промышленности. Открытие нового крупного газового месторождения может сделать нецелесообразным строительство шахт, вполне выгодных с точки зрения отдельно взятой „угольной“ задачи. Поэтому оптимизация здесь может быть достигнута только в комплексе – как задача обеспечения страны топливом и энергией в целом. Для определения круга объектов, входящих в оптимизируемую систему, применяют следующее правило: при дальнейшем ее расширении не должны существенно изменяться выводы об эффективности объектов, входящих в нее. Это выясняется с помощью изучения реальных связей в народном хозяйстве и предварительных расчетов».

Надо заметить, что представленный словарь разрабатывался в переходный политэкономический период, поэтому он содержит многие соображения, основанные на исторически предшествующем целостном понимании общества и соответствующих задач оптимизации человеческой и общественной жизнедеятельности. Соответственно, надо рекомендовать его читателям для внимательного изучения.

Попытаемся далее предельно выяснить научно и общественно полезное понятие оптимальности и соотношение его с понятиями рациональности. Рассмотрим с этими целями «Новую философскую энциклопедию». Соответствующие статьи В. Н. Поруса, раскрывающие проблематику рациональности в философии и, следовательно, в современном мышлении о проблематике общественного развития, необходимо рассматривать и анализировать, конечно, отдельно, совместно с указанными к ней публикациями. Что касается оптимальности, то мы, к сожалению, не находим в них каких-либо рассуждений о связях рациональности с оптимальностью. Тем не менее, многие рассуждения указывающие целесообразность рационализации, можно сказать, содействуют мышлению о физической, социально-физической, системной сущности рационализации, то есть об оптимизации соответствующих объектов и процессов. Статьи и отдельные работы В. Н. Поруса, других отечественных философов и научная литература по оптимизации представляют нам историческую картину развития рационализации, ее достижений и возможностей дополнения ее, как сугубо разумной деятельности, новыми ИТ-средствами оптимизации. Рассмотрим это развитие ниже, системно, после важного в этом плане ознакомления со следующими фразами НФЭ (рекомендуется также предварительно ознакомиться не только со статьями В. Н. Поруса о рационализме и рациональности в НФЭ, но и с указанной выше литературой).

В статье А. С. Панарина «Рационализации процесс» выделим следующее:

«Процедуры модернизации сознания тщательно осмыслены М. Вебером, различающим четыре типа социального действия: целерациональное, ценностно-рациональное, традиционное и аффективное. Рационализация может быть понята как вытеснение первыми двумя типами остальных. Т. о., процесс рационализации нацелен не только на неупорядоченную психологическую импульсивность, но и на традиционность, становящуюся главным объектом критики».

В этой и других фразах, связанных с прошлым философским осмыслением рационализации-модернизации, особенно в западной мысли, надо учитывать, что осуществлялось оно в условиях господства рыночно-капиталистических отношений, было детерминировано ими, то есть превалированием индивидуальных интересов и целей капиталистического развития. А в условиях известного перестроечного периода СССР и всего социалистического лагеря это мышление, мышление ведущих и приближенных к Власти философов и других ученых определялось совокупностью политэкономических, партийно-пропагандистских и прочих факторов, но главным образом, на взгляд автора, отсутствием в научно-философском сообществе единых фундаментальных знаний о человеческом обществе как таковом. Об этом как раз и говорят многие статьи НФЭ, и особенно многие публикации постперестроечного периода. В этом плане полезно обратить внимание и на следующий фрагмент рассматриваемой статьи НФЭ:

«Что касается рационализации общественных отношений и практик, то европейская традиция содержит две ее модели. Первая, тоталитарная, появившаяся в социальной механике Т. Мора и Т. Кампанеллы, получила рафинированную философскую форму у Г. В. Ф. Гегеля и реализовалась в марксистском проекте. Эта модель приписывает иррациональность индивидуальному началу и связывает процесс рационализации со всеупорядочивающей деятельностью государства, назначение которого – преодолеть анархию общественной и личной жизни, подчинив их вездесущему рациональному планированию. Вторая, либеральная модель, напротив, находит источники иррационального как раз в надындивидуальных структурах, порождающих ложные цели и связанные с ними ненужную жертвенность и коллективную расточительность. Т. о., две модели рационализации в философском отношении восходят к оппозиции номинализм – реализм. Тоталитарная модель процесса рационализации основывается на презумпциях реализма, т. е. приписывает рациональность общему, а иррациональность индивидуальному, либеральная модель – наоборот.

Кажется, многие трагедии европейской культуры (и культур, следующих ее эталонам) связаны с неспособностью выйти за пределы жестких дихотомий процесса рационализации и уяснить, что экономическая и социальная, коллективная и индивидуальная рациональность связаны отношениями дополнительности: рационализацию невозможно обеспечить на путях рыночного или антирыночного, индивидуалистского или коллективистского «монизма». Иными словами, процесс рационализации следует понимать именно как процесс, требующий перманентных творческих усилий, неустанной балансировки разнородных начал; ни в каком «автоматическом» режиме следования какой-либо модели или системе правил он не достижим. Этот вывод может быть представлен как экспликация теоремы К. Гёделя о принципиальной неполноте формальных систем. Европейский миф о завершении процесса рационализации как «конце истории», нашедший свое выражение в двух великих учениях – марксистском и либеральном, может быть понят как симптом ослабления потенциала культуры, уходящей от риска перманентного творчества».

Приведенные фразы, как и прочие, направляющие мышление на системное рассмотрение целей рационализации и оптимизации, и общественной сути «модернизации», современных возможностей оптимизации с использованием имеющихся ИТ-средств и новых достижений в самопознании, – дополнительно к наследуемым, следует рассматривать и обсуждать, конечно, отдельно. Здесь надо обратить внимание пока на главное. К удивлению автора, определение оптимальности обнаружилось в небольшом толковом математическом словаре [16].

«ОПТИМАЛЬНОСТЬ – ж. Качество, определяющее процесс (алгоритм, метод решения и т. п.), лучше удовлетворяющий требованиям заданного критерия, чем другие процессы из заданной совокупности».

Однако, как хорошо известно, оптимальным может быть не только процесс, но любой объект, предмет исследования, анализа или/и проектирования, являющийся в высшей (достигаемой) степени соответствующим критериям и прочим условиям оптимальности во взаимосвязях и взаимодействиях с другими объектами и процессами, т. е. соответствующим параметрам их состояния (предвидимого, проектируемого), как целям-средствам достижения высших целей. Очевидно, таким образом, – в первом приближении, и можно определить оптимальность, как высшую, достигаемую степень соответствия критериям и так далее. Однако, неточность словарного определения, можно сказать, подсказывает, что научно правильнее определить первоначально оптимизацию, как процесс наивысшей рационализации, заключающийся в дополнительном использовании специальных научных и ИТ-средств (матем. методов оптимизации, машинного моделирования и пр.). Этот процесс включает и рационализацию (оптимизацию) оптимизируемого объекта (процесса) как средства достижения более высоких (общественных целей). Соответственно, мы сразу вспоминаем целерациональность, ценностную рациональность Вебера, – думается, в меркантильном понимании, соответственно возвеличиванию Вебером меркантильности в исследованиях им рационализации «хозяйственно-капиталистической» деятельности [13], которая по мыслям Б. И. Пружинина и выводам автора этих строк являлась в тот исторический период доступной по реальным возможностям оптимизацией указанной деятельности, но именно этой, субъектной деятельности, а не целевого самодвижения, целевой жизнедеятельности и самоорганизации общества в целом (взглядом с позиции «постоянного космического наблюдателя»).

При пересмотре популярного экономико-математического словаря [15] обнаружилась, – к большому удивлению, следующая статья в этом плане (с. 32). Ввиду полного соответствия ее рассматриваемой тематике и полезности для развития системного мышления по социально-экономической, общественной проблематике приведем ее в наиболее полном содержании:

«Теория оптимального функционирования социалистической экономики.

В середине 60-х годов Центральный экономико-математический институт АН СССР, перейдя к системному рассмотрению проблем планирования и совершенствования экономического механизма управления народным хозяйством, выдвинул понятие системы оптимального функционирования социалистической экономики (СОФЭ).

«В рамках этого понятия механизмы разработки и реализации плана рассматриваются в неразрывном единстве. Ставится цель создания и освоения спроектированной на основе современных научных принципов и обобщения накопленного опыта единой рациональной и эффективной системы управления экономикой», – писал в 1977 г. академик Н. П. Федоренко * (ссылка на: Федоренко Н. П. Оптимизация экономики. – М.: Наука, 1977.– с. 18.). Теория, или концепция, оптимального функционирования разрабатывается как научное, теоретическое обоснование этой системы.

Исследования, направленные на разработку теории СОФЭ, основываются на методологии марксизма-ленинизма. Для них характерны комплексный, системный подход к изучению экономики, сочетание качественного и количественного анализа хозяйственных процессов, широкое использование математических методов. Системный характер теории СОФЭ проявляется в том, что она не разделяет планирование, управление, стимулирование на отдельные дисциплины, а рассматривает их как единый неразрывный процесс. Например, одна из важнейших ее, категорий – оптимальные оценки. Они являются одновременно инструментом разработки плана и его выполнения, а также мерой стимулирования и ориентиром в принятии управленческих решений.

Особое место в разработке теории СОФЭ отводится принципу оптимальности. Он означает последовательный учет объективной цели общества и реальных средств ее достижения всегда, когда приходится принимать любое экономическое решение, на любом уровне управления народным хозяйством. Поэтому режим оптимального функционирования народного хозяйства – такой, при котором достигается наилучшее (оптимальное) использование всех ресурсов общества (природных, трудовых, производственных и т. д.) для достижения объективных целей этого общества. Такой режим принципиально возможен только в социалистической, централизованно планируемой экономике, где доминирует общественная собственность на средства производства.

Теория оптимального функционирования экономики предназначена для разработки путей и методов постепенного, поэтапного перехода нашего народного хозяйства на такой режим. Задача эта невиданных масштабов, в связи с ней приходится решать много сложных экономических проблем, подвергать критическому пересмотру ряд устоявшихся представлений экономической науки. Поэтому здесь идет процесс поисковых исследований, споров, диспутов, как и должно быть в настоящей науке.

Пока нельзя считать теорию оптимального функционирования социалистической экономики разработанной во всех деталях. Но на сегодняшнем уровне ее разработки можно считать устоявшимися следующие принципы.

Во-первых, рассмотрение экономики как очень сложной, динамической, вероятностной системы, причем такой, которая, в свою очередь, является подсистемой более общей социально-экономической системы. (Отсюда – связь экономических процессов с социальными). Важен тезис об иерархическом характере этой системы, т. е. о соподчиненности в ней одних звеньев другим. Он непосредственно выводится из сложности системы. Правильное понимание проблемы иерархичности – основа функционирования народного хозяйства на принципах демократического централизма: теория оптимального функционирования предусматривает весьма высокую степень самостоятельности и саморегулирования отдельных звеньев хозяйства.

Во-вторых, принципиальная необходимость определения главной, глобальной цели развития экономики и частных задач, решение которых либо вытекает из этой глобальной цели, либо определяет пути ее достижения. Степень достижения глобальной цели и есть общий, глобальный критерий оптимальности действия экономической системы. Без учета ее нельзя строить локальные критерии, т. е. критерии оптимальности частных задач. Для социалистической экономики глобальным критерием является устойчивый рост благосостояния и культурного уровня народа.

В-третьих, учет неизбежной «Ограниченности ресурсов» на каждом этапе ·развития общественного производства. Мы говорим, например, о несметных природных богатствах, зная, однако, что это лишь образное выражение: богатства. природы далеко не безграничны. Но главное в том, что, решая любую плановую, хозяйственную задачу, мы можем оперировать в данный момент лишь ограниченным количеством ресурсов и, предназначая их для одной цели, неизбежно отнимаем от другой. <…>

Важно, решая любую частную (отраслевую) задачу, преследовать народнохозяйственные цели. Для этого-то критерий оптимальности данной задачи (локальный критерий) и должен быть согласован с общим, глобальным критерием, вытекать из него.

В капиталистическом мире такие соображения действуют только в пределах фирмы, концерна. У нас – в народном хозяйстве в целом. Вот в чем одно из принципиальных отличий теории оптимального функционирования социалистической экономики от различных буржуазных экономических теорий, которые тоже признают принцип ограниченности ресурсов.

В-четвертых, признание возможности и необходимости соизмерения потребительских благ с точки зрения того вклада, который они вносят в реализацию целей общества (или с точки зрения их общественной полезности). Этот тезис вытекает из того, что у общества есть цель, что при распределении ресурсов необходимо учитывать их ограниченность на данном этапе (в будущем они могут быть развиты и расширены, но тогда они тоже будут ограничены с точки зрения потребностей того этапа). Основываясь на положениях этой теории, советские экономисты-математики внесли ряд важных практических рекомендаций по совершенствованию системы планового управления народным хозяйством. Многие из этих рекомендаций уже внедрены в практику (например, в области экономической оценки новой техники и природных ресурсов). Это способствует повышению эффективности социалистического производства. В разработку теории оптимального функционирования внесли большой вклад советские экономисты и математики – лауреаты Ленинской премии академики Л. Канторович и В. Немчинов и профессор В. Новожилов, а также академики А. Аганбегян, Н. Федоренко, С. Шаталин, член-корреспондент АН СССР Н. Петраков, профессор А. Лурье».

Приведенная статья, несомненно, нуждается теперь в критическом переосмыслении и соответствующих корректировках, – в профессиональном сообществе. Здесь видится полезным, тем не менее, сделать одно замечание в части «глобальной цели экономики» и соответствующего критерия ее оптимизации. Из всей статьи и особенно по отсутствию указаний на методы определения «главной, глобальной цели развития экономики» и «глобального критерия оптимальности» (определенного в тексте, думается, известной «политэкономией социализма», – как партийным документом) видится отсутствие в тот период (60-е годы) фундаментальных, системных знаний о человеческом обществе как таковом и опора разработчиков на документы партии власти. Исходя из современных системных знаний, главной целью экономики, – как целенаправленного общественного Производства и Распределения, должна являться основная, актуальная в текущий и ближайший период общемирового развития совокупность основных параметров состояния общества, объективно необходимых по условиям общественного воспроизводства и развития общества, то есть его могущества во взаимодействиях с окружающим миром, мировым сообществом. Понятие общественного могущества следует считать центральным, фундаментальным понятием общественного сознания.

Надо остановиться также на важном замечании авторов указанной статьи:

«В капиталистическом мире такие соображения действуют только в пределах фирмы, концерна. У нас – в народном хозяйстве в целом. Вот в чем одно из принципиальных отличий теории оптимального функционирования социалистической экономики от различных буржуазных экономических теорий, которые тоже признают принцип ограниченности ресурсов».

В этом плане из многих других работ выделяется большое современное исследование американского ученого Курта Флекснера, как попытка разработки гуманитарной рационализации человеческого общества [17]. Ее необходимо рассматривать, конечно, отдельно, как научно важную и актуальную для современного периода общественного развития не только России, но и других стран. Здесь видится необходимым представить фрагмент из содержания, наиболее соответствующий рассматриваемой тематике:

Часть IV. ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В БОЛЕЕ РАЦИОНАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ

13. Человечество как главный объект экономических целей и политики

Убеждения и ценностные суждения

Реалистическое использование индивидуальных и общественных прав

Три уровня участия в экономике

Рациональное участие как необходимое условие более гуманного общества

14. Социальные цели и рыночная экономика в просвещенном обществе

Пересмотр экономической теории в контексте целей и потребностей человека

Социальные цели и жизненная необходимость разработки комплексных планов и программ

Преимущество предвидения проблем и планирование мер по их предотвращению в рыночной экономике

Роль информации в демократическом обществе

15. Прагматичный подход к более гуманной экономике

Рациональный подход к целям и средствам их достижения

Рациональный подход к рыночной экономике

Рациональный подход к свободе, силе и власти

Человечность как основа деятельности общества, по улучшению условий жизни людей

Бывший Советский Союз в поисках эффективной гуманной экономики (вместо заключения)

Вступительные замечания

Переход от централизованной планируемой экономики к рыночной экономике

Уроки, которые необходимо извлечь из эволюции капитализма

Исходные условия для эффективной рыночной экономики

Необходимость нового периода реформ в России

Какую экономическую модель должна выбрать Россия?

Здесь полезно обратить внимание читателей и на взгляды известного ученого-публициста Н. Н. Моисеева в период «перестройки» СССР, России в конце 80-х – начале 90-х годов, в том числе взгляды на рационализацию общества в целом [18, – 2] (главы 14, 15). Автором уже цитировался, например, следующий взгляд:

«Употребляя термин «рациональное общество», я имею в виду общество, идущее в эпоху ноосферы (существующее в этой эпохе!), то есть целенаправленно стремящееся к формированию режима коэволюции человека и общества, способное направлять развитие Природы и общества, согласовывать эти процессы. Такая организация общественной жизни необходима, ибо только в этом случае человечество сможет избежать деградации и сохранить перспективу дальнейшего развития. Это желаемое общество, как я надеюсь, суть общества ближайших десятилетий. Говорить о нем в деталях трудно, тем более, что в разных регионах мира оно может иметь свои особенности. Однако в любом месте земного шара оно должно обладать рядом общих свойств, которые я постараюсь назвать.

Первое требование: способность обеспечивать раскрытие потенциала отдельной личности, ее таланта, ее интеллектуальных возможностей, ее воли. И это не благое пожелание, а суровая жизненная потребность. Человечеству уже в ближайшие десятилетия предстоит пройти через множество испытаний. И они будут тем успешнее преодолены, чем большее количество «личностей», обладающих необходимыми знаниями, проявят себя в «поисках пути»!

Этот и другие взгляды Н. Н. Моисеева, который все же адаптировал их по некоторым направлениям к рыночной парадигме, видятся во многом полезными для современного дискурса о «рациональном обществе», и не только, – с необходимым развитием согласно новым научным и практическим знаниям, – после великого уже тридцатилетнего опыта новой России. Поэтому монографию «Универсум. Информация. Общество», а также «Социализм и информатика» (в связи с сохраняющейся актуальностью идеи социализма) надо рекомендовать читателю к внимательному прочтению и изучению (с помощью современных интернет-библиотек).

Рассмотренная выше словарная статья по оптимизации вызвала у автора воспоминания о широко развернутой в СССР научно-практической работе (после 60-х годов) по рационализации и оптимизации техники и технологических процессов во всех отраслях народного хозяйства. Соответственно, здесь видится полезным остановиться на краткой предварительной типологизации общей рационализации (на взгляд автора, в первом приближении):

1. Научная, вненаучная (опытная, по традиции и т. п.). 2. Инструментальная, организационная: технологическая, программная, плановая, принципиально (системно) -алгоритмическая, парадигмальная. 3. Субъектно-целевая, корпоративно-целевая: производственная, экономическая, финансовая. 4. Общественно целесообразная. 5. Оптимизирующая (оптимальная), в т. ч. оптимизируемая рационализация, – как оптимизация самого ИТ-процесса (ввиду существенной включенности в процессы разума человека). 4-ая и 5-ая типологии рационализации, как показывает опыт общественного развития, должны включать не только научные (математические и прочие) средства оптимизации, но и предельно адекватные, высшие экспертные системы, – уместна системная аналогия с рефлексивной самоэкспертизой человека).

Из предыдущих системных исследований автора вспомнилась также не только техническая, но и организационная рационализация общественного производства в первые годы строительства социалистического общества, которая была развернута государственным руководством не только на основе европейского опыта, но и собственных научных исследований, особенно «организационной науки» А. Богданова (Малиновского) [19—21]. В предыдущих публикациях автором отмечалась также необходимость совершенствования, рационализации и системной оптимизации общего управления общественным развитием, на базе научного познания всеобщих системных закономерностей в природе, человеке и обществе, – с привлечением современной «Теории государственного управления» [22; 23]. Отмечалась также научно-философская работа в этом плане ведущего партийного ученого, академика В. Г. Афанасьева, который призывал к научному управлению обществом (не говоря, конечно, об общественной ущербности прошлого партийного управления, которая была хорошо видна) [24]. Теперь надо говорить уже, думается, о научно рациональном управлении, – посредством наиболее полных, выверенных знаний и адекватных экспертных систем (так же как сам человек успешно управляет своей наиболее сложной деятельностью).

Продолжая размышления по тематике данной статьи, на основе кратко изложенных выше сведений и соображений, авторских системных исследований общественного развития [2; 25; 26], видится целесообразным сделать следующее предварительное (для возможного дискурса), предельно краткое, тезисное обобщение.

С позиции «постоянного космического наблюдателя» (ПКН) можно видеть, что после космической и геотектонической, геофизической и геохимической организации земного движения, после образования, расширения и усложнения процессов жизни, можно сказать, начался глобальный земной процесс эволюционной оптимизации живых форм – организмов. Надо заметить, что А. Богданов в своей работе над «организационной наукой», Тектологией приступил, прежде всего, к изучению организационных процессов именно в живой природе, изучая достижения биологии, общего естествознания в тот период. Автор этих строк начал свои системные исследования с широко используемого в тот период коллективного труда немецких биологов под руководством Э. Либберта [27].

Так вот, теперь можно научно обоснованно заключить, что в эволюции живой природы происходили, в сущности, процессы оптимизации «организмов» (живых организаций, – термин автора), живых систем (общенаучный термин), живого движения (В. И. Вернадский), с «отбором» высоко оптимальных форм, – посредством естественных закономерностей, генетических и прочих, обеспечивающих множественно опережающее развитие этих форм. Автором были выделены (отчасти эвристически) основные функциональные (системные) комплексы, обеспечивающие оптимальность живых организаций по критерию их отбора в эволюции – «живучести» в изменяющихся условиях окружающей среды, во взаимодействиях. Эту оптимальность обеспечивают комплексы гомеостаза (функциональной инвариантности, – по выводу автора), адаптации, управления и программируемого развития (в терминах общей биологии, ставшими уже общенаучными).

В первых человеческих сообществах, общинах, в их естественном развитии мы видим (по этнографическим и прочим исследованиям) действие этих комплексов и процессы организации, естественной оптимизации, к которым быстро (в эвол. масштабе) подключились процессы разумного управления движениями, действиями и деятельностями человека в условиях общинной и наиболее развитой, – структурно-функционально, социальной жизнедеятельности.

Процессы, инициируемые и управляемые, развиваемые разумом человека, и объекты (предметы), новые процессы, создаваемые ими, принято называть искусственными. Так вот, переход от естественно-эволюционного развития человеческого общества к искусственно-историческому надо связать, на взгляд автора, с искусственным введением в общественное развитие, в бурно развивающиеся процессы обмена естественными и искусственными продуктами потребления искусственных средств, которые обладали свойствами длительного сохранения, физически малозатратного производства и накопления, и являлись универсальными эквивалентами ценности всех продуктов обмена, – по оценкам добытчиков-изготовителей и потребителей (вначале по количеству их, затем по знакам эквивалентности). Именно с этого перехода, с введения в общественное развитие так называемых денег, надо начинать системные исследования формирования и развития «экономического» мышления, затем «политэкономического» (на базе уже твердо установившегося и мощного рыночно-капиталистического развития Англии и других стран Европы) [26].

Здесь надо кратко обратить внимание на общее информационное развитие, которое вылилось в развитие культур, как инфо-комплексов общественной жизнедеятельности, и главное общественной науки (по всем специализированным направлениям) и междисциплинарного ее мега-уровня – так называемой (по традиции) философии, точнее научной философии (возвышенной научным познанием окружающего мира и самопознанием), – которая по многим известным причинам не достигла еще общественно рационального содержания, общественно рационального функционирования. Научное развитие общества можно обоснованно (системно рефлексивно) понимать как глобальную информационную рационализацию общества, которая активировала и организовала деятельность по рационализации всех общественно актуальных, в основном производственных, предприятий (организаций в различных сложившихся формах), в том числе собственных институтов, как информационных производств, – в сущности. С позиции ПКН можно видеть, что происходила, в сущности, доступная по средствам разума, – ассимилируемым из великого наследия и новым, функционирующим, – оптимизация – жизненно-организационная, экономическая (в действующих парадигмах и системах) и прочая, которая традиционно именовалась рационализацией (по основному ее средству). В современный период под общественной рационализацией надо понимать уже сугубо научную рационализацию, поскольку все процессы изменений, преобразований чего-либо в обществе осуществляются посредством разума и могут, при сравнительной оценке результатов, называться рационализацией, и лишь научная рационализация, использующая предельный объем знаний и предельно совершенную методологию (достигнутые развитием) является (в чем убеждает великий опыт) наиболее эффективной и общественно прогрессивной (при определенной организации научной деятельности, – см. историю и современные проблемы в этом плане).

Научная рационализация советской России и мега-общества СССР, – происходившая без научного ее осознания, под партийно-административным управлением и соответствующими программами и лозунгами «строительства коммунизма», но на базе фундаментальной парадигмы функционально целостного общества, по сути системно организованного, – в современном понимании, закономерно привела в итоге, к началу 80-х годов, к небывалой в мире социально-экономической, геополитически рациональной суперсистеме. Развернувшиеся в 70-е годы системные исследования (под влиянием успехов Запада в освоении системных и кибернетических закономерностей), к сожалению, не успели опередить и предотвратить известную деградацию партийного комплекса управления общественным развитием. Но, очевидно, и не смогли бы, поскольку управление наукой, научным развитием общества традиционно оставалось партийно-властным. Тем не менее, многие ученые оставили в научно-философском наследии множество общественно полезных работ. Автору удалось найти их (уже в эл. формате) и представить читателям, по ходу своих исследований и публикаций. Здесь видится полезным выделить из этого множества наиболее емкие работы: во-первых, можно сказать, пионеров системного исследования общества, – В. Г. Афанасьева [24] (и др.), Э. С. Маркаряна [28], а также монографии И. В. Прангишвили (бывшего директора ИПУ АН СССР и РАН) [29] и ведущего философа ИФ РАН Ю. М. Резника [30]. Множество остальных работ по системным исследованиям представлено автором в предыдущих публикациях. Все они, начиная, кстати, от указанной здесь обобщающей коллективной работы немецких ученых (70-х годов) по общей биологии [27] показывают фундаментальное значение системной организации в естественной живой природе, в человеке и обществе. Надо заметить, что и рассматриваемые здесь процессы рационализации (оптимизации) являются наиболее успешными (как показывает великий опыт) при системной их организованности, при системном исследовании объектов (предметов) рационализации, – как и все процессы успешной деятельности человека, производственных групп и больших организаций (корпораций).

Продолжая тему рационализации и оптимизации, надо заметить также, что цели этих разумных, интеллектуально-машинных уже процессов совпадают, – то, что рационализировано, может быть теперь (с обретением адекватных средств) и оптимизировано. Остается, однако, нерешенной давняя уже (наследуемая) проблема общественно адекватных экспертных систем, то есть использующих в качестве высших критериальных установок высшие общественные цели, – определяемые объективно действующими над обществом и каждым человеком законами и закономерностями, как со стороны природы, так и мирового сообщества. По авторским сведениям (из публикаций) эта общественно важная, многое определяющая в общественном развитии проблема формирования (академическим сообществом) высших экспертных систем видится уже предельно обостренной, усугубляемой к тому же общим, воспроизводственным интеллектуальным спадом в научно-философском сообществе. Пока что, – под давлением проблем общего и специального образования, Российской академии наук поручено организовать экспертизу учебников. Но действительно прогрессивные для общества знания, которые должны определять содержание учебников, несомненно, требуют опережающей экспертизы. В то же время, вопрос общественной прогрессивности знаний выдвигает на первое место для высшей академической экспертизы задачу предельной общественной рационализации (рефлексивной переработки, общественной оптимизации), – по высшим общественным целям предстоящего развития, фундаментальной парадигмы социально-экономического развития.

Думается, иерархическая структура экспертных систем, с межотраслевыми (междисциплинарными в научном плане) связями, должна выстраиваться сверху, со стороны академического сообщества. В вопросах «мышления о главном» (для общества, страны) оно, думается (как высшая функциональная структура общественного сознания, – здесь уместна системная аналогия с «высоко знающим» человеком) не должно ожидать решений и указаний от Власти (по традиции). Судя по публикациям, указанные системы могут быть сформированы, на базе интеграции высших, наследуемых и новых, системных знаний о человеческом обществе (фундаментальных знаний) и научно-историческом развитии России, СССР и новой России, Российской Федерации.

Современное функционирование научного сообщества определено известными «правилами» финансирования, поэтому видится необходимым инициировать их изменение, со стимулированием деятельностей по целям общественно рационального, целерационального функционирования всего научного сообщества России. Проблема научного, научно управляемого, – посредством экспертных систем, развития общества жестко связана, – как хорошо понятно, с коммуникацией ученых, которая ввиду смены парадигмы развития существенно деградировала по рыночным интересам и целям, и потому, несомненно, требует общественно целевой рационализации. В этом плане надо представить читателям коллективную монографию ведущих ученых [31] (с которой можно ознакомиться через указанные выше библиотеки).

Адекватного экспертного изучения требуют и современные ИТ-«прорывы» в развитии «финансовой экономики», – опять же и несомненно, со стороны высших экспертных систем. Эта экспертная деятельность, как уже хорошо понятно, особенно важна и остро актуальна в части именно политэкономического развития. С другой стороны, это развитие, несомненно, должно определяется наиболее полным научным самопознанием, то есть фундаментально научным, которое предстоит еще рационально организовать. И в этом главном Деле никак не обойтись без адекватной, наивысшей экспертной системы.

В плане финансового развития на первый план выдвигается, например (кроме прочего), экспертная задача по развитию так называемого «майнинга» международной криптовалюты, в связи с имеющейся (в теоретических исследованиях, еще с конца прошлого века) альтернативой – обоснований использования энерговалюты (которая может быть минимизирована по общественной стоимости (энергостоимости) до ничтожной величины). Общественную, экономическую рациональность энергостоимости, выражаемой внутренними и внешнеторговыми денежными (валютными) единицами, знаками, предварительно исследовали многие отечественные ученые и автор (в своих недавних публикациях) [26]. Возникает впечатление, что ведущие экономисты-финансисты не понимают фундаментального значения энергии и универсального ее носителя во всем общественном и общемировом «экономическом» и прочем целевом движении.

Возвращаясь к выдвинутой автором концепции «рационального общества», можно предложить теперь, на основании изложенного, следующую дефиницию:

«Рациональное общество» – это общество, в котором постоянно осуществляются предельно интеллектуальные и общественно целесообразные процессы рационализации и оптимизации в различных направлениях и масштабах, обеспечивающие необходимое и достаточное его могущество в окружающем мире.

Думается, приведенные выше сведения и суждения, и привлеченная научная литература, особенно непосредственно по тематике рационализации и оптимизации, рациональности общества, послужат развитию системного мышления в научно-философском сообществе о рациональном для России и ее содружества развитии в условиях существующего и прогнозируемого мирового сообщества.

Литература

1. Труфанов Д. О.: 1) Рациональность как предмет социологии // Вестник Томского государственного университета. 2018. №435. С. 94—107.; 2) Рациональность как фундаментальная характеристика социальных систем. Постнеклассический (универсумный) подход: монография. Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2013. 124 с.

2. Васильев А. Рациональное общество. В 5-ти томах. Издательские технологии. 2022, 2023. URL: https://ridero.ru/books/racionalnoe_obshestvo/

3. Пружинин Б. И. Рациональность и историческое единство научного знания. М., 1986.

4. Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность / отв. ред. В. А. Лекторский. М.: Наука, 1988.

5. Гайденко П. П., Давыдов Ю. Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. 367 с.

6. Исторические типы рациональности / Отв. ред. В. А. Лекторский. Т.1. М., 1995. 350 с.

7. Рациональность как предмет философского исследования / Отв. ред.: Б. И. Пружинин, В. С. Швырев. М., 1995. 225 с.

8. Федотова В. Г.: 1) Хорошее общество. М.: Прогресс-Традиция, 2005. 544 с.; 2) Хорошее общество. Социальное конструирование приемлемого для жизни общества / под ред. В. Г. Федотовой. М.: ИФ РАН, 2003. 183 с.

9. Порус В. Н. Рациональность, наука, культура. М., 2002. 273 с.

10. Мораль и рациональность / Отв. ред. Р. Г. Аnресян. М., 1995.

11. Рациональность и её границы: Материалы международной научной конференции «Рациональность и её границы» в рамках заседания Международного института философии в Москве (15—18 сентября 2011 г.) / Рос. акад. наук, Ин-т философии; Отв. ред.: А. А. Гусейнов, В. А. Лекторский. М.: ИФРАН, 2012. 233 с.

12. Геллнер Э. Разум и культура. Историческая роль рациональности и рационализма. (Ernest Gellner. Reason and culture. The historic role of rationality and rationalism. Blackwell. Oxford UK & Cambridge USA, 1992). M.: Московская школа политических исследований, 2003. 252 с.

13. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. «Наука и Школа». Петроград, 1923.

14. Олейников А. А. Политическая экономия национального хозяйства. / Отв. ред. О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010. 1184 с.

15. Лопатников Л. И. Популярный экономико-математический словарь. – 3-е изд., дополненное. М.: Знание, 1990. 256 с.

16. Микиша А. М., Орлов В. Б. Толковый математический словарь. Основные термины, около 2500 терминов. М.: Изд. «Русский язык», 1989. 244 с.

17. Флекснер Курт. Ф. Просвещенное общество. Экономика с человеческим лицом. М.: «Международные отношения», 1994. 298 с.

18. Моисеев Н. Н.: 1) Социализм и информатика. М.: Политиздат, 1988. 285с.; 2) О механизмах самоорганизации общества и месте Разума в его развитии // Социально-политический журнал. 1993. №8. С.109; 3) Судьба цивилизации. Путь разума. М., 1998; 4) Универсум. Информация. Общество. М.: Устойчивый мир, 2001. 200 с. (Гл. 14, 15); 5) Заслон средневековью. Сборник. М.: Тайдекс Ко, 2003. 312 с. (Библиотека журнала «Экология и жизнь»).

19. Корицкий Э. Б. (сост.). У истоков НОТ. Забытые дискуссии и нереализованные идеи. Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1990. 336 с.

20. Корицкий Э. Б. Научный менеджмент: российская история. СПб.: Питер, 1999. 384 с.

21. Файоль А., Эмерсон Г., Тэйлор Ф., Форд Г. Управление – это наука и искусство / Сост. Г. Л. Подвойский. М.: Республика, 1992. 349 c.

22. Добрынин Н. М. Государственное управление: Теория и практика. Современная версия новейшей истории государства. Том 1. Учебник / Науч. ред. А. Н. Митин. Новосибирск: Наука, 2010. 407с.

23. Атаманчук Г. В. Теория государственного управления. М.: Омега-Л, 2010. 525 с. – (Университетский учебник)

24. Афанасьев В. Г.: 1) Научное управление обществом: (Опыт системного исследования). 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1973. 391 с. URL: https://search.rsl.ru/ru/record/01007238585/; 2) Общество: системность, познание и управление. М.: Политиздат, 1981. 432 с.; 3) Человек: общество, управление, информация: опыт системного подхода. М.: ЛИБРОКОМ, 2019. 208 с.

25. Васильев А. И.: 1) Деньги, знания и государство: К синтезу новой политической экономии // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.28939, 18.04.2024; 2) К осознанию оснований новой политической экономии // Там же. Эл №77—6567, публ.28930, 11.04.2024; 3) К системному осознанию «труда» и «экономики» в эволюционно-историческом развитии общества // Там же. Эл №77—6567, публ.28135, 27.10.2022; 4) Общественное производство и развитие: размышления концептуального плана // Эл №77—6567, публ.21801, 17.02.2016.

26. Васильев Александр: 1) Деньги, знания и государство: К синтезу новой политической экономии. Издательские решения, 2024. – 162 с.; 2) Метаэкономия рационального общества: Научно-исторические и социально-системные основания. Издательские решения, 2024. 288 с.

27. Основы общей биологии. Пер. с нем. / Под общ. ред. Э. Либберта. М.: Мир, 1982. 440 с.

28. Маркарян Э. С.: 1) Вопросы системного исследования общества. М.; Знание, 1972; 2) Интегративные тенденции во взаимодействии общественных и естественных наук. Отв. ред. Д. И. Дубровский. Ереван. Изд. АН Арм. ССР. 1977; 3) Теория культуры и современная наука: (логико-методол. анализ). М.: Мысль, 1983. 284 с.

29. Прангишвили И. В. Системный подход и общесистемные закономерности. М.: СИНТЕГ, 2000. 528 с.

30. Резник Ю. М. Введение в социальную теорию: Социальная системология / Ю. М. Резник; Ин-т человека. М.: Наука, 2003. 525 с.

31. Коммуникативная рациональность и социальные коммуникации / под ред. И. Т. Касавина, В. Н. Поруса. М.: Альфа-М, 2012. 464 с.

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

* Первичная публикация: Васильев А. И. Рационализация общества как объективно необходимая основа возвышения его могущества в окружающем мире // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.29092, 16.08.2024.

2. Когнитивные проблемы целостной организации и рационализации общества*

В данной статье представляется возможным сделать лишь краткий, сжатый очерк научно-философских сведений (выборки из наследия), составляющих, на взгляд автора, необходимую базу для профессиональных размышлений по обозначенной в заглавии тематике, и привести некоторые итоговые взгляды и выводы по результатам предыдущих системных исследований [1]. Статья направлена также на пояснение общественной актуальности и важности рассматриваемой автором тематики и представляет возможное развертывание ее в качестве исследовательской программы (с указанным или близким наименованием), – поскольку вся жизнедеятельность общества, все его развитие определяются, в глубинных основаниях, мышлением Единиц, групп и организаций общественного сознания, то есть когнитивными процессами. И само общественное сознание, его структурно-функциональное содержание и функционирование, развитие определяются этими же процессами. Абстрактно сжимая века, мы видим, что когнитивные процессы и проблемы (сложные задачи) сопровождали человека разумного (деятельного) всю сознательную жизнь и постепенно распределялись, усложнялись в обществе, согласно возникновению, расширению и распределению специализированных деятельностей («разделению труда» по Э. Дюркгейму). В современный период человеческие когнитивные процессы стремительно дополняются уже машинными, искусственными, которые ускоряя и в то же время усложняя, детерминируя естественные процессы, существенно воздействуют на все общественное развитие. Многие примеры уже свершившихся воздействий и готовящихся (особенно в финансово-экономической сфере) хорошо известны. Таким образом, содержание возможных исследований по указанной выше программе может быть, – на взгляд автора, следующим:

1. Первичные темы: Знание, Техника, Технология, Инженерная деятельность, «технократия», – начиная с определений в философии (Новая философская энциклопедия).

Социальная сущность деятельностей, связанных с научно-техническим и технологическим развитием общества, их зависимость от общей политэкономической парадигмы развития. Научно-технологическое развитие и появление на Западе концепций технократии и меритократии, техносоциализма.

2. Источники научно-технического развития СССР. Массовая научно-техническая, рационализаторская и изобретательская деятельность по специализированным направлениям общественного развития. Партийно-политическое блокирование научно-рационального развития общества.

3. Познание, раскрытие и использование всеобщих законов и закономерностей природы, человека и общества. Языки философии, естественных (технических) и социально-политических наук. Когнитивные проблемы общественного сознания, изначально рожденные «разделением труда» и соответствующим «разделением мышления» по специализированным направлениям. Эволюционно-историческое развитие процессов кооперации, корпоративных объединений и специализированных корпораций на базе технического, политэкономического и научно-технического развития.

4. Проблемы единства Знания, адекватности методологий и мышления в научно-техническом и организационном развитии общества, в развитии обществознания, социальной теории.

5. Объективная необходимость дополнения научно-философской (социально-гуманитарной) и научно-технической деятельности процессами (деятельностями) в направлениях целостной рационализации и специализированной организационно-технической оптимизации процессов достижения обществом (страной) актуальных, тактических и стратегических целей.

6. Адекватная организация научно-инженерной и научно-философской деятельности в рациональном, – относительно мирового сообщества, научно-техническом развитии политэкономических содружеств.

Здесь представляется возможным сделать лишь предварительный, предельно краткий очерк, с ориентацией по указанным темам и цитированием авторитетных источников, сделать некоторые замечания, системные взгляды, – в первом приближении. Начнем с базовых понятий, представленных в «Новой философской энциклопедии» и частично в «Кратком социологическом словаре» [2]:

«КОГНИТИВНАЯ НАУКА (cognitive science) – комплекс наук, изучающих познание и высшие мыслительные процессы на основе применения теоретико-информационных моделей. Включает в себя исследования, проводимые в таких областях, как эпистемология, когнитивная психология, лингвистика, психолингвистика, психофизиология, нейробиология и компьютерная наука. <…>

Уже в 1948 У. Мак-Каллох и В. Питтс выдвинули гипотезу о том, что мышление как процесс обработки когнитивной информации в принципе может протекать в нейронных сетях. Несколько позднее ими же была разработана первая нейронная модель мозга, где взаимодействие между сетями нейронов имитировали логические операции пропозиционального исчисления. Этот подход получил развитие в работах нейрофизиолога К. Лешли, который в 1951 предположил, что мозг следует рассматривать как динамичный комплекс, состоящий из многих взаимодействующих систем. Заметный вклад в становление когнитивной науки внесли также работы Н. Винера и его коллег в области кибернетики и теории автоматов, позволившие объяснить некоторые характерные виды активности центральной нервной системы, отталкиваясь от аналогии между целенаправленным функционированием технических систем и соответствующими формами поведения людей. Эти открытия послужили основой для дальнейших систематических попыток описания общей структуры когнитивной системы человека и формирования когнитивной психологии. С кон. 1960-х гг. анализ природы человеческого познания с помощью информационных моделей становится общепринятым подходом…».

Исходя из этого определения (и прочих), будем использовать далее понятие когнитивное средство, как информационное средство сознания человека, обеспечивающее его функционирование в процессах целеполагания и программирования (алгоритмизации, планирования и пр.), осуществления целевой деятельности (как правило, с обратными связями). Надо заметить, что преимущественно вся деятельность человека, групп, организаций и всего общества («глядя сверху») имеет целевой (целеустремленный) характер. На человеческом уровне это, – ввиду повторяемости, «автопилотности» и простоты (автоматизма) действий и деятельностей, часто не замечается. Готовятся и фиксируются (обдумываются, осознаются и запоминаются) главным образом необычные и особо важные для достижения высших целей действия и деятельности. Здесь видится полезным привести наибольший фрагмент статьи НФЭ:

«ЗНАНИЕ – форма социальной и индивидуальной памяти, свернутая схема деятельности и общения, результат обозначения, структурирования и осмысления объекта в процессе познания. <…> От Аристотеля ведет начало целый ряд представлений о знании, в том числе о знании как умении. Знать нечто (ремесло, язык, обряд) означает уметь практиковать, пользоваться, воспроизводить его. Знание рассматривается как схема деятельности и общения, как функция всякой человеческой активности (функционализм). Этот подход, представленный сегодня социологическими и прагматистскими эпистемологиями, сочетает в себе элементы теорий корреспонденции и когеренции. <…> Уже Аристотель фактически признавал многообразие типов знания (эпистеме, докса, пистис, техне, эмпейриа и т. п.). Не только обыденное суждение, эмпирическое протокольное предложение или научная теория, но и философская проблема, математическая аксиома, нравственная норма, художественный образ, религиозный символ имеют познавательное содержание. Все они характеризуют исторически конкретные формы человеческой деятельности, общения и сознания, связанные с адаптацией, ориентацией и самореализацией во внешнем и внутреннем мире. Поэтому полная дефиниция термина знания может строиться лишь по принципу «семейного сходства» (Л. Витгенштейн), как исчерпывающая типология знания, совмещающая разные принципы выделения типов. <…>

Оппозиция практического и теоретического знания не совпадает с делением по критерию опытного содержания или происхождения. И теоретическому, и практическому знанию соответствует собственная сфера опыта, и их различие кроется, скорее, в формах функционирования знания. Так, практическое знание вплетено в деятельность и общение, слито с ними, направлено на их ситуационное обслуживание и обладает слабой рефлективностью. Оно не вырабатывает смыслы, которыми обладают предметы и способы деятельности, но транслирует их в данную практику из других контекстов опыта. В практической политике, к примеру, доминируют, помимо элементов научности, заимствованная из религии Оппозиция сакрального и профанного, мифотворчество и магическая методика подмены терминов и ситуаций, психологическая и биологическая (организмическая) терминология. В производственной практике воспроизводятся как научно-технические знания, так и натурфилософские образы слитности человека и объекта, человека и орудия, отождествления природы с Богом, организмом, машиной. Теоретическое знание (философия, теология, идеология, наука), напротив, ориентировано на выработку новых смыслов и внесение их в реальность. Оно в той или иной степени дистанцировано от объекта и содержит, скорее, схемы специфической деятельности (дискурса, исследования) и общения (диспута, диалога), обретающие форму понятий, законов, теорий в ходе их рефлексивной разработки. Практическое знание имеет, как правило, неявный, невербальный, ритуализированный характер (М. Полани), в то время как теоретическое знание предполагает явную текстуально-словесную форму. Оба эти типа знания содержат дескриптивные и нормативные компоненты, но только теоретическое знание предписывает законы самой природе (естествознание). Теоретическое и практическое знания могут содержать научные и вненаучные элементы, причем само понятие научного знания не исчерпывается какой-либо дефиницией в образе родовидового отличия, но формулируется исходя из его социологической принадлежности науке как социальной системе. Всякий тип знания может быть содержательно охарактеризован только как элемент целостного культурно-исторического комплекса (науки, техники, религии, мифа, магии). Поэтому исчерпывающая типология знания фактически совпадает с историей культуры.

В самом общем виде знание можно определить как творческое, динамическое измерение сознания, коль скоро всякое сознание существует в форме знания. Знание выступает как объективная идеальная форма всякой деятельности и общения, как их возможная форма в том смысле, что оно представляет собой предпосылку расширения горизонта человеческого бытия. Знание есть не только преобразование опыта в сознание путем структуризации, обозначения его элементов, не только фиксация опыта в социальной памяти. Оно является способом трансформации знаковых систем, сознания, деятельности и общения, придания им новой формы, т. е. нового смысла и значения. Знание возникает как осмысление человеком контекстов своего опыта. В таком случае всякий тип знания выступает как смысл, вносимый в специфическую реальность (производственную практику, социальную регуляцию, ритуальный культ, языковый текст). Тем самым знание есть различение этих реальностей и контекстов опыта как возможных сфер реализации человеческих способностей. Способность знания служить расширению культурно-исторического контекста человеческого бытия есть основа для его оценки в терминах таких оппозиций, как точность-приблизительность, достоверность-вероятность, сущность-видимость, творчество-репродукция, истина-заблуждение. В отличие от задачи когнитивных наук (выделено – А.В.), философский анализ знания связан, прежде всего, с пониманием его не как информации о внешней и независимой реальности, но, напротив, как элемента мира человека, говорящем о способности его вносить идеальный порядок и смысл в реальность, создавая тем самым предпосылки ее практической трансформации. См. также Знак, Значение, Сознание, Смысл.

Лит.: Касавин И. Т. Познание в мире традиций. М., 1990, гл. 3—4; Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М., 1980; Полани М. Неявное знание. М., 1985; Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М., 1957; Розов М. А. Теория социальных эстафет и проблемы анализа знания. – В кн.: Теория социальных эстафет. Новосибирск, 1997; Теория познания (под ред. В. А. Лекторского и Т. И. Ойзермана), т. 1. М., 1993; Швырев В. С. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М., 1978; AyerA. The Problem of Knowledge. L., 1956, Bloor D. Knowledge and Social Imagery. L., 1976; Chisholm К. Theory of Knowledge, Englewood Cliffs, 1977; Sandkuhier HJ. Erkenntnis/Erkenntnistheorie. – В кн.: Europaische Enzyklopadie zu Philosophie und Wissenschaften. Bd. 1. Hamb., 1990, S. 772—904.

И. Т. Касавин».

Последняя фраза И. Т. Касавина, как и многие предыдущие, говорит не об отличии понятия знания в «когнитивных науках» (см. выше), а о том, что «знанием» исторически (через философское и научно-практическое осознание действий и деятельностей человека) обозначено, – адекватно реальности, когнитивно-системное средство человека, различных видов, структур и функциональных значений, составляющих и развивающих сознание человека в жизненных процессах, во всем развитии жизнедеятельности. В представленной статье понятие «знание» объясняется через историю его возникновения и развития, и соответственно через типологию, классификацию его субъектной и общественной значимости, функциональности. В то же время уже приведенный текст позволяет понять системную сущность этого когнитивного средства и, соответственно, предложить такую дефиницию (по крайней мере для целей рассматриваемой тематики):

Знание – это когнитивное средство человека, групп и прочих специализированных акторов, служащее процессу достижения цели (согласованных целей), – как мыслимого образа (варианта) нового состояния действующего субъекта, или/и предмета (объекта) в целеполагании. В этом плане и принято отделять надежные, выверенные знания от всех прочих, первичных когнитивных средств, большей частью эмпирических.

Рассматривая всё глобальное общественное развитие с позиции «постоянного космического наблюдателя» (ПКН), то есть «сжимая века» в своем обзоре и выделяя фундаментальные, системные процессы, мы видим, что ориентировочно до 18—19 вв. (в ведущих странах) превалировало материально-техническое развитие (посредством освоения естественных «земных запасов» и в процессах адаптации, расширения пространства жизни). В то же время надо видеть, что происходило оно на базе развития когнитивных (интеллектуальных) и связанных с ними нравственных свойств общинного, затем социального человека. Об этом говорят многие этнографические и прочие исследования, в основном от середины 20 в. [3—8].

Теперь, уже на основе многих наук о человеке, для размышлений по теме данной статьи полезно, думается, иметь «перед глазами» упрощенную обобщенную схему деятельности (действий) человека разумного, группы той или иной организации деятельности, по тем или иным направлениям, которая имела место, – ввиду всеобщих закономерностей движения организмов (живых систем) в окружающей среде, от самих начал стайной, затем общинной жизни homo sapiens. В современной жизни, обогащенной и оснащенной великими множествами средств любой деятельности, она также сохраняется, поскольку сохраняются основные деятельные свойства самого человека.

Схема отражает, прежде всего, начальные процессы организации целенаправленной деятельности, с периода древних общественных формаций. На месте «актора» находились все члены общины, с теми или иными способностями по конкретным целевым направлениям деятельности. В качестве средств использовались первые естественные и искусственные инструменты. Теперь можно с интересом, – с позиции ПКН, проследить все развитие средств деятельности (труда) и самих объектов, процессов как предметов труда, – создаваемых и развиваемых не только по целям развития общества, но, как выяснялось впоследствии, и по личным целям, желаниям Правителей, государственных лидеров.

Здесь мы должны рассмотреть также повсеместное, глобальное (через обменные процессы) «разделение труда» (философски раскрытое Э. Дюркгеймом) и осознать, что одновременно с целевым распределением деятельностей в обществе происходило и когнитивное распределение в общественном сознании. Образование и бурное развитие Рынка и соответствующее развитие Государства (как комплекса управления общественным развитием) установили, на взгляд автора, главные полюсы целеполаганий и целеустремлений всего общественного движения и, соответственно, источники когнитивных проблем в достижении обществом, всем мировым сообществом объективно необходимых внутренних и внешних отношений, биофизических и прочих параметров состояния. По известным причинам, – обусловленным преимущественно всеобщей парадигмой рыночного развития, хорошо видимый и испытываемый прогресс сложился, можно сказать, лишь в сфере техники и энергетики.

Исторические сведения и научные обобщения по развитию Техники, Науки и Философии, – на базе развития самих когнитивных процессов, достаточно полно представлены в современный период уже электронными издательскими средствами. Поэтому здесь, для сокращения объема статьи видится целесообразным просто предложить читателю две наиболее емкие научные работы (в эл. формате) – [9; 10]. Несомненно, необходимо предварительно изучить и само развитие когнитивных процессов, как эволюционно-историческое, – обеспечившее развитие философии, науки и техники, так и современное, как в человеческом сознании (в функционировании мозга) так и в общественном. Ему наиболее полно будут содействовать, очевидно, современные научные работы в области «когнитивной науки», например – [11; 12].

В результате этого изучения, думается, будет хорошо понятно, среди прочего, почему бытие так быстро формирует сознание молодого человека, и почему сформированное общественное сознание, особенно государственных структур (консервативных по своему функциональному назначению), испытывает большие проблемы в изменении общественного бытия к лучшему, наиболее рациональному состоянию по отношению к окружающему миру. То есть будут понятны глубинные нейро-физиологические и психо-когнитивные основания основной проблемы в общественном развитии, проблемы изменения (замены) традиционных и государственно-консервативных когнитивных средств общественного развития новыми, в том числе и особенно выработанными научным самопознанием, – в то время как самопознание единственный (эволюционно предписанный) путь беспредельного (в современном видении) совершенствования (рационализации) общественной формации (метаорганизма).

Что касается государственного развития, – как определяющего не только содержание текущей жизни, но и ее наиболее надежное сохранение, благоприятное для народа развитие, то здесь надо остановиться на некоторых научно-исторических сведениях и авторских взглядах. Прежде всего, надо заметить, что понятие государства все еще определяется в массовом общественном сознании традиционными правовыми знаниями, нормативным школьным обществознанием. При этом государство ассоциируется у многих граждан с обществом, страной и ее территорией, и происходит смешение всех этих понятий. Территорию принято называть государством на политической карте мира, поскольку она установлена и защищается, – согласно международному праву, государством, – как комплексом управления данной территорией, обществом и их развитием. Тема государства – это, конечно, наиболее емкая и сложная тема, поэтому здесь надо рекомендовать, прежде всего, основные работы ведущих специалистов в этой области знаний [13—17] и обратить внимание на следующую фундаментальную закономерность уровней жизни, – уровней живой природы, человека и общества (которые и рассматриваются, как правило, в исследованиях всеобщих закономерностей). На всех этих уровнях действуют фундаментальные процессы, обобщенные в свое время понятием Управление (Н. Винер), как понятием комплексного процесса, обеспечивающего сохранение, стабилизацию и развитие той или иной структуры (системы), того или иного процесса, объекта. Надо сразу заметить, что сохранение и стабилизация физических, физико-химических параметров первичных «преджизненных» комплексов (компартментов) обеспечило становление и сохранение более сложных физико-химических комплексов на эволюционном пути возникновения первых самовоспроизводящихся живых биосистем [18]. Последующее исследование организмов биологами-теоретиками, как устойчивых в различных условиях биосистем (живых систем), привело в середине 20 века к открытию специфических «систем управления», обеспечивающих функциональную стационарность организмов (термин автора этих строк), названную «гомеостазисом» (гомеостазом) [19]. Этот всеобщий принцип сохранения и функциональной стабилизации был рассмотрен российскими учеными и применительно к обществу, к социально-экономическим процессам [20; 21], рассматривался ранее и автором этих строк. Теперь мы можем обобщать результаты, весь общественный прогресс в развитии науки и техники управления