Читать онлайн Взгляд химеры

Пролог

До исследовательской космической станции «Абхава», с которой двое суток назад пропала связь, оставалось около полутора часов лета полным ходом. Российский крейсер «Скиф» вел самый опытный пилот Агентства по изучению космоса Петр Никифоров в компании с ИИ последнего поколения Сила-7, на борту были только двое пассажиров – сорокапятилетний старший следователь особого отдела АИК Олег Жарковский и его коллега, следователь аналогичного Агентства стран арабского содружества, тридцатидвухлетняя Алия Рашид.

Жарковский уже пролистал биографию владельца ИКС Рави Арьябхатта Рамана и осмысливал некоторые ее детали, соотнося с полученными от начальства инструкциями. Попутно он разглядывал склонившуюся над своим планшетом Алию – разумеется, украдкой, чтобы не смущать ее и не отвлекать от насущных занятий. Та, однако, уловила его интерес и выпрямилась в кресле напротив, заправляя за ушко длинный локон иссиня-черных волос. Огромные черные глаза весело блеснули. Фигура у арабки была точеная, черный деловой костюм с длинной юбкой сидел изумительно, традиционного платка она не носила – видимо, была из светской семьи. Ее улыбка могла бы поджечь даже тщательно скрытые за двойными стальными перегородками двигатели, позволяющие преодолевать немыслимые в прошлом веке расстояния в кратчайшие сроки. Двигатели класса «вимана», которые изобрел тот самый Раман, нобелевский лауреат по квантовой физике и выдающийся философ, создатель «теории взаимопроникновения бытия и небытия», владелец нескольких крупнейших предприятий и миллиардер, двадцать лет назад демонстративно удалившийся с родной планеты в космос и поселившийся на собственной исследовательской станции неподалеку от метеорита Химера.

– Мы не успели поговорить толком до полета, – улыбнулся в ответ Олег. Голова побаливала из-за резкой смены часовых поясов: еще недавно он мирно отдыхал в первом за семь лет отпуске на Ибице. Потом раздался звонок шефа, и пришлось бросать все, включая прелестных спутниц-итальянок, и лететь в Москву, а оттуда на космодром в Рязанской области. – А поскольку нам предстоит работать сообща над этим делом, да еще и отдуваться за индийцев, то…

– О, да, отдуваться нам точно придется, раз уж им самим путь на «Абхаву» заказан навеки, – кивнула Алия. Она посерьезнела и отложила планшет на полочку рядом. Русский язык она, похоже, знала как родной, акцента практически не было. – И боюсь, что бы там не произошло, спрашивать с нас, господин Жарковский, будут по всей строгости.

– Обращайтесь ко мне просто – Олег Евгеньевич, или еще проще – Олег… Кстати, я так и не понял, Алия, что именно произошло, отчего Раман так жестко запретил землякам появляться на станции даже в случае ЧС? В моем досье сказано, что после трагической гибели его сына-пилота случился некий разговор с тогдашним главой индийского АИК господином Мукерджи, и вот после этого все связи с ними Раман порвал и окончательно перебрался на еще строившуюся «Абхаву». Он даже хотел отказаться от гражданства, но по соображениям юридического, да и финансового плана пришлось передумать. Видимо, у нашей стороны неполная информация… Так вы не в курсе всей подоплеки?

Арабка вздохнула и снова поправила непослушный локон, затем скрестила руки на груди и пояснила:

– В курсе, конечно же. Наши агенты в Индии вызнали все нюансы того инцидента… За приличные деньги, ибо все следы коррумпированные чиновники замели почти сразу же, боясь огласки. Мукерджи был ответственным за экспедицию к спутникам Юпитера, и он лично приказал молодому Радживу Раману установить при помощи роботов автоматическую буровую станцию на поверхности Ганимеда. Индийцы хотели быть первыми в гонке за изучение подземных океанов Ганимеда, вот и доигрались. В процессе установки буровой произошла поломка, Раджив попытался исправить все с помощью управляемого ИИ робота-техника, но тот взорвался, даже не выбравшись из грузового отсека корабля. По фотоснимкам тела видно, что… Словом, от парня буквально осталось месиво из костей и плоти.

– Причины взрыва?

– По нашим данным, из-за неправильно проведенных тендеров на поставку оборудования тот робот-техник был изначально хламом, хотя и Мукерджи, и нынешнее руководство их АИК утверждают, что речь шла о досадной поломке хорошей техники, и все можно списать на несчастный случай. Но Рави Раману таких объяснений оказалось недостаточно, он провел собственное расследование, тоже все узнал, разъярился и… Далее вы знаете.

Олег откинулся на спинку своего кресла и нахмурился. Да, теперь все сходилось: Раман потерял единственного любимого сына по вине продажного государственного учреждения и с тех пор землякам не доверял. А когда они прекратили финансировать его станцию, ученый вложил в нее все семейные капиталы и вдобавок призвал в пайщики русских и арабов, удивив тем самым мир и изрядно разозлив вездесущих американцев и европейцев. Еще бы – такой тройственный союз им ничего приятного не сулил.

Девизом Рамана стала фраза: «Свобода науки вопреки любым запретам». В кулуарах ходили слухи, что в стремлении объять необъятное этот человек-оркестр хватался за все перспективные направления исследований – от геномного редактирования до наномедицины, от управления климатом до терраформирования планет. Его интеллект был феноменален даже по меркам Клуба гениев, в котором индиец состоял почетным членом. На то, что у других уходили годы, он тратил недели и нередко добивался успеха там, где отступали именитые коллеги. Получить приглашение на трехмесячную стажировку на «Абхаве» считалось честью для любого молодого ученого мира, но Раман был непреклонен: в первую очередь он звал к себе ребят из стран-партнеров, и лишь в очень редких случаях выбирал кого-то из стран евроамериканского альянса. И то, эти везунчики подписывали дополнительный договор о неразглашении плюс клятву никогда и ни при каких обстоятельствах не использовать изученные проекты в рамках ВПК своей страны.

Все, казалось бы, шло прекрасно. Периодически на станцию приезжали с проверками сотрудники дружественных АИК и уезжали со спокойными сердцами, на Землю шли великолепные научные разработки, двигавшие страны-участники вперед со скоростью света, и вдруг случилось это – неожиданный обрыв связи с «Абхавой». Полное молчание в течение пяти часов уже само по себе было тревожным симптомом, а после в центральный офис российского АИК пришло краткое и странное видеосообщение от Нины Суминой, аспирантки-молекулярного биолога МГУ. Жарковский вновь его включил и развернул свой планшет так, чтобы Алии был виден экран, звук он выкрутил на полную мощность.

«Оно смотрит… Ничто. Оно везде! Слышите, везде! Мне страшно! Помогите нам, умоляю!!!»

И два повтора, для верности. Последний раз – на замедленной скорости, чтобы не упустить ничего.

Алия поморщилась и жестом показала Олегу «хватит».

Он выключил запись и спросил:

– Ваше мнение?

– Девушка явно в панике, зрачки расширены, как будто под воздействием каких-то препаратов, кожа бледная, дыхание прерывистое, мимика и жестикуляция также соответствуют классическому аффективному состоянию… – Арабка покусывала нижнюю губку и постукивала пальчиком по подлокотнику кресла. – Если честно, я не понимаю двух вещей. Первое – отчего рядом с ней не было дежурного связиста, ведь это предусмотрено протоколом сеанса обмена данными? И второе, это я как бывший врач-невролог замечу – как вообще ее в таком виде оставили, там же беспрецедентные меры безопасности и при любом чихе сразу тащат пострадавшего в медпункт?

– У меня есть ответ на оба ваших вопроса, но он вам не понравится, Алия, – медленно проговорил Олег. Внутри зрело очень неприятное предчувствие. – Вряд ли это рядовое происшествие. Полагаю, случилось нечто такое, из-за чего Сумина осталась на станции последним человеком, способным выходить на связь.

Арабка поежилась и плотнее скрестила руки, словно пытаясь спастись от приближающейся беды.

– Там семнадцать наших исследователей, четырнадцать – ваших, один англичанин и два француза, плюс сам Раман. Если случилось худшее, разразится такой скандал, какого мир давно уже не видел. И это не говоря о миллиардных убытках… Олег, я все-таки хочу надеяться на лучшее. Да, звучит как детский дурацкий оптимизм, но можно ведь иногда плюнуть на свой возраст? – Черные глазищи с тоской уставились на Жарковского, а пухлые губы горестно поджались.

– Осталось сорок семь минут, расчетное время прибытия на станцию – восемнадцать тридцать мск, связи со станцией по-прежнему нет, я перепробовал все возможные диапазоны. Иду на сигнал их автомаяка, стыковаться будем тоже на автопрограмме под управлением Силы-7, – сказал Никифоров из верхних динамиков салона, и задумчиво прибавил: – Ребята, не знаю, как вы, но я пятой точкой чую трындец. У меня мурашки величиной со слоников бегают, с войны такого не было.

Жарковский молча отсалютовал голосу пилота и спутнице бокалом с минералкой. Кинул в рот таблетку от мигрени и выпил бокал залпом. Пузырьки ударили в нос, он чихнул. Надо срочно браться за досье Суминой, раз она единственная уцелевшая.

– Будем здоровы, – грустно подытожила Алия Рашид. И закрыла глаза, пряча от взора спутника предательские эмоции.

Глава 1

Вторник, трое суток до Махашиваратри

Первый шаг из стыковочного шлюза в просторный холл основного корпуса станции – и Нину охватило чувство, которое она при всем своем богатом словарном запасе не могла выразить. Ближе всего это было к благоговению, но присутствовали и оттенки тревоги, неуверенности и, пожалуй, легкого страха.

Датчик уровня сахара на правом плече горел ровным зеленым светом, показывая норму. Вернув рукав футболки на место, она глубоко вдохнула и выдохнула. Так, уже лучше. Не стоит строить из себя чувствительную дуру, попав на Олимп, куда рвутся все умники и умницы мира, иначе твое место займет кто-то другой.

– Приветствую на борту «Абхавы», – навстречу шла высокая красивая блондинка в облегающем голубом комбинезоне с алым логотипом станции, лебедем на фоне лотоса. Ее улыбка была дружеской, интонация тоже, и Нина, опять было напрягшаяся, тут же расслабилась. – Я Наташа Озеркова, куратор-координатор российской группы, а вон те два стажера позади – уроженка Франции Дэзи Сарьетт и сын славной Британии Люк Степлтон. Мы официальная группа встречи новеньких, и поскольку ты прибыла последней, теперь можем наконец снять груз с плеч и повалять дурака со всеми ребятами в конференц-зале. Новая смена – и праздник в вашу честь.

– Э… Привет. Сарьетт? Как «чабер»? – Сумка ощутимо оттягивала левую руку. Нина перебросила темную косу через плечо и попыталась собрать мысли в кучку, но они упорно разбегались.

Француженка, маленькая пышная шатенка с нежными оленьими глазами, выглядела смущенной. Она быстро взглянула на Нину и потупилась, нервно теребя карман своего комбеза Англичанин, долговязый жилистый парень с затейливо выбритой головой и смешной светло-рыжей щетиной, просто кивнул и тут же прикрыл зевок ладонью.

– Точно, и она ненавидит свою фамилию, да и паспортное имя Кристин, имей в виду, – рассмеялась Наташа. – Люк, бери сумку девушки, не стой столбиком. И хватит зевать, ты же не крокодил на берегу Ганга!

– Я вчера до трех ночи делал подсчеты за всю лабу, между прочим, – недовольно пробурчал на ломаном русском Степлтон. Он все же выхватил сумку у Нины и куда-то понес.

– Эй! Стой… – Нина двинулась было за ним. Англичанин даже не обернулся на ее отчаянный окрик и пропал за раздвижной дверью со значком «скоростной лифт».

– Подруга, тормози, – Озеркова поймала ее за руку и вынудила повернуться к ней лицом. – Не паникуй. Это не Земля. Это незнакомая территория, но тут все свои. И Люк пальцем твои шмотки не тронет, просто оттащит к двери твоей каюты и там оставит. Разберешь потом.

– Но… Но я же должна… – Нина что-то мямлила, но уже отчетливо понимала: Озеркова тут устанавливает правила, значит, лучше прислушаться к ней.

– Ты должна только одно – пойти со мной и Дэзи к остальным и как следует повеселиться. Поверь, другого такого случая может еще долго не представиться, новички приезжают редко, а работаем мы здесь как черти, если понимаешь, о чем я… – и Наташа подмигнула и цокнула языком.

Она крутанулась на пятках и пошла к соседнему лифту.

Дэзи поравнялась с Ниной и шепнула ей на ухо:

– Не обращай внимания. Она… Как у вас говорят… Строит собой царицу. Но настоящая власть у Рамана, и она это знает.

– Строит из себя царицу, – машинально исправила Нина. И спохватилась: – Спасибо, Дэзи. Ты отлично говоришь на нашем языке.

– Практика, и только, – француженка пожала плечами. – А ты знаешь французский?

– Немного учила в школе, но потом пришлось срочно учить английский из-за поступления в ВУЗ и направления в аспирантуру.

– Здорово. Тут кроме меня и Анри хоть кто-то еще будет, с кем можно вспомнить родную речь, – и на круглых щеках Дэзи появились милые улыбчивые ямочки.

Нина улыбнулась ей. Вот теперь первоначальные странноватые ощущение схлынули, остались только радость и предвкушение новых открытий.

– А кто такой Анри? Твой друг?

– Брат-близнец. То еще шило в заднице, но умный. Он уже готовит с арабами веселье в честь новичков, познакомлю вас попозже.

Наташа уже вошла в подъехавшую кабинку и пальчиком манила девушек к себе. Те послушно шагнули внутрь и прижались к противоположным стенкам.

– Спокойнее, трепетные лани, на станции земная сила тяготения, вас не унесет куда глаза глядят, – и Озеркова нажала кнопку «верх».

Нина только вздохнула, обменявшись с Дэзи грустными взглядами.

***

В конференц-зале все было увешано гирляндами из цветной бумаги, утыкано аромапалочками, по углам кто-то соорудил целые пирамиды из напольных деревянных ваз и сухоцветов, в которые вплели разные смешные штуки вроде микроколбочек, компьютерных материнских плат, стетоскопов и даже пластмассового черепа, явно снятого с пособия по анатомии для студентов медфака.

Озеркова, Сумина и Сарьетт переступили порог одна за другой. О чем-то переговаривавшиеся парни и девушки при виде их сначала смолкли, а затем вдруг разом загомонили сразу на нескольких языках.

– Наташа, наконец-то! – расталкивая коллег, к ним спешил здоровенный чернявый парень с карими теплыми глазами и улыбкой кинозвезды.

– Алим, все в сборе, можем начинать, – Наташа быстро, но крепко обняла его, тот скользнул пальцами по ее длинным блестящим волосам и впился в губы поцелуем, не оставляющим сомнений в характере их отношений. Когда он оторвался от подруги, та была нежно-розовой от удовольствия, даже глаза повлажнели. – М-м, ты опять напился кофе под завязку, да? Ниночка, это Алим ибн Саид аль-Басри, но никто его так не зовет, кроме мамы, папы, кучи сестер и братьев и прочей родни, имей в виду.

– Не слушай ее, она бывает невыносимой тиранкой, но в глубине души Таша очень, очень милая и заботливая, – разомкнув объятия, араб оглядел новенькую и шутливо погрозил пальцем: – Нина, ты точно должна и поесть вволю, и потанцевать с нами. Вообще делай что хочешь, сегодня твой день… Ну и других «цыпляток».

– Кто такие «цыплятки»? Стойте… Поняла. Первоходки, те, кто только что приехал и пытается не сойти с ума, – с ним Нина сразу почувствовала себя легко и свободно. – ОК, а кто тогда вы, «петухи» и «куры»? Точно, вы наверняка сидите тут на насесте и свысока поглядываете на нас, желтопухих и неуклюжих.

– О, хоть кто-то обладает чувством юмора, а я уж думала, тушите свет, копайте могилы, – к ним незаметно приблизилась хрупкая девушка с коротко стрижеными зелеными волосами и ярким макияжем, более подходящим клубной вечеринке. Она протянула руку: – Привет, Нина, я Вера Валентинова, руководитель биологического сектора. Рада, что добралась сюда без происшествий, пойдем, покажу тебе все?

Нина пожала ей руку и кивнула.

– Конечно.

– Никуда вы не пойдете, у нас разгул! – Алим взял сопротивляющуюся Веру под локоток и вежливо указал на ближайший столик, накрытый как в пятизвездочном ресторане. – Выпей и закуси, потом снова выпей и снова закуси, Вера, иначе заплатишь штраф! И без возражений!

– Нахватался от своей властной курицы, – буркнула Вера, но сдалась бурлящему энергией и весельем арабу и схватила тарелку с канапе. – Вкуснятина… Ладно, Нинок, отбой, действительно все успеется, а нынче гуляем и ни о чем не думаем! Между прочим, а где наш Брахма?

– Пока у себя, – подала голос Дэзи. Она уже прибрала тарелку с крошечными клубничными пирожными и жевала их, закатывая глаза и облизывая пальцы. – Должен скоро выйти и произнести приветственную речь для новой смены стажеров.

– Кто такой Брахма? – Нина тоже взяла какую-то рыбную закуску и наслаждалась ею, не забывая посматривать на датчик сахара время от времени. – Тоже подающий надежды умник?

– Гы-гы-гы, – сзади раздался неприятно-визгливый смешок, и она обернулась, чуть не подавившись. – О-о, детка, Брахма – это творец и разрушитель миров, один из великой триады, не принижай его пошлыми словечками вроде «подающий надежды».

Говоривший снял с головы ленточку конфетти и скривился. Это был крепкий кудрявый парень с бледным правильным лицом, его лихорадочно блестевшие зеленые глаза заставляли любого собеседника ощутить беспокойство. На комбезе виднелись сальные пятна, и вообще вид у него был неряшливый, резко контрастирующий с внешностью других стажеров.

– Рави Раман – вот кто такой Брахма. Великий и ужасный папочка, царствующий среди звезд, до которого простому смертному не долететь даже на изображенном на лого мифологическом лебедушке. – Он взглянул пристально на Нину и шутовски поклонился: – Ой, совсем забыл представиться – астрофизик Кир Богучаров, к твоим услугам, цыпа сладкая.

– Кирилл, вот почему ты такая сволочь? – Озеркова скрестила руки на груди и покачала головой, как учительница, столкнувшаяся нос к носу с подростком-хулиганом. – Люди еще приехать не успели, а ты всех уже баламутишь. Может, сходишь переоденешься хоть? Кругом девушки, да и самому должно быть стыдно ходить в таком…

– Богиня, вы правы, – собеседник паясничал, низко кланяясь и разводя руками. Окружающие уже начали обращать на разговор внимание, и Нина успокоительно помахала всем рукой. – Как я могу оскорблять ваш чистый, целомудренный взор своим рубищем… Но с другой стороны, вон Алим позавчера сутки пробыл в теплицах, был с ног до головы в грязи, но ты ему даже в душ сходить не дала, утащила к себе и там трахнула так, что аж весь спальный сектор трясся. Так может, долой двойные стандарты, и я тебе тоже пригожусь в качестве милого сабмиссива, а?

Озеркова побледнела так, что Нине показалось – сейчас кожа превратится в бумагу и треснет, потом побагровела и занесла руку для пощечины. Но Кирилл отпрыгнул и, все так же паясничая, заплясал зайчиком возле двери и запел:

– Моя боги-и-иня, не могу я жи-и-ить без ва-а-ас, моя душа-а-а летит к озерам ваших гла-а-аз! Все, намек понял, ушел!

И юркнул в дверь, словно испарился.

– Тьфу, бес пронырливый, – сплюнула Озеркова, – чтоб ему ночью приснилась черная дыра-убийца! Нина, держись от этого дебила подальше – редкая дрянь по характеру, не знаю, почему профессор Раман его взял сюда, интеллект и научные работы у Богучарова отличные, но жить с ним рядом невозможно от слова «совсем»!

– Угу. – Оглядевшись по сторонам, она приметила парня, очень похожего на Дэзи. – Там твой брат Анри, да?

– Да, идем, познакомлю вас, – ответила француженка. Все это время она молчала и просто наблюдала за ссорой с равнодушным лицом. Нина про себя подивилась ее выдержке, сама бы так точно не смогла.

Не успели они и двух слов сказать с Анри, как в зал вошел Раман, а за ним следовал запыхавшийся Степлтон.

– Ну, вот все и в сборе, – прошептала ей на ухо Дэзи. – Речь будет пышная, приготовься. Старик обожает наставлять новеньких на путь истинной науки и пытается сразу влюбить их в себя. Не поддавайся. Впрочем, это сложно – он настоящий харизматик и искренне радуется нашим успехам. Увидишь еще, что к чему.

Нина ее почти не слушала. Все ее внимание поглотил поднявшийся на трибуну к микрофону Раман – мужчина под два метра ростом, сложенный как атлет, с моложавым ясным лицом и ослепительно белыми волосами. Кожа его была красновато-коричневого оттенка, и традиционное одеяние, состоявшее из пиджака-шервани и обтягивающих брюк молочного цвета только ее подчеркивало. Но необычнее всего были его глаза: большие, полночно-черные, с искорками добродушной силы и ума, они впивались в каждого встречного и мгновенно проникали глубоко, туда, где таились скрытые даже от самого себя мечты и страхи.

Хотя взгляд Рамана задержался на ней лишь на долю секунды, Нина затрепетала и невольно опустила глаза.

«Он гений, равных которому не рождалось уже тысячу лет, – вспомнились ей слова научного руководителя, подписавшего направление на стажировку. – Но именно поэтому возле него трудно сохранять равновесие – он подавляет любого, даже не утруждаясь. Помни, Нина, что Раман – светило, а вы все только звездочки, которым он позволяет сверкать так и столько, сколько ему нужно. Не натвори дел, больше слушай, меньше говори и… Береги себя, пожалуйста».