Читать онлайн Тридесятое царство. Шемахин

Глава 1

Бабушка вернула меня в мою скромную квартирку, и, открыв дверь, я столкнулась с кухней, где несколько дней назад меня похитил Семен. На столе красовалась горка пирожков с вишней, но вместо радости меня охватила горечь. Вспомнился Кощеев, и в груди зашевелилась тоска, но я уже наплакалась на год вперед.

Надев свою любимую футболку и натянув теплые носки, я направилась в гостиную, но вдруг застыла в коридоре. Кощеев стоял на коврике у входной двери в черных джинсах, темно-синем свитере и зимней обуви, держа пуховик в руках.

– Варь, – произнес он, и в его голосе звучала настойчивость, которая меня раздражала.

– Убирайся! – рыкнула я, пытаясь пройти мимо, но он закрыл дверь прямо у меня перед носом.

– Варь, нам надо поговорить, – его голос стал мягче, но я не собиралась поддаваться. – Очень надо поговорить.

– О чем, Кощеев? – злилась я от безысходности и отчаяния. – О том, что ты воспользовался моим опьянением? Или о том, что нагло лапал меня, хотя у тебя есть девушка? Или, может, о том, что ты, злодей, ворвался ко мне в квартиру?

В его глазах вспыхнул огонь, карие зрачки приобрели красный оттенок, а на скулах заиграли желваки. Он сжал куртку так, что пальцы побелели.

– Так значит, я во всем виноват, – прорычал он, и в его голосе звучала обида. – Я виноват, что ты напилась. Я виноват, что пожалел тебя, босоногую и неуклюжую. И я виноват, что решил с тобой поговорить, чтобы помириться!

– Кощеев, мира у нас с тобой никогда не будет, – фыркнула я, чувствуя, как злость распирает меня изнутри. – Не после того, как ты так нагло воспользовался мной! Я ведь только подумала, что ты не так плох, но ты снова нашел способ доказать обратное!

– В темнице ты первая полезла целоваться! – возразил он, чуть ли не разрывая свою куртку от напряжения.

– Я звала тебя, но ты меня игнорировал! Я упала, а ты вместо того, чтобы помочь, просто смотрел мне в глаза и… и… и… Я ненавижу тебя!

Внутри меня бушевала буря, и мне хотелось придушить его, побить, столкнуть с лестницы и еще попинать. Адреналин ударил в голову, и я начала выталкивать Кощеева из квартиры. Он не сильно сопротивлялся, но, когда я уже закрывала дверь, он остановил меня.

– Варвара, нам все же надо поговорить!

– Нам не о чем говорить!

– Ты ошибаешься, – он удерживал дверь одной рукой, хотя я тянула ее изо всех сил. – Нам надо избегать друг друга.

– Да неужели! – усмехнулась я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Ну раз ты так просишь, то я согласна. Вали!

– Варь! – его голос уже звучал как рычание. – Выслушай меня нормально! Выслушай… и я уйду.

Я прекратила тщетные попытки закрыть дверь и, скрестив руки под грудью, прислонилась к дверному косяку. Убедившись, что я все же слушаю, Кощеев начал нести полную ахинею:

– Мой дед и твоя бабка специально нас столкнули.

– Чушь!

– Не перебивай. Варь, эти двое уже давно враждуют!

– Что-то я этого не заметила, – усмехнулась я, но внутри меня зашевелилось сомнение. – Они нормально общаются.

– Общаются-то они нормально, но вечно строят козни друг другу. Это было и с нашими родителями, а теперь и с нами. Каждый раз на Трехе мы будем сталкиваться, причем по заданиям наших прародителей, и с разными интересами.

– Кощеев, разность интересов у нас вечная, и ни моя бабка, ни твой дед к этому ни имеют никакого отношения. Обещаю, даже если я и окажусь на Трехе, то буду делать вид, что мы не знакомы и сбегу с первым попавшимся под руку мужиком. Так что вали… К Кате вали!

Соседка как почувствовала, что речь идет о ней, и открыла дверь. Мы синхронно посмотрели на Катю… и Данила, на шее которого и висела моя соседка.

– Удачи, Кощеев! – усмехнулась я, пнула его по колену и закрыла дверь, пользуясь растерянностью парня.

Он, наверное, еще полчаса стоял за моей дверью и звал меня, игнорируя скандал, который пыталась закатить ему Катя. А я… сидела под дверью и плакала, хотя думала, что не смогу заплакать ближайший год.

Боль сжимала все внутри, когда за дверью слышалось рычащее «Варя!». И сжималась еще сильнее, когда до меня доходило тихое «Прости…».

Гад ты, Кощеев, гад! Из-за тебя все болит… все ноет… все отрицается…

Я никогда не полюблю тебя! Никогда не буду с тобой! Никогда не буду твоей! И никогда не признаюсь, даже сама себе, что все свои «никогда», кажется, готова нарушить…

Глава 2

Полночи провалилась в гостиной, просматривая повторы новостей по телефону и сообщений в сети. На мое великое везение, пары на сегодня все отменили из-за какой-то там проверки, потому что я могла спокойно потратить свое время на ненужные вещи, чтобы потом поспать до обеда. В принципе, я так и поступила.

Солнце лениво пробивалось сквозь плотные шторы, заливая комнату тусклым светом. В воздухе стояла тишина, нарушаемая лишь негромким тиканием настенных часов. Я потянулась, ощущая, как тело с трудом выходит из полусонного состояния. В голове крутилась мысль о горячем чае.

Из съедобного дома были только бабушкины пирожки – сладкие и вкусные. Но с утра меня почему-то на сладкое не тянуло. Хотелось чего-то горячего, пряного… Но готовка и я несовместимые вещи.

Я машинально прокручивала в голове дела на сегодня. Вроде ничего важного. И тут внезапно вспомнилось, что хотелось съездить к маме. Мы давно не видели – всё как-то времени не нашлось.

Решение пришло неожиданно легко. Уже через час я выбежала из дома, прихватив сумку и побежала в ближайшую кондитерскую «Сластена». Там купила тортик «Хлопчик» – мама его обожала.

Морозный воздух щипал щеки, серое небо нависало над городом, будто вот-вот готовилось заплакать. В вагоне было тепло, но тревожные мысли не давали расслабиться. Я смотрела в окно, пока дома и деревья мелькали за стеклом, и думала, зачем вообще еду. Просто так? Или всё-таки что-то внутри просило ответов.

Доехала до недавно построенного многоэтажного дома. На тринадцатый этаж поднималась пешком – лифт, как всегда, не работал. Позвонив в нужную дверь, я с трудом держала слезы.

– Доченька… – только и прошептала мама, обнимая меня.

Я будто вернулся в детство – туда, где чай с мелиссой и мятой лечил все душевные раны, а рука мамина на голове обещала, что всё будет хорошо.

– Мам, – голос дрогнул, и слезы снова заблестели на глазах. – Мам, бабушка мне все рассказала.

Мамино лицо, полное заботы, сменилось на настороженно-удивленное.

– Я знаю про Треху, – продолжала я, стараясь говорить спокойно. – Знаю, что ты, как и бабушка, Яги, и что отец погиб…

– Милая, – мамина рука устало опустилась на мое плечо, – прости… Но так было нужно.

– Я понимаю, – кивнула я, крутя в руках чашку, – но больно. Очень больно…

– Ох, милая, – на мамином лице неожиданно появились морщинки усталости. – Мне стоило тебе все рассказать. Я надеялась, что ты мне не поверишь, что тянула и тянула, ждала, когда ты сможешь смотреть на жизнь реалистично…

– Вот только весь мой реализм разбила бабушка… Я была в Трехе…

Мамины глаза увеличились до размера блюдец и наполнились немыми слезами. Она боялась задать хоть какой-то вопрос, поэтому я решилась все рассказать, опуская лишь пару моментов про поцелуи.

Мама слушала внимательно. Она и улыбалась, и грустила, и смеялась, и переживала, вслушиваясь в мой рассказ.

– А потом Дима сказал, – подводила я итог, стараясь не всхлипывать, – что бабушка и Кощей нас специально столкнули, и что такое уже было с тобой и его отцом.

– Ох, милая, – мама обняла меня, поглаживая по спине.

– Мам, это правда? – пискнула я.

– Увы, но правда, – мама чуть отстранилась, вытирая мокрые дорожки с моих щечек. – Я встретилась с Меземиром благодаря твоей бабушке. Она тогда поругалась с Кощеем и на разборки меня взяла. Мне тогда было десять, а ему четырнадцать, и мы оба смотрели на родителей как на кумиров, стараясь им подражать. Именно из-за этого мы стали враждовать… сначала враждовать. Куда бы ни послала меня твоя бабушка, я везде натыкалась на Меземира. Каждый раз мы ругались, разносили все кругом, иногда даже забывая, зачем вообще пришли. А потом… – мамин голос дрогнул, и она прижала меня к себе. – Потом, милая, мне исполнилось шестнадцать… Как девушка я расцвела, что даже царевичи на болота стали ломиться. Так вот, мне исполнилось шестнадцать, и мама отправила меня за живой водой к Озеру Слез. Там меня уже повзрослевшую встретил Меземир, после почти года отдыха друг от друга. Он меня не узнал, потому и пошел путями настоящих злодеев. Он поцеловал меня… Забрал мой первый поцелуй. Наша некогда ярая вражда переросла в более яркое чувство – любовь…

– Мама, – я чуть отстранилась и удивленно посмотрела на родительницу, – ты хочешь сказать, что твоей первой любовью был отец Димы?

– Да, – тихо ответила мама, её голос дрожал от воспоминаний. – Это было так давно, но я помню каждый момент, как будто это было вчера. Мы были молоды и глупы, и наша вражда казалась нам чем-то важным, чем-то, что определяет нас. Но когда я увидела его снова, всё изменилось.

– И что же произошло потом? – спросила я, не в силах оторваться от её рассказа.

– Мы начали встречаться тайком, – продолжала мама, её глаза светились ностальгией. – Это было опасно, ведь наши семьи были врагами. Но мы не могли устоять перед тем, что чувствовали друг к другу. Каждый момент, проведённый вместе, был полон радости и страха одновременно.

– А потом? – подталкивала я, чувствуя, как история захватывает меня.

– Потом всё стало ещё сложнее, – вздохнула мама. – Наши семьи узнали о нас, и началась настоящая война, – мама грустно улыбнулась, и в её глазах я увидела отражение тех давних чувств. – Два года мы любили друг друга, ждали от родителей поручений, чтобы встретиться снова, посылали друг другу бумажных журавлей и мечтали быть вместе.

– Два года? – выловила я главное, не веря, что такая любовь могла длиться так долго, несмотря на все преграды.

– Да, всего два года. А потом случилось то, чего следовало бы ожидать от твоей бабушки и Кощея. На очередном задании Меземир встретил Ларису и потерял голову. И я это видела, всё видела… Мое сердце тогда так разрывалось, что я сбежала из дома. В Тридесятом на болотах построила себе избу и стала жить там. Через год узнала, что Меземир женился на Ларисе, и погрузилась в обучение Ягинской магии. Мама гордилась мной, ведь она специально разбила мне сердце. У Яг, милая, есть такая особенность: чтобы в полную силу войти, надо своё сердце разбить. Только Яги с разбитыми сердцами самые сильные.

– Бабушке разбили сердце? – в моей голове пролетели испуганные лица людей при упоминании моей бабули, и я почувствовала, как страх охватывает меня.

– Ох, ей его мало того, что разбили, ещё и растоптали. Что именно сотворила твоя прабабка Валерия, я не знаю, но я её только один раз видела за всю жизнь. Твоя бабушка ненавидит свою мать и даже запрещает о ней упоминать. Как я ни старалась, но мне не удалось выяснить, что тогда случилось, кто виноват и кто мой отец. Но тот случай сильно отразился на твоей бабушке, она ведь самая сильная Яга на всей Трехе.

– Оу, – только и выдавила из себя я, переваривая всё, как будто это был тяжёлый камень, который не могла проглотить. Но даже в этой каше нашелся вопрос: – А отец… Когда ты его встретила?

Мама ласково улыбнулась и, снова обняв, начала рассказывать. Её мелодичный голос разливался неспешной рекой по всей кухне, заставляя прислушиваться, как к трели соловья, и я чувствовала, как каждая её нота наполняет меня теплом.

– Это как раз случилось после свадьбы Меземира. Я училась целыми днями, мало ела, плохо спала. В одну из моих бессонных ночей ко мне постучали мавки и сказали, что в окрестностях бродит какой-то парень. Ну, я на метлу села да полетела вылавливать шалопая. Прилетаю, а там за корягу держится парень со стрелой в спине. У меня такой шок был, что я, не думая, его к себе в избу затащила и стала лечить. Стрела была отравлена, потому лечила долго. За ночь управилась и даже шрама у него не оставила, но он провалялся несколько дней без сознания у меня на печи. Я за ним всё это время ходила, ухаживала. Он был красивым, волосы светлые, как твои, милая, – мама заправила мне за ушко выбившуюся прядку, и я почувствовала, как её воспоминания наполняют комнату светом. – Нос у него был прямой, щеки впалые и глаза… как твои, милая. Он не был похож на царевича или богатыря, хотя и не был обделен мускулатурой. Когда он пришел в себя, у нас выдалась милая беседа, почти допрос с моей стороны. Он представился сыном кузнеца, которому не повезло попасться под руку пьяным боярам, которым только бы над людьми поиздеваться.

– Но ведь папа… – я не успела закончить вопрос, как мама перебила меня, дав досрочный ответ:

– Обманул. Приглянулась я ему тогда, вот и не захотел меня своим высоким постом спугнуть. Он уже тогда был царем, милая, самым молодым за всю историю Тридесятого. Но про кузнечное дело он не соврал – действительно помогал кузнецам. Так вот, он у меня еще неделю пробыл, приходил в себя и по дому мне помогал. Даже водяного как-то отвадил. За это время я тоже к нему симпатией пропиталась, и Меземир как-то забылся сам собой.

Я посмотрела, как мама рассказывала об этом с нежной улыбкой.

– Потом я вернула твоего отца в город, к семье, как я думала тогда. Я уже настроила себя на то, что не встречу его больше, но каждый день он заходил ко мне с какими-нибудь подарками: то полевые цветы принесет, то лукошко клубники, то чугунную сковороду, которую сам сделал, то зачарованный самовар.

Я невольно покосилась на старый самовар, который мама всегда до блеска чистила, и почувствовала, как в груди зашевелились воспоминания о том, как она с любовью рассказывала о своих чувствах.

– Ухаживал он за мной полгода, ни дня не пропускал. И я влюблялась с каждым днем все больше и больше. А потом он резко пропал на две недели. Я забеспокоилась и полетела в город, на окраину. Там встретила маленькую девочку и спросила, где Владимир Премудрый проживает. А та глазками с ног до головы меня оглядела, за руку взяла и к дворцу повела. Когда ворота открылись, а там стоял Владимир в царских одеяниях и с короной, я застыла, как столб, не зная, что делать.

Я представила, как мама, стоя в шоке, чувствовала, как её сердце колотится от волнения.

– Пока я была в ступоре, нас с твоим отцом прямо перед дворцом и поженили. Я отошла от шока, только на пиру, во время поцелуя… вроде счет тогда уже до тысячи дошел.

– Подожди, – притормозила я, не веря своим ушам. – То есть ты вышла замуж в неадекватном состоянии?

– Да, милая, именно так. А потом я еще и сбежала обратно на болота. Сутки прорыдала, вся топь была усыпана подарками твоего отца. Мавки около моей избы дозор держали со сковородками. А потом еще и твоя бабушка явилась, до нее слухи дошли, что какая-то молодая Ежка замуж выскочила за царя.

Я почувствовала, как в воздухе повисло напряжение, когда мама продолжила:

– Тогда мы с ней на мир пошли, но уже на следующий день, когда она твоего отца привела, мы снова разругались. Твоя бабка затребовала свадьбы по магическим законам… Твой отец согласился сразу же. Никто этого не ожидал, и пока я, и твоя бабушка пребывали в шоке, я снова вышла замуж за твоего отца.Потом я сбежала в этот мир, но и тут твой отец меня нашел и снова на мне женился. И так было раз двадцать, почти хобби, ведь брак, заключенный в одном царстве, не был действителен в другом.

– И сколько ты так бегала? – спросила я с лукавой улыбкой.

– Год, милая, самый увлекательный год самых разных свадеб. Твой отец ради меня даже посвящение в казаки на Хуторе прошел и взял меня в жены, как казачку.

– А ты казачка? – моя левая бровь перекачивала повыше.

– Ну, нет, но казаки меня просто так не отдали, – мамино лицо озарила радостная улыбка. – После свадьбы по традициям орков, я сдалась и вернулась с твоим отцом в Тридесятое. Полгода мы еще жили, как на пороховой бочке, ведь жизнь царицы не для меня была. Поссоримся бывало сильно, и я хватала метлу и летела к себе на болота. Три дня, и муженек являлся ко мне на коне и забирал обратно. Он даже волшебную тропу проложил, чтобы коня не сильно мучать. За эти полгода я в него по-настоящему влюбилась. Ну, нравятся мне наглые и умные мужчины, вот только по истечению этого долгого срока у нас и был первый раз.

– Первая брачная ночь после двадцати с лишним свадеб и еще полгода?! – у меня был натуральный шок. Вот они старые устои не то, что сейчас.

– Он меня берег, – хихикнула мама, и в её глазах заиграли искорки воспоминаний. – Я сразу забеременела, и через девять веселых месяцев моих побегов из дворца от всяких нянек родилась ты. Твой отец был на седьмом небе от счастья, ведь ты в детстве была очень похожа на него. Большую часть времени мы проводили в этом мире. Здесь ты впервые встретила Дмитрия Кощеева, тогда вам еще и двух лет не было. К тому времени мы с Меземиром стали дружить, действительно дружить. Отец твой, конечно, фыркал, но они нашли общую тему для… споров, этой темой были вы с Димой. Я и Меземир умилялись с вас двоих, а вот твой отец ревновал тебя к Диме, как и Лариса своего сына к тебе. А вы просто играли вместе, обнимались, бегали за ручки. Вы такими милыми были. На Трехе не было ни дня, чтобы Дима не хватал какого-нибудь дракона и не прилетал к нам, чтобы выкрасть тебя на пару часиков, а потом вернуть. Хорошее было время. Но спустя одиннадцать лет пришла война, твоего отца тогда убили, а нас выставил за стены дворца Борис, он всегда хотел трон. Я и не сильно сопротивлялась. Мы укрылись здесь. Меземир с семьей нам всячески помогал, и даже с твоей памятью помог он, скрыв все, что касалось сказочного мира, даже Димы. Вы потом снова познакомились в школе, но той дружбы у вас уже не было…

Мама начала плакать, и я не знала, что именно вызвало эти горькие слезы. Возможно, это были воспоминания об отце, возможно, чувство вины передо мной, а может, всё сразу. Я не могла оставаться в стороне и присоединилась к ней, слезы катились по щекам, и в груди разливалась горечь. Хотелось выть от боли, а еще – в гневе запустить чем-нибудь в Кощеева. Он ведь всё знал! Знал, и строил из себя дурака! Вспоминала его удивление на болотах, когда я думала, что умею распознавать ложь… Как же я была наивна! Дура, какая же я дура!

Возвращалась домой на такси, потому что мы проплакали до самого вечера, и я опоздала на последний автобус. Поднимаясь по лестнице, мысли о Кощееве не покидали меня. Я знала, что он гад, но чтобы настолько! Он злился на меня без причины, подтрунивал так, что я готова была взорваться, но всегда, когда дарил что-то, угадывал мои желания. Угадывал любимые цветы, цвета, сладости – это иногда пугало, ведь я о нем не знала почти ничего.

Мысли в голове путались так быстро, что центрифуги позавидовали бы.

На последнем этаже я обнаружила у двери своей квартиры корзину с полевыми васильками. Осторожно присела рядом, приспустила шарф и вдохнула их нежный аромат, улыбка расплылась на моем лице, но радость быстро сменилась гневом, когда я увидела записку. Всего одно слово – «Прости» – написанное косым уверенным почерком, и я почти зарычала от ярости. Корзина была подкинута под двери Кати, и я решила, что от Кощеева ничего не приму!

Уже в постели, после холодного душа, я долго смотрела в потолок, и в голове крутилась одна мысль: я никогда-никогда его не прощу! Эта решимость горела во мне, как огонь, и я знала, что не позволю ему снова войти в мою жизнь, даже если он будет пытаться загладить свою вину. Я была полна обиды и боли, но в то же время – гордости и силы. Я не позволю ему сломать меня!

Глава 3

Неделя прошла в стиле «Армагеддон на грани фола». На улице стоял дубак дубаковый, и я, закутавшись в теплую одежду, чувствовала себя как эскимос, замерзший в своем ледяном царстве.

В универе царила настоящая истерия. Новость о том, что Катю бросил Дима, разлетелась с молниеносной скоростью, и все девушки, обычно скромные и сдержанные, вдруг ожили! Каблуки стали длиннее юбок, прически покрыты лаком до такой степени, что если бы сверху на них уронили наковальню, то сломалась бы именно она, а не прическа, созданная для того, чтобы закадрить красавчика. А декольте в зимнюю пору – это было что-то! Я не могла понять, куда смотрят наши преподаватели, ведь они сами выглядели ничуть не лучше, поглощенные тем же Кощеевым.

Какой-то идиот пустил слух, что я и Дима друзья, и вообще я его бывшая. Столько лести и оскорблений я еще в жизни не слышала! Это лилось рекой от девочек, которых я считала своими подругами. Я чувствовала, как внутри меня закипает гнев, смешанный с предательством.

Слава Богу, в универе были парни. Именно они стали моими лучшими друзьями, ведь Кощеев их вообще не волновал. А я, запуганная всеми, маленькая и скромная, вызывала у них желание стать рыцарями. Да, я была готова хоть на кого, лишь бы меня прекратили доставать.

С Тимохой я наконец поговорила. И о чудо! Он не обиделся, даже наоборот, думал, что обиделась я. Оказалось, его бабушке стало плохо, и он почти все выходные провел в больнице рядом с ней. Когда я рассказала, что тоже помогала бабушке (не вдаваясь в подробности), между нами воцарился мир, дружба, кукуруза. Это было прекрасно! Мы даже вместе ездили в универ и обратно… Но вот путь обратно колол сердце, как острый нож.

Каждый раз, выходя из универа, я видела Кощеева. Он стоял возле своего мотоцикла, как будто ждал, когда я снова окажусь на его пути. Его присутствие вызывало во мне бурю эмоций – от ненависти до странного влечения, которое я пыталась подавить. Он был как тень, не оставлявшая меня в покое, и каждый раз, когда я проходила мимо, сердце колотилось в груди, предвещая встречу с призраком.

К концу недели я уже молилась о выходных, надеясь, что смогу забыть о нем хотя бы на пару дней. В субботу, проснувшись в обед, я почувствовала, как радость наполняет меня. Я знала, что сегодня не увижу его. Собрав все свои запасы сладкого, я устроилась на диване, готовая погрузиться в мир сериалов и забыть о реальности. Каждый укус торта был как маленькая победа над болью, которую он оставил в моем сердце.

Но даже в этом уединении, когда я смотрела на экран, мысли о Кощеева не покидали меня. Я пыталась сосредоточиться на героях сериала, но их ссоры казались мелочью по сравнению с тем, что происходило в моей жизни. Внезапно экран потемнел, и я почувствовала, как кто-то забрал у меня тарелку с тортиком. Это был Серега, который, как всегда, вмешивался в мои моменты уединения.

– Эй, верни! – воскликнула я, но он только усмехнулся и отодвинулся в сторону, оставив меня с пустыми руками и недовольным выражением лица.

– Ну, – столик чуть отъехал в сторону, и Серега присел на корточки напротив меня. – Старая футболка с пьяным ежиком, шорты на три размера больше, волосы в гнездо… По тебе сразу видно – депрессия!

Я поморщилась, так как свою одежду считала сносной для дома. Волосы это вообще отдельная тема, их мыть надо, а мне лень.

– Тебя Димыч довел? – спросил Серега, внимательно следя за моей мимикой.

– Не он, – тихо ответила я и рыча добавила: – Но все те, кто непосредственно с ним связаны! Вот ты мне скажи, какого Макара, твой брат ошивается около моего универа?! В городе че мало учебных заведений, где обучаются девушки?

– А ты не думала, что дело в тебе? – в зеленых глаз мелькнуло что-то неуловимое… то ли укор, то ли сочувствие, то ли дикое желание меня по голове ударить.

– Он сам заявил, что нам лучше не видеться, – фыркнула я и скрестила руки под грудью. – Я с этим абсолютно согласна! Но ведь гад каждый день на глазах появляется!

Парень выслушал, задумался и все же спросил:

– Малышка, а что случилось, когда вы переместились в избушку к твоей бабушке? Мы с Яром спрашивали и Диму, и деда, но оба молчат. Они только ругаться стали больше, Димыч отказывается выполнять задания деда.

Я старалась держать лицо, но внутри все закипало. Вспомнился поцелуй, выходящий за грани разумного, вспомнились сильные руки Кощеева… Хотелось кричать и снова плакать.

– Случилось то, что случилось, – бросила я и замолчала, не хотелось развивать эту тему.

Парень обреченно выдохнул и встал.

– Детка, а пошли гулять?

– Куда? – я еще раз осмотрела странный для зимней поры наряд нежданного гостя.

– Так дед же обещал тебе прогулку в Шемахинское царство, – лицо парня озарила улыбка.

– А разве не царство-государство? – я внимательно смотрела на парня, медленно поднимаясь с дивана.

– А какая разница? У них все равно во главе султан, – парень улыбнулся еще шире, а я драпанула в спальную собираться. – Только много с собой не бери. Дед безлистный мешок с золотом дал! – донеслось смеющееся мне в след.

Пять минут и я уже в голубых бриджах, белой майке и бежевых босоножках, держа в руках небольшой портфель с бутылкой воды, телефоном, солнечными очками и веером, стояла перед довольным-предовольным Серегой.

– Детка, ты все же чудо-девушка! – усмехнулся парень и ловко ухватил меня за талию. – Глазки закрой, а то портал ослепит.

Послушно закрываю глаза, и нас окутывает что-то мягкое и очень яркое, что даже сквозь сомкнутые веки било по глазам. Ух, чую неприятности!

Глава 4

Я стояла, не в силах отвести глаз от этого волшебного зрелища. Каждая деталь, каждый звук, каждое движение казались частью какого-то сказочного мира, где реальность переплеталась с магией. Серега, заметив моё восхищение, улыбнулся и сказал:

– Это только начало. Подожди, пока увидишь, что ещё здесь есть!

Я кивнула, всё ещё погружённая в атмосферу. Вокруг нас раздавались голоса, смех и разговоры, но они звучали как музыка, создавая уникальный фон для этого яркого мира. Я заметила, как люди обменивались взглядами, улыбками, и это создавало ощущение единства, как будто мы все были частью чего-то большего.

Серега потянул меня за собой, и мы направились к фонтану. Вода искрилась на солнце, и я не удержалась – наклонилась, чтобы прикоснуться к ней. Холодные капли освежили моё лицо, и я почувствовала, как внутри меня закипает энергия.

– Пойдём к дворцу! – предложил Серега, и я с радостью согласилась. Мы пробирались сквозь толпу, и я не могла не заметить, как люди вокруг нас были одеты в яркие, красочные наряды, каждый из которых рассказывал свою историю.

Серега всегда умел создать атмосферу легкости и веселья, но в этот раз его смех звучал как-то неуместно. Я прижала паранджу к себе, чувствуя, как холодная ткань касается моей кожи, вызывая мурашки.

Мужчины вокруг вызывали у меня бурю эмоций, особенно те, кто ходил с открытыми торсами. Актеры из турецких сериалов молча курили в сторонке, и я не могла отвести от них взгляд! Вот это тела! Вот это загар! Мое девичье сознание таило, как будто в нем разгорелся огонь. А честь, похоже, решила со мной попрощаться! Я берегла её, берегла, а она, увидев мужчину, готова была бежать, и это было безобразие!

Проходили мимо и необычные группы. Один мужчина в дорогих одеждах, уступающий в привлекательности тем, кто был в минимум одежды, вел около десяти девушек в черных паранджах. Гаремчиком пахнуло, и в голове закружились мысли о запретном.

Я снова устремила свои взоры на привлекательных мужчин, чтобы слюну пустить, но это дело пресек Серега.

– Детка, Дима не одобрит, – с усмешкой сказал он, и в его голосе звучала забота.

– Ой, да мне до этого злыдня по барабану! Ох, глянь, какой там мужик! – я, забыв о манерах, указала на высокого загорелого индивида с широкими плечами, тонкой талией и идеальным торсом. Лицо меня мало волновало, а вот тело…

– Так, барышня, – тяжелые руки легли на мои плечи, – пойдем-ка по магазинам прогуляемся, а то ты своим взглядом спровоцируешь пару местных жителей на пополнение гаремов.

Меня с площади не просто уводили, а утаскивали, так как идти нормально я не могла. Но увидев торговые ряды, я забегала, как бешеная белка, между лавками, магазинчиками и прилавками. Глаза разбегались, ручки чесались, хотелось всего и сразу.

Серега выловил меня вовремя, я чуть не сунула свой любопытный нос в корзину с коброй.

– Детка, с твоим любопытством легче сразу в гроб, – проворчал он, уводя меня к магазину с одеждой.

Там парень передал меня в руки к продавщицам, которые обмерили меня со всех сторон, а сам ушел к дальней вешалке. Пока продавщицы копошились, подбирая ткань, фасон и размер, Серега затолкал меня в приёмочную и торжественно всучил черную паранджу.

– Ты издеваешься? – я высунула голову за шторку.

– Нет, детка, я забочусь о твоей и моей жизни, так что на всякий случай ты померь, и мы возьмем.

– А если не подойдет? – тонкий намек.

– Все равно возьмем, – Серега пошел к диванчику напротив моей примерочной, сел и, увидев, что несет мне девушка-продавщица, тихо сказал: – Димыч меня придушит.

Он расхохотался, а я поежилась. Было в этом смехе что-то настораживающее…