Читать онлайн Кокомеренские истории

Красные горы Кокомерена

Ценители форелевой рыбалки, побывав хотя бы раз в этих местах, стремятся вернуться сюда снова и снова. Бурные речные перекаты и широкие плёсы создают там идеальные условия для обитания ручьевой форели, а окружающая природа завораживает своей красотой.

Мне тоже нравится туда ездить, но для меня все начинается не с мысли поймать что-то трофейное, а с желания вырваться из шумного города и погрузиться в тишину горной природы.

Небо здесь особенное. Днём оно чисто, не замутнено выхлопами машин и свободно от порожденных городской цивилизацией проблем. А ночью звезды, спокойно по-философски, напоминают тебе, что в мире всё изменчиво, и только ты сам решаешь, что в твоей жизни важно, а что нет.

Луна в горах всегда задумчивая и деликатная, не то что в городе. Когда в ущелье приходит быстрая горная ночь, она застенчиво выплывает из-за скал и только убедившись, что всё спокойно, медленно опускается вниз, почти к самой воде. Широко раскинув яркие блики по речным заводям, она начинает рисовать. На ближайших горах появляются загадочные образы гигантских фигур – сфинксов, драконов или профилей знакомых людей, увеличенных до циклопических размеров. Силуэты на склонах растут и тянутся, предлагая каждому свои собственные ассоциации – тёплые и родные, а может, наоборот, грустные, далекие или даже опасные.

Из Бишкека туда можно добраться двумя путями. Один – через Кочкор и затяжной перевал Кызарт в сторону Жалал-Абада. Этот путь длиннее, но не имеет высоких гор и узких ущелий. Второй путь – через перевал Төө-Ашуу, Суусамыр и ущелье, с выходом на Жумгал. Он короче, но сложнее из-за крутых подъемов, длинных серпантинов и тоннеля, который далек от технического совершенства.

Обычно мы с друзьями выбираем дорогу через Төө-Ашуу, потому что каждый раз это словно путешествие из одного мира в другой. Тоннель – два с половиной километра обшарпанной бетонной трубы, прошивающей скалу насквозь. Он выглядит простым и скучным, но не все так просто. На самом деле это загадочный портал в другое измерение. Как невидимое лезвие, он разделяет текучесть бытия на «до» и «после», выводя тебя в пространство, где время течет медленнее, а суровое спокойствие горного плато не позволяет думать о чём-то суетном.

Суусамырская долина – красивое и суровое место, окружённое скалистыми горами, которые надёжно оберегают её от посторонних глаз. С точки зрения обороны она идеально подходит для построения города-крепости, а может даже и столицы. Она одинаково удалена от северных и южных территорий страны, защищена высокими горами, а глубокие ущелья легко контролируются, возвышающимися над ними стратегическими высотами.

Однако климат здесь не самый благоприятный. Весна наступает значительно позже, зимой очень холодно, а горные дороги сложны для коммуникации с внешним миром. Прокормить большое количество людей здесь сложно, поэтому долина остаётся относительно безлюдной и почти девственно чистой.

Всё это не самые лучшие условия для большого города, но зато идеально подходит для тех, кому не нужны лишние глаза. В давние времена сюда, спасаясь от преследования, приходили конокрады. Здесь можно было спрятаться, пересидеть, а потом уйти куда нужно – на юг, в сторону Ферганской долины, на север в Чуйскую долину или через Талас в казахские земли. Знающие люди говорят, что в Суусамыре раньше даже проходили сходки известных воров, на которых они хвастались своими подвигами, делились опытом, заключали пари и совершали сделки…

Уходя влево от основной трассы, дорога петляет через несколько небольших сёл, тонкой полоской прилепившихся к ухабистой дороге. Далее начинается ущелье, где Суусамыр сливается с рекой Каракол и начинается Кокомерен. Река получила своё название из-за пряной травы, густо покрывающей синеватым ковром склоны гор и речные берега. Издалека, с высоты дальнего холма, кажется, что это вода, из которой поднимаются причудливо отточенные ветром и водой красные глиняные горы, которые сопровождают тебя по всему пути.

Глина бывает разной – в основном красной, но также серой, белой, а иногда и вовсе, как полосатый флаг на ветру, идёт изогнутыми полосами. Красота цветных гор захватывает внимание, но порой может быть и опасной. Во время ливня глина долго копит пузырящуюся воду, но когда впадины переполняются, вода с шумом вырывается из красных оков, и, в одно мгновение, размывает все на своём пути. Однажды мы стали свидетелями того, как всего через пятнадцать минут после начала ливня, дорогу парализовал селевой поток кровавого цвета. С двух сторон от него десятки машин были вынуждены пережидать стихию. Дождь быстро прошёл, небо уже очистилась, вовсю светило солнце, весело и беззаботно пели птицы, но рядом ещё почти час продолжал грохотать мутный поток, способный унести даже тяжёлый грузовик. Горы такие – быстро меняющиеся и контрастные…

Рыбачить можно начинать уже у слияния рек. Форель ловят на Суусамыре, а на Караколе – в основном османа. Форель любит перекаты и места, где вода образует обратное течение. Часто она сидит под камнями, в ожидании добычи. Сделав несколько забросов, нужно идти дальше. Обычно действует правило пяти минут – на одном месте стоять дольше нет смысла. Пересеченная местность, камни, скользкие водоросли и непроходимый кустарник сильно затрудняют движение, но по-другому никак. Форелевая рыбалка – ходовая, и количество пойманной рыбы напрямую зависит от готовности двигаться…

Нередко среди гор, после многих часов хождения по реке, в безлюдье, встав на большой камень и набрав полную грудь воздуха, хочется рвануть тишину ущелья долгим криком. После такого становится легко, а усталость в мышцах отходит на второй план. Лёгкие очищаются, голова проясняется, и ты готов снова, часами, ходить по реке.

Иногда, на исходе дня, мы устраиваем соревнования: кто громче и у кого эхо дольше. «Эге-ге-геееей!» – кричу я. «Ого-го-го-го-гоооо!» – отвечают в ответ. «Кто здесь самый гром-киииий?» – вместе восклицаем мы и смеёмся. Наоравшись до хрипоты, довольные, с широкими улыбками на лицах, мы спускаемся со своих камней-трибун и идём в сторону палаточного лагеря.

Впереди небольшой отдых и важная часть любой рыбалки – приготовление ужина. Но, прежде чем приступить к этому, обычно я снаряжаю ещё два удилища, каждое с несколькими крючками и тяжёлым грузилом на конце. Насадив наживку, закидываю снасти там, где река образует глубокую заводь с тихим обратным ходом воды. Удилища прочно закрепляю между камнями, а на конец ставлю колокольчики.

Звон колокольчика и резкое подергивание удилища так же желанны рыбацкому сердцу, как и удары по спиннингу. На плёсах и в затонах можно поймать форель, османа или маринку. Клюют они по-разному. Форель сильно дергает удилище пару раз и, заплыв под камень, затаивается. Если пропустил первые удары, то можешь и не заметить, что на крючке уже сидит добыча. Маринка с османом поступают иначе. Они клюют послабее, но делают это постоянно. Дернули несколько раз, помолчали, потом снова – и так много раз.

Колокольчик приятно радует слух, каждый раз разгоняя кровь и возбуждая в тебе древний инстинкт охотника. Правда, обычно он звенит не когда ты стоишь рядом и ждёшь, а в тот самый момент, когда отошёл по делам, отвлёкся или увлёкся разговором.

Колокольчики вообще созданы для того, чтобы звонить по своему собственному графику. Наши ожидания для них не указ. Равновесные силы вселенной сами решают, когда прозвонить и дать тебе то, что ты заслуживаешь.

А вообще, нет ничего более расслабляющего, чем сидеть в удобном походном кресле, держать в руках кружку горячего чая и, в ожидании заветной поклёвки, наслаждаться окружающим видом. Тем более, что любоваться есть чем. Река с пенистыми перекатами и дышащими спокойствием плёсами, обрывистые берега извилистого каньона, длинные полосы кустарниковых рощ, тянущиеся вдоль воды, и вокруг всего этого красно-зелёные горы, бесконечной вереницей уходящие вдаль.

А если поднять голову вверх, и если, конечно, повезёт, то можно увидеть орлов.

Вдоль реки есть несколько мест, где мы попеременно разбиваем палаточный лагерь. Есть «Пирамида», названная так из-за большого остроконечного куска гранита, стоящего по колено в воде. Неподалёку несколько глубоких ям, где неизменно бывает рыба, поэтому мы часто ставим там лагерь и остаёмся на ночёвку.

Есть «Солёная гора», спрятанная в глубоком сумрачном ущелье. Мы назвали её так, потому что на противоположном берегу, на склоне горы белеют большие проявления соли, куда нередко приходят дикие животные, ищущие деликатесных минералов для пополнения своего стола.

Место красивое, и рыба там есть, но оставаться там на ночёвку мы в последнее время перестали. Всё дело в самой горе – она движется. Каждый год, приезжая туда, мы стали замечать, что то тут, то там появляются признаки оползней. Бьющие прямо из середины горы ручьи размывают породу, и она постепенно меняет свою форму. Нет никакой гарантии, что, устав от медленного, растянутого на долгие годы движения, гора однажды резко не сорвётся и не побежит вниз, решив создать новый ландшафт, засыпав собою прежний. Такие мысли как-то не способствуют спокойному отдыху, и мы решили, не искушая судьбу, впредь останавливаться на ночёвку в других местах.

Одна из наших стоянок – «Орлиная стена» – отвесная скала, уходящая вверх метров на сто. Рядом обрывистый берег реки, где чудом прилепилась небольшая площадка с деревьями, дающими желанную в жаркий летний день прохладу. Мы облюбовали эту площадку под лагерь, а орлы – скалистую стену под свое жилье. Если хорошо приглядеться, то вверху на отвесной стене можно увидеть белые пятна птичьего помёта, которые, словно занавески на кухнях, возвещают о том, что эти места обжиты. Занавесок, а значит и гнёзд, на скале очень много и в хорошую погоду десятки больших и гордых птиц медленно кружат высоко над ущельем.

Наверное, сверху мы кажемся им маленькими и незначительными. Орлам не важно, кто мы, зачем сюда приехали, да и вообще, зачем живём. У них свои заботы, у нас – свои. Лучшее, что мы можем сделать, – это смотреть друг на друга, желать всего хорошего и не мешать жить…

Готовить рыбу можно по-разному: сварить уху, пожарить, запечь на углях, закоптить или засолить и завялить на ветру. Мы делаем и то, и другое, и третье. Уха из форели, маринки и османа получается отменной – вкусной, наваристой. Нужно только почистить рыбу, промыть в реке, и она готова для приготовления.

Рецептов множество, но обычно мы поступаем просто. В речную воду добавляем картошку, морковь, лук, а чуть позже, когда вода закипит, – пару листиков лаврового листа, соль и чёрный перец горошком. Когда картошка с морковью почти готовы, кладём в кипящую воду рыбу. Можно отдельно форель, османа или маринку, а можно все вместе. Так получается даже наваристее, а вкус более насыщенный.

Ещё минут двадцать размеренной варки – и блюдо почти готово. Почти, потому что остался один важный момент, без которого фирменное блюдо не подается. Берём из костра шкворчащую красными искрами головешку и окунаем её в благоухающий рыбным ароматом бульон. Вот теперь всё – великолепная, свежая уха с дымком готова к подаче на походный стол. Просто и вкусно.

Форель, запечённая в фольге, если правильно положить соль с перцем, полить лимоном и выдержать временной интервал, получается сочной, с пропечённой шкуркой и вкусной мякотью. Её можно кушать вилкой, ложкой, палочками, с походного ножа, а можно просто руками, перекладывая между пальцами, дуя, чтобы остудить, медленно, с наслаждением отправляя в рот кусочек за кусочком.

Можно кушать и вообще полусырую форель. Поскольку вода в быстрой реке проточная и берёт своё начало от горных ледников, рыба в ней обычно чистая, без паразитов. Однако совсем сырую рыбу есть всё-таки не рекомендуется. Обычно мы насаживаем форель на тонкий зелёный прутик, делаем на ней несколько разрезов с обеих сторон, посыпаем крупной солью, ждем некоторое время, а затем держим над горячими углями две-три минуты, не больше. Получается слегка подсолённая, совсем немного пропечённая, бело-розовая, нежная и почти моментально тающая во рту свежая форель. Сюда обязательно надо добавить нарезанный тонкими кольцами репчатый лук и лимон, которым следует обильно полить рыбу и лук.

Для гурманов это просто сказка, и ничего подобного в городе сделать не получится. Такое блюдо подается на месте, в горах, у самой реки, и обязательно из только что пойманной форели средних размеров. Маленькая форелька не подойдёт, да и вообще таких надо отпускать обратно в реку. Большие экземпляры быстро не пропекутся, и держать их над костром неудобно. Поэтому форель средних размеров, как говорят в ресторанах, «порционная», лучше всего подходит для такого приготовления.

А вот большие форели, равно как и маринки, хорошо коптить или вялить. Почищенную рыбу надо положить в посуду и сверху обильно засыпать солью, оставив всё это на несколько часов. Когда рыба пропитается рассолом, её вытаскивают, вставляют распорки из коротких палочек в пустое брюшко и вешают на леску, натянутую между деревьями. Днём, чтобы мухи и осы не садились на рыбу, её надо закрывать марлей. Горный воздух, проходя сквозь марлевую защиту, равномерно просушивает рыбу, а вот насекомым доступ туда затруднён. Ночью мухи и осы не активны, поэтому марлю можно снимать, а можно и оставить – она не мешает. Так, через пару дней получается свежевяленная, просолённая рыба, кушать которую одно удовольствие.

Её можно и закоптить. Для этого нужно повесить рыбу рядом с дымным костром и следить, чтобы клубы дыма направлялись прямо на рыбу. Несколько часов обкуривания – и копчёная рыба готова. Любители деликатесов не будут разочарованы – вкус у неё просто отменный. А ещё её удобно перевозить – не испортится. Если рыбалка затянулась на более чем три дня, то это вообще единственный способ довезти до дома вкусную рыбу.

Рыбалка в горах – это не просто выуживание рыбы, а ещё и доверительное общение, которого в городе часто не хватает. Не важно, сколько поймал, гораздо важнее, что за те дни, которые мы с друзьями проводим вместе, нам удаётся поговорить о многом. Рассказать о жизни, планах, о том, что видели, и о множестве разных историй.

Столько историй – правдивых и выдуманных – не услышишь больше нигде. Накопившаяся за день приятная усталость, тёплая атмосфера, мерно потрескивающий походный костёр, близкий шум реки – всё располагает к воспоминаниям и разговорам. Можно составить целый сборник рассказов из того, что было услышано мною на рыбалке, и, возможно, я когда-нибудь обязательно этим займусь.

Рыбалка на Кокомерене – вещь особая. Она показывает, как всё относительно в нашем мире. Планируя её, хочется вырваться из города, уехать подальше от каждодневной городской суеты, но через несколько дней пребывания в горах, к своему собственному удивлению, начинаешь понемногу скучать по тому, что оставил в долине.

Тишина природы по-прежнему притягательна, но тебе начинает не хватать ритма городской жизни, забот и даже, кто бы мог подумать, проблем. Хочется узнать, что там происходит, как движутся дела, как там родные, друзья, коллеги. И вот уже начинаешь замечать неудобства походной жизни, о которых только вчера, сидя в городе, мечтал. Всё сильнее тянет обратно, всё больше хочется окунуться в привычную среду городской суеты, и через несколько дней тихой и свободной жизни на горной реке ты, собрав вещи, возвращаешься домой.

Так происходит каждый год. Нам нравится такая жизнь, и каждый новый сезон мы проделываем этот путь заново.

Успешный человек

Кыялбеку Берилбекову в жизни повезло – он стал успешным человеком. Но случилось это не сразу и по стечению нескольких, можно сказать, случайных обстоятельств.

Окончив сельскую школу, он приехал в город и сразу поступил на престижный экономфак. Здесь впервые повезло – там работала дальняя родственница его мамы. Но на этом же первая счастливая полоса и оборвалась, а дальше все пошло обычным путем.

Учился он не особо. Появлялся только на сессиях, скидывался на магарыч для преподов, отмечал полученные оценки в дешевой пивной и исчезал до следующих экзаменов. Все это время он работал, где придется и боролся за свое место под солнцем. Впрочем, назвать борьбой это можно было с большой натяжкой. Скорее, как многие, плыл по течению.

После университета стал работать не по специальности, а пошел торговать на базаре – куда же еще. Работа была не простая, но зато денег хватило на то, чтобы купить дом на окраине города, и за это время он не только женился, но и стал отцом троих детей.

«Скоро уже не буду стоять за прилавком, куплю контейнер и буду сдавать его в аренду», – мечтал он о своем источнике пассивного дохода, но пока продолжал работать от зари до зари.

Жену Эркегуль он нашел там же, на базаре, и этот факт, хотя и под определенным условием, тоже можно было назвать везением. Кыялбек был человеком нерешительным, и жена привлекла его тем, что все делала с недостижимой для него уверенностью в собственных действиях. Даже когда она была не права, то весело говорила «на ошибках учатся» и шла дальше.

Ее непререкаемая правота сильно упрощала ему жизнь и избавляла от необходимости постоянной рефлексии. Так было проще жить. Кыялбек ее ценил, но и побаивался за привычку пускать в ход руки, причем даже прилюдно.

Он частенько любил отдохнуть в компании с друзьями или просто малознакомыми людьми, главное – чтобы была бутылка, да не одна, и женщина, хотя бы одна. Любил он и просто так, тет-а-тет пофлиртовать с симпатичными женщинами, была у него такая слабость.

Однажды жена застукала его за милым воркованием со смазливой продавщицей из соседнего базарного ряда, и тут же, не раздумывая, закатила публичный скандал. Кыялбек, смутившись, хотел было возразить ей как положено настоящему мужчине – «ай, женщина, рот прикрой, знай свое место» – но тут же в ответ получил увесистую пощечину и длинную тираду о том, что он вовсе и не мужчина, потому что не может содержать семью, а если такой смелый, то пусть уматывается со своей курицей на все четыре стороны.

У Эркегуль, несмотря на ее миниатюрность, была на удивление тяжелая рука. Поэтому спорить и тем более бить жену в ответ он никогда не решался, исход потенциальной схватки был далеко не ясным, и к тому же она могла выгнать его из дома. С ней ему было не всегда уютно, но остаться без нее – страшно.

При этом от своих мужских привычек ему отказываться не хотелось. Поэтому он быстро смирился с лидирующей ролью жены и стал вести двойную жизнь, в одной из которых во всем соглашался и поддерживал Эркегуль, а в другой тайком погуливал на те небольшие деньги, которые удавалось от нее скрыть…

Очередная и самая большая волна удачи пришла, когда однажды ему позвонил племянник и сказал, что есть серьезный разговор. Адилет был лет на двадцать моложе и представлял собой полную противоположность Кыялбека. После школы поступил в европейский университет, а вернувшись на родину, сразу попал в круг влиятельных людей. Настолько влиятельных, что за короткое время выбился в советники премьер-министра и стал участвовать в принятии решений по проектам, как он однажды выразился – «имеющим стратегическое значение». Кыялбека тогда очень впечатлило это весомое словосочетание.

– Байке, сейчас создается многопрофильный холдинг. Там будет всё – горнорудка, торговля, финансы, грузоперевозки. В общем, все масштабно, – без традиционных приветствий перешел к делу племянник.

– Отлично! Наконец-то наверху что-то начали делать! – критично усмехнулся Кыялбек.

– Но во главе компании нужен человек с безупречным резюме. Я вас хочу предложить, – улыбнулся Адилет.

– Меня? – поперхнулся чаем Кыялбек.

– Я все продумал. У вас диплом экономиста, многолетний опыт в торговле, вы примерный семьянин, отец троих детей. Отличное резюме. А главное – свой человек, надежный.

– Дорогой, я никогда не руководил крупными предприятиями… да и мелкими тоже. С Эркегуль вот на базаре торгуем, это и есть весь мой опыт работы в бизнесе. Честно говоря, я и в институте толком не учился…

– Байке, – перебил его улыбающийся Адилет. – Знаете там сколько таких? – показал он пальцем вверх. – Каждый второй. Вы на их фоне даже интеллектуал и мощный управленец. Просто надо будет принимать стратегические решения.

– Стратегические? – с придыханием переспросил Кыялбек. Он снова услышал это сладкое слово, но теперь оно могло иметь прямое отношение уже к нему.

– Да. Ключевые направления определять. Да вы не переживайте. У вас будет команда, а главное, мы будем подсказывать, что и как делать. Решения будут формироваться где надо, вы только будете официально их оформлять, – успокаивающим тоном сказал Адилет. – Честно сказать, вопрос по вам уже решен положительно. Я думаю, вы не будете против?

– Ну не знаю, – неуверенно покачал головой Кыялбек, но, взглянув на строго посмотревшую на него жену, тут же поправился. – Но если надо, так надо, – несмело улыбнулся он.

– Вот и отлично, байке. Вы не пожалеете. Работа выгодная. Теперь надо быстро решить, какую вам зарплату поставить. Вы сколько хотите?

– Нууу… не зна-аа-аю, – снова засомневался он, действительно не зная, как ответить.

В груди у него застучало. Все происходило уж слишком неожиданно, и он понимал, что ошибиться нельзя.

Взглянув на Эркегуль, он надеялся, что она подскажет ему цифры, но та, о редкий для нее случай, тоже не знала, что сказать, и, нахмурив брови, многозначительно молчала.

– Тысячу долларов, – после некоторых раздумий тихо сказал Кыялбек. – Нет, две! – быстро и гораздо громче поправил он себя и вопросительно посмотрел сначала на жену, а потом на Адилета, стараясь определить, не переборщил ли.

– Байкееее, – укоризненно посмотрел племянник.

– Много, да? – Ему стало стыдно за свою нахрапистость, и он, опустив голову, грустно посмотрел в полупустую пиалу с остывшим чаем.

– Две тысячи там специалисты будут получать, а вы директор. Генера-аа-альный директор многопро-оо-офильного холдинга! – растягивая слова, многозначительно сказал Адилет. – У вас другой уровень. Для начала минимум десятку поставить надо, плюс квартальные и годовые бонусы. Соцпакет, машина и много еще чего, это само собой, – деловито заговорил он.

На лице его жены расплылась широкая ободряющая улыбка, и Кыялбек понял, что все сделал правильно. От этого и у него в глазах заискрились веселые огоньки, и он, приосанившись, протянул жене пустую пиалу.

– Чаю налей погорячей, – довольный собой сказал он и подняв одну бровь домиком строго посмотрел на жену.

Вот так и началась для Кыялбека новая жизнь…

Поначалу, приходя в огромный, с панорамными окнами офис, он сильно конфузился. Непривычное «Кыялбек Байкулович», вместо «Кыялбек, Кыял или Кыке», даже пугало, и он внимательно смотрел на обращающегося – уж не посмеиваются ли над ним? Он добросовестно пытался вникнуть в управленческие процессы большого предприятия, по вечерам читал специальную литературу по менеджменту, а по ночам долго не мог заснуть, анализируя прошедший день и строя планы на следующий.

Когда тебе за пятьдесят, учиться можно, но сложно, особенно если такой привычки никогда особо и не было. Гораздо легче делать вид, что соответствуешь, и после некоторых усилий над своей внешностью, походкой и тембром голоса, у него стало получаться что-то вполне приемлемое. По крайней мере, так ему казалось по мере роста количества работников холдинга, где все подчиненные в один голос говорили ему, какой он умелый и опытный руководитель.

По всем решениям, которые были ключевыми, племянник говорил ему, что надо делать, а что касается текучки, то туда Кыялбек нос и вовсе не совал. Не понимал, что происходит, и после нескольких безуспешных попыток вникнуть, оставил это безнадежное дело. Опасения, что он может совершить финансово-хозяйственные ошибки, через некоторое время отошли на второй план. Никто не приходил его проверять и тем более арестовывать, а количество людей, с уважением стучащихся к нему в офис, наоборот, увеличивалось. К тому же его страхи быстро затерялись за позитивными эмоциями, возникающими каждый раз, когда ему начисляли поначалу шокирующую своими размерами, но быстро ставшую привычной, зарплату.

Однако, еще быстрее он понял, что зарплата может быть не единственным и далеко не главным источником его доходов. Многочисленные тендера на поставку ГСМ, стройматериалов, закупки расходных материалов, консультационных и каких только можно услуг, были настоящим клондайком в руках у того, кто подписывал бумаги по ним. Знающие люди заботливо объяснили Кыялбеку Байкуловичу, что и как можно делать, и зеленые потоки, непрерывающимися ручейками, потекли куда надо и кому надо.

Зарубежные командировки постепенно стали обычной частью его жизни. Лондон, Дубай, Женева, Шанхай прочно вошли в его рабочий график, который стройная секретарша аккуратно выписывала на большой доске, словно секретная военная карта, висящей за плотной занавеской на стене его офиса.

Но главное – на глазах стала меняться его самооценка. Деньги и статус быстро вывели его в новое состояние благостности и вседозволенности, а отсутствие видимых ограничений было настолько приятным, что затмевало собой все вокруг.

Хочешь обедать в самом дорогом ресторане города – пожалуйста. Купить дорогую вещь? Когда угодно. Водитель твоего персонального авто нарушил ПДД? Так высунь голову из окна сверкающего джипа и пьяным голосом рявкни на милиционера. Он тут же, уважительно отдав честь, отпустит.

В его новый круг знакомств прочно вошли лучшие представители доходных профессий – высокопоставленные чиновники из министерств и ведомств, силовики, депутаты и такие же, как он, бизнесмены, кормящиеся из бюджета.

Лучшее место в жизни там, где тебе можно все, и Кыялбеку повезло его найти…

Прошло больше двух лет приятной жизни. Нельзя сказать, что все было абсолютно радужным. Когда ты богат и влиятелен, появляются те, кто хотят отобрать все это. Еще больше появляется тех, кто просит у тебя помощи и содействия, – как же надоели эти попрошайки. Но в целом проблемы были решаемы, а заботы не настолько обременительны, чтобы долго думать о них.

Вместе с тем, «женский вопрос» по-прежнему занимал важное место в его жизни. Но, если прежде он порой мучался угрызениями совести и тщательно скрывал свои редкие адюльтеры, боясь быть разоблаченным и побитым женой, то теперь он чувствовал полную безнаказанность и свободу в реализации долгие годы спящих в нем тайных желаний.

Природа Кыялбека, как сомневающегося человека, кардинально не поменялась, но, так сказать, несколько изменила конфигурацию. Раньше его устраивала жена, которая брала на себя ответственность и говорила – как правильно все делать, а теперь ему нужна была другая – которая подтверждала бы, какой он мудрый, все знает лучше других и делает правильно. Чтобы заглядывала в глаза и уважительно приносила в постель горячий чай с лимоном и булочками, те самые горячие вкусные булочки, которые он любил кушать, работая на базаре.

Не укрылось это от глаз и самой Эркегуль. После короткой эйфории от свалившегося изобилия, она быстро освоилась в роли богатой и почитаемой в обществе дамы, а вместе с этим восстановилось и ее перманентное чувство подозрительности в отношении любящего гульнуть мужа. Она стала замечать, что Кыялбек уже не так, как раньше, смотрит на нее. От былого пугливого уважения не осталось и следа, а взамен пришло какое-то постоянное недовольство и бурчание. К тому же до нее стали доходить настойчивые слухи о какой-то токол (новой жене) Кыялбека…

Ее звали Зарина. Чуть старше двадцати, с большими, густо накрашенными глазами, гибкой фигурой и приятным голосом. Ее устроили на работу в холдинг по просьбе родственников чьих-то влиятельных знакомых, и она быстро поняла, что Кыялбек – это тот, кто ей нужен. Показать же свою нужность ему было делом техники, хоть и молодой, но уже умудренной в амурных делах девушки.

Будучи человеком внутренне консервативным, Кыялбек оформил все как положено по религиозным обрядам, сделал ей много разных подарков, купил машину, двухкомнатную квартиру и щедро обставил ее испанской мебелью, специально для этого привезенной из Китая. Единственное, что он не сделал, так это не известил законную жену, чьей тяжело руки и громкого властного голоса он по старой памяти все еще сильно опасался.

Бишкек – город небольшой, все знают что вокруг происходит, и очень скоро доброжелатели в деталях рассказали Эркегуль про двойную жизнь ее мужа. Сначала она хотела его выгнать и даже выставила чемодан с вещами в коридор недавно купленного ими пентхауса. Однако, не дождавшись его в тот день и поразмыслив, она благоразумно решила пока этого не делать. Их старший сын недавно женился на дочке замминистра, и было бы очень неудобно перед кудалар (сватами) затевать сейчас бракоразводный процесс. «Нет уж, пусть заботится о семье, и сор из избы выносить не надо, а я потом найду способ отомстить ему, гаду такому», – разумно оценила она сложившуюся ситуацию и на время прекратила активные действия по наказанию изменника…

«Мое тело полетело», – с придыханием говорила Зарина в постели и каждый раз показывала Кыялбеку, что нет ничего, что может быть неподвластным ей в искусстве горячей любви. Однако, очень скоро ему стало тяжеловато летать вместе с ней, а неспособность угнаться за ее страстными фантазиями стала даже создавать у него странные фобии.

По ночам ему снилось, что он заклинатель змей, но не в чалме и халате, а в цивильном костюме, а вместо дудочки у него в руках дорогой смартфон, которым он управляет процессом. Разноцветные змеи вьются у его ног, складываются кольцами, распускают капюшоны, смотрят на него большими немигающими глазами и подобострастно улыбаются большими змеиными ртами. Они ползут по его ногам, залезают под штанины, шевелят материю, поднимая ее бугорками все выше и выползают из-под ремня, медленно приближаясь к груди. Страшно не было. Холод змей даже сначала приятно щекотал и освежал, но потом становилось трудно дышать, руки и ноги переставали слушаться, и он просыпался в поту и с неприятным осадком на душе. В сны он особо не верил, но чувство тревоги еще потом долго не покидало его.

«Уфф, надо пешком почаще ходить», – говорил он себе, – «а то совсем форму потерял, зажирел». Страстные полеты с Зариной утомляли его все больше, их встречи становились все реже, и поэтому поиски Кыялбеком чего-то нового опять стали актуальными…

И вновь судьба не заставила себя долго ждать. Ищущий обязательно найдет свое – особенно если он является высокооплачиваемым главой крупного холдинга.

Она одиноко стояла в фойе гостиницы, где с минуты на минуту должна была открыться общенациональная конференция «Историк года». Холдинг Кыялбека часто выступал спонсором подобных мероприятий, а эта конференция еще имела и глубокий политический смысл. Приз историка года должен был получить аксакал, написавший фундаментальный, а главное своевременный труд о славных детских годах трех выдающихся политиков страны.

Кыялбек, опаздывая, уже было заходил в конференц-зал, но его взгляд задержался на ее стройной фигуре.

– А вы почему не заходите? Сейчас начнется самое интересное, – он остановился и неожиданно для самого себя поклонился ей. Раньше он такого никогда не делал. Наверно на этот необычный шаг его побудил ее грустный интеллигентный взгляд.

Позвольте представиться, Кыялбек Байкулович, – не отводя взгляда от ее печальных глаз, сказал он.

– Знаю, – она медленно взмахнула красивыми ресницами. – Вы генеральный директор главного спонсора этого мероприятия.

– Ландыш Эмильбековна, – она протянула свою изящную руку.

– Ландыш? Какое красивое имя. – он снова неуклюже нагнулся и теперь еще зачем-то поцеловал протянутую руку. Рука ожидаемо пахла тонкими духами.

– Знаю, – вновь ответила она. – Мои родители любят цветы, – она едва заметно улыбнулась и слегка прищурилась, как будто действительно знала про него все до мелочей.

Слово «знаю» вообще органично подходило ей. Она действительно много знала. Но главное, что она знала – это что жизнь сложная штука, и надо очень стараться, чтобы преуспеть в ней. Ей было немного за тридцать и у нее был семилетний сын, которого она растила одна. Будучи кандидатом исторических наук, она могла часами увлеченно говорить про Великий Кыргызский Каганат или античную культуру Древней Греции, но особенную страсть она проявляла к временам эпохи Возрождения и итальянским мастерам искусства. Впрочем, ей нравилось все, что имело отношение к Италии. Такие имена, как Гуччи, Версаче и Армани, вызывали у нее не меньшую симпатию, чем Ботичелли, Тициан или Рафаэль.

Ухаживания Кыялбека она восприняла как должное. Как само собой разумеющееся она принимала и его подарки в виде дорогой итальянской одежды, драгоценностей, трехкомнатной квартиры и коттеджа на Иссык-Куле, в элитном пансионате под названием Маленькая Венеция. Несмотря на большую разницу в возрасте, она как-то быстро перешла с ним на «ты» и гармонично совместила в себе притягательность умных бесед и уютную любовь молодой, но опытной женщины.

Вместе они стали часто ездить в Италию, где иногда посещали картинные галереи, но чаще дорогие бутики. Ему нравилось быть рядом с женщиной, которая мягко подсказывала, как лучше одеваться и в какие театры им нужно сходить, но ему всегда казалось, что она знает и постоянно думает о том, что умнее его, и принимает его ухаживания только из-за его больших денежных возможностей. Это ощущение портило ему настроение и размывало самооценку, которая за последнее время вроде бы сильно выросла, но теперь вновь стала подвергаться новым ударам. Раньше это было из-за властной Эркегуль, потом из-за слишком любвеобильной Зарины, а теперь и чересчур умная Ландыш ковыряла его незаживающие ранки.

После культурных поездок в Европу, в сауне с друзьями, он небрежно рассказывал, что видел в старинных соборах и даже пытался разъяснить, в чем была причина успеха эпохи Возрождения. Правда, он часто путался в датах и сложных именах итальянских художников, но этого никто не замечал, тем более что он неизменно вытаскивал привезенное из Европы коллекционное итальянское вино. «Цена – от трехсот евро за бутылку. Специально привез для вас», – подчеркивал он под одобрительные возгласы окружающих.

Его реноме продвинутого менеджера, хорошо знающего европейскую культуру и при этом не забывающего особенности местного менталитета, росло. Авторитета ему добавлял и тот известный в узком кругу факт, что у него три жены, и все они очень ценят его.

«У меня три жены – одна первая, вторая молодая, а третья умная», – под одобрительный смех делился он с друзьями. «Кыке, выходит, жизнь у тебя удалась?» – спрашивали его уважаемые люди. «Жаловаться не буду. Все хорошо!» – отвечал он. «Ну, может, еще четвертую заведу, только пока не знаю зачем, я ведь не железный…» – смеялся он вместе с дорогими друзьями и открывал очередную бутылку вина, привезенного из Флоренции…

Гром грянул, как обычно, неожиданно. Племянник Адилет, который к тому времени уже занимал пост министра, вдруг попал в немилость и был с треском уволен со своей должности. Более того, на него завели уголовное дело, и только предупредительный звонок от друзей позволил ему буквально за сутки до ареста перейти реку Чу вброд и добраться до Алматы. Оттуда он сел на ближайший рейс в Дубай и надолго затих в заблаговременно купленных там апартаментах.

Кыялбеку повезло меньше, его арестовали прямо в офисе и на два месяца посадили в СИЗО. Это время ушло на то, чтобы договориться о своей судьбе с новым руководством холдинга, прокурором и судьей. Благо все они оказались его знакомыми, с которыми раньше он нередко проводил время в сауне. Удалось выйти из тюрьмы и даже закрыть дело, но практически все имеющиеся активы – машины, недвижимость, валюту – пришлось передать в новые, позаботившиеся о его судьбе, руки…

– Ты сам во всем виноват, надо было не по Италиям ездить со своей мимозой, а с новыми людьми налаживать контакты. Теперь нам лучше не встречаться, – заявила ему Зарина, когда он пришел к ней сразу после СИЗО.

– Я же тебе это все купил, подарил, а теперь ты меня же и выгоняешь? – возмутился Кыялбек.

– Юридически все записано на меня, и слава богу, а то бы забрали, – раздраженным тоном заявила она.

Спорить с молодой, но внезапно потерявшей к нему уважение Зариной он не стал и, в сердцах хлопнув дверью элитной двухкомнатной квартиры, ушел…

Ландыш была более мягкой.

– Я знаю. Ты же на мне все равно не женишься, – интеллигентно сказала она и посмотрела на него своими глубокими печальными глазами. – А мне надо дальше жить, о сыне заботиться.

– Знаю, – передразнивая ее, огрызнулся Кыялбек и, мягко прикрыв дверь подаренной ей трехкомнатной квартиры, ушел…

Эркегуль, напротив, была далека от языка дипломатии и, увидев мужа, с порога кинула в него шкатулку с крупным морским жемчугом, которая в тот момент оказалась у нее в руках. Кыялбек, будучи готовым к такому, шустро увернулся, и увесистая шкатулка пролетела мимо. Нитки жемчуга оборвались и перламутровые горошины широкой россыпью с шумом покатились по сверкающему паркету, в котором, как солнце в зеркале воды, отражалась огромная хрустальная люстра, висящая в широком коридоре.

– Пошел вон, гад! Еще раз сюда сунешься, я тебе все глаза выцарапаю!

Искушать судьбу Кыялбек не стал и, помня о ее тяжелой руке, быстро спустился с десятого этажа дома, где располагался купленный им для семьи пентхаус…

Прошло полгода. Кыялбек начал было много пить, но потом остановился. Толку от этого было мало, тем более что здоровье больше не позволяло топить свои переживания на дне рюмки с дешевым алкоголем.

Пришлось вернуться туда, куда многие возвращались – к началу. Все его активы ушли в другие руки… почти все, но кое-что осталось. Этого хватило на то, чтобы отремонтировать старый дом на окраине города, в котором он когда-то жил с Эркегуль. Дом хоть и был записан на его имя, но был невелик и располагался в непрестижном районе, а потому никого из его добрых друзей-экспроприаторов не заинтересовал. Более того, у него остались случайно припрятанные небольшие деньги, которых, тем не менее, хватило на то, чтобы купить контейнер на его родном базарчике.

И жизнь вроде бы снова начинала налаживаться. Однако душу не изменишь. Она всегда остается прежней, и она снова начала нуждаться, чтобы рядом кто-то был. И вновь оказалось, что ищущий, даже если это и простой гражданин, чудом вышедший из СИЗО, обязательно найдет то, что ищет.

Там же, на базаре, он встретил ту самую продавщицу, из-за которой когда-то Эркегуль устроила ему публичный скандал. Торговка была уже не такой смазливой, но по-прежнему общительной. Ее пьющий муж, который раньше ее частенько бил, умер, а двое детей, окончив школу, уехали на заработки в другую страну.

Их сближение произошло как-то само собой, и вскоре она переехала к нему.

Удивительно, но она ничего не знала про его фантастический карьерный взлет. По вечерам, за чаем, она внимательно слушала его рассказы, но в ответ лишь щурилась и весело смеялась недоверчивым смехом. Про отсидку в СИЗО она верила больше.

– Сидел за хулиганство, – посмеивалась она, – а теперь придумываешь разные сказки.

Такая версия его исчезновения на несколько лет была ей более понятной.

– Твоя мегера тебя за это и бросила, наверно. Да не переживай, она тебе никогда не подходила, – гладила она по спине Кыялбека.

Кыялбек поначалу злился, что ему не верят, старался доказать, найти аргументы поубедительнее, но очень скоро смирился – «А зачем ее убеждать? Все вроде идет неплохо. Да и вообще, надо признать, жизнь у меня определенно успешная. Хотел ведь, чтобы рядом был человек и внимательно, не перебивая, слушал; хотел купить контейнер и сдавать в аренду, чтобы самому не торговать – все это есть, достиг», – думал он и тихо улыбался сам себе.

В поисках лошади

– Мою лошадь не видели? – выйдя из-за пригорка, он хмуро поздоровался.

– Не видели, – мы поздоровались в ответ.

Это был невысокий худощавый мужчина средних лет, с обветренным лицом, в резиновых сапогах, темных штанах и старой черной обтрепанной куртке. На голове – засаленная серая кепка, из-под которой поблескивали усталые, но озорные глаза. От него отчетливо исходил запах вчерашнего спиртного, от чего, видимо, он мучился головной болью, а плечи были устало опущены.

Несмотря на видимую утомленность, он быстро окинул взглядом рыболовные снасти и место нашей стоянки. Заметив бутылку коньяка, лежащую в пластиковом ящике среди походной посуды, взял стул, поставил его поближе к столу и, без приглашения, плюхнулся в него.

Гость есть гость, надо быть гостеприимными, и мы присели рядом.

– Из города? – он окинул нас хозяйским взглядом.

– Да.

– На рыбалку?

– Да.

– Ловить не умеете, – неожиданно заявил он и вызывающе посмотрел на меня.

– Почему?

– Надо рыбу чувствовать, – он смягчил взгляд и снисходительно улыбнулся. – А вообще рыбалка уже не та. Раньше я тут пятикилограммовые вытаскивал, сейчас таких уже нет.

– Куда же такие подевались?

– А вот приезжают из города, и всю рыбу выловили. Мы здесь в селе решили за это наказывать, – снова нахмурившись, посмотрел он поочередно на нас с Бакытом.

Повисла напряженная тишина.

– Шучу, байкелер, – он попытался рассмеяться над попавшимися на его уловку наивными городскими, но получилось лишь вымученная похмельная улыбка. – А за хорошую шутку и в городе ведь наливают? – в надежде на лекарство подмигнул он Бакыту.

Бакыт вежливо улыбнулся в ответ и достав из ящика коньяк налил в пластиковый стаканчик.

– Борубай, – представился гость и, не дослушав наши имена, залпом выпил, после чего вновь вопросительно посмотрел на наливающую руку Бакыта.

После второго стакана его щеки порозовели, он глубоко вздохнул, быстро зажевал кусочек лепешки, лежавшей на столе, расправил плечи, потянулся, взял сигарету из пачки, лежавшей тут же, и с удовольствием закурил. Усталость с его лица как рукой сняло, и он, сев в походном кресле поудобнее, всем своим видом показал, что доволен моментом, а значит, прощаться с нами не собирается.

– Для вас это развлечение, а для нас – жизнь. Рыбу надо чувствовать и знать, где она стоит. Я обычно ставлю сети на впадении ручьев в реку, – весело сказал он.

– Сети? Это же браконьерство. Из-за этого рыба и пропадает.

Он нахмурился и замолчал.

Аййй, – вздохнул он. – Жизнь тяжелая стала, простые люди мучаются, а эти никак не нажрутся. Депутаты, бандиты – все одинаковые, воры, – неожиданно сменил он тему разговора.

Уже позже, после некоторого общения, мы привыкли к его способности резко менять тему и выдавать неожиданные сентенции, но поначалу это озадачивало и требовалось некоторое время, чтобы сориентироваться, – о чём это он сейчас говорит.

– Я бы был хорошим депутатом, – безапелляционно заявил он. – Меня тут все уважают, предлагали несколько раз – отказался. Я же здесь все вопросы могу решить за пять минут. И с властью, и с чёрными – всё решу. Ува-жж-ают!

– Они же все воры, – с подковыркой сказал Бакыт, насмешливо подняв брови.

– Хм, а кто не вор? – не смутившись усмехнулся он. – Воруют все, но у народа воровать нельзя.

– А у кого можно? – задал я наивный вопрос.

– Безграмотные, присосались к народу и пьют нашу кровь. Уничтожать их надо, без суда и следствия, как говорится, – не ответив на мой вопрос, продолжил он. – А наши люди совсем стыд потеряли. Готовы всем одно место лизать, лишь бы поближе к власти быть. Забыли, что на тот свет богатство с собой не заберешь, все суетятся, все лижут, все ищут… эхх, – прошелся он и по простым людям.

– Получается – все плохие? – снова поинтересовался я, в надежде нащупать логику в его словах.

Он остановился, недовольно посмотрел и несколько раз кашлянул в сторону.

– Все плохими быть не могут, – как несмышленому ребёнку, объяснил он. – Если все будут плохими, то жизнь остановится. Хороших людей больше. Я, например… по всей стране врать не буду, но по области всех знаю, любого политика или авторитета на «ты» могу назвать. Позвоню – и любой вопрос как надо решу, – сказал он и, сделав тяжелый взгляд, почему-то посмотрел на Бакыта. На меня сурового взгляда он тратить не стал, а наоборот, посмотрев в мою сторону, подмигнул.

– С Карабаем я на короткой ноге. Вот тебе надо вопрос решить? – он снова нахмурив брови, посмотрел на Бакыта. – Решу за пять минут. Однажды два амбала наезжали тут на местных, один самбист, другой боксер. Я боксеру челюсть сломал, второго поймал и привязал к дереву – воон там, – показал он рукой на противоположный берег реки. – Два дня просидел, потом прощения у меня просил. Карабай, когда узнал, сказал – молодец, уважаю. Я в уважении у него, понятно? Мы вместе сидели, – добавил он неожиданную деталь.

– За что сидел? – судимость гостя заинтересовала Бакыта. Он с тревогой посмотрел на того и захотел большей ясности.

– Сидел и сидел, по молодости, – услышал он в ответ расплывчатый ответ.

– Позвоню Карабаю и решу любой вопрос, понятно? – он растопырил пальцы и покачав головой, посмотрел на нас.

– Понятно, – подтвердили мы.

Карабай был известен всей стране как криминальный авторитет, который, словно спрут, влезал во все вопросы, где были деньги или интересы больших людей – от бизнеса до назначения в госструктуры.

– Но с ним вопрос по серьезному только решается. Слово не сдержал – кровью заплатишь, – Борубай, по каким-то своим соображениям, видимо решил, что у Бакыта есть нерешённые с криминалитетом вопросы, и поэтому смотрел на него, буравя взглядом.

Бакыт поёжился и опустил глаза. Никаких дел с криминалитетом у него не было, и он явно хотел, чтобы так и было дальше.

– Но можно и деньгами заплатить, – смягчил суровый тон Борубай. – Можешь через меня, так дешевле будет, – заботливо посоветовал он Бакыту, но тот отрицательно махнул головой и отвернулся.

– Карабай мне сам предлагал за нашим районом приглядывать. Вот здесь, на этом самом месте сидели вдвоем. Но я сказал – нет, не могу. Так и сказал самому Карабаю – нет. Не веришь, что ли? – На этот раз он сурово посмотрел на меня и даже наклонился поближе, чтобы разглядеть в моих глазах тень возможных сомнений.

– Прямо здесь и сидели?

– Прямо здесь. Он же охотник.

Сомнений в моих глазах он, наверное, не разглядел, потому что тут же улыбнулся, расслабленно откинулся назад и, потянув из нашей пачки, закурил новую сигарету.

– Бизнес здесь хочу открыть, – вдруг заявил он. Видимо, тема близости с криминальным авторитетом ему перестала быть интересной, и он перешёл к другой.

– Где?

– А вот прямо здесь, где мы сидим.

Мы сидели в тени среднерослых карагачей, образующих небольшую раскинувшуюся вдоль берега реки рощу. Дальше шла ровная травяная поляна с продавленной автомобильной колеей, а ещё дальше – асфальтовая лента дороги, за которой сразу поднимались глиняные стены гор, уходящих на многие километры к северу. На противоположном берегу реки теснилась узкая полоска ивово-березовых зарослей, за которыми ровными уступами поднимались и уходили на юг каменные скалы.

– Место красивое, и дорога рядом. Перспектива есть, – щелкнув языком, выдвинул вперед нижнюю губу Бакыт. – Но деньги надо вкладывать.

– В бизнесе фишка должна быть, – развалившись в кресле, Борубай показал свои познания в предпринимательском деле. – А фишка здесь в чём?

– Природа? Чистый воздух? Рыбалка? Дорога рядом? – перечислил лежащее на поверхности Бакыт.

– Это да, но не главное, – усмехнулся он.

– А что? – мы были заинтригованы.

– Коньяк! – повелительным жестом он указал на стакан, показывая, что за спасибо делиться ценными секретами не намерен.

Бакыт безропотно налил.

– НЛО! Здесь инопланетяне летают почти каждую ночь, – громко сказал он. – В этих горах у них база, – показал он в сторону уходящих на юг бесконечных скал. – Воон те две острые скалы видите, на пирамиды похожие? Из одной вылетают, а в другую залетают. Сверху люк открывается. Бесшумно всё, как положено, на гидравлике наверно. Я с детства за ними слежу. Прилетают, улетают, но…, – он поднял палец вверх – конспирацию соблюдают, не дураки.

– Да какие инопланетяне? Нет их. Когда ты их видел, много пил? – ехидно спросил Бакыт.

– А может и не пил, может травы чересчур покурил? – присоединился я.

– Вы их и не увидите. Говорю же – конспирацию соблюдают. Да и вы не туда смотрите… городские. Все о своем комфорте думаете, о деньгах, а надо в себя смотреть, – не обижаясь на подковырки, перешел он на философскую волну. – Инопланетяне же не такие как мы. Они мыслями управляют и технологии у них ого-го-го.

– А для туристов какая разница, они же их тоже не увидят? – пытаясь подловить его на логике, спросил Бакыт.

– Не увидят, это да, – впервые озадачено согласился он и на секунду задумался. – Но это вовсе не обязательно. Я же им буду рассказывать, имидж создавать. И место это назовем – «инопланетная база», – быстро нашелся будущий предприниматель. – Главное – это фишка! – повторил он и довольный своей бизнес-находчивостью, хохотнул.

Впрочем, нельзя было сказать, что мы полностью не поверили ему. Места там были глухие, малохоженые. Дорогу построили только пару лет назад, и цивилизация еще не успела испортить девственность окружающей природы, а в таких местах может быть все что угодно. Может и летает там что-то, кто знает? По крайней мере полностью отвергать идею инопланетной базы в горах, мы не стали, да и не хотели. Наоборот, мы были даже рады услышать про нечто таинственное, непонятное, прячущееся в высоких безлюдных горах. Поэтому и продолжали его слушать, не особо стремясь прижать и тем более доказать, что он врет.

– А деньги? Ай-й-й, деньги, я уже все продумал, – махнул он ладонью, по диагонали сверху вниз. – Бизнес-план у меня есть. Деньги один депутат пообещал. Месяц назад вот здесь с ним сидели. Сказал все сам сделает, главное, что местный житель нужен для этого проекта. Вот – я местный житель. Лучше меня никого не найдет, – опять перешел он к практической стороне дела.

– Прямо здесь и сидели?

– Прямо здесь. Он же рыбак, – подтвердил автор бизнес-плана и будущий бизнесмен.

Место, где мы разбили лагерь, получалось знаковое. Здесь и криминальный авторитет решал дела, и депутат обсуждал бизнес-проекты и туристический лагерь «инопланетная база» скоро появится. Я снова оглядел нашу стоянку. Окружающие горы, поляна с рощей и бегущая рядом река, засияли в каком-то ином, интригующем свете. И как раз в тот момент, когда все начинало выглядеть в новых красках он вдруг снова все поменял.

– А вообще суета это. О душе надо думать, о добродетели, а не о материальном, – вздохнув, он обозначил новый вектор разговора. – Намаз надо читать, тогда все будет – душа спокойной станет. Людям помогать, вести достойный образ жизни. Я вот намаз читаю…, – сказал он.

– Намаз читаешь, а спиртное нельзя же, – перебил его Бакыт.

Боромбай тяжелым взглядом посмотрел на него и кивнул.

– А мне сегодня можно. От меня жена ушла, – грустно ответил он.

– Когда? – с ноткой явного сочувствия спросил Бакыт. Он сам недавно развелся и тяжело переживал этот этап своей жизни. Коньяк он взял как раз по этому случаю – для расслабления и душевной медитации, как он сказал.

Впрочем, особо мы не пили, и думали уже, что напрасно потратились, а вот оказалось пригодилась.

– Жена у меня глупая, слушает своих родственников, – сокрушенно покачал головой Боромбай. – Я ей говорю, ай, меня слушай, не ходи к своей маме, она в уши тебе столько навоза нальет, а ты потом на меня это все. Я же работаю, деньги зарабатываю, а ты нервы трепишь. В общем дура она у меня. Эхх.

– Не слушается что ли? – уточнил Бакыт.

– Слушается, куда денется. Но маму свою тоже слушает, а потом сама же и страдает.

– Бьешь ее? – Бакыта интересовали детали. – Если бьешь, то это нехорошо. Она же женщина.

– Какая женщина? Огонь, а не женщина, – сама кого хочешь побьет, мне концерты закатывает.

Стало непонятно кто кого бьет, – он жену или она его. Бакыт без стеснения внимательно оглядел тщедушную фигуру гостя.

– Жена у тебя крупная? – для лучшего понимания шансов супругов, поинтересовался он.

– Думаешь я такой маленький и слабый, – обиженно взвился Боромбай, да так, что мы подумали, что все-таки жена его бьет, а не он ее.

– Да я боксом занимался, мастер спорта… почти. Немного не хватило, на турнире Шопокова меня засудили.

– Что реально что ли на турнире Шопокова выступал?

– Аййй, – махнул рукой он, не желая развивать эту тему.

– Она вообще-то умная, хорошая, а это я дурак, и поэтому она от меня ушла, – неожиданно сообщил он.

Бакыт разочарованно хмыкнул. «Ушла, пришла» – это было не то, что он хотел услышать – хотелось большей ясности, чтобы вместе осудить «этих неблагодарных женщин», а тут выходило как-то непонятно.

– Так кто из вас виноват в разводе? – допытывался Бакыт.

– Мы не разводились, – отмахнулся Боромбай.

Бакыт от такого совсем запутался.

– А знаете, где мы с ней решили пожениться? – улыбнулся вдруг гость, снова сменив тему.

– Здесь? – быстро догадался я.

– Правильно. Здесь все и было. Я ей говорю – выйдешь за меня замуж. Она тут же согласилась. Любила меня сильно. А может и сейчас любит, – хлюпнул он носом и опустил голову.

Со слов гостя, место, где мы просто рыбачили каждый год, оказалось чуть ли не сакральным в его жизни. Впрочем, было ли это все правдой или нет, мы не знали наверняка. Почти час он сидел с нами и за это время успел еще много чего разного рассказать. Бутылка коньяка быстро опустела, причем пил он один, нисколько не смущаясь того, что себе мы даже не наливали.

Ликвидировав спиртное и поняв, что больше у нас ничего нет, он напряженно замолчал, словно не желая больше тратить запас своих историй.

Помолчав так некоторое время и выкурив сигарету, он встал. Быстро, как-то наспех попрощался, и вразвалку ушел за ближайший пригорок искать свою лошадь.

После его ухода, мы с Бакытом еще некоторое время обсуждали услышанное, потом переключились на дневную рыбалку, а позже и на свои собственные истории у вечернего костра…

На следующий год, когда в начале июня мы только открыли рыбацкий сезон и приехали на это место, он вновь появился в нашем лагере ровно в то же время и с теми же словами – «мою лощадь не видели?»

Сказать по правде, мы были рады его появлению, хотя и сами точно не знали почему. Фантазер, выдумщик, можно даже сказать врун, но без злобы, по-доброму и интересно. Несколько нагловат, но это простительно. Противоречив. Но кто из нас не таков? Наивен. А кого можно назвать не наивным в этой жизни полной внезапных разочарований и нежданных удач?

Его визит в наш лагерь снова привнес разнообразие и колорит, который был веселым дополнением выезда на природу. При виде нас он тоже обрадовался, а потому провел с нами больше двух часов, рассказывая знакомые уже истории, но теперь уже с другими оттенками: жена к нему вернулась, повинилась, но снова угрожает уйти, а ее частые визиты к маме не прекращаются; депутат по-прежнему с уважением относится к нему и предлагает совместно открыть бизнес, но он пока не готов работать с ним – у депутата есть левые делишки, которые ему не нравятся; Карабай снова приезжал на охоту и опять предлагал ему стать местным авторитетом, отвечающим уже за всю область, но он не хочет – придется ведь жестко людей наказывать, а он же добрый; инопланетяне, хоть и летают как раньше, но стали какие-то нервные и более осторожные – чего-то ждут, наверно скоро будут какие-то большие изменения в жизни всей планеты и человечеству надо готовиться…

На третий год он пришел с другой стороны холма и улыбаясь нам как самым близким друзьям издалека прокричал – «Эй, городские, мою лошадь не видели?». «Нет!», – хором крикнули мы в ответ и стали накрывать на стол. Почти полдня мы провели вместе, обсуждая особенности местной рыбалки, события в мире, политику и политиков, известных всей стране бандитов и меры, которые человечество должно предпринять в случае появления большой делегации с других планет…

На следующий, четвертый, год мы ждали его, как всегда утром, из-за холмов справа или слева… но он не пришел. Не появился он ни на второй, ни на третий день. Рыбалка выдалась удачной. Исходили все берега, поймали неплохие экземпляры форели, хорошо отдохнули, по вечерам сидели у костра, разговаривали, делились личным, рассказывали истории, вспоминали и про Боромбая, надеясь, что назавтра он наконец появится, но он так и не пришел. Не знаю почему. Может был занят или мы разминулись во времени. Причин может быть много. Ну как есть, так пусть и будет. Надеюсь только, что у него все хорошо, жив здоров, по-прежнему в добром здравии ходит по горам в поисках своей потерянной лошади… и самого себя.

Реформы каждый день

Все персонажи и события рассказа являются вымышленными, а любые сходства случайными.

Парламентская дискуссия, начавшаяся с утра, сразу показала, кто глубоко понимает проблему, а кто нет. Обсуждался вопрос национального многопрофильного холдинга «Байжер». Некоторые депутаты предлагали меры по его приватизации, другие говорили о необходимости проведения там всестороннего аудита и внедрения механизма корпоративного управления, но основная часть народных избранников такими глупостями не занималась.

«Ну сколько можно об этом говорить, маргина-а-а-алы!» – в ответ на такие предложения возмутился Калыбек Жаңымуунов, лидер крупной парламентской фракции «Биздин жер» («Наша земля»). Он встал со своего места и, даже не подходя к микрофону, мощно прокричал это в зал.

Спикер, почувствовав актуальность вопроса, радостно улыбнулся и сразу же предложил ему пройти к трибуне.

«Надоели со своими иностранными словечками, аудитами и всякими корпоративными управлениями. А уж про приватизацию я вообще слышать не хочу. Как можно народное добро разбазаривать, предатели?!» – не отходя от своего кожаного кресла, эмоционально продолжил Жаңымуунов. – «Надо уже реальные, присущие нашему менталитету, вещи предлагать».

На вопрос из зала одного из «маргинальных» депутатов, а что это за такие меры, он, снисходительно улыбнувшись, ответил: «Название холдинга определяет его суть. А с названием в Байжере ооочень плохо!».

Представители других фракций, до этого рассеянно слушавшие перепалку коллег, моментально оживились. Обсуждение названий, цветовой гаммы, правильности перевода текстов и других экзистенциальных вопросов всегда вызывало их особый интерес.

Наиболее мудрые сразу потребовали, чтобы сессию начали передавать по телевидению и обязательно в прямом эфире.

«Это для того, чтобы народ видел, кто действительно думает о людях, а кто нет», – объяснили они менее опытным коллегам.

Через некоторое время генеральный директор общереспубликанской телерадиоинтернеткомпании «Цифровой цилиндр», запыхавшись, прибежал в парламент и, согнувшись вдвое, лично доложил спикеру, что прямой эфир налажен. Депутаты, вальяжно сидевшие в своих удобных креслах, сразу стали серьезными, и поставили дорогие смартфоны на авиарежим. Начиналась важная часть их работы.

Калыбеку Жаңымуунову, как инициатору дискуссии, было предоставлено первое слово.

Пройдя по ковровой дорожке, закупленной на средства международной финансовой организации, он вышел к недавно подаренной международным фондом парламентской трибуне, несколько раз кашлянул, постучал для верности по микрофону, приобретенному на деньги крупного международного банка, и, глядя в камеру, купленную на спонсорские средства известным всей стране анонимным бизнесменом, обратился к коллегам по законотворческой деятельности.

«Наша фракция «Биздин жер», будучи приверженной национальным традициям, считает, что название «Байжер» (дословно – «Богатая земля») изначально порочно, потому что слово «Бай» («Богатый») вызывает ассоциацию с деньгами, а деньги – это зло. Мы уверены, что крупнейший национальный холдинг должен ориентироваться не на погоню за прибылью, а на сохранение великих традиций народа, достижение счастья и согласия в обществе…», – делая выразительные жесты рукой, хорошо поставленным голосом говорил Калыбек Жаңымуунов.

Развивая свою мысль, он предложил вместо «Бай» использовать слово «Улуу» («Великий») и назвать холдинг «Улуу жер» («Великая земля»).

«Тогда коррупция исчезнет, а молодежь страны станет больше чтить вековые традиции народа…», – убедительно звучал его голос.

А закончил он выступление фразой, в которую вставил свое любимое слово «диалектика»: «Мы не должны забывать про вечный закон диалектики о единстве формы и содержания. Какое у холдинга название, так он и будет работать для народа!».

В зале раздались громкие аплодисменты членов его фракции. Послышалась даже пара выкриков: «Правильно!», «Народ ждет этого!», – но они быстро затихли под строгим взглядом спикера.

Дальше слово было предоставлено фракции «Эл менен эл үчүн» («С народом для народа»), которая позиционировала себя как сторонница социалистических идей. Эта фракция сплошь состояла из богатых торговцев, промышленников и, неизвестно как, сказочно разбогатевших бывших налоговиков и таможенников. При этом все депутаты фракции были убежденными сторонниками социально ответственного государства и неуклонно поддерживали любые инициативы, направленные на увеличение объемов государственных закупок и тендеров. Странным образом во всех этих тендерах участвовали аффилированные с депутатами компании, но это, конечно, никак не мешало им последовательно отстаивать принципы социалистической справедливости.

«Устав нужно менять», – сразу деловито заявил лидер фракции Арыстан Коёнов. «Компанию необходимо переименовать в «Элжер» («Народная земля»), а в устав внести два новых пункта: 1) холдинг функционирует исключительно в интересах народа и для народа, 2) коррупция в холдинге не допускается». Немного помолчав и победоносно оглядев зал, с видом единственного человека в мире, который знает тайный рецепт бессмертия, он воскликнул: «Только так мы победим коррупцию!!!».

А в заключение, как учила его ясновидящая к которой он ходил по субботам, он по всем правилам нейролингвистики сказал ключевую мысль, которую повторял во всех своих публичных выступлениях: «Народ – это главное!» – и многозначительно добавил: «И холдинг должен работать исключительно для народа!». Арыстан Коёнов давно уже усвоил простую формулу, что чем чаще повторяешь слово «народ», тем чаще народ тебя избирает. Поэтому, как опытный политик, он не мог упустить очередного случая, чтобы не позаботиться о пользе своей партии для народа.

На этот раз, встав со своих кресел, громко и искренне захлопали уже члены его фракции.

Фракция «Акжолтой» («Удачливый») была самой малочисленной в парламенте, но от этого не менее активной. Ее лидером был бывший коммунист, имевший в далеком прошлом судимость за хищение социалистической собственности, а теперь ярый сторонник капиталистических идей, Акжолтой Манапов.

Раньше эта партия инновационно называлась «Демократия Forever». Однако после выявленных хищений из партийной кассы, двух внутрипартийных бунтов и попыток сместить Манапова с должности лидера, партийный вождь придумал, как кардинально решить эту проблему. Собрав группу родственников и, по совместительству, наиболее преданных ему партийцев, он изменил устав и назвал партию своим именем – «Акжолтой», а для верности записал, что лидером организации может быть только он сам. Теперь в электронном архиве Минюста, разработанном на грант одной из авторитетных международных организаций, полное наименование партии было записано так: «Политическая партия Акжолтой, бессменный лидер партии – демократ Акжолтой Манапов».

После такого демократически продуманного хода все фракционные баталии сразу утихли, а оппортунисты, желающие сместить его с поста партбосса, самоисключились и перешли в другие, менее защищенные партии.

Акжолтой Манапов, будучи человеком продвинутым, получив слово, сразу предложил следовать мировым трендам и отойти от сырьевой направленности холдинга, с переходом к финансовой.

«Если опираться только на добычу полезных ископаемых, то страна навсегда останется в третьем мире, а мыслить нужно креативно, и двигаться вперёд нужно согласно мировым тенденциям. Поэтому предлагаю изменить название холдинга на более понятное международному бизнесу. Например – «TFC», что является аббревиатурой слов «Tian-Shan Financial Center», – терпеливо разъяснил он.

Однако социалист и, по совместительству, предприниматель Арыстан Коёнов, являющийся совладельцем франшизы «Tentaky Fried Chicken», тоже сокращённо «TFC», почему-то выступил категорически против такого креатива.

Выйдя к микрофону для дискуссий, он вступил в спор с Акжолтоем Манаповым: «Не только вы знаете английский, я тоже, не надо тут строить из себя образованного!» – с обидой в голосе воскликнул он.

«Называйте как хотите, но TFC не трогайте, а главное… это чтобы холдинг работал исключительно для народа», – вновь, по всем правилам нейролингвистики и уже более спокойным голосом, повторил он основную мысль своей депутатской деятельности. Но всё было бесполезно. Манапов продолжал настаивать на своей инициативе.

Давно зная Манапова и видя его стратегически продуманное упорство, Коёнов предпринял тактический ход и предложил обсудить этот вопрос в кулуарах, что, по всей видимости, наконец возымело своё действие. Кто-то из неназванных работников парламента позже видел, что Арыстан Коёнов передал какой-то розовый пакет Манапову, и они крепко, по-мужски пожали друг другу руки.

После этого Акжолтой Манапов, руководствуясь, как он заявил, исключительно интересами страны, снял предложение своей фракции с повестки дня.

Молчала только фракция «Келдик» («Мы пришли»). Вернее сказать, фракция молчала только в этом созыве парламента, когда она получила большинство. Как раз на активной критике ситуации вокруг «Байжера» она и пришла к власти. До выборов партия «Келдик» убедительно показывала, какие коррупционные схемы там крутятся, кто на этом наживается и что нужно сделать, чтобы положить этому конец. Избиратели были в восторге. Однако, придя к власти, члены «Келдик» изменились, они быстро поняли, что означает государственное мышление, стали мудрее и осознали, что реформы – дело непростое, можно политически ошибиться, а финансовые потоки так вообще могут потечь в непредсказуемом направлении.

Лидер фракции «Келдик» был человеком с хорошим политическим чутьём. Поэтому сейчас он спокойно, по-философски наблюдал за жаркой дискуссией и лишь время от времени посматривал в свой дорогой смартфон, чтобы убедиться, правильно ли освещают их работу СМИ. Попутно, чтобы не терять время зря, он почитывал не менее интересные новости из красивой жизни мирового бомонда.

В таком, реформистском, вперемешку с политической целесообразностью, ключе и проходило заседание.

Один из депутатов, в прошлом прокурорский работник, предложил даже ввести смертную казнь за коррупцию в холдинге.

«Я знаю, что у нас мораторий на смертную казнь, но давайте ради народа введём её хотя бы на одном предприятии!» – громогласно заявил депутат, имеющий звание заслуженного юриста страны. Диплом юриста вовсе не мешал ему выдвигать такие инициативы. Дипломы вообще много кому не мешали в парламенте, потому что доставались они легко, непринуждённо, а иногда даже незаметно для самих вузов.

«Вот шустряк, опередил», – с досадой подумали его коллеги.

Многие из них тоже хотели бы выйти с таким звучным предложением, но он отобрал у них этот шанс. Поэтому, когда дело дошло до голосования по данной инициативе, им ничего не оставалось, кроме как анонимно и беззлобно проголосовать против.

Не обошлось и без драки. Член фракции «Биздин жер», бывший чемпион по боксу, Эрбек Коркпоев, устал слышать критику и политически необоснованные аргументы действующего чемпиона по борьбе среди ветеранов, Эрбая Кучбаева из фракции «Акжолтой».

Не проявив политической выдержки, Коркпоев с Кучбаевым сошлись в упорной схватке, которая на деле показала, что боксёр вполне успешно может продержаться против борца более пяти минут. Парламентская драка продлилась даже дольше, поскольку мало кто решался вмешаться в жаркую дискуссию двух физически развитых народных избранников.

Конец потасовке смогла положить только бесстрашная Айсалкын Карматова из фракции «Келдик». «Или убейте друг друга немедленно, или сейчас же прекратите!» – приложив руку к слегка закружившейся голове, воскликнула она.

Свою фразу она эффектно завершила, кинув на них свой, небесно-голубого цвета, платок. Дерущиеся депутаты на время запутались в длинном, с кисточками, платке и уже порядком уставшие к этому времени разумно решили подчиниться призыву коллеги.

Бенефициаром этого небольшого инцидента стала, конечно, депутат Карматова. В прошлом она несколько лет работала кассиром-учётчицей в «Байжере», откуда приобрела привычку одеваться во всё дорогое и яркое, а также сделала головокружительную политическую карьеру, от которой у неё до сих пор, в прямом смысле, иногда кружилась голова.

Никто раньше, и в первую очередь она сама, не подумал бы, что она станет депутатом парламента, но судьба была столь благосклонна к ней, что она не только стала законотворцем, но и заняла пост председателя комитета по международной политике. Там и пригодились её многочисленные яркие платья, жилетики, дорогие куртки и пальто, туфли из крокодиловой кожи и купленные в модном дубайском бутике очки.

Платок небесно-голубого цвета с длинными кисточками потом много раз показывали по телевизору, а избиратели, которые раньше никогда не слышали выступлений этой депутатши, теперь надолго запомнили её громкий смелый голос, дорогой платок и по-актёрски изящно изогнутую руку, которую она часто прикладывала к кружащейся голове.

Депутаты спорили и плодотворно дискутировали весь день. Но всем, даже реформаторам, надо отдыхать. Пленарное заседание надо было заканчивать. Лишь в самом конце один из малочисленных «маргинальных» депутатов, Чынбек Узунбаев, попытался было вновь поднять вопрос о внедрении в холдинге прозрачного корпоративного управления.

«Я настаиваю на обсуждении моего предложения», – выйдя к микрофону, усталым голосом сказал он.

«Завтра будете настаивать, коллега. Сегодня прямой эфир уже закончился. Зачем тратить время, когда нас никто не видит?» – доброжелательно улыбнувшись, вежливо ответил ему из президиума спикер.

Услышав, что прямого эфира уже нет, депутат не стал спорить и тоже ответил понимающей улыбкой. Он заседал в парламенте уже пятый созыв и прекрасно знал, что делать предложения с трибуны никогда не поздно, можно и завтра, и через месяц, а можно и в следующем созыве. Реформы – дело сложное, они идут каждый день, а значит, и торопиться с ними не стоит.

Точку же в рабочем дне реформаторов поставил спикер, постоянно улыбающийся от осознания своей удачно складывающейся политической карьеры. Он поблагодарил всех депутатов за плодотворно проведённый день, отметил важность обсуждаемого вопроса, необходимость глубоких реформ в холдинге и в заключение пригласил всех коллег на завтрашнее түлөө (жертвоприношение) по случаю изгнания коррупции из стен парламента.

«Любую реформу мы должны начинать с себя», – патриотично заявил спикер и тут же, улыбаясь, с гордостью уточнил: «Из бюджета мы не тратим ни тыйына, түлөө будет проводиться на спонсорские деньги всеми уважаемого нами человека, имя которого он попросил не называть».

В ответ раздались бурные и продолжительные аплодисменты довольных своей реформаторской активностью народных избранников.

Мужская гордость

Вечером, после удачной многочасовой рыбалки, они приготовили ужин, заварили на речной воде ароматный чай и, ощущая приятное тепло дымящихся кружек, удобно расположились вокруг тихо потрескивающего костра.

Наступало время разговоров, которые по умолчанию входили в неофициальную программу рыбалки «от Темира». Он сам был неплохим рассказчиком и при случае выдавал какую-нибудь пикантную историю или случай из «жизненного». Слушать он тоже умел. За этим, кстати говоря, многие подспудно и ездили подальше от городской суеты, в горы. Поймаешь рыбу или нет, еще неизвестно, но что голову проветришь и отдохнешь за душевными разговорами, это точно.

– Дааа, – протянул Калыс. – Я хотел уехать куда-нибудь подальше, в горы. Я ведь и сам вырос в горах, но все как-то руки не доходили до рыбалки. А тут случайно увидел твое объявление и решил – надо.

Он осторожно, с шумом, вытянув губы трубочкой, потянул из кружки горячий чай, и на его лице появилась умиротворяющая улыбка.

– Правильно, – согласился Темир.

Такое он слышал почти от каждого клиента, поехавшего с ним впервые. Он и сам, с детства любивший рыбную ловлю, повзрослев почти забыл о ней. Но в какой-то момент, когда пришла относительная финансовая стабильность, дети встали на ноги, и в жизни снова появились окна для занятия собой, она вернулась к нему. Сначала как хобби, а потом и больше. Решающим моментом стало банкротство газеты, где он несколько последних лет работал заместителем главреда. К тому времени век бумажных газет как раз подходил к концу, начинать что-то новое он не захотел и вдруг решил превратить свое детское увлечение в новую профессию – гид-рыболов. На удивление, клиентов оказалось немало и дело пошло.

Калыс, немного помолчав, продолжил.

– Недавно я встретил одну давнюю знакомую… нашу общую знакомую с ней.

– С кем с ней? – Темир вопросительно посмотрел на него. Похоже, это было началом истории, которую ему предстояло слушать, и, будучи педантичным человеком, он хотел сразу прояснить все детали.

Калыс, смотревший на костер, оторвал взгляд от яркого пламени, запрокинул голову и, немного сощурившись, стал смотреть на появившиеся в ночном небе звезды. Через некоторое время он внимательно посмотрел на Темира и, не ответив на вопрос, начал рассказывать.

– Это было в конце 80-х, когда я вернулся из армии. Работы в родном селе особо не было, да и скучно там было, поэтому решил остаться в городе. В Бишкеке устроился на станцию техобслуживания и начал зарабатывать неплохие, по тем временам, деньги.

Однажды на улице я встретил Айжамал, Айку, как я ее называл, свою давнюю знакомую еще по сельской школе. Там мы жили по соседству, ходили в один класс, дружили, невинно, по-детски, а после нашей встречи в городе у нас все пошло по-другому, теперь уже по-взрослому.

Я искренне считал ее хорошей девушкой. Хозяйственная, внимательная. Жила она в женском общежитии, и когда я к ней приходил, всегда накормит, позаботится об одежде, если надо почистит или погладит. Такая положительная сельская девушка, которая все умеет и даже вполне успешно адаптировалась к городу. Я чувствовал себя с ней уютно и как-то защищенно, – из одного села, общие знакомые, общие воспоминания, а теперь еще и чувства.

Кстати, тебе надо обязательно туда поехать на рыбалку, – Калыс улыбнулся, вспоминая родное село. – Форели там нет, но зато осман – ох, какой вкусный!

Темир тоже улыбнулся и кивнул в знак признания вкуса жареного османа.

– Айжамал мне нравилась, и все как-то само собой шло к свадьбе. Друзья так и говорили – Калыс, не тяни. Но что-то меня останавливало. Где-то глубоко внутри не был уверен, что хочу жениться. Думал, то ли время не пришло, то ли к ней нужно еще приглядеться. Я сам толком не знал, что меня останавливало, не мог разобраться в себе.

Дым от костра потянулся за ветром и накрыл Калыса. Он закашлялся. Прервав на минуту рассказ, переставил стул в сторону и продолжил.

– Однажды после работы пришел к ней в общежитие, а ее нет. Спросил у подружек, они только глаза таращат. Оказывается, Айку украли. Не только я положил глаз на нее, а уже пару месяцев за ней пытался ухаживать Эрмек, парень из соседней общаги. Ходил, оказывал знаки внимания, хоть и без ответа с ее стороны. В один из дней подъехал на машине с друзьями, предложил покататься, посадил в машину и увез. Этот гад решил жениться, но боялся, что она не согласится. Поэтому просто украл.

От услышанного у меня внутри словно что-то взорвалось и я сразу решил действовать.

Темир неспешно пил чай и смотрел на пляшущие языки пламени в сложенном из больших камней очаге. Рассказ показался ему похожим на историю, которую он где-то уже слышал, а потому примерно представил себе, каким хэппи-эндом все закончится. Но перебивать он не стал, а лишь незаметно для собеседника улыбнулся. Калыс с первой минуты их знакомства понравился ему своей степенностью и внутренней уверенностью. Говорил он спокойно и обоснованно. При этом он так же, как и Темир, любил природу и, не стесняясь, с восторгом реагировал на окружавшие их красивые пейзажи. К тому же он оказался хорошим рассказчиком, а вечером у реки, вдали от цивилизации, в уютном походном кресле рядом с костром больше ничего и не нужно.

– Узнав у подружек адрес, я вызвал двоих надежных друзей, у одного из которых была старенькая отцовская «Жигули», и через час мы уже мчались за Айжамал. План был простой – приехать и забрать свое. На всякий случай мы взяли с собой самодельный кастет и пару деревянных бит, но в душе надеялись, что до этого не дойдет. Хорошо понимали, что в случае серьезной заварушки против толпы ничто не поможет. Главный расчет был на быстрые ноги, – глаза Калыса заискрились тихими хитрыми огоньками.

– Пока ехали, в голове стучала только одна мысль – доказать, что я мужчина, и забрать то, что принадлежит мне. Джаныбек, мы звали его Джони, с тревогой в голосе рассуждал о том, что будет, если машину разобьют, и что он скажет тогда отцу. Толкунбек, наш дорогой Тока, это второй друг, бодрым голосом говорил, что обычно в заварушках мы были везучими, и что на этот раз тоже повезет…

– Доехав до места, Джони остановил машину метрах в тридцати от дома, а мы с Токой вдвоем, молча, стараясь не привлекать внимание, пошли по известному адресу.

Несколько мужчин копошились в глубине сада, во дворе стояли женщины и о чем-то весело болтали. Не останавливаясь, мы зашли в большой сельский дом, и я, недолго думая, что есть силы закричал: «Айжамал, Айжамаа-а-ал, это я, Калыс, ты где?!!!»

Из комнаты выглянула какая-то женщина и, выставив на нас большие удивленные глаза, что-то стала говорить, а может даже и кричать, но я ее не слышал, наверно, был в шоковом состоянии. Однако через мгновение я все же услышал другой крик, своей Айки: «Я здесь!». И Айка уже выбегала из соседней комнаты, а увидев нас, со слезами бросилась мне на шею.

«Наглые такие!» – наконец я услышал и женщину с шевелящимися губами. – «Вору-ууую-юю-ют!», – закричала она.

В комнатах дома началось шевеление, да такое, будто вокруг в засаде сидела и ждала нашего прихода целая армия. Все пришло в движение. Голоса, нарастая, гудели, шуршала одежда, двигались стулья, шкафы и, кажется, какие-то сундуки. Армия, сидевшая в засаде вот вот должна была появиться и схватить нас.

Надо было бежать. И мы побежали. Держась за руки, напуганные, напряженные, но уверенные, что впереди нас ждет свобода и счастье. По крайней мере, так я ощущал себя тогда. Уверен, Айка тоже.

Темир живо представил себе: дом, дверь, двор, изумленные лица людей, суета, крики, забор, ворота, взявшиеся за руки и летящие, словно птицы, Калыс с Айкой, позади них спотыкающийся Тока, а еще чуть сзади толпа людей с вилами и топорами в руках. От такой картинки он снова, стараясь не показывать Калысу, улыбнулся.