Читать онлайн Университет

Только я выспался после писательских трудов, как мне позвонила жена отца. Она сказала, что завтра у меня собеседование с ректором государственного университета на должность юрисконсульта. В то время С. Н. возглавляла выездную финансовую проверку в нем. Все ее просьбы могли быть исполнены.

Когда я забирал трудовую книжку в Росреестре, кадровик удивленно спросила:

– Мы же для Вас недавно пропуск выпустили. Почему так спешно уходите?

– Предложили другую работу по профилю, – радостно ответил я.

***

У здания университета, построенного еще в семидесятые годы, я бывал лишь раз. В каменных стенах царила строгая атмосфера советского прошлого. С. Н. встретила меня у входа и провела в приемную ректора.

В кресле сидел высокий мужчина в очках с редкими седоватыми волосами. Он поздоровался со мной за руку. Внимательно посмотрел мой диплом и заметил, что оценки там разного достоинства, но работать можно и с такими. Поинтересовался, есть ли у меня жилье. Я ответил, что снимаю. Он сказал, вопрос можно решить. Важно снял трубку стационарного телефона и попросил соединить его с директором общежития. «Сегодня надо найти комнату для нового сотрудника». По этим словам стало ясно, что решение о трудоустройстве было принято до моего прихода.

Вошла строгая хорошо одетая женщина в элегантных очках. По виду ей было чуть больше пятидесяти лет. Это была начальница юридического отдела К. С. Раньше она работала следователем – ушла в отставку в звании подполковника, владела юридической фирмой, а последние пять лет отвечала за все правовые вопросы в университете. Она вежливо мне объяснила функционал отдела и разрешила приступить к работе через день, когда я решу вопросы с переездом в общежитие.

Красное каменное здание общежития состояло их двух блоков секционного типа. В крохотной комнате с порванным линолеумом на полу стояла разваливающаяся панцирная кровать. К стене примыкал грубо сколоченный шкаф. С потолка свисала тусклая лампочка. За две тысячи рублей в месяц это были приемлемые условия. Я платил за двоих, чтобы ко мне никого не подселяли.

На кухне ползали тараканы.

Два санузла на восемь комнат, в которых жили от двух до четырех человек. Утром было сложно попасть в туалет. Душевая комната на все девять этажей располагалась в подвале. Мужское время посещения – полчаса утром и два часа вечером. Остальное время отдавалось девушкам. Но они никогда не выходили вовремя, из-за чего выстраивалась большая очередь. В душевой не было занавесок, только перегородки. При этом вода быстро скапливалась на полу, потому что стоки забивались волосами.

Теперь я узнал, что такое настоящая общага.

Как только я заселился, ко мне постучали две девочки из соседней комнаты – попросили сахар. Я сказал, что еще не разобрал вещи, но скоро его найду. Одна из девушек заинтересованно осмотрела комнату через открытую дверь. Кроме больших бирюзовых глаз, которые я сразу заметил, у нее были узкий аккуратный вздернутый нос, притягательные большие губы и русые, почти блондинистые, волосы. Это была Лиза; первый курс, направление «маркетинг».

Я нашел в своих вещах сахар и пошел к их комнате. К двери прикреплен забавный подростковый рисунок с девушкой в смирительной рубашке, надпись на нем гласила: «Без печенек не входить». Я постучал.

– Я без печенек, но с сахаром, – сказал, улыбнувшись.

– Спасибо, но без печенек не пустим, – отозвались девушки, и тут же за закрытой дверью раздался громкий смех.

На кухне висел список дежурных по секции. Я сфотографировал его и решил по социальным сетям найти Лизу. Начал с самой редкой фамилии и угадал. В ее профиле ВКонтакте было много фотографий, в том числе и с недавнего дня рождения. Ей только исполнилось восемнадцать.

В первый рабочий день меня представили коллективу. О подробностях его формирования я узнал со временем. К. С., став начальником, привела сюда свою одноклассницу Н. В., которая проработала большую часть жизни топографом. Затем сослуживицу, следователя в отставке О. А., и свою сноху И. М. Единственным членом коллектива, появившимся не по связям, была Ю. С., потому что работала здесь юристом еще до прихода К. С. и знала множество подводных камней. Мне обещали платить 18 тысяч рублей, но только после испытательного срока. Первые три месяца я получал по 12 тысяч. Неделями я сортировал документы в папках – другую работу мне не доверяли.

От депрессии я спасался просмотром сериала «Во все тяжкие», невероятно меня увлекшим. Я радовался, что могу посмотреть несколько сезонов подряд, в отличие от бедолаг, ждавших по серии в неделю.

В общежитии меня начали принуждать к общественной работе. Некоторые жили с собаками, нарушая внутренние правила. Я не собирался подтирать за ними грязь после вечерних прогулок. Жители блока на меня ополчились. Я сказал, что если будем все делать по правилам, то собаки будут жить на улице вместе с хозяевами. Подготовил старосте секции официальное возражение со ссылками на законы, запрещающие принудительный труд. Эта бумага прошла через многие руки и легла на стол моей начальнице. Ей понравилось, как я написал, но она попросила не устраивать конфликты в общежитии. И дала наставление:

– Помню протокол, составленный молодым следователем: «на столе лежит печенька, на полу блевотина». Вот чтобы такого дилетантства в документах не было. Убирай все эмоции. Должны быть только факты. Что вижу, то пою – не про нашу профессию.

Теперь К. С. позволила мне отвечать на служебные записки и обращения граждан. Мои ответы она редактировала, показывая, что убрать. Я быстро научился писать сухо и официально. Мне хотелось доказать, что умею работать оперативно. Всегда выполнял поручение в течение дня и письменно отчитывался о результате К. С.

– Работа в органах научила меня главному принципу: дело должно вылежаться. Спешка ни к чему, – говорила она и убирала в папку мой документ.

Порой ее стол был завален должностными инструкциями, договорами, служебными записками, которым она позволяла «вылежаться» не меньше недели.

Я выполнял поручения так быстро, что у меня оставалось много свободного времени в течение рабочего дня. Я начал читать электронные книги. Иногда так увлекался, что не слышал, как меня зовут.

Меня очень впечатлили «Гроздья гнева» Джона Стейнбека и два романа Джеффри Евгенидиса: «Средний пол» и «А порою очень грустны». Поразил и нон-фикшн «Побег из лагеря» – про ужасную жизнь в трудовом лагере КНДР. Хотя потом выяснилось, что многое там преувеличено. Читал автобиографии Милоша Формана, Георгия Данелии, Вуди Аллена и даже Арнольда Шварценеггера.

Вообще, я чувствовал, что после стольких лет постоянного напряжения обрел свободу: не надо больше сдавать зачеты и контрольные, а после конца рабочего дня я предоставлен сам себе.

Изначально я установил себе планку отработать пару лет, чтобы у меня был минимальный стаж для допуска к адвокатскому экзамену, но втянулся, да и в коллективе ко мне привыкли. У них больше не было опасений, что я кот в мешке. Мне стали давать больше значимых поручений. Я занимался получением новых свидетельств на недвижимость и внесением изменений в кадастровые паспорта объектов. Мне давали возможность сходить с И. М. в судебные процессы. К моему счастью, всего через полгода она уволилась (ее мужа, сына К. С., отправили в другой город возглавлять прокуратуру), и теперь все судебные дела были мои. Эта работа мне нравилась больше всего.

Перед моим первым самостоятельным судебным процессом у меня тряслись руки. Я представлял университет в другом городе по иску от соискателя докторской степени. Та вышла в суд с тем, что образовательные услуги ей должным образом не оказаны, из-за чего она не смогла защитить докторскую. В университете этим направлением занималась старая профессорша, которая категорически отказывалась ехать в другой город по состоянию здоровья. Документов, подтверждающих осуществление какого-либо научного консультирования, почти не было. Разумеется, при таких обстоятельствах суд занял позицию истца.

О. мне иногда звонила. Она нашла работу в местном ЖКХ, где зарплату платили по исполнительным листам, – предприятие было банкротом. Там же она познакомилась с охранником, которого постоянно выводила на ревность. Специально говорила со мной в его присутствии. Он позвонил как-то, угрожая мне убийством. Я был тогда на нервах и ответил ему в грубой форме. От злости он пытался изнасиловать О., но она отбилась. Потом она связалась с другим парнем, который заложил в ломбард все подаренное мной золото. Она вовремя спохватилась и стала шантажировать его родственников заявлением в полицию. Он все выкупил и вернул ей, заплатив сверху 50 тысяч, которые она требовала.

О. приехала к подруге на 9 мая. Захотела встретиться со мной в нашем любимом ресторане рядом с академией. Я пришел пораньше, чтобы погулять вокруг места, где прошло мое золотое время. Зашел на задний двор общежития, где ровно четыре года назад нарисовал сердце для «Лапы». От него остался лишь поблекший верхний уголок. В кафе я смотрел на О. и понимал, что больше ничего к ней не чувствую.

Она пригласила меня к своей подруге. Я же хотел пройтись по набережной, чтобы посмотреть салют. После него мы медленно шли по перекрытым центральным улицам среди тысяч людей. Она взяла меня под руку и призналась, что всегда хотела погулять по проезжей части. В метро О. попросила провести с ней ночь. Она пристально посмотрела на меня. В этом взгляде я увидел ее готовность отдать девственность. Это должно было случиться давно и по любви, но наше время прошло. Одновременно подъехали оба поезда метро, которые увезли нас в разные стороны.

***

Я долго приглядывался к Лизе. Мы часто пересекались на кухне и в коридоре, но обменивались лишь парой фраз. Она была загадочной и притягательной. Я не хотел, чтобы мои ухаживания стали очевидны для ее подруг. В таком случае шансы на первое свидание были бы потеряны. Я написал ей в диалог «ВКонтакте». Сердце невероятно забилось. Лицо налилось краской. Мне пришлось открыть окно, чтобы отдышаться. Мы немного пообщались. Я пригласил ее на «Великого Гэтсби» База Лурмана. Музыкальное видео к нему на песню Ланы Дель Рей “Young and Beautiful” я посмотрел десятки раз. Волнующий саундтрек вселял надежду, что снова замерцал мой «зеленый огонек».

Однако Лиза отказалась пойти со мной в кино: готовилась к сессии. Я интересовался, когда и какие у нее экзамены. Поздравлял после каждой успешной сдачи. Пригласил отметить вместе в кафе. Ответ – она не ходит на свидания по переписке. Тогда я постучал к ней в дверь. Никто не открыл. Однако, судя по звукам, она точно была там. Я снова постучал. Лиза вышла, закрыв за собой дверь. Откинулась спиной назад, поставила одну ногу на стену.

– Если не хочешь по переписке, я тебя приглашаю, глядя в глаза, – немного нервничая, сказал я.

– Завтра я уезжаю домой, так что извини.

– Может, хоть кофе перед отъездом попьем?

– У тебя было столько возможностей. Ты чего так долго ждал?

– Не хотел отвлекать, у тебя же сессия была.

– А теперь закончилась. Уже поздно. Хорошего вечера.

Она повернулась и ушла к себе.

Через пару дней, когда все разъехались, я обнаружил дверь открытой и вошел в опустевшую комнату, через тонкую стенку от моей. Мне так долго не хватало смелости пересечь этот порог. На следующий день в комнате Лизы начали делать ремонт. Я снял с двери рисунок с девочкой в смирительной рубашке, чтобы сохранить его. Написал об этом Лизе. У нас снова завязался диалог. Я каждый день ждал от нее сообщений.

Мы обсуждали ее увлечения. Она любила альтернативный метал. Я скидывал ей свои подборки. Она отвечала тем же. Лиза рассказала о своей семье и увлечениях. Она очень любила собак. Я рассказал ей о тех, что были у деда. Отправлял ей стихи. Она удивлялась, что я сам их написал. Это общение могло занимать целые вечера. Оно мне нравилось больше, чем телефонные разговоры. Я мог подумать над тем, что пишу. Музыка, картинки, фотографии насыщали наше общение на расстоянии. Однако я очень хотел обычного свидания, лицом к лицу. Однажды Лиза написала, что приехала в город. Я умолял о встрече. Она весь день не отвечала.

Директор общежития просил меня переехать временно в другую комнату. Ремонт добрался и до меня. Не хотелось опять перетаскивать вещи. Однако, когда я увидел место, которое мне предоставили, то срочно перенес все туда – в блок повышенной комфортности, который выглядел как гостиница. В номере большой шкаф-купе, две кровати с ортопедическими матрасами, пластиковые окна, чистые покрашенные стены, приятный паркет. Душ в секции и стиральная машина. В таких номерах размещали гостей университета из других городов. А кроме того, здесь жили декан факультета и ее заместитель с двумя дочками, очень симпатичными. У старшей была сногсшибательная попа. Когда она выходила чистить зубы в шортах, я боялся подойти ближе – не смог бы контролировать свою эрекцию. Она училась на последнем курсе, а ее сестра заканчивала школу. Однако их мама была слишком принципиальной.

Я помылся в душевой кабинке. На следующий день дверь к ней была закрыта на ключ. Я загрузил вещи в стиральную машинку. Через двадцать минут увидел, как их вытащили в таз, который едва не плавал в море воды. Заместитель декана прервала стирку и выкрутила фильтр снизу. Я постучал к ней.

– Вы себе что позволяете? – на повышенных тонах начал я.

– Студенты не могут пользоваться ни душем, ни машинкой.

– Я не студент, а работник, как и Вы.

– Нет уж, я вкладывала деньги, а Вы пользуетесь чужим.

– Вы не могли сказать это после того, как я закончу стирку? Что же, мне на руках это все теперь стирать?

– Стирайте как хотите.

– Если дело в деньгах, то сколько стоит пользование Вашей машинкой?

– Мы не на рынке. Хотите стирать – установите свою.

Приходилось, как и раньше, ездить к отцу, чтобы стирать вещи.

На 290-летие города Лиза должна была приехать с семьей. Я уже два месяца приводил себя в форму для нее. Устраивал тренировки в комнате по два часа в день: отжимался с разными наклонами на крепких железных кроватях, качал пресс и ноги. Я предложил ей увидеться хотя бы на час. Она сказала, что не сможет. Я гулял по улицам в надежде увидеть ее где-нибудь. Вечером поднялся на самую высокую смотровую вышку города. С нее фейерверки казались одуванчиками. По улицам потекла река жизней. Мне было достаточно лишь одной-единственной капли, чтобы утолить свою сердечную жажду.

Я хотел сделать Лизе сюрприз, когда она заселится снова в общежитие. Сначала искал парфюм с запахом книжных страниц, потому что она обожала аромат свежей книги. Однако в городе такого эксклюзива не было. Тогда я решил заказать художнику картину карандашом со всеми породами собак, которые обожала Лиза. В момент встречи с художником появился отец. Он был удивлен, что я передаю деньги какому-то бородатому парню в наколках, – подумал, будто я покупаю наркотики.

Работы этого парня были выложены в соцсети «ВКонтакте». Я отправил ему композицию, воплощавшую мою задумку. Через пару недель он выдал мне ватман размером А2 с рисунком. Все было здорово, кроме предмета, напоминавшего арфу с банки Гиннесса. Художник пытался изобразить ухо собаки, а потом что-то пошло не так. Свой ляп он замаскировал геометрической фигурой посреди картины.

Я заказал раму с антибликовым стеклом. Выбрал серый металлик, который хорошо сочетался с графитовым рисунком. Из-за больших размеров изготовление рамы вышло в полтора раза дороже картины. В итоге я потратил на подарок двенадцать с половиной тысяч, две трети моей зарплаты.

Вернувшись в город, Лиза решила жить у подруги. В общежитие она больше вселяться не собиралась. Я пригласил ее в ресторан. Написал, что буду ждать, пока она не придет. В ответ мне пришел грустный смайлик. Я прождал около двух часов и ушел. Спросил, как ей передать рисунок с безумной девочкой. – «Не знаю». Я отследил, в какой группе она учится (зная имя и фамилию, а также университет, это не трудно), посмотрел расписание занятий.

Лиза не ожидала меня увидеть. Начала со мной приятельский разговор. Я сказал, что хочу отдать ей рисунок с двери. Она просила принести его к ней на пары. Я пояснил, что не могу во время рабочего дня уходить из университета. На самом деле мне хотелось отдать ей картину с собаками, которую сюда было бы глупо тащить. Она сказала, что зайдет в половине шестого. У меня как раз заканчивался рабочий день в это время. Она ждала меня у общежития с подругой. Вместо того чтобы пройти через турникет со мной, она дернула ручку на себя. Вахтерша сразу же спросила про пропуск. У Лизы его не было, и она осталась ждать внизу.

Я взял свернутый в рулон детский рисунок и свой огромный сюрприз. От тяжести рамы отлетел трос для крепления на стену. Выйдя из лифта, я поставил картину у стены, чтобы Лиза ее не видела. Отдал ей плакат и попросил не уходить, потому что приготовил кое-что еще. Когда вынес подарок, она была поражена. Начала разглядывать.

– Сам рисовал поди, – насмешливо сказала ее подруга.

– Рисовал художник, но по моей композиции. Рама из дерева. Антибликовое стекло. Все как надо.

– Как ее нести-то? – изумлялась Лиза.

– Могу такси вам вызвать.

– Нет, мы на автобусе, – резко вставила ее подруга, не желая выдавать адрес.

Лиза озадачено смотрела на размер картины.

– Ладно, заберем. Что добру-то пропадать, – решительно сказала она, ловко взяла картину и стремительно пошла к выходу. Девушки пару раз оглянулись, будто опасаясь, что пойду за ними.

Я пришел в комнату и выместил всю злость в тренировке. После написал Лизе, что такой неблагодарности совсем не ожидал. «Я же приняла картину, значит благодарна», – ответила она. «Ты даже спасибо не сказала, убежала сразу». – «Тебе никто не мешал нас проводить до остановки, мы же тебе ноги не заламывали». – «А тебе никто не мешал попросить меня донести картину. Я ведь с душой подошел к подарку». – «Ты знал о моих предпочтениях, так что ничего сверхъестественного. Вот если бы ты угадал сам, то это было бы не встать».

Я понял, что переписываюсь с ребенком, которого впечатлить можно только телепатией.

***

Ж. запланировал с Н. поездку в Чехию в сентябре. Предложил мне поехать с ними. Турпакет стоил около тридцати тысяч на человека. Я ухватился за эту идею как за спасательный круг. Если бы не Ж., то не знаю, как бы пережил бесперспективную влюбленность.

Двадцать четвертого сентября мы прямым рейсом летели в Прагу. Это была моя первая поездка в Европу. В трансферном автобусе я положил свой новый рюкзак на полку, не заметив, что кто-то приклеил к ней жвачку. Я так и не смог до конца ее оттереть. Мы заселились в старый отель в центре города. Лифт, похожий на грузовой, не закрывался. В первый же день мы нашли недорогое китайское кафе с большими вкусными порциями. Четкой программы у нас не было. Мы просто дышали атмосферой старой Европы, гуляли по главному историческому району Старе-Место, перешли по Карлову мосту на другой берег, где лебеди совсем не опасались людей.

Под конец первого дня мы зашли в ресторан, где насладились разливным пивом. В Чехии пиво вообще главное, ради чего стоит сюда ехать.

Я написал С., что он зря не поехал с нами. Он к тому времени стал отделяться от стаи, уделяя больше внимания отношениям со своей ревнивой девушкой. Они встречались уже три года.

Следующий день мы провели в Пражском зоопарке. Я никогда не видел таких больших территорий, где животные – их было огромное количество! – могли ощущать себя как в дикой природе. После нескольких часов уже не было сил их фотографировать. Мы пробыли там почти до закрытия.

На третий день мы отправились в Карловы Вары. Сначала автобус с туристами заехал в ювелирный магазин Lapis Diamond – большой, в три этажа. Возрастные путешественники выбирали себе украшения и посуду из богемского стекла, что отнимало время от основной цели поездки. Карловы Вары – изумительный курорт. Каждый метр пространства демонстрирует архитектурное разнообразие Европы, а от города в целом исходит удивительное сияние.

Мы зашли в ресторан, где подавали оленину под брусничным соусом. Готовили там средне, хотя цены были немаленькие. Когда в чеке появился еще сервисный сбор, я решил незаметно реквизировать себе пивной бокал. До отъезда у нас еще оставалось время погулять. На улицах города установлены маленькие фонтанчики с указанием температуры минеральных вод. Ж. и Н. подставляли под струю фарфоровые кружечки с носиком, а я – трофейный бокал.

По возвращении в Прагу у меня отлетел каблук от ботинка. Я перемотал его скотчем. В обувном магазине Bata кое-как выбрал себе кроссовки перед самым закрытием.

На Вацлавской площади я увидел группу чернокожих парней. Подумал, что могу купить у них марихуану. В Чехии не преследуется по закону ее приобретение в небольших количествах, а я давно хотел попробовать травку. Парню в капюшоне я сказал, что мне нужно. Он спросил, откуда я. На мой ответ кивнул и сказал: «Три нуля». Я подумал, он требует тысячу крон – многовато, но пришлось согласиться. Он жестами показал, где его ждать. Проходившая мимо пенсионерка стала меня прогонять. Наркодилер вернулся и сунул мне в руку пакетик. Я не хотел отдавать деньги, пока не пойму, что он принес. На нас стали смотреть китайские туристы. Негр охнул и резким движением вытянул из моей руки купюры.

По пути в отель я купил сигарет, чтобы выкрошить их и засыпать туда марихуану. Заодно приобрел шоколадное яйцо для Ж.: он собирал фигурки из киндер-сюрпризов. Я пришел к Ж. и Н. с дарами. До этого из нас троих пробовала травку только она. Н. показалось, что содержимое пакета влажное и странно пахнет. Мы пытались раскурить через сигарету, но не было никакого эффекта. Тогда я сделал самокрутку из газеты. Н. предупредила: так можно отравиться типографской краской – и помогла нам сделать нормальный косячок. Мы с Ж. долго вдыхали дым, но ничего не чувствовали. Меня явно развели, и это было обидно.

Когда я лег спать, немного кружилась голова. Через пару часов меня рвало фонтанами. Я снова увидел дорогую оленину, которую ел днем. Пил воду, но она тут же изрыгалась обратно. Всю ночь я простоял на коленях около унитаза.

В этот день у нас была намечена поездка в Чески-Крумлов. Мне было жалко терять возможность увидеть новое место. Тем более поездка уже оплачена. В автобусе сильно качало, и меня снова затошнило. Я быстро подошел к гиду и сказал, что мне срочно надо выйти. Водитель просил потерпеть еще пять минут до заправки. Мы остановились, и я бросился к туалету. В толпе обсуждали: «Парень наверняка перебрал пива накануне».

В Крумлове я позировал для фотографий, хотя на самом деле чувствовал себя хуже некуда. Городок с каменным замком и красными черепичными крышами погружал в атмосферу позднего Средневековья. Даже рыночная площадь в центре не изменилась за несколько веков: горы колбас, свиных окороков и огромных голов сыра. В пивоварне я не мог ничего дегустировать, поэтому взял три подарочных набора с собой. Вернувшись в Прагу, мы пришли в полюбившийся нам китайский ресторан. Ж. заставил меня поесть. Стало полегче.

На пятый день путешествия мы отправились в Мюнхен на легендарный Октоберфест. Было много местных, одетых в национальные костюмы: мужчины в коричневых шортах с подтяжками, девушки в клетчатых длинных платьях со шнуровкой на груди. Перебравших пива устраивали в специальную палатку, точно в военно-полевой госпиталь. Пиво наливали в литровые кружки. В каждом павильоне была представлена своя пивоварня. Мы зашли в ресторанчик Wildstuben с длинными столами и скамейками – хотели быть под крышей. Когда играла музыка, некоторые танцевали прямо на столах. Довольные немцы пытались вступить с нами в диалог. Я пытался им ответить – они недоумевающе переглядывались меж собой, ничего не понимая. Нам предложили сделать фото с местными посетителями. Те были рады такой возможности. Позже на стол положили несколько фотографий, обрамленных в бумажную рамку с эмблемой ресторана. Фотограф ненадолго отвлеклась на гостей за другим столиком. Мы хотели разделить стоимость между всеми запечатленными на фотографиях, однако поняли, что немцы слишком пьяные, – взяли снимки и ушли, не заплатив за них.