Читать онлайн Танцуя среди звёзд. Книга 2. Конец вечности

ГЛАВА 18. Волк Окраин

Инэрис упала в кресло и, одной ногой стягивая сапог с голени другой, не глядя потянулась к бутылке вина, стоящей на столе. Плеснула немного в бокал и, сделав глоток, поморщилась.

Инерис всегда пила только белое и предпочитала самые лёгкие вкусы, прозрачные и невесомые, без тени кислинки. Эту бутылку ей подарили во время визита в систему Мелло, и вино оказалось ожидаемо кислым – как и всё, что производилось в виноградниках нового Третьего Дома светлой дуги.

Фэроу предпочитали коктейли и абсент. Их дом был достаточно древним, чтобы не стесняться своей любви к современности – возможно поэтому Аврора относилась к ним с пренебрежением, и почти не вела с ними дел.

Аркан делали напитки тонкими и нежными, ровно такими, какие ей нравились, и Инерис с сожалением подумала о том, что теперь посещение этой системы для неё настолько усложнилось. После смены герцога Аркан не раз уверяли Аврору в вероноподданических чувствах, но политика их была довольно странной, пожалуй, даже более независимой чем в те дни, когда домом управлял патриарх Эндимион.

В подходах Фэроу тоже что-то изменилось, хотя Инерис и не понимала до конца, что. Герцогиня стала более осторожной и закрытой с тех пор, как Ордену удалось провернуть авантюру с заложниками. По просьбе Авроры Инерис тогда сделала всё позможное, чтобы ослабить Эцин, не позволив им заполучить власть сразу над шесть домами – но кажется, это мало помогло. Трое наследников оказались убиты или пропали безвести. В итоге Тёмная Дуга, потерявшая сразу двоих, должна была бы ополчиться на Орден, тем самым поставив царившую в Империю систему противовесов под угрозу. По непонятной Инерис причине, этого не произошло. В отношении же третьего пострадавшего дома, Аркан, Орден как будто бы получил своё.

Вздохнув и отругав себя за то, что снова думает о политике в свободные часы, Инерис отставила бокал.

Потом начертила на сенсорной панели знак включения галавизора и принялась перелистывать каналы. Делала она это с закрытыми глазами, не обращая никакого внимания на то, что показывает экран, а дойдя до конца списка, также не глядя отключила всё и какое-то время сидела неподвижно.

Потом вспомнила, что забыла стянуть второй сапог и наклонилась к нему, но передумала.

День выдался бессмысленным и выматывающим. Несколько встреч, переговоры, визиты и в довершение всего поздравления Анрэя с очередным днём рождения – третий день рождения с момента принятия Анрэем титула. Из всех, с кем Инэрис успела пообщаться за день, Анрэй был самым неприятным собеседником, потому что оставлял у Инэрис впечатление, что каждое её слово просеивается через сито и анализируется со всех сторон. Циферки двоичного кода буквально мелькали у Анрэя в зрачках, и, находясь рядом с ним, Инэрис приходилось следить за каждым своим движением – впрочем, так было почти со всеми, кого она видела в течение дня.

Только с одним человеком она могла говорить так, как хотела, не скрывая ничего.

Инэрис слабо улыбнулась и, встав, прошла через комнату. Достав из кармана кителя, брошенного в прихожей, коммуникатор, она снова вернулась в кресло и, набрав номер Рейвена, написала:

«Привет. Ты очень устал?»

Ответ пришёл почти мгновенно.

«Очень. А ты?»

«Тоже. Жаль, что ты не рядом. Я обняла бы тебя, и нам обоим стало бы легче».

На сей раз ответа не было долго.

«Это невозможно, ты знаешь».

«Знаю. Трудно говорить с тобой и не знать, где ты сейчас. Но я знаю, так лучше. Есть тайны, которые лучше не знать».

«Да».

Инэрис задумалась, глядя на белые буквы на чёрном экране. От одной мысли о том, что она может вот так просто написать: «Привет», и там, на другом конце, этого будут ждать, становилось тепло на душе. Иногда она ловила себя на том, что спешит домой после очередной встречи, чтобы, заслонившись от всего мира непроницаемыми стенами, взять в руки коммуникатор и просто написать: «Привет».

Больше было не нужно. Они чувствовали друг друга и так. По одному слову, по десятку букв. Давно уже стёрлось из памяти лицо Рейвена и их недолгий несостоявшийся роман. Давно уже Инэрис не пользовалась тем номером, который нашла через базу Ордена – едва представилась возможность, она сама первой попросила Рейвена дать ей другой. Даже та ночь, когда Рейвен бросил ей в лицо свою ненависть, забылась давным-давно. Остались только километры переписки, в которой можно было говорить обо всём – о том, что пугало, о том, чего хотелось. Нельзя было делать лишь одно – называть имена. Так они условились. И Инэрис была этому рада, потому что никому, даже своему тайному адресату, она не могла бы рассказать о том, что делала изо дня в день.

«Я сегодня видел планету, где растут белые цветы с острыми лепестками. Когда на этих лепестках выступает роса, в ней отражаются первые лучи рассветного солнца. Я подумал, что также, должно быть, блестят твои глаза. А эти цветы, наверное, похожи на тебя».

Инэрис вздрогнула. Никогда раньше Рейвен не говорил о её внешности. Он так старательно сохранял анонимность их разговоров, что иногда Инэрис казалось, будто они и не виделись никогда.

«Это инэрисы, – ответила она, – маленькие лучики звёзд. Странно, мне уже говорили, что я на них похожа…»

«Иначе не может быть, ты такая же острая, как их лепестки, и такая же ранимая».

Инэрис улыбнулась, подбирая слова для ответа, когда коммуникатор пронзительно запел, разбивая невесомое волшебство.

– Да, – сказала она, нажимая приём. На экране показалось неприятно напряжённое лицо Авроры.

– Ты уже спишь? – спросила та.

Инерис невольно закатила глаза. Она очень сомневалась, что наставницу на самом деле волновал этот вопрос.

– Нет. Только что пришла.

– Хорошо, нам нужно поговорить. Я заеду через полчаса.

Аврора нажала отбой, а Инэрис вздохнула и, отложив коммуникатор, поплелась на кухню, на ходу собирая одежду.

Надежды на самостоятельную жизнь оправдались лишь отчасти.

Здесь, на Нимее, она не была обязана соблюдать придворный этикет и напрочь забыла про пышные кружевные манжеты и колючие кольца корсажей, оставив себе из официальной одежды только китель. Однако это была, пожалуй, единственная поблажка, которой она добилась – всё так же тянулись за ней интриги и светские встречи, которых лишь отчасти удавалось избежать, отговариваясь миссиями в окраинные миры. Слишком близко она была к Авроре, и слишком хорошо Аврора знала, когда и чем она занята. Кроме того, и сама Аврора вскоре после переезда Инэрис покинула Селесту, прочно обосновавшись в столице. Подобные звонки заполночь и визиты без предупреждения не были редкостью, как будто разделяли их не километры, а всего пара коридоров дворца.

Инэрис успела лишь повесить китель на вешалку и забросить блузку в стиральную машину, когда в дверь позвонили. Наскоро накинув на плечи другую, она поплелась открывать.

– Ты долго, – сообщила Аврора и, дав гвардейцам знак оставаться снаружи, сама прошла в гостиную.

– Добрый вечер, – сказала Инэрис ей в спину и направилась следом, – чай?

– Да, если можно, – Аврора уселась в только что освободившееся кресло и принялась ждать, пока Инэрис сделает чай. К этому напитку у Авроры отношение было особое – она не терпела здесь никакой электроники и никакой синтетики, только старинные рецепты и отборные сорта в тонком фарфоровом чайнике.

Инэрис опустила поднос на стол и села на диван напротив, наклонившись так, чтобы опереться локтями о колени – после долгого дня у неё невыносимо ныла спина.

– Я тебя слушаю, – сказала она, не притрагиваясь к собственной чашке, однако Аврора не спешила говорить. Внезапно вся срочность её визита куда-то делась, и, аккуратно наполнив чашку, она поднесла её к губам, чтобы, зажмурившись, сделать первый глоток.

– Прелестно, – сказала она.

– Аврора…

– Да. Так вот. Что Орден знает о так называемом Волке Окраин?

Инэрис нахмурилась. Если Аврора вызывала её по поводу Ордена, это никогда не заканчивалось хорошо. Как минимум потому, что предстояло ходить по лезвию, лавируя между двумя очагами давления, каждый из которых виртуозно манипулировал людьми. Как максимум, потому что конфликты Авроры и Ордена слишком часто вели к незаметным глазу, но очень значительным изменениям в жизни Империи.

– Если ты думаешь, что у меня есть время консультироваться с Орденом, то ты меня сильно переоцениваешь. Я и не помню толком, когда говорила с магистрами в последний раз.

– Я помню за тебя. Это было два месяца назад, когда нам нужно было заручиться их поддержкой в деле Тао.

– Вот видишь, ты знаешь больше меня.

Аврора поставила чашку на стол.

– Узнай, пожалуйста, что им известно и что они предпринимают. Если предпринимают что-то – перехвати инициативу. Если нет – предпринимать будем мы.

– Хорошо, – Инэрис мрачно кивнула. – Это потерпит до утра?

– В крайнем случае – да.

– Что именно тебе надо от этого Волка Окраин?

– Давай ты посмотришь материалы, а потом мы поговорим. Кстати, лучше, если ты будешь делать это по дороге в сектор Веги.

Инэрис криво улыбнулась.

– Я тебя поняла, – сказала она.

– Я рада, – Аврора залпом допила дорогой чай и, встав, двинулась к выходу.

Инерис осталась сидеть неподвижно, зная, что закрывшись за посетительницей, дверь заблокируется сама собой. Она не считала, что какие-либо правила вежливости обязывают её провожать незванных гостей.

Цветные картинки вяло мелькали в зоне галавиденья, но Инерис окончательно потеряла к ним интерес.

«Волк Окраин», – думала она и рассеяно перебирала в голове всех любителей громких прозвищ, с которыми сталкивалась в последнее время. Так и не вспомнив никакого поручения, с которым могло быть связано это имя, она задумалась о его происхождении и об «Окраинах» – той части империи, где контроль Ордена и гвардии Императрицы был достаточно слаб. В официальных источниках информации об этих регионах не было ничего, считалось, что они слабо развиты и перелёты туда опасны, потому что гиперврата работают нестабильно.

Инерис знала, что за этими отговорками Орден прячет информацию о том, что на Окраинах практически не действует закон. Туда стекаются те, кто по каким-либо причинам не может жить в согласии с Империй. Иногда туда снаряжались прицельные поисковые миссии, но в целом обитатели Окраин были не опасны, а само существование Окраин – скорее полезно. Служа своеобразной резервацией, они позволяли поддерживать в цивилизованной части империи мир и порядок. Тюрьмы были малочисленны и служили скорее показательным целям, если Ордену очень требовалось изменить поведение кого-то из значимых людей, на сцену выходил Отдел Коррекции, остальные пропадали тихо и бесследно. Но казней… казней в империи не было. Очень давно.

Вздохнув, девушка потянула к кому и обьявила команде общий сбор. Сообщение, которое занимало все её мысли полчаса назад, так и осталось без ответа.

***

Двери раздвинулись в стороны, и Инэрис окинула мостик изучающим взглядом. Команда собралась за полчаса, хотя, скорее всего, как и она, остальные рассчитывали провести ночь дома.

– Спасибо всем, – сказала она и прошла на своё место, – командор Уотман, точку назначения вы знаете. Выводите корабль на старт.

Инэрис замерла в капитанском кресле, наблюдая, как стремительно ускоряется бег звёзд. Генс Ларта, Ледяной Вихрь, стал воплощением всех её помыслов. Инэрис пересмотрела на чертежах каждый винтик, облегчив фрегат до предела, и вместо ненужных, на её взгляд, галапалуб и комнат отдыха навесила с обоих бортов дополнительные пушки. Скорость, манёвренность и даже боевая мощь получились выше, чем у оригинала, и тайно Инэрис гордилась тем, что результат её стараний, без сомнения, был лучшим кораблём класса B в империи.

Оставалось жалеть о том, что до сих пор у неё не было серьёзного повода испытать его в деле. Границы Кариты и её внутренняя жизнь оставались безопасными до скрежета в зубах, а корабли императорского флота никогда не участвовали в настоящих боях.

Дождавшись выхода в прыжок, она взяла в руки коммуникатор и принялась просматривать материалы.

Волк Окраин, согласно разным сведениям, появился три или четыре года назад. Три – если вести отсчёт от появления его имени в списках преступников, а четыре – если считать от первых налётов на корабли империи с почерком, похожим на его.

Почерк был прост – Волк Окраин нападал из ниоткуда, двумя залпами разбивал двигатели и тут же шёл на стыковку, не давая сделать ответный залп. После стыковки корабль брали на абордаж, и, хотя такая тактика предполагала, что Волк неизбежно должен был попасться кому-то на глаза, до сих пор никто не мог описать, как он выглядел. Кое-кто предполагал даже, что Волка нет, а есть лишь команда корабля, самоорганизованая достаточно, чтобы оставлять на теле империи множественные комариные укусы. Комариные укусы становились, тем не менее, всё сильнее. И, если самого Волка не знали в лицо, то его корабль был запечатлён в десятке ракурсов – потрёпанный корвет с облегчённым грузовым отсеком и – на этом месте Инэрис поперхнулась – эпатажной надписью на борту: «Вселенная с нами». «Вселенная с нами» – так звучал боевой призыв Терс Мадо, Ордена, погибшего почти тысячу лет назад. Ордена, который возглавлял Галактион.

Инэрис сильно сомневалась, что Терс Мадо одобрили бы пиратские налёты своих преемников, но у Волка явно были свои представления на этот счёт.

Впрочем, приходилось отдать ему должное – мирные суда он атаковал редко. В основном грузовозы с ресурсами и корабли Ордена. Последние оставались на месте боя разграбленными и изрешечёнными так, как будто кто-то хотел сделать из них сито.

Почему владычица выбрала сектор Веги, оставалось пока что загадкой, так как Волк орудовал во всех окраинных секторах. Инэрис потребовалось с полчаса, чтобы рассмотреть в атаках закономерность – в самом деле, до сих пор грабежам подвергались все регионы, кроме Веги. А это значило… что? Либо, что молния скоро ударит и туда, либо, что молния не бьёт в собственный дом.

Инэрис вышла из базы и набрала номер Хонестума. Тот тоже не спал, хотя Инэрис не исключала, что там, где он находился, попросту был день.

– Добрый день, магистр. Вы получили моё письмо?

– Да, получил. Я собирался позвонить.

– Я вас опередила. И?

– И… – Хонестум задумался, – дело можно передать вам, но при условии, что вы возьмёте на корабль нашего адъютанта.

– У меня уже есть адъютант, – осторожно сказала Инэрис.

– А у нас уже есть человек, который занимается Волком. Его имя Каллен Фэроу, и я не вижу причин отодвигать его в сторону.

Инэрис хмыкнула. В том, чтобы иметь под рукой специалиста по этому самому Волку, был резон. С другой стороны, иметь под боком шпиона хотелось не слишком.

– Я могу вначале с ним поговорить?

– Назовите координаты, он вас найдёт.

– Хорошо, пусть ждёт нас на орбите JX7K.

– Принято, – Хонестум нажал отбой, а Инэрис откинулась в кресле, наблюдая, как проплывает на мониторе панорама, состоящая из радужных разводов воплощённой пустоты. Подумав, она набрала новый номер:

– Авро… Владычица?

– Да.

– Ты не спишь? – ядовито поинтересовалась Инэрис.

Аврора прищурилась, явно разгадав эту маленькую месть.

– Мне некогда спать, я думаю о будущем империи.

Инэрис хмыкнула.

– Я всё узнала. Один вопрос. Какова цель?

– Он нужен мне живым. Его будут судить и казнят на площади перед Каранасом.

Инэрис хмыкнула ещё раз.

– Он сильно тебя разозлил?

– Его существование угрожает равновесию. Это всё, что тебе нужно знать.

– Как скажешь, моя госпожа.

Инэрис нажала отбой и снова уронила затылок на спинку кресла. Она любила такие дела – когда всё просто и ясно, и успех решает точный выстрел и ловкий манёвр.

– Скорректируйте курс, командор. Захватим попутчика и займёмся делом.

***

Дезмонд долго ждал ответа, сидя над коммуникатором и перечитывая свои последние слова. Здесь, на окраинах, жизнь была другой.

До тех пор, пока не оказался в бегах, Дезмонд и представить себе не мог, насколько ценит самые обычные радости жизни – уютные и светлые комнаты дома Аркан, шёлковые простыни, не слишком вкусные, но хотя бы полезные и своевременные завтраки и обеды в военной академии.

Когда он попал туда, поначалу бесконечные построения на плацу и занятия по строевой подготовке казались ему сущим проклятьем. Дезмонд рос сильным мальчиком, но дисциплина и умения подчиняться никогда не были его сильными сторонами. Да он и не считал это человеческими достоинствами.

Кален говорил, что со временем он привыкнет – но Дезмонд не привыкал. Он едва ли ни каждый день начинал с того, что отсчитывал, скольког дней осталось до выпуска и больше всего на свете мечтал вернуться домой и заняться любимым делом. Дезмонд всегда хотел посмотреть дальние миры. Его не интересовала политика, зато прельщала свобода дальнего космоса, возможность каждое утро просыпаться на новой планете и знать, что день готовит новые открытия.

«Получите и распишитесь», – хмыкнул он, с досадой вспомнив те далёкие времена. «Свободы тут хоть заройся». По всему выходило, что никто не собирается его искать, и все заинтересованые в его поимке лица как будто бы удовлетворились взрывом на орбите и поверили, что он мёртв.

Хуже было с хорошей едой, рабочими деталями для корабля и свежим воздухом. Технологии, которые использовались на Окраинах, оказались в разы примитивнее тех, к которым привыкли Великие Дома. Машины, зведолёты, оружие – всё это попадало сюда либо если его запрещали к употреблению в империи и списывали на свалку, либо потому что местное население, среди которого хватало и даровитых механиков и учёных, находило способы воспроизвести это самостоятельно.

К сожалению, о синтезаторах пищи и одежды быстро пришлось забыть – это оборудование оказалось слишком сложным и энергоёмких, чтобы функционировать в местных условиях. Хороший современный двигатель для корабля ценился на вес золота, а это золото ещё надо было где-то добыть – потому что работу можно было найти разве что записавшись добровольцем на титаниевые рудники.

Весь последний год Дезмонд носил одну и ту же футболку, которую снимал на ночь, чтобы постирать. Её чёрный, как небо за бортом, цвет, всё больше походил на тускло-серый, но скрепя сердце бывшему наследнику дома Аркан приходилось признать, что это не самая большая из его проблем.

Вздохнув, он снова опустил взгляд на монитор коммуникатора, который сохранил со времён побега.

Адресат, так ни разу и не назвавший своего имени, стал единственной ниточкой, связавшей его с прошлой жизнью, и со временем стало забываться, что ниточка эта была фальшивой, а письма предназначались не ему.

За четыре года Рейвен так и не забрал своего адресата назад, а значит, тот не был ему нужен. А может, тот писал и не Рейвену вовсе – ведь ни разу за эти годы он не назвал и имени того, кому писал.

Он был предельно откровенен, и хитросплетения его мыслей вызывали у Дезмонда улыбку, потому что трогательная наивность мешалась в них с жёсткостью солдата. Дезмонд не знал, чем занимается его кореспондент, но тот много писал о звёздах и далёких мирах, так что Дезмонд был уверен, что он не сидит дома. Хотя встречались в его письмах и обмолвки о городских интригах, так что Дезмонд делал вывод, что его собеседница принадлежит к тем кругам, куда самому Дезмонду теперь вход был закрыт.

Дезмонд тоже не спешил рассказывать о себе. Он мог доверить своему секретному адресату самые сокровенные тайны своих мыслей, но не имена и места – эти тайны принадлежали не ему.

Неведомый адресат остался последним пятнышком нежности и света в его жизни, изменившейся до неузнаваемости после предательства Анрэя и Луаны, и тем ценнее было каждое письмо, пришедшее от него, даже если в нём было только одно слово: «Привет».

– Волк, хорош дрыхнуть, прилетели, – в дверь раздался стук, грозивший сорвать к чёрту и без того хлипкую переборку. Починить её руки так и не дошли, хотя Меридик – третий в их команде – перебрал угнанный корвет по винтику, облегчив его до предела.

Вторым был Ренгар. Он привёл Дезмонда к тем, кто называл себя хозяевами окраин, но лишь предложив ему стать матросом на большом корабле. Дезмонда это не устраивало, так что при первой возможности он захватил собственный корвет и переманил двух надёжных ребят к себе. Оставался ещё канонир, но почему-то его никак не удавалось подобрать, все, кто приходил на это место, оказывались либо неудачниками, либо слабаками.

– Иду, – бросил Дезмонд, без особой радости отключая коммуникатор. Ответа так и не пришло.

Дезмонд потянулся и натянул футболку, а затем снова взялся за ком и засунул его в карман – хотелось думать, что адресат тут, рядом, думает о нём.

– Это то самое место? – спросил он, выходя в коридор.

– Да. То самое. Здесь будет совет капитанов. Только давай без этих твоих штучек, – последние слова прилетели уже в спину, потому что Дезмонд миновал помощника и теперь двигался к рубке.

– Я абсолютно спокоен, – почти пропел он и улыбнулся самому себе.

ГЛАВА 19. Императрица

Флаер Авроры неторопливо пролетал над жилыми массивами и развлекательными кварталами самого древнего города Империи.

Когда-то Нимея была планетой, а Карита – лишь одним из государств на её поверхности. Когда Аврора задумывалась о столь далёком прошлом ей самой становилось странно от мысли, что всё в мире настолько поменялось местами. За время, что она провела с тяжестью Венца на челе, Вселенная изменилась настолько сильно, что оставалось держаться за те крохи стабильности, которыми она могла окружить хотя бы себя.

Так Аврора запретила перестраивать кварталы, окружавшие Каранас, обязала владельцев этих участков поддерживать тысячелетние здания в идеальном порядке. Довольно быстро – всего через пару сотен лет, стало ясно, что выполнять эти требования в состоянии только представители Великих Домов, а остальные сооружения по закону перешли государству, так что теперь о них заботилась Империя. Прошла ещё какая-то сотня лет, когда Авроре пришла в голову идея здесь, в самом центре столицы, оказавшиеся в её распоряжении территории оборудовать под детские дома. Она с иронией относилась к результатам своего решения – район, по улицам которого до того ходили исключительно селекционированые аристократы, теперь изрядно пополнили сироты без роду и племени, зато на сто процентов благодарные империи. Авроре, хорошо помнившей, как вела себя аристократия во времена её молодости, куда больше нравилось иметь под боком этих неприхотливых союзников.

Инерис была одной из немногих, кому она предложила собственное просторное жильё в этой части города, но та, конечно же, отказалась. Послушание любимой воспитанницы Авроры давно уже имело весьма своеобразные границы, и, хотя Инерис вряд ли это понимала, ей позволялось гораздо больше, чем любому другому в окружении Авроры – даже её сестре.

При мысли об Элеонор Аврора помрачнела и на какое-то время забыла о прелестных видах, проплывавших за окном. Эта, вторая, была её неудачей, и Аврора не знала, как исправить свою ошибку. За долгие годы идеально освоившую науку управления человеческими сердцами, владычица оказалась далеко не такой хорошей наставницей, как ожидала. Она плохо понимала вторую свою ученицу. Видела, что для Элеонор значимы многие вещи, которых не чуралась и она сама – власть и влияние входили в их число. Но среди её приоритетов заметное место занимали наслаждения самых разных свойств, молодость и красота. И хотя Аврора не осуждала этого, и даже считала, что эти слабости должны бы сделать Элеонор более управляемой для неё самой, на деле слишком часто не могла предсказать поступки своей непостоянной воспитанницы. Нестабильность раздражала, и Аврора всё чаще старалась держать Элеонор на расстоянии от себя.

Толи Элеонор чувствовала это, и не была с ней достаточно откровенна, толи её отношения с новоявленным «Тёмным Кланом» тоже складывались через пень колоду. Несмотря на попытки Ордена перетянуть внимание на себя, обе Дуги благополучно проголосовали за предложенных Авророй кандидаток, а вот дальше… Дальше начиналось чёрт знает что.

Семьи Тёмной Дуги приглашали Элеонор на свои светские рауты, вот только чем дальше, тем меньше Аврора понимала, кто кому подчиняются – они своей главе, или она им. Влияние Тао на воспитанницу было слишком сильно и куда более опасно, чем те идеи, которые Элеонор активно заимствовала в доме Катаики. Её эксперименты над биологическими видами выглядели опасно даже для Авроры, которая никогда не стеснялась в средствах для достижения своих целей. Тысячу лет империя строилась на основе одной антропоморфной расы. Генетически модифицированной, но всё равно остававшейся в основном людьми. За время космической экспансии человечество всего несколько раз сталкивалось с представителями других видов, и все они либо оказались менее развиты, либо согласились на ассимиляцию. Сейчас встретить их можно было только в отдельных регионах империи – да ещё на Окраинах, куда стекалась всякая шваль.

Элеонор нарушала эту традицию. Из её лабораторий уже вышло несколько настолько специфических модификаций, что Авроре захотелось сразу же наложить запрет на эксперименты – чего стоили только гуманоиды-каннибалы, существовавшие за счёт потребления крови представителей своего вида, и многократно усиливавшие за счёт неё собственные ментальные и физические навыки, или людоволки, использовавшие фазы луны для активации внутренних ресурсов организма и полностью менявшие свою физическую форму.

Аврора, к сожалению, слишком хорошо понимала, что запретом тут ничего не решить. Действия Элеонор можно было только засекретить и максимально держать под контролем – по возможности так, чтобы не спугнуть остатки доверия.

Инерис пользовалась уважением – хотя бы видимым, – среди трёх глав великих домов. Она спокойно регулировала проблемы с семьями Фэроу и Мелло. Но Аврора не могла отделаться от чувства, что то, что происходит в доме Аркан с момента смены герцога, для Инерис слишком сложно. Анрей Аркан не скрывал своей приверженности к делу Ордена, он даже говорил об этом слишком громко. На первый взгляд казалось, что они с Инерис должны бы найти общий язык как никто, но Инерис постоянно избегала контактов с ним, а о решениях Анрея Аврора то и дело узнавала не от ставленницы – как должно было бы быть – а из личных каналов. Пока он не представлял угрозы, но Аврора опасалась, что Анрей куда в больше степени может оказаться замешан в том заговоре, о котором некогда рассказывал ей Эндимион.

Подумав о герцоге Аврора только вздохнула. Флаер уже пролетал над парком Каранаса и повинуясь её воле медленно пошёл вниз, спиралью опускаясь на частную стоянку. Покинув салон Аврора поправила полы длинной струящейся накидки и направилась к отдельному входу в императорские покои. Ночной ветерок колыхал её волосы и неровный алый подол, делая похожей на заблудившийся в темноте лепесток пламени.

Аврора читала истории об обезумевших монархах древности, которые создавали в своих покоях мавзолеи и вели пространные диалоги с бальзамированными головами своих врагов. Она пока что не дошла до такой степени безумия – но в своём одиночестве ушла от них недалеко.

Последним из живых, с кем она могла говорить, не опасаясь предательства, оставался герцог Эндимион. С его смертью Аврора осталась абсолютно одна. Ни его наследник, ни, тем более, главы других Великих Домов, не вызывали у неё доверия настолько, чтобы хотя бы просто обмениваться с ними колкостями. Была ещё Инерис – однако Инерис многое понимала, но мало чем интересовалась. Космические корабли и оружие по-прежнему были ей интересней, чем политика, так что втянуть её в свой досуг становилось только труднее.

А сны, терзавшие Аврору не первый год, всё не прекращались. Одинокими длинными ночами она боялась тушить свет и подолгу сидела за письменным столом, вперившись взглядом в голограмму с малюсенькой избушкой, последним прибежищем её единственного настоящего врага. Как никогда она мечтала рассказать ему обо всём, что её тревожит. Услышать его успокаивающий смех – как это было в старые времена. И тут же, погрузившись в эту иллюзию, вспоминала, к чему она привела в прошлый раз.

Галактион не мог стать ей опорой. Нет. Только не он.

Но опора Авроре всё-таки была нужна.

Огромный и древний замок Каранас парил в небе над столицей империи и стены его опирались на массивную перевёрнутую скалу. Все, кто смотрел на эту цитадель, задавались вопросом, кто её создал и как она держится наверху. Но никто не спрашивал о более важным вещах: о том, например, что находится внутри этой скалы? Далеко не монолитной, как могло показаться на первый взгляд.

Войдя в спальню Аврора направилась не к кровати и не к гардеробной. Она подошла к камину и нажала на гладкую стенную панель возле него. Медленно отодвинулась в сторону большая картина, изображавшая день восшествия императрицы на престол.

Аврора шагнула в темноту и стала спускаться вниз по винтовой лестнице. Туманные зеленовато-жёлтые шары в серебряных канделябрах загорались вдоль стен по мере её приближения.

Там, внизу, располагался подземный храм. Когда-то, очень давно, ей показал его отец – но после ни разу не спускался сюда вместе с дочерью. Второй раз Аврора пришла сюда уже одна, когда император Александр был мёртв.

В центре круглой комнаты, края которой обрамляли колонны из серого мрамора и нефрита, стоял невысокий постамент. С некоторых пор на нем лежала алая бархатная подушка, а на подушке покоилась величайшая ценность Авроры – легендарный Венец. Артефакт, который она отыскала во времена своего изгнания, и существованием которого подтвердила свою власть над всеми в Карите, независимо от того, насколько высок и древен был тот или иной род. Аврора одевала Венец, когда принимала послов и просителей, или же когда в Каранасе проходили другие публичные мероприятия. Но независимо от того, нужен ли он был ей в этот конкретный день, Аврора всегда спускалась сюда перед сном, проверить на месте ли он.

Венец манил её, требовал внимания к себе. И вызывал страх. Аврора боялась, что может его потерять.

Сейчас она бросила на свою драгоценность один только долгий жадный взгляд и шагнув мимо остановилась перед фреской – такой же древней, как и сам Каранас. Четверо Стихий, сестёр-посланниц великого императора Света, по легенде благословившего носительницу Венца на власть над Мидгаром, смотрели на неё с разных сторон.

Аврора последовательно переводила взгляды с одной на другую – похожая на дриаду Сестра-Земля Гея, на лепесток пламени – огневолосая Ардис, прозрачная как ветер, с копьём-молнией в руках – Ирен. И последняя – всегда неведомая и текучая как водный поток Дейдре.

– Вы посылаете мне эти сны, – шёпотом произнесла Аврора. – Вы терзаете меня? За что? Разве я плохо справлялась с тем, ради чего пришла?

Ответом ей, конечно же, стала тишина.

– Если вы существуете, – продолжала Аврора с трудом преодолевая желание обернуться и взять в руки Венец, убедить себя этим прикосновением, что её чаянья не бред и не сон. – Пошлите мне знак. Скажите, угроза, который мы все так ждём… Волк Окраин – это он?

Но камни, конечно же, ничего не собирались отвечать.

Выдохнув устало и зло, Аврора стремительно прошла к выходу из Храма. Вернулась на лестницу и повернув в другую сторону прошла ещё несколько шагов. Снова коснулась стены рукой и вошла в открывшийся проём.

В этой комнате тоже хватало ценностей, о которых никому не следовало знать. В её центре стоял массивный, изысканно сделанный хрустальный гроб. Криокамера, сквозь верхнюю крышку которой можно было разглядеть человеческое лицо.

Жестом закрыв проём за спиной, Аврора подошла к гробу в плотную и глядя на неподвижное и белое, красивое женское лицо с грустью протянула:

– Айрен… поговори хоть ты со мной.

Рука её машинально опустилась на край сооружения, отодвигая ещё одну панель. Аврора быстро заглянула в открывшийся ящик, почти не сомневаясь, что его содержимое тоже на месте. Рукопись, которая по всем законам физики давно должна была истлеть, была надёжно запечатана в останавливающий разложение платиковый пакет.

Самый опасный в Империи текст, о котором не должен был знать никто.

Страницы, которые, по своему обыкновению, Аврора не желала уничтожать, а лишь хранила вдали ото всех. Она по памяти могла бы сказать всё, что написано на них.

«Та, которая придёт, на чьё чело возляжет венец. Да соберёт под свою власть тысячу миров.

Та, которая придёт, чьи руки поднимут священный меч. Да охранит мир людей от всех врагов.

Та, которая придёт, чьи руки примут скипетр древних королей. Да создаст новый мир на руинах империи, разрушенной войной».

«…Разрушенной войной» – со злостью повторила Аврора. Вот уже тысячу лет в Империи не было никаких войн. Аврора сделало всё, чтобы ничто не смогло разрушить её дом, детище, которое она «собрала под своей рукой».

Но проклятая Айрен со своими безумными видениями не только властвовала в умах безумных фанатиков. Она сумела угадать и приход Авроры к власти, и появление Венца.

Раз за разом перечитывая строки, навсегда вырванный из Книги Звёзд, Арора думала о том, могла ли Айрен быть права в остальном? Действительно ли её Империи отмерен срок? И с ужасом понимала, что она может быть лишь одной из трёх. Только той, кто приняла тяжесть Венца.

Значит, где-то ещё должны быть быть другие две. Возможно те, кто придут на смену ей?..

– Как же я ненавижу твою манеру говорить загадками, старая недобрая магистресса, – прошептала Аврора, проводя кончиками пальцев над древней рукописью. – Никто и никогда не поймёт, была ты провидицей или шарлатанкой, превосходным аналитиком – или виртуозным манипулятором. Чего ты хотела? Чтобы я взошла на престол или чтобы отказалась от него, уступив дорогу кому-то, кто идёт следом за мной? Может быть, тебе самой? Нет, Айрен, – Аврора покачала головой и в глазах её полыхнула упрямая злость. – Этого ты не дождёшься никогда. Пусть даже ты увидела промысел Стихий, мы обе знаем, что любую судьбу можно изменить. Ты ненавидела их также, как ненавижу я. Ты никогда бы не стала им служить. Я думаю, что ты предупредила меня. Да. Предупредила и намекнула на тех, кому я должна противостоять.

Резко закрыв ящик Аврора поднялась в полный рост. Бросила на спящую последний тяжёлый взгляд.

– Нет. Я пока ещё не настолько сошла с ума, чтобы вернуть тебя в мир живых. Уж лучше посоветуюсь с картинами в спальне, чем с тобой.

При свете зари хандра почти оставила Владычицу. Кутаясь в шерстяную шаль поверх ночного пеньюара Аврора выбралась на веранду и зевнув, нажала кнопку вызова слуги. Конечно, чай могла поставить и автоматическая линия передачи, но Аврора предпочитала получать свой завтрак из живых, тёплых человеческих рук.

Здесь, в Каранасе, не было ни её любимой террасы, ступенями спускавшейся к морю, ни самого моря, приятно радовавшего глаз отблесками солнца в голубизне. За глухими стенами замка располагался город, который Аврора предпочитала не видеть, пока не справится с утренней негой. После ночей, наполненных тревожными снами, удавалось ей всегда тяжело, но об этом, конечно же, никому не следовало знать.

Слуга отлично знал вкусы императрицы, его служба при Владычице была скорее привилегией, чем долгом, и хотя вопреки обычаям древних империй допускались до неё не одни лишь аристократы, а, напротив, исключительно воспитанники императорских детских домов, он хорошо понимал, что совершенным должно быть каждое движение его рук и каждый нюанс божественного аромата, который владычица собиралась вдыхать, поднося чашку к губам.

Оставив на столе поднос он выждал, пока Аврора сделает первый глоток, и получив благодарный кивок, поклонился, чтобы затем исчезнуть в комнате. В полной тишине.

Аврора смотрела на замкнутый садик в котором очень давно, без всяких преувеличений – тысячу лет назад, – ждал её Галактион. Теперь там конечно же не было никого. Только птицы чирикали среди деревьев не обращая внимания на смену времён года – цветы и другие растения в парке Каранаса подбирались так, чтоб зеленеть и цвести круглый год, да и температура никогда не падала ниже комфортной. Даже во время зимнего бала, во время которого было принято смотреть, как падает снег, на деле гости наблюдали лишь белые светящиеся кристаллы, покрывавшие собой зелень деревьев.

Аврора не любила перепадов температуры и в особенности не переносила холод. Впрочем, как и жару.

Покачивая в пальцах чашку бодрящего утреннего чая она думала о вчерашнем решении и о проклятой Книге Звёзд. Всё, что мерещилось ей по ночам в последние годы, слишком походило на перепутанные катраны безумной предсказательницы. Аврора не уставала удивляться тому, что Инерис, во всём разумная и последовательная, возводит это сочинение в культ С точки зрения Авроры никакой логики в нём не было и быть не могло. Легенда о венце – единственное, что совпадало с реальностью – существовала в расколотой Карите всегда. Аврора была реалисткой. Она могла поверить в ощутимые вещи – такие как ментальная энергия и существование подпространственных планов. В конце концов, законы физики в целом всё это подтверждали, хотя наука и не всегда могла с этим совладать. Но предвиденье будущего было за пределами её понимания, а значит – и веры. И более того, Аврора почти не сомневалась, что точно также воспринимают реальность и в совете грано.

– Императрица, – магистр Хонестум, появившись из ниоткуда, изобразил вежливый поклон.

«Не к утру будь помянут…» – прошептала Аврора одними губами, потому как отлично знала, что у гостя, как и у всех, прошедших обучение в Ордене, отличный слух.

Коньком адептов было раскрытие внутренних способностей организма, и это, безусловно, делало их опасными противниками. Слуги императрицы подобными талантами не обладали. Однако на протяжении десяти веков Авроре так или иначе удавалось нивелировать это преимущество.

– Доброе утро, магистр, – спокойно произнесла она, даже не пытаясь изобразить радости. Потом подумала, и всё же улыбнулась: – Чай?

– Благодарю, – Хонестум отсалютовал ей стаканом с апельсиновым соком и сел на «соседний стул». Стоявший, конечно, очень далеко от дворца.

Аврора с тоской подумала, что пить чай с Эндимионом ей нравилось гораздо, гораздо больше. Старик был мягким и не представлял угрозы, несмотря на то, что их разделяла давняя вражда. От этого же змея каждое мгновение приходилось ожидать подвох.

«Считай это утренней зарядкой для ума», – утешила она себя.

– Меня уже известили о вашем замысле, – тем временем произнёс Хонестум.

Аврора приподняла бровь.

– Каком из? – поинтересовалась она.

– Который касается Волка Окраин, – давая Авроре время осмыслить сказанное, Хонестум пригубил сок.

Но Авроре нечего особо было осмысливать. Это была одна из самых безопасных её идей. Куда более очевидная чем, к примеру, решение использовать гибридов, созданных Элеонор, для зачистки Окраин.

– Вы считаете, это разумно? – продолжал тем временем Хонестум.

– Конечно, иначе я бы этого не предложила. Инерис хорошо справится с этим поручением.

– И позволит вам держать ситуацию на контроле.

– Дорогой Хонестум, – улыбка Авроры стала откровенно приторной, – ситуация имеет прямое отношение ко мне. Я более чем рада той прыти, с которой Орден помогает мне избавиться от этих странных мятежников, но давайте не будем обманывать себя – я разобралась бы с проблемой и без вас. И контролировать разрешение этого вопроса намерена сама.

– Что вы хотите делать с этим Волком? – мрачно спросил Хонестум, когда она закончила.

– Тут никакой тайны нет, – Аврора пожала плечами. – Будет публичная казнь. Все в империи должны знать, что никому не дозволено восставать против меня. Что-то вызывает у вас сомнения в мудрости этого решения?

– Да. Хотя бы то, какие силы за этим мятежником стоят.

Теперь уже и Аврора помрачнела. Лицо её, обычно молодое и красивое, мгновенно осунулось, выдавая ночи проведённые без сна.

– И какие же? – тихо спросила она.

– «Вселенная с нами», – процитировал Хонестум. – Девиз, который использовал Галактион.

– Вы думаете, ими управляет Галактион? – Авроре вдруг стало смешно. Она подумала, что собеседник не только не верил в Книгу Звёзд, но, по видимому, даже её не открывал. – Полноте. Галактион абсолютно, безнадёжно мёртв.

Хонестум с подозрительной задумчивостью посмотрел на неё.

– И всё же я думаю, что прежде чем убивать этих людей, их следует допросить.

Аврора поразмыслила и ответила кивком. Ничего опасного для неё они скорее всего сказать не могли.

– Допросим, – пообещала она. – Вы как будто бы и в этом хотите мне помочь?

– Да.

– Хорошо. Допрашивать будут вместе ваши люди и мои.

Так благополучно закончив торг, Хонестум поднялся из-за стола и попрощавшись исчез.

Аврора осталась сидеть, глядя на сад и размышляя о том, какие догадки верны, а какие нет. Её почти не пугало, что виновником восстания может оказаться Галактион. Во-первых она слишком пристально наблюдала за каждым его днём, чтобы поверить, будто он нашёл способ установить связь с внешним миром. Во-вторых мысль, что её противником может оказаться действительно он, абсолютно иррационально будоражила кровь. Аврора поймала себя на том, что почти мечтает о новой встрече со старым врагом.

Её пугали вещи куда более серьёзные, и куда менее объянимые. Может ли за Волком Окраин стоять тот, другой? Тот, чьё возвращение предсказывала Книга Звёзд? Тот единственный, перед чьим лицом империя падёт?

Качнув головой, Аврора отогнала навязчивую мысль. Сделала последний глоток и отставив чашку снова нажала на панель вызова слуги. Пришло время совершить утренний туалет.

ГЛАВА 20. Верфь

Улицы Гавани Провиденья, как называли свой дом остатки маленькой колонии в секторе Вега, отличались от тех мест, где вырос Дезмонд так же, как засушливая пустыня от морского пляжа. Как и на Нимее, город состоял из стройных рядов небоскребов, резко обрывавшихся там, где поселение переходило в пустошь. Дальше жизни не было. Терраформирование планеты было оборвано сотни лет назад, а небольшое количество людей, переселившихся сюда, так и осталось осваивать микроскопический клочок земли, который был выделен когда-то под шахтёрский городок.

Добывающего центра из Гавани Провиденья тоже не вышло – ресурсов оказалось куда меньше, чем ожидали инициаторы экспедиции, так что планета с трудом обеспечивала иридием, основным транспортным топливом, даже самих себя.

Не таким Дезмонд представлял своё путешествие по окраинным мирам, когда мечтал о нём, сидя в зимнем саду Нефритовой Академии. До какого-то момента Дезмонд не задумывался о том, что в мире существуют такие материальные и малозначимые для наследника великого дома ценности, как топливо и деньги. Задумавшись, он пришёл к выводу, что топливо всё равно не может быть в жизни главным. Именно этим не нравились ему Хозяева Окраин, малоорганизованное объединение отщепенцев всех мастей, объединённое только лишь общей обидой на империю.

Причины для обиды у каждого были свои – в половине случаев, слушая их рассказы, Дезмонд склонен был согласиться с властями, объявившими этих людей вне закона. Были, однако, и другие – такие, к примеру, как Ренгар.

Ренгар был бунтовщиком от природы. Ещё тогда, когда империя не успела предъявить ему претензии, он выступал со своей группой по кабакам и пел о том, что монархия должна была быть уничтожена много десятков лет назад. О том, что люди равны и нет среди них тех, кто равнее, и о том, что великие рода оккупировали власть.

Дезмонд с удовольствием послушал несколько его песен и поделился собственными соображениями – он рассказал Ренгару о Галактионе, и о том, что императрица узурпировал власть. Историческая правда была принята на ура – Ренгар первым предложил намалевать на борту корвета боевой клич Терс Мадо, и теперь каждый бой начинал с этого самого крика: «Вселенная с нами!».

Дезмонду идея понравилась. Он предложил продвинуть её в массы – а именно поделиться ещё и с руководством Хозяев Окраин. Здесь уже сомнения выразил Меридик, который с самого начала был предельно холоден ко всякой политике. Меридик оказался вне закона случайно – он был главным инженером на горнодобывающей станции, а когда выяснилось, что оборудование на станции сплошь списанное, в то время, как судьба денег, выделенных правительством, остаётся неясна, виноватым назвали его.

Меридику было всё равно, кто такой Галактион. Но корабли Ордена он расстреливал с таким же упоением, как и двое его друзей. А грузовозы с сырьём, похоже, и вовсе представлялись ему личными врагами.

Дезмонд, в свою очередь, наслушавшись от напарников историй об изнанке жизни, немного пересмотрел свои представления о мире. Если до сих пор он думал, что во всех его несчастьях виноват Анрэй, то теперь виноваты были все – в особенности, конечно, Орден и императрица. У него родилась замечательная идея совершить переворот и освободить порабощённые императрицей миры – вот только одного корвета для этого было маловато, а остальные соратники никак не хотели принимать на веру великие идеалы свободы. Большинству из них было всё равно, что станет с империей – они просто хотели урвать себе кусок чужого богатства.

Так и сказал Дезмонду Старшина – самый старый из всех капитанов, водивший в бой доисторический имперский фрегат:

– Ты тратишь наше время, Волк. Опять. Надо ставить реальные цели.

– Хорошо, – разозлился тогда Дезмонд, – реальные, говоришь… Как вам такая реальная цель: Энира Тарди.

Наступила тишина.

– Этой станции почти тысяча лет, – продолжил Дезмонд, – кто-то верит, что она может дать отпор? Захватим её, и империя лишится своего стального кулака.

– Ты псих, – отрезал Старшина.

– Он прав, – тихонько поддержал противника Ренгар из-за плеча, но Дезмонд не обратил на него внимания, тем более, что вопреки всему из рядов донёсся вопрос:

– Что для этого нужно?

Дезмонд обернулся на звук и прищурился, вглядываясь в толпу.

Говоривший не спешил выходить, и Дезмонд ответил:

– Корабли для начала. Но и тут у меня есть мысль. Мне нужно десяток добровольцев. Я имею в виду – из капитанов. С десятью небольшими кораблями я смогу захватить верфь.

Старшина продолжал сверлить его недовольным взглядом.

– Во всём этом нет смысла, – произнёс он упрямо, – ты молод, и у тебя слишком много фантазий. Если ты начнёшь настоящее восстание, нас всех уничтожат заодно с тобой.

– А я с ним согласен, – снова раздался голос из толпы, и на сей раз говоривший протолкался вперёд. Дезмонд увидел перед собой мужчину, на вид такого же молодого, как и он сам, только волосы у него были светлые, коротко подстриженные, а в одном ухе виднелась серьга, – тебе уже на всё плевать, Старшина. А я не хочу прожить жизнь как крыса в этой дыре. Лучше умереть, пытаясь отбить то, что принадлежит нам, чем гнить здесь заживо.

– Идиот, – прошипел Старшина, – ты сам не понимаешь, о чём говоришь.

– Я отлично понимаю. Я здесь, потому что не мог жить по правилам там. И я не собираюсь теперь здесь жить по твоим трусливым правилам. Мой корабль пойдёт следом за кораблём Волка, и если он хочет, чтобы мы написали на борту «Вселенная с нами» – то чёрт с ним. В конце концов, она действительно с нами.

– Спасибо, – сказал Дезмонд тихо, останавливаясь возле незнакомца.

– За что? Кто-то должен был это сказать. Какой смысл сидеть по уши в дерьме, если ты даже не пытаешься выбраться. Есть ещё кто-то, кто считает так же, как мы?

Какое-то время царила тишина, а потом из толпы вышел ещё один капитан. Этот был заметно старше, и бровь его рассекал грубый шрам, первым делом бросавшийся в глаза каждого, кто смотрел на него.

– Я тут двадцать лет. И я согласен – пора. Орден – пустышка. Если бы они что-то могли, то давно бы истребили нас всех.

Дезмонд усмехнулся, когда третий капитан подошёл к ним и протянул руку для рукопожатия, а затем один за другим стали выходить ещё. Всего их набралось шестеро, но этого по-прежнему было мало для того, что задумал Дезмонд.

– Ещё четыре, – сказал он, – ну?

По рядам прошёл нестройный гул, в котором Дезмонд расслышал: «Надо подумать» и «Посмотрим, чем это кончится».

– Посмотрите, – сказал он громко и, повернувшись к тем, кто его поддержал, кивнул в сторону, призывая следовать за собой.

***

Инэрис неторопливо потягивала кофе из большой кружки и рассматривала сидящего перед ней человека. Каллен Фэроу был немногим старше её самой, но никак не выказывал превосходства. Он мало говорил и то исключительно по делу и, не будь он шпионом, Инэрис было бы любопытно с ним поработать.

– Давно вы занимаетесь этим делом? – спросила Инэрис, глядя на него поверх чашки.

– Год.

Инэрис покачала головой.

– Стало быть, не сначала.

– Я не так давно в Ордене. А этот человек, похоже, далеко не сразу заинтересовал конклав.

Инэрис хмыкнула.

– «Похоже»? – уточнила она.

– Вы правильно поняли. Мне не дали всей информации. Но той, что я собрал, достаточно, чтобы действовать.

– Вас это не раздражает? – спросила Инэрис. Она любила задавать откровенные вопросы. Это могло рассказать о человеке за секунду больше, чем иначе она выяснила бы за несколько часов. Каллен, к примеру, даже не вздрогнул и лишь, не меняя голоса, сообщил:

– Нет. Если магистр считает, что в этом нет необходимости, значит, необходимости нет.

Инэрис оставалось только хмыкнуть в очередной раз.

– Мастер Фэроу, как бы вы ни показали себя сейчас, вы должны понимать, что своим помощником я вас назначить не могу. У меня есть Уотман, и это было бы крайне не корректно по отношению к нему.

Фэроу прикрыл глаза, не давая Инэрис разглядеть реакцию, но ответил так же спокойно:

– Я понимаю. Если магистр считает, что мне будет лучше работать у вас в подчинении…

– … то значит, так будет лучше, – закончила Инэрис хором с ним, – должна сказать, меня такой конформизм не впечатляет, я предпочитаю людей, которые способны думать своей головой. Как вы сказали, у вас есть мысли относительно того, куда будет нанесён следующий удар. Это верфь Мело. Хорошо. Я тоже вижу в этом смысл. В таком случае мы возьмём курс туда, и на подлёте я передам вам мостик. Посмотрим, почему вы не справились с жалким корветом за год. Это всё. Можете быть свободны. Ваш статус на корабле я определю позднее.

Каллен встал и, кивком головы выразив почтение, скрылся за дверью. Инэрис не могла разгадать этого человека, и именно это смущало её больше всего.

Вздохнув, она дёрнула застёжки кителя, освобождая горло, и потянулась к коммуникатору.

«Ты здесь?» – отпечаталось на экране и, посмотрев дату, Инэрис увидела вчерашнее число.

«Да, прости, срочные дела. Я всю ночь не спала».

Ответ пришёл не сразу – Инэрис встала и направилась в душ, и только вернувшись в каюту, увидела на экране новое письмо:

«Нельзя столько работать».

«Я знаю», – Инэрис улыбнулась и, подумав, добавила: – «Скажи… Ты доверяешь людям, которые всё делают правильно?»

«Нет. А к чему вопрос?»

«Вот и я – нет…»

Какое-то время оба молчали, а затем на экране отпечаталось новое сообщение:

«Я скоро улетаю по делам. Может, не буду писать несколько дней».

«Я буду ждать, когда ты вернёшься».

«Я верю. Поэтому и вернусь. Прости, надо идти. Поспи».

Инэрис уложила коммуникатор на тумбочке около кровати и принялась устраиваться в постели.

***

– Всё просто. Нужно обездвижить патрули. Для этого мы должны аккуратно выйти в шести точках, – Дезмонд ткнул пальцем в голограмму системы, где располагалась верфь, – здесь, здесь и здесь. Главное, не вступайте в бой. Ренгар, будешь за капитана на нашем корвете, я возьму буксир.

– Одного буксира не хватит, чтобы передвинуть станцию.

– Нет. Станцию мы бы взяли, если бы нас было хотя бы десять. Но так мы можем поживиться крейсерами и показать нашим друзьям из организации, что Орден – ничто.

– Согласен, – кивнул блондин, который поддержал Дезмонда на совете. Как оказалось, его звали Джонас, но кроме имени Дезмонд так ничего о нём узнать и не смог.

– Хорошо, – согласился третий капитан, Грэм. – Значит, просто не лезем на рожон. Пощупаем им хвост.

Дезмонд усмехнулся.

– Ну всё. Встретимся в системе Орла.

***

Операция начиналась ровно так, как видел Дезмонд её начало.

Шесть небольших, но манёвренных корабликов выскочили из подпространства с разных сторон от махины станции, где Орден строил свои корабли. Шесть залпов обезвредили шесть пограничных ботов, а затем корабли снова исчезли в прыжке.

Всё повторилось через три минуты, только теперь точки выхода были другими, и целью стали корабли сопровождения.

Уходить хозяева окраин не стали – вместо этого четверо затеяли чехарду с оставшимся кораблём, отвлекая его от главного противника – вышедшего из подпространства буксира. Дезмонд уже навёл гравитационный луч на наиболее приглянувшийся ему фрегат, когда махину станции накрыла тень. Мятежник невольно перевёл взгляд на новый ворот, отрывшийся немного ниже плоскости эклиптики и выпустивший наружу облегчённый фрегат с гербом империи на борту.

– Чёрт… – сказал он тихо и, уже включив связь, добавил: – уходите все. Я возьму один трофей и тоже уйду. Сегодня не наш день.

– Какого чёрта… – послышался из динамика голос Ренгара.

– Я сказал – уходите, – Дезмонд повысил голос, но приказа выполнить никто не успел, эскадру кораблей накрыла волна энергетических залпов, и центральный корвет превратился в факел.

– Я сказал, уходите, – проорал Дезмонд и, привлекая к себе внимание неожиданного противника, дал по фрегату куцый залп из противометеоритных орудий. К его удивлению, фрегат повернулся. На секунду Дезмонд решил было, что к нему, и уже спланировал разворот, когда вместо этого серия залпов прошла в направлении звезды.

– Что б его, там какой-то псих, – услышал Ренгар голос Джонаса.

На сей раз команды не понадобилось – пять выживших кораблей нырнули в подпространство синхронно, а Дезмонд, всё-таки взяв первую попавшуюся цель на буксир, на полной скорости рванул к краю системы, чтобы открыть ворот там. Он успел это сделать в последний момент – потому что позади громыхнуло, и сектор окрасило пламя сверхновой.

***

– Вы – чёртов псих! – не сдержавшись, Инэрис приподняла Фэроу за грудки и хорошенько приложила затылком о стену. Экипаж молча наблюдал за сценой, не делая попыток вмешаться. – Вы хоть понимаете, что там были гражданские?

Каллен с трудом оторвал от себя пальцы Инэрис и, наклонившись к ней вплотную, прошипел в самое ухо:

– Никто не должен знать тайны Ордена. Кому это знать, как не вам?

– Вон. Лейтенант Райт, сопроводите мастера Фэроу в его каюту и проследите, чтобы он не пошёл гулять по кораблю. Уотман, примите мостик.

Инэрис осмотрела рубку, проверяя, как среагировали на происшествие остальные. Ничего хорошего она не увидела, люди прятали глаза.

– Ведите корабль к Нимее, командор. Пока других распоряжений нет.

***

Инэрис ворвалась к себе и, трясущимися руками наполнив стакан, осушила его до дна. Потом упала на стул и, взявшись за коммуникатор, принялась стремительно набирать:

«Дурной, дурной день. Знаю, что ты не ответишь. Партнёры навязали мне психа в команду, и я не знаю, что от него ждать. Чёрт».

Она подумала и собиралась стереть написанное, но палец сам скользнул по кнопке отправить.

Прошло полминуты, прежде чем она получила ответ:

«Забавно, я тоже сегодня общался с одним психом. В империи их стало слишком много, я бы всех перестрелял».

«Отличный план. Так и сделаем когда-нибудь».

Инэрис помедлила и добавила:

«Рада, что у тебя всё хорошо».

ГЛАВА 21. Гавань Провиденья

– Ну, что там? – Дезмонд привалился плечом к стене дока и уже какое-то время нетерпеливо наблюдал за тем, как Меридик пытается вскрыть печати на двигательном отсеке угнанного корабля.

– Чёртовы параноики, – бросил Меридик и, ловко подцепив ножовкой панель, наконец отодвинул её в сторону, а затем присвистнул.

– Ну?

Меридик поманил его рукой, и Дезмонд подошёл ближе.

– Охренеть, – сообщил Меридик задумчиво, – я такой дряни не видел даже у нас на шахте.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да то, что этому двигателю лет пятьсот. Нет, железо, наверное, поновее. А вот сама система… Такую даже на допотопных грузовиках не найдёшь.

– Жаль, – Дезмонд разочарованно прищелкнул языком и развернулся, чтобы уйти, – странно, мне казалось, это хороший крейсер. Мы такие в Академии проходили.

– Проходили? – Меридик поднялся, на ходу вытирая руки промасленной тряпкой. – И что проходили?

– Ну… Что корабли класса А генерируют мощность выстрела достаточную, чтобы взорвать звезду.

– Ну, это я и без Академии видел. Да и ума большого для этого не надо. Если звезда близка к критической массе, она взорвётся и без тебя.

– Считается, что эти Вьюги – самые мощные из кораблей Ордена, – Дезмонд всё-таки повернулся, разглядывая борт корабля, – не могу понять, как я так прокололся. Космическая техника – один из моих любимых курсов. Был.

– Да ты не промахнулся, вот в чём прикол, – Меридик отбросил, наконец, тряпку и встал рядом с ним, также разглядывая корпус, – всё так и есть. Это Вьюга. Самый мощный военный корабль империи. Уже триста лет самый мощный, а то и пятьсот – точно не знаю, историю не изучал.

– Значит, толк от него будет?

– Не знаю, но я бы в него не полез. Атомный реактор, тьма какая-то. Лучше переделать грузовую птичку, хоть уверен будешь, что не взорвётся. Ну что, кэп, я свободен?

Дезмонд рассеянно кивнул.

На первый взгляд казалось, что налёт потерпел неудачу, но он уже знал, что сказать совету капитанов.

Дезмонд усмехнулся и, последний раз окинув Вьюгу насмешливым взглядом, побрёл искать свой корвет.

Ренгар сидел в рубке и смотрел на большом мониторе в записи какой-то фильм. Связь на Провиденье работала плохо, сигнал с центральных планет доходил слишком долго, и иногда Дезмонду не удавалось даже ответить на сообщения своего адресата.

Вспомнив о нём, Дезмонд невольно потянулся к коммуникатору и улыбнулся, увидев непрочитанное письмо под именем «Инэрис» – так он назвал ту, кому писал, потому что имени так и не узнал.

Иногда ему самому становилось смешно. Три года переписки с тем, кого не можешь даже назвать по имени. Но ни на что другое рассчитывать он не мог – в нынешнем положении вряд ли какая-то аристократка стала бы общаться с ним, зная, кто он такой. С Ренгаром и Меридиком было легко, но ему не хватало чего-то неуловимо невесомого, того, что навсегда осталось в прошлом. Иногда ему казалось, что он скучает по Луане, но Дезмонд тут же прогонял эту мысль, потому что воспоминания о Луане вызывали мгновенную вспышку злости.

Луана предала его. Все её слова не значили ничего. Она заставила поверить себе, но лишь за тем, чтобы скрасить их общую неволю иллюзией любви.

Дезмонд не терпел подобного обмана. Он хотел твёрдо знать, как относится к нему человек, и предпочитал добрую войну худой дружбе. Вот этим ему в самом деле нравились Хозяева Окраин – они всё говорили в лицо.

И всё равно, по тому неуловимому и невесомому, что было между ним и Луаной, Дезмонд скучал. С незнакомкой, которую он назвал Инэрис, было нечто похожее, но совсем другое. Луана была мягкой, как бархат, она обволакивала теплом и таинственностью – Инэрис была жёсткой и колючей, как клинок, и в то же время такой беззащитной, что даже сквозь световые годы хотелось дотянуться до неё и обнять, укрыть в своих объятиях и не отдавать никому.

Дезмонд открыл сообщение.

«Как у тебя дела?»

«Скучаю по тебе».

«Иногда мне кажется, что наша переписка превращается в болезнь».

«Мне эта болезнь нравится».

«Это плохо всё время думать о тебе».

Дезмонд невольно усмехнулся.

– Что у тебя там? – раздался голос Ренгара совсем рядом, и Дезмонд торопливо спрятал коммуникатор.

– Да так, новости из центральных секторов. Ренгар, у меня вопрос. Можно ли организовать внеплановый совет?

Ренгар покачал головой.

– Нет, Волк, всему есть предел. Раньше, чем через месяц, никто ради тебя сюда не прилетит.

– Жаль, – Дезмонд хмыкнул, – но месяц я подожду. Вряд ли за это время Орден построит новые корабли.

***

Инэрис долго ждала ответа, а затем убрала коммуникатор в карман. Ей не нравилось, когда их разговоры обрывались вот так. Но ссориться с Рейвеном было невозможно – слишком ценным казалось каждое короткое письмо.

Инэрис взяла в руки чашку кофе и сделала глоток.

Со дня появления на корабле Каллена Фэроу прошла неделя, а со дня, когда тот взорвал звёздную систему вместе с верфью – три. Инэрис не переставала думать о том, что могло быть столь ценного на этой верфи, что весь её персонал был записан в технические потери. Никого из налётчиков взять не удалось, и, если отбросить лирику, это беспокоило Инэрис больше всего. Захватить кого-то из них почти что со стопроцентной вероятностью означало узнать, где находится база – если такая вообще есть.

Пока что противник не выглядел дисциплинированной организацией. Скорее, это мог быть обычный союз преступников, обнаглевших слишком сильно. Значит, и уничтожить этот союз было бы не слишком трудно.

За неимением языка Инэрис решила попробовать другой путь – крейсер Ордена неизбежно должен был быть оборудован сигнальным устройством. Однако все три дня попытки поймать сигнал не приносили успеха.

В конце концов, Инэрис решила попробовать последний, самый ненадёжный способ – отследить топливный след буксира, который использовали налётчики. Стоило, конечно, с этого и начать, но сожалеть о несделанном было бесполезно.

Инэрис набрала номер лейтенанта Райт, которой было поручено это задание, и спросила о результатах.

– Простите, сэр… След теряется в нескольких парсеках от точки перехода.

– Передайте Уотману, пусть ведёт корабль туда. На месте разберёмся.

– Да, капитан.

***

Инэрис стояла на мостике и улыбалась. След, конечно, потерялся раньше времени. Зато отсюда сигнал маяка ловился отлично.

– Гавань Провиденья, – сказала она задумчиво. До точки, откуда шёл сигнал, оставалось не больше получаса лёта, – позовите Фэроу. Будет нашим консультантом. И дайте мне общую связь.

***

Дезмонд сидел у себя в каюте, перелистывая страницы дневников Галактиона. Здесь, на Окраинах, он давно уже не видел книг, и, если бы не случайная прихоть, заставившая его оцифровать этот фолиант, не увидел бы и теперь.

История давно уже была выучена назубок. Он сам мог бы рассказывать её наизусть. Один вопрос не давал ему покоя – чем она закончилась? Дневники обрывались арестом Галактиона. Но был ли он казнён? Это было бы логично, ведь Аврора не прощает обид. И в то же время хотелось верить, что Галактион остался жив.

Эта маленькая тайна будоражила кровь, порождая надежду, и Дезмонд как раз размышлял о недописанных страницах книги, когда услышал из динамика голос Меридика:

– Волк, у нас тут проблемы. Подойди-ка взгляни. Хотя подожди, включу так.

Что-то щелкнуло, и Дезмонд услышал другой голос, женский, молодой и высокий, совсем не похожий на те голоса, что он слышал здесь. Даже выговор отличался, не говоря уже о манере выбирать слова:

–… Колония XC89G, с вами говорит капитан фрегата Генс Ларта. У меня есть информация о том, что вы укрываете государственных преступников. Они должны быть выданы властям в течение получаса или будут уничтожены – вместе с колонией.

Дезмонд резко сел.

– Точно, псих, – выдохнул он.

– Тот же корабль, что взорвал верфь.

– Она не может уничтожить колонию.

– Может, и нет, – вклинился Ренгар, – но у нас ещё одна проблема. С тобой хочет говорить Старшина.

– Задержи его. Я иду, – Дезмонд торопливо натянул футболку и бросился к рубке.

Старшина включился сразу, едва он вошёл, хотя Дезмонд предпочёл бы до начала разговора перекинуться с командой парой слов.

– Доигрались! – заявил зло старый капитан.

– Хочешь нас выдать?

– Нет. Я не выдаю империи никого, даже таких уродов, как вы.

– Отлично. Сколько у нас кораблей?

– У нас?

– У Хозяев Окраин. Там всего один фрегат, мы можем попробовать отбиться.

– Мальчишка… Тебе не хватило того, что ты уже натворил?

– К чему этот разговор?

– К тому, что я хочу, чтобы ты знал. Ни один порт, который принадлежит Хозяевам Окраин, больше не примет тебя. Мы улетаем. Но Гавани Провиденья мы тебе не простим.

– Мне? – Дезмонд почувствовал, как его захлёстывает ярость. – Хотите сказать, это я угрожаю колонии? Или, может, я собираюсь бросить всех этих людей?

– Ты привёл сюда псов императрицы! Ты будешь виновен в смерти всех, кто погибнет здесь! А мы не будем тратить время на бесполезный бой.

– Ренгар, можешь дать мне широкую волну? Я хочу говорить со всеми капитанами, которые ещё здесь.

– Это беспо…

– Ренгар, это приказ!

Ренгар присвистнул, но, прощёлкав тумблерами, включил громкую связь и тут же подал Дезмонду знак, что можно говорить.

– Внимание флоту тех, кому угрожает смерть. Кто стоит вне закона и кто никогда не найдёт свой дом в империи, – произнёс Дезмонд и перевёл дух, – вы были на совете, и вы знаете, почему сюда пришли люди империи. А теперь я хочу, чтобы вы узнали ещё кое-что – корабль, который мы отобрали у Ордена – пустышка. Он не способен воевать. Сила Ордена – только в его страхе…

Договорить Дезмонд не успел, потому что в динамиках раздалось шипение.

– Что за дрянь?

Секунда – и эфир прояснился, а над городом снова проплыл всё тот же чистый и спокойный голос:

– Любые попытки сопротивления приведут к немедленной атаке. Не заставляйте нас стрелять.

– Включи же связь!

Ренгар торопливо защёлкал тумблерами, а потом покосился на Дезмонда и вместо того, чтобы выполнить приказ, стал выводить корабль на старт.

– Надо собрать людей, прежде чем атаковать, – произнёс Дезмонд, но Ренгар с Меридиком лишь осторожно переглянулись.

– Связи нет, – сказал Меридик, наблюдая, как мелькают с боков стены ангара.

– Некого собирать, – добавил Ренгар.

Чувствуя, к чему идёт дело, Дезмонд схватил его за плечо и попытался вырвать из кресла. Ренгар поддался не сразу, но отступать и не думал. Он был того же роста, что и Дезмонд, но заметно уже в плечах, однако силы его хватило, чтобы удержать капитана до тех пор, пока впереди не раскрылась воронка гиперворота, и корвет не утонул в пустоте.

– Что за чёрт? – проорал Дезмонд, всё-таки отрывая Ренгара от себя и бросаясь к Меридику, но затылок разорвала тупая боль, и рубка растворилась в пустоте.

***

Услышав слова, пронёсшиеся над звёздной системой приговором всему, во что она верила, Инэрис не успела даже подумать о том, какими могут быть последствия.

– Оборвать связь, – приказала она резко и, заметив, что Уотман не двигается, рявкнула: – Живо!

Райт, наконец, защёлкала тумблерами, и в эфире послышалось шипение.

– Дать мне связь. Любые попытки сопротивления приведут к немедленной атаке. Не заставляйте нас стрелять.

Кровь стучала в висках, и слова подбирались с трудом. План шёл к чёрту. Инэрис окончательно поняла это, когда стайка истребителей сорвалась с залитого сталью лица колонии и понеслась к ним.

– Огонь.

– Мы не сможем прицелиться, нужно выпускать истребители.

– Огонь по солнцу. Как в прошлый раз. Они были предупреждены.

– Капитан…

– Командор Уотман, вы отстранены. Командор Фэроу, приступайте к выполнению приказа.

– Есть. Лейтенант Райт, взять цель.

Руки Райт дрожали, когда она наводила прицел, а потом монитор затопил свет.

***

Дезмонд не разговаривал с командой почти три дня. Он не отвечал на связь и даже с адресатом своим не хотел говорить – было стыдно. Стыдно за то, как глупо всё вышло. За то, что не смог ничего сделать. За то, что позволил себя предать. Он рвался вернуться к гавани Провиденья, когда пришёл в себя, чтобы выяснить, решился ли фрегат открыть огонь, но и сам понимал, что этого делать нельзя – преступник не должен возвращаться на место преступления, даже если не он в преступлении виноват.

На третий день Меридик вскрыл дверь его каюты и сообщил:

– С тобой хотят поговорить.

– Кто? – глухо спросил Дезмонд.

Меридик отступил в сторону. Дезмонд увидел знакомого уже светловолосого капитана по имени Джонас и тут же подобрался.

Джонас кивнул в знак приветствия и опустился на единственный свободный стул. Какое-то время оба молчали, а потом Джонас спросил:

– Это правда?

Дезмонд вскинул на него хмурый взгляд.

– Про крейсер, который мы взяли. Это правда?

– Да. Двигателю пять сотен лет. Я хотел сказать об этом на следующем совете.

– Нужно было сказать хотя бы нам, – с укором произнёс Джонас.

– Не успел, – ответил Дезмонд и пожал плечами.

Снова наступила тишина, а потом Джонас произнёс:

– Я думаю, гибель Гавани Провиденья – это знак. Это начало войны. И не важно, кто её начал – мы или они.

– Да, – ответил Дезмонд. Говорить что-то ещё не хотелось, но он всё же уточнил, – они открыли огонь?

– Мы открыли огонь. Какие-то придурки безо всяких мозгов. И да, фрегат ответил огнём.

Дезмонд опустил голову на ладони и потёр виски, пытаясь представить, что того места, где он провёл последние три года, больше нет.

– Это война, – повторил он, – но Старшина не поведёт вас в бой.

– Нет, не поведёт, – ответил Джонас, – Старшина мёртв.

Дезмонд молча кивнул. После всего случившегося эта новость уже не удивляла.

– Если я позову, за мной пойдёт десятка два кораблей, – сказал Джонас, – может, кто-то ещё захочет, нужно говорить с каждым, а не со всеми разом. Но я никого не поведу против империи.

– Тогда чего ты хочешь?

– Ты – поведёшь. Со всем этим пафосом насчёт Терс Мадо и прочего. Придумывай нам любых богов, только бы люди верили в них. И больше не лезь на рожон, не продумав план, – Джонас встал. – Хорошо, что тебе хватило ума не лезть в драку против этого фрегата.

Он вышел, не говоря больше ни слова, а Дезмонд долго ещё сидел в растерянности. Потом потянулся к коммуникатору и задумчиво набрал:

«Привет…»

«Привет».

Сформулировать то, что бурлило внутри, не удавалось, тем более, что он не мог назвать имён, и Дезмонд просто спросил:

«Скажи, как по-твоему, можно убить три сотни человек ради одного?»

Ответ пришёл мгновенно:

«Ты о Гавани Провиденья?»

Дезмонд вздрогнул.

«Да. Откуда ты знаешь?»

На сей раз последовала недолгая задержка.

«Передают во всех новостях. Если хочешь знать – да. Я согласна с тем капитаном. Свои границы нужно защищать. Своё слово нужно держать. И нельзя отступать – никогда».

Дезмонд не знал, что ответить. Слова отлично соответствовали всему тому, что он знал о своём адресате, и всё же звучали отвратительно до тошноты. Он всё ещё молчал, когда пришло ещё несколько строк:

«А ещё я думаю, что тому капитану сейчас тяжелее всех живых. Эти погибшие всегда будут висеть грузом на его сердце. Тяжело принимать решения, от которых зависят жизни многих. Но отступать всё равно нельзя. Никогда».

***

Аврора нервно расхаживала по веранде из конца в конец. Полы длинного алого платья стремительно летели за ней в след. Над садом подобно кровавому мареву разгорался закат.

Это время суток Аврора не любила больше всего. Слишком явственно она осознала, что за закатом следует ночь. Говорили, если уснуть на закате – уже не проснёшься с утра. В большинстве случаев у Авроры не было возможности это проверить – в вечернее время она была слишком занята. Но сейчас главное её дело ожидало здесь, в саду, и сбежать от усталых лучей умирающего солнца она никак не могла.

Нет, не ждало. Дело «опаздывало», заставляя Аврору нервничать в нетерпении – чего она никому и никогда не позволила бы заметить.

– Наставница! – чистый голос Инерис прозвенел в тишине и с первых звуков Аврора поняла, насколько та напряжена.

«И не зря!» – со злостью подумала Аврора про себя.

– Что сегодня произошло? – коротко спросила она, избегая своей извечной манере говорить угрозы с улыбкой на лице. Сейчас у неё не было сил и желания играть.

Инерис, кажется, колебалась, и ярость Авроры становилась с каждым мгновением сильней. Она подумала, что сейчас, кажется, впервые за тысячу лет закричит… Но только сделала глубокий медленный вдох.

– Ты о Гавани Провиденья, – сказала Инерис тихо.

– О чём же ещё?

Инерис опустила глаза, а когда Аврора попыталась взглядом приковать её внимание к себе прошла мимо, очевидно, вглядываясь в закат, и остановилась только у витого ограждения веранды. Инерис была сейчас далеко, на своём проклятом корабле, но Аврора знала, что та обычно ставит полное погружение и видит окружающее пространство точно также, как она.

– Инерис! – напряжённо повторила она. – Если ты сейчас скажешь мне, что это всего лишь глухая колония на Окрианах, до которой никому и дела нет, как это сделал Хонестум полчаса назад…

– Они узнали, что кораблям эцин пятьсот лет.

Над верандой повисла тишина.

– Прости? – переспросила Аврора также негромко, мгновенно растеряв всю недавнюю злость. Новость поразила её не меньше, чем тех, кто разбирал угнанный корабль несколько часов назад.

– Они угнали корабль эцин с верфей Мелло, – медленно и последовательно произнесла Инерис. – Взломали печати и осмотрели двигатель. Обнаружили, что технологиям, которые используют Вьюги, пятьсот лет. И собирались сделать об этом публичный репортаж.

Аврора молчала несколько бесконечно долгих секунд. Когда Иса повернулась к ней, владычица вздрогнула, увидев, что в глазах воспитанницы стоят слёзы. Впервые Аврора видела у неё такое выражение лица.

– Ты правильно сделала, – тихо и спокойно сказала она.

Иса испустила облегчённый, хоть и несколько неуверенный вздох.

Аврора прошла мимо неё и тоже остановилась у парапета, озадачено глядя на сад.

– Вьюгам пятьсот лет… – медленно произнесла она. Перевела на воспитанницу растерянный взгляд и совсем тихо спросила: – Тогда… Если случится война… Кто будет за нас воевать?

На мгновение – всего на мгновение – Инерис показалось, что Аврора ищет помощи. Но она не знала, что сказать в ответ. А уже в следующую секунду Аврора взяла себя в руки и громко, спокойно произнесла:

– Спасибо. Этот разговор был очень полезен. Иди, отдыхать, мне нужно подумать о твоих словах.

Лицо Инерис выразило странное отчаянье и Аврора инстинктивно потянулась к ладони девушке, лежавшей на парапете. Хотела коснуться её руки – но пальцы прошли насквозь, заставив голограмму не рябить.

– И не переживай, – всё же сказала она, несколько недовольная этим фактом. – Ты сделала всё, что могла.

ГЛАВА 22. Система двойной звезды

«Последнее время ты пишешь всё реже».

Инэрис пробежала сообщение глазами и отвернулась к монитору, на котором уже добрый час вырисовывались контуры двух светил, кружащихся в вечном танце друг с другом, и снова посмотрела на коммуникатор.

«Сложно писать, – ответила она, – между нами будто сказаны все слова».

«Ты хочешь большего?»

«Да. Но мы оба знаем, что большего у нас не будет никогда».

Инэрис закрыла глаза, а затем сделала над собой усилие и убрала коммуникатор, не дожидаясь ответа.

***

Кэрри Мелч склонилась над пультом и протёрла глаза. Система выдавала странные – двойные – координаты. Компьютер, кажется, и сам не верил результатам подсчётов, разноцветные огни мелькали на индикаторах безо всякого порядка.

– Ну, что там? – услышала она высокий голос за спиной и вздрогнула. Кэрри очень уважала капитана. Настолько, что боялась показать малейшую оплошность, а такие подсчёты могли быть только её оплошностью, ошибкой, недопустимой для офицера.

– Есть два результата расчетов, капитан, – сказала она ровным голосом.

– Два результата?

Кэрри не могла позволить себе отвести взгляд от монитора, но она и без того видела, как язвительно изогнулась тонкая бровь и недовольно опустились уголки тонких губ. Капитана она боялась до дрожи в коленках, хотя за всё время её службы на корабле Инэрис ни разу не повысила голос лично на неё. Керри это было и не нужно – одного взгляда ледяных голубых глаз хватало, чтобы все мысли вылетели из головы.

– Два результата, первый мы получаем, отталкиваясь от вторичных координат точки выхода из подпространства, второй, контрольный, исходя из данных массы системы и корабля. Они не сходятся.

– Пусти-ка, – в голосе капитана промелькнула растерянность. Инэрис подошла к пульту и рукой отодвинула Кэрри в сторону. Тонкие пальцы забегали по пульту.

Кэрри, наконец, посмотрела на бледное лицо с высокими скулами, склонившееся над навигационным пультом рядом с ней. Ноздри прямого носа мерно вздымались. Инэрис качнула головой, откидывая назад светлые, как луна, тяжёлые локоны, и прищурилась, всматриваясь в данные приборов.

– Вы пробовали вводить t-x поправку? – спросила она, а длинные пальцы всё продолжали стучать по клавишам.

– T-x поправка даёт третий результат, тогда выходит, что корабль находится по другую сторону звезды.

– По другую сторону звезды… Какой из?

Инэрис обернулась, и теперь бровь её действительно была изогнута.

Кэрри перевела взгляд с лица командира на монитор и обратно.

– Звезды… tr7682-alfa.

Инэрис улыбнулась, но язвительное выражение не покидало её лица. Она заговорила очень мягко, подражая своей наставнице.

– Мисс Мелч, при расчете координат нестатичной цели в системе двойной звезды вместо массы звезды нужно использовать среднее множество с учетом коэффициента Гердиса.

Щёки навигатора вспыхнули.

– Пять секунд, капитан.

– Не стоит… Координаты на мониторе.

Только теперь Кэрри заметила две тройки многозначных чисел.

– Вводите курс на вторую точку, – лицо капитана смягчилось, – мятежники не зря выбрали эту систему. Волк прекрасно знал об оптическом эффекте и надеялся, что вместо их корабля мы атакуем свою же базу – или не решимся атаковать. Хорошо, что вы провели двойной расчет. Хотела бы я знать, откуда у этого выродка такие познания в астронавигации…. И не только в ней.

Инэрис отступила от пульта и сделала два шага в направлении большого монитора, имитирующего лобовое стекло. Пространство за широким плоским стеклом было чёрным и двухмерным. Инэрис вздохнула – на мониторах больших кораблей космос можно было увидеть только на таких мониторах… Он был ненастоящим. С тем же успехом монитор мог показывать морские просторы Селесты или цветочный парк в Аркане. Другое дело – полёт на малом бомбардировщике. Инэрис не летала на таких с тех пор, как окончила обучение, и всё же такие полёты запомнились ей больше, чем все те операции, по которым её знали теперь. Много ли чести привести сверхмощный фрегат на орбиту заштатной планетки и поставить политический ультиматум? На самом совершенном корабле империи выступить против трёх корветов повстанцев…

Инэрис любила свой корабль. За три года, прошедших с тех пор, как началось восстание на дальних рубежах, империя так и не создала ничего лучше – в этом Инэрис была уверена на все сто. А вот кучка мятежников была не той целью, для которой Генс Ларта прятал под килем три сверхдальних дезинтегратора системы Kariba-7, но Инэрис прекрасно понимала, что лучшей цели ей не найти. Чем дальше, тем яснее Инэрис осознавала, что всё её обучение было лишь пустой формальностью. Настоящего боя ей не суждено было увидеть никогда. Империя победила своих врагов тысячу лет назад, и всё её вооружение служило лишь для усмирения недовольных да устрашения неблагонадёжных.

К счастью для капитана, эти ещё не перевелись, и самым интересным из мятежников был Волк Окраин.

***

– Волк! Твою мать…

Гулкий стук в дверь прекратился, и послышались невнятные ругательства. Именно они разбудили Дезмонда окончательно. Не вставая с койки, он махнул рукой, и дверь распахнулась. Механизм по-прежнему был сломан, и створки приходилось открывать по старине.

Прищурившись от яркого света, он наблюдал, как Меридик трясёт ушибленной ногой.

– Говори уже.

Меридик неуверенно наступил на ушибленный палец и, только убедившись, что боль проходит, повернулся к капитану.

– Двенадцать по Нимее. Полчаса назад на другом конце системы были вспышки.

Дезмонд сел и потянулся.

– Что раньше не сказали? – голос его стал суровым, но торопиться он всё ещё не собирался.

– Проверяли. Локаторы цель не ловят.

– Посчитайте возможные координаты.

– И как я сам не догадался…. – Меридик поморщился, – просчитали. Понадобилось время, чтобы ввести все поправки, система очень неудачная, ни черта тут не понять. В общем, предположительно большой корабль, выходит на боевую позицию. Им понадобится ещё час, – Меридик помолчал, – сомнений нет. Это Генс Ларта.

– Отлично, – Дезмонд наконец встал и накинул на голое тело шёлковую чёрную рубашку. Закатал рукава и вышел. Коридор снаружи каюты был коротким, и они вскоре оказались в рубке. Ренгар сидел за пультом, задумчиво перебирая пальцами тумблеры, и что-то мурлыкал про себя. «Небо угроз не слышит… Небо тебя найдёт…» – услышал Дезмонд краем уха, но стоило ему появиться, как мурлыканье стихло.

– Что там Шейн?

– Пока не свалил, – Ренгар и Меридик хором хохотнули.

Если Меридик был превосходным механиком и навигатором, постоянным членом команды, а Ренгар человеком, которому Дезмонд мог довериться во всём, то Шейн оказался на корвете случайно. За последний год это был уже четвёртый канонир, которого они принимали в команду.

Перед самым вылетом нетранспортабельны оказались сразу два члена команды – второй навигатор Пирс Хавардс и прежний канонир Боск. Первый сломал второму челюсть в пьяной драке, на что Боск среагировал быстро и чётко, раскрошив товарищу три ребра и вывихнув правую руку в двух местах. Сцена эта началась в спальном отсеке, откуда через все помещения корабля плавно перетекла в машинное отделение. Меридик, только что закончивший проверку работоспособности двигателей, вряд ли смог бы что-то сделать – он был самым высоким, но и самым щуплым из членов экипажа. К счастью или к несчастью, в это же время на корабль вернулся Дезмонд вместе с Шейном, которому обещал показать эксклюзивную систему наведения, разработанную Меридиком, и заодно – бутыль самогона, припрятанную под кроватью. Драка была пресечена на корню, но и Пирса, и Боска пришлось оставить в порту до выздоровления. Шейн же, по слухам тоже неплохой канонир, пришёлся как раз кстати. Он был молод, так же поджар, как Меридик, но немного шире в плечах. По слухам же – неплохо стрелял и не боялся смерти. Единственными его недостатками были отвратительный характер и манера действовать по-своему в любых обстоятельствах. Впрочем, этим отличались все члены экипажа, так что Дезмонд давно привык.

– Доброе утро, капитан, – сказал Шейн, показавшийся в коридоре.

– Доброе, – ответил Дезмонд и кивнул канониру на его место.

– Какие будут приказы, шеф? – тут же поддержал новоприбывшего Ренгар. Дезмонд заподозрил в таком обращении насмешку, но лишь метнул в помощника свирепый взгляд.

Через плечо Ренгара он взглянул на монитор, затем пятерней пригладил волосы и нажал кнопку вызова. На экране показались два лица, разделённые вертикальной чертой. Одно женское, с белыми уродливыми наростами на скулах, принадлежало Ардии. Ардия ему нравилась, она работала спокойно и уверенно и была ему полностью предана. Вторым был Элекс, капитан Дамаскуса. Элекс, пожилой вояка с изорванным шрамами лицом, был независимой единицей, его интереса в деле повстанцев не знал никто. Впрочем, среди мятежников было много таких – с судьбами, изломанными империей, не желавших рассказывать свою историю, грабивших Кариту из мести или ради наживы. Дезмонд и сам был таким.

– Проверка связи.

– Слышу вас, капитан, – ответила Ардия первой.

– Слышу вас, – повторил Элекс.

– Противник в зоне видимости. Занять позиции. Арди, тебе держаться ближе к базе. Элекс, в тени планеты.

– Разрешите сообщить, капитан… – перебила Ардия.

– Слушаю.

– Есть мнение, что противник просчитал наше местонахождение.

– Это не должно вас волновать. Меняйте позицию.

Ардия недовольно поджала губы.

– Вам не следует излишне рисковать.

– Риска нет.

– Капитан… вы знаете, что за корабль идёт к нам?

Дезмонд улыбнулся. Непослушная прядь чёрных волос упала на глаза, отчего улыбка стала казаться ещё более хулиганской.

– Я всё знаю, капитан. И я ко всему готов.

***

Дезмонд отключил связь и опустился в кресло. Вытянул ноги далеко вперёд и пару минут разглядывал носки начищенных сапог. Наконец Ренгар прервал его мысли громким кашлем.

– В чём дело, Ренгар? С таким кашлем в космос не пускают.

– О чём она говорила? Что за корабль?

– А… корабль. Хороший корабль. Сверхманёвренный фрегат Генс Ларта, насколько я знаю.

Теперь закашлялся Шейн. Он поперхнулся водой, которую как раз пил из пластиковой бутылки.

Дезмонд рассмеялся.

– Что у вас, эпидемия гриппа?

– Не… – лицо Шейна было предельно серьёзно, – просто никогда не подбивал имперский фрегат.

– Отлично. Тогда я возьму «свечу» и сам возглавлю эскадрилью. А вы постарайтесь не разбить мою птичку, пока я буду развлекаться. Повторения «Провиденья» я не допущу.

***

Инэрис сидела в своём кресле на мостике Генс Ларты и покручивала в руках инфокристалл. Кончики пальцев считывали данные, пришедшие из Энира Тарди. Магистр Хонестум настоятельно рекомендовал ограничить полёты в секторе Галаки. Он прилагал решение конклава – состоявшегося после смерти Окторитаса всего из двух магистров. Решением совета полёты в сектор были запрещены. Инэрис не слишком удивило, что письмо было личным, и всё же она отметила про себя этот выход за рамки обычной практики. Второе письмо было официальным. В нём Инэрис приглашали в Энира Тарди для решения срочного вопроса. Инэрис не знала, стоит ли рассчитывать на то, что этот вопрос касается смерти Окторитаса, как Хонестум и обещал много лет назад.

Тогда, семь лет назад, Аврора оказалась права. Смерть Эндимиона стала неудачным прецедентом решения неразрешимых проблем. Ещё двое герцогов тёмной дуги погибли вскоре, а места их заняли те, кто поддерживал проект нового поста главы клана и кандидатуру Элеонор.

Теперь, спустя семь лет, погиб Окторитас, долгое время составлявший оппозицию императрице. Связывать эти события воедино не хотелось. Спрашивать Аврору напрямую было нельзя.

Семь лет назад, когда Хонестум делал Инэрис предложение о сотрудничестве, оба понимали, что членство Инэрис в конклаве может быть только лишь формальностью. Никто не стал бы всерьёз принимать решения вчерашнего неофита.

Теперь многое изменилось. Инэрис признали герцоги Светлой Дуги. Инэрис по-прежнему поддерживала императрица. И если бы Хонестум сдержал своё слово, предоставив Инэрис голос в конклаве Ордена, значительная часть империи оказалась бы единой как никогда. Хонестум не мог этого не понимать. Но хотел ли он этого на самом деле – оставалось загадкой.

Инэрис прикрыла глаза и представила бескрайний простор за силовым полем бомбардировщика. Спокойствие бесконечной тьмы и искры звёзд – такие яркие и чистые… Единственное, что было настоящим в её жизни.

Тихая мелодия комма разорвала тишину. Инэрис не сразу достала передатчик – время для личных звонков было неподходящее. Пару минут она слушала, как насвистывает переливчатая трель летнего вальса. Комм не замолкал. Инэрис вздохнула и потянулась к наушнику.

– Да, – сказала она тихо, стараясь не привлекать внимания экипажа.

– Это важно, – голос Авроры, вопреки словам, умиротворял. Инэрис сразу представила, как льётся густой мёд из глиняного кувшина, – я сейчас передам координаты, хочу, чтобы ты посмотрела, что там.

Инэрис достала из кармана корпус комма и, не читая цифры, перевела их в программу-навигатор.

– Это же Галаки, – вырвалось у неё.

– Да, – Аврора замолчала, подбирая слова, – у тебя что-то связано с этим сектором?

Инэрис ответила не сразу.

– Знаю, что там что-то не так, – сказала она наконец. – Но сейчас я не могу. У меня Волк под прицелом.

– Бросай эту ерунду. Галаки гораздо важнее.

Инэрис фыркнула. Она собиралась возразить, но не успела – разговор прервал сигнал вызова – теперь уже с общего коммуникатора.

– Прости, я не могу сейчас. Напиши мне что там, как только покончу с мятежниками, вылетаю.

Инэрис оборвала связь и поднялась с кресла.

– Они там, Каллен, я знаю, – Инэрис посмотрела на своего первого помощника.

Каллен был высоким и подтянутым, как и все богатые аристократы. Он мог бы показаться красавцем, если бы не глаза – две прозрачные льдинки. Поговаривали, что его зрачки выцвели за время обучения в Ордене. Инэрис не верила – ведь её собственные сохранили цвет. И всё же смотреть в эти белёсые зеркала, как и многие на борту, она не любила.

– Капитан, вы хотите провести корабль мимо солнц? – вопрос звучал безразлично, будто командор не находился на борту корабля-самоубийцы.

– Есть масса других вариантов.

– Мастер, моя недальновидность, по-видимому, не позволяет мне увидеть их.

Инэрис отошла в сторону и постучала пальцами по подлокотнику.

– Стоит ли вмешивать в бой Генс Ларту? – спросила она, обращаясь скорее к себе, чем к командору.

– Мы должны использовать все шансы на победу, – холодно заметил Каллен.

– Да разве это шанс? Мы со всем своим вооружением как слон, который гоняется за стаей комаров.

Каллен вздохнул.

– Вы не думаете о том, как уничтожить противника, а о том, как сделать это в одиночку.

Инэрис повела плечами.

– Не думаю, что вы правы. Но раз так – пусть мимо солнц пройдёт Волк. Надо только придумать, как выманить его.

– В самом деле, капитан, самая малость.

Монитор потемнел, и из динамиков послышался наглый мужской голос, требующий капитана.

– Рассчитайте наши повреждения при маневре, – шепнула Инэрис, обращаясь к Мелч, и ледяным голосом произнесла в микрофон:

– Отступник, ваше положение безнадёжно. Рекомендую немедленно отключить реакторы, открыть стыковочный отсек и ожидать пристыковки корабля-карателя. Императрица милосердна. Ес…

У Инэрис была заготовлена длинная речь относительно величия власти Авроры, рассчитанная больше на экипаж «Генс Ларты», чем на лидера повстанцев, но Волк не проявил сочувствия и завёл свою песню:

– Милосердие, каратель? Из милосердия вам следовало бы нажать красную кнопку и со словами раскаяния отправиться на тот свет. Если боитесь – я готов помочь, подлетайте поближе!

Инэрис посмотрела на монитор с расчетами. Повреждения обшивки при прохождении через ось – 60 %, повреждения дефлекторов – 94%. Инэрис чертыхнулась про себя, идея подойти определённо была непродуктивной.

– Ты не устал трепать языком, ренегат? – пальцы Инэрис забегали по клавиатуре, вводя координаты ключевых точек кратчайшей траектории. Седьмая планета системы – крайняя, корабль противника где-то между первой и второй, после третьей – плотное кольцо астероидов… Тяжеловооружённый фрегат «Генс Ларта» с двумя кораблями поддержки против сборного флота полуразвалившихся корветов и прочих корыт. И он вынужден сидеть и ждать, пока этот подонок откроется! Взорвать бы систему к чёрту – и дело с концом. Но на четырёх планетах из семи – исследовательские базы, по десять-двадцать человек на каждой, вокруг двух вращаются спутники повстанцев, плюс лагерь старателей на ближайшей к Солнцу. Спутники – до пятидесяти человек в каждом, в пещерах – Мадера знает сколько, но пусть даже пара каких-нибудь механиков, размен в пользу империи, а «Генс Ларта» висит на высокой орбите третьей планеты и ждёт, кто быстрее эвакуируется – шахтёры или террористы.

– Аврора меня убьёт, – пробормотала Инэрис, отключая связь, и в полный голос продолжила. – Поднять щиты! Перехватчики – старт по команде! Машинное – полная скорость!

***

– Чёрт! Меридик, что там?

– Ещё пять минут. Группы поддержки уже у базы, – Ардия посмотрела на Волка большими чёрными глазами, – Пирс может не успеть.

– Предлагаешь нам торчать здесь и ждать, пока они соберут все свои шмотки?

– Пять минут, капитан, имперцы потратят пятнадцать, чтобы обойти звезду и это в лучшем случае. Мы не можем их бросить…

– Да знаю я! Только когда он опять выскочит…

Системы оповещения корвета тревожно заверещали, и на экране радара возникли очертания фрегата империи. Мгновением позже тормозящий фрегат появился и в зоне видимости.

– Высокие звёзды, – прошептал Волк, не веря своим глазам, – они прошли мимо солнц и не развалились…

Рядом с его корветом вспыхнул и исчез корабль ведомого.

Мгновенное оцепенение спало с Дезмонда, и приказ к атаке он отдавал уже, развернув свой перехватчик навстречу вылетающим из бездонных ангаров фрегата кораблям имперцев.

– Да их там не меньше сотни, – прокричал пилот одного из вырвавшихся вперёд кораблей повстанцев, для того, чтоб через мгновение превратиться в облачко замороженного кислорода и обломков.

– Все корабли, рассредоточиться. Не позволяйте фрегату прицелиться. Нужно подойти к его корпусу, там нам смогут противостоять только их истребители.

Остатки успевших взлететь шести эскадрилий «свечей» пронеслись сквозь сеть перехватчиков империи класса «Рассвет» и устремились к корпусу фрегата.

Орудийные расчёты гиганта прекратили огонь, стараясь не нанести урон корпусу, зато повстанцы наоборот начали стрелять по всем выступающим частям обшивки, надеясь нанести как можно больше повреждений фрегату, прежде чем имперские истребители свяжут их боем. Бортовой компьютер корабля Волка предупредительно пискнул, и от корвета отвалилась ложная цель, уводя ракету вбок. Положив корабль на разворот, предводитель повстанцев заметил серебристую тень имперского «Рассвета».