Читать онлайн В оковах холода и страха: американский перевал Дятлова

Издание подготовлено при участии литературного агентства «Флобериум»

© Текст: Гетман С. В., 2024

© Дизайн обложки: Фролова М., 2024

© Оформление: ООО «Феникс», 2024

© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock

Al Generation / Shutterstock / Fotodom.ru

Светлой памяти

Джека Антоне Мадруги,

Уильяма Ли Стерлинга,

Джеки Чарльза Хьюэтта,

Теодора Эрла Вэйера

и Гэри Дейла Матиаса

посвящается.

Автор скорбит

вместе с родственниками

и близкими безвременно погибших.

Глава I. «Gateway Gators. На скамье запасных»

– Пристегнись, дружище, – Джек Мадруга кивнул на ремень безопасности только что усевшемуся в автомобиль Уильяму Стерлингу. – И помни: это самое первое, что должен сделать пассажир, сидящий справа от водителя…

– Ты повторяешь ему эти слова раз за разом! – усмехнулся Гэри Матиас, сидевший позади Мадруги. Рядом с ним на заднем сиденье огромного и роскошного «Меркьюри Монтего» разместились Джеки Хьюэтт и Теодор Вэйер – для друзей просто Тед.

– А он тебя будто соусем и не суышит, – тихонько добавил Хьюэтт с застенчивой улыбкой.

– Или постоянно… э-э-э… забывает твои слова, – вставил Вэйер, также улыбаясь.

– Да нет же, я все прекрасно помню! – мотнул головой Уильям, тут же пристегиваясь. – Просто сейчас этот ремень мне будет мешать…

– Это еще почему? – насторожился водитель и владелец автомобиля, набирая скорость. – Каким образом человеку, едущему в автомашине, может помешать ремень безопасности?

– А-а-а, здесь все легче легкого! – ответил Уильям, таинственно и значительно поглядывая себе за пазуху. Внутренний карман его пиджака несколько оттопыривался. – Все потому, что я решил сделать подарок своему другу Джеку, причем решил это уже давно…

– Подарок? Мне? – удивился водитель, не отрывая взгляда от дороги. – Какой?

– О, тебе очень понравится! – улыбнулся Уильям, доставая из кармана несколько аккуратно сложенных дорожных карт. – Теперь ты будешь самым настоящим водителем на дальние расстояния! Понимаешь, я купил тебе географические карты, и отныне ты сможешь ездить куда угодно! Причем тебе никогда не придется спрашивать дорогу у посторонних! – он неожиданно приложил предметы к носу. – Ой, да они еще пахнут книжным магазином!

– Совсем новенькие! – протянул Теодор, также принюхиваясь. – Наверное, ты отдал за них… э-э-э… кучу денег?

– Какая разница? – улыбнулся счастливый даритель. – Я хотел сделать подарок Джеку… В Евангелие сказано, что друзья должны делать друг другу подарки – иначе что это за дружба такая?

Мадруга с улыбкой поблагодарил говорившего, впрочем, не выпуская руль. Карты же пошли гулять по рукам оставшейся на заднем сиденье троицы. Ребята разворачивали их, внимательно рассматривали и по примеру Уильяма обнюхивали.

– Што у тебя, Тед? – поинтересовался Хьюэтт у сидевшего справа от него товарища. – Какая карта тебе достауась?

– Сакраменто, дружище, – протяжно ответил тот, в свою очередь глянув на разложенную на коленях приятеля карту. – У тебя, кстати, э-э-э… Калифорния… Вот когда научишься читать, сможешь легко разбираться в написанном…

– Науерное, когда-нибудь научусь! – мгновенно пообещал собеседнику Джеки; тем не менее мгновением позже пожаловался: – Боже, Тед, ты даже не предстаууяешь, наскоуко это тяжеуо! Папа почти каждый день пытается научить меня читать, но у меня ничего не поуучается… Усе эти букуы такие разные! У придачу их так много…

– Не грусти, Джеки! – Теодор легонько хлопнул друга по колену. – Ты только старайся, старайся изо всех сил! И увидишь, что со временем… э-э-э… научишься складывать буквы в слова…

– Тед абсолютно прав, – с уверенностью добавил Уильям Стерлинг. – Недаром Иисус проповедовал терпение и постоянный труд! А если при этом у тебя будет и вера, хотя бы с горчичное зернышко…

– Скажи, Гэри, – вдруг обратился следящий за дорогой Джек Мадруга к сидевшему за ним Матиасу. – Что досталось тебе? Мне это очень интересно, как водителю.

– Сан-Франциско и Стоктон, – тут же ответил Гэри, складывая громко шелестящую бумагу и передавая карты Стерлингу. Тот незамедлительно сложил их в бардачок перед собой. – Но мне эти города неинтересны, потому что я в свое время был и в одном, и в другом из них…

– Здорово! – восхищенно воскликнул Мадруга. – А я почти всю жизнь проездил между Юба, Мэрисвиллом и Линдой. Практически даже пределов Калифорнии никогда не покидал… Немного даже завидую тебе: ты успел посмотреть много разных городов!

– Не так уж и много, – поправил его Матиас, доставая из кармана тряпочку и протирая толстые стекла своих роговых очков. – Просто мне пришлось попутешествовать несколько больше, чем тебе…

– Это же так интересно – путешествовать! – не унимался Мадруга. – А я, можно сказать, кроме службы в армии ничего и не видел…

– Скажи, Гэри, – неожиданно вмешался Тед, – ведь ты тоже служил в армии, причем далеко от Юба… э-э-э… Забыл, как это место называется…

– В Германии, – подсказал ему Матиас, слегка поморщившись. – Я служил в Германии. Муж моей сестры Шэрон – кстати, тоже Гэри – служил во Вьетнаме, а я – в Западной Германии. После службы мы оба вернулись домой.

– Гир-ма-ни-я? – по слогам повторил за ним Хьюэтт. – Это в каком штате?

– Это совсем другая страна, Джеки! – усмехнулся рассказчик. – Она находится очень, очень далеко, аж за океаном.

– За акианом! – вновь повторил Хьюэтт, всплеснув от восхищения руками. – А она боушая, эта Гирмания? Она красивая? Там жиуут добрые уюди?

– Знаешь, дружище, я там был не на экскурсии, я служил в армии, – почему-то отрезал тот, прикладывая руку к виску и отдавая честь. – Иногда приходилось бывать в городе – вроде ничего особенного… Наверное, это красиво… С людьми не общался, потому что не понимаю немецкого языка.

– Ох, верно! – поддакнул ему Стерлинг, молитвенно складывая перед собой руки. – Великое несчастье приключилось с людьми, когда Господь смешал их языки и они перестали понимать друг друга! Все правильно: как же Гэри мог понимать немецкий язык, поскольку говорят на нем только немцы?

– Ну тогда расскажи нам про этих немцеу! – не отставал Джеки. – Они хоть немного похожи на нас?

– Люди как люди, – пожал плечами Матиас, отворачиваясь к окну. – Слушайте, пусть лучше Билл расскажет нам какую-нибудь историю из Евангелия: ехать-то, наверное, еще немало?

– Минут сорок, а может, и больше, – тут же ответил водитель, глянув на наручные часы. – Впрочем, мы не опаздываем…

– Отлично! – воодушевился Уильям, повернувшись на сиденье вполоборота, чтобы его было слышно всем. – Я уже давно хотел рассказать вам историю о добром самаритянине. Слушайте…

За окнами плавно скользящего по автомагистрали «Меркьюри Монтего» стояла вечерняя тьма, которую лишь изредка пронзал свет придорожных фонарей. Конец февраля выдался не особо холодным, однако темным, почти донельзя темным. Пятеро пассажиров автомобиля не привыкли покидать дом в столь позднее время суток, тем не менее сегодня для того имелась веская причина: давние друзья решили посетить баскетбольный матч, проходивший километрах в восьмидесяти на север от их милого дома – Юба-Сити – в Чико, куда прибыла их любимая команда Калифорнийского университета Дэвис, чтобы побороться за звание призера с местными баскетболистами. А уже завтрашним днем, 25 февраля 1978 года, их пятерку ждал собственный баскетбольный турнир…

Сидевшие в автомобиле были знакомы уже давно, причем сплотило их дружбу, вероятно, именно увлечение баскетболом. Все пятеро друзей принадлежали к специальной программе для умственно отсталых «Gateway Projects» и являлись участниками баскетбольной команды «Gateway Gators». Несмотря на любовь к спорту, отсталость в умственном развитии и разный возраст, ребята были одновременно и похожи, и непохожи друг на друга. Джек Антоне Мадруга, тридцатилетний владелец и бессменный водитель бирюзового «Меркьюри Монтего» 1969 года, являлся выпускником средней школы и ветераном армии США. Это был крепко сложенный кареглазый шатен. В ноябре прошлого года он был уволен с работы из компании производителей сухофруктов «Sunsweet Growers Inc.». Однако, по-видимому, баскетбол и любимая автомашина, которую парень буквально боготворил, не дали ему грустить о случившемся достаточно продолжительное время.

У Джека была отличительная особенность, не заметить которой просто не представлялось возможным: помимо очевидной медлительности, он являл собой живое воплощение спокойствия – и вывести парня из подобного состояния являлось делом практически невероятным. Он никогда ни с кем не спорил, с пеной у рта доказывая свою правоту. Впрочем, это ничуть не указывало на бесхребетность или отсутствие собственного мнения. Джек славился умением делать свое дело, при этом не вступая в конфликт и неизменно нося на лице легкую улыбку. Трудно было поверить, что подобная тяга к миротворчеству настолько сильно развита в человеке, прошедшем нелегкую службу в регулярной армии. Чувство азарта, казалось, было ему бесконечно чуждым. Его, подобно сверстникам, совершенно не интересовали ни казино с его рулетками, тотализаторами и бильярдом, ни сверкающие гоночные автомобили – его эмоции оживали лишь тогда, когда он появлялся на баскетбольной площадке… Впрочем, даже в постоянных занятиях спортом Джек неизменно проявлял невероятную выдержку: в погоне за мячом он никогда не нарушал правил и не травмировал противников. Словом, все, что бы ни происходило вокруг Джека Мадруги, наверное, всегда было у него под контролем.

Он отлично помнил, как однажды во время обеденного перерыва на работе к нему подошел один из сотрудников и они разговорились. Сотрудник – студент из университета Беркли, почти его ровесник – признался Джеку, что уже давно наблюдает за его поведением, отчего его собственное удивление просто зашкаливает. «Почему?» – спросил тогда Джек, улыбаясь. «Понимаешь, у тебя натура удава, – ответил тот. – Что бы ни происходило вокруг, он будет спокойно лежать и греться на солнышке». В ответ на это Джек улыбнулся еще сильнее. «Нет, нет, не смейся! – поспешил сотрудник. – Не забывай, что удав – это царь змей! Он самый сильный, в то же время – самый спокойный! Поверь, подобный принцип работает и среди людей: чем человек сильнее, тем спокойнее. Ты подобен стоику, вокруг которого хоть мир будет рушиться, а он так и будет стоять на месте, ни на что не обращая внимания, понимаешь? Это оттого, – продолжал пояснять свою мысль коллега, – что человек достиг той степени силы и созерцания, после которой ему на все наплевать. Твоя невозмутимость напоминает мне историю об индейском вожде, которого враги ведут на казнь, а тот преспокойненько курит трубочку – да еще советует своим палачам выбрать покрасивее дерево, на котором его должны повесить… Ты, Джек, будто Сократ перед смертью: он принял цикуту – и стал вслух вспоминать, покормлены ли дома курицы и коровы… Такие вот бывают сильные и бесконечно спокойные личности… У меня складывается впечатление, что и ты умирал бы точно так же: безропотно, невозмутимо, не устраивая истерики… А все именно от той внутренней силы, которая пребывает в тебе». Джек запомнил эту характеристику сотрудника компании, время от времени вспоминая услышанное.

Сидящий справа от водителя двадцатидевятилетний Уильям Ли Стерлинг, к которому все обращались не иначе, как «Билл», был парнем среднего роста с темно-каштановыми волосами и голубыми глазами. С Джеком Мадругой его связывала особая дружба. Глубоко религиозный Стерлинг всегда находил на тот или иной случай жизни какую-нибудь историю или цитату из Священного Писания и полагал смыслом и миссией своего существования проповедовать Евангелие пациентам психиатрических заведений. Некогда он сам провел большую часть детства в психиатрической лечебнице Напы, потому хорошо знал по личному опыту, что жизнь в доме скорби без Иисуса – непередаваемое отчаяние.

В далеком детстве с Биллом случилась история, которая оставила неизгладимый отпечаток на его дальнейшей жизни. Было ему тогда лет восемь-девять, в то время он уже находился в лечебнице. У него был друг Эндрю, с которым они вместе играли и вообще делили и радости, и скорби. А однажды, пока маленький Билл спал, приехали родители Эндрю и забрали мальчика из клиники навсегда. Так Билл остался в заведении в совершенном одиночестве. Конечно, там проживало еще много взрослых, но ребенку с ними было совсем не интересно.

Врачи сказали ему, что Эндрю выздоровел и потому его забрали из лечебницы. Однако Билл так сильно переживал из-за этого, что развеселить его не могли никакие развлечения и никакие угощения. Мальчик тогда ничего не знал о времени, поэтому не мог сказать, сколько его прошло – то ли неделя, то ли несколько месяцев, – пока он в отчаянии просил Иисуса, чтобы тот вернул ему товарища… Ему приходило в голову, что, может быть, добрый Господь наказал его за какие-нибудь провинности и потому забрал у него Эндрю? Но… ведь Иисус настолько добр, что вряд ли станет наказывать: на подобное способен только Бог Ветхого Завета!

Внезапно Билл взглянул на случившееся с совершенно иной стороны: если Эндрю выздоровел, значит, в том воля божья. Из этого следовало, что если он, Билл, желает возращения Эндрю в клинику, то получалось, что он, Билл, сознательно идет против божьей воли. Кроме того, желание вернуть Эндрю указывало на то, что он, Билл, сознательно хочет, чтобы Эндрю, вернувшись в лечебницу, вновь стал больным! От подобных суждений у мальчика голова пошла кругом, и он страшно испугался: выходило, что он свои желания ставит куда выше, чем божью волю и здоровье друга! Поэтому он немедленно попросил Иисуса, чтобы тот забыл все его прежние молитвы, и больше никогда не желал вернуть Эндрю обратно.

Конечно, ему по-прежнему было весьма одиноко, но и просить для друга несчастья – ради удовлетворения собственных прихотей – ему ни за что не хотелось… От подобного сама молитва становится грехом… И вскоре случилось настоящее чудо: в клинику привезли девочку по имени Элис, которая тут же подружилась с Биллом! Только теперь мальчик молился за скорейшее выздоровление подруги, а вовсе не за то, чтобы она как можно дольше оставалась с ним в лечебнице… Что и говорить, полученный в далеком детстве опыт остался в сердце проповедника на всю оставшуюся жизнь.

Двадцатипятилетний Гэри Дейл Матиас, находившийся за спиной водителя, был весьма подвижным кареглазым шатеном среднего роста. Он трудился в садоводческом бизнесе отчима. От друзей парень отличался ношением очков с непомерно толстыми стеклами и небольшим родимым пятном на правой стороне подбородка, что, надо сказать, ничуть не портило его внешности. Как и Джек Мадруга, он являлся ветераном армии Соединенных Штатов. В связи с увольнением из ее рядов после пристрастия к наркотическим веществам, возникшего у него еще во время прохождения службы в Германии несколько лет назад, Гэри было констатировано психическое заболевание, и последующие несколько лет он лечился стационарно уже на родине. Тем не менее последние годы он вел себя на загляденье примерно, не подавая врачам ни малейших поводов для беспокойства. Бывший медалист за меткую стрельбу регулярно принимал прописанные ему лекарства и ни разу не попадал в поле зрения психиатров. Если у Гэри, любителя рок-н-ролла и некогда неплохого вокалиста в местной рок-группе, и были какие-нибудь темные тайны, широкой публике об этом досконально известно не было.

У двадцатичетырехлетнего Джеки Чарльза Хьюэтта, младшего в компании, сидевшего между Матиасом и Вэйером на заднем сиденье, была крайне замедленная реакция. Его речь не всегда была разборчивой, особенно для незнакомых людей, а голова слегка свисала к плечу, будто бы он иногда слышал нечто недоступное слуху других. Парень был единственным неграмотным из пятерых. Более остальных он был дружен с Теодором Вэйером, который неизменно и во всем наставлял и опекал Джеки. Доходило до того, что Теодор даже набирал для своего друга необходимый номер телефона, когда тому надо было с кем-нибудь поговорить.

Как произошло, что Джеки стал безоговорочно слушаться Теодора? Что послужило причиной подобного абсолютного, безропотного повиновения? На сей счет у юного Хьюэтта было собственное ви́дение, на которое ни время, ни люди не имели ни малейшего влияния.

Однажды он с Тедом решил сходить на речку, чтобы искупаться. Кстати, в те времена ребята еще не были знакомы ни с Гэри, ни с Джеком, ни с Биллом… Они шли вдоль проезжей дороги и так увлеклись разговором, что совершенно не заметили огромного синего автомобиля, приближавшегося к ним на достаточно большой скорости. Лишь в последний момент Тед обратил внимание на автомашину и, с силой ухватив Джеки за руку, оттащил его на край обочины. Машина резко загудела, шофер дал по тормозам, на дороге даже остался черный тормозной след, и мгновение спустя рассерженный водитель выскочил из автомобиля с вопросом: «Вы что, выпившие или сумасшедшие?!»

Этот джентльмен, одетый в костюм, парням был не знаком. Наверное, он не принадлежал к населению ближайших городков – Юба, Мэрисвилла, Линды или Оливхерста – и был всего лишь случайным проезжим. К тому же все население округа знало Теда и Джеки в лицо – и потому никто не позволил бы себе их так оскорбить… Мужчина приблизился к ним для расспросов. Во время объяснений Джеки не произнес ни слова, настолько был напуган случившимся, поэтому говорил с незнакомцем исключительно Теодор. Они поговорили совсем немного, как вдруг мужчина внезапно сменил гнев на милость: он, едва понаблюдав за собеседником и его товарищем, сразу подобрел, перестал ругаться, заулыбался, и вся дальнейшая беседа прошла в крайне миролюбивом ключе. Под конец диалога незнакомец попросил ребят быть всегда внимательными на дороге, пожелал им удачного дня и как ни в чем не бывало отправился дальше.

После случившегося Джеки будто вывел для себя аксиому: слушаться Теодора во всем! Тед старше, а потому умнее… Ну и, конечно, внимательнее, быстрее, сильнее и тому подобное. Он, Тед, всегда стоит на страже безопасности Джеки, посему последнему куда лучше и выгоднее постоянно подчиняться его словам или действиям. При этом Джеки превосходно понимал, что Тед никоим образом не ущемляет его свобод, просто… весьма желательно во всем его слушаться. И точка! Ведь он спас его от автомобиля, ловко поговорил с шофером – и вот они вновь идут к реке… а самому Джеки не надо было ничего делать… Джеки заключил, что всегда лучше доверять Теду, причем доверие должно быть безоговорочным.

К слову сказать, правильность и точность аксиомы Джеки подтвердил для себя на деле всего несколько дней спустя: тогда Тед спас его от напавшей собаки… или защитил от какого-то незнакомого парня. Впрочем, это уже были другие истории, все же наглядно подтверждающие: слушаться Теодора – залог успеха в любом деле.

И наконец, старший из команды, тридцатидвухлетний Теодор Эрл Вэйер – высокий, кареглазый, курчавый шатен, достаточно упитанный, дружелюбный, по-детски доверчивый. Он был неисправимым весельчаком, звонко смеявшимся, когда названивал Уильяму Стерлингу и читал тому газетные заметки или странные имена из телефонной книги. Не так давно, как и владелец автомашины, Теодор работал уборщиком в закусочной, но уволился по настоянию семьи, считавшей, что парень по-медвежьи медлителен и нерасторопен, отчего невольно создает проблемы на работе.

Но все эти жизненные перипетии и неурядицы никак не могли заставить долго горевать пятерку неразлучных друзей: несмотря на удары судьбы, у них имелось немало утешений, вполне могущих вытащить их из любой волчьей ямы. Нелишним будет сказать, что одной из подобных дланей Фортуны был их собственный завтрашний баскетбольный турнир, к которому ребята готовились несколько месяцев! Проиграть в нем было никак нельзя: на сей раз «Gateway Projects» раскошелились по полной программе, и победителю соревнований полагался умопомрачительный приз – недельная поездка и проживание в Лос-Анджелесе с множеством экскурсий по городу и обязательным посещением его спортивных площадок, стадионов и оздоровительных комплексов. Таким образом, «Gateway Gators» были настроены исключительно на победу. Они вдохновлялись желанием мастерски сокрушить всех остальных претендентов и стать в этой борьбе первыми. Тем более, как стало известно, никакого приза за второе место спонсорами программы не присуждалось.

Мадруга, Стерлинг, Хьюэтт и Вэйер находились в программе «Gateway Projects» уже несколько лет и успешно играли в команде «Gateway Gators». Гэри Матиас присоединился к ним чуть более года назад, где-то в 1976-м, парень органично влился в коллектив и вскоре создавалось впечатление, будто он дружит с ними не одну сотню лет. Никаких трений и уж тем более конфликтов среди пятерки не было и не могло быть в принципе, хотя тренер команды вроде бы и обращал иногда внимание на то, что Гэри время от времени выглядит куда более отстраненным, нежели его друзья. Впрочем, это можно было принять за действие предписанных ему докторами обязательных лекарств, которые Матиас исправно принимал в положенные сроки.

– Самаритянин, конечно, молодец, но что касается баскетбола, так его мы увидим еще сегодня, – вернулся к недалекому будущему Гэри после того, как Стерлинг закончил свою историю, ожидая, подобно остальным, скорейшего прибытия в Чико.

– Кстати, я надумал приобрести новые наручные часы, – поделился с друзьями своими насущными заботами Мадруга. – Кто-нибудь может мне подсказать, на какую модель лучше всего обратить внимание?

– Не знаю, – пожал плечами Теодор, – спроси у того, кто в этом разбирается… э-э-э… например, у Гэри или Билла…

– А что, твои испортились? – поинтересовался Матиас. – Тогда бери «Бу́лову», они из числа самых лучших в мире! Кроме того, «Бу́лова» – старейшее американское производство часов. Ими пользуются самые видные деятели страны. Да что я говорю, эти часы даже летали в космос: ими пользовались астронавты программы «Аполлон»!

– Гэри, я спросил об обыкновенных часах, а не о подобной роскоши! – Джек усмехнулся. – Такая модель никому из нас не по карману!

– Откуда я знаю, какие часы ты имел в виду? – его собеседник пожал плечами. – Ты спросил, я ответил. Если не нравится, так сходи в магазин и спроси продавца. Просто скажи ему, какие деньги ты готов за часы выложить, и он наверняка подскажет… Но в таком случае знай: если ты захочешь купить новый автомобиль и спросишь у меня совета, то я обязательно предложу тебе приобрести «Роллс-Ройс»! – усмехнулся Матиас.

– После таких слов уж точно не спрошу, – улыбнулся Джек, похлопывая руками по рулю автомобиля. – Не-е-ет, мой старый добрый «Меркьюри Монтего» еще послужит мне долгие годы. Ему всего-то девять лет!

– Послушай, ты хочешь сказать, что больше меня разбираешься в автомобилях? Джек, ты знаком только с моделью, которой управляешь, и все! А мне в руки попадались такие роскошные автомобильные каталоги, что… – И говоривший покрутил головой из стороны в сторону с таким видом, который должен был означать его полнейшую осведомленность по данному вопросу.

– Этого я не знаю, Гэри, однако мне моих знаний достаточно. И давай больше не станем развивать эту тему.

– И я читал немного про автомашины, – вставил Теодор, когда разговор приятелей закончился. – У меня была книга…

– Знаю я твои книги, – горделиво заметил Матиас. – Наверное, какое-нибудь дешевое пособие по газонокосилкам…

– Нет, в ней было написано про настоящие машины! – не сдавался тот. – Только они были очень странными: могли разговаривать и были очень похожи на людей. Я, правда, не совсем понял, почему они были такими. А потом папа взял эту книгу и отнес обратно… э-э-э… в библиотеку…

– А-а-а, тогда все понятно! – подмигнул ему Гэри. – Скорее всего, ты читал о роботах… Машины, которые выполняют всю работу за человека, притом и ведут они себя как человек. Это называется научная фантастика, понимаешь? – пояснил он, отметив, что Вэйер кивнул, подтверждая его слова. – Когда-нибудь в будущем роботы полностью возьмут на себя заботу о человечестве. Я очень люблю такие книги и фильмы, но больше всего мне нравятся рассказы о космических путешествиях и пришельцах… Эй, ребята! – обратился он к остальным, – кто-нибудь смотрел «Близкие контакты третьей степени»? – Ответом ему было полное молчание. – Да бросьте! – он даже всплеснул руками. – Вы что, серьезно этого не видели?! Совсем ведь новый фильм.

– Я смотрел «Звездные войны», – молвил Мадруга.

– И я! – легонько вскинул руку Теодор.

– О-о-о, великолепное кино! – подтвердил Матиас. – И тоже вышло на экран совсем недавно… И как тебе, Джек?

– Ничего, мне понравилось, – ответил шофер. – Особенно те места, когда Р-2-Д-2 и Си-3-Пи-О спорили между собой… Было смешно.

– А, веселые роботы! – улыбнулся Гэри, тут же обращаясь к Вэйеру: – Вот о таких машинах ты и читал, Тед… Теперь понимаешь, что это такое – роботы?

– Да, – кивнул Тед. – Я тоже смеялся, когда они разговаривали… э-э-э… совсем как люди…

– Действительно, не фильм, а настоящий ураган! – поделился впечатлениями Матиас. – Знаете, я читал в газетах, что во время показа «Звездных войн» билеты в кинотеатр стоили сумасшедшие деньги: порядка сотни долларов, если человек брал их у перекупщика! Представляете, сотня долларов? Это весь запас карандашей, приобретенный Тедом, – усмехнулся он невольно пришедшему в голову сравнению. – Люди ночевали перед кинотеатрами в палатках, чтобы не пропустить свой сеанс.

– В кинозалах, наверное, было настоящее вавилонское столпотворение, – улыбнулся Уильям, в пылу разговора не обративший никакого внимания на упомянутые Гэри карандаши.

– А я смотрел «Нечто из иного мира»! – похвалился Теодор. – Это старый фильм, еще черно-белый. В нем показывали злого пришельца, который прилетел к нам с далекой планеты, жил во льду и питался человеческой кровью. Он был не совсем похож на нас, но мог превращаться в человека. Люди… э-э-э… достали его изо льда и начали ставить над ним медицинские опыты, а он стал убивать их одного за другим. Потом люди раскусили его планы – желание захватить нашу Землю – и убили чудовище при помощи… э-э-э… электрического тока.

– Постой, Тед! – перебил его Матиас. – Этак ты весь сюжет переврешь!..

– Да какая разница, Гэри? – успокоительно глянул на приятеля Стерлинг. – Суть фильма, так сказать, мы уже поняли.

– Ладно, – Матиас примирительно поднял обе руки вверх, – пусть будет по-твоему. Но кино, честное слово, замечательное! Хотя и старое: оно вышло на экраны за год до моего рождения. Эх, как было бы здорово подняться на борт какого-нибудь космического корабля и начать долгое, умопомрачительное, полное всяких приключений путешествие, – мечтательно молвил он, поглядывая через окно в небеса. – Сколько же всего интересного ожидает человека в космосе!

– Так ведь и на Земле осталось немало интересного, – улыбнулся Уильям.

– Нет, Билл, на Земле совсем не то! – мотнул головой его собеседник. – Землю можно быстро объехать и уж тем более облететь. И все! Никаких загадок не осталось. А вот космос… Помнится, я даже не спал несколько ночей после того, как наши ребята в шестьдесят девятом высадились на Луне. Как же им, должно быть, было интересно!

– На Ууне! – радостно кивнул Джеки, всплескивая руками от удивления. – Так дауеко!

– Я представлял себя рядом с ними, – продолжал мечтать Гэри. – Особенно с Нилом Армстронгом – человеком, нога которого оставила первый отпечаток на лунной поверхности.

– Автомобиль, на котором мы едем, также 1969 года выпуска! – вдруг сказал Мадруга, улыбаясь.

– Сколько интересных совпадений! – захлопал в ладоши Теодор.

– Вот если бы мне удалось попасть в команду славного «Аполлона-11», – не умолкал Матиас, едва ли обращая внимание на реплики друзей, – я был бы самым счастливым парнем во Вселенной! Рядом со мной стояли бы Армстронг, Олдрин и Коллинз…

– Тебя показауи бы по теуеуизору! – подсказал ему Хьюэтт.

– Это не столь важно, – улыбнулся Гэри. – Главное – приключения! Скажите, друзья, – обратился он ко всем одновременно, – а вам никогда не хотелось невероятных приключений – таких, как в сериале «Звездный путь»?

– Я смотрел несколько серий, Гэри, – произнес Вэйер. – Мне было очень интересно, но потом брат выключал телевизор, потому что… э-э-э… кино поздно показывали и надо было ложиться спать…

– Я смотрел, наверное, все до одной! – заверил его Матиас. – Эх, как было бы весело подняться на борт «Энтерпрайза» и преодолеть огромные расстояния, в миллионы и миллионы миль. Вам не хотелось бы так попутешествовать? Познакомиться с множеством инопланетных рас, совершенно на нас непохожих?

– Только не таких, как пришелец из «Нечто из иного мира», – невольно передернулся от отвращения Теодор. – Ни за что не хотел бы встретиться с таким… э-э-э… мерзким созданием, и тем более с целой расой этих космических кровососов.

– Эх, Тед, тебе не понять романтики открытого космоса, – Гэри махнул рукой в его сторону. – Ничего, мы объявили бы им войну и уничтожили всех этих тварей. Кстати, инопланетяне могли бы похитить нас, и приключения стали бы еще веселее!

– Ну уж нет! – не согласился с ним Вэйер. – Пусть похищают кого угодно, но только не нас! Мы лучше будем путешествовать… э-э-э… сами по себе.

– Хорошо, – кивнул воодушевленный Матиас. – Тогда мы посещали бы планеты, обитатели которых похожи на нас. Такое тебя устраивает? – Он подмигнул Теодору. – Мы знакомились бы со всеми формами жизни, которые нам понравятся. Вот интересно было бы познакомиться с настоящими инопланетянками! – вдруг вырвалось у него.

– А чем они… э-э-э… отличаются от наших девушек? – полюбопытствовал Вэйер.

– Не знаю, – пожал плечами Матиас, задумываясь. – Вот и хотел бы это установить. Вдруг они вовсе не такие зануды, как землянки? Словом, – спохватился он, – мы летели бы долгие-долгие мили и, может быть, даже не вернулись бы назад…

– Не-е-ет, так я не хочу! – протянул Хьюэтт. – Надо обязатеуно уернуться домой!

– Отчего же, Джеки? – подзадоривал его любитель космической фантастики. – Что здесь делать, на этой скучной Земле?

– Как што? – не задумываясь, ответил тот. – У меня тут мама и папа. У меня тут много деу: и баскетбоу, и друзья… Мне соусем не хочется остаууять их наусегда.

– Ладно, – успокоил его Матиас, – тогда мы обязательно вернулись бы. Посмотрели на далекий космос и вернулись.

В салоне «Меркьюри Монтего» наступила тишина, во время которой «мальчики» мечтательно переглядывались друг с другом.

– Еще я помню «Зеленый сойлент», – добавил после непродолжительного общего молчания Мадруга. – Отвратительный фильм!

– Эх, Джек, Джек! – махнул рукой Матиас. – Мало ты понимаешь в искусстве: это же Гарри Гаррисон!

– Што за чеуоуек? – полюбопытствовал Джеки.

– О-о-о, темные вы люди! – простонал Гэри. – «Зеленый сойлент» снят по его книге, ребята! Я читал его «Билл – герой Галактики», потрясающая книга! Да что с вами говорить, коли вы не читаете и почти не смотрите фантастику. Может, хоть кто-нибудь видел «Бегство Логана»? Этому фильму, наверное, уже пара лет.

– Нет, мы не уидеуи, – осмотревшись по сторонам, за всех ответил Джеки.

– Да, Гэри, мы читаем несколько иные книги, – произнес Уильям. – Фантастика, конечно, неплоха, но есть и Евангелие. Оно, поверь, тоже интересно.

– Судя по тому, что ты нам из него рассказываешь, возможно, кого-нибудь это интересует, – пробубнил Матиас под нос. – Я же в твоих рассказах не вижу ничего, кроме голой морали. Впрочем, иногда даже мораль в них отсутствует. Не беспокойся, Билл, я тоже читал Библию, но сейчас не расположен говорить на эту тему.

– Странно слышать такое от христианина! Как это не расположен? – удивился Стерлинг.

– Билл, я христианин, который немножечко устал, понимаешь? – попытался отшутиться Матиас. – Не обижайся, товарищ! – он хлопнул Стерлинга по плечу.

– Я и не думал! – заверил его собеседник. – Но от такого пояснения твоя позиция понятней не становится.

– Ладно, – Гэри снял очки и протер лицо. – Если ты верующий, как пытаешься убедить в этом окружающих, так почему не до конца откровенен даже с самим собой, Билл? Глядя на тебя, мне кажется, что слова «верующий» и «врущий» – синонимы. Мало того, даже пишутся почти одинаково.

– Опять-таки не понял, – нахмурился Стерлинг.

– Посуди сам: ты веришь в Христа, но при этом не веришь… например, в Зевса. Разве это правильно?

– Разреши тебя поправить, – улыбнулся Уильям. – Люди верили в Зевса задолго до появления Христа. После прихода в мир Господа нашего необходимость людей верить в Зевса отпала. В чем тут противоречие?

– Ладно, проехали, – не сдавался Гэри. – Бог с ним, с Зевсом… Но что ты скажешь о Мухаммаде и об Аллахе, который – прости, Билл, уж так получилось! – появился куда позже Христа? Почему ты равнодушен к нему, если, следуя твоей логике, любой новый бог замещает собой более древнего?

– Тут несколько сложнее, – не моргнув и глазом, ответил Стерлинг. – Видишь ли, Гэри, Аллах – бог мусульман, а не христиан. Почему я, как христианин, должен в него верить?

– Вы больше не должны… э-э-э… говорить об этом, – вдруг прервал богословскую дискуссию Теодор. – Потому что еще немного – и вы начнете ссориться, а это плохо!

– Действительно, ну что вы завелись в самом деле? – поддержал Вэйера Мадруга. – Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом… Гэри устал, и ты, Билл, тоже устал. Всем нам уже надоела эта дорога. Вот приедем в Чико и отдохнем.

– Я тоже вспомнил… э-э-э… один хороший фильм, – продолжил Вэйер, радуясь, что друзья замолчали, прекратив спор. – Он очень интересный: про шпионов. Правда, не могу вспомнить, как он назывался…

– Так расскажи хотя бы, о чем он, – попросил Гэри, так же радуясь тому, что Теодор прервал его беседу со Стерлингом. – Никто из нас не умеет читать мысли, Тед! Вероятно, про Джеймса Бонда?

– Вот-вот, именно: про Джеймса Бонда! – закивал Вэйер.

– Я смотрел все, – похвастался Гэри. – И даже кое-какие книги о Бонде читал. Люблю про шпионов. Вообще, детективы – это прекрасно. Столько всяких непредсказуемых деталей, от чтения просто не оторваться! Обожаю книги Чейза, обожаю романы Кристи!

– Я читал в газете, что Кристи недавно умерла, – вставил Мадруга.

– Знаю, около двух лет назад, – соглашаясь с ним, молвил Гэри. – Я видел по телевизору передачу из Лондона. Какая трагедия для поклонников ее книг! – добавил он, глубоко вздыхая.

Внезапно парень ощутил странный дискомфорт. Он исподлобья осмотрелся – да нет, вроде бы ничего особенного вокруг не произошло: автомобиль покрывал милю за милей, друзья по-прежнему разговаривали, комментируя очередную библейскую историю Уильяма. Вот сам рассказчик, подкрепляет свою речь легкими взмахами обеих рук. Вот шофер, держит руль и тихонько – видимо, в знак согласия – кивает ему. Ничего подозрительного наблюдающий не заметил также за Тедом или Джеки. Последний сидит с раскрытым ртом, свесив по своему обычаю голову к плечу. Теодор что-то возражает Уильяму, едва заметно покачивая головой из стороны в сторону. Значит, все в порядке. Но внутреннее беспокойство, невесть откуда взявшееся, не отпускало.

Он глянул в темное окно автомашины: снаружи также не происходило ничего примечательного – все та же тьма, лишь немного освещаемая фарами «Меркьюри Монтего». Гэри, пытаясь установить причину вдруг возникшего и крайне неприятного ощущения, порылся в памяти и обнаружил аналог ныне переживаемому настроению. Несомненно, такое с ним происходило и ранее, но когда? И где? Может быть, во время его прогулок по кладбищу? Не исключено. Переживания, вызванные долгими размышлениями о смерти, всегда были особенно сильны. Впрочем, сейчас главное отвлечься и не обращать внимания на внезапно возникшие воспоминания. И он, словно загородившись ладонью от навязчивых и непонятных образов, как ни в чем не бывало включился в дружескую беседу.

… А к окнам автомобиля по-прежнему продолжала липнуть непроглядная тьма. Встречных машин попадалось немного, поэтому казалось, что «Меркьюри Монтего» является одним из немногих летящих в абсолютной темноте светочей. С каждой минутой ребята приближались к точке назначения – городку Чико. И все это время в салоне автомобиля не смолкали приятельские разговоры, рассказы, шутки.

– … Вот, а я ему так и сказал: Молли на тебя заглядывается, а ты слеп как крот! – не унимался Тед, жестикулируя перед своим лицом.

– Что еще за Молли? – сверкнул очками из угла Гэри. – Не помню такой… Она что, тоже из программы?

– Ее фамилия мне неизвестна, понимаешь? Но с ней можно подружиться… э-э-э… кажется, она из танцевального или гимнастического клуба.

– Давайте-ка я расскажу вам лучше еще одну историю из Евангелия! – внезапно предложил Уильям. – О том, как Иисус превратил воду в вино.

– Разве ты любишь вино? – поинтересовался у приятеля Мадруга. – Впервые об этом слышу.

– Я его не пью, но раз Иисус превратил в него воду, значит, оно полезно и необходимо! – ни на мгновение не смутившись, парировал Стерлинг.

– Послушай, Билл, сегодня ты уже рассказал нам не одну библейскую историю, – возразил Матиас. – Если хотите, я расскажу вам о Розуэлле. Чертовски интересная штука!

– Не ругайся, Гэри! – напомнил ему Уильям, складывая руки на груди.

– А што еще за Розуэу? – насторожился Хьюэтт. – Никогда о нем не суышау.

– Я читал об этом, друзья, – отозвался шофер, перебрасывая рычаг коробки передач и глядя в зеркало бокового вида. – Очень, очень запутанная история. Она о том, как к нам, на Землю, прилетели посланники из космоса.

– С небес? Ангелы божьи? – живо поинтересовался Стерлинг, улыбаясь широкой улыбкой.

– Да не похоже… Знаете что, – водитель вновь посмотрел в зеркало. – Пусть уж лучше Гэри расскажет. Мне ради нашей безопасности следует вести машину и следить за дорогой.

– Дело в том, – мгновенно перехватив инициативу рассказчика, заговорщически зашептал Гэри, – что лет сорок тому назад на Землю из космоса упал странный объект. Как раз в то место, где находится городок Розуэлл. Ну это в штате от нас, на восток. Об этом писали все газеты.

– Так расскажи, я уедь их не читаю! – вновь напомнил о себе Джеки Хьюэтт, легонько потряхивая головой. Остальные хранили заинтересованное молчание.

– Я и рассказываю… Кто-то утверждал, что это был настоящий космический корабль из других миров, но военные были заинтересованы забрать удивительную находку себе, чтобы использовать ее мощь против Советского Союза. Поэтому в следующих газетах было сказано, что никакого крушения иномирян не было, а проживающие в Розуэлле люди, обнаружившие космический корабль, просто ошиблись. Кроме того, они даже выступили с опровержением своих прежних показаний, дескать, простите, мы и вправду ошиблись. Военные забрали странный объект на розуэлльскую авиабазу. И с тех пор следы его потерялись.

– Значит, никто на самом деле не видел иномирян? – подняв руку, прервал рассказчика Стерлинг. – Как же ты можешь говорить, что они не похожи на божьих ангелов?

– Я тебе еще кое-что скажу, – загадочно продолжил Матиас, снова протирая очки и водружая их на нос. – В кое-каких последующих газетах были рисунки этих самых прибывших из космоса существ. Так вот они не только не были похожи на ангелов, но даже очень сильно отличались от людей! Например, кожа у них была серая или зеленая, глаза – абсолютно черными, как тьма за окном, да и ростом они пониже нас на пару-тройку футов.

– Кто же их нарисоуау? Уедь их не уидели? – удивился Джеки.

– Не знаю! – отрезал Матиас. – Может, кто-нибудь все-таки видел. Военные постарались сделать все, чтобы правда никогда не выплыла наружу. Я-то их прекрасно знаю! – Он странно подмигнул смотревшим на него друзьям. – Армия всегда сделает так, чтобы тайна осталась тайной, а гражданские – всегда останутся в дураках, – заключил он свой рассказ.

В салоне повисла неловкая тишина. Однако долго она не продолжалась, причем первым ее нарушил шофер:

– И что же вы приуныли? Не слушайте Гэри – он постоянно все преувеличивает! Еще неизвестно, не был ли Розуэлльский инцидент от начала до конца обычной городской легендой.

– Ничего я не преувеличиваю! – тут же возразил Гэри Джеку из-за спины. – Тем более странно слышать подобное от тебя, ведь ты сам бывший военный. Должен ведь понимать, что армейские никогда не скажут правды простому населению. Они всё подстроят таким образом, что до истины не докопаешься. Кто-нибудь из вас слышал о Филадельфийском эксперименте?

– Да, – кивнул Мадруга. – Тоже запутанная история…

– … и скорее напоминает фантастику, о которой мы говорили! – добавил Стерлинг.

– А што суучиуось у Фиуадеуфии? – тут же обрадовался Хьюэтт в надежде послушать об очередном интересном деле. – Там поймауи посуанникоу из космоса?

– Нет, Джеки, – Матиас многозначительно двинул бровями. – Думаю, что существа из космоса тут были ни при чем, хотя, вполне вероятно, без их косвенного участия и здесь не обошлось. Но так или иначе, случай все равно уникальный. О нем стало известно в пятьдесят пятом году, когда вышла книга одного далеко не всем известного астронома Джессапа под названием «Доказательства в пользу НЛО». Помимо собранных под ее обложкой весьма занимательных историй об иномирянах, автор приводил странное свидетельство некоего моряка, служившего в ВМФ США в сорок третьем году на борту эсминца «Элдридж». Так вот, по его словам выходило, что военное командование с помощью ученых провело удивительный эксперимент: при помощи электрических силовых полей, задействованных для странного опыта, целью которого было сделать корабль невидимым для вражеских радаров, эсминец, находившийся в филадельфийском доке, просто исчез со своего места и спустя несколько секунд появился в норфолкской верфи! Мало того, спустя еще несколько секунд он вернулся обратно, преодолев расстояние почти в четыреста миль в обе стороны.

– Э-э-э… Да разве такое возможно, Гэри? – выпучив глаза, удивился Теодор.

– Кто его знает? – развел руками тот. – От Филадельфии до Норфолка около двухсот миль. Но Джессап, ссылаясь на рассказ моряка, клянется, что у военных это получилось: корабль, окутанный зеленоватым туманом, исчез вместе со всем экипажем, состоявшим из более чем ста восьмидесяти человек, а потом столь же внезапно вернулся в филадельфийский док.

– Чудеса! – недоверчиво покачал головой Джеки.

– Это еще не самое удивительное, – продолжал Матиас. – Когда «Элдридж» и его команду обследовали ученые, оказалось, что большинство людей частично или полностью потеряли рассудок: они лишь хохотали или плакали, рассказывая о встрече с неизвестными созданиями, которые откуда ни возьмись возникли в зеленоватом тумане. Тела некоторых членов команды якобы оказались впаянными в корпус корабля в прямом смысле слова. Это объясняли непредвиденным смещением времени, хотя, повторюсь, кто его знает, что там случилось на самом деле. Как и следовало ожидать, военные ничего не стали комментировать для публики, а Джессапа объявили сумасшедшим. Интересно и то, что он некоторое время спустя после выхода собственной книги покончил жизнь самоубийством. Это ли не странно? Теперь вы понимаете, как военные умеют скрывать свои тайны?

– Прямо заговор какой-то! – не выдержал Уильям. – Тебя послушать, так военные виноваты во всем, что нельзя объяснить.

– Я считаю, что их заинтересованность в сохранении тайн как раз все объясняет! – безапелляционно заявил Гэри. – Ладно, оставим в покое Филадельфию и Норфолк. Что ты скажешь, например, о военной базе «Эдвардс»? Она, прошу прощения, не за сотни миль от нас, она – в Калифорнии, совсем неподалеку. Зачем на ней испытывают программу «Спейс-Шаттл»? Почему на ней все так засекречено? Да если бы на базе не снимали «Энтерпрайз» для «Звездного пути», так о ней вообще ничего не было бы известно!

– Да, это правда, – подтвердил Мадруга, – я видел в газетах фотографии.

– Ты же сам сказал: на базах разрабатывают… э-э-э… новую технику, – поделился своим мнением Вэйер. – Ведь если об этом болтать на каждом шагу, то об изобретениях наших военных немедленно проведают враги.

– Эх, ничего вы в этом не смыслите, – махнул рукой Матиас. – Враги и так проведают о том, что их интересует. Помните историю летчика Пауэрса, сбитого коммунистами над Уралом? Того, кого впоследствии обменяли на какого-то советского шпиона. Так вот, в Штатах Пауэрсу был оказан довольно холодный прием, и это несмотря на то, что человек геройски вел себя в плену, побывав в СССР за решеткой.

– Я читал о нем в газетах, – вставил Джек. – Он трагически погиб чуть больше года назад при крушении управляемого им вертолета.

– Вот-вот, еще одна странность! – воскликнул Гэри. – Что-то чересчур уж много совпадений. Как и в деле Джессапа, не так ли? Наверное, Пауэрс слишком много знал, чтобы с подобными знаниями спокойно жить дальше.

– Кстати, если не хотите слушать про Иисусовы чудеса, то я вспомнил одну забавную историю, которая недавно приключилась с нашим Тедом, – вдруг оживился Стерлинг, вновь полуобернувшись к друзьям. – Вернее сказать, сама-то история оказалась вовсе не такой забавной, – лицо говорившего нахмурилось. – Вам же известно, что Медвежонок обожает звонить мне по телефону только для того, чтобы прочитать найденные им в телефонной книге смешные фамилии или какие-нибудь странные заметки в газетах? Так вот, однажды он позвонил мне и прочитал историю о самом себе, как ему, бедняжке, показалось…

– Постой! – вскинул руку Теодор, оживившись. – Дай мне самому рассказать об этом.

– Мы слушаем тебя внимательно, Тед! – успокоил его Джек Мадруга. – Продолжай.

Вэйер осмотрел друзей и легонько кивнул:

– Однажды я прочитал несколько листов телефонной книги, но не обнаружил ни единой смешной фамилии. Раньше мне почему-то сразу попадались всякие… э-э-э… Огуречники, Саксофоновы, Кузнецы и тому подобное, но в тот день мне совсем не повезло. Тогда я стал просматривать газеты, принесенные одним из братьев. Вам же известна привычка Далласа каждое утро класть… э-э-э… новые газеты на телефонный столик? Так о чем это я… – рассказчик на мгновение умолк, явно вспоминая детали обещанной истории и собираясь с мыслями. – Я просмотрел несколько газет, как вдруг в одной из них увидел, что напечатанное было про меня.

– Да ни за что в это не поверю! – усмехнулся из противоположного угла автомашины Матиас. – Зачем газетам про тебя писать, Тед? Ты не известная рок-звезда и не знаменитый футболист, ты даже не президент Соединенных Штатов!

– Гэри, не перебивай его! – урезонил друга тактичный водитель. – Дай ему сперва высказаться.

– Да, не перебиуай! – поддержал начинания Теда и Джеки Хьюэтт. – Мне тоже интересно посуушать!

В ответ на это Матиас развел руками, одной из которых сделал известный знак «мой рот на замке», и откинулся на спинку сиденья. Вэйер вздохнул и продолжил:

– Я прочитал заголовок, в котором… э-э-э… было написано про Теда, и потому решил, что здесь напечатано про меня. А потом стал читать всю заметку и понял, что ошибся: написано там было вовсе не про меня, а про человека… э-э-э… который нападал на девушек и убивал их. Теперь он пойман, сидит в тюрьме, и скоро, как пишут газеты, над ним состоится суд.

– Что-то очень знакомое, – задумчиво пробурчал себе под нос Гэри, – видимо, я тоже читал об этом.

– Конечно, читал! – подсказал ему Уильям и обратился к остальным: – Мы все читали. Ведь Тед перепутал свое имя с именем другого Теодора – Банди.

– Вот именно! – воодушевился Вэйер. – Когда я увидел его имя… э-э-э… то решил, что это написано обо мне, а после, прочитав всю заметку, понял, что это совсем другой человек, которого всего-навсего зовут так же, как и меня! Как оказалось… э-э-э… он был очень плохим человеком: убивал девушек и даже кусался!

– Верно! – вмешался Матиас, видимо, позабыв о только что данном слове. – Банди орудовал совсем рядом с нами: и в Неваде, и в Юте, и в Колорадо, и еще бог знает где.

– Не поминай имя Господа твоего всуе! – немедленно напомнил ему Стерлинг, прикладывая указательный палец к губам.

– Прости, – тут же поправился Гэри, но с энтузиазмом продолжил: – Его буквально на днях задержали и арестовали во Флориде. Представляете, как далеко он забрался? Теперь он действительно ждет суда, а журналисты мгновенно раструбили об этом во всех газетах.

– Мне очень не понравилось, что он кого-то убивал, – ввернул Теодор. – Ведь этим самым он… э-э-э… просто опорочил наше имя. Поэтому мне и пришло в голову, что он – это не я. Я никогда не кусался и не убивал девушек. И от прочитанного мне стало… э-э-э… очень грустно, я даже едва не расплакался.

– Убивать девушек вообще нельзя, – категорично заявил Уильям. – «Не убий!» – гласит нам одна из заповедей.

– А кусаться? – доверительно глядя на Стерлинга, спросил Хьюэтт. – Што про это гоуорит Еуангеуие?

– Про кусаться ничего не сказано, – ответил проповедник слова божия. – Однако, исходя из человеческой морали и воспитания, лучше, конечно же, этого не делать. Ведь понятно, если ты кого-нибудь укусишь, то в ад, конечно, не попадешь. Тем не менее другому человеку, тобой укушенному, все-таки будет больно, а это нехорошо. Другое дело убийцы: им уготовлена преисподняя.

– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом! – предложил Джек Мадруга. – А то история с Тедом оказалась совсем невеселой…

– Не понимаю, – Матиас обратился к Теодору, – чем, собственно, тебя-то задела эта история? Подумаешь, что человека также звали Тедом. И почему ты переносишь его поступки на себя? Тезка – это всего лишь тезка: ведь не тебя же держат в тюрьме за многочисленные убийства.

– Мне это неприятно, – повторил Вэйер. – Почему его… э-э-э… так назвали, если он совсем на меня не похож?

– Ну с таким вопросом ты можешь обратиться к родителям Банди, они тебе ответят, – усмехнулся Гэри. – Что касается меня, так я на сей счет думаю так: тезки всегда разные, – внезапно глаза его вспыхнули. – Вот, ребята, мне вспомнилась история, ну прямо как раз по обсуждаемому предмету!

– Какая? – заинтересованно спросил водитель.

– Не знаю, читал ли кто-нибудь из вас об этом в газетах, но чуть больше года назад в тюрьме Юты был казнен опасный преступник Гилмор: он обвинялся в совершении нескольких ограблений и двух убийствах.

– Я слышал о Гилморе, – вступил в разговор Стерлинг, легонько хмурясь. – О нем рассказывали по телевизору. Помню, что его казнь была первой с 1967 года – именно с того времени в Соединенных Штатах не приводилось в исполнение ни одного смертного приговора.

– Верно, – кивнул Матиас. – Так вот о чем я намеревался сказать нашему Теду: имя Гилмора было Гэри! Но, честное слово, ребята, я ни мгновения не переживал из-за того, что у нас с ним одинаковое имя. И в том, что он оказался моим тезкой, я не вижу над собой никакой насмешки. Каждый отвечает за свои поступки. Так что, дорогой Медвежонок, бери с меня пример – и не страдай из-за пустяков! – закончил он.

– И все же, – напомнил шофер, – давайте лучше сменим разговор, а?

– Эй! – Матиас внезапно перебил товарища, поднимая вверх палец и требуя тишины. Глаза его были беспокойны. – Вы ничего не слышите?

Разговор мгновенно прекратился, и сидевшие в салоне обратились в слух. Ребята молча переглядывались и, казалось, даже перестали дышать.

– Что мы должны слышать? – нарушил продолжавшуюся не более минуты тишину Мадруга, не поворачиваясь к Матиасу и легонько откашливаясь.

– Я ничего не суышу! – поклялся Хьюэтт и в доказательство своих слов покачал головой.

– Какой-то странный звук, – неопределенно ответил Гэри, все еще прислушиваясь.

– Может быть, это… э-э-э… мотор шумит? – предположил Вэйер, указывая глазами на капот за лобовым стеклом.

– Ничего подобного! – тут же возразил ему водитель. – Мотор моей красотки никогда не шумит. В любом случае, никогда не шумит громче, чем ему положено!

– Конечно! – поддержал говорившего Стерлинг. – Джек никогда не оставил бы мотор в беспорядке. Сами знаете, как он заботится об автомобиле. Наверное, – он обернулся прямо к Матиасу, – наверное, тебе просто послышалось…

Тот несогласно мотнул головой:

– Нет, не послышалось! – и, мгновение помолчав, добавил: – Думаю, автомобиль тут ни при чем, и дело вовсе не в нем…

– Ладно, Гэри, – предложил Мадруга, – если ты снова что-нибудь услышишь, то обязательно скажи нам – послушаем вместе, хорошо?

Матиас, видимо, отчасти успокоенный его тоном, пожал плечами:

– Договорились…

Мадруга глубоко выдохнул:

– Вот тебе и сменили тему разговора…

– Хорошо! – тут же отозвался Матиас, дружески хлопнув водителя по плечу. – Джек, ты помнишь, как ты в прошлом месяце наступил мне на ногу во время тренировок?

– Конечно, помню! – улыбнулся Мадруга, поглядывая на спидометр. – Помню и то, что ты после этого заехал мне мячом прямо в лицо и уверял, будто это произошло совершенно случайно.

– Так это и было случайно! – оправдывался Гэри, жестикулируя. – Или ты всерьез полагаешь, что я решил тебе отомстить?

– Ну, может, и случайно, – миротворчески согласился водитель. – Я никого не убеждаю в том, что ты беспощадный мститель за обиды.

– Да какое мщение, Джек?! О чем ты говоришь? Или ты считаешь, что ветераны Вооруженных Сил обязаны сводить друг с другом счеты? В придачу «на гражданке»?

– Успокойся, Гэри, ничего ужасного не произошло!

– Тогда дайте и мне сказать! – перебил говорящих Стерлинг. – Моя история тоже о баскетболе.

Теодор Вэйер к тому времени в общей дискуссии почти не участвовал и в обсуждениях рассказанного друзьями активности не проявлял. Он будто временно отрешился от привычного мира и мечтательно глядел в окно автомобиля, хотя в темноте было весьма трудно что-либо рассмотреть. Как хорошо, что у него есть семья и много замечательных друзей. Как прекрасно, что они едут посмотреть баскетбольный матч в другой город, где Тед никогда не был. Ведь там наверняка можно будет познакомиться с другими баскетболистами и увидеться со своими фаворитами – командой Калифорнийского университета Дэвис. Теодору очень нравилось знакомиться с другими людьми и дружить с ними. Ему было неприятно, если люди к нему относились не так хорошо, как он относился к ним – об этом, кстати, ему рассказывал Билл, уверяя, что так же говорит и Евангелие. Как он там назвал это слово? Добродетель. Надо быть добродетельным, а не как его ужасный тезка Тед Банди.

Юноше казалось странным, почему люди не всегда понимают его. Теодор помнил недавний случай, когда он помахал через дорогу какому-то незнакомцу – у того на глазах были очки, прямо как у Гэри, и очень добрая улыбка. Теодор непременно ожидал, что парень ответит ему тем же, однако незнакомец пристально посмотрел на него и отчего-то быстрым шагом удалился за небольшой магазинчик. Даже не махнув рукой на прощанье. Теодор был до боли обижен: он-то махнул ему, дескать, «Привет, дружище! У тебя красивые очки и красивая улыбка! Как дела?», а тот не повел и бровью и был таков. После этого парень вернулся домой с совершенно разбитым настроением и долго плакал, накрывшись одеялом, на кровати. Незнакомец не понял его добрых намерений, а ведь Тед всего лишь хотел подружиться с ним.

Похожая история случилась с ним во время пожара в его доме. Огонь возник в тот момент, когда он лежал в постели, готовясь поспать перед завтрашним рабочим днем. Юноша смотрел, как огонь проникает сквозь потолок. Ему не было страшно, просто пламя и крики мамы мешали уснуть. Ну и еще запах дыма и гари ему весьма не понравился. Его брат Даллас, который приносил утренние газеты и клал их для отца на телефонном столике, ворвался в комнату и силком вытащил Теда из кровати. Затем проводил его на улицу, где уже собралось много соседей, среди которых были и пожарные. Юноша так и не понял, из-за чего происходит это странное собрание, отчего родители едва не плачут. Наверное, случилось что-нибудь серьезное.

К слову сказать, тогда Теодор был важным человеком: он трудился в закусочной, у него было много заработанных денег и он постоянно с кем-нибудь знакомился и разговаривал. Все было хорошо, но потом ему пришлось уйти с работы. Он до сих пор не понимал, зачем это было нужно делать. Там, на работе, было очень интересно. Всегда много людей. А еще у него была своя комнатка, где он в образцовом порядке содержал рабочий инструмент: каждая щетка, каждое ведро и каждая тряпочка находились на своем месте – и все было у него под рукой! Подсобное помещение – как важно и красиво это звучало. А потом он по какой-то неведомой причине всего этого удовольствия лишился. Конечно, он какое-то время грустил о внезапной утрате, но переключил все свое внимание на баскетбол – стал больше тренироваться, проводить время с друзьями по команде, – и печаль его прошла. Кроме того, с недавних пор у Теодора появилось новое, тайное увлечение: он захотел научиться рисовать.

Затем, три месяца назад, с работы ушел и Джек Мадруга. Теодор уверял его, что он перестанет грустить, если найдет себе другое, какое-нибудь приятное занятие. Впрочем, Джек долго и не скучал: у него имелась замечательная автомашина, которую он чистил и мыл едва ли не до дыр, поэтому грустить ему было некогда. Он часто ездил на ней по своим делам, причем иногда брал с собой и Теодора. Как хорошо, что у него есть друзья, с которыми всегда можно поговорить, и любой из них обязательно помашет тебе рукой в ответ.

Вот и Гэри Матиас: он очень веселый, у него красивый голос, и он замечательно поет. Однажды они вдвоем пели песенку «The Rolling Stones», которая называлась «Sympathy for the Devil», и Гэри пообещал научить Теодора петь лучше. Но потом явился Билл Стерлинг и долго поучал их, что подобные песенки петь вообще нельзя. Сказал, что слова этой песенки оскорбительны для Создателя и если они не хотят оказаться в аду, то лучше ее вообще никогда не петь. Гэри молча посмотрел на Теда, и они согласились с Биллом, чтобы он больше не сердился.

А сам Билл Стерлинг был глубоко верующим человеком, потому, наверное, и не терпел подобных песенок. Теодор знал – причем не только по словам самого Уильяма или его родителей, – что тот целыми днями просиживал в библиотеках и книжных магазинах, где читал Священное Писание и труды известных проповедников Иисуса. Изучение христианских книг было самым любимым занятием Билла, он никогда не жалел на это ни времени, ни сил. Ну и, конечно же, баскетбол. Но даже во время какого-нибудь матча он ухитрялся найти момент и вставить ту или иную цитату из Библии. Боже, как хорошо, что у него, Теда, так много замечательных друзей!

Однако самым лучшим его другом был именно Джеки Хьюэтт. И многим это казалось странным, как могут дружить самый младший в их компании с самым старшим. А все было очень просто: парни были сильно похожими внешне, и после многолетнего общения даже привычки у них стали общими, как будто перетекли из одного человека в другого. Даже один из жестов рукой у них был совершенно одинаков. А задумавшись, Тед склонял голову к плечу так же, как Джеки. Незнакомые люди говорили им, что они похожи, как самые настоящие братья! Тед всегда приходил своему «младшему» на помощь, коли в том имелась необходимость. Однажды Терри раскричался на Джеки, и Теодор заступился за последнего. В другой раз Хьюэтта облаяла собака, отчего тот крайне испугался, но Тед прогнал ее, и Джеки был ему весьма благодарен. Или тот случай, когда Джеки едва не попал под проезжавший мимо автомобиль. Они вместе гуляли по улицам, проводили время дома, тренировались – словом, были настоящими неразлучниками. Джеки всякий раз прислушивался к тому, что говорил Теодор, и безоговорочно, однако без всякого к тому принуждения, ему подчинялся.

– …а еще я добавил: «По делам твоим тебе да воздастся!», и он тут же оставил меня в покое! – будто издалека донесся до его ушей голос Уильяма. Теодор отвернулся от окна и посмотрел на товарищей: они вели оживленную беседу.

– Ты прав, Билл, – заметил из своего угла Гэри, – в этой команде почти нет честных игроков. Не скажу, что так бывает всегда, но могу поручиться за несколько матчей: то кто-нибудь из них ставит подножки, то ногами бьют по мячу. Разве это честно?

– А вы не обращайте внимания на них, лучше подумайте о нас, – произнес Мадруга, перестраиваясь на трассе. – Мы-то как-никак всегда за честную игру и ведем ее по правилам. Помнишь, Билл, как мистер Пеннок, бывший на одном из матчей судьей, присудил два штрафных?

– Как не помнить, Джек! – ответил вместо Стерлинга Хьюэтт. – А потом трибуны уозмущауись, што матч судит тренер нашей команды.

– Вот поэтому я и говорю, не стоит обращать внимания на завистников и нечестных игроков, куда лучше посмотреть на самих себя, – повторил Мадруга. – Мы, «Аллигаторы», никогда ничего не нарушаем!

– И будем этим гордиться! – радостно добавил Джеки, хлопая в ладоши.

– Тем более что играем-то мы далеко не в первый раз, – подвел итог Гэри. – Все правильно: пусть испытывает стыд тот, кто виноват. «Аллигаторы», вперед!

– «Аллигаторы», вперед! – повторили его восклицание все находящиеся в салоне, сопроводив сей боевой клич резким поднятием сжатой в кулак правой руки.

– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся водитель. – Итак, нам остается разработать стратегию к завтрашнему турниру.

– Давайте понаблюдаем сегодняшним вечером за командой Дэвис, – разумно предложил Матиас. – Эти ребята могут подбросить нужные варианты игры.

– Несомненно, – тут же отозвался Джек Мадруга. – Для этого мы, собственно, и едем в Чико. Кроме того, что поболеть за наших любимчиков.

– А представьте себе, друзья, – впервые включился в обсуждение насущных дел Теодор, – как мы почувствуем себя, если завтра… э-э-э… победим?

– Да мы и так победим! – голос Гэри не оставлял даже места сомнениям на сей счет. – Но, конечно, нам надо будет очень, очень постараться. Против нас будут выставлены не новички после первой тренировки.

– Ребята, буду молиться на протяжении всей игры за нашу победу, – сходу пообещал Стерлинг.

– Это должно сработать, – задумчиво произнес Теодор. – Билл уверял меня, что молитва… э-э-э… очень нужная вещь.

– Нужная, с этим никто не спорит, – согласился Гэри, о чем-то размышляя. – Но применить для победы собственные силы, применить их на полную катушку, полагаю, не менее важно.

– Так ведь и с этим никто не спорит, – подтвердил Уильям. Остальные как по команде закивали.

Матиас выдохнул и улыбнулся:

– Итак, «Аллигаторы», вперед?

– «Аллигаторы», вперед!

– Да!

– Конечно! – раздалось вслед за этим по автомобилю и даже эхом пронеслось за пределами его салона.

И лишь минутой спустя веселый разговор между приятелями продолжился. Судя по дорожным знакам, до прибытия в Чико оставалось совсем немного времени. По обочинам магистрали стали попадаться первые домики, фонарей у дороги стало больше. Ребята, достав программы предстоящего баскетбольного матча, горячо обсуждали те или иные детали мероприятия. Например, как они будут общаться с командой Дэвис или где выберут места на трибунах.

– Естественно, что в первом ряду! – восклицал Матиас.

– Забудь, дружище! – отвечал ему Джек. – Первые ряды займут местные болельщики, вряд ли мы к ним прорвемся.

– Но разве мы… э-э-э… опаздываем? – забеспокоился Теодор.

– Ничуть, подъедем как раз вовремя! – успокоил его Мадруга. – Еще успеем припарковать автомобиль да купить газированной воды. И тогда – на трибуны! Где местечко найдется.

Вскоре здоровенный «Меркьюри Монтего» плавно проплыл по улочкам Чико, остановившись на стоянке перед университетом, и приятели покинули машину. Миновав несколько комплексов, они наконец оказались в большом спортзале. Вместе с ними туда спешило еще немало народа. Нельзя сказать, что людей было настолько много, чтобы у ребят не было возможности протолкнуться в первые ряды. Друзья преспокойно прошли гардеробную – на них была легкая одежда, сдавать которую не имело смысла – и устроились как можно ближе к болельщикам за приехавшую команду. Затем состоялось короткое представление противоборствующих сторон, судей, и захватывающая игра началась!

Соревнование оказалось невероятно бурным. Каждую атаку своих фаворитов их верные болельщики приветствовали рукоплесканиями, а восторженные крики сопровождали каждый перехват мяча. Однако настоящий ураган поднимался, естественно, тогда, когда судья объявлял «трехочковый» или «двухочковый мяч». Несомненно, что громогласные восклицания болельщиков были слышны сегодня всему городу.

– Ну вот, – с легкой печалью в голосе произнес Вэйер, сидя на скамье, тем не менее с интересом вертя головой из стороны в сторону, наблюдая за матчем. – Люди играют сколько их душе угодно, а мы тут сидим… э-э-э… будто на скамье запасных.

– Да почему ты так говоришь? – едва ли не в ухо ему выдохнул Матиас, к тому времени снявший с себя пальто и вовсю размахивая им над головой. – Ничего подобного, мы сами участвуем в игре, а завтра сыграем наш персональный турнир. И обязательно победим в нем! – и явно довольный собственным аргументом, завопил во всю глотку: – «Аллигаторы», вперед!

Азарт и увлечение игрой сказались на всех присутствующих. Время, отпущенное для четырех периодов, летело совсем незаметно. Вдруг, неотрывно следя за передаваемым баскетболистами друг другу мячом, Гэри внутренне замер: что-то должно произойти! Причем прямо в эту минуту! Он осмотрелся по сторонам: все спокойно, игра продолжается, раскрасневшиеся болельщики скачут на своих местах как безумцы, слышится судейский свисток. Гэри глянул вверх и краем глаза успел заметить какую-то тень там, под потолком. Он одернул себя: скорее всего, ему просто мерещится – что, собственно, там делать какой-то тени и откуда она могла появиться? Потолок совершенно белый, хорошо освещенный прожекторами, на нем ни единого темного пятнышка. Вокруг полным-полно народа, и, судя по виду людей, никто из них не чувствует никакой опасности. Нет, он определенно что-то видел! Но что именно?

Может, его напугал судейский свисток? Тем, что похож на полицейский? Гэри утер легко вспотевший лоб: ведь прошлое осталось в прошлом и теперь не может настичь его. Когда-то он очень опасался подобных звуков.

– Эй, дружище! – голос Теодора вернул его в реальность. – Ты совсем какой-то странный! Наши ребята побеждают, а ты… э-э-э… пялишься в потолок? Опомнись, им нужна наша поддержка!

Обращение товарища сняло наваждение как рукой. Матиас подскочил на месте, завопив что-то ободряющее своему любимчику – нападающему Джонсону, – и замахал обеими руками.

Почти под конец игры к пятерке приезжих болельщиков приблизились два молодых человека, не знакомые никому из друзей. Парни, на вид приблизительно их сверстники, с улыбками протянули руки:

– Привет! Вы ведь из Юба-Сити? Программа «Gateway Projects»?

– Да, – ответил Мадруга, оглядывая подошедших с головы до ног. Остальные буквально повторили его действия. – А вы откуда?

– Мы здешние, – сказал первый из них, высокий, почти блондин. – Меня зовут Кен Тернер, а это мой друг Майкл Роджерс. – Второй, рыжеватый усач небольшого роста, также протянул руку ребятам. – Вы «Аллигаторы», не так ли? А мы из местной любительской команды. Давайте знакомиться!

Все семеро поочередно пожали друг другу руки. Ребята из Юба назвали себя. Особенно был доволен Теодор, ведь он так любил заводить новых друзей.

– Признавайтесь, за кого болеете? – сразу после этого поинтересовался Майкл.

– За «Дэвис»! – недолго думая, ответил Теодор. – Прекрасная команда, правда?

– Неудивительно! – усмехнулся Кен, переглядываясь со своим товарищем. – У меня сложилось впечатление, что кроме меня и Майкла, за ребят из Чико сегодня вообще никто не болеет.

– Неправда! – возразил Уильям, указывая на переднюю часть трибун, где болельщики активно размахивали руками и знаменами. – По-моему, это флаг команды Чико Стэйт…

– Так это и есть все наши! – тут же отрапортовал Майкл. – Ребята из «Дэвис» приехали не одни, а привезли с собой большую группу поддержки. Посмотри, что творится на противоположной стороне трибун! Увы, сегодня мы в явном меньшинстве, – он печально посмотрел на товарища.

– Нам известно, что завтра у вас состоится турнир и команда «Gateway Gators» собирается положить на лопатки всех конкурентов, – с улыбкой произнес Кен.

– Разве об этом писали в газетах? – удивился Мадруга.

– Ну зачем же в газетах? – вступил в беседу Майкл. – Мы в курсе всех спортивных событий, что происходят в наших округах – Бьютте, Юба и других. К тому же мы получили информацию прямо из «Gateway Projects». Администрация программы делала объявления по местным радиоканалам, так что о ваших играх известно даже в Неваде!

– Но как вы узнали нас? – пробормотал Гэри, переглядываясь с остальными.

– Ну… Вы немного отличаетесь от других, – слегка замялся усатый Майкл. Наблюдательный Гэри заметил, как Кен зачем-то легонько ткнул своего приятеля кулаком в бок. – К тому же нам известно, что вы ходите всегда впятером! – тут же поправился он.

– Тогда… э-э-э… по случаю нашего знакомства, – радостно заурчал Теодор, отчего и впрямь стал похож на доброго пушистого медвежонка, – мы лично приглашаем вас присутствовать завтра на нашей игре, правда, ребята? – он перекинулся взглядом с друзьями, те почти единодушно кивнули.

– Обязательно! – заверил всю компанию Майкл. – Итак, до завтрашней встречи в Сакраменто!

– Будем ждать! – ответил Гэри.

И новые знакомые отошли в сторону, где присоединились к своим друзьям. Иногда кто-нибудь из них кивал в направлении приезжей пятерки, что-то обсуждая с товарищами.

Еще немного – и матч закончился победой команды Калифорнийского университета Дэвис, за которую так болели «Аллигаторы». После небольшой, заключающей мероприятие, судейской речи ребята отправились поздравлять победителей вместе с толпой других болельщиков. Еще краткий миг – и посетители матча стали расходиться или, подобно нашим путешественникам, разъезжаться по домам.

Парни вновь оказались на университетской стоянке, ныне на ней оставалось всего несколько автомобилей.

– Нет, ну ты видел? – взахлеб ораторствовал Матиас, усаживаясь в машину с остальными. – Какой красивый бросок! Нечто подобное я постараюсь повторить завтра.

– Конечно, повторишь! – соглашался с ним водитель, пристегиваясь ремнем безопасности и незаметно наблюдая за Стерлингом, немедленно повторившим его действие. – Но, как ты сам справедливо отметил, только завтра…

– Давайте… э-э-э… заедем попутно в какой-нибудь магазин, – предложил Теодор, втискиваясь на свое место. – Честное слово, я есть хочу!

– И я тоже! – вторил ему Джеки. – И попить чего-нибудь.

– Хорошо, – пообещал им Мадруга, выруливая с университетской территории. – Как только увидим магазин, так обязательно возле него остановимся. Главное, чтобы успеть до его закрытия, – он глянул на наручные часы.

Проехав всего несколько кварталов, ребята, не прекращая веселой болтовни о сегодняшнем мероприятии и ожидающем их завтра состязании, остановились у входа в магазин «Behr's Market», где дружно высыпали наружу и поскорее, чтобы не создавать напрасного затора в дверях, вошли внутрь. Они переходили от полки к полке, выбирая любимые лакомства, при этом довольно громко обсуждая, что именно купить. Стоявший за кассой продавец хоть и кивнул им на входе, недовольно поглядывал на ребят – на них и на настенные часы.

– Суушай, Тед, я хочу уимонный пирожок! – настаивал Джеки, время от времени дергая Теодора за руку. – И «Pepsi».

– Обязательно, ты только успокойся, – утешал его Вэйер, краем глаза наблюдая за остановившимися у полок с продуктами друзьями.

Тем временем оставшаяся троица набрала молока, несколько шоколадных батончиков и вела спор касательно пирога: вишневый или, может быть, банановый? Внезапно дискуссия была прервана с весьма ожидаемой стороны. Продавец магазина не выдержал и, еще раз сверившись с часами, громогласно окликнул поздних покупателей:

– Послушайте, джентльмены, ну что вы там возитесь? Я, конечно, всегда рад любому посетителю. И подсказать могу, что выбрать, и просто поболтать. Но у меня остались считаные минуты, чтобы закрыть магазин. Не создавайте мне, пожалуйста, лишних неприятностей.

Чувствуя себя несколько пристыженными, парни прошли к кассе вместе с тем, что набрали до внезапного окрика. Положив продукты на прилавок, Теодор, Джек и Уильям потянулись за бумажниками.

– Куда это вы столько набрали? – удивился продавец, подтолкнув к себе принесенное друзьями. – Вечеринка у вас, что ли?

– Нет, – просто ответил Мадруга, – наша вечеринка на сегодня закончена. Мы только что с баскетбольного матча.

– О-о-о, замечательно! – одобрительно кивнул мужчина, доказывая, что не обманул и действительно может поболтать с покупателями. – И кто кому дал жару?

– Команда приезжих «Дэвис» победила! – горделиво ответил Матиас. – Это следует отметить…

– Ну, конечно! Видать, в Чико больше не осталось хороших баскетболистов, – ухмыльнулся продавец, продолжая считать продукты. – Итак, вишневый пирог «Hostess», лимонный пирог «Langendorf», батончик «Snickers», батончик «Marathon», «Pepsi»… простите, две «Pepsi»… и кварта молока, – после его слов кассовый аппарат зажужжал, выбивая покупателям чек. – А теперь, джентльмены, счастливого пути! – добавил продавец, вновь поглядывая на часы.

Попрощавшись с продавцом и принеся извинения за доставленные неудобства, друзья вернулись в автомобиль, где расселись по прежним местам.

– Если мы хоть немного поспешили бы, то купили бы все, что захотели, – сокрушался Теодор. – Я думал… э-э-э… еще чего-нибудь присмотреть…

– Кто же знал, что мы задержимся, – разумно возразил водитель, запуская двигатель. – Кто виноват в этом?

– Да брось, Медвежонок, – рассмеялся Уильям. – Тебе дай волю, так ты притащил бы в машину весь магазин.

– Это верно, – также со смехом подлил масла в огонь и Гэри. – Всем известно, что ты готов слопать все, до чего дотянутся твои длинные лапы!

– Что поделать, – Вэйер невинно развел руками. – Таков уж мой организм. Кто же виноват в том, что мне… э-э-э… всегда хочется есть? – закончил он под общий дружеский хохот.

– Кстати, Тед, – спросил его Матиас, когда приятели насмеялись. – Не расскажешь ли ты нам свою загадочную историю о карандашах?

Вэйер легонько покачал головой и глубоко вздохнул. По его действиям невозможно было понять, хочет ли он вообще говорить об этом или нет.

– О каких карандашах? – заинтересованно пробормотал Джеки, глядя на своего лучшего друга. – Почему я ничего не знаю об этой истории, Тед?

– А о ней вообще мало кому известно, – успокоил его Гэри. – Если бы я сам случайно не подслушал, как нашего Медвежонка распекают за эти самые карандаши его братья, то также был бы в неведении. Словом, однажды я – уж не помню, по каким делам – оказался возле его дома, потому и зашел за Тедом, чтобы вместе с ним отправиться на тренировку. Подхожу к забору усадьбы Вэйеров и вижу такую картину: во дворе стоит наш Тед, ссутулившись и опустив голову – ну прямо как сейчас! – а вокруг собралось едва ли не все его семейство. И все наперебой что-то ему объясняют. В руках у него, между прочим, было около десятка упаковок с разноцветными карандашами. Во время разговора с близкими Тед, будто защищая свою собственность, прятал карандаши за спину. Я, чтобы не показаться Вэйерам появившимся не к месту и не ко времени, тихонько спрятался у забора, и вскоре мне стала понятна причина беспокойства окружающих. Оказалось, что вот этот джентльмен, – рассказчик кивнул на Теодора, во время его слов так и не поднявшего головы, – не столь давно посетил канцелярский магазин и…

– Ограбил его? – насмешливо предположил Мадруга.

– Нет, конечно! – улыбнулся Матиас. – Полагаю, что даже наоборот: вряд ли когда-нибудь до того работники этого заведения совершали такую удачную сделку, продав столько товара оптом, причем в одни руки! – Он прищелкнул пальцами. – Понимаете, Тед купил в магазине целую гору разноцветных карандашей, заплатив за них больше ста долларов наличными! За это, насколько я понял перебивающих друг друга родных Теда, его и распекали.

– Вот тебе и раз, – задумчиво произнес Уильям, причем по его тону нельзя было понять, поддерживает ли он своего приятеля в его решении или осуждает. – Сто долларов – это очень большие деньги!..

– Прауда, очень боушие! – поддакнул Джеки. – Но пачиму?

– Что – почему? – не понял Матиас, несколько недовольный тем, что его перебивают.

– Пачиму ему быуо нужно стоуко карандашей? – уточнил свой вопрос Хьюэтт. – Што чеуоуек будет деуать с кучей карандашей?

– Об этом ты спроси у него самого, – Гэри вновь кивнул в сторону героя обсуждаемого происшествия. – Видишь ли, на такие вещи я тебе ответить не в состоянии, а он только сопит, как самый настоящий медведь. Что касается меня, то я подождал у забора, пока семейство Теда удалилось в дом, и лишь тогда показался во дворе, будто пришел всего секундой назад.

– Никто меня… э-э-э… не распекал, – наконец ответил Теодор, протирая лицо рукой. – А ты, Гэри, все неправильно понял. Надо было у меня обо всем порасспросить, а не подслушивать наши беседы!

– Вот! – Матиас торжествующим взором оглядел всю компанию, поднимая вверх указательный палец. – Наконец-то Тед заговорил и, наверное, сейчас откроет нам причину своего невероятного поступка.

– Ничего невероятного, – возразил ему Вэйер, видимо, собираясь с духом для продолжительного объяснения. – Однако попрошу вас… э-э-э… никому об этом не рассказывать, договорились? Это моя тайна.

– Конечно, не скажем! – от имени всех пообещал ему сгоравший от нетерпения Стерлинг. – Давай, Тед, поделись с нами, что у тебя на душе.

– Хорошо, тогда я вам поведаю обо всем. Понимаете, перед тем как купить так много карандашей, я смотрел по телевизору передачу, где показывали… э-э-э… одного художника, – воодушевленно начал Вэйер. – Он рассказывал, какое это счастье – уметь рисовать и создавать красивые картины. Он даже показал некоторые из них – и они были очень красивыми. Там были… э-э-э… пестрые коровки на зеленом лугу, и синяя река, похожая на нашу Перью, и какие-то улицы, по которым ходили люди…

– Мы тебя поняли: он показал свои картины, – подытожил Матиас, нетерпеливо ерзая. – Дальше-то что было?

– Ну, дальше он еще поговорил об искусстве, о том, как оно помогает людям… э-э-э… жить и во всем видеть прекрасное, – оживленный Теодор, видимо, цитировал виденного им по телевизору художника. – А потом передача закончилась…

– И усе? – разочарованно произнес Хьюэтт.

– Нет, Джеки, – Вэйер улыбнулся. – После того, как я выключил телевизор, потому что не хотел смотреть о строительстве какой-то… э-э-э… плотины на горной реке, я уже знал, чем хочу заняться. Мне просто не терпелось начать рисовать! Вот я и сходил в магазин и купил там разные карандаши.

– А бумага? – напомнил ему водитель.

– Бумаги у меня дома сколько угодно, – ответил Теодор. – О бумаге я не беспокоился. Но вот о цветных карандашах… э-э-э… подумал в первую очередь: ведь без них ничего нельзя нарисовать!

– Погоди, – вмешался Матиас, – да разве ты вообще умеешь рисовать? Никогда за тобой не наблюдал подобного.

– Вот в этом все и заключается, – глянул на него рассказчик. – Конечно, я не умею рисовать, но… э-э-э… очень хотел научиться. Почему, например, один человек может нарисовать пестрых коровок на зеленом лугу, а я нет? Это несправедливо… Я понял, что должен учиться рисовать и тогда у меня тоже будут получаться… э-э-э… красивые картины. Я понял, что хочу быть известным художником! – с удовлетворением заключил он.

– Спасибо, Тед, что доверился нам, – произнес Уильям. – Быть известным художником – это замечательно! Может быть, когда ты научишься хорошо рисовать, ты будешь писать картины на библейские сюжеты. Но вот чего я никак не могу взять в толк, зачем тебе понадобилось так много карандашей? Неужели тебе не хватило бы одного набора?

– Как это – зачем? – удивился Вэйер. – Ведь к тому времени, когда я научусь хорошо рисовать, один набор… э-э-э… придет в совершенную негодность! Значит, решил я, мне надо сразу запастись как можно большим количеством карандашей, чтобы никогда не испытывать в них нужды. К тому же я еще не знаю, какой цвет я стану использовать больше других, понимаешь? Вдруг у меня… э-э-э… внезапно закончится красный карандаш? Или желтый? И что, вновь бежать за ним в магазин?! Нет уж, я лучше сразу подумаю о том, чтобы мне не терять времени… э-э-э… на такие мелочи, и заранее куплю, как сказал Гэри, целую кучу карандашей.

– Обожди, – вновь прервал его Матиас. – Все равно непонятно. Зачем вообще нужны карандаши, если настоящие художники всегда рисуют кисточками? Или ты об этом ничего не знаешь?

– Конечно, знаю, – сказал Теодор. – Но мне также ясно, что перед тем, как взять в руку кисточку, надо как следует… э-э-э… научиться владеть карандашами.

– Ну и как твои успехи в рисовании? – спросил Джек, увидев на дороге встречную машину и на мгновение замолчав. – Получается?

– Пробую… э-э-э… по мере сил и возможностей, – скромно ответил тот. – Пойми, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моем увлечении искусством, потому что это моя тайна. Стараюсь рисовать тогда, когда меня… э-э-э… никто не видит, и только в своей комнате.

– Слушай, Медвежонок, покажи нам свои работы, – вдруг прервал его Стерлинг. – Наверное, ты нарисовал уже много интересных и красивых картин!

– Правду сказать, пока у меня еще ничего не выходит, – развел руками Вэйер. – Так, всякая ерунда… Ведь я лишь недавно… э-э-э… стал учиться рисовать. А все свои неудачные пробы я выбрасываю, чтобы никто не увидел и не проник в мое… э-э-э… тайное занятие.

– Билл, неужели ты не понимаешь: Тед всего лишь скромничает! – усмехнулся Матиас. – Попроси его как следует – может, он что-нибудь тебе и покажет.

– Нет, я ему верю, – Уильям улыбнулся Теодору. – Тед не станет нас обманывать. И все же, как это замечательно, что он нашел то, что может стать его занятием на всю жизнь, – мечтательно добавил он. – Подумайте, как прекрасно, когда человек находит свое призвание.

– Так что же получается? – усмехнулся Матиас. – Тед одновременно хочет быть и баскетболистом, и художником? Не многовато ли для одного человека, спрашивается?

– А разве это плохо? – не согласился с ним Вэйер, охотно включаясь в беседу о самом себе. – Почему я не могу… э-э-э… одновременно быть и хорошим баскетболистом, и хорошим художником? Ведь мне нравится и то и другое.

– Да пожалуйста, никто не запрещает, – махнул рукой Гэри. – Просто надо выбрать, что для тебя является главным занятием, а что – хоть и приятным, однако второстепенным. Иначе ты рискуешь разорваться на части.

Теодор задумался над внезапно свалившейся на его голову ужасной перспективой. Впрочем, помолчав с минуту, ответил:

– Думаю… э-э-э… что больше всего я, наверное, хотел бы стать художником… Но оставлять спорт я ни за что не собираюсь. Ведь мне баскетбол также нравится!

– Это честный ответ! – подбодрил его Мадруга. – Нам всем остается лишь порадоваться за тебя, Тед. Можешь рисовать, сколько твоей душе угодно, только не вздумай покинуть ряды «Аллигаторов». Куда же мы денемся без такого нападающего, как ты?

– А потом ты подаришь мне суою картину, – улыбнулся сидящему рядом другу Джеки. – Уедь подаришь, Тед? С пестрыми короуками?

– Обязательно подарит! – пообещал за Вэйера Матиас. – Вот как только нарисует ее, так сразу и подарит. И всем нам тоже подарит.

– Главное, что у Теда есть мечта, – воодушевился Уильям, искренне радуясь за приятеля. – Он обрел ее, и теперь она поведет его дальше и будет помогать ему во всех его достижениях. Скажите мне, – он внезапно прервал свои размышления, обращаясь ко всем одновременно, – а у вас есть какая-нибудь мечта?

– Вот прицепился, – фыркнул вместо ответа Гэри. – У каждого человека, наверное, имеется мечта. Ты лучше за себя отвечай.

– А со мной все очень просто, – улыбнулся Уильям. – Я уже нашел свой смысл жизни. И моя мечта, полагаю, здесь известна всем: я хочу стать известным проповедником слова Божия, чтобы все люди в мире жили по заповедям и хорошо относились друг к другу.

– Понятно, – пробубнил Матиас. – Другими словами, ты хочешь изменить мир? Чтобы не было войн, насилия, убийств? И таких людей, как Тед Банди или Гэри Гилмор… Думаешь, у тебя получится, Билл?

– На все воля Божья, – ответил Стерлинг. – И что невозможно человеку, возможно Всевышнему.

– Ну конечно, – молвил Гэри, складывая руки на груди. – Это мы слышим от тебя постоянно.

– Я понимаю, что Банди уже родился, и того, что он совершил, уже ничем не исправить. Но с ним следует поговорить, рассказать ему о чудесах Христовых – и он может измениться, Гэри, он в состоянии полностью исправиться!

– Ты так в этом уверен, дорогой мой? – снова фыркнул Матиас. – Я скажу тебе, что таких людей прекрасно исправляет – электрический стул, вот что! Не хочу показаться циником, но надеяться в таких делах на чудеса бесполезно. Это, пожалуй, равнозначно тому, что подарить на день рождения неверующему молитвенник.

– Думай, что хочешь, – беззлобно отреагировал Стерлинг. – Это твое право: Создатель наделил тебя разумом и свободой воли. Но еще лучше ответь на мой вопрос!

– О чем?

– О своей мечте. Или у тебя ее нет, Гэри? – допытывался Уильям. – Может, ты мечтаешь стать астронавтом? – он вспомнил лицо приятеля, не столь давно с жаром описывающего выход Армстронга на поверхность единственного земного спутника.

– Есть, конечно, – Матиас потянулся. – Наверное, я хотел бы стать рок-звездой.

– Это здорово! – оживился Вэйер. – Мне… э-э-э… нравится музыка.

– А если не получится? – не отставал от него Уильям.

– Не знаю… Вернулся бы в армию, если меня взяли бы обратно. Впрочем, в этом я серьезно сомневаюсь, – пожал плечами Матиас. – Нет, быть рок-звездой куда лучше. Я отрастил бы волосы, как Мик Джаггер, и выступал бы на самых известных мировых площадках. Вам не понять, ребята, какое это удовольствие – петь! А когда тебе подпевают тысячи, когда твои грампластинки расходятся сумасшедшими тиражами и люди узнают тебя на улице – вообще замечательно!

– Что же, каждому свое! – резюмировал Стерлинг, после чего немедленно обратился к Хьюэтту. – А ты, Джеки? О чем ты мечтаешь? Кем хотел бы стать ты?

– Не знаю, – засмущался тот, отводя глаза. – Может, урачом? Я однажды смотреу по теуеуизору про урачей, которые темной ночью спасуи очень много чеуоуеческих жизней. Науерное, урачом, – он немного помялся, – потому што хочу быть поуезным уюдям.

– Вот где настоящие чудеса! – не выдержал Гэри, ухмыляясь. – Один нашел свое призвание после телепередачи с художником, другой – на ночь про врачей насмотрелся.

– А ты не завидуй, Гэри, – беззлобно подшутил над приятелем Стерлинг. – Где, по-твоему, ты сам нашел свою мечту – уж не в телевизоре ли, а? Или ты хочешь сказать, что видел всех своих музыкантов живьем?

– Ну, конечно, не всех, – надулся Матиас. – Но, поверь мне, Билл, я видел кое-какие рок-группы и на сцене. Несколько раз был на их концертах, – добавил он, словно в свое оправдание.

– Ладно, – раздался голос водителя, не терпящего даже малейших разногласий среди друзей. – Хватит вам спорить.

– Кстати, Джек, – тут же нашелся Стерлинг, – из нас всех только ты еще не сказал ни слова о своей мечте.

– Верно, – поддержал его Гэри, подскакивая на сиденье. – Сознавайтесь, мистер Мадруга, о чем вы мечтаете? – и, будто берущий интервью журналист, он протянул в сторону шофера воображаемый микрофон.

Находившиеся в салоне «Меркьюри Монтего» рассмеялись.

– Я как-то мало думал об этом, – смутился Джек, тем не менее улыбаясь. – Вы застали меня врасплох.

– Так ты подумай, тебя никто не подгоняет, – успокоил водителя Теодор. – Раз мы все признались друг другу в своих мечтах, теперь… э-э-э… настала твоя очередь. Спешить нам некуда.

Мадруга несколько помедлил с ответом, поглядывая на дорогу:

– Скорее всего, я хотел бы стать путешественником. Уж очень хочется повидать мир и посмотреть, как живут другие люди, – он выдохнул. – Я живу в Юба уже больше тридцати лет и почти никуда не выезжал. Но стоит подумать о том, что где-то там, далеко-далеко от Америки, есть другие страны, то сразу возникает желание посмотреть их. Я просто сел бы за руль своего автомобиля и поехал бы, честное слово, куда глаза глядят!

– Без нас? – обеспокоенно произнес Джеки.

– Ну почему же без вас? – улыбнулся Джек. – Конечно, мы поехали бы вместе.

– Да, мы путешествовали бы, как баскетбольная команда! – вставил Уильям. – Приезжали бы в какой-нибудь город, отыгрывали матч и ехали дальше…

– «Аллигаторы», вперед! – торжественно поднял кулак Матиас. – Однако я полагал, что при твоей любви к автомашинам ты непременно захочешь стать известным автогонщиком.

– Нет, Гэри, я не смогу столь мастерски управлять гоночной техникой, – ответил Мадруга, легонько покачивая головой. – Знаешь, насколько надо владеть собой, чтобы не бояться высоких скоростей? Поэтому еще раз: нет, уж лучше я останусь простым водителем, но при этом всегда буду путешествовать.

– Это так здорово, – вслух мечтал Стерлинг, представляя себе такое будущее. – Мы неспешно передвигались бы из города в город, из страны в страну, и при этом каждый занимался бы своим делом: Джек вел автомобиль, я проповедовал бы мир во всем мире и рассказывал людям о Всевышнем, Гэри пел песни, Джеки помогал бы встреченным людям как врач, а Тед устраивал бы во всех городах свои художественные выставки. Представляете, насколько благословенной была бы такая жизнь? И в каждой стране мы играли бы в баскетбол с местными командами, представляете?

– В каждой стране? – недоверчиво ухмыльнулся Матиас. – Ну-ну… Не хочу тебя огорчать, но через границу Советского Союза нас уж точно не пропустили бы.

– Пачиму? – удивленно и обиженно спросил Джеки. – В Соуетском Союзе не уюбят играть в баскетбоу? Иуи там никто никогда не боуеет?

– Ну как тебе сказать, мой дорогой доктор… Мы же с русскими не дружим.

– Это плохо, – покачал головой Теодор. – Дружить надо со всеми…

– Почему это не дружим? – поправил водитель Матиаса. – Да, возможно, наши с ними отношения не самые лучшие, но кое-какие дела мы все же делаем вместе.

– Это ты о чем? – Гэри непонимающе глянул на приятеля.

– Да что с тобой? – удивился Мадруга. – Кто же тогда полетел с русскими в космос? Об этом я хотел сказать еще раньше, но мы заговорили о другом, и я забыл. Три года назад я смотрел по телевизору, как состыковались американская и русская космические станции.

– А-а-а, ну конечно! – Матиас прищелкнул пальцами. – Действительно, во время специальной космической программы «Аполлон-Союз» мы даже забыли о разногласиях. Я тоже смотрел по телевидению этот исторический момент: три наших астронавта и двое русских жили в космосе около двух суток.

– Они передавали на Землю все, чему были свидетелями в космосе, – продолжал Джек. – Их спрашивали журналисты всего мира, и они отвечали на вопросы. Но больше мне запомнился момент, когда американский и русский командиры станций пожали друг другу руки и поздоровались по-английски и по-русски. В ответ на это все на Земле захлопали в ладоши.

– Вот так-то лучше! – заулыбался Теодор. – А то Гэри уверяет, что русские… э-э-э… нас к себе не пустили бы.

– Ничего, я попробовал бы их уговорить! – воодушевленно пообещал Стерлинг. – Рассказал бы им об Иисусе и о том, что надо быть добрыми даже по отношению к недругам. Может, мы почитали бы вместе что-нибудь из Евангелия.

– Отлично, нашему проповеднику и карты в руки, – улыбнулся Гэри. – Уж ты бы точно заболтал русских пограничников.

– Мы могли бы написать письмо мистеру Картеру, чтобы наш президент поговорил с президентом русских, если моя проповедь на него не подействует, – продолжал мечтать Стерлинг. – Это могло бы спасти ситуацию.

– Ну ты и скажешь, Билл, – расхохотался Матиас. – Чего мелочиться, зачем писать письмо, если можно позвонить по телефону. А что касается твоей проповеди… Разве тебе не известно, что в Советском Союзе вообще нет верующих?!

– Как это – нет верующих?! – глаза Стерлинга полезли на лоб. – Совсем?! Ты, наверное, шутишь.

– Ни капли, – категорично заявил тот, однако, мгновение помедлив, добавил: – Я читал об этом в газетах… Хотя кто его знает, может, несколько человек и найдется. Ведь мы люди умные и знаем, что никогда нельзя полностью верить тому, что пишут журналисты.

Уильям изумился, и это было видно по его лицу. Как? Целая страна – и, насколько ему известно, страна огромная, – в которой нет ни единого верующего?! Просто страх какой-то. Услышанное настолько отрезвило его, что он мгновенно перестал летать в облаках и вернулся на землю, вернее, на переднее сиденье салона «Меркьюри Монтего».

– Нет, уучше написать президенту письмо! – неожиданно произнес Джеки, возможно, услышав из тирады Гэри лишь одно ненавистное ему слово – «телефон». – Тоуко зуонить ему не надо…

– Отчего же, Джеки? – обратился к нему Теодор. – Это все, наверное… э-э-э… из-за твоей нелюбви к телефонам?

– Да, – кивнул тот. – Мне теуефоны ужасно не нрауятся…

– Мы в курсе, – подтвердил за всех Матиас. – А почему ты их так ненавидишь, дружище? Давно, кстати, забываю тебя спросить об этом.

Хьюэтт только вздохнул вместо ответа и опустил голову, явно не желая распространяться на эту тему. Однако Вэйер, ласково потрепав умолкшего друга по плечу, поспешил ему на выручку:

– Хорошо, я скажу вам вместо Джеки. Понимаете, в чем тут дело, – он легонько обнял сидевшего рядом с ним товарища. – Ему почему-то кажется, что человек, когда говорит с ним по телефону, должен… э-э-э… уменьшиться и поместиться в телефонную трубку, отчего ему должно быть очень больно. Я тысячу раз говорил ему, что это не так, но Джеки до сих пор мне не верит.

– Да, мистер Хьюэтт рассказывал мне что-то похожее, – подтвердил его слова Уильям. – Он уверен, что у Джеки… Забыл, как это называется… – парень приложил руку ко лбу. – Ах, ну конечно: навязчивая идея! Однако врачи успокоили его и сказали, что это когда-нибудь пройдет.

– Ну да, – согласился Матиас. – Все когда-нибудь проходит. Время, друзья, удивительно быстро летящая штука. Кажется, совсем недавно я бегал за мячом в футбольной команде «Центурионов» Оливхерста, а теперь – пожалуйста, забрасываю мяч в корзину за «Аллигаторов» Юба-Сити!

– И что ты находишь лучшим для себя, Гэри? – спросил Мадруга.

– Как тебе ответить… В каждой игре имеются свои прелести, Джек!

– Так мы будем сегодня есть или нет? – напомнил всем Теодор, пока в автомобиле стояла тишина.

– Да, действительно, – поддержал его Гэри. – Надо последовать совету нашего мудрого Медвежонка и ударить по еде немедленно!

Итак, по дороге из Чико ребята устроили настоящее пиршество. Надо думать, что в расправе над лакомствами от Теодора никто не отставал. Пока Уильям и Джеки распаковывали пироги, срывая с них обертку, Гэри, порывшись во внутреннем кармане своего легкого пальто, извлек на свет божий маленький складной консервный нож.

– Давайте-ка сюда ваши сладости! – улыбнулся он. – Сейчас я буду их разделывать.

После его слов ребята как по команде воззрились на приятеля. Водитель на мгновение тоже обернулся к Матиасу:

– А-а-а, старый знакомый! Давненько я не видел этого славного армейского изобретения.

– Я с ним вообще никогда не расстаюсь, – ответил Гэри, открывая нож. – Мало ли когда в нем будет нужда. Сегодня-то уж точно пригодится.

– Што это у тебя? – удивленно прошептал Джеки, внимательно рассматривая предмет в руках друга.

– Славное армейское изобретение, как только что сказал Джек, – вновь улыбнулся Матиас, подмигивая товарищу. – Универсальный консервный нож «П-38».

– А пачиму такой мауенький? – не отставал Хьюэтт.

– Ничего, он хоть и маленький, зато очень надежный! – прокомментировал со своего места Мадруга. – Военных специально учат пользоваться такими.

– Научите и меня, – очарованно пробормотал Джеки.

– Эх, приятель, чтобы таким пользоваться, нужна известная сноровка, – снова подмигнул ему Матиас. – С непривычки ты даже не сможешь удержать его в пальцах, а если и удержишь, так обязательно порежешься. Давайте ваши пироги.

Стерлинг и Вэйер молча протянули Гэри просимое, наблюдая за его действиями.

– Но зачем же резать пироги таким мауеньким ножом? Уучше подеуить их руками! – предложил Хьюэтт.

– Ну конечно! В любом случае крошек будет куда больше, нежели от резки, – возразил Гэри, пытаясь аккуратно прорезать верхний слой продукции. – Спроси Джека, готов ли он лишний раз чистить свой автомобиль от крошек? – он улыбнулся своим мыслям. – Впрочем, он и так его драит ежедневно.

– Как же ты откроешь… э-э-э… пакет с молоком? – полюбопытствовал Вэйер. – Ведь оно прольется!

– Проколю сверху, да и все тут, – лаконично ответил Матиас. – Главное, чтобы после этого ты не расплескал его по всему салону.

– Эй, на заднем сиденье, – забеспокоился все слышавший Мадруга. – Чем вы там занимаетесь?

– Не волнуйся, дружище, – успокоил его бравый обладатель ножа. – Операция почти закончена, причем, заметь, без последствий для твоего «Меркьюри Монтего». Лишний раз чистить не придется.

– А куда мы положим пустые пакеты, бутылки и обертки? – поинтересовался Стерлинг.

– Ну… – на мгновение задумался Мадруга, – хотя бы сложите себе под ноги, чтобы мне было легче убирать.

– …или распихайте по карманам, – съязвил никогда не унывающий Матиас. – Тогда Джек вообще не будет заниматься уборкой. Итак, к столу, джентльмены!

Друзья занялись делом, и на некоторое время в салоне воцарилась почти полная тишина. Лишь водитель отказался от лакомства, по-прежнему держа руки на руле.

– Ты что, Джек, совсем ничего не будешь есть? – обратился к нему Уильям, держа в руках бутылку «Pepsi».

– Не очень хочется, – ответил тот, – потерплю, пока не приедем домой. К тому же это весьма неудобно: управлять машиной и одновременно есть. Впрочем, от шоколада не откажусь, – прибавил он мгновением позже.

Уильям передал ему батончик «Marathon», предварительно наполовину сняв с него обертку, чтобы самому водителю не пришлось тратить на это время. Мадруга откусил кусочек, отложив остальное на панель перед собой.

– Кстати, ребята, это нехорошо – есть перед сном, – вдруг назидательно сказал Стерлинг. – Пока мы приедем, пока поедим дома, придет время ложиться спать. А вставать нам завтра с раннего утра, чтобы быть в отличном состоянии. Папа мне всегда говорил, что негоже есть перед сном: пища не успеет перевариться, и человеку будут сниться плохие сны.

– А нам надо быть у отличном состоянии! – повторил за Стерлингом Джеки.

– Ну конечно! – выдохнул Мадруга. – Только что вся компания прикончила столько еды, а теперь ты, Билл, начинаешь говорить о том, что это вредно для здоровья. Где же ты был раньше, а?

– Да вот как-то не подумал, – ответил тот, застенчиво отводя глаза. – Папа рассказывал, что если есть на ночь, то человеку обязательно будут сниться кошмары.

– Еще чего не хватало! – лицо шофера едва заметно передернулось. – Я вовсе не собираюсь видеть кошмары!

– Не грусти, Джек, – успокоил его Хьюэтт. – Ты уедь почти ничего не еу, тоуко откусиу кусочек шокоуадки. А стоуко мауо еды перед сном не считается.

– Честно сказать, дружище, я уже думаю только об одном, – произнес Мадруга. – Добраться бы домой, поспать, и чтобы поскорее наступило завтра. Не могу дождаться завтрашнего матча.

– Я уже повесил униформу «Аллигаторов»… э-э-э… на спинку кровати, – вставил Теодор, улыбаясь широкой улыбкой. – Ох, и я просто не дождусь: поскорее бы наступило завтра! Надену ее и отправлюсь… э-э-э… на турнир.

– Да, мама мою униформу тоже погладила и повесила на стул в спальне, – вторил ему Мадруга. – Даже не верится, что завтра мы будем играть. «Аллигаторы», вперед!

На произнесенный девиз ответили все, кроме Гэри: он по-прежнему молчал, глядя через окно в ночную тьму. Такое поведение всегда озорного и не лезущего за словом в карман приятеля мгновенно насторожило всю компанию.

– Гэри, с тобой все хорошо? – не оборачиваясь, поинтересовался Джек. – Ты чем-то недоволен?

Матиас, казалось, даже не расслышал обратившегося к нему товарища. Тогда Хьюэтт легонько тронул его за плечо:

– Усе у порядке, Гэри? Што ты моучишь? Пирог не понрауиуся?

Лишь тогда Матиас перевел бегающий взгляд на говорившего:

– Все нормально, Джеки, просто я немного задумался. Надо просчитать ситуацию на завтра. Так что пока не трогай меня.

– Уадно, – ответил тот, возвращая внимание остальным. – Гэри сейчас не может разгоуариуать, – доложил он друзьям. – Он о чем-то думает.

– Кстати, завтра мы увидимся с новыми друзьями из Чико, – напомнил всем Уильям, чтобы последовавшая за словами Джеки пауза не слишком затянулась. – Поэтому мы все должны быть в форме, чтобы не опозориться перед ними. Я уверен, что посмотреть на нашу игру придет очень много народа.

– Не сомневаюсь, – кивнул ему Джек. – Наверное, еще никто в Сакраменто не видел такого матча. Я просто уверен, что на турнир соберется очень много гостей, и нам придется их развлечь как следует.

– Много людей – это хорошо! – Теодор с удовольствием потер руку об руку. – Кстати, вы знаете, сколько сейчас в мире… э-э-э… проживает человек? Я удивился, когда узнал об этом по радио: четыре… э-э-э… миллиарда! Наверное, это очень большая цифра.

– Невероятно большая! – подтвердил водитель.

– Удивительно, что нас в мире так много, – прокомментировал услышанное Стерлинг. – Четыре миллиарда…

– Я думаю о том, насколько все мы разные, – продолжал тем временем Мадруга. – Представьте себе, одни люди обожают баскетбол, а другие – футбол. Одни любят мороженое, а другие – нет.

– Неправда! – возразил ему, улыбаясь, Стерлинг. – Нет в мире таких людей, чтобы не любили мороженое. Однако ты абсолютно прав: люди настолько разные. Есть белые, черные, желтые. Есть христиане, мусульмане, буддисты. Есть мужчины и есть женщины. И не бывает, чтобы в мире нашлось два одинаковых человека. Все думают и одеваются по-разному.

– Жаль, что мы все никогда друг с другом не познакомимся, – с легкой горечью произнес Вэйер, обожавший заводить контакты с новыми людьми. – Столько людей никогда не узнают, что где-то в Юба со своими друзьями… э-э-э… проживает Теодор Вэйер.

– Да, это действительно трагедия! – пошутил Мадруга. – Но почему, Билл, ты говоришь, что одинаковых людей не бывает? Иногда попадаются. Вспомни сестер, которые живут в Линде. Не помню их фамилии. Джелт, кажется. Они близнецы. И одеваются они одинаково. Наверное, и думают об одном и том же… Их вообще друг от друга не отличить!

– Нет, Джек, близнецы – это совсем другое, – ответил ему Стерлинг. – Они, конечно, очень похожи друг на друга, и тем не менее девушки отличаются. Затрудняюсь тебе это объяснить. Словом, Всевышний создает только разных людей, даже если они при этом одинаково выглядят, понимаешь? Их души могут быть совершенно разными.

– Гэри мне рассказал, – Вэйер, казалось, внезапно соскочил с печальных мыслей и вернулся к насущным делам, – что попросил маму… э-э-э… начистить его кроссовки, чтобы ни единого пятнышка не осталось. Гэри, эй, Гэри! – обратился он к товарищу. – Ведь ты так сказал мне, правда? Пра…

И удивился, умолкнув на полуслове, когда увидел лицо товарища: Гэри, всегда подвижный и веселый, ничуть не напоминал того человека, которого он знал. Лоб его прорезали морщины, очки едва не падали с носа, чего сам Матиас, вероятно, даже не замечал. Взгляд был устремлен в одну точку, руки скованы в замок и слегка подрагивали. Родимое пятно на подбородке пылало. Казалось, что приятель даже не слышал вопроса, с которым к нему обратились, настолько был погружен лишь в одному ему ведомые размышления.

– Гэри? – сидевший с ним по соседству Джеки легонько тронул его за колено. – Гэри, ты у порядке?

После этого Матиас вроде бы пришел в себя: он вздрогнул, поправил очки и огляделся по сторонам. Видимо, увидев вокруг знакомые лица приятелей, с облегчением выдохнул.

– Привет! – Стерлинг помахал рукой перед его лицом. – Ты куда запропастился?

– Что случилось, дружище? – обеспокоенно, почти в один голос, спросили его Мадруга и Вэйер.

– Мне самому непонятно, – Гэри еще раз выдохнул и достаточно долго смотрел в окно, явно надеясь что-то увидеть. Глаза его при этом бегали.

– Ну и напугал же ты меня! – воскликнул Уильям. – У тебя такие глаза, будто ты увидел самогó падшего ангела, не к ночи будь помянут.

– Я и сам не знаю, что видел, – ответил Матиас, потирая руки, словно ему было холодно. – Потому и хочу рассмотреть, что именно. Но перед этим я слышал странный свист. Слышал очень отчетливо. В придачу повторился дважды, – вдруг он стал дышать быстрее, глубже, при этом речь его также участилась. – В первый раз это случилось тогда, когда мы покидали магазин. Я услышал свист во дворе, но не придал тому значения. Второй раз – несколько минут назад, когда закончил разрезать пироги.

– Какой еще свист? На что он похож? – на рассказчика со всех сторон посыпались вопросы.

– Очень громкий, сильнее любого ветра в ветвях, – Гэри повысил голос, вновь уставившись в темноту за окном. Чуть позже он, казалось, вновь смог взять себя в руки и продолжить. – Но я поражаюсь не тому, что слышал его один раз, а тому, что он прозвучал дважды. Причем вскоре после того, как мы покинули магазин. Знаете, что это значит? – он сверкнул глазами сквозь линзы очков.

– Ни-е-ет! – почти пропищал Джеки, прижимаясь к Теодору. – Тед, мне страшно.

– Это значит, – зловеще продолжал Матиас, – что нас преследуют, понимаете? За нами кто-то гонится!

– Да кто может за нами гнаться? – спросил водитель, чей голос тем не менее выдавал легко ощутимое беспокойство. – Успокойся, Гэри! Посмотри, на дороге нет ни одного человека, ни единого автомобиля за нами не едет. Не пугай ребят понапрасну.

– А я и не сказал, что нас преследуют люди! – крикнул Матиас, запахиваясь в пальто, словно ему внезапно стало еще холоднее. – За нами гонится невероятное Существо, которое скрывается за облаками. Я не вижу самого́ Существа, но слышу шум его крыльев. Мы должны спасаться!

– Что нам делать? – воскликнул Стерлинг и, будто мысленно ответив на собственный вопрос, принялся тихонько нашептывать «Отче наш». Теодор, прижимая к себе Джеки, закрывал тому ладонью глаза, чтобы тот случайно не увидел ужасного преследователя и не испугался еще больше. Щеки и шея его покраснели.

– Что же делать? – повторил за Уильямом Джек Мадруга, руки которого, до того момента крепко сжимавшие рулевое колесо, начали слегка подрагивать. – Нам следует как можно скорее добраться домой!

– Нет, так поступать нельзя! – взвизгнул Матиас, глядя не только в боковое окно, но и себе за спину. – Как ты не понимаешь, если поедем домой, то Существо обязательно увяжется за нами – и тогда мы просто приведем его к себе на порог. И если от этого пострадаем не мы сами, так наши близкие! Ты этого хочешь? Ты ведь бывший солдат, Джек. Неужели ты хочешь привести врага в свой лагерь?

Водитель нахмурился, внимательно изучая освещаемую фарами автомобиля панораму за передним стеклом и нервно барабаня пальцами по рулю:

– Слушай, а если обратиться за помощью к полиции? Неужели нам не помогут?

– Даже не стоит, Существо убьет всех, – категорически заявил Матиас, вертя головой по сторонам и слегка задыхаясь. – К тому же, мы с тобой – бывшие военные, а в полиции очень не любят бывших военных. Я никогда не рассказывал, но однажды меня сильно избили в полицейском управлении, когда узнали, что я служил в армии. Понимаешь? Как только узнали, так сразу и надавали мне по шее. Я этого никогда не забуду. Нам остается одно, – Гэри снял очки и нервно протер лицо рукой, – надо уехать как можно дальше от дома, чтобы не выдать Существу места нашего проживания и не отдать ему на растерзание наших близких. И выморозить его на холоде, пока оно до нас самих не добралось. Для этого лучше всего свернуть с магистрали куда-нибудь в горы и немного поплутать там, покуда эта дрянь не сдохнет. А после вернемся в Юба. И не вздумайте кричать, – обратился он к остальным. – Не следует привлекать внимание охотящегося за нами хищника.

Впрочем, ни один из находящихся в автомобиле и не думал издавать ни звука. Вэйер, по-прежнему прижимающий к себе едва дышавшего Джеки, будто окаменел. Стерлинг буквально вжался в сиденье, закрыв глаза и едва слышно шепча молитвы. Из сидевших в салоне наиболее твердо держался Мадруга: он не сбавлял скорости и наблюдал за дорогой. Наверное, это получалось у него на инстинктивном уровне, поскольку сам он выглядел напуганным ничуть не менее остальных.

– А за что нас преследует это Существо? – вдруг пробормотал Стерлинг. – За наши грехи?

– Не знаю, – Гэри непрестанно озирался по сторонам, пробуя также смотреть наверх, насколько это позволяли окна. – Но мы должны уехать как можно дальше, избегать домов, людей и полиции, иначе нам несдобровать.

– А как же наша завтрашняя игра? – выдавил из себя Джек. Он сделал это так, как будто цеплялся за последнюю соломинку.

– Сейчас это уже неважно, – резко ответил Гэри, убирая в сторону вспотевшие, упавшие на лоб волосы. – Если сегодня мы не выиграем у этой твари, то и говорить будет не о чем. Если сдюжим и победим, успеем вернуться домой хотя бы к утру, тогда сможем сыграть еще!

Зловещая тишина повисла в салоне. Весь мир за пределами автомобиля рухнул: все было так хорошо, а теперь… Теперь пятеро парней вынуждены спасаться, бороться за свою жизнь с неведомым Существом, которого толком никто и не видел. Воображение Стерлинга рисовало ему адское пламя, над которым возвышалась огромная фигура хозяина преисподней. Чтобы хоть как-нибудь защититься от него, Уильям читал молитвы и вспоминал любимые места из Евангелия. Вэйеру почему-то казалось, что неописуемый преследователь похож на бегемота, которого он когда-то видел по телевизору, но… разве бегемоты умеют летать? Хьюэтт вообще видел какие-то разноцветные прыгающие линии, потому что Теодор старательно закрывал ему глаза. Однако Существо представлялось ему похожим на собаку, которая некогда выслеживала его, а потом страшно облаяла. Но пришел Тед и спас от нее Джеки. Наверное, спасет и на сей раз, ибо на что еще было надеяться?

– Поворачивай! – вдруг прошептал Матиас, пригнувшись прямо к уху Мадруги. – Видишь какое-то дорожное ответвление в сторону гор? Поедем по нему и обязательно окажемся там, куда нам и надо.

– Но ведь я совсем не знаю дороги, – таким же шепотом ответил водитель. – Мы можем заблудиться.

– Если заблудимся, так просто вернемся по старым следам, и дело сделано, – уверенно произнес Гэри. – Да немного сбрось скорость, чтобы случайно не навернуться в кювет, а я тем временем понаблюдаю за обстановкой.

И автомобиль с пятью несчастными, сверкнув при легком торможении задними габаритами, свернул на ведущую в горы дорогу.

Глава II. «Спасительный поворот»

Некоторое время в салоне царило молчание, которого никто не рискнул нарушать. Было слышно лишь урчание мотора да скрип стеклоочистителей: пошел легкий снег, и водитель старался уберечь от него лобовое стекло. Первым отважился заговорить Уильям Стерлинг. Он осмотрелся по сторонам и спросил, обращаясь к Гэри:

– Скажи, теперь мы убежали от Существа?

– Нет, – вздохнул тот, вновь утирая лоб, – но мы можем благодарить этот спасительный поворот. Думаю, что половина дела уже сделана.

– Пачиму спаситеуный? – вдруг подал голос Джеки.

– Да тише ты, не ори, – пригнулся к его уху Матиас. – Я все прекрасно слышу. Думай лишь о том, чтобы тебя не услышал наш неприятель. Спасительный он потому, что вовремя оказался на нашем пути. Мы сменили маршрут, теперь Существу будет куда тяжелее совладать с нами: в горах идет снег, значит, стало еще холоднее, и оно вскоре должно замерзнуть.

– Но ведь так и мы можем замерзнуть! – предупредил Джек, следя за дорогой. – Ох, ребята, боюсь, как бы этот спасительный поворот не оказался для нас губительным.

– Да помолчи ты! – огрызнулся на говорившего Матиас. – Еще твоих неутешительных прогнозов не хватало.

– А я читал в газете, – внезапно поддержал Мадругу Вэйер, – что какие-то люди тоже отправились… э-э-э… в горы и замерзли. Все до единого! Разве мы тоже хотим замерзнуть, а?

– Ну вот, еще один рассказчик нашелся, – зашипел на него Гэри. – Вам что, нашей собственной истории мало?! Мы едем в автомашине, нам тепло – чего вам еще нужно? Покатаемся какое-то время, тварь сдохнет – и мы живые и здоровые вернемся по домам.

– У нас не так много бензина, – признался водитель. – Лучше скажи: какое-то время – это сколько? – он глянул на часы. – Уже, между прочим, больше одиннадцати. Вскоре и родители начнут волноваться.

– Ничего, если нам удастся избежать того, что нам уготовило Существо, то не все так плохо, – буркнул в ответ Гэри, но тут же усмехнулся. – Когда мы расскажем соседям, что с нами приключилось, они даже обзавидуются! Однако, – добавил он, будто одергивая себя, – для этого нужна самая малость – выжить.

– А на кого похоже это Сущистуо? – прошептал Джеки. – Я очень боюсь его, особенно потому, што не уижу.

– На дьявола, врага Господнего, – тут же ответил ему Стерлинг и молитвенно сложил руки.

– Нет, на бегемота! – поделился с ним Теодор собственной версией. – При чем тут вообще… э-э-э… дьявол, а, Билл?

– Все вы ошибаетесь, – Матиас поочередно оглядел друзей. – Оно похоже на очень большую птицу – мерзкую, отвратительную… Скорее даже на летучую мышь… Огромная, футов тридцать в длину, тело с черной гладкой кожей и здоровенные крылья. Глаза красные, огненные, а пасть усеяна острыми зубами.

– Ты же сказал, что не видел этой гадости, – резонно подметил Мадруга, хотя при описании другом Существа по его лицу скользнули страх и отвращение. – Как же ты можешь говорить?

– Видел, – признался Гэри, – оно пронеслось над нашим автомобилем, и я успел его рассмотреть, хоть это и продолжалось совсем чуть-чуть. Я и сам в тот миг очень испугался. Чудовище скрылось над облаками, откуда наблюдает за нами по-прежнему. И оно готово атаковать, если кто-нибудь из нас зазевается. Именно потому, что я рассмотрел его, знаю: нам необходимо эту тварь заморозить.

– С чего ты так решил? – Теодор с таким вниманием наклонился в его сторону, что даже отпустил Джеки.

– Да сам подумай. У нее очень гладкая, почти глянцевая кожа. Значит, она прилетела к нам из тех мест, где очень жарко, понимаешь, Тед? – Матиас также склонился к вопрошающему. – В ином случае, будь Существо родом из холодных стран, кожа его была бы покрыта мехом, как шубой. Вот я сразу и догадался, как мы можем с ним расправиться. В горах сейчас очень холодно, а вскоре станет еще холодней. Оно подохнет, грохнется на землю – и вы сами все увидите!

– А может, это те страшные пришельцы из Розуэлла? – едва ли не себе под нос пробубнил Уильям.

– Нет, точно нет. Ведь те были совсем маленькие, а эта дрянь просто огромна. Поэтому лучше всего ее не злить.

Несмотря на относительно медленное движение «Меркьюри Монтего», миля пробегала за милей, а обсуждение планов бегства и спасения друзей не прекращалось. Несмотря на желание Гэри говорить как можно тише, вскоре пассажиры перешли на нормальный голос. И пусть они пережили первый сильный испуг и частичную дезориентацию, до конца тяжкого испытания, выпавшего на их долю, по мнению Матиаса, было весьма далеко. За окнами автомобиля свет фар не выхватывал ничего, кроме покрытых снегом деревьев да само́й заснеженной дороги, ведущей в неизвестном направлении. Она довольно долго петляла меж высоких холмов, поэтому водителю приходилось напрягать все внимание, чтобы случайно не угодить в какую-нибудь выбоину. Время от времени по пути попадались предупредительные дорожные знаки, извещающие путешественников, что в таком-то месте возможен камнепад, в таком-то – можно повернуть к ближайшей вилле или кемпингу. Пока они ехали, им не попалось ни души. И только откуда-то сверху за ними следило, более того, со злым умыслом следовало таинственное Существо, у которого, по убеждению Билла Стерлинга, души быть не могло.

– Я думаю, что во всех наших приключениях виноваты… э-э-э… индейские легенды, – делился своими мыслями Теодор. – Я много читал об индейцах, а ведь у них всегда полным полно древних легенд. И чем легенда… э-э-э… древнее, тем ужаснее.

– Конечно, в этих местах когда-то жили индейцы, – соглашался Гэри, не переставая смотреть куда-то вверх через боковое и задние окна машины. – До прихода белых и черных во всех Соединенных Штатах проживали индейские племена. Ну и что? Я готов с тобой поспорить, что их легенды здесь совсем ни при чем. Поверь мне, никакая легенда не способна создать или призвать к жизни подобное Существо. Жаль, что я не рисую, как ты, а так обязательно нарисовал бы его точное изображение. Где я только ни был, не видел ничего подобного!

– Я уже знаю, что ты много где побыуау, – ввязался в разговор друзей Хьюэтт, – но где именно? Тоуко в Гирмании?

– Да где угодно, – задумчиво ответил Гэри. – Калифорнию я вообще знаю как свои пять пальцев. И даже Орегон. Мне доводилось жить в Портленде, у бабушки. А про Германию ты и так знаешь.

– А у кого ты жил в Стоктоне, Гэри? – спросил Мадруга, на которого, как и на остальных, разговор влиял самым благотворным и успокаивающим образом. – У дедушки? Ты ведь говорил, что бывал в Стоктоне и Сан-Франциско, помнишь?

– Конечно, помню, – попытался уклониться тот, отмахиваясь. – Но еще больше мне хотелось бы забыть об этом навсегда. Дело в том, что в этих городах я лежал в психиатрических лечебницах, где со мной очень плохо обращались.

– А в Напе ты не был? – обратился к товарищу Стерлинг. – Я там прожил много лет и тоже в психиатрической больнице, как и ты! Правда, меня там вообще никто не обижал, и отношение было самое лучшее. Хотя поначалу ко мне никого не пускали и было немного грустно, но потом я подружился с Иисусом, и все стало замечательно!

– Нет, в Напе я не был… И, признаюсь тебе честно, какими бы прекрасными ни были госпитали, я не хочу задерживаться в них ни на минуту. Вот у бабушки в Портленде было весело.

– У тебя там было… э-э-э… много друзей? – поинтересовался Теодор Вэйер. – Это очень хорошо, когда много друзей.

– Да как тебе сказать… Пара знакомых, не больше. Еще была одна знакомая, Мередит… С ней, впрочем, ничего не получилось.

– У тебя была знакомая девушка? – оживился Вэйер. – Почему же ничего не получилось? А что должно было получиться?

– Ты Медвежонок, Тед, и мысли твои столь же медлительны, – парировал Гэри. – Вот подрастешь и поймешь, – он будто позабыл, что собеседник на целых шесть с половиной лет старше его. – У меня с девушками вообще никогда не получалось, будь они неладны. Одни только огорчения. Зато помню, как от горя я прошел пешком из Портленда в Юба.

– Это далеко? – спросил Джек, проявляя неутолимое любопытство шофера.

– Полтора штата – почти весь Орегон и половина Калифорнии…

– Так много? – воскликнул от удивления Мадруга. – Это же сотни миль! Пешком?

– Именно. Пришел домой грязным как черт… Извини, Билл… Но, думаю, это была дельная, хорошая прогулка. Даже в армии у меня не было подобных тренировок. Шел несколько недель. Правда, случалось, что меня иногда немного подвозили.

– Вот это да! – водитель даже слегка присвистнул от неожиданности. – И чем ты питался по дороге?

– Не хочу говорить, – отмахнулся рассказчик, – всякой всячиной.

– И это все из-за Мередит? – не отставал Теодор.

– Нет, конечно. Хотя есть доля ее вины в том, что я отправился в это путешествие.

– А скоуко нам еще ехать? – вдруг спросил Хьюэтт, вертя головой по сторонам. – Я уже устау.

– Потерпи, Джеки, осталось… э-э-э… совсем немного, – по-братски успокаивал его Вэйер. – Нам всем это надоело, но останавливаться нельзя.

– Об этом не может быть и речи, – подтвердил Гэри. – Остановимся – и нам сразу крышка! Помяните мое слово, ребята: заберемся подальше в горы, Существо погибнет от холода, и мы тут же отправимся домой.

– Скорее бы, – выдохнул Джеки, проводя руками по лицу.

– Знай я наперед, что вы такие нытики, так поехал бы в Форбстаун! – Матиас нервно стукнул кулаком по колену. – Там наверняка так же холодно, как здесь.

– Почему в Форбстаун? – удивился шофер. – Где это?

– Да ерунда, надо было мимо Оровилла проехать, а оттуда уже недалеко. Только теперь это место осталось далеко в стороне. У меня там знакомые, причем их куда больше, чем было в Портленде. Давно уже с ними не виделся, наверное, больше года. Вот им вы и могли бы поплакаться.

– Постой! – у Джека едва глаза на лоб не полезли. – Ты что, мог бы привести Существо к дому своих знакомых? Тебе их совсем не жаль?

– Да это я просто так сказал, чтобы вы не доставали меня своим нытьем, – фыркнул Гэри и вновь непроизвольно отмахнулся.

Ребята умолкли. Гуденье мотора да хруст снега под колесами автомобиля – лишь эти звуки сопровождали их в неизвестность. Джек Мадруга, несмотря на внутреннее напряжение, вдруг подумал о том, что случившееся с ними – всего лишь дурной, очень дурной сон. Нет никакой заснеженной ночной дороги, никакого Существа, никаких гор вокруг, а ведет он собственный «Меркьюри Монтего» на работу, в компанию «Sunsweet Growers Inc.», где он не столь давно трудился официантом. На дворе жаркое лето, сияет солнце – именно такую погоду Джек обожает больше всего, а вовсе не зимний лес. Он вспомнил, что у него тоже была знакомая. Только вот он отлично понял, что имел в виду Гэри, когда сказал «не получилось». Понял, но сделал вид, что ему также невдомек, как и другим. Почему-то не хотелось подробнее расспрашивать об этом товарища. Наверное, он боялся выдать собственную осведомленность по данному вопросу.

Он даже хотел покатать знакомую на своей автомашине, ведь всем известно, что девушки очень любят на них кататься. А еще они любят цветы, мороженое и походы в кино. Джеку еще в армии говорили, как надо с ними обращаться. Ну а раз у него не получилось, так и нечего переживать.

Видимо, оттого он вложил все силы в баскетбол и, конечно, в свой «Меркьюри Монтего». После того, как он стал его владельцем, не было ни единого человека, кому он позволил бы сесть за руль своей красавицы – это было одним из главнейших принципов жизни Джека. Равно как и уход за автомашиной он предоставил исключительно себе. Она всегда была на загляденье чистой и вымытой, отчего так и переливалась на солнце всеми цветами радуги.

И, само собой разумеется, уже упомянутый баскетбол. Благодаря увлечению спортом у него появились друзья, а это, как любит повторять Тед, очень хорошо. Невольно Джек вспомнил одну за другой каждую тренировку, каждый матч с его участием или без, пока не остановился на сегодняшнем в Чико…

Вообще, вечер был особо замечательным: Билл подарил ему новенькие дорожные карты. Раньше у него никогда их не было, а теперь есть! Надо будет обязательно подарить ему что-нибудь, как заповедано Евангелием. Тем более что Билл всегда был его лучшим другом, поэтому частенько усаживался справа от водителя, ведь друзья обязаны быть вместе. Всегда. Впрочем, на соседнем с ним сиденье побывал – и неоднократно! – каждый из его друзей.

Ах, его «Меркьюри Монтего»! Он очень берег ее, свою четырехколесную подругу. И даже теперь, внезапно проснувшись от сна во сне, старательно и аккуратно вел ее по заснеженной дороге, объезжая попадавшиеся на пути камни, ухабы и выбоины.

Пусть этот ночной кошмар поскорее закончится. Неизвестно, сколько еще ехать. Вдруг по каким-нибудь причинам понадобится выйти из автомашины? А ведь каждый из пассажиров столь легко одет: лишь кофта, куртка, пиджак или легкое пальто. Конечно, лучше ни за что не выходить. За окнами минусовая или близкая к минусовой температура. Только и не хватало, чтобы после такой прогулочки простудиться и заболеть. Тогда о завтрашнем соревновании можно забыть раз и навсегда.

– А мне, когда я быу мауеньким, папа гоуориу, што чудоуищ не быуает, – будто откуда-то издалека прилетел к нему голос Джеки. Оказалось, что пока он отсутствовал, поглощенный воспоминаниями, в салоне полным ходом шла очередная дискуссия.

– Мне тоже, – кивнул Вэйер.

– Всем нам когда-то говорили об этом, – согласился Матиас. – Даже под кровати заглядывали, помните? Чтобы нас успокоить.

Сидевшие рядом дружно закивали.

– Так вот, теперь подобные родительские успокоения ничего не стоят, – кратко резюмировал Гэри. – Попытайтесь доказать нашему преследователю, что его не существует!

– Я много читал о том, что в Средние века на земле проживало огромное количество всяких ужасных тварей, – Стерлинг вновь уселся вполоборота, чтобы удобнее общаться с друзьями.

– Прямо у нас? – едва ли не одновременно воскликнули Хьюэтт и Вэйер. – В Юба?

– Нет, далеко отсюда, в Европе. Ну это там, в Германии, где служил в армии Гэри, и еще дальше, – пояснил он.

– За океаном, – добавил Матиас.

– У нас вообще Средних веков не было, но европейские традиции позже пришли в Соединенные Штаты, – продолжал Уильям. – Я видел отрывки из старинных книг, в которых было перечислено по именам очень много всяких чудовищ: с крыльями, без крыльев, огромных и маленьких, с множеством голов и лап, даже огнедышащих. Их заносили в специальные книги, чтобы потом сразу определять, какое чудище напало на людей и как с ним бороться. А занимались этим инквизиторы, монахи и епископы. Церковь очень помогала простому народу противостоять нечестивым созданиям, которые иногда приходили прямиком из преисподней.

– Вот бы сейчас и нам… э-э-э… такую книгу, – прошептал Теодор. – Мы сразу определили бы, кто на нас напал и как с ним…

– Никакой книги не нужно, – перебил его Матиас. – Я ведь сказал, что мне известно, как справиться с Существом!

– Но разве не следует знать, как его зовут? – не сдавался Вэйер. – Билл говорит, что книги указывали… э-э-э… его настоящее имя.

– Да какая разница, Тед? Что это меняет? Тут главное знать, как врага уничтожить!

– Наверное, Гэри прав, – кивнул, соглашаясь с ним, Стерлинг. – Это ведьмам да колдунам нужно было знать имена чудовищ, чтобы их не перепутать.

– О-о-о, – простонал Вэйер. – Я знаю про ведьм и колдунов. Я про них смотрел фильм.

– Да, они в свое время учинили всем множество неприятностей, – Уильям также кивнул и Теодору. – Все, что случалось с людьми плохого, напрямую происходило от этих верных слуг нечистого.

– Но уедь теперь их не остауось? – с надеждой пробормотал Джеки Хьюэтт.

– К сожалению, они живут и по сей день, – ответил Стерлинг. – Правда, ныне их куда меньше. Если честно, то мне самому известен один старик, который собирает травы, и все вокруг считают его колдуном.

– Где? У нас в Юба? – хором воскликнули Хьюэтт и Вэйер.

– Нет, – улыбнулся рассказчик. – Он живет неподалеку от озера Бакс, где у папы загородная вилла. Папа однажды показал мне этого человека, когда мы ездили на озеро удить рыбу, и сказал, что его сильно подозревают в колдовстве.

– Как, ты видел живого колдуна? – рассмеялся Матиас. – Думаешь, я тебе поверю, Билл?

– Я сказал, что его подозревают в колдовстве, потому что он собирает всякие травы, – нахмурился Стерлинг. – Просто я считаю, что если человек странно себя ведет, то его можно подозревать. Дыма, как тебе известно, без огня не бывает.

– И что же, он страшный? – с опаской спросил Теодор. – У него было при себе… э-э-э… какое-нибудь чудовище?

– Да нет, обыкновенный человек, – ответил очевидец. – Выглядит так же, как и мы с тобой. Спокойно ловил рыбу, когда папа с ним поздоровался. Никакого проклятья на меня не наслал. Знаешь, что это такое?

Джеки отрицательно замотал головой.

– Это случается тогда, когда колдун или ведьма проклинают свою жертву – читают заклинания, призывают чудовищ. И человеку, о котором они думают, становится очень плохо: он может заболеть и даже умереть. Наведение проклятия – очень страшная вещь.

– Сказки! – усмехнулся Матиас.

– Нет, не сказки! – возразил Стерлинг. – Если не веришь, почитай старинные книги. Там все написано.

– Может, на нас тоже кто-нибудь навел это… проклятие? – впервые вступил в разговор Мадруга. – Призвал неизвестную тварь из иного мира, которая за нами гонится уже столько времени?

– Не говори ерунды, Джек! – урезонил его Гэри. – Ты ведь всегда был здравомыслящим человеком.

– Я пытаюсь разобраться в том, что с нами приключилось, – спокойно ответил водитель. – Поэтому слушаю и обдумываю все услышанное.

– А вот мне подумалось такое, – вновь заговорил Вэйер. – Что, если эта тварь за облаками не одна? Вдруг их много, очень много? И сейчас они… э-э-э… нападают на людей по всему миру?

– Не может быть, – убежденно возразил Гэри. – Если бы такое случилось, это называлось бы вторжением. Об этом показывали бы по телевизору, говорили бы по радио. Слушай, Джек! – Матиас легонько толкнул сидящего перед ним друга по плечу. – Ну-ка, включи радио! Послушаем, о чем там говорят. Только тихо, чтобы нас не услышал сам знаешь кто.

В течение нескольких минут вся пятерка, слегка наклонившись к панели автомобиля, слушала ничем не примечательные биржевые сводки, какие-то спортивные репортажи и новости ночного времени. Иногда попадалась даже музыка. Поэтому, убедившись, что с миром все в порядке, Мадруга выключил аппаратуру.

– Я же вам говорил! – Гэри ударил кулаком по колену. – Если бы эти летающие твари напали на Землю, то об этом трещали бы все радиоканалы. А все спокойно, как ни в чем не бывало: биржа, музыка… Поверьте мне, в случае вторжения армия США оказала бы непрошеным гостям такой прием, что мало бы не показалось. Мы даже отсюда слышали бы выстрелы танков и грохот ракет. Разве вы что-нибудь слышите?

– Твое возражение очень серьезно, – подвел итог Мадруга. – В случае начала всемирной войны мы обязательно услышали бы ее. Возможно, даже увидели…

– Я, кстати, помню похожую историю по радио, – оживился Матиас, – вернее сказать, не похожую, а совсем наоборот. Много лет назад огромное количество людей тоже слушали радио, по которому рассказывали о вторжении на Землю пришельцев с другой планеты. Так вот, история была настолько правдоподобной, и актеры говорили так убедительно, что множество людей поверили в нее, и в городах начались страшные беспорядки: люди бегали, громили магазины, уезжали прочь, чтобы спастись от зловещих захватчиков.

– Это случилось в Европе? – с широко открытыми глазами спросил Теодор.

– Нет, у нас, в Соединенных Штатах, – ответил Гэри и продолжил: – А потом оказалось, что люди напрасно беспокоились. Никакого захвата Земли не было, а трансляция по радио была обыкновенной постановкой какого-то спектакля! Так что гораздо больше шума было после того, как ситуация разъяснилась.

– Получается, что народ… э-э-э… зря паниковал, – глубоко вздохнув, резюмировал услышанное Вэйер.

– И все равно, это ужасная история, – молвил Стерлинг. – Люди-то были напуганы и пострадали…

– Разве это – пострадали? – Гэри скривил лицо. – Велико ли страдание в том, чтобы носиться в безумии по городу, громя его и грабя магазины? Даже смешно становится: какие-то дураки наслушались радиоспектакля и после этого сами устроили представление. Другое дело – последствия, например, ядерного взрыва, когда на многие мили в живых не остается вообще никого.

– Йадерного узрыуа? – не понял Хьюэтт. – Што это?

– Очень страшная вещь, Джеки, – пояснил ему Мадруга. – Это новое и очень опасное оружие. Подобного еще не было в истории человечества. Оно обладает такой силой, что мгновенно сжигает людей и разрушает здания. Спастись от него почти невозможно. А если кто спасается, то заболевает всякими ужасными болезнями, вызванными радиацией, и в конце концов умирает с жуткими болями. Ты не слышал о Хиросиме или Нагасаки?

Хьюэтт отрицательно замотал головой.

– В принципе, Джек объяснил все правильно, – одобрительно кивнул Матиас. – Атомное оружие страшно не только невероятной разрушительной мощью, но и радиацией: она продолжает добивать тех, кто выжил после взрыва. В сорок пятом году президент Трумэн санкционировал применение ядерного оружия против Японии, с которой Штаты вели войну. Объектом для бомбардировки и послужили упомянутые Джеком города – Хиросима и Нагасаки.

– Я тоже читал об этом, – подтвердил его слова Стерлинг, легко содрогаясь. – Многие люди погибли от ударной волны или лучевой болезни. И были их сотни тысяч!

– Так много? – испугался Хьюэтт.

– Увы, – продолжил Матиас. – Представь, около ста тысяч погибли только от самого́ взрыва. Еще приблизительно около ста пятидесяти тысяч от поражения радиацией и неизвестными болезнями умерли несколько лет спустя. Но самое ужасное, что у матерей, переживших ядерный удар, рождались дети, унаследовавшие на себе последствия облучения и тому подобного. Конечно, они также умирали. Итого, получается… – Гэри произвел в уме недолгий подсчет, – получается больше, чем половина населения Сакраменто, дружище.

– Очень страшное оружие, – пробормотал Джеки, пытаясь представить себе поистине невообразимое. – Даже дети умирауи? Это соусем плохо…

– Куда уж хуже, – согласился Стерлинг. – В мире вообще ничего не может быть хуже, чем гибель младенцев. Но даже когда древний царь Ирод перебил множество детей, чтобы найти меж них Христа…

– Слушай, Билл, давай немного попозже, а? – прервал друга Матиас. – Разве не видишь, что я отвечаю на заданный вопрос?

– Прости, – Уильям безобидно развел руками. – Расскажу как-нибудь в следующий раз.

– Итак, – продолжил повествование Гэри, – все в мире испугались этого оружия, поскольку тогда оно было только у нас. Однако несколько лет спустя подобное изобрели в Советском Союзе. И враждующим сторонам надо было как-нибудь договариваться, поскольку все понимали: если применять ядерные ракеты ежедневно, то от самой Земли вообще ничего не останется. Русские уселись с нами за стол переговоров – так вот и общаемся до сих пор…

– И как? – поинтересовался Вэйер. – До чего-нибудь… э-э-э… договорились? Иначе как-никак планету потеряем…

– Кое-что есть, – ответил Матиас. – Несколько лет назад, если я хорошо запомнил, летом семьдесят четвертого, президент Никсон отправился в Москву, где с президентом русских подписал договор об ограничении подземных ядерных испытаний. По телевизору сказали, что это была самая мирная встреча двух президентов за последние десятилетия.

– Значит, русские… э-э-э… не будут нападать? – обрадовался Теодор.

– Вроде нет, – усмехнулся рассказчик. – Говорят, что этот договор улучшил отношения между двумя самыми могущественными государствами в мире. Правда, Никсон после визита в СССР сразу подал в отставку. И кто знает, что нас всех ждет теперь.

– А как мистер Никсон попау в Соуетский Союз? – спросил Джеки. – Науернае, припуыу на корабуике?

– Да нет, долетел самолетом, – ответил Гэри. – В противном случае, Джеки, ты даже не представляешь, сколько бы ему пришлось потратить времени, чтобы пересечь океан.

– Самауетом, – повторил Хьюэтт, задумываясь. – Никогда не уетау на самауетах.

– О-о-о! – провозгласил Теодор. – Я видел… э-э-э… по телевизору, что это очень опасно. Самолеты часто разбиваются, и все, кто летит в них, погибают.

– Ну не так уж и часто, – поправил говорившего Матиас. – Остынь, дружище Тед.

– Я же сам видел! – стоял на своем Вэйер. – Несколько лет назад в Африке разбился самолет; оказалось, что при этом погибло… э-э-э… около двух сотен человек.

– Знаю, Тед, о чем ты говоришь, – вмешался в разговор владелец «Меркьюри Монтего». – Это случилось в семьдесят пятом в одном из марокканских аэропортов. Я читал, что это была крупнейшая авиакатастрофа года.

– Вот видишь? – Теодор выразительно глянул на Матиаса. – И Джек об этом знает.

– Могу сказать еще больше, – продолжил Мадруга. – Около года назад произошло крушение сразу двух самолетов, один из которых врезался в другой во время взлета. Это случилось в Испании, на острове Тенерифе. От невероятного взрыва, вызванного столкновением здоровенных «Боингов», погибли все пассажиры и персонал обоих самолетов: оказалось, что их было более чем полтысячи человек. Газеты писали, что это крупнейшая авиакатастрофа за всю историю человечества.

– Какой ужас! – Стерлинг охватил ладонями лицо.

– Вот и летай после этого на самолетах, – заявил Вэйер.

– Я запомнил этот случай, потому что всего через полгода, даже меньше, умер мой любимчик Элвис Пресли, – сокрушенно произнес водитель. – Мне очень нравились его песни.

– Конечно, Король очень неплох, – согласился с ним Матиас, – однако мне куда больше нравятся ребята из «The Rolling Stones». Кстати, ты слышал, Джек, что недавно его снова видели – на сей раз в Нью-Йорке? Я смотрел передачу по телевидению, там как раз это обсуждали.

– Ерунда! – поморщился Мадруга. – Дали бы уже человеку спокойно лежать в земле.

– Увы, городские легенды – на то и легенды, чтобы бесконечно множиться, – констатировал Гэри. – Поверь мне, Элвиса еще не скоро оставят в покое – слишком уж известная личность. Кстати, мне тоже пришла на память одна история о крушении, – он внезапно вернулся к прерванной ранее теме. – В семьдесят втором, когда я служил в Германии, там тоже имела место авиакатастрофа. Мы тогда очень бурно ее обсуждали, ведь специалисты назвали ее крупнейшей. Правда, самолет был не наш, а принадлежал «Красной Германии» – так мы с ребятами называли ГДР. Погибло больше ста пятидесяти человек.

– А что там произошло? – спросил Джек.

– Пожар на борту, – ответил Гэри, припоминая детали. – Сперва, кажется, возникли проблемы со стабилизатором, а затем у самолета оторвался хвост. После этого авиалайнер рухнул в леса Бранденбурга, пробыв в воздухе со времени взлета около получаса.

– Видите, сколько всего нехорошего происходит, если летать самолетами! – назидательно сказал Вэйер, поднимая указательный палец. – Лучше уж… э-э-э… путешествовать на автомобилях. Верно, Джек?

– Ты принимаешь за норму единичные случаи, Тед, – покачал головой Матиас. – Впрочем, – он вновь махнул рукой, – что с тобой разговаривать…

– Неужели тебе… э-э-э… совсем не жаль пострадавших? – удивился Теодор. – Хоть это были другие люди.

– Не знаю, как там другие люди, но нам о своем драконе надо думать, – задумчиво произнес Гэри. Внезапно глаза его загорелись, и он без всякого перехода вновь заговорил о своем. – Вот, нашел! Это Существо больше всего похоже на летающего дракона.

– Огнедышащего? – уточнил Уильям.

– Не знаю… Скорее всего, нет, – Матиас сжал виски́, отчаянно думая и сопоставляя вопрос товарища с собственным видением. – Понимаешь, если бы он был огнедышащим, то ему зимний холод был бы нипочем: он всего-навсего развел бы вокруг себя пожар и согрелся. Тем не менее он боится холода.

– Ты в этом действительно уверен? – Стерлинг посмотрел на него долгим взглядом.

– Абсолютно! – выпалил Матиас. – И как раз потому, что у него нет шубы на коже!

Теодор Вэйер кивнул, соглашаясь с подобной аргументацией. Стерлинг наморщил лоб и задумчиво произнес:

– Я знаю, что в мире существует много разных драконов, в книгах о религии я встречал подобные вещи…

– Вот видишь, не все огнедышащие, – воспрял духом Гэри. – Я же тебе говорил!

– Суть не в том, огнедышащие они или нет, а в том, что все они разные. Есть, например, китайские драконы – и они считаются самыми добрыми существами на свете, а европейские – хуже самого Антихриста!

– Разуе дракон может быть добрым, Биу? – спросил Джеки.

– Китайцы верят в это, – безапелляционно ответил Уильям. – Надо думать, что раз все они в том убеждены, значит, было множество случаев в действительности, когда драконы вели себя хорошо.

– Это не доказательство, могли кое-что и придумать, – не согласился Гэри. – Кто из людей не любит хотя бы чуточку приврать? Скажи это гадости, что преследует нас. Можешь даже прочитать проповедь ей о доброте.

– Постой, приятель, я не говорю о Существе, – осадил его Стерлинг. – Я рассказывал о драконах китайских. А все драконы, о которых поговаривают европейцы, – сплошь и рядом чистое зло. Они обманывают, убивают. И, к слову сказать, самый страшный из них – дракон книги Откровения, написанной самим апостолом Иоанном Богословом, любимым учеником Иисуса Христа. А если человек не верит словам его любимого апостола, значит, он самый настоящий богохульник!