Читать онлайн Танцующий в песках

© Игорь Райбан, 2025

ISBN 978-5-0065-4129-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

*

Посвящается моему другу Смаилу Амдуаци.

Всем остальным, живущим, и настоящим искателям на свете.

*

Вступление.

Днем, когда еще невыносимо палило жаркое солнце, приземистый «туарег» с грузовым кузовом, покрытый желто-зеленым цветом, почти как армейским камуфляжем, арендованный, скорее всего у туристического агентства, остановился, посреди накатанной колеи.

У джипа открылись дверцы, вышли наружу трое человек.

Водитель, давно небритый араб с бородой, который сразу открыл капот, чтобы охладился двигатель.

Остальные пассажиры, потягивались, разминая конечности: молодой мужчина европейской наружности; девушка, весьма недурная на вид, блондинка с каре, в соломенной шляпке, в солнцезащитных очках на половину лица.

Он из Германии, 26 лет, работает журналистом в местной газете Мюнхена, за скромную зарплату.

Она из Бельгии, недавно окончила университет по гуманитарным наукам, вместе они составляли новую супружескую пару, сразу после тихой свадьбы решившую провести медовый месяц в экзотическом путешествии.

– Джейн, как тебе Сахара?

Обратился молодой мужчина к девушке.

– Одни пески, ничего интересного.

Ответила она, чуть вздыхая от скуки.

– Я отойду в сторонку, дорогая.

– Только быстрей, Тедди.

Водитель араб принялся возиться внутри капота, над радиатором.

Тедд вскоре появился из склона, неся в руках странную вещь.

Она была выцветшего цвета, походила на мешок.

Подойдя к джипу, он принялся руками отряхивать предмет от песка. От приложенных движений, внутри его зашуршало.

– В нём что-то лежит, – радостно сказал он.

– Что за дрянь? – устало спросила Джейн.

– Не знаю. Нашел там, за барханом.

– Фу, выброси Тедди. Еще ты будешь подбирать грязное старьё!

– Это не старьё, милая. Надо посмотреть, что находиться внутри.

Вещь приобрела форму небольшого сморщенного рюкзачка, выцветшего цвета, наконец, очистившись от налипшего песка.

На одной лямке болтался небольшой амулет.

Он был крепко привязан шелковым шнурком.

Тедд поднес его ближе к лицу, внимательно рассматривая найденное изделие:

оно оказалось арабским талисманом, из серебра, в виде мусульманского полумесяца, с гравировкой, на верхнем луче подвешен крестик, в форме египетского анкха.

– Да пусть разверзнутся небеса, господин!

Встрял в разговор араб, до этого стоявший молча возле открытого капота.

– Я уже видел такой рюкзак, с подобным амулетом возле гор Северного Атласа, переходящих в пустыню.

– У кого?!

– Он был с собой, у одного человека. Прибывшего туриста, из далекой страны, под странным именем похожим на Джанна. Видимо он отдал свою жизнь, чтобы спаслись другие.

– О чем ты говоришь, мерзкий араб?

Щёки девушки запылали огнем.

– Наверно не имеет смысла, но хочу узнать, что лежит там.

Проговорил мрачно Тедд.

– Какого черта он вмешивается в наш разговор, Тедди?!

Может ты, ему скажешь?!

Гордо вздернула носик девушка, поправляя очки.

– Успокойся дорогая, не злись на него.

Она вправду злилась, злилась на всё: на путешествие, на мужланского араба, на Тедди, который уговорил ее приехать сюда, потом взялся ковыряться в подобранном дерьме, на эту непредвиденную остановку, а ей хотелось как можно быстрей оказать в комфортном кемпинге.

Ей давно надоели: сама поездка, эти пески, пустыня, эта страна на севере Африки.

Она уже перестала делать селфи на айфон, на фоне арабских пейзажей.

Тедд стал отдирать застежки «молний», но они никак не поддавались.

Навсегда застопоренные песком. Наверное, за несколько лет.

Мужчина водитель, его звали Мехмед, он много лет работал в сфере туристических услуг, повидал многое: шлюх, проституток, эскортниц.

Поэтому не обращал внимания, почти ни на что.

Его дело сидеть за рулем, ехать куда прикажут «мистеры».

Он спокойно протянул Тедду арабский нож, вынутый из-за пояса.

Этим острым лезвием он бы с радостью вспорол животик белокожей сучке с белыми волосами, за нанесенное оскорбление.

Да вообще она иноверка, очень порочна.

Ведь после ее талии, обтянутой в джинсы, видны даже ее трусы.

Конечно, она не носит хиджаб.

По учению Корана, тут греха совсем не будет.

Мехмед от раздражения сплюнул на песок, сел в джип на свое место.

Ножом Тедд взрезал плотную брезентовую материю.

Просунул руку в образовавшуюся прорезь, вытаскивая оттуда тетрадь.

К одной стороне обложке прикреплена зажимом авторучка.

Он осторожно раскрыл тетрадь, проведя ладонью по первой странице, смахивая попавшие песчинки.

Страница исписана, ровным почерком, правда, строчки чуть потускнели от прошедшего времени.

Те написанные слова на русском языке, он, с некоторым трудом, узнал. Тедд отчасти являлся русскоязычным, хотя немцем, родившимся в Германии.

Его мама, она тогда была еще маленькой дочкой, вместе с ее родителями эмигрировали из СССР.

– Тедди!! ты что делаешь?!

Закричала Джейн от нахлынувшей злости на всё подряд.

– Мы еще долго будем здесь стоять?!

– Да заткнешься ты, наконец, или нет?!

Не менее громко прорычал Тедд в ответ.

– А ты вздумал меня унижать перед посторонним?!

Взорвалась Джейн не на шутку.

– Да пошел ты!! Завтра же уезжаю к себе, в Бельгию!

– Да вали куда хочешь, май дарлинг! Делай, что хочешь!

Только отвяжись от меня, плиз!

Джейн открыла дверцу джипа, садясь внутрь, уныло проговорила:

– Я подаю документы на развод! А что будешь делать ты?!

– А я остаюсь здесь. У нас еще неделя оплачена вперед.

Она с силой хлопнула дверью, возмущенно накинулась на водителя:

– Чего стоим?! Недоумок!

Тедд обошел джип, сел на пассажирское место, рядом с Мехмедом.

– Домой, в кемпинг, плиз, – сухо приказал он.

Араб раздраженно помотал головой, ведь от чертовой скандальной парочки, теперь не будет никаких чаевых, даже благодарностей не дождешься!

Он нехотя вылез из салона, тоже хлопнул крышкой капота.

Джип от сильного удара недовольно затрясло.

Поэтому он еще долго стоял на одном месте, отказываясь заводиться.

Наконец, двигатель после произносимых арабом ругательств, грубо заурчал.

«Туарег» резво сорвался, взметывая колесами песок на дороге.

На обратном пути к перевалочному кемпингу, находившемуся возле крупного оазиса, Тедд стал размышлять над словами Джейн, – «Что ты будешь делать».

Он не знал на самом деле, чем будет заниматься в дальнейшем, но тут его ладонь нащупала тетрадь, скомканный рюкзачок, они лежали на коленях.

Непроизвольно их положил так на себя.

Раскрыл тетрадь, пролистнул несколько исписанных страниц, затем полностью, с головой погрузился в чтение. Он больше не обращал внимания: ни на бешеную тряску в салоне, ни на занемевшую шею, ни на утомившиеся глаза.

Усталость все-таки победила, пришлось оторваться от тетради.

Он бережно погладил пальцами доставшийся ему амулет, привязанный к рюкзаку.

Теперь Тедд видел будущее наперед: поначалу он перечитает текст, а потом станет понятно.

Возможно, из него что-то выйдет, вроде набросков, зарисовок, или цикла будущих статей на сайте газеты.

Назовет их, к примеру, вроде «записок путешественника», или нет.

Лучше сразу сделать книгу, под названием…

К примеру, какое название? Будет у нее.

Может «последнее приключение»? Нет, не то.

Тут мысленные образа сами собой сложились в голове, когда он отрешенно смотрел на окружающую действительность, мелькающую за окном джипа.

«Танцующий в песках». Да, это намного лучше.

Назовет так, чтобы сделать этот белый свет немного полезнее, чем он есть, на самом деле.

По приезду в лагерь, конечно, от всей души извинится перед арабом водителем, за себя, за Джейн, даст ему чаевые, наконец, спросит как его имя, пожмет ему крепко руку на прощание.

Ведь мир без рая, такой простой, зато одновременно сложный.

*

Записи из найденной тетради одного искателя приключений

Наверно не имеет значения, где ты побывал, что видел, чем занимался. Со смыслом, или просто так.

Важнее передать через себя, через написанные строчки чернильной ручкой, свои впечатления, какие врезались в память, ту оригинальную атмосферу, возможно другим людям.

Я не знаю.

С собой, в объемном туристическом рюкзаке, лежит толстая тетрадь, она специальная, сделана для путешествий.

Поэтому по пути исканий, буду делать записи в ней, для себя.

Наверно, чтобы не забыть, окончательно, кто я, что нашел, а что потерял.

Время не остановить.

Оно идет, идет себе, по кругу солнцестояния.

Кто ты?

Постоянно спрашивает жизнь с меня, спрашивают проходящие люди на улицах.

Да кто такой? Спрашиваю сам себя.

Нет ответа. Сложно ответить по-настоящему.

Ведь моё имя не стало брендом, как у тех, кто выбился из заурядного строя.

Хотя, что тут скрывать, я обыкновенный бродяга, по прозвищу Рай.

Прозвище мне когда-то выдалось судьбой, или окружающими людьми, оно так прижилось с детства, произошло сокращенно от фамилии, что приходиться с этим жить, воображая себе тот самый непостижимый рай.

Только как жить, если существуют границы, табу на всех материках, островах.

Нет, не так, хотя бы одним глазом увидеть настоящую жизнь, сам огромный Мир, а не впитывать впечатления с экрана телевизора.

Взобраться на Эверест, плевать, что там кислородное голодание, а потом наступает смерть. Лишь бы увидеть вживую красоты горными пиками пронзённого неба под тибетской крышей.

Но чудес не бывает, как итог: работы нет, дома нет, семьи нет, здоровья тоже нет.

Нет ничего. Что же тогда есть в остатке?

Когда касаешься пустоты, это не имеет значение.

Хорошо когда едешь куда-то очень далеко, кто-то дома тебя ждёт.

А если никто не ждёт, от слова совсем.

Наверно плохо. Что ж плохо, так плохо. Надо смириться.

Но разве имеет значение, когда стоишь на перепутье всех дорог.

«Жить», что за выражение?

Есть два понятия: жажда жизни, когда человек цепляется за нить существования всеми способами.

Есть усталость от жизни, когда человек кончает с ней разными вариантами.

Не хочет жить, всё тут, что поделаешь с ним, разве в психбольницу лежит принудительная дорога.

Я видел, встречал на пути таких людей.

А неутраченная память, словно воскресший туман из мира мертвых, гнала, гнала по степи табун за табуном черных кобылиц в мозг воспоминания о самом начале путешествии.

Это было год назад.

Тогда удачно подзаработал немного свободных денег.

Пришлось выложиться, пахать круглыми сутками на работе, но деньги того стоили.

Меня потянуло в Африку, поэтому отправляюсь туда поздней осенью, чтобы попытаться найти ответы на несколько вопросов давно мучивших.

Нет, не так: кроме этого, еще имелись две весомые причины, буквально прячущиеся в голове. Они очень важные, по сути, главные аргументы, которые заставляют взвыть внутри себя немым волком, сорваться с места, бежать как неизлечимо ужаленному смертнику на самый дальний край света, туда, где, наверное, заканчивается горизонт. Но об этом чуть позже.

Путешествие не задалось с самого начала.

Билеты подорожали на глазах, деньги обесценивались, проблемы нарастали подобно грязному кому, катящемуся под уклон сизифовой горы.

В общем, кутерьма та ещё.

То нога отнимется ни с того ни сего, то на глазу вспыхнет глазной ячмень, то где-нибудь стрельнет невпопад, заболит до нервных судорог.

По сравнению с икотой, артериальным давлением, сущая мелочь в многострадальном теле.

Вроде не грешил, не материл соседей, не обижал никого, сам не обижался на злые шутки, милостыню подавал тем, кто просил, перед отъездом, хоть несколько рублей, но всё-таки.

Под конец сборов обнаружился парень под дверью.

Юнец, что с него взять. Убежал из дома в поисках лучшей жизни.

Просил помощи.

Взял бы его с собой туда, вдвоем оно всяко веселее в дальней дороге.

Только как, а я не бог, чтобы его уменьшить, в карман спрятать, будто бездомного котёнка.

Да только своих проблем хватает.

Помощь ближнему своему, она такая: двойственная.

Дорога в ад вымощена благими намерениями.

Дал хлеб ему с колбасой.

Под утро он ушел, куда, не знаю.

Дверь не открыл, мало ли что у него, неразумного.

Жестко, но мир жесток, люди достаточно жестоки по сути как звери, несмотря на заверения блаженных экспертов.

Помнится, дело было в Крыму, где по слухам живут самые добрые люди на свете.

Приехал на сломанном автобусе в незнакомый город у моря.

Ночь, темнота, ливень.

Кричу, стучусь в двери, где развешено объявления «сдаётся жильё».

Ноль ответа, ноль внимания.

Да к черту нехорошие воспоминания, надо думать о будущем, или хотя бы о насущном.

Теперь пришла пора спускать ещё один плот надежды, в маленький океан дней, являвшийся моей жизнью.

Ты зачем летишь туда? Спрашивают.

Наверно так нужно, было, и стало.

Африка, что может быть жарче, что можно себе представить.

Зачем? Арабика, отвечаю им.

Свобода. Там нет рабов. Там, они простые, как дети.

Кого-то избили, кого-то сбили, кто-то идёт домой после рабочего дня, кто-то стоит в закоулке магазина, просит милостыню, кто-то молится, кто-то кричит.

Большое видится через призму малого, или на расстоянии.

Но как такое уложить в разуме.

Понять, как возможно, устроено.

Перелет за перелетом, часовые и климатические пояса следуют одни за одними.

Вместе со странами в них расположенными, попадая изо дня в ночь, переходя из лета в зиму, или наоборот.

Когда судьба сталкивает в одном месте, в тесном пространстве столь разных людей из множеств наций на планете.

В самолете, вместе со мной летели: арабы, французы, негры, немцы, китайцы, много других людей, различных по цвету кожи и вероисповеданию.

Рядом сидел китаец, с женой.

Он поделился со мной, своей порцией алкоголя, когда по салону с передвижного столика стали раздавать бесплатные напитки.

Наверно чувствуешь себя одним из олимпийских богов, когда выпиваешь парочку виски или коньяка. Они так же пили амброзию, небесный нектар, потом смотрели на нас с высоты, бесстрастно наблюдая за нами.

Ведь так красиво смотреть, сверху вниз.

Когда горы выглядят букашками, люди песчинками, мириады из мириад, составляя единый бархан.

Города видятся кальмарами, от уплощения в центре, тянутся в стороны щупальца дорог, шоссейных автобанов.

Или как паучки, которые раскидывают паутинки, среди зеленых пастбищ.

Огромные портовые мегаполисы, словно смешные моллюски, корчащиеся на морском берегу.

Коричневая земля морщинится складками горных хребтов, взрезывается голубыми нитками рек, глядит черными пятнами больших озер, водохранилищ.

Такое также трудно уразуметь, как если неотвратимость течения, где мы куда-то плывем.

Непоколебимость судьбы, которая может в любой миг измениться.

Такова шутка мироздания.

Мир устроен с тонким юмором, подчас горьким.

Он огромный и маленький, одновременно.

Понять такое тоже непросто, как непреложные истины, что такое любовь или вера.

Если смысл приключенческих странствий, само путешествие.

Даже проделанное, без всякого смысла.

Снова такое чувство, будто стою на крыше перед выбором высоты.

Необратимость судьбы, как она есть.

Она идет впереди меня, ступая тяжелыми шагами, когда-то предвещавшая череду испытаний, катится колесами шасси самолетов по взлетной колее.

Тенью иду вслед за ней, к призрачному гейту.

Едва открывшемуся проходу в иные миры.

Вот он, момент истины, самопознания себя и мира.

Человек должен выживать, как говорят некоторые.

Да никому он не должен.

Мы все идём, подстраиваемся к социуму, к миру, ползём через силу, грызём зубами, но всё равно двигаемся вперед.

Но еще могу танцевать, словно в сказке.

Ведь мир без Рая, совсем станет безрадостным.

*

1 октября.

Из Марокко с любовью.

О да. Это будет незабываемое, невероятное приключение.

Но, наверное, предчувствую, самый сладкий момент окажется почему-то моим возвращением в первые минуты, когда открою дверь жилища.

Ступлю на порог дома, хотя временного.

Я вижу в путешествие много горя, слёз, радостных улыбок светящихся искренним счастьем, пусть не обращённых в мою честь, но перепадает, конечно, мне, малую толику.

Страдания бытия, боль телесная, перемежается с мучениями души.

Вижу множество городов, больших и малых.

Встречаю много людей, плохих, так и хороших.

Смотрю на разные, странные вещи, творившиеся на другом конце света.

Роскошь и нищета соседствует рядом.

Как полная свобода, бесправное рабство, они ведь сподвижники друг друга.

Бьются часы, ломается цифровая техника, трескаются линзы очков, дисплеи смартфонов, оставляются личные вещи, навсегда теряется багаж в огромных аэропортах.

Но неважно, так должно было быть!

Или стать чем-то новым, отдаренным на сиюминутную потеху новым владельцам.

Ты отделываешься только малой кровью, жертвуешь материальными вещами, но не собой, чтобы потом отплёвываться от дрянной шелухи, мерзкой суеты бренного существования.

Когда-то, в далёкие времена, человек шёл по земле с копьем и мечом, с набёдренной повязкой, вместо паспорта у него было лишь знамя.

Флаг или штандарт на деревянной ветке или на древке, а то просто грязное полотнище, ржавое от пятен крови, развевающейся по ветру.

Вот весь паспортный контроль и визы.

Кусок тряпки заменял ему всё.

Наглядно показывая всем встречным в пути, куда он направляется, какому богу он служит. А сейчас приходиться постоянно носить с собой кусочек картона, именуемым паспортом.

Люди стали как пешки, можно сказать даже мельче, самых простых пешек, движимые более крупными фигурами.

Но речь пойдет не об этом, не об игре в шахматные партии, придуманной на жарком Востоке

Это о городе с древней историей, великой урбанизации.

Городе, зла и добра, вечного противостояния.

Где духовное начало льется из всех сотен минаретов.

Утренний звук молитв перекрывает гул взлетающих самолетов, что он кажется пожарным набатом, когда надо немедля вскочить с постели, что-то делать.

Пошлость и проституция. Ханжество и лесть.

Обман и воровство, не говоря уже о других криминальных пороках, наряду с добродетельствами также мирно существуют друг с другом.

Инь и янь, если такое понятие применимо, так сказать к этому месту, наполненному своеобразной энергетикой.

Люди молятся, кто как, на что способен; они встают на колени на топчаны, или коврики, кто-то шевелит губами от души, кто-то замаливает грехи в произнесенных быстрой речью текстов аята «всёпрощающего», а кто-то благодарит его нараспев.

Кто о чем просит, что желает, ведь аллах милосерден и так велик.

Это Марракеш.

Не Бомбей, не Пекин, не Лондон, не Нью-Йорк, этим всё сказано.

Каков он был, сейчас, или будет в далёком будущем.

*

Марракеш, куда прилетел, встретил непривычным воздухом, атмосферой непрекращающегося лета, всем остальным антуражем, присущим большим городам.

Не хотел здесь надолго задерживаться, но покинуть его удалось только на следующий день.

Когда вышел из аэропорта на транспортные перроны, где находились трансфертные автобусы, такси отвозившие пассажиров, непонятный гомон, поистине летний зной, облепили меня словно липкие мухи.

Стало жарко, зашел в тень под навес перрона, передохнуть, осмотреться, а главное, наметить цель на сегодня, на ближайшие дни.

Ведь план, как таковой отсутствовал напрочь.

При первых взглядах на окружающую действительность, опьянение, алкогольное, да новой жизнью, быстро проходило.

Жарко, достал из рюкзака пакет сока, принялся жадно пить, закурил, намечая план действий, когда тебя тут никто не ждет.

Один за одним, стали подходить англоязычные таксисты, предлагая свои услуги.

– До центра, сколько будет стоить в долларах? – спрашиваю у них, ведь местной валюты дирхамов, нет еще. Только доллары.

Кто-то просит двадцать, кто-то тридцать, или двадцать пять.

Один заломил пятьдесят долларов.

В пересчете, пятьсот дирхам, то есть пять тысяч рублей.

Конечно, в стоимостях, слабо ориентировался, так примерно.

Из мануалов других путешественников знал: курс обмена, примерные цены на жильё, продукты. А вот на такси нет.

Но все равно, выглядело натуральной обдираловкой приезжего мечтателя.

Плюнул от злости, всех послал к шайтану, допил сок, перевел часы на местное время, взвалил рюкзак на плечи, включил навигатор, надел на глаза солнцезащитные очки, пошел пешком по улицам, до самого центра.

В безлюдном пути по тротуарам, в желтых тонах городского пейзажа, среди пустынных площадей возле аэропорта, попадались мохнатые верблюды с погонщиками, рослые пальмы, лиловые до синевы, негры. Они сидели на скамейках, лежали на ковриках вместе с семьей, или мочились в пожухлых кустах, состоящие из колючих кустарников, вроде саксаула.

Через два часа, хорошей ходьбы с грузом, достиг примерного центра.

Там находились, судя по карте навигатора, банки, где хотел обменять доллары, и ближайший автовокзал, в котором хотел купить билет на автобус, до какого-нибудь примечательного места.

Например, до Феса, или в Шефшауэн, «голубого города».

Центром оказалась большая локация, с торговыми зданиями, которые отбрасывали тень на разогретый асфальт и брусчатку.

Парковая участок, сквер с фонтанами, скамейки, красноватая глиняная плитка.

Ведь с неба, город выглядит светло-красным пятном, будто он вылеплен полностью из глины.

Расположены кафе, рестораны, зоны отдыха.

Наступил почти вечер, поэтому банки стояли с закрытыми дверями.

Значит, билет не купить сегодня, придется остаться здесь заночевать, прикинул в уме. Расположился за пустым столиком уличной кафешки, в рюкзаке находилась запасная бутылка минералки. Она была последней.

Достал, стал пить, обдумывая, что делать дальше, где искать ночлег.

Палатку ведь не поставишь на этой площади.

Нужна еда и питье, вместе с туалетом.

Еще полиция заберет в участок, как бездомного, или протестующего против королевской власти.

Приблизился официант, спросил у него:

– Фри вай-фай?

– Ес, мистер.

Он дал пароль, подключился к «букингу».

Нашел адрес хостела, или гостевого дома, под названием «Margane Saada».

Он находился недалеко, в нескольких километрах отсюда.

По бульвару Алаль Аль Фаси, возле кольцевой развязки.

Жилье в нем стоило совсем недорого, всего-то 70 дирхам за сутки.

Но как туда добраться?

Тут подошел мужчина интеллигентной наружности, наверно вид у меня был немного потерянным. Он вежливо поздоровался, присел за столик, предложил чем-то помочь, сидящему на виду у всех, отдыхающему туристу.

– Девочки, гашиш, виски?

Конечно, мужчина оказался «смотрящим», за этой локацией.

Как мог, объяснил ему свою ситуацию; что нет местных денег, хочу помыться с долгой дороги, покушать, переночевать.

Короче, нужно что-то такое, вроде недорогого хостела.

– О, хотель?! Ес, мистер.

– Ноу, ноу. Вот адрес!

Дал ему тетрадь, куда переписал подробный адрес, с названием района.

Он прочитал, кивнул.

– Окей мистер.

Рядом стояли машины, видимо стоянка для такси.

Он подошел к одной из них, стал говорить.

Махнул мне рукой, показывая, подойти к ним.

Подхватил рюкзак, приблизился к машине.

– Он отвезет тебя, к месту.

– Сколько?

– Договоритесь, – ответил мужчина, похлопал меня по плечу.

– Окей, – забрасывая рюкзак на заднее сиденье.

– Шукран, – сказал ему напоследок.

Водитель, молодой араб, резко дал по газам, срываясь с места.

Ехали недолго, но какими-то запутанными улочками.

Остановились в одном месте, вроде гаражей, вместе с автомастерскими.

Выяснилось, что никто, ничего здесь не сдает.

Каких-нибудь отелей, хостелов поблизости не нашлось.

Поехали дальше.

Хотя до этого, спросил моего возчика по незнакомым районам:

– Сколько плата?

– Дэсять доларс, – на ломаном английском ответил он.

Покопался в бумажнике, из мелочи имелось только девять долларов, чтобы расплатиться без сдачи.

– Девять, – предъявил ему несколько черно-белых бумажек.

Он недовольно мотнул головой, вырывая из пальцев мои банкноты.

Перевозчик снова резко дал по газам.

Через пару минут он привез на какой-то пустырь.

– Финиш.

– А где? Что?

Непонимающе осматривался по сторонам.

– Туда, туда! – араб нетерпеливо махнул рукой, показывая в сторону, где располагались неказистые строения, вроде бараков.

– Гоу, гоу!

Мол, выходи из тачки, вали из нее нахрен.

Пришлось выходить наружу, в полную неизвестность.

Таксист посигналил, умчался прочь, оставляя меня, посреди уличного гетто.

Было еще светло, но ведь скоро наступит ночь.

Вокруг уже начали шнырять мальчишки, прохаживаться местные парни, бандитского вида, словно акулы возле легкой добычи.

Ноги подкашивались, дрожало тело, от усталости.

Но деваться некуда, надо бы что-то делать.

Ускоренным шагом, бросился оттуда, не разбирая дороги, куда глядели глаза.

Где еще светлели небеса, загорались уличные фонари на столбах, возле двухэтажного торгового центра.

Встречались разные люди, парочки из мужчин и женщин, некоторые из них весело спрашивали про «сову», глядя на мой измученный вид, как вытираю пот со лба.

– Да нормально, сава вам тоже.

Тут попались две девчонки, точнее две арабские девушки.

Обе черноволосые, черноглазые, но с белой кожей на лицах, видимо от того, что головки всегда повязаны материей, вроде шляпки.

Наверно ножки у них тоже белые, подумал, под длинными платьями.

Они курили, немного таясь от посторонних глаз.

Подошел к ним, поздоровался, спросил, где тут есть хостел.

– Голяк?!

Спросила одна из них, улыбаясь

– Голяк, – уныло ответил.

Эта девушка понимала еще разные языки: французский и английский.

Она задорно рассмеялась, поэтому решила помочь.

В который раз за день, объяснил ситуацию.

Девушки отвели к дому. Он был недалеко.

Подъезд с домофоном, два этажа вверх по лестнице, дверь в квартиру, которую открыла старуха. Меня пригласили пройти внутрь.

Квартира по планировке, как наши «хрущевки».

Эта бабушка сдавала комнаты постояльцам, как выяснилось.

Показали комнату, осмотрелся: диван, телевизор, интернет, душ, туалет.

На полах ковры, как на стенах. Кухня, с чайником, газовой плитой.

Ничего шикарного, но пойдет.

Наконец, решил спросить цену за ночлег, девушка перевела старухе мой вопрос.

Бабушка заговорила по-арабски, получилось, что она хочет сдать эту комнату до утра, примерно за тридцать долларов.

Три тысячи рублей, прикинул в уме, за эту халупу, когда такое жилье, самый максимум стоит до двух тысяч, за полные сутки.

Поэтому отрицательно покачал головой, взял рюкзак, вышел за дверь.

Потом на улицу. Девушки вышли тоже за мной.

Они проводили меня обратно, к торговому центру.

Там распрощались, девушки пожелали удачи, ушли по своим делам.

Стемнело. Почти ночь.

Кое-как, разглядел одного мужчину в серой униформе, который находился возле «черных входов» торгового центра.

Он сидел на стульчике под навесом подсобки, покуривал, пил чай из стаканчика, поглядывал по сторонам. Может он сторож, или подсобный разнорабочий при маркетах, кто его знает.

Подошел к нему, поздоровался, на мое счастье он оказался англоязычным товарищем.

Спросил, где поблизости отель имеется.

Он немного проводил до дальнего угла, дальше показал рукой, желая удачи.

Оставалось только перейти одну улицу до цели, точнее до здания.

Этим зданием оказался гостиничный отель в шесть этажей, уже настоящий, в несколько «звезд». Его вывеска ярко горела в ночи, словно приглашая в гости, усталого путника, исполняемого в моей роли.

Цена, – уже не имела значения.

Поэтому зашел внутрь.

Стойка в холле, с девушкой и парнем в униформах.

Ресепшен, называется.

– Доллары принимаете?

– Принимаем.

– Окей. Тогда оформляйте.

– Паспорт, плиз.

Мне подобрали маленький одноместный номер, за 45 долларов.

Но в стоимость входил сегодняшний ужин, на который еще успевал, и завтрак.

При внутренней столовой отеля.

Комфортная гостиница оказалась, что говорить: лифт, кругом мрамор.

Номер как номер, для некурящих, на втором этаже, ванная комната с душевой кабиной. Кондиционер, телевизор, интернет.

А главное, – мягкая, просторная постель, со свежим бельем.

За пять минут принял душ, переоделся, правда, раскидывая вещи в беспорядке по комнате.

Но зато успевал на бесплатный ужин!

В ней кормили по принципу «шведского стола»: подходи с тарелкой, смотри, что осталось в кастрюлях, набирай сколько хочешь.

Садись за столик, и кушай.

Мне повезло, в поварских бачках, еще оставалась кой-какая еда.

Картофель, макароны, рис, овощные салаты, сдобренные мясной подливкой.

Чай, кофе, напиток вроде компота.

Ел, не разбирая вкуса блюд. Аппетита не было, из-за усталости.

Также не особо смотрел по сторонам, разглядывая обстановку, людей, которые еще находились в зале столовой.

Некоторые гуляки, праздные парочки, спускались из номеров, проходили через зал столовой, оказывались на открытой террасе, с баром.

Вроде там еще продавался отдельно алкоголь.

Как я понял, отель был европейского типа, поэтому заселяли его, почти все приезжие европейцы, которые любят отдых с арабским колоритом.

После ужина придя в номер, собрал вещи в кучу.

Сходил перекурить, на моем этаже был запасной выход на террасу, закрытый под решетку с замком. За ней виднелись пальмы с травой, где в ней оглушительно стрекотали цикады.

Но дым выходил на улицу вполне свободно.

Кондиционер не стал включать, после душа, да ночью стало прохладно.

Потом смотрел телевизор, переключая каналы.

В нем кругом показывались одни негры.

В одном ТВ-шоу, чернокожий парень выступал на сцене: он пел, шутил, танцевал, разыгрывал клоунские сценки, делал пародии.

В общем, на все руки мастер.

Наконец, попал на какой-то фильм.

Под него, не заметил, как отрубился.

Хотя, успел раздеться до трусов.

Утро разбудило меня, пришлось вставать

Было где-то восемь часов утра по ихнему, а по-нашему, уже полдень.

Принял душ, оделся, спустился на ресепшен пообщаться на тему, где тут можно обменять доллары. Посидел на мягком кресле, ожидая, время открытия столовой.

Поэтому вошел в столовую одним из первых посетителей, выбирая, из всего меню, а не из остатков, как вчера.

Имелось вроде мясного гуляша, пюре картофельное, еще что-то вкусное.

Еще десерт: булочки, печенья, пирожные, канапе.

Набирал блюда по два раза, насыщаясь по полной программе

Забрал несколько булочек в номер, покушать «на потом».

А ближайший банк находился от отеля в получасах ходьбы.

Когда пришел туда, он был еще закрыт.

За дверями топтался охранник.

Походил вокруг, изучил вывеску: банк работал, наверно как все банки в стране, с десяти утра до четырех часов дня.

Без обеда, без выходных, без праздников.

Кроме Рамадана, который длится почти месяц.

Наконец, банк открылся, охранник пропустил внутрь.

В нем пришлось заполнять декларацию, подписывать разные бумаги, причем на английском.

Семь потов сошло как в бане, хотя работал кондиционер.

Но зато обмен произошел по официальному курсу, десять дирхам с копейками, к одному доллару. Шучу, нет в этой стране копеек. Дирхам, есть дирхам, на меньшую сумму не делится. Если купить доллары в банке обратно, то выходило уже где-то от 11—13 дирхам, за один доллар.

Еще вычли комиссию, из общей суммы, которую выдали в кассе.

А в частных обменниках курс разный, зато без комиссии.

Купить дирхамы, то предложат восемь, или девять, за один доллар.

Если хочешь купить доллары, то готовь 15 дирхам, за один доллар.

В отель вернулся, почти богачом, по местным меркам.

Собрал все вещи, сдал ключ от номера на ресепшене, оставил чаевые, заодно благодарственную запись в журнале, что мне понравилось посещение данного отеля.

Взамен выдали рекламный буклет, пожелали удачи.

А самое главное, подробно объяснили, как проехать до автовокзала.

Остановка находилась недалеко от отеля.

Через нее ездили автобусы, проходящие возле междугороднего автовокзала.

Спустя минуту прикатил он, с искомым номером маршрута.

Автобус оказался несподручный, я влез в него кое-как, также кое-как размещаясь с рюкзаком в свободном пространстве, которого получилось не так уж много.

Сидячие места заняты разными людьми, пришлось стоять, держась за непривычную ручку.

Осмотрелся, что делают остальные: входящие люди на остановках, которые приобретали автобусные билеты.

Кто-то прикладывал карты к терминалам, прикрепленные к водительской кабине, кто-то кидал монеты в ящик, из него выползал билетик.

Монет не было, только бумажные деньги, и крупные.

А мне нужна сдача. Что же делать?

Возле поручня стоял мужчина, явно европейской наружности.

– Тикет? – обратился к нему, показывая самую мелкую купюру, которая нашлась в бумажнике.

– Драйвер, гоу, – посоветовал он, улыбаясь.

Только сделал пару шагов по указанному направлению, здорово тряхнуло, мой рюкзак сорвался с места, но тот мужчина вовремя подхватил его за лямку, чтобы он не покатился кубарем дальше по салону автобуса.

– Фенкью!

Поблагодарил его за оказанную помощь.

Направился снова к водителю.

На очередной остановке, он разменял купюру на мелочь, выдал билетик.

Получилось так, что проезд стоил два дирхама.

Не сравнить с ценами у местных таксистов в 50 дирхам.

На той остановке набился народ, наполняя салон почти до отказа.

Но мой рюкзак с вещами остался где-то там.

– Сорри плиз, сорри плиз, – говорил, аккуратно пробираясь через плотные тела.

Тот мужчина с оставленным рюкзаком, хвала аллаху, оказался на том же месте.

Мы разговорились, хотя в основном спрашивали друг друга.

– Треин?

– Скоро будет вокзал. Я скажу, где выходить.

– Фенкью.

– Воркер?

– Да. Офис энд маркет. Ты турист?

– Ес, фром рашен.

– Супер.

– Гуд лак! – пожелал он удачи, когда приблизилась моя остановка.

Выгрузился где-то, огляделся, ничего похожего на вокзал рядом не было.

Как же так?! обманул что ли.

Но тут вспомнил его слова, что надо от остановки пройти еще сколько-то.

Автобус не заезжает на сам вокзал.

Теперь понятно, не так все просто, включаем навигатор, пойдем туда.

Локацию остановки составляли улицы, но транспортное движение на них отсутствовало.

Потому что они были сплошь заставлены прилавками, лотками, передвижными ларьками, машинами с товарами. Вообщем уличный базар и рынок, под открытым небом, на протяжении всех улиц, ведущих к вокзалу.

Приставали попрошайки, донимали ходячие торговцы, навязывая что-то купить.

За мной бежал два квартала по пятам, один из них, предлагая приобрести то ли золотые часы, то ли фирменные очки, болтающиеся на рейках.

– Мистер, мистер, гуд прайс, – кричал он мне вслед.

– Да отвяжись ты, к такой-то матери! – бросаю ему на русском, больше не оборачиваясь.

Конечно, знал некоторые распространенные матерные слова, выражения по-арабски;

Отвали, – ялла, конец, – халас, пошел к черту, – я хабара аббет.

Но они вылетели в тот момент из головы.

С трудом отвязавшись от торговца, вылетел на знакомую локацию вокзала.

Вот фонтан, вон то самое кафе, это что-то архитектурное на площади, там парк, торговые центры, а вот там вроде автовокзал.

Поэтому устремился в выбранном направлении.

Вокзал оказался невысоким двухэтажным зданием.

Правда, выглядел чистеньким, снаружи покрашенным в белые, розовые, красные тона.

Прошел шлагбаумы, оградки, зашел внутрь. Входные двери отсутствовали.

Ага, здесь вроде кассы, в небольшом зале.

Скинул рюкзак на скамью, встал в очередь из трех человек, в одну из двух касс.

Раздумывая, куда же поехать, какую сторону выбрать.

Очередь рассосалась, остался один возле окна кассы, с мужчиной кассиром внутри.

– Мархаба, – поздоровался.

– Мархаба.

– Куда поедут автобусы?

– Сувейра. Через сорок минут.

– А это где?

– Океан, море, – ответил кассир, зажмуривая глаза от удовольствия.

– А что еще есть?

– Загора. Через тридцать минут.

– А там что?

– Пустыня, Сахара, – со значением произнес мужчина араб.

– Понятно. Шукран.

Отошел от кассы, стал думать: море, или пустыня, что же мне выбрать?

Почему-то в голове представилась вода, бескрайняя, и огромная.

Снова отстоял очередь в два человека, пока решение окончательно созревало.

– Дайте плиз билет в Сувейру. На море хочу.

– Окей мистер. С вас 120 дирхам.

– Кваэйс.

Отдал в кассу деньги, кассир пощелкал, посчитал, затем протянул билет и сдачу.

Билет был картонкой, похож на визитную карточку, только поменьше.

Кстати, жд билеты, тоже такого же образца.

А железнодорожный вокзал находился почти рядом, с этим автовокзалом.

Еще билеты на поезде стоят дешевле автобусных, оказывается.

– Гуд лак, мистер. Отправление через двадцать минут.

– Спасибо.

Пошатался по вокзалу, убивая оставшееся время, сходил в туалет, в служебный, он там расположен на втором этаже, где всякие офисные кабинеты.

Туалет по-арабски, как и бани, – «хаман». А спросить: где туалет?

Будет: файн ал хаман.

Зашел в кафе при вокзале, присмотреться, что да как в нем.

– Бикам хата? Сколько стоит?

Зашел на другую сторону здания: там были рельсы, железнодорожные развязки.

Вдали виднелись поезда, значит там находится сам железнодорожный вокзал.

Заглянул в зону курения, заодно выкурил сигарету.

В специально отведенном месте.

Вот подъехал автобус к обозначенной платформе под загрузку пассажиров.

С табличкой на ветровом стекле: Марракеш – Загора.

Он поедет в пустыню, но нам пока туда не надо.

Люди стали не торопясь грузить чемоданы, баулы, большие сумки в багажный отсек, расположенный внизу автобуса.

Присматривал за этим сам водитель, заодно проверяя отдельный билет на багаж.

А укладывал вещи, его юркий помощник.

Тут подкатил мой автобус.

Пребывая в самом радужном настроении, подошел к нему.

Да, все верно: Марракеш – Эс-Сувейра.

Подоспели другие люди.

Помощник этого водителя открыл багажный отсек.

Вот черт!! Вспомнил, что у меня тоже есть, оказывается багаж.

Я бросился обратно к кассам. Там уже люди набрались.

Пришлось снова отстоять очередь, только к другому кассиру.

– Багаж! Багаж тикет! – кричу в запале, показывая ей основной билет, свой рюкзак. Кассирша, женщина, улыбнулась.

– Шесть дирхам.

– Только побыстрее, плиз. Такхара вахда лав самахт. Один билетик, плиз!

Отсчитал нужные деньги, а мне выдали две бумажки с буквами и цифрами: одна липучая, одна простая.

– Гуд лак, мистер.

– Шукран.

Поблагодарил женщину, подхватил рюкзак, побежал к автобусу.

Хотя можно было не бежать, он еще стоял минут десять.

Липучую бумажку, помощник налепил на мой рюкзак, после затолкал его внутрь автобусного чрева. А простую, нужно носить с пассажирским билетом.

Его показал водителю, он посмотрел, одобрительно кивнул, пропустил в салон.

Поднялся по ступенькам на высоту.

Теперь только осталось найти свое место, указанное в билете.

С помощью других, так сказать, туристов, которые подсказали где его искать, наконец, уселся в мягкое кресло, возле окна, со шторкой от солнечного света.

Можно отправляться в дорогу. Предстояло ехать больше шести часов.

Салон заполнился почти полностью, разными пассажирами.

Двери закрылись, водитель завел мотор, автобус мягко тронулся с места.

Шлагбаум прощально поднялся к верху: всем счастливого пути.

Автобус в ответ посигналил: я еще вернусь.

*

2 октября.

Водитель автобуса в пути сделал две долгие остановки.

Сначала возле придорожной забегаловки.

Климат здесь был сухой, песчаный. Поэтому толком ничего не росло.

Пейзаж вокруг дороги выглядел желтым и серым.

Народ вышел из автобуса, потом почти все направились в забегаловку.

Я тоже, но чтобы размять ноги.

Хотя потом зашел следом за всеми.

Что-то купил: вроде минералку и один пирожок.

Пока бесплатно, заодно сходил в туалет.

Правда, в ближайшие кустики, ведь кабинки биотуалетов были почему-то заняты.

Поехали дальше.

Примерно на половине пути, ближе к морю, стала появляться зелень.

Луга, поля, сады, огороды, оливковые насаждения, виноградники, плантации овощей. Стало веселее смотреть из окна автобуса.

Потом через некоторое время, заехали в какую-то деревню.

В ней остановились на добрые полчаса.

Люди снова повылазили из салона, разбредаясь, кто куда.

Конечно, там стояли прилавки, палатки, торговцы, имелись магазинчики, кафешки.

Тоже вылез, походить, посмотреть.

Эта деревня находилась будто посередине ущелья, внутри гор, обступающих ее с боков. Поэтому деревня была вытянутая, извилистая, довольно длинная.

Расположенная по обеим сторонам той дороги.

Отошел от автобуса, закурил, осматривая горный пейзаж.

– Бьютифул?

– Да, красиво тут очень.

Обернулся к подошедшему человеку.

– Дашь прикурить?

Я протянул ему зажигалку, внимательно осмотрел его, с головы до ног.

Взгляд цеплялся к разным мелочам, порой невидным для обычного человека, но не для меня.

Одежда: специальная туристическая куртка, с капюшоном, красного цвета.

С молниями, с кармашками, на груди логотип одной известной фирмы.

Вполне легкая, ведь начинка из натурального пуха.

Ее стоимость, примерно от тысячи долларов.

На ногах высокие шнурованные ботинки, с хорошей подошвой, похожие на наши армейские «берцы», только намного лучше.

Возраст, непонятный: в один момент, ему можно дать тридцать лет, а в другой все семьдесят.

Поэтому, пусть будет пятьдесят. Полтинник, как говориться: ни туда, не сюда.

Внешность: острые прищуренные глаза, непонятно какого цвета, скрытые под черной бейсболкой.

Нос, чуть с горбинкой, черные волосы, с проседью под кепкой и на висках.

Лицо, чуть смуглое, с морщинами, которые всегда приветливо улыбаются, независимо от того, растянуты ли губы, обнажающие рот, с несколькими золотыми зубами, или сомкнуты плотно.

Это лицо всегда улыбается, почему-то. Наверно человек тоже.

Так решил.

– Не гадай. Альпинист. Бывший.

Он зажег огонь, прикурил сигарету, выдохнул дым.

– Раньше работал в Европе. Ходил в экспедиции, покорял вершины, искал жилы с кристаллами.

– Классно!

– Абдулла, – он протянул мне руку, с мозолистой ладонью.

– Рай.

– Кваэйс. Смотри, что есть для тебя.

Абдулла извлек что-то из кармана красной куртки, положил на морщинистую ладонь. Оказался типичный коробок для спичек.

– Ноу, ноу, – запротестовал, думая, что в нем обычная марихуана.

Он усмехнулся, все равно открыл его.

Внутри спичечной коробки, лежало несколько маленьких стекляшек.

Но каких-то необычных. Отсвет от них играл искорками, разжигая огонь страстей.

Хотя день выдался облачный, почти без солнца.

– Что это?

– Алмазы. Сам находил, там, на горах.

Гордо сказал Абдулла.

– Офигеть! Настоящие алмазы?!

– Конечно настоящие. Купи, я продаю.

– Бикам хата?

– Две тысячи дирхам, за один кристалл.

Отрицательно покачал головой.

– Дорого? Тогда есть еще вот.

Он достал предмет из другого кармана, держа его в пальцах.

Размеров он был чуть поменьше куриного яйца, такой же формы.

Оно оказалось полудрагоценным камнем, или кристаллом, вроде хризолита.

Или вроде того: камень сам синий, а внутри искрятся золотистые жилки, испуская таинственный свет. Было очень красиво, завораживающее действие, особенно когда он стал крутить пальцами «яйцо» вокруг своей оси.

– За пятьсот дирхам отдам тебе. Как настоящему другу. Этот кристалл стоит намного дороже.

– Сорри май френд. Я не… вообщем, не коллекционер.

Я не за этим здесь. Я, понимаешь…

Просто, ищу, что-то в вашем мире…

– Окей. Понимаю. Рашен тревелер. Как хочешь.

Абдулла спрятал камень в куртку, без всяких уговоров дальше.

Потом мы стояли, угостил его тремя сигаретами, из моей пачки, о чем-то разговаривали.

– Расскажи о своей родине.

– Это есть моя родина. Здесь родился, вырос.

Вот по этим горам, бегал, когда был маленьким.

– А ты что ищешь?

– Я не знаю, правда, пока, не знаю. Наверно эти горы, эту красоту, этот первозданный мир вокруг нас.

Обвел рукой окрестности деревеньки, места, где родился Абдулла, ставший потом альпинистом, не убоявшийся презренной высоты.

Поломался, покалечился, так бывает. Горы, ведь не прощают ошибок.

Вернулся сюда, на родину, доживать последние дни из своей жизни.

Без семьи, без детей, без ничего.

– Людей, вашу жизнь, как вы живете. Я хочу всё это понять…

Покачнулся, точно пьяный, Абдулла подхватил меня, обнял как брата.

– Иззи, иззи, бро.

– Окей, окей.

Вытер слезы кулаком, отталкивая тело.

С лицом, на котором тоже блестели слезы.

Будто алмазы, из его спичечного коробка.

Водитель залез в автобус, в свою кабину.

Посигналил, чтобы народ стал возвращаться на места.

Первым занял свое место, оно было возле окна.

Абдулла всё-таки нашел меня.

Ведь не успел задернуть оконную шторку, чтобы никто не видел.

Он стал что-то говорить, жестикулируя, по-доброму улыбаясь ртом.

В котором осталось совсем мало зубов.

Наконец народ собрался. Водитель посигналил еще раз.

Абдулла также стоял за окном, что-то говорил, говорил, говорил.

Не понимая, что толком не слышу его отсюда.

Автобус медленно тронулся, набирая скорость.

Он отчаянно замахал рукой мне, наверно на удачу, подумал.

*

Автобус уже скрылся за поворотом.

А он все махал и махал рукой, проехавшей мимо жизни, красивому комфортабельному автобусу.

Глядя с тоской вслед ему, где в нем ехал тот странный русский.

Искатель своих приключений.

Удивительно похожий, на того, давно погибшего друга, с кем пришлось делить оставшуюся галету, восходя на вершину Монблана, в ту снежную бурю.

С которым судьба свела только сейчас, лишь на несколько минут.

*

3 октября.

Я приехал в приморский городок.

Снял номер, на этот раз, как точно сказано, эконом-класса:

«включено то – чего нет». Да плевать.

Пускай льётся вода холодная в душе, общий туалет, так не зима на дворе.

Нет полотенец, нет красивой обстановки, кроме стола и стула, нет ничего связанного с комфортом. Ни холодильника, ни телевизора.

Всё что мне надо, это солнце и море.

Чайки кричат совсем рядом, кругом одна Медина.

Из окна моей комнаты, можно дотянуться до соседской стены дома, на другой стороне тесной улочки.

Постройки, как в средневековье, когда они помнят шаги арабских султанов, лязг копыт их скакунов по каменной брусчатке.

Маленький городок исходил вдоль и поперек, улочки, закоулочки.

Казалось, что могу идти по нему с завязанными глазами.

Но нет! бывало блуждал, в поисках входа домой.

Какая-то магия происходила: вроде все понимаешь, идешь правильно, по расставленным «маячкам», собственным примечательным деталям.

Вот поворот мимо пушек, потом сюда, здесь дервиш сидит, проходишь мимо него налево…

Черт!! Понятно. Я вернулся назад к дервишу.

Порылся в кармане штанов, мои дирхамы зазвенели.

Но их мне было жалко отдавать, кидать кому-то на землю.

Они такие красивые, и, это деньги.

Да ладно, зато сегодня домой попаду.

Подумал, бросая монету в десять дирхам.

Жертвенное подношение, что еще тут сказать.

Домой, в отель попал, тут же находя путь.

Но Абдулла, мог достать, кажется всё что угодно душе из запретных удовольствий: киф, кокс, гашиш, марьиванну. Так они называют марихуану.

Или даже отыскать виски.

С ним нежданно столкнулся, когда брёл в поисках приюта над головой.

Присел на скамейку шумного бульвара, расположенного неподалёку от моря, чтобы немного перевести дух.

Осмотреться, куда попал после прибытия на вокзал, где отшил попрошаек, таксистов, грузчиков, которые в основном развозили багаж прибывших туристов по маленькому городу, или куда не мог проехать автомобиль.

Точнее сказать, одного такого субъекта.

Он долго шел за мной следом с пустой тележкой для багажа, настойчиво повторял: куда вести, куда везти?

Он не отстал после того, как послал в первый раз, не отстал во второй, и в третий…

У него было печальное, морщинистое лицо, усталые глаза старого пса, словно говорящие: зачем ты меня гонишь прочь, хозяин.

Конечно, потом корил себя, зря с ним, так поступил в тот момент.

Я ещё плохо разбирался в тех людях, причислял их к одной стороне плохой медали.

Наверно стоило дать ему немного денег, пусть бы он вёз мой рюкзак.

Ведь это его работа и пропитание на жизнь в его родном городе.

Но случилось так, как случилось.

Еще будет много, много таких случайных избраний, того или иного выбора.

В автобусе, пообщался с водителем, когда пришлось выйти наружу по нужде.

– Дайте плиз интернет. Очень надо.

Попросил его. В автобусе имелся служебный вай-фай, конечно с паролем.

Он был несложным, но водитель записал его в мою тетрадь.

– Иншалла.

Сказал так ему, наверно еще много раз так буду говорить.

Снова подключился к «букингу», выбирая новое жилье.

«Hotel Coeur de Mogadop», адрес, район Ибана.

После перекрестка к морю, по улице Мойме Эль Кори.

Или вот еще; Прекрасный гостевой дом «Dar Achraf».

В районе Эл Лала Амина. По адресу; проспект Мааре, 2.

Но почему-то выбрал другое:

«Hotel Majestic». Он уже совсем возле моря, по улице Туаан.

Напротив стоит памятник.

На перекрестке, где уже отвязался от носильщика, отпил воды из походной бутылки, пошагал, куда глаза глядят.

По пути, всё-таки приходилось вступать в диалог, что и где, здесь расположено.

Уличный зазывала, крутившийся в тени раскидистого дерева, юркий мужчина небольшого роста, раздавал рекламные листовки, навязывал отели и экскурсии проходящим мимо приезжим людям.

Их было видно сразу, туристов было много, хотя сезон вроде был закончен.

Я коротко пообщался с ним, спрашивая примерное направление.

Он, махнув рукой, объяснял, что надо пройти через крепостную стену с аркой, где на входе стоят пушки.

Наверно встречные мной люди, думали, как бы меня облегчить от слишком тяжелой наличности по дороге.

Нищие просили дирхамы, у арочных проходов монахи, бормотавшие молитвы, суфии, или седовласые дервиши, тянули руки за мелочью, дети умоляюще заглядывали в глаза, кошки и коты мяукали, видно тоже просили деньги, и, наверное, на колбасу.

Поразился обилию кошачьих особей в этом городе.

Их было великое множество, они жили на улицах, никто их не трогал, когда они заходили в чужие дома, нежились на разложенных коврах и подстилках для продажи, или заходили в кафе покушать рыбку.

Они вполне чувствовали себя равными людям, или возможно, даже превыше человека.

Вообще-то, я прошел в старый город, присел на скамейку, тут нарисовался он, пролетая мимо меня быстрой походкой:

– Салам.

Он сказал, на ходу, почти по-русски.

От удивления открыл рот, тоже окликнул его приветствием:

– Салам.

Наверняка он куда-то спешил по делам, но остановился, протянул руки для дружеского пожатия.

– Абдулла, был механик шкипер на корабле.

Представился он с достоинством, немного коверкая слова.

Позже, вспоминал Юшу, Абдуллу, и того альпиниста на дороге.

Почти у всех была одинаковая внешность: немного бородатые, с хитрой улыбкой, хриплым голосом, гнилые зубы от грубой пищи и нездоровья, поношенная потрепанная одежда, темные глаза, видевшие в жизни всю мерзость и прелесть бытия.

Они были бродягами по жизни, как и я.

Наверно поэтому судьба сталкивала нас вместе.

Абдулла разговорился со мной, он неплохо знал английский, да другие языки тоже, даже несколько слов и выражений на русском языке.

Как я понял, он ходил на корабле по всему свету, вот откуда он знал.

Между делом, поинтересовался у него как найти отель «Маджестик».

Он утвердительно кивнул, что знает, отведёт меня прямо туда.

Угостил его сигаретой, предложил мелочь.

От денег он отказался, потащил за собой.

По дороге мы по-дружески болтали о разном.

Неожиданно, в закутке он остановился, украдкой показал бурый комок на ладони:

– Гаш, – похвалился Абдулла. – Надо?

Отказался, мы пошли дальше, по извилистым улочкам.

Он нырнул в расщелину между стенами домов, протискиваясь в тесное пространство.

– Сюда. Рюкзак давай.

Снял его, передал Абдулле. Он протащил внутрь пару метров, пачкая бока толстого рюкзака осыпающейся штукатуркой.

Потом стало просторней, между стенами можно развернуться.

Показался длинный проход, Абдулла передал рюкзак.

Отряхнул его от цемента и мела, нацепил его на плечи, двинулись дальше по этому ходу.

– Теперь ты мой друг. Я достану для тебя, все что захочешь.

Ты только скажи.

– Окей. Ладно. Ты сам скажи, когда мы выберемся на свет божий?

Взмолился, от невыносимой вони.

Место, где мы шли, походило на грязный подвал.

Сверху перекрытия, стены склизкие от постоянной влаги, внизу.

Под нашими ногами текут нечистоты, где-то попискивало.

Если это арка, то почему она такая длинная и темная?

В метров пятьсот, а может больше.

Наверно, такие ходы использовали пираты, или контрабандисты.

Свет в проход проникал через маленькие дыры, еще сделанные вроде как для вентиляции.

Но все равно было темно, не по себе.

Уже хотел достать фонарь, включить его, но пройдя еще немного, мы, наконец, вынырнули на свет. Это Абдулла отдернул ковер торговой палатки, прикрывавший проем в стене, попутно здороваясь с торговцем.

– Салам.

Потайной выход выходил на оживленный перекресток.

Как объяснить: днем здесь ходили люди плотным потоком, транспорт в редких исключениях.

Когда надо что-то привезти, или увезти.

Делалось, в основном в ночное время.

Пройдя метров сто направо, как по волшебству, нарисовалось здание, с табличкой поверх навеса над крыльцом, «Маджестик».

Абдулла молча стоял, наверно ожидая восторгов, или аплодисментов.

Но лишь выдохнул: наконец-то протяну ноги на чем-то мягком.

– Всё. Зур рахмат, как говорится брат. Салам пополам.

– Может сигареты? У меня есть.

Абдулла не отвечал, ни на что не реагировал.

– Ладно. Фе хиэн.

Взобрался по бетонным ступенькам, открыл дверь отеля.

Стало темно, когда ввалился с рюкзаком внутрь зала, холла, или помещения.

Освещение тут наверно никогда не было.

– Эй, тут есть кто нибудь? Мисс, мистер?

– Сори сори, ай эм слиппинг.

Послышался откуда-то голос, но вполне близко.

– Секунд!

Зажегся огонек керосиновой лампы, освещая мужчину, вставшего из-за прилавка, или небольшой стойки ресепшена, у него небольшие усики, будто прилизанные волосы.

– Маджестик?

– Да мистер, управляющий перед вами.

– Хочу снять комнату на неделю.

– Нет проблем. Это будет стоить…

Человек с керосиновой лампой чуть помялся.

– Ладно, скидку сделаю, будет, стоить 90 дирхам в сутки.

Итого…

Мужчина посчитал на деревянных счетах:

– Получается 630 дирхам.

Хотел было произнести «согласен», уже почти.

– Со…

Но тут в дверь вошел Абдулла.

Его тень, отбрасываемая от лампы, незримо напоминала о его присутствие здесь.

– Он ваш провожатый?

– Да, – буркнул. – Он самый. Почему он не уходит от меня?!

– Он ждет, пока вы с ним не расплатитесь. Такова традиция.

– Фак!…..

Вся эта сцена с керосиновой лампой, в темноте, напоминало пиратское сборище, или чертовски забавный розыгрыш.

– Сколько же ему дать?! Может тысячу долларов?!

– Нет, мистер. Сколько пожелаете ему дать нужным. Только всего.

– Во сколько вы оцениваете его труды?

– Не знаю. Я устал. Мне нужна комната!

– Светите сюда.

Достал бумажник, на свету керосиновой лампы считая банкноты.

– Здесь 650 дирхам. Берите их, делайте что хотите!

Тут человек чем-то щелкнул, вдруг зажглись светильники, зашумел компьютер, или что-то еще электрическое.

– Ты прошел проверку. Можешь заселяться у нас.

– Фак!

– Иззи. Здесь такое не любят.

– Я Саид.

Он протянул руку. Тоже в ответ.

– Рай. Джон Рай.

– Окей. Так и запишем в журнале. Не люблю со всеми канцелярскими делами связываться.

Саид взял деньги, нагнулся за стойкой, там наверно находился сейф.

Достал журнал для посетителей, и монеты.

Положил на стойку, две монетки по десять дирхам, подвинул их мне.

– Отдай ему сам.

Ладно. Наверно, это уроки от жизни, или что ищу.

Обернулся, сделал два шага к Абдулле.

Он стоял как недвижимая статуя, или как испорченный возрастом манекен.

– Возьми.

Бесполезно. Пришлось взять его за руку, разжать ладонь, положить в нее монеты, потом снова сжать. Чудо свершилось.

Абдулла ожил, стал что-то бормотать по-арабски.

Конечно, он оказался пройдохой из пройдох, поэтому когда он привел в отель, пришлось рассчитаться с ним, за оказанную услугу проводника.

Взамен он сунул мне в руку тот комочек гашиша.

Абдулла проговорил по-арабски на прощание:

– Подарок.

После с гордо поднятой головой вышел за дверь.

*

4 октября.

Каждый человек безумен по-своему.

Внутри отель состоял из двух этажей.

На первом этаже, кроме так называемого ресепшена, подсобное помещение.

В нём устроено вроде кухни, с газовым баллоном, мойкой, стол с самоваром.

Там готовил себе чай с утра, или по ночам.

По утрам, обычно холодно, бывает туман.

Наверно такое происходит из-за близкого соседства с морем.

Я топочусь по холлу, по коридору, пытаясь согреться.

Из каморки выходит Саид, жмурясь и потягиваясь.

Он тоже поеживается, хотя одет в зимнюю куртку-безрукавку.

– Что не спишь?

– Чай хочу, Саид-джан. Открой кухню, плиз.

Он открывал кухню, потом выходил курить, сидя на бетонных ступеньках крыльца.

Большой самовар подогревался снизу газовой горелкой.

Чтобы налить кипяток в кружку, надо повернуть краник вниз, из согнутого носика польется с пузырьками вода.

Холл с коврами, картинами на стенах.

Помещение для игры и кальяна, с диваном и креслами.

Кальян он стоит на полированном столе, на котором играют в нарды приходящие игроки.

Комната для сна, там спал по ночам сам Саид, его помощник, брат, или какой-то родственник. Они работали вдвоем в отеле, не считая уборщицы, сутки, через сутки.

Он был злой по характеру, наверно от того, что у него не было одной руки.

Наверх ведет винтовая лестница.

Там пять номеров, вместе с душем, двумя кабинками туалетов.

Полы из черно-белой плитки, расположенные в шахматном порядке.

Как в моем номере, с деревянной дверью.

Ключ от нее, с игральной костью, на кольце.

Его мне отдал Саид, потом он принес свежее постельное бельё, сказал пароль от вайфая. Он еще спросил:

– Откуда узнал про нас?

– Из «букинга».

– Тогда отзыв там оставь, или оцени по-хорошему.

– Нет проблем, сделаем уважаемый мистер.

Застелил, зашторил окно, лег на кровать, тут же уснул, на пару часов.

Наступил вечер, когда проснулся, захотелось кушать, поэтому пришлось искать еду. Выйдя на крыльцо, следуя совету Саида, выбрал левую сторону.

Двигаясь туда, в одном месте привлек запах чего-то вкусного.

Зеленый забор, поискал вывеску взглядом.

Ее не было, кроме какой-то надписи сделанной мелом.

Значит мне сюда.

Сунулся в открытый проем в заборе, оттуда слышались резкие мужские голоса.

Несколько мужчин кучкой сидели за столом, играя в нарды, наверно на деньги.

Они недовольно покосились.

Не стал спрашивать у них, дабы не накалять обстановку.

Но запах то отсюда возникает!

Огляделся еще раз, ага, вот оно, деревянная лестница вела на второй этаж.

Поднялся по ступенькам, там столы, стулья.

С боку ограда из деревянных резных брусков.

С другой стороны, вроде кухонные проемы, как в столовой.

Возник человек, молодой мужчина араб, плотного телосложения, угодливо приветствуя кивком головы.

– Кафе?

– Каффе.

– Окей. Кушать хочу.

– Ноу проблем.

– Что у вас есть?

– Таджин есть. Или может меню, мистеру?

– Нет, не нужно. Тащите таджин, да поскорее!

– Ноу мистер, ждать десят минуте.

– Черт…!

– Может еще что-то? Есть «пти».

– Пти?

– Пти!

Парень поднял руки, замахал, закудахтал.

– Курица! Так бы и сказал. Давай тоже неси свою «пти».

Я был готов сожрать от голода целого быка, а тут какой-то цыпленок.

– Ес, мистер. Подождать, пять минуте.

О боги. Ладно, подождем, куда нам еще торопиться.

С высоты второго этажа, открывался прекрасный вид.

Уселся за столиком, предварительно работник протер тряпкой клеенчатую скатерть, покрывавшую столик.

Он возле заборчика, достал тетрадь, принялся записывать свои впечатления.

– Хай!

– Привет.

Это был молодой смуглый парень, отвлекающий меня от написания слов в тетради, смахивающий на испанца, с кудрявой головой.

Длинный, тощий как гвоздь, несуразно одетый, с нервными пальцами, которыми он непрерывно жестикулировал.

– Фром раша?!

– Да, оттуда.

– О да! Семуэль, можно Семён. Я художник. А ты писатель?

Он показал на мою тетрадь, и руку, державшую авторучку.

– Вроде того. Журналист.

Соврал, ведь нет ни опыта, ни соответствующего образования, ни особого таланта.

– О супер! Напиши обо мне. Творческие люди всегда понимают друг друга.

Секунд! Я покажу тебе свои работы! Чтобы ты понял.

Не давая, опомнится, Семен скатился вниз по лестнице.

Там слышались испанские выражения.

Тут же появляясь вновь, передо мной, с большой коробкой, в которой он носил свою живопись.

Он стал поочередно раскладывать работы, опирая их об столик, придвинутый к кухонному проему.

На одной был алый морской закат, на другой нарисовано корабль и волны, написанные вроде гуашью на тонком картоне.

Картины сменялись, одна за одной, будто в волшебном амфитеатре;

портрет девушки красавицы, рыбака, старого моряка с трубкой, нищего, монаха, какого-то музыканта с флейтой, изображение местной сторожевой башни, вот просто море. Это было очень красиво написано красками.

– Ну как?

– Супер.

– Что понравилось? Купи, я продам.

Помялся, раздумывая над предложением.

– Я бы взял ту, с закатом.

– Окей! По рукам?!

– А сколько?

– Сто дирхам.

– Нет, бро. За двадцать взял бы.

– Окей, двадцать, так двадцать. Продано! Как подарок.

Он жестом фокусника преподнес картину.

Отдал ему двадцать дирхам, все, что было из мелочи.

Тут появился работник кафе, он нес поднос с тарелкой, с бедром курицы, с оливками. Поставил еду на столик.

Семен отозвал работника в сторону, они стали о чем-то яростно спорить.

Мне стало интересно, о чем они.

Чуть погодя подозвал официанта:

– О чем вы с ним?

– Так, мелочи. Этот дурачок немного задолжал кафе.

Ходит сюда всегда, просит еду в долг. Возомнил себя великим художником.

Тоже, Пикассо!

Он сплюнул на пол, показывая ничтожность.

– Понятно. Дайте ему покушать, за мой счет.

– Как пожелаете, мистер.

Он удалился к Семену, поговорил, скрылся за стенкой, появился, неся в руке сверток. Тощий испанец радостно вскочил, обнял официанта, тотчас кинулся вниз по лестнице, топоча башмаками, унося коробку с картинами, и сверток с едой.

Наверно домой, или нет.

Представилось, что он живет где-то под крышей старого замка.

Но за неимением его в городке, живет в крепостной башне, «скала де порте».

Я отложил тетрадь, слова, мысли, принялся за аппетитно хрустящую курочку.

Потом принесли таджин, снова оливки с рассолом.

Таджин оказался огромной порцией, на глиняном блюде.

Кое-как, сьел все это.

– С вас 50 дирхам. Тридцать, что сьели вы, двадцать за того дурачка.

– Окей.

Мне не хотелось спорить.

Беря картину под мышку, направился в отель.

– Есть молоток, веревка, и гвозди?

Спросил у мирно сидящего Саида на ступеньках «Маджестика».

Три номера еще пустовали, видимо он надеялся отыскать новых постояльцев, таким способом, среди гуляющих туристов.

– Найдем. Что хочешь? Картину у себя повесить?

– Ну да. Мне будет веселее.

– Окей. Сейчас всё принесу.

Вскоре морской закат был повешен на свое законное место.

Откуда его мог всегда видеть, с любого места, из любого положения.

До ночной темноты еще оставалось время, поэтому вышел из отеля, совершить небольшой променад до моря, посмотреть на настоящий морской закат.

На пляже было почти никого.

Я уселся на сухой песок, наблюдая за солнцем.

– Мистер, мистер…

– Что?!

Меня, оказывается, отвлек негр.

Он был поистине деревенского, негритянского типажа.

– Сувенир, покупать. Сто дирхам.

– Ноу.

– Ес, ай ду. Ай лук.

Негр показал резную статуэтку из черного дерева.

Это какой-то зверь, вроде нашего медведя.

Потом он из наплечной сумки стал вытаскивать еще фигурки: тигров, слонов.

Маски каких-то чудовищ, по-африкански они оказывались богами.

– Ноу, ноу. Ноу мани. Сорри.

Стал отнекиваться от предложений.

– Факинг вайт пипл!! Почему?!

– У меня семья! Мне их надо кормить!

– А на что? Где взять факинг мани?!

Негр скинул сумку на песок, сорвал футболку с себя, обнажая мускулистое тело:

– Может мне утопиться?! Или убить тебя?!

На пляже кроме нас никого не было.

– Иззи, иззи. Я отдам, что имеется.

Только не делай ничего дурного! Ни со мной, ни с собой.

– Найс, окей, давай мани сюда.

Открыл бумажник при нем, вытащил все, что было.

Отдал, в черные жадные руки.

– Найс. Это тебе. Подарок.

Негр швырнул маску мне под ноги.

Быстро скрылся, где-то на набережной.

Маска оказалась с дефектом, чуть треснутой.

Оттого он так легко согласился на сделку в сорок дирхам.

Подобрал маску божка с песка, направился домой, то есть в отель.

Настроение было испорчено.

Поэтому посылал всех нахер подряд, кто осмеливался пристать, или заговорить со мной, в то время.

Добравшись до отеля в темноте, долго стучал по закрытой двери.

Не ночевать же на улице!

Разбудил кое-как Саида.

Добравшись до номера, закрыл дверь на замок.

Лег на кровать, но сон не шел.

В голове что-то постоянно мелькало.

Надо успокоиться, говорю себя.

Взгляд упал на комочек, завернутый в бумажку.

Подарочки, – они виной всему, или то, что ищу.

Не знаю, надо пробывать.

Через две глубокие затяжки, с начиненной сигареты.

Меня отпустило от стресса, стало легко и свободно, как никогда.

Покуривая, надел маску на лицо, подошел к зеркалу.

Из него пялилась незнакомая рожа бога, кривясь, словно оживая.

Беря на пользование мои глаза.

Теперь уже он, моими глазами, посмотрел на картину с закатом.

Она тоже стала живой.

Будто застывшее изображение стало меняться с каждым мгновением.

Багровые лучи уходящего солнца проникли в мою темную комнату, крики чаек, хотя они за окном так кричат, близкий шум волн, синева воды, рокот моря.

Но это уже ни с чем не перепутаешь.

Все вокруг обрело какой-то смысл.

Время, место, теперь не имело значения.

*

5 октября.

После гуляния по окрестностям городка, хорошего обеда в кафе, в результате пришедшего отличного настроения, как вследствие этого, мне пришла идея раздобыть гашиш.

Того комочка, которым угостил Абдулла, хватило только на один косячок с парой хороших затяжек.

Теперь же хотелось распробовать до конца, что это за штука.

Я подозвал парня, того официанта, который работает в кафе.

Стал расплачиваться с ним за обед, между делом, спросил, знает ли он где достать что-нибудь эдакое.

О да, его глаза тут же заблестели, рот растянулся в улыбке.

– Гаш, – произнес он понимающе.

Конечно же, он знал отличные места и добрых людей, у которых водятся такие запретные вещи.

Он метнулся куда-то на бесчисленные улочки, я остался ждать в кафе.

Такое было условие, не ходить с ним в негласное место.

Вскоре он вернулся, сообщил украдкой, что надо подождать, придет один человек, тот самый торговец счастьем.

Ждал, правда, недолго.

За мой столик в безлюдном кафе, подсел незнакомый тип маленького роста, живой, быстрый точно прыгучий мячик.

Он по-дружески поздоровался со мной, проницательно глядя на меня черными глазами, в тоже время, не переставая улыбаться, ласково, почти вкрадчиво, разговаривать о разных вещах, не относящихся к нашей будущей сделке.

Видно, поняв за беседой, что я за птица, он сразу перешел к делу:

– Так, у меня есть гашиш. Сколько ты берешь грамм?

Откуда я знал сколько?

Мне всего-то требовалось на несколько забитых сигарет.

На столе лежала моя писательская тетрадь с записями и ручкой.

Раскрыл её, на пустом листе стал рисовать, то чего нужно, какой примерно размер порции требовался.

Он понятливо кивнул, сообщил, что надо посидеть здесь, еще подождать, а он скоро вернется с товаром.

Через несколько минут он прибежал, снова упругим мячиком закатился на стул и за столик, быстро положил в закрытую тетрадь какой-то предмет.

Осмотревшись по сторонам, раскрыл тетрадь, взглянул на него.

Конечно, это был гашиш.

Твердый кусочек, как отломанная долька шоколада, бурого цвета с зеленью, прессованный точно под заводским прессом, запакованным в фабричную плёночку.

Да, было то, что нужно.

Но цена и размер оказались велики раза в два.

Он тоже сообразил, как нам конкретно договориться, перехватил авторучку, обозначил новую стоимость.

Но снова многовато для меня одного, разумеется, дороговато в цене.

Покачал головой.

– Очень много и дорого.

Стал исправлять в тетради его предложение в меньшую сторону.

Тут уже он отрицательно покачал головой.

Да, наверно в таких делах торговаться не принято.

Цена есть цена, товар есть товар, он не делится на части, мы не на восточном базаре, бери что предлагают.

Как понял из его сердитых выражений.

Он привстал, сунул гашиш в карман, собрался уходить.

Задержал его, махнув рукой:

– Ладно, окей, беру весь товар. Только скинь немного цену.

Он помялся, но всё же уступил чуть.

– Еще нет такой суммы при себе, – добавил просьбу, показывая ему всю оставшуюся наличность.

– Нужно сходить в отель за деньгами.

– Хорошо. Только быстро давай, – согласился он, присовокупил почему-то.

– Мне за детьми идти надо.

Я поднялся, направился к себе в отель.

Глубоко задумавшись о нашей жизни, машинально, не помнил особо, то ли оставил эти деньги на столике в кафе возле него, вроде залога.

Может, получилось так, что сунул их в маленький карман штанов, они оттуда как-то выпали при быстрой ходьбе.

Или их вытащили карманники.

Наконец, только дойдя до номера, этих денег не обнаружил, хотя обыскал всё: одежду, вещи, повседневный рюкзачок.

Наверно стоило отменить сделку, остаться в отеле, но вдруг их оставил там, а дилер, этот нехороший человек, просто сбежал с товаром, с моими оставленными деньгами.

Товар при себе остался, и деньги заработал легко. Зашибись!

Так думал о сложившейся ситуации, медленно приближаясь к кафе.

Деньги на товар всё-таки взял с собой, не зная на что надеясь.

Нет, я ошибся, он сидел, словно привязанный, никуда не сбежал.

Окинул его взглядом, сам столик.

На столике ничего, то есть денег, не было.

Он сидел, как ни в чем не бывало: спокойно, очень спокойно.

Для верности проверил рукой под небольшой клеенкой, денег не оказалось.

Он даже не пошевелился, мирно ожидал окончания сделки.

Глупая и простая ситуация, что мне делать в ней?

С возрастом стал намного опытнее, гораздо мудрее, чем был в молодости, научился прощать чужие ошибки, мелкие слабости, долги, которые не особо существенные.

Научился сдерживать гнев, агрессию в опасности, быть терпеливым к людям, которые не понимают тебя с одного слова.

Меньше стал участвовать в скандалах, в конфликтных делах.

Много чему учишься с каждым прожитым днем.

Но это было там, на далёкой родине.

Здесь другая жизнь, царят новые законы.

Хотя люди по сути, одни и те же: что там, что здесь.

Ладно, продолжим играть по правилам дальше, решил, поэтому достал только часть денег, выкладывая их на столик.

Они вместе с теми деньгами, как раз составляли требуемую сумму.

– Вот деньги. Товар где?

Он отрицательно покачал головой.

– Этого мало. Давай полностью.

Уставился непонимающими глазами.

– Вот здесь были деньги! – ткнул пальцем на столик, для наглядности приподнял край клеенки.

– Не было здесь никаких денег!

С доброй улыбкой сказал он.

Что тут сделаешь…

В кафе не было посетителей кроме нас, но на кухне находились обслуга, рядом в пристройке, группа мужчин играла в карты, может у него есть прикрытие.

У меня не было той, настоящей уверенности человека в своей полной правоте, когда можно и надо идти до конца, вплоть до разборок, драки с кровью.

Невзирая на его прикрытие, бандитские связи.

Деньги… на эту сумму можно было прилично пообедать бизнес-ланчем в каком-нибудь хорошем ресторане, даже по ценам Марракеша, где всё дорого.

Не так много, не так мало, примерно пятьдесят, или шестьдесят дирхам.

Конечно, бывало, терял больше.

Совсем недавно, когда меня обманул таксист в том же Марракеше на десятку зелёных баксов.

Да вдобавок завез не туда, куда было нужно!

Понятное дело, что с криминальными личностями надо держать ухо востро, не расслабляться ни на одну секунду.

Я стоял возле него, не двигаясь с места, он сидел за столиком, не меняя позы.

Мы молча смотрели друг на друга, как два змея, анаконды, немигающими глазами.

Ладно, черт с ним, и с деньгами.

Достал ещё часть недостающих денег, кинул на столик.

Он пересчитал их, протянул товар.

Напоследок, он хотел было прочитать лекцию о вреде курения, или о безопасности, но перебил его, махнув рукой, заявил, что и так всё понятно.

Мы попрощались, пожали друг другу руки в знак окончания неплохой сделки, разошлись в разные стороны

Может он, правда, был не виноват, не знаю.

Уже потом, сменил кафе на другое, через несколько дней встретил его там.

Точнее описать, сидел за столиком кафе, где работал мой новый знакомый негр, а он проходил мимо, увидел меня.

Сначала он кричал мне что-то, но не обращал на него внимания, он подошёл сам.

Мы пообщались; я нейтрально, а он как старый друг.

Этот гашиш курил каждый день, но его всё равно оставалось к концу проживания в городке, ещё добрая половина.

Что было делать с ним, было сложно принять решение.

Очень опасался брать такое добро с собой в дальнюю дорогу.

Полиция, контроль в пограничном городе, проверки датчиками и собаками на вокзалах. Хрен его знает, как оно обернется потом.

Товар можно слить в унитаз, выкинуть на улицу, оставить в номере, на память или другим постояльцам.

Много чего можно было сделать, как поступить.

Потом решил его отдать Саиду, с которым состоял в недурственных отношениях, вроде подарка.

Как говорилось ранее: в отеле работал ещё один сотрудник, у меня с ним сложились неприязнь. Наверно характер у него такой неуживчивый: резкий, вспыльчивый.

Может причиной стало отсутствие руки, не знаю

Но перед отъездом, того, доброго портье не оказалось.

В итоге гашиш, отдал неграм. Бесплатно, и даром.

Это были славные ребята.

Настоящие ганста-реперы, какими их показывают в музыкальных клипах, в криминальных боевиках.

Когда мы закуриваем сигарету.

Наверно мы думаем обо всем, что случилось с нами в непростой день, возможно в другое время. Вспоминаем друзей, подруг.

Или смотрим на окно, глядя, как там исчезают колечки дыма.

Сигарета в губах, производим «пшиих» из зажигалки.

Делаем первых вдох, но спирает горло, как от удушья, когда ловкий убийца набросил удавку на шею.

Кто-то кашляет, кто-то давиться, кто-то блюет в этот момент.

Организм не дает втянуть отраву сразу.

Но ты перебарываешь себя усилием воли.

Запретный, столь губительный запах свободы входит внутрь.

Заставляя кого-то внутри себя кричать; я свободен, свободен, черт возьми, от всех дел, от обязательств мира.

Тоже самое, почти тоже самое происходит, но гораздо круче по ощущениям, когда закуриваешь сигарету, набитую табаком вперемешку с натуральным крепким первосортным гашишем.

Да, это стоило попробовать хоть раз в жизни.

А с маской и картиной, будто проваливаешься в другую реальность.

Невозможно описать словами.

В ней, как будто, всё честно и правдиво.

*

9 октября.

Рай находиться не здесь.

Я познакомился с девушкой.

На шестой день пребывания в городке, и в отеле.

У нее на лбу, словно было написано широкими буквами, предостерегая об опасности: «Не влюбляться!»

Слова точно обвивали ее точеную фигурку.

Неслись за ней неотвязным шлейфом.

Хотя когда, это нас останавливало.

В те прошлые дни, когда употреблял гашиш, услышал девичий голос, вроде разговаривающий по-русски.

Из туалета, в котором перегорела лампочка, плохо смывается вода из сливного бачка.

Надо бы об этом сказать Саиду, а то уже глюки какие-то начались.

Средь бела дня.

Умылся, поспал, зашел к Саиду в каморку.

Он тоже спал, но я разбудил.

– Там в туалете лампочка перегорела.

– Окей, заменим.

Саид устало зевнул.

– Нет, ты не понял: из туалета, мне слышаться голоса!

– Людям всегда что-то слышаться.

– Фак! Саид, скажи: есть в отеле русские, кроме меня?!

– В журнале записал новых людей.

– Саид! Пойдем, посмотрим журнал.

– Нельзя смотреть посторонним.

– Да ладно. Ты же знаешь меня.

Саид, ворча себе под нос, отправился за стойку ресепшена.

Достал из сейфа журнал, положил на стойку, стал листать, остановившись на последней странице:

– Вот смотри. Как ты заселился…

Вероника, тоже русская, взяла номер на десять дней.

Номер, рядом с тобой. Вы соседи.

Посмотрел запись в журнале.

Все верно: она, судя по паспорту, из Питера.

– Причем одна! Молоденькая!

Саид, ухмыляясь, многозначительно поднял вверх указательный палец.

Мне захотелось его сломать.

Хотя, с одной стороны, успокоился.

Это не глюк, не сошел с ума, получается.

– Шукран, Саид-джан. Буду должен.

На следующее утро, столкнулся с ней.

Да именно так было: я выходил из душа, она из туалета.

Или наоборот: она из душа, я из туалета.

Вообщем неважно.

– Привет.

– Привет.

И в ее широко раскрытых глазах удивление.

Ах да: еще раз повторю: «Не сметь влюбляться!»

– Хочешь кофе, или позавтракать? А то я голодный как волк.

Девушка заулыбалась:

– Я тоже. Ты живешь во «втором»?

– Да.

– Пойдем. Только мне надо привести себя в порядок.

– Окей. Я тоже приведу себя.

Через пять минут, надушенный и наряженный, ожидал девушку возле крыльца.

Саид, показываясь из открытых дверей отеля, хитро подмигивал.

Наверно намекая, чтобы купил цветы, или что-то еще, от чего, девчонки всегда млеют.

Вскоре она тоже вышла, конечно, с запозданием.

Стояло где-то восемь часов, по местному времени.

Хотя городок просыпался уже после шести утра, для рабочих рук.

– Ты был на рыбном рынке?

– Нет. Только, мимо проходил.

– Тогда пойдем, сходим. Там так классно.

– Ладно, пойдем.

Яркое солнце слепило глаза, отражаясь от прозрачных луж.

Рыбный рынок вместе с портом, представлял из себя, вроде обширного раздвоенного мола, или пирса, с берега выдаваясь в море на несколько сот метров.

Рыбаки, или портовые грузчики, из причаленных катеров, лебедками поднимали пойманную рыбу в сетях, раскидывали улов на прямо асфальте, промывали ее водой из шлангов, окатывали из ведёр.