Читать онлайн 36-й

36-й

Детектив. Триллер. Мистика. Фэнтези.

Глава 1

Начало…

Около семи часов утра в помещении, где располагались операторы службы «112», раздался телефонный звонок.

– Служба экстренной помощи!

Звонил мужчина. Он очень сильно волновался, поэтому оператор никак не мог разобрать суть проблемы.

– Что произошло? Постарайтесь объяснить кратко и понятно.

После короткой паузы в трубке раздался дрожащий голос:

– Ребёнок! Девочка…восемь лет. Она страшно кричит, а мы…мы не знаем, как ей…помочь.

– Пожалуйста, помогите нам лучше понять происходящее. Вы знаете, почему кричит девочка?

– Да…я всё видел…родители…мать с отцом…выжгли ей глаза.

После короткой паузы раздался растерянный голос оператора.

– Что вы сказали? Можете повторить?

– Родители выжгли глаза своей дочери!

– Диктуйте адрес…

Две полицейские машины и карета скорой помощи с воем мчались по просёлочной дороге, вздымая вокруг себя плотное облако пыли.

Где-то вдалеке небо застилал густой чёрный дым вперемежку с языками пламени. Судя по звукам доносившейся с другой стороны сирены, там уже работали пожарные.

Показалась окраина крохотной деревеньки с редкими домами. Возле одного из таких домов, опираясь на тросточку, стояла взволнованная пожилая женщина. Завидев карету скорой помощи, она указала рукой направление.

Большой деревянный дом полыхал вовсю. Две пожарные команды отсекали огонь, не давая ему перекинуться на соседние строения. Сам дом погибал безвозвратно.

На другой стороне, шагах в ста от пожарища, разыгрывалась человеческая трагедия, сопровождающаяся ужасающими душераздирающими криками: прямо на траве лежала девочка в обгоревшей одежде. Часть белокурых волос выгорела и запеклась вместе с кожей. А глаза…. Их не было! Только черные глазницы и багровые язвы запекшейся крови. Над ребенком хлопотали двое пожарных. Жизнь всё ещё теплилась в несчастной. Ей ввели обезболивающее, но она продолжала метаться и кричать от боли.

Чуть поодаль теснились несколько пожилых мужчин и женщин. Одни непрестанно крестились и шептали молитвы, другие утирали слёзы. Тяжелая беда нависла над растерянными жителями. Как такое могло произойти в их крошечном, давно устоявшемся мирке!? Никто не понимал.

Все разом выдохнули с облегчением, когда подъехали врачи и с ходу приняли на себя заботы о девочке.

– Она же поправится?! «Она же будет видеть?» —наперебой спрашивали старики.

Врачи сначала молчали, а потом не выдержали:

– Господи! Да у неё глаз нет…нам бы жизнь её спасти…

Девочку быстро погрузили в карету скорой помощи, и та с пронзительным воем рванула в обратный путь.

Как только девочку увезли, к толпе пожилых людей подошли сразу несколько полицейских. Один из них обратился с вопросом ко всем сразу:

– Нам сообщили, что это родители ослепили девочку. Но мы сильно сомневаемся. Скорее всего, она пострадала в пожаре, а родители, возможно, погибли в доме.

– Живы, сволочи! – раздался злой голос. Вперёд вышел неказистый мужичок лет семидесяти. – Сам видел, как уезжали. И сам видел, чего творили эти бездушные ироды. – Мужичок несколько раз перекрестился. – Я как раз чай пил. А когда чай пью, всегда гляжу в окно. У меня-то дом на пригорке. А пониже, напротив, дом Тамарки.

– Кто такая Тамарка? – спросил один из полицейских.

Несколько пожилых людей одновременно показали рукой в направление дома, которой всё ещё тушили, а одна женщина пояснила:

– Бесовы. Тамара и Антон. Всю жизнь тут живут. У них своя пасека. Тамарка у нас на все руки мастерица была. И стрижёт, и шьёт.

– Да и Антон ей под стать, – добавила другая женщина. – Мастер золотые руки. Ежели чего поправить или починить, так это к нему. Всегда помогал. Не пойму, с чего они с ума посходили?!

– Бесовы Тамара и Антон? – уточнил один из полицейских. Отследив кивки, он задал ещё один вопрос. – Хорошие люди?

Снова все утвердительно кивают головой.

– Так что же сделали эти хорошие люди, дедушка?

Вопрос был адресован тому самому рассказчику, очевидцу событий. Тот недоумённо пожал плечами.

– Сам не пойму. Прекрасные люди. Ни одного плохого слова до сего дня никто о них не скажет. А тут словно взбесились!

– Ты чай пил и смотрел в окно, – напомнил один из полицейских. – Чего дальше-то было?

– А дальше Тамарка из дома вышла. Туда-сюда, туда-сюда…шастает по двору, и всё бегом. Я неладное заподозрил. Думаю, может заболел…кто. А потом смотрю…Тамарка дом свой поджигает. Так и не поверил сначала глазам. Думал от старости мерещится стало. Ан, нет! Своими руками…чего-то там плеснула, а потом подожгла. После, когда огонь пошёл по брёвнам, в дом забежала. Потом с дочерью на руках выбежала. Следом Антон вышел. В руках держал кочергу. Она аж до красна раскалилась. Потом значит…– он несколько раз перекрестился, – Тамарка со спины держит Полину, а Антон кочергой тычет дочери в глаз. Полина кричит так, что сердце разрывается, а он…ещё и кочергой крутит в глазу. Потом во второй глаз ткнул…ирод бездушный. Меня как током пришибло. Поверить не мог, что такое вижу! Ну, как опомнился, схватил топор и побежал. Да эти ироды успели сесть в машину и уехать.

– Марка, номер машины?

– Тут все знают.

– Прекрасно. Диктуйте!

Спустя полчаса полиция и пожарные уехали. А жители местной деревни не расходились до поздней ночи. Всё обсуждали ужасные события, пытаясь придать им хоть какой-то смысл, но…у них ничего не получалось. Никто не смог ни принять, ни объяснить причины, по которым родители ослепили единственного ребёнка.

Что касается маленькой Полины…уже к утру её состояние начало стабилизироваться. Она потеряла зрение, но жизнь ей сохранить удалось. Теперь ребенку предстоял период длительной реабилитации, как физической, так и психологической.

Глава 2

Молодая и довольно привлекательная женщина в красном платье с показной сосредоточенностью рассматривала стенд с портретами выдающихся деятелей Российской империи 19-го века. Стенд этот она видела сотни раз, и, тем не менее, он вновь привлёк её внимание. Не странно ли? На самом деле любопытство вполне понятное, поскольку стенд этот находился рядом с дверью в ту самую аудиторию, где обычно проходили лекции и семинары по теоретической истории. А вёл эти семинары доктор исторических наук Сергей Андреевич Михайлик, о чём и свидетельствовала табличка у входа. Идея таких мероприятий появилась у новоиспечённого доктора наук несколько месяцев назад. И с тех пор она полюбилась многим. Их посещали с большим интересом, хотя занятия не являлись обязательными. Огромную роль в этом играла личность самого лектора. Таким энтузиазмом и глубочайшими знаниями предмета мало кто из преподавателей мог похвастаться. А живое и неформальное общение во время семинаров только поднимало авторитет преподавателя, да и самих занятий. В аудитории всегда толпились стайки студентов.

Однако в нашем случае женщину интересовал не сам семинар, а его автор. Как только он появился в коридоре, она решительно направилась ему навстречу. Ну знаете, это как один самолёт летит навстречу другому прямо в лоб и надеется, что тот не свернёт.

– Сергей Андреевич! – она придала голосу очарование и небольшую интригу. По крайне мере, она сама так считала и нередко тренировалась перед зеркалом, чтобы придать и голосу, и выражению лица нужную чувственность. – Как можно быть таким красивым?! Идеальные черты лица, зелёные глаза с мягкими взглядом. Спортивная фигура. Шикарный костюм, белоснежная рубашка и галстук. Вы выглядите так же идеально как Ален Делон. Знаете, я бы хотела стать музой такого человека.

Женщина приветливо протянула руку. Михайлик натянуто улыбнулся и пожал протянутую руку, одновременно парируя с элегантностью интеллигента откровенно наглый выпад:

– Простите, но в качестве музы я бы предпочёл Роми Шнайдер!

– Это было грубо!

– И почему же?

– Роми Шнайдер покончила собой из-за любви к Алену Делону!

– Не имел ни малейшего понятия на сей счёт.

– Конечно, имели!

Женщина гордо вскинула голову, повернулась и неторопливо зашагала прочь. А рядом с Михайликом появилась смуглая стройная красавица в модных очках и стянутыми на затылке иссиня-черными волосами. Это была его коллега, Нина Штор. Она всё слышала и не замедлила высказать своё мнение:

– Жди неприятностей. Она же секретарь ректора! И, конечно, у нее есть связи во влиятельных кругах. Эта мстительная особа может серьёзно осложнить твою жизнь.

– И что прикажешь делать? «Терпеть её хамские приставания?» —раздражённо спросил Михайлик и тут же махнул рукой. – К чёрту всё! Я её больше терпеть не собираюсь. Легче сменить работу.

Михайлик прекратил беседу, развивать эту тему ему явно не хотелось.

Когда он вошёл, лекционная была почти наполовину заполнена. Сегодня желающих послушать его лекцию собралось больше обычного. И это обстоятельство его порадовало. Сергей Андреевич глубоко знал и ценил свой предмет, и такое внимание будущих историков ему, конечно, льстило.

Общение начался с короткого предисловия.

– Всю эту неделю, прошедшую с прошлой нашей встречи, я очень внимательно следил за всеми вопросами, которые вы оставляли в нашей общей группе. Все они разные и часто подразумевают достаточно глубокое изучение определённой темы, но, – Михайлик сделал паузу, привлекая внимание к следующим словам, – мы можем объединить их под общим знаменателем, и звучит он следующим образом: противоречие между словами «история» и «теория» в названии нашего семинара. История ровно, как и математика, любит точность, но в ней мы видим и множество неподтверждённых событий, которые многие воспринимают как непоколебимую истину. Отсюда и название нашего семинара: мне хотелось бы, чтобы вы взглянули на историю с другой, так называемой «тёмной стороны», и поразмышляли над выводами.

– Пример! Пример! Пример! – раздались требовательные голоса из аудитории.

– Пример?! – повторил Михайлик, медленно прохаживаясь перед студентами. – Что ж, самый наглядный пример – Библия и описанные в ней события. В данном конкретном случае я хотел бы привлечь внимание к шестой главе Откровений Иоанна Богослова, в которой идёт речь о четырёх всадниках Апокалипсиса.

– Избито и неинтересно! – раздался из аудитории насмешливый голос.

– Возможно! – Критика из зала ничуть не смутила Сергея. – Тема, действительно, избитая…с точки зрения литературы и кинематографа. Но насколько хорошо она изучена с точки зрения науки? Давайте попробуем получить ответ на этот вопрос. – Сергей Андреевич присел на край стола. На губах заиграла загадочная улыбка, и она, несомненно, заинтриговала студентов. Лектора уважали, он часто удивлял и воодушевлял слушателей своей речью. Давно известные и досконально изученные события прошлого приобретали новые, подчас совершенно неожиданные краски. Многие предвкушали, что и на сей раз будет происходить что-то подобное. Глаза слушателей загорелись, внимание обострилось.

– Напомню, о чём идёт речь, – неторопливо и смакуя буквально каждое слово, продолжил Михайлик. – Четыре всадника апокалипсиса олицетворяют: чуму, войну, голод и смерть. В каждом случае подразумеваются масштабные события, влияющее на всё человечество. Оглядываясь назад и анализируя определённые исторические события, мы с вами воочию можем лицезреть по меньшей мере трёх из четырёх всадников апокалипсиса, которые олицетворяют чуму, войну и голод. Ярчайший тому пример события в начале двадцатого века. Мы видим, как появляются одновременно два всадника: один олицетворяет первую мировую войну, а другой страшный голод, который затронул в том числе и нашу страну. Жертвами этих двух всадников становятся десятки миллионов людей в самых разных странах. Два всадника уходят. Казалось бы, на этом всё. Но появляется третий всадник – чума в лице «испанки». Заболевает треть всего человечества. Сто миллионов умирают. То есть, оглядываясь назад и анализируя исторические события, мы с вами воочию можем увидеть трёх всадников Апокалипсиса. Единственно, кого мы не видим на всем протяжение существования человечества – четвёртого, всадника Смерть. И слава Богу!

В аудитории местами раздался смех. А следом посыпались и вопросы. Выждав, пока возбуждение аудитории улеглось, преподаватель снова взял слово. Он задумчиво кивнул и неопределенно развел руками.

– Пожалуй, я воздержусь от ответа. Однако, если следовать логике, вы все правы. Появление четвёртого всадника может означать гибель всего человечества или его подавляющей части, поскольку он…предвестник или непосредственно…убийца.

Аудитория затихла словно в тот миг узрела этого самого четвёртого всадника.

– Но не всё так печально! – улыбнувшись, Михайлик бросил ободряющий взгляд на слушателей. – До нашего времени дошли откровения некоторых сподвижников или спутников Иоанна Богослова. Есть предположение, что даже осталась рукопись, где отражены слова этих людей. Правда, рукопись так и не была найдена. О ней сохранились лишь слухи. Однако её содержание, в общих словах нам известно. Так вот, откровение о четвёртом всаднике связывалось не только с концом света. Сподвижники утверждают, что Иоанн Богослов упоминал о битве между Смертью и Жизнью. Смерть, как мы знаем, олицетворяет четвёртый всадник Апокалипсиса, а вот Жизнь трактуется очень расплывчато и подразумевает некого Защитника или некое существо способное остановить саму Смерть.

На этот счёт есть красивая древняя славянская легенда. Некогда, много тысячелетий назад, «36 Преславных Стражей» во главе с прекраснейшей языческой Богиней по имени Серафима не дали Четвёртому всаднику Апокалипсиса уничтожить весь мир. В качестве места указывается некая долина на Крымском полуострове. Языческая богиня Серафима называется «девой, вобравшей в себя несколько жизней». «Несколько жизней» в данном случае звучит иносказательно и, скорее всего, предполагает что-то иное. Что именно, известно, но не совсем понятно.

Кто – то из зала с верхних рядов задал вопрос. И прозвучал он весьма скептически.

– Славянский эпос?! По Иоанну Богослову?

Михайлик отрицательно покачал головой.

– Это действительно славянский эпос, но к Иоанну Богослову он не имеет отношения. Если вкратце, то речь о небольшой группе полубогов, или архангелов, которые построили крепость, дабы остановить Четвёртого Всадника Апокалипсиса. И возглавляла этих защитников языческая богиня с четырьмя жизнями. Под «четырьмя жизнями» имелось в виду: тело, в котором обитала богиня, и три других священных существа, живших в ней: орёл, бык и лев. В целом легенда не слишком известная в научном сообществе, и относится она к эпохе ещё до возникновения первых поселений. Но согласитесь, она создаёт отчётливый ореол некой Девы- воительницы, окружённой стражами. Мы, вероятно, увидим эту гипотезу во всей красе… как только писатели и кинопроизводители до неё доберутся.

На сей раз аудитория дружно рассмеялась.

– Исследуя принцип, описанный выше, я прошу вас задуматься, проанализировать различные исторические события: реальные и не очень. Проанализировать и постараться сделать собственные выводы

Из зала раздался девичий голос:

– Четыре всадника Апокалипсиса – это некая аллегория, с помощью которой Апостол описывал события своей эпохи!

Михайлик зааплодировал реплике.

– Отлично! Прекрасно! Вы на правильном пути. Анализируйте исторические события в логике нашего сегодняшнего разговора и представьте свои соображения в письменном виде к концу месяца. Главное правило к работам – избегать общепринятых формулировок. Любая трактовка событий подойдёт. Важно, чтобы конечные выводы исходили от вас.

Неожиданно включился громкоговоритель. Сергея срочно вызывали к ректору.

Михайлик извинился перед студентами и поспешил на вызов. В качестве причины назойливо вертелась мысль о ссоре с секретаршей, но он её отмёл. Ректор не стал бы опускаться до публичной защиты своей любовницы.

Глава 3

Заметив в кабинете Ректора заплаканную секретаршу Сергей осознал, что несколько поспешил с выводами.

Ректор был краток и очень серьёзен. Он указал рукой на стол, где лежал чистый листок и ручка. Свои действия он приправил презрительной речью:

– Я всё знаю. Пишите заявление по собственному желанию и проваливайте из университета, иначе я вас уволю. Это я вам как руководитель говорю. А как мужчина хочу сказать: вы подлец!

– Не совсем так, коллега. К моему глубочайшему сожалению, это вы осёл! – Михайлик изумился собственной смелости, но было поздно, перчатка брошена. Но ответ последовал совсем не там откуда он его ждал.

Секретарша, осознав, что назревает, мягко говоря, откровенный разговор между двумя мужчинами, решила взять ситуацию под свой контроль. С криком: сволочь! Ты ещё смеешь оскорблять моего Игорька! – она вцепилась в Сергея, в мгновение ока разорвав ворот рубашки и расцарапав тому шею. Тот взвыл от внезапной боли и с силой двинул локтем мегере в лицо. Блеснула мысль: что-то я отчаянный какой сегодня?! Свирепая бабенка отлетела в сторону, ударилась о стену, упала и потеряла сознание. Или сделала вид, что потеряла сознание. Ректор набросился на Сергея с кулаками. Тому пришлось отбиваться от начальства. Поединок между учёными состоялся во всей красе и закончился в пользу подчинённого!

Спустя час в дверь с надписью «Дежурный следователь» осторожно постучали. Капитан Варя Силантьева, которая несла дежурство в отделение полиции, в это время сидела, развалившись в кресле и никак не могла справиться с отчаянной зевотой.

Вошёл дежурный полицейский и коротко доложил:

– Привезли троих. Двое мужчин и одна женщина. Драка.

– Женщину не поделили? – давясь зевотой и принимая более подобающее случаю положение тела, поинтересовалась Варвара.

– Знаем только, что молодой отметелил и женщину, и пожилого.

– Однозначно, сволочь! – сделала вывод Варя.

– Пожилой – академик. А тот, что отметелил – доктор наук.

Варя весело рассмеялась: дело начинало ей нравиться, сонливость испарялась.

– Драка учёных. Вот это повезло…а женщина кто?

– Секретарша академика!

– Профессоров и академиков я ещё не допрашивала. Отец не в счёт… Где они?

– В приёмной! Привести?

– По одному. Но сначала, пожалуй, гляну на научное сообщество.

Варя вышла вслед за полицейским. Все трое, действительно, сидели в приёмной на соседних лавках. Двое полицейских неотрывно наблюдали за смутьянами, готовые в любой момент вмешаться. Никогда не знаешь, что могут выкинуть эти ученые мужи, когда дело доходит до конфликта. Однако дальше перестрелки неприветливыми взглядами дело, к счастью, не шло.

Варя пробежалась по протоколу задержания, а потом бегло осмотрела компанию. У молодого на лацкане пиджака свисал полу оторванный воротник, на шее виднелись царапины от ногтей. У женщины страшно распух нос и верхняя губа. Под глазом у пожилого красовался здоровенный синяк.

Академик собирался что-то сказать, но был остановлен решительным жестом.

– Сначала зачинщик. Михайлик Сергей Андреевич.

Тот поднялся и с достоинством направился в кабинет. Полицейский собрался, было, его сопроводить, но Варя попросила его остаться.

Она взяла под локоть Сергея и в этот самый миг заметила взгляд секретарши. Он был полон ярости. Вот так дела! Женщина определённо ревновала своего обидчика!

Варя отвела Сергея в свой кабинет и предложила стул напротив. Сама же встала за его спиной, чтобы тот почувствовал себя, как говорится, «не в своей тарелке».

Михайлик что-то сказал, но Варя не разобрала, поэтому и задала очевидный вопрос.

– Вы что, не знаете русский язык?

– Это латынь, – раздался выразительный ответ. – В переводе на русский нечто вроде «женское лицемерие хуже виселицы».

– Вот как?! – Варя нахмурилась.

– Вы спрашиваете: исключаю ли я вас из списка лицемерных особ? Нет. Не исключаю. Вы встали у меня за спиной, чтобы я чувствовал себя неуютно. Это очевидный признак коварства. А коварство, как известно один из родственников лицемерия.

Варя осознала, что с этим человеком ничего просто не будет.

– Я встала у вас за спиной, потому что задумалась! – Варя опустилась в кресло напротив и устремила хмурый взгляд на Сергея. Тот махнул рукой и кратко изрёк:

– Всё логично. Так что вам не стоит переживать.

– Во-первых, я не переживаю. А во-вторых…что логично?

– Ложь тоже родственник лицемерия!

В какой-то момент Варе захотелось его убить. Но вместо того, она насмешливо уточнила:

– А что насчёт мужчин, которые бьют женщин?

– В моём случае это напрямую связано с…душой!

– Понятно. Вы её избили по доброте душевной?

– Не совсем так. В моей душе давно тлело такого рода желание. И оно осуществилось в виде удара локтем по накрашенному лицу.

Михайлик сидел с серьёзным видом и с готовностью отвечал на вопросы. Но Варю не оставляло чувство, что он над ней насмехается.

– А что вы можете сказать насчёт причины ссоры?

Михайлик показал рукой себе за спину.

– Понятно…женское лицемерие?!

Михайлик слегка склонил голову, тем самым подтверждая её догадку.

– Мне бы хотелось услышать детали!

– Прошу прощения…как к вам обращаться?

– Капитан Силантьева.

– А по имени отчеству нельзя?

– Нет!

– В таком случае, капитан Силантьева, должен вас огорчить. Я не считаю уместным сообщать детали ссоры. У меня есть достоинство, и я намерен его сохранить.

Варя осознала, что продолжать далее допрос бессмысленно. Одновременно, возникла мысль, касающаяся выяснения деталей ссоры.

Она достала блокнот с ручкой и положила перед задержанным.

– Напишите адрес жительства, имя, фамилию и номер телефона, – заметив улыбку, она строго добавила: – Таков порядок.

Михайлик молча выполнил требование следователя. Варя вызвала полицейского. Тот, увёл Сергея. Следующей стала секретарша ректора.

Потерпевшая довольно ярко описала причину потасовки. Она утверждала, что Сергей Андреевич Михайлик приставал к ней с прозрачными намеками постоянно, и даже описала два случая, когда он, якобы, зажал её в углу и пытался стянуть нижнее бельё. Столь красочному описанию верилось с трудом, точнее, совсем не верилось, но… следователь, на всякий случай, решила проверить свою догадку.

Она, словно невзначай, передвинула блокнот таким образом, чтобы женщина увидела, что именно там написано. Этот приём полностью преобразил секретаршу. Спустя минуту она уже смотрела на Силантьеву с откровенной ненавистью.

– Прошу прощения! – Варя убрала блокнот. – Думаю, мы как две женщины поймём друг друга. Тем более, что вам «Серёжа» совсем не нравится, – она намеренно сделала ударение на имени и, понизив голос, продолжала: – А вот мне он понравился, был убедителен, и я ему поверила. Поэтому и хочу его отпустить. Ну, а потом, сами понимаете…он красивый мужчина. Я тоже недурна. Может сегодня и начнём…

Секретарша сорвалась и наговорила ей всяких гадостей. При этом глаза её метали искры так, словно она собиралась испепелить нежданную соперницу.

На шум заглянул напарник Силантьевой, коллега-следователь, по фамилии Кораблёв. За ним из коридора протиснулся другой полицейский и вывел разъярённую и сопротивляющуюся красотку.

– С чего это она так взбесилась? – поинтересовался Кораблёв.

– Намекнула, что мужика у неё хочу отбить! – Варя расхохоталась.

Кораблёв поцокал языком, с притворным осуждением покачал головой и несколько раз повторил: ты полна коварства Силантьева.

Напоследок настала очередь третьего участника мордобоя: солидного мужчины, академика, ректора престижного ВУЗа, наконец, отца семейства.

– Вы женаты?

Ректор кивнул.

– А секретарша…ваша любовница?

Ректор замахал руками и возмущённо вскричал правда, голос его выдал, некоторые ноты прозвучали уж слишком фальшиво:

– Как вы смеете? Меня уважают во всём учёном сообществе! Какая ещё любовница?! Я лишь пытался оградить порядочную женщину от посягательств недостойного мужчины.

– Забирайте свою порядочную женщину и уходите отсюда. В дальнейшем улаживайте свои склоки сами, иначе нам придётся провести расследование и выяснить подлинные причины ссоры между вами. И вот вам мой совет. Избавьтесь от секретарши, иначе скоро останетесь и без уважения, и без работы, и без семьи. Сергея Андреевича Михайлика тоже отпустить, – добавила она, обращаясь к дежурному.

Во время этой краткой речи пот прошиб ректора, он смиренно промолчал. Полицейский его увёл. Оставшись наедине с Кораблёвым, Варя разъяснила свои действия.

– Тут такая история, – Варя усмехнулась: история с историками.-Девица эта-секретарша академика-ректора в рабочее время, – всё бегала за одним мужиком, преподавателем исторического института, но, видно, не по душе пришлась красавица, он её и отшил. Грубовато, кажется, раз та бросилась к любовнику-ректору и наябедничала: типа тот ей прохода не даёт, зажимает по углам, покушается на честь её незапятнанную. Ректор оказался ума не сильно далекого, взбеленился, наш доктор наук тоже обиды не стерпел, слова за слово-в результате драка. Вот и вся история. В общем, забей и принимай дежурство. Устала, сплю на ходу.

Варя покинула отдел полиции в начале восьмого. А снаружи солнышко, по-утреннему звонко, щебечут птички. Свобода! Домой. Спать. Она быстрым шагом прошла на парковку и уже взялась за ручку двери автомобиля, когда её окликнули по имени: Варя!

Она оглянулась и с удивлением узрела идущего к ней…Сергея Михайлика. Через мгновение тот уже был рядом.

– Как вы узнали моё имя?

– Спросил у ваших сослуживцев! – последовал ответ.

– И что? «Вам сказали?» – недоверчиво спросила Варя.

– Вроде того. Я спросил капитана Евгению Анатольевну Силантьеву. Меня поправили. Так я узнал, что вы Варвара Николаевна. Предваряя следующие вопросы, скажу, что у вас на двери висела табличка «дежурный следователь», следовательно, вы были на дежурстве. Я пошёл в курилку. Там всегда говорят о том, сколько времени осталось до конца дежурства. Оставалось наблюдать за парковкой. Ну, и в конце – о причине моего внимания. Вы взяли у меня номер телефона, а вот свой не дали. Мы могли бы уладить это маленькое недоразумение.

Варя некоторое время растерянно смотрела на Сергея, а потом села за руль и, не говоря ни слова, уехала.

Михайлик стоял и улыбался ей вслед. Он точно знал, что это далеко не последняя их встреча. По крайней мере не для него. Ему впервые за очень долгое время по-настоящему понравилась женщина, и он не собирался её упускать.

Глава 4

Очередной рабочий день близился к своему завершению. Он ничем не отличался от многих других, медленных и бесцветных. Несмотря на все усилия, прогресса с больными добиться не удавалось. А возможно…никогда и не удастся. Возможно, весь этот центр – никому не нужное и совершенно бесполезное дело.

Взгляд переместился на портрет в рамке, который всегда стоял у него на столе. На нём были изображены три лица…три счастливых лица. Он с женой и дочерью. Самая лучшая фотография. Весь мир померк после смерти жены. Вокруг всё стало чёрным. Он бы сломался, не будь Вари. Она осталась единственной ниточкой, связывающей его с жизнью.

Погружённый в невесёлые мысли, Силантьев поднялся с кресла и подошёл к окну.

Далеко за окном двигались бесконечные потоки автомобилей. Высотки так и пестрели красочной рекламой. Жизнь в городе бурлила, как и всегда.

Неожиданно на глаза попался пожилой дворник. Он шёл очень медленно, подбирая мелкий мусор и складывая его в огромный чёрный полиэтиленовый мешок.

«Зачем ему такой большой мешок?! Хватило бы и маленького пакетика!» – пробормотал под нос Силантьев, наблюдая за дворником.

Наблюдение за дворником неожиданно привело его к мысли об их медицинском центре; вот так и у них: построили целое здание, а по сути, хватило бы одного кабинета.

– Николай Николаевич! К вам гость из Москвы! Геннадий Андреевич… Тонкошкуров.

В голосе секретаря отчётливо улавливались весёлые нотки. Видимо, забавной ей показалась фамилия высокого гостя; тот курировал работу исследовательского центра со стороны министерства здравоохранения.

Вскоре появился и сам Тонкошкуров, собственной персоной. Едва войдя в дверь, он широко развёл руками:

– Ну чего тут придумаешь?! Такой фамилией наградил Господь! С другой стороны, ведь могло быть и Толстокожев или чего похуже?!

Силантьев не смог сдержать широкой улыбки.

– Уже лучше. А то лоб наморщил так, словно тебе не пятьдесят пять как мне, а все девяносто.

Они тепло поздоровались. Завязался лёгкий разговор. Говорили так, как обычно разговаривают два старых друга. Они и были старыми, добрыми друзьями, однокашниками. Судьба развела: Николай по-прежнему занимался медициной, а вот товарищ пошел по пути чиновника от медицины. Но жизнь показала, что, вроде, каждый из них оказался на своем месте. Встречались не часто, но неизменно тепло.

– Порадовать тебя нечем, Гена! Есть мелкие движки, но серьёзных результатов нет.

– Николай! У нас с тобой разные взгляды на экспериментальную медицину. Я считаю, что любой, даже самый незначительный, прогресс – это победа. Именно из них и складываются настоящие революции в медицине. А тебе хочется всё сделать быстро. И вообще, я здесь не для обсуждения текущих дел.

На лице Силантьева отразилось недоумение. Тонкошкуров никогда без серьёзной причины не приезжал в гости.

– Дома проблемы? – Силантьев с беспокойством вглядывался в лицо друга, пытаясь понять, какое исключительное событие, кроме работы, привело его в институт.

– У меня всё отлично. Семья в порядке. Раз уж зашёл разговор, хочу спросить, как там моя крестница? Как Варя?

Силантьев невесело улыбнулся.

– Как ушла в полицию, так там и работает следователем. Даже волосы коротко остригла и ходит теперь строго только в джинсах и кожаной куртке.

– И в работе, и в жизни вся в покойницу мать. Пусть земля будет пухом Катеньке! А характер? Не меняется?

– Груба. Очень груба. Иногда так и хочется за ремень взяться…только поздно уже перевоспитывать. Недавно соседа избила. Мужчину по делу возмутился. Варя у его ворот свою машину оставила. Сама виновата, а ему накостыляла. Её уже не исправить. Да ладно…

Силантьев достал из закрытого шкафа бутылку коньяка пару рюмок, прихватил кружочки лимона и поставил всё это на стол. Они сели и молча выпили. Потом ещё по одной. Тоже молча.

– Не расскажешь причину своего приезда? Ты ведь просто так никогда не приезжаешь?!

Тонкошкуров несколько раз кивнул головой, подтверждая догадку.

– Ты прав. Я здесь по делу. По очень важному делу. Минздрав придаёт ему особое значение. В общем, мы хотим, чтобы ваш центр провёл обследование одного пациента. Одного весьма важного пациента. Обследование должно быть очень тщательным, а результаты не должны предаваться огласке.

– Высокий руководитель? – выразил догадку Силантьев.

Тонкошкуров отрицательно покачал головой.

– Девочка. Сирота. Девять лет. С Алтая. Мы всё перепробовали, но ей становится только хуже. Вся надежда на тебя, Коля.

– И что с ней? Чем она больна?

– Случай очень сложный, Коля. Шесть месяцев назад с Полиной произошла ужасная трагедия. Ей выжгли глаза калёным железом. И сделали это её родные мать с отцом.

Силантьев аж застыл. Мгновенно похолодели руки и сердце будто остановилось в груди. Ему, медику с огромным опытом, невозможно было представить, осознать эти несколько фраз.

– Что ты такое говоришь, Гена?! Как такое вообще возможно?

– Эта история такая же странная, как и болезнь Полины. Сначала родители выжигают глаза дочери, а потом убегают.

– Их ведь нашли?

– В том-то и дело, что не нашли. Нашли пустую машину в нескольких километрах от дома. Всё перекрыли. Каждый метр прочесали, но не нашли. И мать, и отец просто исчезли. Никто из родственников их не видел и не слышал. На счетах у обоих имелись небольшие суммы. Деньги тоже остались нетронутыми. Ни копейки не взяли. А сами…просто исчезли, испарились. И по сей день никаких следов найти не могут. Но хуже всего дела обстоят с рассказами соседями, они абсолютно не укладываются в картину трагедии. Все в один голос утверждают, что мать с отцом в дочери души не чаяли. Да и вообще были хорошими людьми.

– Так может это не они?

– Они. Есть свидетель. Да и Полина порой повторяет, что «папочка глазкам сделал больно». Она видела и помнит, что с ней сделали родители. Возможно, именно эти воспоминания и разрушают её изнутри.

– Она потеряла зрение?

– Глазные яблоки отсутствуют полностью, зрительный нерв поврежден настолько… ну… в общем, его нет совсем… Девочка полностью слепа и всё ещё испытывает сильные боли. Порой ей даже сильнейшие анальгетики не помогают. Веришь, нет, несколько минут находился рядом с Полиной, а слёзы так и текли из глаз. Невозможно наблюдать за её страданиями. Просто никаких сил нет…

Ком в горле не позволял говорить. Однако, через мгновение Геннадий Андреевич сумел взять себя в руки, – в конце концов это работа, вопросы нужно решать:

– Она мало разговаривает и почти всегда это какие-то бессвязные речи или воспоминания о зверском поступке родителей. На ногах стоять она не может и вообще не восприимчива к болям в ногах.

– Она не может ходить?

– Нет. Полина не может ходить, и мы не понимаем почему. Мы сто раз всё перепроверили, применяли все возможные тесты и стимуляторы, и ничего! Глаза у неё повреждены, но всё остальное в порядке. Мозг к счастью, тоже в порядке. Цел и позвоночник, повреждений в спинномозговых нервах не обнаружено. Тем не менее ей становится только хуже, и мы не понимаем, как ей помочь. Впрочем, вот, я привез все документы, результаты проведенных исследований. Передаю вам в центр.

– Когда её привезут?

– Сегодня.

Силантьев встал.

– Нам надо подготовиться к её приезду.

– Сделай всё необходимое, Коля! – попросил Тонкошкуров.

– О чём ты говоришь, Гена?! Конечно, мы ей поможем. Не сомневайся.

– На вас вся надежда!

Силантьев собирался позвонить дочери и предупредить о том, что задержится, однако вовремя спохватился. Варя после дежурства всегда отсыпалась, и будить её определённо не стоило. Проснётся, сама позвонит. На этом мысли о дочери ушли, уступив место мыслям о девочке Полине, она ведь уже на пути в его Центр. Он переосмысливал рассказ Геннадия и намечал первоочередные меры. Сначала обследование по общему протоколу. Самое полное и самое тщательное. Дальше будет видно. Наверняка лечащие врачи что-то упустили.

Оптимизм Силантьева начал таять, как только привезли Полину. По пути в палату у неё снова начался приступ. Она страшно кричала. Силантьев скрепя сердце согласился дать успокоительное. Полина выглядела такой изнеможённой и хрупкой, что могла попросту не выдержать сильнодействующих лекарств. Ну, а когда и успокоительное не помогло, Силантьев по-настоящему растерялся. Полина продолжала кричать от боли, а он просто не понимал, как ей помочь. Но решение пришлось принимать.

– Немедленно начинаем полное обследование, – распорядился Силантьев. – Из лекарств только витамины. Она слишком слаба.

К счастью для всех, и Поли, и персонала, лекарство вскоре подействовало, и девочка успокоилась.

Глава 5

Варя проснулась около полуночи. В животе урчало. Ещё спросонья она решила перекусить, а потом опять завалиться спать. С кухни донёсся явственный шум. Отец всё ещё не спал. Она накинула на халатик и прошла на кухню. На столе лежали всякие вкусняшки, а у плиты орудовал…крёстный!

– Дядя Гена! – Варя с радостным визгом повисла на крёстном.

– Николай задержится на работе! – первым делом сообщил Тонкошкуров. – Я решил его заменить. На время, – он указал рукой на стол.

– Папаня на такое не способен! – Варя закружила у стола, набирая вкусности в ладошки и заталкивая их в рот.

– Может сядешь для разнообразия? – предложил Тонкошкуров с улыбкой наблюдая за поведением крестницы.

– Стоя больше влезет! – с набитым ртом, резонно, ответила Варя и тут же, сменив тему, спросила почему папа задерживается.

– Мы привезли в центр девочку. Очень сложный случай. Другие врачи помочь не смогли. Поэтому мы обратились за помощью к Николаю.

Варя собиралась снова что-то сказать, но зазвонил телефон. Странно: среди ночи. У нее отсыпной. Она решила не тратить время на пережевывание и, Сделав усилие, проглотила кусок колбасы и быстренько нажала на кнопку связи. В трубке раздался голос Кораблёва.

– Ноги в руки и в Павловский парк!

– Ты чего, Корабль, кокаина нанюхался? Какой ещё Павловский парк? Ночь на дворе. Я после дежурства. Спать хочу. Да я даже не ела!

– Это прямой приказ шефа. У нас убийство. Предположительно, убита Мадана Бергимбаева, дочь строительного магната. Ты официально назначена на дело. Так что, приезжай прямо сейчас.

– Что значит «предположительно убита»? О какого рода сомнениях идёт речь?

– Приедешь, узнаешь!

– Какого чёрта? Они не знают кого убили?! – пробормотала под нос Варя. Сомнения не помешали унестись в свою комнату. За годы службы она привыкла к внезапным и быстрым сборам. Ладно, хоть колбаски ухватила! Облачившись в видавшие виды и оттого такие удобные джинсы с футболкой, накинув любимую косуху и снайперски попав изящными ступнями в растоптанные кроссовки, она заскочила мимоходом в кухню, чмокнула крёстного, и уже в дверях крикнула, пусть папочка не волнуется, она скоро вернётся. Всё, дверь хлопнула, дитя унеслось, дядя Гена у плиты задумчиво развел руками.

Спустя полчаса начальник следственной группы, Варвара Николаевна уже подъезжала к месту событий. Первым делом её встретило полицейское оцепление. Она показала удостоверение. Её пропустили и объяснили, куда ехать. Спустя ещё несколько минут, Варя въехала на огромную парковку. Количество автомобилей на парковке ночью было таково, что ей с трудом удалось приткнуться в уголке рядом с мусорными баками. Да ещё наступила на пакет с какой-то гадостью, когда открыла дверцу и вышла. «Ой, нехорошо как…», – мелькнуло в голове. Вот так начиналось расследование: весьма и весьма неприятно. Это был верный знак. Обычно в таких случаях всё катилось к чёрту.

Варя прошла мимо вереницы представительских автомобилей,

украшенных лентами, потом мимо роскошного лимузина с большой белой куклой на капоте, и направилась к освещённой площадке, где уже толпились коллеги. Она подошла, предъявила удостоверение. Один из полицейских козырнул.

– Лейтенант Соглядаев! Моя задача встретить вас и ввести в курс дела.

– Так вводи, лейтенант!

Они вместе вошли в ворота, и направились по слабо освещённой дорожке вглубь парка.

– Далеко ещё место преступления? – спросила Варя.

– Место преступления не здесь. Мы это точно знаем! – последовал ответ.

– А как здесь оказалось тело убитой? Известно?

– Тела здесь тоже нет. Мы все облазили, и кинологи были.

Варя остановилась.

– Места преступления здесь нет. Тела тоже нет. Тогда какого хера мы все здесь делаем?

– Этого я сказать не могу. Мне приказали встретить вас и ввести в курс дела. Я ввёл.

– То есть твоя задача сообщить мне, что мы все, в том числе и я… находимся здесь непонятно зачем?

– Нет. Я ещё должен отвести вас на место падения шара.

– Какого ещё шара?

– Воздушного. Он упал в парке, возле статуи.

– Ну, и как связан шар с убийством?

– Нуууу…. это вы должны выяснить. Вы же следователь. Разве нет?

Варя теряла терпение и готова была обматерить лейтенанта, но сдержалась. В его словах имелась железобетонная истина. Что есть, то есть. Она следователь и ей выяснить всю эту…непонятку. Прав, малец.

– Я не прошу провести расследование. Мне нужны общие сведения. Общие. Например, к шару был привязан труп. Потом его унесло. Суть вопросов понятна?

– Понятна, только никакого трупа в шаре не было. Там находился только жених. Но потом он убежал.

– Вот теперь всё стало на свои места! Значит мне нужно осмотреть место падения воздушного шара, с которого сбежал жених?

– Точно так! – подтвердил лейтенант.

– Ладно! Веди!

Они снова двинулись по парку и вскоре вышли к круглой площадке с двумя затейливыми скульптурами. С одной стороны, площадка была достаточно хорошо освещена. Там, у длинного стола, уставленного бутылками шампанского, переминались с ноги на ногу топтались в нерешительности и курили несколько мужчин. На другой стороне площадки фонарь не горел и различались лишь тени. Одна из них окликнула Варю. Она узнала голос:

– Кораблёв?! Ты почему не на дежурстве?

Из темноты вынырнула знакомая фигура.

– Тише, Варя, тише, – прошипел ей на ухо Кораблёв, – тут неправильно сказанное слово может стоит работы.

Он ухватил её за руку и оттащил в сторону. И здесь снова таинственно зашептал:

– Шеф снял меня с дежурства и отправил тебе на помощь!

– Слушай, Кораблёв! Ты меня разбудил и голодной заставил лететь сюда. Меня встретил летёха, который доложил, что здесь нет ни тела, ни места преступления. Потом он же сообщил, что я должна осмотреть место падения воздушного шара, из которого сбежал живой жених. И сейчас я так зла, что готова пристрелить любого. Могу начать с тебя, – Варя резко повысила голос. – Потому что это ты сообщил, что убита Мадана Бергимбаева. Если её действительно убили, то, где это чёртово тело? – последние слова Варя почти выкрикнула и в ответ, как выдох, короткое: тебе конец!

Через мгновение к ней уже скакал какой-то мужичонка с брюшком и на ходу орал:

– Это вы должны сказать! Вы! Вы должны найти тело моей дочери. – Следом раздалась непристойная брань.

Варя коротко размахнулась и влепила мужичку пощёчину. Того аж тряхнуло от удара. Варвара Николаевна заговорила – спокойно и жестко. Очень жёстко.

– Капитан Силантьева. Следователь по делу вашей дочери. Господин Бергимбаев! Прекратите истерику и внятно расскажите, что случилось с вашей дочерью!

Как ни странно, пощёчина вместе с речью подействовали на Бергимбаева самым благотворным образом. Он успокоился и начал несколько сбивчиво и торопливо рассказывать о том, что же произошло.

– У моей дочери сегодня свадьба с Антоном. В качестве одной из свадебных опций они запланировали полёт на воздушном шаре. Сразу после ЗАГСа они оба сели в воздушный шар и взлетели. Я сам это видел, собственными глазами! Потом, потом… они полетели сюда, чтобы продолжить свадьбу. Мы ехали по дороге и видели, как этот проклятый шар летит. Он по пути нигде не приземлялся. Но когда шар опустился вон там, на полянке, в нём находился только Антон. Моей дочери в нём не было!

– Когда это произошло?

– Днём. В два часа.

– Почему сразу не сообщили в полицию?

– Это всё друзья Антона и Маданы. Они решили, что это какой-то трюк с сюрпризом. Сказали, что в интернете полно видео с исчезновением невесты. Они решили, что Мадана спрыгнула с парашютом или в корзине имелось двойное дно… Ну, не знаю… мы успокоились.

– Что происходило после приземления шара? – Варя продолжала задавать вопросы кратко и жёстко.

– Антон сбежал, ничего не объяснив. Потом приехал владелец шара и забрал…

– Вы позволили сбежать жениху? Вы позволили забрать воздушный шар?

– Мы думали…это розыгрыш! А сейчас думаем, что случилась беда!

– Кто-то снимал полёт?

– Да. Я нанял целую группу операторов. Они всё снимали. И на земле, и с коптеров.

– Они тоже ушли?

– Нет. Они в ресторане со всеми. Ждут.

– Воздушный шар вы заказывали?

– Нет. Марат. Племянник моей жены. Он тоже в ресторане.

Варя подозвала Кораблёва.

– Немедленно дай установку на жениха. Потом берёшь Марата и дуешь за воздушным шаром.

Следом Варя подозвала своего провожатого.

– Возьмите помощь и отправляйтесь в ресторан. Господин Бергимбаев пойдёт с вами и покажет группу, которая вела видеосъёмку свадьбы. Поместите их отдельно со всем без исключения оборудованием и поставьте возле них охрану. Никто и ничего не должно пропасть. После этого опросите каждого свидетеля. Если кто-то что-то снимал на свадьбе – изымайте.

Лейтенант козырнул. Они с Бергимбаевым ушли. Возле Вари появился глава городской полиции, генерал Баранов. Она даже не знала, что он находился здесь.

– Вы сильно рисковали, капитан! – вскользь заметил генерал.

– В моей работе без риска не бывает, товарищ генерал! – спокойно ответила Варя.

– Результаты расследования прямиком мне на стол!

– Понятно!

Варя поспешила в ресторан, чтобы опросить свидетелей и построить наиболее полную картину злополучной свадьбы.

Глава 6

Варя без устали трудилась всю ночь, собирая любую, даже косвенную информацию, и к девяти часам утра уже входила в управление полиции, чтобы доложить первые результаты.

В кабинете шефа полиции находился так же Бергимбаев. В его взгляде чувствовалась надежда. Видимо, он ждал услышать хорошие новости.

– Бергимбаев мой старый друг и отец. «Он будет присутствовать при нашем разговоре», – только и сказал шеф, указывая на место за столом. – Докладывайте, капитан. Что удалось узнать? – добавил он, когда Варя устроилась за столом и открыла папку.

– Боюсь, ничего хорошего сообщить не могу, – ответила Варя и сосредоточенно продолжала: – На данный момент нам удалось восстановить практически всю картину произошедшего, и она выглядит крайне неприятно.

Бергимбаев в этот миг схватился за сердце. Варя заметила это движение и замолчала, но он жестом попросил её продолжать.

– В 01-45 пришла информация о фирме «Пароплан». Той самой, которая сдала в аренду воздушный шар. Мы нашли склад, в котором они держали всё своё имущество.

– А как же жених? Ведь вы его задержали?! – спросил начальник полиции.

– Рядом со складом! Когда он поджигал последний воздушный шар! – с готовностью ответила Варя. – Антон Кадаев сжёг всё оборудование и все семь имеющихся в наличии воздушных шаров. Если и были улики, то сейчас их нет. Он всё там сжёг, уничтожил. Кроме того… автомобиль владельца фирмы «Параплан» Хохлова, который непосредственно сдавал воздушный шар на свадьбу, так же уничтожен. Только машина. Самого Хохлова найти не удалось. Он пропал. Ни жена, ни родственники ничего не знают. С учётом действий Кадаева надежды найти Хохлова живым… практически нет.

– А…мою дочь? – тихо спросил Бергимбаев.

– Полёт воздушного шара на всём протяжение пути сопровождался коптером. Вашу дочь с Кадаевым снимали практически непрерывно. Они оба только один раз исчезают из кадра, когда коптер снимает окружающие красоты. И этот отрезок длится ровно тридцать четыре секунды. На момент, когда они исчезают из кадра…оба громко кричат и пьют шампанское. Через тридцать четыре секунды в кадр попадает только один Кадаев. Вашей дочери в корзине уже нет. А Кадаев бегает по корзине и что-то высматривает внизу. С учётом всех собранных фактов, свидетельских показаний и действий самого Кадаева, мы предполагаем, что…он просто выбросил её из корзины. Мы вычислили место и уже начали поисковую операцию. Она не займёт много времени, поскольку на пути следования воздушного шара нет ни одной водной преграды. Но особых надежд мы не питаем. Если Кадаев действовал по плану, он наверняка понимал, что девушку будут искать. А значит, у него на земле мог быть сообщник, который должен был подобрать и спрятать тело. Таким образом он бы избежал наказания. Однако, все улики косвенные. Прямых пока нет.

Бергимбаев молча плакал.

Начальник полиции и Варя бросали на него сочувственные взгляды. Но чем они могли ему помочь?

– А что говорит сам Кадаев? – спросил начальник полиции.

– Он явно не в себе. Только и повторяет: пусть всё сгорит, всё. Мы собираемся направить его на психиатрическое обследование. Хотя, вероятней всего, он просто притворяется. Экспертиза даст окончательный вывод.

– Я лично займусь этим вопросом. А вы продолжайте расследование.

На этом разговор и закончился. Варя не спала вторые сутки, поэтому сразу отправилась домой. Поисковая операция только началась. Первые сведения должны были поступить не раньше полудня. Оставалось пару часов на сон.

Дома ни отца, ни крёстного не оказалось. Она наскоро поела и прямо в одежде упала на кровать.

Сон не шёл. Несмотря на довольно быстрые и понятные результаты расследования, в голове царила сумятица. Инстинкт следователя навевал сомнения относительно происходящего. Она ведь могла и ошибаться. Но где? Что она пропустила? Мысли не давали ей покоя, сон улетучился, и она решила вернуться в отдел попробовать ещё раз поговорить с Кадаевым. Если кто и знал правду, так это был он.

Сказано-сделано. Уже через час она входила в допросную камеру к Кадаеву. Полицейский по её просьбе вышел и затворил за собой дверь.

Кадаев сидел за столом и безучастно смотрел в зарешеченное окно. На появление следователя он никак не отреагировал.

– Пришла сообщить о начале поисковой операции. Мы найдём Мадину, будьте уверены.

Ответом стал ехидный смех. Именно этого и добивалась Варя. Реакция обвиняемого определённо говорила, что все их усилия по поиску тела тщетны.

– Так значит, у вас, и правда, есть сообщник? – сверля Кадаева взглядом, жёстко спросила Варя. – Вы скинули тело, а он подобрал и спрятал, чтобы никто не нашёл?!

В ответ полная тишина. Но Варя не собиралась отступать. Она лишь изменила тон и заговорила более мягко.

– Антон, у вас тоже есть отец. Вы же понимаете, каково сейчас Бергимбаеву?! Не хотите нам помочь, хорошо. Сообщите хотя бы ему, где находится тело. Любым способом. Дайте ему возможность похоронить дочь.

– Он давно похоронил Мадину!

– Что вы сказали?

Кадаев вальяжно откинулся на стуле и как-то злорадно оскалился.

– Я сказал, что Мадина давно бы сдохла и Бергимбаев давно бы её похоронил. Пять лет назад Мадина подсела на героин. Бергимбаев со всем своим богатством и связами ничего не смог сделать и в конце просто отказался от дочери. А знаете, кто ей помог? Я! Я три года от неё не отходил! – Кадаев сорвался на крик. В ту же минуту в камере появился встревоженный конвоир. Варя знаком показала, что его помощь не требуются. Полицейский кивнул и вышел. А Кадаев тем временем зло продолжал: – Я ночами от неё не отходил, как малого ребёнка убаюкивал. Вы знаете, в каком состояние она была? Вы сами наблюдали ломки от героина? Только я её ставлю на ноги, она опять за героин. Я бился за неё три года. Бился и победил. За это время я ни разу не видел Бергимбаева. Для него дочь умерла. Он говорил об этом не раз. Я её спасал! Спасал! – снова закричал Кадаев. – А вы тут все…убийцей меня считаете.

– Хорошо! – примирительно произнесла Варя. – Если вы не убивали Мадину, тогда почему сожгли воздушные шары и убили Хохлова?

– Я не убивал Хохлова. Он сбежал, когда я поджёг его машину. Шары я поджёг, потому что этот гад мой враг.

– Вы хотите сказать, что это Хохлов убил вашу невесту?

– Нет. Я хочу сказать, что Хохлов вместе с Мадиной решили упрятать меня за решетку. И как я раньше не догадался! – Кадаев с досадой выругался. – Всё было понятно, когда она этот дурацкий свадебный элемент с воздушным шаром придумала.

– Воздушный шар…идея Мадины? – уточнила Варя.

– А чья же?! Я боюсь высоты и наотрез отказывался, но она настаивала, да так мягко, с такой любовью, что я не смог устоять. Чувствовал ведь, чувствовал, что она хочет отомстить…

– За что отомстить?

– Месяца три назад на вечеринке я напился…ну и трахнул её кузину Риту прямо у них дома, в саду. Она застукала нас и закатила страшный скандал. Угрожала убить и всё такое. А через несколько дней позвонила и сказала, что простит меня, если больше такого не повторится.

– Вы думаете…она покончила собой, чтобы отомстить вам?

– Нет. Я думаю, что эта мерзкая тварь Мадина опоила меня чем-то на шаре. Иначе я бы хоть что-то услышал или увидел в этой чёртовой корзине. Опоила, а потом прыгнула с парашютом. А сейчас бухает где-нибудь в баре и смеётся над моими несчастьями.

– Для прыжков с парашютом требуются определённые навыки, – начала, было, Варя, но её остановил смех Кадаева. Он был неприятный, язвительный что ли…

Насмеявшись вдоволь, Кадаев устремил на Силантьеву насмешливый взгляд. И этот взгляд объяснил многое.

– У Мадины есть опыт прыжков с парашютом?!

– Больше ста прыжков. Она даже свободный полёт отрабатывала. Это то, о чём мне известно. У неё и награды есть. Вам стоит съездить в клуб парашютистов «Ласточка». Это всего двадцать километров от города.

Варя достала телефон.

– Диктуйте адрес клуба и этой Риты, с которой вас застукала Мадина.

Спустя четыре часа Варя уже звонила начальнику полиции.

– Жива? Вы уверены, капитан? – спросил начальник полиции.

– Не уверена, товарищ генерал. Но с учётом показаний Кадаева первая версия рушится.

– А если он врёт?

– Я всё проверила. Мадина Бергимбаева действительно застукала жениха со своей кузиной, когда они занимались сексом, и действительно грозила ему отомстить. Приблизительно в то же время она внесла крупную сумму денег в клуб «Ласточка». Они её тренировали едва ли ни каждый божий день. А иногда и по нескольку раз. По отзывам, она вполне может считаться профессиональным парашютистом. Кроме того, она умела «парить». Это особое искусство среди парашютистов. Кроме того, в клубе мне сообщили, что Мадина и раньше занималась парашютным спортом. То есть она пришла не новичком. Ей хватило бы считанных секунд, чтобы исчезнуть из поле зрения Кадаева. А парашют она могла спрятать под платьем или в корзине. Наши ребята прямо сейчас анализирует свадебное платье и всё что видно в корзине на предмет наличия парашюта. Результаты будут очень скоро. Но какими бы они ни были вопросы останутся, пока мы не найдём Мадину.

– И что вы планируете делать дальше?

– Дать ориентировку на Мадину Бергимбаеву. А для Кадаева добиться домашнего ареста. Пусть походит в электронном браслете, чтобы никуда не пропал, пока мы будем разбираться во всей этой истории.

– Одобряю. Действуйте!

После разговора с начальством, она снова навестила обвиняемого, чтобы сообщить о результатах проверки показаний.

– Я ходатайствовала о помещении вас под домашний арест. Скорее всего вас скоро выпустят. Молитесь, чтобы мы нашли вашу невесту живой. В противном случае вас ждёт обвинение в убийстве с вероятностью провести всю оставшуюся жизнь за решёткой.

После беседы с Кадаевым, Варя, наконец, отправилась домой. Она даже не посмотрела, дома ли отец и сразу забылась крепким сном.

Глава 7

Как ни странно, потеряв работу, Сергей Михайлик, доктор исторических наук, чувствовал себя просто прекрасно. Не будь этой симпатичной девушки – следователя, он бы отправился в деревню к матери и провёл бы остаток лета там. Тем более, что она так часто звала его к себе.

Он надеялся, что Варвара Николаевна, Варя, так он привык звать её про себя, позвонит, но звонка всё не было. Сергей неплохо разбирался в людях и понимал, что шансы дождаться от неё звонка с каждым часом уменьшаются. Если она вообще не выкинула его номер?! Следовало брать инициативу на себя и принимать чрезвычайные меры по поиску любимой женщины.

Сергей написал трогательное сообщение в группу своего детища, семинара теоретической истории, в котором сообщил об уходе по независящим от него причинам, потом долго наводил порядок в своей однокомнатной квартире; а в конце заварил себе крепкий кофе и погрузился в нежные размышления об очаровательном следователе. Внешне следователь Варя была, в общем, довольно обычной молодой женщиной. Даже, пожалуй, несколько простоватой. Одевалась незамысловато, как тинэйджер: джинсы, кроссовки, косуха. Светлые, густые волосы собраны на затылке в незатейливый хвост. Чистое личико без признаков макияжа. Сергею нравились женщины поярче. И, тем не мене, чем-то она его всё-таки привлекла. Более того: его к ней тянуло словно магнитом. Раньше такого и в помине не бывало в отношениях. А тут…даже отношения не начались! Это сильно волновало и удивляло Сергея.

Его-то тянуло, а вот следователь определённо не желала налаживать с ним контакт. Возможно, в силу своей профессии, она вообще никому не доверяла. Он бы мог попытаться снова с ней встретиться. Но в случае неудачи всё могло бы закончиться сразу и навсегда. Хотя, могло и повезти. Рисковать не стоило. Поэтому, прежде чем сделать следующий шаг, следовало подготовить почву.

– С чего начинается любое расследование? – пробормотал под нос Сергей, попивая мелкими глотками свой любимый кофе. – Конечно…с информации. Информация поможет сформировать портрет преступника. Будет портрет – появится возможность его арестовать.

Сергей рассмеялся своей остроумной мысли и взялся за ноутбук. В небольшой квартирке любимым его местом работы была небольшая, но такая уютная кухонька с прекрасным, удобным обеденно-рабочим столом. Вот там, рядышком с вазой, полной сочных красных яблок, из маминого сада, он и принялся за дело.

Следующие несколько часов тщательных поисков в глубинах мировой паутины принесли разочарование. Судя по всему, очаровательный следователь умело от всех скрывалась. Ни социальных страничек, ни фотографий, ничего вообще. Только скудная информация на сайте МВД. Всего шесть строк, которые никак не приблизили Сергея к предмету его поисков.

За окном совсем стемнело и Сергей, совсем расстроенный, уже собирался лечь спать, когда его озарила отличная, даже почти гениальная, мысль: если её звали Варвара Николаевна Силантьева, следовательно, имя её отца Николай Силантьев! Поиски сведений об отце вполне могли пополнить скудную информацию относительно дочери.

Поиски начались снова, но уже с другого конца, и на этот раз он искал человека с именем Николай Силантьев. Едва ли не сразу он наткнулся на статью в Википедии о человеке с таким именем.

– Они похожи, – радостно пробормотал Михайлик, разглядывая фотографию, и принялся читать содержание. – 55 лет. По возрасту подходит ей в отцы. Академик, доктор медицинских наук…, да он тоже ученый, и тоже доктор наук! Что ещё интересного? Возглавляет Центр экспериментальной медицины. Так…жена…Екатерина…умерла…мои соболезнования… Смотрим в раздел «дети» …Варвара Николаевна Силантьева, 33 года. Фотографии нет… девушка не любительница тиражировать внешность… ну, значит это точно она…есть даже адрес, но я туда пока соваться не буду. Мы не настолько хорошо знакомы. Штучка горячая, при оружии…сначала попробую сблизиться с отцом. У них с дочерью определённо крепкая связь. Особенно после смерти матери. Познакомимся с отцом и попытаемся заслужить его расположение. Ну, и подарок…я же не могу явиться на знакомство с отцом моей девушки с пустыми руками. Остаётся решить, что именно можно подарить доктору медицинских наук…

Хотя во времени он не был ограничен, Сергей здраво рассудил, что раз уж объект его внимания найден, решение принято, откладывать встречу нет резона. Он долго купался, тщательно побрился, придирчиво выбрал одежду – ведь как говориться: по одежке встречают. И наконец, довольный приложенными усилиями разложил всё на постели. Теперь можно и расслабиться; Сергей вернулся на кухню и за чашкой любимого кофе стал просматривать сообщения в своей бывшей группе. Многие сожалели об его уходе. Хотя были и такие, кто высказался в стиле: туда ему и дорога. Куда именно, они не уточняли. Ну, и слава Богу! Эта страница его жизни перевернута.

Когда кофе закончился, а сообщения были прочитаны, пришло время собираться.

Ровно в восемь часов утра Сергей вышел из квартиры, держа в руках тоненькую брошюрку.

Глава 8

Звонок длился очень долго, очень долго. Сонная Варя нащупала телефон на прикроватной тумбе. В трубке раздался знакомый голос:

– Это Кораблёв. Извини, что разбудил. Звоню сказать, что тебе не надо сегодня приезжать в отдел. Это слова шефа. Да, ты прекрасно справилась с расследованием. Сделала всё быстро и без шипов. Это тоже слова шефа. Расследование со свадьбой перешло в стадию поисков невесты. Так что, всем полегчало. Молодец. Это от меня.

В телефоне раздались гудки.

Варя разомкнула одно веко и посмотрела на экран телефона. Часы показывали восемь утра. Она даже не подозревала, что так долго спала.

Понадобилась ещё четверть часа, чтобы она встала с постели и направилась в душ. Блаженствуя под горячей струей, Варя решила посвятить весь свободный день отцу. Съездит к нему на работу, поговорит, может, даже удастся вытащить его на обед в их любимую кафешку. Оставалось позавтракать и принарядиться. Хотя, чего наряжаться?! Любимые привычные джинсы и куртка вполне подходили для свободного дня. Впрочем, футболочку подберу поярче: выходной выпадает не так часто, гулять так гулять!

В тот самый миг, когда Варя разбивала яйца для своего омлета, Сергей входил в кабинет с табличкой «Н.Н. Силантьев».

В довольно просторном помещении за массивным столом обсуждали что-то двое мужчин приблизительно одинакового возраста. Сергею удалось узнать одного из них. Да, фото в Википедии удачно передало портрет.

Сергей не поленился и поздоровался за руку с обоими мужчинами.

– Чем обязан? – спросил с места Силантьев.

– Сергей Михайлик! Лучше просто, Сергей! – Сергей положил брошюру на стол.

– Что это? – добродушно поинтересовался Силантьев, рассматривая лежащую перед ним книжонку.

– Вся информация обо мне. Вы всё равно будете наводить справки. Так что…лучше чистосердечное признание.

Тонкошкуров, а это именно он сидел рядом с Силантьевым, не выдержал и рассмеялся. А вот самого Силантьева такая подача ничуть не порадовала. Добродушие сменилось настороженностью. Может, это некий нарушитель закона, которого преследует Варя? Отчасти, он был не так уж неправ.

– Вы пришли за помощью? Надеетесь, что я изменю мнение дочери?

– Нет! – как мог любезно ответил Сергей. – В части касающейся вашей дочери мне помощь не нужна! Более того, она всё усложнит, а мне, и без того, с ней непросто.

На этот раз рассмеялись оба, и Силантьев, и Тонкошкуров. Они догадались, какого рода причина привела гостя в это утро.

– Буду до конца откровенен, – между тем продолжал Михайлик, добавив голосу грустинку, – между нами с Варей есть взаимопонимание. Мы неплохо ладим. Но…иногда она начинает без причины сердиться. А однажды вообще сделала вид, будто мы с ней незнакомы. Потом отношения снова налаживаются. У неё сложный характер. Но хуже всего, что я не понимаю, насколько серьёзны её намерения относительно нашего совместного будущего.

Силантьев с Тонкошкуровым слушали, а глаза их искрились весельем. Сергей решил, что это хороший знак и продолжал упоенно фантазировать.

– Когда речь заходит о знакомстве с семьёй, Варя всё время находит нелепые причины. У меня появилось стойкое чувство, что она никогда нас с вами не познакомит. Поэтому я решил ускорить нашу встречу.

– Вы правильно поступили, молодой человек! Я рад, что вы пришли и обо всём рассказали, – Силантьев встал и протянул руку. – Можно просто Николай Николаевич. А это, – он кивнул в сторону друга, – крёстный Вари, Геннадий Тонкошкуров…

– …можно просто – дядя Гена, – подсказал Тонкошкуров, протягивая руку.

Сергей окинул обоих благодарным взглядом. Гора с плеч!

– Знаете, скажу откровенно…я люблю Варю настолько, что готов принять любые отношения, которые её устроят. Но эта неопределённость…сильно давит. Порой я не понимаю, как себя с ней вести…

– Не вы один! – мягко заметил Силантьев. – Но, если вы её действительно любите, дайте ей время.

– Почему она ничего о вас не рассказывала? Давно вы вместе с Варей? – резонно подметил немногословный Тонкошкуров.

– Около года, – с готовностью ответил Сергей. – А насчёт «ничего не рассказывала» …мы с вами в одинаковом положении. Она мне тоже ничего не рассказывает о семье, – Сергей, как бы извиняясь, обвёл руками вокруг. – Приходится действовать самому.

– Понятно. А работаете вы где? – задал очередной вопрос Тонкошкуров.

Михайлик поклонился.

– Тридцать семь лет. Доктор исторических наук. Печатаюсь в научных журналах. До недавнего времени преподавал в университете. На днях ушёл, чтобы целиком посвятить себя…отношениям с Варей. Как только появится ясность, снова займусь своей карьерой. Связей нет. Денег немного, но на жизнь вполне хватает. Из родителей только мама. Живёт в деревне недалеко от города. Есть однокомнатная квартира в собственности. Ещё я знаю семь иностранных языков. Пожалуй, это всё.

– Значит, мы коллеги? – спросил Силантьев.

Они третий раз пожали руки друг другу.

– А если Варя узнает, что вы её обошли? – на всякий случай поинтересовался Силантьев.

– Разозлится и хлопнет дверью. Что же ещё?! – удивлённо ответил Сергей. – Я прошу ничего ей не говорить. И даже осмелюсь попросить не вмешиваться в наши отношения до той поры, пока не появится определённость…с её стороны.

Разговор бы продолжился, но в эту минуту дверь резко скрипнула и стремительно вошла, почти вбежала, молоденькая медсестричка. Глаза её были широко распахнуты, шапочка сбилась на ходу, в руках она нервно теребила маску, рот был приоткрыт, но сказать что-то никак не получалось. Этого хватило, чтобы Силантьев и Тонкошкуров сорвались с места и мгновенно покинули кабинет, оставив нового знакомого в одиночестве. Сергей не успел договориться о новой встрече, поэтому пришлось бежать следом за…родственниками.

Уже в коридоре он услышал страшные, то протяжные, то резкие до визга, крики. Их несомненно издавал детский голос. Вскоре он оказался у палаты, услышал тревожный писк аппаратуры и увидел кого-то мечущегося бьющегося в ворохах смятых простыней и комьях бесконечных датчиков и проводов на огромной медицинской кровати. То была девочка, совсем кроха, лет восьми или десяти. Короткий взгляд выхватил тельце под сбившейся простынёй, изнеможённые, тонкие ручки и почти полностью забинтованное лицо, только длинные волосы в беспорядке разметались по подушке. Каждый раз, издавая эти ужасные крики, девочка выгибалась, и тут же со стоном падала в постели; потом всё повторялось. Ничего страшнее Сергей в жизни не видел. Но её крики… в ужасе утробных звуков ему почудилось что-то разумное, знакомое. Он прислушался и… к удивлению своему, начал разбирать слова. Не может быть! Он даже тряхнул головой и сжал пальцами виски, но, точно, он не ослышался, это слова! И они повторялись снова и снова. Сергей сорвался с места и выбежал на лестницу. Едва дыхание успокоилось и мысли стали более-менее четкими, он стремительно покинул Центр экспериментальной медицины.

Оказавшись на улице Сергей, быстро огляделся. Поблизости возвышались купола церкви. Вот! То, что нужно! Он ринулся туда, повторяя: «спички, ещё нужны спички».

В церкви он купил несколько свечей, а в ближайшем магазинчике сгреб с витрины ворох спичечных коробков и, неловко прижимая всё это к груди, побежал обратно.

Глава 9

Медсестра провела Варю в палату к Полине, где всё ещё находились отец с крёстным и ещё несколько врачей. Полина на время затихла, но судя по бурно вздымающейся груди приступ мог повториться в любой момент.

Завидев дочь, Силантьев отвёл её в сторонку и кратко поведал историю Полины. Дочь пришла в ужас от рассказа.

– Родители? Ты уверен, что всё так и было?

– Уверен! Шесть месяцев прошло, а ей только хуже становится, и мы ничего не можем с этим поделать. Особенно удручают эти страшные судороги, которые вызывают приступы ужасной боли… – в этот миг Полина снова закричала. Потом ещё раз и ещё раз. Крики становились всё болезненнее, но врачи бездействовали.

– Чего вы ждёте? Сделайте же что-нибудь! Дайте ей обезболивающее или успокоительное! – не было сил смотреть на мучения ребенка.

– Давали. Не помогает, – тихо ответил один из врачей.

Варя посмотрела на отца. Тот кивком подтвердил слова коллеги.

Варя не успела и слова сказать, как в палате появился… Сергей. Она глазам не поверила, когда его увидела. И он не просто появился, а вытащил из кармана толстую свечу. И не просто вытащил, а ещё и зажёг фитиль. Пока она соображала, как ей поступить, отец набросился на Сергея с гневными упрёками: