Читать онлайн …В сознании

Посвящается моему отцу.

Ты по-прежнему рядом – в моих снах.

1.

Виктор закрывает глаза, потирая виски пальцами обеих рук. От резкого подъема на ноги у него слегка кружится голова. И не только от этого. Мысль о потерянных годах жизни мешает сосредоточиться на более важных вещах. Но на чем? Что сейчас может быть важнее? Он провел двести лет в крио-капсуле на неисправном корабле. Его худшие опасения подтвердились.

Когда, спустя несколько мгновений, Виктор снова открывает глаза, молодой человек в красной куртке всё так же стоит перед ним, окружённый зарослями любопытного местного растения. Тёмно-зелёные, длинные стволы, увенчанные странными, на его взгляд, соцветиями, напоминающими пекинскую капусту, едва распустившиеся, плотно закрывают всё видимое вокруг пространство.

Странно, но лицо этого парня кажется ему знакомым. Непонятно только, откуда.

– Как ты сказал, тебя зовут? – уточняет Виктор. Он и правда забыл его имя или просто не расслышал.

– Тед Андерсон, можно просто Тед, – усталым и отрешённым голосом добавляет парень. Махнув рукой, он делает короткую паузу, словно собираясь с мыслями, и показывает куда-то в гущу растений: – Думаю, нам пора ехать. Там… ждёт машина.

– Идем, – тихо произносит Виктор, взглянув в сторону уходящего Теда, и добавляет уже громче: – Ты можешь называть меня просто Виктор.

Он вдыхает полной грудью свежий, тёплый воздух, смотрит на переливающееся розовым цветом небо и спешит вслед за встретившим его колонистом, ловя ощущение дежавю, которое, как ему кажется, только что испытал.

Серебристого цвета стазис камера, соединённая сотнями трубок и проводов со стоящим вокруг оборудованием и терминалами с разными мигающими экранами, находится в центре комнаты, напоминающей лабораторию. В воздухе ощущается легкий запах озона, а холодное мерцание светодиодов придаёт пространству стерильную безжизненность. От соседнего помещения, где молча стоит Тамара, её отделяет прозрачная стеклянная стена. Девушка оборачивается на звук открывающейся двери.

В комнату входит молодой человек в таком же светлом хлопчатобумажном костюме, двигаясь словно автоматически, и останавливается напротив неё. Его взгляд скользит по панели управления, делая вид что он проверяет что-то важное, но на самом деле, кажется, будто он избегает встречаться с ней глазами.

«Здравствуй, Тамара, давно не видел тебя здесь. Что-нибудь случилось?» – Не открывая рта спрашивает он, холодно, как и сама комната.

«Нет. Я просто решила навестить нашего… подопечного, и узнать, как продвигаются попытки слияния», – её слова звучат ровно, но на лице мелькает еле заметная тень сомнения, словно она что-то недоговаривает.

Где-то в соседнем помещении раздаётся громкое рычание. Точнее, оно раздаётся в её голове, но она знает где источник этого звука. Тамара вздрагивает, а её взгляд, хоть и на мгновение, полон напряжённости. Она смотрит в ту сторону, словно пытается увидеть сквозь стену.

«Посланники пробуют множество вариантов, ты сама знаешь это. Но пока – безуспешно. Он не поддаётся силе сознания, словно закрывается от нас… не пускает… прокручивает во сне снова и снова сотни комбинаций произошедшего там. Эмоциональный блок».

«Эмоциональный блок…, – повторяет Тамара. Делает паузу, как будто взвешивает каждое слово. – Разве это возможно?», – она снова переводит взгляд на стазис-камеру, где неподвижно лежит тело Виктора. Словно восковая фигура, он выглядит неживым, но при этом угрожающе скрытным.

«Это возможно только… – молодой человек задерживается на этих словах, он говорит медленно, как будто он не уверен, стоит ли продолжать. Затем его взгляд резко встречается с её глазами: – Если бы ему кто-то помогал, то это могло бы быть возможным».

«Помогал?», – Тамара быстро отворачивается, её взгляд снова обращён к стеклянной стене, как будто там она может найти ответ на этот невысказанный вопрос. Рычание усиливается, к нему прибавляется глухой рокот, но её беспокоят не столько звуки, сколько то, что могут значить слова лаборанта.

«Именно. Порой, когда смотришь на показания мозговой активности, кажется, что он там не один. – он пожимает плечами. – Или кто-то проникает к нему… чтобы помочь».

Тамара замирает на какое-то время, её лицо становится бесстрастным, но глаза выдают беспокойство. Она делает несколько шагов к прозрачной стене, пристально глядя на стазис-камеру, как будто пытается разгадать секрет.

«Пожалуй мне пора, меня ждёт шаттл до Марса», – её голос звучит немного резче, чем она того хотела. Без единого промедления она молча выходит из лаборатории.

Молодой человек смотрит ей вслед, его взгляд холоден, почти ледяной. Когда дверь захлопывается, он говорит мягким, но как будто насмешливым тоном:

«Конечно, был рад тебя увидеть, удачи на заседании сената».

Тамара слышит это. Она останавливается на мгновение за дверью, но не отвечает, её лицо остаётся безмолвным, словно это было её решение не реагировать.

В центре столицы Республики – марсианского мегаполиса Нью-Сеул, состоящего из двенадцати больших защитных куполов и нескольких более мелких, раскинувшихся на четырёх крупнейших равнинах планеты: Утопии, Аркадии, Амазонии и Эллизии, – расположены сотни ресторанов и баров. Но каждый вечер пятницы, после службы, Фрай неизменно отправляется только в одно место.

Это бар «Большая медведица», одно из самых старых заведений в этом районе города. Фраю всегда хотелось думать, что это место как-то связано с историями его детства. Мать часто рассказывала, как отец, возвращаясь после инспекций, собирался с друзьями в одном из ресторанов у центрального террагенератора. Ему бы хотелось верить, что это было именно здесь.

Но реальность неизбежно вторгается в его мысли: этот бар был открыт после его рождения, да и мать говорила о престижном ресторане, а стипендия Фрая едва ли позволит посещать подобные места. Да и того самого ресторана, возможно, давно уже нет. Но он цепляется за этот ритуал, как за остатки чего-то большего, чего-то, что связывает его с тем миром, который он так и не узнал.

Внутри бара всегда шумно. Фрай, как обычно, сидит у края стойки, наблюдая за курсантами РККП. Эти молодые люди с гордостью носят свои серые мундиры с позолоченными нашивками. Элита современного общества. Их смех и громкие разговоры эхом разносятся по помещению. Они беззаботны, уверены в себе, наслаждаются каждым моментом. Фрай завидует им – их энергичности, их будущему, которое кажется таким ярким и полным приключений. Он часто воображает, что однажды сам будет в их числе. В этой форме, прогуливаясь по проспекту Республика после службы, идёт от старинного здания Управления Республиканского Консульства Колониальных Поселений до этого бара, где его ждут друзья.

Но разрыв между мечтой и реальностью слишком велик, чтобы его не замечать. Сейчас он – всего лишь студент, застрявший в серых буднях, с расплывчатым представлением о будущем. Каждую пятницу он приходит в этот бар, но не для того, чтобы выпить или отдохнуть, а чтобы хоть на миг почувствовать себя частью этого мира, который кажется ему столь недосягаемым.

Бар "Большая медведица" окружён холодной, технологичной атмосферой города. Металлопластиковые стены, мерцающие голограммы, бесконечные потоки транспорта под куполами – всё это создаёт ощущение отчуждения и искусственности. Сама планета, всё ещё остаётся чужой для него. Фрай чувствует эту холодность, это безразличие мира вокруг. А внутри него кипит тихая, невысказанная тоска – тоска по чему-то настоящему, по жизни, которая кажется ему недосягаемой мечтой.

Он делает небольшой глоток из стакана, наблюдая за курсантами, которые шумно смеются и переговариваются между собой. Внутри него нарастает чувство одиночества. Он среди людей, но это не его мир. Его мечта – всего лишь иллюзия, мираж, а реальность, которую он видит вокруг, жестока и безразлична к его желаниям.

Мир курсантов, этот мир смеха, лёгкости и уверенности в завтрашнем дне, кажется Фраю чем-то далёким, почти недостижимым. Он отводит взгляд от их улыбающихся лиц и снова смотрит на свой стакан, в котором отражается свет мигающих голограмм. Холодное, искусственное свечение бара – отражение его собственной жизни, которая, несмотря на все усилия, остаётся пустой и бесцветной.

– Привет, – приятный девичий голос вырывает Фрая из мечтаний о консульском кителе.

Он уже с командой взбирался по трапу к скоростному шаттлу, который готов вот-вот отправиться на орбиту Марса. Там, после последних приготовлений на орбитальной космической станции, его ждет место в одном из новеньких быстроходных кораблей серии RQ, так часто мелькающих на городских билбордах. Рекламные призывы манят:

«ВСТУПАЙ В РЯДЫ ДОБЛЕСТНЫХ КОЛОНИСТОВ» или «ПРОЙДИ МЕДОСМОТР И ПОСТУПАЙ НА СЛУЖБУ РККП».

Но Фрай не может пройти медосмотр, ведь он не «идеальный ребенок», зачатый искусственным путем. Мать всю жизнь напоминала ему об этом, будто опасаясь, что он вдруг станет «другим» и сбежит подальше. А может, и отправится на поиски её родной планеты, где героически погиб отец.

Фрай оборачивается на голос и не верит своим глазам. Перед ним стоит блондинка с подвыпившим видом и смазливым личиком, но самое невероятное – на ней тот самый, заветный серый китель курсанта.

– Эй, симпатяга, не угостишь скучающую девушку? – Она протягивает в его сторону пустой стакан из-под виски.

– Нет, нет…, то есть, конечно же…, конечно, угощу, – бормочет он, запинаясь и торопливо поправляя свисающий на лоб чернявый чуб.

Пальцы предательски дрожат, когда он поднимает руку, чтобы подозвать бармена. Отвернуться от неё – значит потерять контроль.

– Я Лиза, пришла сюда с теми идиотами, – она кивает в сторону шумной компании кадетов на другой стороне зала. – Они мне наскучили. Точнее, их дурацкие шуточки. И тут я заметила тебя… Как тебя зовут, офицер?

– Я…, это… не офицер… ещё, – отвечает он, запинаясь всё сильнее. – Я пока только курсант-штурмовик.

Он смотрит на свою синюю форму, серебристый бейдж с именем и званием курсанта. Выпитый алкоголь глухо стучит в висках. Конечно, она это уже поняла. Выгляжу дураком, мелькает у него в голове.

– Вижу. И всё-таки?

Лиза прищуривается, но не с насмешкой, а с лёгкой очаровательной улыбкой, заглядывая ему прямо в глаза. Фрай чувствует, как его охватывает волнение, руки будто скованы. Он улыбается в ответ, хотя понимает, что это лишь маска. Снова эта глупая заминка. В этот момент ему кажется, что время застыло. Как и его поднятая рука.

– Я Фрай, Фрай Малышев, – быстро представляется он и протягивает наконец свою руку девушке. Тут же представляя себя со стороны, понимает нелепость своего поведения. – Я просто…

Этот разговор начинает напоминать ему десятки других встреч с девушками, где они сами подходили, говорили первыми. Но сейчас всё иначе. Раньше он знал, как действовать, но не здесь, не в этом странном контексте – не с Лизой, разговор с которой кажется испытанием.

Общение с девушками обычно не приводит его в ступор. Ведь он достаточно привлекательный молодой человек. Только вот ни одна из них не была кадетом РККП.

– Слушаю вас сэр, – словно из вязкого киселя мыслей, вытягивает его голос бармена.

– Ах, да. Повторите нам пожалуйста.

Он приподнимает почти допитый бокал с пивом и кивает на стакан Лизы. В этот момент она ловко запрыгивает на высокий барный стул рядом с ним.

– А я Лиза Стоун, – серьёзно заявляет она, аккуратно указывая на свой именной значок на груди. – Итак, Фрай, что такой симпатичный молодой штурмовик делает совершенно один в этом старом и убогом баре?

Фрай смущённо приподнимает свой бокал и изогнув бровь говорит банальную вещь:

– Отмечаю конец сессии.

– Это не объясняет, почему ты один. Скорее наоборот… у тебя есть друзья?

– Эмм… это своего рода традиция… ты, наверное, сочтёшь меня сумасшедшим… я… мысленно общаюсь с отцом, – выдыхает он, сам не понимая, зачем это сказал. Внутри всё начинает сжиматься.

Каждый раз, когда он упоминает о нём, внутри всё переворачивается. Фрай чувствует, что говорит не о человеке, а о призраке, который навсегда останется тенью прошлого. Это будто разговор с кем-то, кого никогда не знал.

– Любопытно, – Лиза подносит палец к щеке и, облокотившись на барную стойку, внимательно смотрит на него, ожидая продолжения. Но он молчит. – Нет, мне правда интересно.

– Он погиб, много лет назад, – говорит Фрай, ощущая, как слова, касающиеся отца, в последнее время скользящие по поверхности его сознания, будто бы не затрагивая настоящих эмоций, в этот раз зацепили забытые струнки души.

– Твой отец, должно быть, был хорошим человеком. Прости, если заставила…

– Всё нормально, – быстро отвечает Фрай, кивая в её сторону. – Да, говорят, он был отличным малым, и кстати консулом РККП. Правда, мне не довелось его знать. Он погиб ещё до моего рождения.

Он повторяет это так часто, что слова теряют вес. Они словно не имеют значения. Как можно говорить о человеке, которого никогда не видел, не слышал?

– Даже так? Ммм… Ещё раз прости, – Лиза пытается сделать серьёзное выражение лица, но потом, словно поражённая молнией, резко подскакивает. – Нет…, – протягивает она. – Постой-ка! Фрай Малышев? Уж не сын ли ты того самого Виктора Малышева, который пропал сотни лет назад? Погоди, как это возможно? Мы недавно изучали этот кейс. Я знаю, что он погиб, а девушка по имени…

– Диана, – добавляет Фрай, чувствуя, как снова перед глазами всплывает образ матери. Её история для него всегда была загадкой, которую он так и не смог до конца разгадать.

– Точно! – Лиза садится на место. – Она вернулась около двадцати лет назад с неизвестной колонии на пропавшем сотни лет назад инспекционном корабле…

Фрай кивает.

– Да, Диана – моя мать.

История о её возвращении ему самому порой кажется невероятной, почти мифической. Но иногда, даже несмотря на то, что тогда он был только в её утробе, ему кажется будто он помнит всё что произошло на той злосчастной планете.

– Но ведь ты знаешь, что через пару лет после пропажи инспекции, РККП снова отправило миссию на Деметру, и они не нашли там ни колонистов, ни инспекции, ни уж тем более консула – твоего отца. Это максимально странный кейс.

Фрай снова кивает.

– А ещё спустя годы была отправлена новая миссия по колонизации, и теперь там уже больше ста лет существует передающая станция, и колонисты живут вполне мирно…

– Да, я всё это знаю, я знаю этот кейс наизусть. Этот кейс, собственно – моя жизнь… То была совсем не Деметра, как выяснилось… Не та Деметра, где родилась моя мать. Считаешь её сумасшедшей?

– Нет, что ты. Извини. Я не это имела в виду… Но тот странный рассказ о монстрах, которые воруют тела людей… – Лиза зажмуривается.

– Мутные. Их называли мутные.

– Точно, – заключает она, снова вставая со стула. – Слушай, мне нужно в уборную, но я быстро вернусь. Не уходи, слышишь? Я познакомлю тебя со своими друзьями, – договаривает она уже на ходу.

Фрай боится, что своей историей отпугнул милую девушку и даже жалеет, что вообще всё рассказал. Он допивает пиво и ставит второй пустой бокал рядом с первым. Бармен, улыбаясь, болтает с каким-то парнем, с другой стороны, стойки, не торопясь выполнять работу. Фраю не до жалоб – он чувствует, как пиво уже ударило в голову, и понимает, что ему не помешало бы сходить в туалет. Но что-то держит его на месте. Он боится, что, если уйдёт, Лиза вернётся и решит, что он сбежал.

У края стойки его внимание привлекает чернокожий мужчина в тёмно-синем форменном костюме корпорации «Деметра». Фрай замечает, что тот стоит, будто замороженный, держа большой свёрток с логотипом компании, знакомым с детства. Логотип тот же, что на этикетках бутылок с водой, которую добывают на Титане и поставляют на его родную станцию. Таких совпадений не бывает, думает парень. Чернокожий мужчина протягивает свёрток другому, замершему в тени человеку. Фрай видит лишь руку второго – она тоже не шевелится, как будто замерли для фото сессии. Оба стоят, ухватившись за свёрток, и, хотя их губы не двигаются, Фраю кажется, что они что-то говорят друг другу. Нет, не кажется… Он чувствует это. Их голоса пробиваются сквозь шум толпы, но слов не разобрать.

Фрай настораживается. Внутри нарастает тревога – образы рассказов матери о мутных всплывают в сознании. Возможно, те самые мутные всегда были рядом, но его разум отказывался верить в их существование, считывая это как миф. Он помнит, как мать делилась историями: о том, как они поджидают, как шепчут, как способны манипулировать сознанием, заставляя людей видеть то, чего нет. Возможно, часть этих рассказов выдумало его детское сознание. Теперь кажется, всё это происходило не с ним, а с кем-то другим. Эта мысль не покидает его, обрастая новыми деталями.

Фрай пытается отогнать страх, заставляя себя смеяться, но это получается натянуто. Он сам себя уговаривает, что всё это – лишь плоды его воображения, что это всего лишь алкоголь, играющий с его разумом. Но голос разума становится всё тише, подавляемый нарастающей паникой. Позабыв об отлучившейся девушке, он встаёт и направляется в сторону незнакомцев. Но вдруг останавливается, не желая в очередной раз уличить себя в параноидальных мыслях.

Чернокожий словно отмерев, отпускает пакет и резким, совершенно неестественным движением разворачивается, и направляется к выходу. Второй словно растворяется в темноте коридора, с пакетом в руках.

«Что это было?» Думает юный штурмовик. Струйка пота скользнула вдоль позвоночника. Состояние паранойи захватывает его. Каждое движение, каждый шорох в баре кажется предзнаменованием. Он становится неуловимым для собственных мыслей, они сливаются в один поток – это лишь его воображение, это всего лишь страх. Но что, если это правда? Он встает, ощущая, как сердце колотится, будто предупреждая его о чем-то зловещем.

Фрай вскакивает и, будто ведомый внутренним импульсом, выбегает на улицу. Тёплый, спертый воздух подземных шахт террагенератора ударяет в лицо, сбивая с толку. Этот тяжёлый запах кислорода, поддерживающий искусственную атмосферу города, кажется ему внезапно таким чуждым. На секунду он начинает успокаиваться, ощущая, как голова чуть проясняется. Но тревога до конца не покидает его: алкоголь всегда вызывает ненужные мысли, играя злые шутки с разумом. И теперь он не может отделаться от ощущения, что мутные могут быть ближе, чем он думает.

Наконец тремор отпускает. Сплюнув на асфальт и выругавшись вслух, Фрай разворачивается и медленно направляется обратно в бар. Лиза уже ждет его на прежнем месте, её взгляд полон любопытства.

– Не хотелось верить, что ты убежал, – говорит она нежным голосом. – Думаю, мне стоит извиниться ещё раз…

– Брось, всё в порядке. Мне просто нужно было глотнуть свежего воздуха. Может…

– Что? – уточняет она, когда он замолкает, не решаясь продолжить.

– Я подумал… Вдруг, ты согласишься прогуляться со мной? Если хочешь, я могу проводить тебя домой…

– Пожалуй…, – Лиза смотрит в сторону своих друзей. – Да, – отвечает она, и её улыбка освещает лицо, словно утреннее солнце. Она протягивает Фраю руку.

Он аккуратно помогает ей спуститься с высокого стула, чувствуя, как его сердце начинает биться ровнее. Вместе они выходят из бара и направляются на проспект, где шумный город кажется менее угрюмым.

Весенняя ночь в столице окутана теплом, словно одеялом, укрывающим город от холодных воспоминаний. Входы в метро изрыгают горячий воздух, напоминая о жизни, скрытой под землёй. Ярко освещённый центральный проспект никогда не засыпает, наполняясь шумом гуляющей молодёжи и туристами, прилетевшими с разных уголков Республики. Воздух становится душным и липким, как тяжелые мысли, накрывающие Фрая, когда он смотрит на неоновые вывески, сверкающие всевозможными цветами и формами, пестрящие названиями на официальном языке человечества и старинных диалектах, на которых всё ещё разговаривают в галактике. Огромные рекламные экраны, заменяющие фасады небоскрёбов, словно дотягиваются до защитного купола, заполняя пространство иллюзиями.

Решив найти более спокойный путь до нужной станции метро, молодые люди свернули на небольшую и тихую улочку. Всё тот же Нью-Сеул вдруг становится совершенно другим. Темнота ночи здесь сгущается, охватывая их, и словно ощущается кожей. Лишь редкие фонари пробиваются сквозь столичный смог, подсказывая верную дорогу. Но до метро они так и не доходят, свернув снова на широкую улицу, пусть и не такую яркую, как проспект Республика, зато и не такую многолюдную – они решают прогуляться не спеша.

Лизу так заинтересовали рассказы Фрая о незнакомой планете и приключениях его родителей, что она задаёт всё больше вопросов. Фрай, забыв о смущении, во всех подробностях, которые только может вспомнить, а порой приукрашивая, рассказывает девушке фантастическую историю знакомства своих родителей, много раз услышанную от матери – главного участника событий.

– Они были как свет и тьма, – говорит он, чувствуя, как внутри него разгорается огонь гордости и печали. – Я рассказываю тебе о них, словно пытаюсь восстановить их образы из тумана забвения.

Он говорит о человекоподобных монстрах, захвативших город колонистов. Эти монстры, используя пыльцу таинственных растений, порабощают сознание людей, превращая их в бездумных зомби. В красках описывает подвиги отважных штурмовиков, защищавших тайное убежище остатка колонии. С гордостью упоминает, что мать назвала его в честь друга, погибшего, защищая их с отцом. И, наконец, упоминает о том, как девушка по имени Тамара, капитан консульского крейсера, ставшая одной из мутных, пересиливает влияние пыльцы и организует побег для его родителей. Но по трагической случайности отец погиб, спасая его мать – штурмовика Диану, которая на тот момент была беременна им. Когда он упоминает о трагедии, сердце его сжимается.

– Так вот почему ты поступил в штурмовики, – констатирует Лиза, её голос полон понимания и поддержки. Она устремляет взгляд в небо, высматривая Фобос или Деймос за прозрачным энергетическим экраном купола. – А не хотел пойти служить в РККП?

Она осекается, понимая, что сама сморозила глупость.

– Прости, я не подумала, – бормочет девушка, стараясь скрыть неловкость. – Забыла, что ты плод естественного зачатия. Но ведь в этом нет твоей вины. То есть, я хотела сказать… – её голос становится более мягким, она смотрит на него с интересом. – Гляди, какие они сегодня яркие!

Увидев оба спутника Марса прямо над головой, Лиза вытягивает руку, показывая находку Фраю. Тот, задрав голову, задумывается, не нарочно ли она завела этот разговор, чтобы пристыдить его. Но в её глазах он видит искренний интерес, и это помогает ему отпустить свои страхи.

– Ничего, я всё понимаю… – отвечает он, хотя сердце его всё ещё колотится. Каждое слово о родителях оставляет на душе след, и он чувствует, будто разговаривает с призраками.

Вот уже немногим более двадцати лет марсианское правительство, словно дирижёр, управляющий оркестром, контролирует рождаемость в столичных городах с помощью технологий геномного редактирования и генетического программирования. Оно формирует генофонд будущего человечества, избавляя будущие поколения от болезней и, попутно, решая извечный вопрос перенаселения Марса. Самые почётные должности в Республике теперь занимают только Дизайнерски оплодотворенные дети – ДОДы, как записано в их свидетельствах о рождении, или, как в простонародье их называют, – Идеальные дети.

Генетические особенности формируются задолго до рождения в Центральном Институте Генетики, а роды разрешаются лишь после специальной комиссии, проверяющей плод на отклонения. Запрета на естественное зачатие, конечно же, нет, но рожденные подобным способом дети могут максимум дослужиться до капитана штурмового отряда где-нибудь в удалённой колонии. Официально внедрять подобную систему во всей галактике правительство пока не планирует, но во многих человеческих колониях, где есть отделения Института Генетики, молодые родители всё чаще прибегают к данной процедуре.

Фрай чувствует, как эта система словно невидимая рука управляет его судьбой, вытягивая его в мир, где он остаётся лишь тенью идеальных детей. Каждый раз, когда он смотрит на Лизу, он понимает, что она представляет собой всё, о чём он мечтал – и в то же время всё, чего у него нет. Его внутренний конфликт разгорается, когда он задаётся вопросом: действительно ли он имеет право на свои мечты, если его существование предопределено?

Лиза, замечая его замешательство, улыбается и спрашивает:

– Ты когда-нибудь задумывался о том, каким бы ты был, если бы твои родители не пережили тот ужас?

Фрай, с трудом сглатывая, отвечает:

– Иногда мне кажется, что я просто… результат их решений. Как будто все мои мечты и стремления – это лишь эхо их жизни. Словно моя судьба давно предрешена. Даже до моего рождения.

Лиза, присаживаясь рядом и глядя в его глаза, говорит:

– Но ты ведь не просто их продолжение. Ты – это ты. У тебя есть свои мечты, свои амбиции. Нельзя забывать о том, что твоя жизнь – это не только их история.

Фрай чувствует, как её слова, словно тёплый свет в темноте, пробивают его защитные стены.

– Я немного не об этом, но знаешь, ты права… Я не должен позволять генетическим стандартам определять, кто я есть.

– Ты же понимаешь, что быть штурмовиком не менее почетно? – Лиза пытается подбодрить его.

– Ага, правда не так почетно, как консулом… но всё же…

– Я планирую стать…, агентом секретного отдела РККП…, – начинает Лиза, почти шёпотом, а потом вдруг, подняв виновато глаза спрашивает: – Обиделся?

– Нисколько! – бодро отвечает Фрай, и, пытаясь сменить тему, спрашивает: – А чем занимаются твои родители?

Лиза смущается. Ей становится неуютно говорить об этом, но Фрай молча ждет. Он чувствует, как между ними повисает пауза, и это молчание не такое, какое бывает, когда всё в порядке. Оно давит, как будто оба боятся нарушить хрупкое равновесие их беседы. Фраю хочется знать больше о ней, но в тот же момент он понимает, что этот вопрос может открыть двери, которые она предпочла бы держать закрытыми. Разве ему это важно, проносится у него в голове, но ответа он не находит.

В этой тишине он вдруг ловит себя на мысли о том, как генетический контроль влияет на их жизнь. Фрай, сжимает кулаки в карманах. Он уверен, что если бы был идеальным ребенком, его жизнь была бы другой.

– Мой отец адмирал консульского флота, а мать сенатор Республики, – в одно мгновение разрывая эту тишину, почти механически произносит Лиза, вдруг останавливается и закрывает лицо руками, словно осознает, что только что обнажила ту часть своей жизни, которую не хочет обсуждать.

Фрай молчит, в его груди растет смесь удивления и смущения. Адмирал и сенатор… Не удивительно, что она стесняется говорить ему об этом. Конечно, её родители – вершина общества. Как им было легко выбрать её будущее, когда судьба почти предрешена генетическим сертификатом. Но что-то в нем подсказывает, что и у Лизы есть свои сложности. Осознав, как нелепо они оба выглядят, он вдруг громко смеется, его смех разгоняет напряжение.

Лиза, растопырив пальцы, робко смотрит на него сквозь ладони и видит, что его улыбка – самая искренняя за всю ночь. Смеется в ответ, уже не сдерживаясь.

– Дай свой телефон, – неожиданно протягивает руку Лиза. Фрай удивленно смотрит на неё.

– Давай, не бойся. Всего пару фото на память об этой прекрасной ночи.

Фрай вытаскивает мобильник, не скрывая лёгкого волнения. Он не привык, когда кто-то так уверенно берет контроль в свои руки. Но что-то в Лизе заставляет его доверять ей, несмотря на внутренний дискомфорт. Она такая смелая, думает он, передавая ей телефон. Неужели подобная раскрепощённость свойственна ДОДам. Или это, всё-таки, часть её характера?

Они стоят на пешеходной дорожке, которая словно парит над пересечением дорог. Город мерцает миллионами огней, неугомонно и вечно бодрствующий, как огромный живой организм. А вдалеке видна Башня Справедливости, которая, кажется, вот-вот коснется защитного купола своим длинным шпилем. Фрай снова замечает, как величественно и в то же время чуждо это здание.

Лиза, прислонив свою щеку к его, улыбается в камеру. Она делает несколько снимков, но недовольна результатом. Фрай смеется про себя. Ему кажется забавным наблюдать за ней, такой заботливой в мелочах.

– Какой ты милаха, может, немного улыбнешься?

Фрай наконец улыбается по-настоящему. В этот момент он чувствует себя ближе к ней, чем за всю ночь. Её маска кокетки спадает, и они оба просто два молодых человека, делящих этот мимолетный момент искренности. Лиза показывает ему фотографии, и Фрай видит, что один из снимков получился особенно живым. Взгляд на экране словно фиксирует их истинные эмоции.

– Скажешь свой номер? – спрашивает Фрай. Лиза, прищурившись, хитро смотрит на него. Он мгновенно чувствует лёгкое волнение, не зная, о чём она сейчас думает. – Я скину тебе фотографии…

Она подносит свой телефон к его, и после мягкого «дзинь», её номер появляется на экране.

– Держи.

Остальной путь Лиза рассказывает о своём сложном детстве в семье высокопоставленных чиновников. Её голос, обычно живой и уверенный, постепенно стихает, словно она боится открыться, но решает продолжить. В каждом слове звучат нотки горечи, будто тянется за ней шлейф неудовлетворённых надежд и несбывшихся мечтаний. О вечных упреках и замечаниях, запретах и родительских планах на её будущее.

– Если честно, я не хотела поступать в РККП, – признаётся она наконец. – Как ты понимаешь, это было их решение… Нет, мне, конечно, нравится учёба… красивая форма и всё такое…

Лиза улыбается, но в её глазах пробегает тень, будто эти слова – не её собственные, а повторённые десятки раз ради чужих амбиций. Её сердце словно отзеркаливает родителей – всегда сдержанное, контролируемое, словно она лишь часть большой мозаики, а не человек со своими желаниями.

Она внимательно смотрит на мужественное лицо юного Фрая, как ей кажется, точную копию фотографии его отца, которую она видела в центральном холле Управления РККП, на стенде почётных служителей. В этот момент она думает: «Как же я могла сразу не узнать это лицо… А может, я его узнала, и поэтому к нему подошла?» Её мысли колеблются между восторгом и лёгким сожалением – может быть, она просто повторяет судьбу родителей, выбирая себе такого же идеального человека.

– Ну вот и пришли, – прерывает её раздумья Фрай, поправляя чёрную чёлку, так и норовящую сползти на глаза.

Они останавливаются и молча смотрят друг на друга. Лиза на мгновение замирает, внутри её тянет противоречие – ей хочется чего-то большего, чего-то настоящего, чего не было в отношениях её родителей. Девушку охватывает сильное желание, чтобы Фрай поцеловал её, как в тех романтических фильмах, что она любит смотреть. Но Фрай, с его воспитанностью и скромностью, кажется ей совсем не похожим на других. Она пристально смотрит на него и понимает, что этот робкий парень не решится сам. Он точно этого не сделает. Момент будто повисает в воздухе, как недосказанность, которую нельзя развеять.

– Может быть… встретимся завтра? – как бы невзначай заявляет она, испугавшись, что сам он не предложит даже этого.

– Конечно, – начинает Фрай, но вдруг осекается. – Я не могу завтра…

– Ну, ничего страшного…

– Нет, правда, я бы очень хотел, но…, – Он мнётся, почесывая голову, снова поправляя непокорную челку. – Я завтра лечу на «СОЮЗ-12». Ну, одна из тех колоний, что на орбите Сатурна…

– Да, я знаю, где это, – кивает Лиза.

– Там сейчас живёт моя мама, – добавляет он. – Я обещал провести каникулы с ней… мы давно не виделись…

– Не оправдывайся, я всё понимаю, – мягко улыбается Лиза, останавливая поток его слов.

– Но когда я вернусь… если ты, конечно, захочешь… или будешь не против… я…

– Ты пригласишь меня на свидание? – шутливо завершает она его смущённую мысль.

Щёки Фрая заливаются жарким румянцем. Он почти задыхается от волнения.

– Да…, – наконец выдыхает он.

– Тогда увидимся после каникул, – говорит Лиза, разворачиваясь.

Она делает пару шагов, но вдруг игриво оборачивается, подбегает к Фраю и целует его в щёку. Затем смеясь убегает прочь, бросая через плечо:

– Пока, юный штурмовик! Жду тебя через неделю в «Медведице».

Она удаляется в тусклом свете приближающегося рассвета, а Фрай, застыв на месте, провожает её взглядом, словно боясь сдвинуться с места.

Он не помнит свой путь до общежития и как оказался на своей кровати, он тоже не знает. Завалившись прямо в форме и ботинках на постель, Фрай ещё долго лежит с закрытыми глазами, погружённый в мысли. Он вспоминает её улыбку и смущённый взгляд. Не очень длинные светлые волосы, такие прямые и ухоженные, как у актрис из рекламных роликов дорогих шампуней. Они разлетались от внезапного дуновения тёплого воздуха, исходящего из тарраколлекторов под ногами.

Фрай думает, что влюбился. Эта мысль внезапно наполняет его радостью, хотя он понимает, что Лиза не первая девушка, которая ему понравилась, и не первая, с которой он целовался. Хотя с Лизой он и не целовался, но точно хотел бы. Больше всего его привлекает то, что впервые ему так легко разговаривать о себе и своём отце.

Каждый раз, когда приходится затрагивать эту тему, парень чувствует себя неловко и некомфортно. Ему неприятно читать на себе странные взгляды, означающие непонимание и осуждение. Большинство, услышавших эту историю, как он думает, считают его мать лгуньей, или даже одной из тех космических пиратов, о которых так часто в последнее время говорят в новостях. В глазах многих она кажется преступницей, угнавшей пропавший много лет назад старый консульский корабль. Аферисткой, которая прилетела в столицу и специально вывела корабль из строя после посадки и пристыковки к центральной космической станции.

Порой ему и самому рассказы матери кажутся странными и фантастически надуманными. Иногда даже мелькает мысль, что и про отца она тоже выдумала, но вновь и вновь, глядя в зеркало, он видит перед собой лицо того самого Виктора Малышева, пропавшего без вести консула РККП, посмертно получившего золотую звезду и звание героя Республики, которую так и не вручили его матери, вдове, не сумевшей доказать свои страшные рассказы.

Конечно, были анализы ДНК, множество разных тестов и полиграфов, подтвердивших честность её слов, но бюрократическая система так и не признала официальность брака Героя Республики Малышева и безызвестной, безродной девушки с лжедеметры, называющей себя Диана.

Корабль, на котором она прибыла в столицу, пристыковался к терминалу, и, выплеснув остатки энергии, от чего, говорят, тогда даже городская энергостанция дала сбой, словно перегрузившись и потеряв все силы, так же, как и сама Диана, эмоционально полностью выключилась, так и не включившись вновь. Ни техника, ни другие эксперты, как ни старались, не смогли извлечь из него ни единого байта информации. Корабль был мёртв.

Единственное, что спасло её тогда от бесконечно долгого и бесполезного лечения в психушке, это безусловное подтверждение отцовства рожденного, неизвестной никому, взявшейся ниоткуда девушкой, ребёнка. Благо образцы ДНК всех сотрудников РККП, согласно протоколам безопасности Республики, до сих пор хранятся в архивах банка данных.

Фрай чувствует, как проваливается в сон. Сквозь, окутывающую его разум, пелену небытия он осознает, что если поддастся чарам Морфея, то пропустит свой шаттл. Поэтому, парень резко открывает глаза и вскакивает с кровати. Переодевшись, начинает собирать свои вещи в дорожную сумку. Его руки быстро и привычно ищут все необходимое: сумка, одежда, телефон. В голове всё ещё витает образ Лизы, её улыбка, которая не даёт ему покоя. Он старается сосредоточиться, но мысли о ней лишь отвлекают. Каждое движение становится автоматическим, а новое, доселе не знакомое и такое приятное чувство волнения в районе груди всё равно не покидает его.

Фрай прибывает на космовокзал раньше положенного времени. Автоматическая диспетчерская система регулирования дорожного движения назначает маршрут такси сильно заблаговременно. Ему не хочется платить дважды, поэтому он добирается в порт за несколько часов до начала регистрации на рейс. Предполетный мандраж не даёт сосредоточиться, но стоит ему вспомнить о вчерашней ночи с Лизой, как волнение тут же исчезает. Забрав свою дорожную сумку из машины, он отправляется к вокзалу, продолжая воображать, как расскажет матери о своей новой подруге.

Боясь показаться юношески наивным в глазах Дианы, он перебирает в голове положительные качества Лизы.

Вот, что ему скажет Диана в худшем случае: «Лёгкая интрижка, не заслуживающая твоего внимания, точно не любовь! Тебе стоит сосредоточиться на учёбе». «В твои годы я была уже в числе лучших из кадетов». «Необоснованная привязанность», продолжает слышать голос матери в своей голове Фрай. Он перебирает все возможные варианты ответов на потенциальные замечания Дианы.

Останавливается на том, что не стоит торопить события и сразу же выкладывать обо всём матери. В конце концов, он уже не тот маленький мальчик, который каждым моментом делится с ней, с единственным, возможно до недавних пор, родным человеком. И нет, она, конечно, не стала для него менее важной или любимой, но подобные вещи взрослому и самостоятельному человеку, наверное, не обязательно рассказывать сразу.

При входе в здание космовокзала он замирает, любуясь высокими сводами и блестящими панелями, отражающими миллионы огней. Оживленные толпы пассажиров и звуки объявлений создают впечатление гигантского механизма, не прекращающего свою работу.

Задумавшись, парень не замечает, как проходит большой и светлый холл космовокзала. Внутри следующего зала, откуда доносятся мелодичные звуки знакомых пропускных систем, он видит автоматические стойки регистрации, окруженные людьми, чьи лица полны надежды и предполётной тревоги. Наугад выбрав ближайшую стойку регистрации с живыми сотрудниками, он встаёт в очередь.

– Ваше удостоверение личности, пожалуйста, – вежливо просит милая девушка в форменной блузе с собранными в пучок светлыми волосами на макушке.

– Да, пожалуйста, – он протягивает руку к терминалу, чтобы отсканировать вживлённый в неё чип. Неожиданно для себя добавляет: – Какой хороший сегодня день для полета. Кстати, вы отлично выглядите.

Девушка за стойкой смотрит на симпатичного парня и расплывается в улыбке. Фрай совершенно не смущается, ему нравится это чувство самоуверенности и, набравшись смелости, он подмигивает ей вдогонку.

– Посадочный номер загружен, выход на посадку номер сто семнадцать. Приятного вам полёта, мистер Малышев.

– Спасибо, – единственное, что он произносит, и, развернувшись, уходит. Девушка, чьё имя он видел на бейдже, но не запомнил, ещё какое-то время улыбается, провожая его взглядом.

В зоне ожидания под потолком свисают огромные цилиндрические экраны с расписанием рейсов, ритмично меняющие отображаемую информацию. Рядом стоят магазины с множеством сувениров и уютные кафе. Откуда-то доносится звук тихого пианино, играющего на фоне объявлений и шагов спешащих пассажиров. Просторные залы вокзала создают ощущение бесконечной суеты, а высокие потолки только подчеркивают просторность пространства, в котором время замирает только для тех, кто ждёт своего рейса.

Пройдя вглубь, Фрай садится в кресло напротив выхода номер сто семнадцать, берёт телефон и звонит маме.

Электронный голос коммутатора в динамике просит оставаться на линии и ожидать соединения, в связи с удаленностью, это может занять около пяти минут. Гудки. Одни за другим. Ещё не соединяют. А мысли уже проносятся. Что сказать? Лиза? Нет, о ней рано. Мама скажет, что это временно. Всё как всегда.

В ожидании знакомого голоса матери, ещё раз оглядывается по сторонам, пытаясь хоть как-то заглушить внутреннюю тревогу. Люди ходят туда-сюда, словно бесконечный поток. Стеклянные стены вокзала отражают их спешку, блеклую и безликую. И вдруг… Этот парень. Нет. Свёрток в его руке. Невозможно, чтобы это был он. Неужели тот самый? Но взгляд приковывается к этому объекту, словно в нём скрыт ответ на что-то большее, чем обычная случайная встреча.

Ничем не примечательный парень лет двадцати пяти. Сильно сутулясь, он вместе с другими пассажирами двигается ближе к выходу на посадку, иногда заправляя свои вьющиеся рыжие волосы за ухо.

Не может быть. Наверняка показалось, решает Фрай, но снова поворачивает голову к этому человеку. Голос матери вырывает его из транса. Он чуть не роняет телефон.

– Фрай, родной, ты уже на посадке? – голос тёплый, но кажется, что она тоже ждёт чего-то… непонятного.

– Да, мам, я здесь… Всё хорошо. Уже в очереди. Ты не переживай.

Точно ли всё хорошо? Волнение набирает обороты, и он поднимается с кресла, интуитивно направляясь в сторону досмотра. Пытается найти взглядом незнакомца со свёртком. И вот вопрос: почему этот свёрток кажется таким важным?

– Слушай, мам, я и правда уже иду на посадку в шаттл, сейчас буду проходить досмотр, немного не рассчитал время звонка…

– Сынок, я узнала время прибытия твоего рейса. Я приеду в космопорт тебя встречать…

– Нет, мам, не стоит, я возьму такси, – Фрай говорит, но его мысли далеки от этого обещания. Его взгляд скользит по залу в поисках человека со свёртком. Но того уже нет. Он прошёл досмотр, слился с толпой, исчез в череде пассажиров. Может, это просто совпадение? Скорее всего, парень просто вытянул что-то странное из головы, как он уже делал раньше. Но на этот раз тревога не уходит так легко.

– Я позвоню по прибытии, – добавляет Фрай, автоматически отвечая, и отключает связь. Он едва осознаёт последние слова матери, напряжённо вслушиваясь в собственные мысли, стараясь успокоить странное чувство внутри. Ещё раз оглядывается, но незнакомец растворился в потоке. Его нигде нет. Наверняка, он уже сел в шаттл.

«Что за дурацкий свёрток? Почему он притягивает меня?» – эта мысль, словно заноза, застревает в голове, терзая его рациональность.

Фрай невольно ускоряет шаг, направляясь к досмотру. Он думает, что увидит этого типа в шаттле, найдёт его и убедится, что всё это, лишь плод воображения. Но в шаттле его нет, как нет и на орбитальной станции. При пересадке в космолёт уже на борту, когда процесс погружения в криосон объявлен, его уверенность начинает шататься.

Ты просто выдумываешь, как всегда, – успокаивает он себя, но тревога не уходит. Волнение из-за Лизы, вчерашние романтические моменты с ней – всё отступает на второй план перед тем чувством, что нарастает внутри, будто бы что-то вот-вот случится. Всё происходящее вокруг внезапно приобретает другой оттенок, как будто завуалированные события настойчиво требуют его внимания.

После пересадки на корабль, который за восемь часов доставит их на станцию «СОЮЗ-12», андроиды-стюарды начинают процедуру погружения пассажиров в криосон. Фрай напоследок оборачивается, осматривая входящих в спальный отсек людей. Никого с подозрительным свёртком. Только обыденные пассажиры, спешащие к своим капсулам.

Он входит в указанную стюардом капсулу с лёгким, почти неуловимым холодком по коже. Привычные действия – снять обувь, лечь, позволить системе подключить его к процедуре – кажутся автоматическими. Но даже лёжа в капсуле, на краю сознания он всё ещё пытается понять: что не так с этим парнем и его свёртком?

Перед тем, как прозрачная дверца капсулы закрывается, Фрай последний раз осматривает пассажирский салон. Ничего. Парень исчез. Но его тревога – нет.

Как будто что-то уже случилось, и я просто не могу понять, что, мелькает мысль перед тем, как лёгкие покалывания тока начинают сковывать его тело.

Но не разум.

Фрай до сих пор помнит, как летел космолётом в прошлый раз. Это было единожды в сознательном возрасте. Перелет со станции, где он провёл всё своё детство, на Марс, когда он должен был поступать в академию, также занял около восьми часов. Космолёты, курсирующие внутри солнечной системы, достигают скорости всего в сто пятьдесят миллионов километров в час. И Фрай знает, что сознание человека не способно перенести подобные нагрузки находясь в сознании. Только воспоминания о том полёте – его первом шаге во взрослую жизнь, поднимают волну тревоги при мысли о предстоящем рейсе. А ведь, у него есть причина волновался. Но сейчас в воздухе витает что-то другое, какое-то интуитивное предчувствие добавляет беспокойства.

Электронный голос стюарда откуда-то сверху монотонно проговаривает:

– Просьба пассажирам приготовиться к погружению в криосон.

Автоматическая крышка капсулы плавно захлопывается перед его лицом, щёлкнув замками. Газ начинает поступать в отсек, и Фрай чувствует, как его тело медленно теряет контроль над собой. Сигналы мозга больше не доходят до конечностей, взгляд становится слегка расфокусированным, а мысли, как будто пойманные в водоворот, замедляются, но не растворяются полностью, оставляя, как должно было быть, пустоту в его сознании.

Прежде чем погружение завершается, он, с усилием приоткрыв глаза, видит через прозрачную крышку нечто, что заставляет его сердце резко замереть: у дальнего конца ряда снова появляется незнакомец, который аккуратно укладывает тот самый свёрток в багажную ячейку.

Тело уже начинает поддаваться параличу, но Фрай на автомате засовывает руку в карман и достаёт телефон. Он быстро активирует камеру, хотя его пальцы едва подчиняются, и пытается поймать незнакомца в кадр. Но руки уже не слушаются. Камера дрожит, а сам Фрай ощущает, как последние крупицы его силы утекают, словно песок сквозь пальцы.

Успел ли? Снял ли? – мелькает в его затуманенном сознании, когда веки, отяжелевшие от усыпляющего газа, окончательно закрываются. Последнее, что он успевает ощутить, это лёгкая вибрация двигателей космолёта, или, возможно, это просто результат его обострённой интуиции.

Достаточно всего нескольких секунд, чтобы понять, что забвение сна снова не пришло. Впереди его ожидает восемь часов анабиоза до прибытия в пункт назначения. Как и в прошлый раз, Фрай не погружается в сон полностью. Сознание, вопреки ожидаемой неге, остаётся активным. Он ощущает окружающее, хотя и в мутной, приглушённой форме.

Почему это снова происходит? – вопрос прокручивается в его голове. Это странное состояние не отпускает его. Он ощущает себя, словно пациент под анестезией, который слышит и чувствует всё вокруг, но не может двигаться. Он уже выяснил, что подобное явление иногда встречается на операционном столе, но то, что его организм не реагирует на анабиоз, кажется чем-то намного более пугающим. Аномальным.

Фрай так никому и не рассказал об этом. Даже собственной матери. Он опасается, что его могут признать «дефектным» и выгнать из академии. Да и давно убедил себя, что это был всего лишь случайный сбой, не более того. Но теперь, когда это повторяется, сомнения вновь проникают в его сознание, окружая его в замкнутом пространстве капсулы.

Что же будет дальше? – мысли, медленно настигая его, заполняют пустоту сна, который так и не наступает. Фрай остаётся в сознании.

2.

Снова этот электронный голос из маленьких динамиков над головой в капсуле что-то настойчиво повторяет, но слова пока не складываются в законченные предложения. Возможно, они даже не предназначены ему, но теперь Фрай упорно пытается разобрать хотя бы что-нибудь. Процедура пробуждения, наконец, начата, и вот, всё тот же электронный голос, уже более разборчиво, просит не расстегивать защитные ремни и не открывать крышки капсул самостоятельно.

«Значит, мы уже подлетаем», – думает он, стараясь понять, слушается ли теперь его собственное тело.

И действительно, пассажирский космолет уже выходит из ультравысокой скорости и, проложив маршрут, направляется точно к стыковочному отсеку космопорта, облюбовавшему край центральной оси станции «СОЮЗ-12», одной из тех, что уже сотни лет кружат на дальней орбите гигантского и загадочного Сатурна.

Имеющая стандартную конструкцию, не меняющуюся уже долгое время, «СОЮЗ-12» по форме представляет из себя четыре тора диаметром пятнадцать километров. Объединённая центральной осью и скреплённая с ней спицами-тоннелями, служащими для удобства передвижения людей и грузов, станция, как и многие другие, разбросанные по всему Млечному пути, стала для миллиона людей новым домом. Вращаясь вокруг своей оси, «СОЮЗ-12» сама создаёт искусственную гравитацию, равную земной, а специальная система зеркал, отражая солнечный свет, направляя его сквозь искусственную атмосферу, согревает и освещает в дневное время всю внутреннюю поверхность колец.

Хотя Фрай и родился в столице на Марсе, Диана, желая оградить сына, да и себя тоже, от косых взглядов и предвзятого отношения, перебралась на эту станцию, где он и провел всё своё детство и юность. Здесь он решил пойти по стопам матери и поступить в академию, чтобы стать штурмовиком.

– Какая красота, – услышал Фрай девичий ровный голос прямо из-за спины.

Он стоит у панорамного окна зала прибытия, любуясь космическим пейзажем. Взгляд его сосредоточен на спутнике Титан, медленно облетающем гигантский Сатурн.

Развернувшись, он видит молодую девушку со слегка помятой короткой стрижкой. На мальчишку она не похожа. Её уверенность, явно выделяет её среди остальных.

– Да, впечатляет, не так ли? – гордо заявляет Фрай.

Он не может удержаться от улыбки, и эта простая реакция, будто снимает с него груз волнений. В её глазах он видит отражение своих собственных переживаний, и это осознание придаёт ему смелости.

– Я тут давно, – добавляет она с лёгкой усмешкой, указывая на окно. – Каждый раз, как вижу это, чувствую себя словно в кино.

Простенько одетая, в неприметный серый комбинезон, подчеркивающий её талию, с нелепым, как кажется Фраю, ярким макияжем на лице, девушка стоит у окна. Её глаза, окрашенные сразу во все цвета радуги, следят за уплывающей вниз окольцованной планетой. Она слегка приоткрывает рот, поражённая масштабом того, что видит.

Фрай улыбается. Он чувствует, как её удивление наполняет воздух.

– Впервые на орбите Сатурна? – он спрашивает, стараясь казаться невозмутимым, хотя эта кажущаяся простота и живой интерес девушки его подкупают.

– Впервые за пределами Марса, если быть точной, – она поправляет мешающую розовую прядь за ухо, с другой стороны её волосы синие. Молодёжь любит эксперименты, замечает Фрай.

Вокруг спутники Сатурна, словно серебряные монеты, мерцают в далеком свете Солнца, и эта картина кажется Фраю причудливо нереальной.

– Никогда раньше не путешествовала дальше центрального купола, – добавляет она и смеётся, виновато нахмурившись.

Фрай снова смотрит на незнакомку, смущённый её откровенностью.

– Если уж совсем честно, то большую часть жизни я провела на отцовской ферме, – быстро говорит она и тут же умолкает. Потом добавляет: – Отец помешан на своей ферме, – её голос дрожит на грани смеха и сожаления. – Она в двухстах километрах от Большого купола. Такие космические пейзажи могли мне только сниться.

Фрай кивает, чувствуя, как её слова подчеркивают контраст между тем миром, в котором он вырос, и её жизнью, связанной с простотой и изоляцией.

– Далековато тебя занесло, в первый-то раз, – замечает он, глядя на неё. – Меня зовут Фрай, я здесь вырос, но учусь на Марсе. Прилетел к матери на каникулы.

– Как здорово, должно быть, наблюдать за такой красотой каждый день, – её глаза на мгновение вспыхивают, отражая свет космоса. – Мне всегда казалось это невозможным, жить так далеко от… Меня, кстати, зовут Саманта, – она протягивает Фраю руку. – Саманта Штарт, можно просто Сэм.

– Очень приятно, Сэм. Как долго планируешь пробыть на «СОЮЗ-12»?

От неё пахнет свежестью и дешёвым шампунем, но её одежда не выглядит простой или дешёвой. Фрай оглядывается. Зал постепенно пустеет, пассажиры уходят по своим делам, и платформа снова наполняется тишиной, пробуждаемой лишь приглушёнными звуками станции.

Он вздыхает с сожалением, понимая, что, отвлекшись на Сэм, прозевал своего незнакомца с загадочным свёртком. Фрай суматошно роется в карманах брюк, находит телефон и быстро проверяет камеру.

– Да! – он восклицает с неожиданной радостью, словно только что выиграл крупную сумму.

Сэм с любопытством смотрит на него.

– Не обращай внимания, – говорит он, убирая телефон в карман.

Оказывается, он успел сделать фото незнакомца через прозрачную крышку стазис-капсулы, но до сих пор не понимает, зачем это сделал.

– Так на долго ты в наши края?

– Пока точно не знаю, я как бы это сказать… просто уехала наобум.

– Даже так? Похоже, ты сбежала, – Фрай оценивающе смотрит на девушку. У неё лишь небольшая дорожная сумка и рюкзак за спиной.

– Вообще-то, так и есть. Мне надоела ферма и всё, что с ней связано, – Сэм замолкает, скорей всего осознавая, что раскрывает слишком много для незнакомца.

Фрай мягко улыбается.

– Ничего страшного, всё нормально.

На мгновение между ними повисает молчание. В этот момент в тишину снова врывается знакомая мелодия телефонного звонка.

Фрай извиняется и подносит телефон к уху:

– Да, мам.

Диана стоит у окна, её взгляд скользит по центральной улице. Внизу виднеется парадный вход многоэтажного здания. Она крепче сжимает телефон в руке и набирает номер сына. К её удивлению, он отвечает почти мгновенно.

Сначала она слышит короткое «Извини», явно обращённое не к ней, а затем привычное «Да, мам».

– Что значит «да, мам»? Ты где? Сказал не встречать тебя, а сам пропал. Я знаю, что рейс уже час как прибыл! – Затем добавляет саркастически: – Неужели АДСР1 (прим.: автоматическая диспетчерская служба регулирования) не может назначить маршрут для твоего такси? А как же экспресс? Они ходят каждые пятнадцать минут! Если надо, я приеду и заберу тебя. И с кем это ты там? Может, привёз свою девушку?

Диана говорит быстро, без остановок, словно заранее заготовила весь этот текст. Наконец замолкает, ожидая ответа.

В комнату проникает холодный свет далёких рекламных огней, играющий на её лице, и внезапно её возраст ощущается острее. Ей скоро сорок пять. Окно, отражающее усталое лицо, делает её образ ещё более одиноким. Она так и осталась матерью-одиночкой. Скорее из-за своей решимости, чем из-за отсутствия возможности. Все попытки найти кого-то, кто мог бы заменить мужа и стать отцом для Фрая, закончились ничем. Всё это время она посвящает сыну и службе в подразделении штурмового отряда.

Через год после возвращения в столицу она сбегает на станцию «СОЮЗ-12» и становится капитаном штурмовиков, сдав основные экзамены. Работа становится её единственным оплотом, но до сих пор каждый день напоминает о том, чего не хватает.

Фрай вырос, и все эти годы слушал рассказы о подвигах родителей. Он, впитавший её силу и упорство, однажды заявил, что хочет следовать её примеру и поступить в академию штурмовиков. Это не было для неё неожиданностью, но и радости не принесло. Диана хотела другой жизни для сына, более безопасной и стабильной, чем та, которую выбрала сама.

«Мам, ты всё не так поняла. Я ещё в порту… Стой, какую девушку? О чём ты? А… это…» – его голос бурчит из динамика.

Диана закатывает глаза, но мягко улыбается.

– Так, сгребай свои вещи, девушку, и кого ты там ещё с собой притащил, и дуй домой. Слышишь? Ты же не хочешь, чтобы я сама за тобой приехала? Я серьёзно очень соскучилась. Ушла с работы пораньше и приготовила ужин – жду тебя.

«И мою любимую рыбу запекла?» – в голосе Фрая появляется озорство.

– Ну конечно, запекла. Как я могла оставить тебя без рыбы?

«Хорошо, мам, мы выезжаем», – отзывается он и кладёт трубку.

Сквозь окно, за тёмными контурами здания, виднеется мерцающий энергетический купол станции «СОЮЗ-12». Масштаб сооружения впечатляет даже тех, кто всю жизнь провёл в космосе. Центральная ось станции, диаметром в пять километров, окружена множеством отсеков, лабиринтами коридоров и ангаров, в которых люди, техника и корабли перемещаются с почти автоматической точностью. Огромные солнечные батареи, раскинувшиеся, словно крылья на фоне звёздного неба, обеспечивают станцию энергией, собирая свет далёкого солнца.

На станции нет ни дня, ни ночи – лишь сменяющийся искусственный свет, который имитирует суточные циклы, но не приносит уюта. Внутренние энергетические купола защищают жизнь обитателей станции от жестокого вакуума космоса. Здесь постоянно слышен приглушённый гул – звуки работы систем жизнеобеспечения, вентиляции, переработки воды и воздуха. Эти звуки, всегда присутствующие, со временем становятся фоном жизни на станции – будто ты всегда внутри механического организма.

Станция живёт по строгим правилам, где каждая секунда расписана. Люди на «СОЮЗ-12» движутся по своим маршрутам, словно по нитям сложной сети, созданной для поддержания порядка и выживания. На станцию прибывают и убывают космолёты и грузовые корабли, доставляя людей, товары и технику с ближайших планет и спутников. Это словно огромный, самодостаточный город, где жизнь никогда не останавливается.

Диана привыкла к этим условиям, к строгим протоколам, к тяжёлому воздуху станции. Но иногда она чувствует себя заключённой, пойманной в этом металлическом лабиринте, откуда нет выхода. Точно так же, как и много лет назад, чувствовала давление стен родного бункера на Деметре. Тем не менее, «СОЮЗ-12» – её дом, её крепость, где она снова и снова пытается построить жизнь для себя и Фрая.

Ещё несколько секунд Диана смотрит в окно. Улицы города кажутся далекими и пустыми, как её мысли. Она улыбается своему отражению, тихо вздыхает и откладывает телефон на журнальный столик. Затем отправляется на кухню, чтобы закончить сервировку.

– Мы? Выезжаем? Забыла уточнить, сколько их там, – шепчет она себе, задумчиво стуча пальцами по краю стола. – Может, всё-таки привёз девушку… или просто друзей?

Фрай, сунув телефон в карман брюк, отрывает взгляд от огромного рекламного билборда и говорит, пытаясь скрыть волнение:

– Слушай, а у тебя есть где остановиться, или, может, тебя кто-то ждёт?

На экране, словно вспышки, мелькают фотографии детей – глаза, лица, десятки историй, скрытых за надписью:

«ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!»

И предупреждением:

«ЕСЛИ ВЫ УВИДИТЕ КОГО-НИБУДЬ ИЗ ЭТИХ ДЕТЕЙ, НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО СООБЩИТЕ В БЛИЖАЙШИЙ ОФИС ШТУРМОВОГО ОТРЯДА».

Фрай кивает, будто отмахиваясь от своих мыслей, но картинки детей продолжают мелькать у него в голове – мальчики и девочки, не старше двенадцати. В его сознании на мгновение мелькает смутное ощущение тревоги.

Он переводит взгляд на Сэм, но мыслями всё ещё возвращается к увиденному. Её слова как будто доносятся сквозь гул в голове:

– Эмм… Не совсем… я думала, по прилёте сниму какой-нибудь номер в мотеле, на первое время, пока не найду работу и подходящее жильё…

Она замолкает, чуть сжав плечи, как будто ей неудобно признаться.

Фрай ощущает прилив симпатии к девушке – её робость кажется ему чем-то знакомым. Он вспоминает, как сам однажды прибыл в Нью-Сеул, ощущая себя чужаком в этом огромном городе среди холодных стеклобетонных улиц и рекламы, которая никогда не спит.

– Мама как раз приготовила ужин и ждёт меня… с друзьями, которых я, конечно же, не привёз. Да и нет у меня таких друзей, чтобы…, – он замолкает, чувствуя себя немного неловко. – В общем, если ты не против, можешь поехать к нам, поужинать и переночевать, а завтра утром…, я помогу найти тебе хорошее место.

Он нервно поправляет челку, которая падает ему на лоб, и подхватывает свою дорожную сумку с глянцевого пола.

– Мне так не хочется стеснять вас с мамой своим присутствием…, – говорит Сэм, не поднимая глаз.

– Ну что ты, какое стеснение, – Фрай уже протягивает руку к её сумке, ловко забирая её, словно успокаивая ситуацию через действие.

Сэм не сопротивляется, слегка ослабляя хватку на ручке. Она замечает, как его руки уверенно удерживают сумку, и это на мгновение расслабляет её напряжение.

– Ну, веди, – сказав это, она неспешно идёт за ним, разглядывая холодный интерьер космопорта. Громадные металлопластиковые конструкции сияют искусственным светом, а отовсюду раздаются голоса автоматических объявлений и стук ботинок по металлическому полу. Станция кажется бесконечной – этот город внутри купола всегда движется, всегда живёт, никогда не останавливается.

Фрай, краем глаза ещё раз замечая билборд – теперь с рекламой сначала местного производителя колбасных изделий «Красный бык», а затем питьевой воды «Деметра» – быстрым шагом направляется к выходу, где под ярким светом ждут такси.

Рыжеволосый парень, внешне совсем не выдавая озабоченности, оглядывается по сторонам. Натягивает капюшон на голову, скрывая свои черты лица. Он стоит у полупустой стоянки такси. Слегка согнувшись, принимает неестественную позу, словно пытается слиться с окружающей средой. В его свободной руке лишь небольшой свёрток, как будто он утаивает в нём что-то важное.

Зелёный с чёрным хэтчбек на электромагнитной платформе с яркой надписью «ТАКСИ» подлетает к странному человеку, словно чувствует его тревогу. Задняя дверца открывается с лёгким щелчком, и парень стремительно скрывается за тонированными окнами, как тень в ночи.

– Следуй за той машиной, – коротко и уверенно указывает он водителю, его голос хриплый, будто он долго молчал.

Таксист, сначала быстро вводит данные в навигационную систему АДСР и, получив подтверждение на выезд, начинает движение. В воздухе остается легкий запах электроники и гари от быстро проезжающих машин. Умиротворяющая музыка из динамиков не может скрыть напряжение, которое витает вокруг. Парень пронзительно смотрит в окно, его отражение в стекле размыто, как будто он сам становится частью этого мирного, но угрюмого мегаполиса.

Каскад неоновых огней мчится мимо, создавая иллюзию скорости и хаоса, которые всегда сопутствуют жизни на подобной станции. Он задумывается о том, что скрыто за яркими вывесками и шумом – о жизнях, о которых никто не знает, и о людях, таких как он, идущих по краю.

– Ты не запросил мои полномочия.

– Что простите? – Парень, назвавшийся Тедом, удивлённо смотрит на Виктора, словно тот произнёс нечто абсурдное.

– Я просто заметил, что ты не спрашиваешь удостоверение, и задаюсь вопросом: как ты можешь быть уверен в том, что я тот, за кого себя выдаю? – уже более чётко произносит Виктор, пытаясь развеять напряжение.

– Мне, собственно, не совсем есть до этого дело, – старается сохранить спокойствие Тед, продумывая каждое слово. – Меня отправили проверить приземлившуюся капсулу, совсем без надежды, что там будет кто-либо живой… А там вы. Ну назвались вы консулом, ну, допустим, зовут вас Виктор… Комендант разберётся на месте. То есть… я думаю, вам нет смысла обманывать…

– Да, ты, наверное, прав.

Виктор осматривает кабину автомобиля. Это старая модель, такие отправляли в колонии ещё до того, как он стал консулом. Состояние её совсем не внушает доверия: местами ржавчина изъела кузов, обшивка кресел исхудала и, кажется, вот-вот разойдётся по швам.

– Зато она ещё на ходу, – с иронией произносит Тед, будто улавливая мысли Виктора. Консул усмехается про себя: «Какой внимательный малый».

Парень вновь осматривает панель управления, как будто видит этот пикап впервые. Нажимая на кнопку зажигания, резким толчком направляет автомобиль на дорогу.

– А эти растения, они и должны быть здесь? – вдруг срывается вопрос с губ Виктора. Он рассматривает изогнутые листья растений, собирающиеся в кочаны. Тед удивлённо смотрит на него.

– Думаю, да…, – неуверенно отвечает парень. – Да. Сейчас лето, самая пора для выращивания растений.

– То есть они были здесь всегда? – продолжает Виктор, пытаясь понять свои собственные мысли.

Но Тед, поджав губы, только поправляет спадающие на лоб густые чернявые волосы и, взглянув в зеркало заднего вида, слегка сбавляет скорость.

Виктору снова кажется знакомым этот взгляд и выражение лица. Но он всё равно не понимает, откуда это ощущение. Тишина в машине становится тяжёлой, словно сама реальность сжимается, оставляя их в этом мгновении.

– Ну и чего ты там встал? Так и не обнимешь любимую мамочку?

Диана, одетая в широкий флисовый костюм тёмно-бордового цвета, уткнула руки в бока, изображая обиду. Исподлобья она глядит на сына. Фрай ставит обе сумки на пол, разводит руки в стороны и медленно подходит к ней с детской улыбкой на лице.

– Привет, мама, – протягивает он нежно.

– Мой маленький сынок, как же я по тебе соскучилась, – Диана сцепляет руки за его спиной и прижимает его как можно сильнее. Какое-то время кажется, что она не собирается его отпускать. Но затем отстраняется и, положив ладони на щёки парня, продолжает: – Как же ты возмужал за этот год! Вы только посмотрите на моего Фрая, настоящего мужчину.

– Мам, ну прекрати, – щёки Фрая наливаются жаром, становясь пунцово-красными, ему неуютно перед гостьей, и Диана это замечает.

– Прошу прощения, юная леди, – Диана округляет глаза. – Но разве тебе самой не хочется тискать этого плюшевого медвежонка без передышки? – Она смотрит на неказистую девушку и несколько раз щипает Фрая в районе живота, от чего его щёки еще больше краснеют.

– Мам, это Сэм, она…, в общем, она не моя девушка. Мы познакомились всего полчаса назад в космопорте, – быстро говорит Фрай. – Просто ей сегодня некуда идти, и я сказал, что ты будешь не против…

– Ой, извини, я… ну ничего, пусть все видят, как сильно я тебя люблю, – она выдавливает виноватую улыбку и расширяет глаза. – Так чего встали у порога? Быстро заходите внутрь.

Фрай хватает дорожные сумки и пронесёт их в гостиную. Диана, махнув девушке рукой, спешит на кухню, откуда продолжает доноситься её голос.

– Хорошо, что он тебя привёл…, – кричит она из кухни. – Давай там не стесняйся, устраивайтесь поудобнее… Я тут наготовила на целый отряд, так что…

– Извини за неё, – Фрай машет рукой в сторону дивана. – Просто она очень сильно меня любит.

– Что ты, всё нормально. Если бы моя мать… то есть мачеха так меня любила, я бы хотела, чтобы все об этом узнали, – Сэм снова виновато улыбается и присаживается на край дивана.

Диана всё ещё что-то выкрикивает из кухни, а затем приглашает их к столу. В воздухе витает аромат свежезапечённой рыбы, смешиваясь с запахами пряностей и домашней выпечки. Диана весь вечер расспрашивает Фрая о жизни в столице, об учёбе, о друзьях, совершенно не обращая внимания на юную гостью. Она действительно соскучилась по сыну, пытаясь заполнить накопленную за столь долгий срок пустоту. Возможно, не только им, ведь он был копией отца, а значит, в его отсутствии ей не хватало сразу двух любимых людей.

Сэм, сидя на краю стула, ощущает, как её сердце сжимается от каждого мимолетного взгляда Дианы на Фрая. Вокруг неё становится неуютно, словно она случайно оказалась на сцене чужого спектакля. Она старается не думать о том, как тёплая атмосфера кухни контрастирует с её собственным холодным одиночеством.

Слушая разговор матери с сыном, девушка чувствует себя немного чужой в этой теплой атмосфере, где забота и любовь переплетаются, как уютные пледы на диване. Каждый вопрос Дианы, каждое её радостное восклицание вызывают у неё лёгкое смущение и желание быть частью этого семейного света.

После ужина Диана помогает расположиться Саманте в комнате Фрая, а ему расстилает на диване в гостиной. Кухня наполнена теплом и уютом: мягкий свет ламп создает атмосферу домашнего спокойствия, а воздух пропитан ароматом свежеприготовленного блюда – легкий налет чеснока и пряных трав, как тёплое одеяло, обнимает пространство.

Диана ещё какое-то время возится на кухне с посудой, затем усаживается за пустой стол. Долгое время, молча уткнувшись в экран планшета, она бесцельно листает страницы служебного интронета.

– Ты в порядке? – спрашивает Фрай, тихо входя на кухню и, не включая свет, садится напротив неё за стол.

– Конечно, родной, – она поднимает голову и нежно улыбается, глядя сыну прямо в глаза. В её взгляде скрывается нечто большее – нить тревоги, разрывающаяся от неопределенности.

– Я тебя давно такой не видел, мам. Что-нибудь случилось на службе?

Диана одобрительно кивает.

– Ты как всегда очень проницательный, мой маленький Фрай. Разве кто-то может знать меня лучше тебя?

– Значит, я прав. Это как-то связано с пропавшими детьми?

Диана от удивления даже раскрывает рот.

– Ты уже в курсе этого? Неужели даже на Марсе об этом говорят…

Она опускает лицо в ладони, словно пытаясь укрыться от тяжести мыслей.

– Да нет же, – Фрай решает успокоить мать, понимая, как близко она может принимать подобные вещи. – На всех билбордах в городе мелькают лица этих детей. Я сразу понял, что что-то серьёзное происходит.

– Что-то серьёзное, Фрай? Двенадцать детишек, понимаешь? Семь мальчиков и пять девочек, всего за три месяца. Они словно сквозь землю провалились, – её голос дрожит, и она прыскает нервным смешком, от произнесенного каламбура. – Землю…

– Но ведь на станции не так много места…

– В том-то и дело! – чуть не срывается Диана. – Мы обыскали каждый уголок этой чёртовой станции, везде эти ролики и листовки. И… ничего, ни одной зацепки…

Фрай замечает, как Диана смотрит на него, словно ожидая ответа на вопрос, который ещё даже не задан. Её глаза полны надежды и беспокойства одновременно.

– Ужасно. Может, всё-таки запросить помощь из центра?

– Центр не любит подобные истории. Ты уже взрослый, думаю, должен понимать… Для начала они пришлют дотошного консула. Инспекция станет вынюхивать и лезть во все дела станции. Они обязательно найдут виноватых на местах, а потом… Так ничего и не решив, вернутся в столицу.

– Может, что-то объединяет всех этих детей? Район, школа, родственники? – Фрай решает перевести упадническое настроение матери на рабочий лад. На службе она всегда славилась рациональностью мышления.

– Абсолютно ничего. Разный возраст, пол, место жительства…

– Место рождения?

– Что ты имеешь в виду? – удивляется Диана.

– Ну, может, родильный дом… я не знаю… или…

– Погоди-ка… – перебивает его Диана и замолкает, задумавшись. Затем снова залезает в планшет и открывает дела о пропаже детей.

– Что там? – Фрай заинтересован.

На экране снова мелькают фотографии детей, виденных им ранее. Досье не объёмные, ведь многие из них только успели пойти в школу, а из данных о пропаже известно только одно: они пропали. Ни свидетелей, ни следов, ничего.

– Подожди, нужно проверить всех, – её интересует только одна строка в каждом из досье.

В строке: «способ зачатия» в каждом из открытых дел написано:

«ДОД/ИСКУССТВЕННОЕ ОПЛОДОТВОРЕНИЕ». А напротив строки «ГЕННАЯ МОДИФИКАЦИЯ» стоит галочка.

– Почему я раньше об этом не подумала? Эти дети, они все… «идеальные». Фрай, я всегда знала, что ты гений, такой же умный, как твой отец, – она запинается, задумчиво протянув: – Возможно, это и есть зацепка, – погружается в собственные мысли, машинально листая страницы дел на планшете.

Фрай улыбается, встаёт и, подойдя к матери, целует её в щёку. Нежно обняв и постояв так с минуту, он уходит в гостиную спать. Ему приятно чувствовать себя полезным, но тревога за мать всё равно не покидает его. Он ложится на диван и, включив телефон, начинает смотреть фотографии, сделанные Лизой в последнюю ночь на Марсе. Так и засыпает, с телефоном в руках.

– «Всё прошло по плану?» – человек в темно-синем костюме с эмблемой корпорации «Деметра», совершенно не шевелясь, стоит посреди тёмной комнаты гостиничного номера.

Атмосфера комнаты заполнена запахом старых обоев и легким привкусом пыли, создавая ощущение затхлости, словно время здесь давно остановилось. Дверь и окна звуконепроницаемы, а люди почти неподвижны и не говорят вслух, отчего тишина номера кажется неестественной.

– «Само собой», – отвечает второй, снимая плащ, как будто собираясь оставить за собой тёмные мысли. Он аккуратно укладывает плащ рядом с маленьким бумажным свёртком, лежащим на краю заправленной кровати. На мгновение он застывает, согнувшись пополам, затем берёт свёрток и передаёт его мужчине в костюме.

– «Передача от комитета партии Посланников с Земли, нужно доставить на Титан», – сообщает рыжеволосый молодой человек, не открывая рта.

– «Конечно, Артём, я уже в курсе. А здесь отчёты партии Мутных по исследованиям с Титана для центрального комитета…» – он передаёт увесистую папку с информационными кристаллами. – «Но всё-таки, что с девочкой? Ты ведь должен был…»

– «Этот парень, вылитый Виктор, его сложно не узнать», – продолжает Артём, словно не слыша вопроса.

– «О чем это ты, какой парень? И что опять за Виктор?» – с долей иронии уточняет первый.

– «Он видел меня, я это чувствую. Я проследил за ними до дома», – Внешне оставаясь спокойным, словно облака перед грозой, внутри Артёма поднимается буря забытых эмоций. Он осознаёт, что планы их партии могут оказаться под угрозой. Но уверен, что обязан попробовать.

– «Артём, ты меня пугаешь. Ты ведь должен был привести девочку. Завтра уходит грузовой шаттл на Титан», – продолжает первый, стараясь удержать спокойствие.

– «Возможно, шаттлу придётся повременить. Думаю, я обнаружил рыбу покрупнее и поинтересней».

Артём на мгновение останавливается, его мысли закручиваются в водовороте сомнений. Правильно ли он поступает? Что будет, если его поймают?

Он подходит к окну, смотрит на небо и замирает. Сквозь искусственную атмосферу и соседние кольца станции, на фоне черноты космоса, виднеется силуэт Сатурна, величественного и загадочного, как мечта его народа, которая может оказаться недостижимой. Заворожённый этим зрелищем, он не показывает своих эмоций, но внутри него разгорается стремление, словно звезда, поднимающаяся над горизонтом.

– «Я сам доложу руководству, думаю, Тамара поддержит мою инициативу», – мысленно добавляет он, отводя взгляд от окна.

Человек в костюме молча покидает комнату, оставляя Артёма наедине с его непонятными идеями и мыслями, которые, как призраки, блуждают в его сознании. «Надеюсь, я не ошибаюсь», – шепчет он себе, ощущая, как давление растёт, словно ржавая пружина, готовая разорваться.

Едва перевалило за полдень, когда Фрай просыпается от громкого смеха матери. На кухне царит уютная атмосфера: аромат свежезаваренного чая смешивается с запахом поджаренных тостов, создавая ощущение домашнего тепла. Мягкий свет из окна заполняет комнату, а треск посуды и радостные голоса женщин доносятся из-за двери.

Диана вместе с Самантой сидят за обеденным столом. Стараясь не шуметь, время от времени они всё же забываются и переходят с шепота на вполне громкий голос, а иногда и вовсе с кухни доносится еле сдерживаемый взрыв смеха.

– И представь, я тогда подумала, что не выйду с экзамена живой! – смеётся Саманта, потирая руки от смеха.

– Я и не сомневалась! – отвечает Диана, с улыбкой покачивая головой. – Уверена ты всегда умела вызывать симпатию даже у самых строгих преподавателей, в этой вашей школе.

Фрай удивлён столь ранним пробуждением женщин в этот выходной день. Он натягивает плед, которым укрылся прошлым вечером, на замерзшие ноги, торчащие с дивана, но в ту же секунду телефон, пролежавший всю ночь на его груди, валится сначала на край дивана, а затем, сделав кувырок в воздухе, шумно падает на пол.

– Ну конечно…, – пробурчал парень, приподнимаясь с дивана.

Нехотя стягивает с себя плед, поднимает с пола мобильник и, встав во весь рост, смотрит на экран.

– Ого, уже половина первого, – продолжает он недовольным тоном. – Я так все каникулы просплю.

Потянувшись, Фрай затяжно зевает, оглядывается в поисках чего-нибудь из одежды, но, не найдя, хватает плед и, накинув на плечи, направляется к кухне.

– Эмм, что это вы тут за посиделки устроили с самого утра?

Он осознаёт, что вчера притащил домой незнакомку. Увидев её с матерью, сидящими за обеденным столом, понимает, что не знает, как с ней поступить дальше. Его лицо покрывается лёгким румянцем от неловкости: мысли о том, как объяснить её временное проживание, вызывают у него замешательство. Но Диана, словно прочитав мысли сына, сама всё решает.

– Дорогой, ты уже встал? Прости, если разбудили, просто Саманта такие смешные истории рассказывает…

– Да, мы просто обсуждали мои приключения из сельской школы, – подхватывает Саманта, бросая на Фрая искренний взгляд. – Ты не представляешь, как сложно было справиться с нашей учительницей по математике!

– Уверен мама тоже не отстаёт, – добавляет Фрай, скептически улыбаясь. – Чего только стоят её истории о том, как она изобретала новые методы преподавания…

– О, это было просто замечательно! – смеётся Диана, обнимая Саманту за плечи. – Я всегда говорила, что мой Фрай – это настоящий талант, который мог бы помочь в школе. Да что там школа! Он у меня гениален во всём.

Снова вспышка девичьего смеха эхом разносится по кухне. Фрай подходит к холодильнику, открывает дверцу и достаёт бутылку воды. На этикетке красуется графический силуэт Сатурна, и название большими буквами в центре: «ДЕМЕТРА». Открутив крышку, он на мгновение замирает, с чувством незавершенности какого-то важного дела, смотрит на знакомую с детства бутылку. Делает несколько спешных глотков и ставит её на стол. Вода оказывается слишком холодной.

– Мам, ну зачем ты… – Фрай прикрывает одной рукой начинающее краснеть лицо.

Вспомнив, что он предстал перед ними в одних трусах и пледе, быстро разворачивается и выбегает прочь.

– Ты не видела, куда я положил свои штаны? – кричит он уже из гостиной.

– Я их бросила в стиральную машину. Кстати, дорогой, я предложила Саманте остаться у нас ненадолго, пока она не подберёт нормальную квартиру. Не хочу, чтобы она слонялась по этим захудалым местным мотелям…

Слова матери словно удар грома – Фрай замер, скептически улыбнувшись. Он ловит на себе взгляд Саманты: в её глазах мелькает смешанная неловкость и благодарность, но также видно, как её охватывает смятение от внезапной дружбы с его матерью.

– Это… это действительно очень мило с твоей стороны, – говорит Саманта, пытаясь скрыть свою растерянность. – Но я не хочу вам мешать…

– Неправда, ты не мешаешь! – улыбается Диана, прижимая её к себе. – Мы будем рады тебе. Это как большая семья! Всегда мечтала о большой семье, знаешь ли.

Фрай загребает дорожную сумку и скрывается в ванной комнате. Диана немного замешкалась, решив, что что-то сделала не так, но не понимает, что именно. Вида, конечно, не подаёт и предлагает подлить Саманте чаю.

– Фрай, сынок, – продолжает она, повышая голос так, чтобы было слышно в соседней комнате. – Мне нужно будет уехать в участок по тому делу, о котором мы вчера говорили, – она с улыбкой глядит на сидящую рядом девушку. – Ты не хочешь сегодня прогуляться с Сэм? Показать ей нашу станцию… В Мега Молле на третьем кольце открыли новую игровую комнату…

– Мам, я уже не ребёнок, – раздаётся приглушённый голос Фрая.

– Конечно, нет, но всё-таки имей в виду, – снова улыбка и быстрый взгляд на Саманту. Тише добавляет: – Только не для меня.

– Спасибо, что привез меня сюда, – говорит Сэм, стоя у одного из панорамных окон космопорта станции. Она словно ребенок, рассматривающий каждый уголок видимого космического пространства. Свет звёзд и отражения на стекле делают её лицо почти светящимся.

Фрай, наблюдая за ней, замечает, что она выглядит такой молодой, что не дал бы ей больше пятнадцати лет, если бы не тот факт, что она одна, без сопровождения совершеннолетних опекунов, добралась так далеко от дома. Он ощущает лёгкое смятение: как могла такая наивная девушка оказаться в таком огромном и чужом мире?

Космические корабли разных размеров и форм снуют на фоне огромной планеты, окружённой поясом колец, совсем как на картинках в рекламных проспектах, которые Саманта тайком от отца хранила в своём шкафчике.

– Меня, если честно, удивила твоя просьба приехать именно сюда… – начинает он, осознавая, что внутри него зреет какое-то нежелание.

– Конечно, ведь это единственное место на станции, где можно увидеть такую красоту, – отвечает она, её улыбка и блеск в глазах подкупают Фрая.

В её голосе звучит надежда, и он понимает, что для неё этот момент значит больше, чем просто экскурсия. Это шаг к свободе, к новому началу. Она кажется такой хрупкой и наивной. Фрай задумался: сможет ли она справиться с этим миром, полным неожиданностей и рисков.

– Согласен, – кивает он. – Развлекайся.

– Я всегда успею посмотреть другие местные достопримечательности, – спустя какое-то время снова заговорила Сэм. —Знаешь, ведь у отца есть своя звезда. И когда-нибудь, я улечу туда.

Фраю показалось, что он не верно понял её слова. Он поворачивается к Сэм и изображает удивлённую гримасу.

– Честно! – утверждает она. – Он говорит раньше, когда люди жили на Земле и не могли летать в космос, любой желающий мог купить себе звезду.

– Невероятно, – удивляется Фрай, скептически улыбаясь.

– Совершенно, верно. Он зовёт её Цесаррия, в честь своей прапрабабки. А буквально несколько лет назад, отец узнал, что у этой звезды открыли целых три экзопланеты. Теперь он мечтает добраться до неё и построить там свою ферму. Только вот обычные космолёты не летают туда. Да и полёт займет много лет. А собственного межзвёздного корабля у него нет.

Фрай отходит на пару шагов назад и устраивается поудобнее на скамейке неподалеку. Он достает телефон и погружается в свои мысли, но знакомый голос вырывает его из раздумий.

– Фрай, дружище, не верю своим глазам. Неужели столичный парень снизошел до родной станции…

– Кайл? Братишка, рад тебя видеть! – Фрай подскакивает с места, искренне улыбается и протягивает руку другу детства. В воспоминаниях о совместных приключениях всплывают смех и шалости, и он понимает, как сильно соскучился по этому времени.

– Почему я не знал, что ты здесь? Неужели собирался тайком провести каникулы? Мы же друзья! Или год в столице изменил твои предпочтения? – Друг, также улыбаясь, протягивает руку Фраю, но вместо того, чтобы пожать, Кайл обнимает его, словно хочет удержать в объятиях все те моменты, которые они провели вместе. – Как же мы скучали без тебя, Фрай!

Кайл действительно скучал. Всё детство они провели вместе – друзья не разлей вода. В его взгляде сверкает искра воспоминаний. Прошел всего год, но друг сильно повзрослел. Пусть он и на сантиметр не вырос, оставаясь на четверть головы ниже Фрая, но в плечах стал шире – явный результат физического труда или походов в зал.

– Я тоже по всем вам скучал, даже не смей думать, что мог забыть своих близких. Особенно тебя, братишка. Я только вчера вечером прилетел на станцию. Стой, погоди, а ты теперь работаешь на «ДЕМЕТРУ»? – только сейчас Фрай замечает, что Кайл одет в форму с символикой водной корпорации. Он замолкает.

– Да, – протягивает и кивает Кайл, как будто стыдясь этого.

Фрай замечает, что друг стал не только шире в плечах, но и гораздо более задумчивым. Взгляд Кайла, который раньше всегда был полон искр юмора, теперь иногда затуманивается, словно его мысли витают где-то далеко. Фрай замечает эту перемену, но пока не знает, как к ней относиться. Дружба осталась, но что-то в их взаимодействии изменилось, словно часть той беззаботной юности осталась в прошлом.

Фрай кивает, чувствуя какой-то странный дискомфорт, как будто их прошлые годы дружбы не могут вернуться. Возможно, взросление всегда приносит с собой такие перемены.

Саманта, наблюдая за их обменом взглядами, вдруг чувствует себя лишней в этом моменте. Её присутствие здесь кажется неуместным, и она пытается отвлечься, вновь глядя в окно на уходящие вдаль космические корабли.

– Ты стал серьезнее, – говорит Фрай, пытаясь пробить эту невидимую стену.

– Жизнь заставляет, – сухо отвечает Кайл, с легкой улыбкой на лице, которая не дотягивается до глаз. Фрай быстро переводит взгляд на Саманту, словно хочет сменить тему. И Кайл, будто бы понимает это. – Но ничего, дружище, это временно, – переходит на обычный свой, знакомый Фраю с детства, шутливый тон. – И я всё равно рад, что ты здесь. Знаешь, не всем ведь повезло свалить на Марс и поступить в штурмовую академию. Это временно, я вожу грузовой корабль корпорации, в основном с Титана на «СОЮЗЫ» и до МГТ.

– МГТ?

Позади Кайла раздается девичий голос. Он удивленно оглядывается и нахмуривает густые черные брови, но глаза все еще улыбаются.

– Межзвездный Грузовой Транспортир, – поясняет Фрай. – Кайл, познакомься, это Саманта, она наша гостья с Марса.

– Не слишком молода для тебя, дружище? – шепчет Кайл на ухо Фраю в шутку. – Ей же навскидку лет четырнадцать.

– Вообще-то восемнадцать, – серьезно заявляет Саманта. – И я не его девушка.

– Она не моя девушка, – почти в унисон с ней говорит Фрай.

– Да бросьте, ребят, я же шучу. Фрай, ты такой же, как всегда, – улыбка не сползает с лица Кайла. – Слушайте, у меня сейчас как раз рейс до МГТ, – добавляет он, глядя на Саманту с долей сарказма. – Нашу водичку теперь пьют не только в солнечной системе, знаете ли. Может, желаете прокатиться со мной?

Саманта удивленно расширяет глаза и от радости чуть не завопила:

– Конечно, желаем! Фрай? Пожалуйста.

– Как скажете, я не против. Точнее, я с удовольствием, братишка, – Фрай похлопывает старого друга по плечу, чувствуя, как его охватывает теплота общения. Он действительно чувствует себя дома.

– Тогда поспешите, нам вон на тот причал! – кивком головы Кайл указывает в сторону своего грузового корабля, и в его глазах появляется азарт.

– А порулить дашь? – уточняет Фрай, не шутя.

– Пф-ф. Спрашиваешь? Конечно нет, – так же серьезно отвечает Кайл, добавляя: – Но научу прокладывать маршрут.

– Супер.

– МГТ своего рода… ну, то есть, маршрутный грузовой транспортир, – Кайл смотрит на девушку. Он всё так же продолжает говорить, как будто боится тишины. Друзья давно заметили: если Кайл молчит, значит он или спит, или думает о чём-то важном. Кажется, даже когда он один, слова не покидают его. В тоже время он запускает двигатели грузового шаттла, и тот, легко оттолкнувшись от причала, арендуемого одной из крупнейших корпораций галактики, вылетает в черноту космоса. – Удобная штука, знаете ли. Крупные компании срезают миллионы на грузоперевозках между системами. Этот корабль, считай, как поезд, только на автопилоте и по галактике.

– Как поезд? А может, вам и платят как машинистам? – усмехается Фрай. – Отец то твой, не мало деньжат поднял на грузоперевозках.

Кайл бросает взгляд на него через плечо.

– Машинисты, как и отец мой, возят людей, а я грузы. Два разных мира. За людей платят больше. Хотя и я не бедствую. На жизнь хватает.

Они оба смеются. Этот смех напоминает Фраю их старые времена, когда Кайл всегда находил способ свести всё к деньгам, будь то шутка или серьёзный разговор.

Тем временем, грузовой корабль с розовым логотипом на борту уверенно покидает пределы орбиты Сатурна, устремляясь в противоположную сторону от планеты, к яркой точке, мерцающей где-то вдали. Саманта и Фрай, сидя рядом, не торопясь, рассматривают космические пейзажи через иллюминаторы. Кабина пилота в этой модели шаттла, хоть и не очень просторная, рассчитана на четверых членов экипажа, но остальная часть корабля забита до отказа армированными контейнерами с водой. Вроде бы всё спокойно, но Фрай не может отделаться от ощущения, что Саманта, несмотря на её восторженные взгляды, что-то скрывает.

– В общем Эти корабли курсируют между колониями, перевозя тысячи тонн грузов, – продолжает Кайл, голосом профессионального экскурсовода. – В том числе и нашу водичку…

– Нашу, – снова поддевает приятеля Фрай. – Я видел нашу воду в марсианских магазинах, – добавляет он уже серьёзнее, слегка нахмурившись, – но не думал, что она так популярна и в других колониях.

Кайл кивает, подмигивая Саманте:

– Не знаю, как на планетарных колониях, по большей части у них есть свои источники, а вот космостанциях, вроде «СОЮЗОВ», – Он притормаживает, чтобы внести корректировки в маршрутный навигатор и снова запускает двигатели на полную мощность. – Вода с Титана, стала чуть ли не спасением. Спасает миллионы людей от жажды…

– Смотрите, – Саманта, как будто потеряв интерес к разговору, выдыхает с восторгом. – Какой он огромный. Кажется, будто он не уступает размерам станции «СОЮЗ». Да?

Впереди, прямо перед ними, словно мираж в бескрайнем космосе, гигантский космический кит, дрейфующий в черноте океана, созданный из стекла и металла, заняв дальнюю орбиту тяжеловесного Сатурна, красуется грузовой транспортный корабль, готовый вскоре покинуть солнечную систему, и лишь ожидающий последние рейсы шаттлов, чтобы доставить товары с ближайших колоний, потребителям в других уголках галактики.

– Гораздо меньше, но да, размеры потрясают, как и вид, это же чертова неприступная крепость, – подтверждает Кайл, и весело смеётся.

– Настоящая крепость, – Фрай кивает с ухмылкой на лице.

Его всё ещё умиляет эта детская непосредственность девушки, и её наивность. Он снова бросает взгляд на Саманту. Нахмурившись, он думает о словах друга. Не обманывает ли она всех своим возрастом. Не прибавила ли себе пару тройку лет, чтобы сбежать из отчего дома. Ведь если приглядеться, и смыть эту неумело нанесенную косметику… Она призналась сама, что сбежала из дома. Разве совершеннолетние девушки так поступают…? Что она ищет здесь, в этой бескрайной пустоте? Как долго она сможет здесь продержаться? Фрай задерживает взгляд на её лице и всерьёз задумывается: а сколько же ей на самом деле лет?

– Что-то не так? – Спрашивает Саманта, словно почувствовав его сомнения.

– Нет, что ты, всё нормально. Просто задумался.

Кайл снова тянется к пульту управления, и Фрай с облегчением переключает всё своё внимание на его действия.

Кайл перед стартом, как и обещал, показал Фраю, как прокладывать маршрут в навигационном компьютере своего грузового шаттла. Он объяснил, что космические корабли любого класса – будь то такие небольшие, как этот, или огромные крейсера с мощными гипердвигателями, – программируются по схожему принципу. Главное – точно определить пункт назначения, для этого важны азы навигации. Дальше, при необходимости или возможности, остается только контролировать и корректировать путь, если, конечно, ты не находишься в криосне.

Фраю, с его неиссякаемым любопытством и любовью ко всему, что касается межпланетных полетов, такого объяснения оказалось недостаточно. Всю дорогу он практически не отрывал взгляда от маневров Кайла. К концу маленького путешествия ему кажется, что и сам без единой заминки сможет справиться с управлением этой машиной.

Наконец шаттл приближается к исполинских размеров космическому киту – грузовому кораблю, с множеством отсеков и причалов. На дверях шлюза одного из таких причалов красуется надпись «ДЕМЕТРА», в точности, как на бутылках с водой. На столько влиятельной и стратегически важной стала эта добывающая корпорация, что заполучила в своё распоряжение собственный постоянный складской отсек на МГТ.

Ворота склада медленно раскрываются и, замедливший свой ход шаттл Кайла, аккуратно влетел внутрь. Фрай и Саманта не сговариваясь подскакивают со своих мест в надежде выйти наружу и рассмотреть махину изнутри, но Кайл вовремя окликает их:

– Э-эй, куда намылились? Даже не вздумайте.

– Я думал у нас будет время прогуляться, пока ты будешь разгружать эти канистры, – с надеждой говорит Фрай.

– Во-первых, разгружать я сам ничего не буду, – Кайл указывает на несколько автоматических роботов-погрузчиков, которые уже подъезжают к шаттлу и начинают быстро забирать груз. – А, во-вторых, я уже открыл грузовой отсек, а там, знаете ли, нет кислорода! МГТ полностью автоматизирован, и присутствие людей для его работы совершенно не требуется, а значит и дышать там некому. Понятно?

Ребята кивают, разочарованные и немного смущенные. Им и в голову не пришла эта простая мысль. Немного разочарованные, по большей части, конечно, огорчился Фрай, они садятся на свои места и молча наблюдают, как роботы аккуратно, но быстро освобождают корабль от груза, устанавливая контейнеры с водой в стройные ряды на положенные им места.

– Ну что, Фрай, рассказывай, ты ещё не отбросил свои детские мечты попасть на службу в РККП? – Кайл снова не может позволить тишине настигнуть его.

– Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно…, – Фрай искривляет губы, явно показывая, что не хочет сейчас это обсуждать.

Но его друг оказывается не слишком проницательным и, не успокаиваясь, продолжает:

– Ну, ты-то должен знать, что на то они и мечты, чтобы быть невозможными!

– Слушай, а что, действительно нет никакой возможности попасть на палубу этой махины? Разве тебе самому не интересно? – Пытается сменить тему Фрай и кажется ему удаётся это сделать.

Кайл сначала шумно вздыхает, его голос становится напряжённым, как если бы он удерживал в себе невыраженные эмоции:

– Я бывал здесь уже десятки, а то и сотни раз. Если честно, не очень. Но…, если откровенно…

– Говори давай, не тяни, – нетерпеливо подталкивает друг детства, уверенный, что Кайл не может не найти хоть какую-то лазейку. Он пристально смотрит на него, как будто ждет чего-то необычного.

– Ну, если надеть скафандр…

– У тебя есть скафандр? – Сэм, до этого молчаливая, вдруг вмешивается в разговор с удивлением. В её глазах отражается смесь любопытства и лёгкой тревоги.

– Конечно, – Кайл пожимает плечами. – Мало ли что может случиться во время разгрузки, а если какая-то поломка? Я же должен всё проверить.

– И когда ты собирался нам об этом рассказать? – Сэм задаёт вопрос с полуулыбкой, но в её голосе чувствуется лёгкое напряжение, как если бы она вдруг осознала возможную опасность.

– Ого-го!

Голос Фрая гулким эхом отдается в динамике кабины пилота, отражаясь от стен огромного склада. Отскочив от проезжающего мимо робота-погрузчика, ловко несущего сразу три контейнера с жидкостью в своих ретивых вилах, он раскидывает руки в стороны и разворачивается к поспешающей за ним Сэм. Его глаза сверкают, но в глубине зрачков зреет тревога.

– Ты видала? Внутри он кажется бесконечно огромным! – слова Фрая звучат возбуждено, но голос дрожит на краю чего-то необъяснимого, словно срываясь в неведомую глубину.

Свет от люминесцентных ламп, отражающийся от белых панелей, на мгновение ослепляет его. Покрывающий высокие стены склада до самого потолка, он искрится и, кажется, проникает в каждый темный уголок, коих в таком большом пространстве немерено.

Он прикрывает глаза, пытаясь успокоиться, но вместо этого чувствует необъяснимое напряжение. Пространство склада, освещённое яркими лампами, внезапно кажется слишком пустым и мёртвым. Это ощущение снова возвращается, теперь сильнее, острее. Знакомая энергия.

– Да-а, невероятно, – протягивает Сэм, но в её голосе нет прежней уверенности. Её глаза блестят от восхищения, но она чувствует странную вибрацию, исходящую от Фрая. – Даже не верится, что мы на космическом корабле.

Несмотря на то, что склад заставлен контейнерами с водой, его размеры не могут не поражать молодых людей своей грандиозностью.

Фрай молча кивает. Впервые в жизни ему не хочется делиться своим впечатлением. Всё внутри кричит об опасности, но он не может понять, откуда это ощущение, что именно так пугает его в этом идеальном, стерильном месте. Густая тишина нарушается лишь звуками роботов, но и они кажутся нереальными, словно существующими в каком-то чужом измерении.

– Ты видишь? Они как будто танцуют, – продолжает Сэм, показывая на роботов. – Это так забавно. Все автоматизированно, нет ни одного человека.

– Угу…, – Фрай машинально кивает, но его мысли далеко. Образы мелькают перед глазами – снова тот бар на Марсе, тот незнакомец, который так странно смотрел на него. Ощущение тревоги тогда было точь-в-точь таким же. И сейчас оно только усиливается, как будто кто-то, или что-то, наблюдает за ними. – Ты что же, не видела ни одной машины на Марсе? – Пытается отвлечься от тревожных мыслей Фрай. – А как же отцовская ферма? Разве вы собираете урожай вручную?

– Нет конечно, только полевые комбайны огромны и неуклюжи. Это всё не то… Фрай, ты в порядке? – Сэм касается его руки. Он вздрагивает, словно очнувшись ото сна. Её глаза полны беспокойства, но она не может понять, что именно его тревожит.

– Я… не знаю. – Голос Фрая звучит глухо, словно его подавляет это пространство. – С самого начала что-то не так.

Он настолько погружается в свои мысли и фантазии, что не слышит её ответа, как и не слышит призывов Кайла возвращаться на борт грузового судна. Что-то смущает его с самого начала, и постепенно набирая силу, мешая сосредоточиться на увиденном, повышает градус тревожности. Фрай чувствует присутствие знакомой уже энергии, проникающей в глубь сознания, точно также, как тогда в баре на Марсе, когда он увидел незнакомца со свертком, и на следующий день в космопорте.

– Кайл! – неожиданно выкрикивает Фрай, разрывая тишину. Динамики в кабине пилота загудели.

– Что случилось?

Кайл подскакивает с места, боясь представить, что могло произойти с его приятелем. Он бросается к лобовому стеклу, и тут же выдыхает, увидев, что Фрай преспокойно стоит посреди склада, недалеко от Саманты.

– Да что с тобой, парень, ты меня до инфаркта доведешь. Я, итак, нарушил все возможные инструкции взяв вас собой, – последнее он добавил уже не в микрофон.

– Ты не говорил, что «ДЕМЕТРА» поставляет в другие миры еще что-то, кроме воды и метана.

Кайл снова вздрагивает от резкости голоса друга, но отвечает безразлично:

– С чего ты это взял?

– Смотри, – Фрай вытягивает руку в сторону дальнего угла склада, заставленного, достающими до самого потолка, ровными рядами синих пластиковых контейнеров. Они кажутся ему пугающе знакомыми. – Как думаешь что это? Не похоже на газовые баллоны.

Кайл хмурится, взглянув на контейнеры, но его лицо остаётся спокойным.

– Хрен его знает, я даже не задумывался об этом, – пожимает плечами Кайл. – Эти идут еще со столицы.

– Может там бутилированная вода или…, – Робко и неуверенно добавляет Сэм, почувствовав напряжение в воздухе. Она не понимает, почему это её так смущает. Она будто пытается успокоить не только Фрая, но и себя.

Фрай же долго молчит, его взгляд не отрывается от контейнеров. Ощущение энергии становится невыносимым. Оно накатывает волнами, заполняя сознание и мешая думать. Внутри него разрастается тревога, превращаясь в уверенность – что-то здесь не так. Он чувствует это каждой клеткой.

– Нет, я уверен, что там что-то другое. Я это чувствую…, – не стал продолжать Фрай.

– Это похоже на…

– Нет… это не вода. – Его голос едва слышен, но в нём столько внутренней тяжести, что Сэм замирает.

– Фрай? – её голос дрожит. Она не хочет верить, что что-то действительно не так.

– Мы должны вернуться, – вдруг резко заявляет Кайл, его голос прерывает гнетущую тишину. Он бросает быстрый взгляд на контейнеры, а затем на своего друга. – Грузовой отсек уже пуст, у супервайзеров могут возникнуть вопросы.

Но Фрай стоит неподвижно. Ему кажется, что если он сейчас отвернётся, то упустит что-то важное. А это что-то, как ему кажется, может изменить всё.

– Неужели вам неинтересно, что там? – Фрай стоит неподвижно, словно прикованный к месту. Тревога ослабевает, но глухой стук сердца продолжает отдавать пульсацией в висках, пронизывая его разум. Он смотрит за реакцией Кайла на экране в его шлеме, но понимает, что тот не разделяет этих волнений. Невозмутимый, Кайл даже не замечает его состояния.

– Не очень, – подтверждает Кайл равнодушным голосом, едва приподнимая плечо, не отрываясь от приборов.

Саманта, напротив, пожимает плечами и, бросив взгляд на Фрая, без колебаний направляется вперёд, словно приняв его молчаливое приглашение. Её шаги отдаются эхом в пустом помещении, и Фрай ощущает странную энергию и это чувство только усиливается с каждым её шагом, громким эхом, отражающимся от стен пустого склада. Звуки, словно рябь по воде, бегущая по его нервам. Энергия вокруг кажется чем-то большим, чем просто воздух, что-то невидимое наполняет это место. Невидимое, но до боли знакомое с детства.

Он задерживает дыхание, когда она оказывается рядом с ним. Её присутствие немного гасит огонь тревоги, но ощущение, что что-то не так, не уходит. Оно словно въедается в него, как чужая сила, заполоняющая его сознание. Как туман, обволакивающий мысли. Фрай чувствует это всем своим существом, но не может выразить словами.

– Бутилированную воду, кстати, перевозят в других ящиках, – спокойно говорит Кайл, усаживаясь в своё кресло, как будто разговор вообще не имел смысла. Его голос парит в воздухе, не касаясь той напряжённости, что разливается по складу и ту, что ощущает Фрай и теперь Сэм. Он понимает, что любопытство друга не остановить. Фрай с детства был таким – всегда шёл напролом, словно что-то внутри подталкивало его. И теперь он стремится вперёд, как мотылёк на свет. Только в этот раз «свет» стал чем-то большим, чем просто любопытство.

– Давайте только недолго, – нехотя добавляет Кайл, сдаваясь под напором молчаливой решимости друзей.

Фрай переводит взгляд на Саманту, и в её глазах видит не только любопытство. Его ноги сами ведут его, следуя за ней, хотя всё внутри кричит, чтобы он остановился. С каждым шагом приближаясь ближе к контейнерам он чувствует, как нарастает волна тревоги.

– Что-то здесь не так, – тихо, но настойчиво шепчет Фрай, догоняя её.

– Да ладно тебе, – снова неуверенно отзывается Сэм.

– Стой, стой, стой, – Его дыхание сбивается. Фрай почти бежит за Самантой, которая стремительно направляется к цели, не обращая внимания на его призывы. – Давай будем аккуратнее.

– Я сама аккуратность, не переживай, – не оглядываясь, отзывается она. – Что, по-твоему, здесь может быть опасного?

Фрай замедляется на мгновение, его взгляд падает на контейнеры. Неизвестное всегда кажется опасным, даже если это просто ящики. Что-то не так, он это чувствует всем своим существом.

– Понятия не имею, – серьёзно отвечает он, – но это реально может быть опасно.

Они подходят к контейнерам, которые стоят в ряд, как молчаливые стражи, охраняющие свои тайны. Каждый из них высотой почти до груди Фрая, а Саманте они едва достают до подбородка. Фрай обходит один из контейнеров, как хищник, высматривающий добычу, и останавливается возле пластикового параллелепипеда. На крышке – две защёлкивающиеся ручки-замка. Он тянет одну из них, и она со скрежетом поддаётся. Звук отдаётся резонансом в тишине, заставляя его замереть на месте. Затем, он обходит с другой стороны.

– Поспешим, – шепчет Саманта, и в её голосе сквозит беспокойство. – Я, кажется, знаю, что это.

– Правда? – Фрай не особо прислушивается, его руки уже заняты второй защёлкой. Он дергает её, и крышка со свистом выпускает воздух, напугав обоих.

Саманта невольно вздрагивает, но быстро берёт себя в руки.

– Помоги, чутка подтолкни на меня, – – просит он, когда начинает снимать крышку. Они вдвоём аккуратно ставят её на пол.

Оба одновременно заглядывают внутрь, и то, что видят, заставляет Фрая нахмуриться. Саманта, наоборот, выглядит спокойно, как будто уже знала, что их ждёт.

– Это растения? – удивлённо спрашивает Фрай, протягивая руку внутрь. Его пальцы осторожно касаются бордовых листьев странного саженца, напоминающего кочан пекинской капусты, но только на длинном стебле. Листья сдвигаются – словно реагируя на прикосновение, и по их жилкам начинает пульсировать жидкость, как кровь по венам.

– Что это за растения? – Фрай отдёргивает руку, почувствовав лёгкий укол, словно от статического электричества. Его взгляд встречается с Самантой, но та смотрит на растения спокойно.

– Эти растения выращивают на фермах моего отца. Кажется, они не съедобные, хотя точно мы не знаем. Отцу платят за весь урожай, собранный в виде незрелых саженцев. Их выкапывают с землёй и загружают в такие контейнеры. А потом заказчик забирает их все, оплачивая расходы с лихвой. Последние пару лет, кроме этих цветов, мы больше ничего не выращивали. Я не знаю, зачем они им, но отец поднял на них целое состояние.

– Цветы? – Фрай с сомнением осматривает бордовые листья, напоминающие кожу человека.

– Ну да, по мне так это цветы. Не самые красивые, кстати, на вкус они горькие. Перед сбором урожая они выпускают пыльцу, светящуюся ночью, когда её освещают фонари. Пыльца оседает на землю и даёт новые плоды на следующий сезон. По крайней мере, отец так говорит.

Фрай кивает, но что-то в этом рассказе кажется ему странным. Он не может отделаться от ощущения, что здесь есть что-то большее, чем просто коммерция.

– А ты не замечала ничего странного в своём отце? – внезапно спрашивает он.

– Что ты имеешь в виду? – Саманта слегка хмурится, её тон становится настороженным.

– Ну…

– Смотри, – тихо говорит он, кивая в сторону контейнера. Саманта приподнимается на носочки и заглядывает внутрь.

– Они умирают, – медленно произносит Фрай.

Растения действительно белеют, сбрасывая массивные лепестки на дно покрытого землёй ящика. Сердцевина судорожно пульсирует, словно часть умирающего животного. Фрай чувствует, как от неё исходит последнее тепло. Это почти пугает его.

– Здесь нет воздуха, – замечает Саманта, её голос становится холодным, как будто она наконец осознала, что происходит. – Они задыхаются.

– Эй, вы там долго? – голос Кайла раздаётся через рацию, прерывая момент. – Нам пора! Мигом назад!

Последнее, что замечает Фрай как умирающее растение замирает и потеряв жизненную энергию, пылью рассыпается по дну ящика.

Грузовой челнок с разгона выскакивает из пасти гигантского металлического космокита. Проверив актуальность проложенного маршрута прямиком к родной станции, Кайл украдкой, с неким укором, поглядывает на своего друга, сидящего рядом на пассажирском сиденье с отрешенным взглядом, бубнящего что-то невнятное себе под нос.

Фрай, выходя из своего затуманенного состояния, медленно поднимает голову и вглядывается в приближающийся силуэт станции. Усталость ещё давит на его сознание, но мысли о странных растениях, о пыльце и загадочных поставках никак не дают ему покоя.

– Она говорила, что они живые, – бормочет он, словно проверяя это утверждение на вкус.

Кайл, замечая, как друг снова погружается в свои мысли, прервав тишину, произносит:

– Думаешь, что они могут быть чем-то опасны? Эти… растения?

– Не знаю, – отзывается Фрай. Он снова потирает виски, пытаясь унять нарастающую головную боль. – Но я чувствую, что в этом есть что-то большее, чем просто странная ферма твоего отца, – обращается он к Саманте. Но она не обращает на это внимания. – Мы же видели, как они умирают, и это было… неправильно.

Саманта остаётся задумчивой, стараясь не показывать свои эмоции. Внутри неё бурлят старые воспоминания, которые она тщательно пыталась забыть.

– Эти растения, – повторяет Фрай сам себе, поднося руки к голове и потирая виски, сопоставляя увиденное с тем, что когда-то слышал от матери. – Они будто живые. Сэм, ты видела? Эти растения дышали… Пока не задохнулись от отсутствия кислорода. Ты это видела?

Саманта сидит позади парней, погружённая в свои мысли. Она не ожидала снова встретить эти ненавистные растения с фермы своего отца. Фермы, с которой она так поспешно сбежала, чтобы построить новую жизнь.

– Что? – переспрашивает она, хоть и прекрасно слышала всё, что сказал Фрай.

– Ты меня совсем не слушаешь? – с ноткой раздражения выкрикивает Фрай, но, осекшись, добавляет: – Прости. Я говорю, эти растения живые… Ты ведь говорила, что видела их раньше, что твой отец выращивал похожие на своих полях…

– Нет, не похожие, это они и есть! Те самые растения в таких же контейнерах, в которые мы их упаковываем и отправляем грузовиками в Нью-Сеул. Там, скорее всего, и наклеивают эти дурацкие наклейки «ДЕМЕТРЫ», а потом отправляют куда-то в другие колонии.

Кайл, с детства слышавший от друга загадочные истории про растения и пыльцу, чувствует, как злость за задержку сменяется на любопытство.

– Фрай, дружище, что это за растения? Уж не те ли самые, о которых рассказывала твоя мать?

– Именно это я и пытаюсь понять, Кайл, – в голосе Фрая слышится тревога, и его упрекающий взгляд заставляет Кайла замолчать. – Слушайте, здесь явно что-то неладное. Мы не можем оставить это просто так. – Он поворачивается к Саманте и спрашивает: – Пыльца! Как она себя ведет? Расскажи нам подробнее.

– Я не много знаю про эту пыльцу, только то, что сказала ранее.

– Напряги память! – снова сорвавшись, повышает тон Фрай, но тут же извиняется. Он никогда не был грубым, особенно с девушками, но сейчас ситуация выбила его из колеи, и он становится сам не свой. – Саманта, пойми, это очень важно! Мне кажется, от этого зависит наша жизнь… а, возможно, и жизнь всей вселенной!

– Вот как? – Кайл саркастически усмехается, но, заметив выражение лица Фрая, быстро добавляет: – Думаю, ты прав.

– Отец запрещал подходить к полям после заката. Мы пару раз видели облако пыльцы над растениями, но на следующий день после её появления урожай спешно собирают и упаковывают. Урожай… Мы так это называем, всё-таки это ферма. Мать всегда шутила, что вышла замуж за фермера без урожая. – Саманта коротко смеётся, но понимает, что шутка оказалась неуместной. – И да, они живые… Иногда кажется, что, если прислушаться, можно даже услышать их дыхание.

Фрай молчит, задумавшись, рассеянно кивая, словно не слышит слов Саманты.

– Я помню, как отец говорил с каким-то человеком, – медленно продолжает она. – У них был договор, и тот человек требовал всё больше и больше этих растений. Я никогда не видела его лицо, но голос… Он был холодным, властным. Отец никому не позволяет с собой так разговаривать. Но… После этих встреч он всегда нервничал. Как будто боялся чего-то, чего не хотел показывать.

Проходит несколько минут, прежде чем Кайл произносит:

– Наконец-то.

Светящаяся точка вдали на фоне космического пейзажа, состоящего из красивой планеты, окруженной извечными спутниками Титаном и Реей, медленно увеличивается. Теперь можно разглядеть кольца родной станции.

Кайл, сидя за штурвалом, касается кнопок на панели управления, готовясь к скорой посадке. Он оглядывается на своих друзей, пытаясь понять, куда ведёт этот разговор. Но одно ясно – они явно стоят на пороге чего-то серьёзного.

– Послушайте, – говорит он наконец, поднимая брови. – Если эта пыльца действительно что-то делает, не лучше ли оставить это дело профессионалам? Мы ведь всего лишь курсант, пилот грузового шаттла и девчонка, сбежавшая с родного дома… Не в обиду, – добавляет он глядя на Сэм.

Фрай кивает, но его взгляд остаётся отстранённым. Его никак не отпускает мысль, что пыльца или растения могут нести в себе что-то более глубокое, опасное.

– Мы не можем оставить это просто так, – тихо говорит он. – Надо разобраться, что это за растения и зачем они нужны.

3.

– Запись заседания будет доступна во Всемирной сети под номером 128 315 876, – объявляет электронный голос через громкоговоритель. Нескончаемый гул, эхом разносящийся, даже по нижним уровням и коридорам главного для человечества здания, постепенно умолкает, подобно волнам, разбивающимся о скалы. Затишье перед бурей.

На огромном цилиндрическом экране в центре круглого зала заседаний Сената Галактической Республики возникает фигура седовласого мужчины в красной мантии председателя. Сам он стоит в своей ложе, расположенной на почётном верхнем уровне, прямо под центральным куполом Башни Справедливости. Зал освещён мягким светом, который, тем не менее, не способен скрыть напряжённости, витающей в воздухе. Каждый сенатор понимает – решение, которое они примут сегодня, станет историческим и, возможно, определит судьбу Земли на ближайшие десятилетия.

По обыкновению, откашлявшись прямо в микрофон, нарушая установившуюся тишину, он, слегка картавя и растягивая слова, как все коренные столичные жители, хрипловатым голосом обращается к собравшимся сенаторам на общем республиканском языке.

– Уважаемые заседатели, сенатское слушание, посвящённое утверждению нового пятилетнего плана восстановления экологии Земли, а также плана мероприятий по устранению последствий человеческой жизнедеятельности, включая очищение экологического следа, и главное – выбору нового генерального подрядчика, объявляю открытым.

Он снова откашливается, бросает взгляд на экран суфлёра, где прокручивается заранее подготовленный текст речи. Глаза председателя на мгновение задерживаются на статистике проекта: стремительно тающие ресурсы, неумолимо растущий экологический долг Земли. Даже республиканские колонии давно уже пересматривают своё отношение к экологии – их космопорты и мегаполисы утопают в отходах. Но, как всегда, председатель сохраняет привычное безразличие, продолжая всё тем же, кажущимся равнодушным тоном:

– Сегодня сенатор от Солнечной системы, член комитета по восстановлению экологического баланса планеты Земля, Эмилия Стоун, представит нашему вниманию проект-предложение корпорации «Деметра».

Слова: корпорация «Деметра», заставляют зал вздрогнуть. По нижним ярусам пошла волна шёпота. Незримо, но ощутимо, напряжение возрастает. Проект «Деметра» уже давно вызывает споры – обещания масштабного восстановления экосистемы Земли звучат заманчиво, но, бесспорно, за каждым из них скрываются коммерческие интересы. Многие сенаторы понимают: выбрав «Деметру», они откроют двери для монополизации экологических ресурсов. Председатель замечает обмен взглядами между сенаторами, одни – одобрительные, другие – настороженные. Он невольно задерживает дыхание, чувствуя, что слушание сегодня будет нелёгким.

– Перед нами выступит представитель кандидата Тамара…, – он запинается, осознав, что в тексте не указана фамилия, и слегка приподнимает брови в удивлении. Это неловкое мгновение снова вызывает в зале лёгкую волну шёпота. Он, пробежав повторно глазами по тексту, и поняв, что фамилия просто не записана, откашливается, чтобы вернуть контроль над ситуацией и, как ни в чём небывало, продолжает:

– Представитель кандидата будет защищать проект, с которым мы заранее должны были ознакомиться. Прошу секретариат загрузить предлагаемый проект на экраны. Передаю слово сенатору Стоун.

На экранах в ложах сенаторов начинают мелькать чертежи, сметы и документация проекта. Все взгляды устремлены на центральный цилиндрический экран, где появляется новая фигура – женщина в тёмно-синей мантии сенатора. Эмилия Стоун выступает вперёд, её лицо скрывает маска официальности, однако председатель, будучи старым волком политики, замечает в её глазах напряжение. Она понимает, что этот проект будут рвать на части – многие сенаторы настроены против её протеже.

Определить возраст Стоун сложно – как и большинство состоятельных людей галактики, она, вероятно, может позволить себе дорогостоящие омолаживающие процедуры. Но манера сенатора Стоун держаться выдает нечто большее – в ней чувствуется опыт политической борьбы и уверенность человека, знающего, что подшефная ей корпорация сделает всё для получения контракта.

– Уважаемые коллеги, – начинает она уверенным голосом.

Согласно процедуре, для протокола, Сенатор Стоун представляется, приветствует участников слушания и приглашает к монитору свою спутницу, совершенно не шевелясь, скромно стоящую позади. Молодая девушка в дорогом деловом костюме, подходит ближе к трибуне и встаёт по правую руку от сенатора. Ярко рыжие волосы туго затянуты сверкающей заколкой в пучок на затылке. Пронзительным взглядом она окидывает зал заседаний, с такого расстояния мало кто может разглядеть лица сидящих на трибунах людей, но ей это под силу. Увидев на экранах юную особу, зал оживляется. Сенаторы начинают переговариваться, не воспринимая всерьез докладчика Стоун.

Председатель, наблюдая за ней, внутренне оценивает её шансы. Он знает, что проект одной из крупнейших на данный момент корпораций «Деметра» имеет могущественных сторонников, но также понимает, что, если эта корпорация получит контракт, последствия будут глобальными. Он не испытывает иллюзий: восстановление Земли – задача сложная, требующая политических и финансовых манёвров, и председатель осознаёт, что результаты слушания сегодня повлияют на распределение влияния в галактике.

– Итак, уважаемые сенаторы, как вы видите, проект корпорации «Деметра»…, – голос сенатора Стоун постепенно заполняет весь зал, – предлагает использование новейших технологических разработок для решения задачи терраформирования и восстановления экологических систем Земли. Основу проекта составляют машины нового поколения, созданные на базе революционных материалов, разработанных научным отделом корпорации. Эти материалы обладают уникальными свойствами: повышенной прочностью, адаптивностью к экстремальным условиям и способностью к самообновлению в полевых условиях.

Она делает небольшую паузу, осматривая зал. В это время в ложах сенаторов на экранах мониторов проходит демонстрация работы оборудования: сначала машины сканируют поверхность и атмосферу планеты, собирая актуальные данные о составе почвы, газах и температуре. Затем они создают вулканоподобные структуры для выброса газов, которые начинают формировать новую атмосферу.

Когда на экранах плазменные эжекторы начинают прогревать поверхность гипотетической планеты, используя атмосферные циклы, сенатор, наблюдая заинтересованные лица в ближайших ложах, продолжает:

– Представляю вашему вниманию новейшую Интегративную нейротехнологическую платформу терраформирования – ИНТЕРТЕРРА. Для сравнения, оборудование РККП, используемое в настоящее время, базируется на устаревших технологиях, требующих сложного технического обслуживания, значительных ресурсов и многократных корректировок операторов для работы в новых условиях. В отличие от них, платформа созданная корпорацией «Деметра» способна работать автономно, анализируя окружающую среду в реальном времени и адаптируя свои функции под конкретные задачи.

На экранах появляется визуальное сравнение. На одной стороне – громоздкие машины РККП, зависимые от поставок с базовых станций. На другой – современные компактные устройства ИНТЕРТЕРРА.

– Корпорация «Деметра» использует интеллектуальные системы нового поколения, позволяющие снизить энергозатраты на 35% по сравнению с оборудованием РККП, при этом производительность возрастает на 50%. Машины не только восстанавливают экосистему, но и предотвращают нежелательные изменения за счёт встроенных предиктивных моделей. Благодаря новым материалам, также разработанным корпорацией, используемым в конструкции, срок службы устройств увеличен вдвое, а их ремонтопригодность обеспечивается за счёт автономного перераспределения ресурсов внутри системы.

Её голос звучит всё более уверенно, проникая в умы сенаторов. На всех экранах высвечивается надпись:

Примеры использования.

Глобальное изменение климата: машины могут менять температуру планеты, создавая искусственные океаны или ледники.

Формирование атмосферы: выбросы определенных газов позволяют создать кислородосодержащую атмосферу.

Создание экосистем: машины обеспечивают высадку первых семян растений, запускающих биосферные циклы.

– Дополнительно, технологии «Деметры» исключают необходимость постоянного присутствия обслуживающего персонала. Машины способны поддерживать прямую связь с операционным центром через безопасные каналы связи, что минимизирует человеческий фактор и риск ошибок. Более того, благодаря использованию их материалов, системы терраформирования не подвержены деградации даже в условиях высоких радиационных фонов, что ранее было значительной проблемой для оборудования РККП.

Зал снова замирает, поглощая сказанное. Председатель замечает, как некоторые сенаторы, ранее настроенные скептически, начинают сосредоточенно изучать материалы на своих экранах.

– Мы понимаем, что процесс восстановления экосистем требует колоссальных усилий, и готовы обеспечить его как финансовыми, так и техническими ресурсами. Проект корпорации «Деметра» предлагает уникальный подход, сочетающий передовые научные открытия и инновационные технологии, что позволит нам не только восстановить Землю, но и заложить основу для создания самодостаточной экосистемы.

Она снова делает паузу, переводя дыхание. В зале вновь начинается шёпот, но теперь он больше похож на обсуждение деталей, чем на проявление недоверия.

– Таким образом, предлагаемые технологии – это не просто шаг вперёд. Это скачок, который изменит подход к терраформированию и колонизации. Я предлагаю вам рассмотреть проект, который станет стандартом для всех миров. – твёрдо завершает она демонстрацию, будто за каждым словом скрывается неоспоримая истина.

Теперь зал молчит, поглощённый словами сенатора Стоун, которая постепенно разворачивает перед ними грандиозный план восстановления заброшенной планеты. Её слова были убедительны, но на лицах некоторых сенаторов по-прежнему проступает скепсис.

Председатель медленно переводит взгляд на сенаторов, ловя едва заметные жесты и мимолетные взгляды. Он прекрасно понимает, что за внешним спокойствием скрываются крупные интриги. Сегодня будут приняты решения, которые изменят будущее столицы и, возможно, всей галактики. Он пытается скрыть усталость, пробежавшую по его мыслям. Восстановление Земли казалось ему бременем – слишком много лет человечество избегало ответственности, и теперь, когда ресурсы на исходе, придётся делать выбор, даже если с каждым шагом риск становится всё выше.

– Чтобы начать прерии, позвольте предоставить слово члену правления корпорации «Деметра», – говорит Эмилия, заканчивая речь.

«Всё нормально, ты справишься», – раздаётся голос Теда в голове Тамары.

«Я в этом не сомневаюсь», – мысленно произносит она в ответ. Сделав короткий кивок, Тамара устремляет свой решительный взгляд прямо в зависшую перед ней камеру и резко поднимает руку, показывая, что готова начать.

– Достопочтенный сенат Республики! – Спокойным, но твёрдым тоном заявляет она, продолжая пристально смотреть в камеру, имитируя зрительный контакт с каждым из присутствующих.

Шёпот постепенно утихает. Взгляды сенаторов невольно сосредотачиваются на ней – хрупкой, но внушающей уверенность фигуре.

– Мы собрались с вами сегодня, чтобы наконец поставить точку в нескончаемых вопросах, – сдержанно продолжает Тамара, но с явной ноткой решимости. – А также в бессмысленных и бесконечных тратах на попытки восстановить климат в нашей родной обители – Земле. Мы обязаны отдать ей долг за многовековое и бережное служение человечеству.

Она делает паузу, оценивая реакцию зала. Сенаторы, изначально не проявлявшие особого интереса, постепенно замолкают, осознавая, что сейчас обсуждается нечто большее, чем очередной проект.

– Я уполномочена заявить, что корпорация «Деметра» не только полностью организует и проконтролирует весь процесс восстановления, но и возьмёт на себя весомую часть финансирования проекта.

Зал замер. Это заявление ввергло сенаторов в безмолвное потрясение. Тишина, которая повисла после этих слов, стала непривычной для обычно оживлённого амфитеатра. Предложение корпорации прозвучало слишком щедро, чтобы его игнорировать.

– Простите, – раздаётся голос из ложи одного из старейших сенаторов, который не удержался и нарушил затянувшуюся паузу. – О какой части финансирования идёт речь в процентном соотношении?

На экране перед собравшимися появляется лицо седовласого старца. Он прищуривает глаза, изучая Тамару, пытаясь уловить скрытые намерения.

– Пятьдесят процентов от указанных в проекте сметных расходов, – отвечает Тамара, её голос остаётся ровным, но слова по-прежнему звучат с явной решимостью. – Что на фоне других проектов, предложенных на рассмотрение сенату, обойдется Республике лишь в 30% от заложенного бюджета на год, на протяжении пяти лет. Всем известно, что большая часть бюджета, по-прежнему, уходит на финансирование проектов Республиканского Консульства Колониальных Поселений, а их заводы не справляются с нагрузками. Мы же готовы использовать собственные разработки по новейшим технологиям.

Зал мгновенно взрывается гулом. Некоторые сенаторы встают с мест, переговариваются друг с другом, одни проявляют беспокойство, другие – откровенное недовольство. Вокруг царит атмосфера хаоса. Лица на экранах мелькают одно за другим, отражая разнообразные эмоции: от недоверия до интереса.

Волнение в зале немного стихает, но атмосфера остаётся напряжённой. Некоторые сенаторы переглядываются, уже готовые к скорейшему голосованию, но председатель знает – вопрос требует тщательного рассмотрения. На экране снова возникает человек в красном одеянии. Его срок председательства истекает через несколько месяцев, и успешное внедрение такого крупного проекта может обеспечить ему переизбрание.

– Уважаемый сенат! – Председателю пришлось повысить тон голоса. – Уважаемые сенаторы, прошу тишины, мы еще даже не заслушали доклад, а вы уже начали прерии! Тишины! – Но, судя по всему, сенаторы уже готовы вынести вердикт.

«Лицензия наша», – заключает Тамара.

«Твой план, как всегда, продвигается без сбоев», – Тед искренне восхищается своей протеже, заслуженно ставшей некогда неформальным лидером общины.

«Если не брать в расчёт проблему с идеальными людьми, – Тамару беспокоит тот факт, что они так и не решили вопрос с ассимиляцией у нового вида человека. Многочисленные эксперименты до сих пор не принесли положительный результат, а то, что получилось пугает даже её саму.

– В чём же тогда выгода для вашей компании? Кроме, конечно, налоговых вычетов, но ведь этого безусловно мало…, – один из глав комитетов задаёт резонный вопрос и зал снова разрывает гул голосов.

– Помимо налоговых вычетов, нам потребуется полная отмена транспортных взносов и таможенных выплат, – Тамара даже не пытается скрыть свою прямолинейность. Она говорит хладнокровно, будто каждое слово заранее было выверено. – Наши заводы находятся в разных уголках галактики, и для реализации проекта нам потребуется безграничный доступ к трансгалактической магистрали. Полный список льгот и бенефиций предлагаю обсудить после согласования проекта.

На экране снова появляется лицо председателя, который внимательно слушает каждое её слово. Его глаза прищурены, взгляд оценивающий – он понимает, что такой крупный проект может оказаться решающим для его будущего. Его внутренний голос нашёптывает, что выгодный для бюджета проект станет отличным поводом, для переизбрания на следующий годовой срок. Но на кону стоит не только политика, но и будущее целой планеты.

– Расскажите подробнее о том, какие технологии вы планируете использовать, – председатель слегка приподнимает бровь, будто не уверен, будет ли её ответ настолько впечатляющим, как заявление о финансировании.

– Тамара, – тихо шепчет сенатор Эмилия Стоун, осторожно касаясь плеча девушки, думая, что вырывает её из размышлений. – Председатель интересуется вашими технологическими разработками. Вы в порядке?

– Конечно, – Тамара отмирает и отрывисто кивает. – Всё хорошо.

Она направляет пульт управления на гигантский экран перед собой. На нём появляются сложные схемы – терраформирующие машины, биоинженерные комплексы и инновационные установки для климатического регулирования. Сенаторы замолкают, погружённые в изучение предоставленных материалов.

Председатель, прищурившись, изучает чертежи на экране. Он ощущает, как воздух в зале буквально пропитан напряжённым ожиданием. Взоры собравшихся перемещаются между экраном и Тамарой, которая уверенно продолжает свой доклад.

– Ой! – На экране вспыхивает табло входящего голосового сообщения, сопровождаемого характерно резким звуковым сигналом. Кайл вскидывает руку, чтобы заставить друзей замолчать.

– Тихо, супервайзер на связи, – прошептал он, щелкая тумблером коммуникатора. Говорит уже спокойно, ровно: – Тридцать два двенадцать на связи, слушаю вас, сэр.

«Кайл, ты где пропал? Давно должен был вернуться».

– Эм…, – он мнётся, искоса злобно глядя на Фрая, словно тот был виноват. Фрай тут же сжимает плечи, втягивая голову. Кайл на несколько секунд замирает, пока в голове не вспыхивает подходящая отговорка. – Небольшая задержка… Тут это…, кое-что непредвиденное…

«Надеюсь, ничего серьёзного, – перебивает голос, не давая договорить. – Нам срочно нужен шаттл. С пилотом. Знаю, у тебя сегодня один рейс, но у нас тут человек из центрального офиса, его нужно доставить до станции «ТИТАН-03». Ты, кажется, единственный, кто свободен. Мы уже ждём в ангаре, через сколько будешь?»

Кайл морщится, его рука нервно дёргается на штурвале. Губы шевелятся почти беззвучно: «Чёрт». Затем громче:

– Через десять минут зайду на посадку. Только… Я бы хотел… не был готов к…

«Отлично, сынок. Ждём тебя на взлётной, быстрее вылетим – быстрее вернёмся домой».

От неожиданного поворота событий у всех напряглись плечи. Саманта опустила взгляд и машинально начала теребить пальцы, заламывая руки так сильно, что костяшки побелели. Она бросает беспокойный взгляд на парней, её глаза мечутся между ними, но ни Фрай, ни Кайл не решаются что-то сказать. Напряжение нарастает, как пружина, готовая разжаться в любой момент.

Фрай долго молчит, а Кайл сосредоточен на управлении. Фрай, чувствуя, что нужно снять напряжение, выдвигает идею:

– Короче, мы с Сэм спрячемся в грузовом отсеке, переждём там полёт, а потом спокойно вернёмся.

– Успокойтесь, всё под контролем, – Кайл нервно бросает взгляд на панели терминала управления шаттлом. – Руководство никогда не садится в кабину пилота, по правилам нельзя. А они правила любят.

– Так ты их уже нарушаешь, – сухо подмечает Фрай, по-детски закатывая глаза.

– Да уж. Получается, так, – соглашается Кайл. – Останетесь здесь, а пассажирам открою отсек. Только нужно там немного подправить.

Фрай не сдерживает улыбку, но его беспокойство не уходит. Угроза, что кто-то из начальства может войти в кабину, витает в воздухе.

– А если твой босс решит зайти? – осторожно уточняет Саманта, её голос тихий, почти неуверенный.

– Паркер? Да нет, не беспокойтесь. Главное, чтобы этот офисный не сунулся сюда. Ему здесь делать нечего, – Кайл на секунду замирает, задумавшись. – Фрай, за пультом, я на минуту. Если что – кричи.

Атмосфера Титана встречает чужаков ледяным натиском, словно предупреждая их о незваном вторжении. Как только шаттл касается верхних слоев воздушной оболочки этого сурового спутника Сатурна, корабль содрогается, и пространство наполняется густым гулом – не от двигателей, а будто бы пробуждается древнее, титаническое чудовище где-то в недрах под их ногами. Стены вибрируют от напряжения, панель управления ходит мелкой дрожью, настойчиво передавая колебания пассажирам. Внутри кабины звуки приглушены, но кажется, что снаружи сам воздух царапает обшивку, словно атмосфера Титана жаждет разорвать корабль на части.

Фрай, впервые сталкивается с сопротивлением настоящей атмосферы, но пытается сохранять видимость спокойствия. Всем телом прижимается к креслу и, не желая показывать беспокойства, осторожно бросает взгляд на Саманту. Её лицо бледнеет от неожиданного волнения. Руки вцепились в подлокотники, костяшки пальцев побелели, а глаза зажмурены так, будто она ждёт удара. Но, вопреки страху, её лицо слегка расслабляется, когда Фрай кладёт руку на её ладонь, передавая теплоту и уверенность.

Кайл, напротив, опытный пилот, совершенно не обращая внимания на тряску, переключает какие-то кнопки на терминале ввода данных. Замечая состояние друзей, он кивком указывает на иллюминатор, сквозь который начинает проступать мутный свет.

– Не волнуйтесь, – говорит он уверенно и спокойно. Он совершает не первый рейс на Титан и знает, что машина выдержит это давление. – Сейчас пройдём сквозь туманный слой, не бойтесь, такое ощущение только здесь. Машина выдержит, – говорит Кайл, голосом, в котором слышится усталая привычка к подобным полетам. – Потом ещё немного потрясёт, но это нормально. Я бы на вашем месте не отрывал взгляда от этих видов. На Марсе такого не увидишь.

Туман действительно обволакивает корабль – молочная завеса медленно скрывает детали поверхности, и на несколько мгновений видимость пропадает. Иллюминаторы будто покрываются тонкой плёнкой. За ними – только серая бесконечность. Сквозь вибрацию корпус начинает издавать глухие стальные стоны, словно взывает к этому непривычному планетарному пейзажу.

– Потрясные виды, да? – Кайл говорит с гордостью в голосе, и вот, наконец, иллюминаторы вновь начинают оживать, открывая величественную картину.

Фрай затаивает дыхание. Оранжево-жёлтая поверхность Титана действительно захватывает дух. Перед ними открывается вид на скалистую местность, по которой будто ползут серебристые реки к озёрам, мерцающим в тусклом свете далёкого Солнца. Вся эта сцена окутана мягким, почти зловещим свечением, словно сама природа пытается уберечь свои секреты от посторонних глаз.

– Эх, чуть позже начнётся гроза. Нам нужно будет поторопиться, чтобы успеть увидеть это зрелище, – продолжает Кайл, уверенно ведя корабль через это чуждое пространство. – Вот, смотри! Это наша вода, – Кайл с гордостью указывает куда-то вниз. Одно из метановых озёр, чья поверхность почти идеально ровная, словно зеркало, отражает мрачное небо Титана.

– Воду добывают из этих озёр? – Саманта удивлённо смотрит на золотистые непрозрачные потоки, совсем не похожие на привычную ей жидкость.

– Нет же, это метан. Из-за низких температур он здесь в жидком состоянии, что, кстати, значительно упрощает его добычу для корпорации. А вот эти ледяные скалы и всё, что под ними – это и есть наша вода. Её добывать намного сложнее. Температура на поверхности сейчас… – Кайл с усмешкой бросает взгляд на показания датчиков на панели, – минус сто шестьдесят пять градусов по Цельсию. Сегодня тепло. Говорят, вода уходит на сотни километров вглубь, и вся заморожена. На Титане её-то добывать гораздо сложнее. На планете, кстати, аж пять заводов по её добычи и очистке.

– Это ведь не планета, – прерывает его Фрай.

– Какая разница? Круглая же, – ухмыляется и отмахивается Кайл. – Красота…, – протягивает он. – Знаешь, я вот всё думаю, почему бы Республике или, даже, корпорации не заняться терраформированием Титана? У «ДЕМЕТРЫ» точно хватило бы на это денег. Лучше, чем жить на Союзах. Что скажешь, приятель?

– Слишком далеко от Солнца, – Фрай задумчиво смотрит на экран. – Я читал, что проще колонизировать более подходящие планеты в других звёздных системах…

Фрай останавливается на полуслове. В лёгкой дымке на горизонте появляется Сатурн. Он зависает над суровым ландшафтом, его кольца, сияя, будто далекие сполохи, кажутся нереально близкими, почти осязаемыми, как нечто нереально фантасмагорическое. Здесь, на Титане, этот гигант выглядит ещё величественнее, чем когда-либо видел его Фрай с борта «СОЮЗА». Восход Сатурна, заключённого в кольца, напоминающие пачку балерины, оказывается магнетическим, гипнотизирующим и пугающим одновременно. Мрачные облака, парящие над зловещим небом, лёгкий моросящий дождь и золотая река, впадающая в зеркальное озеро на горизонте, создают резкий контраст между красотой и смертельной опасностью.

Этот восход…, самый красивый из тех, что он когда-либо видел, мелькает в его голове. Но чувство восторга уступает место чему-то иному. Здесь, на Титане, смерть ощущается ближе, чем где-либо. Суровая среда, известная каждому жителю Солнечной системы, повисает над ними тяжёлым грузом. Смертельные для человека условия, витающие вокруг, проявляются в каждом порыве ветра, в каждой капле дождя, в каждом шорохе воздуха.

Необъяснимый страх охватывает Фрая. Тяжёлый ком подступает к горлу, мешая сделать полноценный вдох. Вся панорама перед ним, столь прекрасная на первый взгляд, внезапно превращается в угрозу. Сатурн, вместо того чтобы вызывать трепет, как будто нависает над ним, как неумолимый судья.

– Странный шум, – выдыхает он, пытаясь дышать короткими, поверхностными вдохами.

– Что-то с двигателями? – спрашивает Кайл, постукивая пальцами по консоли, будто пытаясь услышать этот самый шум. Его глаза сосредоточены на приборах, но ничего необычного он не находит.

Волнение усиливается, и Фрай не понимает, что его тревожит больше – этот тихий, проникающий в сознание звук или его собственный страх, медленно усиливающийся в его груди.

– Что с тобой? О чём ты говоришь? – Кайл с недоумением оборачивается к нему.

Фрай резко кивает, стараясь успокоиться. Он снова пытается прислушаться, но звук не утихает. Тем временем челнок замедляет ход, приближаясь к массивному железобетонному строению. Глухие вибрации двигателей ослабевают, но ощущение не исчезает – оно словно давит на сознание.

Фрай снова напрягает слух. В его голове раздаётся странный гул. Он тих, но навязчив, словно пронизывает само пространство вокруг них.

– Ты это слышишь? – обращается он к Саманте. Её глаза на мгновение сужаются, но она лишь отрицательно качает головой.

– О чём ты? Я ничего не слышу, – с недоумением произносит она, прикоснувшись к вискам, словно пытается настроиться на звуки вокруг. Но так ничего и не уловив, она вновь смотрит на него озадаченным взглядом. – Ничего, Фрай, – мягко говорит она, снова выпрямляясь и встряхивая головой.

– Не знаю… как будто гул, – отвечает Фрай, слегка нервно дергая плечом. Теперь он смотрит на Саманту с надеждой. – Он как будто в моей голове…

Но слова застывают в воздухе. Тем временем челнок проскальзывает сквозь энергетический купол и начинает опускаться в шахту посадочного отсека. Окружающий мир погружается в густую темноту. Стены ангара кажутся исполинскими, а под сводами завиваются холодные клубы пара, которые принимают причудливые формы от жара двигателей. Их корабль выглядит как крошечная искра в этой колоссальной железобетонной темнице.

– Один из наших заводов по добыче воды находится прямо здесь, под землёй, – заговорил Кайл, указывая на мониторы, где отображалась схема подземных конструкций. Его голос вновь становится ровным и спокойным. Он не видит смысла переживать о странных ощущениях Фрая. Его друг всегда был немного странным. – Конечно же, подо льдом, – поправляет себя Кайл.

– Как ты? – наклоняется к нему Саманта, её голос пропитан заботой, но всё ещё полон удивления.

– Думаю, нормально, – отвечает Фрай, стараясь звучать уверенно.

Грузовой челнок проходит через узкий вертикальный коридор, окутанный клубами пара, который поднимается от их двигателей и создаёт завихрения в воздухе. Звук гудящего двигателя смягчается, и внутри становится тише. Но это молчание не приносит облегчения. Кажется, что этот странный гул теперь ощущается внутри самого Фрая, проникая в его разум.

Он закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, но звук остается.

«Добро пожаловать на Титан, Артём», – раздаётся чей-то голос, отчётливо и ясно в его голове. Он вздрагивает, но не боится – словно ожидал этого.

Как только температура достигает комфортного уровня, двери в дальней части ангара начинают медленно раздвигаться. В помещение входят несколько человек. Их фигуры скрываются под толстым слоем одежды, защищающей от холодного ветра. Кайл щёлкает тумблером, открывая боковой шлюз, и через него выходят двое пассажиров.

Фрай прислушивается к себе. Страх начинает ослабевать, но голос в его голове остаётся, как далёкое эхо.

– Ого, – Кайл произносит это почти шёпотом, словно слова могут нарушить странную реальность.

– Что там? – Саманта приподнимает бровь, чувствуя, как в груди растёт любопытство.

– Похоже, важная персона прилетела с Марса. Сам управляющий вышел встречать гостя.

Фрай аккуратно приподнимается, высунув в окно только половину головы. Этого достаточно, чтобы видеть, что происходит снаружи. Взгляд его застывает на человеке с рыжими волосами, которого он уже видел раньше. Того самого, который привлёк его внимание ещё в космопорте на Марсе. Свёртка в руке нет, но фигура от этого не стала менее загадочной. Когда на половине пути они встречаются с управляющим, их приветствия звучат глухо, но Фрай слышит каждое слово. Через минуту они исчезают за углом.

Фрай чувствует, как в груди поднимаются знакомые ощущения, словно что-то незримое тянет его остаться здесь. Это не просто любопытство. Интуиция кричит, будто мир вокруг становится прозрачным, и через тонкую плёнку он видит нечто важное, ускользающее от глаз других. Это чувство не отпускает его, становится острее с каждой минутой.

– Я должен остаться, – слова выходят резкими, почти отчаянными. Глаза Фрая бегают, как у загнанного зверя. Он пытается сосредоточиться на своих чувствах и мыслях. Это не просто интуиция, он уверен в этом. Происходит нечто важное, и парень боится упустить возможность, это узнать.

– Ты сошёл с ума, приятель. Это невозможно, – – Кайл качает головой, не веря тому, что слышит.

– Нет, ты не понимаешь! – Фрай пытается уловить правильные слова, но в голове крутятся лишь образы рыжеволосого человека и свёртка. Что-то тёмное и зловещее висит в воздухе, невидимая угроза, и она настигает его. – Я должен узнать, что происходит. Эти люди… они что-то скрывают. Нужно проверить…

– Фрай, ты себя слышишь? Что ты вообще пытаешься доказать? Что проверить? – Подозрительность друга зашла слишком далеко, думает Кайл и садится за пульт управления шаттлом. – Фрай, мне кажется, ты слишком зациклился на своей маниакальной…

– Кайл! – Он повышает голос, почти выкрикивает имя, и Саманта вздрагивает от неожиданного резкого тона. Она поочередно смотрит на обоих, не решаясь вмешаться. – Ты не понимаешь, происходит что-то странное. Эти растения… потом этот рыжий… ты его знаешь?

– Нет, впервые вижу его. Какая-то шишка из головного офиса.

– Я видел его в столице, затем в космопорте. Он был с этим свёртком. Эти люди ведут себя странно. Ты разве не видишь? Ты ведь мой друг! – Кажется это последний аргумент. – Ты должен мне помочь!

– В мире много странных людей. Ты помнишь моего соседа? Старика Джоржа, он, кстати, помер недавно…

– Прекрати, я серьёзно. Если наша дружба что-нибудь значит, ты поможешь мне остаться здесь.

– Но как ты собираешься выбраться? Мы тут не ради игры в шпионов! – Кайл резко поворачивается, и в его глазах вспыхивает тревога. Он достаточно долго знает своего лучшего друга и понимает: спорить бесполезно.

Внутри Фрая же словно две силы борются друг с другом. Одна – здравый смысл, что шепчет ему оставить это дело и вернуться, другая – странная уверенность, что если он уедет сейчас, то упустит что-то, что изменит его жизнь.

– Тебе придётся прилететь за мной завтра.

– Думаешь, всё так просто?

– Понимаю, что нет…

Сэм, сидя на полу кабины пилота, не понимает, что происходит.

– Тебя же сразу обнаружат. И вообще, что ты хочешь здесь найти? Зачем тебе этот человек? Я не понимаю, – выдохнув, решается уточнить девушка.

– Это же Фрай, разве его когда-нибудь можно было понять? – Кайл схватился за голову, закрывая ладонями глаза. – Как я оставлю тебя здесь одного? У меня в голове не укладывается.

– Это может быть наш единственный шанс, – Фрай пытается снова успокоиться. Он смотрит на Кайла. – Если я останусь здесь, я могу выяснить правду.

Саманта делает шаг вперёд, скрестив руки на груди:

– Я пойду с тобой, – уверенно говорит Сэм, пусть внутри неё явно нарастает страх.

– Нет, Сэм, это слишком опасно, – Фрай смотрит на неё с беспокойством. Он не хочет, чтобы она попала в неприятности.

– Ни в коем случае, – почти в унисон говорит Кайл.

– Это не обсуждается, – Саманта твёрдо смотрит на него, её глаза горят решимостью. – Это был не вопрос, – она не ожидает от себя такого жесткого тона. Саманта встаёт и смотрит на растерянных парней. – Ну? Если идти, то прямо сейчас. Наверное… – добавляет уже немного тише.

Парни переглядываются.

– Так, – Кайл подскакивает и суетливо начинает что-то искать. Фрай коротко кивает, понимая, что уже нет пути назад.

Кайл смотрит на них обоих и вздыхает, протягивая Фраю пропуск.

– Вот, – он протягивает Фраю белую карточку на синем шнурке. – Держи, это мой пропуск сотрудника. Он не везде сработает, но… я сделаю всё, что смогу, чтобы завтра прилететь за тобой. Держи этот коммуникатор, – он показывает на облегчённый шлем, пристёгивающийся к его скафкостюму. – Чтобы можно было связаться, когда прилечу.

Он спешит в соседний пассажирский отсек и возвращается с двумя рабочими комбинезонами. Протягивает их Фраю и Саманте.

– Возможно, это поможет меньше привлекать внимание. Здесь работает около тысячи человек, не думаю, что кто-нибудь помнит всех в лицо.

– Отлично, – отзывается Фрай, выхватывая один из рук Кайла и тут же надевая его. Саманта, ещё колеблясь в правильности решения, тоже начинает переодеваться.

– Ниже двадцатого уровня начинаются добывающие цеха. Это опасные зоны. Туда без специальной защиты лучше не соваться.

Что-то зашумело в динамике коммутатора, затем раздался голос диспетчера:

«Пш-пш-пш… судно, вылет разрешен. Повторяю, двенадцать тридцать шесть, грузовое судно, вылет разрешен. Окно до станции «СОЮЗ 12» открыто в течение тридцати минут».

– Мне пора. – Кайл сжимает губы, обдумывая, что ещё полезного сказать ребятам перед отлётом, но в голову ничего не приходит. – Ну в конце концов, вас же не убьют…, наверное, – добавляет он, пытаясь пошутить, но в голосе слышится горечь. Кайл понимает, что оставляет друзей на грани опасности. – Если попадётесь, вас вышлют с ближайшим шаттлом, – потупив взгляд, он почесывает затылок ключом зажигания. Кайл только сейчас понимает, что от волнения не выпускал его из руки всё это время с момента приземления. Заметив это, он подходит к панели управления и вставляет ключ в замок. – Максимум передадут в руки штурмового отряда, но думаю, мать тебя вытащит.

Кайл скорее сам себя успокаивает и оправдывает, что бросает друга здесь одного. На серьёзную помощь и поддержку Саманты рассчитывать не приходится. Она была юной девушкой, вредной, но способной на серьёзные поступки и помощь. Но тот факт, что она вызвалась остаться, вызывает уважение.

– Сэм, – он поворачивается к девочке, – не давай ему натворить глупостей. Если что, разрешаю тебе его ударить. – Он подмигивает Фраю. – Ну всё, сейчас выходите и быстрым шагом валите в тот выход. Постарайтесь не попадаться никому на глаза. Но если попадётесь… – на мгновение задумывается, – если вдруг попадётесь, скажите, что вы ночные дежурные. Их вообще мало кто видит…

Фрай улыбается и подмигивает другу. Благодарит его и, похлопав по плечу, направляется к выходу из корабля. Саманта поспешает за ним, стараясь выглядеть как можно естественнее.

Шаттл взлетает, прорезая мрак облаков. Кайл напевает тихую мелодию, пытаясь успокоиться, но мысли о друзьях преследуют его. Уже через минуту небольшой корабль, вырвавшись из пузыря защитного поля станции «ТИТАН-03», направляется по заранее проложенному маршруту, прочь от ледяного монстра, прокладывая путь к грузным облакам, надвигающимся на долину. Слабые лучи солнца, пробиваясь через густые аммиачные облака, многоточием скользят по тёмной кабине пилота. Пошёл дождь. Кайл поворачивается к далёкому светилу затылком, взглядом пытаясь поймать удаляющееся здание, погребённое глубоко на сотни метров под искрящимся хрустальным светом льда. Пытаясь отогнать тревогу, он начинает насвистывать популярную мелодию о дружбе из какого-то старого детского мультфильма.

Впереди сверкнула первая молния. Яркий свет разрезает тьму, словно мир ненадолго пробудился от тяжёлого сна. Внутри шаттла вибрация усиливается, и Кайл инстинктивно стискивает штурвал. А вот и обещанная гроза, только и успевает подумать он, когда в ту же секунду корабль содрогается с такой силой, что, если бы не крепкий ремень безопасности, его тело моментально выбросило бы на потолок.

– Твою мать! – Кайл сквозь зубы ругается, его пальцы едва удерживают контроль. Шаттл кажется живым – он дергается, трещит, скулит, как загнанный зверь, которого преследуют. Экран с показателями дёргается на грани поломки, высвечивая красные сигналы.

Вторая молния ударяет прямо по корпусу. Яркая вспышка заполняет кабину. Кайл на миг слепнет, его глаза рефлекторно зажмуриваются, но руки продолжают цепляться за приборы, как утопающий за спасательный круг.

Шаттл срывается в падение, его корпус вибрирует так, что каждое звено металла издаёт вой. Ощущение, будто все до последнего винтика корабля пытаются сбежать, расползаясь по швам. Не успевая набрать высоту, шаттл снова падает вниз, к туманной и смертельно холодной поверхности Титана.

– Нет, не так! Держись, черт тебя подери! – Кайл пытается выровнять курс, его сердце колотится, но ощущение безысходности постепенно захватывает разум. Звуки тревоги сливаются с громом за окном.

И тут происходит второй удар. На этот раз не природный. Световой луч, выпущенный со станции, догоняет шаттл, пробивая его корпус. Тепло обжигает затылок Кайла, от чего у него дрожат руки, но он даже не осознаёт, как поднимается дым.

Перед глазами всё замедляется, его взгляд фиксируется на одной точке – огонь охватывает панели управления. Света всё больше, трещит электроника, кислород из-за утечек скапливается в кабине, и Кайл понимает, что на этот раз ему не выбраться.

Шаттл, ещё мгновение назад пронзающий метановые облака, начинает вспыхивать как спичка. Трещины на корпусе быстро расширяются, и огонь поглощает его, как сухие листья. Кайл замирает, его дыхание становится хриплым, он чувствует, как медленно гаснет огонь его жизни.

Взрыв оглушает его, и мир на мгновение погружается в тишину.

Осколки шаттла, словно куски потерянных звёзд, падают с небес. Один за другим, они исчезают в бездне метанового дождя. Мелкие частицы разлетаются по поверхности, смешиваясь с плотным туманом, который поглощает их, как океан поглощает тонущие корабли.

Молния снова освещает небо. На этот раз её свет отражается на осколках, которые продолжают падать. Они выглядят как горстка слёз, оплакивающих то, что когда-то было жизнью, но теперь исчезло в бездне.

Пыль из-под шумных турбин старого аэроджипа серым облачным следом замирает в безветренном, пустынном городе. Машина резко замедляется, въезжая в поселение колонистов. Консул Малышев, напряжённо сжав губы, внимательно осматривает мелькающие здания, поросшие пылью и временем, словно стараясь уловить следы жизни, которой здесь явно не было уже давно. В его взгляде проскальзывает недоумение.

– Пластик… – хриплым голосом, словно делая заметки вслух, констатирует Виктор. Его взгляд медленно скользит по облезлым стенам домов. – Почему всё так запущено? Здесь, кажется, никто не живёт.

Повисла пауза. Сопровождающий словно обдумывая ответ, либо решая стоит ли говорить об этом, неловко постукивает пальцами по рулю, его голос звучит неуверенно, когда он начинает говорить:

– Так и есть. Колонисты давно покинули старый город и построили более технологичный на другой стороне планеты.

Виктор наклоняет голову, пристально разглядывая своего собеседника, как бы прощупывая его на искренность.

– Почему не перестроились здесь? – Напыщенно прозвучало, словно он в очередной раз сталкивается с чем-то невыносимо нелепым. Усталость от дороги всё ещё давит на виски, но профессиональный интерес подгоняет его задавать вопросы.

Профессиональное любопытство и сбор информации перед встречей с комендантом, несмотря на усталость, берут своё. В его мыслях проносится образ колонистов, высаживающихся на новую планету. Это кажется странным ещё и потому, что обычно колонисты задолго до приземления выбирают самое подходящее для обоснования нового дома место. Прибыв на орбиту колонизуемой планеты, система перед пробуждением экипажа отправляет зонды к поверхности, которые, исследуя и измеряя сотни, а то и тысячи показателей, определяют лучшее местоположение колонии. По крайней мере для первого города. Почему же здесь, с таким богатым опытом, был сделан иной выбор?