Читать онлайн Необычайно обычная жизнь. Двадцатилетние тоже люди…

© Алина Затонская, 2025

ISBN 978-5-0065-3816-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алина Затонская

Необычайно обычная жизнь

Нужно здесь оставлять пустые речи о том, как я благодарю всех и вся, кто причастен к выходу книги?

Наверное, интереснее узнать подноготную автора, сплетни о его жизни, моменты надрыва и всякое, что сделает автора человеком, а не бездушным соединителем слов в предложения. Тогда усаживайтесь поудобнее.

Мне 22, и это моя первая книга. Достаточно информации обо мне для этого раза, вы ещё встретитесь со мной на какой-нибудь публичной презентации моего бестселлера, если, конечно, такое когда-нибудь случится. Но знаете, в жизни бывает все! И я хочу, чтобы вы продолжали в эту самую жизнь играть. Ага, как в детстве. Ага, откинув социальные ярлыки о том, какими вы должны быть, можете ли громко смеяться в свои сорок (о, ужас), и что там вам навязывает окружение…

Совсем забыла сказать, по профессии я…

А давайте поиграем. Предлагаю угадать, кем я являюсь за пределами книжных дел. Приятного прочтения!

Как читать эту книгу

Пожалуйста, наслаждайтесь процессом. Вот и все, что я хотела сказать, собственно.

Глава 1

– Ты знаешь, Джэф, когда-то я сказала себе, что ни за что не стану, как эти… взрослые. Мне жутко представить, что я не смогу противостоять этой тотальной скуке. Понимаешь?

– Немного…

– Ну как бы тебе объяснить… Почему-то, каждый, кто вступает на дорожку старшего поколения, непременно теряет свой блеск в глазах. Ты слышал их разговоры? Какие у них разговоры, Джэф! О проблемах, о недовольствах в семейных делах, о вечных обсуждениях чужих и таких же серых жизней. Не хочу я так, понимаешь?

– Понимаю! Мне кажется, ты какая-то другая. Ну, нереальная, что ли. Скольких людей видел, с кем только не общался… никогда ещё не попадал в такие разговоры, как с тобой.

Нет, правда. Мне и родители говорят: Ами очень умная, но не от мира всего.

– Ты знаешь, мне иногда кажется, что я – сумасшедшая. Я вижу то, что другие в упор не замечают. Как-то мне говорили, что у меня отличная фантазия. Но я то знаю, это другое! Я говорю о настоящем, реальном. Какая тут фантазия?

И знаешь, Джэф, мне иногда бывает очень страшно за себя…

– Почему? Тебе кто-то угрожает? Покажи его, я разберусь! Да у меня друзей столько, они…

– Нет, Джэф. Я не об этом. Мне страшно, что я когда-нибудь такое выдумаю, что самой станет тошно жить. И сейчас мне не сладко. Хочется куда-то убежать. Мир другой видеть хочется! Я будто не в своём измерении живу…

– О, я что-то такое слышал. Ролик один видел, и там про колонии на Марсе говорили. Ну знаешь, такие колонии… там, из людей в общем.

Они все очень счастливые, живут без войн и всяких пакостей. Может ты оттуда выпала как-то? Ну, ещё в детстве. Всё бывает.

– Эх, Джэф. Мы же оба знаем, что это – чушь редкостная. Какие колонии, Джэф? Хотя, это могло бы объяснить, почему я такая. Живу по-другому, думаю по-другому.

Неправильная какая-то…

Мне ведь вообще не интересно всё, по чему вы там сейчас сохнете. Понимаю, что из-за этого все одноклассники меня редкой дурочкой считают, фриком каким-то. Пятнадцатилетней занудой с высоко поднятой головой. А я их всех боюсь, между прочим. Боюсь и с безразличием смотрю на то, как сгорают их жизни. Ладно, Джэф, кажется, я тебя утомила. Всё-таки у нас с тобой разные возрастные категории.

– Подумаешь, ты на пол года всего старше меня. Категории… швыряешь тут словечками. И ничего я не утомился. Я, между прочим, давно привык к тебе. И знаешь что, писателем тебе надо быть! Вот точно! Родители говорят, что у тебя этот, как его…

– Шизофрения?

– Да нет. Писательская жилка, вот что! И ещё творческое мышление. Хотя, откуда им знать. Они сидят перед этими «ящиками» с утра до вечера, чем ещё в нашем посёлке заниматься.

– Ладно, Джэф, мне пора.

– Увидимся!

Глава 2

Через восемь лет эти детские невинные разговоры превратились в пепел, которым можно было посыпать головы взрослых, но не слишком уж счастливых людей.

Ха, если бы этот офис участвовал в номинации на самое убого-пафосное и официозное место, он бы разорвал всех, получив победу досрочно.

– Амелия, войдите в кабинет.

И я, почему-то, иду туда собственными ногами.

– Здравствуйте, меня зовут Амелия, можно просто Ами.

– Очень приятно. Вы знаете, я просмотрел ваше резюме и понял, что готов взять вас в компанию. Но перед этим хочу задать вам пару вопросов…

– Да, конечно.

– Скажите, вы готовы работать сверхурочно? Отдавать все силы во благо компании? Сами понимаете, какие у нас тут обороты. Проще говоря, вы можете назвать вашу будущую должность делом всей жизни? Если вас это смущает, говорите сразу.

– Да, я готова ко всему. Мне нужна эта должность.

– Это я и хотел услышать. Вы приняты, Амелия. Коллеги вам всё покажут и введут в курс дела. Признаюсь, у вас лучшее резюме. Сразу видно, что вы человек со стратегическим мышлением. Творчеством тут и не пахнет, правда. Но это то, что нам нужно. Системный и надёжный человек.

Да что там тебе видно, король табличек в экселе, блин. Если бы я показала тебе все свои скелеты, ты бы расплакался. О, я снова веду эти бесполезные диалоги с собой.

– Кстати, всем лучшим сотрудникам месяца от себя лично коробку печений и свежемолотый кофе! Так что, старайтесь!

(Как научиться ювелирнейше закатывать глаза, чтобы это никто не увидел?)

[Понедельник, какое-то число]

Ты знаешь, дорогой дневник, каждый мой прожитый день не приносит ровным счётом ничего. Никаких эмоций. И нет, это началось не вчера. И даже не год назад. Я, честное слово, не понимаю, почему не могу банально порадоваться за себя и свою нормальную зарплату. Мы перестанем голодать и жить в квартире с тараканами, Ами. Хотя я каждому из них придумала имя, но всё-таки, это не самые лучшие соседи.

Тишина. Ничего внутри не шелохнется. Мне иногда кажется, что если меня переедет бульдозер, я ничего не почувствую. Вот прям совсем. Жутко.

Ладно, нашла время для рефлексии! Некогда с этим разбираться, ночь уже. А завтра рано вставать, черт. Ещё и гимн корпорации выучить надо. И какой идиот придумал эту чушь? Видимо, компенсирует этими песенками собственную неполноценность. Иди спать, Ами!

Еду в метро и понимаю, что хочу достать блокнот. Нестерпимое желание, как в детстве. Не нахожу его, но не злюсь. Ибо забыла напрочь все свои эмоции. Заметки в айфоне тоже подойдут, пишу:

Мне иногда так горько заходить в этот набитый доверху вагон. Набитый людьми, бесконечно несчастными по своей сути. Мне не грустно, не хочется плакать. Чувств нет. Но что-то внутреннее, будто из самых глубин вопит: они несчастны, и ты тоже…

Вы все не проснулись и будто мертвы. Так нельзя.

Но, я не понимаю, что это за звук и откуда он. Да и кто я такая, чтобы решать за остальных, хороша ли их жизнь.

О, сообщение пришло.

Черт, Илья снова зовет в кафе. Но я их ненавижу. Ты будто в аквариуме. Сидишь себе, ешь у всех на виду, ловишь взгляды тысячи незнакомых тебе лиц. Это бывает забавно. Особенно, когда перед тобой вечно ругающаяся парочка, или ядовитая во всех смыслах женщина, или какой-нибудь бизнесмен, с пафосным тостом а-ля лосось с икрой в лососе и ноутом в руках. Они вечно бегут, что-то требуют от жизни, не скрывая свое перманентное недовольство, будто вшитое в их головы.

А я просто хочу, чтобы меня все в покое оставили. Знаешь, такое непреодолимое желание стереть себя из этого города, да вообще из мира. И поселиться в колонии на Марсе. Откуда этот бред у меня в голове? Детскость какая-то. Видимо, с годами я становлюсь инфантильнее. Эта вечная жалость к себе… лучше бы продолжала просто жить, а не копаться в своём странном внутреннем мире. Снова замечталась. А впрочем, мне уже выходить на следующей.

Вот опять на ступеньках перед корпорацией разлегся бездомный. Что там за табличка у него в руках, не вижу. Ах, ясно, надпись:

«МИР ЖЕСТОК»

Наивно, но как же я его понимаю. Хотя, у меня не может быть поводов для недовольств. Соберись уже, Ами.

– Скажи, Клара, а что это за человек перед входом?

– О, это наш бывший топ-менеджер, дельный чувак. Не мозг, а машина. Но был в нём какой-то косяк.

– Расскажи подробнее, интересно до жути!

– Да ничего там интересного, какой-то он странный, не в себе немного.

– О, вы о чудике говорите! – подключились коллеги. (Те ещё крысы, если честно. Хотя, я и сама не лучше)

– Да что с ним не так?

– Ну мы его не понимали и даже боялись. Работу свою он делал отлично, вывел нас в топ. Но, все время в фантазиях своих. В общем, ни с кем не общался, стихи писать пытался, хотя больше делал вид, что творческий такой и недоступный. Задвигал про всякий бред. Колонии на Марсе, жизнь без страданий. О, и моё любимое, угарал с этого знатно: «вы все ещё не пробудились и живёте шаблонами, по инерции». Прикинь такое шефу сказать. А он и сказал!

Ну отлетел конкретно парень, хотя работал, как машина. Колпак потёк, бывает. В общем, одним днем его все достало и он уволился со словами: «вы мертвы, а я хочу созидать».

– Теперь бомжует, на одном созидании ведь далеко не уедешь. По счетам платить надо. Я может быть тоже на Бали тусить хочу, ну или хотя бы в Турции. Но серое вещество включаю хоть иногда и понимаю, просто так мне никто это не предоставит, приходится отпуск зубами выбивать. Но я хоть жертвую во благо корпорации, ну и премии ха-ха, надеюсь. А он чего? Типичный нытик, уверовавший в свою исключительность. Как же бесят эти «осознанные» и не от мира всего.

Этот разговор я едва уловила, ибо через пару минут мне стало невыносимо скучно.

Кажется, в детстве я боялась стать частью вечно недовольных масс, от чего-то называющих себя взрослыми, и по иронии пришла именно в эту точку. Наверное, где-то есть огромный магнит, стягивающий все проблемы и бесконечные (глубокие или не очень) разговоры в наши головы. Возможно, лет в пятнадцать мы имели супер-непроницаемые мозги, и не заражались этим бестолковым тленным существованием. Раньше было ярче, что ли? Так, я снова отвлеклась…

Глава 3

Вечерний город походил на что-то стоящее и заслуживающее моего внимания, а это, надо признать, случается крайне редко. Я даже подумала пройтись пешком к дому, минуя тесный транспорт.

О, если бы вы знали, как я ненавижу общественные телеги, по-другому их назвать нельзя. Мы буквально вкидываемся в автобусы или вагоны метро, как последнее стадо. Бодренько так следуем на отвратную работу, утыкаясь друг другу в подмышки. Надо ли говорить, что это не особо приятное действо? Никогда не понимала любителей жить без дезодоранта, юные натуралисты, блин. Ещё не придумали уголовки для них?

Лучше прогуляюсь. Полтора часа пройдут незаметно, хотелось бы верить.

Из головы не выходит тот бездомный. С самого детства я имела удивительную способность впитывать, как лучшая тряпка для уборки, любую жизненную фигню, обдумывая её целыми днями. Голова буквально забивалась хламом, и я тонула вместе с ним.

И вот я снова думаю об абсолютно незнакомом мне человеке, возможно сумасшедшем. Хотя, не менее сумасшедшем, чем все мы.

Какой он на самом деле? Почему он ушёл из корпорации? Как ему хватило смелости перечеркнуть собственный успех? Наверняка, у него была хорошая квартира… и он был таким же пафосным менеджером, каких я вижу в кофейнях. Однозначно, он вписывался в московский антураж. А вписываюсь ли сюда я?

Неуемный мозг закончил эту ненужную рефлексию к часу ночи. Ах, если бы я сохранила способность ранних засыпаний, как в детстве, стала бы сверхчеловеком.

Новый день не нёс ничего примечательного. Хотя нет, разбавило рутину осознание, что я теперь могу пафосным голосом заказать латте на кокосовом. Да, Ами, мы дожили до этого момента.

Так странно, раньше мне казалось, что счастливая жизнь – это и есть прекрасная работа, пачка денег, пресловутый латте. Никаких проблем и унылых разговоров о тяжёлой жизни. Но, как оказалось, я себя обманула. Ну или что-то явно делаю не так. Натяну улыбку, возьму свой кофе и скроюсь в толпе. Хотя, кого я обманываю, снова уткнусь в чью-то подмышку. Народу тьма.

И снова он!

Вчерашний, свободный от всего удручающего бездомный. Я в который раз ловлю себя на мысли, что не могу назвать его неудачником. Его взгляд будто что-то знает, чего так недостаёт мне. Будто познал эту жизнь, дзен словил, что ли; и теперь смотрит на нас свысока, хотя его положение сейчас настолько жалкое, что хочется плакать. Мне на него плевать, конечно, но странно это все, диссонанс какой-то.

Ами, право слово, иногда мне кажется, что внутри тебя сидит писатель. Хотя, если бы я создала какую-нибудь книгу, её бы точно нигде не издали.

Ну во-первых, никому не сдалось читать полотнище из тысячи причин разочароваться в этой жизни и впасть в депрессию. А во-вторых, лень думать. Ами, ты же никогда такой угрюмой не была. Что с нами стало, Ами?

В последнее время самокопание вышло на небывалый уровень. Теперь я говорю с собой во множественном числе. Где-то слышала от психологов, что это прямой показатель одиночества, ну или потери внутренней опоры. Или всего вместе…

Но, мне так не кажется. Мне не одиноко. Мне просто не хочется существовать. Однообразно, непонятно плестись по жизни. А впрочем, надо бы приступить уже к работе. Это отвлекает.

– Ами, сегодня у нас небольшой корпоратив намечается. Будешь с нами?

– А что за повод?

– У Димы день рождения, решил расщедриться. Вообще, он скупердяй тот еще. Так что, ждем конец света или что там его так замотивировало. Слушай, ты без настроения ходишь всю неделю. Надо развеяться, Ами. Тем более, у него аж юбилей. Ну давай к нам!

Вспоминаю свой первый осознанный юбилей. Блин, до сих пор ловлю странные чувства от этого слова, непонятное и смешное какое-то, Ю-Б-И-Л-Е-Й. Пафоса в нем много, не знаю, триггерит, в общем. Мне 15 и я уже тогда чётко представляла, что ни за что не буду работать в офисе, имитируя бурную деятельность. Ну и жить в душном и неприлично шумном городе в мои планы тоже не входило. Забавно осознавать, какой же наивной я тогда была. И откуда во мне бралась такая уверенность в будущем? Я даже сейчас смутно понимаю, куда приведу себя лет через пять. Видимо, это последствия узкого провинциального мышления.

А может ну его, всё это! Может сбежать быстрее, пока никто не видит. Прямо, как в детстве, когда ты что-то натворил. Всегда ведь работало!

Мне жаль, что я себя потеряла. Правда, жаль.

Я не слышу больше внутренних речей, да и голос свой я явно позабыла…

Не продолжай, Ами, красивая высокопарная речь – явно не твоё.

Да уж, так поздно я ещё домой не возвращалась. Так и думала, что мне будет неимоверно скучно с коллегами. Странные они. Странная я. Кажется, собираться такой разношерстной компанией – просто верх идиотизма. Нам всем по большому счету друг на друга наплевать.

Кто чем занимается дома?

Кто с ума сходит от одиночества?

Кто проводит выходные, заливаясь алкоголем?

Кто втихаря ненавидит всех вокруг?

Кто таксует по вечерам так, «для души»?

Ахах, ну тут я загнула, конечно. Эти офисные клерки не пойдут на подобное.

Глубоко плевать. Мы просто существуем.

Я снова иду пешком домой, и снова ловлю себя на уже сложившейся привычке копаться в себе, жизни, людях, бреднях…

О мой бог, что там шевелится в кустах? Вернее, кто? Ну зачем я поперлась сюда одна, в такую темень! Может притвориться мёртвой? О, каким образом, Ами? На раз, два, три нужно бежать. Как в детстве. Ты справишься!

Раз…

– Не бойся меня!, нечто решило поговорить со мной из-за кустов.

– Кто здесь? Живо отвечай! Мне уже терять нечего. Я сегодня узнала, что редкостной дурой родилась, раз принесла себя в этот гадский парк, в два часа ночи, черт возьми.

– Не говори так о себе, Ами.

– Стоп. Откуда вы знаете моё имя? (Ну точно какой-нибудь маньяк. Где мои инстинкты самосохранения? Хотя, наверное они включаются у тех, кому есть что терять. И у кого есть мозги!!!)

– Я сам встревожен и хочу выйти из этих дурацких кустов. Правда, думаю, что огребу от тебя по полной.

– Так, давайте не тыкать здесь. Выходите, живо.

[Показался нечеткий силуэт]

– А, это вы. Наш всем известный бомж. Простите, если обидела. Я пойду, ладно?

– Стоп, Ами. Ты меня не помнишь! Жаль. Я как-то думал, что у нас есть мысленная связь и мы найдём друг друга в любом месте.

– Да кто ты такой?

– Джэф. Теперь вспоминаешь, Ами?

– Не может быть…

Глава 4

Я убежала. Стремительно, не оборачиваясь назад. Дурацкий поступок? – возможно. Но, почему-то мне казалось, что я всё делаю правильно. Глупая башка! Не могу переварить этот день.

Спать, Ами… спать!

[5:30 утра]

Звонит этот мерзкий будильник. Хоть бы раз вошел в положение и просто заткнулся. Нет же, скотина! А впрочем, впервые мне хочется на работу, чтобы раствориться в трудоголизме, всегда помогало. Желательно, чтобы вместе с ним у меня отшибло память и я не возвращалась к вчерашней встрече. Умные люди говорили, что так делать нельзя. Ну и я не то чтобы умная, верно?

И все таки, прошлое должно оставаться в прошлом. Надеюсь, в офисе будет поспокойнее.

Черт, он снова стоит прямо перед входом. Я что, теперь буду видеть его каждый день? Мне срочно нужен наш охранник, да где его носит…

– Ало, вы можете что-то сделать с человеком у входа? Он меня смущает, да, спасибо!

Зайду пока в кофейню, время позволяет. Ну почему кофе не успокаивает меня? А с чего он должен это делать, Ами?

Через пол часа Джэфа уже не было. Хотя, кто вообще может подтвердить, что это именно он? И с чего я должна верить какому-то проходимцу?

О-о-о, Ами, перестань об этом думать и начни уже работать, наконец!

Черт, ничего в голову не лезет, кроме мыслей о… Я отказываюсь верить в то, что это мой старый добрый Джэф. А как же его блеск в глазах? Как же всё то, о чем мы мечтали!

Мне нужно с ним поговорить, иначе я сожру себя окончательно.

Но, под каким предлогом я уйду из офиса? «Добрый день, у меня в голове куча тараканов и мне дико хочется их выгулять», так что ли!?

На меня итак косятся всем офисом, особенно, когда я начинаю свою песню о смысле жизни или о чем там я вечно говорю… Иногда из меня будто что-то прется наружу. Что-то, что никак не обретёт человеческий вид. Она была долб*****, ой простите, не такая как все.

Так, Ами, мы отклонились от цели, нам надо свалить из этого офиса! Ай, ладно, просто выбегу. Как в детстве! Раз, два, три…

Как хорошо, что в лифте со мной никого не было. Честное слово, проще молча пробраться через этих офисных снобов, чем объяснять свое инфантильное поведение. Так, идём к выходу, Ами.

И-и-и-и, ну нет! Ну почему! Что за гадство! Где он? Где Джэф? Ну или не Джэф, а просто тот сумасшедший.

– Ами, почему ты не на рабочем месте?

– Эм, понимаете, босс, у меня…

– Ну?

– Паническая атака случилась. (Боже мой, Ами, ври естественнее, не позорься!) Я вышла подышать.

– О-о, понимаю, слышал о таком. Сейчас все хорошо? Может тебе выходной взять?

– Было бы неплохо. Стойте, а я точно не уволена?

– Хоть ты и странная, мягко говоря, но работаешь замечательно. Давай ка ты отдохнешь, а то всем офисом страшно смотреть на твои синяки под глазами, да и панические как их там, тоже нам не нужны.

Черт, черт! Теперь совесть будет меня съедать. Хотя, не так уж я и врала, просто слегка недоговорила, ну приукрасила, да.

А впрочем, это уже не важно. В офисе мне противно, будто каждый раз умираю там. Знаешь, чувствую, что хочу отмыться или сбросить свою кожу, не ощущать это тело, да просто убежать. Думаю, мне точно можно поставить диагноз. Походу, я схожу с ума. Прекрасно. И как всегда, ничего удивительного.

Вообще, я раньше думала, что самое бессмысленное время моей жизни – детство. Ты там настолько глуп, осознавая жизнь процентов на пять. И просто перманентно занимаешься редкостной фигнёй на радость родителям. Но, как же я ошибалась! Нет ничего бестолковее, чем взрослая жизнь, приправленная мерзкой рутиной. А я ведь не хотела так жить. Бог мой, Ами, прекращай ныть!

(Кто-то звонит и раздражает меня этим! Что за бред, они о мессенджерах знают что-нибудь?)

– Ало, кто это? А-а-а, это снова вы. Давайте встретимся, что ли? Сегодня, в 7 вечера в парке.

«Только не говори ничего!», черт, я снова обращаюсь к своим мыслям. Знаю, что в следующие часы меня будет трясти. Знаю, что слишком уж позволяю этому бездомному вклиниваться в мою жизнь. Но если это все-таки Джэф, я…

А что, собственно, я? Для начала, прикончу его за то, что так пугает. И за то, что кинул меня на десять лет.

– Привет, Ами!

Я и не заметила, что так быстро пришла в парк.

– Здравствуй. Давай сразу к делу. Извини, но мне нужно убедиться в том, что ты Джэф.

– Конечно, что ты хочешь узнать у меня для доказательства? Задай любой вопрос.

– Хм, наивный, один вопрос! Ага, конечно. Присядь на скамейку, мы тут надолго! Итак, начнём. Сколько было лет моему псу, когда он отчалил в мир иной?

– Эм… так сложно сразу сказать.

– Говори быстро, не задумываясь. Иначе, до свидания!

– Три. Три года ему было.

– Верно. Как звали мерзкую одноклассницу, которая распускала про меня слухи в 6 классе?

– Ха, это просто, Катя!

– Ну допустим, интуиция у тебя на месте. Кто из твоих друзей сел задницей в крапиву, по твоей вине? Ну, на дне рождении Славы, даю тебе подсказку.

– Миша, точно он. Мы тогда ещё с тобой думали, как увернуться от подзатыльника его ненормального гиперопекающего папаши.

– Угу. Так, а сколько у меня было личных дневников?

– Семь! Один с красной розочкой на обложке, три одинаковых черных; тогда у тебя был депрессивный период, как ты говорила. Один с жирафом – время твоего бума инфантильности. И тогда ты хотела найти своего «внутреннего ребенка», прочитав об этом в странном журнале.

– Ничего подобного, он не был странным!

– Один в розовые сердечки, тогда тебе навязали желание найти парня и любовь до гроба; ну и один с нашей совместной фотографией на обложке. Я там таким стремным вышел, жуть какая-то. Выглядело, как книга для отпугивания демонов, честное слово.

– Ха, а вот и неверно. Их было 8! Дневников было 8!

– Точно, забыл. Восьмой ты сделала сама. Из кучи какой-то ткани и сушёных цветов. Зрелище на любителя, если честно, но тебе он так нравился.

– Не правда, это была обложка в стиле…

– В стиле «Рустик». Ну или чокнутый натуралист. Твои слова, между прочим.

– О мои боги, Джэф! Это ты, точно ты!

– Что и требовалось доказать, Ами. Но я рад, что в этот раз твоя проверка была щадящей. Помнишь, что ты устроила в 10 классе?

Как описать мои чувства в тот момент? Знаете, даже слов подобрать не могу. Все, что мы делали, так это ржали, неистово, словно бешеные лошади. Мне давно не было так хорошо. Я даже подумывала, что стала бесчувственной мразью.

О-о-о, и я вспомнила сейчас ту ужаснейшую фотографию из дневника #7. И как Джэф это терпел? Бог ты мой, как же тепло стало на душе!

– Слушай, Ами. Я, конечно, понимаю, что ты натура творческая и переменчивая, но что за реакция у тебя была вчера?

– Джэф, ну что ты, как маленький. Тёмный парк, плешивые кусты и силуэт какого-то мужика. Нормальная такая атмосфера, как считаешь?

– Нууу… не поспоришь. Причина только в этом? Я же вижу, что ты какая-то не такая.

– Джэф, люди меняются. И хорошо, что я не такая, значит, я не деградирую. Развиваюсь, живу и делаю всё, чтобы лет через 50 меня не настигла деменция. Не хочется быть обезумевшей бабкой в старости. Хотя, я и сейчас не особо нормальная…

– Нет, Ами, я не про это. Я вижу, что твоя душа не спокойна. Ты больше не походишь на ту любопытную, свободолюбивую Ами.

– Когда это ты душой интересоваться начал? Помнится мне, что наши разговоры о бесконечно вечном заканчивались твоими приступами смеха.

– Люди меняются! Твои слова, между прочим. Скажи честно, Ами, ты стесняешься меня? Стесняешься моего положения в обществе?

– …

– Понимаю, не каждому приятно общение с бомжом. И я могу представить, что ты думаешь обо мне. Но, Ами, я не какой-то неудачник, у меня есть квартира, машина…

– Стой, не продолжай. Я не стесняюсь тебя и никогда бы не посмела! Вообще, почему ты такого мнения обо мне? Давай закончим этот разговор, мне пора.

Я снова сбежала, но в этот раз наша встреча не была такой бессмысленной, верно?

Что верно, Ами, ты разговариваешь сама с собой! И все-таки, я не могу. Не могу смотреть на то, как превращаются в пепел наши с Джэфом мечты. Не могу и не хочу.

Это сон. Ну скажите мне кто-нибудь, что это сон! Я не стала офисным рабом, не стала жить от звонка до звонка, не стала забивать на свои желания. Я не стала врать себе…

Черт, зачем я вообще живу?

Утро выдалось беспокойным. Я впервые благодарна судьбе, если она вообще существует, за то, что сегодня суббота. Желание ни с кем не контактировать достигло апогея. На пару минут мне даже показалось, что я способна разорвать в клочья любого, кто потревожит моё самобичевание.

И все-таки, нужно отвлечься. Помню, как в детстве Джэф тащил меня делать печенье у него на кухне, чтобы избавиться от вечных моих беспокойств. Он знал, что я по натуре – «грузовик», мне об этом говорили абсолютно все. Да я и согласна, не помню и дня без тревоги и пережевывания собственных мыслей. Мне от себя так душно, честное слово! Но эти печенья… это были самые вкусные печенья, честное слово! Черт, Джэф, я снова о нем вспомнила. Ладно, способ же был рабочий, пойду поищу простенький рецепт.

Оказывается, я способна испортить муку, сахар и яйца. Ладно, проехали, закажу доставку.

Такс, курьер положил мне печеньку с предсказаниями, так уж и быть, дам выгуляться моему «внутреннему ребёнку». Что тут у нас:

«ВЫ УБЕГАЕТЕ ОТ ЧЕГО-ТО ВАЖНОГО И СТОЯЩЕГО. МОЖЕТ, НУЖНО ПРОСТО ПОПРОБОВАТЬ?»

Ну понятно, какой-то аутотренинг с ванильными псевдо-мотивашками. Тошнит от такого.

Хотя, может и правда стоит встретиться с Джэфом снова. Ну не могу я поверить, что наше общение может быть столь корявым. Да, точно, мы просто отвыкли друг от друга. Да и я себе придумала, что Джэф несчастный неудачник. Он что-то там говорил про себя, я не особо помню. Но, вроде как у него все хорошо, и под мостом он не умирает. Зря я убежала от нашего разговора.

– Ало, Джэф, нам нужно поговорить. Снова.

– Я ждал твоего звонка, Ами.

– Бог мой, Джэф, как ты меня терпишь?

– Забыла? Мы знакомы почти с пелёнок. Я знаю о тебе все, и я привык к твоей переменчивости. Это же «изюминка творческих людей», помнишь, ты мне так говорила!

– Нет, не помню, да это и не важно. Давай завтра устроим посиделки у меня дома. Включим фильм, запасемся попкорном, как в детстве.

– Слушаюсь и повинуюсь!

[В квартире]

– Джэф, ты несчастен?

– С чего ты взяла?

– Скажи честно, я запутала тебя ещё тогда, в детстве, да? Я помню свои глупые и абсолютно инфантильные мысли о жизни. Мне казалось, что я знаю больше, чем все эти взрослые. Но понимаю, что в голове тогда носила кусок ваты вместо мозгов, не иначе. Послушай, Джэф, я не хочу тебя учить чему-то или наставлять. Просто дам парочку советов. Мне кажется, тебе нужно сейчас вправить мозги, пока твоя жизнь не превратилась в абсолютное болото. К тому же, я тебя старше и уже много чего увидела…

– Ну да, старше всего на пару месяцев, не забывай…

– Не перебивай, пожалуйста. Я просто хочу исправить свои ошибки по отношению к тебе. Я говорила, как классно быть свободным от всего. Как нас сковывают ещё с самого детства и делают «хорошими» мальчиками и девочками. Как губят в нас творчество и индивидуальность, создавая из нас серую отупевшую массу послушных людишек. Они потеряны, совсем не знают себя и не слышат внутренний голос. Они ходят на нелюбимую работу. Или хуже всего, они ходят туда, где им «нормально». Просто нормально, приемлемо, никак. Ты помнишь эти слова?

– О, даа, они стали некой мантрой для меня.

– Вот и я об этом. Я говорила, что не стоит слушать других. Говорила, что работа создана для приковывания нас невидимыми цепями. Но, я была глупа тогда. Мне стал понятен этот взрослый мир только сейчас. Радужных единорогов в нем нет, да и никто тебе их и не обещал. Ты никому не будешь нужен без постоянной работы, «доставания» очередной партии денег и вечных разговоров ни о чем с такими же угрюмыми, как и ты. Иначе, не выжить. Да и угрюмость эта в нас заложена. Я раньше думала, что в детстве нужно постоянно улыбаться и радоваться жизни, чтобы остаться таким же в будущем. Но, как мы оба можем заметить, это не особо работает.

Так вот, Джэф, берись за голову. Ты уже не ребёнок. Жизнь пожует и выплюнет тебя, как тот странный пирог, который я готовила на твой день рождения, помнишь? Я могу поговорить с боссом, он ценит меня. Попрошу взять тебя к нам снова. Только научись носить маску адекватного человека, стань взрослым уже. Я давно поняла, что проще быть середнячком и не отсвечивать. Меньше вопросов к тебе будет, поверь мне.

– Стоп, мы вроде как на одном языке говорили, но я все больше перестаю тебя понимать. Почему ты пытаешься меня спасти? Нет, от чего ты пытаешься меня уберечь? Куда тебя вообще повело, Ами?

– Ты действительно думаешь, что в твоей жизни все прекрасно и твой затасканный пиджак выставляет тебя в самом лучшем свете? Ну и твои ежедневные «тусовки» на ступеньках холдинга тоже добавляют тебе статуса в обществе? Да ты практически бомжуешь, Джэф, выдумав себе абстрактную идею свободного человека. Разве я не права?

– Нет! Я не узнаю тебя, Ами. Я думал, что мне показалось. Ну не может так быстро измениться самый мудрый и позитивный человек, которого я только мог знать. Что стало с твоим мышлением? Тебя будто отравили этими нормами общества, пустыми шаблонами, симуляторами «нормальной жизни». Которую ты, между прочим, всегда боялась. Да тебя же тошнило от этой нормальности и тихого конформизма всех вокруг. Кажется, моя очередь тебя спасать, Ами.

Я счастлив! И я отказался от материального, но не от всего. Только лишь от хлама и сверхпотребления. И не растрачиваю все свои силы на работу и достижения, от которых нет толку. Ну не буду я вешать в рамочку звание «менеджер года» или «лучший глава отдела». Плевать мне на это! Я себя нашёл. Да я понял, черт возьми, в чем счастье этой жизни. Нужно искать баланс, понимаешь. Создавать свой мир, свои правила, чтобы наше обитание здесь не было столь бессмысленным. Да я лучше останусь без всего, чем предам себя.

Помнишь, как мне всё детство запрещали быть музыкантом? И откуда у родителей эта паническая боязнь, что я обязательно стану бомжевать и упиваться своей сломанной жизнью, не понимаю…

– Не хочу быть грубой, но ты и так…

– Не перебивай, Ами, прошу! Я записал песню! И пусть это звучит крайне инфантильно, но я не предам свою мечту теперь. Ну признайся, что тебе тоже осточертела эта работа. Ты же всегда была творческой, ты другая, Ами! Отстань уже от себя, отпусти вечный контроль, перейди на тёмную сторону сраного сознания, оно вытянет тебя, ты увидишь путь.