Читать онлайн Экспедиция в глубины океана

Однажды академик Сергеев созвал учёных на важное совещание. Они обсуждали, кого отправить на поиски человека по фамилии Васильев. Этот человек был единственным специалистом по морским змеям на Земле. Он собрал много информации о загадочных существах из старинных книг и газет.

Васильев очень хотел найти морского змея, и никто не мог его заменить. Но учёные понимали, что это очень опасно. Они решили отправить на поиски капитана корабля. Капитан был опытным глубоководником, но он не верил в существование морских змеев.

Учёные объяснили, что Васильев мог спрятаться в лабиринтах под водой, где его не найти без корабля. Они предложили капитану отправиться на поиски одному.

Капитан удивился, ведь это было очень рискованно. Он знал, что в таких местах можно встретить много опасностей. Но учёные настаивали, и капитан согласился. Конечно, если бы налицо имелся еще хотя бы один знаток морских змеев, комиссия могла думать, кого из них посылать. Но выбора не было. Не послать же Васильева в экспедицию, право на участие в которой он заслужил более чем кто-либо другой на свете, было бы слишком жестоко и несправедливо. Но, так или иначе, а сейчас уже поздно было рассуждать, почему в экспедицию отправили именно Васильева.

Они сказали, что у него будет только один помощник – робот-исследователь. Робот поможет ему собирать информацию и передавать её на поверхность.

Капитан знал, что ему предстоит сложное и опасное путешествие. Но он был готов рискнуть ради нахождения Васильева.

Я понял, о чём они думают. Они считают, что подводная лодка «Медуза» застряла в ловушке под водой и её не получится вытащить. Значит, нужно пересадить пассажиров на другую лодку. «Медуза» – один из лучших глубоководных аппаратов. Он предназначен для исследования горных хребтов, узких каньонов и вулканов. По безопасности ему нет равных. Я плавал в глубинах и ни разу не видел, чтобы рыба застряла в подводной ловушке. А «Медуза» последней модели ещё и очень чувствительна к окружающей среде.

– Кто будет напарником Васильева? – спросил я.

– Титов.

Я знал Титова. Он очень спокойный и уравновешенный человек. Он всегда выполняет все инструкции, даже если вокруг что-то происходит.

– А кто будет главным?

– Васильев.

Сегодня я удивляюсь, как они выбрали этих людей для экспедиции.

– Васильев не должен был соглашаться! – сказал я.

– Почему? – удивился Сергеев. – Он же специалист.

– Но вы! – настаивал я. Теперь я разделял возмущение Сальникова. – Как вы могли согласиться?

– А может, начальником должен был быть Титов? – Сергеев посмотрел на меня холодно. – Первый раз я бы отправил экспедицию, начальник которой не верит в её цели и не знает, что исследовать. Это было бы неправильно!

Я промолчал.

Титов хороший специалист, но он занимается гидроакустикой, а не тем, что нужно для экспедиции. В словах Сергеева есть смысл.

– Известные биологи-глубоководники были заняты, – сказал Сергеев, будто прочитав мои мысли. – Из свободных никто не подходил по характеру или квалификации.

Да, Титов отлично плавает на глубине. Но если начали с Васильева, то всё остальное сложилось само собой.

– Ведь  путешествие не считалось  опасным, – заметил Сергеев. – Никто не поручал им обследовать этот район. Просто крейсировали вдоль каньона – и всё. Что произошло, никто не знает.

– Скажите, – спросил я напрямик, – а вы сами верите в это?

Сергеев улыбнулся.

– Я понимаю ваше недоумение. В двадцать первом веке – и вдруг старые матросские сказки. Но, видите ли, сказки это или нет, может окончательно выясниться именно в нашем веке. Парадокс? Нет никакого парадокса. Зоологи до сих пор спорят о некоторых представителях даже сухопутной фауны, были они или нет. А когда в прошлом веке учёные обнаружили кистепёрую рыбу, они не хотели верить своим глазам. Считалось, что последние латимерии вымерли несколько десятков миллионов лет назад. А потом поймали ещё несколько латимерий. Что же, вы думаете, ископаемые рыбы стали возрождаться? Ничего подобного. Наука расширяла поиск, и больше латимерий стало попадаться учёным.

– Но морских змеев что-то до сих пор не попадалось, – заметил я.

– Их, этих змеев, может быть, всего один или два, – серьёзно сказал Сергеев. – И вот где-то в последнем убежище их нашли.

– Раньше они почему-то чаще попадались на глаза, – сказал я. – И не стеснялись людей. Если верить книгам, которые есть у Васильева.

– Васильев считает, что морские змеи – глубоководные существа, – всё так же серьёзно объяснял Сергеев. – А на поверхность выносились их тела. Волнение, ветер и воображение людей придавали им облик живых. Потом их съедали птицы и рыбы. Существа вымирали, и поэтому их перестали встречать. Но, возможно, одна пара осталась.

– А я…

– Я учёный, – сухо прервал меня Сергеев. – Мне нужны факты. А всякие «верю» или «не верю» не подходят для науки.

– Я просто хотел сказать, – сходу парировал я, – что Васильев, возможно, прямо сейчас берёт интервью у последнего из последних змеев. И я сделаю всё, чтобы это интервью не пропало для науки. Не обещаю, что привезу вам морского змея, но Васильева постараюсь найти.

Моя задиристость их не удивила. Они, должно быть, уже что-то обо мне знали.

– Отлично, – сказал Сальников. – Я всегда считал, что правильный выбор участников экспедиции – это половина её успеха. Когда вы планируете отправиться, капитан?

– Через пятнадцать минут после того, как ты ответишь мне на последний вопрос.

– Говори.

– Что ты знаешь о характере Васильева? Ты же его хорошо знаешь, правда?

– Да, конечно. Я хочу рассказать тебе то, что поможет вам его найти.

– Именно так. Мне нужно понять, как бы Васильев поступил в такой ситуации. Я могу представить, как бы поступил человек моего склада. А вот про Титова я знаю точно. Я могу рассказать о его действиях лучше, чем о своих. Значит, остаётся только одно неизвестное, от которого зависит всё. Я не психолог, но мне придётся им стать.

– Трудно сказать, как человек поступит в неожиданных обстоятельствах, – задумчиво сказал Сальников. – Но одно я знаю точно: он очень упрямый. Он обожает змей и коллекционирует их. Ты можешь себе представить, на что он способен, если ему представится возможность пополнить свою коллекцию? Например, сделать фотографию настоящего змея или чего-то неизвестного, что мы принимали за змея. Он бесстрашный. Не знаю, хорошо это или плохо. По профессии он спелеолог.

– Спелеолог?! – Я потёр лоб. Этого ещё не хватало! Я вспомнил, что недавно читал статистику Контроля безопасности. Оказалось, что по количеству несчастных случаев спелеологи занимают одно из первых мест среди исследователей природы. Они забираются в такие узкие и опасные места, где даже небольшой сдвиг породы может привести к беде. Основная причина происшествий – это то, что исследователи не укрепляют пещеры и подземные ходы до того, как туда кто-то заходит. Те, с кем что-то случалось, обычно сначала хотели изучить открытую ими полость земли в нетронутом виде. А потом уже думали о том, чтобы сделать запасные выходы и поставить защитные сетки. Я вспомнил советы Контроля безопасности о том, как сочетать науку и безопасность. Интересно, дошёл ли до Васильева этот важный совет?

– Всё понятно, – сказал я. – Отправляюсь немедленно.

– На аэродроме ждут, – добавил академик Сергеев.

В эпоху парусных кораблей, когда морские змеи встречались так же часто, как штормы и штили, любое путешествие по морю начинали с описания корабля.

«Медуза» – это необычный глубоководный аппарат. Он не похож на большие машины, которые ползают по дну океана и собирают руду, или на большие исследовательские суда. У него нет огромных размеров, мощных винтов или комфорта внутри.

Представьте себе шар из прозрачного материала диаметром около двух метров. Этот шар опоясан плоским кольцом, похожим на эллиптический блин. Ближе к шару он толще, а по краям совсем тонкий.

Внутри шара находится гондола, где я сижу. Она так сбалансирована, что моё сиденье и кресло напарника, приборы и рукоятки управления остаются на месте, независимо от того, как движется наружная оболочка. «Медуза» может плыть в любом положении, и я этого даже не замечу.

Для Васильева выбрали правильное судно. «Медуза» может легко удрать от морского змея или парализовать его электрическим зарядом, если это понадобится. Мы обнаружили Васильева.

Я сидел в кабине вертолета, который летел над океаном. Я решил сесть в кабину еще на аэродроме, потому что это быстрее и надежнее. Так я мог контролировать процесс посадки и быть уверенным, что всё пройдет хорошо.

Я думал о своих друзьях – Васильеве и Титове. Васильев был бесстрашным, но его бесстрашие иногда казалось мне немного странным. А Титов всегда оставался спокойным и собранным, даже в самых сложных ситуациях.

Теперь они были вместе в кабине, и я задумался: что будет, если они окажутся вдвоем в тесном пространстве? Вдруг что-то пойдет не так? Я вспомнил, как однажды видел, как взрослые охотники, которые раньше никогда не стреляли, вдруг становились совсем другими после первого выстрела. Может быть, и Титов тоже изменится?

Я смотрел на фотографии, которые мне дали. На одной из них была странная фотография, сделанная телекамерой с корабля. На снимке было изображено огромное существо с тремя глазами и широкой пастью. Оно выглядело очень страшно, и от его взгляда становилось не по себе.

Эта фотография напомнила мне, что мы отправляемся в опасное путешествие. Но я знал, что мои друзья готовы к любым испытаниям и помогут друг другу.

От такого зверя можно было бы прийти в восторг, даже если бы ты не был заражён одержимостью Васильева. Легко представить, что бы ощутили разведчики, если бы увидели это чудище лицом к лицу.

Я перевернул фотографию. На обороте была короткая запись из научного протокола. Телекамера передала снимок. Затем это наблюдали на экране на борту судна: раскрытая пасть резко приблизилась к камере, мелькнул блеснувший в свете зуб, наблюдатели увидели что-то похожее на глотку, а потом стало темно. Трос, к которому была привязана камера, натянулся, как леска, когда ловят крупную рыбу. Попытки вытянуть камеру ни к чему не привели. После десятиминутной борьбы, когда трос то наматывали на барабан лебёдки, то спускали, чтобы ослабить натяжение, он оборвался, и чудовище, проглотившее камеру, исчезло. Судя по размерам камеры, существо, с такой лёгкостью расправившееся с ней, должно быть, было немаленьким.

Биологи никогда не видели ничего подобного и не описывали в своих книгах. Разгорелись споры, в которые неожиданно вмешался Васильев. Увидев фотографию, которую передавали по земному телевидению, он «опознал» в чудище морского змея. В доказательство он привёл несколько тысяч письменных свидетельств и рисунки художников прошлых веков.

Одно из таких «доказательств» находилось в моих руках, в той же пачке фотографий. Трёхглазое чудище с раскрытой пастью гналось за маленьким судёнышком, которое удирало на всех парусах. На корме один из матросов стоял на коленях и простирал руки к небу. Туловище змея скрывалось в воде, над поверхностью выступали только похожие на горбы верхушки толстых колец. Это не совсем совпадало с версией Васильева о том, что морские змеи на поверхность поднимаются только мёртвыми, зато «портретное сходство» было почти полное.

– Капитан, вы не заснули? – окликнули меня. С экрана на меня смотрел улыбающийся Сальников.

– Всё в порядке. Пытаюсь придумать какую-нибудь правдоподобную версию. Не вести же поиски наобум!

– Попробуйте, – ободрил меня Сальников. – Я специально прилетел из отпуска, чтобы участвовать в разгадке. И выслушал уже по крайней мере десяток гипотез. Ваши соображения особенно интересны.

– Я исхожу из самого крайнего предположения, – сказал я. – Случилось что-то такое, что заставило забыться даже такого человека, как Титов.

Командиром судна оставался все же Титов, и по инструкции он мог не подчиниться Васильеву, если бы тот потребовал от него, допустим, неразумных действий. С другой стороны, Титов, если бы он и предпринял что-то выходящее за обычные рамки, непременно информировал бы заранее о своем решении судно, крейсирующее на поверхности. Вывод один: он не успел этого сделать. Произошло внезапно что-то такое, что разом вывело из строя Титова.