Читать онлайн Тёмный маг. Книга 1. Неведомый путь

Глава 1

Человек, сидящий во главе стола, в большом кабинете, со стенами обшитыми тёмно-красными портьерами, посмотрел на открывшуюся дверь. В кабинет в это время входил представительный мужчина, которого хозяин кабинета называл своим другом и соратником.

– В последнее время наши маги, захотели ещё больших прав для себя любимых. Они ощущают явную нехватку адреналина. Их выходки слишком быстро выходят из-под контроля. – Вместо приветствия произнёс хозяин кабинета. Он встал и указал рукой на стул, а сам подошёл к бару и плеснул в два стакана немного янтарной жидкости.

– Маги всегда бузили, – гость сел на предложенный стул и протёр лицо руками. – Особенно маги, принадлежащие к старинным Родам. По-моему, только Лазаревы могли держать их в узде, пока были достаточно сильны, чтобы удержать власть.

– У Лазаревых было всегда два мнения. Их и неправильное. Если с чем-то не согласен, смотри пункт первый, – вольно перефразировал известную фразу хозяин кабинета, поставил перед гостем стакан и сел напротив. – Маги, в том числе и аристократы, на этот раз зашли слишком далеко. Создали экстремистскую группировку под названием «Дети Свободы». Поставили предводителем Клещёва и пустились во все тяжкие. Начали появляться жертвы среди населения страны. Всё это может вызвать панику, а ты знаешь, что нет ничего страшнее паники, и нет ничего столь же плохо управляемого. Сверху были даны чёткие распоряжения выдавить этот гнойник и задушить назревающий бунт в зародыше.

– Сомневаюсь, что это пожелание правдиво и искренне. Я так понимаю нынешнему правительству не слишком-то и выгодна ликвидация этой группы. Эти толстосумы с огромными руками все не могут остановиться и прекратить жрать. Скоро наступит момент, когда они не смогут переварить очередной кусок не поперхнувшись. Ты представляешь, сколько денег будет литься рекой? Уже очень скоро члены правительства будут вещать с каждой трибуны, что это именно маги виноваты во всём, а мы ничего не можем с ними поделать. Поэтому – ещё больше средств и ресурсов, господа! – поморщился его собеседник, откинувшись на спинку стула.

– А так и будет, если к «Детям» присоединится кто-то типа Гараниных, этих палачей, которых в своё время знатно натаскали Лазаревы? Это может стать началом Второй войны магов, и мы её точно уже не переживём, – хозяин кабинета ненадолго задумался, затем продолжил. – Есть несколько путей для предотвращения развития полноценной войны. Можно ликвидировать эту ячейку неуравновешенных экстремалов, как будто и их и не было вовсе. Пара несчастных случаев – плёвое дело. А можно, наконец, начать действовать. Почва уже подготовлена, причём заметь, даже не нами, рассада высажена, осталось только удобрить и посмотреть, что из этого вырастет.

– Ты хочешь пустить на самотёк развитие этой группы и смотреть, как на этом суку повесятся все те уроды, которые захотят урвать кусок пожирнее, начавшие ловить рыбку в этой мутной водице?

– Прекрасный план, как мне кажется, – хозяин кабинета жёстко улыбнулся. – И я предлагаю внести небольшие коррективы. Как насчёт того, чтобы шайку под предводительством Клещёва, сделать Абсолютным злом?

– Довольно банальный и много раз разыгранный сюжет. – Хмыкнул гость, скептически посмотрев на собеседника.

– Зато всегда работающий безупречно, – мужчина во главе стола говорил, не отрывая взгляда от янтарной жидкости в своём бокале. – Без грамотной, но умеренной поддержки свыше, Клещёв не продержится и месяца. Правда, здесь есть некоторые трудности.

– Какие трудности?

– Проблема заключается в том, что Клещёв, показал себя совсем неглупым руководителем. А самое отвратительное заключается в том, что мне никого не удаётся внедрить к нему. Он каким-то образом влияет на своих подчинённых…

– Магия разума? – мужчина задумчиво посмотрел сквозь коньяк, налитый в его бокал, на свет.

– Возможно. Но это очень осложняет нам всё дело, – владелец кабинета раздражённо хлопнул ладонью по столу. – Самое хреновое в этой ситуации то, что эта радикальная организация как никто другой подходит для осуществления нашего плана. Если бы Клещёва не существовало, нам нужно было бы его со временем придумать.

– Но мы не можем действовать совсем уж вслепую. Какими бы контролируемыми ни были потери, это все же потери. Нужно думать. Возможно, найдётся кто-то, кого можно будет подготовить на роль агента. Время пока терпит.

– Пока да, терпит, – владелец кабинета залпом допил содержимое своего бокала. – Извини, но я вынужден тебя покинуть. У меня сегодня есть ещё одно дело, не терпящее отлагательства.

***

То, что день явно не задался, я понял с самого раннего утра. Я сидел за завтраком и размазывал по тарелке овсянку. Ненавижу все виды каши, а от овощей меня просто тошнит, но мать где-то вычитала про здоровое питание, и теперь мы страдали всей семьёй. Пока она отвернулась, Саша быстро положил мне свою микроскопическую пайку бекона, выделенного ему с точным расчётом содержавшегося в этом кусочке холестерина. Я тут же заглотил бекон и принялся дальше размазывать кашу по тарелке, меланхолично думая, чем бы заняться.

– Я попросила доктора Михеева осмотреть тебя, мне не нравится твоё давление, – сказала мама, садясь за стол и выразительно глядя на Александра.

– Аня, с моим давлением всё нормально, ты преувеличиваешь, – ответил ей Саша довольно бодро, но я внезапно почувствовал, что он врёт. Точнее, не врёт, а что-то не договаривает. Нахмурившись, я повернулся к своему отчиму, внимательно его разглядывая. Будто бы мог понять по одному взгляду, что он от нас с матерью скрывает.

Я практически не знал своего родного отца. Но помнил о нём достаточно, даже несмотря на то, что я был совсем маленьким, когда он умер. Не слишком иногда радует иметь хорошую память. Звали отца – Казимир. Но я на протяжении пары лет, прошедших с его смерти, думал, что его зовут просто «Козёл». Потому что мама никогда не называла его по-другому, а я был слишком маленьким, чтобы что-то понимать. Перестала она это делать с того момента, когда в нашем доме появился Александр. Собственно, она вообще перестала вспоминать про отца.

А вот мне по какой-то причине забыть было трудно. То и дело, как, например, сейчас, образ Казимира всплывал в голове. Эту информацию я тщательно пытался вытравить из своей памяти все те тринадцать лет, которые прожил на свете. И именно из-за этих детских воспоминаний, которые стойко трансформировались почти в ненависть к родному отцу, я гасил в себе любое желание интересоваться магией. А также историей своей семьи и даром, который, как я искренне надеялся, никогда не пробудится. Мне совершенно не хотелось быть похожим на него. Настолько не хотелось, что я сознательно давил в себе мага.

Рядом со мной всё время, когда я начал себя осознавать, находился Александр. Высокий, плотный, с мощной шеей и мускулистыми руками человека, не гнушающегося физического труда, несмотря на своё довольно высокое положение в обществе.

А ещё он голубоглазый и светловолосый, не блондин, а скорее очень светлый шатен – полная моя противоположность. Он-то и является для меня истинным отцом, но я, чисто из вредности, продолжаю звать его отчимом. И как бы то ни было, переживаю за него, о чём ему я, разумеется, не скажу. Не сейчас, по крайней мере.

Я уже открыл было рот, чтобы начать с отчимом серьёзный разговор, но меня прервал крёстный, вошедший, как обычно, без стука и бесцеремонно усевшийся напротив меня.

Мама вежливо предложила ему присоединиться к трапезе. Та гримаса, которую скорчил Вячеслав, только посмотрев на слизистую хрень, лежащую на тарелке, ещё до официального отказа дала понять, что он думает о нашей еде. К слову, Слава уже разменял шестой десяток, но старым он не выглядел. Высокий, стройный, даже скорее тощий, очень прямой, с пронзительным взглядом серых глаз и постоянной полуулыбкой на губах. Единственное, что выдавало его возраст, были длинные с проседью волосы, которые он постоянно забирал в хвост.

Вячеслав не стал дожидаться, когда я заставлю себя съесть кашу, и протянул матери какую-то бумагу с сургучной официальной печатью.

– Приказ о зачислении, – сказал он, а мать закусила губу и перевела взгляд с него на меня, а затем беспомощно посмотрела на нахмурившегося Сашу. – Аня, не спорь. Существует закон, и я настоятельно не рекомендую его нарушать. Тем более, с такой бомбой замедленного действия, как Димка.

– Это что? – я прервал крёстного, чем-то задним чуя – речь идёт обо мне. Не просто так он упомянул моё имя.

– Приказ о зачислении тебя на первый курс школы магии, – спокойно ответил он. – Это обязательная программа обучения для всех магов, принятая пятьсот тридцать один год назад. Только не говори, что ты ничего не знал об этом законе.

– Не освежишь мне память? – прищурился я, сжимая кулаки под столом. Не поеду. Никто не заставит меня пробудить дар. Я уже распланировал свою жизнь до глубокой старости, и магии в ней места нет.

– «Все маги обязаны проходить обучение в специально созданных школах под контролем опытных преподавателей. Обучение начинается с возраста тринадцати лет и заканчивается при достижении учеником его восемнадцатилетия, при условии сдачи на положительные оценки выпускных экзаменов. Пока юный маг числится учеником школы, его руку украсит специальный браслет противодействия, не позволяющий студенту обращаться к своему дару за пределами школы, дабы избежать несчастных случаев и необоснованных жертв». – Равнодушно процитировал он основное положение главного закона для молодых магов, который неукоснительно соблюдался всеми, независимо от положения в обществе.

Но в этом законе был один пункт, о котором крёстный, являющийся по совместительству директором столичной Школы магии, по каким-то причинам забыл упомянуть. До сих пор не могу понять, как этот человек смог стать другом Казимира Лазарева. Видимо, некромантов осталось настолько мало, что два одиночества просто притянулись друг к другу по закону противоположностей.

– Ты забыл о приписке на последней странице под тремя звёздочками. Я очень скрупулёзно изучил этот закон, поэтому смело заявляю, что меня он не касается. – Я прямо посмотрел на крёстного, сжав зубы так, что почувствовал во рту привкус мела.

– А чем ты отличаешься от других? – совсем неискренне удивился он, прищурив глаза.

– Дайка подумать, я отличаюсь от других тем, что ещё с утра был потенциальным некромантом, – сквозь зубы процедил я. Мой мозг до конца не мог осознать одну единственную истину: прямо сейчас все мои мечты и планы начали прямо на глазах рушиться. Вячеслав Троицкий не тот человек, которого можно переубедить в чём-то. Особенно если он уверен в своей правоте.

– Ну и что? Я тоже, – этот му… мужчина просто наслаждался ситуацией.

– Что не помешало тебе учиться дома. – Я привстал со своего стула. – И отцу моему, кстати, тоже! И это как раз прописано в законе под теми звёздочками, которые вы все, видимо, не читаете. Тёмным магам разрешено проходить обучение дома. Можешь даже на меня свой браслет нацепить и забыть его снять. Я буду только рад такому исходу.

– Это положение перестало действовать в тот самый момент, когда официально стало известно, что некромантов на территории России не осталось, – холодно проговорил он, глядя мне в глаза.

Да, я знаю о ненависти не только неодарённых, но и остальных магов к Тёмным, которых, несмотря на их силу и крутость, уничтожали на протяжении нескольких сотен лет. И таким, как Троицкий или мне, приходилось прятать свою силу и истинный окрас собственного дара, чтобы элементарно выжить. Это давало мне ещё больше причин для ненависти всего, что связано с отцом и моей родословной.

– Но вы всё равно учились дома, – продолжал я гнуть свою линию.

– Это просто стечение обстоятельств. Так получилось, что про нас просто забыли. – Развёл руками крёстный.

– А про меня почему не забыли? – Я поверить не могу, что всё это действительно со мной происходит.

– А про тебя я помню всегда. К тому же мне удалось настоять, чтобы ты проходил обучение под моим надзором в моей школе. Это будет правильно, потому что других некромантов, которые в случае прорыва могли бы тебе помочь, я не знаю. И ты, если внимательно слушал хоть что-нибудь из того, что я говорил о магии Смерти, то должен помнить: никакие браслеты противодействия на нас с тобой не действуют.

– Ах да, ты же директор этого гадюшника! – хлопнул я себя ладонью по лбу, демонстративно пропустив мимо ушей информацию про браслеты.

– Верно, ну разве это не чудесно? У тебя так кстати образовался блат в одной из старейших Школ для малолетних магов. – Усмехнулся он, но во взгляде я заметил промелькнувшее раздражение.

– И почему ты меня не отмазал, по блату? Почему так не вовремя вспомнил про этот закон и про то, что я как бы тоже под него попадаю, почему?! – у меня было ощущение, что меня только что предали. Причём сделал это очень близкий мне человек, занимающийся вместе с отчимом моим воспитанием.

– Потому что так надо, – Вячеслав стал предельно серьёзным, и я понял, что всё, шутки, если они здесь были, кончились. – Ты должен научиться не только контролю, чтобы не стереть с лица земли какой-нибудь город во время своего первого прорыва, но и понять, как сосуществовать с другими людьми. Узнать, в конце концов, что на свете другие дети существуют. И да, Аня, это ты виновата, что позволила Дмитрию вести настолько замкнутую жизнь.

При этих словах Саша бросил ложку на стол и сел, сложив руки на груди, очень недобро глядя на мать. В его взгляде читалось: «Ну я же тебе говорил!». Чтобы понять этот посыл, даже менталистом не нужно было быть.

Александр был богатым человеком, поэтому проблемы в репетиторах и учителях, занимающихся мной на дому, никогда не было. Но они не давали мне ничего, что я не смог узнать лично. К счастью, читать я научился довольно рано, а в поместье собрана очень большая библиотека, где хранятся просто уникальные вещи, сохранившиеся ещё с Тёмных времён Российской империи.

Эти книги хранятся под специальными чарами сохранности, и выносить их из библиотеки строжайше запрещено. На эти книги не поднялась в своё время рука ни у одного из моих предков, в плане извлечь из их продажи сиюминутную прибыль. Даже отец не смотрел в сторону библиотеки. А ведь он тащил из дома всё, до чего мог дотянуться. И едва я научился читать, где-то лет в семь, сразу же вплотную занялся своим самообразованием.

А находиться в социуме я никогда не любил, чего скрывать. Да я просто ненавидел оказываться среди толпы. Поэтому на многочисленные приёмы, куда приглашали Сашу вместе с семьёй, меня не брали, прислушиваясь к мнению, которое я совершенно не стыдился озвучивать вслух. Сомневаюсь, что аристократия России вообще знала о моём существовании. И такое положение дел меня вполне устраивало.

– В общем, собирайся, я тебя подожду. Через час мы отправляемся. – Вячеслав вздохнул и провёл рукой по волосам.

– Как через час? – я обессиленно рухнул на стул и уставился на него. – Мне же только завтра туда. Завтра же первое сентября.

– Завтра у тебя уже начнутся занятия. А сегодня мы должны прибыть в замок. Тебя я оставил напоследок, чтобы больше никуда не отлучаться и проследить, чтобы ты не сбежал, как это делал весь последний год при виде меня. И лучший способ проследить, чтобы ты в конечном счёте оказался в школе – это отвезти тебя туда лично. Иди собирайся, – процедил крёстный.

Я резко встал, чуть не опрокинув стол при этом, и посмотрел на Сашу. На мать я старался вообще не смотреть. Отчим хмурился, но даже не попытался как-то опротестовать слова Вячеслава. А ведь он обещал, что всегда будет меня поддерживать и принимать мою сторону, если дело будет касаться моего будущего. Но сейчас он молчал, и я развернулся и вылетел из столовой, бормоча под нос ругательства.

Глава 2

Зайдя в комнату, я огляделся по сторонам. Потом просто рухнул на кровать и бездумно начал рассматривать трещины в потолке. Мысли о том, что даже с того света отец умудрился испортить мне жизнь, крутились в голове и никак не хотела исчезать. Я почему-то начал вспоминать о Казимире, подарившем мне счастье называться Тёмным магом, и тем самым убившим мою мечту стать инженером.

Родиться мне не повезло в бывшей так называемой Великой Семье Лазаревых – потомственных некромантов, служителей Смерти, которую они называли Прекраснейшей из всех женщин. Они когда-то были сильнейшими магами за всю историю нашей страны. Семья – это такая своеобразная фишка моих предков, которые, похоже, успели её запатентовать, потому что остальные влиятельные семейства называли себя Родами. Даже не верится, что когда-то нас кто-то называл Великими и не хихикал при этом.

О своей Семье я знаю мало, только то, что они когда-то были и правили Российской империей в период, называющийся в нашей стране Тёмным. Правда, я всегда предпочитал думать, что те Лазаревы и Лазарев, который мой отец, были просто однофамильцами. Потому что в противном случае пришлось бы считать себя последним представителем рода полных неудачников, умудрившихся прос… профукать огромную империю, которую после падения Лазаревых раздербанили на мелкие куски.

То, что осталось от огромной страны, сейчас называется парламентской республикой. С выборным правительством, которое ни во что не ставит аристократия из древних магических Родов. И аристократией, которая и является потомками тех самых Родов. А президент вообще ничего не решает. Если хочешь чувствовать себя бесполезным, вспомни, что в Российской республике есть президент. Не слишком весёлая шутка, отражающая реальность.

Вершиной деградации Лазаревых стал мой же собственный отец, который ни дня не мог провести без компании бутылки со спиртным.

Казимир с самого рождения был переполнен энергией, которая требовала от него бурной деятельности, работы руками, жажды творчества. Всё бы ничего, но остывал он в своих порывах быстрее, чем даже начинал что-то делать. Его слабый, эгоистичный и взрывной характер превращал отца в моменты приступа ярости и злобы в настоящего деспота.

Он абсолютно не был приспособлен к занятиям, связанным с физическим трудом, так как, по его мнению, он был достоин большего. Он же был Лазаревым! Его самооценка была слишком завышена, буквально до уровня Бога. Впрочем, нужно отдать ему должное, он просто не мог существовать без семьи, но, вероятнее всего, семья просто давала ему возможность не думать о быте, деньгах, работе и стабильности. Так как это всё упало на плечи его молодой супруги.

Со временем он пристрастился к спиртному. Удивительно, что у Казимира смог появиться сын. Скорее всего, Казимиры не жили и не размножались на воле. Я до сих пор не понимаю, как они с мамой вообще встретились, если он практически всё время проводил в поместье, изредка выбираясь в город, чтобы совсем уж плесенью не покрыться.

О причинах его смерти мне так и не рассказали, но я знаю, что у него было слабое сердце, болели печень и поджелудочная железа, что было, по крайней мере, странно. Будучи Тёмным по рождению, он мог бы игнорировать некоторые яды, к которым относится и спиртное. Это сколько же он выпил, чтобы количество начало отражаться на его здоровье? Впрочем, сейчас это уже неважно. Он умер, оставив своего маленького сына и жену, влачить полуголодное существование.

Я прекрасно помнил, как Троицкий говорил матери на его похоронах, что причина в поведении Казимира была не в ней. А в самом отце. Что он просто не мог справиться со своей силой. В это, конечно, верилось с трудом, но где-то на подкорке эти слова записались. И я сделал единственно верный для себя вывод: если я начну изучать магию и прибегать к силе Смерти, то стану ещё хуже, чем Казимир. И этого делать я не собираюсь.

Я моргнул, прогоняя воспоминания и возвращаясь в реальность. Никакие вещи я собирать, естественно, не буду. Всё равно никуда не поеду! Пускай что хотят, то и делают. Хоть бы предупредили! В душе бушевала обида, и чувство, что меня предали.

Взирал я в потолок недолго. Блаженную тишину нарушил звук открываемой двери.

– Собрал вещи? – мама остановилась в дверях.

– Нет. И не буду. Я вообще никуда не поеду.

– Дима, не начинай, – она вздохнула и вошла в комнату. – Это всего лишь школа. И там вполне может быть весело. Мне, например, было. – Я молчал, и она села на кровать, проведя рукой по моим волосам. – Тебе помочь собраться?

– Нет, – я отодвинулся от неё. – Я же уже сказал, что никуда не поеду.

– Сказал как отрезал, – Вячеслав прислонился к косяку, сложив руки на груди. – Дима, собирайся – у тебя буквально пять минут.

– Нет. – Я демонстративно закрыл глаза. Долго пребывать в таком состоянии мне не позволили и, просто взяв за ноги, стащили с кровати на пол.

– Ты начнёшь уже собираться? – немного угрожающе произнёс Вячеслав и прищурился, глядя на меня.

– Нет. Я же сказал, что никуда не поеду! Я же некромант! Я не хочу учиться в этой вашей школе, что вам непонятно? – как им объяснить причины, по которым не хочу идти по пути магии?

Я пытался в своё время, но крёстный даже договорить не дал, отмахнувшись от меня, как от надоедливой мухи. Только сказал, что эта дурость из моей головы уйдёт со временем. Но время шло, а моя решимость похоронить в себе мага никуда не делась.

Я стиснул кулаки, злобно глядя на дорогих мне людей. И мне было всё равно, что они обо мне думают. Злоба уже полностью меня захлестнула, и справляться с ней я даже не собирался.

– Анна, почему и, главное, как ты воспитала из Лазарева такого нытика? – Крёстный повернулся к матери.

– Слава, лучше заткнись, – она сложила руки на груди. – Я отлично осознаю, что мы немного больше тряслись над Димой, чем это было необходимо. И именно поэтому ни я, ни Саша сейчас не мешаем тебе вытаскивать нашего ребёнка из родного дома. Да, так нужно. Чтобы он у нас совсем уж диким не вырос. И, да, Слава, я прекрасно осознаю свои ошибки, поэтому даже не вздумай ещё раз поднять эту тему! – она повернулась ко мне, и её глаза сверкнули. – Дима, не выводи меня из себя, собирайся, лучше по-хорошему.

Она всегда выглядела прекрасно. Её чёрные длинные волосы были забраны в высокую причёску, на бледном аристократическом лице выделялись голубые глаза. Одета она была неброско, но одновременно с этим стильно. И только Сашиному банкиру известно, сколько на самом деле стоит эта скромная на вид одежда.

Но когда она начинала злиться, становилось страшно не только мне. Её голубые глаза становились серыми и холодными. Этот взгляд пронизывал насквозь. Глядя на неё, можно было смело утверждать, что она при желании сможет составить достойную конкуренцию капризной Прекраснейшей. И пусть никто не говорит после этого, что женщин некромантов не бывает. Бывают, наверное. Только они хорошо маскируются. В такие моменты мне всегда хотелось спрятаться где-нибудь в укромном месте и переждать конец этой бури, не попадаясь матери на глаза.

– Почему? – из упрямства, не более, всё ещё продолжал спорить я, изрядно снизив децибелы.

– Потому что я знаю, сынок: единственное, чего ты действительно хочешь – это летать на самолетах, тобой же спроектированных. Но даже лучшие инженеры мира не могут обойтись в своих изобретениях без магии. Не в нашем мире. Наука и магия тесно переплетены друг с другом. И я вижу, что ты понимаешь необходимость обучения, если хочешь стать великим инженером, – мягко проговорила она, заходя с козырей. – Твоё будущее, если ты хотя бы изучишь основы магии и будешь контролировать свою силу, будет гораздо перспективнее, чем для человека неодарённого.

– Понимаю, – даже я услышал, что в моём голосе прозвучала тоска.

Их не переубедить. И все перспективы я прекрасно осознаю. Все влиятельные аристократические рода – маги. Все успешные бизнесмены – маги. Только в правительстве магов практически нет, такая вот дискриминация по магическому признаку.

Ну почему я родился магом, да ещё и тёмным? Почему мой аист немного не заблудился и не принёс меня в семью обычного человека, чтобы я сейчас выбирал колледж для обучения, а не единственную школу, доступную мне. Может, надо было этой поганой птице заплатить, чтобы не мучиться сейчас выбором «Школа Магии» или «Школа Магии»?

– Всё, хватит. Машина уже ждёт! – крёстный сделал шаг в мою сторону.

Он был решительно настроен, и именно сейчас я понял, что не о моём будущем он так беспокоился. Что-то было ещё, какая-то причина. Но он мог бы и поделиться со мной. Может, тогда его доводы звучали бы более убедительно, и я бы согласился без проблем, невзирая на данные самому себе обещания.

– Пускай ждёт. Я никуда не поеду, – я продолжал упорствовать, прекрасно понимая, что это бесполезно, и в школу мне всё равно ехать придётся.

– Да что я с тобой нянчусь, – вздохнул Вячеслав, схватил меня за руку и потащил к выходу.

Я сопротивлялся. От косяка меня отдирали минут пять, при этом я упал на пол и наотрез отказался подниматься. Но решимость крёстного запереть меня в замкнутом пространстве с кучей незнакомых людей была явно больше моего веса, и он довольно легко поволок меня по коридору. При этом своей несчастной пятой точкой и периодически спиной я пробороздил всю дорогу до самого выхода из родных пенат.

У самой двери он с лёгкостью закинул меня себе на плечо, и мы вышли из дома. Когда я оказался на улице, моё рвение к свободе как-то испарилось, и я безвольно повис на Славе, как мешок с мукой. Зачем сопротивляться, если от тебя ничего не зависит? Пусть делают теперь, что хотят.

– Успокоился? – подошла ко мне мама и потрепала по волосам. – Поверь, так будет лучше. Обещаешь сильно не пакостить и не нарываться?

– Отпусти меня. Я не буду больше сопротивляться, – буркнул я в ухо крёстному и спустя несколько секунд встал на ноги.

Мама улыбнулась и обняла меня, прижав к себе и поцеловав в лоб. Отстранив от себя, она напоследок чмокнула меня ещё раз, развернулась и, не оборачиваясь, прошла в дом.

А Саша проводить меня так и не вышел, ну и хрен с ним, хоть и обидно, почти до слёз. Я вздохнул и сел в машину. Спина и область чуть ниже нещадно болели. И чего я сопротивлялся? Всё равно же понимал, что ехать придётся.

Глава 3

– А теперь давай поговорим начистоту, – как только поместье исчезло из вида, обратился я к крёстному. Он сам сидел за рулём, поэтому лишь повернул голову в мою сторону, на мгновение поймав направленный на него взгляд. – Для чего действительно нужно было тащить меня в школу?

– Дима, – не поворачивая головы, проговорил он. – Ответь, почему ты отрицаешь свою истинную сущность?

– Ещё два года назад я ответил тебе на этот вопрос, но ты решил, что это неважно. Повторяться я не намерен, – я продолжал буравить его взглядом.

– И ты не ощущаешь в себе никаких перемен?

– Ты о мерзком характере? Извини, но с этим ничего поделать не могу. Похоже, эта черта досталась мне от Казимира, – фыркнул я.

– То, что ты растёшь мелким засранцем, лишь отчасти является заслугой твоего биологического отца, слегка подкреплённой даром некромантии. Всё остальное вложили в тебя гиперзаботливые родители, – отмахнулся он. – Но это пройдёт. Со временем. Ты избегаешь меня, а поговорить с тобой я хотел уже давно. Но у меня нет лишнего времени, чтобы сидеть под твоими дверьми и просить тебя меня выслушать. Поэтому то, что сегодня произошло, исключительно твоя заслуга. Поверь, другого выхода ты мне не оставил, – ровно проговорил Вячеслав, не отрывая взгляда от дороги.

– И о чём ты хотел со мной поговорить? Чем мальчик от девочки отличается, вы с Александром в подробностях мне рассказали в день моего одиннадцатилетия.

– Как бы ты ни хотел экранироваться и игнорировать твой дар, совсем скоро он даст о себе знать. И если всё пустить на самотёк, при этом может пострадать очень много людей. – Резко ответил он. – Ты тёмный маг, Дима. И пора это принять, в конце концов. Даже я чувствую, какая сильная аура концентрируется вокруг тебя, и если ты не научишься контролировать свою силу, то совсем скоро будешь представлять собой ходячую ядерную бомбу. Что произошло с тобой год назад? – практически прорычал он. – Я почувствовал в тебе первые изменения именно тогда, когда ты сбежал из дома. Ни твой отчим, ни твоя мать ничего мне не сказали, а ты решил с этого времени играть в молчанку.

– Я… – отвернувшись от крёстного, уставился в окно. Мне не хотелось кому-то вообще рассказывать о случившемся. Но из машины на ходу мне точно не выбраться, а со старика станется остановить машину, запереть двери и достать ремень, чтобы выбить из меня нужную информацию. Нет, физически меня наказывали редко, только когда я действительно совсем уж отбивался от рук, но в данный момент исключить такой вариант развития событий не мог. – Я тогда впервые увидел только что умершего человека, – как можно более обтекаемо проговорил я.

– Понятно, – кивнул он, задумчиво потерев подбородок одной рукой, при этом не отвлекаясь от дороги. – Ты тогда впитал в себя большой поток энергии смерти, и это запустило процесс пробуждения дара. Неужели ты не видишь, что ты изменился даже внешне?

– Нет. Я, конечно, не провожу всё своё свободное время перед зеркалом, но могу ответить, что чёрные волосы, тёмные глаза и бледная кожа, к которой загар очень плохо липнет, как были, так и остались, – я отвечал, не понимая, к чему клонит Троицкий.

– Ты стал худее, и ты не растёшь. Ты перестал меняться год назад, и как бы ни питался, не только не набираешь вес, а ещё больше его теряешь. Это не слишком хороший знак. Поэтому скорое пробуждение дара и первый выброс силы ты должен провести в защищённом месте под моим присмотром. – Проговорил Вячеслав. – И да, не существует ритуала, который смог бы лишить тёмного мага силы.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился я.

– Твоя мать сказала, что ты интересовался этим вопросом, – хмыкнул он.

– Но почему?

– Потому что у некромантов сама природа магии очень сильно отличается от таковой у стихийников. Если бы ты меня слушал, когда я пытался до тебя донести эту информацию, то никаких проблем с пониманием моего желания огородить тебя на время от ни в чём неповинных людей у тебя не было бы, – вздохнул крёстный.

– Теперь я весь превратился в слух, – поморщился я. Ехать нам ещё долго. До Москвы от нашего поместья, принадлежащего Лазаревым испокон веков, и из которого мать не хотела уезжать, как бы ни стремился надавить на неё отчим, было часа четыре езды на машине. Поэтому это время нужно было чем-то занять. Например, понять истинные мотивы крёстного.

– Магические потоки представляют собой замкнутую систему тончайших волокон, наподобие нервных, концентрирующихся в определённой точке – в источнике. Эти волокна способны кумулировать различного рода энергию, этакие электростанции в миниатюре. Некоторые волокна тропны к энергии ветра, кто-то берёт потенциал у воды, а кто-то насыщает энергией источник, пользуясь электрическим потенциалом клеток собственного организма. – Начал Вячеслав, как мне казалось, подбирая каждое слово.

– Это я знаю, – отмахнулся я. – Обычная физиология мага.

– Тогда ты знаешь, что накопленную энергию нужно во что-то преобразовывать, а не ждать, пока она сдетонирует в самом маге, разрушив при этом полквартала. – Посмотрел он на меня.

– Да, я в курсе этого. Именно поэтому образовались эти самые школы, чтобы изолировать неопытную одарённую молодёжь от неодарённых людей. Но насколько я помню, у Тёмных такой проблемы нет. Поэтому до сих пор не понимаю, к чему ты клонишь, – честно ответил я. Если бы такая проблема с накоплением у меня была, то я бы даже не думал о том, чтобы поступить в обычный колледж и забыть, что я потомственный тёмный маг в хрен знает каком поколении.

– Тёмные маги отличаются от остальных тем, что эта система у них частично замкнута. К тому же малые крупицы энергии смерти поступают в наш источник постоянно, каждую секунду. Если долго тренировать источник силы Тёмного, можно добиться очень неплохого результата. А сбрасываемая частично энергия не позволяет источнику переполниться до такой степени, что он рванёт. Вот только… – Вячеслав немного замялся, а затем решительно продолжил. – Система размыкается при первом сильном выбросе из перенасыщенного источника. Она как бы рвётся при этом, что позволяет нитям силы выпрямиться и занять в источнике более удобное положение, не нарушая при этом целостность самого источника. Как аккуратный клубок, в противовес небрежно смятым в комок нитям.

– То есть, что бы я ни сделал, этот выброс рано или поздно всё равно случится? – поёжился я от осознания неминуемого.

– Да, именно об этом я и пытаюсь тебе сказать уже длительное время, – серьёзно кивнул Слава. – Но если ты начнёшь контролировать свою силу, то этот самый выброс произойдёт спокойно, и не причинит серьёзных разрушений и вреда окружающим. Тем более что я тебе в этом помогу, когда придёт время. – Говоря это, крёстный взглянул на меня.

– А почему ты родителям об этом не сказал? Причины какие-то придумал. Социализацию мою ты решил провести, – хмыкнул я, но теперь обиду и злость сменила апатия.

– Потому что особенности магии некромантов им знать необязательно. – Резко ответил он.

– Надеюсь, это действительно та единственная причина, по которой ты меня буквально выкрал из родного дома, – тихо проговорил я, отвернувшись к окну.

– Ты ничего с собой не взял. Так и будешь в этом тряпье ходить? – уже подъезжая к городу, нарушил крёстный возникшую тишину.

– А чем тебе моё тряпьё не нравится? – огрызнулся я и окинул себя беглым взглядом.

М-да. Драные уличные джинсы непонятной расцветки с грязными пятнами на коленях. Что творится с той стороны, которую я не видел, и подумать страшно. Учитывая, что я пробороздил большую часть дома задницей, то на джинсах вполне могли дырки протереться. А рубашка… Рубашка с длинными рукавами бордового цвета в крупную клетку. Выцветшая любимая заношенная домашняя рубашка в крупную клетку. А ещё я был только в носках. Обуться по техническим причинам не смог, не успел, так сказать.

У меня был приличный гардероб, но я всегда отдавал предпочтение удобным вещам. Они занашивались мною практически до дыр. В конечном счёте складывалось впечатление, что я регулярно отбирал обноски у снующего рядом с домом бомжа.

Меня никогда не интересовало, как я выгляжу, и что скажут другие люди, которых в нашем доме отродясь не было. А родители на меня не давили в этом вопросе. И почему они на меня не давили в этом вопросе, хотелось бы знать?

– Слушай, а мама не сможет мне переслать что-нибудь? – обратился я к своему теперь уже директору.

– Нет, – злорадно усмехнулся он. – Все посылки из внешнего мира запрещены.

– Это даже не тюрьма – это хуже. – Буркнул я.

– Почему? – удивлённо вскинул брови Вячеслав.

– Потому что даже там разрешены свидания и посылки. А ты можешь мне что-нибудь передать? – осторожно поинтересовался я, пытаясь до конца осознать ситуацию, в которой оказался.

– Нет. Я не буду этого делать чисто принципиально. Я же тебе дал целый час. А то, что ты это время потратил на жалость к себе любимому – это не мои проблемы. Приедешь на новогодние каникулы и что-нибудь возьмёшь. – Отрезал любящий крёстный.

– А я тогда всем расскажу, что я твой внебрачный сын, брошенный тобой на произвол судьбы. И питаюсь я по специальной диете: понедельник–среда-пятница, потому что только в эти дни ты заскакиваешь в гости навестить своего маленького и безумно любимого сынишку. Но денег не выделяешь ни медяка, поэтому я хожу в этой одежде уже тринадцать лет. И досталась мне она от бомжа, который однажды пожалел меня во время прогулки по общественному парку. – Выпалил я, с удовлетворением глядя, как вытягивается лицо крёстного.

– Только попробуй! – Троицкий сдвинул брови, но тут увидел мои упрямо сжатые губы и прищурился. – Хотя попробуй. Думаешь, кто-то поверит в этот бред? – он гнусно усмехнулся. – Ладно, сиротинушка, привезу тебе вещи в понедельник, так уж и быть.

– А до этого прекрасного момента, что я буду делать? Босиком ходить? – подпрыгнул я.

– Я уже говорил, что это не мои проблемы. Да, не забудь, что ты Наумов. Подъезжаем уже. – Да помню я, что нужно всем представляться именем отчима, не нужно мне о том, что имею какое-то отношение к «Козлу-Казимиру» напоминать.

В тот самый момент, когда я увидел, куда привёз меня крёстный, почувствовал, как сердце в груди сделало кульбит. А когда рассмотрел это жуткое строение, почему-то называющееся школой, понял одно: из этой тюрьмы просто невозможно сбежать. Никому, никогда и ни при каких обстоятельствах!

Огромный замок даже издалека производил угнетающее впечатление. Примерно такое же, как болото, на котором он стоял. Это болото казалось бескрайним, оно вселяло какую-то смертную тоску. Наверняка, если копнуть его поглубже, то можно найти множество утопленников, на которых эта тоска подействовала весьма определённым образом. Ой, мама, забери меня отсюда…

Мы проехали через ров по подъёмному мосту и въехали в ворота. По узкому коридору, который разделял двойное кольцо защитных стен, машина проехала во внутренний двор. Сразу же после того, как мы очутились во дворе, тот самый мост поднялся, а решётка с жутким скрипом опустилась.

Я сглотнул и, выйдя из машины, осмотрелся. Замок был окружён двойным кольцом стен, и имел восемь башен. Ну, хоть окна были, и на том спасибо. Вход в замок был только один. Нет, там наверняка восемьдесят пять потайных ходов выходят на болото, этого требовала элементарная техника безопасности, но вот из внутреннего двора в замок вёл только один вход.

Через огромные двери мы вошли внутрь и очутились в просторном холле, из которого выходили два коридора, ведущие в противоположные стороны. Прямо перед входом стоял непонятного возраста мужчина с длинными спутанными волосами, светло-голубыми бегающими глазами и недовольным выражением, застывшим на лице. Он держал в руках бумагу, а у его ног стояла коробка с невидимым мне содержимым. В холле было пусто и очень тихо. Мужчина окинул меня брезгливым взглядом и процедил:

– Имя?

– Дмитрий Наумов, – я ответил довольно резко и оглянулся. Тут только заметил, что стою в холле один. Крёстный уже успел исчезнуть. Нормально он так присматривать за мной будет.

Мужик нашёл моё имя в списке и удивлённо округлил глаза.

– Тебе туда, – он очень неуверенно указал на правый коридор, словно был не уверен, что всё понял правильно. Затем он ловко нацепил на мою руку браслет, вытянутый перед этим из коробки. Не понимаю, какой в этих браслетах смысл. Всё равно из этого жуткого места не сбежать, да и не работают они на мне.

Стоять в одних носках на каменном полу было холодно, поэтому я поспешил уйти из холодного холла по указанному коридору. В самом начале я заметил широкий рукав, отходящий от основного коридора куда-то в сторону. Решив для начала не сворачивать, я двинулся прямо.

Несколько раз мне попадались двери с разных сторон, они все были заперты. Пару раз я оказывался в довольно просторных холлах, с диванчиками возле фонтанчиков. А ничего так – гламурненько. Коридор был длинным, но не бесконечным и заканчивался массивной дверью. Скорее всего, мне нужно туда.

Когда я открыл эту дверь и вошёл, то невольно замер на пороге. Я ожидал увидеть что угодно, но только не то, что предстало перед моим изумлённым взглядом.

Глава 4

Значительное количество молодых людей в возрасте от тринадцати до восемнадцати лет расположились с явным комфортом в здоровенной комнате. Стены и потолок были отделаны камнем, одну из боковых стен занимал огромный камин. Комната была освещена огромными светильниками, напоминающими канделябры со свечами. Повсюду была расставлена дорогая шикарная мебель, а на полу расстелен огромный пушистый ковёр, который полностью закрывал ступни. Сразу стало тепло и не так стыдно. Такой милый антураж в стиле рыцарских времён хрен пойми какой эпохи.

Обучение в Школах магии проходило преимущественно за счёт средств родителей, обучающихся в них детей. Всё это породило разделение обучающихся на факультеты. Первый и Второй. И эта система была принята во всех Российских школах. Как было за границей, хрен его знает.

Никаких других принципов, кроме оплаты, в распределении на эти факультеты не было. Для обеспеченных учеников были предложены условия повышенной комфортности, а остальным, какие придётся.

В принципе мне понятно, почему меня отправили на Первый факультет. Саша мог позволить себе его оплатить. Скорее всего, ему было бы неудобно перед партнёрами, если бы кто-то узнал, что его пасынок учится на факультете с простыми одарёнными, а не там, где он может приобрести нужные знакомства и связи. Но почему Слава его поддержал? Мне было бы проще найти общий язык с учениками из простых семей, нежели попытаться сдружиться с представителями российской аристократии. И он прекрасно знает почему.

Я ещё раз осмотрелся. М-да, тяжеловато мне придётся. Практически возле двери на кожаном диване возлежал… да именно возлежал, другого определения я не могу найти, парень лет шестнадцати с тонкими аристократичными чертами лица. Его лицо обрамляли длинные светлые волосы, а поразительные для бледной кожи карие глаза казались ещё выразительнее. Я не могу сказать, почему из всех находящихся в гостиной студентов обратил внимание именно на него. Скорее всего, виной тому был кальян, который он бесцеремонно раскуривал.

Что делать дальше я не знал. Никто не обращал на меня внимания, и мне пришлось несколько раз кашлянуть. Вот теперь на меня посмотрели абсолютно всё, и сразу наступила тишина. Что же, я понимаю, что выгляжу не соответствующе статусу этой гостиной. Да я даже до статуса гостиной Второго факультета не дотягиваю, если быть предельно честным перед самим собой.

– Добрый день, – первым нарушил тишину блондин, отложив, наконец, свой кальян в сторону. – Ты, случайно, гостиной не ошибся?

– Не ошибся, – огрызнулся я. Мне почему-то стало стыдно и до того обидно, что я про себя решил: без боя не сдамся. Пусть попытаются меня насильно отсюда вышвырнуть. Посмотрим, как им это удастся. И насмехаться над собой я тоже не позволю, во всяком случае, слишком сильно.

– Ты вообще кто такой? – продолжал вести допрос аристократ.

– Иван Иванович, – понятия не имею, почему назвался именно так. Наверное, всё ещё находился под впечатлением биографии одного инженера Ивана Ивановича Рерберга.

– Объясни мне, Иван Иванович, что ты здесь делаешь?

– Я вообще не понимаю, что в этой школе делаю, – я развёл руками. Нет, мне уже было понятно, почему крёстный решил держать меня возле себя, но принять сей факт за такое короткое время, пока не получилось.

– Ты, наверное, новый слуга? У нас что, появились слуги непосредственно на факультете? Свершилось невозможное, и в наше тяжёлое время на благо всем, наконец-то, ввели рабство? – поинтересовался парень, являющийся внешне полной противоположностью предыдущему: брюнет с очень светлыми глазами, немного худощавый, хотя про таких больше говорят жилистый. Правда, и на его лице читалась порода, только немного другая, нежели у блондинчика.

– А тебе что, некому стакан воды подать? Сам не можешь до стола доползти? Похмелье от радости встречи со школьными приятелями наступило раньше, чем сама вечеринка? – ну да, я выгляжу не слишком презентабельно, но это не даёт им права так на меня набрасываться.

– А ты почему хамишь-то? К тому же, похоже, ты не только гостиной, но ещё и возрастом ошибся, – хмыкнул брюнет, не отводя от меня неприятного взгляда. – Малыш, в школу магии берут с тринадцати лет. А тебе пора в детскую.

Я уже хотел ответить, вот только вряд ли они поняли бы уличный жаргон, готовый сорваться с языка. К тому же дверь открылась, и все взгляды переключились на вошедшего директора школы.

– Добрый день, дамы и господа, – начал свою приветственную речь крёстный, стараясь не обращать на меня внимания. – Рад приветствовать собравшихся в Столичной Школе Магии в новом, а для некоторых первом учебном году. Демидов сохраняет за собой должность старосты…

– Простите, господин директор, – перебил Троицкого блондин, судя по всему и бывший, Демидовым. При этом он не соизволил даже встать с дивана, но хотя бы сел прямо и то хлеб. – А Иван Иванович не заблудился ли чисто случайно и не перепутал школу с яслями?

– Какой Иван Иванович? – крёстный нахмурился.

– Вот этот. – И Демидов ткнул в меня пальцем.

– Фу, как неприлично. Где же ваши манеры, господин Демидов? – я просто не смог не вставить свой серебряник. В ответ Вячеслав наступил мне на ногу. Было не столько больно, сколько обидно.

– Ах, этот. Это дамы и господа, Дмитрий Наумов. Он у нас такой шутник. Зато какая тяга к знаниям. Не успела его мать расписаться в книге о получении приказа о зачислении, как этот весьма перспективный юноша рванул в школу, даже не обувшись. Берите с него пример, – все сразу посмотрели на мои ноги. Я решил поддаться коллективному бессознательному и тоже посмотрел вниз. И сразу увидел дырку на большом пальце правой ноги. Снова стало очень стыдно. Настолько, что я покраснел.

– Тот самый Наумов? – В голосе Демидова прозвучало удивление.

– Если вы имеете в виду сына Александра Наумова, то да, тот самый, – усмехнулся крестный. Похоже, этот фарс приносил ему какое-то садистское удовлетворение. Ладно, смейся дальше, позже сочтёмся.

– А где его вещи? – обратился к директору темноволосый.

– Роман, я же только что сказал, Дмитрий так обрадовался, что кинулся в школу, даже не переодевшись. Что уж говорить об остальных вещах?

– А во что он переоденется завтра на занятия? – вновь перевёл на меня оценивающий взгляд черноволосый.

– Получается, ни во что. В чём сейчас перед вами стоит, в том и пойдёт на занятия, – пожал плечами директор. – Ну ладно, отдыхайте, располагайтесь, покажите Дмитрию его комнату. Вот, Демидов, возьмите расписание на этот семестр, и прошу вас, не забудьте проводить первокурсников сегодня в восемь часов вечера на собеседование.

– Какое собеседование? – хмуро поинтересовался я у крёстного.

– Узнаете всё на месте. Не переживайте, обратно вас никто не отправит, – усмехнулся директор и вышел из комнаты, оставив меня наедине со студентами.

В гостиной стояла оглушающая тишина, которую, наконец, прорезал тихий голос Романа:

– Знаешь, Лео, а ведь даже не завтра, а уже сегодня вечером над нами будет смеяться вся школа. Потому что, вот это, – он сделал неопределённый жест рукой в мою сторону, – выглядит даже хуже, чем все остальные ученики Второго вместе взятые.

– И что ты предлагаешь? – блондин ещё раз осмотрел меня с ног до головы и поморщился.

– Его нужно одеть во что-то приличное. Ты же слышал, директор сказал, что это не ошибка. Но кто бы мог подумать, что Наумов – вот такое чучело? У богатых, конечно, свои причуды, – медленно проговорил Роман, – но, чёрт побери, не до такой же степени! – Ха-ха, считай, что я посмеялся вместе с тобой.

– Да, ты прав. Может, мы в таком случае поделимся чем-нибудь из своего гардероба? – подошёл к этим двоим ещё один. Тоже породистый и ещё более неприятный тип. Слишком смазливый, слишком манерный. В нём всего было слишком. Меня передёрнуло.

– И ты как себе это представляешь? У нас вроде нет подготовительной группы детского сада. Здесь же все явно выше него, – поморщился староста и соизволил, наконец, оторвать свою, конечно же, насквозь аристократичную филейную часть от дивана. Подойдя ко мне, он схватил меня за плечи и покрутил, разглядывая ещё внимательнее.

– Руки убрал, – посоветовал я ему. Не люблю, когда меня трогают, особенно вот так бесцеремонно.

– А может, мы подключим к столь нелёгкому делу наших дам? – к Демидову подошёл Роман, не обратив на моё шипение никакого внимания, но хоть лапать меня прекратили, и то счастье.

– А ты что думаешь, шарфик в цветочек и туфли на каблуках ему будут к лицу? – деловито уточнил Демидов и глубоко задумался.

– Да ну тебя, – хохотнул Роман, а его светлые глаза сверкнули. – Я думаю, что любая девушка должна уметь хоть как-то шить. Так, может, перешьём из чего-нибудь самого мелкого в ещё более мелкое?

– Думаешь, это этично, отбирать одежду у первокурсников в первый учебный день? – задумчиво спросил Демидов. – Будем перешивать из того, что есть. Я лично готов расстаться со старыми штанами.

– Ну, я могу рубашку отдать. – Немного подумав, сказал Роман.

– Да ты можешь половину своих рубашек отдать. До сих пор не понимаю, зачем ты их коллекционируешь, – фыркнул староста.

– Я же не спрашиваю, зачем тебе покупают эти шелковые платки. Ты ведь их тоже не носишь.

– Ром, ты почему такой…

– Какой?

– Козёл? – закончил я за Демидова. Эти двое резко замолчали и удивлённо посмотрели на меня. – Ну а что? Моего, эм, дядю по материнской линии так звали, между прочим, – пояснил я.

– Как ты любишь своего дядюшку, – хмыкнул Роман.

– Вообще, это сокращённо от Казимир.

– Мой тебе совет: никогда не сокращай ничьё имя до «козла». Это как-то неправильно. Даже имя своего дяди. – Демидов покачал головой.

– Не я же сократил, а мама. – И я посмотрел на него абсолютно честными глазами.

– Да уж. Меня, кстати, Лео зовут, – протянул руку староста. – Лео Демидов.

– Это сокращённо от Леонид? – осторожно решил уточнить я.

– Это сокращённо от Леопольд, – недовольно буркнул Лео.

– В честь кота? – непроизвольно вырвалось у меня, почему-то вспомнив детскую сказку.

– В честь деда, – резко закончил он и повернулся к своему собеседнику.

– Меня зовут Роман, – представился брюнет. – Роман Гаранин.

– Так, ладно, потом перезнакомимся. Сейчас я принесу штаны, а Рома – рубашки. Девушки, – обратился он ко всем находящимся в гостиной представительницам слабого пола. – Кто-нибудь из вас умеет шить и хоть мало-мальски пользоваться домовой магией?

В ответ ему прозвучала тишина.

– Что, совсем никто? На неделю освобожу от патрулирования коридоров, если у кого-то вдруг проснётся врождённый талант к вышиванию.

– Я умею.

– И я…

– Я тоже…

– Да все умеют… – загалдели девушки.

– Ух ты, – я позволил себе восхититься. – Даже моя мама шить не умеет, а вы прямо все. И что означает «патрулирование коридоров»?

Лео поднял руку, уже привычно проигнорировав меня, и все сразу замолчали.

– Так, Кристина, организуй кружок домоводства, пожалуйста. Успеете за полчаса что-нибудь сделать, чтобы это чучело никому на глаза не попалось в таком виде? А ты марш в душ. У тебя на всё минут двадцать. Пошли, провожу.

Он вывел меня из гостиной, оказавшаяся тупиком, и повёл по тому же коридору, через который я и пришёл в святая святых Первого факультета. Дверь, за которой оказалась шикарная ванная комната, была второй справа за небольшим изгибом коридора.

– Вообще-то, в каждой спальне для четверых человек есть своя душевая. Но я ещё не решил, к кому тебя подселить, поэтому ты помоешься пока в ванне декана факультета. Деканов у нас нет, их упразднили. Но комнаты, включая ванные, осталась и содержатся в порядке на тот случай, если должность деканов снова введут, – пояснил Демидов в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Какая странная логика, – я задумчиво смотрел на старосту. – Я один не вижу во всём этом смысла?

– Тебе не нужно искать смысл в традициях. Иди, – он кивнул на ванну. – Надеюсь, ты не утонешь, – что-то мне подсказывало, что сказать именно «не утонешь» с предлогом «не» далось моему старосте с большим трудом. Да, вот такое тебе счастье в виде меня привалило, смирись, Лео. – Давай, приводи себя в порядок. Я принесу твои новые вещи, и мы сразу пойдём на встречу с преподавателями.

Лео вышел из комнаты, оставив меня одного. Я подошёл к огромной ванне и начал крутить краны. Долго не разлёживался и вылез из горячей воды в то же время, когда в ванную комнату вошёл староста. Положив на скамью вещи, он, молча, вышел в коридор. Я подошёл к сваленной куче и начал одеваться.

Ну, и что мы в итоге имеем? Белоснежная рубашка из просто невероятно дорогущего материала была мне немного широковата. А вот чёрные строгие «старые брюки» с этикеткой, которую, видимо, забыли отрезать, были немного коротковаты. Не такой уж я и мелкий. Вот ботинки меня порадовали. Точно впору. Вероятно, они всё-таки отобрали их у какого-то первокурсника. Ну что же, я готов к таинственному собеседованию.

– Ладно, пойдёт. После собеседования подгоним по размеру. Пошли. Остальные уже давно в зале. – Демидов окинул меня беглым взглядом, и первым пошёл по коридору, показывая дорогу.

***

В приёмную вошёл мужчина и увидел сидящего в кресле посетителя.

– Ты решил меня дождаться? – спросил он удивлённо, глядя на своего утреннего гостя.

– Нет, конечно, у меня слишком много работы, чтобы тратить время, ожидая непонятно чего, – гость улыбнулся, но улыбка так и не коснулась холодных серых глаз. – Я недавно приехал. Мне показалось, что ты хотел обсудить ещё какой-то вопрос, – гость сложил газету, которую читал и встал из кресла.

– Ты знаешь, да. Проходи, обсудим этот вопрос. Хотя даже не вопрос, а одну мою задумку, которую я планирую осуществить в ближайшее время.

Они прошли в кабинет и расположились на тех же местах, с которых поднялись несколько часов назад.

– Что у тебя за задумка? – гость посмотрел на хозяина кабинета с изрядным любопытством.

– Тебе не кажется, что необходимо придумать что-то вроде практики для обучающихся магов? Чтобы они хоть немного начали напоминать именно магов, после выпуска. А то у меня есть подозрения, что некоторые знания имеются только у аристократов, за детишками которых постоянно бегает куча слуг и учителей. Хорошо ещё, что молодую поросль хоть как-то учат контролировать дар, а вот его развитие под большим вопросом. Древние Рода я в счёт не беру. Там с пелёнок учат атаковать, защищаться и забалтывать противников и хорошеньких женщин. Чего нельзя сказать об остальных. Вот и давай подтянем успеваемость и хоть в чём-то устраним классовое неравенство.

– Почему ты так не любишь древние Рода и аристократию в любом её проявлении? – гость впился в хозяина взглядом пронзительных глаз, ожидая ответа на поставленный вопрос.

– Я им не доверяю, – рассмеялся владелец кабинета и откинулся на спинку стула. – Согласись, у меня есть на это причины.

– Да, это точно, – кивнул гость.

– Вернёмся к практике. Необходимо сделать так, чтобы чисто теоретические знания, которые так или иначе, вкладывают в головы обучающихся преподаватели, были как следует подкреплены практическими навыками. Практика отдаётся наставниками чаще всего на самообучение, а где как не в полевых условиях самообразовываться? Нечисть, вон, совсем распоясалась, да и некоторые магические растения становятся совершенно неуправляемыми. Так почему бы и не отправить молодых магов на битву за урожай!

– И что ты предлагаешь? Бросать в самое пекло неоперённую молодёжь, да ещё с браслетами противодействия на тощих юношеских лапках?

– На время летней практики браслеты предлагаю снимать. А насчёт неоперённой… Никто совсем уж в пекло первокурсников бросать не собирается. Сложность будет возрастать от курса к курсу. К тому же это прекрасный стимул для обучения. Да и думаю, что распределять их будем группами, да и по силе тоже необходимо дифференцировать, чтобы хоть кто-то смог взять на себя лидерство в этой группке и защитить товарищей.

– Если ты не в курсе, то, как правило, в школе все и ходят группками. Только члены группы, как правило, подбираются примерно равные. Никогда не видел, чтобы твой любимый Гаранин, дружил с кем-нибудь в разы слабее себя. Это ущемляет достоинство аристократа, так сказать, – мужчина усмехнулся. – При таком раскладе будет очень сложно выделить лидера.

– Значит, будем распределять их по группам сами. Главное, совсем уж враждующих личностей вместе не ставить, а то поубивают друг друга ещё на пути к практике. Сделаем что-нибудь в виде тщательно контролируемого жребия. Такого же случайного, как Государственная лотерея. – На этот раз мужчины переглянулись и рассмеялись.

– А если с детьми что-то случится?

– Если с ними случится что-то, с чем не смогут справиться целители… Хм… Знаешь, а так будет даже лучше, нечего плодить недоучек, а потом разгребать последствия их безалаберности.

– Ты хотел сказать, умер, да и ладно? Не слишком ли цинично? Это больше характерно для меня, – даже удивился гость.

– Нет. Чтобы не выглядеть в твоих глазах слишком жестоким, проработает систему помощи и поддержки. Если мозгов хватит, то смогут вовремя позвать на помощь.

– А ты знаешь, мне нравится, – гость задумчиво посмотрел на хозяина кабинета. – Все бюрократические препоны беру на себя, чтобы недовольных не было. Мне не нравится всё, что происходит. Надо радикально решать проблемы, которых с каждым годом становится всё больше. Отношение к магам в нашем мире просто ужасное. Если раньше их боялись, то теперь в большей степени презирают. Когда в последний раз хоть кого-то из магов приняли в действующую армию? Про офицерский состав я вообще скромно промолчу. А ведь это такой невероятный потенциал, – владелец кабинета только улыбнулся в знак согласия с этой пламенной речью. – Эриль в разведке – мечта любого генерала. Только эриль должен быть хоть отдалённо похож на тех, прежних, а не это позорище, которое сейчас из школ выходит, способное, максимум, погоду предугадать. И то не всегда эти данные хоть какое-то отношение имеют к действительности. А боевая магия? Я даже ничего говорить про неё не стану. Максимум, чему учат – это кинуть простенькое атакующее, поставить ещё более простенький щит и, в идеале, убежать. Если мозги есть, то ещё и спрятаться. – Гость на секунду задумался, а хозяин кабинета его поддержал.

– И Тёмных, которые могли бы оторваться на секундочку от своих, безусловно, важных дел и надавать всем по попкам, чтобы не забывались, уже нет. Вот у кого все обучающиеся имели просто запредельную тягу к знаниям.

– Ну ещё бы, хочешь жить, умей учиться, – усмехнулся гость. – Практика – это хорошо. Наверное. Но заметь, если смотреть вглубь, то фактически получается, что мы будем готовить ту самую армию, отличающуюся хорошей боеспособностью. – Он снова задумался и покачал головой. – Слишком сложно, это будет бросаться в глаза.

– Не будет, если условия практики станут одинаковыми, независимо от оценок и факультетской принадлежности.

– Аристократы забузят…

– Но это же хорошо, – хозяин кабинета потёр руки. – Это как раз то, что доктор прописал.

– Ещё бы к Клещёву кого-то вовремя приставить… – протянул гость.

– Я подумаю над этим, – хозяин улыбнулся. – Даже если ничего не выйдет, будет довольно забавно.

– И всё-таки ты – Тёмный, – вздохнул гость и поднялся из-за стола, чтобы пойти уже к выходу.

– Бывает. У каждого, как говориться, свои недостатки, – и они, переглянувшись, в который раз за этот вечер негромко засмеялись, после чего гость вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Глава 5

До зала, где проходило собеседование, мы шли запутанными коридорами и переходами. Я даже не старался запомнить дорогу. Обладая почти феноменальной памятью, я по какой-то неясной причине очень плохо ориентировался на местности. Скорее всего, память и ориентация в пространстве просто никак между собой не связаны.

Помимо меня и старосты, на испытание направлялись ещё около десятка мальчишек. Как-то маловато первокурсников, на мой взгляд. Хотя, может, на это повлиял демографический кризис, или просто маги сами по себе начали вырождаться, или маги-аристократы начали вырождаться. И тех, которые могут себе позволить оплатить учёбу своих драгоценных чад на Первом факультете, становится с каждым годом всё меньше.

Вскоре я поймал себя на мысли, что представителей Второго факультета видно не было. Видимо, нас разделили по времени или с ними просто не стали заморачиваться. Научат бытовой магией пользоваться, да силу свою сдерживать и отправят в дальний путь пахать на благо развития нашей цивилизации.

И, кстати, а где девочки? Ни одной девочки на Первом факультете в этом году? Что-то меня это совсем-совсем не радует. Почему-то в голове всплыли услышанные где-то случайно слова о том, что когда в какой-то год рождается мало девочек и много мальчишек, то скоро быть войне. Стало как-то совсем грустно.

Спустя десять минут мы, наконец, дошли до места, где будет проводиться собеседование. На двери было написано «Учительская», и от этого место сразу потеряло половину своей таинственности.

Демидов выстроил нас в одной ему известной последовательности и пригласил меня войти в учительскую первым. Остальные должны были ждать своей очереди в коридоре, рассевшись на довольно комфортных стульях, стоящих вдоль стены. Сам староста составил мне компанию.

В довольно просторной комнате стоял только один круглый стол, за которым сидели мои будущие преподаватели. Ну что я могу сказать? Всем им было далеко за тридцать и, значит, на жалость надавить не удастся – они таких сироток, как я, каждый год видят и не по разу. Во главе стола сидел крёстный и о чём-то тихо переговаривался с сидящим рядом мужчиной.

– Добро пожаловать в нашу школу, молодой человек, – привстала со своего места пожилая женщина. Выглядела она довольно неплохо для своего возраста. Каштановые волосы чуть тронула седина, а глаза не были тусклыми, как у многих сидящих здесь преподавателей. Возраст выдавали руки и шея, которые были покрыты мелкой сеткой морщин. – Меня зовут Анастасия Вячеславовна Бурмистрова, и я куратор вашего курса. Леопольд Данилович, скажите, молодой человек нормально обосновался в вашей вотчине?

– Да, вполне, Анастасия Вячеславовна, – кивнул Лео и присел на один из двух стульев, стоящих по другую сторону стола, напротив собравшихся преподавателей. В момент упоминания его полного имени он едва заметно скривился. – Садись, чего стоишь, – он повернулся ко мне и кивнул на второй стул. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру и сесть.

– Ты что, присутствуешь на собеседовании первокурсников? – спросил я у него нахмурившись. Мне в принципе здесь некомфортно, и лишние зрители не слишком вдохновляют.

– Конечно. Я, как староста, должен знать, что собой представляет каждый мой студент, – прошептал Демидов.

– И что мне делать?

– Ничего, просто отвечай на поставленные вопросы и сделай несколько заданий, которые тебя попросят выполнить.

– Зачем? – я непонимающе хлопал глазами. За нашим диалогом следили все присутствующие на собеседовании преподаватели, но никто и не подумал вмешаться.

– Узнать, какими способностями ты обладаешь и на что именно необходимо обратить внимание, чтобы полноценно развить твой дар. Я правильно объясняю, господин директор? – Терпения и выдержки Лео было явно не занимать. Вот что значит строгое воспитание.

– Правильно-правильно, – Троицкий прервал свою наверняка важную беседу и перевёл взгляд на меня. – Ну что, юноша, начнём?

– Начинайте, вряд ли моё мнение здесь кого-то интересует, – я пожал плечами.

– Назовите ваше имя, – перебила меня куратор.

– Дмитрий Л… э-э-э… кхм, – и я поперхнулся на полуслове, с ужасом чувствуя, что впадаю в самый настоящий ступор.

Я прекрасно помню своё настоящее имя, а вот доставшееся от отчима, вылетело из головы. Хотя Александр официально меня не усыновил, что было почему-то обидно, но и не препятствовал тому, чтобы во всех документах я проходил под его именем. Это было действительно важно в плане конспирации. Необязательно всем было знать, что я потомок Семьи бывших императоров.

И вот я, к своему стыду, забыл полное имя моего отчима. Забыл впервые за долгие годы. А виной тому были мысли о Казимире, которые крутились в голове весь день. Я почувствовал, как щёки залились краской. Никакого стыда не было и в помине, была злость и просто море растерянности. Как такое могло произойти? Сейчас все подумают, что я полный псих и придурок.

– И какая же у вас фамилия, Дмитрий? – с улыбкой спросил крёстный прищурившись. Да откуда я знаю! И как я мог забыть? Никто не предупреждал меня, что собеседование начнётся с такого сложного вопроса!

– Наумов, – выручил меня мой староста. – Насколько я помню, его зовут Дмитрий Александрович Наумов. Видимо, молодой человек слишком волнуется, – злобно посмотрел в мою сторону Демидов. Ну вот, о чём я и подумал. Староста уже считает меня полным идиотом.

– И почему же он волнуется? – вновь вклинился крёстный. – Боится, что мы его из школы выгоним?

– Не боюсь, – буркнул я. – Всё равно ведь не выгоните.

– Ладно, Дмитрий. С кем не бывает, правда ведь? – Бурмистрова снова перехватила инициативу. – Расскажите нам, каким даром вы обладаете?

– Чего? – я посмотрел на крёстного. И что мне ответить? Мог бы и обсудить со мной, что именно мне следует говорить. Сомневаюсь, что он ждёт, как я, невинно хлопая глазами, буду всем рассказывать про некромантию, являющуюся семейным даром семейки Лазаревых.

– Какой раздел магии вам даётся лучше всего? Какое волшебное действие вы производите, не прибегая к совершению специального магического преобразования? – терпеливо пояснила Анастасия Вячеславовна.

– Э–э-э… – я задумался и решил ответить чистую правду. – Никакое. Я абсолютно бездарный тип. Не увлекаюсь магией ни в каком её проявлении. Я хочу сверхзвуковые самолёты делать. Говорят, что учёные уже вплотную приблизились к созданию первого прототипа. А в этом мне магия особо не поможет. – Мне кажется или я начал оправдываться, скрывая, казалось бы, простой ответ на конкретно поставленный вопрос? Никогда ни перед кем не оправдывался до этого, а сейчас меня словно прорвало. Я аккуратно, чтобы никто не заметил, вытер вспотевшие ладони о брюки.

– Да, Дмитрий у нас ещё и стеснительный, – хохотнул один из сидящих преподавателей, внешне чем-то напоминающий ястреба. Но детально я его рассмотреть не успел, потому что он отодвинулся, и на его лицо легла тень.

– Я просто не замечал за собой никаких способностей, как вы бы их не называли, – огрызнувшись, в который раз посмотрел на крёстного. Слава откинулся на спинку стула и поднял руку. Выглядел он устало, но в его глазах мелькнула злость. Похоже, за сегодняшний день я его здорово разозлил. Хотя сейчас моей вины не было, я действительно не замечал в себе никаких признаков дара.

– Простите, коллеги. Я думаю, что в данном случае нужно начать с более лёгких вопросов. Скажите, Дмитрий, а вы умеете читать?

– Умею, – процедил я.

– Хорошо. А считать? Считать до десяти умеете? – продолжал издеваться надо мной директор.

– До десяти умею.

– Господа, видите, какой талант. В тринадцать лет умеет считать до десяти только несколько человек на этой планете. Остальные ушли далеко вперёд и, вероятно, могут не только считать до десяти, но и совершать определённые математические действия, например, сложение.

Я покраснел ещё больше. Нет, не так. Я стал таким красным, что ещё немного, и пар повалит не только из ушей, но и из носа, а из глаз посыплются искры. Ну, крёстный! Так меня ещё никто и никогда не унижал!

– А писать? – он наклонил голову набок, рассматривая меня.

– Да вы что, издеваетесь? – вспылил я.

– Нет, но я рекомендую вам посещать уроки арифметики для начинающих и чистописания. Я разговаривал с вашей матерью, и с её слов, пишущим вас в доме не видел никто. А ведь письмо и математика очень важны, вдруг вам повезёт, и вы всё-таки решите когда-нибудь построить свой гиперзвуковой Летучий корабль?

– Полноте, Вячеслав Викторович, – засмеялась Бурмистрова. – Давайте уже приступим к тому, что нам действительно нужно знать.

– То есть, знать о том, что студент не умеет читать и писать, для вас не является необходимым? – хохотнул директор.

– Да умею я читать! – заорал я.

– А писать нет. Мы это уже выяснили. Так что, Демидов, запишите первым делом этого молодого и перспективного человека на уроки математики и письма, – я стиснул кулаки и, прищурившись, посмотрел на крёстного. – Так, а теперь серьёзно, не всё так плохо – писать Дмитрий умеет, но вот на уроки каллиграфии ему походить стоит, как и всем остальным первокурсникам.

– Скажите, Дмитрий, вы умеете летать? Без самолёта, естественно, – перебила директора мягким, вкрадчивым голосом, не оставляющая надежды чего-то от меня добиться Бурмистрова.

– Что? Вы вообще в своём уме? Летать умеют только птицы и да, те самые самолёты, а людям это делать не положено по причине отсутствия оперения, – фыркнул я. Надо же. Дом сумасшедших. Летать они захотели.

– Хорошо, спрошу по-другому, – улыбнулась женщина. – Вы никогда не замечали, что можете зависать в воздухе или как-то слишком долго падать?

– Профессор, падаю я обычно быстро и больно, – ответил я. – И парить, зависать, летать вверх, вниз, вбок, вперёд и назад, уберегая себя от синяков, я не умею.

– Так, хорошо. А что вы знаете о целебной магии? – произнесла молодая девушка хрупкого телосложения, светловолосая, не такая бледная, как Демидов, но всё же. Одета она была в белый медицинский халат. В общем, вся белая с головы до халата.

– Ничего. Абсолютно. При попытке научиться готовить обычное болеутоляющее у меня однажды получился сильнейший яд, и мама запретила мне подходить ближе, чем на сто метров к лаборатории. – Да, было такое. Я тогда ромашку перепутал с какой-то ядовитой сушёной травой и испортил ей всё, над чем она корпела несколько часов. С тех пор помочь маме с зельями, которые она как раз обожала, меня больше не просили.

– А боевая магия? – с сомнением спросил подтянутый старичок.

– Вы про летающие шарики, языки пламени, неповторимые кульбиты в воздухе, оставляющие после себя горы трупов? Нет, не интересуюсь. Да и здоровьем не вышел, чтобы прыгать и скакать.

– Судя по всему, действительно нет абсолютно никаких талантов, – закончил крёстный. – Бывает же. Потомственный маг с просто бешеным магическим потенциалом, а талантов никаких.

– Подождите, ведь мы же ещё не закончили, – удивлённо вскинула брови Бурмистрова.

– А я думаю, что гораздо быстрее будет обратиться к материалам дела этого молодого дарования и прекратить уже эту клоунаду. Дмитрий на сотрудничество явно не настроен, поэтому пойдём более коротким путём. Судя по рассказам его родителей, у данного юноши всё же есть несколько талантов. Целых три. А именно: быстро бегать, хорошо прятаться и экранировать собственную магию. Поэтому, чтобы хотя бы догнать, не говоря уж о том, чтобы выяснить, каким даром он обладает, ни у кого так и не получилось. При этом экранировать магию он осознанно не умеет, а делает это бессознательно.

– Значит, он менталист? – деловито уточнил какой-то старик в очках. – Не припомню менталистов среди Наумовых, – протянул он с изрядной долей сомнения.

– Чтобы не вводить вас всех в заблуждение, я вынужден сказать, – крёстный на мгновение задумался, а потом продолжил. – Этот юноша генетически не принадлежит к Роду Наумова. Но сыном Александра Наумова является вполне официально. О биологическом отце не известно ничего. Поэтому способности, к которым он предрасположен, нам нужно выяснять самостоятельно. Но способности к менталистике вы можете проверить, записав его на свой курс, Юрий Алексеевич.

– Я думаю, что проверить стоит, – что-то прикинув в уме, кивнул Юрий Алексеевич и уткнулся в свои бумаги. А я ещё больше стал ненавидеть крёстного. Видимо, он был в молодости крайне неприятным типом, поэтому и подружился с Казимиром.

– Я был готов к неким трудностям в общении с Дмитрием, поэтому позаботился о том, чтобы собрать подробную информацию о его родословной. Согласно моему анализу, все его предки по материнской линии обладали одним из трёх даров: ментальная магия, телекинез и артефакторика. Со стороны отца, как я говорил, мало что известно. Но судя по рассказам его матери, особо сильным магом он не являлся. Я думаю, что проверить последние два пункта, телекинез и артефакторику, особой проблемы не составит. Если Дмитрий всё же соблаговолит пойти на сотрудничество, перестанет кривляться и, наконец, поймёт, что никто отсюда его всё равно не выпустит, как бы он ни старался. Дмитрий Александрович будет с нами сотрудничать? – крёстный повернулся ко мне, неприятно ухмыльнувшись.

– Будет, – обречённо вздохнул я и краем глаза посмотрел на Лео. Тот сидел с широко распахнутыми глазами, глядя куда-то мимо меня. И что его так удивило? Жаль, что мой дар менталистики не развит. Хотелось бы покопаться в голове Демидова, чтобы узнать, о чём он сейчас думает и стоит ли ждать каких-то проблем.

– Дмитрий, попробуйте передвинуть карандаш, который лежит перед вами на столе, силой мысли на любое расстояние, – приказала мне женщина неопределённого возраста, с грубыми чертами лица и в жутком парике сиреневого цвета. Я так засмотрелся на её шикарные волосы, что даже не с первого раза уловил суть очередного нелепого задания.

– Что?

– Передвиньте карандаш, – повторила она.

Я, недолго думая, а если быть совсем честным, вообще не думая, просто взял карандаш в руку и положил его рядом с Лео.

– Что вы сделали?

– Как что? Вы же сами попросили меня передвинуть карандаш, – искренне удивился я.

– Силой мысли, – со всё тем же непроницаемым лицом вела со мной диалог эта Мальвина.

– Мысль нематериальна. Как я буду ею что-то двигать? – я абсолютно не понимал, что именно они от меня хотят. Неужели они ни разу не видели человека, не знающего о магии почти ничего?

– Может, хватит уже валять дурака? Просто мысленно прикажите карандашу переместиться в другое место.

– Мысленно приказать карандашу? Я даже не знаю, какое из слов в этом предложении меня поражает больше всего. Скажите мне, как я буду приказывать карандашу? Это же неодушевлённый предмет.

– Так, хватит! – и женщина несильно стукнула кулаком по столу. Я прищурился. Хорошо, вы говорите, что я должен что-то приказать карандашу? Прекрасно! Я бросил взгляд на злосчастный карандаш, желая, чтобы он просто исчез, но в ту же секунду разлетелся в разные стороны мелкими щепками.

– Я просила переместить карандаш, а не взрывать его, – снова не выражая никаких эмоций, проговорила эта Мальвина.

– Карандаш предпочёл покончить жизнь самоубийством, нежели подчиняться моим идиотским приказам, – проговорил я, сладко улыбаясь.

– Будет, конечно, сложно, но я его беру. В мальчике просто огромный потенциал к телекинезу. – Спокойно сказала женщина, садясь на своё место и делая какие-то пометки в тетрадь.

– Хорошо, Лилия Андреевна, – но Мальвина больше не обращала на меня внимания. Весело здесь у них. Никому ни до кого нет никакого дела.

– А где профессор артефакторики? – прозвучало с другого конца стола.

– Не приехал ещё, – недовольно отозвался крёстный. – Придётся нам самим испытывать Наумова.

– Позвольте, Вячеслав Викторович, разве может быть больше двух даров у одного мага? – Бурмистрова удивлённо посмотрела на крёстного.

– Теоретически, может, а практически – стоит проверить, – улыбнулся директор. – Дмитрий, что вы знаете об артефакторике?

– Ничего. Я даже не знаю, этого слова и что оно означает, – разумеется, я прекрасно знаю, что это дисциплина, изучающая артефакты, а также готовящая специалистов для их создания.

Невозможно не знать подобного, когда в твоём доме полно работающих артефактов, многие из которых древнее, чем эта школа. Но, я же с трудом читаю по складам, так меня крёстный презентовал преподавательскому составу. Вот пускай теперь сам отдувается.

Наши взгляды встретились. Я смотрел с вызовом, а в его взгляде сквозила усталость. Извини, но я здесь нахожусь исключительно для того, чтобы силу свою под контроль взять. Об остальном мы с тобой не договаривались. И да, я всё сделаю, чтобы свалить отсюда, как только мы с тобой переживём мой первый контролируемый выброс.

Взгляд крёстного стал задумчивым. Он довольно долго смотрел на меня, а потом неожиданно бросил такой же карандаш, собрата которого я безжалостно отправил на тот свет.

– Лови!

Я и поймал. Мир перевернулся несколько раз с ног на голову, а потом стало на секунду темно. Я закрыл глаза, а как только открыл, то от увиденного чуть не упал с верхушки огромной берёзы, на которой, как оказалось, сидел. А стояла эта берёза на том самом болоте, которое я не так давно проезжал по дороге в замок. На болоте?!

– Снимите меня кто-нибудь отсюда, – почему-то шёпотом заскулил я.

Глава 6

Я сидел на дереве и тихонько подвывал, потому что на болото медленно, но верно опускалась ночь. Было страшно, и мне совершенно не стыдно в этом признаваться.

Прошло минут десять, когда я решился снова позвать на помощь.

– Спасите! Снимите меня отсюда! Слышит меня кто-нибудь, в конце концов, – немного истерично надрывался я. – Ау!

И тут мне ответили.

– Ну, я тебя слышу, дальше что? Тебе от этого легче стало?

Я посмотрел вниз на говорившего и впал в ступор. Секунд на десять, а потом ночную тишину и умиротворение болота нарушило очень громкое:

– А-А-А-А-А-А-А, ПОМОГИТЕ, УБИВАЮТ!

– Ну что ты орёшь, как блаженный? Ты же мне всех болотниц распугал, – я снова посмотрел вниз, на обладателя скрипучего голоса, и покрепче вцепился в ветку, на которой сидел.

Возле моей, ставшей за это время такой родной берёзки стояло небольшое создание со страшной сморщенной мордой. Существо было полностью покрыто зеленоватой шерстью. Оно стояло на довольно коротких задних лапах и протягивало одну из передних лап, которые были гораздо длиннее задних, в моём направлении. При этом оно устрашающе выпускало совсем немаленькие когти. А ещё, оно разговаривало!

– Спасите, – нормальным голосом проговорил я на полтона ниже. Честно говоря, мне совсем не хотелось, чтобы меня спасало это чудище.

Несмотря на некоторую изоляцию, в которой я проживал в поместье, о том, что наш мир помимо магов населяют разные монстры, мне прекрасно известно. Вот только я никогда не думал, что встречусь с одним из них лицом к лицу на территории школы.

Да и на известных мне оборотней, вампиров, вурдалаков и о ком ещё там слагают страшные сказки, это существо, похоже, не было. Почему-то я искренне верил, что большую часть таких вот существ, проживающих в империи, вырезали вместе с тёмными магами в ту самую войну, когда, собственно, могущественная Российская империя и пала. Но нет, сейчас меня рассматривало живое воплощение моего заблуждения. Получается, что кто-то ещё, кроме самих Лазаревых, выжил.

– Так, давай-ка, слезай уже оттуда, нечего там сидеть. В Школу пора, – и существо поманило меня пальцем. Я замотал головой, решив для разнообразия промолчать.

Существо тоже замолчало и, встряхнув мохнатой головой, начало меня разглядывать ещё пристальнее. Словно прикидывая, на поздний ужин меня пустить или на ранний завтрак, что в принципе одно и то же.

Вот именно сейчас в этот момент я очень сильно пожалел, что никогда не изучал магию, и не умею как следует драться. То, чему меня учил Бык, в тот период моего детства, когда я сбегал из дома, здесь мало, чем могло помочь.

От жалости к себе я вновь заскулил. Стыдиться мне не перед кем, а так, может, это существо разжалобится, пустит скупую слезу и отпустит с Прекраснейшей восвояси. А не к ней. И мне совершенно всё равно: сделает оно это из жалости или от отвращения.

Существо тем временем плотоядно оглядело меня с ног до головы, но затем, изменившись в лице, как-то странно ойкнуло и протянуло лапу к груди.

Я только сейчас увидел, что на шее у него висит медальон. До этого момента он был скрыт в густой зелёной шерсти. Медальон смотрелся на существе так странно и чужеродно, что я заткнулся и невольно округлил глаза. Главное, чтобы медальон не оказался артефактом. Экранирует ещё мой возможный первый выброс и отправит обратно. Поминай тогда как звали. То ли Лазарев, то ли Наумов.

Несколько мгновений существо переводило взгляд с медальона на меня, затем, повесив украшение на шею, обратилось ко мне:

– Слезай, – я опять замотал головой. – Слушай, может, ты просто не можешь спуститься? Поэтому «Помогите» орал? Так давай, я тебе помогу.

– Нет-нет. Всё абсолютно в порядке. Вот, сижу на берёзе, загораю под луной. Лунный загар очень полезен для кожи и нервных клеток. Я в этом деле разбираюсь практически профессионально. Вам послышалось «Помогите», честное слово, – я начал убеждать существо, что совсем не нуждаюсь в помощи, особенно от него. – И слезть я могу в любой момент. Когда захочу, тогда и слезу, честно-честно.

– А может, ты высоты боишься? – что-то, обдумав, предположило существо, почесав затылок. – Вот и висишь там, загораешь под сентябрьской луной?

– Да не боюсь я высоты. И вообще, как оказалось, я должен уметь летать – вот думаю, самое время проверить.

– И как долго проверять собираешься? Пока в топь самостоятельно не свалишься?

Я угрюмо молчал. Ноги и руки затекли, и я прилагал всё больше усилий, чтобы не сорваться вниз. Неожиданно существо покачало косматой головой и протянуло руки вверх. К моему удивлению, они начали удлиняться, стремительно приближаясь ко мне. На мгновение мелькнула мысль, что такое в принципе невозможно и, вероятно, я сейчас просто сплю. Но когда волосатые когтистые лапы дотронулись до меня, я понял, что это совсем не сон. И куда только онемение в ногах делось? Я принялся вертеться и пинаться, с трудом удерживаясь на качающейся ветке.

Но как бы ни старался увернуться, волосатые лапы всё-таки схватили меня за бока и начали стягивать вниз. Я мёртвой хваткой вцепился в ветку и потянул бедную берёзку за собой. Брыкался так, что со стороны, наверное, конвульсии напоминало, но это не спасало меня от быстрого приближения к зелёной жиже. Берёзка, кстати, продолжала наклоняться вместе со мной.

Во время своих хаотичных телодвижений я всё-таки смог дотянуться до существа и довольно сильно ударить его ногой по голове. Существо оторопело и неожиданно разжало укоротившиеся до своих нормальных размеров руки.

Берёзка распрямилась гораздо стремительнее, чем нагибалась, и мне стало понятно, что летать я всё-таки умею. Правда, невысоко и недолго, да и смягчать падение не умею…

Болотную тишину нарушил громкий плюх. Я поднял лицо из грязи и долго пытался очистить нос и глаза. В то время, пока я летел, а затем пытался выбраться из грязи, мой страх куда-то исчез, уступив место злости.

– Не получилось полетать? Не расстраивайся – здесь ещё полно деревьев. Могу забросить на то, что повыше. Больше времени будет, чтобы научиться как следует планировать, хочешь? – прямо над ухом раздался знакомый голос.

Я замер и отрицательно помотал головой. Единственное, что мне хотелось в тот момент – это попасть домой, но это в идеале. На крайний случай в гостиную Первого факультета. Там сухо и тепло, хоть и стыдно.

– Ты кто такой вообще? – буркнул я, отплёвывая тину.

М-да, народ в гостиной явно придёт в восторг от того, что с этой одеждой больше ничего не нужно будет делать. Никогда! Некогда дорогущая одежда превратилась во что-то ужасное. Мой старый домашний прикид, в котором крёстным приволок меня в школу, явно выглядит гораздо лучше, чем вот это осклизлое нечто, что на мне сейчас надето.

– Хмырь, – протянуло существо мне руку.

– Самокритично, – я окинул его взглядом, разглядывая на этот раз более внимательно. Выглядел он, конечно, не как те аристократы-мажоры, с которыми мне придётся столько времени проводить, но при ближайшем рассмотрении неприятным не казался. – Ты себя явно недооцениваешь.

– Я Хмырь Болотный, – пояснил он. Видя некоторое недопонимание на моём лице, Хмырь вздохнул и решил уточнить. – Это общее название нашего вида. Что сказать, царевичей я на своём веку много повидал, но такого невежественного, если честно, впервые, – да, тьфу ты, ещё всякие Хмыри будут меня в мою необразованность носом тыкать. Ну не хочу я ничего знать о магах, не хо-чу. Ещё бы до моих хотелок было кому дело. – Пошли, я тебя провожу до школы, а то утонешь ненароком, а нам такого в коллекцию явно не нужно.

– Что, думаешь, всплыву или рыб твоих отравлю?

– Заметь, не я это сказал. Но если всплывёшь, вреда от тебя будет меньше, чем, если в нежить переродишься. И где ты видел рыб в болоте, а?

– Это к слову было сказано, чтобы разговор поддержать, – ответил я, обхватив себя за плечи. Стало холодно, и меня начало слегка потряхивать.

– К слову, ага. Пошли, а то заболеешь и будешь долго мучиться, потому что на твоё семейство хрен зелье целебное подберёшь. Умрёшь в итоге. И побьёшь личный рекорд семейства Лазаревых. В тринадцать у вас ещё никто не умирал, – хрипло захихикал Хмырь.

– Умеешь ты утешить, – хмыкнул я. – Ну что же поделать, пойдём.

И мы пошли. Сначала шли молча, но недолго. Потому что меня разбирало любопытство, да и парочка вопросов накопилась.

– Ты меня боишься? – всё-таки первым нарушил молчание Хмырь.

– Да не особо. Хотел бы съесть или утопить – сразу бы сделал, а вместо этого в замок меня ведёшь.

– А может, я тебя утопить хочу в другом месте? Или принести в жертву Богу болота? А до алтаря тащить тяжело. Зачем тащить, если жертва сама идёт?

– Не хочешь.

– Почему?

– Сам сказал, безграмотный, да ещё и высоты боюсь. К тому же парень. Как бы ни отхватить от божества за такую некондиционную жертву. Божества, они привередливые, им девчонок покрасивее подавай. Вот этих можно и необразованных и откровенно дурочек.

– Вечно ваша семейка всё опошлит, – фыркнул Хмырь. – Я вижу, у тебя накопились вопросы, можешь смело их задавать.

– И ты ответишь? – я посмотрел не него, мучась в сомнениях.

– А почему нет? Всё равно топать ещё далеко, а молча идти не интересно.

– А как долго нам идти?

– Ну, где-то около часа. И как тебя закинуло так далеко от школы?

– Видимо, желание свалить из этого дурдома, перевесило желание в нём остаться. – Я пожал плечами.

– Ну, так летел бы дальше. Или одного желания было недостаточно?

– Желания завались – таланта маловато, – буркнул я и уставился в болото. Интересно. Шли мы по тому месту, что называется топью. – А почему я не ухожу с бульканьем под воду? Медленно так и печально, с безысходностью на лице и ужасом в глазах? – спросил я у шедшего рядом мохнатого собеседника.

– Потому что я не хочу этого. Это же болото. А я Хмырь как-никак, – он пожал плечами. – Я хозяин этого места и вправе влиять на то, насколько быстро будут тонуть вошедшие сюда люди и нелюди.

– А у тебя что, договор со школой: ты не трогаешь учеников, а они тебе кого-нибудь ненужного поставляют взамен? Такой бартер: один ученик в обмен на несколько человек?

– Ты думаешь, мне нужны люди? Да там внизу уже продохнуть невозможно. Заполонили уже всё. Ладно, девки молодые и красивые, которые от безысходной любви решили утопиться. Хоть глаз радуют. Про нервы не могу такого сказать: крики, ругань и постоянные склоки практически ежедневно. Что с баб-то ещё взять? А вот мужчины – тут всё гораздо серьёзнее. Либо воины, утонувшие по глупости, когда на замок пёрли прямо по топи, либо аристократы из древних Родов всякие, случайно с лошади упавшие…

– И сколько же лет этому месту? – я принялся гораздо внимательнее осматриваться по сторонам.

Насколько я помнил историю, после развала Империи мир довольно быстро восстановился. Наука начала теснить магию, и жизнь с каждым годом становится всё комфортнее. Поэтому все ездят на автомобилях, летают на самолётах, а про лошадей все давным-давно забыли. Может, только где-нибудь в захолустье каком, где на машине не проехать, их в качестве средства передвижения используют, а не для красоты и скачек.

– Конкретно это болото существует чуть ли не с зарождения этого мира. Мы пережили все возможные войны и перемены. И переживём ещё столько же, – сумерки быстро уступали место полноценной темноте. Я начал запинаться всё больше, и даже пару раз свалился, запнувшись о какие-то кочки. Хмырь только покачал головой и, щёлкнув пальцами, создал несколько светлячков. Идти даже при таком тусклом освещении сразу стало гораздо комфортнее. Круто, что сказать, а вот я так не умею.

– А почему ты меня царевичем-то назвал? – я вспомнил интересующий меня вопрос и поспешил его задать, пока владыка болота расположен к беседе.

– Вот, посмотри, – и он протянул мне медальон, который рассматривал, когда я на берёзе сидел.

Взяв его в руки, я повертел явно старинную вещь. Медальон как медальон. Именной. Тяжёлый. Из золота, судя по всему, мужик какой-то на обороте нарисован. Не артефакт, что не могло не радовать.

– Это что? – спросил я, переводя взгляд на Хмыря.

– Реликвия. Присмотрись внимательнее, – Хмырь ткнул когтём в изображение.

Один из светляков подлетел поближе, и стало видно чуть лучше. Я пригляделся. Мужчина, изображённый на медальоне, был смутно на кого-то похож, но я никак не мог вспомнить на кого. Молодой, не больше двадцати пяти лет на вид, с тонкими чертами лица, слегка раскосыми глазами и какими-то нелепыми усиками.

– Тонкая работа. В отличие от вкуса этого мужика. Как художник умудрился изобразить на металле усы?

– Это всё что тебя интересует? – Болотный Хмырь явно удивился.

– А я должен был обратить внимание на что-то ещё? – я снова начал вертеть в руках медальон.

– А тебе этот мужчина никого не напоминает?

– Ну-у-у… – я пригляделся к изображению внимательнее, но сосредоточиться никак не мог. Он явно на кого-то похож, но на кого? Да и света, издаваемого светляками, было явно недостаточно. – Вроде знакомое лицо. Нет, не помню.

– Любопытно, – болотник рассмеялся и отобрал у меня свою драгоценную игрушку. – А в зеркало ты вообще смотришься?

– Смотрюсь, – я взглянул на него исподлобья.

– Оно и видно. – Хмырь покачал головой. – Хочешь, я расскажу тебе одну очень занимательную историю?

– Валяй, – бесконечная пустота, окрашенная во все цвета тёмного и, подозреваю, зелёного уже немного раздражала. Ноги, не привыкшие к длительным прогулкам, начали уставать. Идти становился с каждым шагом всё тяжелее.

– Очень давно, во времена Великой Российской Империи, – задумчиво начал Хмырь, – существовала очень жёсткая иерархия. Тёмные никогда не терпели конкуренции ни с чьей стороны. Что уж тут говорить, они были властными и надменными. Они правили. Хорошо или плохо – об этом не нам судить, это было давно. Но именно они положили конец разрушительнейшим войнам и объединили земли в единую империю. Я считаю, что только за это нужно быть им хоть чуточку благодарными.

– Это кроме того, что в итоге фактически сами развалили то, что с таким трудом создали. Ну, ломать – не строить, с этим быстро можно управиться, – пробурчал я. Почему-то слушать о подвигах своих далёких предков не хотелось. Хмырь же одарил меня странным взглядом, но тут же продолжил, словно не обратил внимание на моё замечание.

– Они не были святыми. Отнюдь. Злые шутки, привычка добиваться своего чаще всего чужими руками, подставы… В то время, о котором я веду речь, всё это у Тёмных ограничивалось только наличием совести. Которой, честно сказать, у них было не особо много. Это сейчас некромантов так мало, что рассчитанная подлость не выдаёт истинного окраса магии. А уж на что способны некоторые индивиды людской расы, даже неодарённые, трудно себе даже вообразить. Мне порой кажется, что они метят на место некромантов, которое до сих пор вакантно. Власть и нажива затмевает их ничтожный разум.

– Как-то это нехорошо звучит, как-то мерзко, неправильно, – пробормотал я, а Хмырь между тем продолжал.

– Когда жажда власти начала выходить из-под контроля, на некромантов началась охота. Никто не застрахован от яда или подлого кинжала в спину, например. В конце концов, дело кончилось тем, что некроманты не смогли выстоять в войне, слишком мало их к её началу осталось. А когда война закончилась, и Великая империя развалилась, они уже даже не могли открыто славить Прекраснейшую. Им пришлось скрываться, и остатки некогда Великих магов начали свой путь к полной деградации и исчезновению. Да, что я говорю, тебе это известно, как никому другому. Но, это, так сказать, предисловие.

– Длинное и совершенно ненужное, – я обхватил себя руками. Меня начало ощутимо трясти от холода. Я понимаю тех, кто восстал против некромантов, нет, правда, понимаю. Я бы тоже постарался всех Тёмных со света сжить. Представляю, чем могла закончиться подобная безнаказанность. В обшем, сами виноваты, что их вырезали, надо было разборчивее в средствах достижения цели быть.

– Какое есть, – Хмырь на секунду задумался и продолжил. – В то время, о котором я хочу рассказать, Империя находилась в самом расцвете. Правил, разумеется, император, а у императора был сын. Однажды он поехал на охоту в свои дальние угодья, находящееся где-то поблизости от этих болот, и обнаружил, что маги решили уничтожить болотный народ, а само болото осушить, чтобы построить здесь крепость. На самом деле, уничтожить можно кого угодно, даже таких древних существ, как мы, – Хмырь снова задумался. – Я не знаю, что двигало цесаревичем в тот момент, но он остановил бойню. Возможно, он просто пожалел нас. Чтобы избежать дальнейшей конфронтации, он выкупил эти болота у одного из своих вассалов. Построил здесь охотничий домик, прекратив, таким образом, попытки избавиться от болота и населяющих его жителей. Впоследствии наследник престола сам стал императором, самым лучшим, к слову. Время его правления отмечено как расцвет Империи. Он совершил много великих дел, но лично нам, болотникам, все эти дела глубоко безразличны. А вот то, что он, воспользовавшись своим авторитетом, решил, что мы достойны продолжать своё существование, это да. Мы пытаемся быть благодарными, мы сохраняли его дом и сейчас оберегаем, и сохраняем школу, которую сделали из этого дома. Но это очень сложно, пытаться выразить благодарность тому, кому она никогда не была нужна. Возможно, сейчас у нас появится шанс хотя бы частично закрыть свой долг, просто выведя одного из его потомков из болота.

– Да ему просто на всех вас было наплевать. Сделал доброе дело, сам потом офигел от сделанного. Или кто-то из родни помог понять. Ведь деньги-то, скорее всего, немаленькие в какое-то вшивое болото вбухал, вот и постарался забыть, – пробормотал я на грани слышимости. Хочет Хмырь верить в зачатки совести хотя бы у одного Тёмного, кто я такой, чтобы его переубеждать? Вслух же продолжил. – А при чём здесь всё-таки я, зеркало и портрет?

– А притом, что мужчина на портрете и есть тот самый цесаревич. Его имя было Григорий Лазарев.

Я настолько удивился, что даже трястись перестал. Вот теперь я понял, кого напомнил мне мужчина на портрете. Он напомнил мне меня. Точнее, я был очень похож на него. Скорее всего, именно так я буду выглядеть, когда вырасту. Постараюсь, правда, обойтись без этих идиотских усов!

Глава 7

Очень скоро мы подошли ко рву, опоясывающему замок, в котором располагалась школа. Бывший охотничий домик цесаревича, надо же. А ничего так размах был у моих предков. Надеюсь, они своей склонностью к гигантизму ничего не пытались компенсировать? Это было бы обидно, учитывая, что я так сильно похож на императора Григория. Но всё-таки за каким чёртом ему понадобился такой охотничий домик? И как он в этом случае отличается от крепости, которую хотели построить на болоте?

Или же всё гораздо проще? Крепость уже была построена, вот только вид болота из окон угнетал хозяина, да комары жить не давали, и он решил болото осушить к чертям собачьим. А Гришу именно болото на что-то вдохновило, и он купил эти земли, назвал крепость охотничьим домиком и невольно поставил Хмыря в положение вечного должника? Вот это больше похоже на правду, если честно.

Больше с Хмырём мы не разговаривали. Мне было холодно, я устал и с трудом переставлял ноги. А ему, видимо, нечего мне было сказать. Вот так в молчании мы и подошли к замку.

Мост был опущен, а ворота открыты. Во многих окнах замка горел свет. Ну что же, это, конечно, не дом-милый дом, но в такие моменты начинаешь ценить даже школу. Я обернулся, чтобы поблагодарить своего провожатого, но его не было рядом. Пока я задумчиво брёл по болоту, а потом рассматривал замок, как-то упустил тот момент, когда он исчез.

Не удивительно, я ведь думал о таких странных для нашего времени вещах: о совести и благородстве. Есть ли на самом деле такие качества у Тёмных магов? Я могу с уверенностью сказать про себя, что совесть у меня всё же есть. Не в том количестве, на которое рассчитывали бы родители – мать с Александром, но есть.

Казимир вряд ли на что-то там во мне рассчитывал. Он даже слова такого, скорее всего, не знал.

Хотя у многих неодарённых, да и других магов та же совесть не представлена даже в качестве атавизма. И я сомневаюсь, что это произошло исключительно за пару веков после войны. И тогда возникает вопрос: а так ли плохи были Тёмные? Или всё зависит от воспитания?

Возможно, не последнюю роль имеет точка зрения, с которой рассматриваются те или иные события. Вот возьмём, к примеру, Хмыря. Что сделал для него тот странный цесаревич? Он спас болотный народ. Намеренно, по глупости, или совершенно неожиданно для самого себя – это на самом деле неважно. Для Хмыря цесаревич Григорий – спаситель.

А вот для того несчастного вассала, у которых наследник престола отжал болото, он, скорее всего, козлина, воспользовавшийся своим положением. Скорее всего, и само болото, и крепость, простите, охотничий домик, купил Гриша не за полную стоимость. И неизвестный мне вассал потерял очень и очень многое.

А для папы императора, кем Григорий был конкретно в этом случае? Вероятно, раздолбаем, выкинувший деньги на ветер. И правда, на хрена Семье упало это болото вместе со всякими Хмырями?

Вот и получается: одно и то же событие, а сколько вариантов его трактовки. И это я ещё с точки зрения самого Григория не пытался его рассмотреть.

Во дворе замка стоял крёстный, явно ожидающий, когда я заявлюсь. Оглядев меня с ног до головы, он хмыкнул и кивнул на дверь.

– Поздравляю. Ты умудрился сотворить свой первый портал. Иди, отмывайся и ложись спать. Завтра я тебе книгу принесу, как нужно строить порталы, чтобы очутиться в том месте, куда тебе нужно попасть, а не окунуться с размаху в грязь, куда ты собственно, судя по всему, свалился, выйдя из портального окна.

– Я упал в грязь уже после того, как очутился в том месте, – я устало махнул рукой. – Ты специально меня из себя выводил и позорил перед преподавателями?

– Дима, ты экранируешь свою магию, – спокойно ответил Вячеслав, окинув меня с головы до ног пристальным взглядом. – Пока ты будешь продолжать этим заниматься, мы не сможем от тебя ничего добиться.

– А как же первый выброс? Ты что же хочешь сказать, что я и без него могу применять магию? – я пристально смотрел на него.

– Конечно. – Он скупо улыбнулся. – Дима, твоё перемещение вовсе не было первым выбросом, не надейся. Выброс – это предельная концентрация энергии в одной точке. Ты в любом случае будешь получать больше, чем тратить, и системе каналов необходимо будет разомкнуться, чтобы нормально функционировать в дальнейшем. Но это не значит, что ты не можешь пользоваться даром прямо сейчас. Он у тебя есть, энергии хватает. Судя по всему, улетел ты достаточно далеко.

– Не настолько, насколько хотелось, – ответил я.

– Это тренируется, – крёстный пожал плечами и продолжил. – Проблема в том, что ты даже не пытаешься почувствовать течение дара по каналам. Ты экранируешь магию даже не от окружающих, а от самого себя. А злость и обида – очень сильные мотиваторы, чтобы выпустить свою магию на волю. Что ты и показал, сделав из карандаша портал.

Я долго смотрел на него, ничего не говоря, а затем также молча развернулся и отправился в гостиную своего факультета. Так сильно я ещё ни разу в жизни не уставал, и препираться со Славой желания никого не было. А с чего бы мне не устать, если я ни разу в жизни так долго не бродил неизвестно где.

Крёстный меня не останавливал. Но я чувствовал на себе его изучающий взгляд всё то время, пока шёл к входу в замок.

Войдя в основное помещение Первого факультета, я понял, что меня ждали. То же количество студентов повернули головы в мою сторону, что и при первом моём появлении. Я думал, что хоть половина спать разбредётся. Или не спать, а заниматься другими важными делами.

– Смотрите, кто к нам вернулся, – Лео вскочил с дивана и захлопал в ладоши. – Давайте поаплодируем человеку, единственному за всё время существования этой школы, который завалил собеседование, споткнувшись на первом же вопросе. Браво.

– А какой был вопрос? – спросила девушка, чуть старше меня, подходя старосте.

– Как его зовут, – ядовито ответил Демидов. – Можете себя поздравить, дамы и господа – судя по всему, нас всех ждёт просто незабываемый учебный год.

Ко всё больше заводящемуся Лео подошёл Роман и, брезгливо рассматривая меня, протянул: