Читать онлайн Девонли. Нити судьбы

Пролог

Лили

Он сдавливает моё горло.

Сильнее…

Слабее…

Сильнее…

– Вот мы и встретились, Брукс, – шепчет в мои приоткрытые губы, обжигая их горячим дыханием.

Его пальцы буквально контролируют мою жизнь, но я не сопротивляюсь, не пытаюсь бороться. Могу лишь тонуть в сине-голубом пламени, вспыхивающем в его чёрных глазах, принимая свою судьбу.

Сильнее…

Сильнее…

Сильнее – до мерзкого хруста…

Резко сажусь на постели, хватая воздух ртом и с запозданием понимая, что это был всего лишь сон. На деле я жива, а Кристофер мёртв. Я убила его…

Моё лицо мокрое от слёз, и я стираю их тыльной стороной ладони. Когда в голове немного проясняется, отбрасываю одеяло и медленно встаю с кровати. Слишком мягкой кровати, к которой я так и не смогла привыкнуть, хотя прошёл уже месяц.

После того, как мы покинули Девонли, Фред доставил нас в своё поместье, о котором не знают даже его родители. Ну или он просто сказал так, чтобы нас успокоить. В любом случае, кроме Фреда, двух его личных охранников, Венди, Ливии, Энджи, Томми и меня, никто не заходил на территорию поместья. А никто из нас не покидал её.

Целый месяц взаперти.

Одна клетка просто сменилась на другую.

У нас пятерых по-прежнему нет личных средств связи, наша жизнь всё ещё под угрозой и будущее весьма туманно. Фред не кажется плохим парнем, но он толком ничего нам не объяснил. Каковы его планы – до сих пор неизвестно.

Мы должны сидеть здесь, не паниковать и не привлекать внимания. Хоть поместье и окружено глухим лесом, но нельзя исключать вероятность, что поблизости окажется кто-то любопытный. Поэтому нужно вести себя тихо.

Над нами никто не издевается, Фред даже даёт нам свой телефон и разрешает писать родным. Само собой, мы должны умалчивать об истинном положении вещей.

Игнорирую пушистые тапочки и, шлёпая босыми ногами по деревянному полу, иду в ванную. Из зеркала на меня смотрит осунувшееся лицо в обрамлении спутанных волос. Белая ночная сорочка подчёркивает болезненную худобу.

Одинокая слеза скатывается по щеке, и я сцепляю зубы. Когда-то мои глаза сияли, а теперь еле тлеют. Кажется, что-то умерло внутри меня, когда раздался тот роковой выстрел.

Мне не хочется одеваться, не хочется идти в душ и есть мне тоже неохота. Выхожу из комнаты и бесцельно слоняюсь по огромному дому. Обычно я провожу время в библиотеке, рассматривая корешки книг, но сегодня даже это не может меня отвлечь.

Все мои мысли крутятся вокруг Кристофера. Я словно вновь стою на том утёсе и чувствую запах крови. Она на моих руках – и мне уже не отмыться. Я убила того, кого люблю. Люблю до сих пор, несмотря ни на что и вопреки всему.

Первая встреча, первое прикосновение, первый секс – все эти воспоминания и ощущения живут во мне и рвутся наружу, отравляя каждый мой день и причиняя неимоверную боль. Я больше не живу – я существую. Без него мир потерял все свои яркие краски, а я стала безликим пятном, размазанным по серому асфальту. И поделом мне.

Я убила человека…

Любимого человека.

Я не поверила ему, поддалась страху и…

Господи, ну почему это произошло со мной? С нами? Я плохой человек, да. Но я не хотела такой быть. Никогда не хотела…

Мои ноги слабеют, головокружение усиливается, и я приваливаюсь к стене. Глаза сушит и жжёт – нет больше слёз, и они не принесут облегчения. Да я и не заслужила поблажек.

– Долго нам ещё торчать здесь? – шипит Венди, заставив меня вздрогнуть и вернуться в реальность. Сама не поняла, как забрела в эту часть дома.

– Пока он не приедет, – отвечает Фред, и я передумываю уходить.

Я стараюсь избегать общения с ним, ведь Фред отказался спасать Кристофера, послушав Венди. Её я тоже старательно игнорирую. Но вот я здесь – прямо около их комнат, расположенных друг напротив друга. Стою за поворотом коридора и бессовестно подслушиваю.

А что ещё мне остаётся? Фред явно говорит Венди больше, чем всем остальным вместе взятым. Я уверена, что она в курсе, как обстоят дела на самом деле. Они стали проводить много времени вместе. Даже занимаются сексом, хотя Венди уже не является его питомцем.

– А где гарантии, что Жнецы не обнаружат нас раньше? Или что при следующей вылазке в магазин твоих амбалов не засекут?

– Нет гарантий. Но Люк и Ник умеют быть незаметными.

– Боже, – фыркает Венди, и я прямо-таки вижу, как она закатывает глаза. – Ты специально подобрал телохранителей с такими именами? Вместе это звучит как клоунада. Ладно, не суть. Почему ты веришь ему, Фред? Хейз вообще жив?

– Разумеется, детка. Я тебе уже сто раз говорил.

– Не называй меня так, Фредди. Или сожрёшь свои яйца прямо сейчас. Я, может, и не мистер КрутойХейз, но с ножом обращаться умею. И почему ты так уверен, что он выжил? Как можно выжить после огнестрельного ранения и падения с обрыва?

– Я не могу тебе сказать, Венди. Не сейчас. Но он в порядке. Кристофер знал, на какой риск идёт, и у него был припрятан туз в рукаве. Он обещал, что вытащит нас. Мы должны в него верить. Он справится, иначе мы все обречены.

– У тебя появилась новая информация? Он писал тебе?

– Звонил, – отвечает Фред после небольшой паузы. – Ему нужно больше времени, чем он рассчитывал. Но Хейз жив, Венди. И он придёт за нами.

– И когда только он успел стать таким крутым? – фыркает Венди, её голос доносится эхом, а ответ Фреда и последующий вопрос Венди я и вовсе не могу разобрать.

У меня пульсирует в голове и стучит в висках. Пол расплывается под ногами. Тошнота поднимается к горлу. Зрение отказывает. Конечности немеют, воздух застревает в лёгких, и я с глухим стоном сползаю вниз по стене.

Жив…

Он жив.

Ублюдок.

Кристофер знал, что выживет.

И это был театр одного актёра.

Спектакль, сыгранный специально для меня…

Как жестоко.

Почему он просто не рассказал мне правду? Зачем спровоцировал и заставил запачкать руки кровью? Целый месяц я считала себя убийцей – и никто не разубедил меня в этом.

Я не в состоянии описать то, что чувствую сейчас. Облегчение – да. Но наравне с этим внутри бурлит такой неконтролируемый поток агрессии и злобы, что ему необходимо дать выход. И если я не хочу действительно кого-то убить, то стоит срочно найти другой способ.

Пора взять себя в руки. Я слишком долго проливала слёзы по мужчине, который этого недостоин.

***

От автора:

«Девонли. Нити судьбы» – вторая книга дилогии. Начинать чтение нужно с книги «Девонли. Ритмы ночи».

Девонли – проект Жнецов, а также название острова. Его я выдумала, нет ни геолокации, ни проектов с таким названием. Произносится как Дэвонли с ударением на первый слог.

Реальность альтернативная, поэтому возможны расхождения с общепринятыми нормами, структурами, названиями и законами. История не основана на реальных событиях, все имена, места действия, эксперименты, «игры», процесс создания сывороток, орден Жнецов и т.д. – это художественный вымысел.

Приятного чтения!

***

Важно: права на данное произведение (как и на другие мои книги) принадлежат мне. Данная книга публикуется и распространяется только через Литрес и их партнёров. Иное распространение нарушает закон и мои авторские права и влечёт за собой последствия.

Глава 1

«Всё есть яд, и всё есть лекарство. Только доза делает вещество ядом или лекарством».

Парацельс

Кристофер

Эхо моих шагов отскакивает от стен, пока я иду по тёмному коридору. Датчики движения, установленные в лампочках, сдохли ещё позавчера – и больше некому их заменить.

Охрана и персонал мертвы.

Около четырёхсот человек стали материалом для экспериментов безумного учёного. Жаль ли мне их? Ничуть. Однако это не означает, что я не чувствую вину за смерть этих людей.

Мои догадки подтвердились: все они были замешаны. Каждый из них мечтал однажды вступить в ряды Жнецов.

И пусть охранники были выращены в лаборатории, пусть их сознание было порабощено, но обратного пути для них я не нашёл. Андерсон сказал, что нет способа изменить их мышление. Они навсегда остались бы верными псами ордена. Поэтому я без возражений отдал их на растерзание Лео.

И уж точно мне не жаль никого из персонала. Эти люди действовали по своей воле. Никто не ставил над ними эксперименты, им не вкалывали сыворотку контроля. Их просто купили. И за деньги, за обещание лучшей жизни они добровольно работали на Жнецов.

Зная обо всём происходящем на острове, никто из персонала даже не усомнился в правильности своего выбора. Жнецы подобрали слуг себе под стать. Я слышал, как они злорадствовали, когда артисты проходили испытания.

Ввожу восьмизначный код, прикладываю ключ-карту к панели на двери и вхожу в огромную камеру. Все оставшиеся артисты размещены здесь. Тридцать семь человек уже месяц делят это гигантское помещение. И пусть оно оснащено всеми удобствами, я всё равно удивлён, как они ещё не передрались.

– Ты, сволочь! – с ходу бросается на меня Берта, стоит закрыть за собой дверь и поставить боксы с едой на пол. – Выпусти нас, урод!

Ага… То, что они не передрались, не означает, что все ведут себя смирно. Если работа Андерсона затянется ещё хотя бы на неделю, ребята точно тронутся умом. И я прекрасно их понимаю. Но выпустить отсюда не могу. Ради их же безопасности.

Код от этой камеры знаю только я. И ключ-карта осталась только у меня, остальные я сжёг. Ведь если Лео получит сюда доступ, артисты тоже станут его подопытными. Открыто ссориться с ним не входит в мои планы. Он нужен мне – и Лео будет на моей стороне. Как и те Жнецы, которых я любезно отберу у него.

– Ты слышишь? – Берта ударяет меня по груди. – Выпусти нас отсюда, козлина!

– От тебя много шума, – холодно бросаю я, отталкивая её в сторону Боба. – Подержи её, – обращаюсь к нему, и он кивает, обездвиживая взбесившуюся подругу.

На удивление Боб – один из тех, кто не агрессирует в мою сторону. Я думал, что этот парень начисто лишён умственных способностей, но на деле оказалось иначе. Он-то как раз понимает, что они будут в безопасности здесь, а не снаружи. И он наконец-то освободился от влияния Берты – склочной и определённо очень глупой особы.

– Ирэн, раздай всем еду, – говорю я бледной девушке с толстой медной косой и указываю на контейнеры, сложенные в боксе.

– Да, мистер Хейз, – тихо отвечает она, подходя ко мне, и робко добавляет: – А когда… когда мы сможем выйти?

– Как только станет безопасно. Я же говорил: это не клетка, а вынужденное убежище. Сейчас вам лучше оставаться тут.

– Он лжёт! – голосит Берта, отчаянно пытаясь вырваться из хватки Боба. – Он всех нас убьёт! Мы все умрём из-за него.

Перевожу внимание на неё, ощущая, как жжёт глаза, и её запал чуть стихает. Артисты не задают вопросов насчёт этого, но их пугают сине-голубые всполохи, полыхающие в моём взгляде каждый раз, когда эмоции грозятся выйти из-под контроля.

Наверное, поэтому они так и не затеяли настоящий бунт. Люди боятся того, что не могут объяснить. А ещё они чувствуют, пусть и на подсознательном уровне, что в такие моменты я по-настоящему опасен.

– Если бы я хотел вас убить, вы уже были бы мертвы, – холодно отчеканиваю, подавляя злость. – Или ты думаешь, что я ем людей и откармливаю вас, чтобы мясо стало посочнее? Как можно быть такой глупой? Самой не стыдно? Вроде взрослая, а ведёшь себя как дитя малое.

Берта густо краснеет и закусывает нижнюю губу. Видимо, чтобы не ляпнуть очередную тупость. Ну хоть какие-то признаки мозговой деятельности.

– Пустые контейнеры, как обычно, сложите в бокс. Как только появятся новости, я сразу сообщу. Мы покинем Девонли вместе, и сейчас я работаю над этим, поэтому наберитесь терпения. И не разводите панику. Завтра я принесу телефон, сможете позвонить домой.

Высказав это, я подхватываю другой бокс с пустыми контейнерами из-под завтрака и покидаю временное убежище артистов. Нужно проверить, как продвигается работа Андерсона.

Я не был в лаборатории уже два дня. Разумеется, я ему никогда не доверял и не доверяю. Лео не рассказал мне о сыворотке контроля. Значит, планировал от меня избавиться. Так что я должен сказать Левингтону спасибо. Как только Андерсон выполнит свою роль и ответит на все мои вопросы – его ждёт весьма плачевный конец.

Лео до сих пор не в курсе, что я знаю правду. Я не рассказал ему о последнем разговоре с Генри.

Видел ли Итан, как я спускался в лабораторию к Лео? Конечно нет. Левингтон соврал об этом. Он подбросил Андерсону жучки и был в курсе каждого моего визита, начиная с самого первого. Пусть его Генри слушал в записи, но тем не менее он знал обо всём. А вот Итан – нет. Его тоже использовали, но он не был против и с гордостью носил звание верной псины. Таких преданных псов ордена ещё поискать.

Тем роковым вечером Генри объяснил мне всё лишь потому, что в дальнейшем планировал держать меня в клетке. Они брали бы мою кровь и больше никогда не выпустили бы на свободу. Левингтон облажался, потому что не ожидал от меня такой дерзости.

Как говорится, никогда не недооценивай своего противника. И тем более – союзников. Подставить может любой.

– Как идут дела? – спрашиваю у Лео, зайдя в лабораторию и поставив бокс у стены.

Сегодня здесь на удивление чисто и просторно. Койки для подопытных убрали, груды тел на полу тоже не наблюдается. Но кто здесь прибрался? И куда делись трупы?

Первую партию сожгли через неделю после переворота в Девонли. Вторую – ещё через неделю. И так далее. Сыворотку бессмертия (идиотское название, но другого пока нет) Лео готовил сразу. А вот для сыворотки контроля он просто подготавливал все необходимые составляющие.

Для её изготовления не нужен прям «свежак», я подсмотрел это в его записях. Мне Лео говорил, что он не робот и не может штамповать препарат в таких количествах. И, разумеется, ни разу не упомянул о сыворотке контроля. Видимо, посчитал меня за идиота, который не запомнил, что для избежания побочных эффектов при изготовлении сыворотки бессмертия нужно использовать «живой материал».

Мы здесь уже месяц, и у Андерсона должны были закончиться люди. В том числе и те, кто всё это время обслуживал нас под страхом смерти. Остались лишь Жнецы. Они нужны, чтобы протестировать оба препарата. Точнее – это Лео так думает. Но у меня на них иные планы.

– Отлично! – восклицает Андерсон, оторвавшись от записей, которые делал в планшете. – Просто отлично!

Он откладывает гаджет на стол, обводит рукой помещение и с видом победителя заключает:

– Чистота.

– Это я вижу. Но кто убрался?

– А это самое важное, да! Я помню, ты хотел всё протестировать на Жнецах, но я не мог ждать.

– Ты оставил кого-то из персонала в живых, чтобы сделать подопытными?

– Да-да. И препарат работает просто отлично! Ты посмотри на это, – Лео оборачивается вокруг своей оси. Он так возбуждён, что того гляди искры посыпятся. – Они подчиняются мне. Полностью, Кристофер! Сделали всё, что я им приказал. Ты не удивлён? Даже не спросишь, почему я говорю о подчинении?

– И где они сейчас? – игнорирую я его последние вопросы.

– Отправил на кухню. Ты уж прости, но повар из тебя никудышный.

– Не боишься, что они нас отравят? Может, они просто притворились послушными.

– Да что с тобой? Разумеется, я проверил их. Для чего тут, по-твоему, столько оборудования? Они неспособны сопротивляться моим приказам. У них нет своего мнения. И воли тоже. Я примешал к сыворотке свою кровь. В гораздо большем количестве, чем твою. Поэтому я теперь единственный, кого они будут слушаться. Ах да… ты не спросил, а я не сказал самое главное. Это моё второе изобретение: сыворотка контроля. Испытания прошли успешно – результат ты видишь сам.

Он расплывается в улыбке, явно намекая, что у него появилось преимущество.

– Вот как? – ухмыляюсь, делая пару шагов в его сторону. – Рад за тебя. Поздравляю.

– Да, спасибо. Знаешь, Кристофер, мы отлично провели время. Но пора тебе занять своё место в камере. Не волнуйся, я прослежу, чтобы с тобой хорошо обращались. Твоя кровь – важный элемент в изготовлении обоих препаратов.

– Они не на кухне, да? Двое стоят прямо за моей спиной, а ещё четверо спрятались за ширмами и готовы атаковать в любой момент. Ты и сыворотку бессмертия им ввёл, так ведь?

– Ну, одно другому не мешает. Главное, сначала ввести подчиняющий препарат.

– Спасибо за подсказку.

– Подсказку?

Он осекается, потому что я уже прижимаю лезвие к его шее.

Андерсон даже моргнуть не успел, как я оказался позади него и обездвижил. Успех так ослепил его, что он забыл: препарат, который я до сих пор принимаю, имеет накопительный эффект. Я самый быстрый и самый сильный в этой комнате.

– Они дорожат тобой, Лео? – шепчу, слегка вдавливая металл в его кожу. Четыре прятавшихся марионетки тоже показали себя, и теперь шесть пар глаз наблюдают за нами, но не предпринимают никаких действий. – Насколько сильно? Ты уверен, что перебил мою кровь своей? Уверен, что они слушаются только тебя?

– Абсолютно.

– Тогда почему они не помешали мне напасть на тебя?

– Они… Чего вы стоите?! Схватите его! – взвизгивает он, но шестеро «его» слуг не двигаются с места. Лишь хмурятся, изучая нас. Словно в их головах произошёл тотальный сбой.

– Ты ошибся, Лео. Неужели не знаешь, что не стоит праздновать победу, пока не увидишь труп врага?

– Я… я не хотел тебя убивать или бросать в камеру. И утаивать ничего не планировал. Просто не хотел говорить раньше времени. Это недоразумение, Кристофер. Опыт, понимаешь? Сейчас я тоже проверял их. Это был заключительный этап проверки.

– И каков вердикт?

– Получается, марионетки будут слушаться всех, чью кровь добавить в препарат. Независимо от её дозировки, – с досадой изрекает он, и я его отпускаю.

Лео протирает шею рукавом белоснежного халата, оставляя на нём красные пятна, и разворачивается ко мне.

– Обязательно устраивать такие спектакли?

– Ты же сам хотел их проверить. Скажи мне вот что: ты успел добавить свою кровь во всю партию?

– Нет конечно, – раздражённо отвечает он. – Я же не банк крови. На восемь образцов и так ушло слишком много. Нельзя бездумно расходовать материалы. А если бы не получилось?

Восемь образцов… Если шесть доз он ввёл этим подопытным, значит, остальные две планировал вколоть мне и нашему особому заключённому. Вот же ублюдок.

– Но ведь у тебя и не получилось, – усмехаюсь я.

– Всё у меня вышло! – со злостью отмахивается Лео. – На этот раз они слушаются без нареканий. Я столько раз уже менял формулу…

– Прикажи им что-нибудь, – пресекаю я поток его самовосхваления.

– Идите на кухню, – взмахивает он рукой. – Я хочу мясной суп. И ещё приготовьте салат с креветками.

– Да, хозяин, – хором отзываются они.

Хмурость уходит с их лиц. Шесть слуг склоняются в лёгком поклоне и уже разворачиваются, чтобы уйти выполнять приказ, но я останавливаю их:

– Стоять.

Они замирают, не сделав и шага.

– Останьтесь и наблюдайте за нами.

И снова все шестеро выполняют мою команду.

– Нет, идите на кухню! – гневно восклицает Андерсон, и на их лицах появляется страдальческое выражение. – Да что за бардак?!

– Господа хотят, чтобы мы убрались ещё раз? – бубнит один из них. – Или суп с креветками? Или нам остаться и просто смотреть?

– Идиот! Мясной суп и салат с креветками!

– Простите, – всхлипывает мужчина, чуть не плача. – Простите. Простите. Простите. Простите. Простите. Простите.

На каждое извинение он склоняет голову. Как заведённый механический болванчик.

– Молчать! – рявкает Андерсон, а я не могу сдержать смех. – Что смешного?

– Это полный провал, Лео. Не ожидал от тебя. Мало того, что они ведут себя как дебилы, так ещё и двигаются неестественно.

А ведь Левингтон говорил мне, что сыворотка контроля уже давно проходит испытания и весьма успешно. Выходит, Андерсон врал ему вообще обо всём.

Но также глупо полностью полагаться на слова Генри. Он тоже мог солгать – о чём угодно.

– Всего лишь очередная неудачная проба, – зло цедит Лео. – Я снова усовершенствую формулу. Чёрт! Эти пробирки теперь на выброс. Мне нужны ещё люди! Ты мог не убивать никого из охраны?

– И погибнуть самому? Нет, Лео, не мог.

– Но ты уложил почти двадцать человек!

– У меня закончились усыпляющие дротики. А те, кто охранял взлётную площадку, были настроены радикально. Мне нужно было их расцеловать и сдохнуть? Сыворотка, может, и носит название «бессмертие», но таковой не является. Меня всё ещё можно убить. Скажи спасибо, что я не прикончил всех. У тебя же осталось много материала, – напоминаю, указывая на герметичные термосейфы, в которых хранятся… Нет, даже думать не хочу, что именно там находится. – Чего такой недовольный?

– Ладно, ладно, – вновь цедит Андерсон сквозь зубы, – спасибо тебе большое. Будем надеяться, что следующая попытка выйдет удачной. Не для того я целый месяц подготавливал всё, чтобы вот так облажаться. Хорошо, хоть другой препарат работает без сбоя.

– Пока он проверен только на мне. Если не считать этих шестерых, – «и Итана», – мысленно добавляю я. – А ты вколол им его только сегодня. Ещё рано делать выводы. И давай уже сменим название? Ты не знаешь наверняка, будет ли человек жить вечно, если станет постоянно принимать эту штуку. Сыворотка всё ещё тестируется – на мне. А меня убить вполне возможно. Сложно – да, но можно. Я не бессмертный, Лео.

– Наверное, после введения сыворотки контроля стоит подключить новых подопытных к аппарату, – бормочет Андерсон, проигнорировав мои слова.

– Хочешь докрутить вручную через нейрообруч? Они тебе что, роботы? Я уже говорил, что сделать из человека послушную собачку не так-то просто. Одно дело – выращивать людей в лаборатории и с самого начала задавать им нужные параметры. И совсем другое – пытаться изменить уже сформировавшуюся личность. Это не шутки, Лео. Ты уверен, что их мозг выдержит такое вмешательство и они не сойдут с ума, как твои прошлые подопытные?

– Не каркай. Просто… приходи ночью. Я исправлю недочёты. Сделаю две новые дозы.

– И мы вместе протестируем сыворотку контроля на Жнецах, так ведь?

– Да, да, – отмахивается он. – Вместе, раз ты так хочешь.

– Ну тогда я останусь здесь. Делать мне всё равно нечего.

– Как… как тебе будет угодно, – шипит он и возвращается к своим записям, формулам, микроскопам и пробиркам.

– А вы, – обращаюсь я к одурманенному персоналу, – идите на кухню и приготовьте мясной суп, запечённую курицу с картофелем и салат из свежих овощей.

– Да, хозяин, – в унисон отвечают они, и я морщусь.

– Не называйте нас так. Мистер Хейз, – говорю, указывая на себя, затем перевожу палец на Лео: – Мистер Андерсон.

– Да, мистер Хейз.

Они уходят, и я спрашиваю Лео:

– Это ты приказал им величать тебя господином и хозяином?

Он кивает.

– И это будет первое, на чём мы проколемся. Больше не делай так. Марионетки должны вести себя естественно.

Андерсон бубнит что-то под нос, но мне абсолютно нет дела до его ворчания.

Отхожу к дальней стене и присаживаюсь в кресло. Разумеется, мне есть чем заняться, однако я больше не выпущу Лео из поля зрения. Если он снова добавит в сыворотку контроля свою кровь, это усложнит задачу.

Наблюдать за Андерсоном – то ещё «веселье». Он настоящий фанатик и не отрывается от процесса, даже когда нам приносят еду.

Доев, отправляю шестерых подопытных на кухню готовить ужин, в том числе и для артистов, и продолжаю наблюдение. Спустя долгие часы ожидания Лео наконец объявляет, что формула доработана, и приступает к приготовлению пробных образцов.

– Сыворотка готова, – озвучивает он по прошествии ещё часа и демонстрирует мне две пробирки.

– Набери одну в шприц. Навестим нашего друга.

– Это так непросто – водить за нос целый орден, – задумчиво произносит Андерсон, усевшись на стул и по обыкновению проигнорировав меня. – Да и получилось ли у нас их одурачить?

– Никто не послал сигнал SOS, ты регулярно выходишь на связь, с телефонов Жнецов отправляются указания их оставшимся на материке подчинённым. С чего бы кому-то что-то заподозрить?

– Левингтон, – отвечает он одним словом.

– Я пока за него.

– Но получается ли у тебя играть его убедительно?

– Раз сюда ещё не нагрянула армия во главе со Жнецами, значит – да.

– Ты такой самоуверенный, Кристофер. И ты не удивился, когда узнал о сыворотке контроля.

Андерсон ждёт от меня ответа, но я молчу, и он меняет тему:

– Рассказывал ли я тебе, что изучил твоё дело?

– Нет.

– Ты не поверишь, если скажу, что тебя вырастили в лаборатории. Не верь, ладно. Считай, что я всё придумал.

Он прикуривает, жадно затягивается и расслабленно выпускает дым.

Никогда не понимал этой мерзкой привычки.

Лео готов убить каждого, кто без разрешения тронет его «игрушки», зато сам спокойно курит в лаборатории после работы. И пусть все биоматериалы хранятся в герметичных наглухо закрытых пробирках, сейфах и контейнерах, однако такая халатность – это странно.

– Жнецы убили того, кто тебя создал, и присвоили его заслуги себе, – продолжает он, глядя в потолок. – Им казалось, что он работает слишком медленно, что не даёт им того, чего они требуют. Но в нашем деле нельзя спешить. Жнецы думали, что смогут использовать эти наработки, однако им не удалось повторить его успех. Я досконально изучил все имеющиеся записи. Боюсь, меня постигнет та же участь. Поэтому я и принял твоё предложение. Я не предам тебя, пока ты на моей стороне. Как я и говорил, «не бояться смерти» и «прыгать к ней в объятия» – разные вещи. Я собираюсь всех пережить. И если ты пойдёшь против меня, Кристофер, я тебя уничтожу.

– Взаимно, Лео.

– И снова ты не удивился. Почему? – он переводит взгляд на меня.

– Чему я должен удивляться? Тому, что ты мне не друг? Так это не новость. Или тому, что меня создали? Но кто сказал, что я поверил в этот бред? А даже если поверил, в последнее время я уже ничему не удивляюсь. Насмотрелся всякого, – обвожу рукой лабораторию, затем встаю и подхожу к Лео. – Заканчивай перекур и набирай сыворотку в шприц. Пора навестить нашего друга.

– Как скажешь.

Он тушит сигарету в герметичной пепельнице, щёлкает крышкой и включает вытяжку на максимум. Через пару минут от запаха словно и следа не остаётся. Обычному человеку никогда его не учуять, но я всё равно его чувствую. Мерзкий, едкий и отравляющий – он осел на коже, волосах и одежде. Впитался в стены и потолок. Въелся во всё, до чего смог дотянуться.

Лео надевает печатки, я тоже. Он набирает вещество в шприц и со смешком протягивает мне.

– Хочешь сам это сделать?

– С превеликим удовольствием.

– Хорошо. Препарат нужно вводить в основание шеи, точно между выступающими позвонками. Подопытный должен будет наклонить голову.

Спасибо, что сказал.

Андерсон стягивает перчатки, бросает их в урну и поворачивается ко мне спиной. Как глупо.

Он успевает лишь изумлённо охнуть, когда я наклоняю его голову и ввожу иглу.

– Ты…

– Да, Лео, всё так. Один из нас в любом случае предал бы другого. Вопрос был лишь в том, кому удастся провернуть это первым.

Кладу пустой шприц на стол и поднимаю на Лео глаза. Он уже развернулся ко мне и изучающе смотрит. Но в его взгляде нет осуждения – лишь интерес.

– Ты и правда ничего не боишься, раз спокойно поворачиваешься ко мне спиной, – говорю я ему. – Но зато ты чувствуешь боль. И я мог бы пытать тебя, пока ты не сказал бы мне всё, что знаешь. Ты ведь поделился со мной лишь малой частью правды. Даже Левингтон рассказал куда больше.

– Так вот откуда ты узнал о сыворотке контроля.

– О ней в том числе. Ты врал мне, Лео. Умалчивал. Ты знал, кто я. Продукт, выращенный из чёртовой пробирки. И да, я мог бы подвесить тебя на крюк и развлекаться с тобой всю ночь. Но это нерационально: ты утратишь работоспособность.

– Поэтому ты решил подчинить меня? Ты хочешь подчинить всех Жнецов и потом расправиться с ними? Таков твой план?

Молчу, и Андерсон смеётся.

– Ты не сможешь провакцинировать всех. А даже если тебе это удастся, вдруг мой мозг откажет? Кто тогда будет снабжать тебя сывороткой контроля?

– За других ты не переживал, значит, уверен в своём изобретении. И не стоит меня недооценивать. Я всегда быстро усваивал информацию. А от твоей чудо-сыворотки мои способности улучшились.

– Думаешь, справишься сам? Если сейчас убьёшь меня, то не выберешься с острова. Не только я и Левингтон знали о проекте Девонли. Все Жнецы, входящие в ядро и первый круг, в курсе. Они знают, чем я тут занимаюсь, и с нетерпением ждут результатов. Как ты вколешь им препарат контроля? Скажешь, что это сыворотка бессмертия? Но внешне они отличаются, а Жнецы видели фото образцов. Как ты сможешь обмануть весь орден?

– Не переживай, это мои проблемы. Лучше скажи, с какой периодичностью нужно колоть препарат.

– Сыворотку контроля нужно вводить раз в месяц, не чаще. Иначе получишь не послушную марионетку, а обычного идиота.

– И когда начинается действие?

– От получаса до часа. Зависит от исходных данных и поведения подопытного. Чем умнее и осознаннее человек, тем медленнее достигается эффект. Но чем активнее сопротивляется подопытный, тем быстрее усваивается препарат.

– Поэтому ты такой спокойный.

– Я же говорил: я собираюсь выжить в любом случае. И если ради этого требуется стать твоим рабом, что ж… я готов.

– У меня нет времени ждать, пока ты станешь послушным. Подойди к батарее.

– Да ладно тебе.

– К батарее, Лео.

Андерсон картинно вздыхает, закатывает глаза, но выполняет приказ. Достаю наручники, которые теперь всегда ношу с собой, приковываю его и конфискую все его гаджеты. Не хватало ещё, чтобы он связался со Жнецами, оставшимися на материке.

Набираю вещество из второй пробирки в шприц и покидаю лабораторию, оставив Лео сидеть в неудобной позе. «Его» слуги не попадут внутрь: я закрыл дверь, а электронной ключ-карты нет ни у кого, кроме меня. Андерсон долго матерился из-за того, что приходится работать с открытой дверью, но в итоге смирился.

У меня остался ещё один важный визит на сегодня. Если он завершится удачно, я стану ещё на один шаг ближе к Брукс.

Я пытался не думать о ней. Пытался убедить себя оставить её в покое. Но чем больше я пытался, тем сильнее становилось непреодолимое желание обладать ею.

Иногда мне кажется, что если я действительно откажусь от неё, то сдохну не только морально, но и физически.

Прохожу по коридору, открываю звуконепроницаемую камеру и встречаюсь со взглядом, полным ненависти.

– Пошёл к чёрту, – огрызается пленник и подаётся в мою сторону, звеня кандалами. – Только подойди – и я тебя урою, ублюдок. Вали на хер отсюда. Я не буду сотрудничать.

– Ты в этом так уверен? – улыбаюсь, демонстрируя шприц. – А вот мне кажется, что скоро ты станешь очень послушным, Итан.

Глава 2

Лили

«Раз, два, три, четыре…» – мысленно отсчитываю я, уходя в шене*.

[*вращение на двух ногах с продвижением вперёд]

Мои стопы перемещаются по паркету очень быстро, но всё равно недостаточно. Целый месяц я потратила впустую, а могла бы заниматься. Пусть тут нет балетного зала, зато много просторных комнат. Как итог – я в отвратительной форме.

Раз, два, три, четыре…

Как же неудобно делать это босиком!

– Может, притормозишь? – спрашивает Ливия, отвлекая меня. – Кому сейчас нужен этот балет? Какого чёрта ты себя так истязаешь? Ты хоть ела сегодня?

– Ела, – выдыхаю, остановившись и развернувшись к ней. – Ты что-то хотела?

Ливия подходит ближе. Она внимательно наблюдает, как я вытираю пот со лба полотенцем, и многозначительно хмыкает.

– Мы бы все хотели, Лили. Например, объяснений. Фред отказывается говорить, что стало с остальными, как и обо всём другом. Может, ты в курсе хотя бы насчёт Хейза? Не просто так же бродишь по дому как заплаканное привидение и ни с кем не общаешься. Что у вас с ним произошло? Почему он не полетел с нами и до сих пор не приехал? Вы поругались? Он тебя бросил? Что случилось, Лили? Почему ты такая грустная и избегаешь нас?

– Спроси у Венди, – фыркаю, отбрасывая полотенце на стул. – Она знает побольше моего. Уж ей-то Фредди всё рассказывает.

Наверное, нечестно срывать злость на Ливии, но сейчас мне всё равно. Я не хочу разговаривать. Ни с кем из них.

Быстро натягиваю кроссовки.

– Лили! – окликает меня Ливия, но я качаю головой и практически выбегаю из комнаты.

Никогда в жизни столько не плакала. А с момента, как оказалась в Девонли, реву словно истеричка. Нервы совсем ни к чёрту. И даже то, что мы выбрались, не помогает. Я всё ещё не видела своих родных. Моя жизнь всё ещё не принадлежит мне.

Я хотела выбиться в солистки, мечтала танцевать в Гала, а теперь… Разве Жнецы дадут нам жить свободно? Хотя правильнее будет спросить: разве они оставят нас в живых? Даже здесь мы не в безопасности, а когда Жнецы узнают, что мы выжили, они захотят от нас избавиться. Не только мы под ударом, но и наши близкие.

Моя семья не очень религиозна, отец так вообще заядлый охотник, но я с детства считала, что каждая жизнь – ценна. Даже насекомых – и тех спасала. А Жнецы не считают таких, как мы, за людей. Убить всех нас – для них проще простого. И они обязательно это сделают. Наша смерть – лишь вопрос времени.

Осматриваюсь по сторонам и понимаю, что забрела в самый отдалённый уголок сада. Он давно зарос и выглядит немного унылым и будто обиженным. Тропинка, в конце которой я остановилась, сложена из серых каменных плит, и между ними обильно пробивается трава. Беседка, расположенная прямо передо мной, раньше явно блистала белоснежным великолепием, но теперь облезла. А ещё её обвивает плющ.

– Иронично, – бормочу себе под нос и захожу внутрь.

Здесь не лучше – кругом бетонная пыль и дикая поросль. Зато меня никто не потревожит. Да и одета я вполне к месту: на мне дешёвая футболка и треники. Испачкать не жалко. Люк купил их во время последней вылазки. Или это был Ник?

Всё-таки в одном Венди права: дурацкие имена. Да и внешне эти два истукана очень похожи: оба высокие, накаченные, темноволосые, мрачные и безликие. Такие лица не запоминаются, словно сливаясь с толпой.

– Вот ты где, – произносит она, нарушив моё уединение, и я подскакиваю, так и не успев сесть.

– Что ты здесь делаешь?

– Искала тебя. Ливия сказала, ты очень расстроена.

Молчу, и Венди вздыхает.

– Ты всё слышала, – не спрашивает, а утверждает она.

– Слышала что? Что Кристофер жив? Да, я слышала. Спасибо, что не сказали. Я получила огромное удовольствие, считая себя убийцей.

– Лили…

– Нет, – перебиваю её. – Сейчас я точно не хочу разговаривать. Просто уйди, пожалуйста. Мне нужно побыть одной.

– Ты и так была одна целый месяц. Жила с нами в одном доме, но тщательно избегала всех. Может, пора возвращаться к нам? Томми по тебе очень скучает. Каждый день порывался ворваться в твою комнату, насилу отговаривали. Мы дали тебе время, Лили. Но прошёл уже месяц.

– Почему Фред не сказал мне, что Кристофер жив? Почему ты тоже молчала? Вы ведь знали.

– Я узнала недавно.

– И всё равно не сказала.

– Хейз просил не говорить ничего.

Мои ноги слабеют, и я оседаю на грязную скамью.

– Как можно быть таким жестоким? – выдыхаю, отрешённо смотря на Венди.

Она хмурится, откидывает тёмную косу за спину, вздыхает и подходит ко мне.

– Не суди, не зная всех фактов. Он поступил так не для того, чтобы тебе навредить. Наоборот.

– С каких пор ты заделалась его адвокатом?

– У меня нет лицензии, – отрезает Венди, её чёрные глаза загораются непривычным блеском. – Но меня бесит, когда люди осуждают кого-то, даже не выслушав или не услышав, потому что уже сделали выводы. Когда навешивают на человека ярлыки и начинают охоту на ведьм. С тобой такое тоже было. Тебя осудили несправедливо. Так не повторяй их ошибок. Наших ошибок. Мы были тогда неправы в отношении тебя. И я раскаиваюсь. Мне до сих пор стыдно. Я ненавижу глупых людей, но сама была несправедлива к тебе. И это больно, Лили. Больно осознавать, что по твоей вине кто-то пострадал.

– Ты не виновата.

– Виновата. Я, Ливия и Энджи ничего не сделали тогда. Мы просто стояли и смотрели, как тебя избивают. Потому что тоже напридумывали себе всякого. Мы не знали, простишь ли ты нас. Но ты простила. А простит ли тебя Хейз, если ты обвинишь его во всех смертных грехах и отречёшься от него?

– Он хотел именно этого.

– Нет. Он хотел защитить тебя. Но никак не того, чтобы ты его возненавидела и начала презирать. Он не мог хотеть такого.

– Откуда ты знаешь?

– А разве ты сама не понимаешь, насколько он тобой дорожит? Хейз позволил тебе в него выстрелить. Он не стал даже вырубать тебя, хотя мог бы оглушить и просто притащить на взлётную площадку. Но он и этого не стал делать.

– Он вынудил меня выстрелить. Я думала, что убила его! Неужели Кристофер не мог просто рассказать правду?

– А зная правду, ты бы улетела? Или осталась бы, чтобы ему помочь? Хейз просил ничего не говорить тебе как раз по этой причине. Он хочет, чтобы ты сидела здесь и не пыталась сбежать или связаться с ним. Сейчас только здесь относительно безопасно.

– Но ты ведь не считаешь это место безопасным.

– За месяц ничего не произошло. Пока мы справляемся сами, но долго ли Фред сможет водить свою семью за нос? И где гарантии, что они до сих пор ничего не знают? Возможно, Жнецы давно в курсе и просто выжидают удобного момента. Надеюсь, Хейз скоро приедет. Мне надоела неопределённость. Если нам суждено сдохнуть, то так тому и быть. Но находиться в подвешенном состоянии очень выматывает. Мы все на взводе, Лили, не только ты. Я не обесцениваю твои переживания, но пойми и нас тоже. Мы все тут заперты. Никто не знает, когда и откуда грянет буря. А она грянет, Лили. Вопрос лишь в том – насколько скоро и с какой стороны.

С пару минут я молча обдумываю её слова. Затем поднимаю на неё глаза.

– Ты права. Всем сейчас непросто, и мы должны держаться вместе. Я больше не стану избегать вас. Но и вы не утаивайте от меня ничего, ладно? Как я поняла, Фред верит в Кристофера. Почему?

Венди усмехается и садится рядом.

– Этого я как раз не знаю. Фред так и не назвал причины. Но сейчас неважно, во что верит Фред, я или ты. Нам удалось покинуть Девонли – это главное. И помог нам именно Кристофер. Если кто и может сделать хоть что-то, то, видимо, это он.

– Но что будет дальше? Неужели ты думаешь, что Жнецы так просто это оставят и позволят нам жить? А другие артисты? Что стало с ними?

– Они под присмотром Хейза. И, конечно, я не думаю, что всё закончилось. Но Хейз на нашей стороне, Лили. Как и Фред. Не представляю, откуда в мистере КласснойЗаднице вдруг появилось столько крутости, но, возможно, он правда сможет противостоять Жнецам. Фред сказал, что у Хейза есть план, однако подробностями не делился.

– Вообще ничего не сказал? Даже не намекнул?

– Нет, но я в деле. Если смогу чем-то помочь, то сделаю это.

Хочу сказать, что я тоже, но приступ тошноты от осознания грядущей опасности накатывает слишком резко и сильно. Кристофер хочет противостоять Жнецам? Разве это не равносильно смерти? Я уже теряла его — и сама словно умерла. Если он и правда умрёт, я…

Инстинктивно зажимаю рот ладонью и подаюсь вперёд.

– Всё хорошо? – чуть повысив голос, спрашивает Венди.

Ответить получается не сразу, и сначала я просто машу свободной рукой, давая понять, что я в порядке.

– Видимо, яйца были несвежие, – говорю, когда удаётся справиться с дурнотой.

– Ник совсем недавно пополнял запасы.

– Значит, я просто переутомилась. Давно не занималась и не репетировала, а сегодня забыла о времени.

– Больше не делай так, Лили. И, пожалуйста, не обижай ребят. Ты слишком резка с ними. Понимаю, ты злилась на меня и на Фреда, однако наказывала всех. Это нечестно, тебе так не кажется?

– Согласна, – без колебаний отвечаю я, потому что мне надоело выслушивать нотации. – Я была неправа. Просто мне не хотелось ни с кем общаться, я сосредоточилась на себе и не думала о чувствах других. Может, сегодня все вместе посмотрим фильм? У Фреда уютная гостиная. И телек огромный. Надо же как-то отвлекаться от плохих мыслей.

– Можно, – Венди снисходительно улыбается. – Но выбором фильма займусь точно не я. Иначе будем смотреть ужастик.

– Я сама выберу. Посмотрим комедию.

– Отлично. Вернёмся в дом?

Киваю, и Венди встаёт. Она оттряхивает свои чёрные леггинсы, протягивает мне руку. Путь к дому проходит в молчании, и я точно больше не хочу ни с кем обсуждать свои отношения с Кристофером. Или своё поведение.

Когда Венди, Ливия и Энджи стали сторониться меня, я не укоряла их в этом, полностью приняв их выбор. Так почему сейчас они считают, что я должна извиняться за то, что избегала их весь месяц? Они не обязаны со мной возиться, но и я не обязана улыбаться, если у меня плохое настроение.

Знаю, что со стороны всё выглядит так, будто я одержима Хейзом. Я и сама это чувствую, причём довольно давно. И мне непонятна природа этой одержимости. Да, я влюблена в него практически с детства, но… разве любовь должна быть такой? Разве так она проявляется? Уж скорее это помешательство.

Я росла в адекватной семье, родители любили и уважали друг друга и нас с Ребеккой. Не было у меня никаких детских травм или предпосылок, чтобы вступить в неравноценные или созависимые отношения. Но в том, что касается Кристофера, всё идёт не так.

Венди вроде сказала правильные и разумные слова, однако я всё ещё слишком взвинчена и шокирована его поступком. Я всё ещё ощущаю запах крови. Его крови. Я всё ещё вижу, как он падает с обрыва. И я всё ещё считаю себя убийцей.

Если это чувство не развеется при виде живого Кристофера, то я сомневаюсь, что мы сможем быть вместе. Но если мы не будем вместе, но и меня не станет. Я словно не принадлежу себе, когда он рядом. И я словно не живу, когда его нет. Что это, если не болезнь?

Я никогда не любила раньше, но уверена, что настоящая любовь не должна высасывать из тебя всю душу. Однако Кристофер перевернул мой мир. С того самого момента, как познакомилась с ним, я стремительно лечу в пропасть. И мне страшно представить, что со мной будет, когда я достигну дна.

Глава 3

Кристофер

– Всё готово, Кристофер, – с гордостью сообщает Итан.

Теперь уже мой верный пёс аж светится от счастья, выполнив очередное поручение. Даже перед Левингтоном он так не выслуживался.

– Спасибо, Итан, можешь идти. На сегодня ты свободен.

– Точно? Может, нужно ещё что-то? Я сделаю, только скажи.

– Иди спать, Итан. Это приказ. Завтра ты нужен мне полный сил и энтузиазма.

– Хорошо. Доброй ночи.

Он разворачивается и вышколенной походкой выходит из кабинета Андерсона. Сам Андерсон находится в лаборатории, куда я и направляюсь, когда Итан покидает туннель. Не стоит моим пешкам знать больше положенного.

Ни Лео, ни Итан не осознают, что находятся под влиянием сыворотки. Они искренне верят, что преданы мне по своей воле. Однако осторожность не помешает. Я не особо доверяю словам Андерсона о сроке действия, ведь это ещё не проверено. Вполне возможно, что вторую дозу сыворотки придётся вколоть раньше, чем через месяц.

– Ты закончил? – спрашиваю, подойдя к длинному столу, на котором аккуратно разложены пробирки с препаратом ND-2.

Я всё-таки сменил те дурацкие названия. Сыворотка бессмертия теперь маркируется как ND-1, а сыворотка контроля – как ND-2.

Никаких мечтаний.

[No Dreams]

Даже во снах Жнецам не светит обрести бессмертие и не подчинить себе всех людей. Что во сне, что наяву – их ждут лишь кошмары, а не величие.

– Закончил, – отвечает Андерсон, закупоривает последнюю пробирку и кладёт её к остальным. – Можешь испытать препарат. Дело всей моей жизни.

Он картинно вздыхает и откидывается на спинку стула.

В отличие от Итана, Лео не пышет радостью, исполняя мои приказы. Да, он делает абсолютно всё, что я говорю, однако не прекращает бубнить о том, что я хочу присвоить себе его труды.

– У тебя остались материалы, Лео. Сможешь сделать ещё.

– Ты и это отберёшь.

Андерсон обиженно дует губы, и я не могу сдержать усмешку. Если из Итана сыворотка сделала восторженного фаната, сдувающего с меня пылинки, то из Лео – капризного ребёнка, который видит во мне строгого старшего брата. Ослушаться не осмеливается, но дерзит.

– Ты хочешь вместе испытать препарат? – вкрадчиво интересуюсь я, и Лео тотчас оживляется.

– Вместе? Сейчас? Ты возьмёшь меня с собой? – забрасывает он меня вопросами, вскочив со стула и придя в дикое воодушевление.

– Конечно. Ты даже сам сможешь ввести его, если хочешь.

– Хочу!

Он восторженно кивает и вцепляется в мой рукав.

– Очень хочу!

– Тогда идём.

Складываю пробирки и шприцы в коробку и направляюсь к выходу. Лео семенит следом, подгоняя меня радостным улюлюканьем. Один в один – дитя малое.

Если он будет вести себя так же, когда мы вернёмся на материк, это может вызвать вопросы. Радует, что откаты в поведении у него всё же случаются – и на какое-то время Андерсон становится прежним собой. За одним исключением: теперь он всегда послушный.

В общем, остаётся надеяться, что в день возвращения Лео будет вести себя нормально. Хорошо, что он мало с кем общается. В основном торчит в своей лаборатории.

А вот остальные Жнецы ведут весьма социальный образ жизни. И я не представляю, как изменится их поведение после вакцинации. Поэтому придётся пробыть на острове ещё какое-то время.

Стоит войти в камеру, как на меня обрушивается ряд проклятий. Семьдесят одна пара глаз источают чистейшие ненависть и презрение. Но они могут проклинать меня сколько угодно. Это лишь слова и взгляды, на большее Жнецы сейчас не способны: они полностью обездвижены. Итан постарался на славу, намертво привязав их к кроватям.

– Начинай с этих, – отдаю я Лео команду и киваю на ряд коек по правую сторону от двери.

Андерсон с энтузиазмом выхватывает у меня коробку, начисто игнорируя обращённые к нему мольбы, угрозы и заманчивые предложения.

– Думаешь, тебе это сойдёт с рук? – шипит Томас Питерсон, и я поворачиваю голову налево.

Он входит в ядро. Из Жнецов, прибывших на остров, Питерсон такой один, за исключением Генри.

– Ты пыль под нашими ногами, – продолжает плеваться он в мою сторону. – Щенок. Отребье. Считаешь, только Левингтон был в курсе, кто ты и как появился на свет? Все лидеры и наши приближённые знают, что ты – выращенная дрянь, которая вышла из-под контроля. Объект двести шестьдесят семь, который следовало уничтожить очень давно. Думаешь, твоя кровь спасёт тебя? Как бы не так! Мы сделаем новых. Послушных. Они с радостью отдадут нам всё, в том числе и жизнь. Мы не потерпим…

– Можно я его заткну? – громко спрашивает Лео, заглушая пылкую тираду Питерсона. – Он капец как отвлекает.

– Можно, – разрешаю, пряча улыбку. – Справишься один? Я хочу ненадолго выйти.

– Конечно! Положись на меня. Я всё сделаю в лучшем виде.

– Хорошо. Рассчитываю на тебя, Лео.

Он кивает мне, сияя как отполированное золото на солнце, достаёт из кармана платок и, тихонько напевая весёлую песенку, вразвалочку направляется к Питерсону. Вскоре отборная брань превращается в неразборчивое мычание.

Усмехнувшись, я выхожу в коридор. Нужно отнести ужин артистам. Эту работу я до сих пор не доверяю никому. Пусть Итан, Лео и шесть человек из персонала уже провакцинированы, однако прошло всего два дня, как им ввели препарат. Необходимо понаблюдать за подопытными ещё хотя бы неделю, прежде чем возвращаться на материк.

Прошёл уже месяц с хвостиком, как я не видел Брукс.

Ненавидит она меня или простила? До сих пор считает мёртвым или узнала, что я жив?

Когда я разобрался со свитой Итана и скрутил его, то сразу пошёл ко взлётной площадке. Итана убивать я не стал, посчитав, что нельзя разбрасываться такими ценными ресурсами. Он был предан Левингтону и Жнецам и может стать хорошим козырем.

Некоторых охранников не удалось утихомирить, не убивая при этом. Усыпляющие дротики закончились, поэтому пришлось устроить кровавую расправу. Нейтрализовав всех на взлётной площадке, я нашёл Фреда. С ним была только Венди и два его личных телохранителя.

Взяв с них слово, что они не расскажут Лили о моих планах, я отправил их за Ливией, Энджи и Томми, а сам пошёл искать Брукс.

Нужно было просто вырубить её и отнести к вертолёту. Однако превышенная дозировка ND-1 сильно повлияла на мыслительный процесс. В ту ночь мне сложно было держать эмоции под контролем. Я напугал её, ничего не объяснил и наговорил кучу гадостей, чтобы оттолкнуть от себя и заставить без сожалений покинуть Девонли. Но я просчитался. В итоге всё получилось так, как получилось.

Наверняка Брукс поняла, что я специально вынудил её, но при этом винила себя в моей «смерти». Я уверен, это сильно её подкосило. И ответственность лишь на мне. Простит ли она меня? Примет ли обратно? И имею ли я право быть с ней?

Знаю, что не должен. Но сопротивляться этому чувству – выше моих сил. Всё моё существо тянется к ней – за море. Я стараюсь не думать. Стараюсь отпустить. Однако все мои старания оборачиваются прахом.

Когда препарат подействует в полной мере, я устрою Жнецам допрос. И к Андерсону у меня тоже накопились вопросы. Пока он возился с ND-2, я не отвлекал его, но теперь пришло время их задать.

За неделю я должен закрыть оставшиеся пробелы. Мне пора возвращаться. Не знаю, ждёт ли она меня, но я больше ждать не могу.

Глава 4

Кристофер

Морга́на…

Вот кто стоит за лидерами Жнецов. Вот на кого они все ссылались, уверяя меня в том, что я пыль под их ногами.

Этих шестерых, отдающих приказы не только Жнецам, но и всем мировым лидерам, нет ни в каких списках. И Андерсон тоже ничего мне о них не говорил. Но на этот раз он действительно не знал. Об их существовании известно лишь самым верхушкам. Например, тем, кто входит в ядро Жнецов. Или властям.

Морга́на – как белые пятна на карте. Нет ни фотографий, ни каких-либо упоминаний в документах и интернете. Лишь тот, кто видел их лично, знает, как они выглядят.

Трейси, Феликс, Уильям, Хитклифф, Юджин и Чарльз – не родственники по крови. Морга́на – не фамилия, а знак принадлежности особенной касте – настоящим правителям мира. И позиционируя себя так, они имеют в виду именно это.

Ничто на нашей планете не происходит без их указания и контроля. Никто не смеет пойти против них. Оружие всегда направлено туда, куда они укажут. Только так и никак иначе.

Все. Всегда. Выполняют. Их. Приказы.

Я ошибался, думая, что это Жнецы устанавливают миропорядок. На деле они – всего лишь передвижные фигуры на мировой шахматной доске. Пусть и очень значимые, но тем не менее – ведомые. А руководят ими совершенно другие люди.

И Жнецам это надоело.

Они хотят свергнуть Морга́ну и занять их место, поэтому и занялись созданием послушной армии и сывороток, способных менять человеческую ДНК.

И занялись уже давно.

Этот проект – не детище Левингтона. Изначально идея и реализация принадлежали Алистеру Риду, но позже он передал всё Генри.

Жнецы хотят провернуть всё тихо и обойтись малыми потерями. Однако я сомневаюсь, что им это удастся. Невозможно обмануть тех, кому подчиняется весь мир. Невозможно учесть все переменные, удерживать всё под контролем и вечно скрывать факты. Рано или поздно истина всё равно прорвётся наружу. Такова уж её природа.

И тогда Жнецы станут врагами Морга́ны. То есть – врагами всего мира. В открытой войне они проиграют. Все узнают об их злодеяниях и низвергнут в ад и небытие. И я приложу все усилия, чтобы это случилось как можно скорее. Для начала нужно внедриться в узкий круг Жнецов, а затем – передать Морга́не послание.

– Минут через двадцать причалим, – информирует меня Итан, отвлекая от созерцания опускающихся на море сумерек.

– Хорошо. Разбуди Лео и убеди его вести себя тихо. Потом подходи к каюте артистов. Дождись, пока мы со Жнецами сойдём на берег, затем проконтролируй трансфер артистов до особняка Левингтона.

– Понял.

Он уходит так же бесшумно, как и подкрался ко мне, и я в который раз убеждаюсь, что решение оставить его в живых было верным.

Лидеры Жнецов уже оповещены о нашем экстренном возвращении. Они и велели отправить за нами паром.

Находящиеся на материке десять глав самых влиятельных семей Нью-Кройда ждут объяснений. Томас Питерсон, одиннадцатый, сейчас плывёт на пароме одурманенный ND-2. Он будет на моей стороне. А за двенадцатого теперь я, ведь Левингтон хотел сделать меня своим преемником.

По словам Генри, в завещании указано, что в случае его смерти я займу его место в ордене. Конечно, завещание ещё нужно проверить и огласить, но Левингтон не стал бы о таком врать. О чём угодно, только не о вопросе наследства.

Для меня остаётся загадкой, почему он пошёл на это. Возможно, тем самым хотел подкупить меня, раз остальные методы не работали. В любом случае с такими вещами Жнецы не шутят: им придётся со мной считаться.

Пока им известно лишь, что на острове вспыхнул сильный пожар, в котором погиб Генри и весь персонал. Охрана пыталась всё потушить, однако огонь продолжал распространяться. Поэтому нами было принято решение покинуть Девонли, оставив выжившую часть охраны бороться с огненной стихией.

Разумеется, Жнецы отправят на остров своих людей, чтобы всё проверить. Пришлось сжечь особняк, в котором жил Левингтон, а также подпалить театр, общежитие артистов и несколько других построек.

Лаборатория Андерсона, его кабинет и алтарный зал не пострадали. Я лишь создал видимость бедствия, которая заметна и с воды, и с воздуха. Пока засланные Жнецами люди не ступят на сушу, они не заметят подвоха.

За подставных охранников я оставил тех шестерых подопытных Андерсона. Они посадят присланных экспертов в автобус, чтобы довести до жилой части острова, по пути усыпят их газом и вколют им ND-2. В таком случае наш доклад подтвердится.

Всю неделю Лео работал почти без отдыха, изготавливая для меня сыворотку контроля сознания. Весь материал израсходован, сделано много доз, но хватит ли этого для первоначального этапа?

Поначалу Андерсон впустую слил восемь штук, шесть из которых протестировал на слугах, но результат не оправдал ожиданий. После доработки формулы тем шестерым пришлось заново вводить препарат. Благо, эффект от повторного введения перебил предыдущий.

Семьдесят три пробирки ушло на пленённых Жнецов, Андерсона и Итана. С собой я взял сорок три штуки, а тридцать оставил на острове. Остаётся надеяться, что присланная в Девонли делегация не превысит это число.

Лидеры Жнецов ограничатся таким малым количеством только в том случае, если я успею ввести им ND-2 до того, как они отдадут приказ. Но смогу ли я провернуть это? Сильно сомневаюсь. Пусть мои способности и усилены ND-1, но один я не справлюсь.

Нужно оттянуть отправку экспертов на остров.

А потом сделать так, чтобы лидеры Жнецов и вовсе не смогли никого отправить. Но и этот вариант без посторонней помощи невыполним. Как ни крути, Морга́на должны вступить в игру.

Жнецы очень кстати вздумали пойти против своих покровителей. Словно само провидение сделало мне подарок. Я не могу упустить шанс воспользоваться этой ситуацией.

Опускаю руку в левый карман пальто и нащупываю холодное стекло.

ND-1.

Лео изготовил для меня сорок пробирок. Усовершенствованный препарат не нужно вводить каждые двенадцать часов, однако эффекта всё равно хватает ненадолго. От суток до двух.

Таким образом, за почти полтора месяца я израсходовал значительную часть запаса. Вчера ввёл препарат Итану – и намереваюсь и дальше поддерживать текущий уровень его способностей. Так что навыки Лео могут ещё пригодиться.

Сейчас бедолага спит сном младенца. Так вымотался, что не осталось сил ворчать и обижаться на меня. Хоть теперь он часто ведёт себя как капризный дурачок, однако таким Лео мне нравится гораздо больше. Иногда мне его даже жалко. Но потом я вспоминаю, сколько невинных людей он погубил, сколько жизней сломал, и жалость как рукой снимает.

Если так подумать, я такой же монстр, как и все они. А себя мне не жаль. Я наконец принял свою судьбу. Вот только она отличается от той, что заготовил для меня Генри.

Усмехаюсь и направляюсь в каюту, где находятся артисты. Следует ещё раз убедиться в том, что все всё поняли. Особенно Берта.

– Скоро причалим, – сообщаю, зайдя внутрь. – Все помнят, о чём мы говорили?

Они кивают, дополняя кивки подтверждающими словами. Я не вижу, но чувствую, как по их телам, скрытым одеждой, скатываются капли липкого пота. Они боятся. До такой степени, что сегодня все ведут себя смирно, даже эта блондинистая выскочка.

– А ты? – обращаюсь я к ней.

– Да, я всё запомнила, мистер Хейз. Это правда сработает? Нас не убьют?

– Я смогу убедить Жнецов, что выжившим необходимо сохранить жизнь. Кто-то должен подтвердить версию ордена перед родственниками погибших и прессой. Для Жнецов будет хорошо, если на их сторону встанут обычные люди. Но чтобы всё прошло гладко, вы все должны молчать о правде, придерживаться выдуманных версий и поддакивать. Если вас спросят Жнецы – вы расскажете нашу с вами версию. Когда с вами будут говорить полиция, пресса или кто-то ещё – вы расскажете им то, что велят Жнецы.

Оглядываю их, сделав паузу, и они кивают.

– Не пытайтесь искать лазейки, – продолжаю я, – их попросту нет. Не думайте, что Жнецы пощадят вас, если расскажете им правду о произошедшем на острове. Не думайте, что полиция вам поможет, если сообщите им правду о Жнецах. Люди ордена есть везде. Вас будут проверять, провоцировать и подкупать. Будьте стойкими и не ведитесь на провокации и заманчивые предложения. Вы останетесь живы, только если будете придерживаться необходимых версий перед каждой из сторон. Я не угрожаю вам, а хочу обезопасить. Если ляпнете лишнего, вы и ваши близкие будете незамедлительно ликвидированы. Помните об этом и не делайте глупостей.

– Мы поняли, мистер Хейз, – кивает Боб. – Но что, если и среди нас есть люди ордена? Вы говорите – они везде. Не может ли быть так, что они притаились и среди артистов?

– Такая вероятность имеется. Поэтому, надеюсь, ни у кого не вызовет возмущения, что сначала вас всех доставят в особняк и на какое-то время изолируют. Это ради общей безопасности. Обещаю, изоляция не продлится долго. Как только я удостоверюсь в том, что среди вас нет засланных исполнителей, вы отправитесь по домам. Есть вопросы?

– Нет, – шепчет Ирэн, едва сдерживая слёзы. Её голос дрожит. – Просто спасите нас, мистер Хейз. Мы готовы ещё подождать. Сколько скажете. Мы будем молчать и поддакивать. И если вы вернёте нас домой, мы… мы…

Её речь прерывает Итан, приоткрыв дверь каюты и знаком показав, что мы уже близко к берегу. На его появление артисты реагируют весьма предсказуемо.

Я не сообщил им заранее, что именно он станет их сторожевым псом. Не хотел вываливать на них за раз слишком много информации. Намеревался сказать вчера, но необходимо было столько всего подготовить и проконтролировать, что я попросту забыл. И вот – Итан сделал этот ход за меня.

Эффектно, ничего не скажешь. Главное, чтобы теперь всё не полетело в пропасть из-за моей оплошности. Чёрт! Стоило всё же сразу поставить их в известность и подготовить к такому повороту.

– Выйди и жди снаружи, – шиплю я в его сторону.

Итан бледнеет, поняв, что накосячил, и моментально скрывается за дверью.

– Что он здесь делает?! – вскрикивает Берта, резко подскочив с места. – Вы всё-таки обманули нас?

– Не обманул. Сядь, пожалуйста, и не разводи панику. Итан теперь работает на меня. Он вас и пальцем не тронет. Наоборот, будет защищать как себя.

– И мы должны ему верить? – с сомнением спрашивает Боб. – Итан стрелял в Берту. Он её чуть без кисти не оставил.

– Можете считать, что ему хорошенько промыли мозги. Теперь он слушается только меня. Я бы не стал приказывать ему охранять вас, если бы были другие варианты. Но в данной ситуации остался только он. Вам придётся довериться мне, если хотите выжить. Вы уже видели, на что способны Жнецы. Так что не паникуйте и придерживайтесь плана. Сейчас мы с вами в одной лодке. Если кто-то один вздумает её раскачивать, ко дну пойдём все вместе. Никто не выплывет.

– Ясно, – цедит Берта, скрестив руки на груди. Одна её ладонь скрыта чёрной перчаткой. – Конечно, мы будем молчать, но не думайте, что мы рады такому раскладу. Кто угодно, только не он.

– Кто угодно? – усмехаюсь я. – Хотите поехать со мной и оказаться лицом к лицу с лидерами Жнецов?

Молчание служит ответом, и я хмыкаю.

– Так я и думал. Ладно, соберитесь и сохраняйте спокойствие. Мы причаливаем. Пока оставайтесь здесь. Когда Итан скажет выходить, молча следуйте за ним к автобусу и даже не пытайтесь сбежать, иначе последствия будут ужасны для всех. На данный момент Итан не просто безобиден для вас, он – ваш единственный щит. Уж это я вам точно могу гарантировать. Очень прошу не делать глупостей.

– А когда… – подаёт голос Ирэн, – когда вы приедете в особняк?

– Точное время сказать не могу. Всё будет зависеть от того, как пройдёт встреча с лидерами Жнецов.

Артисты нерешительно переглядываются, выглядя при этом как зашуганные зверёныши. И я прекрасно их понимаю. Но у меня нет времени играть роль няньки.

Открываю дверь и велю Итану зайти.

– С этого момента он отвечает за вашу безопасность, – повторяю я, указывая на него. – По всем вопросам обращайтесь к нему. И слушайтесь. Мне пора идти. Увидимся позже.

Глава 5

Кристофер

С трапа я схожу первым. Остальные Жнецы следуют за мной. Нас сразу же окружает охрана и сопровождает на парковку, где выстроились чёрные тонированные автомобили, присланные лидерами.

Путь лежит за город, где среди живописных окрестностей Нью-Кройда на приличном отдалении друг от друга расположились пафосные особняки.

Мы едем в логово одного из лидеров. Но сейчас меня это не волнует. Я уже и так знаю местонахождение всех их домов и убежищ.

Джек Коллинз, Томас Питерсон, Алистер Рид, Бенджамин Вульф, Габриэль Смитт, Элеонора Гранд, Далтон Лэнгфорд, Каллен Мид, Олден Норвуд, Ральф Салливан, Седрик Теренс – эти одиннадцать имён теперь не являются для меня тайной. На каждого из них я собрал весьма внушительное досье.

Кнопочный телефон пиликает, и я проверяю входящее сообщение. Ну, пока всё идёт по плану. Если собрание пройдёт без неприятных сюрпризов, то уже скоро я увижу Брукс. Разобраться бы с этим побыстрее. Уже поздно, а я хочу успеть к ней до того, как она ляжет спать.

Когда мы приезжаем на место, нас с Питерсоном сразу провожают в зал для собраний, а остальным Жнецам предлагают перекусить в большой гостиной. Выходит, общий сбор пройдёт позже. Даже Жнецов из первого круга не пригласили.

Я никогда не был на собраниях лидеров.

На общих сборищах обычно раздавали поручения исполнителям и обсуждали планы и задачи на предстоящий месяц. А вот как проходили собрания лидеров, мне оставалось лишь догадываться.

Наверняка они обсуждали то, что не было предназначено для наших ушей. Например, проекты Андерсона.

Вот только сейчас они даже его не пригласили. Надеюсь, на допрос не будут вызывать по одному, иначе Лео нас погубит. Сегодня его поведение даже близко не похоже на нормальное.

Стоит войти в этот зал, и на меня накатывает ощущение, что я не покидал Девонли. Все жилища Жнецов оформлены с налётом готического стиля.

Игра теней, отбрасываемых множеством свечей, воткнутых в канделябры на стенах, словно искажает пространство. Мраморный чёрный пол пытается уловить наши отражения, но они кривятся так сильно, что кажется, будто покрытие движется.

По центру вдоль стены расположены двенадцать внушительных кресел с заострёнными спинками. Два места сейчас пустуют, потому что мы с Питерсоном стоим напротив восседающих на тронах Жнецов. Их лица скрыты капюшонами.

Никогда не понимал помешательства ордена на мрачной готике и кровавых ритуалах. Но, как оказалось, это имеет вполне рациональный и корыстный смысл.

Сами лидеры не верят ни в какую нечисть, божеств или магию. Зато отлично заливают в уши дурачкам, которые жаждут власти и признания.

Все эти ритуальные действия у алтаря проводятся лишь с одной целью – заиметь компромат на конкретное лицо. Все, кто обращается за помощью к ордену, проходят через ритуал. Многие политики, бизнесмены, селебрити и прочие важные персоны попадаются на эту удочку.

Жнецы уверяют их, что посредством таких ритуалов можно получить силу и покровительство потусторонних сил. А на свете так много идиотов, которые охотно верят в «волшебные таблетки» и с радостью расчленяют жертву на алтаре, лишь бы укрепить свою власть, статус или популярность. Они правда верят, что это сработает.

Но на деле выходит так, что по завершении кровавого действия у Жнецов появляется рычаг давления на очередного алчного и малодушного глупца. Учитывая, что Жнецам нравятся подобные зрелища и развлечения, они убивают двух зайцев одним выстрелом.

Те, кто вступает в третий, второй и первый круги, тоже должны замарать руки кровью, чтобы доказать свою преданность.

В общем, с какой стороны ни посмотри, Жнецы – больные ублюдки, которые отравляют воздух. И если Морга́на избавятся от них, плакать я точно не стану.

– Кристофер Хейз, – произносит мужчина, сидящий ближе к центру, – тебе есть что сказать?

Он не сдвинул капюшон, и я не могу узнать его по голосу. Впрочем, мне нет дела, кто именно ко мне обратился.

– Общую картину я вам уже изложил, – отвечаю, чётко выговаривая каждое слово. – Какие именно подробности вас интересуют?

– Ты убил Генри Левингтона? – грозно вопрошает другой мужчина, вызывая у меня усмешку.

– Генри был мне как отец. Да, мы часто спорили, но я любил его. И никогда бы не причинил ему вред.

– Лжёшь. Ты узнал о завещании и захотел занять его место.

– Даже если так, то как бы мне это удалось? Девонли охранялся лучше, чем тюрьма.

Ненадолго повисает молчание, затем Джек Коллинз скидывает капюшон и обращается к Питерсону:

– Томас, расскажи нам. Он лжёт? Или на острове и правда случилось такое масштабное несчастье?

Отец Фреда совершенно не похож на сына. И дело вовсе не во внешности. Тут-то как раз сходство имеется.

– Кристофер говорит правду, – отвечает Питерсон, как мы и репетировали. – Мы не смогли понять, что послужило причиной возгорания, огонь распространился очень быстро, многие здания пострадали. И если бы не Кристофер с Итаном, жертв среди нас было бы больше. Это они руководили нашей эвакуацией. По приказу Генри.

– Как он умер?

– Нелепость, – Питерсон вздыхает. – Мы все уже были в безопасности, но Генри вспомнил, что оставил что-то в своём кабинете, и ринулся обратно.

– Почему он не поручил кому-то из охраны принести эту вещь?

– Там явно было что-то ценное. Что-то такое, о чём никто, кроме него, не знал. В итоге Генри вошёл в здание, но выйти уже не смог. Итана и Кристофера в этот момент не было рядом: они помогали спастись персоналу и артистам.

– Зачем спасать тех, кого и так привезли на остров для убоя? – издевательским тоном интересуется Коллинз-старший. – И вот ведь незадача: персонал погиб, а артисты выжили. Как так вышло?

– Артисты находились в столовой на первом этаже. Она прилегает к холлу, поэтому они успели покинуть здание. Первый очаг возгорания начался у лестницы и быстро распространился вверх. Персонал не смог спуститься.

– И почему вы решили оставить артистов в живых?

– Это Кристофер придумал. Идея неплоха, тебе стоит его выслушать.

Джек Коллинз переводит взгляд на меня, и я озвучиваю заготовленную речь:

– Будет хорошо, если обычные люди встанут на нашу сторону, разве нет? Если они подтвердят нашу версию перед родственниками погибших, полицией и прессой, удастся избежать громкого скандала. Артисты выступят свидетелями, и вам не придётся прилагать много усилий, чтобы замять дело.

Само собой, если дело касается Жнецов, то масштабы трагедии не важны: они легко замнут что угодно. Но, хоть легенда о пожаре на острове и пошита белыми нитками, доля здравого смысла в моих словах есть, поэтому Коллинз не спешит выносить вердикт.

– Знаешь, какое определение в первую очередь применимо к нашему ордену? – задаёт он очередной вопрос.

На ум приходит слово «живодёры», но я озвучиваю другое:

– Тайный?

– Верно. Однако, если все о нас узнают, он уже не будет таковым. Почему ты уверен, что артисты не разболтают правду о Девонли и ордене? И почему мы должны делать для них исключение? Все чужаки, узнавшие хоть что-то, мертвы.

Строго говоря, это не так. Об ордене знают немало людей. Причём есть среди них и те, кто в него не входит. Конечно, все они находятся под жёстким контролем Жнецов, поэтому молчат. Скажут правду они разве что под страхом пытки или смерти.

А ещё есть Морга́на, которые тоже в курсе всего.

Но, разумеется, я не упоминаю ни о чём из этого, а спокойно отвечаю:

– Они будут молчать, если хотят жить. Как я уже говорил, будет хорошо, если артисты встанут на нашу сторону. Я припугнул их. Осталось только подкупить для надёжности. Делать глупости они не станут, я уверен. Но для нашей безопасности пока что я запер их в особняке Левингтона. Они находятся под присмотром Итана.

– И как он на это согласился? – фыркает Элеонора Гранд.

Она единственная женщина в этой комнате, однако влияния у неё побольше, чем у некоторых лидеров. И она вряд ли встанет на мою сторону по доброй воле.

– Завтра спросим у него сами, – отвечает Джек. – Пригласите остальных, – отдаёт он распоряжение стоящим у дверей охранникам.

Другие лидеры пока не показали своего интереса к этой истории. Значит, уже решили, что я виновен по всем статьям. Да и те, кто расспрашивал нас, вряд ли поверили в нашу версию.

Когда все прибывшие с острова Жнецы заходят в зал, допрос начинается заново. Моя история подтверждается раз за разом, и внутреннее напряжение чуть уменьшается. Однако расслабляться рано. С Андерсоном ещё не говорили, а на него ND-2 повлиял сильнее, чем на других.

У некоторых Жнецов и вовсе не наблюдается изменений в речи и поведении, некоторые стали чуть более жеманными или слегка поглупели, но в основном перемены не бросаются в глаза, если не заострять на этом внимание.

Но Лео даже не нужно открывать рот, чтобы все поняли, что с ним что-то не так. Пока лидеры Жнецов расспрашивают свидетелей, Андерсон самозабвенно ковыряется в носу и рассматривает потолок.

– Лео Андерсон, выйди вперёд, – командует Элеонора, и Лео вздрагивает.

Он робко пробирается сквозь толпу, встаёт чуть позади меня, словно прячась, и тихо мямлит:

– Я не сделал ничего плохого.

Боже… Если позволить ему говорить, то всё пропало.

– Конечно, не сделал, – смягчается Элеонора. – Ты нам очень полезен, Лео. Мы всего лишь хотим задать тебе пару вопросов. Что случилось на острове?

– Ужасно! – восклицает Андерсон и, полностью скрывшись за моей спиной, вцепляется в моё пальто. – Я чуть не умер! Моя лаборатория уничтожена… Огонь был так близко. Так близко… Если бы не Кристофер… – он всхлипывает, и я от досады сжимаю кулаки.

Как и любой ребёнок, ради обещанной награды Андерсон сильно старается, поэтому переигрывает.

– Лео, почему ты прячешься за ним?

Вместо ответа сзади доносится ещё один всхлип – более громкий.

– Простите, – отвечаю я за Лео. – Он ещё не оправился от шока. Театр уже начал гореть, когда я спустился за мистером Андерсоном. Поначалу он не хотел уходить и бросать результаты своих исследований. Думал, что я вру и пожар скоро потушат. В лаборатории изолированная вентиляция и автономная система, поэтому если бы за ним никто не пришёл, Лео мог бы погибнуть, так как не почувствовал бы даже запаха.

– Тебе известно о его работе? – повышает голос Элеонора.

– Да, так вышло, что теперь я в курсе. Моя кровь – важная составляющая обоих препаратов. Генри и Лео попросили меня сотрудничать, и я согласился. Разве вам не доложили?

– Вообще-то, нет, – вклинивается Джек. – Остров и исследования курировал Левингтон. Мы не лезли в его дела, у нас своих хватает. Генри не докладывал нам о промежуточных этапах, нас интересовали только значимые новости. Но не составит труда проверить, насколько важна твоя кровь. Так что не переживай об этом, – он ехидно улыбается мне. – Продолжай.

– Лео пришлось покинуть лабораторию, оставив там все с таким трудом созданные образцы. В итоге всё пропало. Это очень больная тема для него. Может, вы сделаете поблажку? Ему сейчас нельзя переутомляться. У него случился нервный срыв, он до сих пор немного не в себе.

– Поблажку? То есть вы заботитесь о нём? Вы что, подружились? – со смешком спрашивает Элеонора.

– Кристофер меня спас! – выкрикивает Лео из-за моей спины, с такой силой сжимая пальто, что чуть не стаскивает его с меня. – Только он пришёл. Больше обо мне никто не вспомнил. И теперь он мой друг.

М-да… Андерсон, которого все знали, никогда бы не сказал чего-то подобного. И не стал бы вести себя столь жалко.

– Как интересно, – начинает Джек, но его речь прерывается грохотом распахнувшихся дверей.

В следующую секунду в зал вваливается «вдрызг пьяный» Фред, и я с облегчением выдыхаю. Как нельзя вовремя.

– П-простите за опоздание, – развязно произносит он. – Нёсся сюда на всех парах, н-но всё равно прибыл позже всех. Н-неловко.

– Как ты смеешь заявляться сюда в таком виде? – шипит Джек, не сдерживая злости.

– Я ведь тоже свидетель, – продолжает Фред распространять характерное амбре, выйдя вперёд и напрочь игнорируя гневный взгляд отца. – Но нам с цыпочками повезло. Я пригласил их покататься на вертолёте. Мы как раз поднялись в воздух незадолго до того, как всё… п-ш-ш-ш – БУМ!

Фред изображает руками большой взрыв, еле удерживается на ногах и икает, запнувшись о них же.

– А, чёрт… Короче. Полыхнуло чертовски быстро, как в дешёвом боевике. В общем, мы передумали возвращаться и смотались оттуда, чтобы повеселиться в другом месте. Так что больше я ничего не знаю. Вот.

Он медленно поворачивается вокруг своей оси, позволяя всем хорошенько разглядеть свой помятый видок. Кажется, Фред даже уговорил Венди оставить на его шее несколько засосов и царапин.

– Вышвырните его отсюда! – рявкает Джек Коллинз, окончательно потеряв самообладание.

Спасибо, Фред.

– Мистер Коллинз, – обращаюсь я к Джеку, когда Фреда насильно уводят из зала и его громкие возмущения стихают, – как я уже говорил, Лео нельзя нервничать и лучше какое-то время провести вдали от шума и скопления людей. Не могли бы мы продолжить завтра? Для нас с вами один день ничего не решит.

– Ладно, – соглашается Джек спустя пару минут раздумий. – Пусть отдохнёт пару дней. Он нужен нам вменяемым и здоровым. Какова сейчас ситуация на острове?

– Основной очаг возгорания удалось подавить, опасность дальнейшего распространения свели к минимуму. На острове остались выжившие охранники. Хорошо бы на днях отправить туда экспертов, чтобы выяснить причину пожара. Но сначала нужно убедиться, что там действительно безопасно.

– Так и поступим, – раздражённо цедит Коллинз. – И сдался Левингтону этот остров… Ладно, все свободны. Завтра вас оповестят о времени и месте. Кристофер, задержись.

Как я и рассчитывал, «выступление» сына выбило его из колеи и ослабило бдительность, а остальные лидеры Жнецов будто и не заинтересованы в происходящем.

Уж слишком всё на первый взгляд просто, и это может означать лишь одно: они не поверили в мою версию, так что без подвоха не обойдётся.

Когда в зале остаюсь только я и лидеры Жнецов, один из до сих пор молчащих мужчин встаёт и направляется ко мне. Приблизившись, он сбрасывает капюшон.

Алистер Рид неплохо сохранился: ему за семьдесят, однако лишь полностью седые волосы выдают его возраст. Ведёт себя он так, словно ему и пятидесяти нет.

Его неестественно светлые глаза изучают меня с пристрастием, пока он медленно обходит меня кругом.

– И что нам с тобой делать? – вполголоса интересуется Алистер, остановившись напротив. – Тебе известно о твоём происхождении?

– Генри рассказал мне.

– И неужели ты думаешь, что мы позволим такому, как ты, занять место рядом с нами?

– У вас будет время подумать. Завтра я принесу завещание, и вы сможете с ним ознакомиться. Если решите пойти против последней воли Генри Левингтона, то так тому и быть. У меня нет цели стать одним из вас.

– Да-а-а, – тянет он. – Кто-то борется за власть, а другим она и даром не нужна. Ты настолько неамбициозен?

– Дело сейчас не во мне. Я приму любое ваше решение, однако прошу помнить: этого хотел Генри. И не только я должен считаться с его желаниями.

– Какой преданный преемник, – усмехается Алистер. – Что ж… если метишь в кресло Генри, тебе придётся отстоять своё право занять его место. И ещё найти жену. Все лидеры Жнецов должны связать себя узами брака. Неважно, станешь ли ты потом вдовцом. Но прежде чем занять место Левингтона, ты должен подобрать себе подходящую партию. Сейчас ты можешь идти. Послушаем, что скажешь завтра. И если за сутки возникнет хоть одна проблема, если кто-то из тех, кого ты помиловал, откроет рот, если ты не сможешь контролировать тот хаос, что устроил…

Недосказанная фраза повисает в воздухе. Но ему и не нужно договаривать. Всё и так ясно. Меня просто-напросто устранят.

Чуть склоняю голову в знак согласия, официально прощаюсь с ними и покидаю зал, а затем и особняк.

Фред ждёт меня, привалившись к внедорожнику. Андерсон стоит рядом и ковыряет землю носком ботинка. Как только я подхожу к ним, Лео вцепляется в рукав моего пальто и начинает тараторить:

– Не оставляй меня одного так надолго. И сюда я больше не приеду! Эти люди меня пугают. Они злые. Ты хоть представляешь, что я пережил? Ты говорил, будет просто с ними разговаривать, но… – он осекается, смаргивая слёзы. – Хочу домой. Отвези меня обратно.

– Прости, Лео, но мы не можем вернуться на остров. Теперь ты будешь жить в другом месте, – мягко отвечаю я, стараясь отцепить его пальцы от своей одежды. Бесполезно. – Может, отпустишь?

Андерсон протестующе мотает головой и вцепляется во второй рукав. Ну и как его спровадить? Сильно сомневаюсь, что Лео с превеликой радостью поедет в дом Левингтона без меня.

– Что с ним, блин, такое? – озадаченно спрашивает Фред. – Пока тебя не было, он тут натуральную истерику устроил.

– Поговорим об этом позже, – на автомате отвечаю я. – Лео, пожалуйста. Мне очень нужно, чтобы ты сейчас сел в ту машину, – киваю на чёрный тонированный седан, присланный Итаном. – Ты должен поехать в наш новый дом.

– А ты?

– Я приеду завтра.

– Нет! Без тебя не поеду.

– Лео, ты ведь помнишь, о чём мы говорили? Ты должен слушаться. Тогда получишь своё вознаграждение.

– Я не хочу ехать без тебя.

– Лео.

– Нет!

Он дёргает рукава моего пальто, и я еле сдерживаюсь, чтобы не наподдать ему прямо здесь. Кажется, у меня начинается мигрень.

Ну что за капризный ребёнок? То обижается, то спорит, то ревёт, то липнет. Как с ним справляться?

Ребёнок… Да чтоб меня! Этому «ребёнку» сорок пять лет! Но теперь он часто ведёт себя либо как протестующий подросток, либо как прилипчивое беспомощное дитё. И сегодня, как назло, именно второй вариант.

Разумеется, Андерсон не всегда такой. Как я и говорил, у него бывают дни просветления, когда он становится почти прежним. Но они случаются всё реже.

– Лео, если ты не будешь слушаться, я больше не разрешу тебе заходить в лабораторию, отберу все твои наработки и присвою все твои изобретения себе.

– Ты… – в шоке выдыхает он, растерянно глядя мне в глаза. – Ты… злой! – выкрикивает Лео, и слёзы градом льются по его щекам. – Так нельзя, – всхлипывает он. – Ты обещал.

– И я сдержу все обещания, если будешь послушным. Твоя комната уже готова, ужин и ванная тоже. Тебя сопроводят до нашего нового дома. Ты поедешь не один, а с человеком Итана.

– А Итан сейчас там? – растирая слёзы по лицу, спрашивает Лео.

– Да, он тебя встретит. В новом доме лаборатория будет ещё лучше, чем на острове. Тебе понравится.

– Л-ладно. Я поеду. Но ты обещал!

– И всё выполню. А сейчас садись в машину. Итан очень ждёт тебя. Я приеду завтра утром.

– Точно?

– Да. Езжай.

Наконец он делает то, что я велю. Понуро плетётся к машине, продолжая плакать, однако больше не устраивает спектаклей.

– Что это было? – в полном замешательстве спрашивает Фред, провожая Лео взглядом.

Киваю на внедорожник, и мы садимся на заднее сиденье. Когда телохранитель Фреда заводит мотор и автомобиль выезжает за ворота, я отвечаю:

– Побочный эффект от ND-2. Эта штука сильно влияет на психику. Все, кому ввели препарат, стали вести себя немного странно. Но Андерсон временами впадает в детство. И происходит это всё чаще. Не знаю, почему именно с ним произошли такие сильные изменения. Может, он изначально был более уязвим психически. Объяснить такую реакцию может только сам Лео, но он забыл, что я ввёл ему препарат. Все они забыли. И теперь считают, что обожают меня по своей воле.

– Да уж, – хмыкает Фред. – А Жнецы хотели провакцинировать всех. Сколько бы психов тогда появилось? Их и так немало. Угораздило же меня родиться в этой семейке.

Он замолкает, хмуро смотря на свои руки.

– Ты молодец, Фред, отыграл на отлично, – хвалю я его, чтобы как-то взбодрить.

– Отец точно меня прибьёт, – отвечает Фред, качая головой, но вдруг расплывается в улыбке. – Но ты видел его рожу? Видел?

– Разумеется. Я ведь тоже там был.

Фред ухмыляется, а потом снова мрачнеет.

– Хотя Венди тоже не была рада, что я вчера так накидался, а сегодня снова бахнул пару стаканов, – с досадой изрекает он. – Работать с тобой – себе дороже, знаешь ли.

– Если бы не я, ты бы оправился на стол к Андерсону.

– Ладно-ладно, я помню, – Фред делает примирительный взмах рукой. – Ты привёз мой телефон?

– Твой телефон и так при тебе.

– Я имею в виду нормальный телефон, а не эту кнопочную хрень.

Опускаю руку в карман, достаю смартфон и зарядник и протягиваю ему.

– Держи.

Фред не спешит проверять переписку и звонки. Лишь гладит большим пальцем зеркальную поверхность, а затем поднимает на меня взгляд.

– Никто ведь не писал и не звонил, да? – с плохо скрываемой обидой спрашивает он.

Отрицательно качаю головой, и Фред криво усмехается.

– Эбигейл тоже?

– Я отправил ей несколько сообщений, как ты и просил, но твоя сестра не ответила ни разу.

– Ясно.

Он откидывается на сиденье, снимает блокировку гаджета, запускает плейлист, прикрывает глаза и начинает отбивать ногой дробь в такт музыке.

Фред старательно делает вид, что ему всё равно, но я знаю – это не так. За почти полтора месяца его семья так и не связалась с ним. Они не вспомнили о нём, даже когда стало известно о пожаре. Словно их вовсе не волновало, в порядке ли Фред.

Но не только родным было на него плевать, Фреду вообще никто не писал и не звонил. Неужели у него нет друзей? Или девушки, которая за него беспокоится?

Когда мы подъезжаем к его тайному убежищу, Фред говорит, что хочет спать, и сразу идёт к себе. Хотелось бы мне поддержать его, но пусть лучше этим займётся Венди. Её компании Фред будет рад куда больше.

Сдаётся мне, эти двое наконец сблизились, раз уж она выговаривает ему за пьянство. Насколько я понял, Венди не из тех людей, кто будет тратить своё время на нотации тем, кто ей безразличен.

Некоторое время я стою и смотрю на потрёпанный временем особняк.

Теперь понятно, почему Жнецы так и не прознали об этом месте. За Фредом никто не следил. Никому и в голову не пришло отслеживать его перемещения или прослушивать телефон.

Раз уж им даже было всё равно, выжил Фред или сдох, то вывод напрашивается сам собой: никто не дорожит им и не ждёт от него дельных поступков, особенно семья. Никто не воспринимает его всерьёз и не считается с ним. А стоило бы.

Этот малец не только провернул тайную сделку с Левингтоном, но и заставил его молчать об этом, оказав весьма двусмысленную услугу. Вроде и помог, но при этом получил что хотел и заимел на Генри весомый компромат.

Левингтон наверняка и не думал, что «простачок» Фред запишет их разговор на камеру. Иначе бы никогда не попросил его доставить груз, о котором остальные Жнецы не должны были узнать.

Разумеется, у всех лидеров Жнецов есть секреты друг от друга. Они только выглядят сплочёнными, на деле же каждый из них хочет единолично возглавить орден. В роковой момент такая разобщённость может стать их ахиллесовой пятой.

Захожу в дом и на несколько секунд замираю посреди холла. Сейчас мы с Брукс находимся под одной крышей, но готова ли она к нашей встрече? Или пошлёт меня, как только увидит?

Нет, к чёрту эти размышления. Они всё равно ни к чему не приводят. Я хочу её видеть – и точка. Пусть и в последний раз.

Один из телохранителей говорит, что все артисты сейчас находятся в своих комнатах, в том числе и Брукс. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж, где расположены спальни.

Но стоит мне завернуть за угол, как холодное остриё лезвия упирается в шею. В коридоре нет света, однако теперь я отлично вижу в темноте, и открывшаяся картина, мягко говоря, удивляет.

– С возвращением, мистер Хейз, – улыбаясь, приветствует меня Энджи. – Мы уже заждались. Давайте переместимся туда, где нас не побеспокоят?

Глава 6

Кристофер

Даже временная комната этой худосочной блондинки похожа на розовый торт. Видимо, Энджи сама выкрасила стены во все оттенки пирожных. Слишком уж криво лежит краска.

– Отличная маскировка, – усмехаюсь я. – Никто и не подумает, что такая девушка размахивает ножами по ночам.

– Благодарю, – она склоняется в глубоком реверансе, придерживая пальцами длинный сарафан. Конечно же, розового цвета.

– Чем обязан столь пылкой встрече?

– Нам нужно кое-что обсудить, мистер Хейз. Прошу, присаживайтесь.

Она указывает на кресло, накрытое розовым пушистым пледом, и я непроизвольно морщусь.

Нет никакого желания подыгрывать ей.

Однако не стоит её недооценивать.

Энджи сумела застать меня врасплох и приставила к горлу нож. А при моих обострившихся способностях это большая редкость. Такое удавалось провернуть лишь Итану. И то только после введения ему ND-1.

Когда я занимаю отведённое место, Энджи садится на кровать, прямо напротив меня.

– Говори.

– Торопитесь к Лили, мистер Хейз? Можете не торопиться, вы в любом случае опоздали: она давно спит. В последнее время Лили рано ложится. Но я позволю вам попрощаться с ней. А потом вы умрёте. Ничего личного, мистер Хейз. Вы перешли черту, и я должна вас устранить. Если окажете сопротивление, то утянете за собой всех, кто находится в этом доме.

– Кто ты такая?

– Простите, что не представилась. С памятью временами беда, – она усмехается. – Меня зовут Анджелина Морга́на. Но, пожалуйста, зовите меня Энджи, мне так больше нравится.

– Морга́на? Это что, шутка?

– Так вы уже слышали о нас? Значит, эту часть я могу опустить. Скажу лишь, что я не вхожу в шестёрку, о которой вам известно. Я работаю на них. Трейси Морга́на – моя мать. Мне поручили следить за происходящим на острове. Морга́на обычно не вмешивается во внутренние дела Жнецов, мы просто наблюдаем. Но ваши действия не понравились моим боссам. Вы слишком наглый, а от таких людей Морга́на избавляются. Уж не знаю, каким образом вы избежали наказания, но раз Жнецы не убили вас, это сделаю я. Мне было приказано ждать здесь на случай, если вы вернётесь. Я сказала что-то смешное? Чему вы улыбаетесь, мистер Хейз?

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Что-что?

– Я как раз хотел передать Морга́не послание. И тут такое чудесное совпадение.

– Это не совпадение, мистер Хейз, ничего такого. Морга́на следят за всем, что происходит. Орден Жнецов подчиняется нам, и, разумеется, Морга́на давно внедрили в него своих людей.

– Тогда вам должно быть известно, что Жнецы хотят свергнуть Морга́ну и занять их место.

– Невозможно. Жнецы верны нам и не раз доказывали это. Но вы не умеете быть послушным, моих боссов сильно возмутила ваша самодеятельность. В будущем вы можете создать проблемы внутри ордена, поэтому приказано вас убрать. Однако, прошу, утолите моё любопытство и скажите, как вам удалось запудрить Жнецам головы и вымолить прощение? Вы ведь устроили настоящий хаос и помогли сбежать добыче.

– Чем ты вообще занималась на острове, раз задаёшь такие тупые вопросы?

– Тем же, чем и все артисты. Выживала, участвуя в играх. Морга́на не вмешиваются во внутренние дела Жнецов, но приглядывают. Однако из-за наложенных ограничений я на какое-то время потеряла связь с материком. Хорошо, что Фред добрый. Когда мы прибыли сюда, он разрешил нам звонить и не всегда присутствовал при разговоре. Один раз он вышел покурить, и я этим воспользовалась. Приговор Морга́ны окончательный: вы должны умереть, мистер Хейз, потому что представляете угрозу для наших верных соратников.

– Что за бред ты несёшь? Жнецы верны Морга́не? Не смеши меня, иначе я решу, что ты работаешь на идиотов.

– Следите за словами, мистер Хейз.

– Но ты ведь говоришь, что Морга́на всё контролируют и внедрили в орден Жнецов своих людей. И на каких ступенях находятся ваши люди? Кто-то из лидеров ордена работает на Морга́ну?

– Жнецы – это древний и самобытный орден, мистер Хейз. В лидеры не избирают кого-то со стороны. Главы всех двенадцати семей Нью-Кройда сами выбирают себе преемников. Как правило, это кто-то из семьи. Посторонним туда никак не влезть. Если проворачивать такое, то не обойдётся без принуждения. Но Морга́на не хотят ссориться со Жнецами. Они давно сотрудничают с нами, нет нужны столь открыто подавлять их.

– Выходит, Морга́не неизвестно о сыворотках и планах Жнецов.

– Мы знаем о разработках Андерсона, мистер Хейз. Жнецы рассказали о своих исследованиях.

– А об истинной цели поведать «забыли», – усмехаюсь я.

– Что вы имеете в виду?

– Жнецы хотят свергнуть Морга́ну и занять их место, поэтому и занялись созданием послушной армии и сывороток, способных влиять на человеческую ДНК. Вот что ты должна передать своим боссам.

– Пытаетесь выторговать жизнь? Клевета наказуема, мистер Хейз.

– Сначала проверьте информацию. Хотя как вы сможете это сделать, если у вас нет доступа на собрание лидеров ордена? Никак. Выходит, Морга́на не так уж и всесильны. Вас обвели вокруг пальца ваши же марионетки.

– Осторожнее, мистер Хейз. Вы ходите по очень тонкому льду. Он вот-вот треснет.

– Давай так: я принесу тебе аудиозапись с завтрашнего собрания лидеров, и ты передашь её своим боссам. На этом и закончим сегодняшний разговор.

– Но…

– Я всё сказал. Им стоит это услышать, уж поверь. Они не поблагодарят тебя, если ты упустишь такую возможность. Один-два дня мало что решат. Если после услышанного, Морга́на всё ещё будут настроены от меня избавиться, я не стану сопротивляться. Но если они захотят сотрудничать, то скажи им, что у них появился свой человек, входящий в ядро ордена Жнецов.

– Я поняла вас. Хорошо, поступим так, как вы предлагаете. Но если попытаетесь сбежать…

Энджи делает многозначительную паузу, и я заканчиваю за неё:

– Ты найдёшь меня даже под землёй и перережешь мне глотку.

– Именно так. Спасибо за понимание, мистер Хейз.

– До завтра, Энджи, – говорю, вставая, затем направляюсь к выходу, но задерживаюсь в дверях. – А зачем ты обучалась балету? – спрашиваю, не оборачиваясь.

– Мне просто всегда это нравилось. Могу же я иметь хобби.

– И сколько вас таких?

– В смысле?

– Кто ещё был заслан Морга́ной под видом артистов балета?

– С чего вы взяли, что был кто-то ещё?

– Ты сказала «Мы уже заждались». Не «я», а «мы».

– Я имела в виду, что вас ждали все. Не стоит видеть подвох там, где его нет, мистер Хейз. Лучше идите к Лили. Она ждала вас больше всех.

Качаю головой и покидаю этот карикатурный домик белокурой Барби. Не верю я ей. Среди артистов явно есть ещё кто-то, связанный либо с Морга́ной, либо со Жнецами.

Дверь в комнату Брукс я открываю бесшумно. Она спит, отвернувшись к стене и выглядя при этом такой беззащитной.

Подхожу и присаживаюсь на край кровати. Мои пальцы сами тянутся к её щеке.

Мягкая. Нежная. Приятно пахнущая.

Моё обострившееся восприятие играет со мной злую шутку. Меня буквально раздирают противоречивые желания – всецело обладать ею и уберечь её от всего на свете, в том числе и от себя.

Относиться к ней как к безобидному младенцу – глупо. Брукс уже показала, что глубоко внутри неё есть стержень. И я это уважаю. Однако и считать, что она способна противостоять ордену, – верх безрассудности. Если Жнецы или Морга́на захотят надавить на меня, они используют Брукс. И она пострадает.

Мне всё равно, что обо мне думает весь мир и как он планирует со мной расправиться. Но её доверие я больше обманывать не хочу. Однако и всю правду я ей сказать не готов. Не хочу я обрушивать на неё информацию об объекте тысяча девятьсот пятьдесят шесть и всём происходящем. Не могу нацепить ей на палец кольцо и притащить на одобрение к Жнецам – я не имею никакого права подвергать Брукс такой опасности.

На что я рассчитывал, придя сюда? На что надеялся? Что мы поговорим, забудем обо всём плохом, сбежим на край света и проведём вместе остаток дней?

Смешно.

Я по уши увяз в опасной и грязной игре. Если отступлю сейчас – Лили сто процентов убьют.

Но находиться рядом со мной опасно. Я должен от неё отказаться и спрятать в надёжном месте. Это будет самым правильным решением.

Однако голос разума тонет в бурлящем шквале эмоций, что одолевают меня. И пока я ещё слышу его, я должен уйти.

– Мне тоже бывает страшно, Брукс, – шепчу я одними губами, продолжая касаться пальцами её щеки. – Я боюсь, что ты любишь меня не по своей воле, ведь вся твоя жизнь – это прихоть одного человека. Левингтон мёртв, но он словно всё ещё стоит рядом и наблюдает за мной, выжидая момент для нападения. Если я останусь с тобой, то подвергну твою жизнь опасности. Но если уйду – сдохну от этой чёртовой ломки. Однако ради тебя я готов умереть.

Наклоняюсь и целую её в висок.

– Мне жаль, что мы так и не станцевали вместе. Но больше всего меня тревожит вопрос: любила бы ты меня, если бы тебя для меня не создали?

Она тихонько стонет во сне, и я отстраняюсь. Затем встаю и отступаю на два шага. Мой голос в тишине комнаты кажется слишком громким, но последние слова скрывать шёпотом я не намерен:

– Прощай, Брукс. Если выживу, я найду тебя. Однако я не стану давать пустых обещаний и говорить, что обязательно к тебе вернусь. Я не знаю, как всё повернётся. Живи полной жизнью и не жди меня. Если найдёшь кого-то лучше, я не стану вмешиваться и всё рушить. Будь счастлива.

– Счастлива? – переспрашивает она, приподнимается на руках и поворачивается ко мне.

Её лицо припухло от сна, волосы спутались, и она выглядит очень милой. Я улыбаюсь, но нет в этой улыбке радости. Ведь я хочу большего, чем она способна вынести. Хоть я и не вижу в ней беззащитную жертву, однако мы никогда не были на равных, а теперь и подавно. Мои желания так эгоистичны.

– Я разбудил тебя. Прости.

– Счастлива? – снова переспрашивает она и откидывает одело, являя моему жадному взгляду тонкую шёлковую сорочку. – Так же счастлива, как когда выстрелила в тебя? Я думала, что ты умер! И убила тебя – я!

Брукс встаёт с постели, делает шаг мне навстречу. Её палец упирается в мою грудь.

– Вот сюда! Сюда я стреляла! Как ты можешь быть жив? Ты знал, что выживешь? Почему не сказал мне правду? Я даже не знаю, в чём эта правда заключается. Ты хотел уберечь меня? От чего именно? Что происходит, Кристофер? Кто ты, нахрен, такой?! Ты вообще человек?

Она смотрит на меня как на сложную задачку, которую никак не может разгадать и поэтому бесится. Вот только теперь я не досадная помеха на её пути, а чёртов торнадо или апокалипсис. И если она шагнёт туда, то сгинем мы вместе.

Злость в её зелёных глазах обжигает. Искрит молниями.

Напряжённые соски под тонкой сорочкой заставляют моё тело затвердеть.

Похоть и при обычном раскладе не поддаётся логике. Она вспыхивает под кожей и зудит в голове, застаёт врасплох и заставляет совершать настоящие безумства. А если всё это усилено манипуляциями Андерсона и помножено на побочный эффект от ND-1, то костёр получается нехилый.

Моё пальто распахнуто. Стоит Брукс опустить взгляд – и она увидит, что мои брюки не способны скрыть, как сильно я её хочу. Но Лили смотрит мне в глаза, продолжая задавать вопросы – теперь уже немые.

Я чувствую её тепло и запах. Она возбуждена и дрожит не только от ярости. Её тело тоже радо меня видеть. Но рада ли она?

Вряд ли. Хотя читать мысли я по-прежнему не могу. Досадно.

– Ты уверена, что хочешь услышать ответы? – спрашиваю нарочито низким голосом.

– Да.

– Правда способна убивать, мисс Брукс. Лучше оставайтесь в безопасности.

Я отступаю на шаг, и Лили повышает голос:

– Чёрт бы побрал эти твои «мисс»! Не хочешь говорить со мной? Тогда зачем ты сюда пришёл? Зачем вернулся? Говоришь, что оберегаешь меня, но это не так. Как я могу быть в безопасности, даже не зная, что мне угрожает? Жнецы? Ты? Или весь грёбаный мир? Молчишь? А знаешь, что? Это не я слабая для правды. Это ты слишком труслив, чтобы сказать мне это.

Брукс права. Мне страшно подпускать её слишком близко.

Способна ли она справиться с правдой?

Имею ли я право утаивать от неё информацию?

Имею ли право возложить этот груз на её плечи?

И имею ли право принимать решения за неё?

Ответ ведь очевиден. Она должна выбрать сама. Иначе все мои рассуждения об уважении – лицемерны.

Хотя кто я, если не лицемер? Я ведь хочу сделать Брукс своей во всех смыслах. Даже если это может ей навредить, искушение слишком сильное. И оно давно победило здравый смысл.

– Значит, ты настаиваешь?

– Определённо, да.

– Предупреждаю в последний раз: правда опасна.

– Чёрт подери, Кристофер! Говори уже. Я способна это вынести. И я не стану винить тебя, если со мной произойдёт что-то плохое. Узнать правду – это моё желание. Я сама приняла такое решение. Я хочу знать. Расскажи мне.

И я рассказываю ей – о Жнецах и их планах; о Морга́не; об Энджи; о сыворотках и их влиянии на людей; обо всём, что сделал и планирую совершить; о том, кто я, как появился на свет и какие изменения со мной произошли из-за ND-1; и так далее.

Умалчиваю я лишь о неминуемой свадьбе и объекте тысяча девятьсот пятьдесят шесть. Брукс никогда не узнает, что её создали лишь с одной целью: чтобы меня контролировать.

Но за благородным желанием оградить её от этой боли прячется эгоистичное – я не хочу, чтобы Брукс сомневалась в своей любви ко мне. Достаточно того, что эта мысль отравляет мою голову.

Когда мой рассказ подходит к концу, Брукс пятится, наталкивается на бортик кровати и бормочет:

– Это… это…

– Не то, что ты ожидала услышать, – усмехаясь, заканчиваю я за неё. – И не то, что ты можешь стойко принять.

– Мне… мне надо подумать… – шепчет она и устремляется к выходу.

Нет, не позволю.

Я планировал уйти, но она остановила меня. Я дал ей столько шансов отступить, но она шагнула мне навстречу – и ей не сбежать.

Теперь – нет.

– Стоять, – произношу, больше не сдерживая рвущиеся наружу желания.

Настигаю её и резко дёргаю на себя. Её затылок ударяется о мою грудь. Брукс издаёт протестующий звук, но сразу за ним из неё вырывается стон.

Толкаю её к стене и припечатываю к ней своим полыхающим телом. Правда раскрыта, мне незачем покидать её. Этой ночью Лили не скроется от меня. Да и вообще – никогда впредь.

– Кристофер… – всхлипывает Брукс, царапая ногтями стену, пока я расстёгиваю брюки. – Боже…

Задираю шёлковую сорочку, дёргаю желанные бёдра на себя и провожу пальцем между её ног. Она готова принять меня. Конечно, разве может быть иначе? Не в нашем случае.

Вряд ли Брукс понимает, откуда взялась её одержимость. Но сопротивляться ей всё равно не может. И я тоже не могу.

Моё зрение туманится, мысли покидают голову. Я наваливаюсь на Лили всем телом и прикусываю нежную шею, заставляя Брукс стонать.

Стоит войти в неё – и воздух взрывается.

А когда я начинаю двигаться – весь грёбаный мир летит к чертям.

Нам хватает нескольких минут, чтобы почти одновременно достичь разрядки. Но я не собираюсь заканчивать. Эта ночь только началась – и будь я проклят, если не выжму из неё всё.

Одержимость это, влияние ND-1 или последствия махинаций Андерсона – мне плевать. Я не просто хочу эту девушку. Она значит для меня больше, чем весь мир.

Наша связь вспыхнула резко и быстро – подобно пламени. Но я знаю, чувствую, что затушить её не хватит и всех океанов.

Мои бёдра ударяются о бёдра Брукс, когда я опрокидываю её на кровать и наваливаюсь сверху. Одежда всё ещё на нас, но кто сказал, что обязательно раздеваться? Достаточно обнажить лишь самые нужные участки тела.

Касаться её…

Ощущать…

Вдыхать её запах…

Это то, ради чего стоит жить.

Брукс стоит того, чтобы продолжать бороться – с собой, миром и несправедливостью. Бороться даже против самого себя.

Я считал, что недостоин любви и счастья, и я по-прежнему так думаю, но искушение обладать ею настолько велико, что я готов простить себе свои грехи.

Лишь бы быть рядом с ней…

Да.

Ради неё я готов не только умереть, но и жить.

– Лили, – шепчу я в её приоткрытые губы, оттягивая её волосы. – Посмотри на меня.

Она распахивает свои изумрудные глаза – и я шумно втягиваю воздух. Наши тела соединяются в бешеном ритме, а сердца стучат ещё быстрее.

– Лили… ты…

«Прекрасна» превращается в стон. Я не могу связать и двух слов от нахлынувшей страсти и жажды обладания. Вместо комплиментов я клеймлю её поцелуями, легонько прикусываю ключицы, скольжу губами по шее и оттягиваю нежную кожу зубами.

«Моя», – рычит жадный зверь внутри меня.

И в этом я с ним солидарен. Я бы очень… очень хотел провести всю жизнь рядом с ней. Чтобы каждый день видеть её улыбку.

Глава 7

Лили

«Стоять».

Всего одного слово. Но его голос прозвучал настолько властно и непоколебимо, что я невольно замерла.

Почему я не могу сопротивляться этому влечению? Почему?! Это же ненормально. Так не должно быть. Но стоит увидеть Кристофера – и я не могу совладать с собой. Во мне словно что-то переключается.

Видимо, со мной что-то не так. Я много думала об этом, и другого объяснения у меня так и не появилось.

Поворачиваю голову и смотрю на Кристофера.

Мы лежим на кровати, которую пару минут назад чуть не разломали. Сейчас он выглядит расслабленным. Но чтобы прийти в такое состояние, Кристоферу потребовалось немало времени.

Теперь я знаю, что настолько дикая похоть – результат уколов ND-1.

Сколько ещё ему нужно будет принимать этот препарат? Откажется ли Кристофер от него, когда всё закончится? Ведь ND-1 даёт человеку немыслимые способности: увеличение силы, скорости, выносливости, обострение восприятия и реакций, быструю регенерацию.

Господи… у меня голова пухнет от всей этой информации.

Веду пальцами по его лицу. Очерчиваю скулы, линию челюсти, губы… Кристофер такой красивый. Разве бывают настолько идеальные люди? Или он такой потому, что его вырастили в лаборатории? Сама эта мысль отдаёт безумием. Как… как можно создать человека из пробирки?

А планы Жнецов по порабощению людей? А закулисные игры Морга́ны? Это просто какой-то сюр. Но я сама настаивала на правде. И что в итоге? Смогу ли я принять её? Но я постараюсь. Я не откажусь от Кристофера и не отступлю.

– Что тебе во мне нравится, Лили?

Его вопрос заставляет меня вздрогнуть. Что нравится? Я никогда всерьёз об этом не задумывалась. Ещё девчонкой я влюбилась в его сценический образ и безупречную технику исполнения сольных партий. А когда увидела вживую, мой рассудок и вовсе помутился. И ситуация только усугубляется.

– Ты был моим кумиром, – отвечаю после непродолжительных раздумий. – Тогда я не была с тобой знакома, но ты привлёк меня сразу. То, как ты двигался, как вкладывался в роли, было прекрасно. Ты был прекрасен. Я смотрела на экран телевизора и мечтала, что когда-нибудь смогу поговорить с тобой.

– И как? – он усмехается. – Твои ожидания ведь не оправдались. Не таким человеком ты меня себе представляла.

– Да, я… представляла тебя немного другим. Но это лишь моя ошибка, ты тут ни при чём. Это я вознесла тебя на пьедестал, совершенно не думая, что люди не должны соответствовать ожиданиям и ярлыкам, которые мы на них навешиваем. Я ведь тоже не подарок. Никто из нас. Даже моя младшая сестрёнка может быть той ещё занозой в заднице.

– Скоро ты её увидишь.

– Мы сможем вернуться домой?

– Если всё пройдёт по плану. Жнецы согласились, что лучше оставить артистов в живых, но это не даёт стопроцентной гарантии. Когда Морга́на начнут сотрудничать, Жнецы перестанут представлять угрозу. Всё будет решено довольно быстро, и все вы сможете жить спокойно.

– Но согласятся ли Морга́на?

– Да, если не идиоты.

– Я могу тебе как-то помочь?

Кристофер приподнимается на локте и пристально смотрит на меня. Он молчит, но по пылающему взгляду и так всё понятно. Мне нельзя влезать в это. Кристофер не позволит. Если разведу самодеятельность – он меня просто-напросто запрёт где-нибудь. А взаперти я уже насиделась, спасибо.

– Прости, – накрываю его ладонь своей. – Обещаю, я не буду вмешиваться и подвергать себя опасности. Сделаю так, как ты скажешь.

– Я не злюсь, – наконец произносит он. – Но я не допущу, чтобы ты оказалась под ударом. Если ты будешь вовлечена в это, я не смогу сосредоточиться на цели. А если с тобой что-то случится, меня и вовсе сорвёт.

Его глаза постепенно приходят в норму, сине-голубой оттенок сходит на нет. Однако, пока Кристофер принимает ND-1, его клетки будут продолжать мутировать. И неизвестно, к каким последствиям это может привести. Меняющийся цвет глаз – лишь одно из них. Вроде бы ничего критичного, но что, если это только начало? Сыворотка влияет на все процессы, происходящие в организме. Разве это безопасно?

– Ответь мне, Кристофер, ты точно будешь в порядке? Так ли безопасен ND-1, как ты о нём говоришь? Обязательно принимать его?

– Я в норме, не волнуйся. Пока с тобой всё хорошо, я буду в порядке. Просто оставайся здесь и ни о чём не переживай, я всё устрою. Остальные артисты сейчас в особняке Левингтона, им ничего не угрожает. Завтра вечером состоится собрание Жнецов по поводу завещания Генри. Если всё пройдёт хорошо, то у меня появится влияние и Морга́на точно захотят сотрудничать. От исхода собрания будет зависеть, насколько быстро ты вернёшься домой, так что скрести за меня пальчики. А теперь давай спать. Уже поздно.

Кристофер притягивает меня к себе, обнимая одной рукой. Кладу голову ему на грудь и слушаю, как постепенно меняется его дыхание. А вот мне после открывшейся правды совсем не до сна.

Он сказал, что в норме, но так ли это? Определённо, нет. Однако я доверюсь ему.

В прошлый раз я не поверила и чуть всё не испортила. Больше такой ошибки я не допущу. Не стану мешать и лезть в петлю.

С самого начала это была не та игра, в которой я могу выиграть. Ставки слишком высоки, так что не стоит строить из себя невесть кого. Я не героиня комикса про крутых спецагентов, а просто девушка, которая оказалась не в том месте, не в то время.

Осторожно, чтобы не потревожить сон Кристофера, встаю с постели, надеваю халат и тапочки и тихо выхожу из комнаты. Нужно немного проветриться. В голове столько мыслей, что заснуть всё равно не получится.