Читать онлайн Брокингемская история. Том 20

© А. Кардиган, текст, 2024

© Издательство «Наш мир», оформление, 2024

CXCI. Первый миллион

– Доддс-Маклуски-Кристи, рад вас видеть! – радушно произнёс майор Спенсер, поднимаясь из-за своего рабочего стола и обмениваясь тёплыми дружескими рукопожатиями с тремя решительными джентльменами, только что вошедшими в его кабинет, – Как я погляжу, в последнее время вы что-то зачастили к нам в гости…

– Верное наблюдение, – подтвердил Доддс, возглавлявший в тот день небольшую делегацию из далёкой столицы, – За последние восемь суток мы уже в четвёртый раз появляемся в вашем отделении полиции – и всё с одной надеждой: застать наконец на рабочем месте вашего неуловимого начальника… Кстати, какими новостями с этого фронта вы порадуете нас сегодня?

– У меня имеется для вас одна важная новость по поводу нашего начальника, – не стал скрывать Спенсер, – Но боюсь, что она вас вряд ли обрадует, – (все трое посетителей настороженно повернули головы в его сторону), – Дело в том, что сегодня до обеда наш начальник непрерывно находился у себя в кабинете… А вот сейчас, во второй половине дня, вы его там уже не застанете, поскольку он внезапно отбыл в одну срочную командировку, – он сочувственно развёл руками.

– Ну вот, я так и знал! – устало вздохнул Маклуски, – Опять отсрочки, заморочки и проволочки!

– И куда же он на сей раз улизнул? – полюбопытствовал Кристи, – Снова в Ливерпуль, как на прошлой неделе?

– Нет-нет, – опроверг Спенсер, – Теперь его вызвали не в Ливерпуль, а Манчестер.

– Ну что за абсурд! – не смог сдержать эмоций Доддс, – Ну неужели он не мог заглянуть в этот Манчестер на прошлой неделе, когда заезжал в Ливерпуль?

– Кстати, как скоро он намеревается вернуться? – поинтересовался у Спенсера Кристи, – Надеюсь, он не застрянет в этом Манчестере на целых два дня, как в Ливерпуле на прошлой неделе?

– Я полагаю, что нет, – выразил убеждённость Спенсер, – Он обещал вернуться через четыре дня, в ближайшую пятницу – и, скорее всего, не в первой, а во второй половине дня.

Трое столичных следователей обменялись между собой вопросительно-возмущёнными взглядами.

– Пожалуй, с меня хватит! – решительно высказался Кристи, – Я выхожу из игры и возвращаюсь в Лондон! Гоняться за этим неуловимым начальником я больше не в состоянии…

– Кристи, вам не к лицу выкидывать белый флаг при первых же неудачах! – попытался пристыдить его Маклуски, – Всем известно, что ни одно большое дело не обходится без затяжек и проволочек… Между прочим, мы с вами находимся в этом замечательном Бембридже всего-навсего восемь суток. За столь короткий срок мы ещё не успели в полной мере оценить радушие и гостеприимство местных жителей…

– …а вы ещё не успели обойти все местные рестораны, – закончил мысль коллеги Доддс.

– С ресторанами пора заканчивать! Я уже истратил почти все деньги, какие привёз с собой из Лондона, – ответил Кристи, – А от тутошнего гостеприимства у меня понемногу съезжает крыша… Да чёрт бы побрал эту проклятую гостиницу! Похоже, она специально дожидалась нашего приезда, чтобы начать ремонтировать свою дырявую канализацию, – дал выход поднакопившемуся раздражению он, – Этот ужасный грохот не прекращается ни на минуту ни днём, ни ночью. Пожалуй, даже на квартире у Уоддока нам жилось спокойнее, чем в этом дорогостоящем гостиничном номере…

– Тогда возвращайтесь к Уоддоку! Он всегда будет рад приютить вас в своём панельном дурдоме, – не поскупился на ценный совет Маклуски.

– Но если отбросить шутки в сторону, то давайте признаем: По уровню шума нашей гостинице ещё далеко до квартиры Уоддока, – проявил присущую ему объективность Доддс, – В нашем случае источник грохота находится в одном определённом месте снаружи здания – а у Уоддока под ухом одновременно грохочут сразу несколько ненормальных соседей, проживающих с ним в одном доме…

– И всё равно я сыт по горло этими строительными работами! – остался при своём мнении Кристи, – Последние семь суток я – словно боец на передовой; со всех сторон – сплошной грохот, вой и артиллерийская канонада… Половину прошлой ночи я вообще не мог заснуть – какой-то строительный механизм занудно стрекотал под нашим окном и отгонял от меня весь сон. Наконец, он временно заглох, и мне удалось немного подремать… Как вы думаете, что я увидел во сне? А вот что: Я будто бы сижу в большом зале на какой-то важной конференции. На трибуне стоит оратор и зачитывает какой-то длинный доклад, – (Доддс и Маклуски понимающе закивали головами; они знали, что их коллеге из УБОПЭПа всегда снятся скучные и занудные сны), – Темой доклада было разоблачение какой-то преступной группировки, которая отмывала свои незаконно добытые капиталы на ремонте канализационных сетей… Разумеется, я добросовестно конспектировал речь выступающего в своей большой тетрадке, как я обычно всегда делаю наяву… Наконец, докладчик подобрался к самому главному: Он сообщил о задержании всей преступной группировки и сказал несколько слов о личностях задержанных. Затем он хитро ухмыльнулся и добавил: "А сейчас я назову вам фамилии тех, кто финансировал эту преступную группировку! Боюсь, они вас сильно удивят…" В зале повисла напряжённая тишина – а я уже занёс ручку над тетрадкой, готовясь записать новые имена и фамилии… И тут вдруг в зале прогремел резкий одиночный выстрел. Докладчик выронил свой доклад и рухнул под трибуну, истекая кровью…

– Судя по всему, докладчика застрелил один из тех, чьи фамилии он собирался озвучить, – высказал очевидное соображение Маклуски, – Надо полагать, среди публики в зале присутствовали некие криминальные авторитеты, финансировавшие эту разоблачённую преступную группировку.

– Следом раздался второй выстрел, – продолжал Кристи, – Потом ещё один – и я наконец проснулся. Посмотрев в окно, я увидел, что напротив нашего гостиничного номера стоит какой-то грузовик, а строительные рабочие в спецовках при ослепительном свете прожекторов выгружают из него какие-то трубы. Процесс выгрузки происходил без особых затей: Рабочие просто выкидывали трубы из кузова – и они падали на землю с гулким грохотом, который я во сне и принял за звуки выстрелов… В общем, нормально поспать мне этой ночью опять не удалось! К утру моя голова окончательно одеревенела и перестала соображать. Я даже не смог вспомнить ни одной фамилии задержанных, о которых успел рассказать докладчик…

– Так загляните в свои конспекты – и сразу всё вспомните! – не замедлил с ценным советом Доддс.

– Спенсер, а мы вас случайно не отрываем от каких-нибудь важных и срочных дел? – спохватился вдруг Маклуски.

Хозяин кабинета кивнул головой в неопределённом направлении. Сообразительные гости расценили этот кивок как намёк на то, что их догадка оказалась недалека от истины.

– Тогда не станем вас далее задерживать! – проявил присущий ему глубокий такт Доддс, – Сейчас мы с Кристи воспользуемся вашим телефонным аппаратом, чтобы позвонить в Лондон – а затем распрощаемся с вами до пятницы!

– Доддс, я подожду вас в коридоре! – поставил коллегу в известность Маклуски, нащупывая в кармане свои верные курительные принадлежности.

Несколько десятков минут спустя Доддс присоединился к нему в хорошо знакомой им обоим курилке второго этажа.

– Спешу довести до вашего сведения: Кристи действительно собрался драпать в Лондон, – сообщил он, раскуривая свою собственную большую трубку, – Только что он говорил по телефону со своим УБОПЭПом и доложил начальству, что уже завтра утром намерен появиться у себя на рабочем месте и снова засесть за доработку своего многострадального одностраничного плана Вестхукской операции. (Он считает, что ему следует поторопиться: До начала операции осталось всего две недели, а её план до сих пор не доработан.) Закончив телефонный разговор, Кристи прямой наводкой помчался выписываться из гостиницы. Скорее всего, мы увидим его теперь лишь на следующей неделе, когда сами вернёмся в Лондон и заглянем к нему в УБОПЭП, чтобы ознакомиться наконец с его доработанным планом… Ну а после Кристи телефоном Спенсера воспользовался я. Мне удалось без особых приключений дозвониться до Центральной полиции и поговорить с замом по кадрам. Я довёл до его сведения, что мы пробудем в Бембридже ещё по крайней мере четыре дня. Зам был сильно огорчён, но так и не нашёл, что бы возразить. Он лишь высказал сожаление, что предстоящие на этой неделе работы в большом антенном зале пройдут без нашего участия… Насколько я понял, на днях в антенный корпус прибудет специальная ремонтная бригада из Министерства и всерьёз займётся извлечением Большой Установки из передвижной лаборатории и передвижной лаборатории из Большой Установки. При этом ей наверняка понадобится подсобная рабочая сила для переноски каких-либо утяжелённых блоков… Я заверил зама, что мы с вами и сами огорчены сверх всякой меры. (Мы бы с огромным удовольствием приняли участие в этих работах, если бы неожиданно не застряли в этом проклятом Бембридже.) Между прочим, зам обмолвился, что бригада из Министерства собирается привезти с собой какие-то особые технические и механические средства…

– Возможно, речь идёт о суперсовременных агрегатах кувалдного типа, – высказал соображение Маклуски, – Впрочем, привозить их с собой из Министерства никакой необходимости нет – в нашей Центральной полиции кувалд и без того навалом…

– Итак, мы с замом условились, что мы выйдем с ним на связь через четыре дня, в эту пятницу, – продолжал Доддс, – Надеюсь, за это время все работы в антенном корпусе успеют благополучно завершиться… Нам осталось решить лишь одну проблему: Так чем же мы всё-таки собираемся заниматься в этом Бембридже всю предстоящую неделю? – риторически поинтересовался он.

В курилке на пару минут воцарилась напряжённая задумчивая тишина. Наконец, её прервал голос Маклуски:

– Может быть, попробуем ещё разок заглянуть к Расселу и узнаем, не расследует ли он очередное дело?

– Но не будет ли наше поведение выглядеть чересчур навязчивым? – выразил опасение Доддс, – На прошлой неделе мы уже и так трижды всовывали свои длинные носы в его расследования…

– Вы правы: В этом вопросе следует соблюдать определённую меру, дабы не уронить свой высокий моральнонравственный облик в глазах сотрудников бембриджской полиции, – разделил озабоченность коллеги Маклуски.

Прославленные детективы ещё немного постояли в курилке, размышляя над морально-нравственными аспектами своей непростой профессиональной деятельности… Их напряжённые раздумья смогло нарушить лишь появление в курилке ещё одного курильщика, которым оказался всё тот же следователь Рассел.

– Как говорится, на ловца и зверь бежит! – обрадовался Доддс, обмениваясь с подошедшим тёплыми дружескими рукопожатиями; Маклуски не преминул последовать его примеру, – Ну, Рассел, рассказывайте! Как ваши успехи?

– Нашли наконец ваши бланки с показаниями свидетелей? – поинтересовался Маклуски. (Впрочем, этот вопрос был задан им скорей для проформы, ибо ответ на него уже изначально загадки не представлял.)

– Как же, найдёшь тут бланки в этом дурдоме! – ожидаемо ответил следователь бембриджской полиции, – У меня создаётся впечатление, будто в моём кабинете некий злостный иллюзионист проводит какие-то дурацкие фокусы. Документы исчезают один за другим, как кролики из шляпы! На прошлой неделе я положил к себе на стол сто пустых бланков на допрос свидетелей и три из них сразу заполнил. Разумеется, на следующий же день эти три бланка бесследно испарились – а пока я занимался их поисками, куда-то исчезли и остальные девяносто семь. Это просто уму не постижимо! Даже не знаю, как можно нормально работать в этой кунсткамере…

– А не пробовали ли вы подключить к поискам бланков вашего сержанта Конроя? – подкинул неплохую идею Доддс, – Теперь, когда он вернулся со спортивных соревнований, он должен взяться за работу с ещё большим творческим вдохновением…

– А с чего вы взяли, будто Конрой уже вернулся с соревнований? – не понял Рассел.

– Мы пришли к этому выводу путём несложных логических умозаключений, – раскрыл секрет Маклуски, – Нам было известно, что на соревнования в Ньюкасл ваш сержант отбыл вместе с Лоримером; а между тем, сегодня этот Лоример как раз попался нам на глаза в коридоре, когда мы направлялись к Спенсеру в кабинет… Стало быть, Лоример уже вернулся из Ньюкасла с этих соревнований – значит, и ваш Конрой тоже должен был с них вернуться, – блеснул безупречной логикой он.

– Если бы всё было так просто! – вздохнул Рассел, – Нет, мой сержант до сих пор находится в Ньюкасле – он лежит в хирургическом отделении какого-то госпиталя.

– Вот это номер! – присвистнул от удивления Доддс, – Неужели он получил травму во время соревнований?

– Если бы во время соревнований…! – совсем помрачнел Рассел, – Нет, его угораздило травмироваться уже после соревнований, на торжественном банкете в ресторане, – (столичные детективы сочувственно покачали своими умудрёнными головами), – Сегодня утром он позвонил мне из своего госпиталя и доложил о своих приключениях… А дело было так: Перед каждым участником банкета была поставлена тарелка с каким-то куском мяса; слева от тарелки на столе лежала вилка, а справа – столовый нож. Конрой, желая продемонстрировать хорошие манеры, не глядя схватил нож и сильно стиснул его в ладони, поскольку кусок мяса оказался слишком жёстким и разрезать его на несколько мелких кусочков представлялось делом непростым. Как назло, нож лежал на столе задом наперёд, и Конрой ухватил его за… Опять забыл, как называется эта часть ножа! – посетовал он, выкидывая свой давно потухший окурок в урну и закуривая новую сигарету.

– Рукоятка? – пришёл к нему на помощь Маклуски.

– Нет, другая часть, – уточнил Рассел.

– Лезвие? – подсказал ему Доддс.

– Вот-вот: Именно лезвие! – подтвердил Рассел, – Итак, Конрой ухватил нож за лезвие и сильно стиснул его в ладони. Эта штука была заточена настолько остро, что в один момент перерезала ему несколько сухожилий на пальцах… Прямо из банкетного зала моего сержанта доставили в госпиталь – а там ему была сделана срочная операция по сшиванию сухожилий. В Бембридж он теперь вернётся лишь через пару недель, по окончании всех послеоперационных процедур. Да и помочь мне при составлении отчётов он сможет ещё нескоро – ведь он перерезал себе как раз правую руку, в которой обычно держит ручку или карандаш…

– Увы! – философски подытожил Маклуски, – Где только не получают травмы люди в наше беспокойное суматошное время…! По этому поводу мне тут же вспомнилась одна забавная история, которую нам минувшей осенью рассказала одна медсестра из травматологического отделения одного известного госпиталя в Уэльсе. Дело было так: Однажды в некий травматологический центр после одного важного футбольного матча был доставлен один знаменитый футболист с травмой задней области затылка. Специалисты, осмотрев пострадавшего, остались сильно удивлены. По их мнению, нанести подобную травму можно было разве что кастетом или кистенём… (А как известно, футболистам во время матчей запрещено пользоваться подобными приспособлениями.) Но самое любопытное выяснилось потом: Как оказалось, пострадавший вообще не принимал участия в игре. Он весь матч от стартового до финального свистка просидел на скамейке запасных… В тот день его товарищи по команде в упорной борьбе вырвали у принципиальных соперников очень важную победу с минимальным счётом. Когда матч завершился, наш футболист, не в силах усидеть на месте от переполняющих его эмоций, резко вскочил со скамейки запасных и неудачно стукнулся затылком о металлическую балку, к которой был прикреплён матерчатый навес над скамейкой. (За время напряжённого матча наш футболист начисто забыл о существовании этой балки у себя над головой.) И вот вам итог: За всю свою долгую карьеру профессионального игрока наш пациент никогда не получал столь серьёзных травм, как в тот день, когда он весь матч просидел на скамейке запасных…

– В общем, остался я пока без своего сержанта, – вернулся к своим проблемам Рассел, – И придётся мне какое-то время поработать одному… Я решил твёрдо: Покуда я не разделаюсь с "хвостами" от предыдущих дел, за новые расследования я не возьмусь, как бы меня кто ни уговаривал! Сперва я должен оформить показания свидетелей по старым делам и составить по ним все отчёты – и только потом примусь за новые дела…

– А вас кто-то уже уговаривал заняться новыми расследованиями? – уточнил для полноты картины Доддс.

– Разумеется – этот торопыга Холлистер из прокуратуры! – подтвердил Рассел, – Он позвонил мне буквально полчаса назад и попытался вовлечь в какое-то очередное дело – но я сразу дал ему от ворот поворот!

– Так-так-так… – заинтересовался Маклуски, – А в чём именно заключается новое дело Холлистера?

– Я не стал глубоко вникать в его объяснения, – махнул рукой Рассел, – Он успел рассказать мне примерно следующее: Сегодня в нашем городском Дворце Бизнеса проводится какая-то междугородняя бизнес-конференция. Среди её участников будто бы был замечен наш Сэндилендс, – (столичные детективы не смогли удержаться от удивлённого присвистывания), – Когда об этом стало известно Холлистеру, он распорядился оцепить этот Дворец Бизнеса и никого оттуда не выпускать. Как и следовало ожидать, никакого Сэндилендса ему среди тамошней публики обнаружить не удалось… Тогда Холлистер позвонил мне и попытался втянуть меня в своё расследование. Мне пришлось честно и открыто послать его ко всем чертям. Соваться в его дикие авантюрные проекты я больше не намерен…

– Похоже, мы уже нашли себе занятие по крайней мере на остаток сегодняшнего дня… – глубокомысленно высказался Доддс, решительно убирая за пазуху свою давно потухшую трубку, – Рассел, а ну-ка объясните нам: Где находится ваш Дворец Бизнеса и как до него можно добраться?

– Я и сам хотел спросить вас примерно то же самое! – подтвердил Маклуски, спешно засовывая во внутренний карман свою собственную большую трубку.

Несколько десятков минут спустя два величайших мастера сыска и розыска уже стояли возле входа в бембриджский городской Дворец Бизнеса. Проникнуть внутрь здания им долгое время не удавалось, поскольку проход туда был надёжно перекрыт невозмутимыми вооружёнными охранниками, на которых служебные удостоверения Доддса и Маклуски не производили абсолютно никакого впечатления. В конце концов столичным детективам пришлось прибегнуть к небольшой хитрости: Они заявили охранникам, что будто бы желают сообщить следователю Холлистеру некую важную информацию насчёт подозреваемого Сэндилендса… Хитрость сработала: Охранники немедленно известили об этом по внутреннему телефону самого Холлистера – и через пару минут тот сам примчался на место событий откуда-то с верхних этажей Дворца Бизнеса.

– Ага, так это – вы! – высказал разочарование он, обмениваясь со столичными коллегами тёплыми дружескими рукопожатиями, – А я-то думал, тут и в самом деле объявились какие-то ценные информаторы… Значит, Рассел решил прислать вас ко мне на подмогу?

– Нет-нет! – опроверг Доддс, – Рассел погряз в мелких бытовых проблемах у себя в кабинете. К вам мы оба прибыли исключительно по собственной инициативе… Но давайте ближе к делу: Как у вас обстоят дела с поисками Сэндилендса?

– Нам удалось установить один важный факт: В настоящий момент Сэндилендса во Дворце Бизнеса совершенно точно нет, – доложил Холлистер, – Что всё это может означать, пока сказать сложно… Вполне возможно, что сегодня этот тип здесь вообще не появлялся; однако не исключено, что он-таки успел тут побывать и затем улизнул до нашего прибытия. Ситуацию должен прояснить допрос свидетелей, к которому я как раз собираюсь приступить…

– Значит, мы подоспели к самой раздаче слонов! – обрадовался Маклуски.

– Если вы желаете принять участие в этом допросе, то я нисколько не стану возражать, – прозрачно намекнул Холлистер.

– Можете обойтись безо всяких "если", – ответил ему таким же прозрачным намёком Доддс.

При поддержке Холлистера столичным детективам довольно быстро удалось прорваться по ту сторону оцепления. Через пару минут все трое уже сидели на трёх разных стульях в одной небольшой комнатке на втором этаже, которая в нынешней ситуации выполняла роль своеобразного штаба расследования.

– Перед тем, как приступить к собственно допросу свидетелей, я в общих чертах познакомлю вас с фактической стороной дела, – начал Холлистер, – Итак, сегодня в актовом зале этого Дворца Бизнеса проводилась какая-то бизнес-конференция. До обеденного перерыва она проходила более-менее спокойно. Возмутителем спокойствия оказался некий Чибнелл, мелкий бизнесмен из нашего Бембриджа… (Его контора занимается изготовлением на заказ кухонных гарнитуров.) Кстати, вы с этим типом ещё не знакомы?

– Скорее всего, нет, – не стал преувеличивать Маклуски, – К счастью, нам пока не приходило в голову заказывать себе кухонные гарнитуры в вашем замечательном городе…

– Из похожих фамилий я могу припомнить разве что некого Чигвелла, сотрудника лондонского уголовного розыска, – добавил Доддс, заглянув украдкой в свою верную записную книжку.

– Могу поручиться: Наш Чибнелл никогда не работал ни в каких силовых структурах, – развеял все сомнения Холлистер, – (Кстати, вы правильно сделали, что не стали заказывать у него гарнитур! Его продукция, мягко говоря, оставляет желать много лучшего.) Итак, именно этот Чибнелл и взбаламутил нам всю воду… Когда в конференции был объявлен обеденный перерыв, он бесцельно слонялся по второму этажу Дворца Бизнеса. Вдруг он увидел, как по лестнице вниз, на первый этаж, спускаются два других типа. Одного из них Чибнелл хорошо знал – это был Огилви, глава другой конторы по изготовлению всё той же кухонной мебели. (Замечу: Вот у него-то как раз гарнитуры получаются довольно неплохие! Кстати, обе конторы расположены бок о бок одна с другой, в соседних домах. Если клиентам что-то вдруг не понравится в одной, долго искать конкурирующую лавочку им не потребуется.) Спутник Огилви был Чибнеллу незнаком, но его внешний вид явно что-то ему напомнил… Чибнелл в задумчивости раскрыл вчерашнюю газету, которую таскал у себя в кармане, и ещё раз внимательно изучил помещённую там фотографию беглого бизнесмена Сэндилендса, разыскиваемого бембриджской прокуратурой и полицией. У него отпали последние сомнения: Спутником Огилви, вне всякого сомнения, был наш Сэндилендс! Чибнелл поспешил поделиться своим открытием с администрацией Дворца Бизнеса; та сообщила об этом мне в прокуратуру – ну а я дал указание немедленно перекрыть все входы и выходы в здание. (Разумеется, работу бизнес-конференции пришлось приостановить до полного прояснения ситуации.) Я прибыл сюда буквально через четверть часа после полученного сигнала – но Сэндилендса среди участников бизнес-конференции мне отыскать не удалось…

– Эта история выглядит по меньшей мере странно, – поделился первым впечатлением Доддс, – Начнём с самой главной несообразности: А с какой стати Сэндилендс вообще мог затесаться в ряды участников вашей конференции? Насколько мы помним, он скрывается от правосудия где-то за пределами вашего города, а в самом Бембридже давно объявлен в розыск…

– Вы правы: Появление Сэндилендса на какой-то конференции в самом центре Бембриджа с точки зрения здравого смысла было бы полным абсурдом, – признал Холлистер, – С другой стороны, мы живём в такое удивительное время, что уже ничему не удивляемся… Возможно, Сэндилендса и в самом деле настолько заинтересовала эта дурацкая бизнес-конференция, что он решил на ней побывать, даже невзирая на грозящую ему опасность. (Как-никак он сам – тоже бизнесмен. Проблемы, обсуждаемые на этой конференции, наверняка вызывают у него глубокий профессиональный интерес.) Не исключён и другой вариант: Сэндилендс рассчитывал встретить во Дворце Бизнеса кого-либо из своих знакомых или давних сообщников из числа бембриджских бизнесменов… В общем, его появление на сегодняшней конференции хотя и выглядит немного странно, но в целом вполне правдоподобно, – заключил он.

– А что по этому поводу говорит Огилви? – осведомился Доддс.

– Можете сами догадаться, – вздохнул Холлистер, – Разумеется, Огилви говорит, что никогда не был знаком с Сэндилендсом. Во Дворце Бизнеса он его сегодня не видел, а на первый этаж спускался по лестнице в полном одиночестве.

– Итого у вас на одиночное свидетельство Чибнелла имеется прямо противоположное свидетельство Огилви, – подытожил Маклуски, – А вдруг именно оно-то и соответствует истине? В таком случае, вам следует объявить показания Чибнелла ошибочными – и дело можно будет смело списывать в архив!

– Я и сам был бы рад поскорее его туда списать, – согласился Холлистер, – Но загвоздка вся в том, что вместе с Чибнеллом тогда по второму этажу слонялся ещё один свидетель, который тоже видел Огилви в компании Сэндилендса…

– Наверно, этот свидетель – близкий приятель Чибнелла, всегда готовый во всём его поддержать, – высказал очевидное подозрение Доддс.

– А вот и нет! – опроверг Холлистер, – Этим свидетелем был крупный бизнесмен из Ньюкасла, Бедингем. Говорят, его состояние превышает несколько миллионов фунтов, – (столичные детективы озадаченно почесали каждый у себя в подбородке), – С Чибнеллом он до сегодняшнего дня знаком не был. Подозревать его в даче ложных показаний у нас никаких оснований нет. (С одной стороны, это дело никак не затрагивает его интересов; с другой стороны, на его подкуп у Чибнелла не хватило бы никаких средств.) Вот таково на данный момент состояние нашего расследования!

– Тогда попробуем продвинуть его немного вперёд! – предложил Маклуски, – С кого из свидетелей вы хотите начать ваш допрос?

– Разумеется, с главного возмутителя спокойствия, – не затруднился с ответом Холлистер.

Несколько минут спустя в штаб расследования по указанию Холлистера был доставлен главный свидетель Чибнелл. Он занял место на четвёртом стуле прямо напротив главного следователя, сидящего по ту сторону главного и единственного стола. Что же касается Доддса и Маклуски, то они скромно расположились немного сбоку, дабы держать допрашиваемого под своим пристальным, но ненавязчивым наблюдением… Чибнелл оказался невысоким беспокойным субъектом среднего возраста. Он нервно ёрзал на своём стуле, не в силах справиться с обуревавшими его противоречивыми эмоциями. (Столичным детективам пришлось признать правоту Холлистера: Под руководством такого суматошного типа вряд ли мог быть изготовлен хоть один кухонный гарнитур надлежащего качества.)

– Чибнелл, я призываю вас дать следствию правдивые и объективные показания! – обратился к свидетелю Холлистер, – Имейте в виду: Теперь вас слушают сразу три следователя…

– Я всегда говорю только правду! – вскричал возмущённый Чибнелл, – И я всегда даю следствию объективные показания! А дело было так: В обеденный перерыв я прогуливался по коридору второго этажа – и там за мной увязался этот старикан из Ньюкасла, Бедингем. (Его почему-то заинтересовало моё выступление в первой части конференции, когда я рассказывал о специфике изготовления кухонных гарнитуров.) Мы с ним немного поболтали и побродили туда-сюда. В конце концов мы вышли к лестнице на первый этаж… Вдруг мимо нас на эту лестницу весело прошмыгнули два типа. Один из них был Огилви – а второго я, как ни странно, узнать не сумел. Мы с Бедингемом переглянулись… "А это что ещё за фраер в компании с Огилви?" – спросил меня Бедингем. (Огилви тоже выступал в первой части конференции со своим докладом, и Бедингем хорошо его запомнил.) "Никогда раньше не видел этой физиономии", – ответил я, – "Но она что-то смутно мне напоминает…" И тут меня осенило! Я вытащил из кармана вчерашнюю газету, которую купил сегодня утром в здешнем киоске, и ещё раз рассмотрел объявление на развороте… Кстати, вот эта газета! – он сунул руку себе за пазуху с явным намерением что-то оттуда достать.

– Газету нам показывать не надо! – остановил его Холлистер, – Это объявление знакомо мне ничуть не хуже, чем вам… (Собственно, я же и разместил его в этой газете.) Давайте дальше: Что вам ответил Бедингем?

– Он поглядел на фотографию, – продолжал Чибнелл, – и сказал: "Сомнений быть не может: Это и есть тот самый гаврик! Оказывается, его разыскивает местная прокуратура… Чибнелл, скорее звоните туда и исполняйте свой гражданский долг!" И вот я его исполнил…

– Спору нет: Вы действовали предельно решительно и оперативно, – вынужден был признать Доддс, – Но давайте уточним: Вы уверены, что этот второй тип и Огилви спускались по лестнице в одной компании, а не каждый по себе?

– Да это и так понятно! – хмыкнул Чибнелл, – Они по-приятельски друг с другом переговаривались и хлопали один другого по плечу. Случайные попутчики таких вольностей себе не позволяют…

– Очень ценное наблюдение! – отметил Маклуски, – Кстати, Огилви знаком вам гораздо лучше Сэндилендса (которого вы знаете лишь по фотографии в газете)… Как вы полагаете: Какие причины могли заставить его встретиться сегодня с беглым бизнесменом, объявленным в розыск, на глазах у многочисленных посетителей бизнес-конференции? Может быть, вам известно что-либо о каких-то теневых нюансах бизнес-деятельности Огилви?

– Да не слежу я за его деятельностью! – дал решительный отпор изготовитель плохих кухонных гарнитуров, – Я понятия не имею, какие дела он обделывал с этим Сэндилендсом! (Я и сам только сегодня утром узнал о его существовании, когда открыл вчерашнюю газету с его фотографией.) Да вы пригласите Огилви к себе в кабинет и прямо спросите, для чего он встречался с этим типом! Пускай он вам всё сам и расскажет…

– Спасибо за ценный совет, – ухмыльнулся Холлистер, – К счастью, мы и без ваших подсказок знаем, как нужно допрашивать свидетелей. Рано или поздно мы доберёмся и до Огилви… Но пока что мы снимаем показания с вас – и эти показания, мягко говоря, выглядят не слишком убедительно…

– Я сказал вам чистую правду! – воскликнул в запальчивости Чибнелл, – А если вы мне не верите, то спросите у Бедингема – он подтвердит каждое моё слово!

– И с Бедингемом мы тоже когда-нибудь разберёмся, – пообещал Холлистер, – Но за свои показания следственной комиссии вы несёте полную уголовную ответственность согласно нормам закона… Вы готовы поставить свою подпись под официальным изложением ваших показаний?

– Готов – хоть прямо сейчас! – бесстрашно заявил Чибнелл.

– Прямо сейчас не получится, – остудил его пыл следователь прокуратуры, – Для оформления своих свидетельских показаний вам придётся лично явиться ко мне в кабинет завтра утром… Сейчас я выпишу вам повестку, иначе вас не пропустят через нашу проходную, – он раскрыл папку, лежащую на столе, и извлёк из неё небольшой листок, – Только вот на какой час мне бы вас вызвать…? Чибнелл, даю вам свободу выбора! Назовите мне любое удобное вам время в первой половине дня, от девяти утра до полудня!

– Тогда пишите: В двенадцать! – не стал долго ломать голову Чибнелл, – Утром я буду занят в конторе… Пожалуй, только к полудню немного освобожусь! А после обеда меня ждут другие дела в другом месте… Вот так и живу: Каждый день кручусь, как белка в колесе! – он повернулся к столичным детективам (по-видимому, полагая, что им ещё не известно о его роде занятий), – И приходится мне метаться по всему Бембриджу в поисках клиентов… Кстати, а вам случайно не нужен хороший кухонный гарнитур? Если вдруг надумаете, смело обращайтесь в нашу контору! Мы состряпаем вам такую мебель, что все ваши знакомые попадают в обморок от зависти! Наши гарнитуры всегда красивы, качественны, практичны, экономичны, удобны в эксплуатации, долговечны, безупречны в работе и, самое главное, достаточно дёшевы…

– Чибнелл, здесь вам – не бизнес-конференция! Прекратите рекламировать свои старые ящики! – поспешил вмешаться Холлистер, – Вот вам повестка в прокуратуру на двенадцать ноль-ноль завтрашнего дня! Жду вас в это время у себя в кабинете… Постарайтесь не опаздывать! Вам всё понятно? Тогда можете быть свободны! Сколько сейчас времени? – он бросил взгляд на свои наручные часы, – Ага, уже шестнадцать тридцать… Где-то через полчаса оцепление вокруг Дворца Бизнеса будет снято, и вас беспрепятственно отсюда выпустят. А до тех пор вам придётся посидеть где-нибудь в курилке… Ну, всего вам наилучшего!

– Конечно, мы и в самом страшном сне не станем заказывать у этого типа никаких гарнитуров, – честно признался Доддс, когда Чибнелл со своей повесткой покинул штаб расследования, – Судя по внешнему виду, он – субъект взбаламошный и малопредсказуемый. Скорее всего, примерно такую же мебель он и производит…

– Это вы верно подметили, – подтвердил Холлистер, – Один мой сослуживец как-то заказал в его конторе один кухонный гарнитур…

– …и все его знакомые сразу попадали в обморок от зависти? – заинтересовался Маклуски.

– Если кто и падает в его кухне, то не от зависти, а скорей от хохота, – уточнил Холлистер, – Чибнелл и компания при изготовлении гарнитура перепутали всё, что только возможно, включая правую и левую стороны чертежа. В результате то, что по замыслу заказчика должно было оказаться в правом углу кухни, Чибнелл переместил в левый угол – и наоборот. Дырку в мойке, которая должна была соответствовать подходящей слева сливной трубе, Чибнелл просверлил в её правой стенке, а левую оставил совершенно глухой. Заказчику пришлось самостоятельно вырезать все недостающие дырки и заделывать все лишние… В общем, неудивительно, что Чибнелл теперь испытывает сложности с поиском новых клиентов! Контора того же Огилви даст ему не одну сотню очков вперёд…

– Но если Чибнелл имеет привычку всё путать, – резонно заметил Доддс, – то не мог ли он перепутать что-либо при даче сегодняшних показаний?

– Отчего же не мог? – охотно согласился Холлистер, – Нам осталось лишь вызвать на ковёр Бедингема и заслушать его показания! Интересно, насколько они разойдутся с тем, что мы услышали только что от Чибнелла?

Несколько минут спустя в штаб расследования вошёл ещё один свидетель – миллионер Бедингем. Он оказался джентльменом весьма почтенного возраста, невысоким и худощавым, одетым в скромный аккуратный костюм. В его облике не ощущалось ни капли той развязности и бесцеремонности, которыми так грешат внезапно разбогатевшие баловни судьбы. Было очевидно, что он в полной мере осознаёт собственную значимость, но относится к своей персоне с некоторой долей иронии… Обменявшись дружескими рукопожатиями со всеми тремя следователями, он без излишней помпезности уселся на бывший стул Чибнелла, непринуждённо закинув ногу на ногу.

– Мистер Бедингем, мы вызвали вас для дачи свидетельских показаний, в соответствии с нормами уголовнопроцессуального кодекса, – обратился к нему Холлистер, – Мы призываем вас отвечать на наши вопросы правдиво, объективно и беспристрастно…

– Уговорили! – улыбнулся Бедингем, – А я-то думал, что на вопросы прокуратуры следует отвечать лживо, необъективно и с пристрастием…

– Холлистер продолжает соблюдать уголовно-процессуальные нормы. Он был обязан предупредить вас об обязанности честно отвечать на его вопросы, – поспешил внести необходимую ясность Маклуски.

– Кстати, он забыл добавить, что за дачу ложных показаний вы несёте предусмотренную законами ответственность, вплоть до уголовной, – уточнил Доддс.

– Но перейдём к делу! Мистер Бедингем, мы хотим услышать от вас рассказ об интересующих нас событиях! – обратился к миллионеру Холлистер, – Надеюсь, вы понимаете, о каких событиях идёт речь…

– Конечно, понимаю, – ещё раз улыбнулся Бедингем, – А посему я не стану вам подробно объяснять, с какой целью я прибыл на эту замечательную конференцию и какие выступления успел здесь прослушать в первой половине дня… Начну с того, что вас интересует: Когда на конференции объявили перерыв, я вышел в коридор немного прогуляться. Там я чисто случайно столкнулся с мистером Чибнеллом – тем самым, который буквально получасом ранее зачитывал с трибуны свой доклад о проблемах малого бизнеса. Надо сказать, что эти проблемы мне в какой-то степени тоже близки – ведь я и сам начинал свой путь в бизнесе с самых низов! – его лицо осветила добрая ностальгическая улыбка, – Конечно, нынешние мелкие бизнесмены живут совсем в ином мире, чем я сорок лет назад… В общем, у нас с мистером Чибнеллом нашлось много интересных тем для разговора. Мы с ним неторопливо прогуливались по коридору второго этажа то в одну, то в другую сторону; наконец, мы оказались возле лестницы, ведущей на первый этаж. Вдруг мистер Чибнелл резко обернулся и в волнении произнёс: "Постойте-постойте! Мистер Бедингем, вы обратили внимание на тех двух бизнесменов, которые только что спустились по лестнице вниз? Один из них был моим коллегой Огилви. Но кто же тогда второй?" "К сожалению, я пропустил этот момент", – ответил я. Тогда мистер Чибнелл достал из кармана газету и показал мне фотографию на развороте: "Я уверен, что спутником Огилви был вот этот джентльмен, которого разыскивает наша прокуратура!" Я ответил: "Если уверены, тогда звоните в прокуратуру!" И мистер Чибнелл тотчас умчался на поиски телефонного аппарата… Вот и весь мой рассказ!

Холлистер обменялся со своими столичными коллегами весьма красноречивым взглядом.

– Благодарю вас, мистер Бедингем! – произнёс он, с трудом сдерживая переполняющее его торжество, – То есть, вы не можете подтвердить, что спутник Огилви был похож на фотографию в газете?

– Не стану лукавить: Я не успел разглядеть его спутника, – ответил миллионер из Ньюкасла, – Попутно уточню: Я никогда не видел вживую того джентльмена, чью фотографию в газете мне показал мистер Чибнелл – ни сегодня во Дворце Бизнеса, ни когда-либо ранее.

– Но вы уверены, что Огилви спускался по лестнице в компании с каким-то другим типом? – поставил вопрос ребром Доддс.

– И здесь я вам ничем помочь не могу, – Бедингем виновато развёл руками, – Мне смутно припоминается, что мистер Огилви попался нам навстречу, когда мы с мистером Чибнеллом прогуливались по коридору второго этажа; однако я не заметил, когда именно он решил спуститься на первый этаж. Соответственно, я не могу знать, спускался ли он в компании с кем-то или же в полном одиночестве…

– Вот и славно! – Холлистер достал из своей папки ещё один листок, – Мистер Бедингем, бюрократические формальности требуют, чтобы вы завтра утром явились ко мне в прокуратуру для оформления своих только что данных свидетельских показаний. На какое время вам выписать повестку: на девять часов, на десять или на одиннадцать?

– Конечно, на девять! – мгновенно сделал выбор Бедингем, – Я – пташка ранняя. Я всегда привык рано просыпаться, чтобы успеть сделать за день больше важных дел… Я с удовольствием навещу вас в вашей прокуратуре! Я уже давно себе уяснил, что с правоохранительными органами следует поддерживать дружеские отношения, – он лукаво усмехнулся, – За мою пунктуальность можете не опасаться: Я появлюсь у вас в кабинете ровно в девять ноль-ноль! Потом совершу ещё несколько важных визитов – а вечером сяду на поезд и отправлюсь домой, в Ньюкасл… Но если вам вдруг захочется нанести мне ответный визит, то милости прошу в гости! – радушно улыбнулся он, – Меня ещё целые сутки можно будет застать в вашей замечательной бизнес-гостинице, в номере двадцать восемь на втором этаже. Я остановился там вместе с моим бизнес-компаньоном из Ньюкасла, мистером Линклейтером… Смело стучите к нам в дверь и заходите без дополнительных приглашений! Швейцаров мы у себя не держим, – не без юмора добавил он.

– Да-да, непременно загляну, если вдруг возникнет необходимость, – пообещал Холлистер, – Держите вашу повестку, мистер Бедингем!

– Ну, что скажете? – риторически осведомился Маклуски сразу после ухода миллионера, – Показания Чибнелла рассыпались в пух и прах; не так ли?

– Скажу вам откровенно: Я не сильно этим расстроен, – не стал особо переживать Холлистер, – Огилви вызывает у меня куда больше симпатий, чем Чибнелл (и не только качеством своих гарнитуров). Я очень рад, что обвинения в его адрес оказались несостоятельными! Раз Бедингем не может подтвердить показания Чибнелла, то они повисают в воздухе, не имея точки опоры… Чтобы довести дело до конца, нам требуется лишь заслушать показания самого Огилви! – вернулся к текущим заботам он.

Вскоре в комнату на втором этаже зашёл очередной посетитель – примерно такого же возраста, как и Чибнелл, но куда более спокойный, уравновешенный и внушающий доверие. Холлистер поднялся из-за стола и обменялся с ним крепкими уважительными рукопожатиями. Его примеру последовали и два столичных детектива…

– Кстати, не пора ли нам сменить обстановку? – обратился ко всем присутствующим Холлистер, – Огилви, как вы смотрите на небольшой дружеский перекур в дальнем закутке возле окна?

– Ничего не имею против, – ответил свидетель, – Но я, к сожалению, не успел купить себе сигарет в здешнем киоске…

– Не беда – я угощу вас своими! – ответил Холлистер, после чего последнее препятствие на пути к плановому перекуру было благополучно устранено.

Пару минут спустя все четверо уже стояли возле упомянутого заднего окна прямо под табличкой с неперечёркнутой сигаретой и в четыре рта дымили своими курительными принадлежностями. (Строго говоря, из четверых стояли в курилке лишь Холлистер и Огилви. Маклуски курил свою трубку на ходу, целенаправленно блуждая туда-сюда вдоль подоконника – а Доддс сидел на краешке этого же подоконника с другой трубкой во р^ту.)

– Ну и натворили вы дел, Огилви! – не без иронии покачал головой Холлистер, – Чибнелл уверяет, что видел вас сегодня в компании беглого бизнесмена Сэндилендса, которого вы будто бы дружески похлопывали по плечу…

– …а в руках у меня при этом был ворованный гранатомёт, – в тон ему продолжил Огилви, – От Чибнелла и не таких нелепостей можно ожидать… Но я готов заявить вам предельно серьёзно, – сменил тон он, – Я никогда не видел этого Сэндилендса, чью фотографию вы разместили в газете, и никогда с ним не встречался. О его существовании я узнал лишь пару часов назад, когда вы показали мне эту газету. (Сам я уже давно газет не читаю.) Понятия не имею, с какой стати Чибнелл вдруг навёл на меня такую напраслину!

– Тогда кто же был тот таинственный незнакомец, в компании которого вы спустились по лестнице на глазах у Чибнелла? – поставил вопрос ребром Доддс.

– Не знаю, что за незнакомец вдруг причудился этому Чибнеллу, – вздохнул Огилви, – Бесспорно, во время перерыва я спустился со второго этажа на первый, чтобы купить в киоске сигарет. (Кстати, киоск оказался закрыт. Я так и простоял возле него почти полчаса, пока вокруг не объявили тревогу.) Как мне припоминается, по лестнице я топал в полном одиночестве… Впрочем, нет: Метрах в пяти передо мной спускался ещё какой-то тип с красной повязкой на рукаве. (Наверно, один из здешних дежурных.) Не могу судить, насколько он был похож на фотографию Сэндилендса – ведь я видел его только со спины. Ну а он вообще меня не видел, поскольку не имел глаз на затылке… Надеюсь, в тюрьму меня за это не посадят? – поинтересовался он у следователя прокуратуры.

– Не мелите чепухи! – махнул рукой Холлистер, – Через пять минут я дам указание снять оцепление вокруг Дворца Бизнеса – и вы спокойно уйдёте отсюда на все четыре стороны… От вас требуется лишь самая малость: явиться завтра утром ко мне в кабинет и подписать свои сегодняшние показания. Я могу выписать вам повестку либо на десять часов, либо на одиннадцать…

– Лучше на одиннадцать, – быстро сориентировался Огилви, – С утра я буду занят в конторе. Мне предстоит подготовить договор на заказ одного большого гарнитура… К одиннадцати я как раз с ним закончу – а после обеда заказчик подойдёт, посмотрит договор и его подпишет, – мысленно заглянул в будущее он, – Не хотелось бы упускать такой выгодный заказ! Клиент мне попался с деньгами, но капризный и требовательный. До меня он уже успел побывать у Чибнелла, но не смог с ним договориться. А вот наша контора, похоже, пришлась ему по душе…

– Не беспокойтесь: Ваш бизнес нисколько не пострадает, – заверил его Холлистер, – Сейчас мы закончим перекур, и я выпишу вам повестку на одиннадцать ноль-ноль!

Примерно четверть часа спустя, когда осадное положение во Дворце Бизнеса было уже отменено, а все посетители злополучной бизнес-конференции наконец смогли покинуть место своего временного заточения, Холлистер и его столичные коллеги снова уединились всё в той же небольшой комнатке на втором этаже, чтобы подвести итоги проведённому ими расследованию.

– Кажется, дело окончательно прояснилось, – нашёл повод порадоваться Доддс, – Очевидно, что Чибнелл намеренно оговорил Огилви, и мотивы его поступка теперь загадки не представляют… Как мы только что узнали, завтра во второй половине дня у Огилви намечается подписание договора с каким-то крупным заказчиком, которого упустил Чибнелл. Этот последний ещё не признал своего поражения и намерен до последнего сражаться за выгодный заказ. Он прибег к незамысловатой, но весьма остроумной хитрости: сообщил в прокуратуру о том, что Огилви был якобы замечен во Дворце Бизнеса в компании с беглым подозреваемым Сэндилендсом. Его замысел очевиден: Прокуратура будет обязана задержать Огилви до полного выяснения всех обстоятельств дела. Возможно, его продержат под стражей весь сегодняшний и завтрашний день, и он не успеет должным образом подготовиться к подписанию договора с привиредливым клиентом. В этом случае этот клиент может опять переметнуться в контору Чибнелла… К счастью, следователь прокуратуры (при скромной поддержке своих столичных коллег) сумел предельно быстро разобраться в хитросплетениях этой истории, и Огилви не пришлось целые сутки томиться в застенках…

– В общем, Холлистер, можете смело сдавать ваше дело в архив! – не поскупился на дружеский совет Маклуски.

– Осталась лишь последняя формальность: официально оформить показания всех троих свидетелей, – не спешил обольщаться следователь прокуратуры, – После этого дело действительно можно будет закрывать ввиду неподтверждения полученной информации… И всё-таки какое-то шестое чувство мне подсказывает: Не всё так просто в этой истории! – он в задумчивости забарабанил пальцами по поверхности стола, за которым сидел, – Помяните моё слово: Завтра при оформлении показаний нас как пить дать ожидает какой-нибудь дурацкий сюрприз!

– И кто же из свидетелей, по-вашему, его преподнесёт? – поинтересовался Доддс.

– А вот давайте подумаем… – Холлистер основательно почесал у себя в затылке, – Конечно, Огилви с радостью подпишет свои показания, которые полностью снимают с него всю вину… Бедингем? За него я тоже спокоен: Он не привык бросать слова на ветер. Не сомневаюсь, что он явится ко мне в кабинет ровно в девять ноль-ноль и охотно подпишет свои показания… А вот в Чибнелле я почему-то не уверен, – поделился обеспокоенностью он, – Вот он-то наверняка продолжит мутить воду и потребует, чтобы в его показания были внесены какие-либо дополнения или изменения… И придётся нам тогда заново проводить проверку его измышлений! – высказал неутешительный прогноз он.

– Ну вы нас и заинтриговали! – признал Маклуски, – Пожалуй, нам с Доддсом стоит завтра утром подойти к вам в прокуратуру и прозондировать текущую обстановку…

Около десяти часов следующего утра два непревзойдённых мастера сыска и розыска уже стояли в главной проходной бембриджской прокуратуры возле настенного телефонного аппарата. Маклуски, который в тот день символически возглавлял совместную с коллегой следственную бригаду, решительно снял с телефона трубку и набрал на диске хорошо известный ему номер. Доддс скромно пристроился рядом, буквально втиснув одно из своих ушей в телефонную трубку.

– Холлистер слушает, – донёсся оттуда знакомый голос; в то утро он звучал как-то излишне мрачновато.

– От всей души вас приветствую, – произнёс в трубку Маклуски, – Ну, как у вас настроение? Вы уже готовы к предстоящим сюрпризам?

– Готовиться больше нет нужды. Сюрприз уже состоялся, – доложил Холлистер.

– Что вы имеете в виду? – не понял Маклуски, – Позвольте: Но ведь сейчас – только десять часов утра! У вас в кабинете успел побывать только один Бедингем… Неужели это он преподнёс вам сюрприз?

– Он самый, – невесело вздохнул Холлистер.

– Невероятно! – только и смог сказать потрясённый Маклуски, – То есть, он отказался подписывать свои показания?

– Ещё хуже, – ответил Холлистер, – Он вообще не явился в мой кабинет к девяти часам, – (два столичных детектива не смогли удержаться от недоумённого присвистывания), – Это выглядит тем более странно, что вчера Бедингем произвёл на меня впечатление предельно пунктуального человека… Когда время перевалило за половину десятого, я всерьёз забеспокоился. Я позвонил в бизнес-гостиницу, где он остановился – и дежурный мне сообщил, что Бедингем внезапно покинул гостиницу ещё вчера вечером. Обратно он до сих пор не вернулся…

– Да чтоб его…! – сказал в сердцах озадаченный Доддс.

– Это не лезет ни в какие ворота! – продолжал Холлистер, – Бедингем является свидетелем по нашему делу. Он получил от меня повестку и был обязан явиться в прокуратуру ровно в девять ноль-ноль. Даже если что-то вдруг ему помешало, он был обязан известить об этом меня или наш секретариат… (Ведь я позвал его не на какой-то дружеский фуршет, в конце-то концов!) Нет, не нравится мне что-то в этой истории! – поделился недобрым предчувствием он, – Я немного подумал и принял решение лично подъехать в эту гостиницу, чтобы разобраться во всём на месте…

– А по дороге вы как раз прихватите нас с Доддсом! Мы будем ждать вас возле проходной, – поставил его в известность Маклуски.

Десять минут спустя автомобиль Холлистера с тремя решительными попутчиками на борту уже вовсю катил по оживлённым бембриджским улицам в сторону злополучной бизнес-гостиницы. Неудивительно, что настроение у троих следователей было весьма неоднозначным…

– Ну и подкинул нам головоломку этот миллионер из Ньюкасла! – озабоченно покачал головой Холлистер, сидевший за рулём на переднем сидении, – Вы и сами всё видели: Вчера, когда я выписывал ему повестку, он был полон решимости явиться в мой кабинет точно в назначенный час (который он, между прочим, выбрал себе сам). На легкомысленного фанфарона наш Бедингем явно не похож. Заставить его изменить своему слову могла только очень серьёзная причина…

– Вы полагаете, что Бедингема кто-то пристукнул? – назвал вещи своими именами Доддс (сидящий на заднем сидении).

– Не знаю, шутите вы или нет, – ответил Холлистер, – Однако данная гипотеза представляется мне вполне вероятной…

Но вот автомобиль Холлистера стремительно подкатил к роскошному зданию бизнес-гостиницы и резко затормозил возле её парадного входа. Вскоре все трое новоприбывших уже стояли в приёмном холле перед стойкой дежурного, а тот стоял по ту сторону стойки напротив них.

– Итак, вы и есть тот самый дежурный Полк, с которым я беседовал по телефону около часа назад, – начал разговор Холлистер, бросив взгляд на табличку с фамилией, украшавшую передний карман пиджака дежурного, – Мы ждём от вас подробного рассказа об обстоятельствах исчезновения вашего постояльца Бедингема! (Между прочим, главного свидетеля по одному важному делу, которое расследует наша прокуратура.)

– С какого момента я должен начать свой рассказ? – уточнил въедливый дежурный.

– С пяти часов вчерашнего вечера, – известил его Маклуски.

– Тогда долгого рассказа не получится, – заранее предупредил Полк, – Оба постояльца двадцать восьмого номера, Линклейтер и Бедингем, вернулись в гостиницу в начале шестого и поднялись к себе на второй этаж… В районе семи часов я минут на пять отошёл от стойки в один из номеров на первом этаже. Когда я возвратился, я заметил в нашем почтовом ящике какой-то запечатанный конверт, – он указал на небольшой деревянный ящик с открытым верхом, стоявший на стойке; табличка со словом "Корреспонденция" поясняла посторонним его предназначение, – Могу поручиться: Когда я отходил от стойки пятью минутами ранее, этого конверта в ящике ещё не было. Стало быть, какой-то курьер положил его сюда во время моего пятиминутного отсутствия… На конверте было написано только одно слово: "Бедингему"…

– Так-так-так… – произнёс заинтригованный Холлистер, – Стало быть, Бедингему пришло какое-то послание? Полк, а вы не обратили внимания, каким почерком была написана его фамилия?

– Она была напечатана на машинке, – ответил дежурный; троим следователям пришлось молча скрыть досаду, – Ну а поскольку в нашей гостинице вчера проживал только один постоялец по фамилии Бедингем, я недолго думая отнёс конверт в двадцать восьмой номер и вручил адресату – после чего вернулся на первый этаж и продолжил своё дежурство за стойкой.

– А как отреагировал Бедингем на это послание? – поинтересовался Доддс, – Он обрадовался, огорчился, удивился, испугался…?

– Он встретил письмо довольно равнодушно, – припомнил Полк, – и проворчал что-то вроде: "Ну вот, ещё один призыв к благотворительности!" Конечно, в тот момент мне и в голову не пришло, каким финалом вскоре закончится эта история… Итак, я вернулся обратно за стойку. Прошло ещё примерно полчаса… Вдруг я слышу с лестницы какой-то дикий топот – и в холл вихрем выскакивает этот Бедингем, в полном дорожном костюме и с портфелем в руке. Я и глазом моргнуть не успел, как он просвистел мимо меня и исчез за входной дверью. (Мне никогда не приходилось видеть, чтобы солидные люди бегали с такой скоростью – разве что на спортивных соревнованиях.) Я едва успел его спросить: "Мистер Бедингем, у вас будут какие-либо распоряжения?" Он ответил мне на полном бегу: "Нет-нет, я больше никогда сюда не вернусь!" И больше я его действительно не видел… Чтобы прояснить ситуацию, я ещё раз поднялся в двадцать восьмой номер и обратился к другому постояльцу, Линклейтеру. Тот сказал, что Бедингем получил какое-то странное письмо и принял внезапное решение срочно покинуть нашу гостиницу… За долгие годы службы я повидал немало всяких постояльцев и давно привык к их чудачествам. Я просто вычеркнул фамилию Бедингема из нашего дежурного журнала – и этим ограничился. (Кстати, двадцать восьмой номер был снят на имя Линклейтера. Бедингему и не требовалось специально выписываться из нашей гостиницы – ему было достаточно лишь устно известить об этом дежурного.) Вот, собственно, и весь мой рассказ!

– Да, запутанная история! – согласился Холлистер, – Значит, вам неизвестно, куда направился Бедингем, покинув вчера вашу гостиницу?

– Не имею ни малейшего понятия, – равнодушно пожал плечами Полк, – То, что происходит за пределами нашей гостиницы, не входит в сферу моей компетенции.

– Тогда вся наша надежда – на Линклейтера, – сделал вывод Холлистер, – Возможно, он-то догадывается, куда исчез его бывший сосед по номеру…

Трое следователей оперативно поднялись по лестнице на второй этаж. Пройдясь немного по коридору, они внезапно остановились на полдороге и обменялись между собой весьма красноречивыми взглядами.

– Итак, Бедингему пришло в гостиницу какое-то послание – а полчаса спустя он как угорелый выскочил на улицу и исчез в неизвестном направлении, – подвёл промежуточный итог Холлистер, – Сдаётся мне, речь идёт отнюдь не о случайном совпадении. Скорее всего, автор письма хитростью выманил Бедингема из гостиницы, а потом коварно с ним расправился…

– Вы полагаете, что наш миллионер с такой бешеной скоростью понёсся навстречу собственной гибели? – проявил присущий ему скептицизм Маклуски.

– Возможно, в тот момент он ещё не знал, какая участь его ожидает, – высказал предположение Холлистер.

– Но тогда почему он предупредил Полка, что больше никогда не вернётся в эту гостиницу? – поставил вопрос ребром Доддс.

– Уф! – вздохнул Холлистер, – Спросите чего полегче… Не будем гадать на кофейной гуще! Обратимся к Линклейтеру – возможно, ему удастся внести в эту историю хоть какую-то ясность! Кстати, вчера я успел перекинуться с ним парой слов, пока торчал во Дворце Бизнеса. На меня он произвёл впечатление вполне толкового и здравомыслящего свидетеля… Ну, вперёд! – он подошёл к двери с табличкой "28" и решительно в неё постучал.

Дверь открыл джентльмен чуть старше среднего возраста, слегка седоватый, но высокий и худощавый. Даже самый придирчивый критик не сумел бы отыскать на нижней половине его лица ни малейших следов бороды, усов, бакенбардов и прочей растительности… Тем не менее, приход нежданных гостей застал постояльца двадцать восьмого номера в самый разгар бритвенных процедур. (Даже к двери он вышел с электрической бритвой в руках.) Предложив посетителям проходить в комнату и располагаться со всеми удобствами, он снова умчался в ванную и включил бритву… Обратно он появился лишь пять минут спустя, всё так же безупречно выбритый и благоухающий всевозможными лосьонами и одеколонами.

– Ну, я вас внимательно слушаю! – обратился он к своим гостям, скромно и культурно сидевшим на аккуратно застеленной кровати (за неимением других сидячих мест), – Насколько я понимаю, прокуратуру интересует вчерашнее исчезновение Бедингема? – он уселся на другую аккуратно застеленную кровать и в задумчивости уставился на собственную тумбочку, – Должен вас сразу предупредить: Мне в этой истории до сих пор многое не понятно…

– А нам – тем более, – не стал преувеличивать Маклуски, – Однако нам известно, что вчера около семи часов вечера дежурный Полк доставил в этот номер конверт с каким-то посланием – а Бедингем, прочитав его, тут же покинул гостиницу и исчез в неизвестном направлении…

– Линклейтер, начните свой рассказ с самого начала! – предложил свидетелю Холлистер, – Где и когда вы познакомились с Бедингемом?

– Два дня назад, в поезде, – ответил бизнесмен из Ньюкасла, – Конечно, я и до того многое о нём слышал… (Как-никак он в нашем городе – фигура знаменитая.) Пару раз я даже видел его издалека на кое-каких бизнес-конференциях, но лично с ним знаком не был… И вот позавчера, в воскресенье, я неожиданно столкнулся с ним в поезде, когда добирался из Ньюкасла в ваш Бембридж на эту злосчастную конференцию. Тут-то мы с Бедингемом наконец и познакомились поближе… Должен признать, что в Бедингеме, несмотря на его высокий статус, нет ни капли высокомерия или заносчивости. Он ведёт себя скромно и без затей, как простой бизнесмен. Он ездит в обычных купейных вагонах и селится в маленьких непритязательных гостиницах, – (столичные детективы невольно хмыкнули, бросив взгляд на роскошный палатяной шкаф в дальнем углу комнаты), – Он начинал свой путь в бизнесе с самых низов и никогда об этом не забывает. В нынешних мелких бизнесменах он видит скорей своих коллег по ремеслу, а не конкурентов… Узнав, что я направляюсь в Бембридж на ту же конференцию, что и он, Бедингем был несказанно рад. Он-то и предложил мне снять один номер на двоих в этой гостинице – а заодно настоял на том, чтобы номер был записан на моё имя… (Как я понял, Бедингема частенько донимают разные попрошайки, которые постоянно клянчат у него деньги на какие-то благотворительные нужды – вот он и решил как бы укрыться от них за моей широкой спиной.) Мы без приключений вселились в этот номер вечером в воскресенье, сразу по прибытии в Бембридж. На следующее утро мы вместе отправились во Дворец Бизнеса – а там наши пути разошлись до самого конца конференции, которая закончилась так неожиданно и неудачно… До обеда мы сидели в разных углах актового зала. Когда же к нам нагрянула прокуратура и объявила осадное положение, я вообще потерял Бедингема из виду… Мы снова с ним встретились уже после окончания тревоги и вместе вернулись в гостиницу где-то в начале шестого. Прошло ещё около часа… Мы беззаботно болтали о том да сём. Бедингем был беспечен и жизнерадостен, а о недавнем происшествии во Дворце Бизнеса вспоминал с изрядной долей юмора… Примерно в половине седьмого к нам в дверь вдруг кто-то постучал. Как оказалось, нас пришёл навестить наш новый знакомый Чибнелл, мелкий бизнесмен из вашего Бембриджа…

– Вот так поворот! – присвистнул от неожиданности Холлистер, – Значит, этот тип и здесь успел побывать?

– Я сразу понял, что Чибнеллу был нужен Бедингем, а не я, – продолжал Линклейтер, – Чтобы им не мешать, я отправился в ванну бриться… Из комнаты до меня долетали лишь обрывки их разговора. Как мне удалось расслышать, Чибнелл убеждал Бедингема дать в прокуратуре показания против Огилви. Бедингем отшучивался и отвечал в неопределённом духе… (Я мог только позавидовать его терпению! На его месте я бы уже через пять минут выставил этого настырного Чибнелла за порог.) Но вот гость наконец убрался. Я тоже закончил бриться, вернулся в комнату и спросил: "Бедингем, а почему вы сразу не отшили этого типа? С какой стати он даёт вам какие-то советы? Неужели вы сами не знаете, как вам отвечать на вопросы прокуратуры?" "Жизнь научила меня хитрости и изворотливости", – засмеялся Бедингем, – "Если меня кто-то о чём-то просит, я никогда не отвечаю твёрдым отказом. Я вселяю в просителя надежду, а потом всё равно поступаю по-своему… Кстати, не пора ли нам пить наш семичасовой кофе?" – он поглядел на свои наручные часы, – "Так и есть: Семь часов уже наступило! Тогда я сейчас наберу в кофейник воды – а вы, Линклейтер, распечатаете новую пачку кофе…" В этот самый момент в дверь опять постучали – это дежурный Полк принёс Бедингему какое-то послание в запечатанном конверте. Дежурный сделал своё дело и ушёл обратно; Бедингем же посмотрел на конверт и с лёгкой досадой произнёс: "Похоже, охотники за благотворительной помощью добрались до меня и здесь…" Он уже вскрыл было конверт, но письмо так и не достал. Махнув рукой, он сказал: "Прочитаю потом, после семичасового кофе! Линклейтер, распечатывайте пачку!" – и пошёл с кофеваркой в ванную. Ну а я тогда… – на этом месте Линклейтер неожиданно умолк с каким-то смущённым видом.

– Вам совершенно нечего стесняться! – попытался воодушевить его Доддс, – Мы уже поняли, чем всё закончилось: Пока Бедингем возился с кофеваркой в ванной, вы тайком заглянули в его конверт…

– Да, это так! – признал сконфуженный рассказчик, – Правильно говорят: Человеческое любопытство – самая могучая и неодолимая сила на свете! И ещё говорят, что любопытство – двигатель прогресса… (Правда, к нашему случаю это не относится.) Распечатанный конверт так соблазнительно лежал на кровати Бедингема; я отчётливо видел на нём его фамилию, отпечатанную какой-то старой раздолбанной машинкой… Всё произошло как бы само собой: Мои руки сами потянулись к конверту. Я и сообразить ничего не успел, как вытащил из него какой-то маленький облезлый листок. Текст на нём был отпечатан той же самой раздолбанной машинкой, что и фамилия Бедингема на конверте. Всего там было четыре строчки: "Бедингем, нам всё известно про ваши тёмные делишки! Имейте в виду: Если вы завтра утром дадите в прокуратуре показания против Огилви, мы встретим вас в одном месте и набьём морду. Будьте благоразумны!" Разумеется, никакой подписи под этой тарабарщиной не стояло…

– Ну и ну! – только и смог сказать потрясённый Холлистер, – Вот так призыв к благотворительности, нечего сказать!

– Всё это выглядело настолько смешно и нелепо, – продолжал Линклейтер, – что напоминало проделку малолетних школьников. Конечно, ни один уважающий себя рэкетир никогда не прислал бы знаменитому миллионеру ничего подобного… Сперва я был уверен, что кто-то решил по-доброму разыграть Бедингема. Но размышлять дальше мне было некогда – Бедингем уже закончил все свои дела в ванной. Я едва успел всунуть листок обратно в конверт и бросить его на кровать – в этот момент Бедингем как раз вошёл в комнату, неся в руках полный кофейник… Следующие полчаса мы с ним провели за приготовлением и распитием кофе, а также в разговорах на всякие отвлечённые темы. Распечатанный конверт на кровати изрядно мозолил мне глаза – но я мужественно сдерживал своё любопытство и терпеливо дожидался, пока Бедингем сам о нём вспомнит. Это произошло нескоро – уже после того, как наши чашечки с кофе были допиты до самого донышка… Но вот наконец Бедингем взял в руки конверт и вытряс из него листок; я с неослабевающим вниманием наблюдал за его действиями. А дальше произошло нечто невообразимое: Едва Бедингем бросил взгляд на текст послания, как резко переменился в лице и вскочил на ноги. Сперва он сильно побледнел, потом ещё сильнее покраснел; к тому же, его пробила такая крупная дрожь, что у него аж зубы застучали. "Ну, чего там хотят эти охотники за благотворительной помощью?" – поинтересовался я, с трудом сохраняя безразличный вид. "Нет-нет, ничего!" – ответил Бедингем, дрожащими руками засовывая себе за пазуху и письмо, и конверт. Больше я ничего не успел у него спросить… Он вдруг начал лихорадочно метаться по комнате и собирать вещи. У меня от удивления сам собой открылся рот… Бедингем в один момент напялил на себя дорожный костюм, упаковал свой чемодан и выскочил вместе с ним из номера, выкрикнув на бегу: "Линклейтер, я сюда больше не вернусь!" И больше я его действительно уже не видел, – подытожил бизнесмен из Ньюкасла свой проникновенный рассказ, – До сих пор сижу и гадаю: И куда ж он так резво отсюда сбежал…?

– Может быть, домой, в Ньюкасл? – предположил Маклуски, – А вдруг у него там внезапно возникли какие-то неотложные дела?

– Но мы с ним собирались отбыть в Ньюкасл только сегодня вечером, – напомнил Линклейтер, – А в том письме, что он вчера получил, вроде бы не говорилось ни о каких срочных делах… К тому же, сегодня утром он намеревался явиться в прокуратуру для оформления своих показаний… В общем, его бегство никаким разумным объяснениям не поддаётся, – широко развёл руками он.

– Похоже, вы правы, – вынужден был признать Холлистер, – Мы тоже этих объяснений не находим…

Несколько минут спустя трое решительных следователей снова сидели на прежних местах в автомобиле Холлистера, припаркованном возле парадного входа бизнес-гостиницы. После беседы с Линклейтером поводов призадуматься у них явно прибавилось…

– Чёрт знает что! – сказал в сердцах хозяин машины, – Сперва я был уверен, что Бедингема выманили из гостиницы при помощи этого дурацкого письма… Но вот мы узнали его содержание – и наша история окончательно превратилась в какой-то тёмный лес! Начнём с того, что ни один рэкетир на свете не стал бы посылать уважаемому миллионеру посланий с такими нелепыми угрозами…

– Но если отрешиться от необычного стиля письма, – заметил Маклуски, – то из его содержания следует, что оно было написано либо самим Огилви, либо каким-то его сообщником. Автор предостерегает Бедингема от дачи показаний против Огилви – значит, он (автор) действует в его (Огилви) интересах…

– Чушь! – опроверг Холлистер, – Огилви не было никакого смысла угрожать Бедингему – ведь тот и без того собирался давать показания в его пользу… Скорее уж я поверю, что это письмецо состряпал Чибнелл, – он погрузился в напряжённые размышления, – Возможность подкинуть свою кляузу в гостиничный ящик в семь часов вечера у него была. (Мы знаем, что он в это время сам находился в гостинице.) Допустим, он решил надавить на Бедингема, чтобы…

– Но ведь Чибнелл добивался от Бедингема показаний против Огилви, – напомнил Доддс, – а автор письма требовал прямо противоположного.

– Да, верно, – согласился Холлистер, – Тогда возможна другая версия: Чибнелл понял, что Бедингем не станет давать показаний против Огилви, и решил припугнуть нежелательного свидетеля угрозой физической расправы, чтобы тот вообще не явился в прокуратуру. Естественно, он написал свою анонимку, прикрываясь чужим именем…

– Но вчера Бедингем вроде бы не совсем отказал Чибнеллу, – резонно заметил Маклуски, – У того ещё оставались надежды на то, что сегодня Бедингем даст нужные ему (Чибнеллу) показания – а вот после бегства Бедингема таких надежд у него уже остаться не могло… Так что Чибнелл скорее кое-что потерял от исчезновения Бедингема, чем приобрёл, – сделал очевидный вывод он.

– И это тоже верно, – не стал спорить Холлистер, – Исчезновение Бедингема не было выгодно ни Огилви, ни Чибнеллу. Тем не менее, он исчез… Если поверить Линклейтеру (а оснований сомневаться в его показаниях у меня нет), то наш миллионер из Ньюкасла панически испугался какой-то дурацкой записочки с угрозой набить ему морду – и тут же сбежал из гостиницы. По-моему, это не укладывается в рамки здравого смысла… Между прочим, наш Бедингем – не какая-то слабонервная дамочка! В молодости он в каких только передрягах не побывал, пока сколачивал свои миллионы… Уж его-то набитыми мордами не испугаешь! Но почему же он тогда так нервно отреагировал на эту записку?

– А как бы вы сами на неё отреагировали, будь вы уважаемым миллионером? – поинтересовался Доддс.

– Сразу отнёс бы её в прокуратуру, – не задумываясь, ответил Холлистер, – а та уже сама бы позаботилась об охране своего свидетеля… (Мы бы выделили Бедингему вооружённое сопровождение, чтобы доставить его к нам в прокуратуру, а потом, в случае необходимости, и обратно в Ньюкасл.) И, разумеется, я бы никогда не стал впадать в панику и сломя голову удирать из гостиницы… Послушайте, а это что ещё за настырная легковушка сигналит нам в спину? – он в раздражении обернулся назад, – Что ей от нас нужно, как вам кажется?

– Скорее всего, она хочет выехать на дорогу – а вы перекрыли ей все выезды с парковки, – высказал предположение Маклуски.

– Да, вполне возможно, – согласился Холлистер, спешно заводя машину, – Тогда сейчас отъеду немного в сторону и её пропущу… Впрочем, почему только немного? – сообразил он вдруг, – Мы уже закончили допрос свидетелей в гостинице – и теперь нам самое время возвращаться в прокуратуру. Там и продолжим наши размышления у меня в кабинете!

– Мы и сами собирались предложить вам что-нибудь в этом же роде! – поддержал его Доддс.

Некоторое время спустя все трое уже шагали по коридору второго этажа здания бембриджской прокуратуры в сторону кабинета Холлистера… (Наибольшие сложности на этом пути испытали Доддс и Маклуски. При проходе через проходную на первом этаже бдительный ВОХРушник долго отказывался их пропустить, пока наконец Холлистер не сделал собственноручную запись в дежурном журнале о прибытии к нему двух экспертов из Центральной полиции.) Уже при подходе к кабинету они неожиданно наткнулись на хорошо знакомую фигуру, неприкаянно слоняющуюся возле запертой двери.

– Огилви, но вы-то каким образом здесь очутились? – удивился Холлистер.

– Вы сами вызвали меня к себе к одиннадцати часам, – напомнил дисциплинированный свидетель, предъявляя всем присутствующим свою повестку.

– Но неужели сейчас уже есть одиннадцать? – Холлистер поглядел на свои наручные часы, – А ведь верно: На моих золотых – почти половина двенадцатого! С этими беглыми бизнесменами и сбежавшими миллионерами я совсем счёт времени потерял…

Холлистер торопливо отпер дверь кабинета. Вскоре все четверо уже сидели внутри на четырёх разных стульях. (Их диспозиция во многом напоминала вчерашнюю, в штабе расследования Дворца Бизнеса: Холлистер занял место главного следователя по ту сторону стола, Огилви – место главного свидетеля напротив него, а два столичных детектива – места главных наблюдателей чуть сбоку.) Пока глава мебельной конторы изучал текст своих показаний и готовился их подписать, Холлистер снова вернулся к главной новости дня:

– Кстати, Огилви, вам известно, что Бедингем так и не явился ко мне сегодня в девять ноль-ноль?

– Вот это номер! – поразился свидетель, – А что с ним такое приключилось?

– Мы бы и сами хотели это узнать, – ответил Холлистер, – Нам удалось выяснить следующее: Вчера вечером к нему в гостиничный номер было доставлено некое анонимное послание. Прочитав его, Бедингем как угорелый выскочил из гостиницы и исчез в неизвестном направлении…

– Ну кто бы мог подумать! – только и смог сказать озадаченный Огилви, – А о чём говорилось в этом послании?

– К сожалению, нам пока не удалось лично с ним ознакомиться, – планомерно продолжал Холлистер, – Но, благодаря умело проведённым оперативно-следственным действиям, мы смогли выяснить его содержание. А оно таково: Анонимный автор в откровенно грубой форме рекомендует Бедингему не давать в прокуратуре показаний против вас, Огилви…

– С ума сойти! – присвистнул свидетель, – Интересно, кто бы мог прислать ему подобное письмишко?

– Конечно, Холлистер далёк от того, чтобы подозревать в этом вас, – вступил в разговор Маклуски, – Но на всякий случай позвольте узнать: А где вы сами были вчера, между пятью и восемью часами вечера?

– Дайте-ка вспомнить… – призадумался Огилви, – Как только нас выпустили из Дворца Бизнеса, я сперва забежал в свою контору. Ушёл я оттуда ровно в шесть – и сразу направился в свою любимую забегаловку, в соседнем от нас доме; там я просидел до начала девятого. А потом…

– Ваше дальнейшее алиби нас не интересует, – прервал его Доддс, – Итак, с шести до восьми вы непрерывно находились в какой-то забегаловке… А может ли кто-то из её сотрудников или посетителей подтвердить факт вашего нахождения там в указанное время?

– Да, конечно, – кивнул головой Огилви, – Вчера я встретил там кучу своих знакомых… Кстати, среди них оказался и Чибнелл – он уже сидел в забегаловке в момент моего прибытия. (Он почти каждый день заходит туда после работы.)

– И Чибнелл просидел в забегаловке вместе с вами до восьми часов? – осторожно закинул удочку Маклуски.

– Нет, так долго он не усидел, – улыбнулся Огилви, – Как увидел меня, сразу вскочил и выбежал вон – почти как ваш Бедингем из гостиницы… Обратно он так и не вернулся – по крайней мере, до восьми часов, когда я сам оттуда ушёл. Впрочем, моё алиби могут подтвердить другие посетители и работники забегаловки… Но неужели дело настолько серьёзно? – насторожился он, заметив чересчур задумчивое выражение на лице следователя прокуратуры, – Я опять влип в какую-то историю? И что же мне теперь грозит? Арест по обвинению в государственной измене?

В кабинете повисла гнетущая тишина. Минуту спустя её прервал немного раздражённый голос Холлистера:

– Ваш юмор можете оставить при себе! Подписывайте скорей ваши показания – и ступайте на все четыре стороны!

Когда Огилви наконец покинул гостеприимный кабинет главного следователя, Холлистер не преминул поинтересоваться у своих столичных коллег:

– Ну, что скажете? Не кажется ли вам, что я поступил чересчур опрометчиво?

– Мы не вправе давать вам советы, когда дело касается ваших прямых служебных обязанностей, – уклончиво ответил Маклуски.

– Я и сам понимаю, что поддался эмоциям, – трезво оценил ситуацию Холлистер, – Исходя из содержания анонимного письма, которое получил вчера Бедингем, я был обязан поставить Огилви под подозрение и задержать его до полного выяснения всех обстоятельств… Его алиби в забегаловке пока остаётся под вопросом. Ещё неизвестно, подтвердит ли тамошняя публика, что он непрерывно находился там с шести до восьми… Кстати, от этого заведения до бизнес-гостиницы – всего каких-то триста метров. Огилви вполне мог на пять минут отлучиться из забегаловки, подкинуть письмо в гостиничный ящик и тут же вернуться обратно – а его приятели и не обратили бы внимания на его мимолётную отлучку…

– Скажем вам больше, – добавил Доддс, – Даже если Огилви все эти два часа неподвижно просидел за столом в забегаловке, письмо в гостиницу вполне мог подбросить кто-то из его приятелей по его личной просьбе.

– Вот и я про то же! – вздохнул Холлистер, – И всё же мне почему-то в подобное не верится… Готов поручиться: Огилви не имеет никакого отношения к этому дурацкому письму! – заявил он в порыве нагрянувших эмоций.

– Конечно, невиновность Огилви ещё требует доказательств, – взглянул правде в глаза Маклуски, – Но мы целиком и полностью одобряем ваше решение отпустить его с миром!

– Очевидно, что Огилви в этой истории – не злодей, а невинная жертва, – подтвердил Доддс.

– Я рад, что вы со мной согласны! – воспрял духом Холлистер, – А раз так, то… Погодите-ка минуточку! – он снял трубку со внезапно зазвонившего телефона, – Прокуратура, Холлистер! Да, я вас внимательно слушаю… Ага, вот как? Ну что ж, спасибо за информацию! – он положил трубку обратно, – Вот вам ещё один повод пораскинуть мозгами: Сегодня утром Бедингем был замечен живым и невредимым в своём Ньюкасле, – сообщил он своим столичным коллегам, – Похоже, он прибыл туда ещё вчера, на вечернем поезде… Меня радует одно: Если теперь этого типа кто-то пристукнет, то расследованием его убийства будет заниматься не наша бембриджская прокуратура, а тамошняя ньюкасловская, – не преминул порадоваться он.

– А если кто-нибудь как следует набьёт ему морду, – подхватил его мысль Маклуски, – то он попадёт прямиком в травматологическое отделение тамошнего ньюкасловского госпиталя – того же самого, что и сержант Конрой.

– И всё-таки я не понимаю, с какой стати он так внезапно удрал из Кембриджа, проигнорировав мою повестку на девять часов утра, – продолжал недоумевать Холлистер, – Даже если предположить, что… Постойте, а это ещё как понимать? – он повернул голову на звук отворяемой двери, – Чибнелл, но вас-то какими ветрами сюда занесло?

– Явился по вашему вызову – ровно в двенадцать ноль-ноль! – отрапортовал ещё один свидетель, заходя в кабинет и предъявляя всем присутствующим свою повестку.

– Просто удивительно, как быстро летит время! – Холлистер бросил взгляд на свои наручные часы и убедился, что они и в самом деле показывают полдень, – Ладно, садитесь и подписывайте свои показания! – он протянул новоприбывшему очередную порцию заполненных листков, – Кстати, знаете ли вы, что Бедингем не явился сегодня в нашу прокуратуру?

– Всё я знаю, – досадливо поморщился Чибнелл, – Только что забежал к нему в гостиницу – и Линклейтер ввёл меня в курс дела… Оказывается, вчера вечером кто-то прислал Бедингему какое-то письмо. Он его прочитал и тут же куда-то слинял… Я так и знал, что старый хрыч в последний момент сдрейфит! – воскликнул он в негодовании, – Жирный пингвин испугался за свою шкуру и забился в норку – а я остался без его показаний… Ну почему же мне всегда так не везёт? – горько посетовал он.

– Чибнелл, имейте совесть! – не смог смолчать Холлистер, – Бедингем похож на жирного пингвина ничуть не больше, чем вы – на осьминога или крокодила!

– Кстати, Линклейтер не рассказал вам о содержании полученного Бедингемом письма? – уточнил у свидетеля Доддс.

– Нет, – опроверг Чибнелл, – По его словам, Бедингем с ним этим содержанием не поделился… Впрочем, тут и так всё ясно: Это как пить дать было угрожающее письмо от Огилви!

– А почему вы так решили? – заинтересовался Маклуски.

– А кто ещё мог написать это письмо? – начал горячиться Чибнелл, – Все следы ведут в огород Огилви! Я уже понял, каким образом обстояло дело… Между прочим, вчера я сразу из Дворца Бизнеса отправился в одну забегаловку – и ровно в шесть часов туда же завалился и Огилви. Честно говоря, я не ожидал его там увидеть. Я почему-то был уверен, что он до сих пор сидит в прокуратуре и даёт объяснения по поводу своего пособничества Сэндилендсу. Но у Огилви был такой злорадный вид, будто ему не страшны никакие прокуратуры на свете. Он вёл себя так нахально, словно уже отмазался от всех обвинений и плевать хотел на нас всех с высокой колокольни… Я не мог спокойно смотреть на его ухмыляющуюся физиономию. Я выскочил из забегаловки и помчался к Бедингему в гостиницу. Я объяснил ему всю серьёзность ситуации: Огилви давно пора не по забегаловкам разгуливать, а за решёткой в наручниках сидеть! Если мы с ним (Бедингемом) не дадим прокуратуре ясные непротиворечивые показания, этот подлец (Огилви) может ускользнуть от правосудия и избежать заслуженного наказания. Бедингем полностью со мной согласился и пообещал наутро дать прокуратуре нужные показания… Но не успел я уйти из гостиницы, как Бедингему доставили угрожающее письмо от Огилви. Старикан струхнул и взял руки в ноги… Ну что за проходимец этот Огилви! Он опять вышел сухим из воды! – в бессильной злобе подытожил незадачливый конкурент.

На какой-то миг в кабинете воцарилось напряжённое молчание… Неожиданно его нарушил голос Доддса:

– Чибнелл, в вашем алиби кое-что не сходится… Огилви появился в забегаловке сразу после шести – а вы тут же её покинули и, по вашим словам, направились в бизнес-гостиницу. Но к Бедингему в номер вы прибыли лишь в половине седьмого… Между тем, расстояние от гостиницы до забегаловки составляет всего триста метров. Даже неспешным шагом их можно пройти минут за пять-семь… Позвольте узнать: А что же вы делали в оставшиеся двадцать три минуты?

– А не всё ли вам равно? – вскричал не на шутку встревоженный свидетель.

– Если вы запамятовали, мы охотно вам подскажем, – подхватил нить рассуждений коллеги Маклуски, – Выйдя из забегаловки, вы забежали в свою контору (расположенную в соседнем доме), сели за пишущую машинку и наспех состряпали угрожающее послание Бедингему – разумеется, как бы от имени доброжелателей Огилви. Запечатав его в конверт, вы отнесли его в гостиницу и…

– Я не собираюсь выслушивать тут ваши дикие гипотезы! – Чибнелл торопливо поставил подпись под своими показаниями и протянул их Холлистеру, – Вот, держите! Вы вызывали меня только для оформления показаний? Тогда мне у вас больше делать нечего! Счастливо всем оставаться! – и он быстрее молнии исчез по ту сторону двери.

– Но вы действительно уверены, что письмо Бедингему написал и подкинул он? – поинтересовался у своих столичных коллег Холлистер, когда топот ног Чибнелла затих где-то вдалеке.

– А кто ещё мог это сделать? – ответил ему Доддс.

– Конечно, физическая возможность для этого у него была превосходная, – признал следователь прокуратуры, – Полк обнаружил письмо в ящике в семь часов – а именно в это время Чибнелл как раз покинул двадцать восьмой номер… Но с какой стати ему вдруг понадобилось стращать Бедингема? – высказал недоумение он, – Ведь тот вроде бы вселил в него надежду, что наутро даст мне нужные ему показания… В любом случае, от бегства Бедингема Чибнелл ничего не приобрёл, а только потерял…

– Так в его планы бегство Бедингема и не входило, – заметил Маклуски, – Очевидно, он принёс с собой в гостиницу это письмо как бы в качестве запасного патрона; он не стал сразу подкидывать его адресату, а решил сперва поговорить с ним лично. Но результаты беседы с Бедингемом, судя по всему, его не вполне удовлетворили. Наш кухонный мастер своим тонким профессиональным нюхом безошибочно учуял, что заезжий миллионер что-то темнит. Чибнелл не мог быть уверен, что наутро Бедингем точно даст вам нужные ему показания – и тогда он подбросил ему это дурацкое письмецо… Вы спрашиваете: А для чего он это сделал? Ответ лежит на поверхности: Он рассчитывал, что Бедингем поступит с этим письмом так, как поступил бы на его месте любой добропорядочный обыватель – то есть, отнесёт его в прокуратуру.

– Ах, вот оно что… – Холлистер в задумчивости почесал себе подбородок.

– Ну а следователь Холлистер, ознакомившись с письмом, – продолжал Маклуски, – немедленно задержит Огилви для полного выяснения ситуации; в связи с этим, он (Огилви) уже не успеет подписать со своим клиентом договор на изготовление кухонного гарнитура. Именно это и было конечной целью Чибнелла!

– Помимо этого, угрожающее письмо должно было настроить Бедингема против Огилви, от имени которого оно было написано, – добавил Доддс, – И тогда, возможно, Бедингем и сам захотел бы дать прокуратуре нежелательные для Огилви показания…

– К сожалению для Чибнелла, его послание оказало на миллионера из Ньюкасла немного не то воздействие, какого он добивался, – завершил свою мысль Маклуски, – И тот, ударившись в панику, срочно дал дёру из Бембриджа… Естественно, Чибнелл был искренне возмущён подобным малодушием заезжего толстосума. (Он даже обозвал его в сердцах жирным пингвином.) Увы, далеко не все хитроумные замыслы приносят тот результат, на который были рассчитаны!

– В общем, Холлистер, можете смело закрывать это дело и сдавать его в архив! – не поскупился на дружеский совет Доддс.

– И всё-таки кое-что в этой истории продолжает оставаться мне непонятным, – в задумчивости произнёс Холлистер, – Например, меня несколько озадачивает поведение Бедингема… Ну почему он так сильно испугался, что кто-то набьёт ему морду? За свою долгую бизнес-карьеру он наверняка получал не одну сотню подобных угроз и должен был давно к ним привыкнуть…

– Значит, его испугала отнюдь не угроза набития морды, – охотно согласился Маклуски, – а нечто другое, также содержащееся в этом же письме.

– А что ещё в нём содержалось? – не понял Холлистер, – Может быть, он узнал почерк своего какого-то давнего врага, который уже долгое время не подавал о себе вестей?

– Письмо было не написано от руки, а напечатано на машинке, – напомнил Доддс.

– Ах да, верно! – сообразил Холлистер, – Стало быть, он узнал шрифт знакомой машинки?

– Его фамилия на конверте была напечатана на той же машинке – но Бедингем ничуть не испугался при виде неё, – обратил внимание Маклуски, – Выходит, его испуг был вызван содержанием письма, хотя и не угрозой набития морды.

– Но в письме не было других угроз в его адрес! – запротестовал Холлистер.

– Вы ошибаетесь! – опроверг Доддс, – Вспомните самую первую фразу этого шедевра эпистолярного творчества: "Бедингем, нам всё известно про ваши тёмные делишки!"

– Ну и где же вы видите здесь угрозу? – вскричал вконец запутавшийся Холлистер, – По-моему, это – совершенно банальная фраза. Никакого особого смысла она не несёт…

– Это только вам так кажется! Но вы, в отличие от Бедингема, не ворочаете миллионами, – снисходительно усмехнулся Маклуски, – Надеюсь, вам знаком старый добрый анекдот… Миллионер, отвечая на вопрос газетного репортёра, говорит: "Я охотно раскрою вам происхождение всех своих миллионов – за исключением самого первого!" Мораль тут проста: Начальный капитал любого миллионера имеет чересчур тёмное и, мягко говоря, не самое законное происхождение. Вряд ли наш Бедингем является исключением из общего правила… (Вы сами недавно упомянули, что в молодости он побывал во всяких переделках.) Широкая общественность обычно пребывает в неведении о том, каким путём тот или иной воротила сколотил свой первый миллион – но сам-то он всегда помнит о своих первых "тёмных делишках"! Вам или Линклейтеру это словосочетание кажется банальным и ничего не значащим. Оно и неудивительно – ведь у вас за душой нет ни одного миллиона и ни одного по-настоящему тёмного дела! А вот у Бедингема в избытке имеется и того, и другого… Распечатав подкинутое ему письмо и прочитав зловещую фразу "Нам известно про ваши тёмные делишки!", он не на шутку струхнул. Оказывается, в этом паршивом Бембридже обитает какой-то неведомый злодей, которому известна тайна происхождения его первого миллиона… Этот злодей предостерегает Бедингема от дачи показаний против Огилви – и наш миллионер не смеет ему перечить. Он спешно покидает ваш гостеприимный Бембридж и на первом же поезде возвращается к себе в Ньюкасл. Он предпочёл поставить под сомнение своё высокую пунктуальность и получить штраф за неявку в прокуратуру по повестке, лишь бы удрать поскорее подальше от этого неведомого бембриджского злодея…

– Судя по той скорости, с которой Бедингем вылетел из гостиницы, происхождение его первого миллиона окутано совсем уж чёрным туманом, – метафорично высказался Доддс, – Я имею в виду цвет его тёмных делишек, при помощи которых он этот первый миллион сколачивал…

– Но погодите! – сообразил вдруг Холлистер, – А откуда Чибнелл мог знать о тёмных делишках Бедингема? Когда тот сколачивал свой первый миллион, его (Чибнелла) ещё на свете не было!

– Разумеется, он о них и не знал, – подтвердил Маклуски, – Печатая на машинке фразу о тёмных делишках, он был искренне убеждён, что стряпает нечто банальное и тривиальное. (Ведь у него за душой тоже нет ни одного миллиона!) Когда же наутро Чибнелл услышал о бегстве Бедингема, он, разумеется, решил, что тот испугался угрозы набития морды. Ему и в голову не пришло, что матёрый миллионер был сражён наповал этой банальной фразой про тёмные делишки… Как сказал бы какой-нибудь древний философ: Никогда не знаешь, каким пальцем в какое небо попадёшь!

– Холлистер, вы опять хотите что-то возразить? – осведомился Доддс.

– Пожалуй, на сегодня все мои возражения закончились! – следователь прокуратуры решительно убрал в ящик стола только что подписанные показания Огилви и Чибнелла, – Напишу я в отчёте, что информация о появлении Сэндилендса во Дворце Бизнеса не подтвердилась, и спихну это дело в архив… Да, теперь мне окончательно стало ясно: Размещать в газетах объявления о поисках подозреваемых – пустая трата времени, – не побоялся смелых обобщений он, – Пора нам менять тактику – например, расклеивать эти объявления на фонарных столбах и стенах домов… Вот этим и займусь в ближайшее время! – мысленно заглянул в будущее он, – Сегодняшнее расследование я уже, можно считать, закончил. Осталось лишь сообщить в Ньюкасл о том, что Бедингем проигнорировал мой вызов в прокуратуру. (Пускай выпишут ему штраф за неуважение к правоохранительным органам – или, допустим, заставят уплатить дополнительный взнос в какой-нибудь благотворительный фонд.) А открывать расследование по поводу получения им угрожающего анонимного послания я не собираюсь, поскольку не имею на руках ни самого этого послания, ни заявления потерпевшего. Очевидно, что этот вопрос не входит в сферу моей служебной компетенции…

– …а вопрос о происхождении первого миллиона Бедингема тем более в неё не входит, – закончил его мысль Маклуски.

CXCII. Перо и топор

– А вот и он, наш Сэндилендс! – обрадовался один из двух решительных джентльменов, проходивших по одной из тихих скромных улочек города Бембриджа, – Маклуски, взгляните: Вот он висит на столбе!

– Вы, как всегда, правы, Доддс! – согласился второй решительный джентльмен, – Действительно знакомая физиономия…

Доддс и Маклуски, два прославленных следователя лондонской Центральной полиции, свернули к ближайшему фонарному столбу, чтобы получше рассмотреть вывешенное там объявление. Его заголовок, набранный крупными буквами, гласил: "Разыскивается полицией и прокуратурой" – а далее, под фотографией разыскиваемого, следовал основной текст.

– Холлистер сдержал своё слово, – одобрительно высказался Доддс, – Обещал разместить объявление на столбе в самые кратчайшие сроки – и разместил!

– На мой взгляд, фотография Сэндилендса подобрана весьма удачно, – заметил Маклуски, – Не нужно быть профессиональным физиономистом, чтобы сразу понять: Этот субъект представляет собой угрозу для общества! При виде подобной рожи любой законопослушный гражданин обязан сделать всё возможное, дабы эта рожа как можно скорее опять оказалась за решёткой…

– Интересно, какие дополнительные сведения приводятся далее об этом типе? – проявил естественное любопытство Доддс, – А ну-ка почитаем!

Детективы углубились в изучение текста объявления. Впрочем, уже несколько секунд спустя они одновременно вскрикнули от отчаяния и схватились руками каждый за свою голову.

– Боже мой, какой ужас! – только и смог сказать Маклуски, – Доддс, сорвите немедленно это безобразие!

– Уже сорвал! – отрапортовал Доддс, отнимая руки от головы и отдирая ими от столба злополучное объявление, – Как хорошо, что эта ахинея ещё не успела попасться на глаза местным жителям! Пусть Холлистер радуется, что мы спасли его от вселенского позора…!

– Пожалуй, нам следует заглянуть в прокуратуру и указать Холлистеру на его оплошность, – предложил Маклуски.

– Именно так мы и сделаем! – подтвердил Доддс, – Сейчас – ещё только начало рабочего дня. Холлистер, скорее всего, сидит у себя в кабинете и размышляет над текущей ситуацией. Нам даже сворачивать далеко не придётся – здание прокуратуры находится вон за тем домом…

Через пять минут оба детектива уже стояли в главной проходной прокуратуры города Бембриджа возле настенного телефонного аппарата. Доддс решительно снял трубку и набрал на диске нужную цифровую комбинацию.

– Прокуратура, Холлистер! – донёсся из телефонной линии знакомый голос.

– Я вас приветствую! – ответил Доддс, – Узнали? Да, это мы – ваши вчерашние эксперты с бизнес-конференции…

– А кто именно? – уточнил следователь прокуратуры.

– А именно Доддс и Маклуски, – не стал темнить звонящий, – Помните таких? А дело вот в чём: Холлистер, мы должны срочно сообщить вам одну важную экспертную оценку! Выходите скорее к проходной и проведите нас к себе в кабинет!

– А что такое случилось? – не понял Холлистер.

– Это – нетелефонный разговор, – намекнул Доддс, – Итак, мы с Маклуски ждём вас в проходной! Надеюсь, вам хватит трёх минут, чтобы до неё дошагать?

– Намёк понял! – смекнул Холлистер.

Некоторое время спустя все трое решительных следователей уже сидели в маленьком уютном кабинете Холлистера, что на втором этаже. Мощная фигура хозяина кабинета грозно возвышалась по ту сторону стола, а два его пытливых глаза с любопытством смотрели на обоих гостей, дожидаясь их обещанных объяснений.

– Наш сегодняшний визит связан с вашим объявлением о розыске Сэндилендса, – сразу перешёл к сути дела Доддс, – Вчера вы высказывали намерение развесить его на улицах города…

– Это намерение уже выполнено! – отрапортовал Холлистер, – Текст объявления вчера был согласован с бухгалтерией и финансовым отделом, а само объявление уже отпечатано, размножено на ксероксе и развешено по самым людным местам.

– Мы только что видели ваш шедевр на столбе неподалёку от вашей прокуратуры, – подтвердил Маклуски, – Мы едва не провалились под асфальт, пока его разглядывали… Доддс, покажите-ка Холлистеру это чудовищное объявление! Пусть ему станет стыдно за свою работу!

– Вот эта штука! – Доддс выложил на стол отодранный от столба листок, – Холлистер, прочитайте и ужаснитесь!

– А что вы находите в нём ужасного? – не понял автор, вертя листок в руках, – Совершенно обычное объявление о розыске подозреваемого… Может быть, мы по ошибке поместили тут фотографию не Сэндилендса, а какого-то другого типа? Да вроде бы нет… (Это – явно его физиономия.) Но что же вам тогда тут не нравится?

– Да вы почитайте текст под фотографией! – не выдержал Маклуски, – У вас волосы дыбом встанут!

– Нет, ничего дыбом не встаёт, – опроверг Холлистер, на всякий случай приглаживая волосы рукой, – Не понимаю, почему вы так ополчились на этот текст… Всё чин по чину, как и положено в подобных объявлениях: "16 февраля с.г. подсудимый Сэндилендс сбежал из здания суда. Всех, кто обладает какой-либо информацией об этом человеке, просим обращаться в городскую прокуратуру г. Бембриджа по такому-то адресу, к следователю Холлистеру. Каждому, кто явится в прокуратуру, начиная с 9.00 19.04 с.г., гарантируется денежное вознаграждение". Может быть, мы напутали с датой? Да нет: Завтра у нас на календаре – как раз девятнадцатое апреля! Честно сказать, не вижу я в этом тексте ничего ужасного…

– Холлистер, снимите с носа розовые очки! – потерял терпение Доддс, – Прочитайте-ка ещё раз повнимательнее, откуда сбежал ваш Сэндилендс!

– "…сбежал из здания суда", – прочитал Холлистер, – А откуда ещё он мог сбежать?

– Наверно, вы только собирались написать: "из здания суда", – возразил Маклуски, – На самом же деле у вас написано: "сбежал из здания сюда"!

– Ах ты, верно! – заметил свой просчёт Холлистер, – Конечно, тут имелось в виду здание суда… – он машинально взял со стола ручку и переправил в нужном слове букву "ю" на букву "у", – Ну что за грамотеи набирали этот текст…?

– А что за грамотеи его проверяли? – позволил себе завуалированный намёк Доддс, – Теперь вы понимаете, в какую двусмысленную ситуацию угодили из-за своей невнимательности? Что значит "сбежал сюда"? Поскольку текст объявления даётся как бы от имени вашей прокуратуры, читатели будут вправе заподозрить, что подсудимый сбежал из-под стражи именно к вам в прокуратуру…

– Соглашусь: Это – наша недоработка! – не без досады признал Холлистер, – Мы обязательно устраним эту неточность в самые кратчайшие сроки… Надеюсь, больше ничего ужасного вы в нашем объявлении не обнаружили?

– Как бы не так! – опроверг Доддс, – Читайте дальше: Кого вы просите обращаться в прокуратуру?

– "Всех, кто обладает какой-либо информацией об этом человеке", – процитировал Холлистер по первоисточнику, – Ну а здесь-то что не так?

– Просто замечательная формулировка! – дал волю иронии Маклуски, – Надо полагать, вы долго над ней размышляли, пока не выбрали наиболее подходящий вариант… А теперь вдумайтесь в её буквальный смысл: Вы призываете обращаться к вам всех, кто обладает какой угодно информацией о Сэндилендсе – в том числе, совершенно бредовой или, скажем, почерпнутой из текста вашего собственного объявления. Наверно, вы всё-таки хотели написать: "всех, кто обладает важной информацией, способной помочь следствию"?

– Именно это тут и имеется в виду, – подтвердил Холлистер, – Разумеется, прокуратуру интересует важная достоверная информация, а не досужие сплетни и прочая ерунда!

– Но ведь ваши призывы будут читать не только лица с высшим образованием! – обратил внимание Доддс, – Вы обязаны были сочинить предельно простое и доходчивое объявление, которое никто бы не смог истолковать превратно! Читатели не должны ломать себе головы и гадать, что вы могли иметь в виду, а чего не могли… Уличная публика – аудитория ужасно бестолковая. Если вы поставите её перед необходимостью шевелить мозгами, она обязательно поймёт вас неправильно…

– Я бы не стал усложнять проблему, – возразил Холлистер, – Если к нам в прокуратуру придёт какой-то болван, обладающий бредовой информацией о Сэндилендсе, мы дадим ему пинок под зад – и все дела! У него быстро пропадёт охота морочить голову правоохранительным органам… Ну а что ещё ужасного вы отыскали в нашем объявлении?

– Самой ужасной является ваша заключительная фраза, – не стал темнить Маклуски, – Прочитайте-ка её ещё раз!

– "Каждому, кто явится в прокуратуру, начиная с 9.00 19.04 с.г., гарантируется денежное вознаграждение", – прочитал Холлистер, – По-моему, вполне разумная мера… Полезных информаторов всегда принято поощрять материально. (Некоторые из них ленивы настолько, что бесплатно и пальцем не пошевелят.) Вопрос о выдаче вознаграждений уже согласован с нашими финансовыми службами. С девяти часов завтрашнего утра наша касса уже готова их выдавать… Или вы опять с чем-то несогласны?

– Холлистер, есть ли у вас голова на плечах? – воскликнул в сердцах Доддс, – В буквальном смысле ваша чудовищная фраза означает следующее: Любой тип, который придёт завтра к вам в прокуратуру, гарантированно получит от вас денежное вознаграждение – независимо от того, сообщит он вам что-либо о Сэндилендсе или нет!

– Разумеется, это не так! – запротестовал автор объявления, – Вознаграждение получат только те, кто обладает какой-либо информацией о Сэндилендсе… вернее, не какой-либо, а способной помочь следствию. (Любому дураку понятно, что под понятие "каждый" подпадают только лица, упомянутые в предыдущей фразе.) На мой взгляд, вы излишне перегибаете палку в своей критике… Не такие уж жители Бембриджа идиоты, чтобы являться за вознаграждением, не обладая важной информацией о подозреваемом! Но даже если подобные идиоты найдутся, мы мигом выставим их за дверь – на этом их визит в нашу прокуратуру и закончится…

– Когда-нибудь ваша беспечность доведёт вас до трибунала! – вздохнул Маклуски, – При составлении публичных объявлений вы должны соблюдать повышенную бдительность, дабы, чего доброго, не ляпнуть лишнего. Последствия могут оказаться уже неисправимыми… Верно говорил один древний философ: Что написано пером, того не вырубишь и топором!

– Обращение к широкой публике следует составлять с таким расчётом, чтобы его смог понять и неуч с двумя классами образования, – развил интересную тему Доддс, – Вы когда-нибудь читали инструкции к товарам широкого потребления? Если да, то вы наверняка обратили внимание на их простой и откровенно примитивный слог… Составители адресуют свои инструкции наиболее бестолковым покупателям. (Умные и сообразительные тем более правильно поймут эти примитивные мысли.) Кто знает: А вдруг ваш товар купит пятилетний ребёнок? (Или какой-нибудь чересчур умный взрослый, недалеко ушедший от детского уровня развития?) Потому-то в этих инструкциях и встречаются советы, которые кажутся нам нелепыми: "Не втыкайте два пальца в розетку!", "Не засовывайте гвозди себе в рот!", "Не поджигайте газовые баллончики спичками!" и так далее. Если эти рекомендации будут изложены чересчур заумным языком, некоторые покупатели их просто не поймут…

– Порой именно так всё и происходит, – подхватил мысль коллеги Маклуски, – И к товарам широкого потребления иногда составляются неудачные инструкции по употреблению… Вот вам пример: Недавно я сам видел в одном лондонском магазине обычный полиэтиленовый пакет, на котором было написано: "Внимание! Надевание на голову данного пакета может привести к асфикции!" Чудовищно; не правда ли? Похоже, это предостережение сочинил некий шибко умный автор. Ему показалось недостаточным написать просто: "Не надевайте эту штуку на голову, не то задохнётесь к чёртовой бабушке!" Он решил показать публике свою высокую образованность, но на самом деле нагородил никому не нужный огород. С одной стороны, он считает покупателей полнейшими болванами, которые так и норовят натянуть пакеты на головы и в таком виде разгуливать по улицам; с другой стороны, он уверен, что им знакомо точное значение медицинского термина "асфикция". Подобная непоследовательность может привести к печальным последствиям… Боюсь, что в данной формулировке предостережение на пакете абсолютно бесполезно. Умные покупатели, знакомые с термином "асфикция", и без посторонних напоминаний не станут надевать пакеты на головы – а вот покупателей попроще незнакомое словцо наверняка собьёт с толку. Возможно, они и не собирались надевать на себя этот пакет – но, прочитав призыв на пакете, вполне могут попробовать это сделать. Вдруг они вообразят, что асфикция – некое приятное и забавное состояние, к которому следует всеми силами стремиться?

– Я могу привести вам другой пример из той же области, – снова взял слово Доддс, – Когда я работал в одной бирмингемской конторе, в городе Бирмингеме функционировал один неплохой парк отдыха. По выходным туда наведывались огромные толпы отдыхающих… В один прекрасный день возле входа в парк был установлен небольшой ларёк, торгующий свежими газетами. Вы можете легко догадаться, к каким печальным последствиям это привело: Вскоре весь парк оказался усеян обрывками газет и газетными листами, а то и целыми газетами. Это объяснялось просто: Посетители парка, купив газету у входа, за время прогулки успевали просмотреть её от корки до корки, а затем выкидывали её в первое попавшееся место, дабы не тащить лишнюю тяжесть домой. Наиболее культурные из посетителей, не желая прилюдно разбрасывать мусор, аккуратно запихивали прочитанные газеты куда-нибудь под скамейку, где они не сразу бросались в глаза… В конце концов администрация парка вывесила на его территории объявления следующего содержания: "Уважаемые посетители! Пожалуйста, не оставляйте мусор на территории парка! Если вы заметите под скамейкой оставленную кем-то газету, мы просим вас отнести её в ближайший пункт приёма вторсырья, расположенный там-то и там-то". Казалось бы, текст объявления был составлен по всем правилам высокой литературы, и понять его неверно вроде бы невозможно… Но не тут-то было! Среди посетителей парка всё равно нашлись два чересчур умных идиота, которые, обнаружив под скамейкой какую-то газету, отнесли в пункт приёма вторсырья не газету, а скамейку…

– А вот вам ещё один пример из той же области, – подхватил эстафету рассказчика Маклуски, – Эта небольшая забавная история приключилась в своё время в шотландском портовом городе Абердине. Однажды в абердинском порту пришвартовался небольшой военный корабль, а его матросы были отпущены на целый день в город в так называемое увольнение… Вечером один из матросов, возвращаясь из увольнения, наткнулся на улице на военный патруль. Патрульные остановили матроса и потребовали у него документы. Они долго осматривали его со всех сторон, надеясь отыскать в его внешнем виде какие-либо нарушения, к которым можно было бы придраться. Наконец, начальник патруля сообразил, что на матросе не надет один из подворотничков, ношение которого при парадной форме одежды было обязательным. Обрадовавшись, начальник патруля уже собирался сделать соответствующую запись в официальных документах… Но тут неожиданно выяснилось, что никто из патрульных не помнит, как этот подворотничок правильно называется. (Все они были военнослужащими сухопутными и никогда не носили матросских подворотничков.) Сообразительный матрос быстро смекнул, что к чему, и с невинным видом произнёс: "Осмелюсь предположить, вы имеете в виду так называемый кнехт?" "Да, конечно!" – ответил начальник патруля, так и не заподозрив подвоха. Он безо всякой задней мысли сделал запись в увольнительной записке матроса: "Нарушил форму одежды – ходил по городу без кнехта"… Когда матрос вернулся на корабль и предъявил свою увольнительную записку капитану, тот едва не свалился за борт от удивления. Дело всё в том, что в действительности кнехт – отнюдь не подворотничок, а огромная свая, к которой в портах привязывают пришвартовавшиеся корабли… Капитану было весьма полезно узнать, что его матрос весь день разгуливал по Абердину без этой сваи в руках, а военный патруль почему-то посчитал это нарушением формы одежды… Эта история лишний раз напоминает нам о необходимости более тщательного отношения к составлению записей, предназначенных для публичного прочтения, – нашёл повод пофилософствовать он.

– Если мы ещё недостаточно вас убедили, я готов рассказать ещё одну историю на ту же тему, – снова вступил в беседу Доддс, – Я вычитал её в одном интересном, но вполне серьёзном журнале, посвящённом проблемам философии. Дело было вот в чём: Некоторое время назад в США было основано некое общество по изучению наследия средневекового философа Роджера Бэкона. Оно было названо просто "Бэкон"… Принято считать, что краткость является сестрой таланта и спутницей гениальности. Но в данном случае чересчур короткое название сыграло с членами общества злую шутку… Увы, большинство жителей англоговорящих стран даже не подозревают о существовании какого-то философа Роджера Бэкона. Разумеется, все они связали название "Бэкон" с хорошо известным им мясным беконом. И вот в философское общество "Бэкон" со всех концов англосаксонского мира начали поступать жалобы на плохое качество мясной продукции… Пытаясь исправить ситуацию, философское общество несколько раз меняло своё название. Вместо первоначального "Бэкон" были испробованы варианты "Роджер Бэкон", "Философ Роджер Бэкон", "Наследие философа Роджера Бэкона", "Изучение наследия философа Роджера Бэкона" и так далее. Но всё оказалось бесполезно… Философское общество до сих пор продолжает получать возмущённые послания от разгневанных любителей бекона – например, такие: "Вместо того, чтобы без конца менять названия, занялись бы лучше улучшением качества собственной продукции!" Вот в такую дурацкую ситуацию угодили чересчур умные учредители философского общества из-за неудачно выбранного названия…!

– Будем считать, что вы меня убедили! – поднял руки кверху Холлистер, – Признаю: С этим объявлением я напорол порядочную горячку… (Особенно в той фразе, где Сэндилендс сбежал из здания сюда.) Очень хорошо, что вы вовремя указали мне на эти недочёты! Я непременно их исправлю! – он снова взялся за ручку и склонился над злополучным объявлением.

– Вам будет недостаточно исправить недочёты только в одном конкретном экземпляре, – обратил внимание Маклуски, – Ведь ваше объявление было отпечатано в нескольких копиях; не так ли?

– Да, копий было сделано больше одной, – согласился Холлистер.

– А сколько именно? – уточнил Доддс.

– Две сотни, – ответил Холлистер.

Два столичных детектива в очередной раз схватились за головы.

– Холлистер, вы хоть понимаете, какую глупость сморозили? – воскликнул в отчаянии Маклуски, – Вы осознаёте психологизм ситуации, в которую угодили? Ваше несуразное объявление продолжает висеть на улицах Бембриджа в ста девяноста девяти различных местах; любой случайный прохожий может в любой момент прочитать сочинённую вами ахинею и понять её неправильно… Вам следует предельно оперативно разыскать все ещё не демонтированные экземпляры и срочно внести в них необходимые исправления!

– Об этом можете не беспокоиться! – не стал впадать в панику Холлистер, – За размещение наглядной агитации у нас отвечает служба развески и расклейки – именно она и развешивала сегодня утром объявления о розысках Сэндилендса. Возглавляет эту службу некий Темпл. Вчера я лично инструктировал его насчёт новых объявлений… Пожалуй, мне стоит ещё разок вызвать этого Темпла и поставить перед ним ещё одну задачу!

И Холлистер, сняв трубку с телефонного аппарата, принялся решительно крутить на нём цифровой диск…

Не прошло и нескольких десятков минут, как в кабинете появился ещё один решительный джентльмен, уже четвёртый по счёту. Он был одет в какую-то особую униформу с эмблемой прокуратуры. По мощности сложения он немного уступал Холлистеру, зато заметно превосходил его в гибкости, проворности и изворотливости.

– Темпл, я жду от вас отчёта о проделанной работе! – начал издалека Холлистер, когда начальник службы развески и расклейки уселся на свободный стул в углу комнаты, – Вчера вечером я, кажется, поручил вам одно важное задание…

– Задание выполнено! – отрапортовал Темпл, – Двести экземпляров объявления висят на положенных местах. Можете пойти и убедиться!

– По крайней мере один из экземпляров сейчас уж точно нигде не висит, – заметил к слову Доддс, разглядывая содранную им самим с фонарного столба наглядную агитацию.

– Темпл, а вы помните, в каких именно местах развесили эти двести штук? – планомерно продолжал Холлистер.

– Ну да, конечно, – подтвердил главный расклейщик, – Мы размещаем агитацию на столбах и стендах в соответствии с планом очерёдности – а этот план я помню наизусть во всех подробностях. Я могу без запинки перечислить вам все эти двести мест, где должна висеть ваша агитация…

– Нет-нет, этого не требуется! – успокоил его Холлистер, – А могли бы вы заново обойти все эти двести мест?

– Нет ничего проще! – заверил Темпл, – Если вы хотите посмотреть на вашу висящую агитацию, я готов хоть сейчас показать вам все эти столбы и стенды!

– И в этом тоже нет нужды! Мы охотно верим, что наша агитация висит в нужном месте, – заверил Холлистер, – Я ставлю перед вами другую задачу: Вы должны ещё раз обойти все повешенные объявления о розысках Сэндилендса и внести в каждый экземпляр небольшие изменения, – (Холлистер забрал у Доддса содранное объявление), – Темпл, взгляните сюда! В первом предложении вам следует переправить в слове "сюда" букву "ю" в букву "у", чтобы в итоге получилось слово "суда". Во втором предложении вы должны вставить между словами "какой-либо" и "информацией" слово "важной". Наконец, в третьем предложении всё ещё проще: Вам требуется вставить после слов "Каждому, кто явится в прокуратуру, начиная с 9.00 19.04 с.г." слова "с информацией о нынешнем местонахождении подсудимого Сэндилендса, которая могла бы помочь следствию при расследовании обстоятельств его побега". Как видите, ваша задача – совсем пустяковая! Вы справитесь с ней легко и играючи часа за два-три… Итак, возьмите ручку или фломастер и отправляйтесь на дело! Надеюсь, задание вам понятно?

– Холлистер, вы шутите? – дал решительный отпор Темпл, – Нет, я не собираюсь заниматься этой ерундой! Данный вид работ не входит в сферу ответственности нашей службы. Наши обязанности ограничиваются только развеской и расклейкой – а содержание вашей наглядной агитации нас совершенно не касается. Если она вам чем-то не нравится, исправляйте её сами!

– Темпл, а где же ваши высокие морально-патриотические чувства? – пристыдил расклейщика Маклуски, – Разве вы не готовы к ударному самоотверженному труду ради исполнения своего служебного долга?

– Исполнять чужой служебный долг я не собираюсь! – Темпл демонстративно отвернул нос в сторону, – Исправлениями и добавлениями в текст наглядной агитации должны заниматься другие службы. Вы не вправе требовать с меня того, что не входит в мою компетенцию! (Может быть, вы заодно попросите меня дорисовать вашему подсудимому на фотографии очки и бороду?) Свои служебные полномочия я знаю досконально и превышать их не намерен…

– Вы меня убедили! – решительно произнёс Холлистер; в его голосе прозвучали угрожающие интонации, – В самом деле: Служба развески и расклейки должна заниматься только своими прямыми обязанностями… В таком случае, я даю вам новое задание! – (Темпл с недоумением посмотрел на чересчур энергичного следователя), – До обеда я подготовлю очередной вариант объявления о розысках Сэндилендса. Во второй половине дня вам предстоит развесить двести новых экземпляров взамен старых, а старые соответственно демонтировать. В конце дня я жду вас в этом же кабинете с отчётом о проделанной работе… Не забудьте принести мне все содранные экземпляры, чтобы я смог убедиться в вашей добросовестности! Темпл, вам понятно ваше новое задание? Надеюсь, теперь-то оно не выходит за пределы вашей компетенции?

– Теперь, может быть, и не выходит, – признал озадаченный расклейщик, – Но как же это так получается: Мы всё утро трудились, развешивали ваше объявление на столбах и стендах – а уже после обеда должны его снимать и вешать взамен другое? Да ведь это – просто мартышкин труд какой-то!

– Каковы работники, таков и труд, – назидательно заметил Холлистер, – Короче говоря, ступайте к себе и готовьтесь к новой работе! Ближе к обеду я передам в вашу службу очередную партию наглядной агитации… Сегодня вечером вам предстоит ещё немного потрудиться!

Когда Темпл покинул кабинет, горько проклиная свою неблагодарную профессию, Холлистер с удовлетворением произнёс:

– Пожалуй, нам действительно будет проще повесить новые объявления, чем вносить изменения в старые. Если правкой наглядной агитации займётся Темпл, он может нагородить ещё больший огород, чем это удалось мне в первоначальном варианте… Уж лучше я заново составлю текст с учётом всех ваших пожеланий! Тогда мы точно устраним все замеченные недочёты… Самое главное – удалить из объявления эту чудовищную фразу "сбежал из здания сюда"! Мне даже страшно представить, какой нагоняй закатит мне начальство, если увидит нечто подобное в нашем публичном объявлении… К счастью, в первой половине дня по улицам бродит не так много народу – а после обеда наш неудачный опус уже успеют благополучно демонтировать…

– Желаем вам дальнейших творческих успехов! – понапутствовал коллегу Доддс, поднимаясь со стула, – Ну, не будем отвлекать вас от очередных литературных трудов! (Не то вы опять напорете какую-нибудь горячку…)

– Если не возражаете, мы ещё раз навестим вас сегодня в конце рабочего дня, – добавил Маклуски, уже успевший принять стоячее положение.

– Не возражаю, – заверил Холлистер, – Скажу вам без обиняков: Я всегда рад вас видеть!

Во второй половине того же рабочего дня прославленные лондонские детективы снова оказались в кабинете своего бембриджского коллеги. На сей раз настроение у них было куда более благодушным, чем утром…

– Холлистер, мы только что видели ваше новое объявление на том же самом столбе, – сообщил хозяину кабинета Доддс, – Можем вас обрадовать: Оно понравилось нам гораздо больше предыдущего! Положа руку и ногу на сердце, особых нареканий мы к нему предъявить не можем…

– Речь может идти лишь о небольшой ложке дёгтя, – уточнил Маклуски, – В увиденном нами экземпляре слово "в прокуратуру" кто-то аккуратно исправил фломастером на "в прокюратюрю". Похоже, вы всё-таки сбили Темпла с панталыку этими буквами "у" и "ю"… (Невольно вспоминается пословица про то, как кто-то слышит какой-то звон, но не знает, где он.)

– Впрочем, в данном случае ошибка в написании слова не несёт никакой смысловой нагрузки, – нашёл повод порадоваться Доддс, – По нашему мнению, в настоящем виде ваше объявление выглядит вполне пристойно и не нуждается в каких-либо дальнейших корректировках… Значит, вы предпочли вообще убрать из текста упоминание места, откуда сбежал подсудимый?

– Да, я решил написать просто: "сбежал из-под стражи", – подтвердил Холлистер, – Для сути дела абсолютно неважно, откуда убежал этот Сэндилендс… Да, кстати! – удачно сообразил он, – Нам самое время вызвать Темпла и заслушать его отчёт о проделанной работе! – он снова потянулся к телефонному аппарату на своём столе.

Вскоре Темпл в своей особой униформе вторично появился в кабинете Холлистера. Теперь он принёс с собой большой полиэтиленовый пакет, набитый ворохом каких-то бумажных листов.

– Задание выполнено! – отрапортовал он прямо с порога, – Мы с помощниками развесили двести новых экземпляров, а все старые демонтировали. Я принёс их вам, как вы и просили… Держите! – он вручил пакет следователю прокуратуры, – Ну, теперь-то я могу быть свободен?

– Подождите минуточку! – предложил Холлистер, вываливая себе на стол содержимое пакета, – Сперва я пересчитаю содранные экземпляры и убедюсь в вашей добросовестности…

– Ну и зверская работа! – поделился впечатлениями Темпл, усаживаясь на свой прежний стул в углу кабинета, – И врагу такой не пожелаешь! Целый день карабкайся на стенды и столбы – да ещё виси на них вниз головой, как обезьяна…

– Значит, не напрасно вы назвали вашу работу мартышкиным трудом! – сделал вывод Доддс.

– Но постойте! – сказал Холлистер, закончив пересчитывать содранные объявления, – Темпл, вчера я выдал вам для развески двести экземпляров – сегодня же вы принесли обратно только восемьдесят с небольшим. Позвольте спросить: А куда делись остальные сто с лишним штук?

– Это – уже вопросы не ко мне! – развёл руками Темпл, – Мы демонтировали все экземпляры, какие только смогли отыскать. Похоже, некоторые старые объявления уже успел кто-то содрать. Например, до обеда вы уже показывали мне один содранный экземпляр…

– Но даже с учётом этого экземпляра недостача достигает ста десяти с чем-то штук, – обратил внимание Маклуски.

– Я полагаю, все прочие экземпляры сорвали какие-то посторонние лица, – выразил уверенность Темпл, – Холлистер, я вас нисколько не обманываю! Клянусь: Мы добросовестно выполнили ваше задание! Если вы увидите в городе ещё какое-то недодемонтированное старое объявление, я готов съесть его у вас на глазах!

– Будем считать, что я вам поверил! – позволил убедить себя Холлистер, – Да, такое в нашем городе бывает: Посторонние лица нередко срывают нашу наглядную агитацию по тем или иным причинам… Значит, службе развески сильно повезло – кто-то выполнил половину работы вместо неё… Итак, неправильное объявление больше на улице не висит. Наконец-то мы избавились от этой головной боли! – вздохнул он с облегчением.

– Ваш оптимизм явно неуместен! – поспешил вмешаться Доддс, – Вы напрасно полагаете, будто уже избавились от всех неприятностей… Давайте рассуждать логически: А для чего какие-то посторонние лица вдруг содрали со столбов сто с лишним штук ваших объявлений? Наверно, совсем не для того, чтобы выкидывать их в мусорный ящик и облегчать работу Темплу… Судя по всему, они оставили содранные объявления себе на память. Не исключено, что завтра они надумали явиться к вам в прокуратуру с какой-либо важной информацией о судьбе Сэндилендса, а демонтированные объявления, скорее всего, принесут с собой…

– А ведь верно! – признал с досадой Холлистер, – Вот ведь чертовщина какая…! Я уже мысленно представляю себе картину: Вот завтра какой-то посторонний тип подходит к нашей проходной, показывает охраннику содранное объявление и спрашивает: "Эй, дружок, подскажи: Правильно ли я пришёл насчёт этого парня, заснятого на фотографии?" Охранник посмотрит, увидит фразу "сбежал из здания сюда" и от души посмеётся. Потом он перескажет этот казус своим приятелям, а те – своим. Через час новость докатится и до ушей большого начальства…

– Но к моей службе развески и расклейки ни у кого претензий быть не должно, – взглянул на ситуацию со своей колокольни Темпл, – Холлистер, так я могу быть свободен?

– А ну подождите! – остановил его решительный следователь прокуратуры, – Раз такое дело, придётся мне дать вам ещё одно задание… До конца рабочего дня у меня остаётся около сорока минут; не так ли? Тогда через полчаса я передам вам ещё двести экземпляров наглядной агитации для срочной развески! – (у Темпла отвисла челюсть от изумления), – Сегодня вечером вы расклеите их на прежних местах, рядом с предыдущим объявлением – причём второй вариант наглядной агитации будет как бы дополнением к первому. (Стало быть, первый вариант вам пока сдирать не требуется.) Темпл, вам понятно ваше новое задание?

– Да что же это такое! – вздохнул в изнеможении главный расклейщик, – В третий раз за одни сутки вешать объявление об одном и том же? Это – уже не мартышкин труд, а какие-то каторжные работы в психиатрической лечебнице!

– А где же ваше высокое служебно-патриотическое чувство долга? – усовестил несознательного работника Маклуски, – Неужели вы не хотите помочь родной прокуратуре (чью униформу носите) в её нелёгкой борьбе со сбежавшим подсудимым? Темпл, вы должны оставить ваши малодушные стенания и, стиснув зубы, честно и бескорыстно исполнить свои нехитрые должностные обязанности!

– Короче говоря, ступайте на рабочее место и ждите моих дальнейших указаний! – распорядился Холлистер.

Когда шаги и сдержанные чертыхания Темпла затихли где-то в глубине второго этажа, Холлистер не преминул высказать коллегам свои новые соображения:

– К сожалению, у меня не остаётся иного выхода, кроме публичного размещения ещё одного объявления о розысках Сэндилендса, как бы в дополнение к предыдущему. Если я этого не сделаю, я рискую нарваться на крупные неприятности… Проще говоря, я должен заранее принять меры, пока до начальства ещё не дошёл старый вариант объявления, где Сэндилендс "сбежал из здания сюда". Допустим, завтра начальство вызовет меня к себе, покажет один из старых экземпляров и поинтересуется: "Холлистер, как мы должны это понимать? Вы сочинили объявление и развесили его по всему городу – а в нём чёрным по белому написано, что подсудимый удрал из какого-то здания к нам в прокуратуру!" Я отвечу: "Да-да, в текст объявления по вине машинистки вкралась досадная неточность… Но я уже заметил непорядок и принял меры к его исправлению! Мною составлено и публично размещено опровержение, в котором уточняется, что на самом деле Сэндилендс сбежал из здания районного суда, расположенного по такому-то адресу". Я предъявлю начальству окончательный вариант объявления – и ему будет нечем меня крыть… Надеюсь, мне всё-таки удастся выйти сухим из этой истории! – выразил уверенность он.

– Ну что ж, не будем отвлекать вас от новых литературных подвигов! – произнёс Доддс, поднимаясь со стула, – Сочиняйте ваше очередное объявление – а заодно готовьтесь к завтрашнему наплыву полезных информаторов! Мы с коллегой навестим вас завтра где-нибудь в середине дня – тогда и узнаем, как будут обстоять ваши интересные дела!

– Ждите нас вскоре после обеда, – уточнил Маклуски, – В первой половине дня мы планируем проведать нашего коллегу Уоддока у него дома и налить ему во фляжку немного виски – а на обратном пути мы с удовольствием заглянем в вашу прокуратуру и прозондируем расклад сил на вашем фронте!

– Итак, до встречи завтра после обеда! – подытожил Холлистер, крепко пожимая руки обоим лондонским детективам.

Вскоре Доддс и Маклуски уже шагали по тихим бембриджским улочкам по другим своим важным и нужным делам.

– С публичным словом следует держать ухо востро! – вернулся к прежней теме Доддс, – Стоит вам не совсем удачно выразить свою мысль перед массовой аудиторией – и вы мигом угодите в непростую жизненную ситуацию. Вам ещё долго придётся махать своим топором, дабы исправить первоначальную ошибку… Собственно, именно в такую интересную историю и угодил сегодня наш Холлистер!

– Мне на память сразу пришёл один забавный случай из жизни одного мелкого политического деятеля, – ударился в воспоминания Маклуски, – Дело было в одной из южных стран – кажется, в Италии… В стране намечались очередные выборы, а участие в них принимал один известный киноактёр, большой поклонник природы и яростный сторонник всяких экологических движений. За неделю до выборов, выступая по телевидению с агитационной речью, он неожиданно заявил: "Я призываю всех избирателей, независимо от их политических пристрастий, написать на обратной стороне избирательной бюллетени слова "В защиту окружающей среды!" Как бы ни закончились эти дурацкие выборы, государство должно будет понять, что все мы любим природу и готовы самоотверженно её защищать!" Едва он закончил своё выступление, к нему подошёл один знакомый юрист и прозрачно намекнул, что его действия подпадают под такую-то статью Уголовного Кодекса – "публичное подстрекательство к порче избирательных бюллетеней". Киноактёру пришлось признать свою оплошность… Всю оставшуюся неделю до начала выборов он непрерывно выступал по радио и телевидению и слёзно заклинал избирателей ничего не писать на обратной стороне бюллетеней. Но поезд уже ушёл: Во время голосования едва ли не полстраны всё равно испортило избирательные бюллетени, написав на них слова "В защиту окружающей среды!" В итоге киноактёр угодил под суд… Знаменитый закон подлости проявил себя во всей красе: Первое выступление киноактёра привлекло наибольшее внимание публики, которая по каким-то причинам не слышала всех его последующих выступлений… Этот пример лишний раз показывает, как непросто порой бывает справиться с последствиями даже одного неудачно произнесённого публичного слова, – подвёл итог он.

– Увы! – кивнул головой Доддс, – Нам остаётся лишь пожелать Холлистеру удачи и надеяться на благоприятный исход этой дурацкой истории…

Ранним утром следующего дня два прославленных детектива снова оказались на тихих бембриджских улочках. На сей раз они шагали по ним уже немного в другом направлении… В тот день совместную следовательскую работу возглавлял Маклуски – в связи с чем внутренний карман его куртки был слегка оттопырен и производил при каждом шаге своеобразные булькающие звуки.

– Всё у нас пока идёт по плану! – выразил сдержанный оптимизм он, – Сейчас мы навестим Уоддока и угостим его виски, а после обеда нанесём визит Холлистеру в его прокуратуре… Интересно, дождётся ли он сегодня хотя бы одного ценного информатора, владеющего важной информацией о Сэндилендсе?

– А почему бы и нет? – ответил Доддс, – Вчера больше сотни его объявлений были содраны со столбов заинтересованными читателями. Не исключено, что сегодня кто-то из них всё-таки надумает явиться в прокуратуру… Да, кстати! – заметил он внезапно, поглядев по сторонам, – Это место кажется мне знакомым. Если не ошибаюсь, вон за тем домом находится то самое здание районного суда, откуда сбежал наш Сэндилендс, принеся столько лишних забот бембриджской прокуратуре…

– Да, вы правы! Я тоже узнаю эту местность, – подтвердил Маклуски.

И два знаменитых детектива, повинуясь внезапному порыву, вдруг резко свернули с намеченного маршрута и заглянули за угол упомянутого дома.

– Невероятно! – воскликнул Маклуски, едва не потеряв дар речи от изумления, – Что здесь такое происходит? Как мы должны это понимать?

– Ну вот, я так и знал! – в сердцах высказался Доддс, – Я никогда не считал себя малодушным паникёром – но ко мне уже начинают подкрадываться нехорошие предчувствия…

Здание скромного районного суда в столь ранний час выглядело явно необычно. Возле его главного входа (ещё закрытого) собралась настолько многолюдная толпа, что хвост этой гигантской очереди тянулся поперёк прилегающей площади и скрывался за углом соседнего здания. В этой пёстрой народной массе преобладали лица мужского пола и старше среднего возраста. Судя по их решительному виду, они были настроены на долгое и упорное ожидание… Некоторые из них уже расположились на отдых на специально прихваченных с собой раскладных стульях; кое-кто почитывал свежие газеты – а кто-то, пользуясь случаем, проводил скромный походный завтрак при помощи термосов и свёртков с бутербродами.

– Ну и ну! – ещё раз поразился Маклуски, – Интересно, с какой целью припёрся сюда весь этот народ? Может быть, сегодня в здешнем суде ожидается какой-то интересный судебный процесс? Или же…?

– Вот именно! – проявил присущий ему скептицизм Доддс, – Или же наши мрачные предчувствия всё-таки оправдались?

Выйдя из-за угла, детективы стремительно пересекли площадь и оказались в самой гуще пёстрой народной массы. Маклуски, не теряя времени, обратился к собравшимся:

– Позвольте узнать: Куда стоит вся эта очередь?

– Похоже, вы недавно проснулись и ещё не знаете самого главного! – добродушно ответил один из присутствующих, джентльмен предпенсионного возраста и довольно хитроватого вида, – Ну что ж, я вас охотно просвещу, пока суд ещё не открылся… А дело вот в чём: Вчера утром иду я спокойно по улице и ни о чём не подозреваю, – начал доверительно рассказывать он, не забывая время от времени снисходительно ухмыляться, – И вдруг замечаю на одном столбе какое-то объявление… Вот оно, между прочим! – он извлёк из кармана и развернул сильно помятый бумажный листок, в котором детективы сразу же узнали первоначальный вариант объявления о розысках Сэндилендса, – На всякий случай я его содрал и прихватил с собой, чтобы дома разобраться с ним повнимательнее. И что же я в нём вычитал? Вот, взгляните сами! Сперва тут идёт какая-то лирика, а в конце говорится самое главное: "Каждому, кто явится в прокуратуру, начиная с 9.00 19.04. с.г., гарантируется денежное вознаграждение". (Если вы ещё не забыли: Девятнадцатое апреля – это как раз сегодня.) Ну теперь-то вы поняли? – хитровато усмехнулся он, – Да тут и гадать не требуется: Скоро у нас в Бембридже намечаются очередные выборы – вот власти и решили задобрить народ раздачей вознаграждений!

– Но постойте! – возразил Маклуски, – В вашем объявлении ни слова не говорится ни о каких выборах!

– А у вас у самих есть голова на плечах? – вмешался в дискуссию другой джентльмен, примерно такого же возраста, но чуть более простоватый на вид, – Все эти хитрости шиты белыми нитками! Мозги у наших чиновников всегда работают одинаково. Мы уже давно уловили эту закономерность: Как только подходит время выборов, власти обязательно что-то раздают… Если вы ещё не забыли: Года два назад, как раз перед прошлыми выборами, на привокзальной площади в одном из торговых ларьков взорвался какой-то баллон с газом, а при взрыве пострадало несколько случайных прохожих. Наши власти решили показать, какие они добрые, и устроили показательную акцию: объявили, что в такой-то день такие-то больницы и поликлиники будут бесплатно принимать всех пострадавших при взрыве… К сожалению, меня в тот день в Бембридже не оказалось! – подосадовал он, – Зато все мои родственники и знакомые успели побывать на приёмах у всех врачей, какие только существуют в природе. Говорят, врачебные кабинеты ломились от наплыва бесплатных посетителей. К врачам обращались не только с травмами и ушибами, но и по любому другому поводу. Потрудиться пришлось и психиатрам, и психологам, и дерматологам, и кардиологам, и стоматологам, и ухогорлоносам… (В самом деле: А вдруг у меня при взрыве заложило уши или случилось нервное расстройство? Или я, например, так испереживался, что простудился или впал в запой?) Один мой знакомый тогда бесплатно прошёл курс лечения от алкоголизма, а моя жена успела побывать на приёме у диетолога и косметолога. Когда я вернулся в Бембридж, она меня ещё целый год прорабатывала: "Вот ведь растяпа и недотёпа, упустил такой чудесный случай! Мог бы, на худой конец, бесплатно заказать себе зубные протезы…" Здесь она оказалась права: В нашей газете прямо говорилось, что пострадавшим при взрыве гарантируется бесплатное протезирование…

– Судя по всему, там имелось в виду не зубное протезирование, а изготовление бесплатных ножных или ручных протезов, – высказал предположение Доддс.

– А чем зубное протезирование отличается от любого другого? – не согласился собеседник, – А вдруг у меня при взрыве выбило все зубы? Неужели я должен всю оставшуюся жизнь по вине властей ходить без зубов? В общем, правильно меня жена ругала! – признал он с отчаянной решимостью, – Но уж теперь-то я своего не упущу: Весь день буду стоять в очереди, но денежное вознаграждение получу!

– От вас, Брэдли, я иного и не ожидал! – понимающе улыбнулся первый рассказчик, – Вы всегда рады поживиться на дармовщинку – а ваша миссис Брэдли тем более!

– Вам ли об этом говорить, Уорхем? – ответил Брэдли, – Между прочим, вы – тоже порядочный гусь!

– И всё-таки я хочу взять наши доблестные бембриджские власти под защиту, – неожиданно заявил Уорхем, – Давайте признаем: Не им первым начали приходить в головы такие плоские хитрости! Нечто подобное в своё время уже проделывало наше замечательное министерство обороны… Надеюсь, вы помните такой случай: Несколько лет назад на одной нашей подводной лодке в каком-то океане произошёл взрыв, в результате чего погибло несколько матросов и морских офицеров. И что же сделало наше военное министерство, дабы замять нежелательный резонанс в обществе? А вот что: Оно объявило, что бесплатно раздаст денежные компенсации родственникам погибших, включая их жён и детей. Самое любопытное, что дело касалось не только законно зарегистрированных жён и детей, но и так называемых гражданских… Министерство заявило так: Учитывая горестное состояние родственников погибших, с них никто не станет требовать документов, подтверждающих это родство. Им будет достаточно просто явиться на пункт раздачи, расписаться в ведомости и получить компенсацию… И что бы вы думали: В город Лондон к кассе министерства обороны со всех концов страны съехался едва ли не миллион женщин в возрасте от двенадцати до шестидесяти пяти лет! Все они утверждали, что состояли в гражданском браке с теми или иными погибшими матросами. Среди этих женщин попадались не только незамужние или разведённые, но и уже вступившие в законный брак с третьими лицами. По их уверениям, они тайком от мужей продолжали состоять в незаконной связи с матросами злополучной подводной лодки… Некоторые из женщин привезли с собой своих детей, выдавая их за детей погибших. (Кое-кто из этих ребят был ненамного моложе самого старшего из членов экипажа затонувшей лодки.) Все они получили от военного министерства положенные компенсации и были таковы… Так что все эти хитрости с раздачей бесплатных подарков стары, как драные подошвы! – закончил свой проникновенный рассказ Уорхем, снисходительно ухмыляясь в седоватые усы, – Вот и сегодня наши доблестные бембриджские власти решили показать, какие они добрые и как сильно они заботятся о народе… Но мы их фокусы знаем и провести себя не позволим! – громогласно заявил он; всё его добродушие вмиг сменилось отчаянной решимостью и стальной непреклонностью, – С этими хитрыми мордами следует держать ухо востро!

– Но какие хитрости может таить в себе бесплатная выдача денежных компенсаций? – не понял Маклуски, – Почему вы назвали ваши власти хитрыми мордами? Если они раздают направо и налево свои деньги, их следует назвать скорее безмозглыми идиотами!

– Во-первых, не свои деньги, – поправил Уорхем, – Подумайте сами: Откуда у муниципальных властей могут появиться собственные денежные средства? Разумеется, весь городской бюджет формируется за счёт налогов с населения – то есть, власти выдают народу то, что сами перед этим у него отобрали. Это – во-первых; а во-вторых, все эти фокусы с раздачей подарков в первую очередь выгодны самим чиновникам… Вы мне не верите? Но давайте рассуждать трезво: Почему они выдают компенсации всем желающим, не требуя с них никаких документов? Всё и так очевидно: При подобном методе расходования средств сами же чиновники и греют свои ручки! Им ничто не мешает пригласить на раздачу своих собственных знакомых или иных подставных лиц – им-то и достанется львиная доля этих так называемых компенсаций. (Заметьте: Ведь отчётности за выданные денежные средства никто не ведёт!) И вот вам итог: Все выделенные государством деньги в один момент разойдутся по карманам тех же чиновников, а в наши с вами карманы перепадёт лишь крохотная доля… После этого чиновники с радостью отрапортуют государству: "Все деньги розданы, а народ всё идёт и идёт. Дай нам ещё денег!" Но мы, конечно же, не позволим этим проходимцам нас облапошить! – решительно заявил он, – Все положенные нам денежные вознаграждения мы получим сполна. Ни одной лишней крошки от нас этим хитрецам не перепадёт!

– Мы не станем ввязываться с вами в дискуссии по второстепенным вопросам, – заверил докладчика Доддс, – Мы хотим спросить вас о другом: А почему вы явились за денежным вознаграждением к зданию районного суда? Ведь в вашем объявлении местом раздачи денег названа городская прокуратура…

– Это – ещё одна хитрость городских властей! – ухмыльнулся хитроватый собеседник, – Вы ещё не дослушали мой рассказ – а я как раз подошёл к самому интересному… Итак, вчера утром я содрал это объявление, прочитал его и узнал о сегодняшней раздаче. Я немедленно обзвонил всех своих родственников со знакомыми и поставил их в известность. Они пообещали, что наутро непременно явятся в прокуратуру за положенным вознаграждением… Но вот вчера вечером я ещё раз вышел на улицу. Гляжу: На том же самом столбе висит ещё одно объявление. Там было сказано: "Дополнение к объявлению номер такое-то от 18.04. с.г.". Старое объявление удачно оказалось у меня в кармане; я его достал, сравнил и убедился – да, именно этот номер на нём и стоит. Значит, второе объявление следовало считать как бы дополнением к первому… Недолго думая, я сорвал это дополнение со столба и уволок домой – а там, в спокойной обстановке, внимательно изучил. Вот оно, кстати! – Уорхем извлёк из кармана второй листок, ещё более мятый, чем первый, – И что же я в нём прочитал? А вот что: "В объявление номер такое-то по вине того-то того-то вкралась неточность. В действительности там имелось в виду здание районного суда г. Бембриджа, расположенное по такому-то адресу…" – и так далее. Чудесно; не правда ли? – с грустной иронией усмехнулся он, – К каким только мелким хитростям не прибегают наши доблестные власти, чтобы затруднить гражданам получение вознаграждений! Сперва призывают всех приходить в городскую прокуратуру – а затем в последний момент тайком вешают другое объявление и указывают другой адрес. (Дескать, машинистка случайно напечатала одно слово вместо другого, городскую прокуратуру вместо районного суда… Да как у них только уши не покраснеют так бессовестно вешать нам лапшу!) Но и эти хитрости всем тоже давно известны. Сбить нас с толку мы всё равно не позволим! Власти надеются, что кто-то прочитает только первое объявление, а второго не заметит, придёт за деньгами не в то место и останется с носом… Но бембриджский народ тоже не лыком шит! Вчера вечером я успел ещё раз обзвонить всех своих родственников со знакомыми и сообщил им новый адрес раздачи вознаграждений. Так что наши деньги мы всё равно получим! – выразил убеждённость он.

Два детектива обменялись между собой взглядом, полном грустной иронии и скептицизма.

– Послушайте, Уорхем! – предпринял последнюю попытку Маклуски, – Все ваши рассуждения основаны на ваших собственных догадках. Вы почему-то уверены, что смогли правильно разгадать тайный смысл, заключённый в объявлении прокуратуры… Но вдруг вы ошиблись? А вдруг сегодня в здании суда никто не станет раздавать бесплатно никаких денежных вознаграждений?

– Как это я ошибся? – удивился Уорхем, – Да вы посмотрите вокруг: Половина города явилась сюда за этими вознаграждениями! Все эти люди увидели в объявлении тот же самый скрытый смысл – а такая огромная масса народу просто так ошибиться не может… Так что мой вам совет, – он ещё раз хитро усмехнулся в свои седоватые усы, – Вставайте в конец очереди и стойте до победного конца! Возможно, и вам перепадёт кое-что от этих шальных денежек…

– Спасибо за дружеское пожелание! – ответил Доддс, – Но нам, пожалуй, нет смысла толкаться в такой длинной очереди…

И два знаменитых детектива поспешили покинуть место событий, завернув за угол ближайшего дома.

– Доддс, я предлагаю внести изменения в наши ближайшие планы! – обратился к коллеге Маклуски, – К Уоддоку мы заглянем чуть попозже – а сейчас нам самое время забежать в прокуратуру и известить Холлистера о происходящих тут событиях!

– Именно это я и собирался вам предложить, – подтвердил Доддс, – Вы правы: В данный момент нашим первейшим морально-этическим долгом является визит в прокуратуру…

Прославленные детективы продолжили свой путь, внеся в него небольшие коррективы. Вскоре они уже приближались к знакомому району, в котором располагалось здание городской прокуратуры… Немногочисленные прохожие на тихих полупустых улочках Бембриджа удивлённо оборачивались, заслышав твёрдый размеренный стук их решительных шагов, и с недоумением прислушивались к загадочным булькающим звукам, доносящимся из внутреннего кармана Маклуски… Но вот наконец детективы преодолели последний поворот и оказались прямо на площади перед зданием прокуратуры. Тут им пришлось резко остановиться на месте и буквально открыть рты от изумления…

– Невероятно! – воскликнул Маклуски, с трудом обретя дар речи, – Доддс, вы только посмотрите, какая чертовщина здесь творится!

– Я потрясён ничуть не меньше вас, – откликнулся ошарашенный Доддс, – А ведь мы предупреждали этого Холлистера: Рано или поздно он угодит в очень интересную историю со своими денежными вознаграждениями!

В то тихое солнечное апрельское утро все подступы к зданию прокуратуры оказались заполнены ещё более многолюдной и разношёрстной публикой, чем площадь перед районным судом. Народ стоял не только на тротуарах, но также и на проезжей части, затрудняя тем самым проезд, подъезд и выезд окружающим автомобилям. Ввиду невероятной скученности собравшихся, посторонним было сложно определить, в каком месте находится конец этой огромной очереди и есть ли он здесь вообще… Неудивительно, что лица присутствующих выглядели на редкость угрюмыми и неприветливыми, а особого оптимизма на них заметно не было.

– Если бы я увидел подобную картину парой недель позже, – в задумчивости высказался Доддс, – я бы точно принял это столпотворение за первомайскую демонстрацию… Но будем реалистами: На календаре у нас пока – только девятнадцатое апреля!

– Доброе утро! – обратился Маклуски к первому попавшемуся собеседнику из числа столпившихся на площади, – Не подскажете ли нам: По какому поводу собрался народ?

– Я уже устал объяснять всем подряд, – недружелюбно ответил угрюмый собеседник, – Не задавайте дурацких вопросов – вставайте в очередь и стойте! Когда достоитесь, сами узнаете, за чем стояли… Вон там ходит мужик с фломастером; это – Элвиз, наш деятель профсоюза. Он проставит вам на руке ваш порядковый номер… Без этого номера вас потом никто в здание не пропустит, – он показал детективам ладонь своей правой руки, на которой ярко-синими чернилами был выведен какой-то пятизначный номер.

– Значит, в здании прокуратуры будут что-то раздавать? – блеснул сообразительностью Доддс.

– Оказывается, вы и сами всё знаете! – усмехнулся собеседник.

– Позвольте задать вам ещё один вопрос! – осторожно закинул удочку Маклуски, – До нас дошли слухи, что в последний момент раздачу денег якобы перенесли из прокуратуры в какой-то районный суд… Как вы полагаете: Стоит ли доверять этим слухам?

– Откуда я знаю? – равнодушно пожал плечами собеседник, – Мне сказали, что деньги будут выдавать здесь. Я встал в очередь и буду стоять до победного конца… Но вас тут никто не держит! Мы будем очень рады, если вы отправитесь в какой-нибудь другой пункт раздачи. Чем меньше народу тут останется, тем больше каждому из нас достанется…

– Принн, прекратите сбивать народ с толку! – поспешил вмешаться энергичный деловой джентльмен с фломастером в руке – тот самый, которого угрюмый Принн назвал профсоюзным деятелем Элвизом, – Я владею самой свежей информацией насчёт выдачи денег, – не без гордости проинформировал он обоих детективов, – По моим данным, основным местом выдачи назначено здание прокуратуры. В районном суде будет организован резервный пункт – на случай, если в основном пункте денег на всех не хватит… Впрочем, у наших бестолковых властей ни одно простое дело не обходится без неразберихи! – посетовал он, – Я не удивлюсь, если пункт раздачи в суде откроется раньше нашего… Для пущей надёжности сегодня туда отправился Драммон, мой шурин. Он стоит там в очереди – а его сын, мой племянник, периодически курсирует на велосипеде между нами. Так что не беспокойтесь: Мы всегда будем в курсе самых последних событий! Если в суде, чего доброго, вдруг начнут что-то раздавать, мы ещё успеем вовремя перебежать в нужное место…

– Элвиз, ваш пацан опять приехал! – сообщил к слову Принн.

Из-за соседнего дома действительно показался велосипед, управляемый подростком лет двенадцати. Юный велосипедист был весьма серьёзен и проникнут важностью исполняемого им поручения…

– Ну, что там слышно? – прокричал ему ещё издалека Элвиз, – У вас уже начали раздавать?

– Не-а, – мотнул головой Драммон-младший, останавливая своего железного друга возле дяди, – Из суда высунулся какой-то мужик и сказал, что сегодня ничего раздавать не будут. Потом он стал кричать, чтобы мы все поскорее разошлись…

– Замечательно! – криво усмехнулся Элвиз, – У наших доблестных властей – опять семь пятниц на неделе! Когда народ собрался, они говорят, что ничего раздавать не будут; когда народ разойдётся – вот тогда они начнут раздавать… Нет уж, нас на мякине не проведёшь! Передай своему папаше, чтобы никуда не расходился и стоял до победного! – понапутствовал он исполнительного вундеркинда, – С этими бюрократами нужно держать ухо востро…

Драммон-младший отправился на велосипеде в обратный путь – а Принн тем временем взглянул на свои наручные часы и недовольно пробурчал:

– Девять часов уже давно наступило – а эти ротозеи и не думают открывать! Даже простую раздачу своих жалких подачек и то не могут нормально организовать…

– Да, выдача вознаграждений уже должна была начаться, – подтвердил Элвиз, сверившись со своими собственными часами, – Эй, вы там, впереди! – прокричал он в передний конец очереди, – А ну-ка намекните этим друзьям, что им уже пора открывать двери!

Впрочем, впереди и без профсоюзных подсказок знали, когда начинается раздача денежных вознаграждений. Те, кому удалось пробиться к главной входной двери в здание прокуратуры, уже дружно молотили в неё руками, ногами, зонтами и тростями – а те, кто не мог дотянуться до этой двери, настойчиво скандировали: "От-крой-те дверь! Впус-ти-те на-род!" Дверь, тем не менее, и не думала открываться… В окнах второго этажа можно было заметить озабоченные лица в форме сотрудников прокуратуры, настороженно разглядывающие собравшиеся на площади народные массы. По их растерянному виду было очевидно, что столь неожиданный поворот событий застал их врасплох…

– Боюсь, через главную дверь нам прорваться не удастся, – сделал неутешительный вывод Маклуски, – Ну что ж, попробуем зайти через чёрный вход – оттуда и созвонимся с Холлистером!

Детективы сделали несколько шагов в обход здания прокуратуры – но тут же были остановлены группой наиболее бдительных активистов.

– Куда это вы навострились? – ехидно поинтересовался самый недружелюбный из них, – Небось хотите пролезть без очереди? А ну-ка покажите ваши номера!

– На них нет номеров! – вскричал в возмущении другой активист, указывая на правые руки детективов, – Это – самозванцы!

Вокруг поднялся угрожающий ропот и послышались некоторые нелицеприятные реплики.

– Они совсем обнаглели! – завопил ещё один из активистов, с костылями в руках, – Я вот – инвалид, с детства хожу на костылях. Я припёрся сюда в четыре утра и встал в очередь – а эти здоровые вертихвосты ещё пытаются пролезть впереди меня? Совести у них нет – вот что это такое! Спросите у любого в округе: Келч уже сорок лет не расстаётся с костылями! Сегодня он у всех на глазах приковылял сюда в такую рань и послушно встал в конец хвоста – а эти наглые морды почему-то не хотят стоять в общей очереди? Нет, я не могу этого допустить! Они пройдут только через мой труп!

И Келч под негодующие возгласы соратников изобразил попытку рухнуть под ноги двум бессовестным вертихвостам на манер непроходимой баррикады. Детективам пришлось срочно давать задний ход и скрываться от ярости толпы за углом соседнего дома… Оказавшись в безопасности, они с облегчением перевели дух и вопросительно переглянулись друг с другом.

– Пожалуй, нам уже нет смысла пробиваться в прокуратуру, – признал Маклуски, – Вряд ли мы сможем оказать Холлистеру хоть какое-то дружеское содействие… Мы сделали всё возможное, дабы уберечь его от неверного шага – и не наша вина, что он опять напоролся на те же самые грабли. Теперь мы бессильны изменить ход событий… Да это, собственно, и не входит в наши обязанности!

– Вы абсолютно правы, – подтвердил Доддс, – Пускай прокуратура сама расхлёбывает кашу, которую заварил Холлистер – а нам самое время навестить Уоддока! Он уже, наверно, заждался нашего виски…

Перед тем, как окончательно покинуть место событий, детективы не преминули напоследок осторожно высунуться из-за угла и издалека окинуть взглядом здание городской прокуратуры… Нетерпеливые охотники за дармовыми вознаграждениями уже крушили входную дверь при помощи топоров и ломов, а в окна первого и второго этажей со звоном летели камни и кирпичи. Могучий рёв толпы напрочь заглушал робкие свистки постового полисмена, который и сам был не рад, что здесь очутился…

– Каков причудливый поворот судьбы! – философски высказался Маклуски, – В иные дни обывателей и на аркане на затащишь в городскую прокуратуру – а сегодня они сами рвутся в неё с таким пылом, что аж двери трещат! Виноват же во всём этот разгильдяй Холлистер, который не смог правильно выразить свою мысль в публичном объявлении… Да, верно говорится: Что написано пером, того не вырубишь и топором!

– А что написано топором, – продолжил мысль коллеги Доддс, – то вообще не поддаётся никакой вырубке!

CXCIII. Интеллектуальные фокусы

– Ну, чем вы нас порадуете на сей раз, Спенсер? – обратился к хозяину кабинета первый из двух только что вошедших посетителей.

– Чем желаете, тем и порадую, – ответил майор Спенсер, поднимаясь из-за стола и обмениваясь с обоими визитёрами тёплыми дружескими рукопожатиями, – Какие пожелания у вас будут?

– Для начала мы бы хотели узнать, вернулся ли из Манчестера ваш неуловимый начальник, – высказал первое пожелание второй из вошедших.

– Да, вернулся, – кивнул головой Спенсер.

Новоприбывшие (а это были знаменитые следователи лондонской Центральной полиции Доддс и Маклуски) без дополнительных приглашений расселись по двум свободным стульям и обменялись между собой вопросительно-недоумевающим взглядом.

– Как это понимать? – пришёл в замешательство Доддс, – Он обещал вернуться в пятницу – и именно в пятницу вернулся? Что-то мне в это не верится…

– И напрасно, – ответил Спенсер, – Перед обедом он уже сидел у себя в кабинете – я видел его там собственными глазами.

– Но после обеда он наверняка уже успел куда-то улизнуть? – выдвинул предположение Маклуски.

– Нет, он до сих пор продолжает там сидеть, – опроверг Спенсер.

– Значит, он чем-то сильно занят и не сможет нас принять? – смекнул Доддс.

– Нет, он готов принять вас в любое время до конца дня, – заверил Спенсер.

Прославленные детективы обменялись между собой ещё одним взглядом – теперь уже тревожно-настороженным.

– Это совершенно не похоже на вашего неуловимого начальника, – высказал обеспокоенность Маклуски, – Он как пить дать заготовил для нас некую хитроумную ловушку…

– Никаких ловушек! – поспешил развеять его опасения Спенсер, – Можете хоть прямо сейчас заходить к нему в кабинет – он уже никуда от вас не денется!

– Пожалуй, именно так мы и сделаем, – смирился с судьбой Доддс, – Но сперва нам было бы неплохо позвонить в Лондон и сообщить о наших успехах заму по кадрам… Спенсер, будьте добры, предоставьте нам на пару минут ваш телефонный аппарат!

Минуту спустя он уже разговаривал по междугородней связи с далёким Лондоном.

– Доддс, это – вы? – услышал он в трубке хорошо знакомый начальственный голос, – Объявились наконец? Тогда докладывайте: Где вы в данный момент находитесь и чем, к чёртовой бабушке, занимаетесь?

– Мы по-прежнему находимся в Бембридже, в кабинете майора Спенсера, – доложил Доддс, – С минуты на минуту мы собираемся попасть на приём к местному начальнику и вручить ему неофициальный запрос Центральной полиции насчёт событий в Лидсе, в которые оказался замешан наш бембриджский коллега Уоддок… Я полагаю, наша командировка в целом проходит успешно, – не упустил случая похвалить сам себя он, – Прошло всего двенадцать дней – а нам уже удалось добиться аудиенции у столь важной персоны…

– Можете не торопиться! – не без сарказма ответил зам, – Наш запрос в полицию Бембриджа потерял всякий смысл, поскольку в Министерство уже успел дойти отчёт из Лидса об итогах работы тамошней следственной комиссии. (Копия этого отчёта вчера вечером была передана нам в Центральную полицию.) В общем, вам с Маклуски больше нечего делать в этом Бембридже! Итак, в понедельник с утра я жду вас обоих у себя в кабинете! Вам хорошо понятно задание?

– Да-да, очень хорошо, – вынужден был признать Доддс.

Положив трубку, он вкратце ознакомил всех присутствующих с итогами состоявшегося разговора. Спенсер воспринял его рассказ довольно равнодушно – а вот Маклуски, напротив, не смог удержаться от кое-каких внезапно нахлынувших эмоций.

– Вот так всегда и бывает! – сказал в сердцах он, – Только мы подобрались к цели, как из главного штаба тотчас поступает команда сворачивать паруса… Правильно говорил один древний философ: На начальство никогда не угодишь, поскольку у него – по семь пятниц на неделе!

– Так вы пойдёте на приём к нашему начальнику или нет? – уточнил для полной ясности Спенсер.

– Скорее всего, не пойдём, – трезво оценил ситуацию Доддс, – Можете ему передать, что он доконал нас своими бесконечными отсрочками и проволочками. Мы устали ждать у моря погоды и решили вернуться в родную контору… Собственно, все наши дела в Бембридже мы уже проделали, – подвёл оптимистический итог он, загибая поочерёдно пальцы на правой руке, – По местным забегаловкам побродили; в нескольких расследованиях поучаствовали; Уоддоку виски налили…

– Да, кстати! – вспомнил вдруг Спенсер, – А как обстоят дела у Уоддока? Как поживает его правая нога и он сам?

– Насчёт правой ноги судить не возьмёмся, – уклончиво высказался Маклуски, – Различные врачи по-разному оценивают возможные сроки её окончательного выздоровления… Что же касается самого Уоддока, то он поживает достаточно весело. С начала текущей недели его жизнь стала ещё веселее, ибо в его доме некие коммунальные службы внезапно начали проводить очередной косметический ремонт…

– Какой кошмар! – выразил сочувствие Спенсер, – Где бы наш Уоддок ни оказался, там обязательно начинают что-то ремонтировать… Но хорошо ещё, что ремонт этот – только косметический, а не капитальный! – нашёл повод порадоваться он.

– Но вы уверены, что это – действительно хорошо? – хмыкнул Доддс, – Вероятно, вы полагаете, что под косметическим ремонтом имеются в виду некие безобидные малошумные работы типа покраски стен и побелки потолков? Да кто ж спорит! Если бы коммунальные работники быстро и бесшумно закрасили все посторонние надписи и рисунки на стенах, подновили оббитые ступеньки и распрямили батареи центрального отопления на лестничных площадках (в своё время сплющенные кем-то из жильцов), то даже Уоддок не стал бы возражать против такого ремонта. Но не тут-то было! Едва появившись в доме, ремонтная бригада немедленно приступила к оббивке напольной плитки в общих коридорах на всех этажах, от первого до двенадцатого. Затем, когда плитка была полностью оббита, ремонтёры перешли к выравниванию полов с целью их подготовки к последующей укладке новой плитки. Так что теперь к стукам и завываниям из квартир, производимым трудолюбивыми жильцами, присоединился ещё и дикий вой и дребезг с лестничных площадок в исполнении профессиональных мастеров зубил и отбойных молотков…

– Но следует отдать должное Уоддоку: Выпавшие на его долю тяготы и испытания он переносит мужественно и с достоинством, – добавил Маклуски, – Хотя порой и у него от этого дикого грохота немного замыкает в мозгах… Вот вам самый свежий пример: Когда мы с Доддсом посетили его с дружеским визитом вчера утром, он открыл нам лишь минут десять минут спустя. Едва нас увидев, он в изумлении воскликнул: "Маклуски-Доддс, это – опять вы? Но вы же ушли от меня всего полчаса назад!" Мы ответили, что он неправ: Предыдущий раз мы навещали его несколькими днями ранее. Уйти от него полчаса назад мы никак не могли. Судя по всему, он принял за нас каких-то других посетителей… Но Уоддок продолжал упорно стоять на своём: "Это были вы двое. Я узнал вас с первого же взгляда! Сегодня рано утром мне наконец удалось спокойно заснуть, воспользовавшись небольшой паузой в ремонтных работах. Но не успел я погрузиться в сон, как меня разбудил звонок в дверь… Я прискакал в прихожую и вас впустил. Вы налили мне во фляжку виски, пожелали скорейшего выздоровления и отбыли восвояси. Я запер за вами дверь и снова улёгся спать… Но полчаса спустя вы вдруг опять звоните мне в квартиру!" "Уоддок, у вас что-то с головой!" – ответили мы, – "Сегодня мы ещё не наливали вам никакого виски!" "Нет, это у вас что-то с головой!" – ответил Уоддок, – "Вспомните: Вы ещё сказали мне: "Ну как же у вас тут сегодня тихо!", а я в ответ сказал: "Смотрите не сглазьте!" Неужели не помните? Ну и склероз вас хватил, нечего сказать!" Мы с Доддсом продолжали придерживаться прежней точки зрения – что замыкание в мозгах произошло у Уоддока, а не у нас. Дабы разрешить наш спор наглядно, мы предложили Уоддоку предъявить нам тот самый виски, который мы якобы налили ему во фляжку полчаса назад. Уоддок поскакал на левой ноге на кухню… Но когда он достал из шкафа свою фляжку, та оказалась абсолютно пуста. В итоге правы оказались мы: Замыкание случилось не у нас, а у него в голове… Судя по всему, дело было так: Когда Уоддок заснул, ему привиделось во сне, будто мы с Доддсом якобы пришли к нему в гости, налили ему виски и ушли. То, что после этого он якобы снова улёгся спать, ему тоже приснилось. Ну а затем мы уже на самом деле пришли и разбудили его звонком в дверь… Впрочем, не стоит удивляться тому, что наш коллега от этого беспрерывного грохота уже начал путать сон с явью и видит во сне то, что хотел бы увидеть наяву, – подытожил он, – А наш реальный визит к Уоддоку закончился в точности тем же, что и воображаемый: Мы налили ему виски во фляжку, пожелали скорейшего выздоровления и поспешили в обратный путь, пока перфораторы и зубила в его доме ещё не начали долбить на полную мощь. (А то от этого невыносимого грохота и у нас тоже могло начать замыкать в мозгах.)

– Спенсер, а мы вас часом не отвлекаем от каких-либо важных и нужных дел? – спохватился вдруг Доддс, – Тогда не смеем вас далее задерживать! – он резко поднялся со своего стула; аналогичный манёвр произвёл и сидевший рядом с ним Маклуски.

– Да, кстати! – припомнил внезапно Спенсер, когда его гости уже готовы были покинуть его гостеприимный кабинет, – Вы ведь хотели, чтобы я вас сегодня чем-то порадовал; не так ли? Тогда ответьте мне на вопрос: Не желаете ли вы посетить наш районный Дом Культуры? Нынче вечером там пройдёт Вечер Интеллектуальных Фокусов знаменитого фокусника Торндикрафта, который на этой неделе прибыл с гастролями к нам в Бембридж. У меня как раз имеются два лишних билета, – он извлёк из верхнего ящика своего стола две небольшие картонные карточки, напоминающие издали почтовые открытки.

– Фокусы? – переспросил в задумчивости Доддс, – Интеллектуальные? Сдаётся мне, под таким мудрёным названием могут скрываться лишь оголтелые шарлатаны и бессовестные надуватели. Сказать по правде, я с детства настороженно отношусь к подобным сомнительным мероприятиям…

– Тем более, что билеты на них – наверняка не самые дешёвые, – высказал предчувствие Маклуски.

– Вы ошибаетесь! – опроверг Спенсер, – Эти билеты были заранее выкуплены нашими городскими властями и переданы к нам в отделение полиции для бесплатной раздачи нашим сотрудникам. Первоначально предполагалось, что Вечер Фокусов посетят также и сотрудники бембриджской прокуратуры – но после вчерашних погромов в их конторе этим ребятам пока не до интеллектуальных фокусов. Прокуратура всерьёз занялась выявлением зачинщиков и организаторов вчерашних беспорядков, а все их билеты в Дом Культуры достались нам. Мы хапнули себе билетов на весь списочный состав… Но, к сожалению, два наших следственных работника пребывают на больничном и не смогут сегодня побывать на Вечере Фокусов. (Я имею в виду Уоддока и Конроя.) Таким вот образом у меня и появилось два лишних билета… Ну так как: Желаете ли вы посетить наш Вечер Интеллектуальных Фокусов?

Два прославленных мастера сыска и розыска вопросительно переглянулись между собой.

– Если билеты бесплатные, тогда это в корне меняет всю ситуацию, – вынужден был признать Маклуски.

– Не стану кривить душой: Я с детства мечтал побывать на выступлении этого замечательного интеллектуального фокусника! – с присущей ему прямотой заявил Доддс, – Ну что ж, давайте сюда ваши билеты, Спенсер!

– И объясните нам, будьте добры, где находится ваш чудесный Дом Культуры! – предложил Маклуски, также протягивая руку за заветной картонной карточкой.

Вечером того же дня два знаменитых детектива твёрдой уверенной походкой явились к так называемому районному Дому Культуры, расположенному в тихом и спокойном месте, вдали от шумных автострад и прочих недоразумений современной городской жизни. Продравшись между припаркованными на ближних подступах к зданию автомобилями, детективы очутились возле главного и единственного входа в Дом Культуры… У входной двери их встретил могучий охранник с красной повязкой на рукаве и большими ножницами в правой руке. Подошедшие предъявили ему свои билеты. Охранник одобрительно кивнул головой, отрезал от каждого билета верхний уголок, вернул билеты посетителям и любезно пропустил их в охраняемое им здание.

– Вот ведь медведь – испортил нам такие красивые билеты! – подосадовал Доддс уже внутри Дома Культуры, – Сразу видно: Он привык махать своими ножницами, как кавалерист шашками! Ему бы работать не в культурном учреждении, а в каком-нибудь цензурном комитете…

– Но с другой стороны, обрезание входных билетов выглядит вполне уместной мерой предосторожности, – взглянул на проблему многосторонне Маклуски, – Вы только представьте, какие злоупотребления творились бы в этом несчастном Доме Культуры, если бы билеты у входа никто бы не обрезал! Вот вам примерная схема развития событий: Посетитель заходит в здание, предъявив охраннику свой билет; оказавшись внутри, он передаёт свой билет через форточку в заднем коридоре своему сообщнику, поджидающему его снаружи возле нужного окна. Сообщник тоже заходит в Дом Культуры по тому же билету и передаёт его через ту же самую форточку третьему сообщнику… Действуя подобным методом, на Вечер Интеллектуальных Фокусов по одному-единственному билету сможет пробраться весь списочный состав бембриджской полиции и прокуратуры. Чтобы этому воспрепятствовать, охранники и обрезают билеты всем входящим…

– Это всё понятно, – кивнул головой Доддс, – Но всё равно билет с отрезанным уголком выглядит как-то уж слишком вызывающе, словно на нём сделали надпись: "Мы приняли меры – этот тип уже не сможет нас обдурить!" На мой взгляд, культурным учреждениям следовало бы придумать более культурный и изящный способ борьбы с нелегальными посетителями культурных мероприятий…

Продолжая рассуждать между собой на различные важные и животрепещущие темы, детективы прошлись по коридору до большого холла перед входом в зрительный зал. Поскольку до начала Вечера Фокусов ещё оставалось несколько десятков минут, дверь зала пока была закрыта для посетителей. Перед ней стоял ещё один местный работник с красной повязкой на рукаве и ненавязчиво перегораживал проход… В связи с этим, публике пришлось запастись терпением и неприкаянно слоняться по холлу в ожидании открытия двери. Как и следовало ожидать, значительная часть неприкаянно слоняющихся была одета в парадную форму сотрудников полиции.

Доддс и Маклуски тоже немного побродили по холлу… Внезапно из зрительного зала донёсся чей-то трагический громовой голос, многократно усиленный динамиками:

– Дорогие сограждане, прослушайте экстренное объявление! В окрестностях Бембриджа совершил вынужденную посадку звездолёт вероломных инопланетян. Ими уже захвачены Бембридж, Глазго и Лондон. Королева Елизавета Вторая и премьер-министр Маргарет Тэтчер сдались захватчикам в обмен на гарантии личной безопасности. Члены парламента и правительства запросили политического убежища за рубежом. Коварные инопланетяне завладели всеми нашими золото-валютными запасами и акциями ведущих предприятий… Граждане, мы призываем вас соблюдать спокойствие и порядок! Наше дело – правое! Победа всё равно будет за нами!

– Ну и дела! – присвистнул от удивления Доддс, – Неужели это – правда? – обратился он к дежурному у двери в зрительный зал, – Инопланетяне и в самом деле конфисковали все наши акции?

– Не берите в голову! – успокоил его дежурный, – Звукотехники настраивают свою аппаратуру и попросили какого-то электромеханика поболтать в микрофон какую-нибудь ерунду – вот он и старается!

– Тогда наши дела не так уж и плохи! – воспрял духом Маклуски, – А я уж начал было опасаться, что всем нам прямо с Вечера Фокусов придётся бежать вприпрыжку в ближайший мобилизационный пункт…

Снова обретя душевное равновесие, прославленные детективы ещё немного побродили по различным коридорам и прочим закоулкам Дома Культуры. Им на глаза попалось несколько знакомых лиц в полицейской форме, включая майора Спенсера и обоих его подчинённых, Лоримера и Канингема. Впрочем, вскоре мастера сыска и розыска обратили наконец внимание на отсутствие среди всей этой публики одного хорошо известного им персонажа…

– Позвольте, а где же Рассел? – риторически поинтересовался Доддс, – Мы уже десять минут бродим по Дому Культуры – но он до сих пор не попался нам на глаза… Может быть, он тоже серьёзно заболел?

– Но Спенсер ясно сказал, что на больничном находятся лишь два следственных работника – Уоддок и Конрой, – напомнил Маклуски, – Я скорее поверю в то, что Рассел безнадёжно погряз в оперативно-розыскных мероприятиях у себя в кабинете и не смог выкроить свободной минутки для визита на наш Вечер Фокусов. А впрочем…

Одна и та же шальная мысль опять одновременно пришла в головы двум непревзойдённым мастерами розыскных мероприятий. Резко свернув в боковой отсек, они стремительно прошагали по пустынному заднему коридору и выбрались в самый дальний, ещё не осмотренный ими участок первого этажа. Глубокая профессиональная интуиция и на сей раз их не подвела: Завернув за угол, они тотчас наткнулись на следователя бембриджской полиции Рассела, одетого в парадную служебную форму. Тот стоял чуть поодаль, прижавшись к стене, и с какой-то странной опаской пытался заглянуть из-за ближайшего угла куда-то в другой коридор.

– Рассел, мы вас сердечно приветствуем! – обратился к нему Доддс, – Ну, рассказывайте: Какими тёмными делишками вы здесь занимаетесь?

– Тихо! – еле слышно прошептал в ответ Рассел; прославленные детективы в недоумении переглянулись между собой, – Не спугните мне этого типа! Он зашёл вон в ту дверь, – он указал на одну из дверей в соседнем коридоре.

– Надо полагать, вам удалось выследить какого-то важного подозреваемого? – смекнул Маклуски.

– Оставьте ваши глупости! – сердито отмахнулся Рассел, – Какие ещё подозреваемые? Это был Пиблз, сотрудник местной службы снабжения. У него с собой была большая коробка с каким-то ценным импортным товаром… Я должен перехватить этого типа, пока он ещё не успел попасться на глаза моим сослуживцам, – раскрыл свои ближайшие замыслы он, – А если вы будете вопить во всю глотку, сюда в один момент сбежится весь Дом Культуры, и мне уже не удастся поговорить с этим типом конфиденциально… Ага, вот он наконец выходит!

Из заветной двери появился энергичный и элегантный сотрудник, одетый по последнему писку моды и держащий подмышкой большую коробку из-под обуви. Он на секунду задержался у двери, чтобы запереть её за собой… А когда он снова развернулся, то перед ним, как чёртик из коробочки, уже стоял следователь Рассел в парадной служебной форме.

– Пиблз, что вы несёте в этой коробке? – сразу взял быка за рога он.

– Да так, пустяки, – уклончиво ответил работник снабжения, – Вас вряд ли заинтересует этот товар…

– Ого! – воскликнул Рассел, указывая на коробку в руках у собеседника, – "Спортивные кроссовки. Сделано в Германии"! А ведь я уже давно мечтал купить себе по дешёвке фирменные немецкие кроссовки…

– Эти не подойдут вам по размеру, – тут же нашлась отговорка у Пиблза.

– Как это не подойдут? – возразил Рассел, – На коробке написано: "28"; а это – как раз мой размер!

– Неужели вы действительно носите обувь двадцать восьмого размера? – засомневался Маклуски, в задумчивости рассматривая ноги следователя бембриджской полиции в служебных парадных ботинках.

– В Германии принято указывать длину обуви в сантиметрах, – пояснил Рассел, – Между прочим, двадцать восемь сантиметров как раз соответствуют нашему сорок второму или сорок третьему размеру…

– Тогда вас вряд ли устроит цена – эти кроссовки стоят триста фунтов, – тут же нашёлся ещё один аргумент у Пиблза.

– Устроит! – бесшабашно заявил Рассел, – Я готов хоть сейчас заплатить вам эти три сотни!

– Но вы продаёте за триста фунтов сразу обе кроссовки или каждую по-отдельности? – уточнил для полной ясности у Пиблза Доддс.

– Разумеется, обе, – развеял неясности Пиблз, – Мне ещё никогда не приходилось торговать отдельно правыми и левыми кроссовками, – не без юмора добавил он.

– А ну-ка дайте на них посмотреть! – Рассел каким-то образом умудрился открыть коробку, которую держал в руках работник снабжения, и вытащить из неё одну из кроссовок, – Фантастика! – сообщил он, прыгая на одной ноге и прикладывая кроссовку к подошве другой, – По длине подходит просто идеально! Осталось лишь примерить её на ногу…

– Рассел, мне тут некогда с вами лясы точить! – потерял терпение Пиблз, – Отдайте кроссовку назад! Мне нужно срочно бежать на товарный склад по одному неотложному делу!

– Давайте сделаем так: Я сейчас заплачу вам триста фунтов и заберу кроссовки себе, – предложил Рассел, – Но если они мне не подойдут, завтра я верну их вам обратно, а вы вернёте мне триста фунтов… Ну как, идёт?

Пиблз устало вздохнул. Было заметно, что напор и нахрапистость незванного клиента пробили-таки брешь в его неприступной обороне и поколебали его казавшийся таким непримиримым настрой.

– Как же вы мне всё-таки надоели! – досадливо проворчал он, – Ладно, так и быть: Давайте сюда ваши триста фунтов и забирайте коробку! В случае чего, вы найдёте меня завтра, в субботу, в этом же Доме Культуры. (Я планирую провести здесь всю первую половину дня.) Только прошу вас: Шевелитесь поскорей, не то я опоздаю на склад!

Процесс экстренной купли-продажи занял от силы пятнадцать секунд. Этого времени как раз хватило Расселу на то, чтобы достать из кошелька триста фунтов, вручить их Пиблзу и забрать у него взамен красивую фирменную коробку… После этого работник снабжения торопливо умчался куда-то вдаль по коридору, на ходу запихивая шальной заработок в карман своей модной куртки – а Рассел немного задержался посереди коридора, со всех сторон разглядывая свою импортную обновку.

– Ну что ж, поздравляем вас с удачной покупкой! – проявил присущий ему такт Маклуски.

– Да-да, я тоже очень рад, – кивнул головой Рассел, – Осталось только примерить эти штуки – и тогда… Ах ты, зараза! – воскликнул в досаде он, заслышав с другого конца первого этажа призывный клич: "Полиция, приготовиться к построению!" – Сейчас начнётся перекличка списочного состава – а затем нас всех строем поведут в зрительный зал… Значит, примерку придётся отложить, – он убрал обе кроссовки обратно в коробку, – Но ничего: После окончания Вечера Фокусов у меня будет ещё целый вагон свободного времени!

– Кстати, а каким образом вы собираетесь пронести ваши кроссовки в зрительный зал? – полюбопытствовал Доддс, – Как мне помнится, возле входной двери висит объявление: "Вход в зал с сумками, свёртками, коробками и прочими посторонними предметами строжайше запрещён!"

– Ах да, верно! – сообразил Рассел, – Администрация Дома Культуры выполняет меры по борьбе с терроризмом и экстремизмом, которые ей рекомендовала наша родная бембриджская полиция… Ну что за абсурд! – в сердцах высказался он, посмотрев на коробку у себя в руках, – Даже собственную обувь я теперь в зал пронести не смогу… Можно подумать, я собираюсь устроить им какой-то терракт при помощи этих несчастных кроссовок! – горько посетовал он.

– Терракт не терракт – но метнуть их в фокусника Торндикрафта вам вполне по силам, – резонно заметил Маклуски, – А это действие как раз подпадает под понятие "экстремизм", с которым так усердно и беспощадно борется администрация нашего Дома Культуры.

– Значит, придётся мне ещё немного потрудиться до начала Вечера Фокусов, – мгновенно сориентировался Рассел, – Я приехал сюда на автомобиле и припарковался в двух шагах от входа. Я ещё успею сбегать туда, забросить кроссовки в машину и вернуться обратно до начала построения… Добежать до машины – дело одной минуты. Столько же мне понадобится и на обратный путь…

– Насчёт первой половины пути вы абсолютно правы, – не стал спорить Доддс, – А вот вернуться после этого обратно вам вряд ли удастся, поскольку охранник возле входа уже не пропустит вас внутрь с обрезанным билетом.

– Да чтоб их всех…! – совсем упал духом Рассел, – Но что же мне тогда делать с этими несчастными кроссовками?

– Попробуйте сдать их в камеру хранения! – не поскупился на дружеский совет Маклуски, – Пока мы вас разыскивали, мы как раз прошлись мимо одной такой камеры. На вид она выглядит вполне надёжно – а поблизости даже сидит на стуле некий серьёзный охранник…

– Его зовут Лонгмейт. Я уже давно знаю этого проходимца, – сообщил Рассел, – Его серьёзный вид не должен вводить вас в заблуждение; на самом деле он – редкостный раздолбай! На его дежурства приходится основная часть пропаж из этой камеры хранения. Я шибко подозреваю, что он сам же и лямзит вещи посетителей… Нет, я не рискну оставить свои кроссовки в этой дурацкой камере хранения! – проявил присущие ему решительность и осторожность он.

– А может, рискнуть всё же стоит? – не спешил сдаваться Доддс, – Ведь даже если ваши кроссовки и пропадут, охранник будет обязан возместить вам их стоимость…

– Да-да, конечно, – скривился в саркастической усмешке Рассел, – Обязательно возместит – а потом догонит и ещё добавит! Между прочим, над этой камерой хранения висит объявление: "Сотрудники Дома Культуры не несут ответственности за сохранность вещей посетителей!" Требовать с этих гусей какое-то возмещение – всё равно, что просить у козла молока… Ну и попал я в ловушку, нечего сказать! – начал понемногу нервничать он, – Я уж и сам не рад, что купил у Пиблза эти злосчастные шлёпанцы…

– А может, вам стоит плюнуть на этот Вечер Фокусов и со спокойной душой отчалить домой вместе с вашими новыми кроссовками? – подкинул ещё одну хорошую идею Маклуски, – Скорее всего, ничего интересного на этом Вечере не произойдёт, и вы абсолютно ничего не потеряете…

– А вот я слышал, что этот Торндикрафт – настоящий маг и волшебник. На его выступлениях публика сидит, разинув рты от восхищения, – опроверг Рассел, – К тому же, я не имею права самовольно покидать Дом Культуры… Как-никак наше отделение полиции прибыло сюда организованно и в плановом порядке. Если меня не окажется в строю на перекличке, я точно схлопочу взыскание от начальства…

– Тогда проблему можно попытаться решить с другой стороны, – предложил Доддс, – Переоденьтесь в новые кроссовки, а старые ботинки сдайте в камеру хранения вместе с коробкой! Даже если они и пропадут, невелика беда – родное отделение полиции будет обязано выдать вам новую пару служебной обуви взамен утерянной…

– Но как же я буду стоять в строю в спортивных кроссовках? – возразил Рассел, – Это будет расценено как нарушение формы одежды – и я схлопочу ещё одно служебное взыскание!

– Значит, ваше положение абсолютно безвыходно, – пришёл к неутешительному выводу Маклуски, – И вам остаётся разве что застрелиться с этой злополучной коробкой в руках… Кстати, вы прихватили с собой ваш табельный пистолет?

– Не мелите чепухи! – дал отпор Рассел, – Вечер Интеллектуальных Фокусов считается мероприятием культурным. На него сотрудники полиции прибывают без табельного оружия… Послушайте, а не могли бы вы двое меня выручить? – он с надеждой посмотрел на своих столичных коллег, – Возьмите у меня эту коробку и посидите с ней где-нибудь на подоконнике – а часика через два я вернусь с Вечера Фокусов и её у вас заберу! Вы абсолютно ничего не потеряете, если пропустите выступление этого шарлатана Торндикрафта…

– Нет-нет, это недопустимо! – решительно опроверг Доддс, – Один наш знакомый назвал этого Торндикрафта настоящим магом и волшебником. Если мы не попадём на его выступление, мы никогда себе этого не простим!

– Рассел, вам следует поторопиться! – прозрачно намекнул Маклуски, – Слышите: Из соседнего коридора уже прозвучала команда на построение!

– Да-да, мы должны действовать быстро и решительно, – Рассел в замешательстве огляделся по сторонам, – Кажется, я уже нашёл выход из этого тупика! Для этого мне понадобится… Пожалуй, вот это сойдёт! – он метнулся к ближайшему подоконнику и вытащил из-под батареи центрального отопления две пустых пивных бутылки, – Роскошно! Доддс, подержите-ка пока эти штуки! – он извлёк из своей коробки чёрный полиэтиленовый пакет с двумя кроссовками и вручил его Доддсу; на освободившееся в коробке место он бережно уложил обе бутылки, – А теперь бежим в камеру хранения! – он резко сорвался с места; его столичные коллеги, ещё не успевшие оценить по достоинству его замечательный замысел, поспешили последовать за ним.