Читать онлайн Возвращение Повелителя. Цена свободы. Книга VI

© Дмитрий Вениаминович Туманов, 2025

ISBN 978-5-0065-2360-9 (т. 6)

ISBN 978-5-0055-1996-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. РОКОВАЯ ПОДСТАВА

В урагане огненной страсти я даже не понял, когда и как случилось перемещение моего разума из Альтернативы в мое земное тело. Засыпал я в постели с одной девушкой, а проснулся…

А проснулся – с другой! Первым, что я увидел, было лицо Анжелы Ротшильд – сумасбродной ангелессы Эриды, умильно смотревшей на меня и сладко улыбавшейся, словно кот, дорвавшийся до крынки со сметаной.

– Что-то не так? – произнесла Эрида, заметив изменившееся выражение моего лица. – Ты выглядишь так, будто змею в постели увидел! Но это всего лишь я – твой любимый ангел-хранитель. Сегодня я та же самая, что была вчера. А ты?

– А я – нет! – жестко ответил я, заостряя внимание не столько на отсутствие одежды на себе и своей собеседнице, сколько на настольных часах, показывавших не только время, но и дату. – Блинский-блин – сегодня восемь часов утра второго января! Меня же Глафира убьет разрядом молнии! Где я был все это время и что я здесь делаю, мать вашу разэтак?! Какого икса ты затащила меня в свою постель, ангелофреничка малахольная?! Я – женатый человек!

– Ну, знаешь ли… – не сразу подобрав слова, обиженно ответила Анжела, распаляясь с каждой фразой. – Это еще большой вопрос – кто кого в постель затащил! Ты вчера так отжигал, что противиться тебе не было никакой возможности! Вчера ты был бесподобен! Ты был таким же страстным и искушенным любовником, как и в прошлой жизни! Воистину, вчера ты был Аполлоном!

– Увы, это был не я… – обреченно вздохнул я, осознавая, что, во-первых, моей вины в этом нет никакой, а во-вторых, сделанного вчера уже не исправить. – С тобою была другая личность, оказавшаяся в моем теле на то время, пока я распоряжался его тушкой там, в Альтернативе. А я-то гадал – почему Альфонсо так спешил вытащить меня в мое тело? О чем я буду жалеть всю свою жизнь? Теперь понятно – о чем. Аваллон очень круто меня подставил! Враг перешел красную черту, и теперь пусть не ждет от меня пощады!

– Другая личность? – задумчиво произнесла Эрида, накидывая на себя халатик. – Очень интересное решение проблемы жизнеобеспечения. В прошлой жизни за тобой такого не наблюдалось. Будучи Аполлоном, ты попеременно существовал в двух телах – на Земле и в Созвездии. Но при этом твое второе тело не проявляло никаких признаков разума, пребывая в состоянии глубокого сна.

– А ведь другое тело нужно было постоянно где-то прятать, – глубокомысленно изрек я, также одеваясь. – Чтобы его не сожрали дикие звери, не захватили злодеи и не расчленили враги. Да и, в конце концов, чтобы свои же собственные боевые товарищи не похоронили по ошибке. Кажется, я догадываюсь, как Аполлон решал эту проблему в Альтернативе – у него были Кольценосцы и микромиры колец Призыва, в которых можно было отлеживаться бесконечно долго, без потребности в еде и воде.

– Однако твое земное тело таких возможностей не имело, – холодно уточнила ангелесса. – Ты не мог находиться в мирах Созвездия долго: неделя здесь, три – там. Если дольше – то под капельницей, чтобы не допустить критического обезвоживания. На Земле у тебя в Уэльсе имелся дом с секретным подвалом – там ты и отлеживался во время своих погружений в иную реальность. Так проходили годы, тянулись десятилетия и…

– Возраст понемногу брал свое, – с пониманием произнес я. – В своих записках и мемуарах Странник не указывал свой возраст. Однако по косвенным ссылкам я вычислил, что прожил он примерно четыреста двадцать лет и триста восемьдесят из них – в роли Повелителя Благодати. По меркам Созвездия это более чем достаточно для мага средней руки. Но на Земле за это время прошло сто сорок лет! Получается, что наш герой должен был родиться аж в годы царствия Александра Второго! Но это ведь бред полнейший – люди столько не живут!

– Обычные люди – не живут. Однако тройное продление жизни в Созвездии заметно продлило Аполлону жизнь и на Земле. И нашему «великому комбинатору» за свою долгую земную жизнь приходилось дважды менять паспорта – чтобы не объяснять, почему он в свои шестьдесят выглядит на сорок, а в сто двадцать – на восемьдесят. Проблема заключалась в том, что здесь, на Земле, Аполлон никому не мог доверить свою тайну. Никому, кроме меня – его ангела-хранителя. Когда ты создавал свою звездную империю там, в Созвездии – я была твоей сиделкой здесь, на Земле. В то время твое земное тело было совсем дряхлым и уже не могло переносить длительную лежку даже на водяном матрасе. Поэтому я меняла тебе подгузники, подмывала тебя, делала тебе массаж и ставила капельницы! Я носилась с тобой, как с самым драгоценным сокровищем! Помни это всегда и не называй меня больше ангелофреничкой – мне было очень обидно!

– Извини… – смутился я. – Но этот гаденыш Аваллон Темнозарный уже реально начинает ломать мою жизнь! Раньше я как-то не воспринимал всерьез его угрозы и желание отомстить мне. Однако теперь, побывав в его шкуре, я понимаю – мне есть чего опасаться!

– Вот как? – усмехнулась Эрида. – А Аваллон – это не твой ли покойный сынок? Тот самый, в паре с которым ты в первый раз телепортировался на Землю с помощью ГИСа?

– Ты и это знаешь?

– Конечно! Ты мне про это рассказал, когда меня на Землю перетаскивал. Дуализация твоего сознания произошла именно с помощью ментальной матрицы Аваллона, внедренной чудо-артефактом в твой мозг. Фактически, вторая половинка твоего дуального сознания – это точная копия сознания Аваллона. Неудивительно, что после этого ты оказался способен не только обмениваться с ним разумами, но и воссоздать копию твоего сына.

– В каком смысле – копию?

– В прямом. ГИС создает совершенно идентичные копии сознаний. Например, я – всего лишь безупречная копия ангелессы Эриды, что когда-то жила в Созвездии. Хоть мне и тяжко это признавать, но той, прежней Эриды уже существует – божественный артефакт начисто стер сознание высшей сущности из ее человеческого тела. Так что теперь Эрида – это только я. По всей видимости, то же самое случилось и с твоим умершим сыном. Он – всего лишь копия себя прежнего.

– И это похоже на правду, – озадаченно произнес я. – Этот новый Аваллон не является Первосвященником Тьмы, хотя и сохранил те же самые склонности, что были присущи оригиналу. Ох, только теперь я понимаю, как глубоко взглянул Конклав, изучив сущность моего альтер эго! Аваллон уверенно идет той же самой дорогой познания, которая однажды уже привела его на Черный Алтарь! И если я ничего не предприму – мой сынуля снова станет живым воплощением Тьмы!

– А при чем тут Тьма? – возразила Эрида. – Если уж кто-то и сумел воссоздать Аваллона в Созвездии, то сделал это именно ты. Хрустальный Череп – могущественный артефакт. Правда, я не предполагала, что он может также и тела воскрешать. Но почему нет? Ведь в реальности Эквилибриума первична именно бессмертная душа, а смертное тело лишь прилагается к ней. Если душа имеется в наличии – Воскрешение вполне может произойти. Это заклинание шестого, высшего уровня, а у ГИСа уровень седьмой, божественный.

– А я-то предполагал, что это Тьма воскресила Аваллона в микромире кольца Призыва, – произнес я, задумчиво почесывая подбородок. – Но, похоже, это сделал сам властелин миров с помощью ГИСа – для того, чтобы даже после смерти сохранялась его связь с иллюзорной вселенной. Теперь я понимаю, почему после воскрешения Аваллон так ни разу и не встретился со своей стихией-покровительницей. Тьма была совершенно непричастна к воскрешению моего сына.

– Тьмой для него был его собственный отец!

– И ведь только мой образ не сохранился в его возрожденной памяти, – вздохнул я. – Потому что только у Тьмы нет образа. Я это знаю не понаслышке.

– И я – тоже, – вздохнула Эрида. – Мы с тобой – одной породы!

– Но-но, не надо нас равнять! – возмутился я. – Ты-то в Тьму с головой окунулась, спору нет. А я вообще-то еще не определился, на какой стороне мне быть! У Странника имелась замечательная позиция – быть равноудаленным от Тьмы и от Света. Мне эта позиция тоже импонирует…

– Как хочешь, – пожала плечами ангелесса. – Твоя стихийная принадлежность меня не сильно волнует. Я останусь твоим партнером, даже если ты оденешься в белое, наденешь на себя епископскую тиару и начнешь читать проповеди во славу Света. С недавних пор я стала относиться к жизни гораздо более прагматично. Поэтому предлагаю переместиться в кухню на утренний кофе. Ты ведь никуда не спешишь, мой отважный герой?

– Уже нет, – вздохнул я. – Я, конечно, допускаю, что Глафире в компании Ричарда Ротшильда тоже не было скучно, раз уж она сама телефон выключила. Но позвонить ей все-таки стоит – хотя бы сообщу, что со мной все в порядке.

– Твой телефон не звонил, – возразила Эрида. – Ни разу.

– Вот это номер… – проворчал я, доставая из кармана свой мобильник – обесточенный и лишенный аккумулятора. – А я-то удивляюсь – почему сутки спустя меня до сих пор никто не ищет? Я хотел лишить Аваллона средства связи, а теперь вот и сам не помню, куда спрятал аккумулятор – придется новый покупать. Но… Это значит, что и до тебя я дозвониться никак не мог! Равно, как и ты до меня. Каким же образом ты вытащила меня… то есть Аваллона из приватной комнаты в «Оранже»?

– Очень даже просто! – усмехнулась Эрида. – Утром первого числа я позвонила Вадику и ненавязчиво поинтересовалась, как дела у племяша. Вадик сообщил, что у него – все пучком. И попросил передать голубому медведю Жоре, что тот проспорил ему тысячу фунтов.

– Ну-да, ну-да – я помню про это пари. Ты знаешь Джорджа Фидлерсона?

– С чего бы? У «Годсхенда» только в Сити – несколько сотен сотрудников, и знать их всех по именам я никак не могу. С господином Фидлерсоном я лично не знакома, и уж тем более у меня нет номера его телефона. Зато у меня имеется телефон Тарасика – того самого, которого зовут «Бойцовый Цыпа». Тарас – моя креатура и один из немногих сотрудников «Годсхенда», что остались верными мне даже после того, как меня засадили в психбольницу.

– Это не тот ли самый Тарасик, который с нами на корпоративе гужбанил?

– Тот самый. Правда, Тарас до вчерашнего дня тоже не знал Фидлерсона: тот работает в техподдержке, а Тарас – в научной лаборатории, которая даже не в Лондоне находится. Зато Тарас отлично знал господина Чамбу, с которым они часто пересекаются в интернет-группе, созданной на почве изучения русского мата. А этот самый Чамба не просто работает вместе с Фидлерсоном – они сидят за соседними столами, а их жены вообще дружат и по выходным вместе по магазинам ходят. В общем, когда я таки дозвонилась до Джорджа – тот наткнулся на второй ключ от комнатки Ричарда и сообразил, что запер в ней кое-кого. Смена у Фидлерсона уже заканчивалась, так что он поспешил в «Оранж» – высвобождать тебя. А там уже и я подъехала.

– И тебе не показалось, что я веду себя как-то не так?

– Вообще, показалось… – задумавшись, ответила Эрида. – Ты задавал не совсем уместные вопросы. Но я решила, что ты просто решил отыграться на мне – из-за того злополучного диска. Впрочем, ты довольно быстро адаптировался и попросил меня сделать тебе экскурсию по Лондону. Вечером мы долго сидели в пабе «Мэйфлауэр», неспешно потягивая пина-коладу и любуясь видами на Темзу. Потом, когда уже совсем стемнело – мы с тобой заглянули в пару веселых заведений в Сохо. А потом…

– А потом экскурсия по Лондону плавно перетекла в экскурсию по твоему дому и закончилась внимательным изучением твоей постели?

– Ну, как-то так… – смущенно зардевшись, произнесла Эрида. А потом, повинуясь характерному для ангелессы внезапному перепаду настроения, запальчиво воскликнула: – А с чего бы я должна была играть роль недотроги?! У меня настоящего мужика уже несколько лет не было – с тех пор, как меня из психушки выпустили! Ну еще бы – кто позарится на потасканную актрисочку с мозгами набекрень?! Разве что из-за денег, но таких прохиндеев я за версту вижу! Только один Вадик меня и понимает – родственная душа, как-никак.

– А у него самого как прошло с госпожой Холливелл?

– У них все замечательно, – закатив глазки, проворковала ангелесса, – Новогодняя ночь завершилась бурным постельным мероприятием. Правда, Вадика слегка шокировал тот факт, что «мисс Перфоратор» оказалась девственницей! Поэтому племяш испытывает угрызения совести и всерьез думает о том, чтобы сделать девушке предложение – то самое, от которого не отказываются.

– Кто бы мог подумать? А ведь про Сьюзен такие непристойности рассказывали! Да ладно бы просто рассказывали – я своими глазами видел ее трусики в приватной комнате Ричарда! И халат медсестры – как раз по фигуре секретарши!

– Ну-у… – покачала головой Анжела. – Ричард только внешне выглядит правильным и аккуратным джентльменом. А на самом деле у будущего главы семейства Ротшильд, как и у многих из нашей недружной семейки, тоже свой шкаф со скелетами имеется. Причем шкаф немаленький: например, никто точно не знает, от какой болезни умерла Джессика, первая жена Ричарда, родившая ему двоих детей. И как так случилось, что его вторая жена, имени которой я даже и не помню, уронила фен в ванную с водой, в которой сама же и лежала. А еще, помнится мне, лет десять назад в их фамильном особняке нашли повешенной девушку из прислуги, одетую в весьма пикантный костюм горничной. Насколько тесно связаны все эти смерти друг с другом и с Ричардом, и связаны ли вообще – я не знаю. Но у старшего из сыновей сэра Джеффри – богатое воображение! И у него имеется достаточно средств, чтобы воплощать свои грезы наяву!

– Кстати, о Грезах. О той пресловутой программе с номером 13, которую ты заполучила в свои загребущие ручки. Как ты собираешься ее использовать? Как вообще работает эта программа? Ключом к чему она является?

– Грезы – это не ключ, – умильно улыбнулась Эрида, потягивая кофе. – Это охранная система, которая призвана защищать нашу тайную волшебную реальность от всяких посторонних субъектов. Грезы работают очень просто и эффективно – они перегружают человеческий мозг яркими образами, практически неотличимыми от реальности. Эти образы основываются на самых запоминающихся воспоминаниях человека. Грезы абсолютно персонализированы и, в зависимости от личных склонностей, могут быть как невероятно восхитительными, так и невероятно ужасными. День за днем расшатывая психику, Грезы постепенно сведут с ума того, кто воспользуется знаниями Странника, не имея на это прав. Да, эти люди в итоге все же смогут обрести сверхспособности. Но программа номер 13 превратит их жизнь в нескончаемый калейдоскоп иллюзий, выход из которого будет лишь один… Насколько я понимаю, ты уже побывал в Грезах?

– Я полагаю, что в моей компьютеризированной голове имеется лишь урезанная демо-версия Грез, которая работает автономно. Но даже и такой «демки» для меня оказалось более чем достаточно, чтобы оценить опасность, исходящую от полноценной версии!

– Ты не беспокойся, тебя на Грезы уж точно никто не подсадит! – поспешила успокоить меня ангелесса. – Я лично прослежу, чтобы такого не случилось!

– Такого не случится лишь потому, что самовосстанавливающаяся программная структура не позволяет вносить в себя какие-либо изменения и дополнения. Что единожды создано – не может быть изменено! Таков постулат эфирной магии Эквилибриума, и он идеально ложится на программное обеспечение нейрокомпьютера. Кстати, а почему получилось так, что программа номер 13 выпала из списка?

– При создании первой версии устройства, предназначенной для испытания на мышах, «Годсхенд» исключил контролирующую программу, посчитав ее ненужным рудиментом – ведь нейрокомпьютер прекрасно работал и без нее. В тот момент я была в абсолютном оффлайне и не имела возможности повлиять на процесс. Но теперь я исправлю это упущение, благо в корпорации еще остались преданные мне люди. В программном обеспечении нейрокомпьютера второй версии будет двенадцать базовых программ и одна скрытая. Но, тем не менее, работающая.

– Что значит «нейрокомпьютер второй версии»? Откуда он взялся и почему я про него ничего не знаю?

– Ты же сам и приложил руку к его созданию! Твои тесты самого себя выявили структуру и правила работы творения Странника. И теперь «Годсхенд» собирается самостоятельно создать новое, более совершенное устройство и вложить его в головы людей, достойных всемирного господства! Я не знаю, насколько быстро версия 2.0 воплотится, что называется, «в железе». Но интерфейс для нее уже создан – твой дружок Арефьев постарался.

– Стало быть, я не зря хакнул его компьютер и скопировал его содержимое! Арефьев имеет старую привычку переносить сетевые ресурсы на свой жесткий диск – на нем может оказаться вся нужная информация… – задумчиво произнес я и тут же осекся.

С минуту я сидел с открытым ртом – после того, как до меня дошло, в какую грязную игру меня втянули, и какую разрушительную бомбу я преподнесу нашим спецслужбам! «Товарищи Владимиры» и им подобные, может, в целом, и работают на благо государства российского. Однако спецслужбы не монолитны – они состоят из отдельных людей, у каждого из которых имеются явные или же скрытые желания и интересы.

А люди – это слабое звено любой системы! Когда встанет вопрос об абсолютном личном благополучии – однозначно найдется какая-нибудь высокопоставленная сволочь, которая возомнит себя сверхчеловеком и, отринув нормы закона и морали, рванется к ранее недоступным вершинам! Возможно, даже и по трупам! Горы трупов, море крови, и над всем этим возвышается единовластный и всемогущий повелитель, стоящий на сияющей вершине пирамиды власти… Ужас, да и только! И я это понимаю, как никто! Ведь я и сам был таким же – в своей прошлой жизни…

– До вашего сиятельства, наконец-то, дошло – для чего нужны Грезы? – вкрадчиво произнесла Эрида, и я утвердительно кивнул головой.

Никому нельзя давать в руки шанс стать «суперменом», и я об этом позабочусь! Итак, какие ресурсы на сегодняшний момент наличествуют у возрожденного Повелителя, а точнее, у его верного ангела-хранителя? У Анжелы Ротшильд имеется двадцать процентов акций корпорации «Годсхенд», девять миллионов фунтов стерлингов на счете в банке HSBC и около миллиона долларов – в банке Нью-Йорка.

Инфраструктура включает в себя дом в Лондоне, поместье в Уэльсе, вилла и яхта морского класса в Доминикане, и еще квартира в Нью-Йорке – там живет дочка Анжелы, Лилия, которая учится в Колумбийском университете. Ну и еще парочка «Ягуаров» премиум-класса и ремонтная автомастерская, наполненная старинным автохламом – Джеймс, покойный супруг Анжелы, увлекался военной реконструкцией.

В той мастерской, к слову, стоят парочка бронетранспортеров времен второй мировой – немецкий «Ганомаг» и американский «М39». И еще самый настоящий танк – «Центурион» первой, послевоенной модели. Транспортеры выступают исключительно в качестве музейных экспонатов – их не успели отремонтировать к тому времени, когда случилась трагедия на Карибах. А вот «Ценурион» до сих пор на ходу, хотя в качестве оружия выступать уже не может, поскольку в соответствии с британскими законами у него наглухо запаян ствол.

С точки зрения инженера из города Владимира, ресурсы эти более чем приличные. Еще бы – у нас самый настоящий танк в гараже запаркован! Однако, если сравнивать наши позиции с возможностями противостоящего нам семейства Ротшильдов, глава которого, сэр Джеффри Ротшильд, на минутку, самый настоящий миллиардер – становится весьма грустно! Об открытом противостоянии даже и речи не идет – нам остается рассчитывать лишь на точечные диверсии и партизанские действия наших людей в тылу врага.

Свою агентуру Эрида не раскрыла, а я ее об этом и не просил. В конце концов, эти люди, прекрасно понимающие, в разработках какого характера они участвуют, и при этом остающиеся верными своей низвергнутой патронессе, реально рискуют всем. Ставки в игре, победитель которой получает ключ к мировому господству, невероятно высоки! А человеческие жизни выступают в этой игре в качестве разменной монеты.

К обеду я вернулся в наш номер отеля «Парк Плаза». Глафира встретила меня холодно, но не сказала мне ни слова, что для моей супруги было в высшей степени удивительно. Принимая во внимание этот факт, а также учитывая, что косметика на лице Глафиры оставалась все той же, с новогоднего вечера, я сделал неутешительные выводы для себя – моя жена де-факто перестала быть таковой со вчерашнего дня.

Но ставить вопрос ребром я не рискнул. Сам-то хорош: провел целый день в другой реальности и ухитрился одновременно переспать с волшебницей и ангелессой! Так что мы, соблюдая обоюдный нейтралитет, пообедали в ресторане при отеле, прогулялись по Лондону и рано легли спать – завтра предстояла важная встреча с главой «Годсхенда», сэром Джеффри Ротшильдом.

Однако важности этой встречи я так и не ощутил. Сэр Джеффри поблагодарил меня за выполненную работу, по-отечески похлопал меня по плечу и поинтересовался – не нужно ли мне чего? Затем мы вкратце побеседовали о развитии современных компьютерных технологий, о том, какие перспективы может дать человечеству сопряжение человеческого мозга с компьютером, и о моих собственных перспективах в корпорации «Годсхенд». Мне предлагалось продолжать тестирование своего внутричерепного нейрокомпьютера. А по завершении тестов переключиться на более привычную для меня сферу удаленной техподдержки компьютерных систем корпорации.

О продолжении моих работ в сфере нанотехнологий не было сказано ни слова! Более того, на мой прямой вопрос насчет второй версии нейрокомпьютера сэр Джеффри прямого ответа не дал, сославшись на то, что в их научной лаборатории в Солсбери ведется множество перспективных разработок. И уследить за всеми ними глава огромной корпорации просто не в состоянии – этим занимаются его директора и заместители, включая его старшего сына.

Зато сэр Джеффри осторожно поинтересовался, откуда у меня такая информация? Ведь разработки подобного рода имеют секретный характер – о них знают лишь высшие руководители корпорации и узкий круг сотрудников, непосредственно задействованных в технической работе. И тогда я «честно» сослался на Ричарда, решив устроить напоследок маленькую подлянку соблазнителю моей супруги.

Я ожидал продолжения допроса, однако сэр Джеффри лишь посокрушался, что нынешняя молодежь не умеет держать язык за зубами. И, собственно, это было все! Наша встреча продлилась не более пяти минут – после нее у меня возникло устойчивое ощущение, будто меня использовали, словно картридж для принтера. В том смысле, что картридж можно повторно заправить красящим порошком. Но только нужно ли, если новый принтер уже куплен? Причем гораздо более производительный!

В тот же день мы с Глафирой вернулись в Россию. Глафира успешно прошла стажировку в «Годсхенде» и была принята на должность координатора международных проектов. Ее работа в основном была дистанционной, как и у меня – корпорация придерживалась современных взглядов в плане организации рабочего места сотрудников, и старалась поддерживать их работу удаленно – там, где это вообще было возможно.

Новый аккумулятор для своего телефона я купил в Москве, и в тот же день меня нашел Саня Ерохин. Я был подвергнут жесточайшей критике за то, что обесточил свой смартфон и на пару дней выпал из поля контроля тех, о ком говорить не следует. Я, конечно, и раньше догадывался о том, что все мои разговоры прослушиваются и записываются. Но теперь это предположение получило явное подтверждение!

А вот за успешную операцию по проникновению в корпоративную сеть «Годсхенда» мне вынесли устную благодарность! А жесткий диск с содержимым компьютера Арефьева благополучно перекочевал в распоряжение наших спецслужб. Пусть изучают – глядишь, перестанут скептически относиться к самому факту существования нейрокомпьютера в моей голове.

Со временем наши засекреченные «левши» и сами создадут что-нибудь подобное. Ведь обретение технологии, многократно усиливающей возможности человеческого мозга за счет его соединения с компьютером, сродни изобретению ядерной бомбы! Ни к чему одним Ротшильдам такой козырь в руки давать – безграничная сила, сосредоточенная в одних руках, становится очень опасной для окружающих!

Почему же я изменил свою позицию и принял такое неоднозначное решение? Операция по взлому проходила вне поля зрения спецслужб – я с чистой душой мог вернуть им отформатированный диск или заявить на чистом глазу, что потерял его. Или что у меня его банально украли. И никто бы не смог уличить меня во лжи – кроме Эриды. А она-то уж точно никому ничего не расскажет!

Но дело в том, что единожды изобретенную технологию уже не спрячешь. Рано или поздно, это шило все равно вылезет наружу и тут же вопьется в чью-то задницу! И поэтому я не возражаю против того, что, открыв для себя удивительный мир Альтернативы, некоторые достойные люди обретут сверхспособности. В конце концов, наш несчастный мир, исстрадавшийся от финансовых кризисов и техногенных катастроф, только выиграет, если в нем появятся защитники добра и справедливости – несгибаемые супермены, таинственные бэтмены и очаровательные женщины-кошки.

Однако каждому сверхчеловеку в голову не залезешь! Поэтому у каждого из них в голове должен быть контрольный крючок – программа номер 13, которая детально исследует моральную чистоплотность супергероя и автоматически превратит зарвавшегося претендента на мировое господство в идиота, пускающего розовые слюни! Так решил я, Повелитель Благодати Лексус Четвертый – первый из многих…

На этом история о моих лондонских приключениях была завершена. И вновь в бытовой рутине дни начали тянуться за днями, а недели – за неделями. День-деньской я сидел за монитором, тестируя программы своего внутричерепного агрегата. Казалось бы, в их устройстве и принципах работы было уже все вдоль и поперек исхожено и изучено.

Однако вскоре в программном обеспечении выявились ранее неизвестные структуры. Открытию способствовало изучение работы так называемых «вертикальных связей» – они соединяли цепочки нанопроцессоров друг с другом, превращая их в устойчивую монолитную структуру как в физическом, так и в информационном смысле.

Так вот, выяснилось, что за корректную работу этих самых «вертикальных связей» отвечают исключительно определенные участки базовых программ. В итоге оказалось, что программ не двенадцать, как мы изначально предполагали, а в три раза больше! Точнее, каждая из базовых программ имела две расположенные внутри себя подпрограммы, которые работали совершенно автономно. Но это становилось заметным лишь тогда, когда наноцепочки одного уровня оказывались полностью загружены и начинали делиться информацией с соседними слоями. Вот тогда-то подпрограммы и начинали себя проявлять – перераспределение происходило исключительно через них.

В реальности миров Созвездия, а точнее, его корневой части – Базового Континуума, структуру которого примерно воспроизводил мой нейрокомпьютер, имелся идентичный аналог – Периферия. К Периферии относились все обитаемые сателлиты, а также те миры, которые находились на обочине цивилизации. Объединяла их портальная структура – каждый из таких миров имел не более двух портальных связок, соединявших его с основной частью «вселенской паутины». При этом сами порталы должны были размещаться в разных полушариях. Это напоминало эффект Кориолиса и было связано с поляризацией магического эфира, проходящего через планету – в противоположных полушариях эфирные потоки закручивались в разные стороны.

Миры Периферии, существенно не влияя на жизнь Базового Континуума, тем не менее, являлись в нем преобладающим элементом. К числу подобных миров, например, относилась наша Арабелла, которая была дочкой в двойной планетной системе и считалась сателлитом весьма условно. На Периферии находился единственный спутник Меркантара Ренуар, который сам по себе являлся развитым миром, а также вполне полноценные миры Эстрелла и Голиаф, соседствующие с Агранной в планетной системе Тары и по сути своей являвшиеся дикими и малоосвоенными мирами.

Как это ни странно, но у мира Периферии могло вообще не быть ни одной активной портальной связки. Яркий пример тому – Мезарх, единственный сателлит Капеллы. На доступ в этот обезвоженный пустынный мир, где были обнаружены самые древние следы человеческой цивилизации, требовалось особое разрешение магического Конклава. Причина такого ограничения была предельно понятной – своего археологического департамента у Конклава никогда не было, а вот профессия расхитителя гробниц в мирах Созвездия была одной из самых популярных.

По непонятно каким причинам к Периферии относились даже некоторые Закрытые миры – например, легендарный Темный Архон. Сердце Кошачьей Империи было мертво уже семь тысяч лет. Но багровая звезда Архона являлась самой яркой на ночном небосводе Капеллы, и ее обитатели испокон лет пугали детей сказками о Красном Оке Великой Тьмы.

Хронология Созвездия подсказок тоже не давала. Иногда мир Периферии в течение всей своей истории находился на задворках цивилизации, а иногда попадал туда по стечению обстоятельств. Так, например, это произошло с Малой Бертой, которая много тысяч лет находилась во внутреннем кольце миров. Однако после планетарной катастрофы, лишившей планету воздуха, Малая Берта, став Мертвой Бертой, превратилась в Закрытый мир и уступила свое привилегированное место собственному сателлиту – Синтерре.

Каким образом Базовый, или Корневой Континуум связан с четырьмя другими Континуумами Созвездия, я не знал – на карте, размещенной на форзаце «Временного каталога», они отсутствовали. Там были перечислены лишь их названия: Центральный Континуум или Звездный Путь, Левый Континуум, или Ветвь Принцессы, Правый Континуум, он же Ветвь Принца и Главный, он же Имперский Континуум.

В звездном каталоге рядом с названием Континуума через дробь было указано текущее количество звезд и обитаемых миров, расположенных в нем. Базовый Континуум являлся самым большим – к настоящему моменту в нем имелась двадцать одна планетная система и сорок три мира, освоенных людьми.

Могла ли моя компьютеризированная голова вместить в себя все полторы сотни обитаемых миров Созвездия? В этом я сильно сомневался. Более вероятно, что другие Континуумы сейчас просто не существуют. Однако, когда придет время – новые просторы откроются в головах других людей. А связь с ними я обрету именно через Периферию. Где-то там, на окраине цивилизации, должен найтись путь, который когда-то вывел человечество на просторы Созвездия.

Так или иначе, я обозначил фронт работы с подпрограммами своим лондонским коллегам, и мы мало-помалу начали его осваивать. При этом мне пришлось отвлекаться и на разные другие задания, так что основная разработка затянулась аж на два следующих месяца.

А попутно я изучал мои собственные сверхспособности, открывшиеся для меня с получением магической маны от Эриды. Напомню, что на тот момент мне были известны пять заклинаний магии Созвездия: Сумеречный взор, Радужные искры, Благословение, Кулак Света, Подъятие скелета. А с подачи ангелессы я освоил еще одно полезное заклинание – Взлом.

Более того, после сборки первого гекса и обретения первого магического уровня у меня появилась и собственная магическая спецификация – «Беспристрастный взор». Это пассивное умение относилось к магии Разума и позволяло видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Но, поскольку на Земле реальным выглядело абсолютно все – здесь это умение оказалось совершенно бесполезным.

Интерфейс моей «магической книги» был элементарным: подсвеченные значки заклинаний прокручивались вертикальной строкой на моей левой ладони, и один из них можно было активировать, перетащив в основание большого пальца. Можно было активировать и два заклинания подряд, если общий объем маны позволял это сделать.

Конечно, кроме меня, мою магическую книгу никто не видел. Да и я понимал, что это всего лишь дополненная реальность, которую создал мой мозговой нейрокомпьютер для удобства взаимодействия с внешней средой. Но, тем не менее, я в это верил, и поэтому магия имела место быть! Одного гекса маны, имеющегося в моем распоряжении, мне хватало лишь на одно-два заклинания. Запас маны полностью восстанавливался во время ночного отдыха и частично – днем.

Магия Созвездия работала в обедненной эфиром земной реальности по-разному. Лучше всего показывал себя Взлом, накладываемый творческими ручками программиста. Съедая при использовании три единицы маны, это заклинание напрочь сносило все электронные пароли, коды и шифры! К сожалению, применительно к компьютеру вместе с паролями попутно сносилось и содержимое жесткого диска – он форматировался дочиста!

А вот Кулак Света, будучи более мощным заклинанием, гробил несчастную электронику просто вусмерть – внутри нее все коротило и замыкало, после чего устройство восстановлению уже не подлежало! Экспериментируя с разными видами бытовой техники, я ухитрился убить свой старый мобильник, еще более старый кассетный магнитофон и совсем уж древний ламповый телевизор, сделанный аж в семидесятых годах прошлого века и доставшийся мне в наследство от покойной бабки.

Радужные искры, предположительно, должны были рассеивать любую другую магию. Но того разноцветного искрящегося потока, который выдавали мои чародейские руки в Созвездии, я воспроизвести так и не смог – слишком уж слаба была земная эфирная компонента. Соответственно, понять, рассеивает ли это заклинание хоть что-нибудь, было весьма затруднительно.

Точно так же неопределенно проявляло себя и Благословение. Это заклинание, являясь неотъемлемым инструментом служителя любого религиозного культа Созвездия, придавало благословленному человеку божественную поддержку, усиливало его защиту от магии и силу собственного магического воздействия. А вот в земной реальности эффект от Благословения оказался совершенно незаметен. Я трижды накладывал заряженные заклинанием руки на Кольку Стрешнева, однако ни пользы, ни вреда ему это не принесло. Возможно потому, что верующим человеком Колян был очень условно.

Экспериментировать с Сумеречным взором я даже и не пытался – с меня хватило и прошлого раза, когда я воочию увидел Тьму, вышедшую из тени! Зато после неоднократного подначивания друга Кольки я таки решился сколдовать «Подъятие скелета». Труп искать долго не пришлось – это была самая обыкновенная охлажденная курица, купленная в супермаркете. Честно говоря, я не рассчитывал, что у меня получится хоть что-то. Ну не верил я, что в земной реальности можно оживлять мертвые тела!

Тем сильнее был мой шок от произошедшего! Спустя несколько минут после наложения заклинания, когда неунывающий Колян уже собирался отправить плод неудачного эксперимента в кастрюлю с супом, курица внезапно вырвалась у него из рук! Упав на стол, куриная тушка начала судорожно дергаться, как живая, забила куцыми крыльями и стала пытаться подняться на ноги – даром, что у нее лап не было!

Мы, в унисон заорав от ужаса, выломились с кухни и, закрыв дверь покрепче, издалека наблюдали судороги зомбированной курицы, продолжавшиеся более часа! Вторично умершее куриное тело мы осторожно запихнули в пакет и унесли от греха подальше – в мусорный контейнер. А когда Колян нервно пошутил о том, что эту курицу на свалке сожрут бродячие собаки, и после этого на Земле начнется зомби-апокалипсис – мне уже было совсем не смешно!

Только теперь я всерьез поверил в рассказ Эриды о зомби, которого сделала Анна Монро из убитого мужа Анжелы Ротшильд. И мне стало совсем уж не по себе, когда я осознал тайную силу моих противников – ту, которую не обуздать никаким законом! Потому что нет таких законов, которые наказывали бы за применение магии в нашем абсолютно реальном мире!

Глава 2. ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ИЗМЕНИЛ ВСЕ

А очень даже просто – вместе с моим смартфоном, который мой бывший шеф случайно утащил с собой в Лондон после приснопамятного инцидента на Московском шоссе. Далее, следуют фотки как раз из Лондона, и это уже конкретный свежак – у меня аж челюсть отвисла, когда я это увидел!https://ridero.ru/link/khhxTGHtT_

День этот начинался совершенно банально. Заправившись утренним кофе и бутербродами, я привычно уселся за монитор – тестировать программы моего нейрокомпьютера. К двенадцати часам дня работать начинали и в Лондоне – техподдержка, получившая результат очередных тестов, давала мне очередные вводные. Или же не давала, если результат получался предсказуемым. Во второй половине дня я запускал вторую серию тестов, а иногда, ближе к вечеру, даже и третью, если что-то не получалось.

Но в этот раз все пошло не так. Получив результат моих утренних посиделок, Жора Фидлерсон, бывший в тот день дежурным смены, как-то вяло и буднично сообщил:

– Слушай, друг! А наш отдел завтра расформировывают – с концами. Международной техподдержкой теперь робот-консультант будет заниматься – он не спит, не ест и зарплату ему платить не надо. Из девятерых сотрудников в головном офисе нас останется лишь двое, и я в том числе – для общего контроля, чтобы тут хоть один живой человек за умным железом приглядывал. Нашего начальника успешно выпроводили на пенсию, молодежи предложили места в азиатских филиалах, а всю команду, которая занималась твоим нейрокомпьютером, перекидывают в Солсбери – работать в лаборатории.

– Вот как? Не для того ли, чтобы новый компьютер создавать?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Все, что связано с лабораторией – тема настолько закрытая, что даже наши боссы об этом лишний раз говорить избегают. Но может быть, ты и прав – нам сказали с сегодняшнего дня прекратить тесты твоего устройства.

– Как так – прекратить? Мы же еще с вертикальными связями толком не разобрались! А тема взаимодействия нейрокомпьютера с сознанием его владельца вообще не раскрыта. Тут работы еще на полгода, как минимум!

– Так или иначе, нам велено закругляться. Моего соседа Чамбу тоже переводят в Солсбери – он там теперь начальником отдела будет. Парни уже вещи пакуют – завтра им машину дадут, чтобы все добро перевезти, включая женщин, детей и собак. Блин, и кто теперь с моей женой будет по магазинам шлендать? Не дай бог, меня к этому делу припрягут! Я этого не переживу!

– Нашел о чем страдать! Шоппинг у женщин в крови – твоя мадам быстро себе компанию найдет, а тебя даже и не спросит! Ты тоже без работы не остался – будешь за вашим электронным консультантом присматривать. И спаивать его потихоньку – спиртом контакты протирать. А вот со мною теперь что будет?

– А тебя за штат выводят – на простой. Ты так-то особо не переживай – зарплату тебе все равно будут перечислять, хотя уже и без премиальных. Слушай, а ты теперь вообще счастливый человек! Тебе платят, а работать не надо – делай, что хочешь, езжай, куда хочешь! Хочешь, в Таиланд смотайся, а хочешь, в запой на месяц уйди – никто с тебя не спросит, кроме жены, да тещи… Блин, да чтоб я так жил!

Эти слова – да Богу в уши… А вот я так жить не хотел! Именно работа позволяла мне чувствовать себя нужным в этом безучастном и однообразном мире. А в случае с работой по тестированию моего нейрокомпьютера нужность просто зашкаливала – я вдруг ощутил себя причастным к разработке, которая реально могла изменить будущее всего человечества! Да и, в конце-то концов, я ведь сам и был этой самой разработкой!

И вот теперь, когда я стал не нужен, меня просто списали в запас… А когда нейрокомпьютер версии 2.0 будет изготовлен и пройдет успешные испытания по развертыванию внутри головы очередного «добровольца» – я стану не просто не нужным, но и лишним! Лишним свидетелем, от которого могут и избавиться, чтобы драгоценное содержимое моей головы не попало в руки конкурентов!

В этом отношении я никаких иллюзий к «Годсхенду» не питаю. Эта международная корпорация – та еще акула капитализма! С виду все красиво, правильно и законно, не подкопаешься. Однако методы работы у моих работодателей могут быть любыми, лишь бы они были максимально эффективны. У них даже собственные киллеры имеются на содержании – сам их видел, своими глазами! Да и неявный намек Арефьева насчет моих родственников тоже мне глубоко в душу запал. Меня корежит от одной лишь мысли, что однажды в руки внештатных сотрудников службы безопасности «Годсхенда» ляжет пакет с фотографиями моих детей!

День пролетел как-то незаметно. А во второй его половине домой вернулась Глафира. Едва лишь увидев ее, я понял – что-то случилось. Из глаз моей супруги прямо-таки веяло зимней стужей!

– Есть разговор, – коротко произнесла Глафира, пригласив меня за кухонный стол, где обычно и случались разговоры, важные для нашей семьи. – Мне сегодня на почту весьма странная ссылка пришла. Скажи мне, мой разлюбезный муженек – что это такое?!

В руках у моей жены был самый обычный планшет с открытой страничкой социальной сети. Автор этой странички именовал себя весьма двусмысленно: «Юлий Цезарь, Гай». А аватаркой у этого амбициозного Гая была… моя фотография!

– Э-э… – только и сумел выдавить я. – Что это за фигня?

– Вот это я как раз у тебя и хотела спросить! – отрезала Глафира, зловеще постукивая пальцами по столу и наблюдая, как загружается фотоальбом. – Ты дальше, дальше смотри…

Когда фотки, наконец, загрузились – у меня натурально отвалилась челюсть. Практически на всех фотографиях был я. Но в каком виде!!!

Я – в женских чулках и бюстгальтере! А рядом со мной, пакостно ухмыляясь, стоит бородач Арефьев – в кожаных штанах, кожаной фуражке, черных очках и с плеткой в руках! Надпись под фоткой лаконична: «Наша офисная униформа!» Каюсь, было дело на работе – проспорил, пришлось «отрабатывать» желание Леночки Клюевой. Но Петрович там и рядом не стоял! И уж тем более никогда мой бывший начальник не одевался в стиле садо-мазо – это фотомонтаж голимый!

Далее, фотка из моего детства, где я, в возрасте пяти или шести лет, стою на черноморском пляже и, открыв рот, с неприкрытым удивлением пялюсь на обтянутое плавками солидное «хозяйство» какого-то мужика, находящегося рядом. Помнится, я лет пять назад семейный альбом на работу носил. И эту фотку выбрали для первоапрельской стенгазеты – ее как раз Арсений Петрович и делал. Только теперь надпись под фотографией была весьма двусмысленная: «С этого все и началось…»

Далее, я – на природе, в хорошо поддатом виде в обнимку с банкой самогона. И с Гошей Юрчихиным – моим бывшим коллегой по работе, склонным к весьма изощренным шуткам! Далее я – в палатке, в полном отрубе и в совершенно непотребном виде. А мерзавец Гоша, хитро улыбаясь, вдохновленно рисует на мне цветочки маркером! Тоже было дело однажды осенью, но вторая фотка стала для меня полным откровением! Кто же ее тогда сделал? Ну да, Арефьев – больше некому… Вот он, истинный автор этой странички!

Далее, снова я – уже в квартире Стрешнева. Сначала я с гаденькой ухмылочкой указываю на приоткрытую дверь туалета, где мой товарищ со спущенными штанами и голыми ягодицами мочится в унитаз. Затем я сдвигаю пивные кружки с Коляном, загадочно ему подмигивая. И наконец, я поутру под одним одеялом с Николаем Васильевичем – рожи у нас обоих опухшие и совершенно дебильные! По ходу дела, какая-то из баб Стрешнева все это снимала, и как бы даже не на мой телефон… Но как эти фотки могли попасть в руки Арефьева?

А очень даже просто – вместе с моим смартфоном, который мой бывший шеф случайно утащил с собой в Лондон после приснопамятного инцидента на Московском шоссе. Далее, следуют фотки как раз из Лондона, и это уже конкретный свежак – у меня аж челюсть отвисла, когда я это увидел!1

Вот это мне уже Аваллон подгадил, когда в Лондоне моим телом распоряжался. У меня в формате Юлия Цезаря, Гая имеется более четырех тысяч друзей! Причем, судя по фоткам, никам и размалеванным мордашкам, подавляющая их часть – закоренелые толерасты, и это еще мягко сказано! Ужас-то какой! И ведь эту страничку сейчас весь мир видит – количество моих шестицветных «друзей» прямо на глазах прирастает! За что мне все это?!!!

– Это не я… – попытался оправдаться я. – Ну, то есть визуально это я, конечно. Но я же не такой! Это все монтаж! Или почти все… Меня круто подставили! И я даже знаю, кто это сделал!

– Знаешь ли, Алексеев… – цедя слова сквозь зубы, произнесла Глафира. – Я, конечно, всегда подозревала, что в глубине твоей души скрывается омерзительная личность. Но чтобы настолько! Я-то по наивности думала, что ты по бабам бегаешь. А у тебя вон какая профориентация! Неудивительно, что ты у Стрешнева подолгу засиживаешься – у вас там, я смотрю, полное взаимопонимание и взаимопроникновение! Вот и живите друг с другом под одним одеялом! А меня в вашей теплой мужской компании вы больше не увидите!

– То есть как?

– Да вот так… Завтра я подаю на развод! А ты прямо сейчас собираешь свои вещи и проваливаешь из нашей квартиры!

– Но… Вообще-то это моя квартира!

– А ты о детях подумал?! Что будет, если в школе одноклассники покажут им эту страницу?! И намекнут, кем на самом деле является их папочка?! Мы не в огромном толерантном Лондоне живем, а в маленьком дремучем Владимире, где все обо всем знают! Меня теперь здесь просто затравят, а Маше и Ване в школе проходу не дадут! Что тогда тебе твои дети скажут?!

Это был конкретный удар ниже пояса, и ответить на него я не смог. С Глафирой мы давно уже не в ладах, и на ее мнение мне было, по большому счету, наплевать. Но мои дети… Маша и Ваня были для меня всем в этой жизни! Как же я теперь буду смотреть им в глаза? И кем я теперь буду в их глазах? Нет, пусть лучше Маша и Ваня думают, что их папка – пожизненный полярник. Или капитан подводной лодки, ушедшей в вечную кругосветку!

Месть Аваллона Темнозарного свершилась – у меня больше нет ни семьи, ни детей! И репутации у меня теперь тоже больше нет. То есть она есть, конечно, но только очень уж гадкая и похабная! Поди-ка, докажи теперь, что ты – не извращенец, когда весь Интернет утверждает обратное! А темная сторона твоей личности в любой момент может подкинуть в топку людской молвы очередную охапку кривых «дровишек»!

Сломленный и растоптанный, я собрал вещи в рюкзак и пару сумок, закинул туда же свой нотбук и направился в квартиру Стрешнева. Кстати, ее хозяина там не было по весьма уважительным причинам – в этом году у Николая Васильевича кардинально поменялась жизнь! В новогодние праздники, когда я брал приступом офис «Годсхенда» и бороздил просторы Альтернативы – мой товарищ скатался на неделю в Египет и там познакомился с девушкой Оксаной из города Рыбинска.

Знакомство завершилось успешно, и с этого момента Стрешнева словно подменили – закоренелый холостяк и бабник уже несколько раз встречался с новой пассией, живущей и работающей в Москве. А в эти выходные, взяв неделю в счет отпуска, Стрешнев укатил в Рыбинск – знакомиться с родителями новой подруги и, возможно, будущей жены. Видимо, пришла пора и ему остепениться.

А ключи от собственной жилплощади Стрешнев оставил мне – на случай возникновения коммунальных эксцессов, неотступно преследовавших его старенькую «сталинку». Не исключался и тот вариант, при котором мне во время моего очередного погружения в Альтернативу вновь придется воспользоваться арматурной клеткой, стоявшей в квартире у Коляна.

Клетка предназначалась исключительно для того, чтобы Аваллон, оказавшись в моем теле, не смог бы взять хозяина квартиры под ментальный контроль и вырваться на свободу. А вообще-то нами было все уже давно подготовлено для моего очередного рейда по внеземным мирам: запасены продукты на неделю, куплена и оснащена аптечка, приготовлены ампулы со снотворным для ветеринарного ружья. В наличии имелась даже водка – проверенное антимагическое средство!

Не было только самой возможности попасть в мой чудесный внутренний мир. Путь в Благодать был закрыт для меня, поскольку мой живой аватар, Аграфен Бортник томился в тюремной камере из резистентного железа, непроницаемой для любой магии. По их альтернативным меркам, ускоренным втрое, в заключении прошел уже год. Сколько еще мне придется ждать свободы? И дождусь ли я ее вообще?

Оказавшись на временно свободной жилплощади, первым делом я разместил свой ноутбук на стареньком трюмо (больше негде было) и вышел в корпоративный чат «Годсхенда». Арефьев находился в сети, но на мой краткий и совершенно нецензурный вопрос он долго не отвечал. Лишь где-то спустя час, когда я от расстройства раскупорил неприкосновенный алкогольный запас Стрешнева, пришел ответ: «Пообщаемся в личке – тема не для посторонних ушей».

В личке, так в личке – телеграм у нас обоих имелся. Наш безмолвный диалог проходил примерно так:

«За что, Петрович! Зачем ты выставил меня в таком свете?! Я знаю, что это ты – больше некому! Все те фотографии, что там выложены, могли собраться только в твоих руках!»

«Да, страничка Юлия Цезаря радужного формата – это моих рук дело. И ты знаешь – за что! Игорек, тебя разве в школе не учили, что подламывать чужие компы – это плохо?!»

«А с чего бы такие подозрения?!»

«Потому что больше – некому!»

«Да ну! Какие ваши доказательства?!»

«Явных доказательств нет. Даже если ты и покопался во внутренностях моего ноута, то сделал это так аккуратно, что не оставил следов. Служба безопасности „Годсхенда“ тоже ничего не нарыла, хотя и перешерстила все во вскрытом тобою кабинете. Но я-то обратил внимание, что мой блокнот с паролями лежит не там, куда я его обычно кладу. А уж исчезновение диска-подставки под чашку и вовсе сложно было не заметить. Ну, допустим, материалы о разработках нейроинтерфейса могут представлять собой некоторую коммерческую ценность. Но зачем тебе понадобилась старая программа для биокомпьютера, которая давно уже не используется?»

«Без комментариев».

«Как скажешь, Игорек. Но только тогда и я тебе не расскажу, кто попросил меня сделать эту страничку. И что я могу получить в качестве награды».

«Давай-ка ты первым начинай откровенничать, Петрович! В конце концов, это ты меня круто подставил! Так круто, что всю жизнь мне поломал!»

«Я?! Моя работа вообще чисто техническая. И уж тем более я не виноват, что у тебя при первом же запуске нейрокомпьютера случилось раздвоение личности!»

«Так это Аваллон тебя проинструктировал?»

«Твоя вторая личность в нашей земной реальности предпочитает называться Юлием Цезарем. Когда я рассказал твоему альтер-эго про Интернет и про возможности, которые он предоставляет – Юлий сам спланировал то, что должно содержаться на твоей страничке в социальной сети. Господин Цезарь даже фотографии мне предоставил – те, что в Лондоне были сняты. Поверь, я далеко не все из них выложил – там было та-акое, что приличным людям и показывать-то нельзя!»

«Но зачем?!»

«Видишь ли… Юлий, то есть опять же ты, считает, что обрести сверхсилу можно лишь одним путем – пройдя через страдания, унижения и душевные муки!»

«Что за глупости! Аваллон просто хочет морально уничтожить меня! Этот гад поклялся, что лишит меня всего, что мне дорого в этой жизни! И его обещания уже начали сбываться! Но если мотивы этого выродка Тьмы я еще понимаю, то ты-то зачем в это дело полез?!»

«Скажем так… Во время твоего мальтийского вояжа мы с господином Цезарем заключили негласный договор о сотрудничестве и взаимопомощи. У меня на тебя имеются большие планы. Но не на тебя обычного, а на тебя в твоем измененном состоянии! На мой взгляд, имеет смысл записаться в друзья к человеку, который способен сигануть с вершины дуба и остаться в живых! А еще ты на моих глазах сломал водопроводную трубу, к которой я тебя приковал наручниками, и потом завязал ее в узел – сердечком… Я теперь это сердечко у себя дома храню – как зримое напоминание о чуде, с которым мне довелось соприкоснуться!»

«Поверь, я теперь тоже на кое-что необычное способен!»

«Верю. Ведь взлом кодового замка моего кабинета – это твоих рук дело. Но я видел Тьму в глазах твоего антипода и понял, что на пути у такой силы становиться не стоит! А еще лучше – стать первым за ее спиной и воспользоваться возможностями, которые она тебе предоставит!»

«Поверь, Тьме не стоит смотреть в глаза – там можно утонуть навсегда!»

«Что ж, значит, я свой выбор сделал. В принципе, я рассказал все, что тебя интересовало. Теперь твоя очередь откровенничать. Для чего предназначена программа номер 13? Я несколько раз изучал ее, но так и не разобрался с ее функционалом».

«Грезы» – это управляющая программа. Контролируя базовые программы изнутри, «Грезы» способны превратить в радужный фарш мозги тех, кто вознамерится использовать паранормальные способности в целях собственного возвышения».

«Хм-м… А я ведь давно подозревал, что в этой теме с созданием сверхчеловека имеется какой-то подвох! Рано или поздно, „Годсхенд“ научится корректно совмещать человеческий мозг с нанопроцессорами так же, как им удалось сделать это с подопытной мышью. У мыши, которая сумела задоминировать всех своих сородичей и даже крыс, как раз и не было никакого внутреннего ограничения. И, между прочим, у внедренного в тебя устройства – тоже! Может быть, именно отсутствие внутренних тормозов системы и сделало тебя таким, каков ты сейчас? И именно это даст тебе преимущество перед следующим поколением сверхлюдей?»

«Ты в курсе про вторую версию нейрокомпьютера? Именно из-за нее меня отстранили от дальнейших разработок!»

«Я в курсе. Именно поэтому я сегодня отправил ссылку на страничку Юлия Цезаря твоей жене. Нам нужно экстренно и любым способом вывести тебя из психологического равновесия! Это ускорит процесс твоего ментального усовершенствования, чтобы к моменту появления второй версии в рабочем формате ты оказался сильнее любого из твоих потенциальных противников! Если ты окажешься слабее сверхлюдей, сделанных по заказу „Годсхенда“, тебя просто уничтожат!»

«Я уже уничтожен! Вы на пару с Аваллоном лишили меня семьи, детей и смысла жизни!»

«Еще раз напоминаю – сила обретается через страдания! Поверь, я на одной стороне с тобой! Я даже попытаюсь помочь тебе в меру своих скромных возможностей. Вторая версия нейрокомпьютера пока сырая, его интерфейс еще придется обновлять не раз и не два. И я позабочусь о том, чтобы он был полностью совместим с одной старой программой, которая не значится в числе базовых. Адьос, амигос – успехов на пути к совершенству!»

На этом безмолвный диалог закончился. В его процессе я на нервной почве не раз и не два наполнял свою рюмку, и по завершении почувствовал, как у меня все плывет и двоится в глазах. Последней порцией я чокнулся со своим отражением в зеркале, и мне показалось, что зазеркальный я подмигнул мне в ответ!

Вторая личность, значит? А вот это мы сейчас и проверим – Беспристрастным взором со стороны! На Земле я еще ни разу не пробовал вывести точку обзора за пределы собственного тела – так как у меня неоднократно получалось делать в Альтернативе. Но ведь если принципы магии Созвездия остаются неизменными – здесь у меня тоже должно все получиться! И пофигу, что я пьян в дупель – мастерство не пропьешь!

Замахнув последнюю рюмку водки, я закрыл глаза и скастовал «Беспристрастный взор» на себя. С моего магического счета списалось пять единиц маны, однако при этом ничего не произошло. Но когда я открыл глаза, то чуть не выпал в осадок! Я, трезвый, как стеклышко, смотрел на самого себя с расстояния вытянутой руки! А мое пьяное тело тупо и удивленно пялилось в зеркало сквозь призму граненого стопарика!

Мысленно развернув «камеру обзора» в том же направлении, я обмер: из зазеркалья сквозь призму рюмки на меня смотрел Аваллон! Почувствовав на себе мой взгляд, Аваллон медленно повернул голову в мою сторону и снисходительно улыбнулся! Глаза его были полностью черные! А когда я услышал знакомый манящий шепот Тьмы, мягко скользнувший по моему сознанию, у меня даже в отсутствии тела по спине пробежал холодок!

Наколдовал, блин, на свою голову! Вот примерно как-то так с ума и сходят… Закрыть глаза на вынесенной точке обзора я не мог – видимо из-за отсутствия век у эфирного тела. Вернуться обратно в тело у меня не получалось, шепот Тьмы становился все громче и призывнее, и я был готов к любому развитию событий. После событий сегодняшнего дня мне уже было нечего терять!

Я даже не сильно удивился, когда внутри зеркального отражения на трюмо вспрыгнул рыжий псевдокот Альфонсо с голубым бантом на шее. Ну да, а чему тут удивляться – это же псевдокот Аваллона, поэтому в отражении он имеет право быть. А в реальности этого читерского кота, открывающего мне путь в Альтернативу, просто не существует – также, как и Аваллона. Вот и Беспристрастный взор это подтверждает…

«Слушай, ты, алкаш позорный!» – презрительно фыркнул зеркальный Альфонсо, прервав мои философские размышления. – «Пока ты тут медитируешь с рюмкой, там события развиваются весьма скверно! Сейчас решается вопрос о жизни и смерти Аграфена! Аваллон, покидая Мирабеллу, дал распоряжение своему прихвостню Гвидо решить вопрос с безымянным заключенным! Парня удавят прямо в тюремной камере, и спасти Аграфена может лишь одно – если ты появишься в его теле! Убивать тебя Аваллон запретил».

– А как же я его спасу? Я не могу попасть в резистентную камеру!

«У той камеры вообще-то дверь имеется, и ее изредка открывают – чтобы еду передать, чтобы дерьмо вынести, чтобы над заключенным поиздеваться. Но только для того, чтобы оказаться в определенном месте, усилий одного псевдокота недостаточно! Один должен вести, другой – направлять. Это старая технология Кошачьей Империи – именно так ее адепты перемещались между мирами, когда еще не имели возможности пользоваться порталами. Ты вообще понимаешь, о чем я говорю?»

– Я понял – это примерно как в ралли. Для того, чтобы быстро и вовремя прибыть в пункт назначения, в экипаже должен быть не только водитель, но еще и штурман. Водила у меня имеется первоклассный – в два счета довозит до места назначения. Правда, он чертовски бестолков – моему псевдокоту Смайлику даже и в голову не пришло, что люди обычно через дверь ходят. Ведь сам он так не делал никогда!

«Ну, я-то малость поумнее буду… Телепортировать Аграфена в твою контрольную точку прямо из тюремной камеры у меня не получится – слишком много резистенции вокруг него сейчас находится. Но я помогу тебе навестись и дам знать, когда появится возможность для ментальной телепортации. Ты только вызови своего черного оглоеда и убеди его не нападать на меня, пока я буду с тобой в контакте».

– Хорошо…

«Готовность – пять минут», – проворчал красноглазый псевдокот и исчез. В этот момент рюмка выскользнула из расслабленных пальцев моего пьяного медитирующего тела, и звон разбившегося хрусталя вернул мое сознание в собственный мозг.

– Пять минут, пять минут – это много или мало? – произнес я, поднимаясь со стула и чувствуя, как после употребления полбутылки водки на голодный желудок мир вокруг меня начинает кружиться в ритме вальса. – Пять минут вам дадут, чтобы все, что нужно… Нет, я это где-то уже слышал! Вся моя жизнь – сплошной плагиат! Но плагиат плагиата – это уже чересчур…

Шатаясь во все стороны и хватаясь за попадающиеся под руку предметы и мебель, я добрел до телепортационной клетки, закинул туда сумку с продуктами и аптечкой, и запер себя внутри. А ключ выбросил наружу, чтобы мой ментальный «сменщик» при всем желании не смог до него дотянуться – в том случае, если им окажется Аваллон. А если меня подменит Аграфен – он и так уже год на нарах чалится. И с него не убудет еще пару дней посидеть за решеткой, пока хозяин квартиры не вернется вместе со своей будущей пассией. Будем надеяться, девушка не сильно удивится при виде человека из другой реальности, запертого в клетке. В крайнем случае, спишем все на ролевые игры двух великовозрастных обалдуев.

А теперь твой выход, Смайлик! Будь готов к отправке и не вздумай у меня бузить! А то не видать тебе больше целлюлозных макарон с Розенды!

Появившись в клетке из-ниоткуда, черный псевдокот настороженно принюхался ко мне. Смайлик брезгливо поморщился, учуяв запах алкоголя, но ничего не сказал – потому что говорить не умел. Однако присутствие своего рыжего сородича кошак просек влет! Смайлик злобно зашипел, уставившись на трюмо, и подобрался, изготовившись к прыжку.

– Даже и не думай! – рявкнул я, ухватив распалившегося бойца за хвост. – Сегодня вы работаете в паре, так что отставить все личные обиды и разногласия! Будешь отправляться по наводке Альфонсо – он укажет тебе точные координаты тела Аграфена.

Смайлик возмущенно мявкнул, однако прочувствовал мое сложное душевное состояние и упираться не стал. А еще через минуту из зазеркалья донеслась команда:

«Дверь в камеру открывается – отсчет пошел! Пять! Четыре! Три! Два! Один!»

– Ключ на старт! – возбужденно воскликнул я, уставившись в горящее золото глаз моего псевдокота. – Аграфен, держись – супермен Лексус заправил баки этанолом и уже летит к тебе на помощь! Блин, я еще никогда не телепортировался в Созвездие в настолько пьяном виде – как бы мне не отрубиться по пути в свою волшебную внутреннюю вселенную!

Свет бил мне прямо в глаза. Далеко не сразу я сообразил, что мне светят фонарем прямо в лицо и о чем-то спрашивают. В сознание меня привел резкий пинок в бок, окончательно совместивший все чувства в одном теле. Это тело было сковано наручниками и лежало на соломенном матрасе. И еще в нем явственно чувствовалась слабость. Неужели Аграфена в тюряге морили голодом? Вот это попадос…

Этот голос… Он принадлежал Гвидо Остролисту – моему бывшему Кольценосцу, которого в награду за мое пленение назначили начальником тюрьмы Благодати. А фактическая роль Гвидо заключалась в том, что он был моим личным тюремщиком и, видимо, еще и экзекутором по совместительству.

– Последний раз спрашиваю: кто ты?! – раздраженно прошипел Гвидо, и в его руке блеснуло лезвие кинжала. – Еще один неправильный ответ, и ты – покойник!

– Я – князь Лексус Четвертый, Повелитель Благодати и властелин двух миров, – глухо произнес я.

– О! Наконец-то вы перестали истекать слезами и соплями, называя себя каким-то Аграфеном, который ни в чем не виноват и ни к чему не причастен! Лицедейство закончено – с возвращением, ваше сиятельство! Но я все-таки задам контрольный вопрос: что вы мне пообещали во время нашей последней встречи? Рискнете ответить?

– То, что я однажды лично вздерну тебя на виселице, предатель! Я и сейчас от своих слов не отказываюсь!

– Ответ правильный, – произнес Гвидо и со снисходительной усмешкой вернул кинжал обратно в ножны. – А жаль… Ведь я мог бы закончить вашу кольценосную гонку прямо здесь! Но, поскольку ваше сиятельство спустя год вновь решили стать самим собой, а убивать вас мне категорически запрещено – это все осложняет. Вставайте и следуйте за мной – времени у нас немного.

– Куда мы идем? Что происходит?

– События в Благодати развиваются весьма интенсивно. Авантюра графа Декстры, продолжавшаяся целый год, закончилась полным фиаско – граф обанкротился и перестал платить своим наемникам. Вчера полковник Фрам де Хорн, не получив жалование для солдат за прошлый месяц, распорядился снять осаду с Белой Цитадели. В настоящее время варангийская этерия под барабаны и с маршевой песней покидает Благодать. К вечеру в столицу войдут ваши войска из Аполлонграда и Амарока, поэтому нам здесь точно задерживаться не стоит. Сейчас мы отправляемся к порталу в Гостином дворе. Моя задача – сопроводить вас к месту вашего нового заключения.

– И где же это место?

– Далеко отсюда… – загадочно ответил следопыт. – И уж поверьте – когда вы там окажетесь, эта тюремная камера покажется вам пансионом! А сбежать из той темницы будет просто невозможно – этого не смог сделать даже наш мессир!

– Кажется, я догадываюсь, о каком месте ты говоришь, – задумчиво произнес я, когда мы поднимались из тюремных подземелий вверх по узким лестничным пролетам. – Это микромир Адамантитовый Шпиль, расположенный в кольце Призыва Аваллона. Кольцо ведь до сих пор у Энрико Декстры? А где сейчас сам граф? В своем поместье под Медузой?

– Нет. Неделю назад у Энрико по суду отжали фамильные владения и права на титул. Так что теперь в поместье Декстра распоряжается новый граф – Лионель, кажется, его зовут. А экс-граф Энрико вместе со своей темной свитой еще вчера отбыл на Леолантис. Там, в Западной Марке, у его друзей фларшей имеется тайная база – именно туда сейчас мы и направляемся. Однако Аваллона мы там не встретим – мессир отправился с важной миссией в какое-то другое место. В какое именно – это секрет даже для меня.

– И как же ты затолкаешь меня в Адамантитовый Шпиль в отсутствии твоего мессира? Черное кольцо Призыва взломано, и попасть в его микромир можно только в сопровождении самого призывника.

– Для вас будет сделано исключение, – усмехнулся следопыт. – Аваллон сказал – вы знаете, почему. Да и вы там уже бывали однажды, так что ваша посадка в ваш персональный концлагерь должна пройти без вопросов.

Увы, я действительно побывал в Адамантитовом Шпиле, когда меня и Аваллона при одновременной телепортации вместе случайно забросило в его тело. И я понимал, что с учетом того, что сам Аваллон является копией сознания Аполлона Лучезарного, то есть меня в предыдущей итерации – все правила и доступы магии Созвездия, относящиеся к Аваллону, распространяются и на меня тоже. А в микромир Адамантитового Шпиля меня затолкают очень даже просто – по волеизъявлению нынешнего хозяина Кольца, экс-графа Энрико Декстры.

А выбраться оттуда я действительно не смогу, поскольку не владею заклинанием телепортации – это четвертый уровень магии, а здесь у меня даже первого еще нет. И даже возможность телепортироваться по умолчанию в место рождения для меня недоступна – мое место рождения находится вообще не в этой вселенной!

Да, у меня останется лазейка, которой я смогу пользоваться для возвращения в земную реальность. Но это и все, по большому счету. Автоматически телепортировать тело Аграфена в любую из двух точек моей ментальной привязки, скорее всего, не удастся – этому воспрепятствует инфернальная природа кольца Призыва.

Кажется, Аваллон продумал все, чтобы вывести меня из игры. Да, пока у него только три кольца Призыва из четырех, необходимых для победы в кольценосной гонке. Но Аваллону достаточно просто дождаться, пока Аграфен, и так-то уже надломленный годичным заключением в одиночной камере, окончательно не обезумеет в микромире вечной ночи и сам не наложит на себя руки – как однажды уже пытался сделать. Тогда Кольца Воды и Земли, магически привязанные к телу Аграфена, станут ничейными и просто упадут к ногам победителя. И на этом моя игра будет завершена…

Тем временем мы вышли в тюремный холл, где уже собрались остальные тюремщики, числом около десятка. Вид у надзирателей был подавленный – все они являлись уроженцами Благодати, и перспектива смены власти в городе их явно не вдохновляла.

– Господин комендант, вы покидаете нас? – с заметным волнением произнес старший из них – рослый мужлан лет сорока, с кривым глазом и неполным комплектом зубов. – Как прикажете поступить с остальными заключенными? У нас в подвалах около сотни человечков кантуется – что с ними делать?

– Мне все равно, – походя буркнул Гвидо, направляясь скорым шагом к тюремным воротам и таща меня за собой. – Можете их освободить – это вам зачтется при новой власти. Наверное…

– Но там не только политические заключенные! – напряженно возразил старший тюремщик. – Половина из них – уголовники! Некоторые отбывают срок за грабежи и убийства. У нас даже один маньяк имеется, который малолетних детишек похищал. Что, и его тоже освободить?

– Делайте, что хотите! – огрызнулся следопыт, открывая входную дверь и выталкивая меня наружу. – Я подаю в отставку! Через пять минут меня на этой убогой планете уже не будет… Упс-с!

«Упс-с» выражалось в том, что прямиком к тюремным воротам скорым шагом шла гигантская черепашища! Ага, это за мной!

«Держись, Повелитель! Твои друзья спешат тебе на помощь!» – прозвучал у меня в голове гулкий ментальный голос Археоцетрикса. – «Мы эту богадельню с землей сровняем, но тебя вытащим!»

– Черт… – сдавленно воскликнул Гвидо, резким рывком за шиворот втянул меня обратно внутрь, а затем поспешно захлопнул дверь и запер ее на засов. – Это проблема – изнутри тюрьмы телепорт не сработает! Я лично ставил магическую защиту на дверь и тюремные стены. Впрочем, эта туша в дверь все равно не пролезет.

Но черепаха таранного назначения даже и не пыталась выломать дверь. Археоцетрикс сразу нацелился на главные ворота, которые содрогнулись от могучего удара черепашьего панциря, однако устояли. А потом на ворота обрушился целый град ударов послабее, но все равно очень увесистых. Доски, из которых были сделаны створки ворот, мало-помалу начали трещать и поддаваться.

– Чем он там отрабатывает? – изумленно произнес Гвидо, пятясь вглубь тюрьмы и таща меня следом за собой. – Хвостом, что ли? Или чем-то другим?

«Чем-то другим сам отрабатывай, извращуга!» – прогремело в моей голове возмущенное эхо. – «Мне для работы своей головы не жаль! И-и, эх! Если фронт стоит без дела – в бой вступают инженеры! И-и, эх! Без вопросов, без сомнений мы снесем любые стены! И-и, эх! Даже камень разобьется, если бить прицельно в точку! И-и, эх! Все проломят ветераны – нет преграды для тарана!»

– Сдавайся уже, лишенец! – хмыкнул я, наблюдая крайне озабоченное выражение лица следопыта. – И тогда мы тебя даже отпустим. Может быть…

– Что же делать, как же быть… – задумчиво бормотал Гвидо, перебирая все возможные варианты бегства. – Тайных ходов здесь нет. Решетки на окнах из резистентного железа сделаны – их не сломать, а зачарованная металлическая сетка помешает телепортации. Защиты нет лишь на площадке дозорной башни. Быстро наверх! Наверх, я сказал! Будешь упираться – я тебя прямо здесь прирежу!!!

Упираться я даже и не пытался – глупо возражать вооруженному человеку, имея кандалы на руках. Спустя некоторое время мы были уже на площадке дозорной башни. Отсюда открывался замечательный вид на близлежащие болота, посреди которых торчала «газовая вышка» Алтаря Огня. Я впервые видел Алтарь работающим – это было впечатляющее зрелище. Огромный пламенный факел реял над вышкой, перерабатывая болотный газ в ману.

– Да куда же заныкалась эта приблуда… – раздраженно ворчал Гвидо, охлопывая себя по карманам в поисках телепортирующего артефакта «Око Дьявола». – Как припрет, так хрен его найдешь!

Меня отставной комендант отпустил, прекрасно понимая, что с площадки, расположенной в полусотне метров над землей, мне уж точно никуда не деться. А вот это зря! Не ты один можешь использовать телепортацию! Ты про это забыл, а я – нет!

«Держись, Повелитель!» – донесся до меня приглушенный голос Археоцетрикса, который наконец-то выломал тюремные ворота и ворвался внутрь. – «Внизу у меня все под контролем! А сверху тебе на помощь уже летят грифоны! Еще минуту продержись!»

– Не успеют, – ухмыльнулся Гвидо, скосившись на приближающиеся крылатые силуэты и выуживая Око Дьявола откуда-то из-за пазухи. – Через минуту мы будем уже в другом мире. Моя контрольная точка расположена прямо на Портальной площади Благодати – в нескольких шагах от портала… Стой, куда? Ты куда полез?! Убью при попытке к бегству!

Пока следопыт обшаривал свои карманы в поисках артефакта, я медленно и незаметно отступал к краю площадки, пока не уперся задом в низкий парапет. Смайлик был уже наготове – сидя на узком карнизе с внешней стороны парапета, псевдокот держал меня в прицеле своих янтарных глаз. В наследство от Аполлона мне достались две контрольные точки телепортации: одна расположена в секретной комнате Белой Цитадели, другая – в подземном ракетном бункере на Розенде, где хранятся целлюлозные макароны, которые обожает жрать мой псевдокот. А поскольку в Альтернативе я не был уже год, и весь этот год Смайлик был отлучен от своего любимого лакомства – что-то мне подсказывает, что на первый вариант мне рассчитывать не стоит.

Ну в бункер, так в бункер… Исчезнуть прямо с площадки у меня не получится – телепортация псевдокота происходит по частям и не сразу. Если Гвидо успеет схватить меня за руку – процесс прервется. Значит, надо прыгать с башни! Не самый лучший вариант, поскольку скорость падения сохранится и после телепортации. Но, похоже, другого способа спастись у меня нет.

– Ну что ж – бывай, негодяй! – произнес я, уже стоя на карнизе. – Передавай привет Аваллону – скоро мы с ним встретимся!

– На том свете встретитесь! – яростно крикнул Гвидо и, обнажив кинжал, подскочил к парапету.

Но я уже падал вниз – в бездонные телепортационные тоннели кошачьих глаз. Вот она – долгожданная свобода!

Телепортация прошла успешно. Я не успел набрать скорость падения, поэтому приземление в продуктовый склад ракетного бункера Розенды прошло благополучно. В том смысле, что в этот раз я ничего себе не сломал, хотя и приложился о штабель из ящиков спиной и затылком так, что на какое-то время отключился. А потом еще долго лежал, приходя в себя и созерцая звездочки в глазах.

Когда же я, наконец, отважился пошевелиться – мою левую руку пронзила резкая боль! Вокруг меня царила кромешная темень, поэтому у меня само собой включилось Сумеречное зрение. И в его монохромном свете я увидел, что мое левое предплечье насквозь пробито кинжалом, а весь рукав пропитан кровью! Успел-таки этот подонок до меня дотянуться! Метил в сердце, да не попал – рука на пути оказалась…

Но в целом-то дело плохо! Кинжал из раны я вытащить сумел, однако это лишь усугубило проблему – у меня началось кровотечение! Решить этот вопрос можно было бы элементарно – туго перевязать руку бинтом. В каптерке бункера у меня имеется аптечка на все случаи жизни. Только сейчас мои запястья скованы наручниками, поэтому сам себе я первую помощь оказать не могу! И уж тем более этого не сможет сделать мой псевдокот!

Было бы очень кстати использовать Взлом на наручниках – это заклинание способно вскрыть любой простой замок. Но теперь уже не получится – после активации Сумеречного взора у меня осталось три единицы маны, а для Взлома надо минимум пять. Вот же непруха!

Мне бы сейчас в больничку Благодати – в такой ситуации даже наши лекари-практиканты станут для меня ангелами-спасителями. Но только Смайлик второй раз подряд меня в другой мир перетащить не сможет. Псевдокот только между чужими сознаниями умеет скакать, как антилопа, а после физической телепортации ему нужно долго восстанавливаться. Так что мое единственное спасение – взять аптечку, спуститься на шестой уровень бункера и добраться до местной электростанции, где обитает неживой хранитель Базы №13 – профессор Валериант Амаретто, лич-мастер четвертого уровня.

К сожалению, неупокоенный комендант бункера специализируется в некромантии и не силен в части медицины. Зато при жизни Валериант Амаретто был директором Башни Знаний Благодати. Поэтому у мертвого профессора сохранился такой объемистый магический свод, что ему многие живые маги позавидуют. Надеюсь, там найдется парочка заклинаний для того, чтобы законсервировать мою рану – хотя бы до тех пор, пока я не вернусь в Благодать и не отдамся в руки нормальных медиков.

Шатаясь и дрожа, как осиновый лист на ветру, я спустился со штабелей ящиков с целлюлозными макаронами, зашел в каптерку и взял саквояж с медикаментами. А затем мелкими шагами двинулся к намеченной цели. Смайлик, с явным неудовольствием оторвавшись от поглощения своего любимого лакомства, последовал за мной.

В коридоре бункера, где имелось аварийное освещение, я отключил Сумеречный взор. Ходить с ним на свету было крайне неприятно – все равно, что в приборе ночного зрения днем. И только сейчас я заметил, что мой псевдокот нервничает, чего раньше за ним вообще никогда не водилось. Смайлик, которого даже местные зомби особо не беспокоили, шел, словно на пружинах, напряженно всматриваясь в темноту бункера и принюхиваясь на каждом шагу. А в его расширенных глазах мерцали тревожные отражения ламп аварийного освещения.

Определенно, сверхчувствительные инстинкты псевдокота что-то беспокоило, и в любом другом случае он просто удрал бы куда подальше. Но сейчас у него под опекой был я – раненый, закованный в наручники и почти беспомощный. И мой хвостатый товарищ, презрев страх, продолжал прокладывать мне путь во мраке.

А меж тем мне становилось все хуже и хуже. Мало того, что тело Аграфена было ослаблено годичной отсидкой в железном подземелье, так я еще и основательно выдохся. Сначала при подъеме из глубоких тюремных казематов, а потом – на высокую дозорную башню. Теперь же меня просто мотыляло на ходу, и я мысленно молился о том, чтобы не упасть – подниматься в таком состоянии мне будет совсем уж тяжело!

Кроме того, тащить аптечку руками, закованными в наручники, было очень неудобно. Тяжелый саквояж оттягивал мне руки, кровотечение на предплечье вновь открылось, и каждый мой шаг отмечался полновесной каплей крови. И, похоже, эта кровь привлекала чье-то внимание. У меня возникло устойчивое ощущение, будто кто-то идет за мной шаг в шаг и пристально смотрит мне в спину, ожидая момента, когда я упаду.

Худо-бедно, мы спустились по лестнице до платформы железнодорожной станции на шестом уровне бункера. Осталось еще немного – перебраться через пути по перекидному мостику и потом пройти еще метров двести до шлюза электростанции. Но, едва только я оторвал руки от лестничных перил, служивших мне надежной поддержкой во время спуска – меня конкретно повело! И я с бесконечной тоской в душе понял – пройти эти двести метров я уже не смогу!

– Смайлик! Брось меня и беги за Валериантом! – почти беззвучно прошептал я и безвольно осел на последнюю ступеньку лестницы. – Быстрее беги к электростанции – я начинаю отрубаться! А здесь нельзя засыпать! Мне нельзя засыпать…

Черный псевдокот, жалобно мяукая, какое-то время метался между мной и указанным направлением, разрываясь в желании привести помощь и защитить меня. При этом Смайлик раз от разу бросал тревожные взгляды в дальний конец платформы, теряющийся в темноте, и яростно вздыбливал хвост.

В конце концов, Смайлик решился и пулей дунул в указанном направлении. Дверь шлюза для псевдокота не помеха – пройдет насквозь и даже не заметит. А вот если хранитель бункера временно погрузился в посмертное забытье, или его вообще нет на месте – тогда для меня все будет очень грустно.

А мне предстоит своя борьба – в бункере нельзя засыпать, иначе проснусь я уже в Грезах! С трудом держа открытыми кажущиеся неподъемными веки, я вновь и вновь всматривался в темноту дальнего края платформы. Там не было совершенно ничего! Однако мое чувство тревоги продолжало возрастать. И лишь потом до меня дошло: я смотрю не в том режиме!

Я вновь активировал Сумеречный взор, теперь уже как заклинание, и обмер в ужасе от увиденного – в самом конце железнодорожных путей пульсировал комок сплошной черноты! И оттуда прямо к моим ногам тянулся тонкий черный шнур!

А по этому шнуру ко мне медленно и величаво шла Она – худенький девчоночий силуэт, вырезанный из полотна черной бумаги, с черными развевающимися бантиками, в короткой черной юбочке с оборками и с черной плюшевой игрушкой в руке. Только в этот раз игрушка шевелилась, словно живая, и по некоторым фигурным особенностям я смог понять, что это была кошка. Единственным просветом в этом двумерном контуре непроглядного мрака являлись кошачьи глаза – они просто полыхали багровым огнем!

Госпожа Тьма долго выжидала удобного момента, и вот теперь решила взять свое! И теперь я ничем не мог ей помешать – на этот раз у меня с собой не было ничего, что могло бы породить свет. Да, на моем правом запястье ярко сиял тату-браслет божественной защиты Яхмуса, однако его свечение как-то не особо беспокоило Тьму. Возможно, я должен был что-то предпринять для собственной защиты. Но мои мысли предательски путались, а сам я настолько ослаб от кровопотери, что даже рукой не мог пошевелить.

А знаете… При таком раскладе уйти в Грезы – не такой уж и плохой вариант! Однажды я оттуда уже выбрался, но следующая задачка загадочного хозяина бункера будет явно посложнее! Впрочем, Страннику удалось решить и ее. Значит, и я тоже смогу…

С этими мыслями я устало закрыл глаза и, словно в бездонный омут, камнем провалился в спасительное забытье.

Глава 3. ЛИКВИДАТОР-ДОБРОВОЛЕЦ

Очнулся я, когда мне в лицо выплеснули стакан с водой. Покрутив головой, я далеко не сразу сообразил, где нахожусь. Я сидел на стуле, мои руки все так же были скованы наручниками, а челюсть ныла так, словно по ней с размаху приложились сапогом. Откуда-то сверху доносился затихающий гул, все вокруг мелко дрожало, в окружавшем меня помещении царил полумрак, а единственный плафон с лампой бешено раскачивался, выхватывая из сумрака лица неуверенно поднимающихся на ноги, растерянных и испуганных людей в военной форме. Одним из них был и я. На нагрудном бейдже моего кителя, висевшего на спинке другого стула, виднелась надпись: «штабс-ротмистр Стефан Маевский, начальник грузовой станции».

И лишь когда мой взгляд сфокусировался на очень знакомых мне настенных часах, которые показывали восемь-двадцать, мне все стало ясно. Да, это были Грезы, а точнее, вторая их серия. Я находился в кабинете начальника ракетной базы №13 генерала Войцеха Сташевского, который так и не смог запустить ядерные ракеты по городам Федерации на другой стороне океана. Потому что некий ушлый тип – каптенармус Карл Марек, роль которого я отыграл в прошлый раз, в самый неподходящий момент испортил пульт управления. В данный момент главный герой предыдущей серии Грез пребывал в состоянии полнейшего аффекта и выглядывал из-под стола мечущимся взглядом обезумевшей белки.

И было из-за чего – пару минут назад в холм над ракетной базой попала ядерная боеголовка! Бункер, рассчитанный на подобную атаку, выдержал удар, однако некоторые его системы вышли из строя. Тем не менее, сами ракеты не были повреждены и оставались в боеготовом состоянии, а командир базы был полон решимости осуществить их запуск.

– Электрика в ракетной шахте полетела… Ладно, это мы сможем обойти через резервные системы… Вот же зараза – еще и крышку шахты при открытии заклинило! И еще… Какая-то сволочь воткнула щепку в замок стартового ключа! – тоскливо сообщал о своих действиях Сташевский, тыкая пальцами в кнопки пульта управления и безуспешно дергая рукоятку открытия люка ракетной шахты. – В таком состоянии ракеты запускать нельзя, а на починку механизма уйдет много времени. Я выключаю стартовые столы ракет и таймеры на боеголовках… Слушайте, кто-нибудь уже сметите осколки ламп с моего стола! Нона, быстро сюда с веником!

– Секретарша упала в обморок, – донеслось из приемной. – Сейчас мы ее приведем в чувство нашатырем.

– Меня бы кто сейчас в чувство привел… – проворчал Сташевский, положив на пульт свой револьвер. Мятеж, спровоцированный дерзкой выходкой подпоручика Кревского, был пресечен на корню, поэтому оружие не только не было нужно, но даже мешало. Одной рукой генерал выключал тумблеры пульта управления, другой – набирал номер на «вертушке», а его глаза были устремлены к личному составу, окружившему стол.

– Это же конец, да? – пискнул каптенармус Марек, решившийся, наконец, вылезти из-под стола. – Теперь мы все умрем?

– Мы должны жить, чтобы сражаться! – решительно возразил Сташевский. – Господа офицеры, сегодня мы не выполнили свою боевую задачу. Сегодня наша страна погибла, но мы выжили и вышли из этой ситуации с честью и гордо поднятой головой! Мы остались верными Империи и императору – почти все…

– Как прикажете поступить с мятежниками? – произнес Рейнланд Каховский, офицер службы безопасности, стоявший у меня за спиной.

– Мятеж во время боевых действий – тяжкое преступление! Кревского, Марека и Маевского отправить на гауптвахту под арест – их дальнейшую судьбу будет решать военно-полевой трибунал, – сухо произнес генерал и, откашлявшись, с подозрением скосился на начальника связи майора Милевича, забившегося в угол. – Лицо, заподозренное в шпионаже, определить туда же – до выяснения обстоятельств.

– Вы не имеете права! – взвизгнул Милевич, не сразу поняв, что вышесказанное относится именно к нему. – Меня оклеветали! Я буду жаловаться вышестоящему руководству!

– Жалуйся, сколько угодно, – отмахнулся Сташевский, бросая трубку на аппарат. – Связь все равно не работает. Да и некому теперь жаловаться – от имперского генерального штаба, наверное, даже развалин не осталось. Так что теперь у нас в наличии имеется только один представитель верховного командования – это я!

– Господин генерал, здесь на пульте какая-то лампочка мигает, – походя сообщила Нона, сметая в мусорное ведро осколки разбитых ламп, которыми были щедро усыпаны генеральский стол и пульт управления.

– Какая еще лампочка? Я же все отключил! – раздраженно огрызнулся Сташевский, щелкая неисправным тумблером, и в процессе этой нехитрой манипуляции лицо генерала бледнело прямо на глазах. – Пся крев… На четвертой ракете продолжает работать таймер боевого взвода!

Ответом ему была гробовая тишина. Все присутствующие, являясь офицерами дежурной смены ракетной базы, прекрасно понимали – что случится, когда таймер закончит свой отсчет. Спустя двадцать пять минут после старта на внешнем корпусе боеголовки включаются ударные датчики. Спустя тридцать минут боеголовка, поставленная на боевой взвод, должна достичь запланированной цели – в этот момент активируются детонаторы ядерной камеры. А спустя тридцать пять минут, если с гироскопа не поступил сигнал о выводе боеголовки в заданную точку, происходит автоматический подрыв боеголовки.

Ядерного взрыва при автоматическом самоуничтожении боеголовки, конечно, не произойдет – ее просто разнесет на кусочки. Однако в сложившейся ситуации в момент самоподрыва под боеголовкой будут находиться тридцать тонн твердотопливной смеси в двух ступенях ракеты и в стартовом столе. А в шахте таких стартовых столов – четыре! Нужно ли говорить, что при подрыве всех четырех ракет внутри закрытой ракетной шахты от бункера останется лишь огромная дымящаяся воронка!

– Мы все умрем, да? – обреченно повторил Марек, и теперь ему уже никто не возразил.

– У нас есть тридцать пять минут… Нет – уже тридцать, – взглянув на часы, подавленно промолвил Сташевский. – Кто-то должен войти в ракетную шахту, чтобы отключить таймер вручную! Кто-то из здесь присутствующих – я не имею морального права посылать туда низшие чины. Да они и допуска к подобным работам не имеют…

– Кто же туда пойдет в здравом уме? – тихо произнес кто-то из офицеров. – Если крышка ракетной шахты находится в приоткрытом состоянии – в нее прямо сейчас валится все то, что падает с неба после ядерного взрыва, накрывшего наш бункер! Лезть туда сейчас без скафандра полной защиты – чистое самоубийство!

– У нас есть такие скафандры, но они находятся на складе, и на их распаковку у нас просто не хватит времени! – резко возразил генерал. – Поэтому кто-то должен пойти туда в противогазе и простом ОЗК. Если добровольцев среди вас нет, тогда это сделаю я сам – вход на верхнюю площадку ракетной шахты находится в паре десятков шагов от моего кабинета. Нона, достаньте мою защиту! Маевский, срочно спускайтесь на станцию, распаковывайте баллоны для дезактивации и подключайте их к форсункам шлюзовой камеры – ваш арест временно откладывается.

А я напряженно вспоминал, какова же была судьба моего нынешнего персонажа, штабс-ротмистра Маевского. Судя по записям в дневнике офицера охраны, Стефан Маевский скончался в госпитале бункера спустя неделю после Судного дня – от острой лучевой болезни. Значит, вот кто на самом деле был героем-добровольцем! Вот какая роль предначертана мне второй серией Грез – я должен остановить таймер в ядерной боеголовке и спасти жизни всех этих людей!

– Я пойду, – тихо произнес я. – Я должен искупить свою вину перед Родиной и вами, мой генерал! А вы нужны всем этим людям, и вы не имеете права пожертвовать собой!

– Вот это слова истинного патриота! – прослезился Войцех, который уже мысленно исключил себя из списка живых. – Родина вас не забудет, штабс-ротмистр!

– Но и не вспомнит, когда это тело, звенящее от радиации, будут закапывать в угольной яме, – прошептал я. Но вслух спросил: – А как отключить таймер? Как вообще до него добраться – я не очень-то разбираюсь в конструкции ядерных боеголовок.

– Сейчас вкратце все объясню, – отмахнулся генерал. – Вы опустите технический мостик на боеголовку четвертой ракеты, открутите четыре болта с крышки, откроете панель управления, отключите предохранители и снимете клеммы… Ладно, скажу проще: перекусите кусачками контрольный кабель между таймером и детонатором… Уточняю для тех, кто в каске: нужный вам кабель – толстый, их там только два таких: синий и красный. Вы должны резать синий! Красный кабель соединяет ударные датчики с таймером. Если обрезать его – система управления воспримет это, как удар, и запустит детонацию взрывчатки! Все просто, не так ли?

Но на деле все оказалось не так просто. Штабс-ротмистр Маевский был упитанным человеком, и генеральский ОЗК оказался ему просто мал. А когда защиту второпях напяливали на меня всем «колхозом» – прорезиненный брезент еще и треснул по шву прямо у меня на спине. Прореху пришлось на скорую руку заклеивать скотчем, предоставленным секретаршей. А противогаз Сташевского, как бы это сказать помягче… свой основной функционал исполнял очень условно. Поскольку фильтр в нем, похоже, не менялся вообще никогда!

И вот в таком виде меня притащили к двери грузового лифта, за которой находилась ракетная шахта. На первом уровне бункера в шахте размещалась техническая галерея, расположенная вровень с ракетными боеголовками. Но я, а точнее, штабс-ротмистр Маевский, там никогда не был и опасался, что не смогу быстро сориентироваться в ситуации.

К счастью, в шахту меня отправили не одного. Пока меня одевали и заклеивали – денщик каптенармуса Марека, Фрол Федорук успел прибежать из каптерки со счетчиком радиации и инструментальной сумкой. На свою беду, Фрол явился пред начальственные очи, как это и положено по сигналу тревоги, уже с собственным ОЗК. Так его самого в этот комплект скоренько и затолкали – аж за две минуты! И уже никто и словом не заикнулся насчет того, что рисковать жизнями нижних чинов неблагородно!

И вот мы уже внутри. После ядерного взрыва на поверхности ракетная шахта визуально напоминала преисподнюю: взрывом повредило основную осветительную систему, в результате чего произошло короткое замыкание, вырубилась вся электрика, а из поврежденного механизма крышки люка изредка сыпались россыпи искр. Теперь здесь работало только аварийное освещение, озарявшее шахту тусклым и зловещим красным светом.

А из приоткрытого люка прямо в шахту обильно сыпался радиоактивный пепел! Пепел устилал все поверхности, превращая их в сплошное серое покрывало. Пепельные фонтанчики вздымались под нашими шагами, тут же оседая на нашей защите. А уж фонило здесь так, что счетчик сразу зашкалило, и его пришлось отключить совсем, чтобы не мешал работать своим визгом.

Технический мостик, по которому можно было вплотную подобраться к боеголовке, опускался простой лебедкой. Это было очень кстати – учитывая то, что вся электрика внутри шахты накрылась медным тазом. Правда, трос лебедки основательно проржавел и подозрительно потрескивал – видимо, устройство давно не эксплуатировали. Но будем надеяться, что нас двоих он выдержит.

А вот найти люк контрольной панели оказалось проблемой – мало того, что поверхность боеголовки состояла из отдельных сегментов, так она еще и была вся покрыта толстым слоем пепла. И пепел продолжал валиться сверху, усугубляя положение!

В конце концов, нужная нам панель отыскалась по звуку – она оказалась тоньше других. И открыли мы ее очень даже вовремя: детонаторы взрывной камеры активировались прямо на моих глазах! В момент, когда я нашел и перекусил синий кабель, соединяющий таймер с детонаторами – табло обратного отсчета зафиксировало пять минут. И эти пять минут отделяли всех нас от неминуемой смерти!

Тем не менее, сама боеголовка оставалась на боевом взводе. И она будет пребывать в таком состоянии еще очень, очень долго – сотни лет. До тех пор, пока Странник не побывает в Грезах вторично и не узнает, каким образом можно изъять из боеголовки взрывную камеру и обезвредить ее детонаторы. А профессор-лич Валериант Амаретто не выполнит эту работу технически – не рискуя своей жизнью за отсутствием оной.

Хотя, как вспоминал Валериант, починить детонаторы у этой боеголовки так и не удалось – единожды взведенные, в дальнейшем они срабатывали самопроизвольно. Поэтому тестовое «Изделие №2», в отличие от трех следующих «музыкальных шкатулок», не было надежным и не подлежало длительному хранению.

Почему же сами обитатели бункера в свое время не позаботились о том, чтобы обезвредить мину, рядом с которой они прожили всю свою недолгую оставшуюся жизнь? Ответ, на мой взгляд, очевидный: они про это просто не знали. В первые дни после катастрофы, когда бункер боролся за свою выживаемость, командованию было чем занять личный состав. А спустя неделю единственный свидетель, знавший про активированные детонаторы, тихо и незаметно скончался в госпитале.

Хотя почему единственный? Вот же мой напарник по спасению бункера – Фрол Федорук. Денщик каптенармуса вряд ли разбирается в особенностях устройства «ядреной бомбы». Но сейчас я дам ему вводную, и история поменяет свой ход… Блин, но вот как что-то внятно объяснить другому человеку, если вы оба находитесь в противогазах?!

Пытаясь дать объяснения и тыкая пальцем в ракету, я добился лишь обратной реакции – Фрол вспомнил, что забыл сумку с инструментами внутри боеголовки и, предположив, что я указываю именно на нее, суетливо побежал к ракете. И в этот момент на лебедке лопнул трос, удерживавший технический мостик в подвесном положении!

Бедняга камнем рухнул вниз, ударяясь о стенки и дюзы ракеты, а я бросился на лестницу. Впрочем, я и так догадывался, что найду внизу. Сотни лет спустя, когда я вновь буду спускаться по этой лестнице, и для прохода через дезактивационную камеру электростанции мне понадобится противогаз – я сниму его с тела Фрола, усохшего от многолетнего воздействия радиации.

Так что историю, увы, не изменить… Однако, когда я спустился вниз, на дно ракетной шахты – шарики за ролики у меня зашли конкретно! Фрол, целый и невредимый, стоял у двери переходного шлюза и крутил поворотное колесо! Но как?! Как человек, упавший с высоты семиэтажного дома, может не только остаться в живых, но еще и на своих двоих передвигаться?!

На такое только магия способна. Но ее здесь пока нет – магический эфир на Розенде только через год появится. Так что сейчас я воистину узрел чудо! Когда дезактивационный известково-хлорный душ смыл с нас радиоактивный пепел – я заметил на капюшоне защитного комбинезона Фрола маленькую дырку, обрамленную красным подтеком – примерно на уровне затылка. И это – единственное повреждение от падения с двадцатиметровой высоты?

Стоп! А Фрол ли это?! Денщик у Марека мелкий и щуплый – Фрол родился и вырос в деревне, где голод вовсе не был редким явлением. А этот человек, одетый в стандартный армейский ОЗК, малость покрупнее будет. И от недоедания он уж точно не страдал. Кто же ты, незнакомец, отважившийся спуститься в разгерметизированную, звенящую от радиации ракетную шахту? И на кой ляд ты вообще сюда полез?! Еще один доброволец?

Почувствовав на себе мое пристальное внимание, незнакомец показал жетон внутренней охраны. Понятно – это один из парней Каховского, они там все такие молчаливые. Видимо, начальника охраны, лупившего меня сапогами со всей дури не далее, как полчаса назад, заела совесть, и он приставил ко мне своего подчиненного – то ли охранять меня, то ли наоборот, присматривать, чтобы потенциальный арестант не сбежал. Хотя куда тут бежать-то в нынешней ситуации? Теперь мы все пленники этого бункера, только с разной степенью свободы.

Минут через десять открылся шлюз второй двери, ведущей на железнодорожную станцию бункера. Там нас встречала целая команда офицеров – все они были одеты в ОЗК, а один из них проверял нас счетчиком. Бойца из охраны счетчик проигнорировал, а вот в моем случае стрелка на контрольном табло резко ушла в красную зону и лишь немного не достала до черной. Это плохо – за полчаса пребывания в ракетной шахте я словил опасную дозу облучения.

– Мы рассчитывали на худшее. Это значит, что дезактивация прошла нормально, – сняв с себя противогаз, облегченно произнес капитан Каховский, решивший лично руководить дезактивацией. – Радиационный фон на станции тоже в пределах нормы – пока.

– Что значит – пока?

– Вопрос с неисправной боеголовкой мы закрыли, но у нас обнаружилась еще одна проблема, грозящая серьезными последствиями, – понизив голос, произнес капитан. – Электрика бронедвери внешнего шлюза железнодорожного тоннеля, ведущего в бункер, вышла из строя. А внутренний шлюз негерметичен – по сути, это просто крашеный кусок жести. В результате в тоннеле возникает воздушная тяга и радиационный фон на железнодорожной платформе медленно, но неуклонно повышается.

– Сколько у нас времени?

– Если дело пойдет и дальше такими же темпами – через час стрелка дойдет до красной зоны. И тогда бункер будет обречен! Поэтому нам нужно срочно загерметизировать вход в тоннель! Бетономешалка у нас имеется, да и запасов цемента более чем достаточно.

– Я вас понял. Железнодорожная станция – это зона моей ответственности. Поэтому я готов возглавить работы на вверенном мне участке.

– Буду весьма признателен. Но даже если мы закупорим каждую щелочку – это лишь отсрочит наш конец. В подземном тоннеле, по которому регулярно ходят паровозы на угольной тяге, по умолчанию не может не быть проблем с вентиляцией. Поэтому там через каждые сто метров установлены вытяжные воздуховоды, сообщающиеся с фильтрационной системой базы. Если внешние ворота так и останутся открытыми – через несколько дней наши воздушные фильтры насосут столько рентгенов, что станут светиться, как лампочки! Конструкция внешнего шлюза позволяет закрыть его принудительно, колесом гидравлического привода, но…

– Вы клоните к тому, что кому-то придется дойти до внешних ворот железнодорожного тоннеля и закрыть их вручную? – уточнил я. – И если уж я все равно получил критическую дозу облучения в ракетной шахте – то отчего бы мне не отправиться и туда, прямо в ядерное пекло?

– Никто не вправе заставлять вас… – потупив взгляд, произнес Рейнланд. И, стоически выдержав паузу, добавил: – Извините меня за инцидент, который полчаса назад случился в кабинете начальника базы.

– Это когда вы меня метелили, как штрафника? Кулаками, сапогами, рукоятью пистолета, бог знает, чем еще… Незачем извиняться, я же сам был зачинщиком – начал выдвигать необоснованные обвинения, оскорбил и ударил офицера, который выше меня по званию. Позор, да и только!

– Да, вы меня спровоцировали, но я был не вправе поступать так с товарищами по службе – это недостойно офицера! Нервы в последнее время были ни к черту – сорвался… А насчет обвинений в адрес майора Милевича выяснилось, что они были не настолько уж и необоснованными. Только что мне сообщили, что майор сбежал из-под ареста, убив охранника и завладев его табельным оружием и средством защиты. И теперь этот негодяй где-то прячется! С ним нужно быть крайне осторожным – Милевич очень неплохо стреляет!

– Оно и неудивительно, если пан Йося – действительно свейский шпион, – хмыкнул я.

– Если увидите Милевича – немедленно доложите мне! – сурово произнес Каховский.

И вдруг мне вспомнилась окровавленная дырка на затылке капюшона ОЗК бойца внутренней охраны, который вышел из ракетной шахты вместе со мной. Не факт, что это отверстие было пулевым. Но защиту, по всей видимости, сняли с трупа. А это значит, что…

– А ну, стоять! – крикнул я, заметив, как одна из фигур в ОЗК, отделившись от нашей группы, медленно идет в дальнюю часть платформы, направляясь к дизельному мотовозу. – Бросайте оружие, пан Йося! Теперь вы точно никуда не сбежите!

Будучи раскрытым, сбежать Милевич и в самом деле не мог – у всех офицеров, кроме меня, по военному времени имелись при себе револьверы. А с другой стороны платформы стояли бойцы внутренней охраны, вооруженные винтовками. Начальник связи тоже это понял и, сорвав противогаз, закричал – яростно и обреченно, как загнанный зверь!

А потом Милевич резко развернулся – в его руке был револьвер! Он успел сделать всего лишь один выстрел – с разворота и почти не целясь. И, тем не менее, гражданин шпион попал туда, куда и целился – прямо в сердце того человека, из-за которого прервалась его увлекательная и опасная шпионская игра. В последние мгновения своей жизни я видел, как мертвое тело начальника связи, изрешеченное пулями, валится на бетонку платформы. А затем мое сознание померкло…

Очнулся я, когда мне в лицо выплеснули стакан с водой. Еперный театр, ведь это со мной уже было – сорок минут назад, когда я в первый раз погрузился в Грезы! Бункер все так же содрогался от колебаний ядерного взрыва на поверхности, единственный уцелевший осветительный плафон генеральского кабинета бешено крутился, устраивая пляску света и тени, а на часах было все те же восемь-двадцать.

Штабс-ротмистр Стефан Маевский погиб, чего на самом деле в тот день не случилось. А это означало, что Грезы вернули меня на стартовую позицию. Теперь мне придется повторно пройти тот же путь, выбрав в его конце какой-то другой вариант. И так будет продолжаться до тех пор, пока я в точности или хотя бы с большой точностью соответствия не повторю стандартный сценарий Судного дня, прописанный неведомым создателем Грез. Или же не сойду с ума от множества безуспешных попыток.

Что ж, как говорится, повторение – мать учения. А Грезы оказались весьма требовательным учителем! Не сразу, но я заметил, что при вторичном прохождении процесс усложняется. Поначалу это выражалось в мелочах. У Ноны под рукой не оказалось скотча, чтобы заклеить трещину на генеральском ОЗК. Скотч стащил капрал Кокс, и нам пришлось потратить немало времени, чтобы отобрать его у кривляющейся обезьяны.

Растяпа Федорук, принесший сумку с инструментами, второпях схватил не свой защитный комплект, а своего начальника, каптенармуса Марека. Этот комплект оказался для Фрола мал по росту и (кто бы мог сомневаться!) порвался по шву именно в том же месте, что и у меня. Так что теперь и его ОЗК пришлось доводить до ума посредством скотча.

Дальше – больше. Когда мы, уже находясь в ракетной шахте, опускали технический мостик лебедкой – ее ржавые шестерни заклинило! И мне пришлось срочно исправлять проблему с помощью известной матери и молотка! А на все это тратились драгоценные минуты, которых могло и не хватить в конце!

Да, теперь я уже знал, где находится панель управления, и упущенные потери во времени мы отыграли. Однако в тот момент, когда я полез перекусывать контрольный провод, у Фрола очень не вовремя накрылся фонарик! Так что провод мне пришлось перекусывать на ощупь – к счастью, мои руки помнили, где этот кабель находится и каков он по фактуре. Но, честно говоря, я чуть не описался, когда прямо в момент перекусывания провода внутри взрывной камеры начали щелкать взведенные детонаторы!

В результате получилось все то же самое – остановленный таймер зафиксировал пять минут, оставшихся до активации боеголовки. Наверное, по-другому и быть не могло. Так же, как и не мог остаться в живых мой напарник. Мне безумно больно было посылать Федорука за сумкой к ракете, зная, что технический мостик висит на соплях. Но я понимал, что если я спасу Фрола, то сам займу его место – например, скончаюсь от внезапного сердечного приступа. И тогда Грезы вновь отправят меня на перезагрузку!

Так что мы, сжав зубы, двигаемся дальше. Вот она, шлюзовая камера, и стоящий рядом со мной беглый арестант Милевич, одетый в ОЗК убитого им охранника. Глядя в спину пана Йоси, я напряженно думал: как же мне поступить дальше? Милевич не просто должен остаться в живых. Согласно сценария Судного дня, гражданин шпион должен успеть завести мотовоз и покинуть бункер до того, как я закрою его внешние ворота.

А вот тут-то и начинаются большие проблемы! Вряд ли бдительные бойцы Каховского позволят Милевичу угнать единственную маневровую единицу, имеющуюся в бункере. Да и не так-то просто будет это сделать, ведь железнодорожный мотовоз – это вам не мотоцикл и даже не автомобиль. На панели управления мотовоза имеется множество рычагов, рукояток и кнопок, которые нужно двигать, включать и нажимать в определенной последовательности. И я глубоко сомневаюсь, что начальник связи, проведший полжизни в радиоточке, вообще умеет управлять хоть каким-то транспортом. Зато…

Зато умею я! Это непосредственно относится к моему функционалу, ведь штабс-ротмистр Маевский – начальник железнодорожной станции базы №13. Правильный начальник должен по умолчанию знать и уметь все то, что знают и умеют его подчиненные. А Стефан Маевский именно такой начальник – правильный и ответственный! Так что, наверное, я знаю, как решить эту задачку…

– … если увидите Милевича – немедленно доложите мне! – произнес свою сакраментальную фразу Каховский. И в этот момент его взгляд зацепился за фигуру, двигавшуюся в направлении мотовоза. – А это кто еще там шляется?

– Это… Это Федорук – денщик Марека, – напряженно ответил я, понимая, что квест вновь усложнился. В прошлый раз начальник охраны был слишком взволнован и не обратил внимания на нестандартные действия моего молчаливого спутника. – Мы с Фролом вместе устраняли проблему в ракетной шахте, так что я решил взять его с собой и на мотовоз. Кроме того, не факт, что я в одиночку сумею закрыть ворота. А мы оба все равно уже… Ну, в общем, вы поняли.

– Я понял, – сосредоточенно кивнул капитан охраны. – Кстати насчет мотовоза – это хорошая идея. До наружных ворот базы четыре километра тоннеля, и пешком вы долго будете туда топать. А у нас каждая минута на счету! Возьмите радиометр с собой и поторапливайтесь, господа – в ваших руках наши жизни!

Так… Пока все вроде идет по плану. И все же у меня возникает стойкое ощущение, будто я что-то забыл. Ах да, конечно – скафандр радиационной защиты! Их у нас несколько штук имеется – сегодня утром привезли, а поднять на склад не успели. А потом началась вся эта заваруха… Эти скафандры так до сих пор на платформе и лежат. Причем некоторые из них – даже распакованные.

И это очень даже кстати! С меня никто не спросит, если я сейчас закину пару комплектов в кабину мотовоза – понятно же, на какое дело иду. Розендские радиационные скафандры были сделаны из толстой освинцованной резины. Герметичный шлем с оконцами из закаленного стекла, напоминавший реквизит земного водолаза начала двадцатого века, был полностью отлит из свинца. А на спине скафандра имелся двухкамерный воздушный фильтр наподобие акваланга – его хватало на несколько часов автономной работы.

А еще к скафандру прилагались свинцовые краги, свинцовые боты, пояс с инструментами и двуручная кирка-молот устрашающего вида. Весь комплект целиком навскидку весил порядка тридцати кило, то есть как полный латный рыцарский доспех! Я с трудом закинул два скафандра в кабину мотовоза, совершенно не представляя, как в этом можно не просто работать, но и вообще ходить?

И как в нем ходить буду я, в моем-то нынешнем состоянии? Меня мутило, я чувствовал сильное головокружение и прекрасно понимал, отчего это происходит. Полчаса пребывания в эпицентре ядерного взрыва в обычном ОЗК не прошли для меня бесследно – работая в ракетной шахте под радиоактивным пеплопадом, я нахватался гамма-лучей по самое не хочу! Насколько еще хватит моего здоровья, и сумею ли я продержаться хотя бы полчаса?

Милевич, который тщетно пытался разобраться в управлении мотовозом, настороженно смотрел на мои погрузочные работы, а его дрожащая рука нервно теребила кобуру револьвера.

– Ничего тут не трогайте! – грозно одернул я его. – Я сам заведу мотовоз и доведу его до выхода из тоннеля. Перед выходом я сойду, чтобы закрыть ворота внешнего шлюза. Вы останетесь в кабине мотовоза – на какое-то время она защитит вас от радиации. Но если я не справлюсь в одиночку, вам придется выйти наружу и помочь мне. Скафандр полной защиты я прихватил и для вас – залезайте в него, и мы отправляемся спасать бункер!

– Почему? – после долгой паузы произнес Милевич. – Почему вы не выдали меня охране?

– Дело в том, что я – честный офицер, – вздохнул я, тщательно подбирая слова для выстраивания разговора в нужном контексте. – Вы ведь ни в чем не виноваты. Это я поверил в слухи, сорвался, огульно оговорил вас, да еще и руки распустил! Так что теперь я чувствую себя виноватым перед вами и сделаю все возможное, чтобы исправить ситуацию. Мой арест уже отменен – я искупил свою вину… своей жизнью. Если вы тоже станете героем сегодняшнего дня, я буду требовать, чтобы и с вас сняли все обвинения!

– В моем случае отыграть назад уже не получится, – угрюмо проворчал начальник связи. – После того, как я сбежал из-под ареста, меня точно расстреляют – по закону военного времени.

– Да, побег с гауптвахты – это уже серьезно. Вы действительно убили охранника?

– Я? Да я в жизни никого не убивал! – возмущенно возразил Милевич. – Я – интеллигентный человек, меня от одного вида крови мутит! Я даже курицу – и ту не смог зарезать!

– Но на вашем капюшоне – дырка с подтеком крови! Человек, который ранее его носил, определенно был убит. Причем весьма подло – выстрелом в затылок!

– Знаете ли, там, в тюремном блоке, сложилась весьма неоднозначная ситуация… – уклончиво произнес майор и поспешил сменить тему. – Вы можете показать мне, как управлять мотовозом? Вы с трудом держитесь на ногах, и может получиться так, что назад его придется вести уже мне.

– Да, конечно… – ответил я. – Внимательно следите за моими действиями, и вам все станет понятно. Как останавливать мотовоз, я вам тоже покажу. А больше вам с ним ничего делать не придется – мотовоз полностью заправлен, масло заменено, техосмотр я лично проводил.

– Он ведь на дизеле работает, как я понимаю? А насколько хватает заправки? Как далеко на нем можно уехать?

– Затрудняюсь сказать. Мы на этом агрегате, самое большее, до ближайшего полустанка ездили – вагоны с углем таскали. Ну а по инструкции полного бака километров на пятьсот должно хватить.

– Пятьсот километров будет вполне достаточно… – тихо произнес Милевич, когда мотовоз медленно тронулся с места и въехал в тоннель. – А знаете… Ведь я на самом деле свейский шпион.

– Как же так? Ведь вы половину своей жизни провели не просто на имперской службе, а в радиоузлах, где прослушивается и записывается каждое сказанное слово. Как вы сподобились снюхаться со свейцами?

– Так уж получилось… Моя жена, работая в свейском торгпредстве, выписывала из-за границы себе много всякого… разного. Модную одежду, обувь, сумочки, аксессуары, экзотические продуктовые наборы. И свейские глянцевые журналы, которые рекламировали всю эту роскошь. Она-то по наивности думала, что ей дарят подарки, а я ничего не замечал, поскольку жизнь моя в основном проходила на службе. Но потом свейцы выставили счет – такой, что нам никогда в жизни не оплатить, и предложили договориться по-хорошему. Договариваться пришлось мне – я не мог допустить, чтобы мою жену отправили на пожизненные принудительные работы. Поэтому мне пришлось сообщить свейским агентам некоторые секретные сведения. И понеслось…

Понеслось у меня в голове – меня повело так, что мои ноги подкосились! Заметив это, Милевич поспешно подхватил меня и посадил на диванчик, расположенный в задней части кабины, а сам встал к рычагам управления мотовоза.

– Не проскочите выход из тоннеля! – крикнул я. – Мотовоз – тяжелый и инерционный агрегат, останавливать его надо заранее, тормозной путь у него длинный!

– А знаете… – ответил начальник связи. – Может, это и к лучшему. Если железнодорожные пути уцелели после ядерного взрыва – мы не будем останавливаться, а продолжим путь и отправимся в другой бункер.

– Куда? Да какой в этом смысл – сейчас в этом несчастном мире нет безопасных мест. К тому же вы не хуже меня знаете, что между всеми ракетными бункерами проложены кабели связи. Уже завтра о вашем бегстве станет известно везде. И вам нигде не удастся отсидеться!

– Я и не собираюсь отсиживаться под землей, как крыса – мой интерес заключается в другом. На протяжении нескольких последних месяцев я постоянно держал связь с моим коллегой-связистом, работавшим в имперском железнодорожном управлении. Так уж получилось, что этот коллега тоже работал в интересах свейской разведки. Человечка этого, скорее всего, уже нет в живых – после сегодняшнего дня от имперской столицы вряд ли что-то осталось, кроме руин. Зато через него я узнал, в какой из бункеров был направлен состав, который грузили в имперском центральном банке. Рядом с этим бункером находится одно из хранилищ имперского Госрезерва. Там, в огромной замурованной подземной пещере, стоят сотни составов – с боеприпасами, топливом, инструментами, станками и товарными запасами. Номер того самого состава знаю лишь я один! А вы, как я понимаю, умеете управляться с железнодорожной техникой…

– Вы это к чему сейчас клоните?

– Добравшись до хранилища Госрезерва, мы угоним «золотой поезд» и отправимся на нем прямиком в Свею! Этот поезд – литерный, на всех станциях его пропускают вне очереди. А железная дорога, ведущая к свейской границе, не проходит ни через один из имперских городов, включенных в «ядерный список» Федерации. В стандартном грузовом составе – тридцать вагонов грузоподъемностью шестьдесят тонн. Вы представляете, сколько там всего может быть?! Мы с вами станем самыми состоятельными людьми этого мира!

– Да вы спятили, не иначе! Вы подбиваете меня на измену Родине?!

– Родина находится там, где человеку хорошо жить! А Свея… Вы даже не представляете, насколько это прекрасная страна! В Свее нет никаких производств – там только банки, торговые центры и офисы международных корпораций. Свея – это бодрящий горный воздух, чистейшие реки и озера и экологически чистые продукты. В Свее лучшая в мире медицина! А еще Свея – это всемирно известные горные курорты и развитая спортивная индустрия! Там нет бедности, безработицы и коммунальных проблем, а люди улыбаются друг другу просто так, от доброты душевной! Там нас примут с распростертыми объятиями!

– Наверное, вы все это из рекламных журналов вычитали. Нет лучше способа завоевать мир, чем заставить его поверить в сказку про потребительский рай. А на самом деле Свея процветает лишь потому, что на нее полмира горбатится, кредиты отрабатывая. Что же будут делать господа капиталисты, когда мир вокруг них сгинет в ядерном апокалипсисе?

– Свея – нейтральное государство, на него не упадет ни одна ядерная ракета!

– Ядерная зима не пощадит никого! Сельское хозяйство перестанет существовать, логистические цепочки разорвутся, а уцелевшие запасы будут быстро разграблены голодными и озверевшими людскими массами! А потом всем придет конец! В том числе и тем, кто сидит на горах золота и считает себя хозяевами мира!

– Все это – оголтелый бред пацифистов! Ядерную зиму придумали неудачники! Мы с вами не из их числа! Делайте, что я вам говорю, и тогда мы станем богачами!

– Делайте, что хотите. А я сойду здесь – вот уже выход из тоннеля виднеется.

– Никуда вы не сойдете! Мне не обойтись без вас, поэтому вы поедете со мной!

– Но если я не закрою ворота бункера – погибнут все, кто там находится! Все мои товарищи!

– Да и черт с ними! Нам о своей судьбе нужно заботиться!

Я бы сошел с мотовоза, но в этот момент на меня глядело дуло револьвера! Момент был упущен, и мотовоз выехал наружу – прямо в ослепительное пятно света. Пронизанная этим светом, фигура Милевича исчезла с легким хлопком – от него остался лишь револьвер, который, зависнув в воздухе, медленно упал мне под ноги.

А в следующий момент меня накрыла чернота, и я понял, что окончательно и бесповоротно схожу с ума! Мотовоз более ни на что не опирался – его стенки постепенно становились прозрачными! Теперь я медленно падал в межзвездную пустоту, испещренную голубыми эфирными реками Созвездия!

– В рот мне ноги… – прошептал я, потрясенно оглядываясь. – Мама, где я? Куда я попал?!

«Это бесконечное пространство твоих фантазий, сынок», – прозвучал до боли знакомый шелестящий голос прямо в моей голове. – «Грезы действуют только внутри бункера, мир снаружи для них просто не существует. Все, что ты сейчас видишь, создано твоим воображением – здесь есть лишь только ты. И я…»

В поле моего обзора медленно и величаво вплыла прозрачная сфера, подсвеченная изнутри и чем-то похожая на елочную игрушку. Внутри сферы расположилась уже знакомая мне девочка – та самая, которая не имеет объема, скрывается в тенях и всегда приходит без приглашения. На фоне бесконечной звездной черноты Тьма выделялась призрачным светом, словно в негативе, и в таком виде выглядела даже более жутко, чем обычно!

– Что это за волшебство? – сдавленно прошептал я. – Как ты ухитрилась проникнуть прямо в мое сознание?

«Эта сфера – твой внутренний мир», – мягко и отзывчиво прошептала Тьма. – «Ты создал его сам, чтобы отгородиться от окружающей тебя пустоты. Лишь внутри его ты счастлив! Лишь внутри его ты можешь себя реализовать! Лишь внутри его ты такой, каким хочешь быть! Но так уж получилось, что я – неотъемлемая часть твоей сказки! Ведь у меня есть кое-что важное для тебя!»

Тьма свела руки, и над ее ладонями появилась яркая светящаяся искра. Этот свет притягивал и завораживал – на него хотелось смотреть бесконечно.

– Даже и не думай – тебе не очаровать меня! – прошептал я, не в силах отвести взгляд от пронзительной искры. – Что у тебя в руках? Что это такое?

«Это твоя душа!» – усмехнулась Тьма. – «Сколь бы ты не отрекался от меня, как бы не пытался от меня убежать, сколько бы раз не умирал и не перерождался с надеждой на новую судьбу – твоя бессмертная душа все равно остается в моих руках! Ты – неотъемлемая часть меня, и лишь вместе мы будем счастливы!»

– Нет, уж – нафиг мне такое счастье! – решительно произнес я, поднимая полупрозрачный револьвер и приставляя его к своему виску. – Я лучше еще раз на перезагрузку в Грезы отправлюсь! Уж с третьего-то раза я решу этот квест, даже если мне его с ведром на голове проходить придется!

«Что ж, еще увидимся…» – иронично прошептала Тьма. – «Рано или поздно, ты все равно вернешься ко мне. Я – твоя судьба, а от судьбы не уйдешь!»

Очнулся я, когда мне в лицо выплеснули стакан с водой. Блин, да сколько можно уже! Я тут скоро наизусть все действия и диалоги запомню! Надо поскорее заканчивать этот «День сурка»!

А прохождение меж тем еще немного усложнилось. В этот раз скотч со стола секретарши я забрал вовремя, вырвав его прямо из лап капрала Кокса и отдав Ноне. Однако наглая обезьяна разверещалась так, будто ее обидели до глубины души! Когда на меня уже одевали противогаз – Кокс, улучив момент, цапнул сумочку секретарши и с победным визгом унесся в коридор.

Фрол Федорук, который в прошлый раз прихватил не свой ОЗК, в этот раз исправился. Зато бестолковый денщик не проверил сумку с инструментами, а там не оказалось отвертки! Поэтому откручивать винты на крышке панели управления засбоившей боеголовки мне пришлось натурально ложкой, которая у забывчивого денщика всегда при себе имелась!

От неисправного фонарика я ждал подвоха, но уж точно не такого – закоротивший аккумулятор рванул так, что крышку фонарика выбило, и внутри боеголовки начался натуральный пожар! Чем я его тушил, как вы думаете? Радиоактивным пеплом, который был тут повсюду! Зато огонь подсветил мне проводку, и я перехватил контрольный провод точно вовремя – за пять минут до детонации боеголовки!

Лебедка технического мостика в этот раз сработала нормально, но я все равно ждал от нее какой-то подлянки. И предчувствие меня не обмануло: трос лопнул, когда мы были еще на мостике! Я-то успел в прыжке схватиться за перила, а Фрол, который шел позади меня, отправился в свой очередной последний полет на дно шахты. Вот это как раз тот случай, когда от судьбы не уйдешь!

Капитан Каховский в третьей редакции оказался еще более любезен и вызвался лично помочь мне погрузить скафандры в мотовоз. Конечно, я понимал, чем продиктована такая любезность – Каховский очень хотел взглянуть на лицо «Федорука», поскольку его тоже зацепило несоответствие фигуры того человека, которого он знал, и того, кто в данный момент находился внутри защитного костюма.

Напрямую отшить начальника охраны бункера я не мог, поэтому пошел на маленькую хитрость. Взяв счетчик радиации у Каховского, я поменял местами его контакты – так, как это сделал в свое время Странник, решивший надо мной подшутить.

Шутка удалась и у меня – после сигнала «черной» тревоги с платформы как ветром сдуло не только начальника охраны бункера, но всех его бойцов и вообще всех ликвидаторов, кто тут находился по разным причинам! Нам же, смертникам, бежать было уже не нужно. Поэтому мы с Милевичем отъезжали в тоннель совершать свой подвиг в гордом одиночестве.

А вот теперь мне нужно было построить разговор очень тонко, поскольку револьвер находился у Милевича, и он в любой момент мог пустить его в ход.

– Послушайте, пан Йося! Я знаю, что вы – свейский шпион, – уверенно произнес я – за несколько мгновений до того, как начальник связи сам созрел бы до этого откровения.

– Да, так уж получилось… – покорно согласился Милевич, но я постепенно перетягивал инициативу на свою сторону.

– Я прекрасно понимаю, что мотовоз нужен вам для того, чтобы сбежать из бункера. И я догадываюсь, куда вы собираетесь отправиться. Что ж… человек обретает Родину там, где ему хорошо. Так что я желаю вам успешно добраться до свейской границы.

– А вы…

– Я бы с удовольствием составил вам компанию, но… Боюсь, она станет смертельной для вас.

– Это еще почему?

– Останавливая таймер боеголовки в ракетной шахте, я получил критическое облучение. Меня тошнит, у меня кружится голова и, фактически, я уже покойник – жить мне осталось лишь несколько часов. Вот – смотрите сами…

Когда я включил «неисправный» счетчик радиации, поднеся его датчик к себе – Милевич аж побледнел на глазах и отшатнулся от меня, как от чумного!

– А как же… Что ж теперь со мной-то будет?!

– Надевайте скафандр – он вас надежно защитит, а от нескольких минут нахождения рядом со мной с вами ничего не случится. Но вот ехать с вами дальше я не могу. Я останусь здесь, закрою шлюзовые ворота и умру, как герой, спасая бункер. А вы… Когда будете там, в Свее – поднимите бокал шампанского в память о человеке, который сегодня спас вас!

С этими словами я обессиленно рухнул на диванчик мотовоза – сил у меня действительно не оставалось. Сейчас моя судьба находилась всецело в руках Милевича.

– Что ж… – борясь с собой, произнес начальник связи. – Я прекрасно вас понимаю – ведь в глубине души я тоже патриот. И я тоже знаю, что такое офицерская честь! Я… Я остановлю мотовоз за воротами и помогу вам их закрыть.

Вот такого я уж точно не ожидал! Оказывается, даже в душе у распоследнего негодяя имеется струна порядочности – главное, суметь к ней подобраться! В одиночку я действительно не смог бы повернуть ворот колеса, затворяющего бронедверь шлюза – слишком тугим оно оказалось, а я уже сильно ослаб.

А вот так, вместе, мы это сделали! И теперь, стоя по разные стороны закрывающихся ворот, мы смотрели друг на друга через стекла скафандров, отдавая друг другу воинскую честь. И каждый из нас был благодарен другому за собственное спасение. А, когда створка шлюза опустилась, превратив мир в темноту – я открыл глаза.

Я сидел в уютном потертом кресле, передо мной горел призрачно-зеленый огонь камина бойлерной печи электростанции, а на моих коленях, свернувшись калачиком, спал Смайлик. Да, я снова сделал это! Грезы признали свое поражение! И Тьме я сегодня тоже не сдался!

«С возвращением, Повелитель», – сухо и буднично произнес профессор-лич Валериант Эллари Амаретто, а его зеленые глаза, запавшие в обтянутый кожей череп, выразительно сверкнули. – «Я знал, что вы победите и в этой битве с Грезами!»

– Я-то победил, но вот моя многострадальная левая рука… Хм… Рука двигается и почти не болит. Что такое волшебное вы с ней сделали?

«Да практически ничего: зашил рану, залил лечебной водичкой и перевязал – дальше само заживет. Мне не привыкать – в своей прошлой жизни вы не раз вываливались в бункер с вывихами, переломами и колото-резаными ранами. Хуже было бы, если б вас пришлось искать по всему бункеру. А так вы сами почти до меня добрались».

– Где вы меня нашли?

«Рядом с забетонированным входом в железнодорожный тоннель. Там и идти-то было пару десятков шагов, но вы сделали это, находясь в бессознательном состоянии. Тем не менее, к моему приходу вы потеряли слишком много крови и фактически находились на грани жизни и смерти».

– Вы сделали мне переливание крови?

«Откуда бы я ее взял в бункере, если вы здесь – единственный живой человек? Нет, на этом свете вас удержал вот этот черныш – после того, как я наложил на вас двоих заклятие переливания жизни. У кошек, как известно, девять жизней, так что с него не убудет».

– А видели ли вы там что-нибудь еще? Что-то необычное, с вашей точки зрения?

«С моей точки зрения все живое кажется необычным», – иронично хмыкнул мертвый профессор. – «Но да, видел, если вы так уж хотите про это знать. Когда я вас нашел – ваша аура выглядела совершенно черной! Однажды я уже видел нечто подобное – в последние мгновения своей жизни. Такая же аура была у Аваллона в часовне на Скале Откровения – перед тем, как Тьма окончательно поглотила его и принесла меня в жертву, подменив мною своего избранника».

– Неужели я, пребывая в Грезах, тоже стоял так близко к пропасти?

«Вряд ли. Ведь вы же не сделали второго шага навстречу Тьме. Или… сделали?»

– Увы, сделал. Хотя и неосознанно, и даже находясь не в своем теле, я скастовал на себя заклинание второго уровня «Дыхание Тьмы». И этого оказалось достаточно, чтобы Тьма оказалась сильнее защиты Света первого уровня.

«Что ж, это многое объясняет. Но решение у вашей проблемы простое: получите защиту Света второго уровня, и тогда баланс стихий в вашем сознании снова будет восстановлен».

– И как же это сделать?

«Этот вопрос уже не ко мне. Обратитесь к тем, кто поклоняется стихии Света. Они быстро наставят вас на путь истинный!»

– Я сделаю это сразу же по возвращении в Благодать. Кстати говоря, сейчас я чувствую себя не так уж и плохо – исчезло бремя слабости и изможденности, которое ощущалось после года отсидки в железном подземелье. Сейчас у меня такое ощущение, будто энергии во мне порядочно прибавилось. Это тоже ваших рук дело?

«Совершенно верно – я восстанавливал ваш организм призрачным огнем своего камина. Правда, после этого вы стали еще немножко более мертвым. Но ваше нынешнее тело молодое, здоровое и крепкое, так что вы это как-нибудь переживете».

– Да уж, как-нибудь переживу – люди с самого рождения начинают умирать. Сколько я проспал в вашем некротическом солярии?

«Уже вторые сутки пошли».

– Бог ты мой, сколько времени потрачено впустую! А наши там, наверное, уже столицу заняли и празднуют – без меня! Смайлик, хорош дрыхнуть – мы отправляемся в Благодать сейчас же! А вам, профессор Валериант, большое человеческое спасибо за то, что вы для меня сегодня сделали! Не скучайте тут в мое отсутствие. Я обязательно вернусь и загляну снова к вам на огонек!

«Возвращайтесь, мой Повелитель. Мой зеленый огонь будет гореть для вас вечно».

Глава 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ В БЛАГОДАТЬ

Вот я и дома… В секретной комнате Белой Цитадели все выглядело совершенно так же, как и в прошлый раз, когда я очутился в контрольной точке, пребывая в теле Аваллона. За одним лишь исключением: у оконного витража, всматриваясь в живописный горный пейзаж Белого хребта, спиной ко мне стоял начальник моей службы безопасности Карриол.

– С возвращением, ваше сиятельство, – произнес Номер Первый, даже не оборачиваясь. Как бывший мастер плаща и кинжала почувствовал мое появление? Ведь я не выдал себя ни единым звуком – разве что сиденье кресла подо мной слегка скрипнуло.

– Как вы узнали?

– Грифоны сообщили, что видели ваше падение с дозорной башни Тюрьмы, но ваше тело под башней обнаружено не было. Поэтому я предположил, что вы куда-то телепортировались, и ваше появление здесь – это всего лишь вопрос времени. Как видите, я не ошибся.

– Да, вы не ошиблись. Как же я могу не вернуться в свой город в такой решающий момент?! Итак, Благодать – наша?

– Да. Сегодня утром ополченцы из Аполлонграда и морские пехотинцы из Амарока вошли в нашу столицу, покинутую наемниками. Мы готовились к худшему, но к счастью, Благодать осталась цела и невредима – полковник Зигмунд Фрам де Хорн запретил устраивать в городе прощальный грабеж. Мы с ним даже встретились вчера вечером на замковом мосту – командир этерии отдал мне честь и предложил встретиться с ним в Дракпорте, чтобы вспомнить ключевые моменты эпопеи с осадой Белой Цитадели за бутылочкой виски.

– Опасное дело. Все-таки Фрам де Хорн сражался на стороне наших врагов и целый год держал мой замок в осаде. А это немалый срок!

– Да уж, воспоминаний у нас не на одну бутылку наберется. А тот случай, когда мы, отмечая шестидесятилетний юбилей Зигмунда, вусмерть споили всех варангийцев винными запасами вашего сиятельства и потом приделали ноги к их осадной технике, уже готовой к штурму – вообще должен быть занесен в исторические анналы Созвездия!

– А я-то гадал – отчего это опустел винный подвал Белой Цитедели? Вот, оказывается, в чем причина – алкоголь стал нашим боевым ресурсом! И все же я не рекомендую появляться вам в Дракпорте. Там находится перевалочная база варангийцев, а у полковника де Хорна до сих пор заключен контракт с графом Декстрой.

– Уже нет – срок их кондотты истек вчера. Более того, теперь Зигмунд даже не наемник. Вчера полковник подал королю Варанги прошение об отставке, и с сегодняшнего дня он – частное лицо.

– М-м… Это меняет дело. Человек с такими знаниями и связями может оказаться полезным для нас!

– Я тоже так подумал, когда принял его приглашение. Кстати, вы тоже можете составить нам компанию – для вас у Зигмунда имеется предложение, от которого грех отказываться. Но его он озвучит только в вашем присутствии.

– Хорошо, я подумаю. А что происходило с Благодатью в мое отсутствие? За год здесь должно было много чего поменяться.

– Это вам пусть лучше граф Жульен поведает. Он и остальные члены вашего правительства с утра ждут вашего возвращения в Малой приемной дворца. Я же вам мало что могу рассказать – сидя в осаде, я появлялся в Благодати редко, под чужой личиной и видел ситуацию лишь изнутри, с позиции обычного человека. Да и то в основном со слов моих помощников – я завербовал в нашу службу безопасности еще двоих перспективных парнишек, которые весь этот год были для меня моими глазами и ушами в городе.

– И каково ваше мнение о сложившейся ситуации?

– В целом Благодать живет и развивается. А сфера услуг, в которую вкладываются немалые деньги из теневого сектора Медузы, так даже и процветает. Но есть две большие проблемы, которые не смогли решить ни оккупационные власти, мало что сделавшие для города, ни городские – с их-то скромным бюджетом.

– Вот как? И какие же это проблемы?

– Первая – это засоление почвы. В сотне верст к востоку от нас находится огромное пространство высохшего моря. Бури и ураганы, случающиеся в здешних краях едва ли не каждый год, разносят соленую пыль с бывшего морского дна по всем окрестностям. Когда Благодатную долину от восточного ветра прикрывал Купол – Благодать являлась маленьким природным раем. Однако за семьдесят лет забвения в долину нанесло столько соли, что теперь фермеры умываются слезами, пытаясь возделывать землю. Для выращивания овощей их усилий худо-бедно хватает – на огородах верхний почвенный слой можно и вручную снять. Однако одними овощами город не прокормить – нужны пашни. А вот там-то уже лопатой не помашешь – нужен более масштабный подход!

– Понятно. Проблема действительно серьезная, и обычными методами ее не решить – придется прибегнуть к магии. Я спрошу у моих волшебниц, смогут ли они чем-то помочь? Возможно, им удастся как-то удобрить землю в Благодатной долине. А вторая проблема какая?

– Санитарная. В Благодати когда-то были специальные канализационные каналы, по которым городские стоки сбрасывались в болота. Но в настоящее время все эти каналы забиты грязью и заросли травой, поэтому бытовые отходы выносятся на задворки. Когда в городе проживало несколько сотен человек – эта проблема в глаза не бросалась. Однако за последний год население Благодати увеличилось едва ли не втрое. И такого количества производителей говна наш несчастный город уже не выдержал! Отсутствие канализации усугубляется тем, что в городе нет ни одной бани и ни одного общественного сортира. А еще в Благодати отсутствует служба утилизации и места для организованного сбора мусора. И теперь у нас все городские окраины – одна сплошная мусорная свалка! Все вышеперечисленное привело к тому, что ваша столица, несмотря на отчаянные усилия муниципалитета, постепенно превращается в зловонную клоаку!

– Да уж… Но ведь люди не могут не гадить – это заложено в их природе!

– Но люди не станут гадить, где попало, если их за это будут наказывать! А граф Декстра был законченным популистом, и народ при его правлении совершенно распустился. Теперь у нас запросто можно увидеть, как какой-нибудь бродяга, спустив портки, срет прямо в подворотне заброшенного дома! И никто его за это не наказывает – права человека, понимаете ли, должны соблюдаться!

– Зато народного бунта Энрико Декстра точно мог не опасаться, – усмехнулся я, заканчивая разговор и направляясь к выходу из секретной комнаты. – Какой дурак будет бунтовать против власти, которая разрешает безнаказанно гадить в подворотнях? К сожалению, санитарную проблему города одним лишь закручиванием гаек не решить – видимо, здесь нам тоже придется прибегнуть к помощи магии. К счастью, у меня для этого есть две профильные специалистки, которые давно уже засиделись без дела. Сейчас мы их и озадачим этим вопросом. Что же касается вас… После снятия осады у службы безопасности должно появиться время и для профильной работы. В Благодати есть пара человек, за которыми надо проследить: что они делают, с кем общаются и куда ходят. Если эти люди, узнав о моем возвращении, сразу направятся в определенное место – незамедлительно сообщите мне и готовьте спецоперацию по их задержанию! Но делайте это очень аккуратно – подозреваемые могут оказаться вашими коллегами по ремеслу! Поэтому они не должны даже заподозрить, что находятся под колпаком!

– Сработаем в лучшем виде, Ваше Сиятельство! Мои парни за год так поднаторели в слежке, что даже маги противника не замечали наблюдения за собой! Более того, мы у самого графа Энрико Декстры прямо из-под носа его документы увели! Так что на суде о правах на титул и фамильные владения этому ротозею даже и представить было нечего!

– Вот же орлы – хвалю за находчивость! Ну все, адьос – я пошел государственными делами заниматься.

– Ваше Сиятельство! Вы бы, это… сначала переоделись, что ли! И помылись! И все остальные приватные дела сделали! А то вы сейчас выглядите так, будто только что с каторги сбежали!

– А практически так оно и было. Только каторга моя находилась в другой реальности. Лишь оказавшись здесь, в Альтернативе, я полной грудью вдохнул воздух свободы. И вы даже не представляете, насколько этот воздух приятен на вкус!

– И-и-и! Я не буду производить удобрения! Я – мастер кулинарии! Я не для того высшую школу магии заканчивала, чтобы с дерьмом возиться! Да как ты такое мог вообще предложить мне, твоей домашней волшебнице, и-и-и!

– Пи-пи-пи! Я не буду ремонтировать сточные каналы! Я – инженер-энергетик! Я сама строила магические Алтари и портальные арки! А еще я сама восстановила энергостанцию Благодати! Наконец, я сама, вот этими самыми руками, создала межмировую портальную связку и открыла Мирабеллу Созвездию! И после всего этого ты посылаешь меня чистить канализацию, пи-пи-пи!

Так-то мои волшебницы – милые, добрые и отзывчивые! Александра Меллинор и Уна Оэллис Священная Вода всегда и во всем готовы мне помочь. Но вот в этом щепетильном вопросе коса конкретно нашла на камень – до слез и истерики!

Впрочем, и я-то хорош – с ходу, без лишних обиняков предложил такое девушкам, которые целый год просидели в кольцах Призыва, ожидая моего возвращения. С дамами вообще надо как-то помягче, поаккуратнее. Тем более, если они – волшебницы мастер-класса!

– Я тоже рад вас видеть, мои дорогие! Помогите мне, пожалуйста – так, как сумеете. Ведь вы – мои единственные Кольценосцы! Кроме вас, мне не на кого рассчитывать!

– Мы подумаем и сообщим тебе наше решение! – в унисон заявили обе волшебницы. – Но это будет завтра, на твоей аудиенции! А сегодня мы идем готовиться к празднику в честь освобождения Благодати! Ты же не будешь этим заниматься, поэтому все заботы лягут на наши хрупкие женские плечи! Нам надо успеть приготовить блюда, накрыть столы, пригласить гостей, подобрать себе красивые платья и-и… все такое прочее!

Загадочно переглянувшись и согласно кивнув друг другу, Александра и Оэллис выскользнули из княжеского кабинета, в котором, по давней традиции, установленной еще Аполлоном, могли находиться лишь Кольценосцы. Ну и еще гремлины-уборщики, которые в плане моральных устоев мира эпохи Средневековья воспринимались даже не как слуги, а как некая подвижная часть замкового интерьера.

Что ж, я понимаю – девушки за последнее время и так-то сильно сблизились. А уж совместное создание Купола над Благодатной долиной и вовсе соединило их эфирные тела. А ведь Александра и Оэллис, сидя в кольцах Призыва, не виделись целый год! Конечно, теперь им есть о чем поговорить друг с другом! Может, и не только поговорить…

Пусть «не только» говорят – мне не жалко. Хоть обе волшебницы и состоят на моей пожизненной службе по Призыву, но я не считаю их своей собственностью, и уж тем более не собираюсь диктовать им правила постельного поведения. Пусть дружат, как хотят, чем хотят и с кем хотят – вплоть до котят!

А вот что касается меня… Мой предшественник, Аполлон Лучезарный, определенно был коллекционером женских сердец. А это редкий и очень специфический тип мужчин! Такие представители нашего пола, окрутив очередную пассию, постепенно охладевают к ней и начинают искать себе новый идеал – такой, какого у него до сих пор еще не было.

И в результате этого коллекционного марафона длиной в четыреста лет сформировалось целых двенадцать идеалов. Вот они – выстроились в беломраморную шеренгу, как на параде! Каждая из этих представительниц прекрасного пола по-своему красива, но при этом все они совершенно разные! У одной грудь выдающаяся, у другой – ноги от ушей, у третьей – уши классические эльфийские. А у четвертой даже лица нет – вот уж где широкое поле для фантазии!

А Аполлон – это тот же я! Это значит, что я уже сейчас неосознанно начинаю искать себе новый идеал. А юная Александра Меллинор и очаровательная Уна Оэллис займут свое достойное место в новой коллекции – теперь уже в моей собственной… И ведь права же оказалась супруга моя, дражайшая Глафира Сергеевна, когда заявляла, что в глубине моей души скрывается омерзительная личность! Вот оно, наглядное подтверждение этому!

Пожалуй, только одна особа может изменить меня – та, что всегда была, есть и будет первой. Если она захочет, конечно. Но сейчас Инессы нет со мной рядом. И когда мы с ней увидимся снова – непонятно. Теперь баронесса Эрмандори служит темной стороне моей личности, и от одного лишь осознания этого мне становится горько и одиноко!

Но довольно предаваться грусти в одиночестве – времени у меня на это нет! Я – Повелитель Благодати! Мое предназначение – править мирами, и я вновь возвращаюсь к исполнению своих должностных обязанностей! В Малой приемной меня уже заждались члены моего правительства – сейчас они расскажут мне о текущих делах нашего маленького, но героического княжества.

Малая приемная располагалась на первом этаже Белой Цитадели, сразу за Тронным залом. Аполлон обычно принимал там собственных дипломатов, шпионов и доверенных лиц, причем иногда все эти функции успешно совмещались в одной персоне. Однако правительство, даже в самом узком составе, не собиралось в Малой приемной со времен постройки Администрации – управленческий штат Звездной империи Аполлона с трудом умещался даже в самом большом здании Благодати.

А в моем правительстве пока всего лишь три человека: премьер-министр и канцлер по совместительству маркиз Улисс дель Лидера Монтеграсио, мэр Благодати граф Рауль Жульен и его преосвященство епископ Минорий Фокийский. Хотя нет, тут еще кое-кто имеется…

– Приветствую вас, уважаемые господа! – произнес я, уверенным шагом входя в приемную и призывая всех членов правительства вновь присесть на свои места. – Я смотрю, в ваших рядах пополнение? Кем является этот господин и чем он удостоен быть представленным в круге людей, принимающих ключевые решения нашего скромного государства?

– Клаузицис Хмель, председатель магистрата Благодати, титулов и званий не имеет, – пояснил канцлер Улисс, представляя мне пожилого краснощекого толстячка с роскошными седыми бакенбардами и с обманчиво-добродушным выражением счетоводческих глаз под круглыми очочками.

– Да? А я до сих пор полагал, что городом руководит его мэр. Разве не так?

– Мэр Благодати – безусловно важное лицо, поскольку на нем лежит вся ответственность за городское хозяйство. Однако, в соответствии с Положением о местном самоуправлении Благодати, утвержденным Аполлоном Первым еще четыреста лет назад, мэр всего лишь исполняет решения магистрата – городского совета, фактически распоряжающегося городским имуществом и финансами. Магистрат состоит из двенадцати выборных членов, избираемых на четырехлетний срок. Поскольку город Благодать является столицей одноименного княжества – председатель столичного магистрата имеет полное право участвовать в заседании нашего правительства. Таков закон – не мы его придумали.

– Вот оно как… При моем правлении о самоуправлении тут никто даже и не заикался! И вот, посмотрите, до чего довела этот город политика популизма! И с каких пор у вас тут начались игры в демократию?

– Первые выборы в магистрат Благодати прошли три месяца назад. Господин Хмель набрал в них больше всего голосов, потому что…

– Дайте-ка я угадаю! Потому что господин Хмель – хозяин пивоварни! И пиво во время его предвыборной компании лилось рекой!

– Ну, примерно так и было. Да, господин Хмель не сильно разбирается в экономике. И как политик, он тоже еще неопытен. Однако Клаузицис – настоящий патриот Благодати! Да и, в конце концов…

– Глас народа – глас божий! – изрек я прописную истину. И, смирившись с народным произволом, поинтересовался: – Пиво-то хоть хорошее варите?

– Лучшее – согласно старинным рецептам, одобренным еще Повелителем Аполлоном! – уверенно заявил Клаузицис. – Все мои предки до седьмого колена были пивоварами! Когда-то наша продукция даже в другие миры отправлялась – под маркой «Благодатный хмель». Вот же были золотые времена! А сейчас мы обслуживаем всего лишь несколько городских трактиров. Не тот уровень, увы…

– Не унывайте – мы сделаем все, чтобы продукция отечественного производителя завоевала инопланетные рынки! – чеканно произнес я, сам подивившись смыслу сказанного. – Не поймите меня превратно – я не против народных избранников во власти. Но государством должны управлять специалисты высокого уровня. А к таковым вы, Клаузицис Хмель, пока не относитесь. Поэтому просто сидите, внимательно слушайте и мотайте себе на ус. И не забывайте, что все, что будет сказано в этих стенах, имеет статус высочайшей конфиденциальности! Вы все поняли, господин народный депутат?

– Так точно, ваше сиятельство! – усердно закивал головой пивовар. – Я буду нем, как могила!

– Вот и замечательно! – кивнул я, находя глазами канцлера. – Итак, господа, что у нас на повестке дня?

– Как я понимаю, мы плавно переходим к докладу о состоянии дел в княжестве? – почувствовав мое внимание, уточнил маркиз Монтеграсио. – К сожалению, нам с епископом докладывать не о чем – мы сами вернулись в Благодать из эмиграции не далее как сегодня утром. Поэтому я передаю слово графу Жульену. Весь этот год Рауль трудился на благо города, вынужденно сотрудничая с оккупантами. И ему таки удалось добиться немалых успехов! Правда, мы теперь с графом не особенно ладим – из-за несовпадения взглядов насчет бюджетных отчислений.

Доклад мэра Благодати был очень подробным и растянулся на целый час, поэтому я упомяну лишь основные его вехи. К настоящему моменту в Благодати проживало полторы тысячи человек – эта цифра являлась более-менее точной, поскольку в связи с прошедшими выборами была проведена поголовная перепись населения.

В последнее время приток поселенцев несколько снизился, зато резко увеличилась рождаемость. За последний год в Благодати родилось более ста детишек, и практически все они выжили! Сей факт диссонировал с высоким уровнем детской смертности эпохи Средневековья и являлся несомненным успехом нашей медицины!

В профессиональном раскладе демография Благодати несколько изменилась. Год назад наших фермеров можно было по пальцам пересчитать, и все они поголовно занимались овцеводством – единственно эффективной сельскохозяйственной отраслью в степной засушливой зоне.

Однако после создания Купола, сделавшего климат Благодатной долины намного более благоприятным, у нас появились птичники и крольчатники, а также овощные и молочные хозяйства – теперь на фермах трудился каждый пятый житель города. Также в божеский вид была приведена часть одичавших пригородных фруктовых садов, и этой осенью они дали первый обильный урожай.

Конечно, не все проходило гладко. Несмотря на наличие конюшен и неплохо развитого транспортного цеха, у нас до сих пор не имелось ни одного конезавода. Разведение лошадей – это весьма специфическая отрасль, очень трудоемкая, требующая больших финансовых вложений и наличия опытных работников. Поэтому конезаводчики просто так к нам не заедут – им и в соседних с нами мирах весьма неплохо живется.

Кроме того, уже упомянутая проблема с засоленностью почвы сильно ограничивала развитие зерновых культур, и потому Благодать все еще зависела от внешних продовольственных поставок. Но проблем с прокормом быстро растущего населения уже не возникало – это уже был большой прогресс!

Зато в прошлом году у нас были заложены первые виноградники. В былые времена Благодать славилась своим вином, и я рассчитывал на скорое восстановление объемов его производства. А хмель в Благодатной долине произрастал просто ударными темпами, обеспечивая сырьем интенсивно развивающееся пивоварение.

Еще бы оно не развивалось, когда главный пивовар нашей столицы руководит городским магистратом! Усилиями Клаузициса и его коллег Благодать не только полностью обеспечивала себя пивом, но уже и была готова начать его экспорт! Первые поставки предполагались на вечно дождливую Арабеллу, где вырастить нормальное сырье для пива было просто невозможно, а также и в островную Альтремару, где вершиной алкогольного производства являлся гадкий водорослевый сидр.

Подобные благоприятные условия часто способствуют формированию гильдий. Гильдии возникают, когда члены какого-то профессионального сообщества объединяют свои усилия для устранения внутренней ценовой конкуренции и продвижения производимого ими товара на внешних рынках. Однако, согласно тому же Положению о местном самоуправлении, гильдии могли формироваться не менее чем из трех независимых производителей однотипного продукта. А пивоварня в городе пока имелась только одна, поскольку Клаузицис Хмель устранял своих появляющихся конкурентов просто и незатейливо – скупал их бизнес на корню, а его владельцев принимал к себе на работу заместителями с долей в распределении прибыли.

Зато в Благодати уже было три ткацкие мастерские и три изготовителя фаянсовой посуды. Они-то и создали первые ремесленные гильдии – соответственно, ткачей и гончаров. А глава многочисленного семейства Хрюндеров, престарелый, но еще весьма бодрый и деятельный Мятлик Хрюндер, стал первым официально зарегистрированным гильдейским главой Благодати.

Ремесленные производства в Благодати продолжали развиваться – в основном за счет прибывающих переселенцев. Благодаря семейству медников, прибывшему к нам из далекого Дахора, в Благодати началось производство медной и бронзовой посуды, сопутствующая ей чеканка и даже филигрань. Eще с Агранны в Благодать приехал мастер художественной резьбы по дереву. А с Леолантиса прибыл мастер по ремонту оружия – его услуги были очень востребованы во время нахождения в городе полутысячного контингента наемников.

А лекарское семейство Зорге открыло в Благодати свой первый аптечный филиал и выделило нам еще одного своего специалиста – фармацевта Лимона Зорге. Этот едкий и склочный человечек полностью оправдывал свое имя – за короткий срок аптекарь успел набить оскомину всем обитателям Благодати! Наверное, и сами члены этого многочисленного семейства были крайне рады, что спровадили вредного родственника из своей клиники куда подальше!

Ко всему прочему, можно еще упомянуть появление в Благодати мастерской по производству гробов – это продукт хоть и специфический, но в определенном смысле всегда востребованный! Да и… пожалуй, все. Причина столь резкого стопаря развития местных ремесел на кустарном уровне была очевидна – на ПМЖ в Благодать заехали профессионалы!