Читать онлайн Незабытая среда

Вступление

Прошлый мой сборник назывался “Год с Культурой”, поскольку большую  его часть составили тексты для газеты “СГ Культура”. Подумывала, что если сотрудничество продолжится и на второй год, то следующий сборник назову “Культурная второгодница”. Но прочитала в дневнике Льва Толстого такую запись (1895 г.):

“Что-то очень важное вчера думал и забыл. Так и закончилась среда…”

Среда вчера, среда вокруг. Не хочу, чтобы моя прошла и забылась, поэтому – “Незабытая среда”.

В этом году иная структура сборника, отдельными блоками – описание окружающей среды, публикации в “СГ Культура”, прочитанное, просмотренное, из моих рабочих записей на поприще семейного психолога, диалоги с внучкой и важное событие–происшествие этого года – ремонт в новой квартире. В каждом блоке события с января по декабрь 2024-го года.

Собственно, среда

Смещение.

Накануне Нового года 30-го декабря праздновали день рождения мужа – гости, шампанское, салат, горячее, торт. 31-го, идя по безлюдным улицам, было ощущение, что уже “пустой день” – 1 января по Татьяне Толстой, так же тихо, бессуетно. Глядя на разборку ёлочного базара по лужам в дождь, казалось, что не только праздник позади, но и зима.

–

По тропам.

В Телеграме русскоязычный чат из местечка, где отдыхала осенью в Турции, гудит от обсуждений версий гибели россиянки, вышедшей утром 4-го января из дорогого отеля одна и 8-го не пришедшая на отправку в аэропорт. К поискам подключались более 250 местных русских волонтёров (от 250 чел.). Пишут о нестыковках – якобы, место, где нашли тело, накануне проходили несколько раз, его там не было, еще о найденных там пустых упаковках не то снотворного, не то антидепрессантов. Астрологи, коих в группе несколько, утверждают, что это не суицид. Ждут заключение судмедэкспертизы, обещали ознакомить.

Начиталась про скользкие от дождей горные склоны с дикими кабанами, где связь то ловит, то не ловит, дорога практически парковая, не глухая, там часто прогуливаются – напредставлялась, словно находилась там вчера.

–

После вечеринки.

Известная блогерка о нашумевшей вечеринке с обнаженными звёздами шоу–бизнеса написала, что вот если бы все её участники сплотились, да в единый ряд голые встали и глаза потупили: “Простите нас” – довести до абсурда, это был бы достойный отпор и т.п.

Да если б им было это доступно – сплотиться. Не было б тогда потребности заявлять о себе через одежду, точнее –  её отсутствие. Это другой тип личности.

–

Из одного интервью:

– Скажи, все-таки женская проза действительно по природе своей более безжалостная?

– Она не то чтобы безжалостная, она более чувственная.

– Значит, более безжалостная.

У одного она в “тяжёлом весе”, у другого – в лёгком. А вроде синонимами определяли…

–

Таяние.

Снегопадище, и сразу оттепель. Передвижение по городу напоминало минное поле, взрывающееся тут и там шлепками сползающих с крыш сугробов – то перед тобой, то за спиной. Вдоль домов идти было очень рискованно. Я зашла на конечной остановке в пустой автобус, кондуктор сидела у двери. Мимо проскользнула и уселась на одиночное сидение за водителем девушка – в белой шапочке, шубке из кремовой “чебурашки”, ресницы со щетину зубной щётки.

– Девушка, что же вы мимо прошли? Оплачивайте проезд.

– Сама подойдёшь, – не оглядываясь, – буду я ходить по салону.

– Что вы так разговариваете? С пожилым человеком, – кондуктору на вид под 70, одета скромно, но добротно, аккуратная стрижка, ясные голубые глаза тревожно округлились.

– Дома тогда сиди, на кухне. А у меня пакет тяжелый.

Свидетелей было мало, человека три встали на сторону пассажирки, парочка – за кондуктора. Полетели словесные искры, и на следующей остановке барышня вышла, с небольшим лёгким пакетом. В окно автобуса было видно, как она встала ждать следующий автобус. У кондуктора тряслись руки, в глазах плескалась обида, но слёз не было.

– Они, такие, нас за людей не считают. А почему, почему она так со мной? У меня трое детей, сын на таможне полковник, тромб оторвался, умер, – отплаканы слёзы, – дочка в налоговой, у них свои дети, не сидеть же дома с маленькой пенсией, поесть-то хоть два раза в день, а надо.

– Да вы не принимайте на свой счёт, не расстраивайтесь, успокойтесь.

– В правилах проезда написано, пункт 2, что сами должны подойти. Нам не разрешают ходить обилечивать во время движения, только если к инвалиду, беременной и к совсем старым. У нас одна так упала, крестец повредила, четвёртый месяц на больничном, и ей его не оплачивают – технику безопасности нарушила. И ещё от маршрута сильно зависит. На этот никто не хочет идти, меня принудили – у него протяженность большая, на нем люди трудные едут. Я когда на 34-м работаю, там после метро Советская автобус как меняется, совсем другие люди заходят, прямо дикари. Откуда?.. На 24-м маршруте другой народ, много студентов, молодёжи, они хорошие…

На следующей остановке забежала стильная девушка, вся в чёрном, и тоже: мимо кондуктора, по пустому автобусу к тому самому месту – оно как отдельный кабинетик, никто не помешает, даже лица не увидит. Я пошла к выходу, а кондуктор, дождавшись остановки, отправилась обилечивать.

–

Смысл зимы, когда её праздники позади? После Крещения у неё возраст дожития.

–

Мошенники продолжают изощряться.

Теперь с предварительным заходом: сначала пришло сообщение с публичной фотографией якобы от нынешнего руководителя департамента, где я работала, что скоро мне позвонит из ФСБ некий Лапин, и надо с ним пообщаться. Распорядительность уже напрягла, но – посмотрим на их новый сценарий. Звонок в Телеграм-аудио, с указанной должностью фамилией Лапин. Как только понял, что говорю на громкой связи, так сбился с курса и только и требовал, чтобы “без третьих лиц, строго конфиденциально”, – всё как обычно. Слов говорил много, но характерно: бессмысленное литьё воды, не пересказать, ну и говорок. Да, речь выдаёт с головой – “Заговори, чтобы я тебя увидел” (Сократ). Позвонила бывшим коллегам – по такой же схеме многих уволившихся обзвонили.

–

Первый раз за зиму выбрались на каток в последний её день, к разбору каркаса ёлки, под которым, как под Эйфелевой башней.

–

Брошенные родители.

Как и брошенные дети, они вызывают жалость. Чаще такое среди неудачных – душераздирающая сцена в “Калине красной”, где герой явился к старухе, не узнавшей в нём своего сына, и он ей так и не открылся. Но есть брошенки и у благополучных, успешных детей.

Про уехавших за границу и никому не поручивших приглядывать за своими стариками я писала. Вроде и соцслужбы сейчас есть, и воды из колодца носить не надо, но жизнь так стремительно изменилась, что многие оказались не готовыми к переменам: годами за своими лежачими родителями и супругами ухаживали, а когда вернулись в свою жизнь, вокруг уже другая планета.

Знакомая Маруся всю жизнь проработала уборщицей, но у детей высшее образование (хлопотала, организовывала), а сыну и квартиру заработала – несколько лет заботилась об одиноком инвалиде, тот её завещал ей. И несколько лет потом поминала его, разнося соседям пироги.

– С сыном так и не общаемся, не знаю, почему, не ссорились. Как раньше каждый рабочий день заезжал на обед, так и сейчас: каждый день с мыслями о нём ложусь и встаю, – и плачет.

Он сейчас переехал в её район, живёт через дом. И не приходит. В соцсети на странице его дочери картинка со словами: “Если у тебя есть мама, то ты самый счастливый человек в мире”. Еле удержалась написать комментарий: “Папе своему это скажи”. Сколько их вокруг, заигравшихся в свободу и самодостаточность, не заметивших, как жизнь их стариков истёрта, как мел об асфальт. А надо-то всего…

(Дмитрий Пригов).

–

"Заветный вензель О да Е".

Прочитала: “Евгений Онегин был "лишним человеком". Печорин – тоже. Но, наверное, Ленский и Грушницкий были еще более лишними?”

Помню своё недоумение в школе по поводу слова "лишний" применительно к человеку, любому. Как он может быть лишним, даже если совсем никчёмный или очень больной? У каждого же как минимум есть/была мать. Кстати, услышала от ведущей Евгении Фоминой на “Говорит Москва” совет: хочешь подтянуть свою грамотность – перепиши от руки “Евгения Онегина”.

–

24.03.2024. Снова переоценка ценностей, окружения, принципа деления на своих и чужих, крах и корректировка целей и планов. Третья за последние дни многотысячная очередь (похороны, выборы, сдача крови для “Крокуса”). Какова доля тех, кто был во всех трёх?

–

К разговору журналистов: зачем государство вкладывает в нерентабельный кинематограф огромные миллионы? Такие фильмы, как “Чики”, “Пацаны” – какой, мол, ему с этого прок, если денег нет. Например, для отыгрывания болезненных ситуаций большого слоя населения, как замена масовой психотерапии: посмОтрите, вспомните, прочувствуете. Отреагируется, и живём дальше здоровыми. Выгода – если уж не самое счастливое состояние граждан, то по-минимуму: сокращение претендентов на тюрьмы, лечебницы.

–

Слушала звёздного лектора, как по мере роста доходов уровень счастья пропорционально растёт лишь до определённого уровня, и этот денежный потолок даже высчитан (в тысячах долларов в год). Даже странно, что это не общеизвестно.

Проще и нагляднее, по-моему, на уровнях пирамиды Маслоу: на 1-м (физиологические – голод, жажда, сон, секс), 2-м (защита, условия жизни) и частично на 3-м (принятие другими, совместная деятельность) потребности удовлетворяются при наличии денег быстрее и качественнее. А вот на 4-м (уважение, признание) и 5-м (самоактуализация) включается другая оплата, не деньгами, шубами и борзыми щенками, а иной валютой – собой, душой, личным временем, пониманием, вовлечённостью.

– пелось в песне Булата Окуджавы.

–

Побег из лагеря.

Смотрели с внучкой, как Манюню с подругой и её сестрой в наказание за непослушание отправили в лагерь “Колагир”. В моём детстве был “Маяк”, рядом с городом на тогдашней Поляне Фрунзе, которая теперь Барбошина. Туда давали путёвки на папиной работе – в речном порту, хоть маяки на реках и редкость. Ездила я дважды: после четвёртого класса и после пятого. В первый заход в середине смены сбежала оттуда домой, ещё и подбив подружку, чтоб не скучно было добираться. Мама меня в тот же день вернула в лагерь, подружку оставили дома. На следующий год – благополучно, без эксцессов.

Наткнулась на воспоминания про побеги из летних пионерских лагерей в литературе. У Александра Иличевского в “Тела Платона”:

«Помню, как ломился лесом за солнцем, покинув самовольно лагерь «Энтузиаст».

У Дины Рубиной целый рассказ “Дорога домой”, где для ребёнка – ярковыраженного интроверта “главное несчастье – место в пионерском строю и общая спальня”. Дома её встретили так:

“Почему-то меня не отлупили. Выяснять сейчас у мамы причины этого считаю бестактным, да она и сама вряд ли помнит. Но подозреваю, что отец мне втайне сочувствовал: он и сам господин не из компанейских. Мама же причитала, ужасалась, сокрушалась … Я молча прошла в узкую, как пенал, «детскую», где спали мы с сестрой, и легла на свой диван с одним валиком под головой”.

Мой побег закончился по-другому. Добравшись с подружкой из соседнего дома со своими вещами – у каждой по большой сумке, это ж надо было за ними в камеру хранения попасть, всё уместить, утрамбовать, не вернуть, пройти кордон через ворота с дежурными, мы сидели на лавочке у моего подъезда и соображали: как позвонить мамам на работу и обрадовать их своим приездом. Были уверены, что ругать не будут. Как-то позвонили, наверное, от соседей. Подружку оставили дома, а меня мама сразу повезла назад в лагерь, но не ругала.

Был обстоятельный разговор с вожатой про обоюдные претензии. Мои были – про недоступность помыться в душе, её:

– Вот был у нас командный конкурс, почему ты не принимала в нём участия?

– Я участвовала: была капитаном команды, и мы выиграли, – куда она смотрела? Может, не узнала меня на сцене в костюме из простыней.

Опыт из того побега: если тебе плохо, то человеку из ближайшего окружения можно сгустить краски и убедить его, что и ему невыносимо. Есть риск навешать на другого своё, ему не нужное – люди поддаются влиянию. Переживания формулируй в слова и донеси их до источника проблемы, при этом хорошо бы иметь надёжное убежище, защиту.

После разговора с вожатой в присутствии мамы и последующих поправок во внутреннем распорядке стала возможной другая поездка. Прекрасно, что в моей жизни случился второй сезон лагерной жизни, с любимыми пионервожатыми, студентами филологами: Борис Закирович рассказывал нам на ночь длинные незнакомые сказки, а Татьяна Николаевна Зима в тихий час зарубежные романы, её короткую юбку в складку мы разыгрывали, как переходящий вымпел, и по очереди надевали вечером на танцы.

–

Поздний гостевой.

Наткнулась в сети на историю, как у немолодой пары гостевой брак чуть было не перешёл в стандартный, но … то тут жмёт, то там, то супчика мужчина просит, сам при этом дома на пенсии, а подруга ещё на работу убегает, то фильмы разные хочется смотреть, а удобное дивано-место только перед большим экраном одно и т.п. Тема актуальная: за сутки под 900 комментариев. Самые популярные привожу с сокращениями.

“– Фраза прожить вместе старость очень неоднозначна, в большенстве случаев, по опыту родственников, знакомых это все-таки ухаживание за мужчиной, в старости по сути остаются такие дела, как готовка, уборка, серьезных каждодневных мужских дел нет, поэтому на старости лет мужчины больше тяготеют к семейной жизни, женщина обеспечивает комфорт. А для женщины это каждодневный труд, который женщина с радостью будет делать лишь в том случае, если с этим мужчиной прожита счастливая жизнь, в благодарность за это женщина и будет варить супчик.

– Мы так живём уже 4 года. Очень болезненное начало было для меня. Хотелось быть всегда вместе, рядом, а жили в разных городах. По прошествии 4 лет уже не хочется. И человек становится не такой родной и близкий, и многое сама делаю, не надеясь на кого-то. Стали словно соседи. Гостевой брак имеет и минусы, и плюсы. Вот теперь даже не знаю, как быть дальше.

– Муж умер, прожила с ним 38 лет, теперь одна и боюсь одиночества. Хорошо, если есть человек, с которым можно быть вместе, даже если нет большой любви. Вдвоём легче жить, чем одной....

– Если по каким-либо причинам не получилось смолоду стариться вместе, то моё мнение: съезжаться под одну крышу людям, которые уже едут с ярмарки, вряд ли имеет смысл, если они не готовы что-то потерять в своём душевном равновесии и многим поступиться, сохранив при этом прежние отношения, сложившиеся у них на расстоянии.

– 49 лет совместной жизни, у нас поздние дети и внуки, нужно вывозить внучат. Деда отправили в командировку, я впервые осталась одна – боже, оказывается, это такой кайф.

– Есть масса способов не надоесть друг другу. Отдельные спальни, храпеть и никому не мешать. Домашние дела на том, кто дома, и всё будет прекрасно. Устали – разошлись по разным комнатам, каждый со своим телеком.

– Можно жить вместе, но как бы отдельно. Просто договориться, что никаких приемов пищи по часам и вся недолга. Совместно раз в неделю, и то, когда есть желание, остальное из холодильника или Вкусвилла. Всё по желанию: ешь, пей, телек смотри, а уборку пополам, кто что больше любит.

– Мы 4 года по выходным. Пробовали почти год жить вместе, не пошло, мне не нравится. А вчера он опять разговор на тему "вместе жить" затеял, я не хочу....

– Была бы в молодости умней, выбрала бы только гостевой, 50 лет в браке мне хватило.

– Пять лет живу одна, на пенсии. Замечательно: когда встал, тогда и утро, когда захочу, тогда и лягу, а нет – пойду на кухню, как ночная жрица. Жизнь прекрасна.

– Мои знакомые разводятся. Оба после разводов, ему 55, ей 45. Прожили 15 лет. И все. Сначала спать стали в разных комнатах, потом каждый кушать себе варит, что кому нравится. Дети у каждого свои, проблемы свои… Потом стало бесить чавканье за столом. Очень сложно в старости сохранить терпение друг к другу.

– Я за гостевой брак, и чтобы каждый жил на своей территории, это в молодости вместе хорошо, а пенсионерам лучше иногда встречаться. С мужчиной нужно быть с молодости и вместе стареть, а в таком возрасте сходиться не стоит, одно раздражение.

– Только гостевые отношения для меня – думаю про себя, лежа в кровати, смотрю мой любимый сериал и сама себе завидую.

– Не схожусь больше. Всё! Наухаживалась: купи, привези, приготовь, накорми, убеди, постирай, погладь, в химчистку отнеси, забери, про ДР родных и друзей напомни, подарки купи, выслушай, посоветуй, посочувствуй, помоги…

– У меня гостевой брак. Благодать.

– В определённом очень зрелом возрасте гостевой брак – это очень правильно и здорово. Привычки ломать поздно. В идеале и стариться надо вместе, но коль поздно встретились – постараться максимально дистанцироваться и не ломать систему друг друга ни в чем (режим, открытое или закрытое на ночь окно, коты или собаки, пристрастия в музыке и кинофильмах, понимание «правильного» досуга и прочее). Когда я думаю, не прервать ли мне свое одиночество и не подпустить ли кого-то, пока ещё есть такая возможность… Я в такие моменты думаю только о гостевом браке. Или, если хотите, о нежной и взаимопонимающей дружбе с моментами совместного досуга и интима, но с полной свободой для обоих.

– 5 лет. Вывод – однозначно гостевой брак. У нас разные вкусы и привычки. Но как хорошо, что мы есть друг у друга.

– Каждому хочется, чтобы было больше внимания, а ведь его не только получают, но ещё и отдавать нужно.

– Моя сваха с мужем прожили 25 лет вместе. Надоело скандалить, разошлись. У них двухэтажный дом – строился на две семьи для себя и сына. Так вот уже 5 лет, как они живут отдельно, каждый на своём этаже. Хозяйство ведут отдельно, но в гости, на разные мероприятия ходят вместе. И все довольны.

Резюмирую. В комментариях в целом много упрёков, что “нет любви”, мол, была б она – хотелось бы и засыпать, и просыпаться вместе. Но обсуждается то, что есть: обычная жизнь, партнёрство людей, которые друг другу приятны, у которых есть хоть что-то общее (что в позднем возрасте не так уж и мало), и которые по-человечески хотят свою уже комфортную жизнь ещё улучшить. А если и нет любви, так что же – не улучшать, что ли?

Помню, когда писала диссертацию про людей позднего возраста, проводила такое исследование: написать 25 продолжений фразы “Я хочу…” Так вот у всех семейных было желание большей дистанции с супругом – “чтоб подольше от родственников из Грузии не приезжал”, “на дачу почаще” и т.п. (ВАК-овская статья “Исследование мотивационно-потребностной сферы лиц пожилого возраста”).

Это просто факт, зафиксированное стремление к простору, свободе, безотчётности, высвобождению от обслуживания другого и от заданности быта. Свойственные, увы, позднему возрасту.

–

Картинки интерьеров от нейросети – с лишними спинками у стульев, некомплектом ножек у стульев и столов, лишние руки у людей, озвучка в рекламе банка, где на фитнесе, вместо “ещё” на фоне “накопительный счёт”: “почему ЩИ не в форме?” – фонетически ж похоже…

–

Из бесед медийных личностей об имперскости: “Мы все живём в том или ином романе Владимира Сорокина”, в “Теллурии”, в Нарнии, в сказках Шварца, др. Сколько их, литературных миров, и каждый из нас обживает свой – откликающийся, совпавший своим конструктом с понимающейся и укладывающейся в систему твоей персональной картиной мира. Моя – точно не из вышеперечисленных.

–

О переписке Белинского с Гоголем: “Каждое слово Белинского к сегодняшней России приложимо абсолютно! … Полемика этих двух писателей – главное содержание всех российских полемик”.

Я часто такое слышу и сама думаю. В чём тут корень? Может, в том, что в литературе вообще существует лишь несколько сюжетов, в каждом из которых – необходимый минимальный набор действующих лиц и отношений между ними?

Есть теории про 4 сюжета /героя/цикла (Борхес), про 7 (Букер) и пощедрее – про 36 (Аристотель, Гюго, Польти), мол, столько же типологий человеческих взаимоотношений и переживаний.

Возможно, поэтому слова любого классика всегда попадут в один из 4, 7 или 36 сюжетов и будут актуальны как минимум такой доле читающих, смотрящих, слушающих, думающих.

–

На вебинаре автофикшн.

Человек писал о себе с позиции, как он хотел бы, чтобы сложилась его жизнь, и это срабатывало, как самосбывающееся пророчество – действенная техника, хороша для болеющего человека. Не взамен лечению, а плюсом, прописывая путь, этапы и нюансы выздоровления, вымысел событий соединять с самоанализом, “перепаивать схему” в мозге, который, как известно, контролирует в теле все физиологические процессы (об этом у Саймонта в “Я выбираю жить”). Это как веб-камера, установленная в голове пишущего.

Трудно сохранить нейтралитет литературного автора, занимаясь автоэтнографией – балансирование на этой тонкой грани и есть “мастерство опытного паяльщика микросхемы”. Автопсихологизм – на героев проецируется структурированный личный опыт, пример: “Детство. Отрочество. Юность” Льва Толстого.

–

Ошибки.

Есть у меня привычка отмечать ошибки и опечатки в книгах. Недавно наотмечала в одной, поскольку писала отзыв на неё, а когда автору перечисляла, выяснилось, что перебрала с зяпятыми – думала, что они там нужны, но – нет. Оказалось, что я “плаваю” в придаточных предложениях. Что ж – буду уточнять, доучивать.

Открыла другую книгу, недочитанную, увидела свои же пометки карандашом – наверное, думала, что автор может пожелать исправить их при переиздании книги, но вот дошла до рассказа о его личной трагедии. Тут мои пометки заканчиваются – в прошлый раз и сейчас. Поняла, что не заикнусь о них – дай Бог, чтобы автор сам больше не перечитывал. Вдруг хоть на капельку, на миллиметр у него притупилось и зарубцевалось.

А ещё нашла ошибку в видеоуроке на фортепиано: одна нота резала слух на полтона, проверила по видео у другого исполнителя – там по-другому, так, как мне кажется верным. По первоисточнику я проверить не могу – нот не знаю, запоминаю на слух и глаз.

–

Гаджеты и малый/старый.

Позвонили из одного СМИ, попросили дать интервью на тему “Дети и гаджеты”. Перенаправила к другому специалисту, т.к. тема не моя – с детьми общаюсь сейчас только в качестве бабушки. Нужны же не бытовые умозаключения и устаревшие штампы.

А вот… если бы интересовала тема “Пожилые и гаджеты”, тут разговор мог бы быть долгим: и исследования не давнишние, и свежие наблюдения с анализом, и примеры с разной степенью использования первыми вторых. Вкупе с разным ощущением полноты жизни и качества общения с близкими и остальным миром.

–

На даче в цвету ирга и абрикос (2 года прогуливал), зацветают две молодые яблони, хоть познакомимся с ними, одной 3, другой 4 года, вкусим, что посадили (столько раз обманывались с сортом).

–

Нейрофизиология музыки.

Наскачивала я видеолекций “Просто о сложном” с Софико Шеварднадзе – под дачные дела слушаются одна за другой. Из пяти прослушанных понравилась “Музыка и мозг. Какую пользу приносят занятия музыкой?” с нейрофизиологом и пианисткой Мариной Корсаковой–Крейн.

“В музыке мы имеем дело с унифицированной кодировкой невероятно сложной информации, человеческих эмоций”.

Похоже на выражение эмоций на лице человека по Полу Экману: они одинаковые у представителей цивилизованных культур и у пигмеев.

“Если человек хорошо танцует под музыку – это хороший прогноз для продолжения рода”.

Интересно: есть ли корреляция между бездетностью и неумением танцевать?

“Музыка – это не ноты, а то, что между нот, физика притяжения”,

– как в писательстве: главное – между строк.

“Музыка воссоздаёт логику эмоций”,

– посмотреть бы: у скольких успешных психологов есть музыкальное образование.

“Какая музыка нравится?” – думаю, результаты тестов на тип личности и темперамент у автора музыки и у того, кому она понравилась, были бы схожи.

“По поводу “медведь на ухо наступил” есть простой тест: если у вас есть любимая мелодия, значит, у вас есть музыкальный слух.

… Занятие музыкой лет в 6 даёт 6 единиц к IQ.

… Любимая музыка возбуждает центр психологической награды, это когда до мурашек, их ведь не подделать”.

–

Стрижка во сне.

Приснилось, что ничего не вижу в зеркале из-за своей длинной чёлки, собралась было её подстричь своими портновскими ножницами, которыми при шитье пользуюсь, вот только рядом были, а не найду их, вслепую шарю рукой, и двинуться почему-то не могу.

 По соннику Фрейда:

“Сон, в котором вы сами подравниваете свою шевелюру, говорит о вашем богатом потенциале, который вы еще не раскрыли до конца. А именно он поможет вам добиться удачи в новом деле”.

Что бы это могло быть – инструмент для самораскрытия?..

–

Ход конём.

Отрицание соседних поколенией, конфликт отцов и детей (Базаров в “Отцы и дети”: “Мать вздыхает за стеной, а выйдешь к ней – и сказать ей нечего”) – родственники часто в кругу стандартных отношений, не интимных. При этом – любовь к бабушкам и дедушкам, через поколение.

Кроме возраста так же и территориально: частый конфликт самых ближних соседей (по парте, подъезду, странам). Через одного – хорошо, но не с тем, с кем трёшься бок о бок по месту рождения.

Выделение себя из ближнего круга – как самоопределение.

–

Меня тут упрекнули в недавнем диалоге, что аргументировала решением Карениной, как живым человеком: “Анна не развелась … потому, что так захотел Лев Толстой”. И вот встречаю о романе у Набокова:

“Здесь не чувствуется нажима авторского пера, этот роман писался сам собой”.

Жизнь для писателя становилась литературой и обратно,  Павел Басинский рассказывал: для актрисы сегодня сыграть Наташу Ростову – верх мечты, это как для актёра – Гамлета, а Кузьминская, с которой Толстой списывал Наташу Ростову, сыграла её до того, как он её написал.

–

В голове – северное сияние. Экстремальный геомагнитный фон = ночные скорые. Спасибо, областному минздраву, что они у нас быстрые, профессиональные.

Как одним фото показать неблагополучный по погоде май? – в коридоре на двоих востребованные 8 курток.

–

На почте.

В очереди передо мной красивому молодому человеку в шикарном костюме–тройке, с элегантными кожаными сумкой и папкой не выдавали письмо на имя умершего человека, наследником которого он являлся – предъявлял документы от нотариуса. Перепалка длилась минут десять, парень несколько раз обматерил двух интеллигентнейших сотрудниц – пятёрка им за стрессоустойчивость, очередь смиренно молчала. Я внутренне металась от возмущения за оскорбление работниц – их не хватает, на стене висит приглашение на работу – до прокручивания своей недавней ситуации с невыдачей книжек по доставке Авито “частному лицу”. Может, и остальные из очереди прокручивали свои прежние стычки. Ушла, не узнав, чем закончилось, выдали ли.

–

Вкус сирени – это вкус удачи, вкус надежды. Вот так отломишь веточку, а она окажется цветиком–семицветиком: на одной грозди семь пятилистников.

Прошла в лонг на курс романа, собеседование с писателем Мариной Степновой.

–

Рассматриваю в сетевой ленте фотографии дизайна от ИИ: ножка стола перетекает в подлокотник, от дальней четвёртой ножки стула только копытце, и невозможно взойти на лестницу.

–

Нерасслышанное.

О неверно понятых с детства словах песни. Как-то тогда себе объяснили странный смысл, всплывающий сейчас вместе с тогдашним контекстом – с кем вместе напевали, где именно крутилась пластинка с той песней, в доме какой подружки или в радиорубке пионерлагеря.

“По Дону гуляет казак молодой” – эту песню пели в каждое частое тогда семейное застолье, слышала: “По дому гуляет”, представляла, как по жёлтой пятиэтажке напротив нашей прогуливался усатый молодец, и – видимо, он работает канатоходцем, раз спокойно гуляет по коньку крыши дома. До сих пор помню, как тот казак выглядел.

Песня “Моя Москва”: “И все мы похожие чем-то и разные” – не верилось, что такие неуклюжие “и” в песне, поэтому напевала: “и все мы прохожие, чем-то и разные, так казалось логичнее; “Громады высотных домов и Неглинная” – какая-то “недлинная”, но кто или что именно – на неё, видимо, места в строчке не хватило.

–

Писатель Юрий Каракур онлайн преподаёт, читает, ведёт канал на ютубе. Люблю слушать его речь не меньше, чем читать его тексты – точные, простые слова, где надо – мысль дозакручивается до того, что предчувствуется, как предвосхищение звука в не слышанной ранее музыке. Говорит, что пересматривает старые бразильские сериалы, которые смотрели героини его романа “Фарфор”. Я тоже пересматриваю изредка.

–

День независимости России. Учительница Тамара Васильевна рассказывала на уроке литературы, что Есенину в слове “Россия” слышались: роса, сила и синь. Сегодня поняла, что на флаге как раз три эти цвета: белая роса, красная сила и синь.

–

В банке очередь – полный зал, после получения пенсии те, кто без онлайн, оплачивали счета. Я так же пеняла маме:

– Лучше ко мне приходи, оплачу вмиг, и чаю попьём.

– Мне тогда совсем некуда будет выходить в люди.

Может, в этом и ключ, как избавиться от сберкассовских клиентов и сократить операционистов? Создать места для пенсионерских тус (собесовские кружки и студии не в счёт – строго по расписанию, унизительно похоже на детсад, от дома далеко).

ВТБ разочаровал: банкоматы на входе не работали, кондиционер не ощущался, сидячих мест для ожидания было 4, а людей гораздо больше.

Я узнала перед собой пожилую даму, которая как-то осенью тут зонтик забыла и на весь зал грозила за что-то персоналу, что боженька их накажет. Снова ругалась с операционисткой. Та:

… – Это только если пенсию к нам переведёте;

– Да пошли вы в ж…! А в Солидарности?

– Я не могу за них сказать.

– Чертовщина! Набрали дармоедов!

Да, ВТБ-шная реклама оказалась заманухой с сутью мелким шрифтом.

–

Банковская обувь.

Снова в банке, жду своей очереди, рассматриваю обувь. Персонал весь в глухих кроссовках – дорогие, в основном кожаные “Экко”, на улице жара плюс 40, кондиционер еле тянет. Но ведь помимо сандалий и шлёпанцев существует открытая обувь – модельные босоножки с открытым носом и закрытой пяткой и наоборот. В спортивной и прогулочной жарко.

Недавно попалось в новостях, что сотрудницам в конторах рекомендовано носить чулки и колготки в любую погоду. А… чем голые ноги провинились? Прозрачные тонкие колготки внешне не скрывают ноги, выходит – исключить открытость кожи, чтоб не дышала. А то что? По мне – ханжество, хуже паранджи. Между делом спросила операциониста:

– Почему у вас все в кроссовках?

– Такой дресс-код.

Ладно бы для тех, кто на ногах весь день: парикмахеры, официанты…

–

Синица.

Была на юбилее, виновница торжества гостям подарила по сборнику своих стихов. Одно о синице. У Пушкина в “Зимнем вечере”:

У Мандельштама о той пушкинской:

Поэтическая птица.

–

Вечером к дочери на 12-й этаж прилетала летучая мышь, дооолго сидела.

–

В истории периоды табу сменяются витками полного раскрытия, обнажения, проговаривания сокровенного, как в диалектике закон отрицания отрицания. В одежде эволюция движется в сторону минимализма; на видеороликах можно посмотреть оплодотворение яйцеклетки, роды, реакцию в мозге на любую эмоцию или информацию. Уж нет сакральных тем, в литературных текстах используется мат, в совместный семейный завтрак вторгается реклама прокладок. И не напишут трепетные влюблённые пальцем на ломберном столике начальные буквы слов, как Кити и Левин. Морально устарела песня “только точки, только точки после буквы л” – можно всё, красным словцом, как топором. Иногда волны сбрасывания рамок в разных сферах совпадают, накладываются друг на друга и, как известно из физики, создают резонанс. И происходит то, что происходит.

–

По-фрязински.

Думаю, многие, как и я, листают новостные ленты разных сторон, чтобы понять о происходящих событиях объёмно, как в картинке–меме про истину, где деталька (истина) и её проекции на фронтальную и горизонтальную плоскости.

Темы читаемых мною каналов “Говорит Москва” и “Медузы” процентов на 80 совпадают, их оценка, естественно, разная, иногда даже написание топонимов разное – “во Фрязине” у первой и “во “Фрязино” у второй. Когда во всём “хочется дойти до самой сути, … до сущности протекших дней, до их причины, до оснований, до корней, до сердцевины” – тоже маркер для выбора: тебе как привычно или как правильно? Типа “поеду в полуостров Сахалин”.

–

Игра и тест.

В стимульном материале теста на определение уровня мышления у дошкольников и выявления подозрения на клинику “Назови лишний предмет” рисунки простенькие, но однозначность выбора обманчивая, как на видеоролике из фильма “Сумасшедшая помощь”. Важен принцип обобщения предметов – общепринятый или какой-то индивидуальный, заковыристый.

Поиграли тут с ребёнком в игру “Что лишнее?” На “шорты, штаны, рубашка, ботинки” поначалу он отвечал так:

– Рубашка, потому что только она с пуговицами, – не ботинки, обувь среди одежды.

–На “банан, лимон, помело, арбуз”:

– Арбуз, потому что большой.

У ребенка классификация ещё не утвердилась, он ещё даже не дошкольник. Но потом принцип понял:

– Обезьяна, акула, краб, осьминог – обезьяна, только она живёт на суше.

На базе этого можно играть и дальше: следующий после двух участников выделяет лишний предмет из уже оставшихся и объясняет, почему. Дальше ещё из оставшихся.

–

У винограда.

Татьяна Толстая на днях в интервью Елене Ханге рассказала, как уговорилась с отцом до его смерти, что после, когда она случайно наткнётся на определённое слово (мудрёно звучащее название редкой травы), это будет означать, что они в диалоге.

Я со своим отцом всегда общаюсь под удаление пасынков с виноградной лозы – он меня этому научил, был знатным в дачном посёлке виноградарем. Вчера вечером, роясь в старых фотографиях для публикации о портретной терапии, наткнулась на его фото с ощущением, что мы только что виделись – днём я обрывала пасынки.

–

Дневная гулянка на весь порядок под шансон у соседей по даче вечером сменилась на пение под гитару трезвыми душевными голосами: “Ничего на свете лучше не-е-ту… ла-ла-ла-ла-ла”. Другой сосед строил гараж. К третьему зашла и попала в комнату с артефактами и предметами быта 19-20 вв., СССР, "место силы". Как в машине времени прокатилась, метафизические ощущения (фотографий оттуда нет – путешествие в прошлое захватило).

–

Жигулёвское море.

В районе Новосемейкина на дорогу вышла рыжая косуля. А в прицепе машины перед нами везли лошадь точно такого же ярко рыжего цвета. В селе Ягодное при въезде отель с табличкой “Стоянка душ”, про побережье можно сказать так же.

–

Руки близких.

Когда у ребенка выявляются отклонения в развитии, родители обязаны обратиться к специалистам и предоставить ему медицинскую помощь, бездействие приравнивается к правонарушению. А старый/больной, что малый – когда пропадает критичность, нужны помощь, пригляд, внешнее принятие решений. Пока человек в себе, он, глядя на престарелых чудаков, уповает: “Не дай мне бог сойти с ума”. Как сказал в одном из своих последних видеопостов Александр Ширвиндт: “Важно, в чьи руки ты попадёшь, когда будешь немощным,” – могут сделать защитить или подставить, предательски выставив на посмешище.

Академик В.П. Зинчеко говорил: “Для определения интеллекта тесты не нужны, достаточно выражения лица”. На работе в организации я много тестировала на интеллект и полученные результаты с чем только не соотносила – с типом личности, внешним обликом, почерком, абстрактным мышлением, др. Не всегда, но на определённой стадии – да: устоявшееся выражение лица (не маска) – маркер.

“Всё написано на человеческом лице, потому что жизнь и есть борьба за лицо” (М.М. Пришвин).

–

Застревание в возрасте.

Дина Рубина в интервью сказала: «Мне всегда в жизни 14 лет, я это знаю чётко». В романе “Вот идет Мессия” женщина на вопрос врача сколько ей лет отвечает: “14. Ой, простите, 40».

Что же тогда было у писательницы? – “… В 14 я попала в супер элитную музыкальную школу, где я, дворовая девчонка, вынуждена была приспособиться среди девиц и золотых мальчиков, … я до сих пор борюсь с ними и пытаюсь доказать, что я не хуже их, смешно и глупо”.

Или вот Борис Акунин: то и дело притягивает в тексты игры, интерактив, как у детей с ведущей деятельностью – игровой.

Есть предположение, что человек остаётся в том психологическом возрасте, в котором его разлюбили.

–

Напёрсточное.

В самом на сегодня популярном интервью, что больше 3-х часов, Татьяныч ведётся и попадается на подсованные уловки. Хотела было видео-процитировать, передумала.

–

Олимпийское.

В вестях с олимпиады участники разделяют себя–спортсмена от себя–личности/порнозвезды/человека другого пола и т.д. Якобы, так им вернее победить в состязании.

Но к успеху приводит полное единение, и не только всех своих субличностей, но и себя с тем, что составляет спортивный тандем: наездника с конём, теннисиста с ракеткой, фехтовальщика со шпагой до самого её кончика.

Вспомнилось, как настраивалась на свой прыжок Елена Исинбаева: единение, но не с шестом, а с одеялом.

–

День в аэропорту.

Выехали в Курумоч провожать гостей в 11, к началу регистрации в 13 часов. По дороге попали в пробку из-за аварии – плюсом полчаса. При подъезде к аэропорту пришло сообщение от авиакомпании: вылет задерживается, где-то на час. Обрадовались, а то из-за пробки могли бы не успеть. Дальше рейс снова откладывался и откладывался, добавляли полчаса, час, два, в итоге – семь. За ожиданием от безделья обернули чемоданы, поели шоколадки из автомата, изучили ассортимент сувениров в ларьках, поиграли в оснащённой всем необходимым комнате матери и ребенка, повыгуливали на лестницах двухлетку, посидели, полежали, я даже вздремнула. Очнувшись, долго не могла понять, где я – дома, на даче, что за огромный круг над головой – в операционной?

Пассажиров нашего рейса пригласили получить горячий паёк ("задержка вылета более 4 часов"), выдали всем подошедшим, не спрашивая билетов, он оказался очень кстати – наши запасы были уже съедены, потому что взята была только пятая часть приготовленного (“не то”, “не надо” и т.п.). Из приятного – работал Ютуб, облегчение – младшая отвлекалась на “Трёх котов”.

В целом: спокойно, чисто, удобно – уфф, пЕрежили.

–

Новости о людских потоках туда, сюда, снова туда на фоне разоблачений и арестов мужей, ответственных за базовое, основное, жизнеобеспечивающее – кажется, ясность настанет после полной смены критериев отбора людей на ключевые посты. Кадры – всё.

–

Цепочка.

По мекстному ТВ показывают, как в машину загружают коробки с посылками для жителей Курска: выстроились цепочкой и из рук в руки. Постановочно, на камеру – все участники лицом к ней. При реальной разгрузке–загрузке быстро перестроились бы на поочерёдно лицом–спиной, чтобы руки с тяжестью от предыдущего к следующему разворачивать не на 180 градусов, а на 120. Когда в стройотряде разгружали машину кирпичей, на второй минуте тело само автоматически рационализировало движения для экономии сил.

–

Сегодня (07.08.2024) из кафе на набережной наблюдали атмосферное явление световой солнечный столб – вертикальную полосу света, тянущуюся вверх от Солнца, садящегося за Волгу во время заката.

–

Ален Делон.

Как-то на прежней работе решили оживить свой кабинет, и не просто, а тематически – каждой повесить над своим рабочим местом портреты своих любимых актёров мужчин, коллектив был чисто женский. Кто кого, а я – его, как эталон (гений) чистой красоты. Потом в кабинете как-то сошло на нет – картинки заменялись, исчезали.

–

Над дачной банькой Луна была обыденная, совсем не осетровая, как обещали астрономы.

–

Сила искусства.

Будучи на даче, прочитала в соседском чате, что дома по нашему стояку вот-вот отключат воду, и в квартире над нашей будут проводить ремонтные работы. Забеспокоилась: не зальют ли, но уехать с дачи раньше не могла: на вечер договорились о встрече там, а потом ещё в два неотложных места заехать. Как всегда в жизни: накладки, то пусто, то густо.

Слава богу, не залили. Но пропал напор горячей воды. Поняла, что дело в редукторе, регулирующем напор, уже проходили это с холодной водой. Утром вызвала слесаря из УК. Через пару часов пришёл, признал, в отличие от мужа, что напор ненормальный, стал одной рукой вслепую наощупь ковыряться, не разбирая короба. Я ему:

– Если без вскрытия не получится, то мы сами разберём короб и потом снова  вас вызовем.

– Постараюсь, – он с засунутой в короб рукой и сощуренно-запрокинутыми глазами был похож на доктора, слушающего больного, – нет… видимо, не получится.

Я ходила кругами, старалась не мешать расспросами и маялась, чем себя занять. Села за пианино, заиграла недавно разученную по видеоролику “Лунную сонату”, тем более, что мне хотелось сыграть кому-то, хоть слесарю, хоть насильно. К концу мелодии из ванной донёсся звук сильной струи, я с досадой вылетела из музыки (как князь Андрей: “Ребенок? Какой?.. Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?»), и до меня дошло: у слесаря получилось.

Объяснила себе: это живая музыка запустила в нём дополнительную интуицию и сноровку, и обошлось консервативным лечением, без хирургического вмешательства (разбора короба).

–

На стену дачного подвала добавила очередной фрагмент мозаики.

Вылазка в знойный город. Трамвай по шуму, тряске, ржавости и многолетней грязи салона напоминал поездку меж полей в кузове колхозного грузовика – всплыли знакомые ощущения, так ездили в студенчестве на картошке. Там так же невозможно было что-то делать – читать, слушать, говорить. Только преносить: тряску, лязг, пыль. Так вот ездишь, ездишь и привыкаешь терпеть, всеми органами чувств, и это накладывается на другие сферы жизни.

–

Фотопроявка.

В интернете часто мелькают фотографии, где на старом фото молодые пара или группа друзей и на сегодняшнем они же, спустя годы. Удивительно, как при всех возрастных изменениях каждый узнаваем: поза, осанка, натянутость или расслабленность, мимика – язык тела выражает каждого, даже в застывшем на фото моменте.

Некоторые фотографии известных людей так же: проявляют отношения, суть личности, самооценку.

Горький и Андреев:

“На известной фотографии 1902 года, сделанной в Нижнем Новгороде М.П. Дмитриевым, Горький и Леонид Андреев сидят вместе, тесно прижавшись друг к другу. Горький обнял Андреева за плечо. Давайте внимательно всмотримся в фотографию… Это был, наверное, наиболее романтический период их дружбы, когда они только что познакомились и с интересом всматривались друг в друга, одновременно и узнавая себя в другом, и понимая, насколько они непохожие и даже противоположные натуры” (Павел Басинский, “Страсти по Максиму”).

Горький и Лев Толстой:

“Сравните эти фото хотя бы с известным фотопортретом Горького с Толстым в Ясной Поляне. На последнем неуютно чувствующий себя рядом с великим старцем молодой писатель. Гордое и несколько заносчивое лицо не может скрыть его смущения, «закомплексованности». Он не знает, куда деть руки. Он напряжен” (Павел Басинский, “Страсти по Максиму”).

Ахматова и Пастернак:

“Существует известная фотография, сделанная на знаменитом вечере 1946 года – Ахматова, в своей белой с кистями шали, и – рядом – Пастернак. Оба очень хорошо вышли на этом снимке. Оба смотрят вперед, на зрителя, и видно одиночество каждого, и вместе с тем отчетливо проступает их внутреннее сходство” (Наталия Роскина, “Мемуары”).

–

Читала свой рассказ “Звон колоколов” в театре "Город", как участник проекта “Простые истории”. Сцена, прожекторы, зрители – было волнительно.

–

Всех Наташ с Днём ангела!

Всем именам имя. Потому что Пушкин – наше всё, а его богиню звали Наталья (сегодня же её день рождения), как и её маму, обеих имянарекали по святцам.

–

День города.

Давно не видела на улице столько праздничных людей – нарядные, с прическами, бусами, комплектами серёжек с браслетами. Художественный музей, набережная с фотовыставкой “Кому на Волге”, Струкачи, сквер с открывшимся памятником Алексею Толстому и огромным абажуром над столиками и скамейками. По идее скульптора "писатель запечатлен за письменным столом в момент работы", занёс над пишущей машинкой левую руку – вроде ж он не был левшой?

–

Это уже не лето, но ещё и не осень. Такой временной зазор. Как аперитив перед тем, чему имя упоительная “короткая, но дивная пора”, которая вот-вот.

–

Буква Т.

Какой она оказалась значимой: и температура, и время, а теперь ещё “Т-2”, “Т+”, “Т банк”.

И, чтоб 2 раза не вставать: посмотрела отечественный сериал, в шоке, какая посредственность на огромные деньги из бюджета. Всё уповала на четырёх занятых в нём сильных актрис, надеялась, что уж они-то не согласятся на халтуру, но – увы: винегрет, причём, из сырых овощей.

–

Главный военный Андрей Б. напоминает мне постаревшего Андрея Болконского, как если бы он не погиб и состарился. Есть в нём что-то одновременно от Вячеслава Тихонова и от старого князя Болконского. Уж не знай как характером, но лицом похож, похож.

–

В аптеке.

– У вас есть простатрикум? – молодой мужчина за мной заулыбался, – Ой… что-то не то говорю… Престанс! – с этой НТВ-шной рекламой средства от импотенции стыда не оберёсси.

–

Прекрасная экскурсия с Михаилом Перепёлкиным "Познать самого себя" в тёплый сентябрьский вечер по темнеющей Самаре.

–

“Время читать”.

Была на этом фестивале, понравилась атмосфера: вернисаж, мастер-классы, книги от магазинов и авторов. Писательница, у которой я купила книжку со стихами для внучки:

– Покупайте вот детские книги.

– Да не читают их мои внуки. Уж и премию учредила: за прочитанную книгу две тысячи рублей плачу, всё равно не читают.

– А… давайте я буду читать вам, а вы мне за это будете платить.

Но шла я, конечно, на встречу с Натальей Илишкиной, где она рассказала, как начала писать, как влилась в писательский цех, про наставников, уточнила детали своих исходных материалов. Ещё одна тема, медицинская, была упомянута вскользь, словами из “Шанса на счастье”: “Отрезайте побольше, только жить начинаю”. Интересно стало: как соотносится выздоровление с расцветом творчества высокого полёта. “О – сюжет!”, как говорил полотер в исполнении Басова из “Я шагаю по Москве”. Потому как калмыков – много, корейцев ещё больше, но вырваться из лап врачей в искусство – это вообще… для всех.

–

Спектакли.

Фестиваль “Обычные истории” в театре “Самарская площадь”. Тёплый, неожиданный, попадающий в самое сердце.

При всем минимализме реквизита и практически отсутствии декораций я увидела и бабкин сундук, и храм со сводами, и блины на воде, и кошку у табуретки, и скорую помощь. Впечатлили театр теней и блеск в глазах актёров.

Эти истории правдивы – слова героев в них настоящие, высыпаны их корзины реальных воспоминаний участников проекта и сплетены в единый совсем непростой узор. О чём молятся и мечтают бабушки? – о лёгкой смерти. Подтверждаю, так и есть: когда я проводила исследование в доме престарелых, на вопрос “Чего я хочу?” отвечали: “Умереть легко”.

Послание из воспоминаний о предках нам, от их сердец к душам зрителей. И красный клубок ниток, эстафетой переданный в зал каждому зрителю, мне – как внутривенное вливание жизненной силы.

–

День пожилого человека.

Мама рассказала: в сквере, где она регулярно гуляет с подружками, рядом подростки играют в футбол, и один из них всё время с ней здоровается. Другой его спросил:

– Ты её знаешь?

– Это моя бабушка.

– Я не знал, – а внучок–самозванец пожал плечами и спокойно пошёл дальше.

–

Перчаточные потеряшки.

Прибегала тут ко мне мама на пару минут. Ушла, потом вернулась:

– Не у тебя перчатку обронила? – поискали, не нашли.

– Не расстраивайся.

– Да нет, они у меня самые старые, ты мне после этих уже две пары дарила, вон они новые лежат.

На другой день, выходя из подъезда, вижу – лежит на почтовых ящиках, чернеется.

Пора потерь перчаток: только утеплились, а навык следить за ними ещё не восстановился. В домовом чате:

“– Если кто-нибудь находил такую рыжую перчатку, сообщите, пожалуйста.

– В маленьком лифте лежала. Повесила в лифте на поручень.

– Спасибо. Вторая тоже потерялась )”

Позвонила маме:

– Нашлась твоя перчатка.

– А я не сомневалась, что она найдётся у тебя, я не могла по дороге обронить.

– Не у меня, в подъезде. Ты уж смени их на новые, мне за такую потертую даже неудобно спасибо писать в чате, а поблагодарить хочется.

– Я понимаю тебя, дочка, не благодари. А Бог простит.

–

Зрелище вместо хлеба.

Вместо спектаклей смотрю разговоры, это теперь само по себе зрелище. Когда человек платит за них, не за хлеб? Когда присутствует при рождении мысли, когда концентрированно проживает запущенное действом, спектаклем, сценой, схожей с вытесненным (чтоб не мешало жить) из обихода личным, не путалось под ногами то, что пока не принимается, не отсортировано и не отложено на дальнюю архивную полку. А тут вдруг – «ой, как у меня», можно оплакать, осмеять и перешагнуть. Когда внутри спектакля, на тренинге или на корриде, где платят за зрелище с кровавой жестокостью, на тематических конференциях, где отфильтровано на определенную сферу деятельности и оргсбор – плата элитарное, интеллектуальное за действо.

–

Девятнадцатое октября.

День Лицеистов, поэтому смотрела видеоразговор “Сердце России: Наум Клейман, Евгений Жаринов, Юрий Норштейн” в эпическом Михайловском о Пушкине, о “Евгении Онегине”. При этом – красивейший, как они там сидят! – черный в чёрном, белый в белом и белый в чёрном.

“Девятнадцатое

… – … А вот нет у нашего Пушкина всей правды … где у него семьи многодетные? Онегин – один в семье ребенок, да еще не только у папы с мамой, а и у всей своей родни. Ленский один, Евгений из «Медного всадника» один. И Параша одна. В «Станционном смотрителе» Дуня Вырина одна, в «Метели» Марья Гавриловна и ее хахаль непутевый тоже единственные. И в «Барышне-крестьянке», и в «Капитанской дочке», и в «Пиковой даме»…

– И в «Руслане и Людмиле», и в «Сказке о царе Салтане». А в «Сказке о рыбаке и рыбке» вообще никаких детей нету, – подхватил Бокренок.

… – А чего мы вспомнили-то его вдруг?

– Лицейский день, – отозвался кто-то. – Девятнадцатое.

– Это если по старому стилю, – сказал Бокренок тоскливо и поежился. – А по нынешнему – только тридцать первого будет” (“Душа моя Павел”, А.Варламов).

–

60.

Из моих друзей по Контакту в этом году у 4-х 60-летие: две Елены, Наталья и Ирина. Что удивительно – все заняты практически одним делом: соединяют слово и душу. Девушки, и мне 60, принимайте, что ли, в свои ряды.

P.S. Ни одна не откликнулась. Не приняли…

–

Сны.

Размышляла я тут давеча про сны, и вот у Виктора Пелевина в "Круть" читаю:

«Человеческий мозг – это сложнейшая структура, Маркус. Огромная канцелярия, где на разных этажах происходит много непонятного. Можно обманывать эту канцелярию сколько угодно, но нельзя позволять ей видеть обман. … дыры в подсознании, нестыковки и разрывы реальности, замеченные более глубокими слоями психики, кончаются душевной болезнью. Соединяя конфликтующие части опыта в болезненную, но непрерывную последовательность, мы увеличиваем срок годности вашего мозга. … Природа делает то же самое каждый раз, когда вы просыпаетесь”.

–

Треугольник.

В который раз пыталась послушать спикерку N, снова не смогла – сплошные сомнительные шаблоны и голословные ярлыки, на каждое из которых у меня есть контраргументы. Но интересен треугольник: есть ещё две спикерки, с ними я спорю, но слушать их могу. С одной не согласна на ¼, с другой на ⅓. А эту – вообще никак. Они же её слушают и хвалят. Не понимаю.

–

В разное время.

В какой-то период человек бывает слабым или сильным, умным или глупым, читающим или не читающим. Зависит от сложившихся обстоятельств, окружения, энергии событий, внутренней химии. На негативных фазах он относится к себе плохо, не чуя себя, как “под собою не чуя страны”. На позитивных не ловит себя, а просто живет, несётся в потоке, при этом сам у себя есть.

–

Приучить читать.

Не детей, стариков. Сколько сейчас прекрасных книг выходит – о настоящем, недавнем вчерашнем, давнем и далёком с позиции сегодняшнего дня. Борьба за чтение – это борьба за мозг, логику, сохранность словарного запаса. Хорошая книга отчасти даже заменит собеседника, психотерапевта, скрасит пустой вечер в отсутствие интересного кино (если нет в доме интернета). Стоит бороться за привычку читать, хотя бы понемногу, если текст не захватил или труден, всё для этого предпринимать: покупать книги с чётким шрифтом, ясным слогом и добрым смыслом, следить за зрением, вовремя делать операции на глаза и коррекцию. Из лекции Натальи Басовской “Общество и элита”:

“Учиться в жизни можно и нужно до последнего дыхания”.

Из статьи:

“у людей, которые читают каждый день, продолжительность жизни выше по сравнению с теми, кто не читает. В среднем читатели живут на 23 месяца дольше. У тех, кто уделяет художественной литературе полчаса в день (3,5 часа в неделю) риск умереть в ближайшие 12 лет сокращается на 17%, у тех, кто посвящает книгам больше, – на все 20%. … чтение газет и журналов даже в течение часа в день снижает эту вероятность только на 11%. … полезнее читать бумажные издания”.

–

Повторы.

В сегодняшних новостях: “В захваченном соборе в Чернигове устроили кинотеатр. Сторонники раскольнической украинской церкви вывезли из храма все иконы”.

На днях только читала:

“… к Есенину пришли гости и, так как не было щепок, то самовар поставили, расколов для этого две иконы, и «мой друг не мог пить этого чая» (“Алексей Толстой. Биография”, А.Варламов).

–

Книжный клуб “Тексты про тебя”.

“Для: 60 +

Ведёт психолог Наталья Нагорнова.

Художественных текстов про этот возраст не так много, где человек за 60 являлся бы не фоном или второстепенным, а главным героем. Понятных и подходящих для обсуждения и того меньше, но они есть.

Уютные камерные встречи раз в 2-3 недели. Читаем и обсуждаем тексты современных авторов о людях в зрелом возрасте. Ловим свои впечатления и зеркальные переживания, говорим просто, бережно. В помощь и радость себе.

Обо мне: кандидат психологических наук, семейный психолог, автор текстов. Вопросы в личке”.

–

Мама прочитала мой рассказ “Вечер Алушты” из сборника “Крымское приключение”. Её отзыв (дословно):

– … да такой длинный. Но никто на горбу не сидит, хочется рвать дальше.

–

Прояснила про “Детства”.

Долгое время путала два автобиографических “Детства” Толстых. Прояснила.

“Детство” – повесть из трилогии Льва Толстого “Детство. Отрочество. Юность”, главный герой – Николенька, там "Толстой вывел себя под именем старшего брата Николая" (П.Басинский).

“Детство Никиты” – повесть Алексея Толстого, посвященная сыну Никите, он главный герой. Ещё есть “Детские годы Багрова–внука” Сергея Аксакова и “Детство Тёмы” Николая Гарина–Михайловского.

–

А меж тем состоялась первая встреча в книжном клубе. Беседовали об ошибках в книгах известных писателей, пренебрежении фактчекингом. Накануне искала в магазине прорекламированую новинку – сокочай, хотелось открыть клуб чем-то новомодным. Увы, не нашла. Какова же была моя радость, когда гость клуба принёс бутылочку сокочая, да ещё и фисташковые орешки!

–

Капуста.

Вчера молочник, взвешивая мне творог, рассказал, как он “нашёл-таки для засолки капусту Слава в “Победе” на Кировском, а больше нигде не видел”. Я спохватилась: пора, сегодня утром забежала в магазин “Чижик”:

– А у вас капуста какого сорта?

– Да у нас уж третья машина с овощебазы вообще никакую не привозит.

После “Озона” (забирала подарок) наудачу зашла уж и в соседнюю дверь “Магнита”, к открытию весь персонал был у кассы на планёрке, по-семейному дружелюбные и участливые друг к другу. Про сорт спрашивать не стала – была бы вообще… Смотрю – та самая, приплюснутая Слава. Набрала, сколько унесла, благо, нести в соседний дом. В подъезде соседка:

– Вовремя ты с капустой! Сегодня же день засолки по какому-то…

–

В такой мрачный и дождливый день (психолога) – солнечных продуктов!

–

Грузия.

Всю жизнь мечтала побывать в Грузии, но так и не довелось. Что оттуда до меня донеслось? Дружба с грузинской семьёй мамы и сына, незабываемая и греющая меня уже десятки лет. Короткометражки Грузия–фильм – наивные, смешные и мудрые. “Мимино”, которого не стыдно навязать внучке, говорящей на другом языке, “Центровой из поднебесья”, Брегвадзе, Цискаридзе. Любимая подружка, пожившая в разных странах и на старости лет выбравшая комнатку в тбилисской коммуналке. Мне достаточно, чтобы переживать за Грузию как за родственницу.

У Александра Иличевского в “Справа налево”: “Душа народа с неизбежностью становится похожа на тот ландшафт, который его окружает”. Думаю, помимо ландшафта в душе, в крови еще и течёт идентичность той части света (напомню, их 6: Австралия, Азия, Америка, Антарктида, Африка и Европа), на которой расположена земля – «единственное, что имеет ценность. Единственное, что вечно…» (Скарлетт О'Хара), неизменная, как группа крови.

И ещё напомню, что трансконтинентальных государств, расположенных сразу в нескольких частях света, немного. Ещё меньше евроазиатов: Россия, Турция и Казахстан, плюс по разным версиям проведения границ Азербайджан и Грузия.

–

И такое кресло.

В салоне у маникюрши в кабинете кроме её рабочего места есть ещё одно, странное: у окна крутая лестница с тремя высокими ступеньками, сверху площадка. На ней, как на сцене, кресло на колёсиках. Перед площадкой кухонный стол с раковиной, смесителем и водопроводом. Всегда думала, что на этом сооружении делают … не маникор. Но на процедурах я бывала одна, на постамент я только смущённо покашивалась.

И вот сегодня была и вторая маникюрша. Старше меня, под 70, с набоковским именем, ядрёным макияжем и разложенными инструментами, напоминающими сцены про гестапо из “17 мгновений весны”. Я свою тихо спросила:

– При нас будет делать?

– Да. Я просила её в разное время принимать своих клиенток, говорила, что моим не нравится. Но ей всё равно, хозяйке салона тоже.

Пришла её клиентка, прошла к ступенькам. Я содрогнулась: неужели при нас будет делать эпиляцию, даже ширмы же нет! Оказалось… это был всего лишь педикюр. Моя-то делает его на “земном” кресле, с ванночкой на полу. А тут клиентка сидит высоко в воздухе, как на шкафу, с опущенными в тазик на столе ногами, осматривая остальных внизу.

Сказала своей, что всё это время думала на другую процедуру. Смешно.

–

Кабинет, клиент, картина.

Писала в “Хронике ремонта”, что не собиралась загружать кабинет вещами, хотела по-минимуму, но оказалось, что при таком антураже раздаётся эхо и мешает при общении. Погуглила, выяснила, кое-что привнесла, дело оставалось за картиной на холсте, пишут – хорошо путает виражи звуковых волн.

Принесла одну из дома, для начала прислонила к стеночке – вдруг не приживётся? После консультации клиент спросил:

– Картина уже была тут, или я её раньше не замечал?

Успокоила, что не было. Рассказала историю её обретения – как я посмотрела на “Культуре” фильм “Побег из города” о художнице Галине Быстрицкой, пишущей картины с натуры в Криушкино под Переяславлем-Залесским, как нашла её на Фейсбуке, списалась, та откликнулась, прислала мне свою книгу. Потом по её Дневнику путешествий я делала на своей работе в комнате психологической разгрузки мини-вернисаж. А, будучи в Москве в командировке, была приглашена ею в легендарный дом художников на Масловке, тот самый, что “На Верхней Масловке” Дины Рубиной. Там был вечер с кофе, смешными пирожными, прислонёнными к стенам картинами в два этажа и рассказами о судьбах здешних художников, о жизни Галины в Стамбуле.

Созерцание полотна, кстати, повлияло на диалог с клиентом: оно словно открыло потайную дверцу в его памяти, душе. Прижилась картина.

–

Старую традицию резать Оливье под “Иронию судьбы” может вытеснить спровоцированный ажиотажем на билет/балет “Щелкунчик” показ спектакля 31-го в прямом эфире и сподвигнуть россиян единовременно сразиться с мышиным королём и закружиться в Вальсе цветов.

–

Выбор кофе.

Озадачилась я выбором кофе, искала зёрна в килограммовой фасовке, поарабистее. Изучила отзывы, намеревалась одновременно продегустировать 2-3 разных пакета – выбрать, определиться и чтоб впредь знать. Но открывались пакеты из закромов (родины) кухни один за другим, сеанс сравнительного тестирования в очередной раз был профукан, и я махнула рукой.

Но тут поймала себя на ощущении, что слышу бархатный коричневый запах, и даже вроде уже привычный за несколько дней. А это ведь мы новый пакет с кофе открыли. Он сам заявил о себе стойким ароматом, впитавшись в кожу через маслянистую гущу при мытье чашки.

Самый дешевый из 3-х последних пакетов, купленный со скидкой неделю назад в “Пятёрочке” возле дома за 780 руб, сегодня он там тысячу, а на “Озоне” две.

–

Варежка.

Старушка пришла с улицы домой, разделась, определила покупки. Попила чаю, почитала дневники Шварца, посмотрела сериал по телевизору. Но что-то оттягивало её внимание, не могла сосредоточиться. Уже собиралась лечь спать, но пошла в коридор, проверила варежки – так и есть: одной не было.

Подарок от тётки. Жила она рядом с их родным посёлком на маленькой железнодорожной станции, где редкие поезда останавливались, на ней же и работала стрелочницей, держала огород с картошкой и кур во дворе, да вязала на всю родню. Мастерски – большой палец варежки вывязан с ювелирной точностью, каждая петелька на своём месте, и ни одной лишней, плотность – непродуваемая, как мягкий валенок. И носки такие же: по ноге, плотные, с двойной пяткой, не растягивались. Та тётка – одна из трёх сестёр по родительским меркам делом занималась, их отец, старушкин дед, всё ворчал: “Нече на книжки керосин тратить, вязать учитесь. Нюрка Крымсалова соседская вон уж третью шаль за зиму довязывает,” – в доме козий пух, прялка и веретено всегда поджидали высвободившиеся руки.

Вязаные подарки разошлись у старушки дальше по родне, эти варежки были последними вещами с родины. Стала перебирать в уме: пока шла – руки не мёрзли, значит, была в них. Может, когда ключи перед домофоном доставала, сунула их в сетку и промахнулась? Тогда долежит до утра, одна кому нужна? Хотя – там козий пух, распустить можно…

Наворочившись, в четыре часа ночи поняла, что не уснёт. Встала, оделась, вышла в подъезд, спустилась на лифте на первый этаж – варежка лежала на батарее, кто-то поднял и положил. Вернулась в квартиру, разделась, легла и мгновенно уснула. И снилось ей, как её бабушка Наташа крутила веретено.

–

Праздничное выступление в Доме физкультурника. Мэдис, откуда обе дочки, теперь и внучка.

–

После балов.

«Всё, что было на корпоративе, останется на корпоративе». Эксперт по этикету призвала не обсуждать произошедшие на корпоративе «неловкие ситуации».

Золушка, ты поняла? Не бери в голову, душу и на веру, всё – обман, игры и козни начальства.

–

НГ блюдо.

Слушала про оливье у политолога, что, мол, досадно, когда оно – главное праздничное блюдо, как у бездомного, закусывающего на вокзале холодной закуской водку.

Не помню, чтобы кто-то в окружении использовал салат в роли главного блюда. Да и закуской – уж изредка (у меня тренд на салат Ингу сменился тбилисским). Горячее–мясное никто не отменял: сакральные утки с яблоками/ манты/ гусь запечёный/ пельмени и т.д. – просто фотографии с ними не развеиваются по лентам соцсетей, заигрывая мемом “скоро на каждом столе”, это – часть семейной жизни, о которой не треплются, она разумеется. Салат – обложка, преддверие к главному действу, которое внутри, начинка только для своих. В печи/ на столе – не на ветру/ в куплете/ газете.

–

Звонил мошенник, назвал по имени–отчеству, представился:

– Это Энерго…

– А что это?

– Компания, которая вам …, – дословно байку запомнить я не потрудилась, сразу была понятна цель.

– Сегодня можете прийти оформить договор?

– А зачем? – и он отключился.

Диалог был короткий и с ленцой. Мы поняли друг друга по интонации. Звонившего невозможно было представить не только за компьютером учреждения, но и охранником – чистый гопник. В очередной раз удивляюсь: сколько же информации, не конвертирующейся в слова (за ненадобностью), несёт тон и постановка голоса. В паре фраз считывается – сколько человек учился, на каком уровне общался, до какого дела допущен, в какой позиции – лакейской или специалиста…

–

Новогодний стол.

Не только блюда на нём, но и сам он трансформировался: по рассказам и фотографиям – в домах больше фуршеты, журнальные столики сменились кофейными, что облегчило чае- и кофе-питие. Классическое застолье-сидение в возрастных компаниях, вокруг которого крутится обслуживающая хозяйка, всё реже – если отношения на равных, то гостям неуютно общаться, когда не все расслаблены. Сейчас уже редко принуждают к блюду, от которого раньше было не отвертеться, когда сияющая хозяйка раскладывала каждому по кусочку на тарелку.

Публикации в “Культуре”

Это не родной двор, который как часть дома, где хорошо, когда дворник дядя Вася по-свойски шмякнет, в чём-то подправит, это – работа. Уже не тылы, а часть внешнего мира, место борьбы – за себя, за свой рост, своё развитие, становление, самодостаточность, идентичность.

Недавно я стала вести записи о прочитанном, наподобие читательского дневника. Там – откликнувшиеся цитаты, комментарии, продолжение диалога с автором. Его мнение плюс моё – мысленные векторы складываются в сумму. Чтобы не запутаться, записи размещаю в файл в алфавитном порядке по фамилии. Илишкина в нём оказалась между Иличевским и Искандером – соседство почётное и украшающее. “Сумма векторов” – не содержание прочитанных книг, не рецензии, а пристрастный отклик читателя с большей или меньшей включённостью психолога.

Знакомство с калмыками.

“Улан Далай”, степная сага Натальи Илишкиной. История трёх поколений калмыцкой семьи, в центре каждого – судьба одного из них: дед Баатр, сын Чагдар, внук Иосиф–Александр, их именами названы части книги. В посвящении – связь прошлого и будущего, одной фразой – о предках и потомках.

В каждую главу, в новый временной отрезок погружение через звуковые врата: “тер-тер, хард-хард, бювя-бювя…” Так звучат: скрип телеги, жевание и призыв лошадей, крик над плацем, завывание позёмки, треск горящих брёвен, чмокание гнедого по пашне, ветер, тягловый паровоз, кашель, курлыканье журавлей, песня, стук часов, взрыв пушечного снаряда, колонна грузовиков, пение насекомых, домбра. География описанной истории обширная, упоминаются и наши места: мост через Волгу у Сызрани, Самарская губерния, Кинель.

Жизненные вехи героев: учёба, понимание, что развиваться необходимо, иначе – теряешь родных людей, когда роды без врача, несёшь убытки, когда обсчитывают при аренде земли, низкий урожай без знаний агротехники; когда назвался новым именем – как отказ от прежнего уклада, родовых устоев, признания непостоянства установок, на которые опирался, а потом приходилось заходить с другой стороны. “Теперь он точно знал, на чьей стороне: на стороне тех, кто воевал против врагов отца” – попробуй не запутаться, скрываешься, стараясь не попасться ни красным, ни белым. В лихие времена жизнь выворачивается наизнанку, и непонятно, кто за кого, выгоднее быть сиротой – “теперь без семьи, без имущества самая жизнь”. Трудно различать смирение перед властью и старшими и смирение перед дурными соседями; понять: колхоз – благо или новый виток крепостного рабства, только уже не под помещиками, а под партийными; суметь сплотить людей, чтобы не повымирали поодиночке, и разумная иерархия давала бы пользу без притеснения.

Ценности калмыцкого лидера: “от его храбрости и решительности будет зависеть судьба целого края”, “стыд страшнее смерти”, “Жизнь любого калмыка ценна продолжением рода, сохранением корня. А отсеки этот корень – память о предках, смысл жизни будет утрачен”. В 10-летнем возрасте  воодушевлённый в кругу односельчан “быть героем”, он позже стал сильнее остальных в своём окружении. Доводилось убивать, но только в бою, не безоружных и не приговорённых к казни.

“В России каждые 10-15 лет меняется всё, но если взять 100 лет – не меняется ничего” (Л. Аннинский), или “не повторяется, но рифмуется” (Л. Рубинштейн). В этом смысле книга “Улан Далай” современная и полезная – страшный холерный год красного водяного дракона,  “… Войны кончились … А вдруг новая война?” Жизнь перетряхивает людские слои – соседские, клановые, сословные, как стёклышки в калейдоскопе, составляя новый рисунок ближнего круга. Старые обиды перемалываются, но какие-то не дробятся, не дают соединиться, продолжая разделять потомков по разные стороны водораздела, “жесточает сердцем народ, … частоколы на меже стали вбивать”.

Времена обостряются, и не помнить родство спасает. Когда один переселенец сказал, что калмыки–казаки были в почёте, и на казаках держалась вся дисциплина в царской армии, другой попросил “не углубляться, молодому поколению этих сведений ни к чему”. И про царскую армию, и про революционные и предвоенные годы – срезаются слои истории для тех, кто подрастает, стряпаются на скорую руку новые правила, без корней, на пустом месте. Противостоит такому эта книга.

Описано образование патриархальной семьи, где “муж всегда старше”. Как по “Домострою”, где муж жену должен был превосходить по четырём параметрам: возрасту, росту, социальному и материальному положению. Женихи, соблюдая ритуалы, показывали физическую выносливость, владение телом и речью – всё важно, раз роднятся с достойным кланом и берут в жёны девушек из благополучной семьи. Невест не видели, пока все задания не “сполнили”. И был обычай: жене после свадьбы год не ступать ногой в родительский дом.

На страницах книги показана эволюция семейного уклада. В начале романа видим общинные черты: размытые внешние границы семьи – согласно обычаю своих детей отдают в духовное заведение, бездетной родне, берут к себе овдовевшую сноху. В следующем поколении в подобной ситуации отец уже не отдал сына на воспитание в семью бездетного брата – отказал старшему и нарушил обычай.

В начале романа семья дисфункциональна по современным меркам:  недостаток личной свободы, выбора – все в одной упряжке, негибкие правила и законы. Формат отношений домостроевский, доминирующий, где у мужа главенствующая позиция, у всех прописанные ролевые функции – “В “Степном уложении” записано … женщин к работе с землей допускать нельзя, всех подземных чертей к себе на косы нацепляют”, “Калмыцкий обычай – мужа ни словом “муж”, ни по имени назвать нельзя. Ни в глаза, ни за глаза”, “Не в традиции калмыков помнить родню по женской линии”. Но в этом укладе есть тщательность, добросовестность, чёткость – “выскобленная дочиста столешница, обмытая и прочёсанная шерсть”.

С течением времени под воздействием внешних жизненных переломов и внутреннего развития семья трансформируется в партнерскую. Герой, чувствуя, что противоречит укладу, скрывает свои действия от посторонних: “… стал жене по дому помогать, боялся только, чтобы соседи не прознали, не опозорили его…”, учел желание супруги не переезжать в станицу и выделиться из семейного хозяйства, чтобы не расставаться с отданным сыном.

Меняется и семейная иерархия:

“Чагдар вдруг осознал, что он командует матерью, а мать ему подчиняется. В свои неполные восемнадцать он принял на себя роль старшего мужчины при живом отце и старшем брате – так распорядилась судьба”,

“Немыслимо при живом муже женщине распоряжаться детьми. Но времена настали лихие”,

“Чудная пошла жизнь. Младшая невестка говорит за старшую. Жене предлагают учиться, не спросив мужа”.

Сын своевольно уходит в войско, не спросив у отца разрешения: “… что-то невидимое, но доселе незыблемое в укладе жизни пошатнулось”, он и женится уже по-другому: “откладывать женитьбу было нельзя, вокруг Цаган стал увиваться заведующий райземотделом, снабжавший её свежими номерами журнала “Крестьянка”.

Из доминирующей в партнёрскую семья трансформируется с разной скоростью: герой кидается разделить домашнюю работу с женой, а брат ему не позволяет это делать – одному в доме нужен партнёр, другому – подчинённый исполнитель. Отец и сыновья – то один в силе и на коне, то другой. То их сближает нежность и надежда друг на друга, то они отдаляются с обидами и разочарованиями.

Есть в романе чудесное – гадание на спичках, устоявшиеся и импровизированные ритуалы, трёхлетний затвор монаха, его сидение в неподвижной позе и исчезновение, уход “в тело света”, тень от храма. Сила ритуала: “В поклонении большая мощь”. Посильнее мифологического защитника веды – братская забота, спасает без ответной благодарности. А ещё, как волшебство – тушка байбака и предложение со свёртком.

Много бытовых подробностей: большие клетчатые шали – помню такие у прабабушки в деревне, “Чай был жирный и густой, щедро заправленный мукой и и салом, и , выхлебав по три чашки, все разом осоловели”. Некоторые устаревшие слова с разъяснениями внизу страницы (кильдим – беспорядок) на удивление оказались в употреблении.

Название романа состоит из имени героя, поэтому логично полагать, что выбор, использование и метаморфозы имён здесь носят символическое значение. Имя – одно из составляющих идентификации человека, в нём информация о национальной, семейной, половой, религиозной, сословной принадлежности. П.А. Флоренский писал, что дать имя предмету – это символизировать, признать существующую связь внешнего его выражения и внутреннего содержания. Через это вербальное средство общения могут выражаться межличностные отношения.

Когда маленький Баатр (дед) перечислял заученные “семь колен” своей семьи, он называл лишь мужчин с их доблестями и славой. О своём поколении упомянул: “Я … второй сын табунщика,” о старшей сестре ни слова. Женихом он так и не узнал, как звали его невесту:

“А зачем? Завтра ей всё равно имя поменяют. … Я её по имени звать не буду. Это стыдно, когда муж жену по имени кличет. Жена обращается к мужу ”Наш человек” али “хозяин дома. А если ей от меня чего надо, просто крикнет “Эй!” … У нас вовсе имена старших произносить нельзя. А муж – он над женой старший”.

Так же, “Эй”, звал потом сноху свёкр.

Постепенно детям стали давать новые имена в честь героев эпоса, которые “в прошлом были сакральными, никто не осмеливался присваивать их своим детям”. Недавно я наблюдала на детской площадке три Евы – выросло поколение мам, для которых это имя уже не олицетворяет первородный грех и обнаженное тело, Адама и Бога, картины Буонаротти, Брейгеля Старшего, Босха, Дюрера, Тициана, Рубенса и других с её изображением, как охранный запрет на упоминание всуе.

Последовательное использование имени облегчает целостное восприятие своей жизни, а его изменение сообщает о коренных переменах в человеке. Калмыцкий мужчина несколько раз перерождался, и это отражалось в его имени: Чагдар, Чагдар-Улан, Чагдар Баатрович, Гайдар Петрович, Улан. Меняли имена и в его окружении: переворачивали задом наперед – Харти Кануков стал Итрах Вокунаев, другой взял фамилию Аврорский в честь крейсера. “Улан Далай” – символ переламывания судеб, изменений, отраженных в имянаречении.

Своих детей герой назвал в честь революционных кумиров: Вова, Иосиф, Надя, Роза. При переселении калмыцким детям дали новые имена для простоты и удобства местных. Так сын Иосиф получил второе имя, как и его отец. В тот 1944-й год переименовалась и Элиста в Степной (временно, до 1957-го года, по который и описана сага, уж не знаю – совпадение это или дополнительный смысл), а потом обратно в Элисту.

В конце романа внук Иосиф–Александр с супругой называют друг друга по именам, на равных, когда ехали к зарытым Георгиевским крестам, а обрели другую награду: брус с семейными ростовыми зарубками и печную заслонку – частицу семейного очага.

В процессе чтения у меня всплывали события и герои других книг, знакомилась с калмыцкой жизнью вместе со всем своим багажом. В голове теснились уже имеющиеся полотна, размещала ещё и это, соединяя их в обновлённую картину – “Тихий Дон” А.Шолохова (брат на брата, ополоумевший люд, выпустивший из себя зверское, уподобляясь голодным волкам), “Хождение по мукам” А.Толстого (встреча с роднёй в стане врага), “Поход на Бар-Хото” Л.Юзефовича (взятие крепости, пулемёт на ней и статуэтка святого в доме), “Вольный поезд” М.Цветаевой, “Зулейха открывает глаза” (новый уклад) и “Дети мои” (голод) Г.Яхиной, “Мои странные мысли” О.Памука (сватовство/воровство друзьями/роднёй сестёр/невест), “Лето Господне” И.Шмелёва (рыжая собака, сулившая фатальную опасность, как лошадь Стальная с “тёмным огнём в глазу”). Одновременный выход книг со схожестью в сюжете свидетельствует об актуальном, созревшем в общем контексте,  как это случается в науке, когда в разных концах земли природа подводит к одинаковым открытиям.

“Психические черты каждой расы столь же стойкие и определённые, как признаки физические”. На разных временных этапах показана высокая организованность воинов–конников (Новороссийск 1920-го, Чилгир 1923-го), словно от близкой жизни с табунами скота наглядно передалось понимание условий выживаемости. Что я знала о калмыках до этой книги? Пушкинское “друг степей”, да слышала про шахматную Элисту. Как выяснилось в книге, они и сами пытались найти хоть крупицу информации о Калмыкии, но натыкались на молчание, “как будто такой республики не существовало”.

Сейчас у меня ощущение, что я прочитала о калмыках учебник истории, докторскую диссертацию, да ещё и кино посмотрела, потому что – со звуками, картинками, разными эмоциями, смехом, горечью. За что моя искренняя благодарность автору. Очень много информации исторической, этнической, психологической, житейских нюансов, точных бытовых мелочей – живой материал, не потерявший аутентичности, пройдя через руки, голову, сердце и душу писателя.

Платоновы тела – правильные многогранники. Логично, что в самом начале романа Александра Иличевского “Тела Платона” с письма безвестного писателя у меня в памяти всплыл “Преподаватель симметрии” Андрея Битова – так же в названии о гармонии в геометрии, тоже: не его текст, а перевод давней иностранной книги, и метафизическое путешествие запустилось показом фотографии из другого времени: из будущего, здесь – из детства. А ещё – фотографии камбоджийской казни с обложки книги Жана Бодрийяра, Алена Делона…

–

В романе много записей–воспоминаний, “Глухов пишет: “…”, и – о писателях, художниках, антропологии, мироздании, устройстве мозга, метафизике пространства, текстах, языках, Москве, МиМ, экскурс в историю искусств с уклоном на пейзажи – когда, где, у кого. Внешний сюжет утопает во внутреннем. Матрёшкой в роман “Тела Платона” вложена одноимённая повесть, у которой наоборот – есть отчётливый внешний сюжет: двоих юношей разводят послешкольные пути–дороги. Запахи советской школы унесли меня туда, как на машине времени. Да и другое – из чего же, из чего же, из чего же… – всё  описано. В конце границы между романом и повестью для меня стёрлись.

–

Параллели: эмиграция и выселение деда; деревянные топчаны для статуй вместо кроватей в московской мастерской скульптора и каменные ложа длиной больше двух сажень в долине гигантов; одиночество писателя Леонида Королёва, якобы спешащего отрекомендоваться читателю, так как лишь на золотом сечении текста – его шестидесяти двух процентах («Ни единого настоящего друга – за все время жизни … одиночество божественно … , когда вы остаетесь наедине с природой») и одиночество героя («Так хорошо … воображая, что в доме нет никого. … Нелюдимый даже с самим собой»).

–

О времени: «прошлое осознать неопределенным … будущего не существует. Тьма корней прозорливей воздуха кроны. … В сравнении с прошлым – будущее, в сущности, белое безмолвие”. А если не крона, а крылья? Говорят же: “Родители могут дать детям только корни и крылья”. «Представление об ангелах-хранителях государств, империй … это ощущение взмаха крыла при взлете». Ну вот – крылья. И нетто настоящего: «А потом были два дня прогулок в горах и две ночи, в течение которых мы говорили только о том, что вокруг и сейчас, ни слова о прошлом, ни слова о будущем. … запрещал себе думать. Была ли замужем? Есть ли дети? Или у нее счастливая семья? Эти знания были лишними.»

–

Измерения в разных системах координат иногда пересекаются и соединяются. «Всё заканчивается в мире, в том числе любовь – совершенно бесконечная штука, покамест она существует”; «одной глубокой истине может противоречить другая, не менее проницательная истина. В то время как полное согласие частей рождает только ложь»; «Прежде, чем решу вернуться, я сделаю это наоборот – полным вперед!»; повесть “Реки стратосферы”; «Скажем, есть такие события в жизни – промельки, случайные встречи … становится понятно, что время – ловушка»; “Конец совпадает с началом”.

–

На моё профессиональное откликалось психологическое, психофизиологическое, и психотерапевтическое: «… первое мое воспоминание – страх темноты или чего-то потустороннего»; сокрытая в области крестца человека “летучая мышь”, как полубабочки теста Роршаха; «сознание пишет жизнь в разные участки мозга: некоторые части прошлого нейронно смешиваются с оперативной памятью, образуя своего рода археологическую культуру биографии»; раскулаченный и сосланный прадед всю жизнь “просыпался в пять, чтобы заняться коровой, козами, печкой. А тут проснулся – да зачем вставать?» – смысл на бытовом уровне, когда потерялся в городских джунглях (дауншифтинг – некоторым спасение); «жизнь в горах любое горе обратит в медитацию».

–

Каков повествователь? “Я – закат в Иудейских горах”; “вход за границы себя”; “улепетывают по террасе, как трассирующие пули в темноту. В меня».

–

Недавно тоже задавалась вопросом –

«почему Чехов не написал романа … Толстой еще мог быть уверен, что, пока он пишет «Войну и мир», все не изменится настолько, что человек потеряет свое место в мироздании. Чехов такой роскоши позволить себе не мог. Но обстоятельства болезни, конечно, главная из этих двух причин».

Но предполагал же Достоевский второй том “Братьев Карамазовых”. Болел, замыслил, не успел. Думается, что объём главных произведений у писателя соотносится с тем форматом личных отношений, в которых он живёт. У одного – длинный брак на годы, на фоне иных менее значимых связей, как “Война и мир” со сложной структурой, главным и побочными сюжетами, даже и: “к ветхозаветному типу я бы отнес некоторые тексты Толстого”. У другого – многочисленные короткие связи, как рассказы и пьесы. И сверхъестественный “Дом с мезонином”, словно библейский текст для религиозных людей “написан Святым Духом” – не человеком, но врачующим, лечащим.

Если посмотреть ретроспективу произведений одного писателя, то помимо литературной истории будет и история его души, личностного, духовного и душевного развития. Эта динамика личности воплощается в творчестве и встраивается в конструкт, который им освоен в реальной жизни – в короткие встречи, в семейную сагу, в сценарий или пьесу с шаблоном сцен, вмещается в уже раскроенный по фасону и размеру формат. Способы контактировать с людьми и удерживать отношения отражаются в структуре текста так же, как в почерке, “единственном способе перечеркнуть одиночество” – через межбуквенные соединения, расстояния между словами, расположение на листе и т.д. Не избежать писателю своего психотипа, данного природой способа любить – потому, бывает, и оказывается он непригоден для “библейского кодекса русского языка”, если у него “нет эмпатии к своим героям”, будучи даже гениальным “совершенным модернистом”.

–

«… Кажется, будто прошлое не истекло, а припрятано», и моё откликалось.

Бабушкины словечки – помню, как слушая её, думала: записать бы, так точно, и больше ни от кого не слышала, было ощущение ценного, уникального. Но я не собиралась быть филологом, как моя подруга, рассказывающая о фольклорных экспедициях. А сейчас, когда всплывает какое-нибудь, мелькает: записать хоть эти оставшиеся крохи, и снова – не важно, лень, не сподручно. Может, теперь, прописав эти порывы, что-то зафиксирую.

У рассказчика в сарае белуга на козлах и чёрная икра в тазах. Дом моего детства был заселён работниками речного порта, сосед регулярно плавал с инспекцией и привозил её из Астрахани, семья его едва успевала распродавать, холодильники были небольшие. И в нашей морозилке клейкий солёный брусок кг на два лежал всегда.

«Поднялся в Самарию» – есть родство с Самарой? Те сорок градусов в ней тоже – каждое лето непременно.

Смысл быть узнанной внуками бабушкой: “чтобы их взрослый мир оказался населен добрым и умным призраком” её – согласна.

А что-то не сошлось: «в музее в Переделкино»; “застукал жену с пожарником”, “здесь нет почти дорог”, “Хрусталёв, в машину!”,  очеловечивание кафе, “чье деревянное строение сотрясалось»,  своеволие с запятыми.

«В писательской жизни многое происходит по принципу отталкивания. Вот почему писатели совсем не критики – их методы объективации не годятся для взвешивания на весах истины” – обнадёжил: мне не даются рецензии.

–

Отклик мимикрировал и непроизвольно разделялся на части с привычным у меня пунктиром. У автора книги тоже разделены, тремя плюсами. Мои три минуса на его три плюса – совпало, хоть и не встроилось: у него с пробелами, а мои слились в одно тире, соотношение длин – почти золотое сечение. Читая “Тела Платона”, я попеременно общалась то с литературоведом, то с представителем мужского мира, то с философом глубинного одиночества, то с гениальным мыслителем.

Единственным продолжением Александра Пушкина по мнению Андрея Битова был Владимир Даль, который в ответ на предсмертный призыв Пушкина в бреду: “Так пойдём же, да, выше, выше пойдём!” и указание на книжные полки – произвёл это воззвание в Толковый словарь живого великорусского языка.

Битов в документальном фильме о нём  рассказывал, что занимался скалолазанием, выбирая собственные стенки и маршруты, потому что не ходил чужими – “Это принадлежит мне, и карабкаюсь я сам”. В двенадцать лет на Кавказе он впервые увидел горы и заболел ими, понял, что станет альпинистом. Горный институт выбрал из-за слова “горы”, болел горами.

Есть исследования психофизиологов по взаимодействию пешей ходьбы и работы мозга, которые выявили, что при монотонной ходьбе мозг лучше формулирует мысли, образы, продуцирует идеи, а на трудной горной дороге с преодолением рельефа чаще высекаются афоризмы и точные определения.

С восхождением изучение трудных математических доказательств более ста лет назад сравнивал архитектор математики Давид Гильберт – от уровня “общекультурного просвещенного ума” движение вверх может занимать месяцы, годы, с промежуточными этапами. Получение профильного образования – как сбор на высокогорье, движение дальше – этапами, “на которых основываются промежуточные лагеря, необходимые для все более и более высокой заброски требуемого снаряжения и продуктов питания”.

Герой романа Александра Иличевского “Математик”

“начал по выходным ездить в горы. Скоро ему надоело ходить по тропинкам, хотелось немного вспомнить скалолазание. … Если бы спросили его: «На что похожа великая мысль?» – он бы ответил: «На сложную вершину… Надо бы в горы податься. Напряжению нужна новая точка приложения… Мозг та же мышца – требует работы … и наконец обрел то сладостное чувство, которое ощущает под ложечкой человек, когда получает власть над вертикалью. … Гора показалась в этот момент математикой – ее частью, одной из вершин”.

Словно воплощение умственной деятельности – смена ландшафта при восхождении. Физические усилия, усталость, преодоление – и: предгорье остаётся внизу, а ты, как при отборе самых–самых, при попадании в избранные, в перевёрнутую воронку, попадаешь на самый верх понимания сути, знаний.