Читать онлайн Благие знамения: после Армагеддона

Часть I. «Обретенный Ад». Глава 1

Старая история, о которой не знает только тот, кого еще не вытянули в этот мир за ногу, началась с яблока. Примерно в то же самое время миру был дан обратный отчет, который вело само мироздание. Старая история была весьма насыщена – и даже перенасыщена – событиями, но завещанный Большой Бум и реки крови, когда на экране условного циферблата высветилось 00:00:00, не произошло. И хоть Армагеддон удалось предотвратить (не без помощи достойных людей и порой совсем даже не людей), он все же угрожает этому миру, нависнув над ним, словно лезвие гильотины…

Впрочем, не будем о гильотинах. В сердце одного из тех самых не-людей, этот «головотяпный инструмент» пробуждает не самые светлые воспоминания.

Как бы то ни было, та Старая история действительно, в каком-то смысле закончилась. Если можно назвать концом перезапуск. Войска ангелов и демонов вынуждены были, что называется, обломаться по полной, когда обещанное им когда-то сражение не состоялось. Огорчение (если уместно будет называть великое горе, выражавшееся в резко повысившимся вылизывании адских стен и скручивании символических райских лир в круассан, огорчением) для некоторых оказалось неподъемным. И с той и с другой стороны огорченные страдальцы винили неких двоих не-людей – своего рода смотрителей, которым совсем не улыбалась перспектива возвращения в свои конторы.

Хотя уместнее было бы винить и хулить Великий замысел.

Да, Старая история, которую все знали, «закончилась». А Новая же, перезапущенная история, началась уже не с яблока. Отнюдь нет.

Но с летящего по небу, обгоревшего по краям, клочка бумаги. Он свободно парил на новом, перезапущенном ветерке и вполне мог бы любоваться новым, перезапущенным солнцем и облаками. Если бы он был живым существом, конечно, например, птицей. Неважно какой именно, канарейкой или дроздом.

Потому что птицы ничем не любуются, когда летают.

Клочок бумаги даже не представлял, какую роль ему предстоит сыграть в Новой истории. Не в глобальном смысле, естественно, отнюдь, но в жизни весьма тесного круга недолюбливающих друг друга лиц.

А может быть, вообще никакой роли ему и не предстоит.

Это же просто клочок бумаги, в конце концов.

* * *

А вот и первый «не-людь», на которого очень благотворно повлияла отмена Армагеддона, но отнюдь не благотворно влияют случайные воспоминания о той самой гильотине, неизбежно вызывая волнения в сердце и желудке. Ангел по имени Азирафаэль, страж Восточных Врат, хранитель пламенного меча. Вернее, она была им до всей этой армагеддонной истории. Сейчас же она обслуживает покупателя в своем букинистическом магазинчике в лондонском Сохо и улыбается ему любезно, как всегда улыбаются ангелы, продающие что-то ветхое, сомнительной для некоторых ценности.

То есть следует понимать, что улыбка Азирафаэль не принадлежала никакому другому ангелу – только Азирафаэль. Это была своеобразная смесь из бесконечной любви к ближнему, свойственной ангелам, и навязчивой подленькой мыслишки: «Да когда ж ты уйдешь отсюда, придурок?»

– Мисс Фэлл, я ведь уже объяснял вам по телефону, что мне жизненно необходима эта книга, – раз за разом повторяет почтенный старик по фамилии Дрожкинз, выглядящий так же, как и все прочие почтенные старики. За исключением того, что был неприлично богат и повернут на редких изданиях. – Вы даже представления не имеете, насколько…

– Полагаю настолько же, насколько и мистеру О’Броку, – с неизменной улыбкой отвечает Азирафаэль, держа в руках ветхий том «Пособия по домоводству для юных джентльменов. Издание Первое и Единственное» так же, как ребенок держит собаку, которую нашел на улице, притащил домой и отдаст только через свой труп. – Он звонил на прошлой неделе.

– Ой, этот О’Брок! – мистер Дрожкинз негодующе дернул правой рукой и сшиб стопку книг, кажется, совершенно этого не заметив (как и уставшего вздоха Азирафаэль). – Все время ставит мне палки в колеса, ублюдок! Я говорил ему, что мне это пособие нужнее!

Азирафаэль задалась было вопросом, зачем понадобилось «Пособие по домоводству для юных джентльменов. Издание Первое и Единственное» этому неюному неджентльмену, но прервала саму себя, рассудив, что все равно ему этой книги не видать. Мистер Дрожкинз будто услышал ее мысли, и очередная книжная стопка полетела на пол (Азирафаэль уже не была на сто процентов уверена, что он сделал это случайно).

– Значит, не продадите? – спрашивает он таким тоном, каким гробовщики запрашивают мерки с родственников покойного.

– Понимаете, уважаемый мистер Дрожкинз…

– Я могу предложить вам гораздо больше, чем этот О’Брок!

– Дело не совсем в этом…

– На ту сумму, что я заплачу вам за эту книгу, вы сможете держать свой магазин просто для красоты до конца своей жизни!..

– Очень сомневаюсь, – пробормотала Азирафаэль. Глуховатый Дрожкинз ее не услышал.

– …Боже правый, у вас нет сердца!

Азирафаэль в ужасе вздрогнула, и на секунду ее охватили сомнения. Дрожкинз, как локатор, уловил это и подпустил в голос патоки:

– Мисс Фэлл, милый мой ангел…

И тут же застыл. Азирафаэль с облегчением выдохнула и шлепнула «Пособие по домоводству для юных джентльменов. Издание Первое и Единственное» на ближайший стол, заваленный еще не сваленными дрожащей рукой Дрожкинза книгами.

– Спасибо, но не стоило так, – сказала она в вакуумную тишину.

– Да конечно, он тебя чуть не сожрал с потрохами.

Это второй «не-людь», демон по имени Кроули, который только что остановил время для мистера Дрожкинза. Если угодно, это можно сравнить с гипнозом. Полезное умение как для демонов, так и для ангелов, когда нужно быстренько и незаметненько для человека побудить его к чему-либо (см. историю о Жанне Д’Арк). Но есть у него и свои минусы, главный из которых заключается в том, что окружающие начинают нервничать, когда внушаемый застывает посреди разговора и начинает нечленораздельно мычать в ответ на ангельские/демонические увещевания. (Еще один минус – внушаемый становится восприимчив к подселению в него разных сущностей, поэтому было бы неплохо держать под рукой экзорциста).

– Мистер Дрожкинз, в сущности, неплохой человек…

– Пфф, Дрожкинз, – прыснул Кроули. – Поляк, что ли?

Азирафаэль вздохнула и обратилась к старику. У того уже обильно вытекала слюна из застывшего раскрытого рта.

– Сейчас вы очнетесь, мистер Дрожкинз, и поймете, что вам жизненно необходимо… – она задумалась.

– Съесть порцию фиш-эн-чипс, – подсказал Кроули, опасливо приподнимая пальцем титульный лист одной из рухнувших на пол книг.

– Ну пусть, – не стала спорить Азирафаэль, удержавшись, чтобы не ударить его по рукам. – И стать добрее к окружающим, особенно к вашему сыну, который работает боем в российском отеле «Космос»…

Кроули с интересом воззрился на Азирафаэль, потом на Дрожкинза.

– Но самое главное, – как ни в чем не бывало продолжала она, – вы выйдете из магазина и забудете дорогу сюда, так как в вашей жизни должно появиться место для чего-то более ценного, чем книжное скопидомство.

Кроули поджал губы, пытаясь не расхохотаться. Он понятия не имел, насколько сказанное соотносится с Дрожкинзом, но саму Азирафаэль характеризовало как нельзя точнее.

Она выразительно посмотрела на Кроули.

– Ты же и сама можешь, – процедил он, еще не до конца подавив приступы смеха.

– Будь так добр.

– Уж лучше святой водой облиться! (На самом деле Кроули так не думал, его просто оскорбили в лучших чувствах).

Но все-таки он щелкнул пальцами, продолжая с любопытством наблюдать за Дрожкинзом. Старик часто заморгал, всосал остатки слюны и недоуменно огляделся.

– Бог мой, старый растяпа с клешнями вместо рук! – воскликнул он, глядя на распростертые на полу книги, каким-то образом запомнив, что к такому коллапсу привело его негодование в адрес мистера О’Брока. Но у него совершенно вылетело из головы, откуда это негодование взялось, и почему он махал руками как мельница.

– Ничего страшного, – улыбнулась всепрощающая Азирафаэль, чье всепрощение на самом деле было отнюдь не безграничным. – Должно быть, вы отмахивались от мухи. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Мистер Дрожкинз взглянул на Кроули. Кроули взглянул на него. Полная противоположность Азирафаэль (не только по очевидным причинам), он не улыбался любезной улыбкой посетителям. Не только потому что у него не было своего букинистического магазина, но еще и любезности как таковой. Старик почесал в затылке, будто вспомнил что-то неловкое.

– А вы не знаете случайно, любезные молодые люди, где тут ближайшее кафе? Почему-то очень захотелось фиш-эн-чипс…

Азирафаэль бросила на Кроули победный взгляд и ответила:

– Выходите из магазина – и прямо за углом направо. Только соблюдайте осторожность, пожалуйста, там оживленное движение.

Но Дрожкинз продолжал рассеянно и как-то виновато оглядываться. Так, будто на него внезапно свалился груз прошлых лет.

– С вами все в порядке?

– Д-да, просто… вспомнил, что мне нужно кое-кому позвонить… Всего хорошего, молодые люди.

Звякнул дверной колокольчик, и старик наконец ушел. Азирафаэль опустилась на пол, чтобы поднять книги, пока Кроули следил, как Дрожкинз, едва выйдя из магазина, помотал головой и внезапно резко выпрямился, исполнившись какой-то решимости. Затем помаршировал туда, где должно было быть кафе с желанными фиш-эн-чипс.

– Ангельская магия в действии, – произнес Кроули, когда он утонул в потоке прохожих, спешащих из офисов на обед в ближайшие кафе.

– Магию практикуют ведьмы, ангелы вещают в сердце и душу.

Кроули сгримасничал. Азирафаэль медленно продвигалась к столу, чтобы сложить злосчастные книги. Когда они наконец с неприлично громким стуком для таких приличных книг воцаряются там, он поджал губы:

– Они тебя когда-нибудь к чертям придавят. Поэтому я их не читаю.

– Чех! – неожиданно воскликнула Азирафаэль.

– Будь здорова.

– Да я о Дрожкинзе. Это он чех.

Кроули на мгновение зависает, и они пару секунд переглядываются: он с недоумением, а Азирафаэль с радостным ожиданием.

– А-а-а, ну да, я понял, ага.

– Слава богу. А то в такие моменты мне кажется, будто мы на разных языках говорим.

Кроули небрежно поводит плечом, пока Азирафаэль припрятывает «Пособие по домоводству для юных джентльменов. Издание Первое и Единственное». Для Кроули не было секретом, что букинистическая лавка для Азирафаэль не что иное как личная большая коллекция редких изданий, и что маленький ангел продаст скорее душу Сатане, чем один из своих бесполезных кирпичей человеку.

Тем временем в магазин зашли еще четверо посетителей, и Кроули проследил, как они разбрелись между полок, как тараканы.

– Поверить не могу, что сюда вообще люди ходят, – проворчал он.

По большому счету Кроули в своем ворчании несильно отличается от людей: он делает это, когда ему что-то не по нутру, или когда Хастур в очередной раз за глаза называет его лощеным ублюдком (второе, хочется верить, не относится к людям).

Вспомнив о Хастуре, Кроули невольно ухмыльнулся. Старый добрый вонючка Хастур, как ему там живется под трогательно дрожащим мушиным крылышком Вельзевула и других?

Хочется верить, что после каждого рабочего дня он орет как святой водой облитый.

Тут Кроули заметил, что Азирафаэль с сочувственной улыбкой вела под руку изможденную женщину, на чьем лице не было никакой улыбки вообще. Вернее, она пыталась выдавить из себя подобие хотя бы благодарной ухмылки, но такое тяжело выдавливать, когда у тебя на шее висят трое неуправляемых мартышек, которых вот-вот пора забирать из школы. Женщина, кажется, вообще не расстроилась, что ничего не купила. Создалось впечатление, что она зашла просто для того, чтобы скоротать время хоть где-то.

– Ты редко сюда захаживаешь, – сказала Азирафаэль, усаживаясь за стол и раскрывая книгу учета.

– Что, не расслышал? – переспросил Кроули.

– Говорю, ты редко сюда захаживаешь.

Азирафаэль возвела на него огромные глаза. Огромные из-за стекол очков, а не сами по себе, но на Кроули они почему-то все равно произвели какое-то странное впечатление, и он даже забыл, почему, собственно, приехал. Но быстро вспомнил, что «не за чем, совершенно не за чем, просто так, от балды», что и сказал, сверля ее черными стеклами собственных очков, будто опасался, что она что-то заподозрит…

– А, – только и сказала Азирафаэль и опустила глаза обратно в книгу учета.

– Тут же одно время твои небесные дружки тусовались, – небрежно бросил Кроули.

– Угу.

– Не объявлялись, кстати?

– Нет. Твои?

– Не-а.

Посетители все как один покидали магазин с пустыми руками, что несказанно поднимало Азирафаэль настроение. Стоит отметить, что она вовсе не была жадным букинистом. Чтобы понять ее чувства, представьте, что у вас есть коллекция любимых… стеклянных шаров, к примеру. И разные незнакомые люди постоянно норовят запустить в нее свои клешни и сунуть вам в карман сколько-то денег за один из них, полагая, что это прекрасный обмен.

Нет, не прекрасный. Это ваши стеклянные шары. Вы их собирали. И этим все сказано.

– Ты выглядишь каким-то напряженным, – сказала она, оглядывая Кроули. Тот мгновенно принял расслабленную позу. Выглядело так, будто на цветок направили слишком резкую струю воды, и он, побежденный, упал на землю.

– О чем это ты, я как обычно.

Азирафаэль заглянула ему в лицо. В отражении темных стекол его очков она увидела саму себя в очках (а в стеклах своих отраженных очков – очередные стекла его очков, в которых снова отражалась она в очках и т.д.) и насторожилась.

– Кроули, мы столько лет знакомы, как будто я не знаю, как ты выглядишь, когда чем-то обеспокоен.

Он слегка пренебрежительно фыркнул («слегка», потому что на дружбу, которая длится уже почти шесть тысяч лет нельзя фыркать просто пренебрежительно) и прислонился к книжному шкафу. Азирафаэль продолжала что-то писать в своей книге учета, не пытаясь вытянуть из него правду, а ожидая, пока он сам все расскажет. И это было противнее всего. Почти что запрещенный прием.

– Никаких новостей из Тадфилда?

– Нет, – удивленно ответила Азирафаэль, поднимая на него взгляд. Уж о чем она не ожидала услышать от Кроули, так это о Тадфилде. – С того дня ничего. А что?

– Да ничего, – Кроули старался говорить небрежно, но сжимающийся и разжимающийся кулак выдавал его с потрохами, – просто любопытно, как там поживает наш маленький дьявольский друг.

– Уверена, теперь с ним все в порядке. У него впереди вся жизнь.

Кроули как-то неопределенно дернул плечом и посмотрел на свои часы.

– Хорошо если так, – пробурчал он, еле шевеля губами, словно отчитывая секунды.

– А к чему ты спросил про… «моих друзей»? – Азирафаэль закрыла книгу учета и сняла очки. – Я думала, после нашего маленького трюка они еще долго не рискнут к нам соваться.

Кроули не слушал ее, продолжая сверлить взглядом часы и шевелить губами. Азирафаэль это почему-то внушило беспокойство.

– Кроули, чего ты ждешь?

Он не ответил.

– Кроули?

– Приготовься, – предупредил он, подобрался и щелкнул пальцами.

Пара посетителей застыли, громко дыша, будто собирались чихнуть от книжной пыли (что не было правдой: Азирафаэль никогда не запускала магазин до такого состояния). А из-за дальнего книжного шкафа величаво выплыл…

– Гавриил! – Азирафаэль вскочила на ноги, не вовремя забыв о том, что теперь в подобных проявлениях уважения нет необходимости.

– Азирафаэль, – приветствовал Гавриил как будто ничего не было: ни адского огня, ни весьма неангельских выражений в ее адрес. Потом его взгляд упал на Кроули, и в голове демона внезапно возникла сцена затаптывания змеи большой ногой. – И ты тут как тут.

Азирафаэль к тому моменту немного овладела собой и попробовала было улыбнуться, но сил нашлось только на кислую ухмылку.

– В чем дело?

– Я надеялся поговорить с тобой наедине, – со смущенной улыбкой сказал Гавриил и снова кинул уничижительный взгляд на Кроули. – У змей есть уши? Что-то не припомню.

Кроули осклабился. Азирафаэль невольно встала между ними.

– Я полагала, мы уже все друг другу высказали, – сказала она, дипломатично опустив тот факт, что после случившегося на казни адским пламенем, все в абсолютном молчании сошлись на том, что Азирафаэль нужно убраться подальше (аналогичная ситуация была и с Кроули и его казнью святой водой).

Гавриил неловко развел руками, не переставая улыбаться:

– Ангелам не пристало помнить обиды, Азирафаэль. Мы наверху пришли к выводу, что… погорячились в свое время.

Кроули за спиной Азирафаэль прыснул, и Гавриил устремил на него гневный взгляд:

– И мы искренне надеялись, что ты уже… оставила старые знакомства.

Азирафаэль обернулась на Кроули. Тот поджал губы и помотал головой. Повернулась обратно к Гавриилу.

– От лица всех высших ангельских чинов я предлагаю тебе мир, Азирафаэль, – пафосно объявил Гавриил, наслаждаясь собственным великодушием. – Твоя… отставка была слишком поспешным решением.

– Что ж это вас подгоняло?.. Наверное, чувство, которое начинается на «ст» и заканчивается на «рах», – пробормотал Кроули за спиной Азирафаэль.

– Умолкни, нечестивый!.. Повторюсь, мы искренне надеялись, что ты боле не подвергаешься влиянию Оппозиции.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – сказала она, – вы предлагаете мне вернуться к своим обычным обязанностям?

– Совершенно верно, – улыбнулся Гавриил.

– Что заставило вас передумать?

– Скажем так, на наше решение существенно повлияли свыше.

Азирафаэль невольно раскрыла рот. Всевышний? Вспомнил о ней? Вступился за нее? И все ее существо начала заполнять эйфория. Сходная с той, во время Сотворения.

– Но, Азирафаэль…

Эйфория слегка притупилась.

– Вы примете меня обратно при условии, что я…

– Ну конечно! – воскликнул Гавриил. Да так воскликнул, что многострадальные книжные стопки снова рухнули на пол. – Где это видано, чтобы ангел опускался до подобных… подобного панибратства? Это же противоестественно! Это…

– Мне очень жаль, – голос Азирафаэль существенно не изменился, но и Гавриил, и Кроули совершенно точно услышали, как в нем звякнуло что-то металлическое (впрочем, то металлическое напоминало не лязг ножей, а скорее дребезжание туго натянутой струны), – но тебе придется огорчить Канцелярию.

Кроули снова осклабился в адрес Гавриила, но уже с иным подтекстом. У него не было сомнений, что сей подтекст весьма прозрачен.

(Для тех же кто недопонял, он дословно означал: «Выкусил? Теперь чеши отсюда»).

– Азирафаэль, – тон Гавриила стал увещевательным, – если ты пойдешь против воли Всевышнего – снова… ты прекрасно знаешь, что как Господь поступает с мятежными ангелами…

– О-о-о-очень жаль тебя разочаровывать, Гавриил, – неожиданно встрял Кроули, выдвигаясь вперед, – просто хочу сразу предупредить – за прикрытие Ее именем она карает не менее жестоко…

– Мерзкая падаль, ты смеешь обвинять меня?! – взревел Гавриил и двинулся на Кроули. – Меня?! Во лжи?!

– Не во лжи, а в прикрытии именем Всевышнего, ты что, вообще не слушаешь?

– Дай мне время!

Гавриил и Кроули обернулись к Азирафаэль. Она повторила уже тише:

– Дай мне время. Мне нужно подумать.

Гавриил на мгновение скривился, явно выражая неудовольствие, но тут же гримаса сменилась мягкой улыбкой.

– Я бесконечно рад, Азирафаэль. По всей видимости, любовь к Всевышнему в тебе еще не совсем притупилась.

Азирафаэль улыбнулась ему в ответ и улыбалась все время, пока Гавриил не исчез в голубом свечении. Посетители ожили и как ни в чем не бывало продолжили лавировать между книжными шкафами. Кроули взглянул на Азирафаэль, которая так и стояла с приросшей к губам улыбкой и абсолютно пустым взглядом.

– Как насчет закрыть магазин пораньше и пойти подышать? – сочувственно предложил он.

– Одним «подышать» не обойдется… – пролепетала Азирафаэль, рассеянно кивая покидавшим магазин посетителям. У Кроули мелькнула мысль, что если бы один из них стащил какую-нибудь книгу, в таком состоянии она бы этого даже не заметила. И эта мысль его слегка напугала. – Не верю, что это говорю… Но мне срочно нужно выпить.

Через час ангел и демон расположились за столиком на веранде недавно открывшегося, но уже заранее страшно модного ресторана (спасибо некоему ресторанному критику Р. Бакстеру, который, коне-е-ечно же не клепает хвалебные статьи по заказу, что вы), но выглядели так, будто уже совершили рейд по крайней мере по десяти пабам. Но, увы, виной тому был отнюдь не алкоголь.

– Ты знал, что он явится? – полуутвердительно полувопросительно сказала Азирафаэль. – Это его ты ждал, так?

– Скажем так, это было как голос в голове сумасшедшего, велевший порезать пару человек. Я никого не резал, – поспешно добавил Кроули, потому что Азирафаэль чуть не подавилась тирамису.

По ее лицу он понял, что она ему не слишком-то поверила. («Ты же демон. Тебе положено врать» – мысленно передразнил он.) Азирафаэль ковыряла вилкой десерт, но тут неожиданно встрепенулась:

– У тебя ведь тоже так было?

– Что?

– Ты не соврал мне, когда говорил, что к тебе не являлись твои?

Кроули скривился и допил вино, надеясь, что ему откроется истина.

Увы.

– Нет, насколько я знаю.

– Вдруг твоим тоже поступило распоряжение сверху… ну, в смысле, снизу, о твоем возвращении?

– Не думаю, – отмахнулся Кроули. – Если твой основной косяк был только в «панибратстве» со мной, – он хохотнул, вспомнив разъяренное лицо Гавриила, – то мой-то покрупнее будет. После такого не встречают с цветами и баннером «С возвращением!»

Но Азирафаэль не успокаивалась.

– Да нет, думаю, это только вопрос времени. Если к тебе сегодня-завтра явятся с подобным визитом, значит, у твоих и у моих на нас какие-то особые планы.

– С каких это пор ты заделалась конспирологом? – усмехнулся Кроули, облокачиваясь на стол.

– Ну, – Азирафаэль замялась, – у меня были подозрения, что после той подмены… они могли принять нас за кого-то не того…

– Поясни-ка.

– Не могу, я сама не вполне понимаю, – призналась Азирафаэль с какой-то безысходностью по взгляде. – За кого могут принять демона, не боящегося святой воды? А ангела, выдерживающего адский пламень?

Кроули хотел было фыркнуть, но смысл сказанного дошел до него в последний момент.

– Упс.

– Большой упс, – уточнила Азирафаэль. – Мы не подумали о последствиях…

– Не гони коней, ангел, еще ничего не ясно, – небрежно успокоил Кроули. – Почему бы не предположить, что Господь (что в устах Кроули всегда звучало как «Госпо-о-одь», и именно в кавычках) в своей бесконечной мудрости и милосердии просто не пнул твоих дружков, чтобы больше не устраивали линчеваний и вернули тебя обратно?

Азирафаэль посмотрела на него с сомнением.

– В конце-то концов, – продолжал он и на миг в его голосе послышалась горечь, – это очень… соблазнительное предложение.

Азирафаэль расслышала эту горечь, и если бы ангелы могли плакать, к ее глазам несомненно подступили бы слезы. Так как она прекрасно понимала, чем именно вызвана эта горечь: сверхъестественная история не знала ни одного случая, когда прощение Всевышнего предлагалось демону.

– Я понимаю, о чем ты, – сказала Азирафаэль, стараясь голосом излучать максимальное сочувствие и тепло. – Но ты же слышал, что сказал Гавриил…

– Да, да, – ворчливо отмахнулся Кроули. Он отлично понимал, что не смеет ее отговаривать.

Но шесть тысяч лет – это вам шутки, что ли?..

– А как бы ты поступил на моем месте? – спросила Азирафаэль.

Кроули ожидал и боялся этого вопроса.

– Ну я же демон, – невесело ухмыльнулся он. – Естественно, пошел бы на поводу своих эгоистичных желаний. Так мне положено. А ты ангел. Тебе положено поступать по совести.

Азирафаэль откинулась на спинку стула. Официант застрял где-то в зале, а она еще не чувствовала себя достаточно пьяной, чтобы перестать так переживать.

– По совести… Легче не стало, – пробормотала она.

Кроули тоже мучил вопрос с пропавшим официантом.

– А кому сейчас легко? – резонно ответил он, но заметив ее унылое выражение лица, смягчился и почти весело добавил: – Не вешай нос, ангел, тебе не положено.

Азирафаэль вяло улыбнулась.

– Ну и что с того, что он поставил такое условие? Да это не условие даже, только не для нас. Мы водили их за нос несколько тысячелетий!.. Ой, пардон, старина… (Старина, которого Кроули, размахивая руками, случайно задел, оказался женского пола, поэтому он предпочел далее не расшаркиваться.) Неужели ты думаешь, что они там чему-то научились?

Но как бы Кроули не искрил оптимизмом, у него самого на сердце скребли кошки. А все потому что предмет, лежащий у него в правом кармане, ощущался раскаленным камнем.

* * *

Азирафаэль могла на пальцах одной руки пересчитать события, когда она испытывала чувство, которое люди называют страхом, и последнее было не так уж и давно. А пальцы на одной руке уже кончились, и ей вовсе не хотелось пускать в ход другую. Ангел не могла толком определить, почему перспектива войти с собственный книжный магазин, – а до этого повернуть старинный ключ в замке той самой злополучной рукой – так пугала ее. Такой страх люди называют безотчетным страхом перед неизвестностью, и чем ближе Азирафаэль подходила к магазину, тем больше он ее охватывал. Она невольно пожелала, чтобы рядом с ней оказался Кроули (который умотался сразу же после третьей бутылки вина, бормоча что-то невнятное. Азирафаэль расслышала только слова «хорошо бы» и «твою мать»), но стоило ей представить, как он с ноги вышибает дверь, доказывая, что ничего страшного внутри нет, это желание мгновенно притупилось.

Глубоко вздохнув, ангел как можно решительнее вставила ключ в замок, надеясь, что показное бесстрашие перерастет в настоящее.

Включив свет, Азирафаэль огляделась в приглушенном свете. Внутри, естественно, никого не оказалось, если не считать духов умерших писателей. Хотя, по правде сказать, их там тоже не было, потому что почти все писатели после смерти попадают Вниз, и на Земле никто не околачивается. (Речь, разумеется, о великих писателях – не думаете же вы, что их талант достался им от прапрапрадедушки?) Стояла мертвая тишина, стояла в каждом углу, как часовой на страже. Азирафаэль одернула юбку (предмет вечных насмешек Кроули: по его мнению, она была не меньшим антиквариатом, чем все книги ее магазина вместе взятые) и направилась было в заднюю комнату, но резко остановилась, уставившись в одну точку.

У таких как Азирафаэль, – то есть у всех существ определенного склада ума, – есть некий встроенный локатор, который можно сравнить с кошачьими вибриссами. Оба выполняют осязательную функцию, только этот самый локатор настроен более тонко, и если издавна установленный порядок вещей каким-то образом нарушается, – например, когда в него «вбрасывают» новую вещь, – он способен это уловить. Потому Азирафаэль и встала как вкопанная, сверля взглядом этого птенца кукушонка, подброшенного в ее книжное гнездо, пока не осмелилась подойти поближе.

– «Обретенный Ад», – прочла она вполголоса. – Это явно не ко мне.

Книга (для тех, кто недопонял, да, это была именно книга) при ближайшем рассмотрении оказалась средней толщины, в темно-зеленом переплете. Золотые тисненые вензеля букв, казалось, пылали огнем. Азирафаэль отыскала перчатки для работы со старинными изданиями и перенесла книгу на рабочий стол. Открыла титульную страницу, секунду разглядывала ее и озадаченно произнесла:

– История есть, а автора – нет…

Имя автора «Обретенного Ада» действительно нигде не значилось: ни на обложке, ни на титульнике, ни где бы то ни было еще. Азирафаэль охватил букинистический азарт от осознания, что перед ней – какое-то уж совсем редкое и древнее издание. Затаив дыхание, она открыла первую страницу.

– «Прости, что-что ты сказал? – Шутка, говорю, не очень-то удалась»… Погодите-ка, – Азирафаэль пролистала чуть вперед. – «Что, если мы оба неправы? Вдруг я поступил хорошо, а т-т-т-ты п-п-плохо?»

Плохо стало Азирафаэль, чего с ней тоже не случалось уже давненько. Она отодвинулась от книги так медленно, как отодвигаются от мухи, одновременно пытаясь дотянуться до мухобойки.

Слова Кроули. Те, что он сказал, когда они наблюдали со стены, окружающей сад Эдема, за битвой Адама со львом.

– Невозможно, – в полный голос отчеканила Азирафаэль.

В одном этом слове сконцентрировалось все отрицание, какое когда-либо человек выражал по отношению к Всевышнему на протяжении многих тысяч лет. Но сейчас это отрицание было адресовано их истории. А Азирафаэль теперь не сомневалась, что вся эта книга – именно «их» история.

История их Соглашения.

Чья бы ни была эта шутка, чувством юмора он явно не обременен.

Азирафаэль не без труда поднялась из-за стола, швырнула на него перчатки и заходила туда-сюда.

– Мы водили их за нос несколько тысячелетий, говоришь… Тогда откуда взялось это? Если им было выгодно – кто бы это ни был – закрывать на нас глаза… Но о какой выгоде вообще может идти речь?..

На улице погасли фонари, и ненадолго воцарились предрассветные сумерки. Азирафаэль медленно ходила по магазину, между книжных полок, мимо заваленных книгами столов, и чем дольше думала об одной из них, лежащей в гордом одиночестве у окна, тем больше убеждалась, что ее необходимо запрятать куда подальше и никогда-никогда к ней не прикасаться, будто это была египетская Книга Мертвых. И теперь ее безотчетный страх с некой абстрактной ситуации переключился на вполне реальный предмет. Если конкретнее, на формат этого предмета.

История их Соглашения стала книгой. А любая книга имеет свой конец.

Если бы этот факт не притянул к себе весь фокус ее внимания, Азирафаэль скорее всего почувствовала бы необычное жжение в груди, напоминающее уколы раскаленной иглой.

Глава 2

Кроули с самого утра почувствовал, что этот день пойдет псу под хвост. Почувствовал ровно с того самого момента, когда разлепил глаза в полпятого утра. Само по себе не очень благоприятное начало дня.

Но если говорить совсем откровенно, осознание этого пришло к нему еще вчера вечером, поскольку случилось именно то, что предвещала Азирафаэль.

Едва переступив порог своей модернистской квартиры, и слегка пошатываясь от выпитого вина, Кроули почувствовал запах паленых волос и чуть было не застонал от досады. Единственного, кому мог принадлежать этот поистине индивидуальный аромат, он нашел в своем кресле, стилизованном под трон. (А может это и правда был трон. Кроули приобрел его настолько давно, что помнил только безумного инженера-пиромана, которому передал рецепт нетушимого огня.) Кроули заглянул за спинку кресла с опасливой брезгливостью, с какой обычный человек заглядывает в мышеловку, от которой уже начал исходить запашок тухлятины.

– Хастур, – констатировал он.

– Кроули, – в свою очередь констатировал Хастур, глядя на него черными глазами, напоминающими две перезрелые маслины.

Выполнив таким образом своеобразный обряд приветствия, оба замолчали. Кроули в ожидании, а Хастур, по всей видимости, сроднился с креслом настолько, что явно испытывал некоторые трудности с отделением себя от него.

– Чем обязан? – наконец решил нарушить молчание Кроули. Исходя из измышлений Азирафаэль, он избрал линию поведения мудреца на горе, к которому все поднимаются за советом.

Хастур наконец смог распрямиться и, мерзко улыбнувшись (впрочем, по мнению Кроули, он по-другому и не умел), метнул в него свои маслины.

– Я к тебе с вестью, изменник.

– Ну, явно не для того, чтобы распить бутылочку красного, – фыркнул Кроули, осматривая сидение кресла после акта изнасилования седалищем герцога Ада.

Хастур поджал губы, обдумывая такую возможность, и она вызвала у него такую кислую гримасу, что даже лимон бы сморщился.

– Нет, – он красноречиво хрустнул шеей. – Владыка предложил тебе занять свое прежнее место в наших рядах.

И это его «наших рядах» прозвучало как «нормальных, психически уравновешенных демонов, которые в жизни не позволят себе того, что позволил ты». Кроули уловил это настолько ясно, что на его тонких губах заиграла не менее тонкая улыбка, которую можно было увидеть только с определенного ракурса и под определенным освещением.

– С чего вдруг такая щедрость?

Судя по так и не сошедшему кислому выражению лица, Хастур сам этого не понимал или, по крайней мере, отказывался понимать.

– Видимо, тебя там и правда любят. По каким-то причинам, – процедил он и тут же добавил: – На твоем месте я бы немедля вознес благодарность нашему Владыке за оказанную тебе милость.

– О, непременно, – серьезно ответил Кроули. – Спасибо за весть.

– Не спеши, – осклабился Хастур. – Поступило только предложение. Не приказ. Есть одно условие…

– Ну конечно, Сатана не был бы Сатаной, если бы не ставил условий, – проворчал Кроули.

– Тебе придется, – рявкнул Хастур (что вообще-то было ему не очень свойственно. Кроули решил, что парень и правда зашивается), – очень постараться, чтобы вернуть прежнее доверие нашего Владыки.

Они пристально смотрели друг на друга, будто между ними шла напряженная битва умов. Хотя на самом деле Кроули ждал, пока Хастур даст конкретику, а Хастур думал, где бы достать такое же чертовски удобное кресло.

– И? Может, какие-то особые пожелания? – не выдержал Кроули, уже не в силах ждать, когда он отчалит.

Хастур пару раз моргнул, очнувшись от размышлений.

– Ты должен доказать свою преданность Владыке. Совершишь злодейство, достойное всей адской обители, – и ее врата с готовностью распахнутся пред тобой.

Теперь пару раз моргнул Кроули.

– Достойное Ада злодейство? Это какое же злодейство подразумевается?

Хастур осклабился.

– Используй хваленое воображение, за которое мы тебя так «любим». Удиви нас.

Кроули прокрутил в голове самое жестокое, что смог измыслить за две секунды, и невольно поморщился.

– А… если я откажусь?

– А у тебя есть выбор? – Хастур явно наслаждался. – Либо это, либо… – и он провел ребром ладони по горлу.

Кроули хохотнул, стараясь, чтобы это не прозвучало истерично.

– Серьезно? Вы же все видели, святая вода надо мной не властна…

Казалось, осклабиться сильнее человеческому рту уже не под силу, но Хастур ведь и не был человеком. Кроули почувствовал, как к горлу огненным алкогольным комом подкатывает выпитое вино. Весь вид Хастура определенно говорил о невозможном.

Они что-то прознали.

– Ну ладно, – стараясь звучать как можно небрежнее, ответил Кроули. – Я подумаю, что можно сделать.

– Можешь не торопиться. Благодаря тебе и твоей сообщнице-трясокрылке у тебя теперь бездна времени, – посулил Хастур и растворился в дыму.

Кроули, закашлявшись, щелчком пальцев включил кондиционер. Затем, скинув пиджак и очки, он принялся за то, к чему у него чесались руки последние десять минут – чисткой кресла. Он делал это вручную и старался занимать все мысли исключительно пострадавшей обивкой. Закончив с креслом, Кроули по инерции продолжил хозяйничать в оранжерее.

– «Тебе придется очень постараться, чтобы вернуть прежнее доверие нашего Владыки», – передразнил он, впервые нарушив часовое молчание, и рьяно поливая китайскую розу. – Мое доверие ко мне никуда не делось, уж не знаю, где они свое потеряли. Ну подумаешь, ребенка не туда отдали, я же тут вообще не причем! Ну подумаешь, Армагеддон отменили, я бы посмотрел, что бы стали делать они, окажись они на моем месте…

Кроули замолчал только, когда лейка опустела, а куст забулькал, утопая. Кроули начал слоняться по квартире. Спустя полтора часа (стрелка настенных часов как раз проткнула двойку) он созрел для звонка, но к его негодованию, Азирафаэль не взяла трубку ни на третий, ни на десятый раз. Чертыхнувшись, Кроули рухнул в кресло в кабинете, глядя в окно на городское зарево, и потер висок. Потом извлек из кармана то, что вот уже второй день заставляло его нервничать…

И вот тут, пожалуй, самое время сделать паузу и пояснить, что же это за таинственная вещь, так изводившая Кроули.

А дело в книге. Снова.

«Дальнейшие Превосходные и Недвусмысленные Пророчества» Агнессы Псих не до конца погибли в огне. То, что произошло, можно было сравнить с тем, как некоторые растения осыпаются сразу после того, как их сорвут: в последний момент книга буквально выплюнула одно единственное пророчество и с чувством исполненного долга позволила огню поглотить себя. Оно пролетело длинный путь из Тадфилда в Лондон с тем, чтобы застрять за дворником одного черного «Бентли» 1926 года выпуска (вместе с очередным штрафом за парковку в неположенном месте) и тем самым попасть к тому, кому оно предназначалось.

Иными словами, к Кроули.

Возможно, такое необычное и даже мистическое стечение обстоятельств кому-то покажется невероятным, но это был не первый случай: в день Армагеддона в руки Азирафаэль также попало пророчество, которое, без преувеличения, спасло им с Кроули жизнь.

Но если и этого аргумента недостаточно, то давайте просто примем один простой факт – книги, написанные рукой безумных прорицательниц, настолько пропитываются их безумием, что нередко начинают жить собственной жизнью.

Кроули в очередной раз пробежал взглядом текст:

«0025: Егда Ночь костров настанет, спустится ровно в три пополудни

Вестник, и в сердце Света поселится Пламень Адовый,

Что чрез буквы сочится; Егда случится сие, приготовь,

Змий, воду живительную, ибо ею только отсрочить конец можливо».

Вначале любое здравомыслящее существо, которому впервые приходится иметь дело с ведьмовскими пророчествами, ничего из него не понимает. Но Кроули помогло то, что ему уже приходилось сталкиваться с «Пророчествами». Он без особого труда вычислил всех действующих лиц и определил, что делать конкретно ему.

Единственное что…

– Что ж это за живительная вода?..

И тут над головой Кроули вспыхнула метафорическая лампочка. А ведь всего-то и нужно было – произнести вслух.

Кроули подскочил в кресле и щелкнул пальцами. Из пачки бумаги вылетел лист и шлепнулся перед ним, шикарная перьевая ручка вспорхнула вслед за ним и принялась быстро выписывать: «Святая вода? НАЙТИ СРОЧНО».

Впрочем, писать это не было никакого смысла, так как даже ранним утром следующего дня они пульсировали в мозгу Кроули как место ожога.

Как уже было сказано, он чувствовал, что этот день не задастся. Фоном бубнил телевизор, заполняя нервирующую тишину, и в какой-то момент Кроули, сидящий в кресле-троне, поймал себя на мысли, что ведущий настойчиво произносит его имя. Он повернул голову.

– Наконец-то, черт тебя раздери, – прогнусавил Хастур.

– Извини, ты просто одно лицо с Джереми Кларксоном.

Хастур на пару секунд завис, пытаясь понять, с кем его сравнили и считать ли это за оскорбление.

– Что-то случилось? – спросил Кроули, насторожившись.

Потому что если уж Хастур залезал в телевизор, это явно плохое предзнаменование.

* * *

Азирафаэль никак не могла найти себе места в это утро. Каким-то образом она предчувствовала, что Гавриил явится требовать ответа именно сегодня, и ей ежеминутно слышался звук его шагов. А вот «Обретенный Ад» себе место нашел – в дальнем углу, завернутый в креповую, кремового цвет ткань, между первоизданием «Больших надежд» и «Пожирающим огнем, или Как победить рак». Азирафаэль никак не могла отделаться от чувства, будто сохранив его она совершила какой-то постыдный поступок, будто это была не книга, а пакетик с «ангельской пылью» в шкафу у пятнадцатилетнего подростка, и что, если кто-то о нем прознает, все кончится очень плохо, хотя никак не могла взять в толк почему.

Азирафаэль вспомнила о Кроули. Она решила, что если в течение дня он не объявится, она сама ему позвонит, и, вздохнув, занялась расстановкой новоприобретенных книг, которые ранним утром доставил курьер.

Немного отвлекшись, Азирафаэль даже начала напевать, но очень-очень тихо, как если бы опять же делала что-то преступное. (На самом деле нет, просто в ее представлении, серьезные букинисты имеют право максимум декламировать «Илиаду» или что-нибудь настолько же древнее.)

– Здрасте, эй! (Азирафаэль от неожиданности подавилась мелодией и чуть не выронила книгу.) Здесь кто-нибудь есть?

– Да, да, я уже иду! – откликнулась Азирафаэль, пытаясь отряхнуть юбку и при этом удержать книгу.

У входа стояла девушка и с широко раскрытыми глазами оглядывала магазин. Заметив Азирафаэль, она так обрадовалась, будто ей навстречу вышло какое-то существо из сказки. Недалеко от истины, если учесть, что особенно циничные люди частенько называют Библию самой эпической сказкой из когда-либо написанных.

– Мисс Фэлл! Как я рада вас видеть!

– Добро пожаловать! – тепло улыбнулась Азирафаэль, хотя восторг посетительницы был ей не вполне понятен. – Чем я могу тебе помочь?

Девушка слегка смутилась, но постаралась не подать виду.

– Я понимаю, что это прозвучит немного безумно, но я… в общем, я уже очень давно… Я…

Улыбка Азирафаэль начала сползать с лица, когда из глаз девушки, только что выглядевшей счастливой и вполне довольной жизнью, градом полились слезы. В следующую секунду она вся будто усохла и напоминала живой шерстяной серый ком.

– Боже ты мой, – сказала Азирафаэль.

У нее, как и у любого ангела, при виде плачущего человека включался определенный рефлекс. Азирафаэль присела перед девушкой и слегка коснулась ее лба.

– Есть ли хоть малейший шанс, что я смогу тебе помочь?

Из-под свитера блеснули когда-то серо-голубые глаза, ставшие теперь красными.

– Простите, я… простите, я не хотела…

Азирафаэль улыбнулась, как улыбнулась бы мать, которой сын показывает расцарапанную коленку и жмется к ней в поисках сострадания и любви. Азирафаэль верила в две вещи, способные сделать жизнь на земле еще лучше: добрую улыбку и не менее добрую чашку в меру горячего какао.

Спустя час девушка оттаяла в буквальном смысле настолько, что стянула мешковатый свитер. Азирафаэль и сама носила пиджаки с мужского плеча на пару размеров больше (игнорируя шпильки Кроули, которые тот втыкал в нее и в ее чувство стиля), но даже она нашла этот свитер просто чудовищным.

– Я уже давно о вашем магазине наслышана, мисс Фэлл, – сказала девушка, еще слегка гнусавя и пряча взгляд. – Часто прохожу мимо, но все не решаюсь зайти…

– Неужели снаружи все выглядит так ужасно? – забеспокоилась Азирафаэль, стараясь припомнить вид витрин с улицы.

– Да нет, дело не в этом…

– Прости, пожалуйста, не могла бы ты напомнить, как тебя зовут?..

– Я еще не говорила, – смутилась девушка. – Верити.

– Какое хорошее имя! – восхитилась Азирафаэль. (Ее всегда восхищали имена, которые невозможно распознать как имена без соответствующего контекста.) – Так я могу тебе чем-то помочь?

Верити шмыгнула носом, который, правду сказать, больше напоминал крейсер. Добротный, только-только выкрашенный в красный и готовый к тому, чтобы по нему зарядили бутылкой шампанского.

– Ну… дело в том, что я ищу работу.

– …Прямо так, ходя из магазина в магазин?

Даже Азирафаэль с ее весьма поверхностными представлениями о людском трудоустройстве усомнилась в эффективности этой стратегии. Верити и сама это понимала и оттого смущалась еще больше.

– Да, я понимаю, как это звучит. Меня и не берут никуда, потому что я еще школьница.

– И все же тебе нужна работа?

Верити слегка раздраженно вздохнула, и Азирафаэль сделала вывод, что она не первая, кто задает этот вопрос.

– Очень нужна. Хотя бы малюсенькая подработка, хотя бы на пару часов, после школы. Или до, мне уже без разницы.

Азирафаэль изучала Верити поверх собственной кружки с какао. Верити смотрела на Азирафаэль взглядом брошенного под дождем котенка, которого никто не хочет брать. Чистый вымысел. Кто же в здравом уме, считала Азирафаэль, пройдет мимо жалобно плачущего под дождем котенка. За долгие тысячелетия наблюдений за людьми она научилась читать их, и для нее это были самые интересные книги во всем мире.

Но от этих знаний не было особого толка по одной простой причине – Азирафаэль была ангелом.

– Верити, дитя, я с радостью взяла бы тебя в помощницы, но, боюсь, работы будет не слишком много. Уборка разве что…

Да и той особенно нет, поскольку благодаря некоторым приложенным Азирафаэль усилиям, пыль предпочитала убраться из магазина как можно скорее и как можно дальше. Верити просияла, несмотря на то, что обращение «дитя» заставило ее немного отодвинуться. В этом не было ничего удивительного, пятнадцатилетние девочки как правило настораживаются, когда слышат подобное от кого-то, выглядящего максимум на двадцать шесть.

– Я все буду делать в лучшем виде, мисс Фэлл, вы не пожалеете! – воскликнула Верити, поздно осознав, что и сама заговорила как двадцатишестилетняя старуха.

Азирафаэль улыбнулась, а про себя начала прикидывать, куда бы подальше запрятать особо ценные первоиздания.

* * *

На красноватую от ноябрьского солнца макушку Кроули приземлился красный кленовый лист, а сам Кроули чувствовал усиливавшееся с каждой минутой желание побиться ею об стену. Его принесло (а если точнее – он сам прикатил на своем верном «Бентли») в городок Ситтингборн, графство Кент, и сейчас он стоял на небольшой мощеной площади, окруженной огненными кленами, словно стражами-сильванами. Хотя охранять на этой площади имело смысл разве что покрытый сколами старчески-зеленоватый фонтан. Здесь, по словам Хастура, Кроули должны были препоручить какой-то «важный груз».

– Ничему их жизнь не учит, – проворчал Кроули, рассекая по площади, словно худощавая черная акула в очках, – давно уже пора уяснить, что из меня чертовки никудышный посыльный.

Навязанная против воли роль мальчика на побегушках оскорбляла Кроули сама по себе, но ему вполне прозрачно намекнули, что в его положении выбор у него невелик.

Пока он мариновался в собственном раздражении, его нагнал мальчик лет одиннадцати, что было не просто: ему пришлось идти наперерез, потому что Кроули, словно набравший скорость автомобиль, не планировал останавливаться. Он замедлился лишь тогда, когда его деликатно схватили за карман пиджака. (Мальчику очень повезло: знай Кроули чуть больше о карманниках, он бы не замедлил огорошить незадачливого воришку смачным подзатыльником.)

– Да, что? – слегка рассеянно отозвался он, не сразу поняв, что чтобы найти того, кто его потревожил, нужно слегка опустить голову.

– Вы мистер Кроули?

Кроули настороженно кивнул, смутно начиная что-то подозревать. Когда мальчик начал вытаскивать из кармана джинсов сложенный бумажный лист, Кроули мог бы хватить удар, не будь он демоном: одного клочка бумаги ему хватило, он не собирался пополнять коллекцию. Но мальчик продолжал настойчиво стоять с протянутой рукой, и Кроули с величайшей неохотой взял его и прочел:

«Слава Сатане, Изменник!

Вчера со мной заключил договор сей отрок по имени Хорас Асент Бренниган. В связи со сложной политической ситуацией в городе М., которая требует особенно пристального внимания с моей стороны, я не успеваю привести в исполнение предмет сего договора, так что я призываю тебя, Изменник, подменить меня. С момента получения сего послания ты становишься полноправным участником договора и обязан исполнить его предмет с точностью до буквы. Обо всех условиях договора отрок поведает тебе сам.

P.S. И только попробуй сбежать, глиста в окулярах, я тебя из-под земли достану и закопаю на освященной земле!»

Вместо подписи стояла демоническая печать, которую Кроули сразу узнал, но предпочел бы не узнавать. Верен. Вот с кем он не хотел бы связываться от слова совсем, и жизнь его как-то миловала.

До этого момента.

Хорас Асент Бренниган с вялым любопытством наблюдал как по мере прочтения лицо Кроули вытягивается все больше, пока наконец его челюсть не отвисла окончательно.

– Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне, куда завернулись шарики в мозгах начальства… – пробормотал Кроули и взглянул на Хораса, чьи рыжие в мелкую кудряшку волосы образовывали на голове что-то вроде шлема. – Ну объясняй, что мне с тобой делать.

Но Хорас не спешил ничего объяснять и вместо этого недоверчиво разглядывал Кроули.

– А вы точно демон?

Кроули сжал письмо от Верена в руке, и оно немедленно вспыхнуло синим пламенем.

– А так как обычный человек, – пожал плечами Хорас. Если сей трюк и произвел на него впечатление, то это впечатление засело в нем где-то очень глубоко и не пожелало проявиться внешне.

– А иначе какой смысл? – Кроули пожал плечами в ответ. – Не трать мое время, «отрок», мне и без того есть чем заняться. Говори, что нужно делать.

– Видишь ее?

Кроули проследил в направлении его пальца и на другом конце площади увидел девчонку лет десяти. (Но предварительно ему пришлось обогнуть фонтанную струю, которая закрывала обзор.) Она сидела на скамейке и кормила голубей хлебной горбушкой, отрывая куски толстоватыми и коротковатыми пальцами с обгрызенными ногтями. Кроули поморщился: он частенько не без известного удовольствия поглядывал на одни хорошо знакомые ему руки, и еще не видел ни одного человека женского пола, который смог хотя бы приблизиться к этому идеалу.

– Ну, вижу.

– Она обидела мою сестру.

– Так.

– Другой демон обещал, что она сгорит заживо. Сегодня, до заката, на этой площади.

Кроули медленно выпрямился, пристально разглядывая Хораса. От обычного одиннадцатилетнего ребенка как-то не ожидаешь подобной кровожадности.

– Сгорит, – уточнил он.

– Да, заживо, – подтвердил Хорас, будто это было всенепременное условие.

– Ииии… – Кроули покосился на закатное солнце, – я должен сделать это сию же минуту?

– Ну да.

– Прости, неправильно сформулировал, – поджал губы Кроули. – Я имел в виду, «есть ли у меня время подготовиться?»

Хорас посмотрел на него, но взгляд как будто прошел мимо и не вернулся.

– Мне просто нужно подумать, какой вид пламени выбрать, с какой температурой она будет гореть, степень прожарки, бла-бла-бла, – затараторил Кроули.

Хорас задумался. Кроули начинал терять самообладание.

– В договоре было что-то на эту тему? Сколько у меня времени? – напирал он.

– Нет, вроде нет… А тебе правда нужно время? – немного расстроенно спросил Хорас. – Меня бы устроило, если бы она просто сгорела, тебе необязательно так напрягаться.

– Я просто хочу сделать все как можно лучше.

Хорас вздохнул и неопределенно повел плечом.

– Ну ладно, думай.

– Отлично, я на минуту!

– Стой! – Хорас опять ухватился за его карман. (Не нарочно, просто это был один из неосознанных детских рефлексов хватания за мамину юбку.) – Ты ведь не сбежишь?

– Слово демона, – заверил Кроули. – И чем быстрее ты меня отпустишь, тем быстрее она превратится в жаркое.

* * *

Покупатели, словно каким-то образом почувствовав появление необученной помощницы в лице Верити, хлынули в магазин потоком, так что, выпроводив последнего, Азирафаэль пришлось вывесить табличку «Перерыв на обед». Она наконец придумала что бы такое безобидное поручить Верити, усадив ее за старенький компьютер в задней комнате, чтобы перенести туда данные из книги учета, и очень довольная собой, занялась тем, чем ей не давали заняться с самого утра, – расстановкой свеженьких книг. Но ее прервало очередное:

– Мисс Фэлл, простите, не могу разобрать слово, – виновато пролепетала Верити. – Это что, «Ломайпротон»?

– «Лемегетон».

Верити прищурилась, покраснела и смущенно хихикнула.

– Ой, ну да, а то я еще подумала: «Не будь дурой, во всем мире не может существовать книги «Ломайпротон».

– Ну, если ты произнесла это название вслух, то вполне возможно, кто-нибудь ее напишет.

– Азирафаэль.

На этот раз злосчастная книга все-таки полетела на пол, а Верити вскрикнула от неожиданности. Гавриил вырос как из-под земли и сиял улыбкой маньяка. Азирафаэль подошла к Верити, аккуратно взяла ее за плечи и отвела обратно в заднюю комнату.

– Знаете, я даже не слышала, как он вошел, – озадаченно прошептала Верити, оглядываясь. – Он что, ниндзя?

– Да, недавно спустился с горы, – рассеянно ответила Азирафаэль.

– Я пришел узнать, каково твое решение, – изрек Гавриил, когда она вернулась.

Азирафаэль опустила голову, что очень ему польстило. Учитывая их разницу в росте, она выглядела как провинившаяся школьница. На самом деле Азирафаэль думала. Думала сосредоточенно и очень быстро, словно гроссмейстер, просчитывающий ходы противника. Вот только ангелы не играют в шахматы.

В противном случае Небеса уже напоминали бы пустыню.

Азирафаэль не произнесла ни слова. За нее высказался ее кивок.

–Надеюсь, нет нужды напоминать о том самом небольшом условии?.. – уточнил он так, что собеседнику ничего не оставалось кроме как ответить утвердительно.

Азирафаэль снова кивнула, помедлив лишь пару секунд. Гавриил широко улыбнулся и положил не менее широкую ладонь ей на плечо.

– Спасибо тебе, Азирафаэль. От всего сердца. Благодарю тебя за благоразумие и… уповаю на твои выдающиеся способности.

Азирафаэль почувствовала в этих словах какой-то подвох, но Гавриил с той же загадочной улыбкой исчез в глубине шкафов.

– Ушел? – высунулась из своего укрытия Верити.

Азирафаэль слегка тряхнула головой и кивнула. Верити скривилась.

– Никогда не чувствовала себя так странно… Мне показалось, что он заполняет собой весь магазин.

– Он тебе не понравился? Гавриил в сущности неплохой че… в смысле… ну да, человек. Очень любит детей, – зачем-то добавила Азирафаэль, и Верити скривилась еще раз.

– Вы меня простите, но он именно так и выглядит.

– Как неплохой человек?

– Нет, как педо… в смысле, человек, который очень любит детей.

– Верити, ты же хотела сказать «педофил»?

Верити промолчала и предпочла вернуться к компьютеру. Азирафаэль подняла с пола книгу, которую уже полчаса не могла никуда пристроить, и решила просто положить ее на ближайший стеллаж, но стоило ей пройти мимо телефона, как он затрезвонил так, будто звонивший орал на том конце провода.

– Да, чем могу…

– Спаси меня!

– Кроули? – Азирафаэль огляделась. Тишину нарушал только стук по клавиатуре из задней комнаты. Она вперила взгляд во тьму глубинных стеллажей, где пару минут назад исчез Гавриил, и понизила голос. – В чем дело? К тебе приходили? Почему ты не звонил?

– Я звонил! – некстати возмутился Кроули. – Ночью, с десяток раз!

Азирафаэль наморщила лоб и припомнила какой-то звонок, который в том состоянии приняла за звон в ушах.

– Возможно, прости. Так что случилось?

Кроули как мог вкратце ввел ее в курс дела.

– А чем я могу помочь? – не поняла Азирафаэль, когда он остановился, чтобы отдышаться.

– Ты же ангел! Помешай мне! Убеди его аннулировать договор!..

– Но я никогда не работала с демоническими договорами…

– Я тоже! Люди в основном взывают к высшим демонам.

– Но это же твое исправительное задание, я не имею права…

– Да никто не узнает! – возбужденно заверил Кроули, хотя отнюдь не был в этом уверен. – Кстати, почему ты шепчешь?

– Да и разве можно так просто освободить человека от договора, который он подписал своей же кровью?.. – проигнорировала Азирафаэль, снова скосив глаза в сторону темных стеллажей.

– Кровью? Пфф, да их давно заменили на ручки с красными чернилами.

– Вот как, – только и нашлась Азирафаэль. Ей-то казалось, она привела достаточно весомый аргумент.

– «Вот как»? Это все, что ты можешь мне сказать?

– Прости, Кроули, я… не могу.

– В смысле?

Азирафаэль в отчаянии закусила губу, пытаясь придумать, как подготовить Кроули, но на ум шли только отговорки-клише типа «мы больше не можем видеться» или Зло всех Зол – «между нами все кончено».

– Я просто не имею права в это вмешиваться, – осторожно сказала она, решив отложить этот разговор до более подходящего момента, и зачем-то добавила: – Даже если вы больше не пользуетесь кровью.

На том конце провода повисло молчание, прерываемое свистом проходящего сквозь плотно стиснутые зубы воздуха. Азирафаэль почувствовала себя, как человек, стоящий под деревом в грозу.

– Поверить не могу! – наконец разразился Кроули. – Мы несколько тысяч лет спасали друг другу задницы, а сейчас я слышу «прости-извини»?! И хватит уже шептать, я тебя еле слышу!

– А ты не думал, – слегка подрагивая от негодования, процедила Азирафаэль, – что если твои узнают о моем вмешательстве, тебя просто… просто…

– Ах, так ты обо мне беспокоишься, как благородно! – съехидничал Кроули. – Тогда упивайся своим благородством и дальше, потому что ты только что подписала двум соплежуям смертный приговор!

Кроули с такой силой бросил трубку, что Азирафаэль чуть было не выронила свою. Где-то с минуту она слушала гудки, но в голове продолжал отдаваться крик Кроули. Все, чего она хотела сейчас, это чтобы Гавриил пришел только завтра. А еще лучше – в следующем месяце.

– Мисс Фэлл, простите, а что вот тут за слово?.. Все в порядке?

У нее что-то кололо в груди, но Азирафаэль подумала, что Верити спрашивает не об этом.

– Да, все хорошо.

– А, я так и подумала. Просто вы все еще держите трубку.

– Азирафаэль, прости за беспокойство…

На этот раз вскрикнула не только Верити. Гавриил вышел оттуда же, куда совсем недавно якобы ушел.

– Откуда вы, черт возьми, появляетесь? – не выдержала Верити. Она была в том состоянии, когда непонятно, тянет ли тебя неистово хихикать или не менее неистово кричать.

Гавриил взглянул на нее словно воплощенное всепрощение и снова обратился к Азирафаэль:

– Не затруднит ли тебя кое-куда съездить?..

* * *

Кроули был мрачнее тучи. Он нашел Хораса сидящим на бортике фонтана; он тоже где-то достал хлеб и бросал крошки в шарообразных голубей. Девчонка сидела на том же месте. На первый взгляд Хорас казался абсолютно нормальным ребенком, но у Кроули был наметанный глаз: договор на всех оставляет свой индивидуальный отпечаток злого рока.

– Ты вернулся, – заметил Хорас. Видимо, это реплика должна была означать радостный возглас.

– Ага.

– Все придумал?

– Ага.

Хорас бросил остатки хлеба в стайку сизых пернатых шаров и соскочил с бортика.

– Тогда действуй.

Кроули медлил.

– Слушай, а что она вообще натворила?

– Толкнула мою сестру. Под велосипед. Она сломала ногу и ребро. А ей всего-то шесть лет.

Кроули надул щеки, еле сдержав ругательство, хотя и испытал облегчение от того, что девчонка осталась жива. Согласно адской статистике, людей на договоры с демонами толкала смерть близких людей. Ну, или деньги и слава.

– Ее не наказали?

– Она сбежала сразу. Я успел ее заметить, но мне не поверили.

– Почему?

– Дочь шефа полиции.

– А.

– Так ты будешь ее сжигать или нет?

Кроули очень медленно повернул голову в сторону девчонки, взгляд подернулся обжигающей пеленой (Кроули не был вполне уверен, что это огонь). И тут на него со всего размаху налетели сзади.

– Что за?.. – начал было Кроули и застыл с открытым ртом.

– Кроули, познакомь меня с мальчиком, – потребовала встрепанная Азирафаэль, – немедленно.

– Эээ, – он усилием воли отогнал замешательство. – Это Хорас. Хорас, это Азирафаэль.

Азирафаэль лучезарно, хотя и немного загнанно, улыбнулась Хорасу, но ответного энтузиазма не встретила.

– Вы не похожи на демона. Вообще ничем, – сказал он.

– О, я и не демон, я ангел.

Хорас оглядел ее с ног до головы и вдруг как будто все понял.

– Вы меня не переубедите, она сгорит.

Кроули в отчаянии возвел очи горе, но Азирафаэль и бровью не повела.

– Я просто узнала, какая страшная беда произошла с твоей сестрой и очень – очень– захотела навестить ее. – И прежде чем Хорас раскрыл рот для возражений, добавила: – Возможно, я бы даже могла вылечить ее…

Кроули действовал со скоростью змеи: он молниеносно сграбастал Азирафаэль за плечо, бросил «мы на пару слов» и оттащил ее в сторону.

– Ты что, сдурела?! Что значит «вылечить»?

– А что тебя смущает? – слегка обиделась Азирафаэль. – Ты же знаешь, мне ничего не стоит срастить пару костей. И тебе, кстати, тоже, поверить не могу, что эта мысль тебе даже в голову не пришла, больная девочка…

Кроули покосился на Хораса и чуть не застонал: он всерьез обдумывал сказанное Азирафаэль.

– Но мы не служим людям!..

– Вы – нет, – спокойно ответила Азирафаэль, примиряюще улыбаясь. – А мы, ангелы, созданы для этого с самого начала!

– Ты поняла, что я имел в виду! – Примиряющая улыбка на Кроули не подействовала, он продолжал шипеть. – Сейчас ты вылечишь его сестру, а завтра он попросит тебя оживить замороженную курицу. Просто забавы ради!

– Я помочь тебе пытаюсь вообще-то. Если бы не я, та девочка бы уже горела как чучело Гая Фокса!

– Не горела бы!!!

На них покосились почти все, кто был на площади в тот момент. Кроули прочистил горло. Азирафаэль молча кивнула и улыбнулась такой понимающей улыбкой, что Кроули почувствовал, что его трясет.

– Я не добрый!

– Я ни слова не сказала.

– Ты подумала!

Азирафаэль почувствовала на себе взгляд и обернулась на Хораса. В его прищуренных карих глазах плескалось что-то напоминающее прежнего Хораса. Она чуть склонилась к нему.

– Мисс Азирафаэль, помогите Хлое. Пожалуйста.

Азирафаэль ласково улыбнулась.

– Конечно, помогу. Где ты живешь?

– На окраине города. Полтора часа на автобусе.

– Кроули, а мы не могли бы…

Кроули издал неопределенный звук, окрашенный усталостью человека, которого каждые выходные жена заставляет ездить к своей маме.

– Пожалуйста, Кроули, – проникновенно сказала Азирафаэль и указала на красное закатное солнце, – я не думаю, что у нас есть такая роскошь, как время.

Первые пять минут Кроули то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, ожидая урона своему «Бентли». Он был глубоко убежден, что дети обладают волшебным (или скорее проклятым) даром ломать все, к чему ни прикоснутся. Но увидев, что Хорас не то что ничего не трогает, а вообще почти не двигается и смотрит в окно, заметно успокоился.

– Он там, вроде, в наушниках? – спросил он.

Азирафаэль оглянулась на Хораса.

– Вроде.

– Я тут подумал, может, использовать тот приемчик? – Кроули прищелкнул пальцами. – Внушим ему аннулировать договор, и никого сжигать не придется. И почему мне это сразу не пришло в голову?..

– А это работает с демоническими договорами? – усомнилась Азирафаэль. – Мне кажется, это первое, о чем демоны должны были подумать в первую очередь: «закрыть» разум человека на время исполнения договора от подобных внушений. Иначе какой тогда в нем смысл, если его можно так легко аннулировать?

– А скажи-ка, многим демонам вообще приходит в голову мысль пожалеть контрактора? – поинтересовался Кроули, немного раздраженный тем, что его гениальную в своей простоте идею так просто отмели.

Азирафаэль поджала губы.

– То-то же.

Они немного помолчали.

– Да и вообще этот «приемчик» нужно использовать только в крайнем случае, – она повернулась к нему, – а не как ты – по поводу и без.

– Вот те раз! – возмутился Кроули. – Да если бы не я, тебя бы сожрал с потрохами тот старикашка-поляк.

– Он чех!

Кроули с легкостью вписался в крутой поворот, но вписался на такой скорости, что Азирафаэль впечатало в спинку сиденья.

– Так чего именно ты хочешь добиться? – с трудом проговорила она. – Как я поняла, девочку ты сжигать не собирался, но неужели ты надеешься спасти еще и Хораса?

Кроули поджал губы, явно не слишком довольный тем, в какую сторону сворачивает разговор.

– …По возможности, – осторожно ответил он.

– Почему?

– Дети очень редко вызывают демонов, им просто незачем. Это также ненормально, как… рождение двуглавого ребенка в абсолютно здоровой семье.

Азирафаэль обдумала сравнение и решила, что Кроули, пожалуй, прав.

– А это выполнимо?

– Не знаю. До меня такого вроде никто не делал.

– За всю историю? Не думаю.

Кроули хохотнул.

– То есть мало того, что ты меня записала в добрячки, так ты еще и на демонов прошлого позарилась? Не-ет, ангел, в те времена мы были куда злее, чем сейчас.

– Да?

Он убежденно кивнул.

– Людей становится все сложнее переплюнуть. Так что я уже даже перестал пытаться.

Какое-то время они ехали молча. Азирафаэль тяготилась мыслью о том, что ей придется рассказать Кроули, поэтому решила начать издалека.

– А кто такой этот Верен?

Кроули крякнул.

– Наиотвратнейший тип, с которым тебе лучше не встречаться.

Азирафаэль это утверждение, как ни странно, заинтриговало.

– Почему? – спросила она. – Что он такого делает?

– Стравливает людей друг с другом, грубо говоря.

Азирафаэль хотела сказать, что он выразился довольно мягко, но решила не давить на больное.

– А разве это не то, что делает любой демон?

– Помнишь Войну Роз?

– Как забыть.

– А Французскую революцию?

– Которую?

– Ту самую.

Азирафаэль поморщилась.

– И ты хочешь сказать, что все это устроил Верен? Я думала и там, и там главную роль играл человеческий фактор.

– И этот «фактор» на тот момент был полностью под его руководством.

Азирафаэль задумалась.

– Значит ли это, что сейчас он разжигает очередную революцию?..

– Если честно, мне все равно, что он там разжигает, на данный момент меня другое волнует.

– Кстати, – наконец решилась Азирафаэль и глубоко вздохнула, – я все собиралась тебе сказать…

– Мы приехали, – подал голос Хорас и Азирафаэль прикрыла глаза.

При мимолетном взгляде дом Хораса напоминал пряничный домик, но стоило приглядеться внимательнее, как пряник превращался в засохшие корки, которые не сгодились бы даже на пудинг. Войдя внутрь, и Азирафаэль, и Кроули ощутили примерно одно и то же – словно ступили в черное болото.

Теперь Хорас смотрел только на Азирафаэль, причем смотрел так, будто был утопающим, а она – ослепительно-белым спасательным кругом. Он сделал движение, будто собирался взять ее за руку, но так и не решился, и молча повел их с Кроули на второй этаж.

Хлоя оказалась хрупкого сложения девочкой, так что гипс будто был в два раза больше нее. Азирафаэль осторожно присела на краешек кровати, словно боялась спугнуть дикую белку, и заглянула ей в лицо.

– Она спит, – пробормотал Кроули, глядя на нее поверх головы Азирафаэль. Хлоя показалась ему изувеченной куклой.

– Теперь она почти всегда спит, – сказал Хорас. В его глазах стояли слезы.

– Пусть спит, так даже лучше, – прошелестела Азирафаэль. – Когда она проснется, то решит, что это волшебство…

Она протянула узкую ладонь и положила на гипс. Не было ни свечения, ни каких-либо других внешних признаков, но Кроули и Хорасу послышался какой-то отдаленный перезвон. Хлоя глубоко, хотя и слегка прерывисто вздохнула и улыбнулась во сне. Глядя на нее, Азирафаэль не смогла сдержать улыбки.

– Ей снится чудесный сон, – прошептала она. – О единороге.

– А не маловата она еще для единорогов?

Азирафаэль укоризненно взглянула на Кроули. Тот развел руками.

– Значит, теперь она здорова? – спросил Хорас.

– Ну конечно.

Он не мог отвести глаз от Хлои, и улыбка наконец прорезалась сквозь отпечаток обреченности. Хорас перевел взгляд на Азирафаэль, затем на Кроули и изо всех сил стиснул его в объятиях.

– Спасибо, мистер Кроули, спасибо вам огромное! – горячо зашептал он.

Кроули ошарашенно смотрел на него.

– …А ты ничего не перепутал? Это ее тебе надо благодарить.

– Но ведь это вы ее позвали.

Кроули покосился на Азирафаэль, которая вовсю старалась сохранить серьезное выражение лица.

– Ну пожалуйста, – буркнул он, сдавшись (и предварительно погрозив ангелу пальцем, точно зная, о чем она думает).

Хорас отлип от Кроули и неловко встал перед Азирафаэль, будто боялся лишний раз взглянуть на нее. Она улыбнулась и сама прижала его к себе.

– Мистер Кроули, – сказал Хорас, – я больше не хочу, чтобы вы ее сжигали. Можно как-то отменить договор?

– Надо подумать… – сказал Кроули и уставился в потолок. – У тебя же есть копия?

– Да, в комнате где-то.

Он вышел в коридор.

– Копия? – переспросила Азирафаэль.

– Это тебе не шестнадцатый век, ангел, – усмехнулся Кроули и вышел за Хорасом в коридор.

Азирафаэль еще раз взглянула на Хлою, и ее обрамленная ярко-рыжими волосами головка вызвала в ней до того сильный прилив любви, что она не удержалась и едва коснулась губами ее лба. Кроули отстраненно наблюдал за ней из коридора. Ангелы ничего не могли с собой поделать, когда видели милых детей. Особенно милых и больных детей.

Нет, он не винил Азирафаэль. В конце концов он и сам когда-то был ангелом.

Они вошли в комнату Хораса, и он передал им свою копию договора.

– Отлично… Почему бы тебе не… – Кроули почесал подбородок, – не пойти перекусить. А мы пока разберемся, что к чему.

Пока Кроули изучал договор, Азирафаэль осматривалась. В этой комнате мог с равным успехом жить как мальчик вроде Хораса, так и его бабушка или дедушка: почти пустая коробка с сероватыми стенами, кроватью и письменным столом, заваленным книгами. Внушительным для одиннадцатилетнего ребенка количеством книг. Азирафаэль немедленно впилась взглядом в корешки. Большинство историй из школьной программы, такие как «Оливер Твист» Диккенса или «Айвенго» Вальтера Скотта, но ее немного смутила «Джейн Эйр». Причем не сам факт ее наличия на столе одиннадцатилетнего мальчика, а сомнения в том, что в одиннадцать лет дети вообще проходят «Джейн Эйр».

– Проклятие!

– Тише ты, разбудишь девочку! – шикнула Азирафаэль.

– Взгляни сюда.

– Я в ваших демонических договорах ничего не смыслю, – попыталась откреститься Азирафаэль, но Кроули все равно подскочил к ней и ткнул его ей под нос.

– Здесь сказано, что только демон, заключивший договор, имеет право его расторгнуть! – простонал он, снова превращаясь в болид «Формулы-1» и нарезая круги по комнате. – Черт, черт-черт-черт, ни одной лазейки, ни одной, он все продумал, изворотливая тварь!

Когда Кроули пронесся мимо нее, Азирафаэль выхватила у него из руки договор и пробежала глазами с обреченным видом человека, который заранее знает, что ничего не поймет.

– «Обязуюсь исполнить волю контрактора (сжигание заживо) не позднее заката солнца…» Боже, стиль ну точь-в-точь как у Михаила.

Кроули бросил взгляд в окно, где солнце неумолимо скрывалось за горизонтом, и указав на него обеими руками, прошипел:

– И это единственное, что тебя сейчас волнует?!

– «С согласия контрактора, подписавшего сей договор, он не может быть разорван никем, кроме демона, с которым сей договор заключен». И правда, не подкопаешься…

Азирафаэль посмотрела на Кроули, чье лицо напоминало маску трагедии.

– Она обречена, – пробормотал он, – та девчонка. И Хорас. Они оба обречены.

Азирафаэль стояла потрясенная. Кроули на протяжении многих тысяч лет являл собой нерушимый оплот стойкости духа, был способен вырабатывать энергию, как электростанция. А сейчас она наблюдала, как он тяжело осел на кровать Хораса. Азирафаэль почувствовала себя как никогда бесполезной.

– Скажи ему, – раздался его глухой голос. – Я приду через минуту.

Азирафаэль хотела было заглянуть ему в глаза, но этому мешали очки, поэтому она молча вышла и прикрыла за собой дверь. Хорас, вопреки ее ожиданиям, стоял в дверях комнаты Хлои. Заметив Азирафаэль, он как-то стушевался. Она встала рядом с ним.

– Я все слышал, – тихо признался он.

– Да? – Азирафаэль с тревогой посмотрела на него, но вспомнила орущего Кроули и вздохнула. – Немудрено…

Немного помолчали. Только Хлое, по всей видимости, было хорошо – она продолжала улыбаться, как улыбаются по-настоящему счастливые дети.

– Хорас, можно спросить?

– Конечно.

– Как зовут ту девочку?

Хорас, к удивлению Азирафаэль, плотно, совсем по-взрослому, сжал челюсти и выплюнул:

– Тереза.

– Тереза… А ты говорил с ней после того, что произошло?

Он как будто удивился.

– Нет. Правда она приходила пару раз, но я сказал маме, что не хочу ее видеть. Мне хотелось только избить ее.

Азирафаэль прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Ей подумалось, что одиннадцатилетние дети не должны испытывать желание избивать кого-то… Неожиданно ее осенило, и она повернулась к Хорасу.

– А когда она приходила в последний раз?

– …На прошлой неделе вроде.

– А что она делала сегодня на площади? Она давно там сидела? Когда я ее увидела, мне показалось, она кого-то ждет.

– Кажется, давно, – неуверенно ответил Хорас. В интонациях Азирафаэль ему почудилось что-то маньяческое.

Тем временем Кроули чесал кожу головы, будто пытался добыть огонь. Его мучила какая-то мысль, вернее, даже зародыш мысли, который он все никак не мог «родить». Он снова вскочил и стал бродить по комнате.

– «Обязуюсь исполнить волю контрактора (сжигание заживо) не позднее заката солнца…» – раз за разом перечитывал он. – Сжигание заживо… Черт, что за Средневековье?.. Преступница должна сгореть на закате… должна понести наказание… должна раскаяться… Погодите-ка!.. Азира…

Азирафаэль буквально влетела в комнату с аналогичным криком «Кроу…» Оба уставились друг на друга, будто синхронизировали догадки.

– Мне кажется, до меня дошло!!! – в один голос крикнули они, и Кроули издал нечто наподобие победного клича.

– Да тихо ты, сколько можно повторять! – просипела Азирафаэль, но не до конца исторгнутый радостный смех трансформировался у нее в подпрыгивание на месте.

– Что, что я такого сказал? – спросил озадаченный Хорас, войдя вслед за Азирафаэль, и оторопел еще больше, когда демон и ангел снова одновременно воскликнули:

– Надо вернуться на площадь!

* * *

Когда черный «Бентли» с визгом затормозил у площади, от солнца осталась только макушка, будто красная шапочка. Кроули, Азирафаэль и Хорас буквально вывалились наружу (хотя со стороны казалось, будто «Бентли» их попросту выплюнул). Тереза еще была там, правда сменила скамейку и читала книгу, но особого интереса в ее глазах не наблюдалось.

– И что мне делать? – спросил Хорас.

– Иди и поговори с ней, – приказным тоном сказал Кроули.

– Что?! – разозлился Хорас. Это единственная эмоция, которую договор не то что не приглушил, а наоборот усилил. – Я не хочу с ней говорить!

– Пожалуйста, Хорас! – вмешалась Азирафаэль. – Она не просто так приходила к тебе. Она хотела поговорить с тобой. Именно с тобой.

– А я не желаю с ней говорить, она чуть не убила ее! – вскричал Хорас.

Все, кто был на площади, посмотрели в их сторону (и некоторые узнали Кроули, оравшего здесь несколько часов назад), включая Терезу. Заметив Хораса, она вскочила со скамейки и бросилась к ним. Хорас попытался рвануть в другую сторону, но Кроули опередил его, схватил и крепко сжал.

– Это договор, – прошипел он, не без труда удерживая брыкающегося Хораса, – он влияет на него!

– А разве он не должен наоборот стремиться к своему исполнению? – запаниковала Азирафаэль.

– Видимо, он меняет характер контрактора, и это не всегда совпадает с его собственными условиями.

– Так это как две параллельные прямые, какой тогда смысл?!

Тут Хорас со всей силы пнул Кроули в колено, отчего тот со стоном сложился пополам, и припустил прочь.

– Стой! – кричала Тереза. – Хорас, пожалуйста! Я хочу с то…

Она застыла на полуслове. И на одной ноге. Стало очень-очень тихо, так что был слышен шорох листьев на мощеной площади и человеческое дыхание. (Если бы его не перекрывал звук льющихся струй фонтана, который напоминал другой, неприличный звук.) Кроули распрямился и огляделся.

– Ты…

– Да, я, – сказала Азирафаэль и опустила руку.

– «Только в крайнем случае», – передразнил он.

– Еще скажи, что сейчас не он, – проворчала Азирафаэль, подошла к Хорасу, чья поза напоминала бреющий полет птицы и встала перед ним. – Хорас, сейчас ты выслушаешь все, что Тереза хотела тебе сказать. И ты не станешь ее бить, – добавила она на всякий случай.

– То есть, это все-таки работает с контракторами, – сказал Кроули.

– Видимо, если приказ не касается самой отмены договора.

Азирафаэль щелкнула пальцами. Люди ожили. Хорас остановился так, будто его дернули за ниточки, и обернулся, ища взглядом нагонявшую его Терезу.

– Хорас, послушай меня! – пропыхтела она, еще не отдышавшись. – Я отпросилась у отца, мне скоро нужно возвращаться.

Кроули и Азирафаэль тактично отошли и уставились на фонтан так, будто был это фонтан Треви.

– Куда возвращаться? – не понял Хорас. Он чувствовал сильный зуд в кулаках, но почему-то напрочь забыл, каким образом их обычно чешут.

– Я под домашним арестом.

– Ты? Так ты…

Ее глаза наполнились слезами, и она рухнула бы на колени, если бы у нее на пути не стоял Хорас.

– Прости меня, прости! – простонала Тереза. – Это была я.

– Да я и так это знаю! – огрызнулся Хорас, все еще не очень понимая, что делать с кулаками.

Кроули встал вполоборота, прислушиваясь.

– А ты как считаешь, у змей есть уши? – спросил он.

– Но это же не мои слова, – нахмурилась Азирафаэль.

– А я у тебя спрашиваю.

– Начнем с того, что я не считаю тебя змеей…

– Зачем ты это сделала? – почти прокричал Хорас. – Ей шесть лет, что она могла сделать такого, чтобы толкать ее на дорогу?

– Я не видела велосипедиста, он выскочил из-за поворота! – в отчаянии пролепетала Тереза. – Она… она назвала меня толстой индюшкой, и я разозлилась…

– Но ей шесть лет!

– …«Толстая индюшка» это же вроде не обидно? – уточнила Азирафаэль.

– Ну, не так обидно, как «змея». Так ты ответишь на вопрос?

– Так ты уточнишь, что ты имеешь в виду под «змеей» – физическую форму или личные качества?..

– Я знаю, – простонала Тереза и зарыдала с удвоенной силой. – Я… я пыталась с тобой поговорить, все объяснить… И когда ты не вышел, я рассказала отцу.

Хорас ошарашенно уставился на нее. То же самое сделали Кроули и Азирафаэль. («…но ты ведь не можешь обижаться на «змею», если ты былзмеей!»)

– Но мне все равно было очень грустно, потому что ты ничего не знал… Мне так… так…

– Ты видишь это? – Кроули, не отрываясь от детей, слегка ткнул Азирафаэль локтем.

– Она сгорает. От стыда, – кивнула она, тоже не в силах отвести взгляд. – Проверь договор.

Когда Кроули достал изрядно помятый желтоватый лист, и они оба уткнулись в него носом, рядом с печатью Верена уже стоял ярко-оранжевый штамп, который очень быстро чернел.

– Исполнено… Я до последнего не верил, что это сработает, – пробормотал Кроули. – Кто ж знал, что у Верена плохо с метафорами.

– Я давно заметила, что вы, демоны, не склонные к литературе создания, вы только как ее герои хорошо смотритесь, – с легкой снисходительностью заметила Азирафаэль. – Вот Верен и попался в свою же ловушку. Если бы он написал «сжигание заживо на костре», например, все обернулось бы гораздо более плачевно…

– Черт подери, ангел, – простонал Кроули.

– …Сделаю вид, что я этого не слышала.

Они посмотрели на Хораса.

– Что ж, теперь дело за ним, – пробасил Кроули. – Я якобы исполнил свою часть договора.

Он сделал шаг в их сторону, но Азирафаэль положила руку ему на плечо.

– Подожди.

– Уже поздно, – Кроули безнадежно махнул рукой в сторону солнца. – А он наверняка еще захочет попрощаться…

– Ни с кем он прощаться не будет, – улыбнулась Азирафаэль. – Я вступаюсь за душу Хораса.

– …Чего?! – в этот момент Кроули и правда усомнился, есть ли у него уши. – Повтори-ка.

Азирафаэль отвернула его к фонтану.

– Если ребенок, не достигший восемнадцати лет, заключает демонический договор и вдруг захочет его аннулировать, ангел имеет право вступиться за его душу. Поскольку ты выполняешь обязанности Верена, мне предстоит бороться за него с тобой. За редкими исключениями, дети не имеют тяжких грехов, поэтому Небеса чаще всего выигрывают этот… суд. Меня заверили, что душа Хораса чиста.

Кроули раскрыл рот.

– Т-т-ты же говорила, что ничего не понимаешь в наших договорах, откуда ты тогда знаешь то, чего не знаю я?!

– Это правда, но… мне устроили небольшой ликбез перед тем, как отправить на это задание.

Кроули молча смотрел на Азирафаэль. Метафорический детский конструктор в его голове начал потихоньку приобретать форму страшно кривой и уродливой башенки.

– Вот как, – только и пробормотал он.

– И это все, что ты можешь мне сказать? – Она виновато улыбнулась. – Я пыталась тебе намекнуть, но видимо, я плоха в этом.

– Так вот почему ты не хотела помочь.

– Я хотела. И приехала бы, если б не Гавриил.

– Но в итоге-то он все равно прислал тебя сюда, так что все в порядке, – Кроули заставил себя улыбнуться. – А условие это… что-нибудь придумаем.

К ним подошел Хорас. Кроули и Азирафаэль отметили, что он выглядит как утопающий, который наконец-то смог выплыть на поверхность и вдохнуть.

– Мистер Кроули, спасибо вам, что не стали сжигать Терезу.

– Да, пфф, не за что, – неопределенно промямлил Кроули.

– Она побежала домой, а то ей влетит. Вы были правы, мисс Азирафаэль, она и правда ждала меня здесь, чтобы все рассказать… Но вы меня все-таки заберете? – Хорас снова обратился к Кроули. – Я слышал ваш разговор дома.

Азирафаэль покосилась на Кроули. Тот небрежно шмыгнул носом и расплылся в улыбке.

– Не, «отрок», боюсь, тебе придется пожить в этом жестоком мире еще немного.

– Да? Сколько?

– Ну, – Кроули сделал вид, что считает, и Азирафаэль пихнула его локтем. – Годиков девяносто как минимум, незачем драться. Лучше сделай что-нибудь вот с этим.

Кроули протянул договор Азирафаэль. Она достала из кармана своего пиджака-парашюта белую печать, огромную настолько, что она даже не умещалась на ладони, огляделась, остановила взгляд на Кроули и неловко улыбнулась.

– Прости, ты не мог бы…

Кроули вздохнул и повернулся к ней спиной. Азирафаэль прижала к ней договор, подышала на печать и шлепнула как раз посередине листа.

– Все, спасибо.

Кроули пробурчал что-то невнятное и заглянул в договор. На него смотрела великанская ярко-синяя печать «ОТСУЖЕНО».

– На каких бюрократов мы с тобой работаем, – крякнул он и скрутил договор в трубочку.

– Знаешь, я соврала, – сказала Азирафаэль и посмотрела на Хораса. – С нами-то ему попрощаться придется.

Хорас мгновенно прилип к Кроули. Тот неловко похлопал его по спине.

– Да, да, мы хорошо поработали, правда, а теперь подойди к тете Азирафаэль, она даст тебе напутствие. (Азирафаэль при этом закатила глаза, но как обычно промолчала. Подобные шуточки за шесть тысяч лет обросли такой почтенной бородой, что не могли обижать, а только слегка покряхтывать.)

Хорас встал перед Азирафаэль, и его лицо как будто осветилось. Она медленно прижала его к себе и провела ладонью по рыжей кудрявой макушке. Кроули молча наблюдал как Хорас Асент Бренниган все сильнее прижимается к ней в отчаянной попытке удержать, как в какой-то момент его руки безвольно повисли. Он отстранился, взглянул на ангела и демона как на совершенных незнакомцев и пошел домой. К своей сестре, которая уже наверняка проснулась, и если и вспомнит что-то, так это озабоченный шепот и ангельский поцелуй.

Кроули и Азирафаэль переглянулись и не говоря ни слова направились к «Бентли», который мирно дожидался своего хозяина.

– Можно куда-нибудь заехать перекусить, – без особой надежды предложил Кроули, когда около десяти вечера они въехали в Лондон.

– Что теперь с тобой будет? – спросила Азирафаэль.

– Могла бы просто сказать «нет, спасибо», – проворчал он.

– Ответь, пожалуйста.

Кроули пренебрежительно фыркнул.

– Девчонка якобы сожжена, мальчик пожелал аннулировать договор, и ангел отсудил его душу. Формально, им не к чему придраться.

– А. Хорошо. А Верен?

– О, он будет зол, как тысяча Вельзевулов. – Кроули хохотнул. – Жду не дождусь, когда увижу его рожу.

Азирафаэль улыбнулась. Когда они подъезжали к ее магазину, она неуверенно сказала:

– Можем выпить вина, чтобы отпраздновать. Символически… Но если там будет Гавриил, я…

– Ой, какая же ты зануда, ангел, пошли уже!

Азирафаэль вставила ключ в замок и окаменела, будто резко вспомнив о каком-то важном деле, которое нужно было закончить еще вчера.

– Боже мой. Я, кажется, заперла там Верити.

– Что? Кого?

Азирафаэль быстро отперла дверь и с опаской вошла. Верити сидела в одном из кресел, спокойно читала и, казалось, не было в мире более счастливого человека.

– Верити, дитя…

Верити оторвалась от книги и просияла.

– Мисс Фэлл! Как съездили, все хорошо?

Тут она заметила Кроули и мгновенно насторожилась, видимо, ожидая того же эффекта, что и от Гавриила. Азирафаэль немного успокоилась.

– Верити, это Кроули. Кроули, это Верити, моя помощница.

– Помощница? – одними губами вопросил Кроули, пока Верити ставила книгу на место, перед этим вставив в нее самодельную закладку и любовно погладив по корешку.

– У тебя тут все в порядке? – проигнорировав вопрос, поинтересовалась Азирафаэль, настороженно осматриваясь в поисках пробелов на книжных полках. (Или наоборот лишних «Обретенных Адов».)

– Да, все отлично! – Верити не переставала сиять. – Были посетители, но всем, кто хотел купить книгу, я говорила прийти на неделе для личной консультации с вами.

– Быстро учится, – уронил Кроули и отправился бродить по магазину, будто надеялся что-то найти. Верити не без интереса проводила его взглядом. Азирафаэль тоже проводила его взглядом и заметила, что он сильно припадает на правую ногу.

– Прости что задержалась, все прошло не так гладко, как планировалось, – виновато улыбнулась Азирафаэль. – Если хочешь, я могу позвонить твоим родителям и все объяснить…

– Нет-нет, не нужно, – замахала руками Верити. – Я могу оставаться здесь допоздна, если нужно. Это был самый классный вечер в моей жизни.

– Хорошо, – с легким подозрением протянула Азирафаэль, – значит завтра в… во сколько?

Кроули слушал вполуха, а сам сверлил взглядом каждый корешок. Найти одну единственную книгу в таких завалах…

– Ты как будто не знаешь, где вино стоит, – обронила Азирафаэль, проходя мимо. – Как колено?

– Открывай лекарство, – усмехнулся Кроули. – Значит, помощница? С каких это пор тебе нужна помощница?

Он выслушал рассказ Азирафаэль о знакомстве с Верити со все той же усмешкой. У Азирафаэль мелькнула мысль, что за ней он прячет какое-то другое чувство.

– Если ты будешь принимать так каждого встречного с грустными глазами, можешь открывать богадельню.

– Кроули! – возмутилась Азирафаэль. – Она же не инвалид! Ее не берут, потому что она еще маленькая…

– Ага, в пеленках еще, – поддакнул Кроули и, расхохотавшись от вида Азирафаэль, поднял бокал. – Ладно-ладно, ангел. Выпьем уже. За твое возвращение в рабочие ряды.

– Ну да, – неуверенно улыбнулась Азирафаэль. – Посмотрим, что из этого выйдет… Подожди, а разве тебя еще не восстановили?

– Не-а. Мне поставили условие. Если я его выполню – добро пожаловать.

– Какое? Запрет на общение со мной?

– Не-а. Другое.

– Так какое?

– Помнишь, что люди говорят? Меньше знаешь – крепче спишь.

Азирафаэль сникла, и Кроули, сжалившись, решил подсластить пилюлю.

– Спасибо, кстати. Без тебя ничего бы не получилось.

– Неправда, – она помотала головой, – ты прекрасно мог бы справиться со всем сам. Догадался же, как обойти договор.

– С кем поведешься, – усмехнулся Кроули. – Нет, я бы все испортил, я же демон. Все наши деяния несут в себе семя саморазрушения. Твои же слова.

Азирафаэль потупилась и слегка уступила:

– Может быть, но ты все равно поступил очень…

– Не смей произносить это вслух, – пригрозил Кроули.

– …мудро, – невозмутимо закончила Азирафаэль и улыбнулась.

Кроули криво улыбнулся в ответ, и хрустальный звон прокатился по спящему книжному магазину.

Глава 3