Читать онлайн Цветок, что уже расцвел, через год снова не распустится

Глава 1. Убийство.

Вдоль тенистых бамбуковых дорог на закате волочилась небольшая повозка из красного дерева, запряженная парой изнуренных белых лошадей. В мозолистых руках сидящего впереди худощавого слуги были потрепанные поводья, которые не уступали своей земельной серости цвету лица сонного мужчины. Позади повозки на выступающей перекладине ехали стоя двое других клевавших носом слуг, в грязных от брызгов из под колес серых плотных одеяниях, пачкающих своими воротниками в дорожной пыли подбородки. Внутри на расшитом шелком сидении распластался большой кусок мяса в синем халате, украшенном драконами из золотых нитей. Ленивая туша держала в правой руке курительную трубку, пока другой тянулась к тарелке с засахаренными фруктами, которые с огромным аппетитом поглощала своей бездонной пастью.

Имя этой свинье – …

Впрочем, достаточно знать, что отдаленным подобием человека был ближайший советник главы школы Мяохуа, отправившийся по важному заданию в учебное заведение на пике Линьшань.

Название школы «Мяохуа» – 妙华 [miàohuá ] досл. красивый/прелестный, здесь в зн. чудесные(волшебные, падающие с неба) цветы.

Пик Линьшань – 林山 [lín shān] досл. лесная гора.

Неожиданно по песчаной дороге протянулась полоса льда прямо под колеса повозки. Из опрокинутой тарелки фрукты разлетелись по дощатому полу. Раздался то ли рык, то ли визг, то ли хрюканье, а то ли все сразу. Слуга дернул за поводья, и лошади затормозили, встав на дыбы, что мужчина едва ли удержался на месте. Со скрипом открылась дверь, и меж узорчатых парчовых занавесок показалось лицо искаженное недовольной гримасой.

– Кто посмел? – прищурив глаза, советник огляделся по сторонам.

– Мой господин! Здесь лёд! – шокировано завопил слуга, что уже сидел на корточках у ледяной линии, от которой исходила черная дымка.

Тучный мужчина выполз из повозки и обошел ее вокруг, после поднял глаза наверх.

На крыше стояла фигура, облаченная в темные одежды. Нижнюю половину лица закрывала тканевая черная маска, глаза же скрывались за доули.

Доули – 斗笠 [dǒu lì] азиатская шляпа, предназначенная для защиты от дождя и солнца, изготавливается из бамбуковой щепы с зажатой между промасленной бумагой или листьями бамбука.

– Ты! – мясистым пальцем указал на человека советник.

Незнакомец повернул голову в сторону мужчины и, сверкнув нефритовыми глазами, произнес:

– Бери.

Мигом среди бамбука раздался точно шум горной реки, и на дорогу вылетел стремительный поток воды, в очертаниях которого угадывался дракон с рыскрытой пастью. Однако не успел несчастный закричать, как водный зверь заледенел и разбился на тысячи осколков. Советник от страха попятился назад, но, споткнувшись о собственную ногу, упал, закрыв лицо руками.

– Сп-спа-спасите, – промямлил он, пока трое слуг разбежались кто куда.

Через дорогу пронесся еще один человек, облаченный в черные одежды с ярко-желтой накидкой, лицо его так же скрывала маска, однако она была деревянной и изображала владыку Гунгуна.

Гунгун – 共工 [gònggōng] божество ветров и волн, дух потопов, с телом змеи, лицом человека и красными волосами на голове.

– Сюэ Линь! – крикнул он и растворился в воздухе.

Незнакомец в доули спрыгнул с повозки в сторону чиновника и схватил того за халат.

– Прошу-прошу! Сам господин Мо даст за меня солидный выкуп, только не убивайте! – молил в слезах советник.

Но человек даже не слушал, он достал из кармана маленький мешочек, из которого чудесным образом появилось целое соцветие лотоса, с которого все еще стекали капли воды.

– Держи! – незнакомец протянул цветок советнику, а тот беспрекословно взял.

Вдруг ниоткуда раздался приближающийся звон цепочек и ехидный смех. Среди темноты бамбука, меж высоких стройных стволов показался белый силуэт.

– Быстрей, – прошептал молодой человек.

И тут на глазах чиновника прямо рядом с ним в песке образовалась воронка, а из нее вылезла бледная рука с черными ногтями и, вцепившись в синий халат, потянула вниз.

Мужчина закричал, стараясь уцепиться за одежды незнакомца, но тот стремительно отскочил в сторону, и толстая туша начала проваливаться сквозь землю.

Молодой человек ринулся к белой фигуре, что успела значительно приблизиться. Это был высокий мужчина с бледной кожей и седыми волосами, на ушах его покачивались яшмовые серьги, а пальцы были украшены перстнями. Всё одеяние было белого цвета как только что выпавший снег, а плечи покрывал меховой воротник. Незнакомец достал мерцающий лук и приготовился к бою, но таинственный мужчина вытащил из длинного рукава еще одну маску Гунгуна – черную, обрамленную позолотой, – и, надев ее, поднес два пальца ко рту.

Стоило советнику, ушедшему почти что полностью под землю, промолвить едва слышное «помогите», мужчина в белом выпалил:

– Рассеивание!

Образовавшаяся воронка в дороге разом пропала, а вокруг головы советника появился алый след, от которого песок вокруг тут же потемнел.

Фигура в белом растворилась в воздухе с той же стремительностью, что и ранее возникла среди бамбуковой рощи.

Оставшийся один лучник подошел к торчавшей из песка голове и легонько толкнул сапогом, она упала набок и откатилась. Из нее торчала пара костей и сочилась какая-то прозрачная жидкость помимо крови.

– Мерзость, – молодой человек шмыгнул носом.

Он подошел к повозке и заглянул внутрь. На столике лежал свиток, который благополучно перекочевал в тот же крохотный мешочек, в котором был лотос. После путник, осмотревшись по сторонам, скрылся в лесной чаще.

На следующее утро к воротам школы Мяохуа прибежал выдохшийся слуга, где его встретили двое дежуривших учеников. Озадаченные услышанной историей молодые люди кинули жребий, решая, кто передаст известие старейшинам.

Когда один из учеников уже бежал по мощеной камнем лестнице вверх, его окликнул другой юноша.

– Братец Шэн, что стряслось? – перепрыгнув деревянные перила, перед дежурным возник молодой человек в одеяниях цвета цин и с родинкой с правой стороны под нижней губой.

Цвет цин – 青 [qīng] основное цветовое значение – сине-зелёный, ближе всего к бирюзовому, в Китае имеет множество ассоциаций, одна из которых – «весна».

– Ты к учителю? – вопросом на вопрос ответил братец Шэн.

– Да, – почесал затылок юноша, – что-то передать?

Не успела догореть палочка ладана, как в главном зале школы началось собрание старейшин. Главной фигурой сего представления стал несчастный слуга, что не успел сделать и глотка предложенной воды, как его поволокли к зданию.

Палочка ладана – мера определения времени в Древнем Китае по благовониям. Для того, чтобы с их помощью измерять время, на них наносились отметки или насечки, соответствующие определенным временным промежуткам. Одна палочка равнялась примерно тридцати минутам.

– Почему вы не защитили своего господина? – подняв одну бровь, сердито спросил старец с длинной козлиный бородкой.

– Доложить о случившемся… – замялся слуга.

– Куда пропали другие? – с ноткой презрения выпалил старейшина.

– Этот слуга не имеет представления, – упал лбом к начищенному полу неопрятный мужчина.

– Ты от сути-то не отходи, – в разговор вмешался молодой учитель, одетый в черное одеяние с белой накидкой, завязанной на один бок. Такая цветовая гамма принадлежала роду семьи Мо, главенствующей в школе Мяохуа.

– … На крыше оказался демон, он был весь в черном, а глаза! Глаза нефритовые, словно не настоящие!

Старейшины переглянулись, а молодой учитель шокировано уставился в пол.

– Вдруг из бамбуковой рощи…, – слуга продолжил рассказ, жадно хватая воздух ртом и активно жестикулируя.

В этот же день к месту происшествия прибыли учителя школы. Всё, что осталось от советника, а именно окровавленная голова, было передано в комиссию Мяохуа. Других двух слуг так и не нашли, среди учеников сразу появился слух, что и они провалились под землю и где-то теперь в лесах спрятаны и их отсеченные головы.

Вскоре инцидент достиг и самого главы школы – Мо Шидуна, из под руки которого вышел приказ разыскать негодяев, лишивших его советника жизни, и доставить лично ко двору.

Учителя получили распоряжение в комиссию предоставить по одному ученику для формирования отряда по поиску преступников. Молодой господин Мо и его ученики не были исключением.

Вечером, когда солнце еще не успело скрыться за горизонтом, скользя лучами по горным вершинам пика Линьшань, богатого своими бамбуковыми рощами и обилием прочей зелени, в беседке, что высокой и сводчатой крышей больше походила на пагоду, сидели трое учеников.

– Либо я, – юноша в черном нижнем одеянии, обвязанным белоснежным верхним вокруг пояса, указал пальцем на себя, после резко, что алые бусины на изящной заколке, фиксирующей небрежный пучок волос, ударились друг о друга, издав характерный «цзинь», перевел на сидящего напротив ученика, – либо величайший воин Су Чжунцин!

– Не горячись, А-Лин, – ответил ему молодой человек в одеждах цвета цин, под которыми виднелась белая рубашка: – учитель явно не будет посылать на опасное задание своего племянника, – порывшись в рукавах, он достал шарик танъюань, завернутый в рисовую бумагу, и начал его аккуратно разворачивать, – а то в песчаной воронке окажется сам господин Мо.

Именно этот ученик был тем юношей, что повстречался дежурному братцу Шэну по дороге. Имя ему – Су Чжунцин.

Танъюань – 汤圆 [tāngyuán] популярный традиционный десерт Китая. Блюдо состоит из двух составляющих: сладкого супа (обычно, сахарного отвара с имбирем или жидкой, слегка подслащенной каши из красных бобов), а также самих танъюань – шариков из муки клейкого риса с разнообразными жидкими или полужидкими начинками: красные бобы, толченый арахис, клубничный или черничный джем и тд.

По факту данные шарики должны быть в составляющей блюда, так что это равносильно тому, если бы Су Чжунцин ел клецки отдельно от супа.

– Почему вы сразу снимаете меня со счетов? – возмутился ученик в синем одеянии с повязанной вокруг головы белой лентой, в которую были натыканы всякие кисточки, винтики, медные колечки и прочий мусор. Хотя юноша очень обижался, когда его инструмент называли «мусором».

Это был Е Чаншэн. Именно он дежурил у ворот и проиграл в жребий соученику – Мо Ланьлину.

– Тысячелистник не надо раскладывать, чтобы понять, что учитель тебя не выберет! – засмеялся А-Лин, вновь звякнув заколкой. – Со своими щетинными человечками будешь в кустах сидеть, пока все делом занимаются! – он перевел взгляд в поисках одобрения на Су Чжунцина, что уже поедал рисовый шарик.

Задорный и заносчивый, вот она вся суть Мо Ланьлина.

Гадание на тысячелистнике – 易筮 [yìshì] один из древнейших способов гадания в древнем Китае. В качестве гадательных бирок используют высушенные стебли тысячелистника длиной 30-50 см в количестве 50 штук.

Щетинные человечки – фигурки из глины и ткани, изображающие героев легенд или бессмертных. К опоре фигурки приклеивается свиная щетина ворсом вниз. Фигурки ставят на медное блюдо и при ударе по краю блюда фигурки начинают двигаться, что создается впечатление будто они танцуют.

– И его еще самого спасать придется, – прыснул со смеху Су Чжунцин и, поймав взгляд товарища, протянул ему надкусанное угощение.

А-Лин поморщился от вида танъюаня и отвел глаза в сторону тропинки, ведущей к беседке, увидев на ней учителя:

– Шуфу!

Шуфу – 叔父 [shūfù] наименование родства в Китае, обращение к младшему брату отца, так же «дядюшка» как дружеское обращение к неродному человеку, старшему по возрасту, но моложе отца.

Троица тут же вскочила с мест и поклонилась.

Мо Дайяо – дядя А-Лина по отцовской линии – был худощавого телосложения и невысокого роста, что его собственные повзрослевшие ученики чуть ли не дышали ему в затылок. Господин Мо имел особую прическу: передние пряди спадали на плечи, задние же были закреплены фагуанем с небольшой иглой, а оставшиеся волосы аккуратно ложились по спине чуть выше лопаток. На нем было ныне упомянутое черное одеяние, поверх которого на одно плечо висело белое, с левой стороны повязанное вокруг пояса за рукав – сразу становилось понятно, с кого взял подобный образ Мо Ланьлин.

Фагуань – 发冠 [fāguān] украшение для волос, фиксирующее прическу. Обычно состоит из широкого кольца, одевающегося на пучок, и иглы-заколки, закрепляющей его.

– Я думаю, вы наслышаны о распоряжении комиссии, – мягко произнес учитель и подошел к беседке, встав на первую ступеньку.

Ученики горящими надеждой глазами глядели на господина Мо.

Сами подумайте! Такая возможность проявить себя в юном возрасте – редкая удача. Каждый ученик желает как можно раньше вступить в настоящий бой с врагами, призраками и демонами, дабы отстоять честь своей школы и доказать, что именно он имеет право учиться в ней.

– В отряд вступает Су Чжунцин, – Мо Дайяо подкинул монетку и тут же поймал ее ладонью, взглянув на жующего в спешке рисовый шарик юношу, пока блеск в глазах двух других его учеников сменялся несоизмеримой печалью: – Мо Ланьлин, ты… твой отец, – господин Мо замялся, а братец Шэн же кое-как сдержал смешок, искоса посмотрев на соученика.

– Е Чаншэн, а ты, – учитель на мгновение нахмурился, после чего улыбнулся, – ты там убьешься и без посторонней помощи.

Помрачневший Мо Ланьлин мигом повеселел и, уставившись на Е Чаншэна, залился смехом.

– Су Чжунцин, зайди перед сном ко мне в покои, – Мо Дайяо развернулся и сошел с первой ступени беседки на тропинку. – Жевать при разговоре с учителем – нарушение устава школы! – крикнул он напоследок, даже не оборачиваясь.

Вот и пришла очередь смеяться над Су Чжунцином.

Глава 2. Соломенное чучело в поисках лотоса.

Су Чжунцин стоял среди других учеников около высокой каменной арки, на её покатой крыше располагались по обе стороны два дракона, открывающие пасти на запад и восток. Хотя с большинством учащихся молодой человек был знаком, все же обучаясь в одной школе, они часто тренировались вместе да виделись в столовой, сегодня он стоял молча, не имея желания с кем-либо общаться. Причиной такому поведению стали слова учителя, сказанные прошлым вечером.

– Доброе утро, – на Су Чжунцина из-под веера взглянула пара карих журавлиных глаз с нежно-розовыми тенями на веках.

– Доброе утро, шицзе! – добродушно произнес юноша: – тебя тоже взяли в отряд?

Шицзе – 师姐 [shījiě] обращение к старшей соученице или дочери учителя.

Девушка закрыла веер, показав миловидное личико. Черные длинные волосы были заплетены в две косы, а передние пряди вместе с челкой фиксировала цепочка, инкрустированная голубым нефритом в виде ветвей хайтана. Серьги ученицы тоже были украшены нефритом, сочетаясь с синим легким платьем и полупрозрачной шелковой накидкой, лежащей на аккуратных девичьих плечах.

Хайтан – разновидность китайской яблони.

– Приятно слышать, что ты ставишь меня в один ряд с совершенствующимися, – девушка улыбнулась пухлыми губами, – сегодня я в качестве лекаря.

– С нашей шидзе мы не пропадем! – Су Чжунцин вытащил из рукава пару персиков, угостив подругу.

Вскоре юноши вместе с учителями и совершенствующимися, прибывшими из других школ, от каменных ворот, ведущих к школе, направились вниз по горной лестнице, постепенно разделяясь на группы согласно указаниям.

Школа Мяохуа находилась на самом верху пика Линьшань, представляющего собой целую горную систему. Учебные здания и прочие постройки занимали почти всю гору, что защищала природной изгородью учеников – массивными скалами и непроходимыми лесами. Среди бамбуковых чащ и пещер водились разнообразные животные: от тигров до обезьян. По словам некоторых учащихся, залезавших в самую глушь, им встречались и волшебные тяньгоу, эршу и кошки-сяньли. Как бы оно ни было на самом деле, такие рассказы пугали малышей, желающих ослушаться преподавателей и убежать за территорию школы.

Волшебные звери из китайской мифологии.

Тяньгоу – лисица, защищающая от несчастий.

Эршу – мышь с заячьей головой, что летает с помощью хвоста.

Сяньли – дикие старые кошки, превратившиеся в оборотней, что питаются жизненной энергией человека.

Минуя овраги, лесные ручьи и бамбуковые леса под птичье пение, Су Чжунцин оказался в той части пика Линьшань, в которую ранее не попадал даже при изнурительных пробежках на тренировках. Казалось, сюда не попадал и солнечный свет.

Ученик ступал по узкой тропинке средь зарослей бамбука, которые ползли вверх по склонам, образовывая своеобразное ущелье. Продвигаясь все дальше, голос соучеников больше не доносился, а пение птиц стало тише, заглушаясь грунтовыми водами. Под ногами молодого человека не осталось сухой земли, вся дорожка превратилась в шумный ручеек, уходящий как и сам Су Чжунцин вглубь пещеры.

«Хорошее место, чтобы затаиться».

Как можно тише юноша продвигался по узкому каменному коридору, на ощупь ориентируясь в темноте. Довольно быстро вдали замерцали огни, слепя глаза. Когда Су Чжунцин дошел до источника света, то понял, что он как дурак просто прошел насквозь небольшую гору. Под его ногами на расстоянии трех-четырех чжан проходила широкая тропа, по которой временами носились ученики, с высоты выглядевшие как полёвки, бегающие от хищника.

Чжан = 3,3м

Наблюдая за суетой, Су Чжунцин сообразил, что «полёвки» не просто носятся, а ведут ожесточенную игру в «кошки-мышки».

Тройка учеников не могла поймать шуструю фигуру в маске Гунгуна, на спине которой крепилась еще и доули. Видимо, из-за такой скорости слуга советника и посчитал, что преступников двое.

Су Чжунцин достал меч и, подняв его в воздух с помощью энергии ци, запрыгнул, начав аккуратно спускаться вниз.

Энергия ци – это основополагающая концепция всей китайской философии и медицины, «жизненная сила», которая пронизывает тело организма и является некой жизненной субстанцией, которая формирует все во Вселенной. Существует два типа энергии ци: внутренняя ци(циркулирует внутри человека), внешняя ци(обращается в природу). При этом энергия находится в постоянном движении между состояниями.

Однако у таинственного хищника были другие планы – разбежавшись, он начал карабкаться вверх по горе навстречу Су Чжунцину. Совершенствующиеся снизу дружно закричали: «держи его». И когда ученик сравнялся с преступником, один из юношей отправил в сторону незнакомца меч, заряженный ци, но тот увернулся, и клинок влетел в скалу, высвободив поток энергии в каменные глыбы.

Огромные валуны и мелкие камешки в облаках пыли полетели вниз на тропу, из-за чего ученики в панике начали разбегаться.

Су Чжунцин, встретившись взглядом с нефритовыми блестящими глазами, виднеющимися из-под маски, переключился на летящие на него камни и, мысленно плюнув на свою добычу, начал набирать высоту.

Вдруг от резкого толчка молодой человек чуть не потерял равновесие. Посмотрев вниз, он увидел незнакомца, крепко схватившегося за его меч. Видимо, тот решил таким образом спасти себе жизнь.

Сейчас Су Чжунцин отлетит в безопасное место и тут же схватит преступника.Вот и попался!

Однако нежданный попутчик отпустил правой рукой ножны и схватился ей за щиколотку юноши, сжав так, что тот вскрикнул. Левую же просто отцепил от меча, так и повиснув на ноге Су Чжунцина, который в конечном итоге начал терять равновесие.

– Господин Даоцаожэнь, если вы решили умереть, меня-то не надо за собой тянуть, – крикнул испуганно и одновременно раздраженно молодой человек.

Даоцаожэнь – 稻草人 [dàocǎorén], прямое зн. соломенное пугало/чучело, второе зн. – идиот, балбес.

Здесь специальная игра слов. Буквально обращение звучит как «господин Чучело» или «господин Идиот».

В этот же момент незнакомец дернул юношу за ногу, что тот полетел вниз, а меч остался висеть в воздухе. Именно в том месте, где только что стоял Су Чжунцин, пролетел град ледяных игл, вдребезги разбившихся о землю.

Незнакомец сложил два пальца и поднес ко рту, под ними образовалась воздушная воронка, в которую оба молодых человека и провалились.

Секунда, и Су Чжунцин уже летел вниз в потоке бурной ледяной воды, в темноте невозможно было разглядеть даже собственные пальцы. Чужая рука крепко продолжала сжимать совершенствующегося за ногу, казалось, вот-вот и кость сломается.

Когда ученик со своим спутником свалились в подземное озеро, то кое-как выбравшись на некое подобие берега, представляющего собой гладкий каменный откос, незнакомец огляделся по сторонам:

– Здесь растут лотосы? – спросил он спокойным голосом, словно ничего не случилось, и, сняв маску, начал осматриваться, будто в темноте что-то было видно.

– Дурак? – съязвил Су Чжунцин, откашливаясь от воды: – как они тебе тут вырастут!?

– Понятно, – отмахнулся незнакомец.

– Ты нас сюда затащил, ты нас и вытаскивай, – заявил молодой человек и попытался встать, но, ударившись головой о каменный потолок, осознал, что пещера довольно низкая, – ай-яй-яй, – начал он натирать ушибленное место.

– Мы вблизи Линьшань, – заключил господин Даоцаожэнь.

Су Чжунцин раздосадованный уселся обратно на камень, пытаясь нащупать ножны.

– Как к тебе обращаться? – грустно спросил он, обнаружив пустое место на поясе.

– Как хочешь, – молодой человек вытянул руку вперед.

В его руках появился мерцающий белым бледным светом лук. Рукоятка была выполнена, казалось, из хрусталя, закрученным в необычный узор, плечи лука по обе стороны оканчивались выточенными из металла крыльями голубого цвета, от которых исходило огненное свечение.

Су Чжунцин ошарашено посмотрел на своего похитителя.

– Духовное оружие? – сглотнул он, прощаясь с жизнью, ведь его единственный меч остался где-то на поверхности.

Незнакомец огляделся по сторонам и приметил вход в другую пещеру:

– Туда.

Су Чжунцин кивнул и зашел в воду, готовясь переплывать озеро.

– Духовное оружие, как мне известно, забирает много энергии ци, – юноша обернулся на незнакомца, освещенного волшебным луком, в свете которого нефритовые глаза завораживающе поблескивали: – не опасно ли, что ты попусту тратишь силы?

– Ты нас защитишь, – улыбнулся лучник, – не зря же ты совершенствуешь тело и дух.

Су Чжунцин оттолкнулся от дна и поплыл к противоположному берегу подземного озера.

– Защищу… без меча-то, – пробурчал он себе под нос.

– Я одолжу. Плыви, – спокойно ответил господин Даоцаожэнь и запустил точно объятую пламенем стрелу к входу в пещеру, – это не надолго.

Юноша устремился в сторону берега, едва освещаемого энергией ци, и стоило ему коснуться рукой мокрого шершавого камня, как стрела испарилась, погрузив все в темноту.

– Господин Даоцаожэнь, ты там не пошел ко дну? – хихикнул Су Чжунцин.

– Я тебе не друг, так меня называть, – возмущенно ответил молодой человек под всплески воды в нескольких чжан от ученика.

Чжан = 3,3м

На удивление, в полнейшей темноте господин Даоцаожэнь спокойно достиг берега и, выбравшись на него, снова осветил путь.

Узкая пещера вывела двоих к устью реки Хуан, превращающегося здесь в множество ручьев, один из которых, видимо, и формировал подземное озеро.

Су Чжунцин взглянул на своего попутчика, оценивая риски. Он, ученик без меча, против неизвестного лучника, так еще и владеющего духовным оружием. Как бы пленительна не была слава при поимке преступника – нож и кухонная доска против рыбы и мяса. Тогда ученик господина Мо принял самую выигрышную стратегию:

– Всего хорошего! – заявил Су Чжунцин и развернулся в сторону пика Линьшань.

Нож и кухонная доска против рыбы и мяса – 人为刀俎，我为鱼肉 – китайская идиома, «люди ― нож и кухонная доска, а я ― рыба и мясо», в значение: быть в чьей-то власти.

Господин Даоцаожэнь же схватил его за плечо и развернул к себе:

– На пике случился обвал, объявись ты хоть через пару дней, и на том спасибо, что вернулся.

– Ох… – Юноша озадаченно посмотрел себе под ноги, – куда мы направляемся?

– Лотосовые болота, – похититель посмотрел вдаль, где в закате дня солнце отражалось в водной глади, окруженной камышом, рогозом и аиром.

Су Чжунцин тяжело выдохнул, представляя сколько придется преодолеть ли ради чужой цели.

Ли = 500м

Когда путники сошли с горы к реке, господин Даоцаожэнь запропастился среди камышей. Стоящий на берегу Су Чжунцин решил не терять ни минуты и пустился бегом в сторону пика. Стоило ему отдалиться приблизительно на один ли, как одеяние зацепилось за что-то подолом. Юноша оглянулся и, заметив, как лазурная ткань начинает гореть от полупрозрачной огненной стрелы, что прибила к земле одеяния, остолбенел и приготовился к мучительной смерти.

Довольно быстро к нему подбежал коварный похититель с красивым белым лотосом в руках, срезанным под самый бутон.

– Это мне? – как ни в чем не было спросил Су Чжунцин, намереваясь сгладить обстановку.

– Даже не пытайся, – сухо сказал молодой человек и, надев на себя маску Гунгуна, протянул спутнику лотос.

Юноша взял нежное соцветие:

– Все-таки мне…

Не успел он и договорить, как лучник поднес два пальца ко рту и шагнул в образовавшийся портал вместе с пленником.

Су Чжунцин в испуге зажмурился, а когда он открыл глаза, то оказался во дворце среди широкого зала в темных тонах с колоннами из черного нефрита. Стены украшали золотые рисунки диковинных рыб, драконов и чудесных цветов, по которым струились тонкие ручейки с самого потолка, стекая в специально отведенные углубления в полу.

Посреди зала стоял невысокий трон, украшенный такими же рыбами и цветами. На нем восседал мужчина, облаченный в черное ханьфу, поверх которого был надет ярко-желтый халат. Прическа у хозяина дворца была как у учителя Мо, но выглядела небрежно. Вокруг пучка была намотана лента в цвет халата, а в левом ухе сквозь пряди темных волос угадывалась золотая серьга, то ли в виде птичьего пера, то ли скелета рыбы. Волчьи глаза его были яшмового цвета, подведенные алой киноварью, что в совокупности смотрелось пугающе притягательно. В одной руке мужчина держал свиток, внимательно его читая, а в другой курительную трубку. Влажный воздух смешивался с дымом и ароматом лотоса, создавая своеобразный тошнотворный запах.

Подняв глаза, хозяин дворца обомлел:

– Если за тобой пожалует Сюэ Линь, ты лично будешь его выпроваживать, Лэн Фэнъюй, – прошипел он, выпустив кольцо дыма.

– Все же у господина Даоцаожэня есть имя, – заулыбался Су Чжунцин.

– Я тебе говорил: в этой шляпе ты как пугало, – мужчина язвительно улыбнулся и спустился к гостям.

Лэн Фэнъюй недовольно фыркнул, сняв маску, и надел на себя доули:

– Сюэ Линь его чуть не прикончил.

– Я чувствую сильную ци, Яшмовый демон не мог ошибиться, – задумчиво сказал хозяин дворца, осматривая Су Чжунцина.

– Объясните ж наконец, что происходит?! – возмутился юноша.

– Он мне уже надоел своей болтовней, – вздохнул Лэн Фэнъюй.

Глава 3. Надвигается ливень да в горах гуляет сильный ветер.

Название главы отсылает к китайской идиоме 山雨欲来风满楼 [shān yǔ yù lái fēng mǎn lóu] – надвигается ливень в горах, весь дом пронизан ветром; в значение: дурные знамения/напряженная обстановка/сгущаются тучи(обр.)

День, когда Су Чжунцин с другими учениками отправился на поимку злодея, на самом пике проходил довольно умиротворенно. Из-за отсутствия большинства наставников сместилось расписание: юноши, чьи преподаватели покинули школу, тосковали на лекциях старейшин, а везунчики, что остались при учителях, спокойно тренировались в своем темпе.

Мо Дайяо, пугающий порой своей педантичностью, к удивлению учеников, шатался неведомо где, так что горе-дуэт решил не уступать учителю даже в таком, беззаботно прогуливаясь по пику.

Был уже полдень, когда Е Чаншэн и Мо Ланьлин спустились к ручью, ведущему через овраг в небольшой окруженный нарциссами пруд с карпами, что время от времени поблескивали в воде. Поверх сторон оврага росли благоухающие азалии и камелии, над которыми суетились бабочки и прочая мошкара.

– Учителю нравится моя сестрица, – раздосадовано заявил юноша в синем одеянии, сидящий на мокром песке, и бросил гладкий округлый камешек в ручей, что тут же исчез в бурном пенном потоке.

– Глупости! – возмутился Мо Ланьлин, на миг перестав начищать стрелу куском парчи, – как будто у дяди нет других забот!

– Я видел, – братец Шэн развернулся к приятелю, – как он вчера мило беседовал с сестрицей!

А-Лин выронил колчан из рук и покатился со смеху.

– Да-да, – начал он утирать выступившие слезы, – а сегодня утром дядя беседовал с тобой, получается, – юноша прищурил глаза и хитро улыбнулся, – что и ты ему нравишься?

– Я бы такое про своего дядю постеснялся говорить, – покраснел Е Чаншэн и отвел взгляд, – пойми, я не хочу, чтобы шицзе связалась с таким как он, – молодой человек поднялся и отряхнул от песка одежду, на которой уже выступило влажное пятно.

– С каким таким? – с воплем вскочил Мо Ланьлин: – хочешь сказать, мой дядя плохой человек?!

– С его отношением к ученикам, я поспорил бы, что хороший, – братец Шэн показательно отвернулся и скрестил руки на груди.

– Ой-ой, – закривлялся на месте А-Лин, – с некоторыми учениками по-другому нельзя! – он шагнул в сторону Е Чаншэна и вытащил из-под его ленты небольшую облезлую кисточку: – иначе кроме птичек ничего делать не научатся!

Юный господин Мо в одеяниях из дорогого шелка и фагуанем, украшенным драгоценными камнями, засунул себе между зубов кисточку и начал ей «клевать» шокированного Е Чаншэна. После он замахал руками и забегал вдоль берега, издавая визги сквозь щель в зубах, пока не споткнулся о собственный колчан и не полетел кубарем в ручей.

– Молодое поколение дышит в затылок, – на пригорке стоял мужчина, смотрящий сверху вниз на учеников.

Молодое поколение дышит в затылок – 后生可畏, идиома в значение: умен не по годам, обладающий высоким интеллектом в юном возрасте.

– Этот ученик приветствует Вас, – поклонился помрачневший юноша в синих одеяниях и поднял с земли свою кисточку.

– Е Чаншэн, на пробежку вокруг школы, – Мо Дайяо указал рукой на тенистую аллею.

– Вот видишь? – шепнул юноша в сторону соученика, заправив кисточку за повязку на лбу. Он поднялся с низины и убежал по мощеной камнем дорожке.

Мо Ланьлин в мокрой одежде вскарабкался к учителю прямо по крутой части оврага, не желая его обходить.

– Если этого совершенствующегося увидит глава школы, то в скором времени он станет сборщиком риса, – Мо Дайяо отрицательно покачал головой.

– Дядя не допустит, чтобы такое дошло до него, – заявил А-Лин, накинув на плечо кожаный ремень с колчаном и луком. – Что ты подготовил для меня?

– Серьезный разговор, – нахмурился мужчина, разглядывая чумазого племянника, – пойдем.

По пути Мо Ланьлин все-таки не стерпел и задал волнующий его весь день вопрос:

– Что ты вчера сказал Су Чжунцину?

– М? – Мо Дайяо отвлекся от своих мыслей, – узнаешь.

Дойдя до беседки, А-Лин забежал в нее и, стащив колчан с луком, небрежно кинул на одну из лавочек, прикрепленных к резным невысоким решеткам. После он стянул с себя верхнее черное одеяние и повесил на перила, стараясь подобрать угол, чтобы солнечные лучи падали прямо на мокрое пятно.

– Твой отец будет рад, если ты пройдешь отборочный этап. – Мо Дайяо поднялся по ступенькам и уселся на лавочку около сохнущего одеяния в пол-оборота: – но я хочу, чтобы ты его завалил.

Отборочным этапом называли заключающее состязание между учащимися, где из ранее отобранных претендентов выдвигалась десятка лидеров, с последующей возможностью обучения лично у господина Мо Шидуна – главы школы Мяохуа. Соревнования представляли собой поединки во владении мечом, шестью искусствами и практики даосизма.

Шесть искусств – основа системы образования молодых аристократов периода Чжоу, образованным среди аристократов считался тот, кто в совершенстве умел следующее: выполнять ритуалы, исполнять и понимать музыку, стрелять из лука, управлять колесницей, читать и писать, владеть счётными навыками.

Мо Ланьлин удивленно посмотрел на дядю, продолжая машинально расправлять ткань:

– Это же такой шанс! Мне все равно на мнение отца, я думал, если пройду, то ты будешь мной гордиться, – молодой человек опустил взгляд.

На полу из красного дерева лежали лепестки хайтана и засохшие листья бамбука, А-Лин сапогом раздавил один из них с характерным хрустом.

– Я тобой и так горжусь, – улыбнулся Мо Дайяо и погладил племянника по спине. – Столько воды утекло, что события прошлого казались далеким сном… Однако недавний инцидент напомнил о моих опасениях, – мужчина вытащил из рукава монетку и потер ее между пальцами.

– Из-за убийства советника отменят отборочный этап? – покосился на дядю Мо Ланьлин.

– Честно признаться, сам не знаю. Советник должен был сообщить предстоящую дату, но убийца выкрал послание, – господин Мо посмотрел в чащу, – неизвестно чем обернется утечка таких сведений.

– Так что ты хотел рассказать? – нетерпеливо выпалил юноша и уселся рядом.

– Помнишь Хун Сяосюня? – с едва уловимой тревогой в голосе спросил мужчина.

Мо Ланьлин поморщился и поднял взгляд вверх.

– Дядю Хуна? О нем же нельзя говорить, он считается предателем школы, – прошептал А-Лин в замешательстве.

– Когда Хун Сяосюнь пропал, я почувствовал что-то неладное. Понимаешь, – Мо Дайяо посмотрел в глаза племянника: – он мне как брат, я знаю, какой он человек, чтобы предать школу…

– Думаешь, его подставили? – перебил дядю Мо Ланьлин и огляделся вокруг.

– Может и так, – господин Мо подкинул монетку и поймал ее в полете. – Я думал, он погиб, но слуга на собрании упомянул, что у убийцы советника были зеленые глаза. Теперь меня гложат сомнения.

– И у дяди Хуна глаза были цвета нефрита! – догадался Мо Ланьлин.

– Да. Я хочу, чтобы имя Хун Сяосюня не всплывало лишний раз, – прошептал Мо Дайяо. – А-Лин, – он взял того за руку, – я не смогу покинуть школу в ближайший месяц, но я уверен, что у гэгэ в архивах есть информация о Хун Сяосюне, которой нет в школьной библиотеке, поэтому прошу тебя, выкради для меня свитки.

Гэгэ – 哥哥 [gēge] – старший брат(родной), разг. парень или братец(обращение к мужчине чуть старше), здесь в зн. брата именно как родственника.

Мо Ланьлина словно ошпарило кипятком.

– Дядя! – он в протест замахал руками – отчаявшаяся мышь кошку укусила!

Отчаявшаяся мышь кошку укусила – 穷鼠啮狸, идиома в зн. отчаяние толкает на риск, загнанный в угол опасен.

Мо Дайяо дернул к себе племянника за одежду, закрыв тому рот ладонью:

– Чего разорался-то? Если бы я сам мог, то тебя не впутывал, зная, какие у тебя отношения с отцом! – процедил мужчина, – но мой отъезд с пика будет нежелателен, а ты можешь что-то придумать, например…

Учитель ослабил хватку и Мо Ланьлин выбрался из нежелательных объятий.

– Хорошо-хорошо, – он начал беспокойно искать свой колчан, – если меня поймают?

Мо Дайяо поднял низ сохнущих одеяний племянника, скрывающих часть лавочки.

– Сделай так, чтобы не поймали, – он кивнул головой в сторону выглянувшего колчана со стрелами.

Пока между родственниками шла тайная беседа, обиженный Е Чаншэн пробегал уже десятый круг среди бамбуковых зарослей. Бегать по одному и тому же маршруту жуть как надоело, поэтому у школьной пагоды он свернул с дороги.

Вскоре горе-путешественник пожалел о своем решении, пробираясь по колено в воде через горный ручей. Миновав его, Е Чаншэн вышел на широкую каменную тропу, идущую между двумя пиками, а после, пробежав около двух ли, он наткнулся на горный обвал, полностью заваливший дорогу. Когда ученик огляделся, то заметил, как среди огромных обломков в паре чжан над землей что-то поблескивает. Юноша подбежал ближе к завалу и попытался залезть, но разбитые вдребезги острые камни лишь ранили руки, не позволяя даже ухватиться.

Ли = 500м

Чжан = 3,3м

Е Чаншэн отошел к одиноко лежащему камню поодаль от остальных, что мог послужить импровизированным столиком. Он достал из кармана широких темных штанов, спрятанных за слоями синих одежд, металлическую сферу размером с ладонь. Начав аккуратно отгибать скрепленные между собой тонкими полупрозрачными нитями длинные металлические пластины, что опоясывали весь шар, Е Чаншэн раскрыл стальной цилиндрический корпус. Заботливо вытянул каждую пластину и, отогнув два толстых крючка, юноша перед собой поставил на камень небольшую механическую птицу, напоминающую ворона.

Запустив руку в волосы, он снял с ленты железное колечко, на котором болтался маленький ключик. Его Е Чаншэн вставил в отверстие в спине стального ворона, и внутри тут же зашумели шестеренки, что-то зазвякало и забарахлило, а сама птица начала переминаться с крючка на крючок, на так называемых лапках.

Ученик коснулся ладонью крыльев, и тонкие нити на них заблестели.

– Принеси, – скомандовал он и резко поднял руку вверх.

Механическая птица расправила крылья и, с грохотом поднявшись вверх, полетела к завалу. Приземлившись меж огромных камней, в своих лапах ворон зажал продолговатый блестящий предмет, больше него самого в два раза. Когда чудо-птица вернулась к хозяину, то в ее лапах оказался меч в треснувших лазурных ножнах, с фиолетовой гардой и черенком, украшенном резным пером.

– Мицзю! – воскликнул Е Чаншэн и снова бросился к завалу.

Мицзю – «легендарный», как его назвал А-Лин, меч, что продержался дольше всего у подающего надежды ученика господина Мо. Каким бы примерным совершенствующимся ни являлся Су Чжунцин, однако был у него один недостаток – он постоянно терял, ломал и портил свои мечи, конечно, не нарочно. Первый меч, подаренный учителем, юноша уронил в реку при путешествии на джонках, меч, взятый из школьной оружейной, застрял у подножия скалы, где он находится по сей день, ещё один сломанный клинок, пригодный в данный момент лишь для нарезки фруктов, висит в покоях на крючке для одежды, четвёртый… эту историю можно продолжать до ночи. В данный момент примерный ученик уже не задумывался об имени для оружия, так что последний клинок, купленный задешево у деревенского кузнеца, получил позорное имя Мицзю, созвучное с «рисовым вином», узнав о чем, Мо Дайяо отрицательно покачал головой.

Мицзю – 弥久 [míjiǔ] тянуться долгое время, что созвучно 米酒 [mǐjiǔ] рисовое вино (в китайском языке аналогом наших ударений являются тона, так что здесь слова не звучат идентично, а имеют разную тональность произношения).

Глава 4. Дети ночи.

Название главы отсылает на фамилию Е Чаншэна и его сестры – 夜 [Ye] ночь, мрак, сумрак. Альтернативным названием может послужить «дети по фамилии Е».

Высоко в безоблачном небе, сливаясь с его голубизной, в синих одеяниях летела девушка на мече, осматривая местность. Длинные волосы, заплетенные в косы, развевались от ветра, гуляющего между окутанных цветочным одеялом пиков, а изысканные украшения позвякивали словно колокольчики с алыми кисточками, что висят обычно у входа в дом.

Китайский колокольчик – один из важнейших символов феншуя. У китайцев такие колокольчики висят с целью перераспределения всей энергетики в доме, да и вообще в любом помещении.

Когда внизу ученица заметила горный обвал, перекрывающий дорогу к школе, то начала плавно снижаться. Среди огромных камней сидел в неестественной позе в синих одеждах ученик, прислонив голову к валуну.

– А-Шэн! – Воскликнула девушка и спрыгнула с меча на высоте одного чжана.

Чжан = 3,3м.

Молодой человек поднял голову и заулыбался, махнув рукой в знак приветствия:

– Сестрица!

Девушка, как лепесток хайтана на ветру, плавно спустилась к брату и призвала к себе меч, застывший в воздухе.

– Ты пострадал? – встревоженно спросила она, закрепив ножны на поясе, и начала осматривать брата.

– Нет, но мог пострадать Су Чжунцин, – указав пальцем на Минцзю, ответил Е Чаншэн и убрал в карман металлическую сферу.

– Он здесь? – взволнованная ученица помогла юноше подняться.

– Нет, – покачал головой А-Шэн, – вот только… – он остановился на полуслове и посмотрел на лужицу поодаль обвала: – впрочем, неважно.

Девушка усадила хромающего брата на камень, на котором тот недавно раскладывал механического ворона, и начала его отчитывать:

– Если бы тебя заметили в таком состоянии?

– Я бы что-то придумал, – отмахнулся А-Шэн, – почему ты здесь?

– Ваш учитель попросил меня сопровождать отряд, – девушка села на корточки рядом с братом и положила ладони ему на колени. – Мы исследовали местность вблизи деревни Цзаоми, когда услышали грохот на юго-востоке, – она направила энергию ци по телу Е Чаншэна, – я вызвалась осмотреть округу, остальные же отправились в школу доложить о случившемся.

Деревня Цзаоми – 早米 [zǎomǐ] досл. деревня раннего риса.

– Наш учитель… – промямлил Е Чаншэн, почесав нос.

– А? Я вчера вечером с ним столкнулась около библиотеки, – продолжила ученица, но вдруг встрепенулась, что нефритовые серьги закачались вперед-назад, и строго посмотрела на братца, – подожди, а что ты тут делаешь?

– Бегаю, – юноша отвел взгляд.

– Е Чуньлин! – выкрикнул показавшийся среди бамбука мужчина.

– Наставник Мо, – девушка повернулась на крик.

– Его тут не хватало, – себе под нос пробурчал Е Чаншэн.

Мо Дайяо не сказать чтобы спешил к месту происшествия, он в спокойном темпе шел к ученикам, осматриваясь по сторонам.

– Е Чаншэн, – учитель нахмурил брови, – разве я тебя не отправил бегать вокруг школы? – он скрестил руки на груди и покачал головой.

Юноша замялся и носком сапога начал рыхлить землю.

– Учитель Мо, – улыбнулась Е Чуньлин, – я услышала шум со стороны реки Хуан, когда проходила вдоль школьных ворот, – она потрепала брата по волосам, – а мне навстречу выбежал А-Шэн, поэтому я попросила его отправиться со мной.

– Девушка из Циши, – ухмыльнулся Мо Дайяо и перевел взгляд на Е Чаншэна, – так спешил помочь шицзе, что ноги переломал?

Девушка из Циши – 漆室女 [qīshìnǚ] в зн. самоотверженная женщина, героиня; по притче о девушке из княжества Лу, которая предпочла смерть унижениям и издевательствам луского князя.

– Этот ученик присел передохнуть, – нервно сглотнул А-Шэн.

– Позволь мне осмотреть, – Мо Дайяо присел рядом с учеником и потянулся к его ногам.

– Все в порядке, – подорвался тот и, хромая, отбежал в сторону.

Мо Дайяо удивленно посмотрел на Е Чуньлин, как бы вопрошая: «что с ним?».

– Небольшая рана, я наложила повязку с цветами гуань, – девушка помахала ладонями в знак того, что все в порядке.

Цветы гуань – волшебные белые цветы с красными семенами из китайской мифологии, обладающие лечебными свойствами.

Мужчина достал из кармана монетку и зажал между пальцами:

– Никого не обнаружили?

– Меч Су Чжунцина, – Е Чаншэн пошатываясь поднял с земли Мицзю и протянул учителю.

Мо Дайяо убрал монетку обратно и взял клинок, тщательно осматривая его.

– Я отправлюсь искать Су Чжунцина, вы же возвращайтесь в школу, – протянул он меч обратно А-Шэну.

Мо Дайяо направился к тропе, ведущей вниз с горы, но резко остановился на месте и присел на корточки, заинтересовавшись чем-то на земле.

Е Чаншэн догадался, что у учителя тоже вызвала любопытство небольшая лужа, взявшаяся ниоткуда в ясный день. Вскоре расстояние между ними настолько увеличилось, что Мо Дайяо пропал из виду.

Тем временем господин Мо уже обходил очередной пик в поисках зацепок. Казалось, ученик провалился сквозь землю. Су Чжунцин обладал сильным сформировавшимся золотым ядром, так что в месте, где недавно он находился, можно было ощутить легкое присутствие энергии ци, однако не в этот раз.

Золотое ядро – результат долгого и упорного совершенствования тела и духа, ядро, способствующее распределению по телу и формированию энергии ци.

Уже под вечер Мо Дайяо вышел на берег реки Хуан и заметил в одном месте примятый к земле камыш. Приблизившись, он увидел редкие следы на мокром песке, что вели на тропу к пику. Через пару ли учитель поднял с земли несколько диких персиков, лежавших среди лепестков лотоса, после чего ощутил присутствие энергии ци. Здесь виднелись следы и второго человека, господин Мо понял, что движется в верном направлении. Однако «двигаться» дальше было некуда – следы заканчивались точно здесь путники испарились.

Ли = 500м

Мо Дайяо опасался, как бы Су Чжунцин не предпочел целой черепице стать разбитой яшмой.

Лучше быть разбитой яшмой, чем целой черепицей – 宁为玉碎，不为瓦全 идиома в зн. почетная смерть лучше позорной жизни.

Прогуливались туда-сюда вдоль берега, господин Мо думал, как можно было пропасть бесследно. На ум ему пришла особая техника перемещения, являющаяся запретной из-за вероятности повреждения грани между мирами. Про нее он услышал из уст Хун Сяосюня, когда еще сам был учеником. В юные годы его шисюн увлекся заклинательством – различными техниками, обладающими особыми магическими свойствами. И если Мо Дайяо и его второй шисюн изучали искусство боя на мечах, то добросердечный Хун Сяосюнь нашел иной способ побеждать противников. Мечом он, конечно, владел в идеале, но куда удивительней было наблюдать, как противники лишаются дара речи, роняя оружие из рук и замирая на месте перед талантливым совершенствующимся, не без помощи таинственных кат.

Шисюн – 师兄 [shīxiōng] брат-наставник, старший соученик.

Старейшины пустили талантливого Хун Сяосюня в секретную библиотеку, где он получил доступ к книгам одного из основателей школы – Мяо Хаоюя.

Мяо Хаоюй вместе с Мо Шидуном основали школу Мяохуа. Господин Мяо не только в совершенстве владел шестью искусствами, но и прекрасно управлялся с духовным оружием. Но ничто не могло сравниться с сильнейшими техниками заклинательства, способными поразить соперника одним словом.

После своей смерти основатель оставил написанные собственноручно сборники, получившее название «Записки Мяо Хаоюя». Правда, записки далеко не являлись таковыми, а представляли собой книги, разделенные на множество томов. Такие как: травы пика Линьшань, удивительная живность, духи и демоны близлежащих земель и воплощение сторон света – по сей день изучались в школе Мяохуа. Сильнейшие практики же все еще пылятся на полках потайной библиотеки, доступ к которой имеют только старейшины и некоторое наставники. К счастью, Мо Дайяо входил в число тех, кто имел ключи от зала с запрещенными рукописями.

Сама фамилия основателя школы давала множество привилегий, как и возлагала большую ответственность. Мо Дайяо являлся лицом Мяохуа, а его ученики – ярким примером успехов школьного наставления. Во всех официальных сводках у господина Мо числились только двое учащихся: племянник Мо Ланьлин и талантливый Су Чжунцин. А вот Е Чаншэн был белым пятном в списках. Сам Мо Дайяо не понимал, зачем такого бестолкового юношу вверили ему, ведь в школе были наставники куда опытнее, однако отстающий Е Чаншэн пришелся на его душу, портя из года в год отчеты по итогам обучения.

Что говорить о Мо Дайяо, когда большинство учителей задавалось вопросом, как у одаренной Е Чуньлин может быть такой посредственный брат.

Больше десяти лет под покровом ночи в ворота постучалась девочка, за спиной которой прятался мальчик, опирающийся на бамбуковую трость.

– Мое имя Е Ху, я хочу у вас учиться! – заявила девочка строгим тоном, когда тяжелые двери распахнул молодой мужчина.

– Школа Мяохуа не обучает девушек, – равнодушно ответил Мо Дайяо, стороживший главные ворота той ночью.

– Тогда позовите старшего! – топнула босой ногой гостья, а из-за ее спины вновь выглянул мальчишка, сжимая маленькой ручкой изрядно поношенное платье девочки, и боязно поднял глаза на высокого молодого человека.

– Гэгэ, не спорь с сестрицей, она может укусить, – сказал мальчик и по-детски смешно нахмурился.

– А-Шэн, – сердито прошептала покрасневшая девочка и наступила пяткой на ногу братика.

Тогда Мо Дайяо вытащил из кармана бронзовый цянь и подкинул вверх, сказав:

– Пускай дядюшка Мэй думает, что с вами делать.

Цянь – 錢(钱) [qián; jiǎn] название китайской мелкой монеты. Выпускались преимущественно в виде круглой бронзовой монеты с отверстием в центре.

В главном зале – в огромном помещении с сетчатыми окнами до потолка в рамах из красного дерева – собрались старейшины, решая судьбу нежданных гостей.

Юных странников звали Е Ху и Е Син: девочке было двенадцать лет, а ее брату – восемь. Пришли они из Рыбацкой деревни западнее пика Линьшань, что находилась на берегу озера Тунца за Безымянной горой. В их дом ворвались наемники, убив родителей, дети же успели скрыться, но так и не решились вернуться обратно. Добравшись до города Шанцзюй, что находился в сотнях ли от Рыбацкой деревни, брат и сестра нашли дом их бому, но та даже не пустила во двор. И вот так, скитаясь по улицам, они повстречали некого саньжэня, что рассказал о школе Мяохуа.

Город Шанцзюй – 赏菊 [shǎngjú] знач. любоваться хризантемами

Бому – 伯母 [bómǔ] жена старшего брата отца или же обращение к женщине возраста матери как «тетушка», тут в зн. родственницы.

Саньжэнь – свободный человек, в жанре сянься относится к бродячим/странствующим совершенствующимся.

– И почему же саньжэнь решил, что ты достойна обучения? – поинтересовался старец с козлиной бородкой, восседающий на небольшом расшитом цветами красном диване, рядом с которым стоял столик из ореха, а позади была ширма, с нарисованной на ней тушью ветвью хайтана.

Е Ху огляделась и, заметив высушенный пион в книге одного из старейшин, лежащей у того на коленях, попросила дать цветок-закладку ей. И вот в ее руках засохший бутон поднялся, стал плотнее, наполнился влагой и заблагоухал точно сорванный накануне. Лепестки налились розовым, а скрученные листочки расправились, и на них выступили прожилки. Девочка передала пион Мо Дайяо. Старейшина с козлиной бородкой вопросительно посмотрел на удивленного молодого человека, крутящего в руках оживший цветок.

– Дядюшка Мэй, пион уже начинает вянуть, – заключил молодой человек, – но я чувствую духовную энергию, которой не каждый ученик владеет – он протянул цветок старцу.

– Какова цель твоего обучения? – спросил дядюшка Мэй, положив стремительно усыхающий пион на столик рядом с собой.

– Я хочу вылечить диди! – топнула девочка и указала на мальчика позади.

Диди – 弟弟 [dìdi] младший брат.

Перепуганный Е Син опирался на бамбуковую трость, ноги его были согнуты в коленях, а ступни перепачканы кровью и грязью. Мальчик был одет в одну нижнюю рубашку, болтающуюся на нем точно на жерди соломенного пугала.

Нижняя рубашка – рубаха, надеваемая под основные одеяния, сродни нижнему белью.

– Девочка пусть остается в главном здании, мальчик же, – дядюшка Мэй покачал головой, – из него вряд ли выйдет что-то толковое. – Он перевел взгляд с Е Сина на Мо Дайяо, – пускай побудет твоим учеником, позже я выпущу распоряжение о распределении прибывших.

Мо Дайяо вздрогнул.

Минимум каждого учителя – трое учеников. Из-за недавней трагедии у господина Мо остались на попечении его племянник и найденыш Су Хэ, так что комиссия Мяохуа могла полноправно миловать, казнить, жаловать и отнимать в отношении молодого наставника.

Миловать, казнить, жаловать и отнимать – 生杀予夺 идиома в зн. распоряжаться судьбами, власть над жизнью и смертью.

Е Син, ныне Е Чаншэн, так и остался при Мо Дайяо. А вот благодаря Е Ху, ныне Е Чуньлин, в школе начали обучаться и девушки.

Пояснение об именах.

Детское имя – 名[míng] имя, даваемое ребенку при рождении. После 20 лет(достижения совершеннолетия) китаец получает второе имя, а обращаться по «детскому» имени становится невежливо(можно только родственникам и близким друзьям).

Второе имя или имя в быту – 字[zì] – официальное имя, используемое при общении неблизких людей или людей разных возрастов. В китайских новеллах чаще второе имя герои получают уже в возрасте 15-16 лет.

Умная и целеустремленная ученица стала любимицей старейшин, а дядюшка Мэй занял место ее личного наставника, обучая девушку техникам, что не знали даже некоторые учителя. На совершеннолетие сам Мо Шидун приехал в школу Мяохуа и подарил Е Чуньлин набор украшений из голубого нефрита – символа вечности и мудрости, – включающий в себя серьги и тику, украшенную ветвями хайтана.

А что до Е Чаншэна? Он научился твердо стоять на ногах…

Глава 5. Незваные гости.

Су Чжунцин сидел, обняв свои колени, на сыром каменном полу, опираясь на единственную стену, по которой в зале не стекали ручьи.

– Либо исполняешь мои указания, либо я тебя посажу в колодец и на лоб буду капать водой, – хозяин дворца выпустил клубы дыма в сторону ученика, – лично.

– Поверь на слово, оно того не стоит, – нахмурил брови Лэн Фэнъюй и поправил тканевую маску, закрывающую низ его лица.

Су Чжунцин испуганно вытаращил глаза и замотал головой.

– Не хочет, – заметил мужчина с курительной трубкой.

– Кровавый Лотос, – вдруг сказал Лэн Фэнъюй, – один из сильнейших демонов, поэтому не шути с ним.

«Демон» поморщился и закатил глаза:

– Во дворец Мо Шидуна на этот раз должен был ехать только ты. Ему не потребовалось десять учеников.

Су Чжунцин прищурился и вопросительно посмотрел на демона.

– Причину надо выяснять, – ответил Кровавый лотос, прочитав недоумение в глазах ученика. – У тебя мощное золотое ядро, я думаю, Мо Шидуну нужно оно. Прошлые ученики отбирались именно по этой причине.

Хозяин Лотосовых болот подошел к трону и взял с него украденный свиток.

– Если ты пропадешь, глава школы либо отменит набор, либо найдет тебе замену, – предположил он и протянул послание Су Чжунцину: – будем чинить крышу, пока не пошел дождь.

Чинить крышу, пока ещё не пошёл дождь – 未雨绸缪 идиома в зн. подготовиться заблаговременно, заранее принять меры.

– Почему я должен вам верить? Может глава школы оценил мой талант? – Су Чжунцин повертел свиток в руках, – вы, возможно, украли мой билет в счастливое будущее!

– Лучше б дальше молчал, – вздохнул Лэн Фэнъюй: – тебя чуть не прикончил Яшмовый демон.

Су Чжунцин испуганно прошептал:

– Еще один демон?

– Да, – Кровавый лотос сложил руки на груди, – если за тобой начал охоту Сюэ Линь – дела идут неладно.

– Сильнейший демон, – Лэн Фэнъюй указал пальцем на хозяина Лотосовых болот, – он проиграл в битве с ним.

– Взял тот чайник, что не кипит, – владелец дворца вновь закатил глаза. – Если в одиночку покинешь Лотосовые болота, то тебя быстрее схватит Сюэ Линь, чем ты дойдешь до школы.

Брать тот чайник, который не кипит – 哪壶不开提哪壶 идиома в зн. задевать за живое, допустить бестактность. По притче о владельце чайной, который отвадил неплатившего посетителя, заваривая ему чай холодной водой.

Су Чжунцин, осознав свое проигрышное положение, обратно уселся на пол.

– Вас же не волнуют жизни учеников, – заметил он.

– Личные мотивы, – бросил Кровавый лотос и вышел из зала.

– В библиотеке Мяохуа есть данные о Мо Шидуне.

В школьную библиотеку нельзя было попасть кому угодно. У каждого совершенствующегося был ключ, открывающий не только дверь, но и снимающий особый защитный барьер.

– Нарушение устава школы… – тяжело выдохнул Су Чжунцин, ощутив, как в животе заурчало.

Молодой человек промолчал в ответ.

Ученик порылся в рукаве, а после заявил:

– Я из-за тебя потерял персики.

Лэн Фэнъюй пожал плечами и тоже вышел из зала, оставив юношу одного. Прислушавшись к тишине, Су Чжунцин поднялся и выглянул за дверь.

Широкий каменный коридор был выполнен в том же стиле, что и зал. На потолок крепились за крючки цепочки с золотыми чашами, в которых горел призрачный темный огонь, едва освещавший проход. По обе стороны, погруженные в темноту, возвышались тяжелые дубовые двери с резными ручками в виде мифических рыб. Юноша подкрался к одной из них по левую сторону и приоткрыл, за ней оказался проход, освещенный такими же подвесными лампами. Когда молодой человек ушел в его глубь, то увидел вход в зал, из которого недавно вышел же. Су Чжунцин развернулся и, зайдя обратно в левую дверь, направился к правой, снова оказавшись в коридоре с парадным залом.

Вдруг противоположная дверь открылась и оттуда появился Лэн Фэнъюй.

– Что ты делаешь? – недоверчиво посмотрел он на пленника.

– Изучаю дворец… – замялся Су Чжунцин.

Молодой человек схватил ученика за шкирку и повел обратно в зал.

– Мы вдвоем отправимся в библиотеку: – он развязал доули и натянул на голову Су Чжунцина: – не снимай – после достал из кармана маску Гунгуна и надел на себя, разрезав пальцами пространство.

Пройдя сквозь образовавшуюся воронку, путники оказались по пояс в реке Хуан.

– Как это работает? – Су Чжунцин вышел из реки и начал выливать воду из сапогов, – почему ты не можешь отправиться сразу в библиотеку?

– Гунгун – Владыка вод, – Лэн Фэнъюй снял маску и, выйдя на берег, стал выжимать край одеяний, – он дает право перемещаться лишь в водном пространстве.

– Ты поклоняешься Гунгуну? – смутился ученик, прокручивая в голове школьную программу.

– Нет, ему поклоняется Цзэ Ху, – ответил Лэн Фэнъюй и направился по тропе к пику.

– Цзэ Ху и есть Кровавый лотос? – полюбопытствовал Су Чжунцин.

Лэн Фэнъюй откашлялся, поняв, что сказал лишнего.

Когда они поднялись на пик, уже стемнело – дорогу освещала только луна. Су Чжунцин уговорил своего спутника идти по дороге, хотя тот желал скрытно пробираться по лесным чащам, чтобы «переломать ноги», по словам упрямого ученика.

На подходе к школе им встретился одинокий путник – невысокий мужчина с фонарем в руках.

– Добрый вечер, – крикнул мужчина в нескольких чжанах от них.

Чжан = 3,3м

Лэн Фэнъюй поднял глаза и посмотрел на незнакомца:

– Приветствую.

– Вы откуда? – мужчина подошел ближе.

– Из деревни Цзаоми, – без особого энтузиазма ответил Лэн Фэнъюй, – собираем лечебные травы.

Незнакомец уставился на Су Чжунцина, скрывающегося за доули:

– Вас проводить? – поинтересовался он, – пик Линьшань опасен в темное время.

Су Чжунцин узнал этот голос.

– Благодарю за беспокойство, – спокойно ответил Лэн Фэнъюй и вытащил меч из ножен, продемонстрировав путнику, – мы дойдем сами.

Только Су Чжунцин намеревался выкрикнуть «учитель», как ощутил, что острие меча упирается ему в ногу.

Мо Дайяо неторопливо направился в сторону школы.

– Я лично тебя посажу в колодец, – погрозил Лэн Фэнъюй.

Су Чжунцин оглянулся и увидел, как учитель стоял у ворот и смотрел в их сторону, после чего они завернули за гору.

Дождавшись, когда свет погаснет по всех окнах школы, молодые люди направились к домикам учеников, а конкретно в фанзу Су Чжунцина.

Это было небольшое одноэтажное строение с бамбуковой дверью и двумя окошками, в одно из которых пролез Су Чжунцин.

Фанза – 房子 [fángzi], (буквально: «дом») традиционное жилище, распространенное в Китае, обычно каменное или саманное, на каркасе из деревянных столбов.

Внутри стояли три кровати, а рядом с каждой по простой деревянной тумбе с дверцей.

– Здесь никого нет, – заметил Лэн Фэнъюй, зайдя через дверь.

И правда – комната была пустой, лишь на кровати Е Чаншэна лежала одинокая подушка, прикрытая одеялом. Из тумбочки Су Чжунцин вытащил маленький серебряный ключик с гравировкой хайтана, после чего двое покинули фанзу и направились к библиотеке.

Когда ученик вставил ключ в замочную скважину, тот замерцал голубым светом, сам собой завертелся вокруг оси, и высокие двери отворились. Взору открылся огромный зал, заставленный книжными резными шкафами, между ними выглядывали столики с округлыми ножками, на которых лежали стопки папирусной бумаги и кисти для туши. Сама библиотека освещалась лунным светом сквозь большие круглые окна, защищенные аналогичными невидимыми магическими барьерами.

В это время Мо Дайяо вернулся в школу и, шагая по единственной дороге, ведущей к его комнате, повстречал своего ученика.

– Безобразие, – он покачал головой.

– Решил прогуляться, – сказал Е Чаншэн и словно об что-то споткнувшись полетел на учителя, – ой-ой.

Мо Дайяо и Е Чаншэн свалились на мощеную дорожку. Учитель попытался приподнять с себя ученика, но тот все не мог встать, крутясь из стороны в сторону, будто огромная неуклюжая панда. Когда юноша соизволил выпустить наставника из своих объятий, Мо Дайяо вмиг поднялся на ноги. Е Чаншэн приготовился выслушивать гневные тирады, но мужчина ломанулся вперед по дороге, не сказав и слова.

Нарушитель спокойствия облегченно выдохнул и сунул руку в карман.

Су Чжунцин сидел за столиком и рисовал тушью на бумаге, пока Лэн Фэнъюй изучал каждую полку, будто он что-то мог разглядеть в темноте.

Вдруг дверь скрипнула, и кто-то зашел в зал.

Юноша залез под столик, а его спутник спрятался за шкаф.

Послышались шаги, направляющиеся к запертой двери в конце зала. Когда таинственный посетитель скрылся из виду, Су Чжунцин прошептал:

– Там потайная библиотека.

– Чего ты не сказал, что она у вас есть? – процедил сквозь зубы Лэн Фэнъюй: – пока я взбираюсь на дерево в поисках рыбы.

Взбираться на дерево в поисках рыбы – 缘木求鱼 идиома в зн. безнадежное дело, напрасный труд.

Су Чжунцин вылез из-под стола и направился к входу в потайную библиотеку, а Лэн Фэнъюй аккуратно начал пробираться между книжных рядов. Когда оба достигли двери, то в зал вновь кто-то зашел.

– Здесь проходит Чжунъюань? – недовольно прошептал Лэн Фэнъюй.

Чжунъюань – важный традиционный китайский праздник, отмечаемый в 15-й день 7-го лунного месяца. Этот фестиваль существует уже более 2000 лет и является одним из четырех главных праздников Китая. В этот день люди посещают могилы своих предков, чтобы выразить уважение и благоговение, принося в качестве подношений цветы, фрукты, еду и спиртные напитки. Одной из традиций праздника является уличное шествие, что как раз подразумевал Лэн Фэнъюй.

Су Чжунцин лишь улыбнулся и пожал плечами.

Второй посетитель, миновав зал, зашел в открытую дверь следом за первым. Подождав немного, Су Чжунцин и Лэн Фэнъюй юркнули туда же, оказавшись на крутой лестнице, с которой чуть не полетели вниз.

Ниже было еще одно помещение, заставленное шкафами. Посередине находился круглый стол, на котором среди пыли догорала свеча в глиняной чаше. Рядом стояла фигура в черно-белом одеянии, с серьгой в левом ухе, что поблескивала от пламени.

Лэн Фэнъюй коснулся правого уха и пощупал точно такую же серьгу – нефритовое колечко с кисточкой.

– Я знаю, что ты украл у меня ключ, – строго сказал мужчина.

Ответа не последовало. Тогда он двинулся в сторону одного из шкафов. Су Чжунцин понял, что они снова столкнулись с Мо Дайяо.

Лэн Фэнъюй урвал момент и, схватив соучастника за руку, проскочил с ним под стол. Су Чжунцин навалился на молодого человека, ударившись головой о деревянную ножку. Приподнявшись на руках, он почувствовал, как холодные пальцы коснулись его лба, растирая ушиб.

Вдруг учитель направился в их сторону.

Было множество талантов, в которых Мо Дайяо уступал другим наставникам, но при формировании золотого ядра он открыл в себе способность чувствовать и различать чужую энергию ци.

– Вы? – опешил мужчина, заглянув под стол, – что Вы сделали с моим учеником?

Вдруг из главного зала послышался старческий кашель и раздались очередные шаги. Мо Дайяо затушил свечу и спрятался за шкаф, туда же ползком перебрались Лэн Фэнъюй и Су Чжунцин. В суматохе в спину юноши кто-то врезался, что тот чуть не вскрикнул.

– А-Цин? – прозвучал знакомый голос.

– Е Чаншэн? – удивился Су Чжунцин.

Лэн Фэнъюй жестом попросил всех замолчать.

Когда господин Мо увидел, что по лестнице спускается старейшина Мэй, тут же соединил большой, средний и безымянный пальцы вместе и ткнул себя и Лэн Фэнъюя в нижний даньтянь, то же самое ожидало и его учеников.

Даньтянь – это важные для медитативных и физических техник координационные центры ци в нижней части живота, районе сердца и голове. Нижний даньтянь – часть тела, находящаяся на 3 цуня ниже пупка, место сосредоточения жизненных сил. В даньтяне копится светлая энергия, отвечающая за золотое ядро.

Оказавшись в библиотеке, старец поднял глиняную чашу со стола и коснулся еще горячего воска. Осторожно обойдя ряды, но так никого и не заметив, он поднялся обратно и закрыл дверь. Библиотека погрузилась во тьму.

– Учитель, что Вы сделали? – прошептал Су Чжунцин, ощущая, как тело стало тяжелее.

– Обрубил потоки ци, чтобы ее не почувствовал старейшина, – взволнованно сказал Мо Дайяо: – только восстановится она не скоро. Так что мы здесь надолго.

Лэн Фэнъюй поднялся и начал вытаскивать с полок книги.

– Это имущество школы, – засуетился Мо Дайяо, – Вы не имеете право по уставу!

Нежелательный читатель даже не обратил внимания и продолжил ознакомление с запрещенной литературой. Учитель пытался в кромешной темноте поймать вора, но тот словно в свете дня перемещался между шкафами.

– Почему ты ему помогаешь? – с возмущением Мо Дайяо обратился к ученику.

– Его друг хотел меня посадить в колодец, – грустно ответил Су Чжунцин.

Мо Дайяо хлопнул по своему лбу ладонью.

Лэн Фэнъюй со стопкой в руках подошел к столу. Су Чжунцин кое-как разглядел в темноте, что он засовывает свитки в маленький мешочек.

– Вы не посмеете вынести всю библиотеку в цянькунь! – Мо Дайяо начал вырывать писания из рук незнакомца.

Мешочек цянькунь – волшебный бездонный мешочек из китайской мифологии.

После Лэн Фэнъюй надел на себя маску Гунгуна и достал из мешочка лотос. Открыв портал, он схватил Су Чжунцина за руку и, разбежавшись, прыгнул в воронку, похитив ученика прямо из-под носа учителя.

– Куда?! – выкрикнул Мо Дайяо и бросился к порталу.

– Учитель, не оставляйте меня! – взмолился Е Чаншэн.

– Так вставай! – раздраженно сказал тот.

– Я не могу… – неуверенно прошептал юноша.

– Уговорил тигра отдать шкуру, – процедил Мо Дайяо.

Уговорить тигра отдать шкуру – 与虎谋皮 идиома в зн. безнадежное дело, не сопровождаясь успехом.

Су Чжунцин и Лэн Фэнъюй оказались снова во владениях Кровавого лотоса. За ними из ниоткуда появился Мо Дайяо, держащий на руках Е Чаншэна.

Хозяин Лотосовых болот, зашедший в зал, посмотрел на незваных гостей и вскрикнул:

– Лэн Фэнъюй! У меня здесь не постоялый двор!

Глава 6. Юный господин Мо устраивает переполох.

Во дворце господина Мо Вэйго – отца А-Лина – приятного было мало, однако возможность просыпаться не с первыми лучами солнца, как принято в школе, была, можно сказать, долгожданной.

Если Мо Дайяо по принуждению был отправлен в школу обучаться премудростям даосизма, то его старший брат с поддержкой господина Мо Шидуна оказался при императорском дворе в рядах ванов. Довольно рано он уходил на службу, а возвращался затемно, но даже этого времени хватало, чтобы поругаться с сыном.

Ван – титул в древнем Китае, с эпохами значение его менялось, здесь сродни нашему титулу «князь». Чаще чиновник, занимающий высокий пост при императоре, что отвечает за определенную сферу: экономика, военная политика, культура и тд.

Из-за вечного отсутствия отца маленький сяо-Би, а ныне Мо Ланьлин, с раннего детства обучался в школе Мяохуа, находясь под присмотров своего шуфу. Мо Дайяо всей душой обожал племянника, а так как сам был лишен родительской любви, окружил мальчика недостающей заботой. Вскоре Мо Ланьлин ответил взаимностью, став преданным учеником своего дяди. С момента обучения пропасть между холодным отцом и брошенным сыном только росла, юноша отдалялся от Мо Вэйго, а заботливый шуфу в глазах старшего брата стал настоящим предателем, что переманил наследника клана на свою сторону.

Сяо-Би – 小笔, детское имя Мо Ланьлина – Мо Би, а приставка сяо- (маленький) является распространенным обращением к детям, один из переводов обращения: малыш Би.

После разговора с дядей Мо Ланьлин тут же оповестил старейшин о своем отъезде, и, оседлав коня, направился в город Шанцзюй, в резиденцию вана Мо. Когда юноша прибыл ко дворцу, родители уже спали, так что слуги провели ночного гостя в свободные покои и обязались оповестить утром господина и его супругу.

Дворец находился на правом берегу города, причем место его расположения было выбрано неспроста. Река Чуньцуй, берущая свое начало из горного озера Сечжи, бурными потоками опоясывала все земли Шанцзюй, разделяя и одноименный город на две стороны. По левый берег жили обычные рабочие, торговцы и прочий «сброд» – как выражался господин Мо Вэйго. По правый же возвышался дворец императора, с прилегающими к нему поместьями ванов. В одном из таких и проживал клан Мо: закрытый каменным забором двор, засаженный азалиями и миниатюрными соснами, мог вместить целую военную конницу, а сам трехэтажный дворец с внутренним двором в своем величии готов был потягаться и с императорским. Во внешнем дворе располагались одноэтажные домики, в которых проживали слуги и охрана, а фруктовый сад владыки земель Шанцзюй выходил к одним из ворот резиденции, что маленький А-Лин в детстве часто прогуливался среди яблоневых и сливовых деревьев.

Молодой человек проснулся, когда во дворце во всю кипела жизнь: по коридору сновали слуги, а во дворе из чайной беседки доносились неразборчивые женские голоса. Лениво сев на кровать, Мо Ланьлин начал натягивать сапог на левую ногу, как в комнату ворвалась радостная женщина с живыми, выразительными глазами в белом воздушном одеянии из дорогого шелка, унизанного драгоценными камешками на золотых вшитых в ткань нитях в виде сливовых ветвей. Тонкую талию украшал черный пояс с длинными лентами, на концах которых болтались блестящие бусины, звеня при каждом движении госпожи. Поверх ее платья была надета черная прозрачная накидка в пол с изображением диковинных цветов, тянущихся вверх.

– Ленивый червячок! – госпожа бросилась обнимать юношу, который от неожиданности выронил сапог из рук.

Ленивый червячок – 小懒虫 [xiǎolǎnchóng] или сяоланьчун, ласковое обращение к детям в Китае, что не торопятся вставать с кровати, сродни нашему «соня».

– Мама… – вдыхая наполнивший спальню аромат благовоний и цветов сливы, жалобно заверещал А-Лин словно котенок, зажатый в руках ребенка-непоседы, – не называй меня так!

– Ты к нам надолго? – женщина отпустила сына и, присев на корточки, начала его обувать.

– На пару дней, – замялся Мо Ланьлин, прикидывая в голове, сколько понадобится времени для исполнения поручения дяди.

– Отец несказанно рад твоему приезду! – госпожа Мо взяла сына за руку.

– Я заметил, – юноша отвел взгляд: – аж на службу ушел. Как всегда.

– Сяо-Би, – госпожа погладила сына по голове, – твой отец занятой человек, но благодаря ему ты живешь в достатке.

Мо Ланьлин ничего не ответил, молча встав с кровати, из-под которой вдруг выскочило огромное мохнатое рыжее пятно и бросилось на юношу.

– Убери! – женщина с криком залезла на кровать прямо в туфлях: – убери! – она начала размахивать руками, – почему это чудище в твоей спальне?!

Юноша погладил по голове пса, что встал на задние лапы, чуть ли не сравнявшись по росту с Мо Ланьлином.

– Дашань изначально жил в моей спальне, – юноша фыркнул, – а вы после моего отъезда выгнали его во двор!

– Твой отец собирался выгнать его во внешний двор, – надулась госпожа Мо, все еще стоя на кровати, – ты должен быть мне благодарен, что я его отговорила.

Пес сел рядом с дверью, громко дыша и виляя хвостом.

Шустро одеваясь, А-Лин посмотрел на госпожу Мо, что аккуратно спустилась и присела на кровать.

– Я схожу на горячие источники? – торопливо спросил юноша, хотя наперед знал, что мать не будет против.

– На горячие источники? – огонь в глазах женщины тотчас потушила буря печали: – иди… Но вернись к вечеру, я прикажу устроить торжественный ужин в честь твоего приезда.

Мо Ланьлин кивнул и выбежал в коридор, а за ним вприпрыжку выскочил Дашань, радостно лая на весь дом.

– Сделай все, чтобы отец не увидел собаку, – выкрикнула она вслед, продолжая сидеть в опустевшей комнате еще некоторое время, – Сяо-Би… – приговаривала она, утирая слезы шелковым платком.

Госпожа Мо была родом из именитого клана Чэн. Каждый мужчина в клане обучался военному делу чуть ли не с рождения, занимая в будущем высшие звания в армии. Когда же на свет появилась Чэн Шанси, глава Чэн беспрекословно решил: выдать замуж сразу, как девочка подрастет, да за мужчину побогаче. Так, из двух братьев девушку отдали за старшего, служившего уже при императоре, несмотря на молодой возраст. Среди чиновников ходили слухи, что именно после церемонии бракосочетания братья заговорили друг с другом как курица с уткой. Чэн Шанси, будучи той еще красавицей, явно пришлась по вкусу Мо Дайяо, но заурядный даос и рядом не стоял с талантливым ваном Мо Вэйго. Однако никто не знал, что в день, когда клан Чэн в избранники дочери пожелал старшего господина Мо, его младший брат с облегчением выдохнул.

Говорить как курица с уткой – 雞同鴨講, идиома в зн. не понимать друг друга, обр. говорить на разных языках.

Мо Ланьлин нежился в горячей воде, пока по узкому каменистому берегу вдоль ширм носился веселый Дашань. Пес был уже старый, рыжая грязная шерсть в колтунах на нем висела точно лохмотья на бродяге, а глаза, имевшие красные нити сосудов, делали вид животного довольно болезненным, но всякий раз при виде своего хозяина он словно молодел на десять лет.

Дашань оказался при именитом дворе будучи достаточно взрослой собакой. Сяо-Би, еще не познавший секреты школы Мяохуа, заскучал прогуливаться по императорскому саду, поэтому он залез на сливовое дерево, растущее рядом с забором высотой в один чжан, и перелез на другую сторону. Перейдя мост через реку Чуньцуй, мальчик вышел на рынок, где дощатые прилавки ломились от всякой всячины, а от шума зазывающих торговцев и ходящих туда-сюда жителей города закладывало уши. Несмышленый сяо-Би умудрился получить нагоняй от продавца паровых булочек, когда попросил дать ему парочку маньтоу. Тучный мужчина потребовал деньги за товар, на что юный господин Мо встал в ступор и в недоумении захлопал глазами. Позже, обиженный на жадного дядюшку, мальчик плелся вдоль улицы, как вдруг увидел двух коренастых мужчин в рваной одежде, что тащили за веревку большую рыжую собаку. Животное из последних сил сопротивлялась и жалобно скулило, оглядываясь на безучастных прохожих.

Маньтоу – это китайские булочки из дрожжевого теста, приготовленные на пару.

– Не трогайте! – малыш подбежал к собаке и дернул веревку на себя, – ему больно!

– И что с того? – оттолкнул мальчика один из мужчин, что тот повалился с ног, – иди отсюда, пока и тебе веревку не накинули.

Но упорный сяо-Би вцепился в несчастное животное, упираясь своими ножками в песок, что предательски превращался в рыхлые линии под матерчатыми ботиночками с вышивкой дракона.

– Крысеныш, – схватил мальчика за шкирку другой мужчина с подбитым глазом, – ты напросился!

Сяо-Би начал брыкаться и размахивать маленькими кулаками на весу:

– Я позову дядю, и он вам покажет! Дядя говорит, что тот, кто милосерден, не знает печали, отпустите собаку!

Тот, кто милосерден, не знает печали – 知者不惑，仁者不忧，勇者不惧, тот, кто познал Дао, не подвержен сомнению; китайская идиома, перекочевавшая из учений даосизма, в зн. тот, кто познал путь просветления, не страшится любых преград.

Так как Мо Ланьлин услышал идиому от дяди в детском возрасте, то понял ее неверно, посчитав за учение даосизма простую добросердечность/милосердие.

– Одним милосердием сыт не будешь, – засмеялись оба. – Кто ж твой дядя? Местный дурак?

– Сяо-Би? – изумленно воскликнул мужчина и поднялся на ноги, растирая ушибленное место, – отпустите его! – даос захромал в сторону истязателей.Пес, поймав момент, вырвался из рук одного из мужчин и побежал по дороге сломя голову вместе с веревкой на шее, сбив с ног шедшего навстречу молодого даоса на расстоянии трех чжанов.

– Шуфу! – воскликнул мальчик, сияя от радости.

– Господин Мо? – пискнул испугавшийся мужчина, что держал ребенка, поставив тут же Сяо-Би на землю и начав поправлять его помятую одежку.

– Не надо! – откинул чужую грязную руку мальчик и важно надул щеки.

Двое мужчин, не дождавшись, пока Мо Дайяо доковыляет к ним, метнулись в толпу, бесследно растворившись среди прилавков.

Мальчик подбежал к даосу и обнял его за ноги.

– Что ты здесь делаешь? – строгим тоном спросил Мо Дайяо.

– Спасаю собаку… – тихо ответил сяо-Би, удивившись, что дядя не сказать что рад ему.

– Я отведу тебя к родителям, – он взял за руку мальчика: – слуги носятся по всему Шанцзюй в поисках юного господина, – продолжал ругать племянника Мо Дайяо, – если бы я не оказался рядом, подумай, что с тобой могло приключиться?

Мальчик посмотрел на дядю, чье лицо вместо ожидаемой злости выражало ужас, а губы слегка подрагивали. Глаза сяо-Би намокли, соленые слезы потекли по щекам, и, заикаясь, он проговорил:

– Шуфу, извини, я больше… я больше никогда не пойду… я не буду…

Мо Дайяо сам чуть не заплакал от такой картины, поэтому отвел взгляд в сторону и увидел бегущую позади с открытой пастью лохматую собаку с веревкой на шее. Молодой мужчина остановился, и пес вместе с ним.

– Милосердный поступок юного господина еще не закончен, – мягко улыбнулся даос.

Утирая слезы крохотными ручками, мальчик вопросительно посмотрел на дядю, а потом перевел взгляд на пса. Он молча подошел к животному и снял удавку, откинув ту в сторону. Пес довольно завилял хвостом и гавкнул.

Так, они втроем и дошли до резиденции клана Мо, где перепуганные слуги кое-как отогнали собаку за ворота.

На следующий день сяо-Би сидел под сливовым деревом в саду, по которому вчера совершил побег, и читал книгу. Точнее, читать он еще не умел, поэтому, стащив сборник стихов из спальни отца, он рассматривал иллюстрации, представляя, что же мог написать поэт к разнообразным рисункам.

Вдруг за каменным забором он услышал радостный лай. Мальчик засунул книгу в карман и полез на дерево. Когда он сравнялся со стеной, то увидел рыжего лохматого пса, что лаял и вилял хвостом, а у его лап лежала лепешка, перепачканная в земле.

Сяо-Би повис на ветке, махая рукой новому другу, который попытался залезть по забору.

Треск!

И мальчик с веткой в руках сидел уже рядом с псом, который начал лизать ему лицо своим мокрым большим языком.

– Как тебя зовут? – сяо-Би шмыгнул носом.

Пес сел на землю и наклонил голову словно в недоумении.

Книжка, что во время падения вывалилась из кармана на землю, раскрылась на одной из страниц с нарисованной тушью иллюстрацией. Сяо-Би взял сборник в руки и посмотрел на изображение: высокий пик тянулся к небу, в котором застыло несколько птиц, а в широких расщелинах скалы росли сосны, с торчащими искривленными корнями. Мальчик взглянул на огромную лохматую собаку.

– Раз имени у тебя нет, то звать тебя с этого дня будут Дашань! – воскликнул он и указал пальцем на сидящего пса: – и запомни, Дашань, твой господин такое не ест, – он протянул животному обратно угощение.

Дашань – 大山 [dà shān] букв. большая гора.

Но тот понюхал лепешку и, облизнувшись, повернул лохматую морду в сторону.

Сяо-Би оторвал кусочек и, отряхнув от земли, откусил масляное тесто.

– Очень вкусно, – сказал он без особой искренности, – я наелся.

Пес подскочил на месте и заглотил предложенную лепешку разом.

С этих пор Дашань начал каждый день навещать маленького господина Мо, который в конечном итоге умудрился протащить пса сначала во внешний двор, а потом и себе в комнату.

Глава 7. Тайна обители Лотосовых болот.

– Учитель, – прошептал юноша в кромешной темноте, – учитель.

Е Чаншэн хотел согнуть руки, но лишь звякнул ржавыми кандалами, что оставляли глубокие царапины на его металлических наручнях.

– Что? – холодно спросил подвешенный за руки цепью к стене мужчина в таких же кандалах, не поднимая взгляда. Он носком сапога водил по полу, меж каменных плит которого ручьями стекала вода.

– Человек в соломенной шляпе – Хун Сяосюнь? – ученик оттолкнулся от стены на пару чи и с грохотом отлетел обратно, ударившись спиной, – ай-яй…

Чи = 33см

– Откуда тебе известно его имя? – Мо Дайяо поднял голову и недовольно посмотрел в сторону юноши, хотя его самого он не видел из-за мрака: – Су Чжунцин разболтал?

– Не разболтал, а поделился! – Е Чаншэн дернул руками, снова звякнув цепями: – это он?

Мужчина лишь вздохнул и опустил голову.

Вдоль длинного каменного коридора тянулся ряд металлических крюков, с крепящимися к ним цепями: на некоторых еще болтались гниющие тела, под другими валялись человеческие кости. С потолка постоянно капало нечто вязкое с рыбным запахом, а в конце темницы булькала зловонная вода. Порой оттуда доносился лязг кандалов и тяжелое дыхание. В подземелье стоял дикий холод, что был бы виден пар изо рта при наличии хотя бы огарка. Повсюду ползали всевозможные мелкие твари: от длинных сороконожек необычайно больших размеров до жуков с толстым панцирем и раскинутыми в стороны усиками. Мерзкие назойливые мухи кружили вокруг разлагающихся трупов, порой садясь на новоприбывших пленников.

– Если в конце коридора окажется демон, – предположил Е Чаншэн, – он может нам помочь. Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Правда, учитель?

Крадущийся тигр, затаившийся дракон – 臥虎藏龍, идиома в зн. человек со скрытыми возможностями и неизведанным потенциалом, обр. «в тихом омуте черти водятся».

– Надеюсь, он поможет этому учителю, сожрав его, – грустно ответил Мо Дайяо. – Ты можешь помолчать?

Е Чаншэн притих, даже лязг кандалов перестал доноситься из его угла.

Мо Дайяо выдохнул с облегчением.

– Почему этот господин посадил только нас? – эхом прозвучал вопрос Е Чаншэна: – неужели разбитое зеркало между А-Цином и человеком в шляпе стало целым?

Разбитое зеркало стало целым – 破鏡重圓 идиома в зн. конец ссоры между супругами, разлученные супруги снова вместе.

Е Чаншэн хотел употребить идиому в значении, что был зарыт топор войны, однако сказал совсем не то, поэтому вышло, что якобы Су Чжунцин и Лэн Фэнъюй – помирившееся супруги.

– А-а-а! – истошно закричал Мо Дайяо.

Вдруг на лестнице, ведущей в темницу, появился молодой человек в доули, держащий в руке фонарь.

– Молчать, – сухо сказал он, спускаясь по ступенькам.

– Господин, я не буду Вас беспокоить, только заберите меня отсюда, – взмолился Мо Дайяо.

– И меня! – радостно подхватил Е Чаншэн.

Лэн Фэнъюй остановился на последней ступеньке и осветил лица пленников.

– Нет, – отрезал он и оставил фонарь на ступеньке.

Молодой человек прошел в конец коридора, растворившись в кромешной тьме. После раздался звон кандалов, и тяжелая цепь рухнула на пол. В стенах отозвался протяжный нечеловеческий вой, перешедший в рычание. Когда Лэн Фэнъюй подошел к выходу, вслед за ним хлюпающими шагами с грустными завываниями из темноты коридора вылезло нечто.

Е Чаншэн в страхе зажмурился.

Взору Мо Дайяо же предстало жуткое человекоподобное существо.

Высокая сгорбленная фигура в лохмотьях ступала по каменным плитам, оставляя за собой вереницу склизких следов. Длинные худые руки волочились по полу со скрежетом из-за скрюченных ногтей. Редкие тонкие волосы закрывали зеленоватое, как и все тело, лицо, на котором виднелись провалившиеся глазницы. Вместо рта же чернела дыра с кривыми редкими зубами, и именно из нее исходили пугающие булькающие звуки. В некоторых местах кожа на теле столь сильно прогнила, что видны были кости и плесневая плоть, с ползающими в ней червями. От существа исходил зловонный запах, напоминавший сгнившую рыбу, тину и помои. На костлявых, согнутых ногах чудище плелось за шагающим впереди Лэн Фэнъюем, что держал руки в печати «усмирения».

Мо Дайяо знал эту печать. Техника принадлежала Хун Сяосюню и позволяла некоторое время контролировать мертвецов. «Усмирение» – запрещенная методика темного даосизма, что противоречит пути совершенствования.

Молодой человек и чудище поднялись по лестнице, коридор же так и остался подсвечиваемый небольшим огоньком.

Когда Лэн Фэнъюй зашел в парадный зал, то Цзэ Ху сидел на троне, покуривая опиум, а Су Чжунцин стоял на коленях, упрашивая демона:

– Учитель – хороший человек! Его нельзя держать в темнице, – ученик слезно молил, – выпустите его и братца Шэна…

– Не заткнешься, туда же отправишься, – закатил глаза Цзэ Ху и выпустил кольцо дыма.

– Тогда я не буду вам потакать! – поднялся Су Чжунцин и повернулся к выходу. Но, встретившись взглядом с Лэн Фэнъюем, ведущим пугающее нечто за собой, присел обратно на каменный пол и схватился за голову, – ох-ох…

Лэн Фэнъюй вывел чудище в середину зала и обратился к ученику:

– Кто это?

Су Чжунцин настороженно посмотрел сначала на молодого человека потом на существо:

– Речной гуль?

Неожиданно Цзэ Ху рассмеялся:

– А мы думали, что сама Воля души снизошла в эту скромную обитель.

Лэн Фэнъюй нахмурил брови и спустя секундную паузу снова спросил:

– Ты знаешь этого ученика?

Су Чжунцин вытаращился и попятился назад:

– Ученика? Речной гуль – бывший ученик?

Цзэ Ху достал из кармана ключ с гравировкой хайтана и повертел в руках:

– Был среди лохмотьев. Лэн Фэнъюй выловил это отродье около поместья Мо Шидуна пару месяцев назад, а сегодняшней ночью оказалось, что ключ идентичен твоему.

– Нам нужно знать имя ученика, – потребовал молодой человек в доули.

– Я не могу знать всю тысячу учеников школы Мяохуа! – Су Чжунцин развел руками, а после на миг сверкнул глазами: – приведите сюда учителя и братца Шэна, вдруг они подскажут.

Хозяин Лотосовых болот недовольно цокнул языком, а после махнул рукой в сторону Лэн Фэнъюя.

Спустя некоторое время двое стояли в зале, рассматривая костлявого гуля, с которого все еще стекала вода.

– Скажи имя этого ученика, – Цзэ Ху обратился к хмурому мужчине, что потирал покрасневшие от кандалов запястья.

– Зачем это рыбьему господину… – встрял Е Чаншэн, но не успел договорить, как встретился с недовольным взглядом учителя.

– Я не рыбий господин, ничтожество, – осклабился Цзэ Ху.

– Можете убрать волосы с его лица? – нервно улыбаясь, попросил мужчина.

– Нет, – отрезал Лэн Фэнъюй.

Мо Дайяо покосился на руки молодого человека.

– Совсем забыл, – откашлялся он и, подойдя к гулю, начал убирать волосы с особой брезгливостью.

Когда Мо Дайяо откинул назад длинные спутанные пряди, то на лице существа стали заметны две родинки под глазом.

– Хорошо, – сказал учитель и отошел на пару шагов. Мигом он изменился в лице, – Сян Вэйлянь…

Е Чаншэн, стоящий рядом с Су Чжунцином, посмотрел на некогда бывшую ученицу, заметив теперь среди лохмотьев очертания женской груди, а чуть ниже живота виднелся аккуратный шрам.

– Как ты ее не узнал? – прошептал юноша, – она же дружила с шицзе.

– Запамятовал, – слегка улыбнулся Су Чжунцин.

– Это одна из учениц старейшины Мэя, что пару лет назад прошла отборочный этап, – Мо Дайяо скрестил руки на груди, – ходили слухи, что она отправилась в Шанцзюй.

– По руслу Чуньцуй она могла и до столицы добраться, – фыркнул Цзэ Ху и поднес два пальца ко рту.

Прямо под ногами гуля раскрылась огромная пасть ниоткуда взявшегося водяного дракона, что заглотил жертву и как будто ушел обратно в пол. Брызги разлетелись во все стороны.

– Это же наша соученица! – возразил братец Шэн, вытирая капли чужой крови с лица, столкнувшись снова с недовольным взглядом учителя.

Вскоре, к облегчению Цзэ Ху, вся компания школы Мяохуа вернулась на пик Линьшань. Цзэ Ху предложил взаимовыгодное сотрудничество Мо Дайяо под угрозой убийства второго. Деваться было некуда. Су Чжунцин стал приманкой для затаившихся охотников на Мо Шидуна. А Е Чаншэн остался Е Чаншэном. Только, вот, его пообещали самого скормить гулям, если он проговорится кому-то.

Лэн Фэнъюй и Цзэ Ху в этот же день направились в лес, получивший название среди жителей земель Шанцзюй – Багряный.

Лес находился южнее вечноцветущих Лотосовых болот, но среди высоких сухих стволов давно уже лежали нетающие снега. Когда-то здесь звучали птичьи трели, по редким тропинкам, заросшими целебными травами, сновали звери. Ходили легенды, что лес охраняет дух – волшебная лисица, способная принимать обличье прелестной девушки. Она выводила заплутавших из чащи, могла отвадить хищников от детворы или помочь пересечь топкие болота. Жители деревень приносили угощения чудесной хранительнице, проводя ритуалы и заботясь о Лисьем лесе.

Так души охотников и остались неупокоенными, блуждая по окровавленной земле и моля о помощи, а лес из Лисьего в устах деревенских превратился в Багряный.Но в эти края пришла война. Люди умирали с голоду, так что охотники зачастили в гости к лисице. Среди высоких крон больше не звучали птичьи песни, а маленькие тропы превратились в вытоптанные дороги. Звери ушли вглубь чащи, прячась в своих норах и гнездах. Именно тогда из леса перестали возвращаться люди, а их распоротые тела находили нанизанными на ветви сухих деревьев. Тогда десяток охотников собрался вместе, отправившись ловить девушку-лисицу. Три дня и три ночи они блуждали среди леса, разыскивая озлобленный дух. На четвертый день голоса охотников, что деревенские жители порой слышали из чащи, перестали доноситься. Лес погрузился в гнетущую тишину. Тогда староста деревни и двое военных направились вглубь чащи на поиски охотников. Выйдя на большую туманную поляну, словно провалившуюся в сумрак ночи посреди солнечного дня, они увидели картину, олицетворяющую собой ужас. Посередине пустыря, окруженного деревьями, стояла лисица около одного чжана в высоту с белой головой и ушами. У нее на спине сидело мохнатое чудище, с вытянутой костяной мордой и с торчащими из нее клыками, а во вдавленных глазницах сверкали озлобленные глазища. Вокруг лисицы по поляне носились звери: каждое ненасытное животное было такое же большое как и лисица, а пасти их, что они раскрывали, дабы поглощать распотрошенные кровавые туши, казались бездонными. Повсюду лежали оторванные человеческие конечности. Звери, завидев нежданных гостей, завыли демоническую песнь, и тут мертвецы зашевелились и поползли к троице. У кого-то из них не было ног, у кого-то рук, а у некоторых даже головы, но все эти тела тянулись к гостям леса, хватаясь за сапоги и прося о помощи хриплым далеко уже похожим на человеческий голосом. Кое-как выбравшись из леса, несчастные в красках описывали случившееся. Однако у каждого рассказ отличался: старосте привиделся его сосед, накинувшийся на него и начавший душить, молодому солдату почудилась прекрасная дева, прыгнувшая ему в объятия, но спустя мгновение превратившаяся в разложившийся труп, а старому вояке – его почивший брат, что старался затащить костлявой рукой под землю.

Спустя десятки лет сюда нахлынули метели, окутав прежде зеленые кроны снегами и вечными льдами. По сей день Багряный лес считается запретными землями для любого путника, даже сильнейшие даосы обходят его стороной. Конечно, ведь лишний раз никто не захочет ступить во владения Яшмового демона.

Однако наши герои не страшились такого. Оказавшись среди высоких снегов, Лэн Фэнъюй и Цзэ Ху направились в лес, минуя десятки печатей от злых духов с маленькими колокольчиками, оставленных еще в военное время охотниками. Нарушая безмолвную тишину, еще изредка доносился звон оберегов в глубину чащи, а небо стремительно темнело, погружая все в сумрак. Среди стволов начали маячить тени, сверкая во тьме алыми глазами. Воздух будто стал тяжелым и густым, запахло кровью. Так путники вышли на поляну, посреди которой сидела огромная лисица с закрытыми глазами.

Вдруг Цзэ Ху отшатнулся.

К его ногам пополз на коленках маленький ребенок, с мертвенно бледным лицом и разбитой головой.

– Клинок, – демон обратился к человеку в соломенной шляпе.

Лэн Фэнъюй молча передал ножны, после протянул свою ладонь. Цзэ Ху вытащил меч, чье лезвие почернело мигом в его руках. Когда маленький ребенок коснулся сапога демона, тот вскинул клинок и порезал ладонь своего спутника. Алая кровь закапала на снег, попав и на призрачного ребенка, что начал извиваться на снегу и вскоре растворился в воздухе.

Цзэ Ху подошел к лисице, отодвинул левый рукав и вытащил оттуда маленький комочек, что тут же очнулся и, поднявшись на лапки, махнул головой. На ладони демона стояла маленькая птичка, начищая перышки. Хозяин Лотосовых болот поднял руку вверх и птичка вспорхнула, скрывшись в сухих ветвях.

Лисица открыла глаза.

– Сян Вэйлянь, – сказал демон.

Вокруг путников сгустился туман, и они очутились среди бурелома. Лисица пропала, как и кровавый пустырь, на которой они стояли мгновение назад.

Поклонившись в темноту, путники направились обратно в сторону Лотосовых болот.

Глава 8. Этот ученик оплошал.

На небольшой дощатый домик с покатой крышей падали лучи вечернего солнца, попадая через окно с деревянной решеткой в комнату, заставленной шкафами. На пыльных полках теснились сотни книг с ветхими, порванными в некоторых местах обложками. По полу стелились лепестки азалии, что подхватывал ветер с растущих поблизости высоких кустов и заносил в окно.

– Апчхи, – Мо Ланьлин вытащил очередную книгу, покрытую слоем пыли, – «Руководство по поимке духов», – он провел указательным пальцем по названию.

Домик, находящийся во внешнем дворе, был стихийным архивом семьи Мо. Когда-то помещение являлось жилищем для прислуги, однако в свое время Мо Вэйго потребовалось перенести домашнюю библиотеку из кабинета, так как ее место заняли полки с отчетами по работе. Вскоре в маленьком домике помимо нескольких шкафов с книгами, появился еще один с бухгалтерией, а дальше сюда тащили все, что плохо лежало.

Мо Ланьлин пролистал почти три сотни книг, но так и не нашел нужного. Юноша вышел на крыльцо и посмотрел на дремлющего на одной из ступеней Дашаня.

– Здесь ничего нет, – заключил молодой человек.

Пес повел ухом и открыл глаза.

– Шуцзу точно хранил документы здесь…– юноша опустил голову. – Отец говорил, что личные дела наставников не должны оказаться в чужих руках, – он спустился по ступеням и сел рядом с Дашанем.

Шуцзу – 叔祖 [shūzǔ] обращение к двоюродному дедушке в Китае.

– Гав, – пес понимающе посмотрел на хозяина.

Неожиданно меж декоративных сосен и кустов азалии выскочила женщина в белых одеяниях, держа в руках небольшой закрытый зонтик от солнца.

– Вы только посмотрите на него! – закричала госпожа, подбежав к домику: – даже слова не сказал родной матери!

Юноша опешил, а Дашань аккуратно сполз со ступени и спрятался за крыльцом.

– Почему я только сейчас узнаю, что по дороге в школу убили советника Старшего господина Мо? – женщина указала зонтиком на сына.

– Я думал, все об этом знают… – промямлил он.

– Твой дядя и два ученика пропали бесследно, а тебе хоть бы что! Какой ужас! – госпожа Мо театрально вытерла невидимые слезы: – ты подумал о чувствах матери?! Ох, получишь от отца, как он узнает!

Мо Ланьлин упал бы на месте, если бы не сидел:

– Шуфу? Когда пропали?

– Не строй из себя дурака! – не замечая ужаса в лице сына, продолжала ругаться женщина.

Но А-Лин уже не слушал мать, он бросился к поместью, чуть ли не сбив с ног нескольких караульных. Дашань понесся за хозяином, своим лаем распугивая оставшуюся прислугу.

Забежав в покои, Мо Ланьлин начал собирать свои вещи впопыхах, вдруг пес схватил его за полы одежды и потянул на себя.

– Не мешай! – воскликнул юноша, но Дашань не отпускал.

Пес взволнованно залаял, подбежав к столику, на котором лежали книги, и начал скидывать их на пол.

– Дашань! – Мо Ланьлин недовольно посмотрел на собаку, и тут же остолбенел: – ты прав…

От такой новости у юного господина вылетела из головы цель его визита в отчий дом. Теперь медлить было нельзя.

Отец находился на службе, следовательно, кабинет его пустовал, а нужные документы могли находиться именно там. Мо Ланьлин вышел из своих покоев в коридор и пошел в сторону кабинета.

– Ты, – он указал пальцем на женщину, начищавшую большую расписную фарфоровую вазу на тумбе, – принеси мне ключ от кабинета моего отца.

Старая женщина кивнула и молча ушла в противоположную сторону. Сам юный господин, дойдя до нужной двери, обнаружил, что она была не заперта. Он зашел в кабинет: посередине комнаты стоял на ковре цвета нефрита круглый стол из ореха, с тремя задвинутыми под него резными табуретами. Вдоль стен возвышались широкие шкафы, заставленные по верху разными статуэтками – подарками отцу от сослуживцев. На полках в ровный ряд лежали свитки, на нижних красовались различных цветов и форм шкатулки, в которых господин Мо хранил всякую мелочь. Около окна, под которым раскинулись кусты жасмина, наполнявшие своим ароматом кабинет, стоял низкий квадратный столик, заваленный небрежными пачками документов, посреди которых виднелся набор для каллиграфии. Мо Ланьлин подошел к шкафу, открывая шкатулку за шкатулкой. Юноша даже подумать не мог, что его отец хранит столько барахла!

Очередь дошла до высокой красной шкатулки, на крышке которой были изображены журавли, гуляющие среди сосен. Над нехитрым замочком находилась выведенная тонкой кистью надпись: «С благословением Байхэ ребенок коснется небес». Эту шкатулку Мо Ланьлин помнил еще с детства – ее подарил матери в честь рождения первенца Мо Шидун.

Открыв крышку, юный господин увидел всякий, на первый взгляд, мусор.

Сверху лежали детские рисунки животных: тигр похожий больше на полосатого кота, журавль на коротких куриных лапах и собака, нарисованная чуть ли не на весь лист с подписью «большой веер».

Мо Ланьлин вспомнил, как еще маленьким ребенком он подбежал к отцу, заполняющему тушью документы в своем кабинете, и показал рисунок. Мужчина взял в руку листок, долго рассматривая большое животное с одним глазом – второй то ли размазался, то ли сын забыл его дорисовать. У животного вдобавок было три хвоста. Мо Вэйго озадаченно спросил: «это хуань