Читать онлайн Попутчики

– Ну, поехали, что ли?.. – качнулся вагон, замелькали в окне огни города, и Наташа тяжело вздохнула. Вот тебе и новогодняя ночь. Полка в купе, серые лица рядом, мокрые джинсы…

Он еле добралась до вокзала. Такси опоздало. Ну ещё бы, столько заказов! Снуют туда-сюда как пчелы, хватают на лету взбудораженных пассажиров. Сейчас и за ней примчатся. Но время шло, а водитель где-то заплутал. Зато пошел дождь. Совсем не то, чем хочется проводить уходящий год.

Куртка была тонковата. Сыро на улице, потому так холодно. Хорошо хоть шарф теплый, можно задрать его повыше, лицо утопить.

Опять не продумала. Поздно вызвала, неправильно оделась. Может, хоть в чемодане все в порядке? А то позабудешь вечно…

Подъехало такси. Водитель, ругнувшись на тяжесть, зашвырнул чемодан в багажник. Наташа втянула голову в плечи. Хотелось оправдаться, сказать, что там только самое нужное, без всего этого ехать нельзя, невозможно, без этого она не сможет жить. Не покупать же, в самом деле, расчёску с зубной щеткой на новом месте ради пары дней?  Да и других мелочей там вдосталь, ещё более важных.

Но таксист уже не смотрел на нее. Лавировал в потоке машин.

Огромные украшенные ёлки махали им лапами, подмигивали гирлянды, а после таяли вдали. Город был хорош. Как игрушка, как детский сон. Он ждал праздника.

Наташа не ждала.

Добрались до вокзала.

Снова недовольно крякнув, водитель вывалил ее чемодан, но неудачно, прямо в лужу. Извинился, поднял, дал какую-то салфетку. Смотрел, как она, вздрагивая от озноба и обиды, стирает потёки и грязь с багажа.

– И зачем вы все это за собой таскаете, не понимаю? Бабы… – проворчал он.

Наташа вскинулась объяснить, но таксист и тут не пожелал ничего слушать. Прыгнул за руль и умчался.

Чемодан не оттирался. Ох, и достанется ей от проводника за грязь! Но делать было нечего. Потянула чемодан за собой, покатила к вокзалу.

Кругом сновали люди. Одни, подпрыгивая от счастья, неслись вперёд, размахивая счастливым билетом. Выглядела-то бумажка обыкновенно, но кто в здравом уме будет так радоваться обычному посадочному талону? Явно с секретом. Другие шли задумчиво, медленно, видно, их поезд отходит ещё не скоро.

Целый фонтан ледяных брызг окатил ее слева. Даже на лицо попало! Наташа вскрикнула от ужаса, как теперь быть-то? Вся как поросенок! Точно в вагон не пустят!

Ей буркнули извинения, и согнутый, хотя не старый ещё мужчина потащил ко входу в вокзал свой баул на колесах. Лица его она не увидела. Да и не хотелось смотреть. Обычный усталый прохожий, серая фигура.

Она-то теперь даже похуже выглядит.

Вокзал был светел, даже в самом маленьком окошке виднелся огонек лампочки, уютной, жёлтой. Наташа поспешила внутрь. Хотелось немного согреться. Неведомый ей архитектор очень постарался. Зал ожидания оказался чудо как хорош. Светлый, нарядный, с мозаиками на потолке. Что же на них? Наташа пригляделась. Оказалось – танцующие люди. Все очень красивые, словно съехались на бал. Дамы легки и изящны, словно бабочки. Кавалеры обстоятельны и элегантны. Они были ангелами, кружились в вальсе, даже взгляда не бросив вниз. Туда, где толпились пассажиры.

Здесь все было тоже интересно, но совсем не сказочно. Кто-то счастлив, кто-то печален, кто-то читал, кто-то тёр платком сопливый нос. Обычная вокзальная суета. Наташа вновь подняла глаза к потолку. Вальс в вышине манил. Могла бы – бросила все, кинула в угол чемодан этот проклятущий, сорвала с себя чумазую куртку, рванула к небесам, то есть к куполу, закружилась… Наверное, ее приняли бы за шута. Ну кому ещё позволено на балу выглядеть так нелепо, как она сейчас? Ну и пусть, пусть шут, зато вокруг будет праздник! А на пиру место для потешных всегда найдется!

Ее толкнули в бок. Какая-то женщина пробормотала извинения, потянула за ручку свой чемодан, протиснулись к стене.

Наташа глянула на нее с досадой, обиделась, что прервали ее мечты.

И тут увидела табло. Надо же, а поезд-тот всего один. Посадка через десять минут. Значит, все они едут вместе. И эти хмурые люди с тяжёлыми сумками, и вон те задумчивые господа, и весельчаки, что машут билетами как веерами. Такие разные, но все попутчики.

Поезд уже стоял у края платформы.

Наташа пошла к выходу. В последний раз бросила взгляд на мозаику, словно попрощалась. Проверила билет, он лежал на месте. И встала в очередь на посадку.

Купе ей досталось некрасивое. Потертое, старое. И полка нижняя. Забраться бы наверх, отвернуться лицом к стенке, ехать себе в тишине… Но нет, будут теперь прыгать туда-сюда перед ее носом. Обидно. Ну что ж, надо было подумать об этом раньше. Наташа вообще не могла вспомнить, как покупала билет. Видно, была в каком-то беспамятстве. А может быть, просто очень устала. Вот и схватила, что пришлось. Ну что ж теперь жаловаться.

Остальные пассажиры были ей под стать. Серые лица, большие сумки. Согнутые спины, поникшие плечи. Опущенные уголки губ, пустые глаза.

Четверо скитальцев в объятиях купе, припавших к койкам как к своим любимым.

Поезд тронулся.

Поначалу ехали молча. Каждый думал о своем. Наташа глядела, как таял вдали город. Тлели, догорая, его золотые угли.

В купе заглянул проводник, предложил чаю.

– Давайте, – вздохнул грузный мужчина с нижней полки. Покряхтел, уселся.

– И мне, – тоненький как веточка парнишка, явно студент, спрыгнул со своей верхней полки вниз. Покачнулся, ухватился за руку старушки, что также сползала с верхней полки и скрипела. Спросил, будет ли подстаканник.

Наташа тоже села. Чаю ей не очень хотелось. Но почему-то вдруг отчаянно потянуло к людям. Было неприятно от мысли, что придется коротать путь одной. Да и неприятно как-то лежать, когда на твоей постели сидит незнакомый человек.

Чай принесли. Зазвенели в стакане ложки.

– Вам мешает? Давайте подвину! – мужчина ухватился за свой чемодан и стал возить его туда-сюда, устраивая, как ему казалось, получше. Огромный был чемодан, тяжёлый. Наташе больше мешала возня, чем этот баул, но она терпела. А дядька все гонял и гонял свою поклажу с места на место, все пихал свою попутчицу и бесконечно извинялся. Наташа все понимала. Крупный, грузный человек, как ему тут поместиться, чтобы никого не потревожить… Она уселась на койку с ногами, чтобы не мешаться. И только тогда задумалась, а чего это он положил свои вещи под ее полку? Тоже ведь на нижней едет, к себе бы и пристроил. Но спорить не стала. Главное, что для ее багажа места хватило.

– Да сядь ты уже, окаянный! – не выдержала бабулька. Видать, надоело ей перед собой чужую спину и что пониже лицезреть. – Не мешает никому твой чемодан! А вот чай тебе на поясницу пролить – это я могу.

Дядька словно очнулся. Замер. Потом в последний раз толкнул свои вещи и наконец распрямился. Мокрый был весь, как вагон разгрузил. Покряхтел, уселся на свою полку с бабулей рядом. Взял стакан.

– Ну? Так и будем молчать? Вот люди пошли, совсем не умеют на поездах ездить! – разворчалась старушка.

– А как надо? – неожиданно для самой себя спросила вдруг Наташа. Ей редко доводилось так путешествовать.

– В поезде что главное? Общение! Разговоры! Понятно вам? Эх… – бабуля махнула рукой и глянула в окошко. А там и видно ничего не было, сплошная темнота.

– Хороший чай, крепкий, – мужчина поболтал в стакане ложкой. – Не пожалели заварки.

Наташе чай не нравился. Горький был, аж слезы из глаз текли.

– А я такой не люблю, – то ли проговорила, то ли прошептала она.

– У меня сахар есть, хотите? – раздался совсем юный голос. Студент тоже очнулся от полусна, полез по карманам.

Бабулька довольно крякнула. Пошла беседа. Она, можно сказать, ради таких разговоров и ездила на поездах. Могла бы и в автобусе, сынок-то с семьёй не очень уж далеко живёт, полдня пути. И рейсы теперь часто, и автобус не чета прежним. Сидения мягкие, высокие. С подлокотниками! Тепло, уютно. Сумку свою можно водителю отдать, он ее в специальный отсек уберет, чтоб под ногами не мешалась. Дорога новая, гладкая, ехать приятно. А все равно не то. Что это за дорога такая, как в задачнике по математике: из пункта А в пункт Б. Словом перемолвиться не с кем. На соседнем-то сидении вечно то в наушниках кто-то, то просто в телефон уткнутся. Вот и коротай часы одна. Как дома, в пустой одинокой квартире, где кроме нее самой только кукушка в часах, такая же пенсионерка.