Читать онлайн 707

Глава 1

«Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock» – этот мотив вырывается почти из каждого магазина. Из других доносится голос Энди Уильямса под музыку, ритмом напоминающую вальс, а где-то заунывно поёт стихи Пастернака Никитин. На город опускаются сумерки и снег блестящей пудрой ложится на пальто, превращаясь в переливающиеся огоньками фонарей и гирлянд капельки.

– Ха-а-а-а, – протяжно выдохнул где-то за спиной знакомый голос, – нужно запретить держать детей допоздна в школе в декабре! Когда я буду ходить по магазинам и пропитываться атмосферой праздника?! Это жестоко!

Миша оглянулся на плетущегося сзади одноклассника, растрёпанного и уставшего после консультации, голодного и из-за этого злого.

– Жестоко будет, если ты забьёшь на подготовку, потом не сдашь экзамены, вместо аттестата получишь справку, из-за этого не поступишь в универ, не получишь работу, сопьёшься и повесишься в двадцать пять лет!

Артём растерялся и даже остановился, смотря в спину удаляющегося друга.

– Вот умеешь же ты поддержать в трудную минуту, – парень поспешил догнать Мишу.

– Ты не при смерти. А я не твоя сиделка, – Миша улыбнулся и остановился, едва не врезавшись в распахнувшуюся прямо перед ними дверь пекарни. Горячий пар клубами взвился к небесам, и в нос ударил пьянящий аромат горячих булочек с корицей и шоколадным кремом. Оба выпускника на миг застыли и каждый шумно сглотнул.

– Может по булочке и стаканчику горячего шоколада? – В голосе Артёма отчётливо звучала требовательная просьба, сопровождаемая урчанием пустого желудка. Миша тряхнул рукой и посмотрел на запястье: часы показывали девятнадцать тридцать две.

– Если поторопимся, то успеем на автобус.

За порогом пекарни оказалось тепло и сухо, на полу не было ни следа вязких мокрых сугробов. Большие деревянные полки и сияющие витрины отгораживали кухню от зоны торговли, от прилавка начинался небольшой зал с четырьмя-пятью столиками, расположенными у окон, а в дальнем углу стояла высокая пушистая ёлка, украшенная разноцветными игрушками и гирляндами в виде свечей. «Дух нового года добрался и сюда», – Миша стряхнул с пальто капли и пошел к ёлке, пока Артём выбирал выпечку. Что-то в этой ёлке смутно напоминало ему детство: не то её натуральность, не то игрушки, стилизованные под советское время, а может высокие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, словно их вытащили из открытки восьмидесятых годов. Такие игрушки его мама каждый год доставала из коробки и позволяла маленькому Мише ставить на пол под ёлкой.

На столик рядом с ёлкой с грохотом опустился бумажный пакет с булочками и два стакана, мгновенно разрушая охвативший Мишу уют детских воспоминаний. От неожиданности Миша вздрогнул. Друг взял булочку, запихнул её в рот почти на половину и принялся пережевывать, мыча от наслаждения и удовольствия. Миша подсел за столик к однокласснику, взял свой стаканчик, отогревая замерзшие пальцы, и снова оглянулся на ёлку, засмотревшись на сказочных персонажей.

– Фы фо фъифифф?

– Что? – Миша перевёл взгляд на друга.

– Чё притих, говорю? – Артём проглотил большой кусок и запил горячим сладким напитком. – Оттаял после холода?

– А, – парень рассеянно огляделся и кивнул. Друг решил, что у Миши от учёбы закипел мозг и продолжил уплетать ещё парящую булочку, нахваливая кондитера.

Парень снова оглянулся на ёлку. Его сознание, словно вспышка боли в пояснице, пронзило воспоминание о колючих высоких ветках прямо над лицом, как с них свисали стеклянные игрушки. Когда Миша был маленьким, он любил пролазить под ёлкой, ведро с водой, в которое устанавливали ёлку, ложиться на пол и рассматривать дерево: хвоинки, веточки, ствол, провода гирлянд. Иногда ему особенно везло и он находил шишки. Это место под ёлкой, на полу возле раскалённой батареи было его личным порталом в мир Сказки. Конечно, не такими же значимыми были узоры на замёрзших окнах и змеящийся у балконной двери мороз, вплетаемый в дом с улицы, но они тоже казались ребёнку чем-то волшебным.

Вспомнив своё мистическое убежище, Миша впервые сам захотел поставить ёлку и украсить её, чтобы вечером лечь на пол и рассматривать хвоинки, веточки, провода гирлянд и переливающиеся огоньки гирлянд на стеклянных игрушках.

После воспоминаний о детском «убежище» на губах Миши осталась мечтательная полуулыбка. Артём с недоверием вскинул бровь, когда заметил отстранённый, непривычно тёплый взгляд одноклассника.

– У тебя мозги расплавились после консультации? – Парень собрал большим пальцем шоколадный крем с губ и облизнул его. От увиденного на лице Миши ностальгическое выражение резко сменилось на гримасу отвращения, и Артём громко рассмеялся. – Всё? Включились?

– Иногда я хочу тебя задушить, – Миша закатил глаза и отвернулся к окну. В следующий миг почувствовал на себе чей-то взгляд. Из-за барной стойки на него внимательно смотрел молодой человек с ярко-голубыми волосами и с пирсингом в нижней губе. Миша прищурился, рассматривая парня, а тот просиял и с радостным визгом выскочил из-за прилавка, приближаясь к столику.

– Миша! Это же ты!

От громкого крика Артём подавился булочкой и громко закашлялся, злобно зыркнув на странного человека и оценивающе рассматривая неформала.

– Мы с тобой летом работали в одной кофейне! – Парень показал на себя указательным пальцем и клыкасто оскалился. – Саша. Помнишь?

Лицо Артёма вытянулось от удивления, а назвавшийся Сашей без приглашения уселся на пустой стул между школьниками. Миша чуть нахмурился, но пока возражать не стал.

– А, да, – школьник скучающе кивнул и сделал глоток горячего шоколада, но невольно поежился от воспоминаний о двенадцатичасовых сменах. – Вспомнил. Пирсинга у тебя стало ещё больше. Так ты ушел из той кофейни?

– Миша-а-а-а, – бариста схватил школьника за руку. – Не хочешь перед Новогодними праздниками подработать? Я один с ног валюсь, мне нужен помощник. Хотя бы на вечерние смены!

Миша вспомнил, как тяжело было работать летом, без школы, репетиторов и дополнительных занятий. С другой стороны, дни, проведённые в кофейне с Сашей, парень мог бы назвать самыми весёлыми за всё лето. Были забавные клиенты, интересные заказы, дегустация напитков и постоянное обучение техникам приготовления напитков.

– Тебя же так полюбили наши клиентки! – Саша не переставал трясти руку Миши под удивлённый взгляд Артёма. – Холодный, сосредоточенный, такой маленький и такой суровый. У тебя даже своя клиентская база появилась! Ну Ми-и-и-и-ша!

– Мне, вообще-то, к экзаменам надо готовиться! – Школьник выдернул руку из пальцев бариста и взял стаканчик с остывшим шоколадом.

– Успеешь ты приготовиться, только декабрь!

– А если я не сдам экзамены? – Миша недовольно цокнул языком и хмуро посмотрел на Сашу. – И буду вынужден работать в кофейне, без перспектив и будущего, как ты.

Миша почувствовал, как Артём пнул его под столом, и в ответ толкнул его в ногу, но Саша совсем не обиделся.

– Зато тут почувствуешь всю атмосферу нового года! Да и подзаработаешь денег перед каникулами, – Саша хитро ухмыльнулся, зная, что деньги – главный стимул для школьника. – Подарки же надо покупать… А за тобой сюда придёт целая толпа девчонок, и выручка поднимется выше потолка!

Миша опустил взгляд, задумчиво смотря в стакан. Заработать тем, что нравится?.. Деньги никогда не будут лишними, да и здесь вполне спокойно.

В памяти всплыла отточенная до механизма последовательность движений: взять холдер и поставить в кофемолку, дважды нажать кнопку на кофемашине, чтобы сделать пролив, темпером спрессовать молотый кофе в таблетку, вставить рожок машину и подставить под него стаканчик, нажать на кнопку и засечь сорок секунд. Сорок секунд – это двадцать граммов кофе и шестьдесят миллилитров воды.

– Ну что? Я поговорю с управляющей? – Саша оперся локтем о стол и подпер щеку рукой, хитро щурясь. Миша поднял голову, но увидел на стене часы, показывающие девятнадцать-пятьдесят пять.

– Нам пора, – Миша поднялся из-за столика, взял за локоть одноклассника и потянул его к выходу.

– Так я напишу тебе? – Саша откинулся на спинку стула, провожая взглядом школьников.

– Да, – оглянувшись через плечо, Миша улыбнулся парню и вытолкнул Артёма на улицу. – Буду ждать!

Молодой человек с ярко-голубыми волосами победно улыбнулся и стукнул кулаком в открытую ладонь.

После ароматного тепла пекарни влажный ночной ветер казался обжигающе-ледяным. Школьники прятали носы в шарфы, хмурясь и фыркая из-за ветра.

Выпускники едва успели протиснуться между закрывающимися дверьми автобуса и начали стряхивать с себя снег. Миша прошел в самый конец салона и опустился на свободное кресло, растёр замёрзшие пальцы, смотря в окно, поэтому не сразу заметил, что обычно шумный и болтливый одноклассник притих. Школьник рассмотрел на лице Артёма какую-то не свойственную ему взрослую сосредоточенность. Парень казался погружённым в свои мысли. Его обесцвеченные белоснежные волосы слиплись толстыми прядями из-за мокрого снега так, что кончиках уже собрались крупные капли и собирались разбиться о куртку.

– Артемий, право слово, давно не видел я вас в столь глубокой задумчивости, разве что когда ты пытался прочитать инструкцию на польском, – Миша удивлённо вскинул брови и театрально перекрестил друга, за что получил колючий строгий взгляд и толчок локтем под рёбра. Пожилая женщина у дверей злобно заскрежетала зубами на молодёжь, но выпускники забыли обратить на неё внимание. – Да ладно, что случилось?

Одноклассник снова опустил взгляд на свои сцепленные в замок пальцы, не замечая свисающие с волос капли, немного помолчал, как будто подбирал слова, сделал глубокий вздох и прежде чем успел что-то сказать, Миша хитро ухмыльнулся и тихо спросил:

– Неужели в Саню влюбился? – Тут же получил очередной болезненный удар острым локтем под рёбра и зашипел. – И что за выражение у тебя на лице такое? Как будто собрался банк грабить.

Артём, привыкший к насмешкам друга, лишь закатил глаза, но от плоских шутом друга его лицо немного просветлело.

– Пойдёшь в эту пекарню?

– Не хочу тратить время перед экзаменами впустую, – Миша спрятал руки в карманы пальто, пытаясь согреться

– Если ты не пойдёшь, спроси у того придурка, может, я подойду как помощник? – Артём серьёзно посмотрел в лицо Миши.

– Тебе подработка нужна? – Парень удивлённо вскинул брови, не ожидая такого поворота. – В такое время?

Друг перевёл взгляд в окно и его взгляд снова «повзрослел». Миша готов был поклясться, что никогда прежде не замечал эту сторону Артёма. В школе он всегда был громким, во всех смыслах «громким»: то хохотал или до хрипоты отстаивал свою позицию в споре, то запинался о стулья, вызывая какофонию металлических ножек, и хлопал дверью так, что сыпалась штукатурка. Сознание Миши царапнула мысль, что у Артёма могут быть какие-то другие цели и ценности, ради которых он был бы по-настоящему собран, а школа – лишь развлечение или отдых. Но парень тут же отбросил эту мысль. Не мог такой раздолбай столь качественно отличаться в школе и в обычной жизни.

– Да, – спустя некоторое время Артём кивнул и посмотрел в глаза Миши. – У меня есть… кое-что. И ради этого мне нужна вечерняя подработка, – словно очнувшись от размышлений и вспомнив, что должен быть весёлым, он широко улыбнулся. – Но это сек-рет~

Миша лишь кивнул в ответ.

Старый автобус уныло поскрипывал на ходу, плетясь в вечерней пробке, и качался от внезапных порывов ветра. Последние отблески солнца потерялись в искусственном освещении улиц, небо стало совсем чёрным. Мишу клонило в сон. Хотелось прислонить голову к стеклу и заснуть.

– О, смотри! – Артём гаркнул прямо в ухо Мише, от чего парень вздрогнул и резко выпрямил спину.

– Что? Остановку проехали?

– Да нет же! – Артём ткнул одноклассника в бок и показал на обветшалое здание, напоминающее старинную усадьбу. – Посмотри туда!

Школьник перевёл взгляд на проплывающие за окном заснеженные улицы и сфокусировал взгляд на тёмном переулке. Первым в глаза бросилось высокое крыльцо с каменными балясинами, ведущее к выступающему ризалиту с треугольным тимпаном под крышей, и в нём волчьим оскалом зияли осколки выбитого стекла. Само же здание когда-то было украшено полуколоннами с пышными капителями, каменными карнизами и молдингами, но время беспощадно: архитектурное изящество померкло, некогда ослепительное строение, скрытое за снежным туманом, напоминало неухоженную косматую ведьму, подглядывающую из темного угла за молодыми людьми.

– И что? – Миша нахмурился, рассматривая здание.

– Ты же заметил, что все остальные здания в городе разрисованы граффити и… кхм, прочим, – друг многозначительно понизил голос и игриво вскинул брови. – А это здание стоит совершенно нетронутое. Знаешь почему?

– Пф, – парень едва сдержался, чтобы не закатить глаза. – Наверное, охраняют как следует. Видимо, это по-настоящему ценное культурное наследие.

Теперь глаза едва не закатил Артём.

– Как будто это когда-то кого-то останавливало!!

– И тебя в том числе? – Миша хмыкнул.

– Мы не об этом сейчас. – Артём деловито поправил невидимый галстук и провёл рукой по мокрым волосам, убирая белые пряди назад. – На самом деле, это здание охраняет легенда.

Миша всё же закатил глаза и усмехнулся, но мысленно поблагодарил Артёма, ведь спать уже хотелось не так сильно.

– Зря ты ржёшь, – Артём вновь заговорщически склонился к Мише. – Говорят, что эта усадьба принадлежала не очень знатному роду, но весьма состоятельному, и что-то пошло у них не так: не то вся их деревня со скотом вымерла от голода из-за того года без лета, когда из-за извержения вулкана была нихр… очень холодная погода, не то потравил их кто-то, но это семейка быстренько так обанкротилась, родители померли от стыда, а дети чуть не начали последние трусы на торги выставлять, когда к ним пришёл местный бабник и начал бить клинья к дочери банкротов.

Артём замолчал.

Театральная пауза затянулась, и Миша, оторвав взгляд от уже почти скрывшегося из поля зрения здания, посмотрел на крашенного блондина.

– И что? – Выпускник только сейчас обратил внимание, что в салоне автобуса стало намного тише, словно другие пассажиры, скрывая заинтересованность, прислушивались к рассказу Артёма.

– Спрашиваешь, что? – Парень нахально хмыкнул. – Мужик этот когда-то подкатывал яйца к этой дочери, но она его послала, а он, походу, не привык, что его отшивают, и помог семье распродать имущество с молотка, а когда у них ничего не осталось, снова пришел к этой девушке и предложил выкупить имение и земли, погасить все долги, если та согласиться ему принадлежать. А дочь, когда это услышала, пришла в ярость. Причём она так раздраконилась, что забила крепкого мужика ножом, проклиная его и всю его семью. И пока она его убивала и материла, как-то призвала демона. Не знаю, что там у неё с демоном получилось, но тело мужика нашли разорванным на куски, а труп девушки превратился в пепел. И с тех пор её злой дух охраняет это здание от любого, кто посмеет подойти к зданию.

– Это так грустно, – раздался тихий голос позади. Миша и Артём одновременно оглянулись и уставились на бледную девушку с длинными чёрными волосами и печальным взглядом ало-карих глаз. Та, напоминающая девочку из японского ужастика, посмотрела на парней и смущенно улыбнулась уголками губ. – Ваша история. Извините, я невольно подслушала…

– Приму это за комплимент, – Артём расплылся в довольной улыбке и повернулся полу-боком к девушке, оперевшись локтем о спинку сиденья. – А ты знаешь поверие про наше озеро? Кстати, я Артём. А это Михуил.

Девушка смущенно опустила взгляд, посмотрела в окно, коротко взглянула на парней и снова опустила голову, затем тихо ответила:

– Вы про запрет переходить по мосту через это озеро в одиночестве, особенно по ночам? Да, знаю, – она убрала за ухо прядь длинных чёрных волос и подняла голову. – А я Варвара.

Артём снова хмыкнул, рассматривая болезненного вида пассажирку.

– А почему нельзя ходить по озеру в одиночестве? – Проигнорировав момент знакомства, Миша фыркнул и вопрошающе вскинул бровь. – Тем более ночью?

– Потому что то, что живёт под мостом, очень застенчиво и одиноко, – едва слышно ответила Варя, не поднимая голову, – и оно давно ищет себе компанию.

– Ты же знаешь, что туман – это сгустки энергии, но нельзя знать наверняка, светлая эта энергия или тёмная, пока не войдёшь в него. Можно рискнуть, но лучше этого не делать, – Артём хохотнул, а Миша закатил глаза и устало посмотрел на друга.

– А может, потому что каждый вечер из-за перепадов температуры с озера поднимается испарение, из-за которого мост становится мокрым и скользким, а это опасно? – Парень пристально посмотрел в глаза друга, но блондин лишь пожал плечами.

– Возможно, это всего лишь бабушкины сказки, но… то японское кладбище за лесом, – едва слышно произнесла девушка за спинами парней и оба обернулись, прислушиваясь к её вкрадчивому голосу, – во время Русско-Японской войны здесь осталось много японских солдат. Через несколько лет после войны сюда приезжала делегация, чтобы облагородить могилы и почтить память павших. Среди умерших был юноша из богатой семьи. Он поссорился с отцом и в знак протеста отправился на войну, чтобы что-то доказать, но больше не вернулся домой. Отец взял с собой девочку-служанку из их двора, которая была пылко влюблена в погибшего. Она слёзно молила разрешить и ей поехать попрощаться, и мужчина сжалился над бедняжкой. Когда девушку привезли на его могилу, она начала так горько плакать, что в истерике выцарапала себе глаза и ногтями разодрала горло, мечтая умереть на могиле возлюбленного. Но отец не мог похоронить её там без разрешения местных властей, поэтому распорядился увезти труп домой. Тело унесли в обратно в дом, где остановилась делегация, и положили в подвал, но на следующее утро его там не оказалось. Влюблённая девушка превратилась в мстительного духа онрё, и отныне раз в несколько месяцев в районе кладбища пропадали люди, потому что онрё требует новую жертву. Это происходило, если никто сам не отправлялся на кладбище в свой последний путь, тогда она пыталась забрать того, кто рискнёт поздно вечером проходить мимо. Накануне исчезновения горожане говорили, что видели в клубах тумана слепую девушку в традиционном японском кимоно, перепачканном кровью.

От тихого голоса и мрачного тона девушки Миша почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Варя явно была превосходным рассказчиком страшных историй.

– Но сейчас население города выросло и людей умирает много, поэтому никто уже давно не видел онрё, – Варя как-то жутко улыбнулась и Миша невольно отстранился от неё, зато в глазах Артём разгорелся костром азарт.

– Ого! Это же то самое кладбище за городом? Я даже помню, как моя бабка рассказывала про эту делегацию! Она встречала тех людей!

Мишу передёрнуло, но он отвернулся к окну и решил списать это на озноб и холод.

– А ты знаешь… – захрипел Артём над ухом Миши, – что если тебя по ошибке называют именем умершего родственника, то нельзя отзываться, но и поправлять человека нельзя. Моя бабка говорила, что в этот момент душа покойного стоит рядом с тобой и обращаются к нему, а не к тебе, и это не вежливо. Она постоянно звала меня именем моего деда.

Миша толкнул Артёма локтем в бок.

– Хватит травить байки, мы не у костра сидим!

Автобус со скрежетом тормозов остановился под мигающим фонарём, и двери кое-как открылись, впуская в нагретый салон холодный и влажный ветер.

– Мне пора. – Миша поднялся со своего места и направился к выходу. – Если Саня позвонит, я не скажу про тебя, – парень посмотрел на девушку и кивнул ей, – рад был познакомиться, – и не слушая возмущение Артёма быстро вышел из автобуса, сбегая от фанатов фольклорных хорроров.

Дорога до дома пролегала мимо не освещаемого парка, где редкие фонари тускло светили и поочерёдно гасли, то затухая совсем и погружая промежуток между столбов в непроглядную мглу, то снова включаясь. Перемигивание вызывало смутную тревогу в душе. Миша знал, хотя и не мог сказать когда и от кого услышал эту легенду, что мигание фонарей – это своеобразный жуткий таймер, который отсчитывает время на путь от одного фонаря до другого. Нужно внимательно считать секунды, на которые гаснет каждый фонарь, чтобы за это же время пройти расстояние мимо этого конкретного фонаря. Скорость ходьбы постоянно меняется, но Миша знал, что если нарушить это правило, то все фонари в миг погаснут. А когда зажгутся снова, то путник окажется в другом мире, и не известно, посчастливится ли кому-нибудь вернуться назад. Миша знал, что это не сказки и не вымысел, потому что в этом не освещаемом парке бесследно пропадают люди с пугающей стабильностью. И дело не в маньяках или психопатах с сезонными обострениями жажды крови. Тела пропавших так и не нашли.

В этом городе у каждого есть страшная история, в которую он верит, но рассказывать свою Миша не собирался.

Глава 2

«От шестого до седьмого – десять, мимо восьмого – пять, а до пятого за тринадцать…» – Миша считал секунды и запоминал время темноты фонарей.

От остановки до спального квартала на пятьдесят метров всего девять фонарей. Однажды Миша услышал, что у японцев эта цифра считается несчастливой из-за созвучия с каким-то иероглифом, вроде «мучение» или «боль». Засекать и запоминать время на путь от фонаря до фонаря уже вошло в привычку: отсчёт начинается, когда вступаешь в круг света первого фонаря и заканчивается, когда входишь в темноту тротуара.

Внезапно прямо над его головой четвёртый фонарь погас, а за ним по цепочке потухли следующие. Тропинка погрузилась во тьму. За спиной Миша услышал щелчок и остановился. Ноги перестали слушаться, словно по щиколотку вросли в заложенную каменной плиткой землю. Выпускник приказал себе оглянуться, но оборачиваться совсем не хотелось. Он чувствовал себя котом Шрёдингера, запертым в ящике: обернуться означало открыть коробку и понять источник механического звука. Это может быть что угодно – щелчок зажигалки, который повлечет за собой всё уничтожающий пожар, или щелчок предохранителя на пистолете, готовом в любой момент попасть в мишень. Кожа Миши похолодела и покрылась неприятными мурашками, словно он стоит под снегом совершенно голый. Он чувствовал, что сердце не выдержит такого напряжения и резко обернулся, едва не потеряв равновесие. Прямо из его тени выросла огромная чёрная фигура, закрывающая собой обзор на освещенную остановку и трассу. Мише показалось, что в длинных чёрных пальцах тени бьётся полыхающая маленькая алая птица, но мизерный исток света сжался в комочке кончика сигареты и померк в клубе дыма, смешанного с паром.

Чёрный человек поднял голову и в темноте, разрезанной лишь тлеющим кончиком сигареты, посмотрел на Мишу. Школьник не видел, но ощутил этот взгляд кожей.

– Потерялся во мраке? – Хладнокровно и твёрдо, как отлаженный механизм, работающий без перебоев, прозвучал из-за непроглядной снежной мглы голос, вызывавший ощущение резкого, болезненного, опустошающего падения, которое бывает ровно за секунду до того, как сон оборвется. Этот голос звучал как секундная задержка перед самой красивой катастрофой. Миша отстранённо подумал, что именно так ощущается крестик оптического прицела или на собственном лице, но не сразу осознал эту мысль.

С треском и гудением проводов проснулись фонари. Парню пришлось зажмуриться и прикрыть рукой глаза, чтобы привыкнуть к свету, и в следующий миг он рассмотрел прямо перед собой обычного мужчину в длинном чёрном пальто, которое наверняка точно так же промокло из-за снега, как и пальто Миши. У мужчины зачёсанные на низкий пробор темные волосы с пепельно-серым блеском, зелёные глаза с голубым оттенком, напоминавшим бирюзово-мятные леденцы, темные брови с мягким изгибом, тонкие бледные губы, сжимавшие фильтр сигареты.

– Эй, ты как? – Мужчина обезоруживающе улыбнулся школьнику. – Темноты испугался?

Миша проморгался и огляделся по сторонам, но никакого вестника смерти не заметил, да и мир остался прежним. При свете неожиданный попутчик со спокойно-уверенной улыбкой и приторно-сладким ароматом вишнёвых сигарет совсем не выглядел как обладатель того жуткого голоса. Тон стоящего перед ним был приветливым, в нём слышалось участие и забота, улыбка располагала к себе.

Школьник внезапно понял, что уже непозволительно долго просто стоит и смотрит на мужчину, а тот задал ему вопрос.

– Я… нет, просто…

– Понимаю, меня тоже этот парк в темноте… – мужчина кивком головы указал в сторону чёрной стены голых стволов деревьев, тянущих тонкие ветви к тропинке, – немного… напрягает. Ты живёшь в этом районе? – Собеседник с глазами цвета мятной карамели взглянул на школьника. Тот угрюмо кивнул. Незнакомец улыбнулся чуть шире и сделал шаг вперёд. Миша резко отступил в сторону и попал прямо в грязную ледяную лужу, утонув в воде по щиколотку.

– Вот чёрт! – Школьник раздражённо зашипел и тряхнул ногой.

– Давай-ка ускоримся, пока фонари снова не погасли, – мужчина протянул школьнику руку, предлагая помощь, – или пока ты не подхватил воспаление лёгких.

Миша не мог избавиться от налипшего страха после голоса, прозвучавшего во тьме погасших фонарей, поэтому не спешил взять за руку какого-то из ниоткуда появившегося незнакомого человека. Но и уверенности в том, что тот голос принадлежал именно ему, не хватало, чтобы отказаться от помощи. Ледяная вода в ботинке сковала ступню убийственным холодом и неприятно хлюпала, перетягивая всё внимание на себя. Вздохнув, парень сделал шаг навстречу мужчине, и оперся о его руку, чтобы тут же устремиться вверх по скользкой тропинке к спальному району. Незнакомец второй рукой сжал сигарету затянутыми в кожаные перчатки пальцами и стряхнул пепел на снег, снова глубоко затянулся и выпустил в небо облако белого дыма, продолжая болтать о том, что переехал совсем недавно из-за нового офиса, что ему не очень нравится идея ходить в темноте под постоянно мигающими фонарями, и ещё много чего. Миша почти не слушал рассказ новосёла, но от его голоса постепенно успокаивался. Эта вынужденная близость с незнакомым человеком ночью, в парке, где пропадают люди, больше не пугала Мишу, а пробудила в душе нежданную благодарность, затмевая предчувствие, что голос соседа – это не не песня пламени, а песня того, что вызовет это пламя.

Стена снега стала ещё плотнее, видимость резко сократилась, и как не напрягал Миша глаза, не мог рассмотреть хоть что-то в радиусе пяти метров. Сырой холод впился в кожу ступни, словно с неё верхний слой сорвали клейкой лентой и в открытые раны воткнули ледяные иглы. Школьник не мог сказать ни слова, чтобы не стучать зубами, поэтому молча кивал болтливому соседу, а тот, в свою очередь, как локомотив тащил парня вверх по тропинке, помогая выбраться из чёрной стужи. Стоило Мише шагнуть на траур, как снежная пелена поредела, из белой мглы показались неприветливые многоэтажки с приглушенным светом зашторенных окон. Парень облегченно выдохнул и расплылся в улыбке, как второй ногой шагнул в бушующий поток ледяной воды. Канализационные сливы не справлялись с такой нагрузкой, и все дороги утонули в вязких мерзлых осадках.

– Н-да, повезло тебе сегодня, – смотря на ноги стоящего в луже по щиколотку, мужчина обречённо вздохнул и за локоть потащил парня к переходу. – Ты в каком доме живёшь?

– В с-сед-дьмом, – Миша понял, что ноги его плохо слушаются, а пальцев он и вовсе не чувствует.

– Да ладно? – Мужчина весело улыбнулся, кусая фильтр сигареты. Кажется, он закурил уже вторую, но Мише было не до этого. – А подъезд?

– Т-третий.

Сосед снова улыбнулся и потащил Мишу через дорогу к одному из типовых домов. В тени между постройками снег уже собирался в сугробы и оттягивал вниз ветви кустов. Тротуары между домами покрылись коркой скользкого льда, и школьник, едва держась на ногах, мысленно удивился, как его спаситель передвигается настолько уверенно?

Мужчина прошел по льду к третьему подъезду, приложил к замку ключ-карту и открыл перед Мишей дверь.

– А к-как…

– Заходи, пока пальцы ещё можно спасти от обморожения.

Мысль, что ему ампутируют пальцы на ногах, дала парню новый заряд энергии. Миша влетел в тёмный подъезд и быстрым шагом прошел к лифту, поднёс руку к кнопке вызова и с отчаянием выдохнул: «Не работает».

– Не работает? – Мужчина пожал плечами. – Ну, ничего удивительного, здание ведь старое. Пойдём, заодно разогреемся. Ты на каком этаже живёшь?

– На седьмом, – Миша стащил с рук промокшие перчатки, запихнул их в карман и растёр руки. – А в-вы?

– Девятый, – сосед легким шагом устремился вверх, стряхивая с плеч снег.

– Т-так вы в самом деле сосед?

– А ты думал, что кто-то просто так в такую погоду пойдёт гулять? – мужчина оглянулся через плечо и весело улыбнулся.

– Я прослушал, вы д-давно здесь… – Миша закрыл лицо руками и чихнул, пробуждая подъездное эхо.

– Недели две. Но первый раз возвращаюсь домой по темноте, обычно я раньше заканчиваю.

– Мне повезло, что вы сегодня задержались.

Следующие несколько этажей они поднимались в молчании. Миша тяжело дышал и пыхтел, а мужчина лишь немного сбавил шаг, но Мише показалось, он сделал это из жалости.

– Седьмой, – сосед обернулся к запыхавшемуся школьнику. – Рад был помочь.

– Ага, – Миша лишь кивнул, надавил на дверной звонок и прижался плечом к стене, а мужчина отправился дальше. Глядя ему в спину, парень невольно возмутился – откуда у него столько выносливости? Ведь уже не молодой. Хотя и выглядел лет на тридцать. Миша не мог сказать наверняка, много ли для мужчины тридцать лет. Ему самому всего семнадцать, и двадцати-пятилетние выпускники вузов кажутся ему законченными дедами, у которых жизнь идёт к закату. А этот явно старше.

В размышлениях прошло несколько секунд, пока оглушающий тишина не подсказала Мише, что дома его никто не ждёт. Опомнившись, парень вытащил из кармана телефон: от отца никаких сообщений, сестра тоже ничего не писала. Придётся звонить. Спустя несколько длинных гудков в динамике раздался подозрительно уставший голос отца.

– Алло?

– А ты где? – Тишина повисла ещё на несколько секунд.

– На работе.

Миша выдохнул и сполз по стене вниз. Почему именно сегодня всё идёт не так?

– Ты же утром сказал, что дома будешь, а я ключи Лисе отдал.

– Так. А дубликат?

– А дубликат ты сегодня не забрал из мастерской, – школьник закрыл глаза и прислонился затылком к холодной стене.

– Да бл…, – Миша услышал, как отец закатывает глаза и закрывает лицо рукой. Парень понимает, что у отца очень важная работа, что он так загружен, что забывает поесть и иногда не ночует дома неделями, но сейчас, промёрзший и промокший до нитки, уставший и голодный, он не мог посочувствовать или попытаться оправдать родителя. – На такси приедешь?

– Ну нет, – Миша представил, как будет в мокром пальто ехать через весь город, потом сидеть в прокуратуре в ожидании отца, так еще и обратно тащиться, скорее всего, на такси. – Если сам не можешь приехать, отправь кого-нибудь с ключами. Я не поеду.

– Хорошо, я скоро буду. Прости, Миш.

Миша заблокировал экран телефона и посмотрел в сторону лестничной клетки, где заморгала, а потом и вовсе потухла лампа. Высокая фигура чёрного человека неподвижно, словно манекен, стояла а полной темноте и смотрела на Мишу. Свет фонарей из окна освещал лишь контур его фигуры. Сердце школьника на миг замерло и пропустило удар, а затем заглушило все звуки учащенными биением. Немой крик ужаса застыл на губах. От страха висок прострелило болью настолько сильной, что она растеклась по стенкам и заполнила собой череп, даже заныли зубы. Миша зажмурился, пытаясь сделать вдох. Боль коснулась и крепко сжала его сердце. Парень распахнул глаза и с ужасом посмотрел на лестничную клетку, но того чёрного человека из парка там не оказалось. Сквозь шум крови в ушах раздались быстрые шаги и из темноты выбежал новый знакомый с последнего этажа. Миша видел, что мужчина что-то говорит, но слышал лишь стук сердца и свистящий хрип, исходящий из лёгких. Мужчина похлопал школьника по щекам, снял шарф, расстегнул пальто и верхние пуговицы рубашки. Теплые руки соседа, звук его голоса и запах крепких приторно-вишнёвых сигарет помогли успокоиться и сделать первый, долгожданный вдох.

– Эй, что случилось? Ты слышишь меня? Всё будет хорошо, слышишь? Всё закончилось, – сосед присел напротив школьника, положив теплые ладони на плечи и смотря ему в глаза. – Всё? Приступ прошел? С тобой часто такое случается?

Миша отрицательно покачал головой, восстанавливая дыхание. Сосед со вздохом поднялся и потянул школьника вверх, помогая подняться.

– Я не хотел подслушивать, но подъездное эхо и всё такое, – мужчина как-то странно улыбнулся, – так что пока твой отец не вернётся, погреешься у меня.

– Спасибо, – Миша поднялся на ноги и, вновь оперевшись на руку мужчины, пошел за ним по лестнице. Воспитание требовало отказаться, ведь Миша и так сильно побеспокоил незнакомого мужчину, имя которого он так и не спросил, но организм не просто нуждался – требовал той помощи, которую предлагал мужчина. – Я так и не спросил, а как вас зовут?

– Рафаэль, – мужчина улыбнулся.

– Михаил, – парень покосился на соседа. – Странное у вас имя.

– Моя мать была очень религиозной женщиной, отец – профессором культурологии, а я родился двадцать шестого января, как раз в православные именины Рафаэля, так что они сошлись на этом имени, – мужчина дотащил Мишу до девятого этажа и открыл дверь в квартиру под номером 707. Тёмное помещение вновь вызвало волну паники в душе школьника. – Сразу снимай всю мокрую одежду и носки. Я бы настоял на том, чтобы ты принял горячий душ, пока не разболелся, но оставлю это на твоё усмотрение, – мужчина локтем включил свет в прихожей, повесил оба пальто на вешалку возле радиатора и, пока Миша снимал насквозь промокшие туфли, принёс откуда-то из глубины квартиры стопку вещей.

– Н-не стоит, я и так пользуюсь вашим гостеприимством, – стоило парню оказаться в тепле и вне опасности для жизни, совесть всё же проснулась.

– Тогда переоденься, а одежду твою повесим сушиться, – Рафаэль протянул Мише теплый костюм и подтолкнул к ванной. – Я приготовлю чай. Всё равно не согреешься, пока будешь сидеть в мокрой одежде.

В ответ Миша громко чихнул. Сосед толкнул его в ванную и захлопнул за ним дверь. Школьник окинул взглядом помещение: всё говорило о том, что мужчина очень чистоплотный и живёт один: ровно разложенные предметы гигиены, аккуратно упорядоченные бутылочки и флаконы на полке, чистая ванна. Совесть снова больно кольнула и Миша не позволил себе рассматривать содержимое шкафов в чужой квартире. Быстро сменив брюки и тонкую рубашку на оказавшийся очень большим спортивный костюм, парень развешал одежду на полотенцесушитель и посмотрел на своё отражение: то ли при таком освещении, то ли после холода и сырости лицо казалось каким-то серым, с нездоровым румянцем на щеках и непонятно откуда взявшимися синяками под чёрными глазами, а почти чёрные волосы неприятно слиплись. Увиденное в зеркале напомнило Мише брошенного в гаражах щенка.

«Понятно, почему Рафаэль помог мне. Представляю, как я выглядел возле парка…» – Миша вытер волосы полотенцем, которое ему в руки вместе с костюмом пихнул хозяин квартиры, и попытался хоть как-то приложить их, но пряди торчали в разные стороны, как у панка из дешевого фан-фильма. Парень обречённо вздохнул и вышел из ванной. Ноги неприятно покалывало от холода.

При включенном освещении квартира Рафаэля казалась намного выше и просторнее, чем квартира семьи Миши. Здесь были голые штукатуренные стены с потрескавшейся светло-серой или темно-графитовой краской, высокий потолок с потёртыми бело-золотистыми молдингами, а на потолке под старинной люстрой красовалась позолоченная ажурная розетка. Миша подумал, что она, наверное, из гипса. Потёртый деревянный паркет, старые коврики, небольшой диван на высоких ножках, дореволюционный комод – всё это выглядело несказанно старым и от этого уютным и теплым. Заглянув в кухню школьник подумал, что сосед зажег свечи и растапливает камин дровами, но с удивлением увидел газовую плиту в кухне и стоящий на обеденном столе игровой ноутбук.

«Нужно же написать отцу, что я в 707 квартире», – он резко остановился на пороге и направился в прихожую, чтобы вытащить из кармана пальто телефон. Но телефона там не оказалось. Школьник замер, прокручивая в голове последний час своей жизни. Он ведь не мог бросить телефон в подъезде. Он точно убрал телефон в карман и потом уже посмотрел наверх.

От воспоминаний о чёрной фигуре по коже пробежали мурашки.

– О, уже переоделся? – Миша вздрогнул от голоса соседа над ухом и резко обернулся.

– Не видели мой телефон?

– Телефон? – Рафаэль вопрошающе посмотрел в глаза парня, задумавшись на миг, и словно что-то вспомнив понимающе кивнул. – Пока ты был в ванной, тебе звонили. Я представился и сказал, где ты.

Миша облегченно вздохнул.

– Я уж подумал, что в подъезде оставил, – школьник устало потёр глаза.

– Я тебе приготовил горячую воду с горчицей, чтобы погреть ноги, – мужчина кивнул в сторону кухни. – И сделал кофе. Кроме зёрен и коньяка ничего не нашел, – он смущённо рассмеялся и прошел в кухню.

Оглянувшись, Миша, наконец, смог рассмотреть мужчину без пальто и с недовольством отметил, что выглядел он внушительно: высокий, с длинными ногами, широкими плечами и сильными руками. Оказаться противником человека с такими данными Мише не хотелось бы, зато в качестве союзника Рафаэль выглядел как надёжная защита. Школьник тряхнул головой и мрачно фыркнул: с чего он вообще начал думать о конфронтациях?

– Кажется, вы говорили, что недавно переехали, но квартира выглядит обжитой.

– Сочту за комплимент, – Рафаэль снова рассмеялся, – я почти неделю потратил, чтобы расставить мебель и вещи разложить, да и то в комнатах ещё не закончил.

Маленькая кухня показалась Мише самой современной: напротив панорамного окна на старом ковре стоял грубый деревянный стол с разными стульями – кованные металлические с мягкими подушками на сидениях и топорные деревянные табуреты. Вдоль стены, выложенной белой плиткой, выставлен небольшой белый гарнитур с маленькими чёрными настенными шкафчиками и с чёрной техникой, а поверх белых стен проведены чёрные провода проводки. Всё это выглядело одновременно странно, стильно и неуютно, но выходить из этой кухни не хотелось, что-то в ней притягивало. Рафаэль указал Мише на стоящий у стула раскладной таз с парящей водой и жестом предложил располагаться, а сам прошел к гарнитуру и налил в чашки горячий кофе. Школьник подтянул штанины трико и сел на стул, осторожно опуская ноги в горячую воду.

– Слишком горячо? Ничего, сейчас привыкнешь, – мужчина поставил перед парнем чашку с кофе и отошел к окну, распахнул шторы и открыл окно, которое оказалось выходом на маленький балкон. Надев тапочки, он вышел на улицу и закурил. Миша с третьей попытки всё же опустил ноги в горячую воду и прикрыл глаза. По телу пробежала дрожь. Чтобы согреться, парень сделал глоток из своей чашки и закашлялся. Кофе оказался разбавлен коньяком.

На краю стола начал трезвонить его телефон – это отец написал сообщение, что постарается приехать в течение часа. Миша не успел ответить, как в квартиру вошел Рафаэль и закрыл дверь на балкон. С его возвращением кухню наполнил запах мороза, табака и сладкой вишни. Мише показалось, что мужчина насквозь пропитан вишней.

– Согрелся?

– Вы не сказали, что добавили в кофе алкоголь, – школьник поджал губы и мрачно посмотрел на мужчину.

– Это лучший способ согреться из всех, что я знаю, – Рафаэль пожал плечами, поставил перед Мишей большую стеклянную банку с овсяным печеньем и такую же банку с разноцветными конфетами, затем взял свою чашку и опустился на стул напротив школьника. – К тому же, алкоголя здесь не больше чайной ложки.

– Вы сказали, что этот парк под окнами вас настораживает, – Миша открыл банку с печеньем и взял одно. – Почему?

– А разве нет причин опасаться ночью тёмного леса без фонарей? – Рафаэль вскинул бровь, делая глоток кофе.

«Как будто такому здоровяку что-то угрожает» – мысленно фыркнул Миша.

– Да и слухи ходят, что Ангарский маньяк вернулся, – мужчина произнёс это будничным тоном, но Миша насторожился, распрямил спину и сжал в руках горячую чашку.

– Какой ангарский маньяк? Кто это?

– Конечно, вряд ли он смог сбежать из тюрьмы, но вот у него ведь могли появиться последователи, – словно разговаривая сам с собой, Рафаэль покачивал в руке чашку, смотря на чёрную жидкость. – А ты разве не слышал про Михаила Попкова?

– Нет, – Миша впился в лицо мужчины жадным, пристальным взглядом, – расскажите, кто это?

В комнате воцарилась тишина. Мужчина склонил голову в бок, внимательно смотря в глаза сидящего напротив парня мятно-бирюзовыми глазами. Миша не разрывал эту зрительную дуэль, отстраненно думая, что для мужчины у Рафаэля очень длинные ресницы и слишком изящные черты лица, а такой странный цвет глаз может быть из-за линз. Мужчина улыбнулся лишь уголками губ и пожал плечами, словно прочитал мысли школьника, скользнул рукой в карман брюк, достал пачку вишнёвых лаки-страйк и багрово-алую зажигалку, зажал губами сигарету. Щелкнул зажигалкой. Выдохнул облако вишнёвого дыма.

Щелчок заставил Мишу вздрогнуть и отшатнуться назад, вжаться в спинку стула.

Аромат вишни постепенно наполнил помещение.

– Ты на моих глазах пережил паническую атаку, – Рафаэль сел полубоком, небрежно бросил на стол зажигалку и оперся локтем о стол, – я не имею права рассказывать тебе что-то пугающее.

– Со мной всё в порядке, – Миша сделал глубокий вздох и постарался вести себя как взрослый. – Я в выпускном классе и, наверное, просто устал. Но я хочу… нет, мне нужно знать, о чём вы говорите.

Мужчина искоса посмотрел на школьника, выпуская в воздух струйку белого дыма.

– Ладно, всё равно найдёшь это в интернете, – Рафаэль выдохнул и отвел взгляд от лица Миши, смотря куда-то в чёрное окно. – Михаил Попков или Миша «Улыбка», он же «Ангарский маньяк» получил два пожизненных за 83 убийства, а недавно к трём имеющимся ему вынесли четвёртый приговор на десять, кажется, лет, потому что обнаружили новых жертв. Итого на его счету 86 жизней. Это самый кровавый серийный убийца в истории нашей страны.

Миша затаил дыхание, смотря на чёткий профиль мужчины.

– Почему вы сказали, что он может вернуться?

– Потому что люди пропадают, – Рафаэль стряхнул пепел в пустую чашку и сделал глубокую затяжку, выигрывая этим себе время для размышлений. – Я снял эту трёх-комнатную квартиру за пятнадцать тысяч, хотя ей цена не меньше тридцатки. Но здесь никто не хочет жить, потому что этот район – самый опасный в городе, – Рафаэль запустил пальцы в волосы, нарушая почти-идеальную укладку, опустил взгляд, сделал нервную затяжку и мрачно продолжил, – если слухи окажутся правдой, то его побег будут тщательно скрывать, чтобы избежать панику среди населения. Но факт остаётся фактом: люди бесследно пропадают в этом парке.