Читать онлайн Горошина на шестерых
Jean-Philippe Arrou-Vignod
Un petit pois pour six
Histoires des Jean-Quelque-Chose
Illustré par Dominique Corbasson
Gallimard Jeunesse
Иллюстрации Доминик Корбасон
Перевод с французского Иры Филипповой
Originally published as «Un petit pois pour six» © Éditions Gallimard Jeunesse, 2018
© Издание на русском языке, перевод на русский язык. ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2019
Операция «Библиотека»
Самые неприятные дни в Шербуре – это когда нам не надо идти в школу.
Например, в выходные или во время каникул.
Папа и мама у нас жутко строгие: хотя Жан А. учится уже в шестом классе, а я в четвёртом, они не отпускают нас одних в бассейн или в кино на фильмы про ковбоев. А хуже всего то, что нам не разрешают ходить в гости к друзьям или приглашать их к себе.
Сколько мы ни ворчали и ни злились, как хорьки, – всё зря.
– Ну неужели вы вшестером не можете придумать, чем себя развлечь? – удивлялась мама. – У нас так много образовательных настольных игр!
– Играть со средними и младшими? – кипятился Жан А. – Ах, зачем я не остался единственным ребёнком в семье!
– Хочешь сказать, это я во всём виноват? – возмущался я в свою очередь. – Ты, может, думаешь, что вторым ребёнком быть очень приятно?
– Так, а ну-ка хватит, – перебивал нас папа, когда иссякало его легендарное терпение. – Ещё одно слово – и вы все отправитесь к себе в комнаты. Вам что, уроков не задали?
– Я могу сыграть «Спокойной ночи, малыши», хотите? – кричал Жан Г., который всё утро терзал нас своими упражнениями на дудке.
– О нет! – вопили мы всем хором. – Лучше сдох…
– Что-что? – перебивал нас папа.
– Ничего-ничего, – отвечали мы.
– Какой смысл не ходить в школу, если всё равно целый день делать уроки? – злился Жан В.
– Вот-вот, – поддерживал его Жан А. – В гостях можно хотя бы посмотреть «Зорро» или «Звёздный путь».
– Так я и думал, – кивал папа. – Мы с вашей мамой приняли твёрдое решение обходиться без телевизора не для того, чтобы вы ходили к одноклассникам и до одурения смотрели там все эти нелепые передачи.
– Особенно если мы не знакомы с их родителями, – поддакивала папе мама.
– Что такое итинилепые? – спрашивал Жан В., у которого словарный запас не больше, чем у дерева.
– В общем, это даже не обсуждается, – выносил приговор папа. – Если вы не в состоянии развлечь себя сами, не беспокойтесь: уж я-то найду вам полезное занятие.
– А мне плевать, – бормотал себе под нос Жан А., направляясь к двери. – Вот стану совершеннолетним – и ноги моей больше не будет в этом дурдоме…
– Что-что? – спрашивал папа, приподнимая одну бровь. – Жан А., ты, кажется, что-то сказал?
– Нет-нет.
– Вот и хорошо, – говорил папа. – Потому что мне было бы очень неприятно, если бы пришлось немедленно, безо всяких разговоров, отправить тебя в интернат для детей военнослужащих.
После Рождества наша жизнь вдруг изменилась.
Папа посмотрел денёк-другой, как мы болтаемся без дела по гостиной и дерёмся у себя в комнатах, и ему в голову пришла блестящая мысль.
– Дорогая, а что, если нам записать Жана А. и Жана Б. в муниципальную библиотеку?
– Но ведь у нас семейный абонемент в церковно-приходском читальном зале, – напомнила ему мама.
– Да, – согласился папа. – Но ходить в библиотеку самостоятельно и самому себе выбирать книги – по-моему, отличный способ развить чувство ответственности, как ты считаешь? Особенно если принять во внимание то, с какой скоростью поглощает книги Жан Б. …
Это и в самом деле была классная идея, библиотека мне бы здорово пригодилась. Я уже четыре или пять раз подряд прочёл последний выпуск «Ежегодного журнала», который дедушка Жан дарит нам каждый год на Рождество, и уже почти неделю глотал одну за другой бесконечные книжки про секретного агента Ланжело.
Мы с Жаном А. прямо зубами вцепились в эту возможность.
– Мама, разреши, ну пожалуйста! – стали мы её умолять. – Ты нас тогда целыми днями вообще не будешь видеть, вот честное слово!
– Я тоже как раз хотел это сказать, – поддержал нас папа.
– Ну что же, хорошо, – наконец сказала мама. – Если вы обещаете обращаться с библиотечными книгами аккуратно и всегда сдавать их вовремя… Хотя мне трудно поверить в такую вероятность, судя по беспорядку, который царит в вашей комнате.
– Честное слово! – закричали мы и бросились маме на шею. – Клянёмся жизнью средних!
И на следующий день нас записали в библиотеку.
С тех пор мы с Жаном А. исправно каждый четверг ходили в библиотеку.
Сначала мы проводили там по часу или два, чтобы подольше не возвращаться домой, а потом стали оставаться до самого вечера.
Папа был счастлив, что у нас наконец-то появилось полезное занятие. Но маме наш энтузиазм казался подозрительным. Особенно когда однажды мы захотели убежать в библиотеку ещё до того, как закончился обед.
– Вы что же, не хотите десерта? – изумлённо спросила она, когда мы вскочили из-за стола так стремительно, будто к нашим попам кто-то прикрутил пружины.
– Нам некогда, – ответил я, заталкивая библиотечные книги в спортивную сумку.
– Мне нужно готовиться к суперсрочному сочинению, – сказал Жан А. – Завещаю свою жижу с комками… ну… в смысле… свой рисовый пудинг Жану В.
Ну и рожи скорчили тут средние! Они ведь не меньше нашего ненавидели домашний рисовый пудинг…
– А почему нам нельзя в библиотеку? – возмутился Жан Г.
– И не мечтайте, – сказали мы, – никаких средних в библиотеке.
– Я тозе поглосяю книзки, – заныл Жан Д., который не выговаривает половину звуков. – Мозно я тозе записусь в библиотеку?
– И не мечтай, – снова сказали мы. – Шепелявых в библиотеку не пускают.
– К тому же ты ещё не умеешь читать, несчастный нуллюс, – засмеялся Жан А. и постучал Жана Д. по макушке.
– Только тронь ещё раз моего брата – и ты труп! – пригрозил Жан Г.
– И не думайте, что мы за вас уберём со стола, – предупредил Жан В.
– Ещё одно слово, – очень спокойным голосом произнесла мама, – и все до вечера просидят по своим комнатам.
– А как же моё сочинение по истории? – спросил Жан А., бледнея.
– А мой агент Ланжело? – спросил я, тоже бледнея.
Мама вздохнула.
– Бегите, – сказала она. – Но больше я не стану горбатиться и готовить для вас вкусные десерты.
Мы были уже в прихожей и натягивали на ноги резиновые сапоги, когда мама вдруг окликнула Жана А.
– Кстати, а на какую тему это твоё суперсрочное сочинение?
Жан А. прикинулся глуховатым – он всегда так делает, когда его застают врасплох.
– Чего? – переспросил он.
– Не «чего», а «что», – поправила мама, которая никогда не упускает возможности напомнить нам о хороших манерах.
– Сочинение-то? Ну, оно… э-э… оно о Наполеоне… то есть об этом… Рамзесе… Знаешь, такой египетский фараон.
– Ты как будто не очень в этом уверен, – заметила мама.
– Вот поэтому-то мне и надо в библиотеку, – затараторил Жан А. – Проверю там всё как следует.
Я подтолкнул его к выходу.
– Давай скорее! Сейчас все нужные книги разберут. До вечера, мама. Пока, редиски!
– Не сидите там слишком долго! – крикнула мама нам вслед.
Закрыл за нами дверь Жан В., весь зелёный от зависти. Он так яростно хлопнул дверью, что, конечно, разбудил малыша Жана Е.
Ждать лифта мы не могли – уж очень торопились, поэтому бежали с одиннадцатого этажа по лестнице, и вопли Жана Е. летели за нами до самого низа.
– Не хотел бы я сейчас оказаться на месте Жана В., – радостно крикнул Жан А., когда мы вылетели на улицу.
– Что на тебя нашло? – набросился я на него. – Чуть не испортил всё своей малограмотностью!
– Это ты про сочинение? Не волнуйся, мама ничего не заподозрила.
– Ну ты и дубина, – вздохнул я.
– А ну повтори, что сказал!
Мы шли по улице и толкали друг друга. А потом, когда убедились, что мама уже не увидит нас из окна, Жан А. сказал, потирая руки:
– Итак, начинаем операцию «Библиотека». Сверим часы.
Мы показали друг другу свои наручные часы и установили на них одинаковое время с точностью до минуты.
– Встречаемся на этом самом месте ровно в пять, – сказал Жан А. – Только смотри не опаздывай, понял?
– За кого ты меня принимаешь?! – возмутился я.
Ему не терпелось поскорее убежать, но я поймал его за рукав.
– А ты на самом деле куда?
– Я же тебе утром говорил… К Стефану.
Стефан – это лучший друг Жана А. Он тоже очкарик, тоже учит латынь и собирает марки – они с Жаном А. ими меняются.
– А что вы будете делать?
– Не твоё дело!
– Ну и достанется же тебе, если мама и папа узнают, что ты прогуливаешь библиотеку, – усмехнулся я.
Он пожал плечами.
– Стефану на день рождения подарили новую гоночную трассу «24 часа Ле-Мана»[1]. Необходимо, чтобы её испробовал профессионал.
– Это ради игры в машинки ты сделал себе такой аккуратный пробор посреди башки? – спросил я.
Жан А. тут же сделался красным, как помидор.
– Я? Ты сдурел?
Жан А. предпочёл бы отдать руку на отсечение, чем признаться, что влюблён в сестру Стефана.
– Да я даже не знал, что у него есть сестра, – стал отбиваться он. – Честное слово!
– А разве кто-то что-то сказал про сестру? Лично я ничего такого не говорил.
Тогда он закатил глаза к небу.
– Ладно, у меня есть дела поважнее, чем стоять тут и слушать бредни какого-то четвероклашки. Смотри, не забудь взять для меня каких-нибудь книжек… Только давай что-нибудь получше, чем в прошлый раз!
В прошлый четверг я выбрал для него «Экзамен по катехизису на пять!» и два тома «Правдивой истории Танга, маленького прокажённого».
Ну и рожу он скорчил, когда их увидел… Но поскольку папа похвалил его за такой разумный выбор, Жану А. пришлось прочитать всё это, чтобы папа мог обсудить с ним содержание.
Так ему и надо. Будет знать, как выезжать на моей доброте.
А я вот просто обожаю ходить в библиотеку.
Особенно когда погода стоит ужасная и дождь хлещет по стёклам. Залы в библиотеке огромные, и там всегда царит полумрак – из-за стеллажей, заставленных книгами, которые тянутся от пола до самого потолка. Можно подумать, что ты где-нибудь в подводном гроте или в «Наутилусе» у капитана Немо.
К тому же библиотека расположена прямо над булочной, и сюда доносится запах горячих бриошей и пирогов с сюрпризом, только-только вынутых из печи. Когда наступает время полдника, я прямо в обморок готов свалиться от голода – так там вкусно пахнет!
Часто, прежде чем подняться в библиотеку, я покупаю себе булочку с шоколадом или пирожок с яблоком и прячу на дно сумки.
«КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПИТЬ ИЛИ ЕСТЬ В ПОМЕЩЕНИИ БИБЛИОТЕКИ» – гласит табличка перед входом. Я сдаю библиотекарю прочитанные книги и бегу на второй этаж: мне кажется, будто на дне сумки у меня граната с выдернутой чекой.
В библиотеке разрешают брать не больше трёх книг в неделю, поэтому выбирать нужно очень тщательно. Я могу часами слоняться вдоль стеллажей с неудобно выгнутой шеей, чтобы читать названия на корешках.
Когда мне попадается что-нибудь интересное, я просматриваю краткое содержание на задней обложке:
«История ездовой собаки, которая заново одичала!»
«На дочь учёного совершено покушение в жёлтой комнате… Потрясающе!»
«Неведомое морское чудовище гоняется за кораблями по всем морям земного шара… Класс!»
А вот находка ещё более ценная: книга из серии «Альфред Хичкок и три сыщика». Я ещё не читал эту часть, и к тому же её только-только вернул какой-то другой читатель!
Я хватаю все эти сокровища и, сгорая от нетерпения, бегу в самый дальний угол читального зала. Там устраиваюсь на диване и пробегаю глазами первые страницы – просто чтобы убедиться в том, что краткие описания на обложках не врут.
Но как же остановиться, когда Юпитер, Пит и Боб, трое юных сыщиков, пускаются в очередное расследование? Таинственный чемодан, который они купили на аукционе, похищен… И я, понятное дело, принимаюсь за следующую главу, а потом – за следующую, и следующую, и всё это время тайком жую пирожок с яблоком.
Мне кажется, что прошло минут десять, не больше. Но вдруг я подскакиваю как ужаленный. Что? Почти пять? Скорее домой, ведь уже совсем вечер. Библиотека сейчас закроется, а я уже дочитал книгу и даже не заметил, как это произошло.
Я бегу и ставлю её обратно на полку, беру «Необычайные каникулы Мишеля», «Исчезнувших из Сент-Ажиля», «Агента Ланжело и шпионов» и несусь во весь опор к выходу… и только тут вспоминаю, что забыл выбрать книги для Жана А.
К счастью, рядом со столом библиотекаря сложены грудой книги, которые только что вернули, и их ещё не успели разложить по полкам. Я наугад выхватываю из горы две штуки, протягиваю библиотекарю вместе со своими, чтобы она их зарегистрировала, и как сумасшедший вылетаю на улицу.
Я уже точно опоздал на нашу встречу, Жан А. будет в ярости.
– Ты совсем, что ли? – набросился он на меня, когда мы наконец встретились в тот четверг. – На часы посмотреть не пробовал? Знаешь, сколько я уже торчу под этим водопадом?
Он был весь мокрый и злой как собака. Нетрудно догадаться почему: или Стефан обошёл его в «24 часа Ле-Мана», или сестра Стефана за весь день ни слова ему не сказала.
– Из-за тебя у меня полные сапоги воды, – проворчал он. – Надеюсь, ты написал моё сочинение, иначе прощайся с жизнью!
– Твоё сочинение? Ты издеваешься? Может, мне ещё и посморкаться за тебя?
– Чего? Ты что, ничего не сделал? И как мне, по-твоему, теперь выкручиваться?
– Это твоя проблема, старичок.
– Ты хотя бы додумался взять для меня книг?
– Две штуки.
– Хороших?
– Закачаешься!
И мы со всех ног бросились в сторону дома.
В тот вечер операция «Библиотека» чуть было не провалилась.
Папа пришёл с работы раньше обычного, такое бывает очень редко. Когда мы открыли дверь, он как раз вешал телефонную трубку.
– Ну что, ребята, – спросил он, – интересно провели время в библиотеке?
– Просто класс, – ответили мы.
– Жан А., ты дописал сочинение?
Жан А. рухнул в кресло и изобразил на лице чрезвычайное утомление.
– Почти, – со вздохом произнёс он. – Ужас до чего тяжёлая работа…
– Хорошо, – сказал папа. – А то мама Стефана только что звонила.
Жан А. стал белым как труп. Можно было подумать, что он случайно проглотил градусник.
Младшие и средние будто почуяли, что надвигается катастрофа: они все сбежались в гостиную и, встав на безопасном расстоянии, наблюдали за нами и тихонько хихикали.
– Чья м-м-мама? – пробормотал Жан А.
– Мама Стефана, – повторил папа. – Ну, знаешь, твоего лучшего школьного товарища, у которого ты сегодня забыл куртку.
Папа говорил очень спокойным голосом, но по тому, как он скрестил руки на груди и покусывал изнутри щёку, было понятно, что его спокойствие – дело временное.
Я задержал дыхание. Этот недоумок Жан А. попался, и теперь из-за него нам обоим запретят ходить в библиотеку как минимум до совершеннолетия.
Повисла гнетущая тишина. И тут Жан А. стукнул себя кулаком в лоб, как будто у него только что случился мощный провал в памяти.
– Ну конечно! – воскликнул он. – Какой же я болван! Ведь мы со Стефаном пишем сочинение вместе, это парная работа, а в библиотеке было слишком шумно, ну и это… Мы с ним пошли заниматься к нему домой, чтобы нас никто не отвлекал.
Папа нахмурил лоб.
– Надо же… – сказал он. – А можно мне на него взглянуть, на это почти дописанное сочинение?
Жан А. раз-другой открыл рот – совсем как выброшенная на берег рыба – и наконец пролепетал:
– А оно… оно… осталось у Стефана. Ну, ему надо было… надо было… его аккуратно переписать на чистовик.
Папа повернулся к маме.
– Ну что ж, теперь всё объяснилось. Что скажешь, дорогая? Парная работа – это очень эффективный вид учёбы, не правда ли?
Мама как-то поморщилась… Похоже, она не собиралась так легко проглотить лапшу, которую Жан А. навешал на уши папе.
– Но ведь прежде чем отправиться на эту вашу парную работу к Стефану, ты был в библиотеке? Можно поинтересоваться, какие книги ты там взял? – спросила мама.
– О! Это две такие увлекательные книжки, я их давно ждал! – ответил Жан А. – Такая радость, что наконец-то они мне достались…
Он порылся в моей спортивной сумке и протянул книги маме.
– «Как я готовлюсь к Великому посту» и «Вводный курс древнегреческого языка»… В самом деле, очень увлекательно, – ошарашенно проговорила мама.
– Я поражён, дорогой Жан А., – сказал папа. – Надеюсь, дочитав эти книги, ты поделишься с нами впечатлениями и немного расскажешь об их содержании?
Жан А. состроил на лице покорную улыбку.
– Видишь, дорогая, – заключил папа, – как я был прав, когда настоял на том, чтобы старшие записались в муниципальную библиотеку!
– Да, действительно, это было очень разумное решение, – ответила мама. – Может, теперь мы все наконец сядем за стол?
– С радостью, – сказал папа. – Там ещё осталось немного твоего восхитительного рисового пудинга?
– Я сберегла порцию старших, – сказала мама. – Мне было бы очень жаль, если бы они остались без десерта из-за того, что им приходится с таким усердием работать в библиотеке.
– Класс! – воскликнули хором мы с Жаном А. – Вот чего нам весь день не хватало, так это рисового пудинга!
Ух, как близки мы были к провалу…
Но в конечном итоге операция «Библиотека» была проведена мастерски, и мы вышли из этого сложного задания победителями.
Правда, по тому, как Жан А. швырнул на пол книги, когда мы вошли к себе в комнату, я понял, что ночью, сразу после отбоя, нас ждёт грандиозное сражение грязными носками.
Великолепная единица
Когда в семье шестеро мальчишек, трудно надеяться на спокойную минутку.
По утрам, когда Жан В. и Жан Г. спорят о том, кому принимать душ вторым, Жан Д. во всё горло тренируется произносить без шепелявости «Сэсть мысат в камысах сурсат», а Жан Е. вопит у себя в люльке, я всерьёз подумываю о том, что лучше было бы немедленно отправиться в интернат для детей военнослужащих, чем выносить всё это.
У нас в семье имя каждого ребёнка начинается на «Жан», и родители для удобства разделили нас на три группы: старшие, средние и младшие.
Старшие – это мы: Жан А. (самый скандальный член семьи, больше известный по прозвищу Жан-Аристократ) и я, Жан Б. (которого прозвали Жаном-Булкой из-за того, что я люблю вкусно поесть и щёки у меня из-за этого круглые).
Дальше идут средние: Жан В. (В. – потому что он «Витает в облаках и ничего не понимает») и Жан Г. (Гадский Гамадрил и Главная Головная боль наших родителей).
Ну и младшие – это Жан Д. (которого правильнее называть Зан Д., поскольку сам он может произнести своё имя только так) и самый младший Жан Е., Жан-Ёж или Жан-Енот (потому что ростом он пока не столько с людей, сколько с этих вот животных).
Мы с Жаном А. живём в одной комнате, у нас двухэтажная кровать и один письменный стол с двумя рабочими местами. Папа у нас мастер на все руки и сам спроектировал этот замечательный предмет мебели. Он покрыт лаком, как корабельный стол, и у него большие выдвижные ящики, которые так сильно забиты, что всё время заедают, когда пытаешься их выдвинуть.
В ящике стола я храню свою знаменитую тайную тетрадь. Она лежит на самом дне, под школьными принадлежностями, прикрытая старой вонючей физкультурной майкой, чтобы никто не посмел туда сунуться.
По вечерам, когда все уроки сделаны, я тайком достаю тетрадь, перьевую ручку, которую мне подарили на первое причастие, и пишу роман.
– Чего ты там делаешь? – спрашивает Жан А.
– Ничего.
– Тебя что, наказали? Задали сто раз переписать предложение?
– Не лезь не в своё дело.
Жан А. пользуется тем, что в поисках вдохновения я прикрываю глаза, и пытается заглянуть ко мне в тетрадь. Он носит очки, и со стороны, наверное, кажется, что это толстая сова сидит и подслеповато моргает у меня за спиной.
– Нарываешься на мой парализующий приёмчик? – ору я и грудью накрываю тетрадь, чтобы он не увидел, что там написано.
– Ой, как страшно! – веселится Жан А. – Боюсь-боюсь карлика-четвероклашку! Предупреждаю: если твой локоть хоть на миллиметр заползёт на мой письменный стол, ты труп!
– Если ты вдруг забыл, это и мой письменный стол тоже!
Я вижу, как он роется в своих ящиках, вынимает оттуда пачку бумаги, линейку и карандаши и начинает усиленно над чем-то трудиться.
– Ну, а ты чего там такое делаешь?
– Не лезь!
– Что ты рисуешь?
– Чертёж барьера под напряжением, – ворчит он и выводит на листе такие микроскопические вычисления, что получаются не цифры, а какие-то мушиные какашки. – С таким барьером каждый раз, когда ты полезешь на мою половину, тебя шарахнет сто тысяч вольт прямо в сочленение локтевой и лучевой костей!
Вид у меня, должно быть, был ошеломлённый, потому что он, глядя на меня, чуть не упал от смеха.
– Это локоть, тупица! Ну ты вообще ничего не понимаешь в анатомии! Тебя, небось, даже в пятый класс не переведут…
Обычно именно в такие моменты средние решают заявиться к нам в комнату с какой-нибудь настольной игрой под мышкой.
– А что вы делаете? Может, поиграем в «Найди убийцу»?
– Даже не мечтайте! – дружно отзываемся мы с Жаном А.
– Тогда, может, в карты? В «Русский банк» или в «Кости лжеца»?
Никак от них не отвяжешься… Мы с Жаном А., конечно, выходим из себя.
– А шнурки вам не погладить?
И тут начинается: они швыряют нам в лицо свои носки, и разворачивается настоящая бойня!
Ну вот как в таких условиях можно написать приключенческий роман?
Я начал его писать в тот день, когда мне было нечего читать. Как раз закончилась «Великолепная пятёрка на острове сокровищ» моей любимой писательницы Энид Блайтон, и нужно было ждать до следующего четверга, чтобы снова пойти в библиотеку. Я прямо места себе не находил, слонялся из угла в угол как неприкаянный. Казалось, лучшие друзья покинули меня и больше никогда не вернутся.
Джулиан, Дик и Энн – два брата и сестра, которые приезжают на каникулы к своей двоюродной сестре Джордж в Киррин-коттедж. Там они натыкаются на таинственный корабль, потерпевший крушение, и вместе с собакой Тимом принимаются за расследование.
Если я когда-нибудь встречу джинна и он попросит меня загадать самое заветное желание, как в «Волшебной лампе Аладдина», ни секунды не буду сомневаться и отвечу ему: хочу стать членом Великолепной пятёрки!
Но, к сожалению, такие чудеса бывают только в книжках. Начать с того, что у меня нет сестры… А только пятеро братьев, и все такие зануды, что я бы скорее согласился на операцию по удалению аппендицита, чем на то, чтобы противостоять вместе с ними опасным преступникам. Нет у меня и двоюродной сестры, мечтающей стать мальчишкой, как Джордж из Великолепной пятёрки, а есть только кузены Фугасы, которые каждый год присылают нам по почте свою дурацкую одежду, которая им самим больше не нужна.
Когда я был в третьем классе, мы с моим лучшим другом Франсуа основали собственный клуб детективов. Мы сделали себе картонные удостоверения, завели баночки с невидимыми чернилами (лимонный сок, разведённый водой) и в результате длительных тренировок прослыли настоящими мастерами слежки и приёмов самообороны.
Вот только, к сожалению, мы никогда не ездили на каникулы на необитаемый остров и нам никогда не попадалось тайн, которые стоило бы разгадывать. Единственным нашим расследованием были поиски потерянного блокнота Франсуа с тайными шифрами, но поскольку это его собака затащила блокнот под диван и там разодрала, расследование закончилось очень быстро и не принесло никакой радости.
Вот поэтому-то я и решил, что мне нужно самому начать писать книгу – и наконец-то прожить приключения, которые никогда не происходили со мной в реальной жизни.
Я написал три главы и как-то вечером, вернувшись домой с занятий по катехизису, обнаружил такую картину: Жан А. сидел и как ни в чём не бывало листал мою тайную тетрадь, закинув обе ноги на мою половину письменного стола.
Это было просто возмутительно! У него вздрагивали плечи, и он как-то странно клокотал и повизгивал, как будто бы прищемил язык застёжкой-молнией.
Я страшно разозлился.
– Ты что, совсем совесть потерял?
От неожиданности он подскочил и тут же спрыгнул со стула.
– А ну отдавай мой роман, а то я тебе сейчас устрою весёлый вечер! – прокричал я, белея от злости.
– Возьми его сам, раз такой герой! – сказал Жан А., размахивая тетрадкой над головой.
Я бросился на него, но он уже успел взгромоздиться на верхний ярус кровати и не давал мне туда подняться, тыкал в лицо ногами.
Один удар пришёлся мне прямо в нос. К счастью, Жан А. был без ботинок, но всё равно – искры у меня из глаз посыпались во все стороны!
Он воспользовался моей заминкой, чтобы устроиться поудобнее.
– Отдай мой роман! – заорал я.
– Роман! Не смешите меня! – прокричал он и расхохотался. – «Великолепная единица»? Ты у нас теперь, что ли, Энид Глуйтон или как там тебя?
Жан А. назвал имя автора неправильно, чтобы просто меня позлить: он прекрасно знал, что Энид Блайтон – моя любимая писательница.
– Нет, вы только послушайте! – объявил он и стал читать мою книгу вслух: «Жан Б., основатель и единственный член клуба „Великолепная единица“, был мальчиком с честным и открытым лицом. Из-за непокорной пряди волос, которая падала ему на лоб, вид у него был немного насменильный…»
– Насмешливый, – поправил я. – Ты что, читать не умеешь?
– Это ты сам пишешь, как дубина! То есть ты у нас теперь, выходит, герой романа, да? Ты, нуллюс-четвероклашка?!
– Сейчас я тебе покажу нуллюса-четвероклашку! – воскликнул я, заскакивая на кровать с другого края.
Я напрыгнул на Жана А. сверху, и мы стали кататься друг на друге как сумасшедшие. Кровать опасно зашаталась. Жан А. держал мой роман в вытянутой руке, чтобы я до него не дотянулся, и, не прерывая драки, продолжал читать вслух и извиваться от смеха.
– «…Нахмурив брови, невозмутимый Жан Б. склонился над пергаментом, исписанным балистическими знаками…»
– Каббалистическими, балда, – поправил я и хорошенько вмазал ему в ухо.
– «…Удастся ли юному сыщику-дзюдоисту, единственному сыну в семье, разгадать тайный шифр и освободить свою прелестную кузину?» – прочитал Жан А., прежде чем мне удалось наконец вырвать у него тетрадь.
Я спрыгнул на прикроватный коврик, довольный, что вернул своё.
К счастью, за исключением нескольких помятых страниц, тетрадка была цела и невредима.
– Ты ещё пожалеешь о содеянном, – пригрозил я брату. – Расплата будет страшной!
– Ну слушай, это же правда тупая история! – продолжал он веселиться. – Так ты, значит, теперь хочешь стать писателем? С секретным агентом покончено?
– С подлыми предателями не разговариваю, – ответил я.
– Во-первых, название у твоего романа идиотское! Что за «Великолепная единица»? Ты пишешь, что это название клуба, но клуб не может состоять из одного-единственного человека!
– Отстань!
– А что это за «непокорная прядь» на лбу у Жана Б.? Это ты, что ли, про свои уши, которые хлопают тебя по щекам?
– Если ты вдруг забыл, у тебя уши точно такие же!
Жан А. тоже спустился на пол.
– Нет, ну а если серьёзно, удалось этому придурку Жану Б. освободить кузину?
– Тебе какое дело?
– А как её зовут?
– Отвали.
– Странное имя для героини романа, – загоготал он.
Но, похоже, он уже не так сильно горел желанием надо мной смеяться.
– Ладно, – проворчал Жан А., усаживаясь за свою половину стола. – Обещаю, больше пальцем не притронусь к твоему тупому роману. Но при одном условии: если ты мне расскажешь, что стало с девчонкой.
– С какой девчонкой?
– Ну с этой… «прелестной кузиной».
Я пожал плечами и запрятал тетрадь на дно ящика.
Если бы я был Жаном Б. из моего романа, то сейчас оглушил бы Жана А. мощным ударом и отправил за решётку к шайке преступников, которых обезвредил бы ещё в предыдущей главе.
Но мой роман потому и называется «Великолепная единица», чтобы можно было хоть в книге побыть наконец одному и над душой не висели бы ни старший брат, ни средние, ни младшие, ни чересчур строгие родители.
– Тебе-то какое дело до того, что происходит в моей книге?
– Если расскажешь, что там дальше, я тебе отдам бесплатно все свои парные наклейки с футболистами.
– Ладно, – вздохнул я. – Его кузину зовут Фримусс.
Конечно, любопытство Жана А. мне льстило. Раз ему интересно узнать, чем закончится история, может, он ещё не совсем безнадёжен?
– И кто же её похитил, эту самую Фримусс?
– Скажу, если отдашь мне брелок с Рин-Тин-Тином и набор марок про Олимпиаду.
Жан А. вздохнул и стал рыться в верхнем ящике своей половины стола.
– Ладно, – согласился он.
Я схватил брелок и марки и только после этого признался:
– Честно говоря, я пока и сам не знаю. То ли фальшивомонетчики, то ли глава мадьярской секретной службы…
– Что значит – ты пока сам не знаешь? А ну отдавай обратно мои марки!
– Что отдал, то потерял! – сказал я и быстро засунул конверт к себе под настольный коврик. – Придётся тебе подождать, пока я напишу продолжение.
Большой цирк
С того дня всякий раз, как я доставал тетрадь, чтобы писать роман, Жан А. меня больше и пальцем не трогал.
Я видел, как он посматривает на меня, и нарочно хмурил брови, напускал на себя сосредоточенный вид и сосал колпачок ручки.
– Вон отсюда! – прикрикивал Жан А. на средних и младших, когда они пытались войти к нам в комнату. – Вы не видите, что он работает?
Однажды вечером Жан А. увидел, как я закрываю тетрадь, и спросил:
– Ну?
– Что – ну?
– Роман. Что там сейчас происходит?
– Ничего. Я забросил «Великолепную единицу».
– Как это? Ты совсем, что ли? А как же Фримусс? Неужели этот тупица Жан Б. оставил кузину на растерзание фальшивомонетчикам?!
– Я начал другой роман. Рассказать про что?
– Плевать мне на твой другой роман! Как он называется?
– «Патруль асов».
– Тупое название. И про что же он?
– Про мальчика и его лучшего товарища, которые служат в Королевском воздушном флоте.
– Бред какой. Это как в «Большом цирке» Пьера Клостермана?[2]
Книгу Клостермана мы с Жаном А. обожали: в ней рассказывается, как на самом деле происходили воздушные сражения во время Второй мировой войны. Это дедушка Жан подарил «Большой цирк» Жану А. на десятилетие, и мы оба прочитали её уже раз по сто, не меньше.
– Вроде того. Только у меня главные герои – два парня из четвёртого класса, прирождённые лётчики. Они на своём «Спитфайре», гружённом целым складом боеприпасов, проделывают в воздухе настоящие акробатические трюки, чтобы обстрелять немецкие истребители.
– И что?
– Что «и что»?
– Что с ними дальше происходит? Чего я из тебя клещами каждое слово вытягиваю?
– Я думал, тебе плевать на мои книги…
– Конечно, плевать. А девчонки там у тебя есть?
– Есть. Лили, девочка-шпионка… Она притворяется командиром немецкого воздушного отряда, и, поскольку на лице у неё кожаная маска, никто ни о чём не догадывается.
– Вот чушь-то какая… А дальше что?
– Потом с неё срывают маску. Это делает подлец Фон А., начальник контрразведки. Прыщавый тип с оттопыренными ушами, который носит монокль…
– Монокль? – переспросил Жан А. – Вот такой?
Он снял очки, зажал глазницей филателистическую лупу и прыгнул ко мне на кровать.
– Йа-йа, – заговорил он, изображая немецкий акцент. – Я похищайт твой Лили, мерзкий французиш пилот! Я спрятайт её ф мой секретный пункер!
Я тут же включился в игру:
– Сейчас ты узнаешь, с кем связался, Фон А. Ну-ка пошёл прочь с моей кровати!
Я расставил руки, словно крылья, заревел, как пикирующий самолёт, и попытался осуществить нападение на врага, но был отброшен назад очередью грязных носков.
– Тебе больше никогда не увидайт тфой фозлюбленный! – проревел Жан А.
– Лили? Что за ерунда! Она никакая мне не возлюбленная!
– Ну тогда я её целовайт в губи много часофф подряд! – воскликнул довольный Жан А. и сжал в объятиях мою подушку.
– Убери свои грязные лапы от моей героини! – прорычал я.
– Ни са што!
– Ну, Фон А., я предупредил! – крикнул я, и Жану А. пришлось пригнуться под шквалом ластиков, карандашей и обгрызенных шариковых ручек, которые я достал из его пенала.
– Не трогайт школьные принадлежность! Ферботен! Запрещайт!
От возмущения Жан А. выронил из глаза монокль, и я воспользовался этой заминкой, чтобы забросать его скомканными листками, которые выдрал из первой попавшейся под руку тетради.
– Ну что, Фон А., понял теперь, с кем связался? – хохотал я. – Сейчас я тебя поджарю, как франкфуртскую сосиску!
Именно в этот момент средним и младшим вздумалось к нам присоединиться.
– Что вы делаете? Можно мы тоже с вами подерёмся?
И началась кровавая бойня.
– Пощады не будет! – предупредил Жан А., на которого налетела яростная эскадра бомбардировщиков. – Кто полезет на верхний ярус, тот труп!
– Альфа Дельта, Альфа Дельта, как слышите? – протрещал Жан В., прикрывая рот ладонью, как будто у него там был передатчик.
– Отлично слышу вас! – ответил Жан Г. – За мной, парни! Зададим им жару!
Жан Д., на которого никто не обратил внимания, засел в засаде под столом и оттуда изображал гром канонады. Он нацепил на голову огромные лыжные очки двоюродных братьев Фугас, и, если бы не свитер, который связала мама и который был ему сильно велик, его можно было бы принять за одного из авиационных асов из моей книги.
– Тра-та-та-та-та! Я тебя подбил, Зан В.! Лутсее попадание!
– По правому борту – шепелявый! – закричал Жан В. и в крутом вираже промчался мимо Жана Д.
– Я не сепелявый! – закричал Жан Д. – Это я просто так в тебя плююсь!
– Тогда получай по фонарю, верблюжина! – закричал Жан Г. и расстрелял его из своего пистолета с дротиками.
– Хотите настоящей битвы? – спросил я. – Вы уверены?
– Предупреждаю, – пригрозил подлый Фон А. из своего секретного бункера. – Школьные принадлежности не трогать, а то я вам покажу! Ферштейн?
– Яволь, майн генерал! – закричали мы все и бросились на него.
Только когда Капитан Папа внезапно заглянул в комнату, чтобы добиться всеобщего перемирия, я понял, что тетрадные листки, из которых производились снаряды для обстреливания Жана А., были вырваны из моей собственной секретной тетради.
Рукопись «Патруля асов» была погублена!
Ну и ладно…
Зато мы здорово повеселились, хоть нас за это и лишили на неопределённый срок бассейна и образовательных походов.
Всё равно эта история про лётчиков начинала мне надоедать.
Недавно у меня появилась блестящая идея для новой книги.
Названия я пока не придумал, но уже знал, о чём она будет: про мальчика из многодетной семьи, которого, как Робинзона Крузо, после крушения корабля выбрасывает волной на необитаемый остров.
Игра в слепого
Моё любимое время в Шербуре – зима.
Я обожаю, когда дни становятся короче: в половине пятого мы выходим из школы, а на улице уже темно.
Если вечером туман, до школы доносится с далёкого маяка мычание туманного горна. Как только звенит звонок, мы как сумасшедшие бросаемся на лестницу. Вместо того чтобы постоять у ворот и обменяться стеклянными шариками или поделиться прогнозами по поводу следующего дня чемпионата, все за считанные секунды разлетаются со школьного двора, потому что очень спешат поскорее оказаться дома.
Уличные фонари расплёскивают жёлтый свет, и город на глазах пустеет.