Читать онлайн Исчезающий маяк

Моему любимому мужу, который всегда

помогает мне находить Маяки

и добираться до них.

Пролог

Колючие глаза Экзаменатора равнодушно глядят сквозь меня, но я всё равно готова его расцеловать. Наша встреча означает новое приключение! Слева от меня Тим, мой старый школьный друг. Справа Мышка, его младшая сестра.

Экзаменатор делает неуловимый жест, и перед нами в воздухе появляются слова клятвы. Мы читаем их хором:

– Отправляясь в путешествие, мы клянёмся искать Исчезающий Маяк, всегда помнить о нём, всегда к нему стремиться. Пусть паруса надувает мотивация. Наградой пусть будет достижение цели.

Я даже не сильно вдумываюсь в то, в чём клянусь. Это всего лишь игра. Прижав к сердцу ладонь, я слегка раскачиваюсь в такт торжественно звучащим словам клятвы:

– Клянёмся быть честными перед собой и другими, верными, настойчивыми, гибкими, верящими в лучшее.

Обещаем не поддаваться демонам сомнений, искушению многозадачности, одержимости перфекционизма, соблазну прокрастинации, унынию негативизма, упрямству негибкости и лихорадке нетерпеливости.

Трое отправляются в путь, пройдут его, трое выйдут из игры.

Мы даём слово, и это слово нерушимо.

– Принято, – сухо бросает Экзаменатор.

Меня переполняют чувства: мы будто вступили в какое-нибудь тайное общество! Я делаю глубокий вдох, на секунду закрываю глаза, а когда открываю…

Глава 1

… я не верю своим глазам. Где я? Что это за место? Деревянный пол, такой же потолок… А вместо стен – белый ровный свет. Посредине – массивный письменный стол с креслом, обтянутый приятной бархатистой тканью. На нём – перо и пачка бумаги. Под столом – мусорная корзина. Вот и вся обстановка.

Моё сердце ёкнуло и рухнуло вниз. Почему я перенеслась сюда одна? А Тим и Мышка?!! Где они сейчас?

Я представила Тима: высокий, худой, такой умный и такой нерешительный. Кто его потащит за рукав в нужный момент? Кто убедит попробовать справиться с вставшей на пути проблемой? А Мышка? Маленькая, смешная, в нелепых круглых очках, так пытающаяся быть похожей на брата… Куда их забросил этот гадкий Экзаменатор? Это всё он подстроил! Он специально заставил нас дать клятву, а потом разделил! Зачем ему это? Посмеяться над нами?

Моё лицо горело, сердце яростно стучало в груди, ноздри раздувались в гневе. Если бы Экзаменатор появился сейчас здесь, я бы полезла в драку. Но Экзаменатора не было, поэтому досталось столу. Я пнула его изо всех сил. Стол не шелохнулся, а вот я вскрикнула от боли. Лёгкие босоножки на тонком каблуке вообще не смягчили удара. Как будто голой ногой по столу заехала! Но даже боль не помогла унять злость. Пну хоть корзину, вот она-то уж полетит! Я размахнулась посильнее и ударила по ней. Вскрикнув, я осела на пол. Корзина не сдвинулась с места. Её что, к полу прикрутили?

Я залезла под стол, заглянула в мусорную корзину и невольно отшатнулась. Нет, её не прикрутили. У неё в принципе не было дна. При взгляде туда начинала кружиться голова и тянуло вниз. Я привалилась к боковой стенке стола, запрокинув голову. Уставилась вверх перед собой. Перед глазами была тонкая, почти незаметная надпись. Кто-то оставил мне добрый совет с изнаночной стороны столешницы. Одно короткое слово:

Я провела пальцем по надписи. Она была почти неощутимой. Кто это нацарапал? Почему «пиши»? Что писать? Зачем?!!

Забыв об ушибленной ноге, я вылезла из-под стола. Да тут только и можно, что писать! Чем ещё можно заняться, если всех развлечений – перо да пачка разномастных бумажек? И всё! Пусто! Только ослепляющий свет как граница тюрьмы, как стены клетки.

А вдруг за полоской света что-то есть? Выход, например? Мне совершенно точно тут не нравится, я бы с удовольствием ушла отсюда! Я подошла ближе к границе света. Попробовала внутрь сунуть руку, но тут же её отдёрнула. Рука онемела, будто побывала в морозилке с температурой минус триста градусов! И рукав майки почернел, как будто обуглился. Нет уж, я больше туда не сунусь!

Я прижимала руку к груди, дула на неё, пытаясь отогреть дыханием. Постепенно к руке начала возвращаться чувствительность. Всё ещё баюкая свою бедную ручку, я принялась ходить по крошечному пятачку туда-сюда. Что бы сделал Тим на моём месте? Пожалуй, он для начала составил бы плана действий. Значит, и я займусь этим же.

Я села за стол, вытянула лист бумаги, взяла в руки перо. Хмыкнула. Надо же, перо! Экий раритет! И записала:

1. Выбраться из этой дыры.

2. Найти Тима и Мышку.

3. Спасти всех.

4. Вернуться домой.

Ну что ж, план понятен. Начнём с первого пункта.

Я повертела перо между пальцами. Красивое, тёмное оперение с зеленоватым отливом… И тут до меня кое-что дошло! Только сейчас я поняла, что на столе не было чернильницы!

Перо писало тушью, но макать его в чернила не требовалось. Я покрутила перо в руках: это точно не шариковая ручка! Вот срез, в нём поблёскивает капелька чернил. Я взяла чистый лист бумаги и нарисовала на нём линию и попыталась смазать её пальцем. Не получилось. Чернила оставались жидкими внутри пера, но мгновенно высыхали, попав на бумагу. Я добавила ещё три линии так, что получился прямоугольник. Что бы из него дорисовать? Хлипковатый домик? Может, дверь? Я вспомнила наши с Тимом прошлые приключения. Столько разных дверей, которые мы открывали, сквозь которые проходили. Именно двери мне сейчас очень не хватало. Желание покинуть эти гостеприимные стены становилось просто невыносимым!

Я задумчиво прорисовала доски, дверную ручку, петли, замочную скважину. По правде говоря, рисую я так себе. Представляю всё очень ярко, в мельчайших деталях, но на бумагу переносить не умею. Расстроенная, я смотрела на кривенькую картинку. Вот так всегда: реальность не соответствует ожиданиям. Я смяла рисунок в комок и запульнула его в бездонную мусорную корзину. Зачем-то сунув голову под стол, я слушала, как бумажный шарик долго стукает об стенки мусорки, шуршит по ним. Наконец звуки стихли.

Я с усилием выпрямила слегка затёкшую спину. И вздрогнула. Пока я слушала шорох бумаги, кое-что в комнате изменилось. Часть светлой пелены исчезла, образовав небольшой коридор, в конце которого виднелась дверь.

Я потрясла головой, протёрла глаза. Нет, дверь не исчезла! Вскочив из-за стола, я бросилась к ней. Заперта, конечно же! Я её толкала, тянула, трясла – не помогло… В сердцах я пнула её и взвыла. Нога пострадала уже в третий раз за последние пятнадцать минут! Я смотрела на дверь, стиснув зубы.

Она была старинная, могучая. Потемневшее от старости дерево не знало ни краски, ни лака. Круглая латунная ручка блестела, а дверные петли, наоборот, покрылись ржавчиной. В замочную скважину был виден только тот же ослепляющий свет. Вот как так? Почему дверь есть, а выхода нет?

Ничего не оставалось, кроме как вернуться за стол. Я пыталась сообразить, что происходит. Как появилась дверь? Где я вообще нахожусь? Как мне отсюда выбраться?

Я сидела, подперев щёку рукой, и бездумно чирикала по бумаге пером. Ерунда какая-то! Почему меня заперли? Я пленница, что ли? Чья? Зачем им я? Мимоходом я нарисовала корабль с чёрными парусами и пиратским флагом. На палубе столпились пират, принцесса и прекрасный принц, он же принцессин спаситель. Все трое получились залихватски разбойного вида, представляя собой банду отъявленных негодяев.

Рисовала я машинально, не задумываясь. Мои мысли крутились вокруг другого. Когда я осматривала дверь, то увидела, что под латунной ручкой вилась почти незаметная надпись. Кто-то меня предостерегал, кто-то оставил мне послание, нацарапал его чем-то очень острым. И оно это было более чем странным:

Что за бред? Почему это дверь – это не выход? Где тогда выход? Не могу же я протиснуться в бесконечную мусорку, чтобы выбраться отсюда!

Я с раздражением смяла листок. Этим рисунком гордилась бы разве что бабушка первоклассника. Ну и каракули! Я швырнула комок в мусорку. Он долго и уныло шуршал по трубе.

Когда шорох стих, в моей каморке впервые раздались звуки, которые издавала не я. Звуки тяжёлых шагов. С той стороны двери ко мне приближался грузный человек. Я задержала дыхание. Странное возбуждение накрыло меня: смесь страха с боевым задором. Раз негде спрятаться, значит, буду сражаться! Не знаю, с кем и за что, но так просто вы меня не возьмёте!

Дверные петли нехотя скрипнули, как будто хрустнули суставы. Дверь приоткрылась. Сначала внутрь ворвался запах. Пахнуло водорослями и квашеной капустой. А затем сквозь дверной проём протиснулась огромная туша.

Широкие плечи, могучие руки, ноги как столбы… И юбка! Тяжёлая грузная женщина неспешно, словно нехотя, подошла к столу. Под мышкой был зажат стальной поднос. Вид у неё был какой-то сонный. Взгляд не сфокусирован, мышцы расслаблены. Она как будто не совсем понимала, где находится и что ей от меня надо.

– Кто вы?

Ответом мне – только тяжёлый вздох.

– Где я?

Женщина скребёт в голове грязноватой пятернёй.

– Я, вообще-то, голодная! – говорю я уже с вызовом. И в самом деле, как только я произношу эти слова, как ощущаю голодные спазмы в животе.

– Пи-ши, – рычит великанша.

– Что? – растерянно переспрашиваю я. Может, я её не расслышала?

– Пи-ши.

Слова даются ей с трудом. Её горло с трудом проталкивает звуки, как будто она пользуется речью далеко не каждый день. Гигантский палец тычет в стопку бумаги на столе, а потом в бездонную мусорку.

– Надо писать и бросать туда? – я не могу поверить в бессмысленность нашего разговора.

Великанша разворачивается в сторону двери.

– Что писать-то? – кричу я ей.

Подходит к двери.

– Я буду писать, только если вы меня покормите!

– …

– И расскажите, где я!

– …

– И кто здесь был до меня!

– …

– И почему здесь…

Дверь со скрежетом захлопнулась. Что ж. Переговоры не удались, но я хотя бы попыталась.

Глава 2

Тяжёлые шаги смолкли вдали, и я осталась в тишине. Но она уже не стелилась вокруг могильным безмолвием. Она оказалась наполнена мелкими деталями: еле слышные поскрипывания, что-то похожее на плеск волн. И пол подо мной слегка покачивался.

Я сидела за столом, обхватив голову. Неужели это я преобразовала это место? Я нарисовала корабль – и вот я на корабле! Я нарисовала пиратов – и ко мне пришла пиратка! Может, я, как художник Карандаш из старой детской сказки, оживляю всё, что рисую? Ха! Если тут всё завязано на картинках, то этот мир скоро будут населять одни монстры и инвалиды! Вон какая «прекрасная» принцесса у меня получилась! Только в боях без правил участвовать!

Что-то сомневаюсь, что это так. Вроде бы от меня ждут, что я буду писать, а не рисовать. Да и то… вряд ли. Если бы здесь был Тим, то я бы даже не сомневалась, что ему предстоит придумать и населить здешний мир. Недаром у него один из ведущих архетипов – Творец! Но к чему такое задание мне?

И тут я стукнула кулаком по столу. Понятно, в чём дело! Всё подстроил подлый Экзаменатор. Это он разделил нас, отправил сюда меня одну, без друзей. И теперь следит за моими рисунками и, издеваясь надо мной, исполняет их буквально! Я чувствовала, что мои щёки снова горят от возмущения. Выходит, если бы я нарисовала зоопарк, ко мне бы сюда ворвались львы и носороги? Как вообще можно было посадить человека в эту комнату, как в тюрьму! А потом ещё подглядывать в чужие рисунки! Это просто неприлично!

Я решительно тряхнула головой. Ничего я придумывать не буду. Я буду действовать! Мой новый план: найти выход, выбраться отсюда, показать язык Экзаменатору. Кстати, пункт «найти выход» уже выполнен, можно приступать к следующему. Надо понять, как открыть эту дурацкую дверь. И мне нужны подсказки!

Я резко соскочила с кресла. Если я нашла здесь две надписи, то вполне вероятно, их может быть больше. Надо просто поискать! Наверняка мне намекнут, как отсюда выбраться. Если «дверь – это не выход», то где ещё можно выйти? В световую завесу я не сунусь. Не хочу, чтобы меня парализовало с ног до головы.

Я представила себе бедолаг, которые проходили этот квест до меня. Интересно, они нацарапали свои надписи, уже зная, как отсюда выбраться. В противном случае это могли сделать только их призраки. Меня слегка передёрнуло от этой мысли. Чтобы избавиться от неприятного чувства, я спросила вслух:

– Уважаемые товарищи по несчастью! Есть ли у вас для меня какие-нибудь советы?

И тут же прикусила язык. Вдруг и правда отзовутся призраки замурованных здесь игроков? К счастью, мне никто не ответил. Мне оставалось только приступить к осмотру.

Казалось, что в комнате негде развернуться, три шага – вот и пришли. Но подсказки были, и немало! На двери, на полу, на столе… Повсюду тончайшей иглой были нацарапаны незаметные с первого взгляда послания. Многие повторялись. Из них складывались странноватые напутствия:

Что-то эти речёвки меня не подбодрили. Яснее не стало. И лучше не стало. На самом деле, пока я ползала в поисках подсказок о том, где выход, моё самочувствие изменилось к худшему. Есть хотелось так, что живот подводило. Что там писали мои невидимые друзья? «Корми их сказками»? Ну так будут вам сказки.

Я села за стол и яростно нацарапала на листе бумаги:

«Посадил дед репку».

Изложив затёртую историю гигантской репки, я решила не останавливаться на этом.

«Жили-были дед и баба и была у них курочка Ряба».

Я описала незатейливые приключения старичков, расхлопавших драгоценное яйцо. И добавила историю про лису, которая кормила журавля манной кашей, размазанной по тарелке.

Пробежала глазами по неровным строчкам. Я так злилась и торопилась, что местами перо процарапало бумагу насквозь. Хотели сказок – получите! Я с ненавистью бросила лист в бездонное чрево корзины для бумаг.

Голодная и злая, я не сводила глаз с двери. Пальцы нервно выбивали дробь по столешнице. В животе жалобно урчало.

Почти сразу же за дверью раздались шаги. Походка была шаркающей и усталой. К двери приближался кто-то незнакомый, не та тяжеловесная баба, которая приходила в первый раз. Надеюсь, этот, волочащий ноги, будет поразговорчивее.

Дверь открылась, и в комнату вошёл очень высокий и худой человек. Одна рука у него была занята подносом. На другой тускло поблёскивал железный крюк. Я во все глаза уставилась на него. Почему крюк? Сейчас существуют такие возможности по протезированию! Что за варварство?

Человек прошаркал через комнату и поставил поднос на стол. Я подняла на него глаза и невольно вздрогнула. Взгляд его был совершенно стеклянным. Он смотрел сквозь меня, сквозь кресло за моей спиной, сквозь пол и, кажется, сквозь весь земной шар.

– Скажите, а почему меня здесь держат?

Крюкорукий тоже вздрогнул, как будто впервые заметил, что в комнате кто-то есть. Он затравленно оглянулся и несколько раз открыл и закрыл рот.

– Я хочу знать, что я вам сделала, – заявила я как можно более твёрдым голосом. – Мне надо поговорить с капитаном.

Человек пожевал губами, снова обвёл глазами комнату. Он зацепился взглядом за пачку бумаги на столе и подтолкнул её крюком ко мне. Я присмотрелась и невольно выдохнула с облегчением. Оказалось, что крюк он держал в руке, кисть была цела. Не сказав ни слова, он подвинул пачку ко мне ещё ближе.

– Что? – возмутилась я. – Опять «пиши»?

В ответ – очередной стеклянный взгляд сквозь меня. Только посильнее придавил крюком стопку бумаг.

– Но это же нечестно! Как вы можете заставлять меня писать, когда я сижу голодная…

Отблеск какой-то мысли мелькнул на лице то ли принца-спасителя, то ли пирата-похитителя-невинных-дев. Он придвинул ко мне поднос. Зазвенели железные чашки. Мужчина что-то невнятно промычал и пошаркал прочь. Я бросила какие-либо попытки выжать из него хоть полслова. Молча смотрела я, как со скрипом и скрежетом захлопывается тяжёлая дверь.

Живот опять умоляюще заурчал, прося хоть какой-нибудь еды. Я медленно перевела взгляд на поднос. Там стояли две железные чашки и тарелка. В одной плошке лежал небольшой жёлтый корнеплод. Во второй болталась слизь разбитого яйца вместе со странно блестевшей скорлупой. По тарелке была размазана жидкая каша.

Мне не нравится репа. Она жёсткая, у неё горьковатый привкус, она ни в какое сравнение не идёт с картошкой. И сырая репа ещё хуже варёной! Я попробовала укусить жёсткий овощ. Что за дрянь! С размаху я запустила репку в пелену света, окружающую меня. Репа беззвучно исчезла в ней. Сырое яйцо с ошмётками скорлупы я с омерзением отодвинула в сторону. Со вздохом взяла в руки тарелку с размазанной кашей. Память настойчиво сообщала мне, что я ненавижу манную кашу, но желудок скручивался в такой болезненный комок, что мозгу пришлось сдаться. Столовых приборов мне не положили. Пришлось кашу слизывать с тарелки.

Каши той было от силы пара ложек, но, как ни странно, она вполне утолила мой голод. Я снова была способна думать не только о еде, но и о том, что происходило. А происходило что-то странное.

Я написала три сказки – и получила репку, «золотое» яйцо и манную кашу. Пираты явно выполнили мой «заказ». Но почему они не принесли мне нормальной еды? Может, это такое наказание за скучные сказки?

Я вспомнила своих тюремщиков. Тусклые, невыразительные лица. Механические движения. Почти отсутствующая речь. Сомневаюсь, что они были способны вообще на какую-либо умственную работу. Видимо, они могли исполнять только то, что им подсказывал мой текст. Без него мне бы не досталось и сырой репы.

Грязную посуду помыть я не могла, а отдать было некому. Я долго прислушивалась к звукам за дверью, но оттуда больше никто не подавал признаков жизни. Я поставила плошку с тарелкой на поднос, а затем засунула его в светящуюся полосу. Наполовину. Вдруг достану, а плошки окажутся чистыми? Выждав с минуту, потянула поднос назад. Да уж. Посуду мне мыть не придётся. Потому что её больше не существует. Половину подноса, побывавшую в световой завесе, как ножом срезало. Я пожала плечами и забросила остаток подноса в ослепительное ничто. Всё равно толком этот огрызок больше использовать нельзя.

Походила немного вдоль стола, размышляя. Вспомнила свои корявые рисунки и усмехнулась. Художник из меня, конечно, никакой. Села за стол. Покачала ногой. Скрестила руки и опустила на них лоб. Прикрыла глаза и представила, что я смотрю на место своего заточения со стороны.

В темноте покачивается чёрный пиратский корабль. Над ним рассыпано бескрайнее множество звёзд. И под ним – бесконечные звёзды. Паруса убраны, судно не движется. Команда ждёт приказов капитана.

Капитан чёрного корабля огромен и страшен. Подчиняются ему мгновенно и беспрекословно и члены команды, и пассажиры чёрного корабля, и любые прохожие или наблюдатели. Недаром он знаменит своей жестокостью во всём подзвёздном мире.

Вот уже много лет команда чёрного корабля живёт как во сне. Капитан пиратов не появляется на палубе. Снасти прохудились, такелаж заржавел. Оставил ли чёрный корабль свои преступления в прошлом? Терзают ли капитана муки совести? Решил ли он бросить пиратское ремесло и заняться спасением своей души?

Можно было бы так подумать. Но никто не знает, что чёрный корабль – это ловушка. И эта ловушка ждёт свою жертву. Ждёт, пока попадётся в неё тот, кто нужен капитану. И тогда чёрный корабль поднимет паруса, снимется с якоря и отправится в путь.

Я пришла в себя от странного забытья и обнаружила, что история, которая мне пригрезилась, записана на листке бумаге. Причём моей рукой! Это было очень странно. Я могла бы поклясться, что последние несколько минут просто лежала, положив голову на руки.

Я перечитала короткую зарисовку. Прикольно, хоть и жутковато. Я смяла листок и бездумно бросила его в мусорку. Тут же рванулась за ним, засовывая руку в бездонную корзину чуть ли не по плечо, но ухватить вёрткий комок бумаги не успела. Улетел! Ушуршал вниз по трубе, унося с собой мою «заявку» на корабль-призрак во главе с жестоким капитаном. Нужна ли мне такая сказочка? Нет, конечно. Но дело сделано, текст написан и брошен в мусорку. Может, всё же эта история не сбудется? Ну, хотя бы не дословно?

Если предположить… просто предположить! … что Экзаменатор и впрямь распорядился выполнять всё брошенное в бездонную корзину. Если это так, то что мешает мне написать что-то полезное для меня? Придумаю что-нибудь, что поможет мне скрасить моё заключение… Или даже выбраться из него! Так, пока оставим далекоидущие планы и начнём с эксперимента.

Я взяла бумагу. Лист попался плотный, желтоватый. Что бы мне придумать? Я окинула взглядом тесный пятачок, на котором ютился стол и стул. Было бы неплохо улучшить мои жилищные условия! Я взяла перо и написала:

Жила-была прекрасная принцесса. Родители в ней души не чаяли, поэтому и было у неё всё, что может пожелать не только принцесса, но и цветочница, разбойница, циркачка или, скажем, кладоискательница.

Огромная комната принцессы была битком набита нужными и приятными штуками! Мягчайший диван, заваленный вышитыми подушками, кресло-качалка, гигантский шкаф, в который вмещается абсолютно всё, туалетный столик, уставленный косметикой и парфюмерией. В углу был старинный сундук, такой длинный и широкий, что мог бы запросто служить обеденным столом для небольшой семьи. Напротив двери – камин.

Повсюду стояли кадки с огромными деревьями, на которых распускались гигантские цветы. Из-за них комната принцессы была похожа на кусочек волшебного леса. Под высокими потолками вдоль стен шли подвесные галереи.

По утрам принцесса любила валяться в постели и смотреть в огромное окно. За ним синело небо, подёрнутое лёгкими облаками, шумели морские волны, разбиваясь о поросший пальмами остров.

Я перечитала своё сочинение и удовлетворённо кивнула. Будь здесь Тим, он бы, конечно, рассказывал, сколько интересных книг было в той комнате. Но я обойдусь без библиотеки, большое спасибо. Я бы не отказалась от бассейна, но побоялась, что Экзаменатор может не только читать мои записки, но и подсматривать за мной. Так что бассейна в сказочке про богатую принцессу не было.

Я сложила лист вчетверо и бросила его в бездонную мусорку. Закрыла глаза, слушая шелест бумаги. Как только затих последний звук, лёгкий сквозняк коснулся моей щеки и донёс до меня тонкий цветочный запах.

Не осмеливаясь выдохнуть, я открыла глаза и обвела взглядом комнату. Я задохнулась от удивления, потом ахнула, а затем засмеялась в голос. Стена белого света вокруг исчезла. Меня окружали деревья, диван, шкаф, огонь камина! И огромное окно! Я подбежала к нему. За окном полыхал чудесный закат. В море опускалось оранжевое солнце. Мирно покачивались пальмы и травы. Вот только ни ручки, ни рамы у окна не было: стекло было вмонтировано прямо в стену. Открыть его было невозможно. Я всё так же оставалась пленницей пиратов.

И тут мне стало ужасно жалко себя. Я заморгала, силясь не заплакать. Сижу одна как сыч, ни о ком ничего не знаю. Интересно, что сейчас происходит с Тимом? Где он? Когда-то он мечтал побывать в космосе. А вдруг ему повезло и он и впрямь очутился на незнакомой планете?

Я мысленно представила Тима. Одела его в скафандр. Круто. Но завидно. Я-то сижу взаперти в этой дурацкой комнате. Может, и воображаемому Тиму не так уж хорошо? Скажем, на той планете может быть ужасно жарко. И вот он идёт по пустыне…

Я достала чистый лист бумаги и начала писать.

Глава 3

«Тим уже больше часа шагал по раскалённой дороге. Хотя «шагал» – это сильно сказано. На самом деле, он едва переставлял ноги. Голова гудела от жара, глаза заливал пот, но вытереть его было невозможно: лицо закрывало стекло шлема скафандра. Оно запотело от дыхания, и видимость была так себе. Повезло, что сквозь пустыню кто-то проложил дорогу. Она была идеально ровной и гладкой, даже блестящей. Материал дороги больше всего походил на стекло, но кто, зачем и как смог бы проложить столько километров стеклянной дороги?

Подошвы скафандра надёжно прилипали к гладкой поверхности. Это было кстати. Если бы ноги скользили, если бы приходилось удерживать равновесие, он бы вообще не сдвинулся с места. Так он обычно и поступал при встрече с трудностями.

И только Тим поймал себя на этой мысли, как он и впрямь замер на месте. В воздухе раздалось низкое гудение. Тим стал медленно разворачиваться. Что-то неслось на него из глубины пустыни, взрывая вокруг себя огромные клубы песка и пыли. За пеленой невозможно было разглядеть, что именно приближалось. Гул уже сложно было переносить, казалось, звуковые волны бьются о стекло шлема, пытаясь его сломать. Пыльное облако накрыло Тима. Звук резко смолк. Шуршание об песок чего-то невидимого за пылевой завесой. Тим сделал неуверенный шаг вперёд. Ещё шаг. Попытался разогнать перед собой пыльное облако и неожиданно сильно, с размаху впечатался рукой в кого-то, кто стоял перед ним. Человек резко развернулся и Тим остолбенел. На него таращилось дуло ствола.

Губы за стеклом шлема шевелились. Человек отдавал ему какие-то приказы, потом начал кричать. Тим не слышал ни звука. Он осторожно попятился от направленного на него дула. Человек схватил его за руку и с силой дёрнул. Что он хочет от Тима?

Пылевая завеса немного прояснилась. Тим сделал несколько неуверенных шагов и увидел его. Это был зверь, похожий на динозавра средних размеров. Что-то вроде велоцираптора. Шкура красивого изумрудного оттенка проблёскивала местами из-под толстого слоя пыли. Человек с оружием в руках тащил Тима в сторону лежавшего неподвижно животного. Тим сглотнул. Лишь бы не вырвало.

Но крови видно не было. Повинуясь жестам незнакомца, Тим поднял животное за задние лапы и потащил туда, где под опадающей пеленой пыли начал вырисовываться борт небольшого космического шаттла. Торчащий крючок когтя зверя разодрал ткань скафандра Тима. Материал немедленно разогрелся на месте разрыва, и дыра запаялась, оставив после себя небольшой след, напоминающий шрам.

Похожее на динозавра существо было не слишком тяжёлым, но всё равно затащить его в шаттл оказалось непросто. Пыль осела не до конца, видимость была паршивой. Только с третьей попытки удалось втиснуть тушу на заднее сиденье и прихватить её стропами.

Человек привычным жестом стёр пыль со стекла шлема и впервые пристально глянул на Тима. Тёмные глаза ощупали его с ног до головы. Потом человек коротко кивнул на шаттл. Тим медлил. Оставаться одному посреди пустыни не хотелось, но и ехать куда-то с незнакомцем казалось не лучшей идеей. Особенно с маньяком, который охотится на вымирающих животных. На самом деле, динозавров стоило бы назвать «вымершими». Но «убийца вымерших животных» звучало как какой-то абсурд.

Человек залез в кабину и завёл мотор. Вокруг снова стали подниматься облака пыли. Незнакомец выглянул из открытой двери шаттла и жестами спросил: «Ты идёшь?» Тим кивнул. Времени на обдумывание не было. Приходилось действовать наугад.»

Я оторвалась от своих записок, обвела взглядом комнату и потрясла головой. Как будто выплыла на поверхность воды после долгого нырка. Захотелось отфыркаться, подышать глубоко, оглядеться. Странное это дело – сочинять истории. Как будто впадаешь в транс и строчишь что-то, не отдавая себе отчёт в том, что получается. Может, это и не я придумываю? Может, этот текст уже существовал где-то в другом измерении, а я просто его записала, перевела в нашу вселенную?

Перечитала текст, поморщилась. Нет, Тим бы не сказал мне спасибо за такую историю. Он наверняка предпочёл бы очутиться в библиотеке, академии или в научной лаборатории. Но нет, блин! Он у меня трупы динозавров таскает! Прости, дорогой друг, сейчас исправлю! И я снова с воодушевлением принялась писать.

«Когда спустя несколько часов шаттл подлетел к космическому кораблю, пылевая завеса вновь заволокла всё вокруг. И дело было не в работающих турбинах шаттла. Пыльная буря была в разгаре. Сквозь мутную пелену Тим с трудом различил яйцеобразную форму корабля на длинных тонких опорах. Внизу яйца открылся люк и шаттл залетел внутрь. На дрожащих ногах Тим выбрался из шаттла и поковылял за пилотом. «Надеюсь, он нападает только на животных, не трогая людей», – мелькнула мысль.

В раздевалке Тим привалился спиной к стене. Вид у него был совершенно измученный. По бледному лицу текли струйки пота, губы были сухие и обветрившиеся, взгляд бездумно блуждал вокруг. Но смотреть, честно говоря, было особо не на что: железные шкафчики, как в школьной раздевалке, грубые скамейки, стены, явно не в первый раз выкрашенные серой краской… Этот космический корабль повидал в своей жизни немало.

Тим вздрогнул от резкого звука: в стекло его шлема постучали. Пилот шаттла уже успел снять свой шлем и оказался женщиной с короткой наискось подстриженной чёлкой, стрижкой каре и насмешливыми тёмными глазами. Она что-то говорила ему, но Тим опять не слышал ни звука. Шлем скафандра надёжно хранил его не только от враждебной атмосферы чужих планет, но и от разговоров.

Выяснилось, что «маньяка» зовут Эль. Если бы не она, Тим бы ни в жизнь не догадался, как отстёгивается шлем. Эль сняла скафандр. Он был потёрт, изношен и хранил следы не только чьих-то когтей, но и зубов. Этот скафандр идеально сочетался с не менее потрёпанным и много повидавшим на своём веку космическим кораблём.

Тим вспомнил охоту на динозавра, в которой ему волей-неволей пришлось принять участие. Мышцы до сих пор ныли от перетаскивания туши зверя.

– Хорошо, что это был не тиранозавр, – наконец, с трудом сказал он.

Эль бросила на него удивлённый взгляд:

– Кто? А. Ну нет, на Эльдорадо крупные хищники не водятся.

– Эльдорадо?

– Так называется эта планета.

– А почему здесь нет крупных хищников?

Эль пожала плечами:

– Неблагоприятный климат.

Тим утёр пот со лба.

– Слишком жарко?

– И слишком жарко, и слишком холодно.

– Это как? По ночам холодно?

– Нет, с другой стороны планеты слишком холодно.

Тим так смешно вытаращил глаза, что Эль рассмеялась.

– Эльдорадо вращается только вокруг звезды, но не вокруг своей оси.

– И к чему это приводит?

– Как к чему! Одна сторона планеты всё время направлена к светилу. Там находится выжженная пустыня. А с другой стороны – вечные льды.

– А лес?

– Лес растёт узкой полосой на границе этих двух зон. Только там существует пригодная для жизни среда.

Тим так усиленно соображал, что Эль снова рассмеялась.

– Так вот что за служба доставки динозавров это была…

– Да, если бы я его не усыпила на время и не отвезла к лесу, он бы умер от обезвоживания. У местных псевдорапторов есть такое свойство: увлекаются погоней за добычей и не могут найти дорогу обратно. Теряются и гибнут.

– Честно говоря, я сначала подумал, что ты на него охотилась. Подстрелила дичи себе на обед, так сказать.

Тут уж Эль вытаращилась на Тима. А потом заливисто расхохоталась.

Когда она наконец успокоилась, то порылась в одном шкафчике и достала оттуда комплект одежды.

– Возьми, переоденься. Это самый маленький размер бортового костюма, меньше нет. Душ – вон там.

Сверху лежал тёмно-зелёный браслет.

– А это ещё что?

– Это? Универсальное средство связи.

Эль оставила Тима одного. Он с облегчением выбрался из скафандра.

– Вот, значит, как себя чувствует краб, когда ему приходится менять свою раковину на домик побольше, – негромко пробормотал он.

Под скафандром Тим неожиданно для себя оказался в джинсах и тёмно-синей рубашке. Вся его одежда была промокшей насквозь от пота. Расстегнул рубашку. Мокрая ткань цеплялась за тело, он с трудом стянул её.

Покрутил в руках браслет. Универсальное средство связи? Интересно, насколько универсальное. Можно ли с его помощью связаться, например, с Рири? Выяснять, как работает браслет, совершенно не было сил.

– Всё потом. Разберусь с тобой завтра. Сейчас в приоритете душ и сон.

«День был тяжёлый» – это просто слова. Слова, за которыми стоят предвкушение приключений, горечь разлуки с друзьями, зной пустыни, страх от встречи с динозавром, тяжесть его тела, сомнения, потерянность, боль, пот, надежда… Неужели это всё можно вместить в три жалких слова «день был тяжёлый»?

Тим был уверен, что уснёт до того, как успеет укрыться одеялом. Тело, измученное нагрузками и перепадами, требовало отдыха. Но спасительный сон не спешил. Тим смотрел в темноту над собой и ждал, когда его мозг утомится так же, как тело. Но мозг жизнерадостно принялся обдумывать сложившуюся ситуацию.

Жизнь Тима в безопасности. Это хорошо.

Но космический корабль, на который он попал, видимо, очень маленький. Это хорошо или плохо? Может ли он взять дополнительного пассажира?

Эль его не оставит на безлюдной планете. Не оставит же? Если уж она подбирает обезвоженных динозавров, навряд ли она позволит засушиться в пустыне особи одного с ней вида.

Но что скажет тот, кто принимает решение о составе команды? Тиму нужно не просто попасть в безопасное обитаемое место. Ему надо найти Рири и Мышку. Им необходимо снова быть вместе. А для этого надо суметь до них добраться.

Как договориться, чтобы Тима оставили на корабле? Чем он может пригодиться? Даже если его возьмут в команду, как их убедить лететь туда, куда хочет Тим? И где сейчас подруга и сестра? Не могли же они заблудиться в этой пустыне? Наверняка они очутились в каком-то другом месте. Как же он всё-таки откололся от девочек? Почему он оказался один?

Слишком много вопросов. И ни одного ответа.»

Я вновь отложила перо и с удовольствием взяла в руки листы со своими записями. Герой моих записок был очень похож на Тима. И вёл себя как Тим, и говорил как он, и сомневался в себе, размышлял. В общем, достоверность была на высоте! Мне самой очень нравилась эта история. Даже жаль, что это выдумка. Наверняка Тим с Мышкой сейчас так и торчат в комнате с Экзаменатором. Вот бы связаться с ним как-то, узнать, что происходит.

Кстати, я же умею делать вещи просто из воздуха! У меня же есть волшебная мусорка! В моей фантазии Тиму вместе с формой выдали браслет. Пусть это и будет средством связи. Этакий магический телефон.

Воодушевлённая этой мыслью, я написала коротенькую сказочку:

Жили-были три верных друга, три надёжных товарища. Были они между собой ближе, чем родные братья. Но вот пришла пора им жениться и разъезжаться по разным домам-городам. И дали они друг другу клятву: что бы ни происходило, как бы судьба не повернулась, они всегда услышат друга и придут к нему на помощь.

Но как же им выполнить эту клятву? Пошли они на болото к старой ведьме, поклонились ей в пояс и попросили у неё совета да помощи. Понравились старушке их вежливость да учтивость. И решила она им помочь: подарила им по браслету волшебному. Достаточно надеть его на руку и подумать о ком-то, с кем бы ты хотел поговорить, как загорается зелёная кнопка и включается связь. Быстро, удобно и бесплатно. Ведь волшебный браслет работает на силе дружеского чувства.

Вернувшись домой, друзья спрятали свои браслеты в надёжном месте. И с их помощью всегда знали, что происходит у остальных, и никогда не терялись.

Дописала, бросила листок в мусорку, потянулась и широко зевнула. На меня навалилась такая усталость, как будто меня выдернули из розетки.

– Стоп машина, – пробормотала я себе под нос, потирая глаза. – Кажется, кое у кого кончился бензин.

Глава 4

Я окинула взглядом комнату, вздохнула. Жилище я сочинила шикарное, только забыла вписать сюда кровать! Ну ничего, сойдёт и диван. Расшвыряв подушки, я легла спать. Впрочем, нет, не легла, а прямо свалилась. И сразу же раздражение начало вытеснять сонливость. Диван был слишком мягким, он совершенно не давал опоры. Ощущения были самые неприятные: как будто тонешь в густом желе. Попа проваливалась, а голова прижималась к груди. Меня всю как будто сворачивало в клубок. Разве так уснёшь!

Злясь на саму себя, я выкарабкалась из ловушки. Видимо, в моей сказочке не стоило писать, что у принцессы был «мягчайший диван»! Попробовала прикорнуть в кресле-качалке – ещё хуже! От усталости хотелось заплакать.

Я взяла несколько подушек с дивана и подошла к единственному оставшемуся варианту: к сундуку. Он был достаточно велик, чтобы служить мне кроватью, хотя ноги немного свешивались с края. В сундуке не только нашлась куча всякой одежды, но и постельное бельё и даже небольшой матрас. Я с наслаждением скинула обгоревшую на рукаве майку и не особо чистые джинсы, в которых ползала по полу. Затем переоделась в уютную пижаму и соорудила себе лежанку.

Сундук был жёстким, а матрас тонким, но у сундука была ровная крышка без каких-либо узоров или торчащих шляпок гвоздей. Немного поворочавшись, я провалилась в сон.

Во сне я увидела Мышку. Она смотрела на меня огромными испуганными глазами. Губы её не шевелились, но я могла слышать её мысли.

«Я вас прошу, я вас умоляю: ни звука! Постарайтесь не издать ни шёпота, ни шороха, ни вздоха! Я могу только мысленно вас молить об этом, потому что я застряла.

Я стою по колено в снегу. Ледяной холод обжигает голые ноги. Больше всего на свете я боюсь, что от холода застучат зубы. Я видела, как сюда залетела легкомысленная птичка. От трепета её крыльев всё в этой снежной пещере как будто вздрогнуло и приготовилось. Птичка уселась в центре пещеры, старательно осмотрела свои аккуратные пёрышки и самодовольно чирикнула. Одного негромкого звука было достаточно, чтобы с потолка обрушился огромный пласт снега, заваливший птичку. Но глупая пичуга была ещё жива. Из-под завала раздался пронзительный свист испуганного существа. И это был её конец… Там, где только что высилась гора снега, образовался бездонный провал.

Неужели нет никакого выхода? Я озираюсь по сторонам, осматриваю себя. Всё тело сотрясает крупная дрожь. Интересно, что вероятнее – что я замёрзну насмерть или подхвачу воспаление лёгких? Уголком глаза ловлю какую-то быстро движущуюся тень. Забыв обо всём – об осторожности, о необходимости молчать, о том, что это место очень опасно – разворачиваюсь в сторону, где мне почудилась тень, и спрашиваю:

– Тим?

Говорю даже не вполголоса, это больше шёпот, чем реальный звук. Но одно неосторожное слово тут же вызывает лавину, которая, без всяких сомнений, похоронит меня здесь!»

Я подскочила на сундуке, как будто меня ударило разрядом тока! Я смотрела перед собой немигающим взглядом, а память услужливо напоминала мне, как всё начиналось.

День рождения Тима. Он с сияющим лицом смотрит на меня, держа в руках подарок от меня. Это продолжение компьютерной игры, которую мы с ним проходили вместе. Первая часть называлась «Двенадцать дверей», вторая – «Исчезающий Маяк». Её выхода мы ждали больше года.

– Круто! – говорит Тим, разглядывая коробку с игрой. – Можно будет побывать в путешествии, не дожидаясь каникул!

Мышка – младшая сестра Тима – упрашивает взять её с собой в игру. Хорошенькая даже в своих нелепых очках и со смешной причёской, напоминающей ушки на макушке, она с надеждой заглядывает в лицо брата. Он соглашается нехотя.

А вдруг мой сон вещий? Что, если её действительно отправили в пещеру снежных лавин и обвалов? Неужели её игра закончится, едва начавшись? Ну уж нет, я сейчас досплю этот сон! И он закончится исключительно благополучно! И никак иначе!

Я улеглась обратно на жёсткий сундук, прикрыла глаза и представила Мышку среди снежной лавины. Передо мной начал разворачиваться сон.

«Снежная пещера как будто ждала сигнала, чтобы начать атаку! Издалека слышится гул, в лицо, руки, ноги Мышке впиваются злые укусы снежинок и льдинок, она закрывает голову руками…

И тут её руки хватают и выдёргивают из сугроба. Легко, как куклу, поднимают и ставят на что-то твёрдое. Девочка цепляется за куртку своего спасителя так, что ткань чуть не трещит в зажиме её кулачков.

Он едет на сноуборде, умудряясь маневрировать и придерживать девочку. Время от времени он направляет доску прямо в тёмные провалы и издаёт резкие звуки. И тогда в провалы обрушиваются тонны снега, закрывая их, делая проходимыми.

Мышка вся трясётся, прижавшись к груди спасителя с крепко зажмуренными глазами. Кругом свистят падающие льдинки, громыхают снежные обвалы, вся пещера содрогается и изменяется. И тут негромкий женский голос, легко перекрывая свист и грохот творящегося вокруг безумия, объявляет:

– Морозильный отсек три тысячи двенадцать. Эвакуировать продовольственные запасы. Включить режим разморозки.

Голос спокойный, приятный, размеренный. Это становится последней каплей. Мышка впервые в жизни теряет сознание.

Мышка приходит в себя, но открывать глаза не спешит. Она лежит, накрытая чем-то тёплым. Невдалеке раздаются мужские голоса.

– Что значит, оставим тут? Секретари своих не бросают! – возмущается кто-то звонкий и напористый.

– С чего ты взял, что она своя? – отвечает ему глуховатый, низкий голос. – Мы, секретари, сильные, ловкие, незаметные…

– Красивые! – уверенно добавляет первый.

– Ага, – хмыкает третий голос, резкий и недовольный, как будто его обладатель держит во рту половинку лимона. – Гайс у нас чрезвычайно красивый, Вентор – на редкость умный, а Кукер – невероятно незаметный!

– А она не такая, – не обращая внимания на язвительную ремарку третьего, гнёт своё второй.

– Она красивая! – возражает первый.

– Откуда ты знаешь? Ты же и не разглядел её толком. Когда мы пришли сюда, она уже была закутана по самую макушку.

– А я предчувствую!

– Мы не должны рисковать остальными, принимая в свою команду необученного новичка, – снова противный голос второго. – Она совершенно не разбирается в маскировке. И вообще в том, какие здесь правила и законы. Иначе бы она никогда бы не спровоцировала лавину!

– Хватит споров, – вмешивается четвёртый голос, сильный и властный. – Даже если бы я не рисковал жизнью, спасая её из Низвуки, мы бы никого не бросили на милость Сихраси. Это было бы просто жестоко. Недостойно секретарей.

Остальные молчат.

Мышка тихонько выдыхает, как будто набираясь решимости, открывает глаза и садится. С её плеч сползает мешковатая плотная куртка. Вокруг полумрак, разглядеть почти ничего невозможно. В нескольких шагах от неё стоят четверо мужчин. Они оборачиваются к ней. Мышка неловко ёжится, немного ссутулится, как будто пытаясь стать меньше.

– Не бойся, – подходит к ней высокий кудрявый шатен, серые глаза мягко блестят из-под длинных ресниц. Он протягивает ей руку: – Давай я тебе помогу. Меня зовут Вентор. Это Гайс, Троер и Болдер.

По голосу Мышка узнаёт того, кто не глядя посчитал её красивой. Мышка смущённо улыбается и встаёт, опираясь на руку Вентора.

– Сначала стоит уточнить, хочет ли она, чтобы ей помогали, – это глухой голос того, кто отказывался забрать Мышку с собой. Его представили как Гайса. Он довольно высок, но как будто сложен внутрь, словно прячется от кого-то: голова втянута в плечи, спина согнута.

– Гайс, прекрати, – одёргивает его Вентор. – Веди себя, как подобает секретарям!

Мышка гордо задирает подбородок. Она и сама с ними не пойдёт! У неё есть старший брат и его подруга. Они непременно появятся здесь и помогут ей. Не нужны ей никакие секретари. И почему они называют себя по профессии? Это что, клуб по интересам? На секретарей эти мужчины слабо похожи. Особенно Болдер – широкоплечий брюнет с суровым выражением лица.

Мышка немного краснеет, узнавая его. Это он подхватил её там, в снежной пещере. К его груди она прижималась изо всех сил, как будто он – её последняя надежда на спасение. Хотя, почему как будто? Так и было. Рядом с ней не оказалось ни Тима, ни Рири. Так что ей оставалось надеяться только на чудо. И этим чудом стало появление Болдера.

– Барышня, ты ещё долго будешь прохлаждаться?

Троер, спросивший это, с вредным Гайсом похожи, как близнецы. Только у Троера нормальная осанка в отличии от сутулого Гайса, он слегка шире в плечах, чем его брат, и выражение лица у него не настороженное, а кислое и недовольное.

– Двигай ножками, если планируешь идти с нами, – добавляет он.

– Не планирую, – голос Мышки звучит напряжённым писком. – Но спасибо, – а эти слова почти не слышны, настолько тих её голос.

– Как это не планируешь? – волнуется красавчик. – Ты же не можешь остаться здесь одна?

– Вентор, отстань от её, – нервничает сутулый. – Хочет оставаться, пусть остаётся.

– Гайс, прекращай. Это не смешно.

– Это как посмотреть, – фыркает тот, что с кислой физиономией. – Болдер рискует жизнью, спасая непонятную девицу из-под обвала, а она вдруг заявляет, что она из клуба несовершеннолетних самоубийц! Сюжет прямо-таки просится в комедию!

– Троер, поупражняйся в остроумии где-нибудь в другом месте, – резко отвечает ему Вентор и снова поворачивается к девушке: – Как тебя зовут?

– Мы… Мышка…

Гайса и Троера заметно передёргивает.

– У тебя чудесное имя, – мягко берёт её под руку Вентор. – Послушай, Мышка, ты не можешь остаться тут одна. Троер прав: это будет самоубийством.

– Нет! – Мышка мотает головой. – Меня найдёт брат! Он должен быть недалеко. И его подруга тоже! Мы отправились сюда втроём. Только почему-то в пещере я оказалась одна… – последнюю фразу она произносит почти шёпотом.

– Вот видишь, – Вентор приобнимает её за плечи. – Возможно, его нет поблизости. Сколько же ты тут просидишь, пока Сихраси не обнаружит тебя?

– А кто это – Сихраси? – Мышка не может сдержаться, чтобы не переспросить.

– Лучше тебе этого не знать, – вклинивается в разговор язвительный Троер. – А то от страха ножки откажут, и Болдеру снова придётся тебя нести.

– Сихраси вылавливает таких, как ты… – поясняет неприятный Гайс.

– Таких, как мы, – поправляет Вентор.

– …чтобы избавиться от нас, – заканчивает свою мысль Гайс. – Она считает секретарей паразитами.

Мышка решает уточнить давно мучавший её вопрос:

– А чьи вы секретари?

– Как чьи? Разве секретари могут быть чьи-то? – возмущается Троер.

Гайс закатывает глаза, качая головой:

– Секретари – это те, кто ведут тайную жизнь. Мы – главный секрет «Пирамиды». Поэтому и называемся секретарями!

– Пирамиды? Мы внутри пирамиды? – ужасается Мышка. – Но откуда здесь снег и лавины?

– В «Пирамиде» есть всё! – весело произносит Вентор. – Еда, вода, одежда, инструменты…

– Главное, суметь одолжиться ими до того, как тебя обнаружит Сихраси, – кисло добавляет Гайс. – А если она пойдёт с нами, Сихраси нас обнаружит примерно через… – делает вид, будто пытается подсчитать. – …сразу!

– Да расслабься, Гайс, ты слишком близко к сердцу принимаешь эту старушку! – смеётся Троер.

– Сихраси – это старушка? – нерешительно уточняет Мышка.

– Сихраси – это сигнальная охранная система, – впервые вмешивается в разговор Болдер. – «Пирамида» – это торговый центр, гигантский супермаркет, в котором установлена Сихраси для поддержания его функционирования и защиты от разных неполадок и паразитов.

– Так Сихраси считает вас паразитами? – слова вылетают у Мышки прежде, чем она успевает подумать.

– Не только нас, но и вас, – насмешливо уточняет Троер.

– Именно, – ровный голос Болдера звучит надёжно и успокаивающе. – Поэтому тебе стоит присоединиться к нам до тех пор, пока твой брат не найдёт тебя. Мы поможем тебе выжить в текущих условиях.

– Или она поможет Сихраси обнаружить нас, – едко добавляет Гайс. – Идти с ней – всё равно что выйти на середину зала с плакатами «Мы здесь! Лови нас, о великая и могучая Сихраси! Прикончи нас быстро!»

– Не преувеличивай, – отрывисто бросает Болдер. – Она научится. Пока что ближайшая цель – всем вместе дойти до базы. Задача не элементарная, но выполнимая.

Болдер разворачивается и делает несколько шагов в темноту. За ним бесшумно скользит Гайс.

– Девочка, советую присоединиться, – бросает через плечо Троер. – Если ты всё же не планируешь войти в клуб молодых самоубийц.

Вентор тянет её вслед за остальными.

– Но ведь мой брат будет меня искать… – жалобно говорит Мышка.

– Слушай, Мышка, у Сихраси кругом камеры и датчики движения. Если здесь появится кто-то незнакомый с местными порядками, мы об этом узнаем через пять секунд. Тут такой вой поднимется! Любо-дорого послушать! Вот тогда-то мы и найдём твоего брата.

– Или то, что от него останется к тому времени, – из темноты доносится голос Троера.

Мышка ёжится, мнётся, но, наконец, решается и следует за секретарями. Вентор замыкает шествие.»

Глава 5

Утром я проснулась бодрым живчиком. Длинные и подробные сны про Мышку меня нисколько не утомили. Наоборот, теперь я горела желанием узнать, что происходит с друзьями на самом деле. В глубине души я считала, что созданные моим воображением приключения для Тима и Мышки будут круче настоящих. Я была уверена, что им будет интереснее слушать о моих придумках, чем мне – о том, что с ними происходило на самом деле.

Поэтому! Надо! Побыстрее! Отправляться на поиски друзей! Я чуть не подпрыгивала в порыве энтузиазма. Сундук любезно предложил мне на выбор сарафаны, платья, юбки. Но я выбрала тельняшку, широкие и мягкие синие штаны и удобные кеды. Губы невольно расплывались в улыбке. Я напоминала себе юнгу на старинной бригантине. Босоножки, трижды предавшие меня вчера, я хотела бросить в камин, но всё же зашвырнула их в глубины сундука.

Настало время для утреннего подвига! И тут мой желудок жалобным бурчанием напомнил, что пора бы позаботиться и о нём. Да, точно. Первым делом нужен завтрак. Я обвела комнату взглядом и вздохнула. И почему я сразу не заказала себе буфет, набитый едой? Опять придётся просить у пиратов. После вчерашнего описания жизни Тима на неизвестной планете, на которое пошла приличная пачка бумаги, придумывать новые сказки не было никакого желания. Может, достаточно будет просто попросить?

Я нашла небольшую розовую бумажку и написала:

«Принесите мне молоко и булочки, пожалуйста»

Записка ушелестела вниз по спуску в мусорной корзине и… ничего не произошло. Подождала несколько минут, а потом сердито нацарапала на обрывке серой бумаги:

«Хочу есть!»

Результата не было. Я бросала в трубу и просьбы, и угрозы, и предложения о переговорах. На самом деле, я вовсе не умирала с голоду, хотя за вчера я получила всего две ложки манной каши. Я пыталась понять, как работает эта система.

Но долго развлекаться не получилось. Живот подводило уже сильно. Я немного повернула голову, и мой взгляд скользнул по тончайшей надписи-подсказке на столешнице:

Я поморщилась, вспомнив «сказочный» обед из репы и яйца. Но тут же, как в противовес, в памяти всплыл и другой завтрак – такой уютный и чудесный… Я схватила бумагу и начала писать:

Маленькая круглая комната, казалось, ласково обнимала меня. Каждая деталь дышала теплом и уютом. Вышитая крупными красными цветами скатерть, букет полевых цветов, дымящийся чайник, ароматные булки, пушистый ковёр. Всюду валялись игрушки. И стены, и пол, и потолок, и мебель, и посуда, и игрушки были деревянными. В этой комнате не было ни одного острого угла: всё в ней было скруглённым, обтекаемым, как будто обточенным водой. Эта комната была красива уютной, домашней и милой красотой.

Вдруг послышался громкий топот и шум и в комнату ворвалось штук пятнадцать детей. На самом деле их было всего двое, но шумели они за пятнадцатерых. Это были мальчик лет пяти и девочка двумя-тремя годами старше. Они так отчаянно прыгали, кричали и верещали, что хотелось зажмуриться и зажать уши руками. Это были Нана и Пип. Следом за ними спокойной и лёгкой походкой в комнату вошла их мама. Затем, шаркая ногами, появился седовласый старичок с морщинистым добрым лицом.

Эта семья жила в дереве, представляете? Их дом располагался внутри дерева в одном из ходов, проделанных личинками весёлого древогрыза. Вскоре мне предстояло познакомиться с одной из них, но в тот момент я ещё не подозревала, какие приключения меня ждут.

Мама детей пригласила всех к столу. Она разливала по кружкам душистый чай, а Нана принесла на тарелочке рассыпчатые печенья. По всему дому разливался аромат свежей выпечки. На столе также находились сливочное масло, сливовый джем, клубничное варенье и несколько варёных яиц.

Честно говоря, я не очень точно помнила, чем именно меня кормили в гостях, когда я путешествовала по миру Простодушных. Поэтому в очередной истории я упомянула то, чем была не прочь позавтракать прямо сейчас. Я подробно описала, как всё было вкусно, какие задушевные разговоры мы вели и какое чувство сытости и удовольствия я тогда испытала. Пока писала, чуть не захлебнулась слюной.

Я сложила лист вчетверо и запустила его в волшебную трубу. Почти сразу же раздались тяжёлые шаги. Это пришла кухарка с завтраком. И он был чудесен. И булки, и печенье, и чай, и целый кувшин молока, и пять варёных яиц, и всё, что было в моей записке.

Я так объелась, что под конец могла только лежать. Конечно же, всё съесть я не смогла. Мелькнула мысль, что надо собрать остатки еды и запрятать их на чёрный день.

Кстати. Если я отсюда выберусь, не придётся дожидаться чёрного дня. Так, стоп. Неправильно. КОГДА я отсюда выберусь! Когда, а не если! И я сделаю это быстрее, чем засохнут оставшиеся от завтрака булки! Я захихикала, как мультяшный злодей, и в предвкушении потёрла руки. Мне пришла в голову одна идея. Кажется, её стоит опробовать.

Идея была проста как мычание: надо было заманить в комнату кого-нибудь из пиратов, занять его чем-нибудь, а самой тем временем выскользнуть в открытую дверь. Пираты не запирали её на замок, когда входили. Честно говоря, они скорее напоминали примитивных роботов, способных выполнить только одно действие за раз.

Я села за стол и задумалась. Какую бы задачку подкинуть пиратам? Чем бы их занять? Я окинула взглядом свои нескромные хоромы. Не заказать ли мне услуги клининга?

Жила-была прекрасная девушка. Она была удивительно хороша душой, но никто этого не видел, так как внешне она была огромной и неуклюжей. И тем не менее девушка была добра, умна и щедра. Но самым её главным достоинством была любовь к чистоте. Убиралась она с утра до вечера и никогда не уставала от этой тяжёлой работы. Чем чище становилось вокруг, тем больше сил и энергии появлялось у девушки. Когда работа подходила к концу, девушка начинала петь. Голос у неё был низкий и приятный, как звук тубы. И песни она выбирала соответствующие: военные и патриотические. Если где-то слышится «Солдатушки – бравы ребятушки», значит, скоро там всё будет сверкать чистотой.

Сказка была нехитрая, но я очень рассчитывала, что этого хватит. Я свернула трубочкой тонкий лист бумаги и отправила его вниз по волшебной мусорке. Не дождавшись, когда затихнет шорох, я подскочила к двери. Затаила дыхание. Я надеялась, что кухарка не заметит меня в своём полутрансе и мне удастся выйти через незапертую дверь. Сердце колотилось как отбойный молоток. Сердце, не выдавай меня!

Раздались тяжёлые шаги. Всё шло по плану. Распахнулась дверь и кухарка зашла внутрь, занося с собой тяжёлое ведро. Она действительно не заметила меня, распластавшуюся вдоль стены. С ведром, полным воды, она передвигалась ещё медленнее обычного. Пиратка прошла мимо меня. Я дёрнулась к двери, но та успела захлопнуться. Я рванула дверь за ручку, уже догадываясь, что эта попытка побега не удастся.

В общем, следующие два часа я сидела, поджав под себя ноги и провалившись в слишком мягкий диван чуть ли не до плеч. Я просчитывала другие варианты побега, пока в комнате шла уборка. Пиратка драила полы, вытирала пыль, поливала растения в кадках и собирала грязную посуду. Она умудрилась найти сохранённые про запас остатки еды и безжалостно выбросила их. Я только скрипнула зубами. Против такой массы тела я была бессильна.

Вдруг кухарка затянула: «И бесстрашно отряд поскакал на врага». От неожиданности я вздрогнула, а потом рассмеялась. Ладно, ещё ничего не кончено. Я всё равно найду способ выбраться отсюда!

Я прошлась по чистой комнате, с удовольствием втягивая носом запах свежести. Просто загляденье, когда кто-то делает уборку за тебя! Собирает разбросанные носки, вытирает крошки, даже моет окно.

Но удовольствия от чистоты вокруг я не испытывала. Меня мучило беспокойство. Хорошо бы связаться с Тимом, понять, где он и что с ним происходит. Я поскребла в затылке, вздохнула и села сочинять очередное творение.

Жила-была девочка. И попала она в рабство к пиратам. Те были ребята неплохие, поэтому выделили ей просторную светлую комнату, в центре которой стоял большой стол, а на столе – телефон, по которому можно было позвонить совершенно любому человеку. Не нужно было знать номер абонента или как-то его вызывать. Достаточно было подумать о том, с кем ты хочешь поговорить, и телефон тут же давал такую возможность.

Да, не шедевр. Ну извините. Надо было Тима сюда отправить, чтобы получать интересные сказки. А в моих главное – функциональность. Чтобы сработало. Так что потянет. Свернула листок в свиток, аккуратно поместила его в мусорку и отпустила.

Шорохи стихли. Я внимательно оглядела стол. И знаете что? Ни. Че. Го. Никакого телефона не появилось.

Я, конечно же, сдалась не сразу. Я записала «У меня зазвонил телефон» практически целиком. Ох и длинные же сказки сочинял Чуковский! Я придумывала историю про волшебный хрустальный шар, с помощью которого можно было пообщаться с кем угодно. Про «дудочку-переговорочку». Про серебряное блюдечко и наливное яблочко. Результат был один – устройств связи на столе у меня не прибавлялось. Может, мусорка сломалась? Перестала выполнять желания?

Это было как-то странно и неправильно. Почему это сначала корзина радостно исполняла все мои придумки, а сейчас кочевряжится? Был бы здесь Тим, он бы быстро решил эту загадку. Значит, надо думать, как он.

Я сложила на столе все бумаги в аккуратную стопку. Тим всегда поддерживал на парте и у себя в комнате идеальный порядок, чем тихо бесил меня иногда. Взяла листок бумаги и задумалась.

Что было вначале? Белая пустота. Нечто. Что-то непроявленное. Потом я описала, что находится в комнате, послала запрос в мусорную корзину и всё появилось и ПРОявилось.

На листе бумаги я написала:

Пустота – > записка – > мусорка – > вещь

Если сейчас запросы не срабатывают, значит ли это, что волшебная корзина для бумаг сломалась?

Я посмотрела ещё раз на записанную цепочку. Записка, мусорка – это всё на месте. Но начала-то я не с пустоты! Вокруг больше не было этой белой сияющей пустоты, обуглившей рукав моей майки и чуть не испортившей мне руку. Может, уже проявленное нельзя поменять? Можно сотворить шкаф, пока в комнате ничего нет, но добавлять что-то к уже существующему нельзя?

Наверное, я могу это проверить. У меня остались непроявленные места в комнате. Места, которые я не описывала, куда я не заглядывала. Например, неоткрытый ящик стола.

Воодушевлённая новой идеей, я взялась за лист бумаги. Сейчас я там себе наколдую телефон! Хотя… а вдруг у Тима не будет телефона? Тогда он не сможет мне ответить. Вчера я придумала сказку про друзей, которые общались друг с другом по браслетам. Интересно, воплощаются ли мои записки за пределами этой комнаты? Может, у Тима и Мышки тоже появится по браслету?

Я сочинила сказочку про стол, в котором ящик, в котором коробочка, а в коробочке – универсальное средство связи с любым человеком. Притопывая от нетерпения, ждала, пока лист дошуршит до дна. Рванула ящик на себя – и ура! Коробочка, в неё – он самый! Тяжёлый, дутый. Изумрудно-зелёный. Взяла его в руки. К моему удивлению, браслет был тёплый, температуры человеческого тела. И тяжёлым казался только на вид.

Браслет свободно скользнул по руке и сжался на запястье. Красиво! И очень удобно, на руке браслет вообще не ощущается.

Браслет был гладкий и однородный, без кнопок или экрана. Неужели сработает?

– Я хочу поговорить с Тимом, – неуверенно заявила я ему.

– Вызываю Тима, – сообщила уже погромче.

– Позвони Мышке.

– Бесполезная штуковина, ты будешь звонить или нет?

– Так бы и стукнула тебя обо что-нибудь, чтобы ты включилась!

Я в раздражении плюхнулась на диван и снова утонула в подушках. Идиотский диван! Тупой браслет! Дурацкая тюрьма! Я чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, то ли от злости, то ли от разочарования. Неужели я не смогу переговорить с друзьями?

Я вспомнила Тима: высокий, немного неуклюжий, всегда слегка задумчивый. Серые глаза смотрят, как будто изучают. Говорит негромко, но к нему хочется прислушаться. А когда Тим начинает шутить, как будто включают свет в полумраке библиотеки. Становится так уютно, тепло и весело! Гнев сменился на грусть. Я скучала по другу.

Я скользнула взглядом по руке и вдруг отметила, что на браслете светится зелёный огонёк. Секрет был до крайности прост! Я же сама его описала!

Достаточно надеть его на руку и подумать о ком-то, с кем бы ты хотел поговорить, как загорается зелёная кнопка и включается связь.

Я склонилась к огоньку и тихонько позвала:

– Тим?

И тут же Тим чуть ли не прокричал мне в ответ:

– Рири? Ты где? Что с тобой? С тобой всё в порядке?

– Да, всё нормально, – я была рада услышать друга, но в то же время непонятный протест поднимался во мне. Не хотелось признаваться, что я нахожусь взаперти и не могу выбраться.

– Я страшно беспокоился за тебя и за Мышку. Не знал, как с вами связаться. Ты где? – снова спросил Тим. На этот раз голос его звучал поглуше, как будто связь внезапно стала хуже.

– Я на корабле.

– Отлично! Где именно? Я сейчас приду!

Придёт? Я растерянно оглянулась, не зная, как описать, где именно я нахожусь. Пока я выбирала, что ответить, Тим снова настойчиво спросил меня:

– С тобой всё в порядке?

– Да что ты привязался! Как может быть в порядке человек, который находится в рабстве?!!

В ответ раздались только шумы. Я уже испугалась, что связь с Тимом прервалась, когда послышался слабый голос откуда-то очень издалека:

– Рири, не шути так, пожалуйста.

– Какие тут шутки. Всё выглядит вполне убедительным: паруса, реи, солёные брызги, вёсла, кандалы.

Тим помолчал.

– Кажется, у меня только что умерла последняя надежда, – донёсся совсем издалека упавший голос друга.

– На что?

– Встретиться с тобой до того, как найдём выход из игры.

– Это ещё почему?

– Очевидно, потому, что мы с тобой движемся к выходу совершенно разными путями.

– Какими такими разными путями?

– Ты добираешься к маяку по морю, а я – сквозь космос.

Я треснула кулаком по столу.

– Ну уж нет! Я всё равно выйду отсюда и найду вас! У этих тупых пиратов не получится удержать меня! Посмотрим ещё, кто первым доберётся до маяка!

Но я уже кричала в пустоту. От удара об стол мой браслет рассыпался на осколки. На кучку осколков, каждый из которых был в форме правильного крохотного куба. Больше мне не позвонить Тиму. И я даже не успела узнать, где он и как мне его найти, когда я выберусь отсюда. Я закрыла рот и начала машинально сгребать осколки и сметать их в приоткрытый ящик стола. Что ж такое… Накричала на Тима, сломала переговорник. Да уж, отличный способ успокоиться… Ну ничего, пока у меня ещё есть бумага и чернила, я всегда могу придумать что-то, чтобы понять, где мои товарищи.

А сейчас лучше немного отвлечься. У меня руки чесались написать продолжение приключений Тима. Где он очутился. Что там на «Бесстрашной Лисбет». С чего начинается его утро. Я задумчиво почесала кончик носа. Устрою-ка я ему весёлую побудку!

Глава 6

«Тим подскочил от громкого возгласа:

– Тим! Вставай! Пора!

Он судорожно дёрнулся. Помотал головой, пытаясь прийти в себя и понять, где он и что происходит. Память возвращалась рывками. Лента дороги посреди пустыни. Мёртвый – а, нет, не мёртвый, усыплённый! – динозавр. Яйцеобразный космический корабль.

Кто его зовёт? Каюта была такой крошечной, что сомневаться не приходилось: он был совершенно один. Здесь негде спрятаться. Тим обшарил взглядом стены: где приёмник?

– Ты проснулся или нет? – настаивал слегка искажённый голос Эль из так и не обнаруженного динамика.

– Вроде бы, – осторожно ответил Тим.

– Отлично. Через пять минут поднимайся в столовую на присягу. Поторопись, капитан не любит опозданий.

– На присягу? – переспросил Тим. – Я должен буду присягнуть на верность капитану?

– Мы все должны будем присягнуть на верность капитану, – немного нервно хохотнул в ответ далёкий голос.

Эль отключилась. Только тут Тим сообразил, что понятия не имеет, где находится столовая. Значит, и спешить некуда. Не торопясь собрался, умылся. Постоял в нерешительности около душевой, не зная, куда двинуться дальше. И услышал звук шагов: к нему шла Эль.

– Ты не успел, но не переживай. Завтра присягнёшь. И послезавтра. И послепослезавтра.

Тим осторожно сглотнул, боясь надеяться. Его берут? Его оставляют на корабле?

– Давай я проведу тебе экскурсию. Начнём с нижнего яруса, раз уж мы здесь.

Нижний ярус космического корабля был техническим. Парковка для шаттлов, небольшая раздевалка, чтобы снимать и хранить скафандры, душевая и складские отсеки.

Душ на корабле был всего один.

– А зачем больше? – удивилась Эль. – В невесомости помыться не получится. А на стоянках обычно живут в гостиницах, а не на корабле. Это у нас так уж получилось…

Она не договорила, и Тим не решился уточнить, что именно «так получилось».

Через одинаковые расстояния по всему нижнему ярусу были расставлены огромные цилиндрические ёмкости, на каждой из которых была надпись «ГАГМ» с порядковым номером.

– А это что? – спросил Тим, похлопав ладонью по металлическому корпусу.

– ГАГМы, – ответила Эль, как будто это сразу всё объясняло.

– А что такое ГАГМы? – терпеливо переспросил Тим.

– Ещё скажи, что не знаешь, как взлетают космические ракеты, – иронически хмыкнула Эль.

– Конечно, знаю. За счёт сжигания топлива. Продукты сгорания движутся в сторону земли, а ракета поднимается вверх. У неё есть три ступени. Двигатели первой ступени поднимают летательный аппарат примерно на восемьдесят километров над землёй. После того как топливо первой ступени израсходовано, она отделяется и включатся двигатели второй ступени. Вторая ступень доставляет ракету на высоту где-то в сто шестьдесят километров, после чего отделяется с пустыми баками. А уж потом включается двигатель третьей ступени, и он выводит аппарат на планетарную орбиту.

Эль с подозрением рассматривала Тима.

– Из какого музея Древнейшей Эпохи Освоения Космоса ты вынес столь ценные сведения? Уж на что наша «Лисбет» старушка, а и она бы упала в обморок, предложи ты ей такую дикость! Отделяющиеся ступени! Нет уж. Нам наша «Лисбет» дорога вся, целиком.

– А Лисбет – это?.. – спросил Тим, уже зная, какой будет ответ.

– Ой, я же вас не познакомила! Тим, это «Бесстрашная Лисбет», – и она повела рукой вокруг.

Тим слегка поклонился, чувствуя себя довольно глупо. Первый раз в его жизни его знакомили с космическим кораблём.

– Есть, конечно, и более современные способы преодолеть силу притяжения, но на «Лисбет» применяются ГАГМы. Гравитационно-антигравитационные магнитные установки. За счёт смены полярности магнитов они не только помогают преодолеть силу притяжения планеты при взлёте, но и наоборот, дают возможность припарковаться на тех космических объектах, в которых не хватает собственного веса, чтобы создать гравитацию. Например, на достаточно крупных астероидах.

Тим с сомнением посмотрел на неприглядные колонны. Магниты, позволяющие ракете взлететь? Ну-ну. Что-то верится с трудом, не говоря уже о том, что не укладывается в школьный курс физики и астрономии. И в привычную картину мира.

– Ладно, предположим, что от планеты ракета…

– «Бесстрашная Лисбет»!

– Да, да, «Бесстрашная Лисбет» или какой другой космический корабль, устроенный сходным образом. Так вот. Предположим, что оторваться от планеты при взлёте можно с помощью магнитов…

– Гравитационно-антигравитационных установок.

– Угу. А как корабль передвигается в космосе? Тоже меняя полярность магнитов?

Вот в это Тим бы не поверил, даже если бы ему поклялись родиной и поставили на кон все зубы, что не врут. Не может быть, чтобы мотор работал «на магнитной тяге»! Такого просто не бывает!

– Хм. Один магнит заряжен положительно, другой отрицательно, от включения их создаётся импульс, который движет ракету вперёд, – задумчиво протянула Эль.

У Тима упало сердце. Если это действительно так, то на свои знания вообще нельзя рассчитывать. Просто стоит вычеркнуть всё, что ему известно об устройстве мира. Это всё – бесполезно. И он сам бесполезен. И для Эль, и для команды «Лисбет», и для девчонок.

– Но нет, – между тем спокойно продолжала Эль. – «Лисбет» устроена не так. Мотор у неё есть, но он работает на биологическом топливе, а не на разности потенциалов магнитов.

Тим вытаращил глаза. На биологическом? Это то, про что он сразу подумал? Неужели они используют кизяк – высушенный навоз, как какие-то древние кочевники? Вслух Тим не решился озвучить своё предположение, опасаясь, что Эль опять его беззлобно высмеет, но, кажется, вид у него был достаточно красноречивый, чтобы Эль поняла, что он себе представил.

– Кораблю действительно требуются отходы жизнедеятельности человека. Но не те, о которых ты подумал, – Эль не смогла сдержать смеха. – В некотором смысле «Лисбет» можно назвать киборгом, хотя она, конечно, не совсем живое существо. В ней живёт колония бактерий, которые действуют как единый организм. А питаются они углекислым газом. На выходе бактерии создают электрические импульсы, с помощью которых и заводится двигатель.

– Значит, чтобы мотор работал, членам команды нужно всего лишь дышать?

– Угу, – кивнула Эль. – С одной стороны, это удобно. Мы сами – бесплатные и даже вынужденные поставщики углекислого газа, так как мы его непрерывно выдыхаем. А с другой, есть нюансы. Нужно постоянно поддерживать определённую концентрацию углекислого газа в атмосфере. Если плотность газа уменьшается, то часть колонии гибнет.

– А снижается она, когда недостаточно людей дышат внутри корабля?

– Именно. И из-за этого нам нельзя, чтобы численность экипажа опускалась ниже допустимого минимума. У нас сейчас недокомплект команды, поэтому, когда мы отправимся в путь, будем лететь гораздо медленнее. Так что мы тебе очень и очень рады. Лишние лёгкие нам как нельзя кстати. В предстоящем полёте будет нужно много углекислого газа.

Эль задорно подмигнула. Тим незаметно выдохнул. Ладно, он не может быть полезным своими знаниями и кругозором, но хотя бы пригодится как источник углекислого газа. Он пообещает, что будет дышать изо всех сил!

Эль сказала, что самый нижний уровень «Лисбет» считается нулевым. Значит, Тима поселили на первом. Там тоже не было ничего особенного: три каюты и тренажёрный зал. Тим из вежливости приоткрыл дверь спортзала и мельком глянул на поблёскивающие в полутьме тренажёры.

– Угу. Класс, – выдавил он, даже не пытаясь изобразить заинтересованность.

На второй уровень Эль привела Тима, излучая невиданный энтузиазм. Она перепрыгивала через ступеньки, размахивала руками и развила такую скорость, что один раз Тим даже споткнулся и чуть не упал.

– Ну, пошли же! Тут две каюты, моя и врача, это неинтересно. Здесь медотсек, посмотришь как-нибудь потом. А вот тут! – Эль остановилась перед такой же овальной дверью, как и все остальные, только на этой был номер «10». – Вот это действительно заслуживает внимания!

Они вошли в тёмную комнату. Эль предупредила Тима, чтобы он не издавал громких звуков и не делал резких движений. Медленно и плавно она покрутила диммер выключателя. Свет ламп затеплился, стал поярче и наконец, очень постепенно, достиг полной силы.

Тим стоял посреди космического зверинца. Эль возбуждённо рассказывала ему про своих питомцев:

– Это слоновий хрюкан. Жаль, с собой его нельзя взять, он выживает только в условиях здешних лесов. Я нашла его на грани истощения, он бегал кругами в поисках еды! А сейчас он уже почти не встаёт на ноги!

– Умирает? – Тим с сочувствием посмотрел на хрюкана, почти целиком скрытого под слоем мутной воды. Больше всего он был похож на муравьеда с хоботом.

– Наоборот! Когда у хрюканов достаточно питания и благоприятный климат, они вообще не двигаются! Только хоботом собирают стебли и листья водных растений вокруг. Так что скоро мы сможем отправить его назад.

Следующая клетка была почти целиком скрыта ворохом каких-то белых то ли отростков, то ли нитей.

– Тут у меня трудятся мои генно-модифицированные паучки. Я пытаюсь так изменить их геном, чтобы пища передавала свои свойства паутине. Грубо говоря, я хочу получить чрезвычайно крепкое волокно, сохранив исходную толщину и вес нити. Представляешь, какая классная одежда для работы в космосе получится из ткани из таких ниток?

– А чем плоха существующая одежда? – искренне удивился Тим.

– Пачкается, мокнет, пахнет, мнётся, натирает, много весит, – с неменьшим удивлением ответила Эль, как будто это то, чему детей учат в школе с первого класса. – Смотри, вот один из последних образцов моей инновационной ткани из паутины.

Она протянула Тиму небольшой лоскут материи. Она действительно была невесомой и очень приятной на ощупь. Но прочность оставляла желать лучшего: стоило слегка потянуть, как клочок в руках Тима разошёлся надвое.

– Мда-а-а, – задумчиво сказала Эль, глядя на обрывки паутинной ткани в руках Тима. – Надо попробовать увеличить содержание железа в их рационе.

– Возможно, стоит сделать ставку не на прочность, а на эластичность, – предположил Тим.

– Коллаген? Жирные кислоты? Хм, не исключено. Возможно, ты прав. Даже скорее всего! Я попробую!

Около следующей клетки Тим остановился в недоумении. Эль, хитро улыбаясь, спросила:

– Ничего странного не замечаешь?

В клетке были только пучок высохшей травы, поилка с водой и два яблока. Никаких животных. Заподозрив подвох, Тим наклонился к клетке и стал внимательно разглядывать её содержимое. Вроде бы ничего странного… Хотя…

– Яблоки, – вдруг сказал он, выпрямляясь. – Они одинаковые, как будто отражаются в зеркале. Ты их клонировала?

– Молодец, внимательный, – похвалила его Эль. – Познакомься с хамелеандром.

– Хамелеоном?

– Нет, хамелеандром. Хамелеон мимикрирует под окружающую среду, изменяя окраску. А хамелеандр умеет принимать и форму небольших предметов, сравнимых с ним по размеру.

– А какое из яблок настоящее?

– Присмотрись очень внимательно. Видишь, под определённый углом на одном яблоке чешуя поблёскивает? Это хамелеандр.

Прежде чем пойти дальше, Тим наклонился к клетке и тихо сказал:

– У тебя круто получается, дружище! Я бы ни за что не догадался, что это не яблоко, если бы мне не подсказали!

Эль уже не терпелось познакомить Тима с очередными питомцами:

– Это разлетайки.

Тим невольно отшатнулся, когда ворох чёрных крыльев поднялся со дна большого прозрачного аквариума. У разлетаек было настолько маленькое тело, что казалось, в воздухе парят только крылья, соединённые между собой почти невидимой перегородкой.

– Их тоже скоро можно будет выпустить на волю. А здесь ботаны.

Ботаны оказались похожи на маленьких обезьянок.

– У них шерсть вокруг глаз темнее. Создаёт тёмный ободок, напоминающий оправу очков. Поэтому они похожи на учёных обезьян. Я назвала их ботанами.

Тим повернулся к Эль. Она поглаживала стенку очередного аквариума.

– Вот здесь моя любимица. Зовут Омпа. Это сокращение от «орудие мгновенного поражения».

В клетке сидела небольшая симпатичная зелёная змейка, совершенно не выглядящая как орудие мгновенного поражения.

– А как она поражает?

– Наповал, прямо в сердце, – смеясь ответила Эль. – Я раз увидела её и влюбилась навсегда! На самом деле, у неё смертельно опасный яд, разъедающий почти все материалы подобно кислоте.

Тим увидел, что стенки аквариума усеяны отметинами из потёков стекла, как будто кто-то обстреливал их из крошечного огнемёта.

– А зачем ты её сюда принесла?

– Как я могла её бросить? Она была совершенно обезвожена, умирала от жажды! Ей даже плюнуть в меня было нечем.

– Но сейчас-то есть чем, – Тим покосился на бодрую Омпу, шуршащую по дну клетки.

– Угу. Остальные тоже говорят, что лучше бы мне вернуть её в лес. Но ведь так интересно узнать, как у неё образуется настолько разъедающая слюна, не повреждая её собственные слизистые оболочки. Кроме того, – Эль понизила голос, как будто хотела сообщить Тиму большую тайну, – мне кажется, что она начала меня узнавать. Возможно, я смогу её приручить!

Тим только покачал головой. Ему нравилась Эль. Она заражала своим жизнелюбием, энергичностью и подкупала заботой и вниманием. Но именно в этом вопросе он был готов присоединиться к остальным членам команды. Омпе явно было бы лучше вернуться в свой лес.

Уже выходя из космозверинца, Тим почувствовал дуновение ветерка в районе левой руки. Лёгкое ощущение щекотки скользнуло по запястью. Он опустил взгляд. Нет, ничего. На запястье был всё тот же зелёный браслет, выданный ему с формой. Пожав плечами, Тим вышел из комнаты вслед за Эль.

Наверх вела спиральная лестница, которая закручивалась вокруг толстой колонны в центре корабля. Тим не удержался и спросил:

– Эль, а что тут в середине? Колонна же полая внутри, так? И там что-то находится.

– Ну да. Машинный отсек.

Тим вытаращил глаза. При словах «машинный отсек» в его воображении возникала картинка, на которой с диким рёвом сгорало топливо, вырывалось адское пламя и оглушительно грохотал мотор.

– А почему не на нижнем ярусе?

Эль улыбнулась Тиму как юному несмышлёнышу:

– Нижний отдел – уязвимое место корабля. Неудачная посадка, попадание метеорита, случайная разгерметизация двери – и прощай, колония электрогенерирующих бактерий. А вместе с ней – способность передвигаться по космическому пространству и любая, даже теоретическая возможность выжить.

Щёки Тима медленно начали покрываться краской. Ну почему он сам не понял этого очевидного момента? Эль продолжала:

– Самые важные компоненты корабля должны располагаться как можно дальше от поверхности, там, где ниже шанс повреждения. Тогда, даже если корабль получит пробоину или случится другое ЧП[1], критические функции продолжат работать.

Тим с Эль поднялись на третий уровень корабля и оказались перед настежь раскрытой дверью.

– Хм. Я хотела оставить экскурсию на капитанский мостик напоследок, но раз уж Брун здесь и так гостеприимно открыл дверь, давай зайдём. Я вас познакомлю.

Про гостеприимность Эль не то что преувеличила, а просто-напросто безбожно наврала. Капитан – высокий, широкоплечий мужчина – мрачно покосился на вошедших Эль и Тима и сразу же отвернулся к своим приборам, не сказав ни слова.

– Не принимай близко к сердцу, – тихонько шепнула Тиму Эль. – Брун никогда не был душой компании.

Легко сказать «не принимай близко к сердцу». А что, если этот капитан против того, чтобы Тим остался на корабле? Что он, Тим, может предложить в обмен на своё присутствие на «Бесстрашной Лисбет»? После того как Эль рассказала, как устроен этот космический корабль, у Тима растаяла слабая надежда быть полезным своими знаниями, которыми он так гордился в школе. Здешние технологии значительно опережали ту науку, которую изучал Тим. Сейчас он здесь так же нужен, как средневековый кузнец в двадцать третьем веке.

– Брун, познакомься, это Тим. Тим, это…

– Тебе разрешено называть меня капитан, – резко прервал мужчина словесный поток Эль. Тим слабо кивнул. Намёк понят. Никакого панибратства.

Эль подошла к Бруну, чтобы что-то с ним обсудить, а Тим стал рассматривать капитанский мостик. Помещение было небольшим. Одну стену полностью занимал огромный иллюминатор. Тиму вдруг пришло в голову, что окна были во всех помещениях, в которых он побывал сегодня. И на складе, и в спортзале, и в зверинце. Пожалуй, не было иллюминатора только в душе.

– Ну что, как тебе у нас? – вернулась к Тиму Эль.

– Классно, – не очень уверенно ответил он. – Нравится. А зачем на корабле столько окон?

Капитан в ответ на это насмешливо скривил губы и бросил:

– Ты представляешь, что такое окно?

Тим, конечно же, знал.

– Окно – это сквозное отверстие в той части помещения, которая…

– Вот именно, – нетерпеливо прервал его Брун. – Окно – это дыра в стене! А что такое космический корабль, ты представляешь? Снаружи давит вакуум, изнутри – атмосфера.

Тим открыл было рот, но капитан не дал ему закончить:

– Ты понимаешь, что в корабле должна быть такая же атмосфера, как на исходной планете обитания? Ну хотя бы такая, при которой члены экипажа могут выжить? Корабль подвергается давлению изнутри и снаружи, и это даже без учёта движения! И в этой конструкции ты предлагаешь ещё прорезать дырки? Только для того, чтобы члены команды могли полюбоваться на неизменную черноту космоса. Трогательно, но совершенно непрактично.

Тим растерянно оглянулся через плечо на то, что он счёл иллюминатором.

– То есть в этом корабле окон нет совсем?

– Нет, конечно же. Только мониторы, – засмеялась Эль. – Если постоянно сидеть в голых стенах, то за время космического путешествия с ума сойти можно.

– А что же выводится на монитор?

– Трансляция с камеры. Картинка реальная, просто её улавливают приборы, а не твой глаз.

Тим хотел было что-то спросить или добавить, но не решился. Он неопределённо пожал плечами и опустил глаза.

Когда они ушли с капитанского мостика, Тим с облегчением перевёл дух. Всё же было что-то в Бруне неприятно подавляющее, не дающее свободно дышать.

– Пойдёшь смотреть навигационную рубку? – с некоторым сомнением в голосе спросила Эль. – Не уверена, что тебе понравится.

– Конечно, пойду, – отозвался Тим. – Можно подумать, тренажёрный зал был интереснее. Почему мне там не должно понравиться?

Эль улыбнулась.

– Ну, навигация – это довольно специфическая история.

– Почему?

– Увидишь.

Навигационная рубка больше всего напоминала музей старинных приборов. Кругом, куда ни посмотри, были пристроены подзорные трубы, бинокли, монокуляр на треногах и упорах. Над ними располагались как бумажные, так и интерактивные карты звёздного неба. Тим до сих пор не понимал, как ему относиться к тому, что на «Бесстрашной Лисбет» поразительная простота, если не сказать бедность, соседствовала с такими технологиями, о каких в современной науке ещё не было даже идей. А на «Лисбет» такое инновационное оборудование располагалось в помещениях с облупившейся краской и спартанской обстановкой.

Вот и сейчас Тим не понимал, то ли подзорные трубы и бинокли – это меганавороченные приборы, то ли никому не нужное старьё. И то и другое могло выглядеть одинаково.

Тим с интересом хмыкнул, подошёл поближе и стал заглядывать в один окуляр за другим. Эль с усмешкой наблюдала за ним. Наконец Тим повернулся к ней и спросил с какой-то растерянностью:

– Объективы тоже подключены к камерам на корпусе корабля? В каждом виден маяк, но везде по-разному. Где-то ближе, где-то дальше, кое-где вообще виден только кусочек. Как-то странно.

Улыбка пропала с лица Эль.

– Действительно, – задумчиво сказала она, пристально глядя на Тима. – Это достойно удивления.»

Глава 7

Я перевернула исписанный листок, поднесла перо к бумаге и… остановилась. Только что слова безудержно лились из меня, и вдруг поток пересох в один миг. Это было очень досадно. Почему так удивилась Эль? Что такого увидел Тим в этих окулярах? Неужели это тот самый маяк, к которому мы в итоге должны попасть? Если так, то Тим будет там раньше меня! У него-то маяк уже в поле зрения, а я сижу взаперти!

Ладно, наверняка это какой-то другой маяк. Не может быть, чтобы Тим закончил игру вперёд меня. Мы давали клятву, что пройдём её вместе. Хотя… О чём я говорю! Это же не по-настоящему! Я всё придумываю. Сама. Из головы. Правда же? Я же не бросаю записки про Тима в бездонную мусорку. Значит, эти фантазии реальностью не становятся. Точка.

Помотав головой и отогнав неприятные мысли, я решила быстренько додумать такое продолжение истории про Тима, которое бы меня устроило. Я бросилась в объятия сверхмягкого дивана – кстати, кажется, я к нему уже привыкла и даже начала получать наслаждение от того, как уютно можно в нём угнездиться – и прикрыла глаза. Попыталась вызвать на внутреннем экране образ Тима и Эль в навигационной рубке, но увидела совсем другое.

«– Давайте немного передохнём. Мышка устала, – говорит Вентор.

Мышка невольно улыбается. Ей приятно, что о ней кто-то заботится.

Они только что вышли из тёмного туннеля в тускло освещённое помещение. Пользуясь остановкой, Мышка опускается на пол. Комнатка пуста. Напротив виднеется дверь с врезанным дверным глазком.

– Через двадцать минут включится ночной режим, – возражает Болдер. – С учётом того, что у нас необученный новобранец, ждать этой радости нецелесообразно.

– Ночью же вроде бы спокойнее? – находит в себе силы пискнуть Мышка. – Может, пойдём после включения ночного режима?

Все хмуро смотрят на неё.

– Ну коне-е-е-е-ечно, – издевательски тянет Троер. – Тишина, спокойствие, датчики улавливания звуков и движения, лазерные лучи сигнализации, активированные тепловизоры… И маленькая Мышка, которая двигается как самый настоящий большой слон! Что может быть спокойнее?

– Нет, нам нельзя ждать, пока «Пирамида» перейдёт в режим ночной охраны, – хмуро соглашается Болдер. – Ладно, пять минут на отдых, потом идём.

Вентор машет рукой, предлагая Мышке посмотреть в глазок. Она поднимается и подходит к двери. Заглядывает. Хмурится.

– Что ты видишь?

– Какие-то стены. Здания, что ли? А почему без окон? На крышах у этих домов декор какой-то странный. Похожи на фрукты и овощи в корзинах.

Вентор наклоняется к Мышке и треплет её по голове:

– Это же при-лав-ки! Прилавки! Овощной отдел!

– Как? – Мышка машинально приглаживает взъерошенную причёску. – В смысле?

– Ты забыла, что «Пирамида» – это торговый центр?

Мышка несколько раз открывает и закрывает рот.

– Ого. Значит, когда вы говорили, что «Пирамида» – это огромный супермаркет…

– То подразумевали его физические размеры.

Мышка ошарашенно хлопает глазами:

– Я как будто попала в сказку про великанов! Жуть какая!

– Почему? – удивляется Вентор.

– Да потому что приходится смотреть на самые привычные вещи снизу вверх. Очень сильно снизу. Как будто кто-то превратил меня в букашку и сейчас растопчет.

– Ты преувеличиваешь, – улыбается Вентор.

Мышка опять возвращается к дверному глазку:

– Эта «Пирамида» просто нереально гигантская! Она стеклянная?

– Да, стены у неё из стекла.

– И у неё несколько этажей? Вон там выше как будто галереи вдоль стен тянутся.

– Ага. Мы на первом уровне, а над ним есть ещё три. Но мы туда не ходим. Всё, что нужно для жизни, есть у нас, внизу.

– А что на крыше? Плохо видно. Свет какой-то мигает.

– Где?

Вентор наклоняется к глазку, смотрит в него, пожимает плечами.

– Честно говоря, не знаю. До тебя крышей ещё никто не интересовался.

Процесс разглядывания «Пирамиды» прерывается голосом Болдера:

– Выдвигаемся. Гайс, ты присматриваешь за Мышкой.

Мышка невольно морщит нос и вздыхает. С Вентором было бы проще и приятнее. Гайс кривит рот. Кажется, он новому назначению рад не больше Мышки, но спорить с Болдером не берётся.

Болдер бесшумно открывает дверь и лёгкой тенью выскальзывает наружу. Секретари один за другим направляются за ним. Сначала Троер, потом Вентор, ободряюще подмигнувший Мышке. Гайс подталкивает Мышку вперёд, сам он становится замыкающим.

Мышка выходит наружу и ахает. Действительность оказывается намного более ошеломляющей, чем виды сквозь обзор дверного глазка.

– Тише ты, – шикает на неё Гайс.

Мышка, не обращая внимания, делает неуверенный шаг вперёд как будто в трансе.

Гайс, шипя что-то сквозь зубы, хватает её за одежду и втягивает обратно, в тень.

– С ума сошла? Хочешь познакомиться с Сихраси?

– Стоит вести себя острожнее, девочка, – поддерживает мерзкого типа и спокойный Болдер.

– Да ладно, может, она спец по ядам, парализующим газам и электрошоку, – глумливо ухмыляясь, вмешивается Троер.

Мышка ёжится. Она оценила масштабы «Пирамиды». Наверное, одним пшиком местного освежителя воздуха можно уложить на месте пару десятков секретарей!

Дорога кажется Мышке бесконечной. Никогда ещё её столько не толкали, не одёргивали и не шикали на неё. «И я ещё раньше сердилась на Тима, что он меня шпыняет! Да Тим – просто ангел по сравнению с этими…» – печально думает Мышка, в очередной раз споткнувшись и получив тычок в спину от своего… кхм… присмотрщика. Чтоб Гайсу пусто было!

Секретари то ныряют в какие-то щели, то ползут по каким-то узким проходам, то прижимаются спинами к стенам. И постоянно Мышка ощущает волны недовольства от Гайса. Вентор время от времени оборачивается к ней, подмигивает, одобряюще кивает. Но Мышка-то понимает, что она всего лишь балласт. Обуза. Тяжкая ноша. «Подобрали из жалости, – недовольно пыхтит про себя Мышка. – И думают, что можно мной понукать. Ну нет. Я ещё им докажу, какая я нужная, полезная и со всех сторон замечательная».

Наконец её унижение закончено. Нырнув в очередной раз в тёмный лаз, они довольно долго пробираются в темноте на ощупь, пока не достигают двери. Мышка щурится от яркого света.

– Добро пожаловать! – улыбается Вентор, обернувшись к ней. – Мы пришли!

Вентор выдаёт Мышке коробку с разной одеждой на выбор. Тут есть какое-то нелепое платье, всё в воланах, омерзительного ярко-розового цвета, несколько брюк и маек, юбки. В шортах, в которых Мышка попала в Низвуку, ходить неудобно. В тенях и укрытиях, где живут секретари, не слишком-то жарко. Из вороха одежды Мышка выбирает форму, похожую на солдатскую. Плотная ткань, закрытые колени и локти, незаметная расцветка. Удобно, практично, незаметно. То, что надо, чтобы стать настоящим секретарём.

Поверх одежды лежит светло-зелёный браслет. Мышка берёт его в руки, вертит, рассматривает. Пожимает плечами, возвращает браслет в кучу одежды и убирает всё, что не подошло, обратно в коробку. Браслет ей ни к чему. Наряжаться тут не перед кем. И вообще, украшения могут мешать.

Направляясь на выход из комнаты, где она переодевалась, Мышка слышит два голоса. Они разговаривают друг с другом на повышенных тонах. Действительно, почему Мышка подумала, что секретарей всего четверо? По ушам бьёт резкий женский голос:

– Это ты называешь едой? Да тут же холестерина хватит, чтобы завалить табун лошадей! С гарантией!

– Ведж, не преувеличивай! Никто ещё не умер от… – пытается возразить ей дружелюбный незнакомый голос, но Ведж его перебивает:

– Вот именно! «Ещё» не умер! Предлагаешь начать сегодня?

– Слушай, все любят картошку фри!

– И это не значит, что её надо есть, Кукер!

Глаза Мышки привыкают к свету, и она смотрит по сторонам. Она находится… да, однозначно в кухне! Хотя не видно ни плиты, ни духовки, но инструменты, кухонный инвентарь и главное – гора продуктов – однозначно на это указывают. На столе лежит несколько гигантских долек картошки фри, разрубленных на кусочки поменьше. Видимо, чтобы сделать порции, пригодные для секретарей. Также Мышка замечает что-то вроде котлеты, тоже искромсанной на части.

Ведж – черноглазая стройная брюнетка с короткой стрижкой – наседает на Кукера. Он высокий, пухлый и смешливый. Ведж поворачивается к вошедшим и с обвинением заявляет:

– Опять Кукер пытается всех нас отравить…

Она замолкает, замечая Мышку. Кукер с любопытством подаётся вперёд и здоровается:

– О, привет! Новенькая? – обращается он к Болдеру. Тот кивает. Кукер расцветает в улыбке: – Отлично! В рядах секретарей пополнение! Значит, сегодня на ужин не только картошка фри и наггетсы, но ещё и… – он делает паузу, после чего торжественно провозглашает: – мороженое!

Все одобрительно гудят, даже Болдер сдержанно улыбается. Только лицо Ведж перекашивает гримаса:

– Кукер, нет! Только не мороженое! Холодная, тяжёлая, сладкая еда… и после фастфуда! С этим никакой желудок не справится!

– Веджи, расслабься, – треплет её по плечу проходящий мимо Вентор.

– С одного раза мы точно не помрём, – уверенно подхватывает Троер.

– Если бы это был единственный раз, – закатывает глаза Ведж. – Этому бездельнику, – она кивает на Кукера, – и повода никакого не надо, чтобы закатить пир горой!

– С такой жизнью повода можно и не дождаться, – смеётся Кукер.

Мышке он нравится. Весёлый, но не злой, как Троер, и не навязчивый, как Вентор. И умеет готовить. Идеальный мужчина. Вернее, секретарь, конечно же.

Несмотря на все причитания Веджи, обед получился отличным. Мышка наелась от души. Ну кто не любит картошку фри, наггетсы и мороженое? Наверное, только занудные взрослые. Обед окончен, и Мышка вяло оглядывается по сторонам несколько осоловелым взглядом.

– А где мы находимся? – спрашивает Мышка. – Где-то под землёй?

– Почему под землёй? – удивлённо отвечает Вентор. – Мы в недрах «Пирамиды». Под пищевым блоком.

В разговор встревает Троер:

– Мышкам, конечно, привычнее жить в норках, – по обыкновению насмешливо бросает он. – Но мы норки не роем. Пользуемся благами цивилизации.

– Наш главный принцип – «незаметный симбиоз», – встревает в разговор Гайс. – Мы используем только то, что можно найти внутри «Пирамиды», но так, чтобы никто не смог обнаружить и следа нашего существования!

– Из-за Сихраси? – спрашивает Мышка, понизив голос.

Гайс кривит лицо в знак подтверждения. Болдер спокойно добавляет:

– Мы для Сихраси паразиты в её безупречной системе. Незапланированные приживальцы. Конечно, она пытается от нас избавиться. А мы стараемся этого не допустить.

Гайс наклоняется поближе к Мышке, сердито шевеля бровями:

– Поэтому нужно быть тише воды, ниже травы…

– Мельче песчинки и безвкуснее тофу, – ехидно добавляет Троер.

– Тофу как раз-таки универсален потому, что безвкусен! – взвивается от его слов Ведж. – Хоть в салат, хоть в суп, хоть в десерт! Да, сам тофу вкуса не имеет, зато он перенимает его у продуктов, с которыми готовится!

Мышка пытается сдержать улыбку, глядя на взбудораженную Веджи. Кажется, лучше сменить тему. Например, поинтересоваться, почему они так боятся Сихраси.

– Если «Пирамида» такая огромная, здесь наверняка полно мест, где можно незаметно спрятаться, – с вопросительной интонацией предполагает Мышка.

Кукер весело ей подмигивает в ответ:

– И ещё тут полно мест, где можно незаметно стащить еды!

Гайс презрительно хмыкает:

– Главное слово – «незаметно». В этой компании слоноподобных увальней незаметно сделать что-то – это почти подвиг. Пожалуй, только Болдер чего-то стоит.

– Спасибо за такую лестную оценку, – хмыкает в ответ Болдер, не слишком увлечённый разговором. Он поворачивается к Мышке и поясняет: – Готовим и едим мы под пищевым блоком, чтобы иметь доступ к огню и не выдать себя запахами еды. Спокойно, в голос общаемся там, где высокий уровень шума. Например, под вентиляцией. На самом деле датчики, улавливающие звуки, включаются только ночью. И как раз ночью надо быть крайне осторожными.

– А где вы спите?

– Пошли, я покажу тебе! – воодушевлённо подскакивает Вентор.

Все беззлобно смеются над его энтузиазмом.

– Отстань от девочки, Вентор, – бросает ему Болдер и снова поворачивается к Мышке. – Спать можно в любом безопасном месте. По ночам Сихраси включает датчики, реагирующие на шум, движение, тепло и запахи. Поэтому главное, чтобы спальня не находилась близко к проходам торгового центра. У нас обустроены места для ночёвок в самых разных концах «Пирамиды», чтобы была возможность отдохнуть там, где застанет ночь.

– А где сегодня будем ночевать? – Мышка не может сдержаться и широко зевает.

Кукер тепло улыбается ей в ответ:

– Здесь недалеко. Скоро отдохнёшь.

В темноте можно разглядеть разложенные на полу матрасы, на которых спят секретари. Мышка ворочается с боку на бок. Стоило прилечь и сон как ветром сдуло. Спустя несколько минут она не выдерживает и трогает за плечо своего соседа по ночёвке:

– Вентор! Ты спишь?

Вентор вздрагивает во сне и хрипло отвечает:

– Сплю. А ты чего не спишь?

– А мне не спится, – шепчет в ответ Мышка. – Расскажи мне, чем занимаются секретари?

– Тебе зачем?

– Мне надо!

– Спать тебе надо… – голос Вентора затихает, кажется, он проваливает в сон.

Мышка трясёт его за плечо:

– Расскажи мне быстренько, – умоляюще шепчет она, – и через три минуты ты уже будешь спать!

Вентор громко вздыхает, но тут же испуганно поднимает голову и оглядывается. Вокруг стоит тишина. Кажется, они никого не разбудили. Вентор откидывается на спину и отвечает Мышке:

– Секретари живут в «Пирамиде».

– Я помню! Это секрет, поэтому они и секретари.

– Угу… Здесь они добывают всё, что им нужно для жизни…

– Еду?

– Угу.

– Одежду?

– Угу.

– Инструменты?

– Угу.

– Материалы?

– Угу.

– Прялку и веретено?

– Угу.

– Вентор, ты спишь! Зачем вам веретено?

Вентор переворачивается набок и тихо возмущается:

– Во-первых, я не говорил ни про какое веретено! А во-вторых, я не сплю…

Вентор опять замолкает и начинает размеренно дышать. Мышка садится на своём матрасе.

– Вентор! Я тоже хочу!

– Веретено? – вздрагивает со сна Вентор.

– Да какое веретено! Я хочу научиться тырить вещи из «Пирамиды»!

В разговор врывается возмущённый шёпот Гайса:

– Секретари ничего не тырят! Мы, можно сказать, спасаем то, что иначе было бы выброшено!

Мышка отвечает с жаром:

– Вот и я хочу спасать!

– Да что ты! А ловушки Сихраси?

– Вы же их умеете обходить? Вот и я научусь!

– Да чтобы тебя научить, надо пять лет жизни потратить!

Мышка набирает воздуху в грудь, чтобы ответить на колкость, но тут к разговору присоединяется примирительный шёпот Кукера:

– Мышенька, а хочешь, я тебе проведу экскурсию по кухне? Я уверен, тебе будет интересно.

– Будет, – тут же соглашается Мышка. – И как вы еду достаёте интересно! И как вы одежду шьёте. И как разные штуки делаете.

Внезапно раздаётся ехидный голос Троера:

– Наша уважаемая гостья стремится стать секретарём-универсалом!

– Мышка, не слушай его, он просто циник и язва и всегда таким был, – слышится голос Кукера.

– Да ладно, всё надо в жизни испытать! – возбуждённо шепчет Мышка. – Чтобы потом уже определиться со специализацией. Ну, или не определяться и заниматься всем интересным!

– А поспать вам, случайно, не интересно? – сонно спрашивает Вентор.

– Нет! – твёрдо отвечает Мышка. – Тут решаются вопросы самоиде… самоиденти… в общем, я пытаюсь понять, чем мне заниматься! Я должна найти своё место среди секретарей! Своим появлением создала для вас проблемы, но я готова их решить! Отработать! Принести пользу!

– Предлагаю для начала тебе замолчать и дать поспать остальным, – раздаётся голос Болдера. Мда, их разговор уже разбудил всех заснувших. Мышка открывает было рот, чтобы что-то сказать, но Вентор, севший на матрасе рядом, мягко давит ей на плечи, заставляя лечь в постель. Он укрывает её одеялом и тихонько желает:

– Спокойной ночи!»

Глава 8

Я чуть ли не скрипела зубами. Сегодня провалился ещё один план побега. Я спряталась на подвесной галерее над дверью комнаты, держа в руках тяжёлый горшок с цветком. Ждала, пока кто-нибудь из пиратов, чтобы оглушить его и выбраться из комнаты. Увы, руки у меня дрогнули, и я просто выронила горшок вместо того, чтобы прицельно бросить его на голову вошедшего.

Хорошо всё же, что пираты ведут себя как образцовые зомби. Иначе мне пришлось бы придумывать объяснения валящимся с потолка горшкам. Будь пираты хоть немного в здравом уме и трезвой памяти, наказали бы без всяких сомнений. Я поёжилась от этой мысли. Но худой пират, принёсший еду, просто передёрнул плечами, чтобы стряхнуть попавшие на него комки земли.

Хорошо, что кухарка любит убираться. Я быстренько нацарапала какую-то бредовую историю про чистоту, чтобы она пришла и собрала с пола свидетельства моей криворукости. Засунула листок в мусорку, села за стол и стала ждать.

Я провела рукой по столешнице. Пальцы царапнуло. Склонив голову, я обнаружила новую подсказку:

И рядом:

От этой народной мудрости во мне опять начало подниматься раздражение. Мама мне постоянно твердит о том же самом. Ну какое может быть «подумать», когда надо действовать? Тим с Мышкой бродят где-то снаружи одни, без моего присмотра, а я тут буду мыслителя изображать!

Я невольно усмехнулась. Я подсознательно считала своими подопечными не только Мышку, которая была младше на два года, но и моего лучшего друга Тима. И то, что им сейчас приходится справляться с чем-то без меня, сильно беспокоило.

Откуда-то издалека донёсся низкий голос пиратки. Она пела что-то бравурное. Лихой марш настолько не подходил под моё настроение, что я невольно заозиралась, ища, где выключается звук. Но вдруг я застыла, прислушиваясь. Пели двое! К женскому голосу присоединился мужской. Неужели тощий пират так красиво поёт?

Тем временем певцы зашли ко мне и вместе, дружно стали наводить порядок. Они закончили одну песню и начали следующую, медленную и тягучую. Про предсмертный разговор бойца со своим конём. Странноватый хор. И выбор репертуара оригинальный. Но получается красиво. Я хмыкнула. Ощутила себя на концерте в vip-ложе.

И вдруг меня взяла такая тоска! Даже у зомбированной кухарки и пирата-тугодума есть друзья, работа и радость в жизни. Свобода передвижения, в конце концов! А мне даже просто, чтобы получить миску каши, нужно сочинять бредовые истории! А ведь когда-то в мою честь давали банкет! Я блистала на сцене в роли Прекрасной Дамы. Рядом был мой благоразумный Тим. И куча поклонников, подарков, цветов…

И мне так захотелось испытать ощущение праздника. Захотелось людей, смеха, веселья. Комплиментов. Удовольствий.

Приступ внезапно навалившейся ностальгии был таким острым, что я глубоко вздохнула, взяла голубой лист бумаги, украшенный тиснением, и записала то, что сумела вспомнить о банкете.

Посередине просторного зала стоял длинный накрытый стол. Меня посадили в центре стола. По одну руку от меня сидел Тим, по другую – Влюблённый Рыцарь.

Стол был уставлен блюдами, тарелками, подносами, бокалами, графинами, бутылками. У меня кружилась голова. От шума, от запахов, от обилия красок вокруг, а больше всего – от переизбытка чувств.

Я в деталях описывала каждое блюдо, которое мы тогда пробовали, все напитки, ароматы и ощущения. И когда я уже собиралась закончить своё сочинение, что-то будто заставило меня написать ещё несколько фраз:

Но главным украшением стола стало совсем другое блюдо. Никто не знал, кто его заказал или приготовил. Никто не понимал, как оно появилось посреди праздничного стола. Видимо, его прислал нам какой-то добрый волшебник или тайный доброжелатель. Как ещё можно объяснить то, что именно это блюдо помогло мне понять, что происходит на самом деле и как мне выбраться отсюда.

Я намеренно не стала описывать, что это за блюдо. Пусть Экзаменатор поломает голову, раз уж он запихнул меня сюда. Не буду облегчать ему жизнь, подсказывая готовое решение.

Уже забросив лист в мусорку, я вдруг сморщилась от неожиданной мысли. Зачем я заказала себе в помощь какую-то еду? Почему я не попросила, скажем, волшебника или джина? Да хотя бы просто какой-нибудь могучий воин сгодился бы. Такой, чтобы смог скрутить кухарку. Она казалась достойным противником в отличие от хилого пирата.

Я только покачала головой. Я вела себя странно, но, честно говоря, когда я бралась за перо, у меня было чувство, что мозг мой отключается, а подключается какое-то внешнее устройство, закачивающее мне в голову истории.

Пока я размышляла над проблемами борьбы за свободу, пираты безропотно воплощали написанное. Мне притащили столько еды, что вся моя немаленькая комната была заставлена блюдами, тарелками, супницами, графинами и прочей посудой.

Я с сожалением окинула взглядом комнату, заставленную сервировочными столиками с тарелками. Не было никакой надежды хотя бы попробовать каждое из блюд. «Но я всё же попытаюсь!» – решила я с внезапно нахлынувшим воодушевлением и принялся поднимать блестящие колпаки, закрывавшие блюда.

Всё было на высшем уровне: свежесть, вкус, сервировка. В самом центре этого гастрономического рая обнаружилось большое, овальное блюдо, прикрытое блестящим колпаком. Я с любопытством приподняла колпак и невольно отпрянула. Что это? Салат? Десерт? Или просто насмешка?

То, что лежало на блюде, меньше всего походило на еду. Там была фигурка маленького спящего голого старичка в какой-то очень условной набедренной повязке. Вокруг его лысой головы пенился пушистый ворох сахарной ваты. Из неё же была сделанная длинная седая борода. Старичок лежал на листьях салата среди нарезанных яблок и апельсинов, распространяя приятный аромат ванили и корицы. Что за бред? Неужели это торт? Да у кого рука поднимется его разрезать? Я взяла длинный нож, который лежал рядом, отложила его в сторону и уже собиралась отодвинуть подальше дурацкое блюдо, когда торт вдруг ожил.

Старичок завозился, заворочался, сел и стал протирать глаза. Я выронила колпак из рук. Он глухо стукнулся о ковёр.

– А вы, простите, кто? – вырвалось у меня.

– немедленно отрекомендовался старичок. Говорил он неспешно, тягуче, так что получались полустихи-полупесня.

– Носитель мудрости? Какой такой мудрости?

Я посмотрела на свои босые ноги и рассмеялась. Сегодня с утра мне было лень обуваться, так что наставление странного старичка попало в яблочко.

– Спасибо за совет. А почему вы так странно говорите?

– скромно потупился в ответ носитель старинной мудрости.

Я окинула его подозрительным взглядом. Был один вопрос, на который мне очень хотелось узнать ответ:

– А как же вы сюда попали?

– охотно сообщил старец.

– И вас приняли за поросёнка? И положили на блюдо, чтобы накормить меня? – я просто не знала, верить ли своим ушам. Может, я сплю? Даже для сна ситуация была слишком нелепой. Размером маленький старичок был действительно где-то с хорошего поросёнка. Но как можно спутать человека, пусть и невысокого, с животным?

Старичок продолжал вещать:

– Что ещё за загадки? – спросила я. – Какие сны?

Я помотала головой, пытаясь сообразить:

– То есть пираты находятся под гипнозом? Или всё же в виртуальной реальности?

Старичок с охотой пояснил:

– Да вы с ума сошли? – невольно вскричала я. – Что вы говорите? Я из этой каюты шагу сделать не могу, не то, что погрузить в транс целую команду!

Я потрясла головой. Сложно было поверить в услышанное, но в глубине души я подозревала, что дело так и обстоит. Очень уж сильно пираты походили на зомби и появлялись они только после того, как я сочиняла что-нибудь.

Тем временем старец увидел в углу комнаты открытый сундук, из которого свисали разные тряпки. Выбирая утром одежду, я не сильно церемонилась. Складывать аккуратно было лень, а если свалить грудой, то потом ничего не найдёшь.

Поэтому я махнула рукой на получившийся бардак, рассчитывая, что он как-нибудь сам собой испарится. Например, с помощью кухарки.

Ткнув пальцем в развороченные недра сундука, старичок заявил:

Хм. Пока что я находила одежду только моего размера. Но сундук был гигантским, так что я его не расковыряла и на треть. Может, в оставшихся двух третях найдётся что-то подходящее.

Из глубин сундука я выудила детский банный халат, шаровары на малыша лет четырёх и пару шлёпанцев. Старец с величавым видом принял одежду и облачился.

Пока он разбирался с поясом халата, я постаралась собраться с мыслями.

– Послушайте… кстати, как вас зовут?

Старичок, нагнувшись, пропыхтел в ответ:

Я похлопала глазами, пытаясь свести воедино противоречивую информацию. Так всё же имя – это тайна или нет? Но этот чудик не заметил моей заминки.

– Послушайте, ммм, Дуван, а откуда вы взялись? Я поняла, что вы пробрались в мою каюту, притворившись поросёнком. А до этого что было? Кто вас прислал?

Старичок с кряхтением распрямился.

Интересно, на кого это Дуван намекает?

– Вы не про Тима, случаем? Или Мышка договорилась, чтобы вы мне помогали?

Тьфу ты! Ну что за нелепый старикашка! Развёл какие-то тайны на ровном месте!

– Но вы же сказали, что вы мой проводник? – вдруг вспомнила я, как отрекомендовался Дуван в самом начале. – Тогда помогите мне выбраться отсюда!

Я аж вызверилась от таких советов:

– А вы предлагаете спокойно сидеть взаперти? Мои друзья развлекаются, у них там приключения всякие, а я ломлюсь в закрытую дверь! И совсем не в переносном смысле этого слова! Разве это справедливо?

Что! За! Бред! Как можно отправиться в путь, не выходя из каюты? И ещё окно зачем-то приплёл! Я глубоко вздохнула и закатила глаза. У меня появился проводник, но толку от него было как от козла молока.

Мне хотелось выругаться, но я сдержалась. С совершенно невозмутимым лицом я прошла к столу. Он был уставлен блюдами с моего «заказанного» пира, но аппетит у меня пропал начисто. Старичок ковылял за мной, время от времени спотыкаясь в великоватой обуви.

Для начала надо избавиться от посуды и еды. Я добыла пустой лист бумаги и села писать очередную муть про кухарку-уборщицу. Дуван зудел под боком:

Бросив листок в волшебную корзину, я собиралась заниматься разработкой очередной попытки побега. Но меня зацепили слова Дувана.

– Почему это невозможно делать быстро И хорошо? У меня всегда только так и получается! В этом моя сила и преимущество!

Я даже сощурила глаза и подбоченилась. Я и правда так думала. Если сила Тима – анализировать и создавать новое, то моя – действовать! Быстро, безжалостно и хорошо. Ну, чаще хорошо, чем наоборот. Если честно, то бывало по-разному. Но я предпочитала думать, что моё преимущество именно в девизе «Пришёл, увидел, победил». Без всяких «просчитал, спланировал, порефлексировал». Дуван продолжал вещать:

– Ты хочешь сказать, что я не думаю? Да я только и делаю, что думаю! Все мозги уже сломала, размышляя, как вскрыть эту дурацкую дверь!

Были бы у меня беруши, я бы сейчас обязательно ими воспользовалась. Но уши заткнуть было нечем, так что пришлось максимально абстрагироваться от нудного стихоплёта. Дуван что-то причитал своим речитативом про импульсивность и расторможенность, которые приводят к бессистемности, неупорядоченности, пропускам и ошибкам. Я больше не слушала его чушь. Это не имеет ко мне никакого отношения! Я сосредоточилась на самом важном.

Самый простой и очевидный способ открывания дверей – ключом. Поэтому я недолго думая написала сказку про ключ, выросший на дереве и подходящий ко всем замкам. Этакая волшебная отмычка.

Долго искать его не пришлось. Я сорвала ключ с дерева, покрытого листвой интересного серебряного цвета. Открыла замок – он послушно щёлкнул. Я уже приготовилась торжественно завопить, но… Дверь не поддалась ни внутрь, ни наружу.

Я проворачивала и проворачивала ключ в замке. Он послушно крутился в обе стороны, щёлкал, но дверь так и оставалась неподвижным монолитом.

Ко мне подошёл Дуван и похлопал меня по руке. Видимо, хотел поддержать меня и по-дружески похлопать по плечу, но для этого ему не хватило роста.

Дуван накрыл мою руку своей. Он взял у меня ключ и положил его в карман своего халата. Я ощущала себя совершенно потерянной. У меня же был ключ, открывающий все замки, почему не получилось?

Дуван довёл меня до сундука, на котором я спала, уложил и укрыл одеялом. Я лежала, пялясь в потолок. Сон не приходил. Если дверь не открывается ключом, то как ещё её можно вскрыть? Я тяжело вздохнула. Подумаю об этом позже. И я закрыла глаза.

Глава 9

«Мышка пыхтит и пытается отжаться от пола. Бормочет себе под нос:

– Каждый раз одно и то же!

Руки подламываются, Мышка плюхается на пол. Продолжает говорить сама с собой:

– Кажется, я стопроцентный дохляк.

Встаёт в планку. Произносит на разные голоса:

– «То ли дело Тим». «Вот брат у тебя – это да!» «Смотри, как он учится, будь такой же умной, будь такой же замечательной»…

Падает на пол, сердито говорит:

– Я пыталась! Но разве можно с ним сравняться!

Смотрит на свои дрожащие руки.

– Всегда-то у родителей Тим на первом месте, а Мышка идёт в приложение… – добавляет почти шёпотом: – Никому не нужное приложение…

Решительно встаёт, начинает приседать.

– Я… вам… всем… докажу… что… и Мышка… может…

– Мышаня! Что это ты делаешь? – в помещение входит Вентор. Он с недоумением рассматривает пыхтящую от натуги Мышку.

Мышка отвечает, продолжая приседать:

– Трени… руюсь…

Лицо Вентора слегка вытягивается.

– А… зачем?

Мышка с лёгким стоном садится на пол.

– Чтобы стать сильной, ловкой и полезной.

– Мышенька, ты и так прекрасна! Чесслово! Тебе вовсе не обязательно…

Мышка бросает на него сердитый взгляд:

– Ещё как обязательно!

– Может, лучше я тебя свожу в конфетный отдел? Мы проберёмся туда как две мышки и…

Мышка сглатывает, но решительно мотает головой:

– Нет, Вентор. Я не хочу шоколада, – опять сглатывает, – я хочу тренироваться. Извини, но ты мне слегка мешаешь.

Вентор встаёт, несколько разочарованно вздыхает, разворачивается.

– Ты мне обязательно покажешь конфетный отдел! – примирительно бросает ему вслед Мышка. – Как только я научусь быть такой же ловкой, бесшумной и незаметной, как все секретари.

– Мышуль, – пытается снова начать Вентор, – да зачем тебе это? Я прикрою.

– Нет, спасибо, – качает головой Мышка. – Я пойду с тобой только тогда, когда меня не надо будет прикрывать.

С решительным видом Мышка кладёт руки за голову и начинает делать упражнения на пресс. Разговор окончен.

– Болдер, ты только посмотри на неё, – возмущённо заявляет Вентор.

Мышка поднимает глаза и видит, что в комнатку пришёл Болдер, который спокойно наблюдают за её потугами приобщиться к большому спорту. Мышка краснеет. Злится.

– Мышуня, давай поговорим. – Вентор присаживается на корточки и наклоняет голову, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Вот что ты хочешь?

– Ну, давай поговорим! – выпрямляется Мышка так, что теперь она смотрит на Вентора сверху вниз. – Чего я хочу? Я много чего хочу! Готовить как Кукер и Веджи. Бесшумно передвигаться. Обращаться со всякими обвязками-снарягами. Понимать, что можно брать в «Пирамиде», а что нет. Ну вот это всё, что умеете вы!

Мышка делает широкий жест рукой. Она в напряжении ожидает ответа. Время от времени она слегка приподнимается на носочках, как будто стараясь стать немного повыше. Болдер с сомнением разглядывает Мышку.

– Мне это всё очень интересно! Не переживай за меня, я смогу. У меня точно получится. Я только кажусь слабой и неуклюжей, на самом деле…

Мышка замолкает и стискивает зубы, вспомнив, что Болдер только что наблюдал за её упражнениями. Навряд ли он поверит в то, что она в прекрасной форме.

– А ты ничего не забыла?

Мышка с удивлением смотрит на Болдера.

– Кажется, ты ждала кого-то, когда мы встретились впервые.

Ох, точно! Про встречу с братом и его подругой она как-то подзабыла. Слишком уж много всего интересного происходит вокруг.

– Ну… да. Надо найти Тима и Рири. Но это ждёт, это не срочно!

Вентор смотрит на неё с подозрением:

– Не срочно? Да ты уходить не хотела, собиралась остаться под дверью Низвуки несмотря на всю опасность…

Глаза Мышки сверкают нездоровым возбуждением:

– Слушайте, я всю жизнь пыталась догнать и перегнать старшего брата. Его все любят, хвалят и постоянно ставят мне в пример. И сейчас я, может, впервые в жизни очутилась в ситуации, где его нет. Где меня ни с кем не сравнивают. Где я могу быть собой. Разреши мне попробовать всё, что хочется. И добиться чего-то самой.

Вентор растерянно разводит руками, а Болдер слегка хмурится и говорит:

– Ты хочешь всё сразу. Возможно, стоит расставить приоритеты и выбрать что-нибудь одно?

Мышка задумывается, поднимает глаза к потолку. Через минуту уверенно мотает головой:

– Хорошая мысль. Но нет. Мне интересно примерно всё. Можно сказать, что я всеядная. Как таракан.

Болдер хмурится:

– Послушай, секретари проходят серьёзную подготовку прежде, чем выйти на охоту…

– Я согласна.

– С чем? – уточняет Болдер.

– Пройти подготовку.

Болдер задумчиво рассматривает Мышку.

– Хорошо. Договаривайся с куратором и определяй график занятий. Когда Гайс скажет, что ты готова…

– Кто?!!

Болдер не успевает закончить фразу. Гайс, который вошёл незаметно для остальных и тоже услышал о своём новом назначении, возмущён не меньше Мышки. Он таращит глаза в шоке:

– Болдер! За что ты так со мной! В чём я провинился?!!

Мышка подхватывает:

– Пожалуйста, ну пусть это будет не Гайс? Давай мой куратор будет Вентор?

Вентор активно кивает, но он успевает только открыть рот, как Болдер обрывает всех:

– Куратором Мышки назначается Гайс. Как самый ответственный и принципиальный в вопросах безопасности. Как самый щепетильный во всех мелочах.

Вентор с досадой отворачивается, кривит рот в обиде. Мышка опускает голову. Болдер кладёт ей руку на плечо и тихо поясняет:

– Вентор, конечно, с радостью возьмётся за твоё обучение. Вопрос в том, чего ты хочешь от этих занятий. Если научиться выживанию в условиях борьбы с Сихраси, то лучше Гайса тебе куратора не найти. А если приятно провести время в болтовне и комплиментах, тогда…

Мышка не даёт Болдеру закончить фразу:

– Я всё поняла. Моим куратором будет Гайс. Я приложу все усилия, чтобы обучиться и помогать вам…

– Вообще, это необязательно, – мягко прерывает её Болдер. – Веджи, например, никогда не ходит на охоту. Но нам и в голову не придёт упрекать её этим или допустить хотя бы тень осуждения даже в мыслях.

Мышка упрямо трясёт головой:

– Я смогу. Я буду. Я стану секретарём.

Обучение на секретаря оказывается не таким лёгким, как надеялась Мышка. С доставшимся ей куратором не слишком просто найти общий язык.

Мышка сжимает в руке лист бумаги так, что он мнётся в кулаке. Читает вслух:

– «Тема занятия: ходьба». Серьёзно?!! Вообще-то, я умею ходить!

Гайс скрещивает на груди руки и цедит:

– Покажи.

Мышка резко разворачивается на пятках и делает несколько шагов туда и обратно, нарочито топая.

– Ну как? Убедительно?

Куратор хмыкает и закатывает глаза:

– Если бы мы не находились в самом звукоизолированном помещении, Сихраси уже бы изучала тебя. Изнутри. Пыталась бы понять, что это за странный паразит без инстинкта самосохранения, – тут Гайс щурит глаза и с нажимом добавляет: – А вместе с тобой она переловила бы остальных!

Мышка вздрагивает и пытается сделать несколько шагов на цыпочках. Подошва на её босоножках поскрипывает, соприкасаясь с полом.

– Ты так далеко не уйдёшь, – Гайс поджимает губы, с неудовольствием глядя на попытки Мышки двигаться бесшумно. – И всё равно тебя слышно.

Плечи Мышки опускаются, голова поникает.

– Тема сегодняшнего урока: движение около препятствий.

Мышка стоит навытяжку. Вид у неё решительный.

– Попробуй пройти вдоль стены так, чтобы тебя не было видно. Торчит локоть! Теперь голова! Колено! И ты забыла основы бесшумной ходьбы! Снова грохочешь так, словно приглашаешь Сихраси на свидание с собой. И всеми остальными заодно!

Мышка мотает головой, крепко зажмурив глаза:

– Нет, нет! Я не полезу! Я боюсь высоты!

Гайс довольно улыбается:

– Это же прекрасно! Тогда мы с тобой сейчас же расстаёмся, я возвращаюсь к своим делам вместо того, чтобы учить упрямую девчонку, которая шумит как стадо носорогов, требует к себе особого внимания и…

– Мышонок, не слушай его, – прерывает Гайса невесть откуда появившийся Вентор. – Тебе не придётся висеть над пропастью! Надо всего лишь пройти по довольно широкому карнизу. Я покажу тебе дорогу, я пойду впереди!

Мышка делает несколько глубоких вдохов и кивает. Вентор бесшумно взбирается на учебный тренажёр. За ним следует Мышка. Лоб её блестит от пота, губы подрагивают, но она лезет наверх.

Сегодня у Мышки другой куратор. У неё урок на кухне. Гайс предполагал, что урок будет вести Веджи, но она была не в духе и отказалась от такой чести. Так что обучение выпало на долю Кукера.

Сначала Кукер предлагал Мышку прекратить урок, потом просил, затем стал уговаривать и едва ли не умолять… Сейчас же, стоя в кухне, засыпанной мукой чуть ли не по колено, он в ярости рявкает:

– Я сказал, что тебе это не надо!

Мышка и не думает пугаться. Она вздёргивает нос кверху, упирает руки в бока и заявляет Кукеру:

– Ещё как надо! И я буду учиться добывать нам продукты! И ты меня не остановишь!

Кукер отшатывается от Мышки, как будто она угрожает прирезать его на месте.

– Мышенька, а у нас полно еды!

Та в ответ легонько топает ногой, поднимая в воздух мучное облачко:

– Мы её съедим.

– И у нас полно обученных добывать продукты секретарей!

– Ещё одна пара рук лишней не будет!

Кукер печально обводит взглядом кухню. Уборка предстоит на полночи, не меньше.

– Послушай, Кукер, – пытается донести свою мысль Мышка. – Я, конечно, пока приношу мало пользы, – при этих словах Кукер издаёт нервный смешок. – Но я же научусь! Я буду заниматься! У меня станут сильные руки и я больше не выпущу мешочек с мукой! Правда-правда!

Кукер тоскливо глядит на Мышку:

– Да зачем тебе это?

– Надо. Я смогу. Это важно для меня самой в первую очередь! Но и вы не пожалеете! Я стану полезной!

В кухню заходит Веджи. И Кукер, и Мышка вздрагивают и слегка съёживаются, как будто пытаются стать как можно незаметнее. Они с опаской ждут скандала.

– Ого! – с уважением говорит Веджи. – Такого даже я ни разу не устроила, как бы меня не бесил этот любитель мусорной еды!

– Зачем сразу обзываться, – с видимым облегчением говорит Кукер. – Мышка просто пыталась понять, какие продукты мы добываем и как.

– «Бери только то, что в «Пирамиде» предлагается на вес. Набирай не больше, чем можешь унести. Не оставляй следов», – старательно цитирует Мышка Кукера.

– Мышуля, я уже говорил тебе… – с досадой снова начинает Кукер.

– Не слушай его, девочка, – неожиданно перебивает его Веджи. – В своё время я поверила им, что мне не стоит отправляться на охоту. – Веджи пристально смотрит Мышке в лицо: – А вот ты сделай по-своему. Хочешь добывать – научись, иди и добудь.

– Но зачем… – разочарованно тянет Кукер.

К нему резко поворачивается Веджи:

– Вы и эту девочку определите на кухню? Пусть у нас будут три повара! Сейчас мы каждый день ругаемся из-за меню, а когда нас станет трое, то начнём драться! Прелестно придумано!

Веджи издевательски хлопает в ладоши. Кукер молча сопит. Он понимает, что бы он ни сказал, это будет использовано против него.

– Прежде чем продолжить урок, – примирительно говорит Мышка, – надо убраться здесь.

И она приступает к уборке.

Гайс держит перед собой листок, пробегает по нему глазами.