Читать онлайн Путеводная звезда

Пролог

На улице вовсю тарабанил дождь. Просачивался сквозь щели в крыше из пальмовых веток. Тяжелые капли больно били по носу. Именно они и привели меня в чувство. В воздухе стоял спертый запах рыбы. Мне было жутко холодно, не знаю, сколько часов я провела на сырой земле. На мне было слишком легкое платье, и оно все промокло. Вот бы сейчас укутаться в теплое одеяло и пить горячее какао. Вот бы все это оказалось сном. И бандиты! И этот остров!

Первая попытка встать не увенчалась успехом. Тело было обмякшим, все еще кружилась голова. Засохшая кровь на ладонях напомнила события минувшего вечера. От воспоминаний я вся съежилась. Когда меня схватили, я, словно разъяренная кошка, ногтями вцепилась в руку бандита. Разодрала ее в кровь, укусила изо всех сил… Во рту вновь возник привкус его соленой крови. Но этим я его лишь разозлила. Этот мерзкий тип с гнилыми зубами что-то вколол мне. Последнее, что помню, – напуганные глаза Пхонпан, как она пыталась спасти меня и сама попала в плен этим извергам. Вот если бы она была хоть чуточку умнее…

Постепенно глаза привыкли к полумраку. Меня бросили в каком-то сарае. В углу стояла облезлая рыбацкая лодка. В самом центре – деревянный стол, весь испачканный остатками рыбы. Где-то за тонкими стенами сарая все стихло – дождь закончился, и я услышала шум океана. Шатаясь, кое-как добралась до двери, но, как я и думала, та оказалась заперта. Зачем я вообще решила остаться на этом проклятом острове? Сидела бы сейчас в своем роскошном офисе и занималась любимой работой!

Меня знобило. Всеми силами я пыталась не поддаваться панике. «Все будет хорошо», – успокаивала я себя. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я выберусь. Ну, или Король спасет меня. Он никогда меня не бросит. И ведь мы собрали нужную сумму. Бандиты получат деньги и, конечно же, выпустят меня. Как назло, на память пришел боевик, в котором наркоторговцы похитили жену главного героя, но, когда он отдал им выкуп, они все равно убили ее. Как же я попала в этот блокбастер? Как я могла оказаться в плену у работорговцев? Я что, теперь товар? Где моя спокойная размеренная жизнь?

За дверью послышалось дребезжание телефона. Это точно звонил мой. Я больно прикусила губу, осознав, что мне до него не добраться. Наверное, выпал, когда они меня тащили. Телефон продолжал трезвонить, а затем я услышала шелест мокрой листвы, все ближе и ближе – кто-то еле слышно крался к сараю. Телефон умолк. Сердце у меня ушло в пятки.

– Лана, – услышала я до боли знакомый голос.

Как такое возможно?! У меня галлюцинации?

– Лана, где ты? – продолжал звать голос.

– Я здесь, – ответила я, все еще не веря своим ушам.

Отодвинув деревянный засов, мой спаситель распахнул дверь. Поначалу меня ослепил яркий свет, но мало-помалу глаза привыкли к нему. Я разглядела не только силуэт, но и лицо. Это не галлюцинации.

– Как ты здесь оказался? Тебя не может здесь быть! Ты же…

– Я приехал за тобой.

Сотрясаясь от рыданий, я кинулась в родные объятия.

Глава 1

Ты делаешь из мужчины Бога, и он тебя бросает,

другая делает из него зверя, и он лижет ей руки и не отстает от нее.

Оскар Уайльд «Веер леди Уиндермир»

Двумя месяцами ранее…

Закинув руки за голову, Илья покачивался в старом кресле-качалке, что досталось мне в наследство от бабушки, как и вся квартира. Лет десять назад бабуля изменила планировку, соединив кухоньку с небольшим залом. Получилась просторная гостиная, где теперь я варила нам кофе, а Илья, качаясь в кресле, говорил по телефону. Сквозь шум кофе-машины до меня доносился его уверенный голос с прекрасной дикцией. Опершись о кухонную тумбу, я с замиранием сердца любовалась им. Как же тонко он выдерживает паузы в разговоре. А как грамотно и мудро излагает мысль. Он гениален!

Как мне повезло. Все в нем прекрасно. Этот торс Аполлона без единого изъяна, от которого захватывает дух. Черные как смоль волосы, в которых я так люблю утопать руками, вдыхая ни с чем не сравнимый аромат, по сей день сводящий меня с ума. Он – моя единственная слабость. Где бы мы ни находились, он всегда притягивает мой взгляд. Я словно смотрю на мир через него, через его мужественную красоту, грацию и опьяняющую силу. И, даже когда я закрываю глаза, его силуэт встает передо мной и я продолжаю смотреть на него, любоваться им, впитывать его яркий, засевший глубоко в сердце образ.

Он и есть моя жизнь.

Терпкий аромат кофе вернул меня к реальности. Разлив его по кружкам, я открыла кухонную тумбу, чтобы выкинуть мусор. Оттуда прямо на меня выпали разноцветные контейнеры из-под мяса, которое я заказывала вчера из ресторана напротив. Илья сидел спиной ко мне, увлеченный телефонным разговором, но это мне и на руку. Мой секрет так и не был раскрыт: я вообще не умею готовить. Все, что я подаю к столу, – как правило, заслуга умелых рук шеф-повара.

Я разделалась с уликами моей маленькой лжи, затолкав пустые контейнеры поглубже в мусорное ведро, затем понесла кофе Илье. Присела на диван напротив кресла-качалки и начала вслушиваться в разговор.

Диван был так же стар, как и кресло. Если бы я весила больше пятидесяти килограммов, он с треском разлетелся бы подо мной по всей комнате. Великое счастье, что мистер Томас всегда занимает его добрую половину, иначе диван уже давно бы развалился И не дай Бог кто-то, кроме меня, позарится на тронное ложе! Мистер Томас тут же издает свое коронное грозное «мяу», затем нервно машет хвостом, пресекая тем самым незаконное посягательство еще на подходе. Да и редко кто желает расположиться там, где только что лежал огромный серый кот, оставляющий после себя комки липнущей к одежде шерсти.

– Благодарю, дорогой, – говорил Илья в телефон. – Теперь эта передача обречена на успех, с таким-то ведущим.

На другом конце провода кто-то что-то долго отвечал, видимо, что-то приятное. Илья одобрительно кивал головой, широко улыбаясь, а глаза его радостно блестели. Продолжая слушать собеседника, Илья потянулся за кофе, стоявшим на журнальном столике. Длинными красивыми пальцами он взял исходящую паром чашку и поднес к лицу. Прежде чем делать глоток, полной грудью вдохнул аромат. Попробовав кофе на вкус, одобрительно кивнул мне и озарил сияющей улыбкой. Мол, кофе удался на славу. А по-другому и быть не могло. Я заказываю кофе прямиком из Колумбии – чего только не сделаешь ради любимого мужчины. Илья – настоящий ценитель кофе. Для него важно все: и сорт, и прожарка, и помол, и хранение. Для Ильи чашка хорошего кофе с утра – залог успеха всего дня. Без кофе весь день насмарку. Ну а плохой кофе хуже, чем его отсутствие.

– Что ж, увидимся в Москве, я позвоню, как прилечу. До встречи.

Илья попрощался с собеседником и бросил трубку. Он весь лучился блаженством, я же при упоминании Москвы вдруг вся сжалась. Наверно, в командировку собрался, а мне совсем не хотелось с ним расставаться. Хоть мы и не жили вместе, но довольно часто встречались. Когда Илья вместе со мной в Питере, мне спокойно.

– Что за передача? Я не улавливаю суть, – обратилась я к Илье.

– Ну как же, конфетка! Я уже полчаса говорю об этом по телефону, я думал, ты давно обо всем догадалась, ведь ты же у меня такая умная! – Он резко встал и принялся ходить по комнате. – Они наконец оценили меня и дают мне собственную передачу. Это уже не какой-то новостной репортаж. Я – единственный ведущий!

– Но разве студия находится не в Москве? – Я тревожно крутила чашку в руках.

– А я тебе о чем и говорю?! – Илья артистично вскинул руки к небу. – Я уже и вещи собрал. Сегодня провожу последний репортаж и через два дня лечу в Москву.

Чувствуя, как горлу подкатывает ком, я сделала глоток кофе, ощутив при этом противную горечь во рту. Как же я ненавижу кофе! Но каждый раз продолжаю пить его с уверенностью, что эта фальшивая любовь сделает нас с Ильей ближе.

– А как же я? – С усилием проглотив кофе, постаралась произнести этот вопрос самым твердым голосом. – Я что, останусь в Питере?

Илья вдруг встал и подошел ко мне. Хотел было присесть на диван, но Томас нервно забил хвостом, и тогда Илья опустился на одно колено прямо передо мной, нежно обвив мои руки своими. Мое сердце замерло.

Неужели?!..

Он передо мной на коленях и вот-вот скажет заветные слова. И больше уже не будет звенеть мамин голос в голове: «Детка, пора перестать быть карьеристкой, тебе скоро тридцать, а ты до сих пор не замужем, хорошо бы задуматься и о детях». А то я никогда не думала! Сколько раз я представляла, как Илья надевает на мой палец кольцо и я кричу это заветное «да!» И как я мечтала о кучерявом малыше с такими же черными глазками, как у любимого.

И вот этот миг настал!

– Лана, этот год с тобой – самое прекрасное время в моей жизни. Таких женщин, как ты, я никогда не встречал, да и не встречу уже, – он смотрел мне прямо в глаза.

– Два года, – автоматически поправила я его, стараясь не закричать от счастья.

– Что?

– Мы вместе два года.

– Вот видишь, время с тобой летит незаметно. Я буду скучать по твоим чумовым ужинам. Никто, кроме тебя, не готовит мясо так вкусно. Вчера оно было просто отменным! Но мне пора идти дальше, ведь я так мечтал об этой передаче. Сколько бегал по кастингам!.. Тебе ли не знать?

– Скучать? Я не понимаю, – растерянно пробормотала я.

– Мои мечты наконец сбываются! Что тут непонятного! – воскликнул он, и его горячность уже не показалась мне настолько привлекательной. Неужели вместо того, чтобы сделать мне предложение, он собирается сейчас меня бросить?..

– Но я смогу прилетать на выходные. Или ты ко мне. Или вообще могу все бросить и поехать за тобой. Разве это такое большое расстояние – от Питера до Москвы? – отбросив тревожные мысли, все еще твердым голосом предложила я.

– Знаю, конфетка моя, ты – лучшая из женщин, – он притянул к себе мое лицо и нежно поцеловал. – Но все это будет отвлекать меня. Мне придется поднимать рейтинги, а у холостяков популярность всегда выше. Когда-нибудь, когда я решусь жениться, это непременно будешь ты, – он весело подмигнул. – Удобнее женщины просто нет на свете. Чего стоит один твой блестящий ум! А сколько дельных советов ты мне дала! И все это в сочетании с твоей красотой…

– Тогда я буду звонить тебе…

– Давай лучше я, – он отстранился и резко встал. – И только, может, иногда, у меня ведь столько дел впереди! – Он медленно и как-то драматично, словно бы играя роль, отпустил мои руки и направился к двери.

– Я буду ждать звонка, – я тоже подскочила, но не знала, что можно было сказать или сделать, чтобы он передумал и остался. Или хотя бы позволил уйти вместе с ним.

– Знаю, конфетка, знаю! А теперь мне пора лететь, покорять вершины! Я и так слишком задержался.

Илья отвернулся, накинул пальто на плечи и безмолвно вышел, оставив меня в звенящей тишине. Все еще не веря в происходящее, я вновь медленно села и уставилась в пустоту перед собой. Плечи поникли, к горлу вновь подкатил ком. Так я и сидела какое-то время, уткнувшись взглядом в старое кресло-качалку, которое сейчас стояло неподвижно. «Только не смей плакать», – повторяла я себе, да и плакать я никогда не умела, слишком сильная для слез. Я обязательно что-нибудь придумаю. Это еще не конец.

Над креслом висела фотокарточка, с которой на меня смотрела большими глазами цвета неба девочка с золотистой копной кудрей. Отец называл меня «моя кудряшка Сью». Эта девочка искренне верила в сказки со счастливым концом, пока отец не перестал ночевать дома. Стал приходить все реже, а мамин плач в пустой комнате слышался все чаще. Однажды девочка в рождественское утро помолилась Боженьке – бабушка говорила, что Боженька отвечает на все молитвы, – и попросила, чтобы папа не бросал ее. В это Рождество отец не пришел: у него появилась еще одна кудряшка, только уже в другой семье. И тогда девочка поняла: жизнь – не сказка.

Помню, когда мы познакомились, Илья сказал, что ему не нравятся кудри. Прямые волосы пошли бы мне гораздо больше. Уже тогда я была не в силах ему сопротивляться и делала все, что он скажет. Желая понравиться, изо дня в день избавлялась я от непокорных кудрей.

– Ну хватит! – сказала я вслух. – Не время предаваться воспоминаниям! Меня тоже ждут великие дела.

Сглотнув ком в горле, а вместе с ним и всю боль, я отправилась в спальню. Сквозь открытое окно просачивался свежий морозный воздух. Ветер шевелил выцветшие ажурные занавески на окнах. Мой взгляд в очередной раз упал на обои, на которых кое-где уже змеились трещины, напоминая мне, что я давно уже не в гостях у бабушки, а полноправная хозяйка квартиры и мне давно следовало сделать ремонт и заменить мебель. Но я слишком занята, да и рука не поднимается что-либо менять. Страшно стереть воспоминания, хранимые каждым уголком этой квартиры. Только здесь я обретала радость и умиротворение, каких не могла найти в наполовину опустевшем родительском доме. Разве смогу я избавиться от этой огромной старомодной кровати с металлическим изголовьем, на которой сейчас торжественно лежит брючный костюм, дожидаясь своего звездного часа? Я коснулась рукой мягкой бархатистой ткани. Торжественный белый, идеально подходит для этого дня. Что ж, пора в офис.

Вдруг тишину пронзил звук дверного звонка. Я полетела к двери сломя голову, сшибая косяки и другие препятствия на своем пути, абсолютно уверенная, что сейчас вновь утону в любимых черных глазах с дьявольской искринкой, а все это представление было лишь шуткой, очередным спектаклем, – Илья успешно отработал очередную роль. Распахнув дверь, а вместе с ней и все свое сердце, я впилась взглядом в глаза напротив, но черной бездны в них не отыскала. Они оказались цвета неба и почему-то смотрели сквозь запотевшие очки.

– Вы кто? – недоуменно спросила я.

Незваный гость не спешил с ответом. Он словно бы не знал, как подступиться к разговору, переминаясь с ноги на ногу и иногда почесывая седовласый затылок. Мистер Томас подбежал к двери и стал ластиться о черные штаны старика, оставляя на них клочки шерсти. Столь странное приветствие со стороны кота моей бабушки немало меня удивило. Всех моих гостей Томас встречает коротким «мяу» и легким взмахом хвоста. Еще никого он не удостаивал настолько нежного приветствия. Томас покидает свое ложе только по нужде или ради баночки кошачьей еды, и не какой-то там, а обязательно со вкусом кролика. В общем, нрав у кота хоть куда, другого кота у бабули и появиться не могло.

– Да что вам нужно? Вы что-то продаете? – Мне хотелось скорее отделаться от старика. Даже на какой-то момент показалось, что он безумен, и я бы с радостью захлопнула дверь прямо перед его носом, но Томас предательски стоял на пороге, словно бы они с незнакомцем давние друзья.

– Доброе утро, – наконец начал старик, дергая себя за совершенно белые усы.

– Не такое оно и доброе, – съязвила я.

– У вас что-то случилось? – поинтересовался он.

– Что вам нужно? – спросила я, пропустив мимо ушей его вопрос.

– Вы правы, мне действительна нужна ваша помощь… – Он протянул мне белый конверт, без подписей и марок.

– Что это? – спросила я.

– Прошу, передайте его в соседнюю квартиру.

– У меня нет времени, бросьте в почтовый ящик.

Старик на мгновение опустил голову.

– Это слишком важно, чтобы оставить в почтовом ящике или в двери, и я не могу дождаться жильцов. Вы – единственная, кто отворил мне дверь.

– Послушайте, я очень спешу. Ничем не могу помочь, да и соседей я в лицо никогда не видела.

– Вот и познакомитесь! Это письмо может изменить судьбу одного несчастного человека, – оживился незнакомец.

– С чего вы взяли, что мне есть дело до судьбы и счастья какого-то там человека? – возмутилась я.

Старик ответил мне безмолвной улыбкой. Было видно: он нисколько не сомневается в том, что я передам письмо. Я же окончательно убедилась, что он не в себе. В какой-то момент даже попыталась захлопнуть дверь, но Томас продолжал стоять на пороге и ласково тереться о ноги загадочного гостя. И это не оставило мне выбора.

– Давайте свое письмо, – сердито сказала я, выдергивая его из руки старика.

– Девятая, – пробурчал старик.

– Что?

– Вы не спросили, какая квартира… я говорю – девятая. Через одну от вашей.

– Всего доброго, – ответила я.

Томас наконец ушел с порога и отправился на свой диван, словно бы его миссия в этих переговорах была выполнена. Я же с облегчением захлопнула дверь. Осмотрев «безумное» письмо со всех сторон, я уже хотела бросить его в мусорку, но что-то меня остановило, и я убрала его в старинный бабушкин сервант, теперь хранивший не только коллекционный фарфор, но и мои документы.

Глава 2

Не стоит бояться перемен,

чаще всего они случаются именно в тот момент,

когда они необходимы.

Конфуций

В большом мегаполисе не так уж важно, какова цена твоей машины и сколько у нее лошадиных сил. В пробках все равны. Этим утром они оказались особенно длинными – город утопал в снегопаде. Вот уже полчаса новенький «Мерседес» практически стоял на одном месте, а дворники непрерывно смахивали снег с лобового стекла. Из стереосистемы доносилась знакомая мелодия, от которой почему-то щемило сердце. Она то и дело погружала меня куда-то далеко в прошлое, забирая мое внимание. Я же всеми силами пыталась направить его на годовой отчет, сейчас открытый на ноутбуке. Цифры и ячейки прыгали перед глазами и, казалось, даже пританцовывали под музыку.

– Это невыносимо! Выключите радио! – возмутилась я.

– Это не радио, а мой специальный плейлист. Вам не нравится Фрэнк Синатра? – спросил водитель такси, расплываясь в улыбке.

– Какая разница, кто? Мне нужна тишина! – Я захлопнула крышку ноутбука.

Мелодия наконец обрела слова: «Let it snow, let it snow, let it snow…»

Конечно, это же старая американская рождественская песня, которая все праздники играла у бабули. Бабушка звонко подпевала, а я хлопала в ладоши, при этом посматривая на часы, все еще надеясь, что отец придет.

Музыка стихла. В груди продолжало щемить.

– Желаете конфетку? – спросил водитель.

– Что? Какую еще конфетку? – раздраженно отозвалась я. Водитель со своей конфеткой напомнил мне об Илье… «Моя конфетка», так он всегда меня называл. Когда я теперь услышу это вновь?..

– В честь праздника – каждому клиенту конфетка с посланием.

– Праздника? – удивилась я.

– Так Рождество ведь! – торжественно объявил водитель.

Я перевела взгляд в окно. Город будто кричал мне: «Лана, оглядись вокруг! Рождество!»

На удивление стоял ясный солнечный день. Солнце в Питере. Вот так сюрприз! С неба падал пушистый мерцающий снег, что для нашего города тоже большая редкость. Снежинки выплясывали в воздухе причудливый танец, красуясь перед горожанами и туристами, заполонившими старинный город. Улочки преобразились, с нетерпением ожидая вечера, чтобы засиять миллионами прекрасных фонариков. Прохожие, хоть и охваченные предпраздничной суетой, все же останавливались и подставляли голову солнцу, позволяя снежным хлопьям растаять на теплой коже. Во всем этом и вправду есть какая-то магия. Но… мне все равно. Казалось, буквально все вокруг счастливы. Все, кроме меня.

– Я не верю в эти глупости с посланиями. И Рождество ваше – это тоже большая глупость! – ответила я.

– Но это же самые счастливые дни в году! Люди становятся чуточку добрее, открывают свои сердца друг другу и Богу. Все с надеждой ожидают чуда и…

– Довольно с меня этих сказок! Расскажите это лучше вашим деткам. Хотя, нет! Не забивайте их голову такой ерундой, еще травмируете хрупкую детскую психику. Рано или поздно они поймут, что борода-то у деда фальшивая, да и чудес не существует!

– Разве можно так жить, совсем без веры? – как-то совсем тихо спросил водитель.

– Верить в этом мире можно только себе и надеяться тоже только на себя. А там, наверху, лишь космос. Пустой, холодный и… а конфетку, пожалуй, я съем.

– Пожалуйста, – водитель протянул мне конфету.

– Только не во имя праздника, а во имя шоколада!

Я с наслаждением смаковала конфету. Вот это настоящий бальзам для моей души. В последний раз я ела шоколад больше полугода назад, когда Илья уехал в командировку на месяц. Всегда боялась, что мой лоб покроется прыщами, что, конечно же, привело бы Илью в ужас. Покончив с маленькой трапезой и почувствовав, как легкая волна радости прокатилась по всему телу, я развернула фантик и увидела там очень странное послание:

«Звезда укажет тебе путь, она вернет тебя домой, к чистому листу».

– Что за глупости! И кто только это придумывает? – я раздраженно скомкала фантик.

Тем временем водитель уже успешно припарковал автомобиль прямо у входа в офис.

***

Последние семь лет я работаю в международном интернет-магазине. Free time или «Свободное время» – не только самый крупный интернет-магазин в России, но и самый первый. У нас можно купить все: от самой мелкой безделушки до бытовой техники и даже мебели. Мы появились на рынке, когда люди и представить не могли, что можно совершать покупки, лежа на диване. Месяц за месяцем, год за годом мы завоевывали доверие наших клиентов, сохраняя их драгоценное время. Во главе Free time стоит Вадим Алексеевич. Я называю его «шеф», но только между нами, все остальные обращаются к нему по имени-отчеству.

Шеф дорожит своим детищем. Сегодня уже никому не нужно рассказывать о нас, все знают наш бренд. Но я помню время, когда сидела на холодных звонках и убеждала потенциальных клиентов в том, что за нами будущее, что именно мы им нужны. У меня блестяще это получалось. Вот уже как два года мы вышли на международный рынок. Были времена, когда компания стояла на грани банкротства. В такие моменты шеф молча уезжал в отпуск, абсолютно один, а через неделю-другую возвращался с гениальной идеей, которая не просто спасала наш бизнес – выводила на новый уровень. Да. Шеф гений. Все гении, как правило, немного странные. Однажды он собрал всех руководителей высшего звена на планерку. Мы приготовились к мозговому штурму, и тут он раздает всем холсты и краски:

– Рисуйте!

– Эм-м… Что?

– Что хотите! Вы не знали, что Эйнштейн в перерывах между раздумьями над формулами играл на скрипке? Это полезно для мозга. А вы рисуйте. Мне нужны свежие идеи!

И с ним не поспоришь.

В свои пятьдесят пять он очень хорош собой. Лет пять назад у него начали редеть волосы, и он обрился наголо, что очень ему идет, особенно в сочетании с его голубыми глазами. Имеется у него скромное брюшко, но шеф виртуозно прячет его под шикарным классическим костюмом. А еще больше шарма ему придает годовой доход. Весь этот набор так и манит наших длинноногих офисных акул. Но как только на пороге появляется Натусик, – так шеф называет свою горячо любимую женушку, – «акулы» тут же расплываются, кто куда. В общем, Натусик не дремлет, регулярно наведывается в офис, чтобы проверить своего драгоценного мужа.

Мне часто приходится вести деловые переговоры с мужчинами, и я подметила, что, когда выгляжу максимально строго, сделка проходит легче. Мужчинам проще вести переговоры с себе подобными, поэтому я стараюсь не выделяться. Строгий деловой костюм, никаких вызывающих нарядов, ни намека на сексуальность.

Жене шефа я почему-то сразу понравилась. Однажды она приехала в офис, нашла меня и изящно повязала мне на шею шелковый платок, идеально подходящий к моему костюму, при этом причитая:

– Лана, дорогая, как ты все это выдерживаешь? Груз таких проблем не для женских плеч, это вредно для кожи. Постоянный стресс! А вдруг морщины появятся? Зачем ты прячешь такую красоту за этими ужасными костюмами? Тебе надо срочно переодеться, женщина должна оставаться женщиной везде… никогда не знаешь, где, когда и кого повстречаешь. Брюки – это не сексуально, не женственно!

Натусик же является олицетворением женственности. Она не идет, а порхает, словно бабочка, каждый взмах крыльев которой говорит: «Посмотри, как я прекрасна! Я – совершенство!» Ее никогда не увидишь в брюках. Во всех ее нарядах есть какой-то французский шик, она всегда романтична и загадочна. Их браку с шефом уже больше двадцати лет, а муж до сих пор ее боготворит. Вот и сегодня Натусик приехала на разведку в офис и встретила меня у двери, ведущей в кабинет нашего начальника.

– Он уже ждет тебя, – она игриво подмигнула мне. – Поздравляю!

– Спасибо, Наталья Викторовна, – ответила я.

– Ты это заслужила, девочка, дерзай.

Я гордо распахнула дверь в кабинет, охваченная ощущением ликования. Наконец я займу принадлежащее мне по праву место – должность коммерческого директора. Мои труды оказались не напрасны, я буду трудиться еще усерднее, чтобы оправдать доверие, и, конечно же, хоть на какое-то время отложу мысли об Илье. Работа всегда была для меня лучшим лекарством.

– Лана, присаживайся, мне нужно с тобой поговорить, – шеф указал рукой на стул.

– Я как никогда готова, и не только к разговорам, но и к действиям, шеф, ты же меня знаешь.

– Ты права, я слишком хорошо тебя знаю, – он сделал глоток воды. – Лана, ты же понимаешь: то, что мы сегодня на коне, – не только наша с тобой заслуга. Мы просто поймали волну, опередили будущее. Стали первыми в своем деле. Но в жизни все быстро меняется, и мы должны быть готовы к переменам. Меняться, меняться и еще раз меняться. А если ты не готов, жизнь тебя пережует и выплюнет, останешься за бортом. Пришло время перемен. Правила игры меняются, теперь нам придется работать в условиях высокой конкуренции. Ты мне нужна.

– Шеф, ты же знаешь… я с тобой.

– Ты как никто другой заслужила эту должность, и я уже подготовил все документы, – он протянул мне папку с бумагами. – Неофициально ты и так ее уже давно занимаешь. Но я не помню, когда ты в последний раз была в отпуске. Уже года три ты работаешь на износ.

– Шеф, я в полном порядке, полна сил. Если понадобится, могу хоть жить на работе, – я даже встала и стремительно прошлась по кабинету, продемонстрировав этим свою боевую готовность.

– Вот я об этом и говорю. На износ. А что если ты сломаешься в самый неподходящий момент?! На прошлой неделе я прилетел с конференции лучших бизнес-коучей. Сколько же нового я там услышал! Оказывается, чтобы быть максимально эффективным, нужно хорошо отдыхать. Восстанавливать все четыре вида энергии: эмоциональную, духовную, умственную и физическую.

– Стоп. К чему ты клонишь?

– В должность ты вступаешь с сегодняшнего дня. Но и в отпуск тоже идешь сегодня. Оба пакета документов у тебя в руках.

Такое чувство, что меня переехал грузовик. Работа сейчас как спасательный круг, а вот отпуск, пусть даже на неделю, может оказаться кругами ада. Эйнштейн сказал, что понятие времени относительно. Секунда – всего лишь мгновенье, но для кого-то, испытывающего мучительную боль, может оказаться вечностью. Вот и я не знала, чем же смогу занять себя в отпуске, потому все же попыталась барахтаться, хотя понимала, что иду на дно и сопротивление бесполезно.

– Нет. Я не хочу в отпуск. Шеф…

– Это не обсуждается. Каждый год Натусик ездит в Таиланд, на этот… как же он называется? Ретрит, точно! Retreat в переводе с английского означает уединение, удаление от общества, этакая перезагрузка для мозгов. А мозги в нашем деле, сама знаешь, – самое важное. В этом году свадьба у сына, поэтому Натусик убедила меня, что ты должна ехать на перезагрузку вместо нее.

– Но мне не нужна перезагрузка! Почему ты не предупредил меня или хотя бы не сообщил раньше?

– Потому что слишком хорошо тебя знаю. У тебя на все есть план, и ты обязательно что-нибудь придумала бы, а теперь уже не выкрутишься. Но ты не переживай, ты там не одна будешь перезагружаться, монахи тебе помогут в этом деле.

– Какие еще монахи?

– Самые обыкновенные буддистские монахи.

Я накручивала круги по кабинету, все еще не веря своим ушам.

– Вы что все, сговорились?! Или это розыгрыш такой?

– Лана, пойми, чтобы остаться на лидирующих позициях, мы должны мыслить по-новому, мне нужны свежие креативные идеи. Перезагрузка нужна всем.

– Но…

– Козлова! – Он стукнул ручкой по столу из массивного дуба, словно судья, выносящий приговор, молотком.

Я терпеть не могла свою фамилию, и шеф это прекрасно знал. Если он назвал меня по фамилии, дело плохо.

– Самолет через два дня, отправляйся домой собирать чемоданы.

Я молча подписала документы и вылетела из кабинета, демонстративно хлопнув дверью. Если уж я и повержена, то не сломлена! Все равно что-нибудь придумаю.

– Лана, девочка, отпуск пойдет тебе на пользу, только ничего не жди от него, отдайся событиям, – обратилась ко мне Наталья Викторовна. Все это время она беседовала с секретаршей супруга, Соней. Примерно раз в неделю жена шефа приносит в офис пирог, которым угощает сотрудников, а прежде всего Соню. За ароматным угощением и милой беседой Наталья Викторовна искусно выпытывает все, что той известно о начальнике. Наивная Соня выдает все как есть, даже не подозревая, что пирог – лишь способ выпытать информацию. А так как Вадим Алексеевич чист и скрывать ему нечего, все остаются довольны. И шеф, прекрасно понимающий, зачем его женушка приходит в офис, и Наталья Викторовна, довольная верностью мужа, и Соня, за обе щеки уплетающая превосходный пирог.

– Ну уж спасибо, Наталья Викторовна! – фыркнула я и пронеслась мимо.

– В аэропорту тебя встретит мой друг Антон, билеты отправлю на почту, – кинула мне вслед жена шефа, я же поспешила скрыться за дверью своего кабинета. Там меня ждала моя помощница Ниночка, которой я поручила разобрать документы, накопившиеся за месяц. На рабочем столе стояла тарелка с пирогом, рядом окутанный паром чайник. Ниночка, стоя спиной к двери, копошилась в папках с документами.

– А это еще что такое? – недовольна буркнула я, указывая на пирог.

– Это… – Ниночка повернулась, вздрогнув от испуга: она не слышала, как я вошла. Папки повалились на пол, документы рассыпались в разные стороны.

– Нина, ну что ж ты такая растяпа, – выругалась я, подбирая листы бумаги с пола. – У нас и так работы хватает, так ты еще добавляешь.

– Я все соберу, вы попейте чай, пока горячий, я только заварила, а Наталья Викторовна пирог передала.

– Нет у нас времени чаевничать, работы много, – я села за стол, отодвинула чайник, пирог, открыла ноутбук. Попыталась зайти в 1C, но доступ оказался заблокирован. Шеф закрыл мне доступ! Это уже слишком. Я пялилась в экран и все еще не могла смириться, что меня силой отправляют в отпуск. Любимый мужчина бросил, безумный старик притащил какое-то письмо. Теперь и шеф обезумел, отправляет на остров к монахам. Мне срочно нужен план. И пока что ничего лучше не придумала, как вернуть обратно чайник и пирог. Налила чаю, зацепила ложкой кусочек и отправила в рот. Вкусно!

Ниночка продолжила собирать бумажки в папки, ни разу не подняв на меня глаз. Она вообще редко смотрела мне в глаза: чаще ее взгляд был опущен вниз, будто она в чем-то виновата. От этого мне и впрямь казалось, что Нина всегда и во всем виновата. Сегодня я была не в духе, а когда мне плохо, я готова мир сжечь, вот Ниночка и попала под огонь.

– Лана Олеговна, – робко сказала Нина, убирая рыжие волосы за уши.

– Что?

– Я хотела у вас отпроситься, мне очень нужно уйти, – не поднимая глаз, проговорила Нина.

– А документы прикажешь мне самой убирать? – я хлопнула папкой по столу. – Мы сегодня работаем до полуночи, Ниночка, пока все дела не переделаем, не уйдем.

Ниночка молча подняла голову и, наверное, впервые пронзительно взглянула на меня. Из-под пушистых ресниц смотрели большие голубые глаза. Они были, как ясное небо. Я никогда раньше не замечала этого. Вдруг эти глаза начали наполняться слезами, и через мгновение по щекам, усыпанным веснушками, уже градом катились слезы. Я едва пирогом не поперхнулась.

– Нина, дорогая, ты чего? – я присела к ней на пол. – Ты это из-за того, что я тебя растяпой назвала? Ты меня прости, я так не думаю, ты же знаешь – я без тебя как без рук.

Я действительно очень ценила Нину, хоть она часто и оказывалась козлом отпущения, но все же свою работу знала. И всегда стойко выдерживала мой огонь. Сейчас ее слезы меня обескуражили, мне даже стало немножко стыдно.

– Нина, ты прости, просто день паршивый, – я и сама была готова заплакать.

– Дело не в вас, – хлюпая носом, отозвалась Нина. – Просто мама…

– Что мама?

– Мама в больнице, мне нужно ее навестить, – и Нина сорвалась на рыдания.

– Что ж ты сразу не сказала? Давай собирайся, я вызываю такси. И пирог маме собери, там еще кусок остался.

– А как же документы?

– Сама все разберу, ты поезжай к маме.

– Лана Олеговна, а что у вас с лицом?

– А что у меня с лицом?

Я подошла к зеркалу и ужаснулась.

– Там что, был арахис? – вскрикнула я, ощущая болезненное натяжение в щеках и губах. Мои губы раздуло, как пельмени, даже говорить уже было больно.

– У вас что, аллергия? – ахнула Ниночка, прикрыв рот рукой.

– Да, Нина! Ох уж эта Наталья Викторовна со своим пирогом и монахами!

– Какими еще монахами? Вы не обижайтесь на Наталью Викторовну, она вас любит.

– Нина, беги уже в аптеку, пока у меня не случился отек Квинке, – крикнула я.

Нина, смахнув слезы, ринулась прочь. Я плюхнулась в кресло и спрятала лицо в руках. Вдруг дверь распахнулась. Я уже было собралась обругать Нину, но в кабинет вошел Семенов, мой коллега и давний конкурент, который очень любит сшибать за мной косяки в надежде занять мое кресло.

– Козлова, я пришел тебя поздравить, – он всегда называл меня по фамилии.

– Только тебя сейчас не хватало! – рявкнула я, разведя руки в стороны.

– А что у тебя с лицом? – сморщился Семенов.

– С лицом? – ощупав щеки, спросила я, осознавая, что хуже ситуации и быть не могло. Семенов конечно же разнесет по всему офису весть о том, какая я теперь красивая. – Что за глупый вопрос. Филлеры в губы вколола, что еще у меня может быть с лицом. Праздники на носу, вот, готовлюсь. Утром к косметологу заезжала.

– А ты, оказывается, настоящая баба, а не мужик в юбке, – ухмыльнулся Семенов. – К косметологу ездила, к отпуску готовишься. Только вот почему тебе и должность, и зарплата, и все лавры, и даже отпуск, а работать за тебя буду я?

– Ты чеооо приходиил? – двигать губами становилось все тяжелее, мышцы будто костенели, я даже начала коверкать слова. Хотелось прогнать Семенова, и побыстрее.

– Поздравить, – на лице Семенова повисла тупая улыбка.

– Спасииооо, тепееее иди, – указав на дверь, с трудом выговорила я.

– Ладно, пойду, – Семенов уже открыл дверь, но вдруг развернулся. – А косметолога я бы тебе посоветовал поменять.

Семенов ушел. Ниночка поспела вовремя, так что ничего кроме губ на моем лице не пострадало. Я выпила антигистаминный препарат, отправила Ниночку к маме, а сама взялась за разбор папок, только вот управилась довольно быстро. Находиться в офисе стало невыносимо: каждые двадцать минут в кабинет стучались сотрудники, как бы по работе, но с истинной целью – увидеть мои огромные губы. К счастью, препарат быстро подействовал и все приходило в норму.

***

Мне ничего не оставалось, как уехать домой и провести остаток дня перед чемоданом. Вещи успешно собраны, дело за малым – упаковать документы. С тягучим скрипом я открыла дверцу серванта, быстро отыскала паспорт и была уже готова захлопнуть дверцу, но мой взгляд приковало то самое «безумное» письмо. А если в нем и правда сокрыто нечто важное, а старик не безумен вовсе? Чего мне стоит пройти несколько метров и отдать его? «Письмо может изменить судьбу одного несчастного человека», – вспомнила я слова старика. А если в той квартире кто-то мучается и отчаянно ждет ответа, который лежит в моем серванте?

Звонок в дверь потушил вспышку добродетельных мыслей. Я убрала письмо обратно в сервант. На пороге стояла Лиза. Томас, как обычно, встретил гостью, демонстративно махнув хвостом и давая понять, что совсем не рад, и отправился на диван.

– Мог бы быть полюбезнее. Я, между прочим, буду тебя кормить, пока твоя хозяйка развлекается, – укорила кота Лиза, снимая ярко-зеленые ботинки на высоченных каблуках.

С дивана донеслось короткое «мяу», словно кот все прекрасно понял, но любезничать с ней не намерен.

– Лана, как же тебе повезло! Я так рада за тебя, летишь навстречу приключениям, – в больших черных глазах играли озорные искорки.

Лиза, пожалуй, моя единственная подруга. В школе все считали меня выскочкой и не любили. Помню, как весь класс сговорился обмануть учителя. Все как один убеждали Тамару Львовну: «Вы ничего не задавали!» А я готовилась. И точно знала, что получу «отлично», вот и призналась учителю. Я получила свое «отлично», и весь класс объявил мне бойкот. Лишь одна Лиза продолжала со мной дружить, несмотря на то, что за это тоже получила статус изгоя. Еще там, за школьной партой, я поняла: Лиза – мой друг. И сейчас, будучи взрослой, осознаю, как мне повезло, что она у меня есть.

– И в чем же моя удача? Терпеть не могу валяться без дела, тем более сейчас. Мне просто необходимо себя занять чем-то важным, – ответила я, упаковывая косметику в чемодан.

Лиза достала из чемодана голубое платье, которое я не так давно туда уложила.

– Ты собираешься провести отпуск в этом? Этому платью миллион лет!

Существуют люди, для которых путешествия и приключения не стресс, а радость. Душа порхает, и они прыгают навстречу неизведанному. Лиза как раз такой человек. А вот я не из этой породы. Да и мысль о том, что мне придется пролежать две недели в гамаке без какого-либо дела, просто убивает. Еще и ретрит этот… Если интернет не врет, ретрит обещает навести порядок в моей голове, но у меня и так все в порядке. На мой взгляд, с головой нужно разбираться как раз тем, кто без конца витает в облаках в поисках смысла и духовного просветления вместо того, чтобы жить реальной жизнью.

– Какая разница, в чем я проведу это время? Главное, чтобы все быстрее закончилось. Я обязательно найду способ как можно быстрее вернуться и к работе, и к Илье.

– Твой Илья – не последний мужчина на земле, тебе давно самой стоило бросить его, – сурово заявила Лиза, убирая ярко-розовую челку за ухо.

– Но он не бросал меня, это всего лишь пауза, как и мой отпуск.

– Да ты саму себя потеряла в бесконечной погоне за тем, как бы угодить Илье! – взорвалась Лиза, эмоционально всплеснув руками, и принялась пародировать меня: – Илюше нужен массаж… Илюша хочет, чтобы я ходила в спортзал… Илье не нравится моя прическа… – Остановившись, она уперла руки в бока и грозно ткнула в меня украшенным двумя кольцами и режущим глаза маникюром пальцем. – Он вообще не знает тебя, потому что в этом всем тебя нет ни капли! Лана, которую я знаю, способна пойти против целого мира, но ты почему-то выбрала пресмыкаться перед Илюшей. Я вообще не понимаю, что ты нашла в этом коз… – Лиза вовремя остановилась: она знала, что я не терплю ее выпады в адрес Ильи. Мы часто с ней из-за этого спорили.

– Ой, ну не надо! Это была моя тактика, и она успешно работала до сегодняшнего дня. Илья – единственный стоящий мужчина, и ради него я готова состричь волосы, если потребуется. – Я хотела в тысячный раз привести Лизе все аргументы, почему Илья особенный: как он говорит, смотрит, дотрагивается до меня, как весь мир меркнет, когда он рядом. Но вдруг остановилась и вспомнила… Вспомнила третье или четвертое свидание – я ведь не сразу в него влюбилась, а именно в тот сентябрьский вечер. Мы шли из ресторана пешком. В воздухе пахло булочками с корицей: мы проходили мимо пекарни. Илья осторожно взял меня за руку, а я была не была не против. Его прикосновение было нежным и в тоже время сильным. Вдруг подул сильный ветер, поднимая желто-красную листву с тротуара. На мне была легкая кофта, Илья снял пиджак, накинул его мне на плечи, прижал меня к себе и прошептал на ухо: «Я спрячу тебя от любого ветра, девочка моя». «Девочка моя» – эти слова до сих пор звенят в моих ушах, ими он навсегда влюбил меня в себя. Я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, у которой теперь есть защитник, а еще у этого защитника такие же глаза, как у ее отца.

– Он самый лучший, – вернувшись из воспоминаний в настоящее, прошептала я.

Лиза с чувством хлопнула себя по лбу, провыла нечто нечленораздельное и резко выдохнула.

– Ну хорошо, Лана, посмотри на это с другой стороны. Представь… ты молодая, красивая, стройная, успешная, свободная. Летишь в отпуск и встречаешь там мужчину. Твой Илюша ревнует и тут же возвращает тебя. Как тебе поворот? – Она вопросительно выгнула бровь.

– Если сработает, мне нравится такой вариант. Но это рискованно…

– Лана, жизнь – это риск, и в ней еще куча дверей, кроме твоей собственной квартиры и двери твоего офиса! Представь, что ты стоишь на пороге чего-то нового. Хватит быть занудой! И поехали скорее по магазинам, ты не можешь встретить мужчину своей мечты в таком старье.

– Я уже встретила мужчину своей мечты, – возмутилась я.

– Хорошо, того, кто вернет тебе Илью.

– Так и быть, твоя взяла, – я окинула взглядом кислотное платье Лизы и, понимая, что она не лучший советчик в вопросах стиля, добавила: – Но одежду я выбираю сама.

– Ура! – она захлопала в ладоши, как маленькая девочка.

Сдавшись под натиском своенравной подруги, я почувствовала, как тревога и страх растут внутри меня. Я не хочу стоять на пороге нового. Единственное мое желание – вернуть мое старое, такое родное и понятное. И я не собираюсь плыть по течению, отдавшись року. Я буду барахтаться, снова и снова бороться с потоком, плыть туда, куда нужно мне. Я верну свое – себе.

Никакой судьбы нет. Я и есть моя судьба.

Глава 3

Нет ничего более полезного для нервов,

чем побывать там, где ты никогда не был.

Анна Ахматова

Маленький самолет совершил посадку практически среди джунглей. Это самый необычный аэропорт, какой я когда-либо видела. Всего одно здание, даже не здание, а навес, обдуваемый со всех сторон. Я получила багаж и отправилась на поиски Антона. Нигде не найдя его, решила отдохнуть и присела в одно из кресел, стоявших под навесом. Терминал на свежем воздухе. Как оригинально! Тем более, это тот самый знаменитый «воздух Таиланда», что у всех на устах. «Однажды приехав в Таиланд, ты захочешь вернуться только ради того, чтобы вдохнуть этот волшебный воздух снова», – так о нем говорят все знакомые. Я сидела в кресле, прикрыв глаза и глубоко дыша, пыталась понять, что они имели ввиду. Вдох. Выдох. Жаркий воздух, наполненный морской влагой и ароматом цветов. Великолепно! Но я бы не задумываясь променяла бы все это солнечное великолепие на туманную питерскую слякоть.

В это мгновенье кто-то нежно коснулся моего плеча. Вздрогнув, я открыла глаза. Передо мной стоял мужчина. Средний рост, атлетическое телосложение, темные кучерявые волосы, смуглая загорелая кожа и контрастирующие с загаром голубые глаза, пристально смотрящие на меня. Недолго поизучав мое удивленное лицо, незнакомец улыбнулся и продемонстрировал белоснежные зубы, словно модель из рекламы стоматологической клиники:

– Ла-а-на-а-а, ты прекрасна, – он тянул гласные, будто бы пробовал имя на вкус.

– Спасибо. А вы?.. – я вопросительно взглянула на него.

Продолжая сверлить меня взглядом, он взял мою руку в свою и слегка коснулся ее губами.

– Антонио, – наконец ответил он и отпустил руку, все так же не отводя голубых глаз.

– Антон-ни-о? – удивилась я. – Но почему вы не в рясе? Ну или какое там одеяние у монахов.

Слова как-то сами слетели с языка. Я была убеждена, что друг Натальи Викторовны Антон, он же Антонио, он же монах, – предводитель всех местных монахов, по-другому и быть не могло. В какой момент я пришла к этому умозаключению, и сама не помню. Словно бы разум автономно плыл по течению, без всякого моего осознанного вмешательства. Следует быть осторожнее. Не всегда то, что мы думаем, является истиной. Антонио звонко рассмеялся.

Сначала казалось, будто Провидение или какая-то иная высшая сила привела Антонио ко мне, но, оглянувшись по сторонам, я поняла, что вычислить меня не составляло труда. Аэропорт практически пуст, я единственная иностранка.

– Давным-давно у меня, конечно, были мысли уйти в монашество, но нет, я не монах, слишком люблю жизнь и удовольствия.

– Но мне сказали, что на этом ретрите я буду жить с монахами.

– Ты еще успеешь познакомиться с монахами, а сейчас поехали, я покажу тебе нашу обитель. – Антон, вернее сказать, Антонио, как он сам себя именовал, подхватил мой чемодан и легким движением головы указал мне следовать за ним, что я и сделала. Шли мы недолго. Вскоре Антон затормозил у такси, бросил чемодан в багажник и открыл дверцу, галантно предлагая мне сесть, сам же устроился с другой стороны.

В дороге мы провели около получаса. Антонио был увлечен телефонным разговором, из которого я поняла, что он работает в сфере графического дизайна: он обсуждал какой-то важный проект. Я же пялилась в окно, совершенно не замечая красоты, что открывалась за ним. Я толком не видела ни шикарных пляжей, ни возвышавшихся над ними покрытых густой растительностью макушек гор, ни жгучего солнца. Волшебного блестящего лазурного моря я тоже почти не заметила. Все мои мысли, и я вместе с ними, остались далеко в Питере. Я даже пропустила момент, когда стемнело, а мы оказались где-то в глубине острова среди джунглей. Такси остановилось в тупике. За пальмами виднелась небольшая двухэтажная вилла. Антон сунул деньги водителю и пробормотал что-то на тайском. Затем вышел сам и помог выйти мне.

– Прошу, мадмуазель, вы прибыли в рай, – он подал мне руку.

– Благодарю, – отозвалась я.

Пока он доставал мой чемодан, я успела оглянуться по сторонам. К вилле вела узкая дорожка, освещенная фонарями, а вокруг нее расстилалась темнота, наполненная стрекотом цикад, который меня немного пугал.

– Все почему-то предпочитают на острове жить у моря, я же в этот раз решил поселиться на высоте и еще ни разу не пожалел. Завтра ты поймешь, почему. Утром первым делом выходи на балкон, вид завораживает. Хотя ты уже успела насладиться пейзажами, мы проехали пол-острова.

– Да, пейзажи прекрасны, – соврала я. —Ретрит будет проходить на этой вилле?

Антонио удивленно посмотрел на меня:

– Оу. Ты совсем ничего не знаешь о ретрите? Эта вилла слишком хороша для него. Он будет проходить в монастыре неподалеку отсюда. А пока у тебя есть несколько дней, чтобы насладиться островом и моей компанией.

Мы подошли к вилле. Она действительно оказалась великолепной. Двухэтажная красавица, выкрашенная в бежевый цвет. Повсюду панорамные окна в резных деревянных рамах. Такие же деревянные балконы и резная крыша в тайском стиле. Как только Антонио открыл дверь, повеяло сильным нежным ароматом благовоний от тлеющей аромапалочки, стоящей на бамбуковой тумбочке. Приглушенный мягкий свет наполнял собой пространство, кое-где горели свечи. По центру комнаты расположился огромный коралловый полукруглый диван, усыпанный какими-то бумагами, так что не было и места присесть. На резном столике у дивана стоял открытый ноутбук, давая мне понять, что мой приезд оторвал Антонио от работы. Из-за дивана выглядывала деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Вся вилла по периметру в окнах, но кое-где их закрывали жалюзи из бамбука. Стены украшали картины в тайском стиле. Одна особенно захватила мое внимание – целиком выполненная из дерева с вырезанным на ней деревом, тянущимся к солнцу ветвями.

На смежной с гостиной кухней орудовала миниатюрная тайка. Услышав нас, обернулась и расплылась в улыбке, сложила руки вместе и поклонилась, пролепетав при этом что-то на тайском. Шелковистые волосы цвета воронова крыла были собраны в пучок на макушке. А из пучка торчали то ли ветки, то ли соцветия. Как мне показалось, ей было уже около сорока, но кожа при этом оставалась гладкой, как у младенца. Большие черные глаза буквально испепеляли меня взглядом. Я ей точно не понравилась.

– Лана, это Пхонпан, она ухаживает за виллой и моим желудком, – Антонио погладил свой плоский живот.

– Здравствуй, – осторожно сказала я.

Тайка с увесистым гнездом на голове ответила поклоном на мое приветствие. Казалось, еще чуть-чуть, и вся эта причудливая конструкция свалится к моим ногам. Затем она схватила Антонио за плечо и торопливо забормотала что-то на тайском, иногда переходя на ломаный русский.

– Они приехать, маленький, много. Есть и большой. Я отправить в другое место, – Пхонпан говорила и почему-то указывала рукой на меня.

– О чем это она? – не удержалась я.

– Она… она практикуется в русском, не обращай внимания, – ответил Антонио, почесывая затылок. – Ее родственники приехали, вот и все.

– Она не очень-то и рада, – съязвила я, чувствуя, как урчит мой желудок. Во рту с завтрака и росинки маковой не было.

– Пхонпан, я голоден, как лев. Накрывай на стол, – Антонио убрал ее руку, а затем обратился ко мне: – Уборная слева по коридору.

– Хорошо. Хорошо. Мадмуазель, туалеть там, – тягуче проговорила тайка.

Вернувшись, я увидела, что Пхонпан вновь вцепилась в Антона и что-то шепчет ему на ухо, он также шепотом ей отвечал, но, увидев меня, оба замолчали.

Вся эта картина меня немного насторожила. Странный он, этот Антонио. Хотя я же и в Таиланде-то раньше не была. Может, здесь все такие – не от мира сего? Наталья Викторовна сказала, что Антон ее друг, значит, ему можно доверять. Я хоть и злюсь на нее, но знаю точно – она добра ко мне. И как бы все это не оказалось хитроумным планом женушки шефа, чтобы меня сосватать, о чем она давно мечтала. Наталья Викторовна так часто пыталась познакомить меня с разными мужчинами, но я и смотреть ни на кого не могла кроме Ильи.

– Лана, ты уже вернулась? Прошу к столу, – услышала я голос Антонио.

Мы уселись за большой прямоугольный деревянный стол, человек на десять. На нем, как и на столике у дивана, по всему периметру была вырезана тайская символика. Что не предмет интерьера, то шедевр! Пхонпан первым делом подала нам суп. Я набрала в ложку красно-оранжевую жижу. Антон не отводил глаз от моих губ. Фу! Какая гадость. Кисло-острая отрава. Мое лицо перекосило от отвращения. Антон залился заразительным смехом.

– Так со всеми бывает! Это традиционный тайский суп, его надо распробовать. Со временем тебе понравится, – подмигивая, заявил он.

– Что-то совсем не хочется, – морщась, я отодвинула тарелку.

– Чем острее, тем больше паразит убить, – тягучий голос тайки прозвучал прямо над ухом, я даже вздрогнула. По телу прошел холодок от мысли, что она все это время стояла за спиной, не издав ни единого шороха. Тайка забрала тарелку и подала мне новое блюдо. Это были креветки с рисом. Я схватилась за нож и вилку, пытаясь отделить креветку от хвостика, но все никак не получалось – она снова и снова прыгала от меня по тарелке и чуть было не ускакала на стол.

– Даже я уже слышу, как урчит твой желудок. Хватит мучиться, к черту манеры! Хватай ее за хвост и отправляй прямо в рот!

Я рассмеялась и, последовав совету Антонио, заглушила, наконец, вой моего желудка. Креветки были съедобными, но второй раз я бы это есть не стала. То ли тайская кухня мне не по вкусу, то ли Пхонпан никудышная повариха.

– Судя по тому, как ты уплетаешь креветки, морепродукты тебе нравятся? – озаряя меня теплой улыбкой, спросил Антонио.

– Да, очень вкусно, – соврала я, а сама подумала, что еще бы один голодный час, и я бы и суп съела.

– Тогда мы обязательно отправимся на рыбалку. Только представь: рыбалка в открытом океане. А потом Пхонпан приготовит наш улов. Ты умеешь рыбачить? – спросил он.

– Да, отец часто брал меня на рыбалку, – ответила я.

На меня лавиной обрушились воспоминая. Наша маленькая уютная дача. Запах хвои. Утренний туман. Резиновые сапоги по колено. И мы с отцом, довольные, в тишине ожидающие улова. С отцом никогда не было скучно. Шепотом, еле слышно, чтобы не спугнуть рыбу, он рассказывал мне волшебные истории о том, как интересно устроен этот мир. И вот мы, счастливые, с полным ведром окуней идем к маме. Пока мы пытаемся отмыться от запаха рыбы, мама выставляет на стол хрустящих жареных рыб. В то утро рядом с отцом я была уверена, что так будет всегда. Но в следующий раз с уловом нас ждала уже не мама, а другая женщина. И на руках отец носил не меня, а другую маленькую радостную девочку, и целовал ее, а я не понимала, почему он целует не меня. Мой детский ум просто не мог это вместить. Больше на рыбалку я не ездила. Отец, конечно, звал, да и до сих пор зовет, но мне было невыносимо видеть, как он целует не маму и носит на руках не меня.

– Так что, будем рыбачить? – спросил Антонио, возвращая меня в настоящее. Я замешкалась. Я ненавидела рыбалку с тех самых пор, поэтому вопрос оказался сложным. Задумавшись над ответом, я отвела взгляд в сторону, но то, что я там увидела, заставило меня аж привстать от удивления.

– Что это она делает?

Все мое внимание приковала Пхонпан. Она исполняла что-то вроде танца, тихонечко подпевая себе под нос. Ее шелковистые волосы теперь уже спадали на плечи, доставая до бедра. В руках она держала тлеющие соцветия, которые не так давно торчали в ее волосах. Она размахивала ими во все стороны, обдувая дымом всю комнату.

– Она… – Антонио задумчиво потер подбородок. – Я не хочу тебя пугать.

– Я не из пугливых, но все это как минимум странно, – с недоумением заметила я.

Пхонпан тем временем стояла уже прямо передо мной. Нос и лоб загадочной тайки был измазан сажей. Со словами «убить паразить» она махнула тлеющей веткой возле меня. Едкий дым ударил в нос.

– Она травит насекомых, – услышала я голос Антонио.

– Серьезно? А мне показалось, меня, – от дыма в глазах стояли слезы.

– Это Азия, – заявил он. – Зато ты можешь спать спокойно, ни одна букашка не залезет под твое одеяло.

– О, благодарю. Пожалуй, пойду-ка я спать, – сердито сказала я.

– Я провожу тебя в твою спальню.

Он обнял меня за плечи, словно заслоняя от тайки. Та же продолжала выплясывать, размахивая руками и топая ногами. Каждый раз, когда ее нога касалась пола, она громко вскрикивала, а затем высоко поднимала ногу, будто ступала по горящим углям.

Мы поднялись наверх. Антон остановился у раскрытой двери. За ней виднелась огромная белоснежная постель, при виде которой ноги мои немного подкосились, закружилась голова – то ли от усталости, то ли от дыма.

– Доброй ночи, – он поцеловал меня в щеку. – Завтра тебя ждет незабываемый день.

– Еще один? – съязвила я. – Жду с нетерпением. Доброй ночи.

Я захлопнула за ним дверь и отправилась спать, гадая, что же готовит мне день грядущий.

Глава 4

Весь мир – театр,

в нем женщины, мужчины – все актеры.

У них есть выходы, уходы.

И каждый не одну играет роль.

Уильям Шекспир «Как вам это понравится?»

Мы сидели друг напротив друга за небольшим столиком у бассейна, огибавшего виллу. Нас окружали цветущие деревья, приятный аромат щекотал мне нос. Маленькое узкое платье, купленное перед отпуском, сковывало не только мои движения, но и дыхание. Я устремила взгляд в сторону океана, делая вид, что наслаждаюсь красотой острова, сама же пыталась поглубже вдохнуть. Мой взор скользил по верхушкам пальм и упирался в бесконечное лазурное море.

Антонио сидел, откинувшись в кресле, совершенно расслабленный. Льняную рубашку шевелил ветер. Он не спеша попивал кофе, вдыхая его аромат.

– Я жил в разных странах, каждая имеет свой определенный дух, но почему-то мой собственный дух всегда возвращает меня в Таиланд.

– Что же в нем особенного? – поглубже вдохнув, спросила я.

– Здесь есть такое выражение – «сабай-сабай», смысл жизни любого тайца. Это состояние покоя, умиротворения. «Сабай» означает «чувствовать жизнь и радость каждый момент». Сегодня я повезу тебя знакомиться с островом, понаблюдай за местными. Они никуда не спешат и всегда улыбаются. «Сабай», покой, – это все для них. Если «сабай» потерян, они все силы прикладывают к его восстановлению. У тайцев я научился по-настоящему расслабляться и кайфовать от ничегонеделания. Я хотела было уже выпалить, что только лентяи и бездельники могут наслаждаться ничегонеделанием, но вовремя прикусила язык.

– Как интересно, – неискренне поддержала я. – И где же искать этот «сабай»?

Улыбнувшись, Антонио обнажил белоснежные зубы и с какой-то особенной нежностью и теплотой посмотрел на меня.

– Свой «сабай», я уверен, ты найдешь на ретрите. Ты не просто так приехала в этот рай. Вселенная всегда подкидывает нам знаки, ведет и направляет нас. Ты бы не оказалась здесь, если бы не была готова.

Антонио еще долго говорил о символах и знаках, о всех этих эзотерических штучках, что я не понимала вовсе. Было скучно слушать его вселенскую белиберду, так что я чуть было не зевнула пару раз. Казалось, мы двое – с разных планет, но Антону это знать не обязательно. Пусть думает, что мы одной породы. Он вполне себе может сойти в качестве приманки для возвращения Ильи. Я непременно должна его очаровать. А это я делаю блестяще! Немного лести, приправить все это улыбкой – и дело сделано.

Антонио говорил без умолку, я же то и дело вставляла что-то вроде «как интересно» или «абсолютно с тобой согласна», но тут вдруг мой взгляд упал на лужайку за бассейном.

– Зачем она травит насекомых на улице? – Я ткнула пальцем в ту сторону.

А там, на лужайке, вновь исполняла свой причудливый танец Пхонпан, но сегодня почему-то прихрамывая. В руках, как и вчера, она держала тлеющие пучки соцветий, размахивая ими в разные стороны. Серый дым обвивал ее с ног до головы.

– Действительно, зачем?.. – Антон почесал затылок. – А, так она змей травит!

– Змей?! – удивилась я.

– Ну да, мы же в джунглях, в горах. Тут много змей, вот она и отпугивает.

– А что у нее с ногой? Может, ей нужно к врачу? – поинтересовалась я.

– Не переживай, с ней часто такое бывает, ногу уже осмотрели, – он махнул рукой в сторону Пхонпан, мол, все в порядке.

– Если честно, завтрак еще хуже, чем ужин, – ковыряя вилкой в тарелке, заметила я. – Зачем ты вообще ее держишь?

– Завтрак – дерьмо, согласен, – он хохотнул. – Но она хорошо делает массаж и…

– И травит насекомых, – перебила его я.

Мы оба засмеялись.

– А ты поедешь со мной искать свой «сабай»? – посмотрев ему прямо в глаза, спросила я, вернув тем самым его внимание.

– Мой «сабай» сейчас в порядке, я уже давно не езжу на групповые ретриты, они для новичков. Если я теряю «сабай», то уезжаю один, без техники и связи, на лоно природы и не возвращаюсь, пока не найду его, – с этими словами он встал и пошел к бассейну. – Предлагаю искупаться, а потом тебе придется переодеться, хотя выглядишь ты просто шикарно, – он подмигнул мне, стянул с себя рубашку и прыгнул в бассейн.

– Зачем же мне переодеваться? – отмахиваясь от брызг, полетевших во все стороны, спросила я. Хоть мне и было тяжело дышать и передвигаться в этом платье, оно мне чертовски нравилось. Неважно, как я себя чувствую, важно, как я выгляжу.

– Я не могу позволить тебе ехать в таком виде. В Таиланде очень коварное солнце, плечи придется закрыть. И сомневаюсь, что ты залезешь на байк в этом прелестном коротеньком платье.

Я испугано вытаращила на него глаза.

– Куда?!

– Это Таиланд, детка. Лучший способ рассмотреть его – только с байка.

***

Я наконец вздохнула полной грудью, стянув с себя тесное платье, заменив его на свободную льняную рубашку. Антонио подкатил ко мне не сером байке.

– Карета подана, мадмуазель. Руку подать, к сожалению, не смогу.

Одним движением я запрыгнула на байк, обхватив Антонио за талию. Он нажал на педаль газа, и байк умчал нас по серпантинам острова. Поначалу от страха я утыкалась лицом Антону в спину, но, убедившись, что он уверенно водит, принялась смотреть по сторонам. Картинки сменялись одна другой. Мы проезжали мимо местного рынка. Там и свежие морепродукты, и спелые фрукты, которых я даже и в книжках не видела. Рядом стоял небольшой ресторанчик, от которого я успела уловить соблазнительный запах жареной рыбы. Мы пронеслись мимо массажного салона, рядом с ним на стульчиках сидели черноволосые красавицы в коротеньких черных платьях. Все как одна озаряли прохожих улыбками и, словно волшебные нимфы, манили зайти в салон.

Через пару метров жилой дом, возле которого беззаботно играли тайские детки. От их игр, звонкого смеха веяло свободой. Сидя на заднем сидение мотороллера, в свободной льняной рубашке, обнимая за талию соблазнительного красавчика, я вдруг тоже почувствовала желание звонко рассмеяться, как эти дети. Я вдруг пережила неведомое мне прежде чувство свободы. Словно бы все это время я была в тисках, как в этом удушающем платье, и тут вдруг вырвалась. Но то было всего мгновение – я тут же вновь захотела залезть в тесное платье, вернуться к своей размеренной и такой понятной жизни. Антонио специально ехал медленно, чтобы я успевала вдоволь насмотреться. Возле каждого дома стоял еще один маленький домик. Как мне после рассказал Антонио, это домики духов, которых тайцы задабривают по утрам угощениями. Я, конечно, во всю эту чушь не верю. Земля – для людей из плоти и крови, а все остальное – лишь сказки.

Мы продолжали свой путь. Пейзажи менялись перед глазами. Бесконечный океан то скрывался за серпантином, то вновь выглядывал. За каждым изгибом дороги он был разный, чарующий и таинственный. Пугающий и в то же время манящий. Мы пролетели мимо песчаного берега. Полный штиль, лазурное голубое море и лишь легкая дрожащая белая рябь растекалась по нему. Пара спусков и подъемов, и там – уже скалы, о которые бились сине-фиолетовые волны, образуя белую пушистую пену. Ветер хлестал меня по лицу, я сильнее прижималась к Антону. Нет, мне уже не было страшно, просто так хотелось к кому-то прижаться. Я ощущала его сильный мужской аромат. Но, как бы он ни был хорош, этот мужчина никогда не затмит аромат того, кто продолжает преследовать меня, куда бы я ни шла. Чей образ запечатлен в моем сознании. Даже закрыв глаза, я продолжала видеть Илью.

***

Мы сидели на мягком песке в тени пальмы и любовались морем. Позади нас расположились фешенебельные отели и рестораны, неподалеку группа туристов играла в волейбол. Солнце, казалось, лишь ласково согревало нас, но на самом деле оно беспощадно жарило. Мои ноги уже успели побагроветь, по ним стекали капли соленой воды.

Не успели мы с Антоном войти в море, как огромная волна подхватила меня и сбила с ног. Антон поспешил мне на помощь, быстро притянув к себе и обхватив за талию, затем вместе со мной отплыл дальше от берега, туда, где волны не дерутся с человеком, а качают его, как младенца. Какое-то время мы так и качались с ним, будто поплавки, затем он посмотрел мне в глаза.

– Испугалась?

– Немного, – с дрожью в голосе ответила я.

– У берега суровые волны, заходить надо очень быстро и отплывать глубже. Я тебя научу.

Антон не только научил меня преодолевать волну у берега, но и ловить ее, прыгать в нее. Волна скоро стала мне не врагом, а другом, с которым мы резвились. Вдоволь накупавшись, мы сидели, уставшие и довольные. Я почувствовала, как мои тщательно выпрямленные волосы начали закручиваться в завитки.

– Раз, два, три, – считал Антон и тыкал указательным пальцем в мое лицо.

Я в ужасе закрыла лицо руками, поняв, что он считает веснушки, выступившие от солнца на моей коже.

– Нет, только не это!

– Да, и это прекрасно! Они тебе очень идут, как и кудряшки, которые ты так ловко до сих пор прятала.

Я улыбнулась, чувствуя, как щеки заливаются краской.

Антон слегка дернул меня за локон.

– Говорят, все красивые девушки уже заняты, а ты, если меня не обманывает чутье, на данный момент свободна.

– Я не так давно рассталась с парнем, – невольно поморщившись, вздохнула я. – Стараюсь об этом не думать.

Он пальцем водил по песку и что-то рисовал.

– Расставание всегда сопровождается душевной болью, но боль нашей душе порой только на пользу. Она дает повзрослеть. Только в фильмах можно увидеть духовный рост, приобретаемый во время сидения в позе лотоса с блаженной улыбкой на лице. На самом деле рост приходит через стенания души.

Я промолчала. Вновь вселенская белиберда, совершенно мне не понятная. Мой взгляд упал на начертанный Антоном песчаный рисунок. На нем была изображена кучерявая девушка с поднятыми, словно в танце, к небу руками, с улыбкой на лице, счастливая и беззаботная.

– Как красиво! – не удержалась я.

– Это ты. И да, ты красива. Пора собираться на обед. Тут рядом есть знаменитое местечко, бар «Креветка». Днем там отбоя нет от туристов, потому что это самое вкусное место в округе, а вечером – это любимое пристанище одиноких туристов в поисках своей парочки.

Почувствовав, как при слове «креветка» у меня заурчало в животе, я скорее отправилась собирать вещи.

Глава 5

Есть только два способа прожить жизнь.

Первый – будто чудес не существует.

Второй – будто кругом одни чудеса.

Альберт Эйнштейн

– Нам ни за что туда не попасть! Может, все-таки пойдем в другое место? – с грустью в голосе спросила я, оглядывая длинную очередь, ведущую ко входу в «Креветку».

Из кухни доносились пряные ароматы. Казалось, нам не поесть в ближайшие два часа. Очередь двигалась еле-еле. Все, облизываясь, стойко ожидали свободного столика. И это при том, что в округе полно абсолютно пустых кафе и ресторанов. Официанты в красных фартуках практически летали от столика к столику, иногда выходя к очереди и приглашая счастливчиков зайти.

– Поверь, это местечко стоит того, – сказал Антон, обнимая меня за плечи. – Облокотись на меня, и ожидание станет легче.

– Что же в нем особенно? – спросила я, опершись на Антона.

– Все просто: очень вкусно! Фишка заведения – креветки. Название говорит само за себя. К сожалению, просто вкусно покушать тут можно только днем, потому и такой ажиотаж. Вечером это площадка для знакомств. Парочек и семьи с детьми не пускают, только одиноких волков.

– И волчиц, – добавила я. – Но это же не выгодно для бизнеса.

– Как раз наоборот, днем они зарабатывают на кухне, а вечером еще и на баре. Первое время вечер знакомств проходил всего раз в неделю, но молва о «Креветке» быстро разлетелась среди туристов. Больше не нужно скитаться по острову в поисках пары. Достаточно прийти в «Креветку», и, считай, ты нашел себе спутника или спутницу на отпуск.

– Интересный маркетинговый ход! Но как же нам выстоять всю эту очередь и не умереть с голоду?! – продолжала возмущаться я.

– Путь к цели порой ближе, чем кажется на первый взгляд, – Антон улыбнулся и подмигнул мне. – Судьба нередко преподносит нам сюрпризы.

– Хм, – недовольно буркнула я.

– Антонио! – услышала я женский голос, доносящийся из «Креветки». – Идите к нам, у нас есть место за столиком!

Очаровательная шатенка махала нам рукой, приглашая к себе.

– Вот так удача! – Он посмотрел мне в глаза. – Кому-то не пришлось ждать и десяти минут!

Мы с трудом пробрались сквозь очередь, раз пять объяснив, что мы не лезем вперед всех, а так сложились обстоятельства.

– Как я рада тебя видеть! – воскликнула шатенка, обвивая шею Антона.

Тот обнял ее за талию, и они стояли так, застыв в объятиях, минуты три. Освобождаясь, шатенка промолвила:

– Лучший способ зарядиться положительной энергией – это обнять хорошего человека, а лучше тебя, дорогой, просто не сыскать, твоя энергетика взбудоражит кого угодно.

– Я очень рад встрече, – ответил ей Антон. – Ты как всегда ослепительна. У тебя новая прическа? Она очень тебе идет!

– Ты всегда замечаешь мелочи, – улыбнулась девушка. – Как же это приятно!

Они продолжили ворковать еще какое-то время, казалось, совсем не замечая меня. Тем временем во мне зрело какое-то неприятное чувство. Не то чтобы я ревновала, нет, я все еще мечтала воссоединиться с Ильей. Но меня злило, что они стоят, вцепившись друг в друга, словно бы меня тут вовсе нет. А я ой как не люблю быть пустым местом! Если уж Антон решил кого-то засыпать комплиментами, то пусть это буду я. Комплименты – как бальзам для женской души, они исцеляют ее, даже если льются не из уст любимого мужчины.

– Марго, знакомься, это Лана, – произнес, наконец, Антон. – Лана, это Марго, моя давняя подруга.

– Рада знакомству, – улыбаясь, сказала Марго.

– Рада знакомству, – ответила я, протягивая ей руку.

– Моя дочь София! – торжественно произнесла Марго, указывая на девочку лет пяти с такими же, как у мамы, медно-красными завитками у висков и сверкающими голубыми глазами.

С визгом София запрыгнула на руки к Антону: его чары и ее не обошли стороной.

– София, какая ты уже взрослая, а какая красотка! – сказал Антон, дернув ее за локон, а затем аккуратно и как-то по-отцовски усадил обратно на стул и чмокнул в макушку.

Официант подал мне яркое меню и визитную карточку заведения.

– Лана, возьми визитку. Если захочешь пообедать без меня, достаточно показать ее любому таксисту, и ты на месте, – обратился ко мне Антон.

Я машинально бросила визитку в сумочку и принялась разглядывать ламинированные страницы. В меню лишь креветки, но такого разнообразия я никогда раньше не видела. И креветки на гриле, и жареные с чесночком, и в соусе чили, и в сливочном, креветки с лапшой, рисом или салатом. Более пятидесяти блюд из креветок!

– Выбирай любые. Не прогадаешь, – прошептал мне Антон.

– Хорошо, закажу с чесноком.

– Ты точно наешься? – он игриво ущипнул меня за бок. – Ладно, понимаю, не хочешь показаться обжорой, но в этом заведении все обжоры, закажу себе две и поделюсь с тобой.

– Хорошо, – согласилась я.

– Лана, а ты давно здесь? – обратилась ко мне Марго.

– Я прилетела вчера.

– Лана прилетела на ретрит, – вмешался Антон.

– Как здорово! – воскликнула Марго. – Я проходила его три года назад. Просто волшебное место! Настолько тихо и спокойно, что можно услышать, как поет ветер и свой собственный внутренний голос. К сожалению, в ритме большого города это просто невозможно, слишком много белого шума. Мы совсем разучились чувствовать со всеми этими современными технологиями. Роботы делают все за нас, да и мы сами потихоньку превращаемся в роботов.

– Новые технологии дают нам много возможностей и облегчают прежде всего вашу жизнь, дорогие дамы! – возразил Антон. – Главное – вовремя сделать паузу и уединиться.

– Ты абсолютно прав, дорогой! Что бы я делала без телефона, как бы я общалась с близкими, просто не представляю, – она глубоко вздохнула.

– А я, когда выласту, выйду замуж за Антонио, – пролепетала малышка.

– Конечно, – ответил Антон, потеребив ее за щечку. – А пока жуй креветки, чтобы расти скорее.

София от радости застучала по столу так, что свалила на пол соус. И все бы ничего, если бы не брызги, заляпавшие мою рубашку. «Вот несносная девчонка!» – подумала я.

– Лана, ты испачкалась! Прости мою крошку, – с сожалением сказала Марго.

– Ничего страшного, – соврала я, стараясь сделать голос как можно мягче. – Дети, что с них взять.

– Прости, Лана, – услышала я тоненький детский голосок Софии.

Я подняла взгляд на девочку, та озарила меня улыбкой, будто ясное солнышко.

Ах, дети, как они прекрасны. Они смягчают закостенелые взрослые сердца. Всего одна улыбка маленькой красавицы, и на сердце стало тепло. Да черт с ней, с этой рубашкой! Другое дело если бы платье, а рубашка, ну ее. Я вдруг чмокнула Софию в макушку – сама не ожидала от себя такого порыва.

– Лана, ты только не жди от ретрита многого, он не решит все твои проблемы, – продолжила диалог Марго.

– Я и не жду, – ответила я, пожав плечами.

– Ретрит точно наведет порядок в твоей голове и покажет то, что действительно важно. Он словно бы просеет твои мысли и планы, – улыбаясь, говорила она. – Помню, я была бухгалтером. Муж бросил меня с маленькой дочкой на руках. Я просто ненавидела свою работу, но так боялась уйти, хотя мечтала быть учителем йоги. Ретрит помог мне избавиться от страха, и я рискнула, прыгнув в объятья своей мечте.

– И что же? – с интересом спросила я.

– У Марго свой центр медитации и йоги на острове, – не удержался Антон. – Она большая молодец.

– Если захочешь заняться йогой на закате – обращайся.

Уже через десять минут нам принесли три огромных порции креветок. Отбросив приличия, я схватила креветку за хвост и отправила ее прямиком в рот, как накануне вечером меня научил Антон. Обед был настолько вкусный, что, если когда-нибудь мне придется сюда вернуться, я с легкостью выстою любую очередь.

***

Я с ужасом смотрела на статую Большого Будды, сидевшего в позе лотоса высоко в горах. Но не Будда вызывал ужас, а путь к нему. Передо мной протянулась огромная Лестница, словно ведущая в небеса, а там, в облаках, сидит красавец Будда и ослепляет всех своим величием и блеском золота. Только что съеденный обед в «Креветке» давал о себе знать. Каждая ступенька давалась с усилием, и не маленьким. Антон, абсолютно расслабленный, шагал на пару ступенек выше меня. Я шла молча, стараясь беречь силы, сохраняя дыхание ровным, но все же иногда «угукала» в ответ на бесконечные рассказы Антона. По дороге он поведал мне легенду о Будде.

Оказалось, он был наследным принцем. В день его рождения провидец предсказал, что он будет или великим правителем, или великим святым. Отец в страхе, что сын откажется от престола, сделал все возможное, чтобы Будда не покидал дворца. Но к тридцати годам принц все же захотел посмотреть, как живут его подданные, и отправился в путешествие. На его пути встретились нищий, старик, больной и умирающий. Принц столкнулся с суровой реальностью, которую от него пытался спрятать отец. Юноша бежал из дворца и на протяжении шести лет вел аскетический образ жизни. В результате он разочаровался в полном уходе от мира. Сидя под деревом, понял, что истинная свобода заключается не в уходе от жизни, а наоборот, в более глубоком и осознанном участии во всех ее процессах. Как сейчас модно говорить, в том, чтобы «быть в моменте».

Вот бы и мне сейчас передохнуть под деревом. Чувствуя, как задрожали мышцы, я сделала рывок и преодолела последнюю ступень. В награду тем, кто достиг вершины, достается не только благословение и покровительство Будды, но и вид. Остров поражал калейдоскопом красок и ароматов. Я любовалась пейзажем, успокаивая дыхание. Антон же стоял позади меня.

– Будда для тайцев – великий учитель, достигший просветления. Эту статую возвели не так давно, но она считается душой и сердцем острова. Тайцы очень суеверны. Они верят, что изваяние защищает их от штормов и наводнений.

Я повернула голову, чтобы ответить, но обнаружила, что стою к нему совсем близко и наши носы практически соприкасаются. Он не сдвинулся с места, а я, утонув в его голубых глазах, забыла, что хотела сказать. Сильный порыв ветра сорвал с меня шляпу, закружил ее в танце, а затем аккуратно уложил на землю недалеко от монаха, сидящего под навесом. Как мне показалось, там располагалось что-то вроде сувенирной лавки.

Антон отправился спасать мою шляпу, я же осталась на месте. Он положил купюру в ящик для пожертвований, стоящий рядом с монахом, и махнул мне рукой.

– Это древнее тайское гадание «Сиамси», ты просто обязана заглянуть в судьбу. Присядь и склони голову.

Я молча повиновалась, тем более Антон и моя шляпа все решили за меня. Монах взял стакан с бамбуковыми палочками и начал их трясти. Одна из палочек, с номером восемь, выпала из стакана, после чего монах протянул мне лист бумаги, на котором было написано послание на трех языках: китайском, английском и, скорее всего, тайском.

«Смотри на звезды, они дадут ответ. Твоя судьба – чистый лист».

– Что, опять? – На минуту мое тело охватила дрожь, когда я вспомнила фантик с посланием, там тоже было что-то о звездах и о чистом листе. Бред какой-то!

– Что-то не так?

– Нет, все хорошо.

Антон помог мне подняться.

– Если Вселенная решила тебе что-то сказать, она обязательно найдет способ сделать это, сколько бы ни пришлось повторять.

Я стояла как вкопанная, и это уже была не игра.

«А что, если?.. Да нет, просто совпадение», – подумала я.

***

Нас застиг тропический ливень, когда мы еще колесили по острову. Он закончился так же внезапно, как и начался, при этом успев промочить меня до ниточки. Ветер пронизывал насквозь. Уткнувшись в мокрую спину Антона, я зажмурила глаза. Мысленно же тысячу раз прокручивала мечту, как слезу с байка и окунусь в теплую ванну.

Очутившись на вилле, я принялась громко чихать.

– Кому-то срочно нужна теплая ванна, – сказал Антон.

– Ты читаешь мои мысли, – стуча зубами, ответила я.

– И волшебный чай Пхонпан, – добавил он и обратился к нашей хозяйке: – Завари свои травы.

«Может, не стоит?» – подумала я, вспоминая все странности тайки. – «Вдруг она меня отравит?»

– Уже готовить, сэр, – ответила тайка, снова украшенная гнездом на голове.

Еще совсем недавно она ослепила меня красотой своей улыбки, сейчас же ее улыбка оказалась безобразной. Нос, измазанный сажей, еще подчеркивал общий несуразный вид. Я даже чуть не хихикнула, до того комично она выглядела.

– Где ее зубы? – прошептала я.

– Она наводила порядок, упала и потеряла, – спокойно ответил Антон.

– Как нужно убираться, чтобы потерять зубы?! Это ведь не резинка для волос.

– Не переживай, с ней такое бывает, – он почесал затылок. – Они у нее вставные, на присосках, она часто их теряет. Отправляйся в ванну, а то еще заболеешь. Чай я скоро принесу. Только помогу найти зубы.

Все внутри подсказывало, что что-то тут нечисто, они точно мне врут, только вот зачем?

Но какое мне дело до какой-то тайки и ее зубов?.. Мне нужна ванна, а они пусть сами свои зубы ищут.

После купания я завернулась в теплый халат и прилегла. Антон принес душистый чай. Поначалу я смотрела на него с опаской, вспоминая Пхонпан. Кто знает, что за травы в него положила эта чудачка? Но Антон настаивал, заверяя, что спать буду, как младенец. С осторожностью я все же сделала глоток. Вкус приятный, хоть и необычный. Не то с перчинкой, не то с кислинкой, с еле уловимой медовой сладостью. Уже через несколько минут тело обмякло, веки потяжелели, меня потянуло в сон. Антон чмокнул меня в щеку и пожелал спокойной ночи, пообещав удивить меня завтра.

Я сделала еще глоток чая. Вдруг меня осенило. Уже более суток я не держала в руках телефон. Я достала его и быстро пролистала пропущенные звонки, все еще надеясь увидеть среди них номер Ильи. При мысли о нем в груди по-прежнему было больно. Два раза звонила мама. Уже поздно, отправлю ей смс. Пропущенный от отца, как и всегда, я проигнорировала. Шесть пропущенных от Лизы. Я уже собралась ее набирать, как на экране появилось «Принять вызов по FaceTime от Лизы».

– Лана, ты с ума сошла! Улетела на край света, на связь не выходишь. Еще чуть-чуть, и я бы подключила свой блог. И, поверь мне, нашла бы тебя даже на этом глухом острове!

– Ты найдешь кого угодно и где угодно, тем более, у тебя там уже почти миллион подписчиков.

Ее и без того огромные черные глаза, подведенные по-восточному, округлились и, казалось, готовились выпрыгнуть прямо на меня.

– Ну вообще-то уже миллион! Сегодня мой Отряд милосердия спас жизнь одной маленькой девочки. Твои доходы заметно увеличились, могла бы тоже поучаствовать.

– Лиза, всех детей не спасти. Но ради тебя обещаю поучаствовать в спасении следующей девочки, – с зевотой сказала я.

– Что с тобой? Ты какая-то расслабленная, совсем на себя не похожа…

– Это все чай, – я опять зевнула, – Антон принес чай и…

– Так, а теперь поподробнее, – в глазах Лизы загорели искорки. Она, как озорная девчонка, захлопала в ладоши. – Кто этот Антон?

– Не Антон, а Антонио, я живу с ним на вилле. Но мне до него дела нет. Ты же знаешь, что единственный, кто мне нужен, – это Илья.

Лиза замолчала, что было для нее очень странно. Пауза в разговоре с Лизой – просто нонсенс.

– Лана, мне нужно тебе кое-что рассказать.

– Что-то с Томасом? – испугано спросила я, чуть не подпрыгнув на диване.

– О, нет! Твой проглот Томас в надежных руках. Пока ухаживаю за ним я, ему ничего не угрожает.

– Тогда что?

– Ты знаешь, я люблю тебя и не хочу, чтобы ты ходила в розовых очках. Вчера я была в клубе, там был Илья, он не заметил меня…

Зная вкус Лизы, я понимала: ее просто невозможно не заметить. Ее ярко-розовая челка, как огненный факел в темноте, привлекает внимание всех. Даже сейчас она сидела в кислотном топе, который обжигал мне глаза. Она просто не умеет быть незаметной. Я как-то имела неосторожность сказать ей, что ее образы слишком яркие и даже безвкусные, на что получила вполне понятный ответ: «Кто-то любит море, кто-то горы, кто-то лес, а кто-то архитектуру. Ты не можешь человека, любящего море, заставить любить горы. Ты не можешь сказать ему, что он живет неправильно. Позволь мне быть собой и кайфовать». Больше я не пыталась переодеть Лизу, и она продолжала сводить с ума окружающих. Так что Илья точно видел ее в клубе.

– Наверное, ему больно разговаривать с тобой, это как напоминание обо мне.

Лиза нахмурила брови.

– Лана, прекрати его идеализировать. Он вовсе не тосковал, а развлекался в компании молоденькой длинноногой блондинки в очень коротком платье, из-под которого выглядывали трусики, хорошо хоть, они вообще на ней были.

Мое сердце бешено заколотилось.

– Лана, ты меня знаешь. Я медом мазать не буду. Друг – тот, кто скажет правду. Лучше я вытру твои слезы. Позволь новому знакомому залечить твои раны, – твердо сказала Лиза.

– Ты, как всегда, права. Спасибо тебе. Доброй ночи.

Я скинула звонок. В ушах зазвенело.

«Даже не думай реветь!» – резко сказала я себе.

Я обязательно что-нибудь придумаю. Пора выводить на арену Антонио и возвращать Илью. Это еще не конец. Я залпом допила чай. Через минуту в глазах помутнело. Ослабевшей рукой я поставила кружку. Чувствуя, как тело становится ватным, повалилась на кровать и уснула.

Глава 6

Жизнь любит нагнетать мрак для того,

чтобы потом ярче блеснуть своей светлой стороной.

Пауло Коэльо «Одиннадцать минут»

Он стоял на скалистом утесе, протянув ко мне руки, тем самым давая понять, что ждет меня. Разъяренный бушующий океан волнами долбил о скалу так, что с нее летели камни. Я пробиралась к нему сквозь густую чащу тропического леса. Колючие кустарники, названия которых я не знала, да и сами их не видела раньше, больно кололи мои ноги. Какие-то причудливые насекомые назойливо жужжали, то и дело залетая мне в глаза и уши, некоторые даже кусали.

С каждым шагом силы покидали меня. Все, о чем я мечтала в этот момент, – поскорее оказаться в его объятиях. Собирая остатки сил, раздвигая тернистые ветки, я решительно сделала шаг. Я не сдамся: он там и ждет меня. Одна из веток рассекла мне щеку. Почувствовав острую боль, я расплакалась, но продолжила путь. Кровь смешалась с солеными слезами. Наконец, я выбралась из леса, но то был последний рывок. Совершенно измотанная, я споткнулась и упала. Какая-то неведомая сила помогла мне подняться. Она буквально витала в воздухе, меняя его структуру.

На расстоянии вытянутой руки я пыталась разглядеть черты его лица. Но все вокруг залило ярким светом, ослепившем меня. Так странно, солнца не видно на горизонте. Почему же тогда так ярко вокруг? Закрывая лицо руками, подошла ближе, обессилевшая, положила голову ему на грудь. Он провел рукой по моей щеке. Рана затянулась, боль ушла. Кто же он такой? Греясь в лучах его любви и принятия, я гадала, какого же цвета его глаза, при этом чувствуя невероятное родство с ним, как будто я всегда знала его, подобно тому, как младенец, еще не родившийся, знает свою мать.

Откуда-то издалека доносилось пение. Нежный женский голос напевал знакомую французскую песню. Голос становился все громче. Я проснулась.

Утреннее солнце залило комнату и светило мне прямо в глаза. Я забыла закрыть шторы. Да что там шторы, я даже не помню, как заснула. Вставая с постели, я опрокинула кружку. Наверное, все дело в чае, что заварила чокнутая тайка.

Снизу доносилось пение.

***

Пение было прекрасным, французский – отчетливым, обладательница голоса хорошо знала язык. Интересно, кто она?

Я открыла дверь, и в нос ударил соблазнительный запах пряного чая и чего-то сладкого. Урчанием желудок напомнил мне, что я не ужинала. Завороженная пением и ароматами, я на цыпочках отправилась искать их источник. Спустившись по лестнице в гостиную, я спряталась за колонну рядом с мягким диваном, внимательно наблюдая за тем, что происходит на смежной с гостиной кухней.

У плиты стояла молодая женщина. Такая худенькая, словно вот-вот сломается. Тончайшая талия, плоская, как у мальчика, грудь, острые локти, даже колени, казалось, у нее острые. Но все ее углы прекрасно сглаживало нежно-розовое струящееся платье, колыхавшееся, когда женщина танцевала в ритм своему пению.

Нет, она не стояла у плиты, она буквально порхала. Все ее движения были плавными и грациозными, а ее костлявые бедра, ожив в ритме танца, даже выглядели соблазнительными. Решив покинуть укрытие и рассмотреть ее ближе, я выбралась из-за колонны, наткнувшись при этом на тумбочку, с которой с грохотом полетела статуэтка Будды. Женщина провернулась. Рукой она убрала короткие светлые тонкие волосы за уши, ее острый длинный нос нацелился прямо на меня. Тонкие, словно их вообще нет, губы растянулись в улыбке, обнажив идеально белые ровные зубы. Если бы остановить мгновение, то можно было бы смело сказать, что молодая женщина совершенно не красива, даже привлекательной ее трудно назвать, но, когда картинка оживает, от нее невозможно оторвать взгляд. Самое чарующее – это зеленые глаза, которые переливаются всеми оттенками моря.

– Лана, ты уже проснулась? Антонио сказал, что тебе не по вкусу местная кухня, и я решила побаловать тебя сырниками. А еще я знаю, что ты простудилась. Приготовила тебе чай с местными специями, он быстро поставит тебя на ноги.

– Спасибо вам за заботу, – в полном недоумении ответила я.

– Давай на «ты», пожалуйста, – ласково предложила она.

– Давай. Но кто ты? И где Антонио? – спросила я.

Она вытерла руки о полотенце, затем подошла ко мне и приветливо протянула ладонь.

– Он разве не сообщил, что я приеду? Я Люси, жена Антонио. Он был вынужден срочно улететь, но скоро вернется.

– Жена? – я аж села на спинку дивана от удивления, потом вновь встала.

– Что-то не так? – она продолжала улыбаться.

– Антонио совсем не похож на женатого человека, – недовольно буркнула я. – И о тебе и словом не обмолвился.

– Тем не менее, он женат, – все так же ласково ответила Люси.

– Хм… но как ты это терпишь? Он же флиртует напропалую! Сказать честно, и со мной он флиртовал. Если бы я знала, то осекла бы его сразу. Женатики – табу, это первое правило, все еще помню, как мама…

– Твой отец ушел из семьи? – она коснулась моей руки.

– Не важно, речь не об этом, – ощетинившись, я отдернула руку. – Как ты это терпишь?

– Что ты! Терпеть кого-то – это невыносимо. А я всего лишь принимаю эту его особенность. Идеальных мужчин не бывает. Да и женщины часто принимают флирт Антонио за чистую монету. Не хотелось бы, чтобы он поставил тебя в неловкое положение. Мы долгое время жили во Франции, там все с друг другом флиртуют, и это абсолютно нормально. Вот и Антонио насквозь пропитался знаменитым французским флиртом, он без этого просто не может. Для французов флиртовать – как дышать.

Одна моя бровь от удивления и непонимания поползла вверх.

– Но это же как ходить по тонкому лезвию! А если он…

– Если он уйдет? Я не боюсь этого. Страх разрушает женщину, забирает энергию. Если он перейдет черту, я сама просто уйду, а он никогда этого не допустит.

«Вот тебе и волшебная таблетка по имени Антонио», – подумала я. – «И как мне возвращать Илью? Мне срочно нужен мужчина».

– Да и женщине не нужен мужчина, чтобы быть счастливой, – продолжила Люси. – А вот завтрак вполне может осчастливить. Пойдем к столу, пока все не остыло.

– Надеюсь, завтрак готовила не Пхонпан?

Люси засмеялась.

– Пхонпан уехала с Антонио. Завтрак готовила я.

Я села за резной деревянный стол, на котором меня ожидало большое белое блюдо с тремя сырниками в центре. От их изумительного аромата у меня сразу потекли слюнки. Сырники не просто лежали на тарелке, они были идеально выложены, слово скульптура искусного художника. Сверху они были политы соусом с кусочками фруктов, слегка присыпаны сахарной пудрой и украшены шоколадным топингом. Всю эту композицию украшала веточка мяты. Я сразу вспомнила, как готовила сырники с телефоном у уха, решая важные рабочие вопросы. Один подгорел, другой развалился. Все это дело я попыталась замаскировать сахарной пудрой, но получилась так себе картина. Илья, конечно, все слопал. Хотя, когда ты голоден, можно съесть и не такое.

Я с жадностью набросилась на сырники. Пока Люси доедала первый, моя рука тянулась уже к третьему. Люси с наслаждением пережевывала каждый кусочек, полностью погрузившись в это занятие, словно здесь и сейчас есть только она и этот изумительный сырник. Закончив со своей прекрасной трапезой, она обратилась ко мне.

– Лана, сразу после завтрака у меня семинары, и это на весь день, но я уверена, ты не заскучаешь, – элегантно вытирая губы салфеткой, сообщила она.

– Все в порядке, я большая девочка, – все еще жуя сырник, ответила я.

Она посмотрела на меня своими сверкающими глазами.

– Чем займешься?

Я убрала за ухо выбившуюся прядь непокорных волос. Вчера я уснула прямо с мокрой головой, и теперь на голове красовалось подобие гнезда. Да и бесконечно выпрямлять волосы в условиях высочайшей влажности просто безрассудно, тем более делалось это для Ильи, его поблизости нет, следовательно, в отпуске быть мне кудрявой.

– Буду обдумывать план побега, – ответила я.

– Откуда же ты собралась бежать? – удивилась Люси.

– С острова, – ответила я.

Люси звонко рассмеялась.

– Неужто тебя силой сюда привезли?

– Какая ты догадливая, – я состроила ей недовольную гримасу. Люси изрядно меня раздражала.

– Ты не похожа на человека, которого можно силой куда-то увезти. Боюсь, того, кто попытался, искусала бы, и очень больно.

– Жестокая манипуляция моего босса, его женушка – подруга твоего мужа. Они сговорились и сослали меня сюда. Будь они неладны, – выругалась я. – Как раз в том момент, когда мне нужно быть в Питере, а еще лучше – в Москве.

– Тоскуешь по мужчине, – улыбнулась Люси.

– У меня что, на лбу написано?

– Нет, просто я хорошо знаю женщин. И хорошо чувствую женскую тоску. А о чем тоскуют женщины? Конечно, о мужчинах. Только вот мужчина создает еще больше проблем, если не обрести гармонию и целостность. Сходи в ресторан или в SPA, побалуй себя, а завтра я обещаю тебе незабываемый день.

– Антонио так же говорил, – ехидно заметила я.

– А ты мне нравишься! Думаю, мы подружимся, – весело заявила Люси.

– Сомневаюсь. У меня одна-единственная подруга, и та, не знаю, как меня терпит, да еще вчера я имела виды на твоего мужа. Такое себе начало для дружбы, – я натянула улыбку.

– Тем интереснее, – произнеся это, Люси подмигнула мне, а затем коснулась моего плеча. Тепло растеклось по моему телу, напомнив о любимых бабушкиных руках. Ее прикосновения были такие же теплые и успокаивающие.

***

Я последовала совету Люси и отправилась в SPA-салон. Несмотря на весь антураж – аромат жасмина, свечи, расслабляющую музыку и умелые тайские руки, бесконечный рой жужжащих в моей голове мыслей не давал мне в полной мере насладиться массажем.

После я поплавала в бассейне, затем съела добрую порцию креветок с чесноком, которую заказала из местного ресторана. Что бы я ни делала, одиночество продолжало меня душить. Я вроде дышу, ем, существую, но при этом меня нет. Я лежала на шезлонге у бассейна и пялилась вверх. От знойного солнца меня укрывало раскидистое цветущее дерево. Именно его я усердно разглядывала – то считала яркие соцветия, то искала различия между ними. Добравшись в счете до десяти, я снова и снова сбивалась, возвращаясь к мыслям об Илье. Казалось, я схожу с ума. Всеми силами я заставляла себя не думать о нем, но в моем воображении то и дело всплывал его образ рядом с молоденькой блондинкой. Я перебрала уже сотни стратегий, но ни одна из них не годится. Желание позвонить Илье жгло меня изнутри. Телефон предательски молчал. Лиза права. Позвонив, я совершу ошибку и могу потерять его навсегда. Нет, нужно вызвать в нем ревность. Но кто поможет осуществить мой замысел?

Я набрала номер Нины, своей помощницы. Если Илье звонить нельзя, то попробую хоть отвлечься работой. Но то, что я услышала от Нины, повергло меня в шок. На мою просьбу «выслать мне отчеты», она с трепетом и смущением ответила, что шеф строго-настрого запретил не то что посвящать меня в дела, но и отвечать на мои звонки. И сейчас, разговаривая со мной, она рискует быть уволенной. В гневе я кинула трубку, даже не попрощавшись. Телефон завибрировал. Звонила мама по видеосвязи.

– Привет, мам.

Она улыбнулась своей шикарной улыбкой, которая досталась и по наследству мне вместе с пухлыми губами и голубыми глазами.

– Привет, дорогая. Как ты?

– Я же в отпуске, мам. Конечно, прекрасно.

Улыбка покинула ее лицо, но глаза были полны тепла.

– Не пытайся меня обмануть. Ты с детства терпеть не можешь тюлений отдых. Дорогая, я все знаю. Мне позвонила Лиза, когда не смогла дозвониться до тебя. Ты рассталась с Ильей. Почему ты мне не сказала?

Я попыталась нацепить на лицо улыбку, но, подозреваю, получилась лишь гримаса.

– Я не хотела тебя расстраивать. Все хорошо, мам. Я большая девочка, справлюсь.

– Разве ты можешь меня расстроить? Все образуется, – уверенно сказала она. В ее голосе звучало искреннее сочувствие и понимание.

– Я знаю, мам. Как у тебя дела?

Она бросила взгляд на мою прическу, и в ее глазах промелькнула улыбка.

– Ты, наконец, смирилась со своей шикарной шевелюрой?

Я закатила глаза, а затем нахмурила брови.

– В таком влажном климате бесполезно что-то делать с прической.

– Не хмурь брови, морщины появятся.

Я посмотрела на ее уже не молодое, но все еще красивое лицо. Мелкие морщинки в уголках глаз придавали маме некий шарм, отчего ее лицо, родное, любимое, становилось еще более дорогим моему сердцу. С возрастом она стала еще прекраснее.

– Мам, ты отлично выглядишь. Какие новости?

– Спасибо, детка. Мы с Борисом собираемся поехать кататься на лыжах, а еще хотим завести собачку.

Ее глаза блестели, выдавая, насколько ей хорошо.

– Мам, я рада, что ты наконец счастлива.

– Счастье – это выбор. Жаль, что мне понадобилось так много времени, чтобы это понять. – Она на мгновение замолчала и отвела взгляд. – Детка, твой отец звонил, он переживает. Позвони ему.

В воздухе повисло молчание. Я все еще не могу простить его, хотя прошло столько лет. Но я помню, как он бросил нас с мамой ради другой женщины, будто это случилось вчера. Я отказываюсь это понимать.

– Мам, ты же знаешь, разговоры с ним даются мне тяжело.

– Он любит тебя. Попробуй дать ему шанс. Я давно должна была тебе сказать… может, если бы я была не такая гордая, хоть немного ему уступала… может, он и не ушел бы.

Я повысила голос, пытаясь ей возразить.

– Мама, не оправдывай его!

– Нет, послушай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, что отношения между мужчиной и женщиной – это не просто. И виноваты оба. Хочешь судить, суди и меня.

Я почувствовала легкий укор совести. Я давно уже вычеркнула отца из своей жизни.

– Ладно, мам, я пойду искупаюсь, – пытаясь уйти от темы, ответила я.

Зная, что сопротивление бесполезно, она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, затем выдохнула. Потом, открыв глаза, расплылась в улыбке. И где это она научилась так быстро успокаиваться? Не узнаю свою маму.

Затем она прижала руки к губам и послала мне воздушный поцелуй.

– Люблю тебя, – нежно сказала она.

Я повторила ритуал с воздушным поцелуем и завершила звонок.

***

От изнурительной жары и звенящих мыслей у меня разболелась голова. Я налила стакан воды и отправилась в спальню за аспирином. Раскопки в моей сумочке результатов не принесли, поэтому пришлось высыпать ее содержимое на кровать. Для большего эффекта я положила в рот две таблетки аспирина и запила его водой. После чего принялась собирать содержимое сумочки. Мой взгляд, словно красная таблетка, притянула яркая визитная карточка, на которой русскими буквами было написано «бар «Креветка».

В памяти всплыли слова Антона: «Днем самое вкусное местечко, а вечером – пристанище одиноких туристов в поисках парочки». Антон настоял, чтобы я взяла визитку. Если захочу еще пообедать в «Креветке», достаточно показать карточку любому таксисту, и он доставит меня в бар.

Это же просто чудесно! Как раз то, что нужно. От головной боли не осталось и следа. Воодушевленная, я поспешно открыла шкаф, чтобы подобрать наряд к вечеру. Мой взгляд упал на красное платье, купленное перед отъездом, вырез которого был явно больше, чем я обычно себе позволяю. Это платье как раз выбирала Лиза, она же и заверила меня, что в отпуске оно вполне уместно. Я вытащила платье, понимая, что другого случая его надеть, вероятно, уже не будет, и начала собираться.

Глава 7

Во всем есть черта, за которую перейти опасно,

ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.

Федор Михайлович Достоевский «Преступление и наказание»

У входа в «Креветку» меня встретила парочка, слившаяся в поцелуе. Это не был легкий поцелуй двух романтиков, а тот поцелуй, который предназначался только им двоим – полный похоти и страсти. Но они почему-то решили посвятить в него всех окружающих. Еще не войдя в бар, я уже чувствовала себя грязной, хотя только что приняла ванну.

«Тебе здесь не место», – услышала я где-то далеко, на территории сердца. Ярко вспыхнувший образ Ильи заглушил этот тихий шепот. Я решительно отвергла идущие изнутри тревожные сигналы и вошла в «Креветку».

Официанты в суматохе носились от столика к столику, совсем не замечая меня. Я окинула взглядом зал, чтобы найти свободный столик. Почти все они были заняты. Если днем, когда мы обедали с Антоном, бар был полон семей с детьми и компаниями друзей, то сейчас за каждым столиком сидела парочка любезно воркующих людей. Кое-где можно было увидеть мужчину или женщину, пока еще остававшихся в одиночестве. Я устроилась за свободным столиком на террасе, где могла насладиться уходящим солнцем и плеском волн. Хоть стол и был абсолютно чист, мне почему-то захотелось протереть его влажной салфеткой. Официант не заставил себя ждать, материализовавшись передо мной, словно из ниоткуда. Я взглянула на уже знакомое мне меню. Креветки в кляре, в сливочном соусе, томатном, на гриле, но я заказала креветки в устричном соусе и апельсиновый сок.

Еще до того, как меня покинул официант, я почувствовала на себе пронзительный взгляд. Нисколько не смущаясь, меня рассматривал темноволосый мужчина с глазами цвета крепкого кофе и такими густыми и черными ресницами, что, казалось, глаза его светятся из-под черных полос, как у бенгальского тигра. Наши глаза встретились. Его взгляд был настолько жгучим, что я боялась, как бы не загорелось мое и без того огненное платье. Он встал и, не отрывая взгляда, направился к моему столику хищной походкой. Медленно, шаг за шагом, смотря мне прямо в глаза. Я почувствовала себя маленький мышкой, попавшейся в лапы кота, которую вот-вот слопают.

– Последние два часа я ждал именно тебя, – произнеся эти слова, незнакомец сел напротив, даже не спросив, что я об этом думаю. – Рамиль, – добавил он, протягивая мне руку.

Мне ничего не оставалось, кроме как протянуть руку ему в ответ. Вместо дружеского рукопожатия он наклонился и нежно поцеловал мою руку, еле касаясь ее губами.

– Лана, – ответила я.

Мне принесли сок и креветки, а Рамилю пиво. Пока я пыталась элегантно есть креветки, Рамиль без остановки рассказывал о своих успехах и лишь изредка спрашивал что-то у меня. Меня это не смущало. Мне была приятна его компания, я с удовольствием грелась в теплых лучах его внимания. Судя по рассказам, это был очень интересный мужчина, и я бы с удовольствием продолжила общение. Да я за этим сюда и пришла – мне нужен был некто, кто пробудит в Илье ревность. Одно меня тревожило – Рамиль больше не смотрел мне в глаза. Его взгляд был прикован к ложбинке между моих грудей. Я поставила локти на стол и свела руки, пытаясь хоть как-то спрятаться и жалея, что нацепила это платье. Пока Рамиль рассказывал очередную историю, при этом, скорее всего, гадая, какого цвета мое нижнее белье, я пыталась разделаться с креветками и при этом остаться чистой.

Официант принес счет. Рамиль достал баты и рассчитался за нас обоих.

– К тебе или ко мне? – спросил он, поглаживая меня по руке.

– За кого ты меня принимаешь? – вырывая у него руку, возмутилась я.

– В отпуске нет времени на долгие свидания. Хочешь, я тебе цветов куплю? А потом ко мне, – с усмешкой предложил он.

– И не подумаю, – твердо отказалась я.

– Ты чокнутая? Зачем тогда приперлась в «Креветку» в таком платье? – говоря это, он начал оглядываться по сторонам в поисках свободного столика, но все уже давно были заняты. Затем он демонстративно встал и покинул бар, оставив меня в одиночестве с моим позором и глупостью.

Казалось, весь мир против меня. Я словно застряла в череде неурядиц, нет сил больше справляться и выдумывать план. И вот вроде бы, когда уже совсем не было сил искать выход, меня осенила мысль – почему бы не поднять себе настроение и немого не повеселиться. Я заказала себе пятьдесят грамм тайского рома. В фильмах обычно это всегда помогало главным героям забыться. Сделала глоток, и мое горло обожгла жгучая жидкость. Я никогда не пила крепкий алкоголь. Волна хмеля и радости сразу потекла по моему телу. Еще глоток. Еще пятьдесят грамм, и во мне проснулась озорная девчонка. Щеки запылали огнем. Душа требовала танцев и веселья. Но перед глазами почему-то все поплыло. Еще пятьдесят грамм. И я, кажется, увидела одинокого мужчину у барной стойки. Первая попытка встать оказалась безуспешной, я перевернула свою сумочку и высыпала все ее содержимое. Встав на четвереньки, я собрала свои побрякушки, только вот помада укатывалась все дальше и дальше. Ну и пусть себе катается. Покачиваясь то ли от музыки, то ли от хмеля, я все же добрела до барной стойки. Схватившись за одиноко сидевшего мужчину, по-другому бы просто не устояла, я предложила:

– Не желаете со мной выпить?

Он повернулся. Я пыталась разглядеть хоть какие-то черты лица, но все плыло перед глазами. Я лишь чувствовала его жилистую спину своей рукой.

– Я здесь не за этим, а вам давно пора домой, вы перебрали, – сухо ответил он, отвернулся от меня и продолжил пить свой напиток.

– Хам, – выругалась я.

Оскорбленная до глубины души, я отпустила его, схватилась за стул и тут же перевернула его. Немного передохнув и, как мне показалось, поймав равновесие, я отправилась в путь, сама не зная куда. Меня остановило первое же препятствие в лице огромного азиатского мужчины с большим шрамом на пол-лица. Вернее, это я поймала его, когда пыталась обрулить, но подпорченный алкоголем вестибулярный аппарат привез меня прямо в него, и я уткнулась лбом в его грудь.

– Ты, наверное, меня ищешь, – он изобразил подобие улыбки, но это придавало его изуродованному лицу еще более устрашающий вид.

В это момент я почувствовала, как меня схватили за локоть. Со словами «дорогая, я везде тебя ищу, нам пора» этот некто потащил меня к выходу. Мои ноги послушно следовали за ним. Хоть силуэт и мелькал перед глазами, я поняла, что это тот самый мужчина, который только что послал меня у барной стойки.

– Куда ты меня тащишь?! – пытаясь сопротивляться, завопила я.

Но было уже бесполезно. Я, пристегнутая, сидела на переднем сидении его автомобиля с таким же большим кузовом, как и у местных «тук-тук». Тук-тук – один из видов местного общественного транспорта. Только люди перевозятся в кузове пикапа, а не в салоне.

– Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в компании этого громилы? Сомневаюсь, что ты осталась бы жива после ночи с ним, – с ухмылкой сказал незнакомец, заводя мотор. – Я отвезу тебя домой, надеюсь ты в состоянии показать дорогу.

Я промолчала, все еще ощущая обиду, но при этом и благодарность. Сама до виллы я бы точно не добралась.

Как только машина тронулась, я почувствовала, как к горлу подбирается рвота. Она подкатила так стремительно, что меня вырвало прямо на ходу в открытое окно.

– О, нет! Зачем столько пить?! Возьми в бардачке воду и жвачку, – приказал мой спаситель.

Я молча повиновалась. Открыв бардачок, я пыталась нащупать в нем жвачку, но мои руки поймали что-то тяжелое. Когда перед глазами перестали прыгать зайчики, я ясно увидела в своих руках пистолет. Мое тело сковал страх и, казалось, я даже чуток протрезвела. Аккуратно положив находку на место, я так же молча захлопнула бардачок. Машина то поднималась, то опускалась по волнам серпантина, предательски убаюкивала меня. Веки начали тяжелеть. Я крепче схватилась за сиденье, мысленно повторяя себе: «Только не спи». Но алкоголь сделал свое дело, и я провалилась в сон. Меня разбудил грохот двери и гул голосов. Открыв глаза, своего водителя в машине я не обнаружила, но услышала хриплый мужской голос.

– Девочки, давайте скорее, – говорил он.

Я оглянулась по сторонам. Мы на пирсе. В памяти возник пистолет, и я побоялась высовываться. В боковое зеркало мне хорошо был виден катер, рядом с ним стоял коренастый таец. Он помогал выбраться из катера молоденьким девушкам. Мужчина что-то говорил на тайском и постоянно оборачивался по сторонам, будто боялся чего-то. Наблюдая за ним в зеркало, я разглядела шрам, рассекавший половину его лица.

Девушки из катера направлялись прямиком в кузов автомобиля. Одна из них подошла к моей двери. Но то была не девушка, а совсем девочка. При виде нее у меня больно забилось сердце. Ей не было и семи лет. Она смотрела на меня глазами, полными слез. О, эти глаза! Большие черные глаза, я никогда их не забуду. Таец окликнул ее. Она шмыгнула, затем утерла испачканный нос рукой и, ковыляя, потопала в кузов. Я следила за ней в зеркало. При каждом ее шаге сердце мое уходило в пятки. Ботинки ее были порваны настолько, что она спотыкалась на каждом шагу.

Я закрыла глаза. Казалось, все это сон. Когда снова открыла, в зеркале было пусто, девочка, как и все остальные, отправилась в кузов, словно скот. У меня не было сомнений, что сейчас, под покровом ночи, происходит нечто ужасное. Только вот что? Мой пьяный ум был не способен мыслить здраво. Я вспомнила разрез на своем красном платье и тут же в страхе прижала сумку к груди. Не меньше десяти совсем юных тайских девушек сидели в кузове. Незнакомец натянул на кузов брезент, вероятно, пряча пассажирок от лишних глаз.

– Спасибо, Дао, – сказал мой водитель где-то совсем близко, я вновь взглянула в зеркало. Они стояли прямо у пикапа. Дао протянул руку моему водителю, на ней не было двух пальцев, безымянного и мизинца.