Читать онлайн Украинские хроники. Становление и деградация государства
- Автор: Олег Иванов
От автора
На протяжении столетий территория, на которой расположена современная Украина, являлась лакомым куском для соседних стран. Богатая природа, чернозем, полезные ископаемые, полноводные реки, развитые города и выход к Черному морю неизменно привлекали самых разных завоевателей: европейцев – Речь Посполитую, Литовское княжество и Австро-Венгерскую империю, соседей с Юга – Османскую империю и Крымское ханство, не оставалась в стороне и Россия, отсчитывающая свою историю от Киевской Руси. Поэтому взаимоотношения местных властителей – от гетманов до президентов – всегда сильно зависели от влияния извне. Во все века они то стремились к дружбе и сотрудничеству с Россией, то рвались к тогдашним южным или западным «партнерам», которые умело играли на внутренних противоречиях между богатыми и влиятельными украинцами. Достаточно вспомнить истории подписавшего в 1654 году Переяславскую раду Богдана Хмельницкого или Ивана Мазепы, всю жизнь метавшегося между Речью Посполитой и Российской империей, и закончившего свою жизнь предателем, перешедшим на службу к шведскому королю Карлу XII.
Но не только природными ресурсами объясняется многовековой интерес к украинским землям. В первую очередь желание иметь влияние на Украину и ее правителей связано с тем, что она находится даже не на границе восточной и западной цивилизаций, а сама является огромной буферной зоной между Востоком и Западом, находящимися в историческом противостоянии. Вопросы религии, экономического уклада, социальные отношения, тактические и стратегические планы соседних государств вынуждали их стремиться к тому, чтобы сделать Украину своим сателлитом, фактически находящимся под внешним управлением, при этом уверив местных правителей в том, что они верные и равноправные союзники. Сами же украинские правители стремились решать с помощью соседей проблемы собственной власти, влияния и обогащения. И всегда стремились к тому, кто на тот момент либо казался им более сильным и надежным, либо предлагал лучшие условия.
Спустя десятилетия спокойного мирного существования в рамках СССР, после его распада в начале 1990‑х Украина вновь оказалась перед цивилизационным выбором: стать союзником и равноправным партнером Российской Федерации или стать «европейской страной» – вступить в Евросоюз и НАТО, разорвать экономические, культурные и духовные связи с Россией. Тогда, в 1990‑е, выбор евроинтеграции представлялся украинским политикам наиболее разумным – иначе зачем им было выходить из СССР? Да и приходившая в себя после распада Советского Союза Россия казалась менее привлекательной, чем богатые европейские страны с развитой экономикой, социальной защитой и гражданскими свободами. Сделать цивилизационный выбор для Украины в тот момент не составляло особого труда, тем более что Евросоюз и США всячески приветствовали новое независимое государство.
Довольно быстро выяснилось, что доброжелательность и радушие западных партнеров существует только на словах, и в развитие и модернизацию экономики, в развитие важнейших государственных институтов – медицины, образования, социальной защиты – они «вкладываться» не собираются. Они предпочитали финансово обеспечивать грантовые программы для СМИ, так называемых правозащитных и лоббистских организаций, которые должны были создавать красивую картинку европейской жизни и рассказывать украинцам о том, что как только прочные исторические связи с Россией будут разорваны, те станут полноправными членами «европейской семьи». Однако оказалось, что без тесного экономического сотрудничества с РФ Украине просто не выжить – поставки энергоресурсов и другие логистические цепочки почти полностью зависели от России. Политики «советской формации» вроде президента Леонида Кучмы это понимали и пытались соблюдать «многовекторность» – брать у РФ ресурсы, чтобы постепенно подстраиваться под европейские стандарты. Но по мере смены поколений в украинской власти, понимания необходимости конструктивных отношений с РФ становилось все меньше. Россия при этом никогда не отказывалась от сотрудничества с Украиной, иногда даже в ущерб себе, не претендовала на украинские территории и не собиралась влиять на политические процессы внутри соседнего государства, не проявляла в некоторых вопросах, например, статусе русского языка или положении канонической православной церкви, должной жесткости, декларируя принцип невмешательства в дела суверенного государства.
Последним украинским президентом, который производил впечатление «пророссийского», был Виктор Янукович, однако он оказался неспособен ни направить политику страны хотя бы в нейтральное русло, наоборот, он и его окружение пытались всячески заигрывать как с европейскими структурами, так и с украинскими националистами. Такой подход Януковича к проблемам евроинтеграции и взаимоотношениям с РФ завершился Евромайданом, а затем и государственным переворотом, в результате которого он вынужден был бежать в Россию, а в стране началась кровопролитная гражданская война – жители Донбасса оказались прагматичнее политиков-евроинтеграторов: они поняли, что их судьба исторически связана с Россией и менять ее на жизнь в государстве, где почитают нацистских преступников, вводят разнообразные санкции против использования русского язык в публичной сфере и с пренебрежением относятся к общей истории, культуре и религии, они не хотят.
Украина ответила своим гражданам с Донбасса обстрелами, бомбардировками и издевательствами над мирными жителями. Народное ополчение Донецкой и Луганской народных республик смогло отбить атаки украинской армии и «добробатов». Чувствуя, что инициатива утеряна, украинские власти пошли на Минские соглашения, согласно которым автономия Донецкой и Луганской областей в составе Украины должна была быть расширена. Однако Минские соглашения не предполагали создания независимых народных республик. Да и, как выяснилось спустя несколько лет, выполнять их Киев вовсе не собирался. Власти Украины взяли паузу, чтобы подготовить вооруженные силы по натовским стандартам, накопить побольше боеприпасов и вооруженным путем «вернуть» ДНР и ЛНР в состав Украины.
К февралю 2022 года ситуация накалилась до предела. В ДНР и ЛНР ждали нападения со дня на день. В этих условиях Россия, которая на протяжении восьми лет пыталась добиться мира на Донбассе и сохранения территориальной целостности Украины, вынуждена была пойти на решительные шаги – признать независимость ЛНР и ДНР и начать специальную военную операцию (СВО), чтобы защитить мирное население республик.
Украинские власти восприняли СВО как новую возможность заявить о себе коллективному Западу и возбудить у собственного населения ненависть к России. Для этого использовались все возможные методы – от информационных провокаций до террора против собственного населения как прямого, так и в виде жесткого закона о мобилизации, согласно которому власть готова отправить практически на верную смерть десятки тысяч украинцев. «Сегодняшним правителям Украины не жалко этих людей, они их своими не считают. Вот в чем проблема их трагедии сегодня. Они не считают этих людей своими, они не защищают сегодня интересы украинского народа. И я надеюсь, что люди это, в конце концов, почувствуют», – так в мае 2024 года прокомментировал президент России Владимир Путин нынешнюю ситуацию на Украине
Истории этой трагедии и постепенной деградации украинского государства из «молодой демократии» в диктатуру посвящена эта книга. Надеюсь, вам будет интересно ее читать.
Олег Иванов, руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов
Русофобия вместо евроинтеграции
Уже 10 лет мы с удивлением и ужасом наблюдаем за событиями, происходящими на Украине. В феврале 2014 года в этой стране произошел государственный переворот: тогда оппозиционеры, уже несколько месяцев, дневавшие и ночевавшие на центральной площади Киева – Майдане незалежности, нарушили гарантированные европейскими партнерами страны договоренности с четвертым президентом Украины Виктором Януковичем, и пошли на штурм Верховной рады и Администрации президента. В ходе беспорядков тогда погибли свыше ста человек, ранения получили более тысячи, а сам Янукович вынужден был бежать из страны.
Придя к власти, оппозиционеры сразу же нарушили Конституцию страны: один из лидеров партии «Батькивщина» Александр Турчинов был назначен одновременно председателем Верховной рады и исполняющим обязанности президента – мало того, что такой должности на Украине не существует, так еще совмещение в одних руках исполнительной и законодательной власти является признаком авторитарного режима. Тогда, впрочем, многим гражданам Украины казалось, что все самое страшное – беспорядки в столице и в областных центрах Западной Украины, захваты складов с оружием, сожженный Дом профсоюзов в Киеве, избиения сотрудников спецподразделения «Беркут» и неугодных протестующим чиновников – позади. Однако оказалось, что кровавое разрешение трехмесячного «мирного протеста» на Майдане незалежности – только начало стремительного превращения Украины в воинственную националистическую страну, государственной идеологией которой стала русофобия в таких проявлениях, которые до недавнего времени даже невозможно было себе вообразить.
Жители Крыма и Юго-Востока Украины довольно быстро осознали характер произошедших перемен и их возможные последствия для себя. Ведь первым же решением Верховной рады, из которой в прямом смысле слова выгнали почти всех представителей Партии регионов и Компартии, стало решение об отмене Закона «Об основах государственной языковой политики», гарантировавшего использование наравне с государственным «региональных» языков на территориях, где проживало более 10 процентов его носителей. В это же время озверевшие на Майдане участники так называемых «сотен самообороны» объединились в добровольческие батальоны и направились в Крым и на Юго-Восток Украины, чтобы силовыми методами объяснить жителям этих регионов, кто теперь «настоящие хозяева» в стране. Разумеется, такое давление «сверху» – со стороны парламента и «снизу» – в лице вооруженных, закаленных в уличных боях «добробатовцев» не могло не вызвать у жителей Крыма и Донбасса возмущения, которое вылилось в нежелание больше жить под властью Киева. Крымчане заявили о выходе из состава Украины и провели референдум о присоединении к Российской Федерации, принесший безоговорочную победу сторонникам «возвращения Крыма в родную гавань».
Донецкой и Луганской областям повезло меньше. Как только они заявили о желании пересмотра отношений со столичными органами власти вплоть до создания независимых государств – Донецкой и Луганской народных республик, как и.о. президента Александр Турчинов объявил о начале против жителей Донецкой и Луганской областей антитеррористической операции (АТО). Против мирных жителей были применены танки, артиллерия, задействована авиация. В это же время «добробаты» искали тех, кто выражал хоть какое-то сомнение в легитимности и верном пути новой украинской власти, пытали и убивали их. Чтобы защитить себя, своих близких и свою землю, жители Юго-Востока создали ополчение, в которое влились противники новой власти из областных центров, где выступления против Киева были жестоко подавлены, – Харькова и Одессы.
Началась чудовищная кровопролитная война, жертвами которой стали тысячи мирных жителей, в том числе детей. При этом представители украинской власти убеждали своих сторонников в том, что никакого народного сопротивления их деятельности не существует, и они не ведут войну против граждан Украины, а просто защищаются от Российской Федерации, желающей захватить «исконно украинские земли», и которую они потребовали называть «страной-агрессором». Однако сколько бы власти ни твердили, что воюют с Россией, а не с собственным народом, Россия, как говорилось в популярной в 2014 году шутке, на войну так и не явилась. Вооруженные силы Украины и добробаты терпели поражение за поражением от ополченцев – жителей русских городов Украины, взявших в руки оружие, чтобы защитить свою землю от нарастающих в стране радикально-националистических теорий и практик. После позорных поражений ВСУ под Иловайском в августе 2014‑го и в Дебальцево в феврале 2015‑го украинские власти вынуждены были подписать Минские соглашения: «Минск-1» – в сентябре 2014‑го, и «Минск-2» – в феврале 2015 года. Соглашения эти предполагали прекращение огня, а также включали в себя алгоритм разрешения конфликта на Юго-Востоке Украины: децентрализацию власти, амнистию для участников «антимайданных» протестов, запрет на использование боевой авиации, открытие коридоров для беженцев и многое другое, что могло бы наладить в стране мирную жизнь. Впоследствии выяснилось, что ни Украина, ни европейские гаранты выполнения Минских соглашений вовсе не собирались их выполнять, а просто рассчитывали на передышку для ВСУ, во время которой рассчитывали переобучить украинскую армию по стандартам НАТО и поставить ей как можно больше современного летального оружия. В 2022 году президент России Владимир Путин назвал Минские соглашения «обыкновенным обманом» и заявил, что именно отказ Украины их выполнять привел к необходимости начать 24 февраля 2022 года специальную военную операцию на территории Украины.
В течение семи лет, прошедших с подписания в феврале 2015‑го «Минска-2», украинская власть не только всячески уклонялась от их реализации и перевооружала свою армию, но и изо всех сил внедряла радикально-националистическую идеологию, глорифицировала нацистских преступников, уничтожала своих политических оппонентов, сворачивала демократические свободы – прессы и собраний, с помощью политтехнологий внушала населению страх и ненависть по отношению к России и ее жителям: ближайшим соседям, а для некоторых граждан – и кровным родственникам. Государственные институты Украины за несколько лет войны на Донбассе деградировали настолько, что в 2019 году президентом страны стал не имеющий ни малейшего политического опыта артист комедийного жанра Владимир Зеленский, обещавший украинцам мир и нормальные отношения с Россией, но доведший страну до еще более кровопролитной войны, в которую оказалось вовлечено уже все население Украины, и до ничем не прикрытой русофобии.
Для чего украинской власти нужны были сперва война на Донбассе, а потом уже и полномасштабный конфликт с Россией? Ведь больше двух десятилетий (1991–2013) Украина гордилась бескровным переходом к независимому от СССР существованию, а затем мирными транзитами власти от одного президента к другому и политикой «многовекторности». Ответ, как ни странно, кроется в европейских и евроатлантических устремлениях Украины. Официально зафиксированные еще в начале 1990‑х желания вступить в Евросоюз и НАТО разбивались о реальность европейских и евроатлантических структур: принимать туда Украину никто не собирался. Этого не позволяли ни украинское законодательство, ни возможности ЕС и НАТО интегрировать такую огромную, технологически отсталую и насквозь коррумпированную страну.
Однако украинские политики разыгрывали карту евроинтеграции и вступления в Североатлантический альянс каждые выборы. Они внушали населению, что путь в Европу является для Украины единственной надеждой на благосостояние граждан, отсутствие коррупции, свободу предпринимательства и транспарентность власти в принятии решений. В начале 1990‑х украинцы искренне в это верили. Но по мере, с одной стороны, неудач власти – в Евросоюз и НАТО Украину толком не звали, ограничиваясь туманными обещаниями и составлением бесконечных «дорожных карт», «планов действий по присоединению к альянсу» и т. д., с другой роста у населения понимания того, чем в наши дни являются «европейские ценности», а также возникших в ходе многочисленных путешествий и поездок на заработки и стажировки знаний о том, как реально устроена жизнь в Европе и в каком статусе украинцы могут оказаться там, в случае вступления в ЕС, в обществе росло разочарование европерспективами Украины. Все больше и больше граждан склонялось к пресловутой «многовекторности» развития страны, а многие вообще четко сознавали, что экономически успешная, не создающая языковых и правовых барьеров Российская Федерация – партнер куда более выгодный, и стремиться Украине нужно к политическому и экономическому сближению с ней, а в страны Евросоюза ездить на каникулы – экспансия на украинский рынок авиакомпаний-лоукостеров позволяла делать это достаточно дешево.
Но, как это часто бывает, выгоды граждан не совпадали с интересами политиков – и не только украинских, но и европейских и американских: по их мнению, стремящиеся в Европу украинские власти с легкостью должны были бы согласиться на такие вещи, как захоронение на территории страны ядерных отходов, продажу земель сельхозназначения, прием беженцев из стран Ближнего Востока и Африки. Ну и, разумеется, на размещение натовских военных баз, что было неприемлемо не только для Российской Федерации, но и для значительной части населения Украины.
Чтобы убедить граждан Украины в необходимости европейского выбора, на протяжении многих лет СМИ и общественные деятели при поддержке иностранных фондов внушали украинцам ложные представления о России, ее президенте и других органах власти. Их целях и задачах. Украинцев заставляли поверить в то, что единственной целью РФ в отношении Украины являет «колонизация», лишение страны независимости и воссоздание СССР. Для этого фальсифицировалась история взаимоотношений Украины и России, создания УССР, сносились памятники советским и российским деятелям культуры, переименовывались улицы. Русскоязычные жители страны оказались в ситуации, когда им понадобилось сменить идентичность и превратиться в представителей «политической нации» ради выживания в сформировавшемся новом украинском обществе. Характерным примером такой смены идентичности является собственно президент Украины Владимир Зеленский – русскоязычный этнический еврей из Кривого Рога, большую часть жизни проработавший в России, который буквально в одночасье превратился в воинственного украинского националиста, готового воевать «до последнего украинца» лишь бы доказать свою принадлежность к «политической нации».
Гостями украинских телеканалов становились «политические беженцы» из РФ, едва ли не дословно повторявшие тезисы о коварных планах и чаяниях России, согласованные с иностранными кураторами и украинскими покровителями. Украинская медиамашина изо всех сил обращалась к сфере аффективного – то есть, пугает и поощряет читателя новостей и зрителя телеканалов: причем пугает несуществующими событиями и явлениями, а поощряет ненависть и ложное геройство – и продолжает делать это до сих пор, создавая для оставшихся в стране граждан и беженцев, расселенных по всей Европе, воображаемую реальность, в которой Украина вот-вот одержит сокрушительную победу над страной-агрессором, якобы веками не позволявшей ей стать сверхдержавой.
Однако вовсе не Россия виновата в развале украинской экономики, в коррупции, деградации всех институтов власти, войне, потере 20 % территории и демографическом кризисе. А тому, что и на каком этапе препятствовало развитию Украины как сильного современного государства, и посвящена эта книга.
Часть I
Глава 1. Независимость Украины в контексте распада СССР
В начале января 1992 года жители Украинской ССР, так же, как и жители других республик бывшего Советского Союза, узнали, что жить им теперь придется совсем в другой экономической и политической реальностях. Узнали, но на подлинное осознание случившегося и адаптацию к нему у них уйдут еще многие годы. О том, что Советский Союз прекратил свое существование, было объявлено еще 26 декабря 1991 года – соответствующую Декларацию принял Совет республик Верховного совета СССР, за день после того, как Михаил Горбачев сложил с себя полномочия президента СССР. Да и вообще, весь декабрь 1991‑го проходил под лозунгами грядущего распада страны: 8 декабря в Беловежской пуще высшие должностные лица и главы правительств Российской Федерации, Украинской и Белорусской советских социалистических республик подписали Соглашение о создании Содружества независимых государств (СНГ), в котором заявлялось, что СССР прекратил свое существование в качестве субъекта международного права. А 21 декабря 1991‑го была в Алма-Ате была подписана Алма-Атинская декларация, которая подтверждала Беловежские соглашения и прекращение существования СССР. Вместо него утверждалось новое надгосударственное образование – Союз независимых государств, к которому, помимо основавших СНГ России, Украины и Белоруссии, присоединились Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан. Азербайджан вступил в СНГ только в сентябре 1993‑го. Грузия и самостоятельно объявившие о выходе из СССР еще весной 1990‑го и получившие независимость в сентябре 1991 года Латвия, Литва и Эстония к Союзу независимых государств не присоединились. Примечательно, что Украина, будучи одной из стран-основательниц СНГ, так и не ратифицировала его устав, что позволяло антироссийским силам на Украине утверждать, что к СНГ она отношения не имеет. В 2016 году неопределенность статуса Украины в Содружестве подтвердил президент России Владимир Путин1.
1.1. Дискуссии о суверенитете
Однако вернемся в 1992 год. Несмотря на то, что процесс распада Советского Союза продолжался довольно долго, большинству его граждан, проживавшим в разных союзных республиках, не хватало воображения и опыта представить, что просуществовавшее почти семьдесят лет государство развалится, а жизнь в новой реальности окажется вовсе не такой, как ее рисовали в перестроечных журналах вроде «Огонька», который, кстати, возглавлял уроженец Киева, член КПСС с 1967 года, украинский советский писатель Виталий Коротич. «Огонек» под его началом стал главным официальным рупором объявленных генеральным секретарем Политбюро ЦК КПСС Михаилом Горбачевым (1931–1992) перестройки и гласности. Публикации в «Огоньке» и перестроившихся вслед за ним печатных органах как общесоюзного (сейчас сказали бы «федерального) и республиканского значения представляли собой невероятный коктейль из самых разных идеологических ингредиентов, в том числе были разрешены, актуализированы и широко обсуждались радикально националистические и человеконенавистнические подходы к новому устройству государства. Главное, считали идеологи перестройки, чтобы новое радикально отличалось от существовавшего в СССР. Такую задачу ставили себе разнообразные силы снаружи и внутри СССР.
Дело в том, что во времена перестройки и гласности подавляющее большинство граждан СССР, в том числе и жителей УССР не задумывалось о том, как перемены смогут изменить жизнь каждого конкретного человека и общества в целом. Какие противоречия и конфликты возникнут, как изменится социальная структура общества, характер экономики, что произойдет с отношениями между различными этническими группами. И, что очень важно, как будут строиться взаимоотношения – политические, экономические, культурные и т. д. – между различными государственными и автономными образованиями, входившими в СССР. Социолог Сергей Кара-Мурза определял такую недальновидность советского человека как «утрату расчетливости». По его мнению, во время перестройки деформация в мышлении привела к необычной интеллектуальной патологии – утрате расчетливости. Произошла архаизация сознания слоя образованных людей – утрата ими того «духа расчетливости» (calculating spirit), который, по выражению М. Вебера, был важным признаком современного общества»2. Общественные организации и движения в поддержку перестройки – так называемые «народные фронты», возникшие в конце 1980‑х во практически во всех республиках СССР и многих крупных городах – довольно быстро из движений, выступавших за перемены и демократизацию общества в рамках существующего строя, превратились в оппозиционные КПСС и лично Михаилу Горбачеву. К тому же, в союзных республиках в этих движениях наиболее влиятельными становились националистические силы, программой-максимум которых был выход республик из СССР. В этой связи можно вспомнить литовский «Саюдис», Народный фронт Эстонии, Народный фронт Латвии, азербайджанский и армянский народные фронты (впоследствии «Армянское общенациональное движение»), грузинское «Общество Ильи Чавчавадзе», Алматинский народный фронт в Казахстане, Народный рух Украины и др. В условиях однопартийной советской системы они воспринимались населением как достойная альтернатива правящей КПСС. «На первых порах руководители фронтов старались представить свои организации как общегражданские, а не национальные. Эти организации не были моноэтничными, – пишет историк Сергей Чешко в статье «Роль этнонационализма в распаде СССР». – Национальный состав политических организаций и их идеология в национальном вопросе вовсе необязательно должны полностью коррелировать. Очевидно, однако, что НФ были именно (этно) национальными и националистическими по своим ориентациям и целям движениями. По мере того как вырисовывалась эта направленность, обнаруживалось, что республиканский суверенитет они трактуют как выход из СССР»3.
Одновременно в СМИ, на съездах народных депутатов общесоюзного и республиканского уровня шла активная дискуссия о децентрализации власти в СССР вплоть до возможного выхода некоторых республик из СССР, юридическую возможность которого обеспечивала принятая в 1977 году Конституция СССР, в которой союзные республики объявлялись суверенными государствами, имевшими право на собственную политику и выход из СССР4. Долгие годы такое положение Основного закона воспринималось как формальность, и говорили о реальном суверенитете – т. е. отделении от СССР, приоритете республиканских законов над общесоюзными, собственном экономическом укладе и т. д. – исключительно националистически настроенные участники диссидентских движений: как локальных, так и «общесоюзного». Примечательно, что в плане выхода из СССР российские диссиденты поддерживали своих коллег по борьбе с советским строем из союзных республик. Эта поддержка была обусловлена двумя факторами: во-первых, антисоветское подполье приветствовало все, что так или иначе способствовало если не полному демонтажу советской системы, то хоть как-то затрудняло ее существование и портило репутацию власти как внутри страны, так и за ее пределами. Во-вторых, апелляция к нормам Конституции СССР была одной из основных тактик борьбы с советским строем – диссиденты постоянно заявляли, что советские органы власти нарушают собственный Основной закон, в котором декларировались, например, свобода вероисповедания или свобода печати и информации. Обращаясь к власти, диссиденты требовали соблюдения подобных норм, в числе которых были и право наций на самоопределение и упомянутый уже суверенитет союзных республик.
Во второй половине 1980‑х разговоры о новых формах отношений центра и союзных республик перестали считаться чем-то крамольным. Легитимизации этого дискурса способствовали и новые формы экономической деятельности – хозрасчет, кооперативное движение, декларируемая интенсификация производства и эффективности народного хозяйства; и обнародование разнообразных исторических документов (в том числе и грубых подделок), в которых сообщались разного рода нюансы вхождения республик в состав СССР, их исторических территорий, а также идеи репрессированных в 1930–1950‑е годы коммунистических и национальных лидеров союзных республик, далеко не всегда соответствовавшие историческим трактовкам, принятым в позднем СССР. Подобная информация производила на жителей республик Советского Союза сильное впечатление, приводившее к поиску своих этнических корней, попыткам реализации себя в качестве не просто титульной, а и главной этнической общности в своих республиках, которая, по мысли местных идеологов, должна была иметь большие привилегии, чем этнические меньшинства в республиках. «Наибольшую роль играл национализм союзнореспубликанских этнонаций. Он был направлен на создание или усиление привилегированного положения своей национальности и соответственно на подавление требований иноэтничного населения, – отмечает Сергей Чешко. – Его задачи вне республик состояли в обретении большей самостоятельности по отношению к союзной власти: это была самая общая цель, которая в разных республиках имела более или менее радикальное звучание. Характерная особенность этого вида национализма состояла в его антирусской направленности; трудно сказать, была ли это собственно русофобия или же перенос на русский народ советофобии: видимо, оба момента были неразделимы и тождественны»5.
Национальные диаспоры из-за рубежа восстанавливали связи с соотечественниками в СССР, создавали свои культурно-просветительские организации, где с помощью нехитрых манипуляций и подтасовок фактов интересующимся жителям республик внушались идеи национального превосходства на своей территории, а также представления о насильственном характере присоединения республик к СССР.
1.2. От разговоров к беспорядкам
К тому же, во второй половине 1980‑х в ряде республик СССР начались столкновения на этнической почве. Первое такое выступление произошло в столице Казахской ССР Алма-Ате в декабре 1986 года после того, как многолетний лидер ЦК Компартии Казахстана Динмухамед Кунаев был снят со своего поста и отправлен на пенсию, а на его должность назначен первый секретарь Ульяновского обкома КПСС Геннадий Колбин. Отставка Кунаева и назначение на его место партийного функционера из России вызвало возмущение республиканских элит, которое вылилось в массовые студенческие протесты на центральной площади Алма-Аты. Митинг 17 декабря 1986 года проходил под националистическими лозунгами, а попытка разогнать его силами милиции и КГБ привела к массовым беспорядкам, в результате которых погибли два сотрудника МВД и один демонстрант, более 1200 человек обратились за медицинской помощью, десятки милицейских автомобилей были сожжены. Около 200 участников волнений были исключены из высших учебных заведений, а в некоторых вузах было сменено руководство за развал идеологической работы, приведший к проявлениям национализма.
«События 16–19 декабря 1986 г. в Алма-Ате впервые стали не только предметом партийного разбирательства, но и объектом пристального внимания всего советского общества. Национальные проблемы после алма-атинских событий декабря 1986 г. и для власти, и для всего общества явились во всей их остроте и сложности. Скрывать национальные противоречия и продолжать представлять межнациональную сферу общественных отношений как беспроблемную после декабря 1986 г. уже не имело смысла, – пишет доктор исторических наук Анатолий Мякшев в статье «События в Алма-Ате декабре 1986 г.: первый ультиматум национальных элит центру». – Вместе с тем с «алма-атинских» событий следует вести отсчет началу открытой конфронтации республиканских элит с союзным Центром. Национальные элиты к декабрю 1986 г. прошли стадию «этнической» консолидации и мобилизации и готовы были открыто вступить в борьбу за безраздельную власть в «своих» государствах»6.
С 1987 года растет напряженность, а затем и начинаются боестолкновения между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе: армянская сторона требует передачи Армянской ССР Нагорно-Карабахской автономной области, входящей на тот момент в состав Азербайджанской ССР. В феврале 1988 года в Сумгаите Азербайджанской ССР происходят массовые беспорядки, сопровождающиеся волной насилия в отношении мирного армянского населения, в ходе которых погибли 32 человека. Азербайджанцам в свою очередь приходится покидать армянские села, где они жили поколениями. Борьба за территорию и этнические погромы способствуют росту национализма и в Армении, и в Азербайджане. Конфликт между ними затягивается на десятилетия, включает две войны (1992–1994, 2020), а его разрешение в 2023 году – вывод армянских войск из Нагорного Карабаха и массовая миграция его жителей в Армению – вряд ли окажется окончательным, а не приведет к реваншу через несколько лет.
В июне 1989 года этнический конфликт приходит в Ферганскую долину Узбекской ССР: молодые узбеки нападают на турок-месхетинцев, компактно проживавших там после принудительной высылки из Грузии в 1944 году, избивают и грабят их. Помимо турок-месхетинцев, от погрома страдают и представители других этнических меньшинств – таджики, русские и крымские татары. Жертвами этих беспорядков становятся более 100 человек, среди которых представители более 10 национальностей. Остановить погромщиков удалось только с помощью внутренних войск, а правительству СССР пришлось пойти на беспрецедентные меры и эвакуировать турок-месхетинцев в Россию.
Горячей фазе конфликта предшествовала, так сказать, идеологическая подготовка. Еще в декабре 1988 года на многотысячном митинге в Ташкенте можно было видеть транспаранты вроде «Русские уезжайте в свою Россию, а крымские татары – в Крым», а в поселениях Ферганской долины распространялись листовки на узбекском языке с требованием «очистить от турок Ферганскую долину».
18 марта 1989 года на сходе в селе Лыхны Абхазской автономной республики, входившей в состав Грузинской ССР, 30 тысяч местных жителей потребовали выхода Абхазии из состава Грузии и восстановлению ее в статусе союзной республики в составе СССР, которой она де-юре являлась до 1931 года. В связи с этим представители различных грузинских общественных организаций устроили многодневный несанкционированный митинг перед домом правительства в Тбилиси. К 6 апреля 1989 года выступления его участников, в числе которых был и будущий первый президент Грузии Звиад Гамсахурдия, приобрели откровенно антисоветский характер, стали выдвигаться требования о выходе из состава СССР. В это же время организаторы митинга стали собирать отряды, которые вооружались палками, камнями, цепями и другими подручными средствами. Был начат сбор средств для приобретения огнестрельного оружия. Общее количество участников митингов на ограниченных территориях у Дома правительства и здания телестудии составило по приближенным оценкам 8—10 тысяч человек. Руководство республики считало, что справиться с массовыми выступлениями населения, имеющимися наличными силами внутренних войск и милиции невозможно; такое мероприятие можно было осуществить при условии введения комендантского часа, для чего необходимо привлечь дополнительные воинские подразделения. Поэтому им было принято решение обратиться за помощью к союзным органам. В Тбилиси были направлены части Советской армии: 4‑й мотострелковый полк ОМСДОН Внутренних войск (650 человек), воздушно-десантный полк (440 человек), отряды ОМОНа и милиции из разных городов. Митинг был оцеплен войсками и милицией. В 2 часа 30 минут 9 апреля к митингующим обратился начальник УВД г. Тбилиси полковник Гвенцадзе с призывом разойтись. Затем к митингующим обратился Католикос Грузии Илия II.
После неоднократных призывов разойтись по домам к протестующим была применена сила. В 4 часа утра 9 апреля генерал Игорь Родионов приказал начать вытеснение митингующих с площади. С выходом войск на исходные позиции митингующие начали покидать площадь, однако достаточного времени на их рассредоточение не было предоставлено. При этом не было также принято во внимание и то, что почти все выходы с площади были перекрыты автотранспортом, т. е. пути эвакуации были резко ограничены. В результате возникла паника и массовая давка. 6 участников митинга погибли на месте происшествия, а трое вскоре скончались в больнице. Как установила судебно-медицинская комиссия, причиной смерти всех, кроме одного, погибших являлась асфиксия в результате сдавливания грудной клетки в толпе.
Для расследования событий, происшедших в грузинской столице 9 апреля 1989 года, Съездом народных депутатов СССР была создана комиссия, председателем которой был избран Анатолий Собчак. Комиссия отметила, что предпосылки трагических событий в Тбилиси складывались на протяжении длительного времени. В них проявились кризисные явления, охватившие многие сферы государственного управления и общественной жизни в республике и в стране в целом. Также комиссия пришла к выводу об избыточном применении военными силы против демонстрантов.
Однако противостояние центральных властей Грузии и Абхазской АССР на этом не закончилось, и 15–16 июля 1989 года в Сухуми произошли кровавые столкновения между грузинами и абхазами (16 погибших). Руководство республики тогда сумело урегулировать конфликт и произошедшее осталось без серьезных последствий.
Трагические события в Тбилиси 9 апреля 1989 года послужили нагнетанию в республике антирусских настроений, а также способствовали дальнейшему расшатыванию центральной власти. Официальная советская пропаганда скрывала тот факт, что организаторы митинга требовали выхода республики из СССР, собирали подписи под обращением к Конгрессу США, в котором участники митинга просили: «1. Приурочить одно из заседаний ООН ко Дню суверенной Грузии – 26 мая. 2. Признать 25 февраля 1921 года днем оккупации Грузии большевистскими силами России. 3. Оказать помощь Грузии для выхода из состава Союза, в том числе путем ввода войск НАТО или ООН». В СМИ, а потом и в заключении депутатской комиссии сообщалось, что массовые выступления в Тбилиси были посвящены внутренним проблемам республики, а центральные власти неправомерно применили силу к протестующим. Таким образом в глазах советских граждан создавался образ репрессивной власти, готовой растерзать мирных жителей всего лишь за выражение своего несогласия с происходящими событиями, а также вызывалось сочувствие к участникам протестов. А вокруг доклада депутатской комиссии ходило множество ужасающих слухов: об избиении мирных протестующих саперными лопатками, применении отравляющих газов, избиении женщин и стариков и т. п., впоследствии не нашедших подтверждения.
В Грузинской ССР волнения 9 апреля 1989 года привели к легитимизации национализма и заявлений о выходе из СССР. Характерным выглядит такой факт: сразу после 9 апреля в отношении организаторов митинга Звиада Гамсахурдии, Мераба Коставы, Георгия Чантурии и др. было возбуждено уголовное дело, которое было прекращено уже через несколько месяцев «ввиду изменения обстановки».
Действительно, обстановка и политическая, и моральная в СССР в те годы менялась постоянно: идеи передачи разного типа полномочий союзного центра республикам пропагандировалась в СМИ и звучала с трибун пленумов и съездов всех уровней – причем обусловлены эти требования были не какой-либо экономической или социальной необходимостью, а исключительно желанием национальных элит получить больше власти и автономии от центральной власти. Причем для демонстрации центру собственных сил национальные элиты актуализировали и подогревали межэтнические противоречия, которые приводили к массовым выступлениям, зачастую сопровождавшимися погромами и человеческими жертвами. Подавлять эти беспорядки вынуждена была Советская армия, что еще больше настраивало население против центральной власти.
«Все лето 1989 года национальные проблемы держали общество в напряжении», – вспоминал Михаил Горбачев в своей книге «Жизнь и реформы»7. Горбачев предполагал, что «кто-то в эшелонах власти республик подзуживает, разжигает страсти». Однако ничего, кроме силового подавления конфликтов, власть предложить не могла: еще в июне 1988 года генсек ЦК КПСС заметил, что руководство партии и государства «не станет поддерживать один народ в ущерб другому». То есть, приводить элиты разных республик к компромиссам в территориальных и других спорах центральные власти не хотели или не могли, им оставался только уже упомянутый путь силового разрешения противостояний, однако в условиях перестройки и гласности такой способ лишь способствовал усилению недоверия к союзному центру, росту националистических настроений и влияния местных элит, которым приходилось «разруливать» проблемы этнических общин на местах. Часто, впрочем, эти проблемы были спровоцированы сами республиканскими властями.
В июне 1990 года в городе Ош Ферганской долины Киргизской ССР начались массовые столкновения между киргизами и узбеками. Исторически сложилось так, что на этой территории киргизы являлись национальным меньшинством, а узбеки составляли в городах Ош и Узген большинство населения. Более того, узбеки занимались сельским хозяйством, а киргизы вели полукочевой образ жизни. В конце 1980‑х киргизы начали требовать предоставить им земли, пригодные для оседлой жизни и занятий сельским хозяйством, узбеки были этим недовольны. Конфликт вспыхнул вокруг земли колхоза имени Ленина, 95 % работников которого были узбеками. За месяц до волнений, в мае, киргизская молодежь потребовала предоставить ей землю колхоза. Представители городских властей, также в основном киргизы по происхождению, сначала дали добро, однако через несколько дней отменили собственное решение.
4 июня 1989 года представители узбекской и киргизской общин собрались на спорном поле: с одной стороны, стояли 1500 киргизов, с другой – 10 000 узбеков. Между ними встали представители правоохранительных органов и, несмотря на агрессивное поведение обеих сторон – в милиционеров летели палки, камни и т. д. – не допустили драки «стенка на стенку». Для этого, правда, им пришлось по толпе открыть огонь. На следующий день, 5 июня, в город стянулись многочисленные группы киргизов из сельской местности. По пути они избивали и убивали узбеков. Одновременно узбекский анклав Узген был «очищен от приезжих»: практически всех киргизов насильно заставили покинуть город. За счет вновь прибывших из других районов и Андижана Узбекской ССР количество узбеков увеличилось до 20 000 человек. В ответ вооруженный отряд киргизов в ночь на 6 июня спустился с гор, вошел в Узген и атаковал узбеков. Вновь пролилась кровь.
По данным следственной группы прокуратуры СССР, в конфликте погибли около 300 человек. Тысячи получили ранения, порядка 500 отправились под арест. Сожжению и разграблению подверглись несколько сотен домов. Если верить неофициальным источникам, число жертв столкновений в Ошской области исчислялось тысячами – и могло доходить до 10 тыс. человек. Отдельные вспышки насилия фиксировались вплоть до августа.
Приостановить столкновения удалось только к вечеру 6 июня, после того как в Ошскую область вошли подразделения Советской армии, которым пришлось вступить в бой с вооруженной толпой, прорывавшейся в Ош. «Ценой огромных усилий армии и милиции удалось избежать вовлечения населения Узбекистана в конфликт на территории Киргизской ССР. Поход вооруженных узбеков из городов Наманган и Андижан в Ош был остановлен в нескольких десятках километров от города. Были зафиксированы случаи столкновений с армейскими подразделениями. Тогда перед рвущимися в Киргизию узбеками выступили главные политические и религиозные деятели Узбекской ССР, что помогло избежать дальнейших жертв»8, – констатировал в своей книге «Семена распада: войны и конфликты на территории бывшего СССР» историк Михаил Жирохов.
«Спусковым крючком» обострения межэтнических отношений в Киргизской ССР стало принятое в 1989 году решение Верховного суда Киргизии о замене русского языка на киргизский в качестве официального языка КССР. Это решение уязвило узбекскую общину Киргизии и подтолкнуло к созданию организации «Адолат», выступавшей, среди прочего, за создание Ошской автономной области и за справедливое представительство узбеков в государственных структурах. Языковой вопрос в союзных республиках до и после распада СССР вообще оказывался катализатором эскалации многих до поры скрытых социально-политических и хозяйственных конфликтов. Ущемление прав на применение в публичной сфере родных языков этнических общин родного и/или русского языка мгновенно вскрывает латентные противоречия между разными социальными группами, а также между обществом и властью.
Особенно жестко на выходе из СССР настаивали в Литовской и Латвийской ССР – если в среднеазиатских и закавказских республиках речь в первую очередь шла о перераспределении полномочий между центром и местными элитами, то в прибалтийских республиках публично заговорили о независимости с самого начала объявленной Михаилом Горбачевым гласности. Уже в октябре 1988 года в Литве было создано общественно-политическое Движение за перестройку («Саюдис»), выступавшее за выход республики из состава Советского Союза, а в феврале 1990‑го его кандидаты выиграли выборы в Верховный совет Литвы. Глава движения Витаутас Ландсбергис был избран его председателем. Таким образом в Литве возникло двоевластие: действовали государственные и партийные структуры, выполнявшие законы СССР, и одновременно формировались республиканские органы власти, не подчинявшиеся им. Население республики также оказалось разделенным – многие не хотели, чтобы Литва выходила из СССР, учитывая провозглашенную политику перестройки. В феврале и мае 1990 года депутаты проголосовали за Акт о восстановлении независимого литовского государства и Декларацию о государственном суверенитете Литвы, что вызвало негативную реакцию в Москве. В январе 1991 года ситуация в республике обострилась из-за повышения цен и последовавших антиправительственных выступлений. В ответ активисты «Саюдиса» призвали приверженцев независимости Литвы «для защиты власти» круглосуточно дежурить у зданий парламента, правительства, радиоцентра и Вильнюсской телебашни. На телевидении и радио началась трансляция программ антисоветской направленности.
Опасаясь потерять контроль над ситуацией, 11 января ЦК Литовской Компартии сформировал Комитет национального спасения (действовал до конца января), который взял на себя ответственность за урегулирование кризиса. После нескольких попыток убедить лидеров «Саюдиса» прекратить антисоветскую пропаганду и «искусственно нагнетать напряженность» комитет обратился за помощью по установлению контроля над телевидением и радио к МВД СССР и руководству Вильнюсского гарнизона. В Литву были направлены военнослужащие спецподразделения «Альфа» и части ВДВ. 12 января советские солдаты взяли под контроль ряд объектов в Вильнюсе.
У телебашни несли дежурство до 5 тыс. человек, включая вооруженных сотрудников службы безопасности республики. Дороги к телецентру были перекрыты грузовыми машинами и другой техникой. В ночь на 13 января 1991 года группа «Альфы» штурмом взяла телецентр и удерживала его до подхода внутренних войск. В ходе операции погибли 14 человек, включая офицера «Альфы» Виктора Шатских (смертельно ранен выстрелом в спину). Пострадали, по разным оценкам, от 500 до 700 человек, большая часть – в результате давки, возникшей после предупредительных выстрелов прибывших к зданию телецентра танков. Президент СССР Михаил Горбачев и министр обороны Дмитрий Язов заявили о своей непричастности к действиям военнослужащих. Однако, по оценке следствия, люди у телебашни были убиты советскими солдатами. Впрочем, ветераны «Альфы» настаивали на том, что при штурме использовались холостые патроны, а огонь на поражение велся снайперами с крыш домов. «Неизвестные снайперы» вообще часто используются организаторами «цветных революций» и государственных переворотов для превращения уличных противостояний в кровопролитие, а также иллюстрации «зверств режима» в мировых СМИ. «Можно утверждать, что развал СССР начался со снайперского огня в Вильнюсе, когда в стрельбе по демонстрантам обвинили советских военных, – пишет юрист Максим Мирошниченко в статье «Роль частных военных компаний и «неизвестных» снайперов в осуществлении «цветных революций». – Правда, новая литовская власть долгое время старательно замалчивала тот факт, что выстрелы были сделаны из новейших винтовок «маузер», не состоявших на вооружении Советской армии и спецслужб»9.
События у вильнюсской телебашни вызвали большой резонанс в Советском Союзе и мире, их тогдашняя официальная версия стала весомым аргументом в пользу объявления Литвой независимости.
Похожим образом развивались события в Латвийской ССР. 4 мая 1990‑го Верховный совет республики принял Декларацию о восстановлении независимости, и в стране так же, как и в соседней Литве, возникло двоевластие: действовали все структуры СССР, а парламент и правительство формировали параллельно структуры Латвийской Республики. В частности, одновременно функционировали отряды милиции, подчинявшиеся МВД Латвийской Республики, и отряды милиции особого назначения, находившиеся в ведении МВД СССР. Сосуществование силовых структур с разными центрами управления не могло не привести к конфликту. Он разразился в начале января 1991 года. 2 января по приказу МВД СССР и по просьбе ЦК Коммунистической партии Латвии подразделение рижского ОМОНа «Черные береты» взяли под контроль рижский Дом печати – партийное издательство, национализированное правительством Латвии. 13 января, после получения информации о занятии советскими войсками телецентра в столице Литвы городе Вильнюсе, была созвана дума Народного Фронта Латвии (НФЛ), принявшая решение о ненасильственном сопротивлении. После призыва собраться на вселатвийскую манифестацию в Ригу в течение нескольких часов съехалось более полумиллиона человек со всей республики. В ночь с 13 на 14 января на улицах города были возведены баррикады. Сигналом к началу сопротивления стал костер, который загорелся на Домской площади.
В тот же день пленум ЦК компартии Латвии обратился к президенту СССР Михаилу Горбачеву с просьбой ввести президентское правление. Но это решение не было осуществлено, так как Горбачев не санкционировал применение силы.
Противостояние манифестантов и ОМОНа продолжалось больше двух недель и завершилось штурмом здания МВД республики, в ходе которого погибли сотрудники МВД: старший участковый инспектор Сергей Кононенко и лейтенант милиции Владимир Гомонович. В соседнем парке шальная пуля сразила режиссера-кинодокументалиста Андриса Слапиньша, был смертельно ранен кинооператор Гвидо Звайгзне, убит школьник Эдийс Риекстиньш, 8 человек ранены.
Так же, как вильнюсские события, столкновения в Риге укрепили жителей республик в необходимости если не выхода из СССР, то серьезного перераспределения полномочий и создания собственных структур общественной безопасности, подчиняющихся местным властям. Тем более что в самом начале 1990‑х у союзной власти уже не хватало сил сохранять порядок «на окраинах» страны. «В условиях расширяющейся и углубляющейся конфронтации и борьбы за власть союзное руководство стремилось овладеть всеми ресурсами в масштабах единой страны и «оттеснить» национальные элиты от предстоящего дележа собственности, – пишет Анатолий Мякшев. – Могущество национальных кланов в республиках при этом недооценивалось, мобилизующая роль этнонационализма в расчет не принималась»10. В то время как при снижении руководящей роли КПСС в обществе и падении ее авторитета именно этнонационалистические структуры и воззрения казались гражданам СССР наиболее привлекательными для решения собственных жизненных задач, обретения новых статусов в обществе, реализации давних творческих и бизнес-идей. Об этом же пишет и Сергей Чешко: «Соединение российского необольшевистского радикализма с этнонационализмом союзнореспубликанских этнических элит создало мощную оппозицию политике Горбачева и угрозу целостности государства и общества. Главным мотивом действий этой объединенной оппозиции была борьба за власть – в России для первых и в своих республиках для вторых. Основную роль в развале СССР сыграли действия российских радикалов во главе с Ельциным, которые систематически подрывали союзную власть «изнутри» и активно поддерживали национал-сепаратистов в других республиках. Главную же «стратегическую» роль сыграл этнонационализм, взращиванием которого десятилетиями занималось само советское государство. «Отмена» СССР в декабре 1991 г. явилась не столько выражением каких-то объективных процессов, сколько стечением многих обстоятельств, финалом которых явился акт политического насилия над страной со стороны альянса радикалов и националистов»11.
К тому же, утратившее расчетливость под натиском новой информации, зачастую, пропагандистского и/или манипулятивного характера, советское общество не понимало или не хотело понимать ни опасности широкого распространения националистических идей, ни угрозы и последствий для себя возможного распада Советского Союза. Напротив – многим жителям СССР такая перспектива представлялась даже интригующей. Идеи о том, что в отдельном национальном государстве можно жить комфортнее, богаче, иметь больше социальных лифтов внедрялись в сознание граждан с помощью самых разных технологий.
И хотя начинались эти процессы в форме «возрождения национальной культуры»: советская традиция представления народной культуры подвергалась критике как слишком приглаженная, «советизированная» и «коммунизированная» в худшем смысле этого слова, в то время как подлинную – т. е. связанную с национально-освободительной борьбой против коммунистов – следовало всячески пропагандировать. В рамках этого возрождения предполагалось и усиление в общественной жизни национальных языков вплоть до полного вытеснения из повседневной жизни, образования и документооборота русского языка.
Необходимо отметить, что послевоенная советская культура, особенно кинематограф, создавали и транслировали миф о благородстве и правоте разнообразных «лесных братьев» на освобожденных Красной армией территориях, оправдывали их зверства историческим моментом. Достаточно вспомнить фильмы «Никто не хотел умирать» (В. Жалакявичус, 1965), «Белая птица с черной отметиной» (Ю. Ильенко, 1974). Сейчас трудно сказать, было это оправдание осознанным решением режиссеров и сценаристов или наивной попыткой создания приключенческих фильмов на этнонациональной основе, этаких вестернов по-советски, в которых бандеровцы и «лесные братья» выступали в роли индейцев, факт в том, что советская интеллигенция воспринимала эти фильмы как политические манифесты в духе лозунга «СССР – тюрьма народов»12.
На фоне вышеописанных столкновений и беспорядков с человеческими жертвами украинская «Революция на граните» – голодовка студентов в палаточном лагере на площади Октябрьской революции (ныне – Майдан незалежности) в октябре 1990 года – носила исключительно мирный характер.
Протестующие выдвигали требования как локально значимые для молодежи – например, прохождение жителями Украины военной службы только на территории республики; так и важные в контексте тогдашней ситуации в СССР – отказ от подписания Союзного договора, построение независимого украинского государства в соответствии с принятой Верховным советом УССР 16 июля 1990 года Декларацией о государственном суверенитете; национализация имущества КПСС и ВЛКСМ на территории Украины. Однако основная часть требований студентов касалась политической борьбы внутри украинской партийной верхушки: отставка главы правительства Виталия Масола, который, по мнению протестующих, был ориентирован на сохранение СССР и вообще проводил «промосковскую» политику; а также принятие закона о выборах на многопартийной основе. После того как студенты «мирно» захватили главный корпус Киевского госуниверситета, их поддержал занимавший тогда пост председателя Верховного совета УССР Леонид Кравчук (впоследствии – первый президент Украины) и поставил на голосование Постановление «О рассмотрении требований студентов, проводящих голодовку в Киеве со 2 октября 1990 года». Требования студентов были удовлетворены, а Виталий Масол отправлен в отставку. Впрочем, обещанные выборы на многопартийной весной 1991 года не состоялись, так что в парламент до распада СССР никаким «новым лицам» из числа протестовавших попасть не удалось. Президентские выборы 1991 года выиграл Леонид Кравчук, его соперника, лидера Народного руха Украины, Вячеслава Черновола жители Украины не поддержали из-за его чересчур националистического имиджа – тогда национализм на Украине еще считался неприличным и опасным.
«Революция на граните» на Украине считается первым «майданом» – успешным примером ненасильственного протеста13. Впоследствии эта же технология – палатки с протестующими на главной площади страны – использовалась и во время «Украины без Кучмы» (2000–2001), и во время «оранжевой революции» (2004), и во время Майдана-2013/14. Впрочем, к 2014‑му году толкование «мирного» и «ненасильственного» характера такого рода акций расширилось до полного извращения самой идеи мирного протеста, другое дело, что в общественном сознании украинцев укрепился стереотип о том, что многодневные никем и ничем не контролируемые массовые акции на центральных площадях городов, а также «мирный» захват зданий – легитимный и действенный способ добиться от власти чего угодно, вне зависимости от желаний и волеизъявления большинства населения страны («оранжевая революция» 2004; Майдан-2013/2014).
Лидеры студенческого протеста вскоре вошли в правящие элиты уже независимой Украины: стали народными депутатами, известными журналистами, медиаменеджерами, политологами, чиновниками – Юрий Луценко, например, дважды был министром внутренних дел, а при президенте Петре Порошенко – генеральным прокурором. Так или иначе большая часть тогдашних студенческих лидеров активны в общественно-политической жизни Украины, почти всех их отличает националистическая и антироссийская риторика, именно их видение будущего Украины легло в основу мировоззрения лидеров националистов нового поколения вроде печально известных Дмитрия Яроша, Андрея Билецкого, Николая Коханивского, Владимира Вятровича и др., которые значительно радикализировали идеи предшественников, добавив к «национально-освободительным» идеям старших товарищей бандеровско-нацистской практики.
Поскольку к моменту распада СССР почти во всех союзных республиках произошли разного рода столкновения на этнической и/или националистической почве, «бескровный» характер украинских протестов времен перестройки воспринимался украинскими элитами как собственное достижение, а со временем это восприятие эволюционировало в теорию о естественной «европейскости» украинского народа, которая помогла Украине обрести независимость без серьезных противостояний, беспорядков и человеческих жертв. Однако эта «бесконфликтность» оказалась «бомбой замедленного действия» – страна с самого начала попала в ситуацию политической нестабильности, постоянных политических кризисов, разрешавшихся таким образом, что ни одна из сторон конфликта не оставалась удовлетворенной – многочисленные компромиссы, к которым приходили политики, чтобы сохранить личную власть, не решали проблем простых граждан, а еще больше запутывали ситуацию, как, например, на протяжении 30 лет украинской независимости происходило со статусом русского языка.
1.3. Перераспределение полномочий
Однако вернемся в начало 1990‑х. Помимо этнических и территориальных конфликтов в союзных республиках и между ними, менялась и Конституция СССР, его государственное устройство – 15 марта 1990 года на III внеочередном съезде народных депутатов СССР был введен пост Президента Союза Советских Социалистических республик. Его предсказуемо занял генеральный секретарь Политбюро ЦК КПСС Михаил Горбачев.
Затем эстафету президентства подхватили и союзных республиках. 12 июня 1991 года президентом Российской Советской Федеративной Социалистической республики стал Борис Ельцин, находившийся в тот момент в жесткой оппозиции к Горбачеву. Вообще в 1990–1991‑м годах пост президента появился почти во всех республиках СССР, исключением стала разве что Белорусская ССР, там главой государства оставался председатель Верховного совета республики. В большинстве союзных республик президентами стали бывшие первые секретари ЦК КПСС – например, Аскар Акаев в Киргизии, Нурсултан Назарбаев в Казахстане, Ислам Каримов в Таджикистане, Сапармурат Ниязов в Туркмении и т. д., или председатели Верховных советов, как Мирча Снегур в Молдавии. В то же время в Грузии президентские выборы выиграл один из лидеров оппозиции Звиад Гамсахурдиа, в Эстонии – борец за независимость страны Георг-Леннарт Мери, в Армении – националистически настроенный член комитета «Карабах» Левон Тер-Петросян и т. д.
Президентом тогда еще УССР был избран Леонид Кравчук – первый секретарь ЦК Компартии Украины – на выборы, впрочем, он отправился как беспартийный. На прямых президентских выборах, состоявшихся 1 декабря 1991 года, за Кравчука проголосовали более 60 процентов избирателей. Его главным соперником был лидер Народного руха Украины Вячеслав Черновол, однако его подвел имидж радикального националиста, который не понравился тогдашним украинским избирателям.
Одновременно с выборами президента на Украине состоялся референдум, на котором жителям УССР предлагалось ответить на вопрос: «Подтверждаете ли вы акт провозглашения независимости Украины?» («Да, подтверждаю»/ «Нет, не подтверждаю»). Об особенностях этого референдума пойдет речь в следующей главе, а пока вернемся к политическим событиям в СССР накануне его распада.
Получилось так, что введение поста президента СССР, а за ним и постов президентов союзных республик оказалось для республиканских элит серьезным инструментом в отстаивании суверенитета и сводило на нет идею усиления центральной власти. Тем не менее Михаил Горбачев изо всех сил пытался сохранить Советский Союз, пусть даже в какой-то новой форме, однако все его старания разбивались о реальность: республики все больше отдалялись друг от друга и забирали у центра полномочия. Для того чтобы предотвратить распад СССР, в марте 1991 года в СССР состоялся референдум о будущем страны. Вопрос, вынесенный на голосование: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» – был сформулирован по всем канонам манипуляции сознанием. А его результат – 76,4 % «за» – с легкостью можно было интерпретировать и в пользу сохранения СССР, и в пользу прекращения существования союзного государства, поскольку «суверенность» республик и «обновление федерации» очевидно не предполагали какого-либо централизованного управления. Формулировкой вопроса тогда были недовольны различные политические силы: по словам работавшего в команде Бориса Ельцина народного депутата СССР Сергея Станкевича, Ельцин был очень недоволен самим проведением референдума, он считал, что это помешает «российскому проекту преобразований и выступал против любых попыток сохранить директивный союзный центр»14. В результате переговоров был найден компромисс: в РСФСР в бюллетень для голосования добавили вопрос о введении поста президента России. А Украинская ССР внесла в бюллетень для голосования дополнительный вопрос: «Согласны ли вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских суверенных государств на основе Декларации о государственном суверенитете Украины?» – тем самым конкретизировав условия, на которых она готова войти в состав «обновленного Союза»15. Из этих дополнительных вопросов становится понятно, что и УССР, и РСФСР проголосовали тогда противоречиво: одновременно за сохранение СССР и за его децентрализацию. Сергей Станкевич считает, что «сам факт проведения референдума был актом роспуска Советского Союза. Если вы проводите референдум о необходимости обновленного Союза и ожидаете решения, это означает, что старого уже не будет»16. Из чего можно сделать вывод, что референдум носил декоративный характер, а выполнять его решения никто не собирался.
Предполагалось, что от распада СССР спасет новый Союзный договор, который должен был заменить договор о создании Советского Союза 1922 года. В новом договоре планировалось учесть результаты мартовского референдума, реальные отношения между республиками и центральными органами власти, провести в Союзе ряд реформ, а также принять новую конституцию союзного государства. Подписать новый Союзный договор планировали 11 республик, Латвия, Литвы и Эстония выступали за полную независимость и подписывать договор не собирались.
«Логика развития права наций на самоопределение в условиях ослабления общесоюзной власти создала юридическую возможность распада Союзного государства. – пишет доктор юридических наук Надежда Биюшкина в статье «Право наций на самоопределение как основное начало советского федерализма». – Объективно право наций на самоопределение позволяло сохранять стабильные федеративные отношения при условии четкой работы властно-партийной вертикали. В результате перехода республиканских партийных элит, объединенных с националистически настроенными силами, на позиции суверенизации, данное право было реализовано в качестве идеологического и правового обоснования ликвидации Советского Союза»17.
Первый этап подписания Союзного договора был назначен на 20 августа 1991 года, но из-за попытки государственного переворота 19–21 августа 1991 года, было отложено на неопределенный срок. В декабре 1991 года руководители Российской Федерации, Украины и Белоруссии подписали Беловежские соглашения, фактически отменившие существование СССР. А в конце декабря первый и единственный президент СССР Михаил Горбачев ушел в отставку.
Глава 2. Архитекторы независимости
Генезис украинской независимости долгие годы является предметом спекуляций различных политических сил страны: украинцы так до сих пор и не могут разобраться в том, что именно привело к его созданию: заговор элит союзного уровня или национально-освободительная борьба, продолжавшаяся, по разным, опять же мифологизиpованным версиям, не то с середины ХIХ-го, не то с середины ХХ вв. Отсутствие этого понимания или, по крайней мере, общественного согласия по этому поводу является одним из факторов, сильно, и по большей части, негативно влияющих как на понимание гражданами Украины свои идентичностей, так и не отношение к разным политическим силам и их представителям, а также на электоральное поведение.
До сих пор в своем выборе граждане Украины руководствуются не программами партий и блоков, а ориентируются на личностные и биографические характеристики лидеров политических сил. Например, давно известен такой факт, что партии и блоки, в названии которых есть имя лидера, пользуются на Украине большей популярностью, чем те, чьи названия содержат идеологические характеристики. «После краха СССР в 1991 году на постсоветских территориях, в частности и на Украине, партии фактически были «карманными» для известного политика, кланово-олигархической группы на период избирательной кампании. Широко манипулируя программными обещаниями и популистскими лозунгами (с использованием мощного медийного ресурса), они менялись как в калейдоскопе, умножая формат партийно-политической системы, – пишет Владимир Газин в статье «Насколько большой запрос на партии в Украине?» – «Появилась новая разновидность партий – именные БЮТ, БПП, Радикальная партия Олега Ляшко (…). На Украине большинство партий не появлялись снизу в роли адвокатов специфических интересов той или иной социальной группы населения, а создавались буквально на голом месте сверху политиками для реализации их личных идей и планов. И поэтому программа партии оставалась данью привычке, а реализация целей и стремлений лидера, на средства которого она создана, напоминает до сих пор не преодоленный стиль принятия решений Политбюро ЦК КПСС»18.
2.1. Партийцы и хозяйственники
После выборов 1990 года в парламенте (тогда еще Верховном совете СССР) оказались очень разнонаправленные силы – от традиционных представителей советской партийно-хозяйственной номенклатуры до обретших популярность в обществе борцов за украинскую независимость, то личностные факторы – популярность у жителей страны, авторитет, видение будущего и прошлого страны, отношение к проблемам языка и независимости – оказались крайне важными для строительства нового государства и его дальнейшего развития.
Так какие же люди, с какими идеями и возможностями заложили фундамент современной Украины, и с какими последствиями их решений и способностей к достижению компромиссов между собой Украина не может справиться до сих пор?
2.1.1 Леонид Кравчук: «политический флюгер»
Несмотря на статус первого президента Украины, назвать Леонида Кравчука ее создателем нельзя. Конечно, именно он вместе с президентом России Борисом Ельциным и главой Верховного совета Белоруссии Станиславом Шушкевичем подписал Беловежские соглашения, в результате которых СССР прекратил свое существование, а Украинская ССР стала независимым государством Украина, однако никакого видения будущего страны у ее первого президента не было. Да и независимость, как признавался сам Кравчук в многочисленных интервью, стала для него неожиданностью.
Даже избрание президентом Украины (на тот момент – еще УССР) 5 декабря 1991 года, буквально за три дня до подписания Беловежских соглашений, профессиональный партийный функционер Леонид Кравчук воспринимал всего лишь как очередную ступеньку в номенклатурной карьере. Он неоднократно признавался в том, что совершенно не представлял последствий этого ни для себя, ни для страны. Более того, развитием украинского государства Кравчук был разочарован. «Я никогда не ратовал за сохранение СССР, потому что эта страна была обречена. Но хорошего, что было тогда, отрицать не стану. Я сформировался в той системе и предположить тогда не мог, что американцы в нашем доме будут править бал, а государственные должности будут продаваться и покупаться», – признавался он в 2007 году в интервью белорусскому изданию SB.by19.
После распада СССР привыкший к распоряжениям из союзного центра бывший секретарь ЦК КПУ, член ЦК КПСС Леониду Кравчуку оказался в ситуации, когда ему самому нужно было принимать решения – удерживать страну от погружения в экономическую пропасть, не допустить социального взрыва, выстраивать новую структуру власти, договариваться с политическими оппонентами и т. д. И нельзя сказать, что Кравчук успешно справлялся с этими задачами: в частности, президентские выборы 1994 года он проиграл своему же бывшему премьер-министру Леониду Кучме, назначение которого на этот пост позднее назовет своей «главной ошибкой».
Экономика Украины при Кравчуке переживала колоссальные потрясения, миллионы жителей страны оказались за чертой бедности. Чтобы выжить они старались в огромных количествах покупать относительно дешевые продукты в огромных количествах, пока те снова не подорожали. Для доставки покупок с рынков домой использовались сумки на колесиках, которые граждане Украины стали называть «кравчучками» – так народ оценил экономические достижения первого президента.
Парадоксальность судьбы Леонида Кравчука заключалась в том, что он как будто сделал две принципиально разных политических карьеры – одну в СССР, где он достиг высших партийных должностей, другую – после получения Украиной независимости. Пламенный коммунист Кравчук, удостоенный ордена Октябрьской революции и двух – Трудового Красного Знамени, после распада СССР все больше и больше проникался националистическими идеями. В какой-то момент он даже начал рассказывать журналистам о том, как в детстве относил еду бандеровским «партизанам» и выполнял некоторые их задания. А несколькими годами ранее рассказывал, что после того, как в 1940 году его отец, батрак Макар Кравчук, получил должность в местной администрации, националисты решили ему отомстить. Бандеровцы вывезли всю семью, включая шестилетнего Леню на окраину села и собрались их расстрелять, однако на дороге внезапно показался грузовик с солдатами Красной армии, и бандиты разбежались.
Насколько эти истории были правдой, а насколько – конъюнктурным вымыслом, сказать трудно. Детство и юность Леонида Кравчука прошли в селе Великий Житин Ровенской области Украины. Родился он 10 января 1934 года: до 1939 года территория, где родился первый украинский президент была в составе Польши. И, скорее всего, в детстве он действительно мог, если не соприкасаться с «бандеровцами» напрямую, то наверняка слышал множество рассказов об их зверствах и хорошо представлял себе ужас, в котором «воины УПА»20 держали местное население. Однако колоссальный опыт агитатора и пропагандиста позволял Кравчуку рассказывать журналистам все что угодно, учитывая текущую политическую ситуацию и идеологические потребности украинской власти. В частности, в 1980‑е, будучи заведующим сектором пропаганды ЦК Компартии УССР, он вел жесткую дискуссию со сторонниками независимости на страницах украинских газет.
Впрочем, став президентом, Кравчук перенимает многие идеологические установки своих оппонентов. Если поначалу он говорил о тесном сотрудничестве с Россией, то чем дальше, тем больше заявлял о необходимости Украины стремиться в европейские и евроатлантические структуры. Именно в годы его правления, в феврале 1994 года, Украина заключила договор с НАТО в рамках программы «Партнерство ради мира», целью которой являлось присоединение к альянсу стран Центральной и Восточной Европы, в том числе Украины. Кроме того, в июне 1994‑го было подписано Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с Европейским союзом, положившее начало курсу страны на евроинтеграцию.
Под влиянием западных партнеров Кравчук отказался от ядерного оружия – впоследствии радикальные политики часто обвиняли первого президента в том, что своим решением о выводе с территории Украины ядерного оружия Кравчук ослабил позиции страны в мире. Однако первый президент Украины считал свое решение единственно верным. «Ядерное оружие, которое находилось на территории Украины, было чужим ядерным оружием: кнопка – в России, воссоздание ядерных боеголовок – в России, – неоднократно объяснял он журналистам. – Мы ничего не могли сделать с этим ядерным оружием». По его мнению, Украине не хватило бы технических и финансовых возможностей поддерживать ядерный статус. Политических претензий по поводу отказа от ядерного оружия Леонид Кравчук не принимал. «Это говорят люди, которые не понимают ситуации, им вбили в голову с помощью некоторых политиков, что если бы мы имели ядерное оружие, то были бы «большими». Мы были бы беднее, еще беднее», – уверял он.
Если в вопросе ядерного оружия Кравчук был готов беспрекословно подчиниться американским и российским партнерам, то в вопросе принадлежности Крыма он был непреклонен. Несмотря на попытки первого президента России Бориса Ельцина передачи Крыма Российской Федерации или хотя бы особого статуса для полуострова, Кравчук жестко отстаивал принадлежность Крыма Украине.
Во внутренней политике Леонид Кравчук также быстро перенял национал-демократическую, как это называлось на Украине начала 1990‑х, повестку. Отчасти его выбор объяснялся тем, что его основными оппонентами в Верховной раде были левые силы – Социалистическая партия Александра Мороза и члены запрещенной в тот период Компартии Украины, сохранившие депутатские мандаты, и для сохранения власти Кравчуку приходилось соглашаться на многие условия националистов. Особенно в гуманитарных вопросах – языковой и образовательной политике, а также поддержке главы неканонической Украинской православной церкви Киевского патриархата, Филарета.
Но, главным образом, выбор национал-демократической идеологии был обусловлен тем, что в независимой, моноязычной и монокультурной Украине Леонид Кравчук увидел новые возможности для себя. Его этническая принадлежность (украинец) и место рождения (Западная Украина) позволили ему без проблем стать своим в кругу национал-демократов, а связи, остававшиеся со времен партийной работы превратили его в одного из наиболее влиятельных украинских политических деятелей. Даже проиграв президентские выборы, Кравчук оставался «моральным авторитетом», претендующим на место «над схваткой» украинских политиков. Много раз он становился народным депутатом, был частым гостем ток-шоу, членом многочисленных комиссий и комитетов по любым вопросам.
В 2020 году, в возрасте 86 лет, Леонид Кравчук был назначен главой украинской делегации на переговорах Трехсторонней контактной группы по донбасскому урегулированию. Примечательно, что на этой должности он сменил второго президента Украины Леонида Кучму.
Репутация первого президента Украины была неоднозначной: часть населения ненавидела его за выход Украины из СССР, отказ от социалистической модели хозяйствования, старт жесткой украинизации всех сфер жизни. При этом его несомненными заслугами считались «бескровный» выход Украины из СССР, а также мирный транзит власти в 1994 году.
Украинские журналисты любили называть Кравчука «хитрым лисом» и «политическим флюгером». Он действительно часто менял свои мнения и оценки. Например, в 2007 году говорил белорусскому журналисту: «Я не сомневаюсь в том, что Запад проводит здесь геополитические эксперименты. А потому, что бы тут ни происходило, они будут это называть образцово-демократическим. За влияние на нашей территории по-прежнему идет ожесточенная борьба. США и Европа спят и видят Украину своим полигоном у границ России. Поэтому объективности в их оценках нет и быть не может. Они вмешиваются в ход наших выборов (то есть нарушают Конституцию) и поддерживают не тех, кто будет служить Украине, а тех, кто будет воплощать здесь их формулы»21. А в 2021 году обвинял Россию в эскалации конфликта на Донбассе и считал, что единственным выходом для Украины является как можно более быстрое вступление в НАТО, ради которого она должна выполнить любые условия.
Сделавший в СССР блестящую партийную карьеру в 2016 году Кравчук внезапно заявил, что всегда ощущал великоросский шовинизм советского руководства во время командировок в Москву, однако в те времена не мог заявить об этом открыто. «Старший брат всегда стремился задушить Украину своими объятиями», – жаловался он киевскому журналисту Дмитрию Гордону22.
Умер Леонид Кравчук в Мюнхене 10 мая 2022 года, всего на неделю пережив своего коллегу по подписанию Беловежских соглашений Святослава Шушкевича.
2.1.2. Иван Плющ: политик из народа
Вклад Ивана Плюща, первого председателя Верховной рады, в строительство независимого украинского государства имеет две ипостаси: формальную – именно под его руководством парламент принял Акт о независимости Украины и ратифицировал Беловежские соглашения, а также утвердил пост президента Украины и его полномочия, принял ряд важнейших, хоть и не всегда удачных, социальных и экономических решений; и неформальную – многие годы он олицетворял собой анекдотический образ украинского парламентария: простоватого, не шибко грамотного, говорящего на «суржике» (смеси украинского и русского языков), но обладающего чувством юмора, врожденным пониманием справедливости, хитрого и всегда добивающегося поставленной цели. Этакого «мужика из народа», оказавшегося на вершинах власти, но не забывшего своих корней. И эта ипостась Плюща была для украинского народа важнее, чем его управленческие достижения, а, возможно, как раз-таки и была его реальным управленческим достижением, ведь она помогала жителям страны, внезапно оказавшимся в ситуации выживания, справляться с ненавистью к государственной власти.
Народ любит смеяться над политиками, обсуждать их комическое поведение и нелепые высказывания, это, с одной стороны, помогает переживать тяготы жизни, вызванные их жесткими и/или неправильными и некомфортными решениями, с другой – делает политиков более близкими, «своими». В наши дни такое сближение зачастую достигается с помощью политтехнологий: комические ситуации репетируются заранее, афоризмы, характерные особенности речи и даже оговорки и ошибки придумываются, однако в начале 1990‑х на украинском политическом Олимпе вряд ли кто-то относился к таким манипуляциям сознанием всерьез. Времена политтехнологов и пиарщиков на Украине еще не наступили. Конечно, в позднем СССР был пример генсека Михаила Горбачева – политика, чья манера речи была тщательно срежиссирована и демонстрировала «перестройку» отношений власти с обществом, но все-таки трудно представить себе, что в 1991 году кто-то занимался созданием образа председателя Верховной рады Украины, так что, скорее всего, Иван Плющ обладал естественными артистичностью и харизмой, приближавшими его к жителям Украины настолько, что они удостоили Ивана Степановича Плюща ласковым прозвищем «Иван Стаканович».
Его выражения и каламбуры разошлись на анекдоты и цитаты, некоторые из которых – например, знаменитое «впихнуть невпихуемое» – пересекли границы Украины. А сама манера вести заседания придавала становлению украинского парламентаризма карнавальный характер – возможно, впоследствии это сыграло для Украины и ее жителей не лучшую роль: все-таки к принимаемым в парламенте решениям и мнениям депутатов стоило относиться серьезнее, но в то время, повторюсь, эта несерьезность примиряла жителей страны с трудностями, возникшими в ходе трансформации экономики и общества, и вообще давала надежду на временность происходящего на Украине.
Иван Плющ своеобразно владел украинским, в частности, вместо буквы «ф» он произносил «хв», что давало повод посмеяться и русскоязычным украинцам, и любителям чистоты «мовы». «Вимкніть мікрохвона – хай електрічєство отдохне!»23, «Депутат! Депутат! Не помню хвамілії – той, шо у піджаку! Відійдіть від мікрохвона і займіть своє місто»24, «Включіть мікрохвона у задньому проході!»25 – командовал он на заседаниях парламента.
В беседах с журналистами Плющ тоже не терялся. «Я за життя стільки сала з’їв, що соромно свиням в очі дивитися»26, демонстрировал изрядные познания в истории и способность к тонкому геополитическому анализу: «Колись Ленін писав, що ми досягнемо такої продуктивності праці, що відхожі місця з дорогоцінного металу будемо робити. Ось якби хтось підняв Ілліча років 20 тому і показав наші відхожі місця… Думаєте, чому нас весь світ так боявся? Тому що іноземцям ставало страшно, коли вони у наші громадські туалети заходили» («Когда-то Ленин говорил, что мы достигнем такой производительности труда, что отхожие места будем строить из драгоценных металлов. Вот если бы кто-то поднял Ильича лет 20 назад и показал ему наши отхожие места… Думаете, почему весь мир нас так боялся? Потому что иностранцам становилось страшно, когда они заходили в наши общественные туалеты»). Помимо обращения Плюща к ставшей в ХХI веке мейнстримом украинской пропаганды «сортирно-унитазной» тематике, в этом его высказывании интересно и то, что государственный деятель независимой Украины, говорит о Советском Союзе «нас», отождествляя себя с СССР. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, ведь жизнь Ивана Плюща до распада СССР вполне стандартна для советского выдвиженца тех времен.
Он родился 11 сентября 1941 года в поселке Борзна Черниговской области, окончил сельхозтехникум, а затем Украинскую сельхозакадемию по специальности агроном-экономист, в 1962 году вступил в КПСС, что позволило ему занимать различные руководящие должности, а после окончания в 1979‑м Академии общественных наук при ЦК КПСС перешел на партийную работу. В 1990‑м стал депутатом Верховного совета УССР.
В декабре 1991 года сменил ставшего президентом Леонида Кравчука на посту председателя Верховного совета, а после получения независимости – главой Верховной рады. В 1994 году баллотировался на пост президента, но занял последнее место. В 2000‑м году снова стал спикером парламента. В 2001 удостоен звания Герой Украины.
Все годы своей жизни Иван Плющ был невероятно авторитетен в украинской политической среде. У него были хорошие доверительные отношения с представителями всего политического спектра – от националистов до коммунистов. И хотя после уходя с поста главы Верховной рады в 2002 году, высокие должности (в частности, главы Совбеза при Викторе Ющенко) он занимал, скорее, формально, но в кризисных ситуациях всегда участвовал в переговорах как человек, вызывающий доверие у оппонентов.
Иван Плющ умер 25 июня 2014 года после тяжелой болезни.
2.1.3. Ефим Звягильский: серый кардинал «донецкого клана»
В ноябре 2021 года в Киеве от осложнений COVID-19 умер один из политических «тяжеловесов» Украины 88‑летний Ефим Звягильский – человек, который привел в высшие органы власти страны так называемый «донецкий клан»27. Звягильский родился в Донецке (тогда – Сталино) в 1933 году, и вся его жизнь была связана с Донбассом, где он был одним из самых влиятельных людей. Настолько известным и уважаемым, что еще при еще жизни его имя получила одна из улиц Киевского района Донецка. И действительно, Ефим Звягильский – легендарный директор шахты имени Засядько, депутат всех созывов Верховной рады, один из основателей Партии регионов. В начале 1990‑х Звягильский стал мэром Донецка, однако уже через несколько месяцев был назначен первым вице-премьером в правительстве Леонида Кучмы, а после ухода Кучмы в отставку – исполняющим обязанности премьер-министра.
В УССР карьера Ефима Звягильского развивалась по традиционному сценарию партийно-хозяйственных карьер тех лет. Выходец из небогатой еврейской семьи, в 1956 году он окончил Донецкий индустриальный институт и начал работать в угольной отрасли. Впрочем, сначала на шахту его трудоустраивать не хотели. «Единственный еврей просится на шахту работать, а вы не позволяете», – так в одном из интервью рассказывал он о начале своей трудовой деятельности. После вступления в КПСС дела у Звягильского пошли лучше, и он прошел путь от помощника начальника участка одной из шахт предприятия «Куйбышевуголь» до директора шахты имени Засядько – самой большой в СССР, но, как вспоминал сам Звягильский, убыточной. После того как в 1979 году ее возглавил Звягильский, шахта превратилась, как тогда говорили, в «образцово-показательную». Одной из причин этого считаются тесные дружеские связи Звягильского с первым секретарем Донецкого обкома Компартии Владимиром Дегтяревым. В 1986 году Ефим Звягильский был удостоен звания Героя Социалистического труда.
Перестройка, объявленная Михаилом Горбачевым, открыла перед директорами советских предприятий новые возможности: самостоятельность, хозрасчет и т. д. Угольные предприятия во всем СССР не были исключением. 11 июля 1989 году на шахтах Кузбасса началась всеобщая забастовка, 19 июля к ней присоединились и шахтеры Донбасса. Тогда шахтеры всего СССР выдвигали сходные требования: увеличение заработной платы, улучшение условий и охраны труда, социальные гарантии, улучшение снабжения угольных регионов продовольственными и промышленными товарами (из-за тотального дефицита конца 1980‑х традиционно хорошо снабжавшиеся шахтерские регионы стали испытывать недостаток даже в продуктах и товарах первой необходимости). Также они требовали экономической и юридической самостоятельности для шахт.
Забастовка шахтеров Донбасса, в которой участвовали более 222 тыс. человек, привела к тому, что уже 3 августа 1989 года Верховный совет УССР принял закон «Об экономической самостоятельности Украинской ССР» – депутаты считали, что экономические и социальные проблемы, такие как развал управления производством, упадок некоторых отраслей народного хозяйства и т. п., вызваны именно экономическими, производственными и логистическими связями внутри СССР, и, если децентрализовать экономику, то внутри одной союзной республики наступит благополучие. Уже вскоре стало ясно, до какой степени они были не правы.
Несмотря на то что 7 августа 1989 признало на совещании в ЦК Компартии Украины ее первый секретарь Владимир Щербицкий признал обоснованность требований шахтеров, пообещал наказать виновных и по мере возможности выполнить требования шахтеров, уже 27 августа, в День шахтера, работники угольной отрасли потребовали его отставки. И через месяц – 28 сентября 1989 года – Михаил Горбачев снял Щербицкого с должности, назначив на его должность Владимира Ивашко. Спустя пять месяцев после отставки возглавлявший УССР с 1989‑го по 1972 год, выходец из Днепропетровска Владимир Щербицкий умер.
Закон «Об экономической самостоятельности УССР» открыл дорогу и к экономической и юридической самостоятельности шахт. Впоследствии многие журналисты писали, что шахтерские забастовки конца 1980‑х-начала 1990‑х не были стихийным проявлением недовольства трудящихся, а инспирировались и стимулировались руководителями шахт, которым как раз и нужна была самостоятельность. Благодаря забастовке они получили право продавать уголь и самостоятельно распоряжаться прибылью.
Шахтерские забастовки разной степени интенсивности и политизированности продолжались и в 1990–1991‑м годах. Примечательно, что тогда стачечные комитеты пытались сотрудничать с Народным Рухом Украины, но даже нелюбовь к правящей КПСС и желание суверенитета не смогло объединить шахтеров Донбасса с национал-демократами с Западной Украины. Слишком разными были у них ценности и видение будущего.
После выхода из СССР Украина оказалась в тяжелейшем экономическом кризисе. Президент Леонид Кравчук и главы правительства Витольд Фокин и сменивший его Леонид Кучма были не в состоянии справиться с вызовами, перед которыми внезапно оказалась страна. И в июле 1993 года уставшие от нестабильности, хронических невыплат и так не соответствующих галопирующей инфляции зарплат донецкие шахтеры снова принялись бастовать.
Началась забастовка с шахты имени Засядько, тесно связанной с мэром Донецка Ефимом Звягильским. Формальным поводом для протеста был резкий рост цен, но бастующие выдвигали и политические требования – распустить Раду и предоставить Донбассу автономию по образцу крымской. Очень быстро к работникам шахты имени Засядько присоединились и сотрудники других угольных предприятий.
Звягильский в тот момент занимал пост мэра Донецка, это позволило ему стать посредником в переговорах между бастующими и правительством. За это Леонид Кравчук назначил его первым вице-премьером, а после отставки Леонида Кучмы и исполняющим обязанности премьер-министра Украины. Впоследствии журналисты и политические оппоненты часто обвиняли Звягильского в том, что он спровоцировал шахтерские протесты в регионе, для того чтобы выступить в роли миротворца и войти в высшую лигу украинской власти. Звягильский категорически отрицал эти обвинения. Тем не менее он стал первым в независимой Украине выходцем из Донецка, занявшим, пусть и с приставкой «и.о.» один из высших государственных постов.
Став и. о. премьер-министра он не забыл родной край и угольную отрасль: при нем многие угольные предприятия Донбасса получили льготы, освобождение от налогов, субсидии и т. д. Звягильскому также приписывают фразу: «Донбасс никому не поставить на колени!», которую он произнес с трибуны Верховной рады в разгар кризиса 1993 года.
Президентские выборы в 1994 году выиграл Леонид Кучма, и Ефим Звягильский попал в опалу: против него были выдвинуты обвинения в превышении должностных полномочий и разворовывании государственных средств в размере почти $ 20 млн. Однако еще до того, как Верховная рада сняла с него депутатскую неприкосновенность (он был избран депутатом на парламентских выборах в марте 1994‑го), Звягильский успел уехать в Израиль, где провел больше двух лет, не участвуя в заседаниях парламента, но продолжая лоббировать интересы своих бизнес-партнеров и руководить шахтой имени Засядько, где по-прежнему оставался главой правления: за десятилетия руководства Звягильского шахта имени Засядько стала своеобразным «государством в государстве» – в ее состав входила агрофирма с собственными теплицами, пастбищами, птицефермами; сеть фирменных магазинов продавала колбасы, яйца, молочную продукцию, хлеб и овощи собственного производства; у шахты имелись свои детсады и профилактории. Вместе с тем именно на этой шахте произошли все самые страшные аварии с человеческими жертвами за годы украинской независимости.
Пока Звягильский отсиживался в Израиле, на Украине и в Швейцарии шло расследование деятельности связанных с ним Диамант-банка, госкомпании «Украгротехсервис» и швейцарской «Глинкор». Однако ни генпрокуратура Украины, ни парламентская комиссия под руководством националиста Степана Хмары не смогла обнаружить доказательств преступлений Звягильского. Точно так же никто не смог подтвердить и слухов о том, что Звягильский вывез в Израиль $300 млн наличными.
В 1997 году между «днепропетровскими»28 и «донецкими» была достигнута договоренность о снятии с Ефима Звягильского обвинений. После возвращения Звягильский больше не занимал значимых государственных должностей, оставаясь рядовым парламентарием, однако продолжал руководить шахтой имени Засядько и еще рядом компаний. В 2003 году был удостоен звания Героя Украины.
В 2015 году украинский Forbs поставил его на 80‑е место в рейтинге 200 самых богатых людей страны ($173 млн). Независимость Донецкой и Луганской народных республик Звягильский не принял: он уехал в Киев, а его предприятия, в частности, шахта имени Засядько и все аффилированные с ней структуры были национализированы.
Почти до конца своей жизни Звягильский оставался депутатом Верховной рады, хотя из-за болезни и возраста почти не появлялся на заседаниях, хотя и последовательно выступал против декоммунизации и сноса памятников. В выборах 2019 года он уже не участвовал.
2.1.4. Александр Мороз: амбициозный евросоциалист
Одной из самых ярких и противоречивых фигур украинской политики переходного периода является создатель Социалистической партии Александр Мороз. Его вклад в строительство государства Украина трудно переоценить, и в то же время Мороз всегда отличался, если не экстравагантностью, то, по крайней мере, непредсказуемостью поступков и политических решений, некоторые из которых всерьез изменили ход украинской истории и в конечном счете стоили ему поддержки избирателей и краха Соцпартии в целом. В его партии начинали свою карьеру такие разные политические деятели, как «полевой командир» всех майданов, глава МВД в годы правления Виктора Ющенко и генпрокурор при Петре Порошенко – Юрий Луценко, и глава Прогрессивной социалистической партии Украины, последовательная сторонница сближения с Россией и борец за права русскоязычного населения Наталья Витренко. В разные годы члены Соцпартии занимали высокие должности в Кабинете министров Украины. Ну а сам Александр Мороз трижды баллотировался на пост президента (в 1994‑м, 1999‑м и 2004‑м) и трижды занимал на них третье место. И каждый раз ему удавалось выгодно обменять свои голоса на удовлетворение политических интересов Соцпартии. Он не принадлежал ни к одному из украинских кланов, поэтому сохранял свободу маневра и мог отстаивать партийные и политические интересы в ущерб кулуарным договоренностям.
Родился Александр Мороз в 1944 году в селе Буда Таращанского района Киевской области. Окончил Украинскую сельхозакадемию и работал по специальности. Затем поступил в Высшую партийную школу, по окончании которой в 1983 году он получил диплом политолога и перешел на партийно-профсоюзную работу. В частности, был секретарем обкома профсоюзов Киевской области, а затем – заведующим сельхозотделом Киевского обкома КПУ. На этой должности его и застала перестройка. В 1990‑м Мороз становится депутатом Верховного совета УССР.
В Верховном совете Мороз создает так называемую «Группу 239» (ее официальное название «За Советскую суверенную Украину») – депутатское большинство, ориентированное на реформы в Компартии, но противостоящее первому секретарю ЦК КПУ Леониду Кравчуку. «Группа 239» представляла те силы украинского общества, которые не особенно радовались грядущим переменам, и в первую очередь, это были, разумеется, сельские жители – горожане более положительно оценивали происходящие в стране реформы. При этом руководители КПУ высшего звена не относились всерьез к рядовому депутату Морозу, внезапно решившему создать «фракцию». Они вообще не знали, чем чревато для них существование в парламенте разных фракций и политических партий, при всем их управленческом и идеологическом опыте, практики работы с разными мнениями внутри партии у них не было. Ну а представители «национально-демократических» сил считали Мороза, как сказали бы в наше время, политтехнологическим проектом правящего ЦК КПУ. Это мнение было ошибочным: именно голоса «Группы 239» в совокупности с голосами националистически ориентированных депутатов сыграли ключевую роль в принятии Акта о независимости Украины. К тому же, 30 августа 1991 года Компартию в УССР запретили.
К этому моменту Александр Мороз был уже самостоятельным сложившимся политиком с широким кругом контактов. Он первым выступил с инициативой восстановления КПУ, однако решил не просто восстановить ее, но еще и реформировать. Впрочем, из-за разногласий среди коммунистов, в том числе и личного характера, Морозу не удалось восстановить КПУ, зато он создал Социалистическую партию Украины (СПУ). Новая партия заметно отличалась от других левых общественных объединений, возникших на постсоветском пространстве после запрета КПСС. Она не выступала в поддержку восстановления СССР и права русского языка, в то же время она и не стремилась к интеграции с западными структурами, а основной своей задачей на протяжении многих лет считала борьбу с продажей земель сельхозназначения.
В 1993 году была восстановлена Коммунистическая партия Украины, которую возглавил Петр Симоненко, и в нее сразу же перешли очень многие члены СПУ, несогласные с политикой, проводимой в парламенте Александром Морозом. В 1996‑м из СПУ вышла Наталья Витренко, которая создала Прогрессивную социалистическую партию Украины. Витренко не устраивало отсутствие в программе СПУ пунктов о сближении с Россией и правах русскоязычного населения.
В 1994 году Мороз занял третье место на выборах президента, во втором туре значительная часть его избирателей проголосовала за Леонида Кучму, и, несмотря на то, что его фракция в Верховной раде не была самой многочисленной (всего 27 человек), лидер СПУ стал главой парламента. Это избрание было компромиссом, устраивающим и парламентских левых – «все-таки социалист»; и разнообразных «национал-демократов» – украиноязычный и не стремится к возрождению СССР. Администрацию Леонида Кучмы имеющий опыт номенклатурной дисциплины Мороз тоже устраивал.
Наибольшим достижением Александра Мороза как главы парламента стало принятие Конституции 1996 года, но компромисс, на который он пошел с Леонидом Кучмой ради сохранения парламента, когда Кучма угрожал его распустить, и внесения в новую Конституцию социальных статей, оказался странным: его ценой этого было формирование президентской республики и отказ от статуса русского языка как второго государственного.
В 1999‑м Александр Мороз снова принимает участие в президентских выборах. Вместе с другими недовольными действующим президентом Кучмой кандидатами – первым руководителем СБУ и экс-премьером Евгением Марчуком, главой Верховной рады Александром Ткаченко и депутатом Владимиром Олейником – он создает предвыборный блок, который СМИ называли «Каневская четверка», поскольку переговоры о совместной деятельности происходили в городе Канев Черкасской области. Предполагалось, что с учетом рейтингов, «четверка» выставит единого кандидата. Однако несмотря на то, что рейтинги Мороза были самыми высокими, кандидатам так и не удалось договориться и на выборы они пошли по отдельности. Ну а Александр Ткаченко перед самым голосованием снял свою кандидатуру в пользу лидера КПУ Петра Симоненко. Президентом тогда во второй раз избрали Леонида Кучму, а Александр Мороз снова оказался третьим.
28 ноября 2000 года Александр Мороз совершил поступок, приведший к мощному политическому кризису и во многом изменивший всю историю новейшей Украины: прямо на заседании Верховной рады он включил магнитофон и обнародовал так называемые «пленки Мельниченко» – записи, якобы сделанные в кабинете президента Леонида Кучмы майором государственной службы охраны Николаем Мельниченко. Из этих записей следовало, что президент Кучма лично причастен не только к похищению и убийству журналиста Георгия Гонгадзе, чье обезглавленное тело было найдено в Тараще за несколько недель до обнародования пленок, но и к продаже оружия в страны, находящиеся под санкциями, коррупционным действиям и пр. Выступление Мороза с «пленками Мельниченко» имело эффект разорвавшейся бомбы: общество было возмущено, иностранные партнеры тоже. Посольство США, кстати, немедленно подтвердило подлинность пленок.
14 декабря 2000‑го на майдане Незалежности протестующие поставили палатки – стартовала акция «Украина без Кучмы», во главе которой были и народные депутаты от СПУ; судья Киевского апелляционного суда Юрий Василенко возбудил против президента Кучмы уголовное дело по обвинению в убийстве Георгия Гонгадзе. Многотысячные митинги и демонстрации «Украины без Кучмы» продолжались три месяца, но 9 марта 2001 года в парке Шевченко в Киеве протестующие вступили в силовое противостояние с правоохранительными органами, были разогнаны, многие задержаны и получили впоследствии тюремные сроки за участие в массовых беспорядках. Палатки с майдана Незалежности власти убрали, по официальной версии, чтобы очистить площадь под стройплощадку будущего подземного торгового центра.
«Кассетный скандал» и последовавшая за ним «Украина без Кучмы» сильно изменила планы Леонида Кучмы по сближению с Российской Федерацией и внутренней политике Украины. И хотя в пропрезидентских СМИ «пленки Мельниченко» называли провокацией западных спецслужб (вполне возможно, что именно так и обстояло дело), провокация эта явно удалась. Весь остававшийся после «кассетного скандала» президентский срок Кучма вынужден был действовать с оглядкой на «западных партнеров»: отправить украинский контингент в Ирак; пустить в страну западные фонды и образовательные программы; объявить политику «многовекторности»; не пойти на третий срок – власти и авторитета, чтобы добиться соответствующих изменений в Конституции ему бы хватило, да и большинство украинцев были бы не против. Александру Морозу обнародование «пленок Мельниченко» никаких видимых дивидендов не принесло.
В 2004 году лидер Соцпартии снова принял участие в президентских выборах и снова оказался третьим. Во второй тур вышли объявленный президентом Кучмой «преемником» Виктор Янукович и националистический или, как писали в украинских СМИ, «проукраинский» кандидат Виктор Ющенко. Перед вторым туром выборов Мороз призвал своих избирателей голосовать за Ющенко, однако, как выяснилось уже после его победы, сделал это не просто так, а в обмен на голосование фракции Ющенко в Верховной раде («Наша Украина») за политическую реформу – изменения в Конституции, превращавшие Украину из президентской республики в парламентско-президентскую и значительно сокращавшую полномочия президента в пользу премьер-министра, которого должна была избирать парламентская коалиция. Александр Мороз и его партия активно поддерживали Ющенко во время «оранжевой революции»: выступали со сцены, становились полевыми командирами и комендантами палаточного лагеря на майдане Незалежности, более того, СПУ предоставляет свою партийную инфраструктуру для отправки членов местных ячеек партии на Майдан и участия их в акциях не только в Киеве, но и в других городах Украины.
Став президентом, Виктор Ющенко не стал отказываться от предвыборных договоренностей с Александром Морозом, однако вступить в силу политреформа должна была только после парламентских выборов 2006 года. Разумеется, договариваясь с Морозом, Ющенко рассчитывал на то, что его избирательный блок «Наша Украина» получит на выборах большинство голосов и без проблем создаст коалицию (не меньше 226 депутатов) вместе с Блоком Юлии Тимошенко (БЮТ) и Соцпартией. Однако за год правления третьего президента и его «оранжевой» команды граждане Украины настолько разочаровались в своем выборе, что «Наша Украина» заняла лишь третье место (81 депутат), уступив не только Блоку Юлии Тимошенко (129 депутатов), но и оппозиционной Партии регионов, которая выиграла выборы с результатом 186 мандатов. У СПУ и коммунистов оказалось по 33 и 21 мандату соответственно.
Впрочем, при таком раскладе самостоятельно коалицию не могла ни одна из фракций Рады V созыва. Пропрезидентская «Наша Украина» начала переговоры с БЮТ и Соцпартией. За участие в коалиции БЮТ требовал должность премьер-министра для Юлии Тимошенко, а Александр Мороз потребовал для себя пост спикера. Если с назначением Тимошенко премьером проблем у «Нашей Украины» не возникало, то кресло главы Верховной рады Ющенко уже обещал Петру Порошенко и не собирался отказываться от этого обещания в пользу лидера социалистов.
В конце июня, после трехмесячных переговоров, Александр Мороз все-таки подписывает документ о создании «Демократической коалиции», однако 6 июля в ходе голосования парламента за кандидатуру спикера неожиданно выставляет на этот пост свою кандидатуру и, благодаря поддержке Партии регионов, выигрывает у Петра Порошенко. На следующий день, 7 июля, Партия регионов, СПУ и Компартия подписывают соглашение о создании «Антикризисной коалиции», Мороз становится главой Верховной рады, а в кресло премьер-министра возвращается «регионал» Виктор Янукович.
Избиратели Мороза были возмущены его поведением. СМИ, близкие к «Нашей Украине» и БЮТ, говорили о нем исключительно как о предателе, человеке, погубившем демократические преобразования и европейский выбор Украины ради личных властных амбиций.
В апреле 2007 года Виктор Ющенко подписывает указ о роспуске Верховной рады и назначении на 30 сентября 2007 года досрочных парламентских выборов. Соцпартия, разочаровавшая своих избирателей, в парламент не прошла.
Александр Мороз ушел на пенсию и больше не возвращался в политику. Он пишет стихи, иногда дает интервью, в которых рассказывает о тайнах украинской политики 1990–2000‑х. Дело его жизни – Социалистическая партия – запрещена решением Совета национальной безопасности и обороны Украины как «имеющая связи со страной-агрессором» 20 марта 2022 года.
2.2. Из тюрьмы в парламент
Подробный рассказ об украинском диссидентском движении 1960–1980 гг. представляется важным, поскольку большинство его участников были активными сторонниками выхода УССР из состава СССР и немало способствовали развитию в обществе сначала антисоветских, а затем и русофобских настроений. В годы перестройки они получили возможность свободно высказываться и увлекли своими идеями многих представителей студенчества. В частности, вдохновляли и поддерживали первые студенческие и молодежные протесты 1990‑года, так называемую «Революцию на граните», когда на Майдане незалежности (тогда еще площади Октябрьской революции) было установлено несколько десятков палаток, в которых молодые люди голодали за отставку правительства Виталия Масола, а также выдвигали еще ряд требований.
После обретения Украиной независимости многие из них стали депутатами Верховной рады, заняли другие важные посты, особенно в сфере культуры и образования, ратовали за украинизацию всех сфер социальной жизни и вытеснение, вплоть до репрессивного, русского языка. В независимом украинском государстве бывшие политзаключенные, а почти все эти люди имели опыт тюремного заключения по политическим статьям советского Уголовного кодекса, были не только обласканы каждым из президентов страны – получали ордена и звания Героя Украины, а также престижные премии в области культуры и науки, но и считались в обществе «моральными авторитетами», т. е. теми, к чьему опыту и мнению принято было обращаться в моменты политических скандалов и кризисов. Однако по мере развития украинской государственности герои борьбы за независимость старели и все меньше понимали или хотели понимать в окружающей действительности. В попытках сохранить былое влияние они все больше сближались с откровенно националистическими и русофобскими движениями и все меньше обращали внимание на актуальные проблемы с правами человека на Украине, реализация которых с каждым годом украинской государственности становилась все сложнее, а после переворота 2014 года и начала антитеррористической операции в Донбассе стала практически невозможна.
Важно понимать, что диссидентское движение на Украине не имело ничего общего с «бандеровским» подпольем, которое, впрочем, тоже существовало в виде разрозненных групп, идейных наследников ОУН-УПА29, например, «Объединенная партия освобождения Украины «из Ивано-Франковска во главе с Б. Гарматюк, а также группа «Объединение», основанная Я. Гасюком и В. Леонюком, Целью, этих организаций была борьба за самостоятельное украинское государство. Однако довольно быстро они были разгромлены органами государственной безопасности СССР, и о них мало что известно.
Основными же участниками диссидентского движения были молодые ученые и деятели культуры, большинство из которых к тому же были членами КПСС. И многие из них начали критику национальной политики СССР именно с несоответствия ее идеалам, заложенным еще В.И. Лениным.
Развитию диссидентского движения на Украине способствовала откровенно проукраинская политика первого секретаря ЦК КПУ Петра Шелеста. Впрочем, в период его руководства республикой (1963–1972) в Украине насчитывалось не более тысячи активных инакомыслящих – т. е. тех, кто занимался изданием и распространением антисоветской и националистической литературы, принимал участие в разного рода подпольной деятельности.
Сначала группу украинских диссидентов составляли «шестидесятники» – новое поколение писателей, которое быстро снискало признание украинского читателя, – Лина Костенко, Василий Симоненко, Иван Драч, Иван Светличный, Евгений Сверстюк, Николай Винграновский, Алла Горская и Иван Дзюба. Позже к ним присоединились Василь Стус, Михаил Осадчий, Игорь и Ирина Калинцы, Иван Гель и братья Горыни.
Диссидентское движение в Украинской ССР 1960–1980 годов, как и в других союзных республиках, имело двоякую природу. С одной стороны, оно являлось частью общего антисоветского подполья, настаивавшего на «соблюдении прав человека» и Конституции СССР в вопросах свободы вероисповедания (т. н. «свободы совести»), свободы печати и информации, свободы передвижения и выбора места жительства, возможности эмиграции из СССР без каких-либо условий. С другой стороны, украинские инакомыслящие выступали за усиление культурного и национального суверенитета УССР, вплоть до отделения Украины от СССР.
Рассказать об основных этапах диссидентского движения на Украине, а также его основных персонажах, многие из которых дожили до глубокой старости и продолжали политическую и/или правозащитную деятельность в независимом украинском государстве, а некоторые живы до сих пор, представляется важным для понимания развития на Украине антироссийских и русофобских настроений, отчасти предопределивших нынешнюю социально-политическую ситуацию в этой стране, иллюзии и заблуждения ее граждан. По разным подсчетам, в 1960–1980‑х годах, количество активных участников диссидентского движения в УССР составляло около 1000 человек30, рассказать нужно о тех, кто не просто занимался антисоветской и националистической деятельностью, а о тех, кто стал героями независимой Украины, «архитекторами» независимого государства, «моральными авторитетами» и участниками многочисленных ток-шоу и экспертами интеллектуальных платформ, где им была предоставлена возможность выражать свои зачастую антигуманистические и даже «пещерные» взгляды, но не подвергаться ни малейшей критике.
2.2.1. Левко Лукьяненко: от пламенного коммуниста до радикального националиста
Первые проявления диссидентского движения возникли в конце 1950‑х – в начале 1960‑х годов, когда на Западной Украине было организованно несколько небольших тайных организаций. Среди них выделялась так называемая «группа юристов» (себя ее участники именовали Украинский рабоче-крестьянский союз, УРКС) во главе с адвокатом Левко Лукьяненко. Члены этой организации призывали к выходу Украины из Советского Союза. Вскоре эти небольшие группы были разгромлены, а их участники на закрытых процессах были приговорены к продолжительным срокам заключения.
Лидер «Группы юристов» Левко Лукьяненко (1928–1918) родился на севере Черниговской области в селе Хриповка. Почти десять лет своей жизни (1944–1953) он отдал службе советской армии. Даже окончил Школу офицеров. В 1958 году Лукьяненко окончил юридический факультет Московского государственного университета и отправился во Львовскую область, где стал работать в отделе пропаганды Радеховского райкома КПСС. Однако уже в 1959 году сменил работу и стал адвокатом. Одновременно занялся подпольной деятельности в рамках УРКС. Деятельность подобных организаций в те времена пресекалась быстро и уже в январе 1961 года Лукьяненко был изгнан из рядов КПСС – интересно, что участие в антисоветском подполье не мешало Левко Лукьяненко быть членом Компартии СССР; а затем приговорен к расстрелу за «антисоветскую агитацию и пропаганду». Расстрел заменили 15 годами тюремного заключения, и в 1976 году Лукьяненко вышел на свободу, где сразу же создал Украинскую Хельсинкскую группу (УХГ), которая занималась контролем за соблюдением Хельсинкского соглашения в сфере прав человека. Уже в 1977–1981 годах все члены организации – писатели Николай Руденко и Олесь Бердник, юристы Иван Кандыба и Левко Лукьяненко, химик Оксана Мешко, студент Николай Матусевич, инженер Мирослав Маринович, микробиолог Нина Строката, учитель Олекса Тихий, генерал-майор Петр Григоренко, впоследствии автор воспоминаний «В подполье можно встретить только крыс» – были арестованы и осуждены за антисоветскую агитацию и пропаганду.
В 1988 году УХГ была возрождена в виде Украинского Хельсинкского союза (УХС), также занимавшегося правозащитной деятельностью, а в 2004 году УХС превратился в сеть украинских правозащитных организаций разного толка, существующую на гранты различных иностранных правительственных и неправительственных фондов. УХС ежегодно публикует отчет о соблюдении прав человека на Украине, однако в последние годы эти отчеты носят в основном формальный характер, поскольку в силу характера сложившихся в украинском обществе отношений, где к решению социальных конфликтов силовым путем – от запугиваний до различных мер физического воздействия – постоянно привлекаются участники радикально-националистических вооруженных формирований, нынешние украинские правозащитники не имеют ни возможности, ни реального желания оппонировать киевской власти и оказывать населению помощь.
В 1990‑м году Левко Лукьяненко был избран в Верховный совет УССР, он стал одним из авторов Декларации о государственном суверенитете Украины, а также Акта о провозглашении независимости Украины. В 1991 году баллотировался на пост президента тогда еще УССР, но набрал всего 4,49 процентов голосов избирателей. Тем не менее заслуги Лукьяненко в формировании украинской государственности позволили ему стать послом Украины в Канаде. Существует версия, что назначение на дипломатическую работу являлось для Лукьяненко своего рода почетной ссылкой после того, как он стал участником ДТП со смертельными исходом. Впрочем, в Канаде Левко Лукьяненко продержался недолго (1992–1993): он вступил в открытый конфликт с сотрудниками дипмиссии, был отстранен от должности и вернулся на Украину, где вновь был избран в Верховную раду в 1994 году. Депутатские обязанности Лукьяненко исполнял до 2007 года, когда добровольно сдал депутатский мандат, а в 2013‑м объявил, что официально прекращает политическую деятельность31.
После обретения Украиной независимости удостоенный в 2005 году звания Героя Украины Лукьяненко был известен крайне радикальными, а иногда и абсурдными антироссийскими заявлениями. Еще в 2008 году он настаивал на отмене празднования на Украине Дня Победы, поскольку «для украинцев это не праздник, а день траура, так как их против воли погнали воевать против нацистов, которые им ничего плохого не сделали»; возмущался тем, что «две трети верховной рады – представители национальных меньшинств в Украине. Понятное дело, это насмешка над украинцами и такого больше терпеть нельзя»; считал, что миграция из России и других национальных республик СССР была специально инспирирована советскими властями «для размывания генетического кода украинцев с помощью смешанных браков»32. Умер Левко Лукьяненко в 2018 году в возрасте 90 лет и был с почестями похоронен в Киеве на Байковом кладбище, где традиционно хоронят выдающихся украинцев.
2.2.2. Иван Дзюба: борец с «русификацией»
Итак, основная часть оппозиционной интеллигенции поколения «шестидесятников» пришла к инакомыслию через культурно-образовательные проблемы, причем в рамках марксизма-ленинизма. Это была интеллигенция Центра и Востока Украины. Основой ее притязаний были проблемы украинского языка и культуры. Оппозиционеры требовали от властей вернуться к принципам в национальной политике, обозначенных В.И. Лениным еще до Октябрьской революции и утвержденных на Х съезде Российской коммунистической партии (большевиков) в 1921 году: развитие и укрепление советской государственности в формах, соответствующих национально-бытовым условиям «невеликорусских» народов; развитие и укрепление действующих на национальном языке судов, администраций, органов хозяйства; привлечение в органы власти местных жителей, знающих быт и психологию населения; развитие прессы, школы, театра, клубного дела и вообще культурно-просветительных учреждений на национальном языке; создание и развитие широкой сети курсов и школ как общеобразовательного, так и профессионально-технического характера на национальном языке33. Эти требования литературовед, уроженец Волновахского района Донецкой области Иван Дзюба (1931–2022) подробно изложил в брошюре «Интернационализм или русификация?» (1965), которую направил первому секретарю ЦК КПУ Петру Шелесту, председателю правительства УССР Владимиру Щербицкому, а ее русский перевод – в ЦК КПСС. По мнению Дзюбы, еще во времена Иосифа Сталина Компартии СССР перешла к «великодержавному шовинизму» и противоречит интересам украинского народа. Выход из ситуации Дзюба видел в возвращении к ленинской национальной политике. Однако власти не прислушались к позиции литературоведа, книга была признана антисоветской и запрещена, а за ее распространение следовала уголовная ответственность. Самого же Дзюбу спустя некоторое время исключили из Союза писателей Украины, а в 1973‑м приговорили к пяти годам лишения свободы и пяти годам ссылки. Впрочем, уже осенью 1973‑го он был помилован и выступил с покаянным заявлением в газете «Литературная Украина», что позволило ему работать в газете киевского авиазавода и заниматься литературной деятельностью. Украинская журналистка Мирослава Бердник в личном блоге в одной из запрещенных Роскомнадзором социальных сетей заявила, что Дзюба не просто выступил с публичным покаянием, а в ходе следствия дал показания на многих участников антисоветского подполья, в том числе и на ее отца. «Его называют легендарным и тем человеком, «который имел мужество говорить правду». Мне он запомнился тем, что сломал жизнь, мне, отцу и нашей семье. Правда. «которую он имел мужество говорить», состояла в том, что по его доносу пострадали десятки людей в том числе и мой отец, – пишет Бердник, – Когда его задержали за его статью «Интернационализм или русификация», которая, кстати, до того 7 лет спокойно циркулировала в ЦК КПУ, он на допросе начал перечислять всех тех людей (а КГБ об этом не знал и не могло знать, узнал только с его слов), кому он за эти 7 лет давал эту статью для прочтения (…). Он назвал десятки людей, не пожалел даже своего двоюродного брата».
В 1989 году Дзюба стал одним из основателей Народного руха Украины – партии, выступавшей с резких антикоммунистических позиций, настаивавшей на выходе УССР из СССР и отчасти инициировавшей его. В первом правительстве независимой Украины Иван Дзюба занимал пост министра культуры. В 2001 году второй президент Украины Леонид Кучма присвоил Дзюбе звание Героя Украины за «выдающиеся трудовые достижения, заслуги перед Украиной в развитии ее государственности и возрождении национальной духовности». После ухода из правительства занимался научной деятельностью, стал академиком Национальной академии наук Украины, был председателем комитета по присуждению Государственной премии Украины имени Т.Г. Шевченко.
Иван Дзюба последовательно выступал за украинизацию всех сфер жизни, в том числе, в традиционно полиэтнических регионах. Он считал, что положение украинского языка на Востоке Украины необходимо укреплять с помощью «рыночных и законодательных механизмов» – за таким нехитрым эвфемизмом украинские политики, как правило, прячут желание запретить русский язык или ввести штрафы за его использование в СМИ и публичной сфере вне существующих квот. По мнению Дзюбы, несмотря на получение независимости украинское общество до сих пор остается культурно колониальным или даже колонизированным, с чем нужно бороться. В 2018 году подписал письмо украинских деятелей культуры в поддержку крымчанина Олега Сенцова, приговоренного в Российской Федерации к 20 годам заключения за «создание террористического сообщества», «совершению террористического акта», «подготовку к террористическому акту» и «незаконный оборот оружия и взрывчатых веществ»34.
Умер Иван Дзюба 22 февраля 2022 года.
2.2.3. Вячеслав Черновол: первый федералист
Одной из главных организационных форм украинского диссидентства в конце 1960‑х годов становится изготовление и распространение самиздата. Можно сказать, что движение сплачивается посредством подпольной издательской деятельности. В 1970 году появляется главное издание инакомыслящих был «Украинский вестник» под редакцией журналиста Вячеслава Черновола (1937–1999). Этот самиздатовский печатный орган был аналогом московского диссидентского информационного бюллетеня «Хроника текущих событий».
«Редакция «Вестника» заявляла, что главной задачей издания являлось доведение до широкой общественности скрывавшейся или фальсифицировавшейся в официальных СМИ информации, например, о нарушениях демократических свобод, которые гарантированы конституцией; судебных процессах и репрессиях в республике, нарушениях национального суверенитета, проявлениях шовинизма, ситуации с украинскими политзаключенными и пр. – пишут Альберт Нугаев и Алла Вазерова в статье ««Украинский вестник» – журнал украинской национальной оппозиции». – В «Вестнике» размещались выдержки или полные тексты работ, официальных документов, литературных произведений, которые распространялись в республиканском самиздате. Заявлялось, что издание не представляет собой орган какого-либо конкретного объединения или группы, и намерено обнародовать самиздатские материалы различного содержания и направления, объективные материалы о разных событиях и моментах республиканской жизни. Журнал позиционировался не как антисоветский или антикоммунистический»35.
Альберт Нугаев и Алла Вазерова отмечают неоднозначное отношение редакций «Украинского вестника» к московской «Хронике текущих событий». С одной стороны, отношение было крайне благожелательным, поскольку «Хроника…» была, можно сказать, образцом для «Вестника», с другой – украинские диссиденты считали, что ««Хроника» единолично позиционирует себя как наднациональный или всесоюзный орган, хотя реально выступает журналом русских или, может быть, еврейских кругов. Эпизодичная информация с мест – из республик служит дополнением к детальному описанию происходившего в России, в первую очередь, в Москве»36.
В 1970–1972 году вышло шесть номеров «Вестника», после чего его редакторы, авторы и распространители были арестованы и приговорены к различным срокам тюремного заключения. В частности, Вячеслав Черновол был приговорен к шести годам лишения свободы и трем годам ссылки. Это был уже второй срок Черновола, первый он получил в 1967 году за книгу о «шестидесятниках» «Горе от ума». В 1969 году он был досрочно освобожден, но поскольку в журналистику с такой биографией вернуться было невозможно, то Черновол перебивался случайными заработками и начал издавать «Украинский вестник».
В 1980 году Вячеслав Черновол в третий раз был арестован за антисоветскую деятельность и сослан в Якутию на пять лет. Несмотря на досрочное освобождение из ссылки, на Украину он смог вернуться только в 1985‑м.
В 1988 году вместе с товарищами по борьбе он создал Украинский Хельсинский союз – организацию, ставшую правопреемницей Украинской Хельсинской группы – объединения деятелей диссидентского движения, возникшего в 1976 году для того чтобы контролировать соблюдение правительством СССР Хельсинкских соглашений (1975), гарантировавших соблюдение прав человека. А в 1989 году Черновол создает старейшую на данный момент политическую партию Украины – Народный рух. С 1990 года неоднократно избирается депутатом верховной рады. В 1991 году уступает Леониду Кравчуку на выборах первого президента Украины. 25 марта 1999 года погиб в автокатастрофе: на трассе Борисполь-Золотоноша его «Тойота» врезалась в КАМАЗ, внезапно перегородивший дорогу. Соратники Вячеслава Черновола сразу же заявили, что его гибель была политическим убийством, однако дело было закрыто уже в июне 1999‑го, а расследование толком не проводилось. Впоследствии дело о гибели Черновола неоднократно возобновлялось и прекращалось, а 21 января 2014 года Бориспольский межрайонный суд Киевской области окончательно признал смерть основателя Народного руха несчастным случаем. В 2000‑м году был удостоен звания Героя Украины (посмертно). Примечательно, что после обретения Украиной независимости Вячеслав Черновол выступал за ее федерализацию. В 1990–1991 годах он предлагал отменить разделение Украины на 25 искусственных областей, а вместо этого создать «по историческому принципу» 10 земель и наделить их более широкими полномочиями. Однако поддержки своей позиции он не нашел и, в первую очередь, у своих же товарищей по диссидентскому движению, ставших в независимой Украине значимыми политическими фигурами. Ну а в сегодняшней Украине выдающийся национально-демократический деятель и один из «отцов» украинской независимости за подобные воззрения вполне мог бы снова оказаться в тюрьме.
2.2.4. Степан Хмара: националист с пеленок
Издание «Украинского вестника» возобновлялось дважды: в 1973–1975 годах – эта версия издания резко радикализовалась, в нем «советская власть на Украине открыто называется оккупационной, издание выступает с требованием абсолютной независимости республики»37; и в 1987 году на волне охватившей СССР перестройки.
В 1973–1975 гг. изданием «Украинского вестника» руководили киевские журналисты А.Е. Шевченко и В.Н. Шевченко, а также врач-стоматолог из Львовской области Степан Хмара (1937–2024), печатавшийся в «Вестнике» под псевдонимом М. Сагайдак, в частности под этим именем вышел самый известный текст Хмары «Этноцид украинцев в СССР», в которой в достаточно наивной манере Хмара пытался доказать, что голод 1932–1933 годов, именуемый в украинских официальных источниках голодомором, был специально создан правительством СССР для подавления «свободолюбия» украинцев и физического уничтожения его самых лучших представителей. Довольно долго издателям и авторам возрожденного «Вестника» удавалось не привлекать к себе внимания органов госбезопасности. Однако в апреле 1980‑го все они были арестованы и обвинены в «измене Родине» (ст. 62 УК УССР) в связи с передачей номеров журнала заграницу. Степану Хмаре также вменяли получение незаконным путем 950 руб.: работая зубным техником, он изготавливал золотые коронки из металла, который приносили пациенты, и получал за это 10–15 руб. Суд приговорил Хмару к семи годам колонии строгого режима и пяти годам ссылки, В.Н. Шевченко – соответственно 7 лет колонии и 4 года ссылки, А.Е. Шевченко – 5 и 3.
Выйдя на свободу в 1987 году, Хмара присоединился к Украинскому Хельсинкскому союзу, а в 1990 году стал депутатом Верховного совета УССР, председателем подкомитета по связям с украинцами, проживающими за пределами государства. В 1991 году написал закон, устанавливающий порядок срочной службы жителей УССР в Советской армии, согласно которому они должны были служить только на территории УССР. Правда, уже в том же 1991‑м снова чуть не угодил в тюрьму после нападения на милиционера.
Хмара был и остается противником всех украинских президентов и активным участником всех «майданов». В 2003 году вместе с другими депутатами верховной рады он принял участие в попытке захвата киевской тюрьмы – Лукьяновского СИЗО. Тогда народные избранники требовали освобождения родственников Юлии Тимошенко – ее свекра Геннадия Тимошенко и главного бухгалтера корпорации «Единые энергетические системы Украины» Антонины Болюры, которых обвиняли в различных экономических преступлениях.
В отличие от уроженцев Восточной и Центральной Украины Левко Лукьяненко, Ивана Дзюбы и Вячеслава Черновола, Степан Хмара родился во Львовской области и в своих многочисленных интервью неоднократно подчеркивал, что является украинским националистом буквально с детства: «Я – украинский националист. Я много читал литературы, видел живых партизан, родственники были мои. Народ без государства обречен на гибель, то есть это понятно. И я говорю, что я с рождения украинский националист и в такой семье воспитывался»38.
После присоединения Крыма к Российской Федерации требовал от США и стран Евросоюза предоставить Украине ядерное оружие. Обвинял бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера в недостойном поведении: «Он сторонник того, что Крым захватила Россия, он против санкций против России, он за влияние на сферы влияния Кремля над бывшими советскими республиками, в частности на Украину. То есть это наш политический враг».
В 2015 году 78‑летний Хмара объявил однодневную голодовку в поддержку украинских политзаключенных, однако это не была акция в поддержку тех, кому не нравился режим пятого президента Украины Петра Порошенко или тех, кто выступал за прекращение АТО и пытался защищать права, в том числе и на жизнь, населения Донецкой и Луганской областей. Наоборот, своей голодовкой Хмара хотел обратить внимание властей на «несправедливое отношение» к участникам АТО. «Никогда, даже в страшном сне, не мог я себе представить, что в моей Независимой Украине, в 21 веке, будут сотни политзаключенных, патриотов и героев войны! Это устроил нам режим Петра Порошенко», – писал он в своем блоге39.
Экс-политзаключенный и бывший народный депутат Хмара умер в Киеве 21 февраля 2024 года.
2.2.5. Иосиф Зисельс: от сиониста до адвоката «бандеровцев»
Как отмечалось выше, украинской диссидентское движение состояло не только из националистов, мечтавших об отделении от СССР и украинизации всех сфер жизни, но и включало в себя общую антисоветскую повестку как то борьбу за свободу вероисповедания, свободу слова и собраний, а также право на свободный выбор места жительства, в частности – возможность отъезда заграницу: в США, Израиль или другие капиталистические, в том числе враждебные Советскому Союзу, страны. И в первую очередь борьба за право на выезд из СССР касалась эмиграции евреев, как тогда говорили, «на историческую родину». Однако в евреев из СССР выпускали неохотно, многие из них по работе были связаны со сведениями, представляющими государственную тайну, кому-то не хватало разрешений от немолодых родственников, не желавших покидать СССР, другие занимались антисоветской деятельностью и их выезд в западные страны с последующими пресс-конференциями и публикациями в эмигрантской прессе мог доставить советской власти имиджевые сложности. Несмотря на то что большинству евреев все-таки удавалось покинуть СССР без особых проблем, в стране существовало целое движение в поддержку так называемых «отказников» – тех, кому не советские органы власти не выдавали выездные визы.
На Украине, где традиционно проживало много людей с еврейскими корнями и идентичностью (840 тыс. чел в 1959 году, однако уже к 1989 году сократилось почти вдвое), проблема выезда стояла достаточно остро. Желающие эмигрировать объединялись в своеобразные группы поддержки, изучали иврит, обменивались различной информацией о возможностях отъезда и способах интеграции в израильское общество.
Весной 1972 года молодого инженера Черновицкой телестудии Иосифа Зисельса (род.1946) исключают из комсомола за выступления в защиту права евреев на репатриацию в Израиль. В 1976 году его задержали в связи с наличием у него «запрещенного» произведения А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛаг» и т. п. В 1977 году КГБ вынесло ему предостережение по Указу от 25 декабря 1972‑го об ответственности в случае продолжения «антисоветской деятельности». Интересно, что самому Зисельсу сотрудники КГБ неоднократно предлагали эмигрировать, но он отказывался40, а вместо этого предпочел заниматься правозащитной деятельностью: в 1977–1978 гг. он постоянно подписывает разнообразные обращения в поддержку политзаключенных и другие правозащитные документы. В 1978 году вступает в созданную Левко Лукьяненко и его единомышленниками Украинскую Хельскинкскую группу. После этого КГБ берется за Зисельса всерьез: в ноябре 1978 года у него проводится обыск в рамках расследования дела о порнографии. В ходе следственных мероприятий у него находят и изымают религиозную литературу, «самиздатовские» распечатки стихов Осипа Мандельшатма и Марины Цветаевой, а также переписку с другими участниками диссидентского движения.
В апреле 1979 года в Черновцах состоялся суд над Иосифом Зисельсом, которому было предъявлено обвинение по ст. 187¹ УК УССР (аналог ст. 190¹ УК РСФСР), в частности, ему вменялись клевета в устной форме на советский общественный и государственный строй; распространение книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛаг» и другой антисоветской литературы. В результате Зисельса приговорила в трем годам заключения в колонии усиленного режима.
Выйдя на свободу в декабре 1981‑го, он продолжил свою деятельность и уже в 1984 году снова был осужден на три года, теперь наказание ему предстояло отбывать уже в колонии строгого режима.
В 1988 году в связи с либерализацией политики СССР в отношении диссидентов и этнических движений общественно-политическая деятельность Иосифа Зисельса становится легальной: сначала он создает независимую еврейскую организацию в Черновцах, а в 1989‑м – участвует в создании Конфедерации еврейских организаций и общин СССР («Ваад») и становится одним из ее сопредседателей. С 1991‑го – председатель Ассоциации еврейских организаций и общин Украины («Ваад Украины») и вице-президент Еврейской Конфедерации Украины.
После обретения Украиной независимости Иосиф Зисельс стал поддерживать политиков националистического плана. Активно выступал в поддержку кандидата в президенты Виктора Ющенко, отрицал участие одного из командиров Украинской повстанческой армии41 Романа Шухевича в истреблении евреев на Западной Украине. «Человек, с оружием в руках защищавший свою землю и близких от иностранных оккупационных армий или от вооруженных формирований местных коллаборантов, преступником не является, даже в том случае, если прежде был за это осужден советским судом», – заявил Зисельс в 2010 году, оправдывая деятельность Шухевича и других «украинских повстанцев»42. Это заявление главы «Ваад» вызвало возмущение и на Украине, и за ее пределами. «Можно утверждать, что, делая свое заявление, Иосиф Зисельс руководствовался не своими воззрениями и своей совестью, а политическими расчетами и «пожеланиями» соответствующих структур украинского государства», – так прокомментировал слова Зисельса российский историк Андрей Марчуков.
С годами русофобско-проукраинские взгляды Зисельса только набирали силу. Он поддерживал национал-социалистическую партию «ВО «Свобода» в антисемитском скандале, связанном с оскорблением американской актрисы Милы Кунис.
В 2016 году после выступления в украинском парламенте президента Израиля Реувена Ривлина, посвященному памяти расстрелянных в Бабьем Яре, Зисельс поддержал радикальных националистов, обрушившихся на президента Израиля с резкой критикой. «Около 1,5 миллиона евреев были убиты на территории современной Украины во время Второй мировой войны: в Бабьем Яре и во многих других местах. Их расстреливали в лесах, возле яров, сталкивали в братские могилы. Многими пособниками преступлений были украинцы. Среди них особенно выделялись бойцы ОУН, которые издевались над евреями, убивали их и во многих случаях выдавали немцам», – заявил тогда президент Израиля. В ответ Зисельс обвинил Реувена Ривлина в «старческом слабоумии», использовании «советских стереотипов» и желании «отличиться перед Россией». По мнению Зисельса, документальных доказательств участия «бандеровцев» в истреблении евреев на Украине не существует, что, разумеется, немедленно опроверг руководитель израилського мемориального комплекса «Яд-Вашем» Йосеф Лапид. Но Иосифу Зисельсу мнение израильских ученых – не указ. И он продолжает участвовать в формировании на Украине нового исторического, а скорее, идеологического мифа. «Сейчас выросла новая генерация историков, которая пишет историю, работая не со стереотипами, а с документами. Они пишут историю для того поколения украинцев, которое сейчас является детьми. Я благодарен им за это»43, – заявил Зисельс журналистам.
Подобные высказывания главы «Ваад Украина» и его курс на поддержку украинского радикального национализма как в исторической ретроспективе, так и современного – Зисельс, в частности, считает участие евреев в добробатах вроде «Азова»44 правильным и даже желательным – вызвали возмущение в еврейских общинах по всей Украине. Например, в мае 2018 года еврейская община Николаевской области заявила о своем выходе из «Ваад Украина» в связи с недопустимой позицией руководства «Ваад» и лично Иосифа Зисельса «по героизации украинских вооруженных формирований, входивших в состав вермахта и СС»45.
Русофобские высказывания Зисельса последних лет вызывают оторопь не только у его коллег по «Ваад», но и у любого вменяемого человека. «Почему мы называем советские военнопленные и украинские полицаи? Если советские военнопленные, то и советские полицаи. Потому, что их советская жизнь двадцатилетняя перед войной, много в чем она, не только она, но и особенности воспитания сделали их полицаями. Тогда давайте называть адекватно. Никто не говорит украинские военнопленные, или белорусские, или молдавские. Советские. Потому что это была страна – Советский Союз. Не было страны Украина. И это вопрос: почему стереотип про украинских коллаборантов, про украинских полицаев. Я последние годы пишу «советские полицаи». Это многих раздражает, а я пишу «советские полицаи». Потому, что советские граждане стали полицаями и служили нацистам»46, – рассказывал Зисельс новостному порталу «Политнавигатор» в 2018 году.
Поскольку такую «пещерную» антисоветчину и русофобию выдумать невозможно, можно предполагать только помешательство немолодого уже советского диссидента или его желание услужить нынешним властям Украины любой ценой.
Похожего мнения о деятельности главы «Ваад» придерживаются и в Израиле. «Зисельс – абсолютно придворный, ливрейный еврей, который поражает выступлениями и писаниями, оправдывающими Бандеру, Шухевича, а тем самым и других нацистских пособников»47, – говорит о нем израильский историк, сотрудник института «Яд-Вашем» Арон Шнеер.
Ну а теперь уже бывший соратник Зисельса по «Ваад», глава еврейской общины Николаевской области Михаил Гольденберг характеризует его следующим образом: «Глава «Ваад» любит позировать рядом с первыми лицами Украины, совершать зарубежные вояжи. В историю еврейского движения Украины его имя вписано отчетливо. В советские времена Зисельс был обычным сионистом-диссидентом, за что часто оказывался в местах лишения свободы. Тюремный советский опыт на нынешней Украине воздался главе «Ваад» почестями. Но по политическому значению бывшего советского сидельца Зисельса скорее можно сравнить с Мустафой Джемилевым, чем с героем-мучеником»48.
Не так давно Зисельс предложил составить и опубликовать список преступлений евреев перед украинским народом, а затем принести украинцам коллективные извинения. Интересно, какие еще идеи посетят его в ближайшее время.
2.2.6. Мустафа Джемилев: диссидент или уголовник?
Если диссидентская деятельность и дальнейшая роль в становлении и развитии независимой Украины Левко Лукьяненко, Ивана Дзюбы, Вячеслава Черновола, Степана Хмары и даже Иосифа Зисельса понятна и не вызывает особых вопросов ни у исследователей, ни у комментаторов, то с Мустафой Джемилевым (род. 1943) все гораздо сложнее.
В официальной биографии Джемилева содержатся сведения о его выдающемся участии в борьбе за права крымскотатарского народа, в частности, возвращения в Крым и возврат земель, которые принадлежали татарским семьям, а сам Мустафа предстает мудрым «отцом всех крымских татар», их формальным и неформальным лидером, несомненным моральным авторитетам не только для татар, но и для всех украинцев. Однако существует множество свидетельств, предоставленных его соратниками и оппонентами, которые или прямо опровергают, или сильно корректируют публичную историю лидера крымскотатарского народа.
По официальной версии, Джемилев еще младенцем в 1944 году вместе со своей семьей и другими крымскими татарами депортирован из Крыма в Узбекскую ССР. Там он окончил школу, а затем поступил в Ташкентский институт инженеров мелиорации и ирригации сельского хозяйства, откуда был исключен за написание националистического «Краткого очерка тюркской культуры в Крыму в ХIII–XVIII веках» и критику депортации крымских татар. Однако об этом периоде деятельности Джемилева существуют и иные свидетельства. «В ссыльный период крымскотатарский народ всех сословий: рабочие, крестьяне, небольшая прослойка интеллигенции – все старались учить своих детей, дать им профессиональное или высшее образование, – объясняет Алим Кутлакалы в статье «Кто он – лидер меджлиса Мустафа Джемилев». – По этому показателю из расчета на тысячу человек крымские татары занимали второе после евреев место в Узбекистане. Также поступили и родители М. Джемилева, все их дети получили различные профессии за исключением Мустафы, который не осилил сложности учебы, ему трудно давались математика и технические дисциплины. Тем не менее, возомнив себя пламенным революционером, он стал внушать студенческой молодежи, что за ним осуществляется постоянная слежка, по его пятам днем и ночью ходят и ездят агенты всесильного КГБ. Никто к его словам серьезно не относился. Но, как принято на востоке относиться к слабым, его жалели, оберегали, давали кров и питание, снабжали деньгами. Ему нравилась роль преследуемого изгоя, в какой-то момент он сам поверил в то, что сочинил в своем воспаленном мозгу»49