Читать онлайн Снежная роза Адельхейма

Глава 1. Неожиданный подарок, или Предсказание леди Аурики

Зимняя ярмарка была в самом разгаре. На импровизированной деревянной сцене раскрасневшиеся на морозе музыканты извлекали из своих скрипок и флейт высокие визгливые звуки, удивительным образом складывающиеся в развесёлую танцевальную мелодию. Продавцы леденцов, пирогов, новогодней мишуры и прочего наперебой зазывали к себе в палатки. От столба к столбу тянулись гроздья разноцветных флажков и фонариков. С неба сыпал снежок. Среди праздной толпы сновали бойкие мальчишки, того и гляди, вырвут из рук кошелёк или мешочек с нехитрыми покупками!

Серая шубка мисс Норридж, нашей классной дамы, мелькала в нескольких шагах впереди.

– Хетти! Давай зайдём! – Тильда потянула меня за рукав. – Пожалуйста!

– Куда ты хочешь? За пряниками? – отозвалась я.

– Нет же! К гадалке! Гляди, вон её шатёр огнями мигает!

Я проследила за направлением взгляда подруги. На самом краю площади, между композицией с оленями и палаткой, где торговали сахарной ватой, притаился шатёр с многообещающей вывеской «Самые правдивые предсказания от леди Аурики».

– Но мисс Норридж велела нам купить булавок и лент, – возразила я.

– А мы туда и назад! Мисс Норридж не узнает, – уговаривала Тильда. – Ей не до нас – она ведёт младших девочек на карусель.

– Но если узнает, запрёт на ночь в чулане без воды и света, ты же её знаешь, – горячо зашептала я.

– Ну пожалуйста, Хетти! Скажем, что долго выбирали булавки!

Глазки моей единственной подруги наполнились слезами. Что и говорить, в пансионе развлечениями нас не баловали, а за малейшее непослушание жестоко наказывали. Младших девочек в праздники выводили «в люди» не из-за желания доставить им удовольствие, а ради показухи, мол, глядите, несчастные сиротки не такие уж и несчастные, а нам, без пяти минут совершеннолетним девицам, в такие вот редкие минуты свободы приходилось изворачиваться, чтобы урвать себе немного веселья.

– Ладно, – согласилась я, – только быстро.

Мы юркнули внутрь. Благо, желающих получить правдивое предсказание от леди Аурики не оказалось и в очереди стоять не пришлось.

В центре тесного помещения, освещённого несколькими свечами, стоял круглый столик. За ним восседала неопределённого возраста женщина в малиновом тюрбане. Глаза её были густо подведены чёрной тушью, на губах блестела вишнёвая помада. Аурика куталась в пальто с меховым воротником, ибо свечи давали совсем мало тепла.

Но всё моё внимание приковал шар размером с большой апельсин. От него исходило пульсирующее голубоватое сияние, как будто внутрь засунули неисправную лампочку. Но даже не это главное. Шар завис в паре дюймов над столом и мне стало любопытно, как он держится? Подвязан на леске к потолку? Или стоит на зеркальной подставке?

– Желаете заглянуть в будущее, юные леди? – томным контральто произнесла гадалка.

– Да! Желаем! – закивала Тильда. – Если это, конечно, не дорого.

– Ну что вы, – протянула гадалка. – Для вас всего лишь половина шиллинга!

У меня и четверти шиллинга не осталось, но Тильда обрадовалась:

– Давайте!

– Присаживайтесь, – и она указала на обитый красным бархатом стул, который я прежде не заметила.

Тильда упала на стул.

– Что мне делать?

– Возьмите шар в руки.

Тильда сделала так, как велела ей гадалка.

– Тёплый! – озвучила свои ощущения подруга.

– А теперь просто смотрите на шар. Что вам покажется, то и ждёт вас в ближайшем будущем.

Я закатила глаза. Это же чистой воды надувательство! Пусть Тилли немного развлечётся, если ей хочется, а я точно не стану в этом участвовать. И дело вовсе не в деньгах. Покойный отец оставил мне приличное наследство, но до моего совершеннолетия всеми деньгами распоряжался дядюшка Джозеф. Меня он не баловал и порой мне не хватало даже на самое необходимое. Чтобы скопить на символические подарки к Новогодью для двоюродных брата и сестры, мне пришлось экономить на собственном питании и здоровье. Но самое главное, я понимала, что это обман. Эта мошенница, называющая себя гадалкой, только выманивает у доверчивых людей деньги и кормит их напрасными надеждами! Куда только полиция смотрит!

Тильда, довольная и счастливая, расплатилась с Аурикой и поднялась со стула.

– До свидания, – сказала я и повернулась на каблуках, чтобы поскорее выйти отсюда и исполнить наказ мисс Норридж, как в спину раздалось:

– А вы, мисс Хадсон?

Она меня знает?

– Не желаю знать наперёд то, что меня ждёт, – отрезала я.

– Хетти, соглашайся, – зашептала на ухо Тильда, – ты же ничего не теряешь. А вдруг увидишь своего суженого?

– Как это не теряю? – возразила я. – Полшиллинга и своё свободное время! Идём, Тилли.

Я взяла её под руку, но что-то будто стало у меня на пути. Я не могла сделать и шага к заветному выходу!

– Вам это ничего не будет стоить, мисс Хадсон, – послышался вкрадчивый голос у самого уха.

Я резко обернулась. Ведьма сидела там, где и прежде.

– Мисс Эшкрофт, – обратилась она к Тильде, – вы можете пока выполнить поручение своей классной дамы, а я немного побеседую с вашей подругой.

– Она всё знает! – восхищённо прошептала Тильда. – Ну же, Хетти, не заставляй себя ждать! Это некрасиво, в конце концов!

По всей видимости, мне просто нужно потерпеть пару минут, уважив просьбу подруги, и забыть об инциденте, как о неприятном сне.

– Хорошо, – сдалась я, присаживаясь к столу. – Что мне делать? Подержать шар в руках и увидеть там своего суженого?

– О нет.

С губ гадалки сорвался какой-то непонятный набор звуков и шар исчез. Просто растворился в воздухе!

Или она успела его куда-то спрятать, пока я моргнула?..

Аурика протянула руку, приглашая подать мне свою. Я робко коснулась пальцами её ладони, оказавшейся неожиданно мягкой, как у маленького ребёнка.

Ведьма прикрыла веки и зашевелила губами, словно пытаясь связаться с духами. Меня вновь охватило пренеприятнейшее чувство, будто нас с Тильдой жестоко обманули. Я уже собралась предпринять новую попытку покинуть пристанище леди Аурики, как та до боли сжала мою ладонь и воскликнула:

– Постой, Хетти, не спеши! Впервые за сегодняшний день я вижу кое-что интересное!

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – нахмурилась я. – Вы знакомы с мисс Норридж?

– Магия, – просто ответила женщина, – разве не слышала о таком явлении?

– Конечно, слышала, – буркнула я.

Магия в нашем мире бывает разная: одни маги управляют стихиями, другие владеют искусством исцелять болезни, третьим подвластно пространство и время. Но чтобы кто-то через прикосновение рук узнавал всю подноготную другого человека – такого не знаю.

Ах да, она, верно, из Литлчестера и всех жителей знает наперечет. Нетрудно догадаться, что две незнакомые девушки, случайно оказавшиеся на ярмарке, воспитанницы Адельхейма. Всё просто – и никакой магии.

Но гадалка удивила во второй раз:

– Твоя мать умерла в родах, отец отправился за ней спустя пять лет и ты плохо его помнишь. Но помнишь, как он читал тебе книги, как дарил подарки на праздники, как от него пахло розовым маслом, когда он возвращался со службы.

– Он выращивал розы, – зачем-то сказала я и тут же обругала себя за то, что поддалась воспоминаниям и расчувствовалась. Ещё заплакать не хватало при этой мошеннице!

– После его смерти опекунство над тобой взяли дядя и тётя Стерлингсоны. Когда тебе исполнилось шесть, у них родилась Марисса, твоя кузина, и они отправили тебя в пансион Адельхейм. С тех пор ты живёшь здесь, практически на краю земли. За стенами пансиона бываешь редко, ещё реже гостишь у дяди и тёти в Клифтоне. Я права?

Откуда она это знает? Знакома с директрисой, конечно же, и за чашечкой чая они, верно, не раз перемывали косточки всем воспитательницам и воспитанницам.

Задам-ка я ей пару вопросов, о которых не может знать никто, кроме меня.

– Ну, если вы всё знаете, напомните, как звали моего любимого плюшевого мишку, с которым я играла до отъезда в Адельхейм? Я, к сожалению, позабыла, а так хочется вспомнить!..

– Проверяешь? – ухмыльнулась гадалка. – Твоё право.

– Ну так что?

– Фредди. Твоего медвежонка звали Фредди, не так ли?

– Может быть, – уклончиво отвечала я, – я же не помню! Можно ещё вопрос?

Гадалка кивнула, мол, спрашивай, я знаю о тебе всё.

Что же спросить такого? Вопрос о Фредди был довольно глупым, потому что половина детей в Зелёных Землях называют своих медведей Фредди, а вторая половина – Тедди. Она просто угадала!

– Назовите дату рождения моей мамы! – выпалила я.

Я была уверена, что она пойдёт на попятную, придумает какую-то отговорку, но…

– Твоя матушка, Кассандра Хадсон, в девичестве Талбот, родилась первого февраля 1426 года от Первой летописи1. В тот же день, только двадцать один год спустя, родилась твоя лучшая подруга Матильда Эшкрофт. И каждый раз, поздравляя подругу, ты горюешь о том, что никогда не знала матери.

У меня предательски защипало в носу, а глаза наполнились слезами. Не знаю, как она это делает, но я всё равно ей не верю!

– Хорошо, – сдалась я, – скажите, что меня ждёт, и я уйду.

– К сожалению, ничего хорошего сказать не могу, – печальным голосом произнесла гадалка.

– Даже так?

– Над тобой довлеет проклятие. В день своего совершеннолетия ты умрёшь мучительной смертью, если до того не встретишь молодого человека, которого полюбишь всей душой, а он полюбит тебя.

– Но восемнадцать мне исполнится ровно через неделю! И я собираюсь отметить его в кругу семьи, с дядюшкой, тётушкой, кузиной и кузеном! И счастливо жить дальше!

– Поэтому тебе нужно поспешить, если не хочешь умереть молодой.

– Ерунда какая! – рассердилась я. – Мне пора. Отпустите, мне больно!

– Зря ты не веришь мне, Генриетта Хадсон! Подумай над моими словами! Ты ещё вернёшься, чтобы узнать подробности о своём заточении в Адельхейме и правду об отце!..

Последние слова раздались уже в спину. Благо, больше никто и ничто меня не удерживало. Прижимая к груди мешочек с подарками, я выскочила из шатра и побежала без оглядки, поскальзываясь на утоптанном снегу и тяжело дыша, только бы подальше от странного пристанища мошенницы Аурики! Её низкий голос, весёлая музыка, ярмарочный гомон и бешеный стук пульса в ушах слились воедино. Уже стемнело и яркие огни слепили глаза, голова кружилась, а внутренний голос твердил одно: «Это неправда! Не верь Аурике! Не верь, не верь, не верь!» Конечно, я не верила, но неприятный осадок остался, будто меня окунули в чан с грязью и в таком виде заставили дефилировать по сцене.

Из павильона, над дверью которого красовалась табличка «Тир», переговариваясь и хохоча, высыпала толпа молодых людей в распахнутых полушубках. Многие из них держали в руках плюшевые игрушки и я, мчавшая на всех парах, просто не успела изменить траекторию. К тому же по пути попалась замёрзшая лужа. Я поскользнулась на льду, раскинула руки и уже представила себя лежащей на снегу и глядящей в открытое небо с кружащимися надо мной снежинками, но ошиблась.

Один из незнакомцев, видно, не имея обыкновения жаловаться на скорость своих реакций, успел подхватить меня, не дав упасть. Точнее, не подхватить, а самым недопустимым образом обнять и прижать к своей широкой груди!

Наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга, я даже почувствовала его горячее дыхание на своём виске. Он оборвал разговор на полуслове и удивлённо воззрился на меня. Прежде чем поблагодарить незнакомого юношу за спасение и убраться прочь, я успела разглядеть крупный подбородок, губы и нос, да и сам он весь был крупный и, я бы сказала, массивный. Но более всего меня поразили его глубокие карие глаза, глядящие так завораживающе, так пронзительно, будто душу выворачивали вместе со всеми тайнами и секретами. Голова закружилась, снегопад усилился, звуки исчезли и на какой-то миг мне почудилось, будто мы с ним одни во всей вселенной. Только мы и танцующие вокруг снежинки…

– Дьюк, на тебя девушки уже сами бросаются!

Эта двусмысленная фраза и последующий за ней хохот заставили меня вздрогнуть и возвратиться в реальность. Я упёрлась ладонями в плечи незнакомца и холодно сказала:

– Спасибо, сэр, и отпустите меня, пожалуйста. Я твёрдо стою на ногах.

– О, прошу прощения, мисс, – голос был густой и мужественный под стать его внешности.

У меня не было намерения заводить знакомства на улице. Да я вообще побаивалась молодых людей – опыта общения с ними у меня не имелось вовсе.

Он отпустил меня, но я с трудом смогла оторвать взгляд от его гипнотических глаз.

Прочь отсюда, и как можно скорее, не то мисс Норридж накажет, увидев меня в компании незнакомых молодых людей! А уж если она видела, как мы… то есть он держал меня в объятиях… Ох, об этом даже думать не могу – в жар бросает!

Но как только я отвернулась, меня окликнули:

– Мисс, вы кое-что забыли!

Я вздрогнула и обернулась. Что я забыла? Свой мешочек с подарками? Шарфик? Но нет, мешочек по-прежнему у меня в руке, а шарф на шее. Незнакомец протягивал мне мишку – точь-в-точь моего милого плюшевого Фредди из детских воспоминаний.

– О, – растерянно отозвалась я, – спасибо.

Пушистый медвежонок ткнулся мне в руки. Казалось, он ещё хранил тепло рук этого юноши с удивительными карими глазами.

Секунда – и я, прижимая медвежонка к себе, поспешила в ту сторону, где, как мне казалось, находились карусель и мисс Норридж. Снег хрустел под ногами, снежинки били в лицо. Гремела музыка, вокруг смеялись и свистели, а зазывалы на все лады предлагали откушать жареной рыбы с картошкой, закусить имбирными пряниками, вычистить сапоги и принять участие в беспроигрышной лотерее. Не ярмарка, а шум, гам и тарарам, иными словами, не место для приличных девушек.

Но я не могла не оглянуться. Молодой человек с карими глазами тоже обернулся. Однако очарование рассеялось. Я успела отметить все недостатки в его внешности и манере поведения. Нет, такой парень ни за что не мог мне понравиться.

В следующий миг нас разделила толпа, а рядом воскликнули:

– Хетти! Куда ты подевалась? Я только на булавки с заколками отвлеклась, а тебя уже и след простыл! Насилу догнала!

– Извини, Тилли, – повинилась я, – мне срочно нужно было на свежий воздух.

– Откуда у тебя этот чудный мишка? И кто эти молодые люди? – Тильда вытянула шею, с любопытством глядя вслед стремительно удаляющимся парням. – Вы успели познакомиться?

– Нет, не успели, – отвечала я. – Поспешим, не то мисс Норридж заругает.

Глава 2. Телеграмма от дядюшки, или Как влюбиться за неделю

– Хетти! Что же поведала тебе гадалка? – продолжала допытываться подруга.

– Позже расскажу, Тилли. Обязательно.

Мисс Норридж, высокая строгая дама в серой шубке и вязаном капоре, поджидала нас у карусели. Девочки – Мия, Лора и малышка Энни – топтались рядом, провожая печальными взглядами упитанных карапузов с леденцами во рту и игрушками подмышками, которых вели за ручки папы и мамы. У меня тотчас сжалось сердце – мы опоздали!..

Как и следовало ожидать, мисс Норридж накинулась на нас с упрёками:

– Где вы пропадали? Только неблагодарным эгоисткам придёт в голову заставлять ждать и мёрзнуть свою наставницу и младших девочек! А если кто-то из них подхватит простуду и умрёт? Вы об этом подумали? Конечно, не подумали, разве вам есть дело до других людей? Бездушные себялюбицы! Безбожницы! Я уже не хочу лишний раз напоминать о том, что благовоспитанным леди, коих я не теряю надежды воспитать в вас, находиться в такое время суток одним на улице просто неприлично! Вы будете наказаны!

– Простите, мисс Норридж, – повинилась Тильда.

Я промолчала, склонив голову и сверля взглядом острые носки сапог мисс Норридж, но всё внутри кипело от гнева. Да, мы заставили себя ждать, но ведь совсем недолго, и лавина упрёков, обрушившаяся на нас, оказалась несоразмерной проступку.

– Мы купили булавок и лент, как вы просили, – продолжала Тильда. – У прилавка была очередь, пришлось задержаться. Это не наша вина.

– Отдадите, когда прибудем в Адельхейм, – велела мисс Норридж и переключила внимание на меня. – А это у вас что? Откуда? Какое уродство! Неужели вы решили подарить это набитое ватой чучело своей прелестной кузине? Отвечайте, когда вас спрашивают!

Мишка был вовсе не уродлив и мне стало его жаль.

– Это Фредди, – ответила я, – и это подарок. Но не для кузины Мариссы, а для малышки Энни. Держи, милая!

Я протянула медвежонка самой маленькой из девочек – шестилетней Энни с огромными голубыми глазёнками. Худенькая, робкая, запуганная, с полными слёз глазами, она напоминала меня в её возрасте.

– Спасибо, – прошептала Энни, обхватывая медведя обеими руками.

Мисс Норридж скептически поджала губы и бросила, мол, нехорошо дарить подарки только одной из воспитанниц и тем самым незаслуженно выделять её из толпы, нужно было подумать и об остальных.

Как бы ни было неприятно это осознавать, но мисс Норридж права. Не только маленькой Энни хотелось подарка. Всем нам хочется немного внимания и участия, мне тоже было приятно получить хоть что-то. Вот хотя бы этого мишку.

Я развязала мешочек и отдала Лоре и Мие нехитрые гостинцы, которые припасла для своих двоюродных брата и сестры. Лоре достался красивый стеклянный шар с диковинным южным цветком внутри, что светился в темноте, а Мие – набор оловянных солдатиков. Но девочка, не знавшая тепла и ласки, была рада и такому подарку.

– Идёмте, молодые леди, – громким голосом произнесла мисс Норридж, – автомобиль, который отвезёт вас в Адельхейм, уже подан.

Разумеется, никакого автомобиля не было и в помине. Мисс Норридж нарочно так сказала, ибо неподалёку прохаживалась супруга главы города со своими приятельницами, такими же высокородными и разодетыми в пух и прах дамами. Мисс Норридж низко им поклонилась и первые леди Литлчестера ответили той лёгким кивком. Мы же, с малых лет приученные к почитанию старших и сильных мира сего, присели в глубоком реверансе. Надеюсь, почтенные леди не услышали, как при этом скрипнули мои зубы.

– Какие милые девочки, – произнесла одна из дам.

– Несчастные сиротки, – прошептала другая.

А третья – сама баронесса Филби – открыла кошелёк и одарила каждую из нас золотой гинеей.

Впрочем, как только высокородные леди скрылись из виду, мисс Норридж отобрала у девочек деньги (у нас с Тильдой не решилась) со словами: «Потеряете ещё! Отдам, когда в следующий раз придём в Литлчестер», – и приказала отправляться в путь. Догадывались ли девочки, что в следующий раз они выйдут за ворота Адельхейма только в апреле, и то если дороги просохнут? Вряд ли…

Я взяла малышку Энни за руку, Лора и Мия стали в пару, и мы зашагали по усыпанной снегом дорожке за мисс Норридж, словно цыплята за наседкой. Тильда замыкала процессию, и я слышала, как поскрипывает снег под тонкими подошвами её ботинок. Украшенные к празднику улицы быстро сменились тёмными проулками, а звуки музыки – недовольным лаем собак.

– Где же наш автомобиль? – тихо спросила Энни, обращая ко мне свои доверчивые глазёнки.

– Не знаю, милая, – отвечала я, – может быть, за следующим поворотом?

Но за следующим поворотом, как и следовало ожидать, никакого автомобиля не оказалось, как и, собственно, домов. Литлчестер здесь заканчивался. Начиналась длинная дорога к Адельхейму. Резко похолодало, будто старые покосившиеся дома могли сдерживать буйство и свирепость зимы! Ветер усилился, швыряя снежные комья прямо в лицо. На дороге образовался приличный слой снега. Я взяла Энни на руки, чтобы хоть как-то её согреть и облегчить долгий путь.

В прежние времена по этой лесной дороге все воспитанницы Адельхейма от мала до велика в любую погоду отправлялись на воскресную службу в Литлчестер. Но однажды Адельхейм захлестнула эпидемия инфлюэнцы. Кого-то успели вовремя забрать опекуны, кто-то навсегда остался в сырой земле Литлчестера, и я долгие годы горько оплакивала своих старших подруг Оливию и Корнелию, которые опекали меня так же, как я сейчас опекаю малышку Энни. С тех пор в церковь мы не ходили, но местный викарий один или два раза в месяц приезжал нас навестить.

А я молилась о раньше времени покинувших земное пристанище подругах, вспоминала двух молодых джентльменов, которые заглядывались на них во время церковных служб, а после всё норовили стать к ним поближе и заговорить, и гадала, вспоминают ли эти молодые люди свою первую любовь? Живы ли сами?

В общем, оплакивала я их, пока в прошлый праздник Новогодья не встретила обеих на ярмарочной площади в Клифтоне, живых и здоровых, в окружении тех самых джентльменов и румяных детишек. С тех пор я задумываюсь о том, что на самом деле в пансионе всё далеко не так, как кажется на первый взгляд, но всякая моя попытка узнать правду натыкалась на нечто не подвластное разуму, как в случае с гадалкой Аурикой. Ты вроде бы можешь объяснить тот или иной факт ловкостью рук или законами физики, но в итоге лишь запутываешься ещё больше, а наказания, которым тебя подвергают, становятся всё более изощрёнными и жестокими.

Энни скоро уснула у меня на руках, а Лора и Мия, которым уже исполнилось по девять, на усталость жаловаться не решились. Тильда как могла подбадривала их, отдала одной из них свой пуховый платок, а другую предлагала взять на руки, но девочка, страшась гнева мисс Норридж, упорно отказывалась. И под аккомпанемент нравоучений классной дамы и завывания ветра в верхушках сосен мы шли и шли по заснеженной дороге, изнывая от усталости и уворачиваясь от колючего ветра. Я привыкла абстрагироваться от неприятного визгливого голоса мисс Норридж и помимо воли вспоминала ярмарочные огни, магический шар леди Аурики и удивительные глаза незнакомца, подарившего мне мишку. Плюшевая игрушка, в которую крепко вцепились ручонки Энни, щекотала щеку и, казалось, защищала от лютого холода, потому что, когда настал черёд Тильды нести малышку, я сразу же продрогла до самых костей и ощутила, что в сапоги набился снег и шерстяные носки насквозь промокли.

Наконец, голодные и окоченевшие, мы добрались до пансиона, затерянного в густых лесах Мистикшира.

Здесь было непривычно темно, холодно и безлюдно. Многих девочек забрали на зимние каникулы родственники, в пансионе оставались только занемогшая Шарлотта и Маргарет, наша ровесница, которую наказали за плохое прилежание. Я тоже ожидала назавтра дядюшку Джозефа, уже и вещи все собрала. Грустно было покидать верную подругу Тильду, с которой провела бок о бок большую половину своей жизни, но особенно жаль оставлять здесь Энни. Я понимала, что вряд ли уже вернусь в Адельхейм, а с Тильдой мы условились свидеться, как только ей исполнится восемнадцать. Энни же предстояло прожить здесь ни много ни мало двенадцать лет. Столько же, сколько прожила здесь я.

– Вы наказаны за то, что заставили себя ждать. Сегодня остаётесь без ужина, – заявила мисс Норридж, как только мы помогли младшим девочкам очистить верхнюю одежду и обувь от налипшего снега.

Мы с Тильдой переглянулись. И всего-то? Никаких розог, сырых подвалов или чердаков с летучими мышами и густой паутиной по углам? Такое «наказание» виделось нам настоящим праздником, ибо кормили в Адельхейме отвратительно, а мы успели запастись пирожками с кремовой начинкой, засахаренными фруктами и мятными леденцами, которые в изобилии продавались на ярмарке.

– Ах да, мисс Хадсон, чуть не забыла, – сказала мисс Норридж, и мне послышались нотки злорадства в её голосе, – вам телеграмма от любящих родственников. Надеюсь, миссис Стерлингсон пребывает в добром здравии? Вы могли бы усерднее молиться о здоровье своих опекунов.

И она протянула мне кусочек картона.

Телеграмма была от дядюшки Джозефа. Короткая и безрадостная, как моя жизнь: «Приехать не можем отбываем Хантергрин счастья».

– Ничего не понимаю! – воскликнула Тильда, когда я, от переполнявших чувств не в силах вымолвить ни слова, показала ей телеграмму. – Как так? Ты не поедешь в Клифтон? Твои родные уезжают на курорт? Без тебя? Но как же праздник Новогодья? А твой день рождения? И они просто желают тебе счастья? Вот же бессердечные твари! Пусть подавятся таким счастьем!

– Не надо, Тилли, успокойся, прошу! – прошептала сквозь слёзы я.

– Как я могу успокоиться, когда ты в таком состоянии? – Тильда, ломая руки, меряла нашу небольшую комнату шагами. От узкого окна, из которого нещадно дуло, до крохотного умывальника – и обратно мимо жёстких кроватей и покосившегося комода. Шесть шагов туда, шесть обратно. И так все двенадцать лет…

Я лелеяла большие надежды на зимние каникулы и будущую жизнь в целом, но они разбились в одночасье. И я совершенно не понимала, что мне делать с этими осколками. Склеить невозможно, а пораниться – запросто.

– Не переживай, милая! Мы что-нибудь придумаем! – Тилли присела на кровать рядом со мной, обняла за плечи. – Я тоже не поеду к тёте, останусь здесь, с тобой.

– Нет, что ты! – запротестовала я. – Не лишай себя радости провести праздники с родным человеком! Ведь, кроме тётушки, у тебя никого не осталось!

– Тоже мне радость – все каникулы выслушивать нотации выжившей из ума старухи! – фыркнула Тильда. – А у меня есть ты, Хетти. И девочки.

– Спасибо, Тилли! Ты настоящая подруга! – растрогалась я.

– Мы сами устроим себе праздник, – продолжала она. – Думаю, мисс Норридж не будет против. Тем более, такой повод!

– Да какой там повод! – всхлипнула я и неожиданно для самой себя выпалила: – Мои похороны!

– Похороны?.. Не преувеличивай! Стерлингсоны не стоят твоих слёз. Подумаешь! Нам без них будет намного веселее!

– И правда, Тилли.

Какое-то время мы просто сидели рядышком, наблюдая, как за окном в свете одинокого фонаря кружатся снежинки, пока Тильда не нарушила молчание вопросом:

– Кстати, что тебе рассказала леди Аурика?

– Какую-то ерунду молола, – отмахнулась я.

– А что именно? Я вот увидела переливающийся огнями старинный замок. Может быть, там живёт мой будущий муж, с которым я познакомлюсь в следующем году? Я, конечно, не особо-то верю во всякие предсказания, но вдруг сбудется?

– А мне не мужа нагадали, а смерть. Причем в день моего рождения.

Впечатлительная Тильда так и застыла с открытым ртом, позабыв, что нужно дышать. Всхлипнула, закашлялась, замахала руками.

– Ничего себе! – выдавила она, смахивая слезинку. – Хетти! Как этого избежать, она сказала?

– Сказала, – неохотно ответила я. – Мне нужно срочно влюбить в себя парня и влюбиться в него самой.

– Насколько срочно?

– Тилли! Мы же не верим в предсказания, помнишь?

– Помню. Так какие у нас сроки?

– У нас?

– Да, у нас, я же не оставлю тебя в беде одну!

– Всего ничего. До моего совершеннолетия.

– Влюбиться за неделю, значит. Миссия сложная, но выполнимая. Итак, что мы можем сделать? В кого влюбиться?

– В кого здесь можно влюбиться? На весь Адельхейм один глухой престарелый дворник, он же сторож, печник и разнорабочий. Других представителей сильного пола сюда не пускают.

– Значит, будем искать вне стен Адельхейма!

– Но как? Зимняя ярмарка уже прошла. Теперь нам до весны отсюда не выбраться! Ты же знаешь, директриса никого не выпускает из пансиона без присмотра и без сопровождения опекунов или классной дамы!

– А мы сбежим! – горячо зашептала Тильда. Глаза её лихорадочно блестели.

– Нет, Тилли, это исключено! – отрезала я. – Всё будет хорошо. Никто не умрёт. Это всего лишь дурацкое предсказание.

Верила ли я своим же словам? Хотелось верить. Очень хотелось. Но сомнения, что греха таить, были…

Тильда не успокоилась, пока не выведала у меня всё до малейших подробностей. Я рассказала об «испытании», которое устроила ведьме, о проклятии и её уверенности в том, что я вернусь вызнать правду.

– Хетти, дорогая, прости меня, конечно, но этого так оставлять нельзя. Верим мы или не верим, но меры предосторожности соблюдать нужно. Тебе стоит попытать счастья!

– Я не представляю, как именно, – призналась я. – Предположим, мы выберемся из пансиона. И что дальше? Будем бродить по улицам в поисках подходящего парня? Обратимся в брачное агентство? Дадим объявление в газету?

Тилли прикусила губу – задумалась.

– Уедем в столицу, – решила она. – Каждую зиму в канун Новогодья король и королева дают бал. Там будет куча народу. Мы найдём самого красивого юношу. Он пригласит тебя на танец, вы полюбите друг друга и чары спадут!

– Ох, Тилли, как у тебя всё просто! Наверняка этот бал по приглашениям, которые давно подписаны и розданы. И далеко не простым смертным. Но спасибо тебе за готовность помочь. Я очень это ценю.

– Ты говоришь так, будто прощаешься! Не смей! – Она даже ногой притопнула, так рассердилась. – В столице есть балы и для простых смертных. Тысячи людей собираются на главной площади, чтобы отпраздновать Новогодье, устраивают народные гуляния. Вот там ты и найдёшь себе жениха! А может, и я заодно!.. – и Тильда мечтательно закатила глаза.

– Всё это звучит очень заманчиво для той, кто действительно хочет срочно подыскать себе пару, но у меня, кроме одной-единственной гинеи, которую любезно подала баронесса Филби, совершенно нет денег, – призналась я, сгорая от стыда, – я потратила всё до последнего пенни на подарки и сладости.

– У меня есть.

– Тилли, я не могу их принять!

– Можешь, – упрямилась Тильда. – Что мне какие-то деньги, если на кону жизнь единственной подруги? Я не приму отказа, так и знай! Я уже всё продумала. Сперва дойдём пешком до Литлчестера, потом поездом до Клифтона, а там до столицы рукой подать. К слову, это не так уж дорого, как ты думаешь.

– Путь займёт два дня, – прикинула я.

– Значит, нам нужно отправляться в дорогу немедленно! Как раз поспеем к началу гуляний.

– Ни в кого я влюбляться от безысходности не собираюсь, – решительно сказала я. – Мы поступим по-другому. Вернёмся в Литлчестер и потребуем у ведьмы объяснений. Она либо признается в мошенничестве, либо расскажет, кто и когда наложил проклятие и, главное, снимет его. Я пообещаю заплатить за работу, когда вступлю в наследство. Что скажешь?

– Неплохой план, – одобрила Тильда. – Попробовать стоит.

План был далеко не идеальным, но другого не имелось. Что-то предпринять было необходимо. Сидеть сложа руки и гадать, заберёт ли тебя смерть в самом начале жизненного пути, когда ты вот-вот выпустишься из тюрьмы под названием Адельхейм и расправишь крылья – не вариант.

Глава 3. Таинственные гости, или Незаслуженное наказание

Я практически не сомкнула глаз, ворочаясь в постели без сна, и всё думала о словах леди Аурики. Разумеется, я всё ещё находила их бредом больного воображения, но вместе с тем некоторые факты из моей биографии наталкивали на определённые мысли.

Во-первых, моё заточение в Адельхейме. Я живу здесь с шести лет и выхожу за пределы пансиона считанные разы в году. На зимние каникулы меня обычно забирает дядюшка Джозеф. На лето же я остаюсь здесь с теми двумя-тремя несчастными, которых не могут или не желают забрать родственники, но пару раз за сезон мисс Норридж выводит нас на берег реки полюбоваться природой и послушать пение птиц, а уж летняя ярмарка, которую в Литлчестере традиционно проводят в августе, намного предпочтительнее зимней, ведь там и развлечений больше, и сладостей всяких, да и вовсе не холодно возвращаться лесной дорогой в пансион.

Я понимаю, дядя и тётя не горят желанием уделять время мне, когда у них двое родных детей, но всё же было немного обидно из-за того, что мной так откровенно пренебрегают.

Во-вторых, за последний год я без видимой причины сильно похудела. Как выразилась однажды Тильда, я буквально таяла на глазах, хотя ничего у меня не болело, а питалась я, как обычно, впроголодь. Мисс Норридж даже пришлось показать меня аптекарю, когда его вызывали к больным скарлатиной младшим девочкам, и тот прописал мне витамины в блестящей упаковке и калорийное питание. Понятное дело, меню в пансионе не изменилось, и директриса посоветовала доплачивать кухарке, чтобы та приносила мне из Литлчестера масло и булочки. На такой диете мои скудные сбережения мигом растаяли, но видимого улучшения не принесли, а дядюшка, которому я написала с просьбой оплатить нормальное медицинское обследование, сослался на временные финансовые трудности и предложил отложить лечение до совершеннолетия.

Может быть, у леди Аурики имелись зачатки целительского дара и она почувствовала во мне признаки неизлечимой болезни? Раз так, то лучше умереть на свободе, чем в стенах ненавистного пансиона.

В-третьих, что, если дядя и тётя каким-то образом прознали о довлеющем надо мной проклятии и не захотели принимать меня, чтобы не травмировать детей и не портить им праздник?

Но почему они отказались от последней возможности спасти меня, исцелить, снять проклятие? Вывести меня в свет, наконец. Глядишь, я бы и подыскала себе жениха на каком-нибудь приёме или балу и осталась бы жива.

Вопросы, вопросы… И ни одного ответа.

В пятом часу утра я разбудила Тильду. Мы планировали выскользнуть из Адельхейма незамеченными, пока все спали, и к рассвету добраться до Литлчестера. Мы скоро оделись, умылись ледяной водой и ещё раз проверили содержимое саквояжей. Вещей было мало: кое-что из одежды, щетка для волос, зубной порошок и, главное, папина книга о зимних сортах роз. Эту книгу я всегда носила с собой и частенько перечитывала от корки до корки – это единственное, что осталось в память об отце.

Но мы не могли уйти просто так, не попрощавшись с девочками.

Я осторожно открыла дверь в спальню младших воспитанниц. Склонилась над кроваткой Энни. На подушке вольготно возлежал плюшевый Фредди, а малышка прикорнула с самого краю. Тоненькие косички разметались по плечам, худая ручонка судорожно уцепилась в медведя, с воспалённых губ срывалось сиплое дыхание. Предчувствуя беду, я прикоснулась ладонью ко лбу – пылает.

– Тилли! – Я обернулась к подруге. – Неси таз с холодной водой и полотенца! Немедленно!

Пока Тильда возилась с водой и посудой, я проверила температуру у других девочек. С ними всё было в порядке, но ради их же безопасности мы с Тильдой увели их к себе в комнату и уложили в постели.

Наш побег в Литлчестер откладывался.

Тильда осталась с Лорой и Мией, а я до рассвета просидела у постели Энни, то и дело меняя той холодный компресс на лбу, протирала влажным полотенцем запястья и щиколотки. Думать о непоправимом не хотелось. И как только лучи восходящего солнца озарили комнату, я решилась оставить Энни с тем, чтобы поставить в известность мисс Норридж и попросить её срочно послать за аптекарем.

– А я говорила вам, что она умрёт! – рассердилась мисс Норридж. – Но вы всегда поступаете по-своему – и вот результат. Её смерть останется на вашей совести!

Я не стала спорить с грозной наставницей и только повторила просьбу.

– Я позвоню мистеру Бойду, – бросила она. – Но, учитывая снежные заносы, не думаю, что он рискнёт выехать из дома.

– Дайте мне какие-то микстуры и я буду лечить Энни сама, – сказала я.

– Что значит «дайте мне»?! – взвилась мисс Норридж. – Как вы смеете разговаривать в таком тоне со старшими? Немедленно извинитесь!

– Извините, мисс Норридж, – прорычала я, – могу я попросить лекарства для Энни? Я буду заботиться о ней, пока она не выздоровеет.

– Так-то лучше, – произнесла та. – Но делать вы будете то, что я скажу. Вы не можете прохлаждаться в детской, когда нужны мне здесь. У нас накопилось много работы. Нужно привести в порядок кабинет мисс Клеверхаус, нарядить ёлку и помочь кухарке с праздничным пудингом.

– Но Энни…

– Энни не нуждается в вашем присутствии ежеминутно! – отрезала мисс Норридж. – Дали ложку микстуры – и возвращайтесь. До завтрака нужно полить цветы и вытрясти половики. И не забудьте позвать с собой мисс Эшкрофт и мисс Бакли.

Я молчала.

– Что нужно сказать, мисс Хадсон? Вы язык проглотили?

– Да, мисс Норридж.

Получив необходимые лекарства и проглотив очередную обиду, я помчалась в детскую. По дороге невольно выглянула в окно. Снег сыпал крупными хлопьями, устилая всё вокруг плотным белым ковром. Вряд ли аптекарь захочет пробираться в Адельхейм сквозь сугробы. Да и не будь той телеграммы, дядюшка Джозеф тоже трижды бы подумал, прежде чем отправляться за мной на край земли в такую погоду. Жизнь малышки Энни зависит только от меня.

* * *

Горничная в пансионе имелась, но лишь одна – хромая Айви, и с работой она не справлялась. А мисс Клеверхаус, наша директриса, считала нужным воспитывать в будущих леди любовь к простому труду. В Адельхейме не держали девочек из бедных семей. Все здесь были с хорошим приданым, только относились к нам порой хуже, чем к беспризорникам, ворующим на ярмарках кошельки.

Обычно мне поручали ухаживать за цветами. Цветы я очень любила и они отвечали мне тем же. Наверное, трепетное отношение к цветущим растениям мне передалось от отца. Когда я пересаживала их или поливала, имела обыкновение разговаривать с ними, воображая, будто растения слышат меня и вовсе не бездушны, как принято думать. Ерунда, конечно, но, тем не менее, посаженные моей рукой, они не вяли и не болели, а цвели дольше и пышнее положенного. Тильда говорила, у меня хорошая энергетика, а я отвечала, что всего лишь делаю всё по правилам.

Пока я возилась с цветами, а Тильда и Маргарет натирали стеклянные дверцы многочисленных шкафов в кабинете директрисы, мисс Норридж, стоя в дверях, наблюдала за нами, чтобы, не дай бог, мы не полезли куда не надо.

Работы было много. Мисс Клеверхаус любила цветы. Подоконник и прилегающие к большому полукруглому окну полки были заставлены горшками с редкими видами растений. Были здесь и миниатюрные драконовые деревья, и пурпурния необыкновенная, и представители семейства ароидных с большими стреловидными листьями, и пышная венерина трава, и прекрасная цветущая тубероза, и серебристая кислица, и райское деревце, и белый кактус из Великой Пустоши, и дикая орхидея, светящаяся в темноте, и многие другие.

– Как вы поживаете, мои хорошие? – приговаривала я, взрыхляя почву в горшках. – Справитесь без меня? Ведь совсем скоро мне исполнится восемнадцать и я выйду отсюда во взрослую жизнь. Конечно, я буду навещать Энни и других, а если позволит мисс Клеверхаус, буду заглядывать и к вам.

Краем глаза я наблюдала за тем, что происходило во дворе. Из окна открывался вид на подъездную аллею, кованые ворота и лес за ними. И аллею, и деревья, и горгулий на воротах засыпало снегом. Мистер Райдер, дворник, вооружился снегоуборочной лопатой и расчищал дорогу, но труд его был напрасным, ибо через минуту снега выпадало чуть ли не вдвое больше, чем он успевал убрать.

За воротами неожиданно показались люди и моя рука с садовым рыхлителем застыла в воздухе. Гости в Адельхейм заглядывали не часто. Тем более лыжники. Заблудились, наверное. На минутку остановились у ворот, переговариваясь, затем подошли ближе, тронули калитку, но та, как обычно, была заперта. Тогда один из них кликнул Райдера. Старик отложил лопату и заковылял к воротам.

Расстояние до ворот было большим, к тому же густой снегопад мешал разглядеть гостей. Я только успела понять, что это не мои родственники и не родные Тильды и Маргарет – тех я знаю. Что же им нужно? Кто они такие? Чьи-то опекуны? Никогда не видела, чтобы опекуны увозили девочек из Адельхейма на лыжах!

Заметив моё любопытство, мисс Норридж подошла к окну. Нахмурилась.

– Заканчивайте работу – скоро подадут завтрак, – приказала она. – А пока меня заменит мисс Эббот.

Мисс Норридж стремительно покинула кабинет, а Тильда и Маргарет тут же подскочили к окну и расплющили свои любопытные носы о стекло.

– Тилли, осторожно, пеларгонию сломаешь! – испугалась я. – Маргарет, поаккуратнее с пурпурнией! Это единственный экземпляр в Зелёных Землях!

– Хетти, кто это? – спросила Маргарет, проигнорировав мою просьбу. – Ты их знаешь?

– Откуда? – удивилась я, а непослушное сердце отчего-то заколотилось в ответ, будто могло знать больше, чем его хозяйка.

– Это молодые джентльмены, – чему-то обрадовалась Маргарет, – на опекунов не похожи.

– Но к кому они могли приехать? Неужели к тебе, Маргарет? – насмешливо спросила Тильда.

– Почему бы и не ко мне? – отозвалась та. – Не ты тут одна красотка. Я тоже, знаешь ли, не уродина!

– И какой из них твой поклонник? – продолжала Тильда. – Хотя, постой. Какой у тебя может быть поклонник, если ты не выходишь и практически круглый год сидишь в чулане под замком?

Маргарет зашипела, между девочками началась обычная перебранка. Мы с Тильдой недолюбливали Маргарет за то, что та вечно ябедничала и задирала младших девочек, а Маргарет завидовала красоте Тилли и её мелодичному голосу.

– Девочки, помолчите! – попросила я. – И возвращайтесь к работе. Сейчас придёт мисс Эббот и оставит всех нас без завтрака.

– Слушай, – вдруг зашептала Тильда прямо мне в ухо, – а не те ли это молодые люди, что встретились тебе на вчерашней ярмарке? Мишку ведь кто-то из них подарил? Ох, Хетти, чует моё сердце, что-то будет!..

Я не успела ответить – в кабинет вошла мисс Эббот, тощая нервная дама, что вела у нас уроки музыки, рукоделия и этикета, и визгливо произнесла:

– Закончили работу? Подите в столовую. Помогите миссис Фрост с завтраком.

– Да, мисс Эббот, – отозвались в один голос мы.

Прежде чем покинуть кабинет, я бросила взгляд в окно. Старый дворник лениво ковырял лопатой сугроб, мисс Норридж с трудом пробиралась сквозь снежные завалы к воротам, но лыжников уже и след простыл.

* * *

После завтрака я наведалась к Энни.

– Как твои дела? – поинтересовалась я. – Я принесла тебе немного еды.

– Мне уже лучше, спасибо! – благодарно улыбнулась девочка, прижимая Фредди к груди.

Она всё ещё выглядела бледной и больной, но жар, к счастью, спал. Я помогла подержать тарелку, пока она ела водянистую овсянку с кусочком ржаного хлеба. Запила несладким чаем. Руководство пансиона экономило на всём…

– Я оставлю лекарства у тебя в тумбочке, – сказала я, когда Энни, покончив с едой, устало откинулась на подушку. – Вот это и это нужно принимать трижды в день по одной ложке. А это – только тогда, когда поднимается температура и тебя знобит. Запомнишь?

– Ты уезжаешь?

Я грустно улыбнулась. Не говорить же, что в любую минуту меня могут посадить под замок и лишить возможности ухаживать за несчастной девочкой?

– Пока нет, но мисс Клеверхаус не сможет держать меня здесь после совершеннолетия. Дороги расчистят от снега и дядя с тётей смогут приехать за мной. Уверена, к тому времени ты выздоровеешь.

– Я постараюсь, – пообещала Энни.

– Мисс Норридж разрешила тебе сегодня остаться в постели. Отдыхай. А я пойду помогу ей нарядить ёлку.

– Я буду тебя ждать!

– Тебе ещё что-нибудь нужно?

– Нет, ничего. У меня мишка есть.

– Вот и чудесно! Я даже тебе завидую!

Энни засмеялась, а я поспешила к мисс Норридж.

Её я нашла в холле, раздающую приказы мистеру Райдеру, возившемуся с большой пушистой ёлкой, изумительно пахнувшей морозом и свободой.

– Правее! Левее! – кричала мисс Норридж. – Какой же вы непонятливый и неповоротливый! О, мисс Хадсон! Неужели вы соизволили явиться?

Я присела в лёгком книксене и бросилась помогать старику. Вместе мы водрузили лесную красавицу в арке между окнами. Меня так и подмывало спросить, о чём он говорил с лыжниками и кто они такие, но мисс Норридж, увы, никогда не жаловалась на слух.

– Можете возвращаться к своим непосредственным обязанностям, – обратилась она к Райдеру и повернулась ко мне. – Ну а вы, мисс Хадсон, ступайте за мной. Нужно достать ящик с игрушками и гирляндой.

– Да, мисс Норридж, – послушно отозвалась я. В мои планы не входило её злить и получить наказание.

Мы прошли в конец коридора и спустились в подвал. Одна-единственная лампочка тускло светила под потолком. Пахло плесенью и мышами. По обе стороны длинного помещения высились прочные дубовые двери. За ними находились не только продовольственные припасы, но и всякий хлам вроде старой мебели, поломанного садового инвентаря и ящиков с новогодними игрушками. А вон за той дверью в самом дальнем углу мы с Тильдой и Маргарет провели немало часов, оплакивая свою горькую судьбу и призывая на голову мисс Норридж все кары небесные. Кары на нашу классную даму сваливаться никак не желали, а послушания и покорности некоторым из нас такое наказание не прибавляло.

Мисс Норридж открыла одну из дверей увесистым заржавелым ключом. Зажгла фонарик.

– Входите, мисс Хадсон, не бойтесь, – пригласила она. – Вы ни в чём не провинились, чтобы в страхе жаться у входа. Я не стану наказывать вас.

– Я и не боюсь, – отозвалась я.

Луч фонаря осветил старый громоздкий шкаф в нише у противоположной стены.

– Видите там у шкафа ящик? – сказала мисс Норридж. – Несите его сюда. А я возьму второй. И как раз успеем нарядить ёлку к приезду мисс Клеверхаус.

– А разве она рискнёт приехать по такой погоде? – осмелилась спросить я, устремляясь к шкафу и надеясь скорее покончить с предновогодними хлопотами. Они могли бы стать приятными в другой компании, но иной я не знала.

Зря я поверила ей. Потеряла бдительность и поплатилась за это. Ибо дверь за мной захлопнулась и ключ дважды повернулся в замке.

– Мисс Норридж! – закричала я, повернув обратно к двери и натыкаясь во тьме на какие-то коробки. – За что? Отоприте, умоляю! Я ничего плохого не сделала! Как же Энни? А ёлка?..

– Сидите тихо! – раздалось из-за двери. – Станете буйствовать – я прикую вас к канализационной трубе!

– Но тогда вам придётся войти, а я больше не стану притворяться покорной овечкой! – кричала я. – Выпустите меня! Немедленно! Вы не имеете права! Я буду жаловаться мэру! Баронессе Филби!

– Да хоть самому королю! – отрезала мисс Норридж. – Вы останетесь здесь до дня своего рождения. Поверьте, я делаю это ради вашего же блага!

Напрасно я взывала к её доброте и благоразумию, напрасно пугала полицией, напрасно молотила кулаками о дубовую дверь. Мисс Норридж не сжалилась надо мной. Меня никто не слышал – комнаты девочек располагались в противоположном крыле, а обслуживающий персонал обычно не вмешивался в воспитательный процесс.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я в изнеможении опустилась на каменный пол прямо у входа.

Маленькое вентиляционное окошко засыпало снегом и в каморке было темно, хоть глаза выколи. Пищали мыши. Холод пробирал до костей. Я невольно прижала колени к груди и обхватила руками, но согреться это не помогло. В каком смысле я останусь здесь до дня своего рождения? Проведу в подвале шесть оставшихся дней? Без света, воды и тепла? Но я никогда не оставалась в заточении дольше, чем на сутки. Да я умру от обезвоживания и холода прежде, чем мне исполнится восемнадцать!

И я снова заколотила в дверь, пока не содрала руки в кровь. Тогда я стала молотить по двери всем, что попадалось под руку. Что-то разбила, что-то сломала. Кричала до хрипоты. Пыталась отыскать вентиляционное окно, разгребая ладонями снег, но оно оказалось густо забранным решеткой. Я закричала в надежде, что кто-то снаружи услышит меня, однако с губ срывался только невнятный хрип…

Глава 4. Побег из Адельхейма, или Ключ от потайной библиотеки

И только тогда, когда я сдалась и из глаз полились слёзы, снег заскрипел под тяжёлыми шагами и по другую сторону окошка показались носки изношенных мужских сапог.

– Мисс Хадсон? – прошептал старческий голос.

– Мистер Райдер? – всхлипнула я.

– Я принёс вам поесть. Подкрепитесь, силы вам пригодятся.

Между прутьями решётки просунули небольшой бумажный свёрток.

– Там кусок мясного пирога, его моя миссис Райдер готовила. И вот ещё термос с горячим чаем. Но он, боюсь, не пройдёт…

– Спасибо, – растрогалась я, принимая подарок.

– Подставляйте ладонь. Чаю плесну, – потребовал старик.

Сейчас было не до приличий и элементарной гигиены, пить хотелось страшно, казалось, я из лужи напиться не побрезговала бы.

Чай был тёплым и сладким, с брусникой, как я любила.

– Мистер Райдер! – взмолилась я, утолив жажду. – Скажите мисс Норридж, что я ни в чём не виновата! Пусть выпустит меня отсюда! Пожалуйста!

– Она не выпустит тебя, дочка, – ответили мне. – Уж прости, что я так, по-простому… Но ты можешь уйти отсюда сама, – с этими словами мистер Райдер протянул мне небольшой винтажный ключик.

– Что это? – удивилась я. – Ключ от моей темницы? Откуда он у вас?

– Этот ключ достался мне от бабки, она работала в Адельхейме кастеляншей, когда тот ещё не был приютом. Он отопрёт дверь в большом шкафу. Оттуда попадёшь в старую библиотеку. Бери то, что привлечёт твоё внимание, и уходи. Далеко уходи. Только вьюжного великана берегись – разбудили его злые силы.

– Кто такой вьюжный великан, мистер Райдер?

– Не зверь и не человек, не живое существо и не дух, не предмет и не явление природы, но всё вместе. Если попадёшься ему одна – погубит. А победить его может только сила двух влюблённых – волшебника и волшебницы.

Старик говорил что-то уж совсем сказочное – давно известно, что он повредился умом. Никто его россказням не верит. И дивный вьюжный великан казался мне ничтожной букашкой по сравнению с мисс Норридж. Ну кому может причинить вред букашка?

– Всё это понятно, – ответила я. – Но я не могу уйти без Тильды. И без Энни.

– Тильда будет ждать тебя за хозяйственными постройками после ужина. А за Энни придёте позже. Поторопись. Время не ждёт. Твоё сердечко ещё молчит, а вьюжный великан уже свирепствует.

– Мистер Райдер! Погодите!..

Но старик ушёл. А я осталась, сжимая кусочек прохладного металла в руке, отпирающий какую-то странную дверь в каком-то старом шкафу, который приведёт меня даже не к выходу, а куда-то в библиотеку. Но библиотека находится на первом этаже в восточном крыле. И как я выберусь из библиотеки? Старик совсем из ума выжил, только вселил напрасную надежду и расстроил зря.

Я развернула бумагу. Пахнет вкусно. Пирог свежий и сытный. Миссис Райдер отличная хозяйка, нашей кухарке миссис Фрост учиться у неё и учиться.

Пока я ела, маленькое окошко снова замело. В комнатке стало темным-темно. Голодные мыши требовательно запищали и подступили к самым ногам. Пришлось отдать им остатки моего обеда.

На ощупь пробралась я к выходу и попробовала отпереть ключом дверь. Но для этого замка ключ оказался слишком мал.

Немного погодя я всё же решилась последовать совету мистера Райдера. В конце концов, хуже мне точно не станет, потому что хуже уже некуда.

Замок легко поддался. Дверцы старого шкафа со скрипом распахнулись и я едва не задохнулась от запаха плесени, что охватила все залежавшиеся на полках вещи.

– Простите, мистер Райдер, но…

Я не договорила. Порыв ветра, взявшийся будто из ниоткуда, буквально втолкнул меня внутрь. По щекам захлопали висевшие на деревянных плечиках платья. На голову упала пыльная фетровая шляпа и рассыпалась в труху. Я переступила через груду белья и увидела мерцающие впереди огни. Вытянула руки и не ощутила преграды, словно стенки шкафа растворились или сам он оказался намного вместительнее, чем выглядел снаружи. Наверное, я всё-таки сильно приложилась головой о дверь, когда стучалась в неё с требованием выпустить, потому что перед глазами замелькали разноцветные всполохи, завертелись радужными линиями и поплыли, образовав своеобразный коридор, светящийся всеми оттенками семицветья. Какая-то неведомая сила подталкивала меня вперёд, нашептывала голосом леди Аурики:

– Давай же, Хетти, ступай навстречу своей новой жизни и не оглядывайся.

Я и пошла. Не пошла – полетела, ибо ноги оторвались от твёрдой поверхности, и я словно очутилась внутри гигантского калейдоскопа. Всё вокруг светилось, сияло, переливалось яркими красками, кружило голову…

Толком не понимая, что происходит, я оказалась в просторном помещении со сводчатым потолком. Многочисленные лампы, расставленные на столах и подвешенные под потолком, давали мягкий обволакивающий свет. Вдоль стен стояли стеллажи с сотнями, тысячами книг с украшенными позолотой корешками. Книги лежали и на столах, и на деревянных пюпитрах, и даже на стульях.

Где я? Это явно не наша библиотека. Ту я знаю, в ней книг не очень много и все они на определённую тематику – по истории Зелёных Земель, по этикету, географии, теологии и домоводству.

Я огляделась в поисках выхода. Но в зале не оказалось ни дверей, ни окон. Только уставленные книгами полки.

– Что происходит? – недоумевала я. – Как мне отсюда выбраться? Угораздило же меня попасть из одной темницы в другую!

Тут взгляд мой упал на одну из лежавших на столе книг, как две капли воды похожую на отцовскую «Морозостойкие сорта роз».

Я протянула руку к книге, и та… засветилась. Лучи исходили прямо из-под обложки, играя бликами на потолке и многочисленных корешках книг.

Что это? Волшебство? Галлюцинации? Фокусы?

Так или иначе, а мистер Райдер велел забирать то, что привлечёт моё внимание, и уходить. Что, если я последую его совету и в этот раз? С некоторой опаской я взяла светящуюся книгу в руки и ощутила приятное тепло, будто книги могут служить не только источником знаний, но и тепла! И в следующий миг книжные полки закружились вместе с лампами, перед глазами расплылось, пол снова ушёл из-под ног, и я обнаружила себя летящей в том же сверкающем всеми оттенками радуги туннеле.

И в следующий миг во что-то врезалась. Судя по грохоту, налетела на лопату и грабли. Не ушиблась, испугалась просто. Здесь ужасно темно и тесно. И холодно. Я не удержалась и чихнула.

– Кто здесь? – послышался настороженный голос Тильды.

Скрипнула дверь и в проёме на фоне густо падающего снега показалась фигурка моей дорогой подруги.

– Тилли! – обрадовалась я.

– Боже мой! Хетти! Вот ты где!

– Давно меня ждёшь?

– Нет, совсем недолго. Ужин недавно закончился. А ты неплохо спряталась. Замёрзла? Бедняжка! Ну же, надевай шубку!

Тильда позаботилась о верхней одежде и обуви для меня, притащила саквояжи. Я обняла и горячо поблагодарила верную подругу.

– Как Энни?

– Ей намного лучше. Я дала ей перед уходом лекарства и объяснила, что и в каком объёме пить. И упросила Маргарет заботиться о девочках.

– Небось, заплатила ей целую гинею?

Тильда не ответила, но, судя по выражению её лица, так оно и было.

– Что это? – заинтересовалась подруга, принимая книгу у меня из рук.

– Нашла в библиотеке, – отозвалась я, ныряя в свою старую прохудившуюся шубу.

– Разве тебя заперли в библиотеке? – удивилась Тильда. – Этот мерзкий старик уверял, будто ты сидишь в подвале.

– Почему мерзкий? Мистер Райдер помог мне. Накормил и дал ключ.

– Но я сама слышала, как он говорил мисс Норридж, что джентльмены на лыжах спрашивали о тебе. Потому она тебя и заперла.

– Спрашивали обо мне?

От удивления я даже застыла с открытым ртом и выпустила ботинок из рук.

– Да-да. Не спрашивай, кто именно – старик не сказал. Ладно, Хетти, обувайся скорее. Бежим, пока мисс Норридж не заметила нашего отсутствия. После всё обговорим.

Завязав, наконец, шнурки, я сунула книгу в саквояж и выскользнула из своего убежища, коим оказался старый сарай для садового инвентаря.

Мы поспешили в южную часть парка, где опоясывающая территорию Адельхейма ограда была самой низкой. На сердце было тяжело, будто на грудь раньше времени бетонную плиту положили. Ноги тонули в снегу почти по колено. С неба падали крупные белые хлопья, сводя видимость до минимума. С одной стороны, это было хорошо, а с другой, до Литлчестера пять миль пешком. Как бы не увязнуть на полпути!

Опыта перелезать через ограды у нас не имелось, поэтому пришлось повозиться. Пробовали и так, и эдак. Подсаживали одна другую, соскальзывали, падали и снова начинали по тому же кругу. Тильда порвала юбку, я ушибла колено и чуть намертво не застряла между прутьями, но, слава богам, через какое-то время мы уже оказались за пределами ненавистного пансиона и, не скрывая слёз радости, крепко обнялись. Как-то резко позабылась и обида на старого Райдера, и былые ссоры с Маргарет показались сущей ерундой.

– Получилось! – крикнула я и обратила лицо к небу под летящие снежинки.

– Ура! Ура! Свобода! – вторила мне Тильда.

Я оглянулась на редкие освещенные окна Адельхейма и проговорила:

– Я вернусь за тобой, Энни. Обещаю.

Глава 5. Замок у озера, или Планы пора менять

Путь наш пролегал через заснеженный лес. Дорогу замело, идти было трудно. Мы не прошли и мили, как совершенно выбились из сил. Снег сыпал прямо в лицо, попадал за воротник, стекал противными ручейками по спине. Свитер намок и неприятно лип к телу. Внутрь ботинок набился снег, носки промокли, а пальцев ног и вовсе не чувствовалось.

Где-то вдалеке протяжно завыл волк. Очевидно, голодный и злой. Не знаю, что почувствовала Тилли, а у меня мурашки пошли по коже и похолодело в животе. И, не сговариваясь, мы припустили быстрее.

Но с каждым шагом становилось всё труднее идти. Снегопад усилился, на расстоянии вытянутой руки практически ничего нельзя было разглядеть. Дорога сузилась, мы запетляли между деревьями. Вскоре я поняла: мы сбились с пути. В какую сторону идти, я не знала. По небу не сориентируешься – ни одной звезды не видать. Наши следы тут же заметало снегом, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы вернуться по следам и отыскать потерянную дорогу. Но мы держались, понимая, что, стоит одной из нас запаниковать, пиши пропало. Только негромко переговаривались друг с дружкой, чтобы не потеряться в снежной кутерьме окончательно.

– Ничего, Литлчестер уже не за горами, – раздавался бодрый голосок Тилли, – а там горячий чай и свежие булочки!

– Я закажу чай с брусникой, – едва шевелила замёрзшими губами я. – Обожаю чай с брусникой.

Мы шли наугад, веря, что куда-нибудь да выйдем. О том, что мы можем сильно промахнуться и не дойти до Литлчестера, не хотелось думать вовсе.

– Если верить моим расчётам, до Литлчестера осталось всего ничего, – говорила Тильда. – Чай – это хорошо, но я, пожалуй, попрошу горячего шоколада. Когда я гощу у своей полоумной тётки, кухарка всегда готовит мне горячий шоколад. А ты любишь горячий шоколад, Хетти?

– Знаешь, я бы сейчас не отказалась от глинтвейна, – ответила я. – В книге, которую я прочла на прошлых зимних каникулах, герои пили глинтвейн, и он им понравился. Там, кстати, и рецепт прилагался. Правда, его готовят на основе вина. Добавляют корицу, гвоздику, цедру апельсина и другие пряности по вкусу.

Я говорила и говорила, и это немного успокаивало меня, несмотря на то, что противные снежинки залетали и в рот, и в нос. Я пыталась смахнуть их, но рукавицы совсем заледенели.

– Я никогда не пробовала вина, – продолжала я. – Дядя и тётя не разрешали мне. А ты, Тилли?

Подруга не отвечала.

– Тилли?!

Я оглянулась и не увидела её. Паника колючим комком подкатила к горлу.

– Тилли! Отзовись! Пожалуйста!

Но в ответ – лишь завывание ветра да скрип потревоженных бурей ветвей.

Как вдруг впереди сквозь снегопад замаячил чёрный силуэт.

– Тилли! – обрадовалась я и поспешила навстречу.

Внезапно передо мной возникла клыкастая волчья морда. Я закричала и отпрянула. Неужели пророчество сбудется раньше времени?!

Но волк, жалобно повизгивая, пробежал мимо, не заинтересовавшись добычей. Неужели его самого что-то напугало? Но что?

Меня же больше страшило отсутствие Тилли, чем стая волков или разбуженный бурей медведь. Я кружила по лесу и звала подругу, пока совсем не потеряла голос. Тогда я без сил повалилась в сугроб и заплакала. Это я во всём виновата! Поверила в какое-то дурацкое пророчество, потянула за собой подругу! Нужно было остаться в Адельхейме. Мисс Норридж не убийца, она бы обязательно выпустила меня если не к завтраку, как обычно это делала, так к ужину. И в канун Новогодья мы бы сидели с девочками у праздничной ёлки, рассказывали бы легенды о непорочной деве и храбром королевиче Этельберте. Играли бы в три секрета. Прислушивались к непогоде за окнами, делились самыми сокровенными мечтами и загадывали желания. А утром вышли бы поиграть в снежки. Слепили бы снеговика. Помогли бы старику Райдеру расчистить дорожки в парке. А потом сели бы с мисс Норридж и мисс Эббот пить чай с имбирным печеньем, которое бы испекли сами… Бедная, бедная Тилли!

Неподалёку послышалось рычание. Свирепое, голодное, ищущее жертву. На волчье вроде бы не похоже.

Метель немного утихла и за стволами деревьев показалась длинная белесая тень, будто сотканная из миллиардов снежинок, с мутными желтоватыми глазами и чёрным провалом рта. В природе таких существ нет. У меня галлюцинации. Я замерзаю…

Действительно, галлюцинации. Чудовище исчезло, стоило мне как следует поморгать.

С трудом поднявшись на ноги, я побрела дальше, то и дело окликая подругу по имени. Как нарочно, буря усилилась, ветер обрушивал на голову целые вёдра снега. Казалось, все боги Зелёных Земель ополчились против меня и испытывают на прочность. Силы уплывали с каждой минутой, и, когда я зацепилась носком ботинка за какой-то корешок и, не удержавшись, упала в сугроб, у меня не нашлось сил подняться. Потянуло в сон. Я зевнула, глотая новую порцию снежинок, плотнее запахнула полы шубки, чтоб поменьше снега попадало за воротник, и закрыла глаза…

Под веками затрепетали разноцветные огоньки. Приглядевшись, я поняла, что это горели огни на праздничной ёлке. Превозмогая боль в ногах, я подошла ближе и застыла в радостном изумлении. Да это же наша ёлка! Наша с папой! Я помню эти чудесные стеклянные шары, в каждом из них находился заснеженный цветок, собственноручно выращенный отцом, либо игрушка – маленькая куколка, зверушка или миниатюрный замок. Я любила их все и могла часами проводить у ёлки, просто разглядывая и запечатлевая в памяти каждый лепесток, каждое кукольное личико, каждое окошко в сказочном замке.

– А это новый цветок, Хетти, – послышался родной голос и за еловой веткой я увидела отца – такого, каким помнила его всегда, в светло-коричневом костюме-тройке, румяного, с пушистыми усами и благоухающего розами.

Как же я давно не слышала его голоса, как давно не обнимала, вдыхая чудный запах роз!..

– Я назвал его в твою честь, – продолжал отец. – Он может расти прямо под снегом, никакая стужа ему не страшна.

– Как это здорово! – восхитилась я. – Спасибо, папочка! Где же он?

– Вот, смотри. Правда, красивый? Тебе нравится?

Папа повесил на веточку стеклянный шар, в котором среди падающих снежинок распускалась нежнейшая белоснежная роза.

– Необыкновенно красивый! – согласилась я.

– Когда твоя магия начнёт просыпаться, я научу тебя ухаживать за снежными розами. Это непросто, но, я уверен, ты справишься.

– Я постараюсь оправдать твоё доверие, папа.

Он обратил ко мне своё красивое лицо и заговорил:

– Мисс! Очнитесь! Только не засыпайте, прошу!

И лицо, и нарядная ёлка подёрнулись снежной дымкой. Я протянула руку к отцу, испугавшись, что он снова исчезнет, как много лет назад, но кто-то легонько потряс меня за плечо. Тёплой рукой смахнул с лица снежинки.

– Ну же, вы меня слышите?

«Слышу, папочка, слышу!» – хотела сказать я, но, не сумев разжать замёрзших губ, лишь застонала в ответ.

– Вот и хорошо. Просыпайтесь.

Голос похож на папин, такой же густой и низкий. Полный заботы и участия. Пожалуйста, я готова на всё, только бы он не смолкал!..

– Ещё минуточку, – пробормотала я. То ли про себя, то ли вслух…

И снова куда-то полетела. Только уже без светящегося туннеля. В левую щеку по-прежнему били снежинки, а вот правая, прислонившись к чему-то тёплому, начала оттаивать.

– Сейчас придём в замок – отогреетесь. Какой чай любите? С молоком или с травами? Или горячий шоколад? А ещё лучше глинтвейн. Я его сам обычно готовлю, – раздавался голос над головой. Не совсем папин… Да не папин совсем! Тогда кто же несёт меня на руках?!

Я окончательно пришла в себя и ужаснулась. Какой-то незнакомец самым непозволительным образом поднял меня на руки и несёт сквозь заснеженный лес. И неизвестно, джентльмен ли он. На всякий случай я попыталась выбраться из цепких объятий.

– Тише, мисс, не то упадёте. Успокойтесь. Ничего плохого я вам не сделаю.

Голос смутно знакомый. Причём слышала я его совсем недавно.

– Поставьте меня на ноги, прошу.

– Да уж лучше я вас сам донесу – быстрее будет, – был ответ. – И теплее, чего уж там.

– Куда это вы меня несёте? – заволновалась я. – Кто вы вообще такой? Вы не видели Тильду? Оставьте меня, мне нужно её найти!

– Тильда – это ваша подруга? – в свою очередь спросил незнакомец. – Мы её первой нашли. Годфри понёс её в замок.

– Боже! Да ответьте толком! Какой замок? Какой Годфри? Где мой саквояж? Что происходит вообще? И поставьте меня, наконец, на ноги! Я не малое дитя, сама ходить умею.

– Хорошо. Уговорили.

Он поставил меня на землю. Но ноги окоченели и совсем не слушались. Стоило мне сделать первый шаг, как я покачнулась, потеряла равновесие и упала бы, если бы меня снова не подхватили. Впрочем, я тут же узнала своего спасителя. Это тот самый молодой человек, что встретился мне на ярмарке и подарил мишку. Интересно, узнал ли меня он?

– Дьюк Мердок к вашим услугам, мисс, – представился парень.

Мне ничего больше не оставалось, как представиться в ответ:

– Генриетта Хадсон.

– Счастлив познакомиться, мисс Хадсон. Обопритесь о мою руку. Здесь недалеко.

– Что вы сами делаете в такую метель в лесу? Тоже заблудились? – поинтересовалась я, цепляясь за руку Мердока и кое-как ковыляя от сугроба к сугробу. Я чувствовала себя младенцем, который учится делать первые шаги.

– Можно сказать, ищем заблудшие души, – неопределённо ответил он.

Я задыхалась от усталости и тревоги за единственную подругу. Где она? Что с ней? Можно ли доверять этому Годфри? И потерянного саквояжа было жаль. Не вещей, но книг – папиного авторства и новую, которую я нашла в потайной библиотеке.

И как далеко до Литлчестера?

Мердок не подвёл. Стоило нам сделать с дюжину шагов, как сосны расступились и мы оказались на вершине холма. Внизу простиралось заснеженное поле. Далеко впереди сквозь пелену снега виднелись огни. Наконец-то!

– Замок барона Филби, – сказал Мердок, – отца моего лучшего друга Годфри. Куда бы вы ни держали путь, мисс, приглашаю немного отдохнуть и переждать бурю.

Как так?! Вот это покружило нас по окрестностям! Замок баронов Филби, насколько я знаю, расположен по другую сторону Литлчестера.

Ну что же, мой спаситель прав. В такую бурю нечего и думать о том, чтобы продолжать путь. Воспользуемся гостеприимством добрых хозяев, а утром спросим дорогу до города.

Мердок объяснил, что внизу простирается озеро, которое не успело толком замёрзнуть, и предложил идти в обход. Благо, цель была видна и путь оказался недолог. Даже ветер, как мне показалось, не так сильно свирепствовал у жилья, как в лесу.

Вскоре мы оказались у обитых железом ворот. Мердок толкнул калитку. Та оказалась не заперта.

– Входите, мисс Хадсон.

Мы очутились во внутреннем дворе. Здесь предусматривалось несколько свечных фонарей, да только из-за пурги особенностей архитектуры и ландшафтного дизайна было не разглядеть, но и окружавшие двор высокие старинные стены и каменные башни внушали благоговение одним своим присутствием.

Я поднялась по припорошенным снегом ступеням вслед за своим спутником и оказалась в просторном коридоре со множеством дверей. Судя по всему, меня провели через чёрный ход, но я нисколько не обиделась, наоборот, порадовалась тому, что наконец нахожусь под крышей, в тепле и уюте. В глазах до сих пор рябило от снега, ноги плохо слушались, тело сковала свинцовая усталость.

Мердок помог мне снять верхнюю одежду, избавился от своего тяжёлого полушубка и сам, и я обнаружила, что он вовсе не такой, каким показался мне в нашу первую встречу. То есть ни капельки не полный, а мускулистый – этого даже свитер не скрывал. Даже чересчур мускулистый. Я и сама как для девушки была высокой и, бывало, Маргарет дразнила меня водонапорной башней, но рядом с ним я ощущала себя необыкновенно тонкой и хрупкой, как берёзка в тени могучего дуба.

Мне подали тёплые тапочки и пуховую шаль.

– О, благодарю, мистер Мердок, – расчувствовалась я. – Вы так добры.

– Ну что вы. И, пожалуйста, давайте по-простому. Никакой я не мистер Мердок, я не старик и не важная шишка, чтобы так меня называть. Просто Дьюк, хорошо? И на «ты».

– Хорошо, – неуверенно отозвалась я и, подумав, добавила: – А я Хетти.

– Вот и здорово. Сюда, пожалуйста, – пригласил Дьюк. – В малой гостиной ты найдёшь свою подругу и прочих. Не пугайся, они добряки, каких поискать, хоть и выглядят, как начищенные монеты из королевской коллекции. Даже Уилл. Да, Уилл тут самый главный добряк.

В воздухе что-то зашелестело, издало радостный писк. Я резко обернулась и отшагнула в недоумении, не сумев и слова вымолвить. Прямо на меня летело розовое нечто. Не то котёнок, не то летучая мышь…

Розовый летун ткнулся Дьюку в руки и замурлыкал, точно настоящий кот.

– Пушок, ты решил познакомиться с Хетти? – ласково спросил Дьюк, поглаживая того за ушком.

Я не удержалась и провела рукой по подбородку – вдруг тот отвис, а я и не заметила, так удивила меня реакция Дьюка на это странное существо. Не ожидала от крупного и сильного парня таких нежностей.

– Это Пушок, – продолжал удивлять Дьюк. – Добрейшее и чрезвычайно чувствительное существо. Обычно не кусается, но за друзей готов драться насмерть.

Именно в этот момент Пушок, зевнув, продемонстрировал свои зубы – белые как снег и острые, точно отточенные клинки.

– Не хотелось бы попасть в число его врагов, – призналась я.

– Это исключено, – заявил Дьюк и я подивилась его уверенности. – Он чувствует душу каждого.

Существо, получив свою порцию ласки от Дьюка, переключилось на меня. Окинуло всю мою долговязую фигуру пронзительным взглядом голубых глаз и, по-видимому, осталось довольным, так как покинуло широкие ладони Дьюка и подлетело ко мне. С некоторым опасением, не забывая об острых зубах, я протянула руку и коснулась мягкой розовой шёрстки. Пушок потёрся головой о ладонь и замурлыкал.

– Ты ему нравишься, – констатировал Дьюк, – но я иной реакции и не ожидал.

Такая откровенность была для меня в новинку, и я постеснялась выспросить подробности. А Дьюк уже вёл меня дальше по коридору. Пушок летел рядом, споро молотя крыльями воздух и слегка помахивая шикарным хвостом.

Мы пересекли погруженный в полумрак холл, но я успела разглядеть широкую мраморную лестницу, ведущую на второй этаж, украшенный мозаикой сводчатый потолок, прекрасные картины в позолоченных рамах и хрустальные люстры. Затем последовал ещё один короткий коридор и меня ввели в просторную гостиную, обставленную богато, но со вкусом. За большим овальным столом сидела куча народу и моя дорогая Тильда в том числе. Чаепитие было в самом разгаре.

Все дружно повернули головы в мою сторону и мне стало ужасно стыдно за свой потрёпанный вид и красные от мороза руки.

Тильда бросилась мне навстречу, обняла крепко-крепко, наговорила уйму приятных слов.

Дьюк коротко представил меня друзьям и меня, наконец, усадили за стол рядом с Тильдой.

Откуда-то из глубины гостиной безмолвной тенью выступил лакей в зелёной ливрее и белых перчатках. Поставил передо мной чашку с чаем, над которой вился пар, придвинул вазочку с конфетами и тарелку с изумительно пахнувшей выпечкой. Боги, да у моей тётушки Эмили и по праздникам такого изобилия не водилось!

Преодолевая неловкость, я попробовала угощение. Сдоба буквально таяла во рту, конфеты отличались изысканным вкусом и явно стоили недёшево, а чай казался самым вкусным, самым ароматным и самым согревающим, какой только мне доводилось пробовать.

Между тем за столом возобновился разговор, видно, хозяева решили продолжить общение, чтобы меня не смущать. А я смогла как следует рассмотреть каждого из них.

Не считая меня и Тильды, за столом сидели две девушки, красивые и бойкие на вид, и трое парней, похоже, те самые, которых я повстречала на ярмарочной площади в Литлчестере. Самый старший и, по-видимому, самый главный, был одет в свитер с оленями. Рядом с ним изящная брюнетка со стильной короткой стрижкой. Я заметила у обоих одинаковые обручальные кольца, значит, муж и жена. Справа от пары расположился юноша с меланхоличным взглядом, тёмными вьющимися волосами и тонкими чертами лица, и я подумала, что он непременно должен оказаться либо художником, либо поэтом. Рядом примостилась миниатюрная шатенка в зелёном свитере. Девушка была очень похожа на поэта-художника и, как выяснилось впоследствии, они приходились друг другу братом и сестрой. И, наконец, по правую руку от меня сидел Дьюк. Ему тоже предложили чай, но он предпочитал кормить Пушка нежными рогаликами прямо с рук.

– Дьюк, пожалуйста, прекрати пичкать Пушка сдобой, – обратилась к нему брюнетка. – Я только недавно вылечила его от ожирения.

– Он не жирный, – возразил Дьюк, – просто пушистый. И вообще, он на зиму запасается подкожным жирком, ему не повредит.

– По мнению Крис, ожирением страдают все, кто весит чуть больше снежинки, – усмехнулся поэт-художник и изящным жестом заправил за ухо волнистую прядь.

– М-да, вы без меня совсем распустились, – покачал головой «главный» и его жена широко улыбнулась.

– Не обращайте на них внимания, – приветливо обратилась ко мне шатенка, когда я покончила с чаем. – Мы рады приветствовать вас в замке моего отца. Если без лишнего официоза, который я терпеть не могу, меня называют Ванессой Мюррей, а это мой младший брат Годфри. Этот чудный свитер с оленями носит Уилл Эванс – его жена Кристина, похоже, не против и, наконец, Дьюк Мердок, лучший друг Годфри, но вы с ним, конечно же, успели познакомиться, как и с Пушком. Он необыкновенно мил, не правда ли? В библиотеке у камина дремлет мой отец, он предпочитает, чтобы к нему обращались «сэр Ричард», не иначе, матушка в это время наверняка читает у себя в комнате. И где-то наверху бродят ещё два моих старших брата – Джеральд и Киран.

Из-за охватившего волнения я, к сожалению, не запомнила имён, но понадеялась на Тилли.

Возникла пауза и я подумала, что настало время рассказать о себе в ответ.

– Меня зовут Генриетта Хадсон, – напомнила я, – с моей подругой Матильдой Эшкрофт вы уже, верно, успели познакомиться.

– Очень приятно, – ответила Ванесса. – Какими судьбами оказались в нашей глуши? Заблудились?

– Вы так проницательны, – заметила Тильда, – слава богам, что ваши друзья вышли поохотиться, не то мы замёрзли бы в снегу.

– Действительно, метель разыгралась не на шутку, – поддержала брюнетка.

– Тогда добро пожаловать к нам в замок, – пригласил поэт-художник.

– Я распоряжусь, чтобы вас снабдили всем, что вы пожелаете, пожалуйста, не стесняйтесь и в случае чего обращайтесь ко мне, – продолжала смущать Ванесса. Никто и никогда, за исключением верной подруги Тильды, не проявлял по отношению ко мне столько участия и добра.

– Благодарю, – только и смогла вымолвить я.

Миниатюрная Кристина оставила своего мужа и подскочила к нам. И со словами: «Позвольте, я целительница», – взяла нас с Тильдой за руки. Закрыла глаза. И я тут же почувствовала тепло в ладони. Подобно ростку какого-то дивного растения, оно заструилось вверх по руке, обвивая её и давая побеги, и вскоре распространилось по всему организму. По коже поползли мурашки, тело пробила лёгкая дрожь и я ощутила необыкновенный прилив сил и бодрости. Сонливость как рукой сняло, руки приобрели здоровый вид, а ноги согрелись.

– Я вылечила лёгкое обморожение и убрала симптомы начинающейся простуды, – объяснила Кристина и, словно предчувствуя наши слова, добавила: – И, пожалуйста, не благодарите. Это сущий пустяк. Малость того, что я могу сделать для вас.

– И всё же позвольте выразить вам свою благодарность, – произнесла я и, дождавшись, пока иссякнет поток красноречия Тильды, продолжила: – Вы маги? Простите за вопрос, просто я прежде никогда не сталкивалась с магией. Почти не сталкивалась.

– Я – целительница, – охотно ответила девушка, – а Дьюк – боевой маг. Мы втроём, – она указала на поэта-художника, – студенты Дортмундской академии легионеров и врачевателей. Уилл, мой муж, служит в части недалеко отсюда. Вот, отпустили отметить праздник в кругу друзей.

– А вы? – спросил Уилл.

Пожалуй, он единственный из всех, кто относился к нам не то чтобы недоброжелательно, но как-то ровно, и это разительно ощущалось на общем фоне.

Мы с Тильдой не успели условиться, что будем рассказывать о себе. Коротко переглянувшись с подругой и уяснив, что всю инициативу она предоставляет мне, я, не став скрывать правду, ответила:

– Мы из Адельхейма.

И замолчала, не в силах вымолвить ни слова. Пять пар глаз, не считая Тильды и лакея, смотрели на меня с участием и любопытством. Противный комок подкатил к горлу, и я взмолилась всем богам, чтобы не поддаться эмоциям прямо здесь и сейчас.

– И мы ушли оттуда без спроса, – сказала Тильда, принимая удар на себя.

– А правду ли говорят, что с воспитанницами там обходятся не очень хорошо? – спросила Ванесса. Казалось, она подбирает слова, чтобы выразиться помягче.

Собравшись с силами, я ответила так:

– Я не знаю, что говорят об Адельхейме другие, могу сказать только то, что видела сама. Девочки подвергаются жестоким наказаниям за малейшие проступки. Маргарет лишили возможности побывать на зимней ярмарке из-за кляксы в тетрадке. Мию регулярно избивают розгами за то, что на уроке пения она не попадает в ноты. А Шарлотту заперли на ночь в холодном подвале за разбитое блюдце. В итоге она заболела и тоже не пошла на ярмарку.

– Какой ужас! – не выдержала Кристина, а Пушок возмущенно пискнул. Можно подумать, он что-то понимает!..

– А Хетти посадили под замок за то, что какие-то незнакомцы приехали в Адельхейм и выспрашивали о ней у старика истопника! – выпалила Тильда.

– Тилли! – возмущенно прошипела я, но подруга не могла остановиться.

– Хотя вины Хетти в том нет и быть не может. Она не знает, чем привлекла праздное внимание джентльменов – искренне надеюсь, то были джентльмены! И мисс Норридж сказала, что не выпустит её до дня совершеннолетия, считайте, обрекла на верную смерть. Вот мы и ушли оттуда. И молчать не станем. Пусть весь мир узнает о том, что творится в женском пансионе! Пусть полиция проведёт расследование и накажет виновных! Пусть эту тюрьму под названием Адельхейм закроют навсегда!

– Мы вам поможем! – воскликнула Ванесса. – Правда, друзья? Подымем все связи. К мнению отца в Литлчестере ещё прислушиваются. Джеральд, мой старший брат, адвокат. Он многое может сделать. Матушка тоже не останется в стороне.

– Она давно неодобрительно косится в сторону руководства Адельхейма, – поддержал её брат.

Парень в свитере с оленями хлопнул кулаком по столу, да так сильно, что я подумала, тот пойдёт трещинами. Посуда зазвенела, чай расплескался. Лакей бросился промокать лужицу салфеткой.

– Уилл! – упрекнула Кристина.

– А я вам говорил, что это плохая затея, – припечатал тот, обводя убийственным взглядом парней – Дьюка и поэта-художника. – Но я же больше не ваш командир, кто меня слушает!

– Я тебе объяснял, почему поехал туда. – Дьюк старался говорить спокойно, но чувствовалось, что он сдерживается, проявляя уважение к дамам и старшему товарищу. – И к тебе, Хетти, – он повернулся ко мне, – это не имело никакого отношения. Мы ужасно виноваты, что своим появлением навлекли на тебя беду, и рады, что тебе удалось выбраться. А касалось это одного нашего расследования. Нужно было проверить версию…

– Проверили? – продолжал хмуриться Уилл.

– Проверили.

– Не версия, а ерунда полная! Вы видите созданий хаоса там, где их нет и быть не может.

– Вашей вины в том нет, – отозвалась я, чувствуя ужасную неловкость. – Должно быть, старый Райдер что-то перепутал.

Или в Адельхейм приезжал кто-то ещё.

Но об этом я промолчала. Не хотелось бы, чтобы гостеприимные хозяева думали, будто у меня полно поклонников! Потому что это не так.

Ванесса ещё раз извинилась за то, что нам пришлось пережить по вине её друзей, и выразила надежду, что все наши треволнения останутся в прошлом.

– Но наши подруги всё ещё там, – напомнила Тильда, – и наша обязанность – помочь им оттуда выбраться, облегчить их страдания и обрести новый дом.

– И огромное вам спасибо за готовность помочь, – добавила я.

– Мы же пока ничего не сделали, – сказала Кристина, – и благодарить нас не за что. Но после всего, что вы рассказали, бездействие с нашей стороны я посчитаю преступлением.

– Я с вами, – поддержал её Дьюк и к нему присоединились все остальные, включая Уилла. Даже Пушок пискнул нечто неразборчивое.

И я посчитала это хорошим знаком – началом больших перемен в истории Адельхейма.

Глава 6. Вьюжный великан, или Волшебная книга

Бетти, горничная в тёмно-коричневом платье и белом накрахмаленном фартуке из тонкого полотна, провела нас наверх.

«Моя» комната оказалась размером с парадную гостиную тётушки Эмили. Несмотря на впечатляющие размеры, это была уютная спальня с разожжённым камином и двумя окнами. У одной из стен располагалась огромная кровать с пологом. У изножья стояла банкетка со множеством подушек разных размеров и расцветок. Пол укрывал пушистый ковёр. Мебель сделана из дорогого палисандра. Иными словами, всё здесь дышало богатством и удобством, хотя как-то раз я слышала, будто бароны из Литлчестера растеряли былое богатство. Надо думать, прежде они были ещё богаче.

Напомнив, чтобы я пользовалась всем, что найду, включая одежду в шкафу, Бетти оставила меня одну.

Первым делом я приняла горячую ванну и переоделась в новенькую пижаму, которую обнаружила в верхнем ящике комода. Она была сшита из добротного материала и приятно согревала тело.

Я расчёсывала волосы, сидя перед зеркалом, когда в дверь постучали.

– Кто там? – испугалась я и на всякий случай спряталась за струящийся складками полог.

– Прошу прощения, мисс. – В спальню вошла горничная. В руке у неё был саквояж. Мой саквояж! – Вам просили передать ваши вещи.

– О, благодарю! – обрадовалась я. – Какое счастье! Его нашли? Кто?

– Мистер Мердок просил передать, мисс. Кто нашёл, не могу знать. Знаю только, что он снова на ночь глядя выходил за ворота. Один. В метель. Вам ещё что-нибудь нужно, мисс?

– Нет, спасибо.

Она ушла, а я, не решаясь посмотреть, всё ли на месте, заходила по комнате, заламывая в волнении руки. Ну зачем он так? Зачем рисковал собственной жизнью ради каких-то дурацких вещей? Не побоялся ни пурги, ни голодных волков!.. Да, книги были мне дороги, но ведь жизнь человека намного дороже!

В дверь снова постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли.

– Тилли! – воскликнула я и бросилась к подруге.

– Как тебе здесь, Хетти? Здорово, правда? Я в восторге!

Тильда закружилась по комнате, раскинув руки и весело смеясь. Она успела переодеться в новый домашний костюм.

– Слушай, а ведь, если подумать, получилось даже лучше, чем мы планировали! – продолжала она, взяв в руки щётку для волос и принимаясь укладывать мне волосы. – Ну какого бы мы жениха отыскали на шумной площади? Провели бы неплохо время и расстались навсегда. Сама подумай, кто из парней приходит в Новогодье на городскую площадь в поисках будущей жены? Никто. Здесь же у тебя намного больше шансов. Столько парней – выбирай, кого хочешь! А главное, пока метель не утихнет – а прогнозы утверждают, что утихнет она нескоро, – можно как следует узнать потенциального жениха! Что скажешь? Кто тебе приглянулся? Никто? Ну ничего, там ещё двое холостяков – Джеральд и Киран. Кто-то из них обязательно окажется достойным твоего сердца.

– Тилли, перестань! – замахала я руками, чувствуя, что раскраснелась донельзя. – Если получится – я не против, но лезть в душу ни к кому не собираюсь.

– Не забывай – на кону твоя жизнь, – напомнила подруга и нечаянно дёрнула меня за прядь. – Ой, прости.

– Я помню, – приуныла я. – То-то и плохо, что метель не утихает. Так бы мы добрались до Литлчестера и леди Аурика сняла бы с меня проклятье. И влюбляться бы ни в кого не пришлось.

– Ты так говоришь, будто боишься влюбиться! – выпалила Тильда.

– Не знаю, – честно ответила я. – Насколько я помню, ужасно больно терять того, кого любишь.

– Почему сразу терять? Ты ведь ещё не обрела никого!

– Да и меня никто никогда не любил, – продолжала я. – Кроме отца, но это было так давно!..

– Я тебя люблю, моя дорогая! – Тильда расчувствовалась и обняла меня. – Жаль, моей любви недостаточно, чтобы снять с тебя проклятие.

– Леди Аурика ясно дала понять, что любовь должна быть такой, как у Кристины и её мужа.

– Ну да, я заметила, – хихикнула Тильда, снова принимаясь чесать мне волосы. – Когда вы с Дьюком ещё не пришли, они надолго задержались у цветущей веточки омелы – тут их полным-полно понавешали. Вот это любовь, да? Я тут с Бетти поболтала немного, и она сказала, что эти двое частые гости в замке и в браке уже два года, а до сих пор отлипнуть друг от друга не могут!

– Ну так это потому, что живут порознь, – предположила я. – Он в казарме, она в студенческом кампусе. Видятся редко и только по праздникам.

– Тогда им не позавидуешь, – вздохнула Тильда.

Я промолчала. До сих пор о такой любви я могла лишь читать в немногочисленных книгах, которые находила в библиотеке дядюшки Джозефа, и мечтать, мечтать… Но мечты мои были настолько расплывчаты, что я никогда толком не представляла, как будет выглядеть мой суженый, какие слова скажет, когда настанет тот самый момент признания и что я отвечу.