Читать онлайн Хрустальные осколки

© Шрайфер Крис, текст

© Катико, иллюстрация на обложке

© Lanawaay, иллюстрации.

© Адель Кучкарова, иллюстрация на форзаце

Дизайн обложки Елены Лазаревой

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

Для тех, кто не может найти себе место в жизни, кто чувствует себя лишним кусочком пазла в этом многогранном мире. Все мы – капли одного большого Океана…

Мы встретимся, и я узнаю: это ты.

И сбудутся мои надежды и мечты.

Пройду вперед без сожалений и обмана.

Что будет дальше?

Дорогой читатель!

Перевернув эту страницу, ты отправишься в плавание по ледовитому океану. Название книги говорит само за себя: здесь бьются стекла, зеркала, посуда и надежды героев. Будет больно. Автор персонажей не жалеет, как и они – друг друга.

Но не стоит воспринимать происходящее всерьез. Данная история пестрит символизмом. Автор ни к чему не призывает и ничего не пропагандирует, а просто рассказывает о конфликте двух противоположностей, играя с контрастами.

В процессе чтения ты будешь находить осколки, из которых к концу книги соберешь свой хрустальный пазл.

А пока советую заварить ромашковый или лавандовый чай. Тебя ждет увлекательная драма в пышных черно-золотых декорациях.

Крис

Глава 1

Грязный

Он очнулся на берегу, укрытый пушистыми крыльями, как белоснежным покрывалом. Горячий песок обжигал босые пятки.

Открыв глаза, небесный юноша резко закашлялся. Неужто воздух отравлен? Хлопковая рубашка до щиколоток успела прилипнуть к телу. Хотелось скинуть ее скорее и забыться в прохладе кристально чистых вод. Зной угнетал, да и во рту пересохло.

Белоснежные пески и камни окружали черные воды. Черные, словно ночное небо, лишенное серебристого светила и мерцания звезд. Но жажда не жалела юношу, изнуряла.

Он неуклюже приподнялся с раскаленной земли. Ладонь уперлась в гладкий камень, и внезапно под рукой раздался хруст. Мысли закружились вокруг скорлупы – диковинный же остров. Но стоило присмотреться к треснувшему яйцу, как небожитель, вскрикнув, отшатнулся. Находка оказалась зловещим черепом, отдаленно похожим на человеческий, только с острыми, как у зверя, клыками. Нелюди? Твари из Нижних миров?

Кошмар оживал перед глазами: причудливые камни обернулись останками существ разной формы и величины, а светлый песок оказался не чем иным, как прахом. И с каплями пота по спине пробежали ледяные мурашки.

Внезапно раздались дикие вопли. То сами души усопших пытались достучаться до юноши:

– Чистая душа, Эниан, помоги нам!

– Чистая душа, Эниан, спаси нас!

– Эни, тот самый Эни, вся надежда на тебя!

Но Эни не знал, как помочь, кроме как помолиться за их покой. Он глубоко вдохнул и сложил ладони на груди. Губы зашептали знакомые слова. Он прикрыл глаза и позволил молитве слиться с плачем темных душ.

Воображение рисовало кровью образы некогда обитавших здесь тварей: их кривые оскалы и янтарного цвета глаза. Длинные когтистые руки со скрежетом волочились по раскаленной земле. Пробирающие до костей неразборчивые голоса сливались с шарканьем ног. Жизнь бурлила кипящим котлом, пока черные сердца не перестали биться. Смерть забрала всех без исключения в свои крепкие объятия. Был ли это случайный катаклизм или спланированный акт уничтожения существ Нижних миров? Кто же создал некий остров Мертвых, Эни не знал. Теперь сушей из костей и черепов правила тишина. Никто не вечен, даже если ты способен прожить несколько тысяч лет.

Внезапные мольбы о помощи со стороны озера заставили Эни вздрогнуть. Он прислушался: то кричало живое существо. Образы клыкастых тварей расплылись. Эни прервал молитву и открыл глаза. Он поднялся и оглянулся: из черной глади тянулась вверх человеческая рука.

Ненасытная смерть потянула свои острые когти к новой жертве. Но Эни не собирался лицезреть очередную трагедию и мигом бросился спасать утопающего. Не погибать же невинному?

Он спрятал крылья за спину и уверенно нырнул в озеро. Вместе с водой в нос ударила вонь гниющей тины, и тугой ком подкатил к горлу. Но Эни продолжил плыть к тонущему человеку.

Бездыханное тело медленно опускалось на дно озера, но небожитель успел подплыть к утопающему со спины. То был мужчина, крепкий, в отличие от худощавого Эни. Он схватил незнакомца и с усилием вытолкнул себя вместе с ним на поверхность. Удерживая пострадавшего одной рукой, Эни, гребя другой, стремительно плыл в сторону берега.

Достигнув песчаной суши, Эни осторожно положил спасенного на спину и охнул, увидев до боли знакомые черты. Потемневшие от грязи красные пряди волос прилипли к бледному лицу. Черные одежды превратились в лохмотья. Дэвиан лежал перед ним неподвижно, как кукла.

– Брат! – закричал Эни и потянулся проверить пульс. Тонкие дрожащие пальцы коснулись шеи Дэвиана. Тот открыл фиалковые, с голубым отливом глаза и скривился. Наклонился и стал выкашливать грязную воду.

Освободив от мутной жидкости легкие, спасенный брат-близнец Эни медленно приходил в себя.

– Вот дерьмо! – проворчал Дэвиан и тут же оказался в теплых объятиях Эни.

Близнец нахмурился и пнул разбросанные на берегу останки тварей. Бледные кости с грохотом покатились к озеру.

– Брат, – прижался к нему Эни, едва сдерживая слезы. – Как ты оказался там? Что произошло? Я так испугался! Если я потеряю тебя, то…

– Да здесь я! Не раскисай! – перебил Дэвиан.

Эни улыбнулся. Пальцы потянулись к волосам брата, чтобы вытащить запутавшиеся в них пучки водорослей.

Дэвиан удивленно оглядел брата.

– Эни, ты не должен здесь находиться, – предостерегающе произнес он. – Это место… Эни, твои волосы почернели!

Эни оглядел свои длинные локоны и вздрогнул: серебристые пряди незаметно окрасились в цвет ночи, Тьмы. К горлу подкатила тошнота. Эни судорожно зажал рот рукой и глубоко задышал носом, надеясь успокоиться. Но это не помогло. А после его обильно вырвало черной жижей.

– Эни, ну е-мое! На хрена ты воды столько проглотил! – тряс за плечи близнеца Дэвиан. Напуганный Эни молчал. Он впервые так сильно отравился.

Каждый приступ рвоты отбирал у Эни силы. Тело юноши постепенно усыхало, теряя остатки живительной влаги.

И тогда Дэвиан нежно взял в ладони худое лицо близнеца и строго посмотрел ему в глаза:

– Эни, признай Тьму, присоединяйся ко мне! Так ты выживешь!

– Нет! – мотал головой Эни.

– Давай! Просто скажи эти гребаные слова!

– Нет!

– Упрямый придурок! Ты же так умрешь!

– Нет!

Гнев Дэвиана постепенно угасал. В глазах блестело отчаяние. Но Эни уже смирился с неизбежным. Его силы иссякли, и он мысленно прощался с любимым близнецом.

– Брат, я люблю тебя, – прошептал Эни.

Впалые щеки намокли от слез, как и губы от черной воды. Эни неспешно ловил ртом горячий воздух. Последний вдох… и в глазах потемнело. Крепкие руки брата все еще сжимали его, а уши разрывались от рева:

– Эни! Нет! Не-е-ет!

Но Эни уже не слышал его. Он собирался с улыбкой уйти в Вечную обитель[1]. Эни снова мерещились голоса тварей, но те уже не молили о спасении, как раньше. Они плакали о нем, провожая в бесконечный путь к Творцу всех миров.

Оставляя хрупкое тело позади, Эни разгадал имя создателя острова Мертвых. Его имя – Время, великий разрушитель миров[2]. Нерожденный и вечный, он несет гибель всему живому.

Белые кости преданного Свету небожителя станут недостающим фрагментом пазла, собранного на берегу острова Мертвых, и поведают правду о бренности тел заплутавшим странникам.

И теперь чистая освобожденная душа, сияя как солнце, радостно покидала неизведанный мир Тьмы и скорби. Началось долгожданное путешествие домой…

– Эниан! Эниан! – кричали его имя. – Эниан, проснитесь!

Чьи-то руки лихорадочно трясли его за плечи.

– А? – медленно открыл глаза Эни и сонно осмотрелся вокруг. – Я уже в Вечной обители?

– Если продолжишь спать на лекции мудреца, то никогда ее не достигнешь! – пробормотал рядом сидящий небожитель и толкнул Эни локтем в плечо.

– Как непочтительно! – возмущался рядом второй.

– Получил высокую должность и ведет себя как вздумается! – критиковал за спиной третий. – Никакого уважения к старшим!

– Кхе-кхе, – негромко откашлялся старец в желто-оранжевых одеждах, привлекая к себе внимание учеников. На высоком лбу красовались нарисованные белой глиной две прямые линии, пересекающиеся у переносицы, образуя острый угол – печать мудрецов. Его Светлая Милость Рави сидел в позе лотоса и терпеливо ждал, когда ученики прекратят шуметь.

Эни понадобилось несколько минут, чтобы окончательно проснуться. Он сидел на мягкой траве, как и все присутствующие, у священного водопада перед достопочтенным Рави в Мире мудрецов.

Свежий горный воздух бодрил и помогал сосредоточиться на получении сокровенных знаний из уст всеведающих старцев, а пение разноцветных птиц услаждало слух. Сами же птицы умиляли своей миниатюрностью: даже втроем они свободно умещались на ладони.

Солнце укрывало золотистыми лучами вершины величественных гор и макушки вечнозеленых деревьев, и каждый звук Мира мудрецов, будь то шелест листвы или шум водопада, гармонично переплетался в единый слог священной мантры, который мудрецы повторяли в течение всего дня.

Только не всякому небожителю позволяли прикоснуться к источнику мудрости и девственной природе. То был закрытый мир. Но Светлый Владыка – Ансиэль, заведующий всеми четырьмя уровнями Небес, договорился с достопочтенным Рави, и тот впустил юных небесных слуг вкусить древнейший плод знаний – Историю миров.

Получить знания из уст великого старца слыло большой удачей, но Эни, уснув на лекции мудреца, проявил неуважение. Угораздило ж именно сейчас! Какой позор!

Эни тяжело вздохнул, стыдливо опустив глаза на свой пустой лист бумаги. За всю лекцию горе-ученик не вывел серебряной тушью ни буквы.

Следовало бы извиниться за неподобающее поведение, и Эни растерянно склонил голову перед почтенным Рави:

– О лучший из мудрецов! Прошу простить меня за нанесенные оскорбления. Я настолько невнимателен и глуп, что недостоин вкушать нектар ваших слов.

– Довольно, – поднял правую ладонь Рави. – Ответьте, Эниан, какой из основных законов неоспорим для всех миров? Что связывает все Мироздание?

– Закон равновесия, он же – баланс, – уверенно начал отвечать Эни.

– В чем он заключается? Скорее поведай нам.

– Каждые миры были созданы для определенных существ. Верхние – для богов, мудрецов и нас – крылатых небесных духов, Средние – для людей и животных, Нижние – для созданий Тьмы. Никто не имеет права вторгаться в чужой мир и устанавливать свои порядки без полученного от Светлого и Темного Владык разрешения. Самые уязвимые из всех – люди и животные. Они смертны и не могут постоять за себя, в отличие от нас – бессмертных. Мы не стареем и не умираем от болезней, как они. Поэтому и был создан Орден хранителей, чтобы защищать человечество от незваных гостей из Нижних миров, – договорил Эни.

В ответ Его Светлая Милость кивнул и сомкнул тяжелые веки. Будучи с рождения слепыми, мудрецы могли видеть прошлое, настоящее и будущее. И это настораживало Эни, ведь от Рави ему ничего не удастся скрыть, даже крошечная мысль не ускользнет!

От напряжения затрещала голова, словно вот-вот прогремит гром.

Эни нервно сглотнул, ожидая ответа Рави.

– Все верно. А можете ли вы, Эниан, привести примеры нарушения Закона равновесия?

– В-в-война, – еле выдавил Эни. – Нападение и истребление смертных и бессмертных. Забирать чужую невинную жизнь – большой грех.

Эни не хотел поднимать тему насилия: только от упомянутого им слова перед глазами расплывались кровавые пятна.

– Кто бы говорил! – ранил слух осуждающий голос соседа. Ученики обернулись на хмурого крылатого коллегу. – У самого брат – убийца! Говорят, он признал Тьму в самом Департаменте! Тьфу! Разве может небожитель с чистым сердцем признать Тьму?

– Пожалуйста, не надо, не обсуждайте Дэйви, – тихо взмолился Эни, но остальные ученики не прислушались к нему, а, напротив, поддержали болезненную тему.

– Нет, это невозможно! – подтвердил другой ученик. – Если сердце чистое, Тьма не проникнет в него.

– Значит, он родился таким! Грязным! – высказал догадку третий. От его слов Эни стало дурно. – А они близнецы. Значит, Эниан тоже грязный!

– Грязный! Грязный! Грязный! – хором пропели небесные слуги.

– Ты недостоин находиться среди нас!

Вот она, буря! Всеобщее презрение и ненависть. Эни ощущал, как земля уходит из-под ног и он проваливается в пропасть. Чувство стыда душило его серебряной рукой, перекрыв кислород, а душевная боль коварным врагом затаилась в тени и нанесла удар в чувствительное сердце.

Эни ничем не отличался от остальных крылатых духов: такой же платиновый блондин в светлых одеждах. Но в направленных на него взглядах читалось лишь одно: «Чужой!».

Сами мудрецы пророчили его с Дэвианом явление:

«И придут они, как отражение в воде похожие. Отличат их лишь помыслы. Один надежду принесет, другой – погибель…»

Они пришли. Только Эни ничего не помнил, кроме собственного плача, а Дэвиан не издавал ни звука. Их нашли завернутыми в простыню у Золотых врат Первого уровня в солнечное затмение, когда Тьма торжествовала. Ухмыляясь, она закрыла медовое светило и лишила малышей благословения и мудрости, наслав проклятие. Их ждало вечное одиночество и истощение… Но удача в лице добросердечного небожителя им все же улыбнулась. Главнокомандующий крылатым войском Като возвращался со службы из Мира людей и не смог пройти мимо подкидышей. Он забрал их к себе и воспитал как собственных сыновей.

Попав под надежное крыло Като, Эни рос любознательным и великодушным. Он проявлял сострадание ко всем живым существам и, как опекун, стремился защищать людей от сил Тьмы. Но не видел он себя храбрым воином, ведь сил хватало лишь на утешение и молитвы. И сострадательный юноша выбрал путь милосердия. Он хотел заботиться о людях и стать их лучшим другом.

Когда Эни подрос, то вовсе перестал походить на Дэвиана. Черты лица смягчились, из-за чего юношу не раз принимали за небожительницу. Только радости ему такое сходство вовсе не приносило, а, напротив, лишало покоя.

Первое появление Эни в Академии Небес наделало немало шума. Введенный в замешательство стражник решил, что перед ним стоит юная студентка, и отказался пропускать в здание, где учились только юноши.

– Не пристало милой сестрице затмевать свет знания братьям небесным! – остановил он небожителя.

Эни засмущался и тихо протянул:

– Я-я-я не девица.

– Да как же не девица! По лицу видно!

– Но я…

– Не пущу!

Фиалковые глаза грозно засверкали, как и обнаженный клинок.

«А что мне делать? Не раздеваться же перед ним! – растерялся Эни, схватившись за голову. – Ох, какой позор!»

Но вскоре подоспевший Като не дал опуститься воспитаннику до оголения и сам решил конфликт со стражем.

На следующий же день перешептывания лишь усилились, Эни ловил на себе косые взгляды. Юноши смущались женоподобного сокурсника, а руководство не раз предлагало Эни перевестись в корпус для девушек. Но Като сумел поставить на место и самого директора Академии.

Эни ощущал себя одиноким, лишним, неправильным. С ним не общались, его сторонились. И единственным собеседником Эни был Дэвиан, который все время спал и не просыпался с тех самых пор, как Като их нашел.

Брат подрос, но его глаза так и оставались плотно закрытыми, а худощавое тело лежало в кровати неподвижно уже сотню лет. Только тихое дыхание и замедленный пульс говорили о том, что близнец жив. Никакие молитвы и целительные снадобья не могли поднять Дэвиана на ноги. Эликсиры также не оказывали целительного действия. Потому все свободное от лекций время Эни проводил в библиотеке Академии в надежде отыскать сведения о снах и проклятиях, но, к сожалению, долгие часы в царстве древних книг и свитков желаемого не принесли.

Дома Эни садился у мраморной койки Дэвиана, не переставая повторять все известные молитвы. Заканчивая шептать священные слоги, Эни всегда пристально смотрел на кукольное лицо неподвижно лежащего близнеца и плакал:

– Теплый, живой, но почему? Почему я не могу услышать твой голос? Я так хочу услышать твой голос! Братик, проснись, пожалуйста! Пожалуйста!

Из груди вырывался немой крик, а глаза слезились. Эни осторожно дотрагивался до длинных серебристых волос Дэвиана, постепенно успокаивался и ложился рядом с братом.

– Ты ведь проснешься, да? Скажи, что да! Ты же мой лучший друг, хоть и молчишь. Я люблю тебя, – шептал Эни и нежно целовал близнеца в макушку. Затем обнимал его и закрывал глаза в надежде, что завтра услышит долгожданный голос.

Но дни сменяли друг друга, затмевая лучи оставшейся надежды.

Непринятие окружающих и собственное горе рвали душу Эни на части.

Завидев как-то раз по пути к дому веселящихся в саду ровесников, он решил подойти к ним, пообщаться. Отвлечься от гнетущих мыслей о недуге брата. До боли не хватало друга, даже одного-единственного. Он мягко улыбнулся, сделал шаг навстречу, поприветствовал таких же юношей, как он. Но те лишь нахохлились:

– Не подходи к нам, ты странный.

– Мы не знаем, как к тебе обращаться. Ты парень, но почему выглядишь как девчонка? – осведомился небожитель, листая на скамье потрепанную временем книгу.

– Может, он украл чужое лицо?

Слова третьего мальчика ранили до слез. Эни не выдержал и закричал, будто накопившаяся за годы боль решила разом заявить о себе:

– Ничего я не крал! Я не выбирал родиться таким! Я ненавижу свое лицо! Ненавижу!

Одной ночью Эни решил добавить своей внешности недостающей мужественности. Он притворился спящим и стал ждать, когда Като спустится в Мир людей. И стоило опекуну оставить юношу одного, тот успел прокрасться в отчую комнату и достать из тайника спрятанное оружие. Эни вынул из ножен золотой клинок Солнца и дрожащей рукой приставил острие к лицу.

Рука, держащая клинок, предательски затряслась. Холодное лезвие неуклюже прошлось по щекам, оставив порезы. Кровь обагрила лицо, смешалась со слезами. И стало до тошноты тоскливо, одиноко. Боль не торопясь расползалась по венам, поглощая остатки душевного света. Насытившись сполна, она оставила отчаянного юношу, опустошила, вывернула наизнанку. Хотелось умереть, но жил ли он?

– Эни! Эни, что ты делаешь! – раздался крик Като за спиной.

Эни выронил клинок и разрыдался снова, прикрыв окровавленное лицо руками. Лезвие ударилось о мраморную плитку с таким грохотом, что заставило сердце подпрыгнуть.

Ожидая наказания, Эни съежился и задрожал. Но Като обнял его, вернув утраченный свет разума, будто отчаявшийся воспитанник не успел провиниться.

– Я здесь. Я рядом. Все хорошо, мой мальчик, мой сын, – успокаивал он.

Эни не хватало исцеляющих душу слов. Он хотел бы слышать их каждый солнечный день. Такие простые и бесценные: «Я здесь. Я рядом…»

В теплых отцовских объятиях Эни ощущал себя нужным, живым. Хотелось дышать, летать и в тысячный раз пытаться разбудить Дэвиана.

– Чем так провинилось твое лицо? За что ты так с собой? – задал вопрос Като.

– Я… Я не такой, как они. Почему я не такой? Творец ошибся со мной? – ответил Эни, глотая слезы.

– Эни… – вздохнул Като, осторожно отстраняясь. – Творец никогда не ошибается.

– Тогда почему я такой? – поднял заплаканные глаза воспитанник. – Почему никто не хочет играть со мной, общаться? Я как уродец какой-то!

– Эни, у тебя мягкое сердце, поэтому ты и на лицо такой нежный. Тебя лепили с любовью.

Хотелось рассмеяться, но Эни не умел.

– Не слушай никого, кроме меня и своего сердца. Зачем тебе быть как все эти крылатые себялюбцы? Они глупцы, Эни, раз не могут разглядеть такую же душу в другом теле! Мы все – одно целое. Капли одного большого Океана, понимаешь?

Эни попытался сделать вид, что понимает.

– И небесные слуги, и боги, и смертные, и творения Тьмы – мы все одно. У каждого из нас есть душа. Она как искра.

– Как искра, – повторил Эни, шмыгнув носом.

– Но у каждой искры есть свой цвет и свой путь. Мы – небесные слуги. Мы направляем смертных к Свету, оберегаем их от Тьмы. А у темных свои задачи. И у богов тоже полно забот. Но все мы – искры, и у нас есть общий дом. Вечная обитель.

– А как попасть в этот общий дом, Вечную обитель? Что это за место? – поинтересовался он.

– Говорят, это Царство Знания и Блаженства – дом изначального Творца всего живого и создателя всех миров. Но чтобы оказаться там, каждому следует выполнять свой долг и жить по совести. Сохранять чистоту души, тела, мыслей и речи на протяжении всей жизни. Не сомневаюсь, что ты попадешь туда, мой мальчик. Ты чист и благословлен, – улыбнувшись, ответил Като.

– Тогда я хочу вернуться домой! И чтобы мы трое попали в Вечную обитель! – воскликнул Эни.

– Обязательно попадем. Но пообещай мне, Эни, дорогой мой, что больше не будешь причинять себе боль! Наши небесные тела не так просто получить! Это редкость и большая удача. Цени свое тело, свою жизнь и не давай трудностям сломать тебя, никому не позволяй погасить свет твоей души. И не сходи с пути Света.

– Я никогда не сойду с него! Обещаю!

На лице Като заиграла одобряющая улыбка.

– Знаю, Эни. А теперь пойдем к Его Целительству Аскле. Ты же не будешь ходить со шрамами до конца времен?

– Нет! Не хочу ходить со шрамами…

– И волосы твои подстрижем, хочешь?

– Да!

Эни очнулся от мучительных воспоминаний. Он давно окончил Академию Небес, став небесным слугой, как и хотел. Даже Дэвиана удалось привести в чувства, исцелить! Он жив. Старания уже оставившего тело полубога иллюзии и забвения – Ниро пробудили Дэвиана. Божественный друг помог, исполнил мечту всей жизни Эни, но успел предать его, трусливо сбежав в Ад. Тот день Эни бы сам стер из памяти. И повернул последующие годы вспять, будь на то его воля.

И сам Дэвиан избрал иной путь. Он признал Тьму и совершил преступление, о котором Эни хотел бы молчать вечность, а после сбежал. Последний раз его видели среди людей. Он скрывался от небесных и огненных стражей. Эни горячо скучал по брату, но спуститься к смертным не мог: не разрешало начальство.

Эни глубоко вздохнул и прислушался: небесные коллеги все еще перемывали его хрупкие косточки, а Рави сидел в позе лотоса и качал головой.

– Если вы продолжите и дальше обсуждать Эниана, то разделите между собой его горькую участь, – улыбнулся мудрец.

Небесные служащие резко замолчали и в страхе упали в поклоне перед Рави. В знак одобрения он поднял ладонь и сверкнул слепыми глазами.

– Вы усвоили свои уроки. Я отпускаю вас. А ты, Эниан, останься, – закончил он лекцию.

Как только крылатые служащие скрылись за пределами врат, Рави жестом подозвал Эни присесть поближе. Он коснулся указательным пальцем межбровья ученика и закрыл глаза.

– Вижу я, великая ты душа. Редкая. Войдешь в Историю миров, прославишься. Но запутался ты. Не принимаешь себя, не видишь. А гаснущее солнце не может светить другим, – молвил Рави.

Глаза Эни удивленно расширились.

– О лучший из мудрецов! Как такой неудачливый небесный слуга, как я, войдет в Историю миров? Я не брат, сражаться не умею. Это он легендарный Воин Света и Четвертый хранитель, а я… – оправдывался Эни.

– Чтобы стать великим, не обязательно размахивать клинком, – мягко прервал его Рави.

Эни хлопал глазами, ощущая себя глупцом.

– Слушай меня внимательно, Эниан! Всегда держи свой ум в узде. Не позволяй ему бежать диким конем.

Мудрец продолжал говорить загадками, но Эни старательно изображал понимающего ученика.

– Сохраняй чистоту. Чистоту тела, ума и речи.

Эни кивнул.

– Что бы ты ни увидел, ни понял, знай свое место! – продолжал наставлять Рави. – Учитель Риши оставил тебе последнюю подсказку через сон. Истолкуй правильно, что увидел. Что самое важное во сне? Вспомни все, что говорил тебе Учитель.

– Что значит «последнюю», великий Рави? – занервничал Эни.

– Наше время вышло, Эниан. Ступай.

Эни смиренно поклонился, поблагодарив мудреца за наставления. Но от слов Рави на душе остался осадок, и сама интуиция шептала о приближении беды.

Вернувшись к Золотым вратам Первого уровня Небес, Эни заметил знакомую светлую фигуру. Он подошел поближе и тут же ощутил на себе задумчивый взгляд.

– Като? – удивился Эни.

Опекун молча схватил воспитанника за запястье и спустился с ним по воздушному коридору к людям. Горный воздух бодрил, как и прежде. Розовато-золотистые лучи нежно касались величественных вершин. Безмятежность манила, зазывая остановиться и встретить рассвет, но в груди стало на редкость тревожно и холодно.

– Като, что происходит? Почему мы… – обеспокоенно взглянул Эни на опекуна.

– Я не должен тебе это показывать, но… Посмотри вперед, – сухо произнес Като.

От увиденного Эни затрясся. Он прикрыл рот дрожащей рукой, отказываясь верить в происходящее. Заметив его реакцию, Като сочувствующе обнял воспитанника.

Эни сразу узнал это место – любимую деревню у подножия Святой горы. Они с Дэвианом нередко посещали ее. Последний раз он был там два года назад, перед тем как на них с братом напали огненные охотники. А после он и не помнил ничего.

В Горной деревне располагался ашрам – обитель мудреца, великого Риши. Он единственный спустился к людям поделиться сокровенными знаниями о душе и мире. Близнецы почитали наставника Риши как второго отца. Но теперь Эни не мог взглянуть на священное и родное место без боли – прямо сейчас Горная деревня была объята пламенем устрашающего цвета. Цвета крови…

Глава 2

Горячий

Эни и Като спустились к подножию гор. Кровавое пламя вздымалось яркой стеной, жадно поглощая деревянные постройки и древнюю святыню. На его фоне отчетливо виднелись три фигуры: женщина с короткой стрижкой, пытавшаяся успокоить плачущего ребенка, и мужчина, записывающий что-то в блокноте. Эни приветственно поклонился двум небесным защитникам из Ордена хранителей, а затем бросился обнимать мальчика:

– Садхир. Садхир, все хорошо. Мы здесь. Никто тебя не обидит.

Но Садхир продолжал молчать. Трагедия глубоко ранила маленькое сердце.

– Кхе-кхе, – откашлялся кудрявый хранитель. – Первый, я бы хотел переговорить с тобой и Третьей.

Первый – так другие хранители обращались к Като. Хранители называли друг друга порядковыми номерами, как было принято с момента основания Ордена. Эни знал только Като и Дэвиана – Первого и Четвертого, с остальными же небесными защитниками он не общался.

– Да, Второй, – кивнул Като и позвал Третью.

Хранители отошли в сторону, оставив Эни наедине с выжившим ребенком. Садхир все еще дрожал, а большие карие глаза блестели от слез. Эни опустился на одно колено и ласково посмотрел на мальчика:

– Я понимаю, ты очень напуган. Тебе страшно, и мы все переживаем за тебя.

Садхир поднял заплаканные глаза и посмотрел на Эни:

– Правда?

– Да, маленький братец. Но нам нужна твоя помощь. Без тебя мы не поймаем злых людей, которые сотворили такое.

По одному цвету и высоте пламени стало ясно: пожар устроили далеко не люди, а твари из Нижних миров. И стоило одной мысли о встрече с дикими и опасными огненосцами прокрасться в голову, как по спине пробежали мурашки. При человеке Эни предпочел умолчать о темной природе злоумышленников, дабы не пошатнуть и так неустойчивый ум.

– Расскажи мне, что произошло? Что ты видел? Что с Учителем? – поинтересовался Эни.

Садхир опустил голову и задрожал еще сильнее.

– Вчера рано утром Учитель запретил нам пить и есть после захода солнца и попросил передать это остальным жителям деревни. Он предупредил о большой красной луне ночью и сказал, что воду из озера набирать нельзя. Нельзя даже умываться ею. Что-то произойдет с водой в озере, что-то плохое… – Садхир шмыгнул носом. – А потом Учитель позвал меня и приказал бежать из деревни этим вечером. Он очень настаивал, чтобы я не возвращался до утра.

– Ты пил воду в тот день? – спросил Эни.

– Нет. Когда взошла большая красная луна, я прятался в пещере и никуда не выходил. Я не пил воду весь день, даже не прикасался к ней и не ел ни крошки, – ответил Садхир.

Эни задумчиво нахмурил брови.

– Когда я утром вернулся в деревню, то увидел яркий красный свет. Повсюду огонь! Все горело! Я испугался и убежал в город за помощью. Там я встретил дяденьку в белом, и мы вместе поднялись на гору. Потом к нам подошли другие люди в белом.

– А что с Учителем, Садхир?

– У-у-учитель сказал мне, что за ним придут и он вернется домой. Кто-то важный придет. Начнется новый цикл.

Эни ощутил резкую боль в груди, будто кол вонзили в сердце и провернули несколько раз, расширяя дыру, пустоту. И в ушах слова Рави зазвенели погребальным колоколом: «Учитель Риши оставил тебе последнюю подсказку».

«Учитель! – мысленно воскликнул он. – О нет! Учитель!»

Риши научил Дэвиана управлять гневом и справляться с другими зависимостями, а Эни – контролировать ум и чувства. И теперь ученик не желал осознавать, что больше не услышит наставлений дорогого Учителя. Его сморщенная от старости рука вела по жизни к Свету, к чистоте. А теперь Эни ощущал себя потерянным во мраке невежества.

Великий Риши, скорее всего, вознесся в Вечную обитель, но Эни не был уверен, что последует за ним, ведь мягкое сердце еще не очистилось от обид и приняло на себя тяжелый удар, став вновь грязным, как вода в горном озере во время кровавого полнолуния. Эни глубоко вздохнул и вновь обратил взгляд на смуглого ребенка. Юный ученик выжил только благодаря своей преданности и послушанию. В итоге Садхир остался не только без Учителя, но и без какой-либо поддержки старших. Мальчик нуждался в помощи. Эни искренне жалел, что не может стать его небесным защитником.

– Послушай меня внимательно, как старшего братца! – обратился он к Садхиру, и тот понимающе кивнул. – Сейчас я не могу позаботиться о тебе, но обещаю, что найду способ помочь. Пообещай мне, младший братец, что сохранишь все знания, какие передал тебе Учитель, и поделишься ими с остальными. Прошу тебя, сделай это! Я вверяю тебе это право от Его лица! Обещай мне.

– Обещаю, братец Эниан.

– Пообещай мне, что будешь помнить наставления Учителя и следовать им до конца своих дней. Обещай мне.

– Обещаю, братец Эниан.

Услышав уверенность в словах Садхира, Эни мягко улыбнулся: у человечества еще остался шанс приблизиться к сокровенным знаниям. Хоть Учитель больше не появится в этом мире, но навсегда останется в сердцах любимых учеников. С надеждой в душе Эни поцеловал Садхира в макушку и подошел вместе с ним к хранителям, обсуждающим что-то в стороне.

– Садхир мне все рассказал, – заявил он. – Позаботьтесь о нем, пожалуйста. Прошу вас как помощник Его Святейшества Аэлии.

В ответ Второй одобряюще кивнул, а Третья нежно взяла мальчика за руку. Все трое отправились в город.

– Като, я… – начал Эни, но опекун перебил его:

– Ты ведь не думаешь, что я привел тебя сюда только для того, чтобы успокоить ребенка?

Внезапно сзади чьи-то крепкие руки закрыли Эни глаза. Он дотронулся до длинных пальцев и, узнав их хозяина, мягко улыбнулся:

– Братец!

Близнецы тепло обняли друг друга. Небесная семья снова воссоединилась, но счастливая улыбка быстро сошла с лица Эни. Рана от тоски по Учителю была еще свежа. Он прижался к брату и сдержанно произнес:

– Брат, наш Учитель… Его больше нет. И деревня, эти люди, они все…

– Я знаю, Эни. Но я не могу сейчас скорбеть вместе с тобой, – отрезал Дэвиан и похлопал близнеца по спине. – Меня назначили помогать хранителям, а на службе нет места эмоциям, только холодный ум. И ты тоже должен быть сильным. Понимаешь?

– Это значит… что тебя восстановят? – Эни с надеждой взглянул на брата.

– Не совсем, – вздохнул Дэвиан и добавил: – Эни, роднуля, мне надо работать. Не обижайся, но я обязан помочь Като с делом.

Эни кивнул и выпустил брата из объятий.

Серьезный и сосредоточенный Дэвиан, освободившись, сразу занялся проблемой кровавого пожара. Он подошел к накрытым телам и поднял ткань. Труп лысого мужчины неестественно скрючило. Несчастный лежал на боку, его глаза были пусты, а рот широко открыт. Вены на лице вздулись, а изо рта текла густая черная жидкость.

Эни оцепенел. Зловещий пазл из черной крови на фоне алого пламени сложился. Недавний кошмар снова обездвижил, схватил за горло. Худые ноги подкосились, а перед глазами промелькнул портрет женщины. В ее каштановых локонах путались снежинки, а взгляд застилала пелена тумана. Капли черной крови блестели на тонких губах. Она кричала, звала на помощь.

«Нет! Я не хочу это вспоминать!» – Эни помотал головой.

Нежные оттенки рассвета начали темнеть. Ее смерть – это не все, о чем он так отчаянно желал забыть…

В ту зимнюю ночь Эни тайно сбежал к людям через Зеркало путешествий. Золотой артефакт директора Аэлии как раз позволял незаметно спуститься в Средний мир. Его Святейшество задерживался на позднем собрании Небесного совета, и непослушный подчиненный решил не упускать возможность увидеть лучшего друга. Предвкушение долгожданной встречи и подтолкнуло Эни нарушить одно из правил Небес – не покидать пределы Первого уровня без особого разрешения. И он вошел в сияющий портал.

Вскоре Эни уже стоял перед маленьким Ниро. Падший полубог иллюзии и забвения удачно переродился человеком в любящей семье, и теперь могущественный ранее синевласый парень сладко спал в колыбели в теле младенца. В прошлой жизни Ниро стирал память умершим, чтобы те безболезненно принимали новые воплощения, изучал редкие проклятия, развеивал древние иллюзии, мечтал создать что-то прекрасное и вечное, а Эни вдохновлял и поддерживал любые начинания лучшего друга. Именно Ниро поспособствовал пробуждению Дэвиана, и потому благодарность за возвращение брата к жизни тысячелетиями теплилась в душе Эни. И при первой же возможности он явился одарить Ниро благословением.

Эни осторожно взял младенца на руки. Нежная кожа приятно пахла молоком. Тот открыл бледно-голубые глаза, большие, как хрустальные блюдца, и стал внимательно рассматривать гостя.

– Ты проживешь долго и счастливо в любви, а в конце жизни благополучно вернешься на Райские острова Мира богов. Твои божественные родители очень скучают по тебе, – полушепотом произнес он и поцеловал малыша в макушку.

Но только Эни собрался вернуть Ниро в кроватку, как услышал всхлип:

– Его Темнейшество тоже скучает по тебе, дорогой Сапфир!

В детской вдруг стало невыносимо жарко, отчего малыш громко заплакал.

– Все хорошо, я с тобой, – пытался успокоить его Эни. Но небожителя самого начало потряхивать, ведь кто-то назвал настоящее имя Ниро – Сапфир.

Интуиция подсказывала бежать.

Эни обернулся и заметил высокую тень в углу комнаты. Существо неторопливо приближалось к нему, и деревянный пол заскрипел под тяжелыми шагами.

– Ну и грязища! Здесь, что, не убирались месяц? Крошки, волосы повсюду… Меня сейчас вырвет! – ворчала тень.

Эни молча хлопал глазами.

– Неужели так трудно взять тряпку и протереть пол? Надо было отрубить лентяйке руки, все равно не умела ими пользоваться.

Эни вздрогнул. Мысли о смерти матери Ниро вызывали тошноту.

Стоило бежать отсюда, и как можно скорее. Эни собрался скрыться через окно, но не успел и глазом моргнуть, как огненные толстые веревки обвились вокруг его шеи. Загадочная тень преобразилась в фигуру мужчины, на широких плечах которого вспыхнуло алое пламя.

Сердце забилось в бешеном ритме.

«Огненосец!» – догадался Эни.

Небожитель судорожно пытался освободиться от огненного шнура, но лишь обжег кончики пальцев. Огненный охотник, усмехаясь, резко потянул за конец веревки. Эни не удержал равновесия и повалился на спину, крепко прижимая к груди плачущего Ниро.

На свою беду, крылатый пленник невольно оказался у ног опасного существа Нижних миров. Он не мог пошевелиться: страх сковал тело, пока младенец на руках продолжал кричать во все горло.

Огненосец склонился над Эни. Образ незнакомца оказался пугающим и в то же время загадочным. Капюшон скрывал смуглое лицо, а из-под плотной ткани выбивались черные пряди.

– Отпусти его, – прошептал он.

– Нет, – помотал головой Эни. – Я не отдам вам Ниро.

Пухлые губы расплылись в коварной ухмылке:

– А ты что, его небесный защитник?

– Да! – отрезал Эни, далекий от героизма.

– Надо же! – фыркнул огненосец. И затем указал на Ниро. – Только я бы хотел… познакомиться с тобой наедине.

– Нет! – воскликнул Эни, прижимая лучшего друга к груди.

– Мне нельзя говорить «нет»! – прошипел враг и начал вырывать ребенка из объятий небожителя.

Огненосец забрал голосящего малыша к себе на руки. Эни же попытался подняться, но хрупкое тело почти не слушалось хозяина.

– Да не буду я тебя есть, прекрати орать! – успокаивал его огненный гость. – Я даже простил тебе все, Сапфир. Самое худшее ведь уже случилось – ты теперь жалкий смертный и не сможешь помешать моим планам.

Беспокойство за друга сводило с ума. Эни дергался, как пойманная в сеть рыба, но, вопреки зловещим ожиданиям, огненный гость начал медленно качать Ниро на руках. Эни хлопал глазами, пока крепкие руки мягко поднимали и опускали младенца. Проявление отцовской заботы никак не сочеталось с угрожающими языками пламени на плечах. Увиденное казалось немыслимым представлением. Вскоре Ниро сладко уснул, и огненный гость бережно уложил его в кроватку. Эни облегченно вздохнул: другу не грозит опасность. И, на мгновение расслабившись, он понадеялся на благополучный исход и для себя. Может, и его незнакомец отпустит?

Но тот вернулся к Эни и силой поднял его с помощью веревки, как непослушного питомца.

– Итак, белокрылый, на чем мы остановились? – произнес он и резко стянул с пленника капюшон. И дикая улыбка растянулась на наглом лице. – Мы остановились на перекусе. Я как раз предпочитаю обезжиренное мясо.

Его слова застряли в голове занозами. Эни не хотел верить услышанному, ведь в его планы никак не входило становиться чьим-то ужином.

– Нет. Пожалуйста, нет, – стал умолять он.

– Да.

Он схватил Эни за гладкий подбородок и потянул на себя. Огненная веревка полностью обездвижила пленника. Он ощущал себя мотыльком в паутине. Длинные черные когти скользили по лицу, покалывая кожу и внушая ужас. Кинжально-острые, они с легкостью разорвали бы любого на части. От одного вида истерика накрывала Эни, точно цунами.

Он задрожал, сдерживая слезы. С губ сорвалась робкая мольба:

– Прошу, отпустите меня. Я должен вернуться на Небеса. Меня будут искать.

Но огненный охотник лишь рассмеялся:

– Мне плевать.

Его внимание почему-то привлекла серебряная сережка Эни с тремя свисающими кристаллами хрусталя, и незнакомец с интересом тронул ее. Прозрачный камень походил на льдинки, приятно холодил кожу. Эни с теплом на сердце носил подарок далекого друга, но в минуты нарастающего ужаса был готов сорвать с себя украшение, избавиться от него. Он отчаянно потянулся за последнюю ниточку надежды и сказал:

– Я невкусный.

Огненосец резко вдохнул запах небожителя:

– Мирра и сандал.

– Правда, я невкусный. Одни кости. Вам не понравится.

Постепенно веревка на шее и плечах ослабла, сползла вниз. Эни было обрадовался, только свобода обернулась диким оскалом.

Крепкие руки сорвали с мантии застежку, а затем и пуговицы на вороте, обнажив ключицы. Эни не успел и взвизгнуть, как клыки вонзились в шею. Кровь брызнула на лицо, и слезы хлынули из глаз.

Хищник кусал его жадно и злобно, словно всю жизнь скитался голодным. Горячая слюна стекала на оставленные раны, обжигая. Чернота застилала глаза Эни, и бессилие кружило голову. Он мысленно прощался с жизнью и родными, просил прощения у брата за никчемность и неумение сражаться. Он уже смирился с гибелью, как хищник на мгновение остановился и тихо произнес:

– Не могу. Я не могу.

Эни едва не потерял сознание от шока, но раздавшийся за спиной хриплый голос окрылил и затянул оставленные клыками раны:

– Можешь! Продолжай! Приятного аппетита, тварь!

Огненосец резко отстранился, потеряв интерес к пленнику. Бархатный голос зазвучал угрожающе:

– Т-ты!

– Мог бы не выпендриваться, красавчик! Тебя за километр видно.

И Дэвиан тоже выглядел ярко. Глянец кожаного плаща ослеплял, а внушительная платформа на ботинках добавляла пару десятков сантиметров. Красная прядь неряшливо закрывала левый глаз.

Родной облик обрадовал Эни, чего не сказать о красных пятнах на шее. Братского проклятия никак не миновать. Каждая рана и царапина отражались на близнецах, как на зеркальной поверхности. Одна судьба, одна жизнь, одна смерть.

– Прости, брат, – виновато вздохнул Эни. Когда-нибудь он обязательно научится защищаться, и никто больше не причинит вреда близнецам.

Тем временем хищник стал выплевывать сгустки крови, кривясь, будто напился горькой настойки.

Откровенная неприязнь лишь позабавила Дэвиана. Он расхохотался, размахивая серебряным клинком Луны, позаимствованным у своей подруги.

– Дэви-ан! – прорычал огненосец, и стены задрожали.

– Скучал по мне? – улыбнулся близнец, уверенно приближаясь.

– Конечно, я скучал! Особенно мой клинок! Как же сильно он тосковал по тебе!

Огненосец оскалился. Его пламя разгорелось до самого потолка, охватив большую часть комнаты, а в правой руке зловеще блеснул золотой клинок Солнца.

Глаза Эни расширились от ужаса: он никогда не встречал прежде настолько сильного существа из Нижних миров. Но Дэвиан появился вовремя. Он выкрикнул:

– Эни, беги! Хватай мелкого и бабу. Она на первом этаже, вроде еще живая.

– Еще живая, да! – подтвердил огненосец, готовый напасть.

– Беги, я сказал! Сейчас будет жарко!

Между двумя темными душами разгоралась нешуточная битва. Пока близнец отвлекал внимание хищника, тот, будто специально, ослабил веревки и позволил Эни высвободиться. Он поднялся на ноги, выхватил Ниро из кроватки и выскочил с ним из комнаты.

Спустившись на первый этаж дома, Эни принялся искать мать ребенка. Та лежала на кухне без сознания: ее вьющиеся каштановые пряди прикрывали бледное лицо, а домашнее синее платье задралось, обнажив бедра. Но Эни не испытывал ни капли вожделения, глядя на полураздетых женщин. Он видел в них только сестер и матерей, а в мужчинах – братьев и отцов. Помыслы небесного слуги всегда были чисты.

Обеспокоенный взгляд зацепился за надкусанное яблоко, выскользнувшее из нежных женских рук. Мякоть медового плода почернела, а темно-красная кожура выглядела дурным предзнаменованием.

Эни не стал медлить. Он мягко положил спящего Ниро на пол и снял с себя запачканную кровью мантию. Оставшись в тонких хлопковых одеждах, он укутал мантией беззащитную женщину. Следом Эни осторожно закинул ее на не задетое укусами плечо, вновь взял малыша и выбежал с ними на улицу в поисках укрытия.

Морозный воздух ударил в ноздри и разбудил Ниро. Подгоняемые ветром снежинки врезались в глаза, точно мушки, путались в растрепанной косе. Эни едва держался на ногах, но никогда прежде холод не казался ему столь приятным. Следы от укусов еще напоминали о себе жжением, но небесный слуга насильно отогнал мысли о случившемся и сосредоточился на поиске. На ум Эни пришла лишь церковь: только в святом, намоленном месте гости из Нижних миров не представляли опасности ни для людей, ни для небесных слуг.

Он прикрыл глаза и с благоговением представил украшенный алтарь, разноцветные витражи, иллюстрирующие священные тексты. До ушей доносилось чистое пение детского хора, и пахло родной миррой. В груди разливались нежность и благодать. Светлые энергии вскоре и привели Эни к местной церкви. Он было обрадовался, что защитит мать и малыша от темных сил, но его ожидания треснули, как те самые воображаемые витражи.

Стоило Эни приблизиться к дверям святилища, как мать Ниро очнулась, и только один ее вид заставил небожителя вздрогнуть.

Зрачки глаз женщины побелели, а лицо покрылось черной паутиной вен.

– Милая леди, что произошло? Он обидел вас? – обратился к ней Эни. Он бережно коснулся плеча шатенки, другой рукой продолжая удерживать маленького друга. Эни пытался достучаться до нее.

Но в ответ мать Ниро дико закричала и оттолкнула его, а затем издала нечеловеческий рык. Сбросила мантию и широко разинула рот, готовясь проглотить собственного сына, чем до слез напугала его. Эни еще крепче прижал к себе Ниро, а одержимую тем временем скрючило от боли. Неожиданно ее вырвало черной водой. Затем еще. И еще. Сердце небожителя разрывалось. Эни желал спасти несчастную, но он не знал как. Женщина же продолжала мучиться, ее тело иссыхало на глазах, а кожа побледнела и обтянула кости. Вскоре она стала походить на мумию. Последний вдох… и женщина замертво упала в снег. Эни попытался нащупать дрожащей рукой пульс и замер. Он осознал страшное: Ниро остался без матери. Одинокая слеза скатилась по щеке. Эни сложил ладони на груди и помолился за душу несчастной:

– Спи, прекрасная душа, да простят Небеса грехи твои, и откроются тебе врата в Вечную обитель.

Он накрыл усопшую мантией, а сам топтался на месте, пока метель кружила тревожные мысли.

Теперь у Ниро остался только Эни. О каких-либо близких родственниках малыша небесный слуга ничего не знал, ибо в архиве «Воплотившихся в человеческом теле душ» он нашел только адрес, где на тот момент проживали будущие родители Ниро, и краткие сведения о них. Но Эни плохо запоминал имена и не планировал знакомиться с людьми.

Пока он пытался прийти в себя, Ниро расплакался сильнее. Эни начал утешать его, покачивая, но младенец не умолкал. Личико обрело мраморный узор, пальчики похолодели.

– О творец, создатель, как же я глуп! – отругал себя Эни.

Церковь, как и любое другое святое место, служила барьером от темных сил. Но Эни держал в своих руках человеческого младенца, нуждающегося в материнской любви и тепле. Малыш сам о себе не позаботится, и, если не найти ему подходящих родителей, тот погибнет от голода и холода.

Эни вернулся в жилой квартал. Снег хрустел, обжигая босые стопы.

Он представил, как передает улыбающегося друга благочестивым родителям и нежные материнские руки прижимают малыша к груди.

Интуиция звала повернуть направо. Эни зашел в переулок с говорящим названием Надежды и остановился перед первым двухэтажным домом из коричневого кирпича.

– Уверен, мы на месте. Я это чувствую. Здесь живет твоя новая семья, мой друг! – с улыбкой произнес Эни.

Но он не мог так просто посреди ночи зайти в дом и отдать чужого младенца спящим хозяевам. Требовалось как-то привлечь их внимание.

Эни, в отличие от родного брата, не обладал хитростью и изобретательностью. Единственное, до чего он додумался, – разбить оконное стекло и этим разбудить жильцов. Эни аккуратно положил Ниро у порога, затем подошел к боковому окну и разорвал левый рукав рубашки. После он обмотал ею правый кулак, глубоко выдохнул и приготовился. Собравшись с духом, Эни в прыжке ударил кулаком по стеклу, и крупные осколки с оглушительным звоном разлетелись в разные стороны. К счастью, он успел вовремя увернуться и поранил только костяшки пальцев.

Эни забежал за угол дома и стал выжидать. Через несколько минут дверь распахнулась, и на улицу выбежал высокий широкоплечий брюнет в наполовину застегнутой зимней куртке. Увидев разбитое окно, он громко выругался, но, заметив на пороге плачущего младенца в пижаме, успокоился и наклонился, чтобы взять его на руки. Вскоре следом за незнакомцем из дома выскочила одетая в пуховик молодая светловолосая женщина приятной внешности. Эни заметил у нее выпирающий из-под куртки животик – значит, у Ниро скоро появится братик или сестричка. Блондинка забрала у мужа ребенка, и все вместе они вернулись в дом.

Эни напоследок обратил внимание, как бережно та прижимала к груди малыша, и улыбнулся. И со спокойной душой сложил ладони вместе, благословляя новых родителей Ниро.

Приятное тепло медленно разрасталось в груди, позволяя Эни на время забыть о пережитом: укусах хищника из Нижних миров и одержимой злым духом несчастной женщине, умершей в муках.

И стоило начать ярко светиться от счастья, как жгучая боль резко пронзила целое плечо. Багровый поток хлынул из появившегося пореза и мигом окрасил полупрозрачную ткань. Эни сжал зубы, пытаясь стерпеть невидимый удар.

Он присел на замершую землю и стал разрывать низ рубашки, чтобы перевязать кровоточащую рану. Капли стекали по худощавой руке, беззвучно соприкасаясь с искрящимся от лунного света снегом.

Остановив кровь, Эни замедлился и с досадой вздохнул: Дэвиан снова ранен.

Не дожидаясь следующего удара, он вспорхнул за братом, надеясь прекратить смертельную битву двух черных душ, пока не стало слишком поздно.

Он вновь очутился в объятом пламенем доме. От такого едкого дыма обычные люди сразу бы задохнулись, а их тела мгновенно поглотил огонь, но Эни был бессмертным, хотя даже его сотканное из небесных энергий тело едва выдерживало столь высокие температуры. Он старался не вдыхать ядовитый дым и не касаться босыми стопами горящего пола. Тем временем пожар уже поглотил некогда жилые комнаты, еще час назад наполненные уютом. Эни стал взволнованно искать в языках пламени Дэвиана, игнорируя головокружение и одышку.

– Не сейчас! Я должен найти брата! – подбадривал себя он.

Дэвиан сражался где-то рядом, и вскоре Эни нашел близнеца.

Дэвиан находился в приподнятом настроении и наслаждался битвой с огненным противником. Эни пришлось силой оттаскивать брата за широкие плечи от уже почти пораженного врага.

– Брат, остановись! Хватит! – умолял Эни.

– Да мы уже закончили. Правда, красавчик? – рассмеялся Дэвиан, подмигнув раненому огненосцу. – Теперь до конца дней маску не снимешь!

– Она тебе этого не простит, – прошипел тот. – Ты перешел черту, ублюдок!

Он сидел на коленях, закрывая ладонями рассеченное клинком лицо. Капли крови стекали по изящным пальцам на горящий пол. В какой-то момент Эни сжалился над несчастным созданием Тьмы.

Но Дэвиан резко схватил Эни за руку, продолжая издеваться над противником:

– Это ты перешел черту! Нехрен нападать на нас. В следующий раз выбью тебе зубы.

– Следующего раза для тебя не будет, Дэви-ан.

– Угрожаешь мне, да?

Эни ощущал себя лишним. Ему так и хотелось закричать: «Брат, я здесь!»

– Я с наслаждением выкурю твои сигареты, когда тебя не станет.

– Так чего ждать-то? – усмехнулся он и полез в карман. Пачка полетела в сторону раненого, врезавшись ему в голову. – Угощайся!

– Подонок…

– Брат, ты закончил! – Эни не вытерпел и все же влез в их содержательную беседу. Он еле стоял на ногах, голова кружилась, а в глазах начало темнеть.

– Да, Эни, пойдем, – улыбнулся Дэвиан и подхватил на руки теряющего сознание близнеца. – Чао!

– А с тобой, Эни-ан, я не закончил, – прошипел огненосец, издевательски растягивая его имя. – И мы обязательно встретимся. Мы встретимся.

Его слова отразились зловещим эхом. Приближаясь с братом к окну, Эни уверял себя, что отныне будет осторожнее и ни при каких обстоятельствах не спустится к людям один, особенно ночью.

Огненосец расхохотался, еще сильнее разжигая вокруг себя огонь. Вскоре смех перетек в истерические вопли, и пламя полностью накрыло своего хозяина…

– Эни! Ты чего раскис? – уставился на брата Дэвиан.

– Прости, что привел тебя сюда. Не надо было… – Като покачал головой.

– Я в порядке, – проронил Эни, прогоняя воспоминания, но шея снова зачесалась от укусов, будто все произошло еще вчера. – Просто…

– Что просто?

– Им сейчас очень больно, брат. Я хотел бы помолиться за их души, – выкрутился Эни.

– Окей. Не будем мешать, – согласился Дэвиан и отошел с Като, оставив Эни возле накрытых тел.

Эни до крови прикусил губу и сжал кулаки, сосредоточившись на чужой боли. Душераздирающие крики и плач тут же явились синей тучей, зазвучали раскатами грома. Эни съежился и задрожал. Он видел, как женщины деревни плакали, прижимая к груди мертвых детей, в то время как их мужья отчаянно боролись за жизнь, пока не замерли статуями, захлебываясь в черной жиже. Старики и монахи смиренно принимали смерть и отдавали ей свои тела на растерзание. Темная вода текла ровной струей из улыбающихся уст…

Эни глотал слезы. Губы шептали успокаивающую молитву:

– Пусть слезы мои смоют ваши грехи. И льется рекой моя песня. И проводит вас она в Вечную обитель.

Нежное тепло заполнило его сердце и вылилось из груди ярким светом. Эни открыл глаза. Тела несчастных жителей сияли. Их освобожденные души белыми сферами медленно поднимались в небо. Они благодарили его.

Небожитель поднял глаза и застыл с широкой улыбкой на лице. Лучи восходящего солнца озарили его золотистым светом. Эни обнял себя и прикрыл глаза. Слабость валила с ног, а во рту ощущался привкус крови. Вопреки всему этому Эни был счастлив. Он глубоко вдохнул и погрузился в тишину. Только пробыл он в ней недолго.

Посторонний шепот неожиданно нарушил внутренний покой, ворвался незваным гостем в ясную голову и продырявил грудь. Слова лились плавно, поэтично, пугая откровенной ненавистью:

– Ты вспомнил обо мне, и я польщен, хрустальный мальчик. Я разобью тебя на осколки и смешаю с солью твоих слез. И никто не спасет тебя. Никто.

Глава 3

Ответственный

– Эни! Эни!

Теплые объятия Дэвиана заглушили посторонний шепот. Эни пришел в себя и улыбнулся.

«Такой сильный. Такой родной. Всегда защищаешь меня. А что я сделал для тебя? Ничего…» – с грустью подумал он.

– Ты весь дрожишь. Тебя души так напугали? – обеспокоенно спросил Дэвиан.

– Нет. Все в порядке. Они обрели покой, брат. Они меня больше не тронут, – заверил Эни.

– Эни, как ты, сынок? – вмешался Като. – Может, тебе вернуться в Департамент?

– Я останусь. Хочу побыть с вами, пока есть возможность, – настоял Эни и неохотно отстранился от брата. – Директор никуда меня не отпускает одного.

«Да и Зеркало путешествий переставил», – отметил он с досадой.

– Его Святейшество можно понять. Он переживает за твою безопасность.

– Но…

– Первый прав, Эни! Слушайся директора! И не перечь мне, – строгим тоном произнес Дэвиан и добавил: – Насчет расследования…

– Эни, расскажи нам, пожалуйста, что ты узнал от свидетеля?

– Садхир рассказал мне, что вчера утром Учитель запретил всем ученикам и жителям после захода солнца есть и пить. Похоже, в ночь кровавой луны с водой и пищей что-то должно было случиться.

– Значит, пойдем к озеру! – воодушевился Дэвиан. Но Эни лишь насторожился.

– Через огонь? Но это опасно…

– Да не ссы! Перелетим!

Дэвиан подошел к огненной стене и вспорхнул на глазах у близких. Через пару минут он громко заявил о себе, ожидая по другую сторону алого кольца:

– Эй, а я уже тут!

– Это… потрясающе! – воодушевился Эни.

– Ну что, братец, готов обжечь перышки? Или останешься здесь?

– Готов.

– Только не свались кубарем, ладно?

– Я не допущу этого. Эни, держи меня за руку, перелетим вместе.

Эни с благодарностью кивнул Като и вместе с ним миновал пылающее препятствие.

Все трое путников оказались за стеной огня. Като не упускал уязвимого воспитанника из виду, продолжая держать за руку, а Дэвиан шел впереди остальных, пристально рассматривая горящие вокруг руины. Эни старался не замечать пожар и зажал нос рукой от дыма.

Оставив пылающую деревню позади, они оказались на берегу озера, оттенком воды напоминавшего изумруд, обрамленный горным хребтом. Оно восхищало кристальной прозрачностью и зазывало окунуться.

Дэвиан сделал шаг вперед и жестом приказал Като и Эни остановиться:

– А теперь внимание! Этот трюк могут выполнить только профессионалы!

Он наклонился к изумрудной глади и зачерпнул ладонью немного воды. Но стоило попробовать ее на вкус, как тут же поморщился и сплюнул:

– Вот дерьмо! Это невозможно пить! Будто туда насса…

– Пожалуйста, без выражений, – прервал Дэвиана Като.

– Осквернили его.

– Брат, скажи мне, как это могло произойти? Что значит «осквернили»? – поинтересовался Эни, не веря своим ушам.

– Ты знаешь, что такое скверна?

– Нет. А что это?

– Это яд из Нижних миров. Вся почва и воздух пропитаны этой дрянью. Лучше туда не соваться.

– Ох. И как это попало в озеро?

– Да очень просто! – ответил Дэвиан. – Яд принесли с собой и вылили в озеро, и все! Пить из него больше нельзя! Иначе сдохнешь!

– Но ведь люди считают это озеро священным. Разве можно его осквернить?

В ответ Дэвиан прыснул от смеха:

– Ну конечно! Прям священным!

Като лишь молча вздохнул и покачал головой.

– Наивный ты дурачок! – Дэвиан мягко щелкнул брата по носу. – Люди сами придумали название, но вода здесь самая обычная. Будь это какое-то суперсвятое место, тогда его б не осквернили. Мне-то плевать на отраву, я признал Тьму. Моему телу все равно.

Эни задумался. Значит, в тот день он невольно стал свидетелем страшного отравления матери Ниро. И то был не первый раз, когда Эни встречался с подобным ужасом.

Перед глазами промелькнули фрагменты кошмара во время лекции у мудреца Рави, и теперь они уже не выглядели далеким вымыслом. Неужели он видел собственную смерть от отравления скверной? И в чем же кроется подсказка? Эни нервно сглотнул и посмотрел на брата:

– А можно как-то очистить озеро от скверны? Или это навсегда?

Дэвиан снова расхохотался, из-за чего Эни ощущал себя глупцом.

– Почему нельзя, Эни? Ты меня удивляешь!

– Прости.

– Можно очистить. Но для этого надо собрать миллион таких святош, как ты и Като, вокруг озера и заставить вас молиться. Тогда скверна, может быть, испарится. Еще вопросы?

– Да. Кто мог устроить подобное?

– Однозначно только конченый псих. А может, и психи. Ведь надо быть совсем отбитым, чтобы оставить после себя столько улик, – ухмыльнулся Дэвиан.

– Рядовые огненосцы не способны возвести такую стену. Их пламя янтарного цвета и очень слабое. А здесь мы имеем дело с Темной Элитой. Да и скверну, как и опасные артефакты из других миров, приносить с собой запрещено. Наш убийца либо не чтит законы, либо вовсе не знает о них. Хотя я сомневаюсь во втором варианте, – призадумался Като.

Эни вопросительно взглянул на Первого хранителя, а Дэвиан цокнул и полез в карман плаща за сигаретой:

– Еще как знает, поверь на слово. Просто решил выпендриться.

– Это неразумно. Все мы прекрасно знаем основные Законы миров: равновесия и неприкосновенности. Сейчас Элита, и Темная, и тем более Небесная, уязвима. Никто не хочет терять свои насиженные места. Кем бы убийца или убийцы ни были, они поступили неосмотрительно, нарушив одновременно два закона. Ведь приговор за подобное один – смертная казнь. Кто из Элиты способен на такое? Пострадал мудрец, его ученики, простые жители деревни… Эти негодяи напали на слабых, – продолжал рассуждать Като. – Более того, насколько мне известно, огненосцы уважали Великого Риши, приходили к нему за советом. Слишком много вопросов. Не припомню, чтобы мы расследовали настолько странное дело.

– А если они осознавали последствия? Возможно, их миссия была важнее собственных жизней, – вмешался Эни. – Брат, ты ведь напал на Департамент с определенной целью?

– Эни, роднуля, ты же сейчас несерьезно? – возмутился Дэвиан, выпуская изо рта густой сигаретный дым. Фиалковые глаза грозно потемнели до сливового цвета.

Эни замолчал и виновато опустил голову. Не стоило ему влезать в разговор двух хранителей и заикаться о трагедии двухлетней давности.

– В твоих словах есть доля истины, мальчик мой, – подбодрил Като. – Это преступление тщательно спланировано, но мудрецы и их ученики неприкосновенны. Даже если убийца сознательно пошел на этот шаг, ничто не оправдывает нарушение основных Законов миров.

– Это точно! Никому не избежать Межмирового суда, – кивнул Дэвиан и подмигнул брату. – Или все-таки наши судьи-владыки милосердны и прощают всяких выпендрежников? Не так ли, Като?

Опекун окинул своего непослушного воспитанника строгим взглядом:

– Нет суда более справедливого. Владыки знают свое дело. Если ты хочешь обсудить свой приговор, то давай наедине, пожалуйста…

– Да толку его обсуждать, – возразил Дэвиан, стирая пальцами в пыль догоревший окурок. – Я лишь хочу быть уверен, что этот урод поплатится за все.

– Что ж, мне следует доложить обо всем Его Святейшеству. Эни, – окликнул Като, – возвращаемся на Небеса.

Эни бросился обнимать брата на прощание.

– Прости меня, я наговорил лишнего. – Он виновато прижался к близнецу.

– На тебя грех обижаться, – улыбнулся Дэвиан и чмокнул брата в макушку.

– Береги себя, пожалуйста.

– Да что со мной будет? Это ты не лезь куда не стоит. Понял меня? Первый, не спускай с него глаз!

Като кивнул, а Эни улыбнулся. Ощущая тяжесть предстоящей разлуки, он неохотно выпустил Дэвиана из объятий.

Като взял воспитанника за руку, и вместе они переместились к вратам Первого уровня Небес. Мерцающие створки вздымались к небу, утопая в легкой белоснежной дымке. Хранитель подошел к вратам и оголил запястье. На его руке мгновенно проявилось и засияло голубым светом изображение миниатюрного перышка с одной короткой горизонтальной линией снизу. Небесные врата приветственно распахнулись – ключ сработал.

Глядя, как Като воспользовался дарованной печатью, Эни обреченно вздохнул. Он остался единственным из небесных слуг Департамента, кому директор отказал в возможности свободно посещать Мир людей, и на запястье юноши не было заветного ключа. Его Святейшество Аэлия разрешал ему спускаться к людям только в сопровождении опекуна, Эни же не радовали эти запреты. Тоска по брату сводила с ума, но и находиться под контролем Первого хранителя ему также не хотелось.

Успешно пройдя через врата и поклонившись двухметровым стражам, Эни и Като вышли на тропу из облаков, ведущую к зданию Департамента Небес.

Белоснежная высотка в семьдесят семь этажей величественно сияла на фоне небесной пустоши, а мраморные стены отражали золотистый свет солнца. Эни и Като поклонились стражу, и Департамент приветственно распахнул перед ними двери. На стене красовались высеченные слова: «Знание, Чистота, Справедливость, Вера», а на мраморном полу переливалась нанесенная золотой краской эмблема Первого уровня Небес – два могучих крыла под цифрой один. Миловидная блондинка-администратор, спрятавшаяся за высокой хрустальной стойкой, встретила Эни и Като лучезарной улыбкой. Поздоровавшись, небесные слуги направились в сторону лифта.

Эни и Като поднялись на семьдесят шестой этаж – в отдел проповеди и контроля. Они вышли из лифта и направились по мраморному коридору направо. Приемная директора – рабочее место Эни, его помощника, пустовало в течение всего дня. На письменном столе из хрусталя лежали еще не отсортированные стопки отчетов по деятельности всех шести отделов Департамента: транспортировки и учета, правосудия, перераспределения, защиты, знаний, проповеди и контроля.

Эни печально вздохнул, осознавая объемы предстоящей бумажно-аналитической работы.

На удивление, именно сейчас дверь кабинета директора была заперта. Като занервничал и потер аккуратную бородку. Эни начал разбирать вчерашние отчеты, как вдруг знакомый голос окликнул его:

– Эниан! Собирайся! Будешь вести протокол собрания! Наконец-то представлю тебя Совету!

– Да, Ваше Святейшество, – помощник послушно поднял голову и кивнул. Тонкие пальцы задрожали. Неужели он будет лично присутствовать на собрании Небесного совета? Какая честь! Ранее Эни и мечтать об этом не смел. Но и такому тихоне рано или поздно улыбается удача. Он забрал из ящика чистые листы бумаги и серебряное перо и взглянул на Аэлию. Тот остановился отдышаться, опершись рукой о стол помощника.

– Эти путешествия… меня с ума сведут. Что за день сегодня такой! – возмущался директор. Он достал из кармана шелковый платок и протер им шею.

Рука в белой перчатке поправила спадающий на лоб капюшон. Эни никогда не видел лица своего начальника. Никто не видел. Загадочный облик всегда скрывался под вытянутой золотой маской. Края мантии украшали вышитые золотыми нитками узоры, а на груди переливалась аббревиатура «ПУН» – Первый уровень Небес.

– Ваше Святейшество… – начал Като.

– Мне уже доложили, – Аэлия прервал речь хранителя и продолжил: – Като, ты проделал отличную работу, возвращайся в отдел защиты. Эниан же пойдет со мной на собрание.

– Благодарю вас, – поклонился Като и направился к выходу. – Присутствовать на собрании Совета – большая честь для моего сына. Знайте, я им очень горжусь.

Аэлия крепко схватил Эни за руку и вспорхнул вместе с ним на последний этаж здания Департамента.

Оба, запыхавшись, ворвались в зал переговоров. За овальным мраморным столом восседали четверо членов Небесного совета и председатель, спустившиеся с других уровней Небес. Как и представители Элиты, советники скрывали свои лица под золотыми масками и плотными белоснежными капюшонами.

Сияющий, как солнце, председатель Совета важно расселся во главе стола. Его гордо сложенные за спиной шесть золотистых крыльев подтверждали статус и могущество.

Аэлия молча поклонился и занял свое традиционное место напротив председателя. Эни смущенно последовал за директором и встал за его спиной, сжимая в правой руке перо, а в левой – стопку листов для записей.

Председатель громко откашлялся, дабы привлечь к себе всеобщее внимание.

– Уважаемые советники и господин директор! Сегодня мы проводим незапланированное собрание по случаю непредвиденных обстоятельств, – начал он. – Как вам уже известно, прошлой ночью на Святой горе в Мире людей неустановленные личности нарушили два основных Закона миров: равновесия и неприкосновенности. Представители Нижних миров проникли на гору и совершили ряд ужасающих своей жестокостью преступлений. Они отравили и сожгли жителей деревни, в том числе и учеников Его Светлой Милости – всеми почитаемого мудреца Риши. Мудрец Риши оставил тело, и, по словам Его Светлой Милости Великого Рави, вознеся в Вечную обитель. Это все сведения, которыми мы располагаем на данный момент. Причинение вреда мудрецу и его последователям считается нарушением Закона неприкосновенности, что является непростительным для любого представителя Верхних, Средних и Низших миров и карается смертной казнью.

При упоминании Учителя Эни нервно сглотнул. Рука, держащая перо, предательски затряслась, но разум велел своему хозяину не поддаваться эмоциям.

– Сперва я бы хотел задать вопрос ответственному за Мир людей – многоуважаемому правителю Первого уровня Небес. Господин директор, как вы прокомментируете столь жестокое преступление? – фиалковые глаза сверкнули через прорези в маске.

Руки директора задрожали, но он начал отвечать мужественно и хладнокровно:

– Многоуважаемый председатель и члены Совета! Я глубоко сожалею об утрате физического тела Его Светлой Милости. Меня, как одного из его учеников, крайне шокировала столь ужасная новость, и я скорблю вместе с вами о потере ста семи жизней учеников и трехсот пятидесяти местных жителей. На этот раз гости из Нижних миров не постыдились унести с собой невинные чистые души, осквернив человеческие тела ядом.

«Но я же даровал им покой!» – хотел возразить Эни, но в этом зале он был последним, кто имел право прерывать директора.

Аэлия же продолжал:

– Орден хранителей сработал оперативно и сумел оказать помощь единственному из выживших учеников. В настоящее время Орден хранителей проводит расследование и собирает улики для установления личностей и поимки преступников. Результаты анализа отравленной воды из Священного озера будут опубликованы в отчетах в ближайшее время. Я выражаю благодарность всем представителям уровней Небес, оказывающим нам поддержку в данном деле. Только общими усилиями мы поймаем нарушителей и восстановим справедливость во всех Трех Мирах[3], – спокойным тоном отчитался Аэлия.

– Ваш Орден хранителей сработал вовсе не оперативно! – возразил вдруг второй советник. – Вы не смогли обеспечить элементарную защиту от низших самому Великому мудрецу! И вдобавок даже не удосужились отправить на гору стражей! Хотя бы одного своего сотрудника. Это позор, директор! Минус один балл вашей репутации в Межмировом рейтинге.

– Люди лишились священных знаний! Как вы компенсируете столь ценную утрату? – задал вопрос уже третий советник.

– Уважаемые советники и председатель, я глубоко сожалею, что не смог защитить Великого мудреца и Учителя от нападения. На данный момент Садхир, единственный выживший из учеников, оправляется от шока и не в состоянии проповедовать остальным. Более того, он слишком юн, ему нет и десяти лет, – начал оправдываться Аэлия.

– Что за вздор! Мальчишка не лишился дара речи, а значит, у него нет причин не проповедовать! – возмутился второй советник.

– Вы же обеспечили ему надежную защиту? – обеспокоенно спросил третий.

– Мальчик находится под присмотром Третьего хранителя Равенны, – ответил Аэлия, нервно постукивая пальцами по гладкой поверхности стола.

– Этого недостаточно! Сегодня же объявите новый набор небесных защитников в Орден! Представьте к смертному мальчишке вооруженного стража! – повысил голос второй советник.

– Я сделаю все возможное, чтобы защитить ученика мудреца, – вздохнул Аэлия, опустив голову.

– Есть еще вопросы, многоуважаемые господа? – Председатель счел своим долгом разрядить обстановку.

– А король Первого уровня Ада Малий Четвертый знает о случившемся? – поинтересовался четвертый советник. – Он ведь несет ответственность за все проступки своих подопечных в Мире людей.

– Уверен, что не знает. Его на днях признали лучшим правителем Ада за всю историю Малиев. «Межмировой вестник» почитайте, – посоветовал третий советник.

– Из запоя, небось, никак не выйдет от радости! – рассмеялся второй.

В зале раздался оглушительный гогот.

– Тишина! – стукнул по столу председатель.

– Господа, не забывайте, что все бессмертные вне зависимости от статуса обязаны подчиняться Законам миров! – вернулся к первоначальной теме собрания первый советник. – Законы едины и для нас, небожителей, и для жителей Ада.

– Так что вы ответите, господин директор? – обратился председатель к Аэлии.

– Я не имел возможности связаться с королем, – защищался уже дрожащим голосом начальник Эни. – Как только отдел защиты обнаружил высокую активность темных сил на Святой горе, я сразу же отправил туда хранителей. Мне доложили все как есть, так же я пообщался с юным свидетелем лично. Потом передал все имеющиеся сведения вам, уважаемый председатель, и вернулся в Департамент. О том, знает ли король о случившемся, я не имею ни малейшего понятия.

– Значит, следует его уведомить, – уверенно произнес четвертый советник.

– Низшие никогда нас не уважали, но в этот раз они зашли слишком далеко и посмели напасть на мудреца, что приравнивается к нападению на Его Святейшество Светлого Владыку Ансиэля! Вы разве не понимаете? Их сил хватит, чтобы уничтожить и Средний мир, и Первый уровень Небес! И плевать они хотели на Законы миров! – вмешался в разговор второй советник, задыхаясь от гнева.

– Если король не примет соответствующие меры, придется расторгнуть Соглашение о перемирии между Первыми уровнями Небес и Ада. И тогда войны не избежать!

Эни едва не выронил перо.

«Только не это…»

– Но в этот раз против низших тварей будут сражаться все уровни Небес! Зло нужно искоренить!

Зал переговоров наполнился шумом. Советники продолжали жаловаться на жителей Ада, не обращая внимания на председателя.

– Попрошу тишины! – не выдержал тот.

Все мгновенно замолчали. Аэлия глубоко вздохнул, поправляя капюшон мантии.

– Подведем итоги собрания, – начал председатель, смягчив тон. – Господин директор, вам, как ответственному за Мир людей, следует организовать новый набор в Орден хранителей, обеспечить безопасность выжившему ученику Его Светлой Милости мудреца Риши, уведомить Малия Четвертого о происшествии. Также запросите у него сведения обо всех его подопечных, посетивших Мир людей за прошедшие сутки. И да, мы снимаем один балл Межмирового рейтинга у Первого уровня Небес, чтобы похожая ситуация больше не повторилась.

– Я все выполню в кратчайшие сроки, председатель, – смиренно произнес Аэлия.

– Спускайтесь в кабинет и сейчас же подготовьте запрос. И принесите его сюда, – приказал председатель. – Уважаемые советники, вы свободны. Можете возвращаться на свои уровни.

Аэлия нервно встал из-за стола, поклонился и вышел из зала переговоров. Советники же лениво направились к выходу следом за ним, громко обсуждая последние новости. Эни закончил вести протокол, расписавшись внизу листа, и передал дрожащей рукой документ председателю. Тот окинул небесного слугу оценивающим взглядом, и в воздухе повисло напряженное молчание.

– Секретарь Эниан. – Председатель вернул юноше протокол со своей подписью. – Юное дарование из семьи уважаемого главнокомандующего Като Гладиуса.

Эни смущенно опустил взгляд, а председатель продолжал:

– О вас отзываются как об ответственном небесном слуге. Хвалят. Хотели бы вы выполнять поручения высокой важности?

– Ваше Святейшество, я о таком даже мечтать не смею…

– Что ж, я могу замолвить Ансиэлю за вас словечко, если согласитесь послужить на благо всех Трех Миров.

Предвкушение ответственного задания воодушевляло.

– Что я могу для вас сделать?

– Спуститься к Малию Четвертому и доложить о случившемся.

У Эни едва не остановилось сердце, а радость сменилась тревогой.

«О нет, только не туда…»

– Разумеется, мы обеспечим вам охрану. Верно, господин директор?

Аэлия тем временем уже вернулся в зал, держа в руке аккуратный свиток, перевязанный золотой лентой.

– Ваше Святейшество? – обратился он к председателю.

– Секретарь Эниан, что вы решили по поводу моего задания?

– Я-я-я…

– Какого задания? – поинтересовался директор.

– Передать ваше обращение королю.

– Прошу простить меня за дерзость, но… вы отправляете моего подчиненного на верную смерть!

– Нахваливаемый вами небесный слуга, брат-близнец одного из опаснейших преступников во всех Трех Мирах, не донесет до Первого уровня Ада обычное письмо? Насколько мне известно, Эниан уже бывал там во времена Войны Первых уровней Небес и Ада. Для выполнения столь ответственного задания нет более подходящей кандидатуры. Или я не прав, господин директор?

Напряженное молчание вновь окутало зал переговоров. Эни нервно сглотнул. Столь опасное путешествие не входило в его планы.

– Исключено! Я несу за Эниана ответственность и не собираюсь рисковать его жизнью! Он прежде всего моя правая рука! И подчиняется мне. Мой ответ – нет!

– Дорогой Аэлия, вы, кажется, позабыли свое место. Решение Совета не подлежит обсуждению, к тому же нам прекрасно известно о ваших сомнительных увлечениях. Вы же не хотите увидеть завтра разоблачающую статью о своей персоне в «Межмировом вестнике»?

– Ваше Святейшество!

– Так любите по вечерам играть в шахматы? Почему же не используете свои блестящие навыки в Межмировой гонке? Вы уже второй, кто позорит великий род Асари! Кровь невинных людей и мудреца на ваших руках из-за вашей безответственности!

Аэлия молчал. Эни казалось, что директор держится из последних сил. И тогда он сделал шаг вперед:

– Уважаемый председатель Небесного совета! – выдавил Эни. – Я спущусь и передам обращение моего господина королю. Долг превыше всего.

Вымученное согласие кое-как разрядило обстановку. Только в глубине души Эни продолжал сочувствовать своему начальнику.

– Именно! Долг превыше всего! Жаль, не все понимают смысл этих слов! – воскликнул председатель. – А вам, господин директор, следует заняться вопросом Ордена хранителей, принять меры по усилению охраны в Мире людей и доложить о результатах Совету. Немедленно. Вам пора уже перестать прохлаждаться и всерьез заняться работой!

Аэлия молча кивнул, но стоило председателю Совета покинуть зал, как он схватил Эни за руку и отвел в свой кабинет.

– Эниан, выслушай меня внимательно! Когда спустишься в Ад, то ни в коем случае не покидай предела врат! Передай обращение стражам и возвращайся назад. Сразу же! – голос Аэлии звучал на грани истерики. Дрожащими руками директор спрятал свиток в хрустальный футляр и передал его подопечному.

– Ваше Святейшество, не переживайте за меня! И передайте Совету, что души жертв обрели покой…

– Да плевать на эти души! – заорал Аэлия. – О себе бы подумал! Тебя сожрут!

Эни вздрогнул и с сочувствием взглянул на директора.

«Я знаю, вам больно… И эта боль сейчас льется через вас», – понимающе вздохнул он.

Спустя пару мгновений Аэлия покачал головой:

– Прости, ты… Ты не заслуживаешь такого обращения.

Он открыл нижний ящик хрустального стола, достал оттуда серебряную маску удлиненной формы и протянул ее Эни.

– Надень ее, когда спустишься к вратам. Она защитит тебя от любопытных глаз и подтвердит твой статус моего официального представителя, – объяснил Аэлия. После чего он положил в карман мантии юноши три тонких флакончика со святой водой для защиты на крайний случай.

– Клинок я тебе доверить не могу, уж извини. Ты не умеешь с ним обращаться, еще навредишь себе. Нет. Стражи будут сопровождать тебя в течение пути, одного я тебя не отпущу. Когда покинешь врата Небес, тебе завяжут глаза. Ты – мое доверенное лицо и не должен видеть дорогу в Ад. Пойми меня правильно, я в страшном сне не хочу думать о твоем признании Тьмы. Имей в виду, когда начнешь задыхаться от ядовитого пара, это знак – ты на месте и можешь снять повязку.

– Я вас понял, Ваше Святейшество.

– И еще, это особенно важно, Эниан! Ни при каких обстоятельствах, даже под страхом собственной смерти, ничего не ешь и не пей в Нижних мирах! Это скверна. Для нас это яд! Пообещай мне, что выполнишь все мои указания.

– Обещаю.

Аэлия подошел ближе к Эни и осторожно положил ладонь на его плечо:

– Эни, я бы никогда не стал подвергать тебя опасности, но у меня связаны руки. Я всего лишь пешка в руках Совета и Светлого Владыки.

– Я все понимаю, Ваше Святейшество.

Директор обнял своего подчиненного и напоследок произнес:

– Возвращайся живым.

И вскоре в сопровождении двух стражей в начищенных доспехах Эни покинул Золотые врата. Посыльному завязали глаза плотной белой тканью. Оказавшись в непроглядной темноте, он потерял ориентиры и схватился за одного из своих спутников, но неожиданно его взяли за запястье и успокоили.

Свежий воздух ударил в ноздри. Хотелось остаться и вдыхать нежный аромат горных трав. Но остаться Эни не мог. Он продолжал следовать за стражами. Постепенно запахи стали портиться. От сырости и плесени затошнило. Температура тела непривычно возросла, аж рубашка прилипла к телу намертво. Дыхание затруднилось, легкие заполнились сухим горячим воздухом.

И вдруг стражи отчего-то остановились. Эни нервно снял повязку, дабы узнать, в чем дело, и охнул: перед ним предстали массивные, охваченные ярким алым пламенем врата, по краям которых столпами стояли двухметровые стражи. Их лица закрывали маски в форме черепа с тремя выступающими рогами, но это не мешало грозному взгляду прожигать насквозь даже сквозь маленькие отверстия. Облаченные в железные доспехи с длинными шипами, стражи крепко сжимали отполированные до блеска топора.

Дрожащей рукой Эни надел серебряную маску и шагнул к одному из охранников.

– Небесный совет передает королю Малию Четвертому срочное послание, – сухо произнес он, стараясь не выдать голосом напряжение.

– Имя, – прошипел первый стражник.

– Эниан. Помощник Его Святейшества директора Департамента Небес Аэлии, – представился он.

На что стражник пристально взглянул на юношу и прошипел что-то на незнакомом языке, колющем слух.

«Местный язык?» – предположил Эни.

Глаза стражника вспыхнули янтарным пламенем – столь яркий свет не скрывала даже железная маска. И через пару секунд огромные Огненные врата распахнулись.

– Проходи. Его Темнейшество разрешил, – прорычал стражник, любезно пропуская Эни вперед, но преградил путь его сопровождающим: – Вооруженные останутся здесь! У нас запрещено проносить любое оружие!

– Я оставлю письмо у вас.

– Его Темнейшество желает видеть тебя лично. За тобой придут.

Эни вздрогнул: слова охранников звучали как угроза.

– Нам приказано сопроводить посыльного прямиком до короля! – вмешался небесный страж.

– Тогда сложите оружие!

Сопровождающие Эни неохотно бросили клинки на землю, готовясь последовать за ним. С легкой душой юноша шагнул за врата, но стоило оказаться по ту сторону, как сзади раздался душераздирающий вопль. Огненные стражи напали на доверчивых белокрылых, а те, на свою беду, не успели поднять клинки и защитить себя. За пылающими створками разразилась кровавая битва, но все кончилось за пару мгновений. Сопровождающих зарубили серебряными топорами, и врата с оглушительным грохотом закрылись.

Почуяв запах мяса и свежей крови, огненные стражи сорвали маски и, подобно изголодавшимся хищникам, накинулись на некогда светившиеся жизнью тела.

Эни едва не вывернуло от увиденного. Он неуклюже отшатнулся, задыхаясь от паники.

На посыльного налетел другой огненосец, привлеченный ароматом смерти. Испугавшись, Эни дрожащей рукой полез в карман мантии, снял крышку с миниатюрного флакончика и кинул его во врага. Тот неистово зарычал – святая вода подействовала и с громким шипением прожгла кожу твари.

Эни бросился наутек, поднимая облака пыли адских земель. И не только пыль следовала за ним. Кровожадные огненосцы заявили о себе зловещим янтарным мерцанием. Слишком уж небесный гость выделялся светлыми одеждами.

Твари со всех сторон окружили Эни. Он снова воспользовался отвлекающим маневром, и брызги святой воды ненадолго отпугнули преследователей. Но вскоре, истратив все полученные от Аэлии флаконы, Эни оказался в уязвимом положении перед врагами. Они напали на посыльного сзади и повалили на иссохшую землю, благо серебряная маска защитила лицо хозяина от грязи и ранений.

– Мне нужно передать письмо вашему королю! Пожалуйста, отпустите меня! – завопил Эни.

Но твари издевательски расхохотались.

– Он нам не указ! – прорычал один из них.

– А мы наконец-то полакомимся белокрылым! – обрадовался другой.

– Как давно я не ел жареные крылышки! – облизывался третий.

И Эни не смог уберечь свои крылья. Длинные когти вцепились в них и вырвали. Нестерпимая боль пронзила насквозь и прибила к раскаленной земле. Он едва сдержал крик, прокусив нижнюю губу до крови.

Перед глазами все залило бордовой безысходностью. Эни не хотел осознавать, противился принятию потери. Он берег свое тело как святилище, покрывал мягкими тканями, омывал. И лишь мгновение заставило небесный храм содрогнуться, треснуть пополам. Он ощущал себя разбитым, уничтоженным. Но не он один страдал в те роковые минуты. Неспособность защититься в тот же момент забрала крылья и у Дэвиана, за что Эни никогда не простит себя. Судьба посмеивалась над близнецами, сплетая белоснежные нити их судеб с другими, красного цвета.

Он слышал мерзкое чавканье за спиной. Глаза щипало от слез. Но пережитый ужас еще не забрал последний удар сердца. Эни продолжал дышать вопреки чудовищной потере крови. А значит, еще не погас луч надежды на их с братом спасение.

Эни медленно поднялся. И бросился прочь, не замечая блеска янтарных глаз. Казалось, он задохнется и рухнет замертво на раскаленную землю, настолько исчерпались силы.

Едва он остановился отдышаться, как чавканье за спиной переросло в душераздирающие вопли. Эни ощутил стойкий запах горелой плоти и обернулся. Пировавшие твари испарились в языках кровавого пламени, оставив за собой обугленные останки. От ненавистного красного цвета рябило в глазах. К горлу мигом подкатила тошнота с ужасом в придачу. Эни отшатнулся, закрыв рот рукой, и врезался в кого-то спиной.

Ледяная дрожь окутала тело, обездвижила. Эни сглотнул и, собравшись с духом, произнес:

– Я – Эниан, правая рука Его Святейшества Аэлии. Я принес срочное послание с Небес вашему королю. Если вы посмеете убить меня, то разрушите Соглашение о перемирии между Первыми уровнями Небес и Ада.

Дрожащей рукой он вытащил письмо и протянул стоящему неподвижно существу:

– Возьмите письмо. И во имя Светлого Владыки оставьте меня.

Эни ожидал и удара в раненую спину, и издевательского смеха. Но только не обжигающего ухо знакомого голоса. Он заставил выронить письмо и закрыл влажные от слез глаза, повалил силой на раскаленную землю:

– А мне не нужно письмо, мне нужен ты. Эни-ан…

Глава 4

Фальшивый

Эни очнулся на мягком изысканном диване. Такой роскоши скромный небожитель отродясь не видел. Она и настораживала, и восхищала одновременно. Бархатную обивку украшала вышивка в виде бутонов роз. А неискушенные руки так и тянулись к резному подлокотнику. Эни провел дрожащими пальцами по деревянным завиткам, покрытым позолотой. На минуту почудилось, что он попал в неизведанный мир, полный искусственной красоты. И сам гость не сразу узнал себя. Тонкий черный шелк ласкал перевязанное бинтами тело, а заколка стягивала волосы.

Стоило дотронуться до затылка, поправить заколку, как рядом прозвучал звонкий девичий голос:

– Ну, наконец-то вы проснулись!

Юноша вздрогнул и обернулся.

Большие янтарные глаза недовольно прожигали его. Но незнакомка не выглядела грозно, а, напротив, казалась девочкой-подростком. Аккуратная стрижка каре делала ее миловидной, как и приталенное платьице с пышной юбкой. На маленькой груди блестели две скрещенные буквы «М» с единицей посередине, словно эмблема. Эни изучал каждую деталь замысловатого сна. Уж лучше очутиться в роскошном дворце с его необычными обитателями, чем на острове из черепов и костей. От миниатюрной девушки опасности не исходило.

– Здравствуй, я – Эни! – поздоровался гость и дружелюбно протянул руку. Но брюнетка лишь хмыкнула, вздернув кукольный носик, а в глазах заплясали огоньки.

– Не фамильярничайте! Господин вас ждет.

– Простите? Какой господин? – удивился Эни.

Резкий шлепок обжег щеку и развеял дымку необыкновенного видения.

– Ай!

– Совсем дурной? – прошипела она. – Какой еще может быть господин! Только наш господин! Его Темнейшество!

– Подождите, – опешил гость. – Так это не сон?

Эни был рад остаться в живых. Удача снова сжалилась над ним. Но надолго ли? От волнения дорогие шелка начали колоть кожу.

– Я что, правда нахожусь в замке короля? Я все еще в Аду? Но как…

Не успел он договорить, как брюнетка схватила его за руку. В хрупком на первый взгляд тельце таилась завидная сила. Незнакомка стащила недоумевающего гостя с дивана и повела по живописному коридору.

Но обеспокоенный взгляд отказывался цепляться за висевшие в рамах картины. Суета размывала убранство замка светом зажженных канделябров.

– А моя одежда? – не унимался Эни. – Где моя одежда?

– Мы сожгли вашу одежду, – важно пропищала брюнетка, сжимая запястье гостя.

Эни судорожно сглотнул.

«А мое письмо вы тоже сожгли?»

Не мог ведь ответственный посыльный в лице представителя Его Святейшества Аэлии явиться к королю с пустыми руками? Такого позора Эни не выдержит.

Биение сердца заглушало стук девичьих каблуков. Дрожь усиливалась с каждым шагом, перебивая дыхание. Еще немного, и Эни свалится замертво от волнения.

На языке вертелся не дающий покоя вопрос, но гость не успел и рта открыть, как девушка резко остановилась. Взгляд уперся в массивные двустворчатые двери из темного дерева, украшенные позолотой. Над ними возвышался царственный герб с высеченной буквой «М» посередине. Сама же загадочная буква утопала в россыпи рубинов. Кроваво-красные камни зловеще поблескивали, ловя гранями танец настенных свечей.

– Мы пришли. Постарайтесь не раздражать Его Темнейшество. Говорите только кратко и по делу. И не пяльтесь на него, – перечислила девушка и протянула Эни заветный футляр с письмом.

Нахлынувшая радость подкосила колени. Эни жадно схватил футляр, но волнение не собиралось отступать. Босые стопы приросли к каменному полу так, что не сдвинуться теперь ни на шаг.

Девушка подошла к двери и потянула на себя висящее кольцо. Яркое янтарное свечение вырвалось из зала, заставив Эни зажмуриться. Обилие золота на стенах ослепляло.

– Ну что же вы такой медлительный! Господин уже заждался! – проворчала брюнетка и силой толкнула нерешительного гостя.

Эни не удержал равновесие и позорно рухнул на пол. Футляр предательски выскользнул из рук и со звоном покатился в сторону.

Плитку в тронном зале начистили настолько, что неуклюжий гость, распластавшись на полу, невольно ловил собственное отражение и яркий свет напольных канделябров.

Заветный футляр остановился на расстоянии вытянутой руки. Эни схватил хрустальную вещицу и поднял голову, как взгляд столкнулся с золотым изваянием божества. От его величественности кожа будто начала каменеть. Эни осторожно поднялся и отряхнулся свободной рукой.

Голова кружилась от непривычной роскоши. Лепнина искусным кружевом оплетала стены. Будь у небесного посыльного время, он бы прогулялся по украшенному залу, рассматривая каждый завиток, но следовало найти короля и вручить ему письмо.

Среди янтарного света выделялась высокая фигура в черном. Любопытный взгляд зацепился за вышивку в виде змеи на груди. И хоть миниатюрная девушка просила не рассматривать Его Темнейшество, Эни от волнения не знал, как обуздать беспокойный ум, и продолжал смотреть на мужчину, неподвижно стоящего у статуи.

«Я должен поклониться прямо здесь или подойти поближе?» – замешкался Эни, переступая с ноги на ногу, как вдруг глаза статуи резко вспыхнули алым.

– Долго мне еще ждать, пока вы соизволите заговорить? – раздался властный голос. Задрожали не только стены, но и колени. От неожиданности Эни едва не выронил письмо снова.

Он и представить не мог Его Темнейшество таким неживым, каменным, ослепляюще величественным.

Загадочность короля вводила в заблуждение: гладкая золотая маска скрывала лицо, а подобная солнечным лучам корона ободком держалась на капюшоне мантии.

Драгоценный металл поглотил стены, трон и самого короля. От обилия золота слезились глаза. Эни шагнул вперед и согнулся в приветствии, но король остановил его:

– Вы уже поклонились, не стоит.

В холодном тоне прозвучала усмешка. Стыд опалил щеки, и хотелось провалиться под зеркальную плитку. Но Эни не собирался забавлять короля повторно. Он осторожно вынул из футляра свиток и протараторил:

– Благодарю вас, Ваше Темнейшество, за теплый прием и согласие принять меня, помощника директора, в своей обители. От лица Его Святейшества я прибыл со срочным сообщением.

Выслушав небесного посыльного, Малий Четвертый важно постучал утопающими в перстнях пальцами по подлокотникам трона.

– Хьюго, забери у него послание! – приказал король мужчине в черном.

Незнакомец подошел к Эни и выхватил у него свиток. И тогда небесный гость смог разглядеть крючковатый нос и квадратный подбородок. Приближенный короля напоминал грозного воина гладко выбритыми висками и покорного слугу аккуратно собранными в хвост черными волосами. Внимание Эни привлекли его глубоко посаженные фиалковые глаза с голубым отливом. В голове промелькнула догадка: «Он тоже с Небес!». Хьюго бросил на посыльного презрительный взгляд и вернулся к своему господину.

Малий Четвертый забрал адресованное ему письмо. И не успел Эни облегченно вздохнуть, как свиток загорелся.

– Ч-ч-что вы делаете?! – закричал посыльный, едва не задыхаясь.

– Вас что-то не устраивает? – недовольно отреагировал король.

«Я чуть не погиб, чтобы доставить вам послание в целости и сохранности!» – едва не сорвалось с дрожащих губ юноши, но он решил не упоминать о нападении кровожадных тварей и пролитых реках крови. Любые жалобы приравнивались к оскорблениям, да и вряд ли король захочет слушать о вырванных крыльях. Эни сделал глубокий вдох и ответил:

– Это было поручение высокой важности.

На что Малий Четвертый издевательски рассмеялся:

– Неужели? Вы не знаете, что там написано? А если бы ваше драгоценное письмо украли? Что тогда? Потратили бы и мое столь же драгоценное время впустую?

Эни не знал, что возразить королю. А если б и вправду столь важное письмо потерялось? Прийти к знатной персоне с пустыми руками слыло непозволительной дерзостью. Не избежать тогда позора на все Небеса.

– Перескажите мне дословно содержание письма. Если нет, тогда ваш директор упадет в моих глазах. Вы опорочите его имя, не говоря уже о своем.

Эни, сжав губы, мысленно возмутился: «Да что он себе позволяет?»

Он не собирался сдаваться и позорить светлое имя директора, и роль секретаря на собрании Небесного совета пришлась как нельзя кстати. Нервно сглотнув, Эни кратко рассказал о трагедии на Святой горе и вынесенном решении Совета, но намеренно скрыл сведения об оставшемся в живых юном ученике. Не хотел подвергать Садхира новой опасности.

Внимательно выслушав помощника директора, король громко захлопал в ладоши. Его своеобразное поведение все больше удивляло Эни.

– Браво! Вы не разочаровали меня! – наигранно восхищался Малий Четвертый. – Я-то был уверен, что директору прислуживают одни тупицы! Но вы меня приятно удивили!

«И это все? Неужели вам больше нечего сказать?»

Эни поражало его равнодушие, но воспитание не позволяло перечить Элите. Он осторожно поклонился и произнес ровно и вежливо:

– Как посыльный я исполнил свой долг. Позвольте откланяться.

– Не позволю.

Яркое пламя внезапно вспыхнуло вокруг Эни. Происходящее казалось немыслимым кошмаром. Со страху небесный посыльный попятился к дверям, но хищный огонь сомкнулся позади кольцом и не дал сбежать. От безысходности по телу пробежали ледяные мурашки.

«Что происходит? Почему он не отпускает меня?»

– Я вас выслушал. Теперь вы выслушаете меня! – повысил голос король.

– Я-я весь внимание, Ваше Темнейшество, – протянул Эни, пытаясь не поддаваться панике.

– К вам у меня претензий нет, вы не нарушаете Законы миров. Не убиваете. Не разрушаете миры. Живете простой жизнью рядового белокрылого. В какой-то мере я вам даже завидую.

Эни изрядно занервничал: слова короля таили опасность. Интуиция подсказывала бежать, да скорее.

– Но ваш скандально известный брат-близнец – другое дело. Нарушил основные Законы миров. Унес полмиллиона невинных жизней. Разрушил два мира. Насчет него я вам сочувствую.

– Ваше Темнейшество…

– Сейчас я говорю!

Эни послушно замолчал.

– Два года назад Кровавое недоразумение приговорили к смертной казни за убийство Первого директора Департамента Небес Фиуса и его подчиненных. Моим охотникам удалось поймать преступника ценой вашей крови. В горах, помните?

Слова короля вонзились в сердце длинными шипами. Эни вздрогнул. Из глубины его памяти невольно начала всплывать мрачная картина…

Это произошло два года назад. Тогда сбросившие медную листву деревья плавно покачивали ветвями. Ночной ветер, завывая, отчаянно пытался пробраться в щель оконной рамы. Эни ворочался на матрасе – рой беспокойных мыслей не давал уснуть.

Внезапно его ослепила голубая вспышка. Эни прикрыл глаза рукой, щурясь от яркого света. Като возник неожиданно.

– Дэйви дома? – спросил он, оглядываясь. Голос звучал напряженно.

– Нет, он ведь на службе, – удивился Эни, поднимаясь с матраса. – Что-то случилось?

– Эни, – твердо произнес Като, нахмурив седые брови. – Срочно найди Дэйви. Он в опасности.

– В опасности? Что случилось? – переспросил Эни. Волнение за брата ускоряло пульс. И что он натворил на этот раз?

– Я задержу их здесь, ищи Дэйви скорее. Где он может быть?

– Он должен быть на службе до рассвета. Он ушел на задание, – уверял себя Эни. Брат вернется с первыми лучами солнца, как и всегда.

Но Като нарочно умалчивал причину розыска Дэвиана. Эни снова попытался расспросить опекуна:

– Что он натворил? Кто его ищет? Като…

Внезапный стук в дверь оборвал мысли и заставил насторожиться: в такое время люди обычно спали. Соседи недавно съехали, оставив некогда обустроенный дом пустовать с кричащей вывеской «Продается». От нечисти особняк близнецов надежно скрывал барьер. Но не только творения Тьмы способны навредить близнецу…

Като молча кивнул воспитаннику, указав на коридор. Эни мигом выскочил из спальни в сторону напольного зеркала. Като разрешал перемещаться в Мире людей через зеркала только в крайних случаях, ибо такие путешествия забирали немало небесных сил. Но выбирать в этот раз не пришлось. Судорожно дотронувшись до глянцевой поверхности, Эни начал представлять красные волосы брата, неряшливо собранные в хвост. И вскоре перед глазами нарисовались горные вершины, озаренные нежно-розовыми лучами.

Доверившись увиденному, он нырнул в портал.

Успев встретить рассвет в умиротворенной обители Риши, Эни стал искать глазами Дэвиана. И нашел его сидящим в позе лотоса. Смиренный и сосредоточенный, он прятался в глубинах ведомой лишь ему природы от шумного и несовершенного человеческого мира, от требовательного Департамента и даже любящей родни. Запекшаяся на губе кровь кричала о внутреннем бунте. Дэвиан жаждал одиночества настолько, что сорвал кольцо-маячок, сделав себя невидимым для Департамента и Като. Но проклятая связь близнецов помогала им найти друг друга, почувствовать. И сейчас Эни чувствовал разочарование – глубокое и разрушающее.

Из кончиков оттопыренных пальцев росли черные вихри. Тьма кружилась, двоилась, ужасала. И вскоре от смертельного танца задрожали молчаливые вершины гор. Величественная и беспощадная, она пыталась склонить их заснеженные макушки, рассыпать, но тщетно. И тогда треснула земля.

«Нет!»

Эни немедля бросился к Дэвиану. Крепко, насколько хватило сил, он обнял его, отчаянно зовя:

– Милый братец, я здесь! Я здесь!

Но Дэвиан не слышал, становясь холоднее сердцем и телом.

– Не уходи! Не уходи, слышишь! Я здесь. Я с тобой! Я с тобой!

Голос разросся до крика. Эни казалось, что он прижимается к каменной статуе, безжизненной, бесчувственной, а не к близнецу.

Надежда покрывалась ледяной коркой. Эни не хотел отдавать Дэвиана ненасытной Тьме. Она давно зарилась на его своевольный характер и завидную силу. Слабости близнеца обернулись против него, обезоружили перед Тьмой. И в те роковые минуты она побеждала. Но Эни был готов бороться за него каждый солнечный день и каждую лунную ночь. Он вцепился нежным словом – единственным ключом к черному сердцу – и прошептал:

– Я люблю тебя, брат. Като любит тебя. Мы очень любим тебя. Возвращайся, пожалуйста. Очень любим…

Слезы текли ручьями по щекам. Эни сосредоточил все имеющееся тепло, чистоту, дарованный Небесами свет и наполнил ими холодное тело брата.

И вскоре крепкая рука, уже оттаявшая, легла на плечо Эни.

– Эни, это ты? – раздался желанный хрип.

– Я, братец, – подтвердил Эни, улыбаясь. – Я здесь, рядом. Всегда рядом.

– Нашел меня.

– Нашел.

Дэвиан пришел в себя и обнял Эни. Земля успокоилась, притихла. Хотелось остановить время и сидеть рядом, вдыхая горный воздух.

«Расскажи мне о своей боли. Что тебя тревожит? Я ведь все пойму…» – хотел он спросить, но идиллия была слишком сладка, чтобы нарушать ее.

Но ее нарушили. В спину вонзили что-то острое. Клинок. Эни не успел осознать происходящее. Перед глазами резко поплыло. Радостная картина залилась собственной кровью, и Эни упал на землю.

Глаза небожителя расширились. Волна истерики вновь была готова окатить его с головой.

– Это непростительно! – завопил Эни.

– Ну что вы! Сегодня я вернул вам долг. Мои слуги перевязали вам раны, переодели вас – все честно.

Эни уставился в пол. Ему не хотелось признавать правоту короля.

– Но, к несчастью для вас, Кровавый недоумок сбежал из тюрьмы, натворил всякое и теперь крайне мне задолжал. И ни ваши молитвы, ни уговоры, ни слезы не избавят его от уготованной участи.

Брат-близнец провинившегося задрожал:

– Что мне сделать, чтобы вы передумали?

– А что вы можете предложить?

Эни задумался. Тысячи лет назад Дэвиана впервые приговорили к смертной казни за истребление мирных жителей Первого уровня Ада во времена Войны Первых уровней Небес и Ада. Из-за чего Эни упал к ногам Владык Межмировых судей Ансиэля и Дэминэуса, слезно моля о смягчении наказания. И, к счастью, удалось убедить Судей: ради этого Эни пожертвовал своей небесной силой. Дэвиана на тысячи лет заперли в темнице, а его серебристые волосы окрасились в цвет крови – как напоминание о невинных жертвах. Все это время Эни замаливал грехи брата, и довольно успешно, но в этот раз настроение короля кричало о неизбежном поражении.

Небесный гость вдруг вспомнил о лечебном эликсире, который однажды ему подарили богиня любви Камелия и ее прекрасные спутницы. Во времена обучения в Мире богов Эни подружился с главным богом Йоганнесом и его очаровательной супругой, и даже после ссоры с ними Первого директора Фиуса юноше удалось сохранить теплые отношения. Спутницы Камелии угощали его сочными плодами манго из Райских садов и изысканными сладостями. Сок ароматных фруктов исцелял небожителей. Эни пил тот нектар, и его совместные с братом раны заживали уже на следующий день. Он всегда носил стеклянный пузырек во внутреннем кармане мантии, но во время бегства от кровожадных тварей потерял его.

– Я могу предложить вам эликсир из райских плодов. Они очень редкие и растут только в Мире богов на Райских островах, – решил попытать удачу Эни.

Король снова рассмеялся, отчего небесный посыльный ощутил себя глупцом. Впалые щеки запылали от стыда.

– А вы забавный. Только вот спешу огорчить, меня такая плата не устраивает. А вот ваша душа и тело вполне порадуют меня.

В груди резко кольнуло.

– Нет! – возразил он.

– Да! – рявкнул король и звонко щелкнул пальцами. Хьюго молниеносно оказался за спиной Эни, скрутил ему руки и повалил на пол.

Малий Четвертый грациозно поднялся с трона и важной походкой направился к пленнику. Золотые каблуки раздражающе громко застучали по отполированной плитке.

– Я предлагаю вам три варианта развития событий. Первый – вы отказываетесь мне служить, и я пытаю вашего брата, а заодно и вас. Второй – вы становитесь моей игрушкой, пока мне не надоест. И третий – я пытаю вашего брата, а вас усыпляю на сотни, нет, тысячи лет, чтоб больно было только ему. Какой из них устраивает больше, м?

– Кто вам рассказал про связь? Кто? – Эни не верил своим ушам. Он не делился с посторонними историей о проклятии, строго храня тайну под сердцем. Но враги как-то прознали о слабостях близнецов, и теперь не спрятаться.

– Я все про вас знаю, – гордо заявил король.

– Тогда вы должны знать, что мой ответ – нет!

Малий Четвертый остановился перед Эни, демонстрируя свое могущество. Острый носок туфли уперся пленнику в горло. Хьюго продолжал удерживать его силой.

– Поймите меня правильно, Эниан. Я – дипломат, а не варвар. Сопротивляясь мне, вы лишь приближаете день казни Кровавого недоразумения. Не вынуждайте меня вновь применять прошлогодние меры.

– Вы ничего от меня не дождетесь.

– Раз вы не выбрали из предложенных мною вариантов, тогда решаю я.

Эни замер, уставившись на короля. Что бы он ни решил, страданий не избежать. Неужели нельзя придумать четвертый вариант и отпустить его?

– Пытки против вас бесполезны, Эниан. А мне нужна польза. Поэтому я выбираю второй вариант. Вы будете мне служить.

Ответ лишил Эни речи.

Эни предпочел бы умереть, чем пресмыкаться перед существом из Нижних миров, даже самым могущественным и уважаемым. Настолько низко падать грозило несмываемым позором, клеймом. Но Эни не вручил бы себя смерти, прежде не разорвав связь с братом.

Пока небесный слуга осмысливал свою нерадостную участь, пламя вокруг продолжало танцевать ярче, агрессивнее. Шанс сбежать сгорел, как и злополучное письмо. Знал бы, что попадется в огненную ловушку короля, не согласился бы стать посыльным для Совета. Но был ли у него выбор?

Королевская туфля надавила на горло больнее. Пребывание Эни в Аду затянулось. Оставалось лишь взглянуть в эти прожигающие рубиновые глаза, терпя унижение.

– Я не стану вам служить… – прохрипел Эни.

– Нет, вы будете мне служить. И это не вопрос, а утверждение!

Речь Малия Четвертого текла испепеляющей лавой. И эта же лава догонит, погребет под собой, где бы близнецы ни скрылись. Беги не беги – он добьется своего. Удача на этот раз предпочла более могущественного. Несправедливо!

Эни нехотя признал поражение, смирился, но только для того, чтобы в другой раз победить.

– Если уж вы так настаиваете…

Малий Четвертый убрал ногу от шеи пленника, явно ожидая от того согласия. Эни откашлялся и продолжил:

– Я буду вам служить, и тогда вы не тронете моего брата!

– Вот и славно! – обрадовался король.

– Но я никогда не стану вашим преданным слугой! Никогда не склонюсь в уважении! Никогда не променяю свой дом, свою семью на вашу золотую клетку! Я навсегда останусь слугой Небес! Клянусь… – начал Эни, но Малий Четвертый перебил его.

– Не стоит необдуманно давать клятвы – они имеют цену. Но я вас понял. Ваша стойкость и вправду поражает, – отметил он и приказал Хьюго отпустить уже бывшего небожителя. – Хрупкий и чистый, но твердый, как хрусталь.

Эни облегченно вздохнул: ему удалось отсрочить наказание Дэвиана.

– Что ж, тогда закрепим наш с вами контракт печатью. Хьюго, помоги гостю подняться и проводи его в зал переговоров, – приказал король и важной походкой направился к выходу.

Хьюго холодно протянул Эни руку. Пленник успел разглядеть аккуратно стриженные черные ногти. Он осторожно поднялся и в неловкой тишине последовал за ним.

Зал переговоров королевского замка напоминал кабинет для собраний Небесного совета в Департаменте. Прямоугольный стол из черного мрамора величественно располагался в центре мрачной комнаты, а его глянцевую поверхность освещали зажженные свечи. На нем лежали письменные принадлежности из обсидиана и такой же темный контракт. На плотной бумаге мерцали огненно-красные буквы – условия, прописанные каллиграфическим почерком. Эни присел и стал внимательно читать судьбоносный документ, прошитый тонкими золотыми нитями.

Эни настолько погрузился в чтение контракта, что не заметил, как вошел сам Малий Четвертый. Король заскрипел стулом и расположился напротив юноши.

– Вы безоговорочно выполняете все мои поручения, даже самые абсурдные и порочащие вашу честь и достоинство. Я же взамен предоставляю вам всевозможные блага и безопасность. Никто, кроме меня, не имеет право дотронуться до вас, причинить вред. Вы под моей защитой. Слуги непосредственно подчиняются мне, а значит, и вам. Я милостив и готов отпускать вас в Мир людей под присмотром своих стражей по истечении семидневного срока вашего пребывания на адских землях. На Небеса вы вернуться не сможете, а как только восстановите свои силы, вы обязаны спуститься в мою обитель, – разъяснил король. – Есть вопросы?

Выслушав правителя, Эни еще раз прошелся по пунктам. Один абзац не давал ему покоя.

– Ваше Темнейшество, – вежливо начал он, – в восьмом разделе настоящего контракта говорится, что вы имеете полное право расторгнуть его, если вас не удовлетворит качество служения второй стороны. Получается, мы можем выйти из договорных отношений в любое время?

– Верно. Но не стоит радоваться раньше времени, мой дорогой Эниан. Если я расторгну контракт, то сразу же перейду к карательной тактике относительно вашего брата. Поэтому постарайтесь отнестись к моим поручениям с наивысшей ответственностью, – ответил король. – Еще вопросы?

– Вопросов не имею, – отчеканил Эни.

– Я же уточню. Запомните: вы мне ни раб, ни друг, ни кто-то еще. Нас связывают исключительно нейтральные отношения. Но если я прикажу, вы обязаны стать для меня и первым, и вторым, кем угодно, – уточнил условия король. – Вам понятно?

– Да, – кивнул в ответ Эни, но про себя отметил: «Правда, сам я предпочту стать слугой, а не рабом. Для друга вы мне неприятны».

– Тогда распишитесь внизу на последней странице. Кровью, – деликатно проговорил Малий Четвертый и протянул остроконечное перо.

В ответ Эни тяжело вздохнул. Он понимал, что добровольно сковывает себя навеки золотыми цепями, но ради спасения родного брата был готов пойти на любые безумства.

Эни проколол указательный палец правой руки и вывел им свое имя внизу на последней черной странице. Подпись мгновенно вспыхнула, и горячее кольцо тут же сковало шею пленника. Он стиснул зубы, желая снять с себя обжигающий ошейник.

– Поздравляю, контракт успешно заключен! – улыбнулся Малий Четвертый. Он встал и протянул Эни руку, но тот не принял его «дружеский» жест.

– Зло пожаловать в Ад, мой дорогой Эниан! С этого дня я – ваш господин, а вы – моя собственность!

Эни предпочел скромно промолчать.

– Завтра у нас важный день. Прибудут гости со всех Трех уровней. Ваше поручение на сегодня – выучить наш кодекс и этикет. Утром же вы получите свое главное задание на ближайшие дни. Подсказкой будет ваше сегодняшнее поведение.

– Не понимаю, о чем вы.

– Скоро узнаете. А пока вам следует подготовиться к завтрашнему дню, мой дорогой Эниан. Любая комната на третьем этаже в вашем распоряжении. Но на четвертый подниматься запрещено.

– Я вас понял.

– Если будете послушным, я сохраню вам жизнь. Поэтому постарайтесь меня не разочаровывать.

Слова Малия Четвертого вселили в сердце пленника крохотную надежду на спасение.

«Если мое служение понравится господину, тогда брата освободят от наказания», – утешал себя он.

Поднявшись на третий этаж, Эни выбрал себе первую попавшуюся комнату и охнул, когда его встретили поистине роскошные для аскета условия. На шелковой двуспальной кровати лежала аккуратной стопкой новая одежда из тонкого хлопка и два махровых полотенца.

Эни прилег, не убирая вещи, и обреченно уставился в потолок. Какие испытания еще упадут на его хрупкие плечи? Какое задание готовит король?

«Я ведь всего лишь хотел исполнить свой долг перед Советом и директором…»

Ни о каком повышении теперь не могло быть и речи. Эни сменил хрустальную клетку на золотую. Променял спокойную жизнь на неизвестность.

Неугомонные мысли прервал стук в дверь. Эни неохотно поднялся с кровати и отозвался:

– Войдите.

В комнату уверенным шагом зашел Хьюго. Слуга держал в руках пару толстых книг.

– Господин приказал вам выучить это, – холодно процедил Хьюго и бросил два тома на кровать. На кожаной обложке одной из книг красовалась надпись: «Основы этикета». Название другой Эни не смог перевести – эти заостренные символы и есть местные буквы? Жгучее любопытство заставило прикоснуться к странной книге. Он раскрыл ее и похолодел: на страницах замерли незнакомые символы, изображения черепов и костей. Расширенные от ужаса глаза встретились с отрезанными конечностями и вырванными сердцами. Нарисованная кровь начала стекать по рукам. Резко запахло смертью, гнилью. Эни с отвращением захлопнул злополучный справочник и уставился на пальцы: они оставались чистыми, но дрожали. И привидится же такое!

Он подозрительно покосился на Хьюго:

– Это что? Книга местных рецептов? Что вы мне принесли?

– Простите?

– Я не знаю этот язык, – выдавил из себя Эни, скрывая подкатившую тошноту, – не понимаю, что здесь написано.

Хьюго схватил зловещую книгу. Эни заметил, как фиолетовые глаза слуги заметно округлились, как только тот раскрыл ее. Через секунду он покачал головой:

– Прошу меня извинить. Вам передали не кодекс. В течение лунной ночи вам заменят книгу.

– А что это, если не кодекс?

– Возможно, книга рецептов, подаренная Его Темнейшеству, – нахмурился Хьюго. – Я ее ранее не видел.

– Могу я задать вопрос? – полюбопытствовал Эни.

– Можете.

– Как вы здесь оказались?

– Так же, как и вы, – процедил слуга и развернулся к выходу.

Приближенный короля оказался неразговорчив. Эни стыдливо уткнулся взглядом в «Основы этикета». Хотелось ударить себя по губам за непочтительность, как вдруг Хьюго остановился у двери и пояснил:

– Я Хьюго Алойз. Я – старший слуга этого замка и правая рука Его Темнейшества. Если вас не устроит качество работы моих подчиненных, можете смело пожаловаться мне. За порядком в замке слежу именно я.

– Буду иметь в виду. И прошу простить меня за дерзость, Хьюго Алойз.

– Ужасной вам ночи, – натянуто улыбнулся Хьюго и хлопнул дверью.

Слова старшего слуги вызвали недоумение. Эни в замешательстве открыл толстенную книгу объемом более тысячи страниц. Успокоив свои мысли, пленник погрузился в чтение. Догадки насчет странного поведения слуг начали подтверждаться. В Нижних мирах запрещалось произносить слова «благо», «добро», «свет», «любовь», «истина», носить белый цвет и читать молитвы. Проявление эмоций и чувств осуждалось. Не приветствовались искренность и болтливость. Разрешалось применять различное насилие, поедать плоть пленников из других миров и устраивать публичные оргии.

«Совсем другие нравы», – помотал головой Эни, но продолжил читать дальше.

Этикет представителей Высшего общества выражался поклонами и комплиментами. Внешний вид обязательно должен соответствовать статусу. Обувь на каблуках означала возвышение над остальными, а корсет поддерживал осанку и утончал талию. Элите и слугам запрещалось оголять тело и появляться перед посторонними без косметики на лице и запаха ароматических масел на коже. Представители Высшего общества также обязывались носить в публичных местах и на официальных мероприятиях маски из драгоценных металлов.

Эни настолько увлекся чтением «Основ этикета», что напрочь забыл о сне. Погруженного в книгу пленника потревожил внезапный стук в дверь, за которым последовали незваные гостьи. Одной из них предстала уже знакомая миловидная девушка с каре. Вместе с другой брюнеткой они держали в руках большие черные сумки.

– Мы ваши личные служанки. Я Росалия, а это Присцилла, – указала девушка с каре на свою высокую напарницу. – Вы можете просить у нас что угодно. Мы в вашем распоряжении.

Эни обрадовался. Служанки показались ему разговорчивее хмурого Хьюго.

– Рад знакомству с вами, леди.

– Мы должны подготовить вас к заданию господина.

Пленник одобрительно кивнул.

– Сейчас вам следует раздеться. Не бойтесь, вы не в нашем вкусе, так что не стесняйтесь, – пояснила Присцилла.

– Мы не будем к вам приставать. Мы призваны заботиться о вас, – добавила Росалия.

Но Эни не успокоился. Оголиться перед девами не позволяло строгое небесное воспитание. Пальцы вцепились за пояс.

– Я обязательно должен раздеться перед вами?

– Обязательно. Иначе мы не приведем вас в совершенный вид. Слуга совершенен, как и его господин.

Эни оставалось только вздохнуть. Он зажмурился и скинул с себя одежду. Шелк соскользнул с перевязанной бинтами кожи.

Присцилла покачала головой:

– Вам следует сменить повязки. Присядьте, мы все сделаем.

«Эти жуткие когти», – с ужасом взглянул на руки девушек Эни, но послушно присел на край кровати.

Пленник закрыл глаза. Прикосновение чужих рук заставляло нервничать. Но, вопреки его недоверию, Присцилла и Росалия бережно обработали раны и ловко сменили повязки. Их забота настораживала. Какими бы милыми и приятными они ни казались внешне, их души с рождения осквернила Тьма, Эни знал это.

– А теперь ложитесь.

И он лег. Его тело сначала покрылось мурашками, а затем карамельной коркой. Служанки обмазали его горячей липкой пастой, остывающей довольно быстро. Эни боялся думать об их истинных намерениях. Неужели они собираются подать его к столу на черный праздник? Но мрачные мысли развеяла резкая боль. Женские руки содрали засохшую сладкую массу с чувствительной кожи. А затем еще раз, и еще. Эни невольно стиснул зубы. Что на уме у этих огненных?

– Теперь ваша кожа гладкая, вы близки к совершенству, – подбодрила Присцилла и попросила: – Оставайтесь здесь, мы принесем воды и поможем смыть оставшийся сахар.

Не дожидаясь ответа, служанки покинули комнату. Эни перевернулся на бок и обнял себя руками. Хотелось закрыть глаза и проснуться за стопкой надоедливых отчетов в Департаменте. Но Малий Четвертый сказал прямо: «На Небеса вы вернуться не сможете».

Его властный тон скользил лезвием по слуху.

А что дозволено пленнику? Пока служанки ходили за водой, в светлую голову прокрались рискованные мысли о побеге. Только воплотить их не удалось. Эни не успел вскочить с кровати, так и замер, стоило дверям распахнуться. Запыхавшиеся Росалия и Присцилла вошли с полными ведрами. Еще не почерневшая от гордыни совесть подняла Эни с кровати. Он кинулся помогать девушкам, чем вызвал только негодование.

– Не мешайте нам! – пискнула Росалия. – Мы сами справимся. Наш долг – вас обслуживать.

– Но я сам могу!

– Это нас не волнует.

Спорить со служанками Эни не отважился и остался ожидать в комнате, все еще светя бинтами и покрасневшей от сахарных процедур кожей.

Вскоре Присцилла позвала его:

– Вода нагрета, Эниан. Заходите.

Зайдя в ванную, он вспомнил наставления директора Аэлии: ни при каких обстоятельствах, даже под страхом собственной смерти, ничего не есть и не пить в Аду.

Широкую мраморную емкость заполняла черная пахучая жидкость. Эни с отвращением отшатнулся. Директор не зря предупреждал своего неразумного подчиненного.

– П-п-подождите! Ваша вода опасна для меня!

Янтарные глаза служанок удивленно расширились.

– Вода вам не навредит. Агни очищает воду, – успокоила Росалия.

– Агни? – переспросил Эни, зажимая нос рукой. Вонь шла невыносимая, будто в источнике сгнило тысячи водорослей.

– А вот озеро Печали опасно, – уточнила Присцилла. – Лучше в нем не купаться.

Эни замешкался, чем заставил девушек нервно вздыхать.

– Прошу вас, поторопитесь. У нас много работы. Господин ждать не будет, – подгоняла Росалия.

Пленник зажал нос рукой и нехотя опустился в воду. К горлу подкатила тошнота.

– Вы сам помоетесь или нам вас помыть? – спросила Присцилла.

От одной мысли, что служанки снова будут прикасаться к нему голому, стало дурно. Эни вздрогнул и помотал головой:

– Нет-нет. Я сам. Сам.

Присцилла протянула Эни тканевую мочалку и вышла с напарницей из ванной. Пленник оказался один. Льняные ворсинки помогли стереть остатки карамели, но купание оставалось пыткой. Эни с грустью вспоминал священные источники, водопады и реки, очищающие тело и душу. Интуиция звала обратно – на Небеса. Но пути домой навсегда отрезаны судьбоносным контрактом. Эни вылез из ванны и схватил лежащее на бортике полотенце. Раздался робкий стук в дверь.

– Эниан, с вами все в порядке? Я пришла помочь, – подала голос Росалия.

Пленник в спешке обмотался полотенцем и впустил служанку. Она, не мешкая, забрала прозрачный флакончик с мраморного столика, открыла его и поднесла к носу Эни. Ноздри ощутили приятные цветочные нотки, и в груди начало разливаться нежное тепло.

– Эфирное масло розы. Оно маскирует запах нашей воды и поднимает настроение. Это любимый аромат господина, – пояснила Росалия.

Следом она потянулась к баночке из темного стекла и продолжила:

– Эфирное масло в чистом виде на тело наносить нельзя, получите ожог. Поэтому вы берете немного этого масла, смешиваете с розовым. Только не переусердствуйте. Пары капель розового будет вполне достаточно. Вам помочь или?..

– Я сам.

Служанка кивнула и послушно оставила Эни одного. Он скинул полотенце и осторожно нанес масло на кожу. Тошнотворный запах постепенно сменился аппетитным кунжутным с цветочными нотками. Пленник накинул аккуратно сложенный халат и вышел из ванной.

Присцилла позвала Эни присесть на кровать. Он вернулся на мягкое покрывало, и служанка попросила:

– Посмотрите наверх, не моргайте. Мы закапаем вам капли.

– Я не ослепну от них? – обеспокоенно спросил Эни. Не хватало еще лишиться зрения в опасном мире.

– Нет. Они безвредны.

Эни пытался держать глаза открытыми, как просила Присцилла, но только с третьего раза ей удалось нанести капли, пахнущие травами. Ресницы хлопали, мешая влаге попасть из черного флакона на роговицу. И вскоре зажженные канделябры на стене начали расплываться, как и сами служанки. Закружилась голова.

– Вы можете вздремнуть, пока мы закончим.

И он закрыл глаза и провалился в сон.

Эни видел желанные кристально прозрачные священные источники. Золотистые лучи солнца нежно согревали, а бирюзовые воды освежали и утоляли жажду. Эни с трепетом собирал и вкушал медовые райские плоды. Их мякоть таяла во рту, наполняя силами и радостью. Эни гулял по ромашковым полям. Плел из белоснежных цветов венки, а Дэвиан сидел рядом. Солнечные блики играли в красных волосах брата. Эни надел на него венок и прижался к крепкому плечу. Они молчали, и только шелест травы перебивал биение сердец. Каждое мгновение казалось раем. Но идиллия рассеялась легкой дымкой. И Эни неожиданно оказался один в темноте.

– Эниан! Эниан, проснитесь! – Женские руки трясли его за плечи. – Господин ожидает!

Эни открыл глаза и посмотрел на служанок.

– Я что, уснул? Ой… – Он хотел протереть глаза, но Присцилла остановила его.

– Не трогайте, сотрете наши старания! – проворчала служанка.

Эни это озадачило.

– Ах, вы же себя еще не видели, – хихикнула Росалия и поднесла гостю зеркальце на ручке в ажурной оправе. – Теперь вы – совершенство!

Увидев себя в отражении, Эни задрожал. Трясущиеся руки выронили зеркало. Оно звоном упало на мраморный пол и треснуло пополам, подобно душе пленника, в очередной раз расколовшейся надвое.

– Ч-ч-что вы со мной сделали?! Мои волосы… Они черные! Мои глаза!.. – начал заикаться от отчаяния Эни. – Мои глаза, мое тело! Почему я в вашем платье?!

Пророческий сон начал сбываться. В отражении на него смотрела кареглазая брюнетка с темными кругами под глазами. Непослушные волосы собрали в строгий пучок. На груди зловеще мерцали соединенные буквы «М».

– Это издевательство! – сорвался голос до крика.

– Вы слишком худой. Ваша форма еще не готова, швея не успевает. И господин приказал переодеть вас в нашу форму, – начала оправдываться Присцилла. Но Эни не хотел слышать ее:

– Да лучше бы он запер меня в темнице!

Глаза защипало от хлынувших слез. Эни растолкал служанок и под их возмущения бросился наутек. Туфли на плоской подошве сдавливали большие пальцы, а затянутый корсет – ребра, но пленник не останавливался. Он бежал, задыхаясь, лишь бы скорее покинуть эту обитель безумия.

Освещенные канделябрами стены сужались, запутывая беглеца, словно в лабиринте. Эни кинулся в другую сторону, но алое пламя возникло из ниоткуда, ослепило и преградило путь. Пленник, жмурясь, попятился назад, как вдруг раздался знакомый властный голос:

– Далеко собрался?

Эни со страху бросился прочь. Злосчастное пламя сияющим хвостом последовало за ним.

И сам замок играл с ним в догонялки, кружил, не давая вырваться из каменных объятий. Стук собственного сердца оглушал. Эни скрылся за углом и прижался к стене отдышаться. Силы покидали его. Надежда начала угасать, когда устрашающий огонь разгорелся ярче.

Он вышел из пламени – высокий и величественный. Смуглая кожа короля переливалась золотом, как и само золото сверкало кольцами в ушах и на пальцах. Длинные черные волосы, собранные на макушке, водопадом струились по широким плечам. Воротник и рукава бархатного наряда ослепляли россыпью рубинов.

От его агрессивного великолепия разболелось сердце. Эни скрючился, разглядывая ярко очерченные скулы, прямые линии под глазами и глубокие шрамы. Те самые шрамы, которые месяц назад нанес Дэвиан клинком Луны.

– Нет! Нет! Этого не может быть! Не может! – затрясся пленник от ужаса и дернулся прочь.

Малий Четвертый взмахнул рукой и призвал огненные силки. Они мгновенно обвили пленника, как в ту кошмарную зимнюю ночь.

Эни отказывался принимать происходящее. Его дорогой брат оскорбил не какого-то рядового огненосца, а самого короля! И теперь обоим близнецам не видать покоя. Его Темнейшество будет мстить через Эни, издеваться и пытать. Хотелось провалиться сквозь начищенную плитку, исчезнуть навсегда. Эни мысленно просил прощения у директора за глупость. Родные Небеса он увидит лишь во сне. Теперь пленник навеки связан печатью судьбоносного контракта и вынужден служить двуличному и жестокому правителю, если тот не задушит его раскаленными силками сию секунду.

Малий Четвертый гордой походкой приближался к обездвиженной жертве, громко стуча высокими каблуками. Эни обреченно сполз на пол, принимая неизбежность. Старания служанок рассыпались прядями по лицу.

Король возвысился над Эни смертоносной скалой. Пухлые винные губы растянулись в победной ухмылке.

– Вставай! Я приказываю! – рявкнул он.

Невидимая печать обожгла шею. Эни послушно поднялся, ужасаясь могущественному слову короля. Тот притянул его огненным шнуром к себе и прошептал, обжигая ухо:

– Я все помню.

Прямой нос уткнулся ему в шею. Эни мысленно готовился к худшему. Он уже представлял впившиеся в кожу клыки и гибель от потери крови, но господин вдохнул и резко отстранился, словно от пленника разило гнилью местной воды.

– Почему я тебя чувствую? Где блокатор? – недоумевал король.

– Ч-ч-что? – заикнулся пленник.

Господин судорожно сорвал позолоченные пуговицы с воротника формы и покосился на Эни, испепеляя взглядом рубиновых глаз.

– Почему я должен делать все сам?! – заорал он так, что задрожали стены. Пальцы потянулись к цепи на шее и затянули ее на несколько звеньев, пока Эни не начал задыхаться.

– Г-г-господин, п-п-пожалуйста, – прохрипел пленник, но Малий Четвертый намеренно не обращал на него внимания.

– Все сюда! Быстро!

Крик короля созвал всех слуг. Эни и представить не мог, сколько их находилось в замке. Он был тринадцатым. Высокие и низкорослые, они выстроились в ряд. Их объединяли строгая форма с вышитой эмблемой, о значении которой Эни лишь догадывался, черная подводка под глазами и идеальная осанка. Росалия виновато хлопала пушистыми ресницами:

– Господин, простите нас, мы не уследили за ним.

– Объясняю еще раз! – заорал он, и пламя угрожающе вспыхнуло на плечах. Но слуги не шелохнулись, видимо, привыкли. – Подведете меня, и я вас всех сожгу! Понятно?

– Да, Ваше Темнейшество! – проговорили слуги хором. Король кивнул и протянул на ладони вырванные пуговицы. Присцилла схватила их и потянулась в боковой карман платья. Вскоре Эни заметил блеск тонкой иглы и клубок черных ниток в дрожащей женской руке.

– Гости прибудут с минуту на минуту. И Пе Фенде, и Синистеры, и Его Темное Превосходство сопровождают личные слуги. А вы служите только мне!

Пока Присцилла пришивала пуговицы к воротнику, Росалия присоединилась к напарнице и начала поправлять пленнику прическу. Маленькие пальцы ловко собрали пряди со лба золотой заколкой.

– С гостями не разговаривать и не подходить к ним, особенно к Его Темному Превосходству! Даже смотреть на него нельзя. Понятно?

– Да, Ваше Темнейшество! – повторили без запинки слуги.

– Эниан? – окликнул король пленника, от чего сердце забилось болезненно быстро. – Я не слышу ответ.

– Д-да, Ваше Темнейшество, – прохрипел он тихо.

– Хьюго, следишь за новеньким.

– Да, Ваше Темнейшество, – поклонился приближенный и подошел к Эни. Служанки послушно отстранились, пропуская Хьюго. Он ослабил цепь и осторожно спрятал ее за воротник. Эни отдышался и прошептал:

– Благодарю.

– Прекрасно, – улыбнулся Малий Четвертый и гордо скрылся в языках пламени.

Хьюго схватил Эни за запястье и последовал в сторону винтовой лестницы, ведущей вниз.

Глава 5

Упрямый

Узкие туфли стерли ноги в кровь, но не о мозолях Эни думал, спускаясь по каменным ступенькам. Его пытливый ум заняли загадочные имена гостей. Господин не счел нужным разъяснить, кого остерегаться и почему. И Эни решил разузнать сам у приближенного короля:

– Хьюго, а кого имел в виду господин? Кто такие Синистеры и Пе Фенде?

Но главный слуга не останавливался, продолжая сжимать запястье Эни до боли:

– Сейчас поймете.

Неразговорчивость Хьюго поражала. Быть может, он просто не привык отвечать на вопросы, когда Эни, напротив, мучился от излишнего любопытства.

Спустившись до первого этажа замка, Эни заметил ускользающий хвост алого пламени. Малий Четвертый с легкостью распахнул массивные двустворчатые двери, словно шторы, впуская свет кровавой луны.

Он вышел, сияя ярко, как солнце. Каблуки гордо застучали по фигурной плитке. Эни раскрыл рот от невиданной роскоши: по бокам выложенной дорожки отражали лунный свет крупные, как яйцо павлина, драгоценные камни. Неудивительно, если эти же камни подадут на стол в качестве закуски. Хьюго продолжал послушно следовать за королем. Блеск самоцветов приближенного не волновал, как и возвышающиеся резные колонны, а неискушенный Эни крутил головой. От пытливого взгляда не спрятались и укутанные в листву черные бутоны роз. Цветы казались неживыми, искусственными и застывшими. Впереди поблескивали врата замка. Завидев короля, грозные стражи почтительно склонили головы перед ним. Створки приветственно распахнулись, являя столпившихся разодетых гостей. Бархатные мантии и золотые маски прибывших пестрили самоцветами: синими, подобными глубинам морских вод, и зелеными, как свежая весенняя трава. Темная Элита хвасталась новыми достижениями, перебивая друг друга, но появление Малия Четвертого заставило их притихнуть. Тринадцать пар горящих глаз одновременно уставились сквозь прорези масок на хозяина замка. Слуги господина послушно выстроились в ряд и замерли.

Малий Четвертый глубоко поклонился и торжественно произнес:

– Слава Темному Владыке! Я безгранично рад приветствовать вас, Ваше Темное Превосходство! Дорогие гости! Зло пожаловать на Первый уровень!

«Темный Владыка? Дэминэус? Он же… может меня узнать!»

Ледяные мурашки пробежались по телу. Эни вспомнилось, как он умолял того смягчить наказание Дэвиану за нарушение Закона равновесия.

Эни скромно поклонился, повторяя за Хьюго, стараясь не смотреть на гостей. Если Дэминэус разглядит в юной служанке робкого небожителя, не избежать наказания вслед за Дэвианом.

– Маттиас! Что с лицом? – первое, что услышал Эни, стоя за спиной господина. Скрипучий голос дамы ранил слух, как и ее острый оценивающий взгляд синих глаз, пробивающийся сквозь прорези маски.

– Маттиас – это наш господин? – шепотом поинтересовался Эни.

Хьюго лишь кивнул, предпочитая молчать. Пленник посмотрел на эмблему на форме приближенного короля, и тайна соединенных букв «М» растаяла воском горящей свечи.

«Маттиас Малий. Вот, значит, как!»

Слуги носили именную форму, и не более. Никаких секретов. А Его Темнейшество Маттиас ответил на вопрос гостьи легко и непринужденно, будто шрамы украшали его кожу с рождения, подобно родимым пятнам:

– Подрался!

– Надеюсь, за руку прекрасной леди? – вмешался в разговор зеленоглазый незнакомец. Речь его текла янтарным медом.

– За честь и достоинство, дорогой мой друг, – гордо произнес Маттиас.

– Проиграл ты свои честь и достоинство, – съязвила гостья.

Темная обиженная сторона души Эни захлопала в ладоши. Маттиас не всесилен и потерпел поражение, иначе бы правильные черты не усеяли шрамы. Но господин выстоял перед колким словом и пообещал:

– Я докажу вам обратное, леди Одджит!

В ответ синеглазая леди демонстративно хмыкнула, а незнакомец с изумрудами на маске, наоборот, заступился за Маттиаса:

– Одджит, не будь ты так категорична! Шрамы украшают мужчину!

– Несовершенство всегда уродливо, дорогой мой.

А что есть совершенство? Наряды и драгоценности, от блеска которых кружилась голова? В раздумьях Эни успел поймать на себе взгляд Владыки Дэминэуса. Пропасть ночного неба, лишенная звезд и лунного света, и та уступала черноте его глаз. Сердце болезненно подскочило, а тело покрылось ледяной коркой страха при палящем зное. Хьюго спокойно отшагнул и плавно развернулся, словно разучивая танцевальное па, уводя Эни в сторону замка. Служанки последовали за ними.

Пока Его Темнейшество отвлекал гостей, Хьюго, вернувшись в коридор, раздавал задания слугам.

– А мне что делать? – спросил Эни, не дождавшись указаний.

– Сегодня вы разливаете напитки. А сейчас можете помочь девочкам, – монотонно ответил приближенный.

И Эни помогал, хоть и ноги поначалу путались в подоле, из-за чего с трудом удавалось донести в зал тарелки.

Каменный пол сверкал чистотой, повсюду стояла изысканная резная мебель. Лакированная поверхность стола ловила отражение свисающей с потолка огромной люстры. Эни завороженно уставился на нее, разглядывая переливающиеся подвески. Взгляд скользил по зажженным настенным канделябрам и одетым в позолоченные рамы полотнам.

Служанки расстелили шелковую скатерть, но сервировать Эни не доверили. И пока он пододвигал к столу обшитые бархатом стулья, девушки искусно расставляли золотую посуду и приборы. Юноша разносил на подносе нарезки и закуски. Росалия и Присцилла украшали стол вазами с сухоцветами, зажигали свечи. Хьюго следил за подчиненными и раздавал поручения:

– Ясмин, спустись с Энианом в погреб. Подготовьте вино к подаче.

Смуглая служанка послушно кивнула, схватила Эни за руку и побежала к выходу. Перед глазами мелькали торжественная суета и пышная рыжая коса Ясмин. В коридоре слуги свернули за угол, но не на кухню, где хлопотали остальные, а дальше, к картинной галерее. Под широким полотном, изображающим спелые гроздья винограда, покоился пестрый ковер. Ясмин отодвинула его, обнажив квадратный люк. Слуги поначалу спустились в кромешную тьму, но вспыхнувший на когтях напарницы янтарный огонек помог осветить погреб. Пахло забродившим виноградом и сыростью. Взгляд остановился на бутылках, лежащих рядами на деревянных многоуровневых стойках. Но тащить пришлось одну из бочек.

В хранилище посуды Ясмин доверила Эни достать графины с верхней полки серванта, а сама принялась откупоривать бочку. По комнате разлился аромат перезрелых ягод и груши. Наполнив графины вином, служанка передала их Эни, и он вернулся в зал уже с напитками.

К приходу гостей стол ломился от всевозможных яств, но разложенные блюда вызывали у Эни лишь тошноту. Он не ел приготовленной плоти и не собирался.

Гости разом заскрипели стульями. Маттиас важно расселся во главе стола, постукивая когтями по пустому кубку. Хьюго шепнул Эни встать рядом с господином и поухаживать за ним.

В отсутствие короля и гостей дышалось куда спокойнее. Эни чувствовал себя увереннее и почти свыкся с обязанностями слуги. Но Маттиас вернулся, пробудив липкий страх из глубин воспоминаний. Эни наклонился наполнить кубок вином и ощутил на себе испепеляющий взгляд. Дрожь накрыла ледяной волной и сковала движения. Он замер статуей, боясь пошевелиться. Хьюго успел придержать графин и тихо отчитал Эни:

– Смелее.

И, словно подхватив ту самую смелость, пленник выдохнул и разлил вино по чашам.

Заскрипел стул. Маттиас привстал из-за стола и поднял кубок.

– За Первый уровень! За боль и страдания грешников! Во славу Темного Владыки! – произнес король торжественную речь и осушил чашу.

Пока когтистые пальцы гостей тянулись к маскам, Хьюго отправил Эни подавать горячее. Пленник дрожащими руками разливал наваристый бульон из супницы по тарелкам, задевая половником плававшие там змеиные шкурки. Ели искушенные господа, по-видимому, все, что ползало и летало. Черный пир не обошелся без жареных крыльев. И когда дошла очередь нести злосчастное блюдо к столу, Эни сам едва не свалился в обморок, будто это его вырванные крылья обваляли в специях и приготовили на адском огне. Хьюго снова подоспел вовремя и помог опустить тарелку на скатерть.

– Соберитесь, Эниан, – покачал он головой.

Тем временем проголодавшиеся гости уже успели снять маски и набросились на угощения, будто дикие звери. Размалеванные лица исказились, а сквозь плотный слой макияжа прорисовывались нечеловеческие черты. Острые клыки отдирали жареное мясо от кости, а на черных губах блестели капли жира и вина.

На мрачном празднике чревоугодия Эни чувствовал себя лишним, но заметил, что за столом пустовало место. Не находил он и леденящих душу черных глаз, а значит, Темный Владыка отсутствовал. Эни облегченно выдохнул и спросил Хьюго:

– А вы не знаете, где Темный Владыка?

– Я передал все угощения его слугам. Он в своих покоях, – монотонно ответил приближенный.

– Он не будет есть с остальными?

– Нет, не будет. Нам запрещено смотреть на Его Темное Превосходство. Вы разве не читали «Основы этикета»?

– Я читал. Но для меня это странно. Они же все – Элита.

– Ничего странного, Эниан. Чем выше статус, тем больше скрытности.

– Я учту это, благодарю вас.

– Я поднимусь к его слугам. А вы не отходите от господина.

И Эни кивнул, провожая взглядом расшитую форму Хьюго. И как он влился в настолько мрачную и порочную реку? Быстро ли забыл о своем прежнем господине? Разве можно забыть сами Небеса? Любопытство мешало сосредоточиться на долге. Но бархатный голос Маттиаса снова заставил покрыться ледяными мурашками.

– Наклонись и открой рот. Хочу покормить тебя.

– Я не голоден, Ваше Темнейшество, – отрезал Эни, догадываясь, чем его хочет угостить хозяин.

– Я знаю, что голоден.

– Не хочу.

– Будешь.

– Нет.

– В тебя что, насильно запихнуть этого гребаного червя?!

Увлеченное чавканье вокруг подозрительно затихло, а горящие сине-зеленые глаза уставились на Эни.

– Маттиас, как некультурно! Не пристало королю ругаться, – покачала головой женщина с изумрудной диадемой.

– Не при маме же, Матти, – упрекнул сидящий рядом брюнет в зеленом бархатном наряде.

– Прошу меня простить, Ваше Темнейшество! Я просто перенервничал. Стараюсь для вас, чтобы все было идеально! А мои слуги еле на ногах стоят, – оправдывался король.

– Это у них семейное, – вздохнула пожилая леди. – Моя невестка такая же грубиянка. А внук… Кто бы язык ему подрезал! Длинный-то какой!

– Мама!

– Малии всегда были грубыми и вспыльчивыми! Чему вы удивляетесь, Минерва? – вмешалась Одджит, что сидела напротив. Эни узнал ее по скрипучему голосу. На лицо она оказалась такая же неприятная, хмурая, с отталкивающими острыми чертами.

– Господа! А не пора ли нам насладиться музыкой? – сгладил напряжение Маттиас и щелкнул пальцами: – Музыку!

Орган заиграл грандиозно и громко. Мелодия гордо развевалась королевской мантией по залу. Но даже среди звучания величественного инструмента Эни расслышал тихий приказ. Печать мгновенно обожгла шею и заставила наклониться. Маттиас наколол на зубья вилки маринованных червей и поднес их к губам Эни.

– Открой рот.

Пленник повиновался, и хозяин впихнул в него закуску. От такого щедрого угощения тут же затошнило. Безвкусную гадость хотелось скорее выплюнуть. А Хьюго, к несчастью, задерживался, и некому было заменить Эни. Но пленник вопреки всему бросился к выходу. Не осквернять же его небесное тело мертвой плотью?

Маттиас заметил движение за спиной и поймал беглеца за ногу. Огненные силки обвили лодыжку.

– Нет-нет. Ты все проглотишь и останешься здесь! Я приказываю.

И Эни через силу проглотил закуску. Казалось, черви оживут и расползутся по желудку. От одной мысли скрутило живот. Эни жалобно обратился:

– М-можно я сменю вам тарелку?

Но Маттиас продолжал издеваться, притворяясь заботливым хозяином:

– Наслаждайся, Эни-ан. Разрешаю запить.

И заставил хлебнуть вина из своего кубка. Напиток сразу обжег горло, затуманив мысли. Кто и вправду наслаждался, так это гости – сомнительными яствами и хозяин замка – страданиями пленника.

Вскоре вернулся Хьюго. Маттиас звенел столовыми приборами, с аппетитом поглощая блюда. Эни шепотом попросил у приближенного отлучиться, и тот спокойно его отпустил.

Эни на цыпочках выбежал из зала и направился искать уборную. И нашел ее с другой стороны зала по распахнутой двери. Эни заперся и наклонился к украшенному позолотой стулу со сливным отверстием посередине. Засунув два пальца в рот, пленник вскоре освободил желудок от оскверненной пищи. И только тогда облегченно вздохнул. На резном столе ожидали золотой таз и пузатый кувшин. Эни ополоснул ладони, прополоскал рот и умылся. Зажженные благовония отгоняли противный запах, а свечи наполняли уборную уютом и помогали разглядеть свое отражение. Через настенное зеркало на него глядели будто чужие уставшие глаза. Тушь растеклась по лицу, придавая образу неряшливости. Эни стер ее остатки мягким полотенцем и поправил волосы. Лунные сутки закончатся и унесут с собой нелепость и безумие. Но сколько еще терпеть издевательства короля?

Эни неохотно поплелся на кухню. Служанки к тому времени доставали из печи румяные пироги. Пахло жареными орехами и корицей. Но туалетная процедура надолго заглушила аппетит. Эни менял грязные тарелки на чистые под уже раздражающую органную музыку, пока служанки натирали до блеска чайный сервиз. Вскоре стол украсился вазочками с приторными сухофруктами и медом. Ароматные пироги расположили в его центре. И настала пора подавать горячий шоколад. Эни аккуратно разлил густой напиток по миниатюрным чашечкам и разнес гостям. И сладкое задобрило черные души. Огненная Элита шутила, смеялась. Казалось, сама музыка смягчилась и из ритмичной мелодии перетекла в нежную. Пиршество подходило к концу. Слуги зевали. Эни не чувствовал ни ног, ни рук. Толкни его, он свалился бы на пол и уснул крепким сном.

Заскрипели стулья. Насытившиеся гости лениво направились в коридор, а слуги кинулись убирать со стола. На скатерти блестели пятна жира. Эни забрал грязные тарелки на кухню и смахнул со лба капли пота. Стопка грязных тарелок сравнялась с ним ростом. И как они перемоют всю эту гору?

Хьюго ворвался на кухню и прогнал праздные мысли:

– Эниан, вас зовет господин. Бросайте все и идите к нему.

Пленник послушно кивнул и выбежал в коридор. Маттиас любезничал с пожилой леди в компании зеленоглазого брюнета у входной двери. Позади господ стояли их слуги с идеальной осанкой в приталенной форме, но Эни удалось подслушать беседу незамеченным.

– Все было прекрасно, Матти, а пирог – особенно! Мой любимый с курагой. Знаешь, как меня задобрить.

– Рад, что вы довольны, Ваше Темнейшество.

– Не переживай за оценки. Ты всегда стараешься. Разве я могу тебе их снизить?

– Ну что вы…

– Только я волнуюсь, что ты без жены. Такой красавец, а до сих пор одинок!

– Мама, я ему то же самое говорю. Два лунных года прошло, пора уже все забыть и найти достойную!

– Я никуда не тороплюсь. Пусть достойные сами ищут меня.

Эни слушал бы дальше, не запой желудок серенады. Слуги повернулись и впились в пленника горящими глазами. Притихли и господа.

– П-простите. В-ваше Темнейшество, вы искали меня? – выдавил из себя Эни.

Брюнет в зеленом внимательно разглядывал его, чем заставил пленника сгорать от неловкости.

– Трубку принеси мне, золотую. Она лежит на тумбе у кровати, – пожелал Маттиас.

«А Хьюго вы не могли попросить? Он же ваш приближенный!» – крутилось на языке. Но Эни послушно кивнул и устремился к покоям короля. Господин не разрешал подниматься на четвертый этаж, а значит, его спальня находилась где-то там.

Эни еле-еле поднимался по ступенькам, вздыхая от усталости, и, на свою беду, столкнулся взглядом с высокой фигурой. Дэминэус. Бездонные глаза зловеще засверкали сквозь узкие прорези маски и напугали до ужаса. От страха Эни взбодрился настолько, что ноги сами понесли его наверх, путаясь в подоле юбки. Пленник чудом избежал поцелуя со ступеньками и кое-как добрался до нужного этажа. Голова кружилась, а сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Эни остановился отдышаться. Он оперся о стену и заметил приоткрытую резную дверь.

Одна из служанок прибиралась в спальне и меняла постельное белье. Женские руки бережно расстилали простыню на широкой двуспальной кровати. Эни осторожно шагнул по расшитому золотыми нитям ковру. Покои господина пышностью убранства не уступали тронному и гостевому залам. Цветочный орнамент переливался на лепнине, картинных рамах и высоком изголовье кровати. Нарядный драпированный балдахин скрывал королевское ложе от пробивающегося сквозь окна лунного света. И в черно-золотом великолепии трубка господина где-то затерялась. Не нашлось ее ни на зеркальном столике, ни на прикроватных тумбочках. Быть может, господин нарочно позвал сюда пленника похвастаться роскошными покоями?

Служанка, усердно взбивавшая подушки, заметила Эни и враждебно уставилась на него.

– Простите, что отвлекаю, – начал пленник, пройдя дальше в комнату, – но господин прислал меня за трубкой. Вы не видели ее?

– Не видела я никакой трубки, – ответила она и отвернулась. На шее служанки расползлось родимое пятно, а сквозь иссиня-черную шевелюру пробивались рыжие корни.

– А я могу сам поискать?

– Нет. Ждите, когда я закончу.

В низком голосе служанки прозвучала нотка раздражения.

И Эни ждал. Глаза слипались от усталости, да и глоток вина играл свою коварную роль, усыплял.

– Ищите свою трубку, – проворчала вскоре служанка и вышла из покоев, неся в руках вчерашнее постельное белье.

Эни бросился к прикроватной тумбе, но заявившая о себе сонливость подкосила ноги. Он рухнул на изысканно заправленную кровать и уснул…

– Ай!

Спокойный сон неожиданно прервали. Кто-то силой столкнул Эни на ковер. Шелковые ворсинки защекотали лицо.

– Пока ты здесь валяешься, я немного поясню! – прорычал Маттиас, скинув покрывало на Эни. – Это – мои покои. Мои! И спать со мной на этой кровати может только моя будущая жена! Даже любовницу я сюда не пущу. А ты мне никто! Никто, понял?!

Эни не сразу осознал, что уснул на кровати господина. Стыд обжег впалые щеки. «Разве можно было так оплошать? Какой позор!»

– Ваше Темнейшество, простите меня. Я не нашел вашу трубку, я сам не понял, как я… – виновато бормотал Эни.

– Сейчас ты возьмешь покрывало и выстираешь так, чтобы я не чувствовал твоего мерзкого запаха!

– Но, Ваше Темнейшество! Его только что поменяли! – возразил Эни. Маттиас говорил какой-то абсурд. Но тот оставался непреклонен.

– Меня это не волнует! Пошел вон отсюда! – заорал король и со злости пнул пленника, как жалкого оборванца.

И Эни ничего не оставалось, как освободиться от покрывала и сбежать с ним в коридор.

Пленник привык стирать свои небесные одежды в лазурных реках. Тонкий лен очищался и сиял белизной после ополаскивания. Здесь же, в Аду, вода воняла гниющей тиной. Но расшитая ткань на удивление приятно пахла цветами, что казалось чудом.

Эни глубоко вздохнул и попытался найти на этаже уборную либо ванную, чтобы ополоснуть покрывало, но безрезультатно. На ум пришла комната, где он увлеченно читал местные книги. Эни спустился на этаж ниже и нашел свою первую в замке почивальню. Он робко постучал в дверь, но ответило лишь эхо. Неужто никто из гостей не занял эту комнату? Эни тихо приоткрыл дверь, ведомый жгучим любопытством, и зашел внутрь. В нос ударил едкий запах табака, смешанный с тонкими нотками фруктового масла. Одиноко горела зеленая свеча, освещая потертые кожаные корешки сложенных стопками книг на прикроватной тумбочке. Эни осознал свою ошибку и шагнул назад, как вдруг на плечо легла чужая тяжелая ладонь.

– Чем могу помочь, милое дитя? – ласкал слух медовый голос.

Пленник запнулся и задрожал. Руки едва не выронили злосчастное покрывало. Безумная идея обернулась очередным роем ледяных мурашек по спине.

– Я-я… Простите, господин, а вам не нужно постирать белье? – выкручивался Эни, смягчив тембр.

Незнакомец рассмеялся:

– Нет, не нужно.

– Тогда, м-может, хотите вина?

– Не откажусь…

Эни выдохнул, продолжая сжимать покрывало. Теперь он не выглядел подозрительным слугой, беспокоившим господ. Подумает еще, что он украсть что-то вздумал…

Он собрался развернуться к коридору, как следующая прозвучавшая фраза заставила остолбенеть:

– …и выпить его с такой красавицей. Я тебя сразу заметил. Кожа как молоко! Я в восхищении…

Руки гостя поползли по плечу клешнями скорпиона.

Пленник не сразу вспомнил, что щеголяет по замку в платье. Он осмотрел себя и едва не завопил. Прическа и одежда маскировали его под юную служанку.

«Нет! Нет! Вы ошиблись, господин, ошиблись!»

– П-п-ростите, пожалуйста, за беспокойство, – промямлил он и резко вынырнул из-под чужих объятий.

Напуганный юноша летел по лестнице вниз с невиданной быстротой, словно скрываясь от голодных хищников. Лицо горело от стыда, а руки тряслись вместе с покрывалом.

«Какой позор! Какой позор!» – ругал он себя под нос. И не заметил, как едва не сшиб собой Хьюго. Тот молниеносно отреагировал и успел остановить задыхавшегося от бега Эни.

– Эниан, все в порядке? – спросил он недоверчиво.

Но трясущиеся руки сами вручили помятое покрывало господина. Хьюго расширил непривычно черные для небожителя глаза – видать, и ему капли капали, чтоб не отличался сильно от жителей Ада.

– У нас есть прачки. Почему вы носитесь с покрывалом Его Темнейшества в такой поздний час? Гости уже отдыхают, а вы шумите, – отчитал он Эни.

– Простите, – проронил тот, опустив голову.

– Помогите девочкам прибраться на кухне или идите отдыхать в мою комнату.

– А где она?

– Слева от покоев Его Темнейшества.

Пленник покачал головой. От одной мысли о господине к горлу подкатил тугой ком. Хотелось откашляться.

– Я совершенно не устал, – натянуто улыбнулся Эни и бросился в сторону кухни.

Он ожидал увидеть гору грязных тарелок и трудящихся в поте лица служанок. А те успели вымыть до блеска не только посуду, но и саму кухню. Чистота ослепляла. Появление переодетого слуги заставило сидящих за столом служанок оглянуться. В горящих янтарем глазах читалось удивление. Девы в недоумении хлопали ресницами и перешептывались между собой. Обезвоженные, потрескавшиеся от ежедневного труда руки держали чашки. Служанки нервничали. И Эни был уверен, они попивали совсем не чай. Пахло как в винном погребе.

– На вас лица нет, Эниан, – разрядила обстановку Росалия, постукивая ногтями по чашке с отколотым краешком.

– Как и прически! – добавила Присцилла и сделала глоток напитка. – Все наши труды насмарку.

Служанки осуждающе пробежались взглядом по Эни. Он чувствовал себя таким же потрепанным временем сервизом. Заколка слетела с волос, позволив им рассыпаться по плечам. Далекий от совершенства, Эни оперся спиной о дверь и глубоко вздохнул. Любопытство, застывшее на девичьих лицах, требовало объяснений.

– Там господин с зелеными глазами… Он… – нехотя начал слуга, сверля взглядом начищенную плитку.

– Что он? – ждали продолжения собеседницы.

– Он… Он не давал мне пройти. Принял меня за женщину, – еле выдавил из себя Эни.

Он ожидал сочувствия, призрачного огонька поддержки, но никак не заливистого смеха. От девичьего хохота задрожали стены.

– А, так это же господин Пе Фенде! – просветила Присцилла. – Он всегда такой.

– Он душка! – хихикнула Росалия.

Щеки залились румянцем. Служанки обмахивали себя руками, томно вздыхая. Эни оставалось обеспокоенно моргать, пока девы стекали медом со стульев, словно одержимые.

– Простите, Эниан, мы вас не предупредили насчет господина Пе Фенде, – извинялась Росалия. – В таком виде вам лучше перед ним не появляться.

Тонкие пальчики невзначай поправили юбку. Эни все понял. Повторялась давняя история.

– Я так больше не могу! – закричал он. Служанки замерли с чашками в руках, вылупив горящие глаза.

Эни бросился к столешницам. Мысли громко звенели, как и столовые приборы, которые он усердно перебирал.

«Почему? Ну почему все повторяется?»

Он бережно отращивал волосы с тех пор, как спустился к людям. Длинные косы накапливали внутреннюю силу и подтверждали его статус. Хотелось жить как все, носить безупречно белые одежды и заплетать серебристые пряди. И одним махом лезвия ножа Эни распрощался с прошлым. Пересушенные и оскверненные местной краской волосы рассыпались по вымытому полу.

– Не надо убирать, просто сожгите, – предложил он. И срезанные пряди мгновенно поглотило янтарное пламя.

Эни завороженно наблюдал, как догорает его прошлое, а следом и обиды. Насытившийся волосами огонь постепенно стал гаснуть. Гасли и силы Эни. Он подсел к задремавшим служанкам и провалился в сон.

Следующий день начался с приятной вести. Швея передала для Эни форму, и он с превеликой радостью сменил шуршащую юбку и жесткий корсет на длинную рубашку с крупными золотыми пуговицами и прямые брюки. Одежда села как родная и не сковывала движения. Не сжимала пальцы и новая обувь. Эни зачесал назад волосы. Скучать по косе он не станет. С укороченной шевелюрой даже спалось легче и спокойнее.

Эни всмотрелся в висящее на стене зеркальце в узкой комнатушке Хьюго. Тот предложил переодеваться и ночевать у него. И Эни согласился. Не рябило в глазах от золота. Взгляду не за что было зацепиться: ни картин, ни причудливых узоров. Не лежали стопками книги. Деревянные поверхности сверкали чистотой. Небесный слуга, предавший своего господина, все равно оставался аскетом, не признающим богатство и роскошь. А зажженная сандаловая палочка сохраняла чистой частичку души таинственного хозяина комнаты. Эни глубоко вдохнул аромат родной смолы, как вдруг распахнулась дверь. Маттиас явился раскатом грома, испепеляя пленника глазами-рубинами.

– Сегодня ты сопровождаешь меня в Сожженные земли, – холодно приказал он.

– Но… Почему не Хьюго? Он ведь ваш… – начал возражать Эни, но Маттиас перебил его:

– Никаких «но»! Лови и выходим!

Золотая полумаска, сверкая, полетела в сторону Эни. Он неуклюже поймал ее дрожащими руками. Но Маттиас не успокоился и следом швырнул мантию. Эни подобрал струящуюся ткань и накинул себе на плечи.

– Наденешь маску, когда я разрешу, – скомандовал Маттиас и хлопнул дверью. И Эни ничего не оставалось, как последовать за ненавистным господином.

Пройдя через врата замка, Маттиас остановился и надел украшенную рубинами маску. Эни повторил за господином и спрятал глаза и нос за холодным металлом. Нижняя часть лица оставалась открытой, уязвимой.

Король артистично махнул рукой в сторону, и вспыхнуло алое пламя. Оно крутилось, извивалось, словно змея, и вскоре предстало колесницей с четверкой запряженных скакунов. Эни замер и раскрыл рот. Пламя было живым и податливым, как глина. Сотворенная из огня повозка внушала страх. Эни отшатнулся, испугавшись могущества всепожирающей энергии.

– Пока между нами заключен контракт, Агни не навредит тебе, – успокоил Маттиас, приглашая жестом сесть с ним в колесницу. И Эни недоверчиво расположился рядом с заклинателем пламени. Взмах рукой, и огненное творение взмыло ввысь.

Скачущая по багряному небу колесница осветила усыпанную драгоценными камнями дорогу к замку. Крупные самоцветы замерцали пунцовыми огоньками. С высоты птичьего полета перед Эни открылась панорама – сияющий Золотой замок, окруженный садом с фонтанами и бассейном. Маттиаса явно вдохновил величественный дворец бога Йоганнеса и знаменитые Райские острова. Казалось, архитектор-шпион выдал королю схему Жемчужины Мира богов. Вскоре ухоженные парки столицы сменились невысокими постройками с огненными вывесками в форме губ. Но любопытный взгляд Эни привлекло черное озеро, словно растекшееся пятно туши на карте Ада. Разглядев светлый островок, затерявшийся в водоеме, пленник вздрогнул. Невольно перед глазами всплыли фрагменты жуткого пророческого сна и бледные кости адских существ. Эни нервно сглотнул и перевел взгляд на Маттиаса. Тот погрузился в свои темные мысли, в которых пленнику не нашлось бы места.

Вскоре за аренами показалась высокая скалистая стена. Сожженные земли приветствовали короля каменистой пустыней.

Маттиас и Эни осторожно ступили на пыльные земли. Мертвый пейзаж, написанный ржавыми и медовыми красками, величественно раскинулся перед гостями. Угнетающую тишину нарушал лишь глухой стук каблуков Одджит, которая приземлилась в ярко-синей колеснице и теперь шагала со слугой следом за ними. Сапфировые глаза гостьи злобно засверкали через отверстия маски.

– И где пляж? Где купальни? – прошипела Одджит. – Ты обещал распорядиться этими землями!

– Я уже распорядился. Здесь не будет ни пляжа, ни купален.

– Почему?

– Эти земли обитаемы.

– Обитаемы кем? Нищими паразитами?

– Это не паразиты, а мой народ!

– Какой народ, такой и правитель! Тьфу!

Одджит злобно сверлила каблуком дыру в земле, пока слуга смиренно поддерживал края ее золотой мантии, а Эни молча наблюдал за Маттиасом. Тот сохранял завидное спокойствие. Пленника впечатлила не только воспитанность господина, но и его стремление защитить нищих. Неужели в черной душе эгоцентричного короля еще оставалась капля не присущего ему сострадания?

«Прогнется ли он под эту сварливую каргу?» – задумался Эни.

Представление обещало быть интересным.

– Дорогая леди, позвольте показать вам край моего мира, – перевел тему Маттиас.

Одджит фыркнула и важной походкой последовала за ними.

Лавовый океан светился бесконечной янтарной полосой. Пока гости направлялись к месту назначения, Эни заметил, что в каменных домах и скалах у океана прятались дикие жители. Жизнь в Сожженных землях, по-видимому, протекала медленно и безрадостно, а нищие влачили жалкое существование в поисках еды. Да и выглядели они так же. Грязные лохмотья висели на костлявых телах, напоминавших мумий. Голодные, перекошенные и хромые. От одного их вида сердце небожителя заныло. Внешне процветающий мир показал уродливую изнанку.

– Если потеряешься, то утолишь их голод, – прошептал Маттиас и схватил Эни за руку.

– Не понимаю вас, объясните, – озадачился пленник. Бедняки к тому времени успели вылезти из своих каменных пещер и облепили гостя хищными взглядами.

– Тебя сожрут. Так понятнее?

В груди похолодело. Нет, в планы Эни не входило стать обедом для одичавших тварей.

Завидев короля, бедняки мгновенно расступились. Маттиас поднял руку, и те сразу рухнули в поклоне на пыльную землю. Спокойствие правителя сменилось наигранным гневом.

– Кто ваш король?! – закричал Маттиас.

– Господин – наш король! – хором воскликнули нищие.

– Тогда почему вы мне не служите?!

Никто не осмелился даже пискнуть.

– Я даю вам последний шанс изменить свою жизнь и присоединиться ко мне! Иначе я сожгу здесь все дотла! – пригрозил Маттиас. Темная фигура господина вспыхнула ярким пламенем.

– Но, Ваше Темнейшество! Вы обещали сохранить нам жизнь. Если вы нас убьете, то не сдержите свою клятву, – раздался в толпе детский голос.

– Кто посмел мне возразить?!

Напуганные нищие застыли в поклоне, и низкорослый юноша лет четырнадцати смело вышел к Маттиасу. Его засаленные рыжие волосы хаотично спадали на запачканное лицо, а лишенный надежды взгляд блестел пустотой.

– Я Анак, Ваше Темнейшество, – представился он, готовый принять позорную смерть. Огонь на плечах Маттиаса разгорелся ярче. Король источал ярость сквозь бархатную мантию и маску.

– Анак! Что ты вытворяешь! – закричала пожилая нищенка и упала в слезах перед Маттиасом. – Ваше Темнейшество! Прошу простить моего нерадивого сына! Он совсем глуп! Это моя вина!

– Маттиас! Это же мусор! Все они – мусор и не уважают тебя! Лишь смерть освободит их от невежества! – рассмеялась Одджит, скрестив руки. – Убей их!

Эни почувствовал, как Маттиас отпустил его руку. Мерцающие огоньки в глазах короля резко погасли, а изящные пальцы застыли в смертоносном жесте. Один звонкий щелчок – и нарушители превратятся в пепел. Сердце небожителя сжалось до размеров жемчужины. Он не желал становиться свидетелем трагедии и дрожащей рукой дернул господина за рукав.

«Прошу, остановитесь!» – мысленно взмолился он.

Но Маттиас оттолкнул Эни и шагнул к Анаку. Пленник уже собрался броситься на защиту юноши, как пальцы короля вдруг расслабились, и пламя послушно погасло.

– Анак, да? Ты действительно помнишь мою клятву во время коронации? – поинтересовался Маттиас, смягчив голос.

Король усмирил свой пыл, юноше и его матери больше не угрожала опасность. По крайней мере, Эни хотел так думать.

– Да, Ваше Темнейшество! – подтвердил Анак.

– Повтори ее. Дословно, – приказал Маттиас.

– Вы поклялись, что, пока вы здесь, не прольется ни капли невинной крови. Что жители мира могут рассчитывать на вашу защиту. Что вы восстановите разрушенные города и вернете былое процветание. И при вашем правлении никогда не будет войны, – уверенно произнес юноша.

На что Маттиас издевательски рассмеялся, введя всех присутствующих в ступор.

– Вы слышали, леди Одджит? Ни капли невинной крови! Ах да! Вы же тогда не присутствовали на моей коронации! – воскликнул Маттиас. – Вы только что спровоцировали меня нарушить Клятву души. Одна невинная жертва, и проклятая печать-паразит уничтожила бы меня! Ай-ай-ай! Из-за вас я бы умер мучительной смертью! Но я прощаю вас. Я же джентльмен!

Одджит злобно зарычала. Казалось, от гнева маска расплавится на лице и стечет золотой жижей.

– Пока я жив, моя дорогая леди, только я вправе распоряжаться этим миром! Только я!

– Упрямый мальчишка! Ты мог достичь высот, а остаешься на таком же дне, как и твой отец! Я снимаю балл за твою дерзость!

– Какая невообразимая глупость – измерять мой талант в каких-то цифрах. Я и так знаю, что я лучший!

Эни не мог сдержать удивления. Маттиас разыграл увлекательный спектакль, достойно поставив коварную Одджит на место. Король с самого начала не собирался причинять боль жителям Сожженных земель, а Эни, как дурачок, повелся на превосходную игру.

Униженная Одджит яростно стрельнула взглядом в Маттиаса и прошипела:

– Итоговые баллы покажут, насколько ты лучший и достоин ли ты своего мира!

– Решающее слово всегда за Его Темным Превосходством. И только он решит, достоин я своего мира или нет! Уж точно не вы!

– Но нас большинство.

Одджит взмахнула рукой. Сапфировая колесница приземлилась возле хозяйки. Молчаливый слуга усадил госпожу в повозку и сел следом. И когда сварливая гостья скрылась в багряном небе, Маттиас подошел к дрожащей матери Анака. Он протянул ей руку и помог подняться.

– Вы достойно воспитали своего сына! Я приятно удивлен. Мои подданные прибудут с минуты на минуту и доставят вас в Золотой город.

– Ваше Темнейшество, что вы! Не стоит!

– Ваш сын обладает блестящей памятью. Я хочу, чтобы он служил мне.

Мать юноши снова расплакалась.

– Анак умеет читать и писать, – поделилась она, вытирая пальцами слезы. – Я была учительницей в школе, до того как все началось…

– Прекрасно! У меня как раз есть для него работа.

Маттиас позвал Анака к себе и вручил ему горсть блестящих монет. Мальчик раскрыл рот, не ожидая от Его Темнейшества такой щедрости, а затем смиренно поклонился королю и вернулся к матери.

Эни с теплом на сердце наблюдал за нищей семьей, получившей дары короля.

– Кто заслуживает мою милость, тот обретает ее, – прошептал Маттиас и силой сжал плечо пленника.

– Но мы с братом в число достойных не входим… – отвернулся Эни.

– Не только ты с братом, – подтвердил Маттиас и взмахнул рукой. Рубиновая колесница не заставила ждать и явилась на зов. Повозка взмыла в небо. Эни устало прикрыл глаза, предвкушая возвращение в Золотой замок, как вдруг огненные кони стали резко спускаться. Эни распахнул глаза и посмотрел вниз. Затерявшийся в черном пятне островок начал увеличиваться. Дурное предчувствие закралось под кожу. Достигнув суши, Маттиас вытолкнул пленника из колесницы. Белоснежный берег напоминал то самое место из кошмара. По телу Эни пробежали ледяные мурашки, а сердце заколотилось в бешеном ритме.

«Нет, этого не может быть! Это совпадение…»

– Зло пожаловать на нашу местную достопримечательность! Остров Мертвых! – торжественно произнес Маттиас и вытащил из песка чужие потрескавшиеся кости.

– Нет! Нет, это неправда! – кричал Эни, шлепая себя по маске в надежде, что иллюзия развеется. – Это сон, жуткий кошмар!

– Ну, какой же это кошмар? Это прекрасное место для отдыха! – воодушевленно произнес Маттиас и снял маску, обнажив довольное лицо. Пухлые губы растянулись в издевательской ухмылке. Он уселся, скрестив ноги, и блаженно прикрыл глаза. – Разве ты не слышишь? Как тихо…

Дикие вопли похоронным хором зазвучали в голове Эни. Он упал на колени, отчаянно пытаясь развеять надвигающуюся тучу истерики.

– Как здесь тихо. А ведь раньше здесь так тихо не было. Здесь кипела жизнь, представляешь, Эни-ан?

И Эни невольно представлял. Почившие жители Ада рассказывали свои трагичные истории. Перед глазами нарисовались одноэтажные дома. За каменными стенами угрожающе звенели сталь и доспехи. Рыжеволосые смуглянки дрожали, прижимая к себе детей, в то время как их мужья точили ножи. Поднялись копья, замерло дыхание. Голубое сияние ворвалось в дом, и пролилась кровь.

– Пощади детей! Прошу! – умоляли матери, глотая слезы.

Но он не пощадил. Золотой клинок Солнца рассекал плоть и стариков, и младенцев. Они падали замертво сотнями, тысячами. Эни сбился со счета. Погибель явилась сияющим крылатым воином. Серебристые локоны падали на испачканное кровью жертв лицо, до боли знакомое. И невольному зрителю казалось, что это он сам устроил резню.

Эни закричал так громко, что кости усопших задрожали. Собственные вопли ненасытным клинком брата разрывали изнутри.

– Простите! Прошу, простите его! Пожалуйста! – взмолился Эни.

Маттиас рассмеялся, словно передав ответ хладнокровно убитых невинных жителей.

– Те нищие, которых ты встретил в Сожженных землях, – это выжившие в Войне Первых уровней Небес и Ада, – пояснил он. Пальцы скользнули по песку. – А здесь покоятся их родные и близкие.

– Пожалуйста, простите его! Он не ведал, что творит! – отказывался верить видению и словам Маттиаса пленник. Образ любящего и храброго брата никак не вязался со свирепым убийцей.

Но души не собирались прощать. Они выли и плакали, сыпали проклятиями. Эни закрыл глаза, но продолжал видеть их слезы, льющиеся водопадом, прозрачные и чистые.

Совесть пожирала адским пламенем. Голова раскалывалась от плача и криков. Эни мог бы затопить болью целый остров. Металлический вкус крови таял во рту. Эни осознавал, что, оставив тело на злосчастном острове, он сам увековечится среди мертвых. Озлобленные души разорвут его на частички света и не дадут достигнуть Вечной обители. Но о какой Вечной обители может идти речь, когда он до сих пор находится в Аду?

Эни всей душой желал оказаться в замке в тишине, но Маттиас не торопился возвращаться, молчал. Эни повернулся в его сторону и обнаружил господина безмятежным и сосредоточенным.

«Неужели только я слышу их крики?»

Души продолжали выть. Гнет чужих страданий вскоре высосал все силы. Эни обреченно рухнул на кости и провалился в темноту…

Эни очнулся в лодке. Его разбудили зловоние гниющих водорослей и чужое пение.

– Где я? Куда мы плывем? – спросил он у поющего лодочника. Тот сначала умолк, повернулся к пленнику и усмехнулся:

– В замок, а куда ж еще?

– А почему господин не с нами?

– Он приказал отплыть с вами.

– Понятно, – вздохнул он.

Эни пытался отвлечься от чужих голосов и видений, всматриваясь в бесконечно черную гладь озера, но мысли так и кружились вокруг страданий душ. Вина растущим комом сдавливала горло.