Читать онлайн Проклятие Серой дамы

Угроза

Буквы прыгали, не желая составляться в слова. А когда всё же слова сложились, пропал смысл написанного. Противный спазм сжал желудок. Хотелось одним движением пальца стереть сообщение с экрана телефона.

Елена перечитала ещё раз:

«Готовь 50 тыс долларов. В полицию не сообщай, только навредиш».

Номер отправителя не определился.

Первым делом Елена подумала, что это розыгрыш. Даже если это шутка, то злая. Да и повода нет – не первое апреля». Как минимум, это неприятно. Кому же она перешла дорогу?

Елена положила гаджет на стол, вскочила и прошлась по комнате, массируя пальцами голову.

"Что случилось за последние дни?" По привычке Елена взяла чистый лист бумаги, ручку. Это всегда помогало ей собраться с мыслями. «Вспоминай!» – приказала она себе. Вывела неровные строчки.

– Скандал в библиотеке.

– У Дмитрия появился новый и странный покупатель. Уже несколько дней он не отвечает на звонки.

Елена задумалась. Казалось, что первый пункт с сообщением никак не связан. А вдруг это не так?

Она договорилась с библиотекой о презентации своей изданной книги, когда еще находилась дома, в Санкт-Петербурге. Желая найти интересный сюжет для продолжения, Елена добралась до Воткинска. И как-то все закрутилось: расследование кражи иконы, новые друзья, знакомство с экспертом по искусству Коровьевым, со звонарем Володей, который не отпускал её от себя ни на шаг. Елена вспомнила слова своей попутчицы в ночном поезде, похожей на ведущую телепередачи из детства. В поезде часто ведутся душевные беседы…

«Ты присмотрись к парню-то. По рассказу, Володя хоть и простой, но с руками и по-настоящему любит тебя. Как и твой отец. Это же важно. А что Дмитрий? Сколько лет вместе, а предложения так и не сделал. Где он был, когда тебе плохо было?»

Ни в первую, ни во вторую поездку в Воткинск Елена не хотела об этом думать. Она привыкла считать Дмитрия мужем. Он был первый и единственный мужчина в ее жизни. А то, что не торопится жениться – ну мало ли пар так живут? Но со временем он менялся и становился замкнутым, грубым. Елена задумывалась: разве это любовь? И все больше понимала, что и с ее стороны чувства исчезали. Да и не известно, были ли они когда-нибудь? Она была юна и восторженна, когда сошлась с обаятельным взрослым мужчиной. «Нарцисс», – вынесла вердикт ее сокурсница, побывав у них в гостях и понаблюдав за парой со стороны. Дмитрий заметил трезвый взгляд на него ее подруги и быстренько отвадил друзей Елены от дома. Девушке это не нравилось, но Дмитрий всем видом показывал: «решение принято, обсуждать нечего». Надо было или уходить от него, или мириться с положением дел. С нарциссами по-другому нельзя. Елена выбрала второе. Тогда она верила, что каждый может измениться. Ошибалась.

"Не сбивайся", – приказала она себе, мысленно возвращаясь к вечеру в библиотеке.

Народу в актовый зал собралось человек сто. Люди пришли с цветами. Покупали экземпляр книги и стояли в очереди за автографом. Долго не могли начать вечер: знакомые все подходили и подходили. Среди радостных лиц выделялась группа людей, которую Елена заприметила еще при входе. Они пришли раньше всех. Вместе разделись в гардеробе, но расселись в разных местах, словно не знали друг друга. Пока звучали приветствия и выступала улыбчивая дама-библиотекарь, незнакомцы сидели с такими лицами, будто готовились к сражению.

«Странно, – думала Елена, – Меня все здесь любят. Книга выиграла не один конкурс. Она об Удмуртии. А это ведь всегда приятно, когда рассказывают про любимый край! Что не так? Кто эти люди?» Она читала отрывок из книги, когда дама в серенькой кофточке, и такого же цвета волосами выкрикнула, не вставая с места:

«У меня вопрос к автору! Вы в своей книге утверждаете, что удмурты строили завод в Воткинске. А в этом нет никакой заслуги вотяков! На строительстве использовали только труд русских крепостных крестьян. Вы показывали свой текст историкам-искусствоведам? Воткинцы в крайнем возмущении от того, что вы искажаете факты! Почему вы пишете про удмуртов, как будто развитие края – их заслуга? Вы в курсе, что Воткинск входил в состав Вятской губернии? Это русский город! И вообще. Сейчас национальная тема стоит остро, и лучше ее не касаться. Я отвечаю за национальную политику в регионе, и знаете с чем приходится сталкиваться? А у вас вотяки – убийцы. Такие наговоры на удмуртов уже были в истории! Слышали про Мултанское дело? О чем оно? Кто вел расследование? Отвечайте!»

Зал забурлил. На серую даму набросились:

«Вы позорите наш край!»

Команда странной женщины повскакивала с мест.

«А вы в курсе, что автор – из Санкт-Петербурга?! Нечего тянуть свои грязные руки к нашим святыням!»

Сквозь поднявшийся гвалт еле прорывался голос седенькой библиотекарши:

«Пожалуйста, не будем спорить. Садитесь».

Елена слушала и не верила своим ушам. Ни такой риторики, ни такого искажения ее книги она не ожидала услышать.

Она взяла себя в руки и решительно осадила даму:

«Простите, но вы сейчас срываете мое выступление. Я все же дочитаю до конца выбранный отрывок. А вопросы вы сможете задать позже».

Краем глаза Елена видела, как ошарашенно смотрят ее поклонники на злую тетку. А та нервничала, поглядывая на часы. Было заметно, что она торопится. Завершив отрывок и выдержав паузу, Елена заговорила:

«Вначале я отвечу на вопросы, которые уже прозвучали, пусть и в крайне невежливой форме. По характеру ваших вопросов становится ясно, что книгу вы не читали. Вымышленные убийства по сюжету совершили не удмурты. И вотяками я бы их, как вы предлагаете, называть не стала: это обидное, исторически уничижительное для местного населения прозвище. И вы должны знать это лучше меня. Моя книга не про национальности. Это детектив, художественное произведение, вымысел автора, а не историческое исследование или учебник. А все художественные допуски перечислены в конце. Видимо, это оказалось за гранью вашего внимания. И совершенно точно в тексте нет обидных слов в адрес удмуртов. Скорее – наоборот. Честно говоря, я удивлена, как вас допустили до вашей должности».

Женщина не слушала Елену. Было очевидно, что ответ для неё не имеет значения. Она и ее сподвижники демонстративно гуськом прошествовали к выходу. В дверях дама повернула свое перекошенное злобой лицо и крикнула Елене:

«Вам надо покаяться, а свою книгу уничтожить! Мы этого так не оставим! Сейчас сами знаете какие времена! Вами займутся!»

Елена с недоумением смотрела на этих странных людей, не понимая, что произошло. Одна читательница обратилась к ней с глазами, полными сочувствия:

"Вы же понимаете, кто это? Бесы! Вы такие темы затронули в книге! Так близко к Богу ходите, что искушения всегда будут вокруг вас! Не обращайте внимания. Это их гордыня местечковая заела, что не они книгу написали, что не умеют так, как вы».

– Да я понимаю, – отвечала Елена, думая при этом: «Как же так? Ведь эти люди радоваться должны тому интересу, который из-за новой книги может возникнуть к истории края!»

Сидя с ручкой над листом бумаги, Елена вспоминала тот вечер. Та невзрачная женщина угрожала, что ей займутся. А сейчас пришло сообщение с требованием денег. А что, если это травля с целью ее запугать?

Что еще произошло за последнюю неделю?

Елена вернулась мыслями к мужу и его странному покупателю. Из Эрмитажа Дмитрий уволился полгода назад, еще в начале зимы. В тот вечер вернулся домой хмурый. Прошел к себе, не отвечая на приветствие Елены. Потом долго разговаривал по телефону, иногда повышая голос. Самого разговора Елена не слышала, а подслушивать Дмитрий отучил её давным-давно – после того, как однажды Елена прокомментировала его телефонный разговор за закрытой дверью с мамой.

«Почему ты сказал, что мы приглашены и не приедем к ней на дачу? Мы же не идем в гости!»

«Ты подслушиваешь? Не смей этого делать! Никогда!»

Елена тогда обиделась. Но выяснять отношения не стала. Себе дороже.

После телефонного звонка Дмитрий вернулся на кухню раздраженный.

«Они еще пожалеют об этом! Решили вышвырнуть меня».

Больше тему работы он не поднимал. По-прежнему уходил из дома с утра. Возвращался затемно. Елена знала про его новый бизнес: Дмитрий помогал художникам доставлять работы в Европу. Одна часть уходила в личные коллекции, другая на выставки. Сам Дмитрий делал заключения и сертификаты о том, что картины не являются культурным наследием и не представляют исторической ценности.

Однажды в квартире Дмитрия и Елены появился турок, которого Дмитрий представил, как своего партнера. При нем был ласков с женой. Помог сервировать стол и всячески демонстрировал семейные традиции. Мехмет говорил по-русски. был обходителен, расспрашивал о книге, учил заваривать чай по-турецки, не снимая заварочный чайник с другого, в котором кипятилась вода. Когда вечер подошёл к концу и были съедены все сладости, которые принес гость, мужчины уединились в кабинете. Спустя час, турок ушел, а Дмитрий радостно потер руки:

«Теперь у меня налажен отличный канал!».

Как поняла Елена, Дмитрий договорился вывозить предметы искусства в Турцию, а затем отправлять их в Европу, как раньше. Появились новые клиенты. Первые поставки прошли великолепно. А потом что-то не заладилось. То ли картины задержались в дороге, то ли пострадали при перевозке. Дмитрию звонили. Он ругался с кем-то на английском языке.

«Лукаш, – громко оправдывался Дмитрий, – это не моя вина! Я выслал тебе документы и от меня Мехмету все ушло! Я не могу повлиять на вашу таможню. Ждите».

Спустя несколько дней, когда картины наконец дошли, он опять ругался с иностранцем:

«Все было упаковано в деревянную обрешетку. Я не виноват, что польские таможенники ее разломали. Мы не будем возвращать деньги. Я уже выплатил гонорары. Конечно, я понимаю, что это большая сумма. Но это не моя вина».

В тот вечер Елена и Дмитрий поссорились. После телефонного разговора муж вышел мрачный, заварил себе кофе и сел за стол, разглядывая, как она режет овощи на салат. Спросил:

– Мы сможем продать квартиру, если понадобится вернуть долг?

Елена остолбенела.

– А сколько ты должен?

– Сто тысяч евро.

Лоб Елены покрылся испариной.

– Ты с ума сошел? У нас нет таких денег.

– Поэтому я и спрашиваю: мы сможем продать квартиру? Ты не понимаешь. Мне угрожают очень серьезные люди.

– Ты же знаешь, что она куплена в ипотеку. Даже если мы продадим ее, вернем только маленькую часть. И я не хотела бы это делать. Другого жилья у нас нет.

– Так я и думал, что ты так ответишь. Тебе неважно, откуда берутся деньги на нашу жизнь.

– Дмитрий, ты несправедлив. Я тоже работаю. И хорошо зарабатываю.

– Вот только живем мы на мои деньги. А свои ты тратишь на колготки.

После этого разговора Дмитрий пропал на несколько дней. Вернулся довольный. Убрал загранпаспорт в сейф. Буркнул, что был в командировке. Вечером позвонил Мехмет, мужчины поговорили и в конце Дмитрий сказал:

«Еще раз спасибо, что помог со страховкой. Привет семье».

Сейчас она жалела, что не расспросила Дмитрия о тех событиях.

Елена перечитала сообщение.

«Только навредиш». Без мягкого знака. Как будто писал нерусский человек. Или кто-то специально показывал, что безграмотен, чтобы снять с себя подозрения. Неужели это шутка? «Розыгрыш» «серой дамы» и ее окружения? Елена в который раз набрала телефон мужа – отключен.

Телефон тренькнул. Пришло новое сообщение. Долго грузилось. Это оказалось видео. Муж с кляпом во рту беспомощно всматривался в экран близорукими глазами. Чья-то рука вынула кляп, и Дмитрий, заикаясь, проскрипел в камеру:

«От…от…отдай им все, что просят».

Картинка поползла вбок, мелькнула деревянная рама, за ним – город, потом камера переместилась вниз, на полу валялись разбитые очки. Видео остановилось.

Коровьев

Игорь Петрович не ждал звонка от Елены. Он взглянул на экран и осторожно покосился на жену: не видит ли? С тех пор, как потерял память после истории с похищением воткинской иконы и удара по голове, все стало не так. Икону удалось спасти, и они с Владимиром даже получили благодарность за содействие следствию и участие в розыске. Тогда в полиции восстановили его домашний адрес. Супругу предупредили, и Надя ждала его: стол накрыт, сама – красивая, в нарядном платье. И увидев любимое лицо, Коровьев сразу же все вспомнил. Почти все, как потом выяснилось.

Надя обняла мужа. Отстраненно, как ему показалось. Оно и понятно: он изменился, похудел, поизносился. Сколько месяцев его не было? Шесть? Или больше?

«Как дочь?» – спросил он срывающимся от волнения голосом.

«Юлька в школе, скоро будет. Я ей ничего не сказала про твое возвращение. Не знала – вспомнишь ли ее. Ты, наверное, голоден. Садись, я обед приготовила».

Надя указала мужу на стул и медленно опустилась рядом. Наконец заплакала.

«Ну-ну, я же здесь, – Коровьев гладил жену по волосам, прижимая к себе её голову. Она плакала навзрыд. А потом вскинула свои огромные мокрые глазищи и спросила:

«Ты помнишь, о чем мы говорили в последний раз?»

Он честно постарался вспомнить, но в голове крутилась лишь одна картинка: парк, и они, взявшись за руки, летят по кругу на цепочной карусели позади дочери, которой то ли восемь, то ли девять лет.

«Прости».

«Не помнишь… Ну, хоть имя дочери не забыл, и то хорошо».

«Ну что ты? Вы самые дорогие для меня. Не плачь. Все наладится, обещаю».

Но почему-то не налаживалось.

По утрам жена уходила на работу. Она служила в больнице медсестрой, и теперь Коровьев без конца сдавал разные анализы, ходил на обследования. Возвращалась Надежда поздно вечером. Раздевалась в темноте, ложилась в постель и отворачивалась к стенке. Коровьев прижимался к ней, а она, уже проваливаясь в сон, отвечала:

«Устала, сил нет!»

А утром Надя вставала свежая, цветущая. Коровьев тянулся к ней губами, но она отстранялась, вскакивала, торопливо пила кофе.

«Скоро увидимся: мне еще капельницу тебе ставить».

И убегала, оставив после себя запах дорогих духов.

«Наверное, я ей подарил», – думал Коровьев, но вспомнить названия парфюма не мог.

Он шел на работу в музей. Там память возвращалась к нему: Коровьев помнил всех авторов и их картины, техники написания, проблемы консервации и реставрации. Вскоре к нему обратились директор музея и представители духовенства:

«Игорь Петрович, не могли бы вы составить каталог икон Никольского храма? Вошел в состав объектов культурного наследия, и вот теперь все иконы надо описать».

Коровьев согласился. Несколько часов трясся в автобусе, чтобы добраться до села. И на несколько дней задержался там, составляя опись. Кормили его до отвала в трапезной, а спал он прямо в храме, на раскладушке, спрятанной в проеме придела. Когда же он ввернулся домой, жена все так же изображала, что все хорошо, но лаской обделяла.

Зато с дочерью у Коровьева сложились замечательные отношения. Юля училась в одиннадцатом классе. Была ершистая, с прической ежиком, с тату на шее. Когда она вернулась из школы и увидела отца живым, прошла мимо, как ни в чем не бывало, кинула сумку в угол, села за стол, взяла яблоко и принялась его грызть. Потом поинтересовалась:

«Надолго?»

Игорь Петрович опешил. А мать взвилась:

«Как с отцом разговариваешь?»

Дочь удивленно вскинула брови:

«А вы помирились, что ли? Смотри – ка. То ты его ругала на чем свет, а теперь защищаешь».

«Отец болен, он нуждается в нас». – Надя села за стол и положила полотенце себе на колени.

«А», – разочарованно протянула Юлька и ушла к себе в комнату, хлопнув дверью.

«Не обращай внимания, у нее сейчас сложный период, они с Пашкой расстались», – торопливо объяснила Надя.

Кто такой Пашка, Коровьев не помнил.

Юлька, однако, относилась к отцу если не с любовью, то с вниманием – спрашивала, хочет ли он чаю, ужин разогревала. А когда Игорь Петрович купил «своим девочкам» билеты в театр – посмеялась, но пошла. Надя в тот вечер снова была допоздна занята на работе. И Коровьев с дочерью оказались наедине. В антракте пили шампанское, обсуждали спектакль, и Игорь Петрович видел, как лед между ними тает.

Юлька рассказывала про учебу, однокурсников:

– Полные инфантилы. Я заглянула в телефон Пашке. А ему мама ссылки скидывает на одежду с вайлдбериса, как будто он сам не в силах выбрать себе толстовку.

Сама Юлька не только выбирала вещи самостоятельно, но и покупала их на свои деньги. От родителей ни копейки не брала. Параллельно со школой получила образование медсестры в медицинском колледже. И теперь ходила по домам, ставила капельницы. Поругивалась, как заправский медик.

Рассказав про инфантильного Пашку, Юлька сменила тему.

Пап, – спросила она, внимательно вглядываясь в лицо Коровьева, – а почему ты нас с мамой пригласил в театр? Любовница отказалась с тобой идти?

Игорь Петрович поперхнулся пирожным.

– Юля, – строгим голосом спросил он, – что за шутки?

Но по лицу дочери Коровьев понял, что Юлька не шутит. Видимо, любовница действительно имелась и дочь про нее знала, но сам Игорь Петрович совсем ее не помнил.

Он так и сказал:

– Не помню про любовницу. А мама знала? – Ему только сейчас стало понятно странное поведение жены. Игорь Петрович покраснел.

Юлька участливо спросила:

– И про маму ничего не помнишь? Ой… – Она осеклась, осознав, что сболтнула лишнего.

Игорь Петрович пошутил:

– У мамы тоже любовник?

И по растерянно метнувшимся в сторону глазам дочери понял, что попал в точку.

Теперь стали понятны поздние возвращения Нади с работы и "подарки" от «благодарных пациентов», которые предпочитали дарить огромные букеты и дорогие духи вместо привычных коробок конфет.

– Вот почему она в театр с нами не пошла, – горько протянул Коровьев.

– Какая я дура, – сокрушалась дочь, – ну кто меня за язык тянул?

– Не переживай, родная. – Коровьев накрыл ладонью пальцы дочери. – Я теперь другой. За Надю поборюсь.

– Правда? – Юля, как в далёком детстве, смотрела на отца огромными доверчивыми глазами. – У многих моих одноклассников родители развелись. Я слышала ваш с мамой разговор. Вы ждали, когда мне восемнадцать стукнет, чтобы подать на развод. А потом ты пропал. Я даже думала, что ты со своей этой… уехал отдыхать, уже не скрываясь. И мама так думала, поэтому тебя не искала. И вдруг нам звонят из полиции: "Знаете такого-то? Нашелся. Потерявший память, но с грамотой за задержание преступника!" Мама решила тебя поберечь, дождаться, когда память сама к тебе вернется. Вот и делает вид, что все, как прежде. А я так не могу! – Юлино лицо выражало муку, – Мне даже кажется, что и с Пашкой у меня из-за этого ничего не складывается – не верю я в его чувства. Я ему сказала, что у меня другой, а он – даже не в лице не изменился. А у меня и другого-то нет. Просто хотела проверить его.

Слушая рассказ дочери, Игорь Петрович вдруг вспомнил свою «любовницу», которой не было. Он, так же, как и дочь, придумал ее, но только цель у него была другая. Коровьев уже давно догадался, что у жены с кем-то роман. И что она мучается, не зная, как об этом сказать. Вот тогда-то он и сочинил любовницу, и первым начал разговор с женой. Мол, прости меня за измену, каюсь и больше не буду: супружеская связь всего дороже и сильнее. Ожидал, что и она это осознает. Однако Надю неприятная новость не расстроила, а наоборот – обрадовала.

– Игорь, это же замечательно! Я боялась, что ты останешься один на старости лет. А сейчас так все прекрасно складывается. Давай дождемся, когда Юльке стукнет восемнадцать, и разведемся. А пока можем дружить – уж что-что, а это мы умеем.

Игорь Петрович совсем не ожидал такого поворота. Ему ничего не оставалось делать, как согласиться. Надя уже в открытую стала пропадать «на дежурствах». Игорь Петрович с головой погрузился в свою работу.

– Я теперь другой. И любовницы у меня нет и не было. Придумал, как и ты, – заверил Коровьев дочь. – А за маму я еще поборюсь.

– – – – —

Елена написала утром, когда супруги еще лежали в постели и Коровьев разглядывал такой любимый и такой далекий профиль жены. Стараясь не шуметь, он спустил ноги с кровати, надел привычные тапочки и прошлепал в ванную. Включил воду и только после этого набрал номер Елены.

– Здравствуйте, Игорь Петрович! – Голос девушки звучал тревожно, – У меня ЧП: кто-то требует выкуп за мужа. Я хочу встретиться и посоветоваться: что мне делать? Сможете через час в кафе на набережной?

– Конечно!

Встреча

Через час Коровьев был на месте. Вскоре показалась Елена. Пока она шла к столу, только старики и младенцы остались заняты едой, все прочие провожали девушку взглядом: мужчины – с восхищением, женщины – с любопытством, некторые – с завистью. Она, не замечая ничего вокруг, плюхнулась на стул. Ее брови сошлись к переносице, лоб перерезала морщина. Но и эта крутая складка не портила Елену, лишь добавляя воли тонким чертам лица.

– Что произошло? – спросил Коровьев после того, как церемонно поцеловал Елене руку.

Елена нервничала. Ни слова не говоря, протянула телефон.

Коровьев просмотрел видео.

– Тебе надо спрятаться, – осторожно начал Игорь Петрович.

– Да причем здесь я? Ты что, ничего не понял? Дмитрия выкрали! И требуют выкуп! А если его убьют?

– Не думаю, он им живой нужен. А вот если с тобой что-нибудь произойдет, мой друг Володя меня убьет. Кстати, почему его нет с нами?

– Не хочу ничего ему говорить – это мое дело и мужа.

– А ты собралась что-то делать?

– А, по-твоему, я должна сидеть и ждать? Или ты предлагаешь идти в полицию? Сразу скажу – нет! Я уже думала об этом. Предполагаю, Дмитрий вел бизнес не совсем чисто. И мое обращение в полицию может ему помешать. Этого он мне не простит.

– И что ты задумала?

– Игорь, ты заметил вид за спиной Дмитрия? Я сделала скрин экрана и загрузила в гугл в поиск. И он выдал мне, что это вид на старый город в Варшаве. А Дмитрий рассказывал, что ездил в Польшу, когда у него были проблемы с клиентом. Я позвонила турецкому посреднику Дмитрия. Мехмет сказал, что попробует осторожно разузнать у польского покупателя, не его ли рук дело. Я хотела на день – два вылететь в Аланию.

– Ты не думала, что этот турок мог быть соучастником?

– Что-ты! В прошлый раз он помог Дмитрию: задним числом оформил страховку за испорченный товар. У него связи. И я сама лично с ним знакома: он порядочный человек. К тому же похитителям не я нужна, а деньги. Дмитрий и так у них в руках.

– Все равно не считаю это умной мыслью.

– С Мехметом, который знает бизнес изнутри, мне легче будет сообразить, что можно предпринять, и добиться отсрочки по долгам, если похитители – его клиенты. К тому же, все дороги в Европу сейчас лежат через Турцию. Я не смогу достать всю сумму сразу, поэтому мне нужен посредник, которому преступники поверят.

– То есть, денег заплатить выкуп у тебя нет?

– Откуда? Все, что я получила в наследство от деда, потратила на первоначальный взнос на квартиру. Мне сейчас даже кредит не дадут: я уже заемщик по ипотеке. Если продать квартиру, то после погашения займа должна остаться почти та сумма, которую запросили. Я обращусь в агентство, чтобы выставили квартиру на продажу. Но это вопрос не одного дня.

– Я могу помочь с деньгами! Всех денег я, конечно, не достану. Но чем смогу – помогу.

И Коровьев рассказал Елене план, который вынашивал последний месяц.

– Ты слышала историю про золотого орла, сброшенного большевиками на дно ижевского пруда? В девятнадцатом веке лучшие мастеровые отлили и тщательно прочеканили двуглавого орла, чтобы разместить его на башне оружейного завода. Только размах крыльев составил более двух метров. Казанский иконописец позолотил орла червонным золотом, покрыв три короны на его голове, два щита на груди, скипетр и державу. А посреди одного из щитов умелец Самотохин написал маслом святого Георгия Победоносца, побеждающего дракона. И в знак уважения к правящему монарху вырезал его вензель – литеру Н. Это был орел особого «николаевского» типа – с опущенными крыльями. В 1918 году большевики скинули орла, но при Колчаке его опять водрузили на место. Через полгода власть снова поменялась, вернувшиеся большевики вновь сняли орла, кинули в баржу и под «Интернационал» увезли на середину пруда, где и утопили. Говорят, что орел и сейчас лежит там.

– И какое отношение этот орел имеет к нам?

– Он представляет серьезную историческую ценность. Один бизнесмен увлечен историей завода и готов выделить крупную сумму на его поиски. Он предложил мне возглавить экспедицию. Ждет моего решения. Если я найду орла и дам письменную атрибуцию – он заплатит хорошую премию. Договорились на полмиллиона. Может хватить для затравки, пока будет продаваться квартира.

– А ты уверен, что сможешь его достать?

– Попробовать можно. В 1993 году эхолотом были зафиксированы следы крупного металлического объекта в воде, но тогда никто не решился исследовать заиленное дно. Я нашел документ с координатами этого объекта. Если его не отнесло течением – можно попробовать с этого места перегрузить песок и ил на платформу. Возможно, нам повезет. Я хотел подождать до лета. Но, в принципе, нужна только безветренная погода. Так что через пару недель мы будем знать – нашли ли мы орла, или нет.

– Игорь, если у тебя получится, это будет замечательно.

– Ты будешь первой, кому я сообщу.

Елена задумалась, рукой провела по лбу, щеке, словно стирая мысль – паутину:

– Знаешь, у меня странное чувство, будто я «проклята», и из-за этого все идет не так. Ты же был на презентации моей книги? Помнишь серую даму и ее слова: "Вам надо бросить писать?" Я все думаю, с чего я – успешный и популярный журналист, у которой немало завистников, и этот факт никогда меня не останавливал, вдруг так уперлась в эту тетку? Мне кажется, она похожа на мою маму: та тоже не верила в меня, и предупреждала: «Журналистика, это пустое никчемное занятие, на котором не заработаешь. И таланта у тебя особого нет». И я старалась сделать все, чтобы доказать, что она не права. Вот только мамы уже не было, когда я добилась настоящего успеха. А теперь, когда я на вершине, я слышу те же слова.

– Вот только это не мама. Это же самая простая манипуляция – ввести человека в неуверенность. Серая дама запрограммировала тебя, а ты поддалась. Просто забудь.

– Стараюсь.

– Когда вылетаешь?

– Утренним рейсом. У меня к тебе еще одна просьба, – Елена уже поднялась, – Надо будет забрать письмо с почты, когда придет извещение. Я заеду туда, оставлю доверенность на тебя на получение. Сможешь? Это займет пять минут.

– Ну конечно, не составит труда.

Елена благодарно улыбнулась, наклонилась к Игорю Петровичу и поцеловала.

Он ощутил запах свежести и молодости.

«Повезло Володе», – подумал он. Елена выпрямилась, помахала на прощание и пошла по залу к выходу, не замечая, как мужчины смотрят на нее. Она не заметила и ненавидящего взгляда коротко стриженной девушки с тату на шее, которая вскочила и быстро подошла к столику, где Коровьев расплачивался за кофе.

– Значит, у тебя нет никого! – Юлька гневно смотрела на растерянного отца. – И эта фифа – просто твоя хорошая знакомая!

– Юля, что ты здесь делаешь?

– Неважно, что я здесь делаю! Важно, что ты меня обманул! Все вы такие! И ты, и Пашка – все! Правильно мама от тебя сбежала.

– Юля, ты все неверно поняла!

Но девушка уже ничего не слышала. Она развернулась и выбежала из кафе.

Турция

Когда Елена вышла в зону встречающих в аэропорту Газипаши, Мехмет уже был на месте. Он мохнатой рукой подхватил сумку гостьи и повел её на парковку к роскошному мерседесу. Обтирая платком стекающий по лицу пот, предложил воды в пластиковой бутылке и сам выхлебал пол-литра.

Ехали по широкому хайвею с высаженным по обочине цветущим алым и фиолетовым кустарником. Слева виднелось море. Впереди раскинулась Алания – город шумный, восточный, но претендующий на западное развитие, с высокими небоскребами и старенькими облезлыми домами, университетом и кладбищами, расположенными прямо внутри современных кварталов, с мечетями и христианскими храмами, хамамами и парками. Город казался огромным рынком, который только камуфлировался под европейский порядок. Елена смотрела в окно и разговаривала с Мехметом. Тому было жарко: красная толстая шея лоснилась, белая рубашка расстегнута на три пуговицы. Было видно, как по его груди из – под золотой цепи течет пот. Мехмет говорил:

– Зачем тебе ехать в гостиницу? Поживешь у меня, пока я собираю информацию, отдохнешь от плохих мыслей.

Елена, однако, не торопилась соглашаться – она забронировала отель в старом центре Алании, а Мехмет предлагал ехать к нему за город. Она сдалась, когда турок пообещал уже вечером сможет что-то выяснить. «И сразу решим, что дальше делать», – сказал он.

Машина нырнула в ответвление шоссе и по серпантину стала подниматься в гору. Усадьба Мехмета располагалась далеко от города, на высоте. Елена уже несколько раз пожалела, что согласилась ехать в турецкий дом. И дала себе слово через день, уважив традиции, вернуться в гостиницу.

Только через полтора часа они добрались. Большой белый дом с коричневыми деревянными балконами за высоким бетонным забором располагался на каменистом склоне. Металлические ворота распахнулись, и машина плавно въехала во двор. По наружной резной лестнице со второго этажа спустилась женщина в платке, закутанная в черную абайю – супруга Мехмета. Лицо ее было открыто. Елене показалось, что женщина старше Мехмета. Но из рассказа турка она знала, что ей пятьдесят лет, и что она родила ему пятерых детей. Четверо уже выросли и разъехались по разным городам и странам. С ними оставался только младший сын Яшар – мальчик лет двенадцати, у которого обнаружились психические отклонения, и он был вынужден бросить школу. Тогда-то семья и перебралась в загородный дом, куда раз в неделю привозили учителя для Яшара. Чтобы в свободное время мальчик не болтался без дела, ему предписали трудотерапию: разносить лепешки, которые пекла его мать, по дворам. Покупатели любили мальчишку, общались с ним и с удовольствием брали вкусный горячий хлеб. Сейчас мальчик находился во дворе. Отец обнял его, прижал голову сына к себе. Велел нести сумку Елены наверх.

На балкон вышла другая женщина. Яркая, молодая, в золотых украшениях. Что-то крикнула по-турецки с балкона. Мехмет расцвел, увидев ее.

– Это Султан, моя вторая жена. Я еще не рассказывал тебе о ней. Она недавно пришла в семью. Надеюсь, вы подружитесь. Ей с Хазал приходится не сладко.

Хазал что-то буркнула. Было понятно, что она недовольна.

Опешевшая Елена спросила:

– Может, мне лучше вернуться в гостиницу?

Мехмет зло шикнул на старшую жену, ласково махнул молодой, а Елене ответил с широкой улыбкой:

– Все в порядке, дорогая! Хазал всегда всем недовольна, но гостей она любит. А с Султан вы подружитесь. Все хорошо. До вечера. Привезу новости.

Мехмет как будто торопился уехать. Обошел машину и, не дожидаясь, когда Елена войдет в дом, выехал со двора.

Хазал проводила глазами мужа. Подобие улыбки исказило ее сухие губы, когда она повернулась к Елене. Женщина пошла на второй этаж, тяжело опираясь на резные перила и жестами приглашая гостью следовать на ней. Елена послушалась, чувствуя себя не в своей тарелке. Султан по-английски поприветствовала ее, появившись на пороге своей спальни и тут же скрылась за дверью. «Не очень-то мне здесь рады», – подумала Елена. «Дождусь вечера, и уеду». Хазал довела ее до комнаты, которую ей выделили. Елене она понравилась: большая, светлая, с деревянной кроватью под балдахином, шкафом, столом и своей ванной комнатой. Ванна оказалась чугунным корытом со старинными кранами. Смешной унитаз по турецкой традиции был встроен в пол. Хазал распахнула оконные ставни, и в комнату хлынул солнечный свет. Прямо перед окном росло огромное инжирное дерево. Спелые плоды свисали с его ветвей и в ветреный день стучали по окну – это было заметно по липким следам на стекле. Хазал впервые по-настоящему улыбнулась, словно приветствуя дерево, и обратилась к Елене.

– Я плёхо говорить по – русски, – сказала она, – Ты отдыхать. Обед скоро.

Хозяйка вышла, притворив дверь.

Елена поставила сумку на кровать и достала из нее длинное черное платье под стать наряду Хазал, косметичку, еще одну пару кроссовок, платок на голову. Достала телефон. В нем было несколько сообщений. Вначале Елена написала Коровьеву, что добралась до места. Потом прочитала негодующие сообщения от Владимира. Елена представляла себе лицо товарища: складка между бровями, голубые глаза, рыжие мальчишеские вихры. Все-таки правильно она сделала, что не стала вводить его в курс дела. Он бы точно ее отговорил от поездки или увязался вместе с ней. А так, глядишь, сможет ей помочь: Володя писал, что разузнает по своим каналам, где могли держать Дмитрия. У него сохранился контакт с армейским товарищем, который работал при российском посольстве в Турции и сотрудничал с организацией, помогающей искать похищенных за рубежом людей. Писал, что хорошо, что требуют деньги, могло быть хуже. Володя просил никому не доверять, и настаивал, чтобы Елена выслала адрес местонахождения. Елена передала локацию. Товарища успокоила: «Не переживай, я здесь как у Христа за пазухой. Все хорошо. Мехмет – душка».

Закончив с перепиской, Елена улеглась на широкую кровать и мгновенно уснула – волнения предыдущих дней дали о себе знать. Проснулась она от дразнящего запаха жареного мяса. За окном вечерело. Елена спустилась на первый этаж и услышала разговор. Мужской голос настаивал, а женский молодой и дребезжащий старый повторяли по-турецки раздраженно одну и ту же фразу, словно поддерживая друг друга.

Елена перегнулась через перила. Султан заметила ее заулыбалась, всем видом показывая, как рада гостье.

– Удалось что-то узнать? – с ходу спросила Елена Мехмета, спустившись.

Турок уклончиво ответил:

– У нас все дела делаются после трапезы. Я рад, что ты отдохнула. Поужинаем и поговорим. Хазал!

Женщина вскочила и прошаркала к плите, недовольно бурча сквозь зубы

«Надо отсюда выбираться», – подумала Елена.

– Удалось что-то узнать? – снова спросила Елена, когда они пили ароматный турецкий чай из стеклянных изогнутых стаканчиков. На тарелках оставалось жареное мясо, лежали горячие лепешки, зелень, оливки. Но еда уже не лезла, как ни уговаривал хозяин попробовать еще кусочек домашнего козьего сыра.

– Я пообщался с партнером. Похоже, что Дмитрий в Польше. Мне ответили, чтобы я не лез в это дело. Но я так этого не оставлю! Дмитрий – мой друг! Мне пообещали надавить на этого мерзавца. Остается только ждать. В конце концов, теперь похитители знают, что ты у меня. И разговор будут вести с мужчиной. Я смогу договориться о рассрочке, если ничего другого не останется. А сейчас надо набраться терпения. Завтра – выходной. Предлагаю с утра поехать на водопад. Там очень красиво. Чего гонять плохие мысли? На природе станет легче. Никто больше не звонил?

– Нет.

– Я поговорил, поэтому и молчат, думают. Кстати, о деньгах. Они у тебя есть?

– Будут, – уклончиво ответила девушка. – Чтобы их собрать, нужно время.

– Понятно. Надеюсь, что деньги не понадобятся. Пошли во двор. Я покурю и покажу тебе сад. У нас красиво.

Пока Мехмет курил, Елена любовалась растениями. Кроме инжира, который

стучался в окно ее комнаты, в саду росли персиковые деревья, увешанные желтыми пухлыми плодами. Елена сорвала один и надкусила, сок потек по ее подбородку. Мехмет засмеялся, ласково окликнул сладкоежку:

– А мушмулу пробовала? Как раз поспела.

Елена о таком фрукте никогда не слышала.

– Яшар, – позвал хозяин сына. – Сорви для нашей гостьи мушмулы.

Мальчик ящеркой взобрался по стволу гигантского дерева, повис на ветке и сорвал гроздь желтых, покрытых войлочным пухом плодов, похожих на сливу. Слетел с дерева и, робко улыбаясь, протянул гроздь с резными листьями гостье.

Елена оторвала один плод, надкусила и зачмокала от удовольствия. Мальчик засмеялся, черными глазами буравя девушку.

– Мы считаем этот плод скрытым благословением. Пусть исполнится воля Аллаха во всем! – сказал Мехмет.

– Мехмет, я хотела тебя попросить отвезти меня в отель. Я чувствую себя здесь не своей тарелке. Твои жены…

– Мои жены мне самому покоя не дают. Не переживай. Завтра покажу тебе красоту турецкого края, а потом отвезу, куда скажешь. Ты меня обидишь, если откажешь.

Зазвучал голос муллы.

– Время намаза, – сказал турок.

Яшар кинул ему под ноги коврик, второй, поменьше, положил для себя. Оба опустились на колени и принялись читать молитвы, изредка касаясь лбом земли. Солнце садилось, красным светом озаряя небо. Жара сошла, и засвистели цикады. Елена сидела на нижней ступени лестницы и была почти счастлива.

Намаз закончился.

– Спать пора, – произнес Мехмет, грузно поднимаясь с земли. – Завтра покажу тебе турецкие горы. Ты такой благости еще не видала. Встаем рано, в шесть, чтобы успеть до жары.

Елене ничего не оставалось делать, как согласиться.

Ночью Елена проснулась от шума внизу – хлопнула входная дверь. Девушка выскользнула из-под одеяла, на цыпочках пробралась к двери и нажала на ручку. Дверь не поддалась. Она нажала сильнее и посильнее толкнула дверь – тот же результат. «Заперли!» – испугалась Елена и принялась колотить в дверь изо всех сил и кричать: «Откройте!». Минут через пять в скважине провернулся ключ, и недовольная Султан, одетая в нижнее платье, проворчала что-то по-турецки, распахнув дверь.

– Не надо меня запирать! Отдайте! – Девушка вырвала тряпичное кольцо с болтающимся на нем ключом из рук женщины и отступила в глубь комнаты. Султан прошипела сквозь зубы и ушла в глубину коридора. Елена заперлась изнутри и попробовала снова уснуть, но сон пропал. Спустя полчаса она оделась, сложила вещи в сумку, и, стараясь не шуметь, выскользнула из комнаты, решив поехать в гостиницу. Когда проходила по коридору, скрипнула соседняя дверь, оттуда выглянула уже нарядная Султан, осмотрела Елену и снова фыркнула, прикрыв дверь. Елена успела разглядеть в утреннем свете широкую кровать с балдахином.

Однако дальше гостиной Елена не ушла. Входная дверь отворилась, и показался Мехмет с охотничьим ружьем наперевес. Он удивился, когда увидел девушку с сумкой.

– А, проснулась ранняя птичка. Я тоже готов. Ну что же, поедем раньше. Встретим солнце в горах. Покажу тебе красоту турецкого края.

– Мехмет, может, не стоит? – робко пыталась возразить Елена, поглядывая на грозное ружье.

– Ты ружье боишься? – Мехмет перехватил её взгляд, – Не бойся. У нас в горах без оружия опасно. Дикие звери встречаются.

– А зачем меня на ночь запирали? – Девушка недоверчиво вглядывалась в лицо турка.

– Это Султан, – рассмеялся он. – Ревнивая, как кошка!

Елена подумала, что дом напоминает гнездовище змей: лживая красавица – Султан, оберегающая богатого мужа, старая раздраженная жена, вечно недовольная и больной сынишка.

Вместе с Мехметом приготовили нехитрую провизию: Елена сложила в корзину вчерашние кутабы, пока турок готовил кофе. Хазал и Султан так и не вышли. Зато Яшар по первому зову кубарем слетел в лестницы, нацепил на ноги стоптанные башмаки и был готов к приключениям, радостно вертясь под ногами. Мехмет легонько шлепнул мальчишку, чтобы тот успокоился. Ему дали в руки корзину с провизией, все трое вышли во двор и загрузились в знакомый «мерседес», в багажнике которого лежали два сапа. Ворота усадьбы разъехались в стороны, и машина выкатилась на улицу. Свою сумку Елена держала на коленях, намереваясь после прогулки всё же поехать в отель, чтобы не вносить раздор в семью гостеприимного турка.

Водопад

Через полтора часа приехали на место. Дорога здесь делала крюк, уходя дальше вверх. Прямо, за небольшим перелеском открывалось большое озеро.

– Вот отсюда и поплывем. Ты таких каньонов и водопадов никогда не видела. К нас туристы из Америки приезжают и говорят, что тут красивее, чем на Большом каньоне. У них там только скалы, а у нас – вода. А передвигаться мы будем вот на этом. – Мехмет вытащил из машины сапы, кинул их на землю и принялся подкачивать электрическим мотором. Яшар достал из багажника разборные весла. Пока ждали рассвет, выпили кофе и съели пирожки. Солнце вскарабкалось по горам и показалось над поверхностью воды узенькой апельсиновой корочкой, затем набрало силу и выкатилось целиком, разом осветив весь мир. И сразу же защебетали птицы, ожили насекомые, стало радостно и уютно.

Сапы спустили к воде. Машину заперли. Мехмет сказал, что вещи возьмет к себе на плот: их лучше не оставлять в машине. "Деревенские могут вскрыть, такое бывало". Яшар и Елена забрались на один сап, Мехмет занял другой. Телефоны сложили в водонепроницаемый пакет. Веслами оттолкнулись от берега и заскользили по поверхности озера.

Через полчаса показалось ответвление: широкая река, которая сужалась вдалеке. Экспедиция свернула в протоку. Берега поднимались, по бокам вырастали скалы, столь высокие, что вскоре солнца стало не видно. Сапы шли по протоке шириной не более десяти метров, а вокруг отвесными стенами стояли каменные гряды. Причалить куда-либо было невозможно. Шум, который Елена вначале приняла за перекат воды по камням, превратился в грохот. Путешественники прошли еще немного по проходу, который естественно загнулся, и прямо перед собой увидели величественный водопад. Водная стихия билась о поверхность реки, создавая завороты и рассыпая груды брызг. Солнце попадало сюда сквозь трещину в скале наверху, и весь водопад казался золотым дождем, льющимся с небес. Елена ахнула. Мехмет с удовлетворением наблюдал за реакцией девушки.

– Что я говорил? Лучше, чем в этой сраной Америке! – Он старался перекричать грохот падающей воды.

– Чудесно, – отозвалась девушка. Но Мехмет ее не услышал. Сап Елены замер перед стеной воды. Было страшно и очень красиво – приток реки, весь из солнечных нитей, сотканных в плотную, трепещущую водяную ткань, рубился о камни, перегораживая проход дальше вверх по течению. В середине он разделялся на две части. Водоворот здесь был такой силы, что без сапа в этом месте человеку было бы не удержаться. Яшар с силой подгреб еще ближе к золотой стене, а потом развернул доску. Теперь он упиралась в два боковых выступа, и на ней можно было удержаться. Правда, уже сидя. И Яшар, и Елена встали на колени. Яшар жестами показал Елене, чтобы она руками схватилась за доску, указывая на свободное от падающей воды пространство. Девушка яростно замотала головой. Мальчишка, казалось, не заметил ее протеста. Он, используя весло как рычаг, вытолкнул нос сапа вперед, и потом отпустил весло, так что доска зацепилась за следующий камень. То же самое он проделал с другим концом доски. И через несколько минут сап перевалил через каменную гряду мимо мятежного водопада и попал во второй приток реки.

Когда из водной стены вынырнул Мехмет, Елена закричала:

– Мне достаточно! Я не хочу больше идти по реке. Надо выбираться обратно!

– Испугалась? – рассмеялся Мехмет. – Не бойся, Яшар этой дорогой сотню раз ходил. Смотри! – Он указал на горный откос, где в одном месте виднелись каменные ступени, ведущие вверх. – Там такой вид – закачаешься!

У Елены не было сил спорить. Яшар направил доску к ступеням, причалил и выпрыгнул на узкую полоску суши. Затем привязал оба сапа к кустарнику. Мехмет тоже выбрался, вытащил ружье и страховочный трос и протянул руку девушке.

Елена осторожно поставила ногу на скользкую ступень, и все трое принялись карабкаться вверх. Они поднялись на десять метров и оказались на узкой площадке, в углу которой, притулившись к скале, стоял срубленный охотниками навес. На земле лежала солома, а в скалу был вбит металлический крюк. Елена поискала глазами продолжение лестницы на верх скалы и не нашла. Она повернулась к Мехмету.

Мужчина изменился в лице. На нее смотрел не улыбчивый гостеприимный друг, а мрачный серьезный господин.

– Извини, дорогая, – недобро сказал он, – придется тебе посидеть здесь, пока твои друзья собирают деньги.

Видя недоумение на лице Елены, Мехмет пояснил:

– Побудешь здесь, пока твои друзья собирают деньги. Поняла наконец? Ничего личного. Ты мне нравишься, но сама понимаешь – бизнес. Твой муж должен мне пятьдесят тысяч. Держать его в плену не выгодно – все же он поставщик картин, и на свободе принесет больше пользы. А вот за тебя твои дружки быстро заплатят выкуп. Дмитрий так сказал. Так что, поворачивайся и давай руки.

Мехмет схватил опешившую девушку, связал ей кисти веревкой и, оставил три метра конца свободными, привязав их к крюку. Это было излишней предосторожностью: добраться до берега без лодки было невозможно, и с площадки наверх никак не выбраться.

Тяжело опустившись на камень, Мехмет буркнул:

– Яшар, принеси мой телефон и мешок.

Пока мальчишка карабкался вниз, а затем наверх с резиновым мешком, Мехмет пояснил:

– Приходить буду каждый день. Когда я отплыву – можешь перетереть веревку о камни. Но имей в виду – у меня с собой оружие. Еду на сегодня оставляю здесь. – Он вынул из мешка пакет. – Твоя одежда здесь. – Рюкзак Елены плюхнулся на землю. Мехмет порылся внутри, проверяя содержимое. – Я даже компьютер тебе оставлю, чтобы не скучала, связи здесь все равно нет. Сможешь писать свои книжки, время пролетит незаметно. Но вот твой телефон мне придется забрать. Можешь написать друзьям, что у них неделя на сбор денег. Куда переслать я им сообщу. Пароль на телефоне у тебя какой?

Елена молчала.

– Дура! Чем быстрее мы с деньгами разберемся, тем скорее ты выйдешь на свободу.

Елена не выдержала и заплакала.

– Не реви, терпеть не могу женские слезы, – сказал Мехмет, – отдашь долг, и катись на четыре стороны. А вот если денег не будет – отработаешь. Я же говорю – ничего личного. Не хочешь говорить пароль – не надо.

Он направил камеру телефона на лицо Елены. Экран разблокировался.

– Итак, кому пишем?

Елена трясущимися губами назвала номер Коровьева.

Мехмет почитал переписку, кивнул головой. Сделал фотографию заплаканной Елены с заведенными назад руками, что-то написал, нажал "отправить" и кинул телефон Яшару.

– Ну что, красавица? Не грусти! Завтра навещу. А то давай развлечемся, – Мехмет выразительно облизал губы, – Развеселишь меня – привезу вина, фруктов. Яшар вон машмулы нарвет. Ладно, ладно, – успокоил он побледневшую девушку, – не нужна ты мне! Меня мои стервы со свету сживут, если чего почуют. Но… Ты должна понять – теперь все зависит только от твоих друзей. Надеюсь, они дорожат тобой.

– Дмитрий спасет меня, – проговорила Елена и осеклась. Мысль пронзила ее мозг. Она вспомнила комнату Султан, залитую серым светом. Перед ее взором мелькнул рисунок фотообоев на стене позади турчанки. На них блеклым рисунком проступал европейский город. Тот самый, который она видела на видео с «похищенным» мужем. Старый рынок Варшавы.

Мехмет с жалостью посмотрел на нее:

– Пошли, – сказал мальчишке.

Отец и сын спустились вниз, где были привязаны сапы. Вскоре они исчезли за стеной брызг. Водопад грохотал. Елена крикнула «Помогите», но даже сама не услышала своего голоса.

Пристроившись к выступу острого камня на скале, Елена начала перетирать верёвку. Та поддавалась плохо. Одновременно девушка пыталась собраться с мыслями и вернуть себе спокойствие. "Все будет хорошо, – настраивала она себя, – Господь не оставит". Она почти успокоилась, когда через полчаса ей удалось разорвать последнюю верёвку и освободить руки.

Поднявшись на ноги, Елена обошла площадку. Та оказалась больше, чем ей вначале показалось. Метров десять в ширину и пять-шесть – в глубину. Навес с редкими досками вместо стен занимал её угол. Под навесом прямо на земле лежали два матраса. Больше ничего не было – ни очага, ни стола, который обычно сбивают для себя охотники.

«Больше похоже на место для передержки людей, чем на домик для рыбака или охотника. Да и на кого здесь охотиться?»

Елена вытащила оба матраса на улицу, чтобы просушить их под солнцем. Скорее всего, спать придется на одном из них, а вторым укрываться: ночи в горах холодные. Сумку девушка затащила под навес, достала компьютер. Хорошо, что с собой у неё был пауэр-банк: про зарядку можно было не думать дней пять. На всякий случай Елена еще раз обошла площадку, проверила каждый выступ, попробовала дотянуться до тощего куста, но лишь оборвала ветку. Нет, не выбраться. По ступеням она спустилась к узкой площадке у водопада. И вдруг увидела на склоне грациозную козу, которая, видимо, давно стояла на камнях, вытягивая мордочку и что-то высматривая внизу, в воде. Елена посмотрела вниз и отпрянула, больно ударившись головой о каменную стенку. В воде плавал мёртвый распухший козленок. Видимо, не удержался на камнях, упал в воду и не смог выбраться. Мать все еще ждала его наверху. Коза жалобно мекнула, посмотрела влажными глазами на девушку и, осторожно перебирая копытами по камням, стала взбираться наверх. Щебенка осыпалась под ее тонкими ногами. На два шага вперед приходился один назад. Елена проводила взглядом новую подругу и, упираясь руками в стенки проема, поднялась обратно на площадку. Уселась на подсохший матрас, открыла компьютер и, задумавшись, принялась клацать по клавишам. Печатание всегда успокаивало ее и возвращало скачущие мысли в строй.

Плен

Телефон пискнул. Коровьев открыл глаза и потянулся к устройству. На экране мигал значок сообщения. Пять утра. Какой дурак пишет в такое время? Он всмотрелся в экран. Сообщение пришло от Елены. Игорь поспешно нажал на значок «открыть». Загрузилась фотография – заплаканная Елена на фоне скал и подпись: «Я в плену».

Коровьев на ватных ногах поднялся с кровати и лихорадочно стал набирать номер Владимира. Тот ответил с седьмого звонка.

– С ума сошел? – хриплым голосом спросил товарищ.

– Елену похитили.

Володя ругнулся.

– Ты дома? Сейчас буду!

Через полчаса двое мужчин сидели на кухне в пустой квартире Коровьева. Жена уже в открытую не ночевала дома, а дочь осталась у подруги.

– Ее телефон отключен, – заявил Володя прямо с порога. И возмущенно добавил:

– Почему она пишет тебе?

– Тебя только это волнует?

– Конечно, нет! Но пишут тому, от кого надеются получить помощь! Тому, кого любят, в конце концов!

– Сейчас не время ревновать. Она знала мой план собрать первоначальный взнос. Это помогло бы ей начать торговаться. Но операция по спасению Золотого орла назначена на вторник, через два дня. Дайверы не успеют подготовиться раньше. Даже если мы найдем орла, я не успею получить за него всю сумму.

– Игорь, боюсь, что все серьезнее, чем просто выкуп. Судя по локации дома Мехмета, которую она мне выслала, ее держат в районе Газиантепа. И есть вероятность, что просто выкупом не обойдутся.

– А что еще может случиться?

– Ее могут продать. Слышал про рабынь ИГИЛа? Женщин – христианок воруют и отправляют в Сирию через границу. Тропа как раз в этих местах проходит.

Мужчины смотрели друг на друга, и в глазах обоих плескалась тревога.

– Надо срочно сообщить в полицию!

– Чем они смогут нам помочь? Арестуют гражданина Турции? Пока по международным каналам будут выяснять судьбу Елены, мы ее уже потеряем. Я знаю адрес этого Мехмета. Мне надо лететь в Турцию. А ты постарайся побыстрее получить деньги: они нам помогут.

– Володя, ты один не справишься.

– Я буду не один. У меня при российском посольстве в Турции работает армейский друг. Я, пока к тебе ехал, уже связался с ним. Он сказал, что поможет. У тебя сейчас есть деньги? Мне нужно на билет.

Игорь Петрович встал, сходил в спальню и принес оттуда тонкую пачку долларов.

– Здесь – две тысячи, все мои запасы. На первое время должно хватить.

Звонарь сунул деньги в карман.

– Тогда я пошел. Важен каждый час. Сегодня вылетаю в Москву, завтра – в Стамбул, а оттуда в Газипашу. Там меня встретят и отвезут к месту последней локации в горы. Если придут какие-нибудь сообщения – звони.

Ночью Елена спала как убитая: видимо, сказался стресс от пережитого и свежий воздух. Накануне она поужинала холодной курицей. А молоко и лепешку оставила на утро: ведь было неизвестно, приедет ли Мехмет, как обещал, и привезет ли еду. Елена старалась держать себя в руках. Умылась водой из бурной реки, сделала зарядку. Ей стало жарко, и она стянула свитер. Снова вытащила матрас на солнце. Уселась и принялась работать. Новая книга успешно отвлекала ее мысли.

За текстом и исправлениями прошло время до обеда. В два часа Елена увидела над каменной лестницей макушку Мехмета. Он закинул сумку с провизией на площадку и грузно взобрался сам.

– Привет, красавица! Смотрю, у тебя все в порядке! А я к тебе гостя привез.

Следом за Мехметом к домику поднялся человек, при виде которого сердце у Елены упало. Она вскочила на ноги и стояла, не понимая, что ей делать – бежать ли вперед или, наоборот, пятиться. Это был Дмитрий. Муж. Точнее – гражданский сожитель. Живой и невредимый.

Мужчина холодно осмотрел Елену.

– Ну здравствуй! – сказал он.

– Дима, только не говори, что ты с ним заодно… Этого не может быть. Ведь я… Ведь ты… ! Я же приехала ради тебя!

– Дорогая, – с ухмылкой ответил он, – ты приехала сюда ради своей совести, а не потому, что любишь меня. Твоя любовь под большим вопросом. С тех пор, как ты съездила в этот… Воткинск, тебя словно подменили. Была тихая, послушная. А с этой книгой, с появившейся популярностью, ты решила, что сама можешь управлять своей жизнью. Любовников себе завела.

– Каких любовников? Ты в своем уме?!

– Ты думала, я ничего не знаю про этого реставратора и его дружка – звонаря? Это же я заказал еврею Мухомору иконы! У меня был покупатель в Европе. Твои придурошные друзья развалили весь бизнес! Ты думаешь, это шутки? Ты знаешь, какие штрафы мне выкатили? Теперь тебе придется рассчитаться за все. У тебя же остались деньги с наследства? Отдашь их Мехмету – и забудешь меня, как страшный сон. Считай – рассчитаешься за сытую жизнь, которую я тебе обеспечивал, пока ты писала свою книгу.

– Дмитрий, ты же знаешь, что все ушло на взнос на нашу квартиру.

– На твою новую квартиру, ты хотела сказать, – исправил он, – значит, придется ее продать.

Елена смотрела на мужа и не верила своим глазам.

– Неужели ты, дура, ничего не заныкала? Звони своим дружкам. Ты же не хочешь попасть в секс-рабство? Или … хочешь? – Дмитрий скривил тонкие губы, – Тебе понравится.

– Не смей так говорить! – Елена подскочила к бывшему мужу и замахнулась, но тот схватил ее за руку и со всей силы швырнул на камни.

– Шлюха! Думала, что сможешь безнаказанно бросить меня? – прошипел муж.

Елена заплакала, с ужасом вглядываясь в искаженное бешенством лицо человека, которого она, оказывается, совсем не знала.

– Не будем портить товар, – Мехмет удержал Дмитрия от второго удара.

– Ждем три дня, – обратился турок к женщине, – Не будет денег – сама понимаешь, что тебя ждет. На, – он протянул телефон Елене.

Девушка, от волнения не попадая пальцем на значки, с трудом отыскала телефон Коровьева и написала под диктовку: «Нужно 50 тыс. долларов, платить биткоинами по реквизитам:…» Мехмет что-то вписал и отправил сообщение. Потом выключил телефон и положил в свой карман.

– Идем? – обратился он к Дмитрию. – Или хочешь без свидетелей побеседовать с женушкой?

Мехмет хохотнул, изобразив руками неприличный жест.

Елена вздрогнула от отвращения.

Дмитрий осклабился и махнул Мехмету:

– Спускайся вниз.

– Только без следов! – сказал турок. – На, вот, еда, – добавил он, обращаясь к Елене, и ногой подтолкнул мешок, лежащий на земле. Затем он принялся спускаться по лестнице, напевая восточный мотив.

Елена, не в силах встать на ноги, поползла прочь от сильных и цепких рук мужа. Отбиться не вышло.

Через десять минут, когда все было кончено, довольный, как кот, Дмитрий сбежал по каменным ступеням вниз, где его ждал Мехмет, забрался на доску, и через минуту мучители скрылись за стеной водопада.

Елена выла от злости и разочарования. Она била кулаком по деревянной стенке сарая, пока ее правая рука не покраснела.

Потом она улеглась на матрас и провалилась в тяжелый сон. Ей мерещилась Серая дама, которая взирала на нее с откровенной враждебностью и верещала: «Я говорила, что ты будешь проклята! Не надо было приезжать к нам в город и ворошить историю, и все было бы по-старому: жила бы себе припеваючи!" Затем на внутренний экран выплыло холеное лицо мужа, которое тут же превратилось в морду злобного хорька. Столько ненависти, волнами исходящей от Дмитрия, она никогда не ощущала. Елене стало так холодно, словно тело оказалось зажатым во льдах. Елена непроизвольно потянула руку ко лбу, затем опустила ее вниз, увела направо. И поняла, что крестится, при этом непроизвольно читая молитву, которую с детства слышала в доме у деда – священника:

– Отче наш, иже еси на небеси! Да святится имя твое…

Елена завершила крест, приложив руку с тремя перстами к левому плечу, и только сейчас поняла, что не спит. «И не введи нас во искушение, но избави нас от Лукавого». Впервые в жизни Елена молилась сама, не показушно и не по просьбе деда – священника.

Уже наступила ночь. Когда Елена опустилась в поклон, яркая звезда моргнула в небе и, оторвавшись от неба, покатилась вниз. Девушка так и уснула, улегшись после поклона на бок калачиком. На этот раз ей снилось что-то очень хорошее и светлое.

Поиски орла

Игорь Петрович в срочном порядке собирал экспедицию на поиски золотого ли, бронзового или даже деревянного орла, за находку которого можно было выручить деньги на выкуп Елены.

Владимир дал на все про все два дня. А это был очень короткий срок, чтобы получить разрешение на погружение в акваторию пруда в центре города. Помогли старые связи Коровьева.

В назначенный день собрались на площадке, где зимой любители водного транспорта хранили катера и лодки. Погода стояла солнечная, теплая. Вода еще не начинала цвести, хотя и оказалась зеленой от заполнивших пруд водорослей. Экологическая катастрофа не обошла Ижевск. Пестициды и ускорители роста, которыми обрабатывалась почва сельскохозяйственных земель, попадали в речки, грунтовые воды, а оттуда – в пруд. Водоросли росли как на дрожжах и за несколько лет заполнили весь водоем. К концу сезона в воду было невозможно заходить. Эра чистого Ижевского пруда – гордости Удмуртии – закончилась. Сколько ни били егеря и общественники тревогу – доход местного сельскохозяйственного магната стал важнее для республики. На гибель пруда закрыли глаза, а на пляжах поставили вечные таблички «купаться запрещено – опасно для здоровья». Теперь в зеленую жижу должны были погрузиться водолазы, чтобы осмотреть кучу мусора, сброшенного около плотины, где, возможно, и мог находиться орел – символ города Ижевска.

Экспедиция была назначена на шесть утра – когда солнце уже встало, а рабочий народ еще завтракает и улицы пусты.

В пять тридцать Коровьев был на месте. С собой он привез тонкую металлическую сетку, похожую на огромную трехметровую авоську, которую удалось смонтировать на машиностроительном заводе. В эту сетку водолазы и должны были положить орла, достав со дна. Вести раскопки ковшом было невозможно: предметы под водой быстро приходят в негодность, ржавеют. Доставать их можно было только вручную – иначе рассыплются.

Ближе к шести прибыли трое водолазов из группы «Ижевские дайверы», привезли на машине оборудование и костюмы, четвертый приехал для страховки. С ребятами в машине оказалась и симпатичная девушка-медик по имени Надежда.

Парни вытащили из машины баллоны со сжатым воздухом, грузы, ласты, маски и прочую экипировку. На берегу переоделись в резиновые, плотно прилегающие к телу костюмы. Проверили акваланги, соединили их с жилетами, проверили наддув и стравливание воздуха и манометры. Затем уселись в кружок для последнего инструктажа, который проводил задорный бородач Олег.

– С собой берем сетку. Поэтому ты и ты, – он указал на двух товарищей, – будете тащить ее и страховать друг друга. Ваша задача – не запутаться и не наловить случайно рыбы. Мы с Васей, – он указал на третьего, – по прибытии на место обследуем дно. А вы остановитесь рядом и будете ждать. Затем мы с Василием поднимем объект и переложим в сетку. В это время поднимется муть и ил и, вероятно, мы ничего не будем видеть, поэтому твоя задача, – он обратился к пятому парню, – светить фонарем. Когда все загрузим, двинем в обратную сторону. На все у нас сорок пять минут. Баллоны полные. На час с лишним должно хватить с запасом. Погружаемся на глубину три-пять метров, десять минут плывем в сторону плотины по течению и там опускаемся на глубину пятнадцать метров (по данным эхолота). Десять минут на исследование дна, пять – на перенос артефактов в сетку и двадцать пять – на обратную дорогу: будем с тяжелым грузом двигаться против течения. В другом месте нам на берег не выйти: набережная закована в гранитное ограждение. Остается пять-десять минут на подъем – смотря у кого сколько воздуха сохранится. Все понятно? Напоминаю: вот так я спрашиваю, сколько у вас воздуха (Олег постучал двумя пальцами по тыльной стороне ладони). Вот так (он сжал кулак) вы показываете, что у вас осталось пятьдесят бар, так (показал один палец), что десять, а так (подпер одну ладонь другой), – что сто. Все. Пожелай нам удачи, – обратился лидер к Коровьеву. Игорю Петровичу ничего не оставалось, как послать команду к черту.

Ребята застегнули костюмы, надели маски, взяли в рот загубники и, пятясь задом, с ластами в руках двинулись в воду. Еще какое-то время они, надев ласты, шли, погружаясь под воду, пока черные шапки костюмов не скрылись полностью под зелено-серой толщей. Игорь Петрович засек время и принялся ждать. Надежда раскладывала на клеенке бутерброды и доставала из машины термосы. Еще один мужчина в приготовлениях не участвовал – покуривал в сторонке. Это был опытный дайвингист, старожил клуба и давний друг Игоря Петровича, который выслушал идею Коровьева, бредом ее не посчитал и пообещал помочь: "Ребятам надо тренироваться, пускай. А мы с тобой по-стариковски на берегу посидим, поокаем. Ты, главное, документы выправи и время согласуй, чтобы наших дайверов теплоходы на лопасти не намотали, пока они добираться под водой до точки погружения будут».

Сейчас Михайло Андреевич, как его ласково звала в клубе молодежь, подсел к Игорю Петровичу.

– Что-то не весел ты. И спешка какая-то с этим погружением. Что случилось, рассказывай, – Он пыхнул сигаретой, и Игорь Петрович оказался закутан в горький плотный дым.

– У жены любовник. Друг приревновал и обиделся. Дочь ушла из дома. Знакомая попала в плен, вероятно, к ИГИЛ, и для ее спасения нужны деньги. А так у меня все хорошо!

– Ишь ты, какая у тебя жизнь яркая! Мы с тобой одного возраста. А я дальше Ижевского пруда никуда не выбирался, и страсти у меня случаются, только если у аквалангиста воздух под водой закончится. Тогда ему надо пару метров до бади доплыть и вторую трубку взять. Вот и все. А у тебя – то потеря памяти, то погоня с перестрелкой, то любовь, то трагедия…

– Миш, ты не представляешь, как все надоело, – искренне сознался Коровьев. – Как хочется спокойной жизни с любимой женщиной. Не понимаю, за что Бог меня наказывает…

– Как за что? А ты разве не помнишь, как в школе красавчиком считался, и все девчонки по тебе сохли? А потом в институте самых смазливых за один вечер в кровать мог уложить. Сколько девок перепортил!

– Да неужто на старости лет мне за это расплачиваться? – Игорь Петрович угрюмо вздохнул.

Его друг докурил сигарету:

– За все приходит расплата. Уже поверь мне. Как жена умерла, я это понял. Она же от обиды сгорела, что я со студенткой налево ходил. Ладно, кто старое помянет… – Старый водолаз потянулся и сменил тему: – Что там с этим орлом? Есть покупатель-то?

– В этот раз все по-честному. Если найдем – сдадим в музей. Но один меценат-историк из богатых обещал за поиск денег перевести, на него надежда. Ну и на вас! – Игорь мотнул головой в сторону хлопочущей над импровизированным "столом" девушкой.

– Ну-ну, – протянул старый водолаз. – Раньше с тобой проще было. Товар – деньги. Ну да ладно. По-честному – так по-честному. Я сам такой же стал. «Сентиментальный дед», – как моя внучка говорит. Смотри-ка, и наши обратно пожаловали! Минута в минуту!

Над водой действительно показались черные шапочки, которые по очереди всплывали над водой. Михайло Андреевич и Игорь Петрович разулись, закатали брюки и зашли по щиколотку в воду. Водолазы шлепали по песку ластами, волоча тяжелую сетку.

– Нашли? – волнуясь, спросил Игорь Петрович.

– Орла не нашли. Там груда мусора. Чтобы его разобрать – десятки подходов нужно. Но мы нашли бюст металлического Сталина. Такого – хоть в переплавку, хоть в антиквариат можно сдать. И вот еще что, – Олег достал из сетки большую окаменелость размером с приличную черепаху, испещренную глубокими полосками.

– Что это? – спросил Игорь Петрович обреченно. Он уже представлял, как будет сообщать Владимиру, что денег нет.

– Зуб мамонта, – торжественно ответил Василий. – Я биолог, и понял, что это, когда мы его из тины и мусора выгребли. Там еще и другие кости остались.

– В Ижевске водились мамонты?

– Похоже на то. Теперь краеведческий музей, вероятно, захочет исследовать дно пруда. Ведь если там обнаружится скелет мамонта – это будет первый найденный мамонт на территории Удмуртии, что говорит о суровом климате этого края в далеком прошлом и о миграции людей – так как охотники всегда шли по пути кочевания животных. Это грандиозная находка!

– Грандиозная? А если пригласить телевидение, она станет сенсацией? – оживился Игорь Петрович.

На следующее утро длинная телефонная трель разлетелась по пустым комнатам квартиры Коровьева. Игорь Петрович спал на полу посреди бутылок. Вчера они лихо отметили с аквалангистами находки.

«Вотсап», – стукнуло в голову Коровьева. Он, спотыкаясь, добрел до тумбочки и схватил трубку почти разряженного телефона.

Звонил Володя. В трубке слышалось шипение.

– Слышишь меня? Эй! Слышишь? Здесь ветер задувает, поэтому такой шум.

– Слышу, слышу, – хрипло отозвался Коровьев.

– Я на месте! Сейчас выезжаем на локацию, с которой Елена выходила на связь. Скрутим этого Мехмета, и он покажет, где держат Елену. С нами – мой армейский товарищ из посольства. Он знает турецкий язык и порядки. Все должно пройти хорошо. Но если вдруг ее уже продали… Нет… даже думать не хочу. Деньги удалось достать? Могут понадобиться.

– Завтра обещали заплатить пятьсот тысяч.

– Надеюсь на тебя, дружище. – Володины слова теплом отдались в душе Коровьева, – Все! Нам пора, выдвигаемся. Как только что-то прояснится – перезвоню.

В телефоне пошли гудки. Коровьев устало уселся на стул – голова болела.

Побег

Елена проснулась на рассвете. Спросонья не сразу смогла сообразить, где находится. Затем вспомнила: сердце забилось, и тошнота подступила к горлу. Сильно болела рука, ладонь опухла и покрылась сухой красной коркой. Елена поднялась, дрожа от холода. Удерживаясь здоровой рукой за ветки кустов, спустилась по каменным ступеням к воде. Тщательно смыла с себя грязь, намочив при этом одежду. Купаться в бурлящей реке побоялась: недаром здесь держали пленных. Выбраться из такого потока было бы невозможно: водоворот в этом месте бился о камни. Проход к спокойному течению оставался только один – через стену падающей воды. Но без сапа на руках обратный путь не проделать: скалы отвесные, а река растянулась на километры. Выход на берег находился только в том месте, где сейчас стояла девушка.