Читать онлайн Агентство «Последний путь» – 2

Глава 1

Компания сидела за столом в старой лачуге.

На столе стояла большая бутыль мутного самогона и миска с распаренной картошкой. Перед Вершей лежала миска, в которой находилась обглоданные куриные косточки.

– Блять, когда всё пошло не так? – тихо спросил он в повисшей тишине, после чего схватил бутыль и сделал три глубоких глотка.

– Наверное, когда в зал вошёл настоятель монастыря, – подала голос Гара, сидевшая с пришибленным видом.

Верша взглянул на бутылку, затем на Гару и сделал ещё один глоток…

Настоятель по-доброму улыбнулся и масляным взглядом проводил новую монашку, пришедшую в монастырь пару дней назад.

Шелдон был отличником в старшем Синоде и проходил обучение у лучших богословов светлых сил. Он всегда отличался рвением в учебе, но как водится, у каждого была тёмная сторона.

Шелдон был бабником. Редкостным ходоком и при любом случае умудрялся затеять интрижку с любой представительницей женского пола. Да, частенько он получал за это наказание. Пару раз доходило даже до плетей, но Шелдон был на хорошем счету.

Помимо рвения в учебе, он умудрялся втереться в доверие ко многим высокопоставленным священникам, зачастую умудряясь дружить со всеми.

По итогу обучения Шелдон умудрился выбить себе место настоятеля в монастыре. Женском монастыре, куда ссылали блудниц. Тут были и проститутки, тут же были жены знатных родов, пойманные на измене. Вариантов была масса. И это стало для него настоящим раем.

Самозабвенно развлекаясь каждую ночь с какой-нибудь монашкой, а то и не одной, он получал то, что всегда искал. При этом нельзя сказать, что Шелдон только и делал, что «вёл по пути света и покаяния» монашек. Он был достаточно подкован в бюрократических делах и заботился о своем пусть и неофициальном, но достаточно обширном гареме.

Он не проходил мимо старых дев, уделял внимание убогим и тщательно следил, чтобы монастырь был в достатке и не походил на убогое захолустье.

В этом Шелдону помогала местная знать и торговцы, которые тоже имели жен. Жены регулярно посещали исповеди, а уж на них… Шелдон «вёл их по пути света и покаяния».

Единственное, что беспокоило настоятеля женского монастыря – древний склеп, в котором были захоронены крайне важные для церкви служители.

Среди них были и великие полководцы, в своё время борющиеся с ордами нежити, были и настоящие святые, получившие благословение Господне. Но были и те, кто имел… мягко говоря, сомнительную репутацию.

Суть этого склепа была не в том, чтобы собрать важных персон вместе, а в том, чтобы не дать тёмным силам завладеть их телами. От одной мысли о том, что какой-нибудь некромант сможет поднять священного Иакова, у Шелдона шевелились волосы на голове.

Именно поэтому в склепе, в глубинах подвала монастыря, находилась особая система из рун и священных писаний, препятствующая воздействию тьмы на тела из усыпальницы захороненных служителей церкви.

– Мрачненько, – в очередной раз вздохнул настоятель, подойдя к двери из чёрного металла, покрытого белыми писаниями. – Могли бы и побольше белого… или зелёного добавить.

Он уже протянул руку, чтобы прочитать молитву, но внезапно заметил небольшую щель.

– Какого чёрта?!! – возмутился он и, открыв дверь, прошёл внутрь. Быстро пройдя по коридору, он резко затормозил, когда услышал женский голос:

– Верша! Верша!

– Заткнись, сука! Я пытаюсь!

Рванув на голос, он открыл дверь в помещение с тремя саркофагами. Один из них, центральный, был открыт. Крышка валялась рядом. У склепа на полу лежала девушка в изодранной одежде. В остатки штанов, в районе паха, вцепился оживший мертвец в парадных одеяниях инквизитора. При этом по рукам и ногам он был обмотан белой лентой с золотыми буквами, явно намекающими на священное писание. Сзади, ухватившись за таз восставшего мертвеца, держался мужчина в такой же изорванной одежде. Если рубаха на нём ещё сохранилась, то от штанов остался один ремень, на котором висели топоры и задорно похлопывали по окрававленым ягодицам берсеркера.

Картина, увиденная в склепе, в виду испорченного мировоззрения Шелдона, приняла довольно знакомые окраски.

– Вы… вы… да вы охуели, кретины!!! – заорал он. – Прекратите трахать Мальбарана!

Девушка испуганно дёрнулась и, замолчав, уставилась на инквизитора. Мужчина, до этого пытающийся оттащить ожившего мертвеца, так же замер, взглянул на инквизитора, затем на извивающегося мертвеца, а потом на свою изорванную одежду.

– Блять… – выдохнул он и потянулся за топориком, висевшим на поясе.

Повисла небольшая пауза, за время которой Верша, прокрутив воспоминания, передёрнул от отвращения плечами и снова приложился к бутылке.

Бэк, так же сидящий за столом, довольно болтал ногами и уплетал картошку. Довольство было обусловлено тем, что перед ним стояла кружка с яблочным компотом, а судя по настроению остальных, ограничивать в картошке себя необходимости не было. Аппетит был только у Верши и него.

– При чём тут он? – хмыкнула Шара. – Да, немного неудобная ситуация. Но причём тут этот настоятель? Всё пошло не так, когда тебя окружили эти мелкие уродцы!

– Гоблины, – подала голос Мара. – Это были гоблины, а тот дылда – тролль.

– Вот и я про то же! Тролли жрут гоблинов! Как они умудрились вместе напасть?

– Отгадай с трёх раз, какой клыкастый уёбок в этом повинен… – хмыкнул Верша и снова погрузился в воспоминания.

– Ходу! Ходу, кошёлки недотраханые! – взревел Верша с рыком.

Мало того, что им пришлось с боем вырываться из монастыря, так ещё и неупокоенный инквизитор вертелся как уж и всё норовил вцепиться зубами в спину и задницу берсеркера, несшего его через плечо.

Отряд бежал со всех ног в сторону ворот, выводящих из небольшого городка. Стена тут была невысокая и очень старая, что наводило на мысли о её декоративном статусе. Тем не менее город и монастырь на верхушке холма имели чёткую границу.

Берсерк бежал со всех ног, Бэк не отставал и бежал чуть справа, а вот девушки, не привыкшие к таким забегам, начали отставать. Верша внимание на это не обращал, как только вышел на прямую к воротам из города – замер.

Перед ним разгоралась бойня. Двери ворот валялись на земле, из них огромной толпой текла серо-зелёная масса из сотен гоблинов, которые набрасывались на всё живое. Вооруженные кривыми копьями, мелкими ножами, а порой и просто заточенными палками и каменными топориками, они представляли слабую угрозу, но они валили нескончаемым потоком.

– Твою мать, какого…

БУДУМ!

Остатки ворот снесла огромная трёхметровая туша тролля, который использовал вместо оружия огромную дубину.

– А этот сдрочень ослиный тут откуда?!!

Верша сбросил на землю восставшего из мёртвых инквизитора и выхватил топорики. Сглотнув, он оглянулся на подбегающих девушек.

– Хватайте этого ублюдка и прячьтесь. В бой не лезть. Если припрёт – бейтесь и зовите меня.

– Западные ворота, – чуть отдышавшись, произнесла Шара и указала в сторону.

Верша взглянул в указанную сторону и покачал головой. С той стороны в небо поднимались клубы дыма от пожара.

– Там, походу, та же херня. Чего встали? Бегом в тот дом! Если кто вякнет – нож в печень. Бегом!!!

Девушки подхватили извивающийся труп, ухватили Бэка за шкирку и ретировались. Берсерк же размял шею, кисти, а потом опустил взгляд на свои ноги.

Несмотря на то, что он почти не пострадал, а на теле не было ран, кроме лёгких порезов от небольших когтей восставшего инквизитора, его смутил тот факт, что он совершенно гол до пояса.

– Фраза «Держать хуй по ветру» приобретает новые краски, – пробубнил он себе под нос и спокойным шагом, восстанавливая дыхание, направился к гоблинам, которые уже начали проникать в близлежащие к воротам дома и резать всех, до кого могли добраться.

– Эй, зелёные! – крикнул он. – Ходи сюда, суки!

Первые гоблины заметили воина с топорами и, перехватив оружие, ринулись к нему. За ними начали тянуться остальные, а спустя несколько секунд основная масса, уже пережившая охранников, ринулась на берсеркера.

Верша уже подогнул ноги, приняв боевую стойку, и приготовился активировать смертельный танец топоров, но гоблины резко тормознули и принялись окружать берсеркера.

Гнусные изуродованные морды гоблинов шипели, пускали слюну, хрипели, а некоторые выли, но тут в их сторону направился тролль, на ходу прорычал:

– ГАРЧ-ХАЛА!

– Вот тебя, уёбок толстый, мне ещё не хватало, – рыкнул Верша и огляделся. Бой с троллем при поддержке гоблинов в его планы никак не входил.

Огромная трёхметровая туша тролля подошла к берсерку на расстояние пары шагов, растолкав и придавив пару гоблинов, затем огромный серый уродец нагнулся и втянул носом воздух.

Верша уже хотел сорваться в смертельный танец, но тут чудовище расплылось в улыбке.

– МА-ГУ-БА?!! – пробасил тролль и, старательно вытянув губы, пробасил: – ДРУ-У-У-УГ!

– Че, бля? – впал в ступор берсерк.

– МАГУБА! – рявкнул на гоблинов тролль.

Гоблины тут же оживились и запричитали:

– Магуба?

– Магуба!

– Магуба…

Не сговариваясь гоблины опустились на колени и поклонились, за ними на колени опустился и сам могучий исполин.

– Какого, блять, хуя тут происходит? – возмутился Верша, глядя, как ему поклоняются монстры.

– Нет, однозначно, тут дело нечисто, – покачал головой берсерк и снова припал к бутылке. – Этот пиздец не просто так.

– Слушай, а ты уверен, что тут замешан именно тот упырь? – хмурясь, спросила Шара.

– Этот ублюдок назначен восстанавливать баланс, – пьяно буркнул берсерк. – И судя по тому, что я от него слышал, он собирается возродить что-то, типа тёмной империи… Еблан клыкастый. Нахера нас было в это впутывать?

– Откуда ты знаешь, что он собирался делать? – нахмурилась Гара.

– Встретил его, когда блядей в начальном городе искал, – вздохнул Верша. – Борделя нормального там нет, а портовых сук трахать не хотелось. Хрень ещё какую подцеплю – потом платить за лечение.

– Так ты тогда не нашёл продажных девок?

– Нет. Пил на набережной. Там он меня нашёл и попросил достать труп для него. Он сказал, что у этого инквизитора пара героических артефактов. Ледяная корона и какой-то дар природы. Ещё меня в свою тёмную империю зазывал.

– И ты согласился?

– Я чё, идиот? – буркнул Верша. – Труп, сказал, достану, а с тёмными нахер послал… вроде бы.

Девушки переглянулись.

– Нет разницы светлый или тёмный, – подал голос Бэк и авторитетно заявил: – Священники бывают злыми. И монашки тоже.

– А воевать со всей армией света, кто, блять, будет? – раздраженно рыкнул берсерк. – И судя по тому, как кланялись гоблины и тролли, этот пидор клыкастый уже решил: кто и как с ними будет воевать.

– И что теперь делать? – спросила растерянно Шара.

– Убивать светлых, качаться, – усмехнулась Гара. – Уже представляю, как мы устраиваем налет на миссионеров у ящеров или разоряем церкви.

– Это не смешно. Если так подумать, то мы в полной заднице, – буркнула Мара. – Что делать дальше – совершенно не понятно.

Верша вздохнул, повисла пауза, во время которой Бэк слез со скамьи и, отойдя чуть в сторону, принялся танцевать.

– Блять, Бэк, какого хера ты делаешь? – спросил отец, но тут из тени в углу дома вышел Роуль.

С улыбкой до ушей он взглянул на мальчишку.

– Единственный, кто знает, что делать, – произнёс он и, растянув улыбку до неестественной ширины, с придыханием поздоровался: – Здра-а-а-а-асть!

– Забор покрасьте! Колись, выблядок, гоблины и тролли твоих рук дело?

– Не совсем, я лишь немного…

Верша достал топорик и положил его на стол.

– Допустим, да, но это была необходимая мера. На воротах вас ждали и от погони вы бы не ушли, – развёл руками Роуль и резко пригнулся, пропуская над головой оружие берсеркера. – И не надо так кипятиться! Всё ведь прошло гладко!

– Ты, ушлепок хренов, втянул нас в какой-то блудняк, а теперь говоришь, что всё прошло гладко?!! Ты совсем ебанутый!

– Откуда ты узнал? – приложил ладони к щекам упырь и изобразил перепуганную гримасу. – Только никому не говори!

– Я сейчас на куски порву этого уёбка, – рыкнул Верша и попытался подняться, но на руках тут же повисли девушки.

– Итак, – проговорил Роуль и одним движением вытащил из тени труп Грефуса Мальбарана. – У нас есть труп, из которого мы сделаем достаточно сильного и жутко злого лича!

– Да хоть в задницу его себе засунь! Где наши артефакты?!! – гаркнул на него берсерк.

– Кстати, про задницу, – хохотнул упырь и, одной рукой приподняв не сопротивляющегося инквизитора, встряхнул труп. – Грефус был жутким параноиком и боялся, что у него украдут артефакты. Поэтому этому светлому кретину не пришло в голову ничего лучше, чем спрятать их… в своём теле. В районе малого таза.

– Где, блять? – нахмурился берсерк от незнакомых терминов.

– Рядом с анальным отверстием.

– Анал… в жопе что ли?

– Совершенно верно!

Роуль перехватил труп за ногу и перевернул, демонстративно выпрямив спину, взглянул на Бэка и скомандовал:

– Барабанную дробь, пожалуйста!

Мальчишка подошёл к столу и принялся быстро стучать костяшками пальцев.

– Але… – громко произнёс упырь и одним движением вонзил руку с когтями в зад инквизитора-нежити. – ОП!

Рука вернулась на место, разбросав по дому капли гноя, мёртвой плоти и перегнившего содержимого кишок. Комната тут же заполнилась смрадом, от которого позеленела Мара, а Гара побледнела и замерла с опешившими глазами. В руках у тёмной сущности была корона из ярко-голубого льда в виде тонкого обруча на голову.

– Как вам фокус?

– Ты, блять, больной ублюдок! – заявил Берсерк.

– Я… я… я это на голову не надену, – заикаясь, произнесла Шара.

– Ой, да ладно тебе, – положил на стол корону, перемазанную в нечистотах, Роуль. – А теперь конкурс! Кто угадает, куда он засунул дар природы? Ну? А?

Роуль указал на Шару, потом на Гару, а после взглянул на Мару, которая тут же согнулась и вывалила скудное содержимое под стол.

– В сердце? – предположил Бэк, продолжавший жевать картошку, совершенно не обращая внимание на вонь, царящую в помещении.

– Глупенький, – умилился упырь. – Сердце – это мышечный мешок. Он должен сжиматься. Артефакт там будет мешать.

Бэк нахмурился, а Роуль рванул рукой к паху и положил на стол член с мошонкой и частью кожи.

– Вуаля!

Гара закрыла лицо руками, а Шара с трясущимися руками и ногами попыталась подняться из-за стола.

– Яиц три штуки, – пьяно буркнул Верша.

– А ты наблюдательный, – хохотнул Роуль. – Одно из них и есть Дар природы. Да, ещё кое-что…

Упырь достал из складок своей мантии угольно-чёрный скипетр, на конце которого был мощный наболдажник с таким же чёрным камнем на конце.

– Светлые порой бывают такими затейниками. Пришлось немного порыться у них в загашниках, – произнёс он, подкинув в руке странный артефакт.

– Это… это же скипетр Божественного благословения, – дрожащими губами проговорила убийца. – П-п-почему он чёрный?

– Ну, знаешь, когда оскверняешь чужую реликвию, о цвете как-то не задумываешься, хотя идея хорошая. Надо будет сделать его розовым… или голубым?

– Ты, блять, осквернил главную реликвию светлых? – перекосился Вреша.

– Да, и ты не представляешь, как я замучался с этими системными условностями. Пришлось трахнуть им труп непорочной Галагии… Кстати, знал я одну непорочную деву…

– Блять… – прошептал Верша.

– Да, именно, – кивнул Роуль. – Только мне потом пришлось этим же скипетром епископа и парочку кардиналов трахнуть, но тут уж ничего не поделаешь.

– Ты ебанутый отморозок!

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Роуль. – Кардиналы возражали, а епископу, по-моему, даже понравилось. И вообще, ты представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы насрать на алтарь в Великом соборе всех святых?

– Что, блять?

– Что? – развёл руками упырь. – У меня тоже бывают слабости.

Тут он бросил скипетр Верши, который на автомате поймал его в руки.

ХЛОП!

Все вокруг тут же заволокло тьмой, в которой остался только стол, Роуль и команда, сидящая с опешившими глазами.

– Классно, правда? – расплылся в улыбке Роуль. – Чистый выброс тьмы в системном мире! Сущности в коллеги обосрутся, когда узнают!

Верша тут же уронил на пол оскверненный артефакт, и тьма мгновенно всосалась обратно.

– Ладно, что-то я с вами заболтался, – потёр руки упырь и подхватил труп инквизитора. – Пора делать большое и ужасное зло! Кстати, Верша, может, трахнешь этот труп?

– Пошел нахер, больной ублюдок!

– Да-да, я знаю, что у меня этот класс, – хохотнул упырь. – Кстати, на такой выброс тьмы скоро припрутся паладины и инквизиция. Не то чтобы я вас пугал, но ребята очень любят погорячее. Понимаете, о чём я?

Роуль демонстративно подмигнул и шагнул в тень, оставив на столе перепачканную в нечистотах ледяную корону и высохшие и почерневшие половые органы инквизитора.

Тишина продлилась несколько секунд.

– Верша… что… что нам делать? – спросила трясущаяся Шара.

– Хули не понятно? – буркнул берсерк. – Съёбывать отсюда. Быстро!

Глава 2

Седой старик в белоснежной мантии, расшитой золотом, вздохнул, затем неторопливо подцепил вилкой кусочек мяса и отправил его в рот.

– Ингес, то, что произошло… ужасно. Просто чудовищно, – произнёс он, прожевав. – Всё это… Связано?

– Цепочка событий, на первый взгляд несвязанных, оказалась единым целым, – кивнул собеседник и взял серебряный кубок с простой водой. – Это оно. Великое зло в деле.

Старик поднял взгляд на собеседника, одетого в черную мантию с красными отметками инквизиции, а затем опустил его к блюду. Инквизитор к еде не притронулся.

– Уважьте старика, Френсис сегодня знатно постарался, да и вино отличное, – произнес старичок.

– Пост, – с каменным лицом ответил инквизитор. – Весенний пост начался только вчера.

– Бросьте эти условности, – вздохнул старик. – Вы молоды, энергичны и вам нужны силы, чтобы разобраться с этим «Великим злом».

Инквизитор медленно вдохнул полной грудью, а затем выдохнул, не сводя взгляда со старика и медальона верховного священнослужителя всей церкви.

– Великое зло умудрилось выкрасть труп Грефуса Мальбарана, сумело организовать нападение гоблинов и троллей. Оно смогло собрать их вместе и организованной толпой взять штурмом целый город. Это же зло выкрало наш божественный артефакт, посох Божественного благословения. Я уже не говорю про то, что кто-то навалил кучу на алтаре Великого собора. А вчера поздно вечером клирики из нашей службы контроля тьмы обнаружили выброс чистейшей тьмы на западе от разрушенного и сожженного города.

– Это печальные вести, – вздохнул старичок, вытер рот салфеткой и взял в руки бокал.

– И после всего этого вы верховный епископ всей церкви… Не можете даже изобразить пост? – прищурив глаза, уточнил мужчина и подался вперёд.

Мантия на нем немного съехала и на шее показались следы от ожогов.

– Я слишком стар для постов, – грустно улыбнулся верховный епископ и, взяв бокал с вином, отхлебнул из него. – Это сложное и тяжелое бремя…

– Тварь, сотворившая эти чудовищные поступки, тварь, посмевшая надругаться над телом непорочной Галагии и покалечить двух кардиналов и епископа… Как она смогла это все провернуть? – прищурившись, проговорил инквизитор, глядя, как старик выпучил глаза и начал хватать ртом воздух. – Как так получилось, что ни одна живая душа не заметила его? Как, срань господня, это могло произойти?!!

Верховный епископ, схватился за шею, затем рывком попытался встать, но ноги его подкосились. Он огромными перепуганными глазами взглянул на своего подчиненного, но тот и не думал ему помогать.

– Это могло произойти только потому, что кто-то ему помогал, – поднялся Игнес и медленно пошёл к старику, который уже сбросил на пол кубок и тарелку и вцепился в белоснежную скатерть на столе. – Церковь, благодаря таким, как ты, старый хрыч, превратилась в позор всех молящихся. Гниды… Сборище алчных, погрязших в грехах и мирских заботах извращенцев. Вы…

Тут инквизитор нагнулся к старику, изо рта которого уже шла пена, и шёпотом спросил:

– Вы хотя бы одну молитву помните, Карсус? Хоть одну…

– Хр-р-р… – прохрипел в ответ старичок.

– Если помните – молитесь. Молитесь, ибо вам очень скоро предстоит ответить… за всё.

Игнес рванул с шеи медальон верховного епископа и направился к выходу. Подойдя к дверям, он толкнул их и оказался в коридоре, где его уже поджидала пара паладинов. У дверей, в лужах собственной крови лежали двое стражников в начищенных доспехах.

– Братья, – вздохнул главный инквизитор. – Пришла пора вырезать этот гнойник. Сегодня пощады не будет никому… Действуйте, братья. Скверну надо выжечь!

– Вот жеж пидор клыкастый… вот же сдрочень ослиный…

Верша зажмурился, а затем резко открыл глаза и перечитал еще раз системку:

Внимание!

Вы зачислены в темную фракцию!

Ваш статус – «Рядовой темный»

При убийстве представителя светлой фракции вы получаете дополнительно +10 к основной характеристике.

Любой представитель светлой фракции, убивший вас, получает репутацию у своей фракции и +10 к основной характеристике.

– Нас убьют, – прошептала Шара, с потерянным видом сидевшая рядышком на бревне. – На нас будут охотиться.

Верша недовольно взглянул на лучницу и убийцу, которые сидели на против и бездумно пялились в огонь.

– Так, – вздохнул берсерк и потёр лицо руками. – Во всём надо искать плюсы…

– Какие тут плюсы? Нас же в любом городе на лоскуты порвут! – возмутилась магесса. – Мы же теперь как бельмо на глазу. Нас будут резать, как последних каторжников!

– Тогда может сразу к паладинам сдаваться попрёшься? – кивнул в сторону видневшейся за деревьями дороги. – Хули нет? Все пропало! Федя, всё хуйня! Несите следующую жизнь!

Шара опустила плечи, осунулась и, закрыв лицо руками, тихо заплакала.

– Не ной. Думай, – буркнул Верша и, подхватив мелкую ветку, пододвинул угольки в костре. – Сейчас не паниковать и сопли на кулак мотать надо. Сейчас надо думать, что делать и как выжить.

– Папа правду говорит, – подал голос Бэк, сидевший справа от него и поджаривавший кусок хлеба на костре.

– Я пока вижу это так: клыкастый пидор, хоть и отбитый на всю голову, но своё дело знает. Если этот гандон говорил правду, то скоро будет тёмная крепость. Лич там править будет, но главное не это. Главное, что вся тёмная шушера, типа ящеров, гоблинов и сраных троллей попрётся к нему. Вывод?

– Много темных в одном месте? – предположил Бэк.

– Да. А когда в одном месте много разумных… – тут Верша сморщился, припомнив рожи гоблинов. – Или почти разумных… В общем, все они хотят жрать, все они будут срать. Одеваться ещё они будут. Оружие им там надо.

Мара подняла взгляд на берсеркера.

– А при чем тут мы?

– При том, что нам надо занять в этом оплоте своё место. Со временем к нему подтянутся другие, те кто поумнее.

– Это ты о ком? – нахмурилась Гара.

– Гномы, что в горах с церковью не в ладах. Это я точно знаю. Мелкие коротышки, вроде как не тёмные, но церковь их всегда щемила. Коротышки под себя финансы постоянно прогибают, а церковь с ними делить рынки не хочет. А тут тёмные. И им похер на церковь. Свободная ниша. Зуб даю, не пройдёт и полгода, а у тёмных будут и банки, и ростовщики от коротышек. За ними кузнецы подтянутся и прочие мастера.

– Тогда… – задумчиво произнесла Лучница. – Тогда получается, что все, кто против церкви, скоро подтянутся к тёмным?

– Именно. На первых парах будет сложно, но нам надо успеть занять своё место, – кивнул берсерк. – И пожирнее.

Успокоившись Шара вытерла слезы и спросила:

– И как мы это делать будем? Мы ведь всего ничего по уровням. Нас же любой паладин в капусту порубит.

– Никогда не думал, что скажу это, но нам придётся грабить караваны. И желательно караваны светлых, – Верша вытащил из костра веточку и задумчиво взглянул на красный уголек. – Нам нужны статы, нам нужны уровни и нам нужно оружие, которое мы притащим к тёмным.

– Зачем оружие? – нахмурилась Гара.

– Гоблины тупые, но их тьма. Они с палками на паладинов прыгают, так? – хмыкнул Верша. – А если этот же гоблин бросится на паладина с ножом? Если он бросится с копьем, у которого будет стальной наконечник? А если на нём будет хотя бы кожаный нагрудник? Ты вообще представляешь, что будет, если троллю дать в руки двуручник и заковать в стальные латы?

Убийца сглотнула, а берсерк хмыкнул.

– А теперь давайте думать, где нам подрезать оружия и как можно больше светлых.

– Мы… мы вчетвером… – задумчиво произнесла Мара. – Что мы вчетвером вообще можем сделать?

– Вчетвером – немного, – кивнул Верша. – Есть мысль, где найти ещё помощников.

Огромный черный тролль крутанулся и с размаху влепил бревном по воину в латах.

БУДУМ!

ХРУСТЬ!

Противник улетел в сторону, а дубина, являвшаяся обычным бревном, разлетелась в труху.

ФЬЮТЬ!

ФЬЮТЬ!

Еще две стрелы с красным росчерком от примененного умения вонзились в грудь гиганта.

– ЗАК! Я ПУСТОЙ! – заорал во всю глотку лучник.

Тролль развернулся к телеге, с которой стрелял лучник, и сделал пару шагов.

– Блять, блять, блять! – закричал мужчина в кожаных доспехах и рванул к лучнику.

Шаг, ещё один.

Тролль был ранен. На ногах было две глубоких раны, в которых виднелось красное мясо исполина. Спина была усеяно десятком стрел, пяток торчал в груди. На лице было два мощных шрама. Огромная туша сплошь была покрыта кровью, но тролль все ещё держался и шёл к телеге.

В ней связанные по рукам и ногам лежало трое детенышей. Один из них был уже без дыхания. Судя по исполосованной ножами коже, он пытался сопротивляться и хотел вырваться, но обильное кровотечение сделало своё дело, и детеныш погиб. Остальные, видя судьбу своего собрата, сидели смирно.

– Стой, сука! – взревел Зак, вскочив на телегу и схватив детеныша за волосы.

Он приподнял его так, чтобы тролль видел и поднёс нож к шее пищавшего ребенка.

– Стой, или он умрёт!

Гигант остановился.

Из шрама на лице всё ещё сочилась кровь. Она струйками стекала по морщинистому лицу, сбегала по губам и торчащим клыкам, опускалась на подбородок и каплей за каплей падала на землю.

– Иришь… – пробасил чёрный тролль.

Воин мельком глянул на лучника. Тот быстро нагнулся и достал сверток ткани, в котором была завернута одна единственная белоснежная стрела.

– На колени! – рыкнул Зак и указал ножом на землю. – На колени, тварь, или я прирежу его!

Исполин медленно разжал лапу, из которой на землю упали остатки бревна. Затем его колени подогнулись, и он встал на колени.

– Фред, если ты промажешь – я прирежу тебя, – тихо произнёс воин.

Лучник натянул стрелу и выстрелил.

ФЬЮТЬ!

Белоснежная стрела ударила в грудь тролля, но не остановилась, а пробила его насквозь.

Детеныши тут же подняли визг, а воин отпустил своего заложника и выдал пару пинков.

– Заткнулись! Заткнулись, суки, кому сказано!

Гигант не шевелился. Он так же продолжал стоять на коленях, лишь опустил голову. Из приоткрытого рта потянулась струйка тонкой кровавой слюны. Руки повисли плетьми.

– Фред, зубы! Бегом рви его клыки и валим нахер отсюда!

Лучник бросил лук и рванул к поверженному гиганту. Выхватив нож, он потянулся к его голове.

ФОХ-ФОХ-ФОХ…

Из кустов вылетел топорик, который пролетел у самой морды поверженного исполина и отрубил руку лучника. Тот секунду смотрел на обрубленную культю недоумевающим взглядом, а затем заорал во все горло.

– Твою мать! – соскочил с телеги воин и выхватил клинок и небольшой кинжал во вторую руку.

Из кустов вышел Верша, за ним вышла лучница и магесса. Позади шёл Бэк.

– Вы кто такие? Вы хоть понимаете, на кого лезете? Мы отряд загонщиков при шахтах его сиятельства епископа Шеридана! – рыкнул воин. – Вы с церковью решили пободаться?

Верша молча достал второй топорик из-за пояса и продолжал приближаться к противнику.

– Вы, суки, решили на костер отправиться? Или вам интересны подвалы инквизиции?!! – продолжал орать воин, изображая гнев.

На самом деле Зак прекрасно понимал, что происходит. Все прекрасно знали, что детенышей ловит церковь. И неизвестные, помешавшие ему уйти с добычей, вполне осознают, на кого нападают.

– Думаете, никто не узнает? – хмыкнул Зак и сделал пару шагов. – Вас найдут, ублюдки. Найдут и спустят шкуру…

– Бэк – тролль на тебе, – произнес Верша и перешёл на легкий бег.

Зак, сначала принявший боевую стойку, тут же развернулся и рванул в противоположную сторону, надеясь скрыться в густом кустарнике. Использовав умения, он ускорил свой бег до максимума.

ФОХ-ФОХ-ФОХ…

Среагировав на звук летящего в спину топора, воин рванул в сторону, пропуская смертоносный снаряд в сторону. Зак бросил оружие, стараясь уйти на максимальной скорости – единственном преимуществе, которое у него осталось.

Секунда, вторая, и он влетает в кустарник.

Ветки в лицо, в глазах темнеет от перенапряжения, но тут у оврага в грудь бьет что-то с безумной силой. Воин падает и катится по крутому склону, а когда наконец останавливается, то с удивлением обнаруживает у себя в груди рукоятку короткого кинжала.

– Что… – хрипит он и с удивлением оглядывается.

По склону к нему спускается молодая симпатичная девушка. Она подходит к нему и нагибается к оружию. На глаза опускается темная пелена, в груди чудовищно сжимается, дышать становится невозможно, а она просто молча вытаскивает клинок.

Вдалеке, на краю сознания, обрывается истошный вой лучника.

Бэк упёрся ногой в грудь гиганта и, поднатужившись, смог выдернуть последнюю стрелу из груди.

– Пап? Он не дышит, – обернулся к отцу сын.

– Тролли живучие, – вздохнул Верша. – Не тяни. Может, ещё успеешь.

Бек кивнул и активировал навык лечения. Прикоснувшись к животу исполина, он поднял взгляд на его лицо. Ничего не происходило, и секунда тянулась за секундой.

Треть силы мальчишки, за ней еще одна. Раны от стрел начали затягиваться, дыра от белоснежной стрелы тоже сузилась и медленно затянулась. Когда у мальчишки остались крохи сил, огромный гигант с натугой и бульканьем вздохнул.

– Пустой? – спросил отец, когда Бэк убрал руку.

– Да, – кивнул мальчишка.

– Вот тебе и прокачка исцеления, – хмыкнул Верша и обернулся к телеге, на которой притихли детеныши.

– Пап… Зачем? Зачем они это делали?

– Деньги, – вздохнул Верша. – В шахтах работать тяжело, а тролли очень выносливые. Детенышей отлавливают и растят, постоянно избивая. Превращая их в трясущихся от страха тварей.

– Зачем?

– Чтобы те работали в шахтах и не думали бунтовать, – вздохнул берсерк. – Детеныши, выращенные под постоянными избиениями, превращаются в послушных рабов. Они даже вякнуть ничего не могут. Так и пашут в тех шахтах, пока не сдохнут.

Берсерк подошёл к телеге, запрыгнул на неё и принялся развязывать перепуганных детенышей.

– Так нельзя, – тихо произнёс мальчишка, смотря на детей, сползающих с телеги.

Один ребенок сразу рванул к едва дышащему гиганту с криком «Анэ!» и принялся его теребить.

– Анэ!.. Анэ!..

Верша тем временем тоже спустился с телеги и взглянул на Мару, которая стояла над лучником с перерезанным горлом. В руках у неё был нож, а сама она выглядела угрюмо.

– Дали? – спросил берсерк.

– Дали. К меткости и ловкости, – кивнула она, нагнулась к лучнику и вытерла об его одежду нож.

Верша обернулся и взглянул на Гару, которая шла, вытирая кинжал пучком травы.

– А тебе дали?

– Да, – кивнула она.

– Хорошо, – вздохнул Верша. – Уже что-то.

Бэк взглянул на ревущего ребенка и остальных детей, которые обступили тролля и, спрятавшись за его спиной, поглядывали на людей. Он пару секунд поразмышлял, а затем пошёл в сторону кустов. Усевшись под молодым деревом, он схватился руками за его ствол и молча уставился на тролля.

– Бэк? Ты чего?

– Так силы быстрее вернутся, – пояснил мальчишка.

Отец нахмурился и взглянул на дерево, листья на котором начали желтеть и опадать.

– Надо долечить его, – пояснил мальчишка. – И уходить.

Верша огляделся.

Помимо телеги с абсолютно флегматичной лошадью, на поле боя было больше десятка переломанных тел.

– Что будем делать? – подала голос Мара, доставшая ледяную корону из своей сумки. До этого она её так и не решалась надеть. Мысли о том, где побывал этот артефакт, заставляли её зеленеть и с отвращением убирать подальше. – Мы дойдём до этих шахт?

– Там охрана. И не простые оболтусы, а паладины, – хмыкнул Верша. – Разьебут нас в щепки.

Берсерк оглядел девушек и хмыкнул.

– Что, неужели мести захотели?

Гара перехватила клинок и убрала в ножны на поясе. Мара взвесила в руке белоснежную стрелу, а Шара, сжав губы в тонкую полоску, надела на голову ледяную корону.

– Вы, суки недотраханые, даже одного паладина не потянете. Хотите мести? Качайтесь, – воин кивнул в сторону трупов. – А пока – проверить трупы. Кто живой – добить. Шмотки все в телегу.

Гара отправилась к трупам, Мара последовала за ней, а магесса подошла к берсерку вплотную.

– Но ты ведь этого так не оставишь?… Не оставишь ведь?

– Месть надо подавать холодной, – глядя ей в глаза, произнес Верша. – Пока гнев в заднице пылает – только херню сотворишь и сама подохнешь.

Шара выдержала взгляд, кивнула и отправилась к остальным. Верша проводил её взглядом, задержав его на пару секунд на заднице девушки и хмыкнул.

– Пап, я готов, – произнёс Бэк, вышедший из кустов.

Берсерк кивнул и взглянул на совершенно сухое дерево, торчащее из кустарника.

– Если готов – делай, – задумчиво сказал Верша. – Надо валить отсюда.

Глава 3

– Верша, – сглотнув ком в горле, произнесла Мара. – Что они делают?

– Хули не понятно? Едят, – вздохнул берсерк.

Команда сидела в большой пещере, где на огромном плоском камне лежал мёртвый тролль. Три взрослых гиганта стояли рядом и методично нарезали небольшие куски мертвой плоти. Отрезав его, они клали его себе в рот и медленно пережевывали, а в это время отрезали ещё один и отдавали своим соплеменникам.

– Верша… они… каннибалы? Они своих едят? – шепотом спросила Шара.

– А по ним не видно? – буркнул Верша и заметил, как самый большой чёрный тролль отрезал кусок мяса и направился к нему.

Подойдя к берсеркеру, он протянул кусок мяса и пробасил:

– Грор был хорошим воином. Грора нельзя закапывать, – произнес он. – Грор должен остаться в нас.

Верша взял кусок руки и взглянул на громилу, внимательно смотрящего на него. Что-то решив у себя в голове, он кивнул и вцепился в мясо зубами.

– Твой баба умеет убивать, – заметил исполин. – Я принесу ещё.

– Они мясо не едят, – прожевав кусок, произнёс Верша. – Только кашу жрут.

– Только каша – плохо. Дохлый будешь, – нахмурился чёрный тролль.

Верша взглянул на побледневших девушек и хмурого сына, а затем на ходу придумал:

– Мясо им нельзя. Сильные будут – меня бить начнут.

Тролль грустно улыбнулся и кивнул. Он уже направился к своим соплеменникам, но берсерк его окликнул:

– Эй, как тебя зовут?

– Том.

– Том, часто к вам светлые приходят?

– Бывает, – ушёл от ответа здоровяк.

– Том, что ты знаешь о тёмных? – спросил Верша, заметив, как соплеменники внимательно следят за своим лидером.

– Тьма… тьма – это плохо, – отозвался тролль. – Паладины приходят, когда тут тьма. Они приходят и убивают.

Верша покивал и спросил:

– А кто послал этих уродов, воровать ваших детей, знаешь?

Том оглянулся на соплеменников, а затем взглянул на воина.

– Светлые. Церковь платит за наших детей.

Верша покивал и спросил прямо:

– Я хочу убивать светлых. Хочу убивать паладинов. Пойдёшь со мной?

– Ты убить одного паладина, а сюда прийти десять. Они убивать мой род. Моя женщина и моя дети, – пробасил гигант. – Тьма приходить сама, звать бить светлых. Ты приходить и звать бить светлых. Мой род жив, потому что я быть строг. Мы не убивать светлых. Мы не убивать людей. Нас оставить в покое.

– А сегодня что? – хмыкнул Верша. – Так, поговорить молодчики зашли?

– Такое бывает. Мы такое не прощать.

– Ты сегодня должен был умереть, – сделал шаг вперёд Верша и взглянул в глаза гиганта. – Сегодня твоих детей должны были увезти в шахту и превратить в скот, добывающий руду. Сегодня убили твоего соплеменника…

Берсерк сделал ещё один шаг и подошел к гиганту вплотную.

– Сколько раз они сюда приходят за год? Два? Семь? Двадцать? Как скоро в твоём племени не останется детей? Как скоро ты состаришься в одиночестве, потому что всех твоих родичей перебьют?

Повисла пауза. Тролли за спиной вождя замерли, даже жевать перестали.

– Нас перебьют, как косулей на охоте, – пробасил Том.

– Так, может, лучше сдохнуть в бою, чем прятаться по лесам и предгорьям? Нет? Один хер же перебьют. Или в бою, или как зверей по лесам, по одиночке. Так в чём разница?

Верша выпрямился и громко объявил:

– Я, берсерк Верша, предлагаю вам отправиться в поход. Мы вместе будем бить светлых, забирать у них оружие и еду. Будем убивать их до тех пор, пока не соберём достаточно товара, чтобы идти в тёмную цитадель – место для таких, как вы. Темных, кого церковь резала и будет резать всегда.

Верша сделал шаг назад и добавил:

– Мы придём туда как воины, как настоящие бойцы, а не как твари, которых выгнали с их собственных земель. Если вы со мной, согласны слушать меня – я поведу вас! Если нет…

Тут берсерк взял лапу гиганта и вложил в него оставшийся кусок мяса.

– То таковая ваша участь!

Том опустил взгляд на лапу, а затем поднял его на Вершу.

За спиной послышался утробный рык соплеменников и недовольное сопение самок.

– Точно тут? – хмуро спросил Верша, глядя на довольно большой, но очень старый замок. – Это больше на старый форт похоже.

– Это и есть старый форт, – подала голос Мара. – Отец частенько выпивал с кардиналом Слифусом. Перед тем, как я сбежала, у них была пьянка, и он жаловался, что из-за какого-то там инквизитора Игнеса его спихнули на дерьмовую должность.

– Чё за должность?

– Его назначили хранителем арсенала «Тревоги», – начала пояснять лучница. – Там куча старого оружия. И он ворчал, что заработать там нереально. В его ведомстве этот форт, в подвалах которого всё свалено и всё. Нормальное оружие уже всё продал предыдущий кардинал, а ему остались объедки, за которые в любой момент могут спросить.

– Старое ржавое дерьмо, – вздохнул берсерк. – Но это лучше, чем ничего. Даже если мы их оденем, то уже будет дело. Что там вообще, кроме клада с ржавым дерьмом, есть?

– Про кузницы, он, вроде бы, ещё рассказывал, но я не уверена, – призналась девушка.

– Так, – вздохнул Верша и оглянулся.

Перед ним стояло больше десятка крупных троллей с деревянными дубинами в руках, остальные девушки и довольный Бэк, жевавший какой-то корешок.

– Вокруг мобы, максимум пятнадцатого. Логично думать, что и охрана тут не старше семнадцатого… хрен с ним, двадцатого. Одного-двух двадцаток я потяну. А вот, что с вами делать? – спросил Верша, глядя на девушек.

– Мы тоже кое-что можем, – подала голос Шара и поправила корону на голове. – У меня ледяные иглы появились и эффект промерзания.

Верша вздохнул и ещё раз взглянул на форт. Задумчиво почесав голову, он произнёс:

– Нас слишком мало для штурма. Надо что-то придумать или собирать отряд побольше. Хрен его знает, сколько там стражи. Да и непонятно, есть ли там паладины.

– Тогда что будем делать?

– Думать, – недовольно буркнул Верша и вздохнул. – Думать.

В этот момент из кустов позади появилась одна из самок троллей и что-то прорычала главному.

– Что? – спросил берсерк.

– Телега. Одна. Большая. Человек на телеге. К форту едут.

Верша оглядел собравшийся отряд и кивнул.

– Действуем!

– Херня, Крал, – хмыкнул полный стражник, вид у которого был мягко говоря неопрятный.

Замусоленные в жирных пятнах штаны, кираса, одетая кое-как. Из-за живота передняя пластина и задняя не сходились и прижимались обычными веревками. На голове был помятый шлем, а в руках копьё, наконечник которого имел следы ржавчины.

– Свалит этот кардинал, да и будет всё по-старому. Надо просто перетерпеть, – проговорил он и вздохнул. – Будем спокойно в сторожке сидеть, а не как болваны у ворот торчать.

– Да, он совсем озверел! Ты слышал, что начальник сказал?

– Что?

– Кардинал приказал провести опись всего склада! Всего, Ган!

– Бля-я-я-я… – выдохнул толстяк. – Ты серьёзно?

– Йонаха и Гека уже отправили туда. Они выгребают проход, чтобы можно было зайти.

– Срань господня, да эти завалы уже двести лет как никто не трогал!

– Вот и я про то же, – вздохнул напарник и с обреченным взглядом взглянул в сторону дороги, на которой показалась огромная телега с тремя запряженными телегами.

– А это ещё что за?

– Торгаш к нам должен только через неделю приехать, – задумчиво произнёс Карл. – Да и телега у него не такая.

– Старшего позвать нужно.

– Зови, – кивнул напарник.

Телега неспешно, поскрипывая колёсами, поплелась к воротам. Там её уже ожидал старший караула с заспанным лицом и приличным амбре от перегара.

На телеге сидел мужчина средних лет с лысиной и короткой бородкой.

– Кто такой? По какому делу? – громко спросил Ганс.

Стоявший рядом старший караула, от громкого крика стражника сморщился, но вмешиваться не стал.

– Поставка, для его преосвященства Слифуса, – ответил незнакомец, оглядев стражу, большую напоминающую ряженых разбойников.

Карл подошёл к телеге с тентом, отбросил полог и заглянул внутрь. Оценив десяток огромных бочек и сваленные мешки, среди которых виднелись сырные головки, он кивнул напарнику.

– Проезжай, – махнул рукой Ганс, но тут вмешался старший караула:

– Стой! А вдруг вино отравлено? – сказал он. – А ну-ка! Открывай полог! Надо попробовать…

– Бочки запечатаны, – возразил незнакомец. – Я сначала роспись его преосвященства получу, а потом уж хоть запробуйтесь.

– Нет, сейчас пробовать будем! – возразил стражник.

Ганс с Карлом переглянулись и, глазами обозначив действия, тут же подхватили под руки начальника караула.

– Езжай, давай. Склад, вон там, где куча железа валяется, – махнул рукой Карл и стражники потащили своего начальника в караулку.

– Вы чё?.. да вы охренели! Да я вас…

Сидевший на телеге мужчина хмыкнул и подстегнул лошадей, направившись к складу. За его спиной заскрипели крышки бочек, из которых начали осторожно вылезать тролли.

– Без моей команды не вылазить, – обернувшись назад, буркнул извозчик.

Телега подъехала к небольшим, но крепким воротам, ведущим в подвалы. У этих ворот уже была свалена куча кирас и отдельной горой лежали наконечники копий.

Верша, изображавший извозчика, спрыгнул к телеге и обратился к двум мужчинам, что вытаскивали кирасы.

– Эй, мне сказали бочки с вином сюда выгрузить!

Один из них оглянулся и хмуро взглянул на незнакомца.

– Склад не тут. Тебе с другой стороны надо.

Верша кивнул.

– Понял… А народ-то у вас есть? Бочки большие.

– Какой народ? Нас тут семнадцать душ. Пять баб, двое детей, – вздохнул другой, скинувший кирасы в кучу и снова направившийся на склад. – Еще этот кардинал, чтоб ему…

– Десяток охраны, – кивнул Верша и, обернувшись к телеге, скомандовал: – Вылезайте!

Из телеги выпрыгнули три девушки, один мальчишка и начали выбираться тролли.

– Эт, че? Тролли-то откуда? – недоумевающе спросил один из мужчин, а через секунду получил стрелу в шею.

– Это как? Это почему? – возмутился второй и ринулся в сторону, но в спину стражнику тут же улетел увесистый ледяной шип, сваливший его с ног.

– Без криков и шума, – обернулся к отряду Верша. – Гара – дуй в донжон. Найди тут главного. Не трогай, просто смотри за ним. Мара и Шара, со мной. Том, бери своих и по-тихому во двор. Сильно не светитесь, потихоньку к воротам идите. Получится вплотную подобраться – молодцы. Нет – похер. Стражу на воротах перебить, сторожку тоже не забудьте. Из форта никого не выпускать! Это самое главное!

Чёрный тролль кивнул и развернулся, чтобы отправиться выполнять поручение, но Верша его остановил:

– Стой. С кулаками пойдёшь?

Исполин взглянул на свои руки и кивнул.

– На склад, – кивнул Верша. – В броню вас не закуем, но хоть оружие нормальное дадим.

Гара сделала шаг и подошла к двери.

За ней слышался неспешный разговор двоих мужчин и звон вилки о тарелку.

– Зря вы так, ваше преосвященство. Это дело богоугодное. Тут давно пора навести порядок.

– Хель, порой твоя набожность и правильность просто бесит, – фыркнул другой голос, который убийца сразу узнала. – Все это назначение не для того, чтобы тут порядок навести. Несмотря на то, что я сделал для церкви, несмотря на мои безупречные заслуги, меня отправили сюда уж точно не для порядка.

– Вы накручиваете, – вздохнул собеседник. – Слухи о бардаке тут ходят даже в столице.

– Слушай, – вздохнул голос Слифус. – Сколько назначенцев от верховного совета сюда назначалось за десять лет?

– Не припомню. Вроде, пять или шесть.

– Десять. Каждый год назначенец тут менялся и все с позорной формулировкой «За безответственную службу». Знаешь, что это значит? Нет?…

– Ну-у-у-у… Примерно начинаю понимать. Никто не справился?

– В этом-то и дело. Сюда ссылают тех, кого решили подвинуть из Синода. Раз и навсегда. Путь сюда – это путь в один конец, до первой инспекции. Теперь понимаешь, отчего я так нервничаю?

– То есть, никто не смог решить проблемы тут?

– Да. По факту – это невозможно.

– А если у нас… если у нас получится?

– Хель, у нас должно быть оружие и обмундирования на десять тысяч солдат. Десять! Откуда по-твоему оно возьмётся? Ты видел, что творится в арсенале? Там же половина – ржавое дерьмо, а вторая половина – труха.

– Ну… может, что-то ещё можно сделать?

– Да, черта лысого ты там сделаешь, прости господи, – вздохнул Слифус. – Форма и знамена – сгнили еще со времён отца Никоса, а на самом складе лет сто никто не то что не обмазывал оружие маслом. Там даже учёт последний проводился при Патрике Лучезарном. Никто не знает, что там творится и даже не представляет, как это разгребать.

– Боже милостивый, – вздохнул паладин.

– Можешь сколько угодно молиться, но нам придётся разгрести весь бардак, что тут устроили, – вздохнул кардинал. – Я так просто этим уродам не сдамся. Хотели меня утопить? Хрен вам! Слифус Егерский не тонет!

В этот момент с улицы послышался вскрик, а после разъяренный рык и звуки глухих ударов.

– Чёрт побери! Не хватало, чтобы эти идиоты тут передрались и устроили разборки, – недовольно проворчал кардинал. – Хель, выйди и утихомирь этих кретинов. Ей богу, как только получу момент, пригоню сюда хотя бы десяток нормальных бойцов. От этих проку не больше, чем от голубиного помёта на соборе.

– Слушаюсь, – вздохнул паладин и направился к двери.

Гара тут же нырнула в тень и активировала навык, пропуская воина света мимо себя. Тот прошёл и направился к лестнице, а убийца осторожно приоткрыла дверь и медленно вошла в комнату.

Кардинал сидел за столом с кубком легкого вина в руке и смотрел в окно, за которым виднелась полоса серых облаков, что надвигалась на форт из-за горизонта. С улицы слышались звуки драки, но его это не беспокоило.

– Сраные старики… – вздохнул и пригубил вина, не отводя взгляда от надвигающегося серого фронта облаков.

Гара тем временем медленно начала подходить к столу. Двигаясь, как учил Верша, с пятки на носок, она не издавала ни звука. В руках у неё был кинжал, в груди колотилось сердце от предвкушения встречи, а в глазах жажда мести.

На подходе к столу умение закончилось, и лёгкий отвод глаз спал. Однако Слифус всё так же смотрел на небо, задумавшись о своём. Девушка села на место паладина, взяла бокал в руки и откинулась на спинку, положив кинжал на стол. Второй она продолжала держать в руке, рассматривая мужчину напротив.

– И как это разгребать, – пробормотал кардинал и поставил на стол бокал.

Повернув голову, он обнаружил перед собой Гару и замер с широко раскрытыми глазами.

– Мерис?.. Мерис, это ты?

– Я, – кивнула девушка. – Рада, что узнал.

– Мерис, где ты была? Куда исчезла и… что вообще произошло?

Девушка вздохнула.

– Так непривычно слышать своё имя, – произнесла она с грустной улыбкой. – Вроде, и приятно, но… не из твоих уст.

Кардинал нахмурился, а девушка пригубила вина.

– Знаешь, – произнесла она, поставив бокал на стол. – Я тут тебя вспоминаю… частенько.

– Хочешь сказать, что скучала?

– Вспоминаю, когда вижу шрамы на ногах, на спине моюсь и чувствую рубцы на ней. Рёбра… знаешь, они уже не болят. Очень долго болели, когда я ушла. Наверное, месяц. Не меньше.

Слифус поджал губы.

– Ты сама в этом виновата, – произнёс кардинал. – Или скажешь – нет?

– Нет, муж мой. Нет. Ни одной измены, что ты тыкал мне в лицо, когда избивал, не было.

– Сэр Грегори, по-твоему…

– Знаешь, если я сейчас возьму нож и медленно, с зельями и травами, начну тебя резать… Неглубоко, так, на сантиметр, чтобы мясо надорвать. И буду делать это часами… – Гара облизнула губы. – Я заставлю тебя написать собственноручное признание о том, что ты… Допустим, что ты мастурбировал на алтарь в Великом соборе.

– Что-о-о? Это ложь!

– Какое это будет иметь значение, когда ты сойдешь с ума от боли? – вздохнула Гара.

Повисла небольшая пауза. Кардинал смотрел на супругу со злостью, а та в ответ с жалостью.

– Зачем пришла? – сквозь зубы спросил Слифус. – Я с трудом замял твой побег. И ты не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы выставить смерть моего лучшего паладина за несчастный случай.

– Сэр Галиндор, – кивнула убийца. – Хороший был паладин. Исполнительный… Тебя совесть за тот приказ не мучает?

– Не понимаю, о чем ты, – тут же отрезал кардинал.

– То есть твой покорнейший слуга, твой ручной пес, обезумел и просто так решил изнасиловать супругу своего хозяина? – усмехнулась Гара. – Просто так?

– Я не давал такого приказа.

– И за дверью не ждал, чтобы зайти в самый пикантный момент?

– Это было случайностью. Бог привёл меня туда. Он знал, что ты нечестивая блудница и…

– Убийца, – закончила за него девушка.

Она вздохнула, снова взяла бокал, отпила и взглянула на своего супруга.

– Знаешь, а Эльза мне всё рассказала, – произнесла она, уставившись на мужчину. – Всё…

– Эта потоскуха из торгового рода? И что она тебе наплела?

Гара горько усмехнулась.

– Всё. И про твои попойки, и про служанок, и про неё…

Кардинал открыл было рот, но убийца его оборвала.

– Знаешь, я… это я убила Галиндора. А ещё я теперь системный. Я убийца.

Слифус, до этого смотревший на девушку с ненавистью, начал меняться в лице.

– И Эльза тоже. Не поверишь – она лучница, – тихо рассмеялась девушка.

Девушка поставила на стол кубок и взяла кинжал.

– А ещё я встретила человека. Грубый мужлан. Лысый, с бородой, пьёт и сквернословит. Жутко и не по делу… Такой себе… кавалер. Не поверишь – влюбилась. Как девчонка, – улыбнулась Гара. – По-настоящему.

– У меня благословения пришла просить? – не спуская взгляда с кинжала, спросил кардинал.

– Какое уж тут благословение, – вздохнула Гара. – Я теперь тёмная. Настоящая «рядовая тёмная». И сюда я пришла, чтобы закончить… закончить всё.

Лицо Слифуса перекосилось. Он вскочил со стула и опрокинул стол на Гару, тут же рванув в сторону двери. Он сделал шаг, второй и оказался у неё, но тут спину пронзила боль. Убийца была уже у него за спиной.

Нож прошёл между углами лопаток, как раз между ребер. Вошёл на всю рукоять, пронзив легкие, средостение и войдя в сердце.

Кардинал замер с широко раскрытыми глазами и попытался оглянуться, но снова вздрогнул от того, что Гара, как учил Верша, с трудом провернула рукоятку кинжала в ране и вытащила его.

Супруг девушки покачнулся и медленно развернулся. Глядя обезумевшими от страха глазами на неё, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут силы покинули его, и он повалился на пол лицом вверх.

Гара тут же запрыгнула на него и принялась со всей силы хлестать по щекам.

– Мразь! Ублюдок! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Бросив оружие, молотя по щекам уже мертвое тело, она выплескивала всю злость, что была внутри.

– Больной кретин! Тварь! Тварь! Ненавижу!

Волосы, собранные на затылке, распустились и растрепались. Они начали заслонять ей обзор, прилипать к лицу, покрытому слезами, а Гара всё продолжала бить мёртвого кардинала.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Когда кисти от боли начали отниматься, девушка схватила кинжал и начала наносить удар за ударом в грудь Слифуса.

– Сдохни! Умри! Умри! Ненавижу тварь!

Кровь на руках по самые локти, волосы слиплись от брызг крови и слез. Двери рядом со следами крови от брызг. А девушка всё никак не могла остановиться.

Когда силы её окончательно покинули, и она едва могла поднять руки, то бросила кинжал.

Гара уже не могла проклинать и кричать. Она тихо выла.

Девушка с трудом поднялась, осмотрела дело рук своих и замерла. Несколько секунд она разглядывала кровавое месиво, в которое она превратила бывшего супруга, после чего прекратила подвывать и вытерла лицо, размазав на нём кровь.

Глубоко вздохнув, она подошла к телу и собрала кинжалы. Убрав их за пояс, она отправилась вниз.

На подгибающихся ногах она спустилась по лестнице, вышла во двор и взглянула на открывшуюся картину.

Верша стоял с топорами и окровавленной ногой. Паладин лежал на земле, превращенный в кровавое месиво. Над ним с большим двуручным мечом стоял чёрный тролль. Остальные члены тролльего отряда тащили в центр небольшого донжона трупы. Среди них были и взрослые мужчины, и женщины, и даже дети. Всех их складывали в одну кучу.

– Верша… – тихо произнесла Гара и направилась к нему.

– Блять, ты какого хера там устроила? Где кардинал?!! – рыкнул на неё берсерк.

Гара медленно подошла к нему, провела ладонью, по его щеке и медленно нежно обняла.

– Кардинал – всё, – прошептала она ему на ухо.

– В смысле, всё? – буркнул Верша, шкурой ощущая неладное.

– Совсем всё, – прошептала она, поглаживая его по затылку.

Слезы снова покатились из глаз, и она начала им хлюпать, всеми силами гася желание зарыдать.

Верша недоумевающе покосила на Мару, которая пыталась выдернуть стрелу из трупа.

Девушка выдернула стрелу и взглянула на берсеркера. Она выдержала его взгляд, а затем едва заметно кивнула.

Верша, не зная, что делать, вздохнул. Несколько секунд он молча стоял, затем бросил свои топорики и обнял девушку в ответ. Говорить он ничего не стал. Вместо этого берсерк принялся её поглаживать по спине, а та в ответ перестала сдерживаться и заплакала. Сначала тихо, без звука, только всхлипывая, а затем в голос, с завыванием.

– Хули сразу не сказала, дура? – произнес Верша, когда девушка немного успокоилась и перестала плакать в голос. – Давно бы его нашли бы и прирезали…

Девушка немного отстранилась, вытерла слезы и взглянула на него. Обхватив ладонями его лицо, она поцеловала его в губы, затем в лоб и, сглотнув, произнесла:

– Я тебя люблю, Верша.

Развернувшись, она отправилась к Маре, под пристальным взглядом берсеркера.

– Пап? – раздался голос Бэка совсем рядом. – Я с Шарой закончил. С троллихой тоже.

– Хорошо, Бэк… хорошо… – пробормотал воин, задумчиво глядя на девушку.

– Пап, а что такое любовь? Это когда сиськи показывают?

– Любовь – это когда… – тут Верша умолк, оторвал взгляд от убийцы, которая стояла в объятиях лучницы, и перевёл его на сына. – Я не знаю, Бэк… Я никогда не любил по-настоящему.

Глава 4

Верша поднял взгляд от очага в центре казарм и взглянул на сидевшего у стены чёрного тролля. Тот сидел с маленьким бочонком, с сосредоточенным видом совал в бочку мёда руку и старательно её потом вылизывал.

– Ты бы хоть ложку или поварёшку какую взял, – хмыкнул берсерк.

– Зачем ложка, если можно взять рукой? – пробасил Том, поднёс к лицу лапу и принялся её вылизывать.

– Ты решил целую бочку съесть? – спросила Шара, сидевшая рядом.

– Моя добыча, – деловито ответил Том. – Я нашёл пять бочка. Два воинам. Один самка. Один дети. Один мой.

Он снова засунул руку в бочку, вытащил её и пару секунд рассматривал, как по пальцам медленно и неторопливо стекал золотистый свежий мёд. После этого он слегка улыбнулся и принялся её вылизывать.

– Задница слипнется, – усмехнулся Верша и, почесав голову, взглянул на Бэка.

Мальчишка сидел рядом и жевал запеченную в углях картошку. Руки от золы были перемазаны в чёрный цвет, а вокруг рта у мальчишки были разводы.

– Может, мяса? – с усмешкой спросил отец.

Бэк взглянул на отца, затем на свою картофелину и мотнул головой. Парень потянулся к очагу и подкатил к себе ещё пару остывающих картофелин.

– Мясо тоже надо есть, – хмыкнул Верша и подтянул к себе котелок, в котором варил курицу. – Я тут доем, чтобы бульон хотя бы выпил. Понял?

Бэк кивнул, а Верша достал из уже подостывшего котелка куриную ножку. Он втянул аромат домашней курицы, кивнул и уже хотел было откусить, но тут взглянул на Шару.

– Будешь? – предложил он ей.

– Нет, – мотнула головой магесса. – Я каши дождусь.

Она взяла длинную деревянную ложку и принялась мешать в котелке варево.

– Смотри, – пожал плечами берсерк. – Там еще пяток куриц бегает, но сразу говорю – три мои!

– Я поняла, – кивнула Шара.

Верша откусил кусок мяса и принялся жевать. Курица никогда не была его любимым блюдом, но в этот раз она удалась. И по соли вышло хорошо, за счёт специй, найденных в запасах кардинала, получилось в самый раз.

Вспомнив о том, что он нашёл в кабинете начальника заставы, берсерк перестал жевать и задумчиво взглянул на койку, где лежала Гара. Девушка только успокоилась и сейчас дремала, положив голову на колени лучницы.

Верша откусил ещё один кусок от лапы и, дождавшись, когда Мара взглянет на него, кивнул ей на скамью, рядом с собой. Девушка осторожно приподняла голову подруги, подложила ей под голову скомканный в подушку плащ, и поднялась.

Она подошла к Верше и уселась рядом.

– Будешь? – предложил ей Верша.

– Сам ведь не наешься, – хмыкнула лучница.

– Каши у вас подрежу, – хмыкнул берсерк.

– Ты же кашу не ешь, – заметила Шара.

– Каша – не так уж и плохо. Особенно, когда голодно. Но если жрать захочешь так, что живот к спине прилипать будет, то вполне себе ничего.

– Голодать приходилось?

– Приходилось… Как-то на вылазке пришлось короедов собирать, – вздохнул воин. – Гадость редкостная, но жрать хотелось так, что готов был стволы грызть…

– Нам… нам пока так голодать не доводилось, – произнесла Мара, взяв в руки вторую куриную ногу.

– Слушай, а мне можно крылышко? – вытянула шею магесса, заглядывая в котелок Верши.

– Бери, – кивнул воин.

Шара принялась отрывать себе кусок, а берсерк взглянул на лучницу и спросил:

– Чё у неё с этим кардиналом было?

Мара прожевала, взглянула на воина и нехотя ответила:

– Не думаю, что я должна отвечать на этот вопрос. Лучше Гару спроси, когда проснётся.

Верша задумчиво взглянул на обглоданную ножку, взвесил её в руке и мотнул головой.

– Не. Когда проснется, всё притупится. Отпустит немного. Лучше её не дергать. Только если сама захочет рассказать. Лучше ты. Ты ведь в курсе? И не смотри так. По глазам вижу – всё ты знаешь.

Лучница глубоко вздохнула, а затем начала рассказывать:

– Отец у Гары был епископом. Не сказать, чтобы прилежным. И выпивал, да и… женщин не чурался.

– То, что вся церковь блядует, кто во что горазд – это я в курсе, – кивнул Верша. – Но вот про жену и детей…

– Сейчас не так, как было раньше. Церковные чины лет двести назад собрались и сами себе разрешили иметь детей и жен.

– Логично, хули, – хмыкнул воин. – Сами себе разрешили…

– Суть не в этом. Просто… В церкви брак – это в основном решение родителей. Отца, если быть точным. В принципе, как у всех дворян.

– Не по любви вышла?

– Нет конечно. Кто бы ей позволил, – хмыкнула Мара. – Выдали её за тогда ещё молодого Слифуса. Епископ без имени и заслуг. Без чёткой стороны и без серьёзной поддержки за спиной в Синоде.

– Чёт пока я не услышал причин делать полсотни дырок в груди у такого супруга.

– Слифус… был очень ревнив. Я бы сказала… он был болен на голову. Постоянно проверял, искал поводы для скандалов и…

– Бил?

– Бил, пытал и даже резал, – кивнула Мара, затем усмехнулась и добавила: – При этом сам умудрялся… Ни в чем себе не отказывать. Служанки, монашки… даже дочерей своих друзей и коллег…

– Откуда знаешь?

– Знаю… Просто знаю.

– Не выдержала и сбежала? – спросил Верша.

– Не знаю, зачем он это сделал, но Слифус приказал одному из своих верных рыцарей изнасиловать её. В процессе он вошёл в спальню и устроил скандал супруге. Рыцарь ей тогда ребра сломал, когда пытался изнасиловать.

– А она?

– А она после того, как смогла стоять, зарезала спящего пьяного рыцаря.

– Сильно ребра что ли поломал?

– Не очень. Слифус истерику закатил, выпорол её плетью и избил.

Верша задумчиво кинул в огонь обглоданную косточку, а Мара тем временем продолжила:

– Потом сбежала, прихватив парочку золотых безделушек. Сдала ростовщикам, чтобы раздобыть денег. Пыталась выбраться из города, но её той же ночью начали искать церковники… Она пришла ко мне.

– Знала её тогда?

– Знала, – кивнула девушка. – Меня тогда только начали выпускать из подвала.

– Чё? А тебя какого хрена там держали?

– Это другая история, – хмыкнула лучница и опустила взгляд. – Но суть в том, что я смогла достать ещё денег и… Мы сбежали вдвоём.

– У тебя уже тогда система была?

– Была, но… пользоваться я ей не умела. Откуда у дочери торговца из второй гильдии могут быть знания о том, как с ней жить?

Верша молча покивал, достал из бульона куриную тушку, оторвал крыло и передал Шаре. Впившись пальцами в тушку, он сломал ребра и с трудом оторвал грудину с мясом. Положив спину обратно в бульон, он принялся потихоньку объедать грудинку.

– И что дальше?

– Пару раз пытались изнасиловать, пару раз чуть не убили, но мы добрались до начального города. Там и Шару встретили… решили, что будем командой… А потом встретили тебя.

Верша, проживавший кусочек мяса, взглянул на Мару.

– Домой не хочешь?

– Нет… да и не дом там теперь для меня. Я туда больше не вернусь.

– И че, там никого прирезать не надо?

– Кого? Да и зачем? – хмыкнула девушка. – Обратно уже ничего не вернуть.

– А ты? – берсерк взглянул на Шару.

Девушка выдержала взгляд, так же бросила чистые косточки в пламя очага, а затем покачала головой.

– Как-нибудь потом расскажу… Каша готова.

Повисла неловкая пауза. Верша ковырялся в мясе, доставая небольшие куски и закидывал в рот. Магесса взяла миски и принялась накладывать в них кашу. Мара просто сидела и смотрела в огонь.

– Вы грустные, – послышалось замечание от Бэка. – Вам надо улыбнуться.

Поймав хмурый взгляд от отца, мальчишка пояснил:

– Нельзя так грустить. Так заболеть можно.

– Хер ли тут улыбаться, – вздохнул отец. – Одна своего мужа зарезала из мести. Вторая из дома торговца не последнего свинтила, и что-то мне подсказывает, что нихера не просто так. А эта вообще молчит. По-любому, ещё кого-то резать будем. Что-то я не вижу причин улыбаться.

– Сиськи! – произнёс мальчишка, поднялся и задрал свою рубаху. – Когда ты видишь сиськи, ты улыбаешься!

– Бэк, у тебя сисек нет, – хохотнул Верша, принимая тарелку с кашей от магессы.

– Прости, – улыбнулась Мара. – Но он прав.

– Нет, почему, может быть, еще вырастут, – хохотнула Шара.

– Какая разница, есть они у меня или нет? Вы ведь улыбаетесь, – произнёс мальчишка, оглядев сидевших у очага, и повторил: – Вы ведь все улыбаетесь. Когда улыбаешься по-настоящему, плакать трудно, и грусть уходит.

Парень сел на место и с улыбкой взял картошку в руки.

– Улыбаться… улыбаться надо. Даже когда совсем плохо. Чтобы не пришлось плакать.

Верша хмыкнул и взглянул на парящую миску каши у себя в руках. Он задумчиво подул на неё, а затем спросил сына:

– Кашу будешь?

Верша опустил взгляд на Бэка и спросил:

– Ты в мою кашу не срал?

Сын удивлённо взглянул на отца и мотнул головой.

– Лучше бы насрал, – вздохнул Верша.

За его спиной была телега, в которую навалили оружия и брони. Тролли, кое-как одетые в стальную броню, явно неподходящую по размеру, выстроились за ним. На телеге, держа упряжку, сидела Гара. По бокам от неё Мара и Шара.

Перед ними были открыты ворота, а за ними стояла огромная толпа вооруженных луками и копьями кентавров.

– Вы кто, блять, такие? – спросил Верша, с опаской поглядывая на тварей. О людях с лошадиной нижней частью тела он слышал, но видеть довелось впервые.

Из толпы вперед вышел один кентавр с копьем в руках и, подойдя к берсерку, ответил:

– Летучий отряд Тёмной улыбки, – произнёс он и, оглядев отряд, спросил: – Кто вы такие и что тут делаете?

– Грибы, блять, собираем, – буркнул Верша. – Не видно?

Кентавр недовольно стукнул копытом и развернулся боком.

– Нехер тут копытом бить. Мы тут по делу. Оружие и броню искали, – пояснил берсерк и кивнул на телегу. – Собрали, сколько нужно. Остальное можете забирать. Мы все равно не утащим.

Кентавр обернулся, махнул рукой своим и что-то крикнул помощникам. От отряда в сотню бойцов отделилось десяток воинов и проскакали мимо Верши, направившись вглубь форта.

– Слушай, а откуда узнал, что тут оружие? – спросил Верша, с интересом разглядывая кентавра.

– Тёмный повелитель передал весть, – ответил воин. – Нам предписано собрать всё, что сможем унести, и доставить в тёмную цитадель.

– Куда? – нахмурился Верша.

– Тёмная цитадель. Тёмный некромант «Длань смерти» всего за несколько дней построил крепость. Сейчас там строится город. Городу нужен металл. Много.

Верша вздохнул, оглянулся на телегу и кивнул.

– Оружия нормального и брони там не осталось, а вот металла – завались. Только я хрен знает, как вы это всё утащите. Там дохрена.

– Мы постараемся что-то придумать, – кивнул человек-конь. – Если ничего не выйдет – попросим помощи у тёмного повелителя.

– Тёмный повелитель, – нахмурившись, повторил берсерк. – А он случаем не упырь? Ну, знаешь… улыбка там до ушей, во рту клыки только… Вечно дичь всякую творит. Он?

– Тёмный повелитель мудр, но мудрость не даётся просто так. Он получил вместе с ней… каплю безумия. И да, его рот полон острейших клыков.

– Да там не капля, там ёбаный колодец безумия, – проворчал Верша и, заметив, как кентавр сжал копье, вздохнул и добавил: – Но мудрый… тут ничего не скажешь.

Верша вздохнул и задумчиво нахмурился, когда кентавр повернулся к нему лицом и опустился на колени, что смотрелось крайне забавно. Задние ноги он не подогнул, отчего его лошадиный зад оказался намного выше головы.

– Ваше темнейшество, мы прибыли и готовы служить… – произнёс он.

– Чё, бля? – нахмурился Верша и обернулся.

За отрядом на пороге донжона стоял Роуль. В руках у него был труп кардинала с аккуратно снятой черепной коробкой. Занят упырь был тем, что аккуратно отрезал кубиками кусочки от мозга умершего когтем и закидывал в рот. Когда он заметил, что на него пялятся, то, смутившись, перестал жевать и взглянул на труп у себя в руках.

– Моча гоблинов и дерьмо кентавра, ты и это жрешь?

Роуль бросил на землю труп, сделал шаг вперёд и ногой подтащил его себе за спину.

– У всех свои вкусы, – язвительно заметил он, после чего расплылся в улыбке и с придыханием проговорил: – Здра-а-а-асть!

– Кто бы, блять, сомневался, – буркнул Верша и указал на кентавров. – Какого хрена?

– Что? Это не я с ними сделал! – возмутился упырь. – Да, срут стоя. Да, трахаются так, что уржаться можно, но идея и воплощение – не моё!

– Твою мать, я спрашиваю, какого хрена они тут делают? Монстры не выходят за границы своего уровня. Максимум – десятка. А эти копытные полтос!

– Ой, да какая разница? – фыркнул упырь. – Правила писаны для тех, кому нужно их соблюдать! Тем более – это не гнойный слизняк безмозглый. Это разумные… Хотя после того, как я видел их соитие, я сомневаюсь. Кста-а-а-ати! Не хочешь трахнуть того инквизитора?

– Пошел нахер, пиздропропидор! – рыкнул Верша и, обернувшись на телегу, махнул рукой. – Пошли. Нехер нам тут делать.

– Верша, зачем так кипятиться, – тут же перенесся за плечо берсеркера упырь. – У меня к тебе есть дело. Ты же понимаешь – тёмная обитель, город тёмных… Скоро придут орки, гоблины уже обживаются. Ты же понимаешь, что без металла никак?

– Я тут при чём? – скинул руку упыря с плеча берсерк.

– Как это при чём? У нас даже ложек нет! – возмутился упырь. – Ты вообще в курсе, что есть когтями не эстетично? Гоблины негодуют, жрут руками. Орки без зубочисток. Даже дверных петлей нет.

– Что за херню ты тут несёшь? Какого хрена тебе от меня надо?

– Тут недалеко, с недельку пути, есть шахта, – расплылся в улыбке Роуль. – Там работают рабы… в том числе и из тёмных. Это жуткая несправедливость! И вообще, ты представляешь, что будет с гоблинами, если у них не будет ложки?

– В задницу себе ложку засунь, – рыкнул берсерк. – Что надо сделать, и что мне за это будет?

– Надо перебить охрану в шахте и подать сигнал нашей… кавалерии, – прикрываясь когтями, произнёс упырь. – А взаме-е-е-ен… Золото?

– И что я, блять, буду с ним делать? Это ты, косорукий хреноплюй, меня в тёмные записал! Куда я его потрачу?

Роуль оглядел отряд и, расплывшись в улыбке, предложил:

– А если я дам тебе возможность… скрывать твою сторону?

– Да пошёл ты на… – возмущение берсеркера прервал Бэк, дёрнувший за рукав.

Отец опустил взгляд на сына, затем обернулся и увидел девушек, активно кивающих головами. Тяжело вздохнув и снова уставившись на довольного упыря, он сплюнул на землю.

– Ты понимаешь, что на охране шахты будет стоять как минимум паладины? Я паладинов меньше полтинника не встречал. Как я, по-твоему, должен с ними справиться?

– Ну-у-у-у… – протянул Роуль и, сложив руки на груди, задумался: – Знаешь, в чём твоя проблема? Твоя проблема в том, что ты зациклен на уровнях. На системе. Ты так привык жить цифрами, что… перестал в себя верить.

– Звучит как «Не ссы, придурок. Пойди и умри от ублюдка, способного камень мечом надвое разрубить».

– Не будь идиотом! – всплеснул руками Роуль. – У тебя прибавка за убийство светлых! Десять к основной характеристике! Какого хрена ты ждёшь?

– При чём тут это?

– При том, что я сделал всё, что можно, чтобы дать всем нам преимущество! Я смог изменить СИСТЕМУ! Я заставил её изменить параметры, занимался хрен пойми чем, но я смог! А ты тут про уровни вспомнил! – начал возмущаться упырь. – Ты орал на меня за свои характеристики. Я нашёл способ их тебе вернуть. Любой светлый. ЛЮБОЙ даст тебе прибавку. Более того, шанс появления классов у тёмных тварей и переход в систему увеличен почти втрое!

– И чё ты предлагаешь? Резать священников и монахов? Миссионеров по лесам и болотам гонять?

– А до этого ты чем занимался? Разве не тёмных по лесам и болотам гонял? – язвительно ответил упырь. – В чём разница, убивал ты стоянку гоблинов, вырезая и детей, и самок, или ты сейчас возьмёшь топоры и сходишь в какой-нибудь монастырь и прирежешь всех евнухов и монахов?

Верша недовольно засопел, затем взглянул на сына.

– Иришь… – прошептал он.

– Что?

– Иришь – дочь Тома. Помнишь?

Берсерк недовольно вздохнул и перевёл взгляд на упыря.

– Нет хорошей стороны, – сделал шаг к нему Роуль. – Нет плохой. Не имеет значения: свет или тьма. Значения имеют только намерения. И если уж говорить откровенно…

Тут тёмная сущность сделала пару шагов и подошла впритык к берсерку.

– …Если говорить откровенно, то ты… Тот, кто вырезал пачками тёмных тварей… Тот, кто вырезал их стоянки, с детьми, самками, стариками… – тут упырь, осторожно, с намеком на нежность, провёл ладонью по броне берсеркера. – Тот, кто приносил священные обелиски на их капища и изгонял тьму, а по сути осквернял светом… Ты…

– Чё я? – поджал губы Верша.

– Настоящий больной ублюдок, как и я… – с придыханием сказал упырь, а затем усмехнулся. – И это не плохо. Достаточно это принять.

Верша, спокойно смотревший в глаза упыря, опустил взгляд на его руку, затем снова поднял на него и ледяным тоном произнёс:

– А пошёл бы ты нахуй.

– Отрицаешь? Согласен. Это трудно, – тут Роуль отстранился, сложил руки за спиной и громко проговорил: – Я не прошу тебя резать и ненавидеть светлых! Не принуждаю тебя ни к чему, что могло пойти вразрез твоей совести. Я лишь прошу, чтобы… в твоей голове тёмные и светлые… Были равны. Каждая разумная тварь, вне зависимости от стороны, имеет право на потомство. На спокойную и размеренную жизнь.

Тёмная сущность глубоко вдохнула, затем выдохнула и, вскинув руки вверх, потянулась.

– В следующий раз, когда будешь убивать тёмных детенышей, подумай, чем они отличаются от той детворы, что бегает по улицам и играет палками в рыцарей. Подумай о том, кто превратил их в животных, изгнав в самые жуткие места.

– И на кой хрен ты мне сейчас это рассказываешь?

– Мои товарищи из коллегии магов очень скоро поймут, что тут происходит… Что-то не то, – обернулся к берсерку упырь. – У тебя мало времени. Чем больше светлых убьёшь, тем больше успеешь собрать характеристик. Время уходит. Решать, конечно, тебе, но…

Тут упырь безумно улыбнулся до ушей, оголив пасть с острыми, как иглы, зубами, и добавил:

– Ты мне нравишься, Верша. Такой же больной ублюдок, как и я.

– Ты не в моем вкусе, сдрочень ослиный! – сплюнул на землю Верша, ухватил сына за рукав и махнул остальным. – Уходим!

– В каком смысле? – приоткрыла глаз Милеста, взглянув на козлоголовую тёмную сущность.

– В прямом. Этот кретин устроил в системном мире выброс чистой тьмы, – ответил Амор. – Я понятия не имею, как он это сделал, но он это сделал.

– Это невозможно. Системный мир зациклен и самодостаточен. В него не может войти чистая стихия… – произнесла сущность с птичьей головой.

– Больной ублюдок, – рыкнул сидевшая напротив другая сущность с собачьей головой. – Я давно говорил, что его надо было заточить к титанам, в бездну.

В зале коллегии сущностей начался гул из голосов. Каждый припоминал Роулю его выходки, начиная от массовых побоищ в Амроке, и заканчивая обоссаными тапками у кровати.

– Я провожу собрание не потому, что он там выброс чистой тьмы устроил, – повысил голос Амор и поднялся. – Этот выброс заставил нас присмотреться к миру. Чистая тьма – цветочки.

– Что… ква-а-а-а… Что этот дебил там устроил? – буркнула огромная жаба, сидящая прямо на полу в углу.

– Он умудрился изменить систему! Теперь там две фракции: светлые и тёмные. Причем за убийство тёмными светлых дают сразу ДЕСЯТЬ очков основной характеристики. А коэффициент появления системных у тёмных увеличен в три раза!

– ЧТО-О-О-О?!! – надулась жаба.

– Как… как он это сделал?!! – возмутилась Милеста. – Система статична! Она не способна меняться.

– Я тоже так думал. В системный мир нельзя пропустить чистую тьму, а уж чтобы его изменить, надо как минимум… Как минимум надо иметь силы на уровне бога, не меньше, – подала голос сущность с головой хищной птицы.

– Давайте просто грохнем придурка! – предложил мускулистый мужчина с бородой и крылатым шлемом на голове.

– Один, ты просто не все знаешь, – вздохнула девушка с небольшими рожками на голове и мелкими цветам, проступающими между складками лёгкой белоснежной рубахи на ней. – Мы убивали его уже раз двадцать, и этот утырок постоянно воскрешался.

– Я не про обычное убийство. Давайте растворим его в стихии!

– Идея не новая, – задумчиво сказал Амор и передёрнул плечами от воспоминаний.

– И что? Он выжил? – удивлённо спросил Один.

– Тьма потом два дня ржала и здоровалась его коронным «Здра-а-а-асть», – кивнула Милеста. – Мы после этого идею с его смертью отбросили.

– Надо что-то делать, – вздохнула сущность с собачьей головой. – Если оставим всё на самотек, то всё покатится к чертовой матери. Мы потеряем системный мир, или он превратится в Царство безумия Роуля.

– Давайте говорить конкретно. Кто-то понимает, как он это сделал, и что нам делать?

В зале повисла тишина.

– В системном мире нет чистых стихий… Вернее раньше не было. Поэтому там не могли появиться стихийные сущности, – задумчиво пояснил Амор. – Получается, никто из нас не представляет, как и что делать с системным миром.

– И что получается? Мы ничего сделать не можем? – спросил Один и поднял кубок, из которого тут же отхлебнул.

В зале, полным сильнейших существ нескольких тысяч миров, повисло молчание, которое нарушил Амор.

– Я знаю одного человека… Одного человека, который умеет считать… Если мир построен на цифрах, то… Если кто-то и сможет решить эту проблему, то это он.

– В чем проблема? Он в закрытом мире?

– Закрытый мир… это полбеды. Это мой родной мир – эскендер триста семь, – ответил козлоголовый. – Этот человек – мёртв.

– Тоже мне проблема, – хмыкнула сущность с собачьей головой.

– Нет, Анубис, это конкретная проблема. По законам нашего мира, маги растворяются в своей стихии.

– И? У нас есть представители всех стихий и большинства полустихий, – хмыкнул Анубис. – Найдём, не так много перебирать.

– У него была чистая сила.

В зале тут же поднялся недовольный гомон.

– Твою мать…

– Обычных смертных лопатить…

– Охренеть, да тут на недели работы…

– Да ладно вам, не надоело тут сидеть?

– Заткнись и пей свое вино! Мне и здесь неплохо…

– Так! – поднялась на ноги сущность с головой хищной птицы. – Других вариантов нет! Будем искать его среди царства мёртвых обычных смертных! Амор! Кто он такой, как зовут? Кличка?

Амор так же поднялся и соткал из тьмы небольшого старичка с лысиной на голове.

– Его зовут Юринай. Прозвище – «Старый мастер».

Глава 5

– Что делать будем? – спросила Гара, вставшая рядом с берсерком.

Верша тяжело вздохнул, оглянулся на телегу, которую с трудом на крутой склон холма тащили лошади, и сплюнул.

– Хер его знает.

– Монастырь вырежем? Или церковь со священником и служителем?

– Для начала переночуем в деревне, – буркнул берсерк и кивнул в сторону небольшой деревушки, расположенной недалеко от озера.

Воин уже собрался продолжить к ней путь, но убийца схватила его за руку.

– Вариантов других нет. Чтобы быстро стать сильнее – придётся убивать.

– И так понятно, но просто так я резать их не собираюсь, – ответил Верша.

– Но ведь тёмных резал. Ведь так?

Верша вздохнул, отцепил руку девушки от своей и проговорил:

– Я тебя не держу, можешь прямо сейчас по тракту до городка добраться и там в церкви всех перерезать, – произнёс он, кивнув в сторону грунтовой дороги, по которой они сошли с тракта. – Только вот… Только вот ты мне потом как на духу скажешь, чем отличаешься от таких, каким был я. Тех, что за золото и циферки в своём профиле сотнями резали.

– Стыдишься прошлого?

– Не стыжусь, но и жить как раньше у меня желания больше нет.

Гара слегка улыбнулась и кивнула.

– Я рада, что не разочаровалась в тебе, – произнесла она в спину направившемуся вперёд воину.

Верша молча махнул рукой, но убийца не успокоилась и пристроилась рядом.

– Давай тогда убивать плохих светлых! – довольно предложила она, пристроившись справа. – Так и совесть чиста, и очки у нас будут.

– И как, блять, ты собираешься решать – плохой светлый или хороший?

– Ну… Есть ведь очевидные подлецы и злодеи, – задумчиво произнесла Гара.

– А приметы у тебя какие-нибудь их есть? Там глаза карие, или тебе самодовольного взгляда достаточно?

– Нет, ну-у-у… Может, поспрашивать кого или…

– Слушать слухи со сплетнями – самая херовая идея. Так недолго узнать, что самый главный светлый злодей – ты сам.

– А как тогда…

– Для начала, чтобы не превращаться в… в того, кем я раньше был, надо вывести правила. Должны быть те, кого мы не трогаем никогда. Должны быть те, кого мы не трогаем, пока они не тронут нас, а должны быть те, кого оставлять нельзя и надо уничтожать. Всегда.

– К примеру?

– Инквизиция, – сплюнул Верша. – Эти ребята… Они работают за идею. Им без разницы, что произошло, не важно, при каких обстоятельствах. Их основная цель – убить как можно больше тёмных. Уничтожить.

– И не тёмных – тоже, – кивнула Гара. – У них вообще с причинно-следственными связями плохо.

– Чё?

– Логикой, – перефразировала убийца, но, заметив хмурое лицо берсеркера, пояснила: – С пониманием «почему и как»…

– Я в курсе, что такое логика, – оборвал её берсерк. – В общем, думать надо, но сейчас я точно скажу так – если меня светлые не трогают – я их трогать тоже не хочу.

Телега перевалила холма и лошади с облегчением всхрапнул. Гара кивнула на отряд троллей, тянущихся за телегой и спросила:

– Ты думаешь с таким отрядом нас светлые не тронут?

Верша обернулся, оглядел кое-как облаченных в броню гигантов и вздохнул.

– Да, блять. Цирк на выгуле, – буркнул он. – Надо как-то откопать кузнеца. Броню нормальную не выкует, но хоть это по-человечески приладит.

– Деревенские точно сдадут, что мы тут были, церковникам.

– Если по-человечески переночуем и поговорим – не должны. Деревенские, если их не касается, обычно не лезут на рожон. Про инквизицию они тоже наслышаны. Пошли, чего встала?

Девушка снова пристроилась сбоку.

– Верша, помнишь, там в форте, когда я вышла, то сказала тебе…

– Помню. На эмоциях была, слезы, сопли. Я всё понимаю.

Девушка выдержала небольшую паузу, после чего вздохнула и произнесла:

– Это не эмоции. Я сказала правду.

Верша тяжело вздохнул и, взглянув на убийцу, сказала:

– Это хуже дерьма в каше с утреца. Ты вообще понимаешь, что…

– Ничего не хочу слушать, – отрезала Гара. – Я в тебя влюбилась, как девчонка.

Верша глубоко вздохнул, взглянул на Гару и пробубнил:

– Мне же, блять, проблем не хватает. Скучно, блять, живу…

Он недовольно насупился и продолжил путь к деревне. Погрузившись в свои мысли, он смотрел на деревню. И чем дольше он на неё смотрел, тем сильнее менялись его мысли.

– Чё за караван там? Телег семь… – пробормотал он и оглянулся на убийцу, которая чуть отстала. – Странным ничего не кажется?

– До города до заката можно успеть, – кивнула та. – Что тут делать торговцам?

Верша оглянулся и махнул рукой, подавая знак тревоги.

– Что-то мне кажется, это нихрена не торговцы.

– Да, господин, простите, господин, – упёрся лбом в землю сухой мужчина, сидевший на коленях.

– Так-то лучше, – сплюнул на землю довольный мужчина с эмблемой церковной службы податей на груди. – Помни свое место, смерд!

Он отбросил палку, которой она несколько раз ударил крестьянина, и повернулся к таскавшим мешки с зерном солдатам.

– Шевелитесь, уроды! Я не собираюсь тут ночевать!

– Господин, – подал голос мужчина, что так же сидел на коленях. – Это всё, что у нас есть. Нам будет нечем сеять…

– Заткнись, ублюдок, – пнул его сборщик податей. – Я же вас, сук, знаю как облупленных. Вы каждый год что-то прячете, чтобы не отдавать налогов. В прошлом году мы припозднились, так у вас амбары стояли полупустые. Я знал, что вы, недоноски, прячете, но не думал, что столько.

– Господин…

– Заткнулся! – рыкнул на него служитель церкви. – Ты, выродок, живёшь на землях церкви! Она тебя благословляет, она дала теме землю, а ты ее обкрадываешь. Еще слово, сучий потрах, и я напишу на тебя и всю твою деревню инквизиторам. Усёк?

– Да, господин, Кьерц, – тихо ответил мужчина, не поднимая головы.

Сборщик подати расправил плечи, вздохнул и оглядел деревню, у домов которой стояли хмурые мужчины. Из женщин виднелись только откровенные старухи.

– Девок всё-таки сумел увести, – хмыкнул служащий церкви. – Черт с ними. Времени на это нет… Эй! Быстрее, кретины! Какого черта ты там считаешь, Сват? Грузи всё, я тебе сказал!

Он направился к телегам, на которых грузили мешки с зерном и овощами, но тут заметил, как из-за крайнего дома вышли пятеро неизвестных, один из которых был ребенком.

– А это еще кто такие? – недовольно буркнул он и направился навстречу.

Подходя ближе, он заметил у мужчины два топорика на поясе, у одной женщины лук, у другой голубую корону на голове.

– Кто такие? – встретил он их вопросом: – Я – сборщик податей этих земель.

– Специальный отряд его преосвященства, – не останавливаясь произнес Верша, сближаясь с неизвестным. – Мы тут по его приказу.

– С какой целью… – нахмурился Кьерц, но продолжить фразу он не успел.

Резкий рывок берсеркера и топорик проламывает лобную кость церковника, после чего тот оседает на землю. Уперев в труп ногу, берсерк выдернул оружие и скомандовал:

– Мара – к дому. В прямую не лезь. Работай из-за угла. Стрельнула – за угол. Перебежка к другому дому, снова выглянула и снова стрела и прячешься. Шара – на другую сторону. Работаешь так же. Выглянула – выдала ледяной шип, спряталась. Гара – со мной.

Верша быстрым шагом направился к солдатам. Те были заняты погрузкой зерна и не сразу поняли, что происходит. Берсерк тем временем, подошёл почти вплотную. Он достал второй топорик и уже собрался броситься вперёд, но тут мимо него пролетела стрела, вонзившаяся в горло одному из солдат с мешком на спине. Второму в бок прилетел острейший кусок льда. Верша метнулся к амбару, из которого выносили мешки, и наткнулся сразу на трёх солдат с мешками. Первому растерявшемуся он рубанули по лицу, затем тут же присел и рубанул по ногам второму. Третий быстро сориентировался, бросил мешок на берсерка и ломанулся в сторону.

– Тревога! – заорал он во всё горло, пытаясь скрыться, но не успел сделать и десятка шагов, как получил стрелу в спину, а за ней сразу же ледяной шип в голову.

Солдаты высыпали из амбара и соседних домов. Тут же послышался шелест клинков, засвистели стрелы и ледяные снаряды. Рядом с амбаром, поймав на выходе из двери дома солдата, хекнула Гара, вонзившая кинжалы в бок противника.

– Подходите, суки! – взревел Верша, начиная танец смерти. – Всем достанется, ублюдки!

Бой закипел.

Верша вращался, словно вихрь, со своими топориками. Мара била из-за угла и сразу пряталась за домами и постройками, меняла позицию и даже не успевала понять: попала она или нет. Шара действовала так же с той лишь разницей, что швырять ледяные шипы у неё получалось реже. Гара, поначалу напавшая в лоб, быстро оказалась наедине с двумя противниками. Быстро смекнув, что в прямой схватке ей не победить, она пулей устремилась к дому, из которого вышел солдат. Метнувшись внутрь, она притаилась за углом. Послышался топот, в дом ввалился первый, которого Гара дёрнула на себя за плечо и тут же полоснула по горлу. Второй ввалился в дом по инерции, но тут же выставил перед собой оружие.

Гара думать не стала и резко замахнулась кинжалом. Воин приподнял клинок, но тут же получил пинок между ног, отчего выпучил глаза, схватился за своё достоинство и начал сгибаться. Резкий рывок к нему, и кинжал входит в грудь по самую рукоять.

Девушка повернула оружие и резко выдернула, после чего отступила на пару шагов и притаилась у двери, готовясь поймать следующего, но за ней никто не последовал.

С улицы доносился лязг оружия, мат Верши и солдат. Гара же выждала еще секунд десять, прислушиваясь к тому, что происходит на улице, а затем оглядела комнату.

В центре комнаты лежала пожилая женщина с седыми волосами. На спине у неё была огромная рана, судя по размерам от оружия солдат. У дальней стены был открыт люк, а недалеко от него старая кровать из грубых досок. На кровати перепачканное кровью белье, одеяла, простыни, в куче из которых торчит детская ножка.

Гара на секунду замерла в ступоре. Руки опустились, и она сделала шаг к кровати. За ним ещё один. Рука потянулась к краю одеяла и схватила его.

Покров медленно, нехотя спал с тела ребёнка.

Под одеялом оказалась девочка лет двенадцати. Серебристые волосы, бледная кожа, приятные черты лица и перерезанное горло. Девочка совершенно голая. Следы крови в паху.

Гара глубоко вдохнула и сглотнула. Зажмурилась и открыла глаза снова. Мёртвый ребенок не исчез. Снова глубокий вдох.

– УРГАВАЛ! – раздался рев подоспевших на драку троллей.

Гара сделала шаг назад, снова оглядела небольшой дом и снова глубоко вздохнула. С каждой секундой разум отпускало оцепенение, и мысли начинали шевелиться. Тот самый солдат из отряда прирезанный на выходе из дома, мёртвая женщина, открытый подвал, и мёртвый изнасилованный ребенок.

– Суки… – прошептала девушка и сжала кинжалы крепче. Снова глубокий вдох, и руки сами по себе сильнее сжимают оружие. – Суки…

– Старший? – несмотря на мужчину рядом, спросил Верша.

– Да, – ответил мужчина и продолжил стоять.

Берсерк сплюнул на землю и хлопнул по бревну, на котором сидел.

– Садись, в ногах правды нет, – предложил он, глядя, как тролли оттаскивают трупы к яме, которую вырыли. – Много они у вас забрали зерна?

– Так… считай всё выгребли, – ответил мужчина, с опаской поглядывая на троллей.

– Чего не спрятали?

– Так… Не успели. Они обычно с первым снегом приходят. Мы с краю церковных земель.

– Понятно, – вздохнул Верша.

– А вы… лихие?

– Мы? – вздохнул Верша, выдержал паузу и усмехнулся. – Нет.

Берсерк взглянул на мужчину, заметил на его волосах седину и усмехнулся.

– Нет, отец. Мы тёмные.

– Это как? За троллей – оно понятно. А ты?

– А вот так. Теперь ты либо светлый, либо тёмный. Либо ни тот, ни другой, но теперь тебя все пинать будут. И светлые, и тёмные.

Мужчина умолк, переваривая сказанное, а Верша вздохнул.

– Ты, значит, снаряди кого-нибудь. Кто сообразительнее. Пусть к церковникам бежит. Расскажет, что пришли сборщики подати, да тут же налетели тролли. Всех перебили. Вы, мол, так и так. Схоронили по церковным обычаям, а сами сразу к ним на поклон.

Староста деревни задумчиво взглянул на воина, а тот продолжил выдавать указания:

– Свой урожай подели, как обычно. Чуть побольше накинь, чем в прошлом году. Когда придут – скажешь, мол, так и так. Пришли, перебили, зерно вывалили с телег и увели. Телеги с мужиками сейчас же хватай и тащи на торжище, но не в город. Куда подальше. А про налет скажи, мол, сами попрятались и едва смогли ноги унести. Да, куриц ещё перебей. Цыплят и молодок тощих оставь. Вряд ли позарятся. Куриц мы можем выкупить. Троллям мясо надо. Если есть корова – тоже возьмём.

– А ты?

– А ты за нас не беспокойся, отец. Про себя думай.

Мужчина кинул взгляд на троллей, а затем на Гару, что закутывала в простынь мёртвого ребенка.

– Что возьмешь?

– А хер ли с тебя брать? – хмыкнул Верша. – Да и зачем?

– И грабить не будешь?

Берсерк выразительно взглянул на старосту и вздохнул.

– Я сам из деревенских. За что держать плуг – знаю. И чем живёте тоже в курсе.

– И выкуп не спросишь? – не унимался староста.

– Знаешь… спроси ты меня пару месяцев назад – спросил бы. Только сейчас…

Верша вздохнул и хотел было что-то добавить, но тут заметил, как ему рукой помахал Бэк, залечивший последнюю рану на ноге тролля.

– Слушай, у вас кузнец есть?

Староста покосился на огромных гигантов и кивнул.

– Не оружейный мастер, но есть.

– Зови, – вздохнул берсерк и кивнул в сторону троллей. – Надо что-то придумать с доспехами. А то как пугала…

– Зачем мы тут сидим? – спросила Мара, задумчиво взглянув на берсерка.

Верша хмыкнул и бросил на землю охапку тонких молодых веток, после чего принялся срывать с них листву.

– Пацана того с узелком вчера помнишь?

– Тот, что один шёл?

– Да. Как думаешь, что за шкет с узелком? Тут торговый путь, караваны с охраной ползают. Какого хрена он один?

– Ну, мало ли…

Верша вздохнул, взял пару веток и принялся плести из них, взяв за основу пару молодых деревьев.

– Пацана послала деревня, где мы тех уродов перебили.

– Все таки сдали, – выдохнула девушка.

– Это я их попросил, – буркнул Верша, взяв следующую ветку.

– Что? Зачем? – обернулась лучница.

– Если они это скроют – потом у них будут проблемы. Подати – не хер собачий. Они должны прибыть к местной церковной шишке. На их поиски отправят ищеек. Деревню найдут, и с них спустят шкуры за то, что не сообщили. А так – вроде, пришли, подать взяли, а тут сразу мы. Всех перебили, телеги забрали и скрылись в закат.

Лучница нахмурилась и, оглядев конструкцию из веток, которую сплёл берсерк, спросила:

– Ладно. А мы тут зачем?

– Если местная шишка узнает, что среди нападавших были тролли, то к ним обычных солдат не отправят. Сюда пошлют местных инквизиторов.

Мара задумчиво хмыкнула.

– Так мы тут ждём этих инквизиторов?

– Именно, – кивнул Верша и оглядел получившуюся конструкцию.

– Что… что это такое? Зачем ты сделал эту штуку?

Берсерк хмыкнул, подошёл спиной к получившемуся плетению из веток и уселся в него, откинув спину назад. Под его весом, ветки прогнулись и сформировали удобное сиденье.

– Готовил пост для наблюдения, – довольно произнёс Верша, глядя, как изменилось лицо лучницы. – А ты думала, я тут хуйней страдаю?

– Ты умеешь плести из лозы?

– Это не лоза. Для такой херни любые сырые ветки пойдут и пара молодых деревьев. И да, умею. Отец был мастак в этом дело, – вздохнул берсерк. – Деревню свою что-то вспомнил.

Мара хмыкнула.

– Иди, давай. И пайку мою принеси, – вздохнул Верша. – И чтобы с мясом, а не то я тебя…

– Что? – с прищуром и коварной улыбкой произнесла лучница. – Трахнешь?

Воин вздохнул и недовольно буркнул:

– Вали, давай. До темноты моя смена.

Мара сделала пару шагов к лагерю, что находился в глубине леса, но затем остановилась, развернулась и вернулась. Встав напротив берсеркера, она оглядела его с ног до головы.

– Что? – почуял неладное Верша.

Девушка уселась на землю напротив него, сложила руки на груди в замок и с прищуром спросила:

– Почему ты нас игнорируешь?

– Чё, блять?

– «Ничё», – передразнила лучница. – Почему ты с нами не спишь?

Верша вздохнул и, приподняв одну бровь, уставился на лучницу.

– А должен?

– Ну, уж извини, но каждый нормальный мужик, уже бы давно нас всех по очереди и всех вместе. Я прекрасно замечала, как на нас пялятся в тавернах. Я знаю, что мы красивые. Да, черт с ними, с другими. Ты сам на нас при любом случае пялишься. Мы даже голышом один раз спали, когда тебя Бэк лечил. И ничего. Я видела, как твой дружок каждое утро шатёр у тебя в штанах устраивает. Скажи честно.