Читать онлайн Под Лавандовой Луной

Christina Mai Fong

Under the Lavender Moon

Copyright © 202 °Christina Mai Fong. All rights reserved.

© Смирнова Д.О., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1

Я быстро шла вдоль пляжа в сторону дома. Икроножную мышцу свело от перенапряжения, и я поморщилась. Пять миль до порта и обратно, и так каждый день. Привыкну ли я когда-нибудь? Что ж, по крайней мере, невестке, которая на восьмом месяце беременности, не придется проделывать этот путь самой. Хвала Старому Дедушке Небу, она все-таки послушалась меня и позволила подменить ее на рыбном рынке.

От этих мыслей отвлек гул голосов со стороны моря – деревенские девушки со своими мамами собрались на пляже. При виде их по телу прошла дрожь.

Рилла, у тебя сильный голос, и потому он опасен.

Предупреждение мамы прозвучало в голове. Наступила та самая пора. Дворцовые разведчицы наверняка уже прибыли в деревню. Но почему я совершенно не заметила, чтобы их встречали?

Я продолжала идти к толпе на главном пляже. Кто-нибудь наверняка объяснит мне, что происходит.

Несколько юных дев улеглись на песочке, расстелив полотенца и спрятавшись под зонтиками пастельных цветов. На них были черные вязаные купальники, которые закрывают бедра, но плотно облегают тело, выгодно подчеркивая соблазнительные изгибы, а стоявшие позади девушек мамы варились в предвечерней жаре. Ретивые мамочки надели черно-белые кипы – парадные длинные обтягивающие платья. Высокие воротники-стойки туго обхватывали шею. Не представляю, как носить такую одежду в жару. Однако мамочки вытирали капли пота с обгоревших лиц и даже не пытались прикрыться от жарких лучей. Вместо этого они поправляли зонтики, чтобы их драгоценные дочки были полностью в тени и ничто не угрожало их нежной матово-белой коже.

Издалека взволнованная болтовня мамочек напоминала кудахтанье и квохтанье недовольных куриц.

– Если разведчицы увидят, какой магией владеет моя дочь, она однозначно получит место на состязании, – говорила одна мамаша. Она толкнула дочку в плечо. – Милая, покажи этим тетушкам, на что ты способна.

Стройная девушка закатила свои узкие золотистые глаза, испустив при этом вздох, полный муки, однако перекатилась на колени и села на пятки. Потом наклонилась вперед и принялась чертить пальцем по песку. То, что она нарисовала, медленно поднялось вверх. Яркие лучи хлынули из пальцев девушки, раскрасив ее творение, и цветные лунные бабочки взлетели вверх, чуть помедлили и упорхнули к небу.

Другая мамаша ухмыльнулась.

– Какой забавный тин-чай. Может, он откроет тебе двери во дворец, но уж точно не в императорский гарем. Чтобы стать возлюбленной файлой императора, нужно владеть искусством обольщения.

Она дернула за руку свою высокую фигуристую дочку, чтобы та встала. Я узнала ее – Галай Креста. Мы не виделись уже несколько месяцев, с тех пор как нам обеим исполнилось шестнадцать и мы больше не ходили в школу.

Галай прикрыла свою пышную грудь, но мать развела ей руки в стороны.

– Прекрати. Ты должна гордиться своей фигурой.

Моя мама, будь она жива, никогда бы не стала похваляться моими прелестями перед всей деревней. Мне стало неприятно от одной только мысли, какой униженной, должно быть, себя чувствовала Галай.

Мать сдвинула бретели ее топа, чтобы они упали с округлых плеч.

– Покажи этим тетушкам свой водный танец и не забывай улыбаться.

Она подтолкнула дочку в сторону моря. Скорчив недовольную гримасу, Галай принялась завязывать в пучок свои каштановые волосы. Потом она нырнула в воду и принялась кружить в воде. Ее соблазнительное тело двигалось в унисон с волнами, когда она танцевала и плескалась, точно дофай.

Я ждала, пока Галай вернется на пляж. Она заметила меня, и я помахала ей. Галай неуверенно оглянулась на свою мать, поглощенную разговором с другими женщинами, и только затем подошла ко мне.

– Разведчицы из дворца скоро будут у нас? – спросила я.

– Я не могу долго разговаривать с тобой, – ответила она. – Но если верить слухам, отборочные испытания для Состязания Файл начнутся завтра.

– Завтра? Но обычно об этом оповещают за неделю.

– В этом году разведчицы прибыли без предупреждения. Одна из местных тетушек кое-что узнала от своей родственницы, которая присматривает за девушками во дворце.

Придется заранее убраться подальше от главного пляжа, пока не начались испытания.

– Тебе стоит попробоваться в этом году, – сказала Галай. – Шестнадцать – хороший возраст, чтобы тебя выбрали жемчужинкой. Все говорят, какие у тебя изумительные большие глаза. Я жизнь отдать готова за твои густые ресницы. И я бы очень хотела, чтобы у меня была твоя стройная фигурка. У тебя есть формы, но ты не толстая, как я.

– Ты не толстая, – возразила я. – Ты просто выше и пышнее. А еще у тебя есть тин-чай. А у меня нет. Разведчицы редко выбирают девочек без тин-чай.

– В гареме императора есть конг-файлы, – ответила Галай. – У него даже есть файлы не из шьян, их привозят из дальних королевств. К тому же все девушки, не прошедшие состязание, остаются служить как песчинки. Получают месячное содержание минимум пятьсот серанов. Мои мама с папой столько за год не заработают.

Я перебирала кончики своих длинных черных волос. Мне не интересны никакие предложения императора, если они подразумевают, что мне придется уехать из дома и отказаться от мечты стать целительницей.

– Не думаю, что я рождена для дворцовой жизни. Я бы очень сильно скучала по семье.

Галай оглянулась посмотреть, чем занята ее матушка.

– Честно говоря, я тоже. – Она понизила голос. – Только не говори никому, но я всегда хотела выйти замуж по любви. Конечно, Его Величество красив и богат, и я уверена, что смогла бы в него влюбиться. Но что, если я ему не понравлюсь? Что, если стану всего лишь прислужницей, песчинкой и никогда не узнаю вкус поцелуя? Или еще хуже: что, если я стану файлой, а Его Величество никогда не придет в мою спальню?

Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как стопы утопают в мягком песке.

– Разве такое может быть? Если император выбирает тебя для своего гарема, это значит, что ты ему понравилась. Он не сможет просто так забыть тебя.

Ведь не сможет?

– Я поступаю эгоистично, когда думаю так. – Галай разгладила свой купальный костюм. – Даже если меня просто выберут как жемчужинку для состязания, это уже великая честь. Неважно, буду ли я прислуживать в качестве песчинки или стану элитной файлой, я принесу своей семье богатство и славу и верну родителям дочерний долг. Это главное.

Айрика Тайдерс, моя соседка, подошла к Галай сзади. Свои светло-каштановые волосы она перебросила через костлявое бледное плечо.

– Зачем ты тратишь время на разговоры с этой?

Я сдержалась и промолчала. Айрика – мой кошмар и вечная мука. Почему она меня ненавидит?

Острый взгляд Айрики как будто пронзал кожу. Она усмехнулась.

– Мои мама и папа сказали, что пусть ты даже самая хорошенькая девушка в деревне, ты всегда будешь никчемной, потому что ты конг и в твоей крови нет ни капли магии.

Как бы мне хотелось стереть самодовольную ухмылку с лица Айрики! Если бы я только могла пропеть хотя бы один куплет. Доказать ей, что я не конг.

Но у меня в голове снова прозвучало предупреждение матери: «У тебя сильный голос, и потому он опасен».

Сейчас Айрика ничего мне не сделает, но, как только ее маменька отойдет куда-нибудь, она сразу же натравит на меня других девушек. В прошлый раз они навалились на меня и остригли волосы.

Айрика взяла Галай за руку.

– Идем. Посмотришь мое выступление. Я хочу, чтобы разведчицы пришли в полный восторг.

Галай бросила на меня извиняющийся взгляд, но ей никогда не хватало смелости противостоять Айрике.

Айрика запела. Я невольно закрыла руками уши, чтобы поберечь барабанные перепонки.

Айрика исполняла гимн файл, «Прославленную». Море затанцевало в такт песне. Струи воды вздымались вверх и выгибались дугами, очень эффектное зрелище. Айрика перестала петь, и зависшая в воздухе вода рухнула вниз. Со стороны зрительниц раздались аплодисменты и восхищенные возгласы.

Пока Айрика не начала второй куплет, я быстро пошла прочь, протискиваясь сквозь толпу. Я укрощала пламя гнева и зависти, полыхавшее в груди. Зависть. Как можно завидовать кому-то настолько зловредному, как Айрика? И тем не менее я завидовала. Она могла сколько угодно демонстрировать свой тин-чай, не опасаясь последствий.

А я тем временем должна вести себя скромно и незаметно. Мама твердила, что мне не стоит использовать свой тин-чай. Я знала, что она так говорила, еще и чтобы уберечь меня от разведчиц, но она всегда добавляла, что даже когда мне исполнится восемнадцать и на состязания меня уже не возьмут, даже тогда мне не стоит никому показывать свой тин-чай. Девочка никогда не сможет стать целителем или врачом. Меня просто изгонят.

«Выбрось из головы эту глупую мечту, – говорила мама. – Да, ты хочешь помогать людям, но они этого не оценят. Тебя будут только ругать. Жить спокойной жизнью можно, только если делать то, чего от тебя ожидают. То есть выйти замуж за хорошего деревенского парня. Но ни один мужчина не захочет быть с тобой, если твои амбиции будут сильнее его собственных».

Что бы она ни говорила, я твердо решила стать целительницей. Будут презирать? Мне все равно. Используя свой тин-чай, я могу сделать столько хорошего. Если ни один мужчина не способен с этим смириться, то я просто никогда не выйду замуж.

Я шла дальше по знакомой, усыпанной галькой дорожке, по обе стороны которой небольшими группками росли дикие лиловые цветы. Она привела меня к побелевшим от времени скалам, высоко вздымавшимся над морем; обычно я приходила сюда, чтобы очистить ум и сердце.

В тусклом сумеречном свете светлячки мерцали, точно праздничные гирлянды, поднимавшиеся к небесам. Из водных глубин на поверхность вырвалась стайка летучих морских коньков. Их светящиеся тельца сияли, как метеоры. Они стремительно пронеслись над морем, нырнули и тут же исчезли. Я закрыла глаза и прислушалась к тихой серенаде волн, ласкавших берег внизу. На моей коже плясали капли морской пены, а в нос бил солоноватый запах брызг.

Если не считать пофыркивающего сихая, который разлегся внизу на камнях и подставлял под вечерние лучи свое гладкое серое тело, я была одна. Дышала свежим воздухом и чувствовала, как постепенно исчезает напряжение в груди.

Вдруг я услышала пронзительный птичий крик. В траве неподалеку я увидела белокрылую крачку. Она хлопала крыльями, расправляла их, но не могла взлететь. Заметив меня, она снова вскрикнула. Ки-я. Ки-я.

– Привет. Я тебя не обижу.

Я сунула руку в карман, достала горсть семечек подсолнечника, оставшихся у меня с обеда, и бросила их на песок. Птица поскакала к ним из своего укрытия и съела с такой скоростью, словно ее морили голодом. Правое крыло у нее было порвано, и по нему расползалась инфекция, я видела оголенные участки воспаленной кожи. Бедняжка больше никогда не взлетит.

Если только я ее не вылечу. Я уже лечила животных, хотя брат предупреждал меня, чтобы я не пела при людях. Это опасно, пока я в том возрасте, когда девочек забирают на состязание, – мой тин-чай может привлечь нежелательное внимание. Никогда не знаешь, кто наблюдает за тобой, особенно сегодня, когда в Каскасию разведчицы нагрянули.

Но сюда никто никогда не приходит. Отборочные испытания начнутся только завтра, а разведчицы сосредоточат внимание на главном побережье, где собрались все девушки. Им незачем приходить на безлюдный пляж.

Птица снова закричала. Я не могла ее бросить.

К тому же это просто невыносимо – скрывать свой дар, когда я могла бы исцелять больных и умирающих. Невыносимо, что приходится оставаться в тени, в то время как Айрика хвастается своим тин-чай и получает комплименты, хотя от ее магии никому, кроме нее, никакой пользы.

Не прикасаясь к птице, я сконцентрировала свою духовную энергию, свою вис, позволяя ей течь по каналу души, и низким голосом пропела:

Кости срослись, и крачка сразу же расправила крылья. Нижние перья, мягкие и белые, отросли заново, а голая кожа покрылась толстым слоем пуха. Поверх него выросли серые маховые перья. Тусклые водянистые глаза птицы засияли и взглянули ясно. Из ее горла вырвалось жизнерадостное «кип», и крачка с новыми силами взлетела к небесам.

Тишину разорвал заливистый смех, столь же неожиданный, как раскат грома в безоблачный день. Мое сердце заколотилось так сильно, что удары отдавались в горле.

Вся дрожа, я пригнулась, осторожно подобралась к краю утеса и посмотрела вниз, молясь, чтобы мои надежды сбылись и я не увидела того, чего боялась сильнее всего.

Над вздымающейся волной появились две головы. Сначала мне показалось, что тел у них нет, но потом стали видны плечи и торс, полупрозрачные и гибкие. Это были две женщины средних лет, одна блондинка, а вторая рыжая, на воздухе их тела быстро проявились. Кожа после воды мерцала серебром, вскоре обратившимся в облегающие кипы ярко-синего и желтого цветов. На спине у обеих была вышита эмблема в виде дерева цедер – императорского кедра.

Разведчицы из дворца.

Глава 2

Сердце гулко колотилось в груди. Что разведчицы здесь делают? Они должны быть в деревне, готовить место для испытаний.

Разведчицы подошли к скале и забрались наверх. С той площадки они могли меня заметить, но сейчас их взгляд был прикован к закатному небу. От страха я боялась пошевелиться.

– В этой деревушке много талантливых девушек, – сказала блондинка. – Мне нравится наша новая стратегия. Проще оценить девочек, когда они ведут себя естественно и не знают, что мы за ними наблюдаем. Так можно даже застать врасплох какую-нибудь девочку, скрывающую свой тин-чай.

– Согласна, но такая девочка вряд ли станет сама записываться на испытания, – ответила рыжая. – И не забудь проверять, чтобы в дате рождения ни у кого не было четверок, это дурное число. Нельзя совершить такую ошибку и навлечь на дворец проклятие. Надеюсь, у той танцовщицы нигде нет четверок. Изумительная девочка.

Блондинка пренебрежительно фыркнула.

– Как по мне, ничего особенного. В ней жира больше, чем у йихала. У певицы потенциала больше. Она заставила воду танцевать. Вот это уже талант.

– Та девчонка? Кожа да кости, и это я еще молчу, что она верещит, как водная ванпо. Ей прямая дорога в песчинки, будет убирать за файлами ночные горшки.

Блондинка хмыкнула.

– Все равно не нам решать. Вердикт выносит мадам Ясмина.

Она повернулась к насыпи.

– Мадам, кого бы вы выбрали, пухленькую танцовщицу или уверенную в себе статную певицу, которая может заставить воду танцевать?

Я вздрогнула при виде третьей женщины. В своем сером платье она практически слилась с окружающими скалами. Я готова была поклясться, что на том месте, где она лежала, совсем недавно сидел фыркающий сихай. Лениво потянувшись, женщина приподнялась на локтях.

– Тише. От вас обеих слишком много шума. Тут девочка пела наичудеснейшую песню из всех, что я слышала, а вы ее перебили.

Женщина посмотрела туда, где я стояла. Я пригнулась.

– Кажется, звук шел оттуда. Видите кого-нибудь? Милый голосок ничего не значит, если в придачу к нему не идет милая мордашка.

Я натянула на голову капюшон.

Рыжеволосая ткнула в меня пальцем.

– Мадам Ясмина, смотрите. Это, должно быть, она. – Она махнула мне. – Эй ты, слышишь меня? Сними плащ и покажи свое лицо.

Я сделала вид, будто не расслышала, и выпрямилась.

– Стой там, где стоишь. Именем Его Императорского Величества тебе сейчас же приказывается…

Я бросилась бежать, чуть не запнувшись при этом.

– Стой!

Я неслась вниз с холма, прочь от них.

– За ней! Она в синем плаще.

Их крики смешивались с ревом волн. Я не смела обернуться.

Я сорвала плащ, бросила его в песок и, тяжело дыша, продолжала бежать к главному пляжу. Девушки и их мамы все еще были там. В своей черной блузке и белой юбке я смешалась с мамочками в кипах, но разведчицам достаточно заглянуть мне в лицо, чтобы увидеть, насколько я их младше.

Я перешла на шаг и опустила голову, стараясь затеряться в толпе. Позади послышались топот и громкие голоса. Я рискнула оглянуться на разведчиц: блондинка и рыжая подбегали к берегу, но третьей женщины, которая прежде лежала у скалы, с ними не было.

Блондинка обернулась к рыжей.

– Куда она побежала?

Их синяя и желтая кипы выделялись на фоне прочих, да к тому же на них был вышит цедер. Отлично.

Я подошла к девушке, которая отрабатывала пируэты под руководством своей мамы.

– Смотрите, разве это не разведчицы? – Я указала на приближающихся женщин.

Мама девочки вытаращила глаза, стоило ей только увидеть незнакомок. Она шепнула другой маме с дочкой:

– Они здесь.

Шепот пошел по всему берегу. Нетерпеливые мамы и дочери, жаждущие привлечь к себе внимание, окружили разведчиц. Я медленно отошла подальше, а убедившись, что на меня никто не смотрит, побежала.

Когда я вернулась домой, меня колотило от потрясения. Брат еще не вернулся с работы, а его жена, должно быть, отдыхает – в комнате не горел свет. Они оба на десять лет меня старше и стали мне вторыми родителями, так что предстояло выдержать шквал нотаций.

Я сомневалась, что разведчицы будут за нами шпионить. Может, я сделала глупость, когда вылечила птицу, но я ни о чем не жалела. Зачем думать о том, что уже сделано. Но мне нужно позаботиться о том, чтобы разведчицы не поймали меня во второй раз.

Если сегодня они от всех прятались, то завтра могут поступить точно так же. Я могу скрыть свой тин-чай, но что, если они забирают и девушек-конг? Деревенские тетушки часто судачат, мол, какая жалость, я такая красивая и совсем без магии. Если разведчицы меня увидят, могут решить, что моей красоты достаточно для участия в состязании.

Дворец Цедер, резиденция императора, находится в столице, в городе Сенлин. Это очень далеко – как минимум в трех неделях пути. Я не хотела покидать родную деревню. Хотела остаться со своей семьей, в доме, где я родилась, где все знакомо, уютно и безопасно.

Наш дом состоит из четырех секций, окружающих квадратный дворик. Комнаты моего брата и невестки в восточной части, а моя спальня – напротив, в западной. Над входной дверью висит знак нашего рода, написанный древними символами, которыми когда-то пользовался народ шьян. В сердце дворика стоит каменная скамейка, а вокруг расставлены статуи львов и растут яркие коралловые пионы. Пока родители были живы, мы сидели на этой скамейке теплыми летними ночами, любовались звездами и слушали, как мама играет на цитре. Если я уеду, то скорее всего – навсегда.

Нет, я сделаю так, что разведчицы сочтут меня уродиной, если мы снова с ними встретимся.

Я принялась за дело: сначала нужно приготовить тысячелетнюю бобовую пасту с луком и чесноком. Ее не случайно называют тысячелетней: вскоре вся кухня пахла так, словно что-то гнило и покрывалось плесенью. Я погрузила в это отвратительное варево подол платья, которое собиралась надеть завтра.

В миске я смешала глину, воду и красную краску. Отнесла ее к себе в комнату и из этой застывающей субстанции скатала крошечные шарики. Их я налепила на лицо, и на коже появились фальшивые прыщи и жирные фурункулы.

Ниа, моя невестка, вплыла в мою комнату; вернее, сначала показался ее круглый живот, а потом уже она сама. Мой будущий племянник или племянница мог появиться со дня на день.

– Что ты устроила на кухне? Я уже третью свечку жгу в спальне, чтобы забить вонь. Как, по-твоему, мне готовить ужин?

– Я приготовлю, как только закончу здесь. Прости, если моя стряпня вызвала у тебя тошноту.

Увидев, что я сделала со своим лицом, Ниа скрестила руки на груди.

– Выкладывай.

– Дворцовые разведчицы приехали в деревню, и они слышали мое пение.

– О нет.

Ниа плюхнулась на край кровати. Пружины застонали под ее весом.

– Не волнуйся, – быстро сказала я. – Я сбежала, они не видели моего лица. И я не думаю, что они видели, как я вылечила птицу. Только услышали песню. Я решила подстраховаться и сделать из себя уродину, перед тем как идти завтра на работу.

– Ты не выйдешь из этого дома до тех пор, пока не закончатся испытания и разведчицы не уедут. А пока что я сама поработаю у тетушки Ан.

Ниа попыталась встать, но из-за большого живота ей это было трудно.

– Нет. Ты не можешь сейчас ходить вверх-вниз по утесам. Что, если ребенок решит родиться раньше?

– Значит, мы обе будем сидеть дома. Уверена, тетушка Ан не сильно расстроится.

– Тетушка Ан просто слишком добрая, чтобы кого-то попрекать. Кроме нас, ей больше некому помочь.

Тетушка Ан дружила с моими родителями, а своих детей у нее нет. Много лет назад ее жениха убили во время войны с государством Мийю, и она так и не смогла его забыть. Она бы ни за что не вышла замуж без любви. Тетушка Ан становилась все старше, и если бы не доход от ее ларька на приморском рынке и не наша помощь, она бы сильно нуждалась. Стареющим незамужним женщинам нет места в этой стране.

– Я пообещала, что буду работать у нее, пока ты не сможешь вернуться. Я свое слово не нарушу. – Я посмотрела в зеркало. – Как думаешь, этого достаточно, чтобы отпугнуть разведчиц?

Ниа поморщилась.

– Хм. По-моему, с запахом ты перестаралась. – Обмахиваясь одной рукой, она пристально разглядывала меня. – Мне горько это говорить, но никакая грязь не скроет твои прекрасные карие глаза, не говоря уж обо всем остальном.

Ее взгляд остановился на моей пышной груди. Ниа потянулась к шкафу.

– С глазами я ничего не сделаю, но, думаю, другую проблему решить смогу. – Она протянула мне длинную полоску хлопковой ткани. – Надо спрятать твою грудь. Чем она меньше, тем будет лучше.

Ниа спустила мне платье с плеч и обвязала грудь так, что стало трудно дышать. Ткань впилась в кожу. Я резко вдохнула, и мне показалось, что грудная клетка сейчас разлетится на куски. В легких поселилась острая боль.

– Слишком туго.

Ниа застегнула на мне платье.

– Не скули. Ты сама решила петь в таком месте, где любой мог услышать, теперь терпи. Твой брат тоже захочет поговорить с тобой.

Во дворе послышались шаги и остановились у входной двери. Я услышала голос брата:

– Ты пела на людях?

Ниа отодвинула раздвижную дверь, чтобы впустить его.

– Хуже. Ее слышали разведчицы.

Релл смерил меня взглядом и нахмурился.

– Что у тебя с лицом?

Я пригладила свое платье.

– Маскировка. Разведчицы не успели меня разглядеть, и я хочу, чтобы они точно обошли меня стороной, если наши пути еще раз пересекутся. Я не знала, что в этом году они решили шпионить за девушками еще до начала испытаний.

– Все это очень серьезно, – сказал Релл. – Если они прознают о твоем даре, то заберут тебя.

– Я знаю. Теперь я буду осторожнее.

– Если бы ты действительно понимала, насколько все серьезно, ты бы просто держала рот на замке.

Мне стало не по себе от этих резких слов. Релл редко выходит из себя. Но сейчас он не просто злился. Он боялся.

Ниа ласково посмотрела на Релла, и они понимающе кивнули друг другу.

– Я пойду приберусь на кухне и приготовлю ужин, – сказала Ниа. – Вам надо поговорить.

Вслед за Реллом я прошла в главную часть дома. По вечерам в соответствии с заповедями Небесных Анналов мы всегда шли к камину, зажигали благовония и отдавали дань уважения императору и своим родителям.

На стене висел большой портрет императора Тиррена в прочной дубовой раме, отделанной по краям сусальным золотом. Минуло три лета, с тех пор как император в честь своего сорокалетия подарил по такому портрету всем подданным. Портрет правящего императора должен висеть в каждом доме.

Хоть его лучшие годы уже миновали, возраст не портил лик императора. Несмотря на немного оплывшую фигуру, у него по-прежнему были точеные черты, острые мощные скулы и глубокие задумчивые глаза. Волосы были густыми и не думали выпадать. В знак своей власти император оставлял их длинными и собирал в пучок на макушке; лишь несколько прядей отливали серебром – единственное напоминание о том, что Мудрая Бабушка Время не щадит никого.

Я понимала, почему многие девушки хотят стать наложницами императора, несмотря на его возраст и тот факт, что за его внимание придется соревноваться с другими женщинами. Если бы мои родители не погибли из-за политических решений Тиррена, может, я бы тоже сочла его привлекательным. Даже красивым. Если уж и оказаться в подчинении у мужчины в летах, то пусть лучше это будет император, чем дряхлый беззубый старик.

Но если бы даже я хотела выйти замуж за кого-нибудь из дворцовой аристократии, предпочла бы принца, который был бы ближе мне по возрасту.

Я задумалась, похожи ли сыновья Тиррена на своего отца. Старшие принцы уже должны были достигнуть брачного возраста. Их не смущает, что новые мачехи будут младше их самих? Я никогда не прислушивалась к сплетням о принцах и уже не помню, сколько из них осталось в живых. По-моему, каждые несколько месяцев приходила весть либо о рождении очередного принца, либо о трагической гибели: убит во время охоты, например, или скончался от болезни.

Я по очереди посмотрела на две картины в скромных рамах, висевшие по обе стороны портрета императора. Слева портрет моего папы. Он выглядел совсем как Релл, только постаревший. Его прямые темные волосы были коротко подстрижены и разделены на пробор. На лице застыла широкая улыбка, а в глубоко посаженных темно-карих глазах (которые я унаследовала) плясали веселые искорки. А справа мама с ее золотистыми глазами и длинными медовыми локонами. Она не улыбается – на портрете мама получилась такой же серьезной, как и в жизни.

Я зажгла ароматическую палочку, подняла над собой. Преклонила голову перед портретами родителей, чтобы почтить их память. От тлеющей палочки исходил запах корицы и ладана, а тонкая струйка дыма поднималась к потолку. Я поставила палочку на подставку перед портретами, Релл сделал то же самое. Затем мы опустились на колени и смотрели, как горят благовония.

Мрачно взглянув на меня, Релл указал на портрет императора.

– Если разведчицы из дворца тебя поймают, заставят служить ему либо в качестве рабыни, либо в качестве файлы. Мы никогда больше не увидимся. Ты хочешь, чтобы тебя постигла такая участь?

– Конечно нет. – Я посмотрела на портреты мамы и папы, и от нахлынувших чувств к глазам подступили слезы. – Мое отвращение к Тиррену так же сильно, как и твое.

– Тогда как ты могла совершить такую глупость и применить тин-чай там, где кто угодно мог тебя увидеть? – Релл хлопнул ладонью по деревянному полу. – Неужели ты начисто позабыла предостережения мамы? Она говорила, что опасно демонстрировать свой тин-чай.

– Она просто боялась, что другие жители деревни осудят меня за то, что я хочу стать целительницей и никто никогда на мне не женится.

– Нет, она прекрасно знала, что если во дворце прознают о твоем даре, то заставят тебя принять участие в состязании, – сказал Релл.

– Я поняла, – ответила я, начиная раздражаться. – Сегодня я совершила ошибку. Этого больше не повторится. Я не буду использовать свой тин-чай, пока не достигну того возраста, когда меня уже не допустят к соревнованиям.

Релл мрачно воззрился на меня.

– Ты и впрямь такая наивная, что воображаешь, будто возраст помешает власть имущим забрать тебя во дворец?

– О чем ты говоришь? – Я нахмурилась. – Закон гласит, что, когда девочке исполняется восемнадцать, она уже не может принимать участие в состязании файл и вольна выходить замуж за того, кого пожелает.

– Император Тиррен ставит себя выше закона. Возраст не помешает, если он захочет заполучить тебя и твой тин-чай, – сказал мой брат. – Вот почему мама так настойчиво просила тебя скрывать его. Однажды она сказала мне, что предпочла бы умереть, чем жить во дворце.

– Мама, должно быть, преувеличила. Откуда ей было знать про жизнь во дворце, если она никогда там не была?

Релл провел рукой по волосам.

– Ты не понимаешь. Она была там. Мама была жемчужинкой на состязании.

От удивления я открыла рот.

– Мама была жемчужинкой?

Почему никто никогда не рассказывал мне об этом? И каким образом ей удалось бежать? Я думала, что всем жемчужинкам запрещено покидать дворец, неважно, выиграли они состязание или нет.

– Она была там, когда на троне еще сидел император Йикан, – ответил Релл.

Отец нынешнего императора.

– Мама увидела, как император Йикан при помощи своего тин-чай превращал файл, песчинок и жемчужинок в терракотовые статуи, если они отвечали отказом на его домогательства.

Я знала, что Йикан был ужасным, жестоким человеком. Женщины его интересовали куда больше, чем четыре провинции в собственном государстве. Он довел страну до нищеты, и многие умерли во время его правления.

– Девушки знали о склонности Йикана к насилию, и ни одна не хотела становиться его файлой. Но их силой привезли во дворец. Мама попыталась сбежать. Ее поймали и бросили в тюрьму, но, на ее счастье, вмешалась принцесса: она велела ей спрятаться в ящике для компоста и помогла сбежать. Мама очень боялась, что разведчицы из дворца найдут ее, и поэтому так и не вернулась к своей семье. Она пришла сюда, в наиболее отдаленную от столицы деревню, и стала жить под другим именем.

Я не сводила глаз с портрета мамы. Какие еще секреты она унесла с собой в могилу? Может быть, мама успела бы все нам поведать, если бы ее не убили.

– Почему она никогда не говорила об этом? – спросила я.

– Ты была слишком маленькой. Я знаю эту историю только потому, что однажды мама и папа поймали меня, когда я их подслушивал, и я уже был достаточно взрослым, чтобы они могли мне все объяснить.

Я снова перевела взгляд на портрет Тиррена. Голову его венчала прямоугольная корона, украшенная двенадцатью нитями нефритовых бусин. В правой руке он держал длинный жезл, Священный Скипетр Цедер. На верхушке жезла была вырезана эмблема Серацедера: дерево цедер, словно в молитве тянущее ветви к Старому Дедушке Небу. Священный Скипетр Цедер символизирует, что Тиррен является наместником Неба и утверждает его Волю; он же усиливает тин-чай императора и позволяет ему повелевать сразу несколькими природными стихиями. Он может призывать огонь и молнию, подчинять себе деревья и землю и даже приказывать ветру и воде.

Тин-чай Тиррена – еще одна причина, почему женщины так хотят попасть к нему в гарем. Но только представить жутко, какое применение он может найти своей магии, если порочностью не уступает отцу.

– Мама оказалась во дворце в то время, когда на троне был Йикан, – сказала я. – Но Старый Дедушка Небо вмешался, лишил Йикана власти и сделал Тиррена наместником Неба. Тиррен, несомненно, относится к жемчужинкам и файлам лучше, чем его отец.

Очевидцы утверждали, что в тот миг, когда Тиррен коснулся скипетра, его тин-чай возрос, а Йикан умер от сердечного приступа.

– Я надеялся, что мне не придется во всех подробностях описывать тебе, какое Тиррен на самом деле чудовище и что твоя мама видела собственными глазами. Я хотел, чтобы у тебя было счастливое детство и ты чувствовала себя в безопасности. Я хотел, чтобы ты и дальше верила, что сможешь стать целительницей, не хотел так сразу разбивать твою мечту. Но я больше не могу защищать тебя от реальности.

– Я знаю, что в нашей семье ненавидят Тиррена, потому что его политика привела к смерти мамы и папы, но почему ты думаешь, что мне и после восемнадцати будет угрожать опасность оказаться во дворце? Почему мне нельзя стать целительницей и использовать на благо свой тин-чай? Тиррен сам установил возрастные ограничения на участие в соревнованиях. Он не станет нарушать правила, которые сам же утвердил. Он не таков, как его отец, по крайней мере в этом отношении.

– Нет. Он еще хуже, – сказал Релл.

– Никто не может быть хуже Йикана. – Именно так меня учили в школе. – Тиррен даже принес извинения за дурные деяния своего отца. Он ратовал за возвращение процветания Серацедера и с уважением относится ко всем своим подданным. К тому же разве Старый Дедушка Небо сделал бы его своим наместником, если бы Тиррен имел злые умыслы?

Взгляд Релла мог бы прожечь дыру в портрете Тиррена.

– Может, в начале своего правления Тиррен и стремился исправить ошибки отца, но он так и не исполнил своих обещаний.

– А как же тот факт, что он расширил границы Серацедера, чтобы у нас было больше ресурсов?

Тиррен завоевал королевство горных жителей Айлоу и королевство духов-оборотней Йоу, эти две расы добывают в своих шахтах золото и драгоценные камни. Они платят дань Тиррену, а наша армия взамен защищает их от вторжений.

Релл презрительно фыркает.

– Тиррен принудил Йоу и Айлоу отдать ему все богатства. У них ничего не осталось. Кроме нас, им никто не угрожает. Они платят Тиррену дань, чтобы наша армия не вырезала их жителей подчистую.

Никогда я не чувствовала себя такой глупой. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Тогда почему в газетах писали, что все три государства выиграли от этого соглашения и наше благосостояние растет?

– Если ты так легко принимаешь на веру все, что тебе говорят, возможно, я слишком тебя изнежил. – Релл потер виски, словно ему было больно об этом думать. – Разве дворец послал кого-нибудь на помощь, когда шторм обрушился на наш порт? Это было семь лет назад, и Тиррен до сих пор не выделил средств, чтобы заново все отстроить.

– Тогда куда уходят все деньги?

– На нелепые военные кампании Тиррена, разумеется, – ответил Релл. – Если бы он в самом деле заботился о своем народе, то не отправлял бы наших мужчин к островам Мийю на верную смерть.

Здесь я не могла с ним не согласиться. У наших мужчин не было ни единого шанса против мийю, полуженщин-полурыб. Они владеют мощной галлюциногенной магией и, по слухам, происходят от морской богини Ми, но не могут иметь сыновей. Моряки и рыбаки часто рассказывают истории, как женщины мийю заманивают к себе мужчин, чтобы получить от них потомство.

Но папа говорил мне, что мийю никогда не нападали на корабли и не совращали ни одного мужчину, если на них не нападали первыми.

– Тиррену давно бы следовало признать поражение, а не связываться с этими варварами-пиратами.

Релл задержал взгляд на портретах мамы и папы, и его лицо приняло печальное выражение, очень хорошо мне знакомое. Даже Мудрая Бабушка Время не властна над скорбью.

Пираты-наемники предложили Тиррену свои услуги и получили разрешение охотиться на мийю, но помимо этого они разоряют рыбацкие поселения. Пиратов, убивших моих родителей, так и не нашли.

– А еще ходят слухи, что повстанческая группа джайнитов снова строит нам козни, – сказал Релл. – Поговаривают, они подбивают эмберов, чтобы те помогли им свергнуть Тиррена. Их цели мне импонируют, но, боюсь, еще одна война только сильнее разорит наше государство.

Брат закрыл глаза. Меж его бровей залегла морщинка, и он опустил голову. Я знала, что он обращается к нашим родителям, молится им, как и всегда, когда его что-то гнетет.

Когда Релл снова поднял на меня глаза, они блестели от непролитых слез.

– Необходимо, чтобы ты поняла. Ты и подобные тебе, владеющие мощным тин-чай, не должны попасть в лапы Тиррена. Он будет использовать твой дар, чтобы и дальше воплощать свои замыслы по завоеванию мира. С помощью твоего тин-чай он сможет исцелять своих солдат и создать непобедимую армию, которая сокрушит всех противников.

Использовать тин-чай в качестве оружия? Это страшная мысль, мне бы и в голову такое не пришло.

– Но разве Тиррен может быть таким злым?

– Мне известно только то, что говорила мама. В тюрьме вместе с ней оказалась девушка, которую обвинили в убийстве принца. При помощи своего тин-чай она могла плавить людей, как металл. Тиррен пообещал освободить ее, если она поможет ему в борьбе с врагами, но невеста Тиррена, нынешняя императрица Лаймира, упросила его не делать из девочки оружие. Тиррен согласился. Но через день пришел за ней. Он ослепил ее и отдал могущественному аристократу в обмен на верную службу.

У меня перехватило дыхание. Неудивительно, что мама жила в таком страхе. Если Тиррен в то время творил такое зло, то с тех пор он, конечно же, зашел намного дальше. Какие еще изуверства творятся за стенами дворца? А что, если Тиррен узнает о моем тин-чай? Я не хотела становиться его марионеткой.

– Я знаю, что ты мечтаешь стать целительницей, – сказал Релл. – Но сейчас ты в первую очередь должна думать о своей безопасности. Может быть, когда-нибудь я смогу помочь, и тебе не придется ничем рисковать. Иногда нужно проиграть одну битву, чтобы выиграть войну.

Проиграть битву, чтобы выиграть войну.

Папа всегда повторял эту сентенцию, но мне она не нравилась. Папа был уверен, что злые люди рано или поздно получат по заслугам, но по сей день единственное, что мы могли сделать для этого, – оставаться в живых.

«Когда-нибудь все переменится к лучшему» – так папа всегда говорил.

Но как можно выиграть войну, если солдаты отказываются биться? И почему «когда-нибудь» не может настать прямо сейчас? Слова Релла напугали меня, но я не могла прятаться от императора всю жизнь.

– Я знаю, ты боишься, что разведчицы найдут меня, – сказала я. – Но я не могу отказываться от своих обещаний. Тетушке Ан больше некому помогать, у нее нет своей семьи. У нее есть только мы.

Релл немного помедлил и вздохнул. Что ж, на этот мой аргумент ему нечего возразить.

– Если бы не тетушка Ан, я бы запретил тебе выходить из дома. Но пообещай мне: что бы ни случилось, ты больше не будешь использовать свой тин-чай. Оставайся в тени, чтобы тебя не было ни видно, ни слышно. Только так и можно выжить.

Глава 3

Следующим утром, прежде чем выйти из дома, я какое-то время буравила взглядом портрет императора над камином. Я жалела, что не могу рассказать другим девушкам, чем грозит им состязание и какие ужасы моя мама видела во дворце.

Однако Релл предупредил меня и велел не вмешиваться в чужие жизни, а позаботиться в первую очередь о себе. Я понимала, почему он так говорит. Те девушки грезили о том, чтобы стать жемчужинками и выступить на состязании. Они могли подумать, что я хочу убрать конкуренток, и передать разведчицам мои слова об императоре. Я не хотела быть наказанной за то, что пыталась помочь другим. Мне и так проблем хватало: нужно было скрывать от всех свой тин-чай и не попадаться на глаза разведчицам.

Неужели я никогда не смогу использовать тин-чай, не опасаясь, что во дворце прознают об этом и придут за мной? Зачем Старый Дедушка Небо наградил меня таким даром, если мне было бы лучше без него?

Я до сих пор помню то чудесное ощущение, когда я впервые вылечила голубю крыло и узнала о своем тин-чай. Все близкие отнеслись к этому по-разному.

Мама так сурово посмотрела на меня, что я застыла как вкопанная, боясь пошевелиться.

– Ты должна притворяться, что ты конг. Ты поняла меня, Рилла?

– Вот молодчина. – Папа хлопнул себя по бедру и усмехнулся, но, наткнувшись на мрачный взгляд мамы, опомнился. – Я хотел сказать, конечно, тебе следует быть осторожной. Но небеса наградили тебя мощным тин-чай. Скорее всего, ты черпаешь свою вис из тех каналов, которые не доступны большинству шьян.

– Рилла целительница, как и я. – В ярких глазах мамы отразилось папино волнение. – Наш главный канал – ха, канал души. Но ее тин-чай намного сильнее моего. Я с одного взгляда могу определить, чем человек болен, и назначить лекарство, однако Рилла способна в одно мгновение исцелить его.

– Что такое «каналы»? – спросила я, потому что была еще слишком маленькой, чтобы знать такие вещи.

Релл объяснил:

– Существует четыре канала, из которых только народ шьян способен получать энергию, питающую наши уникальные тин-чай. Дай, ха, дзи и кай. Тело, душа, ум и сердце. Большинство шьян используют дай, канал тела, и самые распространенные тин-чай помогают управлять природными стихиями физического мира.

– Например, я с помощью дай и своего тин-чай управляю водной стихией, – сказал папа. – Я могу на долгие часы погружаться в глубины океана и не всплывать, чтобы подышать. Другие используют дай, чтобы швырять камни или сгибать деревья. У меня был дальний родственник, у которого основной канал был дзи, и с помощью своего тин-чай он мог разговаривать с животными. А твой дедушка подключался к каналу кай, который реже прочих бывает доминантным. Он был эмоциональный человек, и температура его тела менялась в зависимости от настроения, которое передавалось всем, кто находился с ним в одном помещении.

– Я читал о некоторых шьян, которые могли использовать энергию сразу из нескольких каналов и тем самым усиливать свой тин-чай, – сказал Релл. – Например, кто-то использует дай, чтобы вызывать молнии. Прибавь к этому дзи, и тогда этот человек сможет обозначить точное место, куда молния ударит, пусть оно находится хоть в пятистах милях от него. А если он умеет подключаться сразу к дай, дзи, ха и кай, то может вызывать природные катастрофы, способные стереть с лица земли нашу деревню.

– Представь, что было бы, если бы наша Рилла умела подключаться к нескольким каналам, – сказал папа. – Ее тин-чай и без того редкий. Интересно, какие у него еще могут быть скрытые особенности.

– Хватит вам обоим, – сказала мама, бросив на папу и Релла сердитый взгляд, и повернулась ко мне. – Твои отец и брат хотели сказать, что есть страшные люди, которые могут навредить тебе, если узнают, что ты умеешь делать. У тебя сильный голос, Рилла, и потому он опасен. Ты должна держать рот на замке.

Я никогда не забывала маминых слов. Когда я пела в школьном хоре, то всегда держала под контролем свой тин-чай. Но то, что сказали папа и брат, заставляло задуматься. Что, если у моего тин-чай имеются скрытые особенности? Потаенные возможности? Может, я смогла бы исцелять тех, кого уже сочли безнадежными. Или управлять стихиями с помощью пения.

Но я никогда этого не узнаю. Потому что я не могу практиковать свой тин-чай без страха оказаться в лапах разведчиц.

Я вздохнула. Сейчас нет смысла думать о скрытых во мне силах. Я должна идти работать.

Я еще раз посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что хорошо загримировалась. Я выглядела отвратительно и пахла точно так же. Замечательно. Теперь разведчицы даже не подумают о том, чтобы выставлять меня на соревнования.

Рассказывают, что когда-то Ми, богиня моря, отправилась к самому горизонту, чтобы соблазнить Старого Дедушку Небо. В качестве наказания Мудрая Бабушка Время заточила Ми на дне океана, и приливы и отливы стали вторить ее дыханию. Но настроение Ми меняется непредсказуемо. Чаще она дышит размеренно, но если злится, от ее криков волны бешено бьются о берег, потопляя все на своем пути.

Я посмотрела на небо, где сияли три Луны. Лавандовая Луна – увидеть ее можно только во время Весеннего Равноденствия – прижалась к небосводу своим круглым ликом. Над ней весело оскалился месяц Белой Луны, а справа висела половинка Бирюзовой Луны, похожая на шляпку гриба.

Увидев, что Луны расположились так далеко друг от друга, я вздохнула свободнее. Нам не пережить второго большого затмения. Семь зим назад Луны сошлись воедино. Шторм, который последовал за этим, уничтожил порт. Мне и моей семье повезло, что мы не были на берегу в тот день. Но не всем удача улыбнулась.

Я шла мимо остатков порта и в какой-то момент закрыла глаза. До сих пор могу представить центр деревни шумным и оживленным, таким, каким он был раньше. Когда я была маленькой, сотни рыбацких лодок выстраивались вдоль пирса. Издалека доносились свистки и рев рожков. Лодки скользили туда-сюда, одни возвращались, другие отправлялись в плавание.

Рынок в те времена пах рыбой и морем – такой сильный, соленый, приятный и знакомый запах, папа всегда приносил его с собой, когда возвращался домой после погружений в глубины океана. С одной стороны на меня веяло свежеиспеченным хлебом с буковыми орешками и бутербродами с мягким сыром. А с другой – жареными креветками и черными кораллами, которые поливают перебродившим соусом чили и жарят над костром на шампурах.

Купцы старались как можно выгоднее продать свои товары. Курицы, несущие золотистые яйца, бродили всюду, где им хотелось. Наверху на веревках были подвешены клетки со сверчками, которые приносят удачу, и птицами, которые плюются огнем. Тюки лучших тканей и шелка, сотканного из звездных лучей, лежали прямо на столах, чтобы покупательницы могли их потрогать, а над повозками с едой висели ярко-красные светильники в форме танцующих кайгонов.

Громкоголосый торговец игрушками пытался привлечь мое внимание.

– Мисс, хотите купите маокота, талисман на удачу? Он будет махать вам лапкой. Никакой магии. Новейшая поставка из Эмбервуда.

У него в лотке были самые разные игрушки и яркие побрякушки, но фигурка маокота понравилась мне больше всего. Я приходила в восторг при мысли, что кто-то сумел создать такую чудесную игрушку без всякой магии. Она махала передней лапкой как будто в знак приветствия.

Мне никогда не удавалось задержаться на одном месте. Покупатели сновали повсюду и толкали друг друга, стараясь первыми урвать лучшие товары и самые свежие куски мяса. Они налетали на меня – маленькую восьмилетнюю девчушку, мне приходилось быстро идти вперед и искать лазейки, куда можно юркнуть, пока меня не раздавили. Я металась в этом потоке людей, пролезала под потными подмышками, перепрыгивала через колеса повозок с едой, обходила рыбаков и коробейников, которые торговались с покупателями.

Я моргнула и вернулась в настоящее. Всего этого больше нет. Рыбаки и купцы, женщины и дети – всех утащило в море, никто не выплыл на поверхность. Спустя несколько дней на берег, вдобавок к тому, что осталось от оживленного рынка, выбросило деревянные обломки, трупы животных и осколки стекла.

Сейчас на месте прежнего порта можно было увидеть только три потрепанных ялика, привязанных к деревянным шестам размочаленными канатами. Они качались вперед-назад, потерянные души, которым все равно, куда волны бросят их пустую скорлупку. Кое-где попадались истрепавшиеся палатки. Изнуренные тяжким трудом женщины пытались продать свой жалкий товар. От долго пребывания на солнце они загорели, их кожа стала шершавой и грубой, точно чешуя, а лица из-за бесконечной тревоги избороздили морщины. Миновали те дни, когда воздух был пропитан сочным запахом жареного угря и маринованных креветок. Теперь отовсюду несет тухлой рыбой – казалось, вонь витает над побережьем, точно призрак. За последние семь лет не случилось ничего, что могло бы исправить это бедствие. Мой брат прав. Очередное свидетельство того, что императору не удалось сделать жизнь простого народа лучше.

Некоторые женщины провожали меня взглядом и хмурились. Одна зажала нос и отшатнулась, когда я прошла мимо. Маскировочный запах меня не подводил.

Я подошла к маленькой палатке тетушки Ан и вдохнула свежий аромат моря и соли. В лотке лежали ребристые раковины, конусообразные и спиралевидные. По центру стояла чаша с морской водой.

– Рилла, это ты? – Тетушка Ан улыбнулась яркой и теплой улыбкой. Ее загорелое лицо блестело от пота, в уголках рта залегли глубокие морщинки. От улыбки на щеках появились ямочки.

Я низко поклонилась в знак приветствия.

– Доброе утро, тетушка.

– Я тебя не сразу узнала. Ты выглядишь и пахнешь довольно… – Она помолчала, и уголки ее рта поползли вверх. – Необычно.

– Приходится быть осторожной. Я не хочу, чтобы меня заметили разведчицы.

– А, понимаю. – Она склонила голову.

Я ударила себя по лбу.

– Тетушка, простите меня. Я надеюсь, что не распугаю покупателей.

– Не волнуйся. Думаю, покупателям в первую очередь будет интересен товар, а не то, как ты выглядишь.

С громким жужжанием к ней подлетел голдфанг, его крошечное черно-золотистое тельце зависло над головой тетушки Ан. Поморщившись, она отмахнулась от насекомого.

– Вредные создания. Смотри, чтобы тебя не укусили. Я знаю, что ядовитые среди них редко встречаются, но в детстве я чуть не умерла от укуса.

– Просто не обращайте внимания. Тогда он, скорее всего, улетит.

– Да, а у нас сегодня слишком много работы, чтобы беспокоиться из-за всяких голдфангов. – Тетушка Ан лучезарно улыбнулась, сверкнув белыми зубами, и указала на лоток. – Смотри, какие сокровища принесло сегодня море. Разве они не прелестны?

Океан преподносил тетушке Ан подарки всякий раз, когда она заходила в воду. Все, что волны дарили ей, она продавала, в том числе чистую морскую соль, морепродукты и жемчуг.

Сегодня у нее были раковины.

– Ракушки приносят удачу, – сказала она. – Амулеты для юных дев, которые хотят успешно выйти замуж.

Или стать файлами. Эти слова замерли у меня на кончике языка.

– А теперь, – сказала тетушка Ан, – я буду показывать товар, а ты веди расчеты.

И она начала зазывать покупателей.

– Морские раковины по низким ценам! Разбирайте счастливые ракушки и не забудьте прочитать молитву. Старый Дедушка Небо точно исполнит ваши желания.

Покупатели слетелись к лотку, я только успевала забирать деньги. Вьющийся у лотка голдфанг сел на монету в один серан. Я прогнала его взмахом руки. Вот же вредитель.

Тридцатилетний холостяк набрал сразу несколько раковин: белую ребристую двустворчатую, пыльно-желтую конусообразную и тускло-оранжевую в форме уха. Одна женщина вскинула руки вверх и обратила к небу взгляд покрасневших глаз.

– Пожалуйста, пусть этот год станет годом моей свадьбы. Я не хочу умереть одинокой и всеми покинутой. Без мужа, без детей, без чести.

Она упала на колени и вытянулась на песке. Все тот же голфанг теперь летал у нее над головой, но женщина не обращала на него никакого внимания. Она выпрямилась и снова упала лицом вниз, и так несколько раз, пока не ободрала себе лоб в кровь. Закончив молиться, она подошла к чаше с морской водой. Женщина обмыла раковины и, не вытирая, положила их в лиф платья.

Рядом с ней собралась стайка девочек лет тринадцати, они долго осматривали ракушки, прежде чем определиться с выбором.

Одна девочка склонилась в молитве.

– Мама говорит, что я краса семьи и последняя надежда. Я знаю, что мой долг – любить свою семью и служить ей. Помоги мне стать файлой Его Превосходительства императора Тиррена, тогда я принесу своей семье богатство и почет.

– Мой папа говорит, что надо либо выдать меня замуж, либо продать кому-нибудь, если разведчицы не выберут меня к шестнадцатому дню рождения, – сказала ее подруга. Она окропила водой свою ракушку и пропела молитвы, которые мы учили в школе. – Ниспошли мне смелости принести необходимые жертвы, хоть мое непокорное сердце порой противится этому. Награди меня смирением беспрекословно служить тем, кто обременен высшей властью, в особенности Его Досточтимому Величеству, императору Тиррену.

Эти просьбы меня совсем не удивляли. Долг и почтение к старшим – вот главные добродетели в этой жизни. Даже если во имя их придется пожертвовать собственным счастьем.

Раковины пользовались спросом, и уже к полудню мы неплохо заработали.

Тетушка Ан повернулась ко мне.

– Что ж, Рилла, сегодня можно закрыться рано. Вряд ли у нас будут еще покупатели. – Она подняла взгляд к затянувшемуся облаками небу. – В наши дни достаточно одного намека на дождь, чтобы люди держались подальше от порта.

Она поморщилась и наклонилась помассировать лодыжку.

– Вы в порядке? – спросила я.

– Думаю, да. Мне часто сводит ногу, и я ничего не могу с этим поделать. Полагаю, это все из-за возраста.

– Если вам потребуются лекарства, заходите к нам и спросите у Релла.

Я помахала ей на прощание.

Как же я вымоталась. Пора домой.

Шаткий мостик через пролив соединял территорию рынка и пляж. Поверхность воды была гладкой и чистой, как стекло. Вода покрывала красные камни у подножия моста. Я провела пальцами по солоноватой пене.

Дорога пошла под уклон, и я ускорила шаг, выходя на берег.

В десяти футах от меня гора песка пошевелилась. Я замерла.

К моему ужасу, песчаная дюна отряхнулась и оказалась гвайтулом в твердом черном панцире. Внезапно панцирь засверкал и вытянулся, а в следующий миг принял очертания женщины. Я видела ее вчера, разведчицы называли ее «мадам». Поначалу ее голова была втянута в плечи, но потом она потянулась и выпрямилась.

Женщина посмотрела на меня.

– Я была сегодня на рынке. Слышала, как ты разговаривала с той пожилой женщиной, и подумала, что твой голос мне знаком. Уверена, что именно твое пение я услышала вчера.

Немногие шьян обладают тин-чай, позволяющим превращаться в животных. Вчера эта женщина наверняка притворялась тем сопящим сихаем. Неудивительно, что сначала я не заметила ее на скале.

От страха я не могла ни ответить, ни пошевелиться. Женщина внимательно осмотрела мое потрепанное платье и грязное лицо и презрительно выгнула бровь.

– Какое разочарование. Смотреть тут не на что, но я понимаю язык животных. Крачка благодарила тебя за вылеченные крылья. Ты обладаешь целительным тин-чай.

Небо потемнело. Солнце скрылось, черные облака сомкнулись над ним. Я покачала головой и, запинаясь, ответила.

– Н-нет. Вы, наверное, ошиблись.

– Не лги мне, дитя. Я редко ошибаюсь. Ты не можешь отрицать, что ты – та девушка, которая пела вчера.

– Да, это была я. Я умею петь, но у меня нет целительного тин-чай. Я конг. Я знала, как помочь крачке, потому что мой брат – врач.

Женщина усмехнулась.

– Что ж, посмотрим.

Две капли воды упали мне на лицо.

– Рилла! – раздалось у меня за спиной.

Я обернулась. Тетушка Ан, хромая, бежала ко мне.

– Рилла, позови своего брата. Кажется, я…

Не договорив, она вскрикнула и рухнула на песок.

– Тетушка!

Я бросилась к ней. Бинты на моей груди ослабли от резкого движения. Я подбежала к тетушке Ан.

– Что случилось?

Она пошевелила ногой и, прерывисто дыша, ответила:

– Л… лодыжка будто в огне. По-моему, меня укусили.

Пошел сильный дождь. Я отвела со лба мокрые пряди и дотронулась до ноги тетушки Ан, но даже легкое прикосновение причинило ей такую боль, что она вскрикнула.

– Тетушка, простите. Мне надо посмотреть.

Я закатала ей юбку и чулки. Ее кожа была холоднее океана в зимнюю стужу. Я сразу же поняла, что с ней – на распухшей лодыжке была рана в форме буквы V.

– Укус голдфанга.

Причем ядовитого. Этот вид редко встречается, но их укусы смертельно опасны, если сразу же не дать пострадавшему нужное лекарство.

Чья-то тень легла на песок передо мной. Мадам смотрела на нас сверху вниз.

– Ей нужен врач?

Если бы она хотела вызвать врача, то уже сделала бы это. Она переводила взгляд с тетушки Ан на меня и обратно, как будто хотела посмотреть, как разыграется спектакль.

– Или, может, ты можешь ей помочь?

Ее улыбка стала шире.

Это она все подстроила. Она превратилась в ядовитого голдфанга. Ужалила тетушку Ан, чтобы вынудить меня помочь ей.

Тетушка Ан дернулась и отодвинулась от меня. Ее язык и горло распухли и стали раза в два больше. Она извивалась, точно рыба, выброшенная на сушу. А потом ее глаза закатились, и она перестала шевелиться.

Я поднесла руки к ней, не касаясь, но довольно близко к телу. Я впервые пыталась почувствовать вис, духовную энергию другого человека. Релл говорил мне, что вис здорового человека будет издавать ритмичное биение, похожее на низкий барабанный стук. Но вис тетушки Ан пульсировала под моими ладонями еле-еле, точно пламя свечи на ветру.

Меня переполняло смятение. У меня не было выбора. Я должна применить свой тин-чай. Прежде я несколько раз пыталась исцелить себя, когда простужалась и когда однажды сломала руку. На меня мой тин-чай не действовал. Но у меня получалось исцелять животных. С людьми должно быть похоже. Но все-таки что, если я что-нибудь напутаю? А еще хуже то, что если я спасу тетушку Ан, меня почти наверняка заберут во дворец.

Я должна сделать хоть что-нибудь. Я не могу позволить ей умереть.

Я сосредоточилась на собственной вис и пропустила ее через свою душу, как раньше, когда лечила птиц и маленьких животных.

Мои ладони отбивали ритм, и тетушка Ан задышала ровнее. Ее вис снова размеренно забилась.

От удивления я отпрыгнула. Тетушка Ан теперь выглядела иначе. Я была в таком отчаянии и так хотела спасти ей жизнь, что отдала свой вис больше, чем требовалось.

Мелкие морщинки вокруг рта и глаз исчезли, кожа стала гладкой и ровной. Истончившиеся седые волосы отросли, и вместо жидких прядей появились густые янтарные локоны. Обвисшая кожа на животе втянулась, обозначилась тонкая талия, и платье, прежде сидевшее в облипку, теперь болталось на ней, как мешок. Сейчас она выглядела не старше Нии, которой всего двадцать пять.

Ее веки затрепетали, и тетушка Ан изумленно посмотрела на меня.

– Что… что случилось, Рилла?

– Тетушка? – Я не знала, что сказать. Она уже ощутила эти перемены в своем теле? – В-вы в порядке?

– Я никогда не чувствовала себя так хорошо. Не знаю почему, но мне кажется, я бы сейчас могла пробежать много миль.

Тетушка села, и ее платье, казалось, вот-вот соскользнет с плеч. Она прижала его к груди.

– Что такое? – Тут она увидела свое отражение в луже от дождя и ахнула. – Рилла Марсиас, что ты со мной сделала?

Мадам откашлялась. Я подняла взгляд. В ее глазах светился триумф.

– Так-так. Не такая уж ты и замарашка, как я подумала поначалу, а твой тин-чай столь же редкий, как вымирающий морской леопард.

Я подняла руки к лицу и почувствовала, что к горлу подкатывается тошнота. Дождь смыл все мои прыщи и фурункулы.

– Рилла Марсиас, – сказала женщина. – Теперь, когда мне известно твое имя, не думай, что тебе удастся скрыться. Возвращайся домой и скажи семье, что в скором времени я зайду к вам. Не вздумай бежать, иначе вся твоя родня окажется в тюрьме.

С этими словами она развернулась и степенно пошла прочь.

Гвайтул тебя подери. Я спасла человеку жизнь, о чем всегда мечтала, и это стоило мне всех прочих надежд.

Глава 4

Мы сидели за накрытым столом – последний обед, который мне суждено съесть в этом доме. Я чувствовала сильный запах специй – Ниа поставила в центр стола ароматические свечки. Даже через сорок лет заточения во дворце Цедер я бы ни за что не забыла этот запах.

Я уже рассказала Реллу и Ние обо всем случившемся и что мадам скоро придет за мной. Мы сидели молча, уставившись в тарелки. Релл тыкал палочками в еду.

– Я не могла допустить, чтобы тетушка Ан умерла, – сказала я. – Я бы никогда себя не простила.

– Нет, ты поступила правильно.

Короткие взъерошенные волосы Релла торчали вверх, точно черные иголки. На голове у него сейчас был такой же хаос, как и в тарелке.

– Я виню себя за то, что раньше не рассказал тебе историю мамы. Ты вела бы себя осторожнее, и этого бы не случилось.

Мне жгло глаза, так как я изо всех сил пыталась сдержать слезы. Но все-таки я старалась найти в этой истории что-то хорошее.

– По крайней мере, у тетушки Ан теперь будет новая жизнь, – сказала я. – Семьи у нее нет, ничто ее здесь не держит, и она сможет уехать и посмотреть мир.

Она могла бы тайно пересечь границу, попасть в королевство Эмбервуд; говорят, что там женщины одеваются как мужчины, что по достижении шестнадцатилетнего возраста им по-прежнему разрешено ходить в школу и даже учиться на врача. А еще тетушка Ан могла найти себе приют среди людей искусства в королевстве Фогемия, стать художницей или музыкантшей: там законы этого не запрещают.

– Может быть, она даже рискнет снова влюбиться, – добавила я.

Теперь перед ней открылось столько возможностей. Как же я ей завидовала. Поселиться в Эмбервуде или Фогемии – самая настоящая мечта. Там можно вздохнуть свободно.

– Да, ты подарила ей новую жизнь, заплатив своей собственной, – отозвался Релл. – Но я не позволю тебя забрать. Сначала им придется меня убить.

При этих словах Ниа широко раскрыла глаза и прерывисто вдохнула.

– Не пугай свою жену, – сказала я.

Ниа моргнула и утерла слезы со щек.

– Это я виновата. Я не должна была выпускать тебя из дому до начала состязаний.

– Пожалуйста, прекратите себя винить, оба, – сказала я. – Когда разведчицы придут за мной, я пойду с ними. Я не позволю вам жертвовать собственной жизнью из-за меня.

– Нет, – сказал Релл, – ты…

– Мне шестнадцать, а не шесть. Я приняла решение.

Я отодвинула тарелку с едой. Острый вкус карри, который обычно мне так нравился, сейчас неприятно осел на языке. Содержимое желудка просилось наружу. В животе недовольно урчало.

Релл вдруг перевел взгляд за окно. Я посмотрела туда же. В наши ворота входил отряд дворцовой стражи и с ними несколько разведчиц. Впереди шла та мадам с пляжа. Она словно плыла по двору, как по воде. Меня пробрал холод, и руки задрожали.

Релл сделал знак Ние.

– Иди на кухню.

– Но…

– Релл прав, – сказала я. – Ты беременна, а они опасны.

Слеза скатилась по щеке Нии, но она все-таки неохотно поднялась со стула и вышла из комнаты.

Грозный стук ознаменовал прибытие нежеланных гостей. Я встала. С дребезжащим скрипом дверь отъехала в сторону. Страх давил мне на плечи. Я подняла взгляд на тех, кто стоял передо мной.

Женщина с пляжа успела принарядиться. Ее волосы были заплетены в восемь кос, они лежали у нее на плечах и чем-то напоминали щупальца. Она потянулась, и волосы неестественно изогнулись от этого движения. Женщина не стала полностью обращаться в восьминогого сиджи, но это не мешало ей подражать его повадкам. Видимо, она лишь частично использовала свой тин-чай для пущей убедительности. Если она сумела обратиться в ядовитого голдфанга, ничто не помешает ей воспроизвести смертоносные яды сиджи. Так она хотела нам сказать: в случае неподчинения я могу убить вас всех.

Релл совершенно не выказал страха. Смерив ее с ног до головы, он встал в дверях, преграждая женщине вход. Однако она как будто и не спешила заходить внутрь.

– Мисс Рилла Марсиас. – Женщина уставилась на меня выпуклыми янтарными глазами. – Что ж, рыбка моя, теперь, когда дождь не застилает мне глаза, я с радостью могу заключить, что ты красива. Меня зовут Ясмина Флопси. Я смотрительница во дворце, а это мои подчиненные разведчицы.

Она указала рукой на двух женщин, которых я видела вчера.

– Они разыскивали в этой деревне талантливых девушек вроде тебя и предоставили мне целый список кандидаток. Именно я выбираю трех девушек, которые поедут со мной во дворец и которых я выставлю на состязания.

Лучезарно улыбаясь, женщина вскинула голову вверх. Было очевидно, что она очень гордится своим постом при дворе.

– Хоть мои подчиненные проделали великолепную работу, пытаясь убедить меня взять их кандидаток, но я утверждаю, что все они меркнут в сравнении с тобой. Когда я впервые услышала твое пение, то сразу поняла, что тебя нужно привезти во дворец. Я пришла, чтобы огласить императорское приглашение. Именем Его Величества, Достопочтенного императора Тиррена, ты призываешься на ежегодное Состязание Файл. Это приглашение нельзя отклонить. Если ты попытаешься сбежать с состязания или откажешься от участия, то будешь казнена.

Мне стало не по себе от такой прямолинейности.

Мадам Ясмина плавно вскинула руки и провела ладонями по волосам. Косы размякли и прижались к ее шее. Она оглянулась на конвой и разведчиц, замерших позади нее.

– Если позволите, мне нужно сказать несколько слов Рилле и ее родственникам, наедине.

Свита поклонилась и отошла к главным воротам.

Мадам плечом оттерла Релла и вошла в дом. Ее взгляд сразу же упал на камин и портрет императора на стене, и лицо приняло довольное выражение. Не дожидаясь приглашения, она села на деревянный стул у обеденного стола. Мне было невыносимо смотреть, как она сидит на том месте, где только что сидела я. Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

Релл и я остались стоять.

Мадам Ясмина вновь перевела взгляд на меня.

– Я никогда не видела, чтобы у кого-то был тин-чай, подобный твоему, моя дорогая, и я готова простить тебе попытку скрыть его от меня. Я уверена, под моим руководством ты затмишь не только тех, кто будет состязаться с тобой в этом году, но и всех файл во дворце. Если ты станешь элитной файлой, меня щедро наградят, а твоя родня ни в чем не будет нуждаться до конца своих дней. Сотрудничество выгодно нам обеим. Пока что я не говорила своим подчиненным о твоем целительном тин-чай. Я расспросила других кандидаток и выяснила, что ты хранила свой тин-чай в секрете даже от них. В этом твое преимущество. Я считаю, нам следует делать вид, что ты конг, вплоть до финального этапа состязаний.

– Почему вы так решили? – спросил Релл. – Я ни на секунду не хотел, чтобы мою сестру забрали во дворец, но теперь, когда вы нашли ее, нет никакого смысла и дальше скрывать от всех ее дар.

Мадам ощетинилась от такой наглости, но Релл без тени страха продолжил:

– Другие девушки всегда хвалились своим тин-чай и унижали мою сестру, потому что считали себя лучше ее. Я не хочу, чтобы во дворце они продолжили издеваться над Риллой.

– Расслабьтесь, доктор, – сказала мадам. – Я прослежу за тем, чтобы другие девушки не трогали вашу сестру. Если они прознают о ее магии, она окажется в еще большей опасности. Другие девушки будут завидовать и попытаются навредить ей. Пусть все думают, что она конг, так безопаснее всего. А когда наша темная лошадка дойдет до финала, она разыграет свой тайный козырь. Судьи, конечно же, выберут ее в числе пяти новых файл, и я знаю, что император повысит ее до элитной файлы.

Элитная файла – это высший ранг в императорском гареме. Подобные девушки безмерно богаты, а их семьям ежегодно выплачивается миллион серанов – с такими деньгами можно жить не хуже дворцовой аристократии.

– Потенциальные файлы зовутся жемчужинками, и ты будешь одной из тех тридцати, кто выйдет на соревнования в этом году, – сказала мадам Ясмина, не сообщив ничего нового. – Испытания делятся на три этапа.

А вот этого я не знала.

– В первом туре жемчужинки проводят чайную церемонию.

Чайная церемония – древний ритуал и традиция шьян, впервые его начали практиковать в монастырях орденов Лотоса и Крокуса. Это духовный опыт, с помощью которого можно достичь внутреннего мира и просветления, и все девушки, прежде чем выйти замуж, должны научиться проводить церемонию.

Мадам продолжала:

– После того как судьи оценят выступления участниц, начнется второй тур под названием жемчужничество, в нем каждая жемчужинка будет приставлена к одной из файл. На протяжении шести недель она будет повсюду следовать за своей файлой, чтобы научиться искусству ублажения императора. Если жемчужинка не выиграет состязание, она навсегда останется в услужении у файлы, к которой была приставлена.

– По какому принципу судьи выбирают, к какой файле приставить жемчужинку? – спросила я.

Ведь это ужасно, если тебя приставят к жестокой файле. Особенно если жемчужинка проиграет состязание и навсегда останется при файле в статусе песчинки.

– По прибытии во дворец ты предоставишь нам список из трех файл, к которым хотела бы пойти в обучение, – ответила мадам. – Чем лучше ты покажешь себя в первом туре, тем выше вероятность, что тебя приставят к кому-то из твоего списка. Но если выступишь плохо, судьи решат за тебя. – Тут мадам Ясмина скорчила гримасу. – Этого ты точно не захочешь. Если судьи будут уверены, что у тебя нет шансов на победу, тебя приставят к какой-нибудь забытой файле низшего ранга.

Я закусила нижнюю губу.

– Что будет в конце?

– По окончании испытания каждая файла ставит своей жемчужинке оценку, и судьи учитывают эти баллы во время финального этапа.

– А что будет в финале?

– Каждая жемчужинка готовит выступление для императора. Именно в этом испытании она для пущего эффекта демонстрирует императору свой тин-чай, если таковой у нее имеется. Судьи выбирают пятерых победительниц, каждая получает титул файлы, но лишь одну из них император назначает своей любимицей, и она становится элитной файлой.

Мадам расплылась в широкой улыбке.

– Я уверена, твой тин-чай очарует Его Величество. Еще вопросы?

Не успела я ответить, как Релл уже озвучил то, что было у меня на уме.

– Если Риллу не выберут в качестве файлы, сможет ли она вернуться домой, а не навсегда остаться песчинкой во дворце?

– Девушкам ни при каких обстоятельствах не разрешается покидать дворец. Таков закон…

– Я хочу, чтобы моя сестра вернулась домой. Если вы не позволите ей вернуться, я отвечу отказом на ваше приглашение.

Что Релл делает? Сначала все эти разговоры насчет проиграть битву ради того, чтобы выиграть войну, а теперь вот он, во всей красе, да еще и так опасно дерзит.

Мадам Ясмина прищурилась, и ее лицо налилось таким темным багрянцем, что стало почти черным.

– Неужели? На этот счет мы позаботимся, доктор Марсиас.

Она подошла к двери и крикнула во двор.

– Охрана, сюда!

Послышались шаги. Две разведчицы повели за собой отряд дворцовых стражников. Они заполонили весь наш двор.

– Эти люди отказываются от приглашения на состязание, – сказала Ясмина. – Они заслуживают кары за свою непочтительность. Вы знаете, что делать.

Светловолосая разведчица махнула рукой.

– Уничтожьте здесь все.

Стражники ворвались в боковые части дома. Осколки стекла и фарфора полетели во все стороны, когда они принялись громить комнаты.

Из моей спальни вышла рыжеволосая разведчица. В руках она держала цитру и лютню моей мамы. Вскрикнув, я потянулась к ним, но никак не могла остановить ее. Стражник вскинул меч и прямо в воздухе перерубил оба инструмента.

Куски дерева и порванные струны рухнули на пол. Раздался треск, похожий на тот, когда кости вылетают из суставов.

– Схватить доктора, – приказала Ясмина.

Два стражника двинулись на Релла. Он попытался уклониться, но к нему бросились еще трое. Они схватили его и скрутили ему руки за спиной. Один пнул его в живот. Релл согнулся, дыхание пронзительным хрипом вырвалось у него из горла.

– Нет! – закричала я и попыталась схватить стражника за руки, но он оттолкнул меня.

Стражники по очереди били моего брата, пока кровь не закапала у него изо рта и ноздрей.

Ниа выбежала из кухни, увидела, что происходит, и пронзительно завопила. Один стражник направился к ней, но я бросилась вперед и заслонила собой Нию и ее живот.

– Пожалуйста, не бейте их! Я пойду с вами.

Мадам Ясмина подняла руку, жестом приказывая стражникам остановиться.

– Твой брат обязан извиниться. Мне бы следовало бросить его в тюрьму.

Я опустилась перед ней на колени и склонила голову до земли.

– Мадам, я молю вас. Я… я приношу извинения от имени моего брата. Пожалуйста, не наказывайте мою семью. Я уверена, мой брат не собирался преступать границы дозволенного. Он всегда старался защитить меня от всего вокруг. Принять участие в состязании файл – честь для меня.

Мне было горько во рту от этих слов. Но я готова была на что угодно, лишь бы защитить свою семью, даже если ради них придется всю оставшуюся жизнь провести во дворце.

Мадам Ясмина одернула платье и приняла прежний спокойный вид.

– Поскольку ты выказала смирение, я пощажу твою семью – пока что. Я не отступлюсь от сказанного: ты станешь файлой. Я готова поставить на это свою жизнь, а мадам Ясмина Флопси никогда не проигрывает.

Стражники отпустили Релла и оттолкнули его в сторону. Он захромал к Ние, и она бросилась к нему в объятия. Она дрожала в его руках, а он шептал ей на ухо слова утешения.

И все-таки никто не обещал им безопасность.

– Если позволите, у меня будет одна просьба, мадам. Моя невестка скоро разрешится от бремени. Я хочу, чтобы мою семью оставили в покое, когда я уеду во дворец.

– Если ты будешь хорошей девочкой и станешь делать то, что велят, то не придется беспокоиться о них. Даю тебе десять минут на сборы.

Глава 5

Стоя у порога моей спальни, мадам Ясмина смотрела, как я собираю вещи.

– Много с собой не бери. Во дворце тебе выдадут все необходимое.

Я запихнула в рюкзак три платья. Ниа попыталась помочь мне, но захлебнулась в слезах и рухнула на мою кровать. Брат сидел тут же, молча прижимая платок к окровавленному лицу. Я хватала с полок все самое для меня ценное. Вот стеклянный шар, который папа подарил маме, – внутри маленький кораблик, сложенный из крошечных стеклянных бусин. Я сама вставила шарик в оправу, а теперь повесила его на шею. Застежка была хлипкая и могла расстегнуться, но без любимого кулона я никуда не поеду.

– Идем, – сказала мадам Ясмина.

Я последовала за ней на улицу, за спиной я слышала шаги Нии и Релла. Во дворе больше никого не было.

– Где все? – спросила я.

– Стражники и мои подчиненные уже возвращаются в столицу. Каскасия была последним пунктом на нашем пути в поиске новых талантов. Я буду сопровождать тебя и двух других девочек из твоей деревни до императорского дворца.

Сенлин, столица империи Серацедер. Я никогда там не была, но папа часто ездил туда торговать дарами моря. В детстве я мечтала увидеть Сенлин и другие города и страны, но не так я представляла себе первый отъезд из Каскасии.

Перед домом стоял двухколесный крытый паланкин: спереди у него торчали два длинных бамбуковых шеста, и несли его четверо слуг. Они изменили свои тела и стали наполовину людьми, наполовину лошадьми. Шесты лежали у них на плечах. Их мускулы бугрились, а голые спины поблескивали на солнце. Раньше я никогда не видела подобного тин-чай и при других обстоятельствах восхитилась бы этим зрелищем.

Золоченые стенки паланкина украшали непривычные мне орнаменты, изображающие людей в двусмысленных позах, и лица их искажали гримасы мучительного желания.

Устыдившись, я отвела взгляд.

– Я разрешаю тебе попрощаться, – сказала мадам Ясмина. – Но не задерживайся.

Ниа обняла меня так крепко, как только ей позволял округлый живот.

– Я буду очень скучать по тебе, милая моя девочка. Я… ох! – Она захлебнулась слезами, вновь хлынувшими у нее из глаз.

Мне было еще горше оттого, что меня не будет рядом, когда мой племянник или племянница появится на свет.

Плача, Ниа прошептала мне на ухо:

– Что бы ни случилось, помни, что нельзя терять надежду. Мы тебя любим.

Я повернулась к брату. От слез мне жгло глаза, в горле встал тугой комок, от которого волны боли расходились до самых зубных нервов.

Релл обнял меня. Он крепко сжал мои плечи и заговорил хриплым голосом, явно стараясь, чтобы он не дрожал.

– Мне так жаль. Я поклялся маме и папе, что всегда буду защищать тебя, но не смог сдержать свое обещание. Я… я подвел тебя.

– Нет, – сказала я. – Ты сделал все, что мог. Никогда не сомневайся в этом, Релл. Любая девушка может только мечтать о таком старшем брате, как ты.

Я прикусила щеки изнутри, чтобы физической болью заглушить жжение в сердце. И все-таки я задыхалась, прерывисто дышала и часто моргала, чтобы сдержать слезы. Нельзя, чтобы мадам Ясмина это увидела – она может обвинить меня в неблагодарности и непочтительности.

Я отстранилась от брата и стерла слезы тыльной стороной ладони. Сделала глубокий вдох и повернулась спиной к своей семье. Прерывистые всхлипывания Нии звенели у меня в ушах. В голове вертелась только одна мысль: забыть о приказе, развернуться и бежать обратно в дом, туда, где тепло и безопасно. Но вместо этого я на свинцовых ногах шла к паланкину.

По бокам его висели алые шелковые занавески, скрывавшие от посторонних внутреннее убранство. Забравшись внутрь, я увидела двух других деревенских девушек, которые гладили пушистого зверя с пышным хвостом. Это же шуру! А девушек я знала очень хорошо: Айрика и Галай.

У кого-то мечты сбывались.

Айрика поморщилась.

– И каким образом выбрали тебя? Ты не выступала.

Галай, кажется, тоже была не рада меня видеть.

– Я думала, что ты не хочешь соревноваться.

– Я и не выступала, – ответила я. – Мадам Ясмина поймала меня…

Ясмина пнула меня по ноге.

– Я заприметила эту красотку. Хоть она и конг, но в этой деревне самая хорошенькая.

Мадам бросила на меня предостерегающий взгляд, напоминая, что я по-прежнему должна скрывать от всех свой тин-чай.

– По-моему, это ты сказала ей, что император берет в файлы конгов? – Айрика повернулась к Галай. – Ты надоумила ее! Наверное, после разговора с тобой она и пошла прямо навстречу разведчицам.

Судя по недовольному виду Галай, она не ожидала, что меня в самом деле выберут. Видимо, не стоит рассчитывать на ее дружбу во дворце. Для Айрики и Галай соревнование началось уже сейчас.

– Девочки, хватит. – Ясмина взяла шуру на руки и погладила его по голове. – У нас впереди долгий путь, и у меня нет желания слушать ваши перепалки.

Носильщики застучали копытами, экипаж тронулся с места. Я чуть отодвинула занавеску, чтобы бросить последний взгляд на всех и все, что я любила. Я махала Реллу и Ние до тех пор, пока они не превратились в две размытые точки, а потом они просто пропали, как и мои мечты и надежды стать целительницей.

Я осталась одна. Мне навязали будущее, которого я не хотела.

Наверное, это просто дурной сон. Скоро я проснусь в своей кровати и услышу голос Нии, которая зовет меня к завтраку. Все снова встанет на свои места.

Я щипала себя снова и снова, пока не покраснела кожа. Проснись, проснись. Но тщетно. От этого кошмара мне не проснуться.

Может быть, экипаж налетит на что-то и перевернется. Может, в этом году состязание отменят или Старый Дедушка Небо поймет, что допустил ошибку, позволив Ясмине увидеть мой тин-чай, и поразит ее молнией.

До Сенлин нам три недели пути, и до тех пор я буду молиться о чуде.

Тоска по дому переросла в раздражение, когда из верхней губы мадам Ясмины вылезли два широких зуба, таких же, как у шуру, с которым она сюсюкалась.

– Чит-ча-чатта-чит-ча.

Зверь, сидевший у нее на голове, точно меховая шапка, наклонился вниз, чтобы его поцеловали. Мадам еще раз громко почирикала и скормила ему желудь. Шуру спрыгнул сначала ей на плечо, потом на колени, а она крепко обняла его и прижала к себе. У меня не было сомнений в том, что компания шуру нравится ей куда больше, чем общество существ одного с ней вида.

Подушки, на которых мы сидели, были из роскошного бархата, однако мне все равно было неуютно. Какое-то время я ерзала, а затем откинулась на мягкий подголовник, стараясь напрягать шею, чтобы не биться о него по мере движения паланкина.

Я твердила про себя слова мамы в надежде, что они усмирят мой нарастающий гнев. Держи рот на замке.

Я не хотела оказаться под стражей за оскорбление мадам еще до того, как мы доедем до дворца, поэтому никак не могла выразить свою злость. Не могла хмуриться. Не могла вздыхать. Не могла закатывать глаза, даже когда Галай спросила, понравилась ли мадам Ясмине деревня Каскасия, а мадам сообщила, что она со своей командой обнаружили у нас несколько распускающихся роз.

– Император любит молоденьких, – сказала она. – В Каскасии мы нашли целое гнездышко таких; в этом году они еще не до конца оформились, но как только они станут постарше и у них пойдет кровь, мы вернемся, чтобы их забрать.

Я подавила рвотный позыв.

Мадам Ясмина продолжала болтать со своим питомцем, однако звереныш хотел спать и злился на свою хозяйку почти так же, как я. Но он, по крайней мере, мог выразить свое неудовольствие и куснуть ее за палец.

Айрика и Галай, пытаясь подлизаться к мадам Ясмине, гладили шуру и попискивали, повторяя за ней.

Может, шуру и их укусит.

Я боялась, что это трехнедельное путешествие покажется длиной в десять лет.

Мы проехали сельскохозяйственные поселения в провинции Пиан, что к северу от провинции Ка, где находится Каскасия. Я была поражена, увидев лишь высохшие бурые поля.

– В газетах писали, что засуха в Пиане миновала, – сказала я. – Но не вижу, чтобы здесь что-нибудь росло. Нам все-таки грозит голод?

– Его Величество заверил, что в еде недостатка не будет, – процедила Ясмина. – Его слово не подлежит сомнению.

По ее мрачному тону я заключила, что больше вопросов задавать не стоит. Но мы проезжали раскинувшиеся во все стороны поля, и где все-таки видны были ростки, все они были чахлые и больные. Если газеты в моей провинции скрыли истинные последствия засухи в Пиане, может, в других провинциях они лгали об уроне, нанесенном порту в Каскасии во время того шторма?

По провинции Пиан мы ехали целую неделю. Мы останавливались в небольших городках, в гостиницах, которыми управляли местные фермеры, радостно приветствовавшие нашу процессию, – наверное, потому, что мадам Ясмина щедро оплачивала гостеприимство.

В начале второй недели мы пересекли границу с провинцией Юпа, и далее наш путь лежал через долину в тени гор. Мы проезжали мимо мануфактур и мастерских, мимо зданий в форме куполов, похожих на гигантские трюфели, торчащие из земли. Здесь в каждом маленьком городке был свой монастырь, чаще всего принадлежащий ордену Крокуса, но когда мы прибыли в деревню Дзейлунг, мадам Ясмина объявила, что мы переночуем в аббатстве сестер ордена Лотоса.

В святилище прихожане жгли благовония и поминали своих предков, и в воздухе распространялся тягучий древесный запах, окутывавший весь каменный купол аббатства Дзейлунг. Очередная группа преданных послушников подносила дары Старому Дедушке Небу в надежде, что он ниспошлет им семью, детей и процветание.

Дома я часто жгла благовония в местном храме и молилась Старому Дедушке Небу, но сегодня я с неожиданным для себя скепсисом наблюдала за прихожанами, совершающими ритуал. Я просила, чтобы мои мечты осуществились, чтобы я смогла стать целительницей и чтобы мне даровали защиту и никто не узнал бы про мой тин-чай, но Старый Дедушка Небо не услышал ни одной моей молитвы.

Однако я мысленно все же помолилась: чтобы Старый Дедушка Небо вмешался и помог мне вернуться домой. Если он не помешает мне приехать в город Сенлин и во дворец Цедер, то я больше никогда не смогу в него верить.

В аббатстве не было святых Лотосов, только несколько учениц.

– Где все? – спросила мадам Ясмина святую сестру, которая показывала нам наши комнаты.

Та склонила голову и ответила:

– Все Лотосы и Крокусы в этой обители удалились от мира, чтобы в уединении медитировать и молиться.

– Вот как? – сказала Ясмина. – И когда же они намерены вернуться в общество?

– Они поклялись соблюдать аскезу до тех пор, пока не прекратятся землетрясения, что терзают наши земли.

Галай ахнула.

– Землетрясения? Они часто происходят?

– В провинции Юпа всегда были подземные толчки, но последнее время землетрясения стали дольше и свирепее, особенно в долине. Многие здания обрушились и погребли под собой жителей.

– А что, если оно начнется, пока мы будем здесь? – спросила Галай. У меня был тот же вопрос.

– Не волнуйся, – сказала ей Айрика. – Если бы здесь и в самом деле было так опасно, Его Величество приказал бы всем жителям эвакуироваться и подождать, пока не построят более крепкие дома.

– Именно так, – сказала Ясмина, и Айрика просияла, словно выиграла приз. – К тому же мы не задержимся в этом нестабильном регионе. Шансы, что землетрясение случится сегодня ночью, ничтожны.

В ту ночь я слышала, как Галай нервно ерзает на своей кушетке. Я не меньше ее боялась, что нас сейчас настигнет землетрясение.

Но на следующее утро, позавтракав рисовой кашей и солеными бобами, мы вновь отправились в путь, не почувствовав ни единого толчка. Хвала Старому Дедушке Небу.

Еще неделю мы ехали через провинцию Юпа, останавливаясь в монастырях и маленьких сельских гостиницах, а затем пересекли границу провинции Сен. До Сенлина оставался всего лишь день пути. И хотя я совсем не радовалась перспективе оказаться во дворце, тем не менее почувствовала некоторое облегчение от того, что наше путешествие подходит к концу.

Деревья плавно скользили ветками по нашему паланкину – так художник оставляет кистью мазки на чистом холсте. Теперь мы были в чаще леса Сенлин. Деревья здесь росли могучие и пышные, землю укрывали цветы, и внутрь паланкина проникал сладковато-пряный запах пурпурных лилий.

Айрика и Галай тихо переговаривались. Всю поездку они делали вид, что меня тут нет, и вряд ли в ближайшем будущем это изменится. А у меня не было никакого желания разговаривать с мадам Ясминой. Чтобы скоротать время, я повторяла про себя стихотворение, которое выучила еще в детстве.

Я провела пальцами по цепочке на шее и сжала в ладони стеклянную сферу. Она придавала мне спокойствия и сил, словно я носила при себе частичку мамы и папы. Я радовалась, что взяла ее с собой, а еще больше тому, что удалось спасти ее от пиратов, которые ограбили и убили моих родителей.

Пираты. От одной мысли о них гнев жег меня изнутри. Я закрыла глаза и стала дышать ровнее, чтобы успокоиться. Но яркие воспоминания о том дне не желали оставлять меня. Я медленно проваливалась в гнетущий сон, где меня преследовали издевательские ухмылки и смех.

Я видела себя семью годами ранее, я наблюдала за волнами со своего любимого места на утесе. Серые облака нависали над бурным морем.

Волны гнали к берегу папин корабль. Я вскочила на ноги, готовая бежать в порт и встречать его, когда он причалят. Но не успела я сдвинуться с места, как почувствовала, что творится что-то неладное. Почему папин корабль направляется к пляжу, а не к порту?

Я прищурилась. По бокам к кораблю прилепились с десяток водянистных существ. Но стоило им выйти на берег, как их тела уплотнились. Все они с ног до головы были одеты в черное.

Пираты.

Я, еще совсем маленькая девочка, со всех ног бросилась к берегу. Корабль несло к пляжу. Мои ноги вязли в мокром песке, и я укрылась за высоким столбом из красного камня. Яростный прилив накинулся на скалу, соленые брызги оросили мое дрожащее тело. Я продолжала стоять неподвижно, страх накрепко приковал меня к гальке, усыпавшей берег.

Пираты швырнули папу на песок. Один из них приставил нож маме к горлу и приказал ей сойти с судна.

Второй пират поставил ногу папе на грудь. Его сверкающий меч рассек папино горло. Другой отвел руку назад и всадил нож маме в живот. Плеснула кровь, и мама упала ничком. Я подавила крик, меня охватил ужас. Я услышала какое-то животное поскуливание и с трудом поняла, что оно сорвалось с моих губ. Слезы смешались с соленой водой. Сердце колотилось так, что сотрясалось все тело.

Убийца моего папы махал в воздухе окровавленным мечом.

– Берите все, что сможете унести. Торопитесь. Нам еще целую деревню грабить.

Пираты поднялись на борт, чтобы забрать все, что папа добыл своими руками. Я подбежала к родителям и рухнула на колени. Мне было страшно, но я не могла бросить их.

Грудь мамы тяжело вздымалась. Она была еще жива. Крохотная искорка надежды зажглась в сердце. Если мама еще жива, может, и папа тоже. Может, я еще смогу их спасти.

Я открыла было рот, но мама схватила меня за руку прежде, чем я успела пропеть первую ноту.

– Держи… рот… на замке…

– Но…

– Нет… пираты… услышат…

– Мне наплевать.

Слезы мешались с соплями, они стекали мне в рот и падали маме на лицо.

– Ну привет. – Я услышала насмешливый голос пирата, и пронзительный вскрик замер у меня в глотке. – И кто же эта прекрасная дева?

Он провел пальцем по моей щеке.

– Не… трожь… ее, – выдохнула мама. Она перекатилась на бок и накрыла меня своим телом. Кровь полилась на песок и на меня.

Пираты заулюлюкали, и один из них оттолкнул ее. Другой схватил меня за руку. Он пнул маму в живот и тем самым добил ее. Мамина голова поникла. Поздно. Теперь даже мой тин-чай ее не спасет. Я завизжала, корчась от всепоглощающей агонии.

Взглянув на капитана пиратов, я выкрикнула:

– Вы чудовища! Вы за это заплатите!

– Да? И как же, по-твоему, я должен заплатить?

Его взгляд скользил по моему телу – мне не нравилось, как он на меня смотрит. Хотелось убежать, но я не могла подняться. Я должна была отомстить за родителей.

– Я предпочитаю девок повзрослее, но не сомневаюсь, что смогу научить тебя расплачиваться так, чтобы всем было приятно.

Новый взрыв смеха.

– Закон вас покарает.

Капитан ухмыльнулся.

– Император Тиррен и есть закон, прелестная дева. Если он хочет, чтобы мы убивали этих гадких оборотниц мийю, он не станет возражать, если мы заберем весь жемчуг и сокровища, что есть у его подданных. Мы приносим ему больше, чем вся ваша деревенька.

Разве может император не покарать их? Я думала, Старый Дедушка Небо требует, чтобы наш правитель уважал и хранил закон.

Но пираты должны поплатиться. Если Тиррен не накажет их, это должен сделать кто-то другой.

Я хотела, чтобы они корчились в муках. Я хотела, чтобы они умерли.

– Я заставлю вас поплатиться! – выкрикнула я.

Внутри меня бушевали гнев и отчаяние. Во весь голос я выкрикивала какую-то бессмыслицу. Красная дымка застлала мне глаза. А потом все почернело.

Глава 6

Я открыла глаза. Слезы катились по щекам, нитка слюны из угла рта тянулась на подушку. Я стерла ее и постаралась, насколько было возможно, привести себя в приличный вид.

Я вспомнила, что нахожусь вдали от дома и больше никогда не увижу родных. Грудь снова сдавило. В висках стучала кровь, и тягучая боль ввинчивалась в мозг.

– Ох, это невероятно! Я никогда не видела столько людей.

Я застонала. От визгов Айрики пронзительная боль в голове становилась еще хуже.

Я коснулась рукой шеи, но не нащупала цепочки с кулоном. Посмотрев на пол, я увидела, что кулон укатился к ногам Айрики. Должно быть, застежка расстегнулась.

Я потянулась за украшением.

Увидев мое движение, Айрика презрительно скривила губы и оттолкнула мой кулон ногой.

– Зачем ты тащишь во дворец эту ломаную дешевку?

Я схватила его и прижала к груди – я не могла лишиться последней ниточки, связывавшей меня с домом.

Я уставилась в окно. Оттуда на меня смотрел Сенлин, столица Серацедера, город, через который проходили торговые пути со всего мира, куда приезжали люди со всех уголков Калувиса.

Императорский город раскинулся вокруг дворца Цедер, каждое здание представляло собой полый древесный ствол. Вьющиеся лианы и узловатые сучья стали лестницами и мостами, колоннами и балюстрадами. Дороги выкладывались зачарованной листвой, способной выдержать вес карет и экипажей. Оживление вокруг напомнило мне, каким некогда был порт в Каскасии. Судя по всему, катаклизмы, терзавшие соседние провинции, никак не коснулись Сенлина.

На дорожных столбах висели красные фонари, на зданиях реял флаг Серацедера. По главной дороге ехали бесконечные экипажи, запряженные лошадьми или конелюдьми. Быки и быколюди прокладывали себе путь по оживленным улицам, таща повозки с самыми разными товарами, от шелковых тканей до капусты и сена. Мы проезжали мимо гостиниц и таверн, ресторанов, чайных, лавок виноделов, портных и ростовщиков.

Экипажей становилось все больше, и теперь мы еле-еле ползли вперед. Из открытого окна доносился говор людей самого разного роста, сложения и цвета кожи, слух выхватывал многочисленные диалекты. Несколько высоких загорелых мужчин говорили мягко, ритмично и нараспев. Прежде я никогда не слышала такого акцента.

В толпе выделялись мужчины и женщины с неоновыми волосами. При виде их я вспомнила, как папа рассказывал об экзентриках. Их язык звучал резко, они часто повышали голос, как будто спорили о чем-то.

Я слышала, что многие говорили на общем диалекте шьян, но при этом некоторые звуки произносили гортанно. Все они были невысокого роста, и я решила, что они из Айлоу, одного из государств, что подчиняются империи.

Сквозь толпу проталкивались двое мужчин, с ног до головы покрытых татуировками. Услышав, как лениво они растягивают слова, я вспомнила торговца игрушками, которого встречала на рынке в Каскасии, – он говорил похоже. Это были эмберы из Эмбервуда – они, как и мы, принадлежат к расе шьян, однако мы зовем их джей-шьян. Предателями.

Отношения между нами и Эмбервудом всегда были напряженными. Около десяти лет назад они просто закрыли свои границы, и вся торговля между двумя народами прекратилась.

– Если эмберам позволено находиться так близко к дворцу, скорее всего, это знак, что отношения с Эмбервудом идут на лад, – сказала я мадам Ясмине.

Она цокнула языком и нахмурилась.

– Не притворяйся, будто что-то понимаешь в политике, и не вздумай заговорить об этих двух джей, когда мы окажемся во дворце.

Возможно, я ошиблась. Может, эти двое – контрабандисты или наемники.

Мы так долго стояли на одном месте, что я успела хорошо рассмотреть лавочку предсказателя. Он встряхивал чашу с палочками, на которых были написаны предсказания, и та палочка, что выпадала из общей кучи, говорила о судьбе клиента. Мне вспомнился предсказатель, живший неподалеку от монастыря Каскасии, я однажды ходила к нему. Он сказал, что меня ждет прекрасное будущее и что я стану выдающейся целительницей, когда вырасту. Теперь я знала, что это был обычный шарлатан.

Рядом с палаткой предсказателя стоял лоток, где продавали жареное мясо на шпажках и пельмени. От запаха специй и сладкого соуса чили мне только сильнее захотелось вернуться домой, вернуться обратно в детство.

Наш экипаж снова двинулся.

Мы свернули на боковую улицу. В воздухе тут же запахло чем-то сладким и смолистым, и наступила тишина. Мощеная дорога перешла в земляную; влага с деревьев просачивалась в землю, и под колесами зачавкало. Я больше не слышала стука копыт. Земля была красной и мягкой, на обочинах лежали полосы жидкой грязи. Вдалеке красные деревья стояли стеной, точно стражи, неподвижные и такие высокие, что я не могла разглядеть их устремленные в небеса кроны. В верхней части стволов были вырезаны прямоугольные проемы. Видимо, это сторожевые башни. Внутри можно было различить крохотные фигурки стражников, следивших за городом и окрестными землями. Со своих постов они бы сразу увидели, если бы в каком-нибудь соседнем государстве, например в Эмбервуде, начались приготовления к вторжению.

Ниже на стволах были вырезаны изображения двух небесных созданий: кайгон, символ императора, и хунгни, символ императрицы. Чешуйчатая морда кайгона походила на скопление облаков, а его изящное тело извивалось на змеиный манер. Слева его острые когти сжимали верхушку Священного Скипетра Цедер, а справа основание скипетра покоилось на птичьих крыльях хунгни.

Прямо перед нами появилось широкое красное дерево, чей ствол вырезали аркой, так что получились открытые ворота. Двухполосная дорога проходила через них.

Наш экипаж подъехал к воротам, у которых стояли стражники.

– Девочки, мы подъезжаем к вашему новому дому, дворцу Серацедер, – сказала мадам Ясмина. – Как только мы окажемся по другую сторону ворот, обитатели дворца станут вашей новой семьей. Вам следует забыть свое прошлое. Перед вами ваше будущее.

Новый дом. Новая семья. Я не хотела всего этого. Я хотела свой дом и свою семью. До меня наконец полностью дошел смысл слов мадам Ясмины. Все происходящее больше не казалось мне дурным сном. Это реальность, и уже ничто не помешает свершиться тому, чего я боялась. Даже когда стражники пропускали нас дальше, я ждала, что кто-нибудь нас нагонит и скажет, что произошла ошибка, что состязание отменили или что император умер, и я смогу вернуться домой.

Но ни единой молнии не ударило в землю. Не проревел голос с Небес, чтобы мы остановились. Некому было спасти меня.

Мы миновали ворота. Пути назад нет. Мое детство умерло, как и мои мечты. Я уже никогда не стану целительницей.

Глава 7

Ворота красного дерева остались позади, дальше дорога проходила под арками, высеченными в толстых секвойях. За ними открылся большой внутренний двор – просто огромный, прямоугольный, как двор перед моим домом в Каскасии, но здесь можно было построить с десяток таких домов. Запах красного дерева сменился другим, более резким, похожим на мятный. Деревья, обрамлявшие внутренний двор, подсвечивались разноцветными бумажными фонариками. В каждом дереве была дверца с выбитым над ней номером.

Земля была усыпана цветными камешками, что складывались в идеально ровные диагональные линии. Меж крон висели тенистые мосты, связывавшие деревья в единую сеть, а по земле змеились тропки, уходившие из внутреннего двора в близлежащие сады и в гущу леса. По ним туда-сюда сновали слуги.

– Это Элитный дом, – сообщила мадам Ясмина. – Здесь живут файлы, которые наиболее дороги Его Величеству. Внутрь допускаются только прислужницы-песчинки и андроги – советники. Никакой дворцовой стражи.

Неудивительно. Андроги обычно обладают мощным тин-чай, так что они вполне способны защитить файл. Но поскольку андроги – это всегда кастрированные мужчины, можно не опасаться, что кто-нибудь из них положит глаз на наложниц императора. А даже если и положит, никто все равно от них не понесет.

– Дальше находится Центральный дом, там живут файлы среднего ранга, – продолжала мадам Ясмина. – А еще дальше – Темный двор, в домах которого живут низшие, забытые файлы. Средних и низших файл сейчас охраняют не так ревностно, как прежде. Приказ императрицы Лаймиры, Его Величество ни в чем не может ей отказать.

Мадам состроила недовольную мину.

– Его Величество также отстранил андроги от охраны песчинок, и теперь это обязанность мадам. Мы определяем, когда всем следует покинуть улицу, и дежурим по ночам.

Странное распоряжение. Почему императрица отдала его? При императоре Йикане файлы и песчинки были все равно что пленницы; возможно, императрица Лаймира добивается, чтобы при Тиррене правила изменились. Может быть, императрица сочувствует им и делает все возможное, чтобы файлы и песчинки могли чаще покидать свои комнаты и свободнее ходить по дворцу.

Из окна подул холодный ветер. Мне показалось, что я увидела подтаявший сугроб, но не успела я его рассмотреть, как мы резко свернули в туннель, выбитый в поваленном стволе красного дерева. Следующий двор, открывшийся нам, был сплошь золото и багрянец. Он был даже больше, чем Элитный дом. Землю укрывали осенние листья, а в центре стоял заскорузлый цедер.

– Императорский дом, резиденция Его Величества и императрицы Лаймиры, здесь же проходят официальные приемы, – сказала Ясмина. – Мы будем проезжать над прудом Лунных Любовников, вокруг которого любит прогуливаться император.

Вскоре мы уже ехали по арочному мосту, под которым расстилался пруд с лилиями. Золотистые листья плыли по воде, точно блестящие в закатных лучах корабли, лебеди покачивались у моста, головы на их изогнутых шеях клонились вниз, точно в молитве.

Хоть дворцу и суждено было стать моей тюрьмой, я не могла не признать, что убранство здесь великолепное. Даже в фантазиях я не смогла бы представить место настолько причудливое, странное и все же манящее.

Теперь наш экипаж ехал вдоль ручья, вытекавшего из пруда. По берегам, на значительном удалении друг от друга, располагались несколько домов на деревьях. В одних были золотые двери, в других – серебряные, белые или красные. Я предположила, что здесь живут аристократы, принцы и слуги, и цвет двери зависит от статуса жильцов.

Мы подъехали к озеру такому чистому, что можно было подумать, будто на его поверхности сверкают бриллианты. Серебряные березы арками изгибались над неподвижной водной гладью и соединялись в центре, где стояла пагода – со стороны казалось, будто она парит в воздухе.

– Озеро Серебряных Слез, – сказала мадам Ясмина. – Прислужницы-песчинки стирают здесь одежду, а вам, жемчужинкам, тоже представится возможность изучить его берега во время жемчужничества.

Справа я заметила вишневую рощу. Нежные цветы слетали с веток вниз, словно розовые бабочки.

– Как красиво, – сказала Галай. – А в эту рощу нам позволено будет ходить?

– Нет, – сухо ответила мадам Ясмина. – Это запретная территория. Вы не должны заходить за границу вишен. Поняли?

Внезапно мы оказались в густых зарослях можжевельника. Что нас ждет дальше? Паланкин остановился перед деревьями, и они расступились, а когда мы проехали, вернулись на прежнее место, скрыв путь от посторонних глаз.

Я никогда не видела, чтобы кто-то из шьян мог управлять деревьями. Я даже не знала, что существует такого рода магия. Как она устроена? Подобными навыками должен обладать шьян с древесным тин-чай, но разве может магия работать отдельно от хозяина?

Оказавшись по другую сторону можжевеловых зарослей, экипаж остановился.

– Вот мы и на месте, – сказала мадам Ясмина. – Двор Яблочной Бочки, здесь вы будете жить вместе с другими жемчужинками.

– Почему он называется двор Яблочной Бочки? – спросила Галай. – Здесь растут яблони?

– О нет, – рассмеялась мадам Ясмина. – Он так называется, потому что судьи будут выбирать будущих файл так же, как на рынке выбирают из бочек лучшие яблоки.

Я уже собиралась вылезти из паланкина, но Айрика оттолкнула меня.

– Подвинься, конг.

Она вышла первой, Галай последовала за ней.

Тогда уже спустилась я, приняв помощь одного из слуг, протянувшего мне руку. От долгого сидения у меня затекли ноги.

Мадам Ясмина указала на деревянное бунгало на вершине крепкой ивы.

– Это дом тридцать семь, там вы, девочки, будете жить втроем.

Оглядевшись, я увидела одинаковые домики на деревьях вокруг. Ветви плакучих ив причудливо переплетались, образовывая крыши и стены. Чем-то они напоминали гнезда птиц, которые любят устроиться на деревьях повыше.

Мы поднялись наверх по веревочной лестнице.

Внутри домика было две комнаты: туалет и спальня. В туалетной комнате был умывальник и таз, в углу притулился ночной горшок. В спальне вплотную друг к другу стояли три кровати. В изголовье кроватей стояли туалетный столик с зеркалом и шкаф, один на троих. Сбоку на стене висел портрет Тиррена, а на туалетном столике стояла подставка для благовоний.

Я подождала, пока Айрика и Галай займут две кровати, и пошла к той, что осталась мне. Слуги, которые прежде несли паланкин, принесли наши вещи. Их хвосты исчезли, задние ноги приняли человеческий вид, и теперь внешне они ничем не отличались от обычных людей расы шьян.

– Прежде чем я оставлю вас, надлежит обсудить еще один важный вопрос, – сказала мадам Ясмина. – Первое испытание состоится на следующей неделе. Домашнее задание вам на сегодня: составить список из трех файл, к которым вы бы хотели попасть на обучение во время жемчужничества. Я заберу ваши списки и передам судьям.

Айрика вынула из кармана платья листок бумаги и показала его мадам Ясмине.

– Я уже разузнала кое-что об элитных файлах и подумала, кого хотела бы в наставницы. Что скажете, мадам?

– Достойный выбор, – ответила Ясмина. – Но я дам тебе один совет. Не сомневаюсь, что ты станешь элитной файлой, но даже в таком случае тебе нужно будет затмить других женщин, чтобы удержать внимание Его Величества. Есть только одна женщина, к которой Его Величество возвращается, после того как угаснет его влечение к новеньким файлам. И это сама императрица. Обычно мы не советуем девочкам выбирать ее в качестве наставницы, потому что она нелюдима, но я полагаю, что императрица лучше всех способна обучить будущих файл. Если она согласится стать твоей наставницей, тебе выпадет шанс узнать все ее секреты.

Императрица Лаймира. Я мало что о ней знала, помимо того что она официальная жена императора и возглавляет гарем. Я припомнила, что рассказывал мне брат: мама своими глазами видела, как Лаймира умоляла Тиррена не использовать пленную девушку в качестве оружия.

Айрика закусила нижнюю губу.

– Я даже не знаю… Тин-чай императрицы похож на мой? И что, если я ей не понравлюсь? Она, должно быть, имеет огромное влияние на Его Величество. Вы говорили, что император всегда прислушивается к ней.

– Разве это не преимущество? Если ты ей понравишься, она замолвит за тебя слово Его Величеству. Она лучше всех разбирается в нюансах дворцовой политики, следовательно, это твой шанс сохранить высокое положение среди файл, после того как ты выиграешь состязание. Сходны ваши тин-чай или различны, не имеет значения, если твоя наставница готова научить тебя, как вскружить императору голову и взволновать сердце. Запоминай, как она делает так, что Его Величество готов исполнить малейшую ее прихоть, и когда-нибудь ты тоже сможешь заставить его исполнить любое твое желание.

Айрика кивнула.

– Хорошо, если вы рекомендуете ее, то императрица будет первой в моем списке, а госпожа Пуази и госпожа Огау – второй и третьей. У госпожи Пуази семь сыновей, а про госпожу Огау говорят, что она пользуется особым расположением императора.

– С таким списком ты не прогадаешь. – Ясмина протянула Айрике чистый лист, чернильницу и кисть для письма.

Айрика просияла и запрыгнула на свою кровать. Плюхнувшись на живот, она принялась заполнять свой список.

– А что насчет меня? – спросила Галай.

– В твоем случае я бы посоветовала выбрать файлу, чей тин-чай схож с твоим, потому что твоя сильная сторона – это танец, а не красота или личные добродетели.

Ясмина протянула ей журнал, и пока Галай пролистывала его, я мельком разглядела портреты файл, напротив которых были написаны их имена, ранг и тин-чай.

– А мне разве не поможете выбрать?

– Я и так дала тебе журнал с досье файл, – ответила Ясмина. – Дальше думай сама.

– Но…

– Теперь я понимаю, почему у тебя лишний вес. Ты ленивая и не хочешь прикладывать усилий, чтобы чего-нибудь добиться. Айрика, например, сама все изучила, прежде чем спросить у меня совета.

Галай надула губы, но ничего не ответила и уткнулась в журнал.

Тогда Ясмина повернулась ко мне.

– Я ничего заранее не изучала, – сказала я.

– Все в порядке, мой котеночек. Я много думала над твоим списком и сама отдам его судьям.

Даже не посоветовавшись со мной? Будь мне хоть какое-то дело до испытаний, я бы оскорбилась.

– В твоем списке будут госпожи Дрима, Кинса и Элин.

Мне эти имена ни о чем не говорили. Я перевела взгляд на журнал в руках Галай. Наверное, стоит потом взять его и узнать что-нибудь об этих файлах.

Ясмина перехватила мой взгляд.

– Ты должна довериться мне. Эти три файлы обучали жемчужинок на прошлых испытаниях. Это элитные файлы, само великолепие и изящество, и они серьезно относятся к жемчужничеству.

Видимо, выбора у меня нет. Я понадеялась, что файлы, которых назвала Ясмина, не окажутся тиранками.

– А сейчас я оставлю вас, девочки, можете отдыхать, – сказала Ясмина. – Завтра вы познакомитесь с другими жемчужинками, и с вас снимут мерки для новой одежды и кип для официальных мероприятий.

Глава 8

На следующее утро мы позавтракали в столовой, которая была в двух деревьях от нас. Затем мадам Ясмина повела нас во двор в центре жилой рощи.

Двор Яблочной Бочки был широкий и просторный, хоть и меньше того, что при Элитном доме; в сердце его росло одно-единственное дерево. Узловатый ствол был так широк, что один мог бы заполнить школьный двор в Каскасии, а низко свисавшие ветви сплетались в удобные гамаки, где могли устроиться жемчужинки. Вокруг дерева стояли вкопанные в землю каменные скамьи – видимо, специальные места для тех, кто боится высоты. В теплом густом воздухе разливался удушающий запах: ядреная смесь десятков различных благовоний.

По двору бродили как минимум тридцать девушек. Большинство не пытались скрывать свой тин-чай – они уже изо всех сил готовились к финальному испытанию и, скорее всего, хотели похвалиться своим мастерством перед конкурентками либо запугать их. Одна девушка своей магией выращивала цветы на любой поверхности, к которой прикасалась. Другая превращала воду в ледяные скульптуры. Столько разных талантов! Признаться, я впечатлилась, хоть и боялась, как бы конкуренция не переросла в агрессию.

Их надменность и завистливое внимание разливались в воздухе, точно ядовитый газ, смертоносный, хоть и не видимый глазу. Я находилась на поле боя, где девушки ради победы готовы были подставлять друг друга. Впервые я оценила, как мудро поступила мадам Ясмина, решив скрыть от всех мой тин-чай.

Некоторые оттачивали навыки пения и танца. Две танцовщицы отрабатывали прыжки, вытягивая стройные ноги, похожие на стебли бамбука. Другие разогревали голосовые связки и тянули высокие ноты.

На скамейках собралась компания потише – там девушки вышивали крошечных мотыльков на тонких шелковых наволочках. Может, они думали, что если не умеют петь и танцевать, то смогут выделиться рукоделием. Менее амбициозные девушки дремали в гамаках, а еще несколько болтали и хлопали ресницами с выражением небесной невинности на лицах.

Я подумала, что девушки, которые не показывают свой тин-чай, могут быть конгами. Либо они притворяются, как и я.

Удастся ли мне завести подруг или все они окажутся такими же заносчивыми, как Айрика? Или еще хуже, что, если я подружусь с кем-нибудь, а она потом меня бросит или предаст? У меня до сих пор ныло сердце при мысли о том, как мы раньше дружили с Галай. Я защищала ее, когда Айрика высмеивала ее фигуру, но буквально на следующий день Галай оказывалась в числе подружек Айрики. Те девушки отре́зали мне волосы, и Галай даже не попыталась остановить их.

Ясмина и прочие мадам вышли в центр двора и хлопнули в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.

– Девочки, – сказала мадам Ясмина, – будьте добры, встаньте в одну линию лицом к нам.

Оказавшись среди остальных девушек, я вся сжалась и набросила на лицо пряди волос подлиннее – мне хотелось спрятаться ото всех. Пока прочие жемчужинки меня не замечают, у них нет причин мне завидовать, и никто не будет строить мне козни.

Сквозь волосы я заметила, что какая-то девочка смотрит на меня. У нее были медово-каштановые локоны до плеч, и она выглядела увереннее прочих. И одета была необычно: черные чулки раздувались на бедрах и сужались к щиколоткам, отчего поначалу можно было подумать, что она в юбке. Белую блузку она заправила за пояс, а поверх надела ярко-красный пиджак с блестящими черными пуговицами. Эта девочка носила чулки как брюки, что само по себе считается неприличным.

Она улыбнулась и помахала рукой. Я повертела головой, но больше никто на нее не смотрел. Девочка смотрела на меня, но не может же она мне махать! Мы впервые видим друг друга. Я не хотела, отвечая, оказаться в глупой ситуации, если она на самом деле хотела поздороваться с кем-то за моей спиной.

Я отвела взгляд, но мысленно восхитилась ее смелостью: эта девочка носит что хочет, и ей абсолютно наплевать, что про нее думают остальные. В любом другом месте я бы попыталась подружиться с ней.

Ясмина стояла перед нами, окруженная прочими мадам, а за ними стояли около двадцати подчиненных разведчиц. Я узнала блондинку и рыжую, которые были с Ясминой в Каскасии.

Одна из женщин вышла вперед и откашлялась.

– Добро пожаловать, жемчужинки. Я мадам Гоми. Я, как и эти одиннадцать женщин, являюсь надзирательницей и мадам во дворце Цедер. За нами стоят наши подчиненные, разведчицы, которые теперь в ответе за ваши прически, макияж и наряды, а также они будут убираться в ваших комнатах, чтобы вы могли полностью сосредоточиться на обучении. Мы, мадам, несем ответственность за ваше обучение на этой неделе, в течение которой вы будете готовиться к первому испытанию. Вы выучите правила дворцового этикета, в том числе как красиво ходить и как правильно подавать чай. До начала жемчужничества вы не имеете права покидать двор Яблочной Бочки и должны соблюдать распорядок дня.

– Ваше выступление на первом испытании определит, какой файле вы будете служить во время шестинедельного жемчужничества. Ваше расписание будет зависеть от вашей наставницы. Вам также будет позволено посещать другие части дворцового комплекса, чтобы лучше познакомиться со своим новым домом. Однако вы не должны переступать границу вишневой рощи. Ваша наставница еженедельно будет предоставлять мадам отчет о ваших успехах, чтобы мы были уверены в вашей готовности стать верными файлами нашего благословенного императора, пусть он живет тысячу лет, а за ней еще одну.

– Пусть он живет тысячу лет, а за ней еще одну, – проскандировали мы хором. Хотя у меня в голове стучало другое, искреннее пожелание: «Чтоб он упал замертво».

Первый пункт расписания гласил, что мы должны познакомиться со швеей из дома 35. Пока мы ее дожидались, мадам разрешили нам болтать, но с условием, что мы, как и положено светским дамам, будем говорить приглушенным голосом. Я села на круглый валун, подальше от толпы, и слушала, как мадам поименно вызывают пять девушек. Это была первая группа, которую отправили в мастерскую к разведчицам-швеям.

Девушка в красном пиджаке подошла ко мне. Ее янтарные глаза сияли чистой смелостью.

– Можно? – Отбросив за спину распущенные волосы, она указала на место рядом со мной.

Я только кивнула.

Девушка уселась на камень, подтянула колени к груди и оперлась на них подбородком. Потом наклонила голову так, чтобы видеть меня.

– Я Рейдиана, можно Рейди. А тебя как зовут?

– Рилла.

Я смотрела в сторону, думая, что беседа на этом и закончится.

– Я из деревни Дзейлонг. Глядя на твои высокие скулы и черные волосы, рискну предположить, что ты из… – она наморщила лоб, пригляделась ко мне и покачала указательным пальцем, – деревни Каскасия, да? Глядя на тебя, сразу думаешь про солнечный пляж. Что ж… что, по-твоему, надо сделать, чтобы выбраться из этой порочной юдоли страданий?

Я резко перевела взгляд на разведчиц и мадам, а потом снова посмотрела на Рейди. Она меня испытывает? Хочет, чтобы у меня были неприятности?

Рейди рассмеялась.

– Не делай такие испуганные глаза. Я не собираюсь на тебя доносить. Просто из всех этих девушек только ты и я выглядим так, словно не рады здесь находиться, и я решила пообщаться.

Я закусила нижнюю губу и уставилась себе под ноги.

– Тиррановы тентакли. А ты не из болтливых, да? К счастью, я люблю скромняжек. Вы хорошо слушаете, пока я вещаю.

Я невольно усмехнулась.

– Я не скромная. Я осторожная.

– Ты всегда говоришь так тихо? Я едва тебя слышу.

– Не хочу, чтобы нас подслушали.

– Подслушать нас? Ха. Что мы можем сказать такого, чего они и без того не знают? Если бы тут не были замешаны деньги и власть, никто бы так слащаво не улыбался. – Она потыкала пальцем в девушек вокруг нас. – Эти притворщицы цапали бы друг друга не ради того, чтобы залезть к Тиррену в постель, а чтобы не попасть туда. Уж точно не одна я считаю, что лучше умереть от тысячи ножевых ранений, чем стать императорской файлой.

У меня отвисла челюсть. Я поверить не могла, что эта девушка осмеливается произносить вслух такие вещи. У меня были похожие мысли, но я бы не осмелилась озвучить их.

Я быстро посмотрела по сторонам. Кто-нибудь слышал слова Рейди? Кто-то из девушек оглянулся на нас, но тут же вернулся к своим делам.

– Ты смелая.

Рейди расплылась в широкой улыбке.

– Я никогда не перестану говорить то, что думаю, хотя все остальные, кажется, считают это недостатком.

Сарказм Рейди был как глоток свежего воздуха в этой пустыне глупых безвольных конформисток.

Теперь, когда у меня появилась собеседница, время потекло быстрее, хотя говорила в основном Рейди. Я по-прежнему не доверяла ей и не собиралась выкладывать все о себе, но мне было приятно ее слушать.

Когда мадам наконец назвали наши имена, во дворе почти никого не осталось. Мы были в последней группе. Почти все девушки уже вернулись в свои домики.

– Идемте, девочки. – Мадам Гоми поманила нас пальцем. При взгляде на Рейди она просияла, словно та была сверкающим драгоценным камнем. – Ох, из всех тридцати трех жемчужинок в этом году моя Рейдиана краше всех. Несомненно, Его Величество вознаградит меня за то, что я ее нашла. – И она ехидно усмехнулась в сторону мадам Ясмины.

Мадам Ясмина шепнула мне на ухо:

– Не сближайся с Рейдианой. Я уверена, что она, как и ты, обладает мощным тин-чай, и мадам Гоми тоже приказала ей скрывать его. Я не допущу, чтобы мадам Гоми одержала победу. Я поспорила с другими мадам, что ты станешь элитной файлой, поспорила на двадцать тысяч серанов. Обеспечь мне выигрыш, и тогда обещаю, что отдам твоей семье десять процентов от этой суммы и от той награды, которую получу от императора.

При этих словах мне свело желудок, а руки сами сжались в кулаки.

Когда швея снимала с меня мерки, со двора послышался звук трубы. Мужской голос прокричал:

– Мне поручено объявить о скором приезде императрицы. Приготовьтесь встречать Ее Величество.

Императрица Лаймира. Она приезжает, чтобы посмотреть на нас?

– О нет! – Мадам Ясмина вскочила со стула и подтолкнула меня к двери. – С мерками закончите позже. Иди во двор. Когда прибудет Ее Величество, ничем не привлекай ее внимания и постарайся не потеть, иначе она почувствует твой страх. Она чует чужие эмоции благодаря своему тин-чай. Нам меньше всего нужно, чтобы она проведала, что ты скрываешь свою магию.

Глава 9

Все жемчужинки и мадам дружно слетелись во двор, чтобы поприветствовать императрицу. По указанию мадам тридцать три жемчужинки выстроились в одну линию: грудь вперед, плечи назад, спина прямая.

К нам приблизилась женщина. Императрица Лаймира. На ее шелковом платье лавандового цвета были вышиты золотые хунгни: только императрица имеет право носить эту эмблему. Она ступала бесшумно, как будто скользя по земле, и ее голова и грудь оставались абсолютно неподвижными. Волосы у нее были светлые, холодного оттенка; высокая замысловатая прическа держалась благодаря золотой булавке с многочисленными нефритовыми подвесками и решетчатому украшению с лиловыми флоксами, на которых сидели живые лунные бабочки. Бедных насекомых приклеили к цветам, чтобы они не улетели, и им оставалось только хлопать черными в оранжевую крапинку крылышками при каждом шаге императрицы.

Бесцветная косметика в несколько слоев покрывала ее лицо, отчего оно казалось почти призрачным, только губы были густо накрашены красной помадой. С таким макияжем я затруднилась определить возраст императрицы, но ей уже точно минуло сорок.

Я совсем не так представляла себе Лаймиру. После того что рассказал мне брат, я думала, что у нее мягкие черты лица и приятная улыбка. Однако императрица смотрела на нас как на насекомых, которых с радостью бы раздавила каблуком.

Герольд снова торжественно протрубил и выкрикнул:

– Достопочтенная императрица Лаймира прибыла! Склонитесь перед Ее Величеством.

Мы низко поклонились. Императрица шагнула к нам, и мне в нос ударил сильный запах жасмина и кокосового ореха. Я сжала челюсти, чтобы не закашляться.

Императрица окинула нас взглядом, и в уголках ее глаз залегли крохотные раздраженные морщинки.

– Жемчужинки, выпрямитесь и поднимите головы. – Ее голос, низкий и ровный, звучал при этом мрачно, точно рокот отдаленной бури. – Мадам, я приехала, чтобы оценить урожай, который вы собрали в этом году.

Она подошла к началу строя и придирчиво окинула взглядом первую девушку.

– У тебя зубы как у лошади. – Она подошла ко второй. – Какие маленькие глазки-щелочки. Я даже не понимаю, спишь ты или нет. – Третья девушка. – Втяни живот. Ты, должно быть, ешь за троих здоровых мужчин. Либо ты беременна.

Императрица задержалась у третьей девушки чуть дольше, и едва заметная усмешка скользнула по ее губам. Затем она пошла дальше вдоль строя, находя изъяны у каждой девушки.

Подойдя к Галай, императрица закатила глаза.

– О чем только думают разведчицы? Еще одна толстуха.

Галай вспыхнула и уставилась себе под ноги.

Стоявшая следом за Галай Айрика кашлянула и вышла вперед.

– Госпожа, я вовсе не хочу вас перебивать, но хотела бы сообщить вам, что вас я написала первой в своем списке наставниц. Я восхищаюсь вашей грацией и острым умом.

Это заявление ничуть не смягчило холодный взгляд императрицы Лаймиры.

– И восхищаешься до сих пор? – Несколько секунд она просто разглядывала Айрику. – Ты говорила не искренне, но льстицы мне по душе. Будем надеяться, что судьи сочтут тебя достойной обучаться у меня.

Айрика просияла.

Следующей стояла я. Я тяжело сглотнула. Императрица смерила меня с головы до ног пристальным взглядом. На ее лице появилось выражение недовольства.

У меня было ощущение, что она пытается определить мои слабости и ей доставляет большое удовольствие подмечать малейший мой недостаток. Капля пота скатилась по моей спине, и я невольно содрогнулась.

– Следует признать, у тебя миленькое личико. Скажи мне, жемчужинка, есть ли у тебя тин-чай?

До сегодняшнего дня я не думала, что хоть в чем-нибудь соглашусь с мадам Ясминой. Если императрица узнает о моем даре, что она со мной сделает?

– Н-нет, госпожа, – прошептала я.

– Фу. Я чую, как ты робеешь. Ты вспотела так, будто я попросила тебя произнести речь перед многочисленным собранием. Тихая и скучная, как обычный лунный кролик. Ты быстро наскучишь моему мужу. В лучшем случае конг может надеяться лишь на то, чтобы стать забытой файлой.

Ее слова задели меня сильнее, чем я того ожидала. Робкая, тихая, скучная.

Императрица перешла к Рейди. Моя новая подруга без страха встретила взгляд императрицы. Я восхищалась ее смелостью, но мне было страшно за нее.

Лаймира сдвинула брови.

– Мне не нравится твое выражение лица, и я не одобряю твой странный наряд. На вид ты чересчур самоуверенна, будто считаешь, что намного превосходишь здесь всех, включая меня.

– Я родилась с таким лицом, – ответила Рейди. – Если мой внешний вид или одежда кого-либо оскорбляет, я на это повлиять никак не могу. И если кто-то обижается и чувствует себя униженным из-за того, что я уверена в себе, с этим я тоже ничего не могу поделать.

Лаймира замахнулась и ударила Рейди по щеке с такой силой, что та упала. Другие девушки, в том числе я, с криком отпрыгнули в сторону. Рейди схватилась за щеку. Из разбитой губы у нее потекла кровь.

– Наглая девица, как смеешь ты говорить со мной в таком тоне!

Лаймира посмотрела на свою руку. Кончик длинного черного ногтя на указательном пальце чуть облупился.

– Посмотри, что ты натворила. Лак был совсем свежий, – пожаловалась императрица.

Рейди поднялась, вид у нее по-прежнему был дерзкий.

– Сейчас же извинись перед Ее Величеством, – приказала мадам Гоми.

Рейди гордо вскинула подбородок, но я ткнула ее локтем, чтобы она образумилась и не навлекла на себя большие неприятности. Скрипнув зубами, Рейди поклонилась Лаймире.

– Я прошу прощения, если мои слова пришлись вам не по нраву, госпожа. Я вовсе не имела в виду вас.

Лаймира задержала взгляд на струйке крови, которая текла из губы Рейди.

– На этот раз я приму твои извинения, поскольку ты только что приехала во дворец и еще не прошла обучение, но я чую твой дерзкий нрав. Если мадам не смогут укротить твою дикую натуру до начала первого испытания, я сниму тебя с состязания.

– Госпожа, спешу заверить вас, – заговорила мадам Гоми, – что у Рейдианы большой потенциал. Обещаю, она преобразится к тому времени, когда я закончу ее обучение.

– Посмотрим. Проследите, чтобы жемчужинки переоделись в традиционные белые одежды. Я больше не хочу видеть никаких странных нарядов.

Лаймира пошла прочь, даже не взглянув на оставшихся девушек.

Когда она ушла, мадам Гоби схватила Рейди за руку.

– Рейдиана, нам надо поговорить наедине.

Остаток дня я не видела Рейди, но во время ужина она сидела в столовой в одиночестве, в белых одеждах, которые ей выдали. Ранка на губе была заклеена пластырем.

Я взяла свою порцию и подошла к Рейди.

– Как ты, в порядке?

Рейди удивленно посмотрела на меня.

– Конечно. Я не умру от маленькой царапины.

– Нет. Я имела в виду, мадам Гоми тебя наказала?

Рейди покачала головой.

– Нет, только нотацию прочитала. Я делала вид, что слушаю. Гоми думает, что от меня только и жди неприятностей. Теперь мне даже хочется что-нибудь устроить. Может, я как-нибудь ночью прокрадусь к императрице и подрисую ей усы.

– А если тебя кто-нибудь сейчас услышит? Императрицу уж точно злить не стоит. Даже в шутку.

– Я не боюсь ее. Что она мне сделает? Снимет с конкурса и заставит прислуживать в качестве песчинки? Мы все равно станем либо файлами, либо песчинками, так или иначе.

– Но на этот случай она может устроить тебе что-нибудь похуже. Что, если у них в запасе есть наказания более страшные, чем сделать кого-то песчинкой?

– Голову с плеч снять? – Рейди пожала плечами. – Если я умру, по крайней мере, не придется терпеть знаки внимания императора, который мне противен, или выслушивать приказы файл.

Я нахмурилась.

– Не говори так. Неужели тебе все равно, что будет с твоими близкими, ведь наказание может затронуть и их? Будет лучше, если с этого дня ты станешь слушаться мадам.

Какое-то время Рейди молчала, и я подумала, что мне удалось немного ее вразумить.

Но потом она сказала:

– Если я умру, никому не будет до этого дела.

У Рейди нет семьи? Я не знала, что сказать.

– Мне все равно, пусть они убьют меня, но я хочу, чтобы они знали: я им не игрушка. Если мне суждено остаток дней провести в заточении, я не собираюсь играть по их правилам.

В ее больших голубых глазах горел дерзкий огонек, и ничто в них не намекало на готовность покориться.

– Давай сегодня вечером нарушим какое-нибудь правило, – предложила Рейди.

– Я не хочу неприятностей.

– А их не будет, обещаю. Мы нарушим запрет, ускользнем из Яблочной Бочки и поплаваем в озере.

– Каком озере?

Я не знала, зачем спросила. Я не собиралась идти с ней.

– Озере Серебряных Слез, которое между двором Бочки и Темным двором. Мы проезжали мимо него по пути сюда. Ночью там никого не будет.

– Но мадам будут следить, чтобы все соблюдали распорядок. И как же стражники?

– Их я возьму на себя.

Я не ответила. Если Рейди может себе позволить так себя вести, это еще не значит, что я могу рисковать благополучием своей родни.