Читать онлайн Немимолётный роман. Книга вторая

Пролог. Месть – то блюдо, что подают холодным.

 Четыре года спустя. Итвоз. Герцогство Эстесадо.

– Упаси меня создатель когда-нибудь стать твоим врагом…

– Он прав, Звезда моя. Надеюсь, теперь ты довольна?

 Я задумчиво кивнула. Пытаясь понять, действительно ли я довольна? Но да, теперь, я чувствую себя отомщённой. Четыре года назад эта женщина забрала у меня любимого, тут никто не виноват, он сам тогда выбрал. Но вот то, что она пыталась убить не только меня, но и ребёнка в моём чреве – такого ни одна женщина не простит.

 Ведьма точно не простит. Глянула на артефакт – Эстер спит в своей комнате. Никого постороннего.

 Наказание должно быть всегда, стоит простить, как люди охотно воспринимают доброту, как слабость и радостно прыгают на шею.

 Герцогиня не должна быть доброй. Герцогиня должна всегда оставаться герцогиней.

 Забросила одну ногу на другую под столом, поправила соскользнувший с бедра чёрный шёлк халата.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я слетал, посмотрел на их разборки?

 Махнула рукой:

– Это мне не интересно.

 Эта женщина четыре года назад поддалась импульсу, отправила мне яд, чтобы напугать любовницу будущего мужа, я же вынашивала свою месть. Давала ей дозреть. Король легко прикрыл спину жене своего племянника и никто ни о чём не узнал. Тогда я и поняла, что покушение на мою маленькую, как зёрнышко, дочку останется безнаказанным. Никто и не думает ставить дрянь на место.

 Нелюбимая, ненужная жена. Женщина, на которой пришлось жениться по указке – здесь мне даже вмешиваться не пришлось. Несколько проведённых ночей с мужем, который выполняет свой долг, чтобы зачать наследника – со временем я смирилась, что он теперь чужой муж. Несколько лет безуспешных попыток зачать, отчаяние, одиночество –  мысли поданные и направленные постоянно присутствующим с ней Змеем. “Случайно” найденная книжка с ведьминскими ритуалами. Когда у неё получилась пара заклинаний – дурочка уверовала в то, что она всесильная ведьма. А когда “случайно” нашла призыв, чтобы снять любовную тоску, на который легко откликнулся Змей, дело осталось за малым.

 С обретением постоянной физической привязки в мире – телом, к духу Золотого Дракона вернулся его дар-проклятье.

 Он снова стал слышать любовную тоску. Чаще всего вдов, иногда жён, чьи мужья далеко… противиться зову сложно, дар, данный самим мирозданием не заглушишь. И по ночам, иногда можно увидеть сноп искр над каминными трубами, который, попадая ближе к безутешной вдове, принимает облик любимого.

 Только если в родном мире Змей слышал всех, то у нас – только ведьм и магичек. Вряд ли тоска бездарных меньше, возможно, Змею нужно больше времени.

 Проведённая ночь с Драконом, и если сердце женщины чистое – дух забирает тоску, если душа отравлена – питается силой. Месяц экспериментов и маркиза Прасгал понесла, уверенная, что беременна наследником.

 Месть – блюдо, что подают холодным.

 Только что фамильяр показал мне обряд крещения младенца. Ритуал в храме, нужный магам, чтобы привязать нового члена семьи к роду, его магии и, как следствие – узаконить наследование.

 Лицо Оттона второго, когда имя мальчика пять раз подряд стёрлось со свитка – оно стоило любых усилий. Монарх, “блюститель нравственности и порядка”, не мог поверить, что в крови ребёнка нет ни капли от него. Герцог Прасгал, когда-то на себе вынесший Криса из подвала инквизиции, и от меня, – в ярости. Не знаю, что за отношения у него с невесткой, но пощёчина звонким эхом отскочила в каменных сводах церкви. Доволен только маркиз, почему-то.

 Моя месть не распространялась на него, но и не задеть не могла, это я прекрасно понимаю. Но он сам решит дальше – принять ли неверную супругу и дать бастарду собственное имя, как делают все аристократы, либо прогнать иностранку взашей.

 Мне плевать. Честно плевать. Осознания того, что моя девочка жива и здорова, наследница изобильного края и на это ничто и никогда не повлияет… Ни один мужчина не заберёт у неё своё. В отличии от сына маркизы. Монаршья воля и милость – слишком непостоянная величина. А уж тем более, милость Оттона, напрямую зависящая от настроения “леди короля”.

 Эта женщина хотела убить нас обеих. Как ни уверял меня супруг, что она просто хотела припугнуть – ни на грош не поверила. А может просто не дала себе поверить.

 Отныне её жизнь – постоянная борьба. С родственниками мужа и светом – за власть и состояние, положенное будущей герцогине. С самой собой – за чувственность, умело распалённую Змеем.

 Что бы ни писали брошюрки по этикету – одно дело никогда не знать, какое удовольствие может испытать женщина с мужчиной. Совсем другое – узнать, привыкнуть и лишиться этого. Не удивлюсь, если скоро в газетах Ондолии появятся её фотокарточки.

– На этом всё. Не летай больше к ней. Сможешь?

– Звезда моя! В нашем мире столько безутешных вдовиц. Неужели думаешь, что одна напыщенная глупышка-маркизка сможет лишить несчастных моей помощи?

– На всякий случай, выпей то зелье. С этого момента она не должна больше тебя получить.

– Ты коварная женщина, звезда моя. Гуманнее было бы просто её убить.

– Мы же хотели дать ей шанс исправиться? – и сама рассмеялась нелепости, что сказала.

– Ну да, ну да. Ври дальше. Ладно, пойду, зелье там, дела, – Змей уже без труда принимает физическое тело. И сейчас широкоплечий блондин встал, заправил за ухо выбившуюся из хвоста прядь. – Знаешь, что странно: меня не покидает мысль, что генералишка не поставил ни одного артефакта, блокирующего мне вход. Вольнее, чем в его дворце, мне только и Итвозе. Словно хотел, чтобы я был там.

– Змей. Я скажу, а ты услышь: мы говорим в последний раз о них. Отныне дело кончено, тема закрыта. Теперь их семья в прошлом. Не хочу больше никогда о них слышать.

– Как скажешь, – развернулся, отчего белая, простая рубаха, расстёгнутая наполовину, чуть не распахнулась, и был таков.

 Откинулась на спинку кресла, наслаждаясь ощущением.

 Внимательные тёмные глаза следят за каждым моим жестом. Встала, отчего полы халата разъехались. Горячий ветерок пробежал по шёлку сорочки, проникая в кожу. Отошла к столику, на ходу повела плечом, то оголилось… перекинула гриву волос на другое плечо и налила два бокала вина.

 Движением руки погасила магический свет, зажгла свечи. Подхватила хрусталь и подошла к другому краю рабочего стола, где сидит единственный зритель.

 Протянула мужчине бокал, который тот принял без раздумий. Звон хрусталя о хрусталь, как новый отсчёт, и терпкая жидкость опалила горло.

– Тебе и правда всё равно?

 Я села прямо на стол, халат болтается сзади, короткое неглиже, оно не закрывает, а подчёркивает. Медленно закинула ногу на ногу. Мои колени на уровне его груди.

– Правда, милый. Не ревнуй.

– Не выходит, – колючая щека потёрлась о моё бедро.

 Я прикрыла глаза, увлекаясь чувственностью момента. Сильный, преданный мужчина, склонённый у моих ног…

– Ты ведь знаешь меня. Был бы он мне нужен – я бы боролась.

 Горячие губы проложили дорожку поцелуев по всей ноге, почти до пальцев ног.

– Но и я тебе не слишком-то и нужен…

 Второй бокал подпёр первый, а мужчина продолжил усыпать поцелуями нежную кожу.

– Не говори так… – дыхание участилось, а мужские руки уже скользят по шёлку сорочки, – ты мой защитник. И самый сильный маг из ныне живущих… – мужская рука сжала грудь, я прикусила губу…

– Потому что ты так решила…

– Сибаир! Демон тебя подери, хватит уже болтать, в конце концов! – потянула его за рубашку на себя. Я слишком напряжена, чтобы сейчас тешить его эго. Утолю первый голод, можно будет и поговорить…

Глава 1.

Не поговорили. Не то, чтобы эта ночь была особенной, – такой же как и сотни других. Но сегодня, раз за разом отдаваясь ласковому и надёжному любовнику, я словно сама для себя ставила точку в том, старом деле. Теперь их нет в сфере моих интересов.

 Проснувшись утром, глянула на артефакт-следилку. Убедилась, что Эстер ещё спит.

– Лиззи, – полупрозрачная блондинка проявилась тут же. Не удивлюсь, если была здесь, капала призрачной слюной на спящего Сибаира.

 Ей ведь запрещено входить только когда мы бодрствуем.

– Кофе? – спросила домашний дух, не сводя взгляда с мужчины, что лежит на животе в моей постели.

 Лиззи подёргала бровями. Я пальцами ноги подцепила простыню, потянула её вниз. Теперь ей видны и крепкие ягодицы, вместе со спиной.

– Если тебя не затруднит.

– Что вы, герцогиня. Разве я могу вам отказать, после такого…

 Призрак растворилась в воздухе, чтобы появиться через несколько минут.

– И что? Ты правда всё забыла? И знать о нём больше ничего не хочешь? – шёпотом спросила нахалка.

– Эльжбетта! Ты что подслушивала?

– Я? – деланно удивилась девица и отпрянула, хоть и только что присела на край кровати. – Кто ж виноват, что у нас стенки тонкие?

 Понимаю, что глупость, но я не удержалась и покосилась на замковую стену, вымощенную из булыжника с меня весом.

– В этих стенах отлично помещаются тела девиц, – я сделала глоток кофе и забрала с тумбочки стопку вестников, появившихся, стоило открыть глаза.

– Ну знаешь! Это уже жестоко. В следующий раз за кофе спускайся сама.

– Без проблем. Но тогда… – сгрузила бумажки на колени и потянула простыню. На этот раз вверх. Так, что осталась видна только короткостриженная макушка.

– Это нечестно! – надула губы красотка.

– Кто бы говорил. Ты первая начала меня шантажировать!

– Эээй, ну хватит… – хрипло проговорил Сибаир, закидывая руку мне на бедро.

– Ладно, будет тебе кофе. Ладно…?

– Ладно, – я дёрнула простыню снова вниз.

– Лиззи, и мне, будь добра, – вряд ли была необходимость Сибаиру просить. Не прошло бы и пяти минут, как блондинка появилась бы сама с чашкой для него.

 Лиззи ретировалась. А на меня посыпались вестники и для Сибаира.

– Разбирай свою почту.

– Успеется.

– Сир, мне они мешают.

 С тяжёлым вздохом он протянул руку, в которую я охотно вложила письма.

 Грешно жаловаться, но как ни хороша связь ведьма-маг, есть у неё существенный минус: когда мы рядом магия не различает нас. Сила одна и вестники, мои и его, вечно путаются.

 Лиззи уже притащила кофе и тарелку с сэндвичами для своего любимчика.

– Аннабель?

– Угу.

– Что пишет?

– Что отправила финансовые отчёты для визирования, об успехах нашей малышки во дворце. О леди Хэтар, жалуется, что та суёт свой нос везде, где можно и нельзя. Но Роберт пока держит оборону и независимость отдела, ну и всякое, по мелочам… А у тебя?

– Нет, ничего.

 Я быстро глянула сбоку, не поверив такому поспешному ответу. И правда, задумался.

– От кого письмо?

– Это? Да так… – хотел увильнуть, но сдался под моим взглядом. – От графа.

– И?

– Да ничего особенного. Сказал же.

 Вскочил и ринулся к камину. Бросил бумагу, поджёг артефактом. Я следила за напряжённым мужчиной. Обнажённый, смуглая кожа, словно обтянула оголённую стрелу, готовую стрельнуть.

 Артефакт, следящий за Эстер, издал шум, похожий на шум волн. Проснулась моя малышка.

 Бросила почту и поспешила облачиться.

– Давай, милый, Эстер проснулась, – напомнила Сиру, что утро не резиновое и хватит наслаждаться огнём.

 А рыбка уже сидит на кроватке, в форме морской ракушки и сонно трёт глазки.

– Мамоцка! Доблое утло! – маленькие ручки потянулись с намерением задушить маму в объятиях.

– Доброе утро, моя красавица! – поймала озорницу в прыжке. Только в её возрасте это возможно: прыгать и точно знать, что тебя поймают.

 Миллионы (кто б мне дал), ладно несколько поцелуев.

– Хватит, мама. Посли колмить птичек.

 Призвала силу и глянула сквозь стену. Сибаир одет, сидит на диване.

– Конечно, солнышко.

 Малышка сама потянулась к тумбочке за своими стёклышками. Надела очки и готова моя лапочка.

 Смежная дверь и мы вышли в моей спальне.

 Сонные объятия с Сибаиром и мы на зелёной террасе, куда Эстер без взрослых ходу нет.

 Из шкафа с садовым инвентарём достала банку с зерном, отдала её малышке. Закрыла глаза и позвала вьёрнов.

 Очень быстро птицы заполнили большую террасу. Глядя, как дочка забавляется, ловя птичуг, сама я слушала вьёрнов.

 Картины передо мной сменяли одна другую. Сначала общие. Вьёрны – соглядатаи. Они должны показать хозяйке, что всё в их вотчине хорошо. Чужих нет, земля спокойна.

 Дальше то, что интересно лично мне: приехавший из столицы поезд. Я внимательно вглядываюсь в лица, убеждаясь, что меня не ждёт неприятных сюрпризов. Церковь, на крыльце которой старый священник беседует с городскими. Табор, в нём жизнь течёт своим чередом. Большие дороги, немногочисленные экипажи, почтовый дилижанс, одинокие всадники…

 В Эстесадо новый день!

 Минут через десять Эстер наскучили птички. Змей подхватил красавицу умываться, мне тоже не мешает привести себя в порядок.

 Когда я спустилась в столовую, не хватало только герцогини. Папа и Сибаир о чём-то тихо переговариваются, стоя у стеклянных дверей на террасу. Оба собраны и слегка расстроены. И если грусть отца понятна – мы сегодня снова уезжаем по службе, то вот Сибаир… к жизни в Итвозе он относится, как к неизбежному злу. Он и не скрывает, что в его идеальной картине мира, мы живём втроём, отдельно. И ему не приходится ночью нырять под кровать, когда в спальню приходит Эстер…

– Что-то случилось? – я присоединилась к мужчинам, пополнив число зрителей за тем, как моя дочка управляет бумажным голубем.

 Открытая улыбка, глаза сияют так, что линзы очков словно умножают этот блеск.

 Пичуга приземлилась прямиком в мои волосы, отчего я "ужасно испугалась". В притворном страхе пришлось замахать руками и попросить самую главную волшебницу избавить меня от чудовища.

 Птичка медленно растаяла в воздухе, Эстер отмерла. Если поддерживать свои же проделки она может легко, то вот сосредоточиться и сконцентрироваться на новой задаче для неё пока сложно.

– О спасибо! Великая волшебница! Ты спасла меня от летающего чудища!

– Пожалста, – Эстер едва кивнула. Полностью прижать подбородок ей не дало выпирающее самодовольство. Мать-Земля! Я когда-то думала, что в их семье оно ещё на её отце закончилось, а гляди-ка: на всех хватило!

 Минут через пятнадцать, как мы принялись за за завтрак, спустилась герцогиня. Ярко-синие волосы, такого цвета не встретишь в природе. Они, словно светятся изнутри. Яркими, гладкими локонами рассыпались по спине и плечам, а длиной до талии.

 Птичка тут же позабыла про кашу, словно не видя никого и ничего, ринулась на ба. Была подхвачена на руки и усажена на коленки. Лиззи тут же, материализовалась на соседнем с ними стуле. Герцог подвинул ей тарелку Эстер. Вот что называется: слаженная командная работа!

– Когда вы едете? – спросила хозяйка, перекидывая синюшную копну, чтобы Эстер было удобнее играть.

– Лиззи, вещи готовы? – уточнила у духа.

– Немного осталось, – ответ и очередная ложка каши всё же попала в маленький ротик.

– Тогда сейчас и поедем, Мелани ещё не приходила?

– Всем доброе утро! Ваша светлость, ваша светлость, – легка на помине. В столовую вошла Мелани. В одной руку о неё был кувшин с молоком, – мать передала гостинцы, – кувшин ненавязчиво стал рядом с герцогом. Каждый итвозец знает – наш хозяин человек простой, к изыскам не привыкший, в еде не привередлив. Но что папа обожает, так это молоко. Удивительно, но при всей этой его любви, нам никогда не приходило в голову держать корову. Мы даже не разу не купили молока. Если не миссис Эндден, так кто-нибудь другой угостит обязательно. – А где моя маленькая белочка спряталась? – Мелани упорно "не видит" затаившую дыхание Эстер. Секунда… малышка засмеялась так громко и заливисто, что улыбнулся каждый взрослый.

– Спляталась от лисички! – продолжила хохотать.

– А лисичка встретила зайчика, – шейка Эстер вытянулась, – зайчик торопился к своим деткам, но попросил передать для Эстер гостинчик.

 Синие волосы были позабыты, а рыжеволосый вихрь, замаскированный в белое платьице неумолимо двинулся на свою няню.

 Поцелуи, щекотки, шутливые укусы. Только после экзекуций тарелка с малиной была отдана ребёнку.

– Ну мы пошли?

– Да, секунду, – я вытерла губы салфеткой, – малышка, иди ко мне, – мама сегодня уезжает ненадолго, отсыпь и мне поцелуйчиков на дорожку.

 Быстро доела и столь же быстро собралась. Главное правило – быстрей уедем, быстрей вернёмся.

 Нам предстоит долгий путь. Маленькая деревенька на западе. Почти у самой границы.

 Чаще всего именно такие места я посещала по службе. Вопреки моему давнишнему заблуждению, в нашем мире живёт немало ведьм. Среди них нет единства. Они, как и я когда-то, боятся, прячутся по деревням. Интуитивно или осознанно считают, что вдали от городов им безопаснее.

 Бывает, что так и выходит. А случается и так, что великий дар оборачивается проклятьем для женщины.

 Чего только я не видела за четыре года службы, два из них, считай, провела в седле. Но каждая поездка до сих пор особенная. И очень сложная.

 Четыре дня верхом. Шутка ли? Почти полстраны проехали. И каждый раз боюсь не успеть… опоздать и приехать в тот миг, когда вчерашние добрые соседи, носившие на руках "магичку", которая их лечила и помогала, сегодня, толкаясь, спешат – кто первый успеет поджечь сухие ветки под ведьмой, наславшей неурожай или потравившей скот.

 Прогрессивный век! Время расцвета магии и техники, а способа передвижения быстрее, чем верхом, как не было, так и нет. Собрали мобили, но, кроме как ездить по гладким городским улицам, те больше ни на что не годны…

 Здесь, в западных лесах, темнеет позже, чем на юге.

– Часа три осталось до места. Давай поспешим.

– Таша, не видно ни зги. Не хватало ещё… Разумнее сделать привал до рассвета.

– Нет. Поспим в деревне.

 Ведьму нельзя почуять. Если после магов и их заклятий остаётся след, сила его зависит от силы заклинания, то от силы ведьмы останутся только последствия. Единственный мой определитель ведьма ли женщина – Змей. И тот уже побывал на месте, распробовал вкус силы семнадцатилетней девушки, которая обратила на себя внимание группы.

 Это дело прошло гладко, в кои-то веке. Хирена оказалась девушкой разумной. Она, как и её мать, всеми силами скрывали свою природу. Только шило в мешке не утаишь.

 Сила не может спать, ей нужен выход. Добрые дела, или злые – по всякому, но ведьма, рано или поздно обратит на себя внимание людей. Особенно, когда люди ищут ведьму.

 Дальше стандартная процедура – приехавший из Келса стряпчий остался улаживать дела: продать дом, где прожила всю жизнь Хирена с родителями и братом, их переезд в Итвоз. Как бы не сложилась дальше жизнь этих двух женщин, вся их семья должна находиться под защитой герцогини Эстесадо. Ни у церкви, ни у короля не должно быть ни единого рычага давления на ведьму. Хирену и её мать ждёт обучение, а после договор с короной и государственная служба.

 Дорога домой всегда занимает больше времени. Это с Сиром мы хорошо сработались и можем гнать во весь опор. Деревенские девушки, женщины и девочки чаще всего не приучены к седлу.

 "Где тебя демоны носят?" – рявкнула, пусть и мысленно, на Змея. Три часа прошатался где-то. Пропадает, но против обыкновения, не рассказывает, где был. Тем страннее это от Змея, готового без конца скабрезничать о своих подвигах.

 Я бы и сейчас не узнала, если бы не проснулась от странного чувства тревоги.

 "Звезда моя…"

 "Не пояснячай! Знаешь же, что в работе без тебя мне никак. Что окрестности?"

 "Тишь и благодать, чисто рай. Чего тебе не спится?" – друг бросил камушек по воде.

 Лесное озеро, у которого мы сделали привал, отражает полную луну и бесшумное, завораживающее полотно её бесконечной дороги. Если долго смотреть на неё, возникает уверенность, что только шагни, сделай шаг и сможешь пройти по этой дороге, куда пожелаешь…

 "Слетай домой, погляжу на Эстер. Что-то неспокойно мне".

 "Нет нужды лететь… Я думал рассказать позже…" – кончики пальцев онемели, дыхание застопорилось в груди. Слушаю, чувствую, как тело парализует от ужаса. Что-то случилось! В последний раз, четыре месяца назад, Эстер прокралась на террасу, пока родственнички отвлеклись, если бы не Лиззи… – "Сегодня в Итвоз приехал инженеришка…" – ноги стали ватными… я оперлась о дерево, – "шесть часов назад он уложил спать Эстер и сам остался в её комнате", – Мать-Земля! Как такое возможно?! Как они позволили ему к ней приблизиться? – "Это не всё. Он вызвал твоего отца на магический поединок. Требует сатисфакции, что тот не сообщил ему о дочери".

Глава 2.

Кристофер.

 Эта поездка в Итвоз в корне отличается от предыдущей. Тогда, четыре с лишним года назад, он ехал в ссылку, без вины виноватый за грехи брата. Сосланный долой с монарших очей, в глушь и жару.

 Сегодня же, он возвращается в то место, где единственно когда-то был счастлив. Занимался любимым делом, не слушал каждодневно о долге и ответственности… Купался в восхищении зелёных глаз не как племянник короля и выгодная партия, а как взрослый мужчина, которым, только позже Крис это понял, тогда не являлся.

 Тогда его любили как равного. И пусть те дни – карусель из страсти и борьбы, с ней и с собой… никогда, ни до, ни после Крис не чувствовал себя таким живым.

 Но теперь он повзрослел. Больше нет того напыщенного сноба, готового взорваться от малейшего несогласия. Сейчас, останавливая мобиль только ради естественных надобностей, в Итвоз едет взрослый мужчина. О том глупом мальчишке напоминает только нетерпение внутри. Но сделать мобиль быстрее уж точно в его силах. Как и многое другое.

 Маркиз не тешил себя иллюзиями, что всё получится легко. Отнюдь. На настойчивую "просьбу" короля принять его племянника сумасбродная старуха ответила категоричным отказом и приписала адрес особняка в Итвозе, в котором Кристофер сможет остановится. Дом, одно из немного личного имущества короля Ондолии в Итвозе. Как кому-то из предков удалось этого добиться – тайна поинтереснее ведьм.

 Дядя нашёл аргументы. Вернее, их нашёл сам Крис, который вёл переписку со взбалмошной старухой от имени короля. Пришлось играть грязно и пригрозить пересмотреть список полномочий главной королевской ведьмы. А начать с их штаб-квартиры в Келсе, и человека короля в помощь лорду Баррэм, который едва справляется с этим курятником на улице Оттафэ.

 Чего не терпели эти эстесадки, так это, когда пытались лезть в их дела.

 Да, легко не будет.

 Руки мужчины огладили кругляшок руля, обтянутый кожей. Ему можно не смотреть в карту и компас. Воздух, с каждым часом становится всё тяжелее и горячее. Он сам ведёт его к морю, к его ведьме.

 Интересно, какой она стала? Если первое время Крис с нетерпением ждал каждого отчёта, жадно впитывал каждую фотокарточку, то после перестал. Он старался довольствоваться общими сведениями. Видеть, как любимая женщина носит чужого ребёнка… он, хоть и бывший военный, но не настолько силён духом.

 Щенок рыжего спаниеля на пассажирском сиденье дёрнул ухом и заскулил во сне.

 Безымянный, пока, малыш ехал к своей хозяйке, в новый дом.

 Скоро, совсем немного осталось…

 Так и есть. Солнце уже спешило на покой, за водную гладь, когда Кристофер вырулил к побережью. Он успеет в замок. Сейчас, как никогда, ему нужно было попасть в другое место.

 Машину оставил прямо у дороги, повесил охранку, и бегом, перепрыгивая через ухабы, ринулся к песчаной полосе. Странность Кристофер заподозрил лишь когда был почти на берегу. Это не предвкушение, и нетерпение. Само тело, поддавшись… магии? Вывело его на берег, чтобы увидеть, как маленькая девочка, чья мать сидит совсем рядом, уткнувшись в книгу не замечает, что ребёнок покраснел и уже почти не дышит.

 Рыженькая, кудрявая малышка задыхалась. Крис сам чуть не задохнулся. С разбегу налетел на ребёнка, хватая ту за руки, вытягивая вверх. Секунда… девочка начала кашлять… на песок скользнул маленький орех, который ребёнок не смогла проглотить.

– Что… как… вы? – блондинка забыла о шляпе, которую тут же подхватил ветер и унёс в море.

 Она явно знала генерала в отставке. И боялась. Возможно, запомнила по жизни здесь.

– Ваш ребёнок подавился. Нужно лучше следить за детьми… – попенял горе-мамаше, переводя взгляд на виновницу происшествия, которая уже пришла в себя и внимательно следила за взрослыми,  сквозь стёкла маленьких очков…

 Ещё один взгляд на девочку. Теперь очень внимательный. До нынешней минуты Кристофер видел человека в очках только в зеркале.

 Дефекты зрения не редкость. Целитель их устраняет за пятнадцать минут. И стоит это гораздо дешевле, чем изготовить очки… Их и изготовили специально для него. Изобретение соединило в себе лекарское искусство и артефакторику. Три года назад, когда буквально за месяц Крис стал чувствовать себя кротом, не видя ничего дальше собственного носа… Магия не помогала. Лучшие целители не смогли вернуть ему зрение.

 Девочка молчала, следя за ним огромными глазами из-под такого же новейшего артефакта, как и у него.

 Таких совпадений не бывает.

 Ноги потянули его к песку. Он не стал бороться и держаться. Просто сел.

 Его пригнала магия, когда ребёнок был в опасности… что это? Очередное совпадение? Быть не может. Клятва… защищать наследницу? Но старуха живёт и здравствует. И снова плетёт интриги.

– Как тебя зовут?

– Птичка, пойдём, нам уже пора… – запричитала… не мать этого ребёнка.

– Молчать! Как тебя зовут?

– Леди Эстел, маленькая класавица, а тебя?

 Эстель, Эстер… неважно. Имя девочки начинается на "Э".

– Кристофер. А как зовут вашу маму, леди?

– Эльташа.

– Ваша светлость, я прошу вас! Нам уже пора… Пожалуйста, можно мы пойдём?

– Замолчите!

– А как зовут твоего папу?

 Малышка пожала плечами, крошечное туловище, затянутое в белую ткань, смешно дёрнулось.

– Папа? – маленькие пальчики потянулись к его очкам. Крис не стал отстраняться, дал ей их снять с себя.

 Ему нужно время. Несколько минут, чтобы навести порядок в голове.

 Он достал записник, пока чиркал карандашом короткое послание, нянька опять засобиралась, чем разозлила ещё больше. Коснулся берега, шепнул формулу и стена из песка взметнулась перед истеричной девицей, как предупреждение.

 Птичка захохотала и захлопала в ладоши.

 Неужели?

 Ответный вестник пришёл тут же. Короткое слово: "Да".

 Как это возможно? Как они посмели? Скрыть от него его ребёнка? Пока Кристофер зубами выгрызал себе свободу, она преспокойно наслаждалась счастьем с его дочкой!

– Ты кто? – спросила девочка, взыскивающе глядя сквозь очки.

– Папа.

 К адовым демонам! Он не собирается больше ждать ни минуты!

– Мой?

– Твой, – Крис обернулся к притихшей няньке, по её щекам беззвучно катились слёзы. Теперь он вспомнил. Девушка из поезда. Неотёсанная деревенщина воспитывает его ребёнка? – Едем в замок,  – позже, он позже, когда успокоится, разберётся с мерзавкой, что чуть не угробила его дочь.

– Ко мне… – малышка тянула ручки, как для объятий. Крис хотел было обнять…

– Эстер просит, чтобы вы понесли её на руках, – перевела девица. Хоть какая-то польза.

 Эстер…

– У меня для тебя подарок, – сказал, подходя к мобилю, облепившей его обезьянке.

– Собака! Мелани, собака! Смотли! Смотли! Собака! – извернулась, Крис чудом её не выронил и нырнула в салон к проснувшемуся псу.

– Садитесь в машину. И молчите. Ради создателя, молчите.

 Дядя знал. Даже не пытался отпираться. А отец? Нет, отец не мог. После произошедшего вчера при обряде принятия в род… Он был бы уже здесь. Или нет? Зачем ему бастард? Ему необходимо передать родовые артефакты и земли, а сделать это он может только кровному потомку.

 Как он воспримет Эстер?

 Да к адовым демонам! Кожа руля затрещала под ладонями. Всего лишили! Каждый ведёт свою игру. Один пытается выжать максимум из всего и всех, другого заботит лишь величие и авторитет семьи.

 Даже здесь… Как эта ведьма могла не рассказать? Не сообщить о дочери? Как позволила Дортконду её признать? Та, которая каждым своим движением бросает вызов и миру и обществу побоялась что скажут люди? Он никогда в это не поверит. О старой ведьме нечего и говорить! Ей давно на тот свет пора, а она всё плетёт свои сети. Паучиха. Но вот герцог… его предательство, пожалуй, обиднее всего. Да, он тихушник, в бабские игры никогда не лезет, но у него всегда была своя воля. И Крис верил ему. Видел в нём старшего товарища. Все обманули.

 Он скосил взгляд на малышку. Сомнений быть не может. Даже не будь она в очках, Крис и так понял бы, что они одной крови. Это не вчерашний сморщенный комок, вызывающий раздражение.

 В замок он вошёл уже спокойным. Но дочку с рук так и не спустил.

– Лиззи! – привратница отреагировала мгновенно!

– Ой! Вспомнил! – потянулась к собаке, стиснутой Эстер.

– Моё! – собаку сжали ещё сильнее.

– Моя или её? Ты вообще-то мне обещал! – Лиззи топнула ногой, совсем как живая.

– О чём ты вообще? Зови хозяев.

– Уже. Где моя собака? Ты обещал мне собаку, если вещи твои хорошо соберу. И онучи я тогда не забыла! – призрак пылает праведным гневом.

– Адовы демоны! Сгинь, не до тебя сейчас. Позже, – тем более, что на лестнице уже появилась герцогиня. Криса перетряхнуло от ярко-алых, цвета свежей крови волос. Дочку прижал покрепче на всякий случай.

 Некоторое время они молчали, сражались взглядами.

– Ваша светлость, добро пожаловать. Отдайте пожалуйста мне внучку, – герцог появился со стороны левого крыла. Немного запыхался. Явно торопился. Кристофер проигнорировал, но освободил одну руку на всякий случай, если придётся складывать пассы. – Не делайте глупостей, отдайте Эстер.

– Я всё знаю! – пусть не думают водить его за нос.

– А вы всё не меняетесь, – герцогиня всплеснула руками, – помнится, в нашу последнюю встречу вы думали так же. Молодой человек.

– Вы! Это всё вы! Как вы посмели не рассказать мне о ней! – злость, ярость и обида… детская, несправедливая… Эти люди ничего не знают о чести.

– Ваша светлость! Я бы вас попросил!

– Не смейте! Вы первый человек, кто должен был мне рассказать! Как вы могли помогать этим… прикрывать их, – глаза щиплет, дышать стало трудно. – Тадеуш Ракос, герцог Эстесадо! Я, Кристофер Эука, маркиз…

– Замолчи, глупый мальчишка! – взвизгнула старуха.

– Прасгал, по праву равного, за нанесённое мне оскорбление вызываю тебя на поединок!

 Световая лента зажглась от покалывающих пальцев маркиза, потянулась к герцогу и растворилась в нём. Магия подтвердила равенство мужчин и обязала их к дуэли.

– Покажешь, где твоя комната?

 Девочка закивала и указала направление. Парочка уже пересекла половину лестницы и никак не могла слышать вздох леди Элеоноры:

– Совсем не изменился!

Глава 3.

 Когда я подъехала к крыльцу дома, лошадь подо мной едва дышала. Я почти загнала кобылу, но всё равно не успела. Время за полдень.

 Если бы произошло что-то страшное, мне бы уже сообщили. Всё хорошо, непременно всё хорошо.

 Бегом, перескакивая через ступеньки, наверх. На ходу стянула перчатки, расстегнула куртку, бросила одежду в спальне, на пол, торопясь в детскую.

 Пусто.

– Лиззи! – долгое молчание в дороге, и собственный крик стал в горле. Вместе с сердцем. Неужели увёз? – Где Эстер? Лиззи! Где Эстер? – бросилась к той единственной, кто была, но тут же приняла неосязаемость. Вместо девичьей руки схватила пустоту.

– Таша! Успокойся! Слышишь?! Всё хорошо, – почему она тогда пятится от меня, если всё хорошо?

– Где она?

– В покоях маркиза. Они там, всё хорошо.

 Всё хорошо, всё хорошо…

 Облегчение пришло со слезами. Те покатились сами. Невозможно остановить.

– Спасибо, Мать-Земля… – прошептала едва слышно, успокаиваясь. Сжала и разжала руки, проморгалась.

– Тисовые покои?

– Да… Таша? Всё хорошо. Он побуянил, конечно, но уже успокоился. И… тебе бы помыться…

– С каких пор ты чувствуешь запахи?

– Да тут и чувствовать не надо. Видела бы ты себя в зеркало.

 Пропустила мимо ушей. Мне нет дела до нежного обоняния и чувства прекрасного маркиза. Мне нужно увидеть дочь.

 Быстрый переход в гостевое крыло, на этаж выше. Только скрип кожаных штанин и гул ветра в коридоре. Голова болит от стянутых волос…

 Короткий стук. Гостиная, спальня… Нет нигде!

 Кабинет!

 Есть!

 Вошла, рывком распахнув дверь и застыла.

 Мать-Земля! Да как бы он не понял, они же одинаковые абсолютно!

 Распахнутое окно, ветер раздувает лёгкую тюль, а перед ним стол. Мужчина в очках сидит в кресле, пишет что-то правой рукой, а левой придерживает девочку на собственных коленях… тоже в очках.

 Эстер что-то рисует, высунула от усердия маленький язычок. Периодически встряхивает писец, чтобы тот поменял цвет…

– Эстер…

– Мамочка!

 Миг! И она уже бежит в распахнутые объятия. Поймала на лету. Прижала к себе, уткнулась носом куда-то ей в шею… не в силах поверить, что обошлось.

 Надышалась, хотя бы немного. Осыпала поцелуями маленькое личико, иногда промазывая прямо в стёклышки.

– Мама, хватит… – принялась отфыркиваться моя рыбка.

– Конечно. Сейчас… ещё секундочку.

– Мама, тут папа, – ткнула пальчиком в стол и мужчину, внимательно следящего за нами, – папа пливёз собаку! Катал меня на мобиле! Мама.

– Я очень рада, котёнок. Пойдём?

– Куда? – прозвучало мужским и детским голосом одновременно.

– Побудешь немножко со мной? Я соскучилась…

– И я, папу возьмём?

– Не нужно никуда идти, – Кристофер вышел из-за стола, обошёл его, стоит совсем близко.

– Я хочу побыть с дочкой.

– А я? Считаете, я не хочу? – снял очки, протёр стёкла платком и снова надел, – сколько вы не виделись? Восемь дней? Вы, кажется, мне задолжали. Не находите?

 Успокоиться. Успокоиться… сосчитать до пяти.

 Я отвыкла, чтобы со мной так говорили. И от ситуаций, где я – заинтересованное лицо.

 Эстер уже протянула к нему ручки и маркиз, совершенно естественно, привычно, подхватил её.

– Мама, папа сказал, что останется с нами! А потом мы вместе поедем к длугому дедуске и бабуске!

– Чудесно, милая, я очень рада.

– Ты что-то мне пливезла?

 Я замялась.

– Сегодня нет, моя звёздочка, очень спешила, – провела рукой по сладкой щёчке, тут же дёрнувшись, что и рук не вымыла с дороги. А маркиз подозрительно притих.

 Проследила за взглядом, который оказался в горловине моей рубашки, оттопырившейся от поднятой руки.

 Он, видно почувствовал, и посмотрел мне в глаза. Несколько мгновений, и я нарушила тишину:

– Спасибо… что… не забрали её. Я переоденусь с дороги и вернусь. Мы всё обсудим, я… – быть слабой и виноватой всегда нелегко. Облизнула пересохшие губы, – я скоро, – прижалась губами к лобику дочки на его руках, отчего на миг этот мужчина оказался совсем близко.

 На какое-то время мне показалось, что не было всех этих лет, что я опять восемнадцатилетняя девчонка, которая теряет голову только от одного присутствия молодого генерала.

 Мираж. Показалось.

 Всё прошло. Нет той меня, он изменился.

 Эстер. Её будущее. Вот о чём следует думать. А чтобы думать, нужно узнать о его планах на Эстер.

 Знает ли уже король, что Эстер не дочь Дортконда, а по сути, его собственная внучатая племянница? Невеста наследника… Мать-Земля, сколько же всего смешалось…

 Всё прикрыто по каждому из фронтов: есть узаконенный отец и семья, которая не даст в обиду. Оттон? Он не захочет скандала… А оспорить отцовство Дортконда… Это будет скандал. Король не любит скандалы. Особенно вокруг высшей аристократии. Особенно вокруг его семьи, а отец Криса – младший брат короля.

 Мне уже известно, как наш монарх решает вопросы с оскандалившимися членами своей семьи. Старший наследник Прасгал – лишение титула и повешение. Чтобы другим неповадно было…

 Мне нужна поддержка короля. Признаюсь, как на духу, что связь, которую он так сильно стремился тогда прервать, не прошла без последствий.

 Не станет же он поддерживать племянника в создании прецедента?

 Бастарды рождались всегда. Их могли признать либо нет, отправить на воспитание в дальнее поместье, отдать в другую семью…

 Ощущение дежа вю… Словно что-то такое уже было.

 Стоило ему только появиться, как снова ситуация уплывает из-под контроля.

 Никогда ещё в нашей стране не было случая, чтобы один дворянин оспаривал у другого право отцовства. Супруг будет в ярости…

 Если Кристофер докажет, что Эстер его – обряд на крови у родового древа, он сможет забрать её. В Ондолии судьбу ребёнка решает отец. Он не выглядел равнодушным к ней.

 Есть, конечно, шанс, что он сейчас наиграется и она ему наскучит, но полагаться на это слишком ненадёжно.

 Горячие струи бьют по чистой уже коже, снимают напряжение.

 Хорошо. Есть несколько вариантов:

 Первый: развязать войну за независимость и запереться с Эстер в Эстесадо. Казалось бы абсурд, но… вряд ли где-то в мире собрано столько ведьм с неограниченной силой в одном месте… но встанут ли они? Каждая из них устала жить в страхе, а я сулила им спокойствие… армия Оттона в конце-концов задавит нас численностью…

 Второй: изменить закон. Право женщины решать судьбу своего ребёнка – слишком нереально. Но вот хотя бы добиться равных прав… женщина должна быть дееспособной и получить право на собственность и свой заработок. Слишком долго.

 Есть ещё третий вариант…

 Договориться с Крисом. Найти к нему подход… когда-то он готов был на многое, если не на всё. Да, мне уже не восемнадцать, но кому нужна неопытная глупость? Я стала не только старше, но и лучше… красивее, в конце-концов.

 Вышла из ванной комнаты и подошла к большому напольному зеркалу.

 Полотенце полетело на кровать, а я…

 Провела руками по плоскому животу… огладила изгиб бёдер… поднялась, сжала, приподняв, тяжёлую после родов грудь.

 Если та импульсивная, худая и неуклюжая девочка смогла, почему бы и не попробовать мне?

 Очевидно, что я стала красивее.

 Да и зачем-то же он сюда приехал?

 Привела себя в порядок и отправилась к отцу.

 Папа, как всегда на службе. Где и положено быть полковнику. Гарнизонная башня. Подполковник, муштрующий солдат, жестом показал мне в направление кабинета.

– Как ты? – после разрешения вошла, встала у отца за спиной и крепко обняла.

– Неплохо. Стало быть прискакала? – прижал мою руку к гладко выбритой щеке.

– Ты сомневался?

– Ни мгновенья.

– Он не сильно тебя потрепал?

 Папа поморщился, показал рукой неопределённый жест.

– Я здесь, как и положено, стало быть не сильно. Это даже чудно было. Давненько я не был грушей для битья!

– Пап!

– Ну а что? Маркиз был зол. А кто бы не был? Даже представить не могу, если бы твоя мать скрыла тебя от меня на несколько лет, – меня передёрнуло. Я такого тоже не могу представить, – пошпеняли чуток друг дружку, пока резерв не закончился.

– У кого?

 Папа недовольно сдвинул узкие брови.

– У меня. Силён, хоть и спесив. Совсем не изменился.

– Как думаешь, что ему нужно?

– Он в отставке, больше не военный. Разработками какими-то занимается. Пару недель назад бабушка с королём подписали договор о добычи нефти. Стало быть, он и будет добывать, – папины глаза, с широкой радужкой, из-за неё они выглядят почти чёрными, глянули на меня устало. – Постарайся не ссориться с ним. Вы взрослые люди. У каждого своя семья. Стало быть делить вам нечего. У Эстер есть отец. Она под его родом…

– А если он станет оспаривать?

– Не представляю, – прозвучало категорично. – Он человек чести, присяги. Не станет он мутить воду в своей стране. Побоится пачкаться.

– А если он будет готов, ради Эстер?

– Ташенька, как бы это сказать… мужчины и женщины… они немного по-разному смотрят на детей. Так природой заложено. Женщина, особенно, такая как ты, она свою кровь везде почувствует и никогда с рёбёнком своим не расстанется. Мужчины же, особенно ондолийские лорды… у них в принципе по-другому. Ты где-то слышала, чтобы в другом замке лорда детская была смежной со спальней матери? Чтобы дети ели вместе со взрослыми? На ты обращались? Не говоря уж про кормилицу, которой у нас не было… Они другие в принципе. И к детям отношение там не такое, как в нашей семье. Детей приводят няни к матерям раз в день, поздороваться. Мало у кого так как у тебя и Эстер. А мужчины, тем паче. Мужчина, если и любит своих детей, то тех, с которыми он живёт, кого воспитывает и хотя бы видит каждый день. У нас нет такого зова крови, как у женщин. Мы привязываемся разумом.

– Считаешь, что он не станет ввязываться?

– Решительно в это не верю, – вечно прищуренные глаза смягчились, – перетерпи. Будь вежлива и обходительна, но и не сгибайся. Даже если он и сблизится с Эстер, ну пусть. Будем знать мы, она и он. Для всего мира её отцом останется Нейдан.

 Признаться, успокоилась. Если так и есть, как говорит герцог, во что мне очень хочется поверить, это существенно облегчит жизнь всем нам – такое положение дел.

 Впереди предстоял самый сложный разговор за последние несколько лет.

 Мне необходимо обаять маркиза, внушить ему доверие, показать свою покорность и поддатливость.

 Всё, что угодно. Лишь бы он поскорее уехал.

Глава 4

 Пауза затянулась. Эстер наотрез отказалась заниматься чем-либо. Скача с одних коленок, на другие. От меня к Крису. Разговор итак предстоял нелёгкий, а малышка только отвлекает. Про щенка, приютившегося на полу у окна, ровно в то место, куда нагрело солнце, дочка, кажется, и вовсе забыла.

– Думаю, нужно попросить Лиззи увести Эстер, – предложила гостю, почему-то не сумев поднять на него глаза.

– Пожалуй. А Лиззи… она… надёжна? Эээ… в том смысле, безопасно ли Эстер с ней?

– Абсолютно! Несколько месяцев назад, когда Эстер играла на террасе, только Лиззи успела среагировать, когда она… – Мать-Земля! Что я несу?

– Чуть не упала с балкона? – руки мужчины, до того спокойно лежащие на столе, сжались в кулаки. Костяшки побелели.

– Залезла в горшок с цветком. Грязи бы было! Страшно представить! Лиззи!

– Наконец-то! Я уж думала, вы и не вспомните! Ну? – материализовавшийся призрак внимательно оглядела кабинет. Сморщила маленький, короткий нос. – Где. Моя. Обещанная. Собака??? Ты обещал!

 Мы с Кристофером непонимающе переглянулись.

 И без того высоко сидящие брови Лиззи взлетели вверх.

– Вы обещали мне собаку! Тогда, в лесной хижине, – стоило услышать о доме, как меня бросило в жар. – Когда попросили принести вещи. Ты, – она ткнула пальцем в Криса, уголки губ скорбно опустились, – ты сказал, что если я соберу твои вещи и не забуду онучи, ты подаришь мне собаку!

 Мать-Земля! Нашла, что вспомнить!

– Адовы демоны! – Крис снял очки, устало помассировал переносицу. – Нельзя быть такой злопамятной!

– Какая же я злопамятная? – маленький ротик деланно-изумлённо округлился. А потом мы оба чуть отпрянули, когда тон блондинки изменился, голос стал выше: – вот шестьсот восемьдесят один год назад, когда меня живую в стену вмуровали, вот тогда да, я была злопамятной. А счас у меня просто память хорошая!

– Лиззи, а как ты смотришь на то, чтобы вы с Эстер вместе заботились о щенке? Ты же всё равно не всегда сможешь им заниматься, как и Эстер. Пусть это будет ваша собака?

 Лиззи задумалась, губы смешно вытянулись, отчего и без того пухлая, верхняя надулась ещё больше.

– Ладно. Хорошо. Что хотели?

– Возьми пожалуйста Эстер, нам нужно поговорить.

– Так говорить, как тогда, когда нельзя к тебе входить?

 Что же она творит!

– Лиззи!

– Ну мы пошли! Кнопка! Догоняй ветерок! – Лиззи стала дымкой. Не слишком быстро, но малышке на коротких ножках пришлось поторопиться. Ускакали с хохотом.

– Когда нельзя Лиззи к тебе входить?

– В лабораторию, когда я работаю.

– Ясно, – снова надел очки, – и как? В смысле, твоя работа?

– Хорошо, спасибо.

– Ясно.

 Миг и Кристофер зашарил по столу, в поиске чего-то. Нашёл. Карандаш. Принялся крутить его в длинных пальцах.

 Не могу сидеть. Встала. Оправила подол юбки. Встала за креслом.

– Кристофер, я…

– Эльташа…

 Прозвучало одновременно.

 Я с шумом выдохнула.

– Позволь я начну, – попросила, на что он легонько кивнул. – Я узнала что беременна за день до твоей свадьбы. Я не собиралась скрывать от тебя, но и сказать… не видела возможности. Мы нехорошо расстались. От тебя не было вестей… я поняла, что больше не нужна тебе. Я… не хотела, чтобы вышло как в тех романах Змея, когда брошенная любовница придумывает беременность, чтобы вернуть мужчину.

– Разве я когда-то дал тебе повод усомниться в своей честности? Разве хоть раз ты могла подумать, что я брошу тебя или свою дочь?

– Нет, но… Ты постоянно сомневался в моей. Тогда, в том подвале, я видела, как с каждым словом Ворри отвращение ко мне всё сильнее разгорается в твоих глазах… Я не хотела снова его видеть.

– Таша!

– Но это так! Быть несчастной, брошенной бывшей любовницей – унизительно. Твой род бы никогда не признал Эстер. А не признал бы Дортконд, она росла бы бастардом. Такой судьбы ты для неё хотел?

– Я бы забрал её к себе после родов!

– Ты сейчас не успокаиваешь!

– Да я и не собираюсь! – он подскочил, кресло покачнулось и опрокинулось. – Адовы демоны! Это мой ребёнок! Как ты могла! По всем законам мира отец должен решать судьбу своего дитя, а не вертихвостка-мать, которая шляется не пойми где! Эстер чуть не умерла! С твоей недонянькой! Я едва успел, когда она подавилась и чуть не задохнулась! Дочь должна жить со мной!

– Не забывайся!

 Он ляпнул ладонями по столу.

– А то что? Как прикажешь разговаривать с женщиной, что украла у меня дочь?

– Знаешь! – несправедливость, она затопила меня всю, – я думала мы сможем поговорить, как взрослые люди!

– Да с тобой невозможно говорить! Ты слышишь себя? – ноздри большого носа гневно раздуваются. Швырнул очки на стол. – Ты ни капли не изменилась! Столько лет прошло, могла бы и повзрослеть!

– Кто бы говорил! – смахнула с взмокшего декольте прилипнувшие волосы, – хочешь отобрать у меня дочь!

– Это моя дочь! Я хоть сейчас могу обряд провести. Привязать её к роду, – взъярился над столом! Локти расставлены, грудь вперёд. Будто миг и прыгнет.

– Не посмеешь! – зашипела змеёй. – Не смей! Никто и никогда не заберёт у меня ребёнка!

– Это мы ещё посмотрим!

 Схватила первое, что под руку попалось – какую-то дрянь со стола и швырнула в подлеца. Тот увернулся.

– Ах ты! – взгляд его побежал по столу, словно подбирая, что бросить в ответ. Я не стала дожидаться. Подхватила юбку. Крутанулась на каблуках. Ринулась бежать, как каменный пол, предатель вырастил мне преграду. Я упала, не удержавшись.

 Не нужно оглядываться, чтобы понять, что он рядом.

Кристофер

 Он смотрел на распластанную по полу женщину и не понимал… Себя, в первую очередь. Как она умудряется кидать его из одного моря в другое? С такой немыслимой скоростью!

 Ехать к ней после долгой разлуки… с желанием быть рядом… возненавидеть в секунду за очередной нож в спину… хотеть утешить и успокоить… просто хотеть…

 Словно четыре года прошли под безэмоциональным куполом, хоть он и выбирался из бункера на заводе. Не часто, но выбирался.

 Но как же она расцвела! Словно через поры у неё выделяется не пот, как у всех, а чувственная патока. Чего же стоит держать лицо, вопреки желанию впиться в тонкую шею… содрать платье, что вызывающе обтянуло налитую грудь…

 Ведьма, как есть.

 И чем ближе к ней, тем острее желание. Даже сейчас, лицом в пол… Секунду назад хотелось прибить нахалку, теперь…

 Ещё утром он был уверен, что перерос ту пору, когда сидел в этом замке за ужином, борясь с неудобством в паху. Что у его тела есть только один господин – разум. Что всё то было влияние юности…

 Показалось.

 Словно, только приехав сюда, в древний замок на берегу тёплого моря, снова завёлся мотор его собственной жизни.

 Придётся постараться. В этой кампании ставки оказались много выше, чем он думал. И чтобы забрать банк, ему придётся выложиться по полной… В первую очередь, включать все органы восприятия одновременно. Потому что сейчас, даже под дулом пистолета он не смог бы повторить, что говорили манкие шевелящиеся губы и колышушаяся грудь под чёрным платьем, три минуты назад.

 Интересно вот что: бельё у неё, тоже чёрное?

 Эльташа.

– Вы неловки, как и прежде, – прозвучало сверху с тяжким вздохом, в духе “как же ты достала”. Даже лёжа лицом в пол, я прекрасно знаю “это” выражение маркизовского лица.

 А дальше немыслимое: схватил меня за подмышки, потянул вверх. Как если я вообще ничего не вешу. Пальцы при этом, впились в грудь. Растерянную и оглушённую, он меня в конец дезориентировал.

 Стоя на подгибающихся ногах, только и могла, что дышать.

 Потому что руки никто и не подумал убрать от меня. Хуже того – я не хотела этого сама. Присутствие Криса за спиной, невозможность увидеть его лицо, только обостряет чувства.

 Уткнулся носом в мою, всё ещё влажную макушку, нежно, медленно обхватил руками грудь, примеряясь. Дыхание обоих участилось, стало громче.

 Мои веки опустились сами, наслаждаясь, отдаваясь ощущениям. Одна рука Криса покинула грудь, перекинула мои волосы, чтобы губам было удобно припасть к шее. Аккуратное прикосновение языка к коже, а чувство, будто огненный след остался… дорожка поцелуев от шеи вдоль плеча, до края платья. Там, где только что были его губы, сразу целует ветерок, вызывая мурашки… А пальцы на левой груди уже осмелели: поглаживают, натирают вершинку, сквозь ткань…

– Я не хочу воевать… – раздался хриплый шёпот мне в плечо.

 Сам он при этом стоит уже вплотную, вжимаясь сзади твёрдым пахом.

– Наша дочь… она прекрасна… лучшее создание, что я видел…

 Рука скользнула в вырез платья, вторая ладонь накрыла другую грудь, ненавязчиво, но мягко прижимая меня к себе, давая опору.

– Мы ведь сможем… договориться полюбовно?

– Что ты хочешь? – выдавила с трудом. Одновременно подаваясь грудью в его ладони. – Твои планы на Эстер? – голос звучит хрипло, томно.

– Я расскажу… – легонько подтолкнул меня к столу. – Ты не останешься в накладе…

 Усилием воли открыла глаза. Большие руки, по-хозяйски шарят по груди… Яркий дневной свет… Тонкие пальцы, аккуратные лунки ногтей, синие выпуклые вены… перекатывают сосок, пощипывая, лаская… Руками опёрлась на стол, пока Крис разбирался с юбкой… Не разбирался. Просто задрал и пока снимал с меня бельё, расстёгивал собственные брюки.

 Ткнулся членом в ягодицу. И сразу вошёл. Обнял за живот, наваливаясь сверху, рукой закрыл рвущийся стон-хрип. Когда темнота в глазах рассеялась, потянулась губами к его руке, что всё ещё закрывает рот. Поцеловала пальцы, губами и языком… словно это единственное, мне сейчас возможное движение…

 Сильные, голодные толчки внутри… целовать, покусывать, посасывать… хоть руки…

 Скинула сама его ладонь, когда стала задыхаться, та тут же обхватила грудь, что трётся о стол. Другая рука осталась гладить меня внизу. Медленно водя по губам, проникая внутрь, размазывая и растягивая мою собственную влагу.

 Короткие, рваные вскрики, хрипы… его и мои, им вторили жадные шлепки кожа о кожу. Поглощая и отдаваясь, но словно не насыщаясь…

 Всё смешалось.

 Резко, яростно… почти больно, голодно. То, что началось так нежно, стало жадным, необузданным…

 Рука на моей ягодице – я только и смогла, покрепче вцепиться в стол, ни на секунду не переставая помогать ему, насаживаться сама… мало, так отчаянно мало.

 Сколько бы он ни не дал мне сейчас – этого не хватит за прошедшие годы…

 Меня накрыло внезапно. Оргазм, что застлил глаза, был такой силы, что тело повисло на столе. Крис только успел снова зажать мой рот, и больно прикусил мне холку, зажал зубами, тут же впился губами и задвигался ещё быстрее, во мне без чувств. Без сознания. Без времени.

 Мир ещё не вернулся ко мне, как член выскользнул… Пустота, потеря, желание продолжать… только успели эти чувства накатить, как Крис перевернул меня, распластывая на этом же столе, лицом к нему… склонился к безвольному телу в поцелуе.

 Подхватил верхнюю губу, нижнюю… посасывая и обводя языком каждую по очереди в нежной ласке, как извиняясь. Проник в рот, а я, словно того и ждала, подалась к нему. Сцепка губ, языков… оживаю с каждым мигом. Пожар внутри всё разгорается, словно и не утих только что. Обхватила ершистую макушку, вдавливая глубже в себя. Отстранилась нехотя, стянула мешавшие очки. Быстро впилась снова, пока не отстранился. Поёрзала, подалась вперёд, нашла рукой стоящий член. Обхватила, провела по стволу, невольно попадая в тот же ритм, что и наши рты.

 Единое, целое, неделимое…

 Подтянула колени и направила его в себя, губы пришлось разомкнуть.

 И снова: голодное, ничем не прикрытое обладание. Кто, кем? Он мной, я им… результат один. Я не закрыла глаз, срываясь на стоны, прерывающих моё поскуливание от дразнящих, уже не таких резких движений… Словно цель не кульминация, цель – раззадорить, заставить мечтать об удовольствии в финале.

 Медленно. Мучительно медленно. Мало.

 Юбка мешает, куча тряпок, ненужной одежды. Рубашка прилипла к его груди, пропиталась пОтом. Смотрю в серые глаза, что горят, бегают от моего лица, к бесстыдно прыгающим шарам груди. Сильные пальцы стиснули мне бедро до боли, приподнимая ногу, делая меня шире… для него. В этих пальцах и ямках на коже под ними – сейчас вся его страсть, которую он будто силится не отпустить, не давая волю члену. Я знаю, я помню. Только что он напомнил мне, что уже врос в меня, до потери дыхания, до полного забвения… Такое не выкорчевать.

 Накрыла одной рукой стиснутые пальцы, поглаживая каждый, другую положила на собственную грудь. Сжала со стоном, не отпуская взгляд расширенных зрачков, разжала, сжала снова. Облизала палец и потёрла стоящий сосок… Крис не отводит взгляда от представления, ускоряя темп… заторопился.

 Шея затекла, но, кажется, я готова провести так и целую жизнь. Под ним. Закусила губу, теперь стоны прорываются обрывочно. Моё бедро – его пальцы – мои пальцы… проходятся по каждому, как совсем недавно по члену. Мужчина дышит шумно, шипяще, быстро, как после бега. Глаз не отводит от груди.

 Несколько толчков, и он натянул меня на себя, содрогаясь, изливаясь. Потное, горящее лицо упало в мою грудь. Ладонью тут же накрыла тяжёлую голову.

 Вот так… как всё и должно быть. Ты – мой. И всегда был только моим. Как бы всё не выглядело глазами других.

Глава 5.

 Гром разразился… как гром! Среди ясного неба.

 Распахнула глаза: в кабинете потемнело. Жаркое солнышко закрыла огромная туча. Поддакивая громовому раскату, гулом завыл жаркий ветер, словно обдал паром.

 Крис поднял голову, глянул мутно, словно ото сна.

 Впрочем, так оно и было. Словно сон.

 Под песни стихии, молча оправили одежду, маркиз нашёл и вернул очки.

 Нет ожидаемой неловкости, вместо неё – чувство, словно время повернулось вспять. И мы снова оказались под стеной городского дома маркиза, спрятались за живой изгородью. Голодные и жадные друг до друга…

– Скажи, ты… я не сдержался, – поманил меня на софу.

– Не беспокойся. Я пью настойку.

 Пауза.

– Зачем? – наилогичнейший вопрос, который может задать мужчина.

– Что, прости? – мы только присели. Маркиз развернулся ко мне.

– Странный вопрос.

– Перефразирую: у тебя кто-то есть?

 Ещё один раскат грома и на замок обрушился дождь.

– Кристофер. Я вообще-то замужем.

– И ровно четыре года не видела собственного мужа. Как и сына, которого не рожала, – ну, что тут скажешь. – Ты пьёшь настойку, значит у тебя есть…

 Он встал, беспорядочно принялся собирать бумаги, разбросанные ветром.

 А мне сейчас нужно быть очень осторожной. Нельзя с ним конфликтовать. И злить его нельзя. Как и будить его болезненную и раньше ревность. Помнится, когда-то он сам, без моей помощи, неплохо это делал.

– Это ничего не значит. Можно сказать, что только что там закончилось всё, что было, – подошла к нему. Села на пол, прямо на колени так, чтобы хорошо проглядывалась вздымающаяся грудь. Склонила голову.

– Хорошо… – бумаги были отброшены. Мать-Земля! Века сменяют свой бег, а инстинкты человека остаются теми же. – С этой минуты никого не должно быть. Только я, – пальцами бережно поднял подбородок, внимательно следя за моими глазами.

 Ох, Кристофер… всё, что хочешь. Только дочку не увози.

– Конечно, – я сама потянулась за поцелуем, о котором мечтала последнюю минуту.

 И снова пришлось буквально отлипляться друг от друга.

 Нужно взять на заметку: все разговоры с отцом моего ребёнка вести только после секса. Беседу, моей твёрдой волей, было решено вести за столом. Эти соприкасающиеся колени, блуждающие руки… сидя рядом на маленьком диванчике мы не до чего не договоримся.

 Постепенно страх отпустил. Сложно не поверить: он ошарашен не меньше моего. Не собирается ни мстить, ни наказывать меня, а если передумает, кажется, мне уже известен способ смены его настроения.

– Я не могу тебя понять. Просто не могу, – заболтать его рассказами о птичке не получилось, – мне иногда кажется, что вы, женщины, какой-то другой вид млекопитающих. Не поддающийся никакой логике. А ты – первый, от того экспериментальный, образец этого вида. Другие хотя бы делают вид, что нормальные…

 Фыркнула, едва не расхохотавшись.

– Не ломай свою гениальную голову, – улыбнулся быстро. Едва-едва. Мать-Земля, самомнение у нас с годами не уменьшилось. Запомню. – Не жеманничай, это правда. Один тот твой проект…

– Эльташа! Не заговаривай мне зубы! Если тебе и удастся заболтать меня сейчас, завтра я всё равно об этом вспомню. Моя дочь не будет расти под чужой фамилией. Она должна стать Эука. Получить титул маркизы а не замшелой графиньки, графства, размером с горошину.

– Хорошо. Хорошо, я понимаю тебя. И полностью с тобой согласна. Кристофер, давай представим, что всё делаем по-твоему: король даёт согласие на признание тобой Эстер, мы едем в Прасгал, проводим обряд принятия. Всё проходит хорошо, но дальше: нам не удастся сделать это тихо. Священники, нотариусы, секретари, писцы, в конце концов. Пойдут слухи. Ты хочешь, чтобы так росла Эстер? Окружённая шёпотками, постоянно оправдываясь? – взгляд напротив всё внимательнее. А мужчина всё тише. Слушает, не перебивает.

– Сейчас для неё открыты все двери Ондолии. Любой дом, каждая семья почтёт за честь принять у себя дочь и жену главного менталиста королевства…

 Маркиз, казалось, ушедший в себя, встрепенулся.

– Я не согласен. Нет. Ты ему не жена, Эстер не дочь. Вы мои. Если ты желаешь прикрываться дальше, если тебе стало так важно, что думают другие – оставайся на прежнем месте. Эстер будет Эука! – Крис потянулся к горловине белоснежной, уже просохшей рубашки, расстегнул верхнюю пуговку. – Демон подери! Таша! Любой мужчина на моём месте был бы уже на полпути в Прасгал! Уму непостижимо, что я слушаю твои россказни. Эстер Эука. Точка. Ты либо с нами. Либо остаёшься графиней Дортконд!

– Не злись, – мягко подступила к нему, ладони уложила на плечи, слегка огладила. – Конечно я с вами, но ты должен понимать, какой это скандал. Я не самая неприметная личность, Дортконд… – продолжила поглаживать рельеф плеч, рук, что мужчина расставил, обхватив стол в ширь. – И, Крис… в каком качестве?

– Жены, – маркиз откинул голову на спинку кресла, веки прикрыты.

– Второй? – очень интересно. Да пусть думает, что хочет. Пусть считает, что я со всем согласна. Лишь бы с ребёнком не разлучил. Потом же не подберусь.

– Единственной, – прозвучало очень… весомо. Проникновенно.

 Он открыл глаза, закинул голову, глядя на меня снизу. Сама не поняла, как моё дыхание участилось от этих слов.

– Мы оба овдовели, а я и не знала?

– Мы оба разведёмся, – он встал, бедром опёрся о стол, притянул меня к себе. Заключил в объятия, – эти годы… я не мог приехать раньше. Мне… Демонски сложно говорить. Не перебивай, дослушай. Мы с дядей заключили договор. Почти рабская работа на страну, права на все изобретения и разработки. Четыре года – срок вышел на днях. Мой брак… магия не связала нас. Мы так и не стали с ней мужем и женой. Оттон готов принять закон о разводах. Если у нас так, должны быть и ещё случаи. Просто никто не говорит… – позвала силу и сняла искусственную, не настоящую брачную метку, показала ему чистое запястье. – И ты… мы оба сможем развестись. Я уже работаю над проектом. Если король примет закон, учитывая Эстер… Он даст согласие на наш брак… А если не даст – сбежим за границу. К демонам всё это… – не удержалась и поцеловала эти губы. Губы, что, кажется впервые в жизни забыли о снобизме и гордости. Что говорят то, что чувствует и чего хочет душа. И моя в том числе. – Ты согласна? – спросил, после поцелуя. Я не сразу поняла, согласия на что он ждёт. – Ты выйдешь за меня? – с каждой секундой он открывается мне всё больше и больше. Никогда это лицо не выражало столько смелости, бесстрашия. Закивала. – Будет нелегко. Могут найтись недовольные и несогласные с новой реформой, но… ты должна быть со мной. Эти четыре года… всё, чем я жил… каждый день… встречей. Не представлял как, но готов был вернуть тебя… – костяшками пальцев стёр ручейки с моих щёк. – Легко не будет. Будет демонски сложно, но если ты со мной, если мне придётся воевать со всеми… но ты станешь со мной… мы сможем… вместе, – прижал мою голову к груди, уткнулся носом в волосы, – я не представляю, как мы справимся. Честно. Не знаю, как сможем быть вместе, если мне то хочется тебя убить, то взять так, чтобы выбить весь этот дух борьбы… не борись со мной… не знаю, как мы будем вместе, но точно знаю, без тебя не хочу. Когда-то я считал, что главное в жизни – присяга, служба, польза стране, наследник, чтобы воспитать и передать ему завещанное предками… Не смотри, – не дал мне отстраниться. – Мне легче так… рассказать. Я никогда не повторю этих слов, мне сложно даже вслух это произнести, но это неважно. Всё это не имеет смысла, если ты не со мной. Тогда… я пытался. Правда пытался отгородиться от тебя. Забыть. Сосредоточиться на важном. Это как… слепому дать увидеть летний день в Итвозе и велеть ему забыть…

 И мне никогда не забыть этой минуты.

 Если бы я знала. Если бы только догадывалась. Я бы приехала сама к нему. Осталась бы там, в каком угодно качестве.

– Значит… вместе? – всё же высвободила голову. Бедный мой, как же ты страдал всё это время.

– Вместе. Совсем вместе. Я готовлю реформу, ты служишь… обязательно пересмотрим твой контракт. Он слишком вольный для короны.

– Потом об этом, – он вольный. Это безусловно. Но то, что тогда началось по принуждению стало делом всей жизни. – Ты должен знать. У ведьмы, не так как у магички. Потому нас и венчание не берёт. Ты стал моим мужем тогда ещё, в лесу. В первую ночь. Потом, когда плохо стало, ты силу мою принимал. У меня нет, как у тебя резерва. Сила идёт из мира сколько мне нужно, а ты связан со мной, пока мы вместе, пока… не поменяю мужа с другим мужчиной, – гладкая, как кукольная щека дёрнулась, но Крис промолчал, – и сила моя в тебя всегда идёт. Большой или маленький у тебя резерв, он всегда наполнен моей силой.

 Он кивнул.

– Я предполагал, что это из-за тебя, – вдруг заулыбался и прижал меня сильнее, – только думал, ты проклятье какое-то ведьминское на меня наслала.

– Вот ещё! И, думаю, ты должен знать об Эстер. Ей нигде не будет так хорошо, как здесь, в Итвозе. Ей лучше не уезжать отсюда. У каждого клочка земли должна быть хозяйка – ведьма, что живёт на этой земле. Сейчас есть места и без хозяек. Слишком мало нас осталось… Но здесь хозяйка бабушка, потом я стану, потом Эстер. Земля чувствует нашу кровь. Нам, ведьмам, всегда лучше и чище живётся на своей земле, в своём месте.

– Это ведь не очередная хитрость? – спросил с прищуром, пальцами поглаживая мою талию. Рой мурашек побежал по телу.

– Нет, конечно нет, – ну что же. Придётся учить тебя мне доверять.

– Ясно. Я понял, – сглотнул, отчего кадык его дёрнулся. Так захотелось коснуться его губами. – Это всё?

– Эстер… Оттон считает, что она станет женой наследника.

– Они обручены?

– Пока нет. Нам удалось выторговать помолвку только на словах. Обручение проведём, когда ей исполнится восемнадцать. И я… я намерена приложить все усилия, чтобы избежать этого, если она будет против, – уложила ладошки на мужскую грудь. Крис вздрогнул. – Мне кажется, это важно.

– Важно. Только к моему стыду, тебе придётся повторить мне это попозже ещё раз, – переступил с ноги на ногу, словно торопясь.

 А через мгновенье я уже лежала на приснопамятной софе. Секунда за секундой и я забывала всё, что только что казалось таким важным.

Глава 6.

 Тот инквизитор, что когда-то поучал другого святого отца, в карете, что везла нас с Крисом прямиком в подвал ордена, был прав. Отчасти. Только как всегда сказал и подчеркнул то, что ему нужно было, умолчав о “несущественных” деталях.

 Ведьмы часто творили зло. Мы, как и маги и бездарные, тоже бываем разными. Кто-то добрая, кто-то… я.

 Сила не даёт пройти мимо людской беды. Во мне это жажда деятельности и открытий, болезнь соседа – достойный повод поэкспериментировать с новым лекарством от подагры, к примеру. Другая же просто может, знает способ и всей душой желает помочь больному, впрочем, как и я. Цель одна – здоровый пациент.

 Другая сторона медали – руки, что чешутся наказать виновного в чужой беде. У кого-то обострённое чувство справедливости, у меня – обязанность будущей хозяйки, герцогини.

 Только ведьма сама никогда не заметит, как совершив самосуд однажды, станет и дальше карать мерзавцев. Тогда душа её начинает чернеть. Медленно, но необратимо. Женщина и не поймёт, как её настойки от насморка перестанут помогать, в то время, как обострится чутьё на отребье.

 Когда-то именно одна из таких дочерей старой богини Шокех и привлекла внимание магов и церковников. Что бы не говорили сейчас, обиженных любовников и жадных до силы магов не могло устраивать соседство с созданиями, что их сильнее.

 Оттону второму, да пошлёт его создатель ему долгих лет жизни, ни к чему знать о том как и чему мы обучаем ведьм в замке Итвоз. Потому что обучением это лишь называется. Ведьме не нужны года за студенческой партой – складывать пальцы, заучивать заклинания.

 Ведьме нужно найти гармонию. Уметь отрешиться от суеты, закрыться. Сосредоточиться на себе, своей силе и желании.

 Не знаю, как бы мы справлялись, если бы не дневник Элькерии. Именно там подробно рассказывается о ведьме как таковой, её взаимодействии с силой, миром и магами. Догадываюсь, что на заре своей жизни она тщательно записала всё, что могло пригодиться потомкам. То, что её записи касаются и её личной жизни – делают дневник особенно интересным.

 Великая женщина. Сильная и смелая. Их с Файлирсом история заслуживает быть написанной как роман. Страсти там кипели такие… Дневник обрывается на моменте начала их отношений. Но оттуда мне известно о той связи, что сила создаёт между магом и ведьмой. Очень хочется найти продолжение дневника, уверена, что оно есть.

 Дети магов и ведьм. Вот, что меня особенно интересует. Какие они? Их сила?

 Имеющейся информации точно нельзя доверять. То, что мне рассказывали даже об Элькерии – переврано вдоль и поперёк. Написанное в дневнике сильно отличается даже от семейных легенд.

 Послала зов по залу. Секунда, две… пошёл отклик: одна, вторая, третья, четвёртая… пятая через секунду.

 По своей природе современные ведьмы одиночки.

 Отражение реальности, не более того. Страшно довериться кому бы то ни было, когда ты не такая как все. Обострённые инстинкты заставляют держаться от людей подальше. Генетическая память – так объясняет это Аннабель.

 Если бы не случайно увиденный тогда фамильяр… Я бы ни за что не поняла и она бы не призналась…

 На мой зов откликнулось пять ведьм в старой гостиной, что сейчас переделана под тренировочный зал. Ещё двенадцать ведьм, что находятся здесь, в Эстесадо – мамы, бабушки, маленькие девочки. Родственницы тех, что сейчас оттачивают зов. Хорошо… пятеро отозвались из столицы, шестеро рассредоточено по всей стране… открыла глаза, сверилась с картой, нужно убедиться, что они, каждая сейчас на своём задании и не произошло ничего непредвиденного. Дальше: за границей: семеро… пробежалась по списку. Да. Все на месте.

 Сегодня на установку связи у нас ушло… Шлёпнула по беленькой коробочке – артефакту, подарку Криса… восемь минут.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ни тревоги, ни опасности никто не послал. Каждая уверила, что в безопасности и контролирует ситуацию? – ведьмы дружно закивали. Кто быстро и уверенно, кто медленно, пытаясь прочувствовать и осмыслить. – Ну что? Тогда приступим? Нам нужно сегодня досконально отточить опасность. Так, чтобы находясь даже в бессознательном состоянии каждая из вас могла позвать на помощь, дозваться до других…

 Послала вестник Аннабель. И началась тренировка. Та в столице, сейчас должна отследить, как и кого будет слышно.

 К сожалению, мы пришли к этому не сразу. Да и сейчас, пожалуй, только я одна и слышу их всех и каждую в частности. Может ещё и наша столичная ведьма. Считаю, что дело в личном: за каждую из них мы обе чувствуем ответственность. И больше не хотим никого оплакивать.

Табата – девятилетняя девочка покинула зал первой. Оно и понятно, изнуряющие тренировки ей не вытянуть на ряду со взрослыми девушками.

 Потихоньку зал опустел. Каждая сегодня отработала на славу. Дальше отдых и продолжение учёбы – травы, следующие в расписании. Пусть сила ведьмы с ней всегда, когда на ней нет браслетов-блокираторов, она решает не всё. Выполнение задания, следовательно жизнь может зависеть от напарника или случайного попутчика… Короче, был прецендент. Поэтому необходимо знать и уметь опознать любое растение, гриб, корень. Уметь его найти и верно использовать.

– Эрола, останься пожалуйста.

 Красавица с толстой, русой косой осталась, все остальные попрощались и вышли.

 С ужасающим, вызывающим мурашки по моей спине, скрипом, она протянула стул по полу, придвинула к столу. То, что моим ведьмам и впрямь необходимо обучение манерам и объяснение устройство мира я тоже не сразу поняла. Хорошо, что здесь обошлось без жертв. Такая, например, как Эрола, сможет заинтересовать посла, министра, даже короля или республиканского президента. Если будет уметь себя вести. И не станет таскать стул по полу.

– Тебе прислали контракт, – так всегда и начинается этот разговор.

 Дальше всегда по-разному. Страх, азарт, неверие, предвкушение…

– Мне собираться? – ну или так.

– Пока нет, – я мягко улыбнулась, – ты можешь отказаться. К сожалению, мы не можем отказаться от работы совсем, как я тебя и предупредила тогда, когда привезла. Одно дело в год ты должна брать. Взамен на безопасность и жизнь без страха, – рассказываю, успокаиваю. Всё это я делала уже десятки раз. И всё равно, каждый раз особенный. Каждое новое дело так или иначе влияет на судьбу исполнительницы и на службу в целом. Даже блекло-розовую папку из жёсткого сукна, я поглаживаю уже неизвестно какую по счёту.

 Дальше объяснила Эроле порядок. Клятва о неразглашении – ознакомление с материалами задания – срок на обдумывание – согласие или отказ.

 Пока ведьма читает, встала. Пройтись, размяться. Подошла к распахнутому окну, руками опёрлась о тёплый, почти горячий от солнца деревянный подоконник. Сковырнула ногтем облупившийся лак…

 Не мешает подлатать наш старый замок… подремонтировать. Возможно, разобрать стену в бывших покоях Лиззи. Скоро. Скоро это можно будет сделать. Итвоз, как дом, долгие десятки лет был закрыт для людей. Как гостей, так и персонала. Хозяйки слишком боялись за свои секреты. Теперь же можно будет это изменить.

 Пришлые семьи обживаются, народ шепчется. Мы готовы к этому.

– Я всё, – было объявлено с громким хлопком папки.

 Удивительно. Растёшь всю жизнь в царстве этикета и манер, не задумываешься, что бывает по-другому. Пока не оказываешься в окружении деревенских ведьм.

– Хорошо. Тебе нужно время на раздумье?

– Нет. Я согласная, – так я и думала. Потому и предложила это дело Эроле. Она – авантюристка по природе. Спокойная жизнь ей чужда. Неинтересна. Настолько, что она начинает плести интриги среди своих. Мелкие, безобидные, но её эту энергию нужно направить в нужное русло.

– Итак, – пододвинула ей стопку книг. – Фотокарточку видела? – та кивнула. – У тебя ровно два месяца, чтобы стать леди. Эти книги ты должна знать лучше святого писания. Через девять часов отходит поезд в Келс. Леди Аннабель, – протянула Эроле фотографию, – встретит тебя на вокзале. Подойдёт к вагону. Твой билет и документы, – следующая стопочка, поменьше. – Там указано новое имя, титул. Биография от рождения до ста лет. Ты должна знать о новой себе всё. Не забудь избавиться от бумаг.

 Эрола, а с этого момента до окончания задания – леди Урсула Соэкул, ушла собираться. Через шесть месяцев она станет фавориткой Вайвита, стареющего короля королевства Вотэрд.

Травы, стихии, управление силой… Привязка фамильяра Табате.

 Очередной изнуряющий день. Эстер была со мной на травах, потом папа забрал её купаться. Обряд вызова неупокоенной души мёртвого мага сам по себе довольно сложный. Его почти всегда проводит старшая герцогиня. Очень редко я беру это на себя. Просто, чтобы не потерять сноровку.

 Предложение призраку – тот отказался. Сварливый дед послал нас далеко и нецензурно. Неприятно, но дико забавно. Не сдержавшись, мы втроём: старушка, я и малышка, расхохотались, когда этот шовинист зафырчал и заплевался, когда понял кто его вызвал и что предлагает. Быть на посылках у демонова отродья! Баб, не способных сложить дважды два. Мне уже даже не интересно, как давно закончился его земной век. К таким духам я тоже привыкла.

 Завтра будем пробовать ещё.

 Ужинала сегодня с девочками. Для них отвели столовую в гостевом крыле. Бабушка и Эстер присоединились. Отец отбыл по делам. Обещал явиться утром.

 Вот странность: изо всех сил бороться за право женщин не быть слабыми и никчёмными, и всё равно испытывать тревогу, когда остаёшься в большом доме без мужчин. Хоть если ты и слабая женщина, которая сильнее их всех.

 Крис тоже неизвестно, когда вернётся. На вечерний вестник Эстер он отписался признаниями в любви и что ему некогда. Хотя бы ей признаётся…

 Когда мы помирились несколько недель назад, показалось, что наступило счастье. Первые дни мы буквально отлепиться друг от друга не могли. Предпочитаю списывать это не на собственную развратность, а влияние… замка. Или моря… или того и другого.

 Потому что ненормально так растворяться, отдаваться, брать… и не насыщаться мужчиной.

 С Сибаиром никогда такого не было. С ним я точно знала, где инстинкт и физиология, а где я сама. Отдельно.

 С Кристофером…

 Возможно это и есть любовь, но малейшее случайное касание рук вызывает искры в глазах и хватательный рефлекс. Тайные переходы, пустые гостиные и кабинеты, библиотека, ванная… падая без сил, ни он ни я не могли разъединить рук. Что-то болезненное, зависимое проглядывается в этих отношениях.

 Когда забиваешь себе целый день, чтобы не думать и не скучать, когда он в горах на разработках. Потому что каждую минуту, что он не рядом – сосущая, тянущая, зовущая пустота.

 Обняла покрепче спящую Эстер. Поцеловала лобик, маленький носик, гладкую щёчку… Птичка завозилась и я перестала мешать ей спать. Скинула простынь, чтобы моя ягодка не проснулась, как всегда бывает, когда ей жарко, и вернулась за стол. Ежедневный отчёт никто не отменял.

 Эстер… раньше мы с ней спали вместе только после моих поездок. Я делала поблажку только очень соскучившись по ней. Как бы мы не были близки, но маленькая леди должна спать отдельно от матери. Я это понимаю, согласна с этим. Наверное… Все ведь старшие так говорят. Только когда Кристофер впервые уехал… я ничего не смогла с собой поделать. Проворочалась полночи и сама перенесла свою спящую вишенку на большую кровать. Тогда и смогла уснуть. Так и повелось: когда Криса нет, Эстер спит со мной. Иногда, когда сможет выторговать, остаёмся на ночь все вместе.

 Вестник от Сибаира. Написал, что аудиенция, на которую он сопровождал одну из наших служащих прошла нормально, но король взял время подумать на прошение о браке барона с ведьмой.

 Подождём. Это правильно, что Сиб уехал в Келс. Там он нужен, а здесь у них с Крисом могли возникнуть проблемы. Если бывший любовник, новость о том, что он бывший воспринял со свойственным ему спокойствием и смирением, то реакцию нынешнего, на бывшего под одной с ним крышей… не берусь предсказать. Лучше, чтобы тот, кто был до него оставался таким же эфемерным, абстрактным, не приобретая физические очертания.

 Глава 7

 Не услышала, не увидела… почувствовала, хоть и не было ни скрипа двери, ни торопливых шагов – он вошёл тихо. Просто сам воздух, что шёл ко мне от бушующего моря стал вязче, тяжелее. Я не пошевелилась. Так и продолжила стоять, опираясь на перила балкона. Свежий, прохладный ветерок обжигает оголённую кожу рук, плеч – вышла лишь в сорочке, на тонких лямках. Побежали мурашки.

 Один, два…

 В полной тишине, подсвеченной светом ночника у постели спящей дочки, что едва доносится сюда, в царство луны. Остановился за спиной. Потянул шумно носом, вдыхая запах волос. Не прикасаясь ни миллиметром кожи я так чувствую его… энергетически, закрытые веки не мешают видеть: горящие сквозь стёкла очков, глаза, трепещущие в нетерпении ноздри, сжатые в сосредоточении губы…

 Кончики мужских пальцев коснулись моих, отчего те сильнее вцепились в парапет. Медленно прочертили дорожки до плеч, обрисовали по контуру узор…

– Наконец-то…

 Единственное слово, прозвучавшее, возможно, только в моей голове, этим голосом – как волной снимает томление… откидываюсь назад, впечатываюсь в Криса. Его руки тут же ныряют в ворот неглиже, губы впиваются в шею, срывая стон с моих губ. Не в силах дальше оставаться безучастной, развернулась, ища губы… нашла.

 Не поцелуй – разговор. О нежности, на которую никогда нет сил. Пока. О любви, про которую мы оба не можем говорить. О тоске, что скручивает нутро в разлуке. О страсти, что сжигает и сметает всё предыдущее.

 Твёрдость паха, мужское желание и я, не отдавая себе отчёта, сама тянусь к завязкам штанов… Снова после разлуки нет сил на нежность…

 Пальцы сами блуждают в одежде, пока рот успевает получить положенную ласку. Сладкое предвкушение расползается по телу. Мозолистые, сухие руки забрались под шёлк сорочки, стиснули ягодицы, я сжала горячий ствол, едва не застонав лишь от этого. Мгновенье и ураганный вихрь подхватил меня и припечатал к стене. Приподнял, тут же насаживая на себя с шумным выдохом-хрипом, с проступившими бисеринками пота на лбу и висках.

 Хватаюсь за широкие плечи, что за скалу в бушуюшем море. Стискиваю рубашку так, что кажется она порвётся сейчас под моими пальцами. Сдерживаю крик, который море и ветер – наши свидетели, тут же разнесут по всему краю.

 Острое, жадное удовольствие. Лишь несколько минут, ничтожно мало…

 Нет мира, нет меня – не дышу, не вижу, сердце не бьётся. Всё, что сейчас есть – древний танец, он и я, мы, снова вместе. Одно целое.

 Несколько толчков, и Крис догнал меня, содрагаясь внутри, но не отпуская, лишь стискивая крепче.

 Улыбнулась, увидев, как любимые глаза стали невидящими, как если единственный ориентир в этом мире для него – моё тело.

 Наконец поцеловала мокрый лоб, хватая губами солёную, терпкую влагу.

 Вернулся. Снова. Со мной.

– Привет, – прошептала, вглядываясь в уже осознанные глаза.

– Привет… неужели я снова дома…

– Ты рядом, это главное, – повисла на его плечах, впитывая любимый запах. Даже сейчас, спустя девять дней в шахте, чувствуется цитрус, хоть и едва-едва.

– У меня кое-что есть для тебя, пойдём. Нужно выйти во двор, – сказал, не предпринимая ни единой попытки снять меня с себя.

– Ммм… подарок? Ещё?

 Тихо засмеялся, поглаживая спину, ягодицы. Скользкий звук плоти о плоть, разочарованный выдох, и снова пустота внутри… опять.

– Подарок. Только это твой подарок мне… гораздо больше, чем мой тебе…

 Стоит признать – заинтриговал.

 Быстро оделись, то и дело схлёстываясь взглядами. Несколько минут, после стольких дней разлуки только раздразнили.

 Торопливый спуск, переходы через залы замка… расплавленный мозг вяло подбирал варианты. Что там за подарок?

 На кой мне… машина?

 То, что недовольство я попыталась скрыть стало открытием даже для меня, но что-то внутри не дало показать разочарование.

– Ну как? – кажется, не дышит.

– Это мне?

 Кивнул. И улыбка такая радостная, счастливая.

 Пришлось броситься на шею и выражать высшую степень благодарности. Хотя, по правде, горшки с цветами в прошлом мне нравились гораздо больше. Да и полезнее они…

– Спасибо! Потрясающий подарок! – точнее повод, расцеловать любимое лицо, довольное, как у обожравшегося Дракона, в бытность свою простым котом.

– Тебе сейчас не видно, но она не совсем чёрная. Этот мобиль покрашен специально для тебя, в тёмно-зелёный. Я установил здесь дополнительные артефакты, – пошёл вокруг мобиля, указывая на разные кнопочки да коробочки, – сигнальные, защитные. Этот автомобиль оборудован по последнему слову маг защиты! – так и забрал бы его себе. Вон, как глаза горят. – Сидушку для Эстер пока придётся брать из моей машины, – почесал подбородок, – но ничего, в ближайшее время я сделаю ещё один, да-да… – слегка расстроился, что не всё предусмотрел. Пришлось спешить утешать.

– Я и не мечтала о собственном мобиле… – ладони на плечи и взгляд… честный-пречестный. Хоть и ни словом не соврала. Я и правда не мечтала о машине. Мне что же, мечтать больше не о чем, кроме как о громоздком корыте, на котором, первое: не везде проедешь, второе: мороки больше, чем пользы. А ну сломается, где-нибудь в поле?

– Это не просто мобиль. Это будущее! Комфорт, скорость… смотри, – Крис подвёл меня к золотистым буквам на крыле машины.

– Ашат, – прочла, вопросительно глядя на умника.

– Нет же, – смешно ему, смеётся, пока я дурой себя чувствую. – Так читай.

 Провёл пальцем сзади-наперёд… Таша.

– Это… это сделал… ты?

 Кивнул, сияя, что солнце. Поправил дужку очков.

 У меня нет слов. Возможно и есть, но они застряли где-то в горле, их нужно выкашлять, чтобы он услышал.

– Спасибо.

 Всё, на что меня хватило. И на поцелуй. Полный не благодарности – восхищения. Не им конкретно, а будто отражение его чувств ко мне. Той силой, что заставляла его помнить обо мне четыре года, даже думая, что я родила ребёнка другому, не ему. Помнить, выполняя заказ сатрапа Оттона. Любить то, что другой бы возненавидел. И меня, и машину…

– Научишь меня управляться с этой Ташей? – спросила в уголок его губ, заканчивая поцелуй.

– Легко. А ты меня? С другой Ташей… Научишь?

 Тот самый уголок прыгнул вверх и я не сдержалась, коснулась его губами.

– Делай всё то, что делаешь… особенно то, что полчаса назад. На балконе. Это у тебя особенно хорошо получается, – прошептала, втираясь в него грудью.

– Но-но-но! Женщина! Я вообще-то военный инженер! А не мальчик для утех! – хриплый шёпот, и руки, ловящие мои ладони.

– Да? Ах, как жаль. Я-то думала поблагодарить своего мальчика… – куснула за ушко, так удачно ловящее мой шёпот, – хорошо поблагодарить, много… Но раз вы, сэр, всё же инженер, не мальчик…

 В ответ меня просто подхватили на руки и доставили в покои. Гораздо быстрее, чем мы спускались. А там… я не врала, обещая благодарность. Я благодарила его несколько часов, почти всю ночь. До потери слуха и зрения, ориентации в пространстве… где и как можно, кроме кровати, где спит Эстер. Сытая, наконец довольная, скользнула в сорочку, накрывая объятиями маленького спящего гномика, чувствуя, как со спины меня оплетают руки и ноги, подпирает горячая грудь с бешено колотящимся сердцем.

 Пробуждение вышло быстрым. Одна маленькая девочка категорически не переваривает спящих взрослых, когда сама бодрствует. Сегодняшний день не исключение, крошечные пальчики, пытающиеся открыть маме глазки ловились и нещадно целовались, немножко кусались. Но ровно до тех пор, пока хохочущая малышка не увидела подозрительное шевеление, скрываемое мной. А вот, когда папа был обнаружен и рассекречен, вся мощь детского обожания обрушилась на него. Размерами она была не меньше моей ночной, хоть и приняла совсем другую форму.

 Крис был зацелован, запрыган, заобниман, за что отплатил бросками к потолку и ловлей прямо в руки. Сопровождалось это смехом, радостными визгами. Счастьем.

 Завтракали прямо в спальне. Редкие встречи и долгие разлуки… никто из нас троих не захотел делиться этим утром, впускать сюда кого бы то ни было.

– Ты ведь не просто так отлучился из шахты?

 Мелани только что увела Эстер. Кристофер и я, мы устроились на маленькой софе, на террасе. Крепкий, обжигающе-горячий напиток, а кофе, собранный в Эстесадо, следует пить именно таким.

– Как ты поняла?

 Пожала плечами.

– Чувствую? Тебя что-то гложет?

– Оттон снова завернул декрет.

– Какая причина отказа в этот раз?

 Двенадцать раз король уже вернул реформу Криса на доработку. То одно, то другое, но каждый раз он находил несколько пунктов, что не устраивают его лично. Закон даже ещё не дошёл до королевского совета. Боюсь представить, что случится тогда.

– В том то и дело… Он внёс поправки и готов предоставить законопроект совету, но… думаю, что тебе нужно это увидеть, – он выудил из портфеля увесистую папку, описания, приложения, пояснения… Ввести разводы в стране… глупо было считать, что такое случится легко.

 Сделать возможным развод по обоюдному желанию, когда достаточно лишь этого желания – золотая мечта, которая, быть может станет реальной в будущем.

 Сейчас Оттон согласился с предложенными Крисом основаниями для разводного процесса: прелюбодеяние, немощь супруга в исполнении супружеского долга, отсутствие без вестей одного из супруга больше пяти лет, разжалование в титуле, лишение имущества, ссылка.

 Кажется, что это победа, пока не откроешь записи короля в несколько листков. Его пометки обязывают предоставить свидетелей измены (слова супругов в расчёт не берутся) – где их взять? Привлекать людей, которые пойдут при суде рассказывать, что видели… что? Акт измены? Если суд удовлетворяет иск, прелюбодею навсегда запрещается сочетаться браком.

 Неспособность к брачному сожительству принимается только природная, добрачная, при отсутствии детей и подкреплённая медицинским освидетельствованием. Разве сейчас, с нашим рассветом медицины и целительства такое встретишь? Если только схлопотать какое-нибудь шаманское проклятье, да и то, до свадьбы.

 Отсутствие без вестей одного из супругов. Исключительно без вестей. Закон скорее для бездарных. Не могу представить себе, чтобы хоть один маг пропал где-то даже на месяц и никто из рода не сотворил поиск по крови… Собственно, это даже не плохо. Очень хорошо, что Крис предусмотрел варианты развода для обычных людей, где после проведения розыскных мероприятий женщина станет свободной.

 Разжалование, аресты, здесь всё понятно. Хоть жена и переходит в род мужа, кровь не водица, не должна дочь славного рода терпеть лишения от неудач растяпы, например, на бирже.

– Но что тебя в этом не устраивает? Я понимаю, что условия сложные, но то, что это будет возможно – большой прорыв. Да и магические браки, не подтверждённые магией… и ты, и я. Мы сможем подать прошение на следующий день после принятия реформы.

– Сможем, Таша. Но при этом дети остаются с отцом.

– Не в нашем случае. Обряд подтверждения родства и вся недолга.

– А другие? А если бы, случись так, что Эстер была бы Дортконд. Его ребёнком. Ты смогла бы оставить её с ним и выйти замуж за меня?

 Никогда об этом не думала. Но… если представить, что отец Эстер не Крис? Нет, я бы не любила её меньше, чем сейчас.

– Это не всё. И эта сторона свободы тебе особенно не понравится. После развода женщине остаётся только её приданое. Или, как ты понимаешь, то, что от него осталось. Если же не осталось ничего – состояние считается совместно прожитым. При том, что совместно нажитое – числится достоянием и заслугой супруга. Да, и приданое вернётся только если не женщина виновница развода. Если же доказан факт её измены… она окажется на улице без ничего. А дальше… она может вернуться в свой род. Если примут. Если же нет…

– Без права на имущество, работы и заработка…

– Даже самой зубастой стерве из Келского салона я не пожелал бы оказаться в окраинном публичном доме…

– Кристофер… получается, что прими совет закон, мы поможем себе, тем самым обрекая тысячи женщин на смерть на улице…?

– Я посчитал, что будет честным, если ты будешь это осознавать. Как бы не страдали ондолийки в семье, а страдают многие… от насилия, побоев и унижений… у них хотя бы есть крыша над головой. Цена нашего с тобой счастья…

– Не продолжай!

 Я далеко не показатель доброты и чуткости. Но даже мой орган, что в груди, не только качает кровь, но и способен сострадать. Пусть для этого ему и нужны тысячи предполагаемых жертв.

Глава 8

 Из хорошего – за те дни, что Кристофер побыл дома, я сносно научилась управляться с Ташей. На этом хорошие новости закончились.

 Мой муж, перед магией и миром, но не перед людьми и законом вернулся в горы, продолжать строительство шахты. Реформа о разводе осталась неотправленной. Замкнутый круг, что никак не удаётся порвать. Решиться в пользу собственного счастья… четыре года назад я так и сделала бы, но не теперь. Невольно на месте каждой из этих брошенных женщин я вижу… нет, не себя – Эстер, через годы. Сдвинутся земные плиты, не станет замка Итвоз – векового дома женщин Ракос, что она станет делать, если жестокий муж захочет от неё избавиться? В бордель с магией она вряд ли попадёт, но вот в остальном… даже сумей накопить денег – дом не купишь по закону, устройся на работу – нужен опекун-мужчина. Где таковой найдётся, если Криса к этому времени не станет?

 Взрослая Эстер с маревом вместо лица… потому что это лицо всех этих женщин. Молодых и… пожилых? Оттого опостылевших и выброшенных за ненадобностью…

 Можно открыть дома по всей стране, дома помощи для женщин. Но всё равно останутся те, кто об этом не узнает. Или гордость, страх, помешают обратиться за помощью…

 Девушки на большой поляне, что когда-то была языческим капищем, где люди поклонялись старым богам, возводят купол. Дождь разорвал небо резко, без предупреждения. Просто прорвало, и плевать ему, на промокших девиц, на окраине леса, что пытались отрабатывать атаку-защиту.

 Возводили хорошо, да медленно. Эстер тоже помогает. Подпитывает круг, учится направлять, концентрировать силу. Кто знает, что её ждёт? Когда закончится её детство и начнётся взрослая жизнь…?

 Хорошо бы придумать обряд… проводить его прямо в зале суда, сразу как огласят решение о разводе… защиту, чтобы давал, чтобы об опасности женщина могла сообщить… точно! Артефакт! Мне нужен артефакт! Немыслимый по комплектации, никем ещё не сделанный… но, если не сила ведьмы поможет…

 Попробовать стоит! И, кажется мне, что я знаю, кто именно мне в этом поможет. Как бы ни был хорош Крис, но он инженер, не артефактор. Точные планы и расчёты, учитывающие силу и давление – вот его стезя. Мне же нужен маг-мечтатель. Тот, что будет готов соединять немыслимое и несоединяемое.

 Если это не мой начальник, лорд Крэнтем, что помешан на новейших артефактах, то у него точно есть тот, что воплощает его сумасшедшие идеи.

 Но всё это ничто, если мы не пойдём дальше. Пора ставить точку в состоянии женщины, как бездушной куклы. Женщина должна стать дееспособной.

 Но как пролоббировать такое, когда вся правящая верхушка – шовинисты и сексисты?

– Нужно работать сразу по нескольким направлениям, – подытожила бабушка. Я пометила себе, как и всё утверждённое на совещании. – Газеты каждый день пишут о демонстрациях. То здесь, то там… их нужно взять под контроль. Сейчас они хаотичны и не вызывают у совета и Оттона ничего, кроме снисходительных смешков, но если разработать программу, направлять их…

– И усилить. Наращивать. Цеплять не только столичных мединеток, но и другие сословия… – добавил отец.

– Мало какой женщине не хочется улучшить своё положение, – кивнула и записала. Перевернула страницу.

– Я уверен, да и не только я… давление короля, его консерватизм, неуступчивость… это влияние леди Хэтар. Кто и является явным противником разводов, так это она. Адмирал, лорд Хэтар, он первым потребует развода. А свидетелями его станет каждый вельможа. Такая честолюбивая тварь сделает всё, чтобы не потерять своё положение леди, супруги адмирала, а также всё нахапанное от просителей, что, докажи суд её измену, останется у мужа, – Крис не стал садиться. То стоит неподалёку, то прохаживается взад-вперёд, как сейчас.

– Вот, если бы её отдалить от Оттона… пусть ненадолго… но так, чтобы её место успела занять другая, что сумеет заинтересовать, привязать короля… в чьей свободе он сам станет заинтересован, – бабушка удостоилась одинаково презрительных взглядов от мужчин.

– Мы не станем играть грязно! Одно дело – подстегнуть чернь. Манипулировать королём, ещё и через женщину… Это, как минимум низко! – Кристофер. Ох, Крис. Ты просто не видел задания этого самого короля, для нашего отдела. Среди которых стать любовницей посла и продвигать нужную политику – самое безобидное.

 Это я и озвучила.

– Мальчик мой, политика – дело само по себе грязное. Ввязаться туда и остаться чистым можно только одним способом – быть к тому же и мёртвым, – сейчас я согласна с бабулей.

 Помимо короля, члены королевского совета так же нуждаются в… хм, подругах. Чтобы, когда придёт время голосовать за новый закон, большинство из них жаждало развода.

– Тебе не кажется, что такие мои действия будут противоречить присяге? – быстро глянула на ба, сразу отведя взгляд.

– Создатель всемогущий! Ты устроишь личное счастье мужчины, опутанного сетью паучихи! Ты не собираешься предавать родину, развязывать войну или свергать власть. Ведь не станешь?

 Конечно нет! Моему тщеславию отдела тайного контроля и Эстесадо вполне достаточно.

 Приближался день отъезда. Сборы, приготовления. Дни сменяли один за другим. В последний вечер мы заехали в табор. Тревожное предвкушение не дало расслабиться, чтобы погулять с чинганами.

 Немного посидели, испробовали отвара и собрались было ехать дальше, на пляж, как и планировали.

– Станцуй, хозяйка, – Сейси возникла как из-под земли. Лицо, подсвеченное пламенем костров, выражает озабоченность.

– Для забавы? – я больше не пропускаю слова Сейси мимо ушей. Да и она с годами становится всё немногословнее. Если что и говорит, надо услышать.

– Не до забав тебе теперь. Прогореть тебе надобно. Силы понадобятся. Та земля чужая, – блеклые глаза уставились в пространство между нами. – Себе подчини. Ты теперь сможешь. Пока здесь есть старая хозяйка, она тебе поддастся.

– Я же потом не смогу это место принять?

– А ты вернёшься?

 Меня тряхнуло от её слов.

– Сейси, расскажи, что знаешь.

– Ты и сама то же знаешь. Что нелегко тебе будет. А на ничейной земле у тебя той силы не будет, как от своего места. Ритуал проведи, как приедешь. Поставь место хозяйке на службу. Тогда вьёрны будут слушаться.

– Я… – ком стал в горле, – я не вернусь?

 Она пожала плечами. Легко, беззаботно, так, словно не о моей смерти говорит. Больше ничего не скажет. Что же, нужно быть осторожнее.

– Там место есть… когда силой пользоваться не сможешь, отыщи его, то место.

 Мать-Земля! Вот уж Сейси! Лучше бы молчала!

– И ему не говори ничего, – кивнула на Криса, что сидел с Илайфом у самого большого костра. – Запрёт, как вьёрна, чтобы сберечь, никому тогда не поможешь… – молча увела меня в шатёр, так же молча дёрнула шнур платья, помогла снять корсет и бельё, надела на голое тело полупрозрачную алую рубаху. – Всё сними, – указала на трусы, – ты не девица больше,  да и силы от земли да от огня сейчас тебе больше нужно.

 Не заспорила. Бесполезно. Доказывать что-то Сейси – что доказывать слепому и глухому одновременно.

 И снова, как и раньше… четыре года я не плясала в пламени.

 Барабанный перестук, пальцы в земле, молитва-обращение к богине Матери-Земле. Сейси замолчала и вновь стук барабанов.

 Шагнула в огонь… снова забытые чувства. Что я одна во всём мире, со мной лишь огонь, а под ним земля, над огнём воздух а рядом море, что пытается достать до огня, не потушить – поприветствовать. Прислушалась к стихиям и услышала, что под землёй тоже море. Глубоко, далеко… прячется. Хорошо ему там, спокойно.

 Танец закончился. Всё, как раньше, но по-другому. Крис смотрит только на меня и никто его не отвлекает. Восхищение, любование, наслаждение, счастье, обещание ещё большего счастья, хотя и кажется, что больше не бывает. Благодарность… желание… Я физически ощутила шевеление между ног…

 Не мои чувства, не мои эмоции, Криса. Показалось?

 Наваждение.

 Нырнула в шатёр, переоделась, а сделав шаг за порог, тут же впечаталась в поджидающие меня объятия.

 Мы поехали к морю. Наш грот, что пустовал четыре года, если сюда кто и забирался, рискуя головой, следов он не оставил.

 Разулись в мобиле, и теперь ноги утопают в прохладном песке. На укрытый скалами пляж выйти можно только через грот и Крис, привычным жестом подхватил меня на руки, чтобы не шла босая по каменному полу.

 Мы уже наведывались сюда, когда хотелось побыть вдвоём. Духи, фамильяр, родные… даже Эстер – будто весь мир сейчас помещается в крошечной бухте, отгороженной скалами.

– Пойдём купаться?

 Пошли. Никуда не торопясь, растягивая каждое случайное касание, разделись догола. Вошли в воду, не размыкая рук, смыкаясь губами.

 Нежный, долгий поцелуй. Поцелуй-прощанье. У него одна цель – насладиться, а ещё – запомнить. Чтобы не забыть до следующего раза. Руки, его и мои, в ласках гуляют по телу, нигде не задерживаются, потому что невыносимо хочется погладить везде, каждый миллиметр.

 Не хватает воздуха, но он и не нужен. Одно на двоих дыхание. И тело, тоже одно, которое в эту ночь вновь делится на два. Ладони скользят уже ниже, достают до ягодиц, сжимают, потом, играя, пробираются вверх, чтобы зарыться в волосы, кончики которых уже намокли, щекочут по спине.

 Море спокойное и тихое. Даёт нам проститься. Не воевать с ним, а побыть вдвоём.

 Незаметно Крис увлёк меня на берег. Так ловко, что я даже не поняла, как оказалась лежащей на песке, под ним. Изнемогающая, жаждущая его, внутри.

 Только мой искуситель не торопится. Дорожка смакующих, неторопливых поцелуев: шея, косточка ключицы, мякоть груди, вершинка, под ней, рёбра, живот… не поверила, когда поняла, что он спустился ниже. Вздрогнула, почувствовав там, внизу, мужской язык. Неторопливо, глядя мне в глаза скользнул по губам, сцеловывая мою влагу…

 Потрясающее, вызывающее, откровенное и самое красивое, что я когда-то видела в жизни… застонала от напряжения, натянувшегося между взглядами. Его – возбуждённого, совращающего. Моего – потрясённого.

 Подтянула повыше колени, раскрываясь шире, язык проскользнул внутрь. Изогнулась дугой, руками впиваясь в песок, оставляя борозды от пальцев.

 Мужские руки сжали бёдра, надёжно зафиксировали. Поцелуй из нежного и лёгкого стал напористым, но не менее чувственным. Резким, как и сам Крис, но неторопливым. То ускоряется, то словно сам себя притормаживает…

 Вдоль, поперёк… выныривает на поверхность и снова спускается в самые недра. Игриво, быстро лизнёт, словно крыло бабочки, а я хочу взлететь. Бьюсь, извиваюсь, цепляюсь за волосы – заставляю не то продолжить, не то остановиться… язык порхает, продлевает агонию.

 Мать-Земля, как же хорошо. Горящий взгляд – не мне одной хорошо. Ему не меньше. Неведомые мне узоры, что выписывает его язык… я таю и восстаю, сжимаюсь и распрямляюсь, хочу прекратить, потому что не бывает так потрясающе! Человеческое тело не в силах сносить столько блаженства…

 Не в силах, потому что когда я простилась с телом, меня вернуло назад, окатив оглушительным оргазмом. Сжимая меня, трясущуюся и что-то рычащую, он улыбался… любовался, наслаждался. Как если бы и без кульминации, моё удовольствие – его.

 Когда почувствовала, что руки мне снова подчиняются – потянулась, обвила шею, впиваясь поцелуем в губы, чувствуя, как острым, единым толчком в меня входит плоть Криса…

 Исступление, попытка срастись, насытиться… словно с моей первой кульминацией Кристофер слетел с катушек: ярость сменяется извиняющейся, покаянной нежностью. Ласковый шёпот, укусы, поцелуи, снова укусы.

 Желанная наполненность, жадные объятия… Жаль, что нельзя остаться здесь навсегда, забыть про мир, вместе с его проблемами…

Глава 9

 Жаркая, летняя, южная ночь. Так хочется её продлить, сделать бесконечной.

– А если всё получится? – тёплое море щекочет босые ноги, мужская грудь надёжно держит меня на берегу. – Если удастся, мы вернёмся в Эстесадо?

– За двадцать девять лет только здесь я был счастлив… какой-то волшебный… магический… нет! Ведьминский край! Здесь даже время течёт как-то по-другому, совсем другой ритм. В столице проходит месяц, а здесь мне кажется, всего-то несколько дней… я бы хотел жить здесь…

– Не представляю себя в другом месте. Крис, а если не получится?

– Не знаю, – кольцо рук на мне напряглось, – оставим всё как есть? Или всё же введём новый закон, несмотря на последствия… Как бы то ни было: решим вместе. Ты же… если не получится и всё останется как есть…?

– То всё останется, как есть. Ты, я, Эстер. Пусть мы не сможем открыто жить вместе, посещать званые обеды и балы… но в Итвозе нам это и не нужно.

– Наверное, за это я и люблю тебя, – сказал буднично, словно миллион раз до этого. – Сначала меня это дико бесило, потом было весело, и только постфактум я понял, что это и есть настоящая жизнь… не спячка. Чтобы не пользоваться тем, что есть, создавать машины и строить форты, просто потому что умею, а делать мир лучше. Хотя бы немного, пусть незаметно, но каждый день понимать, что создаёшь, строишь что-то значимое… для Эстер.

– Ты тоже думаешь о ней?

– Создатель! Да это сводит меня с ума! А в следующую минуту трясёт от страха за неё… какой будет её жизнь? В каком мире? Что я ей оставлю? Что нужно успеть рассказать, объяснить? Как донести, что она важнее всех, чтобы если случись что завтра, она знала, не забыла…

– Когда-то я была уверена, что не из тех, кто полезет на амбразуру. Что во мне нет той смелости, храбрости, что мой удел – просто дёргать за ниточки, в лучшем случае, но теперь… кто, если не я?

– Давай сделаем так, чтобы и не пришлось никуда лезть… Для этого у тебя есть вагон девиц. Я, кстати, удивлён, что поедет так много.

– Они сами. Я всё им рассказала, не хочу никого использовать в тёмную. Они должны болеть идеей, никакой договор, страх и подкуп, не заставит их стараться так, как ради собственной выгоды. Я рассказала им о браке Этиры и барона, о том, что им запрещено иметь детей… о наших опасениях, что, скорее всего, когда придёт и их черёд выйти замуж, их ждёт та же участь. Ну а зачем это нужно ещё, если не контролировать и регулировать популяцию ведьм? Оттон не даст спокойно множить сильных магов…

– Как бы мерзко не звучало, но недалёк тот час, когда он возьмётся сам решать, с кем спать, и кого будут питать ведьмы…

– Много работы, Крис, очень много. Каждую нужно обучить, многие из них не знают элементарных правил приличий…

– Не спеши с этим, распределите сначала объекты. Хорошенько изучите каждого и сделайте идеальную девушку именно для него… Уверен, что знать Келса порядком переела сдержанных и воспитанных леди, а вот необузданная, простая, даже грубоватая красотка легко сможет очаровать многих… иначе бордели столицы не были бы переполнены каждую ночь.

 Ночь в Эстесадо, как и всё хорошее, заканчивается. Эту ночь мы спали вместе, вдвоём, поддерживая иллюзию настоящей, законной семьи. Хоть почти в каждой из этих семей супругам и полагается каждому своя спальня. Лишь уют и нежность. Что бы ни ждало нас в столице, мы прекрасно понимали, что украсть у мира пару часов друг на друга мы там сможем, а вот уснуть и проснуться вместе – табу, сметаемое лишь в старом замке. Пока.

 Поехали на моём мобиле. Мобиль Криса ехал сзади, за рулём сидел Нэвин – доверенное лицо и друг Кристофера.

– Леди Эльташа Колмоут, графиня Дортконд, герцогиня Эстесадо, – поморщился, но всё же произнёс, – леди Эстер… Эука, маркиза Прасгалл.

– Как интересно! Шеф, вы не говорили, что у вас есть такая очаровательная дочка! – лохматый блондин быстро приложился к моей ладони, к ручке Эстер. – Леди ведь не сестра? Я не силён в ваших титулах…

 Крис не стал отвечать тогда своему коллеге. Но, глядя на улыбку, что ещё долго гуляла по тонким губам, я поняла: он впервые представил Эстер как свою дочь, приписав той титул, которого пока нет. Очевидно, маркиз уверен, что это лишь вопрос времени и он уже решён. Иначе не стал бы говорить при посторонних то, в чём не уверен.

 До столицы оставалось несколько часов, когда мы остановились во дворе гостиницы. Ехать дальше – прибыть ночью. Мы решили отдохнуть и въехать в столицу полными сил. Выбрать отель ближе и классом выше – рискнуть быть узнанными, постоялый двор попроще исключал встречу здесь представителей келской знати.

 “Я сейчас приду. Есть разговор”, – заинтриговал Змей, когда Эстер уже спала на большой кровати. Мы не рискнули брать отдельные номера.

– Змей сейчас появится, хочет что-то рассказать, – предупредила Криса, чтобы избежать внезапного вторжения.

 Маркиз, что сидел за письменным столом, вскинулся, снял очки, потёр переносицу и уставился на уснувшего рыжего кота.

 Змей появился посреди комнаты. Руки заложены за спиной, серьёзен, как никогда.

– Я… это может быть важно. Мне просто до последнего не хотелось, чтобы вы как-то это использовали, но… боюсь, тебе это очень не понравится, если я не расскажу, – вполне осязаемый, сейчас, блондин, принялся расхаживать по комнате, – ты всё спрашивала, куда я отлучаюсь, да и не рассказываю… месяца три назад я стал слышать зов. Сильный, самый сильный, что слышал в этом мире. Конечно, я слетал посмотреть… эта магичка, она сильно тосковала, тосковала, как вдова, когда муж её жив. Когда я понял, кто она, не хотел связываться, пытался сдержаться, учился впитывать эти эманации без физического контакта…

– Кто? – мы спросили одновременно.

– Таша, ты должна знать: она очень хорошая женщина, и настолько же несчастная. Мало кто страдал так, как она…

– Змей!

– Я не сдержался. Явился к ней и забрал её боль. А потом ещё и ещё. Не хотел говорить, потому что…

– Кто?

– Королева.

– Адовы демоны!

– Мать-Земля! Ты спишь с королевой Ондолии? – спросила потрясённо. Змей кивнул. – Но, ей же… она же старая?

– Она-то? Таша, – Крис посмотрел на меня, как на ребёнка, будто я Эстер. – Что ты знаешь о нашей королеве?

– Что она жена короля, вторая жена… Первая…

– Ты удивишься, радость моя, но королеву Ондолии можно назвать глупой, поверхностной, недалёкой. Красивой, тоже называют… когда-то сочетание именно этих качеств сделало выбор в её пользу. Разумеется, леди Хэтар предпочла бы в жёны своему любовнику выбрать кого-то пострашнее, но неопытность и наивность сделали выбор в пользу молодой принцессы. Леди-друг короля правильно посчитала, что маленькая, хоть и миленькая глупышка никогда не заинтересует его величество по-настоящему.

 Мать-Земля, какой цинизм!

 Как бы то ни было, иногда я восхищаюсь этой женщиной! Так хладнокровно выбирать жену для любимого мужчины… словно лошадь.

– Ей двадцать пять, – подвёл черту Змей, покаянно повесив голову. – Если бы магия дала мне молчать, я бы не сказал, но это невозможно. Это важно для тебя, я понимаю. Но Эльташа, – фамильяр бросился на колени, возле сидящей меня, схватил мою руку, – я умоляю тебя! Заклинаю! Если я хоть что-то… если наша связь хоть что-то для тебя значит… не используй её! Она достаточно стерпела издевательств, пренебрежения… ты просто не видела её раньше! Двор, лебезящий перед любовницей, открыто хамит и смеётся над ней… Ты был добр к Кэтрин, – переключился защитник на Криса, – она рассказывала: ты и ещё Фэйт. Только от вас она и видит сочувствие и сострадание… Я и хотел сказать вам обоим. Ты не станешь её втягивать в ваши игры. И Таше не позволишь.

 Мысленно фыркнула. Выставляют из меня какую-то демонессу и интриганку!

– Никто не станет её впутывать. Успокойся! Ты уверен, что о твоих визитах к ней никто не узнает? – хоть Кристофер думает о безопасности.

– Абсолютно. Меня не чувствуют ваши маги, как и мой след.

– Я слышал разговоры… обрывки даже, – маркиз снова надел очки и откинулся на жёстком стуле, – болтают, что что-то не то с королевой, что настроение её переменилось, – сжал виски, – адовы демоны, что ж там было… я не слушал, тогда меня это не интересовало, смысл в том, что из затравленной мышки её величество стала львицей. На нападки и поддёвки больше не реагирует, постоянно весела, даже когда видит леди Хэтар… твоё присутствие, возможно, никто не засечёт, но перемены в ней вызывают слишком много внимания… ей нужно как-то скрывать своё самочувствие и настроение.

– Понял, – пока Крис говорил, фамильяр слушал очень внимательно, – я всё понял. Передам, – вздохнул с явным облегчением, – ну я пойду? Кэтрин ждёт…

– Ты же понимаешь, что мы должны разыграть этот козырь? – медленно подошла к задумавшемуся мужчине, – поставить её на нашу сторону… не знаю, но королева на защите прав женщин… это же просто потрясающе!

 Всё нутро клокочет от азарта! Нужно обязательно хорошенько это продумать!

 Уселась на Криса, обняла любимое лицо… колючее…

– Об этом не может быть и речи! – покачал головой, притягивая меня ближе. – Она королева, Таша. Пусть ненужная и нелюбимая ширма, но в ней течёт королевская кровь. Мы присягой обязаны защищать её и трон. И ты и я!

 Сколько пафоса, жёваный крот!

– Объясни, будь добр, – начала ласково-ласково, медленно расстёгивая пуговки рубашки, – чем она отличается от меня? – ладони легли на мужскую грудь, голос стал тише, а глаза Криса заблестели сквозь стёкла очков. – Сто десять лет её предки правят Вотэрдом. Её род не древнее и не знатнее твоего, и уж точно моего, – прошлась дорожкой поцелуев по щеке, вдоль лица, – почему я должна рисковать собой, сунув голову в политику, рискуя этой самой головой, а она должна остаться чистенькой, на троне, в королевских покоях, забавляться с отличным любовником?

– Откуда ты знаешь? – отстранился, лицо вмиг стало жёстким, хищным. – Ты что, со своим фамильяром…?

– Не будь идиотом! Тебя только это заботит, из всего, что я сказала? – схватила за ворот рубашки, возвела шумоизоляцию, – как это понимать, Кристофер? Неужели ты не осознаёшь, что случится со мной, если рассекретят кого-то из девочек? Если король узнает, что новая любовница министра просвещения – моя, заранее подготовленная и обученная протеже? Ты совсем придурок? Не понимаешь, что это государственная измена? Сюда же смело прибавляй попытку переворота и свержения государственного строя! – самозабвенно визжу в лицо опешившего чистоплюя. – Меня, значит, можно. А она должна подождать и войти в историю, как королева-реформатор? Ты совсем двинулся на своей присяге? – спрыгнула с колен. Чувство такое, что прикоснись сейчас кто ко мне – пар пойдёт. – А Эстер? Меня казнить как предательницу, отобрать титул и имущество, оставить Эстер без наследства и тебя куда-нибудь… гонять горцев в горах, пока кто-то не прирежет! – смотрит, слушает, так внимательно, будто пытается услышать, но не слышит, – присяга, честь, достоинство, – проговорила тише, когда выдохлась, – всё это прекрасно, когда можешь себе это позволить. У меня таких богатств нет. Есть только страх за женщин, которые каждый день сносят побои и издевательства… за дочку, которую, если не смогу защитить – ждёт… неизвестность как минимум… время идёт вперёд. Ты инженер, демон тебя дери! Ты сам создаёшь технологии, строишь будущее. Неужели ты не видишь, что наши порядки в обществе не менялись со времён Файлирса четвёртого? Женщины не могут больше оставаться мебелью, сейчас в каждом доме есть книги и журналы, а у них есть мозги! Они не могут не думать! Или… может и у тебя к ней… особое отношение?

– Не мели чушь! – Крис вскочил, сжимая руки в кулаки.

– Отчего же чушь? Подожди-подожди… развода тебе ещё нужно добиться, чтобы избавиться от нежеланной жены… – я стала рассуждать вслух, – человек ты не злой, государственник… хочешь, конечно-конечно… искренне хочешь защитить жительниц Ондолии… но и самому тебе не справиться… тебе нужна помощь совета, которой не будет… только тебе нужно избавиться зачем-то от навязанной жены… других устраивает и статус и приданое, и магия жены… зачем-то тебе нужна свобода от супруги…

– Что ты говоришь… – обессиленно прошептал, – безумная…

– Конечно-конечно… демон знает, почему ты не можешь жить спокойно, как все в браке, но допустим… тебе нужна помощь… Мать-Земля! Да тебе же никто не сможет так помочь, как я… – от понимания всей развернувшийся картины, меня окатило холодным потом, – какая же я дура… слова твои все… как же так я сразу тебе поверила, что ты хочешь быть со мной… наплёл мне сказочек про договор… что не мог приехать раньше… потому что королева была рыбой снулой? А потом ожила…

– Таша… я прошу тебя. Всё, что ты сейчас говоришь… Всё это бред сумасшедшей…

 Я смотрю на него. Смотрю и пытаюсь увидеть, что правда?

– Почему ты так подначиваешь меня на эту авантюру? Так поддерживаешь? Тот Крис, которого я знала раньше… его устраивало нынешнее положение и женщин-тряпок и мужчин-деспотов… ты ведь… это ты! Не я это затеяла! У меня ведь всё было хорошо! – я снова разразилась криком, – приехал, взбаламутил воду своими разводами! А меня в пекло! А сам-то и не при чём! И дочку мою… хочешь забрать!

 Слёзы катятся по щекам, дышать трудно, просто невозможно сделать вдох.

– Глупая моя… – сделал шаг ко мне, – ну что ты говоришь?

– Не приближайся! – я отшатнулась. – Не смей меня трогать! Мне… мне нужно успокоиться и всё обдумать. Уйди пожалуйста… сними другой номер…

 От представившейся картины накатило такое состояние… словно я опять собственными руками разрушила свою жизнь.

– Об этом не может быть и речи! Я не оставлю вас одних. Таша! То, что ты выдумала из ничего… адовы демоны! Ты сейчас успокоишься и поймёшь, каких глупостей наговорила! Я посплю в кресле.

 Хорошо. Пусть в кресле. Потому что, если он меня сейчас хоть пальцем коснётся – я за себя не ручаюсь.

 Эстер. Почему я не оставила её дома?

Глава 10.

– Помогите мне… пожалуйста. Анна, лорд Крэнтом… вы ведь… Анна… только в вашем доме он не доберётся до неё. У вас и Дортконда, но лимит его доброты ко мне давно исчерпан. Он откажет и не станет ввязываться в противостояние с маркизом. Вам это по силам.

 Граф Баррэм переглянулся с супругой, несколько долгих мгновений царила тишина.

 Такая же, как ночью, когда я подхватила спящую Эстер, вышла из гостиницы. Кристофер благополучно спал под куполом. Проспит, пока не выспится.

 О том, чтобы уснуть сегодняшней ночью не могло быть и речи. Счастье, ещё вчера кажущееся всеобъемлющим, сегодня разбилось вдребезги с пониманием: меня просто хотели использовать… моими руками расчистить дорожку к свободе, а под конец избавиться. Хуже всего осознание того, что ещё вчера я была блестящей графиней, герцогиней… любимой женщиной, ради которой совершают поступки, а сегодня…

 Сегодня я одна из миллионов несчастных женщин, которым не повезло развесить уши… Обида, боль, отчаяние, самобичевание… Когда я въезжала в окрестности Келса ничего этого не осталось. Злость, жажда мести, необходимость отодрать от пола растоптанное достоинство. И защитить дочь. Если у Эуки будет возможность взять её кровь для обряда… он заберёт её. Я обязана сделать всё, чтобы не подпустить его к Эстер и на пушечный выстрел.

 Если не глава отдела тайного контроля… тогда мне никто не поможет.

– Леди Эльташа, то есть, вы осознаёте, что приютив вас, я открыто иду на конфликт со всеми Эука… и мы с вами прекрасно понимаем, что скорее всего, маркиз на той стороне будет не один.

– Ваша милость… – вступилась Анна, – позвольте сказать? – рука её при этом совершенно естественно скользнула на плечо супруга. – Мы никогда не были в особом почёте у света… Эука же… нам будто на роду написано сражаться с этим семейством… представьте на мгновение, что через десять лет на месте Таши окажется наша Лифисса? Что кто-то захочет забрать у матери её дитя… и вступиться будет некому. И нам вовсе не нужно вступать в открытую ссору. Этикет нам в помощь: моя подруга с дочерью гостит у нас, в светской жизни мы и так не участвуем, поэтому затаиться им здесь труда не составит… будь у женщины хотя бы независимость…

– Не заводите. Я понял, понял, – красавица-шатенка за спиной мужа мимолётно улыбнулась. Мгновение: дрогнули уголки губ, блестнули глаза. Сколько её знаю, такая мимолётная мимика – редкое проявление чувств для этой леди. Леди, что сумела обуздать свой нрав и чувства… Леди от кончиков волос до кончиков ногтей. – Не поймите меня неправильно, леди Эльташа. Это не трусость, мне не сложно дать вам крышу над головой. Можете располагать нашим домом, сколько вам угодно, – взгляд на Анну, та едва кивнула, – я просто пытаюсь оценить риски и собственные силы. Ваша милость, – забавные они, так официально обращаются друг к другу, но чувствуется в этом столько теплоты… – сегодня попрошу безопасника приехать. Напишу прямо сейчас. Пусть усилит защиту дома.

– Как скажете, ваша милость, – трепет ресниц, склонённая голова – сама нежность и беззащитность. Очень понимаю графа в его увлечении защитными чарами и артефактами. Такую леди необходимо охранять. Столь нежный цветок, как Анна, сама, я уверена, и шагу без него не ступает. Порхает. Особенно в таком домашнем платье, лёгком и с запахом, будто древняя жрица Шокех воплотилась. Очень смело, и не для посторонних. Сомневаться в том, где одевается графиня не приходится. Она первая аристократка шагнувшая в маленькое, никому неизвестное ателье Люси Эндден.

– На счет защиты… я хотела бы поговорить с вами, лорд Крэнтом, но это уже о деле.

– Не раньше, чем вечером. Дела не терпят, а дети уже ждут нас к завтраку, – с этими словами шеф поднялся, показывая, что разговор окончен.

 Кабинет я покинула первой, а когда обернулась, оторопела от взгляда, коим граф облапал собственную жену, вежливо пропустив в дверь ничего не подозревающую хозяйку дома.

 Да, давно я не видела этих двоих так, чтобы вместе. Роберт на работе – всегда сдержанно-безэмоционален. Анна – одинаково вежлива, что с прислугой, что с виконтессой. Забыла, как выглядят люди, женившиеся по любви.

 Дальше – завтрак в доме Крэнтомов, как эхо собственной семьи, что осталась в Итвозе. С графской четой я познакомилась несколько лет назад. Сначала с Анной – как подругой Люси и Аннабель, а потом уже и Робертом, как со своим непосредственным начальником. Я работаю с девушками, принимаю и обучаю новеньких, работу их мы курируем вместе примерно одинаково. В некоторых вещах, будь я хоть пять раз не дурой, нужен мужчина. Женское имя, как имя главы хоть чего, смутит кого угодно. И пусть сначала граф Баррэм был лишь связующим звеном между мной и королём, то сейчас без него мне никак.

 Анна… едва ли я могу назвать её подругой. Тяга к людям у нас примерно одинакова – нулевая. Просто отталкиваем их мы по-разному. Она: безукоризненной, безупречной вежливостью. Той вежливостью, за которой не видно человека. Если кто-то ей не нравится – она не выдаст это ничем, но собеседник незаметно отодвинется в другой конец комнаты. Я же – просто продемонстрирую.

 Другой графиня Баррэм становится лишь в обществе подруг. Стоит ей к нам присоединиться… словно подменили человека. Всё такая же мягкая, приятная, но мне бы и в голову не пришло прировнять эту элегантную, красивую женщину к фарфоровой кукле.

 Вот и сейчас, сидя в моём кабинете штаб-квартиры отдела, она предельно собрана и с бесстрастным лицом, внимательно слушает то, что рассказывают нам Люси и приглашённые ею девушки, что-то Анна записывает, так же, как и я, и Аннабель.

 Итак, мы имеем королевский совет – главный совещательный орган королевства. Туда попадает каждый законопроект, рассматривается, принимается или отвергается. При этом король имеет право наложить вето. Мы обязаны сделать так, чтобы этого не случилось. Четырнадцать министров входит в совет, и только трое из них не имеют ни любовницы, ни содержанки, ни захаживают в бордель.

 Вот этих одиннадцать мы и разработали в первую очередь: всё, что можно было узнать. Вкусы, взгляды, предпочтения… в том числе и в прошлом. Гостьи Люси – самые высокооплачиваемые куртизанки столицы. И да, многих лордов они лично знают в лицо… и не только в лицо. Шесть часов непрерывной работы, и примерные портреты требуемых девушек были готовы. Конечно, только наброски.

 Вместе с тем пресса Келса с завтрашнего уже плавно берёт другое направление, ненавязчиво начинает готовить людей к будущему скандалу…

 А скандал выйдет знатный. Именно тогда, когда забастовки с требованием “Женщина – не мебель, женщина – член общества” будут греметь по всей стране, тогда в совет министров и поступит новый закон о дееспособности женщины.

 К демонам Криса с его разводом. Пусть сам этим занимается. Мне нужно, чтобы женщина получила право на имущество, работу, своего ребёнка.

 Немыслимо, нереально, совершенно невозможно. Дерзко и амбициозно.

 Осталось продумать троих – канцлера казначейства, представителя комитета по иностранным делам и руководителя министерства полиции. Только эти трое ведут образ жизни праведников.

 А после – создать прецедент. И это самая слабая часть нашего плана… но время ещё есть.

 Мы работали, как проклятые, каждый день, от зари и, часто, до полуночи. Садились с Анной под покровом ночи в экипаж с гербами графов Баррэм, приезжали в особняк, видели давно спящих детей. Детей, которые были сегодня в безопасности.

 Те редкие часы, что удавалось провести в доме, я смотрела на них – тринадцатилетнюю Лифиссу, пятилетнюю Тулуну, и свою четырёхлетнюю птичку. И эти часы всё больше и больше убеждали меня в том, что всё не зря, что я стараюсь ради них, ради того будущего, в котором им, этим прекрасным девочкам предстоит жить.

– Тук-тук-тук! – в дверь кабинета сперва протиснулась корзина с фруктами, следом за ней головка, в обрамлении идеальных белокурых локонов. – И в следующий раз я войду к завтраку, а ты так же будешь сидеть, как и сидела почти сутки назад?