Читать онлайн Музей кошмарных вещей

Магия механики

© В. Корсарова, 2024

© М. Шатуленко, иллюстрации, 2024

© Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2024

Часть 1

В каждом старинном городе есть улочка, пользующаяся дурной репутацией. Имеется такая и в Сен-Лютерне. Начинается она сразу за пожарной частью, тянется через квартал у залива и заканчивается кладбищенской стеной. Стоят тут потрёпанные дома из тёмного камня. За века они скособочились, осели и теперь почти соприкасаются верхними этажами. Лучи солнца с трудом проникают на улицу. На выщербленной мостовой всегда лежат тени, лужи просыхают неохотно, и даже в жаркий день прохожих до костей пробирает озноб.

Улочку эту подписывают на картах мелкими буквами, чтобы не каждый прочёл, потому что имя она носит и вовсе некрасивое. Зовётся она улицей Старых Мошенников.

Когда-то здесь селились жулики всех мастей – торговцы контрабандой, ростовщики и скупщики краденого. Те времена давно миновали, но дурная слава никуда не делась. Известно, что от глупого прозвища избавиться сложнее, чем от прыщей. Если оно пристанет – то надолго. К улице Старых Мошенников оно пристало на века.

Теперь в кривобоких домах живут вполне приличные люди. Им просто не по вкусу суета центральных кварталов. Ну, а если честно – у обитателей улицы туго с деньгами, и они не могут позволить себе квартиры в дорогих районах.

Но кому до этого дело! Раз ты поселился на улице Старых Мошенников, значит, что-то с тобой не так, считают почтенные горожане. Может, ты разводишь у себя в квартире крыс или по ночам бродишь по крышам и предаёшься другим жутким порокам в глухой час.

На улицу Старых Мошенников не наведываются богатые и потому осторожные горожане – банкиры, фабриканты и светские модницы. Избалованные туристы с тугим кошельком обходят её стороной.

Зато улицу обожают студенты, поэты и дети. Студенты заглядывают сюда ради уютных кабачков[1] и магазинов подержанных книг. Поэтов привлекают флюгера на крышах, вывески с пугающими названиями и общая атмосфера мрачной романтики. Ну а детей манят подворотни и уголки, где так здорово играть в прятки. Их очаровывают узкие переулки, кривые лесенки и подвальные окна, за которыми клубится таинственная темнота.

На улице Старых Мошенников есть много магазинчиков. Мимо них можно бродить часами и рассматривать товары. Лучше всего это делать на исходе дня, когда сумрак сгущается, а окна зажигаются тёплым оранжевым светом.

Витрины и двери лавок открываются в пещеры сокровищ. В книжных магазинах прячутся лабиринты шкафов, доверху набитых пыльными фолиантами. За окнами лавки старьёвщика маячат силуэты манекенов, наряженных в ветхие плащи и шляпы с ободранными перьями. В винной лавке поблёскивают ряды пыльных бутылок. Не исключено, что в некоторых из них спрятаны карты сокровищ…

Но чаще всего дети – да и взрослые – застревают у окон антикварной лавки механических чудес господина Мираколо. Тут есть на что посмотреть! Экспозиция в витринах меняется каждый день.

По понедельникам за стёклами появляются пузатые масляные лампы. Дети считают, что, потерев такую, можно вызвать джинна. Но проверить им это не удалось, потому что господин Мираколо не пускает детей в лавку.

По вторникам владелец выставляет заводных кукол с ужасными или смешными рожицами. Затем их сменяют астролябии и секстанты[2], сундуки и шкатулки, наборы лакированных карт для предсказаний, потрескавшиеся зеркала и изогнутые ключи от неизвестных замков.

Каждый день в витрине лавки тикают десятки часов – с золотыми и серебряными стрелками, с медными колёсиками и пружинами, с окошечками, из которых каждые полчаса выглядывает кукушка, или дракон, или ухмыляющийся скелет.

В двухэтажном доме, где располагается антикварная лавка, живёт её владелец – господин Аврелий Мираколо, его дочь Катерина и двенадцатилетняя внучка Марина.

Господин Мираколо назначил внучку своей главной помощницей. Марине нравилось ежедневно обновлять выставку товаров в витрине, и девочка ни капли не жалела, что живёт на улице Старых Мошенников.

Она ни за что не променяла бы её на Лилак-страда в центре города рядом с парком и синематографом [3]. Хотя в школе Марину дразнили, что её семья из всех улиц выбрала улицу Старых Мошенников, а её дедушка занимается «продажей старого барахла».

Марина любила «старое барахло» больше дорогих сумочек и туфелек, которыми хвастались её одноклассницы. Потому что диковины, выставленные на продажу в лавке её деда, сменили многих владельцев, и каждый такой раритет[4] имел свою интересную, а то и таинственную историю.

И при нужных обстоятельствах любая из этих диковин могла стать ключом к двери, что открывает дорогу к приключениям.

Однажды утром в воскресенье господин Мираколо отправился на ипподром[5], а внучку оставил хозяйничать. Всё равно лавка в выходной день закрыта и покупателей не ожидается. Но присматривать за магазином всё-таки нужно – мало ли что.

Дедушка встал спозаранку, почистил ботинки до зеркального блеска, надел лучшую шляпу, длинное пальто и намотал на шею клетчатый шарф. Аврелий Мираколо не пропускал ни одного воскресного забега и любил появляться на ипподроме щёголем.

Он звал с собой и внучку посмотреть на лошадей, но Марина отказалась. Куда приятнее заняться чем-нибудь интересным в лавке, полной чудес, чем толкаться на ипподроме, где пахнет потом, пивом и опилками, а люди кричат как ненормальные.

Кроме того, осенний день выдался ненастным. Улицу заволок серый туман, похожий на противный гороховый кисель с комочками. От такого тумана першит в горле, а волосы уныло обвисают, как водоросли. Мало удовольствия бродить по городу в такую мерзкую погоду.

В лавке же было тепло и уютно. Марина повязала передник, надела матерчатые нарукавники и взяла позеленевшую от времени медную табакерку.

Эта вещица ужасно интересовала девочку. Открыть табакерку было невозможно – ключ потерялся, а взламывать ценную вещицу дедушка не хотел. В крышку табакерки были встроены часы с астрологическими символами на циферблате и тремя стрелками. Стрелки двигались как хотели – то вперёд, то назад. Порой они замирали и дрожали на месте. Показывали они не время, а не пойми что – может, секретный код.

Марина надеялась, что ей удастся разрешить загадку табакерки. Потому что была она девочкой необычной. Марина умела находить общий язык с механизмами и угадывать их устройство ещё до того, как их разберут на части.

Девочка зевнула, потёрла глаза – её тянуло обратно в постель, но мысль о тайне табакерки заставила взбодриться. Марина взяла лупу и отвёртку, но тут в дверь магазина постучали.

От неожиданности Марина вздрогнула и выругалась словами, которые девочки знать не должны, но, конечно, прекрасно знают. Особенно если они помогают дедушке-антиквару. Ведь кто только не заходит в его магазин! Аристократы и матросы, профессора и старьёвщики, актёры и цирковые борцы, домохозяйки и искатели приключений. Далеко не все покупатели выражаются изысканно. Тем более, когда считают, что их надули при сделке. Чего только не наслушаешься за прилавком.

В дверь опять заколотили. Марина нахмурилась. Открывать не хотелось. Стук звучал как приказ, подкреплённый ругательством. Девочка на цыпочках подошла к окну и отодвинула штору, чтобы посмотреть, кому это не терпится попасть в лавку в выходной день. Перед глазами предстало марево. Туман плотно затянул улицу, даже домов на той стороне не разглядеть.

Внезапно из серого киселя выступил тёмный силуэт. Рука в чёрной перчатке звонко постучала по стеклу монетой, зажатой между длинными, как паучьи лапы, пальцами. Стекло жалобно зазвенело – вот-вот треснет! Марина перепугалась и бросилась открывать дверь. Если покупатель так настойчив, видно, дело серьёзное.

В проём вполз клуб тумана, похожий на щупальце спрута. Лицо девочки обдало влажным холодом. Она поёжилась и отступила.

Через порог магазина шагнул человек странной наружности. Он был высок и худ, как жердь, и походил на чучело, насаженное на кол. Длинное чёрное пальто почти подметало пол. Лицо замотано шарфом – чтобы не дышать туманом. На лоб надвинута шляпа, из-под широких полей сверкали стеклянным блеском глаза.

У Марины даже морозец по коже пробежал от этого пристального, застывшего взгляда.

И тут незнакомец заговорил:

– Мне нужен господин Аврелий Мираколо, – заявил он надсаженным голосом.

Марина подумала, что у незнакомца, возможно, болит горло. Осень выдалась ненастная, простуда косила горожан, как траву. Но всё равно не мешало бы этому типу сначала поздороваться. Простуда вежливости не помеха.

– Здравствуйте, – сказала Марина, потому что вела себя учтиво даже с грубиянами. – Господин Мираколо отсутствует, а лавка закрыта.

Но мы будем рады обслужить вас позже, если вам угодно.

– Мне не угодно, – перебил её Образина (так Марина стала мысленно называть закутанного типа, потому что представиться он и не подумал). – Когда вернётся Мираколо?

– Ближе к вечеру. С утра он на ипподроме, потом встречается с друзьями, потом идёт в клуб послушать радио, почитать газеты и обсудить новости, а потом…

– К чёрту подробности! Я не могу ждать так долго. Вечером я занят, – раздражённо просипел Образина. – Дело очень важное. Хочу оставить господину Мираколо заказ на особый раритет. Антиквара ждёт сюрприз и солидное вознаграждение. Он кинется исполнять моё поручение, сверкая пятками.

Марина не видела лица посетителя, но по его голосу поняла, что он зловеще усмехнулся. Он нравился девочке всё меньше и меньше.

Странный господин покрутил головой влево-вправо, рассматривая витрины. Заложил руки за спину и медленно двинулся по торговому залу. Шагал он как на ходулях, его длинные ноги не сгибались в коленях, отчего он ещё больше смахивал на тощее чучело, которому вздумалось покинуть огород и отправиться за покупками.

– Значит, Мираколо заделался антикваром, – сказал господин сам себе. – Что ж, ожидаемо. Все мы с годами желаем осесть и вести пристойную жизнь.

Он остановился у настенных часов. Эти часы когда-то изготовил мастер, увлекающийся страшными сказками. Вместо гирь он прицепил медные оскаленные черепа, а из дверцы вместо кукушки выскакивало маленькое привидение. Дедушка рассчитывал сбыть часы в День Всех Святых[6], когда люди ради забавы вручают друг другу жуткие подарки.

Образина дёрнул за гирю, подвёл стрелки и постучал по корпусу костяшками пальцев. От удара часы соскочили с крючка и покосились. Дверца распахнулась, на пружине вылетело медное привидение, но перекувыркнулось и повисло вниз головой. Оно размахивало руками под саваном, как будто просило о помощи.

– Осторожно! – вырвалось у Марины. Она подошла к часам и бережно их поправила. «Надо бы закрепить второй крючок для надёжности», – сделала она себе мысленную пометку.

Образина отошёл к прилавку и раздражённо побарабанил пальцами по столешнице.

– Итак, как же нам поступить? – вслух задумался он.

– Я могу записать ваш заказ для господина Мираколо. Оставьте свой адрес и номер телефона, и он с вами свяжется.

Верзила недоверчиво хмыкнул.

– Кстати, ты кто такая?

Он словно преломился в талии и наклонился над Мариной, чтобы лучше её рассмотреть. Девочка была высокой для своего возраста, но Образина вымахал таким длинным, что головой почти доставал до верхней перекладины двери.

Марине стоило огромных усилий не отпрыгнуть назад. От господина пахло пылью и ржавчиной – такой, знаете ли, затхлый металлический аромат, – а ещё он тяжело, с хрипом дышал через шарф.

– Я внучка господина Мираколо. Меня зовут Марина.

– Ты ребёнок.

– Я подросток. Мне почти тринадцать.

– Ненавижу детей, – сообщил Образина, выпрямляясь. – Они идиоты. А подростки – буйные идиоты. Они ещё не знают правил взрослой жизни и пытаются установить свои. Это раздражает.

– Все дети когда-нибудь становятся взрослыми. И очень быстро, как говорит дедушка, – дипломатично ответила Марина.

Несмотря на терпеливый характер, девочка начала закипать. Она уже крепко жалела, что открыла дверь этому типу. Язык чесался нагрубить ему в ответ.

– До вечера ты не станешь взрослой и поумнеть не успеешь, – заметил верзила и тяжко вздохнул, а Марина стиснула зубы, чтобы удержать колкий ответ. – Но выхода у меня нет, так? Хорошо. Оставлю твоему деду письмо. Ты его передашь. Справишься?

– Безусловно, господин?.. – Марина сделала вопросительную паузу, рассчитывая, что тип наконец-то скажет своё имя. Но тот намёка не понял. Значит, она имеет полное право и дальше в мыслях называть его Образиной или как-нибудь похуже.

– Подай бумагу, – велел Образина.

«Вы забыли добавить волшебное слово „пожалуйста"», – мысленно упрекнула его Марина и достала из конторки лист писчей бумаги.

Образина посмотрел лист на свет, пощупал его и зачем-то понюхал – поднёс к закутанному лицу и шумно втянул воздух. Положил лист на стойку и вытащил из нагрудного кармана пальто серебряную автоматическую ручку. Она оказалась заправленной чернилами чёрными, как смертельный яд. Образина неторопливо писал, и буквы на бумаге походили на след пьяного паука.

Потом он сложил лист хитрым способом.

– Сургуч[7].

Марина выдала ему палочку сургуча, свечу и коробок спичек. Образина оставил спички без внимания. Коснулся свечи пальцем – и на фитиле вспыхнул огонёк.

«Ишь ты, фокусник!» – подумала Марина с неприязнью, но без особого удивления. В Сен-Лютерне полно людей, которые умеют делать поразительные вещи.

Образина растопил палочку сургуча на свече, капнул на письмо, достал из кармана монету и приложил к жидкому сургучу. Теперь письмо было надёжно запечатано.

– Передашь своему деду. А это тебе за труды.

Образина подбросил монету в воздух, поймал затянутой в перчатку рукой, ловко прогнал золотистый кругляшок между костяшками пальцев. А когда раскрыл ладонь, монета исчезла. Он протянул руку и выудил её из-за правого уха Марины.

– Бери и потрать её на что-нибудь толковое. Например, на учебник правил хорошего тона. Тебе не помешает.

Упрёк был незаслуженным. Во время разговора с Образиной Марина была сама вежливость. Ему самому стоило бы изучить учебник этикета от корки до корки. Но девочка с достоинством кивнула и взяла подарок. И чуть не выронила его, потому что монета оказалась раскалённой.

– Благодарю, – выдавила Марина сквозь стиснутые зубы. Она ни за что не покажет этому грубияну, что ей больно, и не даст ему радоваться своему гадкому фокусу.

Образина довольно хохотнул и похлопал Марину по плечу.

– Из тебя может выйти толк, – снизошёл он до похвалы. – Вот тебе ещё совет: внимательно смотри на своего дедушку, когда он прочитает письмо. Увидишь кое-что интересное. А может, и услышишь.

С этими словами господин Образина шагнул к двери, вышел на улицу и растворился в тумане – будто и не было его.

Марина заперла дверь на засов и повесила изнутри на окно табличку «Закрыто». Жаль, она не сделала этого раньше и впустила в дом подозрительного чудака.

«Дурочка», – попеняла на себя Марина. В Сен-Лютерне полно негодяев. Некоторые из них заглядывали и в лавку Мираколо – приносили краденые вещицы.

Те негодяи были нестрашными. Они смотрели в пол, говорили угодливо и ни за что не признавались, что вещицы попали к ним нечестным путём. Но дедушка всегда догадывался, что к чему. Он делал мошенникам сердитый выговор и выпроваживал их вон – иногда за шиворот и тычками в спину. Аврелий Мираколо не пятнал себя грязными сделками.

Сегодняшний же посетитель был наглым и с пугающим чувством юмора. Хотя не факт, что он шутил. Марина внимательно рассмотрела монету. Ничего подобного она раньше не видела – а уж она в монетах знала толк!

В лавке продавались антикварные монеты всех стран и эпох – круглые и квадратные, с профилями королей, силуэтами животных и крепостей. Были даже хитрые механические монеты со скрытыми шипами, которые кололи пальцы владельца, когда он доставал их из кошелька. Чтобы тот задумался – стоит ли отдавать деньги за ненужную ему покупку.

Но эта монета – тяжёлая, из неизвестного металла и без номинала – не походила ни на одну другую. На ней был изображён страшный паук со скорпионьим хвостом. Вряд ли эту монету примут хоть в одном магазине или банке. Потратить её не удастся.

Марина спрятала подарок в кармашек и положила запечатанное письмо на видное место – чтобы не забыть отдать дедушке. А потом взялась за табакерку. Но скоро её опять пришлось отложить, потому что с верхнего этажа послышался голос мамы:

– Марина! Завтрак!

– Сейчас! – тотчас откликнулась девочка, хлопнула себя по лбу и кинулась в кухню.

Когда мама говорила: «Завтрак!», это вовсе не означало, что стол уже накрыт, на тарелках выложены блинчики, а чайник весело пыхтит. Это значило, что Марине пора встать за плиту.

Её мама, госпожа Катерина Мираколо, никогда не занималась завтраками, потому что, если вставала рано, у неё болела голова и портилось настроение. Обеды, впрочем, она тоже нечасто варила, а обычно покупала готовые блюда в съестной лавке. Ужинали в доме и вовсе чем попало.

Марина не упрекала маму, хотя порой с ней бывало непросто. Катерина часто раздражалась, дулась и капризничала. Иногда на неё находили короткие приступы веселья, которые скоро сменялись упадком сил. Тогда Катерина целый день лежала в кровати с мокрым полотенцем на голове и вздыхала. Дедушка сердито говорил дочери, что «пора бы ей взять себя в руки», а доктора называли её состояние «хандрой» и «упадком духа».

Началось это много лет назад, когда исчез её муж Валентин – отец Марины. Марина тогда была ещё маленькой; у неё в памяти остался лишь громкий голос отца, его жёсткие руки, пушистые усы и запах цитрусового одеколона.

Валентин отправился в деловую поездку в другую страну, а спустя неделю от него пришло короткое письмо: «Прости, я не вернусь. Хочу начать новую жизнь. Целую. Больше не твой Валентин».

С тех пор о нём не слышали. Спустя годы мама Марины вернула себе девичью фамилию Мираколо, но от потрясения так и не оправилась. Она считала, что судьба обошлась с ней жестоко, и требовала, чтобы все её жалели.

А Марина, хоть и почти не помнила папу, отчего-то чувствовала себя виноватой в том, что он сбежал. Она считала, что должна теперь всегда защищать маму от любых невзгод. Порой ей казалось, что это она – мама, а Катерина – её дочка, за которой нужно присматривать.

Поэтому Марина выросла очень ответственной девочкой. Она многое делала по дому: готовила завтраки, убиралась и выполняла разные поручения мамы и дедушки, за которые те не хотели браться. Например, договаривалась с угольщиком, ходила в магазины спорить с приказчиками[8] и помогала дедушке в лавке. Для чего же ещё нужны дети, как не для того, чтобы облегчать жизнь родителей?

И всё же Марина считала, что делает недостаточно. Поэтому её часто грызло беспокойство. Особенно ещё и потому, что в доме вечно не хватало денег – последние годы торговля антиквариатом шла ни шатко ни валко. Семья Мираколо даже не могла нанять помощницу по хозяйству.

За утренними хлопотами Марина скоро забыла о странном посетителе. Она поджарила яичницу с беконом, сварила кофе, накрыла на стол и позвала маму завтракать. Сегодня Катерина была в неплохом настроении – за столом она листала модные журналы и рассуждала о том, что надо бы купить дочери новые платья к зиме.

Затем Марина помыла посуду и отнесла в прачечную бельё. Туман рассеялся, стало тепло, поэтому Марина прогулялась с удовольствием. По дороге заглянула в книжную лавку, полюбовалась странными картинами в витрине галереи художника Вермиля и спасла дворника дядюшку Жу от механического монстра.

Монстр носился кругами по улице возле постоялого двора, изрыгал пар и страшно тарахтел. На самом деле это была подметальная машина, которую домовладелец купил у бродячего торговца, чтобы дядюшке Жу было сподручнее поддерживать чистоту на улице. Дядюшка Жу подарку вовсе не обрадовался; он предпочёл бы, чтобы ему повысили жалованье.

Машина выглядела как тележка на колёсиках с длинной ручкой. Сверху громоздился помятый бензобак, а спереди крутился колючий валик. Машина имела вздорный характер и не подчинялась дядюшке Жу. Она вырвалась у него из рук, набрала скорость и грохотала колёсами по булыжникам, разбрасывая грязь во все стороны.

Дворник носился за механическим монстром, громко топая сапогами и ругаясь страшными словами. Когда дядюшка Жу споткнулся и растянулся на мостовой, машина развернулась и проехала по нему, идеально расчесав валиком его длинную бороду, а заодно и вырвав клок волос.

– Помогите! – прохрипел дядюшка Жу, раскинув руки и ноги. – Эта механическая тварь меня убьёт!

Марина подождала, когда агрегат промчится мимо, прыгнула и крепко схватилась за ручку. Машина дрожала и вырывалась. Марина дёрнула выключатель, но ничего не произошло – что-то разладилось в старом механизме.

Но Марина, как мы уже выяснили, была девочкой необычной. Механизмы она понимала интуитивно – как мы интуитивно знаем, как нужно дышать, ходить или рисовать.

Она глянула на агрегат своим особым взглядом. И сразу же увидела его устройство – оно предстало перед ней, будто нарисованное тонкими линиями. Там, где возникла поломка, линии мерцали красным. Всё ясно: рычажок переключателя отошёл от шестерёнки. Марина крепко стукнула кулаком в нужном месте. Машина застыла, испустив облако вонючего дыма.

Дядюшка Жу поднялся, охая и кряхтя, и потёр поясницу.

– Спасибо, детка! У тебя золотые руки.

Марина смущённо улыбнулась.

Дворник сердито пнул подметальную машину и сел на каменную тумбу. После пережитого ему хотелось поболтать, чтобы успокоиться.

– С твоими способностями тебе нужно учиться в Школе Одарённых, а не торчать в антикварной лавке. Ты далеко пойдёшь, если не будешь хоронить свой талант, – авторитетно заявил дядюшка Жу, доставая курительную трубку.

Марина развела руками.

– Пока это невозможно. Может, в следующем году…

– За следующим годом придёт ещё один и ещё, а там и возможность ускользнёт. Ты уже девочка большая и сама можешь решать, как тебе лучше жить.

– Спасибо за совет, дядюшка Жу. Но маме с дедушкой без меня не обойтись, – перебила его Марина. – Мне пора. Пожалуйста, не забывайте регулярно смазывать вашу машину. Механизмы любят заботу не меньше, чем люди.

Марина побрела домой. Разговор испортил ей настроение. Она и без дворника прекрасно знала, что ей следовало учиться в Школе Одарённых. В это заведение мечтали попасть все девчонки и мальчишки, но брали туда не каждого. Марину бы взяли, потому что испытание, которое проходили школьники в возрасте двенадцати лет, подтвердило, что у неё есть особый дар.

Несколько лет назад учёные в Сен-Лютерне решили исследовать то, что люди всегда считали магией. И скоро доказали, что магии не существует, а те, кого мы привыкли считать колдунами, просто умеют чуть больше обычных людей.

Учёные любят выражаться заумно, и поэтому они стали называть таких людей сенситивами. Это название родилось от слова на древнем языке, которое означает «чувства». Потому что у таких людей на один орган чувств больше, и они воспринимают мир иначе. Они умеют видеть эфирные потоки и даже управлять ими. Учёные Сент-Лютерны считают, что эфир – это вещество или поле, которое проникает повсюду. Оно лежит в основе нашего мира и создаёт незримые копии всех вещей на свете.

Манипулируя эфирными потоками, сенситивы (которых все остальные называют Одарёнными) могут изменять магнитные поля, гравитацию и даже физические формы объектов. Именно этим и занимались ведьмы и волшебники, пока люди не изобрели науку и не развенчали колдовство.

Учёные быстро поняли, какую пользу могут принести сенситивы, если их дар развивать. А также учить правильно применять свои способности, чтобы они не наделали бед. В Сен-Лютерне открылась Академия Одарённых. Там взрослые сенситивы выбирают область, в которой преуспевают лучше всего.

Например, террамансеры умеют заглядывать в недра земли и искать полезные ископаемые. Гидромансеры способны укротить море и повернуть реку вспять. Электромансеры могут метать молнии, а если возьмут в руку электрическую лампочку, она загорится. Аэромансеры манипулируют потоками воздуха. А репликанты, или «эфирные инженеры», умеют создавать удивительные механизмы и управлять ими на расстоянии. Все эти специалисты потом идут на государственную службу и пользуются большим уважением.

Но обучение, как и во всех других случаях, лучше начинать в детстве. Поэтому в Сен-Лютерне открыли школу для Одарённых детей. В двенадцать лет Марина прошла испытание вместе с одноклассниками, и экзаменатор сказал, что ей прямая дорога в Школу Одарённых. Если, конечно, родители согласятся, чтобы дочь шесть дней в неделю жила при школе, а домой приходила лишь в выходной день.

И вот тут возникла загвоздка. Мама и дедушка Марины наотрез отказались отпускать её. Мама, когда услышала новость, привела десятки доводов против перехода дочери в другую школу. Во-первых, сказала она, это дорого. Ведь придётся покупать форму и учебники, а где деньги взять? Во-вторых, в Школе Одарённых учиться сложно, Марина не справится. В-третьих, туда набирают одних зазнаек, они будут дразнить и обижать Марину. В-четвёртых, заниматься этой самой «научной магией» вредно для здоровья и просто-напросто опасно – ведь так пишут в газетах!

Главный же аргумент прозвучал так:

– Неужели ты хочешь нас бросить? Как же мы будем без тебя обходиться? Неужели ты совсем о нас не думаешь? Да ты эгоистка, девочка моя!

После этого мама побледнела, схватилась за сердце и сказала, что от огорчения она сляжет и наверняка в скором времени умрёт. И виновата в этом будет Марина. Пока перепуганная девочка отпаивала маму валерьянкой, дедушка укоризненно качал головой. Он не сказал ни слова, но дал понять, что разделяет мнение дочери.

После этой сцены Марина разговор о Школе Одарённых не заводила. Хотя время от времени задумывалась о том, кем могла бы стать, сложись всё иначе.

Беседа с дядюшкой Жу разбередила ей душу.

Марине очень хотелось учиться в Школе Одарённых, потом поступить в Академию и стать эфирным инженером. Тогда она могла бы путешествовать по миру и исследовать удивительные механизмы прошлого! Марину манили тайны шестерёнок и пружин.

Крепко задумавшись, девочка шагала по улице, обходя лужи и стараясь не наступать на трещины в мостовой. Пахло плесенью и сырым камнем. Где-то за крышами сияло солнце, но до Марины его лучи не доходили – одна густая тень дома сменяла другую. Поскрипывали вывески, издалека доносился звон трамвая и крики продавцов газет. В порту торжественно пропел гудок парохода, заставляя сердце вздрагивать, словно в предчувствии приключений.

Марина мечтала о будущем. Конечно, она любила и лавку, и уютную, хоть и жутковатую, улочку Старых Мошенников. Но ей не хотелось провести тут всю жизнь. Мир куда больше и прекраснее и только и ждёт, чтобы его исследовали.

Марина представляла, как будет путешествовать на корабле или дирижабле. У неё будет костюм защитного цвета, с широким ремнём. И ещё пробковый шлем. Нет, лучше широкополая кожаная шляпа. За плечами – походная сумка, в сумке – компас, фляжка, карта.

Она отправится исследовать джунгли или пустыню, где возвышаются до самого неба пирамиды, доверху набитые тайнами. Она будет бродить по затерянным храмам и дворцам, узнавать тайны прошлого, искать древние механизмы, исследовать их предназначение. А потом изобретёт свои удивительные аппараты – например, машину, которая может и ездить по дорогам, и летать, и плавать.

Но сначала она поступит в Школу Одарённых. Марина представляла, как будет жить в старинном особняке с башенками, как заведёт друзей, которым интересно то же, что и ей, – книги, открытия, поиск разгадок!

Марина так замечталась, что налетела на фонарный столб. Вышло совсем не так смешно, как показывают в комедийных лентах. Марина больно стукнулась лбом и чуть не расквасила нос.

Отдышавшись, девочка сердито встряхнула головой и поспешила домой. Правильно мама говорит: от бессмысленных фантазий сплошной вред и огорчение.

После обеда, управившись по хозяйству, Марина села за уроки на понедельник. Ожидалась контрольная по математике, а плохих отметок девочка себе не позволяла.

Так и день прошёл, а когда за окнами стемнело, вернулся дедушка.

Он весело прокашлялся в прихожей и постучал сапогами, стряхивая грязь. Марина выбежала ему навстречу. Аврелий Мираколо сиял, как начищенный пятак. Шляпа залихватски сидела на затылке, кончик носа покраснел, а глаза радостно сверкали.

Одной рукой он прижимал к груди бумажный пакет, набитый кульками с засахаренными орешками, ванильной пастилой и шоколадным печеньем. В другой руке держал белую круглую коробку, перевязанную золотой лентой, – в таких продавали миндальные торты в кондитерской «Палочка корицы». Из кармана пальто красноречиво торчало горлышко бутылки. Всё это означало, что дедушка выиграл на ипподроме.

– Чёрный Граф пришёл первым! – объявил он.

– Поздравляю! – Марина помогла дедушке поставить пакеты в угол и раздеться.

– Ужинать будешь? – беззаботно спросила мама.

– От чая не откажусь. – Дедушка полюбовался собой в зеркало и пригладил волосы. Катерина ушла ставить чайник.

Марине стало радостно.

Сегодня вечером они усядутся за стол в гостиной, станут пить чай со сладостями, а дедушка начнёт травить байки и шутить. И мама сегодня будет весёлой. Отличное завершение выходного дня!

– Ко мне никто не заглядывал? – Господин Мираколо, кряхтя, стянул сапоги и сунул ноги в домашние тапки.

И тут Марина вспомнила.

– Заходил один человек. Очень странный, – начала она, предвкушая, как расскажет дедушке обо всех причудах Образины.

– Что значит – странный?

– Долговязый, хрипит, лицо спрятал в шарф. Показывал фокусы со свечкой и монетой.

– Вот как? – Дедушка вдруг насторожился и насупил мохнатые брови. – Он назвал себя, этот фокусник? Что он хотел?

– Он оставил тебе письмо. Я положила его на прилавок.

– Я должен прочитать его прямо сейчас! – Забыв о чае и роняя на бегу тапки, дедушка кинулся в торговый зал.

Марина бросилась его догонять, недоумевая – к чему такая спешка? Ведь у Аврелия Мираколо был твёрдый принцип: никаких дел и новостей до чашки крепкого сладкого чая.

Дедушка схватил письмо со стойки. Перевернул конверт и увидел сургучную печать с оттиском паука.

И тут старик издал короткий вскрик и отбросил письмо, словно оно само было ядовитым пауком. Письмо упало на пол, дедушка опёрся рукой о прилавок и часто задышал.

– Не может быть! – ошеломлённо пробормотал он себе под нос.

– Что случилось? – встревожилась Марина.

– Ничего, деточка… Всё в порядке, – слабо улыбнулся дедушка. – Не ожидал получить весточку от старого друга. Подай мне письмо, пожалуйста. Нужно всё-таки его прочитать.

Марина повиновалась, заметив, что дедушка побледнел. Он сломал печать, развернул лист и вчитался в текст. С каждой секундой его лицо становилось всё белее. Наконец он аккуратно свернул бумагу, придав ей прежнюю форму, и бережно, медленно положил на прилавок.

– Итак, он хочет вернуть ту самую вещь, – дедушка говорил сам с собой. На внучку он не смотрел и словно забыл о её присутствии. – Что же теперь делать?

Дедушка запустил пальцы в волосы и взъерошил их. Потом сцепил руки за спиной и принялся мерить шагами комнату. Он ходил от стены к стене, глубоко погружённый в мысли. Время от времени он озвучивал то одну, то другую.

– Зачем эта вещь понадобилась ему сейчас? Почему он о ней вспомнил? – вопрошал дедушка, обращаясь то к ржавым рыцарским доспехам в углу, то к портрету прекрасной дамы кисти неизвестного художника.

Остановился у часов с привидением. В этот момент они как раз решили отбить полчаса.

– Бом! – зловеще сказали часы. Внутри корпуса застрекотало, дверца открылась, и покосившееся привидение выскочило наружу.

– Той вещи давно и след простыл. Как и где я буду её искать? – спросил дедушка привидение. – И если найду – оставит ли он меня в покое? Ясно одно: безмятежной жизни конец!

Последнее умозаключение так расстроило Аврелия Мираколо, что он дал выход волнению – сжал кулак и со всей силы стукнул по стене чуть ниже часов. Это и стало роковой ошибкой. От удара часы дрогнули, соскочили с крючка и свалились прямо на его голову.

Дедушка рухнул как подкошенный, широко раскинув руки и ноги. Часы обрушились на пол и разлетелись на мелкие детали.

– Дедушка! – Марина бросилась к старому антиквару и потрясла его за плечи. Но тот не ответил. На его темечке вскочила огромная шишка.

У Марины от ужаса внутренности сжались в тугой комок.

– Очнись, очнись! – Она ощупывала его голову, гладила по щекам.

Дедушка открыл глаза и бессмысленно уставился на внучку. Пошевелил руками и издал несколько бессвязных звуков.

– А… О… Хр-р-р… Где…

После этого опять закрыл глаза и обмяк с блаженной улыбкой на губах.

– Что у вас происходит? – В дверях показалась перепуганная мама. Увидев старого отца в окружении обломков, пружин и шестерёнок, она издала крик и приложила руку к сердцу.

– Папа! Он умер?

– Нет! Но он без сознания! – Марина глотала слёзы. – Нужно вызвать доктора! Скорее, позвони в больницу!

Но от мамы толку было мало. Как всегда в сложных случаях, она растерялась и начала бурно рыдать и причитать.

Марина подложила под голову дедушки свёрнутое полотенце, накапала маме валерьянки и побежала к постоялому двору, где имелся телефонный аппарат.

Через четверть часа к дому подъехал старый автомобиль, похожий на буханку ржаного хлеба, с красным крестом на боку. Вошёл хмурый доктор с кожаным саквояжем в руках.

– Так-с, что у нас случилось? – Доктор открыл саквояж, и в комнате сразу едко запахло йодом.

Дедушку усадили в кресло. Он молчал, лишь часто моргал и щурился, как человек, который только что проснулся в незнакомом месте и не понимает, где очутился. Доктор ощупал голову дедушки, посветил ему в глаза фонариком и стал задавать простые вопросы: как вас зовут? Какой сейчас год, месяц, день? Кто у нас нынче премьер-министр?

Своё имя дедушка назвал немедленно, но остальные вопросы поставили его в тупик. Он долго думал над каждым, морщил лоб и виновато разводил руками.

– С кем вы проживаете? – строго поинтересовался доктор.

– С моей дочерью Катериной и её мужем. Тот ещё мерзавец, надо сказать, – ответил дедушка после короткой паузы.

– Мой муж нас бросил! Давным-давно сбежал! – воскликнула Катерина. – Что ты несёшь, папа?

– Бросил?! – изумился дедушка. – Когда это он успел? Но я не удивлён. Так и знал, что этим кончится.

– Дедушка, тебе больно? – Марина погладила его руку, но тот отдёрнул её и недоумённо глянул на девочку.

– А это кто? Служанка?

– Это я, твоя внучка! Ты что, забыл? – Сердце Марины сжалось от боли. Страшно видеть, как дедушка смотрит на неё, словно на незнакомку.

– Как так? Ты же ещё не родилась! – продолжал удивляться дедушка. – Ты должна появиться лишь через месяц, кажется. Катерина!

Он перевёл взгляд на дочь и нахмурился.

– Ты странно выглядишь. – Он внимательно рассматривал женщину. – Постарела, что ли? Зачем ты коротко обрезала волосы? Да ещё покрасила их в жуткий рыжий цвет. Тебе не идёт.

В ответ на это заявление Катерина бурно зарыдала.

– Дамочка, потише! – приказал доктор. – Вы расстраиваете пациента. Какой любопытный случай! – Он радостно потёр ладони. – Итак, у нас тут амнезия. Её вызвал удар по голове. Попросту говоря, старику отшибло мозги. Несколько лет жизни начисто стёрлись из его памяти. Но вы не переживайте: скорее всего, со временем воспоминания вернутся. Нужен хороший уход и положительные эмоции. Ничего опасного в его состоянии я не нахожу, но лучше забрать его в больницу и понаблюдать.

– Не может быть! Ты и правда ничего не помнишь? Даже меня? – Марина умоляюще сложила руки и жалобно глянула на деда. Тот виновато пожал плечами.

– Кажется, так и есть. Зачем доктору врать? Но я верю, что ты моя внучка. Ты очень похожа на свою бабушку. Такая же настырная. Однако всё это странно.

Он глубоко вздохнул, устроился в кресле поудобнее и прикрыл глаза.

– Спать хочется, – сообщил он умиротворённо.

– Вот приедем в больничку, там и поспите, – уверил его доктор. – Так, дамочка и девочка! Помогите мне довести его до кареты.

Мама осталась дома – от неожиданной новости у неё онемели ноги и зашлось сердце. Марина позвала соседку присмотреть за мамой, а сама поехала с дедушкой в больницу.

Его разместили в тесной, но чистой палате, накормили лёгким ужином и разрешили Марине навестить его завтра. Девочка вернулась домой пешком. Она шла по улицам, но ничего не видела вокруг. От потрясения у неё мутилось в голове и часто билось сердце.

День, который начался необычно и продолжился прекрасно, закончился катастрофой. И всему причиной визит господина Образины! Можно подумать, он принёс несчастье в их дом. Ведь если бы он не оставил то письмо, дедушка бы не разволновался, не сбил часы со стены и не пострадал!

Марина испытала короткую вспышку гнева на Образину, но злость тут же угасла и сменилась отчаянием. Конечно, нам всегда хочется обвинить в своих бедах кого-то постороннего. Но если бы Марина сразу закрепила те часы, как собиралась, ничего бы не случилось! Вот растяпа, лентяйка! Это она виновата в том, что дедушка теперь сам не свой и в больнице.

Маму она нашла в кухне. Катерина сидела за столом, сжимая обеими руками чашку чая, и бурно жаловалась соседке на жизнь. Как только Марина появилась, соседка поскорее сбежала – ей не терпелось разнести по округе новость о том, что старый антиквар получил по голове часами и лишился рассудка. Соседка уже придумала версию, что наверняка господина Мираколо настигло какое-то жуткое проклятие, которое идёт в нагрузку почти с каждым старинным предметом.

Марина коротко передала маме всё, что рассказали ей доктора в больнице. Впрочем, они лишь повторили диагноз и прогнозы выездного врача. Дедушка потерял память и не способен заниматься обычными делами, пока не поправится. А когда он поправится – неизвестно.

Марина ожидала новой бури из слёз и причитаний. Но Катерина крепко сжала губы и почти спокойно сказала:

– Хорошо, что жизни папы ничто не угрожает. Но страшно представить, что теперь станет с нашей жизнью. Кто будет торговать в лавке, пока папа хворает? Он ничего не помнит. У нас и так дела шли неважно. Нужно платить по счетам, а денег в банке нет. Кто будет искать новых заказчиков, переписываться с поставщиками, оценивать вещи на продажу?

Марина понурилась. Она, конечно, могла стоять за кассой, продавать древние статуэтки и подсвечники, чинить сломанные часы и музыкальные шкатулки, чтобы они работали как новенькие и вызывали желание их купить. Но финансовой стороной бизнеса всегда занимался дедушка. Марина мало смыслила в бухгалтерии и в деловой переписке с партнёрами. Если она будет бродить по блошиным рынкам в поисках товаров, у неё не останется времени учиться в школе. Сложно будет самостоятельно вести дедушкины дела. Но куда деваться?

– Что же делать, что же делать? – Мама барабанила пальцами по столу и хмурила лоб. – Придётся написать Доротее. Пусть приедет и поможет. У твоей тётки здравый ум и крепкая хватка. Да, отправлю телеграмму Доротее!

Найдя, на чьи плечи переложить проблемы, мама сразу успокоилась. Для закрепления эффекта накапала в стакан десять капель валерьянки, выпила и отправилась спать.

А Марина осталась в кухне, раздавленная маминым решением. Она крепко не любила тётю Доротею и немного её побаивалась. Доротея была её двоюродной тётей, дочерью бабушкиной сестры, и отличалась властным и сварливым нравом.

Ясно и понятно, что если тётя возьмётся за дела антикварной лавки, то в скором времени жизнь Марины изменится не в лучшую сторону. Хотя куда уж хуже теперь, когда дедушка в больнице?

Тётя Доротея немедленно откликнулась на телеграмму. Два дня спустя она прикатила с вокзала на такси.

Марина делала уроки, когда услышала, как на улице чихнул мотор, прошуршали колёса, хлопнула дверца и резкий голос, не стесняясь в выражениях, отчитал шофёра за какой-то промах. Затем стукнула дверь дома и воскликнула мама – не то радостно, не то обречённо.

Марина захлопнула учебник и поплелась вниз.

Тетя Доротея уже стояла в прихожей и разматывала шарф.

– Здравствуй, племянница, – недружелюбно поздоровалась она. – Почему у тебя такое кислое лицо? Немедленно улыбнись, как воспитанная девочка. Да не широко – когда ты так скалишься, можно подумать, у тебя не все дома. Смех без причины – признак дурачины, помнишь?

Марина сжала губы и попыталась изобразить приличную улыбку. Но ей это плохо удалось. Тяжело улыбаться человеку, которого ты совершенно не рада видеть.

Тётя Доротея была высокой костлявой женщиной с квадратным подбородком. Волосы она стригла коротко, по-мужски, и носила исключительно серо-зелёные твидовые костюмы с накладными плечами. В них она походила на борца, зачем-то напялившего женскую юбку.

Доротея жила в деревне и разводила породистых свиней, а до этого несколько лет проработала надзирательницей в тюрьме для малолетних преступниц. Этот опыт закалил её характер до алмазной твёрдости. Тётя считала своё мнение единственно правильным и неустанно навязывала его окружающим.

Когда Доротея приезжала погостить, дедушка сбегал на весь день и появлялся дома, только чтобы переночевать. Всем, кто не мог сбежать, приходилось ходить по струнке, выполнять распоряжения Доротеи и выслушивать её категоричные рассуждения о том, как нужно жить. Спорить было нельзя ни в коем случае.

Но житейской смекалки у тёти и правда хватало. Она умела подчинить себе окружающих и не признавала «слюнтяйства».

А ещё у тёти имелось три принципа, а именно: «все люди – подлецы, и нечего их жалеть», «меня не проведёшь» и «избыток образования ведёт к пороку». Она часто повторяла их при удобном случае, да таким непререкаемым тоном, что не возразишь.

Поэтому Марина продолжала улыбаться, хотя на душе у неё скребли кошки. Ей хотелось чихнуть – от тёти крепко несло навозом. И Марина всё-таки не выдержала.

– Мой Гектор и то лучше воспитан, чем ты, – сообщила тётя и дёрнула за поводок, который, оказывается, сжимала в руке.

И тут стало ясно, что тётя приехала не одна. На поводке сидел жилистый голенастый поросёнок с торчащими щетинистыми ушами.

– Зачем ты привезла нам свинью? – робко спросила мама, которая в присутствии тёти держалась подобострастно.

– Это не вам. Ещё чего! – отрезала Доротея. – Я не могла оставить Гектора дома одного. Ему требуется ежедневная дрессировка. Гектор – родоначальник новой породы. Я хочу вывести сторожевых свиней. Свиньи – это ведь не только котлеты и сосиски, но и острый ум, безупречный нюх, безжалостность и большие клыки. Гектора выкормила овчарка, а я продолжаю его воспитание.

– А нам чем его кормить? – спросила Марина обескураженно.

– Свёклой и картофелем. Иди и начисти ему на обед, – приказала Доротея.

Марина кинулась в кухню, понимая, что жизнь в доме с приездом тёти изменится куда больше, чем она думала. И вовсе не в лучшую сторону.

Тётя взялась за дело сразу же, как только напилась чаю. Она потребовала принести бухгалтерскую книгу и до глубокой ночи изучала её вместе с мамой в гостиной. Марина у себя в комнате слышала, как Доротея отчитывала маму за лишние расходы. Катерина оправдывалась, а Гектор злорадно похрюкивал.

Поросёнок доставил Марине немало хлопот в тот вечер. Пришлось готовить ему салат из картофеля и свёклы, а потом убирать за ним беспорядок.

Гектор вобрал в себя худшие черты собак и свиней. Он грыз мебель и метил стены, задрав заднюю ногу. Наевшись овощей, Гектор опрокинул мусорное ведро и раскидал очистки по всей кухне. Пока Марина подметала и мыла, он подкрадывался к ней со спины и больно кусал за лодыжки. На следующий день, когда Марина вернулась из школы, она застала тётю за инспекцией торгового зала.

– Итак, Аврелий теперь недееспособен, – говорила Доротея, придирчиво заглядывая в витрины и ящики. – Он не сможет вести торговлю. Лавку придётся закрыть. Что давно было пора сделать. Ну что за занятие – впаривать людям старое барахло!

– Но что же нам делать дальше? – спросила Катерина. – Мы с дочерью больше ничего не умеем. На что мы будем жить? Где взять денег на лечение папы? На учёбу Марины?

– Держите Аврелия в больнице подольше, там его будут бесплатно кормить и лечить, – ответила тётя. – Весь этот хлам, – она кивнула на витрины, – продать другим антикварам или с аукциона. Завтра я этим займусь. В доме три свободных комнаты. Ты будешь сдавать их жильцам. Вот и всё. Проблемы с деньгами решены.

Марину уже мутило от слова «деньги». Оно звучало слишком часто в их доме в последние дни. Девочка понимала, что Доротея предложила практичное решение. Но сердце её больно сжалось. Неужели антикварной лавке конец? Тётка продаст все удивительные вещицы задёшево, а в их доме теперь будут жить незнакомые люди?

– Доротея, у нас не три, а две свободных комнаты, – поправила тётю Катерина. Она не поднимала глаз и уже жалела, что позволила тёте верховодить.

– Комнату девчонки тоже нужно освободить. Я сегодня туда заглянула. Там можно поставить две кровати. Шкаф с книгами убрать. Книги продать. И выбросить все железяки. Девчонке нужно заниматься честным трудом, а не играть мусором с помойки.

– Нет! – вырвалось у Марины. «Железяки» – это её инструменты: напильники, плоскогубцы, отвёртки и пассатижи! И как жить без книг?

– Да, – отрезала Доротея. – Я забираю тебя с собой в деревню. Мне нужна помощница в свинарниках. Твоя мама справится тут сама. Ты для неё – лишний рот. За работу я буду тебе платить – немного, конечно, но в вашем положении любой грош не лишний. И буду присылать Катерине продукты со своего огорода.

– А как же школа? Марине нужно учиться! – воскликнула мама.

– Девчонка уже получила основное образование – шесть классов. Больше и не требуется. Но ничего, в деревне тоже есть школа.

Тут тётя выставила вверх костлявый палец с жёлтой каймой под ногтем и изрекла:

– Избыток образования ведёт к пороку! Уж поверьте мне, насмотрелась я в тюрьме на малолетних бандиток, которые начитались книг, а потом решили, что им всё позволено. Но вы не беспокойтесь: уж я сделаю из девчонки порядочного человека. Труд, распорядок и забота о животных – вот, что ей нужно.

Когда Доротея отправилась спать (а тётя по деревенской и тюремной привычке ложилась рано), Марина села рядом с мамой на диван в гостиной и попробовала её переубедить.

– Мама, отправь Доротею обратно! – шептала Марина. – Пожалуйста, не надо закрывать лавку. Мы справимся, вот увидишь! Будем торговать как раньше. Я уже многое умею – меня дедушка научил. А что не умею – быстро научусь. А там и дедушка выздоровеет, и сам встанет за прилавок.

Но мама отмахнулась.

– Марина, ты ещё ребёнок и не понимаешь, что жизнь – непростая штука, – трагично сказала Катерина. – Мы с тобой ни к чему не пригодны. У нас ничего не получится. Мы разоримся, наш дом заберут по суду, а мы с тобой станем бродяжками! Нам нужен тот, кто о нас позаботится. Доротея поможет нам деньгами и советами. Если мы будем её слушаться. Поживёшь с ней в деревне, на свежем воздухе, под её присмотром – и мне будет спокойнее.

– Но я не хочу в деревню к свиньям! – почти закричала Марина. – Я хочу стать эфирным инженером! Хочу учиться в Школе Одарённых!

– Немедленно прекрати истерику, – сказала мама вдруг очень жёстко. – Одного желания недостаточно. Все пути открыты лишь тем, у кого есть деньги. У нас их нет. Думаешь, мне хочется превратить наш дом в гостевой? Обихаживать чужих людей? Расстаться с тобой? Нет! Но так придётся поступить.

С этими словами Катерина встала и поспешно ушла – как будто ей было стыдно перед дочерью, но она не хотела этого показать.

Марина осталась сидеть на диване, ковыряя пальцем обивку. В душу заползли безнадёжность и тревога. Чувство горькое, едкое, как кислота.

Путешествия… приключения… новые друзья в Школе Одарённых… Все прежние мечты теперь казались Марине необычайно глупыми. Даже вспомнить стыдно. Ничто не имеет значения сейчас, когда дедушка болен, а их с мамой будущее рисуется унылым. Они могут навсегда потерять дом и антикварную лавку.

Деньги, деньги, опять деньги! Где их взять? Вот бы найти новых клиентов, раздобыть для них редкую, ценную вещь… Тогда мама бы поняла, что они могут протянуть до тех пор, пока дедушка не поправится.

«А ведь на конторке так и лежит письмо господина Образины, – осенило Марину. – Он собирался оставить дедушке заказ за большое вознаграждение. Дедушка теперь не сможет его выполнить. Но я могу! Если ещё не поздно и тот странный господин не передумал».

Девочка вскочила и кинулась искать письмо.

Часть 2

Марина вошла в торговый зал. Здесь стоял приятный сумрак, разбавленный мягким светом лампы под зелёным колпаком.

Всё радовало глаз: и блестящий паркетный пол, и древние книги в шкафу, и развешанные по стенам старые мореходные карты, и кассовый аппарат с медными кнопками, бронзовыми узорчатыми уголками и натёртой до блеска лаковой ручкой на боку.

Из стеклянных шкафов доносилось солидное тиканье антикварных часов.

Марина с грустью глянула на пустое место на стене, где ещё недавно висели часы с привидением. Пусть часы стали причиной несчастья с дедушкой, но они не были виноваты. Их можно было починить. Однако тётя Доротея выбросила их на помойку.

Скоро и всё остальное в лавке ждёт та же участь – или будет распродано. Тётя Доротея уже придумала заколотить окна, разгородить торговый зал на комнатки и поставить койки для жильцов. Так антикварная лавка господина Мираколо закончит своё существование.

Но ещё не всё потеряно. Нужно узнать, что Образина собирался предложить дедушке. А вдруг тётя Доротея успела выбросить и письмо? Но оно нашлось на резном столике. Кто-то поставил сверху малахитовое пресс-папье, и письмо было спасено от зоркого взгляда тёти.

Марина осторожно взяла его в руки, как будто письмо могло её укусить. Было немного страшно его читать. Что же в этом послании привело дедушку в такое волнение?

Девочка развернула бумагу и углубилась в затейливый почерк. Письмо начиналось так:

«Здравствуй, дражайший друг! Давненько не виделись. Жаль, разминулись и сегодня».

Пока ничего пугающего. Наоборот – весьма милое приветствие. Но продолжение оказалось куда загадочнее:

«Долго же я тебя искал. Не ожидал найти на улице Старых Мошенников. Хитро ты поступил – укрылся под самым моим носом и даже имя не сменил. Ты хорошо усвоил принцип „прячься на виду“.

Но всё же я нашёл тебя. И хочу оставить тебе заказ. Аврелий, верни мне то, что я благодаря тебе утратил двадцать лет назад. Знаю, той вещи у тебя больше нет. Однако она нужна мне срочно, ибо близится час. Найди её. Я щедро вознагражу тебя за старание искупить досадную ошибку.

Жду тебя для приватной беседы в любой день вечером на этой неделе. Если ты не поглупел с годами, то придёшь – свою выгоду не упустишь.

Мой адрес: Мистерикум-страда, 13.

Твой старый друг X. X.»

Марина перечитала письмо дважды, трижды. Вроде бы всё понятно, но в то же время – нет. В каждой строке звучали намёки на некую давнюю историю, что случилась между дедушкой и этим таинственным X. X.

Что, кстати, значат эти инициалы? Ничего кроме как Хамский Хмырь в голову не приходило. И что за «вещь», которую нужно достать дедушке? И почему и от кого дедушка прятался на видном месте? И какой это «близится час»? Сплошные вопросы.

Ответы можно получить только у господина X. X. Значит, придётся отправиться на Мистерикум-страда.

Времени терять было нельзя. Для отвода глаз Марина схватила стопку книг, заглянула в гостиную и бодро сообщила маме, что идёт в библиотеку. Быстро пробежала по коридору мимо тёти Доротеи, которая уже надула щёки, чтобы разразиться тирадой о глупом времяпрепровождении. Но Марина лишь помахала ей на прощание и выскочила за дверь. На пороге Гектор всё же успел цапнуть её клыками за лодыжку, да ещё насмешливо хрюкнул вслед.

Идти было недалеко – всего пару кварталов. Марина хорошо знала дорогу.

Мистерикум-страда тянулась от залива к центру и, подобно многим другим местам в городе, имела интересную историю. Как и на улице Старых Мошенников, когда-то на Мистерикум-страда тоже селились жулики. Но другого сорта, поумнее. Они величали себя алхимиками, колдунами и астрологами.

С тех пор миновала пара сотен лет, и теперь большинство домов либо пустовали, либо вмещали небогатые музеи, где выставляли никому не интересные вещи. Но на Мистерикум-страда не стояло ни одной гостиницы, да и жилых домов припомнить не удавалось. Где же обитает господин X. X.? И номер-то какой зловещий у дома – тринадцать!

Четверть часа Марина растерянно бродила мимо каменных особняков с чугунными химерами на водосточных трубах. Любопытные дома, вот только табличек с номерами на них не повесили. Редкие прохожие ничем помочь не могли – на вопрос о доме номер тринадцать они разводили руками.

Наконец девочка свернула в подворотню, и там, в глубине тёмного двора, заросшего старыми липами, увидела заброшенный двухэтажный дом. Казалось, в нём давным-давно никто не живёт: ступени на крыльце раскрошились, фундамент потемнел от сырости и зарос лишайником, ставни заколочены. Особняк производил жутковатое впечатление, как восставший из могилы мертвец. Однако над дверью висела медная, хорошо начищенная табличка с адресом и номером: Мистерикум-страда, 13.

Марина поднялась по ступеням и замерла перед обшарпанной дверью, к которой кто-то приделал новенький замок. Выше торчал дверной молоток в виде страшной рожи, высунувшей язык. За язык надо было взяться и хорошенько стукнуть по двери. Но Марина медлила.

Соваться в заброшенные дома – не самая разумная идея. Во-первых, там могли поселиться опасные бродяги. Во-вторых, внутри легко провалиться сквозь гнилой пол и сломать ногу. Марине не удавалось подавить противное чувство, что она ввязалась во что-то нехорошее. Желудок сжимался при мысли, что она собирается встретиться с человеком, о котором так мало знает.

Но раз уж поставила цель – нужно идти до конца. Если удастся выполнить заказ господина X. X., то им с мамой не придётся закрывать лавку и жить по указке Доротеи. Если есть хоть малейший шанс что-то исправить, нельзя его упускать.

Пока Марина мысленно укрепляла решимость, произошли два неожиданных события. Замок щёлкнул сам по себе, дверь бесшумно приоткрылась, а скрипучий голос из ниоткуда отрывисто произнёс:

– Ну, входи, раз пришла!

Марина даже подпрыгнула от неожиданности. Голос она узнала – раз услышишь эти противные сиплые нотки, уже не забудешь. Но где же сам господин Образина? Она покрутила головой. На крыльце никого. Однако вот медный рупор, спрятанный в выемке над дверью!

Всё понятно. Это устройство для того, чтобы разговаривать с непрошеными гостями. Значит, дом всё же обитаем. Наверняка Образина заметил гостью через окно и с помощью хитрого механизма открыл замок.

– Поторопись. Наверх и направо, – приказал голос, теряя терпение.

Марина затаила дыхание, перешагнула порог и попала в тёмный вестибюль. В нос ударила затхлость. Полумрак едва разгоняли жидкие лучи, пробивающиеся сквозь доски заколоченного окна. Заплесневелая ковровая дорожка вела к деревянной лестнице. За отставшими обоями шебуршала мелкая живность, под половицами попискивали мыши, а на перилах сплёл паутину паук. И ни следа людей.

Невольно хотелось идти на цыпочках, оглядываясь и приседая от страха. Но поворачивать было поздно, и Марина поднялась по лестнице, пробуя каждую ступеньку ногой, прежде чем перенести на неё вес.

Второй этаж был заброшен точно так же, как и первый. Марина нашла дверь и неуверенно постучала.

– Входи уже! – рявкнули изнутри.

Попав в комнату, Марина с трудом подавила желание броситься прочь со всех ног.

Здесь стояла темень, как в склепе. Окна закрыты шторами, перед окном – массивный письменный стол, на столе – единственный светильник, прикрытый плотным колпаком. Света он давал чуть-чуть. Едва позволял различить фигуру, устроившуюся в кожаном кресле.

Но сомнений нет – это тот самый таинственный посетитель, с которым Марина имела неудовольствие познакомиться на днях. Он протянул тощую руку, снял колпак со светильника и подкрутил фитиль. Стало светлее.

Марина огляделась. Комната оказалась довольно уютно устроена. Вдоль стен громоздились шкафы, доверху набитые старинными фолиантами. И пахло тут неплохо – полиролью для мебели и чернилами.

– Я тебя помню, девочка. Зачем ты пришла и где твой дед? Я ждал Аврелия, не тебя. – Сидящий за столом человек наклонился и попал в круг света.

Сегодня Образина щеголял в приличном чёрном костюме и лица не прятал. Оно у него было узкое, неприятное, со впалыми щеками, узким подбородком и тонкими губами. Жидкие волосы уложены на косой пробор. На нос Образина нацепил круглые очочки с зелёными стёклами.

– Дедушка не сможет прийти. С ним случилось несчастье. – Марина кратко рассказала о том, что произошло.

Образина молча слушал, откинувшись в кресле. Его очки поблёскивали в темноте, как глаза затаившегося в засаде зверя.

Когда Марина закончила, он издал сердитое восклицание и побарабанил пальцами по столу.

– Какое нелепое происшествие, – сказал он безо всякого сочувствия в голосе. – Я рассчитывал, что Мираколо закончит дело быстро и без огласки. Он на такое мастак, и он мне должен. Теперь же всё затягивается. Придётся обратиться к посторонним, а значит, в дело будут замешаны чужие болтливые языки. Это обещает лишние хлопоты.

Он говорил, обращаясь не к Марине, а к светильнику, как будто забыл о присутствии девочки и просто изливал вслух досаду.

– Я могу выполнить ваш заказ. Найти ту самую вещь за вознаграждение.

Марина решила не ходить вокруг да около, а сразу выложить, зачем пришла.

– Ты?! – Смех Образины прозвучал, как приступ кашля. – Не глупи. Ты ещё ребёнок. И что ты знаешь про ту самую вещь?