Читать онлайн Мифы народов России. Коллекция из 4 книг

Куда подевались славянские мифы?

Один из парадоксов отечественной и мировой истории: в нашем распоряжении множество переводов и пересказов мифов Древней Греции, Рима, Индии, Скандинавских стран, а вот относительно славянской мифологии информации у нас практически нет. В чем причина? Этих причин, прочно связанных друг с другом, несколько.

Любой миф, любое предание или сказка, даже родившиеся до появления письменности и передававшиеся из поколения в поколение в устной форме, рано или поздно бывают записаны. Часто от появления мифа до первой его фиксации на бумаге (пергаменте) проходят столетия, а иногда и тысячелетия. Что же до славянской мифологии, то она, по официальной версии, рождалась в дописьменный период, а с появлением азбуки – кириллицы – оказалась не у дел, так как ее распространение и всеобщей грамотности совпало с активной христианизацией. На смену древним богам пришла новая вера, которая во времена первых князей, известнейшим из которых стал Владимир Красно Солнышко, креститель Руси, внедрялась подчас достаточно жестко. Даже если значительная часть населения совершенно искренне воспринимала новые ценности, не стоит сбрасывать со счетов, что многие артефакты древней веры – идолы, изображения и прочее – могли уничтожаться целенаправленно. Ну а первые записи, по которым мы можем судить о древнем славянском пантеоне, – это летописи, составлявшиеся преимущественно монахами. Поэтому ничего удивительного нет в том, что они могли немного (или много) принизить древние представления о мире и природе с позиции человека, обретшего истину.

Нестор-летописец. Изображение из Радзивилловской летописи. XIV в.

Следовательно, одна из причин плохой сохранности славянской мифологии – отсутствие у славян письменности во времена ее расцвета. Другая причина – смена веры и сознательное замалчивание, а то и уничтожение всего, связанного с язычеством. Третья – достаточно поздняя письменная фиксация древних мифов, причем сделанная преимущественно христианскими авторами. Впрочем, эта причина актуальна и для многих других мифологических систем: например, скандинавские мифы мы сейчас можем читать тоже в основном благодаря записям, сделанным авторами-христианами в XIII–XIV веках или даже позднее.

Но не все так просто. В ХХ столетии (вернее, уже во второй половине века) появилось течение, в основном в среде историков-любителей, представители которого предложили практически полностью пересмотреть устоявшиеся теории о славянской истории и мифологии. Мол, все то, что мы изучали и считали истинным много лет, на самом деле искаженная, «неправильная» история. «Правильную» от нас долгие годы скрывали и продолжают скрывать. Кто? Конечно же, так называемые враги России и ангажированные врагами историки.

Мы рассмотрим вкратце разные теории появления и развития мифологии славян – и официальную, которую поддерживает академическая наука, и неофициальную, во многом основанную на сомнительных источниках.

Миф неотделим от земли, на которой он рождается, истории народа, который его создает, культурных особенностей этого народа, и поэтому предварительно мы нарисуем по возможности более подробную картину происхождения славян, истории славянской письменности и рождения источников, по которым можем судить об интересующем нас вопросе.

Земля, на которой вершится история

Большинство источников – византийских, восточных и прочих – позволяют судить, что в VII–VIII веках Восточная Европа была уже практически славянской. Откуда славяне взялись на этих территориях – точно неизвестно. Есть версии, что это автохтонный народ, то есть проживавший на этой территории с первобытных времен. Некоторые исследователи считают, что славяне пришли сюда неизвестно откуда. То ли с юга, то ли с запада, то ли с востока. Популярная версия – во времена Великого переселения народов на территории Восточной Европы смешались несколько потоков переселенцев, что и сделало культуру славян столь разнообразной и синтетичной независимо от того, жили ли они тут всегда или были пришлыми. Во всяком случае, соседи начинают писать о них как о сформировавшемся народе примерно в V–VI столетиях. Представители Византии и некоторых других держав пишут о склавинах, антах, венедах. Считается, что под этими названиями фигурируют именно славяне. Правда, ряд исследователей считают, что венеды – это лишь один из этносов, которые вошли в состав славянского народа.

Изображение склавина (крайний слева) в Евангелии Оттона III. Х в.

А как же поляне, древляне, кривичи и многие другие, знакомые нам по учебнику истории и описанные знаменитым летописцем Нестором в «Повести временны́х лет»? Скорее всего, это не отдельные славянские племена, а племенные союзы – это образования, гораздо более крупные, нежели племя. После того как они сложились, обычно начинается формирование государства.

Совокупность найденных материальных предметов, которые относятся к одной эпохе, находятся в одном слое и складываются в логичную единую картину, принято называть археологической культурой.

Важный источник – данные археологии. Они также позволяют судить, что более или менее единая славянская культура складывается около V столетия. Правда, отдельные особенности могли немного различаться в зависимости от природных условий и влияния соседей: ведь славяне занимали большую территорию, и ждать полного единства было бы сложно. Где-то доминировало скотоводство, где-то – земледелие. Различия археологи фиксируют, например, в способах захоронения, форме посуды и украшений.

Конечно же, условия жизни не могли не отразиться и на мифологии. С уверенностью можно судить, что у славян, как и у большинства народов древности, практиковалось многобожие. Соответственно, на разных территориях и в разных природных условиях могли особо почитаться разные божества. Скотоводы больше чтили богов – покровителей животных; земледельцы – тех, которые олицетворяли землю, солнце, растения.

Важно и то, что по землям славян проходил так называемый путь «из варяг в греки» – от скандинавов к византийцам. Воспринимая и обрабатывая элементы чужой культуры, а в процессе международной торговли и политических взаимоотношений это происходит обязательно, славяне обогащали и развивали свою собственную.

Н. К. Рерих. Заморские гости. 1901 г.

На каком языке говорили древние славяне? Вероятнее всего, это был так называемый праславянский язык, из которого значительно позднее выделились чешский, польский, русский, белорусский и многие другие славянские языки. А вот корни праславянского проследить сложно. Сформировался он, видимо, еще в I или даже II тысячелетии до нашей эры не на пустом месте – выделился из еще одного общего праязыка, на котором говорили, например, на юге нынешней России, – праиндоевропейского. Этот же язык стал предком германских и многих других языков.

Со временем языки и диалекты разделялись, их становилось больше. Но с уверенностью говорить о славянах как о едином народе с особой культурой и языком можно только с первых веков нашей эры. Данные для этого мы получаем в основном благодаря археологии и лингвистике.

Заглянем в «Повесть временны́х лет»

Летописец Нестор, ее предполагаемый автор, живший в конце XI – начале XII века, производит историю славян от сыновей Ноя, конкретно – от Иафета, и называет ранних славян нориками. Они сначала «сели по Дунаю», а потом начали расселяться дальше, в том числе, например, по Днепру. Так или иначе, все данные говорят о том, что различных переселений и расселений в истории славянских союзов племен было много.

От рода и племени до единого государства

Как и у большинства народов в ранний период истории, у славян в первые века нашей эры господствовал родоплеменной строй. Это означает, что основой общественных отношений было кровное родство. Род – это фактически большая семья, все члены которой в той или иной степени являются родственниками друг другу, не обязательно близкими, это могут быть троюродные дяди или двоюродные внуки, но именно благодаря роду человек живет и выживает. Несколько родов составляли племя.

Ни о каком славянском государстве в начале нашей эры, по мнению ученых, говорить не приходится, но прообразы государственной власти – старейшины, вожди, заслуженные воины – выделились, судя по всему, достаточно рано.

Когда и как рождаются названия «славяне», «русы» и как появилось определение Русь? История темная. Термин «славяне» исследователи часто считают производным от индоевропейских корней «слышать» или «народ». И та и другая версии вполне возможны. Люди считали своими тех, чей язык понимали, с кем могли разговаривать и кого считали похожим на себя. Отсюда и версия о том, что слова «славяне» и «слышать» практически синонимы. Я слышу прежде всего тех, кто говорит на понятном мне языке! Ну а что касается другого значения, практически у каждого народа в древности были самоназвания, которые означали просто «люди», «народ» или «собратья».

Еще более интересная ситуация с названием Русь. Откуда только его не производили. И от названия некоей реки, упоминаемой в летописях, и от народа рос с севера, о набегах которого писали византийцы, и от слов «светлый», «русоволосый» на одном из восточных языков. Также есть версия, что слово это принесли с собой варяги-скандинавы и, возможно, русью именовали военную аристократию родом со Скандинавского полуострова. Короче говоря, единства во мнениях нет.

В. М. Васнецов. Призвание варягов. Ок. 1913 г.

Кстати, о варягах. Их присутствие на Русской земле, а также возможное участие в создании Древнерусского государства – один из самых обсуждаемых вопросов в российской истории. Благодаря летописцу Нестору и его «Повести временны́х лет», мы знаем, что в 862 году (но это не точно) славяне, которые никак не могли навести порядок на собственной земле, обратились к варягам (они же норманны, именно так называли их в Европе): «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите и владейте нами». Тут же прибывают три брата – Рюрик, Трувор и Синеус и «садятся» править в нескольких городах. В Киев через некоторое время отправляются наводить порядок некие Аскольд и Дир – возможно, дружинники Рюрика. А в 882 году еще один варяг, Олег, собравший под своим началом новгородско-варяжскую дружину, убивает их обоих и делает Киев центром объединенного государства, подчиняя пока еще разрозненные славянские племена и союзы племен. Это тот самый вещий Олег, который, если верить преданию, погиб от укуса змеи.

Какое событие считать началом истории русского государства? Версии есть разные. Кто-то предлагает вести отчет от прибытия Рюрика с братьями, кто-то – от захвата Олегом Киева.

Складывается система налогообложения (ну и пусть денег у славян пока еще нет – первые князья собирали натуральный налог: шкурками пушного зверя, оружием, запасами провианта), появляются постоянное войско и централизованная власть, определяются границы, одним словом, проявляются все признаки государственной власти.

Именно версия о том, что государство славянам создали варяги, получила наименование норманнской теории. Ее последовательно продвигали немецкие ученые, работавшие в Российской академии наук в ХVIII столетии. Но уже тогда последовательным противником этой теории был, например, Михаил Васильевич Ломоносов. Его мнение о том, что норманнская теория попросту оскорбительна, поддерживали и поддерживают так называемые антинорманисты, считающие, что с созданием государства славяне все же справились самостоятельно. Но вот то, что варяги активно участвовали в политической и культурной жизни Руси, никто не отрицает. Они нанимались в дружины русских князей, заключали династические браки, торговали со славянами, и ничего удивительного нет в том, что у мифологии славян много общего со скандинавской… наверное. С уверенностью утверждать последнее можно было бы только в том случае, если бы у нас было достаточное количество информации о мифах славян. Увы, ее очень мало. Но можно сказать, что основной пантеон у большинства народов Европы и частично Азии в то время был во многом схож: практически у всех почитались боги грозы, покровители земледелия, охоты и животных, боги, которые обучили людей искусству, ремеслам и так далее.

В. М. Васнецов. Встреча Вещего Олега с кудесником. 1899 г.

Еще один спорный момент – происхождение и историчность самого Рюрика. Популярна точка зрения, что, возможно, Рюрик и его братья – не более чем вымысел летописца. Также встречаются предположения, что вся эта компания вообще не имела отношения к Скандинавии и не являлась норманнами: многие ученые считают Рюрика представителем какого-то северного славянского племени. Ну а что касается города Киева – точное время его основания неизвестно, называют и VIII–IX века, и гораздо более раннее время. А название он якобы получил по имени мифического основателя Кия. И вполне возможно, что первые зачатки государственной власти возникли именно в Киеве задолго до прибытия туда варягов (если таковыми были, например, Аскольд и Дир).

Такое понятие, как дружина (профессиональное войско), бывшая одним из признаков государства, тоже, видимо, сложилось у славян еще до Рюрика. Благодаря совершенствованию орудий труда и улучшенной обработке земли начала распадаться родоплеменная община. Связи в роду по-прежнему были важны, но в обществе усилилось расслоение, и появилась так называемая военная элита. Это люди, занимавшиеся только войной, а заодно собиравшие налоги, сопровождавшие и охранявшие князя. Видимо, именно тогда особо возвышается бог Перун, который, по представлениям славян, мог быть не только олицетворением грозы, но и покровителем войска и правителя. Хотя сложились представления о Перуне и других богах, вероятнее всего, за много лет до того. В качестве примера приведем скандинавскую мифологию, развитие которой было во многом схоже со славянской.

М. Винге. Битва Тора с великанами. 1872 г.

Есть предположение, что, например, истории о боге Торе, олицетворявшем грозу, и его молоте с названием Мьёльнир сложились на Скандинавском полуострове еще в 2800-х годах до нашей эры, почти 5000 лет назад! А расцвет мифологии скандинавов наступил, судя по всему, на рубеже нашей эры, возможно, как и у славян. Ну а первые подробные записи, по которым мы можем судить о мифологии викингов, относятся уже к Средним векам, к XIII столетию.

Именно о записях – только не скандинавских, а славянских – мы сейчас и поговорим. Когда у славян появляется письменность и почему она так плохо сохранила для нас древние мифы?

Основные источники скандинавской мифологии, например «Старшая Эдда», были созданы уже в XIII веке. Русские летописи, в которых есть упоминания о древних богах, составлены примерно в это же время или чуть ранее.

Тайные письмена

Практически никто из историков не отрицает, что, возможно, у древних славян имелась некая система письменности, которая, к сожалению, до нас не дошла, вернее, дошла в крайне малом количестве источников, по которым невозможно судить об ее особенностях и правилах. В Х столетии происходит Крещение Руси и практически параллельно с насаждением христианства как основной религии начинается внедрение азбуки, созданной Кириллом и Мефодием. Именно с помощью нее тиражировались священные книги, обучали детей в многочисленных школах, созданных по инициативе Ярослава Мудрого, на ее основе создавались летописи.

А о системе письменности дохристианского периода остались только смутные упоминания. Например, в конце Х века (это предположительная дата, нам известны только списки XIV–XVIII столетий) был составлен «Трактат о письменах», автором которого был некий черноризец (монах) Храбр. В этом произведении сказано: «Ведь прежде славяне, когда были язычниками, не имели письмен, но читали и гадали с помощью черт и резов. <…> И так было многие годы. Потом же Бог человеколюбец, который правит всем и не оставляет и человеческого без знания… помиловал род славянский и послал им святого Константина Философа, названного в пострижении Кириллом, мужа праведного и истинного. И создал он для них тридцать письмен и восемь, одни по образцу греческих письмен, другие же в соответствии со славянской речью»[1].

Если верить Храбру, славяне писали при помощи неких черт и резов, но как они выглядели – не знает никто. Возможно, это было нечто вроде пиктограмм, когда то или иное понятие обозначается каким-то условным значком: например, вертикальная спиралеобразная линия, напоминающая дым, может означать очаг или костер.

О том, что славяне при необходимости делали различные записи, пишет арабский путешественник X столетия Ахмад ибн Фадлан. Его современник и соотечественник Ибн ан-Надим упоминает некие вырезанные на дереве письмена русов, которые он даже воспроизвел в своих записках. Правда, письмена эти очень похожи на арабскую вязь, и расшифровать их до сих пор никто не сумел. Византийские хронисты в своих произведениях как о чем-то само собой разумеющемся пишут о двустороннем составлении договоров с русами. Одним словом, свидетельств того, что у славян в дохристианский период была письменность, немало. А вот самих письмен практически нет.

Имеются предположения, что у славян была письменность, во многом напоминавшая скандинавские руны, но прямых доказательств этому не имеется. И то, что иногда представляют под названием «славянские руны», учеными не признается.

В IX столетии, во многом с подачи Византии, начинается работа над созданием азбуки, благодаря которой можно было бы распространять Священное Писание на славянских землях. В Западной Европе в основном пользовались латынью. К этому времени уже наметился раскол на западное и восточное христианство, хотя официально католичество и православие оформятся только в середине XI века.

Для создания новой азбуки были выбраны ученые братья Кирилл и Мефодий, давно занимавшиеся миссионерской деятельностью. Вернее, Кирилл получил это имя только перед смертью, приняв постриг. До того он именовался Константином.

Я. Матейко. Кирилл и Мефодий. 1885 г.

Свои первые «азбучные» опыты они провели на территории славянского государства Великая Моравия, которое в те времена занимало территорию современных Венгрии, Чехии, Украины, Словакии и частично некоторых других стран. Именно там Константин-Кирилл и Мефодий составили славянскую азбуку и начали переводить основные богослужебные книги. Так появился литературный старославянский язык.

Считается, что азбука родилась в 863 году. Но это была не известная всем кириллица, а более ранний вариант – глаголица. Письменных памятников на глаголице сохранилось немного. Объясняют это тем, что первая азбука оказалась не очень продуманной, и вскоре ее заменили на более совершенную и удобную кириллицу.

Для создания своих азбук Кирилл и Мефодий активно использовали греческий алфавит. Брали ли они за основу славянскую письменность, если таковая существовала? Неизвестно.

Интересные версии

Многие исследователи склоняются к мнению, что кириллицу создали не Кирилл и Мефодий, а их ученик Климент Охридский примерно в 880-х годах. Высказывалось также предположение, что глаголицу изобрели позже, причем не как общепринятую азбуку, а в качестве тайнописи. Но большинство источников убеждают нас в том, что все же она была первична.

Итак, когда князь Владимир крестит Русь и начинает внедрять новую веру, одним из главных инструментов этого процесса становится именно созданная братьями-греками азбука.

Ну а процесс крещения – это отдельная интересная история.

Низвержение идолов

Какие цели преследовал Владимир Красно Солнышко (он же Владимир Святославич, он же Владимир Святой), отменяя старых богов (как бы их ни звали) и внедряя христианство? Безусловно, его впечатлило величие христианских храмов и красота богослужений, виденных им в Византии. Но, кроме того, это был, безусловно, политический шаг. Распространение новой веры укрепляло власть самого князя (ведь, как известно, «власти – от бога!»), способствовало связям с соседями, привлекало на Русь таланты в лице иконописцев, переписчиков книг, архитекторов.

Уточним, кстати, что христианство вовсе не было на Руси чем-то новым и невиданным. Если верить летописям, христиан в том же Киеве было довольно много уже во времена Аскольда и Дира. Кроме того, христианкой была бабушка Владимира – княгиня Ольга, и при ней в столице Древней Руси уже строились христианские храмы.

Ни Ольга, ни ее предшественники не стали внедрять христианство как основную государственную религию. Они ограничивались тем, что лично практиковали ее. Владимир же сделал эту веру основой своей власти.

М. В. Нестеров. Княгиня Ольга. 1892 г.

Но первоначально, если верить летописям, Владимир пытался создать нечто вроде постоянного пантеона славянских богов во главе с Перуном. Дело, видимо, в том, что на Руси система почитания божеств была очень пестрой и неустойчивой: на разных землях могли особо отличать разных божеств. Кроме того, это почитание, как уже говорилось выше, было еще и «профессиональным». То есть у каждого рода занятий и у каждого ремесла были свои небесные покровители. И если Владимир хотел навести на Руси порядок, нужно было попытаться как-то упорядочить все это.

Дохристианские верования славян (и не только) часто называют язычеством. Это не совсем верное определение. Изначально этот термин появился в церковной культуре для обозначения нехристианских верований. В более широком смысле он означал неавраамические религии, то есть такие, которые не восходят к праотцу Аврааму. В свою очередь, авраамическими являются христианство, иудаизм и ислам. А вот верования древних славян, греков, скандинавов и многих других народов в те времена, когда у них почиталось множество богов, правильнее так и называть многобожием.

Что пытался сделать Владимир до того, как начал крестить Русь? В «Повести временны́х лет», написанной в начале XII века, об этом говорится так: «И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, и Даждьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими»[2].

Не будем пока подробно рассматривать «личности» указанных в этой цитате богов, отметим только, что особого успеха это мероприятие Владимира не имело. Народ по-прежнему почитал множество различных божеств: например, скотоводы и охотники, видимо, особо уважали «скотьего бога» Велеса, который в пантеон Владимира вообще не вошел. И через некоторое время князь принял решение, отказавшись от попыток назначать нескольких богов главными, окончательно склониться в сторону христианства. Легенды гласят, что предварительно правитель киевский принял у себя «послов от разных вер», которые рассказывали князю о религиях, имевших место на тот момент: два варианта христианства (византийский и римский), ислам, иудаизм. Сцена выбора веры Владимиром изображалась множество раз десятками художников, но, скорее всего, эта история относится к области легенд. Нет, возможно, представители разных религий действительно посещали Владимира, понимая, что Русь весьма выгодный союзник и сделать из ее населения своих единоверцев было бы неплохо. Но, думается, что Владимир уже к этому времени имел представление о религиях соседей и не сомневался относительно принятия христианства.

А. И. Иванов. Крещение Владимира в Корсуни. 1829 г.

Крещение Руси, по официальной версии, состоялось в 988 году. Но многие историки не считают эту дату достоверной. Имеются предположения о том, что событие могло произойти как чуть ранее, так и позднее этой даты.

ДЕла семейные и государственные

Согласно документам незадолго до крещения князь поддержал византийских правителей Василия II и Константина VIII в их борьбе с мятежным полководцем Вардой Фокой. Платой за эту помощь должна была стать рука сестры Василия и Константина – царевны Анны. Такое требование было унизительно для Византии, и ее правители выторговали у Владимира взамен обещание принять крещение, чтобы не выдавать сестру за язычника.

Перед тем как начать крещение киевлян в Днепре (судя по всему, это была не единственная река, которая использовалась в качестве купели), Владимир лично принял участие в свержении идолов. «Повесть временны́х лет» сообщает об этом так: «И когда пришел, повелел повергнуть идолы – одни изрубить, а другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его палками. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. „Велик ты, Господи, и чудны дела твои!“ Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли они еще святого крещения. И, приволочив, кинули его в Днепр. И поручил Владимир {людям}, сказав: „Если пристанет где к берегу, отпихивайте его, пока не пройдет пороги, тогда только оставьте его“»[3].

В. М. Васнецов. Крещение Руси. 1880-е – 1890-е гг.

На Руси начинается эпоха христианства. Древние боги оказываются вне закона, а жрецы и волхвы остаются не у дел. Какие источники могут рассказать нам о дохристианском периоде и о божествах, в которых верили славяне в то время?

Поговорим об источниках

Поясним для начала, что мы называем историческим источником. Так принято называть некий предмет, документ или явление, непосредственно отразившее исторический процесс. На основании этого предмета историки восстанавливают по возможности достоверную картину прошлого.

Что значит «непосредственно отразившее»? В большинстве случаев источник создается именно в ту эпоху, которую нам необходимо изучить. То есть, например, подвеска или ожерелье новгородской женщины, изготовленные в XI столетии, – это хороший исторический источник. По нему мы можем судить о видах обработки металла того времени, обережных рисунках, методах работы ювелиров. А вот копия такого украшения, изготовленная в наши дни, источником не является, как бы качественно она ни была исполнена, по той простой причине, что копия изготовлена не в XI веке и судить по ней об истории того времени мы не можем. Кстати, обратили внимание на слова «обережные рисунки»? Это свидетельство того, что языческие обычаи оказались очень стойкими, и даже после внедрения христианства они проявлялись в том или ином виде, а в отдельных областях сохранились и по сей день. Например, в традиционной вышивке многих славянских народов до сих пор присутствуют элементы, которыми украшали свою одежду люди первых веков нашей эры, чтобы привлечь к себе покровительство добрых богов и оттолкнуть злых духов.

Таким образом, историческим источником может быть практически все что угодно, имеющее отношение к интересующей нас эпохе. Например, осколки керамической посуды, остатки обуви или оружия, даже обглоданная кем-то когда-то кость – по ее состоянию можно судить о способах приготовления пищи или инструментах, при помощи которых разделывали мясо. Но особо ценны, конечно же, источники наподобие фотографий, видео- или аудиозаписей: скажем, запись выступления политика или групповой снимок солдат времен Первой мировой войны.

Исторический источник не обязательно материален: например, рассказы дедушки-ветерана о войне – это тоже источник.

Очень ценятся источники письменные, так или иначе зафиксированные на каком-либо носителе: дневники, письма, мемуары, надгробные надписи, правительственные распоряжения.

Блин как исторический источник

Классический пример живучести языческих обычаев – изготовление блинов на Масленицу. Берет начало в глубокой древности, когда, выпекая круглые лепешки, напоминающие солнышко, люди праздновали окончание зимы и встречали весну. Масленичные блины пережили внедрение христианства и давно уже превратились в традицию, об истоках которой знают далеко не все.

Титульный лист журнала «Русская старина» 1880 г. В нем регулярно публиковались мемуары

Возможно, на этом месте у вас возникло некоторое сомнение относительно словосочетания «непосредственно отразившие исторический процесс». Например, то, что фотография отражает его непосредственно, сомнений нет. Но как быть, скажем, с летописями или мемуарами? Они создаются зачастую некоторое время спустя после описываемых событий и вполне могут содержать в себе более поздние наслоения, искажающие картину. Например, мемуарист может приукрасить свои подвиги, рассказывая о войне. А летописец вовсе не обязательно был непосредственным участником событий, которые он описывает, и опирался на рассказы других людей, которые также не во всем честны. И все же мемуары и летописи относятся к ценным историческим источникам, а задача историка – не опираться только на один какой-то документ, а путем подбора как можно большего количества источников и сравнения их друг с другом восстановить достоверную картину.

Особый род источника – это обычаи, традиции, приметы, поговорки. Казалось бы, каким образом все это может помочь в изучении древней истории? На самом деле, может. Самый простой пример: наверняка вам доводилось видеть и слышать, как представители старшего поколения говорят: «Не стой на пороге, проходи в дом (квартиру, избу и так далее)», «Не передавай ничего через порог! Сначала войди, а потом уже показывай, что принес (рассказывай, зачем пришел)».

Этот обычай – не передавать ничего через порог и не общаться, стоя на нем, – пришел из глубокой, дохристианской, древности, когда человек верил, что есть два мира – привычный, защищенный добрыми духами мир дома и неприветливый внешний. Подолгу стоя на пороге или передавая через него что-либо, можно было напустить в дом всякой нечисти. Вполне вероятно, что у славян, как и у многих других народов, был обычай хоронить прах усопших непосредственно под порогом, как бы призывая покойника, перешедшего в иной мир, стать добрым защитником жилища. Соответственно, стоять на пороге подолгу не рекомендовалось, чтобы не беспокоить предков понапрасну. Как видим, многие обычаи и приметы соблюдаются у нас автоматически, просто потому, что они сохранились с незапамятных времен и, будучи изначально языческими, даже в процессе христианизации. А значит, эти самые обычаи могут многое рассказать о жизни людей много веков назад. И к их стойкости мы еще обязательно вернемся.

Еще один пример – монетки, которые находили в греческих захоронениях в непосредственной близости от черепа покойного. Они доказали наличие представлений о том, что при перемещении в царство мертвых усопший должен был заплатить перевозчику, переправлявшему души через реку Стикс.

Конечно же, по таким косвенным признакам восстанавливать историю древних верований достаточно сложно. Но можно. Особенно в сочетании с другими источниками.

Прорисовка четырех сторон збручского идола. XIX в.

В Древнем Риме особо почитались лары – божества – покровители дома. Возможно, ими становились в том числе и покойные родственники. Подобные верования были у многих народов, видимо, и у славян тоже.

К числу ценнейших материальных источников по истории древних славянских верований относят так называемого збручского идола.

В 1848 году в реке Збруч, притоке Днестра, было обнаружено любопытное изображение: четырехгранный столб, изготовленный из серого известняка, высотой чуть более двух с половиной метров. По высоте он разделен на три яруса, заполненных рельефными изображениями, а венчает его стилизованная человеческая голова, как бы склеенная из четырех лиц, обращенных на четыре стороны света. Эту четырехликую голову покрывает шапка округлой формы.

Изображения на самом столбе весьма любопытны. Верхний ярус составляют упрощенные изображения человеческих фигур, как бы продолжающих расположенные наверху лица. У одной из них в руках кольцо, другая вооружена висящим на поясе мечом или саблей, а рядом с ней изображена миниатюрная фигурка животного (возможно, лошади), третья держит в руках нечто вроде рога для вина, у четвертой же никаких дополнительных предметов нет.

Средний ярус – это чередующиеся рельефные изображения мужских и женских фигурок, которые словно бы водят хоровод или, возможно, совершают какой-то обряд. Рядом с одной из женских фигурок нарисована еще одна, совсем крошечная, видимо, символизирующая ребенка. И, наконец, самый нижний ярус – это стилизованные коленопреклоненные фигуры, которые наподобие древних атлантов поддерживают руками изображения второго яруса. Одна из граней такого изображения не имеет.

Как все это истолковать?

Для начала идол был тщательно исследован учеными. Его изготовление датировали примерно X–XIII веками. Обратим внимание, что это уже христианский период. Вполне вероятно, что збручский идол когда-то был центром некоего святилища и рядом с ним приносили жертвы.

Там, где идол в нижней части не имеет изображений, возможно, находился жертвенник или какое-то дополнительное крепление в виде, например, каменной плиты.

Самая популярная версия истолкования изображений на идоле такова: верхний ярус – это символическое представление мужских и женских божеств славянского пантеона (женское божество – видимо, то, которое с колечком в руке). Средний ряд представляет собой мир людей, а нижний – либо стихии, либо хтонических существ нижнего мира. Кто это такие?

Хтоническими (от греческого «земля», «почва») обычно называют мифологических существ, которые связаны с первобытной мощью природы, олицетворяют нечто могущественное и подчас агрессивное, но при этом лишенное разума и творческого начала. В большинстве мифологических систем эти существа появляются обычно в процессе создания вселенной из первородного Хаоса или уже во время борьбы за власть старших богов первого порядка.

Высказывались также версии о том, что збручский идол олицетворяет времена года или изображает бога Святовита (Свентовита), который, по ряду свидетельств, изображался многоликим или многоглавым. К этому любопытному божеству мы еще вернемся, а пока поищем ответ на следующие вопросы: где мог стоять изначально збручский идол? Если его действительно изготовили в X–XIII столетиях, чем объяснить это изготовление во времена, когда христианство уже укрепилось на славянских землях? Практиковались ли у славян жертвоприношения? Если да, то приносили ли в жертву людей?

Ответ на первый вопрос нашли в ХХ столетии. Во время раскопок на вершине холма Богит неподалеку от реки Збруч была обнаружена площадка с расположенными на ней особым образом камнями и следами ям, в которых археологи нашли множество останков животных и птиц. Видимо, там идол когда-то и обретался. А вот вопрос о времени его изготовления еще интереснее.

Есть такая версия: через несколько десятилетий после внедрения христианства на славянских землях начинается период феодальной раздробленности. Брат идет на брата, государство ослабевает. И население вполне могло связать этот процесс с новой верой, мол, новый бог и новые святые не могут нас защитить. Значит, нужно обратиться к старым. И, несмотря на возможные жесткие санкции, в разных уголках Руси начинают снова изготавливать идолов и восстанавливать древние обряды.

Видимо, тогда и был высечен из известняка збручский, который некоторое время простоял на холме Богит, а потом до него добрались христианские священнослужители, и идола пришлось закопать на берегу реки. Затем о нем забыли, а в XIX столетии воды Збруча вымыли его на поверхность. Сейчас это изваяние находится в археологическом музее Кракова.

С. В. Иванов. Язычество и христианство. 1912 г.

И, наконец, жертвоприношения. Судя по всему, славяне часто подносили идолам провизию, украшения, оружие. Иногда приносились в жертву животные. Сведения о частоте человеческих жертв разнятся. То, что они имели место, – бесспорно, но повседневностью, видимо, не были. Вероятно, на заклание чаще отправляли военнопленных, предателей или преступников.

Ну а какого бога (или каких богов) изображает збручский идол – вопрос по-прежнему открытый. Остановимся пока на том, что он вполне достоверно отражает схему, характерную практически для любой древней мифологии, – миры богов и людей, нижний мир.

Имя как доказательство

Христианство и многобожие соседствовали на славянских землях много лет. Одним из свидетельств этого является то, что в течение нескольких веков детям часто давали два имени – христианское, внесенное в церковные святцы, и языческое, которое на всякий случай играло роль оберега, если новые святые вдруг не справятся. Подобных свидетельств в документах сохранилось множество.

По каким письменным источникам мы восстанавливаем картину славянского многобожия, кроме уже упоминавшейся «Повести временны́х лет»? Кстати, летопись эта была создана много лет спустя после формирования государства Русь и принятия христианства.

Сведения подчас приходится собирать по крупицам. Например, в записях уже известного вам Ахмада ибн Фадлана упоминается обряд похорон знатного руса, который включал в себя сожжение тела в ладье. Похоронный обряд – мероприятие, которое может многое рассказать о религиозных представлениях народа, поэтому подобные свидетельства очень ценны. Правда, ибн Фадлан, скорее всего, видел не славянские похороны, а проводы в мир иной знатного варяга, видимо проживавшего на Руси: для славян сожжение покойного в ладье было не характерно.

Заключение договора между славянами и греками перед идолом Перуна. Миниатюра из Радзивилловской летописи. XIV в.

Записи о славянах оставил Прокопий Кесарийский, византийский историк VI столетия: «Эти племена… считают, что один только бог, творец молнии, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания»[4].

В русско-византийских договорах Х столетия упоминаются Перун – бог грозы и покровитель княжеской дружины и Велес (Волос) – божество, защищавшее животных вообще и домашний скот в частности. В то время при подписании каких-то важных документов, заключении союзов было принято приносить клятву перед лицом того или иного бога.

В целом, видимо, древний славянский пантеон имел много общего с греческим, римским, германским. Почитались в основном божества, олицетворявшие силы природы.

Причина проста: в то время природа для человека любой культуры была, с одной стороны, источником пропитания и благосостояния, с другой – источником опасности. Земля давала урожай, а значит, еду. Дождь способствовал этому самому урожаю, но в чрезмерном количестве мог, наоборот, погубить посевы.

Особый благоговейный страх у древнего человека вызывала гроза, поэтому нет ничего удивительного в том, что боги грома и молнии были весьма почитаемы в самых разных культурах.

Вернемся к источникам.

В «Поучении Владимира Мономаха» (XII в.) можно найти упоминания о какой-то блаженной стране, которая после принятия христианства, видимо, отождествлялась с раем, а до того – с царством мертвых, загробным миром. В «Слове о полку Игореве», еще одном памятнике литературы XII столетия, есть строки, по которым можно сделать вывод о трехчастности мифологического славянского мира: «Растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками». Этот текст можно связать с изображениями на збручском идоле. Вполне возможно, что у славян имелись представления о некоем мировом древе и его окружении по аналогии с таковым же у древних скандинавов. Намек на это содержится, в частности, в сохранившихся текстах заговоров и сказочных зачинов: «На море-окияне, на острове Буяне стоит дуб…»

Мировое древо: где оно росло?

У норманнов-скандинавов основой всего мироздания считалось гигантское дерево – ясень Иггдрасиль. На его ветвях располагались миры богов, людей, великанов и так далее. Так как мифологические системы скандинавов и славян во многом пересекались, можно предположить, что в древности какой-то схожий образ имел место и в славянской картине мира.

Реконструировать древние представления славян о мире, богах и героях можно по сказкам и былинам, деталям древней каменной резьбы и книжной миниатюре, хотя два последних вида искусства расцветают у нас только после принятия христианства. Но ниже будет подробный разговор о том, как языческие образы трансформировались в христианские. Но факт остается фактом: сведений и источников о древних славянских верованиях у нас крайне мало.

В. М. Васнецов. Отдых Владимира Мономаха после охоты. 1870 г.

Историография: официальная и не очень

Сделаем краткий обзор крупных исследований по древней славянской религии и мифологии.

Первые научные опыты такого исследования в России предпринимались еще в XVIII веке: можно вспомнить, например, труд переводчика и писателя Михаила Попова (1742–1790(?) гг.) «Краткое описание славянского баснословия». Увы, несмотря на ряд интересных наблюдений, эту работу современные историки ценят не слишком высоко: Михаил Иванович частично выдал за достоверные сведения свои собственные фантазии.

Историк, писатель и фольклорист Михаил Чулков (1744–1792 гг.) в числе прочих своих работ опубликовал труды «Краткий мифологический лексикон» и «Словарь русских суеверий». Последний под названием «Абевега русских суеверий» переиздавался много раз, в том числе и в наше время. В этом издании основное внимание уделяется обычаям, традициям, различным явлениям фольклора, но исследователь выводит их происхождение из древнейших времен, связывает с представлениями древнего народа о мире и высших силах.

В XIX–XX веках наиболее заметными исследованиями по славянской мифологии стали работы Андрея Кайсарова «Славянская и российская мифология», Любора Нидерле «Славянские древности», Александра Афанасьева «Сказка и миф», Дмитрия Зеленина «Очерки русской мифологии», Владимира Проппа «Исторические корни волшебной сказки», Вячеслава Иванова и Владимира Топорова «Исследования в области славянских древностей», Бориса Рыбакова «Язычество древних славян», Валентина Седова «Славяне в древности» и так далее. Правда, выводы многих авторов противоречат друг другу и по-прежнему вызывают острую дискуссию в научном сообществе.

А во второй половине ХХ столетия внезапно появился новый литературный памятник, который претендовал на то, чтобы перевернуть всю известную историю славянства. Памятник этот до сих пор не признан официальной исторической наукой, хотя шуму наделал много и до сих пор весьма почитается представителями фолк-хистори, многими историками-любителями, неоязычниками. Это «Велесова книга».

История ее такова. В начале 1950-х годов в журнале русских эмигрантов «Жар-птица», который издавался в США, был опубликован сенсационный материал: обнаружились некие дощечки, на которых на неизвестном доселе (но явно славянском) языке были вырезаны истории о происхождении и многочисленных переселениях славян, об их религии и культуре. Прорисовки этих табличек были опубликованы в «Жар-птице», и благодаря тому, что на первой из них читалось имя Велеса, их начали называть «Велесовой», или «Влесовой книгой». Но это произошло не сразу – долгое время этот артефакт именовали «дощечками Изенбека»: по фамилии белогвардейского офицера, который якобы нашел их в 1919 году в одной из разгромленных русских усадеб.

Дальнейшая судьба дощечек такова: Федор Изенбек (в эмиграции он зарабатывал созданием рисунков для ковров) долгое время хранил их у себя, потом показал приятелю – Юрию Миролюбову, который, собственно, и перерисовал информацию с табличек, подготовив их к публикации. Важное уточнение: самих дощечек никто и никогда не видел. Оригиналы, если верить Миролюбову, сгинули вместе с первым своим владельцем в огне Второй мировой войны. А представить общественности копии, вручную снятые с них, получилось только в 1950-х годах.

Юрий Миролюбов постоянно путался в показаниях. Он то писал о том, что у него имеются фотостаты табличек и он в любой момент может их предоставить, то внезапно забывал об этом и представлял в редакцию «Жар-птицы» только свои зарисовки. В 1955 году в журнале опубликовали изображение одной из дощечек, которое было названо фотостатом дощечки № 16. (Всего их было якобы более трех десятков). Публикации текстов (вернее, переводов текстов с табличек, сделанных то ли Миролюбовым, то ли еще одним его приятелем – Александром Куренковым[5]) продолжались на страницах «Жар-птицы» несколько лет. Впоследствии разнообразных переводов разной степени туманности было сделано множество. Основные постулаты, которые защищали адепты «Велесовой книги», таковы:

• таблички-дощечки изготовлены славянскими волхвами незадолго до крещения в одном из городов Киевской Руси;

• язык, на котором составлены тексты дощечек, во много раз старше кириллицы и глаголицы, и это безоговорочно доказывает, что у древних славян имела место докириллическая письменность. Более того, язык «Велесовой книги» древен настолько, что именно на его основе, скорее всего, создавались и кирилица, и глаголица, и скандинавские руны, и греческий язык;

• тексты «Книги» доказывают, что государство у славян сложилось за много веков до принятой официальной историей даты. «Велесова книга» безоговорочно развенчивает навязанную нам немцами норманнскую теорию и доказывает заслуги славян как талантливых политиков и создателей великой культуры;

Символ патриотизма

Именно таким символом стала для многих «Велесова книга»: мол, официальная история принижает славян и выводит на первый план норманнскую теорию, в то время как дощечки отдают должное древней культуре великого народа. Но надо сказать, что величие славянской культуры никто не отрицает, а идея о создании нашего государства норманнами развенчана уже давно.

• собственно история славян началась не в первых веках нашей эры, а на несколько тысячелетий раньше. Более того, во время многочисленных переселений славяне «поделились» своей культурой со многими народами, в том числе и с народами долины Инда. И результатом этого культурного взаимодействия стали «Веды» – собрание священных текстов индуизма, составленное на санскрите. Сторонники «Велесовой книги» считали культуру славян ведической в своей основе и ставили знак равенства между многими божествами славянского и индуистского пантеона. Например, в разных переводах индуистского Индру отождествляют то с Перуном, то с Даждьбогом.

В «Велесовой книге» можно найти множество сведений о самых разных славянских богах – значительно более многочисленных, чем упоминаемые в признанных наукой источниках. В «Книге» впервые появляются названия трехчастного мира – Явь (материальный мир), Навь (потусторонний мир) и Правь (божественный закон).

Эта триада не упоминается ни в одном из источников по истории древних славян, рассматривавшихся выше. Триаду, по «Велесовой книге», составляют также главные божества – Перун, Сварог и Святовит. Правда, принцип, по которому они поставлены на первое место, до конца не ясен.

Прорисовка одной из табличек «Велесовой книги», опубликованная в «Жар-птице» в 1955 г.

«Велесова книга» повествует о многочисленных переселениях славян, об их победах над готами и греками, о противостоянии варягам. Кстати, автор или авторы «Книги», кем бы они ни были, видели и в византийцах, и в варягах врагов славянства, преследующих исключительно свои корыстные цели. Однозначных высказываний против христианства там нет, но многие сторонники подлинности «Велесовой книги» считают, что религиозная реформа Владимира Святого нарушила естественный ход русской истории.

Когда и как началось изучение «Книги» в СССР?

В 1960 году в распоряжении советских филологов-славистов оказался тот самый фотостат дощечки № 16, который в 1955 году опубликовали в «Жар-птице». Одной из первых его изучала историк, лингвист и палеограф Лидия Петровна Жуковская. Ее ожидал сюрприз: в журнале была опубликована не фотография дощечки (как был заявлено ранее), а лишь фотография рисунка с нее.

Тем не менее Лидия Петровна провела тщательный анализ текста и пришла к однозначному выводу: перед ней фальшивка. Аналогичное заключение давали практически все историки академического направления, изучавшие тексты табличек.

Специалисты обращали внимание на явное незнание автором «Велесовой книги» закономерностей лингвистики, видели в вырезанном на дощечках тексте простую компиляцию произвольно измененных слов и словосочетаний из разных славянских языков. Одни и те же слова подчас пишутся по-разному в разных местах, сведения из разных табличек противоречат друг другу, изложение туманно и непоследовательно.

Вот характерное мнение одного из экспертов: «Сочинитель был крайне невежественен в том, что касается древних языков, не имел никакого понятия о том, как языки изменяются во времени. Он представлял себе язык древних славян просто как смесь современных языков – русского, церковнославянского, украинского, польского, чешского и т. д. – и именно так строил свой текст. Кроме того, он произвольно искажал слова, заменяя в них буквы, добавляя лишние слоги… – в наивной вере, что все это создаст ощущение древности»[6].

Еще один термин

Историографией принято называть всю совокупность исследований, посвященных определенной теме или эпохе. Например, историография славянского государства – это все исследования, посвященные истории его создания. Можно встретить также словосочетания «китайская историография», «советская историография» – весь массив исторических исследований, созданных историками определенного государства или периода.

И все же сторонников подлинности «Велесовой книги» немало. В дальнейшем мы будем отталкиваться от официальной версии славянской истории и мифологии, а «Книгу» привлекать только по мере необходимости, для создания по возможности более полной и объективной картины. Увы, необходимо признать: научно проверенной информации по славянской мифологии совсем немного. И столь длинная глава, посвященная истории, источникам и историографии славянского мифа, была необходима затем, чтобы в дальнейшем меньше отвлекаться на вспомогательную информацию.

С чего все началось?

Большинство мифологических систем начинаются с истории о сотворении мира: например, у древних греков все происходит из первородного Хаоса, который порождает богов, олицетворяющих основные первоначала: Гею – землю, Тартар – бездну, Эрос – любовь и так далее. Схожую картину представляли себе и древние скандинавы, считавшие, что все началось с бездны, она же, впрочем, Хаос, под названием Гиннунгагап, окруженной двумя царствами: Нифльхеймом, олицетворявшим туман и холод, и Муспельхеймом – царством неугасимого огня. Перемешавшись, искры и осколки льда породили великана по имени Имир и корову Аудумлу, которая его выкармливала. Потомки Имира породнились с детьми еще одного великана – Бури, которого Аудумла вылизала своим языком из ледяных глыб. И так далее.

К сожалению, славянские мифы о сотворении мира до нас не дошли. О том, какими они были, мы можем лишь приблизительно судить по более поздним легендам и преданиям, в которых языческие представления причудливо перемешаны с христианскими. Например, в «Повести временны́х лет» сохранилось любопытное предание, явно основанное на дохристианской мифологии. Некий княжеский сборщик дани по имени Янь беседует с мятежными волхвами: «Янь же сказал: „Поистине лжете вы: сотворил Бог человека из земли, составлен он из костей и жил кровяных, нет в нем больше ничего, и ничего он не знает, один только Бог знает“. Они же сказали: „Мы двое знаем, как сотворен человек“. Он же спросил: „Как?“ Они же отвечали: „Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. И заспорил сатана с Богом, кому из нее сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Вот почему, если умрет человек, – в землю идет тело, а душа к Богу“. Сказал им Янь: „Поистине прельстил вас дьявол: какому богу веруете?“ Те же ответили: „Антихристу“. Он же спросил их: „Где же он?“ Они же сказали: „Сидит в бездне“. Сказал им Янь: „Какой это Бог, коли сидит в бездне? Это бес, а Бог восседает на небесах, на престоле, славимый ангелами, которые предстоят ему со страхом и не могут на него взглянуть. Один из ангелов был свергнут – тот, кого вы называете антихристом; за высокомерие свое и низвергнут был с небес и теперь в бездне, как вы и говорите; ожидает он, когда сойдет с неба Бог и этого антихриста свяжет узами и посадит в бездну…“»[7]. В словах волхвов ясно прослеживаются ранние, дохристианские, представления о создании мира и человека. Но кто в этих легендах был творцом – неизвестно.

В польском фольклоре есть несколько вариантов истории о том, как бог, прогоняя от себя дьявола, сказал ему:

– Не будет в этом мире ни одного клочка земли, который мог бы послужить тебе приютом!

Дьявол решил перехитрить бога и попросил утку украсть для него немного земли, на которой он мог бы отдохнуть. Птица выполнила его просьбу, но, когда она возвращалась к дьяволу, неся землю в клюве, на нее напал ястреб. Несчастная утка выронила землю, и там, куда она упала, появились горы. В этой истории, несмотря на явно христианский антураж (бог и дьявол могли стать фольклорными персонажами только после крещения), прослеживаются гораздо более ранние мифологические элементы.

Ангел, борющийся с дьяволом за человеческую душу. Фреска в капелле палаццо Каррара, Падуя. XIV в.

В XV – начале XVI столетия неизвестным автором (или авторами) была составлена «Голубиная книга». Это своего рода сборник духовных стихов, который, с одной стороны, предназначен разъяснять тонкости христианской веры, а с другой – представляет собой образец так называемой духовно-народной литературы. Текст построен в форме вопросов и ответов, пересыпан фольклорными элементами, которые явно роднят его с более древними, нежели христианские, представлениями о мире: «Начинался бел свет от Свята Духа, от Свята Духа, самого Христа… Солнце красное от лица Божья, млад светел месяц от грудей Божьих, зори светлыя от очей Божьих…»[8] Конечно, текст не стоит воспринимать буквально, но в нем явно прослеживаются мотивы древнего мифа: в дохристианские времена мотив создания разных частей света из частей тела какого-либо персонажа был очень популярен.

Увы, более подробные и конкретные предания древних славян о сотворении мира нам недоступны. Но можно предположить, что в дохристианские времена у них, как и у большинства других древних народов, бытовало представление о трехчастной системе: верхний мир (божественный), центральный, или серединный (мир людей), и потусторонний (подземный, мир мертвых и т. п.) Конечно, это упрощенная картина, но суть можно представить именно так. Видимо, подобную схему отражают изображения на збручском идоле.

Сложности вечного покоя

О том, каковы представления народа об окружающем мире, многое могут рассказать захоронения. На славянских землях за много лет было представлено множество их видов: во-первых, способы погребать покойников менялись с течением времени. А во-вторых, в одну и ту же эпоху варианты захоронения на разных славянских территориях могли несколько различаться. Какие примеры можно привести?

Печальная тема

Ингумация – способ предания тела земле. Считается, что возникновение погребальных обрядов, пусть даже они состоят из простого закапывания тела, – это одно из главных свидетельств появления веры в потусторонний мир. Правда, есть и другая версия – самые ранние захоронения играли чисто гигиеническую роль. Первые из них возникают в первобытном обществе около 100 тысяч лет назад или даже ранее.

Г. Семирадский. Похороны знатного руса. 1884 г.

Выше уже говорилось о том, что в записях Ахмада ибн Фадлана есть описание погребения знатного руса: «Если умрет главарь, то его семья скажет его девушкам и его отрокам: „Кто из вас умрет вместе с ним?“ Говорит кто-либо из них: „Я“. И если он сказал это, то (это) уже обязательно, – ему уже нельзя обратиться вспять. <…> Большинство тех, кто это делает, – девушки. И вот когда умер тот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: „Кто умрет вместе с ним?“ И сказала одна из них: „Я“. <…> Когда же наступил день, в который должны были сжечь его и девушку, я прибыл к реке, на которой находился его корабль, – и вот он уже вытащен на берег и для него поставлены четыре устоя…“»[9].

Далее ибн Фадлан подробно описывает, как в корабле было размещено тело покойного в самом лучшем, по-видимому, одеянии, как рядом с ним разложили съестные припасы и разные вещи, в том числе оружие, служившее мертвецу при жизни. Были убиты и положены в лодку его собака, потом две лошади, две коровы, курица и петух. И, наконец, девушка, вызвавшаяся разделить с умершим загробную жизнь, также была умерщвлена и уложена в ладью. После чего корабль со всем его жутковатым содержимым был сожжен дотла. Над пепелищем русы соорудили высокий холм, написали на доске имя умершего, и на этом похороны завершились.

Переборщил

В записках ибн Фадлана имеется рассказ о том, что во время одной из своих поездок он видел упавшее дерево длиной около тридцати локтей, вокруг которого обвивалась змея примерно такой же длины и толщины, как древесный ствол. В другом месте он описывает добычу березового сока и уверяет, что если выпить его много, то можно опьянеть. Но, возможно, путешественник пробовал забродивший напиток.

Конечно, нам сейчас трудно судить о том, насколько достоверно и беспристрастно ибн Фадлан описал виденный им обряд. Многие исследователи отмечают, что арабский гость в своих записях в некоторых местах явно художественно преувеличивает. Но в целом описание погребения вполне соответствует тому, что могло иметь место в обществе скандинавов; скорее всего, автор, как уже было сказано выше, наблюдал именно за похоронами знатного варяга, а не славянина.

Именно для жителей Скандинавского полуострова было наиболее характерно сожжение тела покойного в ладье вместе с оружием, ценностями, запасом провианта, любимыми лошадьми и собаками, часто со слугами или рабами. Конечно, такой вариант погребения использовался только в отношении знатных воинов или вождей.

Ладья, видимо, символизировала путешествие в страну мертвых. Воины, погибшие на поле боя, отправлялись пировать вместе с верховным богом Одином в «военный рай» – Вальхаллу, все остальные – в царство мертвых, которое у скандинавов именовалось Хельхейм, или Хель.

У скандинавов было несколько вариантов захоронения в корабле:

• тело умершего сжигали вместе с ладьей, а над остатками погребального костра насыпали курган;

• покойного укладывали в корабль вместе со всем необходимым, после чего над ней делали насыпь;

• контур ладьи просто выкладывали камнями на земле, и внутри этого условного изображения укладывали усопшего со всем необходимым скарбом, сверху также сооружался земляной холм.

Вообще, возведение кургана было необязательным условием. Например, на территории нынешней Дании их крайне мало, в то время как в Швеции и Норвегии подобных древних погребений значительно больше. Курган мог быть насыпан не только из земли, но и из песка, и из камней. Иногда использовали естественные холмы. Бывало, что в одном кургане погребали до нескольких десятков человек. Такие захоронения были характерны и для славян.

А какую, собственно, функцию выполнял курган? Зачем его насыпали? С одной стороны, он, видимо, являлся своеобразным памятником усопшему или усопшим.

Раскопки показывают, что обычно размер сохранившегося кургана, хотя за прошедшие века они, конечно же, оседают, напрямую свидетельствует о богатстве захоронения, а значит, и о знатности его «хозяина». С другой стороны, для древнего славянина курган, возможно, был чем-то вроде модели мира: некоторые исследователи предполагают, что она, как и у многих других народов, имела округлые формы.

Люди могли воспринимать видимую часть мира как окружность (от места, где мы стоим, до видимых границ горизонта) и считать этот вариант наиболее гармоничным. А размещение тела усопшего или пепла после его сожжения иллюстрировало троичность мира: в глубине – мертвые (их символизировало собственно место захоронения), на поверхности земли – живые, в том числе и те, которые пришли хоронить покойного, а вершина кургана – верхний, божественный, мир.

В. М. Васнецов. Боян. 1910 г.

Памятник Владимиру Святому в Киеве. 1853 г.

Все эти захоронения, бесспорно, доказывают: древний человек не воспринимал смерть как нечто безусловно конечное. Считалось, что он будет продолжать жить, только уже не в этом мире – мире людей, а в царстве мертвых. Отсюда и необходимость положить в курган все то, к чему ее «обитатель» был привычен при жизни: оружие, охотничьи атрибуты, инструменты ремесла. В женские могилы укладывали домашнюю утварь, украшения, принадлежности для шитья и прочего рукоделия.

Слово «курган», судя по всему, тюркского происхождения. Как называли такие погребальные холмы славяне и праславяне, достоверно неизвестно.

Кстати, об украшениях. В те времена человек не носил серьги или кольца только затем, чтобы выглядеть привлекательнее (хотя слово «украшение», казалось бы, говорит именно об этом). Все украшения носили защитный характер, призваны были предохранять владельца от атаки злых духов. Кроме того, например, шейные обручи-гривны могли быть своеобразным маркером высокого положения: чем знатнее и заслуженнее человек, тем дороже металл, из которого сделана гривна, и тем сложнее ее орнамент. Таким украшением, судя по всему, могли наградить за службу, а с течением времени оно превратилось еще и в средство оплаты.

Высказываются мнения, что драгоценную гривну можно было во время торга поделить на части и рассчитаться за товар кусочком золота или серебра. Возможно, именно поэтому название «гривна» в итоге стало обозначать платежное средство, хотя первоначально оно было связано с понятием «грива» – шея.

Короче говоря, ношением серег или ожерелий не гнушались не только женщины, но и мужчины, хотя, конечно, их ювелирка была проще, и в целом чрезмерное пристрастие сильного пола к побрякушкам всячески порицалось.

Перед погребением покойника на него надевали не только лучшие одежды, но и украшения: напомним, по представлениям того времени загробный мир по своим правилам практически не отличался от материального, а значит, усопшему потребуются не только знаки его заслуг, но и защита от зла.

…Хоронили ли славяне своих покойников в лодках? Крайне редко. Подобные захоронения обнаружены только у берегов Балтийского моря – там, где скандинавская и славянская культуры влияли друг на друга наиболее активно.

В давние времена, когда славяне, видимо, еще не полностью сложились как единый народ, на территории будущего славянского государства самым распространенным был тип погребения, при котором покойного хоронили без гроба, придавая ему так называемую позу эмбриона.

Исследователи полагают, что такое захоронение может означать наличие у праславян веры в реинкарнацию и перерождение: поза говорит о том, что человек должен как бы снова пройти процесс появления на свет.

Проходит некоторое время, меняются представления человека о мире, и в среде славянских племен складывается новый тип захоронения. Нестор в «Повести временны́х лет» описывал его так: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай… <…> И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон»[10].

Откуда слово?

Происхождение и значение слова «тризна» до конца не выяснены. Его переводят и как «борьба», и как «подвиг», и как «награда». Многие исследователи обращают внимание на основу «три-» и предполагают, что изначально во время тризны приносили в жертву трехгодовалое животное либо трех животных. А может быть, речь идет об уже упоминавшихся трех мирах – неба (богов), земном (человеческом) и потустороннем.

Отвлечемся пока от описания весьма интересного способа захоронения и обратим внимание на слово «тризна». Это не просто аналог поминок, как иногда представляют. Это достаточно сложный процесс, назначение которого не просто достойно проводить усопшего, но и не дать злым силам навредить живущим.

Тризна обычно совершалась после сожжения тела рядом с местом его захоронения и, в зависимости от заслуг и знатности покойного, могла включать в себя не только поминальный пир, но и исполнение особых обрядовых песен и ритуалов, способствующих переходу в иной мир. Также эти ритуалы должны были предохранить живущих от «прорыва» потусторонних сил в этот мир.

А особо знатные и отличившиеся славяне могли рассчитывать на то, что провожать их будут в том числе и военными соревнованиями. Имеются упоминания о том, что в честь покойника его приближенные и слуги устраивали нечто вроде турниров. Причем плач и скорбь, судя по всему, были не приняты – провожать человека нужно было весело, тем самым обеспечивая ему гостеприимную встречу в мире мертвых.

Впрочем, некоторые исследователи склонны думать, что во время тризны имело место как ритуальное веселье, так и ритуальная скорбь: попели песни, рассказали друг другу о лучших качествах покойного, исполнили воинственный танец, напоминающий о его подвигах, а потом приступили к печальной части.

Скорее всего, именно так и родился особый жанр – так называемый плач. Изначально практиковался только ритуальный плач по покойнику, постепенно добавились другие: например, плач по уходящим воевать («Плач Ярославны» как один из ранних образцов) или плач по поруганной врагами родине («Слово о погибели Русской земли»).

В. Г. Перов. Плач Ярославны. 1881 г.

Интересно, что схожие традиции существовали в древности у многих народов. Например, в «Илиаде» Гомера также есть упоминания о том, как после смерти героя Патрокла в его честь устраиваются состязания (причем победители получают награду), а друг покойного, Ахилл, несколько дней предается скорби, отказываясь принимать участие в боевых действиях.

Впрочем, вернемся к способам погребения у славян.

Примерно в VII–VI веках до нашей эры усопших прекращают хоронить в эмбриональной позе, придавая им положение спящего на спине человека. А еще через некоторое время появляется обычай кремации – сожжения тела умершего и захоронения пепла.

Интересно, что, судя по результатам раскопок, оба варианта у праславян довольно долгое время существовали параллельно, правда, в разных регионах. Где-то умерших погребали в земле, а где-то сжигали, а затем хоронили пепел. Возможно, это связано с тем, что в ряде местностей родилось представление о том, что умершие превращаются в хранителей земли, принадлежащей племени, в добрых духов домашнего очага, покровителей урожая. Следовательно, их нужно было предать земле. Ну а в других регионах складывается представление о том, что усопший переходит в иной мир с дымом погребального костра и сожжение способствует именно этому. То есть вера в предков-покровителей никуда не девается, но местом их обитания теперь становится небо.

Возможно, эта идея связывалась с тем, что отныне они должны были способствовать рождению дождя и снега, необходимых соответственно для роста урожая и укрытия полей в зимний период.

Конечно, мы вряд ли можем со стопроцентной уверенностью восстановить ход мыслей людей, живших более чем за две с половиной тысячи лет до нас, но данные археологии позволяют сделать именно такие выводы.

Еще два интересных обычая, связанные с похоронным обрядом, это размещение пепла умершего в небольшом сооружении-домовине, напоминающем по форме человеческое жилище (избу), и захоронение его в простом керамическом горшке, наподобие того, в котором готовят кашу или похлебку.

Что касается домовин, вероятнее всего, их появление связано, во-первых, с верой в то, что после смерти человек будет вести в загробном мире жизнь, во всем схожую с земной, а во-вторых, с тем, что покойные родственники воспринимались как добрые покровители дома и семьи.

Изборская крепость. По преданию, она была «резиденцией» Трувора – брата Рюрика

В некоторых славянских языках гроб, даже самый простой, похожий по форме на ящик, а не на избу, по-прежнему именуют домовиной.

Захоронение пепла в глиняном горшке, скорее всего, связано с тем, что горшок для еды воспринимался как своего рода символ сытости и благополучия. Чтобы быть сытыми, нужно получить хороший урожай, ну а кто поможет его обеспечить, как не ушедшие родственники? Видимо, логическая цепочка была именно такова: хороня в земле глиняный горшок с прахом умершего, мы тем самым осуществляем круговорот природных сил, намекаем природе и покровительствующим ей богам на необходимость помочь нам в выращивании съестного.

В итоге в славянском захоронении могли сочетаться горшок с пеплом усопшего, домовина, которой накрывали этот самый горшок (иногда это был просто накат из бревен), и насыпанный над всей конструкцией курган.

А как быть с тем, что описывает Нестор, горшками с пеплом, установленными на столбах? Да, такой метод захоронения тоже имел место. Иногда сосуд ставили не просто на столбе, а сооружали на его вершине нечто напоминающее небольшой ящик или домик (снова домовина) и уже в него ставили горшок с пеплом.

Такое сооружение подчеркивало потусторонность умершего, должно было обеспечить ему переход в иной мир. Иногда такие домовины устанавливали в лесу, не на столбах, а на пнях, видимо, здесь и берет начало поверье о том, что Баба-яга живет в лесу в избушке на курьих ножках. Согласно популярной версии пни с уходящими в землю корнями действительно напоминали куриные лапы, отсюда и название. Ну а с Бабой-ягой мы еще встретимся и поговорим о ее связи с миром мертвых.

В. М. Васнецов. Избушка на курьих ножках. 1880-е гг.

Такие отдаленные лесные домовины, их называли еще моровыми избами, могли одновременно служить местом для жертвоприношений и поминания мертвых.

Обратимся пока к миру живых – там тоже немало интересного.

Мировое древо, Алатырь-камень и остров Буян

Уже не раз и не два говорилось о наиболее вероятной трехчастной модели вселенной у славян, впрочем, они в этом были не одиноки. А что обеспечивало связь между мирами?

Понятно, что к богам можно было обратиться при помощи молитв и жертвоприношений, покойников задобрить достойными похоронами и… опять же жертвоприношениями. Но было ли нечто, соединявшее все части, как, например, у скандинавов все миры связывало мировое древо, гигантский ясень Иггдрасиль?

Выше уже высказывалось предположение, что нечто подобное было и у славян: климатические и природные условия (во всяком случае, в северной части славянских территорий) во многом схожи, а дерево, благодаря своим размерам и форме, просто напрашивается на роль предмета, соединяющего «верх» и «низ». Корни же явно уходят в подземный мир, что символично.

Страна мертвых, которая упоминается в «Поучении Владимира Мономаха», во многих древних источниках именуется Ирий, а также Вырей или Вирий. А так как корень «ир» или «выр» имели многие слова, связанные с растениями, садами, деревьями, имеется предположение, что Ирием назывались не только места обитания покойных (позднее райские кущи), но и мировое древо, соединявшее миры.

Никаких письменных доказательств этому нет, но, например, в традиционной народной вышивке, резьбе и росписи по сей день встречается мотив, напоминающий дерево с раскидистой кроной.

О наличии некоего мифологического древа у славян свидетельствуют и некоторые источники. Например, византийский император Константин VII Багрянородный писал, что русы, прибывая в низовья Днепра, совершают жертвоприношения перед неким огромным дубом, принося к нему хлеб, мясо и прочие необходимые вещи.

Но этот факт иногда объясняют тем, что дерево, видимо, посвящалось Перуну – наиболее почитаемому божеству. Об этом свидетельствует и то, что, согласно воспоминаниям византийского правителя, славяне приносили к дубу стрелы. Скорее всего, они ассоциировались с молниями.

М. К. Клодт. Дубовая роща. 1863 г.

Известный отечественный историк И. Я. Фроянов указывал, что при раскопках на берегах рек Десны и Днепра неоднократно находили остатки дубовых стволов, радиоуглеродный анализ которых показывал, что они относятся к VIII–IX столетиям. Но самое интересное, что в эти стволы были вбиты кабаньи клыки. Видимо, оснащенное таким образом дерево играло какую-то ритуальную роль[11].

Вполне возможно, что образ мирового древа сливался с другим важным образом, сохранившимся в фольклоре, – пупом земли, центром мира. С развитием христианства эту роль принял на себя город Иерусалим с его многочисленными святынями, но во времена дохристианские роль пупа явно играло что-то другое.

По одной из версий, это вошедший в сказки, заговоры и былины Алатырь-камень, лежащий на острове Буяне «посреди моря-окияна». Считалось, что из-под камня вытекает поток, дарующий мудрость и исцеление. В некоторых источниках упоминается также, что камень покрыт письменами, которые позволят постичь всю мудрость мира.

Происхождение названия «алатырь» не выяснено до конца, как и происхождение этого образа. Возможно, это просто искаженное «алтарь», но тогда должен быть и более ранний вариант имени камня.

Звери и зверушки

Что же до вбитых в священное дерево кабаньих клыков, которые упоминались недавно, то они могут частично отражать положение животных в мифологии славян.

Нам постоянно приходится возвращаться к тому, что славянские мифы дошли до нас в весьма усеченном состоянии, это относится и к историям, связанным с животными, поэтому о некоторых тонкостях можно только гадать. Вообще, положение зверей в той или иной системе мифов может быть весьма разнообразно:

• какое-либо животное может почитаться как демиург – создатель мира или участник этого самого создания. Удачный пример – корова Аудумла из скандинавской мифологии;

• в древнейших вариантах мифов вся вселенная может быть представлена как огромное животное: например, у ряда северных народов мир имел форму лосиной туши;

• какой-либо зверь или птица могли считаться вариантом обличия некоего божества или посвящаться ему. Скажем, в Древней Греции павлин считался посвященным богине Гере, царице богов, супруге Зевса; у скандинавов постоянными спутниками Одина были два волка и два ворона. При этом может как существовать запрет на принесение в жертву животного, посвященного божеству, так и, напротив, жертвоприношение может считаться наиболее желанным для бога. Например, греческой Гекате, покровительнице преисподней, богине магии и колдовства, посвящалась собака. Гекату часто изображали в сопровождении огромных черных псов. Но в то же время этих животных нередко приносили ей в жертву. Наследием подобного мифа у славян могут быть былины о богатыре Вольге Святославиче (Волхве Всеславиче), который умел понимать язык птиц и зверей и оборачиваться ими.

Образ посвященного животного иногда как бы сливается с образом своего покровителя. Возможно, следствием этого были древнеегипетские боги со звериными и птичьими головами;

Ф. Лемуан. Триумф Геры. Нач. XVIII в.

• животное может почитаться как тотем, то есть непосредственный предок рода, племени или целого народа. И в этом случае отношение к зверю-тотему тоже может быть двояким: какие-то народы и племена могли запрещать употреблять тотем в пищу и жертвовать его, а какие-то, напротив, рекомендовали это делать, чтобы, например, приобрести характерные черты своего предка: смелость, быстроту реакции и так далее.

Нам сейчас очень сложно судить, как именно вписывались звери и птицы в систему славянской мифологии. Так или иначе, вероятно, присутствовали разные черты: и тотемизм, и связь определенных животных с конкретными богами, и представление каких-то живых существ в качестве наиболее желанной жертвы для определенного божества. Например, есть версия, что в качестве тотемов у различных славянских племен почитались медведь (ведь не зря же это животное так популярно в нашем фольклоре), волк, сокол, олень.

Имеются также версии о тотемном кабане, но ряд историков высказывают сомнения в этом и предполагают, что это животное скорее входило в число наиболее популярных жертв богам. Но, например, в скандинавской мифологии, у которой много пересечений со славянской, кабан был весьма почитаем. Зверь по имени Хильдисвини («боевой кабан») считался верховым животным богини Фреи, а ее брат Фрейр разъезжал на другом, которого звали Гуллинбурсти («золотощетинный»).

Кабан или свинья у скандинавов почитались символами плодородия и воинской мощи. Вполне вероятно, что славяне либо какие-то из славянских племен могли относиться к нему подобным образом.

Популярным видом подношения богам был бык. Об этом, в частности, упоминает Прокопий Кесарийский. Но, видимо, столь крупное животное отправляли на заклание только в случае необходимости как-то особо почтить небожителей или во время похорон представителя знати.

Кони небесные и земные

Одним из самых почитаемых у славян животных, видимо, была лошадь. Ее связывали с различными богами, а солнце и луну часто представляли в виде сияющего коня. Лошади светлой масти почитались как проводники тепла и света. Одна из причин такого почитания, вероятно, в особой полезности этого животного для человека того времени. На ней пахали землю, перевозили грузы и отправлялись в военные походы.

В рядовых случаях приносили в жертву овец, коз, петухов или других не столь крупных животных и птиц. Конечно, в большинстве случаев для этой цели использовалась домашняя живность, которую разводили в непосредственной близости от жилья.

Ну а кому же все это жертвовали? Что можно рассказать о славянском пантеоне? Какие божества были главными, какие – второстепенными и всегда ли мы можем создать четкую картину их взаимоотношений?

Великолепная шестерка: а была ли реформа?

Начнем с тех богов, которые, если верить летописям, были за несколько лет до Крещения Руси объявлены главными и вошли в состав пантеона князя Владимира Святославича. Мы уже упоминали в общих чертах это событие. Но почему Владимир выбрал именно Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь? В чем был глубинный смысл этой реформы? Что можно рассказать об этих божествах?

Как уже было сказано выше, особого влияния на жизнь Древнерусского государства проведенное князем мероприятие на первый взгляд не оказало. Общее количество богов не поменялось, а почитать тех, кто был ближе в силу профессии или основного рода занятий, никто не мешал. Но зачем это понадобилось самому Владимиру?

В. П. Верещагин. Владимир над поверженными идолами. 1896 г.

Если он хотел таким образом стать ближе к Византии и другим значимым государствам, то попытка явно была не самой удачной, ведь в Европе уже было широко распространено христианство. И от перестановки слагаемых в языческом пантеоне ничего судьбоносного не произошло. В том, что Перун был объявлен главным, тоже, в общем-то, ничего особенного не было, Владимир лишь подтвердил существовавшее много лет положение. Хотя с тем, что Перун изначально был у славян на первом месте, согласны не все историки – и к этому мы еще вернемся. В общем, мероприятие получилось довольно загадочное. Какие версии высказываются по поводу его содержания? Перечислим самые популярные:

• никакого особенного смысла в реформе Владимира не было. Князь просто заменил старых, обветшавших идолов в некоем основном капище Киева (примерно так, как у нас новый мэр города начинает показательную покраску фасадов). А летописец представил это как важное событие, желая подчеркнуть полезную деятельность Владимира;

• никакой реформы вообще не было. Это не более чем выдумка Нестора, внесенная в летопись для пущей важности и потом подхваченная другими авторами и исследователями;

• Владимир хотел таким образом угодить тем, кто помогал ему в борьбе за киевский престол, а среди этих людей могло быть немало сторонников многобожия, не желавших укрепления христианства. Предыдущий киевский князь Ярополк, погибший в противостоянии с Владимиром, симпатизировал христианам и даже возвел в Киеве несколько храмов. А то, что в принятом Владимиром пантеоне отсутствовал один из самых известных богов – Велес, только доказывает, что для князя это было скорее декоративное мероприятие, которому он не придавал особого значения;

• устанавливая новых идолов и принося им обильные жертвы, князь, который тогда еще оставался убежденным язычником, хотел умилостивить богов, вероятно разгневанных убийством Ярополка и захватом власти. Выбор идолов был во многом случаен, за исключением Перуна, верховенство которого не вызывало особых возражений ни у кого из славян;

• Владимир желал этим мероприятием укрепить и централизовать собственно славянское многобожие, улучшить связи между племенами. Скорее всего, это доказывает, что на тот момент он еще не задумывался о принятии христианства и оценил возможности новой веры позднее;

• князь хотел таким образом противопоставить языческую Русь христианской Византии. А последующее принятие новой религии для него было либо вынужденным, либо его мировоззрение за несколько лет поменялось радикально. При этом отбор языческих богов был не случаен – они отражали все основные сферы жизни и ценности славянского общества. Знать бы еще точно, какие именно;

Условный портрет Владимира Святого из «Царского титулярника». XVII в.

• проводя реформу и провозглашая главным богом Перуна – покровителя дружины и княжеской власти, Владимир тем самым хотел подчеркнуть величие собственного престола. А все прочие боги, по сути, случайная выборка, чтобы не волновались привыкшие к многобожию подданные.

Как видим, версий предостаточно. Ни одна из них пока не принята историками как единственно верная. Но познакомиться подробнее с основными богами славянского пантеона, а потом и со всеми остальными мы вполне можем. Конечно, в той мере, которая возможна благодаря источникам.

Летописи сохранили имя человека, непосредственно руководившего установкой идолов в Киеве. Это был дядя Владимира Святославича, Добрыня.

Перун и его родня

Начнем, конечно, с Перуна. Самые известные документы, в которых упоминается имя этого божества, это «Повесть временны́х лет» и договоры между Русью и Византией. В приводившейся выше цитате Прокопия Кесарийского сказано, что славяне поклоняются богу – творцу молнии, при этом имя его не названо. Но так как основные известные источники всегда связывали Перуна именно с грозой, молниями и громом, ни у кого не было особых сомнений относительно того, о каком божестве писал византийский автор. Более того, даже после принятия христианства имя Перуна оставалось практически нарицательным – в литературе XVIII–XIX столетий можно увидеть, что раскаты грома и блеск молний иногда называли перунами или перуновыми стрелами.

Как, по представлениям славян, выглядел этот бог?

Можно с уверенностью сказать: в языческие времена практически любой народ представлял своих богов похожими на самих себя. Не только внешне: божествам приписывали занятия и обязанности, характерные для придумавшего их народа. Например, в некоторых версиях скандинавских мифов есть упоминания о том, что бог Улль научил людей изготавливать лыжи, а в Древней Греции, где популярно было виноградарство и изготовление вина, особо почитался бог виноделия и веселья Дионис. Причем мифы подтверждаются сохранившимися произведениями искусства: например, изображения греческих богов (и схожих с ними римских) во множестве дошли до нас в виде мозаик, скульптур и росписей. И логично было бы предположить, что боги славян представлялись славянам похожими на них. Но, увы, источников настолько мало, что кроме предположений нам не остается практически ничего. Сохранились каменные идолы, которые представляют славянских божеств в предельно обобщенном виде – в основном это просто столб, увенчанный стилизованной человеческой головой. Но, согласитесь, этого маловато.

В «Повести временны́х лет» сказано, что установленный по воле Владимира идол Перуна имел посеребренную голову и позолоченные усы. Было ли у этих цветов какое-то особое значение, трудно сказать. То ли знак особого отличия, то ли просто для красоты. Что касается собственно бороды и усов, то эти атрибуты в старину были непременными для любого мужчины, как обычного смертного, так и бога. Можно предположить, что Перун, как и любое подобное божество в других древних религиях, представлялся импозантным мужчиной средних лет в богатом, но не стесняющем движений облачении, возможно, с военным снаряжением.

Княжение Владимира в Киеве. Справа Перун в окружении бесов. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.

Ну а имя Перуна? Считается, что основа имени «пер» означает «бить», «ударять». Это вполне стыкуется с основной функцией божества, разящего молниями и громыхающего на небесах среди туч. Кстати, сведения о том, чем именно гремел Перун, тоже дошли до нас в очень смутном виде. Скандинавский Тор делал это при помощи молота. А вот было ли что-то подобное у Перуна? Доступных достоверных изображений у нас нет. Мы можем только предполагать, как говорят юристы, по совокупности косвенных улик.

А что, если…

Вполне возможно, что Перун мог какое-то время почитаться и как бог плодородия, ведь весенние грозы тесно связаны с пробуждением природы и скорым началом полевых и огородных работ. Впрочем, это не более чем предположение, которое ничем конкретным пока не подтверждено.

Например, археологи во время раскопок находят раковины древних белемнитов – это моллюски, часть тела которых представляла собой так называемый ростр. Он был похож на каменный или костяной удлиненный конус. Эти ископаемые раковины во многих славянских языках носят названия «перуновых стрел», так же как и древние кремневые наконечники для разных видов оружия – стрел или копий. Видимо, существовало поверье, что все эти штуки падают на землю в тот момент, когда Перун кого-то обстреливает ими. Также у некоторых славянских народов цветы ириса называют перуникой. Возможно, дело в том, что листья этого цветка имеют удлиненно-заостренную форму, напоминая либо стрелу, либо наконечник копья.

Имеется также версия, что одним из атрибутов Перуна мог быть топор, конечно, не тот, которым валят деревья, а боевой. Амулеты в форме топорика археологи во множестве находят на территориях славянского государства в слоях, соответствующих I тысячелетию нашей эры. Правда, возможно, что подобные амулеты были просто защитными, не связываясь с каким-то определенным божеством.

Так что мы можем предположить, что Перун мог быть вооружен и боевым топором, и копьем, и стрелами, и, вообще, всем доступным на тот момент оружием как бог – покровитель дружины и князя.

Очень схож с Перуном бог Перкунас, которого почитали племена балтов – это предки современных прибалтийских народов. Он считался богом-громовержцем, покровителем справедливости. А еще в древней ведийской мифологии, которая стала предшественницей индуизма, имелся интересный персонаж – бог Парджанья, которому были подвластны грозовые тучи и ливни. Такое родство, в плане сходства имен в том числе, некоторые считают доказательством того, что в «Велесовой книге» написана чистая правда. А значит, славянская мифология действительно родственна индуистской. Ну а из этого уже вытекают и славянские «Веды», и поиск параллелей между всеми прочими индуистскими и славянскими божествами, и рассказы о том, что славянский язык стал основой едва ли не всех остальных на Земле. Но, вероятно, все гораздо проще. Бог – покровитель грозы имелся практически у всех народов, потому что гром и молния были одним из самых заметных, самых могучих и самых пугающих природных явлений.

Пророк Илия. Икона XIII–XIV вв.

Впоследствии, после принятия христианства, образ Перуна во многом был воспринят Ильей-пророком, которого также стали почитать как громовержца – мол, когда гремит гром, это святой Илия (Илья) по облакам на колеснице катается. Более того, Ильин день (2 августа), возможно, был воспринят из древнего календаря, где связывался с Перуном.

Даждьбог, Сварогов сын и еще кое-кто

Еще одно божество из числа тех, идолы которых были установлены в Киеве в ходе реформы Владимира, – это Даждьбог (он же Дажбог, Дажьбог и так далее, зависит от перевода). Он упоминается как в источниках, признаваемых официальной наукой, так и в документах наподобие «Велесовой книги». Это едва ли не единственное божество, относительно которого у нас есть упоминание о его родственных связях: византийский хронограф Иоанн Малала в конце V – начале VI столетия писал о том, что славянский бог солнца Даждьбог был Свароговым сыном. О Свароге мы поговорим отдельно, ну а его предполагаемый сын – персонаж очень интересный. Во-первых, не до конца выяснены его обязанности. То, что малоизвестный византийский хронист посчитал его богом солнца, вовсе не обязательно соответствует истине, тем более что Иоанн Малала производил богов, о которых он писал, от греческих и египетских божеств. И Даждьбога он, скорее всего, отождествлял с греческим Гелиосом. Во-вторых, вопросы вызывает его имя. Многие исследователи считают, что имя Даждьбог означает примерно «тот, кто дает счастье (благосостояние)», «бог, который одаривает». Поэтому его можно счесть и, например, покровителем процветания, и все же богом солнца, тепла и плодородия, потому как счастье и процветание в древности в основном связывались именно с этим. Но никакой конкретики в источниках нет.

Источник информации

Часть «Хроники» Иоанна Малалы была включена в состав так называемой Ипатьевской летописи – крупного летописного свода, созданного в XV столетии. В нее входила в том числе и «По´ весть временны х лет». Название летопись получила благодаря тому, что один из ее основных списков (всего их известно шесть) долгое время находился в Ипатьевском монастыре.

Есть предположения, что когда-то очень давно у славян имел место культ солнца, и, возможно, почитание Даждьбога выросло именно из него. Более того, вполне возможно, что именно он, а не Перун, был некогда верховным божеством.

В «Слове о полку Игореве» славян называют «даждьбоговы внуки». Это произведение рассказывает о неудачном военном походе русских дружин против половцев под началом князя Игоря Новгород-Северского. Как говорят филологи, в «Слове…» сочетаются приметы фольклора и биографического произведения, высокой трагедии и лирической поэмы. Отношение неизвестного автора к главному герою неоднозначно: Игоря порицают за непродуманный поход, который привел к поражению, но в то же время превозносят за самоотверженность и храбрость. Обратим внимание: «Слово о полку Игореве» создавалось почти через две сотни лет после Крещения Руси. Что в таком случае означает словосочетание «даждьбоговы внуки», которым обозначили славян?

В. М. Васнецов. После побоища Игоря Святославича с половцами. 1880 г.

По одной из версий, таким образом подчеркнули единство славян и увековечили память об их происхождении. Но почему тогда не перуновы, к примеру, а даждьбоговы? Некоторые исследователи видят в этом доказательство того, что в древности именно этот бог, а вовсе не Перун, был у славян верховным. А привязывание происхождения народа к какому-либо божеству вполне характерно для того времени.

Поход Игоря Новгород-Северского состоялся в 1185 году, «Слово…», скорее всего, было создано одним-двумя годами позднее.

Другая версия гласит, что определение «даждьбоговы внуки» на самом деле носит уничижительный характер: мол, князь Игорь, отправившись с войсками в непродуманный поход и желая завоевать богатства и славу, поступил не как разумный христианин, а как управляемый страстями язычник.

Интересно, что точно такое же определение славян встречается и в пресловутой «Велесовой книге». Противники этого документа считают, что это просто лишнее доказательство того, что «Книга» представляет собой простое подражание древним летописям. Но и это еще не все: «Велесова книга» отождествляет Даждьбога с индуистским богом Индрой, повелителем грозы, дождя и войны:

Индра. Изображение XIX в.

Но, как уже было сказано, «Велесова книга» как источник вызывает очень серьезные и закономерные сомнения.

В некоторых фольклорных произведениях, например весенних песнях, у ряда славянских народов Даждьбог упоминается как «зачинатель весны». Так что, скорее всего, верна версия, что этот бог почитался как олицетворение солнца, плодородия и света.

Также непосредственное отношение к Солнцу, вероятно, имело еще одно божество из Владимирова пантеона – Хорс.

Вообще, этот персонаж весьма загадочный. Во-первых, зачем славянам столько богов, олицетворяющих свет и солнце? (Даждьбог и Хорс – не единственные, кого связывают с этим светилом.) А во-вторых, ряд историков считает, что Хорс – божество заимствованное. Доказывают это тем, что в ряде иранских языков есть схожие слова, которые означают «сияние» или «солнце». То есть, вероятно, культ этого бога мог родиться где-то на Востоке и затем прийти на славянские земли. Еще одна версия – почитать Хорса начинали в Хазарском каганате. Такое мнение появилось благодаря тому, что еще в одном источнике – «Беседе трех святителей» – это божество наименовано жидовинским[13], а, как известно, иудаизм в определенный период истории практиковали многие жители каганата. Более того, в этом документе Хорса называют также громовым ангелом, но это уже может быть просто фигурой речи или доказательством того, что для древнего славянина молнии вполне могли являться «родственницами» солнца.

Некоторые видят даже сходство имени Хорса с именем египетского Гора (Хора, или Хоруса), бога солнца, изображавшегося в виде человека с соколиной головой или крылатого солнечного диска.

Есть и еще одна любопытная версия: «…при перечислении языческих богов киевского капища, учрежденного Владимиром Святославичем в начале „первой религиозной реформы“, тексты Лаврентьевской и Ипатьевской летописей различаются одним для нас существенным нюансом, а именно в первой из них, в отличие от второй, теонимы Хорс и Дажьбог[14] не разделены союзом „и“, как имена иных идолов. Это обстоятельство в совокупности с другими соображениями в пользу солярной природы Хорса и тем фактом, что древнерусский Дажьбог, безусловно, являлся божеством Солнца, позволило уже первым серьезным исследователям языческих верований восточных славян и позднее читать данный летописный текст следующим образом: „…постави кумиры… Перуна… и Хорса-Дажьбога и писать о тождестве этих двух богов как солнечных“»[15]. То есть вполне возможно, что Даждьбог и Хорс – одно лицо.

Как могло выглядеть описываемое божество в представлении древних славян, если мы согласимся с версией, что в те времена народы обычно представляли высшие силы подобными себе? К сожалению, здесь тоже опереться практически не на что. Популярные в последние десятилетия персонифицированные изображения славянских богов, созданные современными художниками, в большинстве своем опираются на источники наподобие «Велесовой книги» и тому подобные полуфантастические документы.

Солнце или Луна?

Так как получается, что у древних славян было много богов, связанных с солнцем, высказываются предположения, что Хорс мог быть не солнечным, а лунным богом – нечто вроде мужского аналога греческой Артемиды или Селены. В этом случае есть соблазн представить Даждьбога и Хорса близнецами, олицетворяющими небесные светила.

Еще одно божество из пантеона Владимира – Стрибог. Большинство современных исследователей считают его божеством ветра и воздуха, также он, возможно, представлял собой олицетворение неба. Имя его обычно переводят как «протяженный», «простирающийся». В некоторых трудах по мифологии и религиоведению можно встретить версию, что Стрибог, возможно, был своего рода антиподом светлому Даждьбогу или Хорсу и представлял собой олицетворение бури, урагана, низко идущих туч. Иногда его даже называют одной из ипостасей Даждьбога.

Загадочный Семаргл и добрая Мокошь

Следующее и тоже весьма интересное божество из числа тех, что вошли в пантеон Владимира, – это Семаргл (Симаргл). Ни его функции, ни его предполагаемое происхождение не выяснены до конца. Многие видят в имени этого божества ассирийские основы «сим» – поклонение и «регл» – огонь. Высказывается также предположение, что имя это произошло от персидского «симург», означавшего огненную птицу.

Огонь в древних мифологиях – стихия важная и в то же время многогранная. С одной стороны, поклонение ему как тому, что согревает и дает жизнь, могло сохраниться еще со времен первобытных, и Семаргл был олицетворением этой стихии. С другой – огонь мог иметь символическое значение и связываться, например, со скоростью, неотвратимостью, мщением. Поэтому относительно сущности Семаргла имеется множество версий. Предполагается, что он мог быть и вестником богов (наподобие греческого Гермеса), и покровителем природных сил, и богом растительности, которая пробуждается небесным огнем. В древних орнаментах часто встречается мотив вплетенного в растительные элементы фантастического животного – то ли кого-то наподобие крылатого пса, то ли грифона. Предполагается, что это может быть изображение одной из ипостасей Семаргла.

Иногда его, так же как и некоторых описанных выше божеств, отождествляют с Солнцем. Увы, более точных сведений в нашем распоряжении нет.

Шестым божеством из числа тех, идолы которых были установлены в Киеве по указанию Владимира, была Мокошь (Макошь).

К. Е. Маковский. Боярышня с прялкой у окна. Ок. 1900–1910 гг.

Имя Мокошь обычно связывают с термином mokos – пряжа, прясть. Есть и еще один вариант – «мокнуть». Но он, скорее всего, появился потому, что с древности существовал обряд «жертвы Мокоши», когда женщины бросали спряденную кудель в реку или колодец.

Ее традиционно представляют в женском образе. Распространена версия, что именно Мокошь отображена на той стороне збручского идола, где можно рассмотреть подобие женской фигуры с колечком или чем-то похожим в руке.

Богиня, видимо, была покровительницей домашнего очага, прядения и прочего рукоделия, а также помогала женщинам в целом. По сей день во многих славянских странах в народной вышивке встречается стилизованное изображение человечка с широко раскинутыми в разные стороны руками, считается, что это и есть Мокошь, которая как бы обнимает и согревает всех, кто находится под ее защитой.

Так как богиню представляли часто в образе пряхи, это может означать, что она могла также почитаться как олицетворение судьбы: подобно греческим мойрам, изготавливавшим нить человеческой жизни. Впрочем, это довольно зыбкая версия, дело в том, что такую же роль играли рожаницы, речь о которых впереди.

Высказывается также мнение, что первоначально Мокошь могла выступать как мать или жена Перуна, олицетворяя какую-то первородную стихию. Ведь если мы проведем аналогии с греческими мифами, то там Зевс-громовержец вовсе не был самым первым богом: сначала из Хаоса появились Уран – небо и Гея – земля, потом боги-титаны и только от брака Кроноса – времени с титанидой Реей уже родился Зевс. Но, к сожалению, как уже было сказано, славянские мифы о сотворении мира до нас не дошли. Сохранились только их отголоски в виде заговоров, прибауток, сказочных зачинов, легенд из области народного христианства и так далее.

Когда свои позиции на славянских землях завоевала новая религия, многие функции и приметы Мокоши перешли к Параскеве Пятнице. В этом образе слились приметы сразу нескольких святых с такими именами. Более того, когда сложились традиции иконописи, одним из самых известных типов изображения Богоматери стала так называемая оранта, или молящаяся: Дева Мария в этом случае была изображена с поднятыми и раскинутыми в стороны руками. Вполне возможно, что в этом образе просто были использованы давно известные славянам черты богини Мокоши.

Богоматерь Оранта. Изображение из Спасо-Преображенского собора в Ярославле. XIII в.

Сварог и Сварожич: куда их отнести?

Казалось бы, мы рассмотрели весь Владимиров пантеон, всех входивших в него богов. Но есть еще одно божество, которое Нестор не упоминает в качестве одного из шести избранных Владимиром… и положение этого бога весьма загадочно.

Перун Новгородский

Бывших перуновых капищ на славянских территориях найдено множество. Например, рядом с Новгородом находится урочище Перынь (где река Волхов вытекает из озера Ильмень). Раскопки показали, что там, на вершине холма, когда-то находилось крупное капище с жертвенником, видимо в дни приношений окружавшееся ритуальными кострами. Согласно летописям в 988 году стоявшего там идола сбросили в реку.

Вернемся ненадолго к теме Перуна и его почитания. Казалось бы, ни у кого нет сомнений, что покровитель грозы занимал главенствующее положение у большинства славянских племен. Например, знаменитый историк XIX столетия Сергей Михайлович Соловьев писал: «…мы находим у наших славян при поклонении многим различным явлениям природы под разными именами божеств поклонение одному верховному божеству… <…> это верховное божество, по свидетельству одного из древнейших писателей о славянах, Прокопия, было божеством молнии, которое наш летописец называет Перуном. Явление грозы, молнии есть самое поразительное из явлений природы; немудрено, что первобытный человек дал ему первое место между всеми другими явлениями; он не мог не заметить благотворного влияния грозы на жизнь природы»[16].

Но выше уже высказывалось предположение, что, возможно, Перун был верховным богом не всегда. Кто мог быть главнее?

С. М. Соловьев. 1880-е гг.

Вполне возможно, что Сварог – тот самый предполагаемый отец Даждьбога, о котором писал Иоанн Малала. Родословная этого божества невероятно запутанна. Имя его производят из разных языков и переводят как «наказывающий», «иссушающий», «небесный», «жаркий», «огненный». Какова могла быть его сфера ответственности? Судя по этим переводам, практически какая угодно. Сварог мог быть богом солнца и молнии, огня и жары, засухи и горячего степного ветра. В среде историков также популярна версия, что Сварог – это бог-кузнец, во многом схожий с древнегреческим Гефестом и римским Вулканом. Вероятно, он также был богом-карателем, способным наслать засуху и погубить посевы. Но не странно ли, что Сварог, функции которого, судя по всему, были обширны и уважаемы, не вошел в «пантеон Владимира»? Если бы это было единственной загадкой.

Часть исследователей считает, что Сварог вообще не являлся богом – это было всего лишь персонифицированное обозначение стихии, духа огня.

А кем в таком случае может быть Сварожич, упоминания о котором есть, например, в хрониках, составленных немцем Титмаром Мерзебургским (конец X – начало XI в.)? Титмар писал, в частности, о вражде славянских князей и их борьбе за Киев, германо-славянской дипломатии, религии славян. С его слов, на землях полабских славян (жили на территориях, которые сейчас частично входят в состав современной Германии) больше, чем остальные, почиталось божество по имени Сварожич. При этом оно, видимо, также каким-то образом связывалось с огненной стихией.

Христолюбец пишет о Сварожиче

Существует любопытный документ «Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере», созданный, видимо, на Руси неизвестным автором между XI и XIV веками. Суть этого сочинения – восхваление христианской веры и развенчание языческих обычаев. В «Слове…» упоминается поклонение славян огню, который якобы называют Сварожицем (Сварожичем).

Но кем по отношению друг к другу являлись Сварожич и Сварог? Это до конца не выяснено. Есть предположение, что Сварог, упоминаний о котором меньше, вообще является выдумкой хронистов, в то время как Сварожич более реален как объект поклонения. Встречаются также утверждения, что это просто разные написания одного и того же имени.

Есть и еще одна интересная версия – например, С. М. Соловьев, которого мы уже процитировали, считает Сварога всего лишь одним из обличий Перуна: «Имеем право думать, что Перун у языческих славян носил еще другое название – Сварога. Верховное божество Сварог-Перун порождало двоих сыновей, двух Сварожичей: солнце и огонь. Поклонение солнцу, как видно, было сильно распространено между славянами…»[17].

Одним словом, вопросов больше, чем ответов. С уверенностью можно судить только об одном: если Перун у славян почитался как воплощение природной силы, как покровитель власти и военной мощи, то солнце, какое бы божество с ним ни связывалось, вполне могло почитаться наравне с Перуном. А может быть, и больше, чем он.

И таких спорных моментов в славянской мифологии и религии великое множество.

Высшие и низшие: можно ли внести ясность?

Когда мы делаем попытку разобраться с богами и полубогами, не входившими в состав пантеона Владимира, нас ожидает еще большее количество загадок, странностей и недоговоренностей, потому как о них информации еще меньше или она запутана до такой степени, что найти истину практически невозможно.

Помните, мы уже называли христианизацию в числе причин того, что славянскую религию и мифологию очень трудно изучать? Часть информации о языческом периоде, скорее всего, была уничтожена целенаправленно. Проблем добавляет и практически полное отсутствие письменных источников о славянском многобожии. А с этим связаны и еще несколько важных моментов.

Во-первых, существуют понятия высшей и низшей мифологии (религии). То есть сверхъестественных существ, в которых верили представители того или иного народа, религиоведы и культурологи обычно делят на категории. Высшие – это главные, основные божества. Низшие – всевозможные бесы и бесенята, духи природы и дома, олицетворения различных чувств и эмоций. При этом в литературе часто встречается утверждение, что, мол, одно из главных отличий одних от других в том, что низшие существа чаще общаются с людьми и практически живут бок о бок с ними. А высшие, как и положено истинным небожителям, редко спускаются с небес (Олимпа, Асгарда и так далее). Кроме того, высшие сущности обладают значительно бо́льшими сверхъестественными возможностями.

Н. А. Майков. Боги Олимпа. 1-я пол. XIX в.

Но если разобраться, то различия не так уж значительны. Да, например, у тех же древних греков существовало деление на богов-олимпийцев, к которым относились самые известные и могущественные божества – Гера, Зевс, Афина и так далее, богов средней руки, таких как, например, бог северного ветра Борей или жена Посейдона Амфитрита, и, наконец, всевозможных нимф, дриад, океанид. Но при этом с людьми активно общались даже самые что ни на есть главные боги: например, тот же Зевс имел множество детей от земных женщин, и практически все олимпийцы принимали участие в Троянской войне, помогая одной из сторон. Более того, даже самая захудалая нимфа обычно обладала способностями к волшебству (могла наслать туман, заставить человека впасть в безумие и так далее). А куда отнести бога смерти Таната (Танатоса) – на Олимпе его не принимали, но значение этого божества для греческой системы мифов было огромно – или богиню заблуждения и обмана Ату, изгнанную с Олимпа, но при этом сумевшую в свое время затмить разум самого Зевса, или богинь судьбы, мойр, решения которых громовержец вообще не мог оспаривать?

Поэтому деление на высших и низших богов и существ в значительной степени условно. Особенно это относится к славянской системе мифов и религиозных представлений: об этих богах нам в принципе мало что известно. И когда мы пытаемся разделить этих сверхъестественных существ на высших, низших и так далее, то сталкиваемся с тысячей оговорок и условностей. Да, богов из пантеона Владимира исследователи обычно относят к высшим, но даже их обязанности и характеристики, как вы могли убедиться выше, вызывают множество вопросов, не говоря уже о таких персонажах, как Лихо или Ярила. Это высшие или низшие божества или вообще не божества, а просто некие персонифицированные силы природы или явления?

Кстати, куда относить эти самые силы или стихии, такие как славянская мать сыра земля или греческая Гея? На этот вопрос исследователи отвечают по-разному. В большинстве мифологических систем боги земли, неба, воздуха, океана появляются одними из первых, в момент сотворения мира. А значит, относятся к высшим просто по умолчанию. Также их принято называть богами первого поколения, особенно явно эти поколения представлены в греческой мифологии.

Что же касается славянских представлений о сверхъестественном, то мы даже не всегда можем судить о том, какие обязанности имела та или иная божественная сущность. Не говоря уже об их категориях. Более или менее точно можно судить о том, что к низшим мифологическим существам относятся в основном те, которые позже перекочевали в народный фольклор: Баба-яга, русалки, домовые и так далее. Но с ними мы будем знакомиться отдельно.

Истоки

Древнеегипетский Осирис, по преданию, был убит своим завистливым братом Сетом и воскрес благодаря жене Исиде. Впоследствии культ Осириса стал основой для многих представлений об умирающем и воскресающем божестве, в том числе и для христианской религии. Этот бог в Египте был символом возрождения, царем загробного мира и судьей душ усопших.

Второй важный момент: в славянской мифологии (не только в славянской, впрочем, но сейчас речь именно о ней) имеются даже ритуально-календарные персонажи. Скажем, к их числу относят Масленицу или Купалу, возможно, когда-то они были схожи, например, с египетским Осирисом, символизируя умирание и воскресение (природы, растительности, солнца и так далее), и почитались как божества. Но впоследствии они стали связываться не столько с конкретным персонажем, сколько с ритуальным действом, с определенным праздником. Например, мало кто сейчас сможет с ходу сказать, каково происхождение праздника Ивана Купалы. А вот то, что в ночь на Ивана Купалу нужно искать цветущий папоротник, знают практически все. Несмотря на то, что папоротник вообще никогда не цветет в общепринятом смысле.

Иногда в нашей культуре появлялись образы, представляющее собой, как ни странно это звучит, порождения и христианской, и языческой культур одновременно. Для того чтобы понять, как такое было возможно, нам нужно обратиться к понятию бога (божественного) в народной культуре. Помните, выше шла речь о «Голубиной книге»? Это произведение – яркий пример такой культуры, о которой нельзя не сказать несколько слов.

К числу главных средств распространения христианства на Руси относились священные книги, иконы, миниатюры. Но далеко не все могли читать книги по причине неграмотности и далеко не все имели возможность послушать проповеди и разъяснения священников. Схожая ситуация была и в Европе – например, обилие скульптур на фасадах средневековых католических соборов иногда называют «Библией для бедных»: не умеешь читать – вот тебе изображение того, что будет, если начнешь грешить. То есть на протяжении веков складывались два прочтения христианства: один вариант догматический, строго следующий тому, что сказано в Священном Писании, второй народный, где сюжеты священных книг тесно переплетались с народными поверьями и представлениями. Самый простой пример: в христианстве, как известно, образ Бога Отца непостижим и невидим. Но простому человеку такое утверждение было непонятно, и в фольклоре появлялся образ бога как доброго бородатого дедушки, сидящего где-то высоко на облаках, а также сложились представления о том, что иногда бог ходит по дорогам в обличье странника или нищего, проверяя на милосердность христиан. Здесь слились два представления – древнее (языческое) о близости бога к людям и новое (христианское) о безусловном верховенстве божества над миром, его непостижимости и незримости, но при этом всеведении.

В. М. Васнецов. Сирин и Алконост. Песнь радости и печали. 1896 г.

Скорее всего, примером такого же синтеза языческого и христианского являются образы волшебных птиц – Сирин, Алконост, Гамаюн. Например, образ первой из них был (и есть) невероятно популярен в народном искусстве и фольклоре: изображение птицы с женской головой можно увидеть на страницах старинных книг, крышках сундуков, в сюжетах лубка. Когда христианство окончательно закрепилось на русских землях, Сирин стали называть райской птицей: более того, вокруг ее головы обычно изображался нимб. Считалось, что Сирин умеет предсказывать будущее и, прилетая в мир людей, поет песни о райском блаженстве. Но иногда ее пение может принести горе и даже свести человека с ума.

Схожие образы – Алконост (также птица-дева, пение которой может даровать забвение: как сладостное, так и опасное) и Гамаюн (может быть вестницей горя и разнообразных социальных потрясений). Возможно, когда-то, задолго до принятия христианства, предшественники этих птиц почитались как некие божества или олицетворения природных сил. Ну а когда на русские земли пришла новая вера, им добавили черты райских вестников, возможно, даже ангелов. И в итоге получились весьма интересные персонажи, истоки которых следует искать и в язычестве, и в христианстве. Вполне возможно, что прототипами этих волшебных полуптиц стали, например, греческие сирены или гарпии – легенды об этих существах, пусть и в трижды пересказанном и перекрученном виде, вполне могли попадать на славянские земли.

Г. Вертхаймер. Поцелуй сирены. 1882 г.

Птица Гамаюн, сидящая на пушке, по сей день присутствует на гербе Смоленска. Она появилась на нем еще в XVII столетии, и, что интересно, в советское время этот герб не менялся.

Есть еще один момент. Уже говорилось о том, что на разных славянских землях одни боги почитались больше, другие – меньше. Какие-то божества считались покровителями определенной группы населения: так, предполагается, что Велеса могли особо уважать охотники и скотоводы (но это тоже спорно). А вот насколько широко распространялось почитание того или иного божества, мы не всегда можем судить. Большинство исследователей согласны с тем, что, например, Перун, скорее всего, почитался во всем древнеславянском государстве. А, скажем, Яровит – бог войны, которого особо почитали балтийские славяне, было ли это божество известно на всех славянских землях или оставалось местночтимым? Иногда его отождествляют с Ярилой, которого, видимо, почитали в основном на юге и востоке территории, заселенной славянами, но эта теория не у всех ученых находит поддержку. Таким образом, мы не всегда можем судить о том, где перед нами два разных божества, а где одно, просто названное разными именами на разных землях. И почитался ли один и тот же бог на обширной территории или являлся покровителем какого-то одного племени или населенного пункта.

Попробуем разобраться с божествами, не входившими в пантеон Владимира.

Велес: то ли медведь, то ли… змей

Начнем, пожалуй, с Велеса. Этот персонаж уже возникал в нашем повествовании как один из самых загадочных, тот самый, которого Владимир Святой почему-то не ввел в свой пантеон, несмотря на явную его значимость. Или ввел?

Выше уже говорилось, что во время реформы Владимира в Киеве были установлены идолы богов, которых князь отныне велел почитать особо: Перуна (главного), Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши. Велеса среди них не было. Но некоторые источники говорят, что идол этого бога стоял где-то «под горой», возможно, на территории киевского Подола. Если это правда, то получается, что изображение Велеса все же имелось в Киеве, но по какой-то причине его разместили в отдалении от остальных. Такую ситуацию можно истолковать двояко, что, собственно, историки и делают. Кто-то считает, что размещение идола Велеса отдельно от прочих богов Владимирова пантеона доказывает, что это божество почитали в основном скотоводы, ремесленники, охотники. Их труд был, конечно, необходим, но благородными они не считались. Словосочетание «скотий бог» применительно к Велесу в источниках встречается часто. То есть, возможно, он почитался как покровитель домашнего скота и лесных зверей, как бог, связанный прежде всего с материальной стороной жизни.

Божественное имя

В восьмидесяти пяти километрах от Санкт-Петербурга есть небольшой город Волосово. Считается, что он получил название благодаря тому, что на этих территориях когда-то размещались капища, посвященные Велесу. Когда появился сам город? На картах XVII века на этом месте указана деревня Волосова (или Волосово), но более ранняя история этого населенного пункта покрыта мраком.

Есть и несколько иная точка зрения: размещение идола Велеса в отдалении от остальной шестерки, напротив, свидетельство того, что этого бога почитали и считали главным все без исключения. А вот пантеон Владимира – это было нечто искусственное, навязанное. Нет, конечно, эти шесть богов тоже были хорошо известны на Руси, но в 980-х годах они покровительствовали в основном князю и его дружине, были символом не всего славянского народа, а его элиты. Тоже, конечно, спорное мнение – с чего вдруг та же Мокошь, которую многие исследователи считают одной из старейших богинь славянского пантеона, стала покровительницей элиты? Но, к сожалению, достоверных источников в нашем распоряжении мало.

Русско-византийские договоры Х столетия (дохристианского времени) сохранили для нас сведения о том, что славяне клялись Велесом – богом благосостояния и процветания и Перуном – богом оружия и грозы, покровителем войска. Не странное ли сочетание, почему Велеса считают божеством процветания и в то же время «скотьим богом»? Скорее всего, потому, что от количества скота в хозяйстве в то время процветание зависело напрямую.

Еще один интересный момент – в источниках бога именуют и Велесом, и Волосом. И снова начинают ломаться копья в исторических дискуссиях: это один и тот же бог или два разных? Некоторые исследователи считают «скотьим богом», покровителем домашних животных только Волоса, а другого, Велеса, – либо покровителем богатства, либо чем-то вроде лесного духа. Возможно, этот самый лесной дух возник в представлении славян как наследие тотемизма, когда некое животное считалось родоначальником племени или целого народа. И вполне возможно, что дух Велес имел обличье медведя, ведь не просто так это животное занимает такое заметное место в славянском фольклоре. Этим можно объяснить и имя Велес, то есть «мохнатый», «волосатый». А может быть и иное – Волос был покровителем и домашних, и диких животных, почитался в облике медведя. Велес же был сугубо покровителем богатства и накоплений.

Кстати, в некоторых регионах России до сих пор принято в хлеву, где содержится скот, прикреплять над дверью оберег в виде медвежьей лапы.

Еще одна версия: слово «Велес» вообще не является именем – ни бога, ни кого-то еще. Есть предположение, что «велесый», «влесый» могло означать «великий», «мощный». И, возможно, певца-сказителя Бояна, которого в «Слове о полку Игореве» называют «велесовым внуком», таким образом хотят представить наследником великих воинов и благородных мужей.

После внедрения христианства произошло то, что мы уже обсуждали ранее, – реликты древних мифологических представлений смешались с новой верой. И на свет явились новые персонажи: например, влешками или волохатиками кое-где начали называть мелкую нечисть. Но были и обратные примеры, к которым относится облагораживание древних языческих богов. Так, считается, что часть обязанностей Велеса-Волоса как «скотьего бога» принял на себя святой Власий – покровитель домашнего скота.

Святой Власий благословляет коров. Фрагмент иконы XV в.

В 1960-х – 1970-х годах лингвисты В. Н. Топоров и В. В. Иванов сформулировали так называемую теорию основного мифа. Она сводилась к тому, что в любой мифологии есть центральный сюжет противостояния, как правило, бога-громовержца со змеем или драконом, олицетворяющим зло. Впоследствии этот миф трансформировался в предания о святом Георгии.

Тогда же и было высказано мнение, что в славянских мифах в роли громовержца, побеждающего зло, мог выступать Перун. А вот роль его противника, олицетворяющего это самое зло, возможно, играл Велес. На эту мысль натолкнуло то, что, благодаря имени, образ данного божества многим представлялся звероподобным. Хотя ни одно древнее изображение Велеса до нас не дошло. И тем не менее эту теорию начали раскручивать, в итоге она развилась до того, что появились предположения о змееподобности Велеса, о том, что в сказках его образ трансформировался в Змея Горыныча. Возможно также, что в глубокой древности он действительно мог иметь змееподобный облик и почитаться как одно из хтонических существ, а позднее принять более благородный вид и стать покровителем скота и благосостояния.

И. Я. Билибин. Змей Горыныч. 1912 г.

Ну и, конечно же, стоит коснуться уже не раз упоминавшейся нами «Велесовой книги», в которой имя «скотьего бога» – одно из главнейших. Его именуют богом-защитником и просветителем, покровителем пастухов и учредителем законов. Сторонники подлинности «Книги» высказывают мнение, что, возможно, на Руси Велес почитался не менее чем Перун, а может быть, и более.

Одним словом, Велес, о котором, казалось бы, известно больше, чем о многих других славянских богах, остается одним из самых загадочных.

Боги войны и света

В «Славянской хронике» Гельмольда, немецкого священника-хрониста XII века, есть рассказ об еще одном любопытном боге – Святовите (он же Световит или Свентовит): «Среди множества славянских божеств главным является Свентовит, бог земли ранской[18], так как он – самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают. <…> С удивительным почтением относятся славяне к своему божеству, ибо они не легко приносят клятвы и не терпят, чтобы достоинство его храма нарушалось даже во время неприятельских нашествий»[19].

Святовит почитался прежде всего у западных славян, на него возлагались обязанности бога – покровителя света, бога-защитника и победителя, олицетворявшего справедливую войну.

Л. Туксен. Епископ Абсалон свергает идола бога Святовита в 1168 году. Ок. 1890 г.

На некоторых островах в Балтийском море и на территории нынешней Северной Германии кое-где сохранились древние изображения мужской фигуры с винным рогом в руках, предполагается, что это изображения Святовита. Вероятно, он мог почитаться также как бог урожая и бог-пророк, к которому обращались с просьбой предсказать будущее.

Датский хронист XII – начала XIII столетия Саксон Грамматик оставил довольно подробные сведения о Святовите и его культе, практиковавшемся у славян балтийского побережья. Он упоминал, что идол Святовита, которого ему довелось видеть в этих краях, был четырехглавым. Сложно сказать, как выглядели эти головы, Святовит мог напоминать уже известного вам збручского идола с четырьмя лицами, направленными в разные стороны, или быть чем-то еще более головастым. Кроме того, Саксон Грамматик упоминает, что в городе Аркона на землях прибалтийских славян имелся храм Святовита. Как этот храм выглядел – неизвестно, но информация эта очень интересна.

Вопрос о том, где и как молились славяне в дохристианский период, часто обсуждается в специализированной литературе. Большая часть исследователей утверждает, что храм как архитектурное сооружение славянам-язычникам был незнаком: идолы располагались под открытым небом, как и место для жертв, и ритуальные кострища, и все остальное. Возможно, при необходимости сооружалось что-то вроде навеса. Но если верить датскому хронисту, иногда все же возводились специальные ритуальные здания, во всяком случае, у славян северо-запада.

Насколько широко было распространено почитание этого бога? Большинство источников утверждают, что в основном его чтили славяне балтийского побережья, проживавшие на территории современных Германии и Польши. При этом иногда Святовита отождествляют с еще одним божеством – Белобогом, которого, впрочем, многие считают не более чем сказочным персонажем. Вернее, частью одного интересного персонажа.

Кто чей предок?

У Гельмольда есть интересная версия о происхождении Святовита. Якобы в IX столетии, во времена распространения христианства, на острове Рюген был заложен храм в честь святого Вита – христианского мученика III–IV веков нашей эры. Но славяне-руяны изгнали христиан и начали почитать святого Вита как одного из языческих богов, назвав его Святовитом. Версия довольно наивная (скорее всего, Святовит гораздо старше святого Вита), но популярная.

Есть предположение, что в славянском пантеоне имелось божество, которое можно назвать вариацией на тему инь-ян, светлого и темного. Уже упоминавшийся Гельмольд писал: «Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов – а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом»[20].

Близнецом Чернобога был Белобог, возможно, это были две ипостаси одного божества. Но о втором упоминают крайне редко, и многие историки вообще считают, что его позже выдумали летописцы: раз есть Чернобог, значит, должен быть и Белобог. А еще есть версия, что добрая сторона Чернобога – это Святовит, а Белобог – лишь одно из его имен.

Идол Святовита. Изображение из книги «Мифология славянская и российская». 1804 г.

Почитание Чернобога, видимо, не было широко распространено. Обычно его связывают с прибалтийскими племенами славян.

С темами войны и плодородия связывалось и еще одно божество, которое почиталось у прибалтийских славян и о котором также известно немного. Это Яровит, или Иеровит. Корень «яр», который был частью его имени, означал силу природы, жар солнца, страсть. Чуть позже мы познакомимся с еще одним божеством со схожим именем. О Яровите, в частности, пишет немецкий хронист XII века Герборд, утверждая, что «у римлян этот бог называется Марсом». Есть упоминания о том, что его атрибутами являлись позолоченный шлем и щит, которые были укреплены на стене святилища, и в случае какой-либо военной опасности их торжественно несли впереди войска.

Но и это еще не все. В источниках встречается имя еще одного бога войны, который также почитался у прибалтийских славян, – это Ругевит, о котором, в частности, писал Саксон Грамматик. Якобы на острове Рюген имелось святилище в виде навеса, лежащего на столбах, а под ним стояла некая статуя с семью лицами, вооруженная семью мечами.

Грамматик именует этого идола «на редкость уродливым» и утверждает, что разрушен он был в XII столетии, что весьма любопытно, ведь христианство уже давно утверждалось на окрестных землях, и если идол Ругевита все это время оставался почитаемым, это говорит о стойкости языческих обычаев. Впрочем, есть версия, что Яровит и Ругевит – суть одно и то же, а разница в написании имен, возможно, объясняется разницей в произношении в соседних регионах.

Вообще, многоголовость и многоликость у славянских богов, видимо, была вполне обыденным явлением. Трудно сказать, чем это объясняется. Самая простая версия – при изготовлении изображений старались создать иллюзию всеведения, взгляда во все стороны света: примерно так же, как мы могли это видеть у збручского идола.

Достаточно скромное количество голов – всего три – было у Триглава, божества, которое также почиталось у прибалтийских славян. Его идолы упоминаются, в частности, в «Житиях Оттона»[21] XII столетия, где описываются как изображения одного из важнейших божеств, надзирающего за небом, землей и преисподней.

Кстати, Триглава часто упоминают и переводчики «Велесовой книги», уверяя, что в ней таким образом характеризуется союз трех верховных божеств – Сварога, Перуна и Святовита. Впрочем, с тем, что именно эти боги являлись главными, согласны не все толкователи: тексты «Книги» весьма туманны и неоднозначны, поэтому переводов и интерпретаций существует много.

Троичность вообще характерна для этих текстов: например, именно в «Велесовой книге» впервые была представлена трехчастная модель мира – Явь, Правь и Навь:

Что все это означает?

Правь можно представить как мир божественных законов, установленных высшими силами. Действовать в соответствии с ними – значит «жить по прави». Навь – это подземный, загробный мир, где обитают темные силы и души умерших, Явь – обычный, повседневный мир людей.

Такая схема описана только в «Велесовой книге», более ни в одном источнике она не встречается. Единственное исключение – слово «навь», которое ранее встречалось в некоторых славянских языках либо как обозначение потустороннего мира в целом, либо как обозначение покойника – «бывшего человека», ныне относящегося к загробному миру.

Женский вопрос

А что можно сказать о женских божествах у древних славян? В общем-то, немногое. Помимо уже упоминавшейся Мокоши можно назвать мать сыру землю. Точно неизвестно, была ли она так или иначе представлена в антропоморфном, то есть человеческом, облике. Не дошли до нас и какие-либо легенды о ее рождении. Но о почитании земли как богини можно судить по многочисленным обычаям и традициям, которые описаны в источниках и литературе, а некоторые из них практикуются и по сей день.

Время сеять

В некоторых областях лояльно относились к участию женщин в севе, но в начале посевной старались все же соблюдать порядок – бросить в землю первую горсть семян должен был мужчина, пусть даже совсем дряхлый дедушка. После этого мировой порядок считался соблюденным, и в поле могли выходить женщины, девушки и дети.

Земля ассоциировалась с женщиной, вернее, с процессами, происходящими в женском организме: упавшие во вспаханную землю семена оплодотворяют ее, земля «беременеет» и через положенное время порождает «детей» – растения, цветы, плоды. Благодаря ей живет, кормится и процветает человеческий род. Сырой земля должна быть потому, что только благодаря дождям и снегу она сохраняет способность к воспроизводству. Сухую, бесплодную землю сравнивали с вдовой или со старухой, которая более не в состоянии породить потомство.

Видимо, в глубокой древности мать сыра земля и небо, дающее осадки, у славян воспринимались как супружеская пара. Ассоциации с человеком были настолько прочными, что во многих регионах еще несколько десятилетий назад существовало поверье: чтобы не нарушать законы природы, засеивать поле должен мужчина. «Женщине негоже сеять!» – впрочем, засадить овощами огород она вполне могла. Да и в случае крайней необходимости, скажем в военное время при нехватке мужчин, женщины занимались севом. Распространение техники, в частности всевозможных сеялок и прочего, практически положило конец подобным поверьям: работает машина, и не все ли равно, кто там ею управляет?

Сошествие Святого Духа на апостолов. Икона XVIII в.

С распространением христианства, как это часто бывало, новые традиции смешались со старыми, языческими. Например, в православии на пятидесятый день после Пасхи празднуется День Святого Духа, или День сошествия Святого Духа на апостолов.

По преданию, в этот день над головами учеников Иисуса Христа появились огненные языки, символизировавшие обретение ими знания и Святого Духа. В народе праздник прозвали Духовым днем, и родилось поверье, что земля в этот день именинница, так как в этот день она когда-то была сотворена. Соответственно, в Духов день землю нельзя пахать, боронить, забивать в нее колья и вкапывать столбы. А еще, уверяли многие, в этот день можно прислушаться к земле, и если вы человек достойный и праведный, то, вполне возможно, она покажет вам, где лежит клад.

Подобные мотивы в славянской вышивке могут быть стилизованными изображениями богини Мокоши

Существует поверье, что в Духов день души умерших прилетают проведать живущих. Для того чтобы им было где посидеть, на окнах и на божнице расставляли березовые веточки.

При изучении славянской мифологии часто приходится идти методом «от противного»: старых, дохристианских, документов практически нет, но зато есть произведения служителей христианской церкви, обличавших отсталые древние поверья. Конечно, они весьма пристрастны, но какую-то информацию из них все же можно получить.

Именно в таких, достаточно поздних источниках есть упоминания о божествах, видимо тесно связанных друг с другом, – это Род и рожаницы. Кем только не объявляли Рода исследователи. В нем видели и возможного верховного бога славян, и покровителя семьи и брака. Но в последнее время более популярно мнение, что Род, как и связанные с ним рожаницы, являлся божеством, олицетворявшем преемственность поколений, судьбу, традиции. Правда, высказывается и еще одно предположение, что когда-то Род почитался как бог-демиург, создатель мира, но потом по какой-то причине на первый план вышли другие божества.

Рожаниц почитали как богинь, определяющих будущее младенца, поэтому их часто сравнивали с греческими мойрами. Впрочем, в более позднее время их начали считать также покровительницами рожениц, повивальных бабок, свах.

Существует даже праздник «Бабьи каши», который у многих славянских народов отмечался обычно сразу после Рождества (снова встретились две традиции – христианская и языческая). В этот день приносили угощение недавно родившим женщинам, освящали пироги в церкви, а также всячески поздравляли и ублажали повитух.

Настал момент перейти к условно низшим представителям славянского пантеона. Там не меньше всего интересного.

Это просто праздник какой-то!

Начнем, пожалуй, с уже упоминавшихся ритуально-календарных персонажей. К примеру, таких как Ярила (Ярило). Помните Яровита и его возможного то ли родственника, то ли двойника Ругевита? Это боги прибалтийских славян. Так вот, есть версия, что оба они – ближайшая родня Ярилы. Последний, правда, почитался в основном на землях, расположенных южнее. Что он собой представлял?

Часто этого бога представляют как воплощение солнечного света. Но на самом деле его образ значительно сложнее и в то же время приземленнее. В давние времена, возможно, он действительно почитался как солнечное божество. Но впоследствии несколько изменил свои обязанности: сначала превратился в бога плодородия, а позднее стал своего рода олицетворением праздников, связанных с пробуждением земли и началом полевых работ.

С этого времени Ярила был в первую очередь куклой, обрядовым чучелом, которое играло роль условной жертвы: его обычно зарывали в поле, сопровождая эти условные похороны плачем, причитаниями и… пением не слишком пристойных песен. В них упоминалось все то, что необходимо для повышения плодородия во всех смыслах. Вполне возможно, что в этом обряде сохранились древнейшие представления об умирающем и оживающем божестве, смерть и воскресение которого отражают природные процессы.

Для того чтобы зарытое в землю зерно могло проклюнуться, взойти и потом дать урожай, нужно «похоронить» Ярилу, а он пробудит землю и поспособствует началу новой жизни.

У обычаев, связанных с Ярилой, много общего с масленичным обрядом. Масленица – это не только блины и катание с горок, когда-то этот день считался началом поворота к лету. В представлениях древнего славянина от поведения во время Масленицы во многом зависел будущий урожай и благополучие в целом. Много лет назад этот праздник был приурочен к весеннему равноденствию и, скорее всего, считался началом нового года. Как он назывался тогда?

П. Н. Грузинский. Масленица. 1889 г.

Достоверно неизвестно, одно из названий Масленицы – Велик день, возможно, оно сохранилось именно с тех пор. Все, что делалось в течение недели, должно было способствовать скорейшему приходу весны и повышению плодородия земли. Выпекание лепешек или блинов, напоминающих солнце, это пример несложной магии призывания подобного подобным.

Не просто проводы зимы

В обрядах Масленицы сохранились отголоски древней тризны, нужно было почтить предков, без помощи которых, скорее всего, достойного урожая было не получить. Поэтому на Масленой неделе часто проводились кулачные бои, гонки на санях. Кстати, блины были не только солнечным символом – это еще и поминальная пища, и их поедание тоже было способом почтить покойных родственников. В последний день праздничной недели люди часто посещали кладбища.

В мотивах славянской вышивки часто угадываются образы, напоминающее Мировое древо

Также на Масленой неделе проводились смотрины невест, обряды сватовства, одним словом, все то, что связано с воспроизводством населения, повышением плодовитости.

Сожжение чучела – это символическое «убийство» зимы и холода, ускорение прихода весны. Сейчас само это чучело, которое сжигают к всеобщему восторгу собравшихся, также именуют Масленицей, но вполне вероятно, что до принятия христианства у него было какое-то иное название. Возможно, это было воплощение какого-то из богов или богинь, связанных с зимой и холодом.

Пепел от сожженного чучела принято разбрасывать по полям и огородам, чтобы повысить плодородие почвы. В этом тоже отголоски древней веры в силу умирающего и воскресающего божества: от сожженной фигуры она передается земле и способствует урожаю.

Как Масленица оказалась связана с Великим постом и Пасхой? Ведь в настоящее время мы часто именно так и ориентируемся: вот сейчас у нас Масленая неделя, потом семь недель Великого поста, значит, нужно наесться на семь недель вперед.

По большому счету это совпадение случайное. Пасха, или Воскресение Христово, выпадает на весну (как вы знаете, дата у этого праздника плавающая). Масленица, скорее всего, совпадала с днем весеннего равноденствия и праздновалась в конце марта. Получалось, что с приходом христианства веселье будет выпадать на период Великого поста, что недопустимо. Служители церкви, конечно же, пытались осуждать и даже запрещать Масленицу, но довольно быстро поняли, что многовековой обычай просто так не искоренишь. Возможно, поэтому было решено привязать языческий по своей сути праздник к началу Великого поста – и его даты тоже стали плавающими. Вот так и получилось, что Масленица стала неотделима от христианских традиций, которые, по сути, должны были полностью покончить с ней. Впрочем, о стойкости древних обрядов и о том, как они до сих пор проявляются в нашей жизни, у нас будет отдельный разговор.

В. И. Суриков. Взятие снежного городка. 1891 г.

Еще один обряд, схожий с масленичными и ярилиными, это «похороны Костромы»: чучело, изготовленное из соломы и одетое в белые одежды, сжигали, хоронили или раздирали на части. Собственно, имя Кострома, которое впоследствии стало еще и названием старинного русского города, дословно означает слому или мякину. Обряд, как и многие другие подобные мероприятия, способствовал повышению плодородия земли.

Упоминавшийся выше праздник Ивана Купалы – тоже яркий пример совпадения языческих традиций с более поздним христианским календарем. Был ли у славян в древности бог по имени Купала?

Такие версии высказывались, но никакого убедительного подтверждения им у нас нет. Скорее всего, языческое название праздника, который соответствовал дню летнего солнцестояния, до нас не дошло, а Иваном Купалой его стали называть только когда после принятия христианства он совпал с днем Иоанна Крестителя (24 июня, или 7 июля по новому стилю). Ассоциация понятна – обряд крещения неразрывно связан с водой.

И исходный языческий праздник также связывался с водой, травами и огнем, считалось, что все природные стихии в этот день (вернее, в ночь) обретают особую чудодейственную и целительную силу.

Считалось необходимым искупаться, разжечь костер (в нем часто сжигалось все ненужное, например неиспользованная прошлогодняя солома). Волхвы и ведуньи отправлялись в поля и леса на поиски сырья для волшебных составов, молодежь веселилась, плясала и пела. Как и множество других древних обрядов и праздников, дохристианский Иван Купала должен был способствовать повышению плодородия земли, привлечению удачи и радости.

Считалось, что с купальской ночи из рек, озер и прудов уходит вся нечисть, поэтому вплоть до Ильина дня, до начала августа, можно было купаться совершенно беспрепятственно.

Костры, которые были и остаются непременным атрибутом купальской ночи, носили изначально очищающий характер.

Лихо, Доля, Лада и другие

Были ли у древних славян божества, олицетворявшие какие-либо эмоции, чувства, душевные порывы, негативные (позитивные) качества, наподобие греческой Аты – богини обмана или эриний – богинь, олицетворявших мщение?

Обычно говорят да и приводят в качестве примера таких персонажей, как Лихо – олицетворение несчастливой судьбы или Доля – божество удачи и счастья. Но проследить происхождение этих образов довольно сложно. Когда именно они появились, существовали ли какие-то связанные с ними обряды, нам неизвестно. Но в фольклоре, например, то же Лихо Одноглазое встречалось достаточно часто: «Не будите Лихо, пока оно тихо», «Лиха беда начало» и так далее. Можно предположить, что эти образы действительно перекочевали в сказки и былины непосредственно из славянских дохристианских мифов, как и множество других, подобных им.

А вот почитали ли славяне богиню Ладу – этот образ довольно популярен в разнообразных неоязыческих течениях? Утверждают, что Лада была покровительницей весны, любви и брака и что у нее было двое детей: Леля, она же Ляля, также покровительница весны, и Лель – бог любви. Но никакими достоверными источниками эта информация не подтверждается.

Большинство ученых предполагают, что слова «лад», «лада», «леля», которые встречаются в старинных песнях и заговорах, это всего лишь часть ритмического припева наподобие «люли-люли» или ласковое обращение к любимому человеку. Хотя в XVII–XIX веках имена этой весенней тройки были весьма популярны в романтической литературе. Обаяние данной легенды испытал на себе, в частности, Александр Сергеевич Пушкин, который в «Руслане и Людмиле», описывая свадебный пир главных героев, упоминал «Лелем свитый им венец». В итоге получилось довольно забавно: имена якобы славянских богов Лады и Леля в художественных произведениях встречаются во много раз чаще, чем в каких-либо достоверных источниках.

В среде историков и филологов популярно такое мнение: «Лель – искусственное божество, введенное в русский Олимп писателями XVIII века на основании припевов-выкриков, в основном свадебной поэзии: „люли, лель, лелё“. Припевы эти воспринимались как призывание, звательные формы собственного имени. Из этого делался вывод, что Лель – славянский Амур, божество любви»[23].

М. В. Нестеров. Два лада. 1905 г.

Не просто так мы перешли к литературе. Далее нас ожидает знакомство с низшими персонажами славянской мифологии, перекочевавшими в сказки и другие произведения фольклора.

По мнению филологов, корень «лад» мог входить в состав слов, обозначающих любимого человека, независимо от его пола, то есть использовалось и слово «лад», и слово «лада».

Здравствуй, бабушка!

Большое количество представителей низшей мифологии, родившихся в славянской культуре многие столетия, а возможно, и тысячелетия назад, впоследствии вполне органично перекочевали в сказки и былины. Всевозможные лешие, русалки, домовые, кикиморы – это мелкие духи и божества, населявшие поля, леса, реки, моря и даже проживавшие по соседству с человеком в его собственном жилище.

Начнем с одного из самых колоритных персонажей, без которого сейчас трудно представить утренники в детском саду. Кто может помешать Деду Морозу и его помощникам доставить детям елку? Конечно, Баба-яга. Малопривлекательная старуха, летающая в ступе и живущая в избушке на курьих ножках. В сказках она обычно умеет прозревать будущее, может видеть то, что находится за тридевять земель от нее, обладает сверхъестественным чутьем и изготавливает разнообразные волшебные отвары. И это далеко не полный перечень ее способностей.

Но попробуйте ответить на вопрос – она положительный или отрицательный персонаж? Скорее всего, однозначного ответа у вас не будет, и это неудивительно. Ведь в русском фольклоре Баба-яга может как съесть несчастных Иванушку, Василису или кого-то другого (правда, в основном грозится, но в итоге ничего не делает), так и помочь путнику найти верную дорогу и даже дать с собой какой-нибудь волшебный предмет в качестве помощника. Она не хорошая и не плохая. В первую очередь потому, что первоначально Баба-яга, вероятно, была пограничным персонажем, стражем между двумя мирами – миром живых и миром мертвых. И ее костяная нога напоминает именно о том, что одной ногой она уже стоит «по ту сторону».

И. Я. Билибин. Баба-яга летит над лесом. Заставка к сказке «Василиса Прекрасная». 1899 г.

Начнем с ее имени. Да и имя ли это? Скорее прозвище. И поиск его происхождения может завести нас весьма далеко в прошлое, хотя бы потому, что слова, подобные «яге», встречаются во многих языках.

Бабушкин костюм

Интересно, что даже прическа и одежда Бабы-яги подчеркивают ее пограничность, оторванность от правил мира живых. Она ходит либо простоволосой, либо с небрежно подвязанными платком распущенными волосами и часто в одной сорочке под сарафан или юбку, а то и вовсе в одной сорочке без пояса, что в старину считалось для женщины недопустимым. Подобный облик роднит ее с ведьмами, хотя, конечно, Баба-яга – персонаж более сложный.

По одной из версий, слово «яга» происходит от древнеславянского корня «яга» или «ега», который до сих пор в некоторых славянских языках является частью прилагательного, означающего «злой», «гневный», «сердитый». Некоторые филологи считают, что слова, имеющие в основе этот корень, в древности на землях славян относились к пресмыкающимся – змеям и ящерицам. Получается, что лесная старушка когда-то могла быть олицетворением некоего первородного зла. Персонификация чувств, эмоции, качества характера были присущи язычеству. Мы уже приводили в пример античных богов и богинь мщения, коварства, лжи.

Но это не единственная версия.

Иногда слово «яга» связывают с тюркским «ага», которое, как известно, было частью вежливого обращения к кому-то старшему по возрасту или званию. Это сомнительный вариант, так как обращение это относили в основном к мужчинам, а Баба-яга все-таки женского пола. И тем не менее некоторые особенности образа и характера сказочной старухи заставляют думать, что раньше она была не просто страшилкой для детей, а чем-то гораздо более сложным… и весьма уважаемым.

Какие поступки в сказках совершает Баба-яга?

• Ворует детей (иногда с помощью каких-то волшебных животных или птиц, например гусей-лебедей).

• Дарит главному герою (героине) какой-то волшебный предмет, который должен помочь ему (ей) найти правильный путь или пройти некое испытание.

• Выступает как символ опасности: например, грозится съесть главного героя. И избежать этого он может, лишь выполнив какое-то задание старухи, отгадав предложенные ею загадки или даже сразившись с нею. Образ Бабы-яги-воительницы очень редок, но все же встречается.

Почему образы такие разные и как они появились?

В некоторых регионах России слово «яга», или «ягая», употребляется в значении «хромая», а, как мы помним, Баба-яга часто описывается как дама на костяной ноге.

В числе прочих высказывается предположение: когда-то прообраз Бабы-яги представлял собой некое языческое женское божество, которое, возможно, отвечало за обряд инициации, то есть переход из одного состояния в другое, который у разных народов и племен часто проходили и мальчики, и девочки, но, конечно, испытания были разные. Обычно отмечался момент взросления, перехода из детства в мир взрослых. Именно поэтому у Бабы-яги такое пристрастие к разнообразным проверкам сообразительности и смелости, которые она устраивает для всех забредших в ее избушку.

Неустойчивый характер сказочной бабушки – то она помогает, то грозится съесть – тоже наследие языческого времени: как известно, у стихийных существ, олицетворявших силы природы, присутствовали и положительные, и отрицательные черты, они в большинстве своем не были ни однозначно злыми, ни однозначно добрыми.

И Баба-яга – персонаж изначально пограничный. Она находится между добром и злом, является символом перехода и испытания, может как напугать до полусмерти, так и помочь. Например, в сказке «Василиса Прекрасная», пересказанной и изданной А. Н. Афанасьевым, есть интересный поворот. Сирота Василиса получает от своей матери незадолго до ее смерти в виде благословения волшебную куколку, которую нужно было покормить, чтобы получить от нее какой-нибудь полезный совет. И в один не самый прекрасный день мачеха Василисы и ее сводные сестры отправляют девушку к Бабе-яге под предлогом того, чтобы попросить огня взамен прогоревшей свечки. Девушка в течение нескольких дней при помощи куколки выполняет различные сложные задания старухи, после чего та задает ей вопрос:

«– Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе?

– Мне помогает благословение моей матери, – отвечала Василиса.

– Так вот что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных.

Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота, сняла с забора один череп с горящими глазами и, наткнув на палку, отдала ей и сказала:

– Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его; они ведь за этим тебя сюда и прислали»[24].

Так как сказка формировалась и записывалась уже в рамках христианской культуры, Баба-яга предстает здесь, с одной стороны, как явный представитель нечистой силы: «Не надо мне благословенных», – говорит она Василисе и выгоняет ее из дома. Но тут же совершает поступок сугубо альтруистический – дает девушке череп в качестве дорожного фонаря, который к тому же должен помочь ей выполнить поручение жестокой родни. И таких контрастов, которые подчеркивают пограничность персонажа, в сказках великое множество.

Во многих фольклорных произведениях говорится, что избушку Бабы-яги окружает изгородь, украшенная черепами – как человеческими, так и звериными. Это также может быть признаком связи старой колдуньи с миром мертвых.

И. Я. Билибин. Василиса и Баба-яга. Обложка книги. 1912 г.

Даже ее жилище – избушка на курьих ножках, по мнению ученых, своего рода наследие древних погребальных изб, мы уже обсуждали их выше. Возможно, живет Баба-яга в одной из тех самых домовин, которые ставили в лесу и у дорог в качестве «домов мертвеца». Да и описания самой старушки в сказках подчас напоминают описания покойника: «Лежит в избушке на печи бабка из угла в угол, нос в потолок врос, когтями за бревна уцепилась…» Такая теснота ассоциируется именно с гробом. А что своих гостей Баба-яга парит в бане, перед тем как пригрозить убийством и съедением, – это еще одно напоминание о том, что старушка живет на границе мира живых и мира мертвых: покойники подвергаются ритуальному омовению. И, наконец, то, что избушка на курьих ножках умеет поворачиваться к лесу задом, к гостю передом, означает, что она также может служить переходом из одного мира в другой.

Бессмертный, но не очень

Не менее интересным персонажем является Кощей (Кащей) Бессмертный. В сказках он обычно выступает как злой колдун, причем весьма могущественный, умеющий общаться с миром мертвых. Иногда его именуют царем и изображают с короной на голове. Внешне Кощей напоминает то ли скелет, то ли мумию, то ли просто предельно высохшего древнего старца; часто передвигается на волшебном говорящем коне и одет в доспехи. Также он умеет превращаться в различных зверей и птиц, например в ворона, и превращает в животных и разные предметы своих недоброжелателей. Убить старца крайне сложно, так как смерть его находится в нескольких труднодоступных предметах. Вариаций много, но обычно смерть Кощеева находится на кончике иглы, игла – в яйце, яйцо – в утке, утка – в зайце, заяц – в сундуке, а сундук зарыт под дубом на необитаемом острове посреди океана.

Интересно, что в сказках Кощей может выступать как другом Бабы-яги, так и враждовать с ней. Например, в некоторых сюжетах Яга советует герою, как можно его убить.

В. М. Васнецов. Кощей Бессмертный. 1926 г.

Судя по всему, Кощей весьма неравнодушен к красоте: в сказках он неоднократно похищал невест главных героев. Впрочем, в сказке «Марья Моревна» он сам оказался пленником сказочной девицы-богатырши, которая умудрилась заковать его в цепи и повесить в таком виде на стену. Но ему удалось освободиться благодаря недальновидности (чтобы не сказать глупости) молодого супруга Марьи Моревны – Ивана-царевича: «…Иван-царевич… полюбился Марье Моревне и женился на ней.

Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в свое государство; пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось королевне на войну собираться; покидает она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает:

– Везде ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!

Он не вытерпел, как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул – а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикован. Просит Кощей у Ивана-царевича:

– Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил – совсем в горле пересохло!

Царевич подал ему целое ведро воды; он выпил и еще запросил:

– Мне одним ведром не залить жажды; дай еще!

Царевич подал другое ведро; Кощей выпил и запросил третье, а как выпил третье ведро – взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать порвал.

– Спасибо, Иван-царевич! – сказал Кощей Бессмертный. – Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих!

И страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную королевну, подхватил ее и унес к себе. А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошел в путь-дорогу:

– Что ни будет, а разыщу Марью Моревну!»[25].

Конечно, в сказке все заканчивается хорошо. Причем в этой Иван-царевич не разыскивает волшебное яйцо со смертью Кощея, он просто убивает его палицей, сжигает и развеивает прах по ветру (правда, есть и классические пересказы, в которых Иван-царевич находит на острове сундук и, добравшись до иглы, умерщвляет Кощея). В этой сказке многим исследователям видится древний сюжет о путешествии персонажа в царство мертвых ради достижения некоей цели (в данном случае царство мертвых олицетворяет бессмертный старец, а главный герой отправляется туда ради спасения Марьи Моревны). У древних греков были схожие сюжеты. Например, о попытке Орфея спасти из царства мертвых свою жену Эвридику или о том, как повелителем царства мертвых, Аидом, была похищена Персефона – дочь богини плодородия Деметры.

История слова

В «Слове о полку Игореве» о главном герое, попавшем в плен, говорится, что он «сел в седло Кощеево», а пленные именуются кощеями. Но, по мнению филологов, в данном случае это слово не имеет отношения к фольклорному персонажу и производится от тюркского «зваложник» или «раб». Имя сказочного Кощея производится от славянского «кастить» – вредить или от «кость» (более поздний вариант, намек на худобу).

Интересно, что в некоторых берестяных грамотах, найденных археологами, встречается имя Кощей; видимо, в определенный период истории оно использовалось обывателями в качестве личного и, возможно, как обережное. В этом случае родители давали ребенку кроме христианского дополнительное имя, которое должно было ввести в заблуждение желающую навредить ему нечисть. Например, называя ребенка Нехорош или Грязной, отец и мать хотели таким образом сделать вид, что он им не нужен, ведь главная цель злых сил – отобрать у любящей семьи ребенка. А кому нужен «грязной»?

Но каково происхождение Кощея как персонажа? Почему в сказках с ним практически неизменно связана тема смерти, путешествия в некий отдаленный замкнутый мир (например, когда Иван-царевич отправляется спасать Марью Моревну в Кощеево царство)?

И. Я. Билибин. Кощей Бессмертный. 1901 г.

Кощей не является человеком: да, несмотря на прозвище Бессмертный, с ним вполне можно расправиться, но его магические способности, странная внешность, способность превращать и превращаться говорят о его принадлежности к потустороннему миру – не божественному, а скорее подземному. В раннехристианских источниках колдунов и убежденных язычников часто именуют кощунами. Происхождение этого слова точно не выяснено, но обычно его производят от старославянского «запретное», «недозволенное». И, скорее всего, ему родственно не только слово «кощунство», но и «кощей».

Итак, возможно, изначально бессмертный старец был каким-то из божеств, связанных с миром мертвых, холода и смерти. И некоторые исследователи идентифицируют его с Карачуном или Морозом, хотя это довольно спорная точка зрения. Уточним: как и где могли «породниться» Мороз, Карачун и Кощей?

В том, что Мороз как стихия в свое время весьма почитался славянами, не сомневается практически никто из исследователей фольклора. Причем почтение это было с долей страха – он считался персонажем суровым и, как известно, был способен погубить заблудившегося путника или лишить урожая сразу несколько деревень: внезапные заморозки считались проявлением немилости духа природы. Морозу приносились жертвы, к нему обращались с просьбами, которые сохранились до нашего времени в виде поговорок, заговоров, строчек из колядок или народных песен: «Мороз, Мороз! Не побей наш овес!», «Мороз невелик, да стоять не велит» и так далее. Кроме него, в славянской культуре почитались духи предков, которые в некоторых регионах именовались дедами, или дядами. Они, как известно, были способны помочь своим потомкам в выращивании урожая. И постепенно, уже в христианские времена, в нашей культуре начинает формироваться новый образ – Дед Мороз. В его основе – и древний славянский Мороз, и предки – деды, и даже отчасти христианские святые. Но полностью он сложился довольно поздно. В XIX столетии знаменитые собиратели фольклора, такие как уже знакомый вам А. Н. Афанасьев, публикуют сборники сказок, в которых в качестве одного из центральных персонажей присутствует Мороз, или Морозко, – строгий и своенравный, но справедливый старик, повелевающий снегом, вьюгой и лесными зверями. Правда, с Новым годом и Рождеством он тогда еще не ассоциировался и подарков детям под елку не приносил, это произойдет только ближе к концу XIX столетия.

П. С. Афанасьев. Обложка книги «Морозко». 1909 г.

Еще один персонаж славянской мифологии – Карачун. Его происхождение достоверно неизвестно, но, вероятнее всего, он являлся божеством низшего порядка, олицетворявшим внезапную смерть. Также его считают повелителем мрака и холода. И вот, с точки зрения некоторых исследователей, образы древнего славянского Мороза и Карачуна весьма близки, возможно, это просто две ипостаси одного и того же сверхъестественного существа. Кощея же иногда представляют как художественно обработанный образ одного или другого, а может быть, и обоих. Получается, что на основе древних Мороза и Карачуна появился один добрый персонаж – Дед Мороз и один злой – Кощей Бессмертный. Впрочем, такой вариант часть историков и филологов считают притянутым за уши: уж очень своеобразен Кощей и очень мало у него общего с его предполагаемой родней. Иногда встречаются версии, что изначально он не имел отношения ни к Морозу, ни к Карачуну (если это два разных персонажа), а являлся чем-то вроде греческого Аида, повелевавшего царством мертвых. Одним словом, вариантов масса.

Идите к лешему!

Несомненно, для человека древности природа была значительно более близкой и понятной, чем для современного жителя города, который подчас видел зайца или кустик земляники только на картинке. Но все же лес, поле, река, море таили в себе множество опасностей. И в языческие времена люди почитали множество духов и низших божеств, которые, по их мнению, населяли природу. Один из них – леший. Образ сложный, интересный и неоднозначный. Первоначально, скорее всего, он представлял собой нечто вроде персонифицированного духа леса или покровителя определенной территории. С распространением христианства его причислили к нечистой силе, но образ от этого не потускнел и не утратил притягательности.

Есть интересная гипотеза, отвечающая на вопрос о том, почему о славянских богах высшего порядка – Перуне, Мокоши, Семаргле – известно так мало, а лешие, водяные, русалки «дожили» до наших дней и прочно вошли в сказки и другие фольклорные произведения? Одно из объяснений таково. Лес, морская глубина, пещеры до сих пор, несмотря на развитие науки и техники, таят в себе множество загадок. Поэтому и оказались столь живучи представления о языческих духах природы. Конечно, вряд ли уже кто-то всерьез верит в лешего или водяного. Но есть тайны, и разнообразная нечисть является ее олицетворением. Конечно, в этой гипотезе есть натяжки, но, согласитесь, она довольно правдоподобна.

Персонаж один, имен множество

Леший может похвастаться невероятным количеством имен. В разное время и в разных регионах его называли по-разному. Например, хозяин, лесной дед, шатун, долгий, моховик, лешак, дичок, лешой. Но большинство этих прозвищ обычно подчеркивают опасливо-уважительное отношение к нему.

Описания лешего очень разнообразны, но обычно он предстает перед нами в виде человекообразной фигуры коричнево-зеленого оттенка, покрытой вместо одежды слоями листьев и коры. Часто голову лешего украшают рога, глаза его горят, как у ночного животного или птицы, а ноги и руки напоминают корни дерева. Он умеет менять свои размеры: леший способен как уменьшаться до размеров мыши, так и внезапно вырастать, возвышаясь над макушками деревьев, а еще он может становиться невидимым. Также это существо способно принимать разные обличья и менять их с невероятной скоростью, оно может предстать, например, в облике простого путника.

Леший может заставить человека часами блуждать по лесу, внезапно напугать, вырастая на тропинке в образе заросшего мхом пня или лесного зверя; может наказать, если ему покажется, что вы неуважительно относитесь к «лесному имуществу» или к нему самому. Тем, кто любит животных и не берет у леса больше того, что необходимо, леший обычно покровительствует. Но при этом он любит озорничать и не упустит случая напугать путника или заставить его понервничать, ища выход из леса.

Дух леса знает язык зверей и птиц и может завлечь охотника в чащу, имитируя голоса того или иного животного. При этом он вполне способен к человеческой речи и может вступать в разговоры с теми, кто оказался в лесу. Но чаще леший подражает каким-то звукам природы: он трещит, шумит листвой, ухает подобно филину, свистит. Так что если вы, будучи в лесу, внезапно услышите непонятно откуда доносящийся треск или другие странные звуки, учтите, что это может быть сам хозяин.

М. В. Якунчикова. Девочка и Леший. 1899 г.

В некоторых сказках утверждается, что, если даже леший принял облик обычного человека, в его одежде обнаружится какая-либо странность. Например, на нем будет надет только один сапог.

Лешие могли создавать семьи: в сказках попадаются лешачихи и лешачата. Причем, если верить фольклору, иногда лешие умыкали обычных девиц и делали их своими спутницами, и те навсегда оставались жить в лесу. Такие лешачихи описывались как обычные женщины, но одетые в изорванный о ветки сарафан и рубаху и с веточками, вплетенными в волосы. Классическая лешачиха выглядит примерно так же, как ее супруг, отличаясь разве что могучими грудями. В некоторых сказках упоминается, что она иногда для удобства закидывает их на плечи.

В славянском фольклоре встречаются рассказы о том, что иногда лешачихи завлекали в лесу грибников или припозднившихся гуляк, и после такой связи мужчины сходили с ума. Так что если вам оказывает знаки внимания внезапно встреченная в лесу странного вида дама, на всякий случай легонько стегните ее рябиновой веткой или постарайтесь прижать к ее коже свой нательный крест, после этого прелестница исчезнет.

Постепенно в народе сформировались особые правила, которые нужно было соблюдать, собираясь в лес:

• перед тем как войти в лес, нужно было поздороваться с хозяином и попросить разрешения войти;

• ни в коем случае не нужно было никому говорить заранее, сколько времени вы собираетесь провести в лесу, – об этом судить лешему. И если он услышит о ваших намерениях, непременно захочет пошутить и заставит вас проблуждать по лесу дня два-три;

• не стоит в лесу громко петь, ругаться, кричать – лесной дед этого не любит. Также не следует без надобности ломать ветки, пугать животных и птиц, собирать ягод и грибов больше, чем вам необходимо. И так далее.

У древнего человека было принято делиться с богами. И в некоторых регионах до сих пор сохранился обычай оставлять на пне горсточку ягод или грибов, выходя из леса.

Дом и ближайшие окрестности

В представлениях древнего человека все сферы влияния во вселенной были строго разделены. Это касается не только трех основных миров – подземного (мира мертвых), мира людей и мира, населенного богами, но и микромира – дома и его окрестностей. Выше уже говорилось о том, что стены жилища, его порог и двери считались условными границами, внутри которых на семью распространялось покровительство добрых духов. (Иногда считается, что они также охраняли ближайшие окрестности – сад, огород и так далее.) Но чем дальше от дома, тем больше ослабевало влияние духов-покровителей и тем сильнее становилось влияние сил природы, которые могли быть недобрыми, и разнообразной нечисти. Поэтому считалось, что постройки, которые стоят на отшибе, заведомо опаснее, чем изба и пристроенные к ней помещения. Что относится к таким постройкам? В основном это баня, овин и гумно (места для просушки и обмолота хлеба), кузница, мельница. Там соприкасаются два мира – добрый мир дома и враждебный внешний. Отчасти поэтому мельников и кузнецов часто считали людьми, знающимися с нечистой силой и склонными к колдовству.

Да, в древности человек ощущал себя частью природы и стремился жить в гармонии с ней, но все же считалось, что часть этих сил способны ему навредить. И в помещениях, которые находятся как бы между двумя мирами – домашним и природным, водились разнообразные духи, которые могли быть опасны. Например, овин и гумно считались местом жительства овинника. Это небольшое существо, внешне схожее с домовым. Считалось, что оно может принимать также вид огромного черного кота, черного барана или, что гораздо страшнее, умершего пару недель назад покойника. Овинник следил за сохранностью и правильной просушкой снопов, охранял овин от разнообразной чужой нечисти. При этом существо отличалось довольно вздорным характером – могло спалить овин вместе со всем содержимым или напугать хозяев до полусмерти, если ему казалось, что владельцы помещения ленятся или как-то неправильно себя ведут. Поэтому перед началом работы в овине нужно было вежливо поздороваться и тщательно соблюдать все правила.

Ешь, овинник!

Перед началом уборочных работ и, соответственно, перед началом просушки снопов овиннику обычно приносили подарки. Чаще всего под порогом постройки закапывали пирог. Говорят, что в некоторых хлебных регионах это делают до сих пор, хотя овины, конечно, уже не те, что прежде. В деревнях иногда еще приносили в жертву петуха, окропляя углы помещения его кровью.

В бане тоже были свои сложности. Там обитал банник – еще одно существо, отдаленно похожее на домового, но не домовой. Его описывали как маленького голого старичка с лохматой бородой, сплошь облепленного банными листьями. Обычно он прячется за бочками с водой или в куче веников, также можно увидеть его под полком или за печью. У этого существа есть шапка-невидимка, иногда банник забывает ее на лавке или на полке, и, войдя в баню неожиданно, можно увидеть, как он спешно утаскивает ее в свое укрытие. Но не пытайтесь украсть шапку! Это чревато самыми неприятными последствиями.

Банник любит париться после полуночи, поэтому, если ваше семейство уже помылось, не засиживайтесь в бане допоздна, иначе банник может ошпарить незадачливого парильщика или испортить печку, чтобы тот угорел. И не забудьте оставить для банного духа немного теплой воды, кусок мыла и посыпанный солью кусочек хлеба.

Как возникла вера в таких существ, как банник и овинник? Мы не знаем, когда точно это произошло. Возможно, они трансформировались из каких-то добрых духов – покровителей дома. А может быть, это просто попытка объяснить различные неприятности, случавшиеся с людьми в бане или в помещении овина. Почему, например, сосед угорел в бане? Наверняка не оставил баннику воды и не принес хлеба. А почему в прошлом году сгорел овин? Нет, не потому, что кто-то туда ночью с горящей лучиной отправился. Это овинник виноват!

И. Я. Билибин. Домовой. 1934 г.

Ну а теперь войдем в дом. Его хранителем был домовой – дух добрый и справедливый, но подчас капризный и обидчивый.

В разных регионах домового называли: домовый дед, хатник, подпечник, хозяин, дедушко, подпечный дед, мохнатый, пужало и так далее.

Как представляли себе обличье домового? По-разному. Где-то утверждали, что он всегда похож на хозяина дома, главу семьи, только меньше ростом и имеет какие-то потусторонние черты, например большие звериные уши или когти. Также он может быть густо покрыт шерстью. Причем чем домовой лохматее, тем лучше для семьи, которой он покровительствует, – это предвещает богатство.

Если домовой нашел общий язык с хозяевами – ему цены нет! Он будет внимательно следить за порядком в доме: поможет раздуть огонь в печи, проследит за тем, чтобы хлеб пропекался равномерно, поднимет тревогу, если в хлев или птичник попытается проникнуть хищное животное. Но если домовой увидит, что семья, живущая в его доме (да, это в первую очередь его дом), ленива и нечистоплотна, он начнет воспитывать. Например, ночью сядет на грудь человека и слегка придушит его, начнет прятать и портить вещи, пугать страшным воем в подвале или на чердаке. Поэтому, если у вас дома происходит что-то подобное, задумайтесь о своем поведении!

Проживать домовой может под печкой, на печи, в старых вещах на чердаке. В любом случае рано или поздно он выдаст свое присутствие возней, кашлем, постукиванием или другими звуками. Если вы знаете, где именно в доме обосновался домовой, не пускайте туда домашних животных и не ложитесь там спать – это грозит болезнью. Если, например, у вас какой-то нужный предмет закатился туда, где живет домовой, прежде чем лезть доставать его, попросите разрешения. Переезжая на новое место, обязательно пригласите его с собой, а завершив процесс переезда, поставьте для него угощение.

…Вера в домовых, скорее всего, родилась из культа предков, который был характерен для древних славян. Видимо, в хранители дома попадал кто-то из наиболее уважаемых при жизни покойных родственников. В некоторых регионах, наоборот, верили, что домовым после смерти можно было стать за грехи, совершенные при жизни, то есть, помогая собственным потомкам и охраняя их, можно было заслужить прощение. Но, возможно, такое поверье возникло уже после принятия христианства как сочетание языческих и христианских представлений. После принятия христианства практически вся так называемая низшая братия попала в разряд нечистой силы, но людей, желавших обеспечить свое жилье добрым покровителем, это не останавливало. Они по-прежнему беседовали с домовыми, угощали их молоком и приглашали с собой на новое место жительства.

Дама за печкой

Персонажи, аналогичные домовому, но женского пола, в сказках встречаются редко. Но все же в некоторых фольклорных произведениях можно прочитать о домовихе, или домовичке, – жене домового и домовинке – его дочери. Иногда домовиху смешивают с кикиморой – их функции были схожи.

Вероятно, благодаря культу предков возникли словосочетания, до сих пор используемые в славянских языках: «Чур меня!», «Чур, я первый!» «Чур, за мной не занимать!». Есть предположение, что чуром, или щуром, именовался наиболее уважаемый покойный представитель рода, который входил в число защитников дома. И это слово заменяло обозначение «господин», «хранитель», «покровитель». И, восклицая «Чур!», вы как бы призывали себе на помощь главного доброго духа – покровителя вашего семейства. Словосочетание «Чур меня!» по смыслу примерно идентично «Боже упаси!», которое скорее произнес бы христианин. «Обоготворенный предок чествовался под именем чура, в церковнославянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур… Предание, оставившее следы в языке, придает Чуру значение, одинаковое с римским Термом[26], значение сберегателя родовых полей и границ»[27], – писал знаменитый историк Василий Ключевский.

И. Н. Крамской. Русалки. 1871 г.

К числу известных домашних духов относится кикимора. Откуда в доме появлялось это существо и как оно выглядело? Обычно кикимору описывали как маленькую, немногим больше кошки размером, старушку с длинным носом и на птичьих ножках. Впрочем, это далеко не единственный вариант. Считалось, что кикиморы умели обращаться мышью, кошкой, иногда обладали рожками или хвостом. Происходили они, по распространенному поверью, от умерших некрещеными младенцев. Поэтому высказывается мнение, что кикимора на самом деле не имеет отношения к дохристианской славянской мифологии. Вероятно, этот образ появился уже тогда, когда обычаи крещения уже прочно вошли в отечественную культуру.

Разновидности

Лесная, или болотная, кикимора – персонаж гораздо менее приятный, чем кикимора домашняя. Ее описывали как отвратительного вида старушку, сплошь покрытую болотной травой, тиной, мхом. Она может сбить с дороги путника, заманив его в трясину, и даже украсть ребенка.

Сведения о кикиморе весьма разнообразны и неоднозначны. В некоторых фольклорных произведениях утверждается, что появление в доме кикиморы – это признак того, что в избе нехорошо и нечисто. Где-то, наоборот, пишут, что кикимора в основном проявляла себя как добрый дух, хранитель жилища. Видимо, ее поведение во многом было схоже с поведением домового: если хозяева дома были трудолюбивы, чистоплотны, выполняли все работы вовремя, кикимора помогала им. Если же люди ленились, не ухаживали за скотиной, разводили грязь, кикимора начинала злиться и всячески пакостить. Особенно ее почему-то раздражали недопряденные кудели: если женщина начала работать на прялке и бросила пряжу, не доделав ее, кикимора обязательно ночью проберется в постель к нерадивой пряхе и тщательно перепутает на ее голове волосы, превратив их практически в валенок.

Водный мир и пополнение рядов нечисти

До сих пор исследователи фольклора спорят о том, когда в славянской мифологии сложился образ русалок. Вероятнее всего, еще в глубокой древности – первоначально русалки играли роль, близкую к той, которую выполняли в греческих мифах дриады и нимфы, – хранили и оберегали природу, населяя реки, леса, поля. Но с течением времени, с развитием христианства образ русалки оснащался все новыми и новыми чертами и в итоге сильно изменился. Появилось поверье, что русалки – это духи девушек, например утопившихся от несчастной любви, и очень опасные: их любимое развлечение – затащить поближе к воде припозднившегося путника и там утопить либо защекотать его. Также в русалки могли записать девочек, умерших некрещеными, или проклятых родителями женщин.

Происхождение названия «русалка» не выяснено до конца. Популярна версия, согласно которой оно пришло на славянские земли довольно поздно – из Римской империи: там отмечался праздник поминовения усопших, который назывался розалиями, или росалиями: могилы предков в этот день украшали розами. А русалки были связаны с миром мертвых непосредственно. И на славянских землях поминальный день тоже получил название «русалий». Некоторые исследователи считают, что русалки также могли получить свое название благодаря рекам с названиями Рось, Руса или от слова «русло» (реки). Первоначально же они в разных славянских землях именовались водянихами, щекотихами или мавками.

И. А. Дженеев. Водные глубины. Омут. 1907 г.

Имелся ли у русалок рыбий хвост? Первоначально нет. Они представлялись славянам в виде прекрасных девушек или девочек с длинными волосами зеленоватого оттенка и большими темными глазами. Впрочем, в некоторых легендах русалки описываются как на редкость отталкивающие существа, внешне похожие на труп, пролежавший в воде несколько дней. Хвост – это уже гораздо более позднее приобретение: благодаря европейскому искусству, образцы которого проникали в русское государство, образ нашей отечественной русалки смешался с образом морской девы, которая обычно изображалась именно так.

Перед вами русалка. Что делать?

Считалось, что, если к вам на берегу реки или в поле пристала русалка, важно не смотреть ей в глаза. Имелись также различные заговоры против них, например: «Водяница, лесовица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моем дворе не кажись. <…> Ступай в реку глубокую, на осину высокую. Осина, трясись, водяница, уймись! Я закон принимал, золотой крест целовал – мне с тобой не водиться, не 28. кумиться…».[28]

Вообще, предания о русалках очень разнообразны. Где-то считали, что они живут только поблизости от воды, а где-то утверждали, что русалка вполне может пробраться в деревню или даже в человеческое жилье. В некоторых славянских землях бытовало поверье, что русалки обладают способностью к оборотничеству и могут превращаться в собак, кошек, крыс, лягушек. Имеются также упоминания, что они сожительствуют с чертями, видимо тоже особыми, подводными.

Как известно, в позднем христианстве Люцифер считался бывшим ангелом, низвергнутым с небес за гордыню и противостояние с богом. В народных преданиях встречаются упоминания о том, что разнообразная нечисть, как, например, русалки и водяные, тоже в свое время населяла небеса, но позднее была изгнана оттуда и заняла разные укромные уголки. Именно так часто описывали происхождение водяного – духа воды. Представляли его в виде жабообразного старика, толстого, пучеглазого, покрытого тиной и водорослями. Водяной разъезжает по своим подводным владениям на огромном соме и часто привлекает внимание рыбаков и купальщиков громким плеском, хохотом, свистом: таким образом он стремится завлечь человека под воду.

В. В. Владимиров. Дедушка Водяной. Дореволюционная открытка

Помните утверждение о том, что мельники и кузнецы часто пользовались дурной славой? На Руси были популярны водяные мельницы, считалось, что построить такое сложное сооружение без посторонней помощи весьма сложно, а значит, мельник, скорее всего, заключал договор на продажу своей души с какой-то нечистой силой. С какой? Конечно, с Водяным. Вода-то находится в его власти. Впрочем, можно было обойтись и без продажи самого ценного: просто время от времени угощать водяного, кидая в воду пирог, краюшку хлеба, кусок мяса или выливая рюмочку водочки.

Ряды разнообразной нечисти часто пополняли так называемые заложные покойники: это словосочетание было придумано этнографами для обозначения тех, кто умер неестественной смертью или не получил упокоения. Такие покойники не могли попасть в загробный мир и оставались бродить по земле, вредя людям и уничтожая их. Это могли быть убитые, не получившие отпевания, те, кто при жизни занимался колдовством и ведовством; те, кто добровольно вступил в те или иные отношения с нечистью, а также, например, укушенные упырем или вурдалаком. Разница между двумя этими персонажами незначительная, в основном территориальная: в каких-то регионах неупокоенных мертвецов, сосущих кровь, чаще называли упырями, в каких-то – вурдалаками. Могла быть небольшая разница в способностях и особых приметах: умение летать, превращаться в летучую мышь или черную собаку, способность видеть в темноте.

Низшая славянская мифология – это невероятно интересный, яркий и обширный мир. Конечно, рассмотреть всех его обитателей в масштабах небольшой книги невозможно, будем надеяться, что ваш интерес к теме не угаснет, и с прочими представителями этого мира вы познакомитесь уже самостоятельно.

Это было эпично!

Как развивается система мифа в классическом виде и в чем разница между мифом, сказкой и эпосом?

Самые ранние мифы, которые разъясняли происхождение вселенной и сил природы, рассказывали о появлении первых богов и человека, рождались еще в первобытном мире, во времена, когда люди не располагали письменностью. И в первое время миф передавался от человека к человеку, постепенно обогащаясь новыми сведениями и подробностями. Появлялись истории о возникновении разных народов и языков, о рождении небесных тел, о том, каким образом в мире появились те или иные растения или животные. Конечно же, складывались мифы и о богах: так как люди практически всегда представляли их похожими на самих себя; в этих сказаниях присутствуют истории о любовных отношениях, ссорах, брачных союзах. Самый, пожалуй, яркий пример – мифы Древней Греции.

С течением времени рождается героический миф, который обычно включает в себя истории о приключениях главного персонажа, его сражениях с врагами, скитаниях по разным землям. И на героическом мифе хотелось бы остановиться чуть подробнее.

Само понятие «герой» появилось именно в Греции. Это слово переводят обычно как «предводитель», «вождь», «могучий воин». И большинство героев, описанных в греческих мифах, в первую очередь были талантливыми военачальниками и совершили множество подвигов. Но у них была и еще одна характерная примета – героев отличало частично божественное происхождение. Например, богом (или богиней) мог быть кто-то один из родителей, бабушка, дедушка, прадедушка и так далее. У величайшего героя Ахилла (Ахиллеса), участника Троянской войны, матерью была морская нимфа Фетида, а его отец, Пелей, приходился внуком Зевсу. Геракл был сыном Зевса и смертной женщины по имени Алкмена и так далее. Важный момент – все герои, в отличие от богов, были смертны.

Б. Ганьро. Ахилл и его воспитатель – кентавр Хирон. 1785 г.

В более поздних мифах божественность героев перестала быть обязательным условием: многие персонажи отличались храбростью, побеждали врагов, совершали великие подвиги, но при этом уже могли не иметь небожителей в числе своих предков.

Постепенно из мифа, посвященного героям и их подвигам, рождается героический эпос[29] – повествование о прошлом и великих свершениях знаменитых воинов. Отследить момент, когда миф перестает быть мифом и превращается в эпос, достаточно сложно, даже профессиональные культурологи и филологи далеко не всегда могут дать четкое определение того и другого. Тем более что часто складывается такая ситуация: миф рождается за несколько столетий и даже тысячелетий до нашей эры, долгое время существует в устной форме и только много лет спустя записывается и систематизируется. При этом сначала идут мифы о сотворении мира, богах, рождении героев, а затем истории о героях и их подвигах выстраиваются в отдельную серию, которую уже вполне можно назвать серией эпических поэм. Более того, некоторые древние мифы известны нам только по тому, как они изложены в более поздних циклах.

В большинстве случаев эпические поэмы не имеют автора и представляют собой результат работы одного или нескольких компиляторов старинных преданий.

Классический пример эпической поэмы – германская «Песнь о Нибелунгах», основой которой стали мифы, родившиеся частично еще до наступления нашей эры.

Но некоторые условные отличия все же есть. В отличие от мифа, цель которого прежде всего – создание целостной картины мира, разъясняющей явления природы, божественные законы, происхождение человека, эпос нацелен на рассказы о героях, на создание идеализированной, величественной картины прошлого. Более того, в основе эпоса обычно лежат вполне реальные исторические события. Скажем, средневековый французский эпос «Песнь о Роланде» основан на истории конкретного сражения между войсками Карла Великого под командованием рыцаря Роланда и войском басков. Кроме того, в эпосе практически исчезает мотив божественного происхождения героя – значительная часть эпических произведений России и Европы рождалась уже во времена христианства, и, конечно же, такая родословная стала просто недопустима.

Ж. Фуке. Гибель Роланда. 1450-е – 1460-е гг.

Времена былинные, подвиги богатырские

Что можно сказать о русском эпосе?

Он представлен в основном былинами. Это особого рода «песни», сюжеты которых, согласно общему правилу, основаны на каких-либо исторических событиях. Как правило, былина составлялась так называемым тоническим стихом, что придавало тексту определенный ритм и давало возможность исполнять ее нараспев. Слово «былина» появилось в нашей литературе в XIX столетии, до того было принято обозначение «ста́рина». В наше время издаются как аутентичные тексты былин, в том числе с переводом на современный язык с сохранением ритмической основы, так и их прозаические пересказы.

Практически невозможно проследить историю перехода от славянского мифа к былине, причины этого уже раскрывались выше: отечественный миф дошел до нас в сильно усеченном виде, более того, именно былины подчас становились источником знания о том или ином мифологическом сюжете.

Каковы были источники русской былины?

• Славянский миф. Его отголоски видны во многих былинных текстах: например, матерью богатыря Святогора названа мать сыра земля, и, возможно, сам образ Святогора является калькой с какого-то из древних богов. Более того, некоторые исследователи считают, что былины в целом – это не более чем адаптированные пересказы мифов о богах и силах природы.

• Священное писание. Во многих былинах имеются отсылки к ценностям истинного христианина – слова о защите веры, родной земли, семьи.

• Сведения о реальных исторических событиях, причем для удобства и большей эпичности повествования в былине могут быть перемешаны события разного времени. Например, реальное историческое лицо – князь Владимир – фигурирует во многих былинах как Владимир Красно Солнышко, при этом события, в связи с которыми он упоминается, подчас отстоят друг от друга на 200–250 лет. Собственно былины наиболее активно складывались в XIII–XIV столетиях, хотя, конечно, были и более ранние.

• Заимствования из европейских и восточных литературных произведений, доступных на Руси в момент создания былины.

Уточнение

В чем отличие сказки от мифа и эпоса? Миф – это попытка древнего человека разъяснить непонятные явления природы и происхождение мира. Эпос – приукрашенная картина подвигов, совершенных героями прошлого (зачастую вполне реальными). Сказка же – стопроцентно фантастическая история, предназначенная для развлечения, хотя, как известно, в ней намек, и она может в чемто повторять известные сюжеты мифов и эпических поэм.

Назначение эпической поэмы (былины) – вызвать восхищение силой, доблестью и подвигами героев, пробудить у слушателей (читателей) патриотические чувства, хотя в то время, когда рождались былины, конечно, слова «патриотизм» еще не существовало. Герой былины часто в одиночку расправляется с врагами, осаждающими город или требующими выплаты дани, при этом остальные воины могут упоминаться, но практически лишь в качестве антуража. Враг в былине может быть вполне историческим – например, татары, но для большей эпичности вместо них может быть, скажем, Змей Горыныч или условное Идолище Поганое. При этом повествование в былинах более правдоподобно, чем в сказке: там, конечно, могут быть говорящие кони, скачущие «повыше леса, пониже облака» или богатыри, способные одной рукавицей порешить половину вражеского войска, но по количеству волшебного антуража былина явно уступает сказке.

Главные герои былин – богатыри, защитники русской земли. Правда, были и исключения. Например, центральным персонажем былин новгородского цикла был гусляр и богатый купец Садко.

Интересно само происхождение слова «богатырь»: скорее всего, оно пришло из одного из тюркских языков. Во многих из них слова «баатур», «батыр», «бахтур» означали «смелый», «герой», «предводитель войска». В представлении эпического текста богатырь – это своего рода образец идеального воина, причем его способности и качества значительно превосходят возможности обычного человека:

А. П. Рябушкин. Слепой гусляр, поющий ста́рину. 1887 г.

Существуют два основных варианта классификации богатырских образов в русских былинах:

• дохристианские и христианские (собственно былины подразделяются так же);

• старшие и младшие.

На первый взгляд все понятно и доступно, но, на самом деле, далеко не всегда можно со стопроцентной точностью определить, когда именно сложился тот или иной образ: они ведь не были статичными, изменялись с течением времени, обрастали все новыми и новыми приметами и подробностями. Например, практически ни у кого не вызывает сомнений древность образа Святогора, которого относят к дохристианским и старшим. В эту же группу обычно определяют таких персонажей, как Вольга или Микула Селянинович, хотя даже их происхождение у ряда исследователей вызывает сомнения. Давайте познакомимся с отдельными персонажами чуть более подробно.

Святогор и тяга земная

Образ этого богатыря безоговорочно связан с древнейшими мифами. Его описывают как огромного великана, который тяжел настолько, что этого не может вынести даже мать сыра земля, которая, собственно, его и породила. Отцом Святогора называют некоего незрячего воина. Все эти приметы позволяют предположить, что в образе Святогора преломились черты какого-то древнего божества. Имя Святогор многих исследователей заставляет предполагать, что, возможно, божество это связывалось тем или иным образом с земной поверхностью, скалами (а может быть, образ богатыря вырос из образа собственно божества земли, подобного, скажем, греческой Гее). Слепота Святогорова отца может говорить о том, что первоначально он являлся каким-то божеством подземного мира, хтоническим существом.

К числу самого известного былинного предания о Святогоре относится следующее: однажды богатырь решил похвалиться своей силой и заявил, что если бы он мог каким-то образом ухватиться одной рукой за небо, а другой за землю, то он поменял бы их местами. Эту похвальбу слышит другой богатырь, пахарь Микула Селянинович, и предлагает Святогору попробовать поднять его суму. Последний пытается сделать это и так и эдак, но она лежит на земле, как приклеенная, и не сдвигается ни на волосок. В итоге в попытках приподнять суму Святогор уходит по колени в землю. А вот дальнейшие события в разных пересказах былины отличаются. В одном из них сказано, что великан, не сумев сдвинуть суму, умирает на месте, в другом – Микула, легко подняв свою суму одной рукой, открывает Святогору ее секрет: мол, в ней «заключена вся тяжесть земная».

А. П. Рябушкин. Микула Селянинович. 1895 г.

В чем смысл этой былины? На первый взгляд, она просто напоминает о том, что чрезмерная похвальба не приводит ни к чему хорошему. Но исследователи видят в ней дополнительные символические прочтения. Во-первых, почему Святогор, который был сыном земли, не может поднять маленькую суму «с земной тяжестью»? Объясняют это так: богатырь-великан, который по большому счету является персонажем, пришедшим из древнего мифа, – существо хтоническое: он наделен громадной силой, но лишен творческого начала, не умеет эту самую силу грамотно применять и распределять, в то время как пахарь Микула олицетворяет разумный подход к силе, и для него не представляет сложности поднять суму «с земной тяжестью». Он не является сыном земли, но он ее обрабатывает, а значит, ему присуще более выраженное творческое начало. Грамотно приложенная сила приносит больше полезных плодов.

Существует былина о том, что перед смертью Святогор успел передать свой меч и, что еще более важно, часть своей силы Илье Муромцу.

Микула Селянинович и его воинственные дочки

Микула Селянинович, богатырь-пахарь, по мнению фольклористов, может являться «наследником» славянского Перуна: его плуг рассекает землю точно так же, как молния перерезает небо. Более популярна и правдоподобна версия о том, что в основе образа Микулы – какое-то божество, связанное с земледелием и выращиванием урожая. Также в более поздние времена Микула, уже освобожденный от божественного флера, мог восприниматься как доказательство того, что труд земледельца ничуть не менее важен, чем обязанности ратника.

Также силач интересен потому, что, согласно былинам, он приходится отцом двум богатыркам-воительницам – Василисе Микулишне (она стала женой богатыря Ставра Годиновича) и Настасье Микулишне (жене Добрыни Никитича).

Согласно былинам богатырки (их называли еще поляни́цами или полени́цами) по уровню своих боевых навыков не уступали богатырям-мужчинам. Более того, если они собирались вступить в брак, потенциальный муж должен был одолеть свою невесту в честном поединке. Подобные персонажи встречаются и в сказках. Вы уже знакомились выше с Марьей Моревной, победительницей Кощея Бессмертного.

С. С. Соломко. Василиса Микулишна. 1917 г.

Каковы истоки этих образов?

Относительно того, были ли в Древней Руси женщины-воины, однозначного мнения нет. Все-таки в то время социальное разделение ролей мужчины и женщины было слишком явным, и богатырки никак не могли быть обыденным явлением. Но ведь почему-то такие персонажи в былинах появились? На этот счет есть несколько объяснений.

Самое простое и в то же время самое невероятное – поляницы-богатырки действительно существовали. Но что приводило их на поле боя и много ли их было в принципе?

Проведем историческую параллель. Ничуть не менее популярен вопрос, были ли в раннесредневековой Скандинавии женщины-воины и на чем основан образ скандинавских валькирий? Исследователи эпохи викингов обращают внимание, что в некоторых женских захоронениях вместе с чисто женскими атрибутами – веретенами, посудой, украшениями – иногда обнаруживаются наконечники стрел, ножи и тому подобные предметы, а в одной из могил окруженный остатками оружия и доспехов скелет, который много лет считался мужским, после лабораторного анализа оказался женским. И все же ученые призывают не торопиться феминизировать древних скандинавов. Да, женщины там действительно пользовались чуть большей свободой, чем во многих других культурах того времени, более того, им приходилось иногда защищать свой дом от захватчиков, пока их мужья совершали подвиги где-то в дальнем походе. Но нет никаких сведений о том, что скандинавских девушек, девочек и женщин специально обучали военному делу. И наличие оружия в женской могиле может объясняться тем, что «обитательница» этого захоронения погибла, например, защищая свою семью от разбойников, а ее заслуги отметили вот таким образом. Но профессиональной воительницей она при этом, скорее всего, не была. Что же касается останков так называемой женщины-конунга, то важно не упускать из виду, что захоронение, в котором этот самый скелет находился, не было индивидуальным. Ну а валькирии – девы, участвовавшие в сражениях и сопровождавшие души воинов в Вальхаллу? Это просто художественный образ, который, может быть, вообще никак не связан с реальной жизнью. Да, возможно, в порядке исключения скандинавские женщины эпохи викингов иногда могли оказаться в положении воина по той или иной причине, но системой это не было.

Вероятно, примерно так же обстояли дела и на землях славян. Иногда, в случае каких-то исключительных обстоятельств, женщина могла оказаться на поле боя и стать профессиональным воином, но такие случаи были единичны. А большинство исследователей считают, что и вовсе нереальны, и образы женщин-богатырок не более чем художественный прием.

В мире животных

Вольга Святославич, он же Волхв Всеславич, также относится к числу древнейших образов русских былин. Его отличительные черты – умение не только понимать язык зверей и птиц, но и превращаться в некоторых из них. Объяснялось это тем, что матерью богатыря была княжна Марфа Всеславьевна, а отцом – некий змей: девушка случайно наступила на него, и змей, очарованный ее красотой, вступил с ней в брак. Этот сюжет также может свидетельствовать о древности образа Вольги, потому как подобные браки обычно упоминаются в наиболее древних мифах.

Считается также, что прототипом этого персонажа стало реальное историческое лицо – полоцкий князь Всеслав Брячиславович (XI в.), который упоминается также в «Слове о полку Игореве». Всеславу, что интересно, тоже приписывали способности к оборотничеству.

Придет серенький волчок…

Наиболее распространенным типом оборотня в славянском фольклоре был человек-волк, он же на разных диалектах: волколак, вовкулак или волкодлак. В некоторых местностях оборотней смешивали с вампирами, считая, что упырь может превращаться в зверя, а «неправильный зверь», в свою очередь, может иметь тягу к человеческой крови.

Каково вообще было положение оборотней в системе славянского мифа? Подобные сюжеты, как и любые другие, изменялись, уточнялись и дополнялись с течением времени. Поэтому в мифах, относящихся к разным эпохам, можно встретить разные сведения о том, кто именно становился оборотнем, почему и как это происходило.

Исследователи видят истоки историй об оборотнях, в частности, в древнем тотемизме, мол, сначала люди верили, что их род или племя берет начало от какого-либо животного, а потом начали утверждать, что можно тем или иным способом получить возможность в это самое животное обращаться. Также в разное время считалось, что оборотнем можно стать под воздействием колдовских чар (колдун делает человека оборотнем либо человек сам, выполняя определенные обряды, получает эту способность). Популярна была версия, что оборотничество могло быть результатом продажи души нечистой силе или что оборотни получаются из детей, умерших некрещенными либо проклятых. Вариант, при котором обращенное животное кусает кого-нибудь, и укушенный, в свою очередь, тоже получает такую способность, появился поздно, в основном уже под воздействием фантастической литературы и фильмов.

И. Я. Билибин. Вольга и Микула. 1940 г.

В числе самых прозаических причин веры в оборотней часто называют психиатрические заболевания, когда больной человек верит, что он является тем или иным животным, и ведет себя соответствующе, либо дефекты наподобие гипертрихоза (повышенной волосатости): подобных людей часто считали потомками зверей и подозревали в разных нехороших вещах. Впрочем, вернемся к Вольге Святославичу.

В числе сюжетов, посвященных этому богатырю, история о походе на Индийское царство, причем, согласно былине, победа в походе была обеспечена в том числе и способностями Вольги: он, обращаясь то в зверя, то в птицу, наносил серьезный урон противнику. Так, превратившись в горностая, он перегрыз тетивы у вражеских луков. А рассказ о знакомстве Вольги с Микулой Селяниновичем отчасти напоминает историю о Микуле и Святогоре. Якобы однажды Вольга, проезжая со своей дружиной мимо свежевспаханного поля, познакомился с Микулой. Последний рассказал ему о том, как он в одиночку одолел целый отряд местных сборщиков налогов, отличавшихся непомерной жадностью. Восхищенный силой пахаря, Вольга приглашает Микулу в свою дружину, но едва только они отъезжают от поля на небольшое расстояние, богатырь-земледелец вспоминает о том, что забыл на пашне соху. Вольга посылает дружинника вытащить соху из земли и спрятать ее, но тот долго не возвращается. Затем он отправляет вслед за ним еще одного воина, потом еще одного, и все они пропадают. В итоге Вольга Святославич отправляется в дорогу сам и видит, как вся его дружина не может вытянуть из земли вонзившуюся в нее соху Микулы. Не удается сделать это и самому Вольге, но в итоге инструмент вытаскивает сам приехавший следом богатырь-земледелец.

В. М. Васнецов. Один в поле воин. 1914 г.

Дунай Иванович

Этого богатыря считали олицетворением реки Дунай, что также говорит о древности образа. Возможно, изначально он был чем-то вроде гения места, духом – покровителем реки. В былине сказано, что она появилась из потока крови смертельно раненого богатыря.

Знаменитая тройка

К числу самых известных богатырей относится Илья Муромец – дружинник князя Владимира, защитник христианской веры и государства. Несмотря на его популярность и народную любовь, в образе Ильи до сих пор много неясного. Скорее всего, в нем соединились приметы нескольких реальных и легендарных личностей разного времени:

• бог или дух древних славян, возможно связанный с какой-то стихийной силой: ветром, бурей и так далее;

• реальный приближенный дружинник Владимира Святого либо еще кого-то из князей, особо прославившийся своей силой и совершенными подвигами;

• исторический персонаж Илия Печерский (XII в.). О нем известно немного. Вероятно, он был профессиональным воином, незадолго до смерти принявшим постриг в Киево-Печерской лавре. Мощи его находятся там по сей день. В XVII столетии был причислен к лику святых как преподобный Илия Муромец.

Сохранилось множество сюжетов о богатыре: его победах над Соловьем-разбойником и Идолищем, ссоре с князем Владимиром, различных путешествиях, в ходе которых он также одерживает блестящие победы. Илье Муромцу посвящались литературные и музыкальные произведения, картины, мультипликационные и художественные фильмы. В его честь называли венные корабли, танки и самолеты. Интересно, что многие путают богатыря с Ильей-пророком, тем самым, который по облакам на колеснице катается, на самом деле это совершенно разные персонажи.

Художественный свист

Кто выведен в былинах в образе Соловья-разбойника? Судя по тексту, это некое антропоморфное чудовище, возможно умеющее летать. Помимо прочего, Соловей поражает врага невероятной силы свистом. По одной из самых популярных версий, это собирательный образ врагов Руси, борьба с которыми является основной обязанностью русского богатыря.

Добрыня Никитич, так же как и Илья Муромец, считался дружинником Владимира Красно Солнышко. Иногда его прототипом считают Добрыню, дядю Владимира.

В. М. Васнецов. Богатыри. 1880-е – 1890-е гг.

Былины рисуют этого богатыря как разносторонне одаренную личность: он не только великий воин, но и талантливый дипломат, и одаренный музыкант, а в некоторых произведениях говорится, что он знает множество языков, в том числе и птичий. В культуре – кино, музыке, мультипликационных фильмах – Добрыня Никитич представлен чуть менее широко, чем Илья Муромец.

И, наконец, третий персонаж (самый молодой) из самой известной тройки – Алеша Попович. Согласно былинам он не обладает ни чрезмерной силой Ильи Муромца, ни образованностью и дипломатичностью Добрыни Никитича, зато Алеша довольно хитер, находчив и обаятелен. Одно из самых известных свершений молодого воина – победа над злым богатырем Тугарином Змеем. Несмотря на то, что Тугарин в былине персонаж стопроцентно человекообразный, в нем, скорее всего, отозвался древний сюжет о борьбе положительного героя с неким змееподобным хтоническим существом. В более поздних вариациях былин Тугарин, возможно, представляет образ внешнего врага, например половцев.

Пожалуй, самым известным произведением, посвященным Илье Муромцу, Алеше Поповичу и Добрыне Никитичу, является картина В. М. Васнецова «Богатыри», ее многие называют одним из символов русской культуры. Но при этом она, если можно так сказать, не соответствует реальности. Три самых знаменитых богатыря так или иначе пересекаются друг с другом в сюжетах былин, но втроем они не действуют, да и закадычными друзьями их не назовешь. Более того, судя по былинам, Добрыня Никитич был моложе Ильи и по возрасту ближе к Алеше Поповичу, Васнецов же внешне сделал его практически ровесником Ильи Муромца.

Вот так вкратце можно охарактеризовать рождение русских былин и их связь с мифологией. А сейчас посмотрим на вопрос шире – как в целом славянское язычество отразилось в искусстве и культуре последующих времен.

Громкая борьба со злом

Наверняка многие видели в западных фильмах забавный сюжет: молодожены, оформив брак, выходят из церкви (мэрии, ратуши, районной администрации), садятся в машину, и кто-нибудь из друзей ловко прикрепляет к автомобилю сзади длинный «хвост» из нанизанных на веревку консервных банок. Жених и невеста, а вернее уже муж и жена, уезжают в светлое будущее, сопровождая свое передвижение диким грохотом. У нас такой обычай распространен не был, но в последнее время он становится все популярнее: некоторые свадебные агентства даже предлагают предоставить на торжество машину, к которой заранее прилагается «хвост» из банок. Что это означает?

Дело в том, что в древности, задолго до распространения христианства, считалось, что шум отпугивает нечистую силу. В это верили и на Западе, где позднее распространилось католичество, и на славянских землях, и на Востоке. Поэтому во время праздников, в какие-то особо важные для человека дни, как, например, день бракосочетания, было принято устраивать как можно больше шума. Конечно, автомобилей в древности не было, но кареты или повозки, в которых перемещались молодожены, часто украшали различными трещотками, погремушками и колокольчиками. И веревка с консервными банками – наследие именно тех времен, хотя, как известно, христианские богословы очень настороженно относились к языческим традициям и не одобряли их соблюдение.

Новогодние раскаты

Как известно, в Китае наступление нового года отмечается очень громко (изобретателями фейерверков считаются именно китайцы). Там в древние времена появилось поверье, что диким шумом можно отпугнуть страшного дракона по имени Нянь (Нень), который ранее в начале каждого нового года спускался с гор, чтобы полакомиться добрыми китайцами. Так что вера в спасительную силу шумовых эффектов была распространена во всем мире.

И у нас имелись схожие традиции. Древние славяне тоже были уверены, что шум – хорошая защита от злых сил. Видели в деревнях на кольях изгородей перевернутые вверх дном банки, крынки и ведерки? Да, в большинстве случаев их таким образом сушат после того, как вымоют. Но некоторое время назад у различных гремящих посудин на заборе было вполне конкретное назначение – постукивать и позвякивать под порывами ветра, отпугивая нечисть.

А. Веруш-Ковальский. Свадебный поезд. 1884 г.

Если вам доводилось видеть в музеях найденные археологами украшения древних славян, возможно, вы обращали внимание, что многие из них оснащены дополнительными подвесками: бусинками, маленькими металлическими пластинками. При движении все это покачивалось, и украшение слегка «шумело»: подобные подвески, серьги и застежки также должны были охранять от злых сил того, кто их носит. Впрочем, подобные аксессуары носили не только славяне.

А сколько раз вы видели, как молодоженов, выходящих все из того же ЗАГСа или даже храма, родственники осыпают зернышками и монетками, чтобы жили в достатке? Этому обычаю тоже многие сотни лет, он старше, чем все мировые религии. Ну а один из самых любимых языческих обычаев – ускорение прихода весны при помощи выпекания блинов – мы уже упоминали. И многие с удовольствием соблюдают его по сей день.

В большинстве случаев, выполняя какие-то дохристианские обряды, сохранившиеся с глубокой древности, люди даже не задумываются об их происхождении. А на вопрос «Зачем вы это делаете?» ответят что-то вроде: «Ну, так положено», «Говорят, примета хорошая», «Моя бабушка всегда так делала».

По сути, такие действия – это примитивная магия, основанная на вере в то, что, сказав нужные слова или сделав что-либо, можно повлиять на силы природы, окружающих людей и так далее. Причем во многих случаях человек, соблюдающий древние правила, называет себя верующим – приверженцем какой-либо из основных религий. А ведь позиция священнослужителей по этому поводу однозначна – верующий человек не должен заниматься подобными вещами. Но можно привести и еще более интересные примеры. Многие языческие обряды стали органичными элементами христианских таинств, и даже сами служители церкви уже не видят в них ничего плохого и чужеродного. Например, поминальный обед вырос из языческой тризны. На смену «плачам» пришло отпевание. Свечи, которые верующие ставят к иконам и без которых сложно представить христианский храм, это, в общем-то, замена языческой жертвы. Отменив кровопролитие и попытки «договориться» с богами путем принесения им подарков, церковь заменила жертвоприношение символическим зажжением свечи.

Ф. С. Журавлев. Купеческие поминки. 1876 г.

Хлеб-соль, которым угощают молодоженов родственники, тоже наследие язычества, так же как свадебный пирог (торт) и многое другое.

Боги становятся святыми

После Крещения Руси и христианский календарь, и образы христианских святых оказались прочно привязаны к древнему языческому календарю, основанному на явлениях природы, и к образам издавна почитавшихся славянами богов. О том, как возможные изображения Мокоши воплотились в мозаиках и фресках с изображением Богородицы, а бог Велес передал многие свои функции святому Власию, уже говорилось выше. А вот еще мнение: «Если Христос сменил Перуна, то Богородица заменила рожаниц в качестве женского божества плодородия. Популярность культа Богородицы, наблюдаемая в русском православии, в немалой мере объясняется переносом на нее свойств женских божеств языческого пантеона. В образах русских святых также угадываются языческие боги. За Георгием Победоносцем (Егорием Храбрым) скрывается бог солнца Хорс, восседающий на солнечном коне. Илья-пророк принял некоторые черты Перуна-громовержца. Иоанн Креститель накрепко соединился с купальскими языческими обрядами. Покровитель скота Власий стал преемником бога Волоса (Велеса), а Параскева Пятница – женской богини-пряхи Мокоши. Прототипом святых Козьмы и Демьяна был Сварог – покровитель кузнецов, занятых „огненным делом“. <…> Легенда, записанная на Волыни, гласит: „Кузьма и Демьян бродили по свету и натолкнулись на людей, которые поле не пахали, а долбили его мотыгами. Кузьма и Демьян стали думать, как бы здесь сделать рало, чтобы этим людям легко было добывать хлеб. Вот они и выдумали первое рало“»[31].

Чудо Георгия о змие. Икона XIV в.

Конечно, вряд ли можно с такой уверенностью судить о том, какие именно славянские божества нашли свое воплощение в образах христианских святых, у нас слишком мало информации по древнерусскому языческому пантеону. Но общий смысл был именно таков.

Еще один интересный факт. Когда на славянских землях начали внедрять христианство, население не сразу осознало отличие старой веры от новой и, как с сожалением писали многие священнослужители, пыталось вести себя по отношению к христианскому богу и христианским святым так же, как привыкли общаться с идолами: тебе пожертвование, ты мне исполнение моей просьбы, какова бы она ни была. «На этот счет имеются любопытные сведения, содержащиеся в „Слове о злых духах“ – церковно-учительном памятнике Древней Руси. „Когда какое-нибудь к нам зло придет, – читаем там, – тогда поносим бога“. А затем ситуации несколько детализируются: „Аще у нас хотя едина животны умреть, то мы начьнем богу поносити, глаголюще, господи, аже ты за мое добро сия зла воздал ми еси“. Достаточно было, по народному убеждению, накормить или одеть нищего, подать милостыню или поставить свечу в церкви (то есть сделать богоугодное дело), чтобы надеяться на доброе воздаяние от бога. И если вместо блага на людей сходило зло, то бога не восхваляли, а предавали поруганию. Наставники церковные призывали, разумеется, в беде и несчастье не роптать на бога, а смиренно идти в храм и возносить молитвы, каясь в грехах своих»[32]. Прошло изрядное количество времени, прежде чем народ перестроился на новый лад.

Елка языческая и христианская

Очень затейливая история произошла с новогодними и рождественскими елками. Сейчас трудно себе представить зимние праздники без пышно украшенного вечнозеленого деревца. Но изначально елки не имели отношения ни к наступлению нового года, ни к празднованию Рождества Христова.

В древности многие растения считались посвященными тем или иным божествам. Так, греческий Аполлон носил на голове венок из лавра, а бог Дионис украшал себя хмелем и виноградными гроздьями. Были и такие растения и деревья, которые не связывались с конкретными небожителями, но тем не менее обращали на себя внимание людей какими-то необычными свойствами или внешними приметами. Например, считается, что многие народы приписывали магические способности вечнозеленым растениям: елям, кедрам, соснам. Они удивляли своей стойкостью, восхищали тем, что не сбрасывают листву-иголки на зиму, воспринимались как символ постоянства и силы. Различные мази и настои на основе хвои, смолы, шишек лечили многие болезни, что не могли не оценить древние врачеватели и знахари.

Поэтому, например, древние кельты считали, что елки и сосны обладают «расширенными способностями»: например, если принести жертву или обратиться к богам под вечнозеленым деревом, молитва дойдет быстрее. И уже в древности сложилась традиция украшать такие деревья ленточками, бусами, разнообразными выполненными из глины и дерева подвесками.

Норвежская рождественская открытка начала ХХ в.

Когда в Европе начало распространяться христианство, елка из языческого символа превратилась в символ христианский. Существует легенда, что на территории нынешней Германии епископ и миссионер по имени Бонифаций при помощи ели разъяснял новообращенным христианам принципы новой веры: вечнозеленые ветки стали олицетворением бессмертия, треугольный силуэт елки иллюстрировал догмат о Троице, а макушка стала символом души, устремленной в небеса.

Первые елки, наряженные в честь Рождества Христова, появились в домах европейцев примерно в XVI столетии. Украшения на них тоже были со смыслом: на макушке деревца укрепляли «Вифлеемскую звезду», свечи олицетворяли жар человеческой души, яблоки и орешки – райские сады. Конечно, все игрушки тогда были только самодельными.

В России наряжать елки в честь Рождества начали достаточно поздно – в середине XIX столетия, и делала это в основном знать. Только к концу века традиция завоевала поклонников среди представителей всех сословий. Ну а после революции, когда в СССР началась борьба с религиозными традициями, елки тоже отменили. Возродили их у нас только в 1930-х годах, но уже как новогодние. Рождество как церковный праздник по-прежнему порицалось. И только относительно недавно и Новый год, и Рождество стали равноправны. Они оба теперь у нас связаны с образом нарядной елки. Вот такая получилась затейливая история о том, как языческий обычай, несколько раз трансформировавшись за много веков, вошел в нашу повседневную жизнь. Многие ли из нас задумывались о том, что у праздничной елки такая сложная «биография»?

Считается, что стучать по столу или дверному косяку ради исполнения своего желания нет особого смысла. Желательно, чтобы дерево было живым, тогда оно обязательно передаст информацию куда нужно.

Продолжим тему деревьев.

Вам знаком обычай стучать по дереву, высказывая какие-то намерения или желание, на осуществление которых вы очень-очень рассчитываете? Скорее всего, он также пришел к нам из глубокой древности. Одно из объяснений таково: многие деревья связывались с именем того или иного бога, и, стуча по дереву или просто прикасаясь к нему, человек пытался заручиться помощью божества.

Забавно, но с этим обычаем церковь боролась далеко не всегда. Сохранились упоминания о том, что священнослужители иногда пытались обернуть его, как, впрочем, и многие другие языческие обряды, в сторону христианства. Отныне стучать по дереву предлагалось строго три раза – в честь Святой Троицы, еще раз напоминая себе, что помощь в осуществлении желания вам обязательно окажет бог, конечно, если желание это достойное.

Лик животный и божественный

Особая история – христианская храмовая архитектура на территории Руси и сохранившиеся в ее убранстве мотивы, которые можно назвать языческими. А можно ли и всегда ли детали оформления однозначно отнести либо к языческой, либо к христианской (православной) культуре?

Конечно, христианский храм, построенный в соответствии со всеми канонами, резко отличался от языческих капищ даже просто в плане сложности возведения. Именно поэтому первые зодчие, строившие у нас храмы, как, впрочем, и иконописцы, и переписчики книг, и другие мастера, связанные с новой для Руси верой, были иностранцами. Но местное население быстро обучалось, и через некоторое время в иностранных специалистах уже не было особой нужды. На русских землях один за другим вырастали церкви и соборы – от маленьких деревянных церквушек в деревнях и селах до грандиозных белокаменных храмов в крупных городах.

Яркий пример – Дмитриевский собор во Владимире. Этот храм был построен по инициативе князя Всеволода Большое Гнездо в конце XII столетия и освящен в честь святого Димитрия Солунского. Собор представляет собой выдающийся образец так называемого белокаменного зодчества, он построен из белоснежного известняка и сверху донизу покрыт рельефными изображениями, всего их около шестисот. Среди них можно увидеть, например, охотника, борющегося со львом (возможно, это изображение Геракла, побеждающего немейского льва), кентавров, существ, которых можно условно назвать грифонами. Как они связаны с православной верой? Ни Геракл, ни кентавры не имеют отношения к славянскому язычеству, но и от библейских истин это тоже далеко. Вокруг этих изображений сломано немало копий, их очень любят конспирологи. Благодаря им на свет появляются теории разной степени занимательности. Начиная от того, что храм на самом деле не христианский, а ведический или зороастрийский, и заканчивая очередными версиями о мировом заговоре. На самом деле все может быть гораздо проще. Изображения Геракла и прочих персонажей греческой мифологии могли прийти на Русь благодаря византийским мастерам. А их российские ученики не увидели в этих образах ничего, противоречащего местной версии христианства, впрочем, как и сами византийцы. Вспомним о том, что религиозное искусство вообще очень символично, иносказательно, а значит, многие образы можно истолковать в желаемую сторону. Могучий воин борется со львом? Почему бы не представить этот сюжет не как изображение языческого героя Геракла, а как олицетворение души, борющейся с искушениями и страстями? Ну а всевозможные кентавры и львы, гуляющие среди пышной растительности, могут быть представлены как обитатели райского сада. Как известно, для бога нет ничего невозможного, и можно допустить, что в райских кущах гуляли и такие существа тоже.