Читать онлайн Тысяча эпох. Искупление

Оформление HerbstRegen

© Адела Кэтчер, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Пролог

• “‘Cause I knew you more than most
• I turned you close
• A side that was beautiful”

♫ Smash Into Pieces – A Friend Like You

В небе сияла, отливая серебром, полная луна. Ван Сяоши не спалось, и он рассматривал ее круглые, полные света бока, запрокинув голову до онемения в шее. На соседней кровати, раскинув руки в стороны, спал Фа Шэньхао. Скосив на него глаза, Ван Сяоши усмехнулся.

Нет, нужно попытаться сегодня же!

Вскочив, он наспех натянул одежду поверх нижней рубахи и сунул ногу в сапог. Второй пришлось искать под кроватью Фа Шэньхао. Тот что-то пробормотал во сне, а потом с силой пнул его ногой в бедро.

– Хватит рыскать, спи!

– Ну уж нет! – упрямо возразил Ван Сяоши, все же выудив сапог из темноты и уронив край покрывала другу на лицо. – Я хочу с ним познакомиться! Когда, если не сейчас?

– С ним? – сбросив покрывало, сонно моргнул Фа Шэньхао.

– Со старшим! С Лун Байхуа!

– Пф! Так и будет он с тобой разговаривать среди ночи! Он уж спит давно!

Ван Сяоши помотал головой. Длинные растрепанные волосы лезли в лицо, и он убрал их назад ладонью, устроив на голове еще больший беспорядок.

– Вот увидишь, мы станем друзьями! И он обязательно преподнесет мне нефритовую подвеску!

Услышав эти слова, Фа Шэньхао сел в кровати и уставился на Ван Сяоши круглыми от удивления глазами. Через мгновение он рассмеялся, указывая на него пальцем:

– Совсем разум потерял! Чем слушал Учителя? Ни разу за последнее столетие ни один человек, кроме членов семьи Лун, не удостаивался такой чести – получить подвеску Белого Дракона! Лун Байхуа наподдаст тебе пинков да выгонит! И будет прав!

Ван Сяоши фыркнул, натягивая сапог и прикрепляя к поясу ножны с мечом.

– Значит, я буду первым!

– Ага, удачи! – продолжая посмеиваться, Фа Шэньхао улегся на бок, повернувшись к нему спиной, и засопел.

Уверенность друга в том, что у него ничего не выйдет, только придала Ван Сяоши сил. Вот уже четыре года он был среди учеников Старейшины Фа, отца Фа Шэньхао, и с самого начала грезил о том, что когда-нибудь станет достойным обучаться у семьи Лун.

Этот клан жил на севере, в краю снегов и ледяных водопадов. Их слава простиралась даже за пределами государства. Лучшие последователи дао, научившиеся использовать духовную силу не только в бою, но и для целительства. Узнать их секреты все равно что разгадать все тайны мира! У Ван Сяоши голова пошла кругом, когда он узнал, что к Учителю Фа прибыли с визитом Мастер Лун и его сын, старший ученик семьи, Лун Байхуа. Они ведь ровесники – обоим по шестнадцать! Разве не найдут они общий язык?

Выбравшись на улицу, Ван Сяоши с упоением втянул носом ночной прохладный воздух и устремился было в сторону гостевых покоев, но вовремя спохватился. Если уж налаживать такие серьезные связи, то не с пустыми же руками! Что же можно преподнести в подарок и в знак дружбы Лун Байхуа?

– Придумал! – воскликнул он, хотя рядом никого не было. С Ван Сяоши случалось, что он говорил вслух, ни к кому особо не обращаясь. Фа Шэньхао с детства над ним из-за этого подшучивал. – Храм Пяти Сокровищ! Что может быть лучше?

До святилища минут десять быстрым шагом, он не потратит на это много времени. Учитель Фа гордился чистейшей, наполненной духовной силой водой из источника, над которым и был возведен Храм. Ученикам запрещалось посещать его когда им вздумается, но разве у Ван Сяоши не веский повод сделать это?

Он почти добрался до святилища, когда вспомнил, что не взял с собой никакого сосуда. Куда же ему набрать воду? Не нести же ее Лун Байхуа в пригоршне!

Хлопнув себя по лбу, Ван Сяоши побежал на кухню. Все уже спали, так что она была пуста. Едва не навернувшись в темноте о попавшее под ноги пустое ведро, он отыскал оставшийся с ужина глиняный сосуд из-под сливового вина, поднес его к носу. Пахло сладко и терпко. Не столь важен внешний вид подарка, как его содержимое, так что Лун Байхуа вынужден будет довольствоваться этим. Ван Сяоши в стесненных обстоятельствах! Пусть скажет спасибо, что хоть такая посуда нашлась среди ночи.

В Храме горели свечи, которые никогда не гасли, поддерживаемые духовными силами Старейшины. Учитель наверняка узнает, что в святилище кто-то пробирался, но не поймет, кто именно. Ван Сяоши и тут постарался, максимально заблокировав собственную ци, чтобы не выдать своего присутствия. Источник мягко шуршал водами в углублении, устланном белым мрамором. Набрав воды и заткнув сосуд, Ван Сяоши поспешил к гостевым покоям, куда изначально и собирался.

Оставалось только выманить Лун Байхуа на улицу. Он задумчиво постоял перед покоями, уставившись на резное круглое окно комнаты. Огляделся вокруг и заметил сливовое дерево, росшее чуть поодаль. Плоды почти созрели, но были еще достаточно твердыми. Собрав несколько штук, Ван Сяоши отложил сосуд с водой и принялся кидать сливу в окно.

Стук. Стук. Стук.

Вдруг в комнате мелькнуло встревоженным мотыльком пламя зажженной свечи. Обрадовавшись, Ван Сяоши подхватил подарок, с легкостью забрался на крышу и вскоре услышал шаги на крыльце.

– Сюда! – четким шепотом, который показался в ночной тишине очень громким, позвал он.

Едва успев выпрямиться, он заметил напротив юношу, чья внешность поразила его с первой же секунды. Он был наслышан о том, насколько семья Лун отличалась от других, но не ожидал увидеть нечто подобное. Длинные, белые, как полная луна над их головами, волосы юноши были забраны в высокий хвост. Сизые серебристые глаза строго смотрели на Ван Сяоши, словно видя его насквозь. На поясе подрагивала прочная тесьма широкого плетения с белой подвеской. Тот самый Белый Нефритовый Дракон! Неужели семья Лун даже ночью не расставалась с этим драгоценным символом своей исключительности?

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросил юноша.

– Лун Байхуа! – воскликнул Ван Сяоши, выставив перед собой глиняный сосуд из-под вина. – Вот мы и встретились! Прими этот дар из Храма Пяти Сокровищ!

Глава 1

Тысяча эпох

• “‘Cause you’re fearless in your love
• Devoted to compassion
• The highest state of art
• Piercing in your truth
• Sincere in all intention
• The way you wear your heart
• The way you hold my heart”

♫ Poets of the Fall – Sweet Escape

Говорят, люди, как истории, раскрываются постепенно и лишь так, как захочет сам рассказчик. Первое впечатление значит очень многое – как когда вы открываете книгу и знакомитесь со стилем автора. Кто-то судит уже по обложке, а кому-то нужно дочитать до самого конца, прежде чем составить свое мнение. Некоторые и вовсе пролистывают до финальных глав с целью докопаться до истины как можно раньше. Они с жадностью пробегаются глазами по строчкам, пытаясь вообразить, с чего же все началось.

Говорят, лучшие истории начинаются с конца.

Именно поэтому я решила начать интервью с Го Юном с этого вопроса.

– У этой истории счастливый финал?

Он улыбается. Очень открыто – не привыкшие к публичности люди, тем более столь юные, редко улыбаются вот так, не обращая внимания на направленные на них камеры и гримера на диванчике у входа в студию, который задумчиво кусает кончик косметической кисти и с интересом рассматривает стаканчик с кофе, хотя на нем даже ничего не написано.

– У нее нет финала.

– Ведь все когда-то заканчивается, верно?

– Я бы так не сказал. (Смеется.) Еще в детстве мне доказали обратное.

– Что ж, хорошо. Тогда следующий вопрос, и он тоже «с конца». Правильно ли я понимаю, что четкого научного доказательства того, что приведено в качестве результатов исследований, так и нет?

– И не будет. Ни у кого из участников проекта не было цели что-то доказать. Все просто делали то, что любили. Ну, во всяком случае, те, кто знал все с самого начала. «Долго и счастливо начинается здесь», – такая наклейка была на ноутбуке Хао Синя.

– Что она значила?

– Вы читали его книгу «На полях сценария»?

– Еще нет, простите.

– Ничего. Я не хотел вас смутить. Хао Синь порой сложно пишет, когда дело касается книг. Но его заметки действительно было интересно читать. Знаете, все распечатанные сценарии были исписаны на полях. У него ужасный почерк. (Смеется.) Хотя я тогда не знал даже, как пишется мое собственное имя.

– Вы сыграли в этой истории большую роль?

– Роль? Конечно, нет. Мне тогда было пять, и я жил в павильонах, потому что больше было негде. Фа Линь меня поймал, когда я пытался стащить его кредитку. Он так кричал.

– За кредитку?

– Нет. Пытаясь меня схватить, он пролил кофе на свою любимую рубашку. Это его разозлило куда больше, чем кредитка. Так мы и познакомились.

– И что произошло потом?

– Потом он перестал кричать. Я думал, он выгонит меня, но этого не случилось. Я понятия не имел, чем именно он занимался. Казалось, они просто снимают дораму. Много дорам. В соседнем павильоне все мужчины носили крайне тяжелые доспехи. Там же висел тот самый знаменитый меч.

– Меч?

– Вы точно не читали книгу Хао Синя. (Смеется.) Отец вам не рассказывал?

– Нет.

– Они как-то забежали в этот павильон по ошибке, причем прямо в разгар действия. Фа Линь обезумел бы от злости, если бы узнал, что я вам об этом говорю. Надеюсь, когда выйдет это интервью, он не будет сильно ругаться. Все-таки это было давно. Так вот, этот огромный меч висел там под самым потолком для сцены со вторжением демонов в Небесное Царство. До сих пор непонятно, кому это пришло на ум, но пришло. Господин Ван его уронил. Не по сценарию, случайно. Повезло, что не кому-то на голову.

– Никто не пострадал?

– Нет, конечно, нет. Хотя меч и по сценарию должен был упасть, только позже.

– Он об этом знал?

– Нет. Но долго смеялся, когда узнал.

– Так это были не съемки дорамы?

– Фа Линь вообще не занимался съемками. В павильонах были камеры, но только из соображений безопасности и с целью облегчить работу команды. Изначально это было своего рода развлечение для тех, у кого имелись на это деньги.

– Как квесты?

– Не совсем. Проект «Тысяча эпох» был ожившей мечтой для многих. Кто-то в буквальном смысле не мог продолжать жить реальной жизнью после того, как пробовал такое погружение. Именно поэтому его закрыли.

– Но вы продолжаете работу в этом направлении?

– Да. Но сейчас это внутренний проект. И у него другая цель.

– Какая?

– Помощь. То, что изначально было мечтой профессора Фа (Фа Юйлань – психолог и нейробиолог, преподаватель Пекинского университета, один из авторов проекта «Искупление». – Прим. ред.). В его основе лежит та же идея – что каждый человек имеет право узнать и проработать ошибки, которые мешают ему быть счастливым. Более того – сделать это до того, как эти самые ошибки будут совершены.

– Используя знания из прошлых жизней?

– Это не прошлые жизни. Мы до сих пор не знаем, что это. Просто картинки, ситуации, сюжеты, которые приходят в голову. Человечество еще до конца не разобралось даже, что такое сны. Откуда нам знать, прошлое это или нечто, что происходит с нами параллельно, пока мы спим? Исследований масса, но ни одно не отвечает на вопрос однозначно. Профессор Фа не стала концентрироваться на изучении гипотез о снах, хотя, насколько я знаю, ее студентка сейчас пишет научную статью по осознанным сновидениям. Ей же для работы хватает медитации.

– А с чего все началось?

– Странно. (Смеется.) Вы задаете мне этот вопрос только сейчас, хотя до этого вас интересовал финал. Началось все с того, что отец заплакал.

– Заплакал?

– Да. Во время первой медитации. Он сказал, что видит человека. Он не знал, кто это. Профессор Фа спросила его, что он чувствует, глядя на него, но ответ был: «Ничего». Даже когда она снова задала этот вопрос, он опять сказал: «Ничего». Но он плакал. На приеме присутствовала доктор Куан (Куан Ли – автор научных книг, исследователь в области нейропластичности человеческого мозга, один из авторов проекта «Искупление». – Прим. ред.). Видите, как все сложилось?

– Вы верите в совпадения? Судьбу?

– Лучше задайте этот вопрос отцу.

– Участники сразу ощутили какую-то связь? Им нравилась идея проекта?

– (Смеется.) Да они ненавидели эту затею с самого начала. Оба. До сих пор не знаю, как все это вообще получилось. Когда у Фа Линя появятся седые волосы, он точно будет винить в этом их. Если уже не появились. Я не знаю, может, он красится или носит парик.

– Нам это вырезать?

– Да, пожалуй. Это было немного грубо.

Отрывок из серии интервью «Роль в твоей жизни». На вопросы Мань Су отвечает Го Юн, самый младший участник проекта «Искупление».

Ссылка на источник в weibo.

– Вы готовы?

Фа Юйлань отложила планшет, не заблокировав экран. Ей нечего было скрывать от сидевшего перед ней человека. Она знала о нем все. За последние несколько месяцев, пока проводился сбор анамнеза, вычислялись результаты многочисленных тестов и сводились данные, они стали ближе, чем мать и новорожденный ребенок. Это был ее подход к собственной работе, в которой главным принципом служил максимальный контакт с пациентом. Однако ни разу до этого она с такой тщательностью не проверяла все полученные материалы, не перечитывала по несколько раз перед сном. Порой она даже вскакивала по ночам, чтобы броситься к компьютеру и начать сверять данные снова, опасаясь, что ассистенты могли что-то забыть.

– Да, доктор Фа.

Она ободряюще улыбнулась и указала рукой на дверь, что вела в смежную с кабинетом комнату.

– Проходите, устраивайтесь. Я зайду через десять минут.

Все было бы куда проще, будь этот человек и правда ее пациентом. Когда они отбирали кандидатов для проведения первого теста, она и подумать не могла, что среди молодых ученых появится так много желающих.

Какая ирония, что в руки к ней попал тот, кто совершенно не верил в ее эксперимент.

Фа Юйлань вздохнула и снова взяла планшет, перелистнув анкету на первую страницу, которую, как и тысячи других в этой папке, знала наизусть.

С фотографии на нее смотрели внимательные карие глаза на строгом, почти лишенном эмоций лице. Мало кто улыбается на официальных снимках, и, когда к ней впервые попало это личное дело, Фа Юйлань решила, что юноша просто не любит фотографироваться. Но все оказалось иначе. Он крайне редко улыбался, смеялся или ярко проявлял свои чувства и в жизни.

Имя: Лун Ань

Возраст: 24 года

Семейное положение: не женат

Должность: аспирант кафедры высшей нервной деятельности и психофизиологии

Фа Юйлань прикрыла глаза и выдохнула. Ей и самой не помешало бы держать себя в руках, но сложно делать это, когда всего через несколько минут они должны были приступить к первому шагу эксперимента, к которому она и ее команда готовились много лет. И Лун Ань идеально подходил по всем параметрам, кроме желания в нем участвовать. Хотя ей он об этом напрямую, разумеется, не говорил.

Она извлекла из кармана телефон, включила запись звука и поднесла смартфон к губам:

– День тридцать четвертый. Первая глубокая медитация. Подход – наблюдение.

Собравшись с мыслями, она поднялась из-за стола и прошла к двери, за которой совсем недавно скрылся Лун Ань. Фа Юйлань негромко постучалась.

– Можно?

– Да.

Плитку, которой был отделан пол ее кабинета, заменил мягкий ковер, полностью заглушавший шаги. В комнате было прохладно, горел неяркий искусственный свет от одной-единственной панели под потолком с матовым голубоватым стеклом. Пахло только свежестью. Фа Юйлань и сама не стала сегодня пользоваться даже легкими духами, чтобы ничто не могло отвлечь ее или пациента.

Лун Ань босой сидел на полу с закрытыми глазами. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда Фа Юйлань вошла. Вокруг не было никаких предметов мебели. Когда дверь беззвучно закрылась, все посторонние звуки, доносившиеся из коридоров научного центра, исчезли, будто их отрезало.

Опустившись на ковер, Фа Юйлань приготовилась терпеливо ждать. Она внимательно смотрела на красивое, спокойное лицо юноши перед собой, готовая отмечать даже малейшие изменения в нем. Теперь, когда все подготовительные работы и исследования были завершены, ей оставалось самое сложное – ждать. Ждать и наблюдать, фиксируя каждую деталь, любую мелочь. И в этом ей уже не помогут ни приборы, ни цифры.

Какое-то время было слышно лишь тихое дыхание их обоих. Несмотря на легкое волнение, сердце билось спокойно и ровно. Фа Юйлань чуть развернула руку, чтобы взглянуть на часы. Прошло пятнадцать минут. Этого времени всегда хватало. Запись продолжалась.

– Лун Ань, вы меня слышите?

Короткий медленный кивок.

– Что вы видите?

– Ночной сад.

– Вы узнаете это место?

– Да. Передо мной постройка с покатой крышей. Я слышу чьи-то шаги.

Фа Юйлань покрепче сжала пальцами телефон.

– Вы кого-нибудь видите? – спросила она.

Лун Ань не ответил. Его тело оставалось совершенно неподвижным. Дыхание было поверхностным и неглубоким, но очень ровным.

Решив не спешить с вопросами, Фа Юйлань не стала больше ничего говорить. Она сосредоточенно смотрела на лицо перед собой, чуть наклонившись вперед. Главное – ждать. Лун Ань и раньше говорил ей о том, что видит это место, но еще ни разу он не замечал вокруг себя людей. Медитации были короткими и длились не больше пяти минут в активной фазе.

Она снова взглянула на экран телефона. У них оставалось не так много времени, но она не станет его торопить.

– Я вижу человека, – произнес наконец Лун Ань.

Фа Юйлань тихо выдохнула.

– Вы четко видите его?

– Да.

– Вы его знаете?

– Нет.

– Вы что-нибудь чувствуете?

– Нет. Ничего.

С этим уже можно было работать. Появление других людей в видениях при медитации – хороший материал для анализа. Фа Юйлань коротко посмотрела на небольшую камеру в углу комнаты и снова перевела взгляд на Лун Аня. Нахмурилась. Его лицо совершенно не изменилось и оставалось все таким же спокойным и лишенным эмоций, но ресницы стали влажными. У нее перехватило дыхание, когда по щеке этого всегда сдержанного и собранного человека, про которого на кафедре и в их центре шутили, что он давно женат на науке, скользнула слеза.

– Лун Ань, вы по-прежнему видите этого человека? – осторожно спросила Фа Юйлань.

– Да.

Она быстро облизала пересохшие губы.

– И вы ничего не чувствуете, глядя на него?

– Ничего, – прозвучал тот же ответ, что и до этого.

Фа Юйлань положила телефон на пол рядом с собой и, протянув руку, мягко взяла Лун Аня за кончики пальцев.

– На сегодня хватит, – произнесла она.

Лун Ань открыл глаза, посмотрел на нее. Фа Юйлань улыбнулась и выключила запись на телефоне. Когда она снова взглянула на него, он, чуть нахмурившись, стирал с лица влажный след.

– На сколько от нуля до десяти оцениваете свое состояние?

– На восемь, – отозвался Лун Ань.

– Хорошо. Вы запомнили человека, которого увидели? Сможете нарисовать?

Лун Ань кивнул и поднялся с пола. Оставив Фа Юйлань, он вышел за дверь, которая медленно и беззвучно закрылась за ним. После нескольких секунд внешнего шума тишина этой комнаты показалась оглушающей. Фа Юйлань снова посмотрела на камеру под потолком и со вздохом пожала плечами. Когда она опустила взгляд, то заметила, что у нее звонит телефон, поставленный на беззвучный режим без вибрации.

– Я думала, ты не увидишь, что я звоню, – услышала она, когда поднесла его к уху.

– Приходи в мой кабинет, – сказала Фа Юйлань.

Куан Ли на другом конце связи фыркнула:

– Сначала пришли мне рисунки, я хочу сразу загрузить все в базу и подумать, сможем ли мы с этим работать.

Фа Юйлань вздохнула:

– Ты видела, да? Что думаешь?

– Прилипала к монитору все эти полчаса. И впервые за все время подумала, что этот эксперимент реально может к чему-то привести, – произнесла Куан Ли. Фа Юйлань услышала, как она что-то набирает на клавиатуре своего ноутбука. – До этого я понятия не имела, почему из всех кандидатов ты и наше прекрасное руководство выбрали именно его. Не только же за умение рисовать.

– Почему именно сейчас?

Куан Ли шумно вздохнула в трубку.

– Юйлань, я же говорила: люди никогда не плачут без причин.

Вокруг царила настоящая суматоха. По дорогущей мраморной лестнице, которая одна стоила как весь этот зал целиком в аренду на два года, сновали люди: мужчины в камзолах, женщины в пышных платьях с глубокими декольте. От обилия оттенков в одежде и интерьере рябило в глазах, а от живых пышных цветов в напольных вазах пахло густо и сладко.

– Вы слышали, сегодня прибыл месье Моро? Поговаривают, он просто сказочно красив, – произнесла женщина с высокой прической в золотистом платье с оборками.

– А еще богат, – обворожительно улыбнулась ее собеседница с выразительной родинкой на скуле. – Но не думай, Сесиль, что тебе хоть что-то светит. На него уже положила глаз моя кузина.

Обе женщины громко рассмеялись. Стоявшая рядом с ними третья подруга нахмурила густые брови и поджала губы.

Фа Линь ударил себя ладонью по лбу и наклонился к микрофону.

– Ты каким местом читала сценарий?! – рявкнул он, видя, как девушка с родинкой поморщилась, потому что орал он в буквальном смысле прямо в ее голове через наушник. – Она тебе сестра, а не кузина! Сестра! Тебе так сложно запомнить это простое слово?

Сидевший по его правую руку ассистент Хао Синь чуть развернулся к нему на крутящемся стуле и хлопнул его по плечу.

– Не ругай ее, у нее вчера до полуночи была Америка шестидесятых, и вот там у нее как раз кузина. Никто и не заметил!

Фа Линь вырубил микрофон и сбросил с себя его ладонь.

– Конечно, не заметил! Посмотри на лицо клиентки! – он указал на стекло перед ними, которое отделяло их служебное помещение от роскошного зала и с другой стороны выглядело как огромное зеркало с позолоченной рамой. – Она уже недовольна. И знаешь, кому за это спасибо не скажут?

Хао Синь отмахнулся и снова зашелестел кучей распечаток на столе.

– Может, ей просто жмет платье? От этих корсетов женщинам нечем дышать. Зря она отказалась надеть что-то попроще. Сколько у нас еще эта сцена?

Фа Линь взглянул на часы.

– Еще два часа. А вечером у меня Македонский. Черт! – Он вскочил на ноги и начал лихорадочно ощупывать себя в поисках телефона. – Мне нужно позвонить костюмеру: на доспехах должны быть золотые вставки, а не красные! Я же им говорил, какого хрена все опять выясняется в последний момент?

Хао Синь вздохнул и закатил глаза.

– Ну и работа у тебя…

Фа Линь вытащил телефон из кармана и нажал на журнал вызовов. Прежде чем набрать номер, он поднял взгляд на их прозрачное зеркало и похолодел. На него тут же уставились остальные члены команды, которых в этой небольшой комнатке было человек семь. Все стали двигаться медленнее, хотя до этого суетились, как пчелиный рой.

– Это. Что. Еще. Такое?! – заорал Фа Линь, вновь тыкая пальцем в сторону зала, в котором сегодня ютилась Франция с этими ее корсетами и балами.

Хао Синь встал со своего места и подошел ближе к нему. Прищурился.

– Я ничего не вижу.

Закипая, Фа Линь медленно повернул к нему голову:

– Не видишь? Что делает во Франции восемнадцатого века журнал Cosmopolitan за прошлый месяц, мать твою?

Хао Синь изменился в лице, когда все же увидел злосчастный журнал, который лежал на краю столика с цветами. Актеры и сама клиентка, к счастью, внимания на него не обращали, иначе у Фа Линя уже случилась бы настоящая истерика. Каждый раз во время самого действа он клялся и божился, что бросит все это и уйдет на нормальную работу, но что-то ему мешало, и он снова и снова возвращался к своим постановкам. Хотя до сих пор не мог ответить честно, что именно в них находил. Журналистам Фа Линь говорил стандартную позитивную муть, что это чудесный способ делать людей счастливыми.

Кстати, о журналистах… Сегодня же гребаное интервью для канала CCTV-11. Как он мог забыть?

Хао Синь только подливал масла в огонь.

– Не знаю, что там делает Cosmopolitan, но как ты отсюда увидел, что он за прошлый месяц? Узнал любимое чтиво по обложке?

Фа Линь почувствовал, как от злости немеют пальцы. Или от желания вцепиться этому засранцу в горло и задушить к чертовой матери.

– Шутить вздумал? – прошипел он и повернулся к остальным сотрудникам, которые так и замерли все: кто с какими-то коробками в руках, кто с микрофонами и датчиками, кто со стаканчиками кофе. – Чей журнал? – спросил Фа Линь уже громче. – Разве я не просил проверять локацию? И когда я говорил, что проверять нужно каждый цунь[1], я не преувеличивал!

Сотрудники молчали и лишь переводили взгляды друг на друга. У Фа Линя в руке завибрировал телефон, и, по его мнению, лишь это спасло этих бездарей от кровавой расправы. Он еще выяснит, кто из них оставил современный журнал на исторической локации, где, по сценарию, женщины еще не могли задумываться о том, в какой позе лучше всего происходит стимуляция точки G, потому что понятия не имели, что она у них вообще есть. Именно такой заголовок и красовался на обложке журнала.

И – нет, Фа Линь его не читал!

Еще раз взглянув на хитро улыбавшегося, в отличие от всех остальных, Хао Синя, он ответил на звонок.

– Слушаю!

– Господин Фа, это Хуа Чжу, телеканал CCTV-11. Мы уже приехали и все подготовили, ждем только вас.

Черт! Фа Линь отвел телефон от уха и снова посмотрел на часы. Еще только десять утра, почему они приехали так рано?

– Сейчас буду, – сказал он и добавил уже для Хао Синя: – Присмотри здесь за всем. Если эта мадемуазель предъявит мне хоть одну претензию, будешь отвечать лично!

Спустя двадцать минут он уже сидел в своем кабинете и пытался сделать доброжелательное лицо, хотя взбесили его сегодня с самого начала дня еще в утренних пробках. Пока операторы настраивали камеры, а журналистка, чье имя он опять забыл, представляла его как автора одного из самых нашумевших проектов года, Фа Линь перебирал в голове все пункты, которые они должны были подготовить для локации Александра Макендонского.

– Итак, мы начинаем, – широко улыбнувшись в камеру, журналистка повернулась к нему. – Господин Фа, вы совершили прорыв в индустрии развлечений. Как вам пришла в голову идея создать «Тысячу эпох»?

Этот вопрос ему уже задавали сотни раз за последние полгода, так что Фа Линь, сопротивляясь желанию закатить глаза и вздохнуть, ответил то же, что и всегда:

– Современному человеку очень важно иметь возможность сбежать от реальности. Мы все это делаем. Читаем книги, смотрим зрелищные дорамы, ходим на квесты и играем в видеоигры. Но меня всегда беспокоило отсутствие полного погружения. И это именно то, что дает «Тысяча эпох» – шанс полностью забыть о существовании реальности как таковой.

Журналистка кивнула. Оператор, на камере которого была цифра «1», скептически поднял бровь. Фа Линя это даже не разозлило. Он привык к тому, что те, кто не видел их локации и само действо собственными глазами, до конца отказывались верить в это самое «полное погружение».

– Как вы обеспечиваете полное погружение?

Фа Линь снова перевел на нее взгляд.

– При помощи соответствия локаций и сценария представлениям заказчика. Есть клиенты, которые просто хотят попасть в определенную эпоху. Америка шестидесятых, годы расцвета японской культуры, средневековая Англия – мы выполняем любые желания. У меня есть целая команда историков, которые воссоздают все в мельчайших деталях. И это не просто прогулка. Мы согласовываем с клиентом сценарий, если он заранее хочет знать все, что будет происходить.

– А есть те, кто любит сюрпризы?

– Да. Некоторые клиенты не хотят заранее знать сценарий, но мы несколько раз проводим встречи, уточняем, какие именно эмоции они хотят получить.

– Сколько длится погружение?

Фа Линь пожал плечами:

– Всегда по-разному. Это зависит от сценария и, разумеется, достатка клиента. Самое долгое погружение длилось неделю.

Журналистка широко улыбнулась.

– Кто-то так не хотел возвращаться в реальность?

– А кто хочет? «Тысяча эпох» – только начало. Со временем я планирую развить проект, чтобы давать людям возможность в буквальном смысле уезжать в отпуск туда, куда они хотят. И не просто на курорт, а в свою мечту. Любое время. Любые сценарии. Это лучше многосерийных дорам, не так ли? – Фа Линь криво улыбнулся.

Он вспомнил, что с утра так и не выпил кофе. Вот почему у него весь день пошел наперекосяк. А еще нужно позвонить костюмеру! Гребаные доспехи.

– И все же дорамы тоже неплохи, – решила восстановить справедливость девушка. Она коснулась рукой воротника своей блузки и еле заметно кивнула Фа Линю. Тот опустил взгляд на свою рубашку и поправил съехавший микрофон. – Вы задействуете профессиональных актеров?

– Иногда да, иногда нет. Зависит от многих факторов. Не всегда нужны именно профессиональные актеры. Порой куда важнее внешность человека и его сходство с фотографиями, которые приносит клиент.

Журналистка удивленно округлила глаза.

– Какими фотографиями? Известных личностей, с которыми хочется встретиться?

Фа Линь не сдержался и усмехнулся. Ну почему корреспонденты не читают то, что пишут в Сети, прежде чем приходить к нему и задавать все эти вопросы?

– Кто-то хочет встретиться с кумиром, но это не ко мне. Есть концерты, фанмиты, и этим я не занимаюсь. Однако в «Тысячу эпох» могут обратиться люди, потерявшие кого-то. Не успевшие что-то сказать близкому человеку. И я им помогу.

Улыбка исчезла с холеного лица напротив. Девушка слегка нахмурилась.

– Вы… Господин Фа, вы подбираете актеров, похожих на тех, кого больше нет, чтобы родные могли снова пообщаться с ними?

Фа Линь кивнул.

– Если это желание клиента. Кто-то хочет воссоздать события своей жизни, которые были много лет назад. И участников тех событий уже может не быть рядом. Для этого есть актеры. Внешнее сходство, поведение, манера общаться тут будут значить куда больше, чем мастерство игры или диплом Центральной академии драмы.

Журналистка задумчиво кивнула.

– За это вас называют бездушным бизнесменом, который наживается на горе других?

Значит, она все же покопалась в социальных сетях, прежде чем прийти сюда? Фа Линь стиснул зубы, но потом расслабился и улыбнулся. На этот раз искренне.

– Меня еще и не так называют. Те, кому подобное не по карману, способны только на это.

Девушка повернулась к менеджеру – высокой худой женщине с очками в золотой оправе, которая все это время молча сидела в углу на диване, – и покачала головой. Та кивнула, не изменившись в лице.

Фа Линь откинулся на спинку своего кресла.

– Решили это вырезать?

Журналистка вяло улыбнулась.

– Это будут решать редакторы. Давайте продолжим…

Проект «Тысяча эпох» действительно был ожившей мечтой для многих. Фа Линь отвечал на кучу вопросов от разных журналистов, писал и выкладывал рекламные ролики, но на самом деле никогда не мог найти время, чтобы по-настоящему задуматься о том, зачем это делал. Да, это приносило ему заработок, и очень хороший. Уж точно больше, чем он бы зарабатывал, преподавая в университете или трудясь в каком-нибудь посольстве, – куда еще идти с дипломом исторического факультета? Но деньги не были единственной причиной.

Хотел ли он просто приносить людям счастье? Видеть улыбки на их лицах, замечать неверие в их глазах, когда перед ними открывалось то, что раньше они могли лишь представлять в фантазиях? Этого он не знал. Ему казалось, что должно быть что-то еще, что-то большее, ради чего он проводил на работе по четырнадцать, а то и по шестнадцать часов в сутки без выходных.

И снова – ему некогда было серьезно об этом задуматься. Всегда находились дела поважнее.

У Александра Македонского был конь Буцефал. Это Фа Линь знал. Чего он не знал, так это по какой причине лошадь, которую им прислали, оказалась кобылой. И что он должен был с этим делать? Это еще хуже, чем доспехи не того цвета.

Эта новость пришла сразу после окончания интервью. Журналисты уехали монтировать сюжет, а Фа Линь вернулся к своей стандартной круговерти. Насколько по лошадям вообще заметно, какого они пола? Что-то подсказывало Фа Линю, что разница весьма внушительная.

Животное в открытом павильоне мирно жевало нарезанные яблоки, которые ему скармливала сопровождавшая его девушка в высоких сапогах, и косилось на Фа Линя блестящим глазом. Кобыла была красивая, с лоснящимся, как уголь на солнце, черным крупом. Идеальный Буцефал. Вот только…

Фа Линь успел лишь забрать пару долек яблок из рук девушки, когда у него снова зазвонил телефон. Юйлань?

– Сестра? – зажав трубку между плечом и ухом, произнес он.

Лошадь фыркнула.

– А-Линь, привет! У меня хорошие новости – мы готовы начинать! Мы можем встретиться завтра?

Фа Линь машинально протянул горе-Буцефалу яблоко и коротко вскрикнул, отдергивая руку, когда чуть не лишился пары пальцев вместе с угощением.

– А-Линь? – неуверенно позвала Юйлань.

– Я здесь, – произнес он, поудобнее перехватив телефон и все еще думая над тем, что делать с лошадью, потому что он не мог допустить ни малейшей ошибки в воссоздании исторической действительности, это был его принцип. – Что вы готовы начинать?

– Второй этап! – отозвалась сестра так, словно Фа Линя эти слова должны были несказанно обрадовать. – Мы готовы переходить к постановке. У меня есть рисунки пациента, по которым Хао Синь может подготовить сценарий.

Фа Линь хлопнул бы себя по лбу, если бы у него были свободны руки. Девушка, приехавшая вместе с кобылой, отряхнула ладони, когда он забрал у нее последние дольки яблок. И зачем их вообще резать? Эта лошадь может съесть и целое яблоко за один укус! С Фа Линем заодно…

Со вздохом он все-таки скормил животному еще угощение и, обойдя его сбоку, наклонился, чтобы увидеть свою проблему воочию.

– А-Линь? – снова окликнула его Юйлань с другого конца связи. – Тебе неудобно говорить?

– Как тебе сказать… – пробормотал Фа Линь, осознав, что понятия не имеет, как превратить кобылу в коня за четыре часа.

Юйлань усмехнулась в трубку.

– Перезвони мне, это правда очень важно.

– Хорошо, – машинально ответил он и выпрямился.

У него еще слишком много работы сегодня.

Глава 2

Ван Цин

• “We don’t trust anyone anymore
• Even the devil was an angel
• Stars will light the way
• We will feel what we can’t see
• And we won’t hear a word they say
• As we go floating out to sea
• God forbid we find out”

♫ The Spiritual Machines – Brave New World

Это утро Фа Линю не очень нравилось. Правильнее было бы сказать – совершенно, абсолютно не нравилось. Обычно в сутках он предпочитал ночное время, которое наступало не как у всех нормальных людей – после десяти вечера, а ближе к трем. Тогда замолкал вечно разрывающийся телефон, переставали приходить нескончаемые сообщения, и Фа Линь возвращался домой по пустым городским улицам. Именно в такие моменты за рулем автомобиля у него появлялось время хотя бы немного подумать, уложить в голове все то, что произошло за день, вспомнить, чего он сам хочет. Правда, последний вопрос он чаще всего от себя гнал: посмотреть со стороны – у него было все, чего может хотеть человек.

Однако утром все начиналось сначала. Фа Линь мог практически поймать этот момент, когда мир словно разгонялся до предельной скорости, превращаясь в самую быструю на свете карусель. Главное было – успеть до этого бешеного старта проглотить свой кофе. И вот сегодня это сделать пока не удалось.

– Где этот паршивец? – рявкнул Фа Линь в коридоре павильона, отведенного под склад и гримерки, на одну из сотрудниц, которая просто подвернулась под руку. Девчонка была совсем молоденькой, едва-едва выпускница университета, а может, вообще подрабатывала параллельно с учебой. Она отскочила от него, как мышь от кота, явно не ожидая, что он вот так заорет, пока она будет просто проходить мимо. У нее аж задрожали руки, которыми она прижимала к груди тяжелые костюмы из дорогих тканей.

Фа Линь коротко глянул на ее ношу и хмыкнул, оценив приготовленные для постановки одежды. Кто бы ни спонсировал исследования сестры, они явно не поскупились. Он взял стаканчик с кофе в другую руку и снова впился глазами в девушку.

Та вскинула брови и помотала головой:

– Я не знаю, господин Фа. А вы о ком?

Фа Линь уже шел дальше по коридору, решив не отвечать на ее вопрос. Ему все равно некогда всем вокруг все объяснять. Если бы он каждому, кто на него работает, разжевывал все, он бы не добирался до своего кабинета и к концу дня.

Проблуждав по павильону, он начал нарезать по нему второй круг. Проходя мимо одной из гримерок, он услышал знакомый звонкий голос и резко притормозил. Дверь была приоткрыта. На ней не было никаких опознавательных знаков, потому что это вам не съемки какой-нибудь дорамы, где у знаменитостей таблички на личных комнатах. Они здесь меняли актеров, как перчатки. Фа Линь даже имена чаще всего не запоминал или выбрасывал из головы сразу же, как заканчивалась постановка. Но чтобы забыть этого человека, надо было как минимум сделать лоботомию.

– Вот ты где! – пинком распахнув дверь до конца, воскликнул он. – Ван Цин!

Сидевший перед высоким зеркалом юноша, которого Фа Линь без труда узнал по голосу и со спины, развернулся и расплылся в широкой улыбке. На нем уже был парик, правда, криво надетый, и это единственное, чем он был хоть как-то готов к сегодняшнему действу, которое, между прочим, должно стартовать через полчаса. Черта с два они вовремя начнут, как успел понять Фа Линь, оценив его внешний вид.

Едва Фа Линь набрал в легкие воздуха, чтобы высказать ему все, что думает по этому поводу, Ван Цин усмехнулся, глядя в телефон, который держал все это время перед собой, и развернулся, направив его на себя и Фа Линя за спиной.

– А вот и мой прекрасный двоюродный брат, ребята! – произнес он и вытянул руку, чтобы помрачневшее еще сильнее лицо Фа Линя оказалось в кадре. – Правда, он с утра выглядит не очень добрым? Я вам говорил, а вы мне не верили!

– Ван Цин, – грозно и медленно проговорил Фа Линь, сжимая стаканчик с кофе в руке так, что пластиковая крышечка издала жалобный треск. – Ты еще не готов, у нас начало через полчаса!

Ван Цин запрокинул голову и посмотрел на него снизу вверх. Фа Линь глянул на экран его телефона. Все как он и думал – очередной стрим с подписчиками. Он вообще отлипает от этих своих влогов? Он закатил глаза и махнул свободной рукой:

– Хватит снимать!

Его двоюродный брат, которого он чаще называл «катастрофа», «придурок» и «паршивец», чем по имени, надул губы и помахал своей невидимой аудитории, прежде чем вырубить уже наконец трансляцию. Фа Линь выдохнул и толкнул его ладонью в мягкий от густой копны волос в парике затылок. Ван Цин усмехнулся и потянул за выпущенные у лица с обеих сторон пряди.

– Как я выгляжу? Мне уже пришла куча комментариев, где народ говорит, что я похож на героя какой-то костюмированной дорамы.

Фа Линь отпил свой кофе, который уже стал противно теплым, и поморщился.

– Ты похож на занозу в моей заднице. Почему тебя приходится искать по всей площадке?

Ван Цин удивленно вскинул брови и демонстративно указал на себя пальцем:

– Меня? Зачем меня искать, я с самого начала был здесь. Минако принесла мне все эти шмотки, которые я понятия не имею, как надевать.

Так эту девицу, что он встретил в коридоре, зовут Минако? Японка? Ну конечно, кто только у него ни работал. Фа Линь поставил стаканчик с недопитым кофе на столик перед Ван Цином и, вцепившись в его плечи, усадил его ровно.

– Может, тебе еще личного стилиста привести? Что сложного в этих шмотках? Халат один и халат два. Под ними хоть в трусах ходи, мне наплевать.

В отражении в зеркале он увидел, что Ван Цин широко улыбается. И почему Куан Ли так настаивала на том, чтобы именно его взяли на эту роль? Когда Юйлань прислала Фа Линю рисунки и наброски сценария, которые скорее были похожи на бред сумасшедшего, последним, о ком он подумал, увидев главного «персонажа», был Ван Цин. Да, у парня на портрете были широкая улыбка, длинные волосы и задорно блестящие глаза, что легко было заметить даже на карандашном рисунке, но на этом все сходство с его братом заканчивалось. Куан Ли же была непреклонна. Юйлань рассказывала, что она лично созванивалась с Ван Цином и уговорила его принять участие в этом эксперименте.

И тот согласился, когда ему разрешили снимать материал для канала. Помешанный.

Фа Линь критически оглядел его в зеркале. Парик с длинными волосами странно смотрелся с расстегнутой клетчатой серо-зеленой рубашкой и черной футболкой под ней. По груди шла надпись “I do very bad things very well”[2].

Ван Цин, воспользовавшись этой короткой заминкой, снова потянулся к телефону и открыл фотографию рисунка. Разумеется, Юйлань прислала ему все материалы. Или почти все, Фа Линь не был уверен, что в этой пустой голове, в которой сплошной ветер и просмотры-комментарии аудитории, удержится хоть пара фраз из сценария. Хао Синю предстоит потрудиться, чтобы напоминать Ван Цину его слова. Он тоже склонился и посмотрел через плечо брата на портрет.

– Мне кажется, мы совсем не похожи, – задумчиво произнес Ван Цин. Приподнял голову, взглянул на себя в зеркало, потом снова опустил глаза на рисунок. – Хотя мы оба красивые.

Фа Линь уже в который раз за утро закатил глаза.

– Давай быстрее. И что ты наделал с париком, все криво!

Справившись с этой длинной копной черных волос и запихнув Ван Цина в дорогой и красивый костюм, словно и правда сшитый для съемок какой-нибудь дорамы с большим бюджетом, Фа Линь снова окинул его взглядом. Что ж, осталось только надеяться, что эксперимент сестры и правда приведет к чему-то особенному. В три у него было запланировано масштабное погружение, к которому еще многое предстояло подготовить. Он рассчитывал освободиться от проекта Юйлань пораньше, хотя впервые они не решили четко, сколько времени под него отведено. Как сказала Куан Ли, все будет зависеть от поведения их пациента. Фа Линь видел его мельком рано утром – с виду обычный парень, только уж больно серьезный.

Ван Цин покрутился перед зеркалом, поправил широкий изумрудный пояс на талии. Одет он был в длинное мужское ханьфу серо-зеленого цвета. Костюм был довольно тяжелым, да еще и в два слоя. Фа Линь мысленно сделал отметку врубить в павильоне кондиционер на полную мощность, иначе все умрут от жары. Цвет одежды они тоже выбрали не случайно – даже эти детали присутствовали в описании, что прислала Юйлань.

– Идем. Пора уже, – глянув на экран телефона, который был весь забит всплывающими уведомлениями, сказал он.

Ван Цин почесал висок под длинной прядью и снова улыбнулся.

– Не забывай, что мне разрешили снимать.

Фа Линь стиснул зубы. Треснуть бы его, да жалко собственные труды. Вряд ли пациент Юйлань обрадуется, если человек, которого он рисовал, окажется перед ним с синяком под глазом. Он всмотрелся в лицо Ван Цина и вдруг подался вперед.

– Родинка!

Ван Цин сделал круглые глаза.

– Что – родинка?

Фа Линь уже рылся на столе в поисках консилера. У Ван Цина светлая кожа, единичка подойдет. Найдя нужный тюбик, он бросил его брату. Тот рефлекторно поймал.

– У тебя родинка под губой! Ты видел такую же на рисунке?

Ван Цин озадаченно нахмурил брови.

– Вроде нет.

– Вот и я нет! Быстро замазывай и иди в пятый павильон. Встретимся там, – Фа Линь схватил со стола стаканчик с уже холодным кофе и быстрым шагом прошел к двери. По коридору сновали ассистенты. Мимо пробежал с ноутбуком под мышкой Хао Синь, который его даже не заметил. Обернувшись к Ван Цину, так и продолжавшему стоять перед зеркалом с консилером в одной руке и телефоном в другой, Фа Линь рявкнул, наставив на него палец: – Живее, черт побери!

Это будет крайне непростой день.

– Ну что, как я вам? Знаю-знаю, это все выглядит довольно странно, вы не привыкли видеть меня таким. Но мне идет, так ведь? Неплохо смотрится, – улыбаясь, говорил на ходу Ван Цин, держа телефон перед собой. – Сейчас предстоит познакомиться с виновником всей этой драмы. Надеюсь, он вам тоже понравится. Видео такого формата у меня еще не выходили.

Он быстро пробежался глазами по сообщениям подписчиков, которые смотрели трансляцию.

– Да, я помню, что вы уже неделю ждете выпуск с пещерами. Но видите, какая тут заваруха, это же тоже интересно, правда? Посмотрим, сколько я буду занят в этом проекте, возможно, пещеры тоже получится снять очень скоро! – постарался успокоить всех Ван Цин. Он развернул телефон, чтобы показать коридор, по которому шел: – Заблудиться можно, тут столько дверей. Ага, вот и пятый павильон. Напишите потом в комментариях, как вам Фа Линь. Он тоже хорошенький, согласитесь? Всем, кому так не показалось, напоминаю, что было всего десять утра. Как будто вы выглядите лучше в такую рань.

Ван Цин засмеялся и толкнул тяжелую дверь, за которой было довольно темно. Горели только верхние лампы на металлических креплениях высоко-высоко под потолком. Он не стал переобуваться, потому что под этими длинными одеждами ног почти не было видно, и так и остался в кедах. Почувствовав что-то мягкое на полу, Ван Цин опустил голову, пытаясь рассмотреть покрытие.

– Вам, возможно, не видно, тут очень темно. Сейчас попробую поправить настройки. Теперь должно быть получше. Смотрите, вот так выглядит святая святых – один из павильонов «Тысячи эпох». Я рассказывал об этом проекте в прошлом видео. Вы спрашивали меня, почему я ни разу не участвовал. Вот как раз повод ответить – я люблю жить здесь и сейчас. Мне не нужна какая-то другая реальность, мне и так неплохо. И вы можете резонно задать вопрос, почему я все же согласился. Во-первых, ради вас. Да-да, вам же интересно, как это все выглядит изнутри. Во-вторых, моя сестра очень просила. Даже пришлось пройти эти странные тесты. Простите, не все могу рассказать, это закрытые исследования. Но обещаю, что буду освещать максимально подробно все, на что будет разрешение. И где, интересно, главный герой дня? Имя его я раскрыть тоже не могу. Давайте звать его «гэгэ»[3], идет?

Он собирался сказать, почему выбрал именно такое простое прозвище, но его кто-то взял за локоть. В темноте Ван Цин не сразу сообразил, что произошло, и от неожиданности резко втянул ртом воздух, едва не подавившись.

– Я не хотел тебя пугать, – раздался рядом насмешливый голос Хао Синя. Глаза уже постепенно начали привыкать к этому освещению, так что Ван Цин разглядел его гладкое лицо с очень мягкими, округлыми чертами. Он недавно выбрил виски, оставив волосы на верхней части головы прежней длины. Выглядело непривычно, хотя нельзя было сказать, что Ван Цин с ним часто виделся. Пару раз пересекался во время совместных обедов с Фа Линем, когда сам вообще был в городе.

– А где все? – спросил Ван Цин.

– Уже на местах. Ты опоздал. Фа Линь с тебя три шкуры спустит.

– Не спустит, я должен выглядеть как на том рисунке, а иначе в чем смысл?

Хао Синь хихикнул.

– Это единственное, что тебя спасает от его гнева. Он очень ругался, пока тебя не было.

– Он всегда ругается.

– Свет добавьте, – сказал Хао Синь, поправив гарнитуру на ухе. Павильон залило мягким серебристым светом, как от луны. – Да, вот так нормально.

Ван Цин присвистнул, когда смог увидеть весь павильон. Он действительно был очень просторным. Вокруг стояли небольшие деревца, посаженные в искусственную траву, которая выглядела как настоящая. В ней терялись петляющие каменные дорожки. Прямо по курсу находилась длинная постройка, похожая скорее на стену или крепость, с темной крышей высотой примерно в два этажа. На углах были декоративные элементы с красивым плавным изгибом, как на старых исторических зданиях.

Вскинув перед собой руку с телефоном, Ван Цин продолжил говорить, медленно направляясь за Хао Синем по дорожке:

– По сценарию у нас вроде как ночь. И мне еще лезть вон на ту крышу. Вам видно? Смотрите, как настоящие, – сказал он, проводя кончиками пальцев по листьям на нижней ветке дерева, – а на ощупь нет. Похоже на какую-то жесткую ткань. – Ван Цин принюхался: – И пахнет странно. Как в театре.

Хао Синь подождал, пока он поравняется с ним, и усмехнулся.

– Пахнуть так не будет, у нас все по высшему разряду. Добавим небольшой ветерок, смотри не упади.

Ван Цин фыркнул. Он привык снимать и работать в куда более плохих условиях. Он уже трижды прыгал с парашютом, лазил в горы, пробирался на заброшенные здания, которые находились в аварийном состоянии. Его не напугать «небольшим ветерком».

– Надень это, – сказал Хао Синь, когда они добрались до здания. В руку Ван Цина легла маленькая гарнитура. – Фа Линь будет орать тебе в ухо, старайся не реагировать очень остро. Это сказывается на естественности поведения.

Какое уж тут естественное поведение? Театр театром. Ван Цин покачал головой и все же нацепил гарнитуру. Одной рукой было неудобно, к тому же длинные волосы очень мешали. И от них уже становилось жарко.

– Все. Я ухожу, буду на связи. Меня ты тоже должен слышать. Фа Линь, проверка звука, – уже громче сказал Хао Синь.

– Начинаем, – ответил Фа Линь. Ван Цин услышал его в собственном ухе.

Хао Синь хлопнул его по плечу.

– Удачи. И снимать дальше уже нельзя, так что отдавай телефон. Это все-таки Древний Китай, там таких технологий не было.

– Как будто вот такие были, – постучав пальцем по гарнитуре в ухе, ответил Ван Цин, но телефон все же отдал, быстро попрощавшись со зрителями и пообещав выйти в эфир сразу после окончания.

Хао Синь забрал у него телефон и указал им на небольшую дверь в стене здания:

– Тебе туда. Пройдешь внутрь, там так себе освещение, иди осторожно, не упади. Поднимайся по лестнице, она там одна. Реквизит тоже там, на столике. Не забудь.

Ван Цин кивнул и пошел в указанном направлении. Без телефона в руках было непривычно, потому что он редко с ним расставался. Пальцам было как-то странно пусто, так что он сжал их в кулаки. Длинная одежда мешала. В обычной жизни он никогда не надевал на себя то, что хоть немного стесняло движения. Не с его профессией. Если это вообще можно было так назвать.

Внутри постройки, которая оказалась просто вытянутым и украшенным только снаружи ящиком, хоть и надежным, не было ничего, кроме маленького стола и лестницы, уводящей на крышу. Ассистент с фонариком на лбу помахал Ван Цину рукой с зажатым в пальцах креплением страховки. Все настолько серьезно?

– А это точно необходимо? – спросил он, когда подошел ближе. Мужчина, лицо которого он увидел только сейчас, потому что его невозможно было разглядеть нормально из-за света фонаря, пожал плечами:

– Господин Фа сказал, что положено.

Ван Цин вздохнул и улыбнулся, давая надеть на пояс страховку и пристегнуть крепления. Еле заметный трос уводил наверх к неширокому отверстию, которое и служило выходом на крышу, а оттуда – к высокому потолку. Ван Цин провел пальцами по тросу. Его почти не было видно, но вроде вполне надежно. Хао Синь не врал, когда говорил, что у них все по высшему разряду.

– Готово, – сказал ассистент. – Натяжение появится, когда выберешься. Ребята там следят. Но все равно осторожнее, лучше, конечно, не падать.

– Заметано, – улыбнулся Ван Цин. Он решил умолчать о том, сколько раз и откуда падал за свою жизнь.

Мужчина сунул ему в руку какой-то высокий глиняный сосуд. Он был небольшой, темный, заткнутый обычной пробкой. Ван Цин не смог рассмотреть получше, потому что раздался голос Фа Линя, звучавший словно в самой голове:

– Чего ты копаешься?! Долго еще ждать?

– Не кричи так, давление поднимется, – промурлыкал Ван Цин, прекрасно зная, насколько Фа Линя бесила эта фраза. У него и правда случались жуткие головные боли из-за давления, даже кровь периодически из носа шла. Ван Цин шутил, что он разваливается, как старый пень. Правда, это не мешало ему по вечерам пытать Юйлань, чтобы рассказала, насколько это опасно. Сестра уверяла, что Фа Линь в полном порядке, ему просто стоило чаще отдыхать и меньше нервничать.

Гарнитура так злобно пыхтела, что Ван Цин едва сдержал смех.

– А где мой… эм… партнер? Или как это называется?

Мужчина махнул рукой на стенку из гипсокартона в десяти шагах от них.

– С другой стороны. Он уже готов давно.

Ван Цин прикусил нижнюю губу. Не сказать, что ему было неловко, все-таки он не профессиональный актер и задержался не по своей вине, но бедняга, наверное, запарился в этих шмотках. Или у него какие-то другие? Если он видел кого-то во время медитации, даже разговаривал с ним, откуда ему знать, как выглядел при этом он сам? Человеческое подсознание сложная штука, тем более если пытаться вот таким образом обводить его вокруг пальца.

Юйлань не все ему рассказывала о своем эксперименте, а он и не хотел знать. Вся эта затея казалась очень странной. Ван Цин был твердо уверен в том, что жизнь должна идти своим чередом, что человек сам отвечает за свое счастье. Ни сестре, ни Куан Ли не удалось ему доказать, что каждому может чего-то не хватать. Сам он здесь лишь только по двум причинам: ради нового контента для своих подписчиков и помощи Юйлань.

Появилось странное желание поскорее покончить со всем этим, несмотря на то, что все выглядело довольно интересно.

Выдохнув, Ван Цин поднялся по лестнице и с легкостью выбрался на крышу. Черепица была шершавой, чтобы обувь не скользила. Это уже хорошо. Куда проще было бы надеть крепления страховки уже на крыше, но Юйлань очень просила Фа Линя воссоздать полную атмосферу того, что ее пациент увидел во время медитации, так что посторонним людям нельзя было вмешиваться в саму сцену.

Странно это все. Что в голове у этого парня, если он увидел все это во время глубокой медитации? Откуда его подсознание выхватило все эти картинки? И кто тогда он сам, точнее, человек, которого он играет? Юйлань поясняла, что они понятия не имеют, как его зовут и кем он является. В сценарии даже не было никаких незнакомых имен, только их собственные.

Когда Ван Цин выпрямился и проверил, надежно ли стоит на крыше, он и правда почувствовал легкий ветерок, который пах свежестью. От него стало прохладнее, словно он действительно находился где-то в пригороде в ночное время суток. Высота не была для него чем-то новым, поэтому он спокойно глянул вниз и взвесил на руке выданный ассистентом сосуд. Тот явно был пуст.

Больше у Ван Цина не было возможности осмотреться, потому что в следующее мгновение прямо перед ним появился человек, который взобрался на крышу с такой легкостью, что даже непонятно было, как именно это произошло. Он точно так же поднялся по лестнице или и правда вскарабкался сюда с другой стороны? Внизу было темно.

Молодой мужчина напротив выглядел очень холодным и отстраненным. Одет он был совсем не так, как Ван Цин, – на нем были свободные светлые одеяния, которые казались куда более легкими, чем его собственное ханьфу. И никакого парика. Его волосы были забраны в недлинный хвост. Высокий лоб обрамляло несколько более коротких прядей. Ван Цин уже готов был возмутиться вслух, забив на сценарий, какого черта его самого так вырядили, если можно было обойтись без этого, но слова застряли в горле, когда он встретил чужой внимательный взгляд. Серебристый свет в павильоне делал эти темные глаза почти бездонными.

Сердце отчего-то забилось чаще. Ван Цин сглотнул и выдохнул, пытаясь вспомнить, что вообще нужно было делать или говорить.

Человек напротив слегка наклонил голову вбок. Его темные брови еле заметно нахмурились. Взгляд от этого едва уловимого движения стал еще более острым.

– Эм… – начал Ван Цин. – Ну вот мы и встретились.

В ухе тут же раздалось противное громкое шипение.

– Что ты несешь? Говори по сценарию! – прорычал Фа Линь.

– Иди ты, – еле слышно произнес Ван Цин и потер висок, в котором почему-то закололо, словно вот-вот должна была разболеться голова.

– Что ты здесь делаешь? – спросил его юноша, тут же завладевая всем его вниманием. Его невозможно было не слушать, как невозможно было отвести от него взгляд.

Ван Цин улыбнулся, стараясь расслабиться. Сценарий был очень коротким. Юйлань говорила, что первая сцена будет ознакомительной. Ее очень важно было провести без посторонних людей с максимальным погружением, потому что от этого зависело, пойдут ли видения при медитациях дальше. По их с Куан Ли гипотезе, человек, получивший возможность воспроизвести то, что видит при таком подобии гипноза, в реальности, прочувствовать все, сможет открыть и другие картинки при дальнейшей работе. Если этого не случится, эксперимент можно будет считать провальным. Ему стоило собраться, раз уж он действительно решил помочь сестре.

Он прочистил горло, улыбаясь еще шире.

– Мне не терпелось с тобой познакомиться! Прими этот дар из Храма Пяти Сокровищ! – произнес он, надеясь, что правильно запомнил название того, что держал в руке. Что можно было носить в таких глиняных сосудах? Воду? Какой-нибудь алкоголь? Может, вино или настойку? Что вообще пили в Древнем Китае? – Почему так смотришь? Не нравится подарок?

– Сейчас глубокая ночь, – раздался в ответ спокойный, пробирающий холодом голос. – Не лучшее время для гостей, ты не находишь?

Ван Цин усмехнулся.

Что за бред? Чем они занимаются? Хотя, надо отдать Фа Линю должное, выглядело все и правда как настоящее. Вся эта атмосфера, костюм, в котором он вдруг начал чувствовать себя более комфортно уже только потому, что он подходил под общий антураж, будто они в каком-то историческом фильме. И еще этот серебряный свет. Ван Цин приподнял голову. Лампы на верхних панелях, которые были включены, когда он пришел, уже не горели. Высоко над ними светил крупный неяркий прожектор. Ван Цину даже показалось на мгновение, что это и правда луна, настолько натурально он выглядел.

Нужно будет позже сказать Фа Линю, что он неплохо постарался.

– Так давай спустимся и побеседуем! – махнув пустым сосудом, Ван Цин сделал шаг навстречу незнакомому юноше. – Вот увидишь, я тебе понравлюсь, и ты захочешь стать моим другом!

– Я никуда с тобой не пойду.

Вот упорный. Ван Цин даже забыл, что так и было по сценарию. Интересно, актеры, снимаясь в дорамах, так же вживаются в роли? Хотя у них все немного по-другому. Сложно вжиться в роль, когда у тебя сзади маячит зеленый фон, на котором снимают большинство фильмов в технике хромакей. Здесь, благо, нужна работа не на камеру, а на атмосферу. Может, поэтому он ощущал себя так, словно не играл вовсе?

Из этих размышлений его мгновенно выдернуло то, что парень сделал несколько широких, быстрых шагов ему навстречу. Он ступал спокойно и легко, будто они находились не на крыше, а на ровной поверхности, и даже не смотрел вниз. Ван Цин резко втянул носом воздух и рефлекторно увернулся от протянутой к нему руки.

Это было в сценарии?

– Осторожно, – сказал Фа Линь ему в ухо. Его голос показался Ван Цину напряженным.

Взгляд незнакомца горел, словно черная пропасть. Зрачки были расширены, так что даже не видно было границы между ними и темной радужкой. Следом за первым выпадом последовал второй. Ван Цин не понимал, что происходит, так что решил не поддаваться. Если это игра, он не против. Фа Линь просил его не импровизировать, но неожиданные действия партнера полностью развязывали ему руки.

– Что ты делаешь? Мы даже не познакомились нормально, а ты уже пытаешься меня схватить! – сказал он.

– Ван Цин! Сценарий! – одернул его Фа Линь.

Ван Цин повел плечами. От этого движения приятно прошуршала плотная изумрудная ткань его одежд. На запястье сомкнулись кольцом изящные тонкие пальцы. Хватка была такая крепкая, что Ван Цин лишь удивленно посмотрел на юношу, которого видел впервые в жизни.

– Лун Ань! – воскликнул он, невольно назвав имя, что было написано в распечатках, которые ему сунул Хао Синь этим утром.

Лун Ань отступил на шаг, тут же выпустив его руку. Он так резко подался назад, что Ван Цин качнулся, едва не потеряв равновесие. Из-за тяжелой и длинной одежды он не смог быстро перенести вес на другую ногу.

Ван Цин не успел подумать, что страховка все же пригодилась, когда понял, что никуда не падает. Он медленно повернул голову и посмотрел на свой локоть, за который его крепко держали. Лун Ань впивался в него ледяным взглядом. Лишь по тому, как тяжело, часто вздымалась и опадала его грудь, получалось заметить, что он не настолько спокоен, как можно было решить по выражению его лица. Короткие пряди, не забранные в хвост, подрагивали на легком ветерке, который продолжал дуть откуда-то из темноты.

– Спасибо, – только и смог произнести Ван Цин.

Лун Ань кивнул.

Фа Линь выдал матерную тираду, совершенно не стесняясь в выражениях.

Глядя на серьезное лицо напротив, Ван Цин улыбнулся и кивком указал на глиняный сосуд в своей руке:

– Им все же следовало налить туда вино. Нам стоит выпить за такое эпичное знакомство, Лун Ань, как думаешь?

Глава 3

Миражи

• “God knows what is hiding in this world of little consequence
• Behind the tears, inside the lies
• A thousand slowly dying sunsets”

♫ Birdy – People Help the People

Выпить за знакомство не получилось. Ван Цин и заметить не успел, как все закончилось. Однообразное «твою мать, твою мать, твою мать» от Фа Линя в ухе сменилось подрагивающим от смеха голосом Хао Синя, который попросил ассистентов снять с них страховочные тросы и спустить вниз. А дальше все закрутилось с такой скоростью, что очнулся Ван Цин уже в той же гримерке, откуда выходил этим утром. В голове была какая-то каша, и он даже забыл сделать еще одну трансляцию сразу после постановки, как обещал подписчикам. Просто сидел и, чуть нахмурившись, смотрел на себя в зеркало.

Зеленый цвет одежд делал его лицо на контрасте немного бледным. От жары в павильоне на лбу выступили маленькие капельки пота. Длинные волосы растрепались, и Ван Цин зачем-то взял со стола расческу и провел ею по тяжелым прядям. Она почти сразу зацепилась и запуталась, но это были не его волосы, боли не ощущалось, так что Ван Цин смело продолжил движение с нажимом. Он бы так и портил парик, если бы в комнату не вошел Фа Линь.

Можно было ожидать, что он начнет орать прямо с порога, но этого не произошло. Брат просто приблизился к Ван Цину и с рычанием на выдохе выдернул из его руки расческу, на зубцах которой осталось несколько черных волос.

– Поверить не могу, что ты не смог сказать четыре строчки из сценария, как написано! Тебе настолько захотелось повыделываться?

Ван Цин покачал головой.

– А где Лун Ань?

В отражении он увидел, как Фа Линь за его спиной нахмурил брови.

– С Юйлань. Если бы она не была так взволнована результатами и не говорила без конца, что импровизация пошла не с твоей стороны, я бы уже впечатал тебя головой в этот стол.

Ван Цин ожидал, что почувствует облегчение, узнав, что сестра не сердится на него за отход от сценария, но ощущение оцепенения так никуда и не делось. Все тело казалось сжатым в пружину, кольца которой перепутались и отказывались разделяться. Он встряхнул головой.

Фа Линь достал из кармана телефон и закатил глаза, сразу после начав яростно что-то печатать. Выражение его лица, когда он вот так сводил брови и всматривался в экран, словно хотел сожрать смартфон вместе со всеми, кто ему что-то писал, рассмешило Ван Цина.

В затылок тут же резко ткнулась крепкая ладонь.

– И чего ты ржешь?

Ван Цин покачал головой, продолжая улыбаться. Он потянулся к собственному телефону, который ему успел отдать Хао Синь, но просто взял его в руку, забыв, что хотел сделать. Чувство замешательства и беспокойства, возникшее после окончания постановки, сходило на нет, как отступают волны от океанского побережья. Внутри становилось… тихо.

– Юйлань не сказала, получился ли эксперимент?

Фа Линь цокнул языком.

– Как она скажет? Она в шоке от поведения собственного пациента. Ей некогда заниматься тобой и твоими выходками.

– Почему? – спросил Ван Цин, повернувшись к нему и уложив руки на спинку стула. – Он не так уж сильно отошел от сценария.

Фа Линь нервно почесал пальцами лоб. На его коже остались побелевшие следы от коротких ногтей. Он развернулся и сделал несколько медленных шагов по гримерной.

– Вообще-то существенно. Хао Синь задолбался записывать.

– Записывать?

Брат кивнул.

– Он зачем-то все это время что-то строчил на полях сценария вместо того, чтобы подсказывать тебе слова. Демон его разбери, что у него в голове. Юйлань забрала эти листы, я не успел прочитать.

Ван Цин хмыкнул и поднялся со стула, начав стаскивать с себя костюм. В нем снова стало неудобно и жарко. Он развязал и стянул пояс, закинул его на перекладину с вешалками, где плотным разноцветным рядом висели пахнувшие сладкими духами и тяжелым театральным гримом женские платья. Когда повернулся, Фа Линь снова копался в телефоне, покусывая заусенец на большом пальце свободной руки.

Пора было ехать домой. Позже он позвонит Юйлань и сам все выяснит. Пока Ван Цин понял только одно – дело было не в том, что говорил Лун Ань, потому что в этом он придерживался намеченного плана.

Но зачем он попытался схватить его?

От стука каблуков Куан Ли у Фа Юйлань начинала болеть голова. Она следила взглядом за коллегой, которая ходила от одной стены ее кабинета до другой, как солдат, вбивая каждый шаг в пол, словно хотела провалиться вниз через несколько этажей, прямиком в свою лабораторию. Расстегнутый медицинский халат развевался за ее спиной, как плащ у супергероя. Лун Ань, сидевший напротив, в свою очередь, не обращал на нее никакого внимания.

Фа Юйлань прочистила горло и улыбнулась ему.

– Лун Ань, я считаю, что ваше поведение на постановке, наоборот, дает нам пищу для ума. Не думайте, что вы сделали что-то не так. Я сама просила вас вести себя естественно.

Лун Ань, до этого смотревший на ее стол, поднял на нее взгляд.

– Следующий сеанс медитации будет сегодня?

Фа Юйлань покачала головой. Она прекрасно понимала, что ему как ученому хочется проверить, получилось ли у них хоть что-нибудь, но рисковать было нельзя. Мозг как минимум должен успеть обработать полученную информацию, а для этого требовалось несколько часов глубокого ночного сна.

– Нет. Давайте отложим все на завтра. Вы хорошо себя чувствуете?

Куан Ли остановилась, услышав этот вопрос, и вскинула голову.

– Все показатели в норме. Я тебе уже говорила.

Фа Юйлань вздохнула.

– Доктор Куан, показатели в норме, но состояние от них не всегда зависит.

Лун Ань поправил белый халат, надетый поверх темно-синей рубашки, и сдержанно кивнул. Потом глянул на часы на запястье.

– Тогда я пойду. Мне еще нужно зайти к профессору Лао.

– Хорошо.

Одним ловким движением увернувшись от начавшей снова быстро ходить по кабинету Куан Ли, Лун Ань вышел за дверь. Звук его шагов растворился в гулком коридоре научного центра. Подождав немного, Фа Юйлань с улыбкой посмотрела на коллегу.

– Чего ты бесишься?

Куан Ли всплеснула руками и плюхнулась на место Лун Аня у ее стола. Ее всегда идеально уложенные волосы были всклокочены. Тоненькая прядка прилипла к ярко-красной помаде на губах. Она нервно закинула ногу на ногу, зацепив остроносой туфлей ножку стола.

– Почему ты не хочешь провести проверку сейчас? Мы можем упустить момент!

Фа Юйлань улыбнулась и развернула к ней исписанный на полях лист бумаги. Куан Ли подалась вперед и нахмурилась.

– Это еще что?

– Хао Синь записывал все, что делали Ван Цин и Лун Ань. Точнее, все, где они отходили от сценария. Посмотри в конец.

Куан Ли встряхнула листом и впилась в него взглядом. Фа Юйлань видела, как быстро ее глаза бегали по неаккуратным рукописным строчкам. Дочитав до конца, она бросила бумагу на стол и снова откинулась на спинку стула.

– Это все я и без него знаю. Я выучила этот сценарий задолго до того, как он был написан. Юйлань, картинка при медитации была очень четкой. Я сама была на этой постановке, ее воспроизвели в мельчайших деталях, насколько это было возможно. Все со слов и рисунков пациента. Но его поведение в конце, эта попытка дотянуться до Ван Цина, схватить его, – тебе не кажется, что это и есть продолжение? – спросила она.

Фа Юйлань и сама об этом думала. Здесь не нужно быть ученым, чтобы догадаться, что вот такие невольные действия могли возникнуть только по одной причине – Лун Ань не смог сопротивляться порыву, хотя даже сам не знал, откуда он возник. Она беседовала с ним в машине, пока они возвращались в научный центр. Куан Ли была за рулем и гнала так, словно они опаздывали на тушение пожара.

Лун Ань четко и ясно дал понять, что не планировал ничего делать. Более того – объяснений, почему он вдруг потянулся к ее брату, у него тоже не было. Куан Ли абсолютно права – им удалось заглянуть чуть дальше той границы, до которой дошла медитация. Но это не значило, что им нужно спешить.

– Не будем торопиться, – озвучила она свои мысли. – Куан Ли, мы крутились на месте целую неделю. Сколько бы мы ни пробовали, у нас было только это, – Фа Юйлань взяла со стола сценарий и снова опустила его на место. – Мы трижды повторяли глубокую медитацию, чтобы получить максимальное число деталей, но ни разу она не сдвигалась дальше короткого разговора на этой крыше. А теперь у нас есть реальные действия пациента.

Куан Ли свела брови к переносице и постучала пальцами по поверхности стола.

– В том-то и дело, – уже спокойнее произнесла она, – мы на верном пути. И я считаю, что нужно было повторить медитацию уже сегодня.

– Я против, – с улыбкой, но жестко сказала Фа Юйлань. – Это нагрузка на мозг и на тело. На сегодня Лун Аню хватит потрясений.

Куан Ли усмехнулась.

– Какие там потрясения? Он двадцать четыре на семь выглядит так, словно ему не знакомо это состояние.

– Ты сама знаешь, что это вовсе не так. Первое, что я сделала, когда они с Ван Цином спустились с крыши, – это проверила его пульс. Сто, Куан Ли. Ты уже успела изучить его за эти месяцы. Хоть раз видела нечто подобное?

Куан Ли вздохнула и прикрыла глаза.

– Нет, – она провела ладонью по столу, словно стирая с него что-то, хотя, кроме листка бумаги и фотографии в рамке, повернутой к Фа Юйлань, на нем ничего не было. – Ты права. Я просто хочу поскорее понять, что у нас получилось.

Фа Юйлань глянула на фотографию. На ней были ее братья и тетя. Мама Ван Цина улыбалась и обнимала сына и Фа Линя, которым тогда было по четырнадцать лет. Она обожала этот снимок. Такие счастливые. Она подняла глаза на Куан Ли. Та сидела, скрестив руки на груди.

– Мы врачи, Куан Ли. Первое, о чем мы должны думать, это здоровье пациента.

Куан Ли устало отмахнулась от нее.

– Знаю. Но дам тебе совет.

Фа Юйлань с интересом подалась вперед.

– Какой же?

– В следующий раз проверь еще и состояние Ван Цина сразу после постановки. Или пусти меня на площадку. Я хочу наблюдать и за ним тоже.

Фа Юйлань нахмурилась. Эту тему они еще не затрагивали. Ее брат просто помогает. На его месте мог оказаться кто угодно.

– Он в данном случае актер. Зачем тебе это?

Куан Ли только покачала головой:

– Мы должны учитывать все стороны процесса.

Лун Ань, мягко ступая по траве, подошел к высокой стене. Он не слышал собственных шагов, не слышал шороха опавших с магнолии листьев и цветов, что устилали все вокруг. Он ощущал запах свежего ночного воздуха, который был таким чистым и прохладным, будто он находился в лесу.

Вытянув перед собой обе руки, Лун Ань внимательно посмотрел на них. Запястья были прикрыты краями серебристых рукавов, спадавших вниз широкими складками. Он дотронулся до своего лица, провел ладонью по волосам. Пальцы коснулись кончиков челки чуть ниже скулы. Он моргнул.

Темнота перед глазами дрогнула и размылась.

Глубокий вдох помог восстановить концентрацию. Лун Ань услышал уже знакомый звук – легкую поступь по своду крыши и дыхание. Он вскинул голову и в несколько движений взобрался наверх так легко, словно делал это каждый день. Тело двигалось само, и он старался не зацикливаться на непривычности таких действий. Любая попытка осмыслить происходящее могла разрушить все.

На крыше был юноша. Он замер, услышав Лун Аня, а потом обернулся. Взметнулись от порыва ветра длинные черные волосы, блеснула белозубая улыбка. Изумрудная ткань его одеяний казалась темной на фоне ночного мрака, подернутого лунным светом. В его руке был глиняный сосуд. Увидев его, Лун Ань почему-то почувствовал укол раздражения.

– Что ты здесь делаешь?

– Мне не терпелось с тобой познакомиться! Прими этот дар из Храма Пяти Сокровищ! Почему так смотришь? Не нравится подарок? – произнес юноша, не переставая улыбаться.

– Сейчас глубокая ночь. Не лучшее время для гостей, ты не находишь? – услышал Лун Ань собственный голос.

Улыбка на чужом лице стала еще шире, а в глазах серебристый лунный свет превращался в задорные искры. Он на шаг приблизился к Лун Аню, продолжая протягивать ему сосуд.

– Так давай спустимся и побеседуем! Вот увидишь, я тебе понравлюсь, и ты захочешь стать моим другом!

Энергия ци, которая при медитации должна проходить свободно через все тело, всколыхнулась. Лун Ань ощутил какое-то движение внутри, горячий поток. Ранее он не ощущал ничего подобного. Его будто подбрасывало вверх так легко, словно он ничего не весил. В центре груди закололо мелкими иглами, посылая дрожь по всему телу.

– Я никуда с тобой не пойду, – проговорил он напряженными губами.

Рука будто сама потянулась к поясу, а пальцы легли на прохладный рельефный металл. Лун Ань склонил голову, заметив рукоять меча, которую крепко сжимал. Блеснуло в свете луны ледяное лезвие, на мгновение ослепившее даже его самого. Движение тоже казалось таким привычным, тело вело себя совсем иначе, чем в жизни.

– Лун Ань, что вы видите? – словно сквозь туман, пробился к нему голос доктора Фа.

Он и хотел бы ответить, но не смог сконцентрироваться. Энергия ци циркулировала по телу мощным потоком, как вода в бурном горном ручье, пытаясь выйти из берегов. Лун Ань бросился вперед.

Лязгнули мечи.

Перед глазами пронеслась вспышка.

– Ван Цин!

Руку обожгло от прикосновения пальцев. Запястье мелко закололо. Поток ци остановился, будто собираясь потечь в ином направлении. Лун Ань вздрогнул, когда зрение помутилось, а следом увидел перед собой доктора Фа.

Хлопнула дверь комнаты для медитаций. Лун Ань повернул голову. Шея онемела, поэтому ему пришлось сделать это с усилием. На пороге стояла доктор Куан.

Доктор Фа тоже посмотрела на нее. Доктор Куан тяжело дышала, как будто бежала сюда из своего кабинета пешком по лестнице с четырнадцатого этажа на семнадцатый.

– Стоп, – на выдохе сказала она и направила на Лун Аня палец. – Что ты произнес?

Лун Ань моргнул. Доктор Фа погладила его по руке, которую до этого крепко сжимала, чтобы вывести его из медитации. Он нахмурился.

– Ван… Ван Цин.

Доктор Куан картинно развела руками:

– Именно. Так зовут актера, с которым у тебя вчера была постановка. Юйлань, мы…

Доктор Фа покачала головой и отпустила Лун Аня, поднимаясь на ноги. В комнате для медитации было прохладно, и это почему-то ощущалось сейчас очень ярко. Все органы чувств работали на пределе возможностей. Лун Ань слышал все: как ступает по мягкому полу доктор Фа и как дышит доктор Куан. Даже прозрачный воздух казался каким-то ярким и давящим.

– Куан Ли, это нормально.

– Я так и думала. Моя гипотеза подтверждается. Смешивая данные человека из реальности с видениями при медитациях, мы не получим чистый эксперимент. Лун Ань, ты видел того же человека, что раньше, или Ван Цина?

Лун Ань сглотнул и сделал глубокий вдох.

– Того же, что раньше.

Куан Ли нахмурилась и прислонилась плечом к стене, словно ее ноги не держали.

– И назвал его Ван Цином?

Вмешалась доктор Фа.

– Это нормально. Во время сна мозг обработал полученную информацию и выдал единственное знакомое имя. Когда нам что-то снится, мы тоже чаще всего не знаем имен, даже если чувствуем, что видим человека не в первый раз. Я не удивлюсь, если потом в дальнейших медитациях будут появляться и окружающие люди. Даже мы.

Лун Ань еле слышно вздохнул.

– Если они будут. Я видел то же, что и раньше. Продвижения нет.

Доктор Фа подошла к нему и присела рядом, некрепко взяла за плечи и заглянула в лицо. У нее были светло-карие глаза с очень мягким, теплым оттенком радужки.

– Не все сразу. У вас опять подскочил пульс. Такого раньше не было. Думаю, нужно дать вам больше времени.

– Было кое-что еще. У меня в руке был меч. У того человека – тоже. Я считаю, что воспроизводить это не стоит.

Доктор Фа улыбнулась.

– Ван Цин будет в восторге. Мы будем воспроизводить все, любую мелочь. Только так мы добьемся продвижения. Я позвоню А-Линю.

Доктор Куан достала телефон из кармана халата, пару раз ткнула в экран и поднесла его к уху.

– Ван Цин? – она помолчала и ударила раскрытой ладонью по бедру. – В смысле, ты спишь? Нет, так не пойдет. Поднимай свою задницу, я перезвоню через двадцать минут, и я не хочу вновь услышать твое сонное бормотание!

Развернувшись на шпильках, которые сминали мягкое напольное покрытие, доктор Куан вышла из комнаты, а следом – и из кабинета, продолжая держать телефон у уха. Доктор Фа погладила Лун Аня по плечам и выпрямилась.

Она отошла к противоположной стене и задумчиво подняла глаза на панель с небольшими лампочками, которая давала мягкий голубоватый свет в этом помещении.

– Лун Ань, вы по-прежнему не верите в этот эксперимент?

Что он мог ей ответить, кроме правды? Ее теория о том, что у каждого человека есть свои ошибки и свои тяготы, которые не приобретаются со временем по ходу жизни, а приходят в этот мир вместе с ним, разбивалась о многие постулаты психологии. Любая личность строится на основе социальных контактов и взаимодействия с окружающим миром. То, что он видит во время медитаций, может быть лишь набором картинок из подсознания. Да, Лун Ань не смотрел ни одной костюмированной дорамы, потому что просто не любил этот вид искусства, но это не значит, что он не видел какие-то обрывки, не натыкался на фотографии в сети.

Современный человек ежедневно сталкивается с таким потоком информации, который когда-то люди могли собирать месяцами. Составлять подобную причинно-следственную связь в работе мозга и так смело предполагать, что эти видения чем-то отличаются от обычных снов… Все это просто гипотеза, которую невозможно будет доказать. И только то, что он ощутил в момент медитации, заставило задуматься. Откуда в его теле взялся такой мощный поток энергии? Они много времени потратили на то, чтобы применить необходимые техники работы с жизненными силами, которые должны были погружать в глубокую медитацию, но никогда прежде Лун Ань не чувствовал ничего подобного.

И все же…

– Не верю, доктор Фа. Но я в нем участвую. Полагаю, поэтому вы выбрали именно меня. Человек, настолько же увлеченный этой идеей, как вы или доктор Куан, не был бы подходящим подопытным из-за собственного интереса.

Доктор Фа повернулась к нему и мягко улыбнулась.

– Вы не подопытный, Лун Ань. И я рада работать с вами.

– Я никуда с тобой не пойду.

Ничего себе надменность, подумал Ван Сяоши. Неужели вся семья Лун ведет себя так, словно никто им не ровня? Конечно, он разбудил Лун Байхуа посреди ночи и вытащил на крышу, но разве между друзьями не происходит чего-то подобного? Сколько раз они с Фа Шэньхао убегали от Учителя и объедались сливами и персиками, сидя на крыше в тени раскидистого дерева. Фа Шэньхао было уже семнадцать, но даже он не вел себя как древний старец!

– Дай посмотреть подвеску! – воскликнул Ван Сяоши, протянув свободную руку и перебрав пальцами. Так хотелось ощутить в них прохладный белый нефрит, рассмотреть эту диковинку со всех сторон.

– Нет, – отрезал Лун Байхуа.

– Ты просто еще не знаешь меня! Вдруг я тоже смогу многому тебя научить! Я же не заберу твою подвеску, просто посмотрю.

– Я сказал нет, – повторил юноша напротив.

Нет да нет, обиделся Ван Сяоши. Усмехнувшись и решив про себя, что, если крепкая дружба не начинается с подарков, она вполне может начаться с хорошего боя, он вытащил из ножен меч, который всегда носил с собой. Разумеется, он бы так не поступил, будь Лун Байхуа безоружен, но тот тоже прихватил меч, поднимаясь сюда. А раз так, был готов к такому развитию событий.

И до чего же хорош он оказался в битве. Ван Сяоши испытал неподдельное удовольствие от схватки с ним. Растеряв всю свою сдержанную враждебность и отстраненность, Лун Байхуа сражался всерьез, в полную силу, не давая даже приблизиться к своей драгоценной подвеске. Отличительный символ семьи Лун поблескивал, ловя лунный свет, при каждом его движении, и Ван Сяоши следил за ним взглядом, как за путеводной звездой.

– Что тебе нужно? – спросил Лун Байхуа, отбивая удар меча.

– Конечно, обучиться вашему мастерству! – улыбнулся Ван Сяоши, делая новый выпад. – Пригласи меня к отцу как своего друга! Я быстро учусь!

Казалось, Лун Байхуа опешил от такой наглости. Фа Шэньхао был прав, когда говорил, что за последнее столетие ни один человек не удостаивался чести узнать секреты этой затворнической семьи. Но разве Ван Сяоши просил сделать это сразу? Он ведь просто хотел рассмотреть подвеску! Не отнимает же он ее у Лун Байхуа насовсем!

Ему все же удалось, воспользовавшись замешательством соперника, подобраться ближе к нему. Острие меча едва не задело подвеску, проскользнув под ней на крошечном расстоянии. Лун Байхуа бросился вперед, и Ван Сяоши еле успел увернуться. Меч почти достал до его запястья! От неожиданности пальцы, сжимавшие сосуд, дрогнули и ослабели, а подарок полетел с крыши вниз, разбившись на каменной дорожке на осколки.

– Ах ты! Лун Байхуа! Ты испортил мой подарок! И чуть не отрубил мне руку!

Лун Байхуа остановился, опустив меч, и повернул голову, глядя в темноту, куда упал сосуд. Обрадовавшись, что совесть все же взяла верх над юношей, Ван Сяоши сделал несколько широких шагов навстречу и схватил драгоценность, висевшую на его поясе. Нефрит был прохладным и гладким, как он себе и представлял. Но не успел он и мгновение насладиться этим ощущением, как Лун Байхуа одним движением вскинул меч, отрезая тесьму, державшую подвеску. Ван Сяоши попятился, и при следующем точном ударе лезвие отсекло его длинный рукав. Изумрудная ткань упала на скат крыши.

– Верни подвеску! – грозно потребовал Лун Байхуа.

– Держи! – сдался Ван Сяоши, бросив драгоценность владельцу. Тот легко поймал ее, сжав в кулаке. Тончайший дракон из белого нефрита исчез в его пальцах. Кончик отрезанной серебристой тесьмы подрагивал на легком ночном ветерке. – Когда-нибудь ты сам отдашь мне ее, вот увидишь!

Стальные глаза Лун Байхуа блеснули гневом.

– Никогда, даже через тысячу лет, – ледяным тоном отрезал он, отвернулся и спрыгнул вниз, легко и бесшумно приземлившись на дорожке. Через мгновение он уже скрылся в гостевых покоях. Ван Сяоши убрал меч в ножны, сел прямо на скат, свесив ноги, и задумчиво посмотрел на свой обрезанный рукав. Теперь до самой зари придется его зашивать.

В павильонах «Тысячи эпох» опять было очень много людей. Чем-то это напоминало Лун Аню их научный центр. Только здесь все ходили не в белых халатах, а в странных одеждах. Пока он добирался до своей комнаты, чтобы дождаться второй постановки, ему встретилась группа женщин в нарядах японских гейш, а следом – высокий мужчина в мундире. Явно европейской внешности.

Его это не удивляло. Более того – мало интересовало. Лун Ань всю жизнь был сосредоточен на науке, так что его совершенно не тянуло заменять настоящую реальность на фальшивую. Как бы он ни старался ради эксперимента, в голове все равно была нестираемая отметка – «это не по-настоящему». В детстве он не любил фантастические книги или сказки, как все сверстники. Ему нравилось читать исторические романы, нравилось изучать мир таким, какой он есть, без выдумок и прикрас.

Выдумка лишь помогает человеку сбежать от проблем. Однако, какой бы красивой она ни была, это только обман для мозга. Человек, сидящий на диване и читающий книгу, остается человеком, сидящим на диване и читающим книгу, даже если он переполнен эмоциями от той информации, что она ему дает. Разве это не вранье самому себе? Разве это не обман? Приходя в этот мир, разве не должны люди сосредоточиться на нем, а не сбегать от него в ужасе в пространство грез и фантазий?

Лун Ань был ученым. Сознание человека, его способность воспроизводить в своей голове образы и картинки, придумывать, творить были для него предметом для изучения. Несомненно, очень интересным. Но сам он старался держать свой разум максимально близко к реальности. В этом мире еще слишком многое остается неисследованным, чтобы отбрасывать его, как нечто ненужное, в угоду красивым миражам.

Он вошел в отведенную для него еще в прошлый раз комнату. С момента первой постановки прошло три дня, и здесь уже, разумеется, кто-то побывал. На спинке стула висело красное платье, покрытое от тонких бретелей до подола блестящими пайетками. Слабо пахло мужским парфюмом, отчего у Лун Аня зачесался нос.

Осторожно убрав платье на вешалку в ряд с другими нарядами, он сел перед зеркалом и посмотрел на свое отражение. В прошлый раз во время медитации ему не удалось понять, как выглядел он сам. Теперь он тоже знал ненамного больше – он явно был одет во что-то светлое, скорее всего серебристое, но его волосы не были такими же длинными, как у юноши на той крыше. Возможно, это была очередная шутка подсознания – как он ни старался отгородиться от своего разума, тот все равно подсовывал реальную картину.

Лун Ань снял тонкую прозрачную резинку, которая удерживала его пряди в коротком хвосте, и достал из принесенной с собой сумки расческу. Ему не хотелось пользоваться теми, что были в этой гримерной. Едва он поднял руки, чтобы причесаться, хлопнула дверь.

– Ура, я нашел тебя, – послышался голос за спиной, и Лун Ань вскинул голову, глядя в отражение. К нему со спины подходил Ван Цин уже в той же одежде, в которой он его видел во время первой постановки. В ярком свете гримерной красивые изумрудные ткани выглядели еще дороже, а черные волосы блестели, рассыпанные по плечам.

Лун Ань отложил расческу и повернулся к нему. Ван Цин улыбнулся и помахал рукой почти перед его лицом.

– Минако сказала мне, где ты. Она очень милая, даже угостила меня вкусным, – с этими словами Ван Цин выставил перед собой вторую руку, которую до этого держал за спиной с таким видом, словно собирался отдать Лун Аню долгожданный подарок. В его пальцах было зажато небольшое красное яблоко. – Будешь?

Лун Ань покачал головой и поднялся с места.

– Уходи. Нам нельзя вот так видеться.

Поняв, что быстрее будет уйти самому, он сделал несколько шагов к двери, но Ван Цин появился прямо перед ним. На его лице было написано неподдельное удивление.

– Почему нельзя?

Лун Ань попытался его обойти. Ван Цин со смехом снова преградил ему путь.

– Сейчас не время.

Чего он не ожидал, так это того, что Ван Цин, услышав это, звонко рассмеется. Он подкинул яблоко и ловко поймал его.

– Раз ты не хочешь, я сам съем, – сказал он, откусив большой кусок от блестящего красного бока. – М-м, сладкое, зря отказался. И чего ты опять морозишься, у нас сейчас нет сценария.

Лун Ань вздохнул.

– В том-то и дело. Это нарушает ход эксперимента.

Ван Цин пожал плечами и продолжил хрустеть яблоком.

– Раз мы играем кого-то, почему бы не познакомиться нормально? Я специально пришел к тебе в образе, чтобы у тебя там не сбилось ничего, – он приблизился к Лун Аню и постучал указательным пальцем по его виску. – Кстати, почему тебя не обрядили во все это? Знаешь, как жарко в этом костюме? Тут два слоя, вот, глянь.

Ван Цин отвел от груди край верхних одеяний, продемонстрировав серую ткань под ними. Лун Ань почувствовал тот же укол раздражения, что и во время последней медитации. Все и так шло не по плану, потому что он не увидел ничего нового, не продвинулся в ходе эксперимента, и то, что творил сейчас Ван Цин, вот так встречаясь с ним вне действа, могло сделать еще хуже.

– Так нужно, – ответил он на его вопрос и снова попытался уйти.

Ван Цин, сунув в рот остатки яблока вместе с маленькой сердцевиной, торопливо удержал его на месте. От его прикосновения через ткань рубашки по телу прошлась дрожь, а раздражение стало еще сильнее. Доктор Фа предупреждала его, что медитации могут привести к странным ощущениям в теле, потому что внутренняя энергия начинает вести себя по-другому, но раньше побочных эффектов не возникало. Что-то подобное случилось с ним на первой постановке, когда Лун Ань, сам не зная зачем, подался к Ван Цину, попытавшись его схватить.

– Да что ты такой дикий? «Не время, не время». Вот же заладил, мы так весь сценарий здесь отыграем, и ты не скажешь мне ни единого слова, кроме того, что там написано. Может, я хочу узнать тебя получше, – сказал Ван Цин.

– В этом нет необходимости.

Ван Цин надул губы, но потом снова расплылся в улыбке, как будто слова Лун Аня его нисколько не задели.

– Не будь так строг ко мне, Лун-гэгэ.

Лун Ань резко выдохнул. Грудь обожгло так, словно изнутри на ребра плеснули кипятком.

– Почему ты меня так называешь? – спросил он.

Ван Цин пожал плечами:

– Ты чуть старше меня. Ты родился в начале года, а я – ближе к концу.

– Откуда ты знаешь?

Смех. Звонкий, громкий, заполняющий все вокруг. Ван Цин запрокинул голову, отбросив назад мешающие длинные волосы.

– Как будто это какой-то секрет, Лун Ань. Я…

Дверь резко распахнулась, стукнувшись ручкой об стену так, что та заметно дрогнула. В складских павильонах и гримерных стены были как из картона, потому что их постоянно то ставили, то демонтировали снова. На пороге стоял Фа Линь, мрачный, как надвигающийся грозовой фронт.

– Какого дьявола ты здесь делаешь?!

Глава 4

Запреты

• “I’m gonna yell it from the rooftops
• I’ll wear a sign on my chest
• That’s the least I can do, it’s the least I can do”

♫ Gavin Degraw – Belief

Хао Синь грыз фирменный знак Parker на кончике своей ручки в форме металлической стрелы, из-за чего вся комната была заполнена неприятными щелчками. Фа Линь не выдержал и пихнул его локтем в бок. Для этого ему пришлось наклониться и подкатиться к нему поближе на своем кресле, но даже таких усилий было не жалко, лишь бы прекратил уже.

На столе опять лежали свежие распечатки все с тем же текстом, который успели выучить к этому моменту все: от Фа Линя до осветителей. Хао Синь готовился делать свои пометки, словно от них зависело что-то важное. Любое, даже малейшее изменение в собственноручно им составленном плане вызывало в нем самый живой интерес, так что он фиксировал абсолютно все. Фа Линя это раздражало. Лучше бы он с таким вниманием относился к клиентским заказам, а не к проекту его сестры. Но нет же – Хао Синь мог весь Древний Рим просидеть в телефоне, не особо обращая внимание на действо, а тут вдруг решил изменить своей традиции изображать на постановках мебель.

– Начинаем, – выдохнул Фа Линь в микрофон, не особо надеясь на то, что все пройдет гладко.

На площадке был Ван Цин. Как вообще что-то может пройти гладко, если касается его безалаберного двоюродного брата? Более того – если у него в руках меч. Не острый, разумеется. Ван Цин долго возмущался, по какой причине ему не дали настоящий, пока Фа Линь не пригрозил ему, что зарежет его и бутафорским. С таким оружием у них проблем не было. Многие клиенты хотели красиво помахать саблей или мечом, как в любимых дорамах, а задачей Фа Линя было позаботиться о том, чтобы они не снесли при этом головы сами себе. Таким мечом можно было максимум поставить хороший синяк в половину лба, особенно если ударить плашмя. Это Фа Линь уже нафантазировал по дороге в их скрытую со стороны основной площадки комнату, пока злился на Ван Цина.

Хао Синь зашуршал оберткой от мармеладной конфеты. Фа Линь стиснул зубы, чтобы не треснуть его по голове установкой с микрофоном. Пожалел дорогое оборудование.

– Мне не терпелось с тобой познакомиться! Прими этот дар из Храма Пяти Сокровищ! – услышал он в наушниках голос Ван Цина.

Тот, как и в предыдущий раз, стоял на крыше напротив пациента Юйлань и улыбался так, словно встретил старого знакомого. На его поясе теперь было не только едва заметное крепление страховочного троса, но и ножны, из которых выглядывала рукоять меча. Он был довольно тяжелым, даром что не острый, так что Фа Линь вдруг забеспокоился, как бы страховка все же не пригодилась.

– У вас все под контролем? – переключив канал на ребят, которые отвечали за безопасность, спросил он.

– Порядок, – с шипением отозвалось в ухе.

Хао Синь отвлекся от наблюдения за действием и перевел на него взгляд. Растянул губы в улыбке, которая была больше похожа на самодовольную ухмылочку.

– Почему ты вдруг забеспокоился? Не ты ли обещал зарезать собственного брата?

– Умолкни! – рявкнул Фа Линь.

Лун Ань – в виде исключения Фа Линь все-таки запомнил его имя, потому что понял, что они встряли со всей этой историей надолго, – обнажил свой меч и сделал широкий шаг навстречу Ван Цину. Тот на удивление быстро отразил атаку. Звук лязга металла о металл был таким громким, что Фа Линь тихо зашипел себе под нос.

– Ай! Лун Ань, ничего себе удар! И где ты научился? – воскликнул Ван Цин, легко удерживая равновесие. Ему не привыкать, и не по таким высотам лазил. Фа Линь выпуски на его канале смотрел с мрачной злостью, обещая себе на каждом видео, что делает это в последний раз.

– Ван Цин! – он наклонился к микрофону. – Ты опять? Этого нет в сценарии!

Боковым зрением Фа Линь заметил, как Хао Синь начал что-то строчить на своих распечатках. Лун Ань в это время наступал снова и снова, так что Ван Цину даже пришлось попятиться почти к самому краю крыши. Еще немного – и на него не будет падать свет прожектора, который давал всему вокруг тот самый магический лунный оттенок. Юйлань попросила не вешать на пациента никакое оборудование, чтобы не отвлекать его, но Фа Линь в этот момент допустил мысль, что стоило все же ослушаться ее.

– Во дают, – присвистнул Хао Синь. Вокруг мониторов, куда передавалось изображение с камер, столпились работники, забыв про свои дела. – Смотри, как разошлись.

Фа Линь сжал руки в кулаки. Для полной радости ему не хватало только, чтобы кто-нибудь из участников неудачно свалился с крыши или все же получил от меча тот самый синяк в половину лба. Хотя, учитывая, как Лун Ань с ним обращался, перспектива быть зарезанным тупым лезвием перед Ван Цином маячила очень даже явная.

– Отойди от края! – сказал он, снова включив микрофон.

Ван Цин поморщился, а потом рассмеялся, отбивая очередной удар.

– Лун Ань, жаль, что мы не познакомились раньше! Это был бы отличный материал… – он замолк, уклоняясь от атаки. Лезвие задело его волосы, которые скользнули по блестящей поверхности черной лентой. – Да сколько в тебе энергии? Ты тренировался заранее?

Хао Синь причмокнул конфетой, похоже, только сейчас начав ее жевать.

– И зачем им вообще сценарий? – произнес он, помахивая своей ручкой в пальцах с такой скоростью, что та смазалась в серебристый веер.

Фа Линь бросил на него свирепый взгляд и попытался снова вразумить Ван Цина:

– Ты можешь заткнуться?! И отойди, наконец, от края!

Ван Цин вдруг усмехнулся, воспользовавшись короткой заминкой, когда Лун Ань на мгновение опустил меч. Фа Линь воздал хвалу небесам, в которые ни на секунду не верил – нет там ничего, кроме стратосферы и космических станций, – что оружие все же было достаточно тяжелым, чтобы заставить устать даже его. Но его радость была недолгой – путаясь в своих длинных волосах, Ван Цин снял с себя гарнитуру и, замахнувшись, запустил ее с крыши куда-то в темноту.

Фа Линь от негодования только рот раскрыл. Хао Синь что-то проквакал, едва не подавившись конфетой, и откинулся на спинку своего кресла.

– Хо-хо, это было «ухо» за семьсот юаней!

Казалось, это вызвало в нем скорее детский восторг, чем злость за порчу оборудования. Разумеется: не из его кармана оно оплачивалось!

– Какого хрена ты творишь! – проорал на всю их комнату Фа Линь, зачем-то опять наклонившись к микрофону, хотя Ван Цин его слышать уже не мог. Оставалось только наблюдать, пусть желание прервать постановку и немедленно закрыть весь проект и было огромным.

Ван Цина, судя по всему, происходившее искренне забавляло. И виновата в этом была Юйлань, которая накануне сказала ему, чтобы поступал в соответствии с поведением пациента. Только было у Фа Линя ощущение, что это самое «соответствие» в представлении их брата выходило за любые рамки дозволенного. Он смеялся, болтал с Лун Анем и скакал по крыше так, словно в павильоне отключили законы гравитации. Об этом Фа Линь, конечно, мог только мечтать – несмотря на лозунг «Тысячи эпох», гласивший: «возможно все», кое-что все же оставалось за гранью их влияния. Физика, например.

Фа Линь собирался было обессиленно опуститься в свое кресло, сдавшись на милость судьбы, в которую, опять же, не верил, но чуть не сел мимо прямо на пол. Лун Ань выставил перед собой меч, казавшийся буквально продолжением его руки. Лезвие ловило отблески искусственного серебристого света и выглядело сделанным изо льда. Ван Цин неудачно отставил руку, в которой все еще держал сосуд, чтобы не завалиться набок, и меч задел его длинный рукав, слегка ударив запястье. Реквизит полетел с крыши вниз вслед за отправившейся туда ранее гарнитурой – в темноту.

Раздался оглушительный звон.

Ван Цин присвистнул, вытягивая шею и пытаясь разглядеть внизу упавший сосуд. По грохоту, который ни с чем не перепутаешь, сразу было понятно, что он разлетелся на мелкие осколки. Такая глина бьется звонко и вдребезги. Он убрал с покрытого испариной от жары лба растрепанные волосы, придержал их рукой, чтобы их не бросало в лицо потоком воздуха сбоку.

В погоне за воссозданием максимально реалистичной действительности Фа Линь никогда не скупился на декорации. Каменные дорожки внизу были настоящими. Именно на них и свалился реквизит, который теперь представлял собой жалкое зрелище.

– Что ж, Лун Ань. И кто в этом виноват? – Лукаво улыбнувшись, Ван Цин покосился на своего партнера, который стоял рядом, опустив руки вдоль тела. Кончик меча касался настила крыши. По его лицу невозможно было понять, расстроен он, напуган или что там еще может ощущать такой со всех сторон серьезный человек, сломав чужую вещь. Ван Цин же испытывал почти обиду, в которую сам все больше верил с каждой минутой. Это был его подарок!

Лун Ань не перевел на него взгляд, даже когда Ван Цин встал к нему поближе и попытался заглянуть ему в глаза.

– Смотри, что ты натворил, – цокнул языком Ван Цин. – Теперь ты должен мне вино! Или что там вообще было?

На камнях не виднелось ни следа жидкости. Да и откуда ей было взяться? На площадке, конечно, щепетильно следили за реалистичностью, но наливать в такой сосуд что-то было бы излишним старанием. Ван Цин бы все расплескал, пока они вот так сражались на мечах. Приятно тянуло мышцы на руках; в ногах пружинило, как после длительного бега. Отличные тренировки, стоит отметить. Ван Цин даже успел подумать, что ему следовало бы записаться на уроки фехтования.

– Эй! Я же с тобой говорю! – надулся он, поняв, что на него не обращают ни капли внимания. Темный и тяжелый, как ночное небо, взгляд Лун Аня был прикован к осколкам, поблескивавшим на земле. – Лун Ань?

Ван Цин протянул руку и коснулся его плеча. Едва он дотронулся до плотной ткани его одежды, Лун Ань вдруг пошатнулся и свел брови к переносице, поднес ладонь к лицу, прижав пальцы ко лбу. Внутри появилось тревожное чувство. Ван Цин схватил его за запястье, чтобы придержать, но тот вдруг увернулся, едва не оступившись.

– Что с тобой? – взволнованно спросил Ван Цин. Он пожалел, что выкинул гарнитуру и теперь не мог говорить с Фа Линем. Но их точно должны были и видеть, и слышать: по камерам и микрофонам. – Фа Линь? Юйлань?

На другом конце крыши показалась голова одного из сотрудников Фа Линя, который помогал Ван Цину надевать страховку. В следующее мгновение он выбрался на нее уже целиком и быстрыми, выверенными шагами направился к ним.

Лун Ань на предложение спуститься только коротко кивнул. Ван Цин, пожав плечами, пошел следом. У лестницы внутри постройки уже ждала Юйлань. Она выглядела обеспокоенной и почти сразу принялась прощупывать пульс Лун Аня и тихо задавать ему какие-то вопросы, пока работник молча занимался страховкой. На Ван Цина мало кто обращал внимание, да и он сам чувствовал себя несколько странно. Немного кружилась голова, к тому же поселившаяся внутри тревожность так никуда и не делась. Она будто циркулировала в теле вместе с кровью – неуловимая и непонятная. Никаких видимых причин для этого не было, разве что состояние Лун Аня вызывало беспокойство. Даже в полумраке помещения легко замечалась его бледность. Глаза блестели, как при сильном жаре.

Ван Цин уже собирался пойти за ними, едва выпутался из страховочной конструкции, но его цепко поймали за руку. Из-за недостатка освещения он не сразу сообразил, кто это, но Куан Ли сложно было не узнать хотя бы по строгому, холодному голосу, который был таким независимо от ее настроения.

– Стоять, – скомандовала она. – Сначала удели мне пару минут.

С этой прекрасной дамой, которую редко можно было иметь счастье видеть без белого халата, Ван Цин был знаком уже несколько лет. И не упомнить точно, когда именно они начали общаться, а уж по какой причине – ни он, ни она бы не ответили. Ван Цин часто бывал у двоюродной сестры в научном центре, когда сам еще учился в университете. К науке он относился настороженно, но с должным почтением. Ему нравилась сама идея постигать что-то новое и искать ответы на вопросы, которые некоторые даже боялись задавать. Однако научный подход по четко выверенным и заложенным в учебниках канонам его раздражал. Юйлань только посмеивалась над ним и по-доброму советовала направить свою энергию в более творческое русло. Вряд ли она имела в виду экстремальные занятия, принесшие Ван Цину популярность в Сети, но уже было поздно отступать. Куан Ли же всегда была у него в телефоне номером один в контактах на быстром наборе. Сколько раз она ставила его на ноги после неудачных падений и других приключений – не счесть. Ей стоило идти работать в службу спасения, а не ковыряться у людей в мозгах. Благо метафорически.

– Я в порядке! – почувствовав знакомое прикосновение пальцев к точке на запястье, выпалил Ван Цин. – Это с Лун Анем что-то не то.

Куан Ли закатила тонко подведенные черным глаза.

– У него есть свой врач.

– Так я вообще не пациент!

В лоб прилетел звонкий щелбан. Ван Цин потер кожу пальцами и слегка толкнул Куан Ли в плечо ладонью. Ему очень хотелось узнать, что случилось с Лун Анем, так что стоило найти Юйлань как можно скорее.

Осторожно выбравшись из пятого павильона, чтобы не столкнуться еще с кем-нибудь, а особенно с Фа Линем, Ван Цин пошел бродить по коридорам, заглядывая в гримерные. В комнате Лун Аня никого не было, в его собственной – тоже. Он только забрал свой телефон из кармана джинсов и отправился дальше. Как и в прошлый раз, на помощь пришла Минако, отвечавшая за костюмы, которую он встретил рядом с кофейным автоматом. Их тут было много, потому что Фа Линь мог работать без сна, еды и воды, но только не без кофеина.

В костюме было жарко и неудобно. Ван Цин выпросил у Минако резинку для волос, потому что снимать парик – это целая история, и сцепил спутанные пряди всей копной на затылке. В таком виде он и заявился в кабинет к Фа Линю, который находился в соседнем здании на шестом этаже. Пока он шел по вестибюлю и ехал в лифте, только гости смотрели на него с интересом из-за необычного вида. Сотрудники же даже не поворачивали головы – привыкли за все время существования «Тысячи эпох» и не к таким нарядам.

К счастью, самого Фа Линя на месте не было. Лун Ань сидел на небольшом диванчике, что стоял вдоль стены, рядом с Юйлань. Когда Ван Цин вошел, оба замолчали и посмотрели на него.

– А-Цин, ты пришел, – улыбнулась сестра, первой нарушив короткую, но неловкую тишину.

Ван Цин кивнул.

– Хотел узнать, что случилось.

Юйлань покачала головой и поднялась на ноги. На ее лице уже не было того взволнованного выражения, как до этого в павильоне.

– Ничего страшного. У Лун Аня просто разболелась голова. Думаю, на площадке слишком жарко. Я скажу А-Линю, он что-нибудь придумает.

Лун Ань бросил на нее взгляд, но промолчал. Ван Цина это даже немного начало раздражать. Создавалось ощущение, будто ему самому нужно все это, а не непосредственному участнику эксперимента. Сестра подошла к нему и, дотянувшись, поправила кривой хвост, который он сделал, не глядя, пока добирался сюда.

– Тебе это все так идет, – продолжая улыбаться, произнесла она. – Может, тебе стоит добавить чего-то подобного на свой канал? Я не могу смотреть, как ты лазишь по всем этим жутким местам.

Ван Цин усмехнулся. Юйлань смотрела его выпуски в буквальном смысле сквозь пальцы, периодически зажмуривая глаза и для верности закрывая их руками. Последнее время он сжалился над ней и перестал просить ее глянуть новое видео, хотя знал, что она все равно это делала.

– Я подумаю над этим, – сказал Ван Цин и подмигнул ей.

Юйлань тронула пальцем кончик его носа. В этот момент дверь в кабинет распахнулась. По тому, как резко это произошло, Ван Цин ожидал увидеть на пороге Фа Линя, но это оказалась Куан Ли. На импульсивности этих двоих можно было запустить в космос огромную ракету – и она бы летела и летела вверх, как стрела. Одно время Ван Цин даже допускал грешную мысль, что они могли бы стать хорошей парой, пока не осознал, что воспринимать Куан Ли и Фа Линя лучше по отдельности – во имя безопасности и здравомыслия окружающих.

Куан Ли остановилась, вбив в пол каблук. Ван Цин обратил внимание, как едва заметно дернулись кончики бровей Лун Аня от этого звука. Да, доктор Куан всегда носила туфли, в которых у нормального человека закружилась бы голова от высоты. Даже зимой она носила сапожки на шпильках. Если бы не ковровое покрытие в коридоре, понять, что это именно она, можно было еще от самого лифта.

– Юйлань, – не выпуская из пальцев ручку двери, позвала Куан Ли. – Пойдем, надо кое-что обсудить с твоим братом.

Юйлань кивнула. Ван Цин с любопытством посмотрел на Куан Ли, но та только поджала губы и прищурила глаза, выразительно намекая ему на то, что это обсуждение не его ума дело.

– А-Цин, тебе нужно переодеться, – сказала сестра.

Ван Цин покачал головой и кивком указал на Лун Аня:

– Я немного побуду с Лун Анем. Вдруг у него снова заболит голова. Это же ни на что не повлияет?

Юйлань задумчиво склонила голову к плечу, но Куан Ли схватила ее за запястье и потянула к двери.

– Не повлияет. Может, даже пойдет на пользу, – сказала она.

– Ты думаешь? – тихо произнесла Юйлань.

– Да. Думаю.

Когда дверь за ними закрылась, Ван Цин от нечего делать покачал взад-вперед расслабленными руками, потом сел на почтительном, насколько позволял недлинный диван, расстоянии от Лун Аня. Он оставался все в той же позе и смотрел куда-то в противоположную стену, на которой висели многочисленные благодарственные письма Фа Линя в рамочках. Ван Цин нередко бывал в этом кабинете и читал их все. Единственными плохими отзывами о «Тысяче эпох» были те, где люди жаловались, что хочется делать это снова и снова, но деньги быстро заканчиваются. Фа Линь в ответ на это только плечами пожимал. Да, это дорого. Но делать «дешевые квесты», как он презрительно говорил, не в его правилах.

Волосы Лун Аня были в полном порядке, будто он не делал выпады с мечом на крыше так, словно мечтал приготовить из Ван Цина шашлык. Или успел причесаться и собрать хвост заново, несмотря на недомогание? Лицо его оставалось спокойным. Ван Цин усмехнулся себе под нос, подумав, что он выглядит так, словно вот-вот встанет и пойдет защищать диссертацию. Невозможный человек.

– Лун Ань, – позвал он, когда молчание слишком затянулось. – Как себя чувствуешь?

– Я в порядке.

Даже головы не повернул.

Ван Цин вздохнул.

– Ты, похоже, просто перетрудился. Так махать мечом – я еле успевал уворачиваться. Признайся, ты тренировался заранее? А чего меня не позвал? Если бы я знал, что нам придется сражаться на мечах, тоже подготовился бы.

– Я не тренировался, – опустив взгляд и так и не посмотрев на него, ответил Лун Ань.

Ван Цин передернул плечами под тяжелыми слоями одежд и размял шею. Увидел уже налившийся цветом синяк на тыльной стороне ладони. И обо что он так? Может, если воззвать к совести Лун Аня, он хотя бы взглянет на него? Снежная королева.

– Смотри, что ты натворил, – притворно жалостливым голосом произнес Ван Цин и сунул к его лицу правую руку. – Это все из-за тебя. Я пострадал. И ты разбил мой реквизит.

Лун Ань медленно отклонился и посмотрел на его пальцы.

– Это ты сам ударился об рукоять, когда вынимал меч из ножен, – произнес он, не изменившись в лице.

Ван Цин убрал руку и прижал ее к груди.

– Вот как? Этого бы не случилось, если бы ты так резко не начал нападать на меня. И все же, Лун Ань, что с тобой произошло, когда я уронил сосуд? Ты так сильно расстроился? Конечно, ты виноват, но у Фа Линя куча реквизита. Да и денег у спонсоров явно много. Один костюм на мне стоит дороже, чем аренда моей квартиры за пару месяцев!

– Дежа вю.

– Чего? – Ван Цин развернулся к нему всем корпусом и уперся локтем в колено, уронив в ладонь подбородок.

Лун Ань все-таки посмотрел на него. В голове пронеслась мысль, что с такой красотой, как у него, настоящее преступление пылиться в научном центре. Ему бы в рекламе сниматься. Хотя с таким диапазоном эмоций можно стать лицом разве что похоронного бюро.

– Дежа вю, – повторил Лун Ань тем же тоном.

– А, – глубокомысленно изрек Ван Цин и почесал в затылке. – В смысле… тебе показалось, что ты уже видел, как разбивается посуда? Что ж, это нормально. Я вот в детстве часто что-то бил. Мама называла меня стихийным бедствием.

Взгляд Лун Аня стал мрачным, как темная грозовая туча.

– Эффект дежа вю наступает от ситуации в целом, – как неразумному, объяснил он и отвернулся.

Ван Цин постучал пальцем по губам.

– Прости, я не верю во все это, – сказал он. – Я вообще согласился участвовать в этом эксперименте ради сестры и подписчиков. Насколько я знаю, ты тоже от него не в восторге. Видишь, у нас все-таки есть что-то общее.

Лун Ань вздохнул и встал с дивана. Его длинная и легкая белая рубашка с широкими рукавами даже не помялась, потому что он сидел, не касаясь спинки дивана.

Это Ван Цин успел поерзать на нем так, что бедной Минако придется тяжко с приведением костюма в первоначальный вид.

– Куда ты? – спросил он.

– В научный центр.

Ван Цин даже не успел сказать, что нужно дождаться Юйлань и Куан Ли, когда дверь за Лун Анем уже беззвучно закрылась. Он вздохнул, достал из-за широкого пояса свой телефон и запустил стрим.

– Итак, ребята, сейчас будет то, о чем вы меня так долго просили. Знаете, где я? В логове чудовища! Если меня спалят, вы будете наблюдать мою жестокую смерть в прямом эфире. Это кабинет создателя «Тысячи эпох». Фа Линь запрещал мне раньше здесь снимать, но его пока нет, так что…

Доктор Куан стояла, упираясь спиной в стену и скрестив руки на груди. Доктор Фа сидела рядом на коленях и смотрела на Лун Аня широко распахнутыми глазами. В комнате для медитации было, как всегда, прохладно. Даже казалось, что в воздухе витает еле уловимый запах влажной травы и легких благовоний. Мозг еще не успел до конца перестроиться после погружения.

Доктор Фа села поудобнее и подвинула поближе к Лун Аню свой телефон, на котором продолжала идти запись.

– Получается, у вас с Ван Цином во время постановки случайно получилось именно то, что должно было произойти в медитации, но вы этого раньше не видели?

Лун Ань нахмурился. В горле пересохло, и он с трудом сглотнул.

– Я в этом не уверен. До этого я не видел, как разбился сосуд. Сейчас же это могло случиться из-за того, что в видения примешалась реальность.

Доктор Куан покачала головой:

– Не факт. Ты испытал чувство дежа вю еще вчера во время постановки. Если придерживаться первоначальной гипотезы, что воссоздание сцен помогает продвинуться дальше, мы именно это и получили.

Лун Ань потер пальцами лоб. Немного кружилась голова. Энергия ци в этот раз была под контролем, но ощущалась намного сильнее, чем раньше.

– Я видел профессора Лао, – сказал он.

Доктор Куан коротко усмехнулась. Доктор Фа растянула губы в неуверенной улыбке.

– Правда? – спросила она. – Как я и говорила, Лун Ань, это было предсказуемо, что вы станете видеть людей из реальности. Ваш мозг будет заменять образы на более понятные и близкие вам. Вы часто встречаетесь с профессором Лао, потому что он ваш научный руководитель. Из того, что я поняла, задавая вам вопросы, он был кем-то вроде учителя?

Лун Ань кивнул.

– Да. Это было похоже на урок.

– Ван Цин там был? – спросила доктор Куан и тут же поморщилась, стукнувшись пару раз затылком об стену. – Да черт, я уже сама путаюсь. В смысле не Ван Цин, а тот юноша, которого ты видел изначально.

Доктор Фа рассмеялась и повернулась к ней.

– Ничего. Я уже тоже называю его Ван Цином – а как еще? Вряд ли мы узнаем какие-то другие имена.

– Был. Но я вижу не Ван Цина, – сказал Лун Ань.

Доктор Куан вскинула брови.

– Его образ не меняется?

Лун Ань покачал головой:

– Нет. Ван Цин похож на него, но все же это разные образы. В этом я уверен.

– Однако постановки с Ван Цином все-таки способствуют продвижению, – доктор Куан цокнула языком и задумчиво уставилась на противоположную стену. – Нам нельзя терять время. Нужно отдавать материал на создание нового сценария. Надеюсь, у Фа Линя есть человек, похожий на профессора Лао. Я не пойду к нему просить участвовать в нашем эксперименте. Он слишком…

Доктор Фа приставила к губам указательный палец.

– Куан Ли, мы поняли, – улыбнулась она, – не продолжай. Твои отношения с профессором Лао всегда были напряженными.

Это так. Лун Ань постоянно сталкивался с недовольством своего научного руководителя относительно эксперимента, в котором участвовал. Тот был свято уверен в том, что это только вредит его работе и заставляет заниматься всяким вздором. Когда Лун Аня выбрали в качестве испытуемого, профессор Лао даже ходил к доктору Куан, чтобы переубедить ее. Правда, у него ничего не получилось. Эта женщина была так же упряма, как и он.

И все же это так странно, думал Лун Ань, пока шел по коридору научного центра в зал, где проходили дневные лекции. Ему нравилось там рисовать, потому что во второй половине дня там было тихо и пусто, а солнце успевало полностью скрыться за соседним высоким зданием, из-за чего комната погружалась в приятную тень. Почему он продолжает видеть не Ван Цина, а первоначальный образ того юноши? Почему все остальные лица приходят из реальности, а некоторые вообще кажутся смазанными? И как так вышло, что он все-таки увидел продолжение того боя на мечах на крыше таким же, как в реальности? То, что они разбили глиняный сосуд, так повлияло на восприятие, что мозг решил добавить эту ситуацию в видения? Или наоборот: у них действительно получилось воссоздать то, что и являлось их продолжением?

Вопросов становилось только больше. Лун Ань не разделял воодушевления докторов Фа и Куан. Чем дальше они продвигались, тем менее чистым получался эксперимент. Чересчур много факторов вмешивалось в работу. И главным таким фактором был именно Ван Цин.

Может, его лицо и отличалось от лица того человека, что Лун Ань увидел еще при первой глубокой медитации, однако у них было много общего.

Во всяком случае, раздражали оба совершенно одинаково.

– Ступающий на путь совершенствования обязуется чтить своего Учителя. Постигая дао, вы обязуетесь помогать простым людям и бороться с темными силами. И ничто не должно отвлекать вас или сбивать с пути. Именно поэтому я требую надлежащего внешнего вида на занятиях! Никаких порванных одежд и растрепанных волос!

«Профессор Лао», который, конечно же, был лишь актером, ходил по невысокому пьедесталу, заведя обе руки за спину. Длинные полы тяжелых одежд мешали ему делать широкие шаги. Лун Ань замечал, как он путается в них, и боялся, что он оступится.

Ван Цин, который сидел за низким столом в соседнем ряду, навалившись на него всем весом, распахивал глаза все шире и шире с каждым словом учителя.

– Я не первый год об этом говорю, но все равно среди вас находятся те, кто не следует… – Величественно вскинув голову, профессор Лао не заметил на своем пути конец пьедестала, по которому передвигался, и его нога провалилась в пустоту, благо там было невысоко. – Ух, твою мать, – тихо сказал он, хотя Лун Ань все равно услышал, так как сидел прямо за первым столом.

Ван Цин низко опустил голову. Лун Ань повернулся к нему. За волосами было не рассмотреть, какое у него выражение лица, но этого и не требовалось. По дрожащим плечам и так легко было понять, что он смеется.

– Тихо! – скомандовал профессор Лао, прежде чем продолжить. – Я еще не закончил!

Вокруг было несколько столов, за которыми сидели молодые люди. Лун Ань смутно видел других учеников во время медитации, так что с подбором актеров вряд ли возникли сложности. У всех были длинные волосы и дорогие ханьфу. В этот раз он и сам надел тяжелые серебристые одежды в несколько слоев. Как и прежде, он не мог полностью увидеть себя во время медитации, но понять, что выглядел примерно так же, как окружавшие его юноши, было несложно.

– Какой ужас, – пробормотал Ван Цин, и Лун Ань прочитал эти слова по его губам. Его изумрудные одеяния выделялись на фоне остальных ярким пятном. Он и не заметил, что все это время, пока размышлял, смотрел именно на него. – А дышать перед учителем можно?

Профессор Лао вскинул на него недовольный взгляд. У него была гладкая седая борода, которая подрагивала от возмущения. Он пригладил ее ладонью. Это тоже было прописано в сценарии? Лун Ань его намеренно не читал после того, как передал все материалы по медитации доктору Фа.

– Лун Ань, Лун Ань, что у тебя в голове? – заметив, что он смотрит на него, Ван Цин вытянулся в его сторону, чуть завалившись набок. – Откуда такие мысли?

Он вдруг поморщился и дотронулся до своего уха. Похоже, Фа Линь решил вмешаться, потому что такого явно не могло быть в их сценарии. Лун Ань снова почувствовал раздражение. Если так пойдет и дальше, эксперимент вообще превратится в набор хаотичных данных, в которых нельзя будет отделить реальность от чистых видений. И куда это их приведет?

Не дождавшись ответа, Ван Цин вздохнул и подпер ладонью щеку.

– Сидеть в непристойной позе на уроке я тоже не позволяю, – медленно проговорил «профессор Лао».

Ван Цин неохотно выпрямился, закатив при этом глаза. Сидеть так ему явно было неудобно. Лун Ань отвернулся от него.

Если бы доктор Фа прямо сейчас задала ему стандартный вопрос об оценке его состояния по десятибалльной шкале, он бы не знал, что ответить. Внутри все заволокло неприятным давящим чувством, и уже невозможно было определить, досада это, раздражение или все-таки что-то другое.

Глава 5

Гроза

• “I believe in you
• It’s not over
• I will stand
• In the eye
• Of the storm”

♫ X Ambassadors – Eye of the Storm

Кофейный автомат мерно гудел. Кроме этого потрескивающего шума, в коридоре не было слышно ни звука. За это Фа Линь, скрепя сердце, еще мог полюбить раннее утро – вот эту тонкую грань между пронзительной тишиной в павильонах с застывшими немыми декорациями, как в пустом театре, и моментом, когда все вокруг заполняется шагами, голосами, шорохом одежд, вибрацией телефонов и шипением раций. Он буквально мог начать обратный отсчет до старта рабочего дня. Но пока ему нужен был только кофе.

Автомат выплюнул стаканчик и наконец наполнил его. Фа Линь выкорчевал его из держателя и выудил крышечку из стопки пластика, похожей на башню из одинаковых камушков, как те, что они с Ван Цином строили на пляже в детстве. Он уже начал пристраивать ее к краю стакана, чтобы закрыть его, как почувствовал что-то, что иначе как поглаживанием по заднице не назовешь.

– Какого… – Фа Линь резко повернулся, готовый обрушить все кары небесные и свой горячий кофе в довесок на того, кто догадался подойти к нему сзади и начать вот так лапать, но никого не увидел… пока в замешательстве не опустил взгляд.

Перед ним, округлив и без того большие черные глаза, стоял маленький мальчик с неровно остриженными волосами в каком-то несоразмерном и явно женском, судя по легкомысленным бантикам по бокам, свитере. Из закатанных складками рукавов торчали маленькие ручки. И в одной Фа Линь увидел свою кредитку, до этого мирно лежавшую в заднем кармане.

Ребенок задрожал и попятился. Фа Линь не смог даже в полной мере осознать, что только что произошло, когда он вдруг развернулся и собрался броситься бежать, куда глаза глядят. А именно – в шестой павильон, где ставили действо по заказу очень крупного клиента. Фа Линь рефлекторно дернулся за ним и схватил его за руку.

– Куда?..

– Пусти! – закричал мальчик. Он начал извиваться и брыкаться, пытаясь отбиться острыми локтями. Молотил ими во все стороны, как полоумный.

Не ожидавший такого рьяного отпора Фа Линь отшатнулся назад, не выпуская рукав его свитера из пальцев. Одно неловкое движение – и в следующее мгновение горячий кофе оказался на его животе. И черт бы с ним, с животом, но по любимой мятной рубашке тут же расползлось отвратительное темное пятно.

– Засранец! – взревел Фа Линь. Он бросил уже почти пустой стаканчик на пол и обхватил мальчишку двумя руками, поймав его, как мяч для американского футбола. И откуда столько прыти в таком мелком ребенке?

– Я не хотел! – закричал тот, продолжая вырываться.

– Ну конечно, – с трудом произнес Фа Линь. – Да прекрати ты брыкаться, твою…

Он не договорил, потому что над головой раздалось громкое:

– Фа Линь!

Он перестал пытаться удерживать мальчишку, потому что тот тоже затих, как кролик перед удавом. Повернув голову в сторону, Фа Линь увидел худые лодыжки, обхваченные тонкими черными ремешками туфель на высоченном каблуке.

Только Куан Ли здесь и не хватало.

– Что происходит? – продолжила она. – Ты зачем над ребенком издеваешься?

– Я издеваюсь?! – Фа Линь резко выпрямился, вцепившись в свитер на плечах мальчишки так, что шерстяная ткань вытянулась следом за его руками. – Этот гаденыш стащил мою кредитку!

Теперь он видел не только ноги Куан Ли, но и ее лицо. Она с суровым видом вскинула брови и скрестила руки на груди, переводя взгляд с него на ребенка и обратно. Через пару мгновений неловкой тишины она присела на корточки перед мальчишкой и вопросительно мотнула головой.

– Ну? Что ты здесь делаешь?

Лица ребенка почти не было видно, так как свитер все еще был в руках Фа Линя и горловина скрыла его, оставив над воротом одни наполненные слезами глаза. Он задрожал и попытался попятиться, но тут же уперся спиной в ноги Фа Линя.

Куан Ли вздохнула.

– Попробуем иначе. Как тебя зовут?

Она не улыбалась, не делала то самое выражение лица, какое бывает у большинства женщин, когда они видят маленького ребенка. Фа Линю, несмотря на злость за украденную кредитку, испорченную рубашку и вылитый кофе, вдруг стало смешно. Они оба явно не лучшие люди для общения с маленькими детьми.

Он оказался прав – не прошло и секунды, как ребенок разразился плачем. Сквозь всхлипы он проикал:

– Я… я Го… Ю…

Куан Ли нахмурилась еще сильнее и придвинулась ближе к нему.

– Как-как?

– Го… Юн…

– Оу, – произнес Фа Линь.

Он все же отпустил свитер мальчишки и натянул обратно ему на плечи. С таким же успехом его можно было повесить на проволочную вешалку – Го Юн был худой, как жердь. Тот смял свитер пальцами свободной руки, потому что во второй по-прежнему была кредитка Фа Линя, и с дрожью всхлипнул.

– Из… вините, – выдавил он.

Фа Линь вздохнул и присел тоже, придерживая его сзади за талию.

– Не реви, – сказал он. – Ты откуда здесь взялся?

Мальчик только помотал головой и занес трясущуюся ручку за спину, едва не ткнув Фа Линя в лоб его же карточкой.

– Я больше не буду.

Куан Ли цокнула языком и неумело погладила его по голове.

– Меня зовут Куан Ли. А это Фа Линь.

Го Юн уронил руку вдоль тела, как только Фа Линь забрал кредитку, которую теперь не знал, куда девать, – в карман на корточках ее не засунешь, разве что в зубах держать. Они встретились с Куан Ли взглядами и синхронно закатили глаза.

– Ну… доброе утро, – произнесла она, поднимаясь на ноги и хватая мальчика под мышки. Ребенок все еще размазывал по щекам крупные слезы, но не голосил на весь коридор. Оказавшись у Куан Ли на руках, он неуверенно обнял ее за шею и совсем замолк.

Фа Линь поднялся следом.

– Да уж. Доброе…

Ван Цин уже дважды постучал в дверь кабинета Юйлань, но не услышал знакомого «войдите». Вообще ничего – тишина, будто внутри никого не было. Но он явно видел чуть рыжеватый свет от лампы сквозь декоративную стеклянную вставку почти под потолком. Юйлань не могла оставить ее включенной и уйти – никогда так не делала.

Он постучал еще раз.

Результат был таким же.

Он не собирался ехать в научный центр и не предупреждал о том, что явится сюда. Почему-то даже не позвонил сестре, прежде чем вскочить с постели рано утром, одеться и спуститься в метро. Юйлань и не могла ждать его в такой ранний час – это слишком на него не похоже. Но Ван Цин вертелся с боку на бок с самого рассвета и никак не мог уснуть, несмотря на то, что лег, как всегда, очень поздно.

Он до двух ночи монтировал старое видео из давно отснятого материала, чтобы сделать обновление на канале. Ничего особо интересного – он тогда пробрался ночью на закрытую крышу, о которой ходили какие-то жуткие городские легенды, но ничего ужасного там не нашел. Зато рассвет заснял дивный.

Однако мысли Ван Цина в момент монтажа были далеки и от крыши, и от розовых в лучах восходящего солнца туманов, что висли в то утро над городом. Он размышлял о постановках с Лун Анем и о том, что ему сказала Юйлань. Сестра просила вести себя максимально естественно и реагировать мягко, насколько это возможно, на поведение Лун Аня, даже если оно шло вразрез со сценарием. Но как он должен этого добиться, если в его ухо постоянно вопит Фа Линь? Он не профессиональный актер, он вообще уже не понимает, какого результата они пытаются достичь. Лун Ань явно не в восторге от происходящего. Так какой смысл продолжать ставить какие-то жесткие рамки? Они так не продвинутся никуда и никогда. Ван Цин терпеть не мог расписания, правила, а теперь, как выяснилось, еще и сценарии. Свои видео он всегда снимал с первого раза и никогда не писал для них текстов заранее.

Ему нужно было поговорить с Юйлань.

Сестра так и не отозвалась, и Ван Цин взялся за ручку двери. Она оказалась не заперта, так что он тихо прошел в кабинет. Внутри действительно никого не было. На столе Юйлань горела лампа, свет от которой он видел из коридора. На спинке стула напротив висел незнакомый белый халат со светло-синими вставками на вороте и карманах.

– Юйлань? – позвал Ван Цин, но ему снова никто не ответил.

Он уже собирался выйти и поискать ее в научном центре – возможно, она спустилась в кафе на первом этаже или пошла к Куан Ли, – как увидел вторую дверь в смежную с кабинетом комнату. Конечно, Юйлань могла быть там – готовить что-то для медитации или прослушивать в тишине записи, которые всегда делала во время работы с пациентами.

Ван Цин подошел поближе. Он уже бывал в этой комнате, порой ему даже нравилось там находиться. Там было до гула в голове тихо, как в колодце или во взлетающем самолете, когда закладывает уши, а еще очень свежо и как-то… бездумно. Все мысли уходили на второй план. Однако долго пробыть там он не мог – становилось скучно. Все-таки Ван Цину больше нравилось общество людей: слышать их голоса, смех, разговоры. Куда спокойнее он ощущал себя в городской толпе, чем за закрытыми стенами в комнате с мягким полом и голубоватым освещением.

Было еще слишком рано, чтобы у Юйлань были пациенты, но сама она приходила на работу не позже восьми утра. Ван Цин как раз успеет обсудить с ней свои сомнения.

Он беззвучно открыл дверь и заглянул внутрь. Юйлань действительно оказалась там. Сидела на полу, чуть склонившись вперед, с телефоном в руках. А напротив…

Ван Цин втянул носом воздух от неожиданности. Лун Ань сидел в позе для медитации, скрестив босые ноги и уложив на колени руки ладонями вверх. Его сомкнутые длинные пальцы еле заметно подрагивали, а брови были сведены к переносице, словно он о чем-то напряженно думал.

Юйлань повернула голову, почувствовав взгляд Ван Цина. Он мог проследить по секундам, как менялось выражение ее лица от сосредоточенного к изумленному. Почему таким ранним утром они уже заняты медитацией с Лун Анем? Кажется, приехав сюда, он рисковал сделать еще хуже. Лун Ань даже ни разу не видел его вот таким: в серых джинсах и толстовке, с торчащей вверх челкой и – да, с той самой родинкой в уголке рта, которую Ван Цин послушно замазывал консилером перед тем, как выйти на площадку.

Он поморщился, одними губами произнес «прости». Юйлань покачала головой и махнула рукой, подзывая его к себе. Лун Ань в этот момент напряженно выдохнул и чуть опустил голову. Ван Цин вопросительно поднял брови, и сестра кивнула, указывая на место на мягком полу возле себя.

Она хочет, чтобы он присутствовал при медитации? Это что-то новенькое.

Ван Цин послушно подошел ближе и опустился рядом с ней, осторожно скрестив ноги, чтобы не задеть Лун Аня. Улыбнулся, взглянув на него. Боковым зрением он заметил, как Юйлань тоже растянула губы в улыбке.

Она взяла свой телефон и что-то напечатала. Ван Цин повернулся к ней, когда она показала ему экран.

«Мы решили попробовать медитацию без моего вмешательства. Запись включена на всякий случай. Не шуми и не говори ничего».

Вот как. Ван Цин кивнул. Юйлань стерла сообщение и положила телефон перед собой. Лун Ань дышал беззвучно и размеренно. От дыхания пряди у его лица, не забранные в хвост, слегка подрагивали. Ван Цин устроил подбородок на ладони и уставился на него. Интересно, он хоть иногда улыбается?

Время, по ощущениям, тянулось бесконечно долго. Юйлань сидела неподвижно, а для Ван Цина это была та еще задачка. Но если он будет без конца ерзать и менять позу, это может нарушить медитацию Лун Аня и отвлечь его, так что приходилось терпеть. Ван Цин сначала просто наблюдал за ним, и это было сродни взгляду на спокойно текущую воду – завораживало. Его мысли скакали с одного на другое, а потом и вовсе стали обрываться на середине, и Ван Цин даже понять толком не мог, о чем думает. В какой-то момент в голове стало пусто, а ощущение собственного тела и вовсе пропало. Только в груди потеплело, как от глотка согревающего чая.

«Она была мертва, когда ты применил духовную силу для исцеления?»

«Почти».

«Какими бы праведными мыслями ни были продиктованы наши поступки, ни один из нас не имеет права стоять на пути баланса самой жизни! Мы лечим, а не возвращаем из мертвых! Пусть это лишь птица, ее душа, ее собственная ци навсегда повреждена! И кто будет за это отвечать?»

«Но она жива! С ней все в порядке! Вы сами видели!»

«Мы используем свои силы и знания лишь во благо. Порядок есть жизнь и смерть, а также круг перерождения, куда уходит все живое. И не тебе стоять у этого на пути!»

Ван Цин вздрогнул всем телом. Ему только что почудилось, что он был совершенно в другом месте. На том самом уроке, что они ставили два дня назад. И «профессор», который ругал их за внешний вид, только что говорил об исцелении и балансе? Стоп, это он сам отвечал ему? Ван Цину казалось, будто он слышит какой-то другой голос, но буквально чувствовал, как двигаются собственные губы. Что это за бред? Взгляд учителя был таким выразительным, что Ван Цин ощущал его беспокойство физически. В груди словно была газировка: десятки тысяч пузырьков, и все они поднимались вверх к самому горлу. Он рефлекторно попытался отвернуться, отстраниться от этого, и вот уже перед ним снова комната для медитаций и сосредоточенное лицо Лун Аня.

Ван Цин глубоко вдохнул и потряс головой. Юйлань положила руку на его запястье. Пальцы тряслись, так что пришлось сжать их в крепкий кулак. Он не смотрел на сестру – только на Лун Аня, лоб которого слегка блестел от испарины. Комната смазалась и закружилась, через мгновение резко остановившись сломанной каруселью.

Во рту пересохло. К горлу подступила тошнота.

– А-Цин, – не выдержала молчания Юйлань. – Что с тобой?

Что он слышал? Он заснул и ему приснился сон? Чей это голос, которым он произносил эти странные слова?

«Порядок есть жизнь и смерть, а также круг перерождения, куда уходит все живое. И не тебе стоять у этого на пути!» – эта фраза учителя словно взорвалась в голове. Ван Цин вцепился пальцами в свои волосы.

Что происходит?

– А-Цин? – громче позвала Юйлань.

– Лун Ань! – невольно вырвалось у Ван Цина, и он повалился вперед, хватаясь за чужую ледяную руку.

Все замерло. Остановилось, затихло, как перед грозой. Ван Цин судорожно выдохнул и поднял взгляд на лицо Лун Аня, который уже открыл глаза и теперь смотрел на него, словно впервые видел. На мгновение его темная, как крепкий кофе, радужка блеснула странным сизым оттенком.

После ночной вылазки к Лун Байхуа, которая закончилась совсем не дружескими разговорами на крыше, а настоящим сражением на мечах, Ван Сяоши решил, что зашьет рукав утром, и с чистой совестью лег спать. Проснулся он от пинков Фа Шэньхао.

– Проснись давай! Мы так опоздаем! И чего ты улегся в кровать в одежде?

Голова была тяжелой, очень хотелось упасть обратно и уснуть.

– Скажи Учителю, что мне нездоровится, – пробормотал Ван Сяоши, пытаясь повернуться на другой бок.

– Ну уж нет! Сегодня на уроке будут присутствовать Мастер Лун с сыном! Не позорь моего отца! – воскликнул Фа Шэньхао, вцепившись в него с новой силой, грозя порвать и второй рукав.

К стыду Ван Сяоши, вовсе не страх перед мнимым позором Учителя Фа заставил его тут же распахнуть глаза. На урок придет Лун Байхуа! А это шанс показать ему свои знания, чтобы он все же изменил мнение и подарил ему подвеску, пригласив тем самым на обучение в свою семью.

– А это еще что? – спросил Фа Шэньхао, подцепив пальцами его короткий рукав, едва Ван Сяоши поднялся с постели. – Тебя волки ночью грызли?

– Зацепился за ветку. Ничего, Учитель не заметит. Бежим!

Они ворвались в ученический зал, когда все уже сидели по своим местам. У Учителя Фа было немного учеников – всего десять человек, – потому что он считал, что невозможно уделить внимание каждому, имея на воспитании сотни юношей, как в прославленных монастырях и школах. Оказаться в числе его учеников уже было большой честью, и Ван Сяоши не на что было жаловаться. Он был сыном простого фермера, и не видать бы ему достойных учителей, как своих ушей, если бы лекарка Ниан, лечившая его мать от недуга, не судачила столько об одаренном ребенке в их деревне. Слухи о мальчике, который смог приготовить сложное снадобье, быстро поставившее мать на ноги, дошли до Учителя Фа, так что он прибыл лично, чтобы предложить Ван Сяоши постигать дао и целительство.

И теперь, четыре года спустя, Учитель Фа грозно смотрел на них с Фа Шэньхао, сузив пронзительные темные глаза.

– Простите, Учитель, – поклонился отцу Фа Шэньхао.

Ван Сяоши повторил за ним, украдкой обводя взглядом зал. На почетном месте ближе всех к Учителю сидел сам Лун Байхуа. Его невозможно было не заметить – среди других он выделялся ростом и белоснежными, как горный пик, волосами. Все ученики, кроме него, обернулись и смотрели на опоздавших.

– Ничего, Старейшина Фа. Продолжайте урок, – послышался чей-то мелодичный голос.

У пьедестала, на котором обычно вел занятия Учитель, Ван Сяоши увидел статного мужчину с такими же белыми, как у Лун Байхуа, волосами. Подле него скромно стояла молодая девушка на вид едва старше Фа Шэньхао. От ее красоты сложно было отвести взгляд. Копна белых волос, уложенная в высокую прическу, серебрилась, как лунный свет, а глаза были такими же серыми, как у Лун Байхуа, только чуть темнее. Одета прекрасная особа была в нежно-голубое ханьфу с серебристым узором на рукавах.

– Вот это семейка! – шепнул Ван Сяоши другу, когда им все-таки разрешили занять свои места. – Это сестра Лун Байхуа?

Фа Шэньхао только нервно сглотнул, выпрямил спину. Еще чуть-чуть – и сломался бы в пояснице. Ван Сяоши хихикнул и вытянул шею, чтобы рассмотреть Лун Байхуа. Тот даже не шелохнулся, глядя на отца и Учителя у пьедестала.

– У нас сегодня почетные гости, и я прошу вашего внимания. Мастер Лун оказал нам великую честь, посетив наши земли вместе со своим старшим сыном Лун Байхуа и дочерью Лун Шуантао. Мы очень надеемся укрепить союз между нашими семьями, а потому Лун Байхуа посетит пару моих уроков. Попрошу всех с уважением отнестись к нашим гостям.

Ван Сяоши готов был руку отдать на отсечение, что все ученики грезили лишь о дочери Мастера Луна – Шуантао, ведь она действительно была красавицей. Сам же он размышлял о том, как подружиться с Лун Байхуа. Должно же быть у них что-то общее! Только вот как заговорить с ним после того, что произошло вчера? Ночью он долго думал, пока не заснул, и решил, что больше не станет просить отдать ему подвеску или пытаться забрать ее силой. Лун Байхуа сам должен захотеть сделать это, и вот тогда правда будет на стороне Ван Сяоши! Осталось только доказать ему, что он достоин этой чести!

– …ничто не должно отвлекать вас или сбивать с пути. Именно поэтому я требую надлежащего внешнего вида на занятиях! Никаких порванных одежд и растрепанных волос!

Прослушав почти всю речь Учителя, Ван Сяоши вдруг понял, что тот смотрит прямо на него. Отца Лун Байхуа и его старшей сестры уже не было в зале. Только в этот момент он вспомнил про свой обрезанный рукав. Поняв, на что намекает Учитель, Ван Сяоши спрятал руку, накрыв ее целым рукавом.

Учитель Фа покачал головой и продолжил занятие.

Внезапно в зале раздался странный стук, сопровождаемый писком. Ученики отвлеклись и запрокинули головы. Даже Лун Байхуа поднял глаза от своих записей и посмотрел в потолок. Под высокими сводами билась маленькая рыжеватая птичка, натыкаясь то на одну, то на другую стену. Вьюрок, сразу догадался Ван Сяоши. Он с детства любил наблюдать за ними, они всегда казались ему такими оживленными и подвижными. В поисках выхода бедняга сильно ударилась о стену и тяжело рухнула вниз.

Ученики наклонились в стороны, сидя за столами. Вьюрок упал прямо в проход недалеко от первого стола, где сидел Лун Байхуа.

Ван Сяоши тут же встал со своего места и, приблизившись, склонился над птицей.

Та едва дышала. Потрепанные крылья, из которых торчали выбившиеся перышки, еще трепыхались.

– Ван Сяоши… – строго окликнул Учитель.

– Ее еще можно исцелить! – сказал Ван Сяоши.

Он взял птичку в руки и осторожно сжал в ладонях. Внутри забилась духовная сила, приходя в движение. Пальцы тут же нагрелись, когда она прилила потоком к самым кончикам. За мгновение до того, как ци хлынула в ослабевшее тело вьюрка, Ван Сяоши ощутил, как перестало колотиться его маленькое сердце.

– Ван Сяоши! – прикрикнул Учитель Фа.

Все молчали.

Он уже готов был подумать, что у него ничего не получилось, но птица в пальцах вдруг шевельнулась, уперлась тонкими когтистыми лапками в ладонь. Просияв, Ван Сяоши раскрыл руки, и вьюрок выпорхнул из них, устремляясь в резное полукруглое окно. Ученики начали оживленно переговариваться.

– Тихо! – громко потребовал Учитель, и все замолчали. – Ван Сяоши, она была мертва, когда ты применил духовную силу для исцеления?

Ван Сяоши задумался. Сердце птички действительно перестало биться за мгновение до того, как ее коснулась его ци. Но разве это считается?

– Почти, – ответил он.

Лицо Учителя еле заметно побледнело.

– Мы совершенствующиеся, а не нечестивцы, – строго сказал он. – Какими бы праведными мыслями ни были продиктованы наши поступки, ни один из нас не имеет права стоять на пути баланса самой жизни! Мы лечим, а не возвращаем из мертвых! Пусть это лишь птица, ее душа, ее собственная ци навсегда повреждена! И кто будет за это отвечать?

– Но она жива, – возразил Ван Сяоши. – С ней все в порядке! Вы сами видели!

– Ван Сяоши, – выдохнул Учитель. – Ты талантливый ученик, но забываешь, что мы используем свои силы и знания лишь во благо. Порядок есть жизнь и смерть, а также круг перерождения, куда уходит все живое. И не тебе стоять у этого на пути!

– Да, Учитель, – ответил Ван Сяоши, решив не спорить.

Он хотел было пройти к своему столу, но замешкался, заметив, что Лун Байхуа, чуть повернувшись, смотрит прямо на него. Поймав его взгляд, юноша тут же отвел свой, но от Ван Сяоши не укрылся мелькнувший в его серебристых глазах интерес.

У него получилось?

– Да оставь ты ту же самую комнату, в которой был урок, просто убери лишние столы! Лун Ань сказал, что они были очень похожи! – произнесла Куан Ли, расхаживая по павильону.

Фа Линь следил за ней злым взглядом. Вот-вот взорвется и опять начнет орать, что она ничего не понимает. Он сам ничего не понимает. Юйлань позвонила час назад и сказала, что медитации существенно продвинулись. У них была новая сцена, которую нужно было ставить сегодня же. Эксперимент набирал обороты, и чихать Куан Ли хотела на то, что Фа Линь не успел подготовить павильон. Лучше бы змеями озаботился!

Она вытащила из кармана кардигана телефон и посмотрела на часы. Зоомагазины уже сто раз успели открыться. Лун Ань с Юйлань и Ван Цином, который так удачно оказался в научном центре этим утром, должны были приехать с минуты на минуту. Сценарий эти двое обсудят по дороге в машине. Нечего там писать.

– Для тебя это так просто? – медленно проговорил Фа Линь, явно из последних сил сдерживая раздражение. – У меня в соседнем павильоне гребаная божественная комедия, а я опять торчу тут, как проклятый!

– Данте? – подняла взгляд от телефона Куан Ли.

– Чего?

– Ну «Божественная комедия».

Фа Линь махнул на нее рукой и пнул низенький стол, за которым на прошлой постановке с уроком сидел Ван Цин.

– Если бы. От Данте там только пожелание «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – сказал он.

Куан Ли пожала плечами и пошла собирать свитки, разложенные на столах. На ощупь – как настоящие, правда совершенно пустые. Какая трата дорогой состаренной бумаги.

– Не ной, ты получаешь за это деньги.

– Ты!.. – воскликнул Фа Линь, но в этот момент у него зазвонил телефон. – Да! – рявкнул он, выпрямившись. – Что? Что значит у вас нет белых змей? В смысле?! А я что должен делать, я оставил заказ сорок минут назад! Мне что, звонить в зоопарк?

Куан Ли усмехнулась себе под нос. Сердце билось учащенно, и она выдохнула, внутренне собирая волю в кулак. Все получится. Нужно только немного подождать. То, что медитации так резко продвинулись, да еще и в присутствии Ван Цина, говорило о том, что она была права. Вот ведь заноза в заднице, умудрился приехать в самый нужный момент. Обычно случалось наоборот.

Фа Линь с остервенением бросил телефон на столик. Тот жалобно стукнулся о гладкую поверхность, проехался по ней и свалился на пол. Сейчас будет буря, прямо как та, что разразилась некоторое время назад на улице. Громыхал гром, и сверкали такие молнии, что в коридорах сотрудники синхронно приседали от каждого раскатистого звука с неба.

– Так! – воскликнула Куан Ли. – Я здесь справлюсь. Пришли ко мне Хао Синя, он уже двадцать минут болтает в коридоре с каким-то чудиком в нелепых шмотках из шестого павильона.

– Это заказчик, – сквозь зубы сказал Фа Линь.

– Да хоть сам дьявол. Змеи на тебе. Начинаем через сорок минут.

– Здесь я решаю, когда мы начинаем!

Куан Ли криво улыбнулась и запустила в него свитком, который держала в руках. Фа Линь увернулся, нагнувшись, и замешкался, доставая из-под злосчастного стола телефон. Скрипнули по полированному полу ножки.

– Что вообще в голове у этого вашего Лун Аня? – резко перевел тему он. Залитую кофе рубашку он сменил, но запасной не было, поэтому на нем была черная толстовка с зелеными шнурками на капюшоне. Куан Ли невольно вспомнила старые фотографии, которые ей показывала Юйлань. Ван Цин с Фа Линем тогда таскали в шутку одинаковые шмотки, пока второй не начал одеваться как в рекламе наручных часов ценой с загородный дом. – Белых змей ему подавай. Может, в следующий раз ему привидится дракон!

– Как будто это для тебя проблема. Весь Weibo стоял на ушах, когда вы ставили парк юрского периода.

– Заказчик заплатил полмиллиона.

– Подсознание – сложная штука, ясно? Как будто тебе ни разу не снилось нечто подобное, – скрестила руки на груди Куан Ли.

– Змеи и Ван Цин? Небеса меня миловали, нет, не снилось, – огрызнулся Фа Линь и все же направился к выходу.

Когда тяжелая дверь в пятый павильон захлопнулась за ним, Куан Ли вздохнула и вернулась к прерванному занятию со свитками.

Надо отдать Фа Линю должное, змей он все-таки раздобыл. Неядовитых, разумеется, – безопасность превыше всего. Маисовые белые полозы выглядели на редкость красивыми, а их взгляд завораживал. Куан Ли не умела испытывать умиления ни к животным, ни к детям, считая это профдеформацией, но даже у нее эти существа вызывали неподдельный интерес.

Лун Ань был серьезный и собранный, как скала, покрытая вековым слоем льда. Ван Цин появился на площадке самым последним – весь какой-то рассеянный и всклокоченный. Даже волосы в парике лежали неровно, как будто он только оторвал голову от подушки. Парик, кстати, был другой – пряди были собраны в высокий хвост.

Куан Ли сидела рядом с Хао Синем, который шелестел какими-то бумажками. Зачем они ему без сценария, непонятно. Фа Линь стоял, скрестив руки на груди, как памятник на городской площади.

– Сядь, они без тебя разберутся, – не выдержала Куан Ли. – С тем, как все складывается, они могут просто посидеть молча в нужной обстановке, этого будет достаточно.

Фа Линь передернул плечами, но ничего не ответил. Куан Ли перевела взгляд на площадку. Хао Синь шумно жевал свои конфеты и мурлыкал под нос какую-то незатейливую мелодию. Это раздражало, но не настолько, чтобы Куан Ли предприняла какие-то действия, хотя пнуть его очень хотелось.

Юйлань передала просьбу Ван Цина обойтись без гарнитуры, и она считала это правильным решением. Что бы тот ни вытворял на постановках, все помогало продвинуться в эксперименте, так что имело смысл немного ослабить контроль.

Ван Цин с широкой улыбкой рассматривал змей, осторожно брал их в руки, гладил, даже пытался с ними разговаривать. Лун Ань продолжал изображать альпийскую прохладу. Хотя зачем ему что-то изображать, он всегда таким был. Встреть его на своем пути «Титаник», затонул бы от одного вида такого айсберга.

Куан Ли подперла рукой подбородок и приготовилась наблюдать за ними. Картина, конечно, была дивная. В павильоне было светло – прожектор сменили на дневной, и падающие сверху рассеянные лучи действительно походили на солнечные. Лун Ань сидел за столом с прямой спиной, в то время как Ван Цин распластался на полу, полностью увлеченный змеями.

– И как мне могло взбрести в голову рассказывать о своей идее такому злому и надменному человеку? Оставим его в одиночестве, пусть сидит здесь и дальше за своими книжками, – произнес он со смехом, покосившись на Лун Аня. – Или ты все же хочешь посмотреть?

Лун Ань коротко взглянул на него, в следующее мгновение снова опуская глаза на толстую книгу перед собой.

– Я придумал, – щелкнул пальцами Ван Цин, подбираясь ближе к нему. – Давай попробуем вместе. Тебе одну, а мне – вторую. Посмотрим, кому удастся собрать больше яда!

Глаза Лун Аня еле заметно распахнулись шире.

Куан Ли глянула на Хао Синя. Тот быстро водил ручкой по бумаге, не поднимая головы. Она вытянула шею, чтобы посмотреть, что он пишет. Как она и предполагала, он записывал все, что происходило на площадке. Он предпочитал именно такие пометки, которые делал вручную, хотя рядом с ним всегда стоял ноутбук.

Ван Цин над чем-то рассмеялся. Куан Ли снова посмотрела на площадку. Змеи перестали обращать внимание на них с Лун Анем и сплелись друг с другом в причудливый белый узел.

Едва она решила выдохнуть с облегчением, что все шло как задумано, Ван Цин вдруг вскинул голову и нахмурился, глядя куда-то в сторону.

– Что там? – спросила Куан Ли.

– Сейчас переключу камеру, – сказал Фа Линь. – Отсюда не видно.

Куан Ли развернулась к монитору. Вот дьявол!

– Го Юн! А он там что делает? – воскликнула она, увидев на площадке у стены, которая не была освещена, того самого мальчишку, стащившего кредитку у Фа Линя. Они накормили его и оставили под присмотром Минако в одной из гримерных, решив, что займутся им позже. Нужно было позвонить в полицию, потому что ребенок не отвечал на вопросы и только куксился и дрожал. Как он оказался в павильоне?

Фа Линь подошел к микрофону, торчащему из стола, который был весь заставлен оборудованием.

– Эй, уберите с площадки пацана! – гаркнул он.

Поздно. Го Юн уже сдался на милость очарованию Ван Цина и подобрался ближе, во все глаза глядя на змей.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Ван Цин, осторожно выпутывая одну змею из клубка. Он поднял взгляд на Лун Аня. – Лун Ань, это ты тоже видел?

Тот покачал головой. Казалось, его эта ситуация совершенно не удивила.

– Красивые змейки? – спросил Ван Цин ребенка.

– Угу.

Хао Синь отвлекся от своих записей и посмотрел на Фа Линя, у которого все лицо покрылось неровными красными пятнами.

– Пусть у нас только воображаемый сценарий, это точно идет не по нему.

Фа Линь пнул свой стул, который закрутился от удара вокруг своей оси, и всплеснул руками:

– А когда, твою мать, здесь последний раз что-то было по сценарию?!

Куан Ли успела только подняться со своего места, когда он уже вылетел вон из комнаты. Хао Синь покачал головой и сунул в рот очередную конфету.

– Вам с Юйлань стоит прописать ему успокоительные травки.

– Лучше транквилизаторы, – фыркнула Куан Ли и пошла следом за Фа Линем.

Когда они вышли на площадку, Го Юн уже улыбался до глубоких ямочек на пухлых щечках и гладил змею в руках Ван Цина. Лун Ань молча наблюдал за ними, как кино смотрел. Ладно, может, и так будет какая-то польза. Хотя вмешательство других лиц в постановку ставило все под удар.

– Эй, – позвала Куан Ли, и на нее тут же уставились две пары глаз. Лун Ань только спустя пару секунд повернул голову, словно до него дольше доходил звук. – Тебе кто разрешил сюда заявляться?

Мальчик втянул голову в плечи. Ван Цин успокаивающе погладил его по голове.

– Вы с Куан Ли знакомы? – спросил он.

Го Юн кивнул.

– Это Го Юн. Фа Линь нашел его сегодня в коридоре, – объяснила Куан Ли.

– Нашел? Я его не искал, – вмешался Фа Линь. – Он стащил мою кредитку!

Ван Цин присвистнул.

– Ничего себе.

Мальчик перестал гладить змею и обнял себя руками за плечи. На нем так и был тот же свитер, что и утром. Куан Ли ведь попросила Минако его переодеть!

– Ты что, сбежал? – догадалась она.

Го Юн что-то промычал и весь подался к Ван Цину. Тот обнял его, позволяя спрятать лицо у себя на груди. Единственный человек среди всех здесь собравшихся, который умел ладить с детьми. Куан Ли посмотрела на Лун Аня, неотрывно наблюдавшего за ним.

– Ты потерялся? – ласково спросил Ван Цин. – У тебя есть дом?

Мальчик покачал головой.

– А здесь ты как оказался?

– Я… не знаю, – цепляясь пальчиками за его длинные волосы, отозвался Го Юн. – Мне было холодно.

Улыбка совсем пропала с лица Ван Цина. Он поднял голову и посмотрел на Фа Линя.

– Ты звонил кому-нибудь?

– Еще нет. После постановки хотел заявить в полицию.

Едва услышав это слово, Го Юн отпрянул от Ван Цина, как от раскаленного. Его широко распахнутые глаза наполнились слезами, и он быстро-быстро замотал головой:

– Не надо! Не надо… п-полицию! Там плохие! Не надо!

Ван Цин попытался взять его за плечи, но мальчик отполз назад, хватаясь за первое, что попалось под руку, – за полы одежд Лун Аня, вышитых серебряными нитями. Наверное, это испугало его еще больше, потому что он и до этого с опаской на него косился. Из его глаз снова хлынули слезы.

– Хорошо-хорошо, – подняв обе руки и раскрыв ладони, пообещал Ван Цин. – Мы не будем никуда звонить, только успокойся, А-Юн. Не плачь, ну.

Следом произошло то, отчего Куан Ли на мгновение потеряла дар речи. Лун Ань все так же молча погладил пацана по голове. Пусть это движение и было неловким, почти деревянным, мальчик настолько опешил, что замолчал, приоткрыв рот.

Ван Цин посмотрел на Лун Аня и расплылся в улыбке.

– Лун Ань, не знал, что ты так хорошо ладишь с детьми.

Куан Ли вздохнула.

– Что будем делать?

– Потом придумаем. Для начала его нужно переодеть, – задумчиво протянул Ван Цин, дергая мальчика за длинный и слишком широкий для его тоненьких ручек рукав свитера. – Это же женская одежда. Откуда ты ее взял?

– Я промок, – тихо сказал Го Юн. – Я взял это в комнате. Простите.

Фа Линь закатил глаза и сел на один из низких столов, что стоял чуть поодаль.

– Да оставь себе. Я даже не знаю, чей это свитер. Но позвонить кому-то все же надо. Ты не можешь жить здесь.

Го Юн снова задрожал с головы до ног. Ван Цин осторожно приобнял его:

– Мы что-нибудь придумаем. А сейчас пойдем, я покажу тебе одну классную игру. Но надо сначала забрать мой телефон из гримерной.

Ребенок долго смотрел на него, потом все же неуверенно улыбнулся и кивнул. Ван Цин усмехнулся и выпрямился, собираясь помочь ему подняться. Го Юн потянулся к нему, обнимая за шею.

– Стой, – сказал вдруг Лун Ань.

Это было первое слово, которое Куан Ли от него услышала за все это время. Ван Цин придержал Го Юна и вопросительно вскинул брови.

Лун Ань тоже поднялся на ноги и, протянув руку, отвел широкий ворот свитера с плеча мальчика вниз, обнажая его спину. Ван Цин вздрогнул. Куан Ли замерла и прищурила глаза, думая, что ей это все только показалось.

Но нет – на коже Го Юна были ссадины и синяки. Они пятнами спускались ниже и ниже, исчезая под шерстяной тканью.

– Думаю, нам все же стоит позвонить в полицию, – тихо, чтобы ребенок не слышал, сказала Куан Ли, обернувшись к Фа Линю.

Глава 6

Меч

• “You do it to me so well
• Hypnotic taking over me
• Make me feel like someone else
• You got me talking in my sleep”

♫ Zella Day – Hypnotic

– Профессор Фа, все называют то, что вы делаете, настоящим прорывом в области работы с человеческим подсознанием. Но что думаете вы сами?

– Это было бы невозможно без моей команды, которая согласилась работать над проектом в тот момент, когда мы понятия не имели, куда он приведет. Изначально это была лишь гипотеза. Допущение, что человек уже приходит в этот мир с определенными знаниями. И что в нас во всех уже заложено что-то, что может помочь или помешать в дальнейшем. Наше подсознание, внутренние и скрытые от нас процессы, о которых мы просто не задумываемся, сигнализируют об этом, но мы слишком редко к ним прислушиваемся. Что касается вашего вопроса… (Улыбается.) Нет, я не считаю это прорывом. Но делом всей своей жизни – точно.

– Люди, которые обращаются к вам за помощью, не боятся заглядывать так глубоко в себя?

– Человеку свойственно бежать от собственных мыслей. Но наша совместная работа направлена на то, чтобы как раз избавиться от той массы информации, что постоянно находится в нашей голове. Это позволяет прислушаться к подсознанию. Кто-то называет это внутренним голосом. В определенный момент человек понимает, что в его жизни слишком много блоков и условностей. Классический подход психологов, психотерапевтов и психиатров – искать все причины в детстве – не всегда применим.

– Вы неоднократно говорили о том, что ваше первое исследование – проект «Искупление» – было особенным случаем. Но каковы причины?

– (Улыбается.) Оно было первым. Мы работали практически вслепую. Все участники так или иначе были связаны друг с другом. В результате мы превратились в огромную семью.

– Кто дал проекту такое название?

– Мой двоюродный брат.

– Ван Цин?

– Да. Это вышло случайно.

– Но искупление чего? Звучит как что-то из области религии. О вас говорят «занимаются исправлением кармы». Что вы об этом думаете?

– (Смеется.) Если кому-то нравится называть это кармой, можно и так. Ни к религии, ни к каким-то подобным практикам мы не имеем никакого отношения. Название «Искупление» появилось потому, что именно так себя ощущали участники процесса.

– Но вы ведь используете медитации и древние техники работы с энергией ци.

– Мой младший брат в какой-то момент назвал все это гипнозом. А этот метод использовался в психотерапии и до нас.

– Разве это гипноз?

– Нет. Вовсе нет. Но общие черты в подходе с гипнозом все же есть. И то и другое направлено на поиски скрытого.

– У вас были неудачные случаи? Насколько нам известно, проект «Искупление» вставал на паузу из-за участников. С этим даже был связан крупный скандал в Сети(ссылка на источник).

– Я не даю комментариев на этот счет. Тот скандал повлиял на мою семью и на всех участников проекта, задел множество людей, но не имел отношения к нашему исследованию. Что касается неудачных случаев… Да, такое бывает. Порой человеку слишком сложно столкнуться с тем, что скрыто в нем же. Тогда мы и берем паузу.

– И потом такие пациенты возвращаются снова?

– Всегда. Копните один раз – и вы уже не сможете не думать об этом. Мы предупреждаем, что так будет. Какое право я имею подвергать человека такому испытанию, если он не представляет себе последствия?

– Вы говорили, что некоторым отказываете в совместной работе. Почему?

– Не каждый, кто ко мне приходит, готов к такой нагрузке. Кому-то необходима длительная подготовка. Этим занимается доктор Куан.

– Профессор Фа, личный вопрос, если позволите. С запуска проекта «Искупление» прошло уже десять лет. Вы считаете эту историю счастливой?

– (Улыбается.) И да, и нет. Но самой удивительной в моей практике – абсолютно.

– Потому что она была первой?

– Нет. Нет, вовсе не из-за этого.

Отрывок из серии интервью «Роль в твоей жизни». На вопросы Мань Су отвечает Фа Юйлань, профессор Пекинского университета, один из авторов проекта «Искупление».

Ссылка на источник в weibo.

Ван Цин медленно жевал картошку фри, пока Куан Ли напротив управлялась с огромным сэндвичем. Это выглядело комично. Она постоянно забывала поесть в течение дня и потом в обед, который уже смело можно было считать ужином, заказывала себе половину меню. Или что-то вот такое гигантское, что никак не гармонировало с ее холеным и неприступным видом. Ван Цин усмехнулся, глядя на ее борьбу, и указал на нее палочкой картошки.

– Если ты надеешься все же укусить его и не размазать помаду, ничего не выйдет.

Куан Ли отложила сэндвич обратно в коробку и невозмутимо провела по губам салфеткой, на которой остались ярко-алые следы. После она снова принялась за еду. Ван Цин уставился в окно. День уже клонился к вечеру, и здание научного центра через дорогу от кафе, где они сидели, было все освещено лучами заходящего солнца. Стекла в окнах ярко блестели, уходя в высоту этажей.

– Я не знаю, что делать, – сказала Куан Ли, когда закончила жевать. – Со сцены со змеями прошла уже неделя, а мы не продвинулись ни на цунь. Лун Ань уже сбегает от меня, едва завидев в коридоре.

Ван Цин удивленно вскинул брови. Лун Ань вообще умеет бегать? Он выглядел, как человек, который даже не ходит, а шествует, как британская королева.

– Чего-чего он делает?

Куан Ли гневно посмотрела на него.

– Сбегает! Знаешь, как это происходит? Я иду по этажу, а он, заметив меня, просто разворачивается и идет в другую сторону. Потом до ночи сидит в аудитории.

– Он же вроде диссертацию пишет? – спросил Ван Цин.

Куан Ли пожала плечами:

– Вроде того. Только сомневаюсь, что он занят именно ею. Профессор Лао скоро пропишется в моей лаборатории, потому что я мешаю его дарованию идти к вершинам мира науки.

Ван Цин рассмеялся и отправил в рот еще горстку картошки, сколько в пальцы поместилось. Куан Ли покачала головой и со вздохом продолжила есть.

– Может, тебе с ним поговорить? – произнесла она спустя несколько минут.

Ван Цин едва не подавился. Покашляв и постучав себя кулаком по груди, он с трудом проговорил:

– Мне? А чем я могу помочь в его диссертации?

Куан Ли поморщилась и поудобнее перехватила свой сэндвич.

– Да не в диссертации. Ты меня вообще слушал? Продвижения нет! Мы застряли. Медитации так вообще превратились в набор хаотичных картинок из того, что уже было раньше. Вряд ли эта история заканчивается змеями.

Ван Цин пожал плечами:

– Ты уже называешь это историей? Вам с Юйлань не кажется, что это просто… ну, не знаю, фантазии, сны?

Куан Ли сжала губы, на которых еще остался розоватый оттенок от помады, в тонкую линию. У нее дернулись брови. Так всегда происходило, когда она злилась.

– Ты издеваешься? А что такое сны, Ван Цин? Вот никто не в силах это объяснить, сколько над этим вопросом ни бьется. Может, ты мне расскажешь? – с издевкой произнесла она без тени улыбки.

Ван Цин поднял руки в обезоруживающем жесте. Он понятия не имел, откуда берутся сны. Сам он вообще довольно редко их видел. Одно время ему часто что-то снилось, но это было давно. Юйлань тогда как раз только задумала эксперимент. С тех пор прошло уже много времени.

Чем он мог помочь им продвинуться? Он всего лишь часть постановки. Кого бы Лун Ань ни видел во время этих своих медитаций, он лишь воплощает этот образ. Все это искусственное, ненастоящее. Фа Линь действительно воссоздает все в мельчайших деталях, но это было и останется театром. Даже если Куан Ли права и это какая-то история из головы Лун Аня, его подсознания или черт знает чего еще, Ван Цин не имеет к ней ни малейшего отношения.

Правда, был один момент… В последний раз, когда он приходил к Юйлань и невольно стал участником медитации, он что-то видел и слышал. Ван Цин так никому и не рассказал об этом, да и сам предпочел бы забыть. Эта комната просто могла на него повлиять своей тишиной и тем, что была отрезана от окружающего мира, как коробочка, спрятанная в дальнем углу чердака.

Куан Ли пристально посмотрела на него, прищурив глаза.

– О чем задумался?

Ван Цин хмыкнул и опустил взгляд.

– Я не хочу тебе об этом говорить. Ты опять будешь орать, а мне оно зачем?

– Так, – Куан Ли отодвинула от себя коробочку с недоеденным сэндвичем и схватила со стола высокий стаканчик с кофе. Туда столько кокосового сиропа налили, слипнуться можно. – Говори. Ты меня знаешь, я от тебя не отстану.

О, Ван Цин еще как знал. От Куан Ли невозможно было ничего скрыть, она все равно все узнавала, а потом еще и ругалась за то, что ей не рассказали вовремя. В прошлом году Ван Цин сломал ногу во время записи видео и впервые не позвонил ей. Когда до нее это дошло, она прилетела к нему домой и на полном серьезе обещала сломать вторую, как заживет одна.

Ван Цин улыбнулся и толкнул пальцем пластиковую пиалу с острым соусом.

– Я не очень во все это верю, – заметив взгляд Куан Ли, он демонстративно указал на нее. – Вот видишь, ты уже бесишься.

– Нет-нет, ты продолжай, – скрестив руки на груди и забросив ногу на ногу, кивнула она. – Придушить тебя я всегда успею.

Классная перспектива. И на что он подписался?

– Эта ваша комната для медитаций даже на меня действует. В прошлый раз, когда я там был, я сам слышал и видел что-то непонятное.

Куан Ли нахмурилась и медленно подалась вперед, укладывая на стол руки, как на парту.

– Юйлань мне говорила. Но она сказала, что тебе просто стало нехорошо.

Ван Цин кивнул.

– Да. Если вот так сидеть в одной позе без дела часами, любому станет нехорошо.

Что-то с грохотом упало за стойкой приема заказов. Ван Цин с Куан Ли одновременно повернули головы. Официантка ловила поехавшие с подноса мытые стаканы. Один все же разбился, и она, увидев направленные на нее взгляды, густо покраснела. Ван Цин собирался встать, чтобы помочь ей, но Куан Ли требовательно удержала его за предплечье.

– Что ты видел?

Ван Цин уже почти поднялся с места, но к девушке к этому моменту успел подойти управляющий, чтобы подержать ее поднос. Куда ей столько взгромоздили на него, она под таким весом сама переломится. Он со вздохом уселся снова ровно, и Куан Ли только тогда отпустила его.

– Ван Цин? – строго позвала она.

– Да не знаю я, ясно? – сказал Ван Цин. – Просто какой-то набор картинок! Чушь полная. Со всеми этими постановками – конечно, и у меня на эту тему будут какие-то мысли или сны! Это нормально.

– Что именно тебе «приснилось»? – выделив последнее слово, спросила Куан Ли, сцепив пальцы на столе в замок. Ван Цин засмотрелся на то, как в ее красном лаке играют блики от окон высокого здания напротив.

– Как на том уроке, что мы ставили, учитель разозлился за нарушение порядка и баланса жизни, говорил что-то про повреждение души или типа того, – Ван Цин скривил губы и поморщился: – Я же говорю, бред!

Куан Ли несколько секунд сидела в той же позе, потом медленно откинулась на спинку диванчика с нечитаемым выражением лица. Ван Цин со вздохом продолжил есть уже почти остывшую картошку. Когда он решил, что Куан Ли вовсе ему не ответит, она все же произнесла:

– Лун Ань видел то же самое.

– Что? – решив, что точно ослышался, переспросил Ван Цин.

– Лун Ань видел то же самое, – не изменившимся тоном повторила Куан Ли. – Мы решили это не ставить, потому что видение оборвалось, было неясно, с чего это произошло.

Ван Цину стало неуютно. Он подавил желание передернуть плечами или сесть в закрытую позу – что угодно, чтобы избавиться от этого ощущения. Все это звучало совершенно дико.

– Да мало ли, – усмехнулся он, но смех вышел каким-то наигранным. – Я всех учителей всегда бесил. Даже на постановке это было. Это ни о чем не говорит.

– И что, много учителей говорили с тобой о перерождении? – не сводя с него взгляда, спросила Куан Ли.

Что? А это она откуда знает? Ван Цин был неосторожен и выболтал это? Но ничего подобного он не помнил.

Куан Ли явно все поняла по его лицу, потому что постучала пальцами по столу и взялась за свой телефон, начав что-то быстро печатать.

– Что ты делаешь? – спросил Ван Цин.

– Сообщаю Юйлань, что ты будешь присутствовать на всех медитациях.

– Что?!

Ван Сяоши пребывал в отличном расположении духа: Лун Байхуа явно заинтересовало то, как ловко и быстро он вернул к жизни вьюрка, залетевшего в ученический зал во время занятия. По крайней мере, так все выглядело со стороны, и Ван Сяоши радовало, что никто не заметил, как сложно ему было подняться на ноги после урока – колени тряслись, тело не желало слушаться.

Целительство интересовало его с ранних лет. Когда заболела мать, Ван Сяоши три дня скитался по лесу, не тратя время на еду и сон, чтобы собрать все нужные корни и травы. Он готовил снадобье интуитивно, по собственным расчетам, и мать выздоровела, к удивлению лекарки Ниан. Ван Сяоши не стал никому рассказывать, что, когда матушка принимала отвар, он держал ее за руку, концентрируясь на подрагивании ее пульса и собственной ци, покалывавшей пальцы. После он спал весь день и еще три мучился от головной боли, но это было ничто по сравнению с радостью, что мать поправилась.

Тогда, будучи обычным ребенком, сыном фермера, Ван Сяоши и не задумывался, что потратил очень много духовной силы, передавая ее матери, поэтому сам долго восстанавливался. Он считал, что просто устал.

Теперь же он очень хорошо отдавал себе отчет в том, что вернуть к жизни птицу стоило колоссальных усилий. Сложно даже предположить, сколько потребуется ци, чтобы сделать нечто подобное с человеком. И вьюрок – всего лишь вьюрок. А что почувствует человек после такого исцеления? Будет ли его душа повреждена, как пугал Учитель Фа, или все это лишь предположения старейшин, которые сами либо не могли, либо слишком боялись применять ци при смертельных исходах?

Лун Байхуа после занятия куда-то пропал, и у Ван Сяоши не было сил искать его, так что он решил, что просто отдохнет хорошенько, прежде чем снова попытается подружиться с ним. Теперь это явно получится куда легче!

Он заснул, пропустив ужин, и снова забыл зашить свой рукав. Фа Шэньхао пытался распинать его и заставить поесть, но помнил он этот момент смутно.

Поднялся Ван Сяоши, когда небо на востоке еще только начинало мягко светлеть. Голова немного болела, но в остальном он чувствовал себя превосходно. Наспех одевшись и собрав волосы, он выбрался на улицу и направился в лесную чащу, посвистывая на ходу. К восходу солнца все будет готово к новой встрече с Лун Байхуа!

Заря уже окрасила сад перед гостевыми покоями в персиковый и розовый, когда Ван Сяоши постучал в комнату старшего ученика семьи Лун. Теперь, зная, что Мастер Лун привез с собой не только сына, но и дочь, он мысленно поблагодарил Небо, что в прошлый раз, когда пробирался сюда ночью, не перепутал окно. Вероятно, Лун Шуантао испугалась бы до икоты, разбуди он ее подобным образом. Ван Сяоши не считал себя особо примерным учеником, но к девушкам он относился с большим почтением, и ставить красавицу деву Лун в неловкое положение совсем не входило в его планы.

Дверь комнаты отворилась почти сразу. Лун Байхуа был полностью одет в свои серебристые одежды и напоминал холодную северную звезду, отколовшуюся от небосклона. Ван Сяоши прочистил горло и показал ему мешок, зажатый в руке. Только в этот момент он обратил внимание на свой короткий рукав. Учитель снова будет в ярости.

– Что это? – нахмурился Лун Байхуа, опустив взгляд на мешок.

– Впусти и узнаешь, – лукаво улыбнулся Ван Сяоши. – Тебе понравится, обещаю.

На мгновение ему показалось, что Лун Байхуа захлопнет дверь перед его носом, прищемив ему пальцы вместе с ношей, но тот отступил в сторону, предлагая ему войти. Обрадовавшись такому снисхождению, Ван Сяоши юркнул в комнату и по-хозяйски устроился у низкого столика, подпихнув под себя расшитую изумрудными нитями подушку. Убранство выглядело нежилым. Вокруг царил такой порядок, что Ван Сяоши изумленно покрутил головой. Ни смятого покрывала, ни пояса, торчавшего из сундука, ни брошенной заколки, ни забытой чайной пиалы – ничто не говорило о том, что у комнаты был обитатель, пусть и временный. Лишь раскрытый фолиант на столе давал понять, что здесь кто-то находился.

Лун Байхуа сел напротив и вопросительно взглянул на него. Под пристальным вниманием его стальных глаз захотелось приосаниться.

– Знаю-знаю, ты считаешь, что я еще не готов к тому, чтобы постичь тайные знания семьи Лун, – сказал Ван Сяоши. – Но я уверен, что от этого ты точно не откажешься!

Он осторожно развязал тесьму, ослабив горловину мешка, и вытащил из него белую змею, пойманную у ручья в лесу. Ее чешуя переливалась под утренними лучами солнца, как драгоценный речной жемчуг. Лун Байхуа посмотрел на нее, моргнул и поднял взгляд.

– Зачем ты ее поймал?

– Да еще не одну! – радостно заявил Ван Сяоши, извлекая из мешка вторую змею. – Красивые, правда?

– Это ядовитые змеи.

– И что? Тебя это пугает?

Лун Байхуа отвернулся и придвинул к себе книгу, прикрыв ее рукавом.

– Думай, что хочешь. Мы не используем живых существ для забавы или в качестве подарков.

Ван Сяоши фыркнул.

– Кто сказал, что это подарок, Лун Байхуа? Это вызов! Я хочу собрать их яд, ведь это драгоценный ингредиент для целительной настойки!

Юноша вновь посмотрел на него, сверкнув серебром глаз, но ничего не ответил.

– И как мне могло взбрести в голову рассказывать о своей идее такому злому и надменному человеку? Оставим его в одиночестве, пусть сидит здесь и дальше за своими книжками, – усмехнулся Ван Сяоши, поглаживая одну из змей. – Или ты все же хочешь посмотреть?

Лун Байхуа лишь коротко мазнул по нему взглядом.

– Я придумал, – подняв вверх указательный палец, сказал Ван Сяоши. – Давай попробуем вместе. Тебе одну, а мне – вторую. Посмотрим, кому удастся собрать больше яда!

Змеи сплелись изящными белыми хвостами, затевая лишь им одним известную игру. Лун Байхуа молчал, наблюдая за ними. Он не выглядел заинтересованным, но и враждебности от него не исходило. Человек-стена.

Ван Сяоши вздохнул.

– Что ж, я начну!

Он выудил из мешка пиалу и, схватив одну из змей за заднюю часть головы, ловко открыл ей рот и пристроил ее верхнюю челюсть к кромке посуды. Сдавив пальцами края разинутой пасти, Ван Сяоши принялся выдавливать светлые, как свежая древесная смола, капли яда.

– Вы используете змеиный яд? – спросил он, подняв глаза на Лун Байхуа.

Тот еле заметно пожал плечами.

– Ты не знаешь? Серьезно? Я думал, старший ученик и наследник семьи Лун должен такое знать!

– Мои знания – лишь моя забота, – ровным голосом отозвался Лун Байхуа.

Ван Сяоши закатил глаза и отпустил змею, тут же пряча ее в мешок, чтобы не укусила. Он покрутил пиалой с ядом перед лицом юноши.

– Твоя-твоя забота. А я вот делюсь своими. Цени это! Кто еще тебе такое покажет?

Вторая змея оказалась куда более изворотливой, чем первая. Ван Сяоши не с первого раза поймал ее за голову. Лун Байхуа вздохнул.

– Используй ци для усмирения. Так…

Он не успел договорить, когда змея резко дернулась, и Ван Сяоши не смог удержать ее. В одно мгновение она впилась ему в руку. От жжения свело пальцы.

Лун Байхуа тут же оказался рядом и ухватил змею бледными пальцами у краев рта, заставляя отпустить Ван Сяоши. Она обмякла в его руке, и он сунул ее в мешок, плотно завязав горловину.

Несмотря на боль, Ван Сяоши во все глаза наблюдал за каждым его движением. Конечно, все это произошло случайно. Почти…

– Если бы ты помог мне, этого бы не случилось, – проговорил он, когда Лун Байхуа повернулся к нему.

– Дай руку, – потребовал тот, протянув к нему раскрытую ладонь.

Ван Сяоши послушно, стараясь не улыбаться, вложил пострадавшую конечность в его пальцы, которые оказались холодными и такими приятными, что закружилась на секунду голова. Или это уже начинал действовать яд.

Духовная сила, хлынувшая под кожу без предупреждения и сразу большим потоком, показалась мягкой, теплой и такой полной, что Ван Сяоши от неожиданности резко втянул носом воздух.

– Тебе больно? – спросил Лун Байхуа.

Ван Сяоши помотал головой, прислушиваясь к ощущениям. Чужая ци выталкивала яд, опутывала ткани, струилась, как шелк, и была просто… упоительной. Он согласился бы каждый день отдавать на растерзание змеям руки и ноги, чтобы ощущать ее.

Однако момент наслаждения длился совсем не так долго, как того хотелось. Закончив, Лун Байхуа поднялся, принес чистый отрез ткани, смоченный в травяном настое, и протер точки от укусов на предплечье Ван Сяоши. Скрывать улыбку уже не получалось.

– Ты спас мне жизнь, Лун Байхуа, – Ван Сяоши поймал ускользающий серебристый рукав двумя пальцами и чуть потянул на себя. – Я запомню этот момент и когда-нибудь отплачу тебе тем же. Мы ведь друзья?

Лун Байхуа убрал руку, вырвав рукав, и выпрямился.

– Нет. В дальнейшем не пытайся собрать змеиный яд, если не знаешь, как усмирять существ, прежде чем что-то брать у них.

Ван Сяоши усмехнулся.

Конечно, он знал. Но иной раз неплохо показаться слабее и неопытнее кого-то, чтобы заполучить его расположение.

Научный центр полностью опустел около часа назад. Куан Ли отправилась на какое-то собрание в другой части города, расставшись с Ван Цином у дверей кафе, а сам он планировал пойти домой, но что-то явно пошло не так, раз он теперь шел по этажу, да еще и мимо кабинета Юйлань.

Он понятия не имел, зачем, уже подойдя к станции метро, развернулся и направился обратно к научному центру. Охранник в вестибюле только кивнул, коротко взглянув на него, и снова переключил свое внимание на планшет с какой-то незамысловатой игрой. Ван Цин поднялся к Юйлань, прекрасно зная, что ее уже нет на месте.

Что он здесь искал? Безапелляционное заявление Куан Ли, что он теперь будет участвовать в медитациях, обескуражило его. Да, он очень хотел помочь и ей, и сестре в их эксперименте, хоть и не верил в него, но тогда дело касалось только постановок, а не этих странных посиделок в тихой комнате, как он ее про себя называл.

Ван Цин мало чего боялся в этой жизни. Мама всегда переживала за него, говоря, что страх высоты, самолетов, пауков и прочие фобии хотя бы помогают человеку держаться подальше от чего-то опасного. В ее же сыне не было фобий, зато была тяга к приключениям. Ван Цин еще в университете начал заниматься паркуром, а потом переключился на собственные «эксперименты». Намеренно заблудиться в пещере и пытаться найти из нее выход – легко! Пробраться на заброшенное здание, находящееся в аварийном состоянии, – запросто! Его привлекало все неизведанное и запретное, а не отпугивало. Если люди говорили «нельзя», он делал все, чтобы доказать, что можно.

Но что изменилось теперь? В какой момент произошло то, что все эти медитации, длинноволосые парики и ханьфу перестали быть просто игрой? Он теперь что, и сам участник эксперимента, как Лун Ань?

Лун Ань. В глубине души Ван Цин очень хотел поговорить с ним. Он не признавался в этом и сам себе, но он пришел в научный центр в надежде застать именно его. Куан Ли сказала, что он часто задерживается здесь до ночи, а было еще не очень поздно.

В последний раз они виделись во время постановки, которая была прервана из-за А-Юна. Ребенок был напуган, и они с Лун Анем и Юйлань до вечера развлекали его играми и веселыми разговорами, чтобы успокоить, но время от времени бросали друг на друга встревоженные взгляды. Ответов на все свои вопросы они так и не получили.

В тот день Лун Ань словно раскрылся для него с другой стороны. Он по-прежнему оставался отстраненным и молчаливым, но малыш улыбался ему, когда перестал бояться и немного привык. Лун Ань тогда даже ушел, не сказав ни слова, и, когда Ван Цин решил, что он просто сбежал, вернулся с целым пакетом игрушек.

И именно он заметил синяки на спине мальчика. У Ван Цина внутри все дрожало от злости на того, кто мог сделать такое с маленьким ребенком. На теле А-Юна, кроме ручек и головы, живого места не было, словно его постоянно били. Фа Линь собирался вызвать полицию или службу защиты детей, но мальчик в какой-то момент сказал, что у него нет семьи, а в побоях он был виноват сам – за воровство на улице. Юйлань предложила повременить с обращением куда-либо, пока он немного не успокоится и не поправится. Его бы просто забрали в детский дом. Так что А-Юн пока жил у Фа Линя в «Тысяче эпох» под присмотром сотрудников. Там он хотя бы забывал о том, что с ним случилось, когда был окружен такими интересными вещами и декорациями. Ван Цин за эту неделю уже пару раз навещал его.

Погруженный во все эти мысли, Ван Цин медленно шел по этажу, разглядывая похожие друг на друга двери аудиторий и кабинетов. Он слышал только собственные шаги и размытый городской гул с улицы. Солнце уже почти село, и дома, дороги, деревья казались покрытыми тонким слоем ржавчины от его рыжего света, преломленного высокими зданиями.

Неожиданно Ван Цин заметил, что одна из дверей – самая последняя перед выходом на лестницу – приоткрыта. Он подошел ближе и заглянул внутрь. Сердце отчего-то забилось быстрее, когда он увидел того, кого искал.

Это был зал для лекций, в котором все ряды были сделаны на манер трибун. Лун Ань сидел за первым столом в самом низу с левой стороны от пустой кафедры. Из окна на него падал неяркий закатный свет, делавший мягкими и особенно красивыми черты его лица. В таком освещении его волосы слегка отливали бронзой. Ван Цин понял, что улыбается, глядя на него.

Он проскользнул внутрь, и Лун Ань сразу поднял голову, услышав его шаги. Перед ним лежали листы и несколько хорошо заточенных карандашей. Он рисовал?

– Привет, – сказал Ван Цин, подходя ближе.

Лун Ань кивнул. Ван Цин уже привык к его молчаливости, так что просто одним движением взгромоздился на стол, свесив ноги на внешнюю сторону ряда. Лун Ань еле заметно поджал губы, проследив за ним взглядом, но потом снова вернулся к прерванному занятию. Ван Цин с интересом склонил голову, чтобы посмотреть, что он рисует. Картинку он видел вверх ногами.

– Ого, ты рисуешь меня! – воскликнул Ван Цин. – Эм… то есть… другого меня. Кого я играю, – он рассмеялся и покачал головой. – А ты всегда работаешь простыми карандашами?

– Да, – отозвался Лун Ань, и его рука замерла над бумагой.

– А почему тогда меня обрядили именно в зеленое?

– Я сдаю подробное описание медитации. О цветах одежды и прочих деталях в том числе.

Ван Цин покачал ногами, глядя на свои кеды. Вздохнул.

– Мы с ним не очень похожи, да? – произнес он.

Лун Ань не ответил. Ван Цин проследил за движениями карандаша, под которым проступали тонкие, выверенные линии. У человека на рисунке были уже привычные длинные волосы, забранные в хвост. Лун Ань изобразил, как их развевает ветер. Плавные черты лица, высокий лоб, густые брови вразлет с легким изгибом. Глаза юноши были прикрыты, а руки находились в странном положении. Ван Цин прищурился.

– Он что-то держит?

– Флейту, – ответил Лун Ань, как раз начиная ее прорисовывать.

Ван Цин склонился, чтобы посмотреть поближе. Лун Ань замер и поднял на него взгляд, слегка сведя брови к переносице. Ван Цин улыбнулся ему.

– Я не умею играть на флейте, – признался он. – Даже в руках ее никогда не держал. Мне будет сложно это сыграть.

Лун Ань покачал головой:

– Это и не нужно играть. Я видел это не во время медитации.

– А как же?

– Во сне.

Куан Ли говорила ему, что медитации остановились, перестали походить на сцены, которые можно было бы превратить в постановку. Так значит, Лун Ань не видел ничего нового во время сеансов, но ему об этом снились сны?

– Ты говорил Юйлань? – спросил Ван Цин. – Может, это тоже часть материала? Нельзя же заставить мозг подкидывать тебе все эти картинки только во время медитаций. Сны тоже считаются.

Лун Ань опять покачал головой:

– Нет. Сны – это другое. Во сне наш мозг обрабатывает полученную за день информацию. Это не будет чистым экспериментом.

Ван Цин закатил глаза. Как все сложно с этой их наукой. Однако Лун Ань все равно решил нарисовать этого человека, которого каким-то образом придумало его подсознание. Или откуда оно еще могло его взять? Как вообще появился этот образ?

– Вы с ним друзья? Ну там… в твоих видениях, – спросил он.

– Не думаю.

Ван Цин надулся и скрестил руки на груди.

– Вот как? А я-то считал, у меня важная роль во всем этом деле!

Лун Ань, как и предполагалось, не отреагировал на эти слова, продолжая рисовать. Ван Цин сначала решил не разговаривать с ним, изобразив оскорбленную невинность, но потом так увлекся наблюдением, что забыл все свои обиды. Флейта уже была закончена. Длинные пальцы юноши прикрывали пять из шести ее отверстий. Лун Ань тонкими линиями изобразил на ней какие-то изогнутые линии.

– А это что? – не выдержал Ван Цин.

– Я не до конца уверен. Полагаю, какой-то узор, – ответил Лун Ань.

– Серьезный парень, – Ван Цин коротко рассмеялся, продолжая разглядывать набросок. – Ты хоть раз видел такие бамбуковые флейты? Как ты так легко рисуешь то, что видел только раз?

– Я видел это не один раз, – Лун Ань добавил еще несколько плавных черт легкими движениями карандаша. – И я умею играть на сяо[4].

Ван Цин присвистнул и уперся руками в стол по обе стороны от себя. Лун Ань на мгновение перестал рисовать, когда его пальцы коснулись листа. Ван Цин тихо извинился и убрал их.

– Если мы все-таки будем это ставить, научишь меня? Хотя бы держать ее правильно. Впрочем… – он на пробу поставил руки перед собой так же, как у юноши на рисунке, – вроде ничего сложного.

Лун Ань посмотрел на него. Ван Цин улыбнулся, оставшись в том же положении.

– Что? – спросил он. – Похоже?

– Хм.

– Это «да» или у тебя приступ кашля? Ладно-ладно, не сердись! Я просто шучу.

В аудитории становилось темно. Солнце все-таки провалилось за горизонт, а на улице начали зажигаться фонари. Ван Цин стал переживать, что Лун Ань, рисуя без света, испортит себе зрение, но так и не решился пройти в другой конец зала, чтобы щелкнуть выключателем. Появилось ощущение, что если он сделает это, то нарушит какое-то таинство. И дело было даже не в самом эксперименте – Лун Ань просто очень красиво рисовал. И сам при этом выглядел чарующе и одухотворенно. Так казалось, даже несмотря на его вечно лишенное эмоций лицо. Похоже, все свои внутренние чувства и порывы он выражал именно таким способом. Не может же человек все держать в себе и никуда не девать вовсе. В этом Ван Цин был точно уверен. Для этого не нужны эксперименты и психологические тесты.

Он с удивлением обнаружил, что с Лун Анем комфортно молчать. Ему не было скучно наблюдать за его работой, хоть и приходилось просто сидеть и смотреть. Тишина не давила, как в комнате для медитации. Даже наоборот – не хотелось ее нарушать, чтобы не помешать ему.

– Как Го Юн? – спросил вдруг Лун Ань, и Ван Цин даже вздрогнул, услышав его голос. Кажется, это был первый вопрос, который он ему задал с самого первого дня их знакомства.

– Он в порядке. Я, кстати, хотел навестить его. Если хочешь, можем поехать сегодня, когда закончишь. «Тысяча эпох» работает допоздна.

Лун Ань прорисовывал складки одежды, добавлял тени в некоторых частях рисунка. Ван Цин прикусил нижнюю губу, размышляя, стоит ли спросить его о том, что он видел в той сцене с уроком, о которой говорила Куан Ли. Они действительно умудрились увидеть одно и то же? Как такое возможно? Ему очень хотелось знать, что Лун Ань думает по этому поводу, но прерывать такой спокойный разговор этой темой… Возможно, стоит побеседовать об этом в другой раз.

– Так что, ты поедешь? – не дождавшись ответа, спросил Ван Цин. – Хватит сидеть в научном центре. Ты нравишься А-Юну.

– Ему нравишься ты.

– Ты тоже! Кто подарил ему все эти игрушки? Минако говорила, что А-Юн с ними не расстается и таскает постоянно с собой!

Рука Лун Аня вдруг дрогнула, и стержень карандаша обломился, обсыпав бумагу графитовой крошкой. Ван Цин замолчал. Лун Ань осторожно убрал с рисунка обломок стержня, отложил карандаш и взял из россыпи рядом новый.

– Чего это ты? – нахмурился Ван Цин. – А! Тебе что, нравится Минако?

Лун Ань замер, потом медленно поднял голову и посмотрел на него таким пронзительным взглядом, что захотелось отодвинуться от него на самый конец ряда.

– Воу, не смотри на меня так. Правда, мы с ней просто время от времени общаемся. Ничего такого. Хах, Лун Ань, ты просто полон сюрпризов!

Несмотря на все эти шутки, внутри что-то неприятно заворочалось от мысли, что Лун Ань приревновал к нему Минако. Она, конечно, была симпатичной девушкой, да и на Лун Аня в «Тысяче эпох» засматривались все, включая клиенток Фа Линя в уже почтенном возрасте. Но раньше Ван Цин об этом как-то не задумывался. И теперь эта мысль не желала уходить из головы.

Однако это длилось недолго. Через несколько мгновений Ван Цин вообще забыл, о чем думал, потому что увидел одну деталь, которая появилась на рисунке. Он даже наклонился к нему, почти навалившись на Лун Аня, когда заметил это. Под нижней губой юноши была родинка – точно такая же, как на его собственном лице. В груди потяжелело, и Ван Цин напряженно выдохнул.

Боковым зрением он увидел, как Лун Ань взглянул на него, а потом тоже опустил глаза на уже готовый рисунок.

– Эм, – произнес Ван Цин и прочистил горло, так как голос вдруг стал хриплым. – Лун Ань, у него тоже была родинка под нижней губой? Как у меня? – спросил он, касаясь пальцами подбородка.

Лун Ань молчал. Он отложил карандаш, и тот покатился по слегка скошенному столу, какие всегда бывают в ученических аудиториях, пока не ткнулся в невысокий порожек с краю. От этого деревянного звука, который показался слишком громким в тишине, по телу прошлась неприятная волна.

– Я… – неуверенно произнес Лун Ань, едва касаясь кончиками пальцев рисунка. – Я не помню.

А-Юн был чемпионом по игре в прятки. Ван Цин так решил на полном серьезе, когда мальчик нашел его в третий раз, хотя он был уверен, что его мать родная не узнает в этом блондинистом парике и каком-то халате размера XXXXXXXXXL (ну, это он приукрасил, конечно).

Павильоны «Тысячи эпох» – настоящая находка для этой игры. Минако, у которой уже закончился рабочий день, умудрилась спрятаться под столиком в гримерной. Он был таким узким, что Ван Цину, когда пришла его очередь всех искать, и в голову бы не взбрело, что туда мог поместиться человек. Однако маленькая японка сумела буквально сложиться пополам, чтобы протиснуться в это крошечное пространство. Скорее всего Ван Цин так и не нашел бы ее, если бы девушка не чихнула, когда он решил осмотреть комнату.

Оставалось найти А-Юна и Лун Аня, который все-таки согласился поехать с ним. Ван Цин удивился, когда, закрыв аудиторию и сдав ключи охраннику, тот сказал, что согласен вместе навестить мальчика. Ехать было недалеко, и они взяли такси. И вот теперь Ван Цин бегал по павильонам, молясь не наткнуться на Фа Линя. Он точно был где-то здесь, потому что практически жил на своей работе.

Так куда Лун Ань мог спрятаться? Ван Цин осмотрел все гримерные и шкафы с удушливо пахнущими нарядами, втиснутыми в них на вешалках. Даже заглянул под платье на манекене, которое было таким пышным, что занимало половину комнаты. В прошлый раз А-Юн обнаружил Лун Аня все в том же пятом павильоне, до сих пор отведенном только для их с Юйлань постановок. Тот даже не прятался – просто стоял и смотрел на декорации в почти полной темноте. Горело лишь аварийное освещение мелкими красными лампочками под самым потолком, и все вокруг казалось каким-то зловещим в таком свете. Ван Цин, которого мальчик уже успел обнаружить первым, помогал искать, так что тоже заглянул с А-Юном в этот зал. И поспешил оттуда убраться после того, как врезался в неподвижно стоящего Лун Аня, не успев привыкнуть к темноте после ярко освещенных коридоров.

Но теперь была его очередь, и он понятия не имел, где его искать. Минако сказала, что осмотрит другую часть крыла. Если найдет – отправит ему сообщение. Номерами они обменялись, потому что именно ей Ван Цин писал, когда хотел узнать, как себя чувствует А-Юн.

У мальчика постепенно заживали синяки, ставшие желто-коричневого цвета. Они уже не так сильно болели, хотя у Ван Цина все равно внутри все сжималось, когда он смотрел на них. А-Юн постоянно мерз, так что его кутали в толстовки и свитера. Юйлань будто скупила весь детский магазин – гардероб у ребенка теперь был больше, чем у Ван Цина за всю жизнь.

Ван Цин облазил все доступные локации и спустя полчаса от досады хотел лезть на стену. Да куда мог запропаститься Лун Ань? Вместе они бы точно нашли А-Юна, но сначала нужно было вооружиться поддержкой. Они ограничили территорию игры несколькими комнатами и незанятыми павильонами, но даже от этого было не легче. Минако боялась, что Фа Линь уволит ее, если узнает, что она все это позволила, но Ван Цин клятвенно пообещал ей принять весь удар на себя. Девушка плохо знала его двоюродного брата. Тот всегда в первую очередь заподозрит его во всех грехах и только потом будет разбираться с остальными.

Решив, что стоит сделать паузу и подумать хорошенько, Ван Цин вернулся в комнату, где временно жил А-Юн. Оттуда они и начинали каждый ход игры. Каково же было его удивление, когда, успев только войти, он увидел Лун Аня! Тот спокойно сидел на полу среди разбросанных игрушек и читал какую-то детскую книжку с яркими картинками.

Ван Цин от возмущения даже заговорить сразу не смог.

– Ты… ты что, все время был здесь?! – воскликнул он, всплеснув руками.

Лун Ань отвлекся от чтения, хотя даже головы не поднял, когда Ван Цин вошел в комнату, и посмотрел на него.

– Угу.

– Ааааа! – Ван Цин вцепился в волосы, взлохматив их еще сильнее. – Это прятки, Лун Ань! Ты должен прятаться, а не сидеть, читая детские сказки.

Лун Ань пожал плечами и аккуратно закрыл книжечку, откладывая в стопку с другими.

– Ты уже час меня ищешь, – произнес он ровным тоном.

Ван Цин с негодованием посмотрел на него. Резонно, конечно, даже не поспоришь.

– Жулик! – сказал он.

– Это не нарушение правил, – ответил Лун Ань.

Ван Цин скрестил руки на груди и постучал по полу носком кеда.

– Ладно. Пойдем, нужно найти А-Юна. Не знаю, куда он делся. Этот малыш может пролезть в любую щель, только ты умеешь его искать.

Лун Ань послушно поднялся и пошел следом за ним обратно в коридор. Ван Цин убрал с лица растрепанные волосы. Он уже весь взмок, пока носился здесь по всем этим помещениям. Лун Ань, в свою очередь, выглядел так же аккуратно, как и обычно, в легкой белой кофте с длинными рукавами и черных джинсах. Ну хоть не в халате. Даже не запачкался, в то время как Ван Цин собрал всю пыль, какая только была в «Тысяче эпох».

Они проходили мимо шестого павильона, когда Ван Цин вдруг услышал какой-то шум за его дверями. Он схватил Лун Аня за запястье, и тот сразу остановился как вкопанный. Ван Цин утянул его вместе с собой поближе ко входу.

– Ты слышал? Там кто-то есть.

– В этом павильоне идет работа. Видишь? – Лун Ань указал на панель над дверью, в которой горела красная лампочка. – Туда нельзя.

– А-Юн мог этого не понять, – сказал Ван Цин, не выпуская из пальцев его руку. Он дотрагивался до его обнаженной кожи только мизинцем, потому что под остальной частью ладони был рукав, но даже так ощущал, какая она прохладная и мягкая. Касаться Лун Аня было на удивление приятно. – Пойдем, мы только заглянем и все.

– Ван Цин.

– Пойдем! Он наверняка там!

Он услышал, как Лун Ань вздохнул, когда уже открыл дверь, но отступать не собирался. Не проиграет же он в прятки! А-Юн мог забыть, что они договорились не заходить в рабочие павильоны, или просто не понять, что шестой занят, так что проверить все же стоило.

Внутри было светло, как днем. Павильон перед ними предстал просто огромный, в два, а может, даже в три раза больше, чем их пятый. Все вокруг походило на какой-то старинный город с традиционными постройками с плавными изгибами крыш и дорогими декоративными элементами. Актеры носили тяжелые доспехи, отливавшие золотом и серебром. Ван Цин такие видел разве что в исторических дорамах. У всех были длинные волосы, забранные заколками, и мечи в богато украшенных ножнах.

Ван Цин тихо присвистнул.

– Ну и ну. Кто-то явно не пожалел денег на свою фантазию, – прошептал он.

– Ван Цин, – Лун Ань высвободил руку из его пальцев и придержал его за локоть. – Нам нельзя здесь быть.

Ван Цин огляделся, чтобы понять, где находятся камеры. Если они попадутся на глаза Фа Линю, тот испепелит их прямо через свой монитор. В темном углу вне самого действа он заметил лестницу, ведущую вверх к потолку, который был весь увит перекрытиями и креплениями для оборудования.

– Придумал, – сказал он, снова хватая Лун Аня за запястье. – Давай поднимемся и посмотрим сверху.

– Нет.

– Да!

То ли Лун Ань все же сдался, то ли пожалел свою одежду, когда Ван Цин потянул его за край рукава, но он сдвинулся с места и последовал за ним к лестнице. Там точно нет камер, и их никто не увидит. Ван Цин привык лазить по верхам, так что начал быстро подниматься, время от времени оборачиваясь, чтобы убедиться, что Лун Ань никуда не делся. Это было даже забавно – несмотря на стойкую нелюбовь к любым нарушениям, тот упорно не уходил и взбирался за ним под самый потолок.

Ван Цин вылез на одну из широких балок, которая была соединена с другими защитной сеткой. Здесь работали осветители и все, кто отвечал за оборудование, так что находиться тут было безопасно. Он сел на колени и подвинулся, давая место Лун Аню.

– Ван Цин, – тихо произнес тот. – Нужно вернуться.

– Давай хоть немного посмотрим. Разве тебе не интересно? – спросил Ван Цин, широко улыбаясь ему. Под потолком вне света ламп царил полумрак, и глаза Лун Аня были большими и совершенно черными, а лицо казалось бледным, как дорогой фарфор. Ван Цин решил, что это от азарта, но сердце забилось сильно и часто.

Он отвернулся и посмотрел вниз. Под ними ходили люди. Ван Цин не слышал их голосов, но даже так, со стороны, они выглядели чересчур пафосными. Он окинул взглядом мощеную улицу, поднял глаза на уровень перекрытий и увидел меч, закрепленный под потолком за гарду тугими толстыми веревками. Он был огромным, в десятки раз больше обычного, и тоже отливал золотом.

– Ух ты, как тут все серьезно. Лун Ань, давай посмотрим, – сказал Ван Цин, поднимаясь на ноги и делая несколько шагов по металлическому перекрытию. – Ты не боишься высоты? – обернувшись, спросил он.

Лун Ань уже тоже стоял прямо и смотрел на него с явно читавшимся во взгляде укором.

Ван Цин закатил глаза и, дотянувшись, взял его за руку. Улыбнулся.

– Не волнуйся. Я часто работаю на высоте. Это на мне сейчас еще нет камер и света.

– Я знаю.

Ван Цин опешил.

– Знаешь? Ты смотрел мои видео?

– Угу.

– Вот так раз, – произнес Ван Цин. – И как тебе?

– Опасно, – лаконично отозвался Лун Ань.

Ван Цин тихо рассмеялся и потянул его за собой.

– Давай. Всего пять минуточек, обещаю. Не будь таким суровым. Нас никто не заметит.

Если бы Лун Ань только знал, насколько их на самом деле заметят, наверное, увел бы Ван Цина оттуда силой. Силы в нем было немерено – Ван Цин не раз ловил себя на том, как притягивают взгляд мышцы на его руках, которые все же не до конца могла скрыть одежда. Он и сам считал себя достаточно натренированным, хоть и не провел в спортзале ни единого дня, но был все же уже в плечах, чем Лун Ань.

Они постепенно пробирались все ближе и ближе к мечу. Под ним находился какой-то странного вида дворец. Сверху было непонятно, из чего он был сделан, но казался он достаточно монументальным и богато украшенным. Что же за постановка здесь проходила у Фа Линя?

Засмотревшись вниз, Ван Цин замедлил шаг. До гигантского меча оставалось совсем немного, и это был почти конец павильона. Актеров под ними не было – они все толпились в другой части зала, где было очень шумно. Кто-то что-то кричал, но до них с Лун Анем долетал лишь смазанный гул голосов.

А-Юна нигде не было видно. Ван Цин добрался до стены и уперся в ее шершавую неокрашенную поверхность ладонью. Меч не окружала защитная сетка, и он опасно свисал на креплениях острием вниз. Лун Ань подошел ближе и остановился рядом. Ван Цин перевел на него взгляд.

– Куан Ли сказала, что я должен участвовать в медитациях, – неожиданно даже для самого себя произнес он.

Лун Ань, до этого смотревший вниз, поднял на него глаза. Ван Цин выдохнул и кивнул.

– Если ты против, поговори с Юйлань. Я не думаю, что это стоит делать. Я буду отвлекать тебя и все такое.

– Нет.

Ван Цин собирался продолжить называть свои аргументы, но это уверенное «нет» перечеркнуло их все. Он даже забыл, что именно хотел сказать.

– Почему? – только и смог произнести он.

– Твой образ начинает сливаться с тем, что я вижу. Если ты будешь присутствовать, это может помочь, – сказал Лун Ань.

Его образ? Ван Цин сразу вспомнил рисунок юноши с флейтой. Ему сложно было проводить параллель между собой и этим человеком. Что между ними могло быть общего? Каким он был в голове Лун Аня? Они ведь даже ни разу не обсуждали это между собой, только ставили и ставили эти странные сцены одну за другой, пытаясь догнать призрачные видения.

– Какой он? – тихо спросил Ван Цин, прерывая зрительный контакт и снова глядя на гигантский меч. – Тот… тот человек, которого ты видишь. Не внешне, а по поведению, характеру и…

– Как ты, – перебил его Лун Ань.

Ван Цин вздрогнул. Этого он точно не ожидал.

– Но… ты ведь почти не знаешь меня, Лун Ань, – он через силу усмехнулся. В горле вдруг встал ком. – Я просто играю эту роль. Между нами нет ничего общего.

– Я смотрел твои видео, – напомнил Лун Ань. – Там ты не играешь.

Это правда. У многих блогеров были какие-то сценические образы, они сильно менялись, едва оказывались под камерами, но Ван Цин никогда не знал, как быть кем-то другим. Поэтому у него не было другого выбора, кроме как оставаться самим собой.

Ноги вдруг ослабели. Ван Цин сильнее уперся в стену рукой.

– Я не понимаю, – сказал он, избегая смотреть Лун Аню в глаза.

– Я тоже, – прозвучало в ответ. Эта честность обезоруживала. Лун Ань, хоть и был немногословным, явно говорил с ним открыто. – Ты не хочешь этого?

– Чего? – облизнув губы, спросил Ван Цин, не глядя опираясь на торчавшую из стены деревянную палку, которая была обмотана веревками.

– Быть похожим на… – Лун Ань вдруг замолчал и резко подался к нему. – Ван Цин!

Ван Цин и сам почувствовал неладное. То, на что он опирался, оказалось каким-то рычагом, который вдруг ощутимо поехал вниз под его весом. Он отпрянул, столкнувшись с Лун Анем, но было уже поздно. За считаные мгновения паутина толстых веревок с шуршанием пришла в движение. Меч качнулся и в следующий миг рухнул прямо на дворец внизу, который сложился под ним золотистой гармошкой.

Кто-то вскрикнул. Лун Ань замер с руками на пояснице Ван Цина – он удержал его, когда они врезались друг в друга, и так и остался стоять рядом. Ван Цин чувствовал его дыхание на виске и слабый приятный запах, исходивший от его волос. Сердце подскочило к горлу, когда меч с грохотом приземлился далеко внизу на площадку, и теперь билось там, отдаваясь в ушах и мешая слышать хоть что-то, кроме этих рваных ударов.

Глава 7

Флейта

• “And all the kids cried out: “Please stop, you’re scaring me”
• I can’t help this awful energy
• God damn right, you should be scared of me
• Who is in control?”

♫ Halsey – Control

У Ван Цина звенело попеременно то в правом ухе, то в левом, потому что Фа Линь метался из угла в угол быстрее, чем мячик для настольного тенниса. Хотя сравнение не совсем подходящее – мячик не орет, как пожарная сирена.

Они сидели в кабинете Фа Линя уже полчаса, не говоря ни слова, потому что вставить хоть что-то в поток брани, что сыпался им на головы, было нереально. Лун Ань невозмутимо наблюдал за Фа Линем, словно на приеме у невролога, когда врач просит следить за молоточком и водит им перед твоим лицом то вправо, то влево. Он даже головы не поворачивал – двигал только глазами, и Ван Цину куда спокойнее было смотреть на него, чем на крушащего все на своем пути брата.

– Какого черта, какого дьявола, какого хрена вас туда понесло?! – в сотый раз спрашивал Фа Линь, не оставляя ни малейшей паузы для ответа. – Кто вас вообще сюда звал сегодня? Бродите тут везде, как у себя дома! Кто вас впустил? Уволю к чертовой матери! Всех!

– Фа… – попытался произнести Ван Цин, но брат аж подпрыгнул от возмущения на месте.

– А ты вообще заткнись! Ты совсем идиот?! – гаркнул он так, что у Ван Цина шевельнулись волосы у лица. – А если бы кто-то пострадал? А если бы вы сами оттуда свалились?

Здесь, конечно, с Фа Линем спорить было бессмысленно, потому что он был совершенно прав. Ван Цин ног под собой не чувствовал, когда спускался из-под потолка павильона, передумав за эти минуты миллионы вариантов развития событий. И что в этом бутафорском дворце внизу мог кто-то быть, и что он нарушил ход постановки, и что Фа Линю теперь придется возвращать деньги заказчику… В голове будто били колокола.

– Прости, прости, пожалуйста, – произнес он, подавшись вперед и вцепившись пальцами в край стола Фа Линя. Тот смерил его таким взглядом, что Ван Цин поспешил снова сесть ровно.

Их с Лун Анем отчитывали, как в школе в кабинете директора. Ван Цину, конечно, не привыкать – кабинет директора был его любимым местом во время учебы в средних и старших классах. Утром можно было сразу идти туда, а не на занятия, чтобы не терять зря время. Однако не получалось вообразить что-то подобное о Лун Ане. Вот он наверняка был примерным учеником, да и сейчас не заслужил всей этой брани. Он пытался увести Ван Цина из шестого павильона, предупреждал, что им там не место. Ван Цин чувствовал бы себя не так паршиво, если бы Фа Линь говорил «ты», а не «вы».

К счастью, при падении огромного меча никто не пострадал. Более того – актеры вели себя так, словно их этот момент нисколько не удивил. Они ахали и охали, перешептывались между собой, указывали в сторону груды золотых обломков, в которую превратился дворец, но не выглядели напуганными. Ван Цин, несмотря на шок от случившегося, продолжал высматривать А-Юна.

Это было бессмысленно. Когда на них в неосвещенной части павильона вне действа налетел растрепанный, дрожащий от ярости Фа Линь с перекошенным лицом и вытолкал их в коридор, Ван Цин увидел снаружи Минако с мирно спавшим у нее на руках мальчиком. Девушка только сделала шаг им с Лун Анем навстречу и хотела что-то сказать, но увидела Фа Линя и вжалась лопатками в стену. Ван Цин улыбнулся ей и покачал головой – «не сейчас». Похоже, А-Юн просто уснул там, где прятался, и Минако нашла его сама.

– Я запрещаю вам появляться здесь вне расписания! – Фа Линь резко втянул носом воздух и рванул ворот своей черной рубашки, наверное, намереваясь ее расстегнуть. Ван Цин услышал, как звякнула об пол маленькая пуговица. – Не мешайте мне работать, вашу мать!

Ван Цин бросил взгляд на Лун Аня и снова посмотрел на брата. Ему правда было очень жаль. Фа Линь весь покрылся красными пятнами, даже шея и часть груди, которую теперь не полностью скрывала рубашка. На месте вырванной пуговицы висели ниточки.

– Фа Линь, – взмолился он. – Прости. Это я виноват. Лун Ань здесь ни при чем.

– Ну естественно! – заорал во весь объем легких Фа Линь, пнув свой рабочий стол. Стоявшая на нем рамка с фотографией качнулась назад и упала плашмя. Ван Цин увидел их снимок втроем с Юйлань. Кажется, с ее выпускного в университете. На сердце стало еще тяжелее. – Всегда, если появляешься ты, у меня неприятности! Я внесу тебя в черный список на посту охраны! Хрен ты сюда еще придешь!

Ван Цин вздохнул и опустил голову. В дверь неожиданно постучали.

– Я занят! – рявкнул Фа Линь, упираясь в стол обеими руками и пытаясь отдышаться.

Дверь тихо щелкнула и приоткрылась. Ван Цин с удивлением обернулся. Не каждый день встретишь человека, кто бы это ни был, который захочет вот так бесславно расстаться со своей жизнью. Даже он не решился бы войти, услышав такой вопль.

На пороге стоял молодой мужчина в странном костюме золотистого цвета. Узкое бледное лицо обрамляли выпущенные из прически черные пряди, остальная же копна была высоко сцеплена на затылке в пышный хвост. Все это великолепие венчала массивная заколка с внушительными подвесками. Как незнакомцу удавалось удерживать все это на своей голове – загадка. Он пристально смотрел на Фа Линя.

– Господин Фа, извините, что помешал, – произнес он мягким голосом. – Я боялся, что не успею вас застать.

Ван Цин перевел взгляд на Фа Линя. За те несколько мгновений, что он смотрел на гостя, с лица брата исчезли все краски, даже губы стали бледными. Он едва слышно выдохнул и выпрямился, с заметной усталостью оттолкнувшись руками от стола.

– Мне… мне очень жаль. Произошло недоразумение, господин Чжан. Я… – начал он, но мужчина рассмеялся и перебил его:

– Недоразумение? Разве это оно?

Фа Линь с досадой прикрыл глаза. Лун Ань не смотрел на него – только на все еще стоявшего у приоткрытой двери человека. У Ван Цина снова подскочило к горлу сердце. Это заказчик? Он в ярости? Сколько вообще стоила эта постановка? Он уже готовился прикидывать, какие деньги ему предстоит заработать, чтобы возместить ущерб и клиенту, и Фа Линю, когда гость продолжил:

– Господин Фа, это был хороший ход, мои друзья в восторге. Меч упал на пятнадцать минут раньше – это произвело нужный эффект неожиданности.

Брови Фа Линя медленно сошлись у переносицы. Ван Цин снова так резко обернулся к заказчику, что хрустнула шея.

– Так он и правда должен был… – изумленно произнес он, но замолчал, когда руку окутало прохладным прикосновением. Ван Цин перевел взгляд на Лун Аня. Тот смотрел на него, накрыв ладонью его пальцы на подлокотнике кресла, и, встретившись с ним глазами, едва заметно покачал головой.

Ван Цин кивнул. Да, ему лучше промолчать. Раз наверху был рычаг, который приводил в движение механизм, из-за чего и рухнул меч, значит, его там зачем-то установили. Так его падение было частью сценария, просто это произошло раньше?

Фа Линь прочистил горло, но его голос все равно прозвучал хрипло:

– Так вы… готовы продолжать?

Клиент улыбнулся.

– Да, мы приедем завтра в то же время. Я даже не успел переодеться – надеялся застать вас на месте, пока вы не уехали. В вашем расписании найдется время еще на несколько сцен? Я хотел бы заказать новые.

Фа Линь только кивнул, убирая со лба растрепанные волосы.

– Отлично! Тогда я внесу оплату на неделю вперед. И, господин Фа?

– Да? – необычайно тихо отозвался Фа Линь.

– Было бы здорово, если бы вы добавили побольше таких неожиданностей в сценарий. Будьте смелее, я вас ни в чем не ограничиваю.

С этими словами заказчик подмигнул и вежливо кивнул Ван Цину и Лун Аню, после чего удалился с идеально прямой спиной, словно настоящий император, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Едва это случилось, Фа Линь рухнул в свое кресло и обессиленно растекся по нему, свесив руки с подлокотников. Ван Цин честно пытался сдержать смех, но у него плохо получалось. Лун Ань только в этот момент убрал ладонь с его пальцев и смерил его укоризненным взглядом.

– Не смотри на меня так, Лун Ань, – слегка толкнув его бок, сказал Ван Цин сквозь рвущийся наружу смех. – Я всегда говорю, что за импровизацией будущее.

Фа Линь с трудом приподнял голову.

– Вы оба – вон отсюда, – произнес он. Наверное, хотел рявкнуть, как обычно, но получилось тихо и слабо.

Лун Ань молча поднялся со своего места и вышел за дверь. Ван Цин еще раз взглянул на Фа Линя, который достал телефон и теперь пялился в него, явно бездумно что-то листая. У него была такая привычка – открывать ленту Weibo и крутить ее вот так, не вчитываясь в посты, чтобы успокоиться. Ван Цин хотел уже повернуться, чтобы уйти вместе с Лун Анем, но Фа Линь вдруг уставился на него, начав снова стремительно краснеть.

Ну что там еще?

– Ты!.. – В брате словно заменили батарейки. Он резко вскочил на ноги и, развернув телефон, ткнул им почти Ван Цину в лицо, навалившись на свой стол: – Откуда тут фотографии моего офиса?! Ты снимал здесь?

– Эм… – Ван Цин потер шею под волосами ладонью: – Было дело. Ты сам разрешил мне снимать, если соглашусь участвовать!

– В гримерных! В павильонах! А не в моем личном кабинете!

– Эй-эй! Всем очень понравилось! Кто-то даже писал, что хочет стать твоим заказчиком!

– А ты уже заделался моим маркетологом? – завопил Фа Линь, до хруста сжав пальцами корпус телефона. – Вон отсюда! Не заходи вообще больше в основное здание!

Решив с ним не спорить, Ван Цин поспешил убраться в коридор. Фа Линь продолжал орать, но ругательства превратились в еле слышное ворчание, когда Ван Цин закрыл дверь и навалился на нее спиной. Хорошая звукоизоляция.

Лун Ань обернулся, стоя у окна напротив, за которым было совершенно темно. Он не ушел, решив его подождать? Ван Цин улыбнулся ему.

– Не воспринимай слова Фа Линя близко к сердцу. Он очень взрывной, но успокаивается быстро. Ты ни в чем не виноват.

Лун Ань снова промолчал. Ван Цин подошел к нему поближе, доставая из кармана телефон.

– Вызовем такси? – спросил он. – На метро мы уже не успеем.

Фа Линь бездумно смотрел в потолок, сняв ботинки и положив ноги на стол. В голове гудело, хотелось пить, но сил на то, чтобы встать и дойти до кулера в другом конце кабинета, у него не было. Из коридора уже не доносилось ни звука, и он боялся, что так и заснет от усталости прямо на работе. Предстояло еще вести машину до дома, а это полчаса езды по пустым дорогам. Позже. Его слишком измотал этот бесконечный день.

Ван Цин, сколько он его знал, а это с самого раннего детства, всегда был таким. Лез, куда не просят, ввязывался во все подряд, сначала делал, а только потом думал, чем постоянно бесил. Конечно, Фа Линь знал, что у брата не было никаких плохих намерений. Он не хотел срывать ему постановку. И все сложилось как нельзя лучше – заказчик оказался доволен и даже захотел купить целую неделю. Но что, если бы вышло иначе? Черт с ними, с декорациями, но Ван Цин и сам мог пострадать. На нем все заживало как на собаке, но сколько можно так наплевательски относиться к собственной безопасности?

Вздохнув, Фа Линь со стоном сел, опустив ноги, и уронил голову на стол. Еще немного, и нужно будет собираться домой. Он бы точно уснул, если бы в дверь робко не постучали.

– Войдите, – с трудом заставив губы шевелиться, произнес он.

Все же подняв голову, Фа Линь никого не увидел, хотя дверь была приоткрыта. Он нахмурился, но потом что-то ткнулось в него сбоку, заставив подпрыгнуть на месте.

– Линь-гэгэ, – позвал детский голос. – Я не хотел тебя пугать.

У кресла стоял Го Юн, глядя на Фа Линя во все глаза снизу вверх. Мальчик теребил рукава своей красной толстовки и переминался с ноги на ногу. Он явно побаивался его, но упорно не сходил с места.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Фа Линь и потер болевшие от усталости глаза. – Сколько времени?

– Уже одиннадцать, – послышался другой голос.

Фа Линь вскинул голову. Девушка, отвечавшая за костюмы, а последнюю неделю еще и за Го Юна, как раз закрывала дверь. В ее руке была кружка, из которой поднимался легкий пар.

– А… Ты…

– Минако, – робко улыбнулась она.

Точно. Фа Линь постоянно забывал ее имя.

– Что ты здесь делаешь так поздно? – спросил он, покосившись на мальчика.

– А-Юн не мог уснуть. Очень переживал, что расстроил вас, господин Фа, – сказала Минако, остановившись на середине комнаты и обняв кружку обеими ладонями.

– Фа Линь, – машинально поправил он. Всех, кто на него работал, он просил называть себя именно так. «Господ» хватало среди клиентов. – И меня расстроил точно не он.