Читать онлайн Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 1

Пролог

Дрон радиоразведки, неторопливо жужжа сервоприводами, ковылял по развалинам ЦУМа: господство в небе было утрачено если и не окончательно, то на длительный срок. Так что только так, по земле!

Вся операция была просчитана до последнего болта и цента, и, хоть и допускала различные вариации, однако лимит на них вышел после потери четырех основных спутников группировки тактического контроля. Автоматизированный геостационарный командно-аналитический нейросетевой центр практически ослеп. По сути, успех Московской наступательной операции теперь зависел от координированной работы групп «ликвидаторов очагов сопротивления местного населения», которые рыскали по развалинам Златоглавой в поисках партизан – неожиданно мощный согласованный отпор и дерзкие точечные акции выживших нарушили все планы – столица стала крепким таким центром противодействия. А время шло! Но, разумеется, дрон не переживал по этому поводу, а просто следовал программе и командам их Центра.

Внезапно механизм замер, уловив быстрый радиообмен в УКВ-диапазоне: любительские станции, довоенный гражданский диапазон частот, удалённость – два километра сто пятьдесят шесть метров, азимут тридцать пять градусов шестнадцать минут.

Сигнал обнаружения ушёл по закрытому каналу уже в КВ-диапазоне едва уловимым треском короткой помехи.

…Группа охотников хладнокровно расстреляла мужчину и молодую женщину с ребёнком на руках, которая вышла его встречать в самодельный тамбур укрепленного убежища, оборудованного на подземной парковке: туристический рюкзак с консервами и детским питанием прошили три очереди, последняя прошла сквозь тело мужчины и зацепила женщину. Она, отползая, пыталась одновременно закрыть собой плачущую девочку, но охотники, синхронно развернувшись и снова открыли огонь. Девочка резко осеклась и больше не плакала.

– Фашисты… – Хрипло прошептала женщина.

Из ослабевшей руки под ноги охотников выкатилась старая РГО. Грянул взрыв…

Двое оставшихся на ногах произвели «контроль» семьи, хотя в этом и не было никакого смысла, и, переглянувшись, развернулись к своим спутникам: двое из них были точно мертвы. Командира придавила балкой и размозжило ноги, ещё двоих сильно посекло осколками, но один из подранков ещё хрипел. Тишину подвала снова разорвали парные выстрелы «контроля» – два охотника, собрав оружие и экипировку убитых, двинулись на выход в соответствии с инструкцией по «устранения сопротивления местного населения», которая, в том числе, подразумевала и сокращение расходов на лечение личного состава, пострадавшего при боестолкновении с нонкомбатантами…

Глава 1. Завал (Петька)

Каждый тоннель, каждая вентшахта или ещё какое иное подземное помещение имеет свои особенности и назначение, но их объединяет одна общая задача: обеспечить безопасность всех без исключения жителей подземного мира. И в любых условиях. Произойдет ли обвал, затопление или выброс газа, упадут ли бомбы или разольется невидимым ядом радиоактивное излучение, появятся ли в гигантских подземных трубах охотники противника – все подземное хозяйство, должно работать на выживание. Так было и на этот раз. В тоннеле перегона Шаболовская – Ленинский проспект обвалился недавно восстановленный тоннель, и, коль скоро был шанс, что выжившие могли чудом уцелеть в КАВС (камера аварийного воздухоснабжения) или в ПКСП (пункт коллективного спасения персонала), спасательно-поисковые работы развернулись мгновенно и на приличном уровне, с привлечением всех свободных сил Анклава.

Группа «Юн.Барс» расположилась метрах в двухстах от завала. Там горели мощные лампы и работала техника, а здесь, в крохотном закутке «технички», царил полумрак подземелья. Тишины, конечно, не было и в помине, но, по крайней мере, можно было разговаривать спокойно, а не орать друг другу на ухо. В пустом патронном «цинке» горело самодельное сухое горючее, и от его огонька становилось уютно и спокойно. Ну, относительно спокойно… Бессменный командир «барсиков», тринадцатилетний Петька-Проказа, подложив под тощий зад аккуратно сложенную скатку ОЗК, сидел возле самодельного очага и травил по заказу личного состава байки о своих похождениях и всяческие легенды, которыми успело обрасти подземелье.

– Первый раз мужика этого видели в районе Октябрьского перехода, – говорил Петька, полируя бархоткой свой памятно-наградной знак в виде звезды шерифа с надписью «HUNTER». – Непростой был чел, сколь лет – не поймешь. Может, тридцать, а, может, и все пятьдесят. Но по-любому старый! И вроде выглядел обычно – плащ да дробовик, а чем-то сразу настораживал. Какой-то слишком уверенный был. Хотели его задержать да допросить – не вышло.

– Сопротивление оказал? – Спросил самый мелкий и самый не в меру любопытный «барсик», белобрысый Колька.

На него зашикали.

– Сопротивления он не оказал никакого, – продолжил Петька с выражением лица «Хрен меня кто с мысли собьёт». – Однако каждый раз, когда его пытались задержать, происходило нечто, что наглухо отвлекало местных «безопасников» от его персоны. То драка рядом случится, то ящик консервов кто уронит, то случайный выстрел непреднамеренно бахнет. Спохватятся, а его и нет рядом. Народ, вы знаете, у нас суеверный, и поначалу все остереглись его трогать, а тут случай вышел…

Петька помолчал, подышал на свой значок и, вновь протерев бархоткой, укрепил на груди. Все ждали продолжения, открыв рты, и нетерпеливо ёрзали. Проказа поправил лежащий на коленях пистолет-пулемет «Хеклер и Кох» (МП-5ПДВ, предмет зависти всех пацанов и девчонок группы!) и продолжил:

– Малыш один заболел тяжело. Четыре года. Крупозное воспаление легких. Госпиталя и вертолетов тогда еще не было у нас – да ничего почти не было!.. Антибиотики-то не на каждой станции были. Думали, хана мелкому. А этот мужик пришел, поглядел, побурчал что-то и давай его лечить. Соорудил подобие бани, каких-то травок достал и мальца выходил. Олды сперва его гнать хотели. Обзывали шарлатаном мошенником – и еще по всякому. Но он как-то ловко их на хер послал, да так, что они ему еще и помогать принялись наперегонки. Не прошло трех дней, как вылечил он малого. Тут олды его, мужика этого, решили задонатить по полной, но тот с них прикололся. «Нету у вас ничего!» – Говорит им. Достал из рюкзака пару банок консервов, возле раскладушки малого положил и пошагал себе в тоннель в сторону кольца. Папашка малого было за ним увязался – узнать, как зовут да откуда пришёл. Вернулся белый как электросварка, губы трясутся, ноги подгибаются. Говорит: «Ответил он мне, что зовут его Лексо, и дальше пошел. Я было за ним, но тут из вентиляции вылезла тварь вроде паука размером с теленка. Криповый до икоты! Я и не помню, как ноги унес…».

– Ну это его приморочило от переутомления, – сказал тощий Андрюшка, верный помощник командира Петьки. – Не бывает таких пауков.

– Не болтай, чего не знаешь, – оборвал его Петька. – Дядька Шиберман рассказывал, что натыкался в тоннелях на обрывки паутины. Как шпагат толстая! Анализ даже взять не смог. А пока в пути был – распалась и пропала та паутина. А поначалу крепкая была…

Все уважительно замолчали. Авторитет Шибермана, бойца группы А.Р.Г.У.С., за прошедший со дня начала Бедствия период, достиг таких высот, что почти сравнялся с Многоликой. Его именем заключались "договорняки" на поставки фуража и материалов и, если он выступал гарантом сделки, можно было быть уверенным, что несостоятельной сделку не объявят. И это среди взрослых опытных торгашей-караванщиков. Чего тут говорить о предростках-недомерках? Им о Шибермане можно было только почтительно молчать. Что они и делали.

– А правда, что у дядьки Шибермана есть золотой кастет? – Спросил, не выдержав паузы, Колька.

– Правда, – снисходительно молвил Проказа. – Золотой, инкрустированный рубинами. Ему Ши Вон Дан подарил, глава Вьетнамской общины. Мой кореш лепший.

– А Лексо этот, еще появлялся? – Спросил Андрюшка.

– А то! Много раз его видели. Он и правда какой-то знахарь сильномогучий. Многим здоровье поправлял, кому раны зашивал, кого и от погибели спасал. Степанова знаете? Ну, Степан Степанов, поисковик, он под Новый год дозу радиации хапнул приличную. Думали не выживет. В госпитале Анклава лежал, он и еще пара таких же горемык. Туда Лексо и забрел однажды. Дал им дряни какой-то, вроде на кровь похожей, они и пошли на поправку. Тогда-то Дядька Макс с ним и познакомился. Тот – ничего, вроде тоже был не против пообщаться. Вот странно: от всех Лексо уходил-убегал, а тут вроде сам на контакт пошел!

– Так ты его сам видел? – Поразился Колька.

– Ясный-красный, дядька Макс без меня не ходил!

– А сейчас-то пошел, – кивнул Андрюшка в сторону завала.

– Так он и пошел с дядькой Хаммером на встречу с этим лепилой, ну, с Лексо-знахарем. Что-то у них там возникло, дела общие или просто приятельские отношения, – в голосе Проказы звучала неприкрытая ревность к командиру. – Вот и сейчас Макс с Валерой к нему на встречу шли, да под обвал и угодили.

– Если откопаем, больше он без тебя не пойдет, – сказал Андрюшка. – Ты ему удачу приносил…

– Не если, а когда! – Отрезал Петька. – Я их одних и сам не отпущу.

Возле завала поднялась суета. Петька вскочил и ускакал в зону работ.

– Побежали? – Спросил Колька, тряхнув белобрысым чубчиком.

– Команды не было, – вздохнул Андрюшка. – Сидим на месте!

– Не верится мне во всяких пауков размером с телят, – сказал рыжий Сёмка зябко поводя плечами. – Я по тоннелям тоже полазил, и по норам вьетнамцев, однако ничего такого не встречал.

– Ой, держите меня семеро, – засмеялся Андрюшка. – Полазил он! Тебя, Гундмундур, и брали только пару раз. К вьетнамцам, в Гагарино (так последнее время в Анклаве называли Площадь Гагарина и другие станции нижнего уровня)

– Сам ты Гундмундур! – Насупившийся Сёмка сжал кулаки и нахмурился. – Я же не виноват, что меня редко берут!

– Не «редко», а сколько положено!

Вернулся Петька, почесал макушку, вздохнул. Все терпеливо ждали, что скажет начальник. Начальник был в крепкой задумчивости, хотя и полон решимости. Он молвил:

– Откопали вентиляционный короб – его с креплений потолочных сорвало, но, похоже, целый. Он, по идее, должен идти в ПКСП, и там могут находится выжившие. Кроме нас в него никто не пролезет, поэтому полезу я. Андрюшка с Сёмкой будут на страховке, я больше никому не доверюсь. Меня может там завалить и, если застряну там, вытаскивайте за линёк нежно, но беспощадно. Взрослых не подпускать, тянуть самим, у вас сил не хватит мне ногу оторвать. А с этих станется… Андрюха, присмотри за моими вещами.

– Хорошо, – проблеял Андрюшка.

Он жутко боялся ползать по разного рода норам после того, как попал под обвал во Вьетнамском Городке. Обошлось, вытащили, но сейчас он был жутко рад, что в вентиляцию ползти не ему. Он отчаянными подробностями вспоминал, как его, наполовину задохнувшегося, выволокли, едва не порвав пополам, из-под груды пахнущей могильной сыростью земли.

Петька тем временем собирался. Напялил на голову маленький хоккейный шлем с фонариком, надел перчатки с обрезанными пальцами, сунул в кобуру на бедре маленький «Таурус». Скотчем примотал к левому предплечью небольшой кинжал. Проверил аптечку. Попрыгал.

– Нормально вроде. Сёмка, захвати веревку.

Труба вентиляции торчала из обвалившегося грунта как жерло старинной мортиры. Петька не стал мяться перед трубой, а, пристегнув к специальному кожаному манжету на своей щиколотке карабин альпинистского шнура, ужом вполз в короб. Шнур их бухты медленно начал разматываться и змейкой заструился в темноту вентиляции, Сёмка внимательно следил за удаляющимся световым пятном от Петькиного фонарика и подрагивающими пальцами сопровождал разматывающиеся петли веревки, стараясь чтоб не возникло «бороды».

Петька, толкаясь локтями и коленями, полз по стальной трубе. Хорошо, что здесь вентиляция была не из оцинковки тоненькой, а из магистральной трубы. Петька уже поднаторел в характеристиках различных конструкций и быстро сообразил, что труба «рапидовская» с электросварным швом диаметром около семидесяти сантиметров.

– Скорее даже семьдесят два, – пробормотал он себе под нос. – Спиралешовная.

Может вам и покажется, что это лишние подробности, но это от отсутствия опыта ползанья по разного рода подземным кишкам Города. Спиралешовные трубы свариваются под слоем флюса для придания изделию однородности основного металла и его швов. А после сварки такое изделие обычно «отпускают», быстро нагревая и медленно охлаждая. От этого метал становится мягче и не лопается при завалах. Хотя, бывает, сминается. Однако, в местах сварных соединений между собой может и лопнуть…

– Вот таким образом мы и имеем тут сразу два возможных «гемора», – рассуждал сам с собою Проказа, пыхтя сморкаясь и толкая вперед свой организм. – Либо застрянем в месте сдавливания, либо будем завалены в месте треснутого стыка. Веселенькая проекция… О! А вот и шов треснутый.

В месте соединения труб и в самом деле змеилась небольшая трещина в которую просыпалась земля. Петька руками и кинжалом разравнял кучу земли и, по мере продвижения дальше, протолкал большую ее часть дальше по трубе, приминая грунт пузом. В случае обнаружения трещин или иных повреждений трубы инструкция строго-настрого запрещала продвижение дальше. Но Проказа не любил инструкций. К тому же, во-первых, никто не видит и всегда можно сказать, что обнаружил трещину на обратном пути, а во-вторых, возможно впереди его ждали дядьки. Возможно раненные и истекающие кровью. Так это, надо их выручать и вызволять! Выручать Проказа любил…

Глава 2. Из пепла (Михалыч)

… Я рывком выдернул себя из-под упавшей конструкции. Больно! Но жить буду. Наверное.

Последствия взрыва трудно было переоценить: листы обшивки с припаркованных когда-то на стоянке "ПАЗиков" сорвало и закрутило в замысловатые спирали, куски битого асфальта как шрапнель скосили жалкие осколки недовыбитых стёкол. Мощно садануло – как душманы из ЗИСки-"троечки" приголубили! Да не раз, а раза два-три, да родным 76-м калибром! Впрочем, какие тут в жопу "бедные афганские феллахи"? До тех нелюдей, которые за мной нынче бегают, душманам как Оле-Лукойе до Геббельса – в плаще "на босу пипу" и без тапок.

А ведь только началась жизнь налаживаться: молодёжь, вон, бойкую встретил, интервентам даже с ними полную панамку шишек напихали! Я даже поверил было, что жизнь налаживается. А потом…

… Аккуратным стелющимся шагом я вошёл в проём и перекрестил пространство стволом, да не абы как, а с выдумкой: ствол налево – фонарик направо, потом наоборот, затем лениво "мазнул" лучом на уровне колен – растяжек нет, и то хорошо! – и аккуратно осмотрел пространство сверху. Чисто! Тут явно случился бой – короткий, но ёмкий, как стихи Маяковского. Вот только поэзии было немного, а та, что мне досталась, была очень и очень хуёвой: мужчина, женщина, ребёнок, тройка упырей в городском камуфляже, смутно напоминающем гибрид "натовки" и формы "нациков". Хотя, какая по большому счёту разница?

Мужчина умер первым – расстреляли. Зацепили женщину и ребёнка. Девочка, совсем малютка… Ей "контроль" в голову сделали. Сссс-суки, милосердие, типа, проявили, чтоб не мучилась?! Ну ничего, доберусь я до вас – ответите… Потом взрыв был – никак, мать успела? Да, успела… А вот одного из упырей уже свои добивали – ещё и позабирали лишнее. Ушли пешком – значит, и мне пора пройтись да подышать, тем более, гильзы ещё не выстудились – они чуть теплее уличного воздуха.

Михалыч аккуратно притворил за собой дверь и вышел – и похоронить бы по-человечьи, да время дорого: был шанс догнать и добить "зондер-команду".

– Значит нам туда, дорогоа, значит нам туда дорога! – Про себя тихонько пропел старик, а потом как-то по-волчьи встряхнулся, подобрался и пошёл размашистым пружинистым шагом в сторону ближайших развалин, по каким-то едва видимым и понятным ему одному приметам прокладывая маршрут среди руин не мёртвого, но смертельно больного войной и разрухой города.

Спустя полчаса Михалыч замер и прислушался: в паре десятков метров в стенах ближайшей торгушки едва слышно что-то натужно жужжало, иногда раздавался механический лязг.

– Так-так… Ну, у наших партизан или дизелёк бы тарахтел, или бензиновый генератор. Из А.Р.Г.У.С. народ вроде обучен не шуметь, вояк уже давно не видел – потрепало мальчишек, а значит такие у нас тут наглые кто? Правильно, они самые! Которые нелюди. Но посмотрим…

Вверх по лесенке внутри соседней панельной многоэтажки пожилой мужчина почти забежал, но, удивительное дело, почти не запыхался – только досадливо поморщился, когда не удалось совсем уж бесшумно открыть дверь на чердак.

– Ну, зато вид роскошный, – успокоил сам себя Михалыч. – И упыри – ни ухом, ни рылом… Вообще мышей не ловят! Ещё и сидят кучно. А это что? Пра-а-а-авильно, товарищи бойцы, а сие есть групповая цель, которую любой уважающий себя боец Красной Армии должен уметь поражать хоть из АГС, хоть из АКС – иначе он не боец, а позор на седины своих отцов-командиров и потенциальный бессменный дежурный по Ленинской комнате. С гирей, наставлением по стрелковому делу, макетом автомата и шваброй – пока от корки до корки не выучит теорию и не получит шанс в бою доказать, что всё осознал и исправился…

Так, болтая сам с собой, Михалыч через старенький ПСО-1М обшаривал взглядом своеобразный Колизей, в который превратилась "торгушка": крыша обвалилась внутрь, открыв внутренности развалин всем ветрам и непогодам, а возле одной из стен неуклюже притаилась модульная платформа с полудюжиной захватчиков. Один из них, явно командир, махал руками и очень по-начальственному стоял, остальные такой активности не проявляли, лишь застыли истуканами, заложив руки за спины и вскинув подбородки.

– Угу, точно мой клиент, – удовлетворённо буркнул старик. – Но одного я тебя точно на сковородку не отправлю. А ну-ка?!..

…Оружейный шкаф – он и в Африке оружейный шкаф: хоть "пирамидой" назови, хоть "висячими садами Семирамиды". Вот только и в СССР, и в России как-то не принято было хранить оружие рядом с боеприпасами. Не поощрялось это! А уж тем более ставить рядом с обычной "стрелковкой" гранатомёты и иже с ними. И при этом не запирать двери… Но интервенты об этом явно не знали – или знали, но экономили место, время и деньги.

– Незнание Устава не освобождает от опиздюливания, – наставительно произнёс Михалыч. И дослал патрон в патронник, поудобнее вкладываясь прикладом в плечо…

"Дзынь!" – Лязгнула пуля по отливающей металлом "груше" выстрела к гранатомёту."БА-БАХ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!" – Согласным эхом отозвался оружейный шкаф, в нижнем отсеке которого лежали боекомплекты ко всему вооружению. В том числе, и к тяжёлому.

Торгушка устало выдохнула эхом взрыва и пылью, демонстративно медленно начав заваливаться – по большей части внутрь, кроме той стены, где стояла транспортная модульная платформа. Та проявила стойкое понимание законов физики и рухнула-таки наружу, накрыв какую-то непонятную конструкцию с внешней стороны, смутно напоминающую вышку сотовой связи. Где-то вдалеке завыла сирена…

Ой-ёёёё… – Глубокомысленно вздохнул Михалыч и из положения "полтора" рванул к лестнице, ведущей вниз.

Вдалеке что-то неприятно засвистело…

Глава 3. Пьян и умён (Петька)

Вы спросите любого мужчину,

Что в душе своей он хранит.

Он откроет вам лишь половину,

А вторую в душе утаит…

("О чем молчат мужчины", Д. Димсон)Уже завиднело светлое пятно в конце тоннеля, и вроде бы как послышались голоса, так что Петька с хитрым выражением лица стал подбираться к выходу. Он полз тихо, чтобы не выдать себя шорохом или иным звуком – уже ясно было, что голоса принадлежат его дядькам, Максу да Хамеру. И хотя говорили они бойко и напряженно, чувствовалось, большой опасности впереди нету, а после и вовсе стали различаться слова:– … И вовсе нормально дышится, – говорил Макс. – Врешь ты Лексо, хитришь чего-то.– Не успеть им. Один воздуховод уже завалило, с Шаболовки который, сейчас второй с Ленинского рухнет. Не успеют нас откопать! – Отвечал ему спокойный хриплый голос. – Часа не хватит.– Макс, ты его послушай, – говорил Хамер. – Он зря не скажет.– Ты-то откуда знаешь? – Знаю вот!Петька подполз к самому краю воздуховода и глянул вниз. Пункт коллективного спасения персонала был цел и выглядел как множество таких же устройств, установленных в наиболее опасных для обвалов местах тоннелей: сборный стальной контейнер с подведенными к нему прочными коробами воздуховодов, запас кислорода и прочная дверь. Здесь можно было отсидеться в случае завала, и в большинстве случаев страдальцев откапывали живыми. В наличии было пятеро выживших: Макс с Валерой, девчонка лет двенадцати и худенькая девушка в летнем платье с цветастым зонтиком в руках – все они кучковались вокруг уже знакомого Петьке народного целителя. Того самого, с которым у дядек была назначена встреча.Проказа уже был готов выскочить из вентиляции с воплем «Стоять-бояться! Всех убью – один останусь! Работает ЮнБарс!», как внезапно вся пятерка взялась за руки, а подлый целитель щелкнул чем-то вроде зажигалки – и в ПКСП не осталось никого. Вообще никого. Только прокатились по стальному полу несколько маленьких латунных патронов, оброненных мелкой девчонкой. Петька спрыгнул на пол. Сказать, что он был удивлен – ничего не сказать. – Не, ну нормально? – Спросил сам себя Петька. – Я тут, не щадя локтей и коленок, ползаю, спасаю, понимаешь, а они шасть – и нету! Это вообще не по-людски! Не так нужно спасателей встречать… Ни в какие гермозатворы это не лезет!..

Он еще поворчал, походил по стальной коробке взад-назад в надежде, что коварные дядьки одумаются и вернуться к нему, но не сложилось. Он подобрал с пола желтые цилиндрики оброненных патронов и машинально сунул в карман. Подошел к приборам. Постучал согнутым указательным пальцем по дисплею анализатора кислорода.– Да вроде норма пока, – пробормотал Петька, и в этот момент, словно отвечая-возражая мальчишке, земля дрогнула. Труба воздуховода на глазах сплющилась и исторгла из себя облачко пыли.– Ай-ай! – Пискнул Петька. – Шаман этот, Лексо, угадал, злыдень! Обрушился воздушник на Ленинский… Чего он там говорил-то? "На час спасатели опоздают"? Это я не согласный! Не желаю задохнуться – чего это я, мышь аквариумная, что ли?! Он осмотрел ребра жесткости контейнера и удовлетворённо кивнул. Стоят, собаки, насмерть. Подкрутил вентиль кислородного распределителя, выставив его на минимальную норму. Вспомнив уроки Шибермана, проверил установку-сорбент углекислого газа. Это было важно, так как работала она на спирту и была источником пристального вожделения алкашей. А посему отсутствие в установке спирта могло вызвать серьезные проблемы. К великой Петькиной радости, фильтр-сорбент был в порядке, и, успокоенный, он прилег на коврик из пенопласта и поролона. Было жестко и неудобно, но Проказа привык стойко переносить бремя заморочек и гнет неприятностей. Работы по деблокированию ПКСП велись полным ходом. Удивительно, но группы с Шаболовки и Ленинского проспекта вышли на объект практически одновременно и в предусмотренный графиком спасательных работ срок. Проблем, конечно, была масса, взять хотя бы доставку крепежных стоек. Но народ, не жалея своих сил, гнал извлеченные кубометры грунта с фанатичным остервенением. Все понимали: сегодня не успеешь откопать ты – завтра не успеют откопать тебя. Герметичный аварийный люк заклинило и его буквально вырвали маленьким бульдозером. Вспыхнули фонари, и в их свете, разорвавшем темень аварийного ПКСП, спасатели увидели маленькую фигурку, съёжившуюся в углу на тощем матрасике.– Аварийная группа вызывает Госпиталь….– На связи.– Деблокирование ПКСП завершено, обнаружен один выживший.– Трехсотый?– Э-э-э… Скорее, "нулевой".– Не понял вас…– Пьян в нулину. Пацан совсем. Мычит, в себя не приходит.– Тащите к нам какой есть. Разберемся.А Петька и впрямь оказался «сизый». Еле мычал, но, судя по всему, был далек от задохнувшегося. Уже когда его принесли к самому госпиталю, он очнулся.– Пустите меня, дядьки, я сам пойду.– Лежи, наш четвероногий друг. Куда тебе ходить, языком еле ворочаешь.– Я ворочаю… Не еле… Мутит только.– Куда только твои родители смотрят? Надо ж накушаться так. Тут три станции тебя, засранца откапывали, а ты, выходит, шары заливаешь, покуда не видит никто.– Родители мои уж давно никуда не смотрят… Ик! А если бы я из фильтра спирту не хлебнул, то и вы б меня живым… Ик!.. Не откопали бы. У меня бы час назад воздух бы кончился. А так… Ик! Я выпил и заснул, а во сне кислорода много меньше потребляется.– И как ты узнал, что тебя откопают после того, как кислород закончится?Петька помолчал, соображая, а может просто с пьяных глаз долго не мог вытолкнуть непослушным языком обдуманное, и сказал:– Видение мне было, дядьки! Лежу я мертвый-холодный, а вы вокруг стоите и плачете. Загубили, дескать, юную жизнь. Чего бы нам неповоротливым да косоруким на часик раньше его не выкопать.– Болтай!– Не, чесслово… Ладно. Тащите меня к медсестрам да врачам. Так и быть, я и на носилках возлежать стану! Чего мне самому ноги переставлять?И, сказав такие слова, Проказа растекся по носилкам, а потом и вовсе захрапел.– Вот пройдоха! – Сказал один из санитаров. – Ну, понесли, чего уж тут......Петьку разбудили часы. Они тикали так громко, что, казалось, под эти звуки вообще невозможно заснуть. Тем не менее, оглядевшись, он увидел, что вокруг него безмятежно дрыхнут еще человек шесть. Пить хотелось невероятно, язык во рту ворочался сухой и шершавый. Проходящая мимо пожилая тетка в белом халате недовольно посмотрела на него и молвила:– Очухался, суслик сопливый? Поди, сушняк мучает? Будешь знать, как оно пьяницам живется.– Тетенька-медсестра, дайте пить, – выхрипел Петька.– Щас, тебе, за пивом сбегаю. Вот клизму поставлю…– Зачем? – Нашел в себе силы удивиться Петька. – Мне воды, в рот надо. В голову. А не туда…– А для профилактики. Ишь, будет он мне указывать!– Странно тут у вас всё…Но тетка ворчала для порядка и воды принесла – и клизму не поставила! И за то тебе спасибо, тётка. В голове разливалось кружение и пустота. Жадно хлебая прохладную воду, Петька косился по сторонам. Человек, лежащий в дальнем углу, привлек его внимание. Хотя его частично закрывали пластиковые занавески, он показался мальчику знакомым. Напившись вволю, Петька выпростал ноги из-под простыни и, обходя койки с лежащими на них мужиками, двинулся в забранный занавесками угол.– Однако, как все кружится, – бормотал похмельный Проказа. – Не шлёпнуться бы. А мужик и правда знакомый где-то я его видел…-Ты куда поперся, оглашенный? Там бокс критических состояний! Брысь! – Грозно и громко зашипела медичка.– Да я этого дядьку видал где-то…– Разумеется, видал – пилот это наш, Дмитрий Валентиныч. Его недавно привезли. Он в Москвареку грохнулся во своем вертолете, еле живого достали, до сих пор в себя не приходит. Три месяца на Таганской лежал, на прошлой неделе к нам перевезли.– Так дядька Митрич живой? – Обрадовался Петька. – Я его из-за бороды не узнал. И трубки из него торчат.– Положено, вот и торчат трубки, а живой или нет – пока не ясно. После травматической комы клетки мозга могут отмирать. Но вроде врачи говорят, что оклемается. Он даже глаза открывал уже. Хотя внутренняя гематома у него в черепушке приличная… Ох и намучались санитары, пока его к нам переправили! Не положено в таком состоянии, но выхода не было – на Таганке ИВЛ поломался.– А лечат чем? – Деловито спросил Петька. – Иди ты уже в кровать, – осердилась медичка. – Чем тут лечить можно – черепушку вскрыть и мазью намазать? Время такие вещи лечит.– Эх вы, передний край медицины – одно название, что Госпиталь!..– Щас тряпкой кому-то…В этот момент Митрич подал признаки шевеления. Нянька-санитарка всплеснула руками и потрусила за дежурным врачом. Петька подошел к больному и поглядел на него весело, стараясь не подпускать в глаза ни сочувствия, ни жалости. Митрич открыл глаза и смотрел осознанно и хмуро, слабо шевелил челюстями, пытаясь то ли выплюнуть, толи перекусить трубку дыхательного аппарата. Петьку повеселила надпись на трубке – «К больному» и стрелочка указующая на рот пациента. – Видишь, дядька Дмитрий Валентиныч, как у докторов все строго. Все подписано и обозначено. Так что вставляют всё туда, куда положено, а не наоборот. Ты лежи спокойно и трубку не кусай, а то здесь санитарка шибко сердитая. Если ты еще не в курсе, находимся мы с тобой в нашем госпитале в Анклаве, совсем недалеко от твоих любимых вертолетов. На дворе март, снег понемногу сходит, война идет по графику, настроение бодрое. На юге Великобритании вновь появились таинственные круги на полях. Правда, с профилем Путина…В этот момент появился врач – не дожидаясь подзатыльника, Проказа испарился. Пока хлопотали с Митричем, у Петьки было время подумать о прошедших событиях и принять решение накрепко промолчать о том, что он увидел в ПСКП.«…В самом деле, об этом болтать не стоит. Могут в блаженные определить и от командирства отстранить. Скажут, что припадочный. А Лексо этого мы разъясним. Встретим и разъясним. Если Дядька Макс совместно с Хамером его на чистую воду не выведет, я им займусь. На крайняк подойду к Чекисту-Гоблину. Вычислим паразита! Постой… а патроны, что я в ПСКП подобрал!?..»– Няня, а вещи мои где?– Не мешай нам, порося! У кладовщицы спроси…

Глава 4. Ученье свет, а неученье – смерть (Дон)

Две боевые «двойки», затянутые в чёрную ткань с рваными тёмными лентами, размывающими контуры фигур в движении, бесшумно вкатились в боковое ответвление тоннеля и замерли, ощетинившись стволами. Стороннему наблюдателю сразу стало бы ясно, что визитёры были, что называется, стреляными воробьями – секора огня фигур не пересекались, движения были скупыми и экономичными, к стрельбе все четверо изготовились на разных уровнях: двое с колена, ещё один лёжа, другой стоя. Но упомянутому стороннему наблюдателю делать в тоннеле было нечего, потому что…

– Работаем!

«Вспышки выстрелов» и «звуки стрельбы» не разорвали тишину и темноту: на оружии четвёрки красовались саундмодераторы, огульно называемые в народе «глушители», которые, помимо всего прочего, не только как бы размазывали по окрестностям и приглушали выстрелы, но и прятали вспышки от догорания пороховых газов на выходе из канала ствола.

– Корс?– Чисто.– Крик, Большой?– Чисто!– По нулям.– Принял.

Фигуры разошлись по едва освященному пространству и вдумчиво приступили к сбору всяческой «полезной пользы», как называл трофеи один недавний, но добрый знакомец Дона -не в смысле, что человек был аки херувим с крыльями («Скорее уж «хервам!», а не херувим» – хмыкнул про себя командир группы), просто обстоятельства знакомства и дальнейшее общение было уж очень взаимоинтересным. И продуктивным.

– Шеф, из «длинных» – два АК с прикладами-«вёслами» и одна «Саёжка», но с нормальным коллиматором, по связи хорошо – все с радейками были, при гарнитуре, с допами.

– Аккумуляторы?– Да, плюс антеннки сменные. Я так себе мыслю, покороче – для подземки, подлиннее – для работы в чистом поле.– Что-то они больно заряженные для обычных мародёров, – проворчал Большой. – Третья группа за неделю – и снова та же песня: нормальная связь, пустые мешки под хабар, по оружию неплохо всё. Вот хоть что говорите, но зуб даю: диверсанты-недоучки это, а не цепочка странных совпадений!– Не тянут они на диверсов, друже, – отозвался Крик. – Мы их засекли, вели и взяли тёплыми, они даже не отдуплились.– Так то мы… – Задумчиво протянул я. – Как думаешь, а на скольких станциях, где нас нет, их так же флегматично и качественно взяли за ж… за жабры?– Ну так наши партизаны тоже не лыком шиты, – ввернул свои пять копеек Корсар. – Вспомни, как амазонки Кэт…– Да помню я про девчонок, и про партизан наших не забыл, – отмахался я. – Опять же, проблема в том, что всех учить – учильный агрегат треснет, порвётся и сломается. Нам бы ко всем выжившим своих инструкторов направить…– Упрутся, – отмёл идею Крик. – Не наши, в наших-то я уверен. Станционные упрутся – от начальников, до местных «Рэмб плюшевых». Помнишь недавний поход?– Угу, забудешь такое. – Мрачно отозвался я. – Каждый суслик – агроном с базукой и без вазелина – все дела…Ситуация тогда вышла трагикомичная – на одном из рабочих совещаний, традиционно напоминающем скорее посиделки старых друзей, нежели разнос личного состава, возникла «светлая идея» – пойти в народ, так сказать, принести этому самому народу свет мудрости тактической и правды сермяжной: где у автомата приклад, а где ствол, и как их при стрельбе не путать местами, вызывая гибель массовых человеческих жертв на своей стороне баррикад. Сказано – сделано: выбрали станцию глубоко залегания на северо-западе Города, где в теории могли быть выжившие, Дон с Шиберманом взяли снарягу попроще да связь подальнобойнее и, сообразив на двоих легенду про чудом уцелевших в этой кутерьме сотрудниках ДПС со славным боевым прошлым (Первая и Вторая Чеченские войны), выдвинулись в целевой сектор – благо, «ксюхи» и потрёпанная синяя форма на складах А.Р.Г.У.С. нашлись. Точнее, форма как раз нашлась непотрёпанная, но искусство требовало жертв, так что да, потрепали – под полные трагизма причитания Шибемана про разбазаривание вверенного ему материально-технического имущества группы, естественно…

Станция встретила «эмиссаров» настороженным блеском голодных глаз трёх бородатых мужиков в невнятной одежде, истошным криком «Стоять, падлы!» без предупредительного выстрела в воздух, что логично в плане экономии патронов, но слабо с точки зрения психологии и запугивания потенциальных нарушителей, и полным взаимонедопониманием.– Стволы и сумки сюда кинули и отошли! – Тыкнул один из бородачей обрезом себе под ноги.– Послушай, уваж… – Начал было Шибер, но осёкся, когда в него прицелился другой, стоящий позади, видимо, главаря.