Читать онлайн Дикая птица

Иллюстрации на обложке и форзаце hokori.tana

© Кондрацкая Е., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство«Эксмо», 2025

1. Потерянное прошлое

– Прошу, княгиня, не убивай меня! – какой-то мужик валялся в ногах, пытался поцеловать носок кожаной туфельки. Её кожаной туфельки.

Кто это? Она огляделась по сторонам. Светлая комната со скруглёнными сводами. Деревянные стены, резные колонны и потолок расписаны цветами и птицами, вдоль остроконечных окон вился красный орнамент, похожий на сплетение рун. У дверей – две испуганных девицы, служанки. Одна звенела чашками и блюдцами на подносе – так дрожали руки – и во все глаза смотрела на неё, другая мяла передник, вжав голову в плечи и глядя себе под ноги. Сердце гулко застучало, скручивая вокруг себя тугой узел страха.

– Клянусь, госпожа, в следующий раз я смогу убить царевича!

– Кого? – тупо спросила она, возвращая взгляд к мужику у ног.

– Прошу простить меня, госпожа, оговорился! Дурная моя голова! – взмолился он и возвёл на неё полные слёз глаза. Один карий, а второй мутный, белый – слепой. Бородатое, совершенно чужое лицо, на шее чернели руны, которые отчего-то казались смутно знакомыми. – Не царевича – червя земляного, который и мизинца твоего не стоит. Не прикажи казнить, госпожа!

Что несёт этот человек? Она снова осмотрелась. И как она здесь оказалась? И где – здесь? Последнее, что помнила… Она застыла. В голове плыл мутный туман, такой же белый, как левый глаз незнакомца.

– О, моя госпожа! Помилуй!

– А? – она вздрогнула. – Д‑да. Всё в порядке. Не трогай мои ноги, пожалуйста.

Она попыталась высвободить ногу из лап мужика, но он не отпускал. Пошатнулась и едва не упала. Замахала руками, чтобы удержать равновесие, но туфелька предательски соскользнула с пятки, и она всё же рухнула на деревянный пол. Тяжелые височные кольца ударили по щекам.

– Госпожа моя, боги милостивые! Прошу, прости меня, не гневайся! – мужик схватился за подол её платья, пряча в вышитой золотом ткани бледное от ужаса лицо.

– Да не трожь меня! – крикнула она и со всей силы пнула мужика по лицу. Этот крик, этот жест вышли такими естественными, грубыми и властными, что она испугалась самой себя.

Мужик завалился на бок, прижимая ладони к кровоточащему носу.

– О, спасибо, моя госпожа, – промямлил он и тут же распластался в земном поклоне. – Я заслужил это. Моя прекрасная, жестокая госпожа Рогнеда…

– Что за чёрт… – пробормотала она в ужасе.

Не совсем соображая, что делает, кое-как натянула слетевшую туфлю, вскочила с пола и бросилась прочь из терема. Никто не попытался её остановить. Выбежала на улицу, на просторный двор и кинулась к высоким воротам. Где она? И самое главное: кто – она?

Она выскочила на мостовую, едва не угодив под телегу. Отшатнулась, напуганная копытами и бранью извозчика, и налетела на пышную женщину в сарафане. Та не удержала в руках корзину, и по мостовой покатились красные яблоки. Одно угодило точно под каблук, треснуло, и она вновь чуть не упала, но удержалась, схватив женщину за широкий рукав. Та вскрикнула и оттолкнула её, обругав. Пробормотав неразборчивые извинения, она попятилась и, развернувшись, помчалась по заполненным людьми улицам, не разбирая дороги. Бежала так быстро, будто хотела обогнать собственное сердце, которое билось в пятках, заходилось от страха. Мелькали деревянные дома с резными наличниками, бабы в цветных юбках и мужики в лаптях, но ничего из этого не помогало ей вспомнить себя. Наоборот, круговерть недружелюбных взглядов сбивала с толку ещё больше.

Туфли били по мостовой, височные кольца – по щекам. Лента слетела с косы, и чёрные волосы тут же подхватил ветер. Она не заметила, как мостовая сменилась пыльной тропой, а затем – высокой травой по пояс. Когда же она успела покинуть городские стены?

Эта мысль заставила остановиться. Тяжело дыша после долгого бега, она посмотрела на свои руки. Они дрожали. На пальцах блестели золотые перстни. Два на указательном и среднем пальцах правой руки. Один – на безымянном пальце левой. Все три – с крупными красными камнями.

Она огляделась. Трава шумела, ходила волнами, будто беспокойное зелёное море, вдалеке виднелась лесная опушка, а посреди поля беспокоилась одинокая ива. Ветер путал и длинные ветви ивы, которые почти касались земли, и её волосы. Она перехватила чёрную прядь, блестящую и юркую, как змея, и убрала за ухо.

«Я здесь уже была?» – засомневалась она с мгновение и двинулась к иве.

Приблизившись, протянула руку к нежным, но сильным ветвям. Ива зашептала листвой, будто в ответ на безмолвный вопрос, и в груди что-то шевельнулось, теплом укутывая сердце, но туман тут же обдал его влажным холодом, не позволяя воспоминанию пробудиться. Кожа покрылась мурашками, а в висках загудело.

Не сразу она заметила под деревом тёмную фигуру. Слишком поздно, чтобы повернуть назад.

– Рогнеда! – взревела фигура мужским голосом.

Она испуганно попятилась. Это он ей?

Из тени вышел юноша. Высокий, статный, завёрнутый в алый плащ. Зелёные глаза смотрели недобро, тёмные волосы волнами обрамляли лицо. Левая рука лежала на рукояти меча.

– Прости? – выдохнула она. Прозвучало тихо и жалко.

– «Прости»? – наступал незнакомец. – У тебя хватило совести явиться сюда?

– Ты меня… знаешь? – спросила она, понимая, как глупо это звучит.

Юноша на мгновение замер, но тут же вновь перешёл в наступление.

– В игры играешь, ведьма? Думаешь, отца моего охмурила и мне голову задурить сможешь?

Туман в голове дёрнулся и сомкнулся ещё плотнее, напрочь отрезая от воспоминаний. В ушах зашумел осиный улей, а виски сдавило с новой силой. Она поморщилась, попятилась от его слов, схватилась за голову, стараясь унять боль.

– Послушай. Кажется, произошло досадное недоразумение, – она отчаянно пыталась удержать взгляд на юноше, но перед глазами всё плыло. – Боюсь, ты принял меня за другую…

Незнакомец усмехнулся и подошёл почти вплотную, ухватил её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Его дыхание обожгло щёки, и её сердце забилось тяжело и быстро, мешая дышать.

– Нет, ведьма, твои чёрные глаза ни с чем не спутать. Они, как болотная муть, тянут на самое дно.

– Пусти…

– Пусти моего отца.

Пальцы сжали подбородок сильнее, почти до боли. В висках замолотило, на глаза навернулись слёзы, земля уходила из-под ног, а сердце колотилось, будто сумасшедшее. Она вцепилась пальцами в ткань алого плаща.

– Я правда не понимаю, о чём ты! – закричала она. – Я не помню. Я ничего не помню!

Юноша отпрянул. Мир перевернулся, словно попавшая в шторм лодка, и она провалилась во тьму.

«Рогнеда» – так назвал её незнакомец у ивы. Рогнеда – имя отзывалось тишиной внутри. А в устах незнакомца и вовсе звучало как ругательство. Туман всё ещё витал в голове, не подпуская её к собственной памяти. Впрочем, пелена будто стала немного тоньше и заполняла пространство клочками, оставляя небольшие просветы. Но разглядеть, что в них прячется, она по-прежнему не могла.

Рогнеда открыла глаза и обнаружила себя в маленькой комнате, на узкой, пахнущей полынью кровати. Кроме кровати в этой каморке были лишь небольшой деревянный столик и окошко, за которым опускалось к горизонту красное солнце. Комната выглядела необжитой.

«Где это я?» – Рогнеда села в постели. Уже дважды она приходила в себя в совершенно незнакомом месте.

«Отец всегда говорил, что так поступают только пьяницы да распутные девки», – промелькнуло в голове. Рогнеда охнула и попыталась ухватиться за эту мысль, перед глазами даже появился мутный образ высокого, широкоплечего мужчины с длинной чёрной бородой, но он тут же растворился в тумане, оставив после себя головную боль.

Дверь скрипнула, запуская в комнату сквозняк и чью-то тень. Вслед за тенью появился юноша. Тот самый, которого Рогнеда встретила у ивы.

– Очнулась? – сказал он сухо. – Если хорошо себя чувствуешь, можешь уходить.

– Послушай! – Рогнеда соскочила с кровати, едва не запутавшись в юбках своего тяжелого платья. – Я понимаю, что прозвучит это странно, но… я не помню, кто я. И… не знаю, кто ты.

Юноша посмотрел насмешливо. От этого взгляда внутри всё похолодело. Он явно не любил её, но почему? Что она ему сделала?

– Снова спектакль, ведьма? Надо было оставить тебя валяться в поле, а не тащить в дом. Ты бы так и поступила на моём месте.

– Я говорю правду! Что-то случилось со мной! С моей памятью! А ты обращаешься со мной так, как будто я последняя… злодейка!

Юноша наградил Рогнеду долгим колким взглядом, недоверчиво скольязщим по её встревоженному лицу. Она не знала, что он увидел, но взгляд немного смягчился, в нём промелькнуло сомнение.

– Хочешь сказать, что ты всё позабыла? – впрочем, холод из голоса никуда не делся. – И не помнишь, кто я?

– Я даже не помню, кто я!

Юноша направился к Рогнеде, и она испуганно попятилась. Но юноша не остановился. Она отступала, пока не коснулась спиной холодного камня. Его ладонь впечаталась в стену у самого лица, и Рогнеда сжалась от страха, но не отвела взгляд. Юноша навис над ней, подобно хищнику, загнавшему наконец свою добычу в угол. Его лицо расколола пополам кривая улыбка. Словно он был рад видеть её такой… беспомощной.

«Ужасный человек…» – подумала Рогнеда, прижимая руки к груди, в тщетной попытке сдержать разогнавшееся сердце.

Юноша открыл было рот, но тут дверь распахнулась. Он молнией отскочил в сторону, вмиг оказавшись в противоположном углу комнаты.

– Рогнеда, солнце очей моих! Царица моего сердца! – к Рогнеде подлетел высокий мужчина в летах. В тёмной бороде и на висках вилась седина, на широких плечах, на расшитом золотом кафтане лежал алый плащ, голову венчал золотой обруч. Неужто царь? Зелёные глаза, окруженные трещинками морщин, смотрели с беспокойством и сочувствием.

Мужчина схватил Рогнеду за руки, заставив ещё сильнее вжаться в стену. Нос защекотал сладкий аромат мёда.

– Мне сказали, что ты лишилась чувств, луна моя, – он принялся осыпать влажными поцелуями её пальцы. – Скажи, как ты, родная? Тотчас прикажу прислать знахаря, а коли прикажешь – чародея, лучшего из Журавлей тебе вызову. Солнце моё, не смею надеяться, но может ли быть это от того, что ты в положении?

– Я в положении? – испуганно воскликнула Рогнеда, высвобождаясь из цепких рук царя. Ноги подогнулись, и пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.

– Я лишь предположил, звезда моя…

– Она ничего не помнит, – вмешался юноша. – Память отшибло напрочь.

– Дарен, сынок, что ты такое говоришь? – царь неловко рассмеялся, переводя взгляд с Дарена на Рогнеду и обратно. – Не шутка ли?

– Похоже, не шутка, отец, – Дарен скрестил руки на груди и отвернулся.

– Рогнеда, милая… – царь погладил её по щеке. – Ты и правда позабыла меня? Твоего возлюбленного Радомира? Твоего царя и повелителя?

Рогнеда слабо покачала головой, не зная, как быть. Больше всего на свете она хотела сбежать отсюда. Хоть Радомир, в отличие от Дарена, казался дружелюбным, всё её существо сжималось от страха, кричало об опасности, молило о спасении.

– О, любовь моя… – Радомир припал губами к её ладони. От прикосновения его губ по телу прокатилась волна отвращения, и Рогнеда едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть руку.

– О, боги, оставьте эти неуместные нежности! – скривился Дарен. – Думаешь, твои поцелуи вернут ей память? Но может, и к лучшему, что эта ведьма наконец сбрендила…

Радомир повернулся к Дарену так стремительно, что Рогнеда вскрикнула от неожиданности.

– Не смей так говорить о моей невесте! – прогрохотал он, наставляя на Дарена палец с тяжёлым золотым перстнем, а затем указал им на дверь. – Выметайся вон, щенок!

– Нет! – не зная почему, Рогнеда попыталась задержать Дарена, потянулась, чтобы ухватить его за рукав, но он стоял недосягаемо далеко. Ей было страшно оставаться наедине с Радомиром. В отличие от Дарена, Радомир, похоже, любил её, но эта любовь заставляла сердце сжиматься в страхе больше, чем колкие взгляды Дарена.

Дарен не остановился, он даже не посмотрел на неё. Хлопнула дверь, и Радомир приобнял Рогнеду за плечи.

– Пойдём, солнце моё. Не бойся. Я прикажу прислать к тебе лучших Журавлей, они тотчас поставят тебя на ноги.

Радомир отвёл Рогнеду в просторные покои и прямо в платье уложил на широкую кровать. Эта комната разительно отличалась от той, где она проснулась. Красные стены расписаны золотыми цветами с голубыми маковками, на потолке – изображения незнакомых сражений. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с балдахином, вышитым золотой нитью. У стены стоял огромный сундук, а на нём – три сундука поменьше. На полу лежал красный ковёр с золотым цветочным узором. У окна резной деревянный стол и стул. На столе книги, золотые кубки и кувшин. В чернильнице – золотое перо.

«Боги, да Радомир обожает золото», – подумалось Рогнеде, когда царь заботливо поправлял под ней подушки и накрывал одеялом, тоже расшитым золотой нитью.

Совсем скоро в покои пришёл обещанный Радомиром Журавль – миловидная девушка с длинной русой косой. Забавно, Рогнеда отыскала нужное воспоминание, едва увидев белый кафтан с голубой оторочкой: Журавли – чародеи-целители, которые служат в Вольской Гвардии. Были ещё Вороны – гвардейцы в черно-серебряных кафтанах, защищающие людей от нечисти, чернокнижников и тёмных ведьм. И Соколы – лучшие из лучших, элита Гвардии, облачённая в красное с золотом. Рогнеда поморщилась. Почему эти глупости она помнила, а остальное – нет?

– Я вызывал капитана Белаву! – Радомир в гневе ударил кулаком по столу. Рогнеда вздрогнула, а Журавль и бровью не повела. – А она прислала ко мне свою девицу? Это так ваш капитан относится к царской воле?

«Девица» поклонилась. На её румяном лице застыла вежливая улыбка.

– Прошу нас простить, царь-батюшка. Но Белавы сейчас нет в Даргороде. Она отбыла вместе с капитаном Атли по неотложным делам Гвардии. Я лучшая ученица капитана Белавы, и пока её нет…

– Как звать тебя? – грубо оборвал её Радомир.

На лице девушки промелькнуло удивление, но тут же исчезло, и она спокойно сказала:

– Аньяна, дочь Ратибора, твоего воеводы и верного друга…

– Аньяна? – тон Радомира заметно смягчился, на лице появилась заинтересованная улыбка. – А ты выросла, похорошела, сразу видно – в мать пошла. Что ж твой отец тебя прячет, красавицу-невесту? За такое преступление можно и голову с плеч, – Радомир хохотнул, разгладив усы.

– Полно тебе, царь-батюшка, не гневайся, отец меня не прячет. Вот давеча после пира мы с ним тебя навещали, на ноги тебя ставили, – тон её был безукоризненно вежливым, хотя за ним Рогнеда сумела расслышать что-то вроде неприязни. Радомир, впрочем, ничего не заметил. Он ударил себя по лбу и шутливо погрозил Аньяне пальцем.

– Помню-помню! Горьки были твои травы, плутовка! – он снова рассмеялся, взял со стола высокий золотой кувшин и плеснул в кубок мёда. Отпил два больших глотка, промокнул усы платком и спросил уже серьёзно: – Слышал, у вас в Гвардии командиры мрут как мухи. Скажи, Аньяна, следует ли царю беспокоиться?

Рогнеда непонимающе переводила взгляд с Аньяны на Радомира и обратно, силясь вспомнить и понять хоть что-то. Аньяна продолжила вежливо улыбаться.

– Что ты, царь-батюшка. Насколько мне известно, твоей жизни ничего не угрожает. Впрочем, ты можешь дождаться возвращения капитана Атли и обсудить всё, что тебя беспокоит.

Радомир хмыкнул, мгновенно теряя интерес к разговору.

– Что ж, пусть так. Осмотри мою невесту. У неё что-то… с памятью, – с этими словами он небрежно махнул рукой, осушил кубок и быстрым шагом покинул покои.

Проводив его поклоном, Аньяна выпрямилась, подошла к кровати и разгладила складки на белом кафтане.

– Добрый день, госпожа Рогнеда. Прошу, расскажи, что случилось.

– Ты меня знаешь? – неуверенно спросила Рогнеда.

Лицо Аньяны дрогнуло. Улыбка на мгновение скривилась, но тут же вернулась к прежнему вежливому изгибу. А у Рогнеды от этой улыбки мурашки побежали по коже.

– Тебя все в Даргороде знают, госпожа. Невеста царя как-никак. Позволишь осмотреть тебя?

– Я невеста царя, – повторила Рогнеда. Слова были липкими на вкус. Невеста Радомира? Этого старика? И он спросил, не в положении ли она, то есть она с ним… Рогнеду затошнило. По спине начала взбираться паника, а грудь сдавило от нехватки воздуха.

– Позволишь? – повторила Аньяна, вытягивая над ней руку.

Рогнеда кивнула, стараясь сохранить хотя бы видимость самообладания и не расплакаться.

Аньяна провела ладонью вдоль её тела сверху вниз, а потом обратно. Вслед за её рукой торопилась едва ощутимая щекотка, заставляя тёмные волоски на предплечьях приподниматься.

Аньяна приложила пальцы ко лбу Рогнеды, и та почувствовала, как внутри медленно, но неотвратимо поднимается волна энергии. Она сплелась в тугой клубок вокруг пупка и потекла вверх, к пальцам Аньяны, оставляя после себя приятное тепло. Сердце радостно забилось от этих ощущений. Рогнеда словно выпила горячего хмельного мёда.

– У тебя сильная магическая энергия, – ласково сказала Аньяна. – Чарами какой стихии владеешь, госпожа?

– Я… я не знаю…

Аньяна кивнула.

– Ничего страшного, – её тёплые пальцы переместились к ямочке между ключиц. И энергия тут же хлынула к этому месту, а Рогнеда невольно закрыла глаза от удовольствия. На короткий миг Аньяна словно пробудила что-то, что делало Рогнеду собой. Эта энергия, эта сила, это тепло внутри – как же было приятно чувствовать их. Это было одновременно тяжело, хорошо и сладко, будто занятие любовью в летний вечер. Рогнеда задержала дыхание и откинулась на подушки, чувствуя, как разогревается кожа под чужими пальцами. И когда она наконец подобралась к ощущению, близкому к всепоглощающему восторгу, Аньяна убрала руку, а Рогнеда не смогла сдержать разочарованный стон.

Аньяна понимающе улыбнулась. Она отчего-то казалась Рогнеде умопомрачительно красивой в этот миг.

– Может немного кружиться голова с непривычки, – Аньяна похлопала Рогнеду по плечу. – Я заглянула чуть глубже, чем следовало. Никак не могла ухватиться за скверну.

– Скверну?

– Кто-то тебя проклял, – Аньяна достала из кармана кафтана шёлковый платок и вытерла руки. – Опасные чары. Похоже на проклятие Забвения. Оно очень сложное и опасное, но для убийцы в этом свои плюсы – в отличие от обычных проклятий или ядов, никто, даже опытный чародей, не отыщет его источник. Я попыталась ухватить хоть какой-то след уникальных чар того, кто сплёл заклинание. Но дело гиблое, да и на тебе столько следов самых разных тёмных чар, что я даже не смогла определить отпечаток твоей собственной магии. Но, если это правда было проклятие Забвения, тебе очень повезло остаться живой.

Аньяна замолчала и одарила Рогнеду долгим задумчивым взглядом.

– А сама ты не плела тёмных чар? – после долгой паузы спросила она.

Рогнеда вздрогнула.

«Я практиковала тёмные чары?»

В памяти всплыл мужик у ног: «Моя прекрасная, жестокая госпожа Рогнеда…». Он назвал её жестокой. И говорил о чьём-то убийстве. Рогнеда покачала головой, отгоняя эти жуткие мысли.

– Я не уверена…

– Меня позвал… – Аньяна осеклась, обернулась на дверь, нахмурилась и понизила голос. – Мне ты можешь сказать, я не буду докладывать в Гвардию. Тем более что не все тёмные чары под запретом.

Рогнеда тоже перевела взгляд на дверь, а потом на Аньяну, напрягаясь всем телом. Сердце тяжело забилось, будто предчувствуя опасность. Что происходит?

– Я… не помню, – твёрдо сказала она. Да если бы и помнила – не призналась. Рогнеда скрипела зубами. Кто в здравом уме вообще в подобном признаётся? Уточнять, кто позвал девчонку, Рогнеда тоже не стала – вдруг уловка. Решили поймать её? Не выйдет… Рогнеда замерла, удивившись собственным мыслям, и поспешила сменить тему: – То есть я не должна была потерять память? Я должна была умереть?

Несколько долгих мгновений Аньяна испытующе смотрела на неё, а после кивнула.

– Похоже, что-то с проклятием пошло не так. Обычно жертва сперва забывает себя, потом теряет речь. После этого исчезает контроль над дыханием, над сердцебиением, и жертва погибает в считанные часы. Но тебе повезло, госпожа, проклятие отняло память, но отчего-то не сумело пробиться дальше.

Рогнеда слушала внимательно, хотя и плохо понимала, что говорила Аньяна, – страх разгонял кровь, и она шумела в ушах. Поэтому Рогнеда задала единственный вопрос, который сумела отыскать в этом гуле:

– Ты можешь вернуть мне память?

Аньяна сочувственно поджала губы и покачала головой.

– К сожалению, мне такое не под силу – против подобных проклятий нет приёмов, – она улыбнулась. – Но это под силу тебе. Я уже говорила, что у тебя мощная магия. Организм чародеев и ведьм восстанавливается быстрее, чем обычных людей, и твоя магия лучше любого целителя знает, как тебе помочь. Она уже начала справляться с проклятием. Со временем ты сама поборешь его, и память вернётся. Но… – Аньяна оглянулась на дверь, присела на край кровати и, наклонившись к Рогнеде, тише продолжила: – Будь осторожна. У тебя явно есть сильный враг. Тот, кто это сделал, должен был подобраться достаточно близко, чтобы наложить проклятие. И возможно, он попробует снова.

– Что же делать? – прошептала в ответ Рогнеда, голос звучал слабо, почти бесшумно. Она словно вдруг оказалась на глубине океана. Не помнить себя и бояться невидимого врага? Кто-то хочет её убить? Но зачем? Что плохого она сделала?

– Я изготовлю для тебя оберег, – Аньяна снова ободряюще улыбнулась и накрыла холодную ладонь Рогнеды своей – тёплой, нежной и оттого несущей успокоение. – Он защитит от многих проклятий и сглазов. Я доложу о случившемся в Гвардию. Сейчас у нас… сложности, нечисть бушует, и почти нет свободных людей, но, думаю, для тебя мы сможем найти Сокола.

– Зачем? – почему-то это испугало Рогнеду больше, чем весть о том, что кто-то покушался на её жизнь.

Аньяна удивлённо приподняла брови.

– Кто-то пытался тебя убить, госпожа. По закону я обязана доложить об этом в Гвардию. К тому же разве ты не хочешь защититься и найти преступника?

Рогнеде показалось, что во взгляде Аньяны мелькнула тень подозрения.

– Хорошо, – поспешила ответить Рогнеда. Выбора, похоже, у неё всё равно не было. Сжав тёплую ладонь, она умоляюще посмотрела Аньяне в глаза, – Но мы можем пока сохранить истинную причину случившегося в тайне? Не говорить ни о чём ни царю, ни его свите, никому. Понимаю, что прошу о многом, но ты ведь умна и должна понимать, что так будет лучше.

Пусть Рогнеде и отшибло память, дурой она не была. Лишняя болтовня может спугнуть убийцу, и он заляжет на дно или и вовсе сбежит за тридевять земель. Пусть лучше думает, что настолько хорош, что, несмотря на то, что Рогнеда выжила, никто ни о чём не догадался.

Аньяна, похоже, думала о том же, и, пусть и помедлив, кивнула.

– Скажу царю, что ты что-то напутала с чарами и потому случайно лишилась памяти. Будем надеяться, что это заставит твоего убийцу вылезти из норы и попробовать снова.

Её зовут Рогнеда. Она невеста царя Радомира. И она умеет плести чары. Рогнеда хваталась за эти обрывки фактов, за ниточки, что терялись в тумане, надеясь вытянуть оттуда воспоминания. Но туман не поддавался. Он словно глумился, нарочно сгущаясь в тех местах, куда Рогнеда пыталась заглянуть.

Когда Аньяна ушла, Рогнеда разделась до исподнего, бросила платье на пол и забралась под одеяло, надеясь уснуть и хоть ненадолго сбежать от того сумасшествия, в котором оказалась. Но сон не шёл, и она просто лежала, уставившись в потолок, и всё думала-думала-думала. Радомир заходил в покои дважды, но Рогнеда притворялась спящей. Он гладил её по волосам, дышал мёдом, поправлял одеяло и уходил. Радомир казался заботливым и добрым человеком, возможно, он действительно её любил. Но Рогнеда не могла отыскать в себе и каплю взаимности или других нежных чувств. По правде говоря, она сомневалась, что вообще испытывала их хоть к кому-нибудь.

Дарен считал её злодейкой. Его зелёные глаза – точь в точь, как у отца, – смотрели на Рогнеду с неприязнью. Да ещё Аньяна предположила, что Рогнеда практиковала тёмные чары.

«Я правда плохой человек?»

Рогнеда закрыла глаза, пытаясь отыскать в себе ответ на этот вопрос, но ничего не обнаружила. Внутри было тихо.

– Плохой человек, – она прокатила эти слова по языку, коснулась их губами и проглотила вместе со вдохом. Слова канули в неё и пропали, не вызвав никаких эмоций. Рогнеда понимала их значение, пыталась представить, как ей это говорят – громко, в лицо, показывая пальцем, возможно, даже метко швыряя не очень свежим фруктом в лицо. Яблоком, да, пусть это будет гнилое яблоко. Оно бы пахло кисло, и его сок холодом стекал по коже под шум раздражающих чужих голосов. Холод и раздражение – вот и всё, что она смогла отыскать в себе.

Солнечные лучи выскользнули из окна, и комнату заполнили вечерние сумерки. Рогнеда спустила ноги с постели и уставилась на белые стопы с короткими, почти детскими пальцами. Вытянула ногу перед собой и оттопырила мизинец. Что ж, по крайней мере, тело всё ещё подчинялось. Это ощущение контроля, пусть и такого мало-мальского, как власть над собственным телом, вернуло ей подобие уверенности.

Рогнеда спрыгнула с постели. Белая нижняя сорочка, слишком простая для богатой царской невесты, едва прикрывала икры, поэтому щиколотки тут же лизнул сквозняк, но Рогнеда почти не обратила на это внимания, занятая своими мыслями. Она переступила брошенное на полу платье и устремилась к двери. Если Рогнеда – невеста царя, то должна часто бывать в Царских Палатах. Вдруг что-то здесь поможет ей вспомнить.

В коридоре было пусто и тихо. Каменный пол холодил стопы. Из окна виднелся затянутый туманом город. Среди красных крыш невысоких домов возвышались три башни. Их шпили терялись в тумане, но Рогнеда знала, что на них расположились три золотые птицы: ворон, сокол и журавль. Это были башни гарнизона Вольской Гвардии. А Рогнеда смотрела на Даргород – столицу Вольского царства. Вон там – она перевела взгляд на проплешину среди крыш неподалёку от реки, что раскалывала город на две части – рынок. Кажется, Рогнеда не любила на нём бывать из-за криков зазывал, обилия карманников и попрошаек.

Туман в голове недовольно всколыхнулся, и виски сдавило – он не хотел уступать. Рогнеда поморщилась и прильнула лбом к прохладному стеклу в надежде ослабить головную боль. Постояла так немного, погружаясь в темноту вместе с коридором и целым городом. И когда на небо выкатилось блюдце луны, Рогнеда оторвалась от окна и пошла дальше.

Тени коридоров привели её в библиотеку, в которой, несмотря на поздний час, горели свечи. Свет выхватывал из темноты книжных стеллажей большой стол из красного дерева, заваленный книгами и листами пергамента. Вокруг жёлтого огонька вился мотылёк. Рогнеда прислушалась. Тихо. Едва различимо потрескивали свечи, да сквозняк шелестел страницами.

Она ступила на колкий шерстяной ковёр, провела пальцами по корешкам книг на ближайшей полке. Света было слишком мало, чтобы разглядеть надписи на них, только под подушечками пальцев шершавились тиснёные буквы.

Рогнеда подошла к столу. Взгляд упал на исписанный торопливой рукой пергамент: «Надеюсь скоро увидеть тебя…» – начиналось письмо, но прочесть дальше Рогнеда не успела.

– Что ты здесь делаешь? – из-за шкафа вышел Дарен с книгой в руках. Ворот шёлковой рубахи расстегнулся, открывая линию ключиц. Тёмные волосы волнами обрамляли красивое лицо, тусклый свет размывал тени, делая черты мягче, в зелёных глазах дрожали отблески свечей. Рогнеда невольно залюбовалась этой картиной.

– Решила прогуляться, – она отвела взгляд и неторопливо провела рукой по столешнице ласково, словно поглаживая большого спящего зверя. – Журавлица сказала, что память скоро вернётся, и я решила её слегка подстегнуть.

– И что? Вспомнила что-то? – Дарен бросил книгу на стол и посмотрел на Рогнеду долгим тяжёлым взглядом. – Аньяна сказала, что тебя пытались убить.

– Аньяна что?.. – Рогнеда в гневе стиснула зубы и впилась ногтями в столешницу.

«Паршивка! Увижу – хорошенько оттаскаю за волосы!»

– Мы с Аньяной знакомы с детства, – Дарен не сводил с неё глаз, и Рогнеда только сейчас обратила внимание, что явилась сюда в одной сорочке, но даже не подумала прикрыться. Если Дарена её вид смущает, то это его проблема. – Она сказала мне по секрету. Попросила присмотреть за тобой.

Присмотреть? Рогнеда вскинула бровь. Да, судя по самоуверенному виду этого нахала, он должен быть первым в списке возможных убийц.

Дарен, прочитав что-то на её лице, усмехнулся, взял со стола письмо, которое Рогнеда успела увидеть, и скомкал. Затем снова кинул на неё быстрый взгляд. Впервые с их встречи у ивы в нём промелькнуло что-то наподобие сочувствия.

– Ты, конечно, та ещё гадюка, но смерти не заслужила, – сухо бросил он.

– Вот уж спасибо, – Рогнеда скрестила руки на груди и присела на краешек стола. – И что, царевич, будешь за мной приглядывать?

– Смотрю, уверенность к тебе уже вернулась, – Дарен отодвинул от неё стопку книг, будто опасаясь за их сохранность, и сел за стол.

Рогнеда хмыкнула. Дарен был прав. Первый испуг прошёл. Растерянность никуда не делась, но что-то внутри уже возвращалось на круги своя. Она это чувствовала, хоть и не могла толком объяснить. От этих размышлений туман снова заволновался, причиняя лёгкую боль, и Рогнеда поспешила отвлечься. Постучала длинными ногтями по переплёту ближайшей книги и бросила на Дарена заинтересованный взгляд из-под полуопущенных ресниц.

– Как думаешь, кто это мог сделать?

– Попытаться убить тебя?

– Угу.

Дарен даже не задумался.

– Да кто угодно. Тебя никто не любит.

Эти слова не удивили Рогнеду, не заставили расстроиться или испугаться. А ещё она ни на миг не усомнилась в их правдивости. Просто приняла как данность.

– Твой отец бы с этим не согласился, – она растянула губы в равнодушной улыбке.

– Короткий список друзей, правда? – парировал Дарен. – Но когда он наконец поймёт, что ты его используешь, имён в списке не останется.

– С чего ты взял, что я его использую? – Рогнеда наивно захлопала глазками.

– Брось, Рогнеда. Я тебя насквозь вижу, – взгляд Дарена снова стал колким. – Тебя интересуют лишь деньги и власть.

– Ах, а ты у нас, значит, самый проницательный? – она склонила голову набок, ныряя в его зелёные глаза. – Чем же я заслужила такое отношение? Или обидела тебя как?

Дарен застыл на мгновение, а потом резко отвернулся.

– Сказал же, вижу тебя насквозь, – пробормотал он.

– То есть тебя я не обижала, – Рогнеда наклонилась к нему, чтобы перехватить взгляд. Чёрные пряди соскользнули со спины и змеиными кольцами легли на стол. – Была с тобой паинькой, но ты меня всё же невзлюбил? А, царевич?

– Уйди, ведьма, – огрызнулся Дарен, отворачиваясь ещё усерднее. – Думаешь, я не вижу твоих сетей?

– Сетей? – Рогнеда нагнулась сильнее, и сорочка соскользнула с плеча. – Ты так боишься в них угодить?

Дарен вскочил на ноги так резко, что она вскрикнула от неожиданности, рука соскользнула со стола, и Рогнеда, потеряв опору, полетела на пол. Попыталась схватиться за рубаху Дарена, но он отступил, позволив ей упасть.

– Вот леший… – прокряхтела Рогнеда в ковёр. Она знатно приложилась правым локтем, проехалась по ковру подбородком и, кажется, потянула поясницу.

– Ушиблась, ведьма? – прозвучал сверху насмешливый голос.

– Иди ты.

Со стоном Рогнеда поднялась с пола и потёрла ушибленный локоть. Закусила нижнюю губу, чтобы сдержать обиду, вставшую комом в горле. Бросила на Дарена быстрый взгляд исподлобья – мог бы и поймать.

Дарен протянул руку к её лицу, Рогнеда вздрогнула и отступила.

– У тебя кровь, – тихо сказал он. – На подбородке.

Она коснулась лица и ойкнула от боли, на пальцах остался едва заметный красный след. Дарен достал из рукава платок и протянул ей.

– Как мило с твоей стороны, – скорчила улыбку Рогнеда и буквально выдернула платок из его рук.

– Ты… – начал было Дарен, но его остановил звон разбитого стекла.

Витраж осколками обрушился на пол, а вместе с ним – мёртвое тело чёрной галки. Рогнеду больно кольнуло между рёбер. Птица распласталась на ковре, раскинув крылья и неестественно вывернув шею. Чёрный глаз-бусина глядел точно на Рогнеду. Не до конца осознавая, что делает, поддавшись какому-то болезненно-тягучему чувству, Рогнеда направилась к окну.

– Постой, – услышала она обеспокоенный голос Дарена.

Тёплая рука легла ей на плечо, и Рогнеда оглянулась. Дарен хмурился, всматриваясь в темноту неба. Она проследила за его взглядом, но не увидела ничего, кроме обычной ночи.

Но уже в следующий миг небо превратилось в мощный чёрный поток, который нёсся точно в их сторону.

– Ложись! – крикнул Дарен и сбил Рогнеду с ног, укрывая собой и прижимая к полу.

В окно ворвалась стая птиц. Они с криками метались по комнате, врезаясь в стены, книжные шкафы, и замертво падали на ковёр. Рогнеда стонала и корчилась от боли. Каждая погибшая птица раскалённой спицей врезалась ей под рёбра, не позволяя вдохнуть. На щёку капнуло что-то тёплое и слезой сбежало к уху. Рогнеда открыла глаза. По лицу Дарена, прижимавшего её к полу, стекала струйка крови. Птицы атаковали его. Пикировали на спину и голову, царапали и клевали везде, где только могли достать. Но Дарен терпел и закрывал Рогнеду собой.

Бушующий ураган из птиц носился по комнате. Нужно их остановить! Рогнеда зажмурилась, действуя интуитивно. Она делала так сотни раз. Она знала это. Рогнеда отыскала в себе магию – тёплый комок в районе пупка, что так отчётливо почувствовала, когда её касалась Аньяна. Магия голубыми искрами разбежалась по телу, прежде чем вырваться на свободу. В последний момент Рогнеда успела обхватить Дарена за шею и прижать к себе. Он не должен пострадать.

Мощный поток воздуха окружил их, сжался в плотную сферу, а затем с громким хлопком рванул подобно бомбе, сметая всё на своём пути. С грохотом повалились книжные шкафы, градом рухнула на пол погибшая стая, а Рогнеда закричала от боли. Они умерли. Они все умерли.

Она отпустила Дарена и распласталась на полу, пытаясь отдышаться. Дарен обмяк, накрывая её тяжелым теплом своего тела.

– Что это было? – пробормотал он у самого уха.

– Это были мои птицы, – прохрипела Рогнеда, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Мои птицы…

За дверями послышался топот множества ног, а спустя несколько мгновений в библиотеку ворвалась стража.

Пол был устлан чёрным ковром из мёртвых птиц. Рогнеда смотрела на трепещущие на ветру перья.

Она всё вспомнила.

Её зовут Рогнеда. Она княгиня Чароградская. Она умеет зачаровывать птиц. Мёртвые галки у ног много лет тайно служили ей верой и правдой. А ещё – Рогнеда бросила взгляд на Дарена – она собиралась убить царевича.

– Что за дела, – пробормотал стражник, почёсывая затылок.

– Кто-то зачаровал птиц, – сухо сказала Рогнеда, отводя взгляд от Дарена. – И натравил их на нас с царевичем.

«Полагаю, это сделал тот же человек, что проклял меня сегодня утром», – пронеслось в голове, но Рогнеда смолчала.

– Разбудите слуг, – Дарен вытер рукавом лицо, рубаха на спине была разорвана и испачкана кровью. – Пусть приберут здесь.

– А ц‑царя? – спросил стражник, то и дело бросая любопытные взгляды на Рогнеду. Она нахмурилась и скрестила руки, прикрывая грудь, будто ткани сорочки было недостаточно. Дарен тоже заметил взгляды и встал перед стражником так, чтобы заслонить собой Рогнеду.

– Отца не будите. Не беспокойте царя по таким пустякам, – сказал Дарен грозно и махнул рукой. – Идите.

Стражники выбежали из библиотеки, Рогнеда ухмыльнулась и покачала головой.

– Пустяки, царевич? Разве покушение на его сына и невесту – это пустяки?

Дарен обернулся.

– Что, по-твоему, он подумает, если увидит тебя в таком виде? – он кивнул на её одежду. – В компании другого мужчины.

– А что он подумает? – Рогнеда изобразила невинное удивление. – Разве между нами что-то есть, царевич?

– Поверь, отца это будет мало волновать, – он снова вытер с лица кровь, которая всё никак не хотела останавливаться. – О тебе переживаю, ведьма.

– Какой заботливый, – насмешливо изогнула уголок губ Рогнеда и направилась к выходу. – Тогда и я о тебе позабочусь. Пойдём в мои покои, царевич, – бросила она через плечо, – я залечу твои раны.

– Ненужно, – Дарен обогнал её в дверях. – Это просто птицы и просто царапины.

Рогнеда снова усмехнулась.

– Когти моих галок смазаны ядом. Пойдём со мной, если не хочешь к рассвету встретиться с Мореной.

Дарен застыл и медленно повернулся.

– Что?

– Могу поспорить, голова уже начала кружиться, – Рогнеда заглянула в зелёные глаза, которые уже с трудом видели её. – Скоро начнут отниматься конечности. Уже чувствуешь покалывание в пальцах?

– Ты… – выдавил Дарен.

– Советую поторопиться, – Рогнеда развернулась и быстрым шагом направилась в свои покои.

«Зачем я это делаю? – подумала она, слушая шаги Дарена за спиной. – Я могу его не лечить. Ничего не делать, позволить ему умереть, и… – Она украдкой оглянулась. – Даже не буду причастна к его гибели».

Они вышли в коридор, который вёл в покои, что выделил для своей невесты царь. Звуки шагов Дарена стали нечёткими и неритмичными.

«Пожалуй, стоит всё так и оставить, – кивнула себе Рогнеда. – Не придётся пачкать руки. Идеальные условия. На нас обоих напали, и он пострадал, защищая меня. А я просто не успела его излечить. Нет, я даже не знала, как это сделать. Или, может, пыталась, но не сумела? В любом случае несчастный царевич погибнет как герой и перестанет путаться у меня под ногами».

Рогнеда остановилась у двери в покои и обернулась. Дарен отстал и едва стоял на ногах. Он шёл медленно, опираясь на стену. Яд работал быстрее обычного, должно быть, из-за количества ран.

– Я… – выдавил Дарен. – Помоги…

Рогнеда не сдвинулась с места. Мысленно считала его шаги. Интересно, на сколько ещё его хватит? Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Дарен запнулся и упал к её ногам. Он тяжело дышал. Попытался подняться, но тело не послушалось, и он рухнул обратно.

– По-мо… – простонал он, но не смог закончить такое простое слово.

Рогнеда хмыкнула. Как легко. И ей даже не пришлось ничего делать.

«С другой стороны, – кольнула в затылок мысль, – Аньяна всем сказала, что я лишилась памяти случайно. Может ли царь заподозрить меня? Нет, – Рогнеда покачала головой. – Если я попрошу Аньяну, она скажет царю правду. А про то, что птицы мои, знает только царевич. Знал».

Рогнеда подцепила босой ступней подбородок Дарена и приподняла так, чтобы свет луны упал на лицо. Дарен посмотрел на неё затуманенным взглядом, а потом зелёные глаза закатились. Рогнеда брезгливо тряхнула ногой, и голова со стуком упала на пол.

– Вот и прекрасно, – пробормотала она и зашла в свои покои.

«Вот и всё, Рогнеда. Скоро ты станешь царицей, – она села на кровать и сладко потянулась. – Родишь царю наследника. Единственного наследника».

«Но из-за смерти царевича свадьбу могут отложить. Или вовсе отменить», – вмешалась другая мысль.

«Глупости. Царь в меня слишком влюблён».

«Может, лучше подождать? И избавиться от него после свадьбы?»

Рогнеда задумалась. Какой в этом смысл?

«Если я его сейчас спасу, он станет мне доверять… И я смогу избавиться от него, когда он будет меньше всего этого ожидать… Да и за мной кто-то охотится. Он мог бы мне помочь выследить его. Сегодня он так самоотверженно защищал меня… Если я смогу сблизиться с ним…»

«Нет, – Рогнеда тряхнула головой. – Нет, всё так прекрасно сложилось. Неизвестно, когда ещё представится такой шанс».

«Или можно влюбить его в себя? Сделать своим. И избавиться, когда…»

– А‑агхр! – она обхватила голову руками. – Поганый царевич!

Рогнеда соскочила с кровати, схватила со стола нож для писем и вышла из комнаты. Дарен лежал у двери и не двигался, в коридоре никого не было. Она присела рядом на корточки. Дыхание его было прерывистым, почти беззвучным. Ему оставалась пара мгновений. Чуть больше – если повезёт. Хотя это будут лишние мгновения агонии. Рогнеда перевернула Дарена на спину, провела лезвием по бледной щеке, по шее, на которой всё слабее и слабее билась артерия.

«Я точно об этом пожалею», – стучало в голове.

Стиснув зубы, Рогнеда выдохнула и резко провела лезвием по запястью. Отбросила нож и открыла Дарену рот. Свежая горячая кровь залила ему губы, и Рогнеда запрокинула ему голову, чтобы противоядие точно попало внутрь.

– Глотай, – приказала она.

Дарен на мгновение приоткрыл глаза.

– Глотай!

Рогнеда положила ладонь на его горло, почувствовала, как под пальцами качнулся кадык. Отлично. Она убрала руки, позволив голове Дарена безвольно завалиться набок.

– Сегодня тебе повезло. Я позволила тебе жить, – тихо сказала Рогнеда, зная, что наутро он ничего не вспомнит, а затем запрокинула голову и закричала: – Помогите!

2. Сокол, что любит изумруды

Царь целовал Рогнеде руки за спасение единственного сына и обещал горы подарков. Ещё больше его обрадовало возвращение памяти. Частичное. Обдумав всё хорошенько, Рогнеда решила сказать, что вспомнила лишь его – мало ли, как она сможет использовать своё забвение.

«Должно быть, это любовь», – томно вздыхала она, изображая радость от внезапно вернувшихся воспоминаний.

– Моя б воля – тут же б под венец! – стонал Радомир. – Как бы зиму пережить, дождаться Весенних Уз, чтобы тебя своей сделать, солнце моё!

Рогнеда вежливо улыбалась и позволяла целовать себя.

– Думаешь, меня можно сделать своей, Радомир?

– Не лишай меня надежды, звезда моя. Я‑то уж весь твой.

– Ой ли? И готов ради меня на всё?

– На всё и даже больше! – Радомир припал губами к её шее, рука нырнула под сорочку и заскользила по бедру, но Рогнеда его остановила.

– Я устала, – ласково сказала она, заглядывая ему в глаза, – эту ночь хочу провести в одиночестве и дома. Много всего приключилось сегодня.

Радомир разочарованно выдохнул, но уступил. Провёл пальцами по руке Рогнеды, задумался, а потом спросил как бы невзначай:

– Скажи мне, что ты делала в библиотеке в такой час, любовь моя?

Рогнеда изобразила нежную улыбку и накрыла ладонь Радомира своей.

– Я надеялась, что прогулка позволит мне найти путь к моей памяти, а значит, и к тебе.

Радомир поджал губы, высвободил свою ладонь и встал, выпрямившись.

– В таком виде? – он кивнул на сорочку, глядя на Рогнеду сверху вниз. – С моим сыном?

Рогнеда сжала ворот сорочки, прикрывая ключицы и демонстрируя крайнюю оскорблённость.

– Ты меня в чём-то обвиняешь, Радомир?

– А что прикажешь мне думать? Моя невеста в одном исподнем проводит ночи в библиотеке с моим собственным сыном! – с каждым словом Радомир распалялся всё сильнее. От ласки, с которой он целовал Рогнеде руки, не осталось и следа. – Что прикажешь думать страже, которая застала вас? И зачем ты повела его в свои покои?

– Чтобы залечить его раны! – Рогнеда тоже вскочила на ноги.

– Для этого есть Журавли!

– Не было у меня времени звать Журавлей. Твой сын умирал! – воскликнула Рогнеда и тут же заставила себя смягчиться, и взять Радомира за руку. – И всё, о чём я могла думать в тот миг, каким горем обернётся твоя жизнь, если потеряешь его, – она погладила его щёку. – Я бы не пережила твоей боли.

Радомир вместо ответа впился поцелуем в её губы.

– Прекрасная, лучшая, чарующая, – бормотал он, осыпая поцелуями её лицо. – Я счастлив, что твоё доброе сердце бьётся ради меня.

Зазвенела пряжка ремня, застёжки на кафтане, торопливая рука задрала сорочку, оцарапав ногтями нежную кожу бедра, и Рогнеда уступила, как уступала всегда, позволяя царю получить желаемое. Радомир не терпел отказов. Не стерпел и в этот раз, завладев Рогнедой торопливо и жадно, с силой и страстью, на которую способен не каждый мужчина в его годах. Рогнеда услужливо стонала, шептала его имя и запускала в его волосы пальцы, на которых всё ещё осталась кровь Дарена, смешанная с её собственной.

Когда Радомир заснул, Рогнеда бесшумно выскользнула из постели, так же легко, как до этого ускользнула от ревности, сдав в распоряжение Радомира своё тело. Наскоро одевшись, она покинула Царские Палаты через старую кухню, которая располагалась в заброшенной части Палат, в той, где раньше обитала почившая царица. Радомир никому не позволял заходить туда, то ли надеясь сохранить память о жене нетронутой, то ли, наоборот, не желая о ней вспоминать. Так или иначе, Рогнеда ещё давно отыскала этот ход, которым пользовалась в дни, когда не хотела попадаться никому на глаза.

Выбравшись на улицу, Рогнеда набрала полную грудь ночного воздуха, показавшегося ей особенно свежим после духоты спальни и запаха разгорячённых тел, и обернулась. Царские Палаты возвышались над ней непреодолимой чёрной горой. Светились некоторые оконца, подсказывая, что не все обитатели спят. На фоне звёздного неба вырисовывались разномастные башенки: одни с пузатыми луковицами крыш, другие – с крышами острыми и длинными, подобно стрелам, стремящимся пронзить луну. Говорили, что Царские Палаты носили в себе отпечаток каждого царя, когда-либо правившего в этих стенах. Интересно, как они изменятся, когда Рогнеда сядет на трон?

На прощание наградив Царские Палаты лёгкой улыбкой, Рогнеда развернулась и направилась к конюшням. Запрягла первого попавшегося коня и поскакала к дому. Пустые улицы Даргорода мирно спали, так что звон копыт эхом разносился по округе. Ночь выдалась лунная, светлая – редкое явление в разгар осени. Ближе к окраине города каменные дома сменились деревянными избами, и Рогнеда увидела резной конёк на крыше своего дома – самого высокого на улице. Щедрый подарок Радомира в её первый визит в Даргород, но ещё сдержанный – домик хоть и большой, но на самой окраине, чтобы не сильно волновать двор излишним вниманием царя к женщине, пусть и княгине, но всё же недостаточно богатой и знатной, чтобы это внимание привлекать. Подарок, преподнесённый вместе с предложением остаться в столице.

Рогнеда спешилась у ворот и взлетела на крыльцо, у которого дремал Войко. На носу у него красовался огромный синяк от её утреннего удара.

– Госпожа! – подскочил он. – Мы так перепугались, когда ты убежала!

Рогнеда не обратила на него внимания и забежала в дом. Бросилась к лестнице прямиком на чердак. Нужно было проверить, остались ли живые птицы – это единственное, что её сейчас волновало. Она так торопилась, что чуть не упала с хлипкой приставной лестницы.

На чердаке было темно и тихо. Пол усыпан перьями и помётом. Под потолком висели пустые клетки, лениво покачиваясь от сквозняка. Круглое чердачное окно распахнуто. Рогнеда никогда его не закрывала. И никогда не запирала клетки. Птицы всегда возвращались. Они всегда возвращались домой. К ней.

На глаза навернулись слёзы, и Рогнеда стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Позади послышалось напряжённое кряхтение – это Войко взбирался на чердак.

– Что-то стряслось, госпожа? – кудрявая голова высунулась из проёма в полу.

Рогнеда взвыла. Ей нужно было куда-то деть страшные чувства, раздиравшие и давившие грудь. Она потеряла всех своих птиц! Она убила их! Они были с ней с самого детства! Они были её!

– Кто?! – взревела Рогнеда, хватая Войко за бороду и втягивая на чердак. – Кто был здесь?!

Войко схватил её за руку, вполз животом на дощатый пол и завалился на спину. Лунный свет упал на чернильную татуировку на его шее руны обещания, означающей, что и он принадлежит ей.

– Я не понимаю, госпожа! – верещал Войко, щуря слепой глаз. – Что-то случилось?

– Кто-то был здесь сегодня?! – Рогнеда изо всех сил дёрнула Войко за бороду. Татуировка на шее вспыхнула, причиняя ему боль и напоминая, кто здесь хозяин.

– Никого! Никого не было!

Рогнеда снова дёрнула бороду, руны разгорелись сильнее. Войко взвыл.

– Отвечай честно! Или хочешь, чтобы я тебя и второго глаза лишила?

Войко схватился за белый слепой глаз и с ужасом посмотрел на Рогнеду вторым – карим.

– Никого не было, госпожа! Клянусь! Глазом своим клянусь! Не было в доме чужаков!

– Из своих кто на чердак поднимался?

– Никто! Не знаю! Не видал, госпожа! Клянусь!

Рогнеда занесла руку, чтобы хорошенько его ударить по раскрасневшейся роже. Но тут что-то пискнуло в темноте. Рука дрогнула, и Рогнеда резко обернулась.

Писк повторился. Громче и требовательнее. Неужели? Рогнеда бросила Войко и пошла на звук. Войко сдавленно застонал.

В самой дальней клетке в тёмном углу, куда не добирался лунный свет, Рогнеда разглядела гнездо, а в нём – три маленьких чёрных комочка. Они дрожали, разевали жёлтые клювы и верещали, настойчиво требуя пищи. Похоже, кто-то из галок припозднился с выводком.

– Войко.

– Да, госпожа?

– Иди копать червей. Нужно покормить птенцов.

– Но сейчас середина ночи, темно…

Рогнеда медленно обернулась. Войко сжался под её взглядом.

– Иди копать червей.

– С‑слушаюсь, госпожа! – Войко поклонился и мигом скрылся из виду.

Рогнеда вернулась к птенцам. Аккуратно, боясь повредить их хрупкие тельца, провела пальцами по едва оперившимся спинкам.

– Как же вас назвать?

Птицы окружали её с детства. Первую галку Рогнеда нашла, когда ей было шесть. Играла в саду у дома. Зеленью клубилось позднее чароградское лето, на деревьях уже спели яблоки, а ветер тревожил ковыль и незнакомые фиолетовые и жёлтые цветы. Галку Рогнеда увидела на ветке старой яблони. Захотела потрогать, но она всё никак не давалась в руки, ускользала, но не улетала далеко, пересаживалась с ветки на ветку, с забора на лавку, заставляя себя преследовать. Она будто играла с Рогнедой. Смеялась над ней. Разозлившись, Рогнеда бросила в неё камень.

Камень попал в цель, и галка рухнула в траву. Она всё ещё пыталась убегать, волоча по земле перебитое крыло. Рогнеда неторопливо шла за ней, наблюдая тщетные, жалкие попытки сбежать. Она была довольна собой. Суметь попасть камнем в птицу с такого большого расстояния – вот это удача!

Когда игра в догонялки наскучила, Рогнеда взяла галку в руки. Птица заверещала, то ли от боли, то ли от страха, а Рогнеда склонила голову набок, чтобы лучше рассмотреть чёрные пёрышки. Тогда они и встретились взглядом. Серый птичий глаз смотрел жалобно и беспомощно. Только после этого Рогнеда заметила, как вздымается и опускается грудка, как быстро стучит под пальцами маленькое сердечко.

– Сверни ей шею, чтоб не мучилась, – отец появился из утреннего тумана, напоминая огромную тёмную гору. Его низкий голос рокотал, подобно раскатам грома. Тяжёлая рука легла на худенькое плечо Рогнеды.

– Она мучается?

– Ты сломала ей крыло. Вряд ли она долго протянет. И сейчас ей очень больно. Как тебе было, когда ты вчера упала, помнишь?

– Больно, – повторила Рогнеда и посмотрела на свои разбитые коленки. Вчера ей тоже было больно. – А почему её надо убить?

– Потому что, убивая тех, кто ни на что не годен, мы делаем мир лучше. Так мы оставляем больше шансов тем, кто готов бороться. Этот мир создан для сильных, слабым в нём нет места. И лучшее, что мы можем сделать, избавить слабых от страданий. Давай, – отец потрепал её по макушке. – Просто сожми её голову и резко поверни. Это очень просто.

Рогнеда послушно схватила галку за голову. Та заверещала и забилась ещё сильнее, пытаясь вырваться. Рогнеда медлила. И это позволило птице извернуться и клюнуть её за палец.

– Ай! – на коже выступила красная капля.

– Не зевай, – хохотнул отец.

Рогнеда посмотрела на галку – та снова попыталась клюнуть.

– Она борется, – Рогнеда посмотрела на отца. – Я не буду её убивать.

Отец кивнул и погладил длинную чёрную бороду.

– Тогда позаботься о том, чтобы она верно тебе служила. Когда ты не избавляешься от слабых, хотя бы извлекай из них пользу.

Рагна – так она назвала галку – верно служила ей тринадцать лет. Вплоть до сегодняшней ночи.

– Ты будешь Рагна, – Рогнеда легонько щёлкнула по клюву одного из птенцов. – А вы двое… Дагни и Акке.

Птенцы снова требовательно заверещали.

Когда Войко вернулся с червями, Рогнеда забрала их и выгнала Войко с чердака. Ели птенцы хорошо, давая надежду на то, что переживут ночь. От этой мысли Рогнеда выдохнула с облегчением. Накормив их до отвала, она направилась в спальню. Нужно было выяснить, кто посмел её проклясть.

Плотно закрыв за собой тяжелую дубовую дверь, Рогнеда поправила оберег из связки чертополоха, который висел на стене, и осмотрелась. На первый взгляд всё выглядело как обычно: кровать аккуратно застелена цветастым одеялом, на письменном столе у окна идеальный порядок, книги на полках на своих местах, печати на сундуках в порядке, а в большом серебряном зеркале – как обычно в этот час – отражается огрызок луны. Остальные обереги тоже были на месте: медное солнце с самоцветами висело над кроватью, вокруг окна темнели нетронутые охранные руны. Рогнеда приподняла край ковра – и здесь вязь рунического заклинания была на месте. Похоже, незваных гостей не было. Переступи кто чужой порог спальни, руны бы стёрлись. Все эти заклинания она составляла сама, придумывала, сплетала – это не знакомые всем чары из книг по чародейству, против которых можно выучить приёмы. К её заклинаниям нужно долго и кропотливо подбирать ключи, тревожить их отмычками, раз за разом терпеть неудачу перед тем, как добиться своего. Нет, у её убийцы не было столько времени.

Рогнеда скинула платье, пропитавшуюся потом и всё ещё пахнущую страхом нижнюю сорочку и нагая подошла к зеркалу. Между грудей вырисовывалась магическая татуировка – две руны, сплетённые вместе так туго, что отдельных знаков не разобрать. Для чужого глаза – красивое украшение, а на деле – самый надёжный её оберег. Руна «Страж», похожая на угловатую хищную птицу с раскинутыми крыльями, почернела. Почернел и связующий узор из сплетенных между собой узлов. На их фоне сияло золото «птичьей лапы» Чернобога. Прежде в общей вязи золотых символов её было не распознать. Рогнеда придумала это сочетание сама, чтобы скрыть связь с Чернобогом и, разумеется, приумножить свою силу. Выуживала знания из маминых книг и бесед со знакомыми ведьмами и чернокнижниками. Ей всё приходилось делать самой. Никто и никогда не приносил сладких даров на золотом блюдечке.

– Снова не позволила мне умереть, – пробормотала Рогнеда, проводя пальцами по линиям татуировки, шершавым и грубым, как старые шрамы. Немало времени пройдёт, прежде чем узор разгладится, напитается силой и снова приобретёт светлый золотой цвет. Проклятие было мощным.

Рогнеда подошла к столу и достала всё необходимое: нож, серебряную чашу, цветы чёрного мака, полынь, маленькое зеркало. Измельчила мак и полынь в чаше, ножом срезала немного корки с обуглившейся татуировки и бросила к травам. По животу сбежала струйка крови. Её Рогнеда собрала лезвием и стряхнула туда же. Теперь огня.

Когда содержимое чаши загорелось, она поднесла к дыму зеркало.

– Покажи мне того, чьи чары в моей крови, чей умысел в моих жилах. Покажи, открой, ничего не таи.

Пламя взвилось над чашей, закоптив поверхность зеркала.

– Прячешься, значит?

Такой исход Рогнеду не устраивал, и она добавила крови. На стол упала повязка с ладони. Магия уже успела подлатать порез, который спас Дарену жизнь. Рогнеда помедлила пару мгновений, разглядывая тонкую тёмную полосу. В груди зародилось сожаление, накрепко сплетаясь со злостью. Не давая им разгореться, Рогнеда взмахнула ножом. Лезвие обожгло руку. Пламя зашипело, заметалось. Но зеркало лишь сильнее почернело. Дым заполнил комнату, и Рогнеда, выругавшись, поспешила открыть окно.

Выгнав дым из спальни, Рогнеда накинула на себя ночную сорочку, а сверху – тонкий халат, и упала на кровать. Голова раскалывалась – магия ещё не успела восстановиться, и заклинание отняло у Рогнеды последние силы. Поморщившись, она потёрла виски.

Кто бы ни наложил проклятие, он был очень хорош, очень силён и умел заметать следы. Как его найти, Рогнеда не знала. Чары проклятой крови не сработали, а ведь сильнее и точнее их ничего нет, особенно когда проклятие ещё не успело покинуть тело. А Рогнеда чувствовала этот яд. Он ледяными змейками расползался по венам, заставляя кожу покрываться мурашками, тисками сворачивался вокруг сердца, отчего оно билось быстрее положенного. Рогнеда не знала, как найти убийцу, но в одном не сомневалась – он обязательно попробует снова.

В дверь постучали.

– Войдите.

В комнату, пригнувшись, будто запуганный пёс, вошел Войко. В руках он нёс поднос.

– Люба п‑приготовила твои любимые оладьи, госпожа, – хрипло сказал он, не решаясь переступить порог и опасливо поглядывая на Рогнеду. – Я взял на с‑себя смелость принести.

– Что ты на себя взял? – мрачно усмехнулась Рогнеда и махнула рукой в сторону круглого столика у кровати. Войко послушно поставил на него поднос. Аппетита у Рогнеды не было, а потому на еду она даже не взглянула. Войко потоптался немного, а потом осторожно сел на краешек кровати: он часто делал так, когда Рогнеда была не в духе, а потому возражать она не стала. Её босая нога оказалась в его больших шершавых ладонях, пальцы умело промяли ступню, и головная боль немного отступила. Рогнеда поудобнее устроилась на подушках, продолжая тереть виски.

– Ч‑что с вами стряслось, госпожа? – осторожно спросил Войко. – В‑вы всех нас напугали.

– Кто-то пытался убить меня, Войко, вот что со мной стряслось, – проворчала Рогнеда, не открывая глаз.

Грубые пальцы удивлённо замерли, и Рогнеда пошевелила ногой, призывая Войко продолжить.

– К‑как же так? – пробормотал он.

– Это было проклятие Забвения. По крайней мере, так сказала та Журавлица, я же впервые о таком слышу – упущение с моей стороны. Должно быть, полезное проклятие, – Рогнеда вздохнула и приоткрыла левый глаз. Войко выглядел напуганным, бледным и совершенно растерянным. – Но в любом случае оно не сработало. Смотри в оба, Войко.

– А царевич?

– Оставь его. Сначала надо найти того, кто пытался меня убить. И того, кто ему помогал.

– Н‑нужно написать твоему батюшке, госпожа.

Рогнеда выдернула ногу из его рук, села и пригрозила Войко пальцем.

– Только попробуй хоть слово ему сказать!

– Н‑но если с‑с тобой что-то случится, госпожа, твой батюшка будет горевать. Он в‑велел мне присматривать за тобой.

Рогнеда не сдержала смешок и снова откинулась на подушки. В том, что отец будет горевать, она не сомневалась, только вот горевать он будет вовсе не о ней.

– Вот и присматривай, а не языком чеши, – она снова сунула ступню в руки Войко. – У тебя одна работа – служить мне. Ты же ищешь любой повод отлынивать.

– Ч‑что ты, госпожа, я весь твой. К‑как принадлежал батюшке твоему, так и тебе т‑теперь принадлежу. Я ж с тобой с самого твоего дитячества, госпожа. В‑вот такой помню, – он ладонью отмерил от пола высоту аршина в полтора. – А уж с‑сестрицу твою с первого её дня п‑помню. В‑ваша добрая матушка так её любила…

– Довольно. Голова трещит от твоей болтовни, – зашипела Рогнеда и спихнула его ногой с кровати. – А уж про мать я и слышать ничего не хочу, убирайся.

Войко неловко поклонился.

– Прости, госпожа, не гневайся.

– Ты не расслышал? Убирайся.

Войко спешно попятился, не разгибаясь. Когда дверь за ним закрылась, Рогнеда упала на спину и уставилась в тёмный потолок. Настроение стало паршивей прежнего.

Несколько дней всё было тихо. Радомир погряз в государственных делах, Дарен быстро шёл на поправку и на второй день уже даже мог самостоятельно вставать с кровати. Стражи в Палатах стало больше. Радомир не был человеком большого ума, но и дураком его нельзя было назвать. А ещё Радомир очень любил власть, возможно, даже сильнее, чем Рогнеду. Он закономерно предположил, что злоумышленники, отравившие Дарена, вздумали посягать на царский престол. По протоколу следовало обратиться в Вольскую Гвардию и запросить Соколов – магические проклятия и взбесившиеся от чар птицы были их заботой, но Радомир никогда им не доверял, а оттого и звать гвардейцев не торопился. В чарах и в Гвардии он всегда видел угрозу своей власти и без крайней необходимости дел с ней иметь не хотел. По крайней мере, до тех пор, пока Гвардия не окажется под полным его контролем. Но по итогам Великой войны Вольская Гвардия не подчинялась царю, ставя интересы народа выше любой власти. Радомира такое разделение не устраивало, он, как и любой царь, стремился к власти абсолютной.

Радомир, в своё время убивший ради престола двух старших братьев, трепетно относился к своему положению. И, несмотря на внешнюю свою простоту и добродушие, был человеком опасным и подозрительным. С годами эта подозрительность лишь усиливалась, а потому Рогнеда изо всех сил изображала невинную овечку и даже не заикалась о государственных делах в его присутствии, делая вид, что власть её хорошенькую головку совершенно не интересует. Это было сущей мукой, но Рогнеда привыкла терпеть.

На третий день во время завтрака к Рогнеде явился обещанный Аньяной Сокол. Красивый юноша с медными кудрями, в красном кафтане с золотой оторочкой. Зелёные глаза смотрели цепко и хитро, в ушах блестели изумруды. Он был так статен и высок, что небольшая летняя кухня, на которой Рогнеда любила завтракать в солнечные дни, казалась на его фоне крошечной. А на фоне его обворожительной улыбки даже солнечный свет на мгновение перестал казаться Рогнеде таким уж ярким.

Сокол по-хозяйски прошёлся по комнате и остановился напротив стола, накрытого белой скатертью с красными узорами. Рогнеда отметила, как он невзначай осмотрелся, окинул взглядом остывающую печь, задержался на травах, которые над ней сушили кухарки. Рогнеда знала, что там нет ничего подозрительного – все опасные травы она заготавливала не здесь, – но всё равно напряглась.

– Позволь представиться, госпожа, – Сокол отвесил небрежный поклон, в который не вложил ни капли уважения. – Финист, к твоим услугам.

– Я думала, гвардейцы работают в парах, – Рогнеда окинула Финиста равнодушным взглядом и подлила молока в чай, целую бочку которого Радомиру подарил посол из Империи Хэ. Радомир предпочитал любым напиткам мёд, а от одного запаха чая его лицо кривилось в жутких гримасах, зато Рогнеда чай очень полюбила.

– Госпожа хорошо осведомлена, – Финист расплылся в кривой улыбке, отчего скулы его сделались острыми, а на щеках появились очаровательные ямочки. – Обычно мы действительно работаем в паре: чародей и воин. Но сейчас обстоятельства вынуждают…

Рогнеде было неинтересно.

– И ты, Финист, чародей или воин?

– Чародей, госпожа, но предпочитаю орудовать клинком, – он похлопал по большому охотничьему ножу в перевязи на поясе. – Ты мне лучше расскажи, что стряслось. Нужно как можно скорее найти преступника и наказать по всей строгости закона.

– Ты садись, – Рогнеда кивнула на свободную лавку за столом. – Выпей чаю, пока будешь слушать.

Финист с аппетитом жевал горячие блины со сметаной и мёдом, пока Рогнеда пересказывала ему, как потеряла память. Говорила честно, умолчав лишь о птицах и о том, что сама она пыталась выследить убийцу. Не хватало ещё оказаться в тюрьме за тёмные чары. Не все из них запрещены законом, но Рогнеде было о чём беспокоиться, один только знак Чернобога на её груди, пусть и скрытый за линиями узоров, – прямая дорога в темницу, если не на плаху.

– А как же птички, которые напали на вас с царевичем? – протянул Финист, когда Рогнеда замолчала, и отодвинулся, позволяя служанке поставить перед ним ещё стопку блинов.

Рогнеда постаралась скрыть удивление и сказать как можно более небрежно:

– Насколько мне известно, царь хотел сохранить этот… эпизод в тайне.

– Понимаю, старик Радомир не любит, когда Гвардия лезет в Царские Палаты, – весело цокнул языком Финист, заворачивая мёд в очередной блин. – Но такая уж у нас работа – узнавать обо всем и вмешиваться в чужие дела. Тем более, что время сейчас неспокойное, нечисть из всех щелей лезет, чернокнижники, – изумрудные глаза царапнули Рогнеду, – заговоры плетут. Приходится быть начеку, оттого и скрыть от нас ничего невозмо…

– Тебе Аньяна разболтала? – перебила его Рогнеда, без труда протянув ниточку от Дарена до молоденькой целительницы, не умеющей держать язык за зубами.

Финист поджал губы, недовольный, что его прервали, но кивнул.

– Ясно, – Рогнеда сделала глоток, отставила чашку и посмотрела на Финиста. – Полагаю, от твоей помощи я отказаться не могу?

Финист поймал её взгляд, ухмыльнулся, поставил локоть на стол и положил голову на кулак.

– Совершенно верно, госпожа. Попытка применения смертельного проклятия, контроль разума животных и попытка убийства царевича, – Финист загибал пальцы свободной руки. – Тянет на смертную казнь. Преступник опасен и я, как честный гвардеец, не могу этого так оставить. Поэтому предлагаю перейти к поиску подозреваемых. Есть мысли, кто тебя так не любит?

– Я чародейка из богами забытого княжества, невеста царя Вольского. Меня никто не любит, – настала очередь Рогнеды ухмыляться. Немного горько, чтобы убедительно изобразить скрытую печаль от такого своего положения. И не забыть добавить щепотку глубочайшей оскорблённости. – Люди даже шепчутся, что я царя околдовала.

– А ты околдовала? – Финист с интересом заглянул ей в глаза.

Рогнеда не отвела взгляд.

– Смею тебя заверить, у нас с Радомиром всё по любви.

– Разумеется, – Финист пригубил чай. – Может быть, у тебя всё же есть предположения, госпожа? Кто бы это мог быть?

Рогнеда вздохнула, стараясь сохранять спокойствие.

– Нет, у меня нет предположений, – она сдержанно улыбнулась. – Строить предположения и ловить преступников – твоя работа, не моя. Я предпочла бы в ближайшее время остаться живой. И будь уверен, в случае успеха царь тебя щедро отблагодарит.

– Будь уверена, госпожа, я сделаю всё, что в моих силах, – Финист кивнул, снова расплылся в очаровательной улыбке и поднялся на ноги. – Могу я осмотреть место, где ты была, когда потеряла память? Ты упомянула, что это случилось в светлице?

Рогнеда кивнула.

– Конечно. Войко проводит.

Как Рогнеда и предполагала, в светлице Финист ничего не нашёл. Если уж её сила не помогла, то слабенькие потуги того, что в Гвардии называли чарами, тем более не могли увенчаться успехом.

– Тот, кто на тебя напал, хорошо заметает следы, – сказал Финист, вернувшись к столу. – Думаю, лучше мне быть рядом и всюду тебя сопровождать, госпожа.

– Это лишнее, благодарю. Веди расследование, а со своей защитой я справлюсь самостоятельно.

– Боюсь, я вынужден настаивать.

– Ты не слышал, что я сказала? – в голосе Рогнеды появилось раздражение.

– Слышал.

– Ты не можешь охранять меня против воли.

– Вообще-то могу, – Финист склонил голову набок, и изумруды в ушах заблестели, поймав солнечные лучи. – Особенно когда вопрос касается судьбы всего Вольского царства. Кто знает, возможно, конечная цель убийцы не ты, а царь Радомир.

Рогнеда хмыкнула и скрестила руки на груди.

– И что, будешь ходить за мной хвостом день и ночь? А в ответственный момент закроешь от смертельного удара своим телом?

Финист кивнул, изумруды в ушах снова сверкнули.

– Если потребуется.

В комнате царил полумрак – её освещали лишь несколько свечей в центре большого круглого стола. Их свет едва доставал до краёв столешницы и тут же тонул в темноте за её пределами. Откуда-то издалека доносились приглушённые голоса, смех и музыка. На стол легли две руки с длинными тонкими пальцами.

– Ты провалился! – прошипел высокий голос, и пальцы буквально впились в поверхность. – Я всё подготовила, но ты всё равно ни черта не смог!

– П‑прости, – прозвучал из темноты тихий голос. – Я всё сделал, как ты велела! Я не понимаю, что пошло не так! Она выпила чай, клянусь, я сам видел! Должно быть, она сильнее, чем ты думала.

Руки сжались в кулаки.

– Или ты где-то напортачил, Войко, – голос дрожал от раздражения.

– Нет, клянусь! Я сделал всё в точности, как ты велела. И птиц выпустил…

– Ты же понимаешь, как это важно? – на свету появилась скрытая капюшоном голова. – Мы должны защитить царя и престол от этой ведьмы. Или ты не хочешь получить помилование после её смерти? Не хочешь начать новую жизнь? Свободную жизнь?

– Может, просто расскажем царю? Как-то всё сложно, всё… сложно, – пробормотал Войко. – Т‑тебя он послушает.

– Этот старый дурак не видит ничего дальше своего носа. Слышать ничего плохого про невесту свою не хочет. Эта шлюха позаботилась о его чувствах, – руки ударили по столу.

– А ц‑царевич? Госпожа просила его убить. Ч‑что мне делать?

– Ничего не делай, у тебя это лучше всего получается. Я за царевичем присмотрю. А теперь вон отсюда. У тебя есть работа.

3. Птицы и пчёлы

Финист не спускал с Рогнеды глаз, и она уже пожалела о том, что не нашла способ избавиться от его общества. Нужно было и Аньяну не подпускать к себе и отослать куда подальше. А теперь этот гвардеец путается под ногами: ни чар сплести нормально, ни спровадить его. Приходится изображать покладистую девицу-домоседку вместо того, чтобы искать убийцу. Финист же тоже особо не занимался расследованием, заявив, что, так как следов злодей не оставил, всё, что им остается – ждать, пока тот сделает следующий шаг и выдаст себя. Рогнеда так не считала, но делиться своими мыслями не торопилась. Она размышляла, и чего точно делать не собиралась – сидеть сложа руки и чего-то смиренно ждать.

Они молча терпели друг друга в саду у дома. Сад был диким, давно заброшенным предыдущим владельцем дома, и оттого особенно нравился Рогнеде. Было в его буйном, некошеном разнотравье что-то особое, живое, неукротимое. Разрослась, захватив большую часть сада и задушив цветник, черноглазая бузина. Дорожками разбегался по весне клевер и одуванчики. Отвоевали свою жизнь старые яблони, кривые, узловатые, но несущие на своих тонких ветвях тяжёлые, наливные и удивительно сладкие плоды. А ещё всё здесь напоминало о доме, о Чарограде, о яблоневом саде, который тоже одичал после смерти матери.

Рогнеда посмотрела на Финиста: он жевал яблоко, закинув ногу на ногу. Она сидела на лавке под яблоней и делала вид, что читает сборник историй о подвигах правителей Вольских – ещё один наивный подарок Радомира. Финист же расположился неподалёку на кривом пне. У его ног уже лежала добрая дюжина огрызков. И куда только в него столько влезает?

– Думаешь, убийца прячется в моих яблоках? – язвительно поинтересовалась Рогнеда, когда очередной огрызок отправился на землю, переполнив чашу её терпения.

– Думаю, что скоро он или она проявит себя, – отозвался Финист, сделав вид, что не заметил колкости. – И я буду рядом, чтобы защитить тебя.

– Прекрасный план, – хмыкнула Рогнеда, закрывая книгу. – Но тебя не смущает, что прошлые два раза ему не понадобилось приближаться ко мне, чтобы попытаться убить?

– Не совсем верно, – Финист сорвал с ветки яблоко, обтёр об кафтан и надкусил. – Для проклятия Забвения, которое на тебя наложили, ему нужно было дать тебе проклятый предмет, проклятую еду или питьё. Подозрительных предметов я не нашёл. Впрочем, если бы ты пустила меня в свои покои, возможно…

– В покои незамужней женщины? Невесты царя? На плаху захотел? – в этом была доля правды, удобная отговорка, чтобы держать Финиста подальше от её секретов и запертых в спальне сундуков. – Я сама проверила свои покои, не было там ничего подозрительного. Будь это предмет, я бы его обнаружила. Да ты и сам убедился, что ничего похожего в этом доме нет.

– Хорошо, – неохотно кивнул Финист. – Раз ты так утверждаешь, возможно, это кто-то, кто имеет доступ к твоей еде.

– Глупости, – отмахнулась Рогнеда. – Никто из моих слуг не владеет магическими способностями. Это моё условие и условие царя Радомира. Я тщательно проверяю тех, кого беру на службу.

– Возможно, среди твоих людей затесался предатель? Может, кого-то…

– Это невозможно.

– А ты наивнее, чем я думал.

Рогнеда стиснула зубы. Да что ты. Кто тут наивный? Она или Сокол-недоучка, который на полном серьёзе думает, что может защитить её. Чародейку, которая держит на привязи самого царя. Да у него ума хватит разве что на поиски волколака. И то исключительно потому, что эти твари имеют обыкновение оставлять за собой шлейф из кишок своих жертв.

– Хочешь чаю? – Рогнеда растянула губы в очаровательной улыбке. – С молоком.

– И с мёдом, – кивнул Финист. – Если есть, разумеется.

– Разумеется, с мёдом, – улыбка намертво приклеилась к лицу.

Рогнеда заторопилась на кухню. Нужно избавиться от этого недоумка и заняться уже делом. Может, убить его к чертям? Нет, слишком рискованно. По крайней мере, не стоит делать этого в собственном доме. Может быть, позже, при удачных обстоятельствах… А вот немного сон-травы не помешает. Совсем чуть-чуть – такой остолоп не распознает, решит, что сам задремал. Она уже не раз пробовала рецепт на Радомире и теперь использовала, когда ночи с ним становились невмоготу.

Рогнеда оторвала пару ещё влажных листочков от пучка травы, что сушился над печью. Пока Финист будет спать, она сходит туда, где Соколам не место.

– Вскипяти воду, Люба, – скомандовала Рогнеда служанке в белом платке, которая месила тесто. – Наш гость хочет чаю.

– А надолго он? Этот гость? – проворчала Люба, водружая на огонь почерневший котёл. – Ты ж, госпожа, обыкновенно чужаков не привечаешь.

– Это, Люба, печальная необходимость. Слыхала что-нибудь о Вольской Гвардии?

Рогнеда отыскала подарок Радомира. Полная банка тягучего цветочного мёда, а в нём – дольки жёлтого заморского лимона. Радомир такое лакомство любил, Рогнеда же к нему так ни разу и не притронулась.

– Кто ж не слыхал, госпожа. А это чего-й, – Люба понизила голос, – гвардеец?

– Сокол, – Рогнеда бросила листья сон-травы в чашку. – Видела его красный кафтан? Прислали мне особого чародея для защиты, только вот от чародея там одно название. Ни черта не умеет – только пить да есть горазд.

– Сокол, – Люба в ужасе прикрыла рот рукой. – Так если он узнает, что ты тёмные чары плетёшь… Ой, не сносить нам головы!

– Тёмные чары не запрещены законом, – отмахнулась Рогнеда, надеясь успокоить Любу.

– Но не те, что используешь ты, госпожа…

– А ты, Люба, держи рот на замке, – зашипела Рогнеда, резко развернувшись к ней. Вот только Люба, в отличие от остальных слуг, её никогда не боялась, а потому даже не вздрогнула. – И беспокоиться тогда будет не о чем.

– Да я никому, госпожа, никому, – Люба похлопала себя по губам. – Я ж за вас переживаю.

– За меня переживать не надо. Я сама о себе позабочусь.

Как Рогнеда и предполагала, Финист ничего не заподозрил. Выпил чай, закусил лимоном в меду и заснул прямо за столом, опрокинув голову на грудь. Прекрасно, прохрапит до самой ночи.

– Ты звала, госпожа? – подлетел Войко. Вид у него был встревоженный, дышал он часто, будто долго и быстро бежал.

– Где тебя носит? – Рогнеда смерила его презрительным взглядом. – Отнеси нашего гостя на кровать в дальнюю спальню.

– Т‑ты его убила, госпожа? – Войко нагнулся над Финистом, тот в ответ громко всхрапнул.

– Как видишь, нет. Неси его в дом. А я отлучусь ненадолго.

– А к‑куда?

Рогнеда нахмурилась.

– С каких пор ты интересуешься моими делами, Войко? Нос свой не суй, куда не просят.

Войко расплылся в услужливой улыбке и принялся кланяться.

– П‑прости, госпожа!

Не удостоив Войко вниманием, Рогнеда покинула двор. Туда, куда она направлялась, гвардейцам лучше не заглядывать. Если, конечно, им была дорога жизнь. Служителей закона там не жаловали, а вот Рогнеда могла бы отыскать зацепки о своём таинственном убийце.

Пыльные улицы Даргорода привели её к центральному рынку. Пахло травами и сырой рыбой – похоже, рыбаки вернулись сегодня со свежим уловом. И правда, у дальнего конца рынка собралась целая толпа.

– Судак! Свежий судак! – кричал продавец из толпы.

– Дерьмо его судак! Вот у меня щука – что надо! – кричал второй.

– Сам ты дерьмо, урод!

Рогнеда закатила глаза, без труда вспоминая, почему терпеть не могла даргородский рынок. Да и рынки в целом.

– Тётенька, подай монетку, ради Макоши! – чумазая рыжая девочка лет шести вцепилась Рогнеде в юбку. – Ты такая красивая, тётенька!

– Отцепись, – Рогнеда брезгливо выдернула юбку из её грязных рук. – Лучше усерднее молись своей Макоши, а не деньги клянчи.

Девочка зло посмотрела и плюнула ей под ноги:

– Макошь с тебя шкуру спустит, сука!

«Ненавижу детей», – Рогнеда едва успела увернуться от плевка.

Девочка набрала в грудь побольше воздуха – собиралась плюнуть ещё раз. Но теперь Рогнеда была готова. Едва девчонка плюнула, Рогнеда взмахнула рукой, призывая чары, и собственный плевок оказался у проказницы лице. Девочка завопила от ужаса и отвращения и в слезах умчалась прочь.

– Много чести обидеть ребёнка, – проворчала женщина с корзинкой у прилавка с луком.

– У этих богачей-чародеев ни стыда, ни совести, – ответила ей хозяйка прилавка. – Медяка сиротке жалко, а унизить беззащитных всегда рады.

– А вы чего ей денег не дали? – громко поинтересовалась Рогнеда, отряхивая юбку от грязи с рук попрошайки. – Взяли б да приютили сироту, раз такие сердобольные.

– Да у меня у самой семеро по лавкам, – пробормотала женщина с корзинкой, тут же теряя пыл.

– Да и у меня… – начала было вторая, но Рогнеда их уже не слушала.

Она направлялась к подворотне, которая, окутанная чарами, даже в солнечный день смотрела на торговую площадь тёмным провалом. Едва Рогнеда ступила в тень, звуки рынка стихли, будто все разом перешли на шёпот. В конце подворотни виднелась красная дверь с маленьким прямоугольным окошком.

Рогнеда постучала трижды. Окошко открылось, показав два карих заплывших глаза.

– Пароль, – пробасили за дверью.

Рогнеда сосредоточилась и нырнула в скудное и по-детски простое сознание того, кто стоял перед ней. Благо человек смотрел ей прямо в глаза. Но и это простая на вид задача стоила Рогнеде немалых сил. Проникать в сознание людей без их согласия было очень непросто, а проникнуть в сознание чародея – почти невозможно. Даже сейчас она успела заглянуть всего на мгновение, и, если бы привратник не повторял про себя одни и те же слова, видимо, силясь их не забыть, у Рогнеды бы ничего не вышло.

– Мавка по имени Шу, – буркнула она, и окошко закрылось.

Заскрипел замок. Один, второй, третий. И дверь распахнулась, пропуская Рогнеду внутрь. Тёмный узкий коридор увёл её в дымное нутро здания, пропахшее маковой грёзой и пивом. Даже днём здесь было полно людей, в основном картёжников. Они сидели за круглыми столами и бочками и проигрывали последние деньги. Какой-то мужик в приступе гнева выругался и смёл карты со стола. Взмыв в воздух, они разноцветным дождём опустились на пол. Под ноги Рогнеде упала карта с изображением лешего. Уголок был загнут.

– Надуть меня решила? – проигравший ударил кулаком по столу и ткнул пальцем в женщину напротив.

– Заткнись и потроши кошель, – она облизывала алые губы и расслабленно обмахивалась веером из своих карт. – А будешь ещё метить карты, я тебе хер отрежу.

Похоже, угроза была непустой, потому что мужик тут же побледнел и притих.

Под столом хихикал чёрт – лесной дух, давно перебравшийся жить в города и большие деревни. Маленькие пушистые создания с острыми загнутыми назад рожками, глазками-бусинами, шестью когтистыми лапками и тонким длинным хвостом с кисточкой. Ещё несколько серых чертей прыгали по деревянных балкам под потолком и с любопытством разглядывали гостей. Черти питались человеческими чувствами, оттого прибивались к игорным домам, шумным рынкам и публичным домам. А ещё черти обожали блестящие безделушки.

Проигравший картёжник швырнул на стол кошель и зашагал прочь. Женщина плотоядно улыбнулась ему вслед, взяла из выигрыша золотую монету и опустила под стол. Чёрт выхватил добычу, прижал к чёрной шёрстке и довольно замурлыкал. Рогнеда хмыкнула. Так, значит, один крапил колоду, а другая использовала чёрта, чтобы подсматривать в карты противника.

Рогнеда обвела взглядом зал. Все здесь только и делали, что проигрывали. В кости, в карты, в городки.

– Я попал, я же попал! Почему фигура не упала?! – вопил мужик, размахивая палкой над «городом» из деревяшек. А Рогнеда заметила за его спиной одноглазого чародея, который, судя по всему, владел чарами воздуха и не давал «городу» рухнуть даже тогда, когда по нему честно попадали палкой.

– Значит, не попал, – хихикнул одноглазый. – Деньги давай! Кто следующий попытает счастье и продемонстрирует меткость?

– А по-моему, ты плут! – мужик занёс над чародеем палку.

– Охрана! – завопил одноглазый.

Рогнеда, не желая быть втянутой в драку, поспешила вглубь комнаты к ещё одной двери. На этот раз чёрной. Но тут ей преградили путь.

Роза – распорядительница игорного дома – шла навстречу, раскинув руки. Высокая, широкоплечая, в синей мужской рубахе и красных шароварах. Короткие каштановые кудри едва прикрывали уши с массивными золотыми кольцами, на запястьях звенел десяток золотых браслетов.

– О, какая редкая птица залетела в наши края. Рогнеда! – она растянула губы в широкой улыбке. – Пришла очередное колечко заложить?

Рогнеда скривилась.

– Сегодня я по другому делу, – ответила она, а Роза со всей силы хлопнула её по плечам так, что ноги подогнулись. Глаза Розы сверкнули.

– Княгине Чароградской больше не нужны деньги? – гоготнула она, перехватывая ладонь Рогнеды и целуя пальцы с перстнями. – Али благоверный твой подарки дарить перестал?

Рогнеда высвободила руку и вытерла о юбку.

– Не твоего ума дело. Сегодня есть бои?

Роза шутливо пригрозила ей пальцем с длинным острым ногтем.

– Решилась-таки поучаствовать? С твоими талантами, быстро…

– Так есть или нет?

Роза схватила Рогнеду за подбородок и приблизилась почти вплотную.

– Если бы не твоя милая мордашка, я бы за такой тон уже выпустила тебе кишки, – процедила она.

– Дёрнешься, и кишки тебе выпущу я, – огрызнулась Рогнеда. Роза вздрогнула и удивлённо перевела взгляд вниз. Острое, почти невидимое лезвие из плотного воздуха вспороло ей рубаху на животе и дрожало у самой кожи, обдавая холодом.

Роза внимательно посмотрела на Рогнеду, плечи её задрожали, и распорядительница расхохоталась.

– А ты умеешь удивлять. За это я тебя и люблю! – она сжала подбородок сильнее, позволяя ногтям впиться в кожу, и хотела было сказать что-то ещё, но не успела.

– Всё в порядке? – знакомый голос заставил поморщиться. Вот леший, его ещё тут не хватало. Роза разжала пальцы, отпуская Рогнеду, и та неторопливо обернулась.

– Дарен, – она выдавила кислую улыбку. – Вижу, тебе уже лучше.

– Твоими стараниями, – Дарен подарил ей не менее кислую улыбку. – У тебя всё, – он перевёл взгляд на Розу, – хорошо?

Роза прыснула и, звеня браслетами, скрестила руки на груди. С балки на её плечо спрыгнул чёрт и, обвив хвостом шею, взялся маленькими лапками за серьгу в ухе. Роза недовольно дёрнула головой, но прогонять духа не стала.

– Так ты сегодня не одна? – вскинула брови она.

– Впервые его вижу, – бросила Рогнеда и, не прощаясь, прошла мимо, надеясь затеряться в толпе. Роза позади снова расхохоталась.

Рогнеда не посчитала нужным обернуться.

– Не думал, что ты завсегдатай таких… мест, – Дарен догнал её почти сразу.

– Да? Могу сказать тебе то же самое. Как ты вошёл? Только не говори, что просто угадал пароль.

– А ты?

– Я первая спросила.

Дарен недовольно вздохнул, но всё же ответил:

– Я пару лет назад выручил одного человека, он меня и провёл. Я здесь впервые.

– Конечно, – усмехнулась Рогнеда. Не потому что не верила, а потому что хотела поддразнить.

– Это правда.

– Не сомневаюсь.

– А ты как прошла?

– Не твоего ума дело, царевич. Иди лучше в картишки сыграй.

Дарен вдруг развернулся и преградил ей путь. Рогнеда едва успела остановиться, чтобы не врезаться ему в грудь от неожиданности.

– Я сюда не развлекаться пришёл, к твоему сведению, – серьёзно сказал Дарен.

– Какое совпадение, я тоже. А теперь прошу меня простить, царевич, – Рогнеда выдавила подобие вежливой улыбки, обошла его и продолжила идти к заветной чёрной двери в конце зала. – Но мне надо найти своего убийцу, пока он не преуспел.

– Значит, мы тут по одной и той же причине. – Дарен не отставал.

Рогнеда бросила на него насмешливый взгляд.

– С каких пор ты обо мне беспокоишься?

Издевательский тон не смутил Дарена.

– Говорил же, смерти ты не заслужила. Да и этот негодяй оказался достаточно глуп, чтобы покуситься и на мою жизнь. Не привык спускать подобное с рук.

Рогнеда усмехнулась. Отлично, не помнит, что она сболтнула ему про птиц, яд сработал как надо. Ну, почти.

– Очень мило с твоей стороны, – Рогнеда повернула дверную ручку, и они оказались в огромном тёмном помещении, полном людей.

В центре зала в пятне красного света, который испускал подвешенный под потолком осколок камня-багреца, располагалась круглая арена. Люди сгрудились вокруг неё, звенели голоса и монеты.

– Последний шанс сделать ставку! – кричал мальчишка в дырявой шапке. На шее у него висела деревянная коробка, в которую люди кидали деньги, а взамен монет он раздавал клочки пергамента. – Не стесняемся! Кто победит? Великан или Серая Бестия? Не упустите свой выигрыш, сделайте ставку!

На арену вынесли две огромные клетки, в которых метались, кидались на прутья, рычали и скулили псы. Один был чёрный, лохматый, усыпанный шрамами, а второй подозрительно походил на волка.

– И почему Гвардия не прикроет это место? – пробормотал Дарен, останавливаясь.

– Потому что всё законно, – Рогнеда пожала плечами. – К тому же игорные дома вроде этого платят очень щедрые налоги в царскую казну.

– Одно дело облапошивать дураков в карты, но это… – Дарен кивнул на клетки. Лицо его стало бледным.

– Контролировать сознание людей и нечисти запрещено. Про собак и других мелких животных, насколько мне известно, в законе ничего не сказано. Пока они не вредят людям, разумеется.

– Чтобы контролировать чей-то разум, надо быть чернокнижником. А поклоняться Чернобогу значит преступать закон.

Рогнеда в ответ фыркнула.

– Глупости. Чтобы использовать силу Чернобога, не обязательно ему поклоняться. Он того и не требует. Можно просто взять то, что он даёт, и использовать по-своему. Быть может, даже на благо. Можно, например, спасать невинных, пользуясь даром тёмного бога. За это тоже стоит казнить?

– Если таков закон, – ответил Дарен, впрочем, уже не так уверенно.

– Законы несовершенны, царевич.

– Не тебе это решать.

– А кому? Тебе? – Дарен замешкался с ответом, и Рогнеда продолжила: – Законы несправедливы и защищают тех, кто их придумал. Тех, у кого власть, даже если они этой власти недостойны. Особенно, если они её недостойны.

Дарен нахмурился, глядя на неё настороженно.

– А достойна ли та княгиня, из уст которой льётся такая крамола?

Рогнеда выдержала его взгляд и лишь пожала плечами в ответ.

На арену вышли двое мужчин. Один высокий и лысый в чёрном плаще, другой – маленький, с длинной бородой до колен. Они встали каждый у своей клетки и приветственно замахали толпе.

Толпа встретила их возбуждёнными криками. Затрубил рог, и мужчины синхронно ударили сапогами по клеткам. Дверцы распахнулись, но псы не торопились наружу, наоборот, забились в дальний угол, скуля.

Мужчины сели на пол и закрыли глаза. Задрожали всем телом, и в следующий миг псы выскочили из клеток. Пёс лысого – большой и серый, тот, что напоминал волка. Серая Бестия – догадалась Рогнеда. Значит, чёрный и лохматый пёс бородача – Великан.

Псы скалились, рычали, но не торопились нападать – ходили по кругу, изучая друг друга.

Толпа нетерпеливо гудела. Она хотела крови. И псы не заставили их долго ждать. Бестия кинулся на Великана. Пёс метил точно в шею, но Великан успел отскочить, с неожиданной для собаки его размеров прытью. Великан обежал клетку и изо всех сил пнул её в сторону противника, но Бестия ловко увернулся и снова пошёл в наступление. Великан, кажется, только этого и ждал. Пропустив Бестию мимо, он перекатился влево и тут же прыгнул на спину противнику. Острые клыки впились в загривок. Пёс заскулил, а лысый мужик, хозяин пса, закричал.

Рогнеда поморщилась. Проблема контроля над другими существами – их боль становится твоей. За всю жизнь она так и не нашла способ избавиться от этого… неудобства.

Тем временем лысый взял себя в руки и Бестия опрокинулся на спину, придавив Великана к земле, развернулся и вцепился ему в горло. Бородач закричал и упал на бок, хватаясь пальцами за шею. Хозяин потерял контроль, и у напуганного пса не осталось шансов. Бестия рванул на себя, вырывая трахею из глотки Великана, заливая арену кровью. Великан дёрнулся несколько раз и затих.

Толпа взорвалась криками и аплодисментами.

– Сегодня удача на стороне Серой Бестии! – мальчик с коробкой выбежал на арену. – Приветствуйте её мастера – Большого Змея!

Лысый поднялся на ноги и замахал толпе. Бородач лежал на полу и старался отдышаться.

– Какая мерзость, – голос Дарена дрожал.

– Это просто животные, – отмахнулась Рогнеда.

– Какая разница? Они же живые!

– И? Все когда-нибудь умирают. Тут их хотя бы кормят до отвала, – она повела плечом, не отрывая взгляда от арены. – Идём, надо поговорить с этим Змеем, пока он не ушёл.

– Почему с ним?

– Потому что второй ещё долго не сможет разговаривать. Его псу вырвали трахею. Хозяин будет мучиться от боли до самого заката.

– А ты разбираешься в этом… – протянул Дарен, но Рогнеда не обращала на него внимания. Она пробиралась сквозь толпу, стараясь не потерять лысую голову Большого Змея, который уже покидал арену.

– Именно так, а ты не разбираешься, поэтому не вижу смысла тебя задерживать, царевич. Возвращайся в Царские Палаты и… не знаю, книжки почитай.

– Думаешь, я сюда наугад пришёл? – Дарен не отставал.

– А разве нет?

В спину Рогнеде прилетело что-то вроде смешка.

– Тебя прокляли. Проклятие не сработало так, как нужно, убийца об этом узнал и, вероятно, запаниковал, решил как можно скорее доделать начатое, но, разумеется, не своими руками. Он в спешке нанял другого убийцу.

И это была его ошибка – мысленно кивнула Рогнеда. Первая ошибка.

– В Даргороде подобные бои проводят только в этом игорном доме, – продолжал Дарен. – До соседнего города самый быстрый конь донесёт в лучшем случае за полдня – слишком долго. Значит, замешан кто-то из местных чародеев, возможно, даже кто-то из этих двоих…

– Умница, царевич, блеснул, – бросила Рогнеда через плечо. Она думала о том же. Только вот о подобных чарах она знала немного больше. А ещё знала о том, что птицы были её, но пока не могла взять в толк, откуда о них прознал убийца, но отчетливо видела в этом жесте высокомерие. Убить Рогнеду её же птицами, унизить, забрать то, что ей дорого, – даже в спешке ублюдок уделил внимание важным для него деталям. Но это стало его второй ошибкой. Больно уж выбранный способ был ненадёжным, пусть и красивым. Впрочем, когда дело касается убийств, мало что может быть надёжнее отсечённой головы. Чары уж точно нельзя назвать верным оружием.

Мысли о птицах разозлили Рогнеду, гнев вскипел в груди, забурлил подобно воде в котле, и в коридор вслед за Змеем она выбежала уже с трудом держа себя в руках. Змей скрылся за одной из ближайших дверей. Рогнеда бросилась следом, но путь ей преградил огромный охранник.

– Эй, гостям сюда нельзя, – пробасил он. – Мавка Шу будет недовольна.

– Мне можно, – Рогнеда попыталась пройти мимо, а когда её не пропустили, метнула в охранника гневный взгляд. – И Мавка Шу отгрызёт тебе голову, если вздумаешь мне мешать!

– Что? Вы это… её друзья, что ли? – охранник обеспокоенно заозирался по сторонам.

– Мы её партнёры, а остальное не твоего ума дело, дружок, – прошипела Рогнеда, тыча того в грудь. – И если не хочешь неприятностей, исчезни!

– Ты знакома с хозяйкой игорного дома? – прошептал Дарен, когда смущённый вышибала исчез в темноте коридора.

– Понятия не имею, кто она, – отмахнулась Рогнеда. – Но подбирать работников ей стоит поумнее.

Она вошла в комнату без стука. Это было маленькое помещение, почти каморка. Большой Змей сидел на сундуке и курил трубку.

– А вы ещё кто? – сплюнул он.

– Надо поговорить. – Дарен закрыл за собой дверь. – Тут на днях вышла неприятная ситуация…

Рогнеда взмахнула руками, и Змея пригвоздило к сундуку, трубка упала на пол, рассыпав пепел по старому, выцветшему ковру.

– Что за… – прохрипел он.

– Меня кто-то пытался убить, и я очень хочу знать, кто это был, – Рогнеда приблизилась к Змею и сжала кулаки, позволяя потоку воздуха придавить его ещё сильнее.

– Эй, ты чего? – вмешался Дарен.

– Не лезь! – огрызнулась Рогнеда и вернулась к Змею. – Какой-то умник натравил на меня стаю птиц. Не хочешь ничего об этом рассказать?

– Да пошла ты! – гаркнул Змей.

Рогнеда вздохнула. Конечно, никто не говорил, что он будет достаточно умным, чтобы не создавать себе проблем. Она раскрыла ладонь, взмахнула ею, описав круг, сжала в кулак и повела на себя, с удовольствием слушая, как воздух покидает лёгкие Змея. Он захрипел.

– Видишь ли, какое дело, если ты мне ничего не расскажешь, то не сможешь дышать. Примерно… никогда.

– Остановись, ты же пытаешь его! – Дарен схватил её за руку.

– Я сказала, не лезь! – крикнула Рогнеда, и поток воздуха отбросил его прочь. – Повторяю вопрос ещё раз. Что ты знаешь о том, кто пытался убить меня? Давай, Змей, я знаю, что в Даргороде по пальцам можно пересчитать такого рода заклинателей. И далеко не все из них могут контролировать целую птичью стаю. Ты должен знать кого-то подходящего.

– Может, это он и был? – Дарен больше не пытался ей помешать.

– Да, конечно, – Рогнеда ухмыльнулась. – Этот дуболом со своим псом едва справляется. Ну что, Змей, готов поделиться? У тебя осталось чуть меньше двадцати ударов сердца. Чувствуешь? Ты уже теряешь сознание. Расскажешь тёте всё, что знаешь?

Змей захрипел громче.

– Кажется, это «да», – Рогнеда мило улыбнулась и разжала кулак.

Змей снова смог дышать. Закашлявшись, он повалился на пол.

– Слушаю, – поторопила Рогнеда.

– Ивако, – выдавил Змей. – Ивако шатался здесь недавно и хвастался, что нашёл выгодную работёнку. Сказал, что отвалят денег столько, что он уедет жить к морю. Даже всем нашим пива налил за свой счёт.

– Ивако, значит, – Рогнеда удовлетворённо кивнула. – И где искать этого Ивако?

– Он не появлялся пару дней уже. Живёт на заброшенной мельнице у реки, верст десять к югу от городских ворот.

– И он так хорош, что может заклинать много зверей сразу? – с недоверием спросила Рогнеда.

– Пчёлы, – прохрипел Змей. – Может сразу несколько ульев контролировать. Мёд у него… хороший выходит.

– Прекрасно, – она похлопала Змея по лысой голове. – Сегодня тебе повезло. И если хочешь остаться живым, то лучше никому не говори, что мы заходили, хорошо?

Змей закивал.

– Прекрасно, – Рогнеда повернулась к Дарену. – Ну что, царевич, ты со мной?

Дарен стоял в стороне и смотрел на неё с нескрываемой ненавистью.

– Ты чудовище.

– Ты когда-нибудь перестанешь говорить очевидные вещи? – цыкнула Рогнеда и направилась к выходу. – Надеюсь, ты на коне. Путь неблизкий.

4. Мавка из Даргород-реки

Дарен помог Рогнеде взобраться в седло и запрыгнул следом. Вороной конь недовольно всхрапнул и ударил копытом. Дарен взялся за поводья, и она оказалась в кольце его рук. От царевича приятно пахло кожей и яблоками. И, следуя за ароматом, Рогнеда невзначай откинулась назад, ощутив спиной тепло его тела. В груди плотоядно заклокотало желание. Пожалуй, в других обстоятельствах она бы даже позволила себе увлечься.

– Змей сказал, мельница на юге от города? – Голос Дарена вибрировал на коже, а дыхание щекотало затылок.

– Да, мы её не пропустим. Просто поедем вдоль берега.

Дарен ударил коня пятками, и они понеслись по широким улицам Даргорода.

Город опоясывали три высокие стены, расколотые пополам широкой и извилистой Даргород-рекой. Внутри центрального кольца высились Царские Палаты, Гарнизон Вольской Гвардии и башня Совета Чародеев, меж которых лежала плешь центрального рынка. Купцы, ремесленники, вольные ведьмы и знахари жили в красивых каменных домах с красными черепичными крышами в среднем кольце города. Другие горожане, перебравшиеся в город крестьяне и бедняки, обитали в маленьких деревянных домиках с соломенными крышами за внешней стеной. Здесь мало кто мог позволить себе добротный каменный дом и черепицу на крыше. Рядом с бедняками обитали упыри, мавки и другая разумная нечисть – им селиться ближе к центру было запрещено законом.

Когда все три городские стены остались позади, Дарен хлестнул поводьями, заставляя коня скакать быстрее. Слева серебрилась на солнце водная гладь Даргород-реки, под копытами клубилась пыль, справа уходило вдаль жёлтое поле, на горизонте превращаясь в лес.

– Ты бы его убила? – мрачно спросил Дарен после долгого молчания.

– Кого? – не поняла Рогнеда.

– Змея.

Ох, она уже успела позабыть об этом мерзавце. А Дарен что, всё это время только о нём и думал?

– Нет, конечно, – соврала Рогнеда.

Конечно, убила бы, не будь с ней Дарена. Тогда он бы точно никому ничего не разболтал. Возможно, стоило убить их обоих и после свалить всё на местных пьянчуг – мало ли кому царевич задолжал деньжат. Эх, все мы задним умом крепки. Впрочем, если что, можно Дарена и в реку скинуть – Рогнеда посмотрела по сторонам – вокруг никого. Пожалуй, не стоит отбрасывать этот вариант.

Вскоре из-за деревьев показалась та самая мельница. Покосившийся деревянный дом смотрел на гостей тёмными провалами окон, огромное колесо лениво месило воду в реке. Вокруг мельницы стояли деревянные домишки на тонких ножках, совсем малюсенькие, с двускатными крышами и маленькими круглыми дырочками вместо окон – ульи. Целая дюжина. Пчёл видно не было.

Рогнеда спешилась и, не дожидаясь Дарена, направилась к мельнице. Вокруг стояла умиротворяющая тишина.

Дарен постучал в дверь. Рогнеда прислушалась – ничего. Не желая тратить время на ожидание, она разогрела кровь магией. Ветер налетел вместе с выдохом, обрушился на дверь и сорвал её с петель.

– Воу! – Дарен едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под удар. – Буду благодарен, если впредь ты будешь предупреждать о том, что собираешься что-то разрушить.

– Так неинтересно, – пожала плечами Рогнеда и переступила порог.

Внутри было темно, бедно, но чисто. Ну, не считая обломков двери на полу. Весь дом – одна комната. Лавка, заменявшая кровать, вместо одеяла – штопаная шаль. Вычищенные горшки и крынки на печи, на полу – старенькая дорожка в разноцветную полоску. В дальнем углу – стол, под которым стояла друг на друге дюжина небольших бочонков, видимо, с мёдом.

– Похоже, никого нет дома, – крикнула Рогнеда Дарену, который остался снаружи.

– Он здесь! – отозвался Дарен.

Отлично. Рогнеда поспешила на улицу. Не сносить ему головы! Дарен стоял у колеса мельницы и смотрел в воду.

– Ну и где он?! – Рогнеда толкнула Дарена в бок.

Вместо ответа он ткнул пальцем куда-то вниз, туда, где колесо зачерпывало воду. Труп плавал на поверхности, а рёбра колеса то и дело били его по затылку, стараясь затащить под себя, но безуспешно. Прекрасно…

– Какого чёрта! – гаркнула Рогнеда и ринулась в реку.

– Ты куда? – Дарен схватил её за руку.

– Как куда? Надо его вытащить. У него мои ответы!

– Он мёртв, Рогнеда.

– Это ненадолго!

Дарен нахмурился.

– Мне надо напоминать тебе, что поднимать мертвецов незаконно?

– Плевать! Этот урод пытался меня убить.

– Рогнеда!

– Что!

– Успокойся.

Рогнеда выдохнула. Хотелось хорошенько врезать по смазливой мордашке этого царевича или утопить его, чтобы больше не путался под ногами. Она сжала кулак.

– Что это? – Дарен прищурился, глядя ей за спину. – Кажется, у него что-то в руке.

Рогнеда обернулась. И правда, в сжатом кулаке Ивако что-то блестело. Дарен скинул сапоги и спрыгнул в воду, схватил Ивако за рубаху и подтащил к берегу. Труп уже посинел и вспух, в груди темнела глубокая рана. Похоже, от ножа. Рогнеде понадобилось хорошенько потрудиться, чтобы разжать его пальцы, словно они даже после смерти боялись лишиться добычи.

– Жемчуг? – она вытянула длинную белую нить, с которой тут же соскользнули несколько бусин и затерялись в траве. – Думаешь, он успел сорвать бусы с того, кто его убил?

– Очень похоже на правду. Жемчуг крупный. Дорогой, – Дарен подобрал перламутровый шарик и посмотрел на свет. – Морской. Очень дорогой.

– Отлично. Мы ищем богатую женщину, – Рогнеда похлопала Ивако по карманам, но в них было пусто. – Круг сузился.

– В Даргороде не только женщины любят дорогие украшения…

– Ты не помогаешь!

– Извини.

– Давай я просто его подниму…

Дарен посмотрел на неё долгим, пронзительным взглядом. Так обычно смотрят родители на неразумных детей. Очень раздражающе.

– Рогнеда, ты помнишь, что собираешься замуж за моего отца? А я подозреваю, что ты чернокнижница. Ты правда думаешь, что тёмные чары помогут меня переубедить?

Рогнеда закусила губу. Кажется, она увлеклась погоней настолько, что забыла, что Дарен ей вовсе не друг и даже не союзник.

– Брось, я же хорошая. Я спасла тебе жизнь, помнишь?

– И я всё жду, когда мне это аукнется, – проворчал Дарен.

– Мне кажется, это удачный повод загнать меч войны в ножны и начать налаживать материнско-сыновьи отношения. Обещаю, я буду прекрасной мачехой.

Дарен выдохнул и с сомнением в глазах покачал головой.

– Мачеха, которая младше меня на сколько? Лет на шесть?

– Мне девятнадцать, так что всего-то на пять. Да и возраст для чародеев мало что значит. Ты всегда сможешь согреться на моей тёплой груди, – Рогнеда очаровательно улыбнулась и тут же испуганно поправилась: – Ну, то есть, я хотела сказать, спросить совета… помощи…

Дарен покраснел и откашлялся, пряча взгляд.

– У нас труп под ногами, имей совесть, – он отвернулся и направился прочь, к ульям. – Пойдём, нужно возвращаться, скоро стемнеет.

Рогнеда пнула труп, отправляя его обратно в реку. И что на неё нашло? «Согреться на тёплой груди»? Рогнеда поморщилась. Ещё бы тёплую постель ему предложила.

– Что ты делаешь? – окликнул Дарен.

– Возвращаю всё как было. Лучше никому не знать, что мы заглядывали на мельницу. И особенно тому, кто его прибил.

– Ладно, жду тебя у коня! – бросил Дарен и скрылся из виду.

Труп плюхнулся в воду, и Рогнеда присела, чтобы оттолкнуть его от берега. Вдруг что-то в воде привлекло её внимание. Тёмное пятно, напоминавшее пучок водорослей, стремительно поднималось со дна.

Когда она поняла, что происходит, было уже поздно. Из воды вынырнула бледная когтистая рука, схватила Рогнеду за волосы и рывком утянула на дно. Больно протащила по камням, увлекая на глубину. Она не успела даже вскрикнуть.

Вода поглотила Рогнеду и сомкнулась над головой, унося прочь звуки внешнего мира. Она в ужасе распахнула глаза и увидела перед собой белое лицо с бледными рыбьими глазами. Мавка!

– Наконец-то ты осталась одна, – прошипела она, выпуская изо рта пузыри. Нет, она не говорила, её голос звучал у Рогнеды в голове.

Мавка была голой и тощей. Тёмные длинные волосы оплели Рогнеду, и чем больше она дёргалась и сопротивлялась, пытаясь всплыть, тем туже они обвивали тело. Призвать на помощь магию не получалось – руки плотно прижало к бокам.

Мавка улыбалась и гладила Рогнеду по лицу.

– Чудный выйдет обед. Нечасто можно поживиться человечинкой в наше время. Сама знаешь, эти чёртовы гвардейцы в спину дышат. Приходится давиться рыбой да водорослями. Только разве ж это еда?

Рогнеда дёрнулась и закричала, теряя остатки воздуха. Лёгкие обожгло болью, а в глазах начало темнеть.

– Такая удача, – прошептала мавка. – Мне ещё никогда не платили за еду. Теперь смогу купить себе домик поближе к реке. И платья, много платьев!

Рогнеда уже теряла сознание, когда услышала всплеск, а в следующий миг мавка неловко дёрнулась и застыла с перекошенным от удивления лицом. Из её груди вместе с тёмной чернильной кровью, вырвалось широкое лезвие. Путы ослабли, мавка начала медленно погружаться на дно, и Рогнеда увидела Дарена. Он выдернул меч из груди мавки, подхватил Рогнеду и потянул наверх.

Рогнеда стояла на четвереньках и долго не могла откашляться. Лёгкие жгло, в горле саднило, а перед глазами всё никак не переставали кружить красные мушки. Дарен гладил её по спине и говорил что-то ободряющее, но Рогнеда едва слышала его.

– Что за чертовщина, – прохрипела она и рухнула на землю. – Я убью её… убью…

– Она уже мертва, всё хорошо, – Дарен убрал с её лица мокрые пряди. – Больше она тебя не тронет.

– Да не мавку. Ту тварь, что её наняла.

– Мавку кто-то нанял?

– Она обмолвилась, что ей заплатили. Достаточно много, чтобы купить дом.

– Кто-то серьёзно взялся за тебя.

– У тебя привычка озвучивать очевидные вещи? – Рогнеда перевернулась на спину. Боль наконец начала отступать.

– Не огрызайся. Вредно для здоровья. Приходи в себя и поедем обратно в Даргород. Надо тебя переодеть и высушить, а то ещё подхватишь хладную хворь, и никому не придётся тебя убивать.

В Царских Палатах Рогнеду с Дареном встретила Власта, сводная сестра и советница царя. Невысокая коренастая женщина, круглая и мягкая, совсем непохожая на благородную царевну. Она одевалась в дорогие ткани, но не любила ярких цветов и украшений, пепельные волосы заплетала в тугую косу и казалась сильно старше своих пятидесяти лет. Невзрачную внешность она унаследовала от матери-служанки, которая грела ложе почившего царя вместо законной, но нелюбимой супруги. Об этой связи знал весь Даргород, но царь умер, так и не признав дочь. Зато сестру признал Радомир. Едва сев на трон, он возвысил Власту и приблизил к себе. Почему – никто не знал. Одни шептались, что Власта помогла Радомиру убить братьев. Другие были уверены, что у них закрутился роман, результатом которого стала дочь Власты – златокудрая Есения. Правда это или нет, никто не знал, но Радомир прочил пятнадцатилетнюю Есению в жёны Дарену, и это сбивало сплетников с толку. С другой стороны, близкородственные связи в царских семьях не сказать что были такой уж редкостью.

К Рогнеде, как и к другим обитателям Царских Палат, Власта всегда относилась с нежностью и заботой. Благодарностью и верной службой платила Радомиру за подаренное ей тёплое место при дворе. А уж в Дарене и вовсе души не чаяла. Впрочем, от Дарена в восторге были все. Кроме Рогнеды.

– Боги, что с вами стряслось? – воскликнула Власта, едва они с Дареном переступили порог.

– Закружилась голова, и я упала в реку, – соврала Рогнеда, не моргнув глазом. – Удачно, что Дарен оказался рядом и помог.

– Ох, детки… – Власта побледнела и приложила руки к груди.

– И правда, удивительно удачно, – в зале появился Радомир, вид у него был напряжённый. – Дарен в последнее время часто оказывается рядом очень вовремя, чтобы помочь тебе, луна моя.

Рогнеда сделала вид, что не заметила нотки ревности в его голосе, и улыбнулась, вложив в эту улыбку всё доступное ей очарование.

– Представляешь, как мне везёт! – засмеялась она.

– Да, везёт… – начал было Радомир, но Власта, отлично читавшая малейшие движения настроения царя и не любившая скандалов, быстро вмешалась:

– Довольно болтать! – она хлопнула в ладоши и подхватила Рогнеду под руки. – Надо вас, ребятки, скорее переодеть, а то простудитесь! Смотрите-ка, продрогли до костей!

Слуги облепили их со всех сторон. Власта велела затопить баню, чтобы отогреться. Дарен от помощи и бани отказался и удалился в свои покои, даже не попрощавшись.

В бане было белым-бело от пара, из-за влаги и жара едва получалось дышать. Слуги растирали Рогнеду мочалками, обливали водой из ковшей и лупили вениками, а она всё прокручивала и прокручивала в голове странные события дня, пытаясь понять, куда ведут хлебные крошки. Зачем было избавляться от Ивако? Они не смогли договориться об оплате, или убийца осознал свою ошибку и решил замести следы, боясь, что Ивако начнёт болтать? И как, чёрт подери, мавка узнала, где искать Рогнеду? Кто-то следит за ней? Сколько прихвостней у этого… этой мерзавки? Рогнеда нахмурилась: она не особо следила и хвоста не заметила.

В баню вошёл Радомир, совершенно нагой.

– Все на выход, – скомандовал он, и служанки, пряча глаза, поспешили прочь из бани.

Рогнеда мысленно закатила глаза. Только не сейчас. Радомир плюхнулся на лавку рядом, почесал широкую волосатую грудь и положил руку на колено Рогнеды.

– Я так соскучился, луна моя, а ты совсем меня не навещаешь, – проворковал он, приближаясь. – Моя постель так холодна и одинока.

– Боюсь, я ещё не совсем здорова для близости, – Рогнеда мимолётно коснулась щеки Радомира. – К тому же эта неприятность с падением в реку…

– Может быть, тебе просто больше по нраву мой сын? – голос Радомира стал жёстче. – Где вы были сегодня? Мои люди видели, как вы вдвоём вышли из игорного дома и уехали с рыночной площади. На одном коне…

– Ты следишь за мной? – Рогнеда отпрянула, внутри всё похолодело. Разговор ей не нравился.

– Я хотел убедиться в том, что ты в безопасности, но заметил кое-что другое, – Радомир наклонился к ней и схватил за руку. – Что вы делали? И почему…

– Да как ты смеешь сомневаться во мне! – Рогнеда вскочила на ноги. – И как смеешь следить! Это ли поведение, достойное благородного мужа? Достойное великого царя? А теперь врываешься ко мне в баню и чинишь разборки? Нагишом!

Голос её дрожал от гнева, но Радомир принял это за испуг.

– Я просто боюсь потерять тебя, – он говорил ласково, пытаясь перехватить её ладонь. – Ты же дороже всего на свете для меня, душа моя!

– Я не твоя собственность, царь! – Рогнеда выпрямилась и посмотрела на Радомира сверху вниз. – И не потерплю подобного обращения!

Радомир вскочил на ноги и попытался её обнять.

– Просто дай мне то, чего я хочу, – прошептал он, руки скользили по её бёдрам и спине. – Ты всегда была добра ко мне. Так не упрямься сейчас, и я всё тотчас позабуду. И прощу тебя, звезда моя.

Рогнеда попыталась оттолкнуть его, но он был силён и непреклонен. Магия в крови закипела, но Рогнеда заставила её замолчать. Нельзя, иначе всё напрасно, и не видать ей престола. И не видать свободы.

Рогнеда закрыла глаза, стараясь не думать о теле, что навалилось на неё, стараясь не думать о влажных губах, что покрывали её кожу поцелуями. Что же это? Раньше всё давалось ей так легко и просто. Почему оно так переменилось?

– Ну же, будь нежнее, – прошептал Радомир, и она, улыбнувшись, обхватила его шею и притянула к себе.

Когда всё было кончено, Радомир ласково поцеловал Рогнеду в губы и покинул остывшую баню. А она лежала на лавке, смотрела на потолок в белой дымке и думала, что избавится от Радомира, как только они поженятся.

– Я стану свободной, – прошептала Рогнеда и закрыла глаза.

На заборе у дома Рогнеду ждал ворон с привязанным к лапке посланием. Он лениво чистил перья и недовольно глядел по сторонам. Почтовые вороны не любили задерживаться. Когда Рогнеда приблизилась, ворон протянул лапу и требовательно каркнул.

– Не ворчи, – цыкнула Рогнеда и отвязала послание. Внутри её ждал знакомый убористый почерк. Она раздраженно выдохнула.

«От тебя давно не было вестей. Надеюсь, ты помнишь, что стоит на кону. От тебя зависит судьба нашей семьи, нашего княжества. Не подведи меня. Помни, чему я тебя учил».

«От тебя давно не было вестей». Вестей? Он хотел сказать «денег». Деньги – вот единственное, что его заботит.

Рогнеда скомкала пергамент и бросила на землю. Мог бы и не напоминать. Она и сама всё прекрасно помнила. Как можно забыть то, к чему тебя готовили половину жизни? Отец всегда отличался властолюбием и тщеславием, что, впрочем, не помешало их семье обнищать ещё до того, как Рогнеде исполнилось пятнадцать. Больше двух дочерей и почившей много лет назад супруги отец любил только карты. Интересно, на сколько хватит царской казны, когда Яровид запустит в неё свои лапы?

«Если, конечно, я ему позволю».

У Рогнеды уже давно были свои планы на престол. И потакание прихотям отца в них не входило. Слишком долго она прожила вдали от дома, чтобы всё ещё прогибаться под влиянием отца. Рогнеда растоптала записку и направилась к дому, но на полпути остановилась, вернулась, подобрала пергамент и расправила его, снова уставившись на ровные строчки.

– Мог бы спросить, как у меня дела. Хотя бы раз, – пробормотала она листу, аккуратно сложила послание и спрятала в рукав.

На крыльце, забросив ногу на ногу, сидел Финист. Завидев Рогнеду, он потянулся, зевнул и закинул руки за голову. А Рогнеда выругалась про себя – она совсем забыла про этого дуболома.

– Ты понимаешь, что использование сон-травы на гвардейце тянет на добрый месяц в темнице?

Рогнеда прошла мимо.

– Не понимаю, о чём ты.

Финист поднялся на ноги и преградил ей путь. На его лице играла кривая улыбка, в прищуренных глазах плясали блики заходящего солнца.

– А проклятые артефакты, запрещённые книги и обереги, требующие кровавых жертв, тянут ещё на пару лет сверху. И это только при условии, что факт тёмного колдовства, запрещённого законом, не будет доказан. В противном случае можно и головы лишиться.

– Ты… – начала было Рогнеда, но вовремя прикусила язык.

– …был в твоей спальне? – закончил за неё Финист. – О, да, решил заглянуть, когда продрал глаза и понял, что ты одурманила меня сон-травой, чтобы сбежать из-под присмотра.

Сердце предательски застучало быстрее. Чёртов Войко, он должен был следить за тем, чтобы этот наглец никуда не залез. А теперь она попалась. Соколу. Нужно убить его. Быстро. Рогнеда сжала кулак, призывая чары. Воздух сгустился, смертельной тяжестью просачиваясь между пальцев. Нет. Рогнеда быстро раскрыла ладонь, сбрасывая напряжение. Если с ним что-то случится, от Гвардии уже будет не отвертеться. Тогда бежать? Оглушить его, собрать самое необходимое и затеряться в лесах. Лучше уйти в горы, можно прибиться к тамошним чернокнижникам. И бросить всё, ради чего она приехала? Нет, Рогнеда не могла так просто отказаться от своей жизни. Что же делать?

– Полагаю, ты собираешься меня арестовать? – голос звучал неожиданно низко и хрипло, но страх ей всё же удалось скрыть.

Финист вальяжно прислонился к стене, погладил подбородок и задумчиво посмотрел на красное небо.

– Видишь ли, Рогнеда, – протянул он, – могу сказать, что тебе крупно повезло. Я не придерживаюсь таких твёрдых правил, как многие мои сослуживцы. Вернее, мои правила несколько отличаются. Я добрый малый, понимающий, поэтому всегда открыт для переговоров.

– Переговоров? – сердце подпрыгнуло, но Рогнеда не позволила ему обрадоваться раньше времени, напротив, напряглась всем телом, будто готовилась к неизбежной схватке.

– Совершенно верно, – Финист изящно взмахнул рукой. – И если мы найдём общий язык, то я смогу закрыть глаза на некоторые… шероховатости. Более того, я смогу обеспечить тебе безопасность и некоторого рода покровительство.

По спине прокатилась волна облегчения, и Рогнеда позволила себе ухмылку.

– Так вот как выглядят продажные гвардейцы.

Финист оскорбленно охнул.

– Что ты! Я лишь предлагаю свою дружбу. Признаться честно, я питаю слабость к прекрасным чародейкам, и моё доброе сердце дрогнуло при виде твоей беды.

– И сколько нынче стоит дружба с Соколом?

– Да так, пара монет, дружеские услуги по мере необходимости. Ну, и когда станешь царицей, буду благодарен, если не забудешь своего верного друга. Но об этом, думаю, мы поворкуем, когда ты удобно расположишься на троне.

– Услуги какого рода?

– Видишь ли, я не могу пользоваться магией. Так сложились обстоятельства и одно старое проклятие. Но это, разумеется, между нами, – он приложил палец к губам и хитро подмигнул. – Так что, если мне вдруг понадобится твоя помощь, ты, я надеюсь, не откажешь, – Финист протянул ладонь. – По рукам?

Рогнеда посмотрела ему в глаза. В них читались искренняя заинтересованность и практически детский азарт. Похоже, она была не первой, кому он предлагал подобного рода сделки.

Его рука была сухой и тёплой, рукопожатие – крепким. Нужно придумать, как избавиться от этого надменного засранца. Рогнеда ласково улыбнулась.

– По рукам.

Положительные стороны в новых отношениях с Финистом всё же были: он больше не рвался охранять Рогнеду и сразу после заключения сделки убрался восвояси. А она приказала слугам хорошенько выпороть Войко за то, что тот не уследил за Финистом и позволил попасть в её покои. Войко как обычно ползал в ногах и просил прощения, но Рогнеда была непреклонна.

– В последнее время ты слишком много ошибаешься. Не смог убить царевича, потерял моих птиц, не уследил за чужаком в доме. Ещё одна ошибка, и попрощаешься с жизнью.

– О, милостивая госпожа! – Войко попытался схватить её за ногу, но Рогнеда оттолкнула его и покинула светлицу.

На чердаке было тихо, Рогнеда кормила немного окрепших птенцов, гладила их по маленьким пушистым головкам и размышляла. На сердце было тяжело, но не от жестокого наказания Войко, не из-за убийцы, преследовавшего её по пятам, и даже не из-за обязательств, которые ей навязал Финист. Рогнеда с досадой думала о том, что совершает ошибку за ошибкой. Проклятие не только лишило памяти, но и выбило Рогнеду из колеи – она вела себя неосторожно, опрометчиво, нерешительно. И без того вспыльчивый характер стало ещё сложнее держать в узде. Она должна быть холодной, расчётливой, такой, как учил отец, иначе нельзя. Слишком сложное дело она взвалила на свои плечи, чтобы подходить к нему с горячей головой.

Птенец заверещал, и Рогнеда сунула ему в клюв жирного червя. Надо успокоиться, отложить захватившие её переживания и заново всё обдумать. Рогнеда кивнула своим мыслям. Прежде всего нужно разобраться с убийцей – мёртвая, она уж точно не сядет на трон. А потом Рогнеда займётся Финистом.

Закончив кормить птиц, Рогнеда вернулась в светлицу. Слуги уже приготовили розги, Войко смиренно лежал на лавке, ожидая наказания. Отлично, порка ещё не началась.

– Собирайся, Войко. Нужно съездить в одно место.

– Н‑но уже ночь, госпожа…

– Собирайся. И захвати оружие. На всякий случай.

– А п‑порка?

– Продолжишь, когда вернёмся. Поторапливайся.

Кони домчались до мельницы ближе к полуночи. Яркая луна с откушенным боком освещала дом, ульи и берег, оставляя за собой дрожащую серебристую дорожку на водной глади. Дневное спокойствие этого места бесследно растворилось в ночи. Теперь мельница выглядела зловеще: покосившиеся окна напоминали глаза мертвеца, а тёмный провал выломанной двери – разинутый в предсмертном крике рот. Где-то вдали, нагоняя жути, ухала сова.

Войко заметно нервничал, то и дело оглядывался, вздрагивал от каждого шороха и хватался за арбалет. Он не любил темноту, считая, что она неизменно несёт за собой опасность и смерть. Что ж, отчасти он был прав, но Рогнеда знала, что темнота может быть другом. И сегодня ей пригодится её сила.

– Войко, там за домом, в реке под мельницей труп. Принеси его сюда, – снова подходить близко к воде у Рогнеды не было никакого желания.

– Т‑труп? – Войко сглотнул.

– Да, труп. Или ты забыл, как они выглядят? Живее.

– А ч‑что ты хочешь с ним сделать?

Рогнеда вздохнула и потёрла переносицу.

– Слишком много вопросов, Войко. Я хочу сегодня ещё успеть поспать. А тебя ждёт порка, помнишь? Так что не тяни время и делай, что говорят.

Войко кивнул, поёжился и направился в указанном направлении. А Рогнеда подошла к ближайшему улью и откинула крышку. Так она и думала. Все пчёлы были мертвы. Ещё одно печальное последствие связи разумов. Когда слишком долго контролируешь животное, ваши сознания сплетаются настолько туго, что при смерти чародея погибает и животное, которое он контролировал. Слабое сознание зверя попросту не способно вынести такой боли. Рогнеда вернула крышку улья на место. Хорошо, что люди сильнее. Боль от смерти галок была страшной, пугающей, всепоглощающей, похожей на настоящую смерть, но выносимой. А ещё Рогнеда знала, что способна вынести гораздо больше.

Войко кряхтел и стонал, волоча по земле раздутый труп. С него ручьями текла вода, а сапоги противно хлюпали. Подтащив Ивако к ногам Рогнеды, Войко положил его и отбежал. Он не любил тёмную магию.

Рогнеда опустилась на колени. Труп выглядел хуже, чем утром, и она уже начала сомневаться, что заставит его заговорить. Если ткани повреждены слишком сильно, ничего не выйдет. Но отступать Рогнеда не привыкла. Ей нужны ответы, и, так уж вышло, мертвец был единственным, кто мог их дать. Глубоко вдохнув и прикрыв глаза, Рогнеда очистила разум от лишних мыслей и провела руками над телом, стараясь отыскать в нём остатки магии. Магия никогда не покидала тело полностью, даже после смерти. Её крупицы навсегда оставались в костях, мышцах, внутренних органах. И её можно использовать. Рогнеда вытащила из косы острую заколку и уколола ей запястье. Крови нужно совсем немного: пара капель на лоб Ивако, пара капель на грудь, ещё пара – на пупок. Теперь заклинание:

Рогнеда ударила Ивако в грудь и изо всех сил прижала ладонь к тому месту, где раньше билось сердце. Капли крови на синей коже заискрились, тело задрожало. Из ушей, носа и рта полилась тёмная, смешанная с кровью трупа вода. А тело Рогнеды сковало болью.

У тёмных чар своя цена. И, как правило, это боль. Любые чары истощают магический запас, но тёмные чары требуют большего – они пытаются выпить всю тебя без остатка: пережевать кости, мышцы и лишить способности мыслить. Но взамен они дают силу и власть.

Сердце разогналось до предела. Казалось, оно оглушительным барабаном бьётся во всём теле. Виски сдавило, и Рогнеда застонала, схватившись свободной рукой за голову. Нужно потерпеть. Ещё немного.

Боль отступила так же мгновенно, как началась. Ивако открыл мутные белёсые глаза и резко сел. Изо рта вылилось ещё немного воды.

– Ивако! Кто убил тебя? – выкрикнула Рогнеда. Времени было мало. Даже самый искусный чародей не мог удерживать душу мертвеца в теле долго. У неё было не больше сотни ударов сердца.

Ивако тупо уставился на Рогнеду.

– Кто убил тебя? – повторила она, делая акцент на каждом слове.

– М‑м… гыде....я… – фиолетовый раздутый язык едва шевелился во рту.

– Кто. Убил. Тебя?

Ивако дёрнулся.

– Жэн-ина… в… олофы, ак фонцэ…

– Женщина? Волосы, как солнце? – Рогнеда попыталась угадать.

Ивако кивнул, роняя изо рта воду.

– Имя! Ты знаешь её имя?

– И‑мя… – тупо повторил Ивако и повернул голову. Несколько мгновений он смотрел на Войко, а потом поднял одеревенелую руку. – Он… з… нает…

Рогнеда посмотрела на Войко, он съёжился и замотал головой.

– Ничего я не знаю! – взвизгнул он.

– Он… ыл… ф ней, – пробулькал Ивако. – Он… ыл… ф ней! Он!

Ивако затрясся, забулькал, заваливаясь на спину – чары покинули мёртвое тело, и оно вновь безвольной тушей распласталось на земле. Рогнеда медленно встала и подняла тяжёлый взгляд на Войко.

– Ты! – выплюнула она.

– Он врёт! – Войко попятился, споткнулся о собственные ноги и чуть не упал.

– Мертвецы не врут.

Войко вскинул арбалет. Рогнеда застыла, глядя на болт на взведённой тетиве. Он знал, что так будет. Знал, и пока она поднимала мертвеца, натягивал тетиву. Рогнеда пришла в бешенство и шагнула к нему.

– Стой! Я в‑выстрелю! – завопил Войко, целясь.

– Кто она? Кто хочет моей смерти? – Рогнеда не остановилась. Она знала, что Войко не выстрелит.

– Я просто хотел начать новую жизнь! Я просто принёс чай! Не приближайся!

– Назови имя! И ты умрёшь быстро! – Рогнеда продолжила наступать.

Войко выстрелил.

Болт укусил Рогнеду за ухо и впился в стену дома за спиной. Ублюдок! Рогнеда стиснула зубы, зарычала, взмахивая руками, и Войко, подхваченный чарами, поднялся в воздух. Она резко опустила руки, и слугу с размаху припечатало к земле. Он закричал, а Рогнеда услышала, как хрустят его кости.

– Имя! – рявкнула она, всё сильнее и сильнее давя Войко чарами.

– Я н‑не скажу!

– Скажешь! – Рогнеда сжала кулак у лица Войко и потянула, чувствуя, как с этим движением воздух покидает его лёгкие.

Войко захрипел.

– Имя, Войко!

Войко молчал.

– Моя семья вытащила тебя из грязи и долгов. Мы дали тебе кров и пищу. И вот как ты мне отплатил? Предательством?

– Это… н‑не жизнь была… – выдавил он.

Рогнеда закрыла глаза, стараясь успокоить дыхание и не убить Войко раньше времени.

– Имя. Назови имя, и я отпущу тебя.

– Н‑не отпустишь. Ты убийца. Ты умеешь т‑только разрушать.

Рогнеда стерпела и отозвала чары, позволяя Войко дышать. Он закашлялся, хватая ртом воздух, будто рыба.

– Даю тебе последний шанс загладить вину, Войко, – сказала она как можно спокойнее. – Ты уже дважды пытался убить меня, но я буду милосердна. Расскажи мне всё, что знаешь, и я обещаю, что сохраню тебе жизнь.

Нож появился из ниоткуда. Лезвие сверкнуло в лунном свете, змеёй бросаясь в лицо. Рогнеда едва успела увернуться, чудом избежав ранения. Войко уже вскочил с земли и попытался ударить снова, но больше Рогнеда не мешкала. Глаза застелила красная пелена гнева. Рука дёрнулась практически непроизвольно, отбирая у Войко остатки воздуха. Войко задрожал, тело свело судорогой, но он всё равно попытался достать Рогнеду ножом. Взмахнул раз, второй, на третий удар сил не хватило, и Войко упал. Лежал у ног Рогнеды, извивался и хватался руками за горло, испуганно глядя на Рогнеду. А Рогнеда неотрывно смотрела в его карий глаз, продолжая сжимать дрожащий кулак, подчинивший себе чары. Войко умирал так долго, – или это ей только показалось? – а когда он застыл и затих, Рогнеда наконец нашла в себе силы отвернуться.

Войко служил Рогнеде с самого её детства. Нянчил после смерти матери, присматривал, когда отец неделями пропадал в игорных домах. Возможно, в глубине души она даже считала его семьёй.

По щеке сбежало что-то холодное. Что это? Рогнеда провела рукой по лицу, смахивая влагу, и ухмыльнулась. Этого ещё не хватало. Войко – просто человек. Слуга. И его жизнь ничего не стоила.

Рогнеда оглядела тела, ругая себя за несдержанность. Поднять Войко и вытянуть не выйдет – руническая татуировка на шее не позволит. Рогнеда позаботилась о том, чтобы никто не смог выведать её тайны, даже у мёртвых. Надо избавиться от тел и убираться отсюда.

В эту ночь её впервые мучили кошмары.

5. Сделка есть сделка

Жалела ли Рогнеда о смерти Войко? Она знала, что он получил по заслугам. Она могла простить неудачу, плохо выполненную работу, но предательство? Предательства Рогнеда простить не могла. Она жалела только о том, что ей не хватило выдержки и ловкости, чтобы продержать его живым дольше и всё же вытянуть имя. Если бы не испугалась ножа, если бы совладала с чарами, если бы надавила чуть сильнее, он бы сдался. Он бы выдал имя. Возможно, в глубине души Рогнеда просто не хотела знать. Не хотела знать имени человека, которого Войко предпочёл ей.

Рагна слетела с подоконника и села Рогнеде на плечо. Прошли недели с того дня у мельницы. Птенцы оперились и покинули гнездо, от Финиста не было вестей, убийца не объявлялся, а Рогнеда проводила долгие дни в пустом доме. Слуг она распустила – не хотела давать убийце новую возможность подобраться к ней через них. Рогнеда усвоила урок.

Кроме неё и птиц в доме осталась только кухарка Люба. Готовить Рогнеда не умела настолько, что просто не выжила бы без её стряпни. А ещё в их взаимоотношениях появилось новое правило – еду Люба пробовала первой.

Думала ли Рогнеда, что убийца сдался? Таинственная женщина с волосами, словно солнце. Таинственная женщина, что носит жемчуг. Нет, Рогнеда думала, что убийца просто затаилась, выжидала, придумывая новый план. И чем дольше она выжидала, тем больше Рогнеда нервничала. Трижды незнакомка пыталась её убить. Трижды провалилась. А, значит, в этот раз попытается продумать всё гораздо лучше, учесть ошибки прошлого. И чем дольше она планирует, тем меньше изъянов будет в этом плане.

Рогнеда погладила Рагну по серому затылку.

– Где твои братья?

Рагна каркнула и легонько клюнула Рогнеду за мочку уха. Зашелестели крылья, и на подоконник сел Акке. Он вырос самым крупным из всех, а затылок отчего-то был не серым, как обычно у галок, а белым.

– Где вы были весь день? – улыбнулась Рогнеда, ныряя в сознание Акке.

Он показал пролёт над шумным городом, толстого кота на Перуновом мосту, сияющую ленту Даргород-реки и опушку леса. Интересно, они ещё ни разу не улетали так далеко от дома. Возможно, в следующий раз уже решатся заглянуть в лесную тень.

В дверь постучали, и в спальню заглянула Люба.

– Прости, госпожа, к тебе Сокол из Гвардии пожаловал, говорит, дело срочное.

Сердце ёкнуло. Принесло Лихо.

– Скажи, что я сейчас спущусь.

Люба кивнула, дверь со скрипом затворилась.

Финист ждал в светлице. Он по-хозяйски расположился на лавке у окна. Перед ним по столу вышагивал Дагни, с явным любопытством поглядывая на блестящие серьги в ушах Финиста.

– Соскучилась по мне? – Финист поднялся на ноги и отвесил небрежный поклон.

– Не стоило утруждать себя дальней дорогой к моему порогу, – Рогнеда гордо посмотрела на него, вздёрнув подбородок.

– Искренне желал повидаться, – ответил Финист и взмахнул головой, отбрасывая упавшие на лицо рыжие пряди.

Дагни перелетел на самый край стола и наклонил голову. Он явно намеревался стащить изумруд из серёжки. Зелёная капля на золотом колечке покачивалась, дразня его бликами.

– Ты говорил, у тебя дело, – Рогнеда легонько щёлкнула Дагни по клюву, отвлекая от добычи. Он недовольно мотнул головой и выпорхнул в открытое окно.

– Дело-дело, – Финист плюхнулся обратно на лавку и закинул ногу на ногу. – Есть для тебя одна работёнка. Непыльная, если знать, как к ней подойти, а для такой искусной чародейки, как ты, думаю, будет раз плюнуть.

– Работёнка? – Рогнеде это не нравилось.

– Нужно раздобыть одну вещицу у одного господина. Безделушку.

– То есть украсть?

– Одолжить.

Рогнеда недовольно сморщила нос. Не то чтобы она заботилась о чистоте своих рук и незапятнанности репутации, но воровать? Это ей казалось совсем уж низким.

Финист, увидев такую реакцию, улыбнулся.

– Великая чернокнижница Рогнеда не ведёт подобных дел?

– Всё бывает в первый раз, – она не хотела начинать спор, да и, по правде сказать, не то чтобы у неё был выбор. Откажется – Финист натравит на неё всю Гвардию и не поморщится.

Финист радостно хлопнул в ладоши.

– Прекрасно! Знал, что на тебя можно рассчитывать. Так вот, есть вещица, безделушка, хранится она у одного престарелого чародея. Живёт дедушка в уединении, всего в паре часов верхом. Уверен, со своими птичками, – Финист кивнул в сторону окна, – ты быстро управишься.