Читать онлайн Извините, я иностранец. Приключения англичанина в России
- Автор: Крэйг Эштон
- Жанр: Истории из жизни, Зарубежный юмор
© Крэйг Эштон, текст, 2020
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025
А как это по-русски?
Здравствуйте! Спасибо, что вы купили мою книгу! Даже после 15 лет проживания в России я и мечтать не мог, что такое вообще возможно. Ну вот, очередной раз Россия сделала мне прелестный подарок.
Несмотря на то что я начал изучать русский давным-давно, я всё ещё делаю ошибки (он такой у вас… сложненький… поэтому в моих рассказах есть ошибки). Меня многие попросили их оставить потому, что они передают акцент и атмосферу. Я решил их оставить, надеюсь, они передадут вам такое тоже!
До 1999 года я не особо думал о России. Всё, что я знал тогда, было тем, что я видел в американских фильмах. То есть я ничего не знал на самом деле.
Ну разве что то, что у вас есть луковицеподобные соборы (игра «Тетрис» показал мне это вместе с песенкой «Коробейники»); крутые танки, которые ежедневно ездят по Красной площади; что все едят в основном суп из капусты и картошки и что вы улыбаетесь на улице, только если у вас день рождения.
Я не знал корюшку, «селедка под шубой», дачка, ракушки из ростова на доне, отчизна, фигушки, Карелия, зефирчик, тоска, «осторожно, двери закрываются», пендель, веники и жареные макароны. Не знал я, что такое докторская колбаса, пофигизм, салат оливье, машина жигули, баня, роскомнадзор, «Девчата», окошечко, уфмс, зсд, балтика семёрка, Масяня, укроп, что всегда нужно больше запятых, чем кажется, Смешарики, маршрутка, полтос, что «Не Май месяц» не значит «уже тепло, скоро лето!» или что если добавить «…в конце концов» в конце любого подтверждения, то оно станет на 35 % более убедительным. Не знал, что всё может медным тазом покрываться или что всё, что ни делается, – к лучшему, в конце концов.
Я ещё и не знал себя. Не знал, кто я и что мне надо. Зато после первого года в России я знал, что я хотел там жить.
До России, в Англии, я был немного потеряшкой, я не знал, куда должен идти и зачем. Я очень мало знал о себе. Но в 2001-м, в университете, я знал одно точно: русский язык – прекрасен, и был готов на всё, чтобы выучить его. Даже когда уроки были сложные. И вы же сами знаете, насколько сложными бывают уроки русского языка.
Про медведей на улице, кстати, я не слышал, пока не приехал. Мне кажется – это больше ваша собственная мечта, которую вы приписали нам. Я ни разу не думал, что медведи бродят по вашим улицам. Я думал, что на улицах ходит много солдат в военной форме, хотя бы в этом я был прав!
Ну вот, я приехал совсем невежественным, с маленьким словарным запасом и маленьким словарём Cambridge English – Russian, который помогал, скажем так, не всегда.
Самый первый раз, когда я столкнулся с русским языком, – американские фильмы. И хотя все русские персонажи были злодеями или антигероями и их играли не русские (спасибо, Шварценеггер!), мне очень понравилось их смотреть. Потом, когда в 18 лет я выбрал курс «Немецкий и русский языки» в университете, я купил себе книгу с названием «Русский за 6 месяцев». Оптимисты написали… Я сидел с ней часами и радостно информировал своих друзей, что «woman» по русский – «zhenshschshCHina». Кроме «zdravsvstervurtsche», это всё, что я выучил с этой книгой. Но уже через полгода я вступил в университет и начал по-серьёзному изучать ваш язык и культурные нормы.
На «ты» или на «Вы»?
Первые несколько месяцев моей карьеры как русскоговорящего (точнее, русскобормотающего) я этот вопрос произносил «на Ти или на Ви?».
Ой, этот ваш «Ы»… Есть несколько травматических моментов моей жизни, которые я никогда не забуду. Мой первый солнечный ожог, первую драку, первый отказ от предложения сходить на свидание и… Первое занятие по букве «Ы».
Это было в октябре 2001 года. Мы с одноклассниками сидели в старом классе на филфаке Эксетерского университета. Мы уже знали, что такое «окно», «стол» и «почта», и этим очень гордились. Зря мы так радовались тогда… Мы не могли и угадать, что будет дальше. Some next – level stuff…
Ну, наша преподавательница, наша любимая профессор Кэтэрин Ходжсон, сказала «слушайте и повторяйте» (ну, точнее «listen and repeat», так как мы не знали ни повелительное наклонение, ни эти глаголы).
– «Ы», – она сказала.
И обалдевших лиц был лес. A whole new sound… What sorcery is this?!
– Just try, – успокаивающе сказала Кэтэрин. – «Ы».
Если кто-то проходил дверь комнаты в тот момент и слышал нас, то он бы подумал, что внутри сидят восемь макак, которые страстно борются за власть, стараясь показать свою доминантность.
Кэтэрин:
– Ы!
Мы:
– ii!
– Ы!
– И!
– Ы…
– ОЙ…
– Ы-Ы!
– Говорите искоса!
(Tongue – swallowing noises.)
– Ы-ы-ы…
– УÄЕ, УЭЭ,!
– Ы-Ы!
– ЭУЬО, ННИ, ЪЙЪ!!!
– …почти… Пусть так…
Мы долго не могли это произнести. И если нас спрашивали, как пишется, например, «штык», мы отвечали «Ш. Т. SIXTY ONE. К». Я даже не шучу. 61 же…
Спустя много мучительных часов мы, маленькие макаки, приняли преподавателя Кэтэрин как главную и начали говорить «ы», как она. Ну, почти…
Когда я приехал в СПБ, я узнал, что есть FINAL BOSS в саге «Ы» и это не «мама мыла Милу мылом». Это ваш грозный «Чижик-Пыжик». Не только из-за двух «и», которые на самом деле произносятся «ы», а ещё потому, что первые полгода я его называл «Ципик-Чипик» (что, я считаю, гораздо более подходящее название для птички, ведь птички тоже не умеют говорить искоса). Когда мне наконец-то сказали, как правильно, я начал говорить cheese-ik-peas-ik. И все решили: «Ну, пусть так…»
Дальше был урок «Ты / Вы». Произношение + грамматика + социокультурные правила. Одним словом «FUN!». Я уже был знаком с такой концепцией из немецкого (Du/Sie), и понять это было не так сложно. Но русский язык – не немецкий, в лес не убежит. И было несколько тонких отличий, которые создавали (и создают до сих пор) сложности.
«Мы используем “Вы”, когда человек старше, незнаком или мы того человека уважаем», – так Кэтэрин нам объяснила. Последний пункт – причина всех моих проблем с «Вы/ты»…
Кстати, когда я общаюсь с новым русским человеком, я всегда жду с нетерпением тот особый момент, когда будет вопрос «а мы на Вы или…?». Тогда у меня появляется возможность грандиозно взмахивать рукой и щедро заявить: «на ты, на ты, конечно, да что Вы?», и ещё я радуюсь потому, что «-ете» мне сложнее произносить чем «-ешь». У меня получается – ече, знаеЧе ли…
Ну и как же отказать человеку, который предлагает перейти на «ты»… Он предлагает близость, дружбу, может, любовь и потом брак! Неужели можно холодно отвечать «Да, нет, Вы что? Что за фамильярность?» Поэтому я никогда не предлагаю перейти на «ты» сам. Я не чувствую, когда наступил подходящий момент. Не хочу слишком рано.
– Крэйг, познакомьтесь, это ректор СПБГУ.
– Здравствуйте, уважаемый ректор! Давай на «ты» или чё?
Рисковать такую грубость я не хочу.
Наверное, были люди, которые ждали и ждали, пока я не предложу этот важный переход, но решили, что они мне не по духу. Но я… I was just уважаtting them… Уважать – это важно! В общем, я предпочитаю «to err on the side of Вы», несмотря на постоянно возрастающее количество утерянных дружб и возможных браков.
Даже сейчас, спустя 18 лет, я иногда забываю, что мы с кем-то уже договорились на фамильярность, и часто в разговорах с уже знакомыми людьми я перехожу обратно на «Вы». Это их смущает, они спрашивают осторожным тоном: «А мы на Вы?», и я отвечаю: «Ой, да, это мой плохой русский, извиниче». Это я делаю потому, что стараюсь им передать «я Вас уважаю!». Я понимаю, что это, наверное, наоборот, звучит холодно, неприятно и чопорно, и я только подтверждаю все стереотипы про англичан. Например, моему психотерапевту Алле, наверное, потом тоже нужна будет терапия: «Я же помогаю ему, а он такой холодный и далекий! Вообще больной, что ли?» Эх, больной, больной. Но от страха совершить ошибку и не уважать человека хочется убежать в лес.
Поэтому я by default говорю на «Вы» со всеми. Даже с маленькими детьми. Это их всегда смущает, но я не могу сразу к ним на «ты». Я же маленьких детей тоже уважаю! Ну и не хочу им сразу сказать, что мы хорошие знакомые. Вдруг понаглеют.
Ну вот, из-за моего страха ошибиться с «Вы – ты» я всё время ошибаюсь. Мой психотерапевт Алла подтверждает мой вывод. Я ошибкофоб.
Недавно я узнал, что постоянно смущал свою тёщу Алину Валентинову тем, что говорил с ней на «ты». Это я делал, чтобы показать, что я чувствую близость. Она это по-другому принимала… Но она очень любящая и терпела моё зарубежное неумение. Есть даже несколько человек, которых я избегаю потому, что не помню, на какой стадии отношений мы находимся. И спросить уже поздно. Чтобы спросить, надо всё-таки сказать «здравствуйте» или «здравствуй». Бр-р-р, лучше я останусь в лесу с немцами.
Хотя с немцами тоже непросто… К счастью, русский «Вы» означает и одного человека, и группу уважаемых людей. А немецкий различает группу знакомых (или неуважаемых) от группы уважаемых со словами «Sie» и «Ihr» и глагол после них требует разных окончаний, которые я так и не выучил за 12 лет учёбы. Так что хорошо, что я выбрал русский и теперь тут с вами.
У меня есть много приятных воспоминаний о занятиях русского языка в Эксетере. Я помню, как сидел часами, выучивая ваши буквы (особенно «ь», «ъ» и «ы» создали мне сложности). Тогда было тяжело читать русский, и даже простые слова, как «почта» и «сейчас», я с трудом писал и прочитывал.
Я помню те вечера, когда я сидел там, в общежитии, в своей крошечной комнате и повторял «он, его, его, ему, ему, им/ним, о нём! Он, его, его, ему, ему, им/ним, о нём! Кошка, кошку, кошки, кошке, кошкой, кошке». И когда меня спросили, что я сказал, я отвечал: «cat, cat, cat, cat, cat, cat».
Ну вот, после того как мы выучили (ну, как бы) звук «Ы», мы начали изучать простую грамматику. Я до сих пор помню своё обжигающее изумление…
На уроке русской грамматики…
Главные действующие лица:
Преподаватель (П)
Студент (С)
П.: Сегодня мы учим множественные формы! Например, «одна стена, две стены».
С.: «Ы» создает форму множественного числа, как английский «s»?
П.: Типа того, молодец!
С.: Две стены, три стены, четыре стены, пять стены!
П.: Стоп! Пять стен.
С.: …?
П.: Если пять, то уже не нужно окончание.
С.: Понял. Значит, пять мам, пять женщин, пять девушк.
П.: Ну, нет… Пять девушек.
С.: Почему?
П.: Сложно произносить много согласных вместе. Добавляем гласную.
С. (вздрогнув): На мой взгляд, это обычно не смущает русских.
П.: Не умничай. Посчитай девушек.
С.:… 19 девушек, 20 девушек, 20 девушек, 21 девушек.
П.: Стоп!
С. Что случилось?
П.: Двадцать одна девушка.
С.: (вздрогнув) How?.. Why?
П. Бикоз-бикоз. А теперь, сочиняй предложение.
С.: Хорошо. 21 девушка пришли в гос…
П.: Стоп 21 девушка пришла.
С.: Но они же пришли. А если 20, то пришли?
П.: Молодец, совершенно верно! Они пришли. Но 21 пришла.
С.: Прекрасно, всё ясно. А как насчёт «эта девушка пришла, эти три девушки пришли, эта 21 девушка пришла»?
П.: (Computing…)
…
П.: Не задавай больше такие вопросы.
С.: Ну, ок. В принципе я понял: Если одна – «ка», то пять – «ек». Значит, пять кошек?
П.: Молодчина!
С.: Пять мушек.
П.: Ты звезда!
С.: Пять белек!
П.: Нет! Пять белок.
С.:…
П.:…
С.: Почему?
П.: Так положено. А теперь добавь прилагательное. Например, «смешные белки».
С.: Ок… две смешные белки, пять смешные белок.
П.: Стоп!
С.: Что ж? Я сказал белок!
П.: Пять смешных белок.
С.: Почему?
П.: Их много.
С.: А четыре не много?
П.: Четыре – нормальное количество. А вы когда-нибудь видели пять белок?
С.: …Если честно, нет, но… почему четыре смешные, а пять смешных?
П.: Так положено.
С.: Это какое-то безумие… Как четыре может так сильно отличаться от пяти?
П.: А как же ваш английский? «1 fish, 2 fish» – вот полное безумие!
С.: Ясно. Ну, пять смешных белок.
П.: Ой, какая милая картинка, пять прелестных смешных белок! Молодчинка! А теперь мужские слова! «Стол» попробуй.
С.: Один стол, два столы.
П.: Нет-нет-нет, два стола.
С.: То есть когда больше, чем один, то слово станет женским?
П.: Нет. Это родительный падеж в единственном числе.
С.: Единственное? Но их два…
П.: Совершенно верно, их два, поэтому единственное число, молодец!
С.: А если пять? Также убираем конец слова?
П.: Нет, мой дорогой, Наоборот. Добавляем «ов».
С.: …Пять столов?
П.: Молодчинка! Теперь другое слово попробуй.
С.: Один палец, два палеца, три пал…
П.: Ой, боже ты мой… два пальца же.
С.: Но вы сказали, что сложно произносить много согласных вместе, поэтому добавляем гласную. Но тут мы убираем?
П.: Конечно, убираем.
С.: …
П.: …
С.: Пять пальцов?
П.: Как ты думаешь?
С.: Неправильно…
П.: Конечно, неправильно. Пять пальцев. Теперь склоняй слово «брат».
С.: Один брат, два брата?
П.: Ну, ты мой умненький пупсик!
С.: Пять братов!
П.: Братьев!
С.: !!!
П.: Не надо так на меня смотреть, я всего лишь хочу тебе помочь. Так, склоняй «ребёнок».
С.: Один ребёнок… два ребёнка… Почему вы так смотрите на меня?
П.: Просто смотрю, продолжай…
С.: Пять ребёноков… хотя нет, наверное, «О» убираем, да? Пять ребёнков!
П.: Пять детей, дитя моё…
С.: Ну, блин… что за человеки придумали такой язык?
П.: Что за «люди». И не ругайся! Так-с… Теперь слово «мужчина».
С.: Ок… Одна мужчина, две мужчины, тр…
П.: С-с-стопэ! Что ты делаешь? Один мужчина.
С.: Но… Слово заканчивается на «а»…
П.: Мужчина должен иметь мужской род. Он же мужчина!
С.: Ок… Один мужчина, два мужчина-а.
П.: Что за «а-а»?
С.: К мужскому слову добавляем «а», нет?
П.: Не к слову «мужчина». Два мужчины.
С.: …Ок. Значит, «мужчина» – мужское слово, но ведёт себя по правилам женского рода?
П.: Да, мой молодющечка! Прямо как правильно воспитанный мужчина! Но на самом деле надо сказать «двое мужчин».
С.: «Что за двое?»
П.: Это когда их два.
С.: …а почему мужчин, а не мужчины?
П.: Помнишь про белок? Пять – много. Больше, чем один мужчина, – это всегда много.
С.: …
П.: Не плачь, будь мужчиной. Ну, ладно, ладно, пока можешь сказать «два мужчины». Теперь добавь прилагательное.
С.: Один послушный мужчина?
П.: Верно.
С.: Дальше нет подвохов?
П.: Нет, конечно. Русский язык – логичный язык!
С.: Два послушные мужчины.
П.: Нет-нет-нет! Нужно мужское окончание прилагательного!
С.: Вы сказали, что это слово ведёт себя по правилам женского рода!
П.: А я сказала, что прилагательное тоже так делает?
С.: Ну, нет. Эх. Ладно, тогда как правильно? Если количество два, то нужен родительный падеж в единственном числе… Два послушного мужчины!
П.: Два послушных!
С.: Стоило ожидать… А как, если пять? «Мужчинов»?
П.: «Пять послушных мужчин».
С.: А-а-а, помню, «мужчина» – мужское слово с женским родом.
П.: Во-о-от! Теперь средний род будем учить!
С.: А это что? Есть род, который не женский и не мужской? Такое может быть?!
П.: Конечно, может. Этот род для всего, что между ними. Всё, что «в середине», – поэтому средний род! Например, «слово».
С.: Какое слово?
П.: Просто «слово».
С.:…
П.:…
С.: Одно слово, два сло… Я боюсь…
П.: Два слова.
С.: Как мужское слово?
П.: Точно!
С.: Пять словов!
П.: Нет!
С.: Пять словоев?
П.: Пять слов.
С.: Слов нет… Как женское слово?
П.: Да-да.
С.: Ясно, логично. Наполовину как мужское, наполовину как женское. В середине же…
П.: Вот, ты врубился! Попробуй ещё слово «кино».
С.: Одно кино, два кина, пять кин.
П.: Ой, боженьки, нет-нет-нет! Два кино, пять кино.
С.: …
П.: …
C.: Так положено?
П.: Разумеется. Попробуй другое слово.
С.: «Пиво»?
П.: Отличное слово!
С.: Одно пиво, два пива?
П.: Молодетинка ты мой!
С.: Пять пив?
П.: Пять бокалов пива.
С.: Please… you’re hurting me…
П.: Ноу пейн, ноу гэйн. А теперь «дерево».
С.: Уж уволь, не могу.
П.: Да что ты? Можешь-можешь! Верь в себя.
С.: Ок, я поверю в себя… I can do this. Craig – strong! Одно дерево, два дерева…
П.: Ты всё понял, мой дорогущий!
С.: Пять дерев.
П.: Пять деревьев!
С.: Русский умом не понять… Сколько годов мне придётся учиться?
П.: Не «годов», а сколько «лет». И я думаю пять лет.
С.: Пять «лет»? Но лето – это не год, оно длится только три месяца.
П.: В Питере, скорее, три недели, но всё-таки лето – это маленькая жизнь!
С.: А изучения русского, по всей видимости, – целая жизнь. Я щас выпрыгну из окона!
П.: Из окна. Мы же убираем гласные, помнишь?
С.: А не поздно перейти на курс испанского?..
«Крэйг, почему ты решил учить русский?»
По-моему, все мои русские друзья и знакомые когда-то задали мне этот вопрос. Иногда с тоном «Ну, зачем-м-м??», и грустно мне это. Как будто русский язык не прекрасный или не важный. Как будто на нём не говорят сотни миллионов. Как будто он не из самых красивых на этом свете!
Вы, возможно, не в курсе, что русский – очень приятен для английских ушек. Если забыть про недавние политические неприятности, то русский язык звучит очень очаровательно для многих из нас (не для всех, но таких нелюбителей мало). Ваши «ушка» s и «очка» s и «штакмаштряк» s (Ну, это так русский воспринимается англичанином) – как экзотическая, древняя музыка. Ну и глубокое произношение горлом и глоткой добавляет разговору некий секси-оттенок).
Русский язык для многих англичан – секси-шмекси. Клянусь честью.
Я решил его учить в 17 лет. В школе. У меня появились тогда проблемы с математикой. Пятёрки превратились в «Я заболел, сегодня не приду». Но с немецким языком всё было хорошо. Значит, я лингвист, решил я, значит, какой-то лингвидж надо учить. А какой? Японский? Китайский? Э-э-э-э… Они сложно выглядели и пришлось бы уж слишком далеко от мамы ехать. Я задал себе вопрос: «У какой страны есть интересный язык, интересная мне культура и история? И какой язык достаточно редкий, чтобы было меньше конкуренции от других назойливых англичан-лингвистов? Ну и важно, чтобы не все там говорили на английском… Где же?.. Ответ был один.
Россия! Чисто по таким разумным причинам понятно, что русский язык – идеальный выбор для меня. Но я решил не только поэтому. Те причины – рационализация. А я, как папа иногда жаловался, парень эмоциональный и не очень рассудительный. Выбирая своё будущее, я отталкивался больше от того, что видел в американских фильмах!
В них я видел очень классных русских по имени Шварценнегер, Лундгрен, Бриджит Нильсен и прочих типичных россиян. Такие крутые, жестокие, брутальные мужчины и красивые безжалостные женщины! О боже, take me to Russia, please! И у вас ещё есть буква алфавита, похожая на раздавленного жучка! «Ж» же!
Кстати, про стереотипы. Русские по-прежнему часто спрашивают: «Ну что ж, что ж, вы все думаете, что тут одни медведи, на медведях катаются, ходят на медвежьи бои и слушают, как медведи играют на балалайках?»
Нет. Мы так не думаем. На самом деле о медведях говорите только вы! Мне кажется, что вы настолько хотите кататься на медведях по уличкам Москвы, что даже верите, что иностранцы думают, что это у вас происходит. Это проекция вашего глубокого желания… Но нет, мы так не думаем в Англии. Вспомнил шутку. «Самое лучшее в том, что ты русский, – это что весь мир считает, что у тебя есть медведь. И самое грустное – его нет».
Зато вы нам интересны! Народ достойный, благородный, пугающоватый, но интересный!
Ну вот, обратно к рассказу. В свои 17 лет я купил книжку «Russian in 10 Easy Steps» и начал учить произношение (не очень эффективный способ, конечно). «Zhenshshchshina,» – я радостно прошипел. «Mushzchjchina», – я вякнул. «Dostoprimechatelnosti», – я медленно прочитал вслух. Ну ребята, из-за таких слов я тоже подумал: «Зачем я решил это выучить?!» Sights же!
«Sights» – «Достопримечательности».
Sights!
И сколько падежей? Шесть? Реально шесть? Нужно шесть было? Ок… И три пола. Получается возможных склонений – 18. Собака, у собаки, на собаке, собаку, собачью присобачила к собаке с собакой. Славно молодцы челлендж создали, ёшкин кот, точнее – ёшкина собака.
Лан…
В общем, мне сразу дико понравился русский, и я до ушей (буквально) влюбился в его звуки, закидоны и грандиозность. Оценки по немецкому упали с 5 до 4 и ниже. Оценки по русскому в начале были низкие… Пока я не нашёл песни «Тату» в оригинале. Потом Верки Сердючки, Валерии, «Пропаганды» и Дельфина… Я их слушал (слушаю, слушаю, слушаю жадно! Не спеша, не дыша и деликатно!). И стал… лучшим в группе! Помимо прослушивания музыки я читал Чехова и детские книги, но музыка очень помогла мне выучить русский.
Вот. До этого я был влюблен, но после этого открытия у меня крыша совсем съехала. Я слушал русские песни весь день, каждый день! «Я рисую на асфальте белым мелом слово “хватит”», «Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца-а-а-а» и «заколебал ты!». Эх, как я люблю эти песни!
Русский стал частью моей жизни, и мне не было жалко освободить место для него. Я получил кучу удовольствия на всём пути. (Если вы читаете Мамардашвили, то у него есть полезная идея, что важна не цель, не место прибытия, а важен путь. Или место прибытия есть путь. Или путь есть место прибытия. Эх, типа того!)
Вот, мораль истории. Если хотите выучить английский – влюбитесь, наслаждайтесь, найдите хоть что-то в нашей культуре, что вас интересует или возбуждает. Смакуйте наши слова с удовольствием, слушайте самые звонкие голоса Англий (Стивен Фрай, Хью Лори, Элизабет Хурли и Анджелина Джоли в роли Лары Крофт!). Смотрите и слушайте то из английской культуры, что вам нравится. И я обещаю, что ваш английский и ваши навыки коммуникации с англичанами улучшатся полюбасу. Если влюбитесь, то будет не только легко выучить английский, а неизбежно.
Как случилось со мной, влюбленным в русскую музыку, книги, суровых людей, мечтающих о медведях, и в ЖЖ – раздавленного паучка.
Сентябрь 2002, аэропорт Пулково
В зале прибытия, в толпе взволнованных и крякающих на английском иностранных студентов, одетых в тёплые зимние пуховики, стояла высокая русская женщина с золотисто-русыми волосами и серьёзным лицом.
Она подняла руку, чтобы все прекратили своё кряканье. Кряканье немедленно прекратилось. Все уставились на женщину, ожидая её указаний. Она заговорила, и все согласно закивали: кив-кив-кив. Она прямой рукой показала на стеклянные двери аэропорта Пулково и уверенно зашагала к ним. Толпа студентов, потеющих в своих зимних пуховиках, побежала за ней, словно утята за Матушкой-Гусыней, снова крякающие на английском: «Oh – ВЫХОД – means – exit, cool! – What’s – a – shokoladnitsa? – I – dunno!»
Женщина подвела своих крякающих англичат к остановке. И стала закидывать их в маршрутке. Все прыгали внутрь: впрыг-впрыг-впрыг и кря-кря-кря – «this – is – a – strange – bus, my – bag – is – stuck – why – is – there – no – snow – quack – quack?»
И все поехали в свой новый дом – общежитие на проспекте Стачек.
Женщину звали Любовь Сердечная. Это самое шикарное имя, которое я когда-либо слышал. Только Holly Golightly из фильма «Завтрак у Тиффани» сравнится. На английском звучит шикарно тоже – Love Heartly. (Подходящее имя для героини японского мультика «Love Heartly, Time Detective!», которая раскрывает преступления в Москве, вместе с подругой Надеждой Вековой… Я бы посмотрел это…)
Любовь Сердечная работала в Benedict School. Она помогала нам, англичатам, выжить тут, в России. Она нам, безбашенным леммингам, была очень нужна. Её имя ей отлично подходило, Любовь любопокойно заботилась о нас с любовью и с сердцем. Ну, и редкой порой – железным кулаком.
Любовь – первая женщина, которую я увидел в России, и она произвела на меня сильное впечатление. Наверное, она стала для меня архетипом русской женщины, выросшей в СССР. Очень похожая на героических женщин с советских плакатов – гордое лицо с серьёзным выражением, с поднятой рукой, направляя всех в нужное место на великое дело (для нас, студентов, великим делом было успешно найти правильное кафе, что не так легко, когда все кафе называются «Кафе»). Её глаза выражали: «Я добрая, но со мной шутки плохи», и легко было представить её со снайперской винтовкой Токарева СВТ40, отбивающей врага от родного Смоленска.
На работе она была серьёзной, выполняла свои обязанности отлично, выручая своих питомокцев из той или иной беды. После работы она оказалась доброй и смешной. Я подружился с её сыном и порой приходил к ним домой, чаю попить чтобы. Дома она была более расслаблена, улыбалась, шутила саркастически. Наливала чай, кормила бутербродами с сосиской. Однажды я пришёл к Сердечным домой, чтобы посмотреть фильм с сыном Любови. Пока мы смотрели, она взяла мою грязную, дырявую куртку, почистила её и починила. Потом просто положила её там, где она лежала, не сказав ничего. Когда я её поблагодарил, она ответила: «Да, куртка всё-таки никуда не годится! Купи себе нормальную куртку наконец-то!» Я это благодарно принимал как «я хочу, чтобы ты выжил». Я ответил: «Да-да-да, кив-кив-кив», – но куртку я не мог себе позволить. Зато я стал носить три свитера, а не два.
Она была ещё и физически сильной. Таскала всякие железяки туда-сюда, чинила ломаное. Однажды я помогал Сердечным притащить вещи домой и увидел с другого этажа, как она тащила наверх по лестнице большую батарею. Не современную, made-in-China-ую и легкую, а похожую на запчасть танка Т-34–85. Она её уронила на ногу, и кровь сразу потекла из голени. То чувство, которое я испытал, увидев это, называется «БЛ********!». Но Любовь не закричала. Просто неодобряюще посмотрела на пораненную ногу, словно думая: «Значит, чай позже буду пить», – и продолжила поднимать батарею по лестнице. Подобное stiff-upper-lip-ство я видел у многих русских. Народ крепкий.
Мне кажется, она так и относилась к другим неудобствам в жизни. Жила не по философии: «Это не мы такие, а жизнь такая», а по: «Сделаю, что должна, и будь что будет». Она воспитала двоих детей одна в неродном городе в России в Советском Союзе в 90-х. В 2003-м, пока страна ещё не встала на ноги, Сердечная Любовь уже стояла на ногах, в высоких ботинках на каблуках, в длинной клетчатой юбке с платком на голове, как милая Дуняша. Дуняша с винтовкой Токарева СВТ-40.
Если Вам интересно, тут есть инфа о том человеке, в чьи хорошие руки Россия меня нежно вручила:
http://www.bards.ru/archives/author.php?id=8311
и её произведении:
https://www.stihi.ru/avtor/slser&book=4#4.
Ни один из англичат не пострадал на её дозоре. Любовь Сердечная, сердечно благодарю, thanks – thanks – thanks – quack – thanks.
Мой первый урок английского
Любовь Сердечная раньше работала преподавательницей английского, в той же школе языков в Санкт-Петербурге, в которой нас учили русскому.
Я стал преподавателем английского в 2003. Мне нужны были деньги, поэтому я перестал заниматься русской грамматикой (как вы, наверное, уже догадались) и начал учить английской русских.
После курса коммуникативного преподавания в Benedict School рядом с Адмиралтейством меня отправили в школу работать. Было страшно, особенно когда прямо перед уроком директор школы спросила: «А Вы действительно готовы учить НАШИХ детей?» После этого вопроса я уже не чувствовал себя готовым. Я побоялся, что дети будут хулинганстничать, как в американских фильмах… Но нет, они все были вполне приличными. Главная проблема была – мой подход и древние учебники.
2003. Место – школа № 193, СПБ и Ленинградская область. Мой первый урок как преподавателя английского.
«Maria, please read the example».
«At the weekend, I go on picnics».
«Very good, Maria! And do you go on picnics?»
«No».
На 10 минут раньше.
Я нервно стою в серо-зелёном, пахнущем дезинфицирующим средством коридоре. «О, боже… страшно, не хочу… Зачем я решил работать преподавателем?!»
Под потеющей подмышкой держу учебник. «Английский для школьников». «Ок, Крэйг, ты справишься!» – врал я себе. «Это же школа, я сам закончил школу! Квалификация же есть». Я почти себя убедил…
Сделав глубокий вздох, я открываю дверь и захожу в класс.
Смотрю на всех с дрожащей улыбкой. Это важный момент! Надо сразу утвердить свой авторитет. Чтобы уважали и слушались. С самого начала они должны меня уважать. Я произношу свои первые преподавательские слова:
– Hello, class. My name is Craig. You can call me «Mr. Ashton». Or «Sir».
– Why «sir»? Your name is Craig.
Авторитет, кажется, не утверждён…
А что я мог бы сказать в ответ? «Что за фамильярность?! Я, блин, мистер Эштон, Бог ваш новый, моё страдание – ваше страдание, и вы будете меня звать “мистер Эштон, Сэр!”»
Но я лишь пропищал: «Oh, yes, ok, call me Craig…»
Что они и сделали. Молодцы.
И слава богу! Я так рад, что мне тогда задали этот вопрос. Кому выгодно, чтобы мы так формально друг к другу обращались?
Это было первым из многих раз, когда русские люди помогали мне отказаться от своих английских заморочек, развиваться и лучше жить. А то я бы вечно жил со своими правильными правилами из прошлого, ни разу не задумываясь, «надо ли так?» или «может, есть способ получше?». Так что большое искреннее спасибо всем непослушным русским ученикам!
И ещё мне почти сразу понравилось, что меня называли «Крэйг», и до сих пор нравится. Это способствует близости, что сильно улучшает качество уроков! Жалко, конечно, что мой авторитет тогда упал лицом вниз на зелёный, дезинфицированный пол, но, увы, что делать…
Ну вот, обратно в тот класс в 2003-м… Мы открыли учебник, страница 17, упражнение 1. Оно написано дезинфицированным серо-зелёным английским языком.
– Maria, please read the example.
– At the weekend, I go on picnics.
– Very good, Maria!
Тут я вспомнил свой преподавательский тренинг – «задавайте фоллоу-ап вопрос».
– And do you go on picnics at the weekend?
– No.
Тишина… Никаких звуков, кроме нарастающего биения моего сердца.
Я не знаю, что я ожидал услышать от 17-летней девушки в Питере в 2003-м. Она могла либо наврать и сказать «да», либо сказать всю правду:
«На самом деле, нет. Знаете почему? Знаете почему, мистер Эштон? Потому, что сейчас ноябрь в Питере, что значит, мистер Эштон, – редкостный дубак! Так что пикник, если честно, не лучший способ провести время, мистер Эштон. О, и, если быть честным, мистер Эштон, сэр, на самом деле, класть еду в маленькую корзинку и переться в парк, чтобы посмотреть, как много комаров и муравьев вопьётся в нас, пока мы едим отсыревшие бутерброды, – не является неотъемлемой частью нашей культуры!
Вы ходите на пикники, мистер Эштон? Можете ли вы насладиться возможностью изображать верхушку среднего класса в воскресенье после обеда в городе, где семь солнечных дней в году и шесть месяцев вечной мерзлоты? Это в вашем, утончённом, вкусе, мистер Эштон, сэр?»
Но она сказала лишь «No». Мне кажется, ей было неловко, она хотела поддержать разговор и участвовать… Но структура моего урока не дала ей возможности. Она могла лишь честно отвечать на этот идиотский вопрос. Молчание продолжалось несколько секунд…
– Ok, thank you, Maria. Stanislav? Please could you read example two?
– On the weekends I go climbing in the mountains.
Я поперхнулся и отвел взгляд. Это же просто учебник моей мечты! Скалолазание в Санкт-Петербурге!
– Thank you Stanislav. And, uhm, do you, err, go climbing in the mountains on the, umm… on the weekends?
– No.
Well, shock – bloody – horror. He doesn’t go climbing in the mountains on the weekends! Does he not?! Неужели?!
Вот вкратце проблема с учебниками на занятиях английского. Интересные для всех темы автор учебника не может найти. Кому-то пикник, а другим – курить украденные от папы сижки в соседнем дворе. И составитель учебника, наверное, пишет о том, что ему или ей кажется детям интересно и полезно.
Как я помню, тот учебник был написан каким-то уважаемым Джеорджем Джеорджингтоном Третьим, который сам наверняка ходил на пикники в Альпах по субботам и потом прилетал ужинать в гостинице «Ритц» в Лондоне. И откуда ему знать, что интересно школьникам в России через 12 лет после распада СССР?
А самое интересное, выучил ли он когда-нибудь какой-нибудь иностранный язык? Вряд ли. Я могу представлять себе собеседование с ним в Penguin Publishing:
«Ahh, Mr. Georgington, a pleasure to meet you.»
«Mmm, likewise, mmm.»
«So what are your language – teaching qualifications?»
«I went to Eton.»
«Oh, I see, well, here’s £100,000, when can you finish?»
«Mmm, well this weekend I’m going on a picnic and then the next I’ll be climbing in the mountains, so… Three weeks!»
Учебники бывают полезные, но более важный фактор – релевантность студентам. Не покупайте учебники и пособия для изучения языка, чтобы дома учиться, – лучше ищите видео на YouTube про свои настоящие интересы! Их миллиард, и даже если ваши интересы редкие или странноватые, я обещаю, что где-то в глубине Америки или Англии есть человек, который любит то же самое и снял видео про это.
Чем больше будете смотреть клипы и читать про то, что интересует, тем легче будет разговаривать с иностранцем, либо тут в России, либо за рубежом.
Но я слишком мало смотрел клипы (ну, Youtube не было тогда), и в начале я часто превращал простую ситуацию в сложную.
Например, ходить в ресторан, это ж просто, да? А мне было непросто!
The English Menu
2003 год. Санкт-Петербург. Садовая улица, 94/23
Я делаю глубокий вдох и захожу в ресторан «Му-Му», мой первый русский ресторан… У меня уже два года обучения русскому, это будет простой и приятный опыт!
– Страстьвуйче, – говорю я робко официантке.
– Здравствуйте… – официантка отвечает недоверчиво.
– Стол на… для… одного… Надля стол мне пожал… Надо стол! Есть он?
– Стол есть… Вам английское меню, наверное?
Ouch. Как мне морально тяжело слышать эти слова. Два года обучения, а говорить не умею. О горе мне, о горе мне! Как же так, что за? Я же это самое, блин… Лингвист, типа!
– Да. Спасибо, – отвечаю я робче.
Получаю английское меню и вместе с ним подтверждение, что я лох. И это только начало трагедокомедии…
– Вы будете один?
– Один меню, да.
– Нет… Вас ожидают?
– А-а-а, нъйэтъ.
– Хорошо, раздевайтесь.
– Э-э-э-э, что, простите? (Это что, ресторан нудистов?)
– Верхнюю одежду снимите, пожалуйста.
– Ааа, дъа, hорошо.
Она подводит меня к столу и уходит. Я открываю английское меню. То, что оно «английское», не очень помогает. Это не так плохо, как в тайских меню, которые могут предложить «Бомба гребешок служил майонезом» или невинно звучащий «райский гриль», который, как выясняется, состоит из куриных щупальцев и рыбьих ног. Английские меню в России далеко не так плохи. Но они не всегда очень helpful, особенно когда нет описания блюд.
Я читаю меню.
Vitaminnii salad («Тут, наверное, много разных овощей», – думаю я.)
Appetitnii salad («А другие неаппетитные?»)
Olivier salad («О, французская кухня!»)
Salted pig’s lard with black bread and raw garlic («All of this sounds… so wrong…»)
Rassolnik («Убийца из “Преступление и Наказание”»?)
Schi («Ooh, I know this one!!)
Barley porridge with onion («Porridge is for breakfast! And no onions!»)
Buckwheat porridge («Buckwheat» looks like a real word, but…»)
Potato in the Moscow style («Moscow styler! Ракамакафо!»)
Chicken cutlets («What on earth is a ‛cutlet‛? It looks like a real word too, but…»)
Herring in a fur coat («Unknown Software Exception 0x40000015, logic path not found.»)
Holodets («Попробую, наверное».)
Sucking pig with horseradish («In Soviet Russia, pig suck you…»)
Fish baked in the Moscow style («No food in the Petersburg style?»)
Potato («uh-h-h-h… really?»)
Ice cream in the ass. 2 balls. («Ошибка или стёб века? Неизвестно».)
Первое время в России я не знал, как привлечь внимание официанток. Они редко слышали мои тихие «исвиниче пжалста». Когда мне потом сказали, что надо смело возгласить: «Девушка! Подойдите, пожалуйста!» – я не поверил. Я не мог себе представить, что буду кричать: «Girl! Come here, please! Girl!» I mean, что за сексизм? Я реально отказывался это делать ещё лет пять.
Итак, я заказал щи, холодец и пиво. Щи я ел, пиво я пил, холодец я отодвинул на край стола. После обеда я решил заказать ещё пиво.
– Исвиниче…
…
– Исвиниче…
…
– Исвиниче-е-е…
– Да, молодой человек? («При чём тут мой возраст?»)
– Можно ещё? – Я показал на пустой бокал.
– Повторить?
– Ок. Можно ещё?
– Повторить пиво?
– «Пиво», – повторил я послушно.
Она смотрела на меня с сочувствием: «Бедный дурной иностранец».
17 лет спустя мне всё ещё предлагают английское меню в ресторанах… Хуже, чем «Вам английское меню?», только «Do you want the English menu?». То есть «Ваш русский настолько плох, что я буду с Вами говорить на английском». О горе мне-е-е! Но я, конечно, отвечаю: «Ooh, yes, thank you very much!» Слишком уж невыносимы их поднятые в недоумении брови и сомневающиеся глаза, которые передают мне: «Но Вы же так умрете от голода».
So I say «thank you». So very very much.
Я понимаю, что, когда мне предлагают английское меню, они хотят помочь и облегчить тяжёлую задачу для явно страдающего иностранца. Но для меня «Do you want the English menu?» является доказательством, что я плохой студент. Тупой. Недоуч. А я так хочу быть доучом!
В 1999-м я купил себе книжку с оптимистическим названием «Russian in 6 Months» и с тех пор я каждый день лежу в обнимку с русским языком. Я потратил столько времени на уроки в университете, домашку, экзамены, «Евгения Онегина», «Смешариков» и «Комсомольскую правду»! Вложение огромно, я приложил свои лучшие усилия. Это моя главная компетенция. Моя фишка. Если бы меня решили измерить, чтобы узнать достойный ли я, стою ли я своего ежедневного кислорода, то это бы делали по моим достижениям в изучении «великого и могучего». Получается, я далеко не велик, не могуч.
Мои пробелы в русском сильно влияют на мою самооценку. Это началось на уроках русского в желтоватых классах филфака. В группе была мощная конкуренция между студентами. Ошибки других – сладкая победа, а мои собственные ошибки – сокрушительное поражение. Одноклассники были соперниками, оппонентами, противниками в Zero-Sum Game. There can be only one! С тех пор я болезненно переживаю свои ошибки.
Ещё и глубокая нужда радовать родителей, прислать домой хорошие оценки, доказать маме, что родить меня стоило того, что папа не зря вставал в 4:30 каждый день без выходных, чтобы доить коров и заработать четырём детям еду и одежду. Как же мне им признаться: «У меня есть сложности с элементарными задачами»?
Воображаю сцену, где моя мама, узнав горькую правду о своём сыне, плачет, а рядом сидит жена моего дяди и с ухмылкой говорит: «Ну и ну, я же сказала, что он избалованный и ленивый, Джудит», – наслаждаясь пятым бокалом красного и своим моральным превосходством. Мама плачет в Англии. А я в России в ресторане «Му-му» тоже хочу разрыдаться. Just pls… Pls give me the Russian menu. I want to know what «достоинство» feels like…
Питер 2003, 300-летие и мой первый год в России
Кто помнит 2003-й?
Питерцы, вы обязаны, 300-летие же!
Ну, Крэйг помнит. И ностальгирует. Правда, я ещё и ностальгирую по тем счастливым временам, когда самой серьёзной проблемой были пожары в Австралии и вопли Греты Тунберг, а не Ковид, самоизоляция и разрушение памятников моей культуры и истории. Сегодня я убегаю от медным тазом накрывающейся реальности и вспоминаю старые добрые времена. Thems were the days!
Я помню, как в 2003-м напротив Казанского собора стояло интернет-кафе Quo Vadis. Я ходил повсюду с плеером и кассетами. Помню, как мы играли в пул в злачном бильярдном зале, там, где теперь новый Мариинский театр. Как мы танцевали ночью в баре «Циник» под «VEY – VEY – VEY LENINGRAD ES – PE – BE TOCHKA ROO» или в клубе Грибоедов под «You got me lookin’ so crazy in lo-o-ove!», «Девочкой своею ты меня назови, а потом обними, а потом обмани», или I’ve been watchi-i-ing, I’ve been waiti-i-ing! Uh-oh-uh-ohhhh!))) (Надеюсь, вы помните эти песни!)
Sorry. И если Вам меньше, чем 25 лет, вам ещё один sorry за непонятный pop-culture references. Это всё про древние времена. Ностальгия, ностальгия…
Нас там больше нет…
Я помню всякие странности, которые тогда были обычными делами. Молниеносные разговоры по 5 секунд, чтобы не платить за звонки. Для меня это было, как говорится на сленге моего поколения, «an absolute terrorize».
– КрэйгприветэтоВикаатыне…
…
– ЗнаешьгдеСашаонасказала…
…
– Чтоонабудетстобойсегодня…
А я такой:
– Извини.
…
– Что?
…
– ?
Ещё тогда было принято писать СМСки транслитом (лимит был 160 латинских знаков или 70 кириллических. #Rusophobia #RussianSMSmatter!). Это меня не очень радовало, так как я-то с трудом выучил как читать ваши иероглифические буковки, а вот теперь надо было ещё раз изучить правила транслита. Eto ne tak prosto! (Слава богу, не пришлось выучить «быдлотранслит»). Тем более, что хитрые русские придумали способ экономить буквы, заменяя буквы цифрами, например «4to ti delae6 v 5nitsu?», которое выглядело как абра-bloody-кадабра для меня. Что за «файвницу»? Помню, как объяснили…
– Что значит «Четыре то»?
– Что?
– Четыре то?
– Что!
– Четыре то!
– Ё-моё… Это значит «что». «4» – это «Ч».
– А-а-а, круто!.. Так, а почему?
– Ну, похоже выглядят, что ли.
– Спасибо!.. Э-э-э… А что значит «6»? Это похоже на «б», так что это «б»?
– «Ш»!
– Извини, я громко говорю?
– Не-а-а-а, тупица, «6» – буква «Ш».
– А ты three-пицца! «6» похож на «б», же!
– А произносится «шесть», первая буква «Ш», поэтому «6» – «Ш».
– Значит, «5» – это «П».
– Нет. «5» – это «Пят».
– 4ёрт voz’mi…
Ну, 2003-й… Тогда многое было по-другому. Маршрутки ездили по Невскому. У каждого был пуленепробиваемый мобильник Нокиа-3110. Мы постоянно ходили в фотопечать, чтобы проявить пленку и напечатать фотографии. Покупали интернет-карточки с божьей коровкой и подключались к интернету через 56к модемы. Лучшим мультиком был «Масяня». Анна Семенович ещё была в составе «Блестящих». В магазинах мы покупали не продукты, а чек и его обменивали на продукты. Можно было тогда в Питере после 22:00 купить алкоголь в магазинах. А большинство ночных клубов представляло стрип-шоу. Good times… А что вы помните с тех времён?
Тогда было гораздо меньше машин на дороге и можно было перебежать через Невский днём. Не надо было. А можно было. Мы прибегали к середине дороги и стояли там, пока мимо ехали «волги» и «лады» и водители кричали: «Т’е чё, жить надоело?!». Но жить нам не надоело, это было начало новой русской жизни!
А вот другие бытовые реальности, да… Надоедали помалёху. Кстати, есть такое «помалёху»? Или я это примечтал? Тяжело было ловить такси на улице, частников, да? Надо было договориться о цене, чтобы тот не уехал, крича своё мнение о тебе и твоей матери, но и так, чтобы он не слишком забомбил твои денежки. Услышав нежизнерадостное «ну, поехали», потом надо было объяснить, что, пристегнувшись, ты не хочешь обидеть таксиста, нет, это не комментарий – как он едет, да нормально едет, всё ок, просто плохо ездят другие водители. Uber… Спасибо…
А если честно, разговоры с таксистами помогли снять психологический барьер. Когда разговор неизбежен и важен (чтобы попасть домой живым и здоровым), мозг быстро работает. Я помню, как я повторял и выучивал выражение «Садоваястодавдцатьтри», словно «Лилу Даллас, мультипасс».
Ещё одно неудобство того времени: пополнить счёт мобильника. В сегодняшние дни (разве «сегодняшние дни» не масло масляное?) я могу это сделать дома, сидя в ванной, прямо перед тем, как уроню свой телефон в воду. А тогда не было такого лакшери.
Сначала надо было найти магазин сотовой связи (without google maps on your phone…), а их было не так много. Потом ты заходил, робко спрашивал: «Кто последний?», подумав: «Странно, что никогда никто не отвечает шутливо: “Да вы же последний”». Пока ты ждёшь, надо заполнить бланк для пополнения счёта.
Эх, эти бланки… Если не ошибаюсь, надо было написать Ф.И.О., адрес, номер телефона, номер паспорта… дату последней флюорограммы. Потом передаешь бумажку человеку, сидящему за 3-дюймовым пуленепробиваемым стеклом. Самого по себе бланка не хватает, нужен ещё целый разговор…
Я помню, как я ненавидел пополнять счёт из-за этого. Стекло было ещё и звукоизоляционным и приходилось наклонять голову, как дико-извиняющийся японец и говорить через дырку:
– Дико извиняюсь, можно купить, пожалуйста, кредит к счёту?
– Ск-о вх-тите-ить? – спрашивала оператор, не принимая мои дикие извинения.
– 4to, prostite?
(She does the international finger gesture for money.)
– Хочу платить Три Сто рублей.
– Двести? (До сих пор я, видимо, произношу «300» как «200». Хотя очень пытаюсь правильно произносить, но попытка – пытка…)
– Да, – отвечаю я, снова смирившись со своим плохим произношением и отдавая бланк и деньги.
– Тут на-ано триста. Исп-втье б-нк!
Я беру обратно бланк и исправляю, отдаю снова, заметив, что очередь за мной всё растёт и начинает нервничать.
– А вы не на-али о-ртор.
– Э-м-м-м-ма-а-а… э?
– Оператор.
– Какую операция? Или оратор?
Очередь теперь протянулась на тротуар Невского, и слышно крики: «Вам чё, жить надоело?!»
В 2003-м там, где Крэйг нарисовывался, – немедленно за ним нарисовывалась и очередь.
Девушка недовольно фыркает и показывает место на бланке. Я беру обратно, склоняю всё тело в форме извинения и пишу «Tele-2», молча завизжаю, вычёркиваю и пишу «теле-2». Очередь теперь дошла до эскалатора в метро и дёргается, как обиженная змея.
Спустя пять нервных минут я отдаю идеально заполненный бланк, и девушка начисляет деньги. Я ухожу и иду в метро, где люди спрашивают друг друга: «Кто последний? Что там в сотовом происходит-то?! Ждем давно, аж жить надоело!»
Ну вот, пытку прошёл успешно, и я вышел, и зашёл в метро. Вдруг звонит мама, и все мои 200 рассасываются в воздух. Надо идти обратно, чтобы добавить ещё 200, но, к счастью, я уже стою в очереди. Последний – я.
Помню тот светлый прелестный день, когда появились автоматы для пополнения счёта. Какие они были прекрасные, оранжевые роботы-дружбаны, которые меня понимали, принимали и деньги мои тоже принимали.
Этих автоматов теперь мало, их вытеснили из существования автоплатежи. Жизнь поменялась и стала легче, как минимум для иностранных гостей города. Даже обидно, что другим иностранцам будет легко тут! They don’t know my pain… They’ll never know!
В своё время я обучил около 1000 русских людей английскому языку. И хотя каждый из них был уникален, практически у всех были общие черты. Стыд из-за своего английского, желание выучить таблицы времён и желание сначала выучить язык идеально, а только потом заговорить. Я сочувствую каждому русскому, которому стыдно говорить на английском из-за страха сделать ошибку или сказать что-то глупое. Как мне рассказывали, в школе преподаватели могли ругать за плохое знание английского и стыдить за это, надеясь таким образом мотивировать студентов и дать им нужный толчок к успеху. В Англии у нас были такие тоже! И я не про всех русских преподавателей! Много клёвых идей я получил от русских преподавателей, когда работал в школах и на олимпиаде.
«Надо меня бить, чтобы я хорошо занимался»
Я очень много раз слышал и слышу такое от новых студентов. «Я ленивый, контролируй меня», – так говорят активные и успешные люди. Так мне говорили миллионеры. «Я ленивый, я ленивая, я плохо работаю, надо меня бить». Так говорили мне суперумные программисты, кинорежиссёры, художники, работающие 10 часов в день без выходных. Ясно-красно, что они не ленивые и тупые. А в чём тогда проблема?
Ну и в начале моей карьеры я таких «бил». «Где домашка? Снова не сделали? Вы же понимаете, что так ничего не выйдет! Повторили слова перед сном? Ну, ужас, значит, сейчас сделаем пять раз на уроке». И в начале обучения они были «послушны»: «Да, Крэйг, ну вы же знаете, я ленивый и тупой». А я сообщения им присылал, напоминал про упражнения. Умолял повторить слова перед сном, порой чуть-чуть ругал. Результат хорошим не был. Они либо бросили учиться (самые адекватные), либо продолжали, но занимались мы с ними не английским, а игрой вредной. В этой игре моя задача – заставлять их хотя бы одну песню послушать дома. Их задача – сделать минимум или ничего не сделать, но избежать «наказания».
«А на этой неделе были проблемы; на работе тяжело; Кот умер от чумы; я как-то не мог/не могла, извините, пожалуйста… Шлепни меня, я плохой ребёнок». То есть я становился Преследователем (слово, как бы ни странно, похоже на извращённую версию слова «Преподаватель», не так ли?), а они – Жертвами. И порой они становились в свою очередь Преследователями. «Крэйг, курс не работает, ты мало бьёшь меня, давай, научи меня! Может, методика плохая? Давай таблицы времён. Где таблицы времён?!» И вся энергия туда, в «игру». Мало энергии оставалось на учёбу.
Я тогда всё время уставал от работы. Столько усилий я тратил, чтобы только заставить (мы думали, я мотивировал, а нет, я заставлял) студентов учиться. А они много усилий тратили, чтобы не заниматься. Я отчаянно наблюдал за результатами. Низкие баллы на тестах, много забытых слов, грамматика, которая никак не усваивалась.
Понятно было, я делал что-то не так. Философия моя – «если у студента не получается, самое вероятное объяснение – преподаватель делает что-то не так». И я стал наблюдать за теми студентами, с которым получалось хорошо учиться. Быстро всё стало ясно. Те, которых я не «бил», занимались успешно. Ничего странного, ведь работать, когда ты ожидаешь удар по затылку, – тяжело. Начинаешь больше думать про свой затылок и следить за рукой того, кто бьёт. И если ты убеждён в том, что тебе так и надо (а кого из нас в детстве не убедили в том, что мы ленивые и плохие?), то не станешь жаловаться. А потом будешь просить, чтобы снова били. А без этого работать не получается.
Те, которых я не «бил», занимались успешно, не просто потому, что я их не бил. Я их не бил потому, что не приходилось бить. И не приходилось потому, что они сами точно знали, что они хотели выучить английский!
Другие говорили, что хотели. Но они хотели не учить английский. Они хотели ходить на курс английского. Они хотели закрыть гештальт детства, хотели, чтобы демоны в голове увидели, что они ходят на уроки. Хотели получить те «пятёрки», которые в детстве не дали, потому что они «ленивые, плохие и не способные дети». У меня сейчас подступили слёзы. Это очень грустно, что к детям так обращаются. Это оставляет такие шрамы, что даже сильный, успешный взрослый человек может перед моими глазами снова превратиться в того ребёнка и извиняться за то, что он плохой, ленивый, неспособный.
Ну вот, в детстве нам приказывали, что надо делать. И «быть ответственным = делать то, что тебе сказали». Какой результат? Стал взрослым, закончил школу и университет. Выполнил все приказы. Что дальше? Стоишь на улице возле универа, оглядываешься вокруг, не знаешь, что делать. Я ответственный! Нужен приказ! Дайте приказ, я выполню!»
Устроишься на работу, получаешь приказы, и там снова Игра. «Босс такой ужасный. Или хороший, но это я плохо умею. Но плохо умею потому, что нет на работе хорошего тренинга, и это потому, что босс плохой!»
И так может длиться вечно. И всё потому, что нам приказали и «били» и сказали, что ответственность = делай то, что тебе сказали, то, что должен.
Ответственность у нас одна. Прислушаться к себе, узнать, что мы хотим. Что я хочу. И делать это.
Порой это будет совпадать с желаниями других. Босс хочет новый продукт, ты хочешь денег и ресурсы, которые позволят тебе создать что-то хорошее. Или преподаватель английского хочет, чтобы ты повторил слова перед сном. Это приведёт тебя к твоему собственному желанию? Да? Тогда ты повторишь слова перед сном.
Тут очень важный момент.
Перед тем как купить курс английского, убедитесь в том, что вы действительно хотите уметь говорить на английском! Вам это надо? Это будет стоить времени, и денег, и усилий. Это точно надо? Ну и славно, учите-ка язык, слова повторите перед сном.
Эта «ложная мотивация» – главная причина, почему у людей не получается выучить язык. Если хочешь ехать далеко на машине – нужен бензин и нужно порой заправляться. Если нальёшь туда коньяк низкосортный, то далеко не поедешь.
На уроках я редко говорю «сегодня займёмся А или Б». Я говорю: «Что вы хотите сегодня делать?» В начале курса студенты удивляются. «Вы же преследователь, то есть преподаватель! Приказы дайте, мы выполним!» «Нет уж. Что вы хотите?»
Быстро уходят те, кого это не устраивает. Остаются те, кто действительно хочет выучить язык. Порой я теряю хороших, которым кажется, что я просто ленивый. Ну и я действительно не идеальный, к сожалению. Но дальше оставшиеся студенты сами создают курс, который им подходит. А я их просто сопровождаю, подбираю материалы и исправляю ошибки. Этот подход слегка похож на холакратию или Crowdsourcing. Так все материалы совпадают с интересами студентов. Все разговоры про них. И это более эффективно, чем читать учебник «для всех», который на самом деле «ни для кого».
Каждый человек, который учит иностранный язык, раньше или позднее случайно скажет что-то смешное, глупое или позорное (как ранее или рознее, например).
Я сам много раз сказал не то слово или неправильно произносил слово (например, «шлухи»), чтобы получилось другое… Русским бывает сложно отличить «ee» от «i», например «sheep – ship, sheet – sh…».
Однажды на уроке английского…
– Craig, give me please shit.
– Sorry, what, Alexei?
– Paper shit.
– Ahh! A sheet of paper?
– Yes. Shit of paper.
– …Hmm, say «sheeeet».
– «Shiiiit» of paper.
– Maybe try «Piece».
– Piss?
– Piece.
– Pi-ece?
– Yes!
– Ok, give me piece of shit!
…
Одно из первых правил преподавания, которому меня научили, – не смеяться, когда студент делает ошибку. Хорошее правило, в целом.
Для студента ошибка – это стыдно. Пошлая ошибка – позор! И когда ошибаешься перед другими, это ужас. Я часто видел, как студенты молчали, дабы ошибку не делать. Рот закрыт, глаза вниз… В прошлом их наказали, над ними издевались и смеялись.
Ошибка – источник боли. И они пытались гарантировать отсутствие боли тем, что молчали.
У меня было что-то похожее в школе. Надо мной издевались некоторые одноклассники. Им нравилось, как мои уши ярко краснели вместе со щеками. «Red hair, red face, red ears!» Бастардос! Так я научился привлекать как можно меньше внимания. Сижу, молчу, никто меня не замечает. Не отвечаю на вопросы, значит, ошибку не сделаю.
Когда я теперь учусь, мне всё ещё бывает стыдно. Я был недавно на уроке вокала, чуть не умер там от стыда… И петь тяжело, когда моё тело старается убежать, а я держу его на месте. Дыхание замирает, рот становится сухим. Петь в таком состоянии тяжело.
А вот три года назад я ходил на уроки плавания… Это был ад, для такого нарцисса, как я. Мало того, что выгляжу как лысый котик, который упал в ванну, я ещё и практически обнажён, да и ещё вокруг куча 5-летних детишек с идеальной техникой.
После одного разговора с Алексеем Балабановым я помню, как он, увидев странное выражение на моём лице (я прикусил свой язык, чтобы не рассмеяться), спросил: «Шесть слов, семь ошибок, да?» Он разочаровался, ему было очень тяжело прилюдно (даже только приКрэйгно, я же тоже люд) делать ошибки.
Мы потом разобрались. И «sheet of paper» я ему передал.
Так что «не смеяться», когда студенты делают ошибки, – это важное правило. Смех только усугубит проблему.
Но пару лет назад я отказался от правила «не смеяться вообще» и начал относиться к ошибкам с юмором вместе со студентами. Ну, с их согласия, разумеется.
Мы на уроках легализируем ошибки и делаем их нарочно (я сейчас сделал ошибку нарочно!), чтобы хорошо познакомиться со своим стыдом, подружиться и начать танцевать с ним.
Стыд – инструмент, он может помочь, например, чтобы мы не разделись и сплясали прямо на Невском проспекте. Но стыд может парализовать и сильно ограничить жизнь. Как тормоз в машине – без него никак! Но если он постоянно включён, то машина никуда не поедет.
Смех – хороший способ освободиться, если он добрый и совместный, а у группы есть unspoken согласование, что так можно. Психотерапия мне помогла с этим! Нарциссизм гудбай!
На уроках я рассказываю о своих ошибках в русском и о том, как раньше я мог перепутать буквы «ш», «щ» и «с» в словах «щука» и «слухи». Так мы уходим от менталитета «Ошибка – очень плохо. Нельзя!» к «Ошибка – нежеланна, но неизбежна и разрешена. И порой смешна».
За свои 17 лет как преподаватель я окончательно убедился, что психология играет большую роль в изучении иностранных языков…
«Я как собака. Всё понимаю, ничего не могу сказать»
Я не помню, сколько раз я слышал это от новых студентов. Надеюсь, мои старые так теперь не говорят. Возможно, вы сами говорили это или слышали от знакомых. Эту фразу часто сопровождает другая: «У меня нет таланта, я тупой, я ленивый, у меня отвратительный английский».
Как это возможно, что человек, который понимает язык, – не может что-то сам сказать. Самое сложное – понять и выучить слова – уже позади. Сделал дело, болтай смело! Но максимум, что можно услышать на английском от человека-собаки, – «Mmmnnm, uhuh, mmnmm».
И почему так? У них с органами речи всё в порядке. В конце концов, мало собак, которые способны сказать «защищающиеся». И мало англичан тоже. Если человек может сказать «прыжок с переподвыподвертом», то почему не может сказать «Hello, it’s a pleasure to meet you»? Как может быть, что человек с вполне функционирующими органами речи не может сказать «I’m going hunting for mushrooms tomorrow, would you care to join me?»
Я даже заметил схожее телесное движение у таких учеников, когда они наконец трепетно начинают говорить. Они, прямо как измученные собаки, голову опускают, плечи округляют и смотрят снизу вверх на меня, в ожидании удара от хозяина.
Мне грустно каждый раз.
Один такой ученик был кинорежиссёр Дмитрий Месхиев, который в то время возглавлял киностудию RWS. Он полностью подтвердил моё стереотипическое ожидание, что такое «кинорежиссёр». Чёткий и громкий голос, уверенная, безуклонная жестикуляция. Он всё время ходил туда-сюда, управляя всеми, кто попадался.
А как только мы заговорили про изучение английского, исчез кинорежиссёр, а на его месте возник вдруг другой Дмитрий. У меня даже был мистический момент, когда на секунду в его большом кожаном кресле померещился маленький мальчик. Мальчик, с извиняющимся глазами, говорил мне, какой он тупой, ленивый и как его надо «бить», чтобы он работал. Я краем глаза осмотрел большую комнату с наградами и признаками его достижений. Когда я снова повернулся к нему, в кресле снова сидел взрослый Дмитрий Месхиев, который уверенно объяснял правильную методику, как дать ему пендель и как держать палку, чтобы максимально мотивировать его. Как в песне группы Oxymoron «Ваша цель – выжать всё из её учебного процесса, мы в Женеву на месяц, не жалейте их, профессор». Только Дмитрий не про своих детей, а про собственного внутреннего ребёнка. «Не жалей меня».
Ну, жалко, блин.
Человек успешный, умный, работоспособный и уверенный в себе. Когда он пишет письмо, половина страницы уходит на его титулы: заслуженный деятель искусств Российской Федерации, член Европейской киноакадемии, Разбивающий Оковы член Оскаровского комитета России, член Российской академии кинематографических искусств «Ника», Король Андалов, Мать всех Драконов, член Российской академии кинематографических наук и искусств «Золотой орёл», член Гильдии продюсеров России… То есть неважно, каких высот люди достигают, они могут остаться неуверенными в своей способности выучить иностранный язык. Он не один такой. А странно, ведь выучить английский куда легче, чем стать заслуженным деятелем искусств Российской Федерации.
Я до Димы уже принял решение не «бить» учеников и не заставлять учеников работать. Тяжёлая работа, блин, руки все в мозолях, я себя решил пожалеть. Я уже научился игнорировать возмущённые вопли учеников, которые считали, что без этого английский выучить невозможно. А с Димой я впервые начал глубже понимать, почему они умоляли меня «бить» их.
Дима тоже сказал в начале, что он, как собака, и добавил туда пару матерных слов. Ещё он начал заниматься не английским, а мною: «Где ты видишь себя через три года?»; «Какие у тебя планы, как собираешься их выполнить?». Мне кажется, в этом была попытка избежать урока, хотя я не уверен. Дима реально помогал мне – именно Дмитрий подарил мне первую возможность сняться в фильме. Не один раз Дима показал мне путь к успеху или выручил глупого англичанчика из очередной канавы. Это он познакомил меня с Надеждой Васильевой и нанял меня работать на кинофестивале, когда моя работа вдруг исчезла. Без него и его главной ассистентки Елены Грибовой я не смог бы остаться в России. Но это уже другая тема.
А как Дима достиг всего, чего он достиг? Его били, чтобы он пошёл работать, или он сам решил и сделал? Более вероятно, что его били, чтобы он не делал то, что хотел.
Как я вижу, у многих русских есть некие убеждения, чужие замашки, которые они считают своими собственными, с английским языком.
1. Надо его знать. Не знаешь – позор.
2. Надо его знать очень хорошо. Не знаешь очень хорошо – позор.
3. Надо вообще-то идеально знать. Ошибки – позорище!
И мне кажется, что люди превращаются в собак из-за этого «стыдостраха». Как я написал в другой истории «Лучший способ не сделать ошибку и не опозорить себя – это не говорить вообще». Как собака.
Мне кажется, что вместе с «внешной мотивацией» то, что разбивает наши мечты в пух и прах, – это стыд и страх. М-м-м, каламбурчик.
У меня тоже есть похожая проблема с русским. Когда надо позвонить незнакомому человеку или поговорить с кассиром, я чувствую, как мой язык крепко прилипает к нёбу, живот напрягается и глаза начинают искать другого человека, который выручит и спасёт от разговора. Иногда я решаю просто голодать или не купить то, что нужно, насколько это тяжело ни бывает. А иногда этого страха совсем нет. Я ещё не полностью понял – как это работает.