Читать онлайн Девушка из Италии

Lucinda Riley

THE ITALIAN GIRL

Copyright © Lucinda Riley, 2018

В коллаже на обложке использованы фотографии:

© Alvov, PositiveTravelArt, KED 44 / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

Перевод с английского Дарьи Сорокиной

© Сорокина Д., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Примечание автора к «Девушке из Италии»

Посвящается моему сыну Киту

Помни сегодняшний день,

ибо с него начинается вечность.

Данте Алигьери

Я написала историю Розанны и Роберто семнадцать лет назад, и ее опубликовали под названием «Ария» и под моим старым псевдонимом Люсинда Эдмондс в 1996 году. В прошлом году издатели спросили меня о ранних произведениях. Я ответила, что их больше не выпускают, но меня попросили прислать несколько экземпляров. Я рискнула спуститься в подвал и достала восемь книг, написанных много лет назад. Они покрылись мышиным пометом и паутиной и пахли сыростью, но я отослала их, предупредив, что была тогда очень молода и прекрасно пойму, если их решат немедленно выбросить. К моему удивлению, реакция оказалась невероятно положительной: меня спросили, не хочу ли я их переиздать.

А значит, мне тоже пришлось их перечитывать – и, как любой писатель, вынужденный оглянуться на старую работу, я с трепетом открыла первую страницу «Арии». Это был странный опыт: я не помнила бо́льшую часть истории и искренне увлеклась, переворачивая страницы все быстрее и желая узнать, что произойдет дальше. Я почувствовала: книге нужно обновление и редактура, но история и все персонажи уже есть. Поэтому я приступила к работе, и несколько недель спустя получилась «Девушка из Италии». Надеюсь, вам понравится.

Люсинда Райли, январь 2014 г.

Оперный театр «Метрополитен», Нью-Йорк

Мой дорогой Нико!

Так странно начинать очень сложную историю, которую ты можешь никогда не прочесть… Станет ли описание событий последних нескольких лет катарсисом для меня или принесет пользу тебе, милый, я не знаю, но чувствую потребность это сделать.

Поэтому сижу здесь, в гримерке, и думаю, с чего начать. Многое из того, что я планирую описать, случилось еще до твоего рождения – череда событий произошла, когда я была моложе, чем ты сейчас. Возможно, с этого и следует начать. С Неаполя – города, где я родилась…

Я помню, как мама развешивала белье на веревке, которая тянулась через улицу к квартире напротив. Как я ходила по узким переулкам Пьедигротты, где словно царил бесконечный праздник – разноцветное белье висело высоко над нашими головами. И шум – постоянный шум – наполняет воспоминания о тех ранних годах: тишины не бывало даже по ночам. Люди пели и смеялись, дети плакали… Как знаешь, итальянцы – громкие, эмоциональные люди, и семьи в Пьедигротте делились радостями и горестями каждый день, сидя на порогах и темнея под слепящим солнцем, словно ягоды. Жара стояла невыносимая, особенно в середине лета, когда тротуары жгли подошвы, а комары совершали коварные налеты на обнаженную кожу. Я помню множество запахов, что залетали в открытое окно моей спальни: иногда это была тошнотворная вонь из канализации, но чаще – соблазнительный аромат свежей пиццы с папиной кухни.

Когда я была маленькой, мы были бедны, но к моему первому причастию у мамы и папы уже весьма успешно шли дела в «Маркос» – их маленьком кафе. Они работали днями и ночами, подавая кусочки пикантной пиццы, приготовленной по секретному папиному рецепту, – с годами она обрела в Пьедигротте известность. В летние месяцы работы прибавлялось из-за притока туристов, и тесное помещение так набивали деревянными столами, что между ними бывало трудно пройти.

Наша семья жила в маленькой квартирке над кафе. У нас была собственная ванная, еда на столе и обувь на ногах. Папа гордился, что поднялся из ничего и смог обеспечить семью. Я тоже была счастлива: мечты мои простирались чуть дальше грядущего заката.

А потом, одной жаркой августовской ночью, когда мне было одиннадцать, моя жизнь изменилась. Кажется, невозможно поверить, что девочка – еще даже не подросток – может влюбиться, но я отчетливо помню момент, когда увидела его впервые…

Глава 1

Неаполь, Италия, август 1966 г.

Розанна Антония Меничи стояла на цыпочках, держась за раковину и пытаясь посмотреться в зеркало. Ей пришлось наклониться чуть влево из-за трещины, искажавшей черты лица, поэтому она видела только половину правого глаза и скулу и вообще не видела подбородка – для этого ей пока не хватало роста, даже на цыпочках.

– Розанна! Выходи уже!

Она со вздохом отпустила раковину, прошла по черному линолеуму и отперла замок. Ручка сразу повернулась, дверь открылась, и внутрь грубо протолкнулась Карлотта.

– Зачем ты запираешь дверь, глупышка? Что тебе скрывать?

Карлотта повернула ручки крана в ванной и мастерски собрала на макушке длинные темные кудрявые волосы.

Розанна робко пожала плечами, желая, чтобы Господь наделил ее такой же красотой, как старшую сестру. Мама говорила, у Господа есть свой дар для каждого, и дар Карлотты – красота. Розанна застенчиво наблюдала, как сестра снимает халат, обнажая идеальное тело с гладкой кремовой кожей, полной грудью и длинными стройными ногами. Все, кто приходил в кафе, хвалили красавицу-дочь хозяев и говорили, что однажды она станет невестой богатого человека.

Маленькая комнатка начала заполняться паром. Карлотта выключила кран и залезла в воду.

Розанна присела на краешек ванны.

– Джулио сегодня придет? – спросила она у сестры.

– Да. Он будет.

– Как думаешь, ты за него выйдешь?

Карлотта принялась намыливаться.

– Нет, Розанна, я за него не выйду.

– Но я думала, он тебе нравится…

– Он мне нравится, но я не… Ой, ты еще слишком маленькая, чтобы понять!

– Он нравится папе.

– Да, я знаю, что он нравится папе. Он из богатой семьи. – Карлотта подняла бровь и драматично вздохнула: – Но мне с ним скучно. Папа был бы рад отвести меня к алтарю хоть завтра, но я хочу сначала повеселиться, насладиться жизнью.

– Но я думала, выходить замуж весело! – возразила Розанна. – Ты надеваешь красивое свадебное платье, получаешь кучу подарков и собственную квартиру и…

– Выводок орущих детей и полнеющую талию, – закончила Карлотта, лениво проводя мылом по стройным изгибам своего тела. Ее темные глаза сверкнули в сторону Розанны. – На что ты пялишься? Уходи, Розанна! Дай мне десять минут покоя! Маме нужна твоя помощь внизу. И закрой за собой дверь!

Розанна молча вышла из ванной и спустилась по крутой деревянной лестнице, открыла дверь и зашла в кафе. Стены побелили совсем недавно, а над баром в глубине помещения висело изображение Мадонны и постер Фрэнка Синатры. Темные деревянные столы отполировали до блеска, и на каждом стояла пустая бутылка из-под вина со свечой.

– Наконец-то! Где ты была? Я звала и звала тебя! Иди сюда, помоги повесить баннер.

Антония Меничи стояла на стуле, держась за один конец яркой тряпки. Стул опасно пошатывался под ее внушительным весом.

– Да, мама. – Розанна вытащила из-под столика еще один деревянный стул и подтащила к арке в середине кафе.

– Скорее, дитя! Бог дал тебе ноги, чтобы бегать, а не ползти, как улитка!

Розанна взяла другой конец баннера и залезла на стул.

– Надень ту петельку на гвоздь, – скомандовала Антония.

Розанна надела.

– А теперь помоги маме спуститься: посмотрим, ровно ли получилось.

Розанна слезла со стула и поспешила на помощь Антонии. Мамины ладони были влажными, и Розанна видела капельки пота на ее лбу.

– Bene, bene[1]! – Антония удовлетворенно осмотрела баннер.

Розанна прочитала надпись вслух:

– С тридцатой годовщиной, Мария и Массимо!

Антония обхватила дочь, подарив ей редкое объятие.

– О, будет такой сюрприз! Они думают, что придут ужинать только со мной и твоим папой. Хочу посмотреть на их лица, когда они увидят всех родственников и друзей! – Ее круглое лицо светилось от удовольствия. Она отпустила Розанну, села на стул и вытерла лоб платком. Потом наклонилась вперед и жестом подозвала дочь. – Розанна, я расскажу тебе секрет. Я написала Роберто. Он приедет на праздник – из самого Милана! И споет для своих мамы и папы прямо здесь, в «Маркос». Завтра о нас будет говорить вся Пьедигротта!

– Да, мама. Он поет в ресторанах, да?

– В ресторанах? Что за кощунство! Роберто Россини не поет в ресторанах! Он учится в музыкальном училище при Ла Скала в Милане. Однажды он станет великим оперным певцом и будет выступать на сцене самого Ла Скала! – Антония прижала руки к груди – точно так же она выглядела, когда молилась на службе в церкви. – А теперь иди и помоги папе и Луке на кухне. Еще очень много дел, а мне пора к синьоре Барези: нужно сделать укладку.

– Карлотта мне поможет? – спросила Розанна.

– Нет. Она пойдет со мной к синьоре Барези. Сегодня мы обе должны прекрасно выглядеть.

– Что мне надеть, мама?

– У тебя есть розовое платье для церкви.

– Но оно слишком маленькое… Я буду выглядеть глупо! – надула губы девочка.

– Вовсе нет! Тщеславие – грех, Розанна. Бог явится ночью и вырвет у тебя все волосы, если услышит твои тщеславные мысли. И проснешься утром лысой, как синьора Верни, когда та бросила мужа ради мужчины помоложе. А теперь отправляйся на кухню!

Розанна кивнула и побрела в сторону кухни, размышляя, почему Карлотта еще не растеряла все свои волосы. Когда она открыла дверь, ее обдало сильным жаром. Марко, ее папа, готовил тесто для пиццы на длинном деревянном столе. Марко был худым и жилистым – полная противоположность жене, и когда он работал, лысая голова блестела от пота. Лука, ее высокий темноглазый старший брат, размешивал что-то в огромной кастрюле на плите. Несколько мгновений Розанна зачарованно наблюдала, как папа мастерски крутит тесто над головой на кончиках пальцев, а потом бросает его на стол идеальным кругом.

– Мама отправила меня помочь.

– Вытри тарелки с сушилки и сложи на стол. – Марко дал распоряжение, не останавливаясь.

Розанна посмотрела на гору тарелок, покорно кивнула и вытащила из ящика чистую тряпку.

– Как я выгляжу?

Карлотта эффектно замерла в дверях, и остальные члены семьи уставились на нее с восхищением. На ней было новое платье из мягкого лимонного сатина с корсетом и юбкой до колен, плотно облегающей бедра. Густые черные волосы уложили: они спадали ей на плечи каскадом блестящих завитков.

– Bella[2], bella! – Марко направился к Карлотте, протянув ей руку. Она взяла ее и спустилась на пол.

– Джулио, разве моя дочь не красотка? – спросил Марко.

Юноша поднялся со стула с застенчивой улыбкой – его мальчишеские черты не сочетались с мускулистой фигурой.

– Да, – подтвердил Джулио. – Она прекрасна, как Софи Лорен в «Арабеске».

Карлотта направилась к своему парню и запечатлела на его щеке легкий поцелуй.

– Спасибо, Джулио!

– Розанна у нас тоже красотка, да? – добавил Лука, улыбаясь сестре.

– Конечно, – живо согласилась Антония.

Розанна знала, что мама лжет. Розовое платье, которое некогда так прекрасно смотрелось на Карлотте, придавало ее коже землистый цвет, а уши из-за тщательно собранных волос казались больше обычного.

– Надо выпить, пока не пришли гости, – сказал Марко, помахав бутылкой «Апероля». Он с помпой открыл ее и наполнил шесть маленьких рюмок.

– Даже мне, папа? – спросила Розанна.

– Даже тебе, – кивнул Марко, раздавая рюмки. – Пусть Господь хранит нас вместе, защищает от злого глаза и сделает этот день особенным для наших лучших друзей – Марии и Массимо! – Марко поднял рюмку и выпил залпом.

Розанна сделала маленький глоток и чуть не закашлялась, когда жгучая, горькая оранжевая жидкость потекла в ее горло.

– Ты в порядке, piccolina[3]? – спросил Лука, похлопывая ее по спине.

Она улыбнулась ему:

– Да, Лука.

Брат взял ее за руку, наклонился и прошептал:

– Однажды ты станешь гораздо красивее нашей сестры!

Розанна неистово замотала головой:

– Нет, Лука, не стану. Но я не против. Мама говорит, у меня есть другие дары.

– Конечно, есть. – Лука обнял худенькую сестренку и прижал к себе.

– Mamma mia! Первые гости. Марко, неси просекко! Лука, иди проверь еду, быстро! – Антония расправила платье и направилась к двери.

Розанна сидела за угловым столиком и наблюдала, как кафе наполняется друзьями и родственниками почетных гостей. Карлотта улыбалась и теребила волосы, стоя посреди зала в компании молодых людей. Джулио ревниво наблюдал за ней из угла.

Потом по кафе пробежал шепот, и все повернулись к фигуре в дверях.

Он стоял, возвышаясь над Антонией, а потом наклонился, чтобы поцеловать ее в обе щеки. Розанна уставилась на него во все глаза. Прежде ей никогда не приходило в голову называть мужчину красивым, но сейчас иного слова подобрать не получалось. Высокий и широкоплечий – под короткими рукавами футболки виднелись мускулы, не оставляющие сомнений в физической силе. Черные и гладкие, как вороново крыло, волосы зачесаны надо лбом, открывая взгляду точеные черты лица. Розанна не рассмотрела, какого цвета у него глаза, но видела, что они большие и влажные. Полные, но мужественные губы выделялись на фоне необыкновенно бледной для неаполитанца кожи.

У Розанны в животе зародилось странное чувство – такой же трепет она испытывала перед тестом по чистописанию в школе. Девочка глянула на Карлотту. Та тоже смотрела на фигуру в дверях.

– Роберто, добро пожаловать! – Марко жестом позвал Карлотту за собой, проталкиваясь сквозь толпу к двери. Он расцеловал Роберто в обе щеки. – Я так рад, что сегодня вечером ты почтил нас своим присутствием! Это Карлотта, моя дочь. Думаю, она выросла с момента вашей последней встречи.

Роберто оглядел Карлотту с головы до ног.

– Да, Карлотта, ты выросла, – согласился он.

Он говорил глубоким мелодичным голосом, и бабочки в животе у Розанны снова забили крыльями.

– А как там Лука и… эм…

– Розанна? – подсказал папа.

– Конечно, Розанна! Когда я видел ее в последний раз, ей было всего несколько месяцев.

– У них все хорошо и… – Марко осекся, глянув за спину Роберто и увидев две фигуры, бредущие по мощеной улице. – Тихо всем: идут Мария и Массимо!

Все сразу умолкли, и через несколько секунд дверь открылась. Мария и Массимо замерли на пороге, удивленно оглядывая море знакомых лиц.

– Мама! Папа! – Роберто вышел вперед и обнял родителей. – С годовщиной!

– Роберто! – Мария прижала к себе сына, и ее глаза наполнились слезами. – Поверить не могу! Не могу поверить… – твердила она снова и снова.

– Еще просекко всем! – объявил Марко, улыбаясь во весь рот: его задумка оказалась успешной.

Розанна помогала Луке и Карлотте раздавать игристое вино, пока у каждого гостя не оказалось по бокалу.

– Немного тишины, пожалуйста! – захлопал в ладоши Марко. – Роберто хочет сказать!

Роберто залез на стул и улыбнулся гостям.

– Сегодня особенный день: мои любимые мама и папа празднуют тридцатую годовщину свадьбы. Как вам известно, они прожили здесь, в Пьедигротте, всю свою жизнь, открыли прекрасную булочную и нажили множество отличных друзей. Они известны как своей добротой, так и чудесным хлебом. Любой человек с проблемой знает: он всегда найдет сочувствие и здравый совет за прилавком «Массимос». Мои родители были самыми любящими, о которых я только мог мечтать… – Роберто с нежностью взглянул на маму, которая смахнула очередную слезу. – Они пожертвовали многим и отправили меня в лучшее музыкальное училище в Милане, чтобы я мог стать оперным певцом. И моя мечта сбывается. Надеюсь, уже скоро я буду петь в Ла Скала. И все – благодаря им. Давайте поднимем бокалы за их счастье и здоровье! – Роберто поднял бокал. – За маму и папу – Марию и Массимо!

– За Марию и Массимо! – хором повторили гости.

Роберто спустился со стула и бросился в объятия матери.

– Розанна, пошли! Надо помочь папе подать еду, – сказала Антония и увлекла сестру на кухню.

Потом Розанна наблюдала, как Роберто разговаривает с Карлоттой, а когда Марко включил принесенный из квартиры граммофон, рука Роберто естественно легла на тонкую талию Карлотты, пока они танцевали.

– Красивая получилась пара! – прошептал Лука, словно услышав мысли Розанны. – Похоже, Джулио не слишком рад, да?

Розанна проследила за взглядом брата и увидела, что Джулио по-прежнему сидит в углу, хмуро наблюдая, как его девушка радостно смеется в объятиях Роберто.

– Верно, – согласилась она.

– Хочешь потанцевать, piccolina? – предложил Лука.

Розанна покачала головой:

– Нет, спасибо. Я не умею.

– Конечно, умеешь! – Лука потащил ее в толпу танцующих гостей.

– Роберто, спой для меня, пожалуйста! – попросила Мария сына, когда запись остановилась.

– Да, спой нам, спой нам! – вторили ей гости.

Роберто почесал бровь и пожал плечами.

– Очень постараюсь, но без аккомпанемента будет непросто. Я спою «Пусть никто не спит[4].

Воцарилось молчание, и он начал петь.

Розанна стояла как зачарованная и слушала магический голос Роберто. Когда он приблизился к кульминации и раскинул руки, ей показалось, он тянется к ней. И в этот момент она поняла, что влюбилась.

Загремели аплодисменты, но Розанна не могла хлопать. Она искала платок, чтобы вытереть слезы, невольно проступившие на глазах.

– Бис! Еще! – закричали все.

Роберто пожал плечами и улыбнулся.

– Простите, дамы и господа, но я вынужден беречь голос.

По залу пролетело недовольное бормотание, когда он вернулся к Карлотте.

– Тогда пусть Розанна споет «Аве Мария», – сказал Лука. – Давай, piccolina!

Розанна упорно замотала головой и словно приросла к месту – на ее лице отразился ужас.

– Да! – захлопала в ладоши Мария. – У Розанны чудесный голос, и я с удовольствием послушаю, как она поет мою любимую молитву.

– Нет, пожалуйста! Я… – Но Лука уже подхватил ее и поставил на стул.

– Спой, как поешь для меня, – мягко прошептал он.

Розанна глянула на море снисходительных улыбок, сделала глубокий вдох и открыла рот. Сначала она пела тихо, почти шепотом, но постепенно начала забывать о волнении и растворяться в музыке, и ее голос зазвучал сильнее.

Роберто, увлеченный глубоким декольте Карлотты, услышал голос и с изумлением поднял глаза. Неужели такой чистый идеальный звук мог исходить от худенькой девочки в ужасном розовом платье? Но, глядя на Розанну, он больше не видел бледной кожи и нескладной фигуры с длинными руками и ногами: он видел лишь огромные выразительные карие глаза и заметил, как на ее щеках проступил легкий румянец, когда великолепный голос достиг крещендо.

Роберто знал: он не просто слушает пение школьницы на вечеринке. Легкость, с которой она брала ноты, естественный контроль и очевидная музыкальность – дары, которым научить невозможно.

– Извини, – прошептал он Карлотте, когда комната наполнилась аплодисментами, и направился к Розанне, которую горячо обнимала Мария.

– Розанна, иди сюда, посиди со мной! Я хочу поговорить. – Он подвел ее к стулу, сел напротив и обхватил ее маленькие руки своими. – Брависсимо, малышка! Ты восхитительно спела ту красивую молитву. Ты где-то учишься?

Слишком смущенная, чтобы поднять глаза, Розанна уставилась в пол и покачала головой.

– Тогда нужно начать. Начинать никогда не рано! Возможно, если бы я начал раньше, то… – Роберто пожал плечами. – Нужно поговорить с твоим папой. Здесь, в Неаполе, есть учитель, который преподавал мне вокал. Один из лучших. Тебе нужно отправиться к нему как можно скорее.

Розанна резко подняла глаза и впервые встретилась с ним взглядом. Теперь она увидела, что у него глубокие темно-синие глаза, полные тепла.

– Считаете, у меня хороший голос? – недоверчиво прошептала она.

– Да, малышка, лучше, чем хороший! А если пойдешь учиться, твой дар поддержат и взрастят. И тогда однажды я смогу с гордостью сказать, что тебя обнаружил Роберто Россини. – Он улыбнулся и поцеловал ей руку.

Розанне казалось, она вот-вот лишится чувств от удовольствия.

– У нее такой чудесный голос, правда, Роберто? – За спиной Розанны появилась Мария и положила руку ей на плечо.

– Больше, чем чудесный, мама! – Роберто в сердцах махнул рукой. – Это Божий дар, как у меня.

– Спасибо, синьор Россини! – только и смогла выдавить Розанна.

– А теперь, – сказал Роберто, – я найду твоего папу.

Розанна огляделась и увидела, что несколько гостей смотрят на нее с такими же теплотой и восхищением, какие обычно доставались Карлотте.

По телу разлилось приятное тепло. Впервые в жизни кто-то сказал ей, что она особенная!

В половине одиннадцатого вечеринка по-прежнему шла полным ходом.

– Розанна, тебе пора спать, – подошла к ней мать. – Пожелай спокойной ночи Марии и Массимо.

– Да, мама. – Розанна принялась осторожно пробираться мимо танцоров. – Спокойной ночи, Мария! – Розанна расцеловала ее в обе щеки.

– Спасибо, что спела мне, Розанна! Роберто до сих пор говорит о твоем голосе.

– Это правда. – За спиной Розанны появился Роберто. – Я дал имя и адрес учителя пения твоему папе и Луке. Это Луиджи Винченци, он преподавал в Ла Скала, но несколько лет назад ушел на пенсию и переехал в Неаполь. Он один из лучших преподавателей в Италии и по-прежнему берет талантливых учеников. Когда придешь к нему, скажи, что ты от меня.

– Спасибо, Роберто! – Розанна зарделась под его взглядом.

– У тебя уникальный дар, Розанна. Ты должна его холить и лелеять. Ciao, малышка! – Роберто поцеловал ей руку. – Однажды мы еще увидимся, я уверен.

Наверху, в общей с Карлоттой спальне, Розанна натянула ночную рубашку, а потом просунула руку под матрас и достала дневник. Отыскав спрятанный в ящике для белья карандаш, она забралась в кровать и, сосредоточенно нахмурившись, принялась писать: «16 августа. Вечеринка в честь Массимо и Марии…»

Розанна пожевала кончик карандаша, пытаясь вспомнить, какие именно слова сказал ей Роберто. Аккуратно их записала, довольно улыбнулась и закрыла дневник. Легла на подушку и стала слушать звуки музыки и хохот внизу.

Через несколько минут, не в силах заснуть, она села. Снова открыла дневник, взяла карандаш и добавила еще одно предложение: «Когда-нибудь я выйду замуж за Роберто Россини».

Глава 2

Розанна резко проснулась, открыла глаза и увидела, что уже почти рассвело. Она услышала грохот фургона мусорщика, а потом перевернулась на другой бок и увидела, что на ее кровати сидит Карлотта. Сестра по-прежнему была в лимонном платье, но оно сильно помялось, а волосы растрепа-

лись.

– Который час? – спросила она Карлотту.

– Тс-с, Розанна! Спи. Еще рано: не разбуди маму и папу.

Карлотта сняла туфли и расстегнула платье.

– Где ты была?

– Нигде, – пожала плечами сестра.

– Но где-то ты точно была! Ты ведь только ложишься в постель, хотя уже утро, – возразила Розанна.

– Да замолчи ты! – Разгневанная и напуганная Карлотта бросила платье на стул и натянула ночную рубашку. – Если расскажешь маме и папе, что я вернулась так поздно, я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Пообещай не рассказывать!

– Только если признаешься, где была.

– Хорошо! – Карлотта на цыпочках прокралась к кровати Розанны и села. – Я была с Роберто.

– А… – Розанна удивилась. – Что вы делали?

– Мы… гуляли, просто гуляли.

– Почему вы гуляли посреди ночи?

– Поймешь, когда подрастешь, Розанна! – отрезала Карлотта, вернулась в свою кровать и залезла под одеяло. – Все, я рассказала. Молчи и засыпай.

Все семейство Меничи проспало допоздна. Когда Розанна спустилась вниз на завтрак, Марко сидел за кухонным столом, мучаясь от жуткого похмелья, а Антония пыталась прибраться в кафе.

– Иди помоги, Розанна! А то мы никогда не откроемся, – Антония поторопила дочь, которая рассматривала бардак.

– Могу я позавтракать?

– После уборки. Вот, отнеси коробку с мусором на задний двор.

– Да, мама.

Розанна взяла коробку и понесла через кухню, где ее отец с посеревшим лицом раскатывал тесто для пиццы.

– Папа, Роберто говорил с тобой о моих уроках пения? – спросила она. – Он собирался.

– Да, говорил, – устало кивнул Марко. – Но Розанна, он просто проявил любезность! А если он считает, будто у нас есть деньги, чтобы отправлять тебя к учителю на другой конец Неаполя, то он заблуждается.

– Но папа, он думал… в смысле он сказал, что у меня дар!

– Розанна, ты маленькая девочка, которая однажды вырастет и станет кому-нибудь хорошей женой. Ты должна научиться дарам готовки и домоводства, а не тратить время на фантазии.

– Но… – у Розанны задрожала нижняя губа. – Я хочу стать певицей, как Роберто!

– Роберто – мужчина, Розанна. Он должен работать. Однажды твой сладкий голосок поможет тебе убаюкивать малышей. И этого достаточно. А теперь вынеси мусор и возвращайся, чтобы помочь Луке мыть стаканы.

Когда Розанна вынесла коробку к мусорным бакам во дворе за кухней, по ее щеке скатилась маленькая слезинка. Ничего не изменилось. Все по-прежнему. Вчерашнего дня, лучшего в ее жизни – когда она почувствовала себя особенной, – могло вообще не быть.

– Розанна! – прогремел из кухни голос Марко. – Давай скорее!

Она вытерла нос рукой и вернулась в дом, оставив мечты во дворе вместе с мусором.

Позднее в тот день, когда Розанна медленно поднималась в спальню, утомленная долгими часами обслуживания клиентов, на ее плечо опустилась чья-то рука.

– Что такая мрачная, piccolina?

Она обернулась и увидела Луку.

– Может, просто устала, – пожала плечами Розанна.

– Но ты должна быть очень счастлива! Не каждая маленькая девочка может до слез растрогать своим пением целый зал.

– Лука, я…

Розанна вдруг уселась на верхнюю ступеньку узкой лестницы, и брат втиснулся рядом с ней.

– Выкладывай!

– Сегодня утром я спросила у папы про уроки пения, и он сказал, что Роберто лишь проявил любезность, а на самом деле не считает, что я могу стать певицей.

– Ай! – расстроенно вздохнул Лука. – Неправда! Роберто всем твердил, какой у тебя красивый голос. Ты должна пойти к учителю, которого он посоветовал.

– Я не могу, Лука. Папа говорит, у него нет на это денег. Думаю, уроки пения очень дорогие.

– Ох, piccolina… – Лука обнял сестренку за плечи. – Почему папа так слеп, если дело касается тебя? Будь на твоем месте Карлотта… – Лука вздохнул. – Слушай, Розанна: пожалуйста, не теряй надежду! Смотри, – он покопался в кармане брюк и вытащил клочок бумаги, – мне Роберто тоже оставил адрес и имя учителя. Мы отправимся к нему сами, верно?

– Но Лука, у нас нет денег! А значит, ехать нет смысла.

– Об этом пока не беспокойся. Твой старший брат разберется. – Лука поцеловал ее в лоб. – Сладких снов, Розанна!

– Спокойной ночи, Лука!

Спустившись по лестнице и пройдя через кафе, Лука вздохнул, предвкушая очередной долгий вечер на кухне. Он знал: следует радоваться, что у него обеспеченное будущее, в отличие от других молодых людей из Неаполя, но работа не доставляла ему особого удовольствия. Зайдя на кухню, он подошел к столу и принялся нарезать лук – глаза защипало от едких испарений. Вываливая лук на сковородку, он думал об отце, отказавшем его младшей сестре в уроках пения. У Розанны дар, и будь он проклят, если позволит ей махнуть на него рукой.

В следующий выходной Луки они с Розанной сели на автобус до престижного квартала Посиллипо, расположенного на холме с видом на Неаполитанский залив.

– Лука, как здесь красиво! Столько места! Такой свежий воздух! – воскликнула Розанна, когда они вышли из автобуса. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Да, здесь очень приятно, – согласился Лука и остановился полюбоваться на залив.

Сверкающую лазурную воду покрывали лодки: некоторые рыбаки трудились, другие же отдыхали рядом с берегом. Далеко впереди виднелся остров Капри – он парил над горизонтом, словно мечта. Слева от залива возвышался на фоне неба вулкан Везувий.

– Неужели синьор Винченци живет здесь? – Розанна повернулась и оглядела элегантные белые виллы на склоне холма над ними. – Господи, должно быть, он очень богат! – добавила она, когда они начали подниматься по петляющей дороге.

– Думаю, он живет в каком-то из этих домов, – сказал Лука, когда они прошли мимо нескольких больших ворот, и наконец остановился перед последними.

– Вот мы и пришли: вилла Торини. Заходи, Розанна!

Лука взял сестру за руку и повел к увитому бугенвиллеями крыльцу главного входа. Взволнованно помялся несколько секунд и наконец позвонил в звонок.

Через некоторое время дверь открылась, и на них уставилась среднего возраста служанка.

– Si? Cosa vuoi?[5]

– Мы пришли к синьору Винченци, синьора. Это Розанна Меничи, а я ее брат Лука.

– Вы записаны?

– Нет, я… но Роберто Россини…

– Синьор Винченци не принимает без записи. До свидания! – Дверь захлопнулась прямо у них перед носом.

– Лука, поедем домой! – Розанна взволнованно потянула брата за руку. – Нам здесь не место.

Откуда-то из глубины виллы послышались звуки фортепиано.

– Нет! Мы проделали долгий путь и не уедем, пока синьор Винченци не послушает твое пение. Пошли! – Лука потащил сестру от главного входа.

– Куда мы идем, Лука? Я хочу домой! – сопротивлялась она.

– Нет, Розанна. Прошу, доверься мне.

Лука твердо взял сестру за руку и пошел на звуки музыки, которые привели их к другой стороне виллы. Они оказались возле элегантной террасы, украшенной большими глиняными горшками с пыльно-розовыми геранями и темно-сиреневыми барвинками.

– Оставайся там, – прошептал Лука. Он присел и тихо подкрался к паре французских окон, открытых навстречу послеполуденному бризу. Осторожно заглянул внутрь и снова опустился вниз. – Он там, – прошептал Лука, вернувшись к Розанне. – А теперь пой, Розанна, пой!

Она непонимающе посмотрела на брата.

– В смысле?

– Пой «Аве Мария» – и быстрее!

– Я…

– Давай! – поторопил он.

Розанна впервые видела своего мягкосердечного брата столь непреклонным. И поэтому она открыла рот и выполнила его просьбу.

Луиджи Винченци взял курительную трубку и уже собирался на послеполуденную прогулку в сад, когда услышал голос. Он закрыл глаза и прислушался. Потом медленно, не в силах перебороть любопытство, вышел на террасу. В углу стояла девочка лет десяти-одиннадцати в выцветшем хлопковом платье.

Девочка перестала петь, как только увидела его: на ее лице проступил страх. Рядом с ней стоял молодой человек – очевидно родственник, судя по внешнему сходству.

Луиджи Винченци медленно похлопал.

– Cara, спасибо за чудесную серенаду! Могу я узнать, что вы делаете на моей террасе?

Розанна медленно спряталась за брата.

– Простите, синьор, но ваша горничная нас не впускала, – объяснил Лука. – Я пытался объяснить, что Роберто Россини посоветовал моей сестре зайти, но та закрыла перед нами дверь.

– Понятно. Могу я узнать ваши имена?

– Это Розанна Меничи, а я ее брат Лука.

– Думаю, вам лучше зайти, – сказал Луиджи.

– Спасибо, синьор!

Лука и Розанна прошли вслед за ним через стеклянные двери. В центре комнаты, на полу из сверкающего серого мрамора, стоял белый рояль. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, неаккуратно набитые нотами. На каминной полке теснились многочисленные черно-белые фотографии в рамках: Луиджи в нарядном костюме обнимается с людьми, чьи лица кажутся знакомыми по газетам и журналам.

Луиджи Винченци сел на банкетку перед фортепиано.

– Итак, почему Роберто Россини отправил тебя ко мне, Розанна Меничи?

– Потому что… Потому…

– Потому что он посчитал, что моей сестре следует заниматься с вами пением, – ответил за нее Лука.

– Какие вы еще знаете песни, синьорина Меничи? – спросил Луиджи.

– Я… не так много. В основном гимны, которые мы поем в церкви, – пробормотала Розанна.

– Может, снова попробуем «Аве Мария»? Похоже, ты ее очень хорошо знаешь. – Луиджи улыбнулся, устраиваясь за фортепиано. – Иди сюда, дитя! Я не кусаюсь.

Розанна подошла ближе и увидела, что, несмотря на строгий вид из-за усов и седых кудрявых волос, его глаза под густыми бровями излучают тепло.

– Итак, пой. – Луиджи принялся играть на рояле первые аккорды гимна. Звук настолько отличался от фортепиано, слышанного ею прежде, что Розанна забыла вовремя вступить.

– У тебя проблема, Розанна Меничи?

– Нет, синьор. Я просто заслушалась, как красиво звучит ваш рояль.

– Ясно. На этот раз, пожалуйста, сосредоточься.

И тогда, вдохновленная роялем, Розанна запела так, как не пела никогда прежде. Лука, стоявший рядом, подумал, что его сердце вот-вот разорвется от гордости. Он понял: привести сюда Розанну было правильным решением.

– Хорошо, хорошо, синьорина Меничи! А теперь давайте попробуем гаммы. Я буду играть, а вы следуйте за нотами.

Луиджи вел Розанну вверх и вниз по клавишам, проверяя ее диапазон. Обычно он избегал превосходной степени, но был вынужден признать: у этого ребенка был величайший потенциал из всех, что он встречал за годы наставничества. Выдающийся голос!

– Все! Я услышал достаточно.

– Вы возьметесь учить ее, синьор Винченци? – спросил Лука. – Деньги у меня есть.

– Да, возьмусь. Синьорина Меничи, – Луиджи повернулся к Розанне, – вы будете приходить сюда каждый второй вторник в четыре часа. Занятия стоят четыре тысячи лир в час.

Обычно он брал в два раза больше, но брат казался гордым, хоть и бедным.

Розанна просияла.

– Спасибо, синьор Винченци! Спасибо вам!

– А в другие дни тебе нужно будет заниматься самой – минимум по два часа. Ты будешь упорно трудиться и никогда не станешь пропускать уроки. Поняла?

– Да, синьор Винченци.

– Хорошо. Тогда увидимся во вторник? И пожалуйста: выходите через главный вход! – Луиджи провел Розанну с Лукой через дом к переднему крыльцу. – Ciao, Розанна Меничи!

Они попрощались и спокойно пошли по дорожке, пока не вышли из ворот на улицу. Тогда Лука подхватил Розанну на руки и восторженно закружил:

– Я знал! Знал! Ему достаточно было услышать твой голос. Я так горжусь тобой, piccolina! Ты ведь понимаешь, что это будет нашим секретом? Мама и папа могут это не одобрить, Розанна. Даже Карлотте не рассказывай!

– Не буду, обещаю. Но, Лука, ты сможешь заплатить за уроки?

– Да, конечно, смогу. – Лука подумал о деньгах, которые он два года копил на скутер, – первый шаг к столь желанной им свободе. – Конечно, смогу.

Когда подъехал автобус, Розанна порывисто обняла брата.

– Спасибо, Лука! Я буду стараться изо всех сил, обещаю! И однажды отплачу тебе за эту доброту.

– Знаю, piccolina, знаю.

Глава 3

– Розанна, будь осторожна! Водитель знает, где тебе выходить, если ты вдруг забудешь.

Розанна улыбнулась брату со ступенек автобуса:

– Лука, ты уже сто раз мне это сказал! Я не маленькая. И ехать недалеко.

– Знаю, знаю. – Лука поцеловал сестру в обе щеки, когда водитель завел мотор. – Деньги в безопасном месте?

– Да. Я буду в порядке. Пожалуйста, не волнуйся!

Розанна направилась к креслу в передней части салона, села и помахала Луке рукой через грязное окно, пока автобус выезжал со станции. Путешествие было приятным – они выбрались из суматошного города наверх, в свежесть холмов. Сердце Розанны забилось немного быстрее, когда она вышла из автобуса на правильной остановке и направилась к вилле. Она осторожно позвонила в дверь, помня предыдущий холодный прием, но на этот раз горничная улыбнулась Розанне.

– Пожалуйста, заходите, синьорина Меничи! Меня зовут синьора Ринальди, я экономка синьора Винченци. Он ждет вас в музыкальной комнате.

Женщина провела Розанну по коридору в заднюю часть виллы и постучала в дверь.

– Розанна Меничи, добро пожаловать! Пожалуйста, садитесь. – Луиджи указал на стул возле стола, где стоял кувшин ледяного лимонада. – Должно быть, путешествие пробудило в вас жажду. Хотите попить?

– Спасибо, синьор!

– Раз мы собираемся вместе работать, пожалуйста, зовите меня Луиджи.

Он налил им по стакану лимонада, и Розанна жадно выпила.

– Какая неприятная погода! – Луиджи промокнул бровь большим клетчатым платком.

– Но в этой комнате прохладно, – отважилась заметить Розанна. – Вчера на кухне папа сказал, что было почти пятьдесят градусов.

– Правда? Такая температура подходит только для бедуинов и верблюдов. Чем твой папа зарабатывает на жизнь?

– У них с мамой кафе в Пьедигротте. Мы живем над ним, – объяснила Розанна.

– Пьедигротта – один из старейших кварталов Неаполя. Я уверен, ты и сама знаешь. Твой папа там родился?

– Вся наша семья.

– Получается, вы истинные неаполитанцы! А я приехал в ваш прекрасный город из Милана.

– По-моему, здесь гораздо приятнее, чем внизу, особенно учитывая толпы туристов.

– Ты работаешь в кафе?

– Да, когда я не в школе. – Розанна скорчила рожицу. – Мне не очень-то нравится.

– Ну, Розанна Меничи, если что-то тебе не нравится, нужно хотя бы извлечь из этого пользу. Уверен, летом к вам в кафе заходит много англичан.

– Да, – подтвердила Розанна, – много.

– Тогда тебе нужно их слушать и пытаться выучить английский. Он пригодится тебе в будущем. В школе ты учишь французский?

– Я лучшая в классе, – гордо ответила девочка.

– Некоторые великие оперы написаны на французском. Если начнешь разговаривать на этих языках сейчас, тебе будет легче в будущем. Итак, что твои мама и папа думают о голосе своей дочери?

– Не знаю. Я… они не знают, что я беру уроки. Роберто Россини посоветовал папе отвести меня к вам, но папа сказал, у нас нет денег.

– Значит, платит твой брат?

– Да. – Розанна достала из кармана платья лиры и положила на стол. – Здесь за три урока. Лука решил заплатить заранее.

Луиджи взял деньги, любезно кивнув.

– А теперь, Розанна, скажи: тебе нравится петь?

Розанна вспомнила необыкновенные ощущения во время пения на вечеринке Марии и Массимо.

– Очень нравится! Я словно попадаю в иной мир.

– Ну, хорошее начало. Но должен тебя предупредить: ты очень молода – слишком молода, и я не могу быть уверен, что твой голос разовьется правильным образом. Нам нельзя перегружать связки – нужно развивать их аккуратно, понять, как они работают и как лучше о них заботиться. Я обучаю по системе бельканто. Это серии вокальных упражнений возрастающей сложности – каждое из них разработано для обучения особому аспекту пения. Когда ты их освоишь, то научишься справляться со всеми потенциальными вокальными проблемами, прежде что они возникнут. Так училась сама Каллас. Когда она начинала, то была не сильно старше тебя. Ты готова к такой тяжелой работе?

– Да, Луиджи.

– Должен подчеркнуть: ты не будешь петь великие арии, пока не станешь гораздо старше. Сначала мы познакомимся с историей великих опер и попытаемся понять персонажей. Лучшие исполнители – не только обладатели чудесного голоса, но и прекрасные актеры. И не думай, будто двух уроков в месяц хватит для развития голоса, – предупредил он. – Ты должна будешь выполнять упражнения каждый день – без исключений. – Луиджи умолк, посмотрев в огромные глаза Розанны, и вдруг хихикнул: – И, Розанна, напоминай мне иногда, что ты еще дитя. Пожалуйста, прости, что напугал тебя! Прелесть твоего возраста в том, что у нас очень много времени. Итак, начинаем. – Луиджи встал и подошел к банкетке возле рояля. Он похлопал рукой по свободному месту возле себя. – Иди сюда. Я расскажу, какие есть ноты.

Час спустя Розанна покинула виллу Торини в разочаровании. Она не спела ни единого звука за весь урок.

Вернувшись домой, утомленная душным автобусом и напряженным днем, она отправилась напрямик к себе в спальню. Лука с покрытыми мукой руками последовал за ней наверх.

– Значит, ты нашла дорогу назад?

– Я же здесь, верно, Лука? – Она улыбнулась взволнованному брату.

– Как все прошло?

– Чудесно! Луиджи очень добр.

– Хорошо. Я…

– Лука! – проревел из кухни Марко.

– Мне пора. Мы очень заняты. – Лука чмокнул сестру в щеку и поспешил вниз.

Розанна легла на кровать, достала из-под матраса дневник и начала писать. Через несколько секунд в комнату вошла Карлотта.

– Где ты была? Мама хотела, чтобы ты помогла, но мы не смогли тебя найти. Мне пришлось обслуживать столики целый день!

– Я уходила… к подруге. Хочу есть. У нас есть какая-нибудь еда?

– Не знаю. Иди и спроси маму. Я ухожу гулять.

– С кем?

– Ой, да всего лишь с Джулио! – скучающе ответила Карлотта.

– Я думала, тебе нравится Джулио. Я думала, он твой парень…

– Он был… В смысле есть… Ой, хватит меня допрашивать, Розанна! Пойду в ванную.

Когда Карлотта вышла из спальни, Розанна закончила писать в дневник и спрятала его в привычное место. Потом направилась на кухню и налила себе стакан воды. Она знала: если спустится вниз за едой, мама и папа найдут для нее занятие. А Розанна очень устала. Прокравшись по коридору, она открыла дверь на железную лестницу, которая вела из квартиры на улицу. Она частенько приходила в это место, когда хотела побыть одна, хоть отсюда и открывался вид на мусорные баки на заднем дворе. Сидя на верхней ступеньке, Розанна пила воду и заново переживала каждое мгновение их с Луиджи занятия. Пусть она целый час училась читать черные ноты, а не петь их, Розанну очаровал спокойный дом Луиджи. А еще ее будоражило, что теперь у нее наконец появился собственный секрет.

Она вернулась в спальню и переоделась в ночную сорочку. Карлотта набросила на плечи шаль, почти готовая уйти.

– Хорошего вечера! – пожелала Розанна.

– Спасибо! – Карлотта скорее состроила гримасу, чем улыбнулась, и вышла из комнаты, оставив в воздухе аромат духов.

Розанна залезла в постель, раздумывая, как будет незаметно уезжать на виллу Луиджи каждый второй вторник. И наконец решила завести воображаемую подругу, назвать ее Изабеллой и придумать ей довольно состоятельных родителей, чтобы впечатлить папу: тогда она беспрепятственно сможет ездить по вторникам к Изабелле. А что касается занятий, нужно попытаться вставать каждое утро на час раньше и пробираться в церковь до начала службы.

Придумав, как действовать, Розанна крепко заснула.

Был конец сентября. В кафе стало тише – летние туристы уехали из города. Мучительная жара сменилась приятным теплом. Лука вышел во двор и закурил сигарету, наслаждаясь теплым вечером. У него за спиной, в дверях кухни, появилась Карлотта.

– Лука, уделишь мне несколько минут, пока не заполнилось кафе? Я… нам нужно поговорить.

Лука посмотрел на необычно бледную Карлотту.

– Что случилось? Ты заболела?

Она нерешительно замерла на пороге и раскрыла рот, чтобы ответить, как вдруг на лестнице послышались тяжелые шаги Антонии.

– Не здесь, – прошептала она. – Встретимся в «Ренатос» на Виа Караччиоло в семь. Прошу, Лука, приходи!

– Приду.

Карлотта слабо улыбнулась и ушла.

Несколько дней спустя Розанна прошла через кафе и открыла дверь, ведущую в их квартиру. Поднимаясь по ступеням, она услышала, как папа кричит в гостиной. Испугавшись, что он мог узнать про ее секрет, Розанна остановилась на последней ступеньке и прислушалась.

– Как ты могла? Как ты могла? – твердил Марко.

Розанна услышала громкие всхлипы Карлотты.

– Ты не видишь, что делаешь только хуже, Марко? – Судя по голосу, Антония тоже почти плакала. – Крики и вопли не помогут нашей дочери! Mamma mia! Нужно попытаться успокоиться и подумать, как лучше поступить. Пойду принесу нам выпить.

Дверь гостиной открылась, и появилась Антония. Обычный румянец схлынул с ее лица.

– Мама, что случилось? Карлотта заболела? – спросила Розанна, следуя за ней по коридору на кухню.

– Нет, не заболела. Иди вниз, к брату. Он приготовит тебе ужин. – Антония говорила напряженно и дышала тяжело.

– Но, мама, пожалуйста, скажи, что случилось!

Антония достала из буфета бутылку бренди, повернулась и подарила дочери редкий поцелуй в лоб.

– Никто не заболел, все хорошо. Мы все тебе расскажем чуть позже. А теперь иди и скажи Луке, что папа спустится через несколько минут. – Антония выдавила улыбку и снова исчезла в гостиной.

Розанна прошла через пустое кафе на главную кухню. Лука стоял возле задней двери и курил.

– Лука, что случилось? Папа кричит, Карлотта плачет, а мама бледная, как полотно…

Лука затянулся сигаретой и медленно выдохнул дым через нос. Потом он затоптал ее ногой и вернулся на кухню.

– Будешь лазанью? Как раз готова. – Он подошел к духовке и открыл дверцу.

– Нет! Я хочу узнать, что случилось. Папа никогда не кричит на Карлотту. Значит, она сделала что-то очень плохое…

Лука молча достал лазанью, поставил две полные тарелки на кухонный стол и сел, предлагая Розанне сделать то же самое.

– Piccolina, ты еще слишком мала, чтобы понимать некоторые вещи. Карлотта совершила большую ошибку, и поэтому папа так на нее злится. Но не беспокойся: они разберутся, и все будет хорошо, обещаю. А теперь ешь лазанью и расскажи, как прошел урок с синьором Винченци.

Понимая, что больше информации ей не добыть, Розанна вздохнула и взяла вилку.

Проснулась она от тихих всхлипов. Села в кровати, моргая в сером свете приближающейся зари.

– Карлотта? Карлотта, что случилось? – прошептала Розанна.

Ответа не последовало. Розанна вылезла из кровати и пошла к сестре. Карлотта накрыла голову подушкой, пытаясь заглушить звуки плача. Розанна осторожно прикоснулась к ее плечу, и из-под подушки показалось измученное лицо.

– Пожалуйста, не плачь! Все не может быть настолько плохо, – проговорила Розанна.

– Ох… Настолько, настолько. Я… – Карлотта вытерла нос, – я должна выйти… Я должна выйти замуж за Джулио!

– Но почему?

– Из-за того, что я натворила. Но… Ах, Розанна, я не люблю, не люблю его!

– Тогда почему ты должна за него выходить?

– Папа говорит, что я должна и другого выхода нет. Я наврала ему про… ох… – Карлотта снова всхлипнула, и Розанна обняла сестру за плечи.

– Не плачь, пожалуйста! Джулио хороший. Он мне нравится. Он богатый, у тебя будет большая квартира, и тебе больше не придется работать в кафе.

Карлотта посмотрела на сестру и слабо улыбнулась сквозь слезы.

– У тебя доброе сердце, Розанна. Может, когда я выйду замуж, мама и папа станут больше тебя замечать.

– Я не против. Все красивыми быть не могут, я понимаю, – тихо ответила Розанна.

– И посмотри, куда привела меня моя красота! Может, тебе лучше обойтись без нее! Ох, Розанна, я буду скучать по тебе, когда уеду.

– А я – по тебе. Скоро у вас свадьба?

– Да. Завтра папа пойдет к отцу Джулио. Думаю, мы поженимся в течение месяца. Конечно, все догадаются.

– Догадаются о чем? – спросила Розанна.

Карлотта погладила сестру по волосам.

– Ты поймешь некоторые вещи, только когда повзрослеешь. Оставайся ребенком как можно дольше, сестренка! Взрослеть не так здорово, как кажется. А теперь возвращайся в свою кровать и спи.

– Хорошо.

– Розанна?

– Да?

– Спасибо! Ты хорошая сестра, и я надеюсь, что мы всегда будем подругами.

Розанна со вздохом забралась в постель, по-прежнему ничего не понимая.

Четыре недели спустя она стояла за спиной у Карлотты в голубом сатиновом платье подружки невесты, пока ее сестра и Джулио давали брачные клятвы.

Потом была вечеринка в кафе. Розанна думала, что этот день должен быть самым счастливым в жизни Карлотты, но сестра казалась бледной и напряженной, да и Антония выглядела не сильно счастливее. А вот Марко казался вполне довольным – открывал одну бутылку шампанского за другой и рассказывал гостям про чудесную квартиру с двумя спальнями, в которой будет жить молодая пара.

Через несколько недель после свадьбы Розанна отправилась в гости к Карлотте – в ее новую квартиру рядом с Виа Рома. Розанна восхищенно разглядывала телевизор в углу гостиной.

– Наверное, у Джулио очень много денег! – воскликнула она, когда Карлотта принесла кофе и они уселись на диван.

– Да, деньги у него есть, – согласилась Карлотта.

Розанна пила кофе, удивляясь, почему сестра такая мрачная.

– Как Джулио?

– Я с ним почти не вижусь. Он уходит на работу в восемь утра и возвращается ближе к восьми вечера.

– Значит, у него важная должность? – предположила Розанна.

Карлотта проигнорировала комментарий сестры.

– Я приготовлю ужин и пойду спать. Чувствую себя ужасно уставшей!

– Почему?

– Потому что я жду ребенка. Ты скоро станешь тетей – тетушкой Розанной.

– О, поздравляю! – Розанна потянулась и поцеловала сестру в щеку. – Ты счастлива?

– Да, конечно, счастлива, – угрюмо ответила Карлотта.

– Наверно, Джулио очень доволен, что станет папой!

– Да, конечно, доволен. Так как дела дома?

Розанна пожала плечами.

– Папа пьет очень много бренди, постоянно не в духе и кричит на нас с Лукой. Мама все время уставшая, ей часто приходится ложиться отдыхать.

– Значит, мало что изменилось, Розанна. – Карлотта выдавила улыбку.

– Кроме того, что они, кажется, скучают по тебе.

– А я скучаю по ним! Я… – На глазах у Карлотты выступили слезы. – Прости, дело в беременности. Я стала такой чувствительной! Значит, у Луки так и не появилась подружка?

– Нет. У него просто нет на это времени. Он на кухне с восьми утра и до позднего вечера.

– Не понимаю, почему он это терпит. Папа с ним так груб и платит так мало… На его месте я бы уехала и начала новую жизнь где-нибудь в другом месте.

Розанна пришла в ужас:

– Ты же не думаешь, что Лука уедет?

– Нет, Розанна. К счастью для тебя и несчастью для него, – медленно ответила Карлотта. – Наш брат – необыкновенный человек. Надеюсь, однажды он обретет счастье, которого заслуживает.

В конце мая Карлотта родила девочку. Розанна пришла в больницу посмотреть на новорожденную племянницу.

– Ой, она такая красивая и такая маленькая! Можно подержать? – спросила Розанна.

Карлотта кивнула.

– Конечно. Держи.

Розанна взяла у сестры ребенка и посмотрела в его темные глаза.

– Она не похожа на тебя, Карлотта…

– Да? А как думаешь, на кого похожа? Джулио? Маму? Папу?

Розанна пристально посмотрела на младенца:

– Не знаю. Ты уже придумала имя?

– Да. Я назову ее Элла Мария.

– Чудесное имя! Ты такая умная, Карлотта!

– Да, правда ведь?

Сестры обернулись – в палату вошел Джулио.

– Как ты, cara? – Джулио поцеловал жену.

– Я в порядке.

– Хорошо. – Он присел на край кровати и потянулся к руке жены.

Карлотта быстро убрала руку.

– Не хочешь подержать дочь? – предложила она.

– Конечно! – Джулио встал. Передавая ребенка, Розанна увидела боль в его темных глазах.

Когда посетители ушли, Карлотта откинулась на подушку и уставилась в потолок. Она поступила правильно, сомнений нет. У нее успешный муж, чудесная дочь, и она избежала позора для себя и своей семьи.

Карлотта повернула голову и посмотрела в колыбель. Темные глаза Эллы были широко раскрыты, ее идеальная белая кожа контрастировала с темными волосиками на макушке.

Карлотта понимала: ей придется жить с этим обманом всю оставшуюся жизнь.

Оперный театр «Метрополитен», Нью-Йорк

Итак, Нико, ты прочитал, как я впервые встретила Роберто Россини и как были посеяны семена будущего. Когда Карлотта вышла замуж за Джулио, я была очень молода и наивна и не понимала многого из происходящего вокруг.

Следующие пять лет я усердно училась вокалу. Стала петь в церковном хоре, и так у меня появился предлог много заниматься дома. Я наслаждалась уроками с Луиджи Винченци. По мере того, как я взрослела, росла моя страсть к опере. У меня не было сомнений, чем я хочу заниматься, когда вырасту.

Все это время мне приходилось жить двойной жизнью. Я знала, что однажды придется раскрыть эту тайну маме и папе, но надеялась, что дождусь подходящего момента. Я не хотела рисковать, ведь они могли меня остановить.

В остальном жизнь изменилась мало. Я ходила в школу, прилежно учила французский и английский, посещала мессу дважды в неделю и каждый день работала в кафе официанткой. Остальные девочки из класса мечтали стать кинозвездами и экспериментировали с косметикой и сигаретами, но у меня была лишь одна мечта – спеть на сцене Ла Скала с мужчиной, с которого началась моя любовь к пению. Я часто думала о Роберто и верила – надеялась, – что и он иногда меня вспоминал.

Карлотта часто приходила к нам в кафе со своей хорошенькой дочкой Эллой. Теперь я понимаю: она была ужасно несчастна. Ее обычная живость пропала, и блеск в глазах потух. Конечно же, тогда я и понятия не имела почему…

Глава 4

Неаполь, май 1972 года

– Розанна, добро пожаловать! Пожалуйста, заходи и садись. – Луиджи указал на стул возле огромного мраморного камина в музыкальной комнате.

Розанна сделала, как он просил, и Луиджи уселся напротив нее.

– Последние пять лет ты приходила ко мне дважды в месяц. Кажется, ты не пропустила ни одного урока.

– Ни одного, – согласилась Розанна.

– И за эти пять лет мы изучили основы бельканто. Мы делали упражнения столько раз, что ты можешь спеть их, даже если разбудить тебя посреди ночи, верно?

– Да, Луиджи.

– Мы смотрели постановки в театре Сан-Карло[6], изучали величайшие оперы и их историю и исследовали личности персонажей, которых ты однажды можешь сыграть.

– Да.

– Итак, теперь твой голос – идеально подготовленное полотно, готовое принять цвет и форму и стать шедевром. Розанна, – Луиджи сделал паузу, а потом продолжил: – Я научил тебя всему, что знаю. Больше мне учить тебя нечему!

– Но… но Луиджи… я…

Он потянулся и взял ее ладони в свои.

– Розанна, прошу! Помнишь, как ты впервые пришла ко мне с братом? И я сказал, что пока рано говорить о том, как будет развиваться твой дар?

Розанна кивнула.

– Теперь твой талант окреп и превратился в нечто слишком уникальное, чтобы я хотел оставить это себе. Розанна, пора двигаться дальше. Тебе почти семнадцать. Нужно пойти в музыкальное училище, где тебе дадут то, чего не могу дать я.

– Но…

– Знаю, знаю, – вздохнул Луиджи, – твои мама с папой по-прежнему не знают о твоих занятиях со мной. Уверен, они надеются, что этим летом ты окончишь школу, найдешь хорошего парня, выйдешь замуж и подаришь им много внуков. Я прав?

– Да, Луиджи. – Розанна содрогнулась от его точной оценки.

– Тогда, Розанна, позволь кое-что тебе сказать. Бог наделил тебя даром, но дар – это и бремя, и непростые решения. Вопрос, хватит ли тебе смелости их принять. Смотри сама.

– Луиджи, последние пять лет я жила ради ваших уроков. Меня не волновало, если кричал папа или мама заставляла работать в кафе каждый вечер, потому что я всегда могла думать о поездках сюда. – Глаза Розанны заблестели от слез. – Больше всего на свете я хочу петь. Но что мне делать? У родителей нет денег, чтобы оплатить музыкальное училище.

– Розанна, прошу, не переживай! Я хотел услышать только одно: что ты страстно желаешь связать будущее с пением. Разумеется, я в курсе финансовой ситуации твоих родителей, и здесь я смогу помочь. – Через полтора месяца я устраиваю суаре – музыкальный вечер, – пояснил Луиджи. – Будут выступать все мои ученики. И на этот вечер я пригласил своего хорошего друга, Паоло де Вито, – художественного руководителя великого оперного театра Ла Скала в Милане. А еще Паоло руководит музыкальным училищем при Ла Скала – как ты знаешь, одним из лучших в Италии. Я рассказал Паоло про тебя, и он готов приехать из Милана, чтобы тебя послушать. Если он, как и я, сочтет твой голос особенным, то, возможно, поможет получить стипендию на обучение.

– Правда?.. – В глазах Розанны загорелась надежда.

– Правда. А еще я думаю, что тебе стоит пригласить на вечер маму и папу: пусть послушают, как ты поешь. Когда они увидят, сколько людей восхищается талантом их дочери, возможно, вопрос решится.

– Но Луиджи, они очень рассердятся, что я обманывала их столько лет. И вряд ли пойдут… – Она грустно покачала головой.

– Розанна, в твоих силах лишь одно: пригласить. Помни: тебе скоро семнадцать – ты почти взрослая. Понимаю, ты не хочешь расстраивать родителей, но доверься Луиджи и пригласи их. Обещаешь?

Розанна кивнула:

– Обещаю.

– Ладно, мы тратим слишком много времени. Сегодня будем разучивать одну из моих любимых арий. Думаю, ее ты и исполнишь на вечере. Это «Меня называют Мими» из «Богемы». Она сложная, но, думаю, ты справишься. Сегодня будем разучивать музыку. Пошли, – Луиджи встал, – у нас много работы.

На обратной дороге Розанна сидела в автобусе, глубоко задумавшись. Вернувшись домой, она направилась прямиком на кухню – к Луке.

– Привет, piccolina! Что случилось? Выглядишь взволнованной.

– Можем поговорить? – спросила она и добавила: – Наедине.

Лука бросил взгляд на часы.

– Сегодня вечером тихо. Встретимся на нашем обычном месте через полчаса.

Он подмигнул, и Розанна поспешила прочь, стараясь не попадаться родителям на глаза.

Лука шел по набережной Виа Караччоло, переполненной машинами и туристами. Он увидел сестру возле парапета – она смотрела на пенные волны, темно-синие из-за осенних теней. Со смесью братской гордости и заботы он наблюдал, как мимо нее прошли двое мужчин, а потом обернулись посмотреть еще раз. Розанна никогда бы не поверила, что не уступает сестре во внешности, но Лука знал: она превращается в красотку – высокую и стройную, и на смену детской неуклюжести постепенно приходит естественная элегантность: каскадом ниспадающие на плечи длинные темные волосы, лицо в форме сердечка и карие глаза в обрамлении густых ресниц. Ради нее он был готов на все – хватало одной ее улыбки. И оплата ее занятий была единственной причиной, по которой Лука продолжал трудиться в кафе, где делал всю основную работу, пока отец сидел за столиком в углу и выпивал с приятелями.

– Привет, красотка! – сказал он, подходя к ней. – Пошли выпьем по эспрессо, и ты расскажешь мне о своей проблеме.

Лука повел Розанну к уличному столику возле кафе. Он заказал два кофе и пристально посмотрел на взволнованную сестру.

– Розанна, говори! Что случилось?

– Луиджи больше не хочет меня учить.

– Я думал, он доволен твоими успехами… – с ужасом пробормотал Лука.

– Да, Лука. Он не хочет меня учить, потому что, по его словам, я освоила все, что он знает. У Луиджи есть влиятельный друг из Ла Скала. Через полтора месяца этот друг приедет меня послушать на вечере, который Луиджи устраивает на своей вилле. Он может предложить мне стипендию на обучение в музыкальном училище в Милане.

– Да это чудесные новости, piccolina! Тогда почему ты такая расстроенная?

– Но что сказать маме и папе? Луиджи хочет, чтобы они пришли и послушали меня на этом вечере. Но даже если они придут, то никогда не согласятся отпустить меня из Неаполя в Милан. Сам знаешь: не согласятся… – Чудесные карие глаза Розанны наполнились слезами.

– Неважно, что они скажут, – покачал головой Лука.

– В смысле?

– Ты достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, Розанна. Если маме и папе это не нравится, если они не могут оценить и поддержать твой талант, это их проблема, а не твоя. Если синьор Винченци считает, что ты сможешь получить стипендию на учебу в Милане, и приглашает важного друга послушать твое выступление, ничто не должно тебя останавливать. – Лука взял ее за руку. – Мы оба мечтали о таких новостях, верно?

– Да. – Розанна почувствовала, как напряжение постепенно спадает. – И это все благодаря тебе. Ты столько лет оплачивал мои уроки! Как я могу тебя отблагодарить?

– Стать великой оперной певицей. Я всегда знал, что ты ею станешь.

– Лука, ты правда думаешь, что это случится?

– Да, Розанна.

– А как же мама и папа?

– Предоставь это мне. Я позабочусь о том, чтобы они пришли и послушали твое пение.

Розанна наклонилась над столом и поцеловала Луку в щеку. Ее глаза блестели от слез.

– Лука, что бы я без тебя делала? Спасибо! А теперь мне пора. Сегодня я должна обслуживать клиентов в кафе.

Розанна встала и ушла. Лука через залив смотрел на Капри и чувствовал небывалое облегчение. Если Розанна уедет в Милан, что его тут держит? Ничего. Совершенно ничего.

Глава 5

– Ублюдок! – Карлотта зарыдала, опустившись на диван. – Джулио, как ты мог?

– Карлотта, пожалуйста, прости! – Джулио смотрел на нее с отчаянием. – Но мы женаты пять лет, и последние четыре года ты не позволяла мне к себе прикоснуться! У мужчин есть потребности – физические потребности.

– И ты удовлетворял их со своей секретаршей? Наверняка вся компания в курсе! Все надо мной смеются!

– Никто не знает, Карлотта. История продлилась несколько недель, а теперь все кончено, клянусь!

– А кто был до этого? Со сколькими женщинами ты успел переспать за моей спиной?

Джулио подошел к Карлотте, опустился на колени и взял ее ладони в свои.

– Cara, прошу! Как ты не понимаешь? Мне нужна – и всегда была нужна – ты, только ты. Но с первого же дня, как мы поженились, я не чувствовал, чтобы ты хотела меня. Ты была, – Джулио поежился, – такой холодной! Карлотта, я думаю, ты вышла за меня только из-за ребенка. Я прав?

Она посмотрела на него, потом выдернула руки, и пять лет сдержанности и несчастья наконец вырвались наружу:

– Да, ты прав. Я никогда не любила тебя и точно не собиралась выходить за тебя замуж. Я могла получить любого! Когда я представляю, как могла бы жить… А сижу здесь, трачу лучшие годы жизни на мужчину, который мне даже не нравится! И знаешь, что самое смешное? – Карлотта встала, дрожа от ярости. – Ребенок даже не от тебя! Даже не твой.

Через мгновение она прижала ладонь ко рту, сожалея о сказанном. Джулио смотрел на нее. Он побелел, как полотно.

– Ты сказала правду, Карлотта? Элла не моя дочь?

– Я…

Карлотта не могла поднять взгляд. Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Джулио встал и вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Карлотта повалилась обратно на диван.

– Господи, Господи, что я натворила! – закричала она немым стенам. Она так хотела причинить ему боль в отместку за его поступок – за то, что он забрал единственное, что у нее осталось: гордость…

Два мучительных часа спустя Джулио вернулся. Когда он вошел в гостиную, Карлотта со всхлипами бросилась к нему:

– Прости, прости меня, Джулио! Меня обидела твоя измена, и я хотела сделать тебе больно. Это была ложь, клянусь! Разумеется, Элла – твоя дочь.

Джулио с отвращением оттолкнул жену – в его взгляде не осталось эмоций.

– Нет, Карлотта, это была не ложь. Все сходится. Поверить не могу, как я был слеп… Ребенок родился на пять недель раньше, но весил как обычный младенец. Я понял, что ты не была девственницей, когда мы впервые занимались любовью, хоть ничего и не сказал. Твой несчастный вид на нашей свадьбе, то, как ты вздрагивала, стоило мне к тебе прикоснуться… Скажи, ты любила того мужчину?

Осознав, что пути назад уже нет, она медленно покачала головой:

– Нет. Это была ужасная ошибка, мимолетная глупость.

– И ты решила, что я тоже должен за нее заплатить? – Джулио тяжело опустился на диван. – Mamma mia, Карлотта! Я знал, что ты эгоистична, но не догадывался, что у тебя вообще нет сердца! Кто еще знает?

– Никто.

– Говори правду, Карлотта, пожалуйста! Я имею право хотя бы на это.

– Лука знал, – призналась она.

– Вы спланировали все вместе, да? – выдавил он.

– Нет, Джулио. Все было иначе. Я отчаялась. И подумала: раз уж я все равно собираюсь за тебя замуж…

Джулио схватил ее за предплечье:

– А ты собиралась, Карлотта? Ты ведь заявила, что не любишь меня и я тебе даже не нравлюсь!

– Ай! Джулио, мне больно! Я же сказала: я не имела этого в виду, я…

– Нет, Карлотта, ты имела в виду именно это. – Внезапно он отпустил ее руку и тяжело вздохнул. – Я не плохой человек и всегда хотел только лучшего для тебя и Эллы. Я столько лет тяжело трудился, надеясь, что однажды ты полюбишь меня так же, как я любил тебя… А теперь выясняется, что мой брак был обманом с самого начала!

– Пожалуйста, Джулио, прошу! – умоляла она. – Дай мне шанс! Я все исправлю, обещаю! Теперь мы можем начать сначала без всякой лжи. С чистого листа…

– Нет, – горько рассмеялся Джулио. – Карлотта, пути назад нет! Пока я гулял, я размышлял и принял решение. Теперь, когда ты наконец рассказала мне правду, я хочу, чтобы ты собрала вещи и ушла. Можешь сказать всем, что ушла от мужа, потому что он изменил тебе. Правду рассказывать не обязательно. Я готов взять вину на себя ради Эллы. Хоть она и не моя плоть и кровь, я люблю ее, как родную. И я не хочу ее опозорить.

– Нет, Джулио, прошу! Куда мне идти? Что делать? – отчаянно всхлипнула Карлотта.

– Теперь это не моя забота. У моей компании есть отделение в Риме, и я попрошу перевести меня туда как можно скорее.

– Но как же Элла? Она считает тебя отцом. Она тебя любит, Джулио!

– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем обманывать нас обоих. – Джулио отвернулся, по-прежнему дрожа от гнева. – А теперь я пойду спать. Я устал. Ты переночуешь здесь, а завтра утром, когда я уйду на работу, соберешь вещи и уедешь до моего возвращения.

Антония нежно прижала дочь к груди:

– Ну конечно, можете пожить у нас! Сама знаешь: тебе даже спрашивать не нужно. О, Карлотта, моя бедная девочка, что такое? Что случилось? – Она с беспокойством оглядела дочь. – На тебе лица нет! Хочешь прилечь? Вы с Эллой можете спать в твоей старой комнате, а Розанна – на диване в гостиной.

Бледная Карлотта устало кивнула.

– О мама… О мама, я…

Антония взглянула на четырехлетнюю Эллу, испуганно смотрящую на мать, и позвала Луку, который вскоре появился в дверях.

– Отведи Эллу на кухню и найди ей что-нибудь поесть, пока я говорю с твоей сестрой, – пробормотала она. – Бог знает, что могло случиться!

Лука посмотрел на Карлотту и по ее смятенному виду понял: вариант лишь один.

Антония достала платок, промокнула бровь и повела дочь в спальню.

– Боже, сегодня слишком жарко для подобных проблем…

– Простите! Я ненадолго. – Карлотта села на кровать, и Антония тяжело опустилась рядом. – Мама, ты в порядке? Выглядишь неважно.

– Да, в порядке. Просто жарко. Карлотта, рассказывай, что случилось. Вы с Джулио сильно поссорились, да?

– Да.

– Не беспокойся, – Антония обняла дочь. – Все мужья и жены ссорятся. Мы с твоим папой постоянно ругались. Теперь у нас просто нет на это сил. – Она печально усмехнулась. – Поспи немного, успокойся. И сможешь вернуться к Джулио и помириться.

– Нет, мама. Я никогда не смогу вернуться. Мы с Джулио расстались. Навсегда.

– Но почему? Что ты натворила?

Карлотта отвернулась от матери и начала рыдать.

Вздохнув, Антония поднялась с кровати.

– Отдохни, Карлотта. Поговорим потом.

Вечером, вернувшись с репетиции хора, Розанна с удивлением обнаружила в своей кровати маленький комочек. Ее племянница Элла крепко спала, поэтому Розанна тихо вышла из спальни и пошла по узкому коридору в гостиную. Дверь была открыта, но она слышала разговор родителей.

– Я не знаю, что случилось, Марко. Она ничего не рассказывает. Сейчас она внизу, говорит с Лукой. Может, он сумеет ее вразумить. Я пыталась дозвониться Джулио домой, но никто не отвечает.

– Разумеется, она должна вернуться к мужу! Там ее место. Так ей и скажу. – Похоже, Марко был в ярости.

– Пожалуйста, не трогай ее сегодня! Она измучена, – попросила Антония.

Розанна открыла дверь.

– Что случилось? – спросила она.

– Твоя сестра ушла от мужа, и они с Эллой поживут здесь несколько дней. Ты пока можешь поспать здесь, на диване. – Антония тяжело, отрывисто дышала. Она медленно встала.

– Ты в порядке, мама? – спросила Розанна, направляясь к ней.

– Я… Я в порядке. – Антония немного пошатнулась, словно потеряв равновесие. – Пойду вниз. Мне душно. – Она вышла из комнаты, обмахиваясь рукой.

– Папа, почему Карлотта ушла от Джулио? Я…

Внезапно на лестнице послышался тяжелый глухой удар.

Марко с Розанной выбежали из гостиной в коридор. Внизу лестницы, ведущей в кафе, лежала Антония.

– Mamma mia! Антония! Антония! – Марко поспешил вниз по ступеням к безжизненному телу жены и опустился рядом с ним на колени. Розанна следовала за ним.

– Беги за врачом, быстро! – крикнул ей отец. – Позови Луку и Карлотту!

Розанна поспешила через пустое кафе на кухню. Лука стоял, обнимая и успокаивая сестру, которая рыдала у него на плече.

– Скорее! Мама упала с лестницы! Я за врачом! – крикнула Розанна, открыла дверь и побежала по мостовой.

Карлотта и Лука обнаружили Антонию лежащей на ступенях, с головой, откинутой на плиточный пол. Из-под густых волос сочилась кровь, кожа посерела, глаза были приоткрыты. Карлотта села рядом с ней и попыталась нащупать пульс.

– Она… – Марко, стоявший над женой, не мог закончить предложение.

– Давайте хотя бы уложим ее поудобнее, – с отчаянием предложил Лука.

Отец и сын смогли перетащить Антонию в кафе, а Карлотта подложила ей под голову подушку.

Розанна вернулась с врачом мучительные пятнадцать минут спустя.

– Прошу, скажите, что она жива! Только не Антония, не моя жена! – стонал Марко. – Доктор, прошу, спасите ее!

Лука, Карлотта и Розанна молча наблюдали, как доктор слушает сердце Антонии через стетоскоп, а потом щупает пульс. Когда он посмотрел на них, все увидели ответ в его глазах.

– Мне ужасно жаль, Марко… – сказал доктор, качая головой. – Думаю, у Антонии случился сердечный приступ. Мы уже ничего не можем для нее сделать. Нужно срочно позвать дона Карло.

– Священника! – Марко с неверием посмотрел на врача, а потом опустился на колени и уткнулся в плечо безжизненной Антонии. – Я ничто, ничто без нее! О amore mio, моя любовь, моя любовь!..

Трое детей смотрели на него в молчаливом шоке, не в силах пошевелиться.

Доктор убрал стетоскоп в сумку и встал.

– Розанна, сходи за доном Карло. А мы останемся здесь и подготовим твою маму.

Розанна всхлипнула, но потом сжала кулаки, чтобы сдержать истерику, встала и вышла из кафе.

– Что случилось? Почему плачет дедушка? – На ступеньках появилась Элла.

– Иди с мамой, Элла, и я объясню тебе, что случилось. – Карлотта поднялась к Элле и осторожно повела малышку наверх.

– Лука, думаю, лучше закрыть вход в кафе, пока не придет дон Карло. Уверен, вам сейчас не до клиентов, – сказал доктор.

– Конечно… – Лука, пошатываясь, доковылял до входной двери и повернул ключ.

Марко держал на коленях руку жены, гладил ее и всхлипывал. Лука вернулся и сел рядом с отцом, обняв Марко за сгорбленные плечи. По его щекам тоже побежали слезы. Он протянул руку и нежно погладил мать по лбу.

Марко посмотрел на Луку: в его глазах плескалось отчаяние.

– Без нее я ничто, ничто…

Два дня спустя дон Карло провел для семьи поминальную мессу. Потом тело Антонии всю ночь находилось в церкви, в которую она ходила всю жизнь. На следующее утро друзья и родственники пришли на ее похороны. Розанна сидела в переднем ряду между Лукой и Эллой, и черная кружевная вуаль на ее лице затеняла гроб с телом матери. Марко держал Карлотту за руку и безутешно рыдал всю службу и погребение. Потом они вернулись в кафе, где Лука и Розанна трудились не покладая рук, чтобы подать достойное угощение на поминках.

Несколько часов спустя, когда гости наконец разошлись, семейство Меничи сидело в кафе, оцепенев от шока. Марко молча пялился в одну точку, пока Карлотта мягко не помогла ему подняться со стула.

– Уберите здесь, – скомандовала она. – А я отведу папу наверх.

– Открываемся завтра, пап? – тихо спросил Лука, пока Марко медленно шел к лестнице.

Он обернулся и обреченно посмотрел на сына:

– Как хотите, – а потом последовал за Карлоттой наверх, словно послушный ребенок.

Когда Лука открыл кафе на следующий день, Марко не спустился ему помочь. Он остался наверху, в гостиной, и молча смотрел на фотографию жены в компании Карлотты.

– Еще две пиццы «Маргарита» и одну особую, – сказала Розанна, приоткрыв дверь на кухню и положив бланк с заказом на стол.

– Минимум через двадцать минут, Розанна. У меня еще восемь заказов, – вздохнул Лука.

Розанна взяла две пиццы и положила на поднос, чтобы отнести в зал.

– Может, папа скоро вернется к работе… И Карлотта сможет нам помочь.

– Надеюсь, очень надеюсь, – пробормотал Лука.

Только после полуночи Розанна с Лукой смогли присесть за стол на кухне и поужинать.

– Вот, выпей вина. Мы оба заслужили. – Лука налил в два бокала кьянти и передал один Розанне.

Они ели и пили в молчании, слишком уставшие, чтобы говорить. Когда они закончили, Лука закурил.

– Можешь открыть дверь? Луиджи говорит, сигаретный дым ужасно вреден для моего голоса, – попросила Розанна.

– Простите, синьорина дива! – Лука поднял бровь и направился открывать заднюю дверь. – Кстати говоря, когда твой вечер у синьора Винченци?

– Через две недели. Но теперь я сомневаюсь, что папа сможет прийти. И в любом случае какой смысл? – сказала она, вновь впадая в отчаяние. – Теперь, когда мама умерла, а папа не может работать, я нужна здесь, в кафе.

– Если он не вернется завтра, я подам объявление о поиске помощников. Сомневаюсь, что Карлотта согласится обслуживать клиентов.

– Ты знаешь, что произошло у них с Джулио? – спросила Розанна. – Когда мама умерла, я подумала, что Джулио хотя бы придет на похороны. Бедная Карлотта! Сначала муж, а теперь мама… На ней лица нет, – вздохнула Розанна.

– Да, ей приходится платить за ошибку, – ответил он.

– Какую ошибку, Лука?

– Ой, не забивай себе голову! – Лука бросил окурок, растоптал его и закрыл дверь кухни.

– Когда все перестанут обращаться со мной как с ребенком? Мне скоро семнадцать! Почему ты не рассказываешь, что случилось?

– Если ты хочешь вести себя по-взрослому, то должна подумать о собственном будущем, Розанна, – заявил Лука. – Мамина смерть ничего не меняет.

– Она меняет все, Лука! Теперь папа никогда, никогда не отпустит меня в Милан.

– Розанна, не все сразу! Сначала давай попробуем убедить его прийти и послушать твое пение? Думаю, ему будет полезно куда-то выбраться и испытать чувство гордости за талантливую дочь.

– Думаешь, правильно строить планы на будущее сразу после смерти мамы? – виновато возразила Розанна. – Мне не хочется петь.

– Понятное дело… Но ты должна, Розанна, – настаивал Лука. – Ты столько лет ездила к Луиджи, и наконец у тебя появился шанс исполнить свою мечту. Карлотта сможет взять на себя кафе на один вечер. Я попрошу Массимо и Марию Россини ей помочь.

– Знаешь, Лука, – тихо призналась Розанна, – думаю, я должна сильнее грустить из-за маминой смерти. Но я чувствую здесь лишь пустоту, – и она показала на грудь.

– Конечно, у тебя шок. Никто из нас не может поверить в ее уход. Но работа помогает отвлечься. И всегда помни, Розанна: мама желала для тебя самого лучшего. А теперь нам пора спать. Завтра нас ждет еще один долгий день. Пошли, piccolina!

Розанна устало вышла с кухни вслед за Лукой.

Глава 6

– Итак, исполни арию, словно поешь ее перед публикой.

Розанна кивнула и вышла на середину музыкальной комнаты. Послышались мягкие ноты фортепиано, и она запела. Закончив, она заметила задумчивый взгляд Луиджи.

– Розанна, у тебя проблемы?

– Нет… я… Почему вы спрашиваете?

– Твои связки словно сдавил питон! Иди сюда, сядь.

Розанна подошла и села на банкетку рядом с Луиджи.

– Дело в маме? – мягко спросил он.

Розанна кивнула.

– Да, и еще… еще…

– Что?

– Луиджи, мне нет никакого смысла выступать перед вашим другом на вечере. Сейчас я не смогу поехать учиться в Милан, – всхлипнула Розанна.

– Почему это?

– Мамы больше нет, и папе нужно, чтобы я заняла ее место. Теперь, когда я окончила школу, он захочет, чтобы я работала в кафе и заботилась о нем. Я не могу оставить его одного, не могу! Я его дочь.

– Ясно, – кивнул Луиджи. – Ну, значит, когда ты будешь выступать на вечере, тебе будет нечего терять, верно?

– Думаю, да. – Розанна нашла платок и высморкалась.

– Папа придет тебя послушать? – спросил Луиджи.

– Нет, не думаю. Он даже в кафе почти не спускается…

Луиджи окинул Розанну пристальным взглядом.

– Знаешь, не все на свете в нашей власти. Иногда нужно просто довериться судьбе. Но могу сказать одно: если ты споешь так же, как обычно со мной, результат может удивить тебя. – Луиджи с любовью поцеловал Розанну в макушку. – Как суждено, так и будет. Давай еще раз.

В следующий вторник Розанна отправилась на автобусе на виллу Луиджи. На сердце у нее было тяжело, но вечер, словно по иронии, выдался идеально мягкий: закатное солнце заливало Неаполь розоватым сиянием. Карлотта согласилась взять на себя кафе, а Мария и Массимо ей помогали. Поднимаясь к вилле Торини, Розанна с грустью подумала, что на ней то же самое черное платье, которое она надевала на похороны матери. Она вряд ли увидит среди зрителей отца. Когда Лука сказал папе, что отведет его послушать выступление Розанны, тот никак не отреагировал на слова сына, словно не услышал их вовсе.

– Заходи, Розанна! – Луиджи поприветствовал ее у входа. В смокинге и галстуке-бабочке он смотрелся непривычно и очень изысканно. – Прекрасно выглядишь! – похвалил он и повел ее в музыкальную комнату.

Французские окна были распахнуты настежь. Их удерживали две большие цветочные вазы, а на террасе поставили сиденья в несколько рядов.

– Смотри! – Луиджи вывел Розанну в центр комнаты. – Здесь ты будешь петь. А пока иди и познакомься с другими выступающими.

Шестеро остальных певцов нервно переговаривались в гостиной. Они умолкли, увидев Луиджи и Розанну.

– Это Розанна Меничи. Она будет петь последней. Розанна, угощайся! – Луиджи показал на столик, заставленный большими кувшинами лимонада и тарелками с закусками. – А я пойду встречать гостей.

Розанна села на обтянутый кожей стул в углу. Остальные певцы продолжили прерванную беседу, но она слишком нервничала, чтобы присоединиться.

Дверной звонок звучал опять и опять, и мягкий гул голосов был слышен возле гостиной, когда гости перемещались на террасу.

Из-за двери показалась голова Луиджи.

– Пять минут, леди и джентльмены! – объявил он. – За вами будет приходить синьора Ринальди. Закончив выступление, можете занимать места среди зрителей. Может, чему-нибудь друг у друга научитесь. Удачи!

Через несколько минут появилась синьора Ринальди – она увела первого выступающего.

Вскоре шум на террасе утих, и Розанна услышала звук рояля. Артисты уходили один за другим, пока Розанна не осталась одна.

Вскоре в дверях появилась синьора Ринальди.

– Идем, Розанна! Твоя очередь.

Розанна кивнула и встала – ладони влажные, сердце колотится. Она последовала за экономкой по коридору и остановилась возле двери музыкальной комнаты, прислушиваясь к выступлению предыдущего певца.

– Синьор Винченци попросил передать, что в зале сидят ваши папа и брат. – Она ласково улыбнулась Розанне. – Я уверена, вы выступите чудесно!

Судя по волне аплодисментов, предыдущее выступление закончилось. Синьора Ринальди открыла дверь музыкальной комнаты и бережно проводила Розанну внутрь.

– А теперь – заключительное выступление! Моя особенная ученица – синьорина Розанна Меничи. Розанна занималась у меня последние пять лет, и это ее первое публичное выступление. Я надеюсь, когда вы услышите, как она поет, то порадуетесь, что присутствовали на дебюте будущей звезды. Синьорина Меничи исполнит «Меня называют Мими» из «Богемы».

Послышались вежливые аплодисменты, и Луиджи снова уселся на банкетку. Поток противоречивых мыслей наполнил разум Розанны, когда он заиграл первые такты. Она не сможет, у нее нет голоса, он не зазвучит…

А потом произошла странная вещь: среди множества лиц она увидела улыбку матери – ободряющую, ждущую ее выступления.

Ты справишься, Розанна, ты сможешь…

Розанна сделала глубокий вздох, открыла рот и запела.

Луиджи стоило огромных усилий читать ноты, аккомпанируя – его глаза были наполнены слезами. Пять лет тяжелой работы – и сегодня вечером прекрасный голос Розанны раскрылся. Он всегда знал, что это случится.

Паоло де Вито сидел во втором ряду с закрытыми глазами. Винченци был прав насчет этой девушки! Ее голос – одно из самых чистых сопрано, что он слышал. В нем есть оттенки, сила, глубина; каждая нота сложной арии звучала четко и идеально выверенно. Кроме того, похоже, девочка понимала, о чем поет. Он чувствовал, как в воздухе повисла глубокая эмоция, парализующая слушателей. По спине Паоло побежали мурашки. Розанна Меничи – настоящая сенсация, и он хотел стать тем, кто предъявит ее талант миру.

Марко Меничи изумленно смотрел на стройную фигурку и не верил своим глазам. Это правда его Розанна – застенчивое дитя, на которое никто не обращал внимания? Он знал, что у нее красивый голос, но сегодня… она пела перед столькими людьми, словно для этого рождена! Как жаль, что Антония сейчас не видит свою дочь… Марко вытер слезы.

Лука Меничи тайно наблюдал за выражением лица Марко и благодарил Бога, что ему удалось уговорить отца прийти. Он тоже смахнул слезу. Лука понял: теперь Розанну не остановит ничто.

Последние звуки умолкли, но зрители сидели тихо. Розанна стояла как зачарованная, когда лицо ее мамы, которой она пела последние несколько минут, исчезло. В уши ударил вихрь оглушительных аплодисментов, потом рядом с ней появился Луиджи, и они кланялись вместе – поклон за поклоном. К ним присоединились другие выступавшие, и зрители встали с кресел.

Луиджи поднял руки, прося о тишине.

– Спасибо, что присоединились к нам сегодня! Надеюсь, наше скромное выступление доставило вам удовольствие. Теперь подадут напитки, и у вас будет возможность пообщаться с артистами.

Снова зазвучали аплодисменты, а потом Луиджи окружили люди. Они хлопали его по спине и жали руку. Розанна растерянно стояла одна. Официантка предложила ей бокал просекко. Девушка сделала глоток и беспомощно поперхнулась, когда пузырьки зашипели в горле.

– Piccolina! О Розанна, ты была великолепна! – подошел к ней Лука. – Когда-нибудь ты станешь звездой – я всегда это знал.

– Где папа? Ему понравилось? Он не рассердился, что мы не рассказывали ему про уроки пения? – встревоженно спросила Розанна.

– Когда синьор Винченци объявил, что ты занималась у него пять лет, папу словно громом поразило. Но теперь, когда он послушал твое выступление… – Лука хихикнул. – Он хвастается всем, что ты его дочь!

Она выглянула на террасу и увидела Марко, говорящего с несколькими людьми. Розанна поняла, что он улыбается впервые со дня смерти ее мамы.

– Розанна, я хочу тебя кое с кем познакомить. – Луиджи подошел к ней в компании элегантно одетого мужчины средних лет. – Это синьор Паоло де Вито – художественный руководитель Ла Скала из Милана.

– Синьорина Меничи, очень рад знакомству! Луиджи столько о вас рассказывал! А теперь, когда я услышал, как вы поете, я понял: он не преувеличивал. От вашего выступления захватывало дух. Луиджи, как всегда, чудесно потрудился. У него чутье на особые таланты!

Луиджи скромно пожал плечами:

– Я лишь работаю с тем, что есть.

– Мой друг, я думаю, в тебе тоже есть особый гений. Согласны со мной, синьорина Меничи? – улыбнулся ей Паоло.

– Луиджи чудесно ко мне отнесся! – скромно ответила Розанна.

– Он сказал мне, что здесь ваш папа, – продолжил Паоло.

– Да, – ответила Розанна.

– Тогда, если позволите, я хотел бы с ним поговорить. Познакомишь нас, Луиджи?

Лука и Розанна с тревогой наблюдали с другой стороны террасы, как Луиджи знакомит Паоло де Вито с Марко. Трое мужчин сели, и Луиджи подал официантке знак принести еще просекко.

Розанна отвернулась.

– Не могу смотреть, – призналась она. – Как думаешь, что они обсуждают?

– Ты знаешь, о чем они говорят. После твоего сегодняшнего выступления нет нужды в ложной скромности. – Лука переключил внимание на даму в дорогих украшениях и ее мужа, которые подошли поздравить Розанну с успешным выступлением.

Через некоторое время Луиджи встал и жестом пригласил Розанну и Луку к ним присоединиться.

– Розанна, bravissimo! – Марко встал и расцеловал дочь в обе щеки. – Почему ты не рассказывала мне, что ходишь заниматься вокалом? Если бы я знал, то, конечно, помог бы! Нехорошая девочка! – улыбнулся папа. – Ну, что сделано, то сделано… Синьор де Вито говорит, что однажды ты станешь мировой звездой. Он хочет, чтобы ты отправилась в Милан, в музыкальное училище. Он уверен, что они предложат тебе стипендию.

Паоло пожал плечами.

– Как директор училища и Ла Скала, я имею право на такое решение.

– А что скажешь ты, папа? – взволнованно спросил Лука.

– Ну, талант – это замечательно и прекрасно, но я не могу отпустить дочь одну в такой большой город. Кто знает, что может приключиться? – вздохнул Марко.

Розанна почувствовала, как адреналин от вечера постепенно уходит. Она была права: в конце концов все оказалось напрасно. Папа скажет «нет».

– Поэтому, – продолжил Марко, – синьор Винченци предложил отправить кого-нибудь с тобой. И конечно, я задумался кого. Кому я могу доверить заботу о дочери и ее безопасности? И потом меня осенило: Луке, моему сыну, который столько лет помогал тебе и оплачивал занятия!

– Ты… ты хочешь сказать, что отпустишь меня в Милан, если со мной поедет Лука? – Розанна смотрела на папу с восторгом.

Марко кивнул.

– Да. Думаю, это идеальное решение.

– Но как же ты, папа? Мы не можем тебя бросить… – Лука смотрел на отца как на сумасшедшего.

– Но я буду не один, Лука. Карлотта и Элла вернулись домой. И моя дочь отказывается возвращаться к мужу. Значит, она сможет присматривать за стариком-отцом и помогать в кафе. Лука, я найду тебе замену. Все равно ты был плохим поваром! – пошутил Марко. – А, как сказали эти два джентльмена, – он кивнул в сторону Луиджи и Паоло, – мы должны сделать все, чтобы предъявить твой драгоценный дар миру, Розанна. Ты счастлива?

– О, папа! Я… конечно, счастлива! Спасибо, спасибо! – Розанна крепко обняла его, по-прежнему не в силах поверить, что столь желанное будущее у нее в руках.

– А ты, Лука? Согласен сопровождать Розанну в Милан? – спросил Луиджи.

Глаза Луки сияли:

– С величайшим удовольствием!

– Отлично, отлично! Значит, решено, – сказал Паоло. – Простите, но теперь мне пора. Меня ждет на ужин директор театра Сан-Карло. – Он встал и повернулся к Розанне: – Я поговорю о вас с коллегами, как только вернусь в Милан. Если все пройдет гладко, через несколько дней вам придет письмо с официальным подтверждением о стипендии. Занятия начинаются в сентябре. Очень надеюсь увидеть вас в училище, а потом, возможно, и в Ла Скала. Всего доброго, Розанна! – и он поцеловал ей руку.

– Не знаю, как вас отблагодарить, синьор де Вито! – ответила она дрожащим от эмоций голосом.

Паоло улыбнулся ей, а потом направился вместе с Луиджи к выходу.

– Ты прекрасно справился, Паоло! Я твой должник навеки, – сказал Луиджи.

– Мне не раз приходилось иметь дело со сложными родителями… – Внезапно Паоло ухмыльнулся: – Представляешь, Марко даже сказал мне, что Розанна унаследовала голос от него! И спасибо тебе, Луиджи, что доверил Розанну мне! Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть ее талант.

– Я знаю, Паоло. Все, о чем я прошу, – билет на ее дебютное выступление в Ла Скала.

– Разумеется. Ciao, Луиджи!

Луиджи закрыл дверь, и к нему сразу же подошла мать одного из учеников. Спустя некоторое время он вернулся на террасу и отыскал Луку.

– Молодой человек, у меня для вас кое-что есть. – Луиджи сунул в руки Луки толстый коричневый конверт. – Это вам с Розанной на первое время в Милане. Вы потрясающий брат! И я думаю, благодаря своей доброте вы тоже получили свободу, верно? – Луиджи похлопал удивленного Луку по плечу и отправился к другим гостям.

Когда семейство Меничи вернулось домой на такси, которое Луиджи настойчиво пожелал оплатить, Лука поднялся в спальню и запер за собой дверь. Он открыл конверт и высыпал на кровать сотни банкнот. Еще там было письмо:

Я откладывал ваши деньги с первого дня, когда Розанна мне их дала. Я хотел учить ее бесплатно, но понимаю, что такое гордость. И я подумал, что они могут помочь вам в будущем. Уверен, вы используете их с умом. С наилучшими пожеланиями, Луиджи Винченци.

Лука лег на спину – сердце разрывалось от благодарности за столь неожиданную доброту.

Глава 7

Карлотта неподвижно сидела на стуле в гостиной, пока отец рассказывал ей, что Розанна получила стипендию на обучение в музыкальном училище в Милане и Лука поедет с ней.

– Все сложилось идеально! – улыбнулся Марко. – Антонии больше нет, но ты, моя любимая дочь, вернулась и займешь ее место. Раз ты так уверена, что точно не вернешься к Джулио, можешь жить здесь с Эллой и помогать мне в кафе. Так пожелала бы твоя мать.

Марко ждал реакции дочери. Карлотта пялилась в пустоту, словно ничего не слышала.

– Хороший план, верно? Для всех нас, – подчеркнул Марко.

Наконец Карлотта кивнула. Она заметно похудела, и ее карие глаза казались огромными на бледном лице.

– Да, папа. Я останусь здесь и позабочусь о тебе. Как ты сказал, это моя обязанность. А сейчас прости: мне нужно немного пройтись.

Марко смотрел, как Карлотта встала и вышла из комнаты. Он надеялся, что скоро его дочь снова станет прежней. Они будут хохотать вместе, и он заменит Элле папу, которого она недавно потеряла. Налив себе бренди, Марко подумал, что, несмотря на ужасные обстоятельства, все хотя бы получилось лучше, чем ожидалось.

Розанна искала в комоде чистую белую рубашку, когда в спальню вошла Карлотта.

– Поздравляю!

Розанна нерешительно посмотрела на сестру. Она знала, что папа рассказал ей об их переезде в Милан, и не представляла, какой реакции ожидать.

– Спасибо!

– Почему ты не рассказала нам о своем секрете, Розанна?

– Потому что… я думала, никто меня не поддержит.

Карлотта села на кровать и похлопала по свободному месту рядом с собой. Розанна нервно подошла к сестре.

– Думаешь, я завидую, да, Розанна? Что вас с Лукой скоро ждет новая жизнь в Милане, а я останусь здесь и займу место мамы?

– Карлотта, мы с Лукой всегда будем приезжать на каникулы и тебе помогать, я обещаю! – заверила Розанна.

– Мило с твоей стороны! Но я думаю, как только вы отсюда уедете, то позабудете старую жизнь.

– Нет, Карлотта! Я никогда не забуду тебя, папу и всех, кто живет в Пьедигротте, – горячо возразила Розанна.

– Я имела в виду другое, – мягко сказала Карлотта. Она взяла Розанну за руку. – Должна признать, когда папа сказал мне, сперва я почувствовала легкую зависть. Но я рада за тебя, правда! Тебе дали шанс, и я надеюсь, – она вздохнула, – что ты окажешься мудрее старшей сестры и его не упустишь.

– Карлотта, пожалуйста, не говори так! Ты еще молода! И, может, вернешься к Джулио.

– Нет, Розанна, не вернусь, – твердо сказала Карлотта. – И я больше никогда не выйду замуж, потому что он никогда не даст согласия на развод. Ты же знаешь: здесь подобные новости вызовут скандал. Я пытаюсь сказать другое: минутная глупость может навсегда сломать тебе жизнь. А я не хочу, чтобы ты страдала так же, как я.

– Не волнуйся, – ответила Розанна, по-прежнему не понимая, какую именно ошибку допустила сестра. – Я буду осторожна, обещаю!

– Ты разумная девочка, Розанна, но, когда дело доходит до мужчин, – Карлотта криво ухмыльнулась и покачала головой, – все женщины совершают глупости.

– Меня не интересуют мужчины – только пение. Пожалуйста, расскажи, что произошло между тобой и Джулио!

– Не могу. Но, может, когда-нибудь расскажу. Я знаю одно: я поплатилась за собственную глупость и буду платить за нее всю жизнь, – печально ответила Карлотта.

– А теперь – плюс ко всему – тебе придется сидеть здесь и заботиться о папе! – воскликнула Розанна, внезапно преисполнившись чувством вины. – Если бы я не уезжала в Милан, то…

Карлотта приложила палец к губам сестры.

– Даже не думай! Сейчас мы с Эллой нуждаемся в папе не меньше, чем он в нас. На самом деле все сложилось хорошо.

– Ты правда не против, что мы уедем в Милан и оставим тебя здесь?

– Нет. Я счастлива за тебя, правда! Только пообещай заботиться о Луке.

– Конечно, – согласилась Розанна.

– Нам так повезло с братом! Хорошо, что он поедет с тобой. Ты подарила свободу и ему, и это прекрасно. Он ее заслужил. – Карлотта встала, ласково поцеловала сестру в макушку и вышла из спальни.

Розанна сняла футболку и надела белую блузку для выступлений в хоре. Реакция Карлотты ее удивила. Она ожидала от вспыльчивой сестры слез, гнева и зависти, а вовсе не праведного смирения, и ее тревожило нетипичное для Карлотты принятие ситуации. Ее не покидало ужасное чувство, что, выиграв свободу для себя и Луки, она приговорила их красавицу-сестру к несчастливой жизни.

Жарким августовским утром в Милане Роберто Россини дождался полного пробуждения, прежде чем открывать глаза навстречу слепящему солнцу.

Он перевернулся и увидел прекрасное лицо Тамары – она еще сладко спала. У Тамары был легкий характер, и они провели вместе восхитительные три недели. Но теперь все должно было закончиться: она стала слишком ревнивой и начала говорить о совместном будущем. Когда женщина начинала так себя вести, он понимал: пора двигаться дальше.

Роберто закинул руки за голову и лежал, созерцая ясное синее небо за окном и размышляя о грядущем дне. Днем – урок вокала, а вечером – благотворительное выступление в Ла Скала для какого-то фонда помощи детям: он не помнил, какого именно, но там соберутся все значимые люди Милана.

Роберто вздохнул. Он стал профессиональным вокалистом пять лет назад, и, хотя числился солистом в Ла Скала, ему постоянно давали второстепенные роли. Некоторые театры в Европе предлагали ему большие роли в грядущем сезоне, но Роберто хотел добиться успеха именно в Ла Скала. Карузо, его герой из родного Неаполя, прославился именно там. И именно в великолепном миланском театре состоялись лучшие выступления Каллас и Ди Стефано.

Роберто терял терпение в ожидании славы, которой, как он знал, заслуживали его голос и харизма. Тридцать четыре – еще совсем немного для оперного певца, но уже через несколько лет его красивое молодое лицо и упругое тело изменятся: его настигнет средний возраст, и момент истинного величия на пике формы будет упущен.

Но как достичь цели вовремя? Роберто знал: он обладает качествами, которые при возможности выделят его среди остальных. У него был сильный голос, который с возрастом становится все насыщеннее. Ему часто говорили, что он великолепно держится на сцене и умеет передавать эмоции персонажей. Так почему же ему еще не дали возможности блистать в главной роли на сцене Ла Скала?

Устроившись в театр пять лет назад, он предполагал, что повышение и величайшие партии теноров, о которых он так мечтал, – лишь вопрос времени. Но заслуженные им по праву роли доставались другим. Певцы, которых Роберто и в грош не ставил, обходили его во всем.

Роберто отвернулся от солнца и застонал. Нужно признать: при всем таланте у него есть определенные проблемы в отношениях с нанимателями. Пока он занимался в училище, позволял себе определенные вольности, и несколько смятенных студенток нажаловались на него наставникам. Репутация Казановы не делала ему чести, и сам Паоло де Вито – не только директор училища, но и художественный руководитель Ла Скала – слышал о его похождениях.

В прошлом году у него была интрижка с приглашенной сопрано, которая побежала к Паоло, когда Роберто бесцеремонно ее бросил. Ему устроили серьезную выволочку – Паоло заявил, что восходящая звезда сопрано, которая клянется никогда не вернуться в театр, плохо повлияет на репутацию Ла Скала.

Пристыженный Роберто попросил прощения и пообещал, что подобного больше не повторится. Он отчаянно пытался держать себя в руках до конца сезона: желание добиться успеха в Ла Скала и угодить Паоло пересиливало гедонистические наклонности.

Роберто часто задавался вопросом, кроется ли проблема исключительно в столкновении характеров, или причина глубже. Он был уверен, что привлекательная внешность и успех у женщин вряд ли располагали к нему маэстро, как бы хорошо он себя ни вел. А он вел себя хорошо – во всяком случае, пока из России не приехала Тамара. Ей было просто невозможно отказать.

Роберто выбрался из постели и направился в ванную, чтобы принять душ. Сезон в Ла Скала заканчивался в сентябре. Потом он на несколько месяцев уедет петь в Париж и вернется в Милан уже в ноябре – это будет последний год его контракта. Если он не получит желаемые роли в новом сезоне, то точно оставит попытки и переберется за границу. А до тех пор надо держать себя в руках.

Тем вечером Роберто пел перед публикой, и речь шла о нескольких биллионах лир. После выступления был прием в фойе Ла Скала, куда пригласили всех артистов театра. Сделав глоток шампанского, Роберто решил уйти как можно скорее. Подобные мероприятия его утомляли: слишком много расфуфыренных жен, блистающих благодаря богатству их стареющих мужей.

Он угрюмо наблюдал, как молодой испанский тенор, весьма посредственно, по его мнению, исполнивший партию Отелло, купался во внимании итальянского премьер-министра и других знатных особ.

– Добрый вечер! Вы прекрасно выступили сегодня.

Роберто услышал за спиной женский голос и неохотно повернулся, приготовившись к скучной вежливой беседе.

– Донателла Бьянки. Рада знакомству!

Роберто пожал протянутую руку. У Донателлы Бьянки были прекрасные черные как смоль кудри, зеленые глаза, сверкавшие ярче бесценных изумрудов на ее шее, и крайне выдающийся бюст. Ей явно было за сорок, но она излучала сексуальную привлекательность. Длинные ногти с идеальным маникюром задержались на ладони Роберто чуть дольше, чем нужно.

– Рад знакомству! – Роберто искренне улыбнулся.

– Я видела уже много ваших выступлений. Мой муж – очень щедрый спонсор театра. И я считаю вас очень талантливым… исполнителем.

– Спасибо за добрые слова!

Внешне беседа звучала формально, но в их взглядах искрило электричество.

Донателла залезла в сумочку от «Гуччи» и достала визитку:

– Позвоните мне завтра утром, Роберто Россини. Нужно обсудить ваше будущее. Ciao!

Роберто засунул карту в карман, наблюдая, как Донателла пробирается сквозь толпу, чтобы обнять за широкую талию невысокого лысеющего итальянца.

Через несколько минут Роберто ушел. Пересекая площадь Пьяцца делла Скала, он раздумывал, стоит ли звонить синьоре Бьянки. Обычно он не выбирал пассий старше себя, но Донателла явно была неординарной женщиной.

А когда он начал мысленно раздевать ее, забираясь тем же вечером в постель, то понял: несмотря на все сомнения, завтра он возьмет телефон и позвонит ей.

Глава 8

– Я нормально выгляжу?

– Розанна, ты выглядишь, как всегда, очаровательно!

– Ой, Лука, ты просто меня успокаиваешь!

– Послушай, piccolina, сегодня у тебя первый день в музыкальном училище, а не конкурс красоты. Идем, а то опоздаем! – Лука протянул ей руки.

Розанна дотронулась до них.

– Я так нервничаю, Лука!

– Знаю. Но все будет в порядке, обещаю! А теперь идем – нам пора.

Лука захлопнул и запер дверь их маленькой квартирки на пятом этаже, и они начали спускаться по лестнице.

– Мне нравится наш новый дом. Я надеюсь, что лифт скоро починят. Вчера вечером я насчитала семьдесят пять ступеней, – хихикнула Розанна.

– Зато будем в форме! К тому же путь наверх стоит нашего прекрасного вида на Милан. – Лука понимал, что им очень повезло получить квартиру в самом центре, и подозревал, что без участия Паоло тут не обошлось.

Они спустились в холл, и Лука открыл дверь на улицу. Они ступили на широкий тротуар Корсо ди Порта Романа, едва не столкнувшись с ровным потоком пешеходов, деловито спешащих в обоих направлениях. Лука сверялся с листком бумаги, на котором он записал указания Паоло.

– Можно было бы поехать на трамвае, но в это время очень много народу. – Мимо них как раз проехал трамвай, из окон которого торчали пассажиры. Два юноши бежали за ним вдогонку и отважно вскочили на заднюю подножку. – Синьор де Вито говорил, что отсюда всего пятнадцать минут ходьбы до училища. Давай посмотрим, прав ли он? – прокричал Лука сквозь гомон.

– Мне постоянно хочется себя ущипнуть, чтобы убедиться, что все это наяву, – сказала Розанна, впитывая атмосферу, пока они шли по шумной улице мимо переполненных кафе и открывающихся магазинов. – Чем займешься, пока я в школе?

– Наверное, побуду туристом, – ответил Лука. – В городе столько красивых старых церквей! Пожалуй, начну с них. Миланский собор всего в нескольких улицах отсюда. И мне нужно найти церковь рядом с нашей квартирой: я обещал папе водить тебя на службу каждое воскресенье.

Как Паоло и обещал, минут через пятнадцать или около того они повернули налево и вышли на улицу Виа Санта Марта.

– Смотри, вот и училище! – Розанна остановилась на углу и повернулась к брату. – Тебе не обязательно провожать меня каждое утро. Я хочу, чтобы у тебя тоже была личная жизнь в Милане, Лука.

– Знаю. И будет. Но мой главный приоритет – ты.

Они перешли дорогу и остановились у входа в школу. Мимо спешили другие парни и девушки, устремляясь к двери, ведущей в священные коридоры самой прославленной музыкальной академии Италии.

– Ну, вот и пришли, – сказал Лука, улыбнувшись сестре. – Теперь пора прощаться! Встретимся здесь в пять часов.

Розанна сжала его руку.

– Мне страшно, Лука!

– Все будет в порядке. Помни: это наша мечта. – Лука расцеловал ее в обе щеки. – Удачи, piccolina!

– Спасибо!

Три часа спустя Лука сидел в маленьком кафе, подписывал открытку для отца, ел кростини и пил пиво. Он провел час в кафедральном соборе, а потом прогулялся по Галерее Витторио Эмануэле, дивясь экзотическим магазинам и стоимости товаров в них. Выйдя из Галереи на площадь Пьяцца делла Скала, Лука некоторое время стоял, глядя на легендарный фасад всемирно известного оперного театра, где надеялся однажды услышать пение своей сестры.

Сегодня он хотел устроить праздничный ужин. Взглянув на часы, Лука понял, что ему еще многое предстоит сделать, прежде чем он отправится за Розанной. Он доел, оплатил счет и направился в сторону квартиры. По дороге Лука заметил небольшой супермаркет со связками сыровяленых сосисок и деревянными ящиками свежих овощей на витрине. Он зашел внутрь, купил все необходимое и бутылку кьянти. Вышел на оживленную улицу, растерялся, свернул направо и оказался на Виа Агнелло. Поняв, что свернул не туда, Лука уже собирался вернуться обратно, когда заметил за зданиями центральной улицы церковный шпиль.

Лука решил посмотреть поближе. Он двигался в сторону шпиля по узкому переулку, пока не оказался на маленькой площади. Пересек ее и замешкался, замерев перед деревянной арочной дверью церкви. Справа была маленькая табличка. Лука попытался разобрать написанные на ней слова, стертые беспощадным временем.

– Церковь Благословенной Девы Марии[7], – прочитал он вслух.

Лука уточнил время. До встречи с Розанной было еще два часа. Вполне достаточно, чтобы удовлетворить нестерпимое желание заглянуть внутрь, поэтому он вошел в вестибюль. Над дверью, ведущей в церковь, виднелась потертая, поблекшая фреска с Девой Марией, держащей на руках младенца Иисуса. Лука разглядывал ее несколько секунд, а потом зашел внутрь. Там никого не было, а его глаза постепенно привыкли к полумраку после яркого солнца снаружи.

Лука поднял взгляд на высокий арочный потолок, покрытый трещинами в штукатурке. У держащего одну из колонн слева херувима не хватало кончика носа и половины крыла, а скамьи истерлись настолько, что утратили прежний блеск. И все же, хоть церковь и выглядела заброшенной и неухоженной, Луку поразила ее красота, ее тепло.

Эхо шагов прозвенело по залу, когда он направился к алтарю. Там было пусто, но у Луки возникло ощущение, что он не один. Почувствовав внезапное головокружение и легкую слабость, он сел на скамью и поставил на пол покупки.

Лука смотрел на статую Мадонны, стоявшую посреди алтаря. Синяя краска на ее платье облезла, а губы утратили розовый оттенок. Лука закрыл глаза, перекрестился и начал молиться.

Когда он открыл глаза, сквозь витражи струился луч света, падая точно на статую. Свет стал ярче, а потом Лука увидел в нем размытый силуэт.

Ее руки были протянуты. И она с ним говорила.

Он моргнул, и она исчезла, оставив за собой лишь бриллиантовый солнечный свет.

Лука очень долго сидел неподвижно. Когда он наконец зашевелился, тело казалось легким, словно утратившим гравитацию. Он медленно встал и направился к алтарю в передней части церкви. Уже там, у алтаря, он опустился на одно колено, и по его щекам струились слезы счастья. Неопределенность сменилась целью, а на месте пустоты появилась любовь.

Он не знал, сколько времени прошло, когда на его плечо опустилась рука. Лука вздрогнул, обернулся и взглянул в эти мудрые карие глаза. Старый священник смотрел на него с улыбкой, и Лука инстинктивно догадался, что он все видел и понимал.

– Меня зовут дон Эдоардо. Я викарий церкви Благословенной Девы Марии. Если вы хотите со мной поговорить, я здесь каждое утро между половиной десятого и полуднем.

– Спасибо, дон Эдоардо! Я хочу… Я хочу исповедоваться.

Священник кивнул. Лука встал, по-прежнему чувствуя необыкновенную легкость в теле, и направился за доном Эдоардо к исповедальне.

Покидая церковь пятнадцать минут спустя, Лука знал: его жизнь никогда не станет прежней.

Ликующая Розанна бросилась в объятия брата.

– Как все прошло?

– Чудесно! Страшно, но чудесно! Лука, там столько красивых голосов! Как я смогу с ними сравниться? И некоторые девушки такие взрослые, хоть и мои ровесницы… И они так одеваются! Думаю, среди них есть очень богатые… А мой наставник по вокалу, профессор Поли, он такой серьезный и… Лука! – Розанна остановилась и посмотрела на брата: – Ты в порядке?

– Лучше, чем когда-либо. Почему ты спрашиваешь?

– Ну, просто ты… Ну, выглядишь как-то иначе. Немного побледнел, пожалуй.

– Piccolina, честное слово, я… – Лука попытался подобрать подходящее слово, чтобы описать свои ощущения. – Сияю!

Он со смехом потащил ее по оживленной улице, и они отправились домой, держась за руки. Поднялись в квартиру, немного выдохшись от подъема по лестнице, и Лука отпер дверь, мысленно отметив, что стоило бы подновить облупившуюся краску.

– Розанна, иди в душ, пока не закончилась горячая вода, – предложил Лука. – Сегодня я приготовлю на ужин кое-что особенное.

Розанна с восторгом смотрела на маленькую гостиную. С тех пор как она ушла утром, последние неразобранные вещи исчезли. Потертый диван в углу накрыли ярким пледом, и теперь он смотрелся заманчиво и уютно. Покосившийся столик у окна замаскировали розовой скатертью с бахромой, на которой стояли полосатый бело-синий кувшин со свежими цветами и две свечи в блюдцах.

– Ты столько сделал. Спасибо! – воскликнула Розанна.

Несмотря на обшарпанные рябые стены и грязные окна, которые Лука еще не успел помыть, общее впечатление было радостным и домашним.

– Сегодня особый вечер – для нас обоих, – ответил Лука с маленькой кухоньки, откуда уже доносился аппетитный аромат свежего чеснока и трав.

– Да, Лука, – ответила Розанна. Ее глаза сияли. – Я быстро! А потом помогу тебе.

Она взяла из комнаты полотенце и принадлежности для мытья, вышла из квартиры и направилась по темному коридору в общую ванную.

Позднее, после ужина, состоявшего из грибного ризотто и салата – Розанна объявила его великолепным, – они сидели, держа в руках по бокалу вина, и наблюдали, как на крыши Милана спускаются сумерки.

Розанна зевнула и улыбнулась брату:

– Я так устала!

– Тогда иди спать. Думаю, это от восторга.

– Да. Знаешь, я не думала, что снова смогу почувствовать себя столь счастливой после смерти мамы, – улыбнулась она.

Лука пристально посмотрел на сестру и покачал головой:

– И я, Розанна. И я.

Кованые металлические ворота бесшумно распахнулись, и Роберто медленно поехал на своем «Фиате» по подъездной дорожке, вдоль которой высился ряд деревьев. Проехав мимо огромного фонтана с мозаичным дном, Роберто остановил машину.

Он часто проезжал Комо и дважды устраивал на озере пикник, но ему удавалось разглядеть лишь каминные трубы резиденций, скрытых за зеленой листвой.

Теперь он оказался возле огромного палаццо. Изящный белый фасад возвышался над землей, и солнце отражалось в ярусах аккуратных окон с элегантными коваными балкончиками. В центре, над входной дверью, виднелось круглое витражное окно.

Роберто вышел из машины и захлопнул дверцу. Он направился к палаццо и медленно поднялся по лестнице к огромной входной двери, окруженной мраморными колоннами. Звонка он не нашел, а стук в дверь казался неподходящим способом оповещения обитателей о своем прибытии. Пока Роберто раздумывал, есть ли здесь другой вход, дверь открылась.

– Caro, я так рада, что ты пришел!

На Донателле был тонкий белый халат. Влажные волосы, лицо без следов макияжа – она выглядела потрясающе.

– Я принимала душ после бассейна. Ты немного рано.

– Я… Да, прошу прощения. – Роберто сглотнул, изо всех сил стараясь не смотреть на пышный бюст, едва прикрытый халатом.

– Пойдем.

Роберто зашел внутрь и последовал за хозяйкой по большому мраморному коридору и вверх по лестнице.

Донателла открыла дверь и впустила Роберто в огромную спальню с высокими потолками.

– Вот, располагайся. А я пока оденусь. – Донателла показала на диван у окна и исчезла в другой комнате.

Роберто подошел к окну и посмотрел на идеально ухоженные просторные сады, выходящие к самому берегу озера Комо. Через несколько минут он опустился на низкий диван и тихонько выдохнул. Донателла Бьянки и ее супруг, очевидно, были безмерно богаты.

– Ну, caro, ты в порядке? – вернулась Донателла, одетая в узкие белые джинсы и черную блузку, подчеркивающую два ее лучших качества.

– Я… Да, спасибо.

Донателла села рядом с ним, согнув длинные ноги.

– Отлично. Я рада, что ты пришел. Шампанского?

Она потянулась за бутылкой, стоявшей в ведерке со льдом на низком столике, и наполнила пенным напитком два бокала, не дожидаясь ответа.

– Спасибо, – сказал Роберто, принимая бокал.

– За тебя и твое будущее! – провозгласила она.

Впервые в жизни Роберто утратил дар речи. Он сделал глоток и попытался вернуть самообладание.

– У вас красивый дом, – выдавил он и покраснел, почувствовав себя глупо.

– Я рада, что тебе нравится. Семья моего мужа владеет им уже больше ста пятидесяти лет. Но, – вздохнула Донателла, – иногда мне кажется, будто я живу в музее. Нам приходится содержать двадцать человек, чтобы они заботились о дворце и территории.

Донателла выпрямила длинную ногу и опустила ее на бедро Роберто.

– У вас нет детей? – спросил он, пытаясь продолжить беседу.

– Нет. Я никогда не стремилась к материнству, – пожала плечами она. – Кроме того, похоже, мы с мужем… не способны зачать ребенка.

– Твой муж, хм… где он? – нервно спросил Роберто, когда большой палец ее ноги двинулся к его паху.

Донателла вздохнула и игриво насупилась:

– Он в Америке и опять оставил меня совсем одну.

– Он часто бывает за границей?

– Постоянно. Он арт-дилер. Проводит много времени в Нью-Йорке и Лондоне. И я сижу тут одна неделями. – Она опустила подбородок и послала ему многозначительный взгляд из-под ресниц.

– Ты не можешь поехать с ним?

– Конечно, могу, но я путешествовала по всему миру и многое повидала, а теперь предпочитаю оставаться дома. Скучно сидеть одной в чужом городе, пока муж ведет дела! А шопинг может надоесть даже мне. Расскажи о себе побольше, Роберто Россини!

– Рассказывать особо нечего, – пожал плечами Роберто.

– Не могу поверить. У тебя есть девушка? – поинтересовалась Донателла.

– Нет, сейчас нет.

– Думаю, ты слишком застенчив. Должно быть, все вокруг сходят по тебе с ума! – Отработанным движением Донателла встала с дивана и обхватила его колени ногами. – С твоим-то прекрасным сильным голосом и другими… прелестями… – Ее рука потянулась к пуговицам его рубашки. – У тебя было много любовниц, верно?

– Я… – Застигнутый врасплох ее откровенностью, Роберто почти лишился дара речи. – Несколько, – выдохнул он, возбудившись за одну секунду.

– Старше тебя? – Донателла склонилась к его шее и запечатлела поцелуй. Ее рука тем временем добралась до цели.

– Нет… Я…

– Значит, я буду первой, – победоносно промурлыкала она.

Утратив остатки самоконтроля, Роберто запустил пальцы в густые волосы Донателлы, а она прильнула губами к его губам.

Три часа спустя они вернулись ко входу в палаццо.

Донателла с улыбкой открыла дверь.

– Это было очень… приятное утро. Позвонишь мне завтра в семь вечера, да?

– Да.

– Хорошо. В следующий раз мы обсудим твое будущее. Ciao, Роберто!

Неуверенно шагая к машине, он иронично покачал головой.

Роберто Россини, опытного любовника и светского льва, только что ловко и откровенно соблазнили.

Глава 9

Милан, январь 1973 года

Розанна открыла дверь в квартиру.

– Лука, Лука! Я дома.

– Я на кухне, piccolina, – отозвался он.

– Лука, надеюсь, ты не против? Я привела на ужин подругу из училища. – На кухню вошла Розанна. Ее карие глаза сияли, а щеки раскраснелись от прогулки на холодном зимнем воздухе. – Я сказала, что ты всегда готовишь на четверых, – пояснила она.

– Конечно, я не против, – улыбнулся Лука.

– Спасибо! Эби, это мой брат Лука Меничи.

– Привет, Лука! – застенчиво улыбнулась гостья. – Я Эбигейл Холмс. Рада знакомству! Ой, и, пожалуйста, называй меня Эби. – Она хорошо говорила по-итальянски с легким английским акцентом.

– Я… Привет, Эби! – Лука почувствовал, что краснеет. Он посмотрел на Эби, и его сердце забилось быстрее: перед ним была очень красивая блондинка с большими синими глазами, тонкими чертами лица и кремовой кожей.

– Помочь с ужином? – спросила Розанна.

Лука оторвал взгляд от Эби.

– Нет. Соус готов, а паста будет через две-три минуты. Идите и устраивайтесь поудобнее в гостиной.

Эби вышла из кухни вслед за Розанной, села на диван и тихо присвистнула:

– Розанна, у тебя такой красивый брат! У него потрясающие глаза.

– Серьезно?

– Да. Не удивляйся так, – хихикнула Эби. – У него есть девушка?

– Ой, нет. И никогда не было.

– Почему?

– Не знаю, Эби. Просто его никогда не интересовали женщины.

Лука зашел в гостиную с большой миской пасты.

– Синьорины, прошу, занимайте места!

– Спасибо, синьор! – У Эби заблестели глаза. Она села рядом с Розанной.

Лука раскладывал пасту, а Розанна разливала вино. Потом все трое начали есть.

– Знаешь, Розанна, тебе очень повезло, – завистливо вздохнула Эби.

– Да?

– Ага. Чудесная уютная квартира, брат, который божественно готовит, и главное – свобода приходить и уходить, когда вздумается.

– Эби поселилась у тети, – объяснила Луке Розанна. – У тебя очень строгая тетя, да, Эби?

– Да. Обращается со мной, будто мне десять. Она англичанка и думает, что все итальянцы попытаются меня соблазнить, хотя ее муж – итальянец. – Эби раздраженно закатила глаза. – Думаю, она просто чувствует себя ответственной за мое благополучие. Когда я получила место в училище, родители позволили мне поехать с условием, что я поселюсь у тети.

– Тебе нравится Милан? – спросил Лука.

– Да, очень! Такой яркий, жизнь здесь бурлит! Особенно после унылой старой Англии. Впрочем, хватит обо мне. Лука, чем ты занимаешься, пока Розанна учится? Работаешь?

– Нет, я…

– Лука проводит все свое время в ветхой церкви по соседству, – перебила Розанна. – Это его второй дом.

– Ясно… – Эби подняла бровь.

– Ну тебя, Розанна! Ты плохо объясняешь, – проворчал Лука. – Церковь Благословенной Девы Марии – очень красивая, пятнадцатого века, но в ужасно запущенном состоянии. Я помогаю местному священнику дону Эдоардо собрать средства, чтобы восстановить ее прежнее великолепие. Но, – Лука пожал плечами, – это будет непросто.

– А ты… значит, веришь в Бога и все такое? – спросила Эби.

– Да, конечно, верю. А церковь Благословенной Девы Марии – особое место. Дон Эдоардо сказал, там свершались чудеса, явления самой Мадонны. У меня есть немного времени, так что я стараюсь помочь, – пожал плечами Лука. – Нужно предпринимать меры как можно скорее, иначе скульптуры и древняя фреска в центральном вестибюле безвозвратно погибнут.

– Ты не думал провести концерт? – вдруг спросила Эби.

– Что именно ты имеешь в виду? – уточнил Лука.

– Ну, моя тетя Соня возглавляет комитет «Друзья Миланской Оперы». Возможно, если ты ей напишешь и хорошо попросишь, она согласится попросить Паоло де Вито выделить пару певцов из Ла Скала и нескольких студентов училища, чтобы провести в церкви благотворительный концерт.

– Эби, это прекрасная идея! – улыбнулся Лука. – Как считаешь, Розанна?

– Да. Особенно если учесть близость церкви к Ла Скала. Они просто не смогут отказать, верно? – ответила она.

– Тогда я дам тебе адрес тети, ты можешь написать письмо, и она поднимет этот вопрос на следующей встрече комитета.

– Конечно. Спасибо, Эби! – благодарно сказал Лука.

– Отлично. Договорились! – Эби повернулась к Розанне. – А мы с тобой могли бы спеть «Цветочный дуэт» из Лакме. Мы разучивали его на занятиях. – Она улыбнулась Луке. – Конечно, мой голос не сравнится с голосом твоей сестры… Впрочем, как и любой другой в школе.

– Прошу, Эби, не преувеличивай! – Розанна покраснела от похвалы подруги.

– Я не преувеличиваю. Ты сама прекрасно знаешь: Паоло чуть ли не в обморок падает от восторга каждый раз, когда тебя слушает. Думаю, ты станешь солисткой, как только начнешь работать в театре, пока мы будем терять годы в горе. Не забудешь меня, когда станешь знаменитой дивой? – пошутила она.

– Эби, конечно, я тебя не забуду! – засмеялась Розанна.

– Вот видишь? – сказала Эби, подмигнув Луке. – Она уже знает, какой знаменитой станет!

– Проклятье! У меня кончились сигареты, – сказал Лука. – Простите, пойду сбегаю в магазин на углу. А вы пока обсудите ваши девчачьи дела. Я ненадолго.

Когда за ним закрылась дверь, Эби повернулась к Розанне.

– Знаешь, мне кажется, я могу по уши влюбиться в твоего брата. Он такой добрый и чуткий и при этом потрясающе красив. Как жаль, что такие обычно… Что насчет Луки? Ты говорила, у него никогда не было девушки.

– Нет, Эби! – Розанну смутила прямота Эби: у нее тоже возникала такая мысль, но озвучивать ее она никогда не решалась.

– Не пугайся ты так, Розанна! – сочувственно сказала Эби. – Я просто подумала, что лучше спросить, чтобы не тратить время зря, если ты вдруг знаешь наверняка.

Покраснев, Розанна сменила тему беседы, и Эби поняла намек. Они вяло обсуждали расписание на следующий день, пока Лука не вернулся с сигаретами. Потом Розанна с новым интересом наблюдала, как Эби с Лукой без остановки болтают за кофе, подмечая особый их язык тела и зрительный контакт.

В половину одиннадцатого Эби нехотя поднялась на ноги.

– Большое спасибо за ужин! Боюсь, мне пора идти, а то тетя Соня начнет беспокоиться. Когда можно прийти и посмотреть твою церковь, Лука? Теперь мне очень хочется там побывать!

– Как насчет в воскресенье утром? Мы с Розанной всегда ходим туда на девятичасовую мессу.

– Хорошо. Даже тетя не может запретить мне пойти в церковь! Встретимся в половине девятого и пойдем вместе. Ciao, Розанна! Ciao, Лука!

Лука встал и расцеловал Эби в обе щеки.

– Пока, Эби! Спасибо за чудесную идею! Увидимся на службе в воскресенье.

Розанна проводила подругу и вернулась к столу.

– Тебе понравилась Эби? – спросила она у брата.

– Очень! Думаю, она станет тебе хорошим другом, Розанна. У нее прекрасное сердце.

– Она очень красивая, правда, Лука? Вот бы мне такие же светлые волосы! В нее влюблены все мальчики. – Розанна проверяла Луку, вспоминая разговор с Эби.

– Да, не сомневаюсь. А теперь я вымою посуду, а ты иди спать, piccolina.

– Нет, я не устала. Помогу тебе.

– Хорошо, – согласился Лука.

Он собрал тарелки со стола и понес на кухню. Розанна последовала за ним с бокалом вина.

– Ты моешь, я вытираю, – сказала она.

Брат с сестрой работали возле раковины в дружном молчании. Потом Розанна сказала:

– Лука, ты… Ты когда-нибудь влюблялся?

– Нет, не думаю. Почему ты спросила?

– Ой, неважно. Эби сказала, что ты очень красивый.

– Правда?

– Да. Ты правда красивый, Лука. Уверена, ты нравишься девушкам.

– Розанна, на что ты намекаешь? – нахмурился Лука.

– Ну, просто я знаю, что папа попросил тебя за мной приглядеть. Но я уже большая девочка. Я не боюсь оставаться в квартире одна. Если ты хочешь сходить куда-нибудь вечером, то иди.

– Пойду, если захочу, – кивнул Лука. – Но я счастлив быть здесь с тобой, piccolina.

– Правда счастлив?

– О да. Очень!

– Я просто не хочу, чтобы из-за меня ты упускал собственную жизнь.

– Розанна, эти пять месяцев в Милане стали самыми счастливыми в моей жизни. И за это время я обнаружил нечто очень важное.

– Что?

Лука рассмеялся ее настойчивости.

– Ты всегда задавала слишком много вопросов! Могу только сказать, что теперь я знаю, к какому будущему двигаться. Расскажу тебе, когда придет время. У меня должны быть хоть какие-то секреты, Розанна!

– Конечно. Я просто хочу для тебя счастья.

– И я счастлив, клянусь! А теперь тебе пора в постель: уже поздно.

Розанна обняла брата.

– Помни: я очень тебя люблю.

– И я тебя, – ответил он и поцеловал ее в лоб. – А теперь иди.

Когда Розанна закрыла дверь своей спальни, Лука тоже пошел к себе в комнату и зажег две маленьких свечи перед фигуркой Мадонны, стоявшей на самодельном алтаре. Он опустился на колени и начал молиться. Впервые с того момента, как он принял решение, его решимость пошатнулась. Он молил Бога наставить его, объяснить, почему юная англичанка пробудила в нем столь необыкновенно сильные чувства.

«Возможно, – подумал он через десять минут, поднимаясь на ноги, – это просто испытание». И он его пройдет.

Глава 10

– А теперь, дамы, предлагаю перейти к делу.

Паоло де Вито холодно улыбнулся, оглядев восемь безукоризненно одетых женщин, собравшихся за столом. Они потягивали аперитивы в ресторане «Савини», и Паоло подозревал, что счета за обед на девятерых хватило бы, чтоб покрыть расходы за целый семестр обучения в училище. Ему не слишком нравились ежемесячные встречи с «Друзьями Миланской Оперы», но эти дамы представляли одни из самых богатых семей Милана – без их постоянного покровительства и училищу, и Ла Скала пришлось бы нелегко.

– Паоло, я получила милое письмо от молодого человека, который спрашивает, не могли бы мы организовать благотворительный концерт, чтобы собрать средства для церкви Благословенной Девы Марии, – сказала Соня Моретти.

– Серьезно? Я думал, нам надо собирать средства на собственное существование, а не для церкви…

– Конечно, но здесь немного другой случай. Оказывается, в церкви есть редкая фреска, которая окажется безвозвратно утерянной, если не принять меры в ближайшее время. Плюс эта церковь находится очень близко к училищу и к Ла Скала и технически могла бы быть вашим местом для молитв. Кроме того, у студентов появилась бы возможность выступить перед публикой ради благого дела. Письмо написал Лука Меничи. Кажется, у вас учится его сестра.

– Розанна? Одна из наших самых талантливых учениц! Как и ваша племянница Эбигейл, конечно, – быстро добавил Паоло.

– Я подумала, что мы могли бы запланировать это на Пасху – устроить выступление при свечах и попросить пару артистов из труппы театра выступить вместе с избранными учениками, – продолжила Соня. – Я заглянула в церковь – это действительно прекрасное место. Мы могли бы составить внушительный список гостей, а цена билета покроет легкие закуски.

– Сколько человек умещается в церкви? – спросил Паоло.

– По словам синьора Меничи, около двухсот. Итак, дамы, как вам такая затея?

Все дружно закивали идеально причесанными головами.

Внезапно вперед подалась Донателла Бьянки:

– Думаю, от театра могли бы выступить Анна Дюпре и Роберто Россини. Насколько мне известно, синьор Россини – очень верующий человек, и я уверена, что он с радостью нам поможет.

Паоло удивленно поднял бровь:

– Хорошо. Я продумаю подходящую программу и тогда решу, кого мы попросим ее исполнить. Я согласен, что всегда полезно дать студентам возможность выступить и поучиться у коллег-профессионалов.

– Раз вопрос решен, давайте заказывать обед. В три у меня встреча, так что в половине третьего мне придется уйти. – Донателла подняла руку, и к ней сразу же подошел официант. – Мне карпаччо из тунца. Спасибо!

– Ну как, споешь на нашем маленьком концерте? – Донателла провела пальцами по обнаженной талии Роберто.

Он вернулся из Парижа два дня назад, и с тех пор они проводили бо́льшую часть времени в спальне в его квартире.

– Выступление в полуразрушенной церкви? Сомневаюсь, что это поможет моей карьере… – Роберто посмотрел на Донателлу.

– Тогда, может, сделаешь это для меня? – Ее рука скользнула под одеяло и принялась ласкать его между бедер.

– Я…

– Прошу! – Пальцы поползли выше.

– Сдаюсь, – простонал Роберто и перевернулся, накрыв ее губы поцелуем.

Позднее, когда она отправилась в душ, он лежал, чувствуя пресыщение и закрыв глаза, и думал, что еще никогда не встречал такой женщины.

Их отношения основывались исключительно на сексе и стали лучшими в жизни Роберто. Донателле требовалось от него исключительно тело. Она не шептала ему на ухо слов любви и не звонила в два часа ночи. Она не устраивала истерик, если он не говорил ей слов, которые она хотела услышать. Роберто даже начал задаваться вопросом, не нашел ли он наконец идеальные отношения.

Донателла вышла из ванной, завернувшись в полотенце. Ее темные волосы прилипли ко лбу. С расстояния ей можно было дать лет тридцать, хотя Роберто знал, что ей сорок пять.

– Ну что, споешь для нас в церкви? Уверена, Паоло это оценит.

Роберто вздохнул:

– Да! Я же сказал.

Донателла сбросила полотенце и начала одеваться.

– Что будешь петь в предстоящем сезоне?

Роберто напрягся.

– Я не хочу это обсуждать. Как обычно, Паоло наобещал мне больше, чем дал, так что это мой последний сезон в Ла Скала. Я не буду продлевать контракт следующей осенью. Я решил принять одно из многочисленных предложений из других стран. – Он тяжело вздохнул. – Я не нравлюсь Паоло – в этом вся проблема. Мне никогда не достичь славы в Ла Скала, пока он там главный.

– Caro, – успокоила его Донателла, – я понимаю, о чем ты. Но кто знает? Ты так талантлив! Уверена, Паоло лишь хочет убедиться, что ты готов, прежде чем дать тебе роли, которых ты заслуживаешь. – Донателла поправила волосы перед зеркалом. – Ты приедешь ко мне в палаццо во вторник, да? Джованни опять уехал в Лондон.

– Да, – пообещал Роберто.

Несколько минут спустя Донателла открыла дверь подъезда дома Роберто, выглянула и осмотрела темнеющую улицу. Она поспешила по тротуару к «Мерседесу» и проскользнула в машину, на мягкое кожаное сиденье.

Донателла закрыла глаза и удовлетворенно выдохнула. Разумеется, у нее было много других любовников, и большинство – моложе ее. Но Роберто отличался от всех. Последние два месяца она действительно по нему скучала, считая дни до его возвращения из Парижа. Непривычное чувство – предыдущие любовники не казались ей незаменимыми. Они оказывали услуги, как и любой другой персонал. А радость от встреч с Роберто в последние дни сбивала Донателлу с толку. Но теперь он объявил, что подумывает уехать за границу навсегда…

Заведя двигатель и вращая руль «Мерседеса» на оживленных улицах по пути к Комо, Донателла решила, что использует все доступные ей средства, чтобы заставить его остаться.

Роберто Россини заслуживал стать большой звездой. Она ему поможет, и не только из-за очевидного таланта, а потому что – Донателла поверить не могла, что подобная мысль прокралась ей в голову! – она в него влюбилась.

Одно она знала точно: ей нужно удержать Роберто в Милане.

– Чудесные новости, Розанна! – Лука передал письмо сестре через стол. – Это от синьоры Моретти, тети Эби. Она пишет, что комитет одобрил идею концерта в церкви Благословенной Девы Марии.

Розанна быстро просмотрела письмо.

– Лука, я так за тебя рада!

– Надо пойти и рассказать дону Эдоардо. Он будет счастлив!

– Конечно. Но они говорят, что концерт будет на Пасху, Лука, – нахмурилась Розанна. – Мы же собираемся поехать домой, повидать папу и Карлотту…

– Мы можем поехать домой после концерта. Уверен, папа поймет. Это так важно! Синьора Моретти пишет, два артиста из Ла Скала согласились принять участие. – У Луки горели глаза. – Она предлагает продавать билеты по пятьдесят тысяч лир. Если придет около двухсот гостей, мы соберем почти достаточно денег, чтобы восстановить фреску. Но, Розанна, впереди столько работы! Нужно поставить дополнительные сиденья, украсить церковь цветами, организовать закуски…

Розанна наблюдала, как увлеченно брат болтает о предстоящей работе.

– Лука, почему церковь Благословенной Девы Марии так много для тебя значит? Я никогда не видела тебя счастливее…

Он посмотрел на сестру, подыскивая слова. И понял: это невозможно.

– Сложно объяснить, Розанна… Могу сказать одно: она действительно мне важна. А теперь, если ты закончила завтрак, я провожу тебя до училища. Мне не терпится рассказать новости дону Эдоардо!

Лука помахал Розанне на прощание и поспешил к церкви Благословенной Девы Марии.

Дон Эдоардо принимал исповедь, поэтому Лука сел на скамью и дождался, когда священник выйдет из исповедальни, а прихожанин уйдет.

– Отличные новости! – объявил Лука, протягивая дону Эдоардо письмо от Сони Моретти. – Мы точно соберем много денег!

– Да, – кивнул старый священник, радуясь выражению счастья на лице молодого человека, к которому он так привязался. – Думаю, Мадонна будет очень рада.

– Надеюсь. – Лука посмотрел на алтарь. Его плечи опустились, а улыбка исчезла. Он покачал головой. – Но все равно, даже устроив этот концерт, я делаю слишком мало, и иногда это ужасно расстраивает.

– Я знаю, Лука. Я понимаю. – Дон Эдоардо сочувственно потрепал его по плечу.

– Но я должен терпеливо ждать. Уверен, это часть Его плана: Он испытывает меня.

– Давай помолимся вместе о благословении этой церкви и наших трудов по ее восстановлению.

Две головы, седая и темноволосая, склонились в совместной молитве. Потом дон Эдоардо приготовил кофе, и они начали планировать концерт.

– Нам понадобится гораздо больше стульев, дон Эдоардо. Сзади, возле купели, хватит места еще на двадцать, – сказал Лука.

– В крипте есть еще стулья, но они старые и грязные. Посмотри, а если они не подойдут, можно будет попросить училище одолжить нам стулья на мероприятие. – Дон Эдоардо протянул Луке большой ключ. – Электричества там нет. На крючке возле двери висит масляная лампа. Рядом на полке – спички. – Священник посмотрел на часы: – Мне надо идти – надо посетить скорбящую мать.

Когда священник ушел, Лука сел и уставился на статую Мадонны на алтаре. Она не говорила с ним с того чудесного дня, но он почувствовал ее умиротворяющее присутствие. Потом он встал, направился ко входу в крипту и отпер дверь. Как советовал дон Эдоардо, Лука снял с крючка и зажег масляную лампу, прежде чем осторожно спуститься по скрипящим ступеням при ее тусклом свете. Остановившись в самом низу лестницы, он оглядел помещение.

Небольшая крипта была забита самым разным барахлом. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, и пауки беспрепятственно плели здесь свои многочисленные паутины. Осторожно пробираясь сквозь мусор, Лука решил, что разбор крипты мог бы стать его следующей задачей. Он нашел деревянные стулья, о которых говорил дон Эдоардо, и принялся доставать их, но обнаружил, что у каждого не хватает или ножки, или спинки. Лука повернулся и опустился на колени, чтобы поднять из кучи на полу гниющий молитвенник. Когда он открыл его, страницы начали рассыпаться прямо в руках.

Внезапно масляная лампа погасла, и крипта погрузилась в полную темноту. Лука нащупал в кармане зажигалку и снова поджег фитиль, но лампа почти сразу погасла опять. Пытаясь пробраться к выходу и рассуждая, что факел послужил бы ему лучше, Лука на что-то наступил. Охнув от боли, он с громким звуком упал – подвернул лодыжку.

Лука лежал в темноте, не в силах пошевелиться, пока боль не утихла. Что-то поползло по его руке, и он быстро это стряхнул. Стараясь сохранять спокойствие, со временем он смог достать из кармана брюк зажигалку и заново зажечь лампу. Опустив взгляд, Лука увидел, что споткнулся о старинный, обитый кожей сундук, наполовину скрытый под грудой поеденных молью одеяний. Поставив лампу на пол, он отбросил ткань, закашлявшись от облака пыли, поднявшегося в затхлом воздухе, и аккуратно поднял тяжелую крышку сундука.

Внутри тот был обит пурпурным бархатом, и когда Лука осторожно запустил в него руки, то нащупал большой тяжелый предмет. Он с трудом вытащил его из сундука и, осветив с помощью лампы, обнаружил чашу для причастия с изысканной гравировкой, потускневшую от возраста и пыли. Лука достал платок, послюнил его, очистил маленький кусочек металла и увидел яркий блеск серебра. С растущим восторгом он осторожно поставил чашу на пол и принялся доставать остальное содержимое сундука.

Он вытащил молитвенник с хрупкими пожелтевшими страницами – толстая кожа переплета защитила их от сырости, и благодаря этому книга сохранилась в целости. Потом обнаружился еще один комплект одеяний. Когда Лука доставал их, то почувствовал: внутри завернуто что-то твердое. В этот момент лампа угрожающе замигала, и, не желая вновь очутиться во тьме, Лука поднял с пола кубок и молитвенник и засунул под мышку одеяния. Повесив на палец проволочную ручку лампы, он направился к лестнице.

В ризнице Лука положил одеяния на пол и медленно развернул. В одном из свертков он нашел маленький потрепанный кожаный мешочек – не больше ладони. Осторожно развернув содержимое, Лука извлек оттуда маленький рисунок на холсте, вставленный в грубую деревянную раму, и увидел знакомое лицо.

Художнику словно удалось уловить ее грацию, безмятежность и душу. Сам Лука, когда закрывал глаза и молился, представлял Мадонну именно так. Рисунок, выполненный тонкими, нежными коричневато-красными штрихами, был простым, но столь безупречным, что Лука не мог оторвать от него глаз.

Он смотрел на картину долго. Чудесным образом скрытая от света и влажности, она сохранилась в почти безупречном состоянии. Осторожно приподнимая края холста и стараясь как можно меньше трогать находку, Лука попытался найти хоть какой-то намек на имя художника.

Возможно, рисунок ничего не стоил, но Лука все равно почувствовал, как по спине побежали мурашки. Когда вернется дон Эдоардо, он покажет ему рисунок с кубком и спросит, знал ли старый священник об их существовании. А пока… Лука благоговейно вернул холст в мешочек. Он убрал кубок, молитвенник и рисунок в шкаф для реликвий и запер дверцу на ключ.

Глава 11

– Значит, выступающие встанут вокруг алтаря?

– Да.

– А рояль поставим здесь?

– Да.

Лука смотрел, как гостья обходит церковь.

– А вино будем подавать там, возле купели? Как думаете?

– Хорошая идея, синьора Бьянки! – ответил дон Эдоардо и раздраженно поднял бровь – украдкой, чтобы видел только Лука.

– Хорошо. Ну, похоже, все готово. Спрос на билеты отличный! Думаю, наберется полный зал. – Донателла подошла к алтарю и брезгливо посмотрела на потертые облачения, которые явно видали лучшие времена. – У вас есть другая ткань для вечера? Эта кажется довольно… потрепанной.

– Нет, другой нет. Для этого мы и проводим концерт, разве нет, синьора? Чтобы собрать денег на новые алтарные облачения и другие вещи, – терпеливо напомнил дон Эдоардо.

– Конечно. Ну, мы можем украсить церковь свечами и поставить цветы вокруг статуи Мадонны.

– Да, – снова согласился дон Эдоардо, наблюдая, как Донателла берет в руки обнаруженную Лукой серебряную чашу – ее любовно отполировали и поставили на алтарь.

– Какая красота! И похоже, очень древняя. – Донателла покрутила предмет в руках, пристально рассматривая.

– Лука нашел ее в крипте несколько недель назад. Я хотел попросить кого-нибудь ее оценить – как вы понимаете, ради страховки, – но пока что-то руки не доходили.

– Понятно. – Донателла поставила кубок и взглянула на дона Эдоардо. – Мой муж занимается предметами искусства, и у него есть друзья, которые хорошо разбираются в подобных вещах. Попросить его кого-нибудь для вас найти?

– Был бы вам очень признателен! Говорите, ваш муж разбирается в искусстве?

– Да.

– Тогда, Лука, думаю, тебе стоит принести тот рисунок.

Лука отправился в ризницу.

– Синьор Меничи нашел еще рисунок, – пояснил дон Эдоардо. – Вероятно, он ничего не стоит. Но, может, ваш муж посмотрит?

– Конечно, – кивнула Донателла.

Вскоре Лука вернулся с рисунком.

– Вот, – осторожно протянул он.

Донателла осмотрела холст.

– Какой замечательный набросок Мадонны! – восхищенно воскликнула она. – Значит, вы нашли это в крипте?

– Да, в старом сундуке. Мы проверили записи, и, судя по надписи в молитвеннике, это принадлежало дону Дино Синкветти. Он был здесь священником в шестнадцатом веке.

– Значит, рисунку могут быть сотни лет? Хотя сохранился он почти идеально, – выдохнула Донателла.

– Думаю, дело в прекрасной защите. Свет не попадал на него триста лет.

– Ну, я о нем прекрасно позабочусь, обещаю. Завернете для меня чашу?

Дон Эдоардо напрягся.

– А ваш супруг не может прийти и осмотреть артефакты прямо здесь?

– Он занятой человек, дон Эдоардо, и будет дома всего несколько дней, а потом улетит в США. Обещаю, с рисунком и чашей ничего не случится, а я смогу быстро сообщить вам результаты. Я сразу заберу их домой. Уверяю вас, у нас прекрасная охрана! Вы же мне доверяете?

– Конечно, синьора, – смущенно пробормотал старый монах.

Джованни Бьянки осмотрел стоявшие перед ним на столе предметы.

– Где, говоришь, их нашли?

– В церкви Благословенной Девы Марии. Лежали в старом сундуке в крипте вместе с вещами умершего священника. Судя по всему, священник жил в шестнадцатом веке. Я подумала, чаша может представлять ценность, – пояснила Донателла.

– Да, да… Уверен, так оно и есть. Но это, – Джованни взял рисунок, – просто невероятно! Говоришь, шестнадцатый век?

– Так сказал священник.

Джованни вытащил из кармана куртки увеличительное стекло и внимательно рассмотрел рисунок. Когда он поднял взгляд на жену, Донателла увидела в его глазах проблеск восторга.

– Лицо не кажется тебе знакомым?

– Конечно. Это Мадонна, – с насмешкой ответила она.

– Да, – терпеливо продолжил Джованни. – А как ты определила, что это Мадонна?

– Наверное, по ее изображениям, которые я видела.

– Именно! А кто подарил нам самые известные портреты Мадонны?

– Я… – Донателла пожала плечами. – Леонардо да Винчи, конечно.

– Да. Подожди минутку. – Джованни вышел из гостиной и вернулся через несколько минут с каталогом из Национальной галереи в Лондоне. Он переворачивал страницы, пока не нашел, что искал. – Вот. – Джованни положил каталог рядом с рисунком на столе. – Присмотрись к лицу, к деталям. Много общего, правда?

Донателла внимательно присмотрелась.

– Да, Джованни, но… Я… Это же не может быть…

– Мне надо тщательно все исследовать, но чутье мне подсказывает, что либо это великолепная подделка, либо мы обнаружили утерянный рисунок Леонардо.

– То есть его обнаружили старый священник с юношей, – поправила Донателла.

– Конечно, – поспешно согласился Джованни. – Мне нужно взять это с собой в Нью-Йорк. Хочу показать другу. Он эксперт в подтверждении подлинности работ великих мастеров. А еще умеет держать язык за зубами – за определенный процент от выручки, конечно.

– Но сначала мне, конечно, надо спросить разрешения у дона Эдоардо, – возразила его жена.

– Но священнику же не обязательно знать все? Ты могла бы сказать ему, что кубок и рисунок на оценке и я смогу дать ответ через неделю. И Донателла…

– Да, caro?

– Не рассказывай больше никому, пока мы не узнаем правду.

– Конечно, – Донателла заметила в глазах мужа алчный блеск. – Я сделаю, как ты скажешь.

Через десять дней Донателла пришла к дону Эдоардо.

– Хорошие новости, – улыбнулась она. – Даже отличные! – Донателла села на скамью.

– Ваш супруг считает, что чаша представляет интерес?

– Да, как оказалось, она очень ценная. Мой муж сказал, на аукционе ее цена может дойти до пятидесяти тысяч долларов. Это около тридцати миллионов лир.

– Тридцать миллионов лир! – изумился дон Эдоардо. – Я и мечтать не мог, что она столько стоит!

– Муж спрашивает, что вы хотите делать дальше – желаете ли продавать чашу. Если да, он может устроить аукцион.

– Я… Я не рассматривал вариант продажи. Мне нужно поговорить с епископом. Не знаю, какие он даст указания, – вздохнул дон Эдоардо. – Возможно, церковь захочет оставить чашу себе. Решать не мне.

– Дон Эдоардо, пожалуйста, посидите со мной! – Донателла похлопала по скамейке рядом с собой. Священник осторожно согласился. – Пожалуйста, простите за мою дерзость, но что вашей прекрасной церкви сейчас нужно больше всего?

– Конечно, деньги, чтобы вернуть былую славу, – признал он, смущенный подобным разговором.

– Именно. А теперь позвольте спросить: вы уже рассказали кому-нибудь о находке?

– Нет. Не считал нужным, пока не выяснится, что мы обнаружили нечто ценное.

– Ясно, – кивнула Донателла. – Если епископ узнает, лично я сомневаюсь, что вы или эта церковь получите значительную часть выручки за продажу чаши. Если он вообще захочет ее продавать.

– Синьора Бьянки, думаю, вы правы, – нехотя согласился дон Эдоардо.

– Возможно, мы с супругом нашли решение. Он готов заплатить сумму, за которую, по его мнению, получится продать чашу. Как я уже сказала, это тридцать миллионов лир. Потом он продаст чашу частному коллекционеру. У вас появится много денег на восстановление церкви, а правду никому знать не обязательно.

Дон Эдоардо пристально на нее посмотрел.

– Но синьора Бьянки, епископ точно захочет знать, откуда появилась столь значительная сумма денег!

– Разумеется. И вы скажете ему и всем остальным, что синьор Бьянки был так шокирован состоянием здания, когда пришел с женой на концерт, который она помогла устроить, что сразу решил пожертвовать крупную сумму денег.

– Ясно.

– Дон Эдоардо, я понимаю: вы не хотите никого обманывать. Мы с мужем поступим так, как вы скажете. Но лично я считаю, если для вашей прекрасной церкви нужно так много сделать… И то, что здесь нашли эту чашу, – возможно, Божья воля. Почему бы не использовать ее исключительно во благо церкви?

– Конечно, вы можете быть правы, синьора Бьянки. Но вдруг кто-то узнает?

На лбу у дона Эдоардо проступили капельки пота. Донателла посмотрела на них и поняла: жертва полностью в ее власти. Она приготовилась нанести решающий удар.

– Даю вам слово: чаша будет продана за границу в частном порядке. У моего супруга длинный список частных коллекционеров, которые предпочитают оставаться в тени. И только представьте, сколько работы можно было бы выполнить во славу Господа на эти деньги!

– Я… должен подумать. – Дон Эдоардо глубоко вздохнул. – Мне нужно попросить наставления у Господа.

– Конечно. – Донателла достала из сумочки визитку. – Позвоните мне, когда примете решение.

– Да. Синьора Бьянки, большое спасибо за помощь!

– Пустяки! – Донателла встала, собираясь уйти. – Ой, чуть не забыла про рисунок, – буднично добавила она. – По мнению мужа, особой ценности в нем нет. Конечно, работа прекрасная, но Мадонну изображали множество раз, в том числе и лучшие художники мира. Он сомневается, что этот маленький набросок вызовет много интереса.

– Конечно, так мы и думали, – кивнув, сказал священник.

– Однако, – продолжила Донателла, застегивая свое безупречное пальто, – он очень мне понравился, и поэтому я готова выкупить его у вас для себя. Как насчет трех миллионов лир?

Дон Эдоардо посмотрел на нее с изумлением.

– Очень щедрое предложение! Спасибо за вашу доброту, но мне надо подумать. Я сообщу вам, как только приму решение.

– Тогда буду ждать. Хорошего вечера! – Донателла грациозно кивнула и выпорхнула из церкви.

– Хорошего вечера, синьора Бьянки! – пробормотал дон Эдоардо ей вслед.

Два дня спустя, когда муж Донателлы зашел в гостиную, она протянула ему бокал шампанского.

– Он согласился?

– Да. Позвонил сегодня.

– Cara, ты умница! – сказал Джованни. – Надо позвонить в Нью-Йорк, сообщить клиенту хорошие новости. И, конечно, выбери себе что-нибудь на часть выручки. Что угодно.

Донателла взглянула на мужа, и на алых губах заиграла легкая улыбка.

– Я что-нибудь придумаю, Джованни. Обещаю.

Глава 12

Церковь начала заполняться зрителями, и Лука помогал провожать хорошо одетых гостей к их местам. Свечи атмосферно мерцали в подсвечниках вдоль сидений и у алтаря, а воздух наполнял аромат лилий.

После предложения синьора Бьянки Лука с доном Эдоардо молились о наставлении и пришли к одному и тому же заключению: они решили, что это предложение – Божий дар. А что же еще? Если они его примут, можно будет сразу начать работы по восстановлению церкви.

Дон Эдоардо взволнованно подошел к Луке:

– Думаю, большинство гостей уже здесь и артисты готовы. Лука, я бесконечно тебе благодарен! Такое впечатление, что в тот день, когда ты переступил порог моей церкви, ты принес с собой благословение.

– Меня привел сюда Господь, – кротко ответил Лука.

– Я знаю. Да пребудет с тобой его благословение! – Он потрепал Луку по плечу и пошел вдоль рядов сидений.

Лука последовал за ним и поймал взгляд сестры, сидевшей на одной из передних скамеек вместе с другими выступающими. Она махнула ему рукой, и он помахал в ответ. Потом Лука заметил знакомую высокую темноволосую фигуру в смокинге, спешащую вдоль рядов, и отвернулся, пытаясь побороть отвращение. Ничто не испортит сегодняшний вечер! Ничто.

Дон Эдоардо и Паоло де Вито поднялись по ступеням и встали перед алтарем.

– Леди и джентльмены! – начал дон Эдоардо. – Спасибо, что присоединились к нам в этот особенный вечер! В это время года мы празднуем воскрешение, перерождение – то, чего мы пытаемся добиться и для нашей церкви. Отдельно хочу поблагодарить «Друзей Миланской Оперы» за организацию этого вечера. А теперь синьор Паоло де Вито, художественный руководитель Ла Скала, представит нашу программу.

– Добрый вечер, дамы и господа! – Зрители захлопали, когда к ним обратился Паоло. – Чтобы начать программу, хочу представить вам секстет из «Лючии ди Ламмермур» в исполнении студентов музыкального училища.

Паоло ушел, и на импровизированную сцену поднялись несколько студентов. Они выстроились возле красиво украшенного алтаря, и концерт начался.

Роберто же не обращал никакого внимания на декорации и почти не слушал музыку – он восхищенно смотрел на Донателлу, которая сидела в другой половине церкви рядом с мужем. Роберто задался вопросом, занимаются ли они еще любовью, и предположил, что иногда – да. «Поразительно, сколько всего можно купить за деньги!» – подумал он, когда раздались вежливые аплодисменты и студенты откланялись.

Роберто не удержался и принялся мысленно раздевать Донателлу. Но в этот момент послышался дивный и чистый голос, словно созданный для этой церкви. И ему показалось, что он слышал этот голос раньше. Пели одну из его любимых арий – «Быть свободной, быть беспечной» из «Травиаты». Моментально забыв про Донателлу, Роберто направил взгляд на исполнительницу.

Она выросла на несколько десятков сантиметров, но по-прежнему оставалась стройной, как кипарис. Густые темные волосы спадали на плечи мягкими сияющими волнами. Бледная кожа почти светилась в бликах свечей, и только на высоких скулах виднелся намек на румянец. Чарующие карие глаза выражали каждую эмоцию героини исполняемой арии. Голос повзрослел – его тренировали и развивали, но это был все тот же голос, который заставил его плакать, как когда она исполняла «Аве Мария» в Неаполе много лет назад. Голос маленькой девочки, которая стала красивой женщиной.

Розанна села с выдохом облегчения. Эби сжала ее ладонь.

– Ты пела чудесно! – прошептала она. – Умница!

Паоло встал.

– А теперь, пожалуйста, поприветствуйте наших особых гостей из Ла Скала: Анну Дюпре и Роберто Россини. Они исполнят дуэт «О милое лицо» из оперы «Богема».

Розанна смотрела на поющего Роберто Россини. Последний раз она видела его шесть лет назад. Глядя на него, она почувствовала, как заколотилось сердце и намокли ладони.

Она отвергала свои чувства к нему, возникшие в Неаполе столько лет назад, как глупую детскую влюбленность, но, увидев его, поняла: чувства реальны и по-прежнему живут у нее внутри. Когда голос Роберто слился с голосом Анны Дюпре в могучем крещендо, Розанна вспомнила о своей мечте когда-нибудь с ним спеть, объединить их таланты… Она отчаянно хотела исполнить эту мечту.

Концерт закончился, и раздались громкие аплодисменты. Артисты вышли на поклон, а дон Эдоардо встал и обратился к публике:

– Спасибо, дамы и господа, что пришли сегодня вечером послушать этот замечательный концерт! А теперь Соня Моретти, председатель комитета, хочет сказать несколько слов.

Соня подошла к дону Эдоардо:

– Дамы и господа! Благодаря вашей щедрости артистам из Ла Скала и студентам музыкального училища сегодня вечером нам удалось собрать почти десять миллионов лир. – Соня дождалась, пока утихнут аплодисменты. – Но есть кое-что еще. Здесь у меня чек для дона Эдоардо от Джованни и Донателлы Бьянки. Их так впечатлила красота этой церкви, что они решили сделать собственное пожертвование. Их скромность не позволяет мне сообщить, сколько именно они пожертвовали, но это поможет значительно продвинуться на пути восстановления церкви Благословенной Девы Марии. Дон Эдоардо, пожалуйста, возьмите чек!

Дон Эдоардо принял его со скромным поклоном и повернулся к зрителям.

– Не знаю, как выразить благодарность синьору и синьоре Бьянки! Я потрясен их щедростью. Да благословит их Господь! И спасибо каждому из вас за поддержку нашего концерта! Надеюсь, вы все вернетесь, когда реставрация закончится, и увидите плоды вашего покровительства. А теперь в задней части церкви подадут вино для всех желающих.

Зрители начали вставать, и Эби улыбнулась Розанне.

– Сегодняшний вечер прошел с огромным успехом. Думаю, твой брат будет на седьмом небе!

– Да, – глаза Розанны светились от счастья. – Это чудесно! Лука будет в восторге.

– Ты не против, если я оставлю тебя и пойду поговорю с ним и доном Эдоардо? Хочу обсудить кое-какую задумку.

– Конечно. Еще увидимся!

Внезапно к плечу Розанны легонько прикоснулась чья-то рука.

– Простите, что вмешиваюсь…

Розанна повернулась и увидела до боли знакомые темно-синие глаза. Сердце бешено заколотилось в груди.

– Розанна Меничи?

– Да?

– Ты меня помнишь?

– Конечно помню, Роберто, – застенчиво сказала она.

– Мы не виделись много лет, хотя мать писала мне, что ты переехала в Милан и у тебя умерла мама. Я очень расстроился, когда это прочитал. Как твой папа?

– Более-менее. Очень скучает по маме. Завтра мы с Лукой поедем на неделю в Неаполь.

– Тогда передавайте ему мои соболезнования и наилучшие пожелания.

– Хорошо, спасибо!

На мгновение их взгляды встретились, и бледные щеки Розанны порозовели. Роберто нарушил молчание:

– Значит, Луиджи Винченци помог тебе, как я и думал?

– Да. Он чудесный! Даже убедил Паоло де Вито приехать и послушать меня на вечере, который устроил на своей вилле прошлым летом. Паоло предложил мне стипендию, и я переехала в Милан. А все благодаря тебе, Роберто! – мягко добавила она.

– Я ничего не сделал, Розанна. Благодарить надо Луиджи Винченци. И, судя по сегодняшнему вечеру, он прекрасно поработал. Уверен, скоро ты будешь выступать на сцене Ла Скала! – Роберто тепло улыбнулся девушке.

– Ты тоже красиво пел.

– Рад, что ты так думаешь.

Повисла еще одна неловкая пауза.

– Ну, – сказал Роберто, – пойду исполню свой долг – пообщаюсь с гостями. Я так рад снова тебя увидеть, Розанна! Если понадобится какая-то помощь или совет, ты всегда можешь найти меня в Ла Скала.

– Спасибо, Роберто!

– До свиданья, piccolina! Трудись как следует.

Он помахал ей рукой и направился к толпе в дальней части церкви. Розанна провожала его взглядом, пока ее внимание не привлек один из гостей, подошедший ее поздравить.

Через несколько минут вернулась Эби.

– Не знала, что ты знакома с главным негодяем в Ла Скала…

– В смысле? – нахмурилась Розанна.

– Ой, тетя Соня рассказывала, что у Роберто Россини просто ужасная репутация в плане женщин. Он успел охмурить бо́льшую часть хора и солисток. И, кстати, я не удивлена, – Эби пожала плечами. – Он просто восхитителен, не считаешь?

– Согласна, – Розанна продолжала наблюдать за Роберто.

– И, судя по тому, как он на тебя смотрел, ты можешь стать следующей жертвой, – поддразнила Эби.

– Нет-нет, Эби, ты не так поняла! Мы оба из Неаполя, и наши родители близко дружили. В любом случае он слишком знаменит, чтобы мной заинтересоваться. И гораздо старше меня.

– Розанна, да я просто шучу! Иногда ты такая серьезная! – Эби широко улыбнулась, когда к ним присоединился Лука.

– Чудесный получился вечер, правда, Розанна?

– Да. Ты, наверное, очень счастлив.

– Да. Многие гости решили последовать примеру синьора Бьянки. Дон Эдоардо все еще собирает чеки. – Взгляд Луки светился от восторга.

– Думаю, нам надо отпраздновать это дело в баре, – предложила Эби.

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, мне придется остаться здесь – надо помочь дону Эдоардо убраться в церкви к завтрашней службе.

– Ничего. Тогда мы с Розанной пойдем вдвоем, – ответила Эби.

– Хорошо, но не слишком засиживайся, Розанна.

– Ага, Лука. Ciao! – Розанна поцеловала брата в щеку.

Девушки попрощались со всеми и вышли из церкви.

– Я знаю неплохое местечко за углом. Там можно взять бутылку вина и что-нибудь поесть. Умираю с голоду! – сказала Эби.

В баре было много народу, но они нашли столик и заказали вино и две тарелки пасты.

– Cheers, как говорят в Англии, – сказала Эби, подняв бокал. – За вино, мужчин и песни! – рассмеялась она.

– Cheers, – повторила за ней Розанна. – Кстати, о чем ты хотела поговорить с Лукой и доном Эдоардо?

– Я просто подумала, что теперь, когда церковь отреставрируют, было бы чудесно восстановить хор. Дон Эдоардо говорит, его не было много лет. Я подумала, что могла бы помочь, учитывая мои связи в училище. Плюс им понадобится кто-то, кто будет заниматься с певцами.

Розанна удивленно посмотрела на подругу:

– Но как ты найдешь время с нашим-то графиком? К тому же ты часто говорила, что не интересуешься религией…

– Зато определенно интересуюсь теми, кто ею занимается, – игриво сказала Эби.

Розанна посмотрела на подругу с удивлением:

– Ты ведь не про Луку?

– Вообще-то именно про него. Сегодня он выглядел таким счастливым! Он очень любит эту церковь, правда? Но мне интересно, что он собирается делать со своей жизнью. Не может же он заниматься этой церковью вечно?

– Ты не видела его раньше! – вступилась за брата Розанна. – Он работал на папу в нашем кафе, и у него не было времени на личную жизнь. А делал он это ради моих уроков пения. Если он счастлив заниматься реставрацией церкви, я за него рада.

– Прости, Розанна! Я его не критикую. Даже наоборот. Как ты могла догадаться, я в восторге от Луки, – призналась Эби. – Он так отличается от других мужчин! У большинства его ровесников карьеры, девушки. А Луке, похоже, ничего такого не нужно.

Розанна сделал глоток вина и пристально посмотрела на Эби.

– Он тебе правда нравится? В том самом смысле?

– О да, боюсь, что так. Лука такой… загадочный. Думаю, в нем есть скрытые глубины, ждущие, когда их исследует подходящая женщина. А теперь я нашла способ видеться с ним чаще благодаря хору и надеюсь их рассмотреть. Ты же не против?

Розанна покачала головой и хихикнула.

– Эби, ты думаешь только о любви!

– А о чем еще думать?

– Своей будущей оперной карьере, например.

– Да, конечно… Но, Розанна, я разумная девушка. Я знаю, что у меня неплохой голос, но с твоим ему не сравниться. Если повезет, я смогу попасть в хор, но я реалистка и понимаю: второй Каллас мне не стать. Так что, в отличие от тебя, обрученной с искусством, мне приходится думать о мужчинах, чтобы не впадать в депрессию, когда я слышу твое пение, – ухмыльнулась Эби.

– По-моему, у тебя чудесный голос! Иначе ты бы не попала в училище. Прекрати себя унижать.

– Вернись на землю, Розанна! – покачала головой Эби. – Моя тетя – важная птица в комитете по сбору средств. Она замужем за мужчиной, который невероятно щедро спонсирует оперу и училище. Возможно, это сыграло какую-то роль в моем поступлении. Как думаешь? Через три года, когда ты займешь заслуженное место в труппе, тете придется дергать за нитки, чтобы обеспечить мне будущее в заднем ряду хора. Честно говоря, не уверена, что этого хочу. В смысле благотворительности, – Эби погрустнела. – Ну, зато я выучу итальянский, плюс каждая приличная англичанка должна пожить за границей, прежде чем выйти замуж за достойного мужчину.

– Значит… может, это я странная, – Розанна сделала еще глоток вина.

– В каком смысле?

– Ну, я не думаю о мужчинах – вообще.

– Серьезно? – Эби скептически подняла бровь. – Сегодня, когда ты говорила с Роберто Россини, мне показалось, ты не совсем устойчива к его чарам.

– С Роберто все иначе.

– Почему это? – пристально посмотрела на подругу Эби.

– Потому что… вот так, и все! – вздохнула Розанна. – В любом случае я не хочу об этом говорить. Ой, смотри, наши спагетти! – Она резко сменила тему, пытаясь избежать дальнейших расспросов.

– Ну, – пожала плечами Эби, поднимая вилку, чтобы наброситься на дымящееся блюдо, – как скажешь. Но тебе не обмануть меня, Розанна Меничи!

Дон Эдоардо и Лука осматривали беспорядок, который еще предстояло убрать.

– Лука, ты помнишь меня? – Ему на плечо легла рука, и Лука подпрыгнул. Он обернулся и сглотнул, увидев говорившего.

– Конечно. Как ты, Роберто?

– Хорошо, очень хорошо. Как тесен мир! Ты тоже живешь в Милане?

– Я здесь присматриваю за сестрой, – сухо ответил Лука.

– Да, я уже поговорил с ней. Она выросла с нашей последней встречи! – сказал Роберто. – А как твоя вторая сестра, красавица… эм… – Роберто почесал голову.

– Карлотта. Хорошо. А теперь прошу прощения: я должен помочь дону Эдоардо. Хорошего вечера, – Лука коротко кивнул и быстро ушел.

Почувствовав пренебрежение, растревоженный волнением из-за встречи с Розанной Меничи, Роберто впал в шаловливое настроение. Он подошел к Донателле и украдкой положил руку на ее упругие ягодицы.

– Осторожнее, нас могут увидеть! – рассерженно прошептала она, отшатнувшись от него, как от чумного.

– Но твой муж ушел, разве нет? Я видел, как он выходил из церкви. И вообще, – Роберто наклонился к ней и ухмыльнулся, – я хочу тебя. Сейчас.

Пятнадцать минут спустя Лука обнаружил уставшего дона Эдоардо на стуле в ризнице.

– Идите домой, – сказал он старому священнику. – Мы почти закончили, а вы устали. Я запру церковь.

– Спасибо, Лука! Пойду. Ты не мог бы убрать это в шкаф со святынями? – Дон Эдоардо протянул Луке конверт с чеками. – Здесь безопаснее, чем у меня в квартире, а завтра с утра я их обналичу. Удивительный вечер, правда?

– Да, – согласился Лука.

– И все благодаря тебе, мой дорогой друг! Когда придет время, я дам тебе самые лучшие рекомендации, – улыбнулся священник. – Доброй ночи, Лука!

Когда дон Эдоардо покинул ризницу через задний вход, Лука отпер шкаф со святынями и положил чеки в жестянку, где хранились лиры на чай или кофе. Снова заперев дверцу, он спрятал ключ, а потом преклонил колени перед маленьким алтарем – дон Эдоардо использовал его для личных молитв. Он поблагодарил Бога за сегодняшний вечер и найденный ценный серебряный кубок. Лука расстроился, когда дон Эдоардо сообщил ему, что, по словам мужа Донателлы, рисунок не представляет особой ценности: в таком случае лучше бы они сохранили его в церкви. Но дон Эдоардо был так благодарен за деньги, вырученные за продажу серебряного кубка, что не смог отказать Донателле Бьянки в продаже рисунка.

Лука просидел еще несколько минут, тихо молясь. Потом встал, выключил свет и закрыл за собой дверь. Проходя вдоль стены церкви к парадному входу, он услышал со стороны алтаря какой-то шум. Воры? С сильно бьющимся сердцем он прокрался вперед, чтобы проверить.

Сбоку от алтаря переплелись на полу мужчина и женщина. Оба были полностью одеты, но в их занятии сомнений не возникало. Мужчина лежал сверху, а под ним стонала от наслаждения женщина, обвив ногами его спину. Стоны достигли кульминации, мужчина вскрикнул и судорожно, опустошенно повалился на партнершу.

Слишком шокированный и смущенный, чтобы что-то им говорить, Лука спрятался за колонной, наблюдая, как парочка встала. Они расправили одежду и направились к выходу, держась за руки. Он точно знал, кто они такие.

– Caro, мы поступили так дурно! Я позвоню тебе в четверг, да?

– Конечно! – Мужчина поцеловал спутницу в темную макушку, и они вышли за дверь, словно ничего не произошло.

Два силуэта растворились в ночи, оставив позади ошарашенного Луку и его оскверненную церковь.

Он вернулся домой гораздо позже, с тяжестью на сердце. Устроить такое там… Зрелище стерло из его сознания весь предыдущий счастливый вечер.

Он тихо открыл дверь в комнату Розанны, чтобы убедиться, что она в порядке и спит. Там горел свет, и она все еще сжимала в руке книгу, но ее глаза были закрыты. Лука зашел, чтобы выключить лампу.

– Лука? – Розанна открыла глаза.

– Да, piccolina?

– Чудесный вышел вечер, правда? – сонно сказала она.

– Я… да.

– Что такое? – нахмурилась она, приподнимаясь на локтях. – Ты какой-то расстроенный.

– Я в порядке. Просто устал. Спи!

– Роберто был чудесен, правда? У него такой изумительный голос, и сам он красавец! – Розанна потянулась и зевнула.

– Розанна, я не думаю, что Роберто – хороший человек.

– Эби сказала то же самое. Она сказала…

– Что?

– Ой, ничего. Спокойной ночи, Лука!

– Спокойной ночи.

Лука выключил свет и пошел в свою спальню.

В ту ночь сон никак не шел. Он не мог забыть мечтательного выражения лица Розанны, когда она говорила про Роберто – мужчину, который сломал жизнь Карлотте, а теперь даже не мог вспомнить ее имя. Про Роберто, который совершил нечто кощунственное в его любимой церкви. При мысли об этом у Луки все внутри сжималось.

И хотя он пытался убедить себя, что слова Розанны – лишь неудачное совпадение, интуиция подсказывала, что Роберто Россини еще принесет горе в его семью.

Глава 13

– Паоло, спасибо, что согласились на встречу! – Лучезарно улыбаясь, Донателла села напротив. Модный ресторан уже наполнился зажиточной публикой. – Аперитив? Я буду «Беллини», – и она властно щелкнула пальцами, подзывая официанта.

– Тогда составлю вам компанию, – согласился Паоло. – Вы в порядке, синьора Бьянки?

– Я отлично! И, пожалуйста, зовите меня Донателлой.

– Итак, – у Паоло не было настроения любезничать, – что вы хотели со мной обсудить?

– У меня есть одно предложение.

– Ясно, – осторожно протянул Паоло. – Говорите скорее.

– Недавно мне досталась некоторая сумма денег – щедрый подарок от мужа. А, как вы знаете, я считаю музыкальное училище чрезвычайно важным для художественной жизни Милана.

– Это действительно кузница новых талантов, и труппа театра без нее бы поблекла, – кивнул Паоло, гадая, к чему идет разговор.

– Именно. В общем, я подумываю сделать щедрое пожертвование и оплатить три стипендии для талантливых студентов, чьи родители не могут заплатить за учебу. Я знаю, сейчас вы иногда спонсируете одаренных студентов с помощью фондов, но ресурсы училища ограничены.

– Это правда. О какой именно сумме идет речь?

Донателла назвала цифру.

– Я… – Паоло был поражен. – Это огромные деньги!

– О, вот и наши «Беллини»! – Донателла подняла бокал. – Так что, примете мое предложение?

– Это невероятно щедрый жест. А что вы…

– Что я хочу взамен? – спросила Донателла. – Конечно, назвать эту стипендию «Бьянки»! И… – она помолчала, вертя в руках бокал, – чтобы Роберто Россини начал новый сезон Ла Скала в главной роли.

Паоло внутренне застонал. Он знал: придется заплатить какую-то цену. С женщинами вроде Донателлы так всегда.

– Ясно.

– Я уже несколько лет наблюдаю за его карьерой и считаю, что его способности не раскрыты должным образом. У него потенциал звезды. И все подруги со мной согласны, – подчеркнула Донателла, словно закрыв вопрос.

– Я тоже считаю Роберто Россини очень талантливым артистом. Но иногда, Донателла, – Паоло осторожно подбирал слова, – определенные… детали мешают певцам получить достойные их таланта роли. Вы правы: с его вокальными и внешними данными действительно можно покорить мир оперы, но его характер… – Паоло вздохнул. – Скажем так: он себе не помогает.

– То есть он вам не нравится? – прямо спросила Донателла.

– Нет, уверяю вас, проблема в другом. Он доставляет много хлопот как член труппы. Он ненадежен, незрел и, должен признать, эгоистичен на сцене. Многим коллегам тяжело с ним работать.

– Но ведь многие артисты темпераментны? Паоло, я уверена: Роберто Россини ждет великая судьба! Если не в Ла Скала, то в каком-нибудь другом театре. А мы ведь этого не хотим, правда? – многозначительно посмотрела на него Донателла.

– Я… – Паоло боролся со своей совестью. Он прекрасно понимал суть сделки. За одну уступку можно дать трем молодым певцам возможность пройти обучение. Наконец он глубоко вздохнул. – Так случилось, что на открытие следующего сезона я запланировал «Эрнани» и, несмотря на личное отношение, вынужден признать: обсуждаемый человек идеально подходит на главную роль.

– Вот видишь, Паоло! Это судьба.

– Хорошо, Донателла, – вздохнул он. – Роберто Россини откроет новый сезон.

– Чудесно! Уверена, вы не пожалеете! – Донателла сложила ладони в явном восторге. – И еще одно: пообещайте мне, что Роберто никогда не узнает об этом разговоре.

– Конечно.

– Хорошо. Итак, что закажем?

Час спустя Паоло вышел из ресторана. Направляясь к Ла Скала, он размышлял, давно ли у Роберто Россини начался роман с Донателлой Бьянки.

Донателла ехала домой с довольной улыбкой на губах. Да, ей пришлось заплатить кучу денег, но это небольшая плата за то, чтобы Роберто остался в Милане.

Роберто сообщили, что он должен зайти в кабинет к Паоло де Вито после утренней репетиции. Гадая, в чем провинился на этот раз, но решив, что ему плевать, Роберто поднялся к кабинету художественного руководителя и постучал в дверь.

– Входите.

Роберто открыл дверь.

– Вы хотели меня видеть?

Паоло сидел за столом, сложив ладони. Он улыбнулся Роберто.

– Садись, пожалуйста.

Роберто сел.

– Я подумываю отдать тебе ведущую роль в «Эрнани». Эта постановка откроет сезон. Как считаешь, ты готов к такой роли?

Роберто изумленно таращился на Паоло. Он был настолько шокирован, что не смог ответить.

– Так что? – выжидательно посмотрел Паоло.

– Я… Да, конечно! Еще со студенческих времен я мечтал открыть здесь сезон в главной роли!

– Не сомневаюсь. И я решил, что настало время дать тебе шанс. Думаю, у тебя есть все данные, чтобы стать тенором первой величины.

– Спасибо, Паоло! – Роберто изо всех сил старался вести себя сдержанно, но едва скрывал растущую эйфорию.

– Я рассказал об этих планах, потому что впереди еще четыре месяца нынешнего сезона, а потом – летний перерыв. У тебя будет время выучить роль. Другими словами, у тебя семь месяцев, чтобы убедить меня в верности моего решения.

– Клянусь, Паоло, – искренне заверил Роберто, – я буду работать как одержимый!

– Но, Роберто, предупреждаю сразу: если ты меня подведешь, твое будущее здесь потускнеет. Отныне никаких опозданий, никаких глупых выходок на сцене. Ведущая роль требует отдачи на совершенно новом для тебя уровне. Ты должен доказать, что ты достаточно зрелый артист для этого. Ты меня понял?

– Паоло, если вы предоставите мне эту возможность, клянусь: я не подведу! Кто станет моей Эльвирой?

– Анна Дюпре.

– Magnifico! По-моему, мы хорошо ладим.

– Надеюсь, только на сцене, – предостерегающе поднял бровь Паоло.

– Разумеется, – Роберто хватило совести покраснеть. – Вообще-то я сейчас занят.

– Правда? – Паоло изобразил удивление. – Будем надеяться, так оно и останется: и в личной, и в профессиональной сфере. Помни: открывать сезон в Ла Скала – величайшая честь для любого тенора. После дебюта в «Эрнани» ты можешь привлечь много внимания, и я надеюсь, что оно не вскружит тебе голову.

– Конечно, нет!

– Ну, тогда договорились, – кивнул Паоло.

Роберто встал, потянулся через стол и горячо пожал ему руку.

– Спасибо, спасибо! Я оправдаю ваше доверие, обещаю!

– Хорошо.

Когда Роберто ушел, Паоло тяжело вздохнул. Но потом напомнил себе, что все три стороны сделки получили ровно то, что хотели.

Семь месяцев спустя Паоло наблюдал из окна своего кабинета, как бесконечная череда лимузинов скользит по площади Пьяцца делла Скала к внушительным тройным аркам парадного входа в театр. Сотрудники в форме спешили открыть двери машин. Пассажиры выходили под ослепительные вспышки камер: женщины в роскошных мехах, скрывающих тяжелые украшения с бриллиантами, сапфирами и изумрудами, мужчины в безупречных смокингах и ярких шелковых поясах… Телевизионные камеры стремились запечатлеть самое яркое событие мира оперы, которое также знаменовало открытие светского сезона в Милане. Полиция оцепила площадь, сдерживая несколько сотен миланцев, выжидающе глядящих в сторону театра. Декабрьский вечер выдался холодным, с промозглой моросью, но хотя бы обошлось без печально известного тумана, способного мгновенно окутать и парализовать город.

Политики, кинозвезды, модели и аристократы – все значимые люди Италии приехали сегодня сюда. Две тысячи мест в Ла Скала будут заполнены богатой и влиятельной публикой – и, конечно, клакерами на верхних ярусах.

Паоло не хотелось этого признавать, но клакеры все еще существовали. Предприниматели выкупали ряды с самыми дешевыми местами и сажали туда людей, которые должны были аплодировать певцам, щедро заплатившим за привилегию, и освистывать тех, кто этого не сделал. Паоло не сомневался: Роберто Россини бы заплатил – и молился, чтобы остальные зрители захотели аплодировать ему добровольно.

Объявив Роберто в роли Эрнани, Паоло с тревогой наблюдал за суматохой в СМИ. Редко встретишь талантливого и молодого доморощенного тенора, подходящего на роль красавца-героя внешне – к клубу поклонниц Роберто явно присоединилось большинство миланских журналисток. И Паоло был вынужден признать: Роберто стал эталоном усердия и благопристойности с тех пор, как получил этот большой шанс. К нему начал проникаться даже Риккардо Бероли – известный своим вспыльчивым характером дирижер театра Ла Скала.

Паоло поправил бабочку и глянул на часы. Как раз оставалось время, чтобы зайти в гримерку к Роберто и пожелать ему удачи.

– Войдите! – Роберто прервал арпеджио.

Дверь открылась, и зашел Паоло.

– Как ты?

Роберто улыбнулся:

– Немного странное ощущение в животе, но я в порядке.

Паоло увидел на столе элегантный букет белых лилий.

– Как мило! От кого это? – поинтересовался он.

– Риккардо. Он сказал, их можно будет положить на мою могилу после того, как завтра утром меня разнесут критики, – ухмыльнулся Роберто.

– А розы? – Паоло заметил другой, куда более впечатляющий букет, занимающий почти весь диван.

– От подруги, – неопределенно бросил Роберто.

– Ну, пойду встречать почетных гостей! Если ты сегодня опозоришься, то опозоришься перед важнейшими людьми Италии.

– Спасибо за поддержку, – сухо отозвался Роберто.

– Будь великолепен. Докажи, что я не лишился рассудка, дав тебе шанс.

– Буду стараться изо всех сил!

– Хорошо. Еще зайду в антракте. In bocca al lupo[8], Роберто! – пожелал на прощание удачи Паоло.

– Crepi il lupo, – ответил Роберто, подняв глаза к небесам.

Паоло кивнул и вышел из гримерной.

Роберто спрятал лицо в ладони, закрыл глаза и помолился.

– Помоги мне сегодня, Господи! Помоги мне!

«На вечерах открытия сезона в театре Ла Скала всегда особенная атмосфера», – размышлял Паоло, сидя в ложе для сотрудников и любуясь изящными ярусами позолоченных балконов: они вздымались от пола до великолепного резного потолка с единственной элегантной люстрой, а из оркестровой ямы доносились нестройные звуки настраиваемых инструментов. Он наблюдал, как последние гости из звездной публики порхают между рядами и занимают места, словно экзотические бабочки в оранжерее. Он посмотрел направо и увидел Донателлу Бьянки во всем ее великолепии – в черном бархатном платье с глубоким декольте и со сверкающими бриллиантами, сидящую рядом с мужем в персональной ложе. Послышались бурные аплодисменты, когда Риккардо Бероли занял свое место перед оркестром, поклонился публике и взял палочку.

Погас свет, повисла тишина, и зазвучала медленная, тревожная увертюра к «Эрнани». Паоло закрыл глаза и глубоко вздохнул. Теперь от него ничего не зависело.

К антракту Паоло понял, что подозрения, охватившие его в последние несколько недель, подтвердились. Переполненный бар гудел от разговоров о Роберто и его поразительном вокальном исполнении. Даже Паоло расслабился, наблюдая, как он захватывает сцену, затмевая своим магнетизмом остальных артистов.

– Что я говорила? – появилась за его спиной Донателла. Она почти мурлыкала от удовольствия.

– Да, несомненно: он выступает прекрасно.

– О, но ведь это не все? Он восхитительно держится на сцене! Сегодня ты должен быть счастлив, Паоло. Мы и Ла Скала зажгли новую звезду!

В конце представления, наблюдая, как Роберто снова и снова выходит на поклон, как его осыпают букетами, а зал вибрирует от оглушительных аплодисментов, Паоло задался вопросом, что они выпустили в мир…

Оперный театр «Метрополитен», Нью-Йорк

Как ты можешь представить, Нико, вечер, когда Роберто Россини исполнил партию Эрнани, стал поворотной точкой в его карьере. До сих пор жалею, что я его пропустила: те, кто там был, вспоминают его по сей день. Естественно, Роберто в одночасье превратился из малоизвестного солиста в звезду первой величины. В последующие годы, стоило мне открыть газету или журнал, я обязательно натыкалась на его новую фотографию или интервью. После выступлений его поджидали поклонницы. За личной жизнью Роберто следили так же пристально, как и за профессиональными выступлениями, – и казалось, что способность без труда завоевывать красивых женщин лишь добавляла ему престижа и повышала привлекательность.

Я с огромным интересом следила за его карьерой. После триумфа в первый вечер я отправила ему записку с поздравлениями, но он так и не ответил. Разумеется, я все понимала. Я – юная студентка, а он – на пути к славе одного из величайших теноров поколения. Но это не мешало мне мечтать о том, что однажды мы вместе исполним величайшие любовные дуэты. Мы с Эби часто покупали билеты на верхние ряды, чтобы на него посмотреть. Те вечера вдохновляли меня старательнее трудиться на занятиях по вокалу в училище.

Я вспоминаю четыре года учебы в Милане с большой любовью. Я полностью посвятила себя исполнению мечты, желая оправдать доверие Луки, Луиджи Виченцо и Паоло де Вито. Лука продолжал заниматься церковью, наблюдая, как она медленно и с трудом возвращает былое величие. Приняв предложение Эби, он восстановил церковный хор, и Эби помогла набрать и обучить новых певцов, как и обещала. Они проводили вместе много часов, работая и обсуждая свой проект. А я с интересом наблюдала, как крепнет их дружба. Еще Лука подрабатывал официантом в кафе недалеко от нашей квартиры, и мы с Эби часто наведывались к нему поесть, выпить вина и поболтать о жизни.

Иногда я задавалась вопросом, что хочет от жизни Лука, и чувствовала его неприкаянность, но никогда этого с ним не обсуждала. Возможно, в глубине души я понимала, что планы на будущее могут его у меня отобрать, и не хотела об этом даже думать.

На летние каникулы мы с Лукой возвращались в Неаполь. Должна признать, приезжать домой становилось все сложнее. Каждый июль и август мы с Лукой на несколько недель возвращались в прошлое. Он готовил, а я обслуживала столики в кафе вместе с Карлоттой. Она редко расспрашивала меня о новой жизни в Милане, а я редко расспрашивала ее, не желая огорчать. Я видела: она несчастна и неудовлетворена и ее жизнь с папой и Эллой – совсем не то, о чем она мечтала в юности. Может, я не хотела, чтобы ее уныние сказалось на моем оптимистичном восприятии будущего. Честно говоря, и я, и Лука радовались, когда лето заканчивалось и мы могли сбежать обратно в Милан, к нашей настоящей жизни.

Мне было двадцать один год, когда я окончила музыкальное училище. Я получила золотую медаль – высшую награду. Пение стало моей жизнью, и пока ровесницы влюблялись или страдали из-за любви, романтические перипетии мало влияли на мою повседневную рутину. Может, будь все иначе… кто знает? Я была такой невинной, как ты можешь понять, совершенно неготовой к тому, что ждало меня дальше…

Глава 14

Милан, июнь 1976 года

– Розанна, спасибо, что зашла! – Паоло тепло улыбнулся вошедшей в его кабинет Розанне. – Пожалуйста, садись!