Читать онлайн Нас тонуть не учили

© Хвойницкий А. В., 2024

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2024

Первая фотография

Посвящается дочери Арине

Как и когда заканчивается детство? Для ребёнка в семье, наверное, с окончанием школы, когда он задумывается, что делать дальше. И как дальше жить? Ему будут помогать, ему будут советовать, и если человек прислушается к этим советам и примет помощь, жизнь вполне может сложиться.

А когда заканчивается детство у детдомовца? В тот момент, когда он начинает думать, что есть сейчас и где спать сегодня? И ещё в тот момент, когда он теряет своих друзей, остаётся один, как сейчас Антон.

Антон сидел на автобусной остановке и глотал слёзы, в душе пустота, отчаяние и страх. Страх одиночества.

Только что школьный автобус увёз в новую жизнь его друзей. Они уехали, а он остался. Его одного отправят в другой интернат.

Колька, Борис… Он с ними с трёх лет. С первого класса в их компании Олег, Казик, Толя и Андрюха. Все эти годы они были вместе. Всё, что было до этого дня, теперь прошлое и лучшее в его жизни. Вот этот день и стал последним днём его детства. Что дальше?

Вдали показался автобус…

После годового пребывания мальчика в детском приёмнике местные власти решили отправить Антона в детдом. Там ребёнок будет досмотрен, и ему уделят должное внимание, а что сегодня?

Маленький Антон находился на временном попечении родственников. Кто-то, жалея его, принимал в свою семью на время. На сегодня у него есть чистая постель и кусок хлеба. Но это благополучие тоже было временным. А потом снова бараки, общежития, коммуналки – они мелькали в памяти ребёнка, не оставляя следа, да и запомнить всё это он ещё не мог.

Так полтора года и путешествовал по родне. Вроде бы желание благое – пригреть сироту, но тепло это через две‒три недели уходило, и появлялось желание ребёнка куда-нибудь пристроить. Да, он несмышлёныш, всё время куда-то лезет, требует внимания и заботы. Но он чужой, хотя и родственник. Свои дети, родные, требуют внимания и любви. Наверное, не получалось разделить любовь поровну – своим и ему. И жил Антошка, выпрашивая крохи любви. Но получить её не мог, потому что любовь эту забирали рядом ползающие дети. Всё лучшее им, а он не понимал, почему. И вступал закон силы – если смогу, заберу. Я тоже хочу. Следовала реакция – он нам не нужен! Он обижает детей! С ним тяжело, нам и самим тяжело! И малыш снова переезжал куда-то, привыкал к кому-то и выживал как-то.

На какое-то время его приютила двоюродная тётя. Жила она в небольшой комнатке рабочего общежития, места и самой мало было, но взяла мальчика. Сама сирота – и сироту приютила, хотя ей и двадцати ещё не было. Чувство материнства стало проявляться, заботиться о ком-то хотелось, коль сама этой заботы не знала. И всё больше привязывалась к племяннику.

Соседки шептались, не скрывая недоумения и непонимания.

– Верка, тебе-то зачем чужой ребёнок? Замуж выйдешь, своих нарожаешь!

Отшучивалась Вера.

– А вот и рожать не надо, мальчик уже есть. – хотя и понимала, что никто не даст ей оставить Антона у себя. И вроде родственников у него хватает, а чужим для всех был. Хотя понять их можно – своих детей в семьях много, а тут ещё один лишний рот.

Десять лет как война закончилась, а её незалеченные раны во всём ещё проявлялись. В семьях нищета и голод, время трудное было. До чужого ли ребёнка, своих бы прокормить да поднять.

Оставила Мария – мама Антона, детей одних. Двадцать восемь лет ей всего было, когда Господь к себе призвал. За год до смерти похоронила дочь, младшего сыночка родить успела и сама ушла. При живом отце дети сиротами остались. Четырёхлетнего Алексея сестра отца приютила, а Антону только годик исполнился, хлопот с ним сколько. Лишний рот везде в тягость. У самой двое детей да третьим беременна, в одной комнатке военного барака семья ютилась. Теснота и нищета. На полу на матрасах сами ночевали. А возьми ещё одного. Так младший из братьев по родне и скитался.

Вера на швейной фабрике работала. Она на работе, а за мальчиком соседки по комнатам присматривают, так уж получилось, что нянек у Антона больше чем надо было. Три года ему уже, любознательный и непоседливый, без страха окрестности осваивал. Ему всюду и всё интересно, в любой комнате приголубят – кто по голове погладит, слово доброе скажет, а кто и краюху хлеба в руку сунет. Везде свой. Без страха к людям шёл.

Однажды в коридоре общежития мальчика встретил военный человек, присел на корточки перед ним и долго на малыша смотрел. Антон не испугался, хотя в первый раз дядю в военной форме видел, ручонку протянул и орден на груди потрогал.

– А это что? – малыш с любопытством перебирал на груди у военного медали, много их было.

– Это, сынок, награды такие, на войне их получают, когда хорошо воюют.

– Значит, ты, дядя, хорошо вов… во-евал! – мальчик с восхищением смотрел на этого большого и сильного мужчину. А тот поднялся, взял на руки Антона.

– Значит, хорошо воевал. А как нашего героя зовут? И где мы живём?

– Харитонов я, а зовут Антошка, я тут везде живу!

– Э, братец, везде! Так не бывает, где твоя мамка?

– Бывает, бывает! Нет у меня мамки, у меня Вера есть!

– Ну и где же твоя Вера живёт?

Антон вытянул ручонку и показал в конец коридора, навстречу им шла молодая девушка.

– Вера, Вера, я здесь! – увидев её, закричал мальчик и потянул к ней руки.

– Ой, товарищ майор, простите, он ко всем лезет. Наверное, и к вам приставал? Антоша, как тебе не стыдно! – Вера извинялась за малыша.

– Что вы такое говорите! – майор нехотя отдал мальчика. – У него на самом деле нет родителей?

И пока они шли к комнате, Вера кратко поведала историю мальчика.

– Скажите, Вера, а можно я ещё приду к Антону? – спросил майор, потом повернулся к малышу: – Антошка, можно?

– Можно, можно! – Антон даже слова не дал сказать Вере, та только плечами пожала.

– Вот, видите, он сам ответил!

Вера повернулась и, уводя малыша, пошла к своей комнате, Антон у двери повернулся и на прощанье помахал военному дяде ручкой.

Что-то защемило в груди майора, дышать стало трудно, к горлу подкатил горький ком, на лбу капли пота выступили, он опёрся о стену коридора. Постоял минуту, пока боль отпустила сердце, и, придя в себя, покинул барак.

В ту ночь не спал майор, перед глазами жена и сын стояли. Ваньке его столько же, сколько и этому мальчику было. И похожи они. Там, в общежитии, Антона на руки взял, а внутри всё перевернулось. Запах ребёнка, руки его на своей шее помнил. Пятнадцать лет прошло, когда вот также сына на руках держал. Думал, в душе всё умерло. Нет! Вернулось!.. Ванька, сынок!..

Перед самой войной его на западную границу служить направили, к месту службы с семьёй прибыл. А через неделю, 22 июня 1941 года, при первом авианалёте казарму, где семьи офицеров жили, бомбой накрыло, под развалинами все остались, и сын, и жена его. Андрей дозоры проверял, бой на границе принял. Бог сберёг его тогда, чтобы потом мстил за семью. Когда их к заставе прижали, сам всё увидел и простился с семьёй, хотя хоронить было некого и некогда. С ненавистью четыре года жил, ненависть эта и берегла его. С немцем сполна рассчитался, а вот боль потери не отпускает до сих пор.

После той встречи с мальчиком майор Скрябин после службы каждый день по вечерам приходил в общежитие к Антону, они подружились. Мальчишка привязался к дяде Андрею. Соседки шутить стали.

– Смотри, Вера, у тебя уже и сын приёмный, и жених военный!

– Что вы языком мелете, Андрей Николаевич мне в отцы годится, просто привязался он к Антошке, только жалко его! Не отдадут ему ребёнка!

Действительно, Скрябин не раз заводил разговор об Антоне, усыновить его хотел, с собой забрать. Последний месяц в гарнизоне дослуживал, демобилизации подлежал, мать в Смоленске его дожидалась, вот и хотел к ней с Антоном приехать. Вера объясняла, что у Антошки брат есть, нельзя их разлучать. Андрей Николаевич не раз в горисполком ходил, в разные инстанции обращался. Кого-то просил, кого-то убеждал, но один он, семьи нет. Не отдадут ему ребёнка на воспитание. Жалели, сочувствовали, но есть закон, товарищ майор, и мы бессильны помочь.

Перед отъездом пришёл Андрей Николаевич проститься, тяжёлым расставание было. Но не мог не прийти. Антон понял, что больше не увидит дядю Андрея, плакать стал. И у этого сурового и сильного человека слёзы на глазах стояли. Соседки Веры, глядя на них, сами украдкой слёзы утирали. А может, и лучше было бы, если б мальчика майору отдали, все равно в детский дом заберут. А так хоть отец нормальный у Антона был бы!.. Но не пробил стену чёрствости чиновников майор Скрябин, не на его стороне закон, один уехал с болью в сердце.

Через некоторое время Антона направили на временное содержание и воспитание в детский приёмник. Из ближайших родственников в семью брать его никто не пожелал. О той поре у Антона остались лишь отрывочные картинки.

Куда деть ребёнка и как определиться с ним в дальнейшем, решали долго. И через год направили в детский дом в Кобрине, на полное государственное обеспечение. Доставить его туда обязали отца, на этом его роль в воспитании сына и закончилась.

Первая фотография? Это Антон запомнил хорошо. Долго они с отцом ехали на автобусе, Антон уставился в окно и смотрел на огромные ели и сосны, плотно обступившие дорогу. Колёса старого автобуса неторопливо поглощали километры пути. Антон вспоминал дядю Андрея, и слёзы наворачивались на глаза мальчика. Отец его слёзы по-своему понял.

– Не плачь, сынок, в детском доме тебе хорошо будет, там детей много, сыт, одет будешь! – потом, устроившись поудобней, проспал всю дорогу.

Через три часа въехали в незнакомый город. В грязном привокзальном буфете перекусили. И двинулись искать детский дом, а по дороге зашли в небольшое фотоателье. Старый еврей принял их с улыбкой.

– Наш юный друг желает иметь фото? Прелестный мальчик, Вы получите лучшую фотографию в своей жизни! – фотограф расплывался в любезностях.

Насколько она будет лучшей, малышу не понятно, но то, что она первая в жизни у Антошки – это точно. (Она и была единственной фотографией с детских лет Антона, и нашёл он её через двадцать пять лет совершенно случайно.)

Старый еврей был настоящим художником, он долго колдовал над мальчиком, выбирая ракурс, тень и место. Наконец Антона поставили на стул и попросили смотреть на огромный тёмный фотоаппарат, уверяя, что оттуда вылетит птичка. Но пока мастер возвращался к аппарату, мальчишка поворачивался к нему спиной – на стене, было изображено море, а в небе летали лебеди, они и отвлекали Антона. Птичка как раз не спереди у него, как дядя говорил, а за спиной, вот он и вертелся.

Промучившись с этим непоседой, старый еврей всё-таки добился своего, но для этого ему пришлось пожертвовать яблоком. Огромное яблоко на какое-то время отвлекло внимание мальчика, и этим воспользовался фотограф.

Пока фотография была в производстве, он с отцом гулял по городу. И всё это время Антон грыз яблоко, оно было огромным и очень вкусным. Отец купил ему мороженое, первый раз в жизни он испытал такое наслаждение. Яблоко и мороженое стали его любимыми лакомствами.

А потом мужчина привёл сына в детский дом. Суетясь, отдал встретившим его женщинам документы на ребёнка и, торопясь, попрощался. В глаза ни ребёнку, ни сотрудникам смотреть не мог или не хотел. Уходил за ворота детского дома каким-то сжавшимся и жалким. Сбыл и сбежал. Мальчик долго смотрел ему вслед, а потом рванул вперёд и в истерике закричал.

– Папка! Па-п-ка! Не уходи!..

Стоявшая рядом с ним одна из женщин не выдержала, всхлипнула и прижала мальчика к себе.

После крика ребёнка мужчина вздрогнул и замер, а потом, не оборачиваясь, быстрым шагом засеменил к воротам. Железная калитка за ним с оглушительным скрежетом закрылась, обрывая и настоящее, и прошлое.

И пропал родитель на долгие годы…

Новый дом

Военное лихолетье оставило деревянные постройки детского дома в целости. И это было чудо, всё кругом сгорело, а два деревянных строения уцелели.

Здания из круглых брёвен казались Антону огромными. Прибывшего малыша определили в младшую группу. Новая обстановка, новые люди и сверстники – всё было интересно. Антон стал знакомиться с окружающим миром, на ближайшие годы это будут его дом и жизнь.

В детдоме был сад, по детским меркам – большой. А в сентябре он ещё хранил на ветвях и яблоки, и груши, они-то и притягивали малышей. Кормили детей нормально, но дары сада были плодом запретным. Как только появлялась возможность, группа мальчишек, возглавляемая Борькой и Антоном, через дыру в заборе пробиралась к заветным деревьям. После посещения сада ни обед, ни ужин им уже были не нужны, они просто набивали желудки яблоками. Эти походы в сад руководством детского дома не поощрялись. Контроль над малышами усилили, а вскоре наступила настоящая осень, а за ней и зима…

В детском коллективе с первого дня устанавливаются свои порядки. Разумеется, какое-то влияние со стороны воспитателей есть. Но ты говоришь первое слово, ты реагируешь на первый вызов, и как поведёшь себя, таково и будет твоё место в этом коллективе. А вызов будет всегда. Только один промолчит, и этим поставит себя в зависимое положение, второй вызов этот примет, словом и делом будет доказывать свою правоту и превосходство. Но, как правило, доказывать своё право нужно кулаками. И если ты оказался сильнее – снимаются все вопросы. Ты лучший и сильный. И уже ты диктуешь условия, ведёшь себя, как хочешь, и говоришь, что хочешь – любому, кроме своего воспитателя. А с первым синяком сломаешься – затопчут. И занять своё место в этом коллективе будет непросто.

Через недели две после прибытия в детский дом произошло событие, которое во многом определило отношение к Антону со стороны сверстников.

После завтрака малышня расползлась по игровой площадке. Кто-то, сбившись в группки, занимался своими играми, Антон остался в песочнице один, но ему никто и не нужен был. Малыш занят был делом – в песочнице был грузовик, вот на нём он и возил песок с места на место. Увлёкся. Вдруг над ним возникла тень, она заставила Антона отвлечься от своего занятия – к ним на площадку заглянули двое мальчишек из старшей группы. Воспитательницы на площадке в это время не оказалось, и чужаки этим воспользовались.

– Отдай нам машинку! – они вплотную подступили к новичку.

Антон изучал своих соперников. «Как было хорошо, принесло их!» Отдавать машинку не хотелось.

– Это моя машина! – хотя уже понимал, что игрушку заберут и ещё тумаков надают, а если отдать самому, может, и бить не будут. Но просто уступать было не в характере Антона, в прошлом научился своё не отдавать. Антон крепко вцепился двумя руками в машину и твёрдо заявил.

– Не отдам!..

«Да, придётся этого новичка проучить, чтобы знал, кто здесь старший и кого слушать надо!» Мальчишки дружно набросились на Антона. Машина уже мешала, Антон с размаха опустил её на голову одного из нападавших. Тот от неожиданности остановился, потом с криком бросился на малыша, его дружок, помогая товарищу, навалился на Антона сзади и все трое упали на песок. Антону попадало, но в долгу он не оставался, через минуту у всех троих на лицах остались следы от этой встречи. Очередной удар разорвал губу Антона, привкус крови породил приступ ярости, и он ещё отчаяние стал махать кулаками. Но вдруг оба соперника взмыли ввысь. Это детдомовский конюх дядька Игнат, ухватив за шиворот, оторвал их от Антона и поднял над землёй.

– От, паршивцы, двое на одного! Я вам сейчас покажу! – с этими словами он опустил их наземь и отвесил каждому увесистый подзатыльник. Обидчики с криком бросились в сторону своей игровой площадки.

А Игнат присел на корточки и поднял с земли малыша.

– Ну, что, малец, попало? – он отряхнул с рубашки Антона песок и внимательно посмотрел ему в глаза. – Не плачешь?

– Я никогда не плачу! – с вызовом бросил Антон и с интересом стал рассматривать своего спасителя. Он в первый раз видел этого незнакомого мужчину.

– Молодец! А чего не поделили? – спросил тот.

– Машину хотели забрать, а я не дал, она моя! – Антон не скрывал причину потасовки.

– Ну и правильно, за своё драться надо. Сильным будешь, тогда уважать и бояться будут. Зовут-то тебя как, малыш?

– Антон! – с готовностью ответил мальчик, ему понравился этот дядя. Чем-то он напомнил дядю Андрея, такой же сильный и уверенный! Игнат поднялся, в это время к ним приблизилась воспитательница.

– Игнат Степанович, что здесь за крики слышны были?

– Так, малыша этого обидеть двое старших вздумали, я тут рядом был, вмешался, но скажу вам, он молодец! Вон и кровь на губах, а слёз на глазах нет!

Нина Ильинична внимательно осмотрела Антона, взяла его за руку и повела в медпункт. Мальчик несколько раз оборачивался, провожая взглядом Игната.

Через минут десять Антон снова был на площадке, вокруг него столпилась ребятня.

– Во, Антошке дали, ну и синяк! – Борька с восхищением осматривал подтёк под глазом у Антона, девчонки с сочувствием наперебой расспрашивали.

– Антошка, тебе больно? Да?

Антону такое внимание быстро надоело. Он посмотрел на ребят вокруг себя и промолвил.

– Если бы кого из вас били, я бы заступился, и синяков не было бы!

Все вокруг замолчали. Каждый из них понимал, что Антон прав. Надо помогать и защищать друг друга, иначе старшие будут забирать игрушки и обижать их.

После случившегося авторитет Антона в группе возрос неимоверно, его стали слушать, а вот драться никто не желал. Нина Ильинична тоже обратила внимание на изменение отношения группы к новичку. Новый лидер потребует особого внимания, упрям, настойчив и агрессивен. Похоже, с этим малышом скучно не будет.

Антон к себе близко никого из ребят не подпускал, ему было хорошо и одному, а может, и в обиде был на ребят. Он подолгу сидел в песочнице один, что-то чертил на песке и не любил, когда его отвлекали от этого занятия. В такие минуты дети не трогали его, а он и не искал с ними общения.

В детском доме все хозяйские дела по необходимости выполнял дядька Игнат. У него в руках всё ладилось: где табуретку поправить, замок в дверь вставить или иная столярная работа – все в его ведении находилось. В детдоме был конь, Орлик. Однако надо сказать, нрава он был крутого. И справиться с ним мог только Игнат, потому как только его конь и признавал.

Не раз, бывало, сорвётся невзначай Орлик, свободу почует и галопом по территории носится. Выбегаться должен. В такое время малыши и взрослые в здании прятались, попасть под копыта разгулявшегося жеребца немудрено. И все ждали, пока Игнат поймает и успокоит его.

Высшим проявлением смелости среди детей было выбрать момент, когда Орлик находился в отдалении и перебежать от одного здания детдома к другому или спрятаться перед бегущим конём в беседке. Это развлечение было опасным, но если ты совершил хоть один пробег, то уже заслужил уважение группы надолго. И в глазах своих сверстников вырастал на небывалую высоту. Многие пытались совершить этот подвиг, делал это и Антон. Какие эмоции бушуют в душе, когда ты пробегаешь рядом с бешено несущимся конём и едва успеваешь спрятаться от него под тем же зонтиком беседки.

Воспитатели в такие дни, зная о намерениях отчаянных сорванцов, были начеку, но уследить за всеми не могли. Правда, храбрецы вместе с порцией аплодисментов от своих друзей получали различные виды наказания, вплоть до приличных подзатыльников, которые от волнения и страха выписывала воспитатель. Но что такое эти шлепки по сравнению с теми чувствами и уважением товарищей. Не многие решались на подобный поступок. У Антона таких подвигов было немало.

Событием становилось и посещение бани. Это был праздник. Особенно зимой, в памяти оставалось не само посещение бани, а то, как они в баню эту добирались.

С самого утра Игнат готовил Орлика к поездкам. Пятьдесят малышей нужно было привезти в баню и назад доставить. Оборачивался в три рейса. Своей бани в детдоме не было, вот и приходилось по субботам их в городскую доставлять. А морозы в те годы лютые стояли, да и баня далеко. Малышей закутывали в одёжки да в сани укладывали, а сверху ещё и кожухами накрывали, чтобы они не замёрзли. Особенно, когда уже возвращались домой.

После той осенней потасовки Игнат приметил Антона, понравился ему этот сорванец. Сам фронтовик, разведчик, всю войну прошёл от первого до последнего дня, в Берлине её закончил. Отчаянным был, потому, может, и выжил, и мальчишку этого с уважением принял.

Когда все усаживались в сани, Игнат Антона к себе ближе присаживал и, выехав за ворота детского дома, давал вожжи в руки. Сколько было гордости и восторга, этот буйный конь слушал его. Стоило чуть натянуть вожжи в сторону, и Орлик послушно поворачивал. Даже подержаться за эти вожжи у многих мальчишек было пределом мечтаний, а тут Антон их в баню везёт. Как ему завидовали!

В бане их мыли няни. Большие цинковые тазики наполняли тёплой водой, туда залазили малыши и плескались. Нянь было всего две, и они только намыливали детей да спины им мыли, а уже дальше малыши управлялись сами. Дети увлекались, вода летела во все стороны, обливая женщин, и тогда, чтобы успокоить их, няни могли и шлёпнуть одного-другого по мягкому месту, это сразу наводило порядок. Один ревёт – остальные шёлковые.

Постепенно Антон не только почувствовал себя в коллективе своим, но и стал одним из лидеров в группе. Этому способствовали его поступки на грани фола, иногда они были безрассудны, не логичны, где-то рискованны, но это было в его характере. А сильных уважают и боятся, Антон это понял, так и дядя Игнат сказал.

И хоть он в группе ростом не выделялся, но драться с ним не каждый решался, примером тому была потасовка Антона с Борькой. Просто так уступать свой авторитет и власть Борис не собирался: «Да, новичок не трус, но кто он? А я в детдоме уже давно!» Их противостояние нарастало, и кончиться могло только выяснением отношений с помощью кулаков, к тому всё и шло.

В одной из игр на площадке Антон и Борис оказались в разных командах. Оба встали впереди своих команд, и бежать в эстафете с мячом должны были одновременно.

«Вот сейчас все увидят, как я тебя обгоню!» – Борис не сомневался в своей победе, ведь до сих пор никто не мог его обогнать, и в этот раз он был уверен в себе, но…

Антон понимал, что момент для него важный, поэтому волновался. Команду бежать проспал, дав Борису фору в метр, но в отчаянном рывке поглотил это расстояние и к середине дистанции уже опережал Борьку, а к финишу прибежал первым. Бегать Антон любил и делал это хорошо. Команда дружно поддерживала и, воодушевлённая его победой, обыграла соперников. Борис на финише от обиды расплакался и смотрел на Антона недобро. Поражение его было явным и полным, унижение он не простит. Борис был крупнее и ростом выше, однако Антон бегает быстрее. «А вот в драке я ему покажу! Нужно дождаться момента и не затягивать решение этого вопроса надолго». Антон же на Борьку не обижался, он победил, и будет всегда побеждать, потому что ему это нравилось. «А Борька пусть сам на себя злится!»

После обеда в группе тихий час, это значит, что они два часа должны спать, Антон никогда днём не спал, не хотелось. Но его желания никто и не спрашивал.

Малыши вроде все улеглись, многие уже и глаза закрыли, Нина Ильинична тихо прикрыла за собой двери спальной комнаты и пошла в библиотеку за книгами. У неё есть два часа поработать.

Борис дождался, когда за воспитательницей закроется дверь, и, подождав немного, решил действовать. Он поднялся и направился к кровати Антона, тот не спал.

– Вставай, малы! Сейчас ты у меня получишь! – его намерения были понятны. – Ты думаешь, что самый сильный?

Борька ждал, пока его соперник поднимется, он говорил громко, многие проснулись и наблюдали за ними с любопытством. Антон и с постели встать не успел, как противник его атаковал, быстро и решительно. Удар пришёлся под левый глаз, у Антона искры сверкнули, а Борька уже свалил его на пол и навалился сверху. Но это было только начало. Маленький и ловкий Антон быстро пришёл в себя, он как вьюн моментально вывернулся из-под своего врага и через секунду был уже сверху. Боль под глазом взорвала его, жалости к сопернику не было – удары посыпались на Бориса. Антон бил исступлённо и молча, вкладывая в каждый удар злость и обиду. Борька, конечно, не ожидал такого отпора, он только беспомощно закрывался руками от ударов, а Антон бил и бил.

Вдруг чьи-то руки оторвали его от поверженного врага, это Нина Ильинична, услышав крики детей, прибежала на шум и разняла драчунов. В этой ситуации Борис оказался не только битым, но ещё и виновным, потому как дети дружно закричали, что драку начал именно он. И вид его был неприглядным – под глазом сиял синяк, а с губы струйкой сочилась кровь. Такой же синяк светился и у Антона. Нина Ильинична взяла обоих за руки и повела к медсестре, кабинет которой располагался по коридору рядом, та уже сама на коридор вышла узнать, что за шум.

– Ну, красавцы, что не поделили? – с улыбкой встретила их медсестра Тамара Ивановна.

– Выясняют, кто из них быстрее бегает! Этот, видно, не успокоился! – Нина Ильинична вытолкнула вперёд Борьку.

– И что, это этот малыш Бориса отлупил? – Тамара Ивановна с интересом посмотрела на щуплого Антона, на богатыря он не похож. Осмотрев Бориса, принялась за Антона.

– Ильинична, ты не волнуйся, страшного ничего нет! А у вас, героев, до свадьбы всё заживёт!

– А что такое свадьба? – подал голос Антон.

Женщины одновременно посмотрели на разукрашенных мальчишек и, не сдержавшись, рассмеялись. И, глядя на них, заулыбался Антон, а за ним в улыбке расплылся и Борька, правда, он тут же скривился от боли, что породило новый взрыв смеха у воспитателя и медсестры.

Как ни странно, после этой драки Антон и Борька стали закадычными друзьями. У входа в спальню Борька остановился и протянул Антону руку.

– А давай с тобой дружить!

Антон посмотрел Борису в глаза и тоже протянул руку.

– А давай!

Крепкое пожатие рук этих маленьких мужчин определило их отношение друг к другу на многие последующие годы. Они делились последним. И при одном из них не стоило трогать второго – они тут же одновременно бросались на обидчика с кулаками. Позже они стали защищать не только друг друга, но и любого обиженного из их группы. К себе третьим мушкетёром друзья взяли добряка Кольку, того вечно все обижали, но, почувствовав надёжную защиту, Колька и сам стал намного смелее и увереннее.

Директор детского дома Зинаида Степановна часто заглядывала в группу, её интересовало всё. Ранее она постоянно слышала о неблагополучной обстановке в группе малышей. Но период адаптации вместе с синяками прошёл, и на данный момент Нина Ильинична была в целом довольна своими воспитанниками, о чем и поведала директору.

День рождения

Зима закончилась. В конце марта у Антона по данным метрики был день рождения. В детском доме традиционно дни рождения воспитанников отмечали в определённый день для всех именинников этого месяца. Были подарки, поздравления, концерт. Этот день виновники торжества ждали с особым нетерпением.

Последние дни марта выдались на удивление тёплыми, потому празднование решили устроить на улице. Для этого была выбрана большая деревянная веранда. В такие дни даже разрешалось не проводить тихий час, чему дети особенно были рады.

Малыши шли на обед, когда Борька приблизился к другу и на ухо зашептал.

– Антошка, ты на обеде ничего не ешь!

– Ну да, тебе всё отдать? – удивлённо уставился на него Антон.

– Да подожди ты! – обиделся Боря, но продолжил. – Вам огромный пирог приготовили, я на кухне видел, это для всех именинников. Голодный будешь – больше съешь!

«А Боря правильно говорит, сладкий пирог не каждый день дают, ну и наемся!» – обрадовался мальчишка.

На обеде Антон только делал вид, что ест. Когда он не хотел кушать, то незаметно свою порцию передавал под столом товарищу, сидящему напротив Юрке. Тот ел всё и всегда, и лучше, если всего много. Антон ненавидел сливочное масло, но есть его заставляли, как и пить рыбий жир. Кусок хлеба, смазанный маслом, под столом незаметно для воспитательницы перекочёвывал из рук Антона в руки Юрки. Первый делал вид, что свой ломоть хлеба уже съел, а второй, что только начинает есть свой. Почти всегда этот приём проходил чисто.

Нина Ильинична, видя, что Антон почти не ест, удивилась и встревожилась. У этого живого мальчика с аппетитом проблем никогда не было.

– Харитонов, ты заболел, почему не ешь? – она подошла к столу.

– У меня живот болит, но он уже прошёл почти! – Антон выскочил из-за стола и бросился догонять друзей. На больного он похож не был, Нина Ильинична с непониманием смотрела ему вслед.

А вечером всё было здорово! Именинников набралось восемь человек, всех тепло поздравляли: и свои ребята, и из старшей группы, Нина Ильинична. Пришла и директор детского дома. Антону, зная, что он хорошо рисует, подарили большой альбом для рисования и набор цветных карандашей. Подарок понравился имениннику, но сейчас ему очень хотелось, чтобы всё это быстрее закончилось, он так сильно хотел кушать и уже жалел, что послушался друга.

Наконец на сцену вышли две женщины в белых халатах, повара, вынесли на подносе огромный торт. Да, такого чуда Антон ещё не видел, ой, как заныло ниже груди. Такой торт он съел бы и один, если б разрешили. Всех именинников рассадили за круглым столом, и наступил момент, которого так долго ждал Антон.

Первый кусок он проглотил и не почувствовал, быстро разделался и со вторым, на тарелке лежал уже третий.

– А Антон уже много съел! – именинница Валька с возмущением обратилась к Нине Ильиничне и бросила злобный взгляд в сторону Антона. Она, наверное, тоже пропустила обед, но поглощать торт так быстро, как это делал Антон, у неё не получалось. Обидно!

«У, обжора, ты и так толстая! Ну, подожди, я тебе устрою потом!» – мстительные мысли зрели у Антона, но четвёртый кусок торта лежал на тарелке и в рот уже не лез.

Танцевать и принимать участие в играх Антон не мог, он с трудом вылез из-за стола, и уселся на скамейке, рядом пристроились Борис с Колькой.

– Вкусный тортик, жаль, мало, мне только чуть-чуть досталось! – Антон двумя руками держался за живот, сейчас бы он точно поделился с друзьями тортиком. Борис с завистью смотрел на друга: «Повезло Антохе, хоть бы кусочек нам спрятал!..»

Спасительный буй

Лето выдалось жарким. Люди от жары изнывали. В один из таких июльских дней группа в полном составе отправилась на речку, в такие походы надзор и контроль над детьми усиливался. В тот выход с ними была молодая воспитательница Марина Викторовна, недавняя выпускница педучилища.

Малыши с упоением плескались в ограждённом для них месте в излучине речки, всё было привычно и спокойно. Воспитатели расположились на возвышении на берегу, обзор позволял держать всех детей в поле зрения.

Река была широкой и судоходной. Вот и сейчас раздался протяжный звук пароходного гудка, и из-за поворота показалась большая баржа. Для детей, особенно мальчишек, событие жизни. Груженная песком баржа прошла невдалеке, волны одна за другой докатились до берега, и дети с визгом и восторгом бросались в них. Борис и Антон устремились навстречу волне. Борька, вынырнув, медленно возвращался к берегу. Антон же, задержав в лёгких воздух, изо всех сил ринулся под водой к барже, хотя плавать не умел.

Сильное течение подхватило его и под водой понесло на середину реки, мальчик попытался интуитивно сопротивляться, однако его быстро охватил страх. Неведомая сила вытолкнула его на поверхность, но, едва успев сделать вдох, снова потянуло в пучину. Бессознательно он боролся, хотя был не в состоянии противостоять стихии. Какие-то две силы сражались между собой: одна тащила малыша ко дну, вторая выталкивала наверх. Ещё несколько раз его выбрасывало на поверхность, как будто что-то не давало воде забрать свою жертву.

Неожиданно волна бросила мальчика на буй, от сильного удара он едва не потерял сознание, но успел схватиться обеими руками за него…

Борька встал на ноги, вода доставала почти до плеч, он испугался и торопливо стал загребать к берегу и через несколько секунд почувствовал себя в безопасности. Осмотрелся – друга не увидел, к нему приблизилась Марина Викторовна.

– Борис, не заходи далеко, там глубоко! – она подтолкнула малыша к берегу. – А где Харитонов?

– На берегу, наверное! – неуверенно ответил Борька, сдавать друга он не собирался.

Марина Викторовна внимательно осмотрела отдыхающих на прибрежном песке детей. Антона среди них не было, в душу стал закрадываться страх, её волнение передалось и Борьке. Она обратила взгляд на водную гладь, волны уже успокоились. На середине реки, рядом с буем, она увидела голову мальчика.

– Господи, ещё этого не хватало! А ну быстро на берег и молчи! – это уже было обращено к Борьке, а сама ринулась в воду.

Страх гнал её вперёд, наверное, так быстро она никогда не плавала. Расстояние до буя стремительно сокращалось, в мыслях просила мальчика: «Держись, малыш, ещё немножко! Держись! Вот и молодец! Я сейчас!»

Она сама ухватилась за буй, нужно было отдышаться и восстановить силы.

Антон не обращал на неё внимания, будто никого рядом и не было. Его широко раскрытые глаза смотрели куда-то вверх, а пальцы от напряжения побелели, но вряд ли какая-либо сила смогла бы сейчас оторвать его от этого буя.

– Антошка, мальчик мой, успокойся, сейчас всё будет хорошо! Мы с тобой поплывём к берегу! – Марина Викторовна успокаивала малыша и себя. Действительно, взгляд мальчика стал более осознанным, но зубы его мелко стучали, и дрожь пробегала по телу. Он совсем окоченел в воде.

Воспитательница осторожно попыталась разжать пальцы Антона, они с трудом поддались, но едва его рука освободилась от буя, как он тут же ухватился за её шею. Шепча ласковые слова на ухо мальчику, она стала медленно продвигаться к берегу. Плыть было трудно и неудобно, но попытаться сейчас что-либо изменить опасно, реакция малыша могла стать непредсказуемой.

Наконец её ноги достали до дна, а ещё через минуту совсем обессиленная Марина Викторовна опустилась на такой долгожданный песок в метрах ста от пляжа. Дети не обращали на них внимания. Только Борька с напряжением смотрел, как группа воспитателей торопливо устремилась к Марине Викторовне и Антошке. Малыш лежал на горячем песке, но его трясло от холода и била нервная дрожь.

О случившемся директору детского дома не сообщили, могли последовать не самые приятные последствия для воспитателей. Слава Богу, что всё так благополучно завершилось.

Несколько дней Антон в воду не заходил. Страх пережитого не отпускал, в знак солидарности в воду не лезли и Борька с Колькой, хотя сделать это им очень хотелось. А через неделю всех троих из воды уже не выгнать было, только когда по реке проходила очередная баржа, Антон пятился к берегу. Но эта была лишь минутная заминка, баржа скрывалась за поворотом, и Антон был уже в воде рядом с друзьями. Страх постепенно отпускал малыша, и к концу летнего сезона Марина Викторовна и Нина Ильинична уже не волновались по поводу психологического состояния Антона. Нервное потрясение прошло для мальчика бесследно, его психика справилась со стрессом, во всяком случае, внешне это никак не проявлялось.

«Тёмная»

Наступила пора, когда фруктовый сад стал объектом пристального внимания воспитанников. И хотя рацион детского питания соответствовал всем нормам, команда малышей, возглавляемая Антоном и Борисом, считала, что фруктов им мало. И самый простой способ их раздобыть ― посещение детдомовского фруктового сада. Сад подвергался постоянным набегам, придумывались всевозможные способы туда проникнуть. Помешать изобретательным и ловким грабителям было непросто.

Воспитатели следили за малышами неустанно, но отвлечь их и за эти несколько минут пролезть через тайную дыру в заборе в сад и успеть запастись яблоками, было пустяком для наших героев.

Сложнее было вернуться с яблоками через дыру обратно, рубашка трещала по швам, а бросать законную добычу жалко. Хорошо, что у самой дыры в заборе уже ожидали «грузчики» и помогали без потерь преодолеть препятствие.

Конюху Игнату вменялось в обязанности по возможности охранять сад, но уследить за сорванцами даже ему не удавалось, да и не очень он смотрел. И когда видел, как мальчишки по-пластунски ползают под яблонями, собирая плоды, Игнат делал вид, что не видит их. И только если невдалеке находился кто-либо из воспитателей, и не заметить детей было невозможно, Игнат подавал голос, он даже делал вид, что готов их преследовать.

В очередной раз Антон с Борькой удачно посетили сад, нагрузились фруктами основательно, Боре для груш даже пришлось снять рубашку. Забор преодолели благополучно, и пока воспитателя на площадке не было, устроились в беседке и приступили к дележу добычи. К ним тут же подбежали девчонки, собралась почти вся группа, пришлось со всеми делиться. Закон таков в группе был – что досталось одному, делили на всех. Катьке Артёмовой показалось, что её обделили, дали только одну грушу, последовала месть. Она незаметно удалилась из беседки, и через несколько минут все были застигнуты врасплох. Нина Ильинична собственной персоной объявилась на месте преступления.

– Так, ну и кто у нас в сад лазил? – последовал неожиданный вопрос из-за спин детей.

– Это Антон с Борькой, я сама видела! – со злорадством и торжеством заявила стоявшая рядом с воспитателем Катька.

Отпираться было бесполезно. В тот раз нарушители целый час провели в углу. Только пообещав больше не лазить в сад, были отпущены на свободу. И осознали, во-первых, надо лазить так, что бы не попадаться, а во-вторых, наказали их только за то, что Артёмова наябедничала. Надо ей отомстить.

На следующий день во время тихого часа, когда Катя мирно сопела, группа мальчишек во главе с пострадавшими тихо подкралась к её кровати. Быстро натянули на голову девочки одеяло и, пока та не соображала, что происходит, несколько раз приложились кулаками по очертанию одеяла ниже спины спящей. Та издала такой вой, что уже через десять секунд в комнату влетела дежурная няня. Но все дети спали, многие усердно сопели и подсвистывали во сне, и только Катя, выбравшись из-под одеяла и не понимая, что произошло, ревела во весь голос. Дети стали просыпаться, кого-то крик разбудил на самом деле. Встревоженная няня бросилась успокаивать ребёнка.

– Деточка, тебе что-то нехорошее приснилось, ну всё, всё!.. Вот и молодец, давай слёзки вытрем!.. – она хлопотала вокруг ревущей девочки.

Няня успокоила ребёнка и, заставив детей улечься и отдыхать, покинула помещение.

Катя, закутавшись в одеяло, сидела на кровати, о сне уже речи не шло, она не понимала, что произошло, только ей было страшно и больно. К ней подошёл Антон и заявил.

– Ещё раз на кого-нибудь наябедничаешь, такие страшные сны будут тебе сниться каждый день! – и направился к своей кровати.

Девочка от страха с головой накрылась одеялом и тихо заплакала.

Никому, ни про кого, ничего, особенно няням и воспитателям, не говорить – стало законом в группе. Никто не хотел, что бы ему тоже приснился «страшный сон»…

В последний год в детском доме с детьми усиленно занимались по начальным школьным программам. К выпуску все воспитанники уже прилично читали и писали, умели решать простые математические задачи. Воспитатели развивали у детей интересы, их способности к определённой деятельности. Антон очень хорошо рисовал, и по праву считался лучшим художником не только в группе, но и в детском доме. Он часами просиживал за листом бумаги, создавая только ему понятные фигуры, реализуя в рисунке свои фантазии.

Особенно ему нравилось рисовать пожарные машины и пожарников, которые тушат горящие дома. В таких случаях воспитатель говорила, что Антон у нас будет художником или пожарником. Борька тоже пытался рисовать пожарные машинки, но у него получалось не так хорошо, как у друга, и он просил Антона рядом с машиной нарисовать ещё одного пожарника – это будет он.

Всё когда-то заканчивается. Скоро ребята разъедутся по школам-интернатам и вступят в новую «взрослую» жизнь. Все воспитанники очень желали пойти в школу и учиться, но для этого им придётся покинуть родной детский дом. Пока они ещё не представляли для себя эту потерю. Сегодня они ещё одна семья, а завтра останутся одни, без своей постели – это будет другая кровать, без своих друзей – появятся в их жизни новые. Нет, за ними будут смотреть, кормить, одевать, но это будет другая жизнь, и адаптироваться к ней им будет непросто.

Новые друзья

Наступило последнее лето для воспитанников в детдоме. Малышам объявили, что к началу осени они будут распределены по школам. Новость и обрадовала, и встревожила детей, они старались больше времени проводить вместе. Антона это известие не обескуражило. Возможно, отрывки ранней памяти запечатлели в сознании частые переезды из дома в дом, смены новых лиц родственников, и он спокойно воспринял надвигающиеся события.

Довольно спокойно отреагировал на эту новость и Борис, а вот Колька забеспокоился.

– Антошка, Борька, а вы возьмёте меня с собой? Я хочу в школу с вами! Правда, мы всегда будем вместе?

Возможное расставание с друзьями казалось ему нереальным и страшным, как он будет без них? И когда заходил разговор на эту тему, на глаза Кольки наворачивались слёзы. Антон с Борисом тоже не хотели расставаться со своим другом, оба начинали его успокаивать.

– Колька, не плач, в школу мы поедем вместе, это точно! Мы будем учиться все вместе! Всегда будем вместе!

На неделю этого хватало, чтобы Колька спал спокойно.

Незаметно лето подошло к концу. 29 августа 1963 года старшую группу детей после обеда построили на площадке. Директор детского дома Зинаида Степановна, развернув бумаги, стала зачитывать, кто и куда поедет. Колька ухватился за Антона, и тот, почувствовав, как у друга дрожит рука, стал успокаивать его.

В это время Зинаида Степановна зачитала их фамилии, но кто и куда поедет, они так и не услышали. Борька сказал, что Колю отправят не с ними. Но Антон безапелляционно заявил.

– Завтра мы поедем в одну школу!

Нина Ильинична сделала замечание, что они мешают остальным. Мальчишки умолкли.

В тот день возбуждённые дети долго не могли уснуть, няни успокаивали, говорили, как хорошо им будет в новой школе. Но дети начинали плакать. Задержались на работе Марина Викторовна и Нина Ильинична. Они покинули детский дом далеко за полночь. Это последняя ночь их детей здесь, завтра они разъедутся, осознавать это было тяжело. Они со страхом ожидали завтрашний день. У Нины Ильиничны это был третий выпуск, а у Марины Викторовны первый.

Каждый год 30 августа воспитанников отправляли по школам-интернатам. Для детей и сотрудников этот день был тяжёлым и долгим, заканчивалось всё слезами и плачем. В душах воспитателей наступала пустота и чувство потери родных детей. Ещё тяжелее этот день переживали воспитанники…

Сразу после завтрака во двор детского дома заехали четыре автобуса.

Дети снова стояли на площадке, выстроить их в ряд не получалось, они держались за руки и сбивались в кучу. Зинаида Степановна снова зачитала списки, и Колька понял, что не поедет вместе с друзьями. После короткой паузы раздался истошный крик, это Колька зашёлся в истерике. Нина Ильинична поспешила к нему, но успокоить мальчишку было невозможно. А когда детей стали за руки разводить по автобусам, те стали упираться и тоже плакать.

На крыльцо детского дома вышли няни, повара, уборщицы – все они не скрывали слёз. Каждый из этих малышей стал им родным. Кого-то они ругали за проступки, бывало, и наказывали, но любили всех, и сейчас они, их дети, уезжают навсегда. Женщины платками утирали слёзы, не сдержалась и Зинаида Степановна, глаза её стали влажными.

Антон, Борис и Колька уцепились друг за друга – оставлять друг друга они отказывались категорически. И как только предпринимались попытки их разъединить, крик усиливался, а за ним усиливался вой и остальной детворы.

В конце концов Зинаида Степановна не выдержала и приняла решение оставить эту тройку вместе. Внеся изменения в списки, она разрешила им садиться в один автобусов, но даже устроившись, дети не отпускали друг друга. Постепенно крик и плач на площадке стали утихать.

Малыши рассаживались в автобусах и прилипали к окнам, машины одна за другой медленно выезжали со двора детского дома, дети снова начинали реветь и на прощанье неистово махали руками. Их отрывали от родного гнезда, увозили в неизвестность. И кто знает, как сложится у каждого из них жизнь, что их ждёт?

Вслед за выезжающим транспортом за ворота вышли и работники детского дома, у всех на глазах стояли слёзы. А они и не скрывали их. Это был самый тяжёлый день.

Чуть поодаль от ворот стоял Игнат, у этого сурового на вид человека к горлу подкатил горький ком, а на глаза навернулись слёзы. Он украдкой смахнул их и, напутствуя малышей, перекрестил удаляющиеся автобусы. «Дай Бог вам всем удачи, детки! И пусть у тебя, Антон, всё в жизни будет хорошо! Будь сильным!»

В окно автобуса Антон увидел конюха Игната, тот махал им на прощанье рукой, ему в первый раз в жизни захотелось заплакать, но он не умел.

Старый автобус медленно катил в неизвестность. Из-за пережитых эмоций и волнений почти все дети спали, вздремнула даже Марина Викторовна, которая сопровождала своих воспитанников. Часа через два они въехали в незнакомый город, и ещё через минут двадцать, взвизгнув тормозами, автобус остановился на привокзальной площади.

Марина Викторовна, наказав никому не выходить на улицу, покинула их. И хотя на улице ярко светило солнце, им и самим не хотелось оставлять насиженные места, да и водитель по наказу воспитательницы не выпустил бы их.

Вскоре к автобусу в сопровождении незнакомой женщины и пятерых детей вернулась Марина Викторовна.

Оказалось, эти пятеро поедут с ними и буду учиться вместе в одной школе и классе. Эти малыши были воспитанниками детского дома из соседней области. Они бесцеремонно расположились в автобусе, будто находились в нём и до этого.

Теперь их всех вместе стало двенадцать человек, новые пассажиры, не обращая внимания на хозяев, вели себя шумно. Это перестало нравиться Антону, он встал с места и подошёл к ним, те сразу настороженно притихли.

– А вы откуда? – задал он вопрос всем, потом уставился на одного из мальчиков и адресовал уже вопрос ему, – тебя как зовут?

– Олег меня зовут! – с вызовом буркнул тот, потом добавил, – мы из детдома!

Мальчики долго в упор смотрели друг на друга, новички притихли и ожидали развязки.

– А я Антон! – первым протянул он руку. – Мы тоже детдомовские!

Олег встал и пожал протянутую ладонь, потом, ещё раз глянув друг другу в глаза, они улыбнулись.

С любопытством наблюдавшая за ними, Марина Викторовна тоже улыбнулась: «Ну, кажется, войны у них не будет! И как эти детдомовцы так быстро находят общий язык? Есть чему у них и нам, взрослым, поучиться!»

Старенький автобус, покрутившись по узким улочкам, наконец выбрался за город. Водитель нажал на педаль газа и, набирая скорость, транспорт резво устремился вперёд, за окнами мелькали деревья. До места назначения дорога пролегала через лес.

Постепенно между детьми установились дружеские отношения, они наперебой что-то рассказывали друг другу, знакомились.

– А это мой друг, Борька Соснов! А это Колька и Андрюха! – Антон представил своих друзей новым знакомым. – Мы все дружим, и вы с нами дружите!

Олег и остальные ребята поочерёдно пожали руки новым друзьям.

– Конечно, будем дружить, мы согласны!

Антон посмотрел в конец автобуса, там их девчонки тоже нашли себе подружек, они рассказывали друг другу что-то весёлое и заливались смехом.

Через полчаса это уже была одна команда, правда, похоже, лидеров в ней было уже несколько, но сейчас мальчишки прекрасно ладили между собой.

Через полтора часа автобус свернул с трасы на просёлок и, проехав ещё километра три, выехал из леса. Впереди меж деревьев вырисовывалось огромное здание, это и было место, куда они и должны были приехать. У обочины дороги красовался большой указатель, на котором было написано «ЮГОЛИН». Все прильнули к окнам.

Прошло ещё пять минут, подъехав к огромному зданию, автобус остановился. Марина Викторовна, собрав кипу папок, вышла. Дети не спешили, они ожидали команды.

Антон тоже смотрел в окно: «Да, здесь очень красиво, и места много, настоящий лес совсем рядом со школой! В детдоме леса не было!» При воспоминании о детдоме ему стало грустно, и он отвернулся от окна.

– Дети, выходите! – подала голос их воспитатель, нет, она уже не была их воспитателем, сейчас им назначат другого.

Малыши столпились вокруг Марины Викторовны, она на прощание каждого из них обняла и поцеловала, со слезами на глазах вошла в открытую дверь автобуса. Через несколько минут он скрылся за поворотом, унося их прошлое. Дети остались одни.

Первый бунт

К столпившимся малышам в сопровождении женщин подошёл маленький, пухлый, с огромной лысиной мужчина.

Антон с любопытством смотрел на него, в сознании выскочило слово «Шарик», точно, этот дяденька похож на шар, Антон даже рассмеялся. Друзья с удивлением посмотрели на него. Мужчина с интересом рассматривал детвору.

– Здравствуйте, ребята! Вы приехали в Юголинскую школу-интернат. Я директор, зовут меня Виктор Петрович, фамилия Лучинский, – потом он указал на одну из женщин. – А это ваш классный руководитель Нина Ивановна. Нина Ивановна через пять минут прошу быть на собрании! – это уже детей не касалось.

Несколько минут дети и новая учительница рассматривали друг друга. Антон не увидел в её взгляде доброты, не понравилась ему эта тётя. Да и на лицах друзей отразились не лучшие впечатления от этой встречи.

– Так, сейчас идите в парк, там дети первого класса, знакомьтесь с ними, а я скоро подойду! – новая воспитательница указала в сторону парка, а сама направилась к крыльцу школы, где уже собралось человек двадцать педагогов, по-видимому, там и будет проходить педсовет.

Вся группа детдомовских малышей направилась в указанном направлении.

– Какая-то она злая! – бросил Антон.

– А как она смотрела на нас! – Олег поддержал товарища.

– И глаза у неё чёрные! – Колька передёрнул плечами.

Девочки стайкой упорхнули в дальний угол парка, где собрались все первоклассницы, оттуда доносился смех – целый день смеются.

Семёрка мальчиков направилась к сцене, которая располагалась посередине парка, как раз там и находилась группа их одноклассников. Похоже, их тоже только что привезли, и они ещё не успели познакомиться друг с другом. Кто-то из детей держался обособленно, вид у них был растерянный и испуганный. Осмотревшись, детдомовцы почувствовали себя силой, способной диктовать условия этой мелюзге, они моментально стали хозяевами положения.

Уверенно подходили к мальчикам и бесцеремонно задавали вопросы, всем своим видом показывая, кто здесь хозяин и за кем сила. Связываться с этой компанией новичков никто из мальчиков не желал, на них смотрели с опаской. Это придавало уверенности детдомовцам.

Вдруг внимание ребят привлёк стоящий у дерева пухлый мальчик, даже не он, а сетки, пакеты и кульки вокруг него. Из всех этих пакетов и кульков торчали лакомства – конфеты, печенье и другие сладости, а дело шло к обеду ― за долгую дорогу все порядком проголодались.

– Пацаны, айда вон к тому толстому, смотрите, что у него есть! – Борька уже глотал слюну, да и у других ребят животы подтягивало.

Через несколько секунд они окружили мальчишку, тот, подозрительно оглядывая чужаков, стал торопливо подтягивать ближе к себе своё богатство.

– Как тебя зовут? – бесцеремонно спросил у толстяка Олег, он не отрывал взгляда от кульков с конфетами, на самом деле его мало интересовало, как звали этого мальчика.

– Лёня Борткевич! – ответил тот и с волнением осматривался, что-то его волновало, и не напрасно.

– А ты поделись с нами, вон, сколько у тебя всего, ты же всё не съешь один! – руки Антона уже потянулись к пакетам.

– Это моё!!! – Лёня не согласился с таким предложением и растопырил над пакетами руки.

– Делиться надо! Ты и половины не слопаешь! – глаза Антона стали злыми.

Понимая, что этот пухлый делиться не собирается, не сговариваясь, Борька с Олегом с двух сторон подскочили к хозяину кульков и схватили его за руки, пока тот соображал, что происходит, остальные ребята быстро изъяли половину содержимого всех пакетов. Разделили по справедливости.

Смириться с потерей Лёня не мог, и как только грабители удалились на безопасное расстояние, он поднял крик. Его рёв разнёсся не только по парку, он напугал всех, несколько педагогов ринулись в парк, первой около пострадавшего оказалась Нина Ивановна. Она моментально оценила ситуацию: детдомовцы обидели мальчика. Эти сорванцы ей сразу не понравились – все дети как дети, а эти одним своим видом и поведением обещали проблемы, вот эти проблемы уже и начались, и это в первый день её работы. «Ага, вот они на сцене расположились и даже не прячутся. Сейчас я вам покажу!»

Антон первым увидел разъярённую учительницу, та почти бегом приближалась к ним.

– Пацаны, шухер!

Но бежать было некуда, Нина Ивановна была уже рядом, её вид ничего хорошего не обещал.

– Ах вы, хулиганы, разве так можно делать! Первый день в школе и уже вытворяете такое!

И в наказание она поставила всех на сцене, пообещала, что стоять так они будут до самого обеда. Потом ещё несколько минут читала им нравоучения, что можно и нельзя делать. Её слова до сознания мальчишек не доходили, у них уже зрел план мести.

Посчитав, что нравоучений достаточно, и эти оболтусы не посмеют её ослушаться, Нина Ивановна поспешила к школьному крыльцу. Туда возвращались напуганные рёвом мальчика и другие педагоги, собрание продолжилось. Но как только они все скрылись из вида, детдомовцы отменили наказание и быстро направились к Лёньке.

– Так ты, толстый, на нас наябедничал! – Борька с размаха заехал ему по уху, а остальные по очереди добавили, кто по шее бил, кто по животу.

От боли бедный Лёня поднял такой крик, что, казалось, его убивают. Не обращая внимания на его крик, мальчики стали хватать всё, что попадало под руку – конфеты, вафли, печенье, и быстрее совали себе в рот. У них на это было мало времени, что успел съесть, то твоё! С поразительной быстротой пакетики опустошались.

Через минуту Нина Ивановна была уже рядом, её трясло от возмущения и негодования, она и впрямь готова была растерзать их…

– Ах вы, детдомовские бандиты!.. – дальше последовало всё, что она хотела сказать, но и этого было мало. В её руках оказалась скакалка, и каждый из семерых получил свою порцию горячего угощения. Но эти дети не плакали, кривились от боли, но молчали, это ещё больше выводило из себя Нину Ивановну, и она с остервенением хлестала малышей по спинам и ногам. Рядом уже собирались педагоги. Обессиленная и злая, вся в слезах, Нина Ивановна направилась к крыльцу школы.

Через несколько минут семеро честных грабителей стояли перед директором, «Шарик» тоже был зол, первый день работы начался с приключений.

– Вы только посмотрите на них, час назад приехали, а уже с дисциплиной вопросы! Это ж надо, довели Нину Ивановну до слёз, как вам не стыдно! Я вас приучу к порядку! Чья это затея? – он надеялся, что его грозный вид и тон возымеют действие. Но семёрка упрямо молчала, с ними не в первый раз разговаривали подобным образом, и напугать их было трудно.

Стоявшая в окружении коллег Нина Ивановна категорически заявила.

– Виктор Петрович, как хотите, но с этим классом я работать не буду, хоть увольняйте! У меня таких классов не было! – она была настроена решительно.

Зная характер Нины Ивановны, директор несколько минут обдумывал сложившуюся ситуацию, потом, осмотревшись, остановил взгляд на молодой учительнице и, по-видимому, нашёл выход.

– Лилия Ивановна, подойдите сюда! – из группы педагогов к нему вышла молоденькая учительница, кажется, она поняла, чем всё это для неё закончится, и со страхом ожидала приговора.

– Вы только что прибыли, у вас первый год работы, вот и принимайте первый класс! – потом повернулся ко всем и объявил: – Педсовет закончен, прошу всех приступить к своим обязанностям!

Все присутствующие торопливо разошлись. У школьного крыльца остались только молодая учительница и семеро мальчиков. Растерянная Лилия Ивановна молчала и не знала, что делать. «Похоже, класс будет непростым, вот у Нины Ивановны опыт работы каков, а с этими детдомовцами общий язык не нашла, что ж мне, молодому учителю, делать?» Молчали и мальчишки, они широко раскрытыми глазами смотрели на свою новую учительницу. Такую красивую женщину они ещё не видели, к тому же имя у неё странное. Лилия – это же цветок есть такой.

Наконец Лилия Ивановна, поборов растерянность и смущение, тихо промолвила.

– Здравствуйте, ребята! – и снова замолчала.

Молчали и дети, они с восторгом рассматривали учительницу. Похоже, эти маленькие мужчины влюбились. С первого взгляда! Лилия Ивановна под этими взглядами вконец растерялась и почти шепотом проговорила.

– Мальчики, сейчас мы пойдём обедать, соберите весь первый класс и постройтесь!

Вся семёрка рванула в парк, и пока их новый классный руководитель неспешно направлялась к сцене, к месту построения, там уже стоял весь класс. Дети выстроились по парам, впереди стояли её новые знакомые. Все последующие команды Лилии Ивановны выполнялись классом моментально и беспрекословно, а если кто-то не торопился это делать, то у него появлялись проблемы с группой детдомовских мальчишек. После произошедшего в парке с Лёней Борткевичем, никому не хотелось связываться с детдомовцами, хотя такая попытка и произошла.

После обеда несколько ребят, вспомнив, как детдомовцы энергично заставляли их стать в строй, попытались оспорить право самостоятельно принимать решения. Получилось неубедительно.

Двое ребят, посчитав, что главный Антон, попытались расправиться с ним и напали, даже свалили его наземь, но он ловко вывернулся из-под них и, сидя уже сверху, молотил кулакам соперников. Кто-то ещё попытался помочь им, но на помощь Антону подоспели друзья, они быстро навели порядок, кое у кого даже остался синяк под глазом. И для всех было оглашено, если кто-то ещё раз пожалуется воспитательнице, то получит «тёмную», что это такое, Борька доходчиво объяснил. Мальчишки молча проглотили и это. Драться с этими хулиганами никому не хотелось. Поодиночке их не отлупишь, а со всеми сразу не справиться.

Этой стычки между детдомовцами и остальными первоклассниками Лилия Ивановна не видела, а жаловаться ей на детдомовских остальные ребята побоялись. Страх начинал действовать. Уже с первого дня в классе стал проявляться диктат небольшой группы над массой остальных детей. Эти семеро были организованы, они прекрасно понимали друг друга, хотя и в их среде возникали разногласия и даже столкновения, которые они решали с помощью кулаков, но это всё быстро забывалось. Они понимали, что вместе они сила, и так выжить проще, потому при малейшей угрозе кому-то из них, воспринимали эту угрозу как личную, и отчаянно зачищались от внешних посягательств. В дальнейшем сплочённость и взаимовыручка не раз спасали их от неприятностей.

На следующий день, 31-го августа, на подъём с самого утра в спальную комнату к первоклассникам пришла Надежда Николаевна, ещё один классный руководитель. Оказывается, у них будет два учителя, как в детском доме в группах два воспитателя. Но там были ещё и няни, здесь, им объяснили, они всё делать станут самостоятельно, ведь уже взрослые, и завтра у них первый школьный день.

А сегодня они знакомятся со школой и прилегающей территорией. И если в детском доме они постоянно были под надзором, то здесь свободы было намного больше, за ручки их не водили и от недремлющего ока классного руководителя можно было увильнуть.

Школа-интернат располагалась в живописном месте, когда-то это была усадьба князя Воронцова. После войны достроили ещё одно здание, спальный корпус, и разместили здесь школу для детей, потерявших родителей. В метрах пятистах располагался пруд, а с другой стороны школы ― сажалка, и эти два водоёма соединялись небольшой речушкой, которая охватывала территорию дугой. Сажалка вполне подходила для купания. Вокруг школы находились парки, скверики, аллеи, много отдельных деревьев и кустарников – всё это было продолжением или началом лесного массива. Здание школы и прилегающие постройки утопали в зелени.

На территории находились котельная, баня, гаражи, сараи, склады и прочие хозяйские постройки. Здесь же располагалось с десяток деревянных двухквартирных домиков и жилой барак, где проживали воспитатели и учителя. Многие работники, в основном рабочий и технический персонал, жили в соседней деревне. Также в школе имелся хозяйственный двор со свинарником и два больших фруктовых сада, что очень обрадовало детдомовских ребят. Что там растёт, они знали, ну, а как попасть туда, учить не надо.

Футбол

Утром вставать не хотелось. Ночь прошла как мгновение, и спали ребята как убитые. Сейчас глаза с трудом открывают, а их на зарядку гонят на улицу.

В детдоме зарядку в вестибюле проводили. Антон стоит с закрытыми глазами и досыпает, в таком же состоянии и друзья, делают вид, что зарядку выполняют. Спать хочется, зевают, не выспались после вчерашних эмоций и впечатлений, и сегодня их, наверное, будет не меньше.

Столовая в школе огромная, два больших зала. После завтрака многие классы направились на пруд. Через речушку переброшен мостик, а за ним ― большая поляна, где всем хватало места. Огромный старый дуб на краю поляны рос. Так уж повелось, кто первым на пруд приходил, тот под дубом и располагался. Вот наши первоклассники первыми под дубом и приютились. И уже никто не выгонит, с ними Надежда Николаевна. Надо сказать, что им очень повезло, так как их воспитатель работала в школе ещё и учителем физкультуры. А этим малышам дай только мячик, и они уже заняты, но мячи – большая редкость, не в каждом классе он был, а им наличие мяча гарантировано. Надежда Николаевна сказала, что они будут играть в футбол, но не объяснила, что эта за игра.

И вот сейчас, направляясь на пруд, ребята пытались выяснить, что такое футбол. Шедший впереди Сашка Козлов объяснил.

– Футбол – это игра с мячом, играют две команды, и они забивают мяч в ворота ногами, называется это – гол, кто больше забьёт, тот и выиграл! Меня папка не раз водил на футбол, и я умею играть! – он с гордостью посмотрел на детдомовцев. «От, дураки, не знают, что такое футбол, драться только умеют!»

Он и Витька Сикорский наперебой стали объяснять остальным правила. И когда пришли на место, все уже знали, умели и готовы были показать мастерство игры, дайте только мяч.

Слушая их рассуждения, Надежда Николаевна только улыбалась, и когда ребята разделились на команды, бросила им мяч. Получалось играть в футбол не очень.

Видя, что первоклашки играют в футбол, к ним тут же подошла команда футболистов со второго класса с предложением.

– Эй, малявки, давайте сыграем с вами!

Малыши, представляя себя великими футболистами, тут же согласились. Как самый умелый футболист, Сашка был избран капитаном, но в команду пришлось брать всех детдомовцев, по-другому вопрос не решался.

Команды были готовы, и по свистку игра началась. Футболисты второго класса сразу завладели мячом. И началось…

Все первоклассники толпой ринулись за мячом, у ворот остался только Колька, но и он готов был броситься вперёд. Мяч, перелетев через толпу мальчишек, оказался у ожидавшего его второклассника, и тот спокойно, обыграв Кольку, закатил мяч в пустые ворота. А дальше ещё больше, Колька пропускал все мячи, которые летели в его сторону. Сашка бегал, ругался, кричал, но его никто не слушал. Счёт быстро рос в одну сторону – это был полный разгром, и когда достиг пятнадцати мячей, Надежда Николаевна прекратила этот позор. Прозвучал свисток.

Второклассники с криками радости покидали поле, но они ещё издевались и насмехались.

– Мазилы! Вы ничего не умеете, учитесь играть! Слабаки!

А мокрые от пота первоклассники сидели на земле и не скрывали слёз, плакали от обиды. К ним подошла Надежда Николаевна и попыталась успокоить, но плач только усилился.

Антон сидел здесь же, слёз не было, но глаза были злыми. Он молчал, потом ударил кулаком по земле и заявил всем.

– Ничего, пацаны, мы у них ещё выиграем, вот увидите!

Надежда Николаевна с интересом посмотрела на этого щуплого малыша: «А этот с характером!» и приказала собираться, подоспело время строиться на обед и готовиться к завтрашнему дню.

После обеда получили всё, что им причиталось: костюм школьный и костюм вельветовый повседневный, две рубашки, туфли, пальто и кепку. Антон никогда ещё не имел столько личных вещей, вся эта одежда была его. Хочу – надену, не хочу – нет, всё моё!

Обустроились и в спальной комнате, у каждого своя постель и тумбочка на троих, где можно хранить личные вещи, вот только хранить там пока было нечего, кроме одежды.

1 сентября каждый человек запоминает на всю жизнь. День такой, когда проводится черта – было вчера и наступило сегодня. Вчера ты малыш, сегодня уже ученик, неважно какого класса, тебя учат, и ты учишься. Этот день никого не оставляет равнодушным и остаётся в памяти.

Торжественная линейка прошла на улице перед зданием школы. Было всё празднично и красиво, дети услышали много тёплых, душевных слов и напутствий. И погода радовала малышей, подарив им солнечный день. Они делали первые шаги в эту взрослую жизнь и радовались.

А потом они сидели в классе и ждали, хотя знали, что скоро придут их первая учительница Лилия Ивановна и воспитатель Надежда Николаевна. Открылась дверь, и дети дружно встали, их вторые мамы на эти годы вошли в класс. Особенно красива в этот день была Лилия Ивановна, молодая, стройная, с точёной фигурой, а волосы – густые локоны – спадали до пояса. У мальчишек от восторга светились глаза, их учительница самая красивая на свете.

Первоклассники с удовольствием учились, каждый день они узнавали что-то новое, и на уроках вели себя идеально. В это время они были управляемы и увлечены.

Воспитанникам детских домов учёба давалась легко, собственно, всё, что они сейчас начали изучать, дети уже знали, этому их уже обучили в детдоме. Неудивительно, что они получали только пятёрки и в знаниях опережали остальных ребят в классе, но учиться было интересно. Лилия Ивановна усложняла им задания, потому баловаться на уроках было некогда.

Начались школьные будни. Но, помня, как бездарно и разгромно они проиграли в первый день в футбол, ребята после ужина тренировались. Для своих детей у Надежды Николаевны мяч всегда был.

После обеда до тихого часа ещё было свободное время, и ребята пошли на стадион, там всегда кто-то играл. Они устроились у кромки футбольного поля и стали смотреть, как играют в футбол ребята из восьмого класса. Играли профессионалы, а они смотрели и учились.

– Видишь, какой пас вон тот рыжий отдал? – Сашка Козлов комментировал ход игры как футбольный специалист.

Передача мяча была идеальна: он перелетел через защитников, а нападающий соперник, сыграв на опережение, легко им овладел.

– Сейчас будет гол! – вставил своё слово Колька, пятнадцать пропущенных мячей в бытность вратарем, наверное, давали ему повод сделать прогноз. Он оказался прав.

Игрок с мячом быстро приближался к воротам соперника, вратарь в отчаянии бросился под ноги нападающего, но тот, выждав, резко ушёл вправо и оказался перед пустыми воротами. Спокойно и без помех он ударил по мячу, и тот вкатился в ворота.

– Ну, что я говорил! – гордо смотрел на друзей Колька.

– Ты лучше бы их не пропускал! – урезонил друга Борис.

Колька насупился и обиженно отвернулся. И тут его глаза чуть не вылезли из орбит, рядом с ним сидела огромная собака и, казалось, тоже смотрела за игрой.

– Борька, Антон, – запищал он, – собака!!!

Борис посмотрел в его сторону и тоже увидел огромного пса.

– А, это школьная овчарка, Мухтар. Колька, не бойся, она не кусается! Со всеми дружит!

Собака, услышав своё имя, поднялась и, виляя хвостом, подошла к Борьке. Тот, хоть и волнуясь, но всё-таки осмелился погладить её по голове.

– Вот видишь!

Ребята обступили пса, каждый пытался его погладить, Мухтару это нравилось, он привык к детям и позволял им многое. Не было ещё ни одного случая за всё время, пока Мухтар находился при школе, чтобы он кого-нибудь из детей напугал.

Баня

Время летело быстро и незаметно. Всё нравилось Антону, вот только после обеда в первом классе был «тихий час». Это когда первоклассники должны отдыхать, спать с 14.00 до 16.00 часов. Столько можно сделать за это время, ведь вокруг школы было столько ещё непознанного и необследованного ими, а нужно было спать, хотя никто и не спал.

В дверях спальни появилась Надежа Николаевна и бодрым голосом дала команду.

– Ребята, подъём! Сегодня у нас банный день, сейчас вы соберёте все свои постели, они грязные, и мы их будем менять. Сложите всё аккуратно! – и вышла.

Восемнадцать мальчиков начали подготовку к бане, они сложили в одну стопку наволочки, рядом ― простыни, пододеяльники и полотенца. Среди шума голосов кто-то бросил.

– Надо и постели собирать! – после недолгого раздумья ребята отдельно собрали одеяла, подушки и матрацы.

Надежды Николаевны всё не было. И тут Борька глубокомысленно изрёк.

– Надежда Николаевна сказала собирать ВСЁ! Значит, и кровати менять будем! Видели, сколько их на складе стаяло?

Аргумент был веским, Борька первым стал разбирать свою кровать, за ним это стали делать и остальные. Через десять минут перила и пружинные сетки кроватей были аккуратно сложены посреди комнаты в две огромные стопки.

Сами мальчишки с чувством выполненного долга, рассевшись на собранном белье, потому что сидеть уже было не на чем, стали ожидать прихода воспитателя.

Открылась дверь спальни, Надежда Николаевна вошла и замерла. То, что увидела, повергло в шок! Она раскрыла рот, а вот сказать что-либо уже не могла, чтобы прийти в себя, ей понадобилось время.

А дети сидели и удивлённо смотрели – что это с ней?

А потом раздался смех, Надежда Николаевна долго смеялась и не могла остановиться, что-то пыталась говорить, но смех не давал ей это сделать. Сквозь слёзы она приказала ставить кровати на место.

Мальчишки поняли, что-то сделали не так. Наконец Надежда Николаевна смогла им объяснить комичность ситуации. И малыши бросились разбирать кровати, но разве теперь можно было найти свою? Кое-как разобрались и привели всё в порядок, оставив для смены только спальные принадлежности.

Баня прошла без приключений, дети помылись, поменяли майки и трусы, не перепутав уже, что подлежало обмену.

Не раз потом Надежда Николаевна с улыбкой вспоминала ту первую баню своих первоклашек.

«Куликовская битва»

Месяц спустя во время «тихого часа» в спальную комнату к первоклассникам ворвался весь второй класс, двадцать три человека. Настроены они были агрессивно, наверное, это нападение готовили долго и тщательно. Как-то уж повелось с того злополучного футбольного матча, что класс старше стал притеснять младших. Их спальные комнаты были в одном блоке смежными, но до сего дня старшие ребята их не задирали.

Дети спали, когда орущая орава влетела в комнату. Многие в испуге начали хныкать. Жаждущие войны столпились у входа, вооружение их состояло из сбитых подушек и мокрых полотенец, завязанных на конце узлом. Момент для нападения был выбран удачно, застали первый класс врасплох.

Вперёд вышел худощавый мальчишка и предложил.

– Так, сейчас мы устроим Куликовскую битву! Мы русские, а вы ― монголы. Биться будем богатырями, выставляйте богатыря!

Первоклассники не понимали, о чём идёт речь, почему они монголы и кто это такие? О Куликовской битве слышали впервые, но поняли, что их будут бить и кому-то первому надо пострадать.

Из толпы противников на середину комнаты вышел невысокий, но плотно сбитый мальчик, в его поведении и повадках чувствовалась гибкость и ловкость, он был весь как ртуть. Мальчик умело орудовал полотенцем и готов был к поединку.

Хозяева комнаты пришли в себя и тоже стали готовиться к битве, семёрка детдомовцев готова была защищаться. Остальных сковал страх и растерянность. Олег предложил.

– Пусть Витька Трибух будет нашим богатырём, смотрите, он на целую голову выше этого коротышки, точно его отлупит!

Предложение Олега поддержали и остальные ребята, внушительный вид и габаритные данные Витьки не вызывали опасения за исход поединка. Их богатырь весил килограмм пятьдесят. Конечно, он легко расправится с этим толстяком.

Витя нехотя согласился постоять за честь класса. Он неторопливо взбил подушку и вышел на середину комнаты. Соперники стояли друг против друга и ждали команду.

– Женька, лупи толстого! – раздался крик из толпы «русских», для Жени это была команда, он бросился вперёд, узел полотенца прошёлся Вите по голове. Витя разозлился, пытался сопротивляться, но его неуклюжесть вызывала насмешки второклассников, они подбадривали своего бойца ― и тот усердствовал, это был не бой, а избиение. Женя был в три раза быстрее своего соперника и делал с ним всё, что хотел.

Уже через минуту Витя был сбит с ног, он упал на кровать и заплакал. И это был сигнал к общему избиению первого класса. С победными криками второклассники бросились завершить начатое побоище. Их больше, они старше, и чем кончится эта Куликовская битва, было очевидно. Победа «русских» над «монголами» стала полной, как когда-то, так и сейчас.

Легко подавив очаги сопротивления, все нападавшие набросились на детдомовцев, только они, загнанные в угол, оказывали яростное сопротивление. Антон, отбросил в сторону подушку и орудовал кулаками, так было привычнее. Его примеру последовали и остальные ребята. Нападавшие толпились и мешали друг другу, неожиданные и отчаянные выпады Борьки, Олега и других ребят наносили ощутимый урон сопернику. С плачем и криками они покидали поле боя, на их место вставали новые бойцы. Постепенно детдомовцев оторвали друг от друга, и всем им прилично попало, синяки и не по одному светились у каждого.

Победители торжествовали и победным маршем покинули комнату, а побеждённые переживали свой позор и стонали над ранами. Почти все плакали, и только храбрая семёрка сдерживала слёзы, было больно и обидно. Им больше всех досталось.

Надежда Николаевна, пришедшая поднимать малышей, в очередной раз была шокирована и устроила допрос по поводу случившегося, ей, конечно, всё рассказали. Руководство школы обратило внимание на случившееся и сделало соответствующие выводы. На некоторое время второклассники притихли, но было очевидно, они выжидают.

Воспитанники детского дома осознали, что в одиночку противостоять старшим будет сложно, надо сделать так, что бы в классе все были друг за друга. И ещё они поняли, что война со вторым классом только начинается.

Война эта приняла затяжной характер, изменились и методы её ведения. Теперь группы второклассников после уроков вылавливали первоклашек поодиночке и воспитывали их, «учили жизни». Часто это воспитание оставляло следы на лице в виде подтёков и ссадин, но это уже рассматривалось как мелкие стычки между детьми. Без внимания воспитатели не оставляли такие случаи, не раз старших ребят наказывали, но искоренить неприязнь между мальчишками было невозможно.

Надежда Николаевна и Лилия Ивановна заботились и оберегали своих питомцев, и дети платили им любовью. Детдомовские мальчики очень привязались к своей учительнице, для них она была ВСЁ. Выполнить любое её желание воспринималось ими как честь, среди них даже возникало соперничество за право быть рядом с ней. Они её любили, как могут любить дети своего учителя и друга, любили преданно и беззаветно. И ревновали…

Иванов

По случаю очередной годовщины Октябрьской революции в интернат пожаловали шефы. В тридцати километрах от школы в лесу располагалась воинская часть, она и была шефом школы-интерната. И армейские артисты приехали с концертом по случаю празднеств. Всё бы хорошо, но среди прибывших солдат оказался некий Иванов. Когда этот Иванов и Лилия Ивановна встретились, то что-то между ними вспыхнуло, то, что называют любовью с первого взгляда. И дети это почувствовали. Да, они оба молоды и красивы, и не удивительно, что это чувство между ними родилось, но воспитанникам это понять было трудно, они и не собирались понимать. Иванов посягнул на то, что принадлежало им и только им, а этого допустить нельзя.

При малейшей попытке Иванова приблизиться к Лилии Ивановне, у него возникали проблемы, дети оттесняли его от учительницы, сыпались вопросы, на которые она должна была тут же отвечать. Находились срочные дела, которые без её участия решиться не могли. Делалось всё, дабы ограничить общение солдата и учительницы. Вначале Иванов воспринимал это с улыбкой, но потом начал понимать, что дети мешают специально. Он терялся и не знал, как себя вести, ремня же им не дашь! И говорить с ними бесполезно.

Смущение и неловкость испытывала и сама Лилия Ивановна. Она пыталась как-то сгладить ситуацию, что-то объяснить, но этим только вызывала всплеск чувства ревности. И они мстили Иванову и всем приехавшим солдатам.

Шефы приезжали часто, но из-за Иванова у них возникли сложности и проблемы. Во время концерта у какой-нибудь машины вдруг спускало колесо, часто выхлопная труба автомобиля была забита картошкой, высшей мерой мщения становилось разбитое стекло у одной из машин. После этих происшествий для охраны автомашин назначался наряд, но уследить за ловкими и хитрыми сорванцами не очень-то получалось, было много способов обмануть охрану и провести акцию тихо и незаметно. И каждый приезд шефов в школу вызывал головную боль у капитана, старшего прибывшей группы артистов.

Ближе к Новому году капитан пригласил Лилию Ивановну, Иванова и всю семёрку детдомовцев в классную комнату для беседы. То, что все диверсии совершали именно они, было очевидно, да и сами мальчики не скрывали своих намерений. Хотя поймать с поличным диверсантов не получалось. Беседа затягивалась. Капитан пытался объяснить, но в ответ слышал.

– А вы не берите с собой Иванова, и мы не будем трогать ваши машины! Пусть он не приезжает! – от имени всех поставил ультиматум Борька.

– Но Иванов главный наш артист, он ведь поёт и играет, для вас же выступает! – убеждал капитан, но дети не хотели ничего понимать.

– А нам не нужны его выступления! – раздавалось в ответ.

Пыталась убедить детей и Лилия Ивановна, но её слова они восприняли как предательство. А когда слово взял Иванов, в классе раздался гул, его слушать просто не захотели.

Однако на какое-то время перемирие между детьми и военными после этого разговора наметилось, во всяком случае, диверсии временно прекратились. Лилия Ивановна на следующий день пригласила всех ребят к себе домой на чай. Мальчишки, тая обиду, сразу отказались, но вечером следующего дня заявились. Мир был восстановлен.

Лилия Ивановна проживала в бараке на втором этаже в крохотной комнатушке, места в ней хватало лишь для стола, кровати и шкафа. Учительница часто приглашала к себе детдомовских ребят, и когда они приходили, с трудом помещались за столом, рассаживались и на кровати. Мальчишки пили чай с настоящим домашним малиновым вареньем, которым их угощала Лилия Ивановна. Это были лучшие вечера в их жизни. Она рассказывала им много интересного, то, чего они не слышали на уроках, и им было приятно это общение. Разве можно было злиться на Лилию Ивановну?

И ещё одно значимое событие произошло в жизни первоклассников ― их приняли в октябрята. В эту детскую организацию принимали младших учащихся, но для этого они должны хорошо учиться и быть хорошими мальчиками. В будущем они станут строителями коммунизма. Хороший ученик – это понятно, а вот, что такое коммунизм и как его строить, Антон не представлял, но с гордостью надел звёздочку с портретом кучерявого мальчика.

Он задал Лилии Ивановне вопрос, а кто изображён на звёздочке, на что учительница собрала весь класс и долго рассказывала, кто такой Ленин. Детдомовские ребята вспомнили, что о дедушке Ленине им рассказывали ещё в детдоме. И сейчас они узнали о Ленине много хорошего. Оказывается, Владимир Ильич Ленин был самым хорошим человеком в мире, и как понял Антон, чтобы люди жили хорошо, он совершил революцию. Арестовал царя, раздал рабочим заводы и фабрики, крестьянам землю. И он очень любил детей. Скоро во всём мире построят коммунизм, и все люди на земле станут счастливыми и добрыми, всё, что в мире есть доброе – это заслуга Ленина. Потому его именем названы улицы и города, организации октябрят, пионеров и комсомола, партия коммунистов есть, ленинская. Эту звёздочку дети должны носить с гордостью и быть достойны звания октябрёнка.

Такие же значки носили его товарищи и тоже гордились ими, но уже через месяц значки эти ими были утеряны в потасовках. А какой же ты октябрёнок без значка? Потому значки забирали у других детей, правда, после этого их уже не называли хорошими мальчиками. Их ругали и стыдили за эти нехорошие поступки, Антон понял, что таким хорошим, как дедушка Ленин, он не станет, но ему очень хотелось, что бы его грудь украшала звёздочка с портретом Ленина…

Профессиональный бокс

За неделю до Нового года на одной из перемен мальчишки разыгрались и, убегая от Антона, Андрей, или проще Куст, на лестничном пролёте налетел на третьеклассника. Тот схватил младшего за шиворот и давай учить уважению к старшим. Антон, погнавшись за Кустом, успел затормозить и избежал столкновения, но в историю, кажется, тоже влип.

– Ты что, шкет, не видишь, куда бежишь? – очередной подзатыльник прошёлся по шее Куста.

Чувствуя вину за то, что Андрюха сейчас получает, к тому же бьют его друга, Антон ждать не стал. И хотя соперник был на голову выше и значительно старше его, Антон, не раздумывая, бросился с кулаками на обидчика. Верзила нападения не ожидал, и потому несколько чувствительных ударов успел получить. Придя в себя от неожиданного нападения, он выпустил свою жертву и переключился на Антона.

– Ах ты, малявка, ну держись! – он размахнулся и нанёс удар. И если б попал, Антону было бы больно.

Но, искушённый в потасовках, Антон ловко нырнул под руку соперника и ударил кулаком в живот, удар пришёлся в солнечное сплетенье. Это окончательно взбесило третьеклассника и, глотая ртом воздух, он набросился на малыша. Превосходство в росте и весе было на его стороне, он подмял под себя Антона и стал наносить тому удары. Антон не сдавался, ему было больно, но он отчаянно сопротивлялся.

Вдруг его противник взмыл вверх, кто-то оторвал его от малыша. Почувствовав свободу, Антон тут же вскочил на ноги и ринулся на своего обидчика.

– У, какой, шустрый, а ну остынь! – один из старших ребят придержал его за плечо. – Смотри, Корней, а малыш драчун!

Антон завертел головой. Это десятиклассники прекратили его избиение, но и не дали отомстить. Рядом стояли ребята из десятого класса, они с интересом наблюдали за ним.

И хотя синяк ярко светил под глазом, мальчик с жаром выпалил.

– Я бы и без вашей помощи его отлупил!

Стоявшие рядом старшеклассники рассмеялись, потом один из них обратился к обидчику Антона.

– Ты чего малышей трогаешь, ещё раз увижу – голову оторву, понял? – и, шлёпнув того по лбу, бросил, – марш отсюда!

– Как тебя, малыш, зовут? – высокий и крепкий парень повернулся в сторону первоклассника.

Тот без смущения, с интересом и любопытством рассматривал этого здоровяка, потом бросил.

– Антон я!

– А я Виктор, но все зовут меня Корней! – новый знакомый протянул руку.

«Это тот самый Корней, ух ты! Он же самый сильный в школе!» Антон протянул руку, и она потонула в огромной ладони Корнея.

– Послушай, малыш, после обеда зайдёшь в десятый класс, понял!

– Понял! – мальчишка с восхищением смотрел на своего нового знакомого.

Парни стали спускаться по лестнице, один из них проговорил.

– Корней, малой драчливый и без слёз, берём в команду?

– Так я его уже взял, если придёт! – ответил Корней.

– Этот точно придёт, видел, как он на тебя смотрел! – его собеседник не сомневался.

В десятом классе было две враждующие группировки: Корней, Куклин, Копейка против Михеева с друзьями. Они постоянно выясняли отношения кулаками, но драки, как и всё остальное, надоедают. И они придумали новое развлечение. Каждая из команд выбирала в школе среди младших классов отчаянных драчунов, обучала их приёмам бокса и борьбы. И когда считали, что бойцы готовы, их сводили в поединке и заключали пари на победителя. И чтобы чувствовалась острота ощущений, эти бои устраивались за деньги и на деньги. Ставки на бой доходили до двух, а то и трёх рублей – а это огромная сумма. Рядовые бои оценивались в один рубль, победитель получал 10‒15 копеек, но для малышей это было богатство. Вот в такую команду попал и Антон.

Надо отдать должное, Корней стал для Антона не только тренером, но и другом. Прошло совсем немного времени, и Антона в школе обижать уже никто не решался, потому что, зацепив его, можно было познакомиться с кулаками Корнея, а вот этого боялись все хулиганы в школе.

Антон хорошо воспринимал уроки бокса и борьбы, оказался способным учеником, и характер у него был. Это Корней отметил сразу.

Проверив Харитона в тренировочных боях, Корней решил выставить его на рейтинговые бои, он не сомневался в положительном исходе, тем более в первых боях у Антона будут не самые серьёзные соперники.

Как правило, бои проводились после обеда за хозяйственным складом, они не афишировались, и руководство школы о них знать не должно. Да и присутствовали на них только заинтересованные лица.

Группа Михеева, или Михея, тоже выставила не самого сильного бойца, так что бой был, скорее, тренировочным, тем не менее на кону стоял один рубль. Соблюдая правила конспирации, обе группировки в назначенный час собрались в условленном месте.

Соперник Антона был не выше его ростом, но в плечах шире, к тому же на год старше, что в психологическом плане давало преимущество, и это было видно по поведению. Похоже, его соперник не сомневался в победе. После команды начинать бой, они закружились. Антон вперёд лезть опасался, но и не подпускал к себе соперника. Михею надоело это кружение, и он погнал своего бойца вперёд, и тот бросился. Антон выбросил руку навстречу и попал, но остановить соперника не смог. Зарычав от боли и злости, тот прорвался на ближнюю дистанцию и навалился на Антона. А дальше произошло непонятное: Антон, падая, вывернулся и приземлился на спину своего соперника, не давая тому опомниться и подняться, стал осыпать его ударами. Получив несколько чувствительных ударов, противник сломался и думал только о защите. Видя, что его боец драться уже не будет, Михей остановил бой.

– Марш отсюда, слабак! – и отвесил хнычущему мальчишке увесистый подзатыльник.

Корней подошёл к Михею и с улыбкой протянул руку, тот, буркнув что-то себе под нос, нехотя протянул Корнею мятый рубль.

– Всё честно, Михей! – Корней сунул деньги в карман. – Хочешь отыграться, ищи этому малому пару!

Потом подошёл к Антону.

– Молодец, Антошка, это твоё, заслужил! – и протянул ему 20 копеек.

– Это мне? А за что? – Антон не верил, что он может взять эти деньги, для него 20 копеек – это очень много.

– Бери, малыш! Будешь всех лупить, ещё получишь! – Корней потрепал его по голове.

Антон был горд и счастлив, сам Корней хвалит его, и он сделает всё, чтобы завоевать расположение этого сильного парня, не для того чтобы он его защищал, а просто потому что Корней нравился мальчику. Если б у него был такой брат как Корней! В голове промелькнуло воспоминание, однажды директор детского дома, стоя в окружении воспитателей, проговорила, что у Харитонова есть брат. Антон как раз находился рядом и услышал это. Но ему никто ничего не говорил. Брата, наверное, у него нет, сейчас бы ему сказали. А Корней – рядом.

Счастливый Антон побежал к своим друзьям, те гоняли резиновый мяч на баскетбольной площадке, футбольное поле, как всегда, было занято старшими классами. Потому младшие группы сами искали и обустраивали для себя площадку для игр, места вокруг школы для этого хватала.

Когда Антон протянул руку и показал деньги, те только присвистнули.

– Вот, повезло, где ты, Антоха, их нашёл? – Колька с завистью смотрел на деньги.

– Заработал! – выпалил Антон.

– Как? – Олег с удивлением посмотрел на Антона.

– Да нашёл-нашёл там, на дорожке около мастерской! – соврал Антон и пожалел, что не сдержался и чуть не проговорился. – Айда в магазин, сосулек купим!

В здании склада около школьной бани работал небольшой магазин. Через десять минут компания, разделив поровну только что купленную карамель, с удовольствием наслаждалась жизнью, это чувство рождалось от сладости конфет во рту.

Лакомство перепадало ребятам лишь иногда, даже те, у кого были родители, конфеты ели редко. Потому что родители в школу приезжали нечасто и конфетами своих детей не баловали.

Делиться не только сладостями, а всем, что у тебя есть, – таково было правило в группе детдомовских ребят. Конечно, это понимание пришло к ним не сразу, оно вживалось в душу, в сознание ещё там, в детском доме. Умение не жалеть, а давать рождает братство и близость в детском круге. Проявляя заботу и помогая друг другу, постоянно находясь вместе, дети становились братьями. Единство во всём! Они разные, но думать, говорить и делать будут одно и то же. Эта группа со временем начнёт распространять своё влияние на окружающих, влияние может быть жёстким, но это крайний метод. Принимают добровольное подчинение не все, и тогда начинается процесс воспитания. Со временем, единая и сплочённая группа, даже немногочисленная, легко подчинит весь класс. Так было и здесь, в интернате.

Воздействие детдомовских ребят на остальных постепенно приносило свои плоды. Правда, им не раз приходилось устраивать по ночам «тёмные», после таких воспитательных мер многие исправлялись. Но если это не помогало, начиналась открытая травля строптивого и непонятливого товарища. Могли открыто бить, но не в присутствии воспитателя. После жалобы воспитателю жёсткая реакция только увеличивалась и принимала изощрённый характер. Наказание на «воспитателей» не действовало, они упрямо гнули свою линию. В итоге либо добровольно, либо под давлением изгой принимал правила общежития и становился как ВСЕ. Вмешательство взрослых только усугубляло положение жертвы. Иногда родители или родственники изгоев, если они были, вынуждены были забирать ребёнка и переводить в другое учебное заведение, где вживание в коллектив начиналось с нуля. Здесь же либо ты наш, либо чужой.

Такая участь постигла Лёню Борткевича, начавшийся в парке конфликт в первый день по приезде в школу со временем имел продолжение. Лёня с первого дня стал жертвой детдомовцев. Он не смог адаптироваться и принять установленные правила и порядки в группе. Мальчик постоянно оставался один, замкнулся, и как ни пыталась Лилия Ивановна сгладить отношения в классе, детдомовцы не только не приняли Лёню, но и пресекали все его попытки с кем-либо сблизиться. Страдали и те, кто сам хотел общаться или подружиться с ним. Полная изоляция личности в коллективе, с таким давлением не каждый справится, а уж ребёнок подавно.

К середине учебного года мама вынуждена была забрать сына и решить вопрос о переводе его в другой интернат. Лёня остаться в классе не мог.

Такая же методика воспитания успешно проводилась и среди девочек. Правда, физическое воздействие применялось крайне редко.

И если раньше кто-либо из детей не боялся наябедничать, и ему это сходило, то к концу года этот порок в коллективе изжили. Быть в классе одиночкой и постоянно подвергаться унижениям и побоям никто не хотел.

Дети сами создавали свой мир и отношения, и если взрослый понимал это и не пытался всё ломать и делать их «хорошими», он становился «своим». И в силу своего положения становился одним из лидеров детского коллектива и легко управлял им. Но попытка силой подчинить детей вызывала протест. Заставить сделать – можно, но есть и другой путь – попросить их. Насколько разным будет результат.

Долго скрывать от друзей, что он дружит с Корнеем, Антон не смог, его частые отлучки, ссадины и синяки, постоянные находки денег не могли продолжаться бесконечно. Антон признался друзьям во всём, те сразу не поверили, но убедить их было просто, достаточно подойти на перерыве между уроками к Корнею и пообщаться с ним.

– Корней, а можно мы вместе придём сегодня на тренировку? – Антон просил за друзей.

– Если они такие же драчуны, приводи, – Корней знал этих малышей и давно хотел привлечь их в свою команду.

С этого дня детдомовцы стали посещать тренировки по боксу и борьбе. Тренировки носили стихийный и сумбурный характер, но и от них польза была огромная. Их воспитывали как мужчин. Они гордились общением с десятиклассниками и даже стали наглеть в отношениях с ребятами из других классов. Малыши задирались сами, правда, их легко ставили на место, при этом было ещё и больно. Жаловаться Корнею они не смели, ещё и от него получат по шее.

Финальный бой

Учебный год подходил к завершению. Соперничество между группировками десятого класса пошло на убыль, то ли скорое расставание, то ли заботы о предстоящих экзаменах, но отношения в выпускном классе наладились.

Однако обе группы готовились к последнему поединку, в каждой из них был боец для финального боя. Корней решил выставить Антона, малыш ещё никому не проиграл, быстрый, ловкий и очень выносливый. Именно благодаря выносливости он и одерживал победы, правда, стартовый отрезок поединка Антон часто проигрывал и синяки получал, но это, как считал Корней, для мужика нормально. Начало боя с участием Антона вводило в заблуждение его соперников, казалось, победа уже в руках, ещё немного и всё. Но когда противник уставал, Харитон начинал избиение, его выносливость решала всё! К тому же Корней видел, что его воспитанник способен в бою думать. Как-никак полгода тренировок.

В соперники ему выставили Женьку Попитича, второклассника. Того самого бойца, который избил в прошлом году в «Куликовской битве» Витьку Трибуха. В мальчишеских групповых потасовках они дрались, но сейчас этот бой будет один на один и почти по правилам.

В назначенное время за дровяным складом, подальше от посторонних глаз, две группировки встретились, чтобы в последнем бою решить своё соперничество. Ставка боя сегодня поднялась до трёх рублей, победитель получит 50 копеек, огромные деньги, для Антона это в три раза больше, чем за победы в предыдущих боях. И Антон их хотел получить, а ещё хотел отомстить за то избиение и унижение, учинённое вторым классом в начале года. Били их и позже, но то было первое поражение, и оно дало второму классу преимущество, и от того комплекса неполноценности они не избавились до сих пор. Друзья готовили Антона к бою.

– Харитон, ты не жди и сразу вмажь ему в морду! – наставлял Борька, и показывал, как это надо делать. Надо отметить, уклоны Борька выполнял неплохо.

К ним подошёл Корней, малышня почтительно расступилась. Он склонился над своим воспитанником и обнял за плечи.

– Ты готов, малыш?

– Нормально! – Антона немного трясло, и это волнение было заметно.

– Он боец крепкий, но будет лезть напролом, ты его встречай и уходи, а когда он устанет, тогда и разберёшься с ним! – наставления были чёткими и понятными. – Потом тебе будет легче жить!

О чём говорил Корней, Антон понял намного позже, когда того уже рядом не было.

Женька рвался в бой, секунданты что-то шептали на ухо, но он не слушал. Сейчас он раздавит этого Харитона, чего с ним возиться, пустите меня! Он вышел в круг и ждал команды. Антон медленно стал к нему приближаться.

– Бой! – раздалась команда, и Женька бросился вперёд, не думая о защите, он хотел драться и уничтожать!

Далее произошло невероятное: в глазах у него что-то сверкнуло, и он оказался на земле. Как это произошло, так и не понял. Антон точно выполнил указание Корнея, он ждал, когда соперник бросится вперёд, и, точно рассчитав дистанцию, выбросил навстречу кулак. На долю секунды Женька застыл, а потом рухнул как подкошенный. Но, быстро отойдя, вскочил на ноги и, плотно закрывшись руками, снова пошёл вперёд. На этот раз кулак Антона попал в живот, Женя, охнув, продолжал движение. От сближения Антон уйти не успел, соперник схватил его плечи и сделал подножку, они вместе упали на землю. В таком положении у Жени было преимущество, он уже отошёл от потрясения и теперь пытался завершить бой. Он был подвижным, но и Антон обладал ловкостью и гибкостью, и сейчас они поминутно менялись местами, то один был сверху, а через секунду второй уже восседал на сопернике. Кулаки обоих работали без остановки, у Антона из губы текла кровь, глаз соперника заплыл, да и из носа сочилась кровяная струйка, но сдаваться никто и не думал. Как и предполагал Корней, соперник Антона стал уставать, и это было заметно. Нанеся ещё несколько ударов, Антон поднялся и ждал, пока поднимется противник, не хотел бить лежащего. Поединок затягивался. Женька с трудом встал, он был совсем без сил. Антон сам пошёл вперёд, они снова схватились и упали на землю, но теперь Антон диктовал условия боя, он был сверху и бил, бил, бил… Мстил за всё: за Витю, за класс, за то, что ему сейчас больно.

– Всё, хватит! Харитон выиграл честно! – это наставники Жени остановили избиение.

– Ура, мы победили! – закричали друзья Антона. Они бросились к нему и наперебой стали рассказывать, как это было, словно не Антон сейчас был в центре круга. К ним подошёл довольный Корней. «Да, мальчишка победил, но какой ценой! Это за тебя, Корней, этот малыш готов драться до смерти!» Корнею стало жаль Антона, но он не подал вида. Склонился над уставшим и избитым Антоном.

– Молодец! Держи! – и протянул ему монету.

Антон смотрел на свою ладонь и не верил.

– Корней, но здесь, целый рубль, почему так много?

– Я не ошибся, ты заслужил! – Корней обнял мальчика за плечи.

Такое богатство Антон в руках ещё не держал. А Женя, сидя на полене, утирал разбитый нос и плакал, его никто не утешал, он и не нуждался. Его побил этот доходяга, и все это видели. Осознавать это было тяжелее всего…

Видя и зная, что Корней и Копейка опекают первоклашек, второклассники умерили свои притязания к малышам. Те и сами стали вести себя более свободно и независимо, на дерзость отвечали тем же, да и драк не избегали. Но знали, за синяки их обидчики получат вдвойне. Потому между первым и вторым классами наступило временное перемирие. Скоро десятиклассники окончат школу и разъедутся, тогда всё и встанет на свои места, сильнейшие будут устанавливать свои порядки, а сильнейшие, конечно, они, второй класс. Подождём.

В начале мая произошло трагическое событие, опечалившее всех мальчишек младших классов. Умер пёс Мухтар, школьный любимец детей. Говорили, что он прожил в школе двадцать лет, с самой войны. Правда это или нет, дети не знали, а вот то, что его не стало, было сильным ударом по детским душам. Ему устроили пышные похороны, ребята смастерили из досок гроб, не было только оркестра. Похоронили Мухтара на возвышенности в кустарнике недалеко от школы. Кто-то из мальчишек плакал, и слёзы были искренними, дети любили этого большого и доброго пса. В последующем за могилой постоянно присматривали, часто кто-то из малышей приносил на могилу собаки полевые цветы, холмик поправляли, в детских душах Мухтар продолжал жить.

Наступил конец мая, в десятом классе пришла пора экзаменов, у Антона все чаще проявлялось чувство тревоги. Да, скоро Корней окончит школу и уедет, а он останется. Эти мысли стали назойливыми: Антон не хотел, чтобы Корней покинул его, не потому, что защищал, просто мальчик привязался к старшему другу и не представлял, что в один из дней Корнея рядом не станет. Если б у Антона был старший брат, а ещё лучше, чтобы братом был Корней, как было бы здорово! Антон понимал, что это невозможно, и от этого становилось ещё тяжелее.

К этому печальному событию добавлялось ещё одно обстоятельство, любимая учительница Лилия Ивановна не будет их учить во втором классе, она уезжает в Москву. Солдат Иванов всё-таки её забирает и увозит. Как не воевали с ним мальчишки, победителем оказался он, учительница выходит замуж и покидает их. В классе состоялся серьёзный разговор: Иванов откровенно признался, что любит их учительницу и просил детей отпустить Лилию Ивановну с ним, он объявил, что в июне заканчивается его служба в армии, и они вместе уезжают в Москву – сколько было слёз. Дети плакали, а глядя на них, плакала и Лилия Ивановна, Иванов крепился, прекрасно понимал детей.

– Не пустим, не пустим, не уезжайте от нас, Лилия Ивановна! – просили и плакали воспитанники, они обступили её со всех сторон, уцепились за её руки, как будто она прямо сейчас покидает их…

Они тяжело пережили тот вечер, в спальной комнате после отбоя мальчишки строили планы, как помешать Иванову увезти их учительницу. Не спали долго.

– Она всё равно уедет! Мы ничего не сделаем, потому что Лилия Ивановна сама хочет уехать! – заключил Борька, самый рассудительный из ребят.

– Любит она его! – глубокомысленно изрёк Колька.

– Много ты понимаешь в любви! – сопротивлялся Борис, хотя и знал, что Колька прав.

– Подумаешь, любит, мы тоже её любим, а она уезжает! – поддержал друга Олег.

В конце концов уснули, понимая, что их учительница с ними последние дни, но никто из детей не мог назвать её предательницей…

Последний звонок

Последний школьный звонок прозвучит для каждого, в том числе и для выпускников, они окончили школу, им осталось только сдать экзамены. Как сказал Куклин, диплом им всё равно выдадут, но отличник учёбы Куклин экзаменов не боялся.

А сегодня вечером по случаю окончания школы на стадионе группой мастеров-самоучек под руководством Куклина и учителя физики Петра Петровича будет произведён запуск ракеты, над которой уже несколько месяцев они работали. Три года назад в космос летал Юрий Гагарин, и Сергей Куклин хотел для него сделать новую ракету, чтобы Гагарин полетел на ней на Луну. Сегодняшний старт – только начало для великого конструктора Куклина и его ракет в будущем.

Но это вечером, а сейчас Антошка с колокольчиком устроился на плече своего друга Корнея. Он видел, с какой завистью смотрели на него не только друзья, но и все дети. Такая честь не каждому выпадала. Нести малыша с колокольчиком Корней вызвался сам, и ассистента тоже выбрал сам. Завуч Лидия Иосифовна хотела, чтобы это была девочка, у неё на примете и кандидатура была, но тут на своём настоял Корнеев. Со временем он и сам не заметил, как сильно привязался к шустрому мальчонке.

Последняя линейка прошла торжественно, был солнечный тёплый майский день, и мероприятие провели на площади около школы. Перед выпускниками выступил «Шарик» – директор школы Виктор Петрович Лучинский, потом ещё были выступления, цветы, слёзы.

Наконец Корней дал команду.

– Ну что, Антошка, пошли!

Он пристроил малыша на плече и прошёл с ним перед выстроившимися квадратом классами. Антон изо всех сил тряс колокольчиком. У многих учителей и старших девушек на глазах появились слёзы, а потом заиграла музыка…

После ужина на школьном стадионе состоялся запуск ракеты. Собралась вся школа, даже повара, технички и другие работники вышли посмотреть. Руководил всем Пётр Петрович, особое внимание уделил мерам безопасности. Как поведёт себя ракета, даже он не мог предположить, заряд был довольно большим, потому рядом с ним находились только ближайшие помощники. Непосредственно запуск производил Куклин. Антошка рвался в помощники, интересно же быть рядом, когда ракета взлетит, но Пётр Петрович так зыркнул на него, что тот быстро ретировался, но держался невдалеке от места события.

Старшеклассники отодвинули детей подальше от места старта, и Пётр Петрович дал команду. Куклин поджёг бикфордов шнур и бросился на безопасное расстояние. Все замерли в ожидании.

Шнур догорел ― и раздался взрыв, это заряд бросил ракету вверх, она, оставляя за собой огненный след, с нарастающим гулом по дуге стремительно ушла в небо. Зрелище было потрясающим, и все дети хором закричали «Ура!» Многие малыши бросились в сторону леса, куда предположительно могли упасть части ракеты.

Это был не первый запуск ракет, но если ранее были только рабочие модели, то сегодня настоящая большая ракета, и её пуск, по словам физика, прошёл идеально. Он поздравил Куклина с отличной работой и пожалел, что лучший ученик покидает школу и им не придётся продолжить разработки летательных аппаратов в будущем. Этим Куклин займётся в техническом институте, куда собрался поступать.

Потери

Для Антона закончился первый год обучения в интернате, наступили летние каникулы. К детям стали приезжать родители и родственники, их забирали на лето по домам. Антон никого не ждал, он даже не знал, есть ли у него эти родственники, школа-интернат и есть его дом, он понимал, что никуда не поедет. Нет, в школе ему нравилось, но, наверное, это хорошо, когда у тебя есть родители и к ним можно ездить, а ещё лучше жить с ними. Антон и не делал выбора, его у него не было.

Корней с друзьями тоже скоро уедет, только сдаст экзамены, и останется он один в школе. От таких мыслей на душе у Антона становилось скверно. «У Борьки какая-то тётка нашлась, он говорит, что родная, скоро она приедет и заберёт его на каникулы. Уехал и Колька, маманя за ним приехала, чего ж она его в интернат сдала? У Олега тоже есть мать, только она очень больная, живёт в соседней деревне, всего в трёх километрах от школы. Олег объяснил, как туда идти, и дорогу показал, позже сходят к нему в гости.

И учительница Лилия Ивановна тоже собирается уезжать, всё не дождётся своего Иванова, тот в армии отслужит и примчится за своей принцессой! Все уезжают! Ну и пусть!»

Антон присел на скамейку у входа в школу и погрузился в невесёлые мысли.

«Мама! Мамочка!..» – раздался крик, Антон от неожиданности даже вздрогнул, рядом со скамейкой, на которой он сидел, пронёсся мальчишка на год старше его. Он бежал навстречу женщине, а та спешила к нему. Она присела на корточки, ребёнок с разгона бросился ей на шею, обнял и несколько раз поцеловал в щеку.

«Подумаешь, нежности!» – наблюдавший за ними Антон отвернулся в другую сторону. А мать с ребёнком расположились на соседней скамейке, женщина торопливо стала доставать кулёчки и пакетики с угощениями и совать их сыну.

– Кушай, кушай, сынок! Похудел как, верно, вас здесь плохо кормят! – сетовала она.

«Ну да, плохо! Нормально кормят!!! И конфеты дают!» – мысленно огрызнулся на эти слова Антон. Послышался шелест разворачиваемых от обёртки конфет, и Антон повернулся, чтобы хоть посмотреть на них. У него даже слюна во рту выступила, так захотелось взять в рот хоть какую-нибудь конфетку, самую маленькую. Он уставился на руки мальчика, держащие целую пригоршню конфет. Женщина заметила это, взяла у сына несколько конфет.

– Мальчик, подойди! Возьми конфеты, угощайся! – и протянула ладонь в сторону Антона.

Как хотелось подойти и принять это угощение, он даже поднялся со скамейки, но…

– Спасибо, тётя! Я не хочу! – и, проходя рядом, бросил. – Вы не думайте, нас здесь хорошо кормят!

До обеда оставалось ещё немного времени, и Антон направился в парк, он любил бродить среди деревьев один, часто это делал. И сейчас хотелось остаться одному, он медленно шагал по аллее. Хорошо, что парк оказался пуст. Его никто не трогал и не мешал, сам не хотел никого видеть.

«А хорошо иметь мамку, вот так привозила бы мне конфеты, газировку! Моя мама меня сюда бы и не сдала, как других детей, я знаю! Она меня любила бы! Мне никто про неё ничего не говорил, я даже не знаю, какая она была! Мне в детдоме сказали, что у меня нет мамы! Ведь здесь находятся дети, у которых нет мам или они плохие. Но эта тётка, что сидит скамейке, разве она плохая? Вон сколько угощений навезла, заберёт своего сына на каникулы домой! А где мой дом? Твой дом, Харитон, там, где ты живёшь!

Разве тебе здесь плохо? Кормят, одевают, спать есть где, а сейчас разъедутся все, свобода будет, учиться не надо, делай что хочешь!»

Настроение у Антона стало подниматься, разве всё так плохо? Совершив круг по парку, он снова вышел к скамейке, на которой ещё недавно сидели мать с сыном. «Вот и эти уехали!»

Дверь школы открылась, и на крыльцо вышла Лилия Ивановна, увидев Харитонова, направилась к нему.

– Антон, уже пора на обед, пойдём вместе, – и она зашагала рядом. – Антоша, завтра я уезжаю, вы меня проводите?

«Вы» – это значит детдомовские ребята, они все, кроме Кольки, ещё находились в школе. К Борису тётка приедет только в воскресенье, Олег может домой пойти хоть сегодня, но, странно, не торопится. Лилия Ивановна знала, если сейчас Антон согласится, то они её будут провожать. Она даже на секунду остановилась, боясь услышать «нет».

– Конечно, Лилия Ивановна, обязательно проведём! – Антон взял её за руку, рука учительницы была такой тёплой и нежной. И Лилия Ивановна с благодарностью приняла эту детскую руку. Антону стало так хорошо на душе, но они уже подошли к столовой, и Антон не хотел, что бы кто-то из ребят увидел, как он уцепился за свою учительницу. Ещё «мамкиным сынком» назовут. Освободив свою руку, Антон стал торопливо подниматься по ступенькам.