Читать онлайн Всем оставаться на местах

Часть 1

Выставочный зал Союза художников России на улице Тараса Шевченко был полон посетителей. Это было видно еще с улицы, поскольку стены здания представляли собой стеклянные панели.

Открыв входную дверь, мы со Светкой оказались в небольшом, но довольно широком коридоре. В нем находилось две двери. Из-за одной из них доносились приглушенные голоса. Со стороны второй двери стояла тишина.

– Нам сюда, – уверенно сказала моя подруга и открыла дверь.

Мы вошли в просторное помещение, в середине находился небольшой стол, напоминающий журнальный, с разложенными на нем буклетами и художественными альбомами. А за ним сидела светловолосая, безукоризненно причесанная женщина лет пятидесяти в элегантном костюме сиреневого цвета.

– Узнаю твою работу, Светик. Только ты можешь из трех волосков в четыре ряда соорудить на голове творение, достойное высшей похвалы, – сказала я шепотом.

– Ну, «три волоска» – это ты, Тань, конечно, сильно преувеличила. Хотя, да, волосы у Екатерины не фонтан, – профессиональным тоном произнесла Светлана.

– Давай пройдем, вон там я вижу свободные стулья, – предложила я.

– А может быть, сначала посмотрим ее работы? – спросила подруга.

– Ну, давай посмотрим, – согласилась я.

Картины заслуженного художника России Екатерины Владимировны Сальваторской – а по совместительству и Светкиной клиентки – были развешены на стенах выставочного зала. В целом художественная экспозиция выглядела живописно и впечатляюще.

Мое и Светкино внимание привлекла одна картина под названием «Осенний лес». Мы одновременно с ней остановились перед этим полотном.

– Ну, что скажешь? – спросила Светлана.

– Несколько необычно, – заметила я. – Я почему-то всегда была уверена в том, что фиолетовый цвет как-то не очень характерен для осенней листвы.

– Ну так это же ее индивидуальный взгляд, так сказать, видение художника. А оно, Тань, всегда отличается от обыденного, то есть от привычного восприятия непрофессионалами, – сказала Светлана.

– Ну, если так, то… да, я согласна с тобой, – кивнула я.

К нам подошли две женщины и тоже начали рассматривать картину.

– Да, у нее очень выразительный мазок, – сказала одна из посетительниц выставки.

– И колорит леса передан просто мастерски! – поддержала ее мнение вторая женщина.

В это время к Сальваторской подошел мужчина средних лет и сел рядом с ней за столик.

– Прошу внимания! – начал мужчина. – Мы рады приветствовать вас на выставке заслуженного художника России Екатерины Владимировны Сальваторской. О творчестве Екатерины Владимировны можно говорить много. Но я считаю, что лучше всего о художнике расскажут его детища – картины – и он сам. Поэтому передаю слово вам, Екатерина Владимировна. Мы просим вас рассказать о себе и о своем творчестве.

Екатерина Сальваторская прежде всего поблагодарила своих учителей – известных художников России и рассказала о том, что она получила образование в столичном Полиграфическом институте. Вернувшись в Тарасов, Сальваторская начала свою творческую деятельность в местном отделении художественного фонда России.

– Вон, видишь мужчину с бородкой в сером костюме? – спросила Светлана. – Это муж Екатерины, он скульптор, несколько раз заезжал, забирал Екатерину из парикмахерской. А рядом с ним – их сын. Правда, симпатичный мальчик?

– Да, он так… ничего себе. А что, он тоже художник? Или скульптор? – поинтересовалась я.

– Нет, ни то и ни другое. Он оканчивает университет. Кажется, математический факультет. Не пошел по стопам родителей, – ответила подруга.

– Ну что же, бывает, – заметила я.

Мы еще послушали рассказ Екатерины Сальваторской о ее творческом пути, о любви к путешествиям и родному городу на Волге.

По рядам стали передавать альбомы, в которых были запечатлены работы Сальваторской в фотографиях.

– Смотри, Тань, вот наша консерватория, вот ротонда на Набережной, а вот сад Липки и памятник Н. Г. Чернышевскому, – комментировала Светлана. – Слушай, давай подойдем к Екатерине!

Я поддержала предложение Светки, и после окончания официальной части мы подошли к художнице.

– Екатерина Владимировна, – начала моя подруга, – поздравляем вас!

– Светочка! – просияла Сальваторская. – Я рада, что вы пришли.

– Я пришла не одна, Екатерина Владимировна, а с подругой. Знакомьтесь: Татьяна, лучший тарасовский частный детектив, – торжественно отрекомендовала меня Светлана.

– Очень приятно, – улыбнулась Сальваторская.

– У вас весьма впечатляющие работы, Екатерина Владимировна, – сказала я.

– Я рада, что вам понравилось, Татьяна.

Попрощавшись с Сальваторской, мы со Светланой вышли из выставочного зала.

– Как хорошо мы провели время, Тань, – сказала Светлана. – Приобщились к искусству, то есть к прекрасному. Нужно почаще совершать такие походы.

– Я согласна с тобой, Светик, – сказала я.

Мы немного прогулялись и разошлись по домам.

Прошло несколько дней, но я еще не получила заказ на расследование, и это стало меня беспокоить. Хотя я с пользой провела свободное время: несколько раз встретилась со Светкой. А с другой моей подругой, Ленкой-француженкой, мы очень хорошо посидели в кафе. Я еще побывала в любимом бутике модной одежды и значительно обновила свой гардероб. Все бы ничего, но только я с неприятным удивлением обнаружила, что деньги как-то слишком быстро исчезают. Да, я не привыкла экономить, не в пример другим, бережливым. Хотя я и не отношу себя к тем, кто разбрасывается деньгами.

Теперь я стала внимательно прислушиваться к телефонным звонкам, для того чтобы не пропустить потенциального клиента или клиентку. И вот наконец-то утром прозвучал телефонный звонок, и взволнованный женский голос спросил:

– Алло, могу я услышать Татьяну Александровну Иванову?

– Да, это я, я вас слушаю, – сказала я.

– Татьяна Александровна… извините, я очень волнуюсь…

Женщина замолчала.

– Вы успокойтесь и объясните, что у вас произошло, – попросила я.

– Да, конечно. Я сейчас… соберусь. В общем, так: ваш телефон дала мне Светочка, это мой парикмахер и ваша подруга. Так, по крайней мере, она вас представила на моей выставке в Союзе художников России.

– Так вы Екатерина Владимировна Сальваторская! – вспомнила я.

– Да, совершенно верно. У меня, в нашей семье, случилось несчастье: нас обворовали. У меня к вам огромная просьба, Татьяна Александровна: найдите, пожалуйста, грабителей, – произнесла Сальваторская умоляющим тоном.

– Екатерина Владимировна, мне необходимо с вами встретиться, для того чтобы узнать все детали произошедшего ограбления, – сказала я.

– Да, да, конечно, я понимаю, что это не телефонный разговор, – согласилась со мной художница.

– Давайте теперь решим, где нам будет удобнее всего пересечься. Можно на моей территории, – предложила я.

– Татьяна Александровна, а вы бы не могли подъехать к нам? Видите ли, мой супруг и сын в данный момент отсутствуют, а я после случившегося не решаюсь оставить квартиру без присмотра, – объяснила Сальваторская.

– Хорошо, я подъеду к вам, Екатерина Владимировна, – согласилась я. – Диктуйте адрес. Когда вам будет удобнее встретиться?

– Как можно быстрее, Татьяна Александровна. Я очень нервничаю и ничего не могу с этим поделать, – обеспокоенно произнесла женщина.

– Постарайтесь все же успокоиться, Екатерина Владимировна. В течение часа я буду у вас. Вас это устроит? – спросила я.

– О, конечно! – обрадованно воскликнула художница. – Буду вас ждать.

Я отключилась и первым делом отправилась в ванную. Там я в темпе провела все утренние гигиенические дела: контрастный душ и энергичное растирание жестким полотенцем. Теперь необходимо было быстро соорудить завтрак. Я открыла холодильник и оглядела полупустые полки. Да, с посещением кафе я совсем упустила из виду, что запас продуктов практически подошел к концу. Ну ничего, сегодня же поеду в супермаркет и затарюсь по полной программе.

Ну а пока я решила пожарить яичницу, благо, пара яиц в холодильнике все же отыскались. Да, еще я нашла один огурец и помидор. Правда, огурец уже подвял, но все же это было лучше, чем ничего.

Ну а завершила я свою скромную утреннюю трапезу чашечкой свежесваренного кофе. Уж что-что, а возможность насладиться своим самым любимым напитком я не пропущу ни при каких обстоятельствах.

Из кухни я направилась в спальню: необходимо было выбрать наряд для визита к Сальваторской. Я остановила свой взгляд на недавно купленном ансамбле, состоящем из прямой юбки синего цвета и короткого облегающего жакета на тон светлее.

Расчесав волосы, я уложила их на макушке, закрепив заколкой. Затем нанесла легкий утренний макияж, взяла сумку и спустилась в подъезд. Сев в свою машину, завела мотор и поехала.

Семья Сальваторских проживала в десятиэтажном доме в центре Тарасова на улице Рахова. Я заехала во двор. Он был большой и ухоженный: прямо перед подъездами жильцы разбили клумбы с цветами, а перед скамейками росли деревья. Во дворе было немноголюдно, несколько мамочек следили за детьми, которые катались на качелях и съезжали с горки на детской площадке.

Я подошла ко второму подъезду. Прямо у подъездной двери стояла какая-то низкорослая тетка лет шестидесяти в «дешманских» штанах и свободной блузке темно-серого цвета.

Тетка курила и не соизволила даже отвернуться в сторону, когда я начала набирать на пульте домофона номер квартиры Екатерины Сальваторской.

Это уже было наглостью! Я и сама заядлая курильщица, но никогда не позволяю себе так бесцеремонно дымить в местах общего пользования. Тетка неодобрительно посмотрела на меня. В это время домофон запиликал, я открыла дверь и вошла в подъезд. Сальваторские жили на третьем этаже, поэтому я решила подняться пешком, хотя в доме есть лифт.

Екатерина Владимировна уже стояла около открытой двери своей квартиры, поджидая меня. Я обратила внимание на то, что на лестничной клетке третьего этажа находится еще одна квартира.

– Еще раз здравствуйте, Екатерина Владимировна, – сказала я, подойдя к художнице.

– Здравствуйте, Татьяна. Ничего, что я просто по имени? Без отчества? – спросила Сальваторская.

– Конечно, Екатерина Владимировна. Я все-таки еще не в таком возрасте, когда к имени следует добавлять отчество, – заметила я.

– Да, вы еще молодая, – с улыбкой и легкой грустью сказала художница. – Ну что же мы стоим? Проходите в квартиру.

– Да, конечно, сейчас, Екатерина Владимировна. Только скажите еще вот что. В этой квартире, которая расположена напротив вашей, в ней кто-то проживает? – спросила я.

– Ну да, конечно. В ней живет Геннадий Александрович Черномашенцев, ученый-археолог.

– А он сейчас дома? – задала я еще один вопрос.

– Нет, он в данный момент отсутствует, так как уехал в очередную экспедицию, – ответила Сальваторская.

– И что же, квартира его пустует? – продолжала я задавать вопросы.

– Не совсем так. У Геннадия Александровича есть два сына, они живут отдельно. Но по очереди наведываются в квартиру отца, – объяснила Сальваторская.

– Понятно. Ну что же, Екатерина Владимировна, пойдемте к вам.

– Да, да, мы и так уже стоим столько времени у порога…

Сальваторская посторонилась, пропуская меня внутрь. Из небольшой прихожей я попала в просторную гостиную с хорошим ремонтом и современной мебелью.

– Располагайтесь, Татьяна, где вам удобно, – предложила женщина.

Я села на кожаный диван шоколадного цвета, а Сальваторская устроилась в кресле рядом. Я обратила внимание, что женщина напряженно сжала кисти рук.

– Татьяна, что вам предложить: чай, кофе, сок? – спросила художница. – Простите мою рассеянность, просто… после случившегося я никак не могу прийти в себя. Собственно, вся наша семья, супруг и сын, тоже находятся в подобном состоянии… Так что же вы будете, Татьяна? – повторила свой вопрос художница.

– Екатерина Владимировна, не нужно ничего. Я понимаю ваше состояние, поэтому предлагаю сразу перейти к делу. Расскажите мне, как все произошло, – попросила я. – И вот еще что: вы ведь уже написали заявление в полицию?

– Да, конечно, – кивнула Сальваторская. – Меня подробно расспросили обо всем, что произошло. Записали, запротоколировали. Кажется, это так называется. Знаете, Татьяна, когда рассказывала полицейским, я как будто бы заново переживала весь этот кошмар…

Екатерина Сальваторская поежилась, лицо ее страдальчески исказилось.

– Да, я поняла. Но вам, Екатерина Владимировна, все-таки придется еще раз все рассказать, теперь уже мне. Так как же все это было? – спросила я.

– Ну… Дома я была одна. Супруг ушел в свою мастерскую, он скульптор. А наш сын отправился в университет, он его оканчивает в этом году. Я тоже собиралась в мастерскую, решила поработать над одной своей картиной. Пока одевалась и причесывалась, уже продумывала ракурс картины, краски, другие нюансы. В общем, уже находилась в определенном творческом настрое, когда все ощущения становятся немного другими. И вот когда я открыла входную дверь и уже собралась выйти из квартиры, меня буквально втолкнули обратно! – взволнованно воскликнула художница.

– То есть вас ударили? – уточнила я.

– Ну, не совсем ударили. Просто ткнули пистолетом в лоб и пригрозили пустить его в ход, если я начну кричать. Я повиновалась. Я, наверное, впала в какой-то ступор, потому что вдруг поняла, что закричать я не смогу, даже если бы мне и не приказали молчать. Мышцы как будто бы одеревенели, я стояла как какой-то бесчувственный чурбан.

– Так, понятно. А когда вы открывали наружную дверь, на лестничной клетке вы заметили что-нибудь необычное? – спросила я. – Или же все было как всегда?

– Вы имеете в виду, окинула ли я взглядом лестничную клетку после того, как открыла входную дверь? – уточнила Сальваторская.

– Да, именно это, – кивнула я.

– Нет, Татьяна. Признаться, я даже не успела ни о чем таком подумать, ведь они появились так неожиданно, – сказала художница.

– А сколько человек вломилось к вам в квартиру? Во что они были одеты? Вообще, как они выглядели? Были ли у них какие-нибудь приметы? – забросала Сальваторскую вопросами я.

– Их было двое, – ответила Екатерина. – Хотя, возможно, грабителей было и больше, в том смысле, что остальные ждали на улице. Но в нашу квартиру вломились двое. Такие спортивные, накачанные, как сейчас принято говорить, молодые люди. Они были в спортивных костюмах черного цвета. И в масках, которые скрывали практически все лицо… Вы спросили, были ли какие-нибудь запоминающиеся особенности в их облике. Ну так вот: поскольку они были в масках, то какие-то приметы, даже если они и имелись, возможности разглядеть не было.

– Но то, что возраст у них был молодой, вы это точно определили? – спросила я.

– Ну, в общем, да, – кивнула Сальваторская. – Им можно было дать лет тридцать пять, не больше.

– А по каким признакам это было видно? – спросила я.

– Ну, во-первых, по голосу, – начала объяснять женщина. – Говорил в основном один, второй молчал, так вот, голос выдавал именно молодого человека. А во-вторых, движения у них были такие, я бы сказала, стремительные. Человек в возрасте, даже не очень старый, не может так двигаться, как они.

– Понятно. Что вы еще можете рассказать, Екатерина Владимировна? Как они себя вели? – спросила я.

– Вы знаете, они были, безусловно, жесткими. То есть совершенно без тени сомнения в своих действиях, в том, что они совершают. Отдавали приказы безапелляционным тоном, таким, что ослушание даже не подразумевалось.

– Они отпускали какие-то грубые, нецензурные слова, реплики? – продолжала я спрашивать художницу.

– Нет, вы знаете, Татьяна, ничего такого сказано не было. Мне даже странно, что я не услышала ничего обсценного. Ведь даже на улице сейчас сплошь и рядом можно услышать такие словечки. А эти двое… Они были как будто бы не от мира сего. Какие-то выходцы из инфернального пространства. И черная одежда, и маски специально, я так думаю, были подобраны. Ну, для того, чтобы запугать.

– Так, я поняла вас, Екатерина Владимировна. Продолжайте, – попросила я.

– Так, собственно, и продолжать-то особенно нечего. Они сразу же приступили к делу. То есть велели мне выложить все наличные, которые были в квартире, потом стали обыскивать квартиру на предмет дорогих и ценных вещей. То, что находили, тут же складывали в объемные сумки.

– Что именно они взяли? – спросила я.

– Они забрали крупную сумму денег. Мы с мужем решили сделать подарок сыну в честь окончания университета – подарить ему машину. Специально откладывали для этого деньги… Они забрали дорогие швейцарские часы мужа, вытряхнули из шкатулки мои дорогостоящие украшения…

– Ясно. Я думаю, что ограбление вашей квартиры произошло преднамеренно, то есть преступники знали, что у вас есть что взять. Поэтому совершенно естественно возникает вопрос о том, кто мог знать, что вы собирались покупать машину и что деньги у вас находились дома? Кстати, где именно они лежали? – спросила я.

– В сейфе. Сейф находится в нашей с мужем спальне. Над кроватью висит картина, вот под ней и… Что же касается того, кто мог знать о покупке машин, то я даже и не знаю, что вам ответить. Мы с супругом, в общем-то, и не делали из этого особой тайны. – Екатерина Сальваторская пожала плечами. – А по поводу сына… Я не думаю, что он говорил об этом всем подряд. К тому же я теперь, после ваших слов, уже начинаю как-то по-другому думать о людях из нашего окружения. И мне становится, в общем-то, не по себе. Одно я знаю совершенно точно: эти двое в масках никоим образом не похожи ни на одного из наших знакомых!

– Нет, я ни в коей мере не призываю вас, Екатерина Владимировна, подозревать ваших знакомых в том, что они являются наводчиками преступников. Хотя существуют статистические выкладки: немалая часть всех преступных происшествий происходит от людей, на которых ни за что и не подумаешь. Но оставим это. Я просто пытаюсь сформировать круг причастных к преступлению, для того чтобы понять, откуда следует начинать вести расследование. Очень даже возможно, что ваши знакомые и не входят в него. Но утечка сведений о ваших намерениях – о приобретении машины, я имею в виду – откуда-то ведь произошла.

– Да, конечно. Мы с супругом и сыном уже сами пытались понять, кто мог, как говорится, «навести», – проговорила художница.

– Ну, и к какому же выводу вы пришли? – спросила я.

– Ни сын, ни супруг никому не рассказывали о том, что в квартире находится крупная сумма наличными.

– Ну а о том, что планируется крупная покупка? Тоже не говорили? – тут же уточнила я.

– Я точно никому ничего специально не сообщала. В смысле, конкретное время покупки. Зачем? Муж и сын тоже отрицают. Вообще-то, Татьяна, автомобиль в наше время – это не роскошь, а средство передвижения. Тем более в Тарасове. Сами ведь знаете, как обстоят дела с общественным транспортом. Поэтому приобретение машины у нас, в нашей семье, не считалось чем-то из ряда вон выходящим, – объяснила художница.

– Хорошо. А когда вы планировали покупку машины? – спросила я.

– В принципе, мы уже присмотрели одну модель. Ходили смотреть все втроем, сыну машина понравилась. Единственный момент – частично не хватило средств. Но супруг вскоре должен был получить деньги от продажи своих работ. Вот тогда-то мы и собирались отправиться в салон за машиной. Я вот только что подумала: возможно, кто-то видел, как мы пришли в салон и…

– Кто-то из ваших знакомых? – уточнила я.

– Ну, вроде того. Или же… сами работники салона?

Екатерина Сальваторская вопросительно посмотрела на меня.

Я ответила не сразу.

«И все-таки не могло быть такого, что о покупке машины для сына супруги Сальваторские никому не рассказывали. Да и сам сын тоже вряд ли держал язык за зубами, – подумала я. – Сама же Екатерина только что сказала, что приобретение машины он считают делом обыденным. Стало быть, о крупной сумме денег, выделенной для покупки авто, знали многие. И прежде всего родственники и коллеги по художественному фонду. А соседи? Соседи могли об этом знать?»

– Екатерина Владимировна, скажите, а ваши соседи могли знать о том, что вы собираетесь приобрести машину? – спросила я.

– Видите ли, Татьяна Александровна, с соседями мы очень редко видимся. Так уж получается. К тому же в нашем доме очень много новых жильцов. Кто-то переехал на постоянное место жительства, кто-то сдает свои квартиры. А квартиранты довольно быстро меняются, так что…

– Но вы сказали, что во второй квартире на вашей лестничной клетке живет ученый-археолог, – напомнила я.

– Да, все верно, – кивнула Сальваторская. – Только и с ним мы видимся довольно редко, ведь он часто уезжает в экспедиции на раскопки. Вот и в настоящее время он отсутствует.

– Да, вы сказали, что за квартирой присматривают по очереди его сыновья. А у вас есть их координаты, Екатерина Владимировна? Скажем, номер телефона? – спросила я.

– Да, есть. Геннадий Александрович оставил на всякий случай нам, ну мало ли что.

– Продиктуйте номер телефона, пожалуйста, – попросила я.

Сальваторская назвала телефон:

– Это телефон старшего сына Геннадия Александровича – Вячеслава Геннадьевича Черномашенцева, – пояснила художница. – Но… Татьяна, вы что же, считаете, что это сыновья нашего соседа?!

– Да вы успокойтесь, Екатерина Владимировна. Я совсем не имела в виду то, что ограбление произошло по вине родственников вашего ближайшего соседа, – сказала я.

– Вы знаете, Татьяна, я вот сейчас подумала и…

Художница вдруг остановилась.

– Вы что-то вспомнили, Екатерина Владимировна? – спросила я.

– В общем, когда вы спросили о сыновьях Геннадия Александровича и попросили телефон, то… Я сейчас точно не могу припомнить, кто именно из сыновей – Вячеслав или Валентин – был в тот день в квартире отца. Но мне показалось, что, когда я открывала дверь, чтобы выйти из квартиры, в тот момент из квартиры Геннадия Александровича послышался какой-то звук.

– На что он был похож? – тут же спросила я.

– Ну, вроде как будто бы что-то треснуло, – не очень уверенно сказала женщина. – А может быть, мне все это показалось? Теперь уже и не знаю. Наверное, я ввожу вас в заблуждение своими сомнениями, Татьяна, – виновато добавила она.

«Звук, похожий на треск? Или, может быть, это был звук открываемого замка? – подумала я. – А что, если грабители прятались как раз в квартире соседа, уехавшего в экспедицию? В конце концов, если они решили совершить ограбление в присутствии хозяев, то они должны были где-то находиться, пока хозяева откроют дверь. Кроме того, их необычный вид – одежда черного цвета, маски – могли привлечь внимание жильцов. Они не могли долго находиться в подъезде, да и в подъезд они тоже должны были войти незамеченными… Ведь они не звонили по домофону. Определенно, они должны были где-то прятаться до наступления времени Икс. Так, дом десятиэтажный, на каждом этаже по две квартиры. Предположим, за квартирой Сальваторских наблюдали с верхнего этажа. Возможно ли это? В принципе, да. Риск быть замеченным, конечно, имеется, но он не такой уж и большой. Или нет? Все-таки это рискованно и не очень-то удобно. А вот квартира напротив подходит как нельзя лучше. Но это означает, что у грабителей имелся сообщник. Он и прятал преступников. Нет, все-таки необходимо будет обязательно встретиться с сыновьями этого Черномашенцева».

– Татьяна, – оторвала меня от размышлений Екатерина Сальваторская, – вы поможете нам? Отыщете грабителей? Честно говоря, я, да и супруг тоже не уверены, что полиция найдет их. Мне показалось, что полицейские отнеслись к нашему заявлению… ну, как-то не очень серьезно, что ли. Мне даже один из них сказал, что ограбление – ведь это не убийство. Остались живы – и то хорошо.

– Екатерина Владимировна, я согласна взяться за расследование. Давайте мы с вами сейчас составим договор.

После подписания договора мы обменялись контактами, Сальваторская вручила мне аванс, и я ушла.

Сев в свою машину, я решила поехать к Кирьянову, ведь наверняка он в курсе этого дела. Но сначала необходимо позвонить Владимиру: кто знает, на месте ли сейчас находится полковник полиции? Нет, сначала я погадаю на своих додекаэдрах, ведь я всегда спрашиваю их совета перед тем, как начинаю новое расследование.

Я вынула из черного бархатного мешочка «кости», подержала их в руке, сосредоточилась и мысленно задала вопрос, что мне ожидать в процессе поиска преступников.

Метнув двенадцатигранники на соседнее сиденье, я посмотрела на выпавшую комбинацию чисел. Поскольку гадаю на «костях» я уже давно, то знаю наизусть толкование всех комбинаций.

На этот раз кости заверили меня, что «нет ничего невозможного для человека с интеллектом».

Значит, меня ждет успех. Впрочем, я в этом нисколько и не сомневалась.

Ну, вот, теперь можно звонить Владимиру.

– Алло, Володь. Привет, это я, Татьяна, – сказала я в трубку.

– Привет, Тань, рад тебя слышать, – откликнулся Владимир.

– Володь, ты сейчас никуда не собираешься уходить?

– Пока я на месте. Но как будет дальше – одному богу известно, – со вздохом произнес Кирьянов.

– Понятно. Ну, тогда жди меня, в самое ближайшее время буду у тебя, – пообещала я и отключилась.

По дороге в отделение полиции я размышляла. Почему же все-таки преступники решили совершить ограбление таким вот способом? Не дождаться, пока хозяева уйдут и в квартире никого не будет, а совершить ограбление в их присутствии? Или они сомневались, смогут ли открыть сейф? Но все-таки данные о том, что деньги находились именно в сейфе, у них были.

Я припарковалась на свободном месте и вошла в кабинет Кирьянова.

– Володь, я к тебе по делу об ограблении Сальваторских, – начала я, сев напротив Владимира.

– Да, наши ребята занимаются этим делом, – кивнул Кирьянов. – Опросили соседей, составили опись похищенного, разослали ориентировку в скупки и ломбарды. Ну и, конечно, записали, как именно произошло ограбление: грабители застали хозяйку на пороге собственной квартиры в тот момент, когда она собиралась уходить. Втолкнули обратно, навели пистолет, заставили открыть сейф, забрали деньги, дорогую ювелирку и другие ценные вещи. В общем, работала банда грабителей из трех-четырех человек.

– Екатерина Сальваторская сказала, что у порога квартиры было только двое, – возразила я.

– Остальные поджидали на улице. Надо же было увезти награбленное, на себе столько вещей не потащишь.

– Да, скорее всего, так и было, Володь. Ты сказал, что соседей опросили. Ну и как?

– Никто ничего не видел, как всегда. – Владимир развел руками. – Правда, один сказал, что видел у подъезда машину, «Ладу» белого цвета.

– Номера, конечно, не запомнил.

– Да, не запомнил. Но тут дело в другом.

– Да? И в чем же?

– Пока трудно сказать, – хмуря брови, сказал Кирьянов. – Сдается мне, что тут действовала та же группа, которую уже полгода ищут. Почерк похож. Находят квартиру состоятельного человека, проникают туда без особенного шума, но с наглостью беспредельной и быстро чистят – в присутствии, так сказать, «клиента». Всегда с угрозой применения оружия, но в ход, тем не менее, до сих пор ни разу его не пускали.

– Ну, понятное дело, иначе грабителей тормознули уже в самом начале. Да, и вот еще что: Екатерина Сальваторская сказала, что по домофону звонка не было. Стало быть, преступники дождались, когда в подъезд войдет кто-то из проживающих в доме, и тогда они прошли вместе с ними. Правда, мне непонятна одна вещь, Володь.

– Что именно?

– Судя по рассказу художницы, преступники, которые втолкнули ее обратно в квартиру, были в черных масках и костюмах черного цвета. Ну, свитера или водолазки, брюки. Короче, во всем черном. Но ведь если они дожидались подходящего момента стоя у подъезда, то их определенно смогли бы заметить входящие жильцы. Заметить и запомнить. Но ты говоришь, что твои ребята опросили соседей и никто ничего не видел. В смысле, людей в черной одежде.

– Да, все так и было. Единственное, что заметили жильцы, так это машину, в которую садились два или три человека, – сказал Владимир.

– Они были в черном? – уточнила я.

– Вот тут никто ничего определенного сказать не смог. Ну, не запомнили люди ни внешность, ни цвет одежды, ни номера машины. Правда, время стоянки машины и время ограбления квартир совпадают. Но машина здесь не является главным звеном. Вряд ли преступники использовали один и тот же автомобиль. Скорее всего, они каждый раз угоняли авто, а после возвращали его владельцу. Естественно, для того чтобы замести следы. К тому же угон совершается на сравнительно короткое время.

– Да, я согласна с тобой, Володь. Для того чтобы приехать к месту выбранной заранее квартиры, а затем уехать с награбленным, особо много времени не требуется. А если потом машину возвращают хозяину, то тому нет нужды заявлять об этом в органы. Зачем? Ну, угнали. Но ведь потом вернули, и машина уже на месте. Но как могли преступники в черном оставаться незамеченными для остальных жильцов дома? Кстати, Сальваторская даже назвала их представителями инфернального мира. Я подумала, что у них непременно должны были быть сообщники. Или по крайней мере хотя бы один сообщник. А также должно быть место, где бы они прятались перед тем, как напасть на выходящего из квартиры хозяина. Кстати, в показаниях Екатерины Сальваторской, которые она дала полиции, фигурирует фраза о том, что когда она открывала входную дверь, то услышала звук со стороны соседской квартиры. Звук, по ее мнению, был похож на скрип, – сказала я.

– Насколько мне известно, в показаниях такое зафиксировано не было. А у тебя есть догадка насчет того, что это могло быть, Тань? – спросил Владимир.

– Есть. Объяснение, на мой взгляд, есть только одно. Этот скрип был не что иное, как щелчок открываемого замка, – сказала я.

– То есть ты хочешь сказать, что до этого времени преступники сидели в квартире соседей, а как только художница вышла, то сразу же набросились на нее? – уточнил Кирьянов.

– Да, вполне такое могло иметь место. Екатерина Сальваторская ведь не сразу же открыла входную дверь. Они отпирала замок, этот звук был слышен тем, кто прятался в соседней квартире.

– А что, если Сальваторской это просто показалось? Ты не думаешь, что перепуганной насмерть женщине, все еще не отошедшей от пережитого стресса, могло показаться, что она услышала этот звук? – спросил Владимир.

– В принципе, ей могло показаться, не буду с тобой спорить, Володь. Но все-таки я более чем уверена, что преступников не могло быть на лестничной клетке. Они определенно должны были где-то прятаться до поры до времени. Никто этих людей не видел, поэтому и примет никаких нет. Это говорит о том, что они очень осторожны и предусмотрительны. Нет, не могли они стоять под дверью у квартиры Сальваторских. Их же могли заметить, – сказала я.

– Стало быть, остается квартира соседа, – заметил Владимир.

– Да, в ней проживает ученый-археолог Черномашенцев Геннадий Александрович. В настоящее время он находится в командировке, в экспедиции, как сказала Сальваторская. Однако за квартирой поочередно присматривают сыновья Черномашенцева, – сказала я.

– Ты что же, Тань, хочешь сказать, что сыновья археолога являются сообщниками преступников? – удивленно посмотрел на меня Кирьянов.

– Это нужно еще выяснить. Екатерина Сальваторская дала мне телефон одного из сыновей – Черномашенцева Вячеслава, поэтому в самое ближайшее время я планирую с ним встретиться, – сообщила я.

– Это хорошая идея. Я вот только что знаешь, что подумал?

– Что? – спросила я.

– А то, что ведь квартиру этого соседа Черномашенцева тоже могли ограбить! Ребята, правда, звонили ему, ну, когда занимались с Сальваторскими.

– И что же? – спросила я.

– А ничего! Им никто не открыл. Ну, теперь-то понятно почему. Хозяин в отъезде, сыновья не каждый день приходят. К тому же никто из них никаких заявлений не подавал. Да, Тань, тебе необходимо как можно быстрее связаться с сыновьями и все выяснить, – озабоченно проговорил Владимир.

– А еще, Володь, я хотела бы посмотреть в архиве, какие квартирные кражи совершались и кем именно. Я имею в виду известных «профессионалов». Ну, тех, кто сначала дождется ухода хозяев, и уже только потом лезет в квартиру. То есть действует по старинке, по классике жанра, так сказать. Кто-то из них, возможно, еще находится в отсидке. Но кто-то уже и вышел.

– Понял, Тань. Так ты сейчас будешь смотреть? – спросил Владимир.

– Нет, не сейчас. Я хотела бы в первую очередь связаться с сыновьями Геннадия Черномашенцева, – ответила я. – А вообще-то, Володь, я предполагаю, что скорее всего в случае с Екатериной Сальваторской действовали гастролеры. Причем гастролеры не особо опытные.

– Не особо опытные? Как это понимать? – удивленно произнес Владимир. – Ведь они очень плодотворно поработали с художницей. Да и в других случаях улов у них был очень даже неплохой.

– Ты прав, это все так, – кивнула я. – Я, наверное, не совсем точно выразилась. В общем, я имела в виду, что они отличаются от обычных воров. Ну, прежде всего тем, что не ждут, когда уйдут хозяева, не пускаются после удачно проведенной «операции», то есть грабежа, в безудержную пьянку в ресторанах. Поэтому они до сих пор и не выявлены. Наконец, весь этот черный антураж: маски, костюмы. Да, и довольно-таки вежливое обращение с жертвами. Ведь оружием они только пригрозили, но в ход его не пустили. Кроме того, Екатерина Сальваторская сказала, что разговаривали они жестко, но без матерных слов. Согласись, что это как-то нетипично для классических воров и грабителей.

– Ну и к какому же выводу ты, Тань, пришла? – спросил Владимир.

– Я думаю, что действовал кто-то из тех, кто занимается спортом. Ну, или занимался раньше. Екатерина Сальваторская сказала, что фигуры у этих двоих были спортивные, накачанные. Еще я подумала бы на людей, имеющих военную подготовку. Как минимум отслуживших. Ну, вот как-то так, – высказала я свои предположения.

– Возможно, ты, Тань, близка к истине, – задумчиво ответил Кирьянов.

– Ладно, я пойду, Володь, – сказала я, вставая.

– Удачи тебе, Тань. Я поручу стажеру просмотреть архивы, – пообещал Владимир.

– Заранее тебе спасибо.

Я вышла из управления полиции, села в свою машину и начала звонить Вячеславу Черномашенцеву.

После нескольких длинных гудков мужской голос сказал:

– Алло, вас слушаю.

– Алло, это Вячеслав Геннадьевич Черномашенцев? – Я решила уточнить.

– Да, это я, – подтвердил Вячеслав. – А с кем я говорю?

– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я частный детектив, – представилась я.

– Но мне не нужен частный детектив, – с недоумением в голосе произнес Вячеслав Черномашенцев.

– Дело в том, что меня наняла соседка вашего отца, Екатерина Владимировна Сальваторская, – начала я объяснять ситуацию.

– А что у нее случилось и какое отношение к этому имею я? – с еще большим недоумением спросил мужчина.

– У Сальваторских случилось несчастье, их ограбили. Причем ограбили прямо на глазах хозяйки, унесли ценные вещи и деньги, – сказала я. – Екатерина Владимировна наняла меня для расследования ограбления.

– Ну ничего себе! И что с Екатериной Владимировной? Как она? – озабоченно спросил Вячеслав Черномашенцев.

– Слава богу, Екатерина Владимировна не пострадала, с ней все хорошо. Но нам с вами, Вячеслав Геннадьевич, необходимо будет встретиться, – сказала я.

– А на предмет чего? – спросил мужчина.

– Екатерина Владимировна сказала, что вы периодически заходите в квартиру своего отца проверить, все ли в порядке.

– Ну да, все так, – подтвердил мужчина. – Но я не понимаю, почему вы хотите встретиться? Или вы меня подозреваете в ограблении Сальваторских?

– Нет! Совсем нет, Вячеслав Геннадьевич, – поспешила я заверить мужчину. – У меня и в мыслях ничего подобного не было. Однако у меня и у полиции, кстати, тоже нет уверенности в том, что квартира вашего отца осталась в неприкосновенности, – сказала я.

– А что, есть следы взлома? – взволнованно спросил Вячеслав Черномашенцев.

– Нет, ничего такого нет. Но это на первый взгляд. Ведь неизвестно, что там внутри. Вот поэтому я и звоню вам. Давайте вместе проверим, все ли в квартире в порядке. Когда мы можем с вами встретиться? – спросила я.

– Так вы считаете, что и квартиру отца тоже могли обчистить? Только этого не хватало! Вот что: я готов приехать в самое ближайшее время! Ну, скажем, минут через двадцать – тридцать. А вы как? Вы временем сейчас располагаете? – спросил мужчина.

– Да, вполне. Через двадцать минут я тоже буду на месте, – заверила я Вячеслава Черномашенцева.

Я завела машину и поехала, но через некоторое время попала в пробку. Вот ведь незадача! Я ведь пообещала Вячеславу подъехать в течение двадцати минут. Однако я стояла на месте уже больше этого времени. Что же случилось на дороге? Не иначе как какое-нибудь ДТП. Нужно позвонить Черномашенцеву и предупредить, что я опоздаю. Однако не успела я набрать номер Вячеслава, как зазвонил мой сотовый.

– Алло, Татьяна Александровна?

– Да, это я.

– Это Вячеслав Геннадьевич. Звоню вам, чтобы сообщить, что я застрял на дороге. Пробки, чтоб их! – в сердцах воскликнул мужчина.

– Очень хорошо вас понимаю, Вячеслав Геннадьевич. Я и сама оказалась в такой же ситуации, – сообщила я.

– А, ну раз так…

– Да, давайте тогда уж договоримся вот о чем: когда вы подъедете к дому своего отца, то, пожалуйста, дождитесь меня. Мне важно осмотреть квартиру в том состоянии, в котором она находится, – попросила я.

– Я понял вас. То есть ничего не трогать.

– Да, совершенно верно, – подтвердила я.

– Тогда до встречи, – сказал Вячеслав и отключился.

Да, предупредить сына соседа Екатерины Сальваторской было необходимо. Ведь если в квартире побывали сообщники грабителей, то они могли оставить следы, которые подлежат идентификации. А вдруг это будет одна из немногих возможностей отыскать преступников?

К счастью, пробка вскоре рассосалась, и уже через десять минут я подъезжала к дому на улице Рахова.

Я заглушила мотор. Интересно, Вячеслав Черномашенцев уже приехал? Только я об этом подумала, как во двор въехал темно-зеленый «Фольксваген». Машина остановилась, и из салона вышел высокий, интересный мужчина лет сорока пяти в темно-синем костюме. Он включил сигнализацию и вынул сотовый телефон. Затем он набрал номер, и у меня отозвался вызов.

– Алло, – сказала я.

– Татьяна Александровна, это Вячеслав, я подъехал и нахожусь во дворе, – сообщил Черномашенцев.

– Да, да, я вас вижу, Вячеслав Геннадьевич, – сказала я.

Черномашенцев удивленно посмотрел по сторонам. Я уже вышла из своей машины и направилась к нему.

– Еще раз здравствуйте, Татьяна Александровна, – сказал Вячеслав.

Я кивнула. Черномашенцев вынул из кармана брелок с ключами и открыл дверь подъезда.

Мы начали подниматься. Подойдя к лифту, Черномашенцев нажал кнопку вызова. Видимо, лифт в это время находился на самом верхнем этаже, потому что спускался вниз он довольно долго. В принципе, за это время можно было бы подняться и пешком, ведь квартира находилась на третьем этаже. Но поскольку лифт Черномашенцев уже вызвал, то пришлось ждать. Возможно, мужчине тяжело подниматься по лестнице. Хотя по внешнему виду этого не скажешь: он был подтянутый и стройный. Но мало ли что, ведь внешность может быть обманчивой.

– Да, Татьяна Александровна, – обернулся ко мне Вячеслав, – я вот что хотел уточнить. Ведь это несчастье с соседями моего отца, с Сальваторскими то есть, случилось уже несколько дней назад? Я правильно понял?

– Да, все верно, – ответила я.

– Тогда почему же вы пригласили меня осмотреть квартиру отца только сегодня? – задал вопрос Черномашенцев.

– Потому что Екатерина Владимировна только сегодня попросила меня заняться расследованием ограбления, – ответила я и, в свою очередь, поинтересовалась: – А почему вы об этом спросили?

– Так ведь в квартире отца тоже находятся многие ценные вещи. У него имеется уникальная библиотека, которая включает редкие издания. Кроме того, есть очень важные для него источники по работе. Не знаю, известно ли вам, но мой отец является археологом. Его приглашают на исторически раскопки не только у нас в стране, но и за рубежом, – сказал Черномашенцев.

– Да, мне это известно, Екатерина Владимировна сказала, – кивнула я.

– Поэтому будет весьма досадно, если вдруг что-либо пропадет. То есть я имею в виду кражу. Да что там «досадно»! Отец этого просто не переживет! – воскликнул Черномашенцев.

– Ну, вы подождите, Вячеслав Геннадьевич, раньше времени так волноваться и сокрушаться. Возможно, что не все так трагично, как вы себе представляете, – попробовала я успокоить Черномашенцева.

– Нет, я все-таки не понимаю, куда же смотрела полиция? Почему же наши доблестные полицейские сразу же не осмотрели квартиру соседей? Или им это и в голову не пришло? Да, видно, не случайно Екатерина Владимировна решила прибегнуть к помощи частного детектива. Иначе… В общем, полагаться на успех нашей полиции может только очень наивный чудак, – с горечью и досадой сказал мужчина.

– Вы напрасно так думаете о деятельности полицейских, – возразила я. – Оперативники очень многое предприняли в качестве первоначальных шагов.

– Например? – Вячеслав вопросительно взглянул на меня.

– Например, опросили практически всех жильцов этого подъезда, – ответила я.

– Но, конечно же, никто ничего не видел и не слышал. И никто ничего не сказал. Как в той песенке: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу», – насмешливо процитировал мужчина.

– Дело еще и в том, Вячеслав Геннадьевич, что, насколько мне известно, полицейские, которых вызывала Екатерина Владимировна, собирались осмотреть и квартиру вашего отца. Они звонили и стучали в дверь. Но им никто не открыл, – сказала я и задала вопрос: – Кстати, вы ведь посещаете квартиру своего отца, Вячеслав Геннадьевич. Когда вы были в ней в последний раз?

– Это было… ммм… три дня назад, кажется. Впрочем… Вы знаете, я совсем замотался с работой, поэтому последнее время бывал здесь нерегулярно. Сессия надвигается, студенты, зачеты, рефераты, курсовые…

– Вы преподаватель? – спросила я.

– Да, я преподаю философию в консерватории. Иногда не получается вырваться, чтобы наведаться сюда. Но у меня есть младший брат Валентин. Мы с ним по очереди следим за квартирой отца.

– А вы не знаете, в этот период – три-четыре дня, пока вы были заняты со студентами, – ваш брат наведывался в квартиру отца? – спросила я.

– Н-не знаю. А что? Это важно? – спросил мужчина.

– Важно все, Вячеслав Геннадьевич, – заметила я.

– Признаться, мне, в общем-то, не совсем с руки вот так вот сюда мотаться. Ведь живу-то я в «Юбилейном».

– Но ведь вы на машине, – возразила я.

– На авто, да, – вздохнув, согласился со мной Черномашенцев, – но все равно. Однако ничего не поделаешь, я вынужден подчиняться. Отец довольно строг, перечить ему – себе дороже. К тому же младшему брату… ну, лично у меня доверия к нему нет. Видите ли, Валентин моложе меня почти на семнадцать лет. Да, я родился, когда отец только что окончил вуз, а мама поступила в университет. Отец работал, мама училась. Поэтому в основном мною занимались бабушка и дедушка. Ну, а к рождению Валентина мои родители были уже осознанными и сами занимались воспитанием брата. Да вот только… А, ладно, – не договорил Вячеслав и махнул рукой.

К этому времени лифт уже прибыл и приветливо распахнул двери. Вячеслав Черномашенцев пропустил меня вперед и нажал кнопку.

В лифте мужчина молчал, видимо погруженный в свои мысли, скорее всего, о том, не пострадала ли от грабителей квартира отца.

– Вячеслав Геннадьевич, – начала я.

– А? Что? Вы что-то сказали? – встрепенулся Черномашенцев.

– Нет, я пока еще ничего не сказала. Я хотела уточнить: значит, ключи от квартиры Геннадия Александровича имеются только у вас, у вашего брата и… У кого еще есть ключи? – спросила я.

– Ну, естественно, у отца, который сейчас в экспедиции, – ответил Вячеслав.

«Значит, ключи от квартиры Геннадия Александровича Черномашенцева имеются всего у трех человек: у самого хозяина и у двух его сыновей. Учитывая то обстоятельство, что сам хозяин квартиры сейчас находится в командировке, то есть за пределами Тарасова, стало быть, доступ в квартиру имеют всего два человека, – подумала я, – уже легче. Правда, еще неизвестно, не попадал ли ключ от квартиры к посторонним».

Лифт остановился, и мы с Вячеславом вышли на лестничную площадку. Мужчина подошел к двери квартиры своего отца и вставил ключ в замочную скважину.

– Не представляю, что произойдет с отцом, если обнаружится, что и в его квартире побывали грабители. Если обнаружится пропажа раритетных книг отца, то… мне даже страшно подумать о последствиях, – пробормотал Вячеслав, открывая дверь.

– Однако то, что произошло с Екатериной Владимировной, согласитесь, нельзя сравнить с этими последствиями, о которых вы говорите, – возразила я. – Ведь Сальваторскую могли убить. Только чудом с женщиной не произошло ничего трагического и непоправимого.

– Да, я согласен с вами, Татьяна Александровна. Давно уже говорил отцу, что необходимо решить вопрос с обеспечением безопасности квартиры. Да только…

Вячеслав Черномашенцев не договорил и махнул рукой.

– Проходите, – сказал мужчина, когда открыл дверь. – Или, может быть, первым войду я? А то мало ли что?

– Нет уж, предоставьте мне это право, право войти в квартиру первой, – твердо сказала я.

– А что, у вас есть оружие? Пистолет, например? – поинтересовался Черномашенцев.

– Пистолет у меня есть, но думаю, что в данном случае он будет без надобности, – ответила я.

Я вошла в прихожую.

– Давайте я включу свет, Татьяна Александровна, в прихожей ведь темно, – сказал Вячеслав.

Мужчина уже приготовился это сделать, но я его остановила.

– Вячеслав Геннадьевич, на выключателе могут остаться отпечатки пальцев злоумышленников, если они уже успели побывать в квартире вашего отца. Поэтому сделаем так…

С этими словами я открыла свою сумку и достала оттуда перчатки. Только после того, как натянула перчатки, я включила свет. Прихожая тут же озарилась не очень ярким приятным светом. В ней находились встроенный шкаф для одежды, мягкий пуфик и антикварного вида круглый столик.

– А вы действуете как настоящий, профессиональный частный детектив, Татьяна Александровна. Перчатки вот надели, – заметил Черномашенцев.

«Как настоящий, профессиональный детектив?! Вот ничего себе! – подумала я. – А кто же я, по его мнению? Дилетант, что ли? Но возможно, Черномашенцев посчитал, что сделал мне комплимент?»

– Я же объяснила вам, Вячеслав Геннадьевич, что могут остаться чужие следы. Вот поэтому я и не стала включать свет, не предприняв меры предосторожности. Кстати, когда вы вставляли в замочную скважину ключ, вы не заметили ничего подозрительного? – спросила я.

– А что конкретно вы имеете в виду? – несколько удивленно спросил Вячеслав.

– Ключ поворачивался легко или не очень? – пояснила я свой вопрос.

– Да нет, нормально он поворачивался. Как всегда, – ответил мужчина.

Черномашенцев оставил меня в прихожей и стремительно прошел внутрь квартиры. Вскоре я услышала, что Вячеслав раздвигает занавески, раскрывает ящики, хлопает дверцами, – словом, проверяет комнаты. Наконец мужчина вернулся в прихожую.

– Уф, кажется, пронесло! – с облегчением выдохнул Черномашенцев.

– Ну что? Все осталось на своих местах? – спросила я.

– Да, слава богу, все ценные отцовские фолианты как стояли на полках, так и стоят. Так… а где же…

– Что-то не так? – спросила я.

– Да… дело в том, что в прихожей на стене всегда висела маска африканского колдуна, а теперь ее нет, – растерянно проговорил Черномашенцев.

– А что, эта маска – ценная вещь? Геннадий Александрович будет очень расстроен, когда по возвращении домой не найдет эту вещь? – спросила я.

– Нет, ничего особенно ценного в этой маске нет. Это просто, ну, сувенир, что ли. Эту маску кто-то подарил отцу, я уже даже и не помню, кто именно. Так что отец однозначно не расстроится. Но меня напрягает то, что она куда-то делась… Что это может означать, Татьяна Александровна? Значит… в квартире кто-то был? – встревоженно спросил Вячеслав.

– Стало быть, в комнатах все находится на своих местах? – не отвечая на вопрос Черномашенцева, задала я свой.

– Да, все так, как и было, – ответил мужчина. – Коллекция нецке на месте. Этими фигурками отец тоже очень дорожит. Почти так же, как и своими книгами.

– Позвольте, теперь я осмотрю комнаты, – сказала я.

– Да, конечно.

Квартира ученого-археолога состояла из двух изолированных комнат: просторной гостиной и комнаты, немного поменьше по размерам. Эта комната, надо полагать, выполняла функцию спальни. Да, так оно и было: двуспальная кровать, две тумбочки с обеих сторон, на которых стояли лампы под розовыми абажурами, банкетка и кресло в углу. Гостиная была заставлена стеллажами с книгами. Увидела я и коллекцию нецке – маленьких фигурок китайских божков, о которых сказал Вячеслав.

– Значит, все осталось на своих местах, – сказала я, возвращаясь в прихожую.

И тут мое внимание привлек небольшой пакетик, который находился на столике. Я взяла в руки этот пакетик. Он оказался надорванным, и на столик просыпалось несколько крошек какого-то вещества.

– А это что такое, Вячеслав Геннадьевич? – спросила я.

– А, это… Это – корм для рыбок, – объяснил Черномашенцев.

– У Геннадия Александровича есть аквариум? – спросила я.

– Да, он находится в гостиной. Хотя при постоянных отлучках отца, я имею в виду командировки, забота о рыбках ложится на наши с братом плечи. Хорошо еще, что цветов, которые необходимо поливать, у отца нет. Только… я не понимаю, почему пакетик с кормом надорван? В прошлый раз такого не было…

«Пропажа маски африканского колдуна, плюс пакетик с кормом для рыбок… Не означает ли это, что в квартире Геннадия Александровича действительно кто-то побывал?» – подумала я.

– Вы хотите сказать, что ранее этот пакетик был целым и невредимым? – спросила я.

– Да. Хотя возможно, что целостность упаковки была нарушена. Но крошек на столике не было. В этом я уверен… Впрочем, ладно. Самое главное, что собрания сочинений и коллекция отца остались нетронутыми и на своих местах, – сказал Вячеслав Черномашенцев.

– Я все-таки хочу уточнить, Вячеслав Геннадьевич: вы уверены, что в квартире вашего отца вы не нашли ничего такого, что бы свидетельствовало о пребывании чужих людей?

– Ну… На все сто процентов я, возможно, и не могу быть уверенным в этом. Но на девяносто целых и девяносто девять сотых – пожалуй, что да, я уверен, – ответил Черномашенцев.

– Но как же быть с пропавшей маской африканского колдуна и просыпанным кормом для рыбок? – спросила я.

– Э…

Вячеслав Черномашенцев на секунду заду-мался.

– Скорее всего, просыпанный корм – это дело рук моего младшего брата Валентина. Он всегда, еще, можно сказать, с младенчества отличался небрежностью и неряшливостью. Для него оставить немытую тарелку или чашку – это само собой разумеющееся. Наверное, и в данном случае Валька задел пакетик и немного корма просыпалось. Ну а братец, по своему обыкновению, даже не обратил на это внимания, – объяснил мужчина.

– Ну, с кормом для рыбок такое объяснение еще может подойти. А как же быть с маской африканского колдуна? – спросила я.

– Да что с ней быть-то? С этой маской? Наверное, тоже Валентин унес. Хотя… нет, это вряд ли. Она и ему тоже не нравилась, – сказал Вячеслав и добавил: – Знаете, Татьяна Александровна, вы посеяли сомнение. Сейчас я уже и сам начинаю думать, что в квартире могли побывать посторонние люди в то время, пока мы с братом отсутствовали. Я ведь вам уже говорил, что мы по очереди с Валентином наведываемся в квартиру, когда отец отправляется в командировки. Но, с другой стороны, если Валентин был в квартире уже после меня, то он мог взять маску этого дурацкого колдуна и просыпать корм. Он никогда не заморачивается такими мелочами. Он вообще считает, что все, что не касается его драгоценной персоны, все является несущественным. Такая уж него экзистенция…

«Ну вот, сейчас Вячеслав начнет сыпать философскими категориями, – подумала я. – Вот уже и экзистенцию упомянул. Однако необходимо будет позвонить Кирьянову для того, чтобы он прислал сюда эксперта. Возможно, он обнаружит чьи-то пальчики, которые впоследствии можно будет идентифицировать».

– …да, Кьеркегор и его последователи Карл Ясперс и Лев Шестов весьма доказательно обосновали это в своих работах, – продолжал между тем Вячеслав Черномашенцев, пока я задумалась об идентификации отпечатков.

– Простите, Вячеслав Геннадьевич, – прервала я «лекцию» преподавателя философии, – я сейчас позвоню в управление полиции и вызову криминалиста.

– А он-то здесь зачем? Ведь я же сказал, что все вещи на своих местах, беспорядка и следов поиска чего бы то ни было я не обнаружил. Так что же тогда будет искать криминалист? – недоуменно спросил Черномашенцев.

– Специалист всегда знает, что и где искать. Давайте, Вячеслав Геннадьевич, доверимся профессионалам, – не без намека ответила я, имея в виду его ранее сказанный сомнительный комплимент в мой адрес: «настоящий, профессиональный частный детектив».

Вячеслав Черномашенцев промолчал. А я вынула из сумки свой сотовый и набрала Владимира:

– Алло, Володь, привет, это я, Татьяна. Послушай, кто у тебя сейчас свободен из экспертов? – спросила я.

– А что случилось? Зачем тебе эксперт, Тань? – удивленно спросил Владимир.

– Я сейчас нахожусь в квартире соседа Екатерины Сальваторской. Он в данный момент отсутствует, находится в командировке. За его квартирой по очереди присматривают его сыновья. Вот с одним из них, с Вячеславом Геннадьевичем Черномашенцевым, я сейчас и нахожусь. Как сказал мужчина, в квартире пропала одна вещь. Существует подозрение, что в квартире соседа Сальваторской побывал кто-то посторонний, – объяснила я.

– Понятно, Тань. Ладно, я сейчас выясню, кого можно направить, – пообещал Кирьянов. – Да, давай сразу адрес, куда направить.

Я продиктовала адрес и отключилась, ожидая результата.

Минут через семь затренькал мой сотовый.

– Тань, это я, Кирьянов. Слушай, удалось найти только Константина Соловьева, – сказал Владимир.

– Константин Соловьев? А кто это? – спросила я.

– Новенький, недавно работает. Но специалист он хороший.

– Хорошо, буду ждать его, – сказала я.

– Ну, тогда он сейчас выезжает.

– Спасибо, Володь. И пока.

– Пока, Тань.

Ждать Константина пришлось не очень долго. Минут через пятнадцать в дверь позвонили. Я открыла и увидела молодого мужчину.

– Добрый день, Татьяна Александровна. Меня прислал Владимир Сергеевич, – сказал Соловьев.

– Да, да. Проходите, пожалуйста. Необходимо проверить комнаты и, прежде всего, прихожую, – сказала я.

Константин начал с прихожей, затем перешел в комнаты. Вскоре он вернулся:

– Есть некоторые следы, Татьяна Александровна. Но необходимо сравнить по картотеке.

– Спасибо вам большое, Константин, – поблагодарила я эксперта.

– Да собственно, это же моя работа, так что не за что, – несколько смущенно ответил мужчина.

– Всего вам доброго, – сказала я.

Константин ушел, а я обратилась к Вячеславу:

– Вячеслав Геннадьевич, мне необходимы координаты вашего младшего брата, Валентина Геннадьевича.

– Простите, а зачем вам мой брат? – удивленно спросил Черномашенцев. – Мы ведь вроде все осмотрели в квартире отца. Вот и криминалист провел экспертизу. Что же еще?

– Вячеслав Геннадьевич, ваш брат, если он побывал в квартире уже после вас, мог еще что-нибудь заметить, что способно пролить свет на личность грабителей, – объяснила я. – Кроме того, необходимо все-таки прояснить вопрос с маской колдуна и закрыть эту тему, если вещь взял он. Или наоборот.

– Ну ладно. Если вы так считаете… Записывайте адрес брата…

Вячеслав продиктовал название улицы, номер дома и квартиры. Немного помедлив, Черномашенцев дал и телефон Валентина. Причем выражение лица при этом у мужчины было сокрушенное, как будто бы Вячеслав сомневался, правильно ли он поступил.

– Так, а когда ваш брат бывает дома? Какой у него график работы? – спросила я.

– Хм… Вы знаете, Татьяна Александровна, у Валентина было столько мест работы, что я даже и не знаю, где он работает в данный момент. Хотя… постойте, сейчас я вспомню. Кажется, Валентин что-то говорил про редакцию под названием «Марафон». Да, вроде бы там.

– А что это за редакция? Точнее, что это? Газета, журнал? – начала я уточнять.

– Вот понятия не имею, Татьяна Александровна. Брат подвизался во многих сферах. Уследить за всеми его перемещениями у меня просто не было возможностей. У меня семья: жена, дети. Это Валентин не обременен семейными узами, вот он и порхает по жизни, как мотылек. Собственно, так было еще с дошкольного возраста. Родители, в частности мама, водили его на занятия практически во все кружки для развития. Музыкальная школа, танцы, языки, спорт. Но, как мне кажется, развили в нем привычку бросать на полпути любое дело, не доводя начатое до конца. Впрочем, я рано начал жить самостоятельно, поэтому во все нюансы жизни младшего брата не вникал. Поэтому… вот так, Татьяна Александровна.

Вячеслав Черномашенцев развел руками.

– Понятно, Вячеслав Геннадьевич, – кивнула я.

– Если я вам больше не нужен, то я пойду, – сказал мужчина.

– Да, конечно. Спасибо вам, – поблагодарила я.

Мы вместе с Черномашенцевым вышли из квартиры. Я решила опросить жильцов, вдруг кто-нибудь что-нибудь слышал или видел. Однако так ничего дельного я и не выяснила.

В одной квартире мне пришлось разговаривать через закрытую дверь с ребенком лет десяти. Выяснилось, что родители работают весь день и застать их дома можно только поздно вечером. Еще в одной квартире дверь мне открыла старушка – божий одуванчик. Из ее рассказа я поняла, что она плохо слышит и так же плохо видит и что она всецело полагается на своих родственников. Как оказалось, родственники тоже работают день-деньской, а ей настрого запретили подходить к двери и разговаривать с незнакомыми людьми. Но вот она почему-то решила нарушить запрет и открыла мне дверь.

В других квартирах я разговаривала с уже более вменяемыми жильцами. Но и они ничего толкового не рассказали. Судя по всему, грабители не разгуливали в масках по подъезду, они входили в него в обычной одежде и где-то облачались в черное.

Я вышла из подъезда и направилась к своей машине, по пути обдумывая план действий. Сначала я позвонила Валентину Черномашенцеву, однако бесстрастный голос автоответчика объявил, что абонент находится вне зоны действия сети.

Что ж, у меня есть еще одна возможность отыскать младшего сына Геннадия Александровича Черномашенцева – через редакцию «Марафон».

Как оказалось, такое название имело модельное агентство. Видимо, Вячеслав не совсем точно сообщил мне место работы своего брата, упоминая слово «редакция».

Я вбила в навигатор название и уже через полчаса входила в большой и светлый кабинет к заместителю руководителя агентства. Это был мужчина лет тридцати пяти, подвижный и улыбающийся. Кажется, улыбка не сходила с его худощавого лица, обрамленного светлыми волосами.

– Очень приятно, очень приятно, – зачастил Олег Петрович Сидоров, так он представился, когда я прошла в кабинет и села в кресло.

– Олег Петрович, не буду отнимать у вас время и перейду сразу к делу, – начала я. – Скажите, у вас работает Валентин Геннадьевич Черномашенцев?

– А… э… А что случилось? – немного испуганно спросил заместитель руководителя.

– Нет, ничего не случилось. Разве что-нибудь должно случиться? – спросила теперь уже я.

– Нет, не должно… наверное. Просто я не совсем понимаю, чем вызван ваш интерес к Черномашенцеву.

– У меня имеются сведения, что Валентин Геннадьевич работает в вашем агентстве. И поскольку его телефон не отвечает, то я решила узнать о графике его работы непосредственно здесь, – объяснила я.

– Видите ли, простите, вы не представились. – Сидоров вопросительно посмотрел на меня.

– Татьяна Александровна, частный детектив, – сказала я.

– Частный детектив? – переспросил мужчина. – Но почему? Черномашенцев что-то натворил, если им интересуется частный детектив?

– На данном этапе происходит выяснение всех обстоятельств, – обтекаемо ответила я.

– Понятно. Так вот, Татьяна Александровна, боюсь, что Валентин Геннадьевич у нас уже больше не работает, – ответил мужчина.

– Он что же, уволился? – поинтересовалась я.

– Нет, нашему руководству пришлось его уволить, – сказал мужчина.

– Причина? – коротко спросила я.

– Появление на работе в нетрезвом виде, прогулы, загулы, – перечислил Сидоров. – Плюс ко всему весьма посредственный профессионализм. Сами понимаете, держать такого работника – себе дороже.

– Понятно, – сказала я, вставая. – Что же, всего вам доброго.

– И вам тоже.

Я вышла из офиса модельного агентства. Попробую-ка я набрать Валентина Черномашенцева еще раз. Но, повторив попытку, я снова услышала голос автоответчика.

Ладно, домашний адрес этого неуловимого Валентина у меня имеется, поэтому сейчас я поеду к нему домой. Возможно, соседи подскажут, где он еще может быть.

Я села в свою машину, завела мотор и поехала.

Остановившись у десятиэтажного дома по улице Талалихина, я припарковала машину в просторном дворе и подошла к третьему подъезду. Только я приготовилась набрать номер квартиры Валентина Черномашенцева на пульте домофона, как подъездная дверь открылась и из подъезда вышел сухонький старичок с пуделем на поводке. Старичок подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. А я быстро вошла в подъезд и направилась к лифту.

На шестом этаже я вышла из лифта и направилась к железной двери, обитой деревянными рейками. Позвонила в квартиру Валентина Черномашенцева и принялась ждать. Прислушавшись, я не заметила никаких шагов и вообще признаков того, что кто-то собирается отозваться на мой звонок.

Нужно позвонить соседям. Вдруг они что-нибудь знают, где можно найти Валентина?

Так я и сделала. Вскоре дверь открылась, и на пороге показалась маленького роста старушка в теплом байковом халате.

– Здравствуйте, – поздоровалась я с женщиной.

– Добрый день, – ответила она и тут же спросила: – А вы к кому будете?

– Вот, звоню вашему соседу, Валентину Геннадьевичу, но он не открывает. Вы не знаете, он дома сейчас? – спросила я.

– Не знаю, – растерянно ответила старушка и пригласила: – Проходите в квартиру, что же мы на пороге-то стоим.

Прихожая была довольно маленькая, но широкая. Из комнаты, в которую вел узкий коридор, вышла молодая девушка.

– Бабуля, это к тебе пришли? – спросила она старушку.

– Нет, Лерочка. Это к Валентину, но его не оказалось дома. Где он может быть, ты не знаешь? – спросила старушка внучку.

– Откуда мне знать, бабуля, – фыркнула девушка и скрылась в глубине квартиры.

Вскоре она вернулась с пакетом для мусора в руке.

– Бабуль, я пойду мусор выброшу, – крикнула она и вышла на лестничную клетку.

– Да вы проходите в квартиру, – пригласила меня старушка, – нехорошо разговаривать в проходе.

В небольшой комнате старушка усадила меня на стул, а сама села на кровать, застеленную шерстяным пледом.

– Так вы, значит, знакомая Вали будете? – спросила она.

– Да, и мне очень нужно его увидеть, – ответила я.

– Понимаю, – вздохнула пожилая женщина, – да только где же он… кто знает? Так-то он хороший человек, вежливый, обходительный, всегда готов помочь. Они с моим внуком дружили раньше. Только вот уже несколько лет внук живет за границей, там у него работа. А вот и фотография, где Валя вместе с моим Максимом.

Женщина встала с кровати, подошла к серванту еще советских времен и достала оттуда фото.

– Вот мой Максим, а вот Валя, – сказала женщина.

Я посмотрела на фото. Валентин Черномашенцев оказался молодым человеком лет тридцати трех – тридцати пяти, с уже заметными залысинами.

Старушка начала рассказывать о своем внуке, о том, как он хорошо устроился на новом месте, еще о каких-то событиях в его жизни. Я из вежливости послушала немного, а потом, извинившись, поднялась со стула.

– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказала я старушке. – Зайду попозже, может быть, тогда Валентин Геннадьевич будет дома.

– Конечно, заходите еще, – кивнула пожилая женщина.

Я вышла из подъезда и увидела Леру, которая, по-видимому, возвращалась после выбрасывания мусора. Во всяком случае, пакета с мусором в ее руке уже не было.

– Если вы хотите найти Валентина, поезжайте в ночной клуб «Элефант», – сказала девушка, поравнявшись со мной.

Ночной клуб? Хм… ладно, поеду.

Вскоре я уже сидела около барной стойки «Элефанта». Мне повезло: я приехала как раз к его открытию – в это время можно было запросто попасть в клуб, не прилагая особых усилий. Придав своему лицу независимое выражение, я с невозмутимым видом прошла внутрь. Охранник слишком поздно спохватился, но дело было сделано, к тому же сзади напирали другие желающие.

Я осмотрелась: посетителей было не очень много. Тогда решила обследовать это заведение, ведь я еще ни разу не была в «Элефанте». Как оказалось, кроме бара здесь было еще несколько залов. Слегка отодвинув тяжелую бархатную портьеру, я увидела несколько столов, за которыми с сосредоточенным видом сидели в основном мужчины. Правда, среди них заметила и двух дам в вечерних туалетах и с драгоценностями. Ах вот оно что! Оказывается, в этом ночном клубе было еще и нелегальное казино.

Я решила узнать про Валентина Черномашенцева у бармена – молодого парня с серьгой в левом ухе.

– У вас есть что-нибудь выпить? – спросила я.

– Все, что угодно, на любой вкус, – тут же отозвался он.

– Ну, тогда приготовьте мне что-то такое… необычное, – попросила я.

– Сию минуту.

Вынув две бутылки, бокал и шейкер и «поколдовав» над ними в течение нескольких минут, бармен поставил передо мной готовый напиток:

– Прошу вас.

Сделав один глоток, я одобрительно кивнула: коктейль мне понравился, он был освежающим и приятным на вкус.

– Ну что? Повторить? – спросил парень.

– Чуть позже, – улыбнулась я. – А сейчас… скажите, Валентин Черномашенцев уже пришел?

Несмотря на то что я попыталась охватить взглядом присутствующих в игорном зале, мне не удалось идентифицировать Валентина, в зале был полумрак.

– Э… я не видел Валентина, – немного помявшись, ответил парень.

– Но он тебе знаком, не так ли? – продолжала я допытываться и положила на барную стойку купюру.

Денежный знак тут же исчез за стойкой бара.

– Ну, как знаком… скорее, это шапочное знакомство, – сказал бармен.

– Он часто у вас бывает? – продолжала я задавать вопросы.

– Ну, не так чтобы очень часто, но… бывает.

– Играет?

– Да… поигрывает.

– Выигрывает? Или наоборот?

Бармен задержался с ответом, и я положила перед ним еще одну купюру.

– Ну… пятьдесят на пятьдесят, – ответил парень. – Тут строгий контроль.

Так, кажется, Валентин Черномашенцев, оставшись без работы, решил попытать счастья в казино. А насчет того, что здесь строгий контроль, так это понятно. Схема известная: картежники-профи делают вид, что они новички, и «проигрывают» настоящим новичкам. Но делается это для того, чтобы поддержать интерес к игре, чтобы клиент не сорвался с крючка. Естественно, что профессионалов страхуют владельцы казино, а те за это отдают им часть прибыли. Не исключено, что Валентин Черномашенцев проигрался, как говорится, в пух и прах или же скоро проиграется, ведь он не профессионал.

Однако мне необходимо поговорить с Валентином по поводу квартиры его отца, а младший Черномашенцев неуловим, как ветер. Ну, уволился он из модельного агентства «Марафон», точнее сказать, его уволили, но дома его тоже нет. Неужели отправился на поиски нового места работы? Или же он настолько втянулся в игру, что…

Мои размышления прервал бармен:

– А вот и тот, кого вы ищете, – сказал парень и кивнул.

Проследив за направлением его взгляда, я действительно увидела у стены Валентина, который разговаривал с каким-то крепким и накачанным парнем. Потом они вместе вышли из ночного клуба, причем было заметно, что Валентин следует за своим спутником очень неохотно.

Я решила проследить за ними. Мужчины дошли до парковки. Черномашенцев попытался уйти, но накачанный парень буквально впихнул Валентина в салон черного «Ниссана».

Я, больше не медля ни секунды, помчалась к своей машине, заскочила в нее и нажала на газ.

Кто такой этот Накачанный – так я окрестила парня? И куда он повез Валентина Черномашенцева?

Я приняла все необходимые меры предосторожности для того, чтобы Накачанный – водитель «Ниссана» – меня не заметил. Мне повезло: поток машин, в котором мы ехали, был очень плотным. Поэтому я без особого труда время от времени замедлялась для того, чтобы немного отстать от машины преследуемых Накачанного и Чернономашенцева. Кроме того, я еще и начала перестраиваться из одного ряда в другой. Вот такая вот маскировка позволяла мне оставаться незамеченной.

Однако такая тактика подходила только тогда, когда моя машина и «Ниссан» двигались в городской черте. Но вот «Ниссан» выехал за город. Тут мне было уже труднее скрываться, ведь машин здесь на порядок меньше, чем в городе.

Продолжая следовать за Накачанным и Валентином Черномашенцевым, я размышляла о том, почему этот парень схватил Валентина. С какой целью?

«Ниссан» между тем начал подниматься в гору. Кажется, Накачанный держал свой путь в микрорайон под названием Комсомольский. Так назывался крупный жилой массив. Он включал в себя несколько поселков городского типа и недавно выстроенный коттеджный городок.

Поселки городского типа были выстроены довольно давно и представляли собой трех- и четырехэтажные дома. А население коттеджей состояло из обеспеченной прослойки, так называемого среднего класса. Эти люди жили в Комсомольском практически круглый год, все сезоны. Однако Накачанный явно не относился к этой категории. Это могло означать только то, что Валентина Черномашенцева он затолкал в машину по чьему-то приказу. И в данный момент он везет его к тому, кто отдал этот приказ.

Я продолжала ехать за «Ниссаном», который как раз и направлялся в сторону коттеджного поселка. Мне вновь пришлось убавить скорость до самого минимума, иначе меня бы сразу же заметили.

Наконец «Ниссан» остановился у коттеджа под красной черепичной крышей. Сам коттедж стоял за стальным забором, выкрашенным в темно-синий цвет.

Я запомнила это место, а затем остановила свою машину и начала думать, куда бы ее поставить, чтобы она не привлекала внимание. Самый лучший вариант – это оставить машину под большим толстым деревом с раскидистой кроной.

Я повертела головой в поисках такого дерева, но ничего похожего не нашла. Оставалось только спрятать машину в зарослях кустарника. Вот его-то как раз и было более чем достаточно.

Я направила свою машину в самую середину зарослей. Теперь необходимо было переодеться, ведь в ночной клуб я вошла в вечернем платье и в туфлях на шпильке. И то и другое находилось у меня в машине, на всякий пожарный случай, как говорится. Я надела джинсы, пуловер и удобные кроссовки. Распущенные волосы я собрала в жгут и закрепила на затылке.

Я вышла из машины и направилась к коттеджу.

Дорога, по которой я шла, была узкой. Она почти вплотную прилегала к стальным или каменным заборам, за которыми находились коттеджи.

«Как же здесь разъезжаются машины? – подумала я. – Ведь места-то почти впритык».

Идти по центру дороги было опасно, ведь меня могли заметить. Поэтому мне пришлось пойти вдоль заборов, причем я постоянно переходила с одной стороны дороги на другую, выбирая места, где деревья росли особенно кучно и где было больше свисающих веток.

Такими перебежками я наконец добралась до коттеджа под красной черепичной крышей, около которого остановился «Ниссан». Правда, около ворот машины не наблюдалось. Стало быть, Накачанный поставил ее на придомовой территории. Собственно, это было ожидаемо, ведь если бы машина осталась на проезжей части, то она загородила бы собой всю линию.

Теперь необходимо было придумать, как пробраться во двор. Я принялась обходить забор по периметру, внимательно разглядывая его в надежде обнаружить хоть какую-нибудь лазейку. Мне нельзя создавать шум, он обязательно привлечет внимание, и тогда вся операция по вызволению Валентина Черномашенцева будет под угрозой срыва.

Выискивая любые зазоры, отверстия и щели, я обнаружила в торцовой части забора очень узкий проход. Наверное, его собирались загородить, но так и не сделали этого. Я не без труда протиснулась в этот лаз и попала во двор коттеджа. Сначала я осталась стоять на месте: необходимо было осмотреться и оценить обстановку. Странно, но во дворе, похоже, никого не было. И как будто бы никого не было и в самом коттедже. Вообще, стояла полная, какая-то неправдоподобная тишина. Как будто бы все уснули. И если бы я не знала, что совсем недавно Накачанный привез сюда Валентина Черномашенцева, то, пожалуй, и поверила бы в это спящее царство.

Однако черный «Ниссан» преспокойно стоял под деревом. А чуть в стороне от него находился темно-зеленый «Мицубиси». Стало быть, кроме Накачанного в коттедже находились и другие люди. И сколько их там? Но самое главное, с кем сейчас находится Валентин Черномашенцев? И в каком он состоянии? Ведь то обстоятельство, что Накачанный увел Черномашенцева силой, подразумевает то, что Валентин попал в какую-то передрягу. Насколько же все серьезно? И как же он мог так попасться? Однако я не знаю про жизнь Валентина Черномашенцева ровным счетом ничего. Ну или почти ничего, кроме того, что с работы его уволили за злоупотребление алкоголем и нарушение рабочего распорядка, то есть прогулы.

Я очень медленно начала обходить коттедж со всех сторон. Вдруг мне показалось, что в правой его части слышны мужские голоса.

Я задержалась на несколько секунд и прислушалась. Нет, мне не показалось: внутри коттеджа действительно шел мужской разговор. Вроде бы разговаривали двое мужчин. Голоса были слышны из наполовину открытого окна. Неподалеку от окна находилось старое дерево. Его ветви практически полностью закрывали окно. Это было очень кстати: я могла максимально приблизиться к окну и остаться незамеченной.

Я очень осторожно поднялась на носки и заглянула внутрь. В комнате находилось двое мужчин. Они сидели за столом друг против друга и разговаривали на повышенных тонах. Точнее сказать, они просто ругались, не стесняясь в выражениях. Один из мужчин был тщедушный и очень желчный тип. Скорее всего, он страдал какой-то серьезной болезнью. Его оппонент, наоборот, представлял собой полную ему противоположность: полный, румяный и круглолицый.

– С какого фига твои фраера взяли Валька? – зловеще набычившись, спросил тщедушный мужчина.

– Потому что он мочканул Леху, – был ответ румяного мужчины.

– Да ты гонишь, Леший! Не мог он его мочкануть! – прикрикнул тщедушный. – Ты же знаешь, что Валек здесь не при делах!

«Леший, это что же, такая кличка полного и румяного? – подумала я. – Вот уж не похож этот румяный толстяк на сказочного лесного жителя – от слова совсем».

– Так-то оно так, но вот только казино теперь ведь бесхозное, – развел руками Леший, не обращая внимания на реплику тщедушного о причастности Валька к убийству.

– А вот это напрасно сказал, – с угрожающими нотками в голосе заявил тщедушный. – Леха был подставным хозяином, и ты это знаешь, Леший.

– Да, Аршин, ты прав. А настоящий хозяин кто теперь? Ну-ка, ответь!

Аршин промолчал. Я подумала, что, в принципе, эта кличка очень даже подходила худому до невозможности мужику.

– Че молчишь? Не знаешь, что сказать? Так я тебе отвечу: хозяином казино может быть только кто-то один из нас: ты или я. Понял? – набычившись, спросил Леший.

– А че тут не понять? – лениво спросил Аршин. – Только безо всяких «или». Хозяин однозначно я!

– Ха! Чет ты больно нахрапистый! Все норовишь себе захапать! У тебя и так полно всего: бордель, автозаправки, еще…

– А ты не оборзел ли, часом, Леший? Че ты начал мое имущество считать? Ты лучше за своим следи! – парировал Аршин.

– Ах, ты вон как? Значит, на своем стоишь и не отдашь по-хорошему казино? – спросил Леший.

– Ну, считай, что не хочу отдавать казино. Что с того?

– Ну, тогда Валек будет у меня в закладе.

– Да и хрен бы с ним! Тебе – этот утырок, а мне – казино!

– Вот ты как заговорил! Значит, согласен Валька пустить в расход? Я давно подозревал, что не ценишь ты людей, совсем не ценишь, Аршин.

– Я же сказал уже, что не нужен он мне. На хрена он мне сдался? Можешь забрать его себе со всеми потрохами! И твори с ним что хочешь!

– Ага! И это твое последнее слово?

– Да!

– Смотри, пожалеешь!

– Я никогда ни о чем не жалею!

– А ну как менты начнут разматывать все это дело?

Аршин промолчал.

– Чего же ты умолк? Думаешь, выйдешь сухим из воды? Не-а, не получится, – усмехнулся Леший. – Когда Валек окажется у ментов, тогда и ты…

– А ты что же, уже разработал план, как сдать его в ментовку? – зловещим тоном спросил Аршин.

– Да с чего это мне его сдавать? Ведь Валек замочил Леху, его повязали, и он начал колоться. Вот такой расклад получился. А я, в отличие от тебя, своих людей берегу, не разбрасываюсь ими направо и налево. Ну, что ты на это скажешь?

Аршин ничего не сказал.

– Вот то-то и оно, Аршин, ты все ж таки подумай на досуге, что к чему. Может, какая умная мысля придет. А больше мне с тобой нечего перетирать. И вообще, дела у меня есть, недосуг с тобой тут сидеть. Да, насчет казино ты ведь все понял?

– Меня, Леший, тоже дела ждут. Но вот что я тебе еще хочу сказать. Значится, так. Валек Леху не трогал. Сдается мне, что дело было так: ты сам приказал своим людям убрать Леху, а потом решил подставить Валька и все свалить на меня.

– Ну, если ты так считаешь, что ж… пусть все так и будет, – медленно проговорил Леший.

Леший и Аршин замолчали. Неожиданно раздался еще один мужской голос. Но послышался он не из той комнаты, в которой сидели два «авторитета», а где-то по соседству. Вообще, мне показалось, что в коттедже происходит что-то неординарное. Я, правда, не слышала, как говорит Валентин, поэтому не была уверена, что это именно его голос доносился из соседнего окна. Однако голос мужчины был пронизан нотками страха. Ему вторил, даже прерывал другой мужчина. И он говорил грубо и властно. Затем в комнате что-то загрохотало, и я услышала крик. Что там вообще происходит?

Если рассуждать логически, то получается, что Аршин и Леший намеревались взять под свою «крышу» казино. Наверное, речь шла о том нелегальном казино, которое находилось в ночном клубе, где я только что побывала.

А дальше вырисовывалась следующая картина. Хозяином казино числился некий Леха, а его убил кто-то из подручных Аршина или Лешего. Теперь же «авторитеты» грызутся по поводу того, к кому перейдет казино: это, несомненно, прибыльное заведение. А Валек, я так думаю, это и есть Валентин Черномашенцев. Но только непонятно, каким образом он оказался связан с «авторитетами»? Что между ним произошло? Он что же, проигрался? Или…