Читать онлайн Бешеный и принцесса

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Поставить лайк и добавить книгу в библиотеку можно ТУТ

Подписаться ТУТ

– "Нынешняя осень очень теплая, будто и не осень вовсе. Будто лето продолжается!" – думаю я, расстегивая ветровку. Жарко!

Иду не спеша, что бы насладится последними теплыми деньками, и поглядываю по сторонам. А посмотреть есть на что – наша улица прилегает к рынку, и теперь, почти до самого моего дома, стала его продолжением. По обе стороны, прямо на тротуаре, торговые палатки, лотки, просто столы со всякой всячиной. А местами торгуют, разложив товар прямо на земле. Чего тут только нет! От жвачек в ярких разноцветных обертках, ссыпанных в ведерко из-под майонеза, до курток и дорогих шуб, сваленных в кучу, в которой роются покупатели. Это для меня уже привычно, и не удивляет. Больше расстраивает – все такое привлекательное, многое нужное… Но, у меня нет денег – мама дает только на обед в институтской столовой. Сегодня я не стала есть, потому что хочу купить пластинку "Седая ночь". Как раз эта песня и слышится из торговых рядов.

– И опять не в месте, и опять не в месте, будем мы с тобой, и завтра и сейчас…– поет сладкий голос Юры Шатунова, волнуя и будоража мое сердце.

Возле палатки с пластинками, журналами и всякой хренью – очередь. Пристраиваюсь в ее хвост, и опять глазею по сторонам. И вижу мамину коллегу, мою бывшую учительницу математики Зою Павловну, которая торгует колготками, носками и трусами. Меня она или не замечает, или не хочет заметить, и на мое "Здрасте!" не отвечает. Огорчает меня не это – до смерти хочу колготки-сеточки, но мама не разрешит такие носить. Да у меня и денег нет, даже на колготки… Подходит моя очередь, забираю тонкий синий пластиковый блин, и радуюсь вдвойне – на другой стороне тоже какая-то песня, с изъяном, забракованная, а следовательно, бесплатная. Мне все равно на недостатки записи – с радостью послушаю!

Пластинку купила вовремя – на стихийном рынке появляется группа крепких бритоголовых парней в спортивных костюмах. Бандиты! Надо сматываться!

Не я одна спешу удрать с рыночной толкучки – многие покупатели, и даже некоторые торгаши, тоже спешат ретироваться. Братков бояться все!

До дома почти бегу, и замедляюсь только в нашем тихом, безопасном, заросшим кустами сирени дворе. Вижу возле своего подъезда парня, и иду еще медленнее – похож на бандита! В синем спортивном костюме, крепкий, высокий. Правда, не бритоголовый, как те, с рынка, но волосы короткие. А вот лицо симпатичное, открытое. Парень даже на Юру Шатунова похож! Стоит у подъезда, курит. Мне страшновато проходить мимо, но приходится – домой-то надо!

Когда приближаюсь, парень цепляет меня взглядом. Офигеть! И глаза, как у Юры – синие, и прищуренные! Меня парень рассматривает нагло и бесстыже – с головы до ног, чуть задержавшись взглядом на груди. И зачем я расстегнулась?

Видимо, увиденное качку не понравилось – он зло щурится. В это время во двор въезжает машина, большая, темная. Влетает, я бы сказала – на большой скорости, лихо разворачивается, едва не зацепив меня, дико сигналит, и тормозит возле курящего парня. Успеваю отскочить – чуть не врезавшись в него. В машинах не разбираюсь, но думаю, что это крутая иномарка. Понимаю, что сигналили не мне, а парню, и понимаю, что просто так, для понтов – он и так тачку заметил.

Качок снова смотрит на меня, презрительно кривится, и кидает к моим ногам окурок. Боже, чем я заслужила немилость бандита? Испуганно пячусь, и гляжу на свои окна. Мама смотрит!

Парень садится в машину, из которой на весь двор звучит ДДТ:

– Что такое осень? Это ветер, что играет рваными цепями…

Наконец, крутая тачка сваливает.

Дома уже который день воняет мочой. М-да! Раздеваюсь, и иду на кухню – мама смотрела из этого окна. Да, она так и стоит там. И бабушка тут же, за столом – СПИД—Инфо читает.

– Привет, мамуль, бабуль!

– Яна, он тебе ничего не сделал? – поворачивается ко мне мама. Испуганная и злая.

– Кто? – уточняю я. Да, уточняю, кого она имела ввиду – парня с сигаретой, или водителя машины.

– Бандит этот, Пашка Марков! Курил который! – бросает мама, и добавляет – Такой дом был хороший! Двор тихий! Теперь рынок этот, и понаехали всякие!

– Марков к бабке своей перебрался! К Вере Петровне из седьмой квартиры! – объясняет бабушка – Вернулся – и сюда!

– Откуда вернулся? – настораживаюсь я.

– Не из тюрьмы, где ему самое место! – восклицает мамуля – Из армии!

И чиркает спичками, зажигая газ – подогревает мне обед.

– Понятно! – киваю я, и добавляю – Кстати, о рынке! Я видела Зою Павловну! Она трусами торгует!

Мама встрепенулась, и очень громко произнесла:

– Конечно! Все торгуют, крутятся! Деньги зарабатывают!

Это она, что бы папа слышал. Что он дома, я заметила по куртке на вешалке, и ботинкам. Да и где ему быть?

– Может мне пойти торговать? – так же, во весь голос, вопрошает мама.

– Так и иди! – комментирует бабушка – Все равно на работе не платят!

– Мама! – хмурится моя мамуля – Убери эту срамоту! Ребенок дома!

Мне, кстати, 18. Но все равно называет ребенком!

Бабушка закрывает газету, и обнаруживает на первой странице картинку еще более развратную, чем на той, которую она читала. И переворачивает СПИД—Инфо вниз лицом, пестротой рекламы кверху.

– Кстати, бабуль! – говорю я – Когда ты прекратишь уринотерапию? Вся квартира провоняла! И одежда! И даже я!

– Прямо уж и провоняла! – неуверенно возражает бабушка.

Мама хмыкает, и осуждающе качает головой – спорить с бабулей она опасается. Вздыхает, словно стряхнув неприятную тему, и велит мне:

– Мой руки, и садись кушать!

Когда я возвращаюсь из ванной, и усаживаюсь за стол, мамуля опять принимается предостерегать:

– Держись от этого Пашки Маркова подальше!

– Мамуль! – укоризненно говорю я – Не собираюсь с ним знакомиться, или дружить!

– Я не это имела ввиду! – морщиться мама – В прямом смысле подальше! Если встретиться – обходи за километр! Не привлекай внимания!

– Такой страшный?

– Да! Всегда был бандитом, драчуном, даже в школе! У него и прозвище было Бешеный!– вскрикивает мама, и даже краснеет, от гнева. Чем меня удивляет – чем он ей так насолил, этот Пашка?

Об этом я узнаю, когда мамуля выходит из кухни.

– Злиться твоя мама потому, что ее совесть мучает! – произносит бабушка – Она была не права, и жизнь парню сломала!

– Кому? Пашке этому?

– Ага! Драка произошла в нашей школе, во дворе. Я тогда еще работала, продленку вела, и своими глазами видела! – рассказывает бабушка – Ух и страшная драка! И пострадавшие были – кому голову пробили, кому руку сломали… Ну, зачинщиков исключили из школы. А они все выпускники, десятые классы. И Пашку в зачинщики записали, хотя он, как говорят, разнимать пытался. Ну и его тоже вон! Просили за него – парень же отличник, светлая голова! Характер, конечно, сложный, но умница! Но мама твоя, как представитель РОНО, настаивала – хотела принципиальность показать. Вот из-за нее его и отчислили. В армию ушел, теперь вернулся. И почему-то живет тут, у бабки своей, Веры Петровны, а не дома.

– А чем жизнь сломали? Армия – не тюрьма, все же! Отслужил, вернулся, и даже в Афганистане не погиб. Он же не служил в Афгане?

– Не знаю, где он был! Мы с Петровной особо не общаемся! А жизнь сломали – школу не закончил, в институт не поступил! А голова была светлая! Но, мама твоя права – остерегайся Пашку этого! Он может и переселился к бабке, что б отмстить.

– Скажешь тоже! – неуверенно возражаю я.

– Всяко может быть! Остерегайся! Раньше хорошим был мальчиком, ничего не могу сказать! А теперь – бандит.

Бабушка вздыхает, и добавляет:

– А кто еще? Теперь все или торгаши, или бандиты!

Поев, я принялась мыть посуду. Бабушка, опять увлекшаяся газетой, откладывает ее, и вдруг заявляет:

– Если моя урина вам мешает, я, пожалуй, вернусь к себе. Выгоню съемщиков, и вернусь! Не знаю, конечно, на что вы жить будете, без моей пенсии и денег с аренды, но, раз мешаю…

– Бабуль, ты чего? – восклицаю я – Не мешаешь! Не надо уходить от нас! Я скучать буду!

И я принялась обнимать и целовать старушку. И не притворяюсь – не хочу, что бы она уезжала!

– Ой, лиса! – улыбается бабуля, и объясняет – Уринотерапию скоро закончу! Цикл лечения надо завершить, и сделать перерыв!

Потом спохватывается, восклицает:

– Ой, Чумак же по телевизору выступает! Надо мазь зарядить!

И почти бегом уносится с кухни, забыв на столе газету. Почитаю!

Во дворе опять ревет и гудит машина. Эти же? Выглядываю в окно, и натыкаюсь глазами на Маркова – идет к подъезду. И смотрит на наши окна! Мне даже кажется, что мы встретились взглядами. Отшатываюсь – нет, не может быть! Не мог он видеть мои глаза сквозь стекла ! Или мог? Все же, наши окна на первом этаже.

ГЛАВА ВТОРАЯ

О профессии "оператор-программист" я узнала в школе. В десятом классе из "избранных" учеников организовали группу, и стали знакомить с ЭМВ. Конечно я, как дочка инспектора РОНО, отличница и активная комсомолка, в избранные входила. Программирование очень понравилось, и я решила поступить в институт именно на эту специальность. Мама была против – она видела во мне продолжение династии педагогов, а папа за. Тогда он еще не потерял работу, был главой семьи, и мама уступила.

На нашем курсе, в основном, парни. А в группе девушка вообще одна – я, поэтому, чувствую себя принцессой, окруженной толпой верных и влюбленных рыцарей! Но, у сокурсников нет шансов завладеть моим сердцем – оно уже занято. С первых дней в институте я влюбилась, в студента третьего курса, Игоря Спирина. Увидела его однажды в столовой, и все – пропала! Меня же мой принц, к сожалению, не замечает.

Подходя к желто-охряным стенам института я, как обычно, раздумываю, где смогу встретить Спирина. Может, не подниматься в аудиторию, а поболтаться в холле, подождать его? И обнаруживаю на двери объявление:

" Всех, интересующихся компьютерными технологиями и играми, пригашаем в клуб "Эра", расположенный…"

Дочитать не успеваю, потому что слышу волнующий голос:

– Хочешь записаться?

Мое сердце начинает бешено колотится… Поворачиваюсь – да,это Игорь!

– Ты же с программирования? – спрашивает принц, смотря ласковыми серыми глазами.

– Да! – киваю я, и чувствую, как губы растягиваются в глупую блаженную улыбку.

– Я тоже! – произносит Спирин – Третий курс! Я Игорь!

И протягивает руку, которую я робко пожимаю.

– Яна! – блею, продолжая лыбиться.

– Приходи в наш клуб! К трем!

Молчу, потому что в "зобу дыханье сперло".

– Придешь? Я буду ждать! – продолжает уговаривать Игорь.

– Да! – наконец, прорывает меня – отдышалась!

И даже смогла закончить фразу:

– Приду обязательно! Это очень интересно!

– Хорошо! До встречи в "Эре"! – улыбается парень, и уходит.

А я продолжаю млеть. Вообще-то, я и так бы пошла в клуб, потому что…Потому что, оказавшись среди математических гениев, обнаружила, что я не только единственная девушка, но и единственная тупица…И ничего не понимаю… Так что, дополнительные занятия мне не помешают. Может, Спирин возьмет меня под свою опеку? Если Игорь лично позвал меня, значит, я ему нравлюсь! И, он знает, на какой я специальности! Значит, интересовался!

Продолжая витать в грезах, я поднимаюсь на третий этаж, усаживаюсь в аудитории, напротив ящика монитора – у нас у каждого свое место и свой компьютер. Неудобные конечно, громоздкие – но что поделать. Такие они. Рядом со мной сразу пристраиваются сокурсники – кто успел первым, тот и будет возле меня на этих парах. Мне все равно, любой из них поможет, если нужно. Я продолжаю мечтать об Игоре.

Фантазии прерываются самым жестоким образом – в аудиторию входит парень, в котором я узнаю Пашку Маркова! И замираю от ужаса – что он здесь делает? Пришел по мою душу?Однако, Пашка не обращает на меня внимания, и садится на свободное место. Чего? Он студент? Но как это может быть? Марков же не закончил школу! Да и не ходил первые дни! Однако, это обстоятельство немного меня успокаивает – не из-за меня он здесь! Но все равно Пашку опасаюсь, и жду пакостей. Еще, умираю от любопытства – как? Как он смог стать студентом?

Является препод, лысоватый мужчина в очках, здоровается, и проводит перекличку. На фамилии Маркова задерживается, словно спотыкается, однако, даже не спрашивает, почему тот не ходил на занятия. В перерыве обнаруживаю, что наши мальчишки не толкутся возле меня, а окружили Пашку! Предатели! В гордом одиночестве отправляюсь на первый этаж, в в холл, позвонить домой из автомата, и предупредить, что задержусь в компьютерном клубе после занятий. Что бы не волновались.

Наконец, последняя пара позади, и я опять спешу вниз, где и нахожу заветную дверь, с прикрепленной кнопками бумажкой с надписью "Эра". Захожу, и останавливаюсь у двери. Народу – человек десять, и все парни… И никто не обращает на меня внимание! Собрались кучей у компа, и что-то шумно обсуждают. Осматриваюсь – где Игорь? Зато Пашка присутствует – сидит тихонько в сторонке. Опять он! Да что же это такое! Собираюсь свалить, раз Спирина нет, а Марков есть, но тут дверь открывается, и появляется Игорь, с какой-то девушкой. Мой рот опять растягивается, да и Спирин улыбается – рад меня видеть!

Более того, Игорь приобнимает меня за плечи, и громко сообщает:

– Ребят! Внимание! У нас пополнение!

Парни перестают спорить, и поворачиваются в нашу сторону.

– Две прекрасные девушки! – продолжает Спирин – Яна, и Оля!

И обнимает пришедшую с ним. Эту девку я не знаю. Страшненькая, тощая, в очках.

Парни недружно нас приветствуют, и возвращаются к своему занятию.

Мы проходим вперед, причем Спирин убирает от меня руку, а от очкастой – нет. Я хмурюсь – чего-о?

Игорь велит нам заполнить анкеты, сообщает, что мы разобьемся на команды, и будем выполнять прикольные задания. А затем, если останется время, можно и поиграть. И распределяет, кто с кем. Я попадаю с Марковым…Это расстраивает меня не так, как то, что Спирин сам себя назначает в пару с Олей.

Сажу рядом с Пашкой, не обращая на него особого внимания. Ему тоже, вроде бы, пофиг. Интересует меня только Игорь, и то, как он ведет себя с Олей. Плохо ведет, неправильно! Обнимает, смотрит нежно, в глаза заглядывает. Колючая ревность ворочается в моем сердце. И недоумение – я же лучше! Я красивее! Почему же…? И почему, если у Спирина есть Оля, он пригласил в клуб меня?

Чувствую, как нога Маркова прижимается к моему бедру. Да, за столом тесно, но что он развалился-то? Отодвигаюсь, и пялюсь на экран монитора – задание надо делать! И делать хорошо, что бы Игорь обратил на меня внимание. Мониторы в клубе не такие, как в аудитории, да и компы другие – более крутые, и размером меньше. Странно! Интересно, кто этот клуб спонсирует?

Марковская конечность опять прижимается к моей, а рука Игоря обвивает Олину талию. Я, отпихиваю Пашку, и шиплю:

– Отвали!

Он удивленно на меня взглядывает – наверно, даже не замечал, что прислонялся – и отодвигается. Пялюсь в экран, и размышляю:

"Игорь не знает, что нравиться мне! Как только поймет – сразу ответит взаимностью! Надо как-то намекнуть!"

– Хватит ерзать и таращиться на Спирина! – слышу у своего уха, и вздрагиваю от неожиданности – Марков впервые что-то говорит. И голос его оказывается приятным баритоном с хрипотцой, словно мурлыканье кота…

Таращусь на парня, и опять отмечаю, какие красивые у него глаза – голубые, окруженные черными густыми ресницами…

– Гуляют они, не видишь, что ли? Тебе не светит – Спирину, походу, умные девушки нравятся! – продолжает Марков, а затем, вздохнув, поднимает руку, и громко сообщает – Игорян, мы закончили!

Спирин отрывается от своей подружки, и подходит к нам. А я сижу, как хрен склевавши. Марков, всего лишь, подтвердил мои наблюдения, что Игорь вместе с Олей. Но при этом унизил меня, назвав глупой…

Игорь склоняется к нашему монитору, и я вижу его лицо у своих губ…И чувствую приятный запах чего-то фруктового. Запах Игоря.

Сердце опять стучит, как сумасшедшее, и дыхание учащается.

– Надо же! – произносит Спирин – Оригинальное решение! Вы вместе делали?

И смотрит на меня с сомнением. Любимые серые глаза глядят с сомнением…Он тоже считает меня тупой!

– Конечно вместе! – произносит Марков – Янка помогала. Она разбирается.

Боже! Спасибо тебе, Паша Марков! Ты хороший парень!

Возвращаюсь домой в сумерках. Рынка на прилегающей улице уже нет, но присутствуют его следы – мусор, пустые коробки…Тороплюсь – ходить по темноте опасно, да и дома волнуются. Мимо, у самого тротуара, проносится мотоциклист на красном мотике, в красном шлеме, и обдает из лужи…

– Козел! – кричу я вслед, и еле сдерживаюсь, что бы не зареветь. Отстойное завершение сегодняшнего отстойного дня!

Но, оказывается, измена Игоря и грязь из лужи – не самое мерзкое, что случилось со мной этим днем…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда подхожу к нашему двору, меня обгоняет вчерашняя черная машина. "Разъездились!" – мрачно думаю я, направляюсь в сторону подъезда, и останавливаюсь – у кустов вижу "Жигули" отца, и его самого, стоящего рядом.

– Пап! – кричу я, и бегу к нему. Но замечаю, что отец не один. Возле "Жигулей" та самая черная тачка, и двое парней – один коренастый крепыш, второй выше и худее. Оба бритоголовые, и в спортивных костюмах…

– Слышь, дед! – гнусаво бубнит высокий – Ты ниче не попутал?

– В чем дело? – спрашивает папа, пятясь к жигулям. Видно, что он боится.

– Подрезал ты нас, старый хрен! – рявкает коренастый – И наша машина об дерево чиркнула боком! Краска ободралась! Знаешь, сколько эта тачка стоит? Ты за всю жизнь столько бабла в руках не держал! Гони деньги на ремонт!

– Ничего подобного! – возражает отец – Не было такого! Я ехал…

И замолкает, потому что коренастый, набычившись и сжав кулаки, подступает к нему.

– Слышь, ты! – шипит он – Бабки давай!

Вижу испуганное и несчастное лицо папы. Он не понимает, что происходит. Он не знает, как себя в такой ситуации. Но он мужчина, и должен быть мужиком. Поэтому, продолжает спорить:

– Не было такого! Я сейчас милицию вызову, вот и посмотрим…!

Коренастый бьет ногой по двери жигуленка. Папа вздрагивает, и прикрывается. Я выскакиваю из темноты, хватаю отца за руку, тащу прочь, и бормочу:

– Папа, не спорь! Пойдем домой!

– Яна, ты тут зачем?! – еще больше испугавшись, восклицает отец.

– Э! Куда! – рявкает длинный, и хватает меня за плечо. Пальцы у него цепкие, длинные, острые. Больно! Я вскрикиваю. Папа бросается к парню, но получает удар под дых от коренастого, и скрючивается, задыхаясь.

– Заплатите, и валите! – рычит бандюк. А длинный подтаскивает меня к себе.

– Глянь, какая! – ощеривается он в улыбке, и добавляет – Слышь, Мокрый! Отпусти деда! Простим его!

– Чего это? – хмуро интересуется коренастый.

– Не будем обижать девочку, и ее папу! Как тебя зовут, красотуля?

Меня охватывает страх. Понимаю, что злить бандитов нельзя, и не пытаюсь убежать – не могу оставить все еще задыхающегося отца! Они продолжат над ним издеваться! Лихорадочно соображаю, что делать, и ничего придумать не могу.

– Поехали, прокатимся? – предлагает мне длинный. Короткий Мокрый тоже поглядывает на меня с интересом.

– Пацаны, хватит беспределить в моем дворе! – раздается бархатно-хрипловатый голос, и из темноты появляется Марков.

– Бешеный! – восклицает Мокрый – Дед нам денег должен! А девочку не обижаем, приглашаем вот…

– Хватит, я сказал! – спокойно произносит Пашка, и добавляет – Давайте в машину, резче! Нас ждут! Не хорошо опаздывать!

Длинный с неохотой отпускает меня, а коренастый бьет ладонью папу по кепке, так, что она съезжает отцу на нос.

– Бабло готовь! – говорит папе Мокрый, и они с длинным садятся в машину – коренастый за руль. Залезает в салон и Пашка, бросив на меня короткий взгляд. Тачка уезжает, а папа, наконец-то отдышавшийся, поправляет кепку, и отчитывает меня:

– Яна! Зачем ты влезла? Не понимаешь, как они опасны! Я бы сам разобрался!

– Прости, пап! – виновато произношу я.

Разобрался бы он, как же! Папа всю жизнь сидел в креслах руководящих работников, спортом не занимался, и физически слаб. Что он, против качков! И, хоть папа и не дед, как его обозвали, ему чуть больше сорока, но не с молодежью тягаться…

– Распоясались! – ругается отец, смотря вслед уехавшей тачке. А я замечаю, что он и правда старо выглядит… Сдал за последний год. А папа продолжает, выговаривая не слышащим его бандитам:

– Думаете, управы на вас не найду? Так со мной разговаривать! Завтра же позвоню участковому!

И уже мне:

– Пойдем домой! И не бери в голову! Я разберусь!

Пока идем по двору, спрашиваю, куда папа ездил.

– Тасовать пытался! – хмуро отвечает он.

Пытался… Понятно. Не получилось.

Заходим в подъезд, папа опять начинает возмущаться произошедшем, на что я замечаю:

– Хорошо, что обошлось! Если бы не Пашка…

Отец собирался сунуть ключ в замочную скважину, но, услышав мои слова, отдернул руку от двери.

– Он во всем и виноват! – негромко, и очень зло произносит папа – Привадил сюда бандитов! Заступник нашелся! Раз помог, потом сто раз за это спросит! Держись, Яна, от него подальше!

И решительно звякает ключами. А мне за Маркова обидно – реально же заступился! И вот, вместо благодарности!

Наша квартира очень большая – сталинка с высоченными потолками и огромными окнами. Но, в ней всего три комнаты, причем, одна проходная. И в этой большой квартире папе негде укрыться от маминых упреков – они живут в одной спальне. Отец очень медленно разувается и снимает куртку, а потом запирается в ванной. Мне нужно застирать брызги от мотоцикла, но торопить папу не хочу. Заглядываю в большую комнату – там теперь обитает бабушка. Мама тоже тут. Они сидят на диване, на фоне красивого дорогого ковра (у нас вся квартира в коврах и паласах), и обсуждают, под гомон телевизора, правильно ли сеять морковку осенью. А потом переходят к более насущным вопросам.

– Да что ты, мама, в самом деле! – сердится моя мамуля – Уж не такие мы и голодающие! Тех заготовок, что ты делаешь, вполне хватит на зиму!

– Это пока! Но, в магазинах ничего нет! А будет еще хуже!– мрачно вещает бабуля – И пенсию платить престанут! Тебе вон, зарплату задерживают, по нескольку месяцев, хоть ты и начальство! А что мы, пенсионеры? Сдохнем, и ладно! И пенсию тоже задерживают! Если не заниматься огородом, с голоду помрем!

Иду к себе, переодеваюсь, включаю "Ласковый Май", сажусь на кровать, и любуюсь плакатом Юры Шатунова, висящем на стенке. Думаю о подлом любимом Игоре, и о Пашке Маркове, спасшим меня второй раз за день… Мама, бабушка, а теперь и отец утверждают, что он бандит, и его нужно опасаться. Да я и сама вижу, какие у парня друзья… Вспоминаю жаркое, влажно-отвратительное дыхание длинного на моей щеке, его противные пальцы, и передергиваюсь. Мерзость! Но мне кажется, Паша, в отличие от этих, хороший, и не собирается мстить и вредить нашей семье. Думаю и о папе – он то чего на Пашку взъелся? Потому что тот видел его позор и унижение?

Папа всегда был на руководящих должностях. И что бы на него кто-то орал, кроме начальства, или бил – такого и представить невозможно. И папа не знает, как себя вести в таких ситуациях. Может быть, он и дрался в детстве или молодости, но теперь уже забыл, как это бывает. И ему вдвойне обидно, потому что он понимает, что слабый. А был всесильным.

В отличие от отца, я умею за себя постоять. В школе, среди других детей, я была такая же, как все. И всякие ситуации бывали. Даже нос до крови разбивали. Да, учителя моих родителей выделяли, и меня тоже – но среди одноклассников, по общению, мы все были равными.

Вздохнув, отправляюсь на кухню – есть хочу, как голодный мамонт. Но останавливаюсь в коридоре – слышу ссору папы с мамой, и не хочу при этом присутствовать.

– Не могу я! – с отчаянием кричит отец – Меня узнают! Секретарь горкома народ по городу развозит!

– Бывший секретарь! – ехидно произносит мама, и добавляет – И кто тебя узнаёт? Давно забыли все!

Папа уходит в комнаты, мелькнув в коридоре, и хлопнув дверью.

Захожу на кухню. Мама стоит у окна, и, кажется, плачет.

– Мам? – осторожно окликаю я. Нет, она не плакала. Мне показалось.

– Правильно, что ты не пошла в педагогический! – ни с того ни с сего, заявляет мамуля – Надо было в торговый идти. Или общественного питания. Люди вон, всего с работы натаскали. На года хватит. А мы с твоим отцом что могли домой принести? Портрет Ленина?

Вздыхает, и произносит:

– Садись, кушай!

…Марков на занятия не явился, что меня огорчило – хотела поблагодарить, да и вообще, наладить отношения. Не пришел он и на следующий день. Не явилась и Оля – в клуб. Игорь был один, чем я воспользовалась, и принялась усиленно флиртовать.

Я постоянно спрашиваю у Спирина обо всем, даже о том, что знаю, Игорь намеки понимает, и приглашает меня к себе в пару. Радости нет предела – мы сидим рядом, и я, помня, как делал Пашка, специально касаюсь Игоря бедром. Он не отодвигается, и поглядывает на меня с интересом.

Но, сказка заканчивается – пищит пейджер, Спирин читает сообщение, и быстро сворачивает занятия. Однако, перед уходом просит меня заглянуть к Маркову, и узнать, почему Паша не ходит в клуб.

– Вы же соседи! – говорит он, и добавляет – У меня проект интересный нарисовался, и Марков нужен!

– Почему именно он? – удивляюсь я.

– Мыслит нестандартно! – объясняет Игорь, и сообщает, что и меня возьмет в команду – мы же вместе с Марковым нашли то оригинальное решение!

Заходить к Пашке не хочу, боюсь и стесняюсь, но раз мой принц просит…Тем более, обещание совместной работы! Соглашаюсь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В подъезде нашей двух-этажной сталинки тоже все просторное и большое – и площадки, и окна, и лестницы. Правда, пролеты длинные и крутые, а второй этаж – все равно что третий, в обычном доме. Прохожу мимо своей двери, поднимаюсь по лестнице, и останавливаюсь у двенадцатой квартиры. Стремно как-то…Не хочу нажимать на кнопку звонка, но надо. Не стоять же тут вечно! Звоню. Один раз, и коротко, в надежде, что не услышат. Может, мне повезло, и дома никого нет?

Но, дверь открывается, и передо мной предстает невысокая полная старушка в вязаной растянутой жилетке. Вот прямо старушка-старушка, в отличии от моей бабушки. Моя наряжается, "химию" делает…А Вера Петровна словно бабка деревенская.

– Здравствуй, Яночка! – улыбается она, но улыбка выходит натянутая – наши квартиры не дружат, и мой визит вызывает у женщины тревогу. Мало ли за чем соседка с низу приперлась! Может, труба под ванной потекла, и заливает.

– Здрасте, Вера Петровна! Паша дома?

– Ты к нему! – облегченно вздыхает бабуля – Дома, дома! Проходи!

Пропускает меня в тускло освещенную прихожую, и кричит:

– Павлик! К тебе пришли!

Дверь одной из комнат открывается, и оттуда выходит Марков. В одних трусах. Я таращусь на парня, и посмотреть есть на что. Его гладкое, стройное, золотисто-загорелое тело словно сгусток мускулов; но он не качок, даже скорее, худощав; а на его плоском животе красуются ряды кубиков, будто у сошедшего с плаката-календаря культуриста. Перевожу взгляд ниже, и мое сердце словно падает в бездну – на парне такие трусы, которыми торгует на рынке моя бывшая учительница, облегающие и обтягивающие. И обтягивают они большой, здоровенный…

Я быстро, словно обжегшись, отвожу взгляд.

– Оденься, срамник! – ругается на Пашку его бабушка, и он исчезает за дверью.

– Проходи, Яночка, проходи! – повторяет Вера Петровна, и уходит в другую комнату, оставив меня в одиночестве. Все же, она меня явно недолюбливает… Я прохожу – не торчать же в коридоре – и открываю Пашкину дверь. Он одел спортивки, и все – торс остался голый. Да и ладно! Я не средневековая девица, и полуголых парней видывала – да хоть на пляже. Однако, по какой-то причине (может потому что мы только вдвоем в одной комнате, или от того, что только что смотрела на его трусы), все равно испытываю неловкость.

– Привет! – говорит Пашка – Ты что хотела?

Скидывает со стула одежду, бросает мне:

– Присаживайся!

И плюхается на кровать. На разобранную, со смятыми простынями… Спал, что ли? Смотрит он, при этом, на меня – бесцеремонно и оценивающе, как тогда, у подъезда. Просто нагло пялится! Замечаю, что под глазом у парня почти прошедший синяк – только желтизна осталась. Вот почему он на занятиях не был – из-за фингала!

– Игорь Спирин попросил узнать, почему ты не ходишь в клуб. Ты ему нужен, для нового проекта! – наконец, сообщаю я.

Марков молчит, и я добавляю:

– В институт тоже не ходишь. Тебя отчислят!

– В понедельник буду! – бросает Марков.

У-ф-ф! Миссия выполнена, и я могу уйти.

Вместо этого прохожу, и сажусь на стул. Осматриваюсь, потому что никогда не бывала в комнате у парня. Комната как комната – голубые обои с розовыми цветочками, какие я видела много у кого в квартирах подруг; на стене над диваном ковер; дальше старый шкаф, возле которого на полу лежат гантели; на стене календарь с Памелой Андерсон; телевизор, видик, и компьютер. Да еще какой! Я таких даже не видывала. Хм. Дорогой… Мне тоже недавно купили комп (в кредит), но мой похуже, чем у Пашки.

– В "блин" идешь? На дискотеку? – неожиданно спрашивает Марков.

"Блином" все называют ночной клуб, открывшийся в бывшей блинной. Ближайший к нам, и по слухам, очень крутой и модный. Сегодня пятница, и там танцы.

– Нет! – отвечаю я.

– А чё так? Мама не пускает?

– Да! – говорю я с некоторым вызовом – помню, как парень должен не любить мою маму.

Пашка встает, открывает форточку, берет с подоконника красную пачку сигарет, на которых написано "Прима", и протягивает мне. Отрицательно качаю головой.

– Не куришь?

– Нет!

Марков пожимает плечами – типа, было бы предложено, чиркает спичкой, и дымит в форточку. А я опять пялюсь на его красивое тело – благо, стоит спиной, и не видит. Кстати, когда он предлагал курево, заметила, что костяшки пальцев у него сбиты, в ссадинах – определенно, дрался!

– А ты на дискотеку пойдешь? – спрашиваю я.

– Да-а! Порядки наводить! – усмехается парень.

Мне очень хочется расспросить его о многом: с кем дрался, как оказался в институте, и собирается ли мстить моей маме. Но, как-то неловко… Прощаюсь, и ухожу. Пашка провожает до входной двери.

…Следующим днем, в субботу, прямо с утра приходит Юлька Сажина, моя лучшая подруга, будит меня, и сообщает, что вчера ходила в "Блин", на дискотеку, и сегодня опять пойдет. А пока зовет меня гулять. Я тоже хочу в "Блин", но мама не отпустит…

Для начала, мне нужно переделать домашние дела – всего лишь, пропылесосить наши многочисленные ковры. Мама считает, что ребенок должен приучаться к труду, и у него должны быть обязанности. Мои – пылесосить и мыть посуду. Ну и стираю свои вещи сама. Пылесос у нас появился недавно, до этого ковры приходилось таскать во двор, вешать на перекладину, и выбивать. А раз в год так и вообще мыть – там же, во дворе. Пылесос очень облегчил мою жизнь, но все равно я ненавижу ковры, и чувствую себя жительницей юрты.

Покончив с уничтожением пыли, шерсти и ворса, я собираюсь гулять. Собираюсь долго, но нам с Юлькой не скучно – обсуждаем последние сплетни, и знакомых парней. Игоря в том числе, под возмущенные вопли подруги. Про Марковские трусы я тоже рассказываю, и мы долго ржем.

Юлька симпатичная девчонка, хотя и соответствует своей фамилии – ее кожа смуглая, а волосы и брови черные, как сажа. Зато она модная, умеет одеваться, и делать красивые прически. И, болтая о парнях, помогает мне выглядеть красоткой.

Надеваю лиловые лосины, и приталенную длинную рубашку – вроде и блузка, и за короткое платье сойдет. У меня лосины лиловые, так как Юлька считает, что этот цвет подходит к моим голубым глазам и светлым волосам. Я ржу – как? Как штаны могут подходить к глазам? Но Сажина непреклонна. Потом она делает мне укладку, истратив на это дело пол-баллончика лака. И я иду к маме – отпрашиваться. Они с бабушкой на кухне – закручивают заготовки, рассовывая овощи по стеклянным банкам.

Конечно, мама отказывает.

– Ну мам… – ною я, но мать категорична.

– Нет, я сказала! И гулять только до девяти!

– Летом же можно было до одиннадцати! – возмущаюсь я.

– Так то летом! – говорит мама – А теперь в девять уже темно!

– Все ходят на танцы, а мне нельзя! – чуть не плачу я.

Мать отставляет банку, и толкает воспитательную речь. Она произносит ее по особенному, словно злой робот – четко выделяя слова, которые вылетают из ее рта, словно стальные горошины.

– Яна! Ты должна понимать, как опасно, в наше время, ходить по улицам по вечерам! Не говоря уже про ночь! И днем убивают, грабят, насилуют! Знаешь сама, и все равно просишь!

Я молчу, смотря в пол. И хоть ничего не сделала, но чувствую себя виноватой. Поднимаю глаза на бабушку – может она отпустит? Но нет!

– Такие ужасы творятся! – подхватывает бабуля – Подъедет машина, оттуда бандиты выскочат, схватят, в салон затащат, и пустят по кругу!

– Мама! – восклицает мамуля – Перестань свои журналы пересказывать! Как можно такое читать!

Она брезгливо передергивает плечами. Но, ее крик слышать легче, чем нотационный тон – теперь это живой, человеческий голос.

– Можно хоть у Юльки переночевать? – спрашиваю я.

– Нет! – хором отвечают мама с бабушкой. Мамуля добавляет:

– Пусть лучше Юля у нас!

Надо было не говорить про дискотеку, а сразу просить у Сажиной с ночлегом остаться! Может, не догадались бы, что мы в "Блин" собираемся… Конечно, Сажина у меня ночевать сегодня не останется – собирается веселится в клубе всю ночь.

Днем ходить по улицам можно, и мы с Юлькой отправляемся гулять. В прямом смысле – просто болтаемся по городу, и смотрим по сторонам. Купили по шаверме, съели – вкусно!

– Говорят, ее из кошек делают! – сообщает Юлька, вытирая руки одноразовым носовым платком – всегда в сумке носит. А потом бросает бумажный комок в урну. Я платки предпочитаю традиционные, тряпошные, хотя ими руки особо не повытираешь – жалко выкидывать. Поэтому, Сажина дает бумажный и мне.

От слов подруги подкатывает тошнота.

– Раньше не могла сказать? – возмущаюсь я – До того, как съели!

– Так пи…дят! – машет рукой Юлька – Неправда это!

Однако, мне не успокоиться, и я пытаюсь запить вкус шавермы пепсиколой.

Домой прихожу в десять минут десятого – даже постояла в подъезде, выжидая время. Да, мне нельзя задерживаться, но десять минут – такая мелочь! И ругать не будут, и запрет нарушен! Маленький, сладкий бунт!

В воскресенье Юлька не приходит, и я не знаю, как прошел ее поход на дискотеку. Самой идти мне к ней лень, и я провожу этот день или валяясь в кровати с книжкой, или смотря, вместе с бабушкой, мамой и папой, телевизор. Да, и с папой – мамуля его временно простила.

Вот так – никак – проходят мои выходные. Из-за ничегонеделанья я много и лениво размышляю о жизни, и о парнях. И больше всего думаю о Маркове, о его теле, и… о некоторых отдельных частях его тела. Конечно, я не ребенок, и знаю различия мальчиков от девочек. Знаю, и как "применяются" эти отличия, и даже видела, как – иногда мы с Сажиной, когда я бываю у нее, смотрим порнокассеты, стащенные ею у ее родителей. Но образ полуголого Пашки намертво засел в моей голове, и не хочет ее покидать.

…Понедельник начинается серым мокрым утром, и дождем. Прошу папу отвезти меня на занятия – брести до метро под дождем, а потом, под ним же, от метро до института, не хочется.

Марков на занятия не явился, хотя обещал. Зато к нам в аудиторию явился Игорь, и с явным нетерпением учинил мне допрос – говорила ли я с Пашкой, и что он ответил. Я честно доложила, что Марков обещал быть, но не пришел. Спирин расстроился, и покинул кабинет с хмурым видом. И зачем ему так нужен Марков? Что за дела?

Однако, эти события и обстоятельства не сильно меня волнуют. Настроение сонное и вялое, и на все пофиг. Видимо, из-за плохой погоды… К трем я расхаживаюсь, и спускаюсь в клуб "Эра". Как бы там не было, дополнительные занятия помогли – я уже не чувствую себя такой тупой, когда дело касается программирования. Интересно, это наш препод не умеет преподавать, или Игорь так хорошо объясняет?

Моя хандра совсем пропала, и я отрываю крашеную половой коричневой краской дверь клуба в радостном предвкушении – опять с Игорем позанимаемся! И я опять построю ему глазки! Захожу в довольно тесное помещение "Эры", и офигеваю – Марков явился! Это меня радует – все же, не зря к нему домой ходила! Однако, радость сменяется недоумением – Пашка сидит не один! С ним за столом девушка, которую я не знаю, и, по ее виду, не имеющая отношения к программированию – сисястая сильно накрашенная блондинка, с сожженными перекисью волосами. Что это за чудо? И почему она в клубе?

Ищу глазами Игоря, и убеждаюсь, что он тут – объясняет что-то парням, сидящим за одним из столиков. Оли опять нет! Заметив меня, Игорь улыбается, словно счастлив видеть, будто и не встречались утром в аудитории. Здоровается, и велит садится к Маркову – " Вы в одной команде! А я потом к вам присоединюсь! Я тоже с вами!" Спрашиваю у него, что за девушка рядом с Пашкой – "Мы же в одной команде! Мне надо знать!" Спирин объясняет, что девицу привел Марков – типа, она хочет заниматься – а больше Игорь ничего не знает. Поколебавшись, наглею, и спрашиваю, с самым невинным видом, почему нет Оли. Спирин скучнеет, его взгляд становится злым, и он сухо и коротко отвечает:

– Ей неинтересно!

Чем приводит меня в тайный восторг – похоже, они поругались, и расстались! Игорь свободен!

Несмотря на отсутствие Оли, настроение у Спирина хорошее. У меня же опять не очень! Не хочу сидеть с Пашкой и его пассией – хочу с Игорем! Но тот занят – ходит от стола к столу, и участвует в каждом задании каждой команды. Ничего не остается, как присесть за стол к Маркову, с краешку, как бедной родственнице… Даже не подвинулись! Пашка кивает мне, почти не отрываясь от компа, и на этом все. Я же поглядываю на Игоря, и жду, когда он подойдет и к нам. Тогда я его не отпущу!

Рассматриваю, украдкой, и парочку. Оба кажутся невыспавшимися и помятыми, девка жует жвачку и тупо таращится на экран монитора – явно не понимает, и явно ей скучно. Марков особого внимания на нее не обращает. Как зовут девушку неизвестно – мне ее не представили, а сам Пашка называет ее, неизвестно, почему, Морковкой.

Пытаюсь вникнуть в задание самостоятельно. Пора самой разбираться! Если думать, пробовать решать, то все получиться! Я не тупая, как пассия Маркова, и даже язык "си" более-менее знаю!

Обращаю внимание, что Пашка делает другое. У нас новое задание? Почему мне не сказали? Или только у Маркова оно новое? Тогда зачем мне считаться его командой, и сидеть с ним? Между тем, блондинка что-то тихонько говорит Пашке, и судя по заискивающему выражению лица, что-то просит.

Марков забирает листок с ее заданием, и кладет передо мной.

– Сделай за Морковку! – бросает он.

Обалдеть! Совсем офигел! И не просит, а приказывает!

– Сам делай! – шиплю я, и отодвигаю бумажку.

Пашка никак не реагирует, и на листок с заданием внимания не обращает. Вспоминаю, что и Игорь в нашей команде, и должен присоединиться. Нельзя ссорится с Пашкой, иначе, придется покинуть группу! Сердито придвигаю к себе бумажку. И у Морковки задание другое! Почему тогда мы считаемся командой?

Игорь подходит к нам, когда уже пора расходится. И не за тем, что бы проверить задания – ему похоже, пофиг. Он подходит из-за меня! Ко мне! Приобнимает за талию, и спрашивает, вроде бы всех нас, всех троих – не желаем ли мы посидеть в кафешке, отдохнуть, и поболтать?

Марков соглашается, Морковку не спрашивая, но говорит мы:

– Мы не против!

Я же колеблюсь. Дома знают, я говорила, до скольки занятия в клубе. Дольше задерживаться не могу! Но, мы ж недолго посидим? И я тоже соглашаюсь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Выйдя из здания института я размышляю, в какое кафе пойдем – рядом их немало! Но оказывается, они парней не устраивают, поэтому, не пойдем, а поедем – на машине Игоря. У него есть машина – классно! И не какой нибудь "Жигуль", а иномарка!

– Мы на своем! – заявляет Марков, показывая на стоящий на стоянке мотоцикл. И они с Морковкой направляются к нему, и усаживаются, напялив шлемы. А я хмурюсь – шлемы красные! Мотоцикл – тоже! А куртка у Пашки черная, кожаная, как у того говнюка, что меня обрызгал! Уж не он ли это был? И не было ли это сделано специально?

Но, сразу о прошлых неприятностях забываю – Игорь распахивает передо мной дверь авто, и я усаживаюсь на переднее пассажирское! Моему счастью нет предела! Вижу в зеркале свое довольное лицо, и придаю ему строгий вид – позорище, так радоваться вниманию парня! И с замиранием бьющегося через раз сердца жду и предвкушаю, что же будет. Знаю, Спирин должен положить мне на коленку руку, а я… Или скинуть возмущенно и кокетливо, или сделать вид, что не замечаю. Как поступлю, пока не решила.

Однако…Едем недолго, и почти не разговариваем – Игорь просто включает музыку, перевернув кассету в магнитофоне, что бы играла с начала. Но я бы предпочла поболтать с парнем, чем слушать музыку. Тем более, это не "Ласковый Май"! И никаких мужских ладоней на моем колене…