Читать онлайн Апостолы Петр и Павел

Жизнь Петра до призвания на апостольское служение

О жизни Петра до призвания на апостольское служение мы знаем немногое.

При рождении, а точнее на восьмой день по рождении, будущий апостол получил имя Симон, или Шимон. Отца его звали Иона. Родом он был из Вифсаиды – рыбацкого поселка на берегу Галилейского озера.

О Петре и его брате Андрее в Евангелиях говорится, что они были рыболовы. Для коренных жителей рыбацкого поселка такой род занятий был наиболее естественным. Можно предположить, что и отец, и дед, и прадед будущего апостола были рыбаками, поскольку в Палестине времен Иисуса профессия, как правило, передавалась по наследству.

Рыба в Палестине была основным видом животной пищи, рыбная ловля – одним из важнейших видов промысла, а Галилейское озеро, называемое в Евангелиях также Геннисаретским или Тивериадским, – главным резервуаром пресной воды. Рыбу ловили с лодок, закидывая в озеро сети. Ловили не только днем, но и ночью, не только в штиль, но и в бурю, которая могла начаться неожиданно и застать рыбаков врасплох. После того, как ловля была окончена, сеть вытаскивали на берег и рыбу сортировали, оставляя ту, которая нужна, и выбрасывая непригодную.

Рыбацкие лодки были весельными и парусными. В 1986 году на дне Галилейского озера обнаружили рыбацкую лодку длиной около восьми и шириной около двух метров, датируемую временем жизни Иисуса Христа. Лодка с плоским дном была построена из десяти разных сортов дерева, управлялась веслами и имела мачту, на которую ставили парус. Найденный артефакт называют «лодкой Иисуса» или, иногда, «лодкой Петра». Хотя его историческую связь с Петром доказать невозможно, вполне вероятно, что Петр плавал по водам Галилейского озера на лодке подобного типа.

Дуччо. Призвание апостолов Петра и Андрея. Фрагмент. 1308–11 гг.

У Петра был брат, неоднократно упоминаемый во всех четырех Евангелиях. Его греческое имя – Андрей, означающее «мужественный». Вероятно, у него было также еврейское имя, но оно нам неизвестно.

Мы ничего не знаем об образовании, которое Петр мог получить в детстве, отрочестве и юности. Вполне вероятно, учитывая его происхождение и род занятий, что он был неграмотным. В Деяниях о Петре и Иоанне сказано, что они «люди некнижные и простые». Слово «некнижные» буквально означает «неграмотные», «не умеющие читать».

С другой стороны, если верить более поздним еврейским источникам, начальные школы существовали едва ли не в каждом городе или селении.

Все еврейские дети учили Тору – Пятикнижие Моисеево. Отрывки из нее читались на богослужениях в синагогах и во время жертвоприношений в Иерусалимском храме, куда многие семьи совершали паломничество ежегодно, а то и несколько раз в год. Именно устная традиция была главным передатчиком священного текста. Письменные источники были доступны далеко не всем: книги стоили дорого, и иметь домашнюю библиотеку могли позволить себе только очень зажиточные семьи. Та семья, в которой вырос будущий апостол, не относилась к их числу.

Судя по тому, что мы знаем о Петре из Евангелий, можно с достаточным основанием утверждать: если он и имел образование, оно было рудиментарным. Основной школой – не столько школой грамотности, сколько школой жизни – стало для него пребывание рядом с Иисусом.

Первое призвание

О призвании Петра на апостольское служение мы имеем три рассказа – один у Иоанна, другой у Луки, третий у Матфея и Марка.

Согласно Евангелию от Иоанна, Петр познакомился с Иисусом не в Галилее, как это может явствовать из повествований синоптиков1, а в Иудее, где крестил Иоанн. Рядом с Иоанном стояли двое его учеников. Когда Иоанн увидел идущего Иисуса, он сказал:

– Вот Агнец Божий.

Услышав эти слова от Иоанна, оба ученика пошли за Иисусом. Он же, обернувшись и увидев их, спросил:

– Что вам надобно?

Они ответили:

– Равви, – что значит: учитель, – где живешь?

Он сказал им:

– Пойдите и увидите.

Они пошли за Ним и увидели, где Он живет. И пробыли с Ним весь оставшийся день.

Одним из двух учеников Иоанна Крестителя был Андрей, брат Симона Петра. Он нашел своего брата и говорит ему:

– Мы нашли Мессию.

И привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал:

– Ты – Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа.

Слово «кифа» означает «камень», уточняет евангелист.

Рассказ распадается на три самостоятельных эпизода. В первом фигурируют двое учеников Иоанна Крестителя: Андрей и другой, остающийся безымянным. Под этим безымянным учеником следует понимать Иоанна, автора Евангелия. Во втором эпизоде Андрей встречается со своим братом. В третьем Петр появляется перед Иисусом, и Иисус дает ему новое имя.

Описанный у Иоанна случай можно назвать первым призванием Петра на апостольское служение. По мнению древних толкователей, после того как Петр и Андрей встретились с Иисусом и провели с Ним несколько дней, они вернулись в Галилею к своим обычным занятиям. Говоря о двух учениках Иоанна Крестителя, последовавших за Иисусом, Иоанн Златоуст2 отмечает: «Вероятно, что они, сначала последовав за Иисусом, потом оставили Его и, увидев, что Иоанн посажен в темницу, удалились и опять возвратились к своему занятию; потому Иисус и находит их ловящими рыбу. Он и не воспрепятствовал им сначала удалиться от Него, когда они того желали, и не оставил их совершенно, когда удалились; но, дав свободу отойти от Себя, опять идет возвратить их к Себе». Ему вторит блаженный Августин3: «Следует думать, что у Иордана они еще не безраздельно привязались к Господу, но только узнали, кто Он, и в изумлении возвратились к своим».

Второе призвание

В Евангелии от Луки рассказывается, как однажды, когда народ толпился вокруг Иисуса, а Он стоял на берегу Галилейского озера, Он увидел две лодки, стоящие у берега, и в них рыбаков, которые мыли сети. Одна из лодок принадлежала Симону. Иисус вошел в нее и попросил Симона отплыть от берега. Из лодки Он учил народ. Когда же закончил поучение, сказал Симону:

– Отплыви на глубину, и закиньте сети свои для лова.

Симон ответил:

– Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову Твоему закину сеть.

Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли, и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть. Увидев это, Симон Петр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный. Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных; также и Иакова и Иоанна, сыновей Зеведеевых, бывших товарищами Симону. И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков. И, вытащив обе лодки на берег, оставили все и последовали за Ним».

Этот эпизод можно рассматривать как второе призвание Симона Петра на апостольское служение.

Произошедшее было воспринято как чудо Симоном и всеми, кто находился рядом: их объял «ужас» от того, что они увидели. Для Симона – профессионального рыбака, знающего технику лова рыбы как свои пять пальцев, – количество пойманной рыбы представляется невероятным: по-видимому, он никогда в жизни не вылавливал столько. Тем более удивительным было для него это событие, что в течение всей ночи он занимался рыбной ловлей, но ничего не поймал.

Отношение Симона к Иисусу меняется по мере развития сюжета. В первом ответе он называет Иисуса «Наставником» и выполняет Его указания с оговоркой. После того как чудо произошло, Симон называет Иисуса «Господом» и обращается к Нему с совсем другой интонацией. Недоверие сменилось ужасом, сознанием собственной греховности и благоговением. Перед нами один из многочисленных евангельских рассказов об обретении или укреплении веры благодаря чуду.

В рассказе Луки о чудесном лове рыбы Петр раскрывается как человек эмоциональный, быстро реагирующий на то, что происходит вокруг него. На его глазах совершилось чудо, он распознает источник этого чуда и падает перед ним на колени.

Произнесенные при этом Симоном слова («выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный») напоминают услышанное Иисусом в стране Гадаринской после того, как Он послал легион демонов в стадо свиней: жители этой страны просили, чтобы он «отошел от пределов их». Однако в случае с жителями Гадаринской страны просьба была продиктована корыстными интересами, тогда как в случае с Симоном она была вызвана объявшим его чувством собственной греховности: он ощутил себя недостойным находиться в одной лодке с Человеком, способным совершать такие чудеса.

Слова, которыми завершается рассказ у Луки («оставили всё и последовали за Ним»), имеют прямую параллель в повествованиях двух других синоптиков о том, как Петр и Андрей следуют за Иисусом, оставив сети, а Иаков и Иоанн – оставив отца своего.

Третье призвание

История призвания первых учеников у Матфея и у Марка значительно отличается и от истории, которую излагает Иоанн, и от той, которую мы читаем у Луки: «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним».

Здесь, в отличие от Луки, речь идет не о трех, а о четырех учениках. В повествованиях всех синоптиков упоминаются сети: у первых двух евангелистов Петр и Андрей закидывают сети, а Иаков и Иоанн вместе со своим отцом починяют сети; у Луки рыболовы вымывают сети. Во всех повествованиях приводятся слова Иисуса о том, что Он сделает Своих учеников «ловцами человеков»: у двух евангелистов эти слова обращены к Петру и Андрею, у Луки – только к Петру.

При чтении отрывков из Евангелий от Матфея и от Марка может создаться впечатление, что Иисус призывает незнакомых людей и они, бросая сети, следуют за Ним. Между тем попытка гармонизации этой истории с рассказами из Евангелий от Луки и от Иоанна дает иную картину.

Согласовать повествования Матфея и Марка с повествованием Луки можно только в одном случае – если признать, что речь идет о двух разных эпизодах. Так думал блаженный Августин, считавший, что эпизод, описанный Лукой, предшествовал эпизоду, описанному двумя другими синоптиками: «…Первоначально произошло то, о чем сообщает Лука, и Господь призвал их не тогда, и только Петру было предсказано, что он будет ловить людей. И это сказано не в том смысле, что он никогда уже не будет ловить рыбу; ибо мы читаем, что и после Воскресения Господа Его ученики занимались ловлей рыбы… Из этого дается возможность понять, что они по привычке возвращались к ловле рыбы, так что то, о чем повествуют Матфей и Марк, произошло уже после, а именно то, что Он призвал их по два и Сам приказал им следовать за Собой: сначала Петру и Андрею, а потом двум сынам Зеведея. Тогда они и последовали за Ним; не после подведения лодок к берегу, а после того, как Он призвал их и приказал следовать за Собою».

Из четырех упоминаемых Матфеем и Марком учеников два названы по имени у Иоанна, а один, вероятно, является самим Иоанном. При этом Андрей и Иоанн были учениками Иоанна Крестителя и последовали за Иисусом, а потом Андрей нашел Петра и привел его к Иисусу. Все это происходило сразу после двух встреч Иисуса с Иоанном Крестителем, имевших место, как мы предположили, по возвращении Иисуса из пустыни.

У синоптиков же между искушением в пустыне и выходом Иисуса на проповедь после того, как Иоанн был заточен в темницу, имеется ничем не заполненный временной промежуток. Этот промежуток лишь отчасти заполняется рассказами Иоанна о встречах Иисуса с Иоанном Крестителем, о том, как два ученика Иоанна следуют за Иисусом и проводят с ним день, о знакомстве Иисуса с Петром, Филиппом и Нафанаилом, о присутствии учеников на браке в Кане Галилейской.

Если соединить события, изложенные Иоанном, Лукой и синоптиками, в единую цепь, то получится, что синоптики рассказывают не о первой встрече Иисуса с Петром и другими тремя учениками, а о третьей. Все четверо, кого Иисус призывает, по версиям Матфея и Марка, уже Ему знакомы: в эпизоде, рассказанном у Иоанна, фигурируют Петр, Андрей и предположительно сам Иоанн; в эпизоде, рассказанном Лукой, – Петр, Иаков и Иоанн.

Следовательно, у Матфея и Марка Иисус обращается к Петру и Андрею, а затем к Иоанну и Иакову не как к незнакомым людям, а как к тем, с кем раньше уже встречался, но кого теперь призывает на служение. Их немедленная готовность последовать за Иисусом в таком случае объясняется не столько тем, что таинственный незнакомец чем-то очень сильно их удивил, сколько тем, что Он не был для них незнакомцем: они уже встречались с Ним и были внутренне готовы откликнуться на Его зов.

Вырисовывается целая серия встреч Иисуса со Своими будущими учениками, начиная с того момента, как два ученика Иоанна Крестителя последовали за Иисусом. Из этих двух учеников один был Андрей: он находит своего брата Петра и приводит его к Иисусу; затем оба брата возвращаются к рыболовному промыслу. Далее следует история чудесного лова рыбы, когда Иисус говорит одному Петру о том, что сделает его ловцом человеков. А затем – эпизод, когда Иисус находит Андрея и Петра и говорит им обоим то, что уже однажды сказал Петру; они оставляют сети и следуют за Ним.

Если принять такую версию событий, то эпизод, изложенный у Луки, рассказывает о втором призвании Петра на апостольское служение, а эпизод, изложенный у Матфея и Марка, – о его третьем призвании.

Мы не можем настаивать ни на предложенной синхронизации событий, рассказанных четырьмя евангелистами, ни тем более на параллелях из Ветхого Завета. Три евангельских рассказа имеют самостоятельный смысл, и мы не знаем, сверяли ли евангелисты свои повествования о призвании первых учеников друг с другом. Сравнение лишь выявляет три самостоятельных эпизода, изложенных четырьмя авторами, из которых два (Матфей и Марк) пользовались одним и тем же источником, будь то устным или письменным.

При этом, учитывая данные о том, что Лука и Иоанн были знакомы с работой других евангелистов, можно предположить, что свои рассказы они составляли в дополнение к тому, что прочитали у других. В целом три повествования, вопреки мнениям многих ученых, производят впечатление не трех версий одного и того же события, а взаимодополняющих рассказов о трех разных событиях, каждое из которых знаменовало собой определенный этап на пути вхождения Петра в круг учеников Христа.

Избрание на апостольское служение

В синоптических Евангелиях рассказывается о том, как Иисус избрал двенадцать апостолов. Этот рассказ у всех трех синоптиков идентичен по содержанию, однако разнится в деталях. Матфей вообще не говорит о выделении двенадцати из более многочисленной группы: «И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь». Марк уточняет, что двенадцать выбраны из общего числа учеников: «Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь, и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов». Лука отмечает, что сначала Иисус «взошел на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу», а затем, когда настал день, «призвал учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами».

Обращает на себя внимание выражение Марка: «позвал к Себе, кого Сам хотел». Этим подчеркивается, что инициатива избрания двенадцати принадлежит Самому Иисусу и персональный состав группы определил Он Сам. В этот список невозможно было записаться по собственной инициативе, о чем Иисус прямо скажет в прощальной беседе с учениками: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал».

Из трех синоптиков Марк оказывается наиболее конкретным в описании целей, для которых Иисус избрал двенадцать: «чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь». Апостолы должны были разделять труды Иисуса, Его радости и скорби, быть с Ним во всех обстоятельствах Его жизни, слушать и запоминать Его слова. Но избрание относится не только ко времени Его земной жизни: они Его посланники и должны будут после Его смерти и Воскресения нести в мир Его слово, проповедовать Его учение, быть продолжателями Его дела.

Слова Луки «которых и наименовал Апостолами» означают, что Иисус не только избрал конкретных людей на служение, но и Сам изобрел уникальное наименование для этого служения. Термин «апостол», употребленный в данном эпизоде только у Луки, буквально означает «посланник». Лишь в редких случаях он указывает на некоего абстрактного посланника, например в словах Иисуса: «Раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его» (Ин. 13:16). В большинстве же случаев этим термином обозначается один из двенадцати учеников, избранных Иисусом с конкретной целью на определенном этапе Его служения.

Список двенадцати апостолов у всех трех синоптиков начинается с Симона Петра. Это свидетельствует об особой роли, которую Петр с самого начала играл в общине учеников Христа. Уже при жизни Иисуса Петр воспринимался как старший из апостолов, что явствует из всех четырех Евангелий.

Петр возглавляет группу из трех наиболее близких учеников Иисуса. Двое других в этой группе – Иаков и Иоанн Зеведеевы. Только эти трое учеников присутствуют при одном из главных чудес Иисуса – воскрешении дочери Иаира, причем евангелисты специально отмечают, что Иисус «не позволил никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова», и никому из учеников, кроме этих троих, не позволил войти в дом. Тех же троих учеников Иисус берет на гору, где преображается перед ними. Та же группа, в которую евангелист включает и Андрея, спрашивает Иисуса наедине о признаках Его Второго Пришествия. Наконец, те же трое присутствуют при одном из самых драматичных моментов евангельской истории – молитве Иисуса в Гефсиманском саду.

Петр упоминается во многих евангельских эпизодах, в частности в рассказах о чудесах Иисуса. Кроме того, Петр регулярно выступает в качестве ученика, спрашивающего Иисуса или отвечающего Ему от лица всей группы. Эту роль он играет и у синоптиков, и у Иоанна.

Исцеление тещи Петра

Одним из первых чудес Иисуса, описанных в синоптических Евангелиях, является исцеление тещи Петра. У Матфея это третий из описываемых случаев исцеления: он следует сразу же за рассказом об исцелении слуги капернаумского сотника. У Марка и Луки это первый случай исцеления: рассказ о нем помещен после повествования о первом изгнании нечистого духа из одержимого.

Наиболее короткая версия рассказа приводится у Матфея: «Придя в дом Петров, Иисус увидел тещу его, лежащую в горячке, и коснулся руки ее, и горячка оставила ее; и она встала и служила им».

Марк описывает исцеление несколько более подробно: «Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им».

Лука в основном следует Марку; дом, в котором происходило действие, назван домом Симона, а о теще Симоновой говорится, что она «была одержима сильною горячкою; и просили Его о ней. Подойдя к ней, Он запретил горячке; и оставила ее».

О том, что при исцелении присутствовал Симон Петр, не упоминается ни в одной из версий рассказа, однако очевидно, что Иисус пришел в дом по его приглашению; следовательно, он был свидетелем чуда.

Судя по контексту, исцеление тещи не было главной целью посещения Иисусом дома Петра. Вероятнее всего, Он пришел к Петру пообедать: об этом свидетельствуют завершающие рассказ слова о том, что женщина, исцелившись, встала и служила им (глагол «служить» употреблен в значении «готовить», «накрывать на стол», «подавать пищу»).

Исцеление Петровой тещи. Фреска. Монастырь Дечаны, Сербия. XIV в.

Дом Петра в Капернауме был своего рода перевалочным пунктом, где Иисус останавливался, когда возвращался из путешествий. В этом доме, как явствует из рассматриваемого отрывка, проживало по крайней мере четыре человека: Петр, его жена, теща и брат Андрей. Возможно, там жили и другие родственники, например, родители или дети Петра (если таковые у него были). Как правило, дом не делился на комнаты: все жили в одной общей комнате, друг у друга на виду. «Представь, каковы были дома этих рыбаков, – говорит Иоанн Златоуст. – При этом Христос не гнушался входить в их бедные хижины».

Не исключено, что болезнь тещи была неожиданностью для Петра, пригласившего Иисуса в дом. Из всех трех повествований следует, что болезнь тещи обнаружилась только после того, как Иисус с учениками вошел в дом. Впрочем, Иоанн Златоуст думает по-другому: «Имея тещу, лежащую дома в сильной горячке, он не привел Его в дом свой, но ожидал, пока будет окончено учение и исцелятся все прочие; и тогда уже, когда Он вошел в дом, начал просить Его. Так он с самого начала научался предпочитать выгоды других своим. Итак, не Петр приводит Его в дом, но Он сам по собственной воле пришел, после того как сотник сказал: “я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой”, – показывая, сколько Он благоволил к ученику».

«Петр и бывшие с ним»

О месте, которое Петр занял в общине учеников Иисуса вскоре после избрания двенадцати, свидетельствует выражение «Петр и бывшие с ним», или «Симон и бывшие с ним», употребляемое синоптиками по отношению к группе учеников. В Евангелии от Марка содержится эпизод, не упоминаемый другими евангелистами, относящийся ко времени начала общественного служения Иисуса: «А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился. Симон и бывшие с ним пошли за Ним и, найдя Его, говорят Ему: все ищут Тебя. Он говорит им: пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедовать, ибо Я для того пришел».

Обычай Иисуса удаляться от людей для уединенной молитвы отмечен всеми четырьмя евангелистами. Очевидно, в тех случаях, когда Иисус отсутствовал, Петр становился фактическим лидером группы. Именно в этом смысле можно понимать выражение «Симон и бывшие с ним» в данном эпизоде.

В Евангелии от Луки выражение «Петр и бывшие с ним» впервые встречается в рассказе об исцелении кровоточивой женщины: «Когда же Он шел, народ теснил Его. И женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось. И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне? Когда же все отрицались, Петр сказал и бывшие с Ним: Наставник! народ окружает Тебя и теснит, – и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне? Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня. Женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром».

В версиях Матфея и Марка Петр не фигурирует. У Марка на слова Иисуса реагируют «ученики», Матфей вообще не упоминает о диалоге Иисуса с Петром и другими учениками.

Лидерство Петра не проявляется в данном эпизоде каким-то особым образом, однако можно предположить, что именно он от имени всей группы учеников задает вопрос Иисусу. В его вопросе слышится недоумение – характерная для него интонация, которая звучит во многих его репликах, адресованных Учителю.

Петр идет по воде

В трех Евангелиях – от Матфея, от Марка и от Иоанна – содержится рассказ о том, как Иисус пришел к ученикам по водам Галилейского озера. Иисус взошел на гору, чтобы помолиться наедине, а учеников отправил на лодке на другую сторону Галилейского озера. Когда лодка была посередине озера, разыгралась буря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую стражу ночи, то есть рано утром, до рассвета, ученики увидели Иисуса, идущего к ним по воде. Ученики испугались и закричали:

– Это призрак.

Но Иисус сказал им:

– Ободритесь; это Я, не бойтесь.

Об этом рассказывают все три евангелиста. Но только у Матфея история имеет продолжение. Услышав слова Иисуса, Петр сказал Ему в ответ:

– Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.

Иисус сказал:

– Иди.

И Петр вышел из лодки и пошел по воде навстречу Иисусу. Но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал:

– Господи! спаси меня.

Иисус простер руку, поддержал его и говорит ему:

– Маловерный! зачем ты усомнился?

И когда Иисус с Петром вошли в лодку, ветер утих. Прочие же ученики подошли, поклонились Иисусу и сказали:

– Истинно Ты Сын Божий.

Хождение про водам. Фреска. Печ, Сербия. XIV в.

Как и во многих других описаниях чудес, центральной здесь является тема веры. Эта тема раскрывается, прежде всего, применительно к Петру. Он горячо откликнулся на ободряющие слова Иисуса, потому что, во-первых, поверил, что это Он, а не призрак, а во-вторых, поверил в то, что Иисус – Сын Божий: если Он может сам ходить по воде, значит, и уверовавший в Него может совершить то же. Реакция Петра была эмоциональной и спонтанной, как и в других случаях, когда он раньше прочих учеников откликался на слова и действия Иисуса. Но в то же время эта реакция не была необдуманной: она была мотивирована верой Петра в способность Иисуса не только совершать чудеса, но и наделять этой силой других.

Итак, Петр вышел из лодки и пошел по воде навстречу Иисусу. Но в какой-то момент, видя сильный ветер, он испугался и начал тонуть. Причина заключалась в том, что он «усомнился». В чем? В чудотворной силе Иисуса, в Его Божественном достоинстве? Или в своей способности идти навстречу Иисусу по воде? Пока действия Петра были мотивированы верой, он бесстрашно шел по воде; как только вера в нем поколебалась, он утратил только что полученную от Иисуса способность чудесным образом преодолевать естественные законы.

Будучи рыбаком, Петр, конечно, умел плавать, что подтверждается другим эпизодом – когда, увидев Иисуса на берегу, он бросился в море и поплыл, тогда как другие ученики остались в лодке. Таким образом, вряд ли Петр мог в описываемой ситуации утонуть. Скорее, речь идет об эмоциональном состоянии, связанном с первоначальным испугом при виде Иисуса, а потом с повторным испугом от сильного ветра и общей обстановки происходившего. Иисус протягивает руку Петру и спасает его, одновременно называя «маловерным» и упрекая в том, что он усомнился.

Комментируя данный эпизод, Иоанн Златоуст отмечает любовь Петра к Иисусу и его веру в своего Учителя: «Никто не любил Иисуса так сильно. Это доказал Петр и по Воскресении Христовом: и тогда он не стал ждать, чтобы идти вместе с другими, но побежал вперед. Впрочем, он обнаруживает в себе не одну любовь, но и веру. Петр был уверен, что Иисус может не только Сам ходить по морю, но вести и других, и желает скорее быть близ Него… Итак, Петр, выйдя из лодки, шел к Нему, радуясь не столько тому, что ходит по водам, сколько тому, что идет к Иисусу».

Однако, когда на смену вере пришло маловерие, Петр тотчас начал тонуть: «Сначала, объятый еще страхом, он осмелился идти по водам; а против усилия ветра, и притом находясь уже близ Христа, устоять не мог. Так бесполезно быть близ Христа тому, кто не близок к Нему верой… Но почему Господь не велел уняться ветрам, а Сам простер руку и поддержал Петра? Потому что нужна была Петрова вера… Итак, желая показать, что не стремление ветра, но Петрово маловерие произвело такую перемену, Господь говорит: “маловерный! зачем ты усомнился?” Следовательно, он легко устоял бы против ветра, если бы в нем не ослабла вера».

Петр уточняет смысл слов Иисуса

Нередко именно Петр оказывается тем учеником, который от имени всех учеников спрашивает Иисуса о значении тех или иных Его изречений и притч. В Евангелиях от Матфея и от Марка приводится рассказ о том, как книжники и фарисеи укоряли Иисуса за то, что они «преступают предание старцев», ибо едят хлеб, не помыв рук. Речь идет не о гигиеническом, а о ритуальном предписании: омовение рук считалось необходимым, чтобы очиститься от осквернения от соприкосновения с чем-либо нечистым. Иисус в характерной для Него манере обращается к самим фарисеям, обличая их в нарушении заповедей закона Моисеева и лицемерии.

Затем Иисус переходит к наставлению, адресованному всему народу. Однако это наставление не поняли даже Его ученики:

– Слушайте Меня все и разумейте: ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека. Если кто имеет уши слышать, да слышит!

Когда Иисус вошел в дом, ученики спросили Его о смысле того, что Он говорил народу. Он ответил:

– Неужели и вы так непонятливы? Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его? Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища.

Матфей в своем рассказе об этом событии приводит диалог Иисуса с учениками, отсутствующий у Марка. Он рассказывает о том, как ученики, подойдя к Иисусу, спросили Его:

– Знаешь ли, что фарисеи, услышав слово сие, соблазнились?

Он же сказал в ответ:

– Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.

Учению фарисеев о том, что святость состоит исключительно в соблюдении внешних предписаний, будь то гигиенических, диетических или иных, Иисус противопоставляет учение о святости как о совокупности внутренних качеств. Будучи, с одной стороны, глубоко укоренены в ветхозаветной традиции, наставления Иисуса, с другой, по сути, означали радикальный разрыв с тем пониманием святости, которое на основе извращенного толкования Ветхого Завета закрепилось в «предании» фарисеев и книжников.

К беседе подключается Петр, который говорит Иисусу:

– Изъясни нам притчу сию.

Под притчей в данном случае понимается изречение «если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». Иисус на недоумение Петра реагирует словами, обращенными ко всем ученикам:

– Неужели и вы еще не разумеете? еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? а исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека; а есть неумытыми руками – не оскверняет человека.

Приведенный эпизод следует рассматривать в контексте того спора между Иисусом и фарисеями, который занимает существенное место на страницах Евангелий: спора о чистоте и нечистоте. В Ветхом Завете источником нечистоты считалось нечто внешнее по отношению к человеку, и человек воспринимался осквернившимся, если прикасался к тому, что считалось ритуально нечистым. Некоторые роды пищи считались нечистыми: их список содержится в книге Левит; если человек ел такую пищу, он считался осквернившимся. Этому пониманию следовали фарисеи. Иисус же, напротив, настаивал на том, что причины нечистоты следует искать не вне человека, а внутри него.

Как и другие ученики, воспитанные в иудейской традиции, Петр должен был разделять ветхозаветные представления о том, что источники нечистоты находятся не внутри человека, а вне его – в других людях, в нечистой пище. Учение Иисуса казалось ему необычным, даже революционным. Приведенная у Матфея реплика Петра – лишь одно из свидетельств того, как непросто было апостолам усваивать уроки, которые преподавал им Учитель.

Петр уточняет адресата притчи

Одной из особенностей проповеди Иисуса было то, что Он говорил притчами. Каждая притча была одновременно загадкой и задачей для учеников: загадкой, которую надо было отгадать; задачей, которую надо было решить. Неоднократные попытки учеников получить разъяснение той или иной притчи свидетельствуют о том, что понимание смысла притч было для них затруднительным. Это подтверждается и вопросом, который ученики задали Иисусу после того, как Он произнес притчу о сеятеле – первую в серии из восьми притч, изложенных в 13-й главе Евангелия от Матфея:

– Для чего притчами говоришь им?

Иисус ответил:

– Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют. И сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите – и не уразумеете, и глазами смотреть будете – и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их.

Как показывает ответ Иисуса ученикам, Он сознавал непонятность Своих притч и тем не менее произносил их, непонимание же слушателей объяснял словами из Книги пророка Исаии, которые переносил на Своих современников. В первую очередь цитата из Исаии относится к той категории слушателей Иисуса, которая не воспринимает Его проповедь: к духовным лидерам народа израильского – первосвященникам, книжникам и фарисеям. Но в большей или меньшей степени цитата относится также к обычным слушателям, в том числе к ученикам Иисуса.

Обратим внимание на то, что, когда ученики услышали первую притчу, они задали вопрос не о ее значении, а о том, почему Иисус говорит притчами. Только после того, как ученики получили ответ на этот вопрос, а вместе с ним и разъяснение притчи, они осмелились спросить и о другой притче: «Изъясни нам притчу о плевелах на поле». Поначалу их интересовало не столько значение притчи, сколько сам способ подачи дидактического материала, которым воспользовался Учитель. Лишь во вторую очередь они спрашивают о значении притчи.

В Евангелии от Луки мы находим серию притч, изложение которых прерывается вопросом Петра. Иисус говорит:

– Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий.

Петр спрашивает:

– Господи! к нам ли притчу сию говоришь, или и ко всем?

Иисус, как бы игнорируя вопрос Петра, говорит:

– Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба? Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его».

Петр спрашивает не о смысле притчи, а о том, кому она адресована. Очевидно, в ответе Иисуса он надеется найти какой-то ключ к ее разгадке. Но Иисус не дает ответа. Вместо этого Он произносит другую притчу, которая призвана истолковать первую. Петру ничего не остается, как самому додумывать то, что он хотел выяснить у Учителя.

Первое исповедание

В Евангелии от Иоанна приводится эпизод, имеющий определенное сходство с рассказом Матфея об ответе Петра Иисусу в Кесарии Филипповой.

Предысторией этого эпизода является беседа о небесном хлебе, в которой Иисус говорил:

– Я есмь Хлеб Жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я Хлеб Живый, сшедший с небес; ядущий Хлеб сей будет жить вовек; Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.

Услышав эти слова, иудеи начали спорить между собой:

– Как Он может дать нам есть Плоть Свою?

Иисус же ответил:

– Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.

Современный церковный читатель воспринимает эту беседу в свете того евхаристического опыта, которым на протяжении веков живет Церковь. Однако для первоначальных слушателей беседы дело обстояло иначе: слова Иисуса не могли их не шокировать. Ведь призывы Иисуса были обращены к тем людям, которые помнили ветхозаветные запреты на вкушение «плоти и крови»: «…Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте»; «Никакой крови не ешьте во всех жилищах ваших ни из птиц, ни из скота; а кто будет есть какую-нибудь кровь, истребится душа та из народа своего»; «…Только крови не ешьте: на землю выливайте ее, как воду». И вдруг им, правоверным иудеям, знатокам и хранителям закона, предлагается есть человеческую плоть и пить человеческую кровь.

Итогом беседы стало не только негодование и возмущение постоянных оппонентов Иисуса из среды иудеев, но и непонимание значительной части Его учеников. Евангелист не скрывает того, что «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». Именно в этой драматичной ситуации и происходит диалог Иисуса с Петром. Иисус спрашивает двенадцать учеников:

– Не хотите ли и вы отойти?

Петр же отвечает:

– Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго.

Так ответ Петра передан в русском Синодальном переводе. Однако в критическом издании Евангелия, основанном на наиболее древних рукописях, мы находим несколько иную версию ответа Петра: «и мы уверовали и познали, что Ты – Святый Божий». В данном случае появление в более поздних рукописях слов «Ты Христос, Сын Бога живаго» может быть следствием гармонической корректировки текста Евангелия от Иоанна в пользу большего соответствия тексту Матфея.

Многие исследователи видят в данном эпизоде из Евангелия от Иоанна вариант рассказа синоптиков об исповедании Петра в Кесарии Филипповой. Однако у Иоанна действие происходит не в Кесарии Филипповой, а в Капернауме; по содержанию и вопрос Иисуса, и ответ Петра не совпадают с диалогом в Кесарии Филипповой; сама обстановка, в которой происходит диалог, совершенно иная. Есть поэтому все основания считать, что речь идет о двух разных эпизодах, в которых Петр исповедует свою веру в Иисуса (в научной литературе XIX века их иногда называли первым и вторым исповеданием Петра).

Мы можем предположить, что беседа о Небесном Хлебе, имевшая место в Капернауме, относится к раннему периоду земного служения Иисуса, тогда как исповедание Петра в Кесарии Филипповой непосредственно предшествовало тому моменту, когда Иисус начал предсказывать ученикам Свою смерть. Если, как следует из данного предположения, событие, изложенное у Иоанна, происходило раньше, чем то, о котором говорят синоптики, налицо определенная динамика в том, как Петр воспринимает Иисуса: в первом случае он называет Его «Святым Божиим», а во втором исповедует «Сыном Бога живаго». Два исповедания можно воспринимать как два этапа в восхождении Петра к полноте веры в Иисуса Христа как Бога и Спасителя.

Отметим, что, отвечая на вопрос Иисуса, Петр употребляет первое лицо множественного числа: «Господи! к кому нам идти?», «и мы уверовали и познали». Это соответствует характерной для него роли апостола, говорящего от лица всей общины учеников. Иоанн Златоуст отмечает: «Этот ответ обнаруживает великую любовь. Он показывает, что для них Учитель дороже всего – и отцов, и матерей, и имений, и что, оставив Его, они не могли бы уже найти, куда прибегнуть… Смотри же, какое братолюбие и какую любовь высказывает Петр, отвечая за весь лик (апостолов). Не говорит “я познал”, но “мы познали”».

Второе исповедание

Обратимся к повествованию синоптиков о беседе Иисуса с учениками в Кесарии Филипповой. У Матфея рассказывается, как Иисус, придя в регион Кесарии Филипповой, спрашивал учеников:

– За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?

Они ответили:

– Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков.

Он говорит им:

– А вы за кого почитаете Меня?

Петр отвечает:

– Ты – Христос, Сын Бога живаго.

По версии Марка, Петр ответил: «Ты Христос»; по версии Луки – «За Христа». Матфей, следовательно, приводит наиболее полную версию ответа.

Почему только Петр отвечает Иисусу? Потому ли, что он реагировал быстрее, чем другие? Или потому, что он отвечал от имени всех? Или же на тот момент он был единственным учеником, оказавшимся способным твердо признать в Иисусе Христа? Повествования Марка и Луки не дают ответа. У Матфея же мы находим продолжение истории – после того как Петр исповедал Иисуса Христом, Иисус выделяет его из среды учеников и отвечает уже не всем, а ему:

– Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах.

Данное повествование можно истолковать в том смысле, что Иисус дает Петру новое имя в ответ на его исповедание. Но если учитывать, что, согласно Марку и Иоанну, перемена имени состоялась ранее, рассказ Матфея можно интерпретировать как напоминание Петру об этой перемене: сначала Иисус называет его прежним именем (Симон, сын Ионин), а потом новым (Петр).

Что означает слово «камень» применительно к Петру? Учитывая, что оно является частью метафорического ряда, включающего глагол «созидать», очевидно, что имеется в виду либо каменный фундамент, на котором строится дом, либо краеугольный камень, который кладут в основание дома. Иисус употреблял слово «камень» в обоих значениях.

Так, например, завершая Нагорную проповедь, Иисус говорит: «Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне». Человеку, построившему дом на камне, противопоставляется тот, кто построил дом на песке.

Употребление термина в значении краеугольного камня зафиксировано в словах Иисуса, обращенных к первосвященникам и старейшинам:

– Неужели вы никогда не читали в Писании: «Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла. Это от Господа, и есть дивно в очах наших»? Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит.

Образ, заимствованный из Псалтири, указывает на камень, который кладется в основание дома. Уже в Ветхом Завете образ краеугольного камня приобрел религиозный смысл: «Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень – камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится». Иисус использует этот образ применительно к Самому Себе, указывая на центральное значение Своего пришествия в мир для истории не столько Израиля, сколько «народа, приносящего плоды» – спасенного человечества, объединенного в Церковь как Новый Израиль.

Хотя Иисус назвал Петра «камнем», сам Петр сознавал, что краеугольным камнем Церкви является не он, а Христос. В речи перед первосвященниками в Иерусалиме он скажет о Христе: «Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения…». В Первом послании Петра говорится: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом. Ибо сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится. Итак Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень претыкания и камень соблазна, о который они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены».

Если исходить из того, что Первое послание Петра является подлинным творением апостола, то приведенный текст можно рассматривать как его собственную интерпретацию слов Иисуса, некогда обращенных к нему.

Образ ключей указывает, по мнению одних комментаторов, на учительную власть, которой Иисус наделяет Петра. Другие видят в этом образе указание на дисциплинарные функции, связанные с крещением, покаянием, отлучением от Церкви или Евхаристии, а также законодательные и управленческие функции. Однако для большинства древних толкователей образ ключей ассоциируется с особой властью, которой Христос наделил не одного Петра, а всех апостолов.

К данной теме многократно обращается блаженный Августин. В отличие от последующих западных толкователей, подчеркивавших уникальность Петра как хранителя ключей от Царства Небесного, Августин акцентирует коллегиальный характер власти ключей: «Хотя апостолов было числом двенадцать и все вопрошены, один Петр ответствует: “ты Христос, Сын Бога живого”, и ему сказано: “тебе дам ключи Царствия Небесного”, как будто бы один получил власть вязать и решить; но, хотя и один за всех произнес слова сии, со всеми однако получил власть как представляющий лицом своим единство; таким образом, один во всех, ибо единство во всех». И в другом месте: «Петр во многих местах Священного Писания является носящим лице Церкви, особенно в том месте, где говорится: “тебе дам ключи Царствия Небесного”. Неужели Петр получил, а Павел не получил? Петр получил, а Иаков, Иоанн и прочие апостолы не получили? Не в Церкви ли те ключи, где ежедневно отпускаются грехи? Но поелику знаменательно носил Петр образ Церкви, а Церковь есть Тело Христово, то что дано ему одному, дано и Церкви».

Идентична ли власть ключей власти «вязать и решить» или речь идет о двух разных аспектах апостольского служения? На наш взгляд, толкованием образа ключей являются слова: «и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». Аналогичные слова Иисус адресует всей общине учеников: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе». Это значит, что не только Петр обладает властью вязать и решить, но и другие апостолы. В церковной традиции данное обещание понимается в том смысле, что Господь наделяет апостолов и их преемников (епископов) властью не только над земными делами: судьба членов Церкви в вечности зависит от церковной иерархии, обладающей правом открывать врата Царства Небесного для принимающих крещение, затворять для согрешающих и вновь отворять для кающихся. На этом понимании построена вся покаянная дисциплина Церкви.

Диалог Иисуса с Петром в Кесарии Филипповой – одно из трех мест во всем корпусе Четвероевангелия, где использовано слово «Церковь». В дальнейшем, начиная с Деяний и апостольских посланий, именно это слово превратится в основное обозначение общины последователей Иисуса как во вселенском масштабе, так и на местном уровне и даже на уровне одной семьи. То, что обетование Иисуса об основании Церкви связано с исповеданием Петра и что Петр объявляется камнем, на котором Церковь будет создана, придает этому апостолу особое значение.

Но в чем оно заключается? И чем авторитет Петра отличается от авторитета Павла и других апостолов? По мнению Киприана Карфагенского, выраженному в «Книге о единстве Церкви», все апостолы имели равный авторитет, при этом Петр является символом единства Церкви. В последующей богословской традиции Западной Церкви идея первенства Петра постепенно развилась в учение о папе Римском как о гаранте единства Церкви, преемнике апостола Петра и наместнике Христа на земле, обладающем абсолютной властью в Церкви по всей вселенной. Об этом учении мы скажем отдельно в 3-й главе книги (где будут рассмотрены также другие отрывки из творений Киприана Карфагенского, касающиеся места Петра в Церкви).

На Востоке получило распространение иное толкование, согласно которому Церковь основана не на Петре, а на вере в Божество Иисуса Христа, исповеданием которой были слова Петра. Иоанн Златоуст пишет: «“Ты – Петр, и на сем камне, то есть исповедании веры, Я создам Церковь Мою”. Этими словами Господь показывает, что отныне многие будут веровать, ободряет дух Петра и делает его пастырем… Далее обещает и другую почесть: “и дам тебе ключи Царства Небесного”… Видишь ли, как Христос этими двумя обещаниями возводит Петра к высокому о Нем мнению, как открывает Себя и показывает истинным Сыном Божиим? Он обещает даровать ему то, что собственно принадлежит одному Богу, именно: разрешать грехи, сделать Церковь непоколебимой среди всех волнений и простого рыбака явить более крепким, чем любой камень, когда восстанет на него вся вселенная».

Исповедание Петра в Кесарии Филипповой было первым описанным в Евангелиях открытым признанием Божественности Иисуса Христа со стороны одного из учеников. Не случайно все евангелисты-синоптики обратили на него особое внимание. Вся суть христианской веры выражена в исповедании Петра и в ответе на него Иисуса.

Петр спорит с Иисусом

В Евангелии от Матфея сразу же после диалога Иисуса с Петром в Кесарии Филипповой приводится другой диалог, состоявшийся между ними: «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И, отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою! Он же, обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое».

В параллельном эпизоде из Евангелия от Марка Иисус в ответ на прекословие Петра, «обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое».

Мы видим, что Петр начинает спорить с Иисусом, отведя Его в сторону, но Иисус отвечает ему так, чтобы слышали другие ученики. Вероятно, Петр выражал общее недоумение всей группы, потому все и должны были услышать ответ Иисуса.

Почему ответ был столь резок? Почему тот, кто только что был назван «камнем», на котором будет создана Церковь, теперь назван сатаной? Такой ответ Иисуса обычно трактуют либо как аллегорию (по Оригену, «сатана» означает «противник», а Петр в данном случае воспротивился Иисусу), либо как особый способ назидания, преподанного Петру (в пересказе Златоуста: «Я тебе говорю, что не только вредно и пагубно для тебя препятствовать Мне и сокрушаться о Моем страдании, но и ты сам не можешь спастись, если не будешь всегда готов умереть»). Между тем точно такими же словами Иисус ответил диаволу, когда он искушал Его в пустыне.

Очевидно, ключ к разгадке следует искать в слове «соблазн», которым, по версии Матфея, сопровождался упрек Иисуса. Вольно или невольно Петр выступил в роли соблазнителя, пытаясь – пусть и из самых благих побуждений – отвратить Учителя от того, ради чего Он пришел на землю. Последовательно отвергая все возникающие на Его пути искушения, Иисус с негодованием отвергает и этот соблазн. Человеческим соображениям и страхам Он предпочитает беспрекословное следование воле Божьей.

Иисус знал, что пришел в мир «отдать душу Свою для искупления многих». Он неоднократно предупреждал об этом Своих учеников. Только в синоптических Евангелиях мы находим не менее пяти предсказаний Иисуса о Своей смерти: в первый раз – в приведенном эпизоде; во второй – после Преображения; в третий – во время пребывания в Галилее; в четвертый – на пути из Иерихона в Иерусалим; в пятый – за два дня до Своей последней пасхи.

Реакцию учеников на такие предсказания наиболее ярко описывает Лука: «Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его, а спросить Его о сем слове боялись»; «Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного».

Некоторые ученые видят в рассматриваемом эпизоде пример использования образа Петра как человека, отказывающегося слышать голос Божий. Другие, однако, оспаривают такое мнение, отмечая, что цель рассказа – не подорвать авторитет Петра или выставить его в неприглядном свете, а показать, каким образом Божественное откровение корректирует человеческий взгляд на происходящие события. Несмотря на свою лидирующую роль в общине учеников Иисуса, Петр в полной мере разделял непонимание Его слов и действий, характерное для прочих. Но если другие недоумевали молча, то Петр позволял себе озвучивать мысли, обуревавшие всех.

Преображение

Петр играет самостоятельную роль в одном из ключевых эпизодов синоптических Евангелий – рассказе о том, как Иисус преобразился перед Своими учениками. Три версии этого рассказа в значительной степени идентичны, отличаясь одна от другой лишь в деталях. У Матфея мы находим следующий вариант истории: «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых».

Преображение Господне. Икона. Монастырь Св. Екатерины, Синай. XII в.

Марк украшает рассказ дополнительными подробностями, опуская в то же время некоторые детали, присутствующие у Матфея. Лука – единственный из трех евангелистов, кто упоминает о том, что Иисус поднялся на гору для молитвы и что Его Преображение произошло, когда Он молился. Только Лука упоминает, что Моисей и Илия, «явившись во славе», «говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме». Никто, кроме Луки, не упоминает, что Петр и бывшие с ним «отягчены были сном» и что славу Иисуса и двух мужей, стоявших с Ним, они увидели в момент пробуждения.

Реакцию Петра на таинственное явление Моисея и Илии рядом с Иисусом все три евангелиста описывают с незначительными вариациями. У Матфея Петр называет Иисуса «Господи», у Марка – «Равви», у Луки – «Наставник». Слова «хорошо нам здесь быть» иллюстрируют то состояние духовного подъема и восторга, которое, очевидно, испытали все три ученика, однако, как это часто бывало в других случаях, только Петр оказывается способным выразить общее состояние.

Намерение сотворить три кущи (палатки) может показаться нелепым. Марк дает примечание: «ибо не знал, что сказать, потому что они были в страхе»; а Лука – «не зная, что говорил».

Некоторые ученые полагают, что евангельский рассказ о Преображении имеет связь с праздником кущей, или суккот. Этот осенний праздник установлен в воспоминание о блуждании израильского народа по пустыне: по традиции в праздник кущей полагалось выходить из дома и в течение семи дней жить в шатрах (палатках, скиниях). Возможно, предлагая Иисусу поселиться вместе с Моисеем и Илией в шатрах, Петр сознательно или подсознательно имел в виду указанную традицию.

Во всяком случае, его слова свидетельствуют о желании продлить то особое духовное состояние, которое он и другие ученики испытали, когда увидели Иисуса преобразившимся. Вряд ли их следует интерпретировать, как делают некоторые ученые, в том смысле, что Петр ставил Иисуса, Моисея и Илию на один уровень. Если бы это было так, он обратился бы к троим сразу, а не к одному Иисусу, Которого (и только Его) назвал Господом, Учителем или Наставником.

О чуде Преображения упоминается во Втором послании Петра. Автор послания говорит о Божественной силе Господа Иисуса Христа, благодаря которой люди становятся «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1:3–4), и о Его «вечном Царстве», вход в которое открывается через все большее утверждение верующих в своем звании и избрании (2 Пет. 1:10–11). В качестве доказательства убедительности Евангелия автор послания ссылается на Преображение: «Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе».

Если Второе послание Петра считать аутентичным произведением первоверховного апостола, то в приведенной цитате мы имеем драгоценное свидетельство очевидца об одном из наиболее важных событий евангельской истории.

Петр в эпизоде с богатым юношей

Во всех трех синоптических Евангелиях рассказывается о встрече Иисуса с богатым юношей. У Матфея некий юноша подходит к Иисусу с вопросом:

– Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?

Иисус говорит:

– Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.

Говорит Ему:

– Какие?

Иисус же сказал:

– Не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя.

Юноша говорит Ему:

– Все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне?

Иисус говорит ему:

– Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною.

Услышав эти слова, юноша «отошел с печалью, потому что у него было большое имение».

Ни у Марка, ни у Луки герой этой истории не назван юношей: Марк называет его нейтральным словом «некто», у Луки он – «некто из начальствующих». У обоих евангелистов отсутствуют слова «если хочешь быть совершенным». Однако Марк добавляет три подробности, позволяющие более живо представить сцену: «Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение». В остальном версии двух синоптиков почти совпадают с версией Матфея.

Христос и богатый юноша. Фреска. Монастырь Грачаница, Сербия. XIV в.

После ухода юноши Иисус, согласно Марку, посмотрел вокруг и сказал Своим ученикам:

– Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!

Ученики ужаснулись от Его слов. Но Он снова сказал:

– Дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.

Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собой:

– Кто же может спастись?

Иисус, взглянув на них, сказал:

– Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу.

Отметим, что Иисус не говорит о том, что богатому невозможно войти в Царствие Божие, но говорит, что это трудно. Само же спасение представлено как дар Божий, а не как плод человеческих усилий. В другом месте Иисус говорит о тесных вратах и об узком пути, ведущем в жизнь вечную, что соответствует представлению о трудности, но не о невозможности достижения Царства Небесного.

Все трое синоптиков упоминают о вопросе Петра:

– Вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам?

И об ответе Иисуса:

– Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на Престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми.

Как это часто случается, Петр говорит не от себя, но от имени всей общины учеников. И, как и в других случаях, Иисус отвечает не Петру, а всем ученикам.

Многие комментаторы – как древние, так и современные, – видят гиперболу в словах Петра: «вот, мы оставили все». В своем ответе Иисус перечисляет дом, братьев, сестер, отца, мать, жену, детей и земли, но сведений о том, что Петр оставил что-либо из перечисленного, у нас нет. Напротив, мы видим, что у него есть дом, куда он приходит, есть теща, которая ему прислуживает, есть брат, с которым он не разлучается. Иоанн Златоуст спрашивает с иронией: «Что это значит, блаженный Петр: “оставили все?” Удочку, сети, лодку, ремесло?» Но даже рыболовный промысел Петр не оставляет полностью.

Очевидно, слова Петра выражают общее настроение всех учеников. Петр говорит от лица группы людей, которых Иисус оторвал от обычных занятий, отделил от родственников, приучал к непривычному для них образу жизни и которым при этом ничего не обещал, кроме страданий, гонений, ненависти и непонимания. Эта группа нуждалась в моральной поддержке, и слова Петра были просьбой о такой поддержке. В ответ на них Иисус говорит о награде, которая ожидает каждого из последовавших за Ним.

В реплике Петра выражено острое ощущение новизны и необычности миссии, к которой Иисус призывал учеников. Ученичество рождает новый тип социальных отношений, основанных на преданности Учителю, а не на родственных связях или браке. Эти отношения требуют готовности человека пожертвовать всем, что соединяло его с прежней жизнью. На практике это означало для Петра вступление в общину учеников Иисуса, следование за Ним повсюду, а после Его смерти и воскресения – апостольский подвиг, завершившийся мученической смертью.

Чудо о статире

Один из эпизодов, рассказанных только Матфеем, относится к последнему зафиксированному в Евангелиях посещению Иисусом Капернаума: «Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? Он говорит: да. И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны; но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя».

Рассказ не имеет продолжения. Следовательно, мы не знаем, выполнил ли Петр то, что повелел ему Иисус, и нашел ли статир во рту выловленной рыбы. Однако подразумевается, что это произошло, иначе Евангелист не стал бы упоминать о диалоге Иисуса с Петром.

Дидрахмой называлась серебряная монета достоинством в две драхмы. Согласно закону Моисееву, каждый израильтянин должен был платить «выкуп за душу свою Господу» в размере половины сикля; эти деньги шли на устройство и содержание скинии. Сикль (шекель) был равен четырем аттическим драхмам. Соответственно, дидрахма составляла эквивалент половины сикля, и во времена Иисуса каждый израильтянин должен был уплатить одну дидрахму на содержание храма.

Мазаччо. Чудо о статире. Фрагмент фрески. Флоренция. XV в.

Иисус не отказывался платить налоги – ни те, которые требовала римская власть, ни те, которые предписывались иудейскими законами и обычаями. Первое подтверждается Его ответом на вопрос иудеев о том, позволительно ли давать подать кесарю, второе – рассматриваемым эпизодом. Но у Иисуса не было дидрахмы, чтобы заплатить за Себя и Петра. И когда понадобилась монета, Он нашел быстрый и необычный способ ее достать.

Этим случаем Он пользуется, чтобы укрепить в вере ближайшего ученика. Петр, который был рыбаком, в самом начале своего ученичества стал свидетелем одного чуда, связанного с рыбами. Теперь на его глазах должно произойти еще одно чудо: никогда еще он не вылавливал из моря рыбу, во рту у которой находилась бы серебряная монета.

Древние толкователи подчеркивали во всей этой истории прежде всего ее необычный, сверхъестественный характер. Иоанн Златоуст видит в ней продолжение других чудес Иисуса, показывающих Его власть над природой: «Для чего не велит Он заплатить из хранившихся у них денег? Для того… чтобы и в этом случае показать, что Он есть Бог над всем, и что море в Его власти. Эту власть Он показал и тогда уже, когда запретил морю, и тому же самому Петру позволил ходить по волнам. Эту же самую власть и теперь показывает, хотя и другим образом, но также приводит в великое изумление. В самом деле, немало значило сказать о бездне, что первая же рыба попадется с требуемой пошлиной и что по велению Его, подобно закинувшему сеть в бездну, поймает рыбу со статиром. Но дело власти прямо Божественной и неизреченной – повелеть морю, чтобы оно принесло дар, и показать, как во всем оно Ему покорно, и тогда, когда, взволновавшись, вдруг утихло… и теперь также, когда платит за Него требующим подати».

Слова Иисуса о царских сынах, которые свободны от податей, Златоуст трактует применительно к Иисусу как Сыну Божию, понимая их так: «Я свободен от платежа пошлины. Если цари земные не берут подати с сыновей своих, но с чужих, то тем более Я должен быть свободен от требования их, Царь и Сын Царя не земного, а Небесного». Тем не менее, Он не отказывается заплатить налог. По словам толкователя, о Своей свободе от налога Он говорит ученикам, чтобы те не соблазнились, а платит налог – чтобы не соблазнились сборщики дидрахм.

Сколько раз прощать?

В Евангелиях от Матфея и от Луки содержится наставление Иисуса о том, как нужно относиться к согрешившим. Лука приводит его в суммарном изложении:

– Наблюдайте за собою. Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, – прости ему.

У Матфея наставление приводится в более развернутом виде:

– Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе.

А затем на сцене появляется Петр, который спрашивает:

– Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?

Иисус отвечает:

– Не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз.

Разница между двумя версиями наставления Иисуса достаточно значительна. Если в изложении Луки речь идет о том, чтобы прощать семь раз в день, то у Матфея Иисус требует прощать бессчетное количество раз – столько, сколько человек согрешит. Кроме того, если у Луки Иисус призывает прощать того, кто просит прощения, то у Матфея прощение не ставится в зависимость от просьбы о нем. Блаженный Августин подчеркивает, что прощать надо все грехи, а не только те, за которые у нас просят прощения.

Употребленное в версии Матфея выражение «до седмижды семидесяти» буквально означает «семь раз по семьдесят». В более поздней раввинистической литературе, в частности в Вавилонском Талмуде, предписывается прощать согрешившему трижды, а на четвертый раз не прощать. Возможно, это предписание отражает более раннее предание, известное уже во времена Иисуса, и Петр, говоря о прощении до семи раз, имел в виду расширить его более чем вдвое. Иисус, однако, далек от казуистики и начетничества: Он называет символическое число, означающее, что для актов прощения не может быть никаких количественных ограничений. «Число семьдесят раз по семь берется здесь условно и означает непрерывную или всегдашнюю обязанность… – поясняет Иоанн Златоуст. – Таким образом, Христос не определил числа, сколько раз мы должны прощать ближнему, но показал, что это постоянная и неизменная наша обязанность».

Ключевым в повествовании Матфея является слово «церковь», которое во всем корпусе Четвероевангелия встречается еще лишь один раз – в обращении Иисуса к Петру: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Если в том случае речь шла о Церкви в ее вселенском измерении, то в данном случае речь идет о местной церковной общине.

Именно словом «церковь», понимаемым как указание на конкретную церковную общину, подчеркивается то условие, при котором возможно исправление ближнего. Когда речь идет о церковной общине, то у нее есть механизмы соборного воздействия, свои способы прощения и наказания. Начать надо с разговора наедине. Если он не поможет, призвать двух или трех свидетелей. Если и это не сработает, привлечь к решению вопроса всю церковную общину. Если же человек «и церкви не послушает», с ним надо порвать. Иисус, следовательно, допускает возможность полного разрыва отношений с «должником» и отлучения его от церковной общины («да будет тебе как язычник»).

Неслучайно и в наставлении Петру в Кесарии Филипповой, и в рассматриваемом эпизоде Иисус говорит о власти вязать и решить, которой Он наделяет Петра и других апостолов. В контексте церковной общины прощение – не просто деяние, основанное на определенных нравственных предпосылках, но и дисциплинарный акт, предполагающий определенную власть.

Можно в связи с этим вспомнить эпизод, в котором Иисус объявил расслабленному о прощении его грехов, а книжники начали помышлять в сердцах своих: «Что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?»; Иисус же сказал им, что «Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи». Этой же властью – прощать и разрешать грехи – Иисус наделяет Петра и других учеников.

Иссохшая смоковница

Самое труднообъяснимое из всех чудес, совершённых Иисусом, описано Матфеем и Марком и относится к последним дням Его земной жизни. У Марка это чудо излагается в два этапа, между которыми вставлен эпизод с изгнанием торгующих из храма. Само чудо остается как бы за кадром, мы узнаем только о его последствиях: «На другой день, когда они вышли из Вифании, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И слышали то ученики Его».

Иисус проклинает смоковницу. Фрагмент фрески

Наутро ученики проходят мимо смоковницы и видят, что она засохла до корня. Петр говорит Иисусу:

– Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла.

Иисус отвечает, обращаясь ко всем ученикам:

– Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам.

У Матфея Иисус сначала изгоняет торгующих из храма, а на следующее утро, возвращаясь в город, находит бесплодную смоковницу. Когда Он произносит слова «да не будет впредь от тебя плода вовек», смоковница тотчас засыхает. Увидев это, ученики спрашивают:

– Как это тотчас засохла смоковница?

В ответ они слышат поучение, аналогичное тому, что приводит Марк. Таким образом, чудо, согласно Матфею, происходит «в кадре», на глазах учеников.

Петр упоминается только в версии Марка. Как и в ряде других случаев, на его реплику Иисус отвечает не ему, а всем. Иисус повторяет практически слово в слово то, что уже говорил ученикам по крайней мере дважды. Один раз в ответ на их вопрос о том, почему они не смогли изгнать беса из одержимого, Он сказал:

– По неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: перейди отсюда туда, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.

В другой раз аналогичные слова были сказаны в ответ на просьбу учеников умножить в них веру.

Как хороший учитель, Иисус вновь и вновь повторяет те же самые истины, облекая их в те же самые образы, чтобы урок прочно врезался в память учеников. В данном случае Иисус использует наглядный образ – засохшее дерево, наказанное за свое бесплодие. Но смысловым центром повествования являются Его слова о вере. Именно вера делает человека способным приносить плод, а неверие превращает его в бесплодное дерево.

Приготовление к Тайной Вечере

О Тайной Вечере – последнем ужине Иисуса со Своими учениками – повествуют все четыре евангелиста. И во всех повествованиях особую роль играет Петр. У Луки он появляется уже на этапе подготовки к Вечере, у Иоанна – в сцене омовения ног.

Все три синоптических Евангелия содержат рассказ о том, как Иисус повелел ученикам приготовить пасхальную трапезу. При этом Матфей говорит об «учениках», не называя ни их количества, ни их имен. Марк уточняет, что Иисус послал в город двух учеников. И только Лука называет их имена: «Настал же день опресноков, в который надлежало закалать пасхального агнца, и послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить? Он сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте. Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху».

В своем рассказе Лука текстуально близок к Марку. Однако сделанное им уточнение позволяет вписать этот эпизод в биографию Петра.

Мы ничего не знаем ни о человеке с кувшином воды, ни о хозяине дома, в который он нес этот кувшин. Хождение за водой было обычным занятием женщин; если это делал мужчина, значит, он был рабом или слугой. Нет оснований полагать, что кувшин в руках мужчины был заранее оговоренным опознавательным знаком. Скорее, евангелисты упоминают об этой детали, подчеркивая способность Иисуса предсказывать события и видеть их на расстоянии.

Омовение ног

Только у Иоанна рассказывается о том, как на Тайной Вечере Иисус омыл ноги ученикам.

В древнееврейских источниках описания омовения ног встречаются в двух контекстах: культовом и домашнем. В книге Исход упоминается медный умывальник, в котором сыны Аарона омывали руки и ноги. Филон Александрийский видит в этом ритуальном омовении «символ безукоризненной жизни и чистого жития, проводимого в похвальных делах».

С другой стороны, в обычае было омовение ног при входе в дом: поскольку ходили в легких сандалиях по пыльным дорогам, омовение ног при входе, особенно перед ужином, за которым возлежали на подстилках или диванах, было одним из обычных требований гигиены, наряду с омовением рук. Предлагать воду для омовения ног было одним из проявлений гостеприимства. Когда Иисус пришел в дом фарисея и тот не подал Гостю воды на ноги, это стало причиной для упрека в адрес хозяина дома.

В домах богатых людей воду для омовения ног подавали слуги. Если хозяин дома хотел оказать гостю особую честь, он мог сам взять в руки сосуд для омовения ног. Обычным делом было для учеников омывать ноги своему учителю. Однако в данном случае все происходило не по установленному обычаю. Это подчеркивается в том числе и тем, что Иисус начал омывать ноги ученикам не по приходе в дом, перед трапезой, а уже после того, как она началась. Для совершения этого действия Он прервал трапезу и встал из-за стола: «Перед праздником пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их. И во время Вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его, Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с Вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан».

Омовение ног. Мозаика. Монастырь Осиос Лукас, Византия. XI в.

Продолжая рассказ, Иоанн повествует о том, как Иисус подходит к Петру, а тот говорит Ему:

– Господи! Тебе ли умывать мои ноги?

Иисус отвечает:

– Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после.

Петр говорит:

– Не умоешь ног моих вовек.

Иисус отвечает:

– Если не умою тебя, не имеешь части со Мною.

Петр говорит:

– Господи! не только ноги мои, но и руки и голову.

Иисус отвечает:

– Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все.

Евангелист поясняет: «Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты».

В этой сцене Петр выступает в своей обычной роли: он говорит, когда все молчат. Возможно, он выражает то, что другие не смеют сказать; возможно, он просто не может сдержать переполняющие его чувства. Его вопрос «Тебе ли умывать мои ноги?» связан с естественным для него представлением о том, что умывать ноги может только низший высшему. Ответ Иисуса «что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после» подчеркивает, что Учитель сознательно поменялся ролями с учениками и что смысл совершаемого Им действия откроется им позднее, после Его смерти и Воскресения.

Начало диалога напоминает диалог между Иисусом и Иоанном Крестителем, когда Иисус пришел на Иордан креститься от него. «Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». И в том, и в другом случае слово «теперь» указывает на то, что совершается в конкретный момент времени на земле, но имеет значение для будущего. Как тогда Иисус добровольно подклонил голову под руку того, кто был меньше его, так и сейчас Он склоняется к ногам меньшего.

Петра, между тем, увещание Иисуса не убеждает, и Он выражает решительный протест: «не умоешь ног моих вовек». Здесь уже и Иисус меняет тон: «если не умою тебя, не имеешь части со Мною». Словом «часть» передано греческое μέρος, используемое в Септуагинте в значении «наследие». Эти слова следует понимать в общем контексте того, что происходило. Омовение ног, – действие, в котором Иисус исполнил служение раба, – было символическим и пророческим указанием на распятие, в котором Иисус был явлен как Тот, Кто, по словам апостола Павла, «уничижил Себя Самого, приняв образ раба» и Кто «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной». Распятие Иисуса будет иметь для Его учеников искупительный и очистительный смысл, прообразом которого было очищение водой при омовении ног. Слова Иисуса означали, что без этого очищения, которое будет даровано им через смерть Спасителя, Петр не сможет участвовать в вечной жизни.

Услышав эти слова, пылкий и пламенный Петр тотчас меняет свое утверждение на противоположное: «не только ноги мои, но и руки и голову». «Горяч в сопротивлении, но еще горячее в изъявлении согласия; а то и другое – от любви», – отмечает Иоанн Златоуст.

Можно предположить, что ученики продолжали возлежать вокруг стола, когда Иисус обходил их с сосудом для омовения ног, и что Иисус начал с младших и закончил Петром – старшим среди двенадцати. Иуда-предатель был среди тех, кому Иисус омыл ноги, и, вероятно, это произошло до того, как Он подошел к Петру. Златоуст полагал, что «Христос прежде умыл ноги предателю, а потом приступил к Петру».

Отметим, что противопоставление Петра и Иуды – характерная особенность Евангелия от Иоанна. После беседы о небесном хлебе, когда Иисус спросил учеников, не хотят ли они отойти, и Петр ответил от лица всех учеников, Иисус сказал: «Не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол». Как отмечает евангелист, «это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати». Иисус уже тогда говорил ученикам, что среди них есть «некоторые неверующие», ибо Он «от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его». Теперь, когда пришел Его «час», это неверие должно быть явлено, и Иисус знает об этом. И в очередной раз делает намек на предателя: «и вы чисты, но не все».

Петр, Иуда и «любимый ученик» на Тайной Вечере

Все четыре евангелиста свидетельствуют о том, что на Тайной Вечере Иисус предсказал предательство Иуды. У Марка и Матфея это предсказание предшествует рассказу о благословении хлеба и вина: «И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня. Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо». Версия Матфея почти полностью совпадает с версией Марка. Однако в конце рассказа Матфей приводит деталь, которая у Марка отсутствует: «При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? Иисус говорит ему: ты сказал».

У Луки предсказание о предательстве следует за рассказом о благословении Иисусом хлеба и вина. Согласно этому евангелисту, преломив хлеб и преподав ученикам чашу, Иисус затем говорит: «И вот, рука предающего Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается». Тогда, по свидетельству евангелиста, «они начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает».

Тайная Вечеря. Фреска церкви Святого Георгия в Старо Нагоричино, Македония. 1316–1318 гг.

Наконец, наиболее подробно предсказание Иисуса о предательстве Иуды описано в Евангелии от Иоанна. Здесь наставление Иисуса после омовения ног завершается следующими словами:

– Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою. Теперь сказываю вам, прежде нежели то сбылось, дабы, когда сбудется, вы поверили, что это Я. Истинно, истинно говорю вам: принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего Меня.

Продолжая повествование, Иоанн рассказывает тот же эпизод, который был изложен у Матфея и Марка, однако делает это значительно подробнее: «Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь».

В описанной сцене мы видим, как Петр проявляет инициативу, однако вопрос свой он задает не напрямую, а через ученика, «которого любил Иисус». Согласно традиционному толкованию, этим учеником был сам Иоанн. Именно потому, что он был участником события, он смог описать его подробнее, чем другие евангелисты.

Из Евангелия от Иоанна создается впечатление, что Иисус уже при избрании двенадцати апостолов знал, что один из них станет предателем. Более того, при чтении рассказа Иоанна о Тайной Вечере может возникнуть ощущение, что Иисус Сам подталкивал Иуду к совершению преступления. Все евангелисты приводят предсказание Иисуса о том, что один из учеников предаст Его, но только у Иоанна Иисус произносит загадочные слова «что делаешь, делай скорее», после которых Иуда тотчас выходит, несмотря на позднее время (синоптики ничего не говорят об уходе Иуды с трапезы).

Петр и Иуда представляют собой два полюса в общине учеников Иисуса: во всех списках учеников Петр оказывается на первом месте, а Иуда на последнем. Евангелисты – вольно или невольно – сравнивают одного с другим. В истории Страстей параллелизм двух судеб будет особенно ощутим: Петр отречется от Иисуса, а Иуда предаст Его. Но исход этих двух судеб окажется прямо противоположным.

Предсказание Иисуса об отречении Петра

Все четыре евангелиста повествуют о том, как на Тайной Вечере Иисус предсказал, что Петр отречется от Него. Рассказ этот почти идентичен у Матфея и Марка, но имеет существенные отличия у Луки и еще более существенные – у Иоанна.

Лука – единственный из евангелистов, кто вставляет в повествование о Тайной Вечере рассказ о споре между учениками, кто из них должен почитаться бóльшим. В ответ на претензии учеников Иисус произносит наставление о смирении и указывает на собственный пример:

– Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий. Но вы пребыли со Мною в напастях Моих, и Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем, и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых.

Продолжая говорить, Иисус обращается к Петру:

– Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих.

Петр говорит:

– Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти.

Но Иисус отвечает:

– Говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня.

Этот материал лишь в некоторых деталях пересекается с рассказами других евангелистов. В частности, слова о том, что ученики сядут на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых, имеют прямую параллель в Евангелии от Матфея. Предсказание об отречении Петра мы находим у всех четырех евангелистов, однако у Матфея и Марка оно отнесено к тому времени, когда Иисус уже был на пути в Гефсиманию, а у Иоанна оно приведено в совсем другой редакции, чем у синоптиков. В остальном материал Луки вполне оригинален.

Иисус благодарит учеников за то, что они пребывали вместе с Ним, и завещает им Царство. Речь идет о том Царстве, которое Иисус возвещал с первых дней Своей проповеди, о котором говорил в притчах и которое теперь через Его страдания и смерть должно было раскрыться для них во всей полноте.

Слова, обращенные к Симону, о том, что «сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу», необычны. У кого просил? Скорее всего, у Бога. А Иисус молился Богу о том, чтобы вера Петра не оскудела. Здесь можно вспомнить историю Иова, которая начинается с того, что сатана просит у Бога разрешения подвергнуть праведника испытаниям и Бог дает такое разрешение. Взаимоотношения между Богом и сатаной таинственны и непостижимы, и мы не знаем, почему Бог слушает сатану и позволяет ему совершать те или иные деяния над людьми. Но Иисус выступает здесь как ходатай за Своих учеников перед Отцом. Его последняя молитва, которую донес до нас евангелист Иоанн, является в значительной своей части молитвой за учеников: Иисус просит Отца, в числе прочего, о том, чтобы Он сохранил их от зла, или от диавола.

Предсказание об отречении Петра приведено у Луки в более краткой форме, чем у Матфея и Марка. Матфей, сообщив о том, что Иисус и ученики, «воспев, пошли на гору Елеонскую», продолжает: «Тогда говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы стада; по Воскресении же Моем предварю вас в Галилее. Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь. Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. Говорит Ему Петр: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. Подобное говорили и все ученики».

Версия Марка почти идентична, за исключением предсказания Иисуса Петру, которое у него звучит так: «Истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня». Иными словами, согласно Марку, отречение Петра должно произойти не до первого, а до второго пения петухов.

Как известно, петухи поют трижды: первое пение петухов бывает еще глубокой ночью, до рассвета; второе ассоциируется с рассветом; третье бывает с наступлением утра. Если у Марка Иисус предсказывает, что отречение произойдет до вторых петухов, то текст прочих евангелистов подразумевает, что это произойдет до первых петухов.

Горячий и импульсивный Петр заявляет, что никогда не соблазнится (у Марка слово «никогда» отсутствует), а Иисус отвечает ему, что он трижды отречется от Него. Предсказание предваряется словами «истинно говорю тебе», придающими ему характер настойчивости и убедительности. Однако Петр продолжает, со своей стороны, настаивать, что не отречется от Учителя даже в случае смертельной опасности. К Петру присоединяются и другие ученики, среди которых уже нет Иуды.

В Евангелии от Иоанна предсказание об отречении Петра является частью беседы на Тайной Вечере: «Симон Петр сказал Ему: Господи! куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною. Петр сказал Ему: Господи! почему я не могу идти за Тобою теперь? я душу мою положу за Тебя. Иисус отвечал ему: душу твою за Меня положишь? истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды».

Здесь сюжет начинается с вопроса Петра: «куда Ты идешь?», за которым вскоре последует вопрос Фомы: «Господи! Не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?» Евангелист рисует общую картину недоумения учеников, которым Иисус сначала говорит: «Дети! недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я Иудеям, что, куда Я иду, вы не можете придти, так и вам говорю теперь», а затем призывает их не смущаться и не устрашаться, обещая, что, хотя они и будут иметь скорбь, она сменится радостью, которой никто не отнимет от них, потому что они вновь увидят Его. Именно в этом контексте разворачивается беседа с Петром.

Предсказание Иисуса о том, что Петр отречется от Него, было одновременно и предупреждением. Петр мог, запомнив это предупреждение, в нужный момент вспомнить о нем и не совершить то, о чем был предупрежден. Предвидение Божие не означает необходимости для человека совершить то, что Бог предвидит: человек остается свободным в своем выборе и своих действиях.

Иоанн Златоуст, говоря об отречении Петра, ставит ему в вину его самонадеянность: он должен был прежде всего попросить помощи у Учителя, а не обещать то, что потом не сможет выполнить. Сравнивая Петра с Иудой, Златоуст отмечает: «Первый, получив много помощи, не получил никакой пользы, потому что не захотел, и не приложил собственного старания; а последний и при собственном старании пал, потому что не получил никакой помощи. Добродетель слагается из этих двух принадлежностей».

Человек не должен надеяться только на себя: он должен во всем уповать на Бога и просить у Него помощи – это один из многих уроков, которые можно извлечь из истории отречения Петра. Не случайно Иисус заповедал ученикам заканчивать молитву словами: «И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого». Каждый человек, даже первоверховный апостол, нуждается в помощи Божией, чтобы не оступиться, не соблазниться, не впасть в искушение, не стать добычей диавола.

Молитва в Гефсиманском саду

В повествовании синоптиков о молитве Иисуса в Гефсиманском саду Петр не играет какой-либо самостоятельной роли. Однако, как и в рассказе о Преображении, он – один из трех, кого Иисус берет с Собой, оставляя других в стороне. Более того, только к нему Иисус обращается, увидев, что все трое уснули: «Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели. И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово. Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников; встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня».

Моление о Чаше. Мозаика. Собор Святого Марка, Венеция. XIII в.

У Марка вопрос Иисуса имеет форму личного обращения к Петру:

– Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.

Лука в своем рассказе о том же событии не упоминает Петра по имени и не выделяет троих учеников из общей группы.

Обращение Иисуса к Петру в этот критический момент свидетельствует об особом отношении к нему. Иисус выделял его и из группы двенадцати, и из группы трех. Может быть, именно поэтому евангелисты уделяют такое внимание отречению Петра. Разбежавшись и оставив Иисуса одного, все ученики в той или иной мере отреклись от Него. Но только отречение Петра вошло в анналы евангельской истории, потому что именно Петр был тем, к кому Иисус питал особое доверие, на кого возлагал особые надежды, кого назвал «камнем» и кому пообещал ключи Царства Небесного.

Арест Иисуса

Все четыре евангелиста повествуют о том, как в момент ареста Иисуса один из Его учеников ударил мечом раба первосвященника и отсек ему ухо. Но только Иоанн называет имя этого ученика. В повествовании он вновь оказывается в паре с Иудой: «Итак Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с фонарями и светильниками и оружием. Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: это Я, они отступили назад и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут, да сбудется слово, реченное Им: из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого. Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец? Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его».

Фра Анджелико. Поцелуй Иуды. Фреска. Монастырь Сан Марко, Флоренция. 1440 г.

Синоптики по-разному идентифицируют человека, нанесшего удар: Матфей называет ударившего «одним из бывших с Иисусом». С Матфеем согласен Лука. Марк называет ударившего «одним из стоявших тут», из чего может сложиться впечатление, что он принадлежал не к группе учеников Иисуса, а к некоей другой группе – например, зрителей, наблюдавших за происходившим. Однако такая группа ни в одном из повествований не упоминается, и вряд ли можно было бы ожидать ее появление в столь поздний час.

Почему синоптики предпочли скрыть Петра под неким анонимным персонажем? Существуют разные гипотезы. Одна из них гласит, что исходный материал для синоптических повествований был составлен между 30-м и 60-м годами, когда основные участники драмы были еще живы и Петр мог подвергнуться уголовному преследованию за удар, нанесенный рабу первосвященника, Иоанн же писал намного позже других, когда Петр уже не нуждался в защитной анонимности.

По другому мнению, авторы синоптических повествований не знали, кто ударил раба первосвященника, а Иоанн знал и потому решил внести уточнение в их рассказ. Кроме того, Иоанн мог упомянуть о смелом поступке Петра в преддверии рассказа о его отречении, чтобы продемонстрировать его верность Учителю и готовность встать на Его защиту. Если учесть, что с Иисусом в Гефсимании было только три человека и Петр был одним из них, а Иоанн другим, то свидетельство Иоанна выглядит вполне правдоподобным.

Был ли поступок Петра продуманным актом вооруженного сопротивления, бравадой или жестом отчаяния? Скорее всего, ни тем, ни другим, ни третьим. Это была импульсивная реакция на происходившее. Никакого конкретного плана у него не было, действовал он, не раздумывая, как поступал и во многих других случаях.

Откуда у Петра взялся меч? Ответ на это дает Лука. Только в его Евангелии сохранен диалог Иисуса с учениками, имевший место перед Его арестом: «И сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч; ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: и к злодеям причтен. Ибо то, что о Мне, приходит к концу. Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно».

Призыв Иисуса купить меч является уникальным для всего корпуса Евангелий. О каком мече идет речь? Обычно это место понимают в фигуральном смысле – как призыв к готовности дать отпор врагу (диаволу). Вспоминают употребленное Павлом выражение «меч духовный, который есть Слово Божие».

Однако апостолы говорят Иисусу не о духовном мече, а о двух вполне реальных мечах, имеющихся в их распоряжении. Ответ Иисуса иногда понимают в смысле: «довольно, хватит об этом». Слова Иисуса могут быть поняты и так, и в том смысле, что двух мечей достаточно. Возможно, ответ Иисуса содержит горькую иронию: Он готовит учеников к испытаниям, призывает к духовному бодрствованию, используя символические образы мешка, сумы и меча, а они начинают считать имеющиеся в наличии мечи. Как это часто бывало и прежде, Иисус говорит ученикам одно, они слышат другое, понимая буквально сказанное Им в переносном смысле.

Предположить, что Иисус рассматривал вооруженное сопротивление как одну из опций для Самого Себя, мы не можем: такое предположение противоречило бы всему, что мы узнаём из Евангелий о добровольном характере Его страданий и смерти. Но не полагал ли Он, что меч может понадобиться кому-то из его учеников для самозащиты? Иисус не был абсолютным и безусловным пацифистом, каким Его иной раз представляют. И после Его смерти и Воскресения Церковь не встала на позиции безоговорочного пацифизма, всегда допуская возможность вооруженного сопротивления насилию, особенно если речь идет о спасении жизни других людей (а такая ситуация вполне могла возникнуть при аресте Иисуса).

Впрочем, как отмечают толкователи, если бы речь всерьез шла о вооруженном сопротивлении, двух мечей в любом случае было бы недостаточно против той толпы, которая должна была в скором времени прийти за Иисусом. Вполне вероятно, что сцена, описанная у Луки, имела иной смысл и слова Иисуса не относились к предстоявшим Ему и Его ученикам испытаниям.

Тем не менее в руках учеников было два меча, и одним из них был нанесен удар рабу первосвященника. По версии Луки, удар предварялся вопросом:

– Господи! не ударить ли нам мечом?

Ответ Иисуса, впрочем, евангелистом не зафиксирован: действие разворачивается слишком быстро. Иисус, по версии Луки, останавливает ударившего словами:

– Оставьте, довольно.

Лука – единственный из четырех евангелистов, упоминающий о том, что Иисус исцелил ухо раба.

Слова Иисуса, обращенные к ученику, ударившему раба первосвященника, мы имеем в двух версиях: Матфея и Иоанна. Начало почти идентичное: «возврати меч твой в его место» у Матфея, «вложи меч в ножны» у Иоанна. Но дальше рассказы двух евангелистов разнятся. Согласно Матфею, Иисус, продолжая речь, говорит о том, что «все, взявшие меч, мечом погибнут». Это звучит как одно из типичных изречений Иисуса, имеющих форму пословицы. По смыслу оно близко к тому, что Иисус говорил в Нагорной проповеди:

– Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.

Иисус сознательно избрал путь непротивления злу силой: этому Он учил и это теперь доказывал Своим примером.

Согласно версии Матфея, Иисус, продолжая речь, говорит ударившему:

– Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? как же сбудутся Писания, что так должно быть?

Эти слова могут показаться противоречащими тому, что Иисус говорил, обращаясь к Отцу, в Гефсиманском саду. Там Он просил Отца, если возможно, пронести мимо Него чашу страдания, но со смирением принял волю Божию. Здесь Он говорит, что мог бы умолить Отца и Отец послал бы Ему на помощь двенадцать легионов ангелов (типичное для Иисуса символическое обозначение несметного количества с помощью цифры, имеющей гиперболический характер). Однако никакого противоречия здесь нет, поскольку Иисус идет на смерть добровольно. Молясь Отцу в Гефсимании, Он не настаивал на Своей человеческой воле, противившейся мысли о смерти, но подчинил ее воле Отца. И сейчас Он исполняет то, что предначертано для Него Отцом.

Когда-то Иисус отверг искушение диавола, который говорил Ему:

– Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.

Именно потому, что Он Сын Божий, Он не поддался искушению. Сейчас Иисус говорит о помощи ангелов как заведомо неприемлемом для Него варианте развития событий. Несмотря на все внутренние борения, Он хочет умереть за людей, и это желание перевешивает в Нем любые человеческие чувства, страхи, переживания.

Отречение

История отречения Петра занимает особое место в Евангелиях. По сути, это единственный эпизод во всей евангельской истории, где в центре внимания оказывается не Иисус, а Его ученик. Значимость этой истории обусловлена прежде всего тем духовно-нравственным посылом, который она в себе заключает. Если раньше Петр спрашивал, сколько раз прощать согрешившему, имея в виду кого-то другого, то в этой истории Петр сам оказывается в роли согрешившего, нуждающегося в прощении.

Об отречении Петра рассказывают все четыре евангелиста, но только Иоанн повествует о том, каким образом Петру удалось проникнуть во двор первосвященника: «За Иисусом следовали Симон Петр и другой ученик; ученик же сей был знаком первосвященнику и вошел с Иисусом во двор первосвященнический. А Петр стоял вне за дверями. Потом другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел, и сказал придвернице, и ввел Петра».

Под безымянным учеником, неоднократно упоминаемым в Евангелии от Иоанна, следует понимать самого евангелиста. О том, что «другой ученик», он же «ученик, которого любил Иисус», есть не кто иной, как сам Иоанн, свидетельствуют как внутренние данные четвертого Евангелия, так и многовековая церковная традиция, и современная наука не нашла убедительных доводов, чтобы опровергнуть эту атрибуцию. Иоанн Златоуст видит в «другом ученике» того недостающего свидетеля, с чьих слов история отречения Петра стала известной.

Отречение апостола Петра. Фреска. Карея, Афон. XIV в.

Саму эту историю нам следует рассмотреть по свидетельствам четырех евангелистов, начав с Матфея: «Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько».

Первое отречение, согласно Матфею, происходит во дворе первосвященника: Петр, как Матфей упоминал ранее, пришел и, «войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец». Таким образом, он находился внутри дворцового комплекса, но вне помещения, где судили Иисуса. Второе отречение происходит на выходе за ворота. При описании третьего отречения упоминаются «стоявшие там»: это означает, что если Петр отошел, то недалеко.

В рассказе Марка события описываются в той же последовательности, однако упоминаются два двора, но одна служанка. В первый раз она обращается к Петру, во второй – к находившимся рядом: «Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидев Петра греющегося и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух. Служанка, увидев его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного, стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них; ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно. Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня; и начал плакать».

О том, что Петр «сидел со служителями и грелся у огня», Марк упоминал ранее. Выражение «на дворе внизу» может указывать на то, что заседание синедриона происходило на одном из верхних этажей здания, а Петр был во внутреннем дворе. Под передним двором следует понимать внешний двор здания, где тоже находились люди. Петра узнали по галилейскому акценту, с которым он говорил: распознать галилеянина жители Иерусалима могли без особого труда. Главное отличие от версии Матфея (на которое мы уже указывали) заключается в том, что у Марка петух поет дважды; следовательно, между первым и вторым отречением проходит некоторое время.

У Луки повествование значительно отличается. Только половина используемых Лукой слов имеет параллели в рассказах двух других синоптиков (вербальных совпадений между Матфеем и Марком значительно больше). Отречение Петра у Луки происходит не во время заседания синедриона, а до него. У Матфея и Марка события описывались в следующем порядке: заседание синедриона с вынесением приговора, издевательства над Иисусом, отречение Петра. Лука описывает события в обратном порядке: издевательства над Иисусом, отречение Петра, заседание синедриона.

Вслед за Марком Лука упоминает костер, разожженный посреди двора, однако, в отличие от Марка, говорит только об одном пении петуха. В первый раз к Петру подошла служанка, во второй раз – некий «другой». Затем прошел «с час времени», и «еще некто настоятельно говорил: точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин». В момент третьего отречения – «тотчас, когда еще говорил он» – запел петух. И здесь главное отличие от всех остальных версий: «Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды. И, выйдя вон, горько заплакал».

Только у Луки Иисус бросает взгляд на Петра в момент третьего отречения, и именно этот взгляд, а не пение петуха заставляет его вспомнить предсказание Иисуса. Каким образом Иисус мог увидеть Петра, если заседание синедриона проходило внутри, а Петр был снаружи? Ответа на это мы в Евангелии от Луки не находим, однако здесь два события разведены по времени. Иисус мог заметить Петра и бросить на него взгляд при входе в здание или при выходе из него.

У Матфея действующими лицами были две служанки и находившаяся там группа людей, у Марка – одна служанка и группа, у Луки – служанка, кто-то другой (мужчина) и еще некто (тоже мужчина). В рассказе Иоанна также действуют одна женщина и двое мужчин: «А Петр стоял вне за дверями. Потом другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел, и сказал придвернице, и ввел Петра. Тут раба придверница говорит Петру: и ты не из учеников ли Этого Человека? Он сказал: нет. Между тем рабы и служители, разведя огонь, потому что было холодно, стояли и грелись. Петр также стоял с ними и грелся».

Далее повествование об отречении Петра в Евангелии от Иоанна прерывается рассказом о допросе Иисуса у Анны. После того как от Анны Иисуса отводят к Каиафе, евангелист возвращается к прерванному сюжету: «Симон же Петр стоял и грелся. Тут сказали ему: не из учеников ли Его и ты? Он отрекся и сказал: нет. Один из рабов первосвященнических, родственник тому, которому Петр отсек ухо, говорит: не я ли видел тебя с Ним в саду? Петр опять отрекся; и тотчас запел петух».

Версия Иоанна, как видим, короче трех других версий описанного события. Иоанн ничего не говорит о плаче Петра, ограничиваясь сообщением об исполнении предсказания Иисуса.

Вопросы, которые задают Петру, переданы в разных вариантах, но все они сводятся к обвинению в том, что он ученик Иисуса: его видели с Ним, да и говор у него галилейский. Наиболее краткую версию ответов Петра дает евангелист Иоанн: «нет» в первых двух случаях; в третьем случае употреблена косвенная речь: «снова отрекся». У Луки отречения также приведены в краткой форме: «я не знаю Его», «нет!», «не знаю, что ты говоришь». У Матфея Петр в первом случае ответил: «не знаю, что ты говоришь»; во втором случае «опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека»; в третьем – «начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека» (при переводе в прямую речь второе и третье отречения звучали бы: «не знаю Сего Человека»). Наконец, самая длинная версия первого отречения содержится в Евангелии от Марка: «не знаю и не понимаю, что ты говоришь». При втором подходе служанки Петр просто «отрекся», а после того, как стоявшие рядом уличили его в галилейском акценте, «начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите».

Несмотря на указанные различия, в основных пунктах повествования все четыре евангелиста сходятся. Все согласны в том, что: 1) Иисус предсказал трехкратное отречение Петра до пения петуха; 2) предсказание сбылось; 3) отречений было три; 4) первой из вопросивших Петра была служанка; 5) после третьего отречения запел петух. Перед нами «сцена, снятая четырьмя камерами». При этом некоторые различия могут восприниматься как взаимодополняющие, некоторые – как взаимоисключающие.

Почему евангелисты столь подробно повествуют о том, как Иисус предсказал, что Петр отречется от Него, а затем не менее подробно описывают само отречение? Думается, для этого было несколько причин.

Во-первых, Петр после смерти и Воскресения Иисуса стал фактическим главой апостольской общины. Предания, связанные с Его жизнью, поведением и высказываниями, были широко распространены, и просто умолчать о них, вычеркнуть их из памяти Церкви было невозможно. Но Церковь и не делала таких попыток, потому что отречение Петра было неотъемлемой частью евангельской истории. Каждый из евангелистов рисует образ Петра по-своему, но при этом перед нами предстает вполне цельный образ человека, с одной стороны, абсолютно преданного Иисусу, готового отдать за Него жизнь (что в конечном итоге и произошло), с другой – импульсивного, переоценивающего свои силы и возможности. Таким был Петр, таким и изображают его евангелисты.

Во-вторых, история Петра свидетельствует о том, что каждый человек может ошибиться, оступиться, пасть, но каждый может и искупить свой грех, омыв его слезами покаяния и противопоставив ему твердость в вере. Все четыре евангелиста рассказывают об отречении Петра, но Иоанн затем расскажет и о том, как Иисус восстановил Петра в апостольском достоинстве. А Лука, как мы видели выше, не оставляет без внимания и предсказание Иисуса о том, что Петр некогда обратится и утвердит братьев своих. Петр оплакал свой грех сразу же после того, как совершил его и вспомнил предсказание Учителя. Увенчанием же его апостольского подвига станет мученическая кончина.

В-третьих, история отречения Петра многое говорит об Иисусе, о Его отношении к ученикам. Он всегда готов простить, принять обратно, даже если человек оступился и пал. Отречение Петра в литературе нередко сравнивается с предательством Иуды. Но для Петра грех стал следствием человеческой немощи и слабости, сочетавшейся в нем с глубокой привязанностью к Учителю, с твердой верой в Него и с готовностью умереть за Него. Иуда же упорствует в грехе: он идет в нем до конца, и даже его запоздалое раскаяние не способно искупить совершённое им преступление.

Пустой гроб

В Евангелии от Марка рассказывается о том, как в первый день недели, рано утром, три женщины пришли к гробнице Иисуса, чтобы помазать Его тело ароматами. Придя, они видят отваленный от гробницы камень и юношу в белой одежде, который говорит им:

– Не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам.

Здесь Петр выделен из числа учеников.

Петр упоминается и в рассказе Луки, но в ином контексте. По свидетельству этого евангелиста, после того как женщины вернулись от гроба и возвестили то, что видели, «одиннадцати и всем прочим», «показались им слова их пустыми, и не поверили им. Но Петр, встав, побежал ко гробу и, наклонившись, увидел только пелены лежащие, и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему».

Эпизод, которому Лука посвящает одно предложение, более подробно изложен Иоанном. У него к Петру присоединяется «другой ученик»: «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба. Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу. Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых. Итак, ученики опять возвратились к себе».

Жены-мироносицы и апостолы у пустого Гроба Господня. Фреска. Монастырь Грачаница, Сербия. XIV в.

Иоанн упоминает только Марию Магдалину, но из ее слов («не знаем» во множественном числе) становится ясно, что она приходила к гробнице Иисуса не одна: это соответствует свидетельству синоптиков. Иоанн не говорит о том, что Мария заглянула в гробницу, но это, опять же, становится очевидно из ее слов, обращенных к Петру и другому ученику. О том, что Иисус воскрес, она пока не догадывается: она уверена, что тело Господа кто-то куда-то перенес. Возможно, она полагает, что тело украдено.

Под «другим учеником», как уже говорилось, церковная экзегетическая традиция понимает самого автора четвертого Евангелия; с этой атрибуцией согласно и большинство современных ученых. «Другой ученик» – тот, кто свидетельствует из первых уст, а не с чьих-либо слов, и это придает его свидетельству особую значимость. Он «увидел» то, о чем говорит, а не просто узнал от кого-то. Нельзя не вспомнить здесь начало Первого послания Иоанна Богослова: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни… о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам…»

Иоанн подробно описывает свой путь к пустому гробу. Иоанн бежит быстрее Петра и приходит первым. Затем он наклоняется к гробу, но не входит внутрь. Петр прибегает вторым, но в гроб заходит раньше Иоанна. Возможно, помимо буквального, эта сцена имеет и символический смысл. Некоторые толкователи видят в выражении «вслед за ним» скрытую аллюзию на превосходство Иоанна над Петром, однако в таком понимании нет необходимости: речь идет не о соревновании, в котором один становится победителем, другой – побежденным. Скорее, речь может идти об общем призвании, о различных дарах двух учеников: оба стремятся к одной цели, но поочередно опережают друг друга.

Первенство Петра вряд ли кем-либо оспаривалось в раннехристианской общине. В то же время упоминания о Петре и «другом ученике» в четвертом Евангелии показывают, что автор этого Евангелия отводил себе особую роль в общине учеников Иисуса. На Тайной Вечере он, а не Петр, возлежит у груди Иисуса, и Петр вынужден обращаться к Иисусу не напрямую, а через него. В завершающей сцене Евангелия Петр идет за Иисусом, а другой ученик следует за обоими. При этом Петру Иисус предсказывает насильственную смерть, а об Иоанне говорит загадочные слова: «если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?»

В рассматриваемом эпизоде оба ученика – сначала Иоанн, затем Петр – видят лежащие пелены, но только об одном говорится: «и увидел, и уверовал». В этом не следует усматривать скрытый намек на то, что Петр был одним из учеников, сомневавшихся в Воскресении Иисуса. Скорее, Иоанн этими словами подчеркивает значимость собственного духовного опыта: в отличие от Марии Магдалины, которую пустой гроб натолкнул на мысль о том, что тело Господа куда-то унесли, для Иоанна вид пустого гроба и лежащих пелен стал неопровержимым доказательством того, что Христос воскрес.

Картина, которую рисует Иоанн, свидетельствует о колебании двух учеников между неверием и верой. С одной стороны, о себе Иоанн говорит, что он увидел и уверовал. С другой – слова «ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых» относятся к обоим ученикам. Совместный путь двух учеников к пустому гробу – символ их перехода от неверия к вере. Такой же символический смысл вкладывает евангелист в историю Фомы.

Явление воскресшего Иисуса Петру

Петр был первым из учеников Иисуса, кто увидел Его воскресшим. Об этом сохранилось два свидетельства – в Евангелии от Луки и в Первом послании апостола Павла к Коринфянам.

Лука повествует о том, как двое учеников в первый день недели шли в селение Эммаус. К ним подошел воскресший Иисус, но они поначалу не узнали Его. Лишь после того, как Он вошел с ними в дом и преломил хлеб, «открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он тотчас стал невидим для них». Потрясенные ученики идут в Иерусалим, где узнают от одиннадцати и бывших с ними, что «Господь действительно воскрес и явился Симону». Они, в свою очередь, рассказывают ученикам, как узнали Воскресшего в преломлении хлеба. О том же явлении Симону (Кифе) упоминает апостол Павел.

Из Евангелия от Иоанна мы узнаем о том, как Иисус явился на море Тивериадском Петру и шести другим ученикам. Можно ли считать этот рассказ параллелью к упоминанию о явлении Симону в Евангелии от Луки? На наш взгляд, нет. У Луки встреча двух путников с Воскресшим происходит в первый день недели, и возвратиться они должны были не позже следующего дня. У Иоанна же описанное явление имеет место значительно позже – не ранее девятого или десятого дня, если учесть, что предшествующий ему эпизод с Фомой происходит «после восьми дней». К тому же, у Иоанна Христос является не одному Симону, а еще шести ученикам.

Если Иисус явился Петру раньше, чем другим ученикам, то почему ни в одном из Евангелий это явление не описано, а лишь у Луки содержится краткое упоминание о нем? Точный ответ на этот вопрос мы найти не сможем. Особенность евангельских повествований заключается в том, что лишь некоторые эпизоды из жизни Иисуса в них изложены подробно, другие только кратко упомянуты, а многое вообще покрыто молчанием.

Упоминание о явлении воскресшего Иисуса Петру, несмотря на свою краткость, весьма драгоценно, так как показывает, что Петр первым удостоился увидеть воскресшим Того, Кого раньше других учеников исповедал Христом, Сыном Бога Живаго. Иоанн Златоуст пишет: «Потому Христос и явился не всем вместе и не многим вначале, но прежде всех одному только, именно верховному из всех и вернейшему. Самой верной душе надлежало первой сподобиться такого явления. Те, которые увидели после того, как видели другие и когда уже слышали от них, в свидетельстве их имели немалое пособие, располагавшее к вере и предуготовлявшее душу, а кто первый сподобился видеть Господа, тому, как я сказал, нужна была великая вера, чтобы не смутиться от необычайного зрелища. Потому Христос явился прежде всех Петру. Кто первый исповедал Его Христом, тот справедливо первый удостоился видеть и Воскресение Его. И не поэтому только явился прежде всех ему одному, но и потому, что он отрекся; чтобы совершенно утешить его и показать, что он не отвергнут, удостоил его Своего явления прежде других, и ему первому вверил овец».

Встреча на море Тивериадском

Обратимся к рассказу Иоанна о явлении воскресшего Иисуса ученикам на море Тивериадском. В этом рассказе Петр играет существенную роль: «После того опять явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском. Явился же так: были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его. Симон Петр говорит им: иду ловить рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою. Пошли и тотчас вошли в лодку, и не поймали в ту ночь ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: дети! есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы. Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, – ибо он был наг, – и бросился в море. А другие ученики приплыли в лодке, – ибо недалеко были от земли, локтей около двухсот, – таща сеть с рыбою. Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб. Иисус говорит им: принесите рыбы, которую вы теперь поймали. Симон Петр пошел и вытащил на землю сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и при таком множестве не прорвалась сеть. Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не смел спросить Его: кто Ты? – зная, что это Господь. Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу. Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по Воскресении Своем из мертвых».

Вновь мы видим, как ученики не сразу узнают Иисуса, и в конце повествования обнаруживаем намек на сомнения в том, что это Он. Можно было бы предположить, что ученики сначала не узнали Иисуса по той причине, что Он стоял на берегу, а они были в лодке, однако евангелист специально отмечает, что расстояние до берега было небольшое (200 локтей составляет около 90 метров). Другое объяснение подчеркивает человеческую слабость: Петр и другие ученики были слишком усталыми и разочарованными после бесплодных усилий целой ночи. Однако наиболее очевидное объяснение вытекает из сопоставления этого явления с другими явлениями Воскресшего: изменился Его внешний вид. То, что Иисус уже ранее являлся им дважды и что они услышали Его голос с берега, не помогло им узнать Его.

Явление Христа ученикам на море Тивериадском. Миниатюра. Евангелиарий. Византия. XI в.

Каким образом Иоанн узнал Учителя? Вероятно, не столько по голосу или внешнему виду, сколько благодаря тому же внутреннему чувству, которое охватило двух учеников из Евангелия от Луки, когда они встретили Иисуса на пути в Эммаус.

Когда ученики вышли на землю, вытащив сеть, они обнаружили, что рыба уже жарится на огне. Ранее в евангельских повествованиях об умножении хлебов и о Тайной Вечере мы видели, как Иисус, благословив, преломлял хлеб, однако обязанность найти еду и приготовить ужин лежала на учениках. У Иоанна рассказывается о том, как ученики отлучались в город купить пищи, пока Иисус сидел у колодца, а затем, вернувшись, просили его: «Равви! ешь». Теперь же ученики и Учитель как бы меняются ролями: Он Сам приготовил для них еду и приглашает к обеду.

Хлеб и рыба, разложенная на огне, вероятно, появились там сверхъестественным образом: об этом в повествовании евангелиста не говорится, но это подразумевается. Можно также отметить тот факт, что хлеб в Евангелии от Иоанна является евхаристическим символом, а рыба в Древней Церкви символизировала Христа. Однако очевидно, что совместная трапеза Иисуса с учениками в данном случае не была Евхаристией.

Рассказ Иоанна о явлении Иисуса ученикам на море Тивериадском имеет сходство с рассказом из 5-й главы Евангелия от Луки о чудесном лове рыбы на озере Геннисаретском. Это сходство касается следующих деталей: 1) ученики ловили рыбу в течение всей ночи и ничего не поймали; 2) в обоих повествованиях участвуют Симон и оба сына Зеведеева (к которым в Евангелии от Иоанна примыкают Фома, Нафанаил и двое неназванных учеников); 3) Иисус повелевает ученикам закинуть сеть; 4) они вылавливают такое количество рыбы, которое невозможно объяснить иначе как чудом; 5) упоминается, чтó произошло с сетью (у Луки она стала прорываться, у Иоанна ученики не могут вытащить ее от тяжести); 6) в обоих эпизодах только Петр реагирует на чудо; 7) и в том, и в другом случае Петр называет Иисуса Господом; 8) прочие участники события в обоих эпизодах ничего не произносят; 9) в обоих случаях история заканчивается тем, что ученики следуют за Иисусом; 10) в обоих эпизодах Симон назван «Симоном Петром» (что у Луки больше нигде не встречается).

Отличия рассказа Иоанна от рассказа Луки заключаются в следующем: 1) Иисус находится не в лодке с учениками, а на берегу; 2) ученики не сразу узнают Его; 3) Симон и сыновья Зеведеевы находятся в одной лодке, а не в разных; 4) сеть не разрывается; 5) Петр не просит Иисуса выйти от него, а наоборот, вплавь бросается Ему навстречу; 6) ученики вытаскивают сеть с рыбой на берег; 7) Иисус повелевает им принести пойманную рыбу, хотя на огне уже жарится другая рыба; 8) пойманную рыбу пересчитывают, и евангелист называет точное количество (сто пятьдесят три); 9) ученики обедают с Иисусом; 10) никто не смеет спросить Его «кто Ты?», зная, что это Господь.

Два близких по смыслу чуда, помещенные в начале одного Евангелия и в конце другого, образуют смысловую арку. Скорее всего, было два похожих чуда: одно – в начале общественного служения Иисуса, другое – в конце. Второе чудо стало напоминанием Петру о его призвании, на которое при первом чуде указал ему Иисус. Слова Петра «иду ловить рыбу», с которых начинается рассказ о втором чуде, можно воспринять как указание на его намерение вернуться к прежнему промыслу после того, как Иисус умер и воскрес. Повторение чудесного лова рыб должно было напомнить Петру и другим ученикам, что Иисус поставил перед ними иную задачу: «ловить человеков».

«Любишь ли ты Меня?»

Это подтверждает и следующий сразу же за описанием второго чуда диалог между Иисусом и Петром: «Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога. И, сказав сие, говорит ему: иди за Мною».

Следует обратить внимание на то, что в центре диалога между Иисусом и Петром стоит не тема покаяния, а тема любви. Иисус не спрашивает Петра, сожалеет ли он о содеянном, и Петр не произносит слова раскаяния: сожаление и раскаяние как бы сами собой подразумеваются. Иисус сначала спрашивает Петра, любит ли он Его больше, чем другие ученики, а затем дважды – любит ли он Его. Петр, в свою очередь, дважды отвечает одинаково, а в третий раз, восприняв настойчивость Иисуса как признак недоверия, усиливает свой ответ дополнением «Ты все знаешь». Это дополнение, вероятно, является намеком на отречение и раскаяние.

Тема любви занимает центральное место во всем Евангелии от Иоанна, и особенно в главах 14–17, содержащих описание прощальной беседы Иисуса с учениками и Его молитвы об учениках. В этой беседе Иисус говорил о любви Отца к Сыну и Сына к Отцу, о Своей любви к ученикам и о любви учеников к Нему, о любви Отца к Его ученикам и о любви учеников между собою. Любовь – не простая, человеческая, обусловленная родственными связями или взаимным влечением людей друг к другу, а сверхъестественная, жертвенная, являющаяся даром Божиим и требующая от человека подвига, – связывает Отца, Сына и учеников в единое нерасторжимое целое. Именно любовь является тем ферментом, который пронизывает собой все тело Церкви, соединяя людей с Богом и друг с другом.

«Петре, паси овец Моих». Фреска. Высокие Дечаны, Сербия. XIV в.

Спрашивая Петра о том, любит ли он Его, Иисус говорит именно об этой жертвенной любви. Не случайно за троекратным исповеданием Петра следует предсказание Иисуса о том, что он закончит жизнь не своей смертью. Как Бог возлюбил мир настолько, что отдал Сына Своего Единородного, и как Сын настолько возлюбил Своих овец, что жизнь Свою положил за них, так и Петру предстоит доказать любовь к Учителю не словами, а собственной жизнью.

Троекратный вопрос Иисуса толкователи – и древние, и современные – связывают с троекратным отречением Петра, а в троекратном «паси овец Моих» видят восстановление Петра в апостольском достоинстве. Кирилл Александрийский пишет: «…Так как, когда совершались злодейства иудеев и происходили бывшие при этом события, божественный Петр, объятый великим ужасом, трижды отрекся Господа, то Он и исцеляет этот недуг и требует трех отдельных исповеданий, как бы противопоставляя их тем трем отречениям… Падение словом и вину, заключавшуюся в одних только речах, и разрешать надлежало точно таким же образом. Поэтому требовал сказать, любит ли он больше других… Итак, кто получил большее по сравнению с другими отпущение, от того и требуется сказать, больше ли он и любит, ибо, по слову Спасителя, кому много отпускается, тот много и возлюбит».

Петр играет ключевую роль во всей 21-й главе Евангелия от Иоанна. Список учеников, которым Иисус явился в Галилее, начинается с Симона Петра. Он инициирует рыбную ловлю, другие шесть учеников следуют за ним. Он бросается в море и плывет навстречу Иисусу. Он вытаскивает на землю сеть с рыбами. Ему Иисус трижды задает вопрос, любит ли он Его, и трижды повелевает пасти овец Своих. Ему Иисус предсказывает мученическую смерть.

И тем не менее в 21-й главе есть еще одна значимая фигура: это «ученик, которого любил Иисус». Как мы помним, на Тайной Вечере он возлежал у груди Иисуса, и Петр через него задавал вопрос Учителю; потом оба они бежали ко гробу Иисуса, но любимый ученик бежал быстрее и вошел первым. Сейчас же именно он, а не Петр, первым узнает стоящего на берегу Иисуса. Иоанн Златоуст по этому поводу отмечает: «Петр и Иоанн опять обнаруживают особенности своих характеров. Тот был пламеннее, а этот возвышеннее; тот стремительнее, а этот проницательнее. Поэтому Иоанн первый узнал Иисуса, а Петр первый пошел к Нему… Итак, Петр, как только узнал Его, бросил все – и рыбу, и сети, и препоясался… Хотя ученики были на расстоянии двухсот локтей, Петр, несмотря и на это, не захотел ждать, пока придет в лодке, но поспешил вплавь».

Приведем также комментарий русского богослова протоиерея Сергия Булгакова, посвятившего специальное исследование взаимосвязи между Петром и Иоанном: «В описании рыбной ловли мы наблюдаем ту же тонкую молчаливую параллель двух учеников… Узнает Господа Иоанн и сообщает об этом Петру, и для последнего до такой степени несомненно свидетельство Иоанна… что он, верный своему темпераменту, бросается в море навстречу Господу. Ясновидение любви и веры, преимущество ведения и здесь остается за Иоанном, который, однако, пребывает сопряженным с Петром неким таинственным союзом».

Двуединство первоверховного апостола и любимого ученика сохраняется и далее, в завершающей сцене Евангелия от Иоанна, где Петр, обернувшись, видит идущего за ним ученика – того самого, которого любил Иисус и который на Тайной Вечере, приклонившись к груди Его, сказал: «Господи! кто предаст Тебя?» Увидев его, Петр говорит Иисусу:

– Господи! а он что?

Иисус отвечает:

– Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? ты иди за Мною.

Это загадочное предсказание Иисуса евангелист объясняет так: «И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет. Но Иисус не сказал ему, что не умрет, но: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?»

Автор четвертого Евангелия в самом конце повествования переводит стрелку на себя, но и Петр не остается в тени. Евангелие заканчивается тем, что вместе с Иисусом два ученика – Петр и Иоанн – идут в неизвестном направлении, подобно тому как в финале художественного фильма главные герои уходят вдаль. Такая неожиданная концовка не случайна: евангелист тем самым подчеркивает, что действие не закончилось, а будет продолжаться – в истории двух апостолов, которая продолжится на страницах книги Деяний, и в последующей многовековой истории Церкви.

Главным героем евангельской истории является Иисус Христос. На Его жизни и учении сфокусировано основное внимание каждого из четырех евангелистов. Портреты своего героя они рисуют по-разному, однако все четыре повествования отличаются стремлением к лаконичности, сдержанности, фактологичности и историчности. Евангелисты не стараются идеализировать своего героя, реалистично передают Его человеческие качества и эмоции. Их не смущает то, что Он мог уставать и гневаться, есть и спать, радоваться и печалиться, скорбеть и тосковать. Вера в Его Божественность не мешала им видеть в Нем человека со всеми присущими человеку свойствами.

Рядом с фигурой Иисуса на страницах Евангелий вырастает другая фигура – Его верховного апостола. Контуры этой фигуры сначала прорисовываются лишь схематично, но постепенно, по мере развития евангельского сюжета, она обретает все более зримые очертания. И даже говоря о страданиях, смерти и Воскресении Иисуса, евангелисты не упускают из поля зрения Его главного ученика – того, кому придется продолжить Его дело.

Несмотря на почитание, которым Петр пользовался в ранней Церкви, евангелисты вовсе не склонны идеализировать его образ. Напротив, Петр описан настолько реалистично, что ученые до сих пор спорят, является ли он положительным или отрицательным персонажем.

Петру надлежало пройти через нравственное падение, чтобы понять, почему согрешившего надо прощать не до семи раз, а «до седмижды семидесяти». Горький опыт отречения был необходим ему и для того, чтобы в полной мере осознать величие подвига Иисуса Христа.

В евангельском Петре мы видим человека, который колеблется между верой и неверием: вдохновленный явлением Иисуса, идущего по воде, Петр с готовностью выходит Ему навстречу, но тут же, обуреваемый сомнением, проваливается под воду и получает упрек в маловерии. Горячая любовь к Иисусу сочетается в Петре с человеческой слабостью: он заявляет о готовности умереть за Иисуса, но, когда Тот арестован, отрекается от Него. Петр многого не понимает из того, что слышит от Учителя: иногда переспрашивает Его, пытаясь что-то уточнить для себя, иногда спорит с Ним.

До последних страниц евангельской истории с нами остается амбивалентный образ человека, которого Иисус приблизил к Себе, которому дал великие обетования, но который пока еще не оправдал возлагавшихся на него надежд. Оправдает ли он их? Исполнятся ли на нем обетования? Об этом мы узнаем из книги Деяний, в которой образ Петра раскроется перед нами по-новому.

В Книге Деяний Петр – уже не колеблющийся между верой и неверием ученик, а глава апостольской общины, уверенный в своей миссии, дерзновенно проповедующий Христа распятого и воскресшего. Если в Евангелиях мы слышали лишь отдельные его реплики, то в Деяниях мы слышим из его уст целые речи, наполненные богословским содержанием. И если в Евангелиях он почти никогда не был в центре повествования, то сюжет первых глав Деяний разворачивается именно вокруг него.

Эль Греко. Апостолы Петр и Павел. 1587–1592 гг.

Община учеников после Вознесения

Перед тем, как вознестись на небо, Иисус, собрав учеников, дает им повеление:

– Не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня, ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым.

Не понимая смысл того, что говорит Иисус, ученики задают Ему наивный вопрос:

– Не в это ли время, Господи, Ты восстанавливаешь царство Израилю?

Они все еще думают, что Иисус пришел, чтобы восстановить утраченное могущество Израильского царства и свергнуть власть римлян. Но Иисус отвечает им, имея в виду не восстановление политического могущества Израиля, а конец истории мира, о котором Он много говорил им ранее:

– Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли.

Сказав это, Иисус поднял руки, благословил учеников и начал возноситься на небо. А они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великой радостью. И пребывали в храме Иерусалимском, прославляя Бога.

Кто были эти «они»? В книге Деяний они названы в следующем порядке: «Петр и Иаков, Иоанн и Андрей, Филипп и Фома, Варфоломей и Матфей, Иаков Алфеев и Симон Зилот, и Иуда, брат Иакова. Все они единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его».

Вознесение Господне. Фреска. Монастырь Печ, Сербия

Итак, список учеников начинается с Петра, включает, кроме него, еще десять человек, рядом с которыми находятся Мария, Мать Иисуса, и сродники Иисуса по плоти – Его так называемые «братья» (очевидно, двоюродные или сводные, так как у Марии не было других детей).

Сколько человек составляла община христиан после Воскресения Иисуса? В Деяниях упоминается сто двадцать человек. Однако апостол Павел в Первом послании к Коринфянам говорит о явлении воскресшего Иисуса «Кифе, потом двенадцати; потом… более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили». Из этого можно заключить, что общее число мужчин в общине превышало пятьсот человек.

Тот факт, что Петр стоит на первом месте в списке членов общины (впереди не только всех апостолов, но и Матери и братьев Иисуса), является важным указанием на его роль фактического главы апостольской общины. Автор книги Деяний, ставя Петра первым в списке апостолов, тем самым дает понять, что его отречение не сказалось на его положении в общине: он по-прежнему занимает в ней то место, на которое был поставлен Самим Иисусом.

Избрание Матфия

Об этом же свидетельствует и рассказ об избрании Матфия на место Иуды. Первым делом община ближайших учеников Иисуса посчитала необходимым восполнить священное число двенадцать. С инициативой выступает Петр, который рассказывает собравшимся ученикам о судьбе Иуды:

– Мужи братия! Надлежало исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святый устами Давида об Иуде, бывшем вожде тех, которые взяли Иисуса; он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего; но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его; и это сделалось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля крови. В книге же Псалмов написано: да будет двор его пуст, и да не будет живущего в нем; и: достоинство его да приимет другой. Итак, надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем Воскресения Его.

Апостолы поставили двоих – Иосифа и Матфия – и вознесли Богу молитву:

– Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место.

После молитвы они бросили жребий, и он выпал Матфию, который и был «сопричислен к одиннадцати апостолам».

Мы видим из этого рассказа, как изменилось положение Петра после Воскресения Иисуса. При жизни Иисус был абсолютным лидером общины. Именно Он обращался к ученикам с поучениями и притчами, тогда как Петр мог позволить себе лишь отдельные реплики: он лишь задавал вопросы, просил уточнений, мог даже прекословить Учителю, но евангелисты не зафиксировали ни одного эпизода, когда бы он обращался к группе учеников от своего имени.

Теперь положение меняется. Именно избрание Матфия становится тем эпизодом, в котором новая роль Петра впервые проявляется очевидным образом. По сути, он берет на себя функции, которые ранее принадлежали исключительно Иисусу: он обращается к ученикам с речью и инициирует принятие двенадцатого члена в апостольскую общину. Решение, однако, принимается коллегиально, и это новый элемент, который при жизни Иисуса отсутствовал (при Нем все решения принимались единолично Им Самим).

В своей речи Петр, прежде всего, говорит об Иуде. При этом подчеркивается два момента. С одной стороны, Петр дает оценку пребыванию Иуды в числе апостолов. Эта оценка является стопроцентно негативной: Петр не проявляет ни малейшего сочувствия к бывшему ученику Иисуса; напротив, его ужасная смерть приводится в пример того, как плачевно заканчивается жизнь предателя. С другой стороны, Петр подчеркивает, что отпадение Иуды было предсказано Духом Святым через Давида. О том, что все основные события евангельской истории, в том числе распятие и смерть Иисуса, происходят во исполнение Писаний, неоднократно говорил Сам Иисус. В число событий, предсказанных в Писаниях, он включал и предательство Иуды.

Почему первым самостоятельным актом церковной общины стало избрание двенадцатого апостола? Потому что двенадцать – это священное число, соответствующее числу колен Израилевых и символизирующее полноту. Сам Иисус обещал ученикам незадолго до смерти:

– Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на Престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых.

Если для двенадцати апостолов уготовано двенадцать престолов, то освободившийся престол не должен оставаться вакантным. Божий план о спасении людей должен осуществиться во всей полноте, и если в результате отпадения одного человека эта полнота нарушена, ее необходимо восполнить другим.

Отметим, что Матфий, появившись в книге Деяний один раз в данном эпизоде, тут же исчезает со сцены: более нигде он не упоминается. С другой стороны, рассказ автора книги Деяний об обращении Павла и о его последующих апостольских трудах заставляют видеть в Павле того, кого Промысл Божий поставил на освободившееся двенадцатое место. Именно так это было воспринято в последующей христианской традиции: на всех известных изображениях двенадцати апостолов, включая икону Пятидесятницы, одним из них является Павел, а не Матфий.

Можно ли говорить о том, что избрание Матфия было исключительно человеческим деянием, тогда как Божественная воля определила на место двенадцатого апостола другое лицо? Автор книги Деяний так не считает. Напротив, он описывает это избрание как действие, в котором принимают участие и Бог, и люди. Апостолы не просто назначили нового человека на место отпавшего: они сначала выбрали двоих, потом вознесли молитву Богу и затем бросили жребий, чтобы возможность человеческого вмешательства в Божий Промысл была минимизирована. Апостольская община делала свои первые самостоятельные шаги, и для ее членов важнейшей задачей было научиться руководствоваться действием Святого Духа, а не собственной человеческой волей.

Что же касается Петра, то в качестве главы апостольской общины он не избирается ни жребием, ни каким-либо иным способом. Напротив, с самого начала его авторитет признается всей общиной. Это, безусловно, связано с тем, что на первое место в общине апостолов его поставил Сам Христос.

Сошествие Святого Духа на апостолов

На Тайной Вечере Иисус обещал ученикам, что пошлет им вместо Себя Святого Духа, Который наставит их на всякую истину. Это событие произошло в Иерусалиме в праздник Пятидесятницы, который совершается на пятидесятый день после Пасхи. Он был установлен в память о том, как после исхода евреев из Египта Бог призвал Моисея на гору Синай и даровал через него еврейскому народу законодательство, включая десять заповедей.

На праздник Пятидесятницы, как и на другие большие праздники, в Иерусалим стекались многочисленные паломники со всех концов Палестины и из диаспоры. Кульминацией празднования было торжественное жертвоприношение в Иерусалимском храме, совершаемое в соответствии с четко прописанным ритуалом.

Сошествие Святого Духа на апостолов. Мозаика. Собор Рождества Богородицы, Монреале, Италия. XIII в.

Событие, о котором повествует книга Деяний, произошло в тот момент, когда Иерусалим был заполнен паломниками из разных стран, а члены христианской общины были собраны в одном месте: «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках…»

В Иерусалиме в этот момент находились иудеи из разных частей света. И вот, каждый слышал апостолов говорящими на своем родном языке. Люди изумлялись и спрашивали:

– Эти говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились:

Люди недоумевали и спрашивали друг друга:

– Что это значит?

А некоторые, насмехаясь, говорили:

– Они напились сладкого вина.

«Сладким» называли молодое вино, которое отличалось особыми пьянящими свойствами. Но Пятидесятница – весенний праздник, до сбора урожая еще далеко. Да и третий час дня (по нашему счету, около девяти утра) – не то время суток, когда люди могут напиться допьяна. На это и указал Петр, начиная свою речь:

– Мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим: они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня; но это есть предреченное пророком Иоилем: «И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут. И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать. И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма. Солнце превратится во тьму, и луна – в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный. И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется».