Читать онлайн Осколки ледяного сердца

Пролог

– Ты снова опоздала! Что за видок такой? Ты не спала всю ночь? А на лице что это такое? Я у тебя спрашиваю! – кричит Надежда Викторовна, администратор, а мне и ответить нечего.

Я действительно не спала практически всю ночь, потому что отец снова напился и буянил. Он влепил мне пощёчину, когда попыталась вразумить. Синяк остался, как ни старалась замазать.

– Снова руку на тебя поднял? Ты так и планируешь жить дальше? – чуть смягчается Надежда Викторовна.

– Он не со зла, – шепчу я, а сама дрожу всем телом, вспоминая тяжёлую руку отца.

И я так жить дальше не собираюсь. Накоплю немного, а потом уеду куда-нибудь в столицу. Я придумаю, как быть дальше. Сейчас мне просто некуда податься.

– Ну что ты молчишь? Двигай ко мне в кабинет быстро! Нужно замазать это безобразие.

Просто иду следом за Надеждой Викторовной. Я действительно опоздала на десять минут, но я успею, ведь до начала смены ещё есть время. Распивать кофе не планирую, сразу примусь за работу. Начальница достаёт из косметички тональник и пудру, помогает скрыть синяк, наносит румяна мне на щёки, бормоча, что своим видом отпугну всех клиентов, а потом окончательно входит в кураж: рисует мне стрелки и красит ресницы. На губы наносит алый блеск. Я морщусь и несколько раз едва сдерживаюсь, чтобы не чихнуть.

– Вот так уже гораздо лучше. Посмотри, как освежилась! Так и нужно приходить на работу, Иванова!

Выгляжу, как кукла какая-то.

– Мне кажется, что это было лишним.

– Когда кажется, креститься надо, Иванова! Тебя этому не учили? Хотя о чём это я? Алкаш папаша вряд ли будет учить такому, а мать…

– Не надо трогать мою маму, пожалуйста, – цежу сквозь зубы.

Она умерла, и я не позволю никому плохо отзываться о ней, потому что она была самым лучшим человеком в этом пропащем мире.

– Прекрасно. Быстро переодевайся в форму и в зал, – недовольно отчеканивает Надежда Викторовна, поправляя свои густые платиновые кудри до плеч.

Ухожу в раздевалку, где шушукаются коллеги. Они косятся на меня, перешёптываются о чём-то и расползаются, как змеи. Отношения с ними у меня сразу не заладились, да и не особо хотелось.

Я переодеваюсь и думаю стереть хотя бы слишком яркий блеск с губ, но Надежда Викторовна тут как тут.

– Иванова! В зал. Живо!

Командир в юбке!

Иду в зал, позёвываю по пути и думаю, чего это людям не спится. Ну ведь утро ещё, а их уже вон сколько набежало. Обслуживаю свои столики, и день тянется, как и другие так сильно похожие на него. Всё как всегда… и даже парочка алкоголиков, вваливающихся под вечер и скользящих по моим обнажённым ногам затуманенными похотью взглядами ничего нового не вносят.

– Красотка, может, кофе выпьем после работы? С коньячком? – спрашивает один из посетителей. Я сжимаю ручку сильнее и выдавливаю дежурную улыбку.

– Не пью кофе, спасибо за щедрое предложение.

– Зря отказываешься… Оно действительно слишком щедрое для такой замухрышки. Ты подумай хорошенько, чтобы потом локти не кусать, ведь я отказы не принимаю.

Я стискиваю зубы и стараюсь дышать глубже. Сколько уже таких смелых встречала в своей жизни?.. От мужчин на расстояние разит алкоголем. Оба не сводят с меня взгляда. Того и гляди друг с другом начнут ругаться, кто первый «позовёт на свидание».

– Вы будете заказывать что-то ещё?

– Нет, – рычит он недовольным тоном. – Тащи кофе, пока прямо здесь не заказал тебя.

Сердце ударяется о грудную клетку и возвращается к медленному биению. Этот день просто нужно пережить.

– Чего они хотели от тебя? – спрашивает наш бармен, Костя.

– Как всегда… юбочку покороче, – отвечаю приглушённым голосом. – Всё нормально. Спасибо за беспокойство. Руки не распускали.

Костя единственный лучик света в этом заведении. Если бы не он, я давно сдалась бы и уволилась. Он поддерживает меня, как только может. Смотрю на него, и легче становится. Высокий русоволосый парень с серыми, чуть голубоватыми глазами – моё спасение. Взгляда на него достаточно, чтобы убедиться, что у меня есть надёжная скала, за которой можно укрыться.

– Если распустят, я им их оторву. Обещаю тебе.

Я улыбаюсь. Забота Кости слишком дорога мне. Надеюсь, нам удастся сохранить дружеские отношения и поддерживать связь, даже когда я уеду из города.

– Вы видели того таинственного красавчика, который сидит за моим столиком? Он так ещё ничего не заказал. Раздражённо попросил дать ему время. Наблюдает, словно выслеживает кого-то… может бандит? – переговариваются коллеги.

Кошусь в их сторону, но не влезаю в разговор. Забираю заказ своих клиентов и возвращаюсь в зал. Прохожу мимо столика таинственного незнакомца, но он ловко подставляет мне подножку. То ли я слишком сонная, то ли он настолько скорый? Обычно я на подножки успеваю отреагировать, всякие ситуации уже случались раньше, но не в этот раз. Поднос вылетает из рук, и я сама едва удерживаюсь на ногах. По залу разносится звон битой посуды. Все взгляды устремлены на меня.

Чем я ему помешала-то?

Стискиваю зубы, присаживаюсь и спешу собрать всё. Теперь меня оштрафуют. Только этого для общего счастья не хватало! Твою ж!..

– Какие люди и без охраны! Думал, мне придётся потратить больше времени, чтобы подобраться к тебе! – угрожающе звучит голос над головой. – Не ожидал встретиться с таким желанным плодом в забытом богами месте.

Собираю осколки с пола и поднимаю взгляд на незнакомца.

– Я не понимаю, о чём вы.

– Папаша сослал сюда в наказание за аварию, в которой ты убила невинных людей? – спрашивает тихо, чтобы слышала я одна.

– Я никого не убивала! Вы явно не в себе. Если перегрелись, могу предложить прохладительные напитки.

Встаю и собираюсь уйти, но незнакомец хватает за руку и больно сжимает её.

– Ты уйдёшь со мной и не станешь поднимать шум, если хочешь выжить, Виктория.

«Я не Виктория», – хочется сказать, но понимаю, что мои слова не в силах его переубедить.

– Вероника, что здесь происходит? – подлетает к нам Надежда Викторовна.

Уже слышу, как она орёт на меня в своём кабинете и вычитает из зарплаты стоимость разбитой посуды. А ещё требует компенсировать всё посетителям, оставшимся без кофе. Они, к слову, тоже порыкивают что-то со своих мест, но я их даже не слушаю.

– Простите, бога ради. Это всё моя вина, – вступается незнакомец, который ещё недавно угрожал мне. И ведёт себя чересчур учтиво, аж до тошноты. Как же люди любят менять маски. Делают это слишком изящно.

– При чём здесь вы? – удивляется Надежда Викторовна.

– У меня затекла нога, и я вытянул её в тот момент, когда девушка проходила к столику со своим заказом. Я готов возместить весь ущерб. Мы можем пройти в ваш кабинет и обсудить это в более спокойной обстановке.

– К-конечно, – краснеет Надежда Викторовна. – Ника, быстро отнеси это безобразие и пусть приготовят клиентам новый кофе. Круасаны за наш счёт! – цедит последнее сквозь зубы.

За мой счёт, разумеется.

Я кошусь на незнакомца, который с меня глаз не сводит, и думаю, зачем ему всё это нужно. Что за игру такую он затеял? Хочет, чтобы я расплылась в благодарностях? Или понял, что спутал меня с кем-то другим? Пробирает до мурашек, а я спешу скрыться.

– Ник, всё нормально? – спрашивает Костя.

– Приготовь, пожалуйста, кофе для тех ребят, – говорю дрожащим голосом. – Быстрее бы этот день закончился.

– Не волнуйся. Как только смена подойдёт к концу, мы с тобой погуляем, поедим мороженое в сквере.

Я улыбаюсь. Костя знает, как меня успокоить. Домой возвращаться не хочу. Если отец продолжит пить сегодня, меня ничего хорошего не ждёт. Я даже подумываю переночевать в парке.

– Эй ты! Мы передумали пить кофе в этом поганом заведении, – кричит клиент, пристававший ко мне. – Вечером лучше возьмём кое-что повкуснее.

Они уходят, а я замечаю, как сжимаются руки Кости в кулаки.

– Я прямо сейчас хочу им носы поправить.

– Кость, не надо. Всё в порядке. Ты же понимаешь, что таких идиотов полно? Они не первые и не последние.

– Меня и тот взбесил, что подножку тебе поставил. Ты не ушиблась?

Костя с заботой берёт меня за руку, смотрит на меня с улыбкой, а я расслабляюсь. Хочется уткнуться носом в его грудь и разрыдаться, но я не выставляю эмоции напоказ.

– Нет. Кроме того, он загладил свою вину, так что всё в порядке.

Костя сжимает мою руку, но мгновенно отпускает, как только появляется администратор. Когда успел прошмыгнуть и выйти незнакомец, я не заметила. И хорошо, если мы с ним больше не пересечёмся. Он явно не в себе и перепугал меня похлеще тех пьяных ребят.

– Иванова, ко мне в кабинет. Девочки, возьмите столики Ивановой на себя.

Что случилось? Она решила уволить меня? Сердце бешено бьётся в груди. Переглядываюсь с Костей, стараюсь улыбаться, сделав вид, что всё в порядке, а сама иду за начальницей со сжатым сердцем.

– Надежда Викторовна, всё произошло слишком неожиданно.

– Ты устала, – заключает администратор. – Отдохни немного. Займись лучше уборкой, помоги девочкам на кухне убраться, а потом… Возьми ключ на столе. Сегодня останешься здесь. Я отпущу уборщиц пораньше. Уберёшь зал и сможешь поспать на диванчике.

Надежда Викторовна кивает на диван, стоящий у стены.

– Ну не чудовище же я какое-то. Дома ты всё равно не отдохнёшь. Знаю я, какие запои продолжительные могут быть.

На глаза наворачиваются слёзы.

– Спасибо вам, – бормочу, сминая края фартука.

– Не за что благодарить. Подумаем, как лучше поступить потом. – Надежда Викторовна заметно нервничает. – Ну что встала? Иди помогай убираться на кухне, пока я не передумала.

Я ухожу на кухню и помогаю работникам с уборкой. Вскоре кафе опустевает. Костя предлагает помочь, но Надежда Викторовна велела мне остаться одной.

– Прости… Сегодня прогуляться не получится.

– Ты всегда можешь обратиться ко мне. У меня комната пустая есть в доме. Бабушка будет только рада, если ты поживёшь у нас.

Я не жаловалась на отца, но Костя тонкое чувствует моё состояние и понимает, что происходит.

– Спасибо. Я подумаю, как лучше поступить. Сегодня останусь здесь.

Улыбнувшись и поцеловав меня в висок, Костя уходит, и я остаюсь одна. Запираю все двери, убираюсь в зале и иду через кухню, чтобы выкинуть мусор, но я даже не подозревала, что на улице меня могут поджидать. Те пьяные клиенты, оставшиеся без кофе.

– Ну что, куколка? Теперь время появилось поразвлечься? Я решил, что не буду жадничать и поделюсь тобой с другом. Сначала сам возьму, конечно, по праву старшинства.

Меня трясёт, но стараюсь придумать, как выйти сухой из воды. И ничего тяжелого нет, чтобы отбиться. Если побегу, они тоже… мне нужно поступить умнее. Да только какой там? Появляется третий, которого не было в зале, они окружают меня.

– Я буду кричать, – предупреждаю я.

– Для нас это только комплимент. Кричи от наслаждения, куколка, – демонстрирует отсутствие зубов главный.

Они хватают меня, а я пытаюсь вырваться, но один из мужчин ударяет так, что у меня даже в ушах звенеть начинает. Кричу, но услышит ли кто-то? И придут ли на помощь. Во рту стоит противный металлический привкус. Пытаюсь отбиваться ногами, но делаю только хуже – сильнее злю их. Мне кажется, что уже всё потеряно, но всё-таки помощь прибывает. Крепкие мужские руки отрывают от меня нападавших, раскидывая их в разные стороны. Падаю на землю, сдирая кожу на ладонях, а когда поднимаю взгляд, то понимаю, что прибывшая помощь не сильно лучше нападавших.

Он угрожал мне, приняв за другого человека.

– Вот мы и встретились. Снова, – отчеканивает мужчина, протягивая мне руку.

Глава 1

– Подбирайте свои сопли и проваливайте отсюда. Это моя добыча. Ещё раз увижу кого-то из вас, позвоночник в трусы осыплется! – рычит незнакомец.

Держусь от него в стороне, скрестив руки на груди. Умом понимаю, что могла бы воспользоваться ситуацией, сбежать в кафе, закрыться и вызвать полицию, если потребуется, но сдвинуться с места не получается. Всё тело налилось свинцом. Даже пикнуть не смогу, если захочу, но смысла нет – всё равно никто не придёт на помощь.

Несостоявшиеся насильники косятся на моего спасителя, но в спор с ним не вступают. «Главный» сплёвывает кровь себе под ноги и качает головой:

– Ты уже давно здесь никто, Ворон! Если не хочешь неприятностей, чеши подальше из района, потому что уже завтра твою золотую шкурку захотят сорвать ребята посерьёзнее меня.

– С нетерпением жду твоих ребят посерьёзнее, только передать им не забудь, как вам троим надрал задницу.

Меня ничего хорошего не ждёт!.. Сегодня меня спас «Ворон», а завтра его не окажется рядом. Хоть насильники и уходят, но по губам читаю – они ещё вернутся.

– Не вздумай брыкаться и иди в мою машину, – отчеканивает каждое слово «спаситель», обернувшись в мою сторону.

– Я не собираюсь никуда с вами идти, ехать… Спасибо, что спасли меня, но на этом наши пути расходятся. Мне нечего дать вам в ответ.

– Не расходятся. Иди в машину. Не заставляй меня повторяться.

– Пустите меня. Я вас не знаю. Вы меня спутали с кем-то, неужели ещё не дошло?

Мужчина ухмыляется. Он крепко сдавливает мой локоть. Когда успел схватить, я и не поняла. Всё происходит как в замедленной съемке, и только тёплая струйка крови, сочащаяся из раны на губе, напоминает, что это суровая жизнь.

– Ты можешь рассказывать сказки своей бывшей начальнице… коллегам, но не мне.

– Что значит бывшей? Вы в своём уме? Мне нужно идти работать…

– Уже нет, – качает головой незнакомец.

Слышу, как дверь в кафе закрывается, оборачиваюсь и ахаю. Что за шутки такие? Неужели всё это было заранее спланировано? Надежда Викторовна нарочно позволила мне остаться? Она знала, что Ворон вернётся за мной?

– Тебя продали… сдали за копейки, как отработанный материал. Трудовая у меня.

– Это противозаконно. Кто вы такой? Чего вы от меня хотите?

Всхлипываю, чувствуя животный страх, овладевающий мной. Надежда Викторовна могла. Я же заметила, как она нервничает, только постаралась не обращать внимания. Думала, что она действительно расчувствовалась.

– Хочу справедливости. Ты ответишь за аварию, в которой погибли невинные. И твой папаша ответит. Он будет страдать, когда узнает, что ты попала в мои руки, а потом…

– Да моему отцу плевать на меня. Он только обрадуется, если исчезну из его жизни, – выдаю, едва поспевая за Вороном. Как ещё его называть, если не представился?

Мне нельзя садиться в его машину. Если окажусь в ней, чувствую, живой не выберусь. И никого нет в округе.

Кто-то закрыл дверь в кафе – начальница?

Она продала свою человечность и точно не поможет мне сейчас.

– Думаешь так, потому что он отправил тебя в это забытое богами место? Он же уберечь наверняка хотел. От полиции, которая начала копать под тебя. Всех ведь не купишь. Видишь, у него тоже не получилось!

Он говорит не о моём отце – это факт.

– Хватит!

Я набираюсь решимости, вырываю руку и зло смотрю на Ворона.

– Хватит называть меня чужим именем. Я не та, кто вам нужен. Проспитесь, если действительно не видите разницы. Я не Виктория. И рядом с вашей Викторией не стояла. Я в жизни мухи не обидела, и вы не имеете права называть меня убийцей.

Пячусь назад, пока мужчина в замешательстве, а уже через мгновение разворачиваюсь и пускаюсь наутёк со всех ног. Сердце бешено колотится. Я бегу по знакомой улице, где знаю каждый закуток, в надежде, что смогу уйти от преследования, да только какой там? Нога побаливает после падения, и скорость оставляет желать лучшего.

Сворачиваю в переулок, где можно скрыться в чужих дворах – я частенько сокращала через них путь к дому, – но вижу отца и торможу. Он идёт с ломом в руках, бормочет что-то нечленораздельное себе под нос. Он едва передвигает ноги – пьяный в хлам.

– Это ты? А ну иди сюда, шалава! Ника! Почему я должен искать тебя посреди ночи? Где ты шлялась? Давно дома должна быть! Вся в мать, такая же проститутка…

Пячусь, слышу размеренное дыхание за спиной и понимаю, что Ворон нагнал меня, не прикладывая особых усилий.

– Кто это? – спрашивает мужчина приглушённым голосом.

– Мой отец.

Понимаю только одно – это конечная. Уж лучше я поеду с Вороном, куда велит, чем попадусь под горячую руку отца.

В голове срабатывает какой-то переключатель, и до меня доходит, что всё это время позволяла делать из себя грушу для битья. Я надеялась, что отец исправится, вернётся к нормальной жизни, но такое случается только в сказках. Он не изменится, и мне больше нет места рядом с ним.

– Живо ко мне, мерзкая девчонка! Что это за крендель рядом с тобой? – вопит отец.

Ворон сжимает пальцы на моих плечах, склоняется и шепчет, обжигая ухо своим дыханием:

– Ничего не бойся. И не вздумай снова сбегать. Видишь же, что ничем хорошим твоим побегушки не заканчиваются.

Отец двигается в нашу сторону. Хоть он давно уже потерял человечность, но мне всё равно жаль его. Сердце разрывается, и я ругаю себя за то, что сбежала от Ворона.

– Пожалуйста, не причиняйте ему боли, – бормочу бессвязно себе под нос.

– Всё будет зависеть от его поведения, спокойно отвечает мужчина, берёт меня за плечи и выступает вперёд.

За его спиной я чувствую себя в безопасности, пока не напоминаю себе, что он грозился уничтожить меня, отомстить за какое-то там убийство, которого я не совершала.

– Куда спряталась, дрянь? От меня не уйдёшь! А ну вылезай! – рычит отец.

Ворон делает шаг вперёд. Из-за его плеча вижу, как отец замахивается ломом, а уже в следующую секунду слышу хруст и протяжный вой.

– Ах ты сука! Ты мне руку сломал!

Мне хочется броситься к отцу, проверить, всё ли в порядке, но не могу заставить себя пошевелиться. Потому что понимаю – он помощь мою не оценит. А щека всё ещё помнит его вчерашний удар. Очень хорошо помнит.

– Ещё раз рыкнешь в её сторону, и я не только руку, а всего переломаю, – брезгливым тоном говорит Ворон, прижимая отца к земле.

Он встаёт, распрямляет плечи и возвращается ко мне.

– Ника, какого чёрта? Помоги мне сейчас же! Больно! – воет отец.

Смаргиваю слёзы, застывшие на ресницах.

Нет… Это не мой отец.

Это чудовище, созданное алкоголем. И вряд ли когда-то вернётся мой отец. Вчера я пыталась поговорить с ним, но бесполезно. Даже слушать меня не хочет, всё своё твердит, какая я плохая дочь.

– Ника, мать твою!..

Не реагирую, а Ворон берёт меня за плечи и увлекает за собой. Я двигаюсь, повинуюсь, понимая, что это может быть последний раз, когда я вижу отца.

– Куда вы меня ведёте? – спрашиваю, как только поворот остаётся за спиной, а скулёж отца затихает.

– Не задавай лишних вопросов. Нам с тобой предстоит серьёзный разговор.

– Можно мне домой? Собрать вещи? После этого… я всё равно не смогу вернуться в квартиру.

– Ты действительно утверждаешь, что животное, с коим мы столкнулись, – твой отец? А как же Глеб Смоленский?

У меня сейчас даже эмоций нет, чтобы отреагировать на вопрос Ворона. Я не знаю, что ему сказать. Как достучаться и объяснить, что я не Виктория?

– Без понятия кто такой Глеб Смоленский. Пожалуйста, позвольте мне забрать вещи из дома, а потом везите, куда хотите.

А что мне ещё делать?

Начальница продала…

Родной отец променял на бутылку дешёвой дряни.

Куда мне податься?

Только Костя поддержит, но я не хочу пользоваться его добротой. Это неправильно. Вижу же, что у него есть чувства ко мне, а я не смогу ответить на них.

– Ладно. Говори адрес.

Мы уже дошли до внедорожника Ворона. Сажусь в салон и называю адрес. Мужчина ловко вбивает его в навигаторе, ревёт мотор, и машина рвётся с места. У меня аж дух перехватывает, вжимаюсь в спинку кресла и ёжусь. Пристёгиваюсь, взволнованно глядя на дорогу перед собой. Куда же так гнать? Он ведь не собирается разбиться вместе со мной? Чтобы отомстить и заодно свести счёты с жизнью? Вряд ли… Он же должен убедиться, что «Виктория» не выкарабкалась.

– Чего так боишься? Скорая езда не твоё, хочешь сказать?

Я отрицательно мотаю головой.

– Не любишь гонять и ездишь всегда по правилам?

– У меня нет прав. И вообще я боюсь садиться за руль.

– Хорошо вжилась в роль, ничего не скажешь, – фыркает Ворон.

Он всё ещё испытывает меня? Пусть проверяет, мне не жалко. Нечего даже сказать ему в ответ на эти детские нелепые издёвки.

Мы быстро добираемся до моего подъезда, и Ворон выходит из машины следом за мной.

– Я с тобой.

– Совсем необязательно. Я быстро.

– Я на идиота похож? Хочешь свалить по-тихому?

Вообще-то похож… Только как сказать ему, чтобы не обидеть? Точнее, не разозлить?

– Ладно. Пойдёмте со мной.

– Хватит мне выкать это… раздражает, знаешь ли.

– Как скажете.

Достаю из кармана ключ дрожащими руками, но домофон снова не работает, Ворон открывает дверь в подъезд раньше, чем я пытаюсь прислонить ключ. Ныряю, окунаясь в запах сырости, бедности и горечи. Почему-то именно такие ассоциации возникают.

Вспоминаю, как добрую часть ночи просидела в подъезде, опасаясь, что отец войдёт в кураж и сильнее распустит руки. Я боялась его, но оставалась в доме. Глупая! Давно следовало уже разрубить Гордиев узел.

Открыв дверь в квартиру, вхожу и сразу же спешу к себе в комнату.

– А у вас здесь… уютненько, – фыркает Ворон.

Очень! С валяющимися по полу бутылками, которые я устала уже собирать.

– Можешь посидеть на кухне и подождать меня. Я быстро.

Вещей у меня немного, и я действительно быстро скидываю их в сумку, забираю документы и скопленную наличку. Это всё, что у меня есть. Остальное было на карте. Радует, что отец не нашёл мой тайник и не разграбил. Ворон стоит, опираясь плечом о косяк, и наблюдает за мной. Только мне сейчас не до стеснения. Отец может вернуться в любое время.

– Ты действительно сломал ему руку? – мой голос нарушает образовавшуюся тишину.

– Нет, конечно. Но сделал больно. Рука поболит пару недель, может, больше. Всё зависит от того, как активно будет пользоваться ею.

Значит, вернётся скоро.

– Нам лучше уходить.

Ворон не спешит освободить проход, он тянется к моему лицу, когда оказываюсь рядом с ним, а я инстинктивно жмурюсь в ожидании удара. Только вместо него чувствую нежное, едва ощутимое прикосновение.

– У тебя кровь на губе. Нужно обработать.

– Не привыкать. Ничего страшного. Нам лучше покинуть квартиру, пока он не вернулся.

– Как скажешь.

Ворон убирает руку, забирает у меня сумку с вещами и первым выходит из квартиры. Я несколько секунд стою в замешательстве: то он меня растерзать готов, то вдруг ведёт себя заботливо. Ему стало жаль меня? Или понял, наконец, что я не та, кого он искал?

Глава 2

Размеренное движение автомобиля успокаивает, и я даже не замечаю, как проваливаюсь в сон. И всё равно уже сейчас, если честно, куда направляется Ворон. Мне некуда пойти, так что придётся придумывать на месте.

Вижу во сне что-то безмятежное, но не запоминаю, а просыпаюсь от резкого торможения автомобиля.

– Приехали, – говорит Ворон, останавливаясь у ворот полуразваленного дома.

Не понимаю, где мы находимся, но страха нет. Кажется, что все чувства я растеряла, а инстинкт самосохранения напрочь отключился. Другая бы на моём месте сейчас паниковала, не заснула бы ни за что, пытаясь запомнить дорогу, но не я.

– Выспалась?

Только отрицательно мотаю головой в ответ на вопрос мужчины.

Понимаю, что ему интересно, почему я так себя веду и не поднимаю панику, но я выхожу из автомобиля и ёжусь от прохлады. Уже начинает светать. Как долго мы ехали? Времени прошло точно немало. Мне интересно, добрался ли отец до дома. Хоть он и превратился в ничтожество, но остаётся моим отцом, и я помню, каким он может быть.

– Лачуга у меня скромная, как видишь. Клопов и крыс нет, можешь не переживать, – ухмыляется Ворон, открывая старую скрипящую дверь. И как она ещё держится на петлях?

Вхожу внутрь, где меня встречает запах хвойной смолы. Приятно, словно оказался в лесу. Вижу валяющиеся на скамейке банные веники. Веранда довольно уютная, несмотря на общий упадок дома. Так как Ворон не останавливается и не даёт мне времени осмотреться, семеню за ним и оказываюсь в кухоньке с настоящей русской печью.

– Твоя комната правая.

– Вы позволите жить с вами? – спрашиваю осторожно. – А на каких условиях?

– Главное ты уже не выполняешь: я просил не выкать мне.

– Прости.

Начальница продала меня человеку, который хотел отомстить мне за чью-то смерть, и вот я в его доме… Бред, конечно. Но что есть.

– Ты больше не собираешься убивать меня?

– Посмотрим.

Хотя бы честно.

– Не вздумай только выкинуть что-то. Я держу руку на пульсе, если решишь позвонить кому-то или…

– Мне некому звонить, если до тебя ещё не дошло это. Обращаться в полицию, чтобы вернули меня к отцу? Спасибо…

– В таком случае сейчас занесу вещи. Приведи себя в порядок. Душа здесь нет, баню топить сейчас не буду. Вон умывальник. Хотя бы с лица смой грязь.

Каждое моё движение заторможено. Может, позднее придёт осознание, и у меня начнётся истерика, но сейчас действую как-то инстинктивно, выполняя всё, что меня велят.

Приближаюсь к умывальнику. Такой был на даче у бабушки. Сердце сжимается от тоски. Как же сильно мне не хватает её. И мамы.

Смотрю на своё отражение в зеркале и ужасаюсь. Провожу подушечками пальцев по засохшей корке на губе. Приложили мне знатно, ничего не скажешь. Всё это останется в памяти, как напоминание, что бывает за бесхребетность.

Умываюсь, случайно сдираю корку с губы, и кровь из раны снова сочится тонкой струйкой.

Ворон уже вернулся в дом. Он бросает мою сумку, приближается, хватает за руку и тянет за собой в комнату. Надеюсь, он не из тех, кто возбуждается от вида крови?

– Садись! – кивает мужчина в сторону дивана.

Мебель в доме старенькая, но вполне себе неплохая. Всё чисто, но даже если было бы иначе, вряд ли я сейчас переживала о наличии клопов или крыс в доме.

Присаживаюсь на диван и жду. А чего? Когда меня убивать начнут? Что мне делать дальше? Я растеряна, сейчас толком ничего не понимаю, но как всё сложится дальше?

Ворон садится на пол у моих ног. Он ставит пластиковый контейнер с медикаментами рядом, достаёт ватку и обильно смачивает её перекисью. Мужчина не делает грубых движений, осторожно обрабатывая ссадины на моём лице. Щиплет немного, отчего я морщусь, а Ворон посмеивается. Замечаю ямочку на широком волевом подбородке мужчины. Не всем такая подходит, а его украшает. Серые глаза Ворона пристально глядят на меня, их цвет резко контрастирует с синей обводкой зрачка. Никогда раньше не видела такие глаза. И никогда на меня не смотрели так, словно пытались силой мысли вскрыть скальп и достать мой мозг.

– Дуть не буду, даже не рассчитывай.

– А я и не просила, – отвечаю с приоткрытым ртом, так как пришлось разомкнуть губы, позволив обработать их.

– Прекрасно. Как тебя угораздило оказаться в таком месте?

– Мы не выбираем, у кого родиться… – пожимаю плечами.

Ворон улыбается. Он убирает руку от моего лица, забирает контейнер и встаёт. Подумать только – мужчина, угрожавший убить меня, становится моим спасителем. У судьбы те ещё шуточки. И я не всегда понимаю их.

Взгляд цепляется за фотографию, стоящую на тумбе трюмо рядом с диваном. Молодая девушка с округлившимся животиком светится от счастья. Ворон обнимает её, а рядом с ними стоит ещё один мужчина. Друг семьи?

– Твоя невеста? – спрашиваю я.

Ворон подлетает к трюмо, отворачивает от меня фотографию и щурится.

– Это не твоё дело. Её больше нет в живых из-за те…

– Меня? Так что же ты тогда до сих пор возишься со мной? Может, уже свершишь своё отмщение? Я даже кричать и противиться не буду.

Я не самоубийца, конечно, но я уверена, что он не сделает этого. В душе Ворона появилась тень сомнения. Мне хочется вывести его на эмоции, узнать о нём хоть что-то и понять, с кем он меня спутал.

– Иди спать. Завтра мы обо всём поговорим. Я придумаю, что с этим делать. Сегодня у меня голова распухает.

Встаю с дивана и медленно бреду в отведённую мне комнату. Ничего сейчас не хочу – только рухнуть на кровать и заснуть. Устала, и у меня нет совершенно никаких мыслей в отношении будущего. Кажется, что попала в плен собственного бессилия.

Телефон в кармане джинсов вибрирует. Достаю его и вижу паутинку трещин на экране. И когда успела стукнуть его? Наверное, при падении около кафе. Вот же!..

Начальница: «Ника, где ты? Что за шутки? Приехали полицейские, они разыскивают какую-то Викторию, и она полная копия тебя».

Как ей совести хватает писать мне после сделанного?

Ничего не отвечаю. Даже сил нет, чтобы сказать о полицейских Ворону. Едва голова касается подушки, я засыпаю, а во сне вижу её… девушку так сильно похожую на меня. Она зовёт за собой и просит спасти её.

– От кого? – кричу в пустоту, но голос хрипнет.

Чувствую, как на мои плечи ложится что-то тёплое. Меня укутали в одеяло? Не могу открыть глаза, чтобы убедиться, и проваливаюсь в сон ещё глубже.

Проснувшись с первыми лучами солнца, проникнувшими в комнату, убеждаюсь, что вчера не ошиблась. Ворон заглядывал сюда и заботливо накрыл меня одеялом. Я уснула прямо в одежде, в которой работала. Так сильно устала. Тихонечко встаю с дивана-кровати, но половица скрипит. Если Ворон уже не спит, услышит мои шаги, а мне так стыдно перед ним за вчерашнее.

Экран телефона мерцает. Смотрю и удивляюсь количеству пропущенных от Кости и начальницы. Бывшей, разумеется.

Набираю номер Кости, потому что он единственный человек, которого я не хочу пугать внезапным исчезновением.

– Привет, Ника. Скажи мне, что происходит? Где ты сейчас?

Костя волнуется.

Слышно, как дрожит его голос.

– Привет! Кость, я не знаю, где я, но со мной все в порядке. Ты только никому не говори, что я звонила. Ладно?

– Ник, тебя копы ищут. Говорят, что ты Виктория, пропавшая дочь миллионера.

Ха… Забавно. Только мой отец-миллионер вряд ли понял, что я пропала. Эх… будь он миллионером, может, и не пристрастился к столь пагубной привычке?

– Ты же знаешь, что это не так, правда? Я Ника, Кость. И никакую Вику я не знаю. Если мы так похожи, то пусть полицейские делают тест ДНК. Я их не боюсь.

Вкратце я рассказываю Косте, что начальница подставила меня, но прошу не беспокоиться.

– С Вороном я сейчас в безопасности. Не переживай обо мне. Я справлюсь.

– Серьёзно? Ты даже имени его не знаешь, чем он занимается. Ника, беги от него. Назови мне ориентиры, и я найду тебя. Я заберу тебя и спрячу ото всех: от Ворона этого, от ментов, от отца твоего. Я хочу позаботиться о тебе.

– Кость, все хорошо, правда. Мне пора. Я позже позвоню.

Сбрасываю, потому что дверь в комнату открывается, и входит Ворон. Он растрепан, глаза красные, словно не спал всю ночь.

– Отдохнула?

Он косится на мою руку, сжимающую телефон, но вопросы не задаёт.

– Да. Мне удалось поспать… Я звонила Косте. Это наш бармен из кафе, – оправдываюсь я. – Не хотелось, чтобы он беспокоился. Вчера я уснула, сил не было, чтобы сказать, что…

Рассказываю о сообщении начальницы и разговоре с Костей. Ворон почёсывает затылок. Даже в таком состоянии он выглядит соблазнительно, как сказали бы читательницы любовных романов. Вот только мне до его внешности не должно быть дела. На меня накатывает паника. Если вчера не думала, что делать дальше, то теперь я напугана. Ещё и полицейские разыскивают меня. Зачем? Хотят посадить за то, что совершила Вика? У нас с ней даже имена похожи…

– Полицейские нашли тебя? Это интересно. У тебя паспорт есть? – Киваю. У любого совершеннолетнего человека есть паспорт. А как без него вообще? – Ну и прекрасно. Пока ты со мной, копов можешь не бояться. Сейчас умывайся, приводи себя в порядок, и мы продолжим путь.

– Продолжим путь? К-куда?

Вчера настолько сильно устала, что всё стало чертовски безразличным, а сегодня меня страшит мысль, что Ворон может увезти меня на другой конец света. Отдаст работать в какой-нибудь бордель, и что я буду делать? Я ведь не могу доверять ему, потому что он попросту пару раз спас меня?

– В столицу, разумеется. Мы разберёмся, что у вас с Викторией за феноменальное сходство такое, и кто в тот день сидел за рулём проклятого внедорожника.

– У тебя есть хотя бы её фотография? Все говорят, что мы так похожи, а я… Я даже не знаю, о ком идёт речь. У меня никогда не было сестры, а в теорию о двойниках верится как-то слишком слабо.

Несколько секунд Ворон просто смотрит на меня.

Он качает головой, словно старается заставить себя не верить мне.

Думает, что нагло вру?

Боже!..

До сих пор до него не дошло ещё, что я не имею к его Виктории никакого отношения?

– Собирайся. Нам не следует задерживаться. Раз тебя начали искать копы, то папаша узнал о существовании двойника у его дражайшей дочурки.

– И что это значит? Меня посадят, чтобы выгородить её? Так? Когда случилась авария? Почему её не поймали сразу?

– Потому что… – Ворон сжимает челюсти. – Все в этом мире продажные. Я буду ждать тебя в машине. Кофе выпьем на заправке.

Понимаю, что неплохо было бы переодеться, но не хочу тратить время, поэтому просто быстро расчесываюсь, заплетаю волосы в косу набок, умываюсь и выхожу.

На улице свежо. В кронах деревьев резвятся птицы, напевая приятные слуху песни, но мне некогда слушать их. Ворон уже сидит в машине и сурово смотрит на меня.

Мы приедем в столицу, а что дальше?

Я никогда не мечтала там оказаться.

Может, мне следует сбежать на какой-нибудь заправке и попросить Костю забрать меня?

Нет… Об этом и думать нечего.

Сидеть на шее Кости? Ответить на его чувства, выйти замуж и нарожать кучу детишек от нелюбимого мужчины? Я о замужестве не задумывалась раньше. На отца насмотрелась, мне хватило.

Сажусь в салон автомобиля и сразу пристёгиваюсь. Вчера Ворон успел показать, как любит лихачить.

– Ты везёшь меня в столицу, а я ничего не знаю о тебе. Совсем ничего. Даже имени.

– Какое это имеет значение? Моё имя тебе ничем не поможет. Я Ворон, а вороны не забывают обид – этого должно быть достаточно.

Говорит так, словно это я его обидела. А если он решит отдать меня отцу Виктории в обмен на неё? Маловероятно, но что-то мне боязно. Кошусь на экран телефона. Зарядки осталось не так много. Как назло не зарядила ночью. Если сбегу, то могу не дождаться Кости. Потеряюсь. И кому попадусь на пути – не ясно.

– Что ты планируешь делать со мной дальше? Привезёшь в столицу, а потом?

– Продам на органы, – совершенно спокойно отвечает Ворон.

Закашливаюсь, а он только косится в мою сторону и ухмыляется.

– Если ты действительно не имеешь отношения к той аварии, тебе нечего бояться. Я помогу тебе устроиться в жизни, но не дай бог у меня появится хоть малейшая зацепка…

Ворон замолкает, а я только и мечтаю о том, чтобы стукнуть его чем-нибудь тяжёлым по голове. Надоели его попытки уязвить меня и связать с Викторией.

Глава 3

С безразличием смотрю в окно на сменяющиеся пейзажи. Мы доезжаем до заправки, но выходить мне Ворон не рекомендует:

– Если на тебя разослана ориентировка, то сейчас лучше не попадать в неприятности. Доберёмся до столицы, а дальше решим, как поступить. Здесь проблематично искать знакомых, готовых прикрывать чужую задницу.

Остаюсь в салоне, хоть тело ужасно затекло, и мне не помешало бы размяться. Кошусь на телефон. Может, попросить у Ворона зарядку? Наверняка у него есть в машине.

Костя снова пишет сообщение, беспокоится и предлагает забрать меня. Его настойчивость только треплет нервы ещё сильнее. Я и без того понятия не имею, к чему происходящее приведёт.

Я: «Кость, всё действительно нормально. Я справлюсь, не переживай. Придётся разобраться с моим загадочным двойником попутно».

Костя присылает фотографию. Он сделал снимок портрета, который показали полицейские. Сердце трепыхается, как загнанный в угол мышонок. Не может этого быть! Совсем не может! Девушка на фото действительно очень сильно похожа на меня, но есть пара моментов: у неё губы накачены, что выделяется слишком отчётливо, а ещё волосы чуть длиннее моих. Я приближаю фотографию и рассматриваю её внимательно.

– Забыл спросить, какой тебе кофе, поэтому себе взял крепкий, а для тебя латте с карамелью, – говорит Ворон, сев в машину с двумя бумажными стаканчиками.

Он замечает фотографию, покашливает и отъезжает от колонки, а я всё ещё разглядываю её и не могу поверить, что это случайность. Таких совпадений не бывает. У нас даже возраст примерно одинаковый. Можем ли мы оказаться разлучёнными в детстве близняшками?

– Теперь понимаешь, почему я сразу подумал, что ты и она – одно лицо?

– Не одно, – отрицаю я. – Посмотри внимательно. – Тычу пальцем в фотографию. – У неё губы увеличенные. А у меня есть шрам над левой бровью. Это я упала с самоката, который брала у соседского мальчишки покататься. Было много крови, и остался след. Мы разные. У неё волосы длиннее. И вероятно они тоже наращенные.

Припарковавшись в стороне, Ворон смотрит на фото, потом на меня. Мужчина пожимает плечами и молча пожёвывает губами.

– Ты кофе будешь? Если нужно сходить в туалет – вон там уличный. Можешь сбегать быстренько.

С благодарностью принимаю стаканчик, но сходство с девушкой всё-таки до сих пор не даёт мне покоя.

– Вы похожи как две капли воды. Эти незначительные различия, которые ты указала, не заметишь с первого взгляда. Очевидно ведь, что если копы захотят повязать её, а встретят тебя, они сделают это. Я тоже не приглядывался. И я был уверен, что ты это она…

Ворон замолкает, делает глоток кофе и смотрит куда-то вдаль.

– Ты до сих пор сомневаешься, – констатирую факт я. – Думаешь, что я могу быть ею… Тебе претит эта мысль, но моё присутствие неприятно, потому что ты чувствуешь сходство между нами.

– Ты сама проницательность. Я уже сказал, что не обижу тебя. Об остальном не следует беспокоиться. Какая разница, как я к тебе отношусь?

– Ты прав – никакой.

Делаю глоток кофе и морщусь. Вкус отвратительный. Кажется, словно это сплошной сахарный сироп и никакого намёка на карамель, совершенно.

– Они действительно назвали это латте с карамелью? – спрашиваю, покашляв.

– Не нравится?

– Три в одном с двойной дозировкой сахара, не иначе. Хотя… не двойной, раз в пять больше – это факт.

Костя готовит кофе гораздо вкуснее.

Мысленно возвращаюсь ко времени, когда всё ещё не казалось настолько паскудным и пропащим. Костя готовил для меня кофе перед началом рабочей смены, мы много болтали… Я уже тогда чувствовала, что у него есть симпатия ко мне, но упорно игнорировала, не знала, как мне воспринимать всё, а теперь ощущаю вину. Он переживает, места себе не находит, а я «путешествую» с едва знакомым мне человеком, не имея понятия, куда приведёт дорога.

– Дай-ка мне свой телефон, – просит Ворон.

Смотрю, что экран мерцает. Снова входящий от Кости.

– Я сама в состоянии разобраться со своим…

Договорить мне Ворон не даёт. Он ловко забирает у меня телефон и нажимает на кнопку ответа.

– Слушай, Ромео, я понимаю твоё беспокойство, но лучше не названивать девушке каждые пять минут. Это ничего не изменит. Только раздражает, и не только её одну.

– Отдай! – шиплю я, пытаюсь забрать телефон, но Ворон слишком крепок. Если даже колотить его начну, не пробью. Ему мои удары будут, как слону дробинка. Я только сегодня в полной мере отмечаю его мощь и даже немного побаиваюсь его. Одного удара этого человека хватит, чтобы потерять связь с реальностью. Знаю, что руку на меня поднимать он не станет, доводить его до такого не собираюсь, а всё равно чувствую себя неловко.

– Она в порядке, парень, со мной она не пропадёт. Как только всё закончится, она вернётся. Или даст тебе знать, где её можно найти, это уже ей решать. А пока просто успокойся и работай. Если появятся какие-то новости о копах, просто дай знать. К слову, они не говорили, почему разыскивают Викторию? – Ворон замолкает. Я не слышу, что говорит Костя, а по выражению Ворона не могу понять, что ему отвечают, потому что он безэмоциональный чурбан. – Я тебя понял. Всё. Не переживай за принцессу и поменьше трепли нервы своими звонками, а не то вышвырну телефон, это я гарантирую. Тогда ты вообще не узнаешь, как у неё дела. Ясно?

Ворон сбрасывает вызов и возвращает мне телефон.

– Кто тебя просил отвечать на мои звонки?

– Я же вижу, как ты впадаешь в уныние, каждый раз, когда этот красавчик появляется на экране твоего телефона. Не благодари. Донимать звонками он не будет. Я узнал ещё кое-что… Виктория, судя по всему, сбежала… а её папаша волнуется. Её разыскивают не из-за аварии, а как человека, пропавшего несколько дней назад. Ничего не знаешь на этот счёт?

Я закатываю глаза и громко цокаю языком.

Снова намекает, что я и она – одно лицо?

– Куда она могла подеваться?

– Кто её знает? Сбежала с любовником на острова? У неё свадьба через две недели. Выгодный очень брак для обеих семей. А она исчезла. И папаша убит горем. Даже отправил копов искать свою дочурку в убогой забегаловке, рассчитывая, что она там.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – отрицательно мотаю головой я.

Ворону кажется, что отец Виктории в курсе, куда она подевалась?

– Да всё к тому самому… Вы с Викой – одно лицо. У тебя есть возможность влиться в её семью и разузнать побольше о грязных делишках папаши… Разыграешь потерю памяти, притворишься напуганной? А я ещё и вознаграждение получу за то, что помогу пропавшей принцессе найти дорогу домой. Как тебе идея?

Я должна притворяться Викторией, чтобы помочь Ворону восстановить справедливость? Да ведь родители сразу поймут подвох!..

– Не могу. У нас губы разные… у меня шрам. Как ты себе представляешь? Я не умею жить среди богатых. Это неправильно.

– Так и представляю. Потеря памяти дело такое… неприятное. Ты и не должна ничего помнить о ней, а губы… – думаешь, папаша запоминал, какие губы у его дочери? В конце концов, могла убрать всю эту дрянь. Ну так что? Ты поможешь мне восстановить справедливость? Поживёшь, как королева… А потом я позабочусь о тебе.

– Если она вернётся, всё это будет выглядеть странным. Ты же понимаешь? Меня отправят в полицию за то, что вызывала себя за другого человека.

– Мы выкрутимся. Обещаю тебе. Я буду рядом. Тебя не посадят в тюрьму. Можешь верить мне.

Он ведь не спрашивает моего согласия? Ворон уже всё решил для себя. И теперь мне придётся играть по его правилам.

Глава 4

– Остановимся сегодня в гостинице. Завтра приведём тебя в порядок, и я попробую связаться с твоим отцом, – говорит Ворон, подъезжая к невысокому строению.

– Зачем? Хочешь попросить его благословения на эту аферу?

Я устала: всю дорогу не могла выйти из машины и размяться нормально. Шея затекла. Всё тело изнывает. Мы ехали слишком долго, и вот уже добрались до столицы, точнее, её окраины. Сейчас раздражена и даже не стараюсь скрывать этого.

– Я имел в виду твоего нового отца, конечно же. Я попробую пробить по своим каналам, куда подевалась Виктория. Сейчас нам обоим следует отдохнуть.

Даже сил, чтобы возмутиться, нет, когда Ворон снимает семейный номер. Мы входим, я оглядываюсь и морщусь. Бордель какой-то, не иначе. Из соседнего номера доносятся не самые приятные звуки. Будто раненого ишака загоняют в угол. Боже!.. Хочется заткнуть уши, не слышать этого, но уже услышала. Скрип кровати хоть и приглушённый, но слишком давит на психику. Такое чувство, словно кто-то водит смычком по моим нервам, а струны вот-вот разорвутся вместе с барабанными перепонками.

– На самом деле считаешь, что мы сможем нормально здесь отдохнуть? – раздражённо спрашиваю у своего… компаньона?

– Есть предложения получше? – фыркает Ворон. – Нам нужно принять душ… Знаешь, я думаю, что даже не стану заниматься твоим преображением. Так ты больше похожа на потрёпанную жизнью дочь миллионера, потерявшую память.

– Прекрасно. Может, тогда не станем оттягивать момент? Позвони ему сейчас, а? Выйди на связь… получи своё вознаграждение. Я не хочу ждать. Так страшнее, понимаешь? Чем дольше мы оттягиваем, тем сильнее мне хочется отказаться от всего.

Очередной протяжный стон вой из-за стены, и отвращение уже накатывает неудержимой волной.

Нет. Я так не могу.

Не хочу дольше оставаться в этом забытом богами месте. Если Ворону нужен отдых – пусть отдыхает, а я здесь даже присесть куда-то брезгую. Стоит представить, чем ещё недавно могли заниматься на этой кровати… выворачивает.

Перед глазами появляются мерзкие посетители кафе, пытавшиеся изнасиловать меня. Такие и таскают девиц по гостиницам. Кто нормальный притащит сюда женщину?

– Прости, но я так не могу. Мне нужен свежий воздух. Ты отдыхай, если хочешь, а я погуляю. Выспалась в машине.

Выскакиваю из номера и спешу покинуть гостиницу. Меня пробирает до мозга костей. Раньше не была настолько брезгливой, а сейчас накатило как-то всё. Кожа покрыта мурашками. Давно я не была настолько раздражённой. Даже отец не доводил меня до такого состояния, хоть пьяные люди отвратительны.

Хлебнув свежего воздуха, я прикрываю глаза. Воздух быстро портит администратор, вышедшая с сигаретой. Кошусь на неё и спешу уйти в сторонку. Ужасное место!.. Никогда больше не заселюсь в гостиницу. Особенно вот такую придорожную. Да и вообще все гостиницы у меня ассоциируются с борделями. Понимаю, что в некоторые заселяются командировочники, но всё равно впечатление складывается не самое приятное.

Ворон не заставляет себя ждать. Он выходит и требует от администратора, чтобы возместила средства за номер, в котором невозможно ночевать. Мужчина выглядит убедительно, поэтому получает своё. Пока он в гостинице, я переминаюсь с ноги на ногу, обхватив себя руками. Продрогла. На улице холодно. А может, виной всему холод, хватающий мою душу в ледяную тюрьму? Я пока толком не понимаю, к чему приведёт афера, предложенная Вороном.

– Не думал, что ты такая брезгливая.

– Для самой в новинку, – фыркаю я.

– Раз тебе не понравилась гостиница, будем спать в машине. Мне нужно хотя бы несколько часов передохнуть, чтобы снова сесть за руль.

– Ты можешь сказать, чтобы за мной приехали сюда. Разве это не будет выглядеть правдоподобнее?

Я боюсь, конечно, оказаться в доме миллионера, но если уж другого выхода нет, то лучше сейчас.

– А ты смышленая. Это действительно имеет смысл. Вот только мне для начала хотелось бы убедиться, что Виктория действительно не появится на горизонте в ближайшее время, а для этого я подключил кое-какие связи… – Телефон Ворона звонит. – А вот и мои связи. Посмотрим, что удалось найти.

Ворон отвечает на звонок.

Думаю о том, что даже не узнала его имени. Встретимся ли мы снова?

Вдруг я попаду в ловушку, из которой уже не выберусь?

Кто знает, что задумал миллионер, дочь которого совершила смертельную ошибку?.. Если она действительно виновна в аварии, унёсшей жизни невинных людей, то она страшный человек. И её отец, прикрывающий грешки дочери.

Ворон отходит в сторонку, возвращается и смотрит на меня с довольным выражением лица.

– Новости хорошие. Виктория действительно пропала. Где она сейчас – никому неизвестно. Так что… вряд ли она выберется из своего кокона. Она была против свадьбы, сбежала, а потому… у нас есть все шансы. В конце концов, ты же изобразишь потерю памяти… вы похожи, как две капли. Никто не обвинит тебя в мошенничестве. И я могу позвонить твоему новому папочке хоть сейчас, если действительно готова.

Готова ли я?

К обману никогда не будешь готовым.

Однако иного выхода у меня нет.

– Что я должна найти в его доме?

– Пока не знаю. Сам не знаю. Всё слишком быстро закрутилось. Нам нужен план…

– Нет. Мы должны действовать прямо сейчас. Потом я могу передумать. В конце концов… это тебе нужно, а не мне. Ты не сказал мне, кого потерял в той аварии, а я всё равно помогаю тебе.

– Не только мне. Разве тебе не интересно узнать, почему вы с Викторией так сильно похожи?

Интересно ли мне?

Какой толк узнавать правду сейчас?

Даже если мы близняшки, которых разлучили в детстве, это ничего не изменит.

Мы уже выросли в разных семьях, в разных слоях общества даже.

Мы сильно отличаемся друг от друга.

Я не горю желанием знакомиться с убийцей.

– Мне просто некуда пойти сейчас. Ты пообещал мне помочь устроиться в жизни? Этого достаточно. Я тебе верю. Именно по этой причине помогу. Звони уже!..

Я готова перейти на истерику.

Потому что боюсь.

Меня выворачивает от одной только мысли, что буду заменять другого человека.

Проживать чужую жизнь.

А если они специально провернули всё это?

Вдруг Виктории уже сделали новые документы, а меня хотят привести, чтобы свалить на меня вину за аварию?

Голова распухает.

Столько сомнений в ней…

Я с ума готова сойти.

И я хочу отказаться от этой аферы, но Ворон набирает номер, указанный в ориентировке и сообщает, что ему удалось найти похожую девушку.

Вот и всё.

Дороги назад теперь уже нет.

– Твои документы и вещи останутся у меня. Ни о чём не беспокойся. Я буду рядом. Буду наблюдать за обстановкой. Я сделаю всё возможное, чтобы ты была в безопасности. Если почувствую, что дело пахнет жареным, я помогу тебе сбежать. Как только я пойму, что и где искать, я дам тебе знать. Телефон тоже придётся отдать мне. Будет удивительно, что дочь миллионера успела завести себе столько знакомых.

– Ты хочешь лишить меня всего?

Мы с Вороном сидим в машине. Я не помню, когда сели, как он выехал на трассу и остановился на обочине. В голове сейчас ураган мыслей. Даже предположить не могу, какая из них может оказаться правильной.

– Я не лишу тебя своей защиты. Доверься мне.

– Как я могу доверять человеку, который ничего о себе не рассказал? Ты пытаешься отомстить за свою погибшую возлюбленную, а я… просто разменная монета. Для меня это дорога в один конец, потому что я не имею и малейшего представления, чем всё закончится в итоге.

– Всё будет хорошо. И если тебе так интересно на самом деле… Моё настоящее имя Макс. Максим Скворцов. Моё имя у многих на слуху. Если окажешься в ситуации, когда помощи ждать неоткуда, а меня по какой-то причине не окажется рядом, просто скажи, чтобы дали тебе связаться с Максимом Скворцовым. Вороном.

– А у тебя неспроста любовь к птичьим кличкам? – нервно ухмыляюсь.

Я сейчас готова думать о чём угодно, только бы не о том, что вот-вот окажусь среди совершенно чужих мне людей.

И почему я на это иду, а не сбегаю?

Действительно хочу понять истоки нашего сходства с Викторией? Или просто глупая идиотка, которая ещё не понимает, к чему всё может привести?

Почему я верю Ворону?

Может, он помогает миллионеру найти замену для его дочурки? Чтобы в итоге защитить её? Месть ведь может быть совсем не при чём?

Страх опутывает сознание всё сильнее. Его липкие щупальца проникают глубоко в душу, но уже нельзя сбежать. Повернуть назад не выйдет. Полицейские машины слепят фарами и мерцающими огнями. Чёрный внедорожник с визгом шин тормозит рядом.

Мы с Вороном выходим из автомобиля.

Чувствую себя подопытным.

Краем глаза замечаю подъехавшую карету скорой помощи.

Ко мне бросаются врачи, и женщина из внедорожника. Она подбегает ко мне со слезами на глазах, трогает лицо, бормоча, что я жива.

– Вика, как же так? Почему ты сбежала? Если причиной была свадьба, тебе следовало поговорить со мной, – всхлипывает женщина. – Я бы постаралась убедить твоего отца…

Ворон в стороне. Разговаривает, судя по всему, с моим «отцом».

– Кто вы? – спрашиваю я полным безразличия голосом.

– Как? Ты не узнаёшь свою маму? Вика, дочка, что же с тобой случилось? – женщина утирает слёзы и удивлённо смотрит на меня. – Твоё лицо так сильно изменилось, а этот шрам… не помню, чтобы у тебя был такой.

Она с подозрением хмурится.

Обман может раскрыться прямо сейчас, но защитная реакция организма слишком сильна. Я испытываю такое безразличие, что собственно и не имеет значения, поймут они подмену или нет. Говорят, что материнское сердце не обманешь. Вот мы сейчас и посмотрим, заметит ли эта женщина подвох. Если она действительно мать Вики.

Напряжение нарастает, но врачи уводят меня к своей машине, чтобы осмотреть, а женщина нервно теребит подол своего платья, косясь в нашу сторону. Она поняла, что я не их дочь? Или пока до неё не дошло? Насколько близкими были отношения Виктории с родителями?

– Скорее всего, у девушки амнезия, – заключает фельдшер после осмотра, как только к нам приближается хмурый мужчина, судя по всему, отец Виктории. – Нужно отвезти её в больницу и сделать полное обследование.

– Ты действительно совсем ничего не помнишь? – спрашивает «отец».

Отрицательно мотаю головой.

– Хорошо. Мы проведём полное обследование. Всё будет хорошо, дочка.

Он действительно признал во мне свою дочь?

Его жена не разделяет радости и смотрит на меня с опаской, словно старается разглядеть во мне жалкую копию Виктории.

– Садитесь в машину. Мы отвезём вас в больницу, где проведут полное обследование, – мягко подталкивает фельдшер.

Я не разрываю зрительного контакта с «отцом». Мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Он дёргается и кивает.

– Если хочешь, мы с мамой можем отвезти тебя?

Я скрещиваю руки на груди и кошусь в сторону Ворона.

– А Максим поедет с нами?

«Отец» оборачивается в сторону Ворона. Он отрицательно качает головой, вернув взгляд ко мне.

– Максим с нами не поедет. Он помог найти тебя, на этом его миссия завершена. Тебе не следует привязываться к неправильным людям. У тебя есть жених, разве ты забыла об этом?

– Глеб! Перестань давить на малышку хотя бы сейчас! – наконец, вступает в разговор «мама. – Милая, пойдём в машину. Нам с тобой следует поскорее поехать в больницу. Мы отблагодарили Максима. Тебе не следует переживать о нём. И о женихе, – женщина делает акцент голосом на последнем слове и косится на «отца», – тем более не беспокойся.

Я киваю.

Иду следом за женщиной, которую язык никогда не повернётся назвать мамой. Мы садимся в просторный салон автомобиля. Какое-то время просто сидим. И неловкость нарастает с каждой секундой всё сильнее. Я хочу вырваться, сказать, что это обман, но не могу даже просто пошевелиться.

– У тебя губа разбита. Что случилось? Ты помнишь хотя бы что-то?

Я отрицательно качаю головой.

– Кто-то ударил… требовали деньги. Забрали всё, что у меня было… единственное, что удалось запомнить.

– Как они выглядели? – ледяным тоном спрашивает «отец».

– Не знаю.

«Мама» сжимает мои руки. Мне бы узнать их имена, чтобы обращаться к этим людям правильно. Отца зовут Глеб – это всё, что мне известно.

– Мы обязательно всё узнаем. Мы накажем виноватых, милая! Всё будет хорошо.

Машина трогается с места.

Я смотрю на Ворона, пока он не пропадает из поля зрения.

Страх теперь колотится в каждой клеточке тела. Мне некомфортно. Тошнит от нахлынувшего разочарования. Глаза щиплет от наворачивающихся то и дело слёз. Понятия не имею, куда меня привезут сейчас. Что будет дальше?

Как оказываемся в больнице, и меня кидают из одного кабинета в другой – не запоминаю толком. В итоге врач заключает, что у меня на самом деле амнезия.

– Как скоро память восстановится, я не могу сказать. Случай очень странный. Я вижу незначительное помутнение на одном из участков мозга. Скорее всего, оно случилось из-за серьёзного удара.

Я ударилась, когда упала возле кафе. А ещё отец приложил так, что там и сотрясение могло быть. Получается, что это сыграло на руку? Рассмеялась бы, да нельзя.

– Ваша дочь обязательно поправится. Ничего серьёзного я не наблюдаю.

– Мы можем продолжить подготовку к свадьбе? Это не опасно в её состоянии? – стараясь скрыть нервное напряжение, спрашивает «отец».

– Можете, разумеется, если невеста ничего не имеет против и не будет волноваться.

– Она не будет. Я об этом позабочусь, – заключает Глеб Смоленский.

Теперь понимаю, почему Виктория сбежала от родителей. С таким отцом врагов не надо. Он не замечает подвоха, потому что торопится сплавить дочку замуж ради бизнеса. Не могу сказать этого о матери, ставшей в мгновение молчаливой. Она подозревает, что что-то не так?

– Мы можем ехать домой, Вика, – заключает «отец».

Медленно бреду следом за ним.

Даже если обман будет раскрыт, Глеб Смоленский сделает всё, чтобы этого не заметили другие.

Он обязательно постарается сделать всё.

– Я так не могу, – останавливается «мама».

– Вера, что не так? Дочь вернулась. Она не помнит нас, но всё обязательно встанет по своим местам. Успокойся ты уже.

– Мы должны сделать анализ ДНК. П-прости, – бормочет женщина. – Это действительно важно, потому что… я сомневаюсь, что это наша Вика.

– Вы хотите сделать экспресс анализ ДНК? Мы можем произвести забор необходимых материалов прямо сейчас, – заключает врач.

Так скоро? Что со мной будет, когда обман раскроется? На что мы с Вороном рассчитывали вообще? Боже!.. Кажется, я крупно вляпалась.

Глава 5

– Вера, мы можем с тобой отойти? – цедит сквозь зубы Глеб.

Они отходят в сторонку и разговаривают о чём-то, а врач пытается успокоить меня. Он говорит что-то о безболезненности процедуры, об отсутствии негативных последствий. Я почти ничего из его слов не слышу и не запоминаю. Понимаю ведь, что материнское сердце сразу разглядело подвох. Хоть мы с Викторией и похожи, но есть различия. Внимательная мать сразу заметила шрам… Её не обмануть так просто. Я думала, что у Вики только отец, а тут всё куда сложнее. И я не знаю, как выпутываться дальше. Надеюсь, что за обман меня не отправят за решётку. Могут и Ворона наказать, ведь это он «отыскал пропажу». Успею ли я найти в доме Смоленских хоть что-то, чтобы доказать их продажность? И захочу ли делать это, узнав их лучше?

– Ваши родители просто переживают. Это нормальное явление. Они испытали серьёзное потрясение, пока искали вас. Две недели немаленький срок.

Две недели? Мне казалось, что говорили о меньшем времени, но всё равно… Я – не она. И этот обман раскроется, как только придут анализы ДНК.

Не можем ведь мы с Викторией волшебным образом оказаться близняшками?

А если так? Что мне делать в такой ситуации? Я не хочу всю жизнь заменять её. Жить чужой жизнью? Что будет с ней? Она могла попасть в неприятности. А если уже мертва? Последняя мысль прошибает ледяным потом.

– Вика, тебя не расстроит, если мы всё-таки сделаем анализ? Мне бы не хотелось, чтобы твоя мама накручивала себя… – приближается ко мне Глеб.

Он заискивает перед чужими людьми, но я сильно сомневаюсь, что и раньше общался с дочерью так же любезно. Единственное, что интересует человека передо мной – личная выгода. Он мечтает поскорее выдать Вику замуж, укрепить свой бизнес. Даже её состояние волнует его меньше, чем бизнес.

– Нет. Вы можете делать всё, что посчитаете нужным. Я ничего не помню, не знаю, кто вы. Вы имеете право провести дополнительные анализы. Может быть, я не ваша дочь?

– Ну что за вздор? Конечно, наша… – выдавливает улыбку Глеб.

Мы идём в процедурную, где врач делает забор слюны и крови. Он обещает, что в течение нескольких дней анализы будут готовы, а пока «заботливые родители» везут меня домой.

Мне выделяют комнату, точнее приводят в её спальню… Виктории.

Пробегаюсь взглядом по излишествам роскоши, которая явно никому не нужна. У меня ком в горле стоит.

Всё так сумбурно.

Кажется, что проскакала галопом по незнакомым окрестностям, рухнула в месте, о котором ничего не знаю, а при этом так и не поняла, кто я такая и где нахожусь.

– Прости, что пришлось сделать анализ ДНК. Ты измученная, я понимаю, но есть некоторые сомнения. Мне бы хотелось убедиться, что поиски на самом деле следует остановить. Моё сердце рвётся на части, ведь я вижу перед собой себя в молодости, а другая часть меня терзается в сомнениях. Ты не обиделась?

– Нет. Вы имели право сделать это. Если я не ваша дочь, вам следует продолжить поиски и найти её.

Вера улыбается.

– Можно узнать ваше отчество? Мне неловко называть вас мамой. Я не помню вас, а если анализ не подтвердит наше родство…

– Это уж совсем неправильно, но я понимаю тебя, конечно. Вера Николаевна.

– Хорошо. Спасибо, что приютили меня. Может быть, мне следовало занять гостевую комнату? Если я не ваша дочь… не Виктория, то…

– Что за вздор вы обе несёте? Вика!.. Твоя мама помутилась рассудком, когда ты исчезла, не оставив даже записку, но я-то вижу, что ты наша дочь. Этот анализ сделан только для её успокоения. Вера, накорми дочь и дай ей отдохнуть нормально. Не выноси ей мозг своими причитаниями. Я пошёл к себе. Мне нужно выспаться перед важной встречей. Завтра я сообщу Андреевым, что подготовку к свадьбе можно продолжить.

Глеб уходит, и мы с Верой Николаевной остаёмся одни.

– Так похожа, как две капли… Может, я на самом деле потеряла рассудок? Ах, Вика… прости меня. Я сморозила чепуху. Пойдём, я накормлю тебя ужином. Мы отпустили всю прислугу пока… пока тебя не было. Места себе найти не могли, а ещё все они крутились под ногами.

Я послушно иду за Верой Николаевной. Понимаю чувства и сомнения матери, только мне ничуть не легче. Не хотелось бы мне обманывать её. Кажется, она любит свою дочь? Любила по крайней мере… А я не она. И когда эта правда раскроется, ей будет очень больно. Она посчитает себя преданной.

– Я не Вика, – бормочу себе под нос, отправляя в рот ложку грибного крем-супа.

– Конечно, ты она. Я не должна была заставлять тебя сомневаться. Просто ты осунулась и измучилась. Ты она. Точно, – оспаривает мои слова Вера Николаевна.

Больше мы ни о чём не говорим. Я ужинаю, принимаю душ, не обращая внимания на роскошь ванной комнаты, одеваюсь в предложенную мне пижаму, падаю на огромную кровать и пытаюсь заснуть. Да только сон не идёт. Я чувствую себя виноватой. Решив помочь Ворону, я вторглась в чужую семью. Мне не следовало этого делать, но теперь я здесь. Я мешаю людям искать свою дочь. И если отцу Вики плевать, его ли дочь рядом, то Веру Николаевну мне жаль. Надеюсь, она не возненавидит меня, когда обман раскроется? Думаю о Максиме… правильно ли было соглашаться помогать ему? Я понятия не имею, в какой аварии виновата Вика. Может, там и не было её вины? Что, если она жертва обстоятельств?

Мне не следовало прыгать с обрыва настолько необдуманно, но я уже сделала это.

Разбираться придётся по ходу дело.

Как проваливаюсь в сон, толком не замечаю, но снова вижу свою копию. Она просит помочь ей, спасти, но я совсем не понимаю, что могу сделать.

– Где ты? Как я могу помочь тебе? – спрашиваю хрипящим голосом. – Вика, не исчезай! Я хочу помочь тебе! – кричу и открываю глаза, ощущая, как всё тело бьёт лихорадочной дрожью.

– Всё хорошо, дочка. Тебе просто приснился дурной сон, – слышу уже знакомый голос. Вижу Веру Николаевну, присевшую рядом со мной на край кровати. Она поглаживает мою руку и по-доброму улыбается. – Я рядом. Я буду с тобой. Спи. Я тебя теперь не оставлю.

Как бы мне хотелось услышать такие слова от своей мамы… но она не скажет их. Уже никогда. Глубоко в душе я завидую Вике. У неё есть любящая мать. И совсем не понимаю – почему она сбежала, не предупредив ту? Разве можно мучить материнское сердце?

Веки снова смыкаются. Я засыпаю на этот раз крепко. Уже не вижу кошмаров. И надеюсь, что не увижу их снова.

Глава 6

Утро… Раньше обожала его наступление, ведь это означало, что ускользну из дома и не увижу отца. В течение всего дня не буду наблюдать, как он гробит себя. А сейчас пробирает до мозга костей. Потому что я на чужой территории. И я не могу целый день скрываться. Мне следует привести себя в порядок, узнать, что делать дальше, в конце концов.

Именно этим я и занимаюсь, буквально за волосы вытаскивая саму себя из кровати.

Умывшись и немного освежившись, я переодеваюсь в одно из платьев Вики, на котором до сих пор висела бирка. Мне не по себе, ведь ворую чужую жизнь. Однако иного выхода нет. Не сейчас. Удивительно, что у нас даже размеры совпадают. Вика чуть крупнее меня, но в целом её одежда не висит на мне мешком.

Выхожу, но понятия не имею, куда пойти, поэтому просто спускаюсь вниз.

Слышу голос Глеба… не знаю его отчества, да и пока нет нужды обращаться к нему. Я не могу разобрать его слов, поэтому инстинктивно иду на звучание. Останавливаюсь у приоткрытой двери и замираю.

– Уничтожь взятые вчера материалы и приготовь мне положительные результаты теста. Мне нужно как можно быстрее вернуться к подготовке. Свадьбу откладывать нельзя. Ещё Вера со своими сомнениями. Палки в колёса вставляет.

Закрываю рот ладонями, чтобы не вскрикнуть.

Неужели Глебу совсем нет дела до дочери? Он говорит так, словно убеждён, что я это она… А если и сомневается – ему всё равно. Только свадьба имеет значение. Что за свадьба там такая? Жених старый обрюзглый калека? Или садист? Кожа покрывается мурашками. Как бы мне хотелось сейчас встретиться с Вороном, поделиться с ним своими опасениями. Сомнения гложут душу, разрывают её на части, а я пячусь и уже скоро возвращаюсь к лестнице. Остаётся надеяться, что камер в доме нет, и Глеб не узнает, что я слышала часть его разговора. Он хочет убедить всех, что я – Вика. Больше всего в этой истории мне жаль Веру Николаевну – она на самом деле искренне переживает за свою дочь.

– Вика? Доброе утро, малышка! Как тебе спалось? – спрашивает женщина, и я оборачиваюсь на звуки её голоса. Она говорит натянуто. И ведёт себя так, словно перед ней чужой человек. Так всё и есть. Мне хотелось бы быть откровенной с ней. Однако я должна молчать. Чтобы помочь Ворону и узнать, что скрывает Глеб Самойлов. Судя по всему, не только от окружающих, но ещё и от своей жены.

– Доброе утро. Спасибо, хорошо. Не помню, когда последний раз спала нормально. Даже голова почти не болит, хотя вчера раскалывалась.

– Всё обязательно наладится, – улыбается Вера Николаевна. – Попьём чай? Папа пока не уехал на работу. Он хотел поговорить с тобой, когда ты проснёшься.

И я даже знаю, о чём именно ему хотелось поговорить. Наверняка будет снова давить, что дочь прямо сейчас должна пойти под алтарь, ведь его бизнес так сильно нуждается в финансовом подкреплении со стороны родителей жениха.

Иду следом за Верой Николаевной на кухню, сажусь за стол и тихонечко стучу по краю подушечками пальцев.

– Какой он? Мой жених? – спрашиваю я.

Чашка выскальзывает из рук Веры Николаевны, но она быстро подхватывает ту, не позволяя упасть и разбиться.

– Почему ты решила спросить об этом? Я уже сказала, что никто не станет настаивать на свадьбе, если ты пока не готова.

– Отец говорит, что это срочно. Я не могу его вспомнить. Мы с ним любим друг друга?

– Любите ли?.. Ты относилась к нему холодно, но Игорь хороший мальчик. Я не знаю, почему ты невзлюбила его, когда узнала о вашей помолвке. Вы ведь так дружили в детстве.

– Значит, его зовут Игорем? – Вера Николаевна только кивает. – А у вас есть его фотографии? Мне хотелось бы узнать о нём больше.

Конечно, я рассчитываю, что мне не придётся близко знакомиться с женихом, а уж тем более выходить за него, но всё-таки неплохо было бы узнать, что меня ждёт дальше.

– Зачем же тебе смотреть фотографии? Сегодня я договорился о встрече в ресторане. Родители Игоря очень рады, что ты вернулась домой. Они отнеслись с пониманием к временной потере памяти у тебя.

– Глеб, да что же это такое? Какая встреча? Твоя дочь только вернулась домой, а ты снова своё заладил? Если бы не твоя настойчивость, Вика бы не пропала, и всего этого не произошло. Никто не знает, через какие мучения пришлось пройти нашей девочке, а ты говоришь о свадьбе! Как ты можешь?

– Вера! Прекрати! Твоя мягкость всему виной. Если бы ты сразу не давала дочери надежд на то, что свадьбу можно отменить, она бы не сбежала.

– Я сбежала? – спрашиваю, слыша хриплое звучание собственного голоса.

– Это я бы спросил у тебя, если бы ты могла ответить. Вика, в наше время брак по расчёту – лучшее, что может быть. Думать о любви не имеет смысла, если ты будешь жить как нищенка и подбирать за мужем бутылки, когда он пьёт после работы.

Да уж… Он прям в самое сердце смотрит, говорит о моём отце.

– Ты выйдешь замуж и будешь счастлива. Игорь часто в разъездах, так что вы будете видеться редко. Вы не успеете надоесть друг другу. А если уж захочется любви, ты всегда сможешь завести себе…

– Глеб! – повышает голос Вера Николаевна. – Как ты такое можешь говорить? Может, ты себе тоже кого-то завёл? Советы такие ребёнку даёшь! У меня аж вся кожа мурашками покрылась!

Я понимаю, что обстановка накаляется, и вот-вот достигнет апогея. Мне следует как-то разрядить её, но я даже не знаю, что тут можно сказать. В семье Смоленских не всё так ладненько, как могло показаться на первый взгляд.

– Вера, ну почему ты переводишь всё на нас? Зачем искажать мои слова? Мы любим друг друга. И Вика с Игорем… они тоже полюбят друг друга. Наша малышка не давала ему шанса, но быть может, сделает это теперь? Как думаешь, получится познакомиться с ним?

Ворон упоминал, что у Вики вроде как был возлюбленный. Глеб рассчитывает, что раз я забыла возлюбленного, то должна теперь рухнуть в объятия Игоря? Может, его даже радует амнезия дочери? Хочет именно по этой причине поскорее выдать меня, то есть её, замуж?

– Вам не следует ссориться. Я отдохнула за ночь и буду рада встретиться с Игорем. Надеюсь, он адекватно воспримет наше очередное знакомство, – выдавливаю улыбку я.

Вера Николаевна и её супруг одновременно переводят свои удивлённые взгляды на меня. Вика не была такой податливой? Немудрено с такими отношениями в семье и отцом, которому наплевать на всё, кроме выгодного брака дочки. Даже результаты ДНК решил подменить, только бы убедить жену, что нашли дочь, и поскорее спихнуть её замуж. Не мужчина, а мечта прямо-таки!.. Мне хочется найти на него компромат и помочь Ворону потопить Смоленского. Глядя на него, я не вижу нормального человека, только эгоистичное чудовище. Жаль, что Вера Николаевна этого не замечает.

– Прекрасные новости. Я рад, что ты приняла верное решение. И я хочу сказать тебе, что ты не пожалеешь о своём выборе. Игорь обязательно понравится тебе, и ты поймёшь, как сильно заблуждалась в прошлом. Возможно, когда воспоминания вернутся к тебе, ты осознаешь, что чуть было не упустила настоящее счастье. Видишь, Вера? Наша дочь встала на истинный путь, – Глеб радостно насвистывает, говорит, что поехал на работу, и покидает кухню, где мы с «мамой» остаёмся одни.

Поставив передо мной кружку с ароматным чаем, Вера Николаевна присаживается напротив. Вижу, что она хочет заговорить со мной, но не решается начать, не знает – с чего.

– Вика, ты совсем не обязана этого делать. Если ты не хочешь, я возьму твоего отца на себя. Постараюсь убедить его, что это всё просто ошибка.

– Почему вы так стараетесь отговорить меня? Вы ведь сказали, что Игорь неплохой парень.

– Ты ничего не помнишь, но раньше ты говорила мне, что влюблена, что хочешь выйти замуж по любви.

Всё-таки Ворон не ошибся.

Хочется верить, что Вика сбежала с любимым, и теперь наслаждается жизнью. Как она поведёт себя, когда узнает, что я заняла её место? Мне и не страшно уже, а больше любопытно. Удивится ли она? Захочет познакомиться со мной? Или порадуется, что теперь я вместо неё выполняю желания тирана-отца? Хотелось бы мне получить ответы на эти вопросы, но пока я даже не знаю – жива ли она. В порядке ли?

– Если и так, то я не помню человека, в которого была влюблена. Что, если это он сделал со мной? Предал и выбросил на улицу? Я могла потерять память из-за него?

Вера Николаевна глубоко задумывается, а потом возвращает взгляд ко мне и в нём появляется что-то новое. Трезвость? Женщина словно нашла зацепку, ухватилась за неё и теперь тоже верит, что её дочь вернулась.

– Это могло случиться. Я как-то не думала об этом, но такая вероятность действительно существует. Бедная, бедная моя девочка.

Судя по обстановке в особняке – очень даже богатая, но…

…не я.

– Не следует жалеть меня. Всё в порядке. Надеюсь, я вспомню всё, а пока мне просто следует взять себя в руки и подготовиться к знакомству с женихом.

Вера Николаевна молчит. Её глаза вдруг округляются, словно она подумала в это мгновение о чём-то не самом приятном. Мысль поразила её.

– А если это он? Тот парень, что получил вознаграждение, вернув нам тебя? Максим? Если это он был твоим возлюбленным, причинил тебе боль, а потом решил вернуть и получить выгоду?

Сердце учащает биение. Если Вера Николаевна продолжит думать в направлении выдуманной теории, то поделится с мужем, а тот попытается копнуть под Ворона.

– Нет! Это точно не он. Он нашёл меня на обочине, защитил от хулиганов, и был очень добр ко мне. Хотелось бы снова встретиться с ним и поговорить.

– А если он нашёл тебя после того, как мучил, и ты сбежала от него?

Вера Николаевна, никудышный из вас Холмс!

Так и хочется сказать, но мне теперь нужно как-то выкручиваться, чтобы оправдать Максима. Уже жалею, что поделилась такими предположениями. Думала, что успокою «маму», а на деле только пробудила её фантазию.

Глава 7

Когда Ворон выйдет на связь? Не объявится ли раньше этого времени настоящая Вика? Вопросы разрывают сознание. По поводу теста ДНК я больше не беспокоюсь, ведь чтобы ускорить приближение свадьбы, папаша даже его постарался подделать. Как ему спится ночами? Спокойно? Надеюсь, что он видит кошмары и просыпается в холодном поту. Хоть что-то должно ведь мучить такого человека!.. Страшно, что у него может совсем не быть совести.

– Вика, ты готова? – стучится в комнату Вера Николаевна, но дверь не открывает.

– Да. Вы можете войти.

Мне пришлось надевать тёмно-синее вечернее платье Вики. Повезло, что большинство нарядов висят в её шкафу с биркой. Мне бы не хотелось донашивать за ней одежду. Хоть на шпильках держаться крайне непривычно, а утюжком для волос едва научилась пользоваться, но в целом мой образ шикарен. Я смотрела на фотографии Вики, стараясь повторить её макияж и причёску. И если нас сейчас поставить рядом, то практически не отличишь, кто из нас кто.

– Какая же ты красавица, – дрожащим голосом говорит Вера Николаевна, выдавливая из себя улыбку.

– Спасибо. Мы поедем в ресторан уже сейчас? Я немного волнуюсь, как Игорь воспримет меня, ведь он всё помнит, а я – нет. Я обижала его? Мне важно знать, как я относилась к нему. Наверное, мне следует попросить у него прощения?

– Ну что ты!.. Ты не обижала… – Вера Николаевна меняется в лице: – Если только совсем чуть-чуть. Уверена, что Игорь войдёт в положение, как и его родители. Папа всё объяснил им. Ты уверена, что хочешь этого знакомства?

«Мама» так старается заставить меня отказаться от идеи знакомиться с женихом. Что же с ним не так? Мне уже страшно даже представлять, каким он может оказаться. Только киваю в ответ на поставленный мне вопрос. Глеб не оставит меня в покое, пока не встречусь с Игорем и не продолжу подготовку к свадьбе. До неё я обязана покончить со всем и сбежать от тирана-папаши.

– Мы поедем на такси. Папа не успевает приехать за нами, а водитель застрял в пробке на другом конце города.

– Ничего страшного. Я не придирчивая, – выдавливаю улыбку я.

От решительности и смелости не остаётся следа, когда я беру клатч и иду следом за Верой Николаевной. Такси уже ждёт нас у ворот, и сердце начинает биться чаще, когда я понимаю, что за рулём сидит Ворон. Солнцезащитные очки ничуть не меняют его внешности и не скрывают от меня. Руки трясутся, и мне хочется сесть вперёд, но Вера Николаевна останавливает, говорит, что мне удобнее будет сидеть рядом с ней. Почему она решает за меня?..

– Боюсь, меня укачает на заднем сиденье, – жалуюсь я.

– Ничего не изменилось, – с улыбкой бормочет самой себе Вера Николаевна, но тут же спешит дополнить: – Ты и раньше всегда вредничала, но если тебя не смущает сидеть рядом с чужим человеком, хорошо.

– Меня не смущает, спасибо.

Понимаю, что пока мы не сели в машину, мне нужно хоть как-то выиграть время, поэтому не нахожу ничего лучше, как проехаться по заезженной теме.

– Вера Николаевна, простите, пожалуйста, мне очень неловко обращаться к вам с такой просьбой, но у меня потягивает живот. Вот вышла на улицу, и стало усиливаться. Если у вас есть средства для гигиены… прокладки, то вы бы не могли взять пару штук на всякий случай? Плохо будет попасть в курьёзную ситуацию в ресторане, если это потягивание – предвестник менструации.

Женщина хмурится, но быстро смягчается.

– Ты не должна стесняться говорить мне о таком. Может, лучше вернуться домой и сделать всё сейчас на всякий случай?

– Нет-нет. Это некомфортно, но на всякий случай в сумочке должно быть спасительное средство.

– Сейчас принесу. Ты тогда пока садись в машину. Или может… сходишь со мной?

– Я лучше посижу. Боюсь, что забыла, как ходить на таких каблуках, и пятки быстро стираются.

Вера Николаевна уходит, а я ныряю в салон автомобиля. Ворон смеётся. Он просто утопает в истерическом смехе.

– У нас немного времени, может, скажешь, что мне делать дальше? Сейчас меня везут на знакомство с женихом.

– Я в курсе, – отсмеявшись, отвечает мужчина. Он достаёт из бардачка телефон и протягивает мне. – Спрячь в сумочке. Это твоё новое средство связи. Звони мне, когда уверена, что никто посторонний нас не услышит, и мы сможем обсудить всё. Договорились?

– Конечно. А сейчас ты ничего не хочешь мне сказать?

Ворон смотрит на меня, но глаз его не вижу, поэтому не могу понять эмоции.

– Хочу сказать то, во что и сам не верю – я за тебя волновался.

– Надо же, приятные новости. Ты даже не представляешь, во что я вляпалась. Они сделали тест ДНК, но Глеб попросил подделать его. Он спит и видит, как поскорее отдать Вику замуж, даже если она фальшивая. Вера Николаевна переживает за дочь и…

– Тест ДНК? Почему? Усомнились?

– Говорю же – Вера Николаевна переживает за свою дочь. Она любящая мать, поэтому чувствует, что я – не она. Идёт! – замечаю женщину в зеркале и стараюсь успокоиться. – Что я должна искать?

– Мы поговорим обо всём по телефону. Постарайся спрятать его так, чтобы никто не обнаружил. Сим-карта оформлена на меня, поэтому никто не сможет получить распечатку. Тебе наверняка купят новый для обыденных нужд, с него не звони.

Ворон замолкает. Он выходит из машины и галантно открывает Вере Николаевне дверцу. Он пытается чуть сгладить напряжение, но оно нарастает всё сильнее. У меня кровь в венах кипит. Мне хочется уехать вместе с Вороном и больше никогда не возвращаться в дом, где я абсолютно чужая. Страшно, что обман раскроется, но с другой стороны – я уже в это влипла по самые уши. И к родному отцу возвращаться нет совершенно никакого желания. Если Ворон пообещал, что поможет мне устроиться в жизни, он сделает это. Нужно просто набраться терпения.

До ресторана мы едем в молчании. Я просто смотрю в окно на город, в котором не была. Такие пробки… не проще ли было воспользоваться метро? Ловлю себя на мысли, что ни разу не ездила на метро. Только в фильмах видела и новостных репортажах. Говорят, что это то ещё удовольствие, но мне было бы интересно попробовать.

Вскоре автомобиль останавливается у ресторана с переливающейся вывеской. Ворон помогает выйти сначала Вере Николаевне, а потом мне, сжимая мою руку всего на несколько мгновений. Этого недостаточно, я не хочу, чтобы он отпускал. Не вижу его взгляд, но чувствую тревогу. Сердце колотится, однако нам нельзя вызывать подозрений. Приходится разорвать контакт и снова окунуться в леденящую душу пустоту.

Вера Николаевна ведёт меня в ресторан, придерживает за руку, когда поднимаемся по лестнице, а я снова чувствую себя чужой. Хоть Ворона и не знаю толком, он хотел меня убить, а всё равно с ним было как-то привычнее, что ли? Смотрю в сторону его автомобиля последний раз, пока швейцар открывает перед нам дверь, а потом скрываюсь в чересчур помпезной обстановке. Мне не нравится окружение. Не нравится всё, что связано с богатством. Если бы у меня было денег в достатке, я не тратила бы их на ужин в таком месте. Здесь всё кричит о комфорте, но зачем переплачивать, если подадут то, что ты можешь приготовить дома гораздо дешевле? Лучше бы устроили ужин в доме… Я бы даже помогла Вере Николаевне приготовить. Интересно, готовила ли Вика? Помогала ли она своей матери?