Читать онлайн Летописец мистический

Когда ложь пытаются уместить в Правду, ее сразу становится видно, но когда Правда проявляется во лжи, вся ложь кажется Правдой, поэтому не Война – Договор.

Без прошлого нет настоящего, без настоящего нет будущего, но будущее наступает неотвратимо, перемалывая и прошлое, и настоящее, поэтому не Война – Договор.

Искусственный Интеллект[1] не интересует Истина, он её не ищет и не понимает. Для поиска Истины нужен человек, поэтому не Война – Договор.

Старый Свет погас давно. Новый Свет оказался опасным обжигающим огнём. Спасения в Искусственном Интеллекте нет. Осталось гадать на Небеса и пытаться обустроить грешную Землю. Поэтому не Война – Договор.

Орнитологи из западных стран ищут «чёрных лебедей» в России, безответственный Запад идёт на безответный Восток, но так ли он безответен?

Путь Лжи – всегда, в конце концов, быть в проигрыше. Путь Правды – труден, но, в конце концов, всегда оказываешься в выигрыше. Путь Истины – невозможен, но божественен.

Логос для политикума – инструмент и одновременно проклятие. На фоне того, что западная цивилизация делает, а не размышляет, рефлексируя, поэтому и создаётся иллюзия того, что «информационную войну мы проигрываем» (на самом деле – нет).

В «джунглях» вы находитесь или в «райском саду» определяется по стороне забора

Сущностный спор о судьбе нынешней человеческой цивилизации искусственен – речь идёт о выживании. Нынешняя редакция этой цивилизации выживет только при условии сотрудничества в развитии, в честной конкуренции между её составляющими частями.

Нельзя сказать, что отдельно существуют китайская, русская или индийская цивилизации; когда они обитают на одной планете, деление очень условное.

Вызовы формируются постоянно и во всех направлениях. Нужно готовиться, к примеру, что со временем Китай будет убеждать Россию, что она – лишь часть его цивилизационного выбора, как это делал коллективный Запад на протяжении последних 30–40 лет, после официального распада Советского Союза, где постепенно, за 70 лет, общечеловеческая идея социального равенства была постепенно подменена настоящей кастовостью в обществе: номенклатурой, опорными для неё силовиками и остальными простыми гражданами.

Сегодня Украина, к примеру, это – условный Вьетнам для США, а не Афганистан для России, как иногда пытаются представить в западных медиа.

В ответ российские медиа используют тезис о всеобщем и тотальном интеллектуальном упадке в западных странах, но он также не совсем верен: речь идёт о целенаправленном использовании так называемых интеллектуальных идиотов на определённых представительских позициях в институтах власти Евросоюза и США с целью прикрыть деструктивную активность по-настоящему эффективных акторов.

Отвлечение на негодный объект происходит в ходе заявлений спикеров, не имеющих смысла, поражающих глупостью, но эффективно нейтрализующих разумные доводы оппонентов: громкий смех всегда заглушает рассудительные возражения. Похоже, западная демократия после отмены традиционных ценностей, вернее, их тотальной переоценки, в моральном плане превращается, как думают в российском сегменте медиа, в своеобразную демонократию, где понятия мир и стабильность в устах тех, кто это произносит, имеют ровно противоположное по смыслу значение.

По словам политического аналитика Ивана Крастева, стороны так увлеклись прогнозами и будущим, что перестали понимать настоящее. В результате будущий миропорядок, похоже, будут определять новые объединения государств, поэтому НАТО, как военный наступательный альянс, расширяется не только в Западной Европе. Это стало очевидным после образования AUKUS – объединения Австралии, Британии и США – для того, чтобы вовлечь Японию и Южную Корею в военное противостояние с Китаем.

На территории Западной Европы Вашингтону и Лондону удалось реализовать проект разделения и стравливания Европейского союза и России – они действовали через Брюссель, через бюрократию Евросоюза и НАТО. К этой операции были привлечены атлантисты – группа ангажированных США и Британией политических акторов, открыто ставящих интересы НАТО выше национальных, континентально европейских.

Самым удачным шагом, сделанным давно, стал понятийный разрыв: Европейская Россия в западной историографии и политологии перестала считаться «Европой» (географически – Восточной Европой), а центральноевропейские государства стали почему-то восточноевропейскими. Эта историографическая и политическая подмена вытеснила Россию из европейских пределов в плане восприятия. В результате, стало легче позиционировать нынешнюю Россию как страну варварскую и неевропейскую. В свою очередь, появилась приманка для стран – республик бывшего СССР и членов Варшавского договора: им предлагалось войти в семью европейских цивилизованных народов, хотя правильнее было бы их обозначить, как западноевропейских.

Интересно, что, если ФРГ давала средства на относительно безбедное существование Евросоюза, в том числе, на субсидирование дотационных стран внутри него, то именно российские ресурсы были одной из основных причин процветания германской экономики, что сейчас, после отказа от прямого сотрудничества с Россией стало очевидным.

Бунт младоевропейцев, включая Польшу, Чехию и особенно прибалтийские государства, это, по сути, попытка избавиться от комплекса политической неполноценности по отношению к России-матушке, причём, в прямом смысле этого слова для многих центральноевропейских стран, так как Российская Империя была непосредственной создательницей их государственности.

При этом, выяснилась одна неприятная особенность. Стало очевидным, что неудобства, связанные с нынешним кризисом – повышением цен, наплывом мигрантов, военным конфликтом и так далее, в европейских странах, население терпеть не будет, так что отчётливой перспективой является политическая и, что самое неприятное для атлантистов, социальная турбулентность, вызванная культурологическим и экономическим шоком.

Проблемой стран Евросоюза становится короткий горизонт планирования их руководства, а также то, что, в результате российской специальной военной операции на Украине, Брюссель практически превратился в фактическую марионетку Вашингтона, утратив последний суверенитет.

Удовлетворения в результате противостояния с Россией не возникло ни у кого, кроме самих США, демонстративно наживающихся на военном конфликте в центре Европы – в результате, финансово потеряли практически все, даже давние союзники Штатов. Последнее, так сказать, роднит их оппонентов и их союзников, и должно стать причиной их постепенного сближения – парадоксально, но это вполне вероятно на перспективу.

Введение всё новых санкций в адрес России со стороны, прежде всего, Евросоюза, носит беспрецедентный, несправедливый характер, но, судя по всему, ставит одной из целей улучшить переговорные позиции перед большой сделкой, аналогичной Ялтинским соглашениям 1945 года.

Введение ответных рестрикций в отношении стран-санкционеров со стороны России, в принципе, также должно носить ассиметричный и тотальный характер, чтобы в дальнейшем использовать это в качестве аргумента для взаимной отмены санкций по принципу «все на все».

При этом, США и их союзники сознательно выступают с откровенно деструктивных позиций, стремясь под видом противодействия, как они их называют, авторитарным государствам, прежде всего, России и Китаю, разрушить все интересные им ресурсные общества, исповедующие традиционные национальные устои.

Речь идёт о прямом запуске процессов деградации обществ с целью их дальнейшего подчинения и колонизации: физической или цифровой. По сути, англосаксонское сообщество продолжает исподволь исповедовать старый недобрый расизм и колониализм.

Данное обстоятельство прекрасно иллюстрировано политикой в отношении стран, где в результате действий «широкой/западной коалиции» погибло рекордное число мирного населения Ирака, Ливии, Сирии, Афганистана и других стран, однако этот факт никак не фигурирует в официальной позиции НАТО или в западном дискурсе, пессимизируется в информационном пространстве, а акторы, подчёркивающие его, подвергаются преследованиям и гонениям – Джулиан Ассанж, например.

В свою очередь, социальные программы BLM, LGBT+ и другие формы, как то: «зелёная экономика», «климатические изменения» и другое, открыто используются для подавления сопротивления конкурентов и несогласных с новейшим мировым порядком, так сказать, The Newest Order.

Одновременно именно западные страны, позиционируя себя в качестве демократических, начали активно и жёстко бороться с инакомыслием, повторяя, в общих чертах, не только родной им посконный американский маккартизм, но и радикальную борьбу с инакомыслием в СССР. Прямые запреты российских медиа в западных странах свидетельствуют о фактическом проигрыше в информационной войне российской стороне, раз честная конкуренция для них оказалась невозможна.

В результате осознания этого факта разрастается глобальный репутационный кризис в западных медиа, политикуме и разведсообществах, имитирующих с помощью так называемых fake-news успехи в военном конфликте на Украине, в противостоянии с Россией, в санкционном режиме. Этот кризис вообще делает работу пропагандистской машины подчёркнуто брутальной, что, в свою очередь, как раз и ведёт к деформации репутации медиа, экспертов и политиков через безосновательные обвинения оппонентов, проявление неправового поведения и, одновременно, замалчивание реальных проблем: не решение, а бесконечные разговоры.

У российской стороны, что зафиксировано высказываниями дипломатов и представителей власти, давно складывается впечатление, что в партнерах и собеседниках у неё, так сказать, «пограничники» (переходящие к психозу и измененному состоянию люди): с ними и надо говорить короткими фразами с простым смыслом, иначе не понимают.

Проигрывают Вашингтон, Лондон и Брюссель и экономическое противостояние со странами БРИКС: к 2024 году западная экономика вступила в фазу фактической рецессии, характеризуемой аномальной закредитованностью, энергетическим кризисом, что в случае экономики стран Евросоюза является фактически неразрешимой проблемой из-за одновременной потери ими суверенности.

В США же, наряду с фантастической закредитованностью населения и несуразным государственным и корпоративным долгом, именем демократии открыто оправдываются преступления против личности и стран, если это в интересах так называемого Deep State[2]. Это позволяет, не решая проблем, создавать иллюзию, что «всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо…».

Информационное превосходство западных медиа даже на их территории необходимо подавлять смысловым превосходством. Актуальной также становится перспектива разбалансировки и даже раскола НАТО: маневрирование США разрушает уверенность партнёров по альянсу в том, что они на самом деле будут защищены в случае эскалации конфликта с Россией и/или Китаем.

Коллективный Запад сейчас находится в слабой позиции, не сумев справиться сначала с ситуацией в Ираке, Ливии, Сирии, в Афганистане, а теперь не имея возможности справиться с Россией. Поэтому США будут использовать весь инструментарий, доступный им – НАТО, Евросоюз, AUKUS и своих отдельных партнёров в лице Японии и Южной Кореи к решению утилитарных проблем с российскими и китайскими оппонентами.

Параллельно США и их союзники будут и дальше стремиться подорвать ресурсную базу России и Китая по всем направлениям. Однако, при этом, они всё же постараются избежать обмена ударами ядерным оружием.

Страны – члены НАТО слишком часто говорят о своём единстве и незыблемости атлантической солидарности – на самом деле становится очевидным, что это иллюзия: они готовы платить, но не готовы нести реальные издержки от конфликтов. Уступать они также не готовы.

Западный новейший порядок против ресурсного Севера и глобального Юга: Кто и почему побеждает в информационной войне?

После объявления в России частичной мобилизации в ходе специальной военной операции возникла серьёзная проблема поляризации гражданского общества и его разделения на открыто враждующие социальные группы, часть из которых вообще оказалась за пределами страны в виде релокантов, граждан, выехавших за пределы России из-за начала операции и частичной мобилизации. Расчёт западных стран на бунт против Путина не оправдался.

Некоторые интерпретировали решение о той частичной мобилизации в сентябре 2022 года как чуть ли не разрушение общественного договора между властью и отдельными частями гражданского общества. Этот договор, дескать, долгое время базировался на фактическом невмешательстве государства в частную жизнь граждан. Власть воспринимала дистанцированность граждан от политики как безусловную поддержку её действий, но в итоге часть гражданского общества, позже ставшая релокантами, попыталась запустить процесс разрушения политической стабильности. Этот процесс не только удалось остановить, но даже и обернуть вспять с помощью формирующей социальной политики, прежде всего, финансовой, в адрес разных групп населения: военнослужащих, контрактников и мобилизованных – в комплексном поощрительном подходе к этим и другим категориям граждан.

Спецпрограммы достаточного финансирования, социальная реклама, популяризирующая участников специальной военной операции и другие различные меры позволили консолидировать общество вокруг идеи Победы над особой формой украинского нацизма – бандеризма, осужденной Нюрнбергским трибуналом в 1945–1949 годах.

В целом на определённом этапе властным вертикалям удалось правильно интерпретировать сигналы гражданского общества, в том числе, в отношении релокантов: их вероятное возвращение в Россию очевидно встречает негативную реакцию гражданского общества.

Несомненно, при этом, государственная политика должна препятствовать фактическому поощрению выезда граждан («хочешь уехать – уезжай!»), государство должно демонстрировать, что ему важен и дорог каждый гражданин страны. Очень кстати был бы российский Закон о репатриации, то есть о возвращении соотечественников, русских, прежде всего, из-за рубежа и создании реальных условий для такого возвращения.

Действия российской власти в вопросе проведения мобилизационных мероприятий и в отношении релокантов можно считать эталонными в нынешних условиях информационной войны. Негативный эффект от этих мероприятий, которые её оппоненты попытались экстраполировать на российское гражданское общество, оказался крайне ограниченным и даже сыграл противоположную роль, фактически консолидировав граждан.

Информационная война, вопреки устоявшемуся мнению, не проиграна Россией хотя бы по той простой причине, что расколоть российское общество так и не удалось, а операция на Украине и политическая власть в стране поддерживаются сознательным большинством. Более того, западным странам не удалось достичь ни одной заявленной в ходе «Холодной войны 2.0», как сформулировал американский президент Барак Обама, цели: ни «изолировать» Россию, ни «разорвать её экономику в клочья», а также сделать русофобию в других странах, помимо западных, нормой. Наоборот, различные акторы в странах НАТО прямо указывали на то, что перестали верить собственной пропаганде.

Общество развитого потребления стремительно деполитизируется, одновременно радикализируясь и становится легко управляемым с помощью фобий, активно навязываемых через медиа. Наиболее распространенными из фобий сегодня в разных странах становятся русофобия и мигрантофобия. Ситуацию усугубляют законодательные запреты свобод (информации, мнений и так далее) – путь, на который достаточно давно вступили медиа общества развитого потребления, сначала выдавая свою редакционную политику и реальные идеологические ограничения за истинную свободу слова.

С этого пути сложно будет свернуть без полного возвращения западного сообщества к истокам, так сказать, тем более, что информационная политика стран НАТО, по сути, заключается в постоянном умножении лжи под видом нарративов.

В Евросоюзе, к примеру, прекрасно осведомлены, что предполагаемое вступление Украины и Молдавии в союз является экономической катастрофой и фатальной ошибкой для этих стран, а не пресловутым сигналом России, как настаивает европейский официоз. Планы на Украину и Молдавию, скорее всего, гораздо более утилитарные: Брюсселю, Лондону и Вашингтону необходимы малолюдные территории для разведения агропромышленных культур, населенные мигрантами, находящимися фактически на положении рабов – колонов, в развитие концепции неоколониализма.

Настойчивое вовлечение Финляндии и Швеции в состав НАТО, произошедшее по решению ангажированного США истеблишмента этих стран без соответствующих референдумов, но представленное как добровольное решение гражданских обществ, по сути, представляет собой политическое изнасилование той части гражданского общества этих стран, которая не планировала терять нейтральный статус.

Перед этим общественность указанных стран была введена в состояние аффекта с помощью угроз и шантажа: дескать, агрессивная Россия непременно нападёт. Впрочем, необходимо учитывать, что часть финского и шведского обществ действительно настроена антироссийски и подвержена крайним формам русофобии. Речь идёт об исторической памяти и войнах с Россией, за которые скандинавы предполагают взять реванш.

Тем не менее, болеть общественными болезнями продолжительное время нельзя, инстинкт самосохранения срабатывает в аварийном режиме и поэтому российской стороне важно поймать этот момент и использовать его для оздоровления отношений со своими соседями.

Тут, кстати, нельзя попасться на фокус, который уже несколько лет пытаются провернуть Вашингтон и Брюссель – временно передать проблемные лимитрофные режимы на российский баланс, при этом, не меняя их внутренней организации и антироссийского настроя. Предполагается, что Россия, по итогам европейского конфликта, за свой счёт стабилизирует экономику этих стран, после чего США смогут снова вернуться к теме «евроинтеграции» лимитрофов или вовлечения их в ареал влияния НАТО.

В результате, на смену нынешним санкциям могут прийти более радикальные тактика и стратегия недружественных государств. Так что обществу необходимо соблюдать информационную гигиену, прививая её целевым и систематическим образом, и, одновременно, принимать непосредственное участие в формировании коллективного политического сознания в своей стране.

В США, Британии и Евросоюзе обыватели фактически изолированы от воздействия независимых медиа и от объективной информации, поэтому целесообразно сосредоточить внимание на работе с медиа Китая, Индии, ОАЭ, Турции и некоторых азиатских стран – информация от них может быть канализирована в Западную Европу и в США.

Действующие информационные алгоритмы в западных поисковиках контролируют выдачу контента по запросам. Как правило, неудобную информацию держат на дальних строчках, так, чтобы долистать до необходимой, надо постараться и потратить время. Особенно чувствительная для руководства западных стран информация вообще исключена в поисковиках к выдаче.

Очевидно, что НАТО давно достигло пределов своего развития с точки зрения географии, как северный альянс и дальше может развиваться только как глобальная организация. В результате, на данном этапе Россия нуждается в том, чтобы демонстрация её военной силы была достаточно наглядной. Необходим переход в ментальное наступление и окончательное избавление от постсоветского атавизма – необходимости одобрения своих действий со стороны западных стран.

Также необходимо массовое осознание себя как страны с ресурсным (экономическим) потенциалом не только, так сказать, в минеральном выражении, но и интеллектуальном выражении тоже. Интеллект является несомненным конкурентным преимуществом России.

До недавнего времени преимуществом западных стран была привлекательная модель тотального потребления. Теперь же в наличии имеется постепенное выравнивание уровня этого потребления в самых разных, в том числе, незападных странах. Как результат, модель перестала быть привлекательной, но она присутствует в восприятии части граждан в виде стереотипа о пиетете перед сентенцией The West is The Best. Одновременно произошло затухание духовной/творческой ценностной активности общества и эти два процесса оказались связанными напрямую.

Сейчас на геополитическом уровне идёт формирование нового ценностного предложения, которое делается от лица России, прежде всего.

Интересно, при этом, что Китай на самом деле озаботился поддержкой России только тогда, когда возникла реальная опасность фактической отмены институтов частного и государственного права: на примере односторонней «заморозки» золотовалютных резервов, незаконной конфискации суверенных активов и так далее. Это завизировало сильную аффилированность Китая с западными странами, прежде всего, с США.

Резистентность гражданского общества России к попыткам его деморализовать, в этой связи, имеет простое объяснение. Дело в российском или даже советском менталитете: включились условные рефлексы, сформированные за время Великой Отечественной войны в Советском Союзе.

Государственная пропаганда – неотъемлемая часть российской военной машины – отполировала до блеска старые механизмы консолидации общества, такие как антифашизм, добровольчество, конвенциональность при ведении военных действий, защиту справедливости и так далее, и применила новые: тотальную цифровизацию процессов, социальный пакет для контрактников и добровольцев, привлекательные финансовые условия для мобилизованных и другое.

Для западных стран ситуацию усугубило то, что с самого начала им не удалось скрыть своих истинных намерений – коллективный Запад очевидно двинулся за российскими ресурсами, которые ему крайне необходимы для того, чтобы поддерживать свою жизнедеятельность. Со времен мировых войн в ХХ веке мало что изменилось, и понимание этого простого факта уже распространилось в российском обществе.

В оправдание этих своих действий США запустили процесс отказа от международного права в пользу правил и не преуспели: идея, несмотря на настойчивость, с которой она навязывается, не стала популярной. Разрушение базовых основ международной безопасности после выхода США из правового поля – из Договора об открытом небе, ПРО и других соглашений, развязало руки не только Штатам, но и другим странам – России и Китаю.

В итоге в российском обществе наблюдаются мобилизационные процессы – общественного сознания, национальной экономики, суверенизация политической системы: другого выхода нет.

В западном же сообществе процессы идут преимущественно обратные. К примеру, западная финансовая система перестаёт работать как глобальная из-за неадекватного санкционного поведения Вашингтона, Лондона и Брюсселя.

Интересен и процесс, так сказать, возврата некоторых западных инициатив в отношении России: к примеру, изоляция западного сообщества пока не так очевидна, но симптомы в наличии имеются, и они достаточно устойчивые. Процесс ускоряется на фоне создания альтернативной экономической реальности и систем глобальной безопасности, включая финансовую часть, благодаря усилиям целого ряда стран – России, Китая, Индии, Саудовской Аравии, Ирана, Бразилии и так далее, объединенных в разные международные форматы – БРИКС, ШОС и другие.

В результате, судьба, которую США и их союзники готовили России, Китаю и практически реализовали в отношении ряда стран, настигает сами западные страны. России, по итогам, остаётся иронично сожалеть: «информационную войну-то мы проиграли»…

Дискуссия об обретении ядерного статуса разными странами начинает переходить от теоретических рассуждений к практике. Так, в числе стран, технологически гарантирующих создание собственного ядерного потенциала, – Япония, а также Саудовская Аравия.

Желание отдельных стран войти в клуб ядерных держав будет только нарастать, избежать этого практически невозможно. Поэтому необходимо будет сформировать критерии ответственного поведения стран, стремящихся к ядерному статусу, закреплённые соответствующей резолюцией Совбеза ООН.

Фиксируется масштабный процесс изменения мирового порядка, который проходит по своеобразному сценарию, который на данном этапе проявился как предложения по реформированию Совета безопасности ООН[3]. По сути, запускается процесс, который чреват рисками резкой дестабилизации. Ответная реакция России на эти инициативы, на первый взгляд, носит негативный характер, хотя на уровне риторики российское руководство постоянно ратует за многополярный мир и снижение гегемонии США, как факторов, гарантирующих устойчивую стабильность на перспективу.

Фактически и Россия, и Китай дали понять, что намерены торговаться по данному вопросу и готовы блокировать процесс, если он пойдёт вразрез с их интересами. Но у этой позиции есть и изъян – откликаясь на инициативу США, Россия косвенно показала, что является фактической союзницей Китая, а попытки блокировать процесс расширения Совбеза будут нарушать её отношения с заинтересованными странами, такими как Индия, Бразилия, ЮАР и возможно другими.

Назревает сложная игра, где России важно не только демонстрировать принципиальность, но улавливать и принимать во внимание всё многообразие позиций участников строящегося многополярного мира. В противном случае страна окажется на обочине этого процесса.

Вопрос об инструментах влияния России в Совете безопасности ООН также стал приобретать потенциально рискованный характер.

Когда Россия сталкивается с рисками ослабления своих позиций на уровне ООН, прямолинейные попытки блокировать неблагоприятные решения будут оборачиваться ухудшением отношений с потенциальными союзниками. В этой связи, необходимо формировать блок друзей России, которые помогут противостоять распространению тотальной русофобии на площадках ООН.

Интеграционные процессы на территории Евразийского экономического сообщества действительно испытывают сильнейшие затруднения из-за санкционного режима, включенного западными странами. Одновременно становится ясно, что даже страны, присоединившиеся к санкциям, никогда не войдут в пресловутый клуб избранных – западное сообщество стран. Поэтому необходимо работать над созданием нового содружества государств, расположенных на территории бывшей Российской Империи и СССР для того, чтобы в дальнейшем противостоять вызовам, связанным с формированием всё более возрастающему давлению Китая, который пока скрывает свои устремления, но уже отчётливо их проявляет, объясняя это своей защитой от США.

Не секрет, что Белоруссия, Казахстан, Армения, Грузия, Киргизия, Узбекистан, Азербайджан получают огромные выгоды и импульсы для развития собственной экономики из-за подсанкционного положения России, в то время, как торговые и экономические контакты с западными странами идут по инерции и уменьшаются в объёмах. При этом и так называемыми вторичными санкциями США, Британия и Евросоюза множат ненависть со стороны постсоветских республик уже в отношении себя.

Страны Евросоюза потеряли российский рынок и восполнить эту потерю им нечем. Ответные меры со стороны России могут и должны носить ассиметричный характер: в частности, можно предусмотреть вхождение Приднестровья, к примеру, в состав Союзного государства – на случай «втягивания» Молдавии в Румынию в качестве ответа на продолжающуюся фактическую экспансию Евросоюза на постсоветском пространстве, продолжающуюся уже достаточно давно.

Речь идёт об откровенно враждебной политике: нарастающая русофобия в истеблишменте европейских и некоторых иных странах имеет ярко выраженный клинический характер и уже практически не соотносится ни с международным правом, ни с моралью. Дискриминация русских, желание их отменить во всех сферах носит истерический характер, с одной стороны, но усиливает и пророссийские настроения, с другой, как это ни парадоксально.

Надо быть готовым к тому, что русское, особенно культура, постепенно войдёт в моду, вызовет неподдельный интерес к себе, поэтому уже сейчас необходимо приступать к проектам и создавать продукты, которые Россия сможет представить мировому сообществу, как достижения подсанкционного существования.

Несмотря на распространенное в России мнение, что кризис недолговечен, западные страны оказались готовы к длительному и полномасштабному противостоянию с Россией. Особенно ярко это выражается во введении всё новых санкций, которые практически невозможно будет отменить даже путём смены власти в странах – США, Евросоюзе, прежде всего. Также это выражается в так называемой войне спецслужб, которая объявлена России западными странами по всем направлениям: политически, информационно, технологически и дипломатически.

Данная форма противоборства, на самом деле, наиболее опасна из-за фактического отсутствия правил его ведения, так как сопровождается конкретными человеческими жертвами.

Основной дискурс, который ведется в Брюсселе в отношении выработки инструментов воздействия на Россию, сводится к следующим направлениям активности: территориальные вопросы (фактически отданы на откуп киевским властям); гарантии безопасности; юриспруденция ответственности (трибуналы, частично отданы на откуп киевским властям); восстановление территорий (репарации, находятся в зоне ответственности Евросоюза).

В результате, в Брюсселе, похоже, окончательно пришли к выводу, что в отношениях с Россией как раньше уже не будет никогда – они будут новыми, но какими, пока не вполне понятно.

Для восстановления общеевропейского диалога необходимо отделить информационную/гибридную войну от украинского кейса, тогда появится шанс хотя бы частичного разрешения этого экзистенциального конфликта в обозримой перспективе. Также следует учитывать, что антироссийский тренд не только объединил Евросоюз, но и мобилизовал Россию – парадоксальным образом это неплохие исходные данные для начала переговорного процесса, так как стороны рассчитывали на слабость друг друга и не преуспели.

Более того, наличествуют все признаки того, что именно США и Британия совершили ползучее фактическое вторжение на Украину с 2004 года: финансово, с помощью поставок вооружений, создания военной инфраструктуры (с инструкторами), контроля над спецслужбами и организации жёсткой политической зависимости властей страны. Мотив также присутствует: идёт фактическое ограбление страны параллельно с ослаблением европейских союзников, которые получили на территории Европы долгосрочный военный конфликт и различные обременения. Признание этого факта – уже шаг к началу коммуникации с Россией.

России же необходимо не дать западным странам перевести внутренние конфликты на постсоветском пространстве (Нагорный Карабах, Южная Осетия и Абхазия, Приднестровская Молдавская республика и другие) в статус международных – с переходом инициативы по этим направлениям в руки США и ЕС.

В этой связи, проблема возврата суверенитета, нейтрального статуса в ближайшее время станет насущной проблемой для целого ряда стран. Здоровое соотношение нейтралитета и учета национальных интересов вполне приемлемо, но нейтралитет и национальные интересы вступают в острое противоречие, если у руководства страны есть глобальные амбиции, а теперь они есть у руководства, к примеру, Китая и Индии.

На пути к разрешению этих проблем, необходимо формирование понятийного аппарата, который помог бы создать основной свод требований к нейтральному государству, что сделало бы привлекательным этот статус вновь.

В перспективе Россия может и должна стать нейтральной страной в обновленном понимании этого термина.

«Падающая империя» коллективного запада: главное не быть похороненым под её обломками

Соединенные Штаты Америки стали сверхдержавой в начале 1990-х годов по нетривиальной причине: СССР неожиданно самораспустился и место второго центра влияния в мире стало вакантным. В результате, США решили воспользоваться ситуацией и перетянули геополитическое одеяло на себя[4]. Однако довольно быстро они стали испытывать кризис своей идентичности из-за того, что их победа в холодной/информационной войне не была признана Россией.

Неофициальные переговоры на эту тему велись все 2000-2010-е годы, но не привели к какому-нибудь успеху. Неуверенность в себе США, после развала СССР, привела к попыткам продемонстрировать свою военную мощь во что бы то ни стало, что и привело к моральному разрушению американской доминанты, которое началось в 1999 году с бомбардировки Югославии силами стран НАТО по инициативе американского президента Билла Клинтона, старающегося замять знаменитый скандал 1998 года со своим участием и с участием пресловутой Моники Левински.

Именно тогда моральный авторитет США в континентальной Европе надломился. Потом была принята целая череда ошибочных решений, которые усугубились для США традиционным русским упрямством и потребностью в справедливости.

Одной из основных ошибок, которую допустил американский истеблишмент на данный момент, стало то, что интеллектуалами при власти была разработана теория исключительной нации, которую на тот момент американский президент Барак Обама презентовал в Конгрессе во время очередного обращения. На фоне регулярного голосования США против запрета героизации нацизма в ООН это произвело гнетущее впечатление на часть мирового сообщества.

Теория постепенно была оформлена как идеология – в дополнение и развитие к неолиберализму, который некоторые исследователи называют также ультралиберализмом и даже причисляют к тоталитарным сектам. Именно она насторожила союзников США и окончательно отвратила от них оппонентов. Стало ясно, что так называемые национальные интересы Вашингтона – превыше всего.

Преимуществом России стало как раз отсутствие излишней идеологизированности, политизированности подходов в общении с партнёрами, что дало толчок для экономического и социального развития как страны, так и объединений, куда она входит. В результате за пару десятков лет Россия составила конкуренцию не только ведущим странам Евросоюза и Японии в экономическом смысле, но и НАТО – в военном. В качестве своего конкурентного преимущества Россия теперь, в принципе, исповедует прагматизм как мировоззрение.

Ультралиберальная идеологизированность США и Евросоюза постепенно становится причиной их множественных внутренних общественных деформаций и усиливающейся разбалансированности их политической системы.

СССР, так сказать, умер тихо, но даже это негативно повлияло на другие страны на геополитическом уровне – последствия от этого акта ощущаются до сих пор.

США, имеющие все признаки стареющего СССР и умирают громко, исповедуя агрессивную идеологию, поощряя геронтократию и внеправовой экспансионизм как способ выправления своей экономики за счёт стран, входящих в орбиту их влияния или просто привлекающих их внимание. Одновременно в партнёрской для США среде, в ЕС фиксируется достаточно легкомысленное отношение к самому процессу разрушения системы доллар/евро: его даже видят, как позитивный фактор для собственно евро.

Странам, тем не менее, необходимо готовиться к падению экономики США из-за неспособности справиться с системными проблемами и, как следствие, западной финансовой системы уже в среднесрочной перспективе. В интересах всех стран, участвующих в расчётах с использованием доллара и евро, это разрушение должно быть контролируемым и осмысленным.

Ключевым должен стать вопрос: как сделать процесс относительно безболезненным для его участников, но необратимым для самих США, чья роль в качестве глобального игрока исчерпана?

Конечно, Штаты и дальше будут бороться против этой реальности, но доминантой, как это было в девяностых ХХ века, и даже честным брокером США уже не стать. В частности, противопоставление так называемых демократий так называемым автократиям, может и оправданное в тактическом плане, в стратегическом оказалось проигрышным: автократий оказалось значительно больше демократий, они имеют устойчивые традиции государственного строительства, а также конкурентные преимущества, связанные с этим. На их фоне проводимые США саммиты за демократию, к примеру, стали на проверку простой болтовней.

Вопреки распространённому мнению, в исторической ретроспективе империи не разваливались под воздействием извне, только изнутри – от, так сказать, ощущения собственного величия до полной потери ориентации в политическом пространстве. Переставая чувствовать конъюнктуру, угрозы и опасности, реагировать на вызовы, империи распадались, а в случае осознанной внешней угрозы, концентрировали усилия и получали шанс продолжать существование.