Читать онлайн «ЩЕНКИ и к чему это приводит. ***ный рок-н-ролл»

Если меня не станет, кто сможет узнать каким я был?

Доктор Кац, сезон 4, эпизод 1

Если верить Новгородской первой летописи, в 1384 году «поставиша новгородци городъ каменъ на Лугѣ, на Ямѣ, милостiю святѣи Софѣи, а поспѣшенiемъ великаго Михаила архистратига, а благословенiемъ отца своего владыцѣ Алексѣя, толко въ 30 дни и въ 3 дни».

После Русско-шведской войны около ста лет город находился в составе Швеции, пока не был отвоёван Петром I во время Северной войны. Во время Второй мировой на три года нас оккупировали немцы (здание гестапо располагалось в нынешней зубоврачебной клинике). Наверное, поэтому кингисеппцев сильно тянет в Европу.

Через какое-то время после вышеописанных событий в Кингисеппе появился я.

Мой папа родился в деревне Мохово, в ста километрах от Кемерово, мама – в посёлке городского типа с парадоксальным названием Новый городок в 40 километрах от Мохово. Познакомились они в Кингисеппе. Почему они не могли познакомиться в Сибири, а притащились на другой конец страны, я не знаю. Моя жизнь началась с нелепого стечения обстоятельств, примерно в таком же духе и продолжается.

Поэт-эгофутрист Игорь Северянин, бывший проездом в Кингисеппе в 1918 году, написал о нем следующее:

Еще в своём стихотворении он назвал мой город «растяпой» и «ползучим». К XXI веку мало что изменилось по сравнению с 1918 годом.

Население около 50 000 жителей. Из развлечений: сауны, бильярд и ночной клуб, за вход в который многие расплачивались не только деньгами, но и зубами – такая валюта у нас всегда была в цене.

В общем, романтичным юношам, любящим длинные волосы, пирсинг и творчество групп лейбла «Кап-кан» было сложновато. А я был именно таким юношей.

Мне очень памятна история, когда моего друга поймали гопники и вырвали ему кольцо из губы. Почему-то шилом. Засунули шило под кольцо и дёрнули.

Вообще выходя вечером на улицу в спущенных штанах, с длинными волосами (а у одного из нас даже были дреды!), с серьгой в ухе (тем более в лице) ты вполне серьёзно рисковал если не жизнью, то здоровьем, поэтому каждая вечерняя прогулка была для нас чем-то вроде вылазки партизан в стан врага.

В общем, все люди, выделявшиеся внешним видом, были обречены рано или поздно познакомиться друг с другом.

Поэтому я не был удивлён, когда в августе 2008-го в самой главной социальной сети мне написал Феликс Бондарев с предложением выпить. Посмотрев его фотографии, я вспомнил, что уже видел его на прослушивании музыкальных групп для участия в Дне молодёжи (за год это была единственная возможность хоть где-то сыграть в Кингисеппе). Я там прослушивался с группой Red rum, играли мы вещи с шедевральными названиями «Крыса», «Армагеддон» и чуть ли не кавера на Amatory. А Бондарев выступал с группой Siverski 72, играли они какой-то гаражный рок. Бондарев был потрясающе нелепо высок, в зелёных джинсах, тёмных очках в помещении, он ни с кем не говорил, даже с участниками своей группы. «Сиверской» называлась психиатрическая клиника недалеко от Кингисеппа. В общем, образ у него был замечательный, и предложение выпить я принял с радостью.

Мы пили портвейн с колой в пропорции один к трём. В Кингисеппе напиток получил название «Байкал-дегенерат» за сходность по вкусовым и цветовым качествам с напитком «Байкал» и способность превращать любого человека в тупое бревно в случае неправильной дозировки продукта. Потом мы звонили по телефону девушке Бондарева и хором пели в трубку: «Вчера ты дала мне и думаешь, я в долгу». Не помню точно, чем закончился вечер, но расстались мы довольные собой и друг другом.

С того августа мы поддерживали дружеские отношения. Я ходил на концерты уже созданного проекта Red Samara Automobile Club, Бондарев в ответ приходил на Never Trust Hippie, где я кричал оголтелый маткор, а после развала группы – на концерты Он Юн.

Музыкально мы не пересекались, кроме каких-то курьёзных случаев, как, например, моё участие в записи «Волк-альбома» RSAC с исполнением подделки под белогвардейский роман. А так в общем было как-то незачем, и мы даже не рассматривали возможность совместного сотрудничества.

А потом в 2014-м неожиданно для меня закончились мои отношения с К., длившиеся четыре с половиной года. И я плотно занялся саморазрушением. В нашей семье так принято справляться со стрессом: мой дедушка по папиной линии погиб, когда пьяный упал со стрелы башенного крана, куда залез, чтобы подтягиваться.

Собственно, первым текстом Щенков стал просто задокументированный день из жизни:

Правда тут всё, кроме пацанов в синих футболках. Пацан был один, цвет футболки не помню. В тот день мы с Бондаревым зашли в известный бар на Литейном, где я встретил К. Собственно, я знал, что должен там её встретить: её молодой человек работал барменом в этом заведении, и, протягивая ему кредитную карту, расплачиваясь за коктейль, я сказал что-то вроде:

– А пинкод – год рождения твоей девушки, – или очень похожую на эту глупость.

Собственно, мы встретились, но на колёса и алкоголь эта встреча легла так, что доставила мне внутренний дискомфорт, и я вместо какого-то адекватного диалога просто нахамил, причём, кажется, очень даже грубо. После чего напился еще больше и доебался до двух пацанов, стоящих в очереди в туалет:

– Вы чё вдвоем-то? Хуями мериться будете? Показывать свои обрезанные три сантиметра друг другу?

– Ты чего это? – непонимающе спросил один.

– А девка твоя не разговаривает? – я решил не останавливаться, тем более у меня было готово ещё несколько хороших шуток.

– Выйдем? – спросил тот, которого я назвал «девкой».

Я пошёл к выходу. На улице, когда я развернулся к оппоненту, готовый пошутить ещё, он схватил меня за куртку и ударил головой о стену. Все очень резко расплылось перед глазами, и я пропустил ещё два удара в лицо. Пару ударов я нанёс наугад и даже очень хорошо попал в челюсть соперника, пока кто-то не схватил меня сзади. Я подумал, что это какой-то друг моего врага, и приготовился отхватить как следует, но ничего не происходило. Когда я смог сфокусироваться, увидел, что «девка», оказавшаяся вполне себе боеспособным мужиком, лежит на земле в захвате моего друга Андрея.

Вышел ещё кто-то из моих друзей. Они хотели сатисфакции за нанесённую мне обиду, я же был вполне доволен высвобождённой энергией и никакой сатисфакции не хотел.

Как выяснилось после недолгих разговоров, парень обиделся не на то, что я доебался до него на ровном месте, и даже не за «девку», а за трёхсантиметровый обрезанный член. После этих объяснений он снял штаны и продемонстрировал вполне обычный член средних размеров. После такого хитрого хода продолжение драки было невозможно. Мы все посмеялись и повезли меня в приёмный покой, а уже через несколько часов я скинул Бондареву текст «Сублимации». Никто кроме него, как мне показалось, не смог бы адекватно отразить в музыке все эти эмоции.

Собственно, написание текстов для первого альбома, вышедшего в апреле 2015-го, и не позволило мне окончательно сойти с ума и совершить каких-то совсем уж неправильных поступков.

Неожиданно то, что мы сделали, понравилось какому-то количеству людей. Неожиданно мы отыграли первый концерт и неожиданно получили вполне нормальные деньги. Еще более неожиданно мы стали играть ежемесячно и каждый месяц стабильно собирать больше 200 человек, а для проекта, подобного Щенкам, – это уже несомненный успех.

За два года существования и полтора года активных концертов мы уже изучили Петербург и Москву, но каких-то полноценных выездов не было: мы летали один раз в Екатеринбург, ездили в Минск, но это было как-то несерьёзно.

Хотелось всероссийский тур. Ну, мне хотелось. Бондарев имел опыт всероссийского тура, который он в одиночку проделал под вывеской RSAC, он заработал денег меньше, чем планировал, и его тяготила езда в полном одиночестве. Ещё он имел опыт всероссийского тура в составе макулатуры: денег заработал ещё меньше, а ездить вчетвером оказалось совсем уж невозможно. Я проехал 13 городов с Он Юн и вы соглашаетесь. О деньгах вообще лучше не говорить, но мне очень понравилось всё остальное: новые города, новые люди, прогулки, поезда, самолёты, местная кухня. Так что в тур хотелось всё-таки мне.

Новый 2017 год справляли у нас. Бондарев с Кристиной, Алёхин, Оксана, Даша, Саддам, ну и мы с Женей.

Я как обычно исполнял функции тамады и в какой-то момент приказал всем давать новогодние обещания. Сам я торжественно пообещал, что если 2017 год не принесёт какого-то ощутимого прорыва в музыкальной деятельности (я сам не понял, что значит «ощутимый прорыв», но, кажется, я должен был его почувствовать, а если нет, то всегда мог напиздеть), то я вообще перестану заниматься музыкой, буду заниматься юриспруденцией и откладывать деньги на дачу под Гатчиной, чтобы на пенсии выращивать там помидоры.

В три часа ночи Щенки уже играли в МОДе, а после сета я сказал Бондареву, что, раз вполне возможно, что это наш последний музыкальный год, нам необходимо делать тур.

– Делай! Я только «за»! – кричал Бондарев. Он был пьян.

Он сомневался в моих организаторских способностях. Но я, отойдя от новогодних праздников, к началу февраля стал формировать тур. Бондарева я поставил в известность, когда уже была договорённость с половиной городов. Каким-то образом я убедил организаторов, что группе с 8 000 подписчиков во «ВКонтакте», ни разу толком не игравшей за пределами Москвы и Питера, необходимо оплатить гонорар, дорогу, проживание, вложиться в рекламу… Почему-то это получилось.

Бондарев сделал круглые глаза, сказал, что это похоже на какое-то шарлатанство, и мы стали собираться в тур.

05.04 – Ярославль,

06.04 – Нижний Новгород,

07.04 – Казань,

08.04 – Ижевск,

09.04 – Екатеринбург,

10.04 – Тюмень,

12.04 – Томск,

13.04 – Красноярск,

14.04 – Новосибирск,

15.04 – Омск,

16.04 – Челябинск

18.04 – Оренбург

20.04 – Волгоград / Волжский,

21.04 – Ростов-на-Дону,

22.04 – Краснодар,

23.04 – Москва.

1. Эта баба заставит тебя бухать.

2. Под мои треки.

3. Who’s your daddy.

4. Моногамия – это миф.

5. 500 грамм и 2 грамма.

6. Лакост.

7. Не круто.

8. Первые на первом.

9. В твоей комнате.

10. Единое целое.

11. Грязь.

12. Выходные.

13. Сублимация.

14. Вечное сияние.

15. Обычная драка.

16. Мне нужна ты.

17. Обдолбаны.

18. Белое на белом.

– гитарный комбик (подзвучка в линию);

– футсвитч;

– два микрофона;

– минимум два монитора на пол;

– стойка для ноутбука;

– выход в линию через миниджек либо тюльпаны.

– встреча на вокзале;

– если сразу после вокзала не едем в клуб, то место, где спать (хостел, одно- двухкомнатная квартира);

– прогулка;

– обед (аллергий нет, не веганы);

– трансфер до клуба;

– в гримёрку: литр виски, шесть бутылок светлого пива, шесть бутылок воды без газа по пол-литра, лёгкая закуска (фрукты, бутерброды);

– если поезд в следующий город отходит не сразу после концерта, то место, где спать;

– трансфер на вокзал.

Санкт-Петербург

Писатель-метамодернист Алёхин страдает по второй бывшей жене. Алёхину не нравится то, что она уехала жить в Волгоград и встречается там с каким-то тупым качком. Алёхин не видел того, с кем она встречается, но он уверен, что это тупой качок.

– Моя писечка, – говорит писатель-метамодернит, он же тыкает в мою писечку. – Я дам ему пизды. Я приеду в Волгоград и дам ему пизды.

– Подожди, – говорю я. – Подожди ехать в Волгоград. Я буду в Волгограде 20 апреля и буду твоим секундантом. Мы вызовем его на дуэль. И вы сойдётесь в честной кулачной битве на рассвете, в шесть часов утра, возле Родины-матери, вы будете биться, как настоящие мужчины.

Как настоящему писателю и метамодернисту, Алёхину нравится эта идея.

Мы чокаемся бокалами с бурбоном. На десятом году активного алкоголизма я нашёл напиток, который не делает меня безумным, не будит мою внутреннюю агрессию и почти не даёт похмелья. Мы пьем бурбон.

Сегодня пятница, я отыграл концерт в составе ансамбля Он Юн. Это был хороший концерт, мы заработали немного денег, и у меня отличное настроение. Через три дня выезжаю в тур с другим проектом, Щенками, и поэтому у меня тоже хорошее настроение. Лучше нельзя.

Мы сидим за большим столом в клубе в самом центре лучшего города Земли. Тут я, моя девушка Женя. Мы познакомились на концерте Бондарева, он тоже сидит за столом, в тот вечер я ещё не знал, что мой напиток – бурбон, поэтому был дико пьян и пытался заставить Женю примерить мою контактную линзу, вытащив её из своего глаза. Потом после какой-то вписки шёл провожать Женю по Невскому проспекту в костюме Пикачу, который взял у Даши.

Даша тоже сидит за столом с нами. С ней мы познакомились в Екатеринбурге и в этот же день оказались в одном самолёте по пути в Питер. Я опять был пьян и складывал ноги на сидящего через проход мужика: после третьей попытки положить на него ноги, он схватил меня за горло, и мы обменялись парой ударов на высоте нескольких тысяч метров.

Ещё с нами Оксана, первая бывшая жена Алёхина.

Саддам тоже. Мы знакомы с ним лет десять, и он – мой лучший друг.

Гришин – барабанщик живого состава Щенков. Он в этот тур не едет, появится уже потом, в Москве, на заключительном концерте.

Вова – отец, дизайнер, верстальщик всех книг издательства «Ил-music» и моих книг, второй участник Он Юн.

Я их всех люблю. Я думаю, что через три дня еду в тур на три недели и в 15 городов. Увижу свою страну, познакомлюсь с новыми людьми, выпью несчётное количество алкоголя, проеду тысячи и исхожу сотни километров, а еще я буду писать книгу. Вот эту самую. Хочу рассказать всем за столом, как сильно всех люблю, но не могу найти нужных слов. Я просто встаю, поднимаю бокал с бурбоном и говорю: